е. Но деньги, которые были при мне, произвели впечатление. Холод, зараза, оказался при даме. Бабник известный. Очень не обрадовался моему приходу. Но когда открыл дверь, увидел физиономию... Я еще для пущей убедительности полотенце на животе размотал. Дал мне мятый, ветхий, плащ, сам в куртку облачился. Молча. Только девушке своей, которую я так и не увидел, сказал: - Я скоро, - и собрался закрыть дверь. - "Волыну" возьми, - напомнил я. Он, как ни в чем не бывало, вернулся за пистолетом в квартиру. Буркнул, правда: - Возвращаться не на фарт... По пути обо всем поведал Ваньке. Настроен он был весьма решительно. В подъезде передернул затвор. Совсем как в детективах. Дело становилось совсем неприятным. Я знал, что Холод способен на многое. Уже не рад был, что поставил на него. - Держи планку, - напоминал ему. Остановить его совсем было уже невозможно. Дверь открыла Надежда. "Сразу же, по виду ее, стало ясно: в квартире никого нет. Ванька рычал на женщину, излучал дух и ненависть, а я как-то сразу опустел. Ни злобы не было, ни жажды мести. Радовался только, что в квартире никого не оказалось, что все обошлось. И приятно было от того, что Надя осталась одна... ...Видел Надежду еще только раз. Года через три. Дай, думаю, зайду, проведаю. Она тихо обрадовалась мне. Оказывается, муж у нее тогда сидел. Дружки, которым он что-то остался должен, использовали хату для своих дел. После того случая потерялись. Навели справки, выяснили, что я - игровой, и решили, что хата засвечена. С мужем она развелась. В этот раз она не показалась мне ни сексуальной, ни желанной. Нормальная, теплая, прожившая жизнь женщина... Картина следующая. (Хронологически была раньше.) Она памятна... Ощущением отчаяния. То первое, связанное с еврейской больницей, - понятно. Куда было деваться? Но посетило ощущение безысходности и несколько иного вида... Вступительный отрезок профессиональной карьеры. Чужой город. Я несколько загнан. В Одессе игры нет: знают как облупленного. Летом можно хоть фраера залетного на пляже "хлопнуть". А тут - зима на носу, противный мокрый снежок выпал. За курткой зимней зайти не имею права. (Была нелепая история с фиктивным браком, некрасиво поступила барышня, без вещей оставила, без возможности хотя бы зайти обогреться.) Парочка других квартир имелась, где можно было бы отсидеться. Например, хата Рыжего. Но посещать ее можно было, жить - не получалось. К тому же-на учете. Обе. И что самое тошное: денег - ноль. Резонный вопрос: что за профессионал-игрок без денег? Хорош шулерок! Шулерок, надо признать, оказался чистым фраером. Потому как вел себя по-фраерски. Выигрывал направо-налево, форсил. Прощал долги, благотворительностью занимался, совершенно не заботясь о репутации. Руки обогнали в развитии мозги. Настоящий игрок следит за тем, чтобы окружающие знали - у этого выиграть можно. Десятилетиями люди с игры жили и - ничего, числились в середнячках. Конечно, чтобы такой срок продержаться, большую мудрость надо иметь. Да и законы есть неписаные у этой мудрости. Например, один из них - прибедняйся. Выиграл - не шуми. Разок в неделю проиграй рубль и всю неделю жалуйся дружкам, хотя бы и тем, которым проиграл, как тебе давеча не везло. Я же в другую крайность кинулся. Сбережений не делал, привык, деньги кончаются - надо идти выигрывать. Лохов ограниченное количество. Выигрывал у своих. Свои терпели до поры, до времени. Трюки и те отрабатывал при дружках... Пижон! Очень растерялся, когда жила иссякла. А иссякла к зиме. Зимой-то - основная игра на квартирах, а меня вежливо так не пригласили. В общем, этот урок шулерского мастерства дался мне болезненно. Надумал освоить новый заповедник, подался в соседний столичный городок. Одна из женщин очень в гости звала. В легкой искусственной курточке, в туфлях вельветовых, без копейки за душой отправился в романтическое путешествие. Пару недель живу у радушной милой под недушевными взглядами ее озлобленной на жизнь тихони-матушки. И сам помаленьку озлобляюсь. Игрой и не пахнет. Ведь и тут - зима. И тут - все по хатам, как хомяки по норам. Поди их сыщи. Любимая моя поинтересовалась у приятелей, подруг: может, кто знает, где играют. Все удивляются, далекие от этих дел люди. Чем дальше, тем тошнее. Последние деньги кончаются. Еще чуть-чуть - и в Одессу не на что вернуться будет. Конечно, это еще не отчаяние. Это пока раздражение. На свою бестолковость, на зиму, на хмурую тещу, на сытых утепленных благополучных людей, беззаботно спешащих по своим делам, возвращающихся по вечерам в свои дома-крепости. И мысли гадкие все чаще наведываются. Чем они лучше меня? Тем, что живут в стойле, в стаде, тем, что прикидываются порядочными. Ведь большинство же и не догадывается, на какие подлости способно. Просто ситуации не подворачиваются, в которых эти способности обнаруживаются... Как-то не вспоминался я себе тот, который пистолет к сердцу примерял. Тот, который грозился любить жизнь и людей... Кончились деньги. Копеек семьдесят в кармане. И туфли с отлетевшей от снежной сырости подошвой. И люди вокруг - те же: в шубах, в драгоценностях, в улыбках... Понятно - к чему я? Это еще не отчаяние. Ведь выход вижу. Подлый, но вижу. Правда, пытаюсь разглядеть какой-нибудь еще. Я на улице. Вечереет. Женщина моя должна вотвот вернуться с работы. Днем в квартире старался не находиться - тет-а-тет с матушкой... Звоню выяснить, не вернулась ли моя. А моя со сдержанной горечью сообщает, что мама ее, жизнью огорченная, в настоящий момент где-то на полдороге до отделения милиции. С заявлением о том, что дочь попала под влияние особо опасного преступника. На оставшиеся копейки покупаю в ближайшем "Хозяйственном" кухонный нож. Располагаю его во внутреннем кармане куртки. Нож все норовит проткнуть тонкую ткань подкладки. Весь вечер катаюсь на троллейбусах. Высматриваю. Пытаюсь культивировать злобу на людей. Это как назло почти не получается. Точнее, как-то волнами. Как увидишь благополучное лицо с гонором и в лице этом уверенность, что все эти сережки и лисьи шубы - заслуженные, что только так и должно быть, - решительности прибавляется. Такая же шуба и похожие серьги, но в лице приветливость, ранимость - и все, за себя противно. К ночи присмотрел жертву. Нахальную самоуверенную дамочку. Само собой - шуба. Бриллианты в ушах и на пальцах. Много бриллиантов. В кошельке, когда талон доставала, несколько сторублевок виднелось. И лицо. Самое то. Высокомерное, презрительное ко всему миру. Даже косметика на нем наведена была так, чтобы подчеркнуть надменность. При всем этом - одна, и не на такси. Не знал, запомнила ли она меня в троллейбусе. Сидел за ней, серьги разглядывал. Троллейбус пустой почти, но эта штучка делала вид, что никого вокруг себя в упор не замечает. Выслеживать ее было несложно. Ни разу, зараза, не оглянулась. Несмотря на почти полночь и спальный район. Вошла в подъезд, я - следом. Но она меня пока не видит. Когда открылась дверь в лифт, я ускорился. Она сразу все поняла. Дверь закрылась, мы поплыли наверх. Она все знала. И взгляд ее не был высокомерным. Был испуганным и молящим. Я сунул руку во внутренний карман куртки. За ножом. Может, не стоило смотреть на нее?.. Не достал нож. И не произнес ни слова. Прокатился до ее этажа и вернулся на землю. И долго сидел на заснеженной скамейке возле игрушечного домика в детском городке. Среди многоэтажек с незаслуженно уютными окнами. Плакал. Это было отчаяние. Вот они, неувязочки здорового образа жизни... В пять сорок первым дизелем отбыл в Одессу. "Зайцем". В Одессе Гама дал мне свои теплые вещи, деньги не в долг. Я позвонил милой, узнать, не сильно ли огорчена ее законопослушная маман. Любимая обрадовалась. Она договорилась с друзьями. Мы сможем жить у них. Вернулся к ней, потому что в Одессе пока ловить нечего было. В этот мой экипированный приезд дела сложились удивительно везуче, но это тема другого рассказа. Что еще добавить?.. Там на детской скамеечке я был противен сам себе. Позже самонадеянно решил, что в тот вечер была ситуация из тех, которые определяют, что мы из себя представляем. Самонадеянно, потому что такое решить приятно. Но в одном уверен, да по многим другим примерам: для того чтобы понять, что из себя представляет человек, не важно знать, на что он способен, - важно знать, на что он не способен. Не скучна жизнь "кагалы"... Помнится, и один из врагов рода человеческого хвастал: "Нас можно винить в чем угодно, но только не в том, что мы скучали". Глава 8 О РЕПУТАЦИИ В нормальной вялотекущей жизни репутация гражданина чаще всего определяется его манерой себя подать, имиджем, принадлежностью к какому - либо кругу. Реже - хотя последнее время все чаще, - деловыми качествами. Милый человек, и - ладно, почему бы не числить его в приятелях, не иметь с ним дел?.. У игроков этот номер с манерами, с имиджем не проходит. Параметры, конечно, не лишние, но это все - бусы для фраеров. Что касается круга... Так все в пределах одного! Если желаешь быть уважаемым" приходится предъявлять нечто посущественней. Что создает репутацию "катале"? Умение выигрывать, мастерство?.. Мастерство, конечно, тоже. Не менее существенны - скорее более - два других таланта: умение платить и умение получать. Отдавать проигранное и получать выигранное. Если эти свойства при тебе, ты уважаем. Причем свойство платить, думаю, котируется выше. Все это - смелость, решительность, хладнокровие, артистизм, обаяние - довески к свойствам основным. Как и в других сферах жизни: работай на репутацию - и она будет работать на тебя. Потому и не жалеет "катала" ни времени, ни денег, ни нервов на то, чтобы приучить: если проигрываю - плачу, выигрываю - получаю, за лоха не прохожу. Это непросто дается... И оступаться - нельзя, потом можно не подняться. Люди в картах случайные, наблюдая при Маэстро неизменные сорок, пятьдесят тысяч, недоумевали. К чему уже играть: купи машину, квартиру, обставься, приоденься и живи безбедно. Обеспеченный же человек!.. Не понять им было, что деньги эти - не признак обеспеченности, признак платежеспособности. Это не одно и то же. Второе для репутации игрока существеннее. Леня Ришелье. Кто из "катал" может сказать, что Ленька неуважаем?.. Да, не профессионал, да, ни разу в долг не давал, на принцип странный ссылался. Да, несмотря на то что не жулик, клиент - тяжелый. Внимательный, вредный, дотошный. Но платил всегда. Что бы там ни было, сколько бы ни проигрывал. Даже тем, кто перед этим не спешил рассчитаться с ним. Однажды к моменту расчета пляжный милицейский патруль нагрянул. Лист, на котором все записи, скомкал, с собой унес. И что же?.. Ленька пошел за милиционерами, вежливо попросил разрешения на лист взглянуть. Вернувшись к топчанам, рассчитался. Потому и играли с ним с постоянной готовностью, с удовольствием. Выигрывали не всегда. Но и в этом случае даже непутевые, презираемые за вечно висящие долги, старались рассчитаться. (Есть такая, действительно непутевая категория карточных должников. Изо всех сил стараются подольше не платить. Оттягивают до последнего. Уже и деньги есть, и понятно, что не забудут, не спишут... Не отдают и - все... Словно получают удовольствие от такой забавы на чужих и своих нервах. При этом еще сердятся, глумятся над теми, кому должны. Конечно, такое проходит только в своем, клубном, кругу.) Так что Ленька, хоть и непрофессионал, был при репутации. Даже за глаза о нем говорили с уважением. А Вовка Чуб... Объявился на пляже с виду лоховитый любитель деберца из Архангельска. Наши грифами спланировали, каждый в свою сторону добычу тянет, кусок пожирнее оторвать норовит. Приезжий, блеклый, слегка заторможенный "тюфяк" по имени Вася, оказался добычей нелакомой. Сам хищников поскушал. Те, взъерошенные, растерянные, - в стороны. Сидят вокруг на топчанах, обалдело оглядываются. И приблизиться уже боятся, и жаба давит: не упускать же залетного, кровные прикарманившего! Залетный разлегся на топчане как ни в чем не бывало, солнышку веснушчатое пузо подставил, жмурится сладко. Архангельск небось без тоски вспоминает. Рядом на соседнем топчане вещи выигранные покоятся. Василий не побрезговал: магнитофон автомобильный (без головки, конечно), фотоаппарат "Смена-8М" и палатку