е утесы впитывали солнечное тепло и отдавали его в воздух. - Эрисса расстелила плащ, разложила на нем хлеб, сыр и яблоки, поставила кувшин с вином и два кубка. - Как прекрасен мир, - сказала она. Рейд подавил вздох. - О чем ты печалишься, Дункан? О том, что никогда не вернешься домой? Но ведь... - она покраснела и стала без надобности перебирать яблоки. - Но ведь ты можешь обрести новый дом. - Нет, - сказал он. Она взглянула на него с испугом: - Почему? У тебя кто-то есть? - И он вспомнил, что никогда не говорил ей о Памеле. - Я не сказал тебе, - начал он. - Ариадна мне не велела. Но... Я нахожусь здесь по важной причине. - Конечно, - выдохнула она. - Ведь не зря ты так чудесно был перенесен из своей земли. Он не мог сказать ей всю правду, смотрел на нее, а она на него. Все это очень объяснимо. Эта девушка созрела для мужчины, а тут является загадочный чужестранец. Но я-то помню ее сорокалетней и люблю ее! Вот и еще одна цель: спасти эту девушку от того, что пришлось перенести Эриссе. Эти глаза, эти полуоткрытые губы... Она хочет, чтобы я поцеловал ее, и думает, что я тоже этого хочу. И она права. Но открыть ей всю правду я не смею. Пока. Хотя Эрисса-старшая и говорила, что мы будем... Но я слишком много размышляю, а времени остается совсем мало... Он наклонился над ней. В небе кричала чайка. Солнце блестело на ее крыльях. 14 - Да, твои друзья живут неплохо, - сказал Диор. - Они шлют тебе свои приветы. Рейд старался не показать своей неприязни. Они сидели вдвоем во внешнем помещении храма, куда американец увел афинянина после того, как тот долго беседовал с Лидрой. Диор продолжал невозмутимо улыбаться, откинувшись на спинку каменной скамьи. - Чем они занимаются? - спросил Рейд. - Ульдин объезжает лошадей и готовит всадников для своей кавалерии. Дело у него идет медленно. В том числе и потому, что у него только одно седло, и он никак не может найти кожевника, чтобы изготовить другие. Олег... он строит корабль, так и ты, я слыхал. Очень интересно было бы взглянуть. - Боюсь, что тебя не пустят, - ответил Рейд. - Это государственная тайна. На самом-то деле нет, надо будет связаться с губернатором и добиться запрета. Зачем давать врагу ценную информацию? А Тезей враг. И он уничтожит солнечный мир Эриссы, если только история не будет изменена. Сохранятся ли в прежнем виде легенды и находки археологов три-четыре тысячи лет спустя, если минойский Крит просуществует чуть дольше? Ненамного - хотя бы на одну жизнь одной девушки? Почему бы не попросить об этом богов? - Зачем ты здесь? - спросил он. - Да еще с такой командой? Он слышал, что это не простые моряки, а воины из царского окружения: держатся особняком и не вступают в разговоры с атлантами. - Ну, что до этого, - тянул Диор, - то где ты найдешь нормального моряка, чтобы согласился выйти в море зимой? Слишком опасно, - как бы в подтверждение его слов завыл ветер и забарабанил дождь по стене. - Олег говорит, что может построить корабль, что будет плавать круглый год, а мы пока и своими обходимся... - Ты так и не сказал, что привело тебя сюда. - Прости, друг, не могу. Привез тайное послание. Да мы с тобой не раз еще увидимся. Послушай-ка. Твой оракул повелел Афинам и Кноссу объединиться. Прекрасно. Но как? На каких условиях? Зачем Миносу возвышать своих данников? На зависть другим царствам? И многое другое. Все это нужно обсудить: государственные дела творятся втайне. А поскольку Ариадна друг Тезея, разве не следовало поговорить с ней в первую очередь? Ведь их тянет друг к другу, - Диор заржал. - Она еще не настолько стара, чтобы ее не тянуло к мужчине, - продолжал он. - Кстати, я слышал, что ты завел себе славную подружку? Рейд одернул его: - Эрисса танцует с быками. - То же имя, что у твоей любовницы в Афинах. Похоже, в этом что-то кроется. Кстати, о ней ты меня не спросил. "Неужели я боюсь?", - подумал Рейд и спросил: - Ну и как она? - У нее тоже все в порядке. Сначала тосковала, а потом - помнишь Пенелеоса? - Диор толкнул его локтем и подмигнул. - Вот он ее и утешает. Но тебе ведь все равно? - Да, - тихо ответил Рейд. - Эрисса-старшая прошла через множество рук. Девушку Эриссу он обязан уберечь. - Нет, - сказала Лидра. - Я не собираюсь беседовать с тобой о моих переговорах с Тезеем. Нагло с твоей стороны об этом спрашивать. - Его следует опасаться, - возразил рейд. - Она глядела на него с высоты своего трона. За ее спиной вершил свой суд Гриффин - Судья Мертвых. - Откуда ты знаешь? - От своего оракула. - Почему же тогда оракул приказал заключить союз? Или ты солгал? Лампы мерцали в холодном зале. Они были одни, если не считать теней на стенах. Но за дверью ожидали стражники. Они без оружия: его запрещено носить на священном острове. Однако четверо сильных воинов живо скрутят Дункана Рейда. - Преступников на Крите отправляют в каменоломни, - сказала Лидра. - Долго там не живут. Да и не хотят жить. - Я не... Госпожа моя... Я просил принять меня до отъезда Диора, потому что подозреваю его и его хозяина... - На каком основании? Эгей бунтовал, но теперь это выживший из ума старик. Тезей убил своих двоюродных братьев, воспитанных на Крите, но теперь это покорный наследник престола. И станет покорным царем. - Я слышал, что они, ахейцы, говорят... - О да. Они ворчат, злятся, кое-что устраивает заговоры, но что с того? Тезей справится с ними, потому что надеется заслужить в Талассократии достойное место для себя и своего царства, - Лидра направила палец на рейда. - Ты хочешь посеять раздор, чужеземец? Кому ты служишь? - Он подумал, что придется сказать ей всю правду, как бы это ни было опасно. Но выбора нет. - Госпожа моя, - медленно начал он. - Я никогда не лгал тебе, но не говорил всего, что знаю. Помни, что меня тут никто не знает. Мне нужно было разобраться во всем, узнать, что к чему. Поверишь ли ты моему рассказу? Этого я до сих пор не знаю. Выслушаешь ли ты меня? Она кивнула. - Мой пророческий дар оттого, - сказал он, - что я пришел из будущего. - Откуда? - она наморщила лоб. Язык кефту не включал в себя такое понятие. Но суть она уловила быстрее, чем он ожидал. Она сделала охранительный знак и поцеловала талисман, но была на удивление спокойна. Должно быть, ей, живущей в мире мифов и загадок, это представлялось еще одним чудом. - Да, - прошептала она. - Это многое объясняет. Значит, Кносс действительно падет? Талассократия станет легендой? - она обернулась и стала рассматривать изображение Судьи. - Ну что ж, - сказала она наконец. - Все в мире преходяще. Рейд продолжил свой рассказ. Он умолчал лишь о том, что существуют две Эриссы: боялся за девушку. Лучше сделать несколько; неясных намеков о времени, из которого явилась эрисса-старшая. Такое имя здесь не редкость, да у Лидры и так есть над чем поразмыслить. Умолчал он и о том, что, по легенде, она, предавшая Миноса, была предана сама. Это могло смертельно оскорбить ее. - Ты говоришь, - ровным голосом сказала она, - что боги отдадут предпочтение Тезею, и он разрушит морскую империю? - Не так, госпожа моя. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что через несколько месяцев вулкан уничтожит Атлантиду, Крит будет завоеван и в легендах станут рассказывать о Тезее, который победил в Кноссе чудовище. Но легенда не может быть верна во всем - я даже знаю, что она во многом неверна. Афинских юношей и девушек не убивают - наоборот, обращаются с ними хорошо. Лабиринт - не обиталище Минотавра, а главный дворец вашего царя, Дом Двойной Секиры. Я мог бы долго говорить, но пойми мою мысль: почему бы талассократии не пережить гибель острова - может быть, на много поколений? - Если святая святых будет разрушена вышней волей, значит, боги гневаются на народ Миноса, - спокойно сказала Лидра. - Конечно, народ перепугается, - согласился Рейд. - Но, госпожа моя, клянусь, что причина тут естественная, как... как камень, упавший на голову. - Но разве и камень падает не по воле богов? "Перестань спорить, - сказал себе Рейд, - она видит мир совсем по-другому". - И продолжил: - Мы не знаем, что суждено Криту. Астерион желает, чтобы его народ сражался до конца. Эвакуация населения - вот наш способ борьбы. Лидра молчала; она казалась высеченной из того же мрамора, что и ее трон. - Жители материка могут воспользоваться возможностью захватить ваши города, - говорил рейд. - Мы должны помешать этому. Но все - и легенда, и то, что я видел и слышал здесь, - заставляет меня сомневаться в Тезее, - он помолчал. - Потому я и спрашивал, госпожа моя, что за послание он тебе отправил. Лидра сохраняла неподвижность, и Рейд подумал, не случилось ли с ней чего, но она сказала: - Я поклялась хранить тайну. Ариадна не может нарушить клятву. Но ты и сам мог бы догадаться, что он... заинтересован в более тесных контактах с Лабиринтом и надеется на мою помощь. - Диор говорил мне, госпожа. На этом и нужно сыграть. Затяни переговоры и задержи его, пока не минует кризис. - Лидра выслушала тебя, Дункан. Но решать будет Ариадна. Я не скоро приму тебя вновь. Вдруг плечи Лидры опустились. Она провела рукой по глазам и прошептала: - Нелегко быть Ариадной. Я думала... Я верила, что быть жрицей - высшее счастье, а верховная жрица живет в вечном сиянии Астериона. А на деле - бесконечные обряды, одни и те же склоки и интриги, да старухи, которые живут бесконечно, а девушки приходят и уходят, чтобы стать невестами... Она выпрямилась. - Довольно. Можешь идти. Ни слова о нашей беседе. На следующий день они снова побывали в своей бухте. - Искупаемся, - предложила Эрисса, разделась и очутилась в воде раньше, чем он успел что-нибудь ответить. Волосы ее колыхались на поверхности воды, тело белело в глубине. - Ты боишься холода? "К черту", - подумал он и присоединился к ней. Вода и в самом деле оказалась холодной. Он стал энергично двигаться, чтобы согреться. Эрисса нырнула, ухватила его за ногу и потянула под воду. Все кончилось смехом и веселой возней. Когда они вышли на берег, ветер снова бросил их в дрожь. - О, я знаю как согреться, - сказала Эрисса и оказалась в его объятиях. Они легли на плащ. Она улыбнулась: - А у тебя, оказывается, есть более сильное средство! - Я... я ничего не могу с собой поделать. О боги, как ты прекрасна! Она сказала серьезно и доверчиво: - Ты можешь взять меня, когда захочешь, Дункан. Он подумал: "Мне сорок лет, а ей семнадцать. Я американец, а она критянка. Я из атомного века, а она из бронзового. Я женат, у меня дети, а она девственница. Я старый дурак, а она - весна, небывалая и неповторимая...". - Тебе это принесет вред? - кое-как выговорил он. - А что может быть лучше? - она прижалась к нему. - Нет, серьезно, ведь у тебя будут неприятности? - Ну... я посвящена лишь наполовину, пока я здесь как танцовщица... Но мне все равно. - Зато мне не все равно. Оденься-ка. "Нам нужно выжить, - подумал он. - Выжить и убедиться, что ее страна уцелела. В таком случае - останусь ли я здесь? А если не удастся - смогу ли взять ее с собой?". Одевшись, она прижалась к его плечу. Тонкие пальцы перебирали его бороду. - Ты всегда задумчив, всегда печален, - сказала она. - Потому что я знаю будущее, - сказал он, боясь произнести лишнее, - и это знание причиняет мне боль. - Бедный мой любимый бог! Ведь ты бог, не отрицай. Неужели все несчастья ты обречен пережить дважды? А счастье? Посмотри - небо синее, трава зеленая, песок прогрет солнцем, под рукой кувшин, полный вина... Нет, я сама подам его тебе, я хочу, чтобы ты обнимал меня, положи руку вот сюда... По мере того, как шла работа, приходилось идти на многочисленные уступки - частью из-за кефтских суеверий, частью из-за несовершенства здешних ремесел. Рейд обнаружил, что в гидродинамике он смыслит не так уж много. Результат получился хуже, чем он ожидал, - корабль был не так удобен, а главное - не так анахроничен, как это требовалось. Однако и то, что вышло, было значительным достижением: судно примерно 80 футов длиной, со стройным корпусом. Посередине шла приподнятая палуба, под ней - скамьи для гребцов. Нос-таран, сделанный из массивного бревна и окованный бронзой, выступал над ватерлинией. Руль такой, как положено. По мачте