не укрывались даже малейшие отклонения в поведении машины на различных режимах полета, еле слышимые дополнительные шумы механизмов, даже незначительные грязь и нагар. Все это нарушало его внутреннее равновесие, поэтому он не успокаивался, пока не устранял причину беспокойства, пока машина снова не работала, "как часы". Для мало посвященных можно добавить, что воздушная разведка - дело весьма дорогое, ограниченное по времени и средствам, и небезопасное. Час лета на вертолете можно оценить в 4-5 месячных должностных зарплат инженера. Время ограничено техническими возможностями машины в горах: вертолет не может взять много горючего и летать долго, при большой нагрузке у него перегреваются турбины (если они вообще вытягивают машину). Пилоты тоже ограничены санитарными нормами полетов: превышение их небезопасно из-за утомляемости и небезвредно для здоровья. К сему можно добавить сопутствующий риск, особенно возрастающий при плохой погоде и сильном ветре, шквалистые порывы которого в горах способны даже перевернуть машину... Вертолет-трудяга постоянно занят на работе, отрыв от которой несет неизбежные потери в виде задержек сроков и планов снабжения высотных баз, перевозки людей, организации восхождений... И, зная об этих ограничениях полетных ресурсов, герои нашего повествования крайне рачительно использовали полетное время и любые представившиеся возможности для воздушной разведки. Перед сбросом снаряжения Максим сделал четыре пробных круга, каждый раз подходя все ближе и ближе к опасному склону с выступами заледенелых скал, примеряясь к нему и по расстоянию и по высоте. Площадка ледосброса, на которую следовало опустить носилки и веревки слишком мала, - над ней нельзя зависнуть, остановиться и спокойно спустить груз. Порыв ветра может бросить вертолет на несколько метров в сторону или вниз на близкие скалы, воздушный винт заденет за склон и... И будет катастрофа с полным разрушением машины и гибелью экипажа. Сброс можно выполнить, идя вдоль склона на плавном вираже. При неточном исполнении можно потерять и носилки и веревки. Носилки в сложенном виде примотали к распущенному пуку веревок, - в таком виде они легче удержатся на склоне в рыхлом снегу. Все это висело на альпинистском фале(30*) длиной почти 50 метров. Фал надо отцепить сверху, из вертолета, в момент, когда груз окажется над площадкой сброса. * Пошли! - Максим решился на маневр! Он повел вертолет на малой скорости и с малым наклоном винта, используя мощь турбин с небольшим резервом на всякий случай. Траектория имеет вид дуги, ближайшая точка которой к склону есть точка сброса. Сброс должен выполнить третий член экипажа, - бортинженер вертолета. Штурмана своего, - правого пилота Петра Осташенко Максим проинструктировал, предупредил о возможных маневрах. Тот должен моментально выполнять все команды, помогая командиру. Малейшая неточность, неправильность или задержка действий может привести к катастрофе. Один Максим силой своих мышц может не справиться с управлением на критическом режиме полета... Максим выполнил все точно так, как задумал: вывел машину в нужную точку на малой скорости и сброс произвел с филигранной точностью на самый край заснеженного участка ледосброса. Но в момент сброса произошло то, что жило в нем внутренним опасением: внезапный порыв шквалистого ветра понес вертолет на скалы. Одна-две секунды оставались и на размышления и на действия! * Газ!!! - Максим до предела выжал мощь обеих турбин, борясь наклоненным винтом с давящим ветром, но этого оказалось мало, и Блюмкин заложил вираж круче вбок и с резким скольжением вниз. В следующий момент машина, казалось, провалилась в преисподнюю и наклонилась вбок и вперед так, что чуть не опрокинулась через винт. Штурман с ужасом увидел, как длинный хвост вертолета с задним винтом понесся в повороте на выступ скал!.. Задний винт мелькнул в каких-то двух метрах от базальтовой глыбы, когда они в повороте резко устремились вниз! Но провалились не только вниз, но и вперед вбок, причем горизонтальная скорость увеличилась за счет падения, и это спасло машину, которая устремилась по траектории более пологой, чем значительная крутизна склона. Опасность, - скалистый склон, - ушла назад и в сторону. Михась бешено закромсал винтом порывы налетающего ветра, клочья тумана и сдуваемые со склона облачка снежной пыли. * Командир!.. Командир!.. - полукричал, полушептал второй пилот, трепеща от ужаса и восторга пережитого... * Ничего! Прорвемся!.. Со мной попадешь - не пропадешь! День сегодня такой, - четверг: ЧЕРТ-ВВЕРГ! Это завтра будем "пятиться": пятница! * А потом - СУП с БОТАМИ: суббота! * Да, порасхлебаем хляби небесные!.. * Ну как, Максим!? - Халиев первым подошел к вертолету. * Сбросили груз Романцову успешно! Снять пострадавшего с промежуточной точки, со скал на длинном фале, не сможем: это слишком рискованно. Такое трюкачество, - только для кинофантазеров. Так что пусть спускают до самого ледника. Оттуда заберем без проблем. * Как на Кан-Джайляу? * Плотный туман, - просмотреть мы ничего не смогли. Что там творится с последними двумя неясно. * А как там вообще склон? Они сумеют спустить благополучно? * Склон и задача у них сложные. Но я думаю, - справятся. Камиль работает вовсю, да и вниз Романцов уже на пару веревок обработал. Одна связка от Романцова вышла на прием груза, - вверх и вбок. Кажется, это Воронин с Иваницкой. Романцов и Чаидзе работали в ста метрах ниже палатки. А Камиль уже поднялся метров на двести. Маршрут они отыскали достаточно безопасный, я им в этом немного помог и подсказал. Через час-полтора они выйдут на приступку скал и часам к двум-трем соединятся. Вопрос, - решатся ли в середине дня начать спуск. Пожалуй, на приступку успели бы и сегодня. Поэтому сегодня и начнут. * А общий перепад там? * Общий перепад - четыреста пятьдесят метров, а длина спуска - около семисот. Исходная точка спуска от палатки до самого верха хребта отстоит чуть более чем на треть высоты. Скалы, конечно, совершенно дикие и им приходится очищать их от плохо лежащих камней, срубать опасные сосульки. Местами пересекают лавино - и камнеопасные кулуары. Стараются придерживаться выступов скал, оборудовать пункты страховки под козырьками, на гребнях контрфорсов, в защищенных местах. Мы наблюдали падения и камней и кусков льда. Лавин не видели. * Карнизы на гребне есть? Выше них. * Есть. И они - источник, возможное начало лавин. * Так, а где думаешь сейчас пропавшая двойка? Она с южной стороны не видна? * С южной стороны их уже определенно нет: они на другой стороне. На снежном участке южнее вершины еле видна цепочка следов. Они определенно перевалили. Если с ними что-то случилось, то уже на северной стороне. А где сейчас группа Шепитько? * Движется к Кан-Джайляу. * Правильно! Пусть встречают там!.. (30* - В качестве альпинистской веревки используется не крученый канат, а фал с наружной оплеткой и слабо подкрученного сердечника из нитей полиамидного волокна (капрон, нейлон, перлон и т.п.). Спасы Блюмкин несколько ошибся в расчете графика движения группы Романцова. Уже через час после выброски двойка Мансурова поднялась на приступку скал. До соединения участков оставалось обработать около ста метров, - те метры, которые не закончили Романцов с Чаидзе, снова ушедшие вверх. Лида с Вадимом доставили веревки и носилки к палатке. Затем Лида с Колей стали готовить Сергея к спуску, а Вадим подготовил систему подвески из двух спусковых и одной страховочных веревок. Спусковые веревки проходили через тормозную восьмерку с блокировкой схватывающим узлом. Система включала также обвязку пострадавшего. Связки Романцова и Мансурова не только оборудовали пункты страховки, забив крючья для навески блокирующих их веревочных петель, но и подготовили склон, очистив его от наиболее опасных камней и обломков. Работа сопровождалась звоном крючьев и молотков, грохотом сбрасываемых камней, резкими, короткими командами спасателей. Мансуров работал ниже и несколько в стороне от начального пути спуска, поэтому сброшенные Романцовым камни миновали его группу. Когда же он оказался под связкой Романцова, та сразу же прекратила работу и ушла вверх, к палатке. Всего на пути спуска оборудовали пятнадцать пунктов страховки, забив или завернув на каждом не менее трех скальных или ледовых крючьев. Очень ранний выход, - на рассвете, позволил к полудню закончить обработку склона и Романцов, не дожидаясь подхода Мансурова, начал спуск силами своей группы. Первые два участка по пятьдесят метров не требовали перемещения маятником вбок и особых трудностей не вызывали. Дальше - сложнее: обход наиболее опасных сбросов уже требовал не только вертикального, но и бокового перемещения маятником, с дополнительной подтяжкой и переходов с подцеплением веревок на вспомогательные оттяжки промежуточных крючьев. Связка Мансурова подкрепила пятерку Романцова. Колю, как младшего участника, освободили от технической работы, велев спокойно спускаться вместе с остальными, после каждого очередного спуска носилок. Но он быстро сработался с Лидой: они шли замыкающей связкой, снимая с пунктов страховки крючья, петли и продергивая спусковую и страховочную веревки после того, как все уже спустились. Оставшаяся на леднике двойка внимательно следила за действиями товарищей и сообщала результаты на базу-5. Закрепленные на веревках носилки с сопровождающим медленно опускали вниз на тормозе, затем силой подтягивали боковой веревкой к промежуточной точке, находящейся в стороне от прямого пути движения. Боковая веревка выполняла и роль дополнительной страховки. Веревки и носилки цеплялись за скалы, и не всегда удавалось сразу выполнить перемещение. Опасно падали некоторые потревоженные веревками камни. Постепенно спасатели приноровились и стали выполнять спуски более экономно и расчетливо, заранее отклоняясь в сторону и обходя мешающие выступы скал, уже на начальном этапе каждого спуска используя усилие боковой оттяжки и для движения в сторону и для сохранения равновесия. Вадим на первых же спусках взял на себя тяжелейшую роль сопровождающего. Он хотел пройти этот путь до конца, но уже после четвертого участка Мансуров, видя его состояние, приказал смениться: настолько тяжела была эта работа. В висе над пропастью, в неудобной позе изо всех сил вытягивая носилки на себя, чтобы они не цеплялись за неровности, временами теряя равновесие и падая, зарываясь ногами то в снег, то чиркая кошками по твердой поверхности базальта, под летящими сверху камнями. После некоторых отрезков спуска Вадим чуть не терял сознание от физического и психического напряжения. В такие минуты наступало отрешение от жизни: тяжело дыша, откинувшись в висе на пункте страховки, он тупо и безмолвно смотрел вдаль. Всем сопровождавшим альпинистам в полной мере стало понятно это состояние, когда они прошли через него сами. Они трудились на пределе сил, опасность подстерегала на каждом шагу и в виде падающих или готовых сорваться обломков льда и скал и в виде пропасти под ногами. Но схватка была схваткой с опасностью "лицом к лицу", когда аварию, уже загнанную в угол, можно "дожать" волевым движением силы и страсти. Когда с нее уже сорван покров тайны и тумана. Поэтому легче... К шести часам вечера прошли промежуточный уступ скал, одолев две трети спуска. Далее пошли по сильно разрушенному скалистому гребню, уже бесснежному. В один из моментов возник цепной камнепад на скате гребня: один спущенный камень сорвал несколько других и те в свою очередь вызвали лавинообразное развитие обвала. Уже в ста метрах ниже камни падали сплошным покрывалом, колышущимся на неровностях склона. И каждый подумал: как хорошо, что мы на гребне, и выше! Ведь уклониться от такой каменной лавины невозможно! Можно только попытаться укрыться за мощной скалой или в выемке, под нависающим козырьком. Два раза падающие камни повреждали спусковые веревки и их приходилось заменить запасными. Мелкие камни, случалось, попадали в людей, отражались от касок. Двоим отскочившие осколки от ударов крупных камней о скалы поранили в кровь руки... Технически процесс спуска наладился и шел с нарастающей скоростью, а заминки случались только на особенно