потом...  Кстати,  ты  научишь  нас  строить
межзвездные корабли?
     - Нет, я передумал, - ответил Фалькайн.
     - Ну и не надо. Это не важно. Мы сами многому  научимся,  а  потом...
Короче, пришелец, наши потомки еще посмотрят...
     - Неужели вам недоступно элементарное чувство признательности?
     - Нет! Среди моих людей и так хватает сентиментальных мечтателей.  Но
ты, в конце концов, улетишь и тогда я возьмусь за дело.
     Фалькайн не стал спорить. Он слишком устал. Откашлявшись, он связался
с кораблем и его подобрали на борт.
     Позднее,   когда   "Настойчивый"   уже   находился   в    межзвездном
пространстве, он краем уха услышал голос Чи:
     - Но я до этих мерзавцев еще доберусь, они крепко пожалеют о том дне,
когда схватили меня.
     - Ты что собираешься вернуться? - спросил он.
     - Боже упаси, - ответила Чи. - Но инженерам на Мерсейе  нужно  иногда
слегка развлечься, и Гетфенну с  избытком  обеспечит  их  этим...  всякими
игорными домами, и прочим... Я  попрошу  ребят  прихватить  такие  штучки,
которые могут управлять рулеткой...
     Адсель печально вздохнул.
     - Ну почему в столь прекрасном и таком ужасном космосе  мы,  разумные
существа, вечно должны быть такими мстительными?
     Фалькайн улыбнулся:
     - В противном случае жизнь не была бы такой забавной.
     Когда фронт вспышки сверхновой достиг  Мерсейи,  работы  еще  не  шли
полным ходом.
     Внезапно в южной части небосвода ослепительно, раза в три интенсивней
Кориха, засияла звезда. Подобно вспышке  молнии,  планету  охватило  яркое
голубое сияние, контрастными тенями подчеркнув силуэты холмов и  деревьев.
Над лесами взвились стаи  испуганных  птиц.  В  наэлектризованном  воздухе
разнесся вой тысяч диких животных, с которым  смешался  грохот  ритуальных
барабанов, вопли и стенания молящихся мерсейян; тех, которые тысячелетиями
жили в страхе перед тьмой и которым ее так теперь не хватало.  Наступивший
столь долгожданный день оказался в тысячу раз ужаснее.
     В течение многих месяцев звезда постоянно уменьшалась  в  размерах  и
наконец превратилась в еле  различимую  точку.  Угасая,  она  представляла
собой  великолепное  зрелище:  окаймлявшая  ее  газовая  туманность  сияла
сотнями самых разных оттенков  -  от  изжелта-на  фоне  пылающего  солнца,
белого в центре до темно-фиолетового по краям. Все  это  время  в  верхних
слоях атмосферы Мерсейи непрерывно рождались мощные воздушные потоки...  В
каждом порыве ветра слышался голос бури.
     А потом пошел радиоактивный дождь.  И  в  этом  уже  не  было  ничего
забавного.