на корме и на носу. По настоянию Сарпедона, вполне резонному, мачты сделали короткими и съемными - из-за низких бортов, небольшого количества балласта и для устойчивости при столкновении кораблей. Рейд сумел сэкономить на парусине, применив гафели. Впрочем, минойская ткань быстро вытягивалась, впитывала влагу и не могла соперничать с настоящей парусиной или дакроном. Команда на удивление быстро научилась управляться с новыми снастями, в пробные рейсы выходили почти ежедневно. Команду составили три десятка молодых парней - веселых, добродушных, открытых всем новому, стремящихся быстрее овладеть морским делом. Рейд-конструктор сделал свое дело и обычно оставался на берегу с Эриссой. Время летело для них незаметно. А один из его моряков, стройных красавец из хорошей семьи, который не сводил глаз с Эриссы, звался Дагоном. Эрисса поднялась на борт вместе с Рейдом, чтобы участвовать в последнем испытании. После того, как испробуют таран, судно будет официально признано. Губернатор выделил для этого старый, не подлежащий ремонту корабль. Вести его вызвались честолюбивые юноши и скептически настроенные морские волки. Следом шлю лодки - подбирать тех, кто окажется в воде. День был солнечный, густой черный столб, который возвышался над вулканом уже постоянно, склонялся на ветру. Вверху летели журавли, предвестники весны - направлялись из Египта домой, на север. Новый корабль чуть покачивался. На боках его были красные и синие полосы, на парусах изображения дельфинов. Шумело море, скрипели доски, ветер пел в снастях. Эрисса, стоявшая вместе с Рейдом на верхней палубе, схватила его за руку. Волосы ее растрепало ветром. - Гляди! - радостно закричала она, когда их корабль поравнялся с судном соперников, которые шли на веслах, так как не могли использовать боковой ветер. - Хватит юлить, покажите, на что вы годитесь! - крикнул капитан другого корабля. - Надо начинать, - сказал Рейд Сарпедону. - Мы убедились, что взять на абордаж они нас не смогут. Оба были взволнованы. На скамьях гребцов тоже поднялся шум. Остановившись, корабль опустил паруса и пошел на веслах. Корабль-мишень тоже маневрировал: моряки знали, чего можно ожидать при столкновении. Корпус будет сокрушен заодно с ребрами зазевавшихся гребцов. Рейд прошел на корму к рулевому. - Ты все запомнил? - спросил он. - Целься в середину, но не прямо, а под углом. Иначе мы зацепимся за него. А нужно ударить и отойти. - Как бык, боднувший медведя, - вставила Эрисса. - Да не будет это для тебя дурным предзнаменованием, сестра, - отозвался рулевой. - Боги не допустят, - крикнул снизу сидевший на весле Дагон. Рейд видел, как прекрасно сложен этот юноша. Ну что ж, сам он тоже в хорошей форме. И Эрисса держит за руку его. Корабль быстро набирал скорость. Неожиданно цель оказалась совсем рядом. Как и полагалось, соперники старались избежать столкновения. Но оснастка и устройство нового корабля были столь совершенны, что уйти от него на веслах было невозможно. Люди Рейда часто отрабатывали этот маневр на сети, укрепленной на жердях. Весла с внутренней стороны взлетели вверх, с другой - продолжали работать. Удар был более бесшумным и мягким, чем ожидалось. Отход прошел негладко - сказалось отсутствие практики, но когда отошли, галера-мишень опрокинулась кверху килем. Ненагруженная, она не могла затонуть, но волны быстро разобьют ее на куски. Победители радостно кричали. Побежденным было не до того: они вплавь добирались до лодок. Рейд и Сарпедон внимательно осмотрели свое детище. - Никаких повреждений нет, - объявил мастер. - Этот корабль может в одиночку потопить целый флот! - он обнял американца. - О боги, ты сам не знаешь, что ты сотворил! Эрисса была тут же. "Да, ты бог!" - воскликнула она. Не смея поцеловать его на людях, она склонилась и обняла колени Дункана. Атлантида снова готовилась к празднику - на этот раз великому. Воскресал Астерион, чтобы оживить Вселенную. Сначала ему полагалось умереть и быть оплаканным. За сорок дней до весеннего равноденствия кефту покрывали жертвенники материей, запечатывали пещеры и источники, носили по улицам свои священные символы - в перевернутом виде и в трауре, разрывали на себе одежду, истязали себя и молили Диктинну о милосердии. В течение следующих тридцати дней большинство жителей воздерживались от мяса, вина и плотской близости. В каждом доме день и ночь горели светильники, чтобы возлюбленное божество могло найти дорогу назад. Но дела шли своим чередом. Снова начинала оживляться морская торговля. Весьма набожный народ, кефту все же не в состоянии были предаваться печали дольше, чем на несколько часов. А последние десять из сорока дней были уже праздничными. Бог еще не поднялся из царства смерти, чтобы соединиться со своей Невестой (которая одновременно приходилась ему Матерью и Бабкой), но люди уже чувствовали его приближение и заранее ликовали. Даже здесь, на священном острове, возбуждение росло. Скоро девушки поплывут в Кносс, будут там танцевать с быками и юношами, скоро, скоро. Эрисса ежедневно занималась со своими воспитанницами. Рейд стоял в стороне и грыз ногти. Почему Лидра отказывает ему во встрече? Неужели и впрямь так занята? Для Диора, когда ахеец появляется со своими тайными поручениям, у нее всегда находится время. Почему она не готовится к переселению? Когда Рейд набрался смелости и перекинулся с ней несколькими словами, понятными лишь им двоим, Лидра сказала, что связалась с Миносом. И вправду, между Атлантидой и Критом то и дело сновали лодки со жрецами: Ариадна сказала, что вопрос решается. Вулкан тем временем изрыгал дым и, все чаще, пламя. Поля покрывались пеплом. Но ночам было видно, как из кратера вытекает лава, а наутро очертания склонов изменялись и над ними вился белый пар. Земля дрожала. Народ в тавернах толкова, что следует предпринять на случай сильного извержения, но Рейд не видел, чтобы кто-то занимался этим всерьез. Конечно, они и представить себе не могут, каким будет взрыв. Да и сам он не может. Если бы сказать им всю правду! На худой конец, здесь много лодок. Лодка есть почти в каждой семье и собраться можно за несколько часов. Но в море они долго не продержатся. Время уходит неумолимо, они с Эриссой стоят на дрожащем склоне так близко друг к другу, что Памела и дети не в силах разделить их, и Эрисса говорит: "После праздника мы станем мужем и женой, мой милый, мой бог", - а гора содрогается и бросает на них отблески пламени. Шел дождь - несильный, почти весенняя изморось. Пусть идет до утра, он не помешает девушкам отправиться на Крит. Лидра сидела под изображением Судьи Гриффина. Черное платье ее в свете лампад казалось тенью, на фоне которой белело ее лицо. - Я вызвала тебя в столь поздний час по важному делу, изгнанник. Нас никто не слышит. Стража за дверью. Рейду стало зябко. Теперь не выкрутишься. Дверь крепкая, но недостаточно крепкая для стражников. А они выполнят любой ее приказ. - Чего желает моя госпожа? - Слушай. Ты хочешь отправиться завтра с Эриссой. Этого не будет. Ты останешься здесь. И он понял, что клетка захлопнулась. - Ты не был откровенен со мной, - продолжала она. - Неужели ты думал, что мы с Днором не говорили о твоих товарищах из Египта и об этой женщине? Если ты утаил часть правды, откуда мне знать, что ты вообще не лжешь? Что царевич Тезей не враг, а избранник богов? - Госпожа моя, - услышал он собственный голос. - Тезей использует тебя как орудие. Как только ты перестанешь быть ему нужна, он оставит тебя... - Замолчи, если хочешь жить! - крикнула она. - Стража! Страха, ко мне! Он знал, он знал: задолго до этого человек с глазами льва вошел в ее одиночество и пообещал ей то, чего не мог обещать ни один смертный. Что, если удастся, он сделает ее царицей, но для этого она должна помочь ему свергнуть своего государя. "Почему я не видел этого раньше, - казнил себя Рейд. - Наверное, потому, что не искушен в интригах и еще потому, что не хотел отказаться от своего маленького рая, который она мне тут устроила. - Он понял: Лидра передавала все его слова Тезею, в этом и было ее предназначение, в этом, и еще в том, чтобы держать заговор втайне, обманывать критян и не дать мне возможности сказать правду всем. Сколько томительных ночей, пока храмовые девушки шептались по своим комнатам, сколько томительных лет ждала она этой возможности? И каким богам она при этом молилась? 15 Один за другим приходили корабли. Все побережье было занято, и вновь прибывшие становились на якорь. Среди них был и большой корабль Олега: его было трудно вытащить на берег, а русский к тому же хотел уберечься от любопытных, болтунов и воров. Команды жили в палатках на берегу и моряки ходили в Афины развлекаться, но много народу оставалось и в лагерях. Хриплые окрики встретили ее среди дыма костров. Несколько ахейцев обступили ее. Она не обращала на них внимания, но чувствовала взгляды спиной. Женщина здесь, без спутников? Кто она такая? Конечно, шлюха, пришла подзаработать. Но она отвергала все предположения. Может быть, у нее свидание с каким-нибудь важным лицом в палатке? Но вожди живут не здесь, а в городских гостиницах, самые же знатные - во дворце... Моряки пошумели и вернулись к своим кострам, чтобы продолжить игру в кости и состязания в силе, ловкости и похвальбе. Она подошла к лодкам. При виде ее перевозчики оживились. - Кто отвезет меня туда? - спросила она, указывая на корабль Олега. Глаза обшаривали ее сверху донизу, зубы сверкали в бородах. - Зачем? - спросила один. - Какова будет плата? - засмеялся другой. - У меня лодка как раз с того корабля, - сказал третий. - Я возьму тебя, но проезд ты должна заработать. Согласна? Эрисса вспомнила варваров Фракии, горожан Родоса и многих других. Она выпрямилась, широко раскрыла глаза, лицо ее побледнело. - У меня дело, касающееся Богини, - сказала она ледяным колдовским голосом. - Берегитесь, - она сделала предостерегающий жест, - не то почернеете и свалитесь. Они попятились в испуге, делая оберегающие знаки. Она жестом подозвала слугу Олега. Тот помог ей забраться в лодку и заработал веслами, не осмеливаясь взглянуть на нее. Эрисса перевела дух. Как легко повелевать, когда ничего не боишься! В воде отразилось румяное лицо Олега и рыжая борода. - Кого там... Да это Эрисса! Святители небесные, я тебя несколько недель не видел. Поднимайся на борт. Эй, вы, подонки! - заорал он. - Трап для господи! Он отвел ее в свою каюту, усадил на койку, налил вина, поднесенного матросом, и чокнулся своим кубком. - Рад тебя видеть. Его маленькая каюта была заполнена разнообразными вещами. Он селя рядом с ней. Окон не было, но дверь пропускала достаточно света. Было тепло, Эрисса чувствовала жар его тела и запах пота. Волны бились о борта, корпус корабля покачивался. За дверью бегали люди, слышались голоса и скрип снастей. Корабль готовился выйти в море. - Ты чего такая мрачная? - проворчал Олег. Она взяла его за руку. - Тезей собирает войско. Куда оно направляется? - Сама знаешь. Всем объявили. Рейд в Тирренские воды. - Ой ли? Так внезапно, и столько союзников... Он с сочувствием взглянул на нее: - Понятно. Ты опасаешься за Крит. Но подумай, невозможно же уговорить жителей Аттики и тем более остальных ахейцев вторгнуться на земли Миноса. Они не сумасшедшие. А Минос знает об их недовольстве и разрешает иногда пограбить, захватить рабов... - Но именно сейчас... - прошептала она. - Да я им толковал об этом на совете. Если и вправду будет приливная волна, как говорит Дункан, жаль мне все эти прекрасные корабли, а особенно мой новый дромон. Надо вывести их в море. Хочется показать Дункану мою работу. Ведь это он придумал построить корабль почуднее, чтобы привлечь внимание тех волшебников. - Кто же предупредит Миноса о катастрофе? - Ну, ты же слышала рассказы Диора об Атлантиде. Дункан там почетный гость. Я нарочно напоил кое-кого из людей Диора, чтобы удостовериться. Уж, наверное, он предупредил их, просто мы в Афинах еще об этом не слышали. Если критяне собираются переселять своих людей и раскидать флот по морю, они не станут об этом трезвонить. Я бы не удивился, узнав, что именно Гатон и посоветовал Тезею