двухместную (протекающую) в качестве недостачи к сумме принял. Ждет, наверное, может, еще что перепадет. Вовку я встретил по дороге к пляжу. Спускаемся, болтаем. Один из наших - навстречу, делится происшедшим, соображениями по поводу происшедшего. Соображения резонные: фраера отпускать нежелательно. Мало того что наживу увезет, так еще станет на родине форсить: одесских пляжников "хлопнул". Как людям в глаза глядеть? В том, что хвастать будет, можно не сомневаться. Не каждый день архангельские одесских обирают... - Хочешь, бери его, - предлагаю Вовке. Достает колоду, оговаривает условия: - Красная - твой, черная - мой. Вытягиваю красную. Вовка щурится, уточняет: - Я - в доле. Что значит аферист. Чего ж мы разыгрывали, если навар пополам? Но не спорю: Чуб все-таки. На пляже располагаюсь неподалеку от залетного, принимаюсь за пасьянс. Тот с наивностью истинного фраера непринужденно подошел, подсел на соседний топчан, сам игру предложил. Сослуживцы обыгранные настороженно за развитием следят. Понимаю, что любое развитие им по душе придется. Выиграю - очень хорошо. Сопли утереть северянину не помешает. Проиграю - тоже неплохо. Я хоть и свой, но тоже сопляк, много о себе воображающий. На нервы скороспелостью действующий. Во всей этой неприметной, вроде бы обыденной истории, проявились целых три многозначительных нюанса. Многозначительных для репутации. То, что я его обыграл, - момент немногозначительный. Репутации это не подсобило. (Проиграл бы - навредило.) Дурануть меня он таки исхитрился. Впрочем, по порядку... Обыграл его, уже не млеющего от солнца, тут же на топчане. На четыре тысячи. Вернул и вещевые трофеи. Больше денег у Василия при себе не оказалось. Попросил поверить в долг. Я-то понимал, что он - еще тот "фрукт"... Далеко не съедобный. Но, думаю, маленько поднагружу в долг - не помешает. Поднагрузил на пятьсот и решил: в самый раз. Пускай сперва рассчитается. Васек совершенно со мной согласен. - О чем речь? - говорит. - Ты мне и так доверие оказал. Уходим с пляжа, направляемся к нему, на снятую квартиру. Дом дачного вида, одноэтажный, в конце длинного двора-проулка. - Я сейчас, - сообщает Вася и, оставив меня у ворот, исчезает в конце двора. Нервничаю, что "кинет", но не очень. Деньги - не бог весть какие. Долго его нет. Решаю, что "кинул"-таки. Посмеиваясь над собой, иду во двор глянуть, каким макаром он вышел. Вдруг навстречу Васек. С деньгами. - Я же попросил обождать, - обижается. - Хозяйка чужими недовольна. - Хотел закурить, у кого-нибудь из пансионных стрельнуть, - оправдываюсь. - Наверное, ты мне не поверил, - излагает искреннее предположение фраер Вася. - Что ты?! - смущаюсь (на самом деле). - Действительно курить охота... - Все равно, если я так подумал, лучше вслух сказать, правда? - Василий смотрит на меня белесо-голубыми глазами. Смотрит чисто-чисто. Этим он меня, хитрюга, и купил... Под утро, проиграв еще пять тысяч (уже у себя в комнате), Василий предъявил мне аккредитив на свое имя. На девять тысяч. Извинился, что сразу не предупредил о том, что деньги аккредитивные. Предложил встретиться у ближайшей сберкассы в восемь утра, к открытию. Предложение такого вызывающе порядочного туриста-игрока, не могло быть не принято. Смотавшись домой, приведя себя в порядок, побрившись, без пяти восемь я занял очередь в сберкассу. Первым и единственным. Потому как было воскресенье - выходной день. Гадливо посмеиваясь, в четверть девятого побрел в знакомый узкий частный пансионат. - Вы Васю не обидели? - пристально, подозрительно присматриваясь ко мне, спросила хозяйка. - Я?! - Почему же он через полчаса после вашего ухода съехал?.. - По родине соскучился, мы всю ночь ее вспоминали... - предположил я и направился восвояси. Вася "кинул" меня. Подмочив и мою, и свою репутацию. Но я упоминал о трех характерных моментах. Остался еще один. С нашими о том, как меня дуранули, откровенничать не стал. Шмотки получили, лицо города сохранено - пусть радуются. Предстояло выдать долю, две тысячи двести пятьдесят рублей Вовке. И такое зло взяло. Не спишь всю ночь, мордуешься... И днем на пляже - нет, чтобы позагорать, расслабившись, женщинам глазки построить, - горбишь... Теперь возьми и половину отдай. Ну-ка, я его прощупаю... - "Закатал", - сокрушенно поведал Чубу при встрече. - Днем на пляже четыре пятьсот выиграл, а потом ночью на хате - десять пятьсот "закатал". - Бывает, - только и сказал Чуб. И стал отсчитывать положенные мне три тысячи. Это и был третий характерный нюанс. Конечно, долю свою он получил. Признался я, что проверял. Чуб на признание только пожал плечами. Спрятал полученные деньги и пошел по текущим игровым делам. Должно быть, проверку посчитал чудачеством. ...Конечно, и это не последнее дело - укреплять собственную репутацию, отстаивая репутацию города. С такими состязаниями важно не частить. Может, потому и не довелось облажаться ни разу, что нечасто турниры затевались. (Имеется в виду - исполнитель против исполнителя.) Харьковского всесоюзника приятно вспомнить - долгое время за нос водил. И пусть и не поимел много, потому как делили на троих, но ведь затем орава - человек двенадцать, возила его, как идола, а тут у идола - лицо с изумленно задранными бровями. Приучить к тому, что тебе платить обязательно, тоже не последнее дело. К этому, главное, именно приучить. В самом начале деятельности, случалось, взрослые, повидавшие всякого, клиенты вызывающе интересовались, проиграв: - Что будет, если не заплачу? - Такого быть не может, - вежливо (на этом этапе вежливость обязательна) разъяснял я. - Чтобы не заплатить?.. - даже как-то удивлялся. - Скорее заплатите больше. Это еще могу понять. Если клиент продолжал ерничать, обычно оскаливался: - Может быть, мне это будет стоить дороже, но вы заплатите все. И если доходило до дела, так и следовало поступать. Даже если ты с этого уже не имел ничего, прощать, махнуть рукой - ни в коем случае. Этак совсем платить перестали бы. Помню, обыграл, еще совсем зеленым, одного прораба. Полублатного, прикрытого бандитами. Тысячу остался мне должен. Приезжаю на встречу, за деньгами. Прораб, толстенный, с волосатой складчатой шеей, с вечным брезгливым взглядом мужик, задал именно этот контрольный вопрос. - Не заплачу - что будет? - Почему не заплатишь? Заплатишь. - Не хами, обломаю, - предупредил прораб и протянул заранее приготовленную тысячу. Потом передали, что в разных местах уточнял он: обязательно ли мне, ссыкуну, платить. Сказали, что обязательно. Или вот - стоящий пример... Однажды поздно вечером, скорее ночью, уходил с одной игровой хаты. На Молдаванке. Крутая точка, из тех, куда лохи не забредают. Из тех, куда идут "на люди". Кстати, та самая, где когда-то минчанину чего-то психотропного подсыпали. Внизу, на выходе из парадного, столкнулся с одним из своих, вернувшимся недавно из круиза. Стоим, свистим, выслушиваю ироничный отчет об экспедиции. Вдруг к подъезду еще какой-то тип направляется, вроде незнакомый. Прежде чем исчезнуть в черной дыре парадного, останавливается подле нас. Приглядывается. Вполне нахально всматривается в лица. Мы от наглости "напихать" ему как следует не успели. Все, что хотел он, похоже, уже увидел и тихо нырнул в подъезд. Переглянулись, съехидничали на его счет, продолжили беседу. Возвращаясь домой, все вспоминал я странное лицо, бесцеремонно разглядывавшее нас. Дерзкий тип. В таком месте следует быть поделикатнее. И все остальное - странно. Чужак... На точку шел один... Да еще с этим своим дурным воспитанием... Что себе думал?.. Или шибко крутой, или недоумок. По лицу - скорее второе. Не знал я тогда, что этого типа вело, но уважение почувствовал. Нравились мне всегда такие, бездумно дерзкие, наивно не признающие авторитетов. Нравились, несмотря на типично упрощенные лица. Этот явно был из них. На следующий день на пляже лицо это мне довелось разглядеть поближе. Играем. Скорее дурачимся. Потому что между собой. Общаемся в ожидании фраера шального. Гляжу, приближается... Вчерашний наглец, да не один - с барышней. Признал его сразу. Хотя видел накануне непроглядной "молдаванской" ночью, Узнал по такому же нахальному взгляду. Но тут же понял: взгляд только кажется нахальным. Нормальный, уверенный, устойчивый взгляд. Не отскакивающий при малейшем отпоре. Не доходя, оставляет барышню на топчане. Приближается. В упор внимательно рассматривает компанию. Каждого из нас отдельно. Неожиданно вежливо здоровается: - Здравствуйте всем. - И интересуется: - Барона еще не было? Это он - зря. Сразу стало ясно: "косит" под многознающего. Потому что Барон - не из пляжников, и искать его тут, да еще с такими понтами, может толь" ко несведущий. - Еще нет, - на всякий случай ответил кто-то. - Во сколько обещал быть? - лезет дальше пришлый. И вдруг - ко мне: - Мы ведь с вами знакомы. Вчера, помните? - Чего ж нет, - говорю. - Не один пуд соли... Он не дает доехидничать, просит: - Можно вас на минутку. - И отводит в сторону. Выдал мне свою историю. Первому попавшемуся. Как Киса - Остапу. Кому-то все равно надо было открыться... Две недели назад у них в Челябинске проездом гостил Барон. Как гостил... Работал. Прибыл один, по рекомендации. Первым делом к Малышу (моему новому знакомому). С просьбой помочь, ввести в местный мир. Слепили они на пару простенькую интригу. Барон играл. Малыш помогал. "Маячил", подстраховывал, к сомневающимся в долю входил. За недельку без особых нервов нажили "десятку" денег, десять тысяч, значит. Барон домой в Одессу спешил. После последней игры перед отъездом должен был к Малышу зайти, долю выдать. Билет на самолет Малыш заранее купил, на вечерний рейс. Барон вовремя не явился. С опозданием в час прислал посыльного мальчонку с запиской. Малыш дал мне ее прочесть. "Малый, меня пасут. Срочно съезжаю. В Челябинске буду еще раз через месяц, дождись. Все будет в порядке". Малыш поспешил к рейсу. Успел, но Барона на вылете не оказалось. Месяц решил не ждать, мотнул в Одессу. Не потому, что деньги для него огромные, а потому, что: - Так поступать нельзя... С ним, как с человеком... Глянулся мне этот пацан. Но понимал: ни хрена он не получит. Барон, конечно, человек уважаемый. В Одессе бы себе такого не позволил, да и так странно, что из-за, пяти "кусков"... Но если уж начал конфликт, навряд ли уступит... - Зинку свою взял, пусть море посмотрит... Где его его искать? Не знал, как быть. И Барона подставлять негоже, пацана жаль. С другой стороны, узнает, где искать, наверняка нарвется. Как вчера уверенно на хату пер... Уверенность до добра не доведет. Дал ему пару адресов. По которым точно Барона не сыскать. Потычется, потычется, да и угомонится. И Барону передадут, что в розыске он - может, еще куда подастся. На время. Да, странно... Малыш ведь не только мне историю поведает. Слух пойдет... Зачем это Барону? Ради пяти "штук"? - Давай тебя со своей познакомлю. Одесситов первый раз видит. Зина, продавец челябинского комиссионного магазина, была совершенно не похожа на наших продавщиц. В ней начисто отсутствовал присущий камуфляжный лоск. Вернее, он был, но настолько провинциально откровенный, что всерьез не воспринимался. Женщины такого типа, как мне казалось, работают укладчицами пути. Сбитые, щекастые, терпеливо тянущие пьяниц-мужей. Для меня всегда было загадкой: кто с такими женщинами спит. Оказывается - Малыш. Он не походил на пьяницу-мужа, но каким-то странным образом соответствовал ей. Несмотря на то что выглядел рядом с ней, как племянник при тете. Коротко стриженный парень - пацан. До смешного лопоухий, с глазами-щелками, с короткими ногами и пролетарски крепкой фигурой. Выряженный, как и его Зина, в яркие немодные вещи. Парочка вполне гармоничная. Челябинский шулер. Облапошенный шулер местного значения. Но что-то в Малыше было. Что-то, что заставляло думать: Барону от него не отмахнуться. Зина-укладчица, знакомясь, смущалась. Что-то и в ней было. Спать, конечно, ни в коем случае, но дружить, наверное, можно. Точно. Когда говорят о дружбе между мужчиной и женщиной, наверняка имеют в виду такую женщину. Так неожиданным образом я стал доверенным лицом Малыша. Этот факт не показался бы мне обременительным, если бы пацан не полез в игру. Причем