вами, Япония должна была объявить войну Каддафи. - О Господи, лейтенант, - не выдержал Брент. - Неужели это так важно?! Было видно, что Кога задет за живое и досада поборола в нем робость: - Многие из вас, - он сделал жест в сторону ветеранов "Йонаги", - больше сорока лет не были в Японии. И это ваше счастье, господа. - Счастье? Счастье? - послышались негодующие реплики. - Да! Счастье! - его голос окреп. - Вам не пришлось пережить артобстрелы, авианалеты, уничтожение Хиросимы и Нагасаки, вы не видели людей, умиравших на улицах с голоду. Мы потеряли два миллиона человек. Не мудрено, что движение пацифистов набрало такую силу: многие японцы отвергают насилие в любой форме и какими бы причинами оно ни вызывалось. - Но ведь на вас напали! - вскричал Нобомицу Ацуми. - И, кроме того, даже Индонезия отказывается продавать вам нефть! Маленький лейтенант вздохнул: - В соответствии со статьей девятой конституции Японии... - он поднял глаза к небу и произнес, словно читая по книге: - "...заявляя о своей безусловной приверженности к установлению и сохранению прочного мира, основанного на справедливости и порядке, японский народ..." - "...навсегда отказывается от своего суверенного права объявлять войну и использовать силу или угрозу силы в качестве средства разрешения международных споров", - перебил его гулкий голос адмирала Аллена. - Это я писал, - с улыбкой объяснил он ошеломленному Коге. Овладев собой, лейтенант неожиданно звучно и твердо ответил: - Не важно, кто это написал. Конституция существует. И вы все должны помнить: когда арабы нападают, мы не можем выпустить по ним ни одного снаряда. На наших сторожевиках нет скорострельных зенитных установок типа "Фаланкс" или ему подобных. Есть суда, вооруженные одной-единственной пятидюймовкой. Не удивительно, что они стали для арабов просто мишенью и были расстреляны, как на учениях. Вот и все. Флота Сил самообороны более не существует. - Но кое-что уцелело, - сказал Аллен. - Да, разумеется. Два сторожевых фрегата и три миноносца. О том, как и чем они вооружены, я только что имел честь сообщить. - И все-таки, хоть убейте, в толк не возьму, почему ваше командование отказывается бороться с силами Каддафи - ведь это международные террористы! - взорвался Ацуми. - Вы же читаете газеты, господин капитан третьего ранга? Прошли демонстрации и пикеты "в защиту мира". - Он махнул рукой в сторону причальной стенки дока. - Они и сейчас толпятся у проходной верфи. Как я помню, двое из вас попали в парке Уэно в засаду, устроенную этими пацифистами... Брент невольно сморщился при напоминании о перестрелке в парке. Тогда погибла Кимио - женщина, которую любил и на которой собирался жениться Йоси Мацухара. Брент покосился в его сторону. Летчик, мрачно нахмурясь, смотрел в пол. - Но ведь у вас есть подводные лодки, - привстал с кресла адмирал Аллен. - Прекрасные лодки! Особенно класса "Юсио". Кога шумно выдохнул: - Все семь лодок потоплены. - Все? - не веря своим ушам, переспросил Аллен. - Как это так? - Они располагались неподалеку от своей плавучей базы. Ее артиллерийские погреба взорвались... Ну, и от детонации... - А остальные? - не унимался Аллен. - Еще штук шесть других - класса "Узусио"? Где они? Кога опустил глаза и еле слышно ответил: - Их нет. - Как нет? - Экипажи затопили их и бросили после авианалетов. Струсили. Адмирал Фудзита с побагровевшим, искаженным от ярости лицом вскочил на ноги: - Великий Будда! Не думал я, что доживу до такого позора - японские моряки затопили и бросили свои суда! Да ведь это же бунт! Неповиновение приказу! - Экипажи были развращены людьми из "Красной Армии", - пояснил лейтенант. - Те отравили их души своей пропагандой. Фудзиту это объяснение не удовлетворило: - С самураями такого бы не могло произойти! Как они смели, как смогли забыть о Японии?! Об императоре?! - Все отводили глаза. Лицо старого адмирала прояснилось: - По счастью, наш император еще полон сил, и хребет его гибок и прочен как сталь. Все знали, что Хирохито неизлечимо болен. Знали и то, что близкая смерть земного бога приводила в трепет японцев. Мертвая тишина воцарилась в рубке. Фудзита нарушил ее, подойдя к карте Тихого океана, висевшей за его креслом. - Смотрите, лейтенант, - угрюмо бросил он Коге. - С того дня, как подполковник Мацухара подбил ливийский DC-3, вторгшийся в наше воздушное пространство, этот полоумный маньяк Каддафи поклялся уничтожить нас. Он пытался это сделать, и попытки эти были безуспешны. - Подняв указку, адмирал остановил восторженные крики своих офицеров. - Арабы ремонтируют свой "Маджестик" вот здесь, в Сурабае, в трех тысячах километров от нас. - Глянув на американцев, он пояснил: - В тысяче девятистах милях. Это намного превышает радиус действия нашей разведывательной авиации. А вот здесь, на Марианских островах, арабы собираются устроить свои базы для дальних бомбардировщиков. Значит... - Фудзита подергал свой седой волос на подбородке. - Значит, нам ничего не остается, кроме высадки. Требуется десантная операция! - Он наставил на Когу указку, как рапиру. - Можете вы, лейтенант, предоставить нам транспорты? - Мы располагаем четырьмя танкодесантными кораблями, господин адмирал... Но надо изыскать способ перевести их в ведение департамента парков, за которым числится и "Йонага". Брент едва удержался от смеха: лишь эту увертку смогли придумать в штабе Сил самообороны, чтобы оставить авианосец не только в строю, но и на плаву. Сопротивление было яростным, дебаты в парламенте - ожесточенными, и потребовалось личное вмешательство императора, чтобы склонить общественное мнение в пользу "Йонаги" и ее командира. - Изыщите, лейтенант, изыщите способ. Вы ведь меня понимаете? Я не позволю, чтобы дальние бомбардировщики Каддафи потопили мой корабль на якорной стоянке. - Постараюсь, господин адмирал. - Нет, постараться - мало! Вы сделайте! Добейтесь! А иначе я сам займусь этим делом, а уж когда я отправлюсь во дворец, на вашей карьере можно будет поставить крест. Лейтенант закусил губу. - Понял, господин адмирал. Фудзита повернулся к Бернштейну: - Какими-нибудь свежими данными о дальних бомбардировщиках располагаете? - Разумеется. Три эскадрильи "Констеллейшн" проводят в Триполи тренировочные полеты. И на том же аэродроме - множество переделанных в бомбардировщики DC-6 и DC-4. - Адмирал выразительно поглядел на Когу, потом обратился к Аллену: - На траверзе Владивостока "пасется" ваша атомная лодочка типа "Даллас"? Как там ее, по-вашему, - ПЛАРБ [атомная ракетная подводная лодка, вооруженная баллистическими ракетами], если не ошибаюсь? - ПЛАРБ, только без ракет. Так точно, пасется. Несет постоянно боевое дежурство. - А в индонезийских водах? - Нет, адмирал, там никого нет, поскольку нет и стратегической угрозы со стороны Индонезии. Нам еле-еле хватает сил, как говорится, и средств, чтобы держать под наблюдением Архангельск, Баренцево море, Мурманск, Балтику, Черное море и Средиземное. Фудзита гневно ударил указкой по карте: - Нам нужна разведка! Мы не можем лишний раз выходить в море для этого! У нас мало мазута! Нам подстроят ловушку - самолеты или лодки! Мощь "Йонаги" надо использовать более целесообразно - приберечь для решающего боя с эскадрой противника! Грех подвергать такой корабль зряшному риску! Нам нужны субмарины! Хотя бы одна... В эту минуту раздался стук, и через комингс шагнул вахтенный. Он был явно чем-то возбужден, на лице у него застыло какое-то странное выражение, и та же смесь робости, восторга и изумления прозвучала и в его докладе: - Господин адмирал! Лейтенант Дэйл Макинтайр! - Давайте, давайте его сюда! Немедленно! Брент мог бы поклясться, что вахтенный явственно хихикнул, распахивая дверь перед новоприбывшим. Послышалось общее "ох!", а с уст адмирала сорвалось неизменное в минуты волнения "Великий Будда!". Лейтенант Дэйл Макинтайр оказался женщиной. Широким уверенным шагом, грациозно, словно кровная призовая кобыла, покачиваясь на длинных стройных ногах всем своим сильным, тренированным телом, вошла высокая, статная дама лет тридцати с лишним, в элегантно-строгом костюме из тонкой синей шерсти, подчеркивавшем осиную талию, крутые бедра и округлые очертания высокой груди - ее упругая пышность угадывалась и под одеждой. Матово загорелая кожа и выгоревшие на солнце великолепные золотисто-платиновые волосы, скрученные на затылке в тугой узел толщиной с корабельный канат, свидетельствовали, что их обладательница немного времени проводит в кабинетах. Назвать ее красоту безупречно классической было нельзя: носик был чуть острее, а губы - чуть тоньше, чем следовало, - но появившаяся во флагманской рубке женщина была по-настоящему хороша, неотразимо привлекательна и каждым своим движением просто излучала сексуальность. Сидевшие вокруг стола японские офицеры, столько времени постившиеся, затаили дыхание, пожирая ее глазами. Брент сообразил, что ветераны "Йонаги", никогда не имея дела с западными женщинами, в жизни своей не видели таких скульптурных форм и Дэйл Макинтайр, очевидно, показалась им ожившей античной статуей какой-нибудь богини или амазонки. - Это вы - лейтенант Макинтайр? - недоверчиво осведомился адмирал. - Я, - сильным грудным голосом ответила она, явно не робея в присутствии такого количества молодых и старых японцев, не уступавших в своем пренебрежительном отношении к женщинам своим злейшим врагам - арабам. - Прислана с донесением и для взаимодействия. Фудзита жестом предложил ей сесть. Дэйл опустилась на пустой стул рядом с Брентом, поставила принесенный с собой небольшой ящик на палубу и разложила на столе несколько листков. Брент, покосившись на таинственный ящик, увидел изящно округленную икру, обтянутую поблескивающим, как полированная слоновая кость, нейлоном, и почувствовал, что голова у него больше не болит. Фудзита между тем без предупреждения дал бортовой залп: - Мадам. Женщины на авианосец "Йонага" не допускаются. Она окинула адмирала ледяным взглядом больших зеленых глаз: - Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов Америки, к сожалению, не было осведомлено о том, что "Йонага" остался в семнадцатом веке, и прислало меня сюда с донесением. - Излагайте, мадам! - Фудзита хлопнул ладонью по столу. - Называйте меня, пожалуйста, "миссис Макинтайр". - Я жду, мадам! Дэйл Макинтайр поднялась и, собрав свои бумаги, спрятала их в сумку. - Я отказываюсь, мистер Фудзита, - в голосе ее явственно похрустывали льдинки. От такого вопиющего нарушения субординации по рубке пробежал приглушенный ропот. - Так, - сказал адмирал. Все взгляды обратились к нему. Женщина ждала, не садясь и не уходя. Каждому было известно, что привезенные ею сведения чрезвычайно важны и что от них, быть может, зависит само существование авианосца. - Хорошо. Я слушаю вас, миссис Макинтайр, - выговаривая слова с таким отвращением, словно у них был вкус гнили, произнес он и добавил, явно чтобы спасти лицо: - Докладывайте и покиньте судно. - То и другое сделаю с большим удовольствием. - Она выпрямилась и вновь достала из сумки листки. - Соединенные Штаты не смогут увеличить поставки нефти Японии. - Но мы же и так сидим на голодном пайке, еле-еле можем проводить стрельбы и учения! - воскликнул старший офицер. - Горючего не хватает! Почему не обратиться к Бахрейну, Кувейту, Оману, Объединенным Арабским Эмиратам? Ведь они не примкнули к коалиции Каддафи, не участвуют в этом его джихаде?! А запасы нефти у них - неисчерпаемые! - Верно, - согласилась Дэйл. - Тем не менее они опасаются ссориться с Каддафи. А теперь, когда Иран и Ирак возобновили военные действия, проводить танкеры Ормузским проливом стало просто опасно. - Она заглянула в листок и вновь подняла глаза: - Прошу не забывать, в Америке введено строжайшее нормирование нефтепродуктов, и мы с трудом обеспечиваем потребности наших европейских союзников. Сейчас почти все, что добывается на Аляске, идет Японии. - Не волнуйтесь, Араи, сядьте, - сказал Фудзита. - Мы без топлива не останемся. Скорее уж эти