собрать этот поход на Италию. Подальше от греха, хе-хе! - Почему же я помню, что моя страна была уничтожена нынешней весной? Олег по-отечески погладил ее волосы. - Должно быть, ты забыла. Ты же сама говорила, что плохо помнишь катастрофу. Зато я помню, что было потом. - Что ж, возможно. Господь изменил свои намерения и послал нас сюда, чтобы спасти Крит, - Олег перекрестился. - Заметь, я этого не утверждаю. Я всего лишь жалкий грешник, который хочет получить толику прибыли. Но священник учил меня, что человек обладает свободной волей, что не может быть никаких предназначений судьбы, кроме Судного дня. Мы можем лишь надеяться, что идем по верному пути. Она вспомнила, что за эту зиму в ее волосах прибавилось седых прядей. На Атлантиде они будут сверкать под лучами солнца... - Как бы то ни было, - сказал Олег, - запомни, что ахейцам мы ничего не говорили. Они не знают о будущем. Если они во что и верят, так это в то, что с Кноссом лучше жить в дружбе. Сам Тезей организовал этот поход, но не он его возглавляет. Он успокаивал ахейцев, чтобы не тревожились по поводу его отсутствия. Разве стремился бы он на Крит, если бы хотел его разрушить? - Вот эта новость и встревожила меня и привела к тебе, Олег. Когда царевич объявил, что едет в числе очередных заложников... Русский кивнул: - Да, я помню рассказ Дункана и тоже забеспокоился. Но потом прикинул. Во-первых, что может сделать Тезей и кучка недовольных в столице Миноса? Их поубивают, и все. Во-вторых, как я уже говорил, он не может знать, что Лабиринт постигнет бедствие. В-третьих, он хочет заслужить высокое место в Талассократии, а для этого лучше всего прожить там несколько лет почетным гостем. А его люди в это время будут умножать его добро. В-четвертых, не удивлюсь, если сам Гатон намекнул Тезею, что его там жду: конечно, Миносу сподручнее приглядывать за царевичем в Лабиринте. В-пятых, мой дромон отправляется в тирренский поход. На нем пойдет адмирал Диор, а уж я за ним пригляжу. - Он толкнул ее локтем. - Да, в страшном мире мы живем, - сказал он. - Только он никогда не был другим и не будет. Но думаю, что тебе надо бы малость развеяться. Он рад был развлечь ее сам, но как только она убедилась, что уговорить его не удается, то поспешила назад. Возвращаясь в Афины, Эрисса по дороге зашла в кипарисовую рощу, где вволю нарыдалась. Она надеялась, что никто не видел этого. Колесничий Диора Пенелеос был среди тех, кто собирал племена в поход. Он возвратился на следующий день после встречи Эриссы с Олегом. С криками восторга скакал он к Акрополю. Конский топот, сверкание бронзы, развевающийся плащ. Эрисса была среди тех, кто наблюдал это великолепное зрелище. "Сегодня, - подумала Эрисса. - Нынче ночью. Должно быть, Ульдин тоже вернулся". Все окружающее казалось ей сейчас значительным: и тени между камнями, и мухи, вьющиеся возле конюшен, и серебряные полоски инея на крыше, и дым, поднимающийся из очагов, и заходящаяся лаем собака, и люди - хотя сами люди представлялись лишь предметами, а речь их - бессмысленным гулом. Мысли ее холодно блуждали где-то вне - наблюдая, взвешивая, сопоставляя. А в основе всего лежало предчувствие рока, усиливавшееся всю зиму. Еще вчера у нее была надежда... Что ж, она не отступит. Она знала, что поездка Тезея в Кносс предопределена. Не знала лишь ее обстоятельств и того, какое отношение ко всему этому имеет Ариадна. Олега удалось убедить, что царевич и верховная жрица находятся в сговоре. Значит, вчерашняя неудача - просто одно из звеньев в цепи предопределений. Она знала также, что непременно встретится с Дунканом перед развязкой. Ибо, вглядываясь долгими зимними месяцами в зеркала, она узнала лицо женщины, которая была с ней рядом в самые последние минуты: это было ее собственное лицо. Значит, она сама и есть та колдунья, которая стерла в памяти Эриссы последние часы катастрофы. Зачем она это сделала? И повторит ли это снова? И какой в этом смысл? Если не повторит, то вся сеть событий сплетется по-другому. Она, отброшенная на четверть века назад, найдет что сказать молодой Эриссе. В течение всей своей жизни с Дагоном она дотошно расспрашивала странников и всех уцелевших кефту о том, что произошло. Все рассказы при всем их разнообразии сходились в одном: Тезей с остальными заложниками прибыл в Кносс незадолго до того, как произошло землетрясение и был уничтожен весь минойский флот. Тезей собрал народ и, ссылаясь на речи оракула, захватил столицу. Вскоре на помощь к нему пришли корабли афинян и их союзников, которые находились в открытом море и потому уцелели. Подчинив себе остатки критских городов, тезей отправился домой, прихватив с собой Ариадну. Многие утверждали при этом, что она отправилась с царевичем по доброй воле. В прошлом - своем прошлом, которое теперь будущее - Эрисса не верила этому. Ариадна не могла поступить так! К тому же на острове Наксос Тезей показал, что Лидра для него ничего не значит. Бедняжка окончила свои дни поклонницей тайного культа, сторонники которого чередовали оргии с истязаниями. Тезей продолжал собирать под свою державу народы материка. Весть о том, что его самого постигла беда и гибель, мало утешали. Теперь Эриссе все стало ясно. Всю зиму Диор мотался между Афинами и Атлантидой. Значит, легенда, рассказанная Дунканом, правдива и Ариадна действительно помогала Тезею. Объявить об этом Эрисса не могла - ей бы просто-напросто перерезали глотку, а Олег и Ульдин постоянно были заняты. Во дворе им никогда не удавалось поговорить без свидетелей. А уловку с рощей Перибеи повторить не дадут. Вчера, воспользовавшись отсутствием большинства стражников, ей удалось встретиться с Олегом. Но, к сожалению, не удалось уверить его, что людей, верящих в предопределение, можно переубедить рассказом о пришельцах из будущего. Бог его учит, что людская воля свободна. Лидра и Тезей, убежденные в своем высоком предназначении, рискнут своими городами и государствами, а Олег, человек решительный и крутой, понимает их лучше, чем Эриссу. Он хорошо устроился здесь, что ему судьба Крита? Даже если он не сможет вернуться домой, то не будет в убытке и здесь, на земле Греции. Он и так не в убытке. За всеми делами ему просто некогда об этом задумываться, не то что Эриссе, томившейся в обществе ахеянок. Да, все должно решиться нынче ночью. Пенелеос вернулся в их комнату раньше, чем она ожидала. Она встретила его улыбкой, распустила волосы на подаренный им египетский плащ. - Я думала, ты долго будешь пировать в зале после удачной поездки, - сказала она. Воин рассмеялся. Лампа освещала его крупное, сильное тело и глаза, слегка пьяные. Светлые локоны обрамляли его круглое, почти мальчишеское лицо. - Напиться можно и завтра ночью, - сказал он. - А сейчас мне нужна ты. Они обнялись. Он был уже не так неуклюж, как вначале, а она трепетала только потому, что ступала на дорогу, ведущую к Дункану. - Сейчас, моя нимфа, сейчас, - хрипло сказал он. Обычно их встречи приносили ей радость. А почему бы и нет? Они скрашивали жизнь полугостьи-полупленницы. Сначала она был полон благоговения. Диор подбадривал его, когда заметил их связь. Адмирал хотел, чтобы за опасной, и несомненно, враждебной колдуньей приглядывал верный человек. Потом Пенелеос стал вести себя увереннее, но по-своему, по-ахейски, был добр к ней. Кроме того, он ей нравился. Сегодня ночью она продемонстрирует все свои женские чары, но не истратит ни капли чувства. Он должен впасть в счастливую полудрему, но не в настоящий крепкий сон. Лампа догорала, когда Эрисса приподнялась на локте: - Отдыхай, любимый мой, - повторяла она снова и снова, пальцы ее двигались по его телу в медленном ритме, а когда взгляд его остекленел, она стала закрывать и открывать глаза в такт биению его сердца. Он подчинился быстро. Еще в роще ей не составило труда наслать на него Сон. По этой причине она выбрала его из всех неженатых мужчин во дворце и соблазнила, когда план ее еще едва наметился. И с каждым разом ее власть над ним становилась сильнее. Она была уверена, что он всегда и везде выполняет ее установки: никому не рассказывать о том, что между ними происходит, - это священная тайна. Светильник почти догорел, Эрисса встала и наполнила его. В комнате было тепло, стоял густой запах масла, дыма, человеческого тела и дыхания. За дверной шторой - темнота и молчание. Эрисса склонилась к воину. - Пенелеос, - мягко сказала она. - Ты знаешь, что я твоя и хочу служить только тебе. Но я подчиняюсь и Богине. - Да, - ответил он бездумно, как и раньше. - Слушай меня, Пенелеос. Богиня открыла мне, что священный план Ее и Зевса объединить наши народы под угрозой. Если свершится то, о чем предостерегал оракул, на всех нас падет тяжкое проклятие. Скажи мне, что готовится во дворце, чтобы я могла препятствовать злу. Затаив дыхание, она выслушала его рассказ. Знал он немало, потому что Диор доверял ему. О подлинной цели похода знали не только царевич и Адмирал, и Пенелеос был в числе доверенных лиц. Его рассказ подтвердил ее опасения: это судьба. И переговоры, которые шли всю зиму между Тезеем, Лидрой и ее людьми в Кноссе, и повествование о будущем, выведанное у доверчивого Дункана Рейда, и новое толкование перибейского оракула - Богиня-де сама желает торжества Афин, и план захвата минойской столицы, и приказ флоту сменить курс и напасть на Крит, и решение переждать, если землетрясение не разрушит Лабиринт, и наведение Миноса, и то, что Дункан оказался под постоянным надзором... Эрисса услышала то, о чем и сама догадывалась. - Слушай внимательно! - сказала она. - Тебя беспокоит Ульдин. Посейдон разгневался на него - еще бы, его священное животное будет нести всадника, как осел! - и он уничтожит участников похода, если ему не принесут жертву. Ульдин виновен - он должен быть убит, но убит тайно, иначе причина станет явной и на Крит отправят вестника. Она повторяла и разъясняла это несколько раз, пока не убедилась, что охваченный Сном воин все усвоил. С каждым вздохом приближался рассвет, но теперь она знала, что увидит Дункана. Она оставила Пенелеоса во тьме, а сама пошла якобы привести господина Диора, чтобы посоветоваться. Ее босые ноги ощущали холод каменных плит под соломой, покрывавшей полы коридора. Тени плясали вокруг чадящих светильников. Комната Ульдина находилась через несколько дверей от ее собственной. Ульдин спал с новой рабыней: прежняя уже ждала ребенка. ("У меня не будет другого ребенка от Дункана, - мысли Эриссы метались подобно летучим мышам в сумерках. - Я стала бесплодной после того, как родила детей Дагону. Но иначе я не смогла бы выполнить предначертанное. Пусть воспоминание о Девкалионе будет мне опорой. А потом, когда все кончится, то, возможно, Рея смилостивится...). Гунн сохранил свою прическу - бритая голова с тремя косичками и кольцами в ушах. Его изуродованное шрамами лицо показалось ей отвратительным. Но к кому еще обратиться за помощью? Она потормошила гунна. Тот немедленно проснулся. Она положила руку ему на губы и прошептала: - Вставай сейчас же. Я наслала на Пенелеоса Сон, и он рассказал мне страшные вещи. Он кивнул, и, как был, пошел за ней, не забыв прихватить саблю. Еще в начале зимы Эрисса припомнила, о чем ей в молодости рассказывал Дункан. Пройдут века, и ахейцы будут побеждены племенами северян-дорийцев, потому что железное оружие дешево и доступно любому воину, тогда как у ахейцев бронзовые доспехи были только у аристократов. Потом она говорила Пенелеосу: "Стоит ли вашим вождям разрешать Ульдину готовить войско из конных лучников? Когда это искусство станет повсеместным, придет конец боевым колесницам. А они сейчас составляют основную силу государства". Насылала на него Сон и внушала эту мысль. Поначалу толку не было, но потом внушение возымело желаемое действие. Пенелеос поделился этими соображениями с другими. Те призадумались. Они прямо не запрещали Ульдину заниматься кавалерией, но стали под разными предлогами отказывать в снабжении. В конце концов гунн оказался не у дел. И теперь у Пенелеоса (который думал, что перед ним Диор) Ульдин узнал, что его собираются убить. О причастности к этому Эриссы он не