метров. Это - наиболее перспективная зона и, удивительно, пока еще обследованная только по краям... Теперь о будущности вашего похода. После спасов - день-два отдохнете в МАЛ СИ "Хан-Тенгри". Я договорился, - вам дадут и приют и пищу для перехода в МАЛ ЮИ. Вы используете обе заброски группы Лапина. Маршрут ваш обсудим и утвердим с Ворониным и Халиевым. Описания перевалов здесь, у меня, - я их взял у Воронина. Недостающие подписи членов МКК я получу в Ленинграде. Спасработы вам зачтутся как перевал не ниже "2Б". По случаю спасработ я вам обеспечу возможность снижения общей дальности маршрута на 25%. И, наконец, на спасах вы прошли акклиматизацию и можете сразу пойти на технические участки. Так что, если захотите, то за оставшиеся две с половиной недели вы свою "пятерку" пройдете, - пройдете здесь, в чудном районе, который мощнее и выше "Терскея", по варианту маршрута, предложенному Ворониным. Хороший маршрут!.. Идет? Для участников группы эти слова были музыкой! Красовский понимал, сколько сил и времени, сколько энергии затратили они на подготовку похода, сколько надежд с ним связано. Было бы большой несправедливостью, если бы группа, столько вложившая в спасработы, получила в итоге наказание в виде несостоявшегося похода. * Ну, а на поиски группы Лапина бросать вас, видимо, уже нет смысла. Там обстановка должна проясниться через день-два. Поисковые группы за это время прочешут большую часть зоны поиска и либо их обнаружат, либо не смогут найти вообще... На следующий день, около девяти утра, на исходе третьего часа интенсивного зондирования всеми силами и на третьем по счету раскопе, они обнаружили сначала рюкзак, а потом и тело Ныркова в снежном мосту бергшрунда на глубине почти три метра, на пределе возможностей зонда. К одиннадцати часам откопали и извлекли. Рюкзак лежал рядом с телом: Нырков успел сбросить его, но они падали вместе... Интересно, что это место уже обследовали ранее, но двухметровыми зондами... Вот так! Красовский ощутил здесь "присутствие ошибки"... Да, грязная "десяточка"... Так-то! Технический прием должен быть избирательным!.. Но он был не так уж не прав, - во второй половине дня тело Коваля нашли на глубине всего полтора метра, в семи метрах от Ныркова, чуть в стороне и ниже берга... Оба без признаков жизни, со следами тяжелых травм... Стало ясно: они погибли еще при падении от ударов о скалы. Хорошо, если так, если без мучений под слоем снега... Их уложили рядом на плато, проводили общей минутой молчания и дали два прощальных выстрела из сигнальной ракетницы. Две звезды вспыхнули и погасли одна за другой в вечерних сумерках. Ужин стал поминками, - поставили на него все лучшее, что осталось, выпили по полкружечки разведенного спирта. Спели перед сном несколько грустных и лирических песен... "Ну, вот и поминки за нашим столом!.. А сколько он падал?.. Там метров шестьсот..." (Ю.Визбор) Трое из группы Ныркова провожали своих товарищей по походу, а из группы Егорова с погибшими никто в совместные походы не ходил. Но многие знали их по работе в клубе туристов. Их провожали как товарищей по общему делу, как единомышленников и как людей, ставших более близкими за время этих печальных работ... Просвет в палатке "И у Шепитько, и у Красовского налицо качественная подвижка в поиске. Хотя Шепитько и не нашел Лапина, его обнаружение другой аварийной группы явилось пусть незапланированным, но явным успехом. Красовский же переломил ситуацию у пика Игнатьева. Это его еще несколько задержит, но там тоже удача! А здесь?.. Да, у нас пока полная неудача на фоне успехов остальных!..", - думал Романцов. Поиск зашел в тупик. Да, имелись еще участки третьей очереди, отдельные "белые пятна" на стыках, но что-то явно не клеилось у спасателей. Временами и Романцова и Воронина охватывало задумчивое оцепенение, мучительные размышления о плане дальнейшего пути. Что-то не додумали, не просчитали, не догадались. Головоломка! Стык с уже исследованным участком Мансурова просмотрели с обеих сторон. Никаких следов не обнаружено. Восточный участок от места предполагаемого подъема пройден полностью, и Романцов решил спускаться на ледник Каинды. Хотя небо хмурилось, горы прикрывались облаками, все же два последние дня погода в целом благоприятствовала поисковым работам. Конечно, поиски затруднены снегопадом: каждую ночь наметало от десяти до тридцати сантиметров свежего снега, который не только увеличивал лавинную опасность, но и, по-видимому, предательски заметал следы. Туман облаков также очень мешал наблюдению, но виды гор временами приоткрывались, так что можно было просмотреть ущелья с гребня. Теперь же Халиев передал метеосводку, сообщавшую о приближении небольшого циклона с прогнозируемым периодом непогоды на 12-20 часов, - находиться в этот период на продуваемом со всех сторон гребне стало не только бесполезно, но и опасно. Они остановились на удобном небольшом участке каменистой морены ледника Каинды, когда день быстро угасал лучами заката. Молча разглядывали схему района. Георгий тихо возился с примусами снаружи палатки, - была его очередь кипятить воду на ужин. Лида, усевшись у входа палатки, сняла промокшие за день ботинки и протирала их, готовя к укладке на ночь в палатку. В сухой мешок, в ноги, чтобы они не задубели от мороза... Лида полуобернулась и приветливо улыбнулась Вадиму. Внезапно что-то непонятное, но важное, тенью промелькнуло толи перед глазами, толи в сознании Вадима так, что он вздрогнул от неожиданности, как от удара током. Это "нечто" тут же исчезло, оставив в памяти только непонятную "царапину", ощущение пропущенной детали. Что это было? Перед глазами или в сознании?.. Мысли скреблись, как пальцы по гладкой скале в поиске зацепки. Но след оборвался так же внезапно, как и возник. Вадим решил, что это какая-то суеверная мнительность, вызванная мысленным напряжением. Еще не хватало впасть в маразм от всех страстей! Отставить!.. И все же... И ночью Вадим не мог заснуть, внутренне "горел" от непонимания ситуации, ощущая, как натянулись его отношения с Романцовым и другими альпинистами: между ними, казалось, легла черта недоверия. Два дня поиска - все впустую! Невольно у всех возникла мысль: а правильна ли сама схема, а верны ли соображения Воронина?.. Слов упрека пока никто не высказывал, но Вадиму уже представлялось, что лимит доверия к нему быстро иссякает. Он лихорадочно обдумывал и отбрасывал десятки возможных вариантов движения и пропавшей, и их поисковой группы. Где, как эти пути должны пересечься, чтобы можно было ухватить нить поиска? Может быть, достаточно одной небольшой зацепки, одной улики... Куска веревки, оставленной на склоне или во льду, скального крюка, упаковочной обертки, утерянной вещи... Пока ничего! И можно только умом дойти до того, в чем тупик ситуации, в чем ее тупик "по крупному", а не в том или ином "капризе" поворота аварийной группы, побуждений ее и ее руководителя... Что можно извлечь даже из неудач? Только то, что группы Лапина на исследованных путях нет. Это значит, что она пошла другим, неисследованным путем... Так... Все исследованные пути - достаточно логичные и последовательные. Пусть даже и тупиковые с той стороны хребта. Значит, они могли пойти путем совсем нелогичным и неестественным. Что их могло заставить? Непогода, спешка, отсутствие продуктов, моральное угнетение от гибели товарища. Возможно, все эти причины в комплексе. А каков этот нелогичный путь? Предположим, что опять в тупик. Но как, куда в тупик? Все то же! Опять назойливая старая мысль о боковом отроге. Они вместо основного хребта Иныльчек-Тау могли перевалить через боковой отрог и заблудиться, сваливаясь с него назад, в сторону ледника Каинды. Такое развитие событий изначально предвидели, поэтому по возможности просматривали боковые отроги при выходе на гребень Иныльчек-тау, а в одном месте даже перешли через такой отрог. Траверсировали гребень, ища записки, туры, спусковые петли и крючья... Что здесь не сходится? Что мы могли не увидеть? Того, что у нас на "третьей очереди" исследования, за границами зон поиска? Очень сомнительно, что мы там что-то найдем! Уверен, что поворот туда будет ошибкой! А все ли увидели на обследованном участке?.. Мелькнула мысль. И сразу отбросил. Она показалась слишком несущественной и легковесной. Но она возникла снова, стала тревожить напряженное сознание все больше и больше. Соображение казалось слишком "легким" и незначительным, но другого у Вадима просто не было. В конце концов, когда уже все улеглись спать, Вадим решился поделиться им с руководителем. Вот только сейчас или утром? Если тот спит, то утром. * Павел Андреевич, - тихо позвал, чуть слышно. * Что, Дима, - Романцов тоже не спал, обдумывая ситуацию. Романцов тоже находился в тяжелых размышлениях, но эта тяжесть вызывалась не недоверием к Воронину, нет! Руководитель поисковых групп ни на кого не собирался перекладывать ответственность за свои решения. А решения, им одобренные, были ЕГО решениями. Вот ответственность за них угнетала. И еще угнетал сознание самый трудный вопрос спасателя: не поздно ли?.. Может, их уже нет в живых?.. Если Вадим подсознательно не хотел допустить даже мысли об этом, то Романцов изначально не мог не начать разработку и этой версии. Конечно, ее нельзя считать главной, поскольку главной целью спасателей является спасение, а не установление факта и причин гибели. Это - второе... Но по мере затяжки сроков поиска вероятность тяжелого исхода неуклонно увеличивалась. И соответственно, уменьшалась вероятность спасения, уменьшалась с каждым новым днем в геометрической прогрессии в 2-3 раза... А считать надо с момента истечения "нормального" срока выхода группы, с 13-14 августа ... Но вероятность аварии и связанной с ней задержки еще не есть вероятность гибели всех... Здесь много шкал оценок, по каждой из которых свой счет составляющих "за" и "против", причем весьма различный. Чтобы ситуация прояснилась, нужна информация самая разнообразная и строго упорядоченная. Пока же собранной информации слишком мало... Взгляд на маршруте все время стремился зацепиться за места возможной катастрофы, - за свежие выносы обвалов льда, снега и скал. В двух-трех местах следы таких обвалов значительны и при крайне неблагоприятной ситуации могли похоронить целиком группу из четырех человек... Что могло еще произойти? Мог случиться обвал карниза на гребне: четверо вышли на гребень хребта или бокового отрога, на карниз-наддув и тот не выдержал, и увлек всех в пропасть... Ушли "с концами", и тела замело снегом!.. Что еще? Коллективное замерзание в условиях суровой непогоды. Период-то непогоды был, но не слишком длительный. Такое могло случиться, если ветрюга и метель застали их на незащищенном месте, на высоком гребне... Вопрос... Мог быть и коллективный срыв с разрушением всей цепи страховки. Обычно это происходит так: срывается один и сильным рывком сдергивает других, если не выдерживают главные звенья закрепления веревок на рельефе... Вот по таким основным сценариям развивается большинство коллективных, групповых аварий. Бывает, что авария развивается цепочкой: одна индивидуальная авария вызывает следующую, разобщение группы и гибель поодиночке. И индивидуальные аварии складываются в аварию всей группы. Но обычно такое развитие событий как ударом разбрасывает группу, отдельных участников и их снаряжение, поэтому остается немало следов и их легче обнаружить. Здесь, похоже, аварийная группа не разобщена... Романцов пытался заметить, запомнить и записать сведения о главных деталях: расположении свежих выносов лавин, состоянии снега и ледосбросов, положение и размеры снежных карнизов, солнечную ориентацию склонов и преимущественные направления ветра. Все эти данные не могли дать ответа на вопрос, где и как произошла авария, но при тщательной систематизации они могли вывести поиск на правильный путь. У Романцова внутри укреплялось осознание того, что они где-то промахнулись, пролетели мимо в ходе поиска. Что они изначально не ошиблись в выборе направления движения и в выборе тактики... Но где же, в чем промахи? Где тот