это отпадает начисто. 2 Бунша. Караул! Милицию! Тимофеев. Боже. Его могут увидеть. Держите его. Не пускайте его. (Исчезает.) Бунша - к телефону Милославский. Ты куда звонить собрался?! Бунша. В милицию. Дежурному по городу... Милославский. Положь трубку, я тебе руки обобью. Не может без милиции прожить ни одной секунды! Тимофеев. Запер его на ключ. Милославский. Ну-с, позвольте поблагодарить вас за научные факты. Бунша. А как же вы хотели Шпака ждать? Вы должны быть свидетелем. Милославский. Свидетелем ни разу в жизни еще не был. Среди свидетелей удивительные сволочи попадаются. Вы ему скажите, что я жду его послезавтра не позже шести вечера. Надо думать, что очередь за газетой. Всего. (У машины.) Чудная машина. (Прикасается к машине, причем из нее исчезает ключ.) Звон. Буншу швыряет в соседнюю комнату. Бунша. Караул! Караул! Милославский. Ой, елки-палки! Тимофеев. Что вы наделали? Вы тронули машину?! Тьма, грохот, Бунша и Милославский исчезают. Свет. Тимофеев (у машины). Ключ! Ключ! Где ключ? Нету! Боже, нету! Понимаю, украл ключ! И их утащило! Что же теперь делать! Этот на чердаке сидит! Что же теперь я буду делать, я вас спрашиваю! Вернуть в комнату его! (Убегает.) Шпак (открывает дверь в переднюю. Хмур). Страшное предчувствие терзает меня с тех пор, как блондинка позвонила мне. Я не вытерпел и вернулся. (Трогает замок.) Батюшки! (Вбегает.) Батюшки! 3 Сцена митрополита. Митрополит. Вострубим, братие, в златокованые трубы, царь и великий князь, яви нам зрак и образ красен! Яко дуб крепится множеством корения, тако град наш твоею державою. Боярин. Не зри на меня, аки волк на ягненка (ягня). Митрополит. Яви нам зрак и образ красен, царь отшедший мира сего, в руцех демонов побывавший паки возвращается к нам! Подай тебе Господи Сампсо- нову силу, Александрову храбрость, Иосифов ум, Соломонову мудрость, кротость Давыдову. Умножи люди во веки на державе твоей, да тя славят вся страна и всяко дыхание человече. Слава Богу ныне и присно и во веки веков... Милославский. Браво! Аминь. Ничего не в силах прибавить к этому блестящему докладу, кроме одною слова - аминь! Митрополит изумлен. Хор (запел). Многая лета! Многая лета! Милославский отдает честь. Митрополит благословляет Буншу. Бунша. Я не могу, будучи секретарем домкома. Милославский. Зарежу... Митрополит благословляет Буншу. (Обнимая митрополита.) Еще раз благодарю вас, батюшка, от имени царя и от своего также. (С груди митрополита исчезает панагия.) И затем предайтесь вашим делам... Вы свободны... Митрополит выходит. Если ты еще раз пискнешь какой-нибудь протест, я тебя оставлю на произвол судьбы и тебя пришибут как котенка... Шум, входит боярин. Чего еще случилось? Боярин. Не вели казнить. Милославский. Не велю, не велю, только говори коротко - чего произошло... Боярин. Ох, поношение... У митрополита панагию... Милославский. Сперли?! Боярин. Сперли... Милославский. Вот что у нас делается! Чтобы была панагия мне сейчас же. Это безобразие! Боярин исчезает. Бунша. Я потрясен. Мои подозрения растут... У посла портрет пропал, у Шпака... Милославский. Что ты хочешь сказать? А? Уж не хочешь ли ты намекнуть, что я присвоил? Дурак! Я если бы и хотел, не могу этого сделать. У меня пальцы так устроены. Снимки с моих пальцев делали в каждом городе и говорят - нет, этот человек украсть не может!.. Боярин. Царица, великий царь, тебя видеть желает... Помолебствовав о твоем здравии и возвращении... Милославский. Проси, проси сюда. 4 (ФИНАЛ) Иоанн (глядя на Буншу). Это что еще? Чур меня! Бунша. Временно! Временно! Тимофеев (Иоанну). Не задерживайтесь!.. К себе! Иоанн. Как же ты смел царское облачение на себя возложить! Милославский. Отец, отец, не волнуйтесь. Все в порядке! Иоанн вбегает в палату, и в то же мгновение в палату врываются опричники во главе с Головой. Опричники. Гойда! Вот он! Бей их! Милославский. Гражданин ученый, закрывайте аппарат! Голова бросается вперед и бердышом разбивает аппарат. Звон и тьма. Свет. Потом возникает комната Тимофеева. Стенка на месте, Милославский. Ну и ну! Тимофеев. Что значит этот наряд? Сознавайтесь, вы стащили ключ? Милославский. Коля! Тимофеев. Я вам не Коля. Милославский. Дорогой ученый, я ничего стащить не могу. Я уже показывал палец, вот царь свидетель. Бунша. Я не царь, отрекаюсь от этого звания. Милославский. Ключ взял по рассеянности, получите. Тимофеев. Теперь я понимаю, какой вы артист. Грозные звонки на парадном. Появляются милиция, Ульяна Андреевна и Шпак. Шпак. Вот они, товарищи начальники! Милиция. Ну да! Вы - царь? Ваше удостоверение личности? Бунша. Был, не отрицаю. Но был под влиянием гнусного опыта инженера Тимофеева. Милославский. Что вы его слушаете, товарищи? Мы с маскараду, с парку культуры мы и отдыху? Бунша снимает с себя одежду. Вот. Пожалуйста. Ульяна Андреевна. Иван Васильевич, ты ли это? Бунша. Я, дорогая Ульяна Андреевна, я. Милославский. А я, товарищи уважаемые солист театров. (Снимает одежду.) Бунша. Вот она, панагия! Вот он, медальон! Товарищи. Он митрополита обокрал и посла шведского. Шпак. Мой костюм. Милиция. Что же вы, гражданин, милицию по телефону дразните? Шпак. Товарищи начальники, в заблуждение ввели! Жулики они! Они же и крадут, они же и царями притворяются! Милиция. Ага. Бунша. Каюсь чистосердечно, товарищи, царствовал. Царствовал, но не более получаса. Ульяна. Не слушайте его, он с ума сошел! Какой он царь! Где ты шлялся? Тимофеев. Выслушайте меня. Да, я сделал опыт. Но разве можно, с такими свиньями чтобы вышло что-нибудь путное? Аппарат мой... Милиция. Вы кончили, гражданин? Тимофеев. Кончил. Милиция. Ну-с, пожалуйте все. Милославский. Ах, ты, чтоб тебе пусто было! Шпак. Попрошу костюм вернуть. Милиция. Пожалуйте в отделение, гражданин, там разберем. Ульяна. Иван Васильевич, что же с тобой сделают? Бунша. Не бойся, Ульяна Андреевна, милиция добрая. С восторгом предаюсь в ее руки. Тимофеев (выходя). Проклятый дом! На сцене только Шпак и милиционер. Шпак. Сейчас, товарищ, сейчас. Дайте только комнату закрою. Вот, товарищ, какие приключения случаются в нашем паршивом жакте! Расскажи мне кто-нибудь - не поверил бы. Но видел собственными глазами. Записка... (читает, бормочет) ...короче, я уезжаю с Якиным в Сочи. Вот, товарищи, еще и сбежала! Милиция. Там разберутся, пожалуйста. Шпак. Иду, иду. Уходят. Тишина. Радио: "Передаем час танцевальной музыки. Оркестр под управлением Сигизмунда Тачкина исполнит падеспань". Занавес Конец 24 сентября 1935 года  * Михаил Булгаков. Иван Васильевич Комедия в трех действиях 2-я редакция Фрагменты (начало и конец пьесы) ---------------------------------------------------------------------------- Собрание сочинений в десяти томах. Том 7. М., "Голос", 1999. OCR Бычков М.Н. ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ Московская квартира. Комната Тимофеева, рядом - комната Шпака, запертая на замок. Кроме того, передняя, в которой радиорупор. В комнате Тимофеева беспорядок. Ширмы. Громадных размеров и необычной конструкции аппарат, по-видимому - радиоприемник, Над которым работает Тимофеев. Множество ламп в аппарате, в которых то появляется, то гаснет свет. Волосы у Тимофеева всклокоченные, глаза от бессонницы красные. Он озабочен. Тимофеев жмет кнопки. Слышен приятный певучий звук. Тимофеев. Опять звук той же высоты... Освещение меняется. Свет пропадает в пятой лампе... Почему нет света? Ничего не понимаю. Проверим. (Вычисляет.) А два, а три... угол между направлениями положительных осей... Я ничего не понимаю. Косинус, косинус... Верно! Внезапно в радиорупоре в передней возникает радостный голос, который говорит: "Слушайте продолжение "Псковитянки!" И вслед за тем в радиорупоре грянули колокола и заиграла хриплая музыка,. Мне надоел Иоанн с колоколами! И кроме того, я отвинтил бы голову тому, кто ставит такой приемник. Ведь я же говорил ему, чтобы он снял, что я поправлю! У меня нету времени! (Вбегает в переднюю и выключает радио, и рупор, крякнув, умолкает. Возвращается в комнату.) На чем я остановился?.. Косинус... Да нет, управдом? (Открывает окно, высовывается, кричит.) Ульяна Андреевна? Где ваш драгоценный супруг? Не слышу. Ульяна Андреевна! Ведь я же просил, чтобы он убрал рупор? Не слышу. Чтобы он убрал рупор! Скажите ему, чтобы он потерпел, я ему поставлю приемник! Австралию он будет принимать! Скажите, что он меня замучил со своим Иоанном Грозным! И потом ведь он же хрипит? Да рупор хрипит! У меня нету времени! У меня колокола в голове играют. Не слышу! Ну, ладно. (Закрывает окно.) На чем я остановился?.. Косинус... У меня висок болит... Где же Зина? Чаю бы выпить сейчас. Нет, еще раз попробую. (Жмет кнопки в аппарате, отчего получается дальний певучий звук, и свет в лампах меняется.) Косинус и колокола... (Пишет на бумажке.) Косинус и колокола... и колокола... то есть косинус... (Зевает.) Звенит, хрипит... вот музыкальный управдом... (Поникает и засыпает тут же у аппарата.) Освещение в лампах меняется. Затем свет гаснет. Комната Тимофеева погружается по тьму, и слышен только дальний певучий звук. Освещается передняя. В передней появляется Зинаида Михайловна. (Финал) Милиция выводит всех из квартиры. В ту же минуту гаснет свет в комнате Тимофеева. Радостный голос в рупоре в передней: "Слушайте продолжение "Псковитянки"" И тотчас грянули колокола и заиграла хриплая музыка. Комната Тимофеева освещается. Тимофеев, спавший, завалившись за аппарат, просыпается. Тимофеев. Скорей, скорей, Иван Васильевич... Фу, черт, да я заснул! Боже, какая ерунда приснилась!.. Аппарат-то цел? Цел. Батюшки, меня жена бросила!.. Да нет, это во сне. Слава Богу, во сне. А вдруг... Косинус... черт, надоел мне с колоколами... Передняя освещается. Входит Зинаида. Зинаида. Коля, это я. Тимофеев. Зиночка, ты! Зинаида. Ты так и не ложился? Колька, ты с ума сойдешь, я тебе говорю. Я тебе сейчас дам чаю, и ложись. Нельзя так работать. Тимофеев. Зина, я хотел тебя спросить... видишь ли, я признаю свою вину... я, действительно, так заработался, что обращал мало внимания на тебя в последнее время... косинус... ты понимаешь меня? Зинаида. Ничего не понимаю. Тимофеев. Ты где сейчас была? Зинаида. На репетиции. Тимофеев. Скажи мне, только правду. Ты любишь Якина? Зинаида. Какого Якина? Тимофеев. Не притворяйся. Очень талантлив... ему действительно дадут квартиру?.. Ну, словом, он ваш кинорежиссер. Зинаида. Никакого Якина режиссера нету у нас. Тимофеев. Правда? Зинаида. Правда. Тимофеев. И Молчановского нету? Зинаида. И Молчановского нету. Тимофеев. Ура! Это я пошутил. Зинаида. Я тебе говорю, ты с ума сойдешь. Стук в дверь. Да, да! Вбегает Шпак. Тимофеев. Антон Семенович, мне сейчас приснилось, что вас обокрали. Шпак (залившись слезами). Что приснилось? Меня действительно обокрали! Тимофеев. Как? Шпак. Начисто. Пока был на службе. Патефон, портсигар, костюмы! Батюшки! И телефонный аппарат срезали! Зинаида Михайловна, позвольте позвонить. Батюшки! (Бросается к телефону.) Милицию! Где наш управдом? Зинаида (распахнув окно, кричит). Ульяна Андреевна! Где Иван Васильевич? Шпака обокрали! В радиорупоре сильнее грянула музыка. Конец  * Михаил Булгаков. Банщица Иван ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- В бане на станции Эсино Муромской линии в женский день, пятницу, неизменно присутствует один и тот же банщик дядя Иван, при котором посетительницам бани приходится раздеваться, пользуясь тазами вместо фиговых листков. Неужели нельзя поставить в пятницу в баню одну из женщин, работающих в ремонте! Рабкор ПРЕДИСЛОВИЕ До того неприлично про это писать, что перо опускается. 