мама потом страдала всю дорогу -- уж очень сочувственно окружающие на нее поглядывали. Вообще, как дети воспринимают песни, а точнее, стихотворные образы в песне, -- это отдельная тема (вполне серьезная). Надо думать, взрослым и в голову не приходит, что маленькому слушателю западает в душу из песни, для него, в общем, не предназначенной и в целом непонятной. Я это хорошо поняла, когда моя собственная дочка, тогда четырехлетняя, наслушавшись наших песен, сделала "заказ": -- Спойте про руку! -- ??? -- Ну, про руку! -- Да нет такой песни, Аня! Ребенок, теряя терпение, все-таки пытается объяснить: -- Ну, как она его -- хвать! -- и не отпускает!! Оказалось, речь шла о "Ваньке Морозове". Девушка и Смерть. Рассказывает Вера Романова (Москва): В конце лета 1982 года у Юрия Иосифовича случился тяжелый инфаркт, причем дело было на даче, довольно далеко от Москвы, -- для многих инфарктников такая ситуация обычно заканчивается трагически. Скорая помощь туда добралась, но оказалось, что случай слишком тяжелый, нужно срочно доставить больного в клинику со специальной аппаратурой, -- при этом перевозка возможна только на спецреанимобиле, каких и в Москве-то не хватает, а в области и вовсе нет. Если бы не фантастическая энергия (и связи) жены Визбора Нины, поставившей на уши весь город (к тому же пустой по случаю августовских отпусков), но добившейся того, что реанимобиль за больным-таки приехал, неизвестно, чем бы дело кончилось (точнее, наоборот, как раз очень даже известно). Визбора благополучно доставили в хорошую московскую больницу прямо в руки экстра специалистов, и те сумели его "откачать", хотя и с большим трудом. Ему потом сказали, что из четырех стенок сердца три были полностью разрушены, и только тренированный организм альпиниста, привыкший к сверхперегрузкам, способен был "продержаться" при таком сильном инфаркте. Но это все преамбула. Когда информация о том, что произошло, распространилась по КСП, самое страшное, как говорится, было уже позади: Юрия Иосифовича перевели в обычную (даже одноместную) палату и разрешили посетителей. В общем, мы с Виталием Акелькиным поехали его навестить. Заходим в палату, видим Визбора, уже довольно бодрого, но еще нервно-оживленного после всего пережитого. -- Ну и напугали же Вы нас, Юрий Иосифович! -- А уж как я сам-то напугался, -- отвечает Визбор и начинает живописать все с ним приключившееся, причем, несмотря на то, что по форме и стилю изложения это напоминало обычные визборовские "байки", тем не менее рассказывалось все более чем всерьез, так как юмор к нему в тот момент еще не совсем вернулся. Самая примечательная из его "инфарктных" историй, на мой взгляд, следующая. -- Начал я приходить в сознание, -- рассказывал Визбор, -- уже в больнице, на операционном столе. Сквозь тьму начинаю различать каких-то людей в халатах, которые суетятся вокруг меня. Догадываюсь, что это врачи, но еще плохо понимаю, что вообще происходит, -- одно ясно, что дело дрянь. И вдруг среди этих больничных фигур возникает молодая незнакомая женщина в черном; она низко наклоняется надо мной и шепчет трагическим голосом: -- Юрий Иосифович, Юрий Иосифович, вы меня слышите? И хотя я плохо еще соображаю, -- но помню, возникла четкая мысль: "Так вот она, оказывается, какая -- Смерть!.." А женщина, продолжая меня звать, неожиданно добавляет: -- Юрий Иосифович, вы меня слышите?.. Я -- сестра Игоря Каримова... Вот тут сознание ко мне и вернулось окончательно -- чего-чего, но такого оборота я, уже приготовившийся к худшему, совсем не ожидал. (В общем, оказалось, что случайно родная сестра председателя московского КСП Игоря Каримова работала врачом именно в этой самой больнице, правда, совсем в другом отделении. Придя на дежурство и узнав от коллег, что только что в больницу доставили Визбора без сознания, с тяжелым инфарктом -- она тут же, не надев халата -- а была на ней как раз черная водолазка, -- помчалась к больному, на правах "близкого родственника" по линии КСП, надо полагать.) Звериные нравы бардов. Питерский автор Вячеслав Ковалев с некоторых пор стал продюсировать концерты бардов в лектории питерского Зоопарка. Для этого пришлось устроиться на работу в лекторий, а поскольку он формально является частью зоопарка, то потребовалась справка о профпригодности для работы с дикими животными. От психиатра. Придя к нему, Вячеслав получил дежурный вопрос: -- Кем будете работать в зоопарке? -- Организатором концертов бардов в лектории, -- честно ответил Ковалев. (Прим. ред.: уже после этого ответа, на наш взгляд, психиатр должен был отказаться давать справку без полного обследования!) -- Тогда зачем Вам моя справка о пригодности к работе с животными? -- удивился врач. -- Так ведь барды же! Зверь?!!! -- в сердцах ответил Слава. Пророк в их Отечестве. Петербургский бард и актер Алексей Макрецкий, живущий в Израиле, помимо работы в театре и театральном училище, вечерами работает в зале торжеств для религиозных евреев. И как-то раз замечает, что один из его клиентов сидит просто мрачнее тучи. Алексей, как весьма сердобольный человек, подбегает и спрашивает: -- Может, Вам что-то принести поесть? Попить? -- Разве ж это спасет положение? -- вздыхает клиент. -- Вот Мессия бы пришел... -- Ну тут уж ничем помочь не могу, -- разводит руками Леша, -- я же не Мессия... -- Как знать, молодой человек? -- философски замечает раввин. -- Вид вполне ничего! ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ Крик души. Рассказывает Сергей Татаринов (Санкт-Петербург). Грушинский фестиваль 1989 года. Последняя ночь перед отъездом. Последний костер. Средь не очень шумного бала из палатки высовывается голова автора музыки Владимира Ильина. Смотреть без содрогания на его лицо, деформированное и перекрашенное хроническим недосыпом, невозможно. Он обводит присутствующих очумелым взглядом и восклицает: -- Сколько ж песен всего!?!?! СОДЕРЖАНИЕ От составителя 2 Знать своих героев! 4 Идеоложество 29 Как собаке -- пятая графа 45 Поиски жанра 49 Мухи творчества 53 Великая сила искусства 62 Трудовые будни 70 Замеченные опечатки, мысли и изречения 111 Мани, мани, мани... 113 Основной инстинкт 117 In vino veritas? 131 Мелочи жизни 139 Вместо заключения 164 © Владимир Ланцберг, составл., 2000.