узел, в котором они отклонились от верного направления, что-то не увидели, или не смогли увидеть?.. "Спасы" - дело серьезное. Все спасатели не только старались работать изо всех сил, но усталость накапливалась и из-за повышенного психологического напряжения. В обычной обстановке похода или восхождения такое напряжение снимается шуткой, отвлечением на работу, естественной забывчивостью про мелкие невзгоды. Здесь же эти элементы снятия стресса присутствовали, но в существенно угнетенном состоянии. На подсознание давило ощущение близости человеческой трагедии. И чувство бессилия. Об этом можно забыть, но ненадолго. Этот спуск на Каинды, этот возврат, как вынужденное отступление, не могли не вызвать и у Романцова горьких чувств поражения, недодуманности, недоработки, крайней неудовлетворенности и ощущения ситуационного тупика. Упреками и обвинениями здесь не поможешь, они только накалят ситуацию. Нервы напряжены у всех, поэтому требуется предельная сдержанность. А шансы спасти пропавших оставляет, видимо, только версия их вынужденной технической задержки. Что же могло задержать? На этой ноте размышления Романцова были прерваны словами Вадима. * Возникла у меня одна мысль, Павел Андреевич, хочу о ней поделиться. Быть может, чепуха все это, но ничего другого пока придумать не могу! * Ну и что же за мысль такая? * Я буду говорить, а вы меня отбивайте. Логически. Я все о том же. Они могли перевалить не через основной хребет, а через боковой отрог. * Ну, это мы допускали с самого начала. * И поэтому просматривали ущелья с узловых точек, сверху, да? * Да. * Мне кажется, мы не все увидели. По крайней мере, в последнем ущелье, на стыке участков. Я вижу здесь недоработку. Здесь, между основными отрогами от хребта могут лежать один-два дополнительных, не обозначенных на схемах, менее протяженных. А внизу при нашем наблюдении все прикрывала облачность. Мансуров ничего не увидел, но он ничего не увидел не на скате того отрога, который был под нами. Мы тоже не увидели ската того отрога, на котором находился Мансуров. Между нами мог находиться еще один промежуточный отрог! А может, и два. Вот такой расклад. И еще момент: мы наблюдали с узловой точки бокового отрога, находясь в главном хребте. Но мы не выходили на седловину этого отрога, через которую они и могли перевалить на запад, ошибочно приняв ее за перевал в главном хребте. Или через седловину отрога, на котором был Мансуров, в направлении на восток? Такое тоже возможно, если он на нее не выходил, наблюдая, как и мы, с главного хребта. Кроме того, возник у нас разрыв по времени: мы и Мансуров просматривали этот участок в разное время, со сдвигом более чем на двое суток. А за это время могли произойти изменения. Лапин мог еще не выйти на наблюдаемый Мансуровым участок, если... Если он находился где-то здесь, между нами и группой Мансурова, в этом ущелье ниже седловины. Если есть у нас "слабина" поиска, то она - на стыке участков. Есть она! Чувствую. На войне слабина всегда на стыке частей и соединений. У нас, возможно, тоже... Помолчали. Романцов обдумывал. Потом задумчиво произнес: * Да, тоненькая ниточка... Туда ли она поведет? Вадима будто ударило током! Ниточка! Опять ниточка! Нитка! Бело-голубая, свисающая с тряпки! С какой тряпки? Когда? Да! Когда Лида протирала ботинки от воды и снега. Тот ее мимолетный полуоборот назад и взгляд. Это на мгновение мелькнуло на заднем плане у нее в руке и снова пропало. Эта тряпочка, этот упаковочный мешок для продуктов. Бело-голубой, мокрый, выцветший. Их всего было? Четыре-пять? Не помню! Но помню, что у меня был только один. И в него я, помнится, завернул свой ремнабор! Где он? * Павел Андреевич, я вспомнил вдруг одну вещь. Надо проверить. Чуть пошевелюсь. Вадим быстро нащупал в кармане рюкзака мешок с ремнабором - мешок лежал на месте. На нем четко виднелась надпись "4З". Четвертый завтрак, завтрак четвертого дня похода! А тот, что был у Лиды? * Павел Андреевич, вы не видели той тряпки, которой Лида протирала ботинки? Мне показалось, что это такой же мешок, как этот! * Кажется, она оставила снаружи, в изголовье. Посмотри там. Пошарив рукой за пологом палатки, Вадим действительно нащупал влажную тряпицу, достал и развернул ее. Да, она из такого же материала, как и мешок Вадима. Еле заметная, размытая надпись на ней... "13У"... Тринадцатый ужин!.. * У меня, в моей рюкзачной укладке этого мешка не было. Помню, что не было! Могла ли она попасть ко мне случайно?.. Взятая, например, на Каинды, у ребят?.. Нет! Свои вещи я хорошо знаю. Что-то здесь странное. * Ну-ка, давай, разбудим, - сказал Романцов, - Лидаша!.. Лида!.. Лида, едва очнувшись, не сразу поняла, о чем речь, но потом вспомнила. * Я думала, что тряпочку кто-то из вас оставил у самой палатки на камне. Я не придала ей значение... Да, она лежала не на камне, а между камнями... Провалилась так, что сверху ее почти не было видно. Я ее заметила, сидя в палатке, и вначале не подняла, но потом, когда понадобилось чем-то протереть ботинки... Ведь на глазах у всех... * Все-таки, это прокол, Лида! Наш общий прокол. Это - улика! Эту тряпицу, видимо, оставила группа Лапина. Значит, они стояли здесь же. В видимой округе ущелья это наиболее удобное место, один каменистый участок открытого льда... Завтра утром еще раз тщательно обыщем место стоянки. Может, еще что-то найдем, - сказал Романцов. Лида подавленно молчала. Вина плыла в глазах... * Вопрос только в том, когда они стояли здесь... Какого числа? - сказал Вадим. * Что ты имеешь в виду? * Их задержка слишком уж длительная. И мне хочется думать, что они поднялись на хребет там, где мы обнаружили засыпанные следы. Не найдя безопасный спуск, они могли вернуться на Каинды и заночевать здесь. Но все могло быть и не так! Они могли заночевать здесь в вечер расставания с Берлиной и Беловыми. Сложность в том, что возможны оба варианта. Все же эта косвенная улика указывает на это ущелье! Павел Андреевич, давайте пройдем его еще раз, но через боковой отрог на запад. Надо четко соединить зоны поиска. * Хорошо, подумаю. Сейчас спать! Утро вечера мудренее. * И значительно длиннее... Утренняя связь в 6.00. * Отряд один. Романцов. Вызываю отряды два и три. * Отряд два, слышу. * Отряд три, слышу. * База пять на связи. * Уточнение задачи объединенному отряду три. Сегодня тремя группами обследовать перевалы Великий Почин, Восточный Спокойный и Спокойный. Завтра одна ваша четверка должна будет завершить поиск на западном участке до перевалов Спокойный и Ат-Джайляу. Две другие четверки завтра должны начать движение на Кан-Джайляу для поиска на северном участке. Южную сторону мы заканчиваем. Может быть, придется пройти ее самый восточный угол. Камиль, отряд-два, у тебя ничего? * Да, Симаков обследовал перевал Олимпийский. Записка позапрошлого года. Мы взошли на безымянную седловину западнее. На скатах следов нет. Это уже стык с ущельем 21, где был Шепитько. * Далее я направляю твой отряд-два на самый восточный участок, - между пиком Сарагоса и вершиной "5376". Два сложные перевала, один из которых, - Маршала Крылова. Мы вернемся для дополнительного обследования стыка участков у вершины "5075" и спустимся либо на Каинды, либо на Кан-Джайляу. Группу Симакова поблагодарить и отпустить. Пусть идут своим маршрутом. Ринат! База пять? * Слышу! * Ринат, я начинаю испытывать затруднения. Если и сегодня ничего не найдем, мы - в глубоком тактическом тупике. Случай очень сложный. Все заметает снегом. Даже надежду на хороший исход... * Может, запросить еще помощь? В МАЛ ЮИ готов к выходу интернациональный отряд альпинистов. Пустить группу Милларди вам на помощь? * Думаю, это уже бесполезно! На неисследованном остатке мы их найдем, а если не найдем, значит, они где-то под слоем в несколько метров. Центр поиска смещаем на северную сторону. Самое неприятное, если мы ошиблись с самого начала, чего-то не учли или где-то проскочили мимо!.. * А почему возвращаетесь? * Кое-что обнаружили... Место их стоянки на леднике. Есть предположение, что они повернули в ущелье, по которому мы только что спустились. Надо тщательнее просмотреть стык, просмотреть не только с гребня, но и с седловины бокового отрога... Вызываю базу пять! База пять!.. Да, плохое прохождение!.. База пять!.. Плохо слышу! Плохо слышу! Повторите!.. Вот слышимость на "хиньдюшном" языке!.. Восемь по Рихтеру! Молодец, Инга! Хвала Жене! Слава Блюмкину! Браво, девчата! Добро сработано! Действительно, тяжелый перитонит, обширный, с абсцессом, и по отзыву врачей через сутки было бы поздно. Оперировали уже с риском. Но удачно, спасли парня, вырезали гнойник!.. Несомненный успех! Что это? Случайность? Да, в ликвидации этой критической ситуации, сползавшей к аварии, много случайностей, но и немало закономерного. Прежде всего - в согласованности, оперативности действий спасателей и вертолетчиков. Первая ласточка! Первый успех, который так окрыляет! Первый порыв теплого ветра. Халиев как-то внутренне, интуитивно ощутил, что группы поиска на верном пути! Процесс раскручен, спасатели активно преследуют аварию! Только бы не сбились со следа, не проскочили мимо! Как же, как же с группой Лапина? Вторая "ласточка" - успех Красовского. Как и что там случилось, пока неясно. Ясно одно: он нашел погибших. Это, конечно, задержит еще немного группу Егорова, но пусть... Главное - там все определилось. А у Романцова пока - полная неопределенность. От последнего его решения Халиев находился вне себя. На кой черт они вновь поперлись в это ущелье? Там же ничего нет! Ничего не нашли! Зачем?.. Успокойся! Успокойся... Слышимость на связи была отвратительной, а связь - очень короткой. Романцов явно торопился. Почему? Донеслись лишь несколько отрывочных фраз, повторенных несколько раз. Что же сказали сквозь треск разрядов? Одна фраза достаточно определенна: "Нашли место стоянки...". Еще? "Возвращаемся в ущелье и идем на запад...", и, кажется, "... через отрог..." - при другом повторе. Остальное тоже понял обрывками. Еще: "...Они ошиблись!.." Но кто ошибся, Лапин или Романцов? Видимо, группа Лапина. Ринат впился глазами в схему. Да! Кажется, Романцов с Ворониным решили, что Лапин по ошибке пошел через боковой отрог. Это-то понятно, очевидно. Но ведь они просматривали все с гребня. Значит, решили, что чего-то не увидели. Что их толкнуло вернуться? Какая-то улика. Они что-то нашли. Но где и что? Ладно, предположения оставим до дневной связи. Планы Шепитько и Мансурова пока менять не будем. Пусть спокойно делают свою работу. Эх, тоска, тоска!.. "И скучно, и грустно, и не с кем поддать..." Успокойся!.. Они активным делом заняты, а ты... Для них радиограммы сюда - одна обуза. И с разбором причин - полная "непруха". Чем заняться? Галинский собрал интернациональную группу альпинистов, готовую помочь, но где, чем и как - пока непонятно. Можно послать сообщение, чтобы выходили, подтянулись к отрядам поближе... На связь? Вызов? Что-то сообщают! Пржевальск, КСС Халиеву Июль-август отмечены пиком интенсивности года активного солнца. Подобные всплески наблюдаются с периодичностью в 12-15 лет. Магнитная буря наблюдалась в период с 2 по 7 августа, - подобные всплески происходят один-два раза в год. В целом указанные даты отмечены активизацией природных аномальных явлений, за которыми последовал период неустойчивой погоды. Начальник метеостанции Кара-Кол Низолов Второй ответ, ответ из Москвы о землетрясеньях, из института физики Земли, имел вид таблички со следующим содержанием: 06.08.91 Io , б* Класс, Кр Класс, Кр Гл. С.ш. В.