догадывался: его знакомство с искусством шаманов было поверхностным. - Ух! - выдохнул он и глянул на нее. - Почему ты не предупредила меня раньше? - Я узнала и о том, что они собираются напасть на Крит, когда города обратятся в развалины, - ответила она. - Наше предупреждение не дошло до Миноса. Это мой народ, и я хочу спасти его. Но в одиночку мне не справиться. - А я-то еще удивлялся этому тирренскому походу... - Сам посуди, Ульдин! - она взяла его за руку. - Здесь, на материке, твоих всадников опасаются. А критянам, защищенным морем, бояться нечего. Там твою кавалерию примут с восторгом: ведь она поможет держать в повиновении материк. Тем более ты явишься как спаситель. Ульдин принял решение. - Хорошо. Если ты все-таки права, оставаться здесь глупо. Жизнь и смерть человека в воле богов, - на мгновение улыбка осветила его безобразное лицо. - К тому же не придется мучиться на корабле... - Собирайся, - сказала Эрисса. Когда он ушел, она снова склонилась к Пенелеосу. - Теперь спи, любимый мой, - прошептала она. - Долго спи. Все сделано. Все в порядке, - она ласково закрыла ему веки. - Забудь наши разговоры. Так велят боги и благоразумие, а твой господин Диор все уже знает. Ты проснешься отдохнувшим. Не ищи меня. Я ушла по важному делу. Крепко спи, Пенелеос! Дыхание его выровнялось. Повинуясь неясному порыву, она поцеловала воина и стала собираться. Ульдин вернулся, облаченный в свою вонючую одежду. - Убить? - он указал на постель. - Нет! - Эрисса поняла, что говорит слишком громко. - Нет, а то поднимется весь дворец. Ступай за мной. Они беспрепятственно покинули и дворец, и город. Так как в Афинах было полно воинов, выставлять стражу никто не подумал. Луна была почти в полной фазе. (Когда такое случается во врем пира Астериона, кефту верят, что год будет счастливым, вспомнила Эрисса и глаза ее затуманились). Перед ними лежала пыльная и безлюдная дорога в Пиреи, она видалась между серебряными от росы полями и черными тенями деревьев. Шаги гулко отдавались в Пирее, она вилась между серебряными от росы полями и черными тенями деревьев. Шаги гулко отдавались в неподвижном холодном воздухе, и говорить приходилось вполголоса. - Топать пешком! - Ульдин сплюнул с отвращением. На берегу были выставлены часовые: корабли и груз - самое дорогое. Ульдин позволил Эриссе выбрать подходящее судно - лодку длиной в 15 футов с мачтой и парусом, не слишком большую для управления, но и не маленькую, чтобы добраться до Атлантиды. Большую часть пути можно пройти парусом. Ульдин чуть глотку не сорвал, прежде чем ему позволили подняться на борт и перенести туда провизию. Но воины знали, что царь покровительствует ему. Эрисса стояла в стороне, неузнаваемая в мужской тунике и плаще Пенелеоса. В конце концов воины поверили в наспех сочиненную историю о тайном поручении и не стали посылать к Диору за разрешением. Эрисса этому не удивилась, как и попутному ветру; она вспомнила, что именно эта лодка унесла их с Дагоном к берегам Трои. К рассвету ветер утих. Лодка спокойно покачивалась на морской глади. К западу возвышались горные массивы Арголиды - там в городе Трезене был рожден Тезей. Аттика осталась далеко позади. Тут и там были разбросаны небольшие острова, покрытые зеленью. Эрисса оставила бесполезный теперь руль и сняла плащ. Быстро теплело. - Поедим, - сказала она. - Потом будет не до того. - Или наоборот - будет нечего делать, - проворчал Ульдин, примостившийся у мачты. - На веслах много не пройдешь. Когда начнется ветер? - Думаю, что скоро. Днем бывает затишье, а к ночи поднимается хороший ветер. - Угу. А флот выступает завтра. Они легко догонят нас и захотят проверить, кто плывет. - Мы пойдем меж островов, чтобы укрыться в случае чего. Галеру мы заметим раньше, чем она нас. - Стало быть, плыть нам несколько дней, - Ульдин почесался, поймал под одеждой вошь и раздавил ее зубами. - А на пути нас может ждать смерть... - Я непременно встречусь с Дунканом, я же тебе уже объясняла... - Но ты не говорила, что и я буду при этом. - Видишь эту штуку? Ты колдунья, и тот, к кому мы направляемся, тоже колдун. Вот вы вдвоем нашлете на меня чары и бросите, как старые штаны. - Ульдин, я не... - Молчи. Я могу отправиться с тобой, а могу вернуться, выдать тебя Тезею и попытать счастье в его войске. Тебя убьют, но сначала выпытают все. Так что решай. Она пыталась сохранить самообладание. Ведь ей известно, чем должно все кончиться. Задыхаясь и сжимая кулаки, она ответила: - Ты пойдешь со мной. - Не хочу остаться в дураках, - скривился Ульдин. - А хочу я вот чего. Заключим кровный союз на верность во имя всех ваших богов, демонов, предков и потомков. Только тогда я смогу доверять тебе. Правда, мне не приходилось слышать, чтобы такой союз заключался между мужчиной и женщиной. - Конечно, Ульдин. С радостью, - сказала она облегченно. Он улыбнулся: - Однако ты все-таки женщина. Не бойся, я не встану между тобой и тем человеком, когда мы его найдем. Если хочешь, мы оговорим это в клятве. А пока у нас будет много свободного времени, и я хотел бы провести его приятно. - О нет! - взмолилась она. Он пожал плечами: - Таковы мои условия. Ты сама знаешь, что клятва от этого станет крепче. Она попыталась вспомнить девушку, которая танцевала с быками и полюбила бога. Но не смогла. Слишком длинной была дорога, уводившая в прошлое. "что ж, подумала она. Правду говорил Олег: "И по самой длинной дороге нужно идти шаг за шагом". - Твоя воля, - сказала она. 16 С Рейдом обращались почтительно. Лидра объяснила стражникам, что гостя мучают ложные предзнаменования беды, и говорить о них ему запрещено, а если попробует, заткнуть ему рот, и все! Потом она вернется и снимет с него проклятие. Поскольку других гостей мужского пола в храме не было, в его распоряжении оказалось целое крыло. Ему разрешалось под надзором гулять по саду. Оттуда он видел, как корабли уходили в Кносс. Первой шла галера Ариадны, длинная и широкая, нос ее венчали позолоченные рога, посередине - красный Столп, на корме - секира-лабрикс. Рейд видел девушек на палубе и попробовал разглядеть среди них Эриссу, но было слишком далеко. Потом следовали два боевых корабля сопровождения, а за ними - целая флотилия разнообразных судов и суденышек - в путешествие отправились все, кто мог это себе позволить. Корабли были ярко раскрашены и увенчаны гирляндами цветов, особенно ярких на фоне черной горы. Доносились обрывки песен и выкрики рулевых. Рейд удивился, что в строю нет его корабля. Потом догадался, что Лидра под каким-то предлогом запретила это. Необычное судно вызвало бы слишком много расспросов и, кроме того, могло насторожить или даже остановить ахейский флот. "Итак, Дагон, обоих нас оставили", - подумал он. Флотилия прошла пролив и исчезла из вида. Шел первый из десяти праздничных дней. На второй день жрицы, оставшиеся в храме, переехали в город и совершили все полагающиеся обряды. Рейд заметил, что в их число входила и рыбная ловля. Потом пышная процессия проследовала к морю, чтобы благословить его. Примерно в это время Эрисса должна была прибыть в Кносс. На третий день Рейд видел, как шествие проследовало на холмы и через несколько часов вернулось: с музыкой и танцами вели быков. Разговорчивый стражник (Ариадна объяснила ему, сколь важное дело он делает, охраняя Рейда) растолковал, что торжества точно такие же, как в Кноссе, только что размах поменьше. Ночью над вулканом поднималось пламя - грозное и прекрасное. Но к утру снова было тихо. На четвертый день началась коррида. Она будет продолжаться до конца праздника. На Атлантиде готовили самых лучших танцовщиц, в остальных городах зрелище было более скромным. В Кносс приезжали чемпионы Талассократии. В последний день праздника юноши и девушки - лучшие из лучших - будут танцевать с самым отборным быком, которого Минос потом собственноручно принесет в жертву. Воскресший Астерион придет к своей Невесте, чтобы зачать самого себя. "Интересно, достанется ли Эриссе венок из священных лилий, - подумал Рейд. - Хотя нет. Развязка уже близка. Я погибну вместе с Атлантидой, а она...". На пятый день он почти не поднимался с постели, глядел в потолок и размышлял: "Чего я добился? Да ничего, только навредил. Олег и Ульдин оказались полезными в этом веке и преуспели. Эрисса выживет и сумеет стать свободной. А я... Я допустил, чтобы все решалось без моего участия. Я, представитель атомного века, был слишком самоуверен и позволил обвести себя вокруг пальца. Я сообщил врагам народа Крита именно то, что им хотелось знать. Я погубил Талассократию, и во всех ужасах, которые суждено пережить Эриссе, виноват тоже я... Моя Эрисса... Счастья я ей не принес, зато сумел воспользоваться ее суевериями и невинностью... Хоть бы эта Атлантида тонула быстрее!". После бессонной ночи на шестой день он понял, что пьеса не разыграна до конца. Они с Эриссой - юной Эриссой - должны встретиться снова и... если больше ничего нельзя предпринять, нужно постараться вернуться домой. Это его долг. Значит, бежать? Но как? Он спрашивал Веласа, своего стража, нельзя ли побывать в городе, посмотреть корриду, выпить ритон-другой вина. - Нет, господин. Я и сам бы рад, но приказ Ариадны не пускает. Ведь у меня в городе жена и дети, они скучают без меня. Младшая дочь все плачет - подай ей папу! Ей всего два с половиной года, а какая смышленая! Вот послушай... Этой ночью пришла Эрисса. Он видел сон. Ему нужно выкопать бомбоубежище, потому что третья мировая война стала неизбежной и по Атлантиде будет нанесен главный удар, но Памела сказала, что они не могут себе этого позволить, пока не вылечат зубы Марку, и к тому же негде разместить этих быков, которые ревут и бодаются, и он все не мог увидеть ее лица, а она прыгнула и ухватилась за рога, рога оказались железными и зазвенели... Он сел. Глаза застилала тьма. Рейд попробовал нашарить выключатель. В коридоре раздался шум, что-то рухнуло. Рейд находился в храме Богини и судьба его решалась. - Дункан, - услышал он. - Дункан, где ты? Дункан встал на холодные плиты и двинулся вперед, опрокинув табуретку. - Здесь я, - хрипло отозвался он, открыл дверь и увидел лампу в руках Эриссы. Эрисса торопливо приблизилась к нему, назвала по имени и провела пальцами по его щеке. На ней была туника, за пояс заткнут нож. В волосах, уложенных по обычаю танцовщиц, сверкали седые пряди. Рейд заметил, что она похудела, кожа обветрена, вокруг глаз и на лбу прибавилось морщин. - Оденься, сказала она. - Нужно уходить, пока никого нет. Она обернулась и вскрикнула. В полумраке Рейд разглядел Ульдина, склонившегося над неподвижным Веласом. Голова стражника была в крови: гунн ударил его рукоятью сабли в висок. Ульдин поставил колено ему на грудь и поднес клинок к горлу. - Нет! - Эрисса хладнокровно поставила лампу и кинулась вперед, прыгнула и ударила гунна ногой в подбородок. Тот опрокинулся навзничь, вскочил и зарычал, готовый к бою. - Нет, - отвращением повторила Эрисса. - Мы свяжем его, заткнем рот и спрячем в комнате. Зачем убивать? Мы и так согрешили, придя с оружием на священный остров. На мгновение все замерли. Рейд прикидывал, сумеет ли он помешать гунну нанести удар. Но тот опустил саблю. - Мы... связаны клятвой, - хрипло сказал он. Напряжение оставило Эриссу. - Я должна была остановить тебя, - сказала она. - К чему убивать просто так? Чтобы всех всполошить? Нарежь полос из его одежды и свяжи его. Дункан, ты сумеешь собраться в темноте? Конечно, - он поцеловал ее и подумал, что еще увидит молодую Эриссу. Ульдин втащил тело стражника в комнату. Рейд остановился. Эрисса поторопила его. - Может, захватим его с собой? - спросил Рейд. Спутники поглядели на его с недоумением. - Я хотел... - он запнулся. Это неплохой человек, и у него маленькая дочь... Но нет, невозможно... Они выбрались тем же путем, каким вошли Эрисса и Ульдин: через боковой вход, ведущий на широкую лестницу. По сторонам лестницы белели под луной сфинксы. Луна освещала садовые террасы и отдаленные вершины. Лунная дорожка пересекала залив у самого подножия горы. На севере сияли Большая Медведица и Полярная звезда, которая в эту эпоху еще не была путеводной. В теплом недвижном воздухе разносился запах молодой травы и звенели цикады. Рейд догадался, как им удалось войти. Люди в храме не готовились к нападению. На ночь в коридоре оставался один стражник, чтобы приглядывать за дверью в комнату Рейда. В случае чего он смог бы задержать пленника и поднять тревогу. Эрисса просто приоткрыла незапертую дверь и окликнула стражника. Она знала здесь все входы и выходы, знала порядки, знала, какими словами успокоить стражу. Когда Велас подошел, из-за спины Эриссы прыгнул Ульдин. Эрисса погасила светильник (Велас, должно быть, взял его с собой, и она успела подхватить его, когда стражник упал от удара - как много зависело от ее предусмотрительности и проворства!). - Иди за мной, - сказала она. Он ожидал, что Эрисса возьмет его за руку, но она пошла вперед. Ульдин подтолкнул Рейда и двинулся следом. Они шли по тропе вниз, пока не достигли берега, где стояла лодка. - Оттолкни нас от берега, Ульдин, - прошептала Эрисса. - Дункан, ты поможешь мне грести? Ульдин наделает шуму. Значит, последние несколько сот ярдов она гребла одна. Но гунн сумел-таки наделать шуму, пробираясь к мачте. Рейд застыл. Но никто не окликнул их, никто не шелохнулся: священный остров Богини спал. Тихонько скрипели весла в уключинах. - На середину залива, - приказала Эрисса Ульдину, сидевшему на руле. Когда они наконец смогли отдохнуть под сенью горы, отражавшейся в темном стекле воды, Эрисса сказала: - Дункан, целую зиму... - и прильнула к нему. Мысли смешались в голове Рейда. Сколько же пришлось вынести этой женщине ради него! Объятие было недолгим. Ульдин фыркнул. Эрисса отстранилась: - Лучше подумай, что нам делать дальше. - Сначала расскажем друг другу обо всем, - сказал Рейд. Ее повествование было кратким. - ...