штатские бездельники поставят свои "тачки" на прикол. Послышались одобрительные смешки. Дэйл Макинтайр продолжала, не смущаясь под взглядами десятков глаз, устремленных на нее, - так жертвы кораблекрушения грезят наяву о еде и воде: - По нашим сведениям, "Маджестик" стал в Сурабае на ремонт, который займет не меньше четырех месяцев. Длина полетной палубы этого авианосца - семьсот футов, вмещает сорок четыре самолета, делает тридцать узлов в час. Многочисленные зенитные скорострельные установки и 76-мм универсальные орудия. - А где остальная часть эскадры? - спросил Араи. - На атолле Томонуто. - Да? Мы ведь там лет тридцать назад проводили испытания нашей водородной бомбы, и там до сих пор очень высокая радиоактивность, - сказал Аллен. - Он необитаем. - Это точные сведения? - осведомился Фудзита. - Нет, адмирал, приблизительные. - Глаза офицеров неотрывно следили за тем, как она уперла руку в бедро, потом через миг опустила ее на стол. - Наши спутники уничтожены, дальней авиации катастрофически не хватает, с Гавайев нам пришлось уйти, и потому мы просто физически не в состоянии обследовать каждый клочок суши в океане. Но от местных жителей поступила информация о приходе группы крупных судов. - Каких местных жителей? - удивился Аллен. - Вы же сказали, что атолл необитаем? - Сказала и повторяю. Это сильно затрудняет сбор сведений. Информацию мы собираем в Труке. - И, разумеется, этот атолл не просто якорная стоянка... - задумчиво произнес Аллен. - Скорее база. Дэйл приоткрыла улыбкой сверкающие белизной ровные зубы: - Разумеется. - Она снова заглянула в свое досье. - Там уже стоят две плавучих базы и танкер-заправщик с сорока тысячами тонн мазута. По рубке прошел тревожный шумок. - По нашим данным, второй авианосец - это новый корабль испанской постройки "Принсипе де Астуриас": длина - семьсот футов, пятьдесят самолетов на борту, скорость - тридцать два узла, мощная зенитная артиллерия и новейшие радары. Макинтайр кивнула: - И еще два крейсера. Арабы купили у Пакистана "Бабур": бывший корабль британского королевского флота "Лондон". Водоизмещение - семь четыреста, длина - пять семьсот, главный калибр - шесть "Армстронг-Виккерс" калибра пять-двадцать пять, двадцать шесть скорострельных орудий и много зенитных "Эрликонов" и "Бофорсов" соответственно по двадцать и сорок миллиметров, смонтированных на двух- и четырехствольных установках. - Под взглядами офицеров она продолжила чтение справки: - "Умар Фаруз", купленный у Бангладеш бывший британский крейсер "Лландафф". Длина - всего триста шестьдесят футов, но способен развивать скорость до тридцати шести узлов, мощное вооружение - четыре орудия по пять-двадцать пять, двадцать четыре двадцатимиллиметровых "Эрликона", двадцать "Бофорсов". Японцы обменивались мрачными взглядами. У Брента опять заныла голова, и он стиснул пальцами лоб. - Так, с крейсерами ясно, - сказал Фудзита. - По нашим данным, корабли сопровождения и охранения насчитывают семь эсминцев класса "Джиринг". - А по нашим - не семь, а двенадцать кораблей класса "Флетчер" и "Джиринг". Вооружение стандартное - соответственно по пять и шесть орудий калибра пять-двадцать пять, торпеды, зенитные установки. - Радары управления огнем имеются? - оживился кэптен Файт. Дэйл, к его явному облегчению, покачала головой. - Нет, только системы поиска воздушных и надводных целей. - Она обвела рубку глазами и обратилась к Фудзите: - Я привезла шифратор. Адмирал кивнул Аллену. - Шифрами и кодами у нас занимается лейтенант Брент Росс из РУ ВМС, - сказал тот. - По окончании совета вам надо будет с ним поговорить, миссис Макинтайр. - Где же он, лейтенант Брент Росс? - оглянулась она по сторонам. - Это ваш сосед справа, - подсказал Аллен. Она повернула голову и улыбнулась: - О, я вас не заметила, мистер Росс! Рада с вами познакомиться. - Очень приятно, - пробормотал Брент и тоже улыбнулся. - Сэр, вы позволите мне представить лейтенанту Макинтайр старших офицеров "Йонаги"? - спросил Аллен. Фудзита, сморщившись, медленно наклонил голову. Поднявшись, адмирал Аллен быстро представил Дэйл командиров БЧ и служб. Ее зеленые глаза останавливались на каждом, а пожилые японские офицеры забавно вытягивались, как желторотые кадеты, желая произвести наилучшее впечатление на гостью. Фудзита мрачнел на глазах и, явно теряя терпение, все громче барабанил пальцами по столу: в его владения вторглось чуждое существо - женщина. Это дурная примета и недоброе предзнаменование. Брент уже видел адмирала в такой ситуации два года назад, когда на борт "Йонаги" поднялась капитан израильской разведслужбы Сара Арансон. Тогда адмиралу удалось довольно быстро отделаться от нее. - Проводить воздушную разведку Марианских островов и атолла Томонуто нам нечем. Нужны подводные лодки, - сказал он, когда церемония знакомства завершилась. Дэйл вытащила из папки листок бумаги и быстро проглядела его. - Вы ведь знаете, - вздохнула она, - у флота не хватает субмарин для дозоров и патрулирования в интересах США. Дошло до того, что взяли из музеев и привели в порядок несколько лодок времен Второй мировой войны. Одну из них - "Блэкфин" - предоставили в распоряжение ЦРУ. Мы, правда, планировали использовать ее в Крыму. Глаза Фудзиты заблестели, как у школьника при виде пакетика леденцов. - Отдайте ее нам! - сказал он. - Миссис Макинтайр... Отдайте, а? Нам она нужнее. Брент чуть было не рассмеялся: старик был готов на что угодно, лишь бы получить лодку. - Я пошлю запрос по инстанции, - сказала Дэйл. - Поставьте и мою подпись, - с юношеской живостью воскликнул Аллен. - А я по своим каналам попробую ускорить дело. Где она? - В Нью-Йорке. Но личным составом укомплектована едва ли наполовину: имеется старший помощник, еще двое офицеров и всего тридцать матросов и старшин. - Я припоминаю: лодка класса "Гато". Я ходил на такой в сорок втором старпомом. Пошлите меня, адмирал, - сказал Аллен. - Командиром? Вы справитесь с самостоятельным управлением лодкой, сэр? - не без сомнения в голосе спросила Дэйл. - Ну, насчет командования не знаю... - в некотором замешательстве ответил Аллен. - Вроде песок из меня еще не сыплется... Но что об этом говорить, пока неизвестно, дадут нам ее или нет. - Почему бы и не дать? Ее собирались задействовать на черноморском театре только через год, когда два "Далласа", которые там несут боевое дежурство, пойдут на текущий ремонт. Но если вы поддержите мою просьбу, думаю, ее удовлетворят. Остановка за командиром. У нас вообще ужасная нехватка опытных подводников, разбирающихся в дизельных лодках. - Вы сказали - старпом там есть? - Да. - Она сверилась со своими записями. - Лейтенант Реджинальд Уильямс. Отличный моряк, но ходил только на атомных. - Посылайте запрос, - нетерпеливо вмешался Фудзита. - Дальше видно будет. Я кое с кем переговорю при дворе, узнаю, как и через кого воздействовать на Пентагон. Мне нужна эта лодка! - с нажимом воскликнул он. - Благодарю, миссис Макинтайр. Можете сесть. Дэйл села и, наклонившись, чтобы оправить юбку, чуть задела Брента тугим мускулистым плечом, обтянутым тонкой тканью. Это случайное прикосновение взволновало его так, что он забыл про мигрень. Фудзита молча обвел глазами свой штаб и заговорил, в такт словам постукивая по столу резиновым наконечником указки: - Прошу и требую проявлять особую бдительность не только на борту, но и на берегу. У нас уже были неприятности с террористами и "Красной Армией". Без личного оружия никому в увольнение не уходить. - Он поднял глаза на Дэйл. - У вас надежная охрана, миссис Макинтайр? Она улыбнулась и чуть притронулась к левому боку: - В высшей степени надежная и всегда при мне. Автоматическая "Беретта", калибр девять миллиметров, семь патронов. - Вы что - одна?! - Одна. Фудзита покачал головой. - Нет, это не годится. У вас нет глаз на затылке, а эти храбрецы-террористы предпочитают нападать исподтишка - особенно на женщин и детей. - Он кивнул Бренту. - Лейтенант Росс, обеспечьте безопасность миссис Макинтайр. - Есть обеспечить безопасность, господин адмирал! - с подчеркнутой уставной торжественностью ответил Брент, краем глаза заметив, что Аллен и Мацухара едва скрывают улыбки. Фудзита медленно поднялся и повернулся лицом к маленькой, украшенной резными изображениями лотоса деревянной пагоде, висевшей под портретом микадо. В ней хранились реликвии "Йонаги" - золотая, тонкой работы статуэтка Будды из Минатогавы, сделанный из золота и платины тигр, который далеко уходит за добычей, убивает ее, но всегда возвращается в свое логово, и еще несколько талисманов, освященных в храмах Ясукуни и Коти. Адмирал, подняв тонкую узловатую палочку, трижды ударил в гонг, висевший над пагодой, - трижды, потому что, по его мнению, нечетные цифры приносили удачу, а четные - возвещали чью-то смерть. Все поднялись. Японцы и Брент трижды хлопнули в ладоши. - О Бодидхарма, - начал адмирал, обращаясь к патриарху буддизма, - даруй нам просветление, яркостью подобное пути метеора по небосклону, дай отрешиться от иллюзий эгоизма и вещественности, освободи нас от скверны предрассудка, введи нас в мир, где нет памяти и прошлого, как нет и неведомого будущего. - Проведя пальцем по резным цветам лотоса, он продолжал: - Пусть Япония, подобно лотосу, который растет на болоте, но распускается прекрасными цветами, освободится от наносной тины себялюбия, погони за наслаждением и вновь обретет священный трепет перед императором. Пусть вновь обретем мы былую славу в сиянии трона. - Он обернулся и окинул неторопливым взглядом лица своих офицеров, прежде чем воззвать к главной богине синтоистского культа. - О Аматэрасу, укажи нам путь и способ избавить мир от скверны терроризма и победить его демонов - Каддафи, Хомейни, Арафата, Джумблата, Нидаля и мерзостной "Красной Армии"... Его молитву прервал дружный крик офицеров: - Банзай! Да здравствует император! Фудзита слабым движением руки восстановил тишину и тихо произнес: - Все свободны. Офицеры гуськом потянулись к дверям. Брент повел Дэйл в небольшую каюту, находившуюся по коридору напротив флагманской рубки. 4 - Когда ступаешь на палубу этого корабля, будто переносишься лет на триста-четыреста назад, - сказала Дэйл Макинтайр. Она сидела за столом напротив Брента. У двери стояли двое часовых, и в маленькой, тесной каюте, вмещающей не больше четырех человек, было теперь просто не повернуться. - Группа огневой поддержки? - она с улыбкой кивнула на винтовки "Арисака" у них за плечами. - Да нет, адмирал опасался, что вы забудете взять билет на наш речной трамвайчик, - отшутился Брент. Дэйл рассмеялась, и Бренту очень понравилось, как она это делает: блеснули белизной безупречно ровные зубы, у глаз собрались незамеченные им раньше добродушные морщинки. Да, она была старше, чем ему показалось сначала. - Меня зовут Дэйл. - А меня - Брент. - Надеюсь доставить вам удовольствие... - сказала она. Брент поднял брови, с трудом удержавшись от улыбки. Дэйл, поняв, что ее слова прозвучали двусмысленно и совершенно в духе Фрейда, покраснела и отвела глаза, но сейчас же вновь обрела свой прежний уверенный тон. - Я хочу сказать, что работать с шифратором, который я привезла, - одно удовольствие. Он очень прост и надежен. - Она поставила небольшую коробку на стол. - Совместим с вашим AN-UYK-19, а емкость у него - еще миллион битов: хватит на все ваши коды и шифры. - А программное обеспечение? - деловито осведомился Брент. - К сожалению, еще не готово. Я вам позвоню, как только программу доставят сюда. - Подавшись вперед, она сказала совсем другим тоном. - Странно у вас тут. И этот адмирал, да и остальные... - Нечто вроде "пришельцев из прошлого", да? - Да. Натуральное привидение, но при этом - из плоти и крови. - А кроме того, он - величайший в мире авторитет в военно-морских делах, - сказал Брент. - По-моему, он просто динозавр, который забыл вымереть. Брент почувствовал, как в нем шевельнулось раздражение: - Дэйл, он человек другой эпохи и несет на себе отпечаток девятнадцатого