д. 00.24 1-2 4 3.7 35 41.58 76.34 05.4 0-1 3 4.1 78 42.47 73.21 13.05 1 5 3.6 63 41.32 77.19 15.12 1-2 6 4.8 68 41.53 78.06 16.41 4 11 6.2 51 41.58 79.37 18.46 7-8 13-14 5.7 6.5 42.05 80.13 19.11 2-3 8 2.8 12.2 41.42 79.01 21.54 1 7 3.1 28 41.14 79.01 23.18 1 6 3.4 39 40.45 78.18 *Баллы по шкале Рихтера. В чем же суть строк и столбцов? Начнем с оглавления, с первой строки. Первая позиция - дата и, ниже нее, видимо, время в часах и минутах. Да, все по нарастающей, и в пределах 24-х часов и 60-ти минут. И последняя цифра - 23.18, очевидно, восемнадцать минут двенадцатого, исход суток. Содержание второго столбца расшифровано сноской. Не слишком понятны третий и четвертый столбцы. Видимо, в третьем - класс землетрясенья... А в четвертом? Видимо, характеристика магнитуды. Так, а что такое "Гл." в пятом столбце? Главная?.. Главная чего?.. С шестым и седьмым столбцами, кажется, все ясно: это координаты эпицентра - северная широта и восточная долгота. Эпицентр?.. Это проекция гипотетического центра землетрясенья, гипоцентра, на условную поверхность земной сферы, на эллипсоид ее координат, на "глобус"... Две координаты! А третья? А третья - это расстояние от гипоцентра до этого "глобуса", или... Глубина залегания. Для землетрясенья - глубина, а для взрыва, например, ядерного - высота... Так что "Гл.", видимо не "Главная", а "Глубина"! Глубина в километрах. Что-то припоминается, - при заданной величине энергии землетрясенья, или заданной магнитуде, - логарифме этой энергии, - сила толчка тем больше, чем меньше глубина... А балльность?.. По шкале Рихтера от 1 до 9, или по MSK-64 - от 1 до 12. Да, согласно сноске, столбец два - это балльность по шкале Рихтера: надо нанести координаты эпицентров и силу ударов на карте. Но вначале взглянем на балльность и время... Вот оно! В точку! В 18.46 прошел удар в 7-8 баллов! Вот он, вот он, этот удар! Вот то, что я искал! Какая встряска! Почти восемь баллов!.. И класс 13-14! Заметно более высокий, чем у остальных!.. На малой глубине! Пройди он по населенке, посыпались бы осколочки от домов и людей... Главная причина аварий ясна. Землетрясенье! Силой 7-8 баллов и близкое, с эпицентром всего в 15 км от места аварии группы Лапина. Неглубинное, коровое! Возможно, с быстро гаснущей волной, распространяющейся так, что она не слишком ударила по ближайшим населенным пунктам. Иначе шума от этой встряски было бы значительно больше, и она бы не прошла незамеченной. Ясно! Ясно!.. В довольном исступлении Ринат несколько раз приложился кулаком по столу. Раскусил! Главное теперь понятно! Конечно, для полноты картины предстоит еще кое-что уточнить. Как часто происходят такие землетрясенья здесь и что это, - экстремальный всплеск или вполне заурядное явление. Как оно связано с солнечной активностью, климатическими проявлениями? Это выясню! Выясню! Главное понятно: подземный толчок стряхнул с гор снежные и ледовые массы и, возможно, вызвал отдельные подвижки Иныльчека и других ледников. Последний обильный снегопад наблюдался в период с 29-го июля по 2-е августа. В верховьях Иныльчека кое-где выпало до метра свежего снега, за несколько дней этот снег уплотнился и подтаял. Вообще в июле погода шла слоями: снегопад - солнце, снегопад - солнце. Внизу все стаивало, но наверху мог сложиться хороший лавинный "пирожок". Слоистый, из снега и льда... Ой, осади, тебя уже заносит в "глубокий теоретический штопор". Не умничай! Успех не должен кружить голову! Да, а основному толчку предшествовали другие, менее мощные. Они что-то слегка обрушили, но где-то вызвали напряжение рельефа, новые трещины в ледовых массах. При сильном толчке многое не выдержало и повалилось. Теперь-то все просто! Все проще и прозрачнее. И кажется, что сложного-то ничего не было, только взять, да разобраться! А ведь мог ничего и не увидеть. Зри в корень! Бди! Именно этот удар вызвал лавины и обвалы, не мог не вызвать, это очевидно. Кроме того, в 16.41 ему предшествовало менее крупное землетрясенье в 4 балла. Нырков? Его лавина сошла около пяти. Возможно, она и была вызвана этим толчком. Да, или нет, это уже не столь важно: лавина сошла, а двое оказались без самостраховки. Их сбило в кулуар, сбросило в конус и засыпало... "Красная нить погони" (день третий) Они встали и собрались так, чтобы выйти с рассветом. Утренний, более тщательный обыск места стоянки дал кое-что еще. Под камнем обнаружили мусор - пустую консервную банку из-под печеночного паштета с остатками бумажной упаковки и разорванных полиэтиленовых мешков. Несколько таких баночек заложили в дневные продуктовые раскладки группы Лапина, - это Вадим помнил четко. Факт подтверждала и маркировка на банке (цифры и буквы на крышке) и относительная свежесть закладки, - два-три, от силы четыре дня назад. Вадим размышлял, медленно произнося фразы: * Минимум мусора мы, конечно, оставляли. Но при этом тщательно сжигали всю бумагу и горючий пластик, обжигали банки на примусе, чтобы их быстро съела коррозия. И все тщательно прятали, чтобы не оставить грязи. Это вошло в привычку. По крайней мере, у Ака и Неделина. Они бы всегда бивак прибрали. И, действуя без спешки, не обронили тряпицу. Либо при уходе осмотрели бивак и подобрали ее. Здесь с мусором не обожгли. Значит? Что это может значить? Наверно, они экономили топливо. А почему банку не расплющили? Видимо, они торопились. Пока я это понимаю так. Может быть, имелись и другие причины. Павел Андреевич! Эта находка пусть и не дает нам четкого направления поиска, все же очень обнадеживает. Ясно, что они останавливались здесь не так давно и, возможно, намереваясь свернуть в ближайшее ущелье. В то, из которого мы спустились, либо? Либо они спустились сюда после неудачного подъема где-то выше по леднику. * Могло быть и так. Хорошо, попробуем пройти назад, в это ущелье и через боковой отрог. Другой более обоснованной версии у нас нет... По известному пути они еще до полудня вышли на снежную седловину бокового отрога. Следов, тура с запиской не нашли и здесь и на скалах выше. Вадим тщательно просмотрел видимые сверху участки снежного склона и скал, тактически продумывая возможности спуска в этом месте. С седловины просматривались два примерно равноценные варианта спуска. Оба по скальным гребешкам-контрфорсам или вдоль них, по кулуарам, по границе скал и не слишком надежного снега. Оба вели вниз с плавным поворотом влево. После короткого совещания решили исследовать оба варианта двумя связками. - Сбор на седловине через три часа. Исследуем на 4 - 5 веревок вниз. Дальше, видимо, уже не стоит... Искать будут ведущие - Вадим и Лида. Небрежных разведки, поиска, как и страховки, быть не может! Я и Георгий - страхующие. Устанете - сменим. Двинулись!.. Романцов ощутил бездну вины и грусти в глазах Лиды за ту оплошку на стоянке. Желая реабилитироваться, она будет искать отчаянно. Вадим тоже... И если здесь что-то есть, они не пропустят. Ну а ты, шеф, изволь подумать, что делать, если ничего не найдем! Такой исход более чем возможен! Ладно гадать... Вадим искал сначала со жгучей надеждой, потом с отчаянием обреченного. Тщательно осматривались скалы на предмет обнаружения свежих сколов на трещинах, в которые можно было забить скальный крюк. Искали остатки следов на снегу. Но веревка за веревкой уходили вниз, а результата нет! Скалы и снег девственно чисты и не хранят никаких отпечатков рук человека. Мокрые, холодные руки Вадим ободрал в кровь, ощупывая под снегом края скальных трещин. Пятая веревка легла на душу смертной тоской. Опять впереди тупик! Опять все напрасно и ничего не получается! Более трех часов ползания по скалам ничего не дали. Надо возвращаться. Тупое отчаяние!.. * Павел Андреевич! Пройдем еще веревку. Ну, задержимся немного. Они нас простят. Романцов задумчиво обвел склон взглядом. Все молчаливо и пустынно печально. Стоит ли еще тратить время? Уже два часа дня... Место мрачное, богом забытое. Вадим, конечно, устал, и надо дать ему передышку. * Хорошо, только теперь страхуешь ты, а я буду искать. Лида искала так же, как Вадим. Она была зла на себя, "как чэртонок" (глазами Георгия). Руки стыли от холода, острые льдинки фирна впивались в кожу. Но она не надевала рукавицы, желая чувствовать рельеф "на все сто" незащищенными пальцами, до крови. Поиск на четыре веревки ничего не дал, и пора было возвращаться. * Надо еще одну пройти, Гера! Ну, немного опоздаем, - не убьет нас за это начальник! * Ладно! Навэрстаэм!.. Эта трещина среди множества других ничем не примечалась, но Лиде показалось, что чуть ниже нее снег имеет еле заметную неровность. А что, если это вытоптанная площадка пункта страховки, засыпанная свежим снегом? Приостановилась. Рука по локоть ушла в этот снег и... Вытащила-таки, вырвала у горы эту заледеневшую петлю из репшнура! Петля висела на скальном крюке. Совсем новом! Без налетов ржавчины и грязи... А как оно вниз?.. Внизу крутизна увеличивалась, спуск становился более трудным и опасным. Петля кем-то оставлена на спуске, это очевидно. Причем недавно, - "реп" совсем не старый, на солнце не выгорел, без серого налета грязи. * Надо вызвать наших. Пусть Вадим осмотрит крюк. Нестандартный, может быть, их?.. * Лыда, останься. Я подымусь одын и спушусь с нашимы суда. * Может, немного обойти скалу вбок, увидем их за выступом и позовем. * Попробуэм! Обойдя скалу, Георгий действительно увидел Романцова и Воронина, поднимающимися по скалам в ста метрах в стороне и выше. Предупрежденные криком, они аккуратно обошли скальный уступ сверху и спустились к Лиде. * Крюк наш! Акулининский! Однозначно! Титан ВТ-5, повышенной прочности. Алексей сам делал такие для похода. И репшнур наш! Сомнений нет, они здесь были. Вопрос, когда? Вот это уже кое-что, Павел Андреевич! Вот она - ниточка за иглой!.. * Движемся далее по их спусковому пути, выискивая промежуточные точки закрепления. Предельное внимание и осторожность! Они могли сорваться или попасть в лавину, и мы на их пути можем поскользнуться и пропасть на том же самом. Вадим - ты направляющий. Задаешь тактику и направление, как они должны двигаться в этих условиях. Я подкорректирую. Подготовь веревку. До дневной связи - 20 минут. Георгий, Лида, рацию и антенну! ... * Ринат, Камиль, слышу хорошо! След пропавшей группы обнаружен на западном скате бокового отрога восточнее ледника "17". Зона поиска - южнее и юго-восточнее вершины "5075". Предположения Воронина оправдываются. Возможно, они уже на удалении менее километра от нас по прямой. * Вы уверены? * Да! Определенно! Утром нашли кое-какой мусор на стоянке, оставленный ими. А сейчас обнаружили крюк и спусковую петлю. Однозначно ими, причем ясно, что они ошибочно пошли на спуск через боковой отрог, сваливаясь опять на Каинды! Вернее всего дня два-три назад! Два-три дня назад, а может, и меньше! Наш прочес начинает давать результаты. Камиль, слышишь? * Да! * У тебя ничего? * Да, в цирке перед перевалом Крылова никаких следов нет. * Прошу тебя срочно вернуться на Каинды и занять позицию наблюдателя южнее вершины "5075". Будь готов соединиться с нами по кратчайшему маршруту. Задачу уточню на вечерней связи, в 22. * Понял! * Павел! Что поручить Шепитько? - включился в разговор Халиев. * Он не вышел на дневную? * Значит будет на запасной, в 18. * Его пока срывать не станем, - целеуказание на вечерней связи в 22. Его позиция - вблизи перевала, так чтобы можно было начать движение по любую сторону хребта. Сообщи ему наши результаты. Лида ставит пять с плюсом Инге за диагноз. Есть ли известия о Беловой из больницы. Как состояние? * Нашли переломы шести ребер и левой ключицы. Истощена морально и физически. Но опасений за жизнь нет. Лечат! * Ну, спасибо! Пока все. Жди нас на 18 и на 22. На 18 можем не выйти, если будем очень заняты. К 20-ти или 22-м, думаю, еще кое-что прояснится. Пока все! * Буду ждать на 18, 20 и на 22. Успеха! Конец связи! * Успеха! Конец связи! КС! * Конец связи! КС! Романцов выбил найденный крюк с петлей и спрятал его как улику в карман рюкзака. Вместо него выбрал место, подобрал и забил свой крюк. Забил с "малиновым звоном", надежно. Закрепил веревку, сбухтованную Вадимом . * Идем преимущественно по скале. Постарайтесь не ронять камни. Они могут быть прямо под нами! * Понес же их черт в эту преисподнюю! * Да, хорошенькая будет у нас ночевка! В сладком местечке! И под дождичком. Хе-хе-хе... * Какое мрачное ущелье!.. Действительно, это ущелье уходило вниз темным колодцем с дикими скалами, и, серо-черным туманом. Хотя было только начало пятого часа дня, сумерки уже легли на склон. С неба капало водой и снегом. Несмотря на промозглость и тревогу, ожидание прожигало их теплом и дрожью нетерпеливой