Нож ненадолго умолк. -- Мы бы хотели встретиться с вашим другом, джентльменом из племени зуни. Кстати, я так и не услышал, как его зовут. -- Мэттью Адамс, но обычно его называют Балавадивой. Они с Джинни договорились, что нет причин утаивать информацию о его участии. -- Мы выслали туда команду, но, похоже, он куда-то ушел. -- Вполне мог. -- Но ведь он свидетель! -- В него тоже стреляли! -- взорвалась Джинни. -- Можете прочесать все село, если хотите, но ни один житель не выдаст вам его укрытия, а мы со Стивом даже не знаем, где он мог спрятаться. Сверкающий Нож поднял раскрытую ладонь. -- Джинни, послушай... -- Если кто и способен докопаться до корня всех зол, так это Балавадива. Если только ваши бюрократы не загребут его. -- Хорошо-хорошо! Джинни, мы не собираемся его арестовывать. Просто хотели узнать, что он может выяснить, и предложили бы работать вместе. -- Ага, конечно, -- буркнул я, хотя и мог поверить, что сейчас мой старый приятель говорил правду. -- Это будет решать уже сам священник, -- холодно ответила Джинни. Прежде чем Сверкающий Нож успел возразить, я вставил: -- А Уилла Грейлока можно снять с подозрения! Прошло несколько секунд, прежде чем Боб произнес ровным голосом: - Да ну? -- Сам подумай. Даже если отбросить в сторону его застенчивость и неприхотливость. Погляди, как он жил. Он никогда и близко не подходил к огнестрельному оружию. Во время войны был гражданским аналитиком. Ни охотой не увлекался, ни стрельбой по мишеням... Черт, он даже не любил смотреть вестерны! Когда-то я был несколько задет тем, что он не видел меня в роли верного друга Тома Спурра. Зато Уилл потешил мое тщеславие, расхвалив меня в "Собаке Баскервилей". -- А что касается колдовства, -- гнул я дальше, -- да, кое в чем он неплохо разбирается, например, как чинить и работать со спектроскопом. Но я как инженер заявляю -- да ты и сам знаешь, -- что раскодировка чужого талисмана и угон транспорта имеют такое отношение к его работе, как мандрагора к морской раковине. Теперь Боб Сверкающий Нож молчал гораздо дольше. Я успел долить кофе в наши чашки. И хотя Боб был ни при чем, но кофе показался мне чересчур горьким. -- Так, -- наконец медленно выдал он, -- это все предположения. Я уже говорил, что склоняюсь к версии одержимости. -- Неужели ты думаешь, что я, его сестра, ведьма высокого уровня, ничего бы не заметила? -- разъяренной пантерой взвилась Джинни. -- Я-то знаю его всяко лучше твоего. Да, с ним не все в порядке, но я-то думала, что вы оставите его в покое и он потихоньку поправится! Впервые я видел Сверкающего Ножа в смятении. -- Да, но... но если бы он согласился на тестирование... отсечь ложные следы... -- Не мог бы ты быть настолько любезен, чтобы объяснить, что ты имеешь в виду? Естественно, он не мог. Это против правил. В принципе, правил разумных. Если кто-то находится под подозрением, не стоит предупреждать его родных и близких, чтобы подозреваемый не успел замести следы. Я понимал Боба, и это понимание комом встало у меня в горле. -- Его никто не обвиняет, -- закончил Боб. -- Ни в чем. Просто мы должны учитывать все варианты. Вы же все понимаете, правда? Сегодня вам здорово досталось. Отдыхайте, не волнуйтесь, я буду на связи. -- И так далее и тому подобное. Попрощался и отключился. Мы с Джинни переглянулись. ГЛАВА 19 Время снова пошло вперед. -- Если бы я не был таким чертовски беспомощным! -- вырвалось у меня. --Ты и не был, -- сказала Джинни, взяв мою руку. -- Вспомни сегодняшнее утро. -- Спасибо, солнышко. Вы-то с Балавадивой знали, что делать. Но ведь впервые враг выступил открыто... по крайней мере, с тех пор, как... О, черт, все равно, что блуждать в тумане! Ничего не видно, направление неизвестно, и эту безликую серую сырость даже невозможно ухватить за шиворот! -- "Чтобы рвать зубами и когтями, упиваясь горячей кровью". -- Почему же, мы помогли агентам выяснить, что замешаны иностранные демоны, мы взяли в союзники Балавадиву, аль-Банни отдал тебе свои разработки, прошлой ночью мы встретились не с кем иным, как с Кокопелли... Если бы ты знал, какая это уступка белокожему человеку, сколько магов и антропологов отдали бы руку на отсечение ради такого случая! Ты даже особо не интересовался этой страной. А потом мы спровоцировали открытое нападение и снабдили ФБР целой кучей важных улик. Джинни выпалила все это на одном дыхании, но для меня ее слова звучали праздничными колоколами. -- Оно-то так, -- согласился я. -- Если не считать, что мы слишком далеко зашли в этом расследовании, и едва ли нам позволят заниматься им дальше. Мы -- гражданские лица, мы -- родственники Уилла Грейлока, и в прошлом мы никогда не сидели сложа руки, как послушные и пассивные граждане. У нас есть чертежи, но, если мы не разыщем где-нибудь необходимые материалы, они так и останутся чертежами. Притом навсегда. Кокопелли не воспринял нас достаточно серьезно, чтобы замолвить словечко перед высшими богами, и едва ли Балавадива сможет связаться с ними сам. Мы выжили в покушении, но теперь враг тщательно подготовится. Он снова примется строить козни, но на этот раз исподтишка, пока мы с тобой сидим без дела, а ребята из Бюро... Конечно, они далеко не дураки, но враг знает их методы и наверняка нашел обходные пути. Моя ведьмочка скрестила пальцы под подбородком и устремила взгляд в окно. -- Да, может статься и так, -- пробормотала она. -- Койот действовал импульсивно, но те, кто стоял за ним, кто понукал его, открыл проход и помог свести на нет наши труды... Да, наверняка они продумали все заранее. Джинни перевела взгляд на меня. Они полыхнули зеленым огнем, а голос зазвенел, как отточенная сталь: -- Если это задумал Фу Чинг, чтобы погубить американскую космическую программу и потом взяться за остальные достижения Запада... Вряд ли. Но нам почти ничего не известно. Я так и представляю его в каком-то тихом местечке, затаившимся, как паук в центре паутины. Мы должны знать все! Я помолчал, не зная, что ответить. -- Англичане сбились с ног, разыскивая его, а ведь они тоже не дураки. -- Не дураки, но... Стив, я вот все думаю... То, что они потерпели неудачу, подтверждает твои слова: он хорошо изучил их методы. И конечно, методы магов, к которым они обращались, будь то правительственные агенты или независимые оперативники. И все-таки Фу Чинг -- смертный. А у демонов есть свои ограничения -- где-то даже более тесные, чем у людей. Никто не может предусмотреть абсолютно все. Я восхитился. В воздухе запахло грозой! -- Эй, не думаешь ли ты... -- Твердыня была -- и пока остается -- хорошо защищенной от любого магического вмешательства -- будь то американские, европейские или индейские Создания. Никто и подумать не мог о силах Дальнего Востока. Они тоже мало в чем разбираются здесь, на Западе. А я кое-что переняла от зуни. Могли ли наши враги учесть такой фактор, а? -- Боже мой! -- воскликнул я, вскакивая и дрожа от волнения. -- Да мы сами по себе -- настоящий фактор неожиданности. Если правильно рассчитать... Вместе, как и прежде! -- Я радостно завыл. -- Фирма "Матучек и Матучек" -- обезвреживание злых сил, спасение околдованных и снятие порчи. А еще мы выгуливаем собак! Bay! -- Тише, волчик, тише, -- предупредила она. -- Пока это только идея. Но стоящая. Конечно, нужно все обдумать и подготовиться. К тому же нам нужен помощник -- сильный, не замешанный во всю эту историю... -- Она осеклась. -- Пока достаточно. Улыбайся, мы не одни. Я взял себя в руки, вернее, попытался. В кухню ворвался Бен -- услышал, что мы здесь, -- и остановился на пороге. Ноги сбиты, волосы спутаны. -- Привет, герой, -- улыбнулся я. -- Как прошла игра? -- Нормально, -- буркнул он. -- Что, проиграли? -- Не-а. Выиграли. -- Тогда поздравляю. -- Не с чем. Я все время мазал. А когда поставили на ворота, пропустил два мяча. Спокойно же мог поймать. -- Не дело. Ну, значит, просто день не задался, -- примирительно сказал я. -- Вряд ли ребята из команды злятся на тебя. Он отвел глаза. --Я ни о чем не мог думать, -- нехотя выдавил он. -- Я боялся. За вас с мамой. -- Что? -- переспросила Джинни. -- Мой хороший! Мы же вчера предупредили, что уедем и вернемся под утро. -- Она потрепала сына по лохматой голове. -- Вот они мы. Чего тут бояться? -- Н-ничего. Раз ты так говоришь. -- Он облизнул губы. -- Пойду искупаюсь и переоденусь. Бен убежал. -- Что за чертовщина? -- нахмурился я. -- Может, Вэл чего наболтала? Что именно? И зачем? -- Нет, я в ней уверена. Просто дети наблюдательнее и умнее, чем привыкли считать их родители, -- ответила Джинни. -- Они услышали что-то о наших прежних похождениях. Естественно, что они ожидают, когда мы ввяжемся в следующее приключение. Крах "Селены" сам по себе -- большой удар. А теперь мы постоянно разъезжаем по каким-то таинственным делам, мы и дядя Уилл отчего-то встревожены и ничего не хотим объяснять. -- М-м-м, да... Но что нам делать? -- Думать. Подумав минутку, я сказал: -- Знаешь, по-моему, Бен больше боится за нас, чем за себя. -- Можно было ожидать. Он ведь твой сын. -- "И твой", -- подумал я. Голос Джинни на мгновение стал тверже. -- Это ужасный страх. Я знаю. Машинально закончив обед, мы пошли в гостиную. Сидели мы там недолго, пока не вернулась Валерия, ведя за руку Криссу. Крошка сразу же бросилась к Джинни и спрятала курчавую головку у матери на коленях. Она не плакала, но всхлипывала. Джинни прижала ее к себе и что-то заворковала. Вэл заметила меня. -- Ну, как слетали? -- спросила она, даже не улыбнувшись. -- У вас такой вид, словно на пикнике на вас налетели муравьи с автоматами и в касках. -- Если бы на пикнике, -- отозвался я. -- Я говорил, что мы собирались на ночное исследование. Оно заняло всю ночь, мы зверски устали, а потом пришлось тащиться на совещание по этому поводу. А как у тебя день прошел? -- День как день, -- пожала она плечами. -- Если я вам не нужна, пойду отдохну. И ушла к себе. И почему-то хлопнула дверью. Я почувствовал себя обманутым. Все потому, что обманутой чувствовала себя Вэл. Что тут сделаешь? Это тебе не с муравьями сражаться. Джинни более-менее успокоила Криссу и отвела ее в игровую комнату. Бен ушел туда же. Джинни вернулась. -- Я сказала им, что мы навестим дядю Уилла, но скоро вернемся. -- Мы что, полетим к нему? -- тупо спросил я. -- Если получится. -- Она набрала его телефонный номер. Ее брат, на удивление, выглядел гораздо лучше, чем в прошлый раз. -- Конечно, прилетайте, -- заверил он нас. -- Буду рад. Джинни захватила волшебную палочку и сгребла с жердочки Эдгара. Я даже удивился -- зачем? Я вывел "Ягуара", и мы полетели над городом. Прохожие скользили по нам равнодушными взглядами, некоторые махали рукой. Они уже начинали привыкать к нам. И хорошо, что мы летели сравнительно высоко и они не видели наших лиц. Меня переполняли радость, яростное злорадство и пронзительная грусть. Джинни, которая управляла метлой, сильно смахивала на валькирию, спешащую на поживу. Вскоре она крикнула мне, перекрывая звонким голосом навязчивый гул летящего транспорта и свист теплого ветра: -- Дети расставили все по местам, правда? Нельзя больше пускать события на самотек, если уж мы решили взяться за них лично. У меня радостно забилось сердце. -- Полетим в Англию и выщемим этого засранца? -- Мне нужно все изучить. Может оказаться, что это невозможно. Но надежды терять не будем. -- Уилла подключим? -- Зачем, если мы уедем? Так что не будем посвящать его во все планы. -- Ты не до конца доверяешь ему? -- поднажал я. Она сжала мое колено. -- Это к делу не относится. Главное -- напасть на Фу Чинга внезапно. Если Уилл, или кто другой, не будет ничего знать о наших планах, то он... не успеет подготовиться. -- Она помолчала. -- Мы можем рассказать ему о чертежах аль-Банни. Все равно, если мы займемся ими, об этом узнают все. Мы долетели до его улицы -- старые дома, старые деревья, воспоминания о прошлом... Джинни подняла наше помело на самый верхний уровень движения, где никого не было, и вынула волшебную палочку. -- Лети, Эдгар, -- приказала она ворону, сидевшему на ее плече. -- Узнай, не следит ли кто за домом. Потом произнесла какое-то заклятие и коснулась палочкой клюва