Наконец, сегодня мы достигли берега. Ульдин остался в лодке. Если бы его заметили, то посчитали бы чужеземным рабом, которому запрещено ступать на землю Атлантиды, и не стали бы расспрашивать. Я пошла на берег и взяла с собой браслет, чтобы обменять его на одежду (Рейд вспомнил, что деньги неизвестны в этом мире, только изредка мерилом служат бруски металла; можно было бы подарить им это новшество, да теперь уж поздно). Я смотрела, как танцуют с быками, - в голосе Эриссы послышалась боль. - А потом, когда толпа хлынула на улицы, я без труда узнала, что случилось с тобой. Вернее, то, что о тебе говорили. Я не поверила, что ты велел запереть себя, чтобы предаться раздумьям. Узнав, что ты в храме, я сообразила, что идти туда лучше всего ночью. А хорошую одежду я сберегла, она еще пригодится... - У меня бы так не получилось, - пробормотал Рейд. - Я глупец, не сберегший тайну, - говорил он и был рад, что сидит спиной к луне. Она взяла его за руку. - Дункан, и это было предопределено. Откуда тебе было знать? Это я должна была предвидеть, найти способ бежать из Афин... - Хватит, - сказал Ульдин. - Что будем делать дальше? - Отправимся на Крит, - сказала Эрисса. - Там живут мои родители. А у моего отца был... то есть и сейчас есть доступ к советникам царя... Холодок пробежал по спине Рейда. - Подожди, - сказал он. - Чтобы пересечь пролив в этой лодке, нам понадобится много времени и мы явимся на Крит, как бродяги. Но вон в той стороне стоит новый боевой корабль. Я знаю, где живет каждый из его команды. У них нет причин не верить мне. Корабль будет нашим доказательством и, возможно, еще будет сражаться во славу Крита. Вперед! Весла погрузились в воду. Эрисса гребла вровень с ним. Вскоре у него заныли руки, перехватило дыхание. - А если храмовые служители их задержат? - Мы должны выйти в море раньше, чем в храме что-либо заподозрят, - Рейд тяжело дышал. - Дай-ка я подумаю. Так. Один парень сообщит другому, другой третьему и далее по цепочке. Они подчинятся. А уж один последует за нами хоть на край света. Его зовут Дагон. Он замолчал. Эрисса пропустила гребок. Через мгновение она пришла в себя. - Дагон, - повторила она и поняла все. - Что дальше? - спросил Ульдин. Они привязали лодку к кораблю и вышли на берег. Людей не было. Улицы чернели в лунном свете. Выли псы. Бежать пришлось в гору, легкие Рейда разрывались. Но не хватало еще споткнуться на глазах у Эриссы и этой свиньи Ульдина... - Пришли, - он обессиленно прислонился к стене. Ульдин постучал в дверь. Долго не открывали, наконец появилась моргавшая спросонья служанка со светильником в руке, Рейд к тому времени пришел в себя: - Мне нужно видеть хозяина, срочно! И молодого хозяина тоже. Торопись! Речь идет о жизни и смерти. Служанка узнала его. - Да, господин, входи. Я позову их. Они прошли через двор. - Подождите здесь. Комната была богато убрана, на одной из стен - фреска, изображавшая журавлей в полете, на другой лампада перед алтарем Богини. Эрисса медленно поклонилась. Рейд ходил взад и вперед по комнате, Ульдин присел на корточки. Появились Дагон и его отец. Эрисса выпрямилась. Только Рейд заметил, как она взволнована. Дагон поглядел на нее, отвел взгляд, потом посмотрел еще раз. На его лице появилось удивленное выражение. - Господин мой Дункан, - хозяин поклонился. - Твой приход - честь для нашего дома. Но что привело тебя в столь неурочный час? - Дело страшное и небывалое, - ответил Рейд. - Сегодня Богиня прислала сюда этих двоих, и мне стало понятно, что предвещали сны. Свой рассказ он продумал по дороге. Всей правды говорить не стоило, это лишь усложнило бы дело. Эрисса, критянка из Микен, и Ульдин, торговец с берегов Черного моря, приплывший в Тиринф, увидели один и тот же тревожный сон. Они посетили оракула, который приказал им отправиться в Атлантиду и растолковать чужеземцу, живущему в храме, смысл его сновидений. Оракул сказал также, что дополнительным доказательством будет человеческое жертвоприношение, которое случится по дороге. Так оно и вышло: их корабль затонул, а они были спасены рыбаком, что само по себе чудо. Рыбак сказал, что не смеет ступить на священную землю Атлантиды и, когда они привели Рейда на берег, спаситель таинственным образом исчез... Медлить было нельзя. Все обладавшие мирской и духовной властью лица находились в Кноссе. Рейд должен предупредить Миноса как можно быстрее. Запрет Ариадны уже не имеет значения. Новая галера должна немедленно выйти в море. Ибо сон предвещает гибель Атлантиды в пламени и бушующих волнах. Людям следует сесть в лодки и выплыть в открытое море, если они не хотят разделить судьбу погибших моряков. Ошеломленный отец покачал головой: - Не знаю, можно ли в это поверить... - Я тоже колебался, пока не получил последнего знамения, - ответил Рейд. Он окончательно пришел в себя и увидел хозяев, испуганных женщин и слуг. - На Крите тоже будут сильные разрушения, - сказал он, обращаясь к Дагону. - Ты поможешь мне спасти Эриссу? - О, да! - юноша двинулся к двери. Отец остановил его: - Постой! Мне нужно подумать... - Некогда думать, - ответил Дагон. На ходу он еще раз глянул на Эриссу. - Ты похожа на нее, - сказал он. - Мы с ней родня, - тихо сказала она. - Беги. Раньше рассвета корабль не мог покинуть гавань. Немало времени ушло на сбор команды. Пищу каждый принес с собой, воду взяли из городских цистерн - связываться с властями было ни к чему. Рейд и так обливался холодным потом, пока его парни носились по улицам. На берегу поднялся шум, стали появляться родственники членов команды, звучали недоуменные вопросы и мрачные ответы. Но в большей части города царила тишина: люди отсыпались после праздника. Некоторые решили выйти в море немедленно. Но отплыло пока только несколько лодок. Родителей Дагона там не было: они оповещали соседей до того, как начнется коррида, и собирались заставить власти сделать публичное объявление. Конечно, этому может помешать нападение на Веласа и самолюбие городских начальников, но пример тех, кто ушел в море, будет заразителен. "Мы сделали все, что могли, - подумал Рейд. - Теперь попробуем в другом месте. Впереди шестьдесят миль пролива при скорости в три-четыре узла. Из-за привязанной к борту афинской лодки скорость немного снизится, но не беда. В любом случае придем в Кносс только ночью и будем ждать рассвета". Восток бледнел. Команда разобралась по местам. В памяти Рейда остались образы отца и матери Дагона, машущих руками на прощанье. Через сутки он увидит Эриссу. Он стоял на верхней носовой палубе. Утро было великолепным - синева над - синева над головой и сапфировая глубина под ногами. Дул попутный ветер, палуба раскачивалась, как спина бегущего зверя. Два дельфина играли рядом с кораблем. Их торпедообразные тела устремлялись к борту, и, когда столкновение казалось неизбежным, грациозно уходили в сторону. Маячившая далеко впереди дымка обозначала Крит. За спиной, словно прощальный привет Атлантиды, поднималась Гора Столпа. - Дункан... Он оглянулся. Подобно ему, Эрисса переоделась во все критское. Ветер развевал ее волосы. Внезапно все, кто был сейчас на палубе, и рулевой, и смотровые на мачтах, оказались где-то далеко-далеко. - Можно побыть с тобой? - О боги, Эрисса, - он прижал ее к себе. Их щеки соприкоснулись. - Я так хотела тебя, - прошептала она. Он промолчал. Она отстранилась и встала рядом у поручней. - Жутко снова плыть на этом корабле, - сказала она. - После стольких лет. Не знаю, кто из нас призрак - эта галера или я сама. - Тебе будет нелегко в Кноссе, - сказал он. - Конечно. Родители, слуги... Еще у меня была обезьянка по кличке Озорница... Что ж. Я снова встречу своих мертвецов. Разве это не подарок судьбы? - И себя в молодости, - сказал он. - Ах! - она поймала его руку. - Дункан, ты не поверишь, но я ревновала тебя к ней... И тут гора взорвалась. 17 Сначала Рейд услышал крик смотрового. Он обернулся. Конус горы больше не возвышался над морем. На его месте, чудовищно набухая, вставала стена мрака. Через мгновение словно огромный кулак ударил Рейда и швырнул на палубу. Корабль подскочил, корма его задралась, на палубу хлынула вода. Галера выровнялась. Стена мрака росла. Она заполнила уже половину мира, и быстро распространялась по небу. Солнце еще некоторое время просвечивало сквозь тьму красным пятном, но и оно исчезло. Вспыхивали не то что молнии - целые реки адского бело-голубого пламени. Гром заглушал постоянный гул, доносившийся со стороны Атлантиды. Рейд увидел, что с неба падает камень размером побольше их корабля. Одной рукой он ухватился за поручни, другой поддерживал Эриссу. Камень рухнул в полумиле от них. Вода взлетела к зениту. Белый на черном фоне, камень не утонул, а раскололся от удара. Осколки брызнули по сторонам. Все море закипело. Рейд увидел надвигающуюся волну. Она была выше мачты и гудела так, что заглушала гром. - Правь на волну! Носом вперед! - закричал Рейд. Голос его утонул в реве, грохоте и свисте. Да и кричал-то он по-английски. Но рулевой все понял, повернул руль, и галера, нахлебавшаяся воды и тяжелая, успела развернуться вовремя. Взревела вода. Ослепший и оглохший Рейд продолжал цепляться за поручни, пока волна прокатывалась над головой. Успел только подумать: даже если нас не снесет волной, мы все равно утонем. Ломило ребра, не хватало воздуха... Одну мачту снесло. Следующая волна сломала и вторую. Тут и там падали камни меньшего размера. То и дело из моря с шумом вырывались струи белого пара. Один из камней ударил в палубу и покатился, оставляя за собой выжженный след. Юноша на руле беззвучно закричал, молния осветила его фигуру с воздетыми руками. Камень смял его, волна смыла останки в море. Смотровые тоже пропали. Рейд отпустил поручни и пополз на корму. Кто-то должен удерживать руль. Эриссу сбросило вниз, к гребцам, которые лежали на своих местах и причитали. Рейд оглянулся и увидел, что она, стоя по пояс в воде, заставляет гребцов вычерпывать воду ведрами. Но сейчас самым важным был руль. Второй вулканический взрыв потряс воздух, потом третий. Рейд не считал их, он только разворачивал корабль против волн. Несколько моряков вылезли на палубу с топорами. Они живо убрали сломанные мачты. Теперь корпус галеры приподнялся над поверхностью, и у нее появились шансы спастись. Море черного цвета бушевало под черным же небом, на мгновение