ово за президентом. Он впервые назвал меня президентом и наверняка был уверен, что я его поддержу. -- Слушаем ваши аргументы, -- сказала я Малому Ивану. -- Три неудачных попытки, -- начал Малый Иван, -- вызывают сомнения. Сегодня, если хотят убить, то убивают или взрывают. Экспертиза автоаварии показала, что если бы Полина была пристегнута ремнем безопасности, она осталась бы жива. Кроме того, в крови Бурцева медики зафиксировали присутствие алкоголя. Будь Иван трезвым, вероятнее всего, он справился бы с управлением, и оба отделались бы незначительными травмами. Неудачное похищение дочери Веры -- забуксовала машина. На следующий день появилась более проходимая. И это видит вся деревня. Профессионалы так не работают. Нападение на Веру Ивановну? Чтобы два крепких амбала позволили так расправиться с собой хрупкой женщине? Выстрел в Бурцева на веранде в санатории? Пуля попала на двадцать сантиметров выше головы Бурцева. Снайперы так не стреляют. Все эти случаи я расцениваю как предупреждение. Не уйметесь, не поймете -- у нас неудач не будет. -- Тогда это запугивание не очень понятно, -- возразил Заместитель. -- Если бы мы получили предложение от того же Шахова и отказались, тогда было бы понятно запугивание. Но предложений не было и нет. -- Если бы вначале поступило предложение и оно было бы отвергнуто, а потом начались бы эти наезды, -- это значило бы полностью представиться. Но я думаю, предложение скоро поступит. -- Да за смерть Полины и за то, что изувечен Иван, их надо привлекать. Я чего-то не понимаю. У нас что, нет закона, нет правоохранительных органов? -- спросил Адмирал. -- Да, -- подтвердил Малый Иван, -- нет. -- Ну, ладно, -- сказал Адмирал, этот малахольный в своих графиках и компьютерах запутался, но меня проинформировали, что наш новый начальник службы безопасности -- бывший работник КГБ. И вы против того, чтобы имеющиеся у нас данные сообщить в органы. Почему? Я требую объяснения. -- Объясняю, -- спокойно сказал Игорь. -- Почему не раскрыто на сегодняшний день ни одно громкое заказное убийство -- ни журналиста Холодова, ни телевизионщика Листьева, ни общественного деятеля и бывшего криминального авторитета Квантришвили? А убийство Кивелиди и еще нескольких десятков крупных банкиров и бизнесменов? Так случилось исторически, что наши органы оказались неготовыми у раскрытию подобных преступлений, потому что при Советской власти таких преступлений не было. Были убийство, воровство, мошенничество в особо крупных размерах, но их совершали одиночки или небольшие криминальные группировки. Когда в течение нескольких лет у нас появились мультимиллионеры и просто миллионеры, когда появились трансконтинентальные финансовые компании, то есть сформировался слой богатых и очень богатых людей, органы, постоянно разгоняемые, реорганизуемые, не сумели внедрить в этот слой свою агентуру, и поэтому ни одно ведомство не знает, кто с кем и какими отношениями связан, какие деньги проходят через эти структуры, как идет передел имущества. В этом слое есть лица с криминальным прошлым, но в основном это новые люди, хорошо образованные, умеющие системно мыслить, и каждое заказное убийство -- это всегда очень точно спланированная операция, когда невозможно определить заказчика и найти исполнителя. Почему? Потому что исполнитель никогда не знает заказчика, все это делается через посредников. После завершения операции и посредники, и исполнители чаще всего уничтожаются. Самых лучших из них иногда устраивают за рубежом, где они ведут жизнь мирных обывателей и вызываются оттуда только на самые трудные заказные убийства. История терроризма доказала, что практически невозможно спасти человека от смерти, если убийство тщательно спланировано и хорошо оплачено. Так было с убийством Кеннеди. Президента США охраняют десяток тысяч людей, но тем не менее удалось покушение на Рейгана. Насколько изощрена служба безопасности Израиля, но президента Бегина убили практически в упор. Я поддерживаю точку зрения аналитика компании. И на мой взгляд тоже пока идет запугивание. Наш противник добился, что мы реорганизовали службу безопасности компании, что мы отправили за границу президента компании. В ближайшее время должно что-то произойти. Я думаю, что компании поступит, мягко говоря, не очень выгодное предложение, с которым компания должна будет согласиться. Какое это будет предложение, я не знаю. Чего мы добьемся, сообщив в органы безопасности о наших подозрениях? Ничего. Будет заведено уголовное дело, все наши предположения не оправдаются, у всех будет алиби, исполнителей не найдут, но наш противник вынужден будет пойти на крайние меры. Долго скрывать, где находится господин Бурцев, мы не сможем, поэтому его уничтожат, потому что после его смерти компания развалится или может быть перекуплена. Я не исключаю, что вначале будет совершена какая-то акция против Веры Ивановны. Простите, не какая-то, а угрожающая ее жизни, и Иван Кириллович должен будет выбирать: или сохранение компании, или сохранение жизни своей дочери. Какое решение он примет, я не знаю. -- Черт знает что! -- сказал Адмирал. -- По этой раскладке получается, что мы живем не в Москве, а в Чикаго, где каждый защищается, как может. -- Да, -- подтвердил Игорь, -- сегодня Москва напоминает Чикаго двадцатых годов, и, может быть, Москва даже опаснее. В Чикаго банды разбирались с помощью кольтов и автоматов Томпсона, в Москве в основном применяются пистолеты "ТТ" и автоматы Калашникова, а теперь все чаще гранатометы. Но в Чикаго при помощи автоматов разбирались в основном криминальные группировки при разделе сфер влияния в игровом бизнесе, в торговле спиртным и живым товаром, а цивилизованный бизнес до разборок при помощи автоматов не опускался. У нас все перепуталось. -- Ваши предложения? -- спросил Адмирал. -- Пока ждать предложений конкурентов, они считают, что нас достаточно напугали. И большая просьба: об этом нашем обсуждении, кроме нас, пятерых, никто не должен знать. Информатор, внедренный в компанию, пока не выявлен. -- Вот что, -- сказал Адмирал, -- я старше вас всех, я даже год воевал на фронте. Тот, кто обороняется, почти всегда проигрывает. Выигрывает тот, кто нападает первым. На нас напали, а мы даже не обороняемся, мы прячемся. Я предлагаю ответить ударом на удар. -- По кому и как? -- уточнил Игорь. -- По Шахову. Нанять бедовых ребят. У него ведь тоже есть жена и дети. -- Но вина Шахова не доказана. Есть только предположения. -- Докажите! -- Мне на это надо время. -- Настя, принеси мне сто граммов коньяку, что-то сердце разболелось, -- попросил Адмирал. Настя вышла и быстро вернулась с рюмкой коньяку и кусочком лимона. Адмирал выпил, вздохнул. -- Я не скажу, чтобы я очень уж любил советскую власть и партию, в которой состоял сорок лет. Но ведь был порядок. Сообщи такое в органы в прошлые времена, да этого Шахова размазали бы по блюдцу, как манную кашу. -- О прошлом можно только сожалеть, -- ответил Игорь. -- Но мы должны принять решение, от которого зависит наше настоящее. -- Я придерживаюсь прежней точки зрения, -- сказал Заместитель. -- Я тоже, -- подтвердил Адмирал. -- Я против, -- сказал Малый Иван. -- Я против, -- подтвердил Игорь. -- Подождем, -- сказала я. -- Если, как вы предполагаете, предложения поступят скоро, подождем предложений. Все свободны. Все вышли. Мы остались с Настей вдвоем. -- Ну, что? -- спросила я. -- Пройдем к самовару, -- предложила Настя. Мы прошли в комнату отдыха. Настя открыла бар, достала джин и тоник. -- Будешь? -- спросила она. -- Буду. Настя приготовила напиток, бросила в стаканы по кубику льда, сделала крохотные бутерброды с семгой. -- Я правильно поступила? -- спросила я. Мне было нужно, чтобы меня похвалили. -- Правильно, -- подтвердила Настя. -- Только я сама ничего не понимаю. Если это запугивание, то они провели это вполне профессионально. А если они элементарные дилетанты? Может же быть такое? Может! Не получилось с Большим Иваном, не получилось с похищением твоей дочери, невозможно же предусмотреть, что в середине лета непроходимые лужи. И с нападением на тебя не получилось. Кто же ждал, что у тебя на каждой лестничной площадке кирпич припрятан? И когда такая маленькая женщина, не оборачиваясь и не выясняя отношений, лупит кирпичом, ломая нос и выбивая зубы, это предусмотреть могут только высокого класса профессионалы. -- А разве я сломала нос? -- Наверняка. Настя налила себе джин и предложила мне. -- А давай, -- согласилась я. -- Только чуть больше тоника. -- Это уж ты сама регулируй. Игорь тебе браунинг передал? -- А ты откуда это знаешь? -- Он купил его на деньги компании. -- В документах так и указано: на покупку пистолета? -- В документах указано: на покупку лазерного принтера. Не бери это в голову! На переговорном устройстве зажглась вторая клавиша. Это был Заместитель. Я отжала клавишу. -- Слушаю, Александр Петрович. -- Мне надо с вами переговорить. Настя кивнула и показала три пальца. -- Через три минуты я вас жду, -- я отжала клавишу. -- Настя, дай мне твою таблетку, которая отбивает запах спиртного. Настя достала из бара пластмассовую коробочку и вытряхнула из нее две горошины. Я запила их тоником. -- Будь осторожна, -- предупредила Настя. -- Буду, -- пообещала я, поправила волосы, воротничок на кофточке и прошла в кабинет. Заместитель вошел и сел на свое место. Я ему улыбнулась, может быть, чуть радостнее, чем необходимо при разговоре руководителя и подчиненного. -- Вера, -- сказал Заместитель, -- мне надо с вами поговорить. И вопросов накопилось много, и ситуация, которая возникла, требует определенной корректировки. Не согласились бы вы со мной поужинать в удобное для вас время? -- Согласилась бы, -- ответила я. -- Тога, часов в восемь. В "Улитке". Это новый ресторан с хорошей кухней и кабинетами, которые строены так, что вы не слышите, что говорят ваши соседи, и вас никто не слышит. -- А соседей-то хоть видеть можно? А то совсем не интересно прийти в ресторан и никого не видеть. -- Видеть будете только через пуленепробиваемое стекло. Это абсолютно безопасное место. -- Я вообще-то не трусливая. -- Я это заметил. Я открыла свою электронную записную книжку, которую попросила Настю купить в первый же день своей работы в компании. Я любила всякие электронные приспособления. Мой бывший муж Милехин купил у приятеля подержанные "Жигули", которые постоянно ломались и которые в основном чинила я. Это была "копейка", первая модель, которую начал выпускать Волжский автомобильный завод. Подводила в основном электрическая часть. Я это быстро поняла и с помощью соседа-механика заменила всю электропроводку. -- Я могу в восемь, -- ответила я Заместителю, -- но в девять сорок пять я должна буду уйти. Не надо было мне говорить, куда я собираюсь уходить, у женщины должна быть тайна. Может быть, у меня назначено любовное свидание. Но я не выдержала и сказала: -- С одиннадцати до двенадцати я сегодня стреляю в тире. -- Это у вас первые в жизни стрельбы? -- Нет. Может быть, сто первые. У меня первый разряд по стрельбе из пистолета, -- похвасталась я. -- Но я не была в тире уже пять лет. По-видимому, пришла пора входить в спортивную форму. -- Я с удовольствием постреляю в тире вместе с вами, -- сказал Заместитель. -- Я не знаю, удобно ли это. Я должна спросить у Игоря. -- Спрашивайте, -- поторопил Заместитель. -- Я должен знать, куда вас подвезти. -- Я, по-видимому, поеду с Игорем. -- Я хорошо вожу машину. Но если вы привыкли ездить с Игорем, то поедете с ним, я следом. Вызывайте Игоря. И я вдруг поняла, что, если мы будем вместе, я всегда и во всем буду подчиняться этому мужчине, он сильнее меня. Я вызвала Игоря и сказала: -- У нас с Александром Петровичем деловой свидание. Чтобы не опоздать, куда Александр Петрович меня должен подвезти? -- Я повезу сам, -- сказал Игорь. -- Скажите, куда я должен заехать за Верой Ивановной? -- Игорь, -- Заместитель улыбнулся, если можно назвать улыбкой