ворона. -- Кар, -- отозвался пернатый сторож, -- каррамба! И взлетел. Мы покружили поверху, пока он спустился к зеленым кронам деревьев. Вскоре ворон вернулся, завис на одном месте, хлопая крыльями, и мотнул головой. Мы подлетели к нему. Когда он опустился Джинни на плечо, она направила палочку строго вниз. Звездочка на ее конце вспыхнула ярче. Джинни усмехнулась, как кот при виде мыши, провела метлу вдоль улицы, миновав опасное место. В паре кварталов от дома Уилла стояли два транспортных средства на подножках, так, чтобы их не было видно из окон дома Грейлока. Метла и маленький ковер с наглухо закрытым верхом и задернутыми шторками. Мы пролетели мимо. -- В ковре двое, -- кивнула Джинни, -- наверняка оба из ФБР. У них сканер и детектор магии. Если Уилл куда-нибудь отправляется, один из них идет или летит за ним на метле. -- Они заметят, что мы летим, -- зачем-то сказал я. -- А почему бы нам не навестить моего брата? -- Его подозревали, -- воскликнул я, -- но раз они за ним следили все время и убедились, что он сидел у себя, то он невиновен! -- Достаточно мощная Сила может отвести им глаза и застопорить приборы... У меня отвисла челюсть. -- Неужели ты действительно веришь... -- Нет. Но Бюро принимает во внимание и такую возможность. Нам нужны факты -- четкие сведения о нашем противнике: кто он, что он, что успел сделать и почему. Мы приземлились перед небольшим домом. Он отбрасывал прохладную тень на дорожку и несколько запущенную лужайку перед входом. Радостно щебетали щеглы, порхая между деревьями. Уилл встретил нас на входе. Одежда свежая и глаженая, рукопожатие крепкое, а тон -- приветливый. -- Хорошо, что прилетели. Что-то случилось? -- Нет, просто хотели повидаться и узнать, как у тебя дела, -- ответил я. -- Здорово выглядишь! -- И чувствую себя уже лучше. Простите, что вчера был такой мрачный. -- "Неужели это было только вчера?" -- Расклеился. Но вот сегодня... Да вы заходите. Джинни поигрывала своей палочкой, стоя чуть в стороне. Краем глаза я заметил, как она, словно случайно, взмахнула ею в сторону Уилла. Палочка чуть вспыхнула, а Джинни тотчас же погасила ее и спрятала в чехол. Эдгар сразу же подался вперед, растопырив перья и вытянув клюв. -- Что-то не так? -- беспечно спросила она у ворона и добавила пару слов на незнакомом языке. Птица припала к ее уху. Джинни рассмеялась. -- Вот неугомонный! Мы вошли. Гостиную опоясывали забитые книгами полки. Книги громоздились на мягком ковре и даже на креслах. Там были "И-цзин" и "Книга Песней" в оригинале -- Уилл когда-то хвастался ими, -- научные труды, исторические трактаты и художественная литература от Шекспира до Шерлока Холмса, включая гору современных романов в мягких обложках, на разных языках. Несколько прекрасных китайских акварелей украшали стену. Тихая музыка создавала лирическое настроение, по-моему, это был Вивальди. Уилл расчистил для нас кресла. -- Пиво? -- предложил он. -- Я тут открыл, что темное датское не зря раскупают так далеко от Дании. Мы согласились, сели в кресла, а Эдгар устроился на полке, где были расставлены коллекционные японские нэцке. Уилл ушел на кухню. Джинни, просияв, наклонилась ко мне. -- Стив, -- прошептала она, -- он успокоился. -- Кажется, все в порядке. Мне было трудно говорить шепотом, так сильно я обрадовался. -- Ничего дурного не обнаружилось. Ничего. А это неплохой сканер, я такими уже пользовалась. Конечно, нельзя быть уверенным ни в чем до конца, но не только его внешний вид и поведение изменились к лучшему. -- Ага. Делать выводы на основе минимальных сведений... -- Я знаю его! Он снова стал собой, стал прежним! "Будем надеяться, что таким он и останется", -- подумал я и загнал эту мысль куда подальше. Вернулся Уилл с подносом, на котором были крекеры, сыр, стаканы и три запотевшие бутылки "Вандердекена". Водрузив все это перед нами, он поставил на полку перед Эдгаром блюдечко с лакомством. -- Ты изменился, -- мягко заметила его сестра. -- Я так рада. -- Я тоже, -- фыркнул он. -- И как это произошло? Уилл достал свою трубку и кисет. -- После того как мы поговорили по телефону, я разогрел себе суп. Едва держался на ногах, так что сразу завалился спать. Проспал весь день, а поднялся только к десяти утра. Голодный, как ворона зимой -- прости, Эдгар. Уплел огромный бифштекс и сразу почувствовал себя лучше. Потом мне в голову пришла идея, я поработал над ней, успокоился, а тут и вы позвонили. -- Так в чем причина-то? -- Откуда мне знать? -- пожал он плечами. -- А что вызвало болезнь? -- Пока мы не узнаем, -- настаивала Джинни, -- мы не будем уверены, что ты здоров. -- А если здоров, то не заболеешь опять, -- дополнил я. Уилл кивнул. -- Я уже думал, -- спокойно сказал он. -- То я чувствую себя нормально, то меня просто выворачивает. Что за беда? Вот сегодня я просто заново родился, когда меня осенила та идея. -- Он набил трубку и утрамбовал табак большим пальцем. -- Конечно, Джинни, ты разбираешься в этом лучше моего. Я здесь полный профан. Но сдается мне, что мое недомогание -- просто что-то вроде резонанса. -- Гм-м, -- нахмурилась она. -- Естественно, я сразу же об этом подумала, но ведь ты не хотел проверяться... Он помрачнел. -- Ты сама знаешь, почему. Я же рассказывал. Это моя жизнь. А на проверку столько нервов уходит. Только представь -- позволишь ли ты мне копаться в твоей душе, пусть даже осторожно и внимательно? А ведь я люблю тебя и никому не выдам твоих тайн. Я-то мог себе такое представить, по крайней мере, Джинни -- моя жена. Тем более Уилл не постоянно впадал в депрессию. Так, временами. А в промежутках с ним было все в порядке. -- Резонанс? -- вспомнил я. Поскольку он в это время прикуривал от своего кольца, ответила мне Джинни: -- Магическая сила ударила по "Селене" и отразилась, как морские волны от волнореза. А Уилл был вдохновителем и главой этого проекта. По закону подобия он мог воспринять эту... я бы сказала, отдачу. Отраженные волны могли породить депрессию, неуверенность в себе и психические расстройства. -- А почему другим хоть бы что? -- Его внутреннее я могло оказаться слишком восприимчивым. А прежние контакты с Волшебным народом обострили и без того повышенную чувствительность, так что от магической атаки у него возникло что-то вроде аллергии. В любом случае стена уже разрушена, вред нанесен, наступило равновесие, да и ситуация изменилась. Она только не сказала, что опасность миновала. -- Думаю, что за последнюю неделю и сказывались эти последствия, -- сказал Уилл. -- Будем надеяться на лучшее до следующего нападения? Он уселся напротив нас, налил пельзнерские стаканы до краев и поднял свой: -- За будущее! Kan bei! Или proost, если я правильно помню датский. А как это по-чешски, Стив? -- Понятия не имею. Мои родичи даже нашу фамилию начали писать неправильно, не то что тосты. -- Мы чокнулись. Напиток был крепким и холодным. -- Может, поужинаешь с нами сегодня? -- предложил я. -- Спасибо, не могу. Я уже говорил, что кое-что придумал. Хочу заняться этим поскорее. Лягу пораньше, встану, когда выйдет луна, и поеду в пустыню на пару со спектроскопом. "И фибби на хвосте, -- подумал я. -- Ну и ладно!" Надеюсь, им понравится. Мало что может сравниться со скучищей, когда стоишь столбом рядом с ученым, который увлеченно возится с аппаратурой. -- А что ты там придумал? -- Э-э, касательно технических деталей. Проверка гипотезы, действительно ли на Луне живет маленький народец. Тогда должны быть признаки того, что с солнечной стороны Луны постоянно что-то прячется в тень, чтобы не попасть под прямые солнечные лучи. По законам термодинамики их температура отличается от температуры окружающей среды. И в инфракрасном свете доплеровский эффект покажет, что их собственная поляризация немного, но заметно разли... Джинни рассмеялась. -- Не обращай внимания. Просто ты действительно стал самим собой. -- Здорово, -- сказал я. -- Ведь действительно нужно проверить, что могут встретить на Луне те, кто туда отправится. Уилл не был кабинетным червем. На Лонг-Айленде он слыл заядлым яхтсменом, а в наших местах частенько уходил в поход с рюкзаком. Да и в покере мне редко когда удавалось его обыграть. Потому он сразу уловил мой намек, опустил на стол бокал с пивом и, прищурившись, поглядел мне в глаза. -- Вы решили взяться за другой проект "Селена", -- тихо произнес он. Мы рассказали ему, что нашли кое-какие многообещающие расчеты и чертежи. Расспрашивать он не стал. Плясать и прыгать от радости -- тоже, но по его глазам мы видели, что мысленно он и пляшет и прыгает. -- Шанс, вы говорите? Но воплощение... -- Он вздохнул. -- Я-то тут ничем не смогу вам помочь. -- Сможешь, - заметила Джинни. - Каким же образом? -- быстро поинтересовался он. -- В этой связи мы со Стивом можем скоро улететь обратно на восток, -- заявила она так уверенно, что я даже испугался. Под "обратно на восток" имелся в виду Средний Запад, фирма "Норны", но уточнять она не стала. -- Может, на неделю, а может, и дольше. Пока не хотелось бы вникать в детали, но если мы улетим, то звонить домой нужно будет очень осторожно. Враги не дремлют, сам знаешь. Он задымил, как паровоз. -- Ты так беспокоишься из-за Койота и остальных? По-моему, они не решатся лететь за вами следом -- местные Создание такие предсказуемые! -- У Койота и... -- она сделала паузу, -- остальных есть помощники. Да, пресса уже успела обжевать эту возможность на все лады, каждая новая история -- кошмарнее предыдущей. Мне особенно понравилась одна, где высказывали предположение, что на Луне развита свободная любовь, потому в катастрофе с кораблем виноваты заговорщики: папа римский и ку-клукс-клан. -- Давайте соблюдать осторожность, -- закончила Джинни. -- Понятно, -- кивнул Уилл. Следующая ее фраза застала меня врасплох. -- Если нам придется уехать, не мог бы ты переехать к нам и присмотреть за детьми? Он еле успел подхватить трубку, которая вывалилась у него изо рта и едва не подожгла брюки. -- Ты шутишь? -- Ты лучше всех справишься. "Ага, а за ним потянутся фибби, -- подумал я. -- Что в данном случае вовсе неплохо". -- Но я ничего не знаю о детях! -- запротестовал Уилл. -- Больше, чем кажется, -- настаивала Джинни. -- Да ничего особенного от тебя и не требуется. Валерия уже достаточно взрослая. Бен -- мальчик спокойный и воспитанный. Они сами сумеют помочь Криссе в том, что она еще не умеет... Разве что не будет отца, который сидит вечером у кроватки и рассказывает сказку на ночь. Так это несложно. А мы попросим горничную и ее мать помочь в случае чего. Что касается работы, можешь перетащить все к нам. Будешь ночевать у нас. И мы оставим все телефоны, чтобы можно было позвонить куда потребуется. Уилл покусал губу. -- Такая ответственность, -- вздохнул он. -- Мы верим в тебя, -- серьезно ответила Джинни. ГЛАВА 20 Пока мы летели домой, то договорились еще об одной вещи. Прилетев, я подошел к двери Валерии и постучал. Она открыла и насупилась. -- Нам нужно поговорить, -- сказал я. -- Ты должна узнать кое-что важное. Вэл сразу же оживилась. -- Йеко, -- ответила она, что бы это ни значило на молодежном арго, и мы пошли в мою мастерскую. Джинни предположила, что отец лучше сможет договориться с дочерью -- создаст мужественную атмосферу, что ли. Кожаные кресла, несколько моделей кораблей на полках, на столе -- еще одна, незавершенная. Книжная полка, где вперемежку стоят Марк Твен, Джек Лондон, фантастика, груда подшивки "Аризонских полетов" и справочники по инженерии плюс кубок за соревнование по крикету. На стенах висят мои фотографии -- среди членов футбольной команды колледжа и в каноэ, в северных лесах. Также на стене висят абордажная сабля, которая когда-то плавала с Декатуром, а потом побывала в более дальнем и странном путешествии, и мой пистолет -- еще со времен, когда я занимался стрельбой по мишеням. Он разряжен, но легкий запах оружейного масла еще витает в воздухе... Мы сели, причем Вэл присела на самый краешек кресла. Мое вращающееся кожаное чудище скрипнуло, когда я откинулся на спинку, скрестил руки и сцепил пальцы. С минуту мы молчали. Широко открытые голубые глаза пристально следили за мной. Впервые за много лет я пожалел, что бросил