сложных участках, требовавших нестандартных и дополнительных действий. В самом низу крутизна склона уменьшилась, и это не облегчило, а затруднило спуск, который производили уже с двумя сопровождающими, поддерживавшими носилки с двух сторон. Предпоследний спуск провели в густых сумерках, а последний - в полной темноте, с подсветкой фонарями. Встречающая внизу двойка участников группы Мансурова и подошедшая интернациональная шестерка альпинистов отнесла носилки на руках к палатке, а потом помогла сойти и остальным: семь здоровых мужчин и одна женщина еле держались на ногах от усталости. Когда отпустило психологическое напряжение от опасностей спуска, спасатели, казалось, задохнулись от изнеможения. Вадим только всем напряжением сил заставил себя не рухнуть прямо перед палаткой. Коля у палатки уронил рюкзак, лег на него и мгновенно заснул в невообразимо картинной позе. Его пришлось укладывать, как младенца... Но постепенно успокоились, напряжение улеглось. Встречавшие заботливо напоили и накормили всех горячим, поставили еще четыре палатки и улеглись все. Это одно из замечательных состояний, - чувство удовлетворенности от выполнения тяжелого, значимого, опасного дела. Каждый из них имел ощущения солдата, выполнившего свой долг и сломившего врага в жестоком бою... Но все же не хватало чувства общей завершенности, законченности, и не прошла острота тревоги: положение Акулинина и Неделина внушало самые серьезные опасения. Весточка радиограммы оттуда, с ледника Кан-Джайляу, достала и встрепенула их группу на вечерней связи в 21.00. * Вадим! Слышимость на переговорах базы-5 с командой Шепитько очень плохая: плохо слышно Шепитько. Но, кажется, они встретили Акулинина на Кан-Джайляу! * Одного? Ака?.. А что с Неделиным? * Не знаю. Послушай сам, может, база-5 тебя услышит... Мишка!.. Мишка?.. Неужели он погиб?.. Гром! К исходу дня Ак и Миша вышли на гребень - на плечо вершины "5075" и устроили холодную ночевку, примостившись в небольшой выемке скал, немного защищавшей от пронизывающего ветра. Ночь коротали в полусне, сидя на рюкзаках, завернутые в спальные мешки, тесно прижавшись друг к другу. Дрожь пронимала до костей, но потом стало потеплее, поскольку стих ветер. Ночью несколько развиднелось, но утро опять легло внизу серым туманом, за которым почти ничего не просматривалось. Конечно, обзору мешали и крутизна и неровный рельеф склона. Странно! От гребня хребта в сторону бокового отрога шла присыпанная снегом цепочка следов. Кто-то недавно проходил здесь. Кто? Туристы? Альпинисты? Быть может, кто-то рядом? Но плато ледника прикрыто туманом, а задерживаться нельзя. Каждая минута промедления может стоить очень дорого! Надо перевалить, - и вниз.... Они решили выбрать для спуска с вида наименее крутой и относительно безопасный камнепадами участок ближайшего скального ребра. Вначале участок скал имел умеренную крутизну, уходя вниз градусов под пятьдесят, но через двести метров спуска крутизна резко увеличилась, боковой выступ завернул влево и закончился черной сорокаметровой башней скалы-жандарма. Они вышли на бастион, который за жандармом оборвался отвесной стеной. Лишь нечеткий рваный кант этого отвеса между боковой и лицевой сторонами бастиона имел чуть меньшую крутизну и благодаря выступу казался безопаснее камнепадами. Но отдельные участки этого канта простреливаются, обрываются отвесами и навесами, а сама скала в зоне канта более разрушена, чем гладкое лицевое "зеркало"(31*). Сходить же по боковой поверхности в кулуар правее бастиона, - об этом не стоило и задумываться. На такое могли решиться только самоубийцы: по кулуару и боковой поверхности постоянно стучали падающие камни... Им не хотелось думать, сколько внизу осталось веревок и метров... Сколько нужно - все должно быть пройдено! Им не хотелось думать о возможности отступления: оно сделало бы их положение отчаянно безнадежным. У каждого в кармане лежал последний сухарь, и никакого топлива для растопки воды из снега... Прорваться! Ради спасения всех: Сергея, Наташи, Жени, Саши, Коли... Ведь Женя и Наташа - такие женщины, за которых лет 300 назад мы бы дрались на шпагах или абордажных тесаках до полного выворачивания внутренностей!.. А сейчас? И сейчас будем драться до последнего крюка, до последнего сломанного ледоруба, до последнего шага к спасенью... Они пошли по канту... Ак удивлялся, как это Мишка умеет подавлять тяжелые мысли! Тот не замыкался угрюмым молчанием, а тратил отрицательную нервную энергию на сочинение насмешливых стихотворных каламбуров, посмеиваясь и над ситуацией и над своими слабостями. Так ему удавалось не поддаваться тяжелому настроению. Какая-то сторона его стихотворного таланта в этой ситуации проявилась с особой силой. Она снимала внутреннюю тяжесть! * Господи Иисусе! Ой, куда несуси!.. * Как настроение нестойко! Скорей сгнивай, души помойка!.. * Болезнь была с изъянами, - микробы были пьяными... * Тот вещий сон - бесовский, коль снится Склифасовский... Только бы не зависнуть на "отрицаловке"!.. О каком-либо возвращении, о маневре отходом не хотелось и думать, - сил на это уже не оставалось. Но они еще были! И дикое сопротивление склона вызывало дикую реакцию ярости... * Есть мудрое начало житья и бытия в суровой "економии" еды и пития... Лишь временами облачность приоткрывалась, и далеко внизу проглядывало окончание скальной стены, - снежный склон, высоту и крутизну которого определить сверху очень трудно. * Человек - венец творенья! Иль природное недоразумение?.. * Такой восторг, что впору в морг!.. Не слишком приятно долго висеть на "самострахе" в беседке, ощущая ногами только пустоту пропасти. Ак работал молотком, вбивая очередной крюк, когда что-то резко и сильно дернуло его за рюкзак вниз. Внутри все вспыхнуло страхом: показалось, что крюк оборвался от этой нагрузки и сознание живо нарисовало картину резко побежавшей вверх стены, ощущение ожидания последнего, рокового удара о скалы... Но крюк выдержал, Леша остался висеть, чуть покачиваясь, и интуитивно бросил взгляд почему-то не вверх, а вниз. Там, метрах в шестидесяти, крупный камень чиркнул о монолит скалы и ушел вниз с огромной скоростью. Ясно, что камень задел и, возможно, порвал его рюкзак. Смерть прошла в тридцати сантиметрах! Еще чуть-чуть и... Миша все видел. Их взгляды красноречиво встретились, и можно было ничего не объяснять! * На Западной на Шхаре мне выдали по харе... На Шхаре на Восточной по харе выйдет точно... Эх... Вот такие вот итоги! Уносить пора бы ноги!.. Изменилось личико от того кирпичика!.. Пока Миша спускался по очередной двойной веревке, Ак забил второй крюк и немного приспустился, удлинив самостраховку трехметровым куском основной веревки, - так легче работать и расходиться, больше возможностей для перемещения маятником. Ниже видна небольшая полочка скал, - на нее Леша решил встать, используя маятник самостраховки. Взявшись сверху за откол, сделал шаг и почувствовал, как кусок стены медленно пошел прямо на него... Резко отпрянув назад, нагрузил самостраховку и всей силой рук и ног оттолкнулся от падающего куска... Вывалится ли он вместе с крючьями? Тогда конец!.. Но кусок с хорошую дверь и толщиной в полметра, откололся ниже трещины, в которой сидели крючья, а Ак успел отпрянуть. Монолит, еще упиравшийся нижней кромкой, повернулся и ушел вниз из-под ног. Через пару секунд снизу раздался глухой удар: глыба задела краем за выступ скалы. С замиранием сердца пронаблюдали, как возникший на выступах скал пожар камнепада дробил обломки в мелкую "шрапнель", легкие и тяжелые "гранаты" и увалистые фугасы. Все это пошло вниз расширяющимся фронтом волны, от которой никому, стоящему там, не было бы спасенья... Или оно было делом случая... А ведь им туда идти... Будет ли на них обломок?.. * На ловца и зверь бежит, где с берданой тот лежит... * Что это такое? Смотри! - Ак в толще монолита белого кварца, в трещине которой сидел их крюк, заметил прожилку желтого металла. Мишка! Ведь это золото. Вот черт! - Ак смачно сплюнул. - Ну, отвлечет же всякая ерунда... Да, цена пещеры с сокровищами Гаруна Аль-Рашида слишком незначительна по сравнению с ценой жизни товарищей! Миша усмехнулся: * Отыскали мы сокровище через море кровищи!.. В жизни все бывает: золото и медь, иногда случается даже помереть!.. Один самородок - в мешке, другой за это - по башке! Такое мнение - цена мгновения!.. "Что же делать? Что делать?", - мучительно думал Акулинин, - "Мы можем только припрятываться за естественными выступами, искать защиту сверху, искать прикрытие под нависающими скалами и участки склона, которые не так часто простреливаются. Сбоку справа - мощный откол скалы в кулуаре. Падающие камни отражаются от него и уходят вниз-влево, простреливают верх снежного участка ниже бастиона. Надо левее... Взять левее и обойти этот прострел. Левее от канта, по монолиту стены. Он очень крут, но не нависает. Можно! Ох, как устал и как еще много вниз! И времени - полтретьего, день - к исходу. До темноты надо сойти! Как мало осталось крючьев! Хватит ли? Зависнуть здесь в темноте и на ветродуе, чтобы утром уже висеть звенящим шматком замороженного мяса. Вот радужная перспективка. Нет! Спасение только в темпе! Где можно - оставим петли на скалах. Но где, где на этом "зеркале" выступы для петель, где трещины?.." * Каменная шутка тяжела и жутка... Трюкачество требует высшего качества!.. Спуск шел уже за чертой всех обычных норм безопасности. Шел только на веревке, закрепленной на крюке, причем на том же крюке висел и второй участник. Без дублирования крючьев, без верхней страховки! Грубо в нарушение правил, но интересно, что бы делали здесь те, кто эти правила писал? Не надо! Вот оправданий не надо! Ак прекрасно понимал, что просто нельзя попадать в такие ситуации! Нельзя давать себя загнать в такую ситуацию! Но их ведь загнало! Каким таким ветром? Что они такое совершили? Но другой голос твердил: "Значит, совершили!.. Совершили! Напартачили! И ты в том числе внес свою "лепту-ляпту"! Ляпу! Но сейчас не время разборок в КСС! Сейчас время разборки с горами! Либо сломим ситуацию, либо - она нас!.." * Там ступа с бабою нагой гремит к тебе, мой дорогой! Эх, когда ты нищий - все на днище!.. Через три веревки они действительно зависли, зависли на последнем крюке. Второго крюка нет, положение скверное. Ак лихорадочно обдумывал ситуацию, стараясь рассмотреть участок склона внизу, но почти ничего не видел из-за крутизны склона. * Миша, я спущусь немного влево, - там, кажется, толи откол, толи какая-то трещина. Попытаюсь заложить петлю... Вспомнил! Вспомнил урок Вадима! Вот она, настоящая золотая жила! Тот как-то заметил, что в качестве скального можно использовать трубчатый ледобурный крюк, если расплющить его с конца молотком под ширину трещины. У нас штук 6-7 ледобуров есть, двумя-тремя можно пожертвовать. До снега, видно, всего две веревки. Там, наверно, будет полегче?.. Трещина нашлась, неширокая. В нее действительно удалось всадить молотком расплющенный ледобур. А на следующей точке закрепления смогли отыскать откол. Набросить на него петлю оказалось сложно, но удалось заложить кусок веревки с завязанным узлом, используя его как закладку(32*). Соединение оказалось надежным... Скорее, скорее вниз! Ак всякий раз холодел при звуках падающих камней. А камни падали поминутно. Их не удавалось проследить, - слышали лишь щелчки ударов, либо пропеллерно фырчащий звук от вращающихся камней, которые закручивались, задевая за скалы. Изредка доходили более низкие и мощные волны звука, как от летящего неподалеку самолета, - это пролетали крупные обломки... Ну, наконец-то, наконец-то дотянулись до снега!.. А снег!.. Да, подарочек! Ничего себе!.. * Купишь кукишь!.. Склон беленький и бледненький, образцово-вредненький!.. Снежный склон являлся продолжением скалы, - такая же скала, залитая льдом и лишь слегка присыпанная снегом, с отдельно торчащими мелкими камнями. Эти камешки внутренности вынут, если сорвешься и поедешь на этой крутизне! Уклон, правда, уменьшился, - склон шел теперь градусов под шестьдесят, и лишь благодаря уменьшению крутизны снег держался на склоне тонким слоем. * Миша, спускаемся на