нарвался как раз на моих компаньонов. Как я мог ему запретить?.. Как мог запретить своим?.. Второе - попытался, успеха не принесло. Да и сам понимал: чего ради. Фраера нынче - считанные, к каждому с трепетом относиться следует, не то что разбазаривать. У Малыша было с собой тысячи две, он их помаленьку и стравливал. Зинаида его и тут не по-нашенски себя вела, всю игру преданно из-за плеча милого наблюдала. Даже завидно стало: ни одна из моих женщин такого соучастия не проявляла. Они остановились где-то на турбазе, и Малыш, хоть и появлялся на пляже, цель помнил. По городу рыскал, расспрашивал. Его уже знали, и Барон наверняка был в курсе. Но не объявлялся. Значит, и он по недолгому знакомству с Малышом понял: не отмахнешься... О результатах поисков пацан регулярно докладывал мне. Ему почему-то казалось, что он идет по следу. И к моменту, когда стали исчерпываться привезенные деньги, начал намекать на то, что это его не смущает, скоро подкинут тысяч пять. Натуральный пацан... Как-то является парочка к обеду. Мне с утра клиент случился, руководитель гастролирующего цыганского ансамбля. Типичный цыганартист. С кучерявой шевелюрой, с усами, с огромной серьгой в ухе. Ансамбль к обеду съезжал, шеф и поспешил на пляж урвать маленько отдыха. От этих своих песен да плясок. Проиграл мне две с лишним, по просьбе - рассчитался. Еще партию начали, на середине игры - приспичило ему по нужде. Ушел, оставив подстилочку на топчане, и не вернулся. Я не удивился, такое не раз бывало. Ничего, пусть человек считает, что это он меня обманул. Пусть ему за себя неприятно будет. В тот самый момент, когда худрук проигрыш мне передавал. Малыш с Зинаидой и подошли. Не мешая, досмотрели выступление артиста до конца. - Как можно?.. - только и заметил Малыш, когда занавес опустился. - Тебе не объяснили еще как? - съязвил я. Малыш неодобрительно качнул головой. Он вообще испытывал проблемы с чувством юмора. Но странно - это его не портило. - Хотел с тобой поговорить... - Малыш заговорщицки подсел ко мне. - Как думаешь, если я переведу долг на Барона, они согласятся? - Он метнул головой в сторону моих дружков. "Я уже знал, что привезенные парочкой две тысячи на исходе, и догадывался, что нечто вроде подобного предложения последует.) - Ты же сам понимаешь, - сокрушенно сказал я. - Понимаю... - тоже сокрушенно согласился и он. - Кто теперь с ним захочет дело иметь?.. Мы помолчали. Я уже предвидел, к чему приведет эта пауза. Так и есть... - Может, одолжишь... Пару "штук". - Ему было очень неловко. - Эти же мне не поверят, - он опять мотнул головой на моих. - Получу с Барона - сразу отцам. Я молчал. Чувствовал себя скверно. - Не веришь, что отдам? - по-ребячески встрепенулся Малыш. - Что ты?! - дернулся я. Ему в голову не могло прийти, что можно не верить в возвращение долга Бароном. - Понимаешь... - замямлил я, - завтра предстоит игра... Нужны бабки. - Хоть полторы... Ну не мог я видеть Малыша просящим. Особенно когда напротив с топчана на меня, как на их лучшего друга, взирала его баба. - "Штука", - сказал я. - Больше не могу. И рад бы... - Я отсчитал тысячу. Отсчитывая, оглянулся. На нас пристально глазели мои приятели, те, которые разрабатывали этого ловца Барона. Надо было видеть их физиономии!.. Вечером, перед дележом добычи за столиком пляжного бара, сообщник-кандидат резонно поинтересовался: - Как у тебя с мозгами? - Спасибо, никак... - Завтра будет проситься играть в долг... Под деньги Барона, - сказал вдруг второй. Шахматист. - Могу "помазать" (поспорить, значит). - Бабки с Барона, конечно, не получит. Но долг, думаю, отдаст, - ответил я. - С чего? - Я знаю?! Вышлет с Урала. - Ты мало их таких видел? Порядочных. До поры до времени. Смешно слушать, в самом деле... - Мужики, а я вас ищу! - услышали мы знакомый голос. Обернулись: к столику направлялся рубаха-парень - Малыш. - Аида к нам, отметим!.. - Что отмечать будем?.. - спросил деловой кандидат. - Ну как... - Малыш явно не до конца продумал повод. - Знакомство еще не отмечали. Зинка одесситов никогда не видела. Он был в настроении. Выпил, что ли?.. Кандидат от визита уклонился. Мы с Шахматистом пошли. Зачем - не знаю. Не хотелось этих уральских недотеп лишать хоть какой-то радости. То, что общение с нами им почему-то в радость, было заметно. Именно такими и представлял в выпивке уральцев. Шахматист давно сдался. Пустив паутинку-слюну, почему-то кивал. Мутными зрачками следил за происходящим. Ребята держались. Зинаида раскраснелась. Утверждала, что у них талантливый люд, ссылалась на исполнителя песен Митяева. Пробовала петь. Такой склонности к поэзии я в ней и не предполагал. Малыш набычился. Внимательно смотрел на вдохновенную свою женщину, казалось, слушал. Но почемуто время от времени поворачивал голову ко мне, сообщал: - Завтра я его достану... И ты первым получишь "штуку"... Веришь?.. Я не верил, но молчал. Малыш, не дожидаясь ответа, вновь направлял взор на милую. Потом Шахматист уговаривал его сыграть партийку. Причем лез настырно, грозясь обидеться. Малыш миролюбиво водворял его на место, в кресло, приговаривая: - Ну как можно, с выпимшим человеком?.. Что я, совсем уже... На следующий день на пляж они пришли поздно, ближе к вечеру. Мы общались своей троицей. Шахматист не вполне оклемался, но на работу вышел. Расположившись неподалеку, оставив у вещей подругу, подошел Малыш. - Играть будем? - спросил как ни в чем не бывало. - На что?.. - риторически спросил кандидат. - Завтра будут деньги. Это точно. Ну как можно быть таким наивным? Кого Барон брал в помощники? Или у них все такие... - Ты будешь играть? - попробовал сделать коварный ход Малыш. Спросил у Шахматиста. Тот неопределенно пожал плечами. После вчерашнего ему действительно не сильно хотелось. Особенно задаром... Неопределенности со стороны давешнего собутыльника пацан явно не ожидал. Растерялся. Может быть, от растерянности обратился ко мне: - Поручись за меня. Только до завтра. Завтра - отдам. А?.. Опять эти просящие глаза... На дерзком пролетарском лице. - Играйте, - твердо сказал я. - Отвечаю. Шахматист послушно потянулся к колоде. Кандидат уперся: - Не хочу. - Ты чо?.. - очень изумился Малыш. - Выиграл и свалил?.. За меня поручились!.. - Отвечаете? - почему-то на "вы" зло спросил у меня сообщник-кандидат. - А вы не слышали? - тоже зло огрызнулся я. - Когда расчет? - кандидат был педантичен и строг. - Сказал же завтра, - встрял Малыш. - Завтра? - вопрос был ко мне. - Завтра. ...Конечно, Малыш проиграл и эти четыре тысячи. Только четыре. Проиграв, сам закончил. - Больше не имею права, - пояснил он. - С Барона получу пять. - Когда - завтра? - открыто усмехнувшись, спросил кандидат. - В десять утра. Здесь. И уже только мне: - Спасибо. Я не подведу. Я не поднял головы. Кивнул. ...В десять утра Малыш не пришел. То, что денег не окажется, я понимал. Но не верил, что он просто потеряется. Не представлял его прячущимся. Но он не пришел. - Будешь платить, ответчик? - беззлобно язвил кандидат. Конечно, ничего бы я не платил - не те в корпорации отношения. Но противно... - Могу "помазать", что уехал, - предложил шахматист. - Сто процентов... - Двести, - добавил кандидат. - "Мажем!" - психанул я. Не верил, что Малыш сбежал. Не верил - и все! Поспорили на кабак, и тут же пошли проверять. На турбазу. Малыш не сбежал. Он лежал на тахте, странный, неподвижный, внимательно следящий за нами, вошедшими. Подошла, села рядом с ним в кресло впустившая нас Зина. Малыш попытался, наверное, улыбнуться, но только страшно дернулось, скривилось лицо. Часть лица. Он таки достал Барона. Где, Зинаида объяснить не смогла. Малыш ей сам толком не объяснил. Он вернулся вчера поздно ночью возбужденный, довольный. Сказал, что наказал гада. Смеясь, поведал, что, когда возвращался, получил бутылкой по голове. Разбилась бутылка. Того, кто бил (не Барона), отметелил, тоже хотел бутылку на голове разбить - да под рукой не оказалось. Пришел домой" на турбазу, выпили, отметили завершение дела... К утру его парализовало. Вроде частично, но как-то оно разливается... И на вторую половину перекинулось. Зинаида явно не паниковала. Не выказывала ни испуга, ни суеты. Странный, незнакомый тип женщины. Похоже, ко всему в жизни готовой. "Скорая" уже приезжала, сказали, пришлют других... Вот ждут. - Да, - спохватилась она, - совсем забыла. Как хозяйка, забывшая подать самое важное блюдо, метнулась к тумбочке. Достала деньги. Протянула нам. Мне - тысячу. Четыре тысячи - кандидату. Пояснила: - Он вчера все боялся, как бы не проспать... Мы смотрели на Малыша. Молчали. Лицо его снова страшно дернулось. Должно быть, он попытался улыбнуться... Малыш с Зинаидой приехали в Одессу еще раз. Через три года. Летом. Много чего навертелось за это время. Полинял, притих Барон. Не все сменили отношение к нему, дружки, из самых близких, остались. Пляжники порой вспоминали историю с Малыш ом. С грустью. Но время шло, и вспоминали все реже. Они появились к концу дня. В таких же ярких немодных одеждах. Возникли вверху, в самом начале лестницы. Зинаида смущенно сияла пухлыми щеками. Малыш, такой же стриженый, лопоухий, сдержанно по-пролетарски щурил в усмешке глаза. ...Много чего наслучалось за эти три года, много чего насмотрелись... Но когда эта парочка, улыбчивая, довольная, спускалась по лестнице, приближалась... Надо было видеть наши физиономии!.. Глава 9 О МАФИОЗНОСТИ Очень не хочется разочаровывать читателя, но придется. О мафии в мире карт того времени можно говорить с большой натяжкой. Не было ее, почти не было. Как, впрочем, и мафии вообще. Нормальная профессиональная взаимовыручка, конечно, имела место. Но взаимопомощь, поддержка - общечеловеческие понятия. При чем тут мафия? Если собираешься на гастроли в другой город, разумеется, запасаешься рекомендациями для тамошних "катал". Встретят, подсобят в игру войти, в случае чего - подстрахуют, то ли от своих, то ли от милиции отмажут. Если к тебе от своих людей обратятся, разве ж не поможешь? И необязательно - за плату. Хотя те, кому гостеприимство оказал, наверняка долю выделят. И человечностью отплатят. Негласные законы взаимовыручки существовали. Как-то в Ч. присосался к игровой точке - часовой мастерской. Хозяин - часовщик, невзрачный старикашка - клиентов имел немного, но пристроил к мастерской флигелек. Игра шла круглосуточно. Публика разная забредала, не бог весть какого уровня, но среднеденежная. И неискушенная. Щипал ее помаленьку. Не шибко заботясь о том, как бы меня до времени не опознали. Позаботиться не помешало бы. Опознать не опознали, но обеспокоились. Это заметил я поздно, в очередной игре. Трое азиатов-мандаринщиков, завсегдатаев мастерской, спустив наличные, вышли из игры. Но остались за спинами среди других многочисленных болельщиков. Чувствую спиной, затылком: не та атмосфера. Флюиды опасности улавливаю. Кошусь, даже не кошусь - периферическим зрением замечаю, азиаты - то шепчутся, то выразительно зыркают друг на друга глазами - явно замышляют гадость. Понимаю, здесь - воздержатся, но когда выйду... И обратиться не к кому. Каждый - и играющий, и болельщик - обиду на меня затаил. Справедливую обиду. Играю. С оттенком паники в душе. Судорожно ищу выход. И использую явно бессмысленный шанс... Когда-то Маэстро для общего развития преподал мне несколько международных "маяков". Универсальных сигналов, понятных всемирному братству аферистов. К уроку я отнесся с иронией. Любопытно, конечно, было, но понимал: мне это ни к чему. Да и наверняка те, кто о "маяках" знает, перевелись. Уцелевшие экспонаты можно не учитывать. Тут вдруг вспомнил урок. Не потому, что верил в шанс, а больше ничего не оставалось. Послал "маяк", означающий: "Помоги". И по сторонам взглядом. Никакой реакции. И вдруг... Поначалу решил - это случайность, что хозяин-часовщик случайно ответный жест выдал. Обалдело смотрю - повторяет. "Маяк", означающий: "Отвали, я - сам". И, чуть погодя, в игру просится. Пустили, уважили старика. Я ему весь выигрыш и сплавил. Азиаты шушукаться перестали, растерянно наблюдали за тем, как их денежки к хозяину перекочевывают. Кому я уже без денег был нужен?.. Вот тебе и экспонат. Добычу со стариком поделили, конечно. Он выговор сделал: попадая