Джеймс Хэдли Чейз. Никогда не знаешь, что ждать от женщины ----------------------------------------------------------------------- Чейз Дж.X. Собрание сочинений. Т. 13. Алмазы Эсмальди: Детектив. романы: - Мн.: Эридан, 1994. - 431 с. Перевод М.Красневич, 1993. OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 7 ноября 2003 года ----------------------------------------------------------------------- Женщина-преступник и женщина-жертва, гангстер-маньяк и отважный журналист - герои остросюжетных и динамичных романов Дж.X.Чейза, представленных в этом томе. ГЛАВА 1 Крысиная нора, которую мне сдали под бюро, находилась на шестом этаже обветшалого дома, в тупике, выходившем на Сан-Луи-бич. Кошачьи концерты, шум уличного движения, вопли ребятишек, переругивание в меблированных номерах напротив - они сдавались внаем по дешевке разным сомнительным личностям - врывались в открытое окно общим гамом. Это место было столь же предназначено для жилья и умственных занятий, как умишко проститутки из низкопробного кабака к абстрактным размышлениям. Именно поэтому я проделывал почти всю умственную работу ночью, хотя, в настоящее время, уже пять дней оставался в бюро один, напрягая клетки мозга в поисках способов выбраться из лужи, в которую сел всерьез. Но выхода не было, и я сознавал это. Не было ни единого шанса выбраться из того затруднительного положения, в котором я в настоящий момент находился. И все же я потратил пять дней, прежде чем решиться окончательно осознать это. Я пришел к этому выводу ровно в 23.10 теплой июльской ночью, и это случилось ровно через 18 месяцев после того, как я обосновался в Сан-Луи-бич. Теперь это решение, раз уж я его принял, необходимо было спрыснуть. Увы! Не надо было рассматривать бутылку на свет, чтобы убедиться - она пуста так же, как и карманы моих брюк. И в этот момент послышались шаги на лестнице. Все другие конторы и бюро на моем этаже были закрыты на ночь. Они заканчивали работу в 18.00 и оставались закрытыми до девяти утра следующего дня. Я и мыши были единственными обитателями этого дома, и мыши бросились к норкам, едва раздался посторонний шум. Единственными посетителями, побывавшими у меня за прошлый месяц, были полицейские. Казалось невероятным, чтобы старший инспектор Роджерс вздумал посетить меня в этот час. Хотя, кто знает, от него можно было ждать чего угодно. Он любит меня примерно так же, как собака палку, так что ничего удивительного не было в том, что он решил вышвырнуть меня из города именно в это время. Это было так на него похоже. Шаги приближались. Человек явно не спешил, и судя по всему, это был толстяк, уверенный в себе. Вынув из кармана пиджака окурок, я щелкнул зажигалкой, затянулся и манерно отставил руку. Это был мой последний окурок, и я берег его для исключительных случаев вроде этого. В коридоре горела тусклая лампочка, и свет ее отражался на матовом стекле двери моего бюро. Лампа, горевшая на столе, бросала круг света на его поверхность, но дальше все тонуло во мраке. Массивная тень отпечаталась на стекле, и шаги замерли возле моей комнаты. Тень была огромной: плечи шире двери, на тыквообразной голове шляпа эпохи плаща и кинжала, размером с небольшой аэродром. По стеклу поскребли ногтем, затем ручка повернулась. Дверь отворилась, и я направил в ту сторону свет лампы, чтобы рассмотреть посетителя. Человек, возникший в дверях, был огромен, как двухтонный грузовик. У него было круглое, как мяч, лицо, а кожа упругая и розовая. Под носом, наподобие щупалец осьминога, извивались усики. Маленькие черные глазки рассматривали меня из-под жирных складок. У него была характерная для толстяков одышка. Верх его широкополой шляпы касался дверного проема, и ему пришлось наклониться, чтобы войти в бюро. Его длинное, черное, пошитое у прекрасного портного пальто было отделано каракулевым воротником, а на ногах красовались безукоризненные туфли из крокодиловой кожи с подошвами не менее четырех сантиметров толщиной. - Мистер Джексон? - у него был резкий, но невероятно тонкий голос, который вовсе не ожидаешь услышать от такой туши. Я поднял голову и утвердительно кивнул. - Мистер Флойд Джексон? - еще раз спросил он. Я вновь кивнул. - Ага! - восклицание донеслось до меня сквозь одышку. Он сделал шаг вперед и закрыл за собой дверь. - Вот моя визитка, мистер Джексон. - На поверхность стола упал кусочек бумаги. Он, я и стол заняли весь объем помещения, и воздуха осталось только едва-едва на то, чтобы не задохнуться. Не двигаясь, я посмотрел на карточку. На ней не было ничего, кроме имени и фамилии. Ни адреса, ни чего-либо другого, что могло указать на личность посетителя. Только два слова "Герман Корнелиус". Пока я рассматривал карточку, он подтащил к столу кресло. Это было старинное кресло, сработанное на века, но оно жалобно заскрипело, когда этот тип разместил в нем свою массу. Сидя, он казался немного меньше. Поставив между ног трость, он водрузил на нее свои огромные руки. Бриллиант, чуть меньше грецкого ореха, искрился на его мизинце, притягивая взгляд. Может быть, Герман Корнелиус и был проходимцем, но деньги у него определенно водились. Мой нос был достаточно чуток, когда дело касалось денег. - Я навел о вас справки, мистер Джексон, - сказал он, и его маленькие глазки тщательно ощупали мое лицо. - Вы - весьма странный субъект. Старший инспектор Редферн во время последнего визита высказался примерно в том же духе, но тон его голоса был намного более грубым. Я никак не отреагировал на это замечание, а только гадал, что же, собственно, он еще скажет. - Мне сказали, что вы пройдоха и хитрец, - продолжал он. - Весьма большой хитрец, но действуете расчетливо. Вы умны и не слишком щепетильны в выборе средств. Достаточно храбрый и жестокий... - Он посмотрел на меня поверх бриллианта и усмехнулся. Наперекор здравому смыслу на меня пахнуло холодом, и ночь обступила молчанием и пустотой. Я подумал о кобре, жирной и опасной, свернувшейся под кустом в ожидании жертвы. - Мне известно, что вы в городе вот уже восемнадцать месяцев, - передохнув, продолжал он. - До этого работали детективом в центральном страховом агентстве в Нью-Йорке. Детектив, работающий там, имеет все возможности заняться шантажом. Возможно, именно поэтому вас попросили подать в отставку. Прямых обвинений не было, просто начальство решило, что вы живете очень широко, несоразмерно с вашим скромным жалованьем. Это навело на размышления. В страховом бизнесе очень осторожные люди. - Гиппопотам замолчал, и его маленькие глазки еще раз изучили мое лицо, но это ему ничего не дало. - Вы подали в отставку, - снова продолжил он, - и немного позднее устроились детективом в компанию по охране отелей. Еще через некоторое время управляющий одного из отелей подал на вас жалобу: вы прикарманили взносы отеля. Доказательств опять же не было: ваше слово против его, так что оснований для возбуждения дела не было, но вас все же попросили уволиться. Потом вы жили на средства женщины, с которой были в весьма близких отношениях, но это вскоре закончилось, так как она узнала, что деньги, получаемые от нее, вы тратили на других женщин. Несколько месяцев спустя вы решили попробовать себя в амплуа частного детектива и открыли собственное дело. В прокуратуре вам удалось получить лицензию, правда по фальшивому свидетельству о безупречной жизни. Затем перебрались сюда. Вас привлекло то, что здесь отличный климат и к тому же практически нет конкурентов. Вы специализировались по бракоразводным процессам, и одно время даже преуспевали. Но и здесь были удобные моменты для шантажа, и, насколько я понимаю, вы не пренебрегли случаем. Была подана официальная жалоба, и состоялось расследование. Но вы, мистер Джексон, были настолько изворотливым, что избежали серьезных последствий. Но все же вы попали в поле зрения полиции. Она очень осложнила вам жизнь, аннулировав патент, и в конце концов довела вас до безработицы. По крайней мере так они думают. Вы еще пытаетесь работать частным детективом, но уже не имеете возможности дать объявления в газетах, ни даже повесить табличку с вашим именем на двери. Полиция не спускает с вас глаз и, узнай они, что вы все же занимаетесь своим делом, могла бы вас арестовать. Я выкинул окурок и откинулся на спинку кресла. Этот бриллиант