курить. -- Вэл, -- наконец решился я, -- наверное, ты ждешь от нас извинений и объяснений. Отчасти ты права. Но дело в том, что в данное время я не могу ничего объяснить и не смогу, пока не придет время. Во время войны людям говорили делать то и не делать этого. Такое уж было время. Обычно причины были просты. Например, очистить от врагов холм, который был слишком выгодной позицией для их артиллерии. Хотя иногда мы понятия не имели, для чего мы это делаем. И с нами, солдатами, никогда не обсуждали тактические приемы. Чтобы информация не просочилась к врагу и тот не узнал, куда мы собираемся ударить, и не успел подготовиться. Да и тактика эта была далеко не подарок. Некоторые подразделения швырялись прямиком в мясорубку, а их офицеры ведь знали, что произойдет. Другие оставались в резерве и обычно с ума сходили от скуки. Вот такие дела. Я помолчал. -- Знаю, что тебе это кажется древней историей, где-то наравне с битвой при Ватерлоо и Геттисбергом[2]. Но сколько ребят еще ходит по земле, и для них это -- самая настоящая реальность. Собственно, так диктует сама жизнь. Если ты еще не читала "Книгу Иова" -- рекомендую. Вэл сглотнула и вздрогнула. -- Ладно, -- продолжил я после еще одной паузы, -- события в Твердыне были не просто зловредной проделкой. Оказалось, что сюда замешаны настоящие темные Силы. Что они такое, чего хотят и насколько сильны -- мы можем только догадываться. Мы с твоей мамой пытаемся это выяснить и что-то с этим сделать. Мы не хотели, чтобы наши дети боялись и мучились кошмарами по ночам. Потому мы избегали отвечать на вопросы. Иногда лгали. Ради вашего же блага. Но мы не думали, что ты -- в твоем возрасте, с твоим умом и интеллектом -- решишь, что мы пренебрегаем тобой... это был настоящий удар. И за это мы приносим тебе наши искренние сожаления. -- Папа! Валерия потянулась ко мне. Плечи ее поникли, а на глазах блестели слезы. -- Мы и до сих пор не можем все рассказать. Это и вправду почти военная ситуация. Мы, конечно, не высшие офицеры, которым все известно. Но также вынуждены держать информацию в секрете. -- Я понимаю, -- прошептала девочка, -- дело щекотливое. Я улыбнулся. -- Но если ты пожелаешь, мы можем записать тебя в наши ряды. Она подпрыгнула. -- Что? Меня? Да, сэр! -- возопила дочка. -- Служу Отчизне! -- "Тпру, лошадка, едь потише", -- помахал я рукой, возвращая ее в кресло. -- Это будет домашний гарнизон, служба охраны. Держать ухо востро, быть всегда на подхвате и ждать. Ответственный участок. Твой дядя Уилл занимался тем же самым во время Халифатской войны. И сделал для победы столько же, сколько солдаты на передовой. То же можно сказать и о военных интендантах, квартирмейстерах и, да-да, клерках. Мы очень рассчитываем на тебя! Ее губы дернулись, она повела плечами и тихо села на место. -- Я... я понимаю. Если бы только знать, к чему все это. -- Похоже, что плохие парни хотят свести на нет американскую космическую программу... постепенно, -- начал я. -- Этим занялись ФБР и другие службы. Мы с твоей мамой тоже внесли свою лепту и посоветовались с мудрым священником из зуни. -- Это-то я мог ей рассказать. Часть можно было вывести из имеющихся фактов, часть было известно ФБР и правительству. -- Подробности опустим. Но дело становится все опаснее. Но кое-что я могу открыть, если пообещаешь хранить это в тайне. Она приложила указательный палец к губам. -- Клянусь честью! -- произнесла девочка, да так торжественно! Но когда я рассказал ей о чертежах космического корабля, которые нам передал один человек (не могу сказать, кто), и что операция "Луна" займется ими, невзирая на политиков и врагов, Вэл захохотала, вскарабкалась мне на колени и повисла на шее. -- Здорово! Как... как звездочки в пюре! Ой, папочка, ты хитрый старый волчище! -- Тише-тише! -- И когда она успокоилась, я продолжил: -- Над этим еще работать и работать. Цыплят, говорят, по осени считают, а у нас петух только-только познакомился с курицей. Скорее всего, нам с мамой придется улететь на недельку на восток, чтобы собрать информацию. -- В прошлый раз я спокойно воспринял неверное направление. Теперь -- хуже. -- Если мы улетим, дядя Уилл переедет сюда, но все равно домашние обязанности лягут на твои плечи. О наших планах ему известно столько же, сколько и тебе, так что можете их смело обсуждать, если захотите. Но только с ним! Но главное, что мы ждем от тебя, это улучшить атмосферу в доме. Заставь Бена и Криссу встряхнуться и позабыть страхи. Если они увидят, что ты спокойная и веселая, то... Ясно? Кивнув, она бодро отрапортовала: -- Так точно, сэр! Мне уже гораздо лучше. -- Хорошо. Мы можем обсуждать тактику в виде шуток и игр. Но сперва... Не забывай, что это тяжкое бремя, и время от времени оно будет казаться тебе невыносимым. Ты готова к этому? -- Готова. -- Прекрасно. Твой домашний арест заканчивается завтра утром. Можешь быть свободна уже сейчас. Отдохни, котенок, пока есть возможность. -- С-спасибо. -- К ней уже возвращалась привычная самоуверенность молодости. -- Я на связи, сэр. И если что-нибудь случится, пока вас не будет... -- Меня даже в пот бросило. -- Пусть враги пеняют на себя! Я встревожился, припомнив визит Снипа и некоторые другие случаи. Но решив не портить настроение, ограничился простым предупреждением. Потом мы принялись обсуждать, что нужно сделать в ближайшее время. В результате обед прошел весело и непринужденно, и к детям вернулось радостное настроение. Они уже начали строить планы на время, пока родителей не будет дома. А я вернулся в мастерскую. Джинни уже встретилась с курьером Барни и передала ему копии чертежей. Как и было обещано, он ничем не напоминал того колоритного дровосека, под чьим именем прибыл. На нем даже не было фуражки курьера из "Срочной доставки". К тому же он был достаточно индивидуален, чтобы не привлекать внимание безликостью и нарочитой серостью. -- Ага, -- сказал я, припомнив один случай из жизни "Норн", -- это частная детективная фирма. Бьюсь об заклад -- "Ватсон и Гудвин". Их служащие -- прекрасные маскировщики. Все утро Джинни просидела на телефоне. У нее ведь своя практика. Она переносила, отменяла и утрясала все назначенные встречи с клиентами, а самые срочные -- передавала кому-то еще. Я не волновался за ее карьеру, потому что знал: ее репутации не может повредить ничто, даже вода, огонь и медные трубы. Собственно, это была только часть проблемы. Сразу же разнесется весть, что доктор Матучек куда-то намылилась. Вражеские шпионы тут же смекнут, что дело нечисто. Так пусть они думают, что мы решили отправиться в "Норны". Поскольку они не будут знать зачем, то на некоторое время потеряются в догадках, и если посчитают, что операция "Луна" -- верный ответ, то нам же лучше. Пусть себе думают. Барни подлил масла в огонь, когда позвонил нам в пятницу. Линия была закодирована, но поручиться за секретность было нельзя, потому он особо не распространялся, как и мы. Но широкое добродушное лицо нашего друга сияло и лучилось от восторга. -- Великолепно! -- прогудел он. -- Понадобится куча денег. Для начала я переведу пятьдесят тысяч долларов... на ваш личный счет, чтоб не путаться. Потом уже подумаем о перераспределении. -- Сперва нужно подумать, выполнимо ли это в принципе, -- сварливо проскрипел я. -- Конечно-конечно, но этим вы и собираетесь заняться, разве не так? -- В письме, которым мы сопроводили документы, говорилось, чтобы он никому их не показывал, пока мы не разрешим. -- Можете затребовать любые наши приборы, вплоть до суперарифмометра. Ребята просчитают все, что угодно, даже не зная, для чего. И так далее. Но на месте вам придется действовать в одиночку. Пункты "R" и "D" потребуют больших затрат. Но это не страшно. Сдается мне, у нас на руках уже "три равных". Можно потянуть еще карту, чтобы добрать до "фула" или четырех равных. -- А можно и просчитаться, -- проворчал я. -- Ну, все равно у нас уже достаточно данных, и даже если попытка провалится, можно достроить остальное с помощью логики. -- Нам нужно переговорить с тобой с глазу на глаз, -- добавила Джинни. Все-таки в письме содержался легкий, но явственный намек, раз он так заговорил. -- Конечно. В любое время. Обещаю, что скучать вам здесь не придется. Только дайте знать, когда решите отправляться. Помните наш сигнал? Ни о каком сигнале мы не договаривались. Джинни сообразила сразу, я -- на секунду позже. -- Естественно, -- кивнула она. -- Ну, держись. Всем привет! Под "всеми" она имела в виду его семью и нашу небольшую компанию "Луна". Этот разговор произошел в один из редких часов, когда мы были вместе. В остальное время Джинни была занята. Она исследовала магический архив, выискивая все возможное о Фу Чинге, его сподвижниках и наших возможных союзниках в Англии. Последний поиск вывел ее на каналы, известные лишь немногим. Она изучала магию у местных индейцев и не только корпела над книгами, а и побывала в резервации зуни. Я узнал, что не только Балавадива был ее наставником, помощником и учителем, но Джинни не поощряла вопросы на эту тему. Решившись в конце концов, что да, нам нужно ехать, она улетела в Альбукерке. Чем она там занималась -- понятия не имею. Сам я сник. Три дня просидел в Твердыне, приходя во все худшее расположение духа. Делать-то там было совершенно нечего. Потом Хелен Краковски, которая вернулась из Вашингтона, выписала мне бессрочный отпуск. Похоже, проект "Селена" потихоньку откладывали в долгий ящик. Следующие несколько дней прошли благополучно. Сперва в пятницу утром позвонил Барни. Потом я наверстал время, которое прежде не успевал уделять детям. Поскольку мама была занята, я водил их в кино и на экскурсии. Не всегда всех троих, ведь Вэл уже была достаточно взрослой, чтобы иметь собственные развлечения, но она часто ходила вместе с нами... А однажды мы с Беном отправились вдвоем на рыбалку... А, неважно. Еще я доделывал модель корабля, немного играл в покер и наконец прочел "Войну и мир"... Ладно. -- Я нашла человека, который нам нужен, -- прошептала Джинни, когда мы лежали в постели. Окно было открыто, поскольку ночи еще оставались теплыми. Легкий ветерок шевелил занавески. Она лежала совсем рядом со мной. Я погладил ее бедро и сквозь шелковую ткань ночной рубашки почувствовал, как напряглись ее мышцы. Тем не менее ее заявление пробудило во мне живой интерес. -- Нашла? И кто это? -- Ты о нем не слышал, хотя он знал моих родителей и однажды проводил научное исследование вместе с отцом. Это Тобиас Фрогмортон из Кембриджского университета. - И? -- Профессор археологии, член научного совета Тринити колледжа. Всегда жил отшельником, убежденный холостяк, если не считать романов в юности. Во время Кайзерской войны был шифровальщиком. Блестяще защитил докторскую по магии и начал применять знания на практике -- разгадывать письмена ацтеков и майя, -- анимировал рисунки, наблюдал за результатами разночтений. Это стало обычной процедурой, и недавно так была разгадана тайна минойского линейного письма А. Его мастерство высоко оценили в Халифатскую войну -- умение воссоздавать события по обрывкам информации. Но он уже давно отошел от дел и практически забыт сейчас -- для нас это большой плюс. И наконец, он хочет нам помочь. -- Хорошо бы, -- с сомнением в голосе отозвался я. -- К тому же, -- лекторским тоном добавила жена, -- он даст нам помощника. -- Что? Разве ты оставляешь Эдгара? -- Да. Из-за британских законов о карантине. Я могла бы выбить на него разрешение, как лицензированная ведьма, но это значило бы обратить на себя внимание, заполнить кучу бумажек. А именно этого мы стараемся избежать, разве не так? -- Солнышко, ты герой! -- выпалил я и привлек жену к себе. Итак, спустя две недели и три дня после катастрофы в Твердыне ранним утром мы поцеловали наших деток и отчалили. Уилл подбросил нас до летного порта в Альбукерке. Мы обнялись, засунули в карман билеты на Средний Запад, которые купили у всех на виду (может, потом удастся выбить деньги обратно), и вытащили те, которые Джинни приобрела загодя. Перелет до Нью-Йорка прошел без приключений. Там можно было еще все бросить и поехать домой, но мы не осмелились -- слишком далеко все