веревку и попытаемся зацепиться. Будем искать лед для ледобура. Ледобур оставим. Ниже, наверно, снег и лед уже поглубже, да и крутизна потихоньку будет спадать. Так, а если... А если ледобур завернуть не удастся? Худо будет! Я думаю, в ста метрах ниже ты ледобур уже завернешь. Поэтому сделаем так: ты спустишься на длину обеих соединенных веревок, на все сто метров, закрепишься, и отдашь мне их конец. Спуск прямо вниз, - я вытяну веревку и спущу тебе на ней свой рюкзак. Потом спущусь на одну веревку по двойной, и если мне не удастся завернуть ледобур, ты примешь меня с нижней страховкой на нижних пятидесяти метрах... Без рюкзака я сойду. Надеваем кошки. Не урони!.. * Есть такое мнение, что в душе сомнение!.. Попробуем, шеф!.. Веревкой ниже Мише не удалось закрепить ледобур: слишком тонким оказался слой льда, а достаточно широких трещин залитых льдом, не отыскали. Такую трещину удалось найти после спуска еще на пятьдесят метров. Ак выбрал веревку, спустил Мише свой рюкзак и сам спустился по двойной на первые 50 метров. Продернул, сбросил концы веревок вниз, стоя "на пуантах" - на передних зубьях кошек. Небольшая потеря равновесия вызвала бы роковое падение по склону: перил и верхней страховки нет... Спуск произвел, врубаясь передними зубьями кошек и клювом айсбайля, шагая вниз лицом к склону. Предельная осторожность! Сорвавшись, он мог сбить или сдернуть стоявшего внизу Мишу, который подстраховывал товарища только через крюк, на котором закрепился сам. На метр спуска вниз требовалось 7-8 шагов, шагов изнурительной, точной работы с полным напряжением сил. Ак постарался уйти чуть в сторону, чтобы при срыве не рухнуть прямо на партнера... Наконец, сошлись. * Уф!.. * Береженого - бог бережет, - пережженного черт не прожжет!.. Хорошо! Сразу три веревки вниз по льду, ходом! Толщина снега увеличилась, но можно достать до льда и тот достаточно толстый, ледобурный крюк входит целиком и надежно держит веревку. Бергшрунд - подгорная трещина, - уже близко, метрах в ста. Она широкая, мощная, метров пять высотой. Но ниже нее - быстрый "выкат" выполаживающегося склона на ледник. Такой желанный! О, какой вырвется свободный вздох, когда выйдем из-под этого склона!.. Уже скоро! И крутизна уменьшилась градусов до сорока пяти... * Леша, наверно уже можно идти одновременно, методом трех точек? * Будет ли это быстрее?.. Пошли, только аккуратно, с попеременной страховкой. На точке остановки уйди вбок от ступеней... Крутизна еще значительна. Идти надо лицом к склону, ведущий вырубает ступени ногами с опорой на ледоруб, забитый в снег перед собой. Напарник страхует с промежуточной точки, где вытоптаны две площадки: одна для опоры страхующего, другая - для установки ледоруба, на котором закреплены и самостраховка и страховочная веревка. Кроме уплотненного снега ледоруб удерживается и упором ноги. Тяжелей ведущему: надо выбивать ступени и стараться не разрушить их при передвижении. Второй сходит быстрее по готовым ступеням коротким шагом по 20-30 сантиметров. Ступенек много. Ведущий сменяется после каждого пункта страховки, через полверевки, чтобы восстановить силы. Медленно: сказывается утомление до дрожи в руках и коленях от напряжения после одиннадцати часов работы. Резкий треск наверху заставляет вскинуть головы. Через одну-две секунды под самой скалой бастиона вспыхивают фонтанчики белых взрывов. Ак сразу понял, что это такое: камни бомбят снежный склон прямо над ними! * Камни! Камни! Прижмись! Прикройся рюкзаком!.. Сейчас они будут!.. Сам, как мог, вжался в снег, продавив его и телом и лицом, стараясь сильнее слиться со склоном. Защищаясь, выставил перед собой ледоруб головкой вперед. Неустойчивая позиция на ступеньках весьма опасна... Миша же резко развернулся лицом от склона, присел в своей снежной выемке, прикрывшись от камней своим рюкзаком. В такой позе были и преимущества и недостатки: рюкзак служил щитом, но вот устойчивость... она невысока: шатко! Времени что-то изменить нет!.. Фью-фью!..- Фыррр-Фырр!.. Бах!!!.. Бах!!!.. Вначале с колоссальной скоростью несся целый рой каменной мелочи, - эти камешки легко отражались поверхностью снега и летели большей частью по воздуху, сильно разгоняясь в свободном падении. Но это только еще "цветочки"! За ними шли камни покрупнее, - они, придерживаемые снегом, отстали от летящей мелочи, но как более тяжелые представляли смертельную опасность! "О, пронеси!.. Пронеси боже!" Камни шли с характерным гулом - летели и катились, проминая слой снега. Миша, стоящий лицом от склона, зажмурившись от жути, видел, как обломки, вспарывая снег, понеслись с дикой скоростью из-за спины. Почувствовал, как ударило сверху по рюкзаку и тут же некрупный камень перепрыгнул через него, видимо, отраженный клапаном рюкзака. Потом ощутил еще несколько похожих ударов, - после каждого с трудом удавалось удержать равновесие... Ак краем глаза заметил, как буквально в двух метрах пронесся тяжеленный "чемодан", - все внутри похолодело! Несколько раз сильно ударило по рюкзаку, - чем и как не заметил. Несколько секунд... Когда все стихло, Ак почувствовал, как со лба капает холодный пот. По щекам текла кровь, разодрало царапинами руки, во многих местах посекло одежду и рюкзак. Все мелочи, мелочи! Они остались живы! Живы!.. Когда сошел к Мише, они на мгновение вперились друг в друга взглядами, а потом затряслись безудержным смехом: это надо было видеть такие растерянные, изможденные, грязные и заросшие физиономии в сбившейся рваной одежде, сдвинутых набекрень касках, измазанные снегом. * Негрочукчи! Тушканы иныльчекские! * Малайские гималайцы! * Валим отсюда! * Со страшной силой! Смеховая истерика угасла по мере того, как Ак продолжил спуск. Все тихо. Бергшрунд рядом, всего в полсотни метров, его надо перейти. Подгорная трещина широкая, но ясно, что не слишком глубокая: ее засыпает. Это самая высокая трещина ледника: она образуется в месте отрыва его ледовой массы ото льда и снега, лежащих на склоне. Ниже "берга" - короткий выкат на ледник с быстрым выполаживанием склона. Облачко. Тишина... * Камень! Камень!.. Камни появились внезапно и почти бесшумно, с легким шелестом, метрах в пятидесяти. Их было два, - два обломка, каждый объемом и весом чуть больше кирпича, с острыми краями, неправильной плоской формы. Они не катились, а стремительно скользили по склону с интервалом в пять-шесть метров. Через мгновение Ак понял, что камни пройдут мимо него, но прямо на Мишу, который находился метрах в трех левее. Миша резко откинулся назад, успел заметить и резким движением в сторону увернуться от первого камня. Но второй подсек по ногам, он вскрикнул, сорвался и начал падать. Падать беспорядочно, без группировки и попыток задержания ледорубом и ногами... Ак моментально сжался, напрягся, всей своей силой и массой принял рывок связочной веревки! Она сорвала силой и потащила вниз, но он сумел удержать ледоруб руками, а ногами в кошках взламывал, рвал поверхность плотного фирна, со стоном пытаясь одолеть увлекающую вниз тяжесть веревки. Лезвие ледоруба резало фирн, как раскаленный нож масло, шершавый наст снимал кожу с рук там, где их не защищали задравшиеся края рукавиц. Сколько пропахал? Двадцать, тридцать метров. Это не важно! Главное - не сорвался и не дал товарищу падать, набирая скорость. Остановился на самом краю "берга", ощутив резкое ослабление натяжения веревки. Отпустило! Несколько секунд приходил в себя, закрыв глаза, и жуя шершавый снег пересохшим ртом. Попало! На этот раз попало! Врезало! Каков исход? Что там внизу, за перегибом склона? Что с Мишкой? Видимо, тот съехал на нижний край "берга". Иначе веревка бы не отпустила так резко. Алексей позвал, но Миша не откликнулся. Закрепив веревку, Ак вынул из-под клапана вторую, укрепил и ее на лыжных палках в уплотненный снег. Осторожно, чуть дыша, стараясь не дергать веревку, спустился на нижний край подгорной трещины. Да, Миша лежал на краю в снегу, толи без сознания, то ли. Левая нога! Все в крови!.. Мишка в шоке! Наверно, тяжелый перелом! Предельная осторожность! Пульс прощупывался! Дыхание есть! Жив! Живой!.. Остановить кровотечение! При таком истощении и столь опасной травме оно может наделать самое страшное! Алексей понимал, что любое неосторожное движение может вызвать смерть товарища от болевого шока, и действовал, как мог, аккуратно. Уложить чуть удобнее, на спину. Встать самому нормально, подтоптав площадку. Распороть ножом штанину и шнурки. Снять ботинок. Смотреть страшно! Стереть кровь и грязь чистым снегом. Для дезинфекции осталось только немного спирта и иод в личной аптечке. Ак протер рану спиртом, а иодом только смазал кожу вокруг перелома... Да, тяжелый перелом! Ноге нужен полный покой. Кровь еще течет, но достаточно вяло. Очень густая и темная. Почти черная. Тампон и плотная перебинтовка с внешней фиксацией. Для фиксации использую палки и Мишин ледоруб. Покой?! Откуда взять его! И не приснится!.. Что же делать? Даже нашатыря нет, чтобы привести в чувство. Но мы уже на Кан-Джайляу, - это очевидно по знакомым очертаниям склонов. Остался только ледник и выход в долину. Пять-шесть часов - и я на заставе! Спуск уже не так сложен, но теперь уже в одиночку. "В ночку в одиночку", как бы сказал Миша. Можно ли его оставлять здесь в таком состоянии. Ясно, что именно здесь - нельзя, слишком опасно! Выйти из этой камнепадной ловушки! Нашатыря нет, промедола(33*) тоже... Попробую обычный спирт, немного на ватку - и к носу... Миша, кажется, стал медленно приходить в себя. Веки чуть задрожали и глаза постепенно открылись. * Мишка, Мишка, ну как же ты? Как?.. По взгляду Ак понял, что надо наклониться, - Миша мог говорить только слабым шепотом: * Больно... больно очень... И в изнеможении закрыл глаза. * Милый! Я дам тебе немного спиртяшки. Может, полегчает! Весь остаток спирта, чуть разбавив снегом, Ак дал выпить Мише. Тот слегка успокоился, приняв дозу спиртного. Надо уходить отсюда! Как бы в подтверждение этих слов сверху раздался мощный гул и Ак понял, что "оттуда" идет что-то очень крупное! И "это" увидел уже издали: огромный монолит, обломок скалы, падал в окружении целого роя мелких и крупных камней, высекая под собой искры даже из скалы под снегом. Ак резко прикрыл собой товарища. Если суждено, то вместе!.. Обломок, размером с большегрузный контейнер, пропахал бергшрунд метрах в сорока. На друзей обрушился поток снежных брызг. Ак обнял Мишку и шептал: * Пронесло! Живем, Миха!.. И у обоих - слезы... * Скорей, скорей отсюда! Отойти хотя бы метров на сто! Подстелив спальный мешок и переложив на него Мишу, Ак по крутому выкату стащил его на руках, стоя лицом к склону, аккуратно придерживая со стороны ног. При толчке, сотрясении, тот глухо стонал, жуткой болью отдавался каждый шаг продвижения. После выката Ак медленно потащил товарища, выбирая для движения наиболее ровный участок снега без волн и застругов. Вздохнул свободнее только когда отодвинул товарища метров на триста от рокового ската и сходил за оставленными рюкзаками, веревками, снаряжением. Что же дальше? Наверно, надо "рвать". "Рвать" одному за помощью? Один ты ничем не поможешь! У тебя ничего нет! А Миша? Продержится ли он здесь еще часов десять-двенадцать, а может, и все двадцать? И рвать ли сейчас, глядя в ночь, или отправляться утром? Надо побыстрее! Быстрее! Миша может "уйти". Уйти совсем! И если он уйдет здесь, без меня. Это будет пятно на совесть на всю оставшуюся жизнь. А если "это" случится с ним здесь, со мной, из-за того, что я не смог помочь? Много ли лучше? Ясно, что транспортировать его в таком состоянии нельзя, - это уж точно его доконает! Ак наклонился: * Иди, иди, Леша!.. Мы должны спасти всех!.. - шептал Миша. Собираясь, Леша с трудом сдерживал рыдания. Он обложил больного снежными кирпичами, прикрыл сверху полиэтиленовыми накидками, не без труда закрепив их края прижимом лыжных палок и снега. На дно укрытия уложил коврики и веревку - под голову. Завернул Мишу в два спальных мешка, а ноги дополнительно утеплил рюкзаком, использовал все теплые вещи из своего рюкзака, включая пуховку. * Я прорвусь, Миша! Я прорвусь! Я вернусь живой, со спасателями! Постараюсь быть уже на рассвете! Миша! Миша! Только продержись!.. Оставил Мише сухарь и малюсенькую горстку изюма, - последнюю "заначку", которую хранил на самый крайний случай. Все, что оставалось. Надел опустевший рюкзак, в котором из тяжелых вещей лежала только вторая веревка. Уже стояли густые сумерки, когда Ак пошел, надеясь до полной темноты пройти хотя бы половину огромного заснеженного поля ледника. Шел, падал, вставал и снова шел! Откуда только брались силы сжимать зубы! Надо дойти!.. Впереди ображилась небольшая ступень ската ледника от верхнего к нижнему плато. Ак сорвался на скате, но с трудом зарубился, остановился на крае разлома. Пролежал, отдыхая, минуты две... С каким напряжением дается каждое усилие! Опасно! Разрывы надо обходить! Ты не можешь сорваться! Вся надежда теперь только на тебя! Сколько еще времени и сил? Но на верном пути!.. Он не видел ничего, кроме этих разломов. Он шел, падал, вставал и шел где шагом, где на коленях, где ползком... Он не видел маленькой точки туристского бивака на широком снежном плато Кан-Джайляу... Пока оно вдруг все не озарилось кроваво-красным огнем... (31* - "Зеркалами" альпинисты называют протяженные участки гладких отвесных скал, с малым количеством зацепок и трещин, особо трудные для преодоления. 