лихорадки. Ощущение близости развязки завладело всеми участниками спасательной группы. Ощущение не менее сильное, чем у кладоискателя, наткнувшегося на сундук, или у разведчика, открывающего папку с секретами Веревка змеей заструилась вниз, затем натянулась струной под весовой нагрузкой. И хотелось, и не хотелось верить, что "пропащие" пошли сюда, в забытый богом узел, в это урочище ведьм. Но факты - упрямая вещь! Веревкой ниже нашли еще одну петлю в ледовой проушине, потом следующую петлю - на скалах. "Ниточка" натянулась и потянулась к "игле". Но не прервется ли, не выпадет ли из ушка? Не останется ли у них в руках пустой кончик следа, разрушенного лавиной или камнепадом? А может, впереди зловещее кладбище из фигур, замерзших на ветру? После приключения в потоке на Каинды такой исход казался вполне возможным! Спаси и сохрани! Дай их "достать" живыми! Очарование Востока (хохмочки) Образ похода: БОЛЕЗНИ Кому-то пристала простудка, Кому-то тупая мигрень, Кому несваренье желудка, Кому - безудержная лень! "Медвежка", ангина, горняшка Шатают в начале пути, Как будто хорошая "пьяшка" Тебя с непривычки мутит! Любимые наши заразы, Услада, награда для всех, - От них - песен звонкие фразы, От них начинается смех! Ты скажешь: "Слова те - шутихи!" Ты скажешь: "Нет логики, врут!" Отвечу тебе: "Только психи По-доброму в горы идут!" Они шли в поход, в путешествие, чтобы увидеть, узнать, понять и полюбить! Чтобы потеснее уложить в себя хороший кусок внешнего мира и через общение с чистым миром гор стать выше, мудрее... Их взгляд на окружающее был пытливым взглядом ученика и исследователя. Они не замыкались только на любимой специфике горных маршрутов, стремясь использовать небольшие отрезки времени на подъездах и выездах для познания местных обычаев, истории, традиций и взглядов людей... Они любили Восток и отдельные формы "общения с Востоком" обставляли как ритуалы. Таким был ритуал "казнь базара" (какой же восток без казни!). В роли "отрубленной головы" должен был выступить самый крупный арбуз. "Палач" с двумя подручными, с самым зверским видом, в наиболее рваных и грязных ботинках и штормовках, с ледорубами и огромной сеткой-авоськой тяжелым ритуальным шагом входили на базар и обходили его целиком в поисках самой большой кучи с арбузами. Остальные, "сторонние" члены группы наблюдали за сим со стороны и подначивали окружающих: "...Казнить базар будут!.." Так что при торгах собиралась небольшая толпа заинтересованных представлением и умным торговцам это нравилось. Конечно, все основывалось на понимании того, что восточный базар - не просто "торгушка", а интерес живого действия, живого общения! Восточный базар столетиями играл роль всех средств массовой информации, театра и кино, особого вида искусства и торговли и общения, и обмена новостями и информацией... "Палач" выбирал из кучи самый крупный арбуз, споря до хрипоты и до последней копейки с торговцами, заранее предупрежденными "сторонними", что без ругани и "страшных угроз" не обойдется... Обычно в качестве "палача" выступал Акулинин, - он умел при всем комизме ситуации сохранять такую натуральную серьезность позы, мимики и выражений, что окружающие дрожали от смеха как листья на ветру... Наконец, сделка заканчивалась, "палач" братался с торговцами и набрасывал им ритуальный рубль сверху, сокрушаясь, что "так жестоко не переплачивал все последние полтораста лет своей жизни" и что "мир еще не видал такой щедрости со времен пьянки на коронации царицы Савской..." * Хвала Хоттабычу! * Слава аксакалам! Аксакалам слава! * Аллах велик и правит, но Коран "ишака" не исправит! * Алладину все до лампочки! * Толста кишка!!! * Секир башка!!! И после взмаха ледорубом "башка" арбуза весом более двадцати килограммов падала из рук "палача" в авоську, подставленную подручными. Они вешали авоську на ледорубы и торжественно, в ногу, шествовали через базар и город в свой лагерь есть арбуз. За один раз даже все 8-9 человек группы такой арбуз съедали не всегда... Так были "казнены" базары в Самарканде, Душанбе, Алма-Ате, Фрунзе, Пржевальске... Другой ритуал носил название "ночь Ходжи Насреддина", "ночь Ходжи", или тайно, шепотом меж собой, "хадж" (да простит им Аллах сие шутливое святотатство за неимением возможности совершить хадж настоящий, хотя бы совершить такой!..) К этой ночи еще до похода готовили заранее смешные, "страшные" и поучительные истории и анекдоты, сочиняли новые стихи и песни, номера выступлений. Это был праздник художественного творчества с приятной фруктовой закуской и умеренным головокружением от шампанского. Некоторые номера запоминались надолго: лекция Ака о чувственных прелестях Востока, танец гаремных дев, поэма "Молодой Хоттабыч" (... Сулейман Секс-Ибн-Хоттаб был любимцем сладких баб, - почему таким он был? - Просто сам он баб любил...), сказка "Али-Баба и сорок баб...", лекции по походной медицине, диетологии и гигиене "Хана хану", "Не бей бея"" "Хамы в хаммаме"(28*), "Хроники хроников", "Магарыч и старый хрыч" и многое-многое другое... Проводился конкурс на лучшую восточную мудрость (Во! - Мудрость!) и лучшую западную мудрость ("замудрость"), на лучшую абсолютную мудрость (мудрость "отруб-башка", за которую башку не грех и отрубить). Например: мы полуевропа - полуазия, с того и другого у нас безобразия!.. "Мудак несет бардак"... Ночное бродяжничество, блуждание среди древних медресе, минаретов, мазаров (кладбищ) и мавзолеев носило название "Ночь Тадж-Нахала" (да, представьте, не "Махала", а именно "Нахала"). Разгуливая с фонарями по восточному городу у древних памятников, мазаров (кладбищ), мавзолеев под таким черным и таким звездно-глубоким южным небом, дышали воздухом столетий и каким-то особым ароматом Востока. Ночь имела свою тайну, тайну истории, тайну очарования Кораном, тайну прошлых поколений. Тайну непонимания Востока и его понимания каким-то внутренним движением души. - Мыслить вредно! Мозги усыхают! - Очень правильная мысль для тех, кто ее сочинил!.. Обстановка и условия похода накладывали яркий, своеобразный отпечаток на отношения между людьми. Отношения весьма эмоциональные, не свободные от задиров и шероховатостей, но все же отношения глубоко товарищеские, сплоченные общей целью, общим делом, общими взглядами единомышленников... Здесь утверждался свой, своеобразный стиль общения, режим и ритм жизни, даже своеобразные обороты речи, языка. Непосредственно в походе представители определенной секции пользовались даже специальным жаргоном (сленгом), понятным поначалу только людям, входившим в этот коллектив в походной обстановке. Например, в секции Вадима обычно изюм называли "клопами", чернослив - "тараканами", а курагу - "устрицами". Перловку называли "домбайскими яйцами", а сублимированное мясо вакуумной сушки - "верблюжатиной" (сухое, как из Сахары). Вермишель - "червячками", а макароны - трубами... Обороты вроде "молочные червячки с клопами", "трубный супчик с верблюжатиной" или "компот из яблочного сухаря с тараканами" звучали по-родному, по-походному... Пищевое наслаждение от экзотических фруктов и базара особенно обострялось тем, что называлось "жор", - ну прямо-таки зверский аппетит, который можно только уменьшить, но не убрать обильным "столованием". "Жор" наступал ввиду больших нагрузок и весьма скромного питания в течение похода. Еда после походных ограничений (как по количеству, так и вкусовых) приносила огромнейшее удовольствие, тем не менее, следовало соблюдать осторожность и меру: организм не всегда выдерживал пищевые перегрузки. За перебор жирных продуктов, к примеру, сметаны или каймака, печень напрочь отключала аппетит, включала общую разбитость, а то и кое-что похуже... За попытку совместить дыню с молоком или мороженым клиента выворачивало, "без проволочки, как навололочку". Образ похода: ВОКЗАЛ Чуть забелило рань, - Вокзал берем на приступ, Все знают: эта рвань Из племени туристов. "Все сами - анекдоты Балуются смешками, Вагоны, самолеты Уродуют мешками!.." А шуточки-то, шутки, - От драных ловеласов, - Трясутся смехом сутки, А пыль - как из матрасов... - "Уж месяц, верно, койки И бани не видали!.." - "Наверно, на помойке Три раза ночевали!"... Враз дрогнул весь вокзал От топота и храпа: "Посадка!", - шеф сказал, - "Ботинки рвем до трапа!.." Если жизнь или ситуация тебе скучна, неинтересна, то создай новую ситуацию, которая была бы новой, интересной, динамичной. У них это получалось как-то само собой... Мы часто жестко запрограммированы на определенные действия, не можем вырваться из привычного "зацикливания" на обыденном. Юмор позволяет сделать непредсказуемый шаг в новом направлении, отклониться от привычной прямой... Поэтому юмор - серьезный инструмент сознания и преобразования! Разумная неразумность. Очень мрачное утверждение, не правда ли?.. Перед Аллахом я в долгу, Стать правоверным не смогу, - Живу с желанием-мечтой (28* - Хаммам (хаммом) - восточная баня). Пропавшие в тумане * Нужна страховка! * Ничего, пройдем и так. Склон не крутой. * Страховка необходима!!! Склон опасен! - в словах Ака кроме боли и гнева звучала жесткая решимость не отступать. Сейчас они смотрели друг на друга с Сергеем Лапиным с почти нескрываемой яростью. Нервное напряжение достигло предела и вместе с ним до предела накалились отношения Акулинина с руководителем группы. Как участник он должен был во всем подчиняться руководителю, но Ак не был простым участником: по опыту, по возрасту, да и по спортивной квалификации, - фактически по всем показателям он реально превосходил Сергея. Уже с момента их первого, неудачного поворота на хребет, - с момента их первой неудачной попытки преодоления Иныльчек-тау, он интуитивно чувствовал, что Сергей ошибается. Но в сложившейся ситуации всячески стремился избежать конфликта, понимая тяжелое положение группы, необходимость спокойного, вдумчивого руководства, ведь внутренний разлад мог иметь самые тяжелые последствия. Когда же ошибочность первой попытки стала ясна всем, а склон на седловине оборвался жуткой нависающей стеной, они поспешили вернуться назад, на ледник Каинды, сошли немного вниз, к западу. Ориентировка очень затруднялась отсутствием карты и описаний, плохой погодой, а знания членов группы об этой части района оказались поверхностными. Как не хватало Вадима!.. Для перехода Сергей выбрал одно из очередных ущелий, которое снизу показалось вполне доступным, по крайней мере, с южной стороны. Свое решение он мотивировал тем, что надо не удлинять путь движения к западу и перевалить не на Ат-Джайляу, а на Кан-Джайляу. Конечно, выход на Ат-Джайляу удлинял протяженность пути по обе стороны хребта, но... По мнению Акулинина этот путь являлся технически более простым и безопасным. В решении Сергея Ак ощутил налет торопливости, неуверенности, недопустимого отчаяния спешки. Они уже слишком задержались, Сергей стремился быстрее исправить ошибку и перевести группу на Кан-Джайляу. Утром, уже почти закончив сбор, Ак переговорил с Сергеем, убеждая его спуститься еще ниже по Каинды и перейти хребет западнее. Но тот не согласился, - очень не хотелось опять терять высоту, время, и... уверенность в своих решениях (внутренняя его уверенность, однако, заметно пошатнулась от первой неудачной попытки). Перед снятием палатки Ак протер ее тряпкой от влаги конденсата и свернул с помощью Миши. Протер тряпкой руки. Внутри жгла досада, сомнение в правильности решения Сергея. В сердцах, со злобы, чтобы хоть как-то нервно разрядиться, он швырнул мокрую тряпку, и она скрылась где-то между камней... Когда группа тронулась, Ак напряженно замкнулся в себе и не стал больше ни в чем перечить руководителю, хотя внутри у него уже сложилось убеждение в ошибочности действий Лапина. Доказательств пока не было, но взгляд стал критичным, мысль заработала в поисках опровержения выбранного варианта. С другой стороны, ему очень хотелось думать, что все эти подозрения напрасны, что они находятся на верном пути. Однако жгучая тревога не отпускала! Условия видимости давали слишком мало информации, почти не за что ухватиться. Туман облаков скрывал все. Они пошли