столетия... - Чушь он несет, а не отпечаток! Благодушие покинуло Брента. - Он нужен Японии. Он нужен Америке. Без него международный терроризм распоясался бы вконец, Израиль уже три года не существовал бы, Япония лежала бы ниц, НАТО была бы уничтожена, Средний Восток потерян для нас навсегда, а Америка - связана по рукам и ногам... - Да я знаю, знаю! - нетерпеливо перебила она. - И вовсе не собираюсь ссориться с вами из-за адмирала Фудзиты. Бог с ним. - Она изящным и удивительно женственным движением поправила упавшую на глаза золотисто-серебряную прядь. Часовые у двери смотрели на нее неотрывно, да и Брент не мог отвести от этой женщины взгляд: после разрыва с Маюми прошло уже довольно много времени. - Но согласитесь, он был груб со мной, а я никому не позволяю оскорблять себя. У меня было сильное искушение влепить ему хорошую пощечину. Поймите, Брент, он все-таки не бог и не имел никакого права приказывать, чтобы я убиралась с корабля. - И что же теперь будет? - Что будет? Ничего. Я никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете не поднимусь больше на борт "Йонаги". - И правильно сделаете. На военном корабле женщине не место. - Да вы просто Фудзита номер два. - Как вы не понимаете, Дэйл?.. Здесь тысячи мужчин... на долгие месяцы оторванных от... э-э... вынужденных подавлять естественную потребность... - Да говорите прямо - бесящихся от воздержания! - Вот именно. И ваше присутствие может подорвать дисциплину и увлечь мысли личного состава... не в ту сторону - так скажем. Всякое случается. - Кто и с кем случается, меня не интересует. И я вовсе не собиралась тащить в койку вашего адмирала! - Губы ее дрогнули в лукавой усмешке. - Хотя, наверно, это было бы забавно. - Под взглядами часовых она дотронулась пальцем до руки Брента, - его обдало жаром, и в ушах зазвенело. Однако он подался назад: - Давайте я провожу вас до офиса. - Это вовсе не обязательно, - негромко рассмеялась она. - Таков приказ. Смех стал язвительным: - Ах, ну да! Господь Вседержитель рек... Одиннадцатая заповедь. "Не ослушайся адмирала Фудзиту, что бы ни взбрело ему в голову..." Брент звонко хлопнул ладонью по столу: - Он - мой прямой начальник, и я обязан выполнять его приказы! Углы ее жестко поджатых губ опустились. - Вы, как я вижу, и в самом деле "янки-самурай". - Так меня называют бандиты полковника Каддафи. - И не только они: я и в газетах встречала это прозвище. - В японских газетах пишут предатели. Она взглянула на него, и поблескивающие усмешкой изумрудные глаза пронзили его не хуже лазерных лучей. - Говорят, вы мастерски рубите головы? Брент, почувствовав, что щеки ему заливает горячий румянец, поднялся: - Пора идти. - И похлопал шифратор по верхней крышке. - Надо отнести его. Немного остыв по дороге, он повел Дэйл, за которой неотступно следовали два часовых, на корму, где находился БИЦ [боевой информационный центр] авианосца. Они миновали штурманскую рубку, где двое вахтенных наносили на карты обстановку, потом радиорубку, где, привинченные к стеллажам, стояли бок о бок и древние ламповые, и современные транзисторные приемники и передатчики. Брента радостно приветствовали и поздравляли со сбитым "мессером" и возвращением в строй офицеры и старшины, а он с улыбкой благодарил, каждого называя по имени, для каждого находя теплое слово и дружескую улыбку. Разумеется, самого пристального внимания удостоилась статная фигура Дэйл Макинтайр. Она не смущалась и не ежилась под голодными оценивающе-блудливыми взглядами десятка моряков, с вожделением раздевавших ее глазами: держала голову высоко, а спину - прямо, наслаждаясь лестным сознанием того, что ее находят привлекательной и желанной. Она явно принадлежала к числу тех красивых женщин, которые не склонны стесняться того, чем так щедро наделила их природа. Наконец они вошли в БИЦ, заполненный электронной аппаратурой. Свет там был притушен почти полностью, чтобы не портить "ночное зрение" вахтенных операторов и чтобы данные на дисплеях и электронных планшетах проступали более четко. Зеленоватое мерцание экранов, смешиваясь с тускло-розовым светом дежурных ламп, окрашивало лица в жуткие, мертвенные тона - подсинивало рты, бросало пурпурный отблеск на зубы, - и казалось, что здесь собрались актеры, загримированные для съемок в третьеразрядном фильме ужасов. При виде Брента снова со всех сторон послышались приветственные возгласы: - С благополучным возвращением, мистер Росс! - Как себя чувствуете, господин лейтенант? - Говорят, сбили еще одного араба? Никто не упомянул о Такии. - Вольно, вольно, - отвечал Брент, по очереди пожимая всем руки и почти физически чувствуя то, что называется "атмосферой товарищества по оружию". Здесь было его место, и, ощущая себя частью "Йонаги", он испытывал братскую любовь к этим людям, так обрадовавшимся ему. Адмирал Марк Аллен был неправ. Пройдя в глубь отсека, Брент подвел Дэйл к пульту, от которого при их появлении поднялся, улыбаясь, долговязый, похожий на молодого университетского профессора американец в очках с такими сильными двояковыпуклыми линзами, что они казались двумя огромными каплями, собравшимися по сторонам его хрящеватого носа. Пожав Бренту руку, он тоже поздравил его. - Разрешите вам представить, миссис Макинтайр, владыку всей нашей электроники Мартина Рида. Продолжайте, Мартин. Тот снова сел за пульт, где над подсвеченной клавиатурой возвышался мерцающий зеленоватый экран, снабженный взамен обычной обтекаемой консоли радарного сканера новыми рядами кнопок и клавиш, тянувшихся, как в кабине авиалайнера, даже над головой оператора. Брент протянул ему шифратор: - Завтра к двадцати четырем ноль-ноль приведите его в рабочее состояние. - Есть, сэр. - Я думала, ваш адмирал неисправимый ретроград и новых методов не признает, - сказала Дэйл, удивленно озираясь по сторонам. - Он ретроград, пока это не затрагивает безопасность "Йонаги", - отвечал Брент. - И тут уж он становится горячим поборником прогресса. - Верно, - со смехом подхватил Рид. - Это ведь радар радиоэлектронной разведки, да? - спросила Дэйл, подавшись вперед и уперев руку в выставленное вперед бедро, выпукло обрисовавшееся под тканью. Не меньше полудюжины операторов, привлеченных этой чарующей картиной, повернули к ней головы от своих дисплеев и планшетов. - Совершенно верно, - сказал Мартин. - Это РЛС РЭР. - Он ласково погладил прибор. - "Рэйтеон SLQ-33". Лучше не бывает. Комплекс антенн по правому и левому борту обеспечивает обзор по азимуту на триста шестьдесят градусов во всех диапазонах и мгновенно определяет частоту. Свой собственный процессор. В пассивном режиме эта малютка перехватывает все электронные излучения и в течение тридцати двух миллисекунд проверяет их по своему каталогу "угроз", емкость которого, между прочим, восемьдесят килобайт, распределяя по типам и частотам. - Он ткнул пальцем в дисплей. - А потом пеленг и дальность высвечиваются на экране. - И при этом не дает никакой возможности засечь себя? - Ни малейшей, миссис Макинтайр. Сама она молчит как рыба. - А как она подает сигнал тревоги? - В наушниках у меня раздается такой характерный, как мы говорим, писк и одновременно удар гонга: его слышат все. - Так. Ну, а что она умеет в активном режиме? - О-о, миссис Макинтайр, - Рид ласкающими движениями любовника провел по четырем тумблерам на панели. - В активном режиме!.. В активном режиме она становится РЛС РЭП - радиоэлектронного подавления. В прежние времена, когда главную опасность представляли ракеты, ей просто цены не было: от нее зависели жизнь и смерть корабля. - Она создавала помехи станциям наведения ракет на цель? - Именно, миссис Макинтайр, именно! Теперь, конечно, наш поиск направлен главным образом на самолетные и судовые радары, пытающиеся нас нащупать. Ну, и конечно, подводные лодки: они доставляют нам хлопот не меньше, чем когда-то ракеты. - Но к системе управления огнем она не подключена? - Ферботен [verboten - запрещено (нем.)], миссис Макинтайр! "Гласность", знаете ли! Все трое расхохотались. Брент показал куда-то наверх: - Управление огнем у нас там - старомодная такая штуковина с оптическим дальномером. - Понятно, - протянула Дэйл, снова оглядываясь по сторонам: операторы уже смотрели не на нее, а на мерцающие зеленоватые экраны и электронные планшеты. - Скажите, а почему стоят вахту? Что они там пеленгуют? Ведь корабль в порту? - По приказу адмирала Фудзиты, - ответил Брент. - Во-первых, это тренировка, а во-вторых, мы засекаем малые суда, подходящие слишком близко, и самолеты, вторгающиеся в воздушное пространство "Йонаги". В эту минуту один из часовых, оставшихся у дверей БИЦ, громко кашлянул. - Нам пора, миссис Макинтайр. - Спасибо за экскурсию, Мартин, - сказала Дэйл Риду. Тот улыбнулся в ответ: - Всегда рады гостям. Приходите еще. - Ну уж нет, - с неподдельным весельем расхохоталась она, сверкнув белоснежными зубами, - ваш адмирал вздернет меня на рее, потом утопит, потом четвертует. Грянул дружный хохот. Только тогда Брент догадался, что вся вахта внимательно прислушивалась к их разговору, не пропуская ни слова. Под внимательными взглядами операторов он повел Дэйл к выходу. Перед тем, как войти в подъемник, она попросила показать ей ходовую рубку. Вместе с матросами, неотступно, как сторожевые псы, следовавшими за ними, Брент и Дэйл вошли в просторный отсек. Переборки были обшиты дубовыми панелями, под ногами пружинил тиковый настил, надраенная медь сияла не хуже драгоценных безделушек в витрине "Тиффани" на Пятой авеню. При виде лейтенанта двое вахтенных вытянулись в струнку. - Вольно! Продолжать! - поспешил скомандовать Брент. В передней части рубки под рядами иллюминаторов, закрытых бронированными крышками, находился штурвал - деревянное лакированное колесо с рукоятками, - перед которым возвышался сверкавший желтой латунью репитер гирокомпаса, стояли магнитный компас, указатели глубины и скорости, четыре тахометра и четыре машинных телеграфа. Как и полагается на посту управления, все было вылизано и вычищено. Задняя часть рубки была занята прокладочным столом с разложенными на нем картами, УПП [универсальный прокладочный прибор], параллельными линейками, циркулями и остро отточенными карандашами, в строгом порядке разложенными по специальным гнездам. Над столом на полках стояли десятки томов, содержавших бесконечное множество решений тех задач по триангуляции, которые приходилось решать штурману, определявшему местоположение корабля по звездам и планетам или по Солнцу с учетом поправок на ветер и течение. С одной стороны был укреплен маленький репитер РЛС с окуляром в верхней части кожуха, а с другой - свешивался сверху навигационный радиопеленгатор. Рядом с радаром стояли привинченные к полкам приемники междукорабельной связи. Над прокладочным столом в запертом шкафу, чтобы не вывалились во время качки, были сложены плотно скатанные в рулоны карты. - Боже, до чего чисто! - восхитилась Дэйл. - Как в операционной! - Это же "Йонага", - только и сказал в ответ Брент. Он обвел рукой пространство рубки: - Восьмидюймовая броня. Не забудьте, Дэйл, вы находитесь на одном из самых крупных линейных кораблей, когда-либо плававших в Мировом океане. А чтобы вывести из строя пост управления, требуется прямое попадание крупнокалиберного снаряда. Дэйл кивнула на прокладочный стол: - ЛОРАН [радионавигационная система] ваш адмирал, разумеется, презирает? Курс прокладывают по старинке? - Да. Фудзита требует, чтобы всюду, где только возможно, применялись прежние способы. Капитан третьего ранга Ацуми наверно, лучший штурман в мире. - Ну, а как "счислить место" в тумане? - спросила она, удивив Брента своей осведомленностью. - У нас была яхта, и я много ходила под парусом - и вдоль восточного побережья, и подальше забиралась, даже в Карибское море. Без радиопеленгатора я бы пропала. Брент кивнул: - Ацуми не знает себе равных в определении счислимого места. Дэйл послала ему улыбку и взгляд, в котором столь явно читался призыв, что Бренту стоило