32* - Закладка, закладной элемент - фигурная вставка в трещину скалы для закрепления; снабжена петлей из веревки или троса; по форме различают стопперы, гексы, пломбы, секторные закладки, закладки-"фрэнды" и другие типы с различными размерами. 33* - Промедол - наркотический анальгетик, применяемый для предотвращения шока (смерти от боли), в частности, при транспортировании тяжело травмированных в походных условиях вводится иньекцией внутримышечно). Плато Кан-Джайляу Лагерь из трех палаток на плато готовился ко сну. Андрей Шепитько вовремя остановил группу. Соваться дальше вперед не стоило: впереди виделись разрывы, и приближалась ночная темнота, следовало еще уточнить направление. Быстро разложились, приготовили ужин. Разговоры шли в основном о возможности завтрашнего поиска, о том, что случилось с последней двойкой участников: успела ли она уже спуститься, остановилась ли наверху, потерпела ли аварию. Напряженное ожидание овладело всеми, - здесь не могло быть равнодушных. А час Инги еще не прошел!.. * Спасибо дежурным! Хороший ужин, правда, Инга! Суп с КЛЯЦКАМИ!.. Зубовными, - от аппетита! * Макароны-САПОГЕТИ с ТРУШОНКОЙ... * Как прогноз, Андрей? "В нос, иль без заноз"? * Да не знаю. Надо бы спросить на вечерней связи. Но ведь от этого ничего не изменится. Если будет климатически-клизматический сюрприз, то его не отвернешь! * Но все-таки легче, когда он ожидаем. * Здесь к этому всегда надо быть готовым. Не Фанские горы! (34*) Час Инги не прошел! И случайно в разговоре, над плечом Андрея ее зоркий взгляд чуть задел за маленькую черную точку, - там, километрах в полутора, на ледопаде. Ей показалось, что точка движется... Она задумчиво пригляделась... Нет, только показалось. Точка не двигалась. Камень или трещинка... Андрей уже отошел, решив, что она занялась своими мыслями, да и у него дум хватало. Инга медленно повернулась и пошла к палатке. Ее душой овладело то приятное вечернее успокоение, которое приходит после трудного дня, в состоянии удовлетворения от тяжелой физической работы... Крутились мысли о разном, но среди них опять мелькнула мысль-воспоминание о сообщении Жени Берлиной. И эта мысль заставила внутренне встрепенуться и остановить отходящего Андрея! Недоработочек не надо! Без щербинок в душе и взоре! * Андрей, дай-ка мне монокуляр! * Зачем? * Ну, надо, раз прошу!.. * Андрей! На ледосбросе верхнего плато вижу человека! Одиночка! Видимо, спускается! Наверно, это кто-то из них! Посмотри сам... * Ну-ка. Да! Да! Внимание! Весенину и Ельцову срочно подготовиться к выходу! Кошки, обвязки, веревки! * И мне! - сказала Инга. * Пойдешь? Да уж без тебя не обойдемся!.. Лагерь встрепенулся. * Виктор, рацию! Степан, ты за старшего остаешься здесь. Минут через сорок-пятьдесят выйдите на связь и ждите, - я дам вам указание по рации. Да, чуть раньше, в 21-00 сообщи на базу, что мы заметили человека на ледоскате верхнего плато Кан-Джайляу и вышли четверкой навстречу. Пусть ближайший час ждут сообщений, а в 22-00 обязательно. Второй моей четверке за полчаса подготовиться к выходу. Как резерву Палатки пока не снимать! Все слышали?.. Андрей отошел чуть в сторону, упер конец ледоруба в толстый рант ботинка, глубоко присел и ударил по головке ледоруба бойком самодельной ракетницы. Над плато ледника ярко повисла красная звезда горящей ракеты, осветившая на несколько секунд снег тревожным кроваво-красным сигналом идущему: его заметили и приказывают остановиться, прекратить опасный спуск в одиночку. "Может, догадается остановиться", - подумал Андрей: "Черт его несет в разрывы... Навернется, - и спасти не успеем!.. Двигаем рывком!.." ... * Пи-у-у-у-у! - рация "Карат-2М" дала настройку и на панели зажглись три красные точки. Щелкнул переключатель на передачу. * Степан, слышишь? * Да! Прием! * Мы встретили Акулинина. Он жив и здоров, но сильно истощен и измотан. С Неделиным хуже - тот лежит на верхнем плато с переломом ноги. Приказываю: Воронько, Лаптеву и Крупко срочно собрать одну палатку, примус, канистру с бензином, 2 литра, спальники и коврики: мой и спарку Весенина. Взять две продуктовые укладки на ужин. В темпе к нам в связке, по следам. Ждем! Да, прихватите фонари, один мы заберем. Пойдем к Неделину тройкой, с палаткой, рацией и аптечкой. Остальные мои вернутся к вам с Акулининым. Осторожно накормите его, напоите горячим и сладким. Очень умеренно! Успокойте и уложите спать в тепло. Он сильно возбужден, а от известия, что Воронин жив, а Наташу и Сергея уже вытащили вообще в экстазе. С базой связались? * Да, они на связи первые пять минут каждого часа. * База, база! Вы нас слышите? * База пять! Майда-Адыр! Ваши переговоры слышали! Прием! * Когда мы найдем Неделина, нам потребуется медицинская консультация. Попросите, чтобы подежурили с врачом. * На связи отряд один. Отряд один. Романцов! Иваницкая будет дежурить первые пять минут каждого часа. Ждем ваших сообщений. Слышимость через хребет очень плохая, будем транслировать сообщения через базу пять! Ждем сообщений!.. Романцов хитровато прищурился: * Внешне тургруппа Шепитько внесла наибольший вклад: она вышла на два очага аварии, а две группы альпинистов - только на один!.. По-своему повернув голову, Вадим заметил: * Внешне - да, но... Где бы они были, если бы их правильно не навели? А кто навел? Женя и Ринат! И еще. Спасы - во многом дело случая. Им просто больше повезло... Нелегко нам пришлось, но у меня радость за нашу работу! Никто не знает, сколько мы жизней спасли: одну, две, три, четыре? Важно то, что спасли! Сумели обменять мужской пот на кровь и женские слезы!.. А остальные нюансы - чепуха. Их значимость невелика... Ой, страсти! Впору целоваться без противогазов!.. А Миша лежал на плато один в снежной яме. Чего стоили ему слова при прощании с Аком! Когда Акулинин ушел, то все - боль, темнота ночи, одиночество, безысходность, - все навалилось сильнее и страшнее. Он лежал в горячем полубреду, теряя силы в последней отчаянной борьбе. Боль то грызла ноющим, сильным жжением, то наваливалась мощным приступом, выжимавшим стон и едва-едва не заставляя забиться в метаниях. Он понимал, что такое дерганье может кончиться еще более мощной болью, шоком и смертью, едва сдерживался в глухом стоне, сжимая зубы. Сколько же это продлится? Можно выдержать час, может, два. Но о большем страшно даже подумать. Больше не устоять! Он чувствовал, что от этой борьбы скоро станет терять сознание, что скоро потеряет рассудок, а душевные и физические силы кончаются. Откуда-то возник кроваво-красный отблеск света, потом все снова померкло. Что это было? Непонятно. Кровавое знамение? Не увидел звезду ракеты, лежа головой к плато. Не запомнил точно, сколько все продолжалось. Но новый свет, свет фонаря и лица людей, возникшие над ним, показались галлюцинацией. Как в сновидении, он воспринял успокаивающие слова какой-то девушки: * Миленький, миленький, ну потерпи еще чуть-чуть!.. Инга принимала указания Лиды, готовясь превратить возводимую палатку в походный лазарет: * Инга, внимательно следи за состоянием. Отмочи перекисью водорода присохший бинт, размотай его и разрежь. Сними. Тщательно промой рану. Сделай местное обезболивание новокаином (35*), - обколи рану вокруг и сделай новую, тщательную перевязку с фиксацией. Если очень понадобится, - примени промедол. Но этого надо стараться избежать до транспортировки. Избегай всяких смещений травмированного участка ноги, - она должна быть в полном покое. * Вадим, у него есть противопоказания к новокаину? - Лида повернулась, обращаясь уже к Вадиму, который рядом слушал ее сообщения. * Насколько мне известно, нет!.. Нет! * Инга, разрешаю использовать новокаин... * Халиев и Блюмкин на связи. База пять! Вызываем отряд три! Андрей! Утром Блюмкин попытается снять Неделина с верхнего плато. На пробных заходах сбросит снаряжение. Если сбросит акью и веревки, - транспортируйте его через ледник к правой морене. Придется снимать оттуда, с малой высоты. Если сбросит носилки, то уложите и на повторном заходе он зависнет над вами. И заберет... Покажите направление ветра. Если Акулинин сможет, посадите и его сопровождающим. Потом группой спускайтесь на морену Кан-Джайляу и на базу. Здесь решим, что вам делать дальше... Скоро Миша оказался в палатке, за пределами которой слышались странные разговоры, иногда тихие, иногда переходящие в крик. Потом понял: говорят по рации. Надо сообщить о наших!.. Сообщить!.. И опять тот же голос, говорящий, что все обо всех известно и опять просящий потерпеть... Сколько же еще терпеть это?.. А боль все увеличивается: до ноги дотрагиваются, разматывая бинт. Новый приступ: его держат с двух сторон и за ноги и за руки, не позволяя дергаться от зверской боли, которая буквально прожигает со стороны ноги, смазанной чем-то холодным и липким... Как от прикосновения горячим утюгом!.. Потом боль вдруг резко отпускает, уменьшается до уже терпимого зуда, и тот же женский голос произносит: * Ну, все! Кажется, обошлось! Теперь уже не будет так больно! Если что-то случится, скажи, - мы поможем! И тогда он смог говорить уже членораздельно, пусть негромко: * Меня нашли?.. Случайно?.. Теперь ответил другой, более решительный, неторопливый и спокойный мужской голос: * Нет, не случайно! Мы вас искали пять дней. И тебя нашли последним. Все остальные ваши спасены раньше. И все мы про вас знаем, кроме мелочей последнего дня. Молчи! Держись и слушай! Знаем больше, чем ты знаешь. Полтора часа назад мы встретили Акулинина, - он ночует немного ниже, с другой частью нашей группы. Сегодня спасательная группа альпинистов спустила ваших, - Сергея и Колю, - на ледник Каинды, а завтра утром их отвезут вертолетом в Пржевальск. Сергей на попечении у Лиды Иваницкой, - профессионального врача-альпинистки, с которой мы только что советовались, как помочь тебе. Беловых и Берлину спасательный вертолет снял еще пять дней назад, - о них сообщил Воронин, - да, ваш герой Вадим Воронин. Он не погиб в лавине, ему удалось спастись и первым выйти к заставе Майда-Адыр. Более того, он еще успел спасти Женю и Сашу, которые в ваше отсутствие попали в аварию, но об этом он расскажет тебе сам. А сейчас успокойся, Миша, и постарайся заснуть. Завтра тебя отправят вертолетом в больницу. Самое страшное и трудное - позади, все ваши спасены, только у трех травмы. И еще одно известие. Ваша вина в этой аварии не так уж велика, - вы попали под удар мощного землетрясенья. Это оно вызвало лавину. Аварии могло не быть, если бы вы спустились чуть раньше, но вы могли погибнуть все, если бы немного задержались... Пару минут Миша обдумывал услышанное, - таково было потрясение от этих слов. Очень хотелось верить во все это, но не верилось! Только с трудом начинало вериться. Попросил все повторить. Потом измученное тело стало внимать настойчивым призывам к отдыху, а притихшая под новокаином боль уже позволяла заснуть. Его напоили горячим какао, дали молочной каши