мозолил мне глаза. Он стоил пять грандов, если не больше. И не такие парни, как этот толстяк Герман, лишались пальцев из-за камешков, стоящих несравненно дешевле. - С тех пор, как вы уведомили хозяев притонов и ваших друзей, что готовы заниматься любыми делами и не задавать лишних вопросов, в ваших услугах никто не нуждается и у вас давно в карманах нет ни гроша. Последние пять дней вы решаете, уехать ли вам отсюда или остаться. Вы решили уехать, мистер Джексон, не так ли? - Валяйте дальше, - сказал я, устраиваясь поудобнее. Этот толстяк заинтересовал меня. Может быть, это и был проходимец, собравшийся поразить меня блеском бриллианта, но в сочетании с бутафорской шляпой... Его маленькие черные глазки сказали мне, что он умеет хорошо драться и не упустит шанса. Его выдавала форма рта. Посмотрите на край листа бумаги и вы получите представление о толщине его губ. Я вообразил его на бое быков. Должно быть, он испытывает неподдельное счастье, когда лошадь цепляют на рога. Я знаю эту породу людей. Лошадиные внутренности, вывернутые наружу, вот что доставляет ему наслаждение. Несмотря на свою тучность, он был дьявольски силен, и я понимал, что если его руки когда-нибудь сомкнутся на моей шее, кровь брызнет из ушей. - Не унывайте, мистер Джексон, - сказал он. - У меня есть работа для вас. Ночной воздух, проникающий сквозь открытое окно, освежал мое лицо. Ночная бабочка беспокойно кружилась вокруг лампы. Бриллиант продолжал отбрасывать блики. Мы наблюдали друг за другом. Наступило продолжительное молчание, достаточное для того, чтобы пройти по коридору туда и обратно. - Какого рода работа? - наконец осторожно осведомился я. - Достаточно опасная, но я думаю, вы согласитесь. Я задумался. В конце концов, он знает меня достаточно хорошо. Пусть пеняет на себя. - Почему вы выбрали именно меня? Он прикоснулся к ниточке усов толстым пальцем. - Потому что это работа определенного сорта. - Ну-ну. Тогда объясните, - сказал я. - Я куплен. Герман облегченно вздохнул. Он опасался, что со мной будут трудности, но ему следовало бы знать, что я не веду продолжительных разговоров с владельцами подобных бриллиантов. - Позвольте рассказать вам историю, услышанную сегодня, - начал он. - А уж потом я введу вас в курс дела. - Он по-коровьи вздохнул и продолжал: - Я импресарио. Было похоже, что он занимается подобным ремеслом. Никто другой не носил бы такую шляпу и пальто с каракулевым воротником в эту жару. - Я представляю интересы нескольких больших звезд театрального мира и множества мелких. Среди этих мелких фигурирует одна молодая женщина, специализирующаяся на представлениях в частных домах. Ее зовут Веда Рукс. Ее номер состоит в том, что она медленно, вещь за вещью, раздевается перед гостями. На профессиональном языке это называется "листопад". Она добилась весьма большого успеха в своем деле, иначе я не стал бы вести с ней дела. Она настоящая актриса, - он посмотрел на меня поверх бриллианта, и я постарался показать согласие, но не уверен, что сделал это убедительно. - Прошлым вечером мадемуазель Рукс исполняла свой номер на ужине деловых людей в доме мистера Линдснея Бретта. - Маленькие черные глазки в упор уставились на меня. - Надеюсь, вы знаете его? Я знаком показал, что знаю, о ком идет речь. Я считал своим долгом знать в Сан-Луи-бич всех, кто обладает доходом большим, чем пять тысяч долларов в месяц, не говоря уже о миллионерах. В городе имелось уютное местечко, где они жили, Океан-роад, - извилистая авеню, окаймленная по обеим сторонам пальмами и цветущим кустарником, расположенная у подножия возвышенности, возвышавшейся над городом. Все виллы там уединенные. Построенные в глубине частных парков, они обнесены четырехметровым забором. Чтобы жить в таких виллах, нужны деньги, и очень большие. И Бретт их имел столько, сколько ему было нужно. Он являлся владельцем яхты, пяти машин, и к тому же имел слабость к молодым аппетитным блондинкам. Когда он не был занят организацией приемов и блондинками, он подсчитывал толстую пачку банкнот - доходы от двух нефтяных компаний и сети супермаркетов, расположенных в Нью-Йорке и Сан-Франциско. - После того как мадемуазель Рукс закончила свое волнующее выступление, - продолжал Герман, - Бретт пригласил ее присоединиться к гостям. Во время вечеринки он показал ей и еще нескольким приглашенным коллекцию античных редкостей. Незадолго до этого он приобрел кинжал Челлини. Он открыл вмонтированный в стену сейф, чтобы показать его гостям. Мадемуазель Рукс сидела возле сейфа и совершенно непроизвольно запомнила набранную Бреттом комбинацию шифра. Должен отметить, что у нее замечательная память. Кинжал произвел на нее сильнейшее впечатление. Она призналась мне, что это самая прекрасная вещь, которую она когда-либо видела. До сих пор была неясна роль, которую мне уготовили в этом деле. Неудержимо хотелось выпить и клонило ко сну. Но толстяк заинтриговал меня. Я снова задумался о бриллианте. - Позже, когда большинство приглашенных разъехались, Бретт предложил Веде остаться и дождаться следующего приема, назначенного на завтра. Наедине с ней Бретт повел себя очень грубо. Видимо, он был уверен, что легко получит ее, но она не уступила. - А чего же еще она ожидала? - раздраженно буркнул я. - Если женщину, занимающуюся стриптизом, оставляют на ночь, то и ежу понятно, что за этим последует. Он проигнорировал мое замечание и продолжал: - Бретт страшно рассердился и решил овладеть ею силой. Между ними завязалась борьба. Он потерял всякий контроль над собой, и кто знает, чем бы все это могло кончиться. Веда нанесла ему сильнейший удар в пах. Эффект превзошел все ожидания. Не хотел бы я оказаться на его месте. И в этот момент появились двое гостей, привлеченных шумом борьбы. Бретт был ужасно разозлен и начал угрожать мадемуазель за то, что она выставила его на посмешище в глазах друзей. Это очень напугало Веду. Ведь известно, что Бретт слов на ветер не бросает. Я начинал терять терпение. Единственное, что мне сейчас хотелось, так это дать под зад этому толстяку, чтобы там образовалась впечатляющая вмятина. Девушка, раздевающаяся перед пьяной бандой, не может рассчитывать на мою симпатию. - Когда она наконец уснула, то увидала сон, - продолжал мистер Герман. Здесь он сделал перерыв, вытащил золотой портсигар, раскрыл его и положил на стол. - Я вижу, вам хочется курить, мистер Джексон. Я поблагодарил его, он угадал мое желание. Если имелась вещь, которую я жаждал больше, так это стакан виски. - Ее сны, что, тоже относятся к делу? - осведомился я. - Ей приснилось, что она спустилась по лестнице, вошла в кабинет Бретта, открыла сейф, взяла оттуда кинжал в футляре, а на его место положила свою пудреницу. Я покрылся мурашками от хребта до корней волос. Годы тренировки дали о себе знать: выражение лица не изменилось, однако в мозгу резко прозвучал сигнал тревоги. - Вскоре она проснулась. Было шесть часов утра. Она решила покинуть дом прежде, чем встанет Бретт, быстро собралась и ушла. Никто из прислуги не видел, как она уходила. Сегодня, в полдень, она открыла сумочку и обнаружила, что пудреницы нет, а в глубине ее лежит кинжал Челлини. Я пригладил волосы и зевнул. Тревожный звон все еще звучал в мозгу. - Держу пари, что она сразу сообразила, где находится пудреница, - сказал я, решив продемонстрировать свою сообразительность. Герман серьезно посмотрел на меня. - Да, мистер Джексон, это так. Она тут же поняла, что случилось. Она сделала это во сне. Сон не был сном. Он замолчал и многозначительно посмотрел на меня. Я спокойно выдержал его взгляд. Я мог бы многое сказать ему, но это ничего бы не изменило. Пока не прояснилась суть дела, мне лучше помалкивать. - Почему бы ей не отнести кинжал в полицию и не рассказать, как было дело? - спросил я. - Они могли бы ей помочь. Герман выдохнул, так что струя горячего воздуха ударила мне в лицо. Его тонкие губы дрогнули. - Не все так просто. Бретт угрожал ей за неподатливость. Он чертовски неприятный человек, и мог запросто обвинить ее в краже. - Он не смог бы этого сделать, если бы она вовремя обратилась в полицию. Все было бы гораздо проще. - Бретт понимает, что не так просто продать столь уникальный кинжал. Ведь в любой момент полиция может обнаружить кинжал у нее. Полиция вряд