активно, вышли на седловину. Определить бы направление, но компаса нет и солнца не видно, можно только приблизительно угадывать стороны по едва приметному расположению хребта и изредка проглядывающих вершин. Пик непогоды задержал группу еще на сутки, - двигаться в эту метель было совершенно невозможно (в эту непогоду Вадим "таранил" перевал Предутренний). Проклятый туман! В какой гнилой угол попали! Второй день и хотя бы небольшой просвет! Ни черта не видно, - не видно, что может упасть сверху, не видно, куда "ныряем" вниз. Да, "голенькие" мы на этом ветру, как после пожара в мыльном отделении. Хорошая банька! Холодненькая!.. Горы - мощнейшая, тяжелая стихия! Казалось бы, относительно небольшие расстояния в горах, быстро и без проблем, "шутя" преодолеваемые сильной и подготовленной группой, - эти "небольшие переходики" на 2-3 дня быстро превращаются в труднопреодолимые и даже непреодолимые препятствия, если силы группы оказываются подорваны голодом, усталостью, холодом и заболеваниями. Или если группа оказывается отягощена травмированным участником... Душа Ака на некоторое время успокоилась, когда они начали спуск, но успокоение оказалось недолгим. Напряжение накапливалось, а туман так плотно закрыл видимость и вниз и вверх, что группа вынужденно остановилась. Опасность продолжения спуска резко возросла: можно ненароком выйти на участки, простреливаемые камнепадами и лавинами и на участки, спуск с которых невозможен или очень опасен. Крутизна склона велика, а оценить степень риска, не наблюдая склон в тумане, весьма затруднительно. Слышимые удары камней, отдельные видимые камни, вылетающие из тумана, наблюдаемый сход небольших лавин по кулуарам, служили грозными предостереженьями. Видимость крутого склона на спуск всегда ограничена даже при хорошей погоде, чего же говорить о видимости в мареве из густых облаков!.. Скорость движения резко замедлилась не только из-за тумана, но и из-за моральной и физической усталости голодной группы, уже доходящей до изнеможения. Продукты и топливо - на последнем исходе, и только жесточайшие меры экономии позволяли давать на перекусы хоть самую малость, но ясно, что и последним сухарям скоро придет конец. Одна надежда на быстрый спуск. Но как ускориться? Двигаться в этом мареве, по очень крутому склону, приходилось едва-едва, на ощупь, после тщательной разведки. Справа - уходящие ввысь скалы и лед, почти отвесные, а слева - зев бездонной пропасти и малые выступы скал под ногами. Останавливают, мешают и порывы злого шквального ветра с метелью, - приходится искать защищенные места и вынужденно отсиживаться. Нервное напряжение - на пределе. Ак ощущал, что и руководитель, и "малыш" Коля и он сам, - на грани нервного срыва. Лишь задумчивый, флегматичный Мишка успокаивал всех своей невозмутимостью, продолжал работать основательно, не торопясь, так же надежно и технично, как в обычной обстановке. Вначале спусковые крючья и петли оставляли. Но потом решили по возможности снимать: кто же знает, сколько их еще понадобится? Найдя небольшую площадку, заночевали с надеждой, что утро принесет и лучшую видимость. Несколько раз вставали ночью посмотреть, не открылся ли в тумане вид вверх или вниз. Утро не принесло облегчения. Спуск продолжили очень медленно, на ощупь, чтобы в середине дня выйти на край огромной пропасти. Пришлось вернуться и заночевать на той же площадке. Дальше решили траверсировать склон вправо и вниз, чтобы обойти слишком крутой и опасный участок. Этот вариант обхода частично просмотрели накануне. Настроение подавленное. Все глубоко ощущают внутреннюю вину за случившееся, ответственность за судьбу оставленной на Каинды тройки с тяжело травмированной Наташей, вину за гибель Вадима. Продукты и топливо, - лучше не думать!.. Снег, ветер, крутые заледенелые скалы, голод, холод и жажда... От усталости действия становятся все более и более рискованными: уже мало сил на выполнение требований безопасности, для поддержания мощи страховки. Ак пока еще ловил себя на допущенных ошибках и заставлял исправлять их. Но внутренне подметил, что начинает ошибаться все чаще и чаще, и все больше и больше времени уходит на исправление мелких технических огрехов. Следующим этапом должно стать "самопрощение" таких ошибок и их переход, сплетение в критическую ситуацию. А из нее в аварию! Этого еще не хватало!.. На очередном отрезке ему показалось, что снежный пласт, по которому собирался перейти Сергей, ненадежен. Так! Показалось... Совсем небольшой "галстук" в кулуаре, шириной каких-то тридцать метров. При этом Сергей посчитал участок совсем несложным и не опасным, проходимым без затрат времени на организацию страховки. * Нужна страховка! Не только руководитель, но каждый участник группы вправе требовать обеспечения безопасности, если он считает это необходимым! Я не хочу погибнуть или остаться здесь один! Я не хочу, чтобы погиб руководитель моей группы! И он, этот руководитель, ОБЯЗАН обеспечить безопасность коллективными действиями! Обязан!!! Хватит нам трупов! Намек слишком понятен, слишком остр... Ак говорил очень резко, едва сдерживаясь от срыва на крик. Подошедший Миша постарался разрядить обстановку осторожным вмешательством. * Ну что вы, ребята! Драться задумали? Этого еще нам не хватало! Мы ж лыжники, а не сквалыжники!.. Серега! Ведь он прав! Что тебе, лень крюк забить? Так мы забьем! Подумаешь, проблема: карабин пристегнуть! Серега!.. Сергей тихо отступил: против него два участника, сейчас половина его группы. Он не уверен, что Коля активно поддержит его в этой ситуации, но даже в случае такой поддержки это не слишком бы усилило его позицию. Ведь Коля - самый младший среди них и по опыту, и по возрасту, и по реальному уровню спортивной подготовки. Понимая это, Коля всегда держался очень скромно и в споры более опытных "асов" не вмешивался. Скорее всего, так бы случилось и в этот раз, поэтому Сергей отступил... Уступил, хотя это и нанесло внутреннюю рану его самолюбию... Он еще не знал, что эта уступка принесет ему всего лишь через три минуты!.. * Хорошо, повесим страховку! Тогда ты и будешь страховать! * Буду! И удержу, если сорвешься, будь спокоен!.. Позиция Сергея слаба... Понимая это, он стремится ее усилить. Ему так нужна уверенность в правильности принятых решений! Он ищет ее, и не находит! Ему так нужна поддержка товарищей! И ее нет! Под давлением обстоятельств Сергей принимает неверные решения, и тем вызывает реакцию непонимания остальных. Пока эта реакция - пассивная. А у Акулинина стала активной! Сергей сам чувствует, что совершает ошибки, - одну за другой, но не может вырваться из их порочного круга. Ему вроде вполне по плечу задача руководства "пятерочной" группой в обычном режиме похода. Но руководство той же группой в аварийной ситуации оказывается слишком сложной задачей, с решением которой он не справляется. И вины-то в этом никакой особой нет, и злого умысла нет! Просто ситуация обрела более высокую силу, чем его человеческие силы, и справиться, овладеть ею, он не в состоянии... Вот и сейчас уступив, Сергей все же не смог, не удержался, чтобы не приказать, чтобы не показать, кто руководитель. И опять мучительно почувствовал, что сделал явно не то и не так. Внутренне он понимает, что главная часть вины за случившееся лежит на нем! А вина есть! Тогда, после гибели Вадима, на собрании группы Сергей ставил вопрос о передаче руководства Акулинину. Но тогда вроде обо всем договорились, дальнейшие действия понятны, и Акулинин сказал, что не время сводить счеты. Теперь же Акулинин внутренне сожалеет, что не принял руководства. Возможно, это тоже являлось проявлением слабости, некоторой растерянности, ошеломленности от гибели друга. Примешивался и целый ряд всяких "боковых" соображений: некоторая психологическая неподготовленность, нежелание брать "руководящую" вину за случившееся, незнание маршрута, желание дать возможность Сергею как-то реабилитироваться и нежелание "бороться за власть" в такой ситуации... Присутствовало общее моральное отягощение заставлявшее замкнуться, отрешиться. Роились очень тяжелые мысли: что сказать близким Вадима, его маме?.. И все перспективы настолько мрачные. Давит!.. И еще ему вначале показалось, что, не будучи связан мыслями руководителя, он сможет более продуктивно действовать, как ведущий участник, как помощник Сергея. В ходе поисков Вадима это был "плюс", но потом?.. Ему почему-то уже несколько раз вспоминалось короткое видение прошлого дня. Тогда внезапно налетел просвет облаков, сквозь который тускло проглянуло солнце. Далеко внизу обнажился клочок ледника с редкими трещинами. Ак попытался взглядом уцепиться за знакомые черты обрамления ледника Кан-Джайляу, склоны пика Нансена. Но склоны не обнажались от тумана. Вместо них в просвете облаков совершенно бесшумно и очень быстро промелькнул летящий вертолет. Видимо, облака сильно заглушали звук, а ветер сносил его в сторону. Интересно, зачем они отклонились на Кан-Джайляу? Кого-то ищут? Просто пограничники? И какое-то странное расположение ледника! Тогда Ак почему-то посмотрел на часы и запомнил: 17-18- два числа подряд. Запомнилось легко! Вертолет - солнце - 17.18... Что-то в этом было. Какой-то скрытый вопрос, суть которого Ак пытался понять. В его сознании сложились три эти факта, в них таилась внутренняя взаимосвязь! Но в чем? Вертолет - солнце в одном просвете, справа, над концом ледника, на границе видимости! Вертолет - 17.18?.. Нет!.. Солнце - 17.18! Солнце!!! Да!.. В 13.00 оно - точно на юге, а в 17.18, спустя более четырех часов оно сместилось на запад. Насколько? На... Тринадцать минус семнадцать - четыре, но стрелка часов идет в два раза быстрее вращения Земли: два полных оборота за 24 часа. Значит, делим четыре часа на два, - будет два. Два в отношении к двенадцати часам полного круга это одна шестая, или 60 градусов по дуге. По очень грубой оценке солнце сместилось на 60 градусов... Конечно, реально меньший, поскольку солнце идет не через зенит... Сместилось вправо! Вправо, движением по часовой стрелке! И за спиной, если стоять к северу, и! И перед лицом, если стоять к югу! Вот оно! Я стоял лицом к югу! К югу, а не к северу! Это значит, что мы ошиблись и ледник, лежащий внизу, перед нами - не ледник Кан-Джайляу! Это ледник Каинды! Каинды! И третий факт - это не вертолет, а край ледника! Как же я раньше не понял?! Почему не задумался, пропустил мимо внимания такой очевидный факт, как расположение конца ледника! Конца, а не верховья! Если бы это был ледник Кан-Джайляу, справа лежало бы его заснеженное верховье, а не окончание! Вертолет отвлек! Думал больше о вертолете, чем о расположении ледника! Теперь это кажется таким очевидным! Тогда правильная мысль о расположении ледника промелькнула, но сознание за нее не зацепилось, пропустило мимо. Вот оно, горькое доказательство ошибки! Этот факт переворачивал все, перечеркивал все усилия последних двух дней! Необходимо было новое решение, но сейчас он стоял с напряжением на страховке и чувствовал, что Сергей может вот-вот сорваться! Срыв * Осторожно!!!.. Сергей! Держись!.. Срыв!!!.. Склон выдыхает свистящий стон. Снежный пласт всей шириной и длиной на 30-40 метров и ниже и выше Сергея медленно поехал, затем моментально раскололся десятками продольных и поперечных трещин как стекло, брошенное на твердую ровную поверхность! Ак сделал все, что мог в эти страшные секунды. Вначале он чуть выдал, понимая, что попытка выборки веревки почти ничего бы не дала, но могла затруднить дальнейшие действия. Сергей сорвался и поехал на снежном пласте. Ак рассчитывал удержать его маятником. Но ближайший, верхний от Сергея разлом выпятился вверх более чем на метр и чуть не подмял того под себя. Чтобы этого не случилось, Ак резко выдал веревку, и Сергей провалился. В следующее мгновение верхний разлом раскололся в снежную волну, которая догнала Сергея, подбросила и увлекла вниз. Запас веревки кончился, и у Ака уже не было выбора: надо держать, держать изо всех сил! Или удержать, или улететь вниз вместе с партнером. Или же остаться здесь с куском разорванной веревки, если