и, наконец, сладкого чая. Андрей кратко порасспросил о том, как спускались и доверительно договорился о решении возможных проблем без выхода из палатки... Инга заботливо успокоила больного ласками женских рук и не побоялась тесно прижаться, чтобы согреть и своим теплом и сладким ощущением прикосновения женского тела. Всю ночь она провела в тревожном полусне, следя за состоянием больного, оберегая его от неосторожных движений. Какая прелесть эта Инга!.. А Андрей, уложив троих в палатку, сам примостился снаружи, на прежнем месте Миши, чтобы в палатке лежалось посвободнее. На утренней связи в 6.00: * Отряд один! Вадим Воронин! Дайте-ка мне Акулинина! Прием! * Вадим?! * Да, Вадим! Вадим - я тля гиссарская, ты - вошь баксанская! Что, похоронил меня, бродяга! Рановато, Акула! Еще лет тридцать поползаю! А я тебя - и не думал! Верил, что вылезешь! Ну-ка, откликнись! Акула? Ак! * Вадим, Вадим, ты - гигант!.. Ну, мужик, ну верзила, ну сила!.. Прими восторг от доходяги! Я прямо ожил, воспарил от твоих подвигов! Горы нас так тряхнули, но как ты в ответ тряхнул их! Я люблю тебя, слышишь!.. * Ладно, потом расскажу! Ты как? Как Миша? * Да я-то в порядке. Очухался! Вот Миша - живая боль!.. * Когда его снимут - лети с ним! Я подъеду немного позже, - мы выходим через перевал Макарова. Может, подбросят и вертолетом, если он освободится. Я задержусь ненамного, тем не менее, в Пржевальске можете меня не ждать и, если понадобится, отъехать. Я слышал, что туда уже приехали родственники. Кажется, от Беловых и Лапина. В группе будь старшим и решай все вопросы в пользу пострадавших... В общем, ты знаешь. * Вадим, я не знаю, как остальные, но я тебя дождусь. * Не надо: повторяю, сейчас мы должны решать в пользу пострадавших. Их надо доставить в Ленинград!.. * Вадим! Это Халиев, база пять! Ты сможешь помочь Красовскому в транспортировке груза? У него на руках два "цинка" с погибшими. * Конечно! * Тогда сделаем так: завтра Блюмкин заберет больных с сопровождающими и довезет до Пржевальска. Лапин пусть летит с Ткачуком, а Неделин - с Акулининым. Блюмкин Красовского с грузом и вас доставит на Майда-Адыр. Больше он не успеет: есть срочные вылеты в верхние лагеря. Послезавтра пролетите или проедете со мной в Пржевальск... (34* - Фанские горы - район Памиро-Алая на стыке Гиссарского и Зеравшанского хребтов, славится летом стабильной, хорошей погодой; высочайшая вершина - Чимтарга (5489 м); название района происходит от реки Фан-Дарья, левого притока Зеравшана. Район близок к древностям Самарканда, сияет красотой вершин, ледников, гирляндами озер... 35* - Новокаин - местно анестизирующий преперат, для местного обезболивания (некоторые люди его не переносят). Прощальный костер Общий сбор спасателей произошел на заставе Майда-Адыр, когда они встретились вечером следующего дня, - обе группы альпинистов, две украинские туристские группы, Романцов и Мансуров, Воронин и Красовский, Халиев и Блюмкин, Шепитько и Снегирева... Встретились у общего костра. Горы подарили теплую, ясную ночь, а Вадим Воронин - историю борьбы с лавинной аварией. Рассказ Вадима дополнили другие активные участники событий. Их слушали все, кто здесь собрался, и всем хватило и места, и тепла, и взаимопонимания. Сюда подошли альпинисты, прибывшие на перевалочную базу, вертолетчики, свободные от дежурства офицеры и солдаты пограничной заставы. Большинство из них слышало лишь отдельные факты, обросшие соображениями и слухами, а теперь смогли узнать о реальных событиях из уст их непосредственных участников. Вадим влюбленно смотрел и на Ингу и на Андрея Шепитько: * Ребята! Спасибо вам! Наладим переписку! Нужны будут описания перевалов, литература - напишите, пришлю! Можно подумать и о совместной экспедиции двумя группами. * Нам может понадобиться руководитель и участники для "шестерки", - сказал Андрей. * И об этом подумаем. Я с вами, ребята, - в любые горы готов! Договоримся! Вадим подошел к Романцову. * Ну что ж, Вадим, скоро прощание. Ты, почему не идешь в большой альпинизм? * Не попал с самого начала, а теперь уже, наверное, поздновато. Люблю туризм, - моя среда! И природная, и человеческая! Смотри, а то до уровня "КМС" ты бы дошел очень быстро, - за три-четыре сезона по две-три смены. А там уже можно ходить "по-крупному"... Еще вот что. Меня заинтересовали твои ледовые якори. И своеобразный стиль техники. Что-то в этом есть! Может, и спорное, но, несомненно, новое, свежее. Конструкция якорей превосходна, - я и за границей ничего подобного не видел! Ты не позволишь срисовать, - я себе хочу сделать такие же? * Не позволю, - Вадим усмехнулся, - я их Вам хотел подарить. Возьмите их, Павел Андреевич, с пожеланием успехов! Подарил бы и больше, да нечего. От чистого сердца, от общей пыли на ботинках. Скажите мне адрес, и дату рождения. Чтоб от себя и от ребят поздравлять. Спасибо Вам!.. Интересный разговор получился у Вадима с Ингой. Вначале обменялись адресами и короткими рассказами о произошедшем. Вадим сразу почувствовал некоторое внутреннее напряжение в ее тоне. Так бывает, когда человек хочет, но не решается спросить о чем-то важном. Отведя в сторону, Вадим решительно ее подвинул: * Ты, хорошая, вижу о чем-то хочешь спросить, но не решаешься. Давай-ка будь смелей, - все это останется между нами. Чем смогу - помогу. Ну, что у тебя? Инга, напряженно потупив глаза, с трудом выдавила фразу: * А... А Миша, он как... Он свободен? Так вот в чем дело! Видно, задело ей за сердечко! * Насколько мне известно, да! Он тебе обязательно напишет. И еще вот что. Мы с Женей Берлиной приглашаем вас, - тебя и Андрея к нам, в Ленинград, месяца через три-четыре погостить на недельку. Приглашение вышлем. У нас с Женей намечается небольшое мероприятие. Свадьба будет скромной, но самых близких пригласим. Но все это не сразу, - сама понимаешь, надо дождаться, чтобы друзья подлечились. Откровенность - за откровенность, - тебе об этом событии первой говорю. Так что передай приглашение от меня и моей невесты, - от Женечки. Нашей лучезарной и лучевзорной, как и ты, стройная и знойная! - Вадим улыбнулся, - а ты раньше была в Ленинграде? * Еще нет, но давно хотела съездить. Не к кому. * Теперь есть к кому и "повод-провод" есть. Копите отгулы. А Миша поправится - погуляете с ним, познакомитесь поближе. От себя скажу, - он очень хороший, надежный парень-политехник, специалист по системам управления. Всех остальных ваших тоже милости просим к нам, - при случае примем как близких друзей. В командировке ли, на экскурсии. Только предупредите заранее. Обменяемся опытом, покажем клуб, скалы и соревнования. В мае на приз Егорова - сам бог велел! Идет? Ну, спасибо тебе! Он ласково поцеловал ей руку, но она, задорно улыбнувшись и обняв за шею, горячо приложилась к щечке, на что Вадим с редким удовольствием поцеловал ее в ответ. Ну и дурак же будет Мишутка, коли упустит такую шикарную девушку! И как будет замечательно, если они так найдут свою общую судьбу!.. Вадим горячо благодарил вертолетчиков: * Спасибо, Максим! То, что ты сделал со своим экипажем нельзя оценить никакими словами, никакими деньгами! Спасибо вам всем! Филигранная работа! Но у меня чуть сердце в груди не разорвалось от твоего маневра. Машина так резко провалилась вниз со скольжением, что я подумал: "Все!.." Я был там меньше, чем в ста метрах. Смотрелось потрясающе дико... Романцов меж тем толковал с Чаидзе: * А что, Георгий, может быть, перейдешь в мою команду? Возьму тебя с удовольствием. Хороший ты мужик, надежный! Был бы человек, а вакансия найдется! * Спасыбо Андрэычь, за довэрыэ! Замэчатэльный у тэбя коллэктыв, дружный! Всэ эго лубят ы уважают. Я бы с удоволствыэм к вам пэрэшэл, да нэ могу своых оставыть. Срэди своых трыдцатылетных старыков я самый младший, а срэди своэй молодожи, - самый старший. Ы с тэми, ы с другымы нэ могу расстаться: долг сыновый и отцовый. Ну, а на спэсы с тобой, Андрэыч, хошь в Хымалаы, хошь в Хальдыльэры... Хоть в хостер, хоть в водопад! Только свыстны! Чаыдзе нэ подвэдэт! * Спасибо, Георгий! Их руки сомкнулись в стальном пожатии, обнялись на прощание. * Эх! - жгуче, горячо хлопнулись пальцами ладоней: * Не в последний! * Нэ в послэдный!.. Халиев тщательно опросил Вадима, сделал записи на заметку и договорился о том, что тот напишет и пришлет подробное описание всех событий. * Случай очень неординарный, уникальный, во многом поучительный. Его уроки надо понять и учесть в нашей работе. Если видишь в чем-то промахи подготовки и проведения похода, - напиши, не таи. В происшедшем я вас обвинять не буду. Если что-то видишь неправильное в наших действиях, - тоже напиши, не скромничай. Вообще-то, если все, что произошло, сложить вместе, то не слишком поверится! Ситуация по-настоящему "крутая"! * Спасибо, Ринат! Вы нам так помогли! И смогли так глубоко разобраться в причинах аварии! А что до ситуации, то я и сам уже с трудом верю, что прошел через все это. Другой бы мне рассказал, - наверно не поверил бы. Но все это было! Было на самом деле!.. * В этих событиях все смогли разобраться достаточно глубоко. Я постарался лишь "быть на уровне". Благодаря этому мы и смогли овладеть ситуацией. В чем, по-твоему, причины такого усложнения поиска? * Мы уже обсуждали с Романцовым и сошлись на том, что это вызвано комплексом причин, - и давлением погодных условий, и ошибками группы Лапина в аварийном режиме движения, и случайностями при наложении маршрутов. Во многом случайно они оказались как раз на стыке участков Романцова и Мансурова. Перехватить их на Каинды мы не успели. Но мы изначально правильно предугадали их первый шаг, и правильно догоняли их, в конце поиска все же пролетели мимо, не сразу интуитивно нащупали верное решение и вернулись. Ошибки, которые совершили они, не так просто допустить в обычном состоянии. Надо учитывать, что они действовали не совсем адекватно потому, что были в аварии, и ситуация их давила психологически очень тяжело. Были в начале мысли о том, что сама группа "подкачала", прежде всего, что ее молодежная половинка оказалась слабой. Ну, нет, - эти показали себя хорошо. Ведь чего стоят поступки Наташи, Саши, Коли. Конечно, Сергею, как руководителю не хватило опыта для такого похода, но, в общем, и за ним я особой вины не усматриваю. Да, он "не вытянул", но и условия были очень тяжелыми... * Все так. В Пржевальск полетим завтра утром. Я помогу тебе, Красовскому и всем вашим получить авиабилеты до Ленинграда прямым из Фрунзе. Заберете и всех транспортабельных больных. * Попробуем взять всех, если это возможно. * Вадим! У меня для тебя нелегкое известие. Трудное... В Ленинграде погибла твоя жена... Твоя бывшая жена. Мне это сообщили два дня назад. Прости, что не сказал раньше, хотелось сделать это при личной встрече и после всех этих передряг. Вадим подавленно молчал, потом произнес: * Что-нибудь известно? Почему? Как!? * Кажется, какой-то религиозный маньяк. Устроил толи ритуальное жертвоприношение, толи. Толи что-то на почве ревности или неразделенной любви, или еще какого-то уязвленного чувства. Знаешь, здесь уже трудно будет разобраться. Он увлек ее под колеса метро и погиб вместе с ней. Темная история. Трагедия заблудшей души. Она погибла через сутки после того, как ты попал в лавину. Мистика какая-то! Злой рок!.. Еще одна авария! Человеческая. Казалось бы, на ровном месте! Но нет! Причины и здесь глубоки, хотя и не видны. * Ой, беда, беда! - прошептал Вадим, - есть в том и моя вина! Буду растить сына! А кто тебе сообщил? * Женя Берлина. Она просила, чтобы это сказал тебе я... А сама сказала, что не сможет. И еще просила сказать, что очень ждет тебя. И поймет... Бури, лавины противоречивых чувств роились в душе Вадима. Грусть расставания с новыми товарищами по походу смешивалась с радостью ожидания новой встречи с друзьями, которые ждали в Пржевальске. Грусть расставания с горами смешивалась с ожиданием скорой радости встречи с близкими и родным домом. Радость от одержанной трудной победы смешалась с горечью понесенной утраты. От этого нового известия, такого противоречивого и нелегкого, он, как смог, попытался внутренне отрешиться до самого Ленинграда. Это известие возвращало ему сына. Но он с