1. В БАНЕ - Дядь Иван, а дядь Иван! - Што тебе? Мыло, мочалка имеется? - Все имеется, только умоляю тебя, уйди ты к чертям! - Ишь какая прыткая, я уйду, а в это время одежу покрадут. А кто отвечать будет - дядя Иван. Во вторник мужской день был, у начальника станции порцыгар свистнули. А кого крыли? Меня, дядю Ивана! - Дядя Иван! Да хоть отвернись на одну секундочку, дай пробежать! - Ну ладно, беги. Дядя Иван отвернулся к запотевшему окошку предбанника, расправил рыжую бороду веером и забурчал: - Подумаешь, невидаль какая. Чудачка тоже. Удовольствие мне, что ли? Должность у меня уж такая похабная... Должность заставляет. Женская фигура выскочила из простыни и, как Ева по раю, побежала в баню. - Ой, стыдобушка! Дверь в предбанник открылась, выпустила тучу пара, а из тучи вышла мокрая, распаренная старушка, тетушка дорожного мастера. Старушка выжала мочалку и села на диванчик, мигая от удовольствия глазами. - С легким паром, - поздравил ее над ухом сиплый бас. - Спасибо, голубушка. Спас... Ой! С нами крестная сила. Да ты ж мужик?! - Ну и мужик, дак что... Простыня не потребуется? - Казанская божья мать! Уйди ты от меня со своей простыней, охальник! Что ж это у нас в бане делается? - Что вы, тетушка, бушуете, я же здесь был, когда вы пришли! - Да не заметила давеча я! Плохо вижу я, бесстыдник. А теперь гляжу, а у него борода как метла! Манька, дрянь, простыней закройся! - Вот мученье, а не должность, - пробурчал дядя Иван, отходя. - Дядя Иван, выкинься отсюда! - кричали женщины с другой стороны, закрываясь тазами, как щитами от неприятеля. Дядя Иван повернулся в другую сторону, оттуда завыли, дядя Иван бросился в третью сторону, оттуда выгнали. Дядя Иван плюнул и удалился из предбанника, заявив зловеще: - Ежели что покрадут, я снимаю с себя ответственность. 2. В ПИВНОЙ В воскресный день измученный недельной работой дядя Иван сидел за пивом в пивной "Красный Париж" и рассказывал: - Чистое мученье, а не должность. В понедельник топить начинаю, во вторник всякие работники моются, в среду которые с малыми ребятами, в четверг просто рядовые мужчины, в пятницу женский день. Женский день мне самый яд. То есть глаза б мои не смотрели. Набьется баб полные бани, орут, манатки свои разбросают. И, главное, на меня обижаются, а я при чем? Должен я смотреть или нет, если меня приставили к этому делу. Должен! Нет, хуже баб нету народа на свете. Одна, и есть приличная женщина - жена нашего нового служащего Коверкотова. Аккуратная бабочка. Придет, все свернет, разложит, только скажет: "Дядя Иван, провались ты в преисподнюю..." Одно не хорошо: миловидная такая бабочка с лица, а на спине у ней родинка, да ведь до чего безобразная, как летучая мышь прямо, посмотришь, плюнуть хочется... - Чт-о-о-о-о?! Какая такая мышь?.. Ты про кого говоришь, рыжая дрянь? Дядя Иван побледнел, обернулся и увидал служащего Коверкотова. Глаза у Коверкотова сверкали, руки сжимались в кулаки. - Ты где ж мышь видал? Ты что же гадости распространяешь? А? - Какие гадости, - начал было дядя Иван и не успел окончить. Коверкотов пододвинулся к нему вплотную и... 3. В СУДЕ - Гражданин Коверкотов, вы обвиняетесь в том, что 21 марта сего года нанесли оскорбление действием служащему при бане гражданину Ивану. - Гражданин судья, он мою честь опозорил! - Расскажите, каким образом вы опозорили честь гражданина Коверкотова? - Ничего я не позорил... Чистое наказанье. Прошу вас, гражданин судья, уволить меня с должности банщицы. Сил моих больше нет. x x x Судья долго говорил с жаром, прикладывая руки к сердцу, и дело кончил мировой. Через несколько дней дядю Ивана освободили от присутствия в пятницу в женской бане и назначили вместо него женщину из ремонта. Таким образом, на станции вновь наступили ясные времена.  * Михаил Булгаков. Пьяный паровоз ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Станция... пьет всем коллективом, начиная от стрелочника до ДСП включительно, за малым исключением. Из газеты "Гудок" Скорый поезд подходил" с грозным свистом. При самом входе на стрелку мощный паровоз его вдруг вздрогнул, затем подпрыгнул, потом стал качаться, как бы раздумывая, на какую сторону ему свалиться. Машинист в ужасе визгнул и дал тормоз так, что в первом вагоне в уборной лопнуло стекло, а в ресторане пять пассажиров обварились горячим чаем. Поезд стал. И машинист с искаженным лицом высунулся в окошко. На балкончике стрелочного здания стоял растерзанный человек в одном белье, с багровым лицом. В левой руке у него был зеленый грязный флаг, а в правой бутерброд с копченой колбасой. - Ты что ж, сдурел?! - завопил машинист, размахивая руками. Из всех окон высунулись бледные пассажиры. Человек на балкончике икнул и улыбнулся благодушно. - Прошибся маленько, - ответил он и продолжал: - поставил стрелку, а... потом гляжу... тебя нечистая сила в тупик несет! Я и стал передвигать. Натыкали этих стрелок, шут их знает зачем! Запутаишьсси. Главное, что ежели б я спец был... - Ты пьян, каналья, - сказал машинист, вздрагивая от пережитого страха, - пьян на посту?! Ты ж народ мог погубить!! - Нич...чего мудреного, - согласился человек с колбасой, - главное, что если б я стрелочник был со специальным образованием... А то ведь я портной... - Что ты несешь?! - спросил машинист. - Ничего я не несу, - сказал человек, - кум я стрелочников. На свадьбе был. Сам-то стрелочник не годен стал к употреблению, лежит. А мне супруга ихняя говорит: иди, говорит, Пафнутьич, переставь стрелку скорому поезду... - Это ужас!! Кош-мар!! под суд их!! - кричали пассажиры. - Ну уж и под суд, - вяло сказал человек с колбасой, - главное, если б вы свалились, ну, тогда так... А то ведь пронесло благополучно. Ну, и слава богу!! - Ну, дай только мне до платформы доехать, - сквозь зубы сказал машинист, - там мы тебе такой протокол составим. - Доезжай, доезжай, - хихикнул человек с колбасой, - там, брат, такое происходит... не до протоколу таперича. У нас помощник начальника серебряную свадьбу справляет! Машинист засвистел, тронул рычаг и, осторожно выглядывая в окошко, пополз к платформе. Вагоны дрогнули и остановились. Из всех окон глядели пораженные пассажиры. Главный кондуктор засвистел и вылез. Фигура в красной фуражке, в расстегнутом кителе, багровая и радостная, растопырила руки и закричала: - Ба! Неожиданная встреча! К-каво я вижу? Если меня не обманывает зрение... ик... Это Сусков, главный кондуктор, с которым я так дружил на станции Ржев-Пассажирский?! Братцы, радость, Сусков приехал со скорым поездом! В ответ на крик багровые физиономии высунулись из окон станции и закричали: - Ура! Сусков, давай его к нам! Заиграла гармоника. - Да, Сусков... - ответил ошеломленный обер, задыхаясь от спиртового запаху, - будьте добры нам протокол и потом жезл. Мы спешим... - Ну вот... Пять лет с человеком не видался, и вот на тебе! Он спешит! Может быть, тебе скипетр еще дать? Свинья ты, Сусков, а не обер-кондуктор!.. Пойми, у меня радостный день. И не пущу... И не проси!.. Семафор на запор, и никаких! Раздавим по банке, вспомним старину... Проведемте, друзья, эту ночь веселей!.. - Товарищ десепе... что вы?.. Вы, извините, пьяны. Нам в Москву надо! - Чудак, что ты там забыл, в Москве? Плюнь: жарища, пыль... Завтра приедешь... Мы рады живому человеку. Живем здесь в глуши. Рады свежему чело- веку... - Да помилуйте, у меня пассажиры, что вы говорите?! - Плюнь ты на них, делать им нечего, вот они и шляются по желешым дорогам Намедни проходит скорый... спрашиваю: куда вы? В Крым, отвечают. На тебе! Все люди как люди, а они в Крым!.. Пьянствовать, наверно, едут. - Это кошмар! - кричали в окна вагонов. - Мы будем жаловаться в Совнарком! - Ах... так? - сказала фигура и рассердилась. - Ябедничать? Кто сказал - жаловаться? Вы? - Я сказал, - взвизгнула фигура в окне международного вагона, - вы у меня со службы полетите! - Вы дурак из международного вагона, - круто отрезала фигура. - Протокол! - кричали в жестком вагоне. - Ах, протокол? Л-ладно Ну, так будет же вам шиш вместо жезла, посмотрю, как вы уедете отсюда жаловаться. Пойдем, Вася! - прибавила фигура, обращаясь к подошедшему и совершенно пьяному весовщику в черной блузе, - пойдем, Васятка! Плюнь на них! Обижают нас московские столичные гости! Ну, так пусть они здесь посидят, простынут. Фигура плюнула на платформу и растерла ногой, после чего платформа опустела В вагонах стоял вой. - Эй, эй! - кричал обер и свистел. - Кто тут есть трезвый на станции, покажись! Маленькая босая фигурка вылезла откуда-то из-под колес и сказала: - Я, дяденька, трезвый - Ты кто будешь? - Я, дяденька, черешнями торгую на станции - Вот что, малый, ты, кажется, смышленый мальчуган, мы тебе двугривенный дадим. Сбегани-ка вперед посмотри, свободные там пути? Нам бы только отсюда выбраться. - Да там, дяденька, как раз на вашем пути, паровоз стоит совершенно пьяный... - То есть как? Фигурка хихикнула и сказала: - Да они, когда выпили, шутки ради в него вместо воды водки налили Он стоит и свистить... Обер и пассажиры окаменели и так остались на платформе. И неизвестно, удалось ли им уехать с этой станции.  * Михаил Булгаков. Мадмазель Жанна ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- У нас, в клубе на ст. З , был вечер прорицательницы и гипнотизерки Жанны. Угадывала чужие мысли и заработала 150 рублей за вечер. Рабкор Замер зал. На эстраде появилась дама с беспокойными подкрашенными глазами, в лиловом платье и красных чулках. А за нею бойкая словно молью траченная личность в штанах в полоску и с хризантемой в петлице пиджака. Личность швырнула глазом вправо и влево, изогнулась и шепнула даме на ухо: - В первом ряду лысый, в бумажном воротничке, второй помощник начальника станции. Недавно предложение делал - отказала. Нюрочка. (Публике громко.) Глубокоуважаемая публика. Честь имею вам представить знаменитую прорицательницу и медиумистку мадмазель Жанну из Парижа и Сицилии. Угадывает прошлое, настоящее и будущее, а равно интимные семейные тайны! Зал побледнел. (Жанне.) Сделай загадочное лицо, дура. (Публике.) Однако не следует думать, что здесь какое-либо колдовство или чудеса. Ничего подобного, ибо чудес не существует. (Жанне.) Сто раз тебе говорил, чтоб браслетку надевать на вечер. (Публике.) Все построено исключительно на силах природы с разрешения месткома и культурно-просветительной комиссии и представляет собою виталлопатию на основе гипнотизма по учению индийских факиров, угнетенных английским империализмом. (Жанне.) Под лозунгом сбоку с ридикюлем, ей муж изменяет на соседней станции. (Публике.) Если кто желает узнать глубокие семейные тайны, прошу задавать вопросы мне, а я внушу путем гипнотизма, усыпив знаменитую Жанну... Прошу вас сесть, мадмазель... По очереди, граждане! (Жанне.) Раз, два, три - и вот вас начинает клонить ко сну! (Делает какие-то жесты руками, как будто тычет в глаза Жанне.) Перед вами изумительный пример