освещаясь медным блеском молний. При каждой вспышке волны словно бы застывали на месте. Крики людей и треск досок тонули в гуле грома. Снова наползала тьма. Воздух ядовито пах серой. Сначала сверху падал пепел, но сменился дождем, да таким, словно копья с неба хлестали. Но это была не вода, а грязь пополам с песком. Новый грохот обозначил очередной взрыв. На этот раз он был слабее. Цепляясь за палубу, вернулась Эрисса. Рейд не видел ее, пока она не оказалась рядом - ничего нельзя было рассмотреть сквозь жгучий пепельный дождь. Он правил наугад, ориентируясь лишь во время вспышек. Эрисса потеряла одежду и была вся в грязи. Она положила руку на руль рядом с его рукой. - Я помогу тебе, - услышал он в самое ухо. - Спасибо, - сказал он, хотя не нуждался в помощи. Но все же хорошо, что она здесь, рядом, на этой палубе посреди хаоса. Вспыхнула молния. Рейд увидел профиль Эриссы на фоне страшного неба. Снова сгустилась тьма, ревел ветер, хлестали волны, а гром был подобен рокоту ахейской боевой колесницы. Так прошло несколько часов. Крит встал из моря неожиданно: показались утесы над яростным прибоем. Эрисса помогавшая удерживать вырывавшийся из рук руль, воскликнула: - Так скоро? Не может быть! - Нас несла цунами, - ответил он, не надеясь, что она услышит. Это неважно. Главное - держаться подальше от берега. Прибой, опустошивший побережье и унесший в море множество домов и людей, грозил бросить корабль на скалы. Во время очередной вспышки Рейд разглядел высоко на скалах обломки галеры. Атлантида затонула. Рейд подумал: хорошо, если маленькая дочь Веласа погибла сразу, во время первого удара, и не успела в слезах позвать своего папу. Морская держава Миноса рухнула. Тезей и его люди овладели тем, что осталось от Кносса. Бороться дальше не имеет смысла. Но Эрисса, которой пришлось дважды пережить гибель своего народа, сдаваться не собиралась. Вроде бы выбрались. Рейд оставил Эриссу на руле и спустился, чтобы проверить команду. Восьмерых унесло в море, рулевого убило раскаленной глыбой. Несколько человек лежали на дне, перекатываясь под скамьями. Остальные или гребли, или вычерпывали воду - механически, с пустыми глазами. Ульдин сидел в воде, закрыв лицо руками. Рейд потормошил гунна, того вырвало. "Что ж, - подумал Рейд, - отойдем на безопасное расстояние, сделаем из паруса плавучий якорь и будем отдыхать. Спать и видеть сны... Какие сны будут сниться теперь?" Дым по-прежнему затягивал небо, но сквозь него начало просвечивать кроваво-красное солнце. Крит поднимался на горизонте туманной серо-коричневой глыбой. Ветер чуть поутих, дождь перестал, в воздухе пахло дымом. Грязные волны раскачивали галеру. На севере, где была Атлантида, все было погружено во мрак. Гром сливался в непрерывное гудение. Юные критяне, числом сорок один, сидели на палубе, почти нагие, грязные, покрытые синяками и ссадинами, опустошенные не столько физической усталостью - силы в таком возрасте восстанавливаются быстро, - сколько сознанием того, что Атлантида погибла. Ульдин сидел среди них и вздрагивал от всякой вспышки на горизонте. Рейд и Эрисса поддерживали его. Наконец американец нашел нужные слова: - Мы знали наперед, что ваша родина погибнет, и Крит окажется во власти варваров. Мы сделали все, чтобы предупредить ваш народ и Миноса. Но нам не удалось. Что будем делать дальше? - А что нам остается? - спросил кто-то. - Жить, - ответила Эрисса. - Мы... Мы можем отправиться в Афины, - сказал Ульдин. - Все-таки, что ни говори... Дагон вскочил и ударил его по губам. Ульдин тоже поднялся и выхватил саблю. Моряки взялись за ножи. Эрисса метнулась вперед и схватила Ульдина за руку. - Остановись! - закричала она. - Это братоубийство! - С чего бы? - осклабился гунн. Дагон сжимал нож. - А вот с того! - крикнула Эрисса. - С того, что он управлялся с веслом, покуда ты скулил, словно евнух! Она отпустила руку с саблей. Ульдин, казалось, глубоко задумался: он сгорбился, отошел в сторону и не произнес больше ни слова. Эрисса вернулась к Рейду. В свете кровавых лучей он увидел, как раздуваются ее ноздри. - Я, как всегда, промедлил, - сказал он. Она повернулась к морякам: - Мы никогда не сдадимся. Есть еще колонии на островах. Несмотря на все, большинство из них выживут. Мы будем повелевать хоть и не морем, но своими жизнями. Думаю, лучшим местом будет Родос, где можно начать все сначала, во имя Богини! - Суки, которая предала нас? - взвизгнул один из юношей. Дагон сделал оберегающий знак и сказал: - Замолчи! Ты хочешь, чтобы на нас обрушился еще более тяжкий грех? - Да, - сказала Эрисса. - Уж так заведено, что люди должны почитать богов, а не боги людей. Не знаю, справедливо ли это, но какая разница? Лабиринт пал, а я не предам Богиню даже в беде. Дагон подошел к борту и вгляделся в далекий Крит. - Родос мы отыщем, - сказал он. - Но сперва поможем твоей тезке, Эрисса. Она кивнула. - У многих там осталась родня. Думаешь, кого-то можно еще спасти? Спасем, сколько удастся, - ответил юноша, и Рейд увидел в этом полумраке, как лицо его вспыхнуло. - Но прежде всего спасем юную Эриссу. Женщина положила руку ему на плечо и долго всматривалась в лицо. - Да, это слова Дагона, - удивленно сказала она. - Т-ты д-д-думаешь, - Рейд все еще заикался, - мы м-можем п-послать на берег отряд? - Конечно, - ответила она хладнокровно. - Побережье мне знакомо. В Кносс мы придем еще до ночи. Что бы ни предпринял Тезей, большая часть города еще охвачена хаосом. Отряд мужчин, вооруженных и объединенных общей целью, сумеет пробиться, - ее спокойные глаза остановились на Рейде. - Да ты сам знаешь, что они пробились. Он кивнул. До тех пор, пока с ними не окажется девушка, все будет в порядке. А потом... Потом уже ничего нельзя предвидеть. Он отвел Эриссу в сторону и спросил шепотом: - Ты не помнишь, что будет на Родосе в этом году? - Нет, - ответила она. - Но тогда... - Тогда я, вероятно, скоро погибну, - спокойно сказала она. - Или произойдет что-то другое, потому что Кносса, где мы с тобой были счастливы, больше нет. Но сейчас это неважно. Сделаем то, что в наших силах. Прежде всего девушка... - она помолчала. - Странно думать о себе как о несчастной девчонке, которой нужна помощь. Сначала поможем ей. А потом мы... ты и я... Может быть, мы еще будем счастливы. 18 От гавани мало что осталось: руины зданий, обломки кораблей, людские тела, раскиданные товары, забитые грязью улицы. Пыль и пепел погасили яркую раскраску стен. Солнце еле освещало Кносс. Над ним стоял дым: город горел. С собой в лодку Рейд и Эрисса взяли только шестерых. Лишенная мачт галера нуждалась в гребцах, и к чему рисковать людьми на берегу? Большой отряд привлечет внимание, а для серьезной борьбы он слишком мал. Кроме Дагона и Ульдина, с ними пошли Ашкель, Тилиссон, Харас и Ризон. Все были вооружены мечами, кинжалами, копьями и небольшими круглыми щитами. Рейд судорожно снимал в руке копье. Только с этим оружием он мог принести какую-то пользу. Они причалили к подножию пирса и перебрались через развалины. Под ногами была холодная, чавкающая грязь; пыль, висевшая в воздухе, забивала нос и глотку. Некому было приветствовать прибывших. Наутро Тезей, поджидающий свои корабли, непременно займет этот район. Но пока он занят в другом месте - пытается захватить контроль над Кноссом. - Он займет часть Лабиринта, которая уцелела после землетрясения, - сказала Эрисса. - А Миноса, нашего старого доброго Миноса, он убьет собственной рукой. Его патрули будут всю ночь ходить по городу, разоружать граждан, а многих захватят в рабство. Завтра Тезей соберет своих сторонников и принесет в жертву быка в знак того, что теперь он царь на этой земле. И Ариадна будет стоять рядом с ним. Так рассказывали мне очевидцы. Эти сведения могут нам пригодиться. - Зачем? - проворчал Ульдин. - Разве могло быть иначе? А патрулей мы бы все равно старались избегать. - Если даже кто-то обнаружит нас, - сказал Дагон, - то пожалеет об этом. - Сначала пройдем к твоему дому, - обратился Рейд к Эриссе. - Возьмем девушку и всех, кто там окажется. От них мы узнаем, что творится. А на обратном пути попробуем спасти кого еще можно. "Вот и все, на что мы способны, - подумал он. - Но как же так? Она думала, что мы с нею... Что это произойдет в доме ее отца, в мирном городе... А где теперь это случится? Как? Когда? Или историю все же можно изменить? Лучше не пробовать. Тогда нас скорее всего обнаружат и уничтожат. Я никогда бы не решился на эту вылазку, если бы не знал, что нам суждено сначала спасти танцовщицу, а потом потерять ее...". Он взглянул на Эриссу. В свете убывающего дня она шла мимо развалин стены смело, словно на арену к быку. На протяжении двух-трех миль дорога шла круто вверх. Большинство тополей, оказавшихся вне досягаемости гигантской волны, уцелели, хотя корни их обнажились, а сломанные ветки усыпали землю. За тополями были крестьянские хижины и виллы богачей - теперь они лежали в развалинах. Бродила с жалобным мычанием корова - должно быть, искала теленка. Рейд увидел Кносс, освещаемый красно-желтыми зарницами. Когда обрушивалась очередная кровля, вверх взлетал сноп искр, словно из кратера. По мере приближения отряда рев пламени становился громче и усиливался едкий запах дыма. В Кноссе не было оборонительных сооружений. Зачем народу, владычествующему над морями, укреплять берег? Там, где положено было находиться городским воротам, дорога разветвлялась, переходя в несколько широких мощеных улиц. Город был увеличенным подобием Атлантиды. Эрисса ткнула копьем в одну из улиц: - Сюда. Наступила ночь. Рейд отыскивал дорогу при свете пожарищ, спотыкался о камни и бревна, однажды даже наступил на покойника. Сквозь треск пламени доносились отдельные крики. Приглядевшись, он увидел в дыму женщину, сидевшую на пороге своего дома и мерно раскачивающуюся. Она глядела куда-то сквозь него. Рядом лежал убитый. Сажа и пепел падали на них. Дагон замер. - В сторону! Быстрее! - прошептал он. Секунду спустя и остальные услышали топот ног и звон металла. Прижавшись в тени узкого переулка, они увидели, как мимо проследовал отряд ахейцев. Только двое из них были в полном вооружении - перья на сияющих шлемах, развевающиеся плащи, нарядные щиты. Остальные семеро - обычные горожане, вооруженные мечами, топорами, копьями и пращами. Двое были критянами. - Предатели, клянусь Астерионом! - меч Ашкеля блеснул в темноте. Двое товарищей успели удержать его. - Вряд ли мы встретим других, - сказала Эрисса. - У Тезея не так много сторонников. Просто им никто не сопротивляется. Благородные схвачены первыми и убиты, а народ без предводителя способен только к бегству. Тут и там лежали мертвецы. Раненые молили о помощи, просили воды. Самым тяжким испытанием было проходить мимо них в молчании. На площади Эрисса остановилась. - Вот мой дом, - голос ее уже не был спокойным. Большая часть домов здесь избегла полного разрушения. При свете недальнего пожара виднелись покосившиеся фасады, сорванные с петель двери, росписи на стенах, покрытые пылью. Но сами здания устояли. На доме, указанном Эриссой, можно было различить фреску, изображавшую танец с быком. Эрисса взяла Рейда за руку. Они перешли площадь. В доме было темно. Рейд постучал древком копья, всмотрелся внутрь и сказал: - Боюсь, что здесь никого нет. Дом, видимо, разграблен, а хозяева бежала. - Куда? - в голосе Дагона звучала боль. - О, я скажу вам, я скажу вам, друзья, - донеслось из дома. - Подождите, я вам все расскажу. - Балон! - воскликнула Эрисса. Вышел сморщенный, лысый, подслеповатый старик. - Ай, ай, ты знаешь Балона? Балон старый, слишком старый для рынка рабов. Но в этом доме его кормили, и он всю жизнь верно служил доброму хозяину, да, служил. И дети часто приходили ко мне и просили что-нибудь рассказать. Все погибло. Все. Эрисса опустила копье и потянула старика к себе. - Милый Балон, - плача, сказала она. - Ты помнишь Эриссу? - Помню, помню, до самой смерти буду помнить. Надеюсь, что он будет добр с нею, она околдует его, ведь она околдовывала даже птиц на деревьях! Когда за ней пришли, то говорили что-то о нем и об Ариадне. - За кем пришли? - вскричал