она не выдержит? Сергей скрылся за перегибом скалы, а веревка, натянутая как струна и растянувшаяся на несколько метров, выдержала! И выдержал скальный крюк, на котором она закреплена. Ак воздавал хвалу своему старанию за этот крюк... Да, удержать- то Сергея удалось, но совершенно ясно, что на невидимом участке за перегибом склона, его очень сильно ударило боком о скалы. А может, накрыло и раздавило снежной массой. Миша и Коля не могли помочь: на страховочной площадке для них не было места и за происходящим они наблюдали с тихим ужасом пассивных наблюдателей-статистов... Ак напряженно замер в оцепенении... И на склоне рядом все остановилось, хотя лавина продолжала бесноваться внизу снежно-каменным обвалом. Сергей на крики не ответил: стало ясно, что он либо погиб, либо тяжело травмирован. Ак быстро закрепил веревку, а потом и вторую, полиспастную, для подъема Сергея. * Миша, ко мне! Да, возьми у Коли аптечку! Будешь страховать! Я спускаюсь к Сергею. Снизу скомандую, что делать. Коля, сними рюкзак и осторожно приспустись по скале. Попробуй, может сверху нас увидишь, - тогда легче будет переговариваться. Аптечка... Жалкие остатки от того, что оставили Наташе!.. Акулинин закрепил вторую веревку и спустился к Сергею. Тот висел у скалы, полузасыпанный рыхлым снегом. Первое - пульс. Пульс есть! Дыхание? Ак поднес ко рту и носу зеркальце, на котором чуть проступило пятно запотевания. Значит, и дыхание есть! Живем! Жив! Но без сознания. Видимых повреждений нет, но будь предельно осторожен! Закрытые переломы представляют смертельную опасность болевого шока. А состояние и без того шоковое. Оказывать помощь здесь, на крутом скате, слишком трудно: надо вытащить пострадавшего на полочку. Но как вытащить? Втроем вытаскивать одного задача почти нереальная, - ведь один должен сопровождать, а двум другим при этом приходится тащить двоих. Даже системой двойного полиспаста обычно не удается. И полочка-то эта только одному-двум для стойки. А поставить палатку на ней - не поставишь. Но, может быть, не вытащить, а опустить? Ак пристально вгляделся в окружающие склоны, в скалы. Внизу, левее, метрах в семидесяти, просматривалось нечто вроде защищенной полки или площадки. Да, спуститься к ней легче, чем вытаскивать наверх, на не слишком-то удобную полочку. Ак скомандовал и примерно за час нелегкой работы пострадавшего удалось спустить, выполнив на этом пути дополнительную точку закрепления веревки на ледобурных крючьях. Еще до окончания спуска Сергей начал приходить в себя, но двигаться не мог. От полученных повреждений, пока неясно каких, он находился в полубессознательном состоянии. Процесс спуска сопровождался у него сильными болями. На площадке, слегка наклонной и неправильной формы, с трудом поместили палатку. Уже поздно вечером, после того, как уложили больного и оказали ему ту помощь, которую смогли оказать, Ак отозвал Колю и Мишу посовещаться. * Дело худо, ребята! Ситуация - мрак! Мы не только с тяжелым больным на руках, у нас не только нет продуктов, топлива и медикаментов! Личные аптечки - слезы. Дело еще трагичнее! Мы находимся совсем не там, куда предполагали выйти! Мы перевалили не на Кан-Джайляу! Мы через боковой отрог свалились в тумане в сторону ледника Каинды, на юг! Мы не на северной, а на южной стороне Иныльчек-тау!.. * Как?! Ты уверен? * Да! Это я точно определил по положению солнца. Вчера я точно зафиксировал момент появления вертолета, - в 17.18 был и солнечный просвет. В это время солнце от южной точки в 13.00 сместилось к западу очень грубо на 60 градусов. Если бы мы на спуске были на северной стороне, оно светило бы нам или в спину, или слева. А реально оно светило в лицо и справа! И еще: за вертолетом просматривалось расположение конца ледника, - конца, а не верхнего плато Кан-Джайляу, как бы нам виднелось, будь мы на северной стороне. Это конец ледника Каинды! К сожалению, я это обнаружил не сразу, - не сразу сообразил. Я это четко понял перед самым срывом Сергея. Я чувствовал, что он действует неправильно, но у меня не было доказательств, - туман мешал наблюдению. И только просвет дал это доказательство! Если бы я чуть раньше сообразил!.. Миша с Колей подавленно молчали, потрясенные новым несчастьем. Оказывается, они еще так далеки от цели! И все дальнейшее так неопределенно! Ак твердо продолжал: * Сейчас не время раскапывать, у кого какая вина. Нам, так или иначе, придется решиться на следующий шаг. Я думаю, нас уже ищут! Но трагизм ситуации состоит в том, что нас ищут не здесь, здесь нас могут найти очень не скоро, а могут не найти совсем! Спасатели могут предусмотреть наши логичные ходы, но вот ошибки наши "расхлебать" очень трудно. Видимо, нам придется решиться на еще одно разделение группы. Чтобы те, кто дойдет, смогли вызвать помощь. Я пришел к мысли, что сам, один, должен принять это решение. Так будет, если вы признаете за мной общее руководство. Моя вина, что я не потребовал этого раньше. Иначе все могло бы сложиться по-другому!.. Миша с Колей коротко переглянулись и молчаливо кивнули друг другу. * Да! Признаю! - сказал Коля. * Конечно, Алексей! Я приму твое решение, каким бы тяжелым оно не было, - добавил Миша. * Я должен еще немного подумать. Здесь напрашиваются два возможные шага по направлению и два тактических решения по составу. Утром сделаем разведку. Ребята! Положение у нас очень тяжелое, решение будет трудным. Но оно должно быть верным! Это последний шанс, который у нас остается. Если мы ошибемся, то через день-два кого-то из нас уже не будет в живых. А потом это же случится с остальными. Но мы не должны, не имеем права считать ситуацию безнадежной! * А какие возможны варианты? - спросил Миша. * По направлению: идти вниз или назад и потом опять перевалом на Кан-Джайляу или здесь же, напрямую, перевалить прямо через верх хребта, через плечо вершины. По составу можно идти вдвоем или одному. Других вариантов я пока не вижу. * Одному идти очень опасно! * Видимо, придется вдвоем, учитывая отсутствие продуктов. У нас уже нет безопасных вариантов! Все связано со смертельным риском. Даже небольшая задержка может иметь роковые последствия: мы можем не успеть спасти Сергея и Наташу... Сергею вместе с медленным возвращением сознания пришло и горькое чувство вины, и понимание того, что Ак спас ему жизнь. Спас вопреки его сопротивлению. Он понял, что своими действиями "подставил" не только себя, но и всю группу. Стал обузой для всей группы в такой аховой ситуации. Сергей глазами позвал Ака, тот наклонился и услышал шепот: * ...Прости... Ты, ты теперь главный... Я не могу... Решай за всех... Решай... И закрыл глаза в изнеможении, пронзенный новым приступом боли, и телесной и душевной. Ак выпрямился: * Руководство группой беру на себя. Фраза формально необходима. За всю тяжесть будущих решений... Колю оставили вдвоем с тяжело травмированным Сергеем. Решение на новое разделение группы далось очень тяжело, но иного выхода Акулинин не видел. Он и Неделин должны использовать последнюю возможность, чтобы прорваться через гребень на Кан-Джайляу и вызвать спасателей. Им ясно, что их, видимо, уже ищут: контрольный срок выхода группы на МАЛ ЮИ окончился три дня назад. Но так же ясно, что искать начнут не там, где нужно: искать станут на участке заявленного маршрута. Конечно, через определенное время поиски логически приведут спасателей к одинокой палатке Беловых и Берлиной у вершины "5449" и повернутся в нужном направлении. Но когда это произойдет? Через неделю? Через две? Ясно, что не сразу и не скоро!.. А промедление смертельно опасно! Группа здесь не продержится! Это понятно как дважды два! Без топлива, без продуктов, среди льда и под холодным ветром. И быстрее всех погибнет Сергей, - погибнет от травмы, холода и голода. Еще два-три дня и спасти его могут не успеть: на такой высоте, в холоде, без питания и эффективной медицинской помощи жизнь из человека уходит очень быстро. А привычная вроде горная среда становится смертельно враждебной и беспощадно-жестокой! Акулинин это хорошо понимал, он был "не деточкой" на горных маршрутах, а закаленным, опытным походником. Ситуационная ловушка! Обстоятельства диктуют, нагнетают ситуацию и она, эта ситуация, активно перерастает из критической фазы в аварийную... Вид вертолета над ледником Каинды внутренним размышлением навел Ака на подозрение, что вертолет - спасательный, причем ищут не кого-то, а именно их? Но никакой гарантии на то, что палатка на Каинды обнаружена, нет! Нет! Есть только жгучая надежда на это! Теперь же срочная помощь требуется не только Наташе, но и Сергею. Да и у их аварийной четверки продуктов и горючего практически не осталось: самые последние крохи надо отдать, оставить Коле и Сергею. А двум другим с отчаянной, волчьей решимостью штурмовать гребень! Штурмовать! Напрямую, по кратчайшему маршруту. Решение опасное, формально в нарушение правил, но другого нет! Да, решение это с позиции "клубного спокойствия" строгими блюстителями правил можно признать авантюрой. Ак не был авантюристом, не был "горячей головой". Но трагичность ситуации, тяжелая душевная травма от гибели друга, отчаянное положение двух обломков его группы и сама предыстория их аварийных попыток перехода через Иныльчек-Тау не могли не наложить отпечаток на его поведение и на его решение. Он ощущал, что уже не может действовать так, как группа действовала раньше: спуститься на Каинды, пройти ниже по леднику и перейти Иныльчек-Тау через простой, доступный перевал. Действовать так, как он считал нужным три дня назад. Такой вариант безопаснее, но он казался слишком длительным и неприемлемым психологически просто потому, что две предыдущие аналогичные попытки закончились неудачей. Слишком тяжелой неудачей! Сломать порочную тактику! Что угодно, только не так! Нетерпение сердца! Ак умом понимал эмоциональную неуравновешенность этого решения, но сердце перетянуло... Лобовым ударом! Через гребень! И вниз-вниз-вниз! Если надо, то на 30, если надо, то на 40 веревок! Но прорвать! Прорваться без задержек!.. Образ похода: ЛЕГЕНДА Может, история эта случилась В памяти сердца искрой наважденья, Может, привиделась, может, приснилась, Ветра порывом, искрой восхожденья, В свете костров, у реки горной ленты С пеньем гитары под неба палас Это предание с тайной легенды В иносказаньях звучало не раз... В круге метели два брата, в палатке, - Ночь на стене между выступов скал, С лаской уюта на узкой площадке. Сон, полубденье, тревоги навал... Но что-то слышится в ветра смятенье, - "Что это, - младший трепещется, - Крик?" Старший не мучится в долгом сомнении: "Все это ветер и вьюга, старик!" Но повторяется, множится эхом Голос тумана в горах полуснов, Старшему - вьюги назойливым смехом, Младшему - как погибающих зов... * Нет, я пойду! Посмотрю! Хоть разведать!... * Что ты, куда? В эту темень, в пургу! - Надо же чуточку разумом ведать... * Брат, ты прости мне, но я не могу!... Ладно, пускай, моментально вернется, Вьюга остудит стремления пар, Холодом быстро желание сотрется И улетучится вздора угар... Но - на страховке, на пару веревок! Дальше тебе запрещаю идти, - Без Ариадны чудесных "сноровок" В этой пурге "потерять" - не найти!.. Споро - ботинки, обвязку, пуховку, Крючья, айсбайль, капроновый фал, Щелкнул замком карабин на страховку - Бездна метели на полочке скал! Снежные иглы порывами вьюги, Льдистых утесов зловещая хмарь, Холодом сводит и душу и руки, Тьму на чуть-чуть прожигает фонарь. Но через вьюгу и дикие скалы, Смело пронзая опасности круг, Сердце горит негасимо и ало, Звонко врезается в трещину крюк! Вот еще шаг, и еще: "Осторожно!" Вот он - последней веревки финал, Дальше по полке пройти невозможно - Пропасти черной бездонный провал Надо назад, но еще на минутку Миг размышлений его задержал, Тем и сыграл свою вещую шутку, Тем и судьбы повелением пал! Грохот удара, раскат канонады, С неба, по ночи, по панцирю скал, Месивом снега, глыб льда, камнепада, - Дикий, безумный лавины обвал! Давящим фронтом, волною шальною, Вниз, без пощады, не зная преград, Вал в преисподнюю рухнул стеною, Скалы кромсая на режущий