в новую точку" воспитанный "карала" представляется хозяину. Неприятно ему было меня, никого ни во что не ставящего, наблюдать. Посчитал выскочкой. Но когда мой "маяк" увидел" оттаял. Мало кто теперь их знает. Времена не те. Люди друг дружке помогать перестали. С этим я согласился лишь отчасти. Случалось, помогали и те, от кого поддержки ждать не следовало. Например, в прошлом обыгранные начальники, милиционеры. Странно, но если расставался с жертвами по-людски, без хамства, то те считали тебя своим - представителем единого клана одержимых картежников. И при случае помогали. Но правильнее было рассчитывать на своих. Профессионалов. Своих, к кому можно было в случае чего обратиться, слава богу, по всему Союзу хватало. Только надо было, чтобы тебя знали или знали, кто за тобой. С теми, кто за мной, мне повезло. Как-то сразу, почти с начала карьеры. Первым обратил внимание мастер Шахматист. Он был уже немолод, известен, уважаем, В юности корешевал с отцом Шурика. - Сколько раз ты мне на колени напруживал, - поминал бугаю Шурику. Шурик нас и познакомил. За знакомством ничего не последовало: Шахматист и к Шурику, и ко мне, его приятелю, относился как к ссыкунам. Пока мы с ним не встретились у Рыжего, и последний привычно пожелал "приколоться" над уважаемым каталой. - А, шпиливой! - это он случайно забредшему Шахматисту, своему давнему дружку. - Мы детеныша подобрали. Такое с колодой творит! Хочешь глянуть? Шахматист без энтузиазма согласился глянуть... В это же время в Одессе объявился Витька Барии, только освободившийся, отмотавший "восьмерик" "катала". До этого жил где-то в Донецке, у нас его и не знали. Объявился фамильярно: прибился к пляжнякам, вечером со всеми забрел в ресторан. Там его, как новенького, приняв за фраера, и выдернули Стрелочник с Глухим" На ночную игру договорились. Многие в долю просились - не взяли. Сослались на финансовые сложности. Наутро оснований для ссылки имели значительно больше. Барин обыграл тандем. Чем ввел остальную игровую братию в замешательство. Вот на Барина мне Шахматист и указал, когда в ближайшее время мы вместе оказались в том же ресторане: - Цепляй его. - Какой смысл? Не подарок же. Стрелочника с Глухим... - Цепляй, говорю. Слушай старших. Я и цепанул. И обыграл. Ненамного - на тыщонку за ночь. Но по тем временам и в связи с репутацией новенького... После экзамена Шахматист и представил меня человеку, которого можно считать Крестным отцом одесских "катал". Это было в парке, в том самом, где Маэстро обыграл когда-то азера. Голосом тихим, нежным почти, манерами мягкими, авторитетом Крестный отец очень походил на своего прототипа из одноименного фильма. Внешность совершенно неприметная: скользнешь взглядом и не споткнешься. Если, конечно, не блеснет, не ослепит огромным бриллиантом перстень. Только с теплом вспоминаю Крестного. Все это байки для холеных, что мафия пьет кровь из своих же, что пожизненно держит в лапах. От человека этого я имел только хорошее. При представлении он не полез с расспросами. Вежливо, интеллигентно к при этом как-то по-свойски стал сетовать на нынешние нравы. Делился проблемами с вырождением фраеров" с утерей традиций. - Люди пошли... Не хотят деньги отдавать, что ты скажешь! - сокрушался. - Вчера один". "Волгу" купил, второй этаж строит. А говорит - пустой. Как так можно? Ну, набили его, - кому это нужно? Эх, люди, люди... Я сочувствующе молчал. - Мотя тоже... Мотю знаешь? Я кивнул. - Не хочет никого в долго брать. А я ему в свое время помог. Сильный игрок - кто спорит, но как не стыдно... Маэстро тоже знаешь? - Мой учитель, - может быть и преждевременно, признался я. Он без удивления, понимающе покивал головой, продолжил: - Руки - золотые, теперь таких нет. Но связался с уголовниками. Дружки освобождаются, он и пригревает. Хорошее, конечно, дело. Но дружки - все воры да наркоманы... А кто нас греть будет? - Он тяжело вздохнул. Спросил: - Поиграешь? Я растерялся отсутствии перехода, глянул на Шахматиста. Тот кивнул. Но и я сам не собирался отказываться. - Можно. - А вот и Яша. Не ахти какой игрок. Но пойдем, может, не забоится. Я был уверен, что забоится. Вид у Яши - весьма немужественный. Пожилой благообразный мужчина, нечто среднее между рекламным агентом и ответственным партийным работником. В плаще, из которого выглядывали белая рубашка и галстук, в шляпе, с портфелем. Несколько прямолинейное, на мой взгляд, предложение Крестного сыграть со мной не вызвало у Яши никаких эмоций. Устроил портфель у столика, одного из многих. За таким же вокруг кучковались играющие. Молча, аккуратно выложил на столик колоду, карандаш, вынул из папки лист бумаги. - Почем? - спросил я. - По соточке, - сообщил Крестный. И мне: - Яша меньше не играет. - Потом Шахматисту: - Пойдем, Игорек. Не будем мешать. Посмотрим, как у людей дела. - Они отошли, направились в обход между столиками. Я бы рекомендовал Яше играть рубля по три. В счастливые дни - по пятерке, не больше. Первое впечатление оказалось верным: рекламный агент ничего из себя не представлял. При этом норовил дурить. Настырно пробовал повторять одни и те же обезвреживаемые мной трюки. - Ну хватит, хватит, - услышал добродушно ворчащий голос Крестного, после того как я выиграл пять партий. - Надо иметь уважение к пожилым людям. - И к сердитому Яше: - Как молодежь? - Ты привел? - спросил тот у Шахматиста. Шахматист не ответил. - Кто его растил? - спросил Яша тогда у Крестного. - Маэстро. - И ты мне его подсунул? - Деньги надо вернуть, - вежливо сообщил мне Крестный. Сообщение мне не понравилось, но я не спорил. Протянул Яше выигранные пятьсот. - Это Маэстро тебя учил выигрывать по пять партий кряду? Совсем стыд потеряли... - пробурчал Яша, пряча деньги. - Ну что ж, будем трудиться, - заговорил Крестный, когда мы отошли от расстроенного Яши. - Есть у меня одна точка... Точек у него оказалось множество. Во всех бескрайних просторах нашей Родины. Разных и по географическому положению, и по содержанию. От стоянок дальнобойщиков до подпольных столичных казино. Крестный обеспечивал своих сотрудников не только игрой, но и деньгами, и прикрытием. Он был гарантией того, что к тебе отнесутся с уважением, что любая сумма будет получена. У кого бы она ни была выиграна. И весь этот сервис с его стороны осуществлялся за вполне разумную долю. Не могу сказать, что регулярно работал от него. Но он не обижался - относился ко мне, как к любимчику. Уж не знаю за что. Опека Крестного дала больше веса, значимости, чем денег. Старались обходиться силами и возможностями своей корпорации. Шахматист стал ее четвертым соучредителем. И все же долго еще припоминал Шурику, а заодно почему-то и мне свои замоченные брюки. Глава 10 ОБ УЧЕНИКАХ Когда-то Маэстро, представляя меня, раннего, одному из дружков-авторитетов, произнес не без гордости: - Мой ученик. Через полгода в Москву можно брать. Что такого ж этой Москве, что взять меня можно будет только через полгода? К тому же в столице тру раз я уже побивал, никаких излишних трудностей в облалошивании москвичей не обнаружил. Но "мой ученик" было высшей похвалой. Я-то с надеждой давно считал себя им, но Маэстро впервые одевая официальное заявление. Авторитет, правда, усомнился: - Не рановато? И слишком он здоровый... для "каталы". Спортсмен, что ли? - С прикрытием - меньше хлопот. Между прочим, Яшку Головастика обыграл. - Пьяного? - Как стеклышко. - Да ладно... Трезвый Головастик ему сто пятьдесят форы даст... И глаза себе полотенцем завяжет. Они говорили обо мне так, как будто я не сидел на этом же топчане. Но в присутствии Маэстро это не задевало. Только непонятно было, чем так замечателен их Яшка. Когда его обыгрывал, я даже не знал, что он важный гусь, и не заметил никаких дополнительных сложностей. Потом уже Маэстро поздравил с серьезным крещением. - Можешь "скатать" пару партий, - предложил Маэстро авторитету. - Я плачу. - За него или за меня? Маэстро оскалил в улыбке разделенные щелками зубы. Ожидающе смотрел на дружка, не ответил. - Мне это надо?.. - резонно высказался тот. - Ты бы его прятал до поры до времени. Прятать меня уже было поздно, наследил где только мог. Как невоспитанный щенок, впущенный в богато обставленную квартиру. Если бы я попал в ученики к Маэстро вовремя, таких глупостей не наделал бы. Уже упоминал вскользь, что учитель в картах - не тот, кто поучает, показывает. Тот, кто позволяет учиться. А уж твое дело присматриваться, прислушиваться, до многого доходить в одиночку... Это не совсем так. Думаю, желание взрастить хоть одного, но своего, фирменного, преданного наследника, присуще каждому "катале". И взращивают. Это тоже одна из самых недоступных для анализа сем. Процесс передачи навыков профессии происходит не при открытых дверях. Из просочившихся сведений знаком только один случай. Корифей-пляжник взял в подмастерья начинающего жулика. Взаимоотношения не были обусловленны духовным единством. Ученик внес разовый гонорар - четыре тысячи - и обязался выплачивать пожизненную пенсию: десять процентов с каждой прибыльной игры. К убыточным играм учитель отношения не имел, так как проигрывать не обучая. Соблюлись ли оба условия - не знаю. Довелось пронаблюдать только момент сотрудничества. Учитель и ученик обыгрывали фраеров на пару. Что там было, когда пути их разошлись, и разошлись ли, - не в курсе. Приходится анализировать тему на своих примерах. Мне за обучение у Маэстро платить не приходилось. И если вдвоем обыгрывали клиентов, долю я получал половинную. С другой стороны, в ученики и не просился. И начинал натаскиваться далеко не с нуля. Маэстро Поначалу относился к постоянно оказывающемуся рядом, все чего-то высматривающему сопляку настороженно. Потом понял, что это всего лишь усердие. Как-то, когда я, уединившись на отдаленном топчане, отрабатывал "вольт", он возник рядом, чуток понаблюдал из-за спины, бросил реплику: - Старайся без щелчка. И "отвод" - плавнее. И отошел. Я понял: прилежность приятна. Позже он рассказывал, как учился сам. Странно было слышать о том, как пацаном он преданно околачивался за спинами играющих, заглядывал в рот старшим, жадно ловил каждое слово, каждый жест. От него отмахивались, часто грубо, унижающе. По малолетству отгоняли. Он возвращался. И никогда не держал обиды. Они были "каталы". Для него в то время - боги. Много лет спустя, когда Маэстро стал Маэстро, к нему, случалось, прибивалась жуликоватая молодь, но все как-то суетливо, походя, без искры одержимости... Он не то чтобы отчаялся (не сильно они и нужны, как всякий талантливый человек, он был одиночкой), но все чаще по-стариковски (в сорок лет) брюзжал, дескать, молодежь скурвилась. Ко мне долгое время относился скептически, да и потом, когда признал наследником, не особо церемонился. Был единственным (ну разве что еще Рыжий да когда-то Юрка Огарев), чье снисходительное небрежное отношение не задевало. И это Маэстро нравилось, потому что напоминало ему самого себя в молодости. Пришло время, и мне захотелось учеников. Грустно становилось оттого, что выношена (и оставлена в наследство предшественниками, и доработана самим) целая школа, а передать ее некому. Желающие-то проникнуть в сокровищницу всегда были под рукой, да только все не те. Когда еще сам был молодым да ранним, понаделал ошибок. Иногда брал в ученики за плату. На коммерческой основе. Вроде бы верно: забесплатно никого учить не следует. От бесплатного образования столько же толку, сколько от бесплатного лечения. Но... Как-то довелось лепить шулера из эстонца. До этого он добропорядочно лепил из гипса очень симпатичных свинок и кошек. И - на тебе! Вздумал вложить деньги в карты. Вложил их в мой карман и за три месяца практически с нуля продвинулся поразительно далеко. Работать было приятно. Эстонцы за вложенные деньги очень переживают. Но прибалтийская, вежливая холодность, подчеркнутая деловитость. А я ему - сокровенное... Неужели только ради денег?.. Недоучил. Да и он посчитал, что знает уже достаточно, вздумал наводить экономию. Насколько знаю, потом бережливость вышла ему боком. Пришлось вернуться к своим кошечкам, причем плодить их значительно усердней. Высшая комсомольская школа в Москве. Как-то пришлось остановиться в ее общежитии. И