ли поверит в сказку о клептомании. - Но пудреница явится решающим доводом. Ведь она не оставила бы такую улику в сейфе, если бы всерьез решила украсть этот кинжал. - Согласен. Но вдруг Бретт не подтвердит ее историю о пудренице. В любой момент он может сказать, что никакой пудреницы в сейфе не было. Я с сожалением докурил сигарету - давно не курил столь прекрасных сигарет. - Но почему она не может превратить кинжал в деньги, раз он такой ценный, по вашим словам? - По той простой причине, что кинжал уникален. Челлини изготовил всего два таких экземпляра. Один из них находится в галерее Уфицци, другой у Бретта. В мире нет специалиста, который бы не знал об этом. Никто, кроме владельца, не сможет продать кинжал. - Хорошо, пусть Бретт подаст жалобу в суд. Если она расскажет жюри, как было дело, ей ничего не грозит. Суд присяжных никогда не признает ее виновной. Он опять возразил: - Мадемуазель Рукс может повредить гласность. Если Бретт подаст жалобу, поднимется шумиха в газетах, а это может повредить ее карьере. - Так что же случилось? Бретт все же подал жалобу в суд? Герман мило улыбнулся. - Вот мы и у цели, мистер Джексон. Бретт сегодня утром выехал в Сан-Франциско. Он вернется только послезавтра, а пока считает, что кинжал находится в сейфе. Я чувствовал, куда он клонит, но все же хотел, чтобы он сам сказал мне об этом. - Так что же я должен делать? Мои слова дали ему возможность перейти к активным действиям. Он вытащил из внутреннего кармана пачку денег толщиной с матрас. Отделив от нее десять билетов по сто долларов, он разложил их на столе веером. Я понимал, что он готовился к подобной процедуре, но не думал, что он проделает это столь оперативно. Я наклонился. Денежки были новенькие и хрустящие. Я даже чувствовал запах краски, исходящий от них. Их не было в чем упрекнуть, разве только в том, что они находились на его стороне стола, а не на моей. - Я покупаю ваши услуги, мистер Джексон, - заявил он, понизив голос. - Это ваш гонорар. Я сказал "да" голосом, больше напоминающим карканье, и пригладил волосы, чтобы убедиться, что я все еще в своем уме. Из другого кармана он вытащил футляр из красной кожи и подтолкнул его ко мне. Я мог полюбоваться на сверкающий золотом кинжал, лежащий на белой атласной подушечке. Как заколдованный, я уставился на эту игрушку. Кинжал был примерно в фут длиной и весь инкрустирован орнаментом из зверей и животных. На рукоятке красовался изумруд величиной с грецкий орех. Без сомнения, это была ценная вещь для тех, кто свихнулся на подобных побрякушках, но только не для меня. - Это и есть кинжал Челлини, - произнес Герман голосом сладким, как мед. - Я хотел бы, чтобы вы вернули его обратно в сейф Бретта и взяли оттуда пудреницу мадемуазель Рукс. Я понимаю, что это несколько неэтично, и вам придется играть роль грабителя, но ведь вы понимаете - красть ничего не надо, да и к тому же гонорар оправдывает риск, мистер Джексон. Тысяча долларов - это не хухры-мухры! Я отлично понимал, что не стоит связываться с этим толстым подонком. Нельзя касаться этого дела даже шестиметровым шестом. Сигнал тревоги непрерывно звенел в мозгу: я понимал - история о кинжале Челлини, пудренице, стриптизерке, - все это чистейшее вранье. Подобными историями нельзя запудрить мозги даже провинциалу. Нужно предложить этому подонку катиться к черту, или к двум, если одного ему будет мало. Я много дал бы, если бы имел возможность сделать это. Это избавило бы меня от многих неприятностей, в том числе и от обвинения в убийстве. Но я желал обладать этими десятью билетами с пылом, от которого все горело внутри. Я самонадеянно полагал, что буду достаточно ловок, дабы сыграть в эту игру и остаться в безопасности. Но увы, я этого не сделал. Если бы я не сидел без гроша в кармане, если бы мое, положение не было столь безнадежным... К чему продолжать - кивком головы я подтвердил свое согласие. ГЛАВА 2 Теперь, когда мы подошли к моменту, называемому: "договорились и подписали", Герман уже не дал мне возможности увильнуть от дела. Он сказал, что бесполезно заходить домой, чтобы взять необходимые вещи, так как все необходимое я могу получить и без этого. Возле дома стоит машина, и не понадобится много времени, чтобы добраться до его дома, где найдется и еда, и выпивка, и спокойное место, чтобы обговорить все детали. Я понял, что он не оставит с этого момента меня вне поля своего зрения, дабы я мог, по крайней мере, проверить его историю, или, на худой конец, хотя бы сообщить кому-нибудь, что я заключил с ним сделку. Обещание выпивки принудило меня согласиться. Перед уходом у нас возник небольшой спор из-за денег. Он хотел уплатить причитающуюся мне сумму после выполнения работы, но я и слушать об этом не желал. Наконец, я вырвал у него два билета по сто долларов и согласие раскошелиться еще на два таких же банкнота перед началом дела. Остальное будет уплачено мне после того, как я верну ему вожделенную пудреницу. Чтобы показать, что мое доверие к нему не слишком велико, я сунул деньги в конверт и надписал на нем адрес директора моего банка. Выйдя на улицу, я опустил конверт в ящик для писем. Что ж, по крайней мере, если он попытается сыграть со мной нечестную игру, эти двести долларов не окажутся в его лапах. На улице перед конторой стоял восьмицилиндровый "паккард". В сравнении с его бриллиантом, это была старая рухлядь, чем я был несколько озадачен. Я скромно ждал, пока Герман протиснется на заднее сиденье. Он не входил в машину, а напяливал ее на себя. Я ждал, что все четыре шины лопнут, едва он разместит в салоне свою тушу, но этого не произошло. Убедившись, что на заднем сиденье места для меня не осталось, я скромно устроился рядом с шофером. Машина рванула с места и помчалась по Океан-авеню. Я не смог как следует рассмотреть водителя по той простой причине, что он сидел, низко склонившись к рулю, и смотрел только вперед. За все время поездки он не произнес ни слова и ни разу не взглянул на меня. Мы немного поплутали у подножия холма, потом свернули в ущелье и покатили по неровной дороге, поросшей по обеим сторонам колючим кустарником. В этом районе я еще никогда не был. Вокруг было безлюдно, а окна домов были не освещены. Я сказал себе, что люди уже спят. Вряд ли в таком глухом углу у них были иные развлечения. Через некоторое время я оставил попытки запомнить дорогу и оставил всякую надежду прибавить к двум бумажкам, предусмотрительно отосланным в банк, еще некоторую сумму. Я не обманывал себя насчет работы, которую предстояло выполнить: меня наняли для ограбления сейфа. Никогда еще мой мозг не работал так напряженно. Бедная маленькая актриса, липовый кинжал Челлини, сладострастный миллионер. Сейчас я не верил ни единому слову в рассказе Германа. Без сомнения, ему нужно что-то другое в сейфе Бретта. Возможно, это действительно пудреница. Не знаю, что именно в ней, но он хочет ее получить и нанял для этого меня. Но я понимал всю серьезность этой истории, так что, едва я выпутаюсь из нее, лучше всего бежать без оглядки. Я взял его грязные деньги, но это еще не значит, что я выполню работу. Он сам сказал, что я умен и хитер. Так оно и есть. Я пойду с ним, куда он хочет, но вовсе не собираюсь накинуть себе петлю на шею. Во всяком случае, я так решил это для себя и в тот момент верил в это. Теперь мы проезжали каньон. Кругом было темно и мрачно. Над землей стелился белый туман. Огни машины едва освещали дорогу. Иногда из темноты и мрака до меня доносилось лягушачье кваканье. Сквозь запотевшие окна луна казалась лицом мертвеца, по крайней мере, недельной давности, а звезды - бриллиантовыми бусинками. Внезапно машина свернула в узкую аллею и, проехав несколько десятков метров, остановилась перед высоким забором. В темноте вырисовывалось освещенное окно, словно висящее над землей. Вокруг стояла тишина, не было слышно даже шепота ветра в листве. Мрак и безысходность окружали меня, как в камере смертника в тюрьме Сан-Квентин. Свет фонаря брызнул из открытой калитки, освещая двух каменных львов, присевших на задние лапы по обе стороны от входа. Въездные ворота, утыканные медными шляпками гвоздей, казались достаточно прочными, чтобы выдержать удар тарана. Обнаружив неожиданную прыть, шофер выскочил из машины и помог Герману выбраться. Свет фонаря наконец-то упал на его лицо, позволив внимательно рассмотреть его. Что-то в крючковатом носе и толстых губах показалось мне знакомым. Я встречал его уже несколько раз, но никак не мог вспомнить где. - Отгоните машину в гараж, - распорядился Герман, - да принесите сэндвичи, не забыв предварительно вымыть руки, прежде чем хвататься за хлеб. - Как прикажете, сэр, - ответил водитель, бросив в сторону толстяка взгляд, способный свалить слона. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, насколько он ненавидит Германа. Я счел это полезным для себя. Когда играешь в подобные игры, всегда полезно знать потенциальных друзей. Герман приоткрыл дверь и боком протиснулся в нее. Я последовал за ним. Мы прошли просторный холл, в конце которого была широкая лестница, дверь слева вела в роскошно убранный зал. Нас никто не встречал. Казалось, никого не интересовало, откуда мы взялись. Герман сбросил пальто и шляпу на кресло. Без пальто и шляпы он выглядел не только представительным, но и опасным. На голове его светилась большая розовая лысина, напоминающая тонзуру. Я швырнул свою шляпу в соседнее кресло. - Располагайтесь, мистер Джексон, - пригласил Герман. - Чувствуйте себя как дома. Я прошел следом за ним в еще одну комнату. Он шел передо мной, раскачиваясь, словно мы находились на теплоходе. Вторая комната была еще более великолепной. Два кожаных кресла восемнадцатого века составляли ее интерьер, наряду с камином, персидскими коврами на натертом воском полу. На полированном столе красовалась внушительная коллекция бутылок и стаканов. Французское окно было завешено портьерой. Высокий элегантный мужчина удобно устроился в кресле у окна. - Доминик, это мистер Джексон, - сказал Герман. - Мистер Доминик Паркер, мой компаньон. Мое внимание было направлено на бутылки, но я кивнул, чтобы казаться любезным. Мистер Паркер ответил мне тем же. Он изучал меня, и недовольная гримаса яснее ясного показывала, что он не очень удовлетворен моим видом. - Ах, да, тот самый детектив! - сказал он с усмешкой и перевел взгляд на свои ногти, как это делают женщины, когда посылают вас подальше. Я устроился в кресле, не отводя от него взгляда. Это был высокий худой мужчина с волосами цвета меди, прилизанными назад. Длинное, узкое лицо, блеклые синие глаза и нежный подбородок, больше подходящий женщине. Морщины под глазами и несколько дряблая кожа на подбородке свидетельствовали, что ему уже перевалило за сорок. Те, кто предпочитает изнеженный тип мужчины, нашли бы его элегантным. На нем были полотняный костюм жемчужного цвета, бледно-зеленая рубашка, бутылочного цвета галстук и туфли того же цвета. Белая гвоздика украшала его бутоньерку. В толстых губах красовалась сигара с золотым ободком. Герман расположился в кресле у камина. Он совершенно игнорировал мое присутствие, словно я ему вдруг надоел. - Да, не хотите ли выпить? - спохватился он и перевел взгляд на Паркера. - Как ты думаешь, стоит ему выпить? - Пусть наливает сам, - резко ответил Паркер. - У меня нет привычки кому-либо прислуживать. - Как и у меня, - парировал я. - Вы не были бы здесь, если бы вам не заплатили, а это делает вас слугой. - В этом есть резон, - я подошел к столу и обслужил себя таким количеством виски, в котором запросто можно было утопить лошадь. - Так где же парень, которому велели вымыть руки? - Было бы лучше, если бы вы молчали, когда вас не спрашивают! - взорвался Паркер, и лицо его исказилось от гнева. - Не горячись, Доминик, - хриплый резкий голос оказал действие, и Паркер немного успокоился. Наступило молчание. Я взял стакан, отсалютовал Герману и единым махом вылил его содержимое в рот. Виски было того же качества, что и бриллиант. - Он сделает это? - внезапно спросил Паркер, не отрывая взгляд от своих ногтей. - Завтра вечером, - ответил Герман. - Введи его в курс дела, Доминик, я же пойду немного сосну. - Потом он обратился ко мне, направив в мою сторону толстый, как банан, палец: - Мистер Паркер объяснит вам, что нужно делать. Спокойной ночи. Я пожелал ему того же. Подойдя к двери, он повернулся и посмотрел на меня еще раз. - Мне бы очень хотелось, чтобы вы поладили с мистером Паркером. Я ему доверяю. Он объяснит все, что нужно, и каждое его слово равносильно приказу от меня. - О'кей, - пожал плечами я. Мы слушали грузные шаги Германа, поднимающегося по лестнице. С его уходом комната сразу стала более просторной. - Что же, - сказал я, - мое доверие тоже куплено. - Мы не собираемся шутить, мистер Джексон, - Паркер выпрямился в кресле, сжав кулаки. - Вам заплатили за вашу работу, и заплатили хорошо. Я не нуждаюсь в вашей наглости, ясно? - Пока я получил всего две сотни, - ответил я, с улыбкой глядя на него. - Если я чем-то вас не устраиваю, можете отправить меня обратно. Задаток возместит потерянное мной время. Выбирайте. В дверь постучали, и это несколько разрядило обстановку. Он крикнул "войдите" злобным голосом, но все же спрятал в карман руки, сжатые в кулаки. Вошел водитель, держа в руках блюдо. Он был одет в белую куртку, несколько великоватую для него. На блюде лежали сэндвичи, явно сделанные наспех. Теперь, когда на нем не было фуражки, я узнал его. Несколько раз я его видел в порту. Это был человек маленького роста, смуглый и черноволосый, мрачного вида, с бегающими глазами. Он был таким же новичком в своей работе, как я. Войдя, он бросил на меня быстрый взгляд, и на лице его мелькнуло удивление. - Что это должно означать? - спросил Паркер, указав на блюдо. Голос его был сухим, как стук бревна. - Мистер Герман приказал принести сэндвичи, сэр. Паркер встал и исследовал сэндвичи с видом крайнего отвращения. - Кто станет есть это дерьмо, дубина! - рявкнул он. - Кто так режет хлеб! Для сэндвичей нужны тонкие ломти! - Удар снизу швырнул содержимое подноса прямо в лицо бедняги. Хлеб и цыплята полетели на пол, крошки застряли в волосах. Парень остался неподвижным, только побелел как полотно. - Убирайся и принеси другие! - Отвернувшись, Паркер подошел к французскому окну, отдернул штору и уставился в темноту. Он не повернулся, пока не ушел водитель. - Мы не хотим есть, старина, - крикнул я ему вслед. - Так что можешь не возвращаться. - Вы могли бы и не отдавать приказаний моим слугам, - прошипел он дрожащим от ярости голосом. - Если вы будете вести себя, как старая истеричка, то мне лучше пойти спать. Особенно, если вам нечего сказать. Не мог бы ты держать себя в руках, приятель. Паркер резко обернулся. Гнев обезобразил его лицо. - Я предупреждал Германа, что с вами придется трудно, - выпалил он, пытаясь удержать себя в руках. - Предупреждал, что лучше оставить вас в покое. Мелкий негодяй вашего сорта никому не может принести пользы. Я послал ему улыбку. - Меня наняли сделать дело, и я его сделаю. Но я не оскорбляю ни вас, ни толстяка. Если вы нуждаетесь в моих услугах, то валяйте, рассказывайте. Иначе я уйду. Паркер пожал плечами и, к моему удивлению, вдруг успокоился. - Хорошо, Джексон, - произнес он. - Не будем ссориться. Подойдя к столу, Паркер выдвинул один из ящиков и достал сложенный пополам лист голубой бумаги. - Это план дома Бретта, - пояснил он. - Изучайте. Я налил себе еще виски, бесцеремонно взял толстую сигару, лежащую на столе, развернул план и принялся изучать его. Наклонясь надо мной, Паркер указал вход и место расположения сейфа. - Учтите, два садовника охраняют сад. Это бывшие полицейские, и у них отменная реакция. В доме искусная система сигнализации, но заблокированы только окна. Я устроил так, что вы сможете пройти черным ходом. - Палец его уперся в план. - Пройдете по коридору, подниметесь по лестнице и окажетесь возле кабинета Бретта. Сейф стоит в том месте, где сделана красная пометка. - Одну минутку! - резко оборвал я его. - Герман ни словом не обмолвился ни о сторожах, ни о сигнализации. Как же это малышка Рукс умудрилась открыть сейф, не включив сигнала тревоги? Или сигнализация тоже спала? Он ответил без колебаний, словно всю жизнь ждал этого вопроса: - Убирая кинжал в сейф, Бретт забыл включить сигнализацию. - Вы думаете, сигнализация все еще отключена? - Возможно, но не следует слишком на это рассчитывать. - А охрана? Как мне избавиться от них? - Они находятся в другом конце сада. Все это мне не очень улыбалось. Садовники, которые