зашло. Потому мы пересели в Айдлвайлде на ковер, летевший в Лондон. Перелет через Атлантику прошел прекрасно. "Боинг-666" был просторным, там можно гулять по салону, выпить рюмочку в баре или заказать еду на месте, или просто подремать. Потому шесть-семь часов мы провели спокойно, без происшествий, разве что полсотни наших собратьев-пассажиров слегка нам поднадоели. Мы приземлились в Хитроу выжатые как лимон, и после паспортного контроля и таможни нам хотелось только доползти до ближайшего отеля. Поспав и отведав великолепной, сытной английской кухни, мы ожили. И снова, не желая оставлять следы, мы не стали нанимать метлу, а сели на поезд до Кембриджа. Мне так нравились эти славные пыхтящие локомотивчики, вежливые кондуктора и небольшие купе, где пассажиры думают о чем-то своем, читают свои собственные газеты, если только не ведут интересную беседу. За окном проплывают восхитительные пейзажи, а на станции можно купить чудесный мясной пирог. Думаю, Джинни это тоже пришлось по вкусу. В любом случае мы весело катили на север. ГЛАВА 21 Кембридж встретил нас по-английски -- дождем. Пока мы тарахтели в кэбе от станции к отелю, сквозь потоки воды с трудом различали старинные величественные здания по ту сторону дороги. Тот же пейзаж окружал нас, когда, распаковавшись и позвонив, мы поехали к дому Фрогмортона. Воздух был мягким, прохладным и серебристо-серым. Когда мы вышли из такси, Джинни на мгновение замерла. -- После Нью-Мехико, -- вздохнула она, -- мне хочется стоять на месте и озираться по сторонам, открыв рот. -- Как баран на новые ворота? -- полюбопытствовал я. -- Нет, ловить губами дождь! В тебе есть хоть капля поэзии? -- Конечно. "Дождик, дождик, припусти на старухины трусы!" Из-за погоды у меня снова заболел кончик хвоста, который я когда-то потерял. Но я бы это снес, если бы мы догадались купить зонт. Или если бы Джинни заговорила боль, но уж больно много сил такая процедура отнимала. Мы распахнули калитку и пошли по дорожке, обсаженной цинниями. Их разноцветные головки величественно трепетали, как стяги на башнях. Все остальное было зеленым, живым и таким вызывающе свежим, если вспомнить знойные дни нашего Южного Запада. Сквозь строй ив за домом я заметил речку. Вокруг царил такой мир и покой, что причина нашего приезда стала казаться вымышленной, ненастоящей. Усадьба "Липы" получила свое имя, потому что эти деревья когда-то здесь росли. Теперь рядом с домом стояла ива. Усадьба была старой-престарой, Альбукерке ей годилась во внучки, и разве что Санта-Фе могла сравниться с ней в возрасте. Черепичная крыша, побеленные стены, вокруг большинства окон -- лепнина восемнадцатого века, а некоторые стекла -- девятнадцатого. Дубовая, обитая железом дверь наверняка помнила строителей дома. Я даже застеснялся браться за старинный дверной молоток, пока не заметил, как с него на меня таращится бронзовая пьяная рожа -- привет из Реставрации. Почтенная экономка впустила нас. Когда мы объяснили, кто мы и откуда, она сразу же провела нас... в гостиную, кажется, так? В ней царил полумрак, несмотря на включенную эдисонку под абажуром напольной лампы. Антикварная мебель, не попорченная детьми или котами. Книг столько же, сколько и у Уилла, но все аккуратно расставлены по застекленным полкам. С фотографий в рамочках смотрели многочисленные предки хозяина дома. Я даже засомневался, туда ли мы попали? Фрогмортон поднялся с кресла, чтобы поприветствовать нас. Он оказался невысоким тощим старичком, сморщенным, как сушеная груша, с округлыми плечами. На нем был коричневый твидовый костюм и светло-коричневый галстук. Редкие седые волосы, седые усы щеточкой и невероятное пенсне дополняли картину. -- А, мистер и миссис Матучек! -- сказал он высоким, почти писклявым голосом. -- Или нет, прошу прощения, доктор и мистер Матучек, так? Рад встретиться. Он едва коснулся моей руки, как птичка царапнула, зато сразу же вцепился в Джинни. -- Я хорошо помню вашего отца, прекрасного ученого, и вашу милую матушку. Наше знакомство состоялось еще до того, как бог послал им детей.Мы потеряли связь, так бывает. Все время вспоминаешь, что нужно бы встретиться, пока не наступает слишком поздно. Fugaces labuntur anni. -- Конечно, -- пробормотала Джинни, пока я мучительно вспоминал те крохи латыни, которые знал, под конец решив, что ответа не требуется. -- Миссис Тернер, будьте добры, подайте нам чаю, -- попросил Фрогмортон. -- Рановато для чая, конечно, но нам необходимо подкрепиться перед работой, вы согласны? Присаживайтесь, прошу вас. Курите, если пожелаете. Пока мы не приступили к делу, позвольте мне задать несколько вопросов о том, как вы провели эти годы. Я слышал о некоторых ваших подвигах, конечно, и с тех пор, как вы позвонили, я успел просмотреть их в записи. Но все равно хотелось бы лично послушать рассказ о приключениях семьи Грейлок... Или правильней будет Матучек? Рассказывать взялась Джинни. Фрогмортон трещал, не переставая. Я не хотел казаться нелюдимом, но боялся сболтнуть что-нибудь невежливое, потому сосредоточился на чае, бутербродах с огурцом и пироге, усиленно подавляя дезертирскую мысль о пабе. Стало гораздо интересней, когда Джинни перевела разговор на его работу. "Так, -- подумал я, -- если Бен займется палеонтологией, ему следует узнать об этой технологии. Ручаюсь, что смогу доступно все пересказать ему". К несчастью, Фрогмортон щедро пересыпал беседу шутками. Они сводились к разнообразным историйкам, вроде той, что сидит монах-переписчик, снимает копию с рукописи, а под боком у него кувшин с вином. Набирается все сильнее. А в конце приписывает: "Male scripsi, bene bipsi". Фрогмортон расхохотался. Мы с Джинни собрались и тоже поддержали его. Появление экономки спасло нас от дальнейших историй. -- Миссис Тернер, мы будем в чулане, -- сообщил хозяин. Я вздрогнул. -- Не позволяйте никому нас беспокоить ни под каким предлогом. Разве что протрубит Последний Ангел, но, осмелюсь предположить, его мы услышим и сами. В противном случае ужин на троих к восьми часам. -- Не волнуйтесь, -- обратился он уже к нам, пока мы шли по бесконечной анфиладе комнат. -- Насчет ужина можете положиться на моего повара. Он великолепно готовит бараньи ноги. Кстати, ваш батюшка, доктор Матучек, бывало, жаловался, что в Америке не так-то просто найти барана. А еще у меня несколько видов кларета, можно выбирать. К огромному моему облегчению, "чулан" оказался большой комнатой в задней части дома. Фрогмортон отпер дверь, и мы вошли. Под ногами заскрипели доски пола, стенные панели все были изъедены древоточцем. Три окна были близнецами предыдущих -- маленькими, узкими, а стекло в них похоже на бутылочное. Мы стояли в полумраке, пока Фрогмортон не включил свет. Он коснулся бронзовой статуи, то ли римской, то ли греческой, изображавшей юношу с факелом. И в тот же миг факел вспыхнул холодным синеватым огнем. Свет лился и из глаз ухмыляющегося ягуара, и змеи с перьями, и черт знает еще из чего. Вдоль стен лежали горы книг. Бумаги торчали из секретера над письменным столом, который был таким длинным, что мог служить и лабораторной доской. На нем стояло магическое оборудование. Повсюду лежал добрый слой пыли, а под потолком развесил свои сети паук. -- Простите за грязь, -- извинился Фрогмортон. Он отыскал веничек для пыли и принялся за уборку. -- Я редко здесь бываю и никому не могу доверить здесь убирать, даже миссис Тернер. Она женщина честная, совестливая, но если, например, возьмется перетирать обложки книг с полок, то обязательно расставит их в алфавитном порядке! -- Голос его задрожал от ужаса. -- А некоторые предметы неспециалисту лучше не трогать. -- На него снова нашло игривое настроение. -- Хотя сам я -- неспециалист по уборке, хе-хе. Джинни огляделась. Она уже достала палочку из чехла. Звездочка на ее конце засветилась сперва холодным льдистым огнем, потом -- кроваво-красным. -- Вы храните здесь весьма сильные вещи, -- согласилась она. -- Не боитесь грабителей, или пожара, или чего другого, что может случиться за ваше отсутствие? -- Я заговорил их на сигнал тревоги, -- ответил хозяин, кивая на произведения искусства индейцев майя. -- Если что-то случится, поднимется ужасный переполох. Я решил, что если что тут и будет орать: "На помощь! На помощь!", так это ягуар. Но почему, почему Джинни решила взять в союзники этого старого пня? Внезапно он расправил плечи, пристально нас оглядел и сказал резким и холодным голосом: -- Что ж, приступим? Можем говорить свободно. Во время войны дом был заговорен против прослушивания как людей, так и нелюдей. Я поддерживал защиту все время и хотя надеялся, что это не понадобится, но не исключал такой возможности. Мы сели. Они с Джинни сразу перешли к делу. Я иногда вставлял свои замечания, но не часто, но скучно мне не было. Вот уж нет! В течение часа мы обменивались информацией. Было бы глупо рассказывать все ему по телефону, неважно -- хорошо защищен канал или нет. Жена поведала ему о космической программе, о местных Созданиях, о заговоре азиатских демонов, о возможностях магии зуни и о нападении в горах. В свою очередь Фрогмортон кое-что знал о Фу Чинге и после ее звонка постарался узнать побольше. -- В основном пришлось нажать на профессиональные связи. Он человек скрытный, но не отшельник. Опубликовал несколько великолепных статей. Например, о разновидностях фэншуй, геомантии, смещении тектонических плит. Знатоки высоко ценят его поэзию, в том числе и за неподражаемую каллиграфию. Почти в каждом колледже рассказывали о нем то одно, то другое -- о его работах, карьере и некоторых страхах. Еще я связался с секретной службой, которая всеми силами цеплялась за те немногие сведения, что имела... Он помолчал. -- Да, вы правы, вам не стоит появляться ни в Скотланд-Ярде, ни в каком другом подобном месте. Они вас выслушают и проводят до дверей. Тем более что они тщательно следят за утечкой собственной информации. А поскольку в деле Фу Чинга они потерпели поражение, то не хотели бы лишний раз в этом признаваться. -- Мне кажется, что вариант зунийского поискового заклятия, которое я выучила, -- заметила Джинни, -- может помочь. Едва ли он о нем знает, выходит, что и защититься еще не успел, правильно? Фрогмортон поднял бровь. -- Что? Естественно, что здесь никто о таком не знает. Но если оно сработает, он поймет, кто виноват. -- Знаю. Но я сказала: вариант. Адаптированная версия, которую мы вместе сможем запустить. Так вот, юго-западное исполнение сходно с шаманством, почти песня. Это не английский стиль, зато подобного здесь не ждут. Да, я понимаю, что такое встречается в Китае и Средней Азии. Но уровни различны, да вы еще вплетете английские мотивы, так что получим новый гибрид. А само применение, способ, которым мы загоним медведя в ловушку, будет для Фу Чинга полной неожиданностью, ручаюсь. -- Господи, они не поймет, что случилось! -- воскликнул я. Это было мое единственное высказывание за следующий час. Джинни и Фрогмортон с головой ушли в обсуждение деталей, настолько же непостижимых для меня, как и современная литературная критика. И все же я внимательно слушал, пялился в старинные фолианты, запоминал незнакомые слова и приглядывался к разным инструментам. Я полностью разделял их энтузиазм. А они сами буквально лучились от радости. Наконец моя любимая повернулась ко мне: -- Кажется, мы сработали основное заклинание, Стив. Ты тоже примешь в этом участие. У меня даже во рту пересохло. -- Как? -- почти пролаял я. Она засмеялась: -- Для начала, что ты предлагаешь взять в качестве песни? Это самая суть заклятия. Фу Чинг прячется, наводя ложные следы на разные места, которые и проявляются при сканировании. Мы должны отмести их и этим Поиском выявить его настоящее местопребывание. Я взял себя в руки и кивнул. -- Кажется, понимаю. Похоже на интерференцию световых волн. В одних фазах они гасят друг друга и усиливают в других. -- Сюда лучше подходит аналогия с частицами света в другом знаменитом эксперименте, Дифрокуле света на двух щелях... Чтобы не вдаваться в детали, примем... -- Неважно, -- оборвала Джинни, пока тот не завелся снова. -- Загвоздка в том, что нужно тщательно