совершенно уж неожиданно прибился, полез в ученики швед. Хорошенькое дельце: швед, приехавший учиться на комсорга. Но швед, хоть и странный, а истинный. Уразумел, что обучение у меня открывает ему лучшие перспективы. Долларами заплатил. Но опять же... Никакого психического взаимодействия. Учился, словно по учебнику: прилежно, усидчиво, но безэмоционально. С таким отношением к игре надо подаваться в казино, где бездушные автоматы да такие же крупье. Где игрок со своими переживаниями один на один. У наших картежников менталитет иной. И обыграют, а душевное участие выкажут. И проигравший понимает: своим проигрышем кому-то радость принес. Что ни говори, а какая-никакая осмысленность потери. Швед еще отморохеннее эстонца оказался: лыбится при встрече, руку с готовностью жмет, а глаза - как лампочки перегоревшие. Бог с ней, с экономией электроэнергии, за хорошие деньги можно и впотьмах пообщаться. Но одна сценка проявила совершеннейшую славянско-скандинавскую несовместимость. Сделала невозможным дальнейший познавательный процесс. Поднимаюсь как-то к шведу (он этажом выше обитал), в комнате такая мизансцена. Две тахты сдвинуты. На одной - парочка молодых соплеменников моего ученика, лежа дружненько читают книгу. Одну на двоих. Очкастые, похожие, как двойняшки, кучеряво-белобрысые парень и девушка. На второй - сам ученик. Тоже - лежа читающий. У стола, опять же с книгой, - наша советская девушка-брюнетка, насколько уже был осведомлен, подружка моего подопечного. Симпатичная, почему-то вечно виновато глядящая. Швед-одиночка кивнул мне, вошедшему, пролопотал чего-то по-своему. Как я догадался, вроде того, что - одну минутку, вот-вот закончу. И чтение продолжил. Подружка его, виноватая, комсомольская вожачка из Петропавловска беседой меня заняла. Кинулась объяснять, что с милым общается исключительно ради языковой практики. Разоткровенничалась, что ни разу в Одессе не была, что хорошо было бы в море Черном выкупаться. Я отвечая в том смысле, что милости про... И тут швед во всеуслышание пукнул. Мощно так, от души, ка-а-ак дал и как ни в чем не бывало продолжил чтение. Собственно он и не прерывался. Изящно так пальчиком перелистнул страничку. А из меня - все мысли как воробьи перепуганные. Ну, думаю, дела, расслабился ученичок. Непринужденность ученичка, кроме как на меня, ни на кого впечатления не произвела. Парочка тоже ни на миг не отвлеклась от книги. Чего ж они там такого захватывающего вычитали?.. И собеседница моя, подружка громогласного, улыбнулась опять виновато я напомнила, на чем я остановился. Попробуй тут продолжи, когда стыдно, словно не он, а я оконфузился. И все присутствующие, как воспитанные люди, делают вид, что не расслышали. Продолжил с горем пополам. Только-только в себя пришел, а этот опять ка-ак даст. И опять промежду прочим. Перелистывая страницу. "Э-э, - думаю. - Плохи дела. До каких же пор, - думаю, - это будет продолжаться?" Собеседница моя про море Черное желает дослушать. Я бы и дорассказал. Всегда имею, что за Одессу поведать. Но тут совершенно ничего в голову не лезет. Ничего романтично-возвышенного. И приглашать ее выкупаться уже неохота. Чувствую, сколько ни купай, ни отвлекай яркими впечатлениями, эта раскованность шведского комсорга между нами висеть будет. Вот такая показательная ситуация... Какое тут, к черту, душевное единство?.. Детей-малолеток тоже учить не следует. Никогда нельзя предугадать, к чему это приведет. Когда-то к пляжному карточному клубу прибился пацан лет тринадцати. Днями простаивал за спинами. Бегал за картами, за бутербродами. Любимчиком был. Со временем поигрывать начал. Все были уверены - далеко пойдет. Не пошел. Пропал на время, уже став совершеннолетним. Вновь объявился, вальяжный, сытый, самодовольный. И среднего уровня не достигший, но не донимающий этого. Жалкое, грустное зрелище. Все кинулись расспрашивать любимчика: где он? как он? И тут же разочарованные откатывались. Не то, совсем не то ожидалось. Другой случай... Один из давних приятелей взял на воспитание пацана. Как взял? Подруга матери попросила оказать влияние на сына. Сынок, двенадцатилетний босяк, король уличных сверстников, совсем из-под контроля вышел, уверенно, с романтическим настроем, готовил себя к карьере уголовника... Выдернули его из Днепродзержинска, поселили у друга в Одессе. Щенок поначалу и здесь - за сдое. Банду сопляков сформировал. Приятель под ванной портфель со слесарным инструментом обнаружил. В портфеле, кроме всего прочего, перчатки кожаные и связка ключей автомобильных. Детвора машины шмонала. Друг - в панике. Педсовет со мной организовал. Но что тут посоветуешь. Случилось так, что подвернулся клиент, тот самый прораб, который уточнял, обязательно ли мне долг отдавать. Но это он позже уточнял - до Того его еще обыграть предстояло. В квартире опекуна-приятеля и обыгрывал. Щенок - гроза автолюбителей, завороженно наблюдал за игрой из угла комнаты. Квартира - однокомнатная; находиться рядом с нами, играющими, ему запретили. До утра глаз не сомкнул и слова не проронил. Утром прораб выложил все, что при себе имел и сообщил, когда внесет остальное. Все это при воспитаннике. Скажете, непедагогично?.. Обыгранный - за порог, пацан - ко мне. Смотрит с мольбой: - Дядя Толя, возьмите меня в ученики. Приятель не знает: то ли за голову хвататься, то ли радоваться. - Не встречал, - говорю, - ни одного шулера, который бы магнитофоны из машин воровал. - Если вы меня возьмете, слово даю завяжу, - вполне матеро выразился. Но действительно завязал. Весь отдался картам. Банда в растерянности, в школе успехи появились. Точно как у спортсменов, которым, как уверяли, спорт помогал в учебе. Заметно было, что знатным "каталой" не станет, но, с другой стороны, и задача такая не ставилась. Главное, чтобы не стал знатным взломщиком. Кем стал? Отслужил в армии. Десантником. Вернулся в Одессу, с виду возмужавший, но такой же бестолковый. Женился на девушке из приличной еврейской семьи. И бросил ее. Подло. Одолжил денег у тещи, у приятеля взял взаймы якобы на бизнес. И сгинул в Польше. По просочившимся сведениям, связался с нашими бандитами, грабившими челноков, был принят в бригаду. Карточные навыки при приеме позволили набрать проходной бал. Время от времени и три карты на польских базарах бросая, прикрываемый своими. Вот такой итог воспитания. Очень хочется вспомнить и что-то незряшное из педагогической практики. Заявился однажды ко мне хороший знакомый из города Д. Директор винзавода. Выдал проблему. Внизу под моим домом - в машине семейка. Отец - уважаемый человек, директор крупного предприятия, жена его - завгороно, и сын - четырнадцатилетний картежник. Сына местные "каталы" обыграли на большие деньги. Но проблема не в долге. Отец с ним смирился. Проблема в том, что обыграли не в первый раз и" судя по всему, не в последний. До сих пор сын приворовывал у родителей, расплачивался. Последний долг такой, что столько не украдешь. К тому же "каталы", и сами понимая, что долг не подростковый, наехали на отца. Семья в панике. Деньги... Бог с ними. Сын пропадает. Приехали за советом: - Зови их, - говорю. - Неудобно людей на улице держать. Нормальные люди, не зажравшиеся, тактичные. Глава семейства, несмотря на профессиональную крутизну, подавлен происходящим. Успокоил как мог, совет дал, как правильнее с уже имеющимся долгом разобраться. (Совет был прост: кого обыграли - с того пусть и получают. Такое правило. При чем здесь отец? Они для него - пустое место. Но пусть учитывают, что он, отец, их знает... Помогло. Озадаченные жулики отстали.) От меня ждали главного - консультации-совета на будущее: как уберечь чадо от порока. Все молчат, ждут заключения консультанта. Смотрю на насупившегося подростка-крепыша и понимаю: парень на крючке. Не на крючке у провинциальных "катал", на крючке страсти. Редкий случай раннего рецидива. Родители взирают с надеждой. Даже неловко както: знахаря нашли... - Он, конечно, дал слово, что больше не повторится, - доверительно сообщает мама. - Я тебя прошу, - урезонивает ее отец. - Не отнимай у человека время. И снова все замолкают. - Во что играли? - спрашиваю мальца. - В деберц. - Хоть одну партию дали выиграть? - Почему дали?.. Я - сам. - Можно нам тет-а-тет поговорить? - обращаюсь к родителям, внимательно слушающим диалог. - Конечно, - с готовностью подхватывается отец и выводит всех на кухню. - Хочешь, научу "катать" как следует? - спрашиваю пацана. - Я и так умею. - Сдавай, - бросаю ему карты. - Играли до пятьсот одного? - Да. - Считай, что пятьсот очков у тебя уже есть. Выиграешь партию, никогда больше не сяду играть, выиграю я - не сядешь ты. Идет? Он хмыкнул, взял карты. Проиграв две партии, стал пунцовый, как внутренняя сторона калоши. Но я понимал: слово не сдержит, играть будет. Сдал карты еще раз, в открытую: у меня - все восемь козырей и туз. - Играть с теми еще будешь? Он молчал. Потом выдавил: - Они так не умеют. - А ты хочешь научиться? Он метнул на меня недоверчивый, но блеснувший взгляд. На всякий случай ответил: - Я так никогда не сумею... - У меня сумеешь. Только учти: у меня репутация, ученик-лох мне ни к чему. Подведешь... - Не подведу, - он весь проникся надеждой. - На игре ставим пока крест. Начинаешь нарабатывать приемы. Продемонстрировал пару общеразвивающих манипуляций. - С отцом договорюсь. Привезет тебя на урок через неделю. За это время должен освоить то, что я показал. - Медленно в деталях повторил манипуляции. - Дрговорились? - Через сколько я смогу играть, как вы? - Через три месяца. Если будешь стараться. - Буду! - Это был уже другой юноша: оживший, обнадеженный, увидевший в жизни смысл. Его отец до сих пор через друга - директора винзавода - передает мне приветы. Тогда порывался заплатить за неоценимую услугу. Я от гонорара отказался. Нечасто удается ощутить нужность для людей своей профессии. А что - пацан? Ничего. Месяц отец возил его на уроки, сын потом увлекся компьютером. Передали, недавно поехал в Америку. На какой-то молодежный конгресс... Были в моей жизни три подходящие кандидатуры. Странно, но все трое - старше меня и родом из провинциального молдавского городка - станции Бессарабская. Из года в год летом мы встречались в приодесской курортной зоне. На отдыхе. Один из них - Доктор. Пузатый, добрый, веселый человек, очень напоминающий Санчо Пансу. Он не был доктором, он работал рефрижераторщиком на своей железнодорожной станции. (Вся троица работала там.) Но когда-то в четвертом классе явился на утренник в костюме доктора Айболита и с тех пор стал Доктором. У него было четверо детей и жена, которой он никогда не изменял. Второй - его брат - Василич. Рослый, лысоватый, здоровяк, весьма ироничный и терпимый К людям. Убежденный холостяк. Третий - Юрич. Вроде бы флегматичный, а на самом деле взрывной, циник-эрудит. Тоже усмешливый, но едко, обидно для окружающих. Странно проявлялась наша сезонная дружба. Они относились ко мне, как к прожженному неподаркуодесситу, но без опаски. Подначивали, но уважали. И мне нравилось, что они, зная обо мне многое (каждое лето в начале сезона - обязательно отчет за год), доверяли. И еще, поймал себя на том, что учусь у них... Невольно беру уроки нормальной, безобидной для ближних жизни. Не знаю зачем. Из интереса, что ли?.. И может быть, за эти уроки захотелось рассчитаться... Я взялся учить их. Вроде бы бессмысленное, бесперспективное занятие - натаскивать в карты провинциальных добропорядочных тружеников. Впрочем, они уже были заядлыми преферансистами и навыки схватывали с лета. С удовольствием, без напряга, играючи. К концу первого же учебного сезона их можно было допускать к жестким профессиональным играм. Не знал, какой мне толк от их учебы. Но понимал, они - те, кого учить стоит. Все трое. На одной из ближайших баз отдыха проводив летние месяцы их земляк. Григория. Пожилой, с вечно взъерошенным ободком вокруг лысины, толстяк. Волосатый на плечах и спине - Работал кочегарок. Тоже заядлый, больной игрой преферансист, он изо ям в день слонялся за троицей, уговаривая сыграть. Играть он готов был круглосуточно. Там у себя, в городке, они систематически обыгрывали его, да и здесь не особо упирались от прибавки к официальным