труда удержаться и не обнять ее. - У него огромный опыт, - сказал он, чтобы что-нибудь сказать, а чтобы не поддаться искушению, опустил руки по швам. Док В-2, самый крупный в судоремонтном комплексе Йокосуки, был со всех сторон окружен пакгаузами и мастерскими. Портальные краны, словно усталые старые птицы, кормящие птенцов в гнезде, вытягивали шеи над кораблями, загружая в трюмы многотонные поддоны. "Йонага" и два эскортных "Флетчера" занимали док почти целиком. От причальной стенки до самого сигнального мостика шли леса, стоя на которых рабочие верфи и матросы в свете групповых рефлекторов устанавливали новые сигнально-отличительные огни и заменяли стволы у полудесятка 25-мм зенитных орудий. По борту со скребками и малярными кистями висели в люльках люди, занятые своей извечной и нескончаемой борьбой с ржавчиной, разъедающей корпус, подобно раковой опухоли. Звуки, которые не проникали сквозь задраенные переборки кают и отсеков, здесь сливались в оглушительный нестройный хорал: грохотали по рельсам колеса вагонеток и портальных кранов, рычали на нижней передаче автопогрузчики, пулеметными очередями стучали пневматические молотки, шипели, рассыпая искры, сварочные аппараты. Брент и Дэйл по сходням спустились в док. Следом за ними шагали двое новых охранников с винтовками за плечами. Обоих лейтенант знал: старшим наряда был командир отделения трюмных мотористов жилистый и коренастый Ацума Куросу, толковый специалист и чемпион "Йонаги" по кендо. Еще он был известен как неуемный забияка - за ним только за то время, что Брент служил на "Йонаге", числилось несколько проломленных черепов. Второй, Кензо Накаяма, тоже принадлежал к числу "коренных" членов команды и был, должно быть, самым старым рядовым матросом в мире. Он отлично разбирался в своем деле и знал штатное вооружение "Йонаги" лучше, чем иные мужья знают своих жен, но получить старшинские нашивки ему мешал вспыльчивый нрав: несмотря на свои шестьдесят два года, этот приземистый, широкогрудый и по-обезьяньи длиннорукий человек был опасен, как граната с выдернутой чекой: только и ждал случая с кем-нибудь сцепиться. Оба матроса сохранили юношескую свежесть лиц и глянцевую черноту почти не тронутых сединой волос. Брент догадывался, почему адмирал Фудзита приказал выделить для охраны лейтенанта Макинтайр этих двоих - в случае столкновения спуску они не дадут никому. Брент машинально прикоснулся к левому боку, где в кожаном гнездышке плечевой кобуры пригрелся его 6,5-мм автоматический "Оцу", обладавший почти пулеметной скорострельностью. Все четверо, как по команде, остановились и повернулись лицом к "Йонаге", созерцая родное судно с тем же безмолвным восторгом, с каким туристы дивятся чудесам природы вроде Большого Каньона или водопада Виктория. Исполинский корабль никого не мог оставить равнодушным - даже тех, кто привык к нему за годы службы. Они стояли так близко, что борт авианосца, за которым возвышались изящно округленные обводы надстройки, вздымаясь горой, терялся в поднебесье, и отсюда, с земли, люди, ползавшие по установленным на чудовищной высоте лесам, казались крохотными, как муравьи. Небольшое облачко спустилось ниже, окутало носовой прибор управления стрельбой и топы мачт, еще больше усилив сходство корабля с неким стальным Эверестом. - Невероятно. Высотой до небес, а в длину, наверно, целая миля, - сказала Дэйл. - Пятая часть мили, - уточнил Брент. - Всего-навсего? - рассмеялась она. - Боже, мне никак не привыкнуть к мысли, что это - корабль, сделанный руками человеческими. - Сейчас есть новые танкеры, которые еще длинней. - Да я видела в нью-йоркской гавани. Может, они и длинней, но кажутся не такими гигантами, как это... - она остановилась, подыскивая слова. - Даже не знаю, как назвать... Это и боевой корабль, и аэродром, и небоскреб, и город... - И адмирал Фудзита. Она удивленно приподняла бровь: - Да?.. Наверно, вы правы - и адмирал Фудзита. Имея лидером старшину первой статьи Куросу, а замыкающим - матроса Накаяму, они двинулись к будке проходной, зажатой между двумя массивными пакгаузами. Миновали ряды бетонных "драконьих зубов", не дававших въезжать на территорию дока автомобилям. Из-за мешков с песком там и тут выглядывали стволы пулеметов, а весь док был по периметру обтянут толстой проволочной сеткой в десять футов высотой. Командиры блокпостов отдавали Бренту честь, и он козырял в ответ. - Сюда не сунешься, а? - Дэйл на ходу придвинулась к нему ближе, их руки скользяще соприкоснулись на миг, и Брент почувствовал, как его охватывает знакомое волнение. На этот раз он не отстранился. Он показал на проходную, где внутри над телефонами сидел начальник караула, а у ворот с винтовками "на ремень" расхаживало человек шесть матросов. - В прошлом году, Дэйл, когда судно стояло в сухом доке, террористы на грузовике с двенадцатью тоннами пластиковой взрывчатки в кузове протаранили шлагбаум и попытались взорвать док вместе с "Йонагой". Еще немного - и от него ничего бы не осталось. - Их удалось остановить? Перед глазами Брента мелькнуло лицо за рулем грузовика - лицо Кэтрин Судзуки, кровавой террористки, на одну незабываемую ночь ставшей его возлюбленной... Снесенная будка проходной, стук пулеметных очередей, подрагивающий в его руке "Оцу", из которого он застрелил напарника Кэтрин, - и она, распростертая на земле, залитая кровью, хлещущей из пробитой груди - груди, столько раз целованной им!.. - ее молящие о пощаде глаза и между ними - сделанное его пулей круглое синеватое отверстие. Конвульсивно задергавшееся тело, разлетевшиеся по асфальту студенистые сгустки мозга. - Да, - сказал он. - Удалось. Вышедший из проходной начальник караула главстаршина Терухико Йоситоми, тоже ветеран "Йонаги" и механик на машине Йоси Мацухары, при виде офицера скомандовал "Смирно!". Приземистый и коренастый, с изжелта-смуглой кожей и густой шапкой седых волос, Йоситоми считался лучшим авиамехаником на корабле и знал себе цену. Многие летчики пытались переманить его к себе, однако он хранил верность Мацухаре. - Очень рад вас видеть в добром здравии, мистер Росс. Поздравляю со сбитым "мессером". Это редко бывает, чтоб стрелок на B5N заваливал уже второго. Замечательный у вас глаз и твердая рука, - заговорил он, улыбаясь широко и приветливо. - Спасибо, старшина, - ответил Брент. - Ну, как там наши друзья? - он кивнул в сторону автостоянки за проходной. - Утром сшивалось их тут около сотни. - Пикетчики? - спросила Дэйл. - Я их видела, когда ставила машину. Два-три человека, не больше. - К десяти ноль-ноль разошлись, а те, кого вы видели, подсчитывают и записывают, кто вошел на территорию верфи, кто вышел. Иногда даже фотографируют офицеров с "Йонаги". - А как вы определили, что утром их было около сотни? - По нюху. - Да? Это интересно. Ну, а сколько их там сейчас? - Двенадцать, господин лейтенант. - Эти скоты из "Красной Армии"? - Скорей всего. Ну, а что делать? Кон... конституционные права, будь они неладны, - он развел руками. - Демократия всегда защищает преступников, - с горечью заметил Брент. Он козырнул, и они в прежнем порядке - впереди Куросу, за ним Брент рядом с Дэйл и наконец Накаяма - двинулись к стоянке. Старшина Йоситоми ошибся - пикетчиков было одиннадцать. С транспарантами и плакатами в руках они выстроились ломаной линией у въезда на парковку. Все были отвратительного вида, оборванные и грязные, с нечесаными волосами до плеч, мужчины заросли многодневной щетиной. Только так и можно было отличить их от женщин, составлявших половину группы: те и другие были одеты одинаково - мешковатые штаны, драные футболки или рубахи навыпуск, на ногах - сандалии или кроссовки, головы непокрыты. Но у женщин, по крайней мере, на щеках и под носом ничего не росло. На плакатах было написано: "Японцы гибнут за американский империализм!", "За нефть мы платим кровью!" и непременное "Янки, убирайтесь домой!" Приближаясь к пикетчикам, Брент сунул руку за борт тужурки, нащупывая пистолет, а Куросу и Накаяма взяли винтовки наперевес, держа их, как палицы в кендо. Демонстранты остановились и тесно сгрудились, закрыв проход к стоянке. Куросу даже не подумал замедлить шаги, и Брент, потянув Дэйл назад, к себе за спину, успел ухватить старшину за руку в футе от выступившего вперед вожака. Это был рослый, широкоплечий человек с европейскими чертами лица, с седеющими длинными волосами и запущенной бородой, усыпанной крошками хлеба и табака, и пожелтевшими от никотина зубами. Пахло от него сильно и скверно. Полгода назад Брент уже оказывался в точно такой же ситуации - тогда пикетчики во главе с Юджином Нибом, коммунистом из процветающей калифорнийской семьи, загородили им с Мацухарой путь. Тогда в драке он сломал Нибу челюсть. Потом была засада в парке Уэно и гибель Кимио Урсядзава, невесты Йоси. Он застрелил Ниба, и память обо всех этих событиях все еще была мучительно свежа. Неужели опять то же самое? Все совпадало до мелочей и казалось повторяющимся кошмаром - "дежа вю", как говорят психиатры. Почему полиция не разгонит этот сброд? Конституция? Свобода собраний и демонстраций? Свободы не должны касаться этих выродков и подонков. Ни одного полицейского поблизости. Брент ощутил, как заколотилось сердце, как напряглись мышцы и все чувства обострились до предела. Первобытная ярость горячим туманом стала заволакивать рассудок. Он был готов убивать - он хотел убивать. - Янки - убийцы! - выкрикнул ему в лицо главарь, угрожающе поводя своим транспарантом из стороны в сторону. Брент стиснул зубы, сдержал бешенство и ответил на удивление ровным и спокойным тоном: - С дороги. Два раза повторять не буду. С дороги. Пикетчики стояли неподвижно, чуть покачивая над головой свои плакаты, и ответили, словно пещерные люди, оглушительным воем и ревом: - Смерть "Йонаге"! - Бей янки! - Уматывайте из Японии, сволочи! Грузный верзила замахнулся на Дэйл древком плаката: - А-а, шлюха американская, такого тебе еще не засаживали?! Проберет до костей! Для Брента это было уже чересчур. Кровь ударила ему в голову, смывая последние остатки цивилизованности и благоразумия. Он шагнул к вожаку, который торчком выставил свой плакат, собираясь ткнуть им Брента в лицо. Однако его опередил Куросу, одним молниеносным движением "Арисаки" переломивший и древко, и лучевую кость. Плакат закувыркался в воздухе, а пикетчик взвыл от боли и, схватившись за сломанную руку, рухнул на колени. Но остальные ринулись вперед, вскинув кулаки и транспаранты. Брент с матросами по бокам и Дэйл за спиной врезался в толпу оборванцев, вопивших как грешные души в аду. Куросу и Накаяма, ухватив винтовки одной рукой за цевье, другой - за шейку приклада, действовали ими как палицами, нанося сокрушительные и очень болезненные удары в челюсти и уши. Двое пикетчиков свалились почти сразу же, но третий - смуглый и коренастый - оказался перед американцем. Он был широк в плечах и словно налит силой - темноволосый, большеносый, с густо обросшими щетиной впалыми щеками и квадратным подбородком. Бусинки птичьих глаз сверкали безумным огнем, словно он накурился гашиша. Араб? Брент понял, что угадал, когда нападавший выкрикнул, брызгая слюной: - Я - Назик Абдул Хабаш! Аллах Акбар! - с такой яростной силой, что все на миг оцепенели, как по команде "замри". Первым опомнился старый Накаяма, развернувшийся в сторону нападавшего. Однако Брент удержал его. Ледяная улыбка раздвинула ему губы: - Нет, это мой клиент. Оттащив двоих покалеченных в сторону, пикетчики образовали полукруг, а моряки и Дэйл отодвинулись за спину Брента. Гулко затопали тяжелые ботинки: Брент увидел, что к ним приближаются, на бегу стаскивая с плеча винтовки, пятеро караульных во главе со старшиной Йоситоми. Теперь превосходящими силами они могли рассеять пикетчиков и пройти к автомобилю. Однако Брент, словно подчиняясь чьей-то непреклонной могучей воле, не мог оторвать глаз от ухмыляющегося смуглого лица. - Сейчас-сейчас, мистер Росс, мы расчистим вам путь! - сказал Йоситоми. - А