подобрать песню. Она должна быть британской, с выразительными образами, и сложить слова так, чтобы смысл неясно, но прослеживался. Пока, Стив, ты будешь петь, мы с профессором Фрогмортоном проведем весь обряд. -- Мелодия должна быть ирландской, притом чем древнее, тем лучше, -- вставил он. -- Друиды использовали музыку в своем Искусстве, и кое-кто из них выжил даже в более поздние времена. Так что часть их силы могла остаться. -- Ирландская? -- призадумалась Джинни. -- О'Каролан? Нет, ее придется поискать, да и Стив не успеет выучить подходящий мотив... Постойте, вот какая! Все ее знают и вряд ли догадываются, что она древняя. И Джинни выдала пару нот. -- О, только не это! -- простонал я. Поймите меня правильно. Моя жена -- наполовину ирландка, и мы оба этим гордимся. Мы даже дважды побывали на Изумрудном острове во время отпуска, и нам понравились и люди и страна. Ирландия дала миру больше, чем мир -- ей. И все-таки, когда один из этих невыносимых теноров затягивал "Дэнни бой", дьявол во мне нашептывал: "Оливер Кромвель, ты нужен здесь опять". Джинни сжалилась. -- Собственно, "Воздух Лондондерри" появился еще раньше. Любовная песенка начиналась так: "Быть бы, боже, нежным ароматом яблонь..." -- Неплохо для первой строчки, -- радостно согласился Фрогмортон. -- Теперь нужно положить слова на музыку. Дальнейший текст может идти вольно, но оставаться поэтичным. -- То есть стихи можно взять из различных произведений, желательно знаменитых? -- Именно. Белый стих, а последняя строчка должна быть александрийским стихом. Поэзия и магия постоянно соприкасаются. Тем более что Фрогмортон обожал посидеть с какой-нибудь пьесой в стихах или венком сонетов. Его библиотека была забита такими произведениями. Здесь я мог им помочь. Мы просматривали тома, шелестели страницами и сверяли находки. -- Чтобы бить наверняка, можем взять что-нибудь из Шекспира. Например, сцену с ведьмами из "Макбета". Или что-нибудь из "Гамлета"... --А, вот неплохо у Бен Джонсона... -- ...что-то сугубо земное. Я помню, как во время войны солдаты пели грубые, мужественные песни... -- Признаться, по-моему, Поуп суховат, но временами рифма у него просто литая... -- ...чувственность, в противовес холодной расчетливости Фу. Может, "Рубай"... -- Эй, неужели Руперт Брук написал это сам? Нужно поработать над этим. -- Шелли, "Восстание Ислама". Дополнительное измерение для континуума культурных конфликтов. А еще здесь необходимый размер. Мне попались импрессионисты. Мы скакали по текстам взад и вперед, выкрикивали строчки, предлагали и спорили, пытались сложить слова из разных стихотворений, и этот бардак продолжался около часа, а может, и больше. Самое удивительное, кое-что мы сотворили. Джинни переписала наше произведение начисто -- орлиным пером на лист пергамента. Фрогмортон трижды капнул на него воском от пчел из Дельф и припечатал знаки Тота, Соломона и Святого Георгия. Я пока репетировал. Мои коллеги не дергались от ужаса, по крайней мере внешне. Они только заставили меня сидеть на месте, пока готовили остальной обряд. Тем временем дождь припустил вовсю, залив окна, так что снаружи потемнело еще больше. Он барабанил по крыше. Ветер выл. В комнате лампы немного пригасли, вокруг залег легкий сумрак. Джинни и Фрогмортон взмахивали руками и что-то бубнили. Когда они подали знак, я взял пергамент, хотя в темноте читать я все равно не мог, прокашлялся и затянул: Быть бы, боже, нежным ароматом яблонь. Быть или не быть -- вот в чем вопрос. Но взял он меч и взял он щит, высоких полон дум. Седой угрюмый человек в чудном заморском платье. Приблизься и останься так со мною, Тогда весь мир ты примешь во владенье. Во имя чар, мне давших власть над вами. Я завершил песню могучим волчьим воем и раскланялся. Никто не захлопал. Ну, им было некогда. Я едва различал их в полутьме, они танцевали и отчаянно жестикулировали. Посреди комнаты начало светиться. Я уловил слабый запах мокрых камней. Хрустальный глобус, который стоял на столе, ожил. На нем проступили буквы. Нет, ничего особенного там не появилось. Просто: "3, Верхняя Лебяжья аллея, Лондон..." Глобус погас так быстро, что я не дочитал остального. Лампы снова загорелись, как прежде. Джинни и Фрогмортон шумно выдохнули. Их лица победно сияли. Получилось! -- Вы успели прочитать все? -- воскликнул я. -- О, да,-- прошептала жена. -- Как иначе? -- Я тоже, -- так же тихо ответил Фрогмортон. Он встрепенулся. Удивительно быстро для такого старикашки подпрыгнул к полкам, вытащил оттуда большой атлас, разложил его на столе, сверился с индексом и принялся вглядываться в городские кварталы. Его палец скользил по странице. Джинни склонилась над книгой тоже. -- Вот, -- сказал он. -- Переулок, выходит на аллею, это Лаймхаус (криминальный район лондонских доков.). -- Лаймхаус? -- рассмеялась Джинни. -- Как мы раньше не догадались! -- Может, потому он его и выбрал, доктор Матучек, что это слишком очевидно. Не знаю, на что похоже это здание, но скорее всего это что-то вроде заброшенного склада или сомнительного коммерческого заведения, тем более в таком отвратительном районе. В любом случае он сидит там, как паук в центре паутины, но у его паутины тысячи ниточек, и он почувствует дрожание каждой. Ну, ладно, -- сменил тему Фрогмортон. -- Думаю, что мы славно поработали и теперь можем отдохнуть. Он принес из кабинета бокалы и бутылку "Рагганмора", чтобы побаловать себя. Разбавляли мы это виски водой, которую Фрогмортон получал в своем перегонном кубе, чистой, как родники Шотландии. Некоторое время мы сидели в дружеском молчании. Погода же расходилась не на шутку. -- Может, стоит уведомить правительство? -- неуверенно предложил Фрогмортон. -- Нет, -- отрезала Джинни. -- Вы же знаете, что, как только они дернутся, Фу удерет. Позже можно и уведомить, pro forma. Но сперва туда пойдем мы со Стивом. -- Степень опасности даже просчитать невозможно. -- Сэр, -- стальным голосом ответила жена, -- на кону репутация и свобода моего брата! А может, все наши чаяния и надежды, или цивилизация Запада, или космическое будущее человечества, или что другое, но мне было все равно. Я был зол как тысяча чертей. Какие бы шакалы ни стояли за нашими трудностями, я хотел добраться до их глоток. -- Я знал, -- мягко сказал Фрогмортон. -- А спросил из чувства долга. -- Он опустил глаза. -- Мне жаль, что из-за возраста и здоровья я не могу помочь вам ничем, кроме как советом. Morbi tristisque senectus. Джинни наклонилась вперед и потрепала его по руке. -- Неужели вы думаете, что мы справимся без вашей помощи? -- Точно, -- поддакнул я. -- В отличие от гаучо Бруно, я говорю как волколак: мускулы -- это прекрасно, острый нюх -- чудесно, но мозги -- это numero uno! Хозяин явно приободрился. -- И на что вы рассчитываете? -- спросил он. -- Зависит от ситуации,-- ответил я. -- В общем, ворвемся, схватим его, прижмем к стенке и спросим, что происходит. -- Его охраняют, -- нахмурился Фрогмортон. -- Если только у них нет серебряных пуль, я справлюсь со всеми его... демонами, или кто там еще. На этот раз Фрогмортон вздрогнул. -- Но вы же не будете жестоким, мистер Матучек? -- И добавил уже более твердым голосом: -- Если Фу и нанял такого защитника, то прибережет его на крайний случай. Думаю, что большую опасность для вас представляют более земные создания. -- Потому-то нам и нужен помощник, -- вставила Джинни. Ох, какие только слухи не ходят о помощниках! Они не просто выполняют поручения. Они придают своим хозяевам магическую силу, да не просто силу, а свое нечеловеческое видение, слух и так далее. Они могут служить накопителем силы или духа... Они могут помогать в сражении. А вот это правда. -- Плюс оружие против союзников Фу, -- добавил я. -- Можете добыть это для нас, сэр? Фрогмортон кивнул: -- Собственно, я могу указать вам путь и к тому и к другому в одном воплощении, -- сказал он. -- Но ручаться за успех не могу. Все. Ветер завыл сильнее. -- Давайте, -- взмолилась Джинни. Он уставился в темноту за нашими спинами, которая, несмотря на лампы, сгущалась по углам. -- Знал я об одном мече. И он начал рассказывать, все так же глядя в темноту, словно грезил наяву: -- Как-то, когда я был еще молодым, во время Кайзерской войны я случайно оказался в Йорке. Если помните, это была область, где действовали датские законы[3]. Я служил шифровальщиком. Кого-то в военном министерстве осенила мысль, что если перевернуть знаки рунического алфавита с подходящей надписи и использовать их как основу криптографического заклинания, то можно писать шифровки, которые никто не рассекретит. Идиотизм, конечно, но приказ есть приказ, потому я прочесал весь район со своими магическими инструментами. Выискивая по самому городу, я наткнулся на один меч в какой-то миноритской церквушке. Несколько столетий тому он был передан аббатству Святого Освальда аристократом, которому стал не нужен. Несколько необычно, не находите? Притом он собирался постричься в монахи и закончить жизнь в монастыре. Меч особого внимания не привлекал. Разве что находился в хорошем состоянии, что довольно типично для той эпохи, а потом об этом успели позабыть. Необычно, да, но не из ряда вон выходящее. После раскола в церкви аббатство было разрушено, основные сокровища забрали слуги Генриха VIII (Генрих VIII (1491--1547), английский король.). Но кое-что осталось, менее ценное, по их мнению. Существовала традиция, согласно которой монахи прятали драгоценные и священные предметы в стенах. Вероятно, какие-то заботливые руки отнесли все, что осталось, в церковный подвал. В восемнадцатом столетии руины снесли и на их месте возвели новую церковь Святого Освальда для прихожан быстро растущего города. Попытались собрать воедино прежние реликвии и выставить напоказ, но тщетно, ведь георгианская эпоха не способствовала интересу к старине. Даже во времена романтизма увлечение античностью ничего не изменило. Здание было слишком строгим, и его архитектура оставляла желать лучшего. Средневековые реликвии долго пролежали в земле, о них никто ничего не знал, так что интерес к ним был невелик. Один викторианский джентльмен внезапно расщедрился на реставрацию меча. В дневнике он выказывал изумление по поводу того, что клинок не проржавел, но, поскольку в те времена химия была в зачаточном состоянии, это его не насторожило. Сгнили только органические части рукояти и ножен, так что их нужно было менять. Вскоре он умер, и о мече так никто и не узнал. Таким образом, в подвалы церкви мало кто наведывался. Служащие, конечно, заезжие клирики, туристы, ученые и военные. Но их в основном интересовали небольшие подношения, которые дарили солдаты наполеоновской и колониальных войн. Все это хранилось под землей. И среди них меч казался каким-то ископаемым. Фрогмортон пригубил из своего бокала. Джинни слушала его, не отрывая глаз. Ее волосы горели под светом ламп. -- Ну? -- поторопила она рассказчика. -- Я нащупал в этом клинке скрытую силу, -- сказал он. -- Я обнаружил, что сделан он был гномами и в нем сидит дух, живший еще в Норвегии. Меч прибыл в Англию вместе с викингами. Он может думать, разговаривать, может рубить железо, камень и заклятия. Но все даром. Меч уснул во время Великого Сна, не успев побывать в битве. Даже получив новые ножны, он не проснулся, и сила его дремлет, пока кто-нибудь не разбудит его. -- Вы не разбудили? -- Господи, нет! Я определил его способности, но зачем освобождать его? Я не мог себе представить, какую пользу это принесло бы... Даже потом, во время Халифатской войны. У него такой малый радиус действия. Тем более я представил, как его находит какой-нибудь свежеиспеченный маг и принимается орудовать вовсю. Я серьезно отношусь к своей клятве Гермеса. Потому я оставил все как было. Но вы... Из меня, конечно, никудышный пророк или прорицатель, но мне кажется, что это оружие как раз для вас. Полыхнула молния, загрохотал гром. ГЛАВА 22 Мы выспались как следует, а потом принялись за работу. Нужно было подготовиться к поездке в Йорк. Поскольку приближался августовский Банковский день (т. е. выходной) это оказалось не так-то просто. Выложив неплохую сумму в агентстве путешествий, мы