на самом деле полицейские. Здесь можно было запросто влипнуть. - У меня имеется ключ от черного хода, - небрежно заметил он. - Так что вам ничего не придется делать. - Вот как? Вы здорово работаете! Он промолчал. Я взглянул на огонь в камине. - Что произойдет, если мне не удастся пройти незамеченным и меня схватят? - Наш выбор не пал бы на вас, если бы мы рассматривали такую возможность, - сказал он, улыбаясь. - Это не ответ на мой вопрос! Он пожал плечами. - Придется сказать правду. - Историю о малышке, которая разгуливала по ночам? - Разумеется. - Заставить Редферна поверить в эту фантастическую историю - это было бы забавно. - Если вы будете осторожны, вам не придется этим заниматься. - Будем надеяться, не придется, - я допил виски и поставил бокал на стол. - Я изучу план в постели. Что еще? - У вас имеется оружие? - Разумеется. - Завтра ночью вам лучше не иметь его с собой. Наши взгляды встретились. - Хорошо. - Тогда все. Завтра утром мы поедем осматривать владения Бретта. Это очень важно. - Меня удивляет ваша девица. Может быть, лучше голой спящей женщине вновь проделать это дело. По словам Германа, если ее что-то беспокоит, она сможет пройти даже по полям шляпы. - Вы снова дерзите. - Нет, - я вновь наполнил свой бокал. - Ужин я закончу в постели. Он опять держался холодно и отчужденно. - Мы не одобряем людей, склонных к спиртному. - Я не нуждаюсь в одобрениях. Где я могу поспать? Сдерживая злость, Паркер направился к двери. Мы двинулись по узкому коридору. Из него мы попали в комнату, пахнущую плесенью. Но, кроме как за спертый воздух, спальню не в чем было упрекнуть. - Спокойной ночи, Джексон, - сказал он и ушел. Я отпил глоток виски и подошел к окну. Открыв его, я выглянул наружу. Лунный свет с трудом пробивался сквозь листву, но я все же различил плоский широкий выступ, тянущийся вдоль дома. Я не придумал ничего лучшего, как выбраться из окна и стать на него. Под собой я различил маленькую лужайку. Бассейн, заросший кувшинками, чьи листья казались серебряными в свете луны, привлек мое внимание. Я дошел до конца выступа. Бассейн был окружен невысоким парапетом. На нем кто-то сидел. Мне показалось, что это женщина, но за дальностью расстояния я не был в этом уверен. Виден был красный кончик сигареты, и если бы не это, неподвижную фигуру можно было бы принять за статую. Некоторое время я наблюдал за ней, но она оставалась неподвижной. Ничего не оставалось, как вернуться обратно. На моей постели сидел водитель, явно поджидая меня. - Решил подышать свежим воздухом, - непринужденно сообщил я, перенося ноги через подоконник. - Здесь он довольно затхлый. - Это уж точно, - ответил он басом. - Где я вас видел? - В порту. Меня зовут Джексон. - Частный детектив? Я улыбнулся. - Был им месяц назад. Сейчас этим не занимаюсь. - Слышал разговоры по этому поводу. Нарвался на копов? - Скорее они на меня, - я отыскал еще один бокал. - Хотите выпить? Его рука жадно вцепилась в бокал. - Я не могу здесь долго задерживаться. Паркер не обрадуется, застав меня у вас. - Ты пришел выпить? Он отрицательно покачал головой. - Хочу тебе кое-что предложить. Я слышал, как ты разговаривал с этим гадом Паркером. Думаю, нам надо держаться вместе. - Согласен. Для нас это будет лучше. Как тебя звать? - Макс Отис. - Давно здесь? - С сегодняшнего дня. - По тому, как он это сказал, было ясно, что и сегодняшнего дня оказалось достаточно. - Платят здесь прилично, но обращаются со мной, как с собакой. В конце недели я сбегу. - Уведомил их? - Нет. Предварительно я отколочу Паркера. Он намного хуже Германа и все время ко мне придирается. Ты же видел, как он обращается со мной? - Да, - у меня не было времени выслушивать его жалобы. Необходимо было выжать из него максимум информации. - Чем ты здесь занимаешься? Он горько улыбнулся. - Всем! Повар, уборщик, дворник, мойщик машины. Чищу одежду этого гада Паркера, хожу за продуктами и выпивкой. - Давно они здесь обосновались? - Не дольше меня. Один день. Их привез сюда я. - А мебель? - Нет. Они сняли лачугу со всем содержимым. - На какое время? - Ха! Откуда я могу знать. Со мной они как-то не обсуждали это. - Их здесь двое? - Есть еще девчонка. Девушка все же была. Я допил до конца виски и налил еще. - Ты видел ее? Он кивнул. - Хорошенькая мордашка, но не из болтливых. Любит Паркера, как я. - Это она сидит возле бассейна? - Возможно. Она целый день просидела там. - Кто тебе предложил эту работу? - Паркер. Я встретился с ним в городе. Он все обо мне знал. Сказал, что можно хорошо заработать. - Макс нахмурился и посмотрел на бокал. - Ни за что бы не согласился, если бы знал, какая он сволочь. Не будь у него револьвера, давно дал бы пинка этому мерзавцу. - Так он носит револьвер? - В специальной кобуре под мышкой. Кажется, он знает, как обращаться с оружием. - Скажи, Макс, они деловые партнеры? - Непохоже. Никому не звонят, не пишут. Словно ждут, что что-то должно случиться. Я улыбнулся. Что-то случится непременно. - Верно, приятель, ты угадал. Держи открытыми глаза и уши. Мы можем кое-что разузнать, если будем внимательны. - Так ты тоже ничего не знаешь? Здесь что-то затевается, и мне это не нравится. - Кое-что я могу тебе сказать. Девчонка Рукс разгуливает во сне. Макс был ошарашен. - Без дураков? - Поэтому я и здесь. И еще кое-что. Она занимается стриптизом перед публикой. Он обалдело уставился на меня. - Я так и думал, что она бесится с жиру. - Веди себя тихо, - я подтолкнул его к двери. - Иди спать. Тебе еще повезет... ГЛАВА 3 Я встретился с Ведой Рукс лишь во второй половине дня. Утром мы с Паркером на "паккарде" поехали к дому Бретта. Мы поднимались по извилистому шоссе, до самого конца Океан-авеню. Паркер вел машину. Скорее всего, он больше привык к домашней обстановке, чем к управлению транспортом. Дважды нас заносило, так что колеса вертелись в опасной близости от пропасти. Я не сделал никаких комментариев: раз уж он не волнуется, так чего мне рвать на себе волосы. Даже машину он вел надменно. Его наманикюренные пальцы едва прикасались к рулю, словно баранка была вымазана в дерьме. Дом Бретта был виден издалека, хотя и окружен двенадцатифутовой стеной. Он стоял на холме, и его нетрудно было рассмотреть издали. Но если подъехать поближе, дом полностью скрывался за высокими деревьями. На полпути к дому Паркер остановил машину, чтоб я смог разобраться в обстановке. Архитектурный план мы захватили с собой, и Паркер указал, где черный ход, и помог привязать план местности непосредственно к дому. - Нужно лишь перелезть через стену, - подытожил он, и, поскольку делать это придется не ему, голос его звучал спокойно. - По верху проходит колючая проволока, но я думаю, для тебя это не составит трудностей. Перед большими железными воротами находилась будка со сторожем. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, но выглядел он настоящим здоровяком. Внимательные голубые глаза следили за нами до тех пор, пока наша машина не остановилась в пяти метрах от ворот. - Я поговорю с ним, - сказал Паркер. - Вы оставайтесь в машине. Ни к чему, чтобы он вас увидел. Сторож медленно двинулся в нашу сторону. Был он невысок, но широк в плечах, словно профессиональный боксер. На нем были вельветовые брюки и коричневая куртка, толстые ноги были обуты в кожаные сапоги. - Простите, но я надеялся, что эта дорога ведет в Санта-Медину, - сказал Паркер, высунув из машины хитрую физиономию. Сторож, поставив начищенный сапог на подножку, внимательно рассмотрел Паркера, потом перевел взгляд на меня. Если бы я не знал, что это бывший коп, я и так это понял бы по презрительной твердости взгляда. - Это частная дорога, - ответил он с нескрываемым сарказмом. - Об этом предупреждает надпись на щите, установленном в восьмистах метрах отсюда. Дорога на Санта-Медину слева, и об этом тоже указывает метровый щит с соответствующей надписью. Так что вы здесь ищете? Пока он изощрялся в остроумии, я имел возможность внимательно рассмотреть стену. Ее поверхность была гладкой, как стекло, а поверху шел тройной ряд колючей проволоки, при виде которой пропадала всякая охота к преодолению препятствия. - Я решил, что именно та дорога является частной, - Паркер мило улыбнулся сторожу. - Простите, что мы нарушили границу. И тут я приметил еще