небольшое движение губ, -- Вера Ивановна сказала, что вы едете в тир. Я иногда тоже бываю в тирах. Вы куда едете? -- На Октябрьское Поле. -- Значит, к Климу. Я у него бываю. И привезу туда Веру Ивановну. -- Я вас буду там ждать, -- сказал Игорь и вышел. -- Толковый чекист. А вот в то, что были жучки в офисе, я по-прежнему не верю. Я почти уверен, что это организовала Настя, чтобы убрать Викулова. Так ведь? -- Вы об этом спросите Настю. -- Куда за вами заехать? -- спросил Заместитель. -- Я буду в офисе. Накопились дела. Я собиралась просмотреть личные дела всех сотрудников компании, пока я только успела посмотреть личные дела Насти, Малого Ивана и Заместителя. Заместитель вышел. Мне была нужна срочная консультация Насти. -- Я еду с Александром Петровичем ужинать, -- сообщила я ей. Настя задумалась. -- Ему что-то от тебя надо, -- наконец сказала она. -- А, может быть, я ему нравлюсь? -- хотела я ей ответить, но промолчала. -- Он наверняка спросит тебя, какую роль я выполняю в управлении компанией. Запомни: никакой! -- Конечно, никакой, -- подтвердила я. Настя усмехнулась, что-то ей в моем ответе не понравилось. -- Хотя ты никакой роли не играешь, -- сказала я, -- я готова выслушать твои инструкции. -- Меньше говори и больше слушай. -- А если он пригласит меня к себе домой? -- спросила я. -- Вряд ли, -- засомневалась Настя. -- Ну , а если? -- Тебе с ним хочется переспать? -- Да. С самого начала, как только я его увидела. -- Знаешь, какие самые большие сложности с женщинами в разведке? -- спросила Настя. -- Какие? -- Чтобы ложилась с теми, кто не нравится, но с кем надо лечь, и не ложилась, с кем хочется, потому что это чаще всего ведет к провалу. -- Но я не разведчица, я нормальная учительница, временно исполняющая обязанности президента компании. -- Поступай, как хочешь, но не проговорись, что отец в Швейцарии, мы ведь до сих пор не знаем, кто информатор в компании. -- Не проговорюсь, -- пообещала я. Всю вторую половину дня я потратила на изучение личных дел сотрудников компании. Я не думала, что биографии, трудовые книжки, анкеты так много могут рассказать о компании, о влиянии на ее деятельность отдельных работников и целых группировок. Зная дату регистрации компании, я не обнаружила ни одного работника, кроме Насти, которые бы работали в компании со дня ее основания. Как минимум, один состав работников сменился. Это и понятно. Дело новое, приходят и случайные люди, шла утряска, притирание по деловым и личностным качествам. Меня интересовало, кто появился с приходом Заместителя. Через три месяца после его прихода наполовину обновился состав директоров. Пришли однокурсники Заместителя по Финансовой академии. Я очень внимательно изучила дело юриста и обрадовалась своему открытию. Юрист оказалась женой брата Заместителя. Выйдя замуж, она сохранила свою девичью фамилию Подвойская. Из революционной династии, она, по-видимому, гордилась своей родословной, как гордятся сейчас своим происхождением многие русские, вдруг вспомнив, что их прадеды были князьями и графами, а уж дворянами -- обязательно. Внимательно изучая дело Заместителя, я обратила внимание, что пять лет выпали из его биографии, правда, было указано, что в это время он учился в аспирантуре и защищал диссертацию. Но в аспирантуре обычно платят стипендию три года, а потом отчисляют, к тому же, не было указано очная это была аспирантура или заочная. Если заочная, то, значит, Заместитель не хотел афишировать свою деятельность в эти пять лет... Из биографии Заместителя я еще узнала, что его отец -- армейский генерал, служил в Германии, и Заместитель десять детских лет прожил в Германии, там же закончил среднюю школу, год проучился в Берлинском университете и перевелся в Финансовую академию в Москве. Приближалось время ужина, но у меня не была решена проблема с одеждой. Можно было пойти, конечно, и в джинсовом пиджачке, в котором я вышла сегодня на работу. Этот пиджак я носила редко, его пять лет назад привез отец. Но за эти пять лет джинсовые пиджаки, по-видимому, вышли из моды, во всяком случае, пока я ехала на работу, я на улицах не увидела ничего подобного. Модные девицы шли в джинсовых безрукавках, в узких джинсах, но это была рабочая одежда, а в ресторан, даже на деловую встречу, идти в джинсовом пиджаке, вероятнее всего, не принято. Я решила проконсультироваться с Настей, но загорелась третья клавиша на переговорном устройстве, меня вызывал Малый Иван. -- Заходи, --сказала я. Малый Иван показался мне несколько смущенным, таким я его еще не видела. -- Вера Ивановна, спасибо, что вы познакомили меня с Риммой. -- Насколько я помню, ты с нею познакомился сам, и вы договорились в первые три минуты. -- Но ведь это вы все высчитали, что мне нужна именно такая женщина. Я счастлив, может быть, даже влюблен. Я провел замечательный вечер, ночь и утро и с нетерпением жду, что через два часа снова встречусь с нею. -- Послушай, -- сказала я, -- это для ликвидации собственной безграмотности... Чем же так замечательно Римма, что мужики так на нее западают? -- Она настоящий партнер. -- Я про это читала в пособиях по сексологии, но, честно говоря, не очень понимаю. Это поддается анализу? -- Конечно, -- ответил Малый Иван. -- Партнерство, в первую очередь, предполагает полную откровенность между партнерами, когда ничего не скрывается, ты и партнер -- одно целое. Я и она, она и я. -- А как же любовная игра, узнавание, завоевание, ожидание того сладостного мига, когда она перестанет сопротивляться и отдастся тебе? -- Для некоторых мужчин, наверное, существует и такое. Мужчина -- охотник, -- женщина -- дичь. Но сегодня так много борьбы и противостояний, которые мужчина преодолевает каждый день, что на любовную охоту уже не остается ни сил, ни желаний. -- Значит, получается,: увидел мужчина женщину, а женщина мужчину, и -- или сразу "да", или сразу "нет"? -- Конечно. -- Но ведь можно и ошибиться? -- Но можно и поправить ошибку. -- Я рада за тебя. -- Я тоже. Я достала свою электронную книжку и в деловой дневник занесла одно слово -- "Римма". Не хотелось бы услышать от нее совсем противоположное тому, что чувствовал Иван. Мне совсем ни к чему очередное его разочарование, он мне нужен в хорошей рабочей форме. А пока я должна была решить свою проблему. Я вызвала Настю и спросила: -- В таком виде можно идти в ресторан? -- Можно, -- ответила Настя, -- но только миллиардеру или мировой знаменитости. Потому что миллиардерам и знаменитостям все можно, а тебе -- нельзя. -- Какой выход? -- спросила я. -- Надо заняться своей одеждой. Отец на это выделил деньги помимо твоей периодической зарплаты. -- Но за сорок минут эту проблему не решишь! -- Почему же? -- не согласилась Настя. -- В комнате отдыха есть шкаф с вещами Полины, она держала их на тот пожарный случай, который выдался сегодня тебе. Но ее одежда на два размера меньше твоей, а обувь -- на два размера больше. Попробуем что-нибудь поискать... Мы прошли в комнату отдыха. Настя открыла шкаф и выбросила на тахту юбки и блузки. -- Начнем с юбок, -- решила она. Выбрала две широкие юбки, расширяющиеся внизу. Конечно, ни одна из юбок на поясе не сошлась, я никогда не была манекенщицей. Настя взяла ножницы, надрезала юбки на поясе и скрепила скрепками, как скрепляют листы бумаги. -- Даже оригинально, -- сказала она, осмотрев сделанное. -- Надевай. Я надела юбку, бедра и ягодицы обтянулись прохладным нежным шелком. -- Слишком выпирает, -- засомневалась я. -- Если есть чему выпирать, должно выпирать. Чего скрывать-то? Покажем товар лицом. -- Если задницу называть лицом, -- начала я. -- Так это и называется, -- сказала Настя. -- Не верь, когда мужики называют глаза -- зеркалом души, я тебе об этом уже говорила, но повторенье -- мать ученья. Конечно, они смотрят и на лицо, но потом они всегда опускают глаза. Снимай свою блузку и померь эту. Я сбросила блузку, Настя критически осмотрела мой черный лифчик. -- Года два стираешь его? -- спросила она. -- Пять, -- ответила я. Я надела блузку. По-видимому, просторная на Полине, блузка обтянула мне плечи. К тому же, под полупрозрачным сиреневым шелком лифчик резко выделялся. -- Сними лифчик, -- Настя посмотрела на часы. Я сняла лифчик, надела блузку. Сквозь шелк просматривались контуры грудей, а соски даже выпирали через шелк. -- Очень видно... -- Замечательно, -- ответила н. -- Грудь женщины видят только младенцы, но потом они вырастают, и зачем же их лишать такого удовольствия? Настя выбрала туфли, натолкала туда бумажных салфеток, утрамбовала большим декоративным карандашом, который больше напоминал средних размеров дубинку. Я надела туфли, и они оказались мне в пору. Я посмотрела на себя в зеркало. Молодая, красивая, полная сил женщина, правда, с чуть скучной прической. Настя распустила мои волосы на плечи, включила фен. -- Вечер продержится, -- пообещала она, осмотрела меня и заключила: -- Вполне готова к употреблению! -- У нас будет деловой разговор. -- Вначале обязательно, а потом -- ни одна женщина не знает, чем закончится самый деловой разговор. -- Я знаю. И ты не знаешь, -- ответила Настя. -- Я тебе завидую. Ты идешь охотиться на настоящего зверя. Убей его. -- Охотники нынче повывелись, -- ответила я почти словами Малого Ивана. -- Остались в основном спортсмены, и то для них важна не победа, а участие. Победил -- хорошо, не победил -- будет следующая попытка со следующей женщиной. Ты же мне это сама говорила. -- Не помню, -- сказала Настя. -- Но Будильник -- из охотников. x x x Я вышла из офиса, как и договорилась с Заместителем, минута в минуту. Он уже ждал меня. Когда мы входили в ресторан, уже почти заполненный, я почувствовала себя раздетой под взглядами мужчин. Здесь рассматривали, не скрывая, что рассматривают. -- Здесь всех так осматривают? -- спросила я. -- Да, -- подтвердил Заместитель, -- потому что сюда приводят женщин только экстра-класса. -- Тогда им сегодня не очень повезло. -- Наоборот, они поражены. Обычно женщины в таких местах ростом не ниже ста восьмидесяти. Вы маленькая, но есть на что посмотреть. -- Об этом вы мне расскажете поподробнее. -- Обязательно, -- пообещал Заместитель. Столы закрывались диванными спинками, и как только сели, мы уже никого не видели, и нас никто не видел. -- На вас сегодня замечательный наряд, -- сказал Заместитель. -- Почему вы не ходите так каждый день? -- Это одежда Полины. Я не рискнула идти в ресторан в джинсовом пиджаке. -- Но Полина, -- начал Заместитель и замолчал, наверное, понял, что если продолжать сравнения, то я явно проиграю "Мисс-России-92". -- Конечно, все узко, -- сказала я, -- юбку в поясе пришлось надрезать и заколоть скрепками, -- я показала ему на скрепки. -- В туфли пришлось натолкать бумаги. Подошла только блузка, и то я стараюсь сильно не дышать, чтобы она не расползлась по швам. Заместитель рассмеялся. -- Вы удивительная женщина, я никак вас не пойму... -- То ли дурочка, то ли очень хитрая? -- подсказала я. -- То, что вы не дурочка и что хитрая, я понял почти сразу. Но я ничего про вас не знаю, расскажите, пожалуйста. Подошел официант, подал карту и отошел. Заместитель протянул мне карту и сказал: -- Выбирайте. Я заказала салат из крабов и устрицы, о которых только читала в иностранных романах и не знала, какие они на вкус, хотя Римма, у которой был более значительный ресторанный опыт, уверяла, что их устрицы ничем не отличаются от наших черноморских мидий. Вино я доверила выбирать Заместителю, потому что в винах ничего не понимала и не очень любила. -- Так расскажите о себе, -- повторил свою просьбу Заместитель, когда еда была заказана. -- Давайте договоримся, -- предложила я, -- говорить по возможности правду. -- Объясните, что такое "по возможности"? -- попросил Заместитель. -- Объясняю. Вы ведь в первый же день дали задание юристу все узнать про меня. И узнали о моем неудачном замужестве с Рапопортом и еще более неудачном с Милехиным. Вы узнали, какая я в