заработкам. На Григориче и было решено устроить обкатку свежеприобретенных навыков. Организовать игру проблемы не составило. Для этого надо было всею лишь дать преследователю-кочегару обнаружить себя. Дабы произвести впечатление на стажеров, сделал все, чтобы в первой же игре обобрать толстяка по максимуму. В такой переплет тот еще не попадал. Пот стекал с его лысины по носу и капал на сложенные взятки, которые он то и дело недоверчиво пересчитывал. Расклады его потрясали, глаза бегали, иногда застывая, становясь невидящими. На то, чтобы рассчитаться до конца, денег у него не хватило. - Это... Я это... к вечеру одолжу. Вы приходите... еще сыграем... Троица тоже была потрясена происшедшим, подавлена возможностями профессиональной игры. - Вечером пойдете сами, - наставительно решил я. - Должны управиться не хуже. - Я был важен и доверчив. И горд произведенным впечатлением. Управились они не хуже. Под утро пришли ко мне в домик, разбудили. Смущенные, непривычно не ироничные. Отводящие глаза. Деньги, которые были выиграны под моим руководством, они проиграли. Все до копейки. Кажется, еще остались должны. - Мы это... Надюха, жена, должна подъехать, привезет... - успокоил меня Доктор. - Что привезет? - Деньги. Там же твоя доля... Мы рассчитаемся... Отогрел на них с тоской. Думал о том, что шулера из них не получатся. И еще о Том, что именно о таких наследниках-учениках всегда мечтал. О том, что в этом несбыточность моих надежд. Те, кому я хотел бы передать все нажитое, не способны быть жуликами, Глава 11 О ЖЕНЩИНАХ Какой роман - без женщин. Конечно, если картежник собирается писать о женщинах, имеющих отношение к его профессии, стоит ожидать рассказов о проститутках... Ничего подобного, О проститутках - в другой главе, скорее всего - "О смежниках". Есть у меня давняя мечта: создать женщину-шулера. Согласитесь - красиво. Тонкое, аристократичное создание, раскованное, и неприступное, одновременно. Такая женщина - сама по себе приманка. Отпадает самая хлопотливая проблема профессии: поиск фраера. Если учесть врожденные черты женщины - противостояние мужчине, коварство в этом противостоянии... Заманчиво. Утопия. Первый эксперимент такого рода затеял, когда отсутствие клиентов сделало меня почти безработном. Одна из попыток застраховаться от неприятных случайностей. От главной случайности: будет клиент - не будет. Взял ученика. Ученицу. Не совсем идеальной фактуры, с личиком, несколько простецким, провинциальным. Но познакомился с ней когда-то на пляже и знал: как пляжный вариант - лучше не придумаешь. Стройная, с отведенными назад плечами, задранным подбородком. Искусственно отведенными и искусственно задранным. Но ведь и то сказать, не тонких ценителей ловим. Тех, кто попроще да поконкретней; у таких обычно и деньги водятся. Грудь четвертого размера - это им понятно. А все эти тонкости: манерно - не манерно... Манерно - между прочим, им даже лучше. И купальник чтобы не слишком мешал. Эта вообще к верхней части относилась с неприязнью. Представляете: играть в карты в такой обстановке?.. Какие шансы у нашего брата?.. Готовил специально для пляжной игры. Ловеласишки имеют манеру клеиться на пляже, предлагая сыграть в карты. Какой мужчина посмеет отказаться от предложения понравившейся женщины разыграть порцию мороженого?.. (Для затравки.) Какой мужчина посмеет принять проигрыш у понравившейся женщины или посмеет уклониться от проигрыша своего?.. (Конечно, втолковывал, что "карточный долг - долг чести", но не забывал напоминать, что у женщины "честь" - понятие более тонкое, эфемерное.) Зима ушла на обучение. Усвоение материала давалось нелегко, пришлось ограничиться одним-двумя простейшими трюками. Причем основные силы уходили на усвоение самой тиры, правил, раскладов, техники разыгрывания. (Изучали деберц и факультативно "дурака" - популярные игры пляжных ухажеров.) Пол-лета все шло по плану. Я загорал поодаль, систематически получая долю и вселяя в сообщницу уверенность своим присутствием. Потом случился пробой. Сначала на подмастерье наскочил гастролер из Грузии. Момент его попадания в силки я пропустил. Когда обнаружил добычу, поспешил раскрыть калкан. Хорошо, гастролер знакомым оказался. Выговор ученице пришлось сделать, чтобы не хапала, кого ни попадя, без спросу.... - И все же эксперимент провалился. Прибрал дамочку к рукам очередной клиент, бритозатылочный и пошлый. Сытыми, киношными манерами с толку сбил. Влюбилась, мерзавка, предала интересы корпорации. Лет через пять вернулся к идее, не, давала она покоя. Целую группу набрал. Сами напросились, через знакомых. Все эффектные, не провинциальные. Возраст - от девятнадцати до двадцати восьми. Предупредил: с "шурами-мурами" не лезть, способствовать не будет. И еще - церемониться не стану. И не церемонился, жестко воспитывал. Ну и что?.. Понемногу скатились их занятия в обыкновенные бабские посиделки. Эдакий женский клуб образовался. Не совсем то, что я замышлял. Совсем недавно предпринял еще одну попытку. Без особой уже веры в успех. Две - женщины, подруги; По всем параметрам подходящие: аристократичные, эффектные, раскованные и неприступные одновременно. Я - уже опытный, сообщил, что не только цацкаться не буду, но и требовать чего-либо не собираюсь. И предупредил, что не верю в успех. Докажут обратное - хорошо, не докажут - ни хорошо ни плохо. Умнички, цепко взялись. И шли ровненько, не давали одна другой далеко вперед вырваться. Колодой уже орудовали вовсю. На пляже, где они всего лишь тренировались, загорая, у окружающих дух захватывало. Разрешил км играть помаленьку. Все умение как кошка слизала. Одно дело - исполнять трюк в безмятежной обстановке... Другое - воя взглядом противника, который, хоть и смотрит на твои рук" в последнюю очередь, очень удивится ж скорее всего неприятно, если обнаружит, что его держат за... Не за того, за кого он хотел бы. Психологический барьер. И ведь все делают чисто, кое-что даже чище, чем некоторые знакомые мне жулики... Расчет на противостояние и коварство не оправдал себя. Так думаю, что у женщин не только "честь" - понятие другого свойства, но и коварство это самое - неуловимое, обтекаемое. А может, надо, чтобы не от прихоти, чтобы обстоятельства заставили, нужда? Это - о жеищинах-шулершах. Вообще же женщины-игроки встречаются. Правда, нечасто. Выступают с разным успехом в классе любителей. Всем желающим я бы порекомендовал именно этот класс. Хотя и тут есть опасность. Стоит играть до тех пор, пока в вас видят женщину. Совет вроде простой, но какая женщина сумеет им воспользоваться. Это же означает, что в какой-то момент придется сказать себе: "Стоп! Уже не видят..." Женщины на это не способны. Одно время дурачился. Дурачил. Трех молодых еврейских женщин, живших в одной коммуне. Именно дурачил: сдавал по очереди то одной, то другой хорошую карту. Развлекался. Доразвлекался: оказалось, с ними в коммуне жил пожилой сочный одессит Нолик, из пляжников. Соседки с ним и поделились чудесами. Лишняя популярность, которая не способствовала благосостоянию. Вот еще пример. Мы с Шуриком вступили в затяжные карточные отношения с молодой еще, привлекательной женщиной, кандидатом наук. Тоже скорее развлекалась. Хоть и играла вполне прилично, и вся в бриллиантах на игры являлась. Не шельмовал я. Женщина все же. Пока однажды при расчете не обнаружили: дурит. Недосчитывает свои проигрыши. Незатейливо так, наивно. Держит за лохов. Все, с этого момента перестала быть женщиной. И бриллианты ей припомнились. Впрочем, мудрости у нее хватило потерять нас вовремя. Почти вовремя. Сейчас иногда вижу ее. Играет, дурят помаленьку пожилых галантных преферансистов. И вижу, за это время не прибавила она, ничуть не прибавила. Как не вспомнить Эллу Александровну, адмиральшу?.. Колоритная женщина. Пляж долгое время "кормился" ею. Мне не перепадало почти ничего. Кто-то слишком рано просветил ее на мой счет. Другие "кормились". Не знаю, какая квартира была у нее прежде... Новая - в лучшем районе, огромная, с телефоном. (Доводилось в ней бывать, обыгрывать хозяйку.) Прежнюю Элле пришлось обменять на эту, взяв двадцать тысяч до" платы. Где та доплата?.. Эллу я любил. Этакая бандерша в глубоко советском нижнем белье вместо купальника, с хриплым голосом и "беломориной" в ярких губах. На топчане рядом - фирменная закручивающаяся бутылка водки, "с винтом". Впрочем, не берусь утверждать, может, в бутылке была вода. За право играть с Эллой ссорились. Преданно дожидались ее. Нервничали, если задерживалась. И все же женщина-шулер - это возможно... Но это утверждение я уже проиллюстрировал. В "Одессе-Маме". Не хочется повторяться. Глава 12 О СМЕЖНИКАХ Что объединяет картежников с проститутками, кидалами, бандитами? По правде сказать, общих затей - почти никаких. Дай шулерам волю, они бы обособились. И клиентам спокойней, и сами" среди одних фраеров - как рыбы в воде. Не получается. Что же такого общего?.. Конечно, места обитания... Ресторан в Приморском районе. В течение нескольких лет мы чувствовали себя в нем как дома во время нескончаемой вечеринки. Особенно летом. Наработаешься за день, вечером с пляжа - прямиком сюда, расслабиться. Как собственный дом, он был всегда открыт для нас. Даже когда проходил крупный семинар кагэбистов и в зал не впускали никого, кроме участников. Нам отвели отдельный кабинет. По отдельному кабинету выделили проституткам, кидалам и бандитам. Азиатские торговцы остались с носом. Жалостливо глазели из-за стеклянной двери. Вместе с компанией, вздумавшей отмечать здесь свадьбу, командировочными из соседней гостиницы, коллективом артистовтанцоров, только что прибывшим из аэропорта. Конечно, со специалистами соседствующих профессий мы были в доверительных отношениях. Трудились и отдыхали поблизости не один год, имели уважение к профессионализму друг друга, случалось, взаимовыручали. Некоторые из нас водили дружбу. Что некоторые? Все водили! Некоторые - близкую. Как-то, с юморком, девоньки нас распределили. Бывало, в начале вечера, когда в зале пусто, и первыми прибывают свои, подначивали: - Не будет клиентов - берегитесь! Береглись не все. Нет-нет да и прихватывали кого-нибудь из невостребованных - иногда двухтрех - на хату, где предстояла ночная игра. Оказавшиеся при нас по безработице, девчонки всегда вели себя корректно. Не Мешали. Понимали, что "монастырь" чужой. Обычно воспитанно дожидались на кухне или в другой комнате, когда пригласивший выкроит мгновение для любви. В ожиданий обычно разгадывали кроссворды. (Это у них здорово получалось - наловчились.) Помню, один из наших, пожилой, весьма далекий от секса сапожник Эдик развеселил всех. Вернувшись с кухни, куда отлучился на удивительно долгое время, возмущался: - Захожу, а она - голая... Как так можно?.. И мне говорит: раздевайся. Понасмотрелись этих кино... Тьфу... - А как ты хотел? - не поняли мы. - Я знаю?.. Хотя бы - в майке. Долго мы ему эту майку поминали. Но близко якшались с проститутками только некоторые из нас. Немногие. Те, кто постарше да побеспомощнее. Кто смирился с тем, что стоят чего-то только в картах. Меня в кабаке вообще долгое время не могли осмыслить, признать за своего. И официантки поначалу не могли успокоиться, все допытывались у моих, прожженных уже, сообщников: - Что за мальчик? Почему не пьет? Почему уворачивается от проституток? Неужели - наш? Наркомана подсылали, тот угостить хотел, пару "кубов" предлагал. От профессионалок таки не без хлопот уворачивался. Одна из них, Ольга (вполне интересная, между прочим, девушка, секс-символичная блондинка, в другой бы обстановке не упустил), грозилась в конце концов уплатить. Мне... Из любопытства. И мне было любопытно: во сколько оценит. Как-то не случалось до этого прирабатывать... Оказалось - пустые разговоры. Конкретных финансовых предложений не поступило. Через пару лет, уже вполне поставившая на будущем крест, опустившаяся Ольга во время дебоша разорвала футболку на непонравившейся ей экстравагантной дамочке (острые груди той брызнули, выпорхнули в разные стороны) и тупым ресторанным ножом вспорола живот ее спутнику-иностранцу. Так, что кишки вывалились на стол. Ее не забрали, вернее забрали, но выпустили через пару дней. Может, и