острой болью ощутил потерю той, которую любил, и, как теперь понял, - продолжал любить, и которая теперь будет жить в нем и вечной болью и взглядом сына. Жизнь стала другой! И она будет уже не та! Как грустно прощаться с прежней жизнью, - с ней уходит часть тебя. А новая жизнь приходит новыми отношениями, новыми людьми, новыми встречами и расставаниями. Новой борьбой, рожденной этой жизнью! Огромная тяжесть усталости и голода навалилась на него сразу, как только отпустило психологическое напряжение и обстановка разрядилась. Почувствовал, что вымотался окончательно, что ни на что большее его не хватит. Домой! Домой! Отдохнуть! По дороге хоть немного поесть и отоспаться. Дорога будет со своими, с Красовским. Как хорошо со своими, когда не один, и не в снежной могиле! Да! Была бы полная радость от любви и жизни, да нет ее и быть не может! Смерть Лены и два цинка, вырванные Красовским и группой Егорова у гор, - все, что осталось от Ныркова и Коваля. И трое наших с тяжелыми травмами. Но живые! В этом - ведро и твоего пота, перемешанного с кровью, слезами... А потом состоялся нехитрый ужин с традиционным чаем у костра и многими песнями под гитару. Пели Визбора и Высоцкого, Вихорева и Окуджаву, Городницкого и Полоскина и многих-многих других. Чистым родником высокой поэзии, живительным ветром светлых слов вливалась в них, рождая парящее упоение, непостижимый трепет души, понятный только тем, кто способен понимать, верить и любить так, как это умеют они. Свята ночь у костра, под тайной сенью белых вершин и звездного неба, в кругу товарищей-единомышленников! Сердце вырастает до размеров мира, весь мир тонет в нем, и летит, летит на высоких звуках пламенных строчек... А искры костра взлетают вверх звездочками к звездочкам небесным вместе с песней, и гаснут на лету средь Млечного пути, среди своих небесных сестер... Образ похода: Печаль расставания Что делать, так надо: простимся с горами, Махни ледорубом - последний привет! Печаль расставанья останется с нами, Для памяти сердца она - амулет. Она остается, она остается, Она не уходит, растет и живет, Она тебе новой мечтой улыбнется И снова в дорогу потом позовет! Нам лики вершин скоро явятся в грезах, Заката, надев золотистую шаль, - Приснятся Кавказа лавины и слезы, Приснится Памира великая даль! Слияние троп - голубое скрещенье, Мы взяли заветом намеченный взлет! - Прошепчем вершинам молитву прощенья, Нас ждет впереди поворот, поворот!.. А потом они, - вся группа Воронина, возвращались. Они возвращались без смертельных потерь. Пусть голодные, истощенные борьбой, а трое и с тяжелыми травмами, пусть с горьким осознанием своих ошибок, но с взглядами, в которых не кровоточила отрешенность тяжелой потери. Все живы, - и это главное! И в этом счастье! Их не покидало ощущение внутренней силы, в них не возникло трещин надлома. Они сумели, справились, пусть и с большой помощью со стороны... Правда, был у них еще и скорбный груз, - два цинковых гроба с останками Ныркова и Коваля. И с ними летел Красовский, сразу ставший "своим", желанным другом. Вот скорбный груз клал печаль на лица. И острое ощущение аварии, трагедии в душе. В Ленинграде их встретят не только свои родственники, но и родственники погибших. И еще... Еще на эту дорогу в Ленинград легла тень новой, совсем другой аварии, аварии уже в масштабе всей страны! Спустясь с гор, они оказались уже в иной стране, в другом государстве. Творилось нечто непонятное: какой-то ГКЧП, танки на улицах Москвы, вещающие генералы, полная политическая неразбериха... Они же - люди, весьма далекие и от власти, и от криминала, а этот роман далек и от политики, и от уголовных преступлений. Это - сказ Тянь-Шаньских лавин, лавин в горах и лавин чувств в душах его героев... Эпилог Вертолет уносил Романцова к верховьям Иныльчека, в МАЛ ЮИ. Теперь, когда самые сильные страсти по поводу исхода спасработ улеглись, новая тревога жгла его сердце. В нем возникло внутреннее ощущение угрозы его большому делу, ощущение толи опасности, толи утраты, толи крушения надежды. Была ли еще одна авария или нет?.. Авария человеческого духа, авария с его командой?.. И говорили в нем два голоса: один злой, голос горечи и печали, и другой, которому больше хотелось верить: ... Хороший коллективчик! Ничего себе!.. Я им устрою "Макалу по стене"(36*)! Ждал их на спасы целую неделю, а они и не подумали явиться. Знаю, что скажут: "Ждали приказа..." А я специально приказ не посылал, чтобы догадались сами... Но главное - не это. Чего-то не верится, что не слышали сообщение от шестого августа об авариях. Но вершина Хан-Тенгри была уже так близка, - всего четыре часа подъема... И они решили идти на вершину, прикинувшись, что не слышали сообщения с базы. Всего-то "сбегать"... 4 часа! Но в результате на спасы они опоздали еще более чем на сутки и их помощь уже, наверное, не потребовалась. Это надо выяснить... А дальше? А дальше они стали смотреть на стену пика Победы и готовить новое восхождение, уже на "Снежных барсов"(37*). Зная при этом, что их тренер "обтирает скалы носом" на тяжелых спасах. Интересно, вообще пришла ли кому-нибудь в голову занятная мысль помочь "любимому тренеру" отыскать погибающую в горах группу?.. Романцов не страдал комплексом "сверхчеловека": он считал, что альпинисты не какая-то исключительная каста, а обыкновенные люди, среди которых встречаются разные, и могут совершить эти люди разные поступки, - и высокие и низкие... Совершила ли такой, весьма сомнительный поступок, его команда?.. Нелегкие мысли... Команду эту он создавал не один год, связывал с ней большие надежды. Немало прошло людей, прежде чем сложился устойчивый, стабильный коллектив... А на Стаса Ельцова возникла еще и особая ставка, - парень как скалолаз оказался необычайно талантлив при отличных физических данных и "прошибном" спортивном честолюбии. Уже сейчас он входил в пятерку, а иногда даже и в тройку лучших на всесоюзных соревнованиях. И это при его-то резервах! Еще чуть-чуть отточить технику и немного вытянуть скоростную выносливость... И тогда он сможет тягаться с самим... Балезиным! Романцов ясно видел, чего Стасу еще не хватает: идя по графику самых сильных, в конце маршрута немного сдает в скорости. Конечно, борьба с самым сильнейшим за высшую ступеньку, - это особая стать. Здесь нужны особые тренировки, новаторские тренерские решения, здесь надо переиграть всех "на голову", а самого сильного и его тренера хотя бы на секунду! Выигрыш у чемпиона всегда связан с преодолением психологического барьера, более трудного, чем барьер физический. Физический барьер преодолевается, а психологический ломается, - он просто не должен мешать, когда спортсмен физически может выиграть! Это-то все найдем, преодолеем, но есть ли у нас другое и самое главное? Есть ли в Стасе чемпионская ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ? И моральная выносливость настоящего альпиниста?.. Если для него зачет восхождения важнее явки на спасы, - пожелаю ему успеха не выше Ленинских гор!.. Остальные? Хорошие ребята! Наверное, Клим был против, - он слишком честный и чистый парень, чтобы так поступить. Но двух других Стас мог склонить на свою сторону, - они могли пойти за ним "автоматически", подчиняясь угару борьбы, инерции восхождения, приказу руководителя... Взяли большинством?.. А Клим подчинился большинству и руководителю?.. А Стас? Нет ли у него уже "трусости победителя"? Это когда боясь проиграть и не получить лавров, идут сначала на мелкое, потом на подленькое... Победа должна быть достойной! Недостойная победа, - это не вершина, а жуткий провал в пропасть. Деградация, проигрыш самому себе. Она подкашивает, случается, самых сильных, опытных, заслуженных, достойных. Боязнь проиграть - опасное препятствие для человеческого духа, а недостойная награда - блеф хуже лжи. Это не ложь слов, это ложь поступка, действия... Самая настоящая ложь! Это все равно, что взять не заработанные деньги... Только неопытные, несильные спортсмены считают, что выигрывают у соперников. Нет, - победа, - это всегда победа над самим собой. Это должны осознавать все, а не только великие чемпионы. По крайней мере, в альпинизме это так! Когда все соперники уже позади, тогда начинается настоящее соревнование, - с самим собой! Но ведь и до этого оно ведь было таким же!.. Да, если все так, то, видимо, команде в этом составе конец! Придется набирать новую... А сколько сил, времени, нервов вложено в это гималайское восхождение, сколько бесплодных шатаний по кабинетам бездушных прощелыг!.. Сколько напрасных слов о стену равнодушия! Ее пробить сложнее, чем стену восьмитысячника! Какие работы на восхождениях, какое усложнение маршрутов, связанное и с дополнительным риском, - и все для того, чтобы доказать: команда - одна из лучших в Союзе и по общему уровню подготовки и по стабильности достигнутых результатов... Бронза, серебро, серебро и, наконец, золото в прошлом году, и это при их-то молодости, силах и перспективах! Неужели, все теперь проваливается в никуда? Никак нельзя претендовать на исключительность, допуская сделки с совестью! Не позволю ни себе, ни им!.. Таковы худшие предположения Романцова! Но другой голос говорил ему: "Не руби с плеча! Разберись вдумчиво, осторожно... Ведь все могло произойти совсем не так..." Остановившись в темноте перед самой вершиной, они действительно могли не выйти на связь из-за сложной работы на рельефе. А утром выйти к вершине еще до связи в 6.00, пропустить по занятости и ее. А связь на 9.00 уже застала их на спуске после завершения восхождения. А почему они не устремились ему на помощь? Это тоже могло объясняться вполне понятными причинами: они активно работали на спасах под перевалом Чон-Терен или на ребре Шатра без радиосвязи с базой, ведь многие группы спасателей не имели своих раций. Ему вспомнилась фраза Галинского из последних переговоров с МАЛ ЮИ: * ... Мы каждую перехваченную строчку ваших переговоров обсуждали и, затаив дыхание, следили за вашими поисками. Душа болела, - ведь не деньги и вещи пропали, - ведь живые люди пропали!.. И твои ловили сообщения. Но по мере возможностей... Да, надо разобраться сурово и мудро. И сначала совсем беспристрастно: надо уметь быть сначала не судьей, а следователем. Просто понять, как обстояло дело, и случилась ли здесь или нет авария человечности. Так-то!.. Зорька, конечно, не виновата, она и в восхождении не участвовала, будучи наблюдателем. А Лида будет ей хорошей напарницей по женской связке. Да, в этой спасательной запарке совсем забыл о своей группе... Вдруг представил себе хитроумную физиономию Галинского и улыбнулся. Вот жучила и скупердяй! Случалось, у него сухаря ломаного не допросишься. Перед ним и большинство инструкторов МАЛа дрожит: суровый мужик! Никакого спуску не дает нарушителям дисциплины, а о своих интересах, интересах МАЛа никогда не забудет. Но если вдруг случается что-то необычное, - вроде вот этих спасов, - тут уж он не поскупится ни на импортное пиво, ни на отечественные деликатесы... И баню приготовит, и самых знойных альпинисточек пригласит на вечеринку для избранного круга. И у этого серьезного и сурового начальника появляется во взгляде что-то мальчишески проказливое, залихватски лукавое, появляется желание хоть немножечко "нашкодить", пусть даже немного и в ущерб авторитету. Конечно, в избранной, близкой компании. Желание поострить метко и точно, посмеяться над собой и другими, и, томно закинув голову, глядя в лицо милашке-альпинистке петь под гитару песни-анекдоты с такой напускной серьезностью, что все дрожат внутри от восторженного смешка: Я люблю развратников и пьяниц За разгул душевного огня, Может быть чахоточный румянец Перейдет от них и на меня, - эх! Приморили гады, приморили, Загубили молодость мою! - Золотые кудри поседели, Знать у края пропасти стою! Поднимал промышленность Кузбасса Материл начальников на стройках, Голос мой из тенора стал басом, - Очень я ругался непристойно!.. - Эх! Приморили гады, приморили!.. Я люблю бродяг-авантюристов, Я люблю их пьяный наглый смех, Всех люблю туристов-альпинистов, И туристок-альпинисток тоже всех - эх!.. Приморили гады, приморили... Весь Памир прошел в лаптях обутый, Слушал песни старых чабанов, Сам их пел, горами шибанутый, Звали меня Генка Иванов! - Эх! Приморили ГАДА, приморили!.. Жучила!.. Будет опять нашептывать, рекомендовать новых красивых баб... Но когда одна женщина есть, настоящая, то других не надо... А она ждет, и с ней будет хорошо!.. Над горами поднимался холодный и ясный рассвет. На самой кромке белой и такой близкой громаде Хан-Тенгри, розовато-желтый луч лежал с восточной стороны тонкой ниточкой, а у более далекого колосса пика Победы рассвет позолотил весь верх белой шапки. Темнота ночи еще чернела в нижней части ущелий, но она обречена. Усиливающиеся лучи и белизна снегов пожирали, прогоняли ее прочь. "Красотыща!" ... Золото лучей успокоило, очистило душу восходителя от суеты тревоги, он вздохнул глубоко и легко... Образ похода: На вершине Когда на неба трещине Стою я в высоте Вершины словно женщины Пылают в наготе! Парением безбрежности, - Как роз, и звезд кусты, Все в нежности и в снежности Слепящей чистоты! А дума ходит странная, Еще вчера - мечта, Что вот, она, желанная, Одна из них - взята! Та, гордая красавица, Средь "самых" из мужчин Стеною страшной славится, И песнею лавин! Взята - добавкой перышка, Когда все силы - прах! Зацепкою за зернышко, Со стоном, "на зубах"!.. Из облака, украдкою, Опять она глядит, Вся с новою загадкою: Чего ж в тебе родит? Придут, созрев, от суженой Лучами ее тем Стихов и песен кружево, Резьба из теорем!.. - То яркое мгновение Глотками высоты Пробудит вдохновение И поиски мечты, Тот день, как свадьбы ночкою Сумеет удружить, - Проляжет верной строчкою: "Да, парень, стоит жить!.." (36* - Макалу - вершина-восьмитысячник (8481 м) в Гималаях, пятая по высоте вершина мира (покорена впервые французской командой в 1955 году). 