вы бы лучше перестреляли нас! - елейным голосом, в котором, однако, клокотала ненависть, произнес араб. - Вы же привыкли беззащитных людей убивать, свиньи трусливые! - Мы? К твоему сведению, "народный герой", мы пассажирские самолеты не сбиваем, автобусы со школьниками не взрываем, - ответил Брент. - Нет! - крикнул он, увидев, что Йоситоми сделал знак своим матросам. Похабная брань, брошенная в лицо Дэйл, до сих пор звучала у него в ушах. - Сначала я с ним выясню отношения. Йоситоми, как истый японец, не мог ослушаться приказа офицера и отступил назад, опершись на винтовку. Глаза Хабаша забегали из стороны в сторону, как у приготовившейся к броску змеи: он понял, что будет драться с заклятым врагом один на один. Брент пригнулся, сжал кулаки, но руки не поднял. Он еще не полностью оправился после аварии, но надпочечники уже выбросили в кровь адреналин, и древнее страстное желание уничтожить врага, напрягая мышцы, захлестнуло все его существо. Жгучая ненависть к противнику не мешала ему с холодным профессиональным интересом оценивать его данные. Могучие толстые руки со вздувшимися бицепсами и тяжелыми волосатыми кулаками, напоминавшими оковалки ветчины, говорили о том, что это человек, привычный к тяжкому физическому труду, или хорошо тренированный спортсмен. Брент угадывал, что ему предстоит схватиться с опытным бойцом, а может быть, с профессиональным убийцей. Как всегда, он глянул вниз и увидел, что араб переносит тяжесть тела на выдвинутую вперед ногу. Мелькнувший снизу, откуда-то с уровня колен, кулак, вскользь задев кожу на виске, просвистел у самой щеки - удар был так стремителен, что Брент едва успел инстинктивно уйти вниз и влево. Его правая рука, как паровой молот, ударила араба в грудь с такой силой, что от сотрясения у того лязгнули зубы и с губ одновременно с глухим стоном вылетел фонтанчик слюны. Брент почувствовал, как упруго прогнулись под кулаком ребра. Моряки приветствовали первую удачу дружным восторженным криком. Но противник был мускулист, как цирковой атлет, и двигался при этом с легкостью балетного танцовщика. Удар левой пришелся в плечо и снова по касательной задел висок. Для Брента, еще не вошедшего в прежнюю форму, достаточно было и этого скользящего сотрясения - перед глазами сразу повисла мутная пелена, запрыгали огненные сполохи. Он откачнулся назад, потряс головой, прогоняя муть. Назик с ухмылкой стал наступать, нанося удары с обеих рук. Кулаки его двигались по широкой дуге, с замахом, и было очень соблазнительно подобраться к нему поближе. Американец снова сделал нырок, оказался внутри этой свистящей дуги, получил два мощных удара по плечам и один - в голову. Лязгнувшие зубы прикусили кончик языка, Брент ощутил во рту привкус крови, но успел нанести встречный удар, пришедшийся в щеку. Раздался хруст, как будто рядом кто-то откусил незрелое яблоко, - Брент понял, что сломал противнику скулу. Но в следующее мгновение его по-медвежьи обхватили могучие руки. Совсем рядом он увидел полускрытые волосами шрамы на лбу врага. Араб, как нападающая змея, чуть отклонился назад и сейчас же двинул голову вперед. Удар, достигни он цели, сломал бы Бренту хрупкие хрящи носа и выбил передние зубы. Каким-то шестым чувством лейтенант предугадал его и с силой, удесятеренной страхом и яростью, оттолкнул араба, вырвавшись из стального кольца его рук. Назик на мгновение пошатнулся, потеряв равновесие, и Брент, выставив сплетенные пальцы обеих рук, коротко ткнул его в живот, - единственное слабое место в этом гранитном теле: араб согнулся вдвое, ловя ртом воздух. Американец, нависнув над ним, опустил сцепленные кулаки на склоненный затылок, и араб рухнул наземь, как падает бык на бойне под обухом топора. Брент издал дикий крик торжества и набросился на поверженного врага. Тот, однако, еще не считал себя побежденным и с воплями извивался на земле, пытаясь зубами впиться в горло Брента. Ощерился и тот. Сцепившись, молотя и раздирая друг друга, они покатились по мостовой, врезались в высокий штабель поддонов и опрокинули его, засыпав себя и разгоряченных видом крови зрителей мусором и стружками. Брент, заметив торчавший из ящика дюймовый конец гвоздя, схватил Назика за плечи и толкнул его спиной на острие. Тот взвыл, забился, пытаясь высвободиться, но американец, заливая его потоками окровавленной слюны, снова и снова всаживал ему в спину ржавое железо. Словно из дальней дали услышал он голос Дэйл: - Ради всего святого, разнимите их! Остановите их! Довольно! Брент, локтем нажимая на горло араба, ударил его коленом в пах, свободной рукой сломал ему нос. Зубы лязгнули у самой его щеки, ногти впились ему в спину. Двумя короткими беспощадными тычками он выбил Назику зубы, и только после этого тот перестал извиваться и откинулся на спину. Брент, продолжая коленями прижимать его к мостовой, приподнялся и обрушил на него град зверских ударов, свернув и расплющив ему нос, разворотив челюсть, полуоторвав ухо. Оба глаза затекли кровью, изо рта вылетали осколки зубов и новые струи крови и слюны. - Прекратите! Остановитесь! - кричала Дэйл, пытаясь оттащить Брента. Он с искаженным бешенством и неистовой жаждой крови лицом обернулся к ней, что-то невнятно и хрипло рыча, и снова продолжал наносить удары. Зверь вырвался на волю, и загнать его в клетку было уже невозможно. Потом он почувствовал чьи-то сильные руки у себя на плечах и услышал голос Йоситоми: - Хватит, мистер Брент, хватит. - Ничего не хватит! Лишь вчетвером удалось оторвать его от араба. Покуда две женщины склонились над стонущим Назиком, бессильно распластавшимся на мостовой, Дэйл и старшина под руки повели Брента сквозь притихшую толпу, к которой, выскочив из-за угла пакгауза, прибавилось еще человек двенадцать. Матросы взмахами прикладов оттесняли их, освобождая проход. Внезапно, растолкав двоих, в этом импровизированном коридоре перед Брентом возник дюжий японец. В руке у него сверкал нож. - А-а, сволочь! - крикнул он. - Сейчас я тебе хозяйство твое под корешок срежу! Нечем будет драть сучку американскую! Прежде чем кто-либо успел опомниться, Дэйл с застывшей на лице гримасой бешенства скользнула вперед, плавно, как на роликовой доске, развернулась - взметнувшийся подол открыл точеные бедра и литые мускулистые полушария зада, - нога ее с обезьяньей гибкостью взлетела, описав свистящую дугу над головой Йоситоми, и большой палец, как острие рапиры, ударил точно в горло пикетчика. Он выронил нож и рухнул наземь, захрипев в удушье и пытаясь сорвать с шеи тугую петлю невидимой удавки. Он побагровел, на лбу у него вздулись вены, глаза вылезли из орбит. Матросы, дав себе наконец волю, принялись рассыпать удары прикладами, и толпа отхлынула. - Погоди, сука! - кричали пикетчики, грозя кулаками Дэйл. - Мы тебе это припомним! Заплатишь за все, дорого заплатишь! Империалисты вонючие! Брент, обуянный жаждой крови, никак не мог опомниться и дрожал всем телом, пока Дэйл и Йоситоми почти силой тащили его к "Хонде-аккорд". Старшина Куросу сел за руль, Накаяма - рядом с ним, и машина по широкой Тамагава-Дори помчалась в центр Токио к роскошному отелю "Империал", где остановилась лейтенант Макинтайр. "Служба подождет до завтра, - сказала она. - В офис сегодня не поеду". Придвинувшись к Бренту вплотную, она осторожно, чтобы не задеть ссаженные косточки пальцев, держала его за руку и маленьким кружевным платочком старалась унять струившуюся из разбитой губы кровь. Ей никогда еще не приходилось видеть такого взрыва ярости, и она понимала, что детонатором для него послужило оскорбление, брошенное ей. Как дрались эти двое! Словно первобытные люди - зубами, ногтями... били, терзали, рвали друг друга... Это был не джентльменский поединок, а дикая схватка на уничтожение. Несомненно, если бы не вмешался Йоситоми, Брент с наслаждением садиста прикончил бы араба... А белокурый гигант-американец был одним из самых привлекательных мужчин, каких ей приходилось видеть в жизни, - да, наверно, и не ей одной. И под синим сукном флотской формы угадывалась великолепная атлетическая фигура, доведенная до совершенства бесконечными ежедневными тренировками. Она и сейчас чувствовала рядом каменную твердость впалого живота, рельефные мышцы рук и ног, выпуклые грудные мускулы. Над расстегнутым воротником рубашки возвышался объемистый столб могучей шеи, который венчала совсем юная голова с высоким, благородным лбом, безупречно правильным греческим носом и крутым квадратным подбородком. Синие глаза, казалось, метавшие молнии в противника, сейчас были полузакрыты. "Какой загадочный, ни на кого не похожий парень, - думала Дэйл, - сначала - флотский интеллектуал, офицер-электронщик, дитя сверхсовременной цивилизации, а потом - сорвавшийся с цепи дикий зверь. Будь я помоложе... И сильно помоложе..." - Она придвинулась к нему ближе, прижалась бедром к его ноге. Никакого отклика. Она почувствовала смутную досаду. Весь авианосец, за исключением разве что старого хрена Фудзиты, пожирал ее глазами, давая понять, что продаст душу дьяволу за то, чтобы залезть ей под юбку. Так было всегда: никто не мог устоять перед нею и первый шаг к сближению неизменно делали мужчины. А тут... Она провела кончиками пальцев по короткой светлой шерстке, курчавившейся на его запястье, почувствовала, как просыпается в ней желание, даря одновременно и блаженство, и томительное, зудящее беспокойство. Она отстранилась, подумав: "Нечего сказать, нашла время и место..." Человек рядом с нею только что одолел в схватке беспощадного врага, смертельно рисковал - и, между прочим, из-за нее! - и еще не отошел от горячки боя, давшегося ему нелегко: вон - весь в кровоподтеках, а она... Дэйл чуть отодвинулась, но в это мгновение его неподвижные пальцы ожили и стиснули ее руку. - Ну как вы? - спросила она, снова приникая к его плечу. Куросу тем временем уже выбрался с автострады в лихорадочно оживленный деловой центр Токио. Несмотря на то, что бензин был строго лимитирован и машин должно было стать меньше, улицы все равно были запружены бесчисленными автомобилями, за рулем которых сидели, казалось, сплошные лунатики, не замечающие ничего вокруг. Особенно отличались таксисты. - Да ничего, - ответил Брент, не без усилия двигая челюстью. - Язык болит - прикусил. И скула немного. - Он чуть подался вперед, насколько позволял ремень безопасности. - И по ребрам тоже досталось. Здоров, м-мать... - Он вовремя задержал готовое сорваться ругательство. - Простите, Дэйл, я хотел сказать - здоровый малый. - Она засмеялась, радуясь, что он вышел из своего помрачения. - Я вам не задел тогда? Это у нас фамильная черта - себя не помним, ничего вокруг не видим, словно пелена какая-то перед глазами. Отец был такой же, даже еще похлеще: его за это прозвали "Порох". - В глазах у него вдруг появилась почти детская просьба понимания и одобрения, и Дэйл поняла, как он еще, в сущности, молод. - Вам не в чем себя винить, Брент, у вас не было выбора. Просияв, он кивнул и сказал, глядя на нее с восхищением: - Но и вы тоже лихо сковырнули этого, с ножом! Я еще такого не видал. Здорово! Раз - и нету! Вас что - в ЦРУ научили каратэ? - Нет, просто я долго прожила в нижнем Манхэттене. - Она послала ему самую ласковую, самую призывную из всего арсенала своих улыбок. - И усвоила закон джунглей: выживает сильнейший. Брент рассмеялся, но сейчас же нахмурился: - Они вам этого не забудут. - Вы про это отребье? - Да. Имейте в виду, Дэйл: это была не просто хулиганская выходка, а организованная, подготовленная, поставленная акция. Это "Японская Красная Армия". - Вы уверены? - Да. Так что скажите спасибо адмиралу, запретившему пускать вас на корабль. Держитесь от "Йонаги" подальше и почаще оглядывайтесь, куда бы ни шли. У них долгая память и длинные руки. - Я через три дня улетаю. - Куда? - В Нью-Йорк. Новое назначение. - Вот и хорошо. Я очень рад. Но Дэйл вовсе не считала, что это хорошо, и предпочла бы, чтобы и Брент не радовался ее отъезду, чтобы он умолял ее остаться, чтобы