Дагон. - За Эриссой. Почти сразу после землетрясения, тьмы и урагана. Эрисса рассказывала о человеке, которого она встретила на Атлантиде... Ее отец болел. Боль в груди. Слабость. Ходить не мог. Поэтому она осталась. Потом стук в двери - и вот они тут. Тезей, сказали они, послал за Эриссой. А им самим нужна добыча и рабы. Они получили и то и другое, связали маленькую Эриссу. Не тронули старого Балона и хозяина. Хозяин сразу умер, когда ахеец притащил из спальни хозяйку. Да, хозяин умер. Жаль, что не последовал за ним. Я просил, чтобы взяли и меня, но солдаты смеялись, и остался старый Балон да мертвый хозяин. - Где они? - Эрисса схватила старика за грудки. - А? - старый слуга прищурился. - Ты похожа на нее. Правда, похожа. Но ты не можешь быть из ее родни. Я тут всех знаю - всех их братьев, племянников и внуков во всей Талассократии. Все, кто посещал этот дом, делились со старым Балоном новостями, и он все запоминал... Держат их, должно быть, под стражей в каком-нибудь сарае. Боюсь, вам не освободить их. - Эрисса тоже там? - Нет-нет, я же говорил. Тут другое дело. Победитель Тезей, владыка Талассократии, нарочно послал за ней воинов, чтобы не сбежала. Воины шли сюда с боем, они были в крови и страшно торопились. Всех остальных домочадцев - братьев, сестер, малышей и слуг увели вместе с добычей. Но приходили они за Эриссой. Думаю, она в Лабиринте. А теперь я возвращаюсь к хозяину. Гора Иоктас - та, где похоронен Астерион и где Лидре явилось видение, - возвышалась на фоне облаков. Спускаясь по склону - этот путь был самым безопасным - Рейд мог разглядеть дворец. Стены его, высокие колонны и широкие лестницы, даже полуразрушенные, выглядели великолепно. Во дворе горели костры. - Мы рехнулись, - ворчал Ульдин. - Лезем прямо в волчью пасть, в Лабиринт, где легко заблудиться. - Мы побратались кровью, - сказала Эрисса. Она снова стала спокойной и хладнокровной, словно бронзовый великан Талос, который, по преданиям, охранял некогда Крит. - Я знаю эти залы лучше, чем враг. - Ради одной-единственной глупой девчонки... - Боишься - уходи, - презрительно бросил Дагон. - Да нет, я иду... - Если она так нужна Тезею, значит, нудна и нам, - сказал Тилиссон. - На худой конец прикончим несколько ахейцев. Они продолжали путь. Рейд шел следом за Эриссой, время от времени касаясь ее грубой шерстяной туники, и думал: она рядом, эта женщина, в которую должна превратиться девушка Эрисса. - Обязательно пройти через это? - прошептал он. - Обязательно, - ответила она. - И никак иначе? - Да. Теперь я знаю, что на самом деле произошло в ту ночь. Если потерпим неудачу, нам никогда не встретиться, Дункан. И наших счастливых минут не будет. - Но мы подвергаем опасности наших друзей. - Они бьются за свой народ. Тилиссон верно сказал. Подумай, зачем Тезею понадобилась эта девушка? Потому, что она полна тайны и ей суждено вернуться к тебе. И он, и Лидра боятся отдать в руки врага неведомую им силу. Но не используют ли ее сами? Она еще девчонка, Дункан. Ее легко сломать. Свободные пока острова державы будут покорены. Но если Избранница ускользнет, Тезей испугается. Он остановится, удовлетворится захватом Аттики и оставит Эгейское море в покое. Он убоится могущества Богини и не посмеет использовать его в своих целях, как он замыслил. И Ариадну он бросит. - Тихо! - предупредил Ульдин. Они, пригнувшись, двигались по садовой тропинке. Сквозь листву Рейду был виден ближайший костер. Он освещал двор, рухнувшую колонну и ряд огромных кувшинов вдоль стены. У остра двое ахейцев пили вино. Третий, должно быть, часовой, расхаживал в полном вооружении. Пламя отсвечивало на бронзе его доспехов. Он смеялся и разговаривал с товарищами. - ...вот придут завтра корабли с подкреплением, тогда и начнутся настоящие облавы. Может, и ты найдешь ту девку, что сбежала, Гиппомен... В углу двора лежали двое. Американцу показалось, что они спят. Но потом он увидел, что это критяне. Они лежали в луже запекшейся крови с перерезанными глотками, и праздничные венки увядали на их головах... Прижимаясь к стене, Эрисса провела отряд к неохраняемому боковому входу. Несколько ярдов по коридору пришлось пройти в полной темноте. Но вот глаз различил другой коридор, пересекавший этот. Там горели светильники. Фрески на стенах изображали быков, дельфинов, пчел, чаек, юношей и девушек. Эрисса кивнула: - Ариадна приказала осветить путь захватчикам. По стенам плясали тени. Воздух был благословенно прохладен и чист. Эрисса вела их к известной ей цели. Еще вчера в этих коридорах кипела жизнь! Голос, доносившийся из бокового прохода, остановил Рейда. Тезей! - Ну, дело сделано! А я не был уверен в успехе. Лидра: - Я говорила, что мое присутствие принесет удачу. - Верно, я все время слышал, как ты молилась. Но я торжествовал! - Больше не будешь. Теперь я здесь... - Довольно! Рейд решился выглянуть. В нескольких ярдах от него у двери стояли два воина в полном вооружении. Царевич был в тунике и при мече, его желтая крива сияла ярче бронзы, и двигался он походкой человека, овладевшего не то что империей - целым миром. Лидра в одежде жрицы держалась за его руку. - Вперед, мы убьем их! - выдохнул Ашкель. - Нельзя, это сам Тезей. - Сбегутся все воины. - Умереть, прикончив Тезея... - Ризон поднял меч. - Стойте. Нужно спасти девушку, - сказал Дагон. - Подождем, пока они уйдут подальше от воинов. Они ждали, а сердца их неистово бились. - Теперь пошли, - приказала Эрисса. Рейд выскочил в коридор. Ахеец закричал и метнул копье. Оно вонзилось Харасу в живот. Харас упал, обливаясь кровью, но сдержал крик. Приблизился второй ахеец. Рейд неуклюже, как дубиной, отбил его копье своим. Раздался треск. Эрисса ухватилась за копье врага. Ахеец бросил его и схватился за меч. Тут на него напал Тилиссон. Ахеец легко парировал удар щитом и атаковал сам. Тилиссон отступил, схватившись за раненую руку. - На помощь! - вопили часовые. И тут вмешался Ульдин. Свистнула его сабля. Обрушившийся на него бронзовый меч рассек пустоту: гунн прыгал из стороны в сторону с боевым кличем. Ризон изловчился и схватил ахейца за руки. Ульдин рассмеялся и ударил. Голова ахейца отлетела в сторону и уставилась мертвыми глазами на тело. Длинные волосы намокли кровью. Где-то далеко отсюда заплачут жена и дети. Дагон сдерживал второго часового. Теперь к нему присоединились Ульдин, Ашкель и Ризон. Ахеец отступал, орудуя щитом и мечом. Звенел металл, воздух с хрипом вырывался из легких. Дверь осталась незащищенной. Рейд открыл ее и вошел в комнату. Тут был алтарь: статуя Богини из слоновой кости в человеческий рост со своими змеями в руках. За спиной Богини было изображение солнечного быка Астериона, справа от него - осьминог, символизирующий морское могущество, слева - сноп пшеницы, означавший мир и плодородие. Перед алтарем горела всего одна лампада. Возле нее склонилась юная Эрисса. Длинные черные волосы скрывали ее лицо. Праздничную одежду с нее сорвали те же грубые лапы, что оставили синяки на груди. - Эрисса! - бросился к ней Рейд. Эрисса-старшая склонилась над девушкой. И на юном лице Рейд увидел ту же пустоту, что была на лицах его команды после гибели Атлантиды. Она не узнавала его. - Что произошло? Женщина ответила: - А как ты думаешь? Ее предназначением было возлечь с тобой. Ее сила заключалась в девственности. Тезей боялся этого, потому и отнял и то, и другое. Лидра его надоумила. Мы знаем теперь, что она помогала Тезею. "Да, - устало подумал Рейд. - Отцом ее первенца был высокий светловолосый человек". Судя по звукам, схватка в коридоре закончилась. Эрисса обняла Эриссу и сказала ласково: - Пойдем. Я попробую умерить твое горе, дитя. Снова послышался шум. Рейд выглянул в коридор. Труп второго часового валялся на теле Хараса. Не меньше десятка воинов приближались сюда, а в их отряде ни на ком нет доспехов и Тилиссон ранен. В двери появился Дагон. - Скорей, - выдохнул он. - Мы задержим их лишь ненадолго. Ведите ее на корабль. Ульдин сплюнул. - Ступай с ними, критянка, - сказал он. - Тебе выпал счастливый жребий. Береги силы, они тебе понадобятся. Я их удержу. Эрисса, поддерживающая девушку, сказала: - Мы не вправе требовать от тебя так много. Афиняне остановились, готовясь напасть. До них, должно быть, доходили какие-то тревожные слухи. Но Рейд знал: для блага того, что осталось от Крита, девушка не должна попасть в руки их господина. Но они не трусы и через минуту-другую нападут. Ульдин снова сплюнул. - Один гунн против десятка колесничих. Прекрасно, - его взгляд остановился на женщине. - Я, конечно, хотел бы умереть в цветущей степи, на солнце, и чтобы подо мной был добрый конь, - сказал он. - Но ты честно исполнила клятву. Прощай. Он взял щит и встал посередине прохода с обнаженной саблей. Эрисса потянула Рейда за тунику: - Идем! Афиняне увидели, что они отступают, и двинулись. Впереди шли четверо, задние прикрывали их щитами. Ульдин позволил им подойти поближе. Внезапно он присел, поднял щит над головой и поразил одного из воинов в ногу над поножами. Тот с криком упал. Ульдин быстро развернулся и ранил другого. Клинки ударились об его щит. Ульдин резко выпрямился и одновременно ударил третьего, рухнувшего рядом с товарищами. Сабля его свистела. Гунн, казалось, не заметил, что его пронзило копье - пробивал себе дорогу, разя направо и налево. В конце концов они свалили его, но понадобилось еще немало времени, прежде чем все было кончено, а те, кто выживет, навсегда останутся калеками. Галера была уже в море. На борту находились несколько беженцев, которых успел прихватить отряд Рейда. Большего сделать не успели, началась погоня. У самого дока их настиг патруль и пришлось пробиваться с боем в темноте, пока они не добрались до своей лодки. Здесь они удерживали ахейцев до тех пор, пока с корабля не пришло подкрепление и не покончило с врагами. Рейд слишком устал, чтобы осудить эту жестокость. В открытом море они смогли отдохнуть. Ни одного корабля поблизости не было. Усталые люди улеглись на палубе. Поднимался ветер. К утру он раздул отдельные пожарища в сплошное море огня - его следы будут найдены при раскопках через три тысячи лет. Теперь несколько дней в море будет сильно штормить. Рейд будет нести вахту: все равно ему не заснуть. Он был на верхней палубе, там, где они еще утром стояли с Эриссой. (Неужели за это время планета совершила лишь один оборот?). На корме забылись тяжелым сном моряки и беженцы. Корабль раскачивался под ударами волн. Дул южный ветер. Он по-прежнему нес вулканический пепел, но запах не был уже таким резким. Горящую свечу защищал от ветра обрывок паруса. На соломенном матрасе лежала юная Эрисса. Старшая нашла ей какую-то одежду. Изредка девушка приподнимала голову, но трудно было сказать, видит ли она что-нибудь. Женщина склонилась к ней и приговаривала: - Отдыхай, отдыхай. Все хорошо, дорогая моя. Мы о тебе позаботимся, мы тебя любим. - Дункан, - произнесли губы, недавно подобные лепесткам розы, а сейчас разбитые и распухшие. - Дункан здесь, - женщина поманила его, и Рейд подчинился. Разве можно отказать Эриссе в том, что поможет ей выжить в последующие годы? Как странно было слушать об этих счастливых днях и ночах, которых не было и не будет. А может, это и к лучшему. Реальность не может быть такой прекрасной. Дагон не должен знать правду и не узнает ее. Он будет уверен, что этой ночью ее только избили, а до того, на Атлантиде, она и бог по имени Дункан... Сквозь облака пепла пробился первый рассветный луч. Эрисса поднялась и сказала устало: - Мы все еще не свободны. - Что? - он прикрыл веки. Они казались свинцовыми. Он валился с ног от усталости. - Ты знаешь, что они с Дагоном должны уплыть на этой лодке, - сказала женщина. - Иначе Тезей сможет найти ее. Мы заплатили свой выкуп. Смотри! Он поглядел туда, куда указывала она. В стороне от Крита, на горизонте, по черной глади скользили ахейские галеры. Громадина, шедшая впереди, не могла быть ничем иным, как кораблем Олега. 