град!... В ужасе, в нише, обнявшись с гранитом, Ласку могилы герой наш испил, - Выступ нависшим своим монолитом Волею рока прикрыл, сохранил!... Стихло. Спасенье. Но тяжка утрата: "Где-то ты жив, а где умер, старик!..." Нет ни надежд, ни палатки, ни брата, Много уносит трагедии миг! Что это? Снега притихло круженье, Синим кристаллом легла тишина, Горечью думы до боли сожженья. Давит отчаянье... Жалит вина... Линии света, их струи и блики, - С фоном по небу пошла полоса, Странные шагом видения, лики, - Что это? Люди? И их голоса? Чуть приоткрылось ночное окошко, Тьма где-то пала, а где-то черней, В облаке лунного света дорожка, Трое, все в черном, возникли на ней. В рубище порванных старых штормовок, С грязи разводами на рюкзаках С космами стертых "до мяса" веревок, Сталью айсбайлей в сожженных руках. Лица с ожогами черными кожи, С ликами, стертыми в перистый газ, Сбиты до кожи вибрам и поножи. Блеск, прожигающий звездами глаз! Первый, седой, как вершины Памира, Резко клинок ледоруба поднял В знак уваженья, согласия, мира, - Тем напряжение первое снял: "Здравствуй, товарищ! Привет и участье! Коротки встречи у нас на пути, - Знаем твои и беду, и несчастье, Сможем, - поможем, сломив их, пройти. Каждый, в ком голос жив честный и чистый, В ком высота и порывы горят, Каждый, в ком сердце парит альпиниста Нами любим, - он товарищ и брат! Ты, верно, скажешь: "А кто вы, откуда?" Спросишь себя: "Наваждение? Явь?" Что это - сон, или странное чудо? - То и другое! Сомненья оставь! Мы - не вершители страшного слова, В нас нет ни в чем источения зла, Мы - голос памяти, вечного зова, В нас только острой догадки игла. В нас трепет мысли, завета, старанья, Шепот предчувствия - вот наша речь, Влившись в горячую кровь подсознанья, Можем мы только предостеречь... Можем помочь на решающей пяди, Можем помочь тебе выкрикнуть: "Стой!", Можем явиться зацепкой во взгляде, Главное - шаг упредить роковой! Мы - прошлый опыт, наказ: "Осторожно!", Мы - вещий голос, завет из могил, К силе живых наши вклады ничтожны, Тайна спасенья - в сложении сил! Ныне мы - тенью от группы пропавшей, В струях лавины, в кругу непогод, Где-то, когда-то, трагически павшей, И позабытой в неведомый год... Мы иногда - образ женщины-ПЕРИ, - Странницы ночи и вечного льда, Призрака горя, измены, потери, Той, путь которой - любовь и беда, - Ищет с добром: где мой милый, любимый? - Сгинул бесследно он в белых горах, Ищет со злом: где мучитель гонимый, Тот, что поверг и в разлуку и в прах... Облаком белым она наклонится, Ветром откинет палатки крыло, И заглядится на спящие лица, Чтобы знакомое встретить чело, Еле промолвит чуть слышное пенье, Скупо уронит слезу или стон, И через это идет откровенье, - Вещий является спящему сон. Может быть в нем и догадка утраты, Может, загадка любви, или грез, Ярких, бесценных догадок караты, Или предчувствия гроз и угроз... Тем, кто заветам не следует горным - Дружбе, и братству, и чести в борьбе, Явимся мы восходителем черным, Мрачным предвестником злого в судьбе! Явится он не на час - на минутку, В блике костра и под сумерек крепь, Дав помрачение, тяжесть рассудку, Волю, сковав угнетением в цепь! Словно потоком трагизма и муки Хлад леденящий обнимет сердца, - С пятнами ведьмы, - с лохмотьями руки, Мрак пустотою на месте лица! Выйдя из сумрака темной фигурой, Тихо подсядет, войдет в разговор, - Слово вольется дурманом микстуры, Дымкой зловещей от марева гор! В дымке той облик его растворится, Но будет слышен стихающий сказ, В память отложится, в ней воспалится Смутной угрозой непонятых фраз... Брат твой не принял отчаянье зова, Что мы смогли вам послать, как призыв, Мир его праху - не каждое слово Можно понять, чуть себя позабыв... Будет он с нами ходить по дорогам В лунном сиянии снежных хребтов, По леденистым скалистым порогам, Неба туманом из туч и ветров... Ты же - оставь все изломы кручины, Муки отчаянья надо забыть! Были аварии злые причины! После сумеешь понять их, раскрыть! Путь твой по скалам - клинками, ножами, Вздохом неверным обломится жизнь, В небо вцепившись веревок вожжами, Стоном, молитвой, проклятьем: ДЕРЖИСЬ! Ключ - в контрфорсе, внизу, под тобою, Выйдешь на гребень - спасение здесь, Этот участок под силу герою, В нем половина спасения есть! Лезвием гребня по канту вершины Вправо укройся за скал монолит: Сверху предательством сжатой пружины Молот опасной лавины отлит! Если ж собьешься ты шагом несмелым, Или терпения лопнет струна, - Снег запорошится саваном белым, Лягут надгробием ночь и стена... Надо сражаться - отважно, всей силой, Чтобы сломилась аварии твердь, Иначе спуск оборвется могилой," "Иначе", - трое все молвили: "Смерть!" Лики их сникли, дрожа, опустились, Вмиг разломились на мрака круги, С ветром и снежными вихрями слились Вздохами черной, зловещей пурги... Лик же последний ему от виденья Горько сумел кое-что рассказать, - Болью пронзающей от откровенья: Брата в последнем успел он узнать!.. Вновь завыванья обвалов и вьюги, Ночи и холода ствол у виска, Сном леденеют и мысли и руки, Вновь одиночества злая тоска... Два дня спустя, чуть живой, без сознанья, Найден отрядом в снегу под стеной, Словом начспаса вонзилось признанье: "Шанс до конца он использовал свой!" Где-то история эта случилась С памятью сердца, с лучом наважденья, Может, привиделась, может, приснилась, В строки сложилась канвой восхожденья... В свете костров и под звездные ленты, С пеньем похода, чарующим нас, Это предание с тайной легенды В иносказаньях родится не раз... - Новые тайны, рассказы, легенды Будут звучать в пересказах не раз!.. Встреча Коля остался вдвоем с Сергеем. Началось томительное ожидание. К пяти вчера небо так хмурилось, что стояли сумерки. Сквозь тихий шум ветра Коля вдруг уловил новый странный звук. Что это? Почудилось?.. Похоже на отдаленный крик. Потом раздался такой же приглушенный звук падающего камня, заставивший вылезти из палатки и напряженно вслушаться. И вновь! Что это? Люди? Ветер? Камнепад? Подышка при разломе льда? Быть может, ребята вернулись? И что-то с ними случилось? Скалы прикрывал участок склона, поэтому для лучшего обзора надо вылезти на небольшую полку вверх. Взяв на всякий случай фонарь, Коля аккуратно полез по знакомому пути. Больше всего он боялся, что с ребятами что-то случилось, и они возвращаются с очередной неудачей. Это очень бы усугубило ситуацию. А так есть надежда. А может быть, это кто-то другой? Другая группа туристов или альпинистов? Но кто сюда сунется, в этот "гнилой угол", который еще никем никогда не посещался, где не ступала нога человека! Слепые надежды! Сначала ничего не заметил. Но потом вдруг обнаружились две крохотные фигурки людей, еле видимые на фоне снежника, правее и выше его, метрах в трехстах. Примерно на том участке, где проходили и они несколько ранее. Ребята? Возвращаются? Но тут разглядел еще одну пару, которая двигалась по скалам впереди замеченной, ближе к нему. Значит... Это не Ак с Мишей! Это другая группа. Почему, откуда они здесь? Случайная встреча? Туристы, альпинисты? Траверсируют склон со спуском вниз влево так же, как ранее делали и они. Коля закричал и замахал руками. Но не услышали, - от них снова донесся слабый звук. Они подавали сигналы друг другу и слышали только друг друга. Тогда он закричал снова и подал сигнал фонарем. На этот раз, ведущий первой связки резко обернулся и внимательно посмотрел в его сторону, затем указал в его направлении рукой второму. Они остановились, видимо, совещаясь. Затем двинулись сначала так же, вперед, а дальше чуть круче вниз. Стало ясно, что решили выйти на верх "его" скалы и спуститься к нему! Первая связка скрылась наверху за выступами скал, а вторая последовала за первой. Послышался явный звук звонких ударов молотка по скальному крюку. Через несколько минут спускающийся по веревке ведущий участник появился из-за перегиба скал метрах в ста выше. Он помахал рукой, и что-то прокричал. Коля с трудом разобрал: "Помощь вам!.. Помощь вам!..", ответил: "Мы здесь!.. Мы здесь!", продолжая сигналить фонарем, чтобы видели, куда спускаться. Ведущий принял второго, потом третьего, навесил еще одну веревку в 50 метров. Ниже опытный турист или альпинист уже мог аккуратно спускаться и без веревки. Коля следил за этим спуском с нарастающим волнением по мере того, как расстояние между ним и ведущим все более и более сокращалось. Он ощутил в движениях, голосе и виде этого человека что-то близкое и знакомое. До боли знакомое и трагически-близкое! Но мрачные сумерки смазывали линии, детали одежды и снаряжения. Наконец, спускающийся оказался рядом, в нескольких метрах. По крутой скале он сходил лицом к склону, и лицо стало видно только когда полуобернулся для приветствия, находясь всего в десятке метров выше. Коля внутренне похолодел и попятился: в памяти живо всплыли альпинистские легенды о черных призраках, - легенды о погибших и пропавших одиночках и группах, которые блуждают по горам в поисках новых жертв. Легенды о летучих горных голландцах, скитающихся в поисках толи несостоявшейся любви, толи наказывающих за трусость и предательство, толи тщетно пытающихся обрести утраченную связь с живыми, или пытающихся предупредить живых о приближении опасности... * Стой! Колька, псих ненормальный! Упадешь ведь! Стоять на месте! Гвоздем! * Ва?.. Вадим!.. - выдохнул Коля, остановленный волевым приказом, но и оцепеневший от этих слов, только подтверждающих смутные догадки. * Да! Вадим! Живой! Я спасся! Не погиб! А теперь вот вас спасаю, бедолаг, ядрена вошь, возьми и брошь! Я с альпинерами! А где Ак, Сергей, Мишка? Коля медленно приходил в себя от оцепенения. Вадим, подойдя, резко взяв за плечи, отодвинул его от края скалы и, захватив сверху согнутую руку, сдавил ее по-братски. * Ну, встряхнись! Видишь, ведь теплый я, не заледенелый! Где ребята!? Вадима разрывали разные чувства. С одной стороны, он внутренне торжествовал: его предположения оказались верны, и они обнаружили пропавшую группу. То, что она будет обнаружена, он понял уже тогда, когда нашли крюк с петлей. Только бы успеть! Он торжествовал и оттого, что узнал Колю: "... Уж этого-то малыша мы теперь вернем живым и здоровым маме!..". Поэтому так испугался, когда Коля попятился по скале к пропасти. Но, с другой стороны, душу Вадима все больше терзала тревога за других: палатку спасатели сверху не видели и то, что встречать вышел лишь один из четверки, очень настораживало и вызывало тяжелые подозрения. Их Вадим всячески подавлял, внушая себе: "Не мучайся, еще чуть-чуть и все узнаешь. Не мытарься...". Но сердце трепещет стуком! * Где ребята!? * Сергей... Сергей чуть ниже, в палатке, - запинаясь от волнения и нахлынувших чувств прошептал Коля. Он разбился. Сорвался... Сам идти не может... * Он жив?! * Жив! * А остальные? - с отчаянной тревогой впился Вадим. * Они ушли. Ушли рано утром. Чтобы вызвать помощь. * Куда ушли? * Вверх через хребет. На Кан-Джайляу... * Вот сволочизм! Канальство! - Вадим резко сплюнул. Опять отстали - и не достали! Черт возьми! Непруха - прямо в ухо! - вспомнился один из мишкиных каламбуров. И тут вдруг Колька не выдержал: от переживаний слезы брызнули у него из глаз, и он разрыдался, как ребенок, на плече у Вадима... Он и был совсем еще ребенок!.. * Ну... Ну! Что ты, Николай! Мужайся! Все будет хорошо! Все хорошо! Ведь никто не погиб! Эх, совсем мальчишечка... И в такую суровую драку! * А... А Наташа?.. * Знаю все про Наташу, и про Сашу и про Женю! Все знаю! И такое знаю, про что ты еще и не слышал! Я, видишь, сам сумел спастись и наших на Каинды "достал"! Достал! Наташа уже три дня как в больнице, и ребята там при ней, в Пржевальске! Теперь вот вас двоих вытащим и тех... И тех тоже! Кроме нас здесь еще три группы вас вовсю разыскивают. Вертолет у нас! Рации! Ребята отличные! Все есть! Мощь! Сила!.. Смысл этих слов медленно доходил до Коли. Он не сразу, но начал осознавать, что, видимо, самое трудное, страшное и опасное, уже позади. Их нашли... Нашли не просто туристы или восходители, их нашли спасатели, причем разыскивавшие именно их. Вооруженные связью, поддержкой и решимостью помочь!.. Вадим жив! Наташу спасли, вытащили. Вот это счастье! Фейерверк!.. Так же медленно новое положение осознал и больной. Лида осмотрела его и предприняла свои врачебные меры по перевязке, лечению и более правильной укладке. Характер повреждений напоминал травмы, полученные Наташей: множественные переломы ребер, сильные ушибы и гематомы. К этому добавились закрытый перелом плеча, перелом ключицы и, видимо, сотрясенье мозга. Но, к счастью, пока не проявлялись симптомы, связанные с прямой угрозе жизни: не было шока, воспаления или отека легких, не было заражения крови (сепсиса) и опасных кровотечений. Это обнадеживало и вселяло уверенность в благоприятном исходе. Конечно, за него еще придется побороться! Романцов велел Лиде и Коле устроится вместе с больным в палатке, а сам с Вадимом и Георгием примостился на наиболее удобном выступе скалы для холодного ночлега без палатки. Без удобств, но с немалым внутренним комфортом оттого, что, наконец, нашли пропавшую группу. Нашли не погибшей, а живой, пусть и не всю, и с травмой... Сготовили плотный ужин и на вечерней связи в 21.00 сообщили о результатах поиска на "Базу-5": * Ринат, пусть Шепитько собирает всю группу на Кан-Джайляу и встречает Акулинина и Неделина на участке хребта в зоне вершины "5075". На верхнем плато выше острова-нунатака (29*). Бросаться за ними в погоню считаю ненужным: подъем они, видимо, уже прошли, а на спуске сверху их не увидеть, мы разойдемся. Думаю, сил объединенной группы Шепитько для их встречи хватит, если те не "грохнутся". Но здесь нам невозможно что-то изменить. Мы здесь "загнили" на сутки как минимум: надо срочно снять травмированного. К утру подготовь спасательное снаряжение и договорись с Блюмкиным. Еще нам нужны продукты на три дня. Забрось их к Мансурову. Прослушай внимательно мой разговор с отрядом два. Камиль, отряд-два! * Слушаю! Отряд-два! * Камиль, ты где сейчас? * На леднике Каинды, напротив вершины "5075". * Прекрасно! Камиль, у тебя сложная задача на следующий день. Надо снизу увидеть нас, просмотреть путь спуска, спланировать и проложить маршрут. Прокладывая путь, твоя группа должна подняться к нам, забить крючья на промежуточных пунктах и почистить скалы от плохо лежащих камней. Указать нам по рации направление движения: мы сверху обработаем часть пути. Главное - чтобы маршрут максимально обезопасить от камнепадов и лавин. Для обнаружения просигналим тебе сверху ракетами разных цветов. Заметь, где мы. Сигнал дашь по рации, - связь в начале каждого часа. Есть сложность с тяжелым снаряжением. Попроси вертолетчиков, если смогут, сбросить нам носилки и хотя бы часть веревок. Акья и тросы не нужны! Только жесткие носилки и веревки! Вам все поднять с ледника тяжеловато, можно много времени потерять. Утром свяжемся и обсудим, как все организовать. Нам сверху большая часть пути не видна, крутизна порядочная. Как надо спускаться, ты знаешь: побольше вниз, как меньше вбок. Поменьше камнепадоопасных расщелин и пересечений с лавиноопасными кулуарами, вообще избегай кулуаров и сужений под "воронками". Держись гребешков и отвесов... В общем, знаешь! И с утра изучай режим стены: где, что, откуда и куда падает. Ориентация - южная, и в середине дня все начинает подтаивать. Свою задачу я вижу в обработке верхнего участка и организации приема груза, если это удастся. Если не удастся - примешь груз на Каинды. Для этого одного человека можешь внизу оставить... * Ринат, ты слышал? Понял, что нам требуется? * Да, снаряж подготовлю и с вертолетчиками договорюсь. * Утренняя связь в 5.00. Конец связи... Подстелили коврики, подготовили спальные мешки. Вадим предложил прикрыться своей широкой накидкой. Ее закрепили веревками, - все же какая никакая защита от ветра. Чтобы уменьшить покатость полки рюкзаки положили в ноги, максимально наполнив их всем, что попалось под руку, включая камни для балласта. С трудом устроились. К ночи внизу развиднелось: обнажилось огромное дно ледника Каинды, цепочка вершин хребта Каинды-Катта и отдельные выглядывающие из-за него пики Кокшаал-тау. Поблескивали звезды, необычайно большие и яркие в тонком воздухе высокогорья. Горы и люди погрузились в тишину. Бывают минуты усталого удовлетворенья, когда равновесие души поддержано чувством единства и близости с природным и человеческим окружением, удовлетворением от тяжело прожитого дня и ожиданием того нового, неизведанного, что принесет день будущий. Такие чувства испытывал Вадим, засыпая в неудобной позе на площадке скал... На утренней связи в 5.00: * ...База-5, Халиев и Блюмкин на связи. * Отряд-2, слышите отряд-1? * Слышим, отряд-2, Мансуров. * Ринат, Блюмкин, помимо сняряжа должен доставить вторую рацию Камилю с двумя запасными комплектами питания. Найдешь? * Найду! * И, пожалуйста, еще продуктов на три дня для наших групп. * Все готово! К тебе на помощь идет группа Милларди. Я их подвинул. Они под перевалом Каинды, и завтра к концу дня подойдут и, если надо, помогут. Так будет лучше. Получше аклимаются. * Хорошо! Камиль, отряд-2, двух участников с рацией оставишь внизу на леднике для наблюдений, корректировки и приема вертолета. Задание Блюмкину. Максим, надо будет просмотреть, сможешь ли забросить нам носилки и веревки. Здесь поблизости есть ледосброс с относительно пологой площадкой, - бросить можно только на этот пятачок. Если не сможешь, - оставь груз Мансурову, на леднике. Надо просмотреть еще вот что. Ниже нас, метрах в трехстах, есть уступ скал, на который мы, видимо, сможем спуститься. Вопрос: сможешь ли зависнуть снять пострадавшего с сопровождающим на длинном фале, опустить их на ледник и забрать. Это бы нам раза в полтора сократило путь и время спуска. Посмотри тщательно, - если риск зацепиться винтом за скалы слишком велик, рисковать не надо. Реши сам... Камиль, мы с тобой сейчас уточним маршрут. К утренней связи в 9.00 надо уже определиться и вы должны вовсю работать на подъеме. Самое начало можно начать обрабатывать сейчас, если ясно куда. Пошли тех ребят, которые останутся, - пусть повесят первые веревки... * Да, Павел, кажется, удалось установить причину аварии группы Лапина... И других тоже, - сказал Халиев. * Какую причину? * Шестого августа в восемнадцать сорок шесть имело место близкое неглубокое землетрясенье силой без малого восемь баллов. * Сколько-сколько?! * Около восьми баллов по Рихтеру. * Ежкин корень! Вот это да!.. Это многое объясняет! И как же ты, молодчина, докопался? * Сделал запросы куда следует... Потом расскажу. А как вообще ваши предположения о наличии промежуточных боковых отрогов, они подтвердились? Почему вы не вышли на них сразу? * Предположения подтвердились частично. Боковой отрог один, но ниже он раздваивается. Ввиду большой крутизны мы это раздвоение сверху не увидели. Они оказались в выемке между этими ветвями. Здесь многое объясняется конфигурацией склона: из верхнего цирка ледника седловина бокового отрога действительно смотрится как несложный, доступный перевал через главный хребет западнее вершины "5075". Но она находится не западнее, а южнее вершины. Для нас, спустившихся с главного хребта, это было очевидно, но они-то шли снизу. Они ошиблись, а мы не сразу догадались, как они ошиблись потому, что такая ошибка нам казалась слишком очевидной и потому невозможной!.. (29* - Нунатак - скала, выступающая из ледника (в данном случае речь идет о целом скальном острове на леднике). Мощную остроконечную скалу, выступающую из ледопада, иногда называют "хицаном" по названию скалы в Цейском ущелье Центрального Кавказа). Летающая крепость Максима Блюмкина Блюмкин не по званию, а по призванию был мастером, асом горных полетов: полетов на больших высотах, в густом тумане облаков среди ущелий, полетов при капризной горной погоде, аварийных полетов за пострадавшими. Он любил и стремился летать именно в горах: ведь так красиво!.. Это его стихия, его призвание, его высокая романтика и его любовь. Ведь небо в горах такое высокое, а просторы!.. Где еще найдешь такие! Как известный всем герой, - Мимино, он понял, что большая авиация вовсе не там, где летают большие самолеты, а там, где летает и служит людям "большой" летчик, мастер своего дела. Человек, у которого профессия вырастает из души... И он летал боевым летчиком в Афганистане, летал на Кавказе, Памире, Алтае. Летал, переживая долгую разлуку с детьми и женой и временами, когда позволяли условия, таская их за собой, благо транспортные проблемы частично решены самой его службой. Специфику горного воздуха изучил досконально. Она имела много нюансов, тонкостей, сложностей и опасностей, но из-за этого-то и особенно интересна. Полеты в горах на больших высотах особенно трудны и требуют очень часто использования всех возможностей и пилота и машины. Воздушный винт, - и крыло и движитель вертолета, - плохо держит в разряженном воздухе, плотность которого на высоте около 4000 м в два раза меньше, чем на обычной высоте. А в горах такая высота обычна для полета. Поток разряженного воздуха, даже холодного, плохо охлаждает турбины, которые перегреваются сильнее, чем на обычной высоте. Поэтому нагрузку на моторы приходится уменьшать и брать на борт весьма ограниченный груз. Блюмкин проявил немалую изобретательность, чтобы существенно облегчить вертолет от второстепенных деталей, запасных частей, инструментов и топлива, чтобы уменьшить его собственный вес и благодаря этому повысить полезную нагрузку. Он очень разборчиво относился к перевозимым грузам, отдавал предпочтение, приоритет наиболее важным и значимым и, случалось, совершенно саботируя перевозку всякого рода ерунды и роскоши (в частности, не любил перевозить людей праздных и ленивых, не желающих поработать ножками для знакомства с горами...). Для взлета загруженному вертолету приходится разгоняться, как самолету, по взлетной полосе для набора горизонтальной скорости. Винт тащит машину вперед и вверх, задние колеса отрываются от грунта и разбег продолжается на одном переднем колесе. Разгон, заметим, не по бетону, - по травянистой лужайке поляны Москвина, или поляны Сулоева на Центральном Памире... Едва оторвавшись, вертолет ныряет в глубокую пропасть, еще увеличивает горизонтальную скорость и с разгона набирает высоту. А куда только не приходится садиться! На лед, на снег, на осыпи, на скалы, чтобы снять и заплутавших горе-путешественников, и тяжело травмированных, и погибших. Искать пропавших, завозить людей и грузы, и... даже доставлять местное партийное начальство к воскресному уик-энду с шашлыком и винами у горных озер и целительных источников. А сколько нюансов вносила горная погода, ветры, низкие облака, туман и осадки!.. Он назвал свой вертолет "Михасем", и с его легкой руки, по его примеру и его шутливым советам другие знакомые вертолетчики стали похоже называть свои вертолеты. Так обрели свои имена собратья Михася: "Митяй", "Мишук", "Мигун", "Мик", "Мидок", "Мидяк", "Мисюсь" и... "Милка" (конечно, последнюю обычно водил женский экипаж - "рисковые" девчонки из сборной страны по вертолетному спорту). Такие наименования имели более живое звучание, чем обезличенные бортовые номера. "Михась" имел номер "013", и командир считал этот номер вдвойне счастливым, и потому, что "13", и потому что ноль впереди. Каждый из "Мильков" имел свой характер. Норовистый "Михась" во многом повторял качества своего командира. Турбины благодаря не просто хорошему, но очень вдумчивому уходу и обращению имели внутренние резервы надежности и мощности. Благодаря этому Михась резво и прытко, легко брал взлет и посадку, легко прыгал через воздушные ямы и бугорки, злобно спорил с сильным ветром и одолевал хребты такой высоты, которая недоступна его собратьям. Блюмкин тщательно следил за общим здоровьем машины, за всеми деталями и при видимом износе заменял каждую новой, выбивая ее из механиков и начальства с лютым упорством. Вертолет являлся продолжением не только его тела, но и его души, - в полете они сливались в одно целое, и если это единство хоть чуть-чуть нарушалось, Блюмкин сразу ощущал сначала наличие, а потом и причину дискомфорта. От его внимания