37* - "Снежный барс" или "Покоритель высочайших вершин СССР" - почетное звание и нагрудный знак, выдаваемые за покорение вершин-семитысячников Советского Союза: пика Коммунизма (7495 м), пика Ленина (7134 м), пика Евгении Корженевской (7048 м) на Памире, пика Победы (7439 м) и пика Хан-Тенгри (6995 м) на Центральном Тянь-Шане). Автор: Буянов Евгений Вадимович, 193015, Санкт-Петербург, Кирочная ул., д. 61, кв. 21 тел. 271-57-34 (код города 812), 271-95-03 (р), E-MAIL; evgeniy_buyanov@mail.ru . Редакция 14 от 04.05.2002 г. Послесловие к роману "Истребители аварий" Роман представляет художественное произведение, рожденное опытом и практикой 25 лет спортивных походов автора по горам Кавказа, Памиро-Алая, Памира и Тянь-Шаня. События, описанные в романе, являются плодом творческой фантазии автора, а образы главных героев - собирательные, они сложены их представлений автора о своих товарищах и друзьях по походам, знакомых альпинистов, туристах, спасателях. Автор ставил своей целью написать увлекательное, но реалистичное произведение, основанное на реальных случаях аварийных и критических ситуаций, без какой-либо фантасмагории и мистики. Некоторые герои романа имеют реальных прототипов: В.Красовский написан автором с В.Некрасова, Г.Рудницкий - с Г.Худницкого (учителя автора), М.Нырков - с М.Чиркова. Фамилия "Романцов" взята созвучной с фамилией отважного начспаса Алима Васильевича Романова, - его беспримерный героический поступок описан в рассказе Ю.Визбора "Подвиг на Короне". Ситуация спасения В.Воронина в рандклюфте сходна со случаем спасения В.Шатаева, описанном в чудесной книге "Категория трудности" (только на Шатаева рухнула не лавина, а скала). Случай гибели на Эльбрусе группы туристов, среди которых были два товарища автора по походам - Сергей Левин и Сергей Фарбштейн в мае 1990 года, заставил автора серьезно исследовать причины этой аварии. Только через семь лет картина происшедшего как бы вышла из тумана. Стало ясно, насколько велика опасность переохлаждения в условиях суровой непогоды. Эта "холодная" авария и легла в основу сюжета о критической ситуации на леднике Каинды, когда Берлина и Белов едва не погибают от холода. Другие составляющие этой ситуации вполне реальны: в походах мы встречали на крупных ледниках целые речки, текущие по льду в глубоких желобах. Были случаи, когда политый дождем ледник становился скользким, как каток. Однажды автор встретил на леднике естественный фонтан - вода вырывалась изо льда полутораметровым султаном. Если возможно такое чудо, разве не может поток уйти вглубь ледника с образованием водоворота? Сказочно прекрасный район ледника Иныльчек является одним из "главных действующих лиц", "героем" романа. В романе практически нет придуманных природных и географических объектов, - все названные перевалы, вершины, хребты и ледники описаны такими, как они есть. Единственными придуманными объектами являются озеро на поверхности ледника Каинды и поток с водоворотом. Впрочем, исчезающие озера на поверхности таких крупных ледников не являются редкостью, - первопроходцам района отмечены случаи, когда они останавливались на ночлег вблизи озера на леднике, а к утру озеро исчезало (в результате движения и разлома льда вода уходила под ледник, либо озеро замерзало). Озеро Мерцбахера - самое крупное из исчезающих озер, но оно не единственное. С перевалом Предутренний у автора связаны особые воспоминания, - на нем автор едва не погиб летом 1989 года. Реальные события того памятного похода описаны в документальном рассказе "Лавины!..", приведенном ниже. Без этого похода роман, возможно, вообще бы не был написан (по крайней мере, он был бы совсем другим). Из рассказа ясно, какого рода реальные события легли в основу сюжетов романа. Конечно, на автора оказали сильное влияние и события катастрофического землетрясенья в Армении в декабре 1988 года, где автор участвовал в поисково-спасательных работах (в Ленинакане). Автор участвовал в расследовании ряда аварий, происшедших с туристскими группами. Прежде всего, это касается группы Петра Клочкова, - эта группа из шести человек бесследно пропала в районе Центрального Памира летом 1989 года. Это случай описан в статье "Тайна исчезновения группы Клочкова". Широкомасштабные спасработы. связанные с поиском этой группы, с одной стороны, не принесли успеха: группу Клочкова найти не удалось, но в ходе спасработ удалось оказать помощь двум другим группам, находящимся в аварийных ситуациях. Эти случаи легли в основу сюжетов романа о предотвращении аварии на "леднике 21" и о прекращении аварии группы Лапина. В октябре 2001 года автор начал активную работу в Интернете на сайте WWW.mountain.ru. Открылось "второе дыхание", поскольку здесь оказалось возможным не только опубликовать свои материалы, но и прочитать многих других авторов, и пообщаться с единомышленниками на форуме. В ряде статей автор нашел определенные ситуационные аналогии с сюжетом романа. Очень хорошо и интересно, по мнению автора, дух первооткрывателей района ледника Иныльчек и их устремления описаны в статьях Юрия Ицковича. Подобная устремленность передалась и нам от более старших по возрасту туристов и альпинистов, а от всех - и героям наших произведений. Автор немало "нафантазировал" в романе, претендуя в то же время на строгую реалистичность событий без нарушений во всем меры вещей и событий (без нелогичных, необоснованных смысловых переходов). Поэтому его внутри не мог не жечь вопрос: "Ну, хорошо, злодей, написал ты это, "накрутил"... А все же, могло ли реально случиться нечто подобное?.." Такой вопрос с той или иной степенью остроты возникает перед каждым автором, который пишет не сказку, а произведение о своем времени, о реальных людях, которые его окружают. Конечно, в походах случается немало приключений, но... Вот в качестве одного из "подтверждений" того, что нечто подобное может случиться в горах, автор нашел в небольшой заметке журнала ЭКС No 1 за февраль 2001 г., с. 38, - в ней была дана краткая аннотация документального кинофильма и фактов, изложенных в нем. Вот эта заметка: "Лавина: Белая смерть", 55 минут, видеосерия National Geografic, USA Фильм достаточно интересен. Довольно много познавательного документального и даже архивного материала, собранного с миру по нитке. Удивляет предостережение на кассете "не рекомендуется детям до 18 лет". При этом рассказывается о трагедии попавших в лавину европейских школьниках. Запоминается устроенная японцами на трамплине в Саппоро исследовательская "лавина" из бессчетного количества теннисных шариков. Впечатляет рассказ американца Лестера, который кинематографисты воспроизвели в стиле видеоряда "911". Поразительная история. Лет двадцать назад Лестер добывал золото на склонах колорадских гор, и его засыпало гигантской лавиной. Лестер откапывался 22 часа, прорыв слой снега толщиной 9 метров. Выбравшись на поверхность ночью, он тут же замерз и спустился обратно, чтобы дождаться утра. Новая лавина завалила его во второй раз. Откопавшись опять, Лестер двинул вниз по склону в сторону леса. Вскоре он увидел вертолет спасателей, которые его искали. Пролетев прямо над Лестером и не заметив его, вертолет поднялся выше и сбросил в верховьях несколько взрывных шашек, с целью обнажить склон и облегчить поиск пропавшего. Новая лавина, спровоцированная взрывами, накрыла Лестера в третий раз... Теперь, спустя двадцать лет, Лестер говорит, что знает, что такое настоящее золото... Так что... Чего не случается с романтиками горных путей?... Уже после написания романа автор осознал, что многие сюжеты и строчки родились неосознанно, путем работы подсознания, заряженного на такую работу реальными эмоциональными всплесками в условиях трудных и опасных походных ситуаций. Например, ситуация спуска Воронина с перевала Предутренний рождена и реальным срывом автора под этим перевалом, и реальной "беготней" от лавин при спасработах под пиком Игнатьева (см. статью "Лавины" ниже). А полочка, на которой спасается Воронин, - легко ли было бы автору ее придумать, если бы ее там в действительности не было? В походе 1989 года на ней была оборудована станция страховки... Да, автору не всегда и не сразу видны, и не всегда дано понять, где находятся истоки его сюжетов. Знал ли, к примеру, Леонид Гайдай, и вся эта гениальная комическая троица, - Моргунов, Вицин и Никулин, что исток рожденного ими художественного образа лежит в старой русской сказке "Пузырь, соломинка и лапоть"? Сказки, услышанной ими еще в детстве... А наше подсознание при виде их тоже заранее "настроено на смех", поскольку мы знаем и чувствуем, что пузырь лопнет, соломинка сломается в решающий момент, а лапоть непременно попадет впросак, непременно утонет в реке или в супе... И в нас жив неподдельный интерес, а как же это произойдет на самом деле?.. Есть некоторые книги, которые особенно вдохновили автора при написании романа и которые автор рекомендует любителям глубокого, захватывающего чтения с осмыслением тонкой канвы событий: * "Категория трудности" В.Шатаева; * "Волоколамское шоссе" А.Бека; * "В августе сорок четвертого" ("Момент истины") В.Богомолова; * "Невероятная победа" У.Лорда. У них автор учился писать увлекательно. Конечно, для этого совершенно необходимы такие составляющие, как загадки-тайны сюжета, его резкая "захватываемость", "закрученность", динамичность, внезапные переходы, большая скорость развития событий и их многогранность. Конечно, нужны "украшения" в виде боковых ветвей романа, среди которых есть и любовные (ну какой роман без любви!), описательные с рассказом об интересных ситуациях из жизни героев, познавательные, несущие интересные географические, технические и другие знания. И просто чисто эмоциональные "краски", передающие мысли и чувства героев, объясняющие их побуждения, порывы, движения (сюда входят стихи и песни, мысли и переживания...). Роман должен был отражать сложность, многогранность, незаурядность людей, ищущих и идущих в горы по зову своего сердца, своей души. Замысел романа появился в 1996 году при завершении первой книги автора (книга техническая, называлась "Техника горных маршрутов"). Три года понадобилось на то, чтобы написать роман, а потом он подвергся тщательной доработке и "отглаживанию". Автор выполнил 14 полных редакций рукописи с правками и дополнениями текста. Все эти работы были в основном завершены в конце 2002 года. Одна из ранних редакций романа была принята С.