кое-что: рядом с будкой сторожа сидел огромный волкодав. Он грелся на солнышке и смачно зевал, демонстрируя клыки, каждый из которых был размером с кинжал Челлини. От их вида у меня по спине поползли мурашки. - Проваливайте! - рявкнул сторож. - На досуге научитесь читать. Объемистую талию сторожа опоясывала портупея, а из кобуры торчала рукоятка револьвера. Это был кольт сорок пятого калибра, и его рукоятка была отполирована пальцами от частого употребления. - Не нужно грубить, - укоризненно промолвил Паркер. - Кто угодно может ошибиться. - Да, - согласился сторож, - и первой ошиблась ваша мать, когда не воспользовалась противозачаточной таблеткой. - И он заржал, как жеребец. Паркер вспыхнул. - Ваше замечание оскорбительно, - сухо сказал он. - Я буду жаловаться вашему хозяину. - Катись отсюда! - прорычал сторож. - Убирайся отсюда на этой куче железного лома, пока я не дал тебе более веский повод для жалобы. Нам ничего не оставалось, как быстренько ретироваться в ту сторону, откуда приехали. Я следил за сторожем в зеркальце заднего вида. Он стоял посередине дороги и смотрел нам вслед, толстый и бесчувственный. - Очаровательный добряк, - сказал я. - Другой ни в чем не уступает ему. Ночью они дежурят вместе. - Вы видели собаку? - Собаку? - он посмотрел на меня. - Какую собаку? - Прелестного волкодава с клыками, как кинжалы. Вид у него даже более свирепый, чем у сторожа, и он очень голоден. Да и проволока отточена, как бритва. Думаю, мне не помешает застраховаться. - Если вы имеете в виду деньги, то от нас вы не получите и цента сверх оговоренной суммы, - распалился Паркер. - Именно это я и имею в виду. С псом придется считаться. Должно быть, приятно смотреть, как это кроткое животное пускает слюни в темноте. Да, старина, думаю, нам придется несколько изменить условия договора. - Тысяча или ничего, - хмуро отрезал Паркер. - Так что умерьте ваши аппетиты. - Следует пересмотреть вашу позицию. Спрос рождает предложение. Бретт за информацию может отвалить мне больше. И не говорите мне "умерьте ваши аппетиты", пока не узнаете, сколько я запрошу. - Я глянул на него и увидел, как сузились глаза Паркера - мой намек попал в точку! - Не проделывайте свои фокусы на мне, Джексон! - Переговорите с Германом. Я хочу на пять сотен больше, или выбываю из игры. Толстяк не упоминал ни о сторожах, ни о стене с проволокой, тем более и речи не было о волкодаве. Он подал все это дело так, как будто его можно было выполнить даже во сне. - Предупреждаю вас, Джексон, - прошипел Паркер, - оставьте ваши фокусы. Мы заключили сделку, вы получили задаток, так что придется идти с нами до конца. - Полностью согласен с вами, но гонорар необходимо увеличить до полутора тысяч. Мы живем в двадцатом веке, и я не привык иметь дело с собаками. - Вы берете тысячу или пожалеете об этом разговоре, - руки Паркера с силой сжали руль. - Еще никто безнаказанно не мог шантажировать меня! - Не надо нервничать. Это Герман во всем виноват. Ничего не ответив, Паркер резко увеличил скорость, так что вскоре мы были на вилле. - Пойдем к Герману, - заявил Паркер. Тот сидел на огромном стуле. При первых же словах Паркера он побагровел, но все же выслушал мои претензии. - Я не позволю делать из нас дураков! - распинался Паркер, и его глаза метали молнии. Герман внимательно смотрел на меня. - Было бы лучше, если бы вы оставили свои увертки, мистер Джексон. - Какие увертки? - я безмятежно улыбнулся. - Ну что для вас какие-то пять сотен. А они нужны мне для дополнительной уверенности. Хотел бы я, чтобы вы увидели сторожа и полюбовались на волкодава. А стена... Какое-то время он размышлял. - Согласен, - сказал он, улыбаясь. - Я ничего не знал ни о сторожах, ни о собаке. Я прибавлю еще пять сотен, но больше вы не получите и цента. Паркер издал негодующее ворчание. - Не волнуйся, Доминик, - хмуро сказал Герман. - Если ты знал о собаках, тебе следовало бы проинформировать меня об этом вчера. - Он шантажирует нас! - бушевал Паркер. - Нужно быть дураком, чтобы пойти на его условия! Разве теперь он остановится... - Предоставь это решать мне, - оборвал его Герман. Сам он оставался невозмутим, как китаец во время чайной церемонии. Паркер постоял, со злобой глядя на меня, потом вышел. - Следовало бы заплатить деньги прямо сейчас, - взял быка за рога я. - Если я встречусь с собакой, платить уже будет некому. Мы торговались долго и настойчиво. Наконец Паркер выложил еще двести пятьдесят долларов. Я позаимствовал листок и конверт и приготовил еще один сюрприз для директора моего банка. Возле дома как раз находился ящик для писем. Я пошел к нему, а Герман наблюдал за мной из окна. Что ж, я определенно делаю успехи. У меня уже четыре с половиной сотни долларов, и эти стальные ребята не смогут их у меня отобрать. Однако мне не понравилась та легкость, с которой Герман уступил моим требованиям. Я знал, что у Паркера я ни за что бы их не вырвал. Но Герман был хитрее Паркера. По выражению его лица ничего нельзя было прочесть. Но это меня не особенно смущало, хотя я и понимал, что когда буду возвращать пудреницу, деньги вырвать будет гораздо труднее. Пока все шло более или менее хорошо, но относительно будущего у меня появились некоторые опасения, которые становились все более определенными. Я напомнил себе, что сказал Макс относительно хлопушки Паркера. Сейчас они хотели, чтобы я выполнил работу, для которой Герман был слишком толст, а Паркер слишком труслив. Но после того, как я выполню работу, они перестанут нуждаться во мне. Более того, я стану опасен для них. Вот тогда-то и нужно будет держаться начеку. И я дал себе слово держать ушки на макушке. Чуть позже явился Макс, чтобы сообщить мне, что ланч подан. Я сидел на террасе и смотрел на лужайку. Едва я попытался завязать с ним разговор, как мой новый приятель сделал мне предостерегающий знак. Бросив взгляд через плечо, я заметил, как мой закадычный друг Паркер наблюдает за нами сквозь французское окно. Он все еще был зол, но держал себя в руках. - У меня для вас приготовлено все, что нужно, - сказал он после ухода Макса. - Я провожу вас до стены, а затем буду дожидаться вашего возвращения в машине. - А не пойти ли со мной? Там вы сможете позабавиться с собакой. Он не обратил никакого внимания на мои слова и уселся за стол. Еда была неплохой, и, пока мы ели, Паркер инструктировал меня. - Необходимо закинуть на стену веревку с крюком. Чтобы перерезать проволоку, у вас будут ножницы. Что вам нужно еще? - А собака? - Налитой свинцом дубинки, я думаю, будет достаточно, - вмешался Герман. - Я распоряжусь, чтобы Макс добыл это для вас. - А комбинация, открывающая сейф? - Я записал ее для вас, - успокоил Паркер. - За сейфом вы найдете провод. Прежде чем касаться сейфа, перережьте его. Это выведет из строя сигнализацию. Ни в коем случае не дотрагивайтесь до окон. - Звучит очень просто, не так ли? - язвительно произнес я. - Для человека с вашим опытом это действительно просто, - спокойно проронил Паркер. - Но не нужно лишнего риска, я не хочу неприятностей. - Значит, нас уже двое, - улыбаясь, сказал я. После завтрака я заявил им, что прогуляюсь по саду. Вот тогда-то я и познакомился с Ведой Рукс. Я направился к бассейну, в надежде застать ее на том месте, где приметил прошлой ночью. И она действительно была там. Веда сидела на низком барьерчике, в той же позе, что и вчера ночью. На ней были вельветовые брюки канареечного цвета и такого же цвета шелковая блузка. Черные волосы небрежно рассыпаны по плечам. Она была маленькая, стройная, симпатичная, но в ней чувствовалась сила. Это не значит, что она была мускулистой. Просто в ней чувствовалась скрытая сила. Было такое впечатление, что у нее стальные запястья, а бедра, если до них дотронуться, окажутся крепкими, как гранит. Ее небольшое личико было бледным и серьезным, а голубые глаза смотрели прямо с тревогой и ожиданием. Хорошенькие девушки с хорошенькими мордашками не должны так смотреть. Вы смотрите на них, вы их хотите, но стоит им исчезнуть из поля вашего зрения, как вы тут же о них забываете. Но эту девушку забыть было нельзя. Она отличалась от других, как джин отличается вкусом от воды. Эта разница в заряде, который присутствует в джине. Он был, этот заряд, и в Веде. Едва я увидел ее, как сразу понял, что