школе, единственное, что не удалось узнать, -- кто мой любовник. У меня нет любовника. Теперь вы знаете обо мне все. -- А от кого вы узнали, что я знаю... -- Я прослушала пленку вашего разговора с юристом. -- Кстати, о юристе. Я бы не хотел, чтобы она уходила из компании. Она ведь переменила свое отношение к вам? -- Переменила, -- согласилась я. -- И юрист она хороший. Я только не уверена, что такая мощная группировка из ваших соучеников по академии и родственников... -- Уточните о родственниках, -- перебил Заместитель. -- Юристка ведь жена вашего брата. -- Брат с нею развелся уже два года тому назад, но все равно, ведь всегда хорошо, когда в команде единомышленники. -- Не всегда. -- не согласилась я. -- Когда собираются единомышленники одного человека, этот человек начинает навязывать другим свои решения. А если они не верны? Единомышленники не всегда критичны. -- Понятно, почему вы обновили почти наполовину совет директоров. Но ваши единомышленники тоже ведь не критичны? Мы ужинали и говорили. Мы даже не смотрели друг на друга, правда, Заместитель не забывал подливать мне вина. -- Наверное, -- согласилась я. -- Но теперь, когда создана система противовесов, можно надеяться, что совет директоров, вероятнее всего, примет взвешенное решение. -- Взвешенное решение -- это почти всегда стереотипное решение. В бизнесе иногда нужен риск. Как говорит Настя: последним смеется тот, кто стреляет первым. -- До нее это сказал генерал Лебедь. -- Насколько я понимаю, приказ о вашем двухмесячном председательстве -- уловка, чтобы вас два месяца не трогали, а из компании вы уходить не собираетесь? -- Заместитель теперь смотрел на меня сосредоточенно, чуть прищурив глаза, так смотрят мальчишки, когда играют в городки: бита уже поднята, через секунду ее метнут, чтобы выбить самую трудную фигуру. -- Пока я дальше двух месяцев не загадываю. -- Заглядываете, заглядываете, -- не согласился Заместитель. -- Но неужели вы думаете, что не через два месяца, а даже через два года вы сможете руководить компанией? -- Конечно, смогу, -- ответила я и рассмеялась, потому что хотела сказать "конечно не смогу", но я не заметила, что уже довольно много выпила. -- Я только недавно стал понимать, -- сказал Заместитель, -- что такое "загадочная русская душа". -- И что же это такое? -- спросила я, надеясь услышать что-нибудь лестное о себе. -- Отсутствие инстинкта самосохранения. Ничего не жалко. Ничего никогда не было, а если что-то и появляется, то не берегут. Если проигрывают, надеются на авось -- а вдруг повезет, и снова выиграю. А если выигрывают, то не боятся потерять. Жили ведь хуже, можно и снова так жить. -- Можно, -- согласилась я. -- Таких, кто живет, как вы, в России немного, два-три процента. -- Но я и работаю, как не работают остальные девяносто восемь процентов. -- Очень интересно, Александр Петрович, расскажите о себе, я ведь о вас ничего не знаю. -- Ну, вы же слушали пленки. -- Только одну, когда девица говорит, что она нагнулась, и вы... И как ей было хорошо. -- Мне тоже, -- ответил Заместитель. А ведь поругаемся, подумала я. Мне этого очень не хотелось. -- Простите, -- сказала я. -- За что? -- спросил Заместитель. -- За все. Скажите, что вы хотите, и я все сделаю для вас. -- Я чего-то перестаю понимать. Что вы можете сделать для меня? -- Все. Чего вы хотите? Когда я смотрю зарубежные фильмы про таких молодых и честолюбивых героев, как вы, у них всегда есть конкретная цель. Я недавно видела фильм на видео про молодого управляющего. Он хотел стать совладельцем компании, подставил ее, потом спас, и благородный владелец сделал его совладельцем, к тому же дочь хозяина влюбилась в него, он на ней женился и стал владельцем, а отец дочери, хозяин компании, оказывается, давно хотел спокойной жизни, он оставил все зятю, а сам уехал на ферму разводить бычков. Хотите такой вариант? -- Для этого варианта вы должны влюбиться в меня. -- А я влюбилась сразу, с первого взгляда, как только вас увидела впервые в институте Склифосовского. -- Неужели? -- Честное слово. -- И что же было потом? -- Потом я поняла, что такие крутые парни на учительницах не женятся и даже не заводят любовниц-учительниц. -- Но вы сейчас не учительница. Вы -- исполняющая обязанности президента компании. -- Но психология учительницы все равно осталась. -- Обычно я довольно быстро разбираюсь в людях, а если женщины делают первый ход, то можно обычно просчитать, как минимум, еще пять последующих ходов, но вас я не понимаю, -- сказал Заместитель. -- Я учительница и умею объяснять. В следующем нашем разговоре я вам все растолкую. Вы поймете. Когда я объясняю, понимают даже самые тупые. Но сегодня у меня к вам просьба. Можно я посплю? Мне надо минут пятнадцать. У меня такая особенность. Мне надо или пятнадцать минут, или два часа, как я себя запрограммирую. Вы можете пока поговорить с кем-нибудь из ваших знакомых, а я посплю. Как всегда, когда я выпью и нервничаю, мне захотелось спать, к тому же диван, на котором я сидела, был мягкий и с удобными подушками. Я сбросила туфли, подложила под голову подушку и уснула, посмотрев на часы. Когда я проснулась, Заместитель сидел в том же положении, только курил сигару. Я впервые видела его курящим. -- Вы курите? -- удивилась я. -- Не больше двух сигар в неделю, -- ответил он. Я посмотрела на часы и поняла, что проспала больше часа. -- Простите, -- сказал Заместитель, -- я не рискнул разбудить, вы так уютно спали. -- Нам пора ехать. -- Успеем выпить кофе, -- успокоил меня Заместитель. После кофе усталость исчезла. Официант подал счет, Заместитель подписал его, не глядя. -- Вы всегда подписываете, не глядя? -- спросила я. -- Здесь не обманывают. К тому же я учредитель этого клуба. А в уставе клуба записано: если официант ошибается дважды, он увольняется. Заместитель при выходе из клуба дал ключи от машины парню в летней камуфляжной форме, и тот подогнал машину к подъезду. За день город нагрелся. В машине было тоже душно, я попыталась открыть окно. -- Не надо, -- сказал Заместитель. -- Я включил кондиционер. Мне показалось, что Заместитель вел машину слишком медленно, но стрелка спидометра стояла на цифре шестьдесят. Хорошая скорость для московских переулков. Я запомнила, что мы пересекли Песчаную улицу. Справа был небольшой парк с кинотеатром "Ленинград". Здесь жила моя подруга, и мы с нею часто смотрели в этом кинотеатре фильмы. Мне показалось, что сзади идущая машина дважды мигнула фарами, по-видимому, предупреждая об обгоне, потому что через секунду на большой скорости обогнала нас, и в этот момент, почти перед капотом машины Заместителя возник мужчина. Заместитель резко затормозил. Меня бросило вперед, но удержал на сиденье ремень безопасности, Заместитель застегнул его на мне, как только мы сели в машину, но сам не пристегнулся. Я видела, что обогнавшая нас машина тоже резко затормозила, из нее выскочили двое мужчин и побежали к нам. Еще через мгновение они вытащили Заместителя из машины, и он согнулся от удара, но увернулся от куска трубы в руках другого. Мужчина, из-за которого так резко затормозил Заместитель, распахнул дверцу с моей стороны и пытался вытащить меня из машины, но я не вытаскивалась из-за пристегнутого ремня. Я чувствовала его дыхание и запах плохого дезодоранта. Он сообразил, наконец, и попытался отстегнуть ремень. Наверное, каждая женщина много раз проигрывала ситуацию, когда на нее нападают и пытаются отобрать сумочку. Поэтому я даже не сопротивлялась, только изо всех сил прижимала сумочку к груди. И тут я вспомнила о браунинге, пожалела, что это пистолет, а не револьвер, но успела открыть сумочку, выхватить браунинг, передернуть затвор, загоняя патрон в ствол. Нападавший отстегнул ремень, но, услышав щелчок передернутого затвора, отступил. Я видела его застывшие глаза, но в доли секунды просчитала, что, если нажму на курок, то снесу ему половину черепа. Я сместила браунинг вниз и влево и выстрелила ему в правое плечо. Если у него есть оружие, то он не сможет пользоваться правой рукой. но он уже бежал через пустырь к строящемуся дому, петляя, наверно, в ожидании, что я буду стрелять ему вслед. Я уже обошла машину спереди и оказалась за спинами напавших на Заместителя. Он стоял на коленях, и его били ногами. Передо мною был мощный парень с огромной спиной и огромными ногами. В такую ляжку промахнуться с двух метров было невозможно. Я выстрелила, парня повело, и он почему-то встал на колени. Третий бросился к машине. Он пробежал мимо меня, и я, как по движущейся мишени, почти автоматически опустила ствол ниже его поясницы и выстрелила. Он упал, не добежав до машины. Потом, много раз вспоминая случившееся, я пыталась понять, почему действовала так разумно, будто я много раз была в перестрелках. И потом, когда моя жизнь изменилась, я все-таки поняла. Я не думала о себе, я думала о нем, безоружном, его били ногами, я понимала, что это больно и страшно, и защищала его. Я представила, как мы сядем в машину и как эта толстая махина, так и не вставая с колен, достанет пистолет, пробьет баллон машины и спокойно расстреляет нас. Заместитель встал с колен, его качнуло, и я поняла, что он, в лучшем случае, в нокдауне. Вести машину, наверное, сможет, но соображать -- вряд ли. Я приставила браунинг к затылку парня, задрала куртку и увидела заткнутый за ремень револьвер. Я взяла этот револьвер, который удивил меня коротким стволом: ствола практически не было, но по тяжести и ширине дула я поняла, что это револьвер неизвестной мне марки, крупного калибра, и швырнула его в кусты. Теперь, чтобы найти револьвер, понадобится время. -- Машину вести сможешь? -- спросила я Заместителя. Он молча сел за руль. Когда я начала стрелять, сзади показалась еще одна машина, но при втором выстреле она остановилась, водитель включил заднюю скорость и, надрывно завывая, почти мгновенно исчез за поворотом. Нормальная реакция. Когда стреляют, каждый старается оказаться подальше от пуль. Заместитель тронул машину, набрал скорость, мы выскочили на улицу Алабяна, пересекли Ленинградское шоссе, повернули на Красноармейскую улицу. Я смотрела назад. Нас никто не преследовал. Заместитель свернул в переулок, я узнала химчистку, потом проехал между домами и остановился у современной семнадцатиэтажки, построенной лет пять назад. Только в лифте я увидела его разбитые, вспухшие губы, ссадину над бровью. Заместитель открыл дверь и мы вошли в квартиру. Такие квартиры я видела в модных журналах для женщин. Холл по площади был равен трем моим квартирам. Мне вначале показалось, что вся квартира состоит из огромного холла, но потом обнаружилась большая кухня, кабинет и две спальни. Заместитель открыл бар. -- Вы что будете пить? -- спросил он. -- Что-нибудь покрепче. Заместитель достал виски, принес из кухни ведерко со льдом, себе налил довольно много, по пузатому бокалу я не могла определить точно, но не меньше двухсот граммов. -- Мне треть от вашей порции, -- попросила я. И, как ни странно, он отмерил ровно треть. -- Где у вас аптечка? -- спросила я. Он показал мне дверцу вмурованного в стену шкафчика. Я нашла йод, перекись, бактерицидные пластыри, вату, бинты. -- Сними рубашку, -- сказала я. Он снял. Уже просматривались будущие гематомы на плече, на руке, полоса от удара по спине трубой. Я обработала кровоточащие места перекисью, залила йодом. -- Откуда такой профессионализм? -- спросил Заместитель. Он начал приходить в себя. -- У меня мать -- хирургическая сестра. Надо позвонить в скорую помощь, сказать о тех, кто остался на дороге. -- И что сказать? -- спросил Заместитель. -- Что мы убили как минимум, двоих, приезжайте, может быть, кто-нибудь остался в живых? -- Может быть, и так, -- ответила я и пошла к телефону. -- Не так. Вначале позвони Игорю. Он профессионал и знает, как надо поступать в таких случаях. -- Я не знаю телефона тира, где он сейчас. -- Я знаю, -- Заместитель открыл небольшую электронную книгу и на листке