получили место в шикарном отеле. Кроме дороговизны, он поразил нас безвкусной пышностью. С другой стороны, нам могла понадобиться большая уединенность, чем предоставлялась в одной-единственной комнатке в какой-нибудь дешевой гостинице. Мы купили кое-какие необходимые вещи -- лучше здесь, подальше от места предполагаемого преступления -- и успели на поезд, который доставил нас на место еще к полудню. Однажды мы уже бывали в Йорке, но одного раза мало для такого города. Есть места, которые могут соперничать с ним по красоте и очарованию, но нет ни одного, который превосходил бы. Теплые золотистые стены старинных домов и башен из песчаника, извилистые узкие улочки с названиями вроде "Ворота нараспашку", полудеревянные дома -- снизу каменные, с деревянной надстройкой. В пабах -- настоящий эль и истинное дружелюбие, каких вы нигде больше не встретите. Здесь можно услышать непривычный диалект йоменов и полюбоваться рыночной площадью, ничуть не изменившейся со времен Рима... Все это с вами и вокруг вас. Разложив вещи, мы вышли на Купеческую площадь и дали слово, что, когда все это закончится, мы возьмем детей и поживем здесь с недельку. А то и две. Мы нашли церковь Святого Освальда на улице Влюбленных. Некоторое время мы просто стояли и смотрели, как проходит служба. Хотя я навострил уши, ничего не доносилось оттуда, кроме голосов и шарканья обуви, а в теплом воздухе пахло только людьми и слабым ароматом табака. Джинни не хотелось вытаскивать палочку посреди улицы и проверять достоверность моих наблюдений. Само здание действительно выглядело невзрачно -- квадратная приземистая каменная коробка. -- Неудачный образец неоклассицизма, -- пробормотала она под нос. Здание-то не виновато, что выглядит так скучно. Стоящее рядом аббатство затмевало маленькую церковь. Величественный и сияющий храм, словно на нем лежало личное благословение Творца. -- Ну что, -- первым заговорил я, -- пойдем? Она кивнула. Мы поднялись по лестнице и вошли в помещение. Внутри было холодно и мрачно. Не знаю, то ли алтарь специально перенесли, то ли просто он был сделан в стиле рококо. На стенах висели мемориальные таблички под стеклом, а роспись явно ждала своего Берн-Джонса. Парочка скорбных бюстов стояла в стенной нише и осуждающе глядела на нас. Кроме нас, там был только маленький седой служка. Мы милостиво позволили ему поводить нас по церкви и рассказать об этих двух джентльменах. Поскольку один из них сражался в американской Войне за независимость, а мы были американцами, то слушать пришлось долго. Наконец мы опустили деньги в ящичек для пожертвований и попросили поглядеть подвал. -- Конечно, конечно. Билеты стоят шиллинг. Это на благотворительность... Большое спасибо. Сюда, прошу вас. Он просеменил к двери, отпер ее, включил эдисонку и повел нас вниз по ступеням. Несколько первых были кирпичные, недавние, а следующие уже -- каменные, срубленные еще во времена норманнского нашествия. -- Понимаете, подвал у нас маленький. Без сомнения, когда здесь было аббатство, он был побольше, но его завалило. Мы надеемся, что можно раскопать стены еще двенадцатого века и фундамент, а еще -- все может быть -- сокровища, которые монахи спрятали во времена короля Генриха VIII. Поставить бы тут современные металлические ступени... Смотрите, пожалуйста, под ноги... Но боюсь, у нашего молельного дома не хватит средств. Лампа отбрасывала блики на сырые стены. Ступеньки терялись во тьме. -- Обратите внимание на кладку "елочкой", -- с гордостью сказал старик. -- Это римский метод. -- Он указал на ровную каменную стену напротив. -- Кроме этой. Георгианские каменщики построили ее, чтобы остановить оползень. Кто знает, что скрывается за ней? Почти весь подвал занимали застекленные выставочные стенды. Они сами по себе были музейной редкостью -- девятнадцатый век, если не раньше. На мгновение Джинни сжала зубы, а у меня мурашки проползли по спине: мы увидели меч. Первым желанием было схватить его и бежать. Но мы придали лицам благообразное выражение и восхищенно отзывались на реплики нашего провожатого, который показывал нам то одно. то другое. -- ...медаль, завешанная полковником Горацием Булливантом, который проявил себя в Испанской войне... Мушкет из роковой битвы при Майвенде... Древние четки, принадлежавшие последнему католическому епископу... И так далее, пока я не осмелился спросить самым невинным тоном: -- А что это за меч? Он покоился вместе с красивым глиняным кувшином, бронзовым распятием, парочкой костяных шахматных фигур и еще какой-то дребеденью из Средних веков. Но оружие сразу бросалось в глаза. Длиной в три фута, лезвие расширялось к острию и не слишком сужалось к основанию. Небольшая прямая гарда, тоже железная, и крупный закругленный набалдашник, похожий на мороженое в стаканчике. И все это в золотой чеканке. Меч наполовину был вынут из шагреневых ножен, явно реставрированных. Они были деревянные, обтянутые кожей, и украшены шлифованными гранатами. То ли мне показалось, то ли я и вправду почуял скованную силу, готовую расправиться как освобожденная пружина. Драгоценные камни мерцали в свете лампы... -- А, да, -- без особого энтузиазма отозвался служка. -- Интересный экземпляр, датированный датским периодом. Возможно, его было бы лучше передать музею, но ведь он пролежал здесь несколько веков. Необычен этот меч тем, что до сих пор выглядит так сохранно. Этот кувшин, который перед вами, прекрасный образчик гончарного искусства тринадцатого века. Он был подарен Ульфридой, женой знатного торговца соленой рыбой. В народе ее называли святой, хотя Рим никогда не канонизировал... Табличка на стенде гласила: "Меч принесен в дар в 1225 году сэром Ральфом Дауней из поместья Тершоу в знак искупления прошлых кровавых дел, прежде чем он принял монашеский сан. Изготовлен в Скандинавии примерно в девятом веке. Вероятно, привезен в Англию датчанином, чьи потомки остались и переженились с норманнскими завоевателями. Хотя по форме он уже устарел, некоторые семейные хроники утверждают, что меч брали в битвы, считая его счастливым. Реконструкция рукояти и ножен, драгоценные украшения, которые были и раньше, -- дар мистера Хамфри Седворта, банкира, 1846 год". Действительно, романтично. Мы с Джинни успели продумать план действий. И ситуация сама подсказала, что предпринять. Мы проявили живой интерес к остальным реликвиям, пояснив, что я увлекаюсь военной историей, а Джинни сходит с ума по литературе времен Регентства. Мы морочили служке голову, пока он не сдался и не взмолился. чтобы его отпустили. Как только мы согласились, он захромал вверх по лестнице. А мы бросились к мечу. Джинни выхватила волшебную палочку. Когда она прошептала нужные слова, звездочка на конце палочки засияла ровным белым светом. Она коснулась скованных силовых полей осторожно, как колибри, когда пьет цветочный нектар. Я вспомнил, что колибри считались символом бога войны у ацтеков. Что до меня, то я отщелкал кучу кадров на поляроиде, заходя к мечу с разных сторон. Мы не стали задерживаться слишком долго. Через полчаса выбрались наружу, радостно пощебетали и удалились. Служка сердечно попрощался с нами. Не часто посетители проявляли такой интерес к его экспонатам. До отеля мы шагали молча. Я упал в кресло. Джинни принялась распаковывать необходимое оборудование. -- Не нравится мне все это, -- проворчал я. -- По сути, это грабеж, -- нахмурилась она. -- Конечно, мы вернем меч на место, когда все закончим. -- Если получится. Все равно мы сыграли на доверии. -- По необходимости. Раньше ты не колебался. -- Да, пока не встретил этого славного старичка. -- Что бы ни случилось, мы можем пожертвовать церкви значительную сумму. Именно значительную. Анонимно, конечно, зато они могут потратить ее на реставрацию или на бедных прихожан. "Если только нас не убьют или чего похуже", -- промелькнуло у меня в голове. Но все дело было в нахлынувших сожалениях. Кажется, британцы называют это состояние сплином. Я же сам говорил дочери, что иногда нам, людям, приходится идти против правил, включая некоторые законы морали, и... пожизненно нести вину, если выйдет, что мы поступили неверно. Я встряхнулся и предложил Джинни помочь. Не стану описывать, над чем мы трудились в течение следующих часов. Кое-что и так всем известно, кое-что дозволено только опытным магам, остальное -- изобретение самой Джинни. Магия включает в себя как Искусство, так и Технологию. Собственно, это замечание верно и для инженерного дела. В целом. мы использовали добытые сведения и мои расчеты, чтобы отобразить меч и ножны -- ауру этих материальных объектов. Затем Джинни выложила заготовку, которую мы припасли еще в Кембридже, следуя описаниям Фрогмортона. Это был железный брусок, пара обручей, полоска кожи и несколько стекляшек. Она закляла их Иллюзией. Для любого непрофессионала этот набор материала приобрел видимость меча с выставки. Понадобится точный прибор, чтобы установить различия и химический анализ, который все равно не проводился для настоящего меча. Тот, кто выдаст более сильное заклятие или просто имеет мощный Дар, заметит что-то странное, но едва ли такая личность забредет в подвал в скором времени. Потом мы спустились вниз. Ужинать было еще рано. Потому мы просто напились крепкого чаю, а я плеснул в свой немного спиртного. Вернувшись в номер, мы опустили шторы и попытались уснуть. Я немного поворочался, но заснул, как провалился. Летом в Англии ночь спускается быстро. Быстро и кончается. Будильник поднял нас в два часа пополуночи. Под одежду я напялил свой вязаный костюм, сверху набросил пальто, а Джинни -- плащ с капюшоном, который должен был скрыть от посторонних взоров то, что мы несли к церкви и, надеюсь, понесем обратно. Преимущество дорогого отеля заключалось в том, что нам не нужно было поднимать хозяев с постели в такой поздний час. Нас ведь могли и запомнить. Джинни очаровательно улыбнулась сонному портье. -- Мы хотели бы полюбоваться звездным небом и ночным городом, -- проворковала она голосом, который растопил бы и камень. -- Не заблудитесь, -- предупредил он, как любящий дядюшка. -- Вы прихватили фонарик, мадам? Хорошо. Приятной прогулки. И проводил нас ностальгическим взглядом. Я обнял Джинни за талию. -- И правда, хорошо бы погулять, -- вздохнул я.-- А то за спасением мира не успеваешь его как следует рассмотреть. Она прижалась ко мне. -- Этим мы займемся в следующую очередь. И отстранилась. Воздух был прохладным и безветренным. Большие улицы освещались фонарями, но всякие там "ворота" тонули в непроглядной тьме. Один раз нам встретился полисмен. Он окинул нас пристальным взглядом, понимающе кивнул и прошествовал мимо. Почему-то мы почувствовали себя еще больше одинокими. Церковь Святого Освальда была слишком ярко освещена. Правда, мы так и думали. Проверив все вокруг, мы быстро подошли к дверям. Джинни достала из кармана Руку Славы. Простая обезьянья лапка, маленькая сморщенная ручка, которая полыхнула синим огнем, когда коснулась двери. (Эта обезьяна померла в преклонном возрасте, обожравшись бананов.) Не особо сильная штука. Но для обычного дверного замка хватило и ее. Дверь щелкнула, открылась, мы проскользнули внутрь и захлопнули ее за собой. Внутри не горела ни одна свеча -- церковь Святого Освальда была протестантской. Наш фонарик -- ах да, в Англии почему-то говорят "лампочка" -- осветил путь через неф до внутренней двери, а потом вниз. Нам даже не пришлось отключать сигнализацию, поскольку эти непуганые души ее не установили. Лапка открыла стеллаж. Я сдвинул стекло и достал меч. Массивный, но не тяжелый. В отличие от многочисленных героев фантастических фильмов наши праотцы были людьми практичными, которые не станут таскать на себе ненужный вес. Даже боевой топор весил не больше пяти фунтов. Тем не менее мне показалось, что я держу в руке что-то живое! Джинни вытащила из моего левого рукава сверток и достала нашу подделку. Положила ее на место настоящего клинка, тщательно выверяя положение, потом повесила меч мне за плечо и помогла снова надеть пальто. Она опустила стеклянную витрину, я даже услышал, как она защелкнулась -- слишком долго ее не смазывали. И мы