у меня будут неприятности. Если бы у меня была хотя бы капля благоразумия, я должен был сразу рвануть с места и бежать без остановки до границы штата. Я сказал бы Герману, что передумал, вернул деньги и постарался оказаться как можно дальше от этого дома. Да, это было самым лучшим решением. Мне следовало понять, что едва эта девушка втемяшится мне в башку, я буду думать о работе лишь наполовину. А когда мужчина в таком состоянии, на него нельзя положиться. Все это я знал, но мне было безразлично. - Привет, - сказал я. - Я немного слышал о вас. Это вы разгуливаете во сне? Она задумчиво изучала меня. Ни ответного приветствия, ни улыбки. - Я также слышала о вас, - наконец вымолвила она. Вопрос, казалось, был исчерпан. Установилось долгое безразличное молчание, во время которого мы смотрели друг на друга. Она не двигалась, и в этой ее неподвижности было что-то жуткое: словно перед тобой труп. Нельзя было даже заметить ее дыхания. Я невольно подумал о вампирах и вурдалаках. - Итак, вы знаете, зачем я здесь, - попытался я завязать разговор. - И знаете, что я намереваюсь делать? - Да, и это я знаю. Надо поосторожнее с ней. Больше говорить нам было не о чем. Я перевел взгляд на зеркальную гладь бассейна и увидел там ее отражение. Она упорно глядела в воду. У меня мелькнула мысль, что то же самое она думает обо мне. Я не был уверен в этом, но у меня появилось непреодолимое желание коснуться ее тела, чтобы установить, живая она или это статуя. Я многое повидал в жизни и знал много женщин. Они доставили мне мало радости и много горя. Женщины - совершенно алогичные существа. Вы никогда не познаете их, да они и сами не знают себя. Не стоит и пытаться раскусить их - это невозможно. Они меняют настроение чаще, чем ящерица хвост. И все, на что можно надеяться, так это использовать ее настроение, выбрав момент, когда оно появится. И быстро занять место. И если вы упустите это мгновение, то сразу окажетесь в хвосте тех типов, которые тянут неделями. Такие вещи не для меня. Я люблю действия быстрые и грубые, как выстрел в спину из револьвера. Я переместился ей за спину и теперь стоял совсем рядом. Она по-прежнему сидела неподвижно, сложив руки на коленях, как статуя. Я почувствовал ее запах. Сердце мое болезненно заколотилось. Я стоял позади нее и ждал. Я не мог сдвинуться с места даже под страхом смерти. Я был околдован. Вдруг она медленно подняла голову и повернула лицо ко мне. Я схватил ее в объятия, мои губы прижались к ее губам. Она была в хорошем настроении. Мы оставались в таком положении секунд пять, не больше. Ее рот приоткрылся, она тяжело задышала. Я ощущал, как бурно вздымается ее грудь. Пять секунд, всего пять секунд, но их хватило на то, чтобы понять, как она хороша и как прекрасно ее молодое, цветущее тело. Ее рука обнимала меня за шею, другой она сжимала мне запястье. В следующее мгновение она оттолкнула меня, и я понял, что она действительно сильная. Мы молча смотрели друг на друга. Ее лазурные глаза были безразличны и спокойны, как вода в бассейне. - Вы всегда так быстро работаете? - поинтересовалась она, поднося пальцы ко рту. Я все еще ощущал ее тело и не мог вымолвить ни слова. Когда я заговорил, голос мой больше напоминал лягушачье кваканье. - Это зависит от работы, - ответил я. - Но эту работу я мог бы повторять без конца. Она перекинула ноги через бортик и встала. Ее черноволосая головка едва достигала мне плеча. Она была стройна и хрупка. - Может быть, - сказала она и пошла к дому. Я с интересом наблюдал за ней: у нее была грациозная поступь лани. Я любовался этим зрелищем до тех пор, пока она не скрылась в доме. Затем уселся на ее место и закурил сигарету. Оставшуюся часть дня я провел возле бассейна. Ничего интересного за это время не произошло. Никто не появился возле меня и никто не следил за мной из окон. Все это время я размышлял о предстоящем деле, на которое пойду этой ночью. Я думал о сторожах, собаках, колючей проволоке и сейфе, которому предстояло вскрыть внутренности. Но больше всего я думал о Веде Рукс. Я думал о ней даже тогда, когда солнце погасило последний луч и на лужайку опустилась темнота. Я думал о ней до тех пор, пока из дома не вышел Паркер и не подошел ко мне. Я взглянул на него, как на пустое место. Голова моя была забита совсем другими мыслями. Я полностью попал под колдовское обаяние Веды. - Вам лучше вернуться, - сухо заметил он. - Нужно все окончательно обговорить до ужина. Отправимся в девять вечера, когда взойдет луна. Мы вернулись в дом. Веды нигде не было видно. В гостиной нас поджидал Герман. Я напряженно ждал, не послышатся ли ее легкие шаги, но в доме было тихо, как в морге. - Доминик передаст вам кинжал, - сказал Герман, - когда вы окажетесь на верху стены. Будьте осторожны, не поцарапайте чехол. Паркер передал мне ключ, по его словам, открывающий служебную дверь, и мы вновь изучили план дома. - Я хотел бы получить еще двести долларов, - сказал я, отрываясь от изучения плана. - Вы можете вручить их мне прямо сейчас. - Доминик вручит их вам вместе с кинжалом, - твердо ответил Герман. - У вас уже и так достаточно денег, хотя вы не отработали еще и цента. Я хочу видеть конкретный результат, прежде чем вручу причитающуюся вам сумму. - О'кей, но без гонорара я на стену не полезу. Я надеялся увидеть Веду за ужином, но ее не было. Я решил узнать, где же она может быть, и сказал, что встретил в саду девушку. По-видимому, это и есть мисс Рукс. Почему она не пришла на ужин? Паркер позеленел. Он так сжал кулаки, что, казалось, из-под ногтей сейчас брызнет кровь. Он выглядел сумасшедшим и явно был готов вогнать меня в гроб. Мне не нравятся парни с подобным темпераментом, даже такие, как Паркер. - Вы наняты для определенной работы, мистер Джексон, - прошипел Паркер, уставившись на меня. - И не суйте свой вонючий нос в дела, вас не касающиеся. Мисс Рукс не желает иметь дела с негодяем, как вы, и я полностью разделяю ее мнение. Прошу не использовать ее имя ради пустой болтовни. - Уж не хотите ли вы меня уверить, что феномен в коричневых брюках носит тетушкин чепец, как это делаете вы? - злорадно спросил я Паркера, поставив каблук на спинку кресла и уже прицеливаясь носком в рожу этому негодяю. И вдруг замер: черный ствол револьвера тридцать восьмого калибра был нацелен в мой лоб. Макс предупреждал меня, что Паркер носит с собой оружие, но я и представить себе не мог, с какой сноровкой он владеет револьвером. Почище суперменов в кино. - Доминик! - спокойно проронил Герман. Я не двигался. Блеклые глаза Паркера были пусты и лишены человеческого выражения. Его холеный палец лежал на крючке. Он был готов нажать на него. Дуло револьвера было большим, как бруклинский тоннель, и это была паршивая минута. - Доминик! - рявкнул Герман, ударяя своим огромным кулачищем по столу. Рука с револьвером опустилась, и Паркер удивленно посмотрел на меня, словно не мог понять, что же произошло. От его пустого и потерянного взгляда у меня по спине пробежала дрожь. Этот парень свихнулся. Я видел такое же выражение кое у кого в тюремной больнице. Увидев раз, нельзя ошибиться - это лицо убийцы-параноика. - Не волнуйся, Доминик, - спокойно сказал Герман. Он не повернул головы, и даже бровью не повел. Я начинал понимать, что за всем этим кроется. Паркер медленно встал, посмотрел на пистолет, словно недоумевая, как он мог оказаться в его руке, затем медленно вышел из комнаты. Я вытер носовым платком вспотевший лоб. - Вам надо присматривать за этим парнем, - сердито буркнул я. - Не то его когда-нибудь вынесут на носилках. - Можете обижаться только на себя, мистер Джексон, - холодею заметил Герман. - Если его не раздражать, это милейший человек. Кстати, замечу, вы чрезвычайно въедливый тип. Хотите кофе? Я усмехнулся. - Предпочитаю виски. Он ведь запросто мог меня убить. Не рассказывайте сказок, а лучше отберите у него оружие, пока он не наломал дров. С отсутствующим выражением на лице Герман налил изрядную порцию виски. - Не принимайте этого всерьез, мистер Джексон. Он очень привязан к мисс Рукс. На вашем месте я не стал бы касаться этой темы разговора. - А что она думает на этот счет? - Не понимаю, о чем вы? Я сделал приличный глоток и поставил бокал на стол. - Возможно, вы правы. В девять вечера Паркер подал машину