написал мне номер. Наверное, Заместитель был прав, в зарубежных фильмах всегда вначале звонили адвокатам. К тому же я не особенно беспокоилась о нападавших. Один ранен в плечо, один в ляжку, третьему я попала, вероятно, в ягодицу. Я набрала номер тира и попросила позвать к телефону Игоря. Он подошел сразу. -- На нас напали, когда мы поворачивали на Алабяна, ехали с Песчаной. Я стреляла. Один убежал. Двое остались лежать. Я могу позвонить в скорую помощь? -- Где вы? -- спросил Игорь. -- У Будильника, -- ответила я, но тут же поправилась. -- Я звоню из квартиры Александра Петровича. -- В скорую помощь и милицию с квартирного телефона не звонить, -- предупредил Игорь. -- Я позвоню из автомата. Я буду у вас через десять минут. -- Адрес продиктовать? -- спросила я. -- Я знаю, -- ответил Игорь и повесил трубку. -- Что он сказал? -- спросил Заместитель. -- Что приедет через десять минут и что адрес он знает. Я думаю, и к тебе надо вызвать скорую помощь, возможны переломы, а уж легкое сотрясение мозга есть наверняка. -- Никакого вызова не надо. Будем ждать Игоря. И мы ждали, посматривая на часы. Никогда я еще не чувствовала, что время тянется так медленно. Наконец, раздался звонок в дверь. Игорь вошел и сказал: -- Дай пистолет. Я достала браунинг. Он еще пахнул порохом. Игорь смочил бинт водкой, тщательно протер пистолет, завернул в носовой платок и положил в карман. -- Он уже не мой? -- спросила почему-то я. -- Забудь про него. Этого пистолета нет и не было. Ну, что ты так смотришь? Эта игрушка подмочена. Я от нее избавлюсь сегодня же. А теперь -- в подробностях! Я рассказала все, что запомнила. -- Один, значит, убежал. Может быть, в шоке? Некоторые даже с простреленным сердцем пробегают несколько метров, -- предположил Игорь. Я промолчала. Не могла же я рассказывать Игорю, что там нет никого с простреленным сердцем. Стреляя в первого, я сместила пистолет влево, чтобы попасть в плечо, второй точно получил пулю в ляжку, третий, скорее всего, в левую ягодицу. Услышав все это, Заместитель наверняка подумал бы, что я чудовище, монстр, чтобы в экстремальной ситуации просчитывать каждый выстрел. Мужчины почему-то считают, что все женщины так эмоциональны, что не ведают, что творят. Вековое мужское заблуждение. Может быть, женщины и живут дольше мужчин, и выживают в ситуациях, в которых мужчины погибают, потому что хорошо просчитывают последствия. Это заложено природой -- выжить и сохраниться. Когда у моего соседа потерялся кобель ризеншнауцер, он очень переживал. -- Если бы у меня была сука, -- говорил он, -- я бы не беспокоился. Сука выживет в любых ситуациях. Найдет еду на помойках, отберет у более слабых приживется у кого-нибудь. Кобель запрограммирован на верность, он, как солдат, который дал присягу, он будет искать меня, дом, перебегать дороги и или попадет под машину, или подохнет с голоду, потому что я приучил его не брать пищу из чужих рук. -- Я позвонил в скорую. Мои ребята держат это на контроле. Но сейчас вам здесь оставаться небезопасно. Я отвезу Веру Ивановну к Насте, а вы переночуете у меня, -- предложил Игорь. -- Ну уж нет, -- сказал Заместитель. -- Никуда я не поеду. И пусть попробуют сюда сунуться. Все получат по полной программе. Заместитель ушел в свой кабинет и вынес оттуда, как носят дрова, сразу три ружья и три патронташа. У отца были ружья, и я сразу определила: пятизарядный "Винчестер", трехствольный "Зауэр" -- два ствола под дробовые патроны, один -- ствол с нарезами под патрон с пулей, помповое ружье, без приклада с пистолетной ручкой и маузер в деревянной лаковой кобуре. Игорь вынул из кобуры маузер. -- Откуда эта историческая реликвия? -- спросил он. -- Именное оружие моего отца от маршала Рокоссовского. Заместитель вначале зарядил "Зауэр", потом начал заряжать помповое ружье. -- При зарядке оружия ствол должен быть направлен в стену, -- предупредил Игорь. -- Я знаю, -- ответил Заместитель и направил ружье в стену. Зарядив все три ружья, он категорически заявил: -- Все. Я в эти игры больше не играю. Я буду защищать себя и Веру, -- он подумал и добавил, -- Ивановну. Но можно и без Ивановны. Я никуда не поеду. И она останется здесь. Я ее защищу. Ночевать она будет в комнате для гостей. Игорь молчал, молчала и я. Я хотела остаться. Я знала, что между мною и им должно произойти, я это чувствовала. Если он хочет меня защищать, я готова, чтобы меня защищали, я мечтала, чтобы меня защищали. Правда, я тут же прикинула, что если на нас нападут, я, пожалуй, воспользуюсь маузером. Пистолет, конечно, тяжелый, но не намного тяжелей спортивного ТОЗ-71. -- Хорошо, -- сказал Игорь, -- если Вера Ивановна согласна. -- Я согласна, -- ответила я. Наверное, надо было сказать, что я устала и никуда не хочу ехать, но я не стала говорить это. Почему я должна что-то объяснять? Я хотела остаться и останусь. -- И последнее, -- сказал Игорь, -- кто знал, что вы едете ужинать в "Улитку"? Игорь вырвал из блокнота два листка и протянул мне и Заместителю. -- Напишите, кому вы говорили, что едете в "Улитку". Я написала Настю и Игоря. Что написал Заместитель, я не видела. -- У меня единственная просьба, -- сказал Игорь, -- не открывать двери ни соседям, ни знакомым, ни родственникам, ни друзьям. -- Это почему же? Я своим друзьям доверяю, -- запинаясь, произнес Заместитель, и я поняла, что на него начал действовать алкоголь. -- Потому что под дулом пистолета даже самый верный друг скажет, что он один и зашел, потому что был в гостях этажом ниже. И еще: вы не должны выходить сами, пока не приеду я и все не проверю. Меня вы увидите в глазок. Позвоню я один длинный и четыре коротких звонка. -- В детстве я обожал играть в шпионы и диверсанты. Но я давно вырос. -- Если вы выросли, -- спокойно ответил Игорь, -- то не должны исключать, что взрывчатка может быть подложена под дверь. Дверь ваша килограммов двести. Ударной волной эта дверь впечатается в стену гостиной, впечатав и вас тоже. После таких травм обычно не выживают. -- Ну, блин, -- выругался Заместитель. -- Завтра я хочу разобраться с этой ситуацией по полной программе. Я сам встану на уши, но и МВД, и ФСБ, и вас я тоже поставлю на уши. Все. Хватит. -- Парадом будете командовать вы? -- спросил Игорь. -- Да, -- подтвердил Заместитель. -- До завтра, -- сказал Игорь и посмотрел на меня. Я еще могла уйти с ним. Но я сделала вид, что не поняла. Я прошла в гостиную, пить виски мне не хотелось. От напряжения мне, как всегда, захотелось спать. -- Я хочу спать, -- сказала я Заместителю. -- Если вы мне дадите плед, я устроюсь на этом диване. -- Идемте, я покажу вашу комнату. Я прошла в комнату для гостей. В комнате стояла одна большая [$153-154] Выйдя из ванны, я внимательно исследовала полку с духами и кремами. Признаки присутствия женщины я увидела сразу, но было похоже, что оно не постоянное. Самый необходимый минимум, почти как в походе: зубная щетка, крем для рук и для ног, лосьон для очистки макияжа. Я не могла только объяснить наличие шампуней. Я закуталась в махровый халат и вышла из ванной, почти уверенная, что он уже спит. Но он сидел за компьютером в своем кабинете и работал. После обильного ужина, драки со стрельбой на дороге, выпитой половины, как минимум, бутылки водки он работал. Среди мужчин, окружающих меня -- мужей подруг, учителей, соседей, родственников -- таких не было. Если уж пили не до скотского состояния, добирались домой и тут же заваливались спать, на утро мучались похмельем, с трудом уходили на службу, ждали вечера, чтобы выпить и только через сутки приходили в нормальное состояние. Я прошла мимо тихо, чтобы он не заметил, но в спальне поняла, что расхотела спать. Правда, горячая ванна всегда почему-то не успокаивала меня, я становилась бодрой и энергичной. Я никогда не принимала снотворное, если не спалось, я читала, меня обычно хватало минут на двадцать. Чаще всего перед сном я читала исторические романы. Я вообще очень пунктуально читала все описания костюмов, оружия, и подробности меня усыпляли. Я надела халат и прошла к кабинету. -- Александр Петрович, -- сказала я, -- дайте почитать что-нибудь историческое или журнал с картинками, а то не могу уснуть. -- А почему историческое? -- спросил он. -- Меня укачивают подробности описаний. Заместитель протянул мне книгу Александра Дюма о его посещении России и несколько толстых иллюстрированных журналов. Я выбрала женские: "Космополитен", "Домашний очаг", "Лизу" и "Аллу". За последние годы появилось десятка два женских журналов. Римма покупала "Космополитен" и отдавала после прочтения мне. Почти все журналы были похожи хорошей полиграфией, замечательными фотографиями, новыми рецептами по приготовлению еды, статьями о моде и о сексе. И хотя большинство журналов были рассчитаны на женщин от семнадцати до тридцати, но их читали и сорокалетние, и шестидесятилетние, и, что меня удивляло, особенно внимательно читали статьи о сексе, рекомендации, как вести себя в постели с мужчиной, как удержать мужчину в семье, как завоевать мужчину, как понравиться. Психологи и сексологи давали советы, рекомендации, разбирали ситуации. Я тоже читала все эти рекомендации, но мне ни разу не удавалось применить их в жизни. В ситуации с мужчинами, в которых оказывались героини журнальных статей, я почему-то не попадала, а если изредка что-нибудь подобное случалось, я просто не успевала их вспомнить и использовать. Для этого нужны были длительные романы и совсем другие мужчины, которые не встречались в моей жизни. Заместитель был первым из этой журнальной категории, но я его, по-видимому, не очень, а может быть, и совсем не интересовала, потому что, дав мне Дюма и журналы, он снова застучал по клавишам компьютера. Я прошла на кухню, поколебалась, выбирая между апельсиновым соком и темным пивом, выбрала пиво и, прихватив три бутылки пива и два пакета с орешками, направилась к себе в комнату. Я разделась, налила пива и стала рассматривать журналы. Для чтения я выбрала эротический разворот со статьей "Позиции в постели". О позициях я читала и раньше, но моя семейная жизнь с Милехиным опыта мне не прибавила. Милехин задирал мне ноги и делал свое мужское дело, нисколько не задумываясь обо мне. У меня начинала болеть поясница, и я переставала получать всякое удовольствие. Я даже решила посоветоваться с Риммой. -- Если он интеллигентный мужчина, -- объяснила мне Римма, -- я первая его спрашиваю: как ты хочешь? И он делает, как ему приятно. Но во второй раз интеллигентный мужчина обычно спрашивает: а как ты хочешь? Я ему говорю и получаю удовольствие по полной. Это очень раскрепощает мужчину, потом и он предлагает, и я тоже. -- А если это только один раз? -- спросила я. -- Один раз не интересно. С разовыми я обычно знакомства не продолжаю. -- А если это твой муж? -- А вот с мужем, как с учениками, надо научить раз и навсегда, чтобы запомнил и выполнял. Милехин обучению не поддавался, и когда я его застала со своей подругой, я даже обрадовалась -- у меня появился повод рассчитаться с ним. Несколько лет замужества меня ничем не связали с ним: я не ждала, чтобы он лег рядом, я не ждала его с работы, потому что он всегда приходил в подпитии, становился разговорчивым, а говорить нам с ним было не о чем, он ничего не читал, а обсуждать вместе просмотренные телевизионные передачи я не любила. С каждым годом жизнь дорожала, а он все меньше приносил денег, и я однажды подумала: а почему я живу рядом с этим мужчиной, который мне совсем не интересен? Только потому, что у нас дочь, и потому, что наши отношения оформлены в организации, которая раньше называлась ЗАГС -- запись актов гражданского состояния или содержания, я так и не уточнила? Я допила вторую бутылку пива, подсоленные орешки возбуждали жажду. Когда я услышала шаги Заместителя, я крикнула: -- Александр Петрович, принесите еще пива! Он принес пива, блюдо с солеными сухариками и крохотные бутерброды с ветчиной и селедкой. Все это стояло на