19 Русский построил копию современного ему византийского судна. Было оно вдвое длиннее и втрое выше, чем галера Рейда, и снабжено двумя мачтами, но сейчас его несла сотня двойных весел. На палубе стояли катапульты. Посередине бортов с двух сторон выступали два утлегаря, с их концов свисали камни, предназначавшиеся для сокрушения судов противника. Борта, увешанные щитами, защищали гребцов. Над их головами бегали воины. - Тревога! - закричал Рейд. - Просыпайтесь! Команда его с трудом приходила в себя после сна. Только у Дагона, казалось, остались силы. Он подбежал к Рейду и Эриссе. - Что будем делать? Они нападут со свежими силами, эти собаки! И могут, если вздумается, идти под парусами! Мы не сможем уйти. А если нас снова захватят... - он посмотрел на девушку и застонал. - Мы подойдем к большому кораблю, - сказал Рейд. - Там капитаном мой друг, и, надеюсь, он не станет сражаться с нами. Женщина закусила губу: - А ты, Дагон... Впрочем, посмотрим. Пока не отходи от нее. Она отвела Рейда в сторону. - Что-то не так, - грустно сказала она. - Боюсь, ты права, - согласился он. - Но выбора у нас нет. И... вспомни о нашей последней надежде. Путешественники во времени заметят сверху корабль, который не соответствует этой эпохе, и захотят поглядеть на него поближе. А тут сразу два таких корабля. И другой еще чуднее нашего. Нужно соединиться с ним. Он посмотрел вверх, но увидел только облака - серые, бурые и черные, они надвигались с юга и грозили новой бурей. Несомненно, у наблюдателей из будущего есть средства оставаться невидимыми. - Если же нас не спасут... - начал он и замолчал. - Мы пойдем вместе.. Взгляды их устремились на молодую пару на корме - Эриссу, заснувшую со счастливой улыбкой, и сидящего рядом юношу. - ...или умрем, - закончила Эрисса. - Но эти двое должны жить. В конце концов, я узнала счастье. Надеюсь, что и ты тоже. Весла дрогнули. Нужно было поравняться с дромоном раньше, чем путь преградят меньшие галеры. Ахейские корабли шли широко, без строя - теперь, когда погиб единственный настоящий флот в мире, о строе вспомнят через века, - но они, несомненно, заметят необычный корабль и его минойскую оснастку. А приблизившись, увидят, что на борту критяне - легкая добыча. Палуба раскачивалась. Волны, обрушивавшиеся через борта, заливали моряков, женщин и детей. Ветер усилился и донес отдаленные раскаты грома. - Ты не боишься, Дункан? - спросила Эрисса. - Нет, - сказал он и даже удивился, что не солгал. "Должно быть, она научила меня мужеству", - подумал он. Дромон изменил курс. Было видно, что его капитан тоже ищет встречи. Люди на палубе жестикулировали, но слов их было не разобрать. Однако... - Господи! - воскликнул Рейд. - Они заряжают катапульты! - Пришла наша смерть, - процедила сквозь зубы Эрисса. - Они увидели наш таран и перепугались. Огненный шар - канат, свернутый и вымоченный в смоле, - описал дугу с палубы ахейского корабля. Рейд подумал: Олегов заменитель греческого огня... - Вперед! - воскликнул он. - Нужно приблизиться и показать, кто мы такие... Два первых снаряда с шипеньем упали в море. Третий ударился о верхнюю палубу. Здесь оставались только рулевой и те, кто участвовал в походе на берег. Рулевой завопил и спрыгнул вниз. Рейд не мог винить его: просушенные доски горели, как порох. Взметнулось пламя. Американец тоже спрыгнул вниз, в хаос. - Гребите, гребите! - кричал он. - И пусть кто-нибудь поможет мне! - он схватил ведро, зачерпнул воды и передал старшей Эриссе. Она выплеснула воду в пламя, но сказала: - Это бесполезно. Вон еще один. Ветер несет их в нашу сторону. - Тогда пусть молодые садятся в лодку. - Верно. Эрисса, проснись. Дагон, иди за мной. Среди всеобщего переполоха лишь несколько человек заметили, что Рейд на корме стал подтягивать лодку. Подошел Тилиссон и сказал сквозь гул: - Она слишком мала. Рейд кивнул: - Да. Но этим двоим хватит. - Чтобы я бросил вас? - возмутился Дагон. Рейд поглядел ему в глаза. - Ты не бросаешь нас, - сказал он. - Ты делаешь для нас больше, чем сам понимаешь. - Он взял Дагона за руку, а левой рукой обнял за плечи девушку, которая приходила в себя среди ужаса и смятения. Над головами уже трещала верхняя палуба. - Ступай, Эрисса, - сказал Рейд. - Ты все выдержишь. Знай, что я вернусь к тебе, - он поцеловал ее в лоб. - Дагон, никогда не покидай ее. Прощайте. Эрисса тоже наскоро попрощалась с ними. Уже в лодке Дагона никак не оставляла мысль, что нужно взять кого-нибудь еще. Но, прежде, чем он успел открыть рот, Рейд перерезал буксирный канат. Подхваченная ветром и волнами, лодка быстро удалялась. Она казалась хрупкой и обреченной. Дагон принялся устанавливать мачту. Вскоре дым горящей палубы скрыл беглецов из виду. - Ты капитан, - сказал Тилисссон, - но могу я спросить, почему ты не позволил бежать остальным? - Есть на то причины, - ответил американец. И не назвал главную: лучше погибнуть, чем попасть в рабство, вырваться из которого смогут только самые смелые. - Теперь мы свободны, - сказала Эрисса. "Свободны умереть, - подумал Рейд. - Мы отправили этих людей не для того, чтобы сыграть последний акт трагедии. Они будут жить. Корабль же обречен, и мы, вероятно, тоже. Но я не сдамся, Эрисса". - Пойдем, - сказал он Тилиссону. - Поможешь мне навести порядок. Криками, пинками и подзатыльниками они установили подобие дисциплины. Жители Кносса сгрудились посередине, атланты сели на весла. Пылающий корабль продолжал движение. - Пойдем на нос и покажемся, - сказал Рейд Эриссе. Дромон был уже недалеко. Теперь сквозь дым можно было различить лица. Вот Диор на носовой палубе распоряжается у катапульты, а рядом с ним, - боже, это же Олег, огромный, в сверкающих доспехах! Рейд ухватился за носовую балку. Пламя приближалось к нему. - Олег! - заорал он. - Ты что, не узнаешь? - Боже мой! - закричал русский. - Дункан, Эрисса, а я-то думал! Держитесь, друзья! Спустить лодку! Рейд увидел, как Диор покачал головой, и вообразил даже слова адмирала: "Слишком опасно. Прикончим их". Олег взревел и замахнулся топором. Диор отдал команду. Два воина приготовились схватить Олега. Свистнул топор, и они отступили. Диор кликнул остальных. - Держитесь, мы идем! - закричал Рейд и скомандовал гребцам и рулевому Ашкелю: это наша последняя надежда - прицепиться к ним и захватить лодки! Хриплый рев был ему ответом. Мышцы перекатывались под грязной и потной кожей. Галера рванулась вперед. Рейд оттащил Эриссу в безопасное место. На дромоне Олег пробивался к Диору. Афинянин выхватил меч и устремился ему навстречу. Топором Олег выбил меч, а второй удар, сбоку в грудь, швырнул Диора за борт. Бронзовые доспехи мигом утянули его на дно. Олег повернулся к воинам. Галера Рейда нанесла удар тараном. Затрещали весла. Таран вышел сквозь другой борт. Огонь перекинулся на дромон. Рейд схватил абордажный крюк, раскрутил над головой и бросил. "Итак, оба чудо-корабля погибли, - пронеслось в него в голове. - И снова построят такие не скоро. Сначала нужно, чтобы все эти ахейцы, дорийцы, данайцы и аргивяне стали греками и в жилах их забродила кровь морских бродяг с Крита...". ...Сверкающий предмет спустился из облаков. 20 Человек со смуглым доброжелательным лицом сказал: - Нет, мы ничего не знали. Сведения о вас, заброшенных назад во времени и спасенных, еще предстоит внести в наши хроники. Экспедиции в прошлое снаряжаются редко. Но вы верно предположили, что катастрофа привлечет наблюдателей. Ведь это уникальное явление с точки зрения геолога. И его последствия тоже. Оправдалась и ваша надежда на необыкновенные корабли. Так что не считайте себя марионетками. Вы остались живыми и свободными благодаря самим себе. Слабые погибли бы, дураки навсегда остались бы в прошлом. Нет, не стоит жалеть о том, что лодку не удалось разыскать. Район слишком обширен, бушует непогода, а возможности наши ограничены. Но подумайте как следует: неужели вы хотите утратить свое прошлое? Из него вырастет ваше завтра. Ваших друзей-атлантов и жителей Кносса мы доставили на Крит, в такое место, где завоеватели появятся не скоро. Мы стерли их воспоминания о последнем дне. Им внушили, что во время бегства они потерпели крушение. Избавленные от лишних страхов и сомнений, они обретут силы в борьбе за жизнь. Честь их спасения принадлежит вам, и археологи найдут не так уж много останков под лавой Санторина. Вражеская команда? Они мало что видели: ведь в момент своего появления мы лишили сознания всех, кто находился на палубе. Правда, ахейцам мы позволили через несколько минут прийти в себя. Прежде, чем дромон затонул, их успел подобрать другой корабль. Но все равно моряки видели многое: как с неба спустились разгневанные боги и как Тезей, чтобы умилостивить их, бросил ментатор в море. Это большая удача. Еще большая удача, что, вам удалось вырвать у него эту девушку. Он был уверен, что, овладев ею, победит самое Богиню. Теперь же вы можете утешать себя тем, что он оставит в покое критские колонии. Вообще он будет добрым царем, микенская цивилизация станет достойной преемницей минойской и внесет свой вклад в воздание классической Эллады. Мы благодарим вас за информацию о поврежденной машине времени. Ее можно починить и вернуть. Больше того, и вас мы можем вернуть обратно. Благодаря тому, что контрольные поля вышли из строя, мы можем точно проследить курс машины. Двигаясь по нему в обратном направлении, мы доставим вас точно в те же места и моменты, когда вы были захвачены. Но для этого понадобится некоторая подготовка. А вы пережили сильное потрясение. Наша база располагается в пустынной местности на побережье Черного моря. Если хотите, мы перенесем вас туда, чтобы вы отдохнули, пришли в себя и решили, как жить дальше. Расчувствовавшийся и пьяненький Олег сказал: - Значит, последний вечер вместе? Не хочется расставаться с вами. Хорошо вернуться домой, но вас мне будет не хватать. Он по-медвежьи обнял их и отправился спать. Рейд и Эрисса остались одни. Экспедиция из будущего размещалась не в убогой палатке, а в здании, своды которого - легкие, радужные и вечные - поднимались в небо. С террасы, где они стояли, был виден склон холма, переходящий в лес, залитый лунным светом, а дальше простиралась спокойная гладь воды. Пел соловей. - Я... кажется, я хочу, чтобы мы остались вместе, - запинаясь, сказал Рейд. Она покачала головой: - Мы уже говорили об этом, милый. Плохо будет нам, изгнанникам из своих веков. И мы все время будем думать, что предали тех, кто нас ждет и любит. - Мир опустел, - сказал он в предчувствии завтрашней разлуки. - Круг замкнулся. А ты узнала, что главное событие в твоей жизни было выдумкой. - Нет, мы достигли большего! - она положила руку ему на плечи и поглядела грустно и нежно. - Неужели ты не понимаешь? Объяснять тебе все сначала? Полгода мы были вместе, изведали немало горя, но знали и радость, которая останется с нами до последних дней. И мы победили - потому что мы и те, кого мы любим, пережили конец света и сохранили часть этого мира для будущего. Теперь я вижу, что мы не были рабами судьбы, а творили эту судьбу по своей воле. Я сотворила миф для себя самой. Но в таком мифе нуждалась юная раненая душа. Теперь я стала сильней и предпочитаю правду. О, какую страшную боль несет эта правда, Дункан! Но я должна поблагодарить тебя: ты помог мне понять, что Девкалион действительно мой любимый первенец, и жизнь его - искупление вражды. И муж мой Дагон... Никогда не забуду, как он смотрел на эту девушку. Ты больше не бог для меня, ты мой дорогой друг, а это выше. А он мой муж. - Она помолчала и задумчиво добавила: - Должно быть, счастья в чистом виде не бывает. Но теперь я буду счастливей, чем была. Надеюсь, и ты! Он поцеловал ее. - Я уверен в этом, - сказал он. - Ты исцелила меня от недуга, о котором я даже не подозревал. Она улыбнулась: - Сегодня наша ночь. Но мой любимый, с которым мне суждено расстаться, поведает мне о будущем? - Через тысячу лет Афины воссияют в славе, которая распространится по всему миру. А разгадка тайны этой славы в том, что она - наследие твоего народа. - Да, это поможет мне жить. А теперь останемся только вдвоем. Он споткнулся, упал и лежал на палубе с минуту, пока не прошло головокружение. "Нужно встать, - подумал он, - и вернуться в каюту, пока никто не видел. Меня побрили, постри