мечтал увидеться с ней и чтобы между ними не было стольких лет разницы. Однако его лицо было неподвижно и непроницаемо, как у каменного Будды. - Приехали, - сказал Куросу, притирая "Хонду" к бордюру у самого входа в сияющий огнями отель. - "Стоянка запрещена", - Дэйл показала на знак. - Кому запрещена, а кому и нет, - старшина вылез из машины и перекинул через плечо ремень винтовки. Накаяма выбрался следом и стал у переднего крыла, зорко оглядываясь по сторонам. Куросу занял пост у дверей. - Он что, и наверх с нами пойдет? - Да. До самых дверей вашего номера. - Приказ? - Приказ. - А отменить его вы не можете? - Да кто же это может отменить приказ адмирала Фудзиты? - рассмеялся Брент. Он задрал голову, разглядывая тридцатиэтажное здание отеля: он открылся еще в 1900 году, но теперь был перестроен и стал одним из самых современных в Токио - с плавательным бассейном на девятнадцатом этаже, многочисленными ресторанами и целой галереей магазинов. - Недурно, - присвистнул он. - ЦРУ постоянно снимает здесь несколько номеров, - пояснила Дэйл, через огромный холл увлекая лейтенанта и старшину к лифтам - подальше от десятков любопытных глаз, сейчас же уставившихся на необычное трио. Рядовой Кензо Накаяма, уже успевший ввязаться в перепалку со швейцаром, остался у машины. Апартаменты Дэйл Макинтайр, находившиеся на тридцатом этаже, произвели на Брента сильное впечатление - мягкие ковры, в которых нога утопала по щиколотку, огромный диван, шелковые и бархатные шторы и окна от пола до потолка, из которых открывалась панорама Большого Токио. Куросу с винтовкой наперевес вошел первым и тщательно обследовал кухню, гостиную, спальню, не оставив своим вниманием даже большой встроенный в стену шкаф и ванную комнату. Под смешки Дэйл и Брента он зашел и в уборную и спустил воду в унитазе, чтобы убедиться, что в сливном бачке не заложена бомба. Потом вышел в коридор, взял винтовку "к ноге" и застыл, провожая внимательным взглядом всех, кто проходил мимо. Брент присел на диван, куда, сняв и повесив на стул свой жакет, рядом с ним опустилась и Дэйл. Атласная блузка туго облегала ее высокие округлые груди. Она стала осторожно обрабатывать его избитое лицо смоченной в горячей мыльной воде салфеткой. - Хотите чего-нибудь выпить? - она стерла ему с подбородка последние сгустки запекшейся крови и подсела еще ближе, прижавшись грудью к его бицепсу. - Скотч тут имеется? - "Хейг энд Хейг", пятнадцатилетней выдержки. - Вам бы за стойкой стоять, Дэйл. Пожалуйста, двойной, чистый, с одним кубиком льда. - Ломтик лимона не желаете, сэр? - Лимон - в виски? - Почему бы и нет? Делает вкус более пикантным. - В Японии лимоны очень дороги. - Я знаю, - рассмеялась она, - в этом-то и есть вся пикантность. - Ну что же, давайте. Забуду на один вечер о благоразумии. Дэйл поднялась и направилась на кухню. Как ни был Брент измочален, как ни ныли у него после драки все" кости, он невольно залюбовался ее широким шагом и плавным повиливанием упругих ягодиц. У него захватило дух. В том, как качались ее бедра, ему почудилась совершенная, какая-то моцартовская гармония: они двигались в строгом соответствии с законами контрапункта. "Произведение искусства", - пробормотал он про себя, чувствуя, как учащенно забилось сердце и покалывающее иголочками тепло поползло вниз. Когда дверь закрылась, лишая его волшебного зрелища, он почти простонал. Потом, ожидая ее возвращения, он встал и взглянул из окна на залитый огнями город. На юго-западе тянулась Гинза - токийская Пятая авеню - с ее большими универмагами и маленькими магазинчиками. На западе - императорский дворец, окруженный обширным садом, где били подсвеченные струи фонтанов. На юге - тесные однообразные улицы квартала Азубу, на севере и востоке возвышался в наглом свечении неоновой рекламы лес небоскребов Синдзюку, и фоном для всего этого служила гавань, где дрожали, мигали, вспыхивали и переливались мириады огней - светосигнальных фонарей и групповых рефлекторов - и лили ровный яркий свет янтарные ряды вакуумных противотуманных прожекторов. За спиной Брента послышались шаги, и он обернулся. Дэйл протянула ему стакан. Брент испустил блаженный вздох, когда мягкие подушки дивана вновь приняли его в свои объятия, и сделал большой глоток. Дэйл только пригубила свое виски с содовой. - Действительно, с лимоном - совсем другой вкус, - он взболтал янтарную жидкость вокруг одинокого ледяного кубика. - Вернемся к делу, - сказала Дэйл. - Как насчет программы? Сможете забрать ее завтра вечером? А заодно бы мы пообедали здесь: совместили бы приятное с полезным. - Богатейшая программа получения программы. Она звонко, мелодично рассмеялась и снова чуть отхлебнула из своего стакана. - Ну, раз вы уже шутите, значит, совсем отошли. - Общение с вами заменяет переливание крови, - Брент выпил и с наслаждением почувствовал, как заструилось по усталому телу живительное тепло. - Вы ведь недавно были ранены, да? Брент протестующе взмахнул стаканом: - Да нет, я совсем не это имел в виду и не собирался строить из себя раненого героя. - Все равно мне было приятно это слышать. Он взглянул на часы и допил виски: - Пожалуй, мне пора идти, пока еще не вся токийская полиция примчалась вязать Накаяму. - Возьмите "Хонду", Брент. Лучше, чем такси. - Вам же самой нужна будет машина. - Обойдусь. Мне завтра надо быть в моей конторе, а туда проще добраться на метро. Вечером пригоните. Позвоните мне: номер три-ноль-сорок-семь. Брент медленно поднялся, и они, взявшись за руки, подошли к двери. Здесь он обнял ее. - Брент... - сказала она тихо, впервые назвав его на "ты", - я гожусь тебе в матери. - Ты что, вела в младших классах разгульную жизнь? - фыркнул он. - Нет, правда... Я ведь уже переваливаю за бальзаковский возраст. Отступив на шаг, он обвел ее статную фигуру взглядом, который был красноречивей всяких слов и полон такого откровенного вожделения, что она вспыхнула - от смущения, но и от радости, что желанна ему. - Ты никак не годишься в почтенные матроны, - сказал он, не сводя с нее расширенных желанием глаз. - Это вроде как "Хейг энд Хейг" - чем старше, тем вкуснее. Она снова оказалась в его объятиях и с трепетом прильнула к его широкой груди, почувствовав, как прижались к ее бедрам его каменно-мускулистые ноги. - Значит, тебя это не смущает?.. - Нет. А тебя? Она покачала головой, привлекая его к себе. Руки Брента пустились в долгое странствие вдоль ее спины от затылка до бедер. - Поосторожней с моим эдиповым комплексом, - засмеялся он. Дэйл нежно поцеловала его в щеку, и он шагнул за дверь. 5 - Один человек убит, у двоих - переломы лучезапястного сустава, еще у двоих - основания черепа, и у четверых - нижней челюсти, - говорил капитан полиции Камагасуо Кудо, стоя перед письменным столом адмирала Фудзиты. Брента вместе с Азумой Куросу и Кензо Накаямой вызвали в адмиральский салон через пять минут после того, как полицейский офицер появился на борту. Там уже находились Йоси Мацухара и старик Кацубе. Адмирал и престарелый начальник его штаба сидели, остальные стояли навытяжку: Брент и Йоси - справа у стола, Куросу и Накаяма - у самых дверей, а капитан Кудо - посередине салона, перед адмиралом, которому не хватало только мантии, чтобы иллюзия судебного разбирательства была полной. - Убит? - переспросил Брент. - Я его оставил живым. Капитан Кудо, приземистый, тучный человек средних лет, оглядел рослого американца с головы до пят: - Он получил удар, перебивший ему трахею, и умер от удушья. А вы, как я понимаю, - Брент Росс, "янки-самурай"? Брент сверху вниз посмотрел на капитана, который до такой степени был придавлен тяжким бременем своих обязанностей, что напоминал старого краба чудовищной величины, бочком пробирающегося по песку на дне аквариума. - Да, так называют меня журналисты. - Вы склонны к насилию, лейтенант. Помимо вчерашнего дела, вы два года назад в драке одного человека убили, другому нанесли тяжкие телесные повреждения, от которых он ослеп, а в прошлом году хладнокровно расстреляли беспомощную женщину. - Беспомощную женщину? - вскричал Фудзита, пытаясь привстать. Однако старые ноги не слушались, и он, опять опустившись в кресло, бросил сжатые кулаки на дубовую столешницу. - Эта террористка собиралась взорвать доковые кильблоки и уничтожить "Йонагу"! А Брент Росс подвергся нападению и защищал свою жизнь. Тогда его спас подполковник Мацухара и патрульный наряд. Лейтенант был ранен и мог истечь кровью. И той ночью рядом не оказалось ни одного полицейского - все они появились наутро, когда опасность миновала. Явились снимать показания! И вчера у проходной не было полиции, хотя вы отлично знали о готовящейся манифестации. Сколько это будет продолжаться! - Нас не вызывали, господин адмирал. - Так что - прикажете мне звонить в полицию и ждать, пока вы приедете? - Именно так, господин адмирал. Надо подчиняться закону. Мы призваны защищать его. На пергаментных синеватых щеках Фудзиты проступил гневный румянец, костлявый кулачок снова ударил по столу. - Я никому не подчиняюсь! И не смейте мне указывать! Скажите лучше, где вы были вчера, когда банда негодяев напала на моих людей и женщину, которую они сопровождали?! Видели вы поблизости хоть одного полицейского, Росс? - Нет, сэр. - Господин адмирал, мы не поспеваем всюду. Вчера проводились демонстрации на Гинзе, пикетирование у ограды императорского дворца... - Не надо мне рассказывать от трудностях токийской полиции - я их отлично знаю без вас. Я окажу вам содействие, - по губам Фудзиты зазмеилась усмешка, сбившая капитана с толку: он подумал, что найдет с неистовым стариком общий язык. Но Брент знал, что на уме у адмирала другое. - Да-да, я пойду вам навстречу! Я поставлю пулеметы у автомобильной стоянки, а в кабину каждого тягача, который подвозит необходимые "Йонаге" грузы, посажу по матросу с винтовкой! И тогда ваша полиция, получающая несуразно высокое жалованье, сможет, ни на что больше не отвлекаясь, бдительно охранять дамские сортиры в парке Уэно! - Господин адмирал, это будет грубым нарушением закона. Пулеметы и автоматические винтовки не могут вноситься в пределы Большого Токио. - Увидите, капитан, как они не могут! Превосходно смогут! И, предупреждаю, не пытайтесь мне воспрепятствовать! - морщины на лице Фудзиты стянулись в жесткую угрожающую гримасу. Капитан обреченно вздохнул, но по голосу его было понятно, что он не собирается капитулировать: - Господин адмирал, я знаю: ваш корабль - единственное, что заслоняет Японию от мирового терроризма. Без вас, без "Йонаги" мы все давно уже были бы под пятой Каддафи. - Фудзита кивнул и откинулся на спинку кресла. - Но, господин адмирал, ваше судно - это же не суверенное государство! В Японии есть законы, есть полиция, которая следит, чтобы они не нарушались, есть Силы самообороны. Вы не можете попирать и игнорировать законы страны! У вас нет на это права! Фудзита, как обычно, принялся крутить и дергать седой волос на подбородке. - Есть! Я - здесь последняя инстанция и высший судья. Я устанавливаю законы для "Йонаги". Я отдаю приказы своей команде, и, имейте в виду, капитан Кудо, никто безнаказанно не сможет напасть ни на одного из моих людей и ни одна смерть не останется неотомщенной. Вы же японец! - продолжал он, сверля капитана глазами. - Как же вы могли позабыть о священной необходимости мести?! Вспомните, чему учит "Хага-куре". - Он похлопал по кожаному переплету лежавшей перед ним книги. - "До тех пор, покуда враги, которым ты не отомстил, пляшут вокруг тебя, подобно демонам, ты обречен вкушать бесчестье и пить позор". Капитан переминался с ноги на ногу, а когда заговорил, в голосе его звучало страдание: - Вы несправедливы, господин адмирал. Я ничего не забыл и не мог забыть. Но граждане города Токио платят мне за то, чтобы я охранял закон. Фудзита раздраженно отмахнулся. - И на здоровье. Но предупредите своих коллег, чтобы не становились у нас на пути. Команда "Йонаги" ни к бесчестью, ни к позору не привыкла. Здесь служат