деревянном, тоже крохотном столике, который он поставил передо мною, такие столики я видела только в кино. На них подавали юным леди в постель кофе. Заместитель поставил столик так, что я полусидя налила себе и ему пива. -- Первый раз в жизни мне подают в постель на таком столике, -- сказала я. -- А бутерброды с селедкой в постель вам часто подавали? -- спросил он. -- Тоже в первый раз. Перед тем, как он вошел в комнату, я натянула простыню, прикрыв грудь и даже плечи. Но когда он ставил этот столик, простыня сползла. Я попыталась натянуть простыню, но ее придавил столик. Я видела его напряженный взгляд и поняла, что он рассматривает мою грудь, которую уже не прикрывала простыня. -- У меня замечательная грудь, -- сказала я. -- Но если вы приподнимите этот столик, то я ее слегка прикрою. -- Не надо, -- сказал он и улыбнулся. -- У вас очень красивая грудь, и на нее приятно смотреть. Мы пили пиво и молчали. Я понимала, что это состояние не может продолжаться долго, и, скорее всего, он сейчас скажет мне: -- Спокойной ночи. И уйдет. Потому, что столик мешал, а он вряд ли рискнут его сам снять. -- Тогда погасите свет, -- попросила я. Он погасил ночник. -- И уберите столик. Он убрал столик. Я сказала все, что могла сказать, и закрыла глаза. Он лег рядом и оказался очень горячим и совсем голым. Чтобы убедиться, что он совсем голый, я протянула руку вниз и наткнулась на твердь мужской плоти, мне хотелось его потрогать, но я не решилась. Зато я решилась последовать совету Риммы и спросила: -- Как ты хочешь? Он положил мне под живот две подушки, и я оказалась в абсолютно беспомощной позе. Он не торопился, и я расслабилась окончательно. И может быть, впервые в жизни поняла смысл той бессмысленной присказки: расслабься и получай удовольствие. И я его получила. Потом мы лежали молча рядом. -- А у тебя только сигары, или есть сигареты? -- спросила я. Он встал и достал из столика пачку сигарет. Мы с ним выкурили одну сигарету на двоих, и он шепотом спросил: -- А как хочешь ты? Не знаю почему, но я любила позу, как я ее называю утробной: я подтягивала коленки к груди и напоминала, наверное, ребенка в утробе матери. А он был сзади, я его принимала всего. В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. А может быть, я мгновенно уснула после оргазма, который испытывала давным давно с Борисом всего два раза в жизни. Я проснулась, услышав голос Игоря. -- Ее надо будить, -- говорил Игорь. -- Не надо, -- отвечал он. -- Но через сорок минут совет директоров, -- говорил Игорь. -- Я отменю. -- Отменять не надо, может быть, перенести в связи с новой информацией? Все равно надо все предварительно обсудить. Я слушала, как будто это меня не касалось. В щель между двумя шторами пробивался яркий луч солнца. Если совет через сорок минут, значит, скоро десять. -- Поставьте кофе! -- крикнула я. -- Я быстро приму душ, и можно ехать. Я прошла мимо кабинета, не глядя на них, встала под холодный душ, вернулась в свою комнату, на одевание у меня ушло не больше двух минут. На кухне уже стоял кофе -- не растворимый, а настоящий, и сливки настоящие, и поджаренный хлеб. Я еще раз осмотрела сея в зеркало. На меня смотрела молодая женщина с хорошим цветом лица, с темными кругами под глазами. Немного косметики не помешало бы, но косметички не было, и я надела темные очки. Когда я вошла в кабинет, Заместитель тоже был в темных очках. Игорь не выдержал и улыбнулся. -- Чего улыбаешься-то? -- спросил Заместитель и снял очки. Левый глаз у него почти заплыл, и вся левая половина лица была зелено-лиловой. -- Так лучше? -- спросил Заместитель. -- Вам надо в поликлинику, -- ответил Игорь. Заместитель набрал номер на мобильном телефоне и сказал: -- Настя, заседание совета директоров переносится на час. Извините, здравствуйте. Передать Вере Ивановне? Что хотите, то и передавайте, она рядом, -- и он протянул мне телефон. -- Доброе утро, Настя, -- сказала я. -- Что ты хотела мне сказать? -- Ничего, -- ответила Настя. -- Жду от тебя рассказ с подробностями. -- Чуть позже. Мы выезжаем. Игорь с нами. -- Что-нибудь случилось? -- обеспокоенно спросила Настя. -- Тебе ничего не сообщали? -- Абсолютно. Может быть, мальчик начинает зарываться, становится слишком самостоятельным? -- Может быть, -- согласилась я и отключила телефон. -- А теперь давайте вашу информацию, -- сказал Заместитель Игорю. -- Может быть, соберемся в более расширенном составе? -- спросил меня Игорь. -- Состав, который принимает решения, -- здесь. Говорите! -- Заместитель был категоричен. Игорь смотрел на меня и молчал. -- Говори, -- сказала я. -- После того, как нами был выделен Шахов, как наиболее вероятный конкурент, -- начал Игорь, -- я проследил связи сотрудников компании с Шаховым. С ним и его компанией контактировали все члены совета директоров, кроме Бессонова. Есть старое правило разведки: резидент не должен встречаться со своим осведомителем в местах, где их встреча может быть прослежена. Только в исключительных обстоятельствах осведомитель может встретиться с резидентом на конспиративной квартире и только в том случае, если такое решение принял резидент. Не встречаясь с Бессоновым, Шахов явно оберегал его репутацию. Но вчера он должен был сообщить о вашей встрече в "Улитке" и сообщил, хотя не мог выйти из офиса, потому что вел переговоры с одесситами. -- Как же сообщил? -- спросил Заместитель. -- По телефону. -- Есть свидетели? -- Есть пленка. -- Значит, подслушивающие устройства не были сняты? -- спросил Заместитель. -- Нет, не были сняты, -- ответил Игорь. -- А Бессонов позвонил на всякий случай из соседнего кабинета. -- Значит, и я прослушиваюсь? -- спросил Заместитель. -- Нет, -- ответил Игорь, -- у вас оборудование снято. -- Когда? -- спросил Заместитель. -- Сегодня утром? -- Вчера вечером, -- ответил Игорь. -- Мое предложение: сегодня сообщаем совету о Бессонове, как о стукаче, и прилюдно выгоняем, -- предложил Заместитель. -- Рано, -- ответил Игорь. -- С его уходом не только Шахов лишится источника информации, но и мы тоже. Заместитель задумался. -- Согласен, -- сказал он. -- Как могут развиваться события дальше? -- спросил Игорь Заместителя. -- Вопрос о тендере будет решаться через две недели. Есть два вероятных претендента: наша компания и компания Шахова. -- У кого больше шансов получить тендер? -- спросил Игорь. -- На сегодня -- у Шахова. -- Почему? -- спросила я. -- Потому что у нас нет главы компании. У вашего отца была безупречная репутация. В бизнесе верят в личность, которая себя уже зарекомендовала. По моим сведениям, Шахов постоянно использует анекдотическую ситуацию -- во главе компании поставили учительницу. Если Иван Кириллович не появится в течение этих двух недель... -- Не появится, -- подтвердила я. -- Это еще больше усложнит ситуацию. -- Мне было бы интересно посмотреть на этого Шахова и даже познакомиться с ним, -- сказала я. -- Нет проблем, -- ответил Заместитель. -- Сегодня в шесть вечера мы приглашены на презентацию Гросбанка. Шахов там будет обязательно. -- Я тоже буду, -- сказала я, но тут же спросила: -- Александр Петрович, вы пойдете? -- Нет. Банк сомнительный. -- Я вас прошу: пойдемте со мною. Я ни разу не была на презентациях и не знаю, как себя вести. -- Как вам хочется, так себя и ведите. -- А как же я познакомлюсь с Шаховым? -- спросила я. -- Вы возьмете Настю, она всех знает, -- посоветовал Заместитель. -- Нет, это получится шерочка с машерочкой. Я вас умоляю, пойдемте. -- Хорошо, пойдемте, -- согласился Заместитель, -- но предупреждаю, удовольствия вы не получите, особенно, если никого не знаете. -- Я вас знаю, а про остальных вы мне расскажете. -- Может быть, не надо? -- предположил Игорь. -- Особенно после вчерашней стрельбы. -- Им оказали медицинскую помощь? -- спросила я. -- Их никого не нашли на месте. Но по моим данным, у одного прострелено плечо, у другого -- ляжка, а третьему располосовали ягодицу, вынимая пулю. -- И замечательно, -- сказала я. -- Посмотрим на реакцию этого Шахова. -- Реакции не будет, -- заметил Заместитель. x x x Совет директоров Заместитель провел за полчаса. Когда совет закончился, в кабинет вошла Настя и сказала: -- Я обо всем договорилась. Перед советом я ей сказала, что я иду на презентацию, и мне нужно вечернее платье. -- Тогда вызывай Колю и поехали, -- сказала я. -- Поедем вдвоем, -- ответила Настя. -- Это интимный процесс и обойдемся без свидетелей. Настя привезла меня на Арбат в один из самых дорогих салонов. Нас уже ждала женщина лет тридцати, тонкая, гибкая, в легком простеньком шелковом платье с сумкой-портфелем. Я такие видела в журнале "Космополитен". Портфельчик стоил пятьсот долларов. -- Мила, -- представилась женщина. -- Вера, -- сказала я. К нам вышел мастер-парикмахер, молодой человек лет двадцати пяти. Я его определенно видела. Значит, он мелькал в телевизоре не один раз. Мила достала из портфеля "Поляроид" и сделала несколько снимков. Мне хотелось посмотреть, но Мила уже рассматривала снимки месте с мастером, что-то помечая цветными фломастерами. -- Она кто? -- спросила я Настю шепотом. -- Имиджмейкер. -- Могла бы предупредить, -- упрекнула я Настю. -- Не понравится -- заменим, -- ответила Настя. Обсудив с мастером фотографии, имиджмейкер передала их мне. На одной из фотографий волосы оказались взбитыми, такие прически я видела в фильмах шестидесятых годов. Я их называла "домиками". На другой фотографии волосы локонами спадали до плеч. Я выглядела очень романтичной. На третьей волосы были косо срезаны, челка прикрывала мой довольно высокий лоб. Это была я и не я, такой себя я не видела и даже не представляла. Первую прическу я отвергла сразу, сама я с ней вряд ли справлюсь, а зависеть от парикмахера каждую неделю не хотелось. Мне очень нравилась вторая, романтическая прическа, но в третьей была энергия и простота, которая притягивала. -- Мой совет -- эта, -- имиджмейкер показала на третью прическу. -- Деловой стиль, минимум времени и есть эффект неожиданности. -- Что ты скажешь? -- обратилась она к мастеру. -- Есть только два варианта, -- ответил мастер, -- или оставить, как есть, или эта, -- он показал на фотографию с челкой. -- Я готова попробовать, -- решилась я. Пока мастер мыл мне голову, я слышала, что имиджмейкер давала кому-то указания по мобильному телефону. -- Настя ошиблась. Замени тридцать восьмой размер на сороковой. Это не срочно. Да, комплект. Я сидела в кресле, распущенные волосы прикрывали мне глаза. Я услышала несколько щелчком ножниц и увидела в зеркале другую женщину. То, что я отращивала последние пять лет, ровными прядями лежало на приставном столике. И я закрыла глаза. Потом м проехали в Шмитовский проезд и вошли, как мне сначала показалось, в небольшой магазин. Дверь за нами автоматически защелкнулась. Здесь, как в магазине, висели костюмы, блузки, платья, стояли коробки с обувью. Стены были зеркальными, на длинном столе были разложены платья, костюмы, блузки, шарфы, на отдельно лакированном столике лежали часы, авторучки, кошельки, калькуляторы, записные книжки в кожаных переплетах, на специальном стеллаже с крючками висели сумки, такие же, как у имиджмейкера, и небольшие, по-видимому, вечерние, обычный ридикюли -- все только из хорошей кожи. Сначала я померила светло-зеленую шелковую блузку из весенне-летней коллекции Кензо и клетчатый деловой костюм от Шанели. Такие костюмы носили деловые женщины сорок лет назад, и сейчас охотно носят тоже. Брючный светлый, в полоску костюм, который удлиннял фигуру, оказался фирмы Луи Ферро. Когда я померила маленькое черное с желтым коротенькое платье на узких плечиках от Нино Риччи, я подумала о том, сколько же это будет стоить, но ни одной из этикеток не было цены. Я понимала, что все это очень дорого, а ведь нужно было еще подобрать туфли, сумочку, часы, украшения. Уже торопясь, я померила туфли от Гуччо, черные с золотой пряжкой, на низеньком квадратном каблуке, взяла маленькую