оккультизма. (Жанне.) Засыпай, что сто лет глаза таращишь? (Публике.) Итак, она спит! Прошу.,. В мертвой тишине поднялся помощник начальника, побагровел, потом побледнел и спросил диким голосом от страху: - Какое самое важное событие в моей жизни? В настоящий момент? Личность (Жанне): - На пальцы смотри внимательней, дура. Личность повертела указательным пальцем под хризантемой, затем сложила несколько таинственных знаков из пальцев, что обозначало "раз-би-то-е". - Ваше сердце, - заговорила Жанна, как во сне, гробовым голосом, - разбито коварной женщиной. Личность одобрительно заморгала глазами. Зал охнул, глядя на несчастливого помощника начальника станции. - Как ее зовут? - хрипло спросил отвергнутый помощник. - Эн, ю, эр, о, ч... - завертела пальцами у лацкана пиджака личность. - Нюрочка! - твердо ответила Жанна. Помощник начальника станции поднялся с места совершенно зеленый, тоскливо глянул во все стороны, уронил шапку и коробку с папиросами и ушел. - Выйду ли я замуж? - вдруг истерически выкликнула какая-то барышня. - Скажите, дорогая мадмазель Жанна! Личность опытным глазом смерила барышню, приняла во внимание нос с прыщом, льняные волосы и кривой бок и сложила у хризантемы условный шиш. - Нет, не выйдете, - сказала Жанна. Зал загремел, как эскадрон на мосту, и помертвевшая барышня выскочила вон. Женщина с ридикюлем отделилась от лозунгов и сунулась к Жанне. - Брось, Дашенька, - послышался сзади сиплый мужской шепот. - Нет, не брось, теперь я узнаю все твои штучки-фокусы, - ответила обладательница ридикюля и сказала: - Скажите, мадмазель, что, мой муж мне изменяет? Личность обмерила мужа, заглянула в смущенные глазки, приняла во внимание густую красноту лица и сложила палец крючочком, что означало "да". - Изменяет, - со вздохом ответила Жанна. - С кем? - спросила зловещим голоском Дашенька. "Как, черт, ее зовут? - подумала личность. - Дай бог памяти... да, да,, да, жена этого... ах ты, черт... вспомнил - Анна". - Дорогая Ж...анна, скажите, Ж...анна, с кем изменяет ихний супруг? - С Анной, - уверенно ответила Жанна. - Так я и знала! - с рыданием воскликнула Дашенька. - Давно догадывалась. Мерзавец! И с этими словами хлопнула мужа ридикюлем по правой гладко выбритой щеке. И зал разразился бурным хохотом.  * Михаил Булгаков. Брачная катастрофа ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Следующие договоры признаются обеими сторонами как потерявшие свою силу: 1) договор: бракосочетание Е. К. В. герцога Эдинбургского, С.-Петербург, 22 января 1874 г. Выдержка из англо-советского договора Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы. I Через три дня по опубликовании в газете "Руль" появилось сообщение: "Нам сообщают из Москвы, что расторжение договора о браке его королевского высочества вызвало грандиозное возмущение среди московских рабочих, и в особенности транспортников. Последние всецело на стороне симпатичного молодожена. Они проклинают Раковского, лишившего герцога Эдинбургского возможности продолжать нести сладкие цепи Гименея, возложенные на его высочество в г. С.- Петербурге 50 лет тому назад. По слухам, в Москве произошли беспорядки, во время которых убито 7000 человек, в том числе редактор газеты "Гудок" и фельетонист, автор фельетона "Брачная катастрофа", напечатанного в э 1277 "Гудка". II Письмо, адресованное Понсонби: "Свинья ты, а не Понсонби! Какого же черта лишил ты меня супруги? Со стороны Раковского это понятно - он большевик, а большевика хлебом не корми, только дай ему возможность устроить какую-нибудь гадость герцогу. Но ты?! Вызываю тебя на дуэль. Любящий герцог Эдинбургский". III Разговор в спальне герцога Эдинбургского: Супруга: А, наконец-то ты вернулся, цыпочка. Иди сюда, я тебя поцелую, помпончик. Герцог (крайне расстроен): Уйди с глаз моих! Супруга: Герцог, опомнитесь! С кем вы говорите? Боже, от кого я слышу эти грубые слова? От своего мужа... Герцог: Фигу ты имеешь, а не мужа... Супруга: Как?! Герцог: А вот так. (Показывает ей договор.) Супруга: Ах! (Падает в обморок.) Герцог (звонит лакею): Убрать ее с ковра. Занавес  * Михаил Булгаков. Бенефис лорда Керзона (От нашего московского корреспондента) ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Ровно в шесть утра поезд вбежал под купол Брянского вокзала. Москва. Опять дома. После карикатурной провинции без газет, без книг, с дикими слухами - Москва, город громадный, город единственный, государство, в нем только и можно жить. Вот они извозчики. На Садовую запросили 80 миллионов. Сторговался за полтинник. Поехали. Москва. Москва. Из парков уже идут трамваи. Люди уже куда-то спешат. Что-то здесь за месяц новенького? Извозчик повернулся, сел боком, повел туманные, двоедушные речи. С одной стороны, правительство ему нравится, но, с другой стороны, - шины полтора миллиарда! Первое мая ему нравится, но антирелигиозная пропаганда "не соответствует". А чему - неизвестно. На физиономии написано, что есть какая-то новость, но узнать ее невозможно. Пошел весенний благодатный дождь, я спрятался под кузов, извозчик, помахивая кнутом, все рассказывал разные разности, причем триллионы называл "триллиардами" и плел какую-то околесину насчет патриарха Тихона, из которой можно было видеть только одно, что он - извозчик - путает Цепляка, Тихона и епископа Кентерберийского. И вот дома. А никуда я больше из Москвы не поеду. В десять простыня "Известий", месяц в руках не держал. На первой же полосе - "Убийство Воровского"! Вот оно что. То-то у извозчика - физиономия. В Москве уже знали вчера. Спать не придется днем. Надо идти на улицу, смотреть, что будет. Тут не только Боровский. Керзон. Керзон. Керзон. Ультиматум. Канонерка. Тральщики. К протесту, товарищи!! Вот так события! Встретила Москва. То-то показалось, что в воздухе какое-то электричество! И все-таки сон сморил. Спал до двух дня. А в два проснулся и стал прислушиваться. Ну да, конечно, со стороны Тверской - оркестр. Вот еще. Другой. Идут, очевидно. В два часа дня Тверскую уже нельзя было пересечь. Непрерывным потоком, сколько хватал глаз, катилась медленно людская лента, а над ней шел лес плакатов и знамен. Масса старых знакомых - октябрьских и майских, но среди них мельком новые, с изумительной быстротой изготовленные, с надписями весьма многозначительными. Проплыл черный траурный плакат "Убийство Воровского - смертный час европейской буржуазии". Потом красный: "Не шутите с огнем, господин Керзон". "Порох держим сухим". Поток густел, густел, стало трудно пробираться вперед по краю тротуара. Магазины закрылись, задернули решетками двери. С балконов, с подоконников глядели сотни голов. Хотел уйти в переулок, чтобы окольным путем выйти на Страстную площадь, но в Мамонтовском безнадежно застряли ломовики, две машины и извозчики. Решил катиться по течению. Над толпой поплыл грузовик-колесница. Лорд Керзон, в цилиндре, с раскрашенным багровым лицом, в помятом фраке, ехал стоя. В руках он держал веревочные цепи, накинутые на шею восточным людям в пестрых халатах, и погонял их бичом. В толпе сверлил пронзительный свист. Комсомольцы пели хором: Пиши, Керзон, но знай ответ: Бумага стерпит, а мы нет! На Страстной площади навстречу покатился второй поток. Шли красноармейцы рядами без оружия. Комсомольцы кричали им по складам: - Да здрав-ству-ет Крас-на-я Ар-ми-я! Милиционер ухитрился на несколько секунд прорвать реку и пропустил по бульвару два автомобиля и кабриолет. Потом ломовикам хрипло кричал: - В объезд! Лента хлынула на Тверскую и поплыла вниз. Из переулка вынырнул знакомый спекулянт, посмотрел на знамена, многозначительно хмыкнул и сказал: - Не нравится мне это что-то... Впрочем, у меня грыжа. Толпа его затерла за угол, и он исчез. В Совете окна были открыты, балкон забит людьми. Трубы в потоке играли "Интернационал", Керзон, покачиваясь, ехал над головами. С балкона кричали по-английски и по-русски: - Долой Керзона!! А напротив, на балкончике под обелиском Свободы, Маяковский, раскрыв свой чудовищный квадратный рот, бухал над толпой надтреснутым басом: ...британ-ский лев вой! Ле-вой! Ле-вой! - Ле-вой! Ле-вой! - отвечала ему толпа. Из Столешникова выкатывалась новая лента, загибала к обелиску. Толпа звала Маяковского. Он вырос опять на балкончике и загремел: - Вы слышали, товарищи, звон, да не знаете, кто такой лорд Керзон! И стал объяснять: - Из-под маски вежливого лорда глядит клыкастое лицо!!. Когда убивали бакинских коммунистов... Опять загрохотали трубы у Совета. Тонкие женские голоса пели: Вставай, проклятьем заклейменный! Маяковский все выбрасывал тяжелые, как булыжники, слова, у подножия памятника кипело, как в муравейнике, и чей-то голос с балкона прорезал шум: - В отставку Керзона!! В Охотном во всю ширину шли бесконечные ряды, и видно было, что Театральная площадь залита народом сплошь. У Иверской трепетно и тревожно колыхались огоньки на свечках и припадали к иконе с тяжкими вздохами четыре старушки, а мимо Иверской через оба пролета Вознесенских ворот бурно сыпали ряды. Медные трубы играли марши. Здесь Керзона несли на штыках, сзади бежал рабочий и бил его лопатой по голове. Голова в скомканном цилиндре моталась беспомощно в разные стороны. За Керзоном из пролета выехал джентльмен с доской на груди: "Нота", затем гигантский картонный кукиш с надписью: "А вот наш ответ". По Никольской удалось проскочить, но в Третьяковском опять хлынул навстречу поток. Тут Керзон мотался с веревкой на шесте. Егю били головой о мостовую. По Театральному проезду в людских волнах катились виселицы с деревянными скелетами и надписями: "Вот плоды политики Керзона". Лакированные машины застряли у поворота на Неглинный в гуще народа, а на Театральной площади было сплошное море. Ничего подобного в Москве я не видал даже в октябрьские дни. Несколько минут пришлось нырять в рядах и закипающих водоворотах, пока удалось пересечь ленту юных пионеров с флажками, затем серую стену красноармейцев и выбраться на забитый тротуар у Центральных бань. На Неглинном было свободно. Трамваи всех номеров, спутав маршруты, поспешно уходили по Неглинному. До Кузнецкого было свободно, но на Кузнецком опять засверкали красные пятна и посыпались ряды. Рахмановским переулком на Петровку, оттуда на бульварное кольцо, по которому один за другим шли трамваи. У Страстного снова толпы. Выехала колесница-клетка. В клетке сидел Пилсудский, Керзон, Муссолини. Мальчуган на грузовике трубил в огромную картонную трубу. Публика с тротуаров задирала головы. Над Москвой медленно плыл на восток желтый воздушный шар. На нем была отчетливо видна часть знакомой надписи: "...всех стран соеди...". Из корзины пилоты выбрасывали листы летучек, и они, ныряя и чернея на голубом фоне, тихо падали в Москву.  * Михаил Булгаков. Колыбель начальника станции ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Спи, младенец мой прекрасный, Баюшки-баю... Тихо светит месяц ясный В колыбель твою. Лермонтов Спи, мой мальчик, Спи, мой чиж, Мать уехала в Париж... Из соч. Саши Черного - Объявляю общее собрание рабочих и служащих ст. Шелухово Каз. дороги открытым! - радостно объявил председатель собрания, оглядывая зал, наполненный преимущественно рабочими службы пути, - на повестке дня у нас стоит доклад о неделе войны 1914 года. Слово предоставляется тов. Де-Эсу. Пожалуйте, тов. Де-Эс! Но тов. Де-Эс не пожаловал. - А где ж он? - спросил председатель. - Он дома, - ответил чей-то голос. - Надо послать за ним... - Послать обязательно, - загудел зал. - Он интересный человек - про войну расскажет - заслушаешься! Посланный вернулся без товарища Де-Эса, но зато с письмом. Председатель торжественно развернул его и прочитал: - "В ответ на приглашение ваше от такого-то числа сообщаю, что явиться на собрание не могу. Основание: лег спать".. Председатель застыл с письмом в руке, а в зале кто-то заметил: - Фициально ответил! - Спокойной ночи! - Какая же ночь, когда сейчас 5 часов дня? Председатель подумал, посмотрел в потолок, потом на свои сапоги, потом куда-то в окно и объявил печально: - Объявляю заседание закрытым. А в зале добавили: - Колыбель начальника станции есть могила общего собрания. И тихо разошлись по домам. Аминь!  * Михаил Булгаков. Коллекция гнилых фактов (Письма рабкоров) ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- ФАКТ 1 ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ФЕЛЬДШЕР ЖЕРТВОВАЛ СУКНО В МОПР Этот гнилой факт, насквозь пронизанный алкоголизмом, получился в нашем N-м клубе Западных железных дорог, когда был организован вечер МОПРа. Шел вечер крайне торжественно, с бойкой продажей сукна с аукциона в пользу МОПРа. Тогда неожиданно грянул вопль, похожий на поросенка. Все рабочие головы обернулись, как одна. И что же они увидали? Нашего фельдшера приемного покоя. Он качался, как маятник, совершенно красный. Все задались вопросом: откуда появился фельдшер? И, во-вторых, - не пьян ли он? И оказалось, что он действительно пьян, но что удивительнее всего, мгновенно оказались пьяными и завклубом, и председатель правления, и члены наших комиссий. Один из пораженных членов клуба выступил и заявил фельдшеру: - Вы не похожи на себя! А фельдшер ответил с дерзостью: - Не твое дело. Тут все поняли, что нарезался фельдшер в клубе, совместно с правлением, якобы пивом. Но мы знаем, какое это пиво. Несмотря на опьянение, фельдшер сквозь всю толпу проник к эстраде и в одно мгновенье ока выиграл сукно с аукциона, причем всем заявил: - Видали, какой я пьяный! Назло вам жертвую сукно в МОПР! Лишь только аукционист объявил об его пожертвовании, как фельдшер, увидев, что сукно его забирают, раскаялся в своем поступке и с плачем объявил: - Это я сделал без сознания, в состоянии опьянения. Факт считаю недействительным и требую возвращения сукна. При общих криках ему с презрением вернули сукно, и он покинул клуб. После этого председатель правления, упав, разбил себе лицо в кровь, а заведующего клубом вывела из клуба его невеста. Вот какие вечера... Позорно писать!  * Михаил Булгаков. Комаровское дело ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- С начала 1922 года в Москве стали пропадать люди. Случалось это почему-то чаще всего с московскими лошадиными барышниками или подмосковными крестьянами, приезжавшими покупать лошадей. Выходило так, что человек и лошади не покупал, и сам исчезал. В то же время ночами обнаруживались странные и неприятные находки - на пустырях Замоскворечья, в развалинах домов, в брошенных недостроенных банях на Шаболовке оказывались смрадные, серые мешки. В них были голые трупы мужчин. После нескольких таких находок в Московском уголовном розыске началась острая тревога. Дело было в том, что все мешки с убитыми носили на себе печать одних и тех же рук - одной работы. Головы были размозжены, по-видимому, одним и тем же тупым предметом, вязка трупов была одинаковая - всегда умелая и аккуратная, - руки и ноги притянуты к животу. Завязано прочно, на совесть. Розыск начал работать по странному делу настойчиво. Но времени прошло немало, и свыше тридцати человек улеглись в мешки среди груд замоскворецких кирпичей. Розыск шел медленно, но упорно. Мешки вязались характерно - так вяжут люди, привычные к запряжке лошадей. Не извозчик ли убийца? На дне некоторых мешков нашлись следы овса. Большая вероятность - извозчик. 22 трупа уже нашли, но опознали из них только семерых. Удалось выяснить, что все были в Москве по лошадиному делу. Несомненно - извозчик. Но больше никаких следов. Никаких нитей абсолютно от момента, когда человек хотел купить лошадь, и до момента, когда его находили мертвым, не было. Ни следа, ни разговоров, ни встреч. В этом отношении дело действительно исключительное. Итак - извозчик. Трупы в Замоскворечье, опять в Замоскворечье, опять. Убийца - извозчик, живет в Замоскворечье. Агентская широкая петля охватила конные площади, чайные, стоянки, трактиры. Шли по следам замоскворецкого извозчика. И вот в это время очередной труп нашли со свежей пеленкой, окутывающей размозженную голову. Петля сразу сузилась - искали семейного, у него недавно ребенок. Среди тысячи извозчиков нашли. Василий Иванович Комаров, легковой, проживал на Шаболовке в доме э 26. Извозным промыслом занимался странно - почти никогда не рядился, но на конной площади часто бывал. Деньги имел всегда. Пил много. Ночью на 18 мая в квартиру на Шаболовку явилась агентура с ордером наружной милиции, якобы по поводу самогонки. Легковой встретил их с невозмутимым спокойствием. Но когда стали открывать дверь в чуланчик на лестнице, он, выпрыгнув со второго этажа в сад, ухитрился бежать, несмотря на то, что квартиру оцепили. Но ловили слишком серьезно и в ту же ночь поймали в подмосковном Никольском, у знакомой молочницы Комарова. Застали Комарова за делом. Он сидел и писал на обороте удостоверения личности показание о совершенных им убийствах и в этом показании зачем-то путал и оговаривал своих соседей. В Москве на Шаболовке в это время агенты осматривали последний труп, найденный в чулане. Когда чулан открывали, убитый был еще теплый. x x x Пока шло следствие, Москва гудела словом "Комаров-извозчик". Говорили женщины о наволочках, полных денег, о том, что Комаров кормил свиней людскими внутренностями, и т. д. Все это, конечно, вздор. Но та сущая правда, что выяснилась из следствия, такого сорта, что уж лучше были бы и груды денег в наволочках и даже гнусная кормежка свиней или какие-нибудь зверства, извращения. Оно, пожалуй, было бы легче, если б было запутанней и страшней, потому что тогда стало бы понятно самое страшное во всем этом деле - именно сам этот человек, Комаров (несущественная деталь: он, конечно, не Комаров Василий Иванович, а Петров Василий Терентьевич. Фальшивая фамилия - вероятно, след уголовного, черного прошлого... Но это не важно, повторяю). Никакого желания нет писать уголовный фельетон, уверяю читателя, но нет возможности заняться ничем другим, потому что сегодня неотступно целый день сидит в голове желание все-таки этого Комарова понять. Он, оказывается, рогожи специальные имел, на эти рогожи спускал из трупов кровь (чтобы мешков не марать и саней); когда позволили средства, для этой же цели купил оцинкованное корыто. Убивал аккуратно и необычайно хозяйственно: всегда одним и тем же приемом, одним молотком по темени, без шума и спешки, в тихом разговоре (убитые все и были эти интересовавшиеся лошадьми люди. Он предлагал им на конной свою лошадь и приглашал их для переговоров на квартиру) наедине, без всяких сообщников, услав жену и детей. Так бьют скотину. Без сожаления, но и без всякой ненависти. Выгоду имел, но не фантастически большую. У покупателя в кармане была приблизительно стоимость лошади. Никаких богатств у него в наволочках не оказалось, но он пил и ел на эти деньги и семью содержал. Имел как бы убойный завод у себя. Вне этого был обыкновенным плохим человеком, каких миллионы. И жену, и детей бил и пьянствовал, но по праздникам приглашал к себе священников, те служили у него, он их угощал вином. Вообще был богомольный, тяжелого характера человек. Репортеры, фельетонисты, обыватели щеголяли две недели словом "человек-зверь". Слово унылое, бессодержательное, ничего не объясняющее. И настолько выявлялась эта мясная хозяйственность в убийствах, что для меня лично она сразу убила все эти несуществующие "зверства", и утвердилась у меня другая формула: "И не зверь, но и ни в коем случае не человек". Никак нельзя назвать человеком Комарова, как нельзя назвать часами одну луковицу, из которой вынут механизм. Эту формулу для меня процесс подтвердил. Предстал перед судом футляр от человека - не имеющий в себе никаких признаков зверства. Впрочем, может быть, какие-нибудь особенные, доступные специалисту-психиатру, черты и есть, но на обыкновенный взгляд - пожилой обыкновенный человек, лицо неприятное, но не зверское, и нет в нем никаких признаков вырождения. Но когда это создание заговорило перед судом, и в особенности захихикало сиплым смешком, хоть и не вполне, но в значительной мере (не знаю, как другим) мне стало понятно, что это значит - "не человек". Когда его первая жена отравилась, оно - это существо - сказало: - Ну и черт с ней! Когда существо женилось второй раз, оно не поинтересовалось даже узнать, откуда его жена, кто она такая. - Мне-то что, детей, что ли, с ней крестить! (Смешок.) - Раз и квас! (На вопрос, как убивал. Смешок.) - Хрен его знает! (На многие вопросы эта идиотская поговорка. Смешок.) - Человечиной не кормили ваших поросят? - Нет (хи-хи)... да если кормил, я бы больше поросят завел... (хи-хи). Дальше - больше. Все в жизни этот залихватский, гнусный "хрен", сопровождаемый хихиканием. Оказывается, людей кругом нет. Есть "чудаки" и "хомуты". Презирает. Какая тут "звериность"! Если б зверино ненавидел и с яростью убивал, не так бы оскорбил всех окружающих, как этим изумительным презрением. Собаку - животное - можно было бы замучить этим из ряда выходящим невниманием, которым Комаров награждал окружающих людей. Жена его "римско-католическая пани" (хи-хи), "много кушает". Ни злобы, ни скупости. Пусть кушает возле меня эта римско-католическая рвань. Злобы нет, но "оплеухи иногда я ей давал". Детей бил "для науки". - Зачем убивали? Тут сразу двойное. Но все понятно. Во-первых, для денег. Во-вторых, вот "не любил" людей. Вот бывают такие животные, что убить его - двойная прибыль: и польза, и сознание, что избавишься от созерцания неприятного божьего создания. Гусеница, скажем, или змея... Так Комарову - люди. Словом, создание - мираж в оболочке извозчика. Хроническое, холодное нежелание считать, что в мире существуют люди. Вне людей. Жуткий ореол "человека-зверя" исчез. Страшного не было. Но необычайно отталкивающее. x x x Изъять. Он боялся? Нет. Он - сильное, не трусливое существо. По-моему, над интервьюерами, следствием и судом полегоньку даже глумился. Иногда чепуху какую-то городил. Но вяло. С усмешечкой. Интересуетесь? Извольте. "Цыганку бы убить или попа"... Зачем? "Да так"... И чувствуется, что никакой цыганки убивать ему вовсе не хотелось, равно как и попа, а так - насели с вопросами "чудаки", он и говорит первое, что взбредет на ум. Интервьюер спросил, что он думает о том, что его ожидает. "Э... все поколеем!" Равнодушен, силен, не труслив и очень глупый в человеческом смысле. Прибаутки его ни к селу ни к городу, мысли скупые, нелепые. И на человеческой глупости блестящая, великолепная амальгама того специфического смрадного хамства, которым