заторопились обратно. Улицы все еще были пустынны. Я осознал, что меня бьет дрожь, и уловил даже запах собственного пота. -- Слишком легко все удается, -- заметила Джинни. -- Д-думаешь, враги знают и... помогают нам? -- Нет, думаю, что, если мы так скоро вернемся, портье удивится. -- Она хмыкнула и взяла меня под руку. -- Так что придется немного прогуляться. Необъяснимая радость снизошла на меня. Страхи и волнения отступили. -- Ну и слава богу! Переулок вывел нас к городской стене. В основном это были остатки средневековых оборонительных укреплений. Поверху она была вымощена, чтобы легче ступалось. Мы неторопливо прогуливались рука об руку вдоль по стене. Под ногами лежал спящий город. По другую сторону блестела река, и цепочка светящихся окон далеких домов отмеряла простор сельской местности. На фоне ярких звезд темнели башенки, порталы и колокольни аббатства. Сейчас никто не летал по небу, так что мы наслаждались тишиной и ароматом цветов с ближайших городских садов. Мы часто останавливались. Восток светлел, когда мы вернулись в отель. Портье улыбнулся, увидев нас. -- Надеюсь, вам понравилось, -- весело сказал он. Неожиданно я заметил, как растрепались волосы моей любимой девочки, и насупился. Жена же мило улыбнулась в ответ. -- О, да,-- промурлыкала она. -- Наверное, завтракать вы будете поздно? Может, к обеду? -- Нет, лучше вовремя, -- возразила Джинни. -- Мы пока не хотим спать. Он сдержался, чтобы не расплыться в понимающей ухмылке. Вес, который оттягивал мне плечо, напомнил, что нам еще много что предстоит сделать. И откладывать нельзя. Нет, не о том ты подумал, парень. Черт! А ведь неплохо бы... Мы вошли в номер, заперли дверь и вывесили табличку "Не беспокоить". Я выскользнул из пальто, взял в руки меч и осторожно положил его на стол. Джинни встала рядом. Не знаю, сколько времени мы простояли, глядя на оружие. За шторами разгорался день. У меня едва не сдали нервы, когда я услышал шаги постояльцев на лестничной площадке. -- Ладно, давай начинать, -- очень мягко произнесла Джинни. Она достала палочку и занялась приготовлениями. Потом отступила на шаг, вся настороже, и кивнула мне: -- Вытащи его из ножен. "И посмотрим, что получилось!" Я взял ножны в левую руку, поднял оружие. Ладонь правой руки плотно обхватила рукоять, так что свободного места там не осталось. Я подумал о том, что так удобнее держать оружие, да и люди раньше были помельче. Медленно я вынул клинок. Сталь темно взблеснула. Мне припомнилась строка из "Беовульфа": "смуглый клинок". Но этот отличался красноватым оттенком и волнистой насечкой. Созданный гномами, чтобы рубить камень и сталь, чудовищ и колдунов, -- что заключено в нем? Какие молоты ковали его, какой жар закалял, какие руны и песни укрепляли его железное тело? Я взмахнул оружием. Хотя моя ладонь еще не привыкла к мечу, он казался мне продолжением собственной руки. На меня обрушилось ощущение пробудившейся жизни. Тишину прорезал звук, словно кто-то откашлялся. - Ага! Я выронил ножны на ковер. -- Привет-привет, милорд, миледи! -- прозвучал хриплый и грубоватый баритон. -- Черт, как здорово снова быть свободным! Валялся там, сдыхал со скуки, ни хрена не мог поделать... Прошу прощения за мой язык, миледи... Чем я занимался с тех пор, как Проснулся? Только слушал! Пятьдесят лет? Сто? Как по мне, так всю тысячу! Это ж нарушение всяких прав. Напишу письмо в "Таймс". И подкину вопрос в парламент, пусть знают. А если ухом не поведут, значит в Англии не осталось порядка и справедливости, клянусь богом! Ничего умного в голову не шло. Меч дрожал у меня в руке. -- Э, я... рад... приветствовать вас, -- проблеял я. Ну как пожать руку мечу? Еще отхватит лезвием все пальцы. Джинни пришла в себя быстрее. Ей чаще приходилось сталкиваться с Созданиями. А я все-таки простой волколак. -- Это большая честь для нас, сэр, -- сказала она. -- Простите, но, прежде чем мы продолжим разговор, как бы вы хотели расположиться? Да уж, не могу же я все время держать его в руках, а сразу положить его на стол как-то невежливо. Вероятно, дух, зачарованный в мече, мог видеть, как и мы, да и разговаривать. И кто знает, что он еще ощущал? Я представил холодные голубые глаза под косматыми бровями, которые стреляют по сторонам. -- Вон туда, -- приказал он. -- Вот на ту штуку в углу, как там она называется? Лучше места не сыщешь. А где это мы? В каком-нибудь поместье благородного лорда? Честно говоря, меблишка тут паршивая. Ни одного гобелена, стены голые! -- В таверне, сэр, -- объяснил я этому кошмарному викингскому тесаку, устраивая его на подставке для зонтов. -- Многое изменилось с тех пор, как вы... как вы побывали в последнем деле. -- С последнего Пробуждения, ты хочешь сказать, паренек. Я заснул... сейчас скажу... Последний раз я веселился на, м-м, Тенчебрай. Точно, на Тенчебрай. Правил тогда Генрих. Я недавно вернулся из Константинополя. Да, Тенчебрай. Мы тогда задали жару этому голодранцу Роберту, ему и его банде. Мы стояли тут редкой красной цепью... Нет, перепутал все эпохи, фу ты, черт! Тяжко отделить одну от другой, если после Пробуждения я только и делал, что лежал и внимал всему, что происходит в поле слышимости. Скучища невыносимая, вот так! Церковные крысы, и половина из них еретики-поганцы, а еще эти, тра-та-та, пилигримы. Иногда попадались неплохие вояки, и еще лучше двое или трое за раз, которые разговаривают о стоящих вещах -- о драках! -- Генрих, -- прошептала мне Джинни, -- наверное, это Генрих I (Английский король (1068--1135)). Начало двенадцатого столетия. Я понял, что наш меч заснул, когда магические силы начали умирать. За поколение до этого он попал в руки христианина, который вызнал его секрет и приказал не открываться никому на свете. Потом хозяина убили, и знание было утеряно. Но меч продолжал передаваться из поколения в поколение, и считалось, что он приносит победу. Потому, спящий, он прослужил еще одно столетие. И превратился в простой кусок металла -- острый и устойчивый от ржавчины, но неживой. Наконец он попался в лапы Церкви вместе с последним обладателем... -- А! -- оборвал он свои воспоминания. -- Извините. Мы не успели как следует друг другу представиться. И кому первому выпадет такая честь, а? Нужно же решать. Простите за солдатскую прямолинейность. Позвольте мне. Прекрасная родословная, без страха и упрека. Скован гномом Фьяларом в Норвегии, в Доврефьелль, это горы такие. Служил Эгилю Асмундссону, ярлу Раумсдаля. Независимое королевство, хотя и под крылышком у Хальвдана Смуглого. Но не так, как жили аборигены во времена индийской кампании. Добрый воин Эгиль. Первый человек, которого он убил мною... Но это потом. Он звал меня Бриньюбитр. То есть "Бронегрыз", если перевести. У меня потом была целая прорва имен, а иногда не было ни одного. Никакого уважения от этой молодежи. Можете называть меня Фотервик-Боттс. -- Как? -- крякнул я. -- Сокращенно от генерал-майора сэра Фотервик-Боттса, кавалера IV степени ордена Британской Империи. Выйдя в отставку, он частенько бывал в подвале. Я слышал, как он обсуждал военные реликвии, прошлые битвы и само искусство войны с молодыми офицерами, которые тоже оказались там. -- "Или не успели сбежать", -- подумал я. -- Отличный парень! Крепкий. Если бы я был с ним на Блумфонтейне... "Так вот откуда наше Создание набралось подобных словес и выучило современный английский. Нет, современный королю Эдварду, скорее всего. Да, работать с ним будет трудновато!" -- Позвольте нам представиться, -- вклинилась в его монолог Джинни. Она даже ухитрилась объяснить ему, чего нам нужно. -- Святые угодники! -- воскликнул меч. -- Китаезы, а? Да, они способные. Сам я не видел, врать не буду, зато много чего слыхал. Когда мы торчали в Византии... Я бы лучше описал вам мою карьеру, а? Его голос полился почти речитативом: -- До викингской экспедиции я пробыл в Норвегии до битвы под Хаврсфьордом. Мы стояли тут, тонкой цепью, все в кольчугах... Но этот паразит Харальд Прекрасноволосый выиграл! Кому была охота жить под ним? Мой следующий воин -- Тригви Свейнссон, славный парень, его звали Неистовым, я потом о нем расскажу -- прибился в Дании на корабль и заработал в Англии поместье. Пару поколений спустя нас обратили... новообращенным выдавали такие шикарные белые туники! Со временем пришлось работать тоньше... вот что сейчас считается драной ересью, а? Но я гнул свое -- до последней капли крови, пленных не брать, вот так-то! Был на Стамфордском мосту. О нем болтают такую ерунду, все переврали, только я знаю, как было. Мы стояли тут, редкой англо-датской цепью... Ага. Вскоре после норманнского нашествия мой тогдашний владелец уехал из страны, как и многие англичане, чтобы присоединиться к варяжской страже в Константинополе. Ох и неплохо мы там повеселились, я вам скажу, как в старые добрые времена! Потом я веселился без него. Он сколотил себе неплохое состояние и вернулся домой. При деньгах можно жить и с норманнами. Его сын... Фотервик-Боттс прервался, словно затем, чтобы перевести дух перед новым бесконечным продолжением: -- Ну хватит. Вам наверняка интересны все подробности. Вернемся к началу. Когда гном передал меня Эгилю Асмундссону и тот отправился мстить... к черту, восстанавливать справедливость! Отправился к Херьольву Мятый Нос, и они встретились на лугу... -- О, боже! -- пробормотал я на ухо Джинни. -- Во что мы вляпались? Она пожала плечами: -- Боюсь, что это один из тех старинных мечей, которые, если их вынимают, немедленно начинают пересказывать все битвы с их участием, -- прошептала она в ответ. -- Или это наш такой. Бедняжка, он пролежал молча столько лет! А до этого если и говорил, то редко, учитывая, что его христианские владельцы могли перепутаться до смерти и выбросить кусок нечестивого железа в море. А тут случилось чудо, обет молчания снят... В смысле, он может свободно с нами разговаривать. -- ...я рубанул по щиту Херьолва, -- продолжал вещать Фотервик-Боттс, -- но Эгиль не дал ему защемить меня в трещине. Это такой обычный прием тогда был... -- Сколько можно! -- шепотом возмутился я. -- Это же три столетия подробного пересказа, или сколько там? Мы вообще спать ляжем? -- Можем вложить его обратно в ножны, -- предложила Джинни. -- Принесем, конечно, кучу извинений. А потом он начнет с того места, на котором закончил. Постараемся убедить его кое-что пропустить. Но боюсь, что нам придется выслушать большую часть его приключений, прежде чем мы добьемся от него какой-нибудь помощи. Лучше нам оставаться весь день в номере, а потом не ехать на поезде, а все-таки нанять помело до Лондона. -- Эй, я же рассказываю, вы слушаете? -- пролаял меч. Я бы застонал еще громче, если бы знал, что случилось у нас дома. ГЛАВА 23 И это были еще цветочки, ягодки появились не скоро. Проклятая железка разошлась вовсю. Мы сидели и вместе слушали его рассказ, а он время от времени проверял, не заснули ли мы. Позже мы пытались выбрать из его повести факты и отсортировать их, но они оказались слишком обрывочными. Кто бы сумел их связать между собой? Если бы мы... Эх, если бы да кабы. Если бы слон был маленьким, белым и круглым, он был бы аспирином. Я сам воссоздаю события по памяти. И они не предназначаются для внимания публики. Слишком отрывочны и слишком субъективные. Притом они должны пролежать под замком сто лет. Может, тогда, в необозримом будущем, кому-то они и пригодятся. По крайней мере, как предостережение. Все началось, когда в четверг позвонил Альгер Снип из налоговой и потребовал нас к телефону. Уилл, который уже расположился в доме, ответил, что мы уехали. Нет, он не знает куда и надолго ли. -- Xa! -- обрадовался Снип. -- Тогда нужно поторапливаться. Пожалуйста, встречайте меня завтра в десять утра. -- Но я ничего не знаю. -- запротестовал Уилл. -- Я просто присматриваю за детьми. Джи... Доктор и мистер Матучек должны вернуться где-то через неделю или две. -- У нас могут возникнуть вопросы и к вам, профессор Грейлок. В прошлый раз я наткнулся на стену возмутительного пренебрежения. Вы поможете нам на выгодных условиях, профессор. Мы с Джинни заявили бы грозным голосом, что сперва хотели бы поговорить с начальником