черную сумочку от Шанели, посмотрела на груду коробок и пакетов, которые откладывались, и сказала имиджмейкеру: -- Извините, где у вас можно покурить? -- и, когда меня повели в комнату рядом, сделала знак Насте следовать за мной. Нас усадили за столик в удобные кресла, девушка, которая помогала имиджмейкеру, принесла кофе и ушла, закрыв дверь. По-видимому, не я первая придумывала предлог, чтобы обсудить, что надо брать, а без чего можно обойтись. -- Настя, -- сказала я, -- остановимся на платье и туфлях. -- Имиджмейкер берет деньги за проект, поэтому ее надо использовать на всю катушку, -- ответила Настя. -- А сколько стоит эта катушка? -- То, что ты отобрала, тысяч девять долларов, но ты, как дочь своего отца, имеешь право на эти крохи от компании, пока она не разорилась. -- Я беру одно вечернее платье, -- я старалась быть твердой. -- А костюмчик в клетку? -- не согласилась Настя. -- Он очень тебе идет. -- Ладно, -- согласилась я, -- и синий костюмчик. -- А блузка к нему, туфли, к туфлям сумочка. И тебе пора сменить часы. Про часы я понимала. Моим ученицам уже в двенадцать лет покупали такую российскую электронику в пластмассовом корпусе на пластиковом ремешке. -- И записную книжку, -- сказала Настя. -- Все обращают внимание на твой школьный дневничок с морковкой на обложке. -- Обойдусь пока морковкой. -- Уже не обойдешься, -- раздраженно ответила Настя, -- потому что, когда бизнесмен пользуется дневничком с морковкой, это настораживает. Значит, оригиналка. С оригиналами трудно иметь дело, неизвестно, что они выкинут. Есть корпоративные правила. Если человек пользуется китайской авторучкой, купленной в киоске, он не уважает дело, которым занимается. Если он одет в турецкие туфли с рынка в Лужниках, ему и цена такая -- со скидкой. Мы долго смеялись, что там, на Западе, престиж человека определяется по марке автомобиля, на котором он ездит. Да, определяется. Человек, который приезжает на переговоры на "Жигулях" шестой модели... -- А если он миллиардер, -- я напомнила Насте ее слова. -- Ты не миллиардер. Сегодня ты будешь на тусовке впервые, как глава компании, и тебя осмотрят, оценят и вынесут первый вердикт. У тебя ничего не должно быть от учительницы математики средней школы. -- Но то, что отложено -- это очень большие деньги. -- Считай, что эти деньги потрачены не на тебя, а на рекламу компании. Все. Пошли. x x x Пакеты и коробки, сложенные в два огромных пластиковых мешка, Настя завезла ко мне домой. Я надела привезенное вечернее платье, часы, украшения, туфли и чуть затемненные модные очки. Настя довезла меня до здания банка, отреставрированного трехэтажного особняка восемнадцатого века. Заместитель уже ждал меня у входа. Я прошла мимо него, он меня не узнал. Я не удивилась этому. Я сама, глядя в зеркало, не узнавала себя. Я стала другой женщиной. Я и ощущала себя другой. Спокойной, уверенной, у меня исчезла даже агрессия, с которой я жила последние недели, потому что постоянно ждала подвоха, насмешки, оскорбления. К зданию банка подъезжали машины. Никто не подъезжал на "Жигулях" и "Москвичах". Здесь как будто стеснялись всего советского и российского. Некоторые из приглашенных выходили из такси. Заместитель посмотрел на часы, я подошла к нему и сказала: -- Добрый вечер. -- Добрый вечер, -- ответил Заместитель и улыбнулся открыто и радостно. Но эта открытость была явно не для меня, потому что он так же улыбнулся паре, которая с ним поздоровалась, -- по-видимому, супругам, потому что и ей, и ему было за пятьдесят, а на женщине были украшения, какие вряд ли покупают даже самым любимым любовницам. Я стояла рядом, но Заместитель не смотрел в мою сторону. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, еще раз улыбнулся, так улыбаются хорошо воспитанные мальчики мало знакомым. И вдруг я поняла, что Заместитель до сих пор меня не узнает. Я не выдержала и поперхнулась, сдерживая смех. Заместитель обернулся снова, улыбнулся, и я ему улыбнулась одной из самых своих лучших улыбок. Он начал узнавать меня, но, вероятно, еще не мог идентифицировать женщину, которая ему улыбается, и меня. -- Вы Ирина? -- не очень уверенно сказал он. Я сняла очки. -- Вера! Я вас такой никогда не видел... И я впервые видела всегда уверенного Заместителя в явном замешательстве. -- Я тоже, -- ответила я, -- но уже привыкаю. Вам не нравится? -- Ночью я ему говорила "ты", сейчас -- "вы". -- Наоборот, -- ответил Заместитель. -- Значит, я вам не нравилась та, прежняя, -- спросила я. -- А ведь ничего не изменилось, кроме прически. -- Изменилось, -- сказал Заместитель. -- Я не знаю, что, но изменилось. -- Вы ждете меня? Или другую женщину? -- Вас, конечно. Прошу! Мы вошли в банк. В просторном вестибюле уже складывались группки, рассыпались, соединялись снова в большем или меньшем составе. Официанты разносили шампанское. С Заместителем здоровались, или он здоровался первым. Когда к нему кто-то подходил, он меня представлял: -- Вера Ивановна Бурцева. Мужчины представлялись сами, или их представлял Заместитель. Больше всего было вице-президентов, но были и президенты, представители правлений. К Заместителю подошел мужчина лет шестидесяти, одетый в мятый серый костюм из льна, но при галстуке-бабочке и в черных ботинках. -- Здорово. Дочь Ивана? -- спросил он Заместителя. -- Да, Вера Ивановна. Я протянула руку. Вице-президенты, президенты и председатели правлений, я бы не сказала, что целовали, но касались губами моей руки, мужчина пожал мне руку. Его ладонь оказалась сильной и мозолистой. -- Келлерман, -- представился он и добавил, -- директор. Меня все знают, как директора. Сейчас я директор ликеро-водочного завода. Не "Кристалла". По качеству -- не хуже, по известности -- меньше. Вашего отца я знаю с детства. Он был пионервожатым в нашей школе. Отец, сколько я его помнила, ходил на сухогрузах в море и работал в министерстве. Я никогда не задумывалась о том, что он тоже учился в школе, а то, что он был пионервожатым, я сегодня услышала впервые. -- У нас в отряде была симпатичная блондиночка. Она провалилась в медицинский институт, поступила в медицинское училище, стала медсестрой. Очень она мне нравилась. Я ее встретил через несколько лет. Я уже отслужил в армии и закончил институт. Школьником я был робким, а тут решил поухаживать. Но увы! Она сообщила, что вышла замуж за нашего бывшего пионервожатого Бурцева. Кстати, вы очень похожи на мать, и поэтому тоже мне очень нравитесь, -- директор Келлерман протянул мне визитную карточку. -- Если будут проблемы, обращайтесь. С директорами ликеро-водочных заводов многие дружат, почему -- сам не знаю. Ведь нормальному человеку не надо больше одной бутылки водки за присест. Атавизм. Тянется со времен дефицита. Тогда дружили с буфетчицами, заведующими магазинов. -- А сейчас с кем дружат? -- спросила я. -- Ни с кем, -- ответил Келлерман. -- Сейчас все можно купить за деньги. Дружба требует времени. Раньше я дружил с врачами, делал подарки, поздравлял с праздниками. Сейчас у каждого врача твердая такса по курсу доллара. Заплатил, получил. Времени стало больше, остается даже на эти дурацкие тусовки. И тут движение в вестибюле замерло. Все смотрели в сторону небольшого возвышения, на котором стоял председатель правления нового банка, худощавый мужчина лет тридцати, в очках. -- Раньше такие были младшими научными сотрудниками или завлабами, -- сказала я Заместителю. Большинство приятелей бывшего моего мужа Милехина были похожи на этого банкира. -- А он -- бывший, но только старший научный сотрудник. Председатель правления банка произнес краткую речь о преимуществах своего банка, призвал к сотрудничеству и обещал льготы. И снова толпа начала двигаться. Я не обедала, поэтому два бокала шампанского привели меня в состояние легкости и даже легкомыслия. Я радостно поздоровалась с известным телекомментатором и только потом сообразила, что не знакома с ним, а просто много раз видела по телевизору. Были и другие незнакомые знакомые: киноартисты, очень известная певица, я только не помнила ее фамилии. Один из киноактеров с того же возвышения, что и банкир, исполнил под гитару песню. Ему бурно аплодировали. -- Триста долларов, прокомментировал Заместитель. Потом пела певица. -- Пятьсот долларов, -- сказал Заместитель. Но я помнила, зачем сюда пришла. -- А Шахова вы уже видели? -- спросила я Заместителя. -- Еще нет. Но он здесь. Мы двинулись в одну сторону, потом прошли вдоль стены и у стойки бара увидели трех мужчин лет по пятидесяти, среди них был Шахов. Я его вспомнила. Он был у нас в доме. Мне было лет двенадцать, ему -- около тридцати. Высокий, чисто выбритый, в темносинем костюме с малиновым галстуком и, что тогда меня поразило, малиновыми, под цвет галстука, носками. От него пахло незнакомым мне одеколоном. Отец всегда пользовался только "Шипром". Я обращала внимание на таких отмытых с детства мужчин, потому что выроста в микрорайоне, который был заселен рабочими семьями из центра Москвы. Там на месте старых домов строились престижные, улучшенной планировки дома, квартиры в которых получала партийная и советская элита. Мужчины нашего микрорайона были с обветренными и загорелыми лицами, по лицам можно было определить, кто работал на стройках или в цехах. Они пили каждый день понемногу после работы и помногу в воскресенье. Если на праздники они надевали костюмы и галстуки, то чувствовали себя в них неудобно, костюмы им всегда были тесноваты, потому что выходной костюм покупается один на всю жизнь. Шахов замечательно носил костюм, рассказывал анекдоты, и даже мать, обычно молчаливая, смеялась, а потом расспрашивала отца, откуда такой приятный молодой человек. Отец рассказал, что ему только тридцать. Я тогда быстро прикинула, что он старше меня на восемнадцать лет. После появления Шахова я стала обращать внимание, на сколько мужья старше своих жен, и оказалось, что мужчины всегда женились на женщинах моложе их, и мой отец был старше матери, правда, всего на семь лет. Шахов, кончив институт, остался там секретарем комсомольской организации, написал диссертацию, стал кандидатом наук, и его сразу взяли на работу в Московский горком комсомола, а потом в центральный комитет комсомола. Но у него возникли какие-то неприятности, и его перевели работать в Министерство морского флота. Отец говорил, что если бы не эти неприятности, Шахов стал бы работать в Центральном Комитете партии, а оттуда пришел бы в Министерство не заместителем начальника главка, а заместителем министра или даже министром. Потом, когда я заканчивала школу, у Шахова снова были неприятности, которые касались и отца. Отец получил выговор, а Шахов ушел из Министерства. Шахов, увидев нас, оставил мужчин у стойки и подошел к нам. -- Здравствуйте, Вера, -- сказал он, улыбнулся и поцеловал мне руку. -- Здравствуйте, Арсений, -- ответила я. -- Забыла ваше отчество. -- Для вас я всегда Арсений. А когда-то я был влюблен в маленькую девочку Веру. У отца больше не было осложнений? -- О чем это вы? -- спросила я. -- Я знаю, что Ивану Кирилловичу сделали операцию в Швейцарии. Я слежу за его здоровьем, все-таки он мой бывший шеф и много для меня сделал. Но мне передали, что у него вчера начались осложнения, и его снова положили в клинику. Я сразу же позвонил, и меня заверили, что послеоперационные осложнения -- почти норма. Вы правильно сделали, что отправили его в Швейцарию. У нас тоже есть хорошие хирурги, но у нас плохо выхаживают после операции. Мне ничего не оставалось, как сказать: -- Я думаю, отец скоро вернется на работу. -- Не очень скоро, -- сказал Шахов. -- Кстати, Александр Петрович, у меня к вам и к Вере скоро будут интересные предложения. -- У вас всегда интересные предложения, -- ответил Заместитель. -- Что вы имеете в виду? -- спросил Шахов. -- То, что сказал. И я вдруг поняла, где мы проиграли. И наш проигрыш еще надо анализировать, потому что абсолютно безнадежных ситуаций не бывает. Решение еще