пропитаны многие, очень многие замоскворецкие мещане!.. все это чуйки, отравленные большими городами. Что касается силы: В одну из ночей, не знаю после какого именно убийства, вез запакованный обескровленный труп к Москве-реке. Милиционер остановил: - Что везешь? - А ты, дурной, - мягко ответил Комаров, - пощупай. - Милиционер был действительно "дурной". Он потрогал мешок и пропустил Комарова. Потом Комаров стал ездить с женой. x x x Вследствие этих поездок на скамье рядом с Комаровым оказалась Софья Комарова. Лицо тоже знакомое. Не раз на Сухаревке, на Домниковке, на Смоленском приходилось видать такие длинные, унылые лица, желтые бабьи лица, окаймленные платком. Комарова выводили, когда Софья давала показания, и, несмотря на это, сложилось впечатление, что она чего-то недоговаривала. Думается, что никаких особенных тайн, впрочем, она не скрыла. Во время убийств Комаров ее высылал вместе с ребятами. А может быть, и помогла временами - прибрать, замыть после работы. Дело - женское. Ну, и вот эти поездки. "Так... дурочка... слабая", - определил ее муж. Несомненно, над тупой, пустой "римско-католической" бабой висела камнем воля мужа. x x x Приговор? Ну, что тут о нем толковать. Приговор в первый раз вынесли Комарову, когда милиция под конвоем повезла его, чтобы он показал, где закопал часть трупов (несколько убитых он зарыл близ своей квартиры на Шаболовке). Словно по сигналу, слетелась толпа. Вначале были выкрики, истерические вопли баб. Затем толпа зарычала потихоньку и стала наваливаться на милицейскую цепь - хотела Комарова рвать. Непостижимо, как удалось милиции отбить и увезти Комарова. Бабы в доме, где я живу, тоже вынесли приговор - "сварить живьем". - Зверюга. Мясорубка. У этих тридцати пяти мужиков сколько сирот оставил, сукин сын. На суде три психиатра смотрели: - Совершенно нормален. Софья - тоже. Значит... - Василия Комарова и жену его Софью к высшей мере наказания, детей воспитывать на государственный счет. От души желаю, чтобы детей помиловал тяжкий закон наследственности. Не дай бог походить на покойных отца и мать.  * Михаил Булгаков. Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича Капорцева ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- В корреспонденциях Ферапонта Ферапонтовича Капорцева (проживает в провинции) исправлена мною только неуместная орфография. Одним словом - корреспонденции подлинные. Корреспонденция первая НЕСГОРАЕМЫЙ АМЕРИКАНСКИЙ ДОМ В общегосударственном масштабе известен жилищный кризис, докатившийся даже до нашего Благодатска. Не может быть свободно по той причине, что благодаря повышенной рождаемости, вызванной нэпом, народонаселение растет с угрожающей быстротой, и вот наш известный кооператор Павел Федорович Петров (замените его буквами "Пе, Фе, Пе", а то будет скандал) решили выйти из положения кооперативным способом. Человек-то он, правда, развитой, но только скорохват американской складки. Все дело началось с того, что его супруга, сверх всяких ожиданий, родила вместо одного младенца - двойню, чем и толкнула Петрова на кооперативные поступки. С разрешения начальства он образовал жилищно-строительное кооперативное бюро в составе Н. Н. Л. (агроном от первого брака его отца) и В. А. С. (жених его сестры - заведующий хоровым кружком культкомиссии) со взносом каждый в 12 червонцев для постройки американского дома термолитова типа - изумительной новинки в нашем городе. Вообразите изумление закоренелых благодатцев, когда на углу Новосвятской и Парижской Коммуны вырос буквально как гриб двухэтажный дом на три квартиры в рассрочку с удобствами. Очень похожий на заграничные дома на открытках Швейцарии с острой крышей. Более всего удивительно, что дом оказался несгораемый, что вызвало строительную горячку и подачу прошений в исполком (теперь их все взяли обратно). Дураки нашего города смеялись над Петровым, предлагая испробовать дом при помощи керосина, но тот отказался, и, как оказалось, совершенно напрасно, не ходил бы он теперь к лету в шубе, с календарем в руках! Все строительное бюро перевезло своих детей и все манатки 5 апреля (дом этот такого цвета, как папиросный пепел), и Петров дошел до того, что даже поставил в нем телефон. А на первый день праздника, 19-го, на Пасху ночью наша бдительная пожарная команда была поставлена на ноги роковым сообщением по петровскому телефону: - Пожар!!!! Наш брандмейстер Салов ответил по телефону: - Вы будете оштрафованы за ложный вызов и пьяную пасхальную шутку. Этого не может быть. Тут Петров с плачущим голосом отскочил от телефона и перестал действовать, потому что в нем перегорел уже провод. Когда же вследствие зарева с каланчи наши молодцы-пожарные прибыли, то застали всю жилищно-американскую компанию стоящею в теплых шубах на улице, а дом сгорел, как факел, успев спасти кольца его жены, запасную шубу главного американца Петрова, кастрюлю и отрывной календарь с изображением всероссийского старосты. Теперь возникает судебное дело: "О пожаре несгораемого дома". По-моему, это глупое дело! Да оно ничем и не кончится, потому что Салов обнаружил, что было самовозгорание проводов на чердаке. Вот так все у нас, в провинции, происходит по-удивительному. В Москве бы он, вероятно, не сгорел. Корреспондент Капорцев. Вторая корреспонденция ЛЖЕДИМИТРИЙ ЛУНАЧАРСКИЙ (Из провинции от Капорцева) В нашем славном Благодатском учреждении имеется выдающийся секретарь. Мы так и смотрим на него, что он на отлете. Конечно, ему не в Благодатском сидеть, а в Москве или, в крайнем случае, в Ленинграде. Тем более что он говорил, что у него есть связи. Над собой повесил надпись: "Рукопожатия переносят заразу", "Если ты пришел к занятому человеку, не мешай ему", "Посторонние разговоры по телефону строго воспрещаются" и кроме этого выстроил решетку, как возле нашего памятника Карла Либкнехта, и таким образом оторвался от массы начисто. Кто рот ни раскроет сквозь решетку, он ему говорит одно только слово: "Короче!" Короче. Короче. Каркает, как ворон на суку. В один прекрасный день появляется возле решетки молодой человек. Одет очень хорошо, реглан-пальто. Рыженький. Усики. Галстук бабочкой. Взял стул, сидит. Секретарь всех откаркал от решетки и к нему: - Вам что, товарищ? Короче! А тот отвечает: - Ничего, товарищ, я подожду. Вы заняты. Голос у него великолепный, интеллигентный. Тот брови нахмурил и говорит: - Нет, вы говорите. Короче. Тот отвечает: - Я, видите ли, товарищ, к вам сюда назначен. Тот брови поднял. - Как ваша фамилия? А тот: - Луначарский. - Молодой человек так скромно кашлянул. Вежливый. - Луначарский. Так тот открыл загородку, вышел, говорит: - Пожалуйте сюда (уже "короче" не говорит), - и спрашивает: - Виноват (заметьте: "виноват"), вы не родственник Анатолию Васильевичу? А тот: - Это не важно. Я - его брат. Хорошенькое "не важно"! Загородку к черту. Стул. - Вы курите? Садитесь! Позвольте узнать, а на какую должность? А тот: - За заведующего. Здорово. А заведующего нашего как раз вызвали в Москву для объяснений по поводу паровой мельницы, и мы знаем, что другой будет. Что тут было с секретарем и со всеми, трудно даже описать - такое восхищение. Оказывается, что у Дмитрия Васильевича украли все документы, пока он к нам ехал, и деньги в поезде под самым Красноземском, а оттуда он доехал до нашего Благодатска на телеге, которая мануфактуру везла. Главное, говорит, курьезно, что чемодан украли с бельем. Все собрались в восторге, что могут оказать помощь. И вот список наших карьеристов: 1) Секретарь дал, смеясь, 8 червонцев. 2) Кассир - 3 червонца. 3) Заведующий столом личного состава - 2 червонца, мыло, полотенце, простыню и бритву (не вернул). 4) Бухгалтер - 42 рубля и три пачки папирос "Посольских". 5) Кроме того, брату Луначарского выписали авансом 50 рублей в счет жалованья. И отправились осматривать учреждения и принимать дела. Оказался необыкновенно воспитанный, принял заявления и на каждом написал: "Удовлетворить". Секретарь стал как бес, все время не ходил, а бегал, как пушинка. Предлагал тотчас же телеграмму в Москву насчет документов, но столичный гость придумал лучше. "Я, - говорит, - все равно отправлюсь сейчас же инспектировать уезд, доеду до самого Красноземска, а оттуда лично по прямому проводу все сделаю". Все подивились страшной быстроте его энергии. Единственная у нас машина в Благодатске, как вам известно, и на ней Дмитрий Васильевич отбыл на прямой провод (при этом: одеяло дал секретарь, два фунта колбасы, белого хлеба и в виде сюрприза положил бутылку английской горькой). До Красноземска три часа езды на машине. Ну, скажем, на прямом проводе один час, обратно - три часа. Вернулась машина в 11 часов вечера, шофер пьяный и говорит, что Дмитрий Васильевич остался ночевать у тамошнего председателя и распорядился прислать машину завтра, в 3 часа дня. Завтра послали машину. Приезжает, и - нету Дмитрия Васильевича. В чем дело - никто не может понять. Секретарь сейчас сам - скок в машину и в Красноземск. Возвращается на следующее утро туча тучей и никому не смотрит в глаза. Мы ничего не можем понять. Бухгалтер что-то почуял насчет 42 целковых и спрашивает дрожащим голосом: - А где же Дмитрий Васильевич? Не заболели ли? А тот вдруг закусил губу и: - Асс-тавьте меня в покое, товарищ Прокундин! - Дверью хлопнул и ушел. Мы к шоферу. Тот ухмыляется. Оказывается, прямо колдовство какое-то. Никакого Дмитрия Васильевича в Красноземске у председателя не ночевало. На прямом проводе, секретарь спрашивает, не разговаривал ли Луначарский - так прямо думали, что он с ума сошел. Секретарь даже на вокзал кидался, спрашивал, не видали ли молодого человека с одеялом. Говорят, видели с ускоренным поездом. Но только галстук не такой. Мы прямо ужаснулись. Какое-то наваждение. Точно призрак побывал в нашем городе. Как вдруг кассир спрашивает у шофера: - Не зеленый галстук? - Во-во. Тут кассир вдруг говорит: - Прямо признаюсь, я ему, осел, кроме трех червей еще шелковый галстук одолжил. Тут мы ахнули и догадались, что самозванец. --------- На 222 рубля наказал подлиз наших. Не считая вещей и закусок. Вот тебе и "короче". Ваш корреспондент Капорцев. Третья корреспонденция ВАНЬКИН-ДУРАК Чуден Днепр при тихой погоде, но гораздо чуднее наш профессиональный знаменитый работник 20-го века Ванькин Исидор, каковой прилип к нашему рабклубу, как банный лист. Ни одна ерунда в нашей жизни не проходит без того, чтобы Ванькин в ней не был. Мы, грешным делом, надеялись, что его в центр уберут, но, конечно, Ванькина в центре невозможно держать. И вот произошло событие. В один прекрасный день родили одновременно две работницы на нашем заводе, Марья и Дарья, и обе - девочек, только у Марьи рыженькая, а у Дарьи обыкновенная. Прекрасно. Наш завком очень энергичный, и поэтому решили прооктябрить как ту, так и другую. Ну, ясно и понятно: без Ванькина ничто не может обойтись Сейчас же он явился и счастливым матерям предложил имена для их крошек: Баррикада и Бебелина. Так что первая выходила Баррикада Анемподистовна, а вторая просто Бебелина Иванна, от чего обе матери отказались с плачем и даже хотели обратно забрать свои плоды. Тогда Ванькин обменял на два других имени: Мессалина и Пестелина, и только председатель завкома его осадил, объяснив, что "Мессалина" - такого имени нет, а это картина в кинематографе. Загнали наконец Ванькина в пузырек. Стих Ванькин, и соединенными усилиями дали мы два красивых имени Роза и Клара. - Как конфетка будут октябрины, - говорил наш председатель, потирая мозолистые руки, - лишь бы Ванькин ничего не изгадил. В клубе имени тов. Луначарского народу набилось видимо-невидимо, все огни горят, лозунги сияют. И счастливые матери сидели на сцене с младенцами в конвертах, радостно их укачивая. Объявили имена, и председатель предложил слово желающему, и, конечно, выступил наш красавец Ванькин. И говорит: - Ввиду того и принимая во внимание, дорогие товарищи, что имена мы нашим трудовым младенцам дали Роза и Клара, предлагаю почтить память наших дорогих борцов похоронным маршем. Музыка, играй! И наш капельмейстер, заведующий музыкальной секцией, звучно заиграл "Вы жертвою пали" Все встали в страшном смятении, и в что время вдруг окрестность огласилась рыданием матери э 2 Дарьи вследствие того, что ее младенчик Розочка на руках у нее скончалась Была картина, я вам доложу! Первая мать, только сказав Ванькину - Спасибо тебе, сволочь, - брызнула вместе с конвертом к попу, и тот не Кларой, а просто Марьей окрестил ребеночка в честь матери. Весь отставший старушечий элемент Ванькину учинил такие октябрины, что тот еле ноги унес через задний ход клуба. И тщетно наша выдающая женщина врач Оль-Мих. Динамит объяснила собранию, что девочка умерла от непреодолимой кишечной болезни ее нежного возраста, и была уже с 39 градусами, и померла бы, как ее ни называй, никто ничего не слушал. И все ушли, уверенные, что Ванькин девчонку похоронным маршем задавил наповал. Вот-с, бывают такие штуки в нашей милой отдаленности. С почтением, Капорцев Четвертая корреспонденция БРАНДМЕЙСТЕР ПОЖАРОВ Покорнейше вас прошу, товарищ литератор, нашего брандмейстера пожаров (фамилия с малой буквы. - М.Б.) описать покрасивее, с рисунком. Был у нас на станции N Балтийской советской брандмейстер гражданчик Пожаров. Вот это был пожаров так знаменитый пожаров, чистой воды Геркулес, наш брандмейстер храбрый. Первым долгом налетел брандмейстер на временные железные печи во всех абсолютно помещениях и все их разобрал в пух и прах, так что наши железнодорожники, товарищи-граждане, братья-сестрицы, вымерзли, как клопы. Налетал Пожаров в каске, как рыцарь среднего века, на наш клуб и хотел его стереть с лица земли, кричал, что клуб антипожарный. Шел в бой на Пожарова наш местком и заступался и вел с разрушителем нашего быта бой семь заседаний, не хуже Перекопа. Насчет клуба загнали месткомские Пожарова в пузырек, а на библиотечном фронте насыпал Пожаров с факелами, совершенно изничтожил печную идею, почему покрылся льдом товарищ Бухарин со своей азбукой и Львом Толстым и прекратилось население в библиотеке отныне и вовеки. Аминь. Аминь. Просвещайся где хочешь! И еще не очень-то доказал гражданин брандмейстер свою преданность Октябрю! Когда годовщина произошла, то он, что сделает ей подарок, возвестил на пожарном дворе с трубными звуками. И пожарную машину всю до винтика разобрал. А теперь ее собрать некому, и ввиду пожара мы все просто погорим без всякого разговора Вот так имеет годовщина подарочек! Лучше всего припаял брандмейстер нашу кассу взаимопомощи. Червонец взял и уехал, а по какому курсу - неизвестно! Говорили, видели будто бы, что Пожаров держал курс на станц. X подмосковную. Поздравляем вас, братцы подмосковники, будете вы иметь! Было жизни пожарской у нас ровно два месяца, и настала полная тишина с морозом на Северном полюсе. Да будет ему земля пухом, но червонец пусть все-таки вернет под замок нашей несгораемой кассы взаимопомощи. Фамилию мою "Капорцев" не ставьте, а прямо напечатайте подпись "Магнит", поязвительнее сделайте его. Примечание: Милый Магнит, язвительнее, чем Вы сами сделали вашего брандмейстера, я сделать не умею.  * Михаил Булгаков. Рассказ про Поджилкина и крупу ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- В транспосекцию явился гражданин, прошел в кабинет, сел на мягкую мебель, вынул из кармана пачку папирос "Таис", затем связку ключей и переложил все это в другой карман. Затем уже достал носовой платок и зарыдал в него. - Прошу вас не рыдать, молодой человек, в учреждении, - сказал ему сурово сидящий за столом, - рыдания отменяются. Но гражданин усилил рыдания. - У вас кто-нибудь умер? Вероятно, ваша матушка? Так вы идите в погребальный отдел страхкассы и рыдайте им сколько угодно. А нам не портите ковер, м-молодой ч'эк! - Я не молодой чек, - сквозь всхлипывания произнес гость. - Я, наоборот, председатель железнодорожного первичного кооператива Поджилкин. - Оч-чень приятно, - изумился транспосекщик, - чего ж вы плачете? - Из-за крупы плачу, - утихая, ответил Поджилкин, - дайте, ради всего святого, крупы! - Что значит... дайте? - широко улыбнулся транспосекщик, - да берите сколько хочете! Сейчас нам предложил Центросоюз три вагона крупы-ядрицы. Эх вы, рыдун, рыдайло... рыдакса печальная! - Почем? - спросил, веселея, Поджилкин. - По два двадцать. Поджилкин тяжко задумался. - Эк-кая штука, - забормотал он, - ведь вот оказия! Вы тово, крупу минуточку придержите... а я сейчас. И тут он убежал. - Чудак, - сказали ему вслед. - То ревет, как белуга, то бегает... Поджилкин же понесся прямо в комиссию по регулированию цен при МСПО. - Где комиссия Ме-Се-Пе-О? - Вон дверь. Да вы людей с ног не сбивайте! Успеете... - Вот что, братцы... крупа тут подвернулась... ядрица... Да по 2 руб. 20 коп., а вы установили обязательную цену для розничной продажи в кооперативах тоже по 2 р. 20 к. - Ну? Установили. Дык что? - Дык разрешите немного дороже продавать. А то как же я покрою провоз, штат и теде?.. - Ишь какой хитрый. Нельзя. - Почему? - Потому что нельзя. - Что же мне делать? - Гм... Слетайте на Варварку в Наркомвнуторг. Поджилкин полетел на трамвае э 6. Прилетел. - Вот... ядрица... упустить боюсь... два двадцать, понимаете... а цена розничная установлена... понимаете... тоже два двадцать... Понимаете... - Ну? - Повысить разрешите. - Ишь ловкач. Нельзя. - Отчего? - Оттого что оттого. - Что же мне делать? - спросил Поджилкин и полез в карман. - Нет, вы это бросьте. Вон плакат - "Просят не плакать". - Как же не плакать?.. - Идите в Ме-Се-Пе-О. Поджилкин поехал обратно на 4 номере. - Опять вы? - Дык к вам послали... - Ишь умники. Иди обратно... - Обратно? - Вот именно. Поджилкин вышел. Постоял, потом плюнул. И подошел милиционер. - Три рубля. - За что? - Мимо урны не плюй. Заплатил Поджилкин три рубля и пошел к себе в кооператив. Взял картонку и на ней нарисовал: "Крупы нет!" Подходили рабочие к картонке и ругали Поджилкина, а рядом частный торговец торговал крупой по 4 рубля. Так-то-с.  * Михаил Булгаков. Электрическая лекция ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Науки юношей питают, отраду старцам подают. Наука сокращает нам жизнь, короткую и без того. В коридоре Рязанского строительного техникума путей сообщения прозвучал звонок. Классное помещение наполнилось учениками, красными, распаренными и дыщащими тяжко, со свистом. Открылась дверь, и на кафедру взошел многоуважаемый профессор электротехники, он же заведующий мастерской. - Т-тиша, - сказал электрический профессор, строго глянув на багровые лица своих слушателей, - по какому поводу такой вид? Безобразный? - Вентилятор качали для кузнечного горна! - хором взревели сто голосов. - Ага, а почему я не вижу Колесаева? - Колесаев умер вчера... - ответил хор, как в опере, басами. - За-ка-чался! - отозвался хор теноров. - Тэк-с. Ну, царство ему небесное. Раз умер, ничего не поделаешь. Воскресить я его не властен. Верно? - Веррр-но!! - грянул хор. - Не ревите дикими голосами, - посоветовал ученый. - На чем бишь мы остановились в прошлый раз? - Что такое электричество!.. - ответил класс. - Правильно. Нуте-с, приступаем дальше. Берите тетрадки, записывайте мои слова... Как листья в лесу, прошелестели тетрадки, и сто карандашей застрочили по бумаге. - Прежде чем сказать, что такое электричество, - загудело с кафедры, - я вам... э... скажу про пар. В сам деле, что такое пар? Каждый дурак видел чайник на плите... Видели? - Видели!!. - как ураган ответили ученики. - Не орите... Ну, вот, стало быть... кажется со стороны, простая штука, каждая баба может вскипятить, а на самом деле это не так... Далеко, я вам скажу, дорогие мои, не так... Может ли баба паровоз пустить? Я вас спрашиваю? Нет-с, миленькие, баба паровоз пустить не может. Во-первых, не ее это, бабье, дело, а в-третьих, чайник - это ерунда, а в паровозе пар совсем другого сорта. Там пар под давлением, почему под означенным давлением, исходя из котла, прет в колеса и толкает их к вечному движению, так называемому перпетуум-мобиле. - А что такое перпетуум? - спросил Куряковский - ученик. - Не перебивай. Сам объясню. Перпетуум - такая штука... это, братишки... ого-го! Утром, например, сел ты на Брянском вокзале в Москве, засвистал и покатил, и, смотришь, через 24 часа ты в Киеве в совершенно другой советской республике, так называемой Украинской, и все это по причине концентрации пара в котле, проходящего по рычагам к колесам так называемым поршнем по закону вечного перпетуума, открытого известным паровым ученым Уан-Степом в 18 веке до рождества Христова при взгляде на чайник на самой обыкновенной плите в Англии городе Лондоне... - А нам говорили по механике вчера, что плиты до рождества Христова еще не было? - пискнул, голос. - И Англии не было! - бухнул другой. - И рождества Христова не было!!. - Го-го-го!! Го!! - загремел класс... - М-молчать! - громыхнул преподаватель, - Харюзин, оставь класс! Подстрекатель! Вон! - Вон! Харюзин!! - взвыл класс. Харюзин, разливаясь в бурных рыданиях, встал и сказал: - Простите, товарищ преподающий, я больше не буду. - Вон! - неуклонно повторил профессор. - Я о тебе доложу в совете преподавателей, и ты у меня вылетишь в 24 часа! - На перпетууме вылетишь, урра!! - подтвердил взволнованный класс. Тогда Харюзин впал в отчаяние и дерзость. - Все равно пропадать моей голове, - залихватски рявкнул он, - так уж выложу я все! Накипело у меня в душеньке! - Выкладывай, Харюзин! - ответил хор, становясь на сторону угнетенного. - Сами вы ни черта не знаете, - захныкал Харюзин, адресуясь к профессору, - ни про перпетуум, ни про электротехнику, ни про пар... Чепуху мелете!.. - О-го-го?! - запел заинтересованный класс. - Я?.. Как ты сказал?.. Не знаю? - изумился профессор, становясь багровым. - Ты у меня ответишь за такие слова! Ты у меня, Харюзин, наплачешься! - Не боюся никого, кроме бога одного! - ответил Харюзин в экстазе. - Мне теперь нечего терять, кроме моих цепей! Вышибут? Вышибай!! Пей мою кровь за правду-матку!! - Так его! Крой, Харюзин!! - гремел класс. - Пострадай за правду! - И пострадаю, - выпевал Харюзин, - только мозги морочите! Околесину порете! Двигатель для вентилятора поставить не можете! - Пр-равильно, - бушевал восхищенный класс, - замучили качанием! Рождества не было. Уан-Степа не было!! Сам, старый черт, ничего не знаешь!!! - Это... бунт... - прохрипел профессор, - заговор! Да я!.. да вы!.. - Бей его!! - рухнул класс в грохоте. В коридоре зазвенел звонок, и профессор кинулся вон, а вслед ему засвистел разбойничьим свистом стоголосый класс.  * Михаил Булгаков. Запорожцы пишут письмо турецкому султану ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Тамбов, ПЧ-4. ...прошу срочно сообщить: для какой именно цели вами была приобретена местная газета "Тамбовская правда"? Из служ. записки П от 7 мая с. г. Сообщил рабкор э 56 ПЧ-4, начальник 4-го участка пути тож, прикрыл поплотнее дверь в канцелярию и сказал: - Поздравляю вас, дорогие сослуживцы. - Затем повернулся к счетоводу, ядовито расшаркался и добавил: - В особенности вам мерси, уважаемый товарищ Крышкин. Каркали, каркали: выпиши да выпиши, - вот тебе и выписал! Что ж нам теперь ему отвечать? Молчание. - Чтецы, читатели, - язвительно продолжал ПЧ-4, - жили мы тихо, мирно, никого не трогали. Так нет, газетку им, вишь, подай. Как же я теперь перед начальством оправдаюсь? Молчание. - Молчите? - горько спросил ПЧ-4, - засыпали человека - и к стороне? Сам, мол, отвечай, старая калоша, зачем своих подчиненных соблазнил на газету? - Гневается? - спросил бухгалтер. - И не приведи бог! - ответил ПЧ, - и рвет и мечет. Для какой, мол, цели выписали, запрашивает? - Ехидный вопрос, - заметил старший дорожный мастер. - Да уж будьте покойны, - отозвался ПЧ, - там умеют спросить. Там просто не спросят. Итак, ваше уважаемое мнение, товарищи читуны? - Военный совет надо сделать. Придумаем что-нибудь, - посоветовал бухгалтер. - Правильно! Садитесь, брательники, в кружок, - беспокойно скомандовал ПЧ, - вместе влипли, вместе и ответ держать. По-товарищески. И все с громом сдвинули стулья. - Запорожцы пишут письмо турецкому султану, картина знаменитого художника Айвазовского! - Это Репина картина, - сказала образованная машинистка. - Черт с ним, не важно! Итак, желающих прошу выкладывать проекты. Что б ему такое написать похитрей? - Чтоб не подумал, что мы ее читали! - Бож-же сохрани... - Не оберешься неприятностей. - Я имею проект! - Ну? - Написать, стало быть, таким образом: ввиду того, что обои во вверенной мне канцелярии вследствие гражданской войны... - Вася, записывай... - ...совершенно износились, приобретен комплект газеты "Тамбовская правда" для оклейки упомянутого помещения. - Здорово! - Не очень здорово. Напишет запрос - на каком основании не оклеили чистой бумагой. - А если так попробовать... Пиши, Васюк: вследствие страшной дороговизны папиросной бумаги приобретен мною для употребления служащими вверенного мне участка комплект газеты в качестве раскурочной бумаги. Основание: газета "Тамбовская правда" печатается на скверной бумаге тонкого качества, полезного для здоровья. Кроме того, невозможность курить "Известия Исполнительного Комитета" вследствие их толщины. - Хитро! - А знаете, что можно, - вдруг заявил один из приятелей ПЧ, - вот я придумал, Ванюша, проект... - Излагай! Приятель замялся. - При дамах не могу. - На ухо скажи. При тихом хихиканье запорожцев, очевидно догадавшихся, в чем дело, приятель нашептал что-то ПЧ на ухо. - Дурак, - коротко ответил ПЧ, - сядь. - Колпаки для ламп делали! - Запиши. - Столы обтягивали! - Дельно! - Летние фуражки для дорожных мастеров! - Для топки печей в служебных помещениях!.. Вечером ответ был готов, перестукан на машинке и отправлен: "В ответ на отношение ваше за э 4393 от 7 мая с. г. сообщаю, что газета "Тамбовская правда" приобретена мною для технических нужд вверенного мне участка, как-то: оклейка служебных помещений, топка печей, обтягивание столов, изготовление колпаков на лампы в канцелярии и изготовление фуражек в качестве летней прозодежды. Что касается подозрения, будто бы на участке читали газету, сообщаю, что ничего подобного мною не замечено. А в случае обнаружения виновников принимаются срочные меры. С почтением, ваш ПЧ..."  * Михаил Булгаков. Серия ноль шесть No 0660243 Истинное происшествие Рассказ ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- В 4 часа дня служащий Ежиков предстал перед кассиром и получил от него один свеженький хрустящий червонец, один червонец потрепанный с желтым пятном, шесть великолепных разноцветных дензнаков и сизую бумагу большого формата. - Облигация-с, - ласково улыбнувшись, молвил кассир. Ежиков презрительно покрутил носом на бумагу и спрятал ее в карман. В канцелярии стоял сослуживец Ежикова - Петухов, известный математик, философ и болван. Петухов взмахивал облигацией и говорил тесно облепившим его служащим: - По теории вероятности, главный выигрыш упадет на нечетный номер. Говорю это на основании изучения таблиц двух предыдущих тиражей. Поэтому я нарочно взял у кассира нечетный. Вот: оканчивается на 827. Все служащие смотрели свои номера. Двое не выдержали и побежали к кассиру менять четные на" нечетные. Петухов говорил так веско, что загипнотизировал даже Ежикова. Ежиков вытащил облигацию и убедился, что ему не повезло. Серия 06 э 0660243. "Всегда мне не прет", - подумал Ежиков и пошел к кассиру. Кассир сказал, что больше облигаций нет. - Позвольте, а серия? - спросил секретарь у Петухова. - Серию можно будет предсказать не ранее пятого тиража, то есть в 1924 году, - ответил Петухов, - но приблизительно могу сказать, что это будет (он сделал карандашом какую-то выкладку на обороте своего удостоверения) или третья, или пятая, а вернее всего - наша шестая. - Я тогда в Париж уеду, - сказала машинистка. - Продам я ее сейчас, - сказал забулдыга исходящий. - Не имеет смысла, - посоветовал кассир, - завтра тираж. Лучше в банке заложите. А вдруг выиграете! По улице Ежиков шел полный мыслей о золотом займе. Со всех стен глядели плакаты с надписью "Золотой заем" и притягивали взоры. "...Возможность каждому выиграть огромную сумму в золоте", - машинально повторял Ежиков, - гм, каж-до-му. В сущности говоря, почему я не могу выиграть? Я такой же каждый, как и всякий. Вообразите себе, что младенец лезет в это самое колесо и вытаскивает 06. А после этого 0660. Уже хорошо. Ну-с, а что вы скажете, если он после этого потянет случайно 243. Это, знаете ли, будет такая штука, такая штука... Совершенно неописуемая штука..." 30-го вечером Ежиков, купив "Вечернюю Москву" убедился, что он еще ничего не выиграл. Младенец таскал какую-то чепуху, совершенно не похожую ни на 660, ни на 243. 2 января младенец снова осрамился. 3-го тоже. Самый близкий номер был 0660280. 4-го Ежиков узнал из "Известий", что происходит розыгрыш главных выигрышей, хотел поехать в Новый театр, но вместо этого заснул у себя на диване. Проснулся Ежиков от стука в дверь. На приглашение: "Войдите" - вошел неизвестный бойкий человек с огромным листом в руках. Взглянув на всклокоченного Ежикова, человек всплеснул руками и воскликнул: - Как вам это нравится! А? Он спит на диване, как какой-нибудь невинный младенец, в то время как ему надо плясать самый настоящий фокстрот! Позвольте представиться: комиссионер Илья Семенович. - Чем же я могу вам служить, - пролепетал изумленный Ежиков. Эксцентричный посетитель залился веселым смехом. - Нет, этот гражданин Ежиков самый настоящий оригинал. Он спрашивает, чем он может служить! А? И ему не приходит в голову спросить, чем я могу служить! Ну, так я сам скажу - вот чем! С этими словами Илья Семенович развернул перед Ежиковым лист, оказавшийся газетой "Известия". Комната мгновенно заходила ходуном. На листе Ежиков увидел огромные красные буквы и цифры: "Выигрыш в 50000 руб. золотом - сер. 06, 0660243". - Как? - сказал он, чувствуя, что в голове у него все перевернулось вверх дном. - Как? Да ведь это же... - из горла у Ежикова вместо голоса вылезал какой-то скрип, - да ведь это мой номер... - А разве я говорю, что он мой? - радостно ответил Илья Семенович. - Позвольте вас поцеловать, мой дорогой гражданин Ежиков? С этими словами Илья Семенович обнял Ежикова и поцеловал поочередно в обе щеки. - Вот так младенец... - сказал Ежиков не помня себя. - Никаких младенцев, - энергично ответил Илья, - позвольте, достоуважаемый гражданин Ежиков, узнать, чего вы желаете? Но опустившийся в изнеможении на диван Ежиков ничего не желал. Он молчал и хотел только одного - чтобы в голове у него перестало вертеться колесо. Способность желать вернулась к нему лишь после того, как Илья обрызгал его водой. Тогда Ежиков разомкнул уста и сипло сказал: - Я желаю жениться на мадам Мухиной, но она не согласна. - Она не согласна? - вскричал Илья. - Нет, вы уморите меня, милый Ежиков. Желал бы я хоть одним глазком видеть такую дуру, которая не согласна выйти замуж за человека, выигравшего пятьдесят тысяч чистым золотом. Успокойтесь: она уже да, согласна! И Илья Семенович мгновенно привел из передней мадам Мухину. Мадам Мухина застенчиво улыбнулась, поправила пунцовую розу в волосах и сказала: - Я всегда любила вас, Жан... Затем события закрутились в сладостном тумане. Ежиков, сидя на диване, целовал мадам Мухину и излагал Илье Семеновичу свои желания. Оказалось, что он желает золотые часы, ехать в Крым, фиолетовые кальсоны, зернистую икру, идти на "Аиду", бюст Льва Толстого, ковер, охотничье ружье, три комнаты с кухней, автомобиль... И Илья Семенович волшебным образом доставал все. Ежиков в течение одного мгновенья побывал в Крыму, носил в кармане золотые часы, сидел в ложе Большого театра, ездил по Страстной площади в вонючем таксомоторе и покупал мадам Мухиной соболью шубу на Сухаревке. Жизнь Ежикова превратилась в ошеломляющий винт, и помнил Ежиков только две вещи - номер своего текущего счета и... что он ни одной минуты не был трезвый. Так продолжалось месяц, а в конце концов произошел скандал. Явился какой-то со знаком Воздушного Флота на груди и вежливо сказал: - А ведь ты, Ежиков, в сущности говоря, свинья. 50 тысяч свалились тебе на голову, и хоть бы одну копейку ты пожертвовал на Воздушный Флот. Угрызения совести охватили Ежикова. - Жертвую, в таком случае, 20 тысяч. Целый аэроплан, - вскричал Ежиков, - но с условием: чтобы он назывался "э 0660243 - гражданина фоккер-Ежикова". - Пожалуйста, - снисходительно усмехнулся воздухофлотский. И вот тут выскочила мадам Мухина и все погубила. - Как, - вскричала она, - да ты одурел, идиот. Двадцать тысяч. Да пока я жива, не позволю. - Мои деньги! - взревел Ежиков, багровея. - Вон!.. И от собственного рева проснулся на диване и увидал, что ничего нет: ни Ильи Семеновича, ни бюста Льва Толстого, ни мадам Мухиной. В последний день розыгрыша Ежиков явился на службу и не утерпел, чтобы не поделиться: - А я, представьте, видел во сне, будто бы я 50 тысяч выиграл. И так реально. - Ваш номер не может выиграть, - уверенно сказал Петухов, - выиграет нечетный номер, оканчивающийся на 5 или на 7, в крайнем случае - на 3. Минута в минуту в 4 часа в канцелярию принесли "Вечернюю Москву". Возбужденный Ежиков развернул ее и, чувствуя биение сердца, глянул на 4-ю страницу. Кислая улыбка пробежала по его лицу. 50 тысяч - серия не та. И двадцать пять тысяч - не то. И 10 тысяч. И 5 тысяч. - Э-хе-хе, - вздохнул Ежиков и машинально скользнул по таблице в 500 рублей золотом. И сперва он увидел 06. Затем он увидел 066 и побледнел, как зубной порошок. Потом конец номера - 43 и затем уже сквозь туман середину - 02. Со службы Ежиков уходил необычным образом. По лестнице за ним шла вся канцелярия и неизвестные небритые люди из 3-го этажа, показывавшие на него пальцами, курьеры и мальчишки-папиросники. С обеих сторон Ежикова под руки держали две машинистки. Ежиков говорил расслабленно: - Может быть, это еще опечатка. Я покупаю себе комнату... Отдельно уходил унылый и молчаливый Петухов. Его номер, от ежиковского разнился только на одну единицу. Навеки Петухов получил кличку "Теория вероятности". Если кто-нибудь думает, что я выдумал этот рассказ, пусть посмотрит таблицу выигрышей в 500 рублей золотом.  * Михаил Булгаков. Рассказ Макара Девушкина ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Жизнь наша хоть и не столичная, а все же интересная, узловая жизнь, и происшествий у нас происходит невероятное количество, и одно другого изумительнее БРЮКИ И ВЫБОРЫ Был, например, такого рода факт: купил себе наш секретарь месткома Фитилев новые брюки шевиот в полоску. Удивительного тут ничего нет для такого города мирового, как, например, Москва, - там у каждого брюки в полоску, а в наших палестинах это обновка! Понятное дело, всякому лестно посмотреть на Фитилевы штаны. Но только Фитилев аккуратный человек - не объявляет штанов до поры до времени. И вот расклеивается совершенно неожиданно повестка знаменитого общего собрания всех до единого членов нашей станции. И в повестке стоят такие вопросы, как доклад предучкпрофсожа, доклад УДР и в заключительном аккорде отчет месткома с перевыборами, в чем самый главный гвоздь и есть. Кроме того, все говорят, что на торжественном собрании выступит и знаменитый наш Фитилев, секретарь, в новой покупке. Так что зал заполнился до невыносимых пределов духоты, и действительно, появился Фитилев со складками, и штаны как чугунные на памятнике поэта Пушкина, в Москве, до того сшиты отлично. Нуте-с, отлично. Ровно в шесть часов встал председатель и объявил собрание открытым, и вышел наш величественный предучкпрофсож, кашлянул и врезал собранию речь. Начал докладывать про дорожный съезд, и докладывал с б часов до 9 часов, а по новому стилю до 21-го часа, выпив всего полграфина воды из первого класса. Что было в зале, выразить я не могу, за исключением того, что неожиданно заснул весь первый ряд, а за ним второй, как на поле сражения. И даром председатель звонил и призывал к сознательности. Какая же сознательность у человека, ежели он спит? Но разразилась, нарушив течение профессиональной жизни собрания, гроза в лице ремонтного рабочего Васи Данилова. Из ряда поднялся Вася и заплакал так, словно утратил дорогого спутника жизни - жену, - обратившись громовым голосом к докладчику, сказал: - Ежели ты не закроешь задвижку, я удавлюсь! Больше не могу после восьмичасового рабочего дня слышать про твои факты. И произошло волнение в сплоченных рядах, и исключили Васю из заседания впредь до успокоения. Тогда Вася, плача до самой двери, вышел, соблазнив многих, говоря: - Иду, дорогие товарищи, в пивную, потому что без пива второй речи не выдержу. И с ним ушли некоторые. В смятении по поводу кворума, председатель первого докладчика ликвидировал, а выпустил второго, и второй про работу правления говорил до 23 часов, с лишком 2 часа про разные цифры. Никакие брюки ничего не помогли, и сам Фитилев пал лицом на белые руки и, притворяясь, что слушает, на самом деле заснул. Барышни, любовавшиеся на красавца Фитилева, все ушли, потому что хоть Фитилев холостой, но невозможно. И, наконец, около полуночи кончилось все, и лучше всех убил наповал сам Фитилев, оживившись по окончании речи. Встал Фитилев, прищурился на трибуне и заявил: - От имени Российской коммунистической партии большевиков... Весь зал проснулся, потому что думали, что он радио объявит международной важности, а он дальше: - ...ячейки нашей станции и от имени укома предлагается список кандидатов в местком. И чтоб, товарищи, никаких отводов и замен, потому как мне поручено провести и я не допущу. Вася Данилов вернулся к перевыборам со своими спутниками бодрый, собираясь навести рабочую здоровую критику на кандидатов, и даже открыл рот. - Вот так клюква! - вскричал Вася и без всякой критики проголосовал рукой. А за ним все. Но когда разошлись, червь мне сердце источил, и я не вытерпел. Спросил у нашего партийного Назар Назарыча - развитого человека: - Это правда, что вот, мол, от имени российской и не сметь шевельнуть языком? А тот и говорит: - Ничего подобного!.. Жалко, что я больной лежал, а я б его разъяснил. Безобразие! Хлестаков в полосатых штанах. Это не живое дело, а гнусный бюрократизм! И пошел, и пошел. Вот оно какие бывают оригинальные заседания у нас в захолустной жизни.  * Михаил Булгаков. Сотрудник с массой, или свинство по профессиональной линии (Рассказ-фотография) ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Дунька прилетела как буря. - Товарищ Опишков-е-е, - выла Дунька, шныряя глазами. - Где ж он? Товари... Басистый кашель раздался с крыльца, и т. Опишков, подтягивая пояс на кальсонах, предстал перед Дунькой. - Чего ты орешь как скаженная? - спросил он, зевая. - Кличут вас, - объяснила Дунька, - идите скореича ждуть! - Которые ждуть? - беспокойно осведомился Опишков. - Собрание... Народу собрамшись видимо-невидимо!.. Товарищ Опишков плюнул с крыльца. - Тьфу, черт! Я думал, что... Приду сейчас, скажи. - Чай-то пить будешь? - спросила супруга. - А, не до чаю мне, - забубнил Опишков, надевая штаны, - масса ждеть, чтоб ей ни дна ни покрышки... Мне эта масса вот где сидит (тут Опишков похлопал себя по шее). Какого лешего этой массе... - Голос Опишкова напоминал отдаленный гром или телегу на плотине... - Масса... У меня времени нету. Делать им нечего... Опишков застегнул разрез. - Придешь-то скоро? - спросила супруга. - Чичас, - отозвался Опишков, стуча сапогами по крыльцу, - я там прохлаждаться не буду... с этой массой... И скрылся. В зале, вместившем массу транспортников 3-го околотка 1 участка, при появлении тов. Опишкова пролетело дуновение и шепот: - Пришел... Пришел... Пе-Де... глянь... Председатель собрания встал навстречу Опишкову и нежно улыбнулся. - Очень приятно, - сказал он. - Бур... бур... бур... - загромыхал в ответ опишковский бас. - Чего? - Как чего? - почтительно отозвался председатель. - Доклад ваш... Хе-хе. - Да-клад? - изумился Опишков. - Кому доклад? - Как кому? Им, - и председатель махнул в сторону потной массы, громоздящейся в рядах. - Вр... пора... гу... гу... - зашевелилась и высморкалась масса. Кислое выражение разлилось по всему лицу Опишкова и даже на куртку сползло. - Ничего не пойму, - сказал он, кривя рот, - зачем это доклад? Гм... Я доклады делаю ежедневно Пе-Че, а чего еще этим?.. Председатель густо покраснел, а масса зашевелилась. В задних рядах поднялись головы... - Нет уж, вы, пожалуйста, - забормотал председатель, - Пе-Че само собой, а это, извините за выражение, само собой, потрудитесь... - Гур... Гур... - забурчал Опишков и сел на стул. - Ну, ладно. В зале сморкнулись в последний раз. - Тиш-ше! - сказал председатель. - Гм, - начал Опишков. - Ну, стало быть... чего ж тут говорить... Ну, сделано 3 версты разгонки. В зале молчали, как в гробу. - Ну, - продолжал Опишков, - шпал тыщу штук сменили. Молчание. - Ну, - продолжал Опишков, - траву пололи. (Молчание.) - Ну, - продолжал Опишков, - путь, как его, поднимали. Молчание нарушил тонкий голос: - Ишь, трудно ему докладать. Хучь плачь! И опять смолкло. - Ну? - робко спросил председатель. - Что "ну"? - спросил Опишков, заметно раздражаясь. - А сколько это стоило, и вообще, извиняюсь, какая продолжительность, как говорится, и прочее... и прочее... - Я не успел это подготовить, - отозвался Опишков голосом из подземелья. - Тогда, извиняюсь, нужно было предупредить... ведь мы же просили, извиняюсь. Опишковское терпение лопнуло, и лицо его стало такого цвета, как фуражка начальника станции. - Я, - заорал Опишков, - вам не подчиняюсь!.. (В зале гробовое.) - Ну вас к богу!.. Надоели вы мне, и разговаривать я с вами больше не желаю, - бухнул Опишков и, накрывшись шапкой, встал и вышел. Гробовое молчание царило три минуты. Потом прорвало. - Вот так клюква! - пискнул кто-то. - Доложил! - Обидели Опишкова... - Вот дык свинство учинил! - Что же это, стало быть, он плювает на нас?! Председатель сидел как оплеванный и звонил в колокольчик. И чей-то рабкоровский голос покрыл гул и звон: - Вот я ему напишу в "Гудок"! Там ему загнут салазки!! Чтобы на массу не плювал!!  * Михаил Булгаков. Смуглявый матерщинник ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Распроклятый тот карась Поносил меня вчерась Да при всем честном собранье Непечатной разной бранью! Из "Конька-Горбукъка" Прекратите, товарищи, матерщину раз и навсегда. Это - позор-с! Лозунг фельетониста Ругаются у нас здорово, как известно, на станции Ново-Алексеевка Южных ж. д., но так обложить, как обложил трех безбилетных 24 сентября 1924 года по новому стилю старший агент охраны поезда э 31, еще никто не обкладывал в жизни человеческой! Вся публика сбежала в ужасе, не говоря уже о женщинах, даже сторож удрал. Я считаю это явление позорным на транспорте и написал стихи: Сопровождая тридцать первый, Охраны агент - парень смелый - Трех безбилетных зацепил, К ДС в контору потащил. Все это так, но на перроне Его смуглявое лицо Заволокло вдруг тучей черной И передернуло всего. "Я... вашу мать, в кровь, в бога, в веру!!! Сей агент начал тут кричать, - Я покажу вам для примеру, Как зайцем ездить... вашу мать!!" А женщин много. Вот беда! И от стыда бежать... куда?! "В кровь, боженят!! Я вас сгребу!!" - Ревет наш агент, как в трубу. О, агент! Выслушай совет: Лови ты зайцев беспощадно, Но не позорь ты белый свет Своею бранию площадной!  * Михаил Булгаков. Благим матом ---------------------------------------------------------------------------- Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992. OCR Гуцев В.Н. ---------------------------------------------------------------------------- В трудовом литерном поезде участка Р... Ряз.-Ур. рабочие каждый день играют в карты - в козла. Эта игра стала занятием рабочих, в процессе которой идет ругань матершинная, невозможно какая. Безобразие! Рабкор э 3009 Вагон. Махорка. - А я дамой! - А мы твою даму по... (одно непечатное слово)! Хлоп! - Ах ты, трах-тара-там... (три непечатных слова). - Иван Миколаич, ходи под него королем! - Ходи ты своим королем в... (одно непечатное слово)! У нас на твоего короля, бум-тара-трах (три непечатных слова), туз имеется! - А мы его двойкой козырной, старого... (одно непечатное слово) по... (одно непечатное слово). Бац-тара-бум! (три). Дзинь! - Братцы, что это? - Фонарь, буц-там-тарарах (три) лопнул! Не выдержал! - Рази иван-миколаичевский разговор выдержишь? Он как скажет, будто из пушки выстрелит. - Потеха! Тут, братцы, позавчера проходила жена железнодорожного мастера, а Васька как раз хлопнул Иван-Миколаевичева валета дамой. Тот и начал. Я тебе, говорит!.. Я б его, говорит... Трах-тара мать твою, говорит, я ее бы, твою даму, говорит, семь раз, говорит, трах-тарарах, говорит. Что б ее, говорит! Я ее, говорит!! Чисто град по станции пошел! Та, бедняжка, как облокотилась на вагон, стоит и двинуться не может, руки-ноги трясутся, сама бледная. Корзину уронила. А Иван Миколаич трехдюймовым беглым кроет. Минут во