впрямь, как говаривали ее коллеги, работала на органы?.. Правда, после этого случая работать она могла только в смену другого администратора. Среди ресторанных кланов наш отличался интеллигентностью. Ужинали чинно, без эксцессов. Вполне могли сойти за благочестивых командировочных. Кидалы, наперсточники, те тоже следили за собой. Пока не напивались. Проститутки же и бандиты - то и дело чего-нибудь отчебучивали. Не давали отдыхающим скучать. Но у них свои дела, у нас - свои. Уважение имели. Если драка, следили за тем, чтобы кого-то из "катал" не задеть. Конечно, и в нашем лагере не обходилось без скандалов... На пляже одно время прижился Махмуд. Не особенно, правда, прижился. Поволновал местную, большей частью интеллигентно-шулерскую публику. Чуть что - за нож хватался. Все ждали" были уверены; кончит плохо. (Кстати, легенда у него была из самых надежных. Благодаря стеклянному глазу. Пару раз, играя в гостинице, попал под облаву, и оба раза без последствий. Какие последствия?! Несчастный парень-инвалид с трудом получил право на консультацию в клинике имени Филатова. Как его обидишь?..) Махмуд и в ресторан с нами довалился. Девчонки, бедные, натерпелись от него. То золотом задаривает, весь мир грозится к ногам бросить, то лупит ни за что ни про что. Без поправки на слабость пола. Последнее отбирает. Однажды за ужином тот самый щедрый наркоманпровокатор проиграл Махмуду пятьдесят тысяч и предложил в виде расчета свою жену Катерину - красивую глупую девушку с тяжеленной косой до колен. - Павлик, ты что?.. Павлик?.. - чуть не плача (но не плача) умоляла она, пытаясь встать. В то время как Павлик-муженек усаживал ее на колени радостно скалившемуся Махмуду. Встревать мы не имели права, потому что все было по правилам. Проиграл - плати. Но растерялись: это уже ни в какие ворота... С сообщником-шахматистом углядели слабенький шанс: заметили в вестибюле за дверью Анжелу, одну из проституток, которую больше остальных облюбовал Махмуд. Которая больше всего натерпелась от него. Анжела осторожно в зал заглядывала, украдкой. Высматривала: здесь ли душегуб или можно маленько подработать. Мы ей и предложили сверхурочные. Двести рублей. За то, что устроит ревнивцу скандал, В оборотку. Готовы были поднять гонорар, но наложница и за эти деньги согласилась. Что значит - профессионалка, понимала, что перспективы нерадужные. Но работа есть работа. Кто платит - тот и заказывает... И не к такому привыкши... Глазам своим не поверили, когда увидели оправдывающегося Махмуда. Оправдывался, впрочем, недолго. Спохватился, любимую за патлы ухватил, почему-то под стол попытался затолкать. Та - ни в какую, голосит, салат на столе нащупывает. Вслепую капустой неверного по физиономии... Мы скоренько Пашу-наркомана, должника чести, и супругу его - дуру, за шкирку оттянули. Заслонили. Послали от греха подальше... С тех пор, кстати, так их и не видели. ...Однажды в самом начале и я, еще по неопытности, был близок к неприятности... Хлопцы, из наших ресторанных кидал, специализировались на "штрафах". Их подруги строили глазки фраерам. Взглядом выводили на улицу, просили увезти отсюда. От этих ужасных людей. Потом похитителя штрафовали на две-три, иногда больше тысяч. Я вляпался. Хороша стерва была. Какая-то совсем уж невинная, с круглыми-круглыми глазами испуганными. Увез ее. Поздно ночью нашли меня свои, из игроков. Вразумили, что к чему. Войны не было. Хлопцы извинились: мол, наживка-дурочка, разрешения не спросивши, сама поактивничала, своего-то есть меня - выдернула. Милиция нас оберегала. Почти каждый вечер к ресторану подкатывал патрульный "бобик". Строгий молодой старшина, стоя в проеме двери, глазами вызывал меня в вестибюль. Деньги брал небольшие и только из моих рук. С другой стороны: с нас и брать было не за что. Но если потасовка какая случалась, первым делом уточнял: кто свой. Чтобы, не дай бог, "своего" в "бобик" не затолкать. Заодно в каждое посещение осведомлялся, не нужна ли нам в этот вечер машина. Если оказывалось, что нужна, нас после закрытия ресторана этот самый "бобик" с включенной мигалкой развозил по хатам. За дополнительную плату, конечно. С тех пор не люблю рестораны. Большей частью это офисы группировок. Мне неуютно в чужих офисах... Когда-то, когда только вошли в моду наперстки, выклянчил у Маэстро секрет. Он предложил выбор: или показывает технику бросания монеты, чтобы все время выпадала одна сторона, или - наперстки. Выбрал второе. Слишком раздражала собственная бестолковость. Ума хватило только на то, чтобы вычислить идею и не играть. Хотелось деталей. Прежде чем приступить к уроку техники. Маэстро преподал урок этики. - Если знаешь секрет, играть не имеешь права. Это их хлеб. Правило показалось несколько несправедливым. Кому отвечать: знаю секрет - не знаю... Но этика - она на то и этика, чтобы отвечать приходилось в первую очередь себе. Раз так принято - куда деваться, будем следовать. Через некоторое время влез все-таки в игру. Не сам - втянули. На "Заставе" хлопцы работали. На остановке. От нечего делать, ожидая трамвая, косился на них. "Нижнего" подобрали, на мой взгляд, неудачно. Прибалтывал качественно, но вид у него был... Заядлый уголовник. Стриженый, злобный, со страшным шрамом, пересекающим щеку. Такого и в помощнички надо ставить с оглядкой. Конечно, работали впустую. Развлекали друг друга. Люди останавливаются на голос причитающего "нижнего", смотрят на него и все... Где шарик - им уже не интересно. Видно, от безысходности зазывала "цепанул" меня. - Мужчина наверняка знает, где шарик. Ему с высоты все-е видно! Правда, мужчина? Я отвернулся. Он подергал-подергал других и опять: - Я бы на вашем месте сыграл. Гарантирую, что выиграете... Как-то задело: неужели до такой степени лохом смотрюсь?.. - Тебе это надо? - жестко, недобро спрашиваю. От жесткости, от вызывающего тона, похоже, его маленько своротило. Но не отступать же сразу. - Не пожалеете, - без энтузиазма подтвердил он. - Надо всего лишь показать... Я и показал. У него при себе только сорок пять рублей оказалось. Все сообщникам сплавляя. Те хоть бы вид сделали, что рады за выигравшего прохожего. У всех до единого вырвался вздох огорчения. А "нижний", обозлившись: - Еще сыграем - "петушка" отдам... Ну да, нашли идиота. Понятно, что шарика уже ни под одним из наперстков не окажется. Стою, отступив на шаг. Вспоминаю наставления Маэстро, думаю о том, как бы понезаметнее "свалить". Свалишь" незаметно, как же... "Нижний" тараторит, время от времени вставляя наставления подсобникам: - Кручу-верчу, запутать хочу!.. Зажмите фраера. Институт глазных болезней проводит проверку зрения! Пусть Медведь подстрахует. Кто еще не получил сто рублей, подходи!.. - Так кто из нас - фраер? - насмешливо спрашиваю. И нахально ухожу. Сзади - суета, крик: - Обеденный перерыв! Топот слышу: догоняют. Оборачиваюсь. Вся бригада в беге цепочкой растянулась. Первый - этот, со шрамом. Шипит, на дружков своих указывает, грозится. Шиплю в ответ. Держусь усмешливо, уверенно. Но понимаю, что не прав. И удивляюсь: чего так переполошились из-за полтинника? Подоспевшие помощнички на удивление вежливы. Воспитанно объясняют, что работа нынче - не мед. Лохов за час - ни одного. А тут я... Игру поломал, обидно им. - Еще бы, - говорю. - Вы бы ему клыки приделали, глядишь - народ бы и повалил. - Нету другого, - жалуются. - "Нижние" - дефицит. Как-то надо выходить из конфликта. Хоть и не прав, а деньги возвращать - не годится. Вроде как на "дух" взяли. - Бабки разыграем, - предлагаю уверенно, словно даю последний шанс. - Выиграю - эти сорок пять мои, "закатаю" - еще сорок пять получить. Карты есть у кого? Предложение понравилось. И карты нашлись. Догадывался, что подготовленные, но в игре с таким соперником это не имело значения. Наскоро на ближайшей скамеечке обыграл его. Оглядел потускневшую компанию и сделал красивый жест: - Бабки свои возьми. Порядок знаю. Но и ты смотри, кого хапаешь... Как они обрадовались!.. Руки жать, конечно, не кинулись, но было заметно: нажил потенциальных товарищей. В нашей профессии это тоже не помешает... Читатель удивится: проститутки, бандиты - это понятно. Действительно, с картежниками мало общего. Но специализация кидал вполне родственна шулерской. Приличные люди вообще полагают, что разницы - никакой. Нетушки, разница существенная. Во-первых, "катала" предан картам. Во-вторых, вступая в отношения с клиентом, он всегда оставляет последнему шанс выйти победителем. А какой шанс оставляет лоху кидала? В лучшем случае, сохранить свое, но ни в коем случае ничего не приобрести. Неравные условия. Еще повод читателю для недоумения: а как же пресловутый Маэстро?.. Ведь он же и шулер, и "ломщик", и кидала. Явление редкое. Вернее, почти любой кидала в состоянии по совместительству подрабатывать, играя. Но чтобы играл высоко?.. Это редкость. А Маэстро... Он просто талантлив. Правильно сказано: "Талантливый человек - талантлив во "всем". Его и как кидалу весьма огорчали приемы коллег. Мужичок, спешащий на родину в районный центр с пересадкой в Одессе, решил сделать супруге и детям презент - прикупить подарков. Долго у входа на Привоз джинсы фирменные сыну подбирал. Пока общался со спекулянтами, все деньги засветил. (С заработков из Сибири возвращался. Шустряки, у входа кишащие, встрепенулись, засуетились. То с одной стороны подобраться пробуют, то с другой. И деньги, свернутые в носовой платок, подбрасывают, стопроцентный вроде крючок. Не ведется. К ближним пристает с вопросом: кто обронил. Совсем незатейливо заезжают: то разменять сотенные предлагают, то в доллары перевести рекомендуют... Этот простак не понимает, чего от него хотят. Уже и уступил бы, взял бы доллары эти, но не в ходу они в районном центре. В те времена их там и за деньги не считали. Поперебирали свой немудреный арсенал кидалы, да и выхватили у проезжего деньги. Нахально, убого вырвали из широкого кармана штанов. И так же убого - наутек. Правда, изящная работа?.. Это не все. Мужик, нетронутая душа, нет чтобы смирненько с джинсами да косынками на вокзал податься, следом погнался. За бегуном. Избили мужика. Скопом. До паралича. И родным самим пришлось за ним приезжать... Вот так ребята сработали. "Профессионально", "технично", "талантливо". Вспоминать противно! Очень этот эпизод Маэстро из себя вывел. Долго он чертыхался. Показал мне однажды двух: одного, который вырвал деньги, второго из тех, которые били. Ничего не скажешь, ребята самобытные... Такие кидалы - не наши люди. Кто еще совершенно не наши, так это воры. В том смысле, что те, кто ворует. Знавал одного приличного шулера, который при случае мог и украсть. Пляжника Витьку Барина. И даже был с ним в приятельских отношениях. Но все его жертвы казались абстрактными. Ни одну из них (почти ни одну) ни разу не довелось пронаблюдать. И сочувствия они не вызывали. Может быть, и не верилось - точно было известно: Барин - наш. Опытный "катала" с приличной заслуженной репутацией. Уважающий фраера. Хоть и прошедший тюремную школу, но вполне отошедший от ее жужжащих догм. Уверен, настоящий шулер красть не способен. Не тот подход к людям. Не та философия ремесла. Бывало, у Рыжего на хате собирались карманники. Собирались на работу. Обсуждали текущие профессиональные проблемы: - На "пятый" сегодня Скрипка с Мозолем попросились. На их маршруте - Швабра с Вороном. Мы работаем на "семнадцатом". Обыкновенная такая "планерка". Слушалось вполуха, с легким любопытством. Понималось: люди трудятся. С удивлением наблюдал их старшего - исколотого, брюхастого, неповоротливого специалиста из Березовки. Непонятно было, как он мог стать мастеромтрамвайщиком в деревне. Из теоретиков, что ли? Судя по наколкам - не похоже. Особых эмоций мужики не вызывали. Пока однажды при мне в троллейбусе не зашлась в истерике женщина с ребенком, у которой вытянули последнее... Спросил потом у Рыжего, приходилось ли ему быть свидетелем реакции обворованных. - И что вы предлагаете? - поинтересовался он. - Возьмемся перевоспитывать? Хотелось сделать замечание насчет выбора приятелей. Не сделал. Может быть, кто-то считает, что в это время в этой стране он может быть только вором. Но с тех пор, попадая на планерку, смотрел