предстояло найти. А пока их надо развести. Шахов и Заместитель смотрели друг на друга и напоминали двух псов на еще нейтральное территории, они были готовы к схватке по разделу территории, и Заместитель еще не понимал, что уже проиграл матерому и опытному Шахову и проиграет окончательно, если не отступит. Я уже решила отступить, чтобы выиграть время. -- Мне очень интересно выслушать ваши предложения, -- я улыбнулась Шахову лучшей из своих улыбок. -- Тогда назначим время и место встречи, -- предложил Шахов. -- Приезжайте к нам, -- предложила я. -- С удовольствием. В конце недели, -- ответил Шахов и, прощаясь, поцеловал мне руку. А Заместитель и он молча раскланялись. Теперь можно было и уходить. Я сыграла свою роль королевы. Когда Заместитель представлял меня, на фамилию Бурцева, как сказала бы моя дочь Анюта, "западали". Меня рассматривали, и цепкие взгляды женщин ничего не пропустили в моей одежде. Видимо, мифы в этой среде распространялись быстро. Наверное, во многих московских домах уже обсуждали, как золушка стала принцессой, а, может быть, уже и королевой. И молодые вице-президенты смотрели на меня по-особенному, некоторые явно старались, чтобы их запомнили. В московской деловой среде уже заключались династийные браки, объединялись состояния, или деньги соединялись с государственными постами. Я еще раз с нежностью подумала о Насте, которая одела меня в хорошую броню лучших европейских домов моды. -- Я готова покинуть это ристалище, -- сказала я. -- Я тоже, -- ответил Заместитель. Когда я села в машину, то не выдержала и достала сигареты. -- Если не возражаешь, я закурю, -- сказала я Заместителю. -- Все-таки это мой первый выход в свет. -- Ты держалась великолепно, -- похвалил меня Заместитель. -- Как будто тусовалась всю жизнь. -- Спасибо. Мне нужны были эта похвала и одобрение. -- Куда поедем? -- спросил Заместитель. -- А разве есть выбор? -- спросила я. -- Конечно, -- ответил он. -- Или к тебе, или ко мне. -- Тогда к тебе. Мне очень у тебя нравится. Мне действительно нравился дом Заместителя, а главное, я не хотела показывать нищеты своего дома. И мне хотелось на предстоящие субботу и воскресенье забыть обо всех проблемах и заботах. А завтра я решила съездить к дочери и матери. Пойти купаться, полежать на берегу речки. Шофер ждал моего звонка. Мне показалось, что Заместитель ехал быстрее обычного. Мы вошли в квартиру, и он стал сразу раздеваться. Я первой бросилась в ванную, быстро приняла душ и, не стесняясь его, вышла голой и, пока шла до спальни, чувствовала его взгляд. Я лежала на прохладных простынях и ждала его. Мы уже не спешили. Мне показалось, что я его понимаю и он понимает меня. Занятие сексом чем-то мне напоминает танец. Я с удовольствием подчиняюсь, я даже люблю, когда меня ведут, но наступает момент, когда надо вступать мне. У меня, как у каждой женщины, меньше физических сил, я их берегу, отдаваясь, но, когда он устает, вступаю я. И хотя в любовной игре нет ни победителей, ни побежденных, мужчина всегда запоминает последний яростный женский напор. Он уверен, что к этой победе привел он, но я сама, и по рассказам Риммы знала, что если не рассчитаешь сама, когда надо вступить и бросить в прорыв последние свои резервы, можешь получить только чувство неудовлетворения и головную боль. -- Спасибо! -- сказал вдруг Заместитель. -- И вам спасибо, -- ответила я. -- Спасибо, что ты так хорошо меня понимаешь. -- Педагогический опыт, -- пояснила я. -- Присматриваешься к тупым ученикам и начинаешь их выправлять. -- Я тупой? -- озабоченно спросил Заместитель. -- Ты нежный гений, -- я поцеловала его. -- Вчера мне показалось, что в последний раз я просто потеряла сознание. Ни разу в моей жизни такого не было. -- Мне тоже так вначале показалось, -- признался он. -- Ты вдруг отключилась. Я даже начал считать пульс у тебя. А ты просто мгновенно уснула. Значит, залетела, тут же подумала я. Я это уже проходила. Такое случалось, когда я забеременела и родила Анюту. И еще раз, но тогда я сделала аборт, потому что уже поняла, что семейная жизнь с Милехиным у меня может закончиться в любое время. Ну, что же, если залетела, то буду решать независимо от того, какие отношения у меня сложатся с Будильником. Мне надо решать: или сейчас, или... нет, конечно, запас во времени у меня какой-то был, но не очень большой, лет пять-семь, максимум. -- Дай мне сигарету, -- попросила я. -- Не дам. Ты начинаешь привыкать к курению, -- ответил он. -- Я тебе лучше принесу сок. -- Принеси, -- согласилась я. Он голый пошел на кухню. Я смотрела на него и думала, насколько совершеннее и красивее мужское тело. Иногда женские тела казались мне уродливыми. С огромными задами, этими курдюками с запасами жира на случай, если придется голодать, с отвисшими грудями, особенно бессмысленными у женщин, которые уже никогда не будут рожать и кормить. Его тело мне нравилось. Мускулистое, с крепкими широкими плечами и не узкобедрое, бедра достаточно широкие, но плечи намного шире. Это тело было запрограммировано для сражения с себе подобными. Он принес сок и присел на постель. Мне не терпелось проверить свои предположения. -- Не думаешь ли ты, что Шахов нас переиграл? -- спросила я. -- Не знаю еще. -- Если принять версию Игоря, то Шахов выиграл. Он достаточно нас запугал. У него была, как я теперь понимаю, единственная цель: убрать отца подальше, чтобы тот не мог влиять на постоянно меняющиеся ситуации здесь. Я даже могу предположить, что никакой подстроенной автокатастрофы не было. Отец выпил, не справился с управлением. Сегодня, когда все только и слышат о взрывах, о подстроенных авариях, о радиофицированных взрывных устройствах, любая авария рассматривается как покушение. Все остальное, если принять эту версию, похоже на инсценировку -- и с попыткой похищения Анюты, и выстрелом в отца. -- Но меня били по-настоящему, -- возразил он. -- По-настоящему -- когда не вытаскивают из машины, а стреляют из автоматов или пистолетов через стекло. Шахов своего добился. Отец далеко... Если он так внимательно следит за здоровьем отца, значит, он заинтересован в том, чтобы тот отсутствовал как можно дольше. Что он задумал? -- Не знаю, но если он собирается приехать к нам с предложениями в конце недели, значит, в ближайшие дни должно произойти нечто такое, что позволит ему не только предлагать, но и диктовать нам условия. -- Тогда большой сбор. Сегодня же! Когда надо было принимать быстрые решения, я их всегда принимала. -- Сегодня пятница, -- напомнил он, -- никого собрать не удастся до понедельника. Адмирал уехал на рыбалку. Аналитик, судя по тому, что сегодня его не было в офисе, запил. -- Он же вышел из запоя. -- Значит, запил снова. Он не является на работу только тогда, когда запивает, а так он даже больной, с температурой, приходит. Отложим до понедельника. У тебя какие планы на субботу и воскресенье? -- Я хотела навестить дочь и мать, которые упрятаны в деревне. -- Тогда я тоже поеду на дачу и на досуге подумаю, что может предпринять Шахов. Пока он варил кофе, я продиктовала на пейджер шоферу, чтобы он подъезжал к дому Заместителя, и набрала номер телефона Гузмана. Он ответил сам. -- Гузман слушает. -- Илья Моисеевич, у отца осложнения? -- спросила я. -- Я же просил Настю не говорить тебе об этом. Только теперь я поняла причину нервозности Насти. -- Я узнала об этом от Шахова. -- Кто такой? -- Не друг, во всяком случае. -- Ничего особенного, -- пояснил Гузман. -- После такой операции бывают побочный явления. В клинику его взяли скорее в профилактических целях. Я звонил недавно. Его уже перевезли в санаторий. -- Илья Моисеевич, отец нужен здесь. Его можно будет перевезти на следующей неделе в Москву? -- Вероятно, можно, но нужно разрешение оперирующего хирурга. -- С ним можно связаться сегодня? -- Уикэнд. В Европе это свято. Я позвоню в понедельник. Работа в клинике начинается в восемь утра, это десять утра по московскому времени. -- Спасибо, сказала я. -- Я позвоню вам в понедельник в десять тридцать утра, если вы не возражаете. -- Не возражаю, -- проворчал Гузман и повесил трубку. Он вышел меня провожать, вызвал лифт. Я его поцеловала и сказала: -- Дальше не надо. Шофера обычно очень наблюдательны, а Коля -- особенно. -- До понедельника. он поцеловал меня. Мне было приятно чувствовать твердость его губ. Я подумала, что если мы когда-нибудь будем вместе, я попрошу его бриться два раза в день. -- Вначале ко мне домой, -- сказала я Коле. -- И потом к дочери и матери в деревню. Я купила Анюте ее любимую "фанту", матери клюкву в сахаре, несколько пакетов баварских сосисок. Уже подъезжая к дому, я услышала писк пейджера. Коля прочел сообщение и протянул пейджер мне. "Вера, срочно позвони мне в офис. Игорь". Мне уже приобрели мобильный телефон, но не успели подключить. Николай притормозил у ближайшего телефона-автомата. Ни у него, ни у меня телефонных жетонов не оказалось. Ноя уже знала, что где-нибудь рядом обязательно должна быть или бабка, или алкоголик, которые продают жетон за двойную цену. На этот раз оказался алкоголик, то ли сильно загорелый, то ли много дней обходившийся без мыла. -- Сколько тебе надо? -- спросил он. -- Один. -- Бери больше. Я скоро уйду. Я взяла пять. Он заработал на две бутылки пива. Я набрала номер Игоря. -- Я думаю, тебе есть смысл приехать в офис. -- Насчет смысля я решу сама, -- ответила я. -- Ты говори, что случилось. -- Пять минут назад пришел факс о том, что тендер будет в министерстве в понедельник в десять утра. -- Ты посмотри на число. Тендер должен рассматриваться через две недели. Игорь зачитал мне факс, подписанный заместителем министра. Обычно в компании, особенно летом, в выходные дни никто не дежурил. В приемную, где стоял включенный факс, время от времени заходил охранник, но он вряд ли бы решился искать меня или Заместителя. Шахов это предусмотрел. Он знал, что мы еще не готовы. Бессонов его, конечно, проинформировал. Мы, еще не вступив в соревнование, уже проигрывали. Выход, наверное, мог бы найти отец, но Шахов знал, что его не будет. -- Едем в офис, -- сказала я Николаю. Игорь ждал меня в приемной. -- Я очень сожалею, но надо собирать малый совет, -- сказала я. -- Есть проблемы, -- ответил Игорь. -- Адмирал уехал на рыбалку и будет в понедельник во второй половине дня. Аналитик не вышел на работу и его домашний телефон не отвечает. -- Я знаю, где его найти, -- ответила я. -- Но как найти Адмирала? Никто из его домашних не знает, где он точно. Знают, что он рыбачит на Истринском водохранилище, а это десятки километров. -- А где Настя? -- Настя у подруги на даче в Фирсановке. Адрес подруги она оставила. -- Надо звонить ей по мобильному. -- В субботу и воскресенье она мобильный отключает. Не отвечает ни домашний, ни мобильный телефон первого Заместителя. Шофер говорит, что в субботу он обычно уезжает на дачу. Но адреса дачи никто не знает. -- Твои предложения? -- Ехать в Фирсановку к Насте. Насколько я ее понял, она найдет кого угодно. -- Тогда так, -- сказала я, -- едем к Насте в Фирсановку, это по Ленинградскому шоссе, и заберем Аналитика, это по дороге. Я была уверена, что, если соберу более взрослых и более опытных, они найдут выход из создавшейся ситуации. Я еще не понимала, что даже идеально подобранная команда, чего обычно никогда не бывает, может хорошо выполнить простейшую комбинацию, но эту комбинацию придется придумывать мне, для этого и существует лидер, руководитель, босс, шеф, названий много, но суть одна. Из нескольких предложенных решений придется выбрать одно, и выбирать придется мне, и при каждом изменении ситуации искать новые решения, неожиданные, парадоксальные, потому что все стандартные решения, которые ты можешь принять, уже просчитаны конкурентом и заблокированы. Бизнес -- увлекательная игра, где проигравший не только не получает утешительной премии, а теряет все: деньги, репутацию. О шахматисте, который перестал быть чемпионом, вспоминают, из