самураи, которые чтят бусидо и следуют предначертаниям императора. - Император готовится к хогьо. Брент, прилично говоривший по-японски, не понял последнего слова, но по смыслу разговора и по выражению лица капитана догадался, о чем идет речь. "Хогьо", очевидно, выражало высшую степень почтения и применялось исключительно по отношению к Сыну Неба старыми японцами, еще чтившими древние обычаи. На корабле говорили по-английски. Фудзита ревностно следовал этой традиции, которая повелась еще с конца прошлого и начала нынешнего веков - с той поры, когда создавался японский флот, взявший себе за образец флот британский, а в качестве инструкторов - британских офицеров. На "адмиральском верху" вообще почти никогда не слышалась японская речь, однако Брент бывал и в кубриках, и в орудийных башнях, и на ангарной палубе, а потому научился различать три степени почтения - при обращении к нижестоящему, в беседе с равным и с тем, чье положение выше. В английском, естественно, не имелось эквивалента для понятия "хогьо", и трепет при упоминании императора заставил капитана перейти на родной язык и использовать четвертую и высшую степень, применяемую только по отношению к микадо. Он никак не мог позволить себе сказать "Император при смерти" или "Дни императора сочтены". Фудзита, однако, ломать себе голову над иносказаниями не стал: - Это невозможно. Он - бог, а потому просто перейдет в другое существование. Вам бы надо это знать. - Да, конечно, господин адмирал. И тем не менее он - готовится к хогьо. - Наследный принц Акихито следует бусидо так же неукоснительно, как его августейший родитель. Он будет верен традиции, - адмирал снова похлопал по переплету "Хага-куре". - Япония никому не покорится. Кудо снова принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу, и Брент понял, что, не кончив своего щекотливого дела, он не уйдет. "Этот капитан - не робкого десятка", - подумал он. А Кудо взглянул прямо на него: - Вы - последователь Кенсея, лейтенант? Странный вопрос был рассчитан на то, чтобы застать американца врасплох, но Брент ответил так, словно ждал его, и в свою очередь озадачил капитана: - Вы про Миямото Мусаси, прозванного "Кенсеем"? - Этот славнейший из самураев жил четыре сотни лет назад! - нетерпеливо вмешался адмирал. - Какое отношение он имеет к лейтенанту Россу?! Кудо, по-прежнему не сводя глаз с Брента, объяснил: - Мусаси - основоположник кендо, одного из видов боевых искусств. - Брент первым из присутствующих догадался, куда клонит полицейский, а остальные пребывали в растерянности. - Кендо учит... Фудзита, тоже раскусивший намерение Кудо, прервал его на полуслове: - Кендо учит духовному отношению к жизни, почитанию старших, трудолюбию, неустанному самосовершенствованию, насыщенности каждой минуты... - А также тому, как молниеносно поражать врага палкой, дубиной, ружьем и всем, что попадется под руку, - подхватил капитан. - Указывает, какие точки в человеческом теле наиболее уязвимы. Это верхняя часть головы, челюсть, правая часть туловища и, разумеется, горло. Я вам уже сообщил, господин адмирал, что пострадавшие во вчерашнем столкновении у проходной получили удары именно в эти области. Гортань погибшего, по заключению экспертов, была раздроблена так, как это мог бы сделать человек, превосходно владеющий техникой кендо. Теперь Бренту, Куросу и Накаюме стало ясно, что японца с ножом ударом ноги убила Дэйл Макинтайр, но, не сговариваясь и даже не переглянувшись, они мгновенно решили: никакого содействия полиции в уличении американки или кого-либо еще. Истину будут знать они трое - и никто больше. Самураю следовало поступать именно так. На кону стояла их честь. Караул и старшина Йоситоми тоже будут молчать как рыбы, да они, вероятно, и не заметили этого выпада - Дэйл провела его поистине молниеносно. Все свидетельства будут исходить от пикетчиков, а опознать с их помощью убийцу полиция не сумеет. Старшина Куросу сделал шаг вперед: - Я чемпион "Йонаги" по кендо. - Это вы нанесли удар, от которого пострадавший скончался? - Может, и я. - Что это значит? Вы не уверены? - Свалка была... - пожал плечами старшина. - Я его ударил, - подал голос Накаяма. - Оба ошибаются, капитан, - выступив вперед, сказал Брент. - Теперь я вспоминаю, что ударил его именно я и даже скажу, чем именно... Фудзита не скрывал своего удивления, а Кудо - огорчения. - Ну довольно! - сказал он. - Старшина, вас я задерживаю до выяснения обстоятельств. Фудзита дернул щекой: - Отважный вы человек, капитан Кудо, отважный до дерзости. - Я, господин адмирал, выполняю свой долг. - Выполняйте его где-нибудь в другом месте. Старшина первой статьи Азума Куросу остается на судне. - Господин адмирал, позвольте вам напомнить, что общегражданское законодательство в подобных случаях имеет приоритет над военным. - Ничего мне напоминать не надо. - Он постучал косточками одного кулака о косточки другого, и по его лицу Брент понял, что адмирал наслаждается происходящим. - Вам ведь уже было сказано, кто на корабле обладает всей полнотой власти, в том числе и юридической. Право судить, карать и миловать здесь принадлежит мне. Старшина первой статьи Куросу, я нахожу вас виновным в нападении на гражданское лицо, объявляю вам замечание и запрещаю... до конца дня спускаться в трюм. Вызывающе нелепый приговор был встречен откровенным смехом. - Господин адмирал, я протестую! - дрожа нижней челюстью, взорвался капитан. - Это издевательство! - Ваше право протестовать, а мое - выносить решение. Кудо круто повернулся к двери. - Я вас не отпускал, капитан. Кудо сделал два шага по направлению к двери, и тут его с двух сторон схватили Мацухара и Брент, заломили ему руки назад и вздернули вверх, так что ноги его заболтались в воздухе. Потом развернули и с размаху опустили на палубу перед адмиральским столом. - Вы не имеете права! - крикнул он, побагровев. - Это мой корабль. Я здесь хозяин. Прежде чем выйти из моего салона, надо спросить разрешение. У меня. Вам ясно? - Кудо издал какой-то невнятный звук: гнев душил его. - Вам ясно, я спрашиваю? - Ясно, - прохрипел полицейский. - В таком случае обратитесь как положено. - "Разрешите идти..." - негромко сказал Брент, нагнувшись к его уху, ставшему похожим на алый капустный лист. - Разрешите... идти? - с запинкой выговорил капитан. - "Господин адмирал", - продолжал Брент. - Господин адмирал, - повторил тот. Фудзита фыркнул от удовольствия. - Разрешаю. Полицейский, сопровождаемый смехом, покинул каюту. - Все свободны. Подполковник Мацухара, лейтенант Росс, прошу задержаться. Адмирал ткнул пальцем в желтый бланк расшифрованной радиограммы, в силу непостижимого свойства своего ума уже забыв о полицейском и берясь за новое дело. - Я получил дополнительные сведения о присутствии арабов на Марианских островах. - Он коротко глянул на Йоси. - Их части заняли и Сайпан и Тиниан. На Сайпане - усиленный батальон, Пятый специальный саперный, на Тиниане - Седьмая парашютно-десантная бригада. - Так точно, господин адмирал. На последнем совещании приводились эти данные, - напомнил Йоси. Взгляд адмирала на миг принял сердито-растерянное выражение. Память, слабеющая старческая память была его самым уязвимым местом, единственной уступкой годам. Но он тут же справился с собой и заговорил как ни в чем не бывало: - Повторяю, это отборные, элитные войска, "коммандос", а не обычная для арабов трусливая свора. Вот это действительно было новостью. - Наемники, сэр? - спросил Брент. - Да. Немцы, русские, англичане, французы... - Он помолчал и с гадливой гримасой, исказившей его лицо, добавил: - Американцы и японцы. - Но АДД нет? - Никаких самолетов вообще не замечено. - А где же истребители Розенкранца? - спросил Мацухара: - Я сам ломаю над этим голову. Исчезли бесследно. Агентура утверждает, что они снялись с прежней базы. Где они сели - вот вопрос. - Господин адмирал, а может быть, теперь, после того как один авианосец выведен из строя, у них просто не хватает сил и тылового обеспечения, чтобы противостоять израильским ВВС, проводить учебные полеты палубной авиации да еще держать мощную истребительную группу на Марианах? - предположил Брент. - Верно, - кивнул Фудзита. - Потери у них тяжелые. - Однако в ГДР строят новые "Мессершмитты", "Даймлер-Бенц" разрабатывает новый двигатель, а за пилотами, которым пообещают миллион в год, дело не станет, - сказал Мацухара. - Знаю, знаю. И все же они дали нам передышку. Усильте тренировки, Йоси. - Горючее, господин адмирал! Где взять горючее?! Лицо адмирала просветлело. - Насчет этого есть отрадные новости: нас обеспечат горючим за счет Сил самообороны. Им после атаки авианосца срезали лимиты. - Это другое дело, - просиял и Мацухара. - Тогда можно летать и использовать для тренировок каждую свободную минуту. - Господин адмирал, единственный способ уничтожить арабов на Марианах - морской десант. Высадиться и перебить их всех до единого. Фудзита поглядел на него: - Забавно: мы с вами мыслим в одном направлении. Да. Конечно! Только морской десант! Высадка! - Но у нас нет морской пехоты, господин адмирал, - сказал Йоси. - И это верно. - Он похлопал по лежавшей на столе папке. - Совершенно секретно. Мы ее создаем. Три полка штурмовых десантников, дивизион тяжелого оружия и танковый батальон. Только добровольцы. Под моим командованием. - Но мы же в ведении Департамента парков! - Морскую пехоту обучают под эгидой Сил самообороны в районе Нариты. - Сэр, у нас нет десантных судов, - сказал Брент, - а по вашим словам получается, что высаживать придется чуть ли не дивизию. - У Сил самообороны имеются три малых танкодесантных корабля типа "Миура" и один - типа "Ацуми". - Сэр, - не дал ему договорить Брент, - я прошел курс обучения боевым действиям по высадке морского десанта и знаю что говорю. Нам необходимы ДГТ [десантный грузовой транспорт] и ДВТ [десантный войсковой транспорт], опытные офицеры. Четыре десантных катера дивизию не поднимут. - Я знаю все это, лейтенант, - ответил адмирал и снова похлопал ладонью папку на столе. - Мы предпринимаем шаги в этом направлении. На Гудзоне стоят на приколе американские суда, отобранные для нас ЦРУ. Этим занимается адмирал Аллен. В скором времени мы пошлем туда нескольких офицеров. - Отлично! Отлично! - в один голос воскликнули Брент и Мацухара. Адмирал несколько минут молча барабанил по столу. Брент понял, что он уже размышляет над чем-то еще. - Йоси-сан, - наконец с несвойственной ему мягкостью произнес он. - Вы не отказались от своего намерения и по-прежнему просите разрешения на харакири? - Не отказался, господин адмирал. Прошу. - И причина этого - женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала жертвой террористов в парке Уэно. - Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен... - Нет, Йоси, - вмешался Брент. - Виноват я. - При чем тут ты? - едко ответил летчик. - Ты, что ли, должен был на ней жениться? Ты сопровождал ее? Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть. - Подполковник, вы - командир палубной авиации на моем корабле и лучший в мире истребитель. Мы многих, очень многих потеряли: неустрашимые души сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. - Глаза его стали похожи на кусочки влажного угля. - Я не разрешаю вам самоубийство. Вы нужны императору, Японии и "Йонаге". - Есть, ясно, - выпрямился Мацухара. - Там, - он показал вверх, - там я обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в небе. Ближе к богам. Фудзита глянул туда, куда указывал его палец: - Смерть легка как флюгер, Йоси-сан... - А долг - тяжелей горы, - подхватил Мацухара цитату из рескрипта одного из императоров эпохи Мэйдзи. - С такими плечами, как у вас, никакая ноша не страшна. Даже "Йонага". А она ведь потяжелей Фудзиямы. - Благодарю, господин адмирал, - летчик взглянул на часы, висевшие на переборке за столом адмирала. - Разрешите идти? У меня сейчас учебные полеты в международном аэропорту. Адмирал кивнул, и Мацухара повернулся к двери. - Имейте в виду, Йоси-сан, - сказал адмирал вслед. - Я усилил охрану аэропорта ротой матросов при трех тяжелых пулеметах и минометном расчете. Мацухара впервые за все это время улыбнулся. - Капитан Кудо будет просто в восторге. Когда дверь за ним закрылась, адмирал надолго взял Брента на прицел своих узких глаз. - У вас бешеный темперамент, лейтенант. - Знаю, сэр. - Это может помочь вам в жизни, а может и лишить вас ее. Характер у вас отцовский. - Он его и погубил. - Я хотел вам напомнить об этом, Брент-сан. И еще хотел сказать вам, что вчера у проходной вы вели себя как настоящий самурай - в лучших традициях бусидо. Брент улыбнулся: - В сомнении - избирай битву. Нападай первым, даже если перед тобой тысяча врагов. Пергаментное-лицо дрогнуло в неожиданно добродушной улыбке, и адмирал раскатился дробным и сухим стариковским смехом: - Я вижу, вы всерьез штудируете "Хага-куре" и берете оттуда самое важное. Похвально, Брент-сан. Брент был озадачен - приветливое выражение странно было видеть на этом сурово-замкнутом лице. Его вдруг осенило: он просто-напросто приятен адмиралу. Нелегко было осознать ту мысль, что этот виднейший флотоводец, одаренный стратег и блистательный тактик, этот осколок минувшего, ходячая реликвия, умевшая тем не менее завоевать совершенно собачью преданность своих подчиненных и восхищение всего мира, - относится к нему с глубоко затаенной ласковой симпатией. Более того - с уважением. Пока все эти мысли проносились у него в голове, улыбка исчезла с лица Фудзиты, теплые искорки в глазах померкли. Он стал неузнаваем, как хамелеон, и в голосе его звучала теперь глубокая скорбь. - Я вам уже говорил, Брент-сан: вы правильно поступили, согласившись оказать последнюю услугу своему командиру, лейтенанту Йосиро Такии. Брент, не ожидавший такого оборота разговора, слегка растерялся: он не поспевал за этими ртутно-подвижными мыслями. Но адмирал нагнулся, достал из-под стола и положил перед собой великолепный меч Такии. - Что вы, сэр... - Брент даже взмахнул руками, словно отгоняя нечистую силу. - Я имею честь вручить его вам. Он принадлежит вам по праву кайсяку. - Да, сэр, я знаю... Но у меня уже есть меч лейтенанта Коноэ, он достался мне при сходных обстоятельствах. - Мука слышалась в его голосе. - Одного - довольно... Мне не нужен меч Йосиро... Он был моим другом, и я... Я... - Вы любили его. - Да. - Этого не надо стыдиться. Любить друзей не зазорно для самурая, - адмирал чуть отодвинул от себя меч, как бы предлагая его Бренту. Тот снова покачал головой и отпрянул, как будто увидел перед собой ядовитую змею. - Нет, господин адмирал. Заберите его. Я не возьму. - Хорошо, Брент-сан. Я выполнил свой долг. И я понимаю вас. Честь велела мне предложить вам его - вы это знаете. - Знаю, господин адмирал. Морщины на лице Фудзиты расположились по-новому, в узких глазках появилось иное выражение: это значило, что он заговорит о другом. - Может статься, лейтенант, я поручу вам особое задание - вдали отсюда. - Нельзя ли чуть подробней, сэр? Адмирал чуть-чуть приподнял костлявые плечи: - Пока нельзя. Я должен буду сначала узнать, что решили в Женеве. Как бы вы в принципе отнеслись к такой... гм... командировке? - Мне очень хорошо на "Йонаге", я сроднился с кораблем и с командой. - От моего поручения во многом будет зависеть ваша карьера, Брент-сан. - Бьюсь об заклад, сэр, что вы имели беседу с адмиралом Алленом. Старик покачал головой: - Проиграете. Я отлично знаю, как он настроен. И знаю, что он не раз убеждал вас подать рапорт о переводе. Осведомленность Фудзиты не удивила Брента - это было в порядке вещей. Ничего, абсолютно ничего не ускользало от его внимания. Можно было подумать, что он в каждой каюте, в каждом отсеке держит соглядатаев и лазутчиков или обладает неким таинственным даром, позволяющим ему проникать в тайники ума и души с легкостью Опытного взломщика, для которого не существует замков и запоров. И этот мистический дар отлично сочетался с прагматическим складом ума, с совершенным знанием человеческой природы - всех ее сильных и слабых сторон, - с умением безошибочно отгадывать подоплеку человеческих устремлений и извлекать из них выгоду для себя. - Да, сэр, я сроднился с "Йонагой", - повторил Брент, - но вы мой начальник, и я выполню любой ваш приказ, любое задание, которое поможет борьбе с мировым терроризмом. Адмирал кивнул: - Слова, достойные офицера. Я не люблю посылать людей на задания против их воли и отлично понимаю смысл выражения "душа не лежит". Подобная практика противоречит самому духу корабля, которым я командую. Пока могу только сказать, лейтенант Росс, что новое назначение будет под стать и вашим дарованиям, и опыту. - Я готов, сэр, - искренно ответил Брент. - Сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить ваше задание наилучшим образом. Уголки тонких губ чуть приподнялись, обозначая, что ответ понравился адмиралу. - Добро, - сказал он и, надев свои очки в железной оправе, принялся просматривать документы на столе, нашел нужный и спросил: - Когда получите программное обеспечение для нового шифратора? - Сегодня вечером. - В отеле "Империал"? Щеки Брента порозовели: конечно, Фудзита знал все и, может быть, даже и то, каким могучим магнитом тянуло друг к другу его и Дэйл Макинтайр. - Я пошлю с вами наряд, Брент-сан. - Не стоит, сэр. Я при оружии, и потом - это минутное дело: заеду в отель, заберу программное обеспечение и вернусь на корабль. Боюсь, мы и так намозолили всем глаза: в аэропорту - целая рота, вокруг дока - пулеметные гнезда и караулы... Право же, не стоит. - Вы будете отсутствовать несколько часов, - произнес адмирал, угадывая все, о чем думал Брент. Тот неловко переступил с ноги на ногу. - Одного матросика все-таки возьмите. Пусть последит, чтобы вам не помешали... в вашем минутном деле. - Есть взять одного! - вспыхнул от смущения Брент. - Разрешите быть свободным? Адмирал отпустил его взмахом руки и понимающей улыбкой. - Неужели я убила его? - сказала Дэйл. Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой. Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат "Хонду-аккорд" в подземный гараж отеля "Империал" и в сопровождении доблестного старшины Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном "Мицубиси", вошел в лифт. Все входившие и выходившие из кабины с изумлением посматривали на моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово. Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее платье из зеленого шелка, перехваченное в талии черным кушаком, подчеркивавшим тонкую талию, обтягивало, как перчатка, все изгибы и выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх волосы падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и платиной. Она лишь слегка подкрасила губы, не прибегая больше ни к каким косметическим ухищрениям: матово загорелое лицо, дышавшее свежестью и здоровьем, чуть зарделось при виде Брента, хотя выражение его осталось сосредоточенно-строгим, а под глазами и в уголках рта залегли чуть заметные складочки. И в зеленых глазах облачком, отражающимся в глади тихого озера, то и дело проплывала тревога. Брент мгновенно заметил ее напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему еще желанней и привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от всего мира кольцом своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова: - Неужели я его убила? Об этом было в газетах... Трахея перебита. Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду: - Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они. - Да? - напряжение немного ослабло. - Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. - Брент показал в сторону коридора. - И матрос Накаяма. Оба - мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства "Йонаги". - Кендо - боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!.. - Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное. На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски. - Я - тебе, а ты - мне... Это чудовище с древком своего плаката... - Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. - У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести... - Она невесело усмехнулась. - Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску? - Как тебе сказать... Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, - привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба. - Секс и насилие - всегда рядом? - Мужчины всегда убивают двух зайцев. - Все мужчины? - расширились глаза Дэйл. - Насильники-убийцы, - покачал головой Брент. - Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня. - Да... Ты прав, Брент. - Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл? - Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом... И, домогаясь, грозили вонзить... ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. - Дэйл налила ему и себе. - И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент... так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов? Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски. - Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу. - Неужели? И что же? Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость: - Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо. Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде. - Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы? - Можешь и должна. По всей видимости, он был из "Ренго Секигун". - И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: - Из "Японской Красной Армии". Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей. - А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них. - Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая "Ренго Секигун" обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из "Баадер-Майнхоф" [Росс перечисляет организации, использующие в своей деятельности террористические методы] и другие - всех не упомнишь. - Какое пышное соцветие подонков! - А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод. - Я помню. - Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев - все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем. Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку: - Какой ты милый мальчик, Брент. - "Мальчик"! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс "Сентябрь мой, увы, не за горами". Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась: - Что же плохого в слове "мальчик"? - Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота! Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу: - Ты настоящий атлет... - Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность - лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! - продолжал он дурачиться. Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди - сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй. Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась: - Нет, Брент, - произнесла она, задыхаясь. - Почему? Что случилось? - Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, - потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан. - Слишком быстро? Слишком скоро? Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда. - Я вовсе не кисейная барышня, но... Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И потом... - она показала в сторону коридора. - Там, под самой дверью торчит этот твой старшина... - Он тебе мешает? - Мне как-то не по себе. Брент сделал большой глоток виски, подумав о том, с каким мрачным юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи. - А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, - скрывая за шутливостью тона досаду, сказал он. Дэйл снова рассмеялась: - Ну что ты заладил одно и то же?! Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо: - В этом отеле - штук шесть ресторанов, один лучше другого. Сейчас я тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь - у нас деловая встреча. - Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе? Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с малень