В.Минделевичем, - он сократил и переработал первую часть романа в повесть "Белый ураган" и после проверки автором выпустил ее в 45-46 номерах газеты "Вольный ветер". Позже полный вариант первой части появился в Интернете на сайте газеты "Вольный Ветер" (www.turizm.ru/veter). Автор выражает ему сердечную благодарность. А также благодарит других первых читателей романа, высказавших замечания, оказавших помощь и поддержку при его создании: туристам Александра Крупенчука (опытный врач-хирург, он внес ряд замечаний по медицинской части), Борису Драгунову, альпинистам Борису и Ларисе Кашевник, Валентине Власовой, Юрию и Анне Федотовым. Конечно, "один в горах не воин"! Даже на соло-восхождениях! Потому автор романа считает своими соавторами всех туристов и альпинистов, внесших благородный вклад в дело развития горного спорта и в высокое дело спасения людей на горных маршрутах. Автор благодарит редакцию сайта WWW.mountain.ru (раздел "Люди и горы") за публикацию ряда статей, - в частности, и тех, которые упомянуты здесь. Автор посвящает роман светлой памяти всех, не вернувшихся с горных маршрутов и восхождений туристов, альпинистов и спасателей, и, прежде всего, своим товарищам по походам Лене Кренгаузу, Сергею Левину, Сергею Фарбштейну, Косте Кондакову... Е.В.Буянов, ноябрь 2002 года, Санкт-Петербург. Горный район ледника Иныльчек (краткий историко-географический очерк) Этот район "Небесных гор" - Тянь-Шаня был "голубой мечтой" нескольких поколений туристов и альпинистов. Относительно труднодоступный, он долгое время требовал очень серьезных караванных подходов для заброски походных грузов. Более близким он стал к концу 50-х годов с появлением вертолетного транспорта и прокладкой автодороги к Энгильчеку - поселку рудокопов у места слияния реки Иныльчек с основным потоком - рекой Сарыджас. На самой границе с Китаем. Район завораживал... Он завораживал и манил отважных блеском легендарных вершин и зовом не пройденных перевалов. Жемчужиной района стоит сказочно прекрасная вершина Хан-Тенгри, - правильная белая пирамида из мрамора, льда и снега, которая в лучах заката играет розовато-красными, иногда кровавыми переливами, призывными и непонятными... Еще с древности ее называли то Хан-Тенгри ("Повелитель неба"), то Кан-тоо ("Гора крови"). С ней издавна связано много легенд и сказаний. Первые порывы исследователей, казалось, подтверждали мистическую загадочность этой вершины: огромный белый пик, казавшийся издали в два раза выше окружающих его вершин, куда-то таинственно исчезал, когда разведчики пытались приблизиться к его подножию. Труднодоступные, неисследованные хребты Терскей-Алатоо, Сарыджас, Иныльчек-Тау с мощнейшими ледниками стойко оберегали могучий покой семикилометрового "Повелителя неба" с севера и с запада... А с юга его прикрывали не менее мощные ледники, хребты и государственная граница с Китаем. Первые шаги исследователей, преодолевших подходы и выходы на Иныльчек, лишь увеличили число загадок. Несколько позже имена этих исследователей появились в географических названиях района: ледники Семенова (Тянь-Шаньского), Мушкетова, Демченко, пики Игнатьева, Шокальского, озеро Мерцбахера, и многие другие... Петр Петрович Семенов (Тянь-Шаньский) первым приподнял завесу таинственности над этим районом, - он увидел снизу хребет Тенгри-Таг, вступил на ледник Иныльчек (1856-1857) и подробно описал свое путешествие. "...Весь этот гребень с промежутками между горными вершинами", - писал Семенов, - " был покрыт нигде не прерывающейся пеленой вечного снега. Как раз посередине этих исполинов вздымалась одна, резко между ними отделяющаяся по своей колоссальной высоте, белоснежная остроконечная пирамида, которая с высоты перевала превосходила высоту остальных вершин вдвое... Небо было со всех сторон совершенно безоблачно, и только на Хан-Тенгри заметна была небольшая тучка, легким венцом окружавшая ослепительную своей белизной горную пирамиду немного ниже ее вершины..." В 1886 году И.В.Игнатьев посетил северную часть района - ледники Семенова и Мушкетова, прошел в долину Иныльчека, но не дошел до ее ледника. Район изучали и иностранные исследователи: в 1899 году его посетил венгерский зоолог Альмаши, а в 1900 году - итальянские альпинисты Ч.Боргезе, профессор Г.Брохерель с проводником М.Цурбриггеном. Их экспедиция не смогла достичь подножия Хан-Тенгри, их остановил огромный ледник Иныльчек, показавшийся им непреодолимым. В 1902 году важный вклад в изучение района внес известный исследователь Алтая и Тянь-Шаня профессор ботаники В.В.Сапожников. Подножия Хан-Тенгри удалось достичь немецкому географу, альпинисту и профессору Готфриду Мерцбахеру в 1902-1903 годах с группой тирольских проводников. Мерцбахер был потрясен видом колоссальной белой пирамиды Хан-Тенгри. "Тянь-Шань - не место для альпинистских развлечений!", - записал он в своем дневнике, трезво рассудив, что вершина такого класса никак не под силу его группе. Серьезные дальнейшие исследования района были продолжены лишь в 1929-1933 годах замечательным альпинистом Михаилом Тимофеевичем Погребецким. Сначала силами спортивной альпинистской группы, а затем усилиями Украинской правительственной экспедиции, проделавшей большие работы по топографической съемке, геологической разведке и изучению массива Хан-Тенгри. В ее составе группа Погребецкого одержала замечательную спортивную победу, - вместе с Борисом Тюриным и австрийским коммунистом Францем Зауберером Погребецкий стоял на вершине Хан-Тенгри 11 сентября 1931 года. Это событие явилось потрясающей победой не просто советского, но и мирового альпинизма! Семитысячник на такой высокой широте - вершина более сложная и опасная, чем его близкие по росту Каракорумские и Гималайские собратья, большинство из которых тогда еще не покорились человеку. А до вершин-восьмитысячников тогда восходители еще не дошли (хотя и добирались до восьмикилометровой высоты). Секрет успеха группы Погребецкого таился в необычайной настойчивости, трудолюбии и любви исследователей, организовавших и совершивших целый ряд Тянь-Шаньских экспедиций. А начиналось все с похода группы из восьми человек - первой из десятков, сотен туристских и альпинистских групп, которые позже исследуют этот замечательный район. Но даже восхождение на Хан-Тенгри не раскрыло большинства загадок района. В более поздних экспедициях сначала обнаружили, потом исследовали и покорили огромную вершину близ узла пограничных с Китаем хребтов Меридиональный и Кокшаал-тау, южную "визави" Хан-Тенгри. Их разделяет только широкая долина ледника Южный Иныльчек с его южным притоком - ледником Звездочка. Как выяснилось позже, именно эта вершина высотой 7439 метров и является тем истинным пиком Хан-Тенгри, о котором упоминалось в древних летописях. В 1945 году ей дали гордое название пика Победы в честь победы в Великой Отечественной войне. А победа над самой этой вершиной далась тяжело, она быстро снискала себе печальную славу вершины-убийцы, самого северного семитысячника мира (Хан-Тенгри по первоначальным измерениям имел высоту 6995 м, но сейчас во многих источниках указывается новая цифра: 7010, - в этом случае самым северным семитысячником является Хан-Тенгри). Новые шаги рождали и новое понимание, и новые проблемы. Серьезная попытка восхождения в 1955 году закончилась трагедией: практически вся группа восходителей погибла в непогоду. Тогда над вершиной повис роковой, мистический знак вопроса: а можно ли ее вообще покорить?.. Не довлеет ли проклятье злых духов на куполе "Властелина неба"?.. Тень заклятья сняла команда Виталия Абалакова, взошедшая на вершину в 1956 году. Она учла ошибки предыдущих экспедиций, прошла хорошую, активную акклиматизацию и вдумчиво, с резервами, обеспечила восхождение. Резервы подготовки оказались совсем не лишними: недельный период непогоды группа благополучно пересидела в удобно оборудованных снежных пещерах и прорвалась на вершину, используя просвет ненастья... Абалаков учел тяжелые уроки своего восхождения на Хан-Тенгри в 1937 году, - это восхождение едва не закончилось трагически, многие участники получили серьезные обморожения в непогоду. Ранее считалось, что первопрохождение на пик Победы было выполнено группой Гутмана, Сидоренко и Иванова в 1938 году. Но они взошли не на саму вершину, а на гребень хребта Кокшаал-тау, на высоту 6963 м, - по тем временам это было замечательное достижение. Все трое позже стали активными участниками войны, причем Леонид Гутман погиб, Александр Сидоренко воевал в горах Кавказа, а Евгений Иванов отличился в качестве разведчика-диверсанта, действовавшего в тылу врага в составе партизанского отряда. Человек необычайной силы и выносливости, он совершал легендарные подвиги, взрывал эшелоны, мосты и склады, уничтожал вражеских солдат и офицеров. Однажды он ушел от погони, простояв ночь по грудь в ледяной воде. Взрыв неисправного запала при подготовке боеприпасов нанес ему тяжелые увечья, он потерял руку, глаз, а зрение другого глаза восстановилось частично и не сразу... После выздоровления он нашел силы вести активную жизнь, работать, совершать сложные восхождения. Таковы люди того, военного поколения. И памятником им стоит вершина с гордым именем пик Победы, именем победы в той великой и страшной войне... Да, поначалу каждый шаг в этот район Центрального Тянь-Шаня был шагом в неведомое, в совершенно неисследованную область с огромной сетью ледников и ущелий. Было неизвестно их расположение, принадлежность и высота вершин, доступность перевалов. Загадкой был и климат, и снег этого района. В розе ветров здесь сталкивались ветры сухих пустынь Средней Азии, Монголии, Китая и даже Афганистана, влажное дыхание Иссык-Куля, влияние прилегающих горных хребтов Северного, Западного и Восточного Тянь-Шаня. Даже из подсушенного воздуха Центральной Азии такие высокие и холодные горы выжимают влагу, выпадающую в виде снега на огромные поля Иныльчека и прилегающих ледников, на площадь в тысячу квадратных километров. Снег, лежащий на крутых склонах здесь особенно опасен и непредсказуем. Лавинная опасность здесь заметно выше, чем пусть в не менее высоких, но более южных районах Центрального Памира. Повышение широты существенно увеличивает сложность походов и восхождений. Каприз непогоды здесь может стать роковым для любой, даже самой подготовленной группы, если она не успеет вовремя отступить или найти тщательное укрытие от леденящих ветров воздушного урагана... А "капризничает" непогода здесь постоянно... "Иныльчек" с древнетюркского означает "маленький князь", "принц". Но "принц" оказался совсем не маленьким: ледник Иныльчек по длине и площади оказался одним из крупнейших высокогорных ледников мира: его длина составляет около 60 км, - немногим меньше, чем длина ледниковых колоссов Каракорума, таких, как Сиачин, Биафо, Балторо, Батура, или длина крупнейшего ледника Памира, - ледника Федченко. По общей же площади Иныльчек тоже один из самых огромных долинных ледников, - около 700 квадратных километров. Хребет Тенгри-Таг с вершиной Хан-Тенгри разделяет его в верховьях на два рукава: Северный и Южный Иныльчек и резко обрывается у слияния этих рукавов скалой, названной "Броненосец" в силу схожести с носом огромного корабля. Со стороны Северного Иныльчека в этом месте разливается озеро Мерцбахера, дном которого служит неподвижный, так называемый "мертвый лед". Озеро Мерцбахера таило загадку. Не все исследователи его обнаруживали, нечетко отслеживались его границы. Оказалось, что озеро шириной более километра и длиной в несколько километров является исчезающим. Паводки в конце лета или в начале осени вызывают слив воды под ледник и обнажение дна. Видимо, они связаны с подтаиванием и размывом, а может быть, и разломами мертвого льда в течение лета. Озеро прекрасно! Его верхняя половина - чистая голубая гладь среди черных каменных нагромождений поверхностной морены ледника Северный Иныльчек. А нижняя половина разлита среди ледолома с белыми ледяными глыбами-сераками, по ее поверхности плавают айсберги, а с боков прямо в воду спадают гирляндами белые ледопады с хребтов Сарыджас и Тенгри