поколения в поколение начинающие игроки разбирают его наиболее удавшиеся партии, о проигравшем бизнесмене забывают сразу. Игорь подрулил к дому Риммы. Мы ехали на двух машинах, потому что нам предстояло найти как минимум четверых. В одной машине мы не поместились бы. Римму я застала во дворе. В майке и коротких эластичных брюках до колен, он выбивала ковровые дорожки. Ее даже первыми увидели не я, а Игорь и Коля. Их головы почти синхронно повернулись в сторону женщины, выбивающей ковровые дорожки. Им было интересно смотреть, как при каждом ударе по дорожке под майкой перекатывались лучшие груди не одной, а сразу трех средних школ микрорайона. Я подошла к ней. Римма присела на скамейку и спросила: -- У тебя сигареты есть? Теперь я постоянно держала сигареты в сумочке. Я дала ей сигарету, не выдержала и закурила сама. -- Его нет, я его наказала. -- Что случилось? -- Ничего не случилось, -- безмятежно ответила Римма. -- Я ему говорю: сходи за картошкой. А он мне: извини, не могу, срочная работа. Тогда я ему поставила ультиматум: если он не пойдет за картошкой, я с ним не буду спать. -- И что же он? -- спросила я. -- Пошел, но не вернулся. -- А ты никогда не задумывалась, почему от тебя ушли два мужика и, по-видимому, намыливается третий? -- спросила я. -- Ты думаешь, все из-за картошки? -- подумав, спросила Римма и тут же вынесла вердикт: -- Ну и пусть! Мужик в доме должен выполнять тяжелую физическую работу. Если не выполняет, зачем он тогда нужен? Дискутировать с Риммой о роли мужика в семье не имело смысла, да и времени у меня на это не было. Я молча встала и пошла к машине. -- Результат отрицательный, -- сказала я Игорю. -- Отрицательный результат -- тоже результат, -- ответил Игорь. -- Может быть, подъедем к нему домой? Его приятели-алкаши наверняка знают, где он. -- Поедем к Насте, -- решила я. -- Самый большой объем информации все равно у нее. Как только мы миновали пост ГАИ, Игорь увеличил скорость и, хотя, как обычно в пятницу, из Москвы за город шел сплошной поток машин, в Фирсановке мы были мнут через двадцать. По этому старому дачному поселку можно было определить историю и развитие советского и постсоветского общества. Пока я не ходила в школу, года три подряд отец в Фирсановке снимал дачу. В тридцатые годы эту территорию для дачного строительства выделили заводу "Шарикоподшипник". Мы снимали дачу рядом с дачей бывшего директора завода. Директор был уже тогда на пенсии, и дом приел уже в запустение. Сейчас рядом с дачами постройки конца тридцатых и начала сороковых годов стояли послевоенные зимние дома пенсионеров, которые живут здесь круглый год, деревянные особняки семидесятых годов и кирпичные крепости последних лет. В домах сороковых годов были обыкновенные, стандартные окна: и стекло берегли, и тепло. В семидесятые стеклили все, что можно застеклить, в сегодняшних домах окна больше напоминали бойницы, высоко поднятые над земле, в такое окно и залезть трудно, и вынести из него невозможно, да из гранатомета не сразу попадешь. Мы довольно быстро нашли дачу по улице Комсомольской, в поселках, в отличие от Москвы, названий улиц не меняли. За высоким дощатым забором возвышался второй этаж деревянного дома, выкрашенный белой масляной краской. В зелени высоких сосен белели стены, и ярким пятном выделялась крыша, крытая красной черепицей. Игорь нажал на кнопку звонка в калитке. Из-за забора доносились музыка и женский смех. Мы ждали. Наконец из-за забора услышали женский голос: -- Говори пароль! -- Мы Настю ищем, -- ответил Игорь. -- Настя, ты кого-нибудь ждешь? -- спросила женщина. -- Никого, -- ответила Настя. -- Скажите, что ее просят выйти Игорь и Вера Ивановна, -- сказал Игорь. -- Впускай, -- сказал Настин голос, -- это мои. Калитку открыли, и я увидела женщину лет сорока в шортах. Ее голая грудь была внушительна. Я посмотрела на Игоря, он не мог отвести глаз от этой груди. -- Ты что, никогда голых сисек не видел? -- спросила его женщина. -- Таких -- никогда. Не посчастливилось. Только во сне и в мечтах. -- Молодец, -- похвалила Игоря женщина, -- красиво отвечаешь. Входи же! Мы вошли, и женщина закрыла калитку. Посередине участка стоял большой биллиардный стол. На нем играли две женщины в плавках и тоже с неприкрытым верхом. Одна, целясь в шар кием, почти легла на стол. Ей явно грудь мешала нанести точный удар. Вторая была Настя. Еще две женщины сидели на диване-качалке под тентом, одна совсем голая спала на дощатом топчане, подставив последним вечерним лучам солнца спину и ягодицы. Увидев нас, Настя набросила кофту, и мы прошли на веранду. -- Чаю, пива, кока-колы? -- спросила Настя. -- Чаю, -- ответил Игорь. Настя включила электрический чайник. Игорь сел так, чтобы видеть всех женщин на лужайке перед дачей. женщины на нас не обратили никакого внимания. -- А чего вы голые? -- не удержалась и спросила я. -- Расслабляемся, -- ответила Настя. -- А сосредоточиться можешь? -- спросила я, потому что абсолютно трезвой Настю было назвать невозможно. -- Могу, -- ответила Настя. -- Что-нибудь с отцом? -- С отцом нормально. Но пришел факс, что вопрос о тендере будет решаться в понедельник утром. Настя включилась мгновенно. -- Понятно. Нас подставляют, зная, что мы не готовы. -- Но у нас есть суббота и воскресенье. Только мы никого не можем найти. Ни Заместителя, ни Адмирала, ни Малого Ивана. Надо срочно собирать совет. -- Записывай, -- сказала Настя Игорю, и он достал блокнот, -- Малый Иван или дома, или у подруги Веры Ивановны, или в Рязани у своей матери. Ее телефон 53-65329. Адмирал на Истре, на рыбалке. Обычно он разбивает палатку рядом с турбазой Министерства обороны. Палатка желтая, с утра он над ней поднимает андреевский флаг. Номер его "Волги" Н-731-ЕР. Дача Будильника на Икше, в поселке летчиков. Надо спросить дачу актера Жженова, через две дачи от нее -- дача отца Будильника. -- Настя, тебе надо было в разведке работать, -- восхитился Игорь. -- Я и работала. Разве Вера Ивановна тебе не сказала? -- Он у меня об этом не спрашивал. Учитывая, что мы теперь знаем все адреса, сколько времени потребуется, чтобы собрать всех вместе? -- спросила я у Игоря. -- Четыре часа -- тех, кто находится в Московской области. Если Малый Иван в Рязани, мои люди доставят его к утру. -- Значит, собираемся в офисе в двенадцать, -- решила я. -- В двадцать четыре часа, -- уточнил Игорь. -- Я буду в двадцть три, -- пообещала Настя, -- мне надо поспать часа два, прежде, чем я смогу сесть за руль. -- Теперь куда? -- спросила я Игоря. -- Коля поедет на Истру искать Адмирала, Игорь достал из куртки карту Московской области, отпечатанную на нейлоне, разложил ее на столе и, подумав несколько секунд, сказал, -- отсюда на Икшу мы сможем добраться за сорок -- сорок пять минут. -- Поехали, -- сказала я. -- Я тебя могу отвезти вначале в Москву, -- предложил Игорь. -- Отдохнешь перед советом. -- Я не устала. Я действительно не устала и очень хотела его увидеть. -- Не надо, -- предупредила Настя. -- А если он там с женщиной? Ему это может не понравиться. В компании никто не знает его женщин. -- Нам надо решать наши проблемы, а женщины -- это его проблема, -- сказала я и подумала, что это и моя проблема. А если я встречу на даче женщину? Проще, конечно, не поехать и ничего не знать, но я всегда предпочитаю узнать все и сразу! Хотя тут же начала придумывать оправдательные аргументы для него. Ведь он мог вызвать женщину, чтобы объясниться в последний раз. Но для последних объяснений не везут женщину на дачу, проще и безболезненнее это сделать в городе. Настя и хозяйка дачи, накинувшая все-таки кофточку, довели нас до калитки. -- Майор, -- сказала Настя Игорю, -- хозяйка, между прочим, подполковник. Так что, прощаясь, можешь отдать ей честь. -- Не могу, -- ответил Игорь. -- По Уставу к босой голове руку не прикладывают. Могу только нижайше поклониться, -- Игорь поклонился. -- И еще раз выразить бесконечное восхищение увиденным. Я могу только мечтать увидеть это еще хотя бы один раз. -- Нет проблем! -- ответила хозяйка. -- Я девушка уже год, как незамужняя, нынче мы как раз отмечаем эту знаменательную годовщину. Мой телефон можешь узнать у Насти. Ты, конечно, помоложе меня лет на десять, но сегодня модно иметь и мужей, и любовников помоложе. Так что дерзай. -- Непременно, -- ответил Игорь. -- Как ты думаешь, она тебе это всерьез предложила? -- спросила я Игоря после того, как он проинструктировал Колю, как искать Адмирала, и мы выехали на Ленинградское шоссе. -- Думаю, что да, -- ответил Игорь. -- Женщины в погонах решительны и не сентиментальны. Как же я не почуял в Насте гебешницу? Со мною такое впервые. -- Она не гебешница, -- объяснила я Игорю. -- Она с мужем работала в Главном разведывательном управлении Генштаба. -- Тогда мой промах объясним. Грушники определяются труднее. За что ее турнули, не знаешь? -- Знаю. Она влюбилась в моего отца, брата мужа, и уехала в Москву к отцу и стала заведывать секретариатом в его управлении. -- А когда отец женился на "мисс Россия", не ушла от него, а перешла к нему в компанию? -- Получается, что так. -- Значит, надеялась, что Иван Кириллович к ней вернется. Сильна, сильна... Мы подъезжали уже к третьему посту ГАИ, но Игорь не останавливался, чтобы хотя бы уточнить, правильно ли мы едем. -- А если не туда едем? Может, спросим? -- предложила я. -- Я знаю этот поселок летчиков и космонавтов, -- ответил Игорь. Я никогда не слышала про поселок космонавтов, как, впрочем, и о поселке летчиков. -- История этого поселка довольно любопытна, -- пояснил Игорь. -- В тридцатые годы вождь народов товарищ Сталин, довольный успехами летчиков-испытателей и летчиков-рекордсменов, вызвал их главного начальника и сказал: пусть летчики выберут место в Подмосковье, им ведь сверху виднее. И на этом месте они смогут построить дачи. Летчики облетели на самолете все Подмосковье, выбрали несколько самых красивых и удобных мест, чтобы рядом была река, лес, хорошая дорого, посоветовались с метеорологами, в то время еще не было экологов, и остановились именно на этом месте. Место сказочное. Рядом леса, речка, канал, никаких промышленных предприятий, дорога Москва-Дмитров. Хочешь -- на машине, хочешь -- на электричке, хочешь -- на речном трамвае. И летчики начали строиться. Потом другой вождь народов -- товарищ Хрущев, довольный успехами наших космонавтов, вызвал их главного начальника и сказал: пусть ребята выберут себе место для дач, им из космоса ведь все было видно. А ребята, в основном все в прошлом летчики, которые бывали в этом поселке у своих старших коллег-летчиков и очень им завидовали, даже выбирать ничего не стали, а построили дачи рядом с поселком. Отец Будильника, генерал авиации, начинал когда-то летчиком-испытателем и построил здесь дачу. Игорь, -- сказала я, -- я не люблю, когда людей называют не по имени, а кличками. Наша компания -- не воровская малина. Игорь посмотрел на меня, ничего не ответил, но замолчал и уже ничего не объяснял. Мы свернули в поселок, огороженный забором. Бывшие летчики, по-видимому, жили по принципу: мой дом -- моя крепость. Довольно быстро мы нашли дачу Заместителя. Дверь оказалась закрытой, но его машина стояла на участке. Игорь молчал, ожидая моего решения. Мимо дачи шла молодая женщина в купальнике с переброшенным через плечо полотенцем. -- Он с сыном пошел купаться, -- сказала она, увидев нас. -- Минут пять, как прошли. Мы соседи, -- пояснила она. -- Вы об Александре Петровиче? -- уточнила я. -- Конечно, -- ответила женщина. Про сына ничего не было в его личном деле, это я помнила точно, и о сыне ничего не говорила Настя. Может быть, и жена у него есть? Я вспомнила, что обратила внимание на то, что он слишком долго учился в аспирантуре и явно не хотел указывать, что он делал, как минимум два года. -- Если хотите, я вас провожу, -- предложила соседка. -- Мы купаемся в одном и том же месте. Женщина была моложе меня, в последнее время