самого Снипа, пускай называет его фамилию и номер телефона. Потом мы связались бы с Барни, а тот прислал бы к нам одного из лучших адвокатов, которых всегда держал на примете. У американских налогоплательщиков тоже есть права. Немного, но есть. В обязанности федеральных налоговых инспекторов входит правило -- время от времени пролистывать эти права. Уилла он просто взял на испуг. Опять же, брату Джинни следовало проявить хоть крупицу твердости. Позже он признался, что сам не знает, почему уступил, разве только из-за какого-нибудь скрытого комплекса вины и уверенности, что если нечего скрывать, то и нечего бояться. В общем, он согласился. Когда он сообщил об этом за обедом детям, Валерия театрально возвела руки и очи горе, уронила руки на колени, опустила глаза и скривилась. Именно что скривилась. -- Чего? Снова этот козел? Лучше бы эпидемия чумы, чем он! -- Нам, э-э, нужно быть вежливыми. -- сказал Уилл. -- Он представитель нашего правительства. -- Папа тоже так думает, -- кивнула она. -- Не будем устраивать... розыгрышей или шуток. Хорошо? В прошлый раз ваши родители очень огорчились. Давайте не повторяться. -- Не-а, не будем. -- Она уставилась в одну точку. -- Пойду приготовлюсь. -- Уловив, как изменилось лицо дяди, Вэл ответила ему мрачной усмешкой: -- Не, соли в кофе не будет. Я буду вести себя хорошо, так что без проблем. Пообедав и вымыв посуду, она удалилась вместе со Свартальфом в свою комнату. Естественно, Уилл не нашел, что возразить, когда Вэл заявила, что желает позаниматься магией. Хотя знала она многое, но могла чуточку, в целях безопасности. Старый черный котяра к тому времени стал больше ее помощником, чем матери, но чаще сдерживал порывы девочки, чем поощрял. Именно Вэл открыла двери Снипу, когда тот прилетел. -- Доброе утро, -- поздоровалась она. Холодная любезность, которую Вэл позаимствовала у Элизабет Бэтори, не вязалась с прической "конский хвост", босыми ногами, вылинявшими голубыми джинсами и майкой с надписью: "Убивай фанатиков!" Снип поджал губы. -- Доброе утро, мисс Матучек, -- ответил Снип, прижимая к себе портфель. -- Все в порядке, мистер Снип. Я отправила младших к соседке, так что они в безопасности. Он подозрительно зыркнул на нее. -- А что, здесь опасно? -- Не для вас, -- таким же ледяным тоном заявила Вэл. -- Проходите, прошу вас. Когда он вошел, она отступила на шаг, держась на расстоянии вытянутой руки от инспектора. Они прошли в зал. Эдгар захлопал крыльями на своем насесте. -- О, злодейство! -- заорал он. -- Хо! Держите двери на замке! Уилл встал с кресла, откладывая научный журнал. -- Грубиян, -- возмутился он. -- Извините. -- Я учила вместе с ним Шекспира, -- объяснила Вэл, мило улыбаясь. -- Как вы считаете, мистер Снип, домашние любимцы должны ведь быть образованными? -- Какой кошмар, -- плевался Уилл. -- Горе вы мое. Приносим наши извинения, мистер Снип. -- Да, плохая птичка, -- пожурила Эдгара Валерия, не переставая улыбаться. -- Гм, присаживайтесь, сэр, -- булькнул Уилл. -- Хотите кофе? Валерия, принеси чашечку. -- Спасибо, лучше перейти сразу к делу, -- щелкнул зубами инспектор. -- Многое следует прояснить и уточнить. Надеюсь, вы поможете мне, профессор Грейлок? -- Э, собственно, я не совсем профессор. Ну, неважно. Не знаю, чем могу помочь вам, ведь моей сестры и ее мужа нет сейчас. -- Скажите, а почему это они так внезапно уехали? -- начал Снип и многозначительно закончил: -- Сразу после того, как на их счет пришла крупная сумма денег? -- Ну, это не совсем их деньги. То есть это деньги операции "Луна"... У Вэл округлились глаза. -- А как вы об этом узнали, мистер Снип? -- прищурилась она. -- Настоящий специалист должен знать все, так? Он сжал кулаки. -- Банки всегда отчитываются о подобных переводах, мисс Матучек. -- Ясно. Жутко извиняюсь. Я считаю, что заплатила за трусы, которые на мне, доллар и девяносто восемь центов. Но могу и ошибаться, ведь я потеряла чек. Можно уточнить в магазине и... -- Хватит, юная леди! -- взревел дядюшка. -- Мы все хотим поскорее закончить с этим. Признаться, я думал, что проверка может подождать до возвращения Матучеков, или ваш отдел на Среднем Западе попросту свяжется с "Норнами". Тем более что в прошлый раз вы забрали отсюда кучу документации. -- Некоторые вопросы желательно разрешить прямо сейчас. -- Произнес он это так, словно в прошлый раз мы тут же выставили его за дверь. -- Для начала я хотел бы осмотреть мастерскую миссис... доктора Матучек. -- Ее лабораторию? -- воскликнула Вэл. -- Нельзя! -- Простите? -- Нельзя, пока мамы нет дома... Вот здесь мы бы с Джинни крупно повздорили с Четвертым департаментом, причем выиграли бы. Уилл мог туда войти, поскольку он наш ближайший родственник, а Вэл -- только маленькая девочка. Правда, слово "только" едва ли уместно. -- Никому нельзя туда заходить, -- возмущалась она. -- Комната защищена. От грабителей, и бандитов, и... -- Она увидела круглые глаза Уилла. -- И непрофессионалов, которые могут сами себе повредить. Нужно подождать, пока она вернется и снимет чары. -- Не хватает некоторых официальных документов, -- сказал Снип. -- Возможно, они здесь. Конечно, я должен осмотреть весь дом, чтобы определить, не используется ли здесь больше свободного пространства, чем положено. -- Вы считаете, что моя мама врет? -- вспыхнула Вэл. -- Вряд ли, -- попытался вмешаться Уилл, -- но и его можно понять. Но видите ли, сам я никогда не входил в мастерскую, но знаю, что сестра защищает ее... На вашем месте я бы не входил, честное слово. -- Если эта защита опасна для жизни, это нарушение закона, -- напомнил ему Снип. -- Я считаю, доктору Матучек это известно. Поглядим. Я тоже пришел не с пустыми руками. Он полез в портфель и вынул коробочку. Опустившись на одно колено, он вытащил из коробочки записывающего червя. Тот заполз в приборную панель, списывая все, что было на компьютере. Снип встал. -- Так, теперь мастерская. Это дальше по коридору, так? -- Пожалуйста, не ходите, -- взмолилась Вэл. Снип даже не глянул в ее сторону. Девочка двинулась следом, на расстоянии ярда. Пока они шли по коридору, вокруг становилось все темнее и темнее, пока не сгустился непроглядный мрак. Коридор растянулся в бесконечность. Шаги эхом отдавались от невидимых стен. Заметно похолодало. То там, то сям зловеще вспыхивали и гасли болотные огоньки, отсвечивая мертвенным синим светом. Вдалеке раздавался голодный вой, ближе -- лязганье металла. -- Иллюзии. Снип выставил палец, на котором было какое-то кольцо. Из него вырвался сноп огня, -- А, понятно, что за заклятие, -- промолвил инспектор. -- Нежеланные гости будут кружить тут до бесконечности. -- Назад вернуться просто, -- встряла Вэл. Хотя Джинни и объясняла ей многие доступные вещи, но голос девочки дрожал. Казалось, что они попали в какой-то ночной кошмар. Снип насторожился. -- Заклятие не превышает разрешенного уровня, -- нехотя признал он. Перед ним возникла светящаяся глазастая рожа, распахнула зубастую пасть и захохотала. -- Соответственно, -- продолжил Снип, -- я могу аннулировать его силами, которые есть у меня. Он выудил из портфеля книжку. Придерживая ее одной рукой, второй он поискал нужную страницу и принялся зачитывать вслух: -- Подоходным налогом облагается совокупный годовой доход лиц, полученный ими как в денежной, так и в натуральной форме... Не успел он дочитать эту ужасную страницу, как призраки отшатнулись и растаяли, темнота посветлела, пространство свернулось до обычного коридора, и Снип торжествующе оглядел наш дом. Дверь мастерской Джинни распахнулась сама собой. Он заглянул внутрь. Его взгляд остановился на кушетке. -- Ага, кровать, -- чуть не выкрикнул он. -- Кабинет должен использоваться только как рабочее место, а не как место отдыха. Вэл тоже вошла. -- Мама... моя мать говорит, что ей лучше думается в лежачем положении. А иногда она раскладывает здесь бумаги, чтобы выбрать нужные. -- Вы можете поклясться, что никто здесь не спит? Например, гости? -- У нас есть отдельная комната для гостей! -- Вэл опустилась в кресло. -- Давайте. Делайте, что вам нужно, только поскорее. Снип нахмурился. -- Мы не любим, когда вмешиваются в нашу работу, мисс Матучек. -- О, я буду сидеть тихо. Вдруг я вам понадоблюсь. -- И даже Уилл не смог сдвинуть ее с места. Она молчала, но следила за Снипом крайне сердито. Подростки это умеют. А уж наша Вэл могла бы получить первый приз за сердитый вид. Снип мужественно выдержал ее присутствие. Он закружил по комнате, правда, не стал открывать ящики стола и секретер. Он живо интересовался всем вокруг -- рисунками, книгами и украшениями. Его отвлек шум из зала. Уилл вышел и вскоре вернулся. -- Так неловко, -- начал он. -- Боюсь, что кот увидел вашего червя и не смог удержаться. Я, э-э, отнял его, но кусочек, который кот уже успел отгрызть, подхватил ворон и вылетел в окно. Снип ушел почти сразу. Он грозился неприятностями, если мы с Джинни в ближайшее время не дадим о себе знать. Мы были далеко и звонить домой не собирались. Нам было не легче. Фотервик-Боттс болтал без роздыху, разве что на мгновение умолкая после вопроса: "Представляете?" или когда мы клятвенно упрашивали его спрятаться ненадолго в ножны. Так продолжалось целую субботу в Йорке, всю дорогу до Лондона и весь следующий день, который мы провели в отеле. Наконец он закашлялся и сказал: -- А потом было Тенчебрай! Веселенькая потеха! Железные ребята. Жалко, что больше нечего вам рассказать. Я же Уснул. Конечно, я прошел много не таких значительных сражений. Вы наверняка захотите послушать про них. Но пока нас ждет работа, да? Голос его зазвенел от восторга. -- Снова в деле! Покажем им всем! Тор нам поможет... Ха-ха, сквозь медные трубы и чего там еще! ГЛАВА 24 Опустился холодный и липкий туман, сквозь его пелену фонари казались столбами, на которых сидят желтоглазые гоблины. Но это вблизи, потом они просто терялись в белой мути. Мой волчий нос чутко ловил запахи масла, химикатов, ржавчины и иногда дыхания чего-то незнакомого. Мои лапы и ботинки Джинни глухо стучали по пустынной брусчатке -- серой там, куда падал свет, а в остальном угольно-черной. Сырые стены домов отражали наши шаги. Фресно в штате Калифорния, обычный торговый городишко, остался далеко-далеко от улицы Фресно, на которой расположился Лаймхаус. Может, в другом мире, а может, и в другой вселенной. Мы выяснили, что этот район был восстановлен во времена королевы Виктории (Виктория (1819--1901)-- королева Великобритании). Такие фирмы, как "Абердинская морская компания", растеряли прежнюю респектабельность и стали прибежищем бандитов, мошенников и преступников. Остальные перебрались в старые здания, в которых прежде размещались кабаки, конюшни или что похуже. Городские власти время от времени чистили этот район. Но он всегда оставался рассадником преступлений, и никакие реформы не могли справиться с этим соседом пристани на восточной оконечности Лондонского моста. Если бы мы шли здесь днем, то не рискнули бы войти ни в один паб. Для верности мы выждали до глубокой ночи, пока местные обитатели и моряки не напьются до полной неподвижности... хотя любая забегаловка все равно представляла для нас опасность. Тем более неразумно женщине в одиночку шляться по улице, где все закрыто на ночь, даже в сопровождении мужчины. Если только он не выглядит огромной собачиной, а на самом деле -- волком. Я предпочел оставаться в зверином облике, пока мы не вернемся на железнодорожную станцию, где я оставил одежду. Там уже можно обернуться человеком. Поскольку мой вязаный костюмчик мог выдать меня с головой, я оставил только кожаный ошейник, а поводок Джинни держала в руках. Еще она несла мой фонарик -- на всякий случай -- и Фотервик-Боттса. Мы успели тут все разведать, когда бродили в виде туристов, ищущих дешевые наркотики. И все равно держались чрезвычайно осторожно -- кто знает, какие следящие заклятия использует доктор Фу? Днем мы просто прошлись по Верхнему Лебяжьему переулку, мимо его берлоги, и погуляли по пристани. К счастью, там не стоял ни один корабль. Джинни и так привлекала мужские взгляды, на нее пялились и многозначительно присвистывали вслед. Я просто предс