на поживших уже, многократно воспитанных умельцев с вызывающим презрением. Мэтр из Березовки отвечал усмешливостью во взоре, у молодняка мое презрение вызывало уважение. Рыжий был со всеми саркастичен и добр. И одинаков. Как квочка с цыплятами. Хотя я, может быть, и наивно, надеялся, что он видит нас по-разному... Кто остался? Бандиты? Читатель, который сразу признал, что у картежников и бандитов мало общего, погорячился. Бандиты единственные, с кем тесно сотрудничают картежники. Хотя еще можно поспорить, кто с кем сотрудничает. Каждый приличный "катала" обязан иметь прикрытие. Понятное дело - бандитов. И на выезды желательно двух-трех самых надежных брать. И окружающих следует приучить: за тобой - люди. Конечно, приходится делиться. Но это себя окупает. Как иначе создашь себе ту самую репутацию? Которая зависит от того, обязательно ли тебе платить. Приученная публика уже и не требует наглядных напоминаний. Но пока приучаешь, всякое бывает. Откуда берутся люди? По-разному случается, кому как повезет. Со мной своим давним прикрытием поделился Шахматист. Он выносил, взлелеял его за долгие годы. Нескольких орлов "подогревал" бабками, передачами, пока срок мотали. (Один из них - герой нашумевшей комбинации то ли с сиропом, то ли с эссенцией. В свое время об этом был снят документальный фильм.) Позже знал, что могу рассчитывать на людей Рыжего. И Крестного отца всегда за собой ощущал. Наши знали: я - его крестник. Но нормальный, не криминогенный игрок всегда за то, чтобы отношения до разборок не доводить. Тут свои правила, нюансы. Ведь в оптимальном варианте клиент в шулере видит такого же фраера, как он сам. Просто везучего. Как же иначе? Иначе и не играл бы. Зачем же его разочаровывать на свой счет? Пугать, звать на помощь?.. Может, человек еще пригодится. Вот и вступают в силу нюансы. Первый: если клиент пустой (безденежный), то сколько на него ни дави, полным не станет. Второй, логически вытекающий из первого: не выигрывай у клиента больше, чем он может заплатить. Правда, угадать, сколько фраер заплатить в состоянии, тоже задача. Но одна из важнейших, и решать ее надо обязательно. Хотя бы с какой-то вероятностью. Можно, конечно, перед каждой партией требовать "ответ" (денежное обеспечение игры), но этим лоха, считающего, что шулер такой же доверчивый простак, как он сам, можно спугнуть. Маэстро учил: - Если у человека (он любил именно это слово) - "штука", не выигрывай десять. Дай остаться человеком. Выиграешь десять - не получишь и одной. Какая разница, сколько не платить: девять или десять. Все равно - фуфлыжник. Водился на пляже один постоянный фраер. Наш, одесский, денежный, играющий только крупно. Крупной игрой мелких и средних шулеров отпугивающий. Как же, отпугнешь их так просто... Дело в том, что он не совсем фраер был. Странный такой тип. Вроде все про карты знает, трюки ловко демонстрирует. Потом в игре эти самые трюки и "кушает". Наши, избранные, щипали с него по две-три тыщи за посещение. Для клиента это не было больно - и людям верный заработок. Махмуд людей обидел - разворошил этот клад. Обыграл клиента на сто тысяч. У того таких денег не оказалось, предложил за расчет меньшую сумму (такое тоже бывает, уступают). Махмуд - ни в какую. Нанял известную в городе бригаду. Те передоговорились с клиентом, что будут оберегать его от Махмуда, и во время разборов крепко избили последнего. Махмуд пару месяцев спустя привез в Одессу своих, родных по крови сообщников. Нагрянул к клиенту. Тот, забытый бригадой, пообещал внести деньги. К следующему разу, к моменту передачи суммы, Махмуда с земляками, вооруженных пистолетами, ножами, ждала засада. Милицейская. Большой срок дали. Девчонки из ресторана передышку получили. Люди должны быть свои: те, кому доверяешь. Случайные, чего доброго, в любой момент могут вспомнить свою заповедь: не можешь получить с чужого - получи со своего. Был у меня один из своих - Вовка Шрам. Мы с ним, кроме всего прочего, и по-человечески дружили. Но никому бы постороннему не посоветовал обращаться к нему за помощью, числить его в случайных сотрудниках. Редкий типаж. Необыкновенной силы, ловкости, цинизма. Что говорить, если за ним было два срока, один - за убийство кулаком. Когда его брали, разорвал наручники. Такое только в кино увидишь. И не только это. В подвале у него из досок был сооружен человеческий силуэт, и Вовка тренировался: бросал ножи. Причем с изощрениями. Например, демонстрировал вполне цирковой трюк. Якобы по команде "Руки вверх!" поднимает руки. В одной из них нож. Команда: "Бросить оружие! ", и нож выпускается из руки. Падает, скользя по телу до ступни, попадает на ступню... Дальше - бросок ступней, и нож торчит в силуэте. Очень впечатляло. Цинизм тоже впечатлял. Как-то приходит, хвастает. Вчера на исходе дня пустого, не принесшего ни копейки, забрел с напарником на знакомую крутую игровую хату, в которой завсегдатаи - не подарки, и охрана имеется. Забрел в рабочей амуниции: с обрезом двустволки в мешке. Все его знали, уважали. Впустили, приняли как своего. Понаблюдал за игрой, пообщался с игроками. Потом отыскал-таки "солдатскую" причину, построил всех у стены и собрал дань. По "штуке" с носа. В тот день, в день, когда Вовка хвастал, я уже слышал об этом. Слышал нервный рассказ о беспределе. Только подумать не смел, что герой его - мой приятель. Так что картежники без бандитов не обходились. Но и бандиты старались держаться "катал". Это нынче рэкет с чего угодно долю имеет. А раньше... Частных дельцов - единицы, и те - подпольные. Только на них шибко не разживешься. Сотрудничество с картежниками существенной статьей дохода считалось. Дорожили этой статьей. С уважением относились. Обыграл однажды человека. Тот искренне, по-человечески поведал: - Нет денег... Можете убить... Но взять негде. Если можешь, прости долг. Что делать?" Повинную голову, как известно, меч не сечет... Высказался, конечно, в том смысле, что человек он нечестный, скверно воспитанный. Но в других выражениях. И отпустил с богом. Люди мои на следующий день заявились. Обиженные. Как так: благотворительностью за их счет занимаюсь, без куска хлеба оставляю. Бесчеловечно поступаю. Во задачка была!.. Того - простил уже, эти требуют, чтобы отдал клиента в работу. Уладил. Как раз нагрянул фраер проверенный, давний, денежный. Долей с его денег обычно не делился. С этого момента - пришлось. Как именно бандиты выколачивали деньги? Как во все времена, без особого альтруизма. Детализировать - ни к чему. Но чаще всего реально выколачивать не приходилось. Методы и фраерам пусть понаслышке, но известные. Какой смысл их на себе опробовать. Верили на слово. В Одессе убедительное место - поля орошения. Одесситам это уже и неинтересно, для иногородних поясню. Место находится за Пересыпью. Глухое, водянисто-болотистое, поросшее камышом. Традиционное место захоронения жертв. Все об этом знают, и власти, конечно, тоже. Но что сделаешь? Площадь обширная, подъезды, путаные со всех сторон. Если осушить, сколько костей человеческих обнажится... С одной стороны этой зоны - трасса. Проезжая, наблюдаешь этот зловещий пустырь. И не по себе делается. Словно наблюдаешь черную дыру в гуманоидной цивилизации. Упоминание о полях орошения производило достаточное впечатление. Партнер Шахматист в уговорах фраеров отдать долг имел обыкновение использовать и другой смачный довод. - Не отдашь? - смотрел на упрямца с прищуром, нехорошо. - А если тебя в хату поселить? А в хате - люди, те, кто откинулся, в себя приходят. У них на баб с непривычки и не стоит. Привыкать надо. И будут тебя трахать. Вперемежку с проститутками. Неужели, не отдашь? Тогда отрабатывать придется. Люди постоянно освобождаются. Как им, закомплексованным, к жизни возвращаться? Фраеру нехорошо делалось. Не хотелось не то что с людьми комплексующими знакомиться, но и такие сентенции, воображение выворачивающие, слушать. Хотелось поскорее рассчитаться. Поинтересовался у Шахматиста: жути нагоняет или правда такая хата-профилакторий существует. Подтвердил, что таки да, действует реабилитационный центр. При этом как-то неприятно улыбнулся. Посоветовал и мне как главный козырь прогноз насчет отработки в ход пускать. Если фраер особо капризный случится. Попробовал однажды - не получилось. Своротило самого. Где-то в середине изложения. Представил ни с того ни с сего, как воспринимает сказанное строптивец. Что там представлять - по лицу обмякшему все видно было. Козырь, конечно, хорош. Но, похоже, и тому, у кого он на руках, надо иметь воображение менее буйное... Глава 13 О ЗАКОНЕ Как ни странно, статьи, запрещающей профессионально играть, в кодексе нет. Быть шулером - право любого законопослушного гражданина. (Так же, как быть проституткой - право любой благовоспитанной гражданки.) Есть статья, запрещающая содержание игорных домов. Еще есть статья за мошенничество. Но профессионализм, мастерское владение колодой мошенничеством по закону не считается. У картежника только один шанс влипнуть по этой статье: он должен попасться со специально приготовленной колодой. Крапленой, например. С такими случаями мне лично сталкиваться не приходилось. Но "каталам", как и проституткам, с успехом шьют другие сопутствующие образу жизни статьи. Чаще всего - это статья за тунеядство. Но бывает, закрывают и за неуплату алиментов, и за бродяжничество... Подходящую статью подобрать всегда можно. Впрочем, блюстители закона не церемонятся. Частенько прикрывают без излишних занудных обоснований. Благо подходящие казенные дома заблаговременно понастроены. Вполне режимные, но не требующие для постояльца путевки в виде ордера на арест. Спецприемники, диспансеры, чаще всего "псих" или "вен", просто "обезьянники" (клетки) в отделениях милиции... Наш брат должен быть готов к вынужденным кратковременным и долгосрочным отпускам. Считается везением, если в заведении, где проводят курс нравственного оздоровления, есть возможность использовать профессиональные навыки. Ведь они, навыки, в любой ситуации главные козыри "каталы". Но, к сожалению, бывает, разоружают. Помещают в условия, где чувствуешь себя вполне беспомощным. Вот образцы домов отдыха для неблагонадежных граждан. Заведений, в которых мне приходилось отходить от дел насущных. Первый - заведение, где навыки шулера пришлись весьма кстати. Купальный переулок... Легендарный, известный венерологическим диспансером. Знали бы добропорядочные сограждане, что творилось за диспансерным, высоким с колючей проволокой забором... Режимное заведение. Второй этаж - мужское отделение, первый - женское, два поста охраны. Старожилы одесской тюрьмы имеют его за дачу. Захотелось развеяться, передохнуть - по отработанным каналам организовываешь себе сообщницу здесь, сообщаешь администрации, что имел связь с больной венерическим заболеванием, сообщница подтверждает - и ты уже здесь на превентивном лечении. Раздолье! Ведь и нормальные, обделенные уголовным опытом граждане, жаждущие выздоровления, сдаваясь на милость врачей, попадают в эти же стены. Стоит рассказать об этом популярном в Одессе месте поподробнее... Повспоминать. К тому же недавно вновь довелось побывать здесь. По какому поводу?.. Мальчик нажил триппер. Приличный мальчик, не бомж какой. Из окна его частенько замечал. Под баром. В инкубаторской форме "золотой" молодежи - костюме "Адидас" и кожаной куртке - выбирался он из маминой "девятки". Мама и попросила об одолжении: сопровождать ее к сыну в это ужасное заведение - в кожвендиспансер в Купальном переулке. В "триппер-бар". Одна идти стеснялась. Драная физиономия моя вселяла в маму уверенность. Стоим в переходе между первым и вторым этажами, полуприсев на подоконник. Отодвигаюсь к краю подоконника. Деликатно оставляю семью наедине. Изо всех сил стараюсь не слушать, думать о своем. Но попробуй не услышь... Сынок, красавец парень, заразивший пяток поклонниц и только потому угодивший в стационар, в тех же (а может, в других) костюме и куртке. Жалуется маме: - В натуре, и дома мог колоться... Я тогда в "тюремной" дурке жизненного опыта набирался. Перегрузился слегка, заскучал. Невмоготу стало. Исхитрился, вырвался в диспансер... отдышаться. По-разному сюда попадали. Часть, как я, перед