ко входу. Он был сдержан и холоден. Герман спустился вниз проводить нас. - Желаю удачи, мистер Джексон. Паркер еще раз проинструктирует вас прямо на месте. Деньги я вручу вам после возвращения. Я смотрел на темные окна, в надежде увидеть ее силуэт, и почти не обращал внимания на смысл его слов. Однако девушки нигде не было видно. - Мы должны вернуться около двух часов ночи, - сказал Паркер, и по дрожанию его голоса я понял, насколько он напряжен. - Если мы не вернемся, ты знаешь, что делать. - Вы вернетесь, - уверенно произнес Герман. Его нервы были в порядке. - Мистер Джексон никогда не ошибается. Я надеялся, что удача будет со мной и на этот раз. Когда мы тронулись, я еще раз оглянулся, но, к своему огорчению, ее так и не увидел. ГЛАВА 4 Мы сидели в машине возле четырехметрового забора, окружавшего дом Бретта. Вокруг было спокойно. Мы не видели ни забора, ни машины, ни даже друг друга, словно находились в абсолютно темном подвале. - Все в порядке, - мягко вымолвил Паркер. - Вы знаете что делать. Когда возвратитесь, свистните мне. Я включу фонарик, чтобы вы легко обнаружили веревку. Я вздохнул. Даже теперь я еще не принял окончательное решение. В случае неудачи я мог рассчитывать на длительное тюремное заключение. Редферн бы не упустил шанс упрятать меня всерьез и надолго. Он только и ждал промаха с моей стороны. Паркер включил миниатюрный фонарик. Неясно осветились контуры руки и головы. - Вот шифр сейфа, - сказал он. - Его достаточно легко запомнить. Я записал его на карточку. Полный оборот направо и еще пол-оборота назад, опять полный оборот направо и еще полоборота влево. После каждого движения необходимо делать паузу, чтобы успел сработать механизм. - А монеты? - спросил я. - Вы думаете только о деньгах, - проворчал он. Он был не прав, но это был неподходящий момент, чтобы снова вспоминать о Веде Рукс. - Вот держите, - он протянул мне две сотенные бумажки. - Остальное получите после дела. Я свернул их и сунул в портсигар. Теперь самое время было врезать ему в челюсть, выбросить из машины и уехать, но я мучительно хотел увидеть еще раз Веду. Я еще помнил вкус ее губ. - Когда вы откроете сейф, на второй полке вы увидите пудреницу. Вы не можете ошибиться, это небольшая золотая коробочка в полдюйма толщиной. Вы обязательно узнаете ее - сотни женщин пользуются точно такими же. Затем вы положите на место кинжал. - Если бы эта девочка спала с цепью на ножке, можно было бы избежать многих неприятностей, - буркнул я. - Она тогда не смогла бы разгуливать во сне. Вам бы следовало подать ей эту мысль. Паркер открыл дверцу и молча шагнул в темноту. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Теперь я смутно различал верхушку стены. Некоторое время мы прислушивались. Ни звука. Интересно, свободно ли бегает этот пес по территории. Мысль о его клыках заставила меня вздрогнуть. - Готовы? - нетерпеливо спросил Паркер. - Надо успеть до восхода луны. - Да, - сказал я, взмахнув налитой свинцом тростью. Хотел бы я сейчас держать в руках милый моему сердцу револьвер. Паркер размотал веревку, и я взял в руки крюк. С третьей попытки он прочно зацепился за проволоку. - Ну, пока, - попрощался я. - Слушайте меня внимательно. Я могу вернуться быстрее, чем вы думаете. - Не сделайте глупость, Джексон, - предупредил Паркер. Я не мог видеть выражение его лица, но по шипению понял, что он говорит сквозь зубы. - Если вы не принесете пудреницу, то не получите ни цента... - Я не мальчик. Где кинжал? - Когда вы окажетесь на стене, я вам его передам. Только обращайтесь с ним осторожно: не стоит оставлять отпечатки ваших пальчиков на радость копам. Мои ноги нащупали узлы на веревке, и я начал подъем. Забравшись наверх, я принялся перекусывать проволоку. Она была натянута, как струна, и я опасался, как бы невзначай не поранить себе лицо. - Готово, - шепнул я, садясь на стену и глядя в направлении дома. Казалось, он находится очень далеко. - Держите чехол, - прошептал Паркер. - Осторожнее! Я спустился немного вниз, и мои пальцы нащупали продолговатый предмет. - Все, - сказал я, засовывая кинжал в карман плаща. - Боюсь, обратный путь будет не так просто найти. - Не трусь, - перебил меня Паркер. - В нескольких ярдах от стены тропинка. Она выведет вас прямиком к черному ходу. Надо идти обратно тем же путем и все будет отлично. - Смотрю, вы здесь здорово все изучили, - это я говорил уже по ту сторону стены. Я стоял в темноте, придерживаясь за стену и вслушиваясь в тишину. Не было слышно ничего, кроме стука моего сердца. Теперь уже поздно идти на попятную - надо действовать. Хотя я мог некоторое время простоять у стены, а затем сказать Паркеру, что не смог открыть сейф или меня заметили сторожа, или еще что-нибудь подобное. Если я достану пудреницу и затем попаду в лапы сторожей, от Редферна мне не спастись. Но меня влекло вперед неуемное любопытство. Я подозревал, что вся эта история - выдумка чистейшей воды. Такой парень, как Герман, не станет выбрасывать полтора гранда, чтобы помочь женщине. Он не из того сорта людей. Пудреница или другая вещь им нужна, это ясно. Другого объяснения и быть не могло. Если эта вещь ценна для него, то она может оказаться ценной и для меня. Мне до тошноты надоел Сан-Луи-бич, надоело все вокруг, надоело вечно сидеть без гроша в кармане. Если я правильно сумею воспользоваться своим умом, то кое-что наживу на этом деле. Можно отхватить кучу денег. Игра стоит свеч! Я решил пойти туда. Все эти размышления заняли не больше пяти-восьми секунд, а еще секундой позже я был на тропинке и направлялся прямиком к дому. На мне были туфли на каучуковой подошве, и я производил шума не больше, чем полуночный призрак. Я шел пригнувшись, с фонариком в одной руке и налитой свинцом тростью в другой, готовый ко всяким неожиданностям. Через некоторое время я очутился в тени деревьев. В глубине, слева от меня, я различил темную громаду дома. Ни огонька кругом. Казалось, с неба лилась темнота. Я медленно пересек лужайку, все время думая о собаке. Очень опасно двигаться в темноте, да и к тому же полицейская собака не лает. Она молча хватает вас за горло, и вы оказываетесь в обществе ангелов и чертей. Мои нервы были напряжены до предела. Когда я подошел к дому, рубашка на спине стала совсем мокрой. Тропинка вывела меня к ступеням террасы. Из плана я знал: чтобы достичь служебного входа, необходимо пройти вдоль террасы, мимо ряда французских окон, подняться на несколько ступенек, пройти вдоль второй террасы и повернуть за угол. Я стоял и взирал на ступени террасы до рези в глазах. Вначале я вообще ничего не мог различить, потом вырисовывались широкие белые ступени и балюстрада террасы. Я продолжал вслушиваться и вглядываться в темноту, так как знал, едва я окажусь на открытом месте, предпринимать что-либо будет уже поздно. Теперь, когда я был возле дома, я мог различить лучики света, выбивающиеся из одного окна, и даже расслышал звуки танцевальной музыки. Эта музыка еще больше подчеркивала мое одиночество. Я все еще не решался покинуть свое убежище, так как у меня крепло предчувствие, что не все так просто, как мне хотелось бы. И вот тут-то я и заметил сторожа. Мои глаза привыкли к темноте, да и луна показалась из-за туч. Он стоял, как каменное изваяние, вглядываясь в тьму под деревьями, а потом лениво прошелся по террасе, удаляясь от черного хода. Надо было решаться. Он мог в любой момент вернуться обратно, но я надеялся, что этого не произойдет. Как балерина, на цыпочках, я сделал шаг к террасе. Подойдя к балюстраде, я вновь увидел сторожа. Он находился в дальнем конце террасы и вновь вглядывался в сад, словно капитан на мостике корабля. Я не стал мешкать. На цыпочках я одолел следующую часть лестницы и оказался на второй террасе, прямо над ним. Я был уже в нескольких шагах от черного хода, когда услышал шаги. Сердце мое оборвалось, и я прижался к стене. Шаги медленно приближались ко мне. - Ты здесь, Гарри? - послышался голос из темноты. Мне показалось, что я узнал этот голос. Он принадлежал сторожу, которого мы с Паркером видели утром у ворот. Он не мог меня заметить с такого расстояния. - Да, - отозвался другой голос. Теперь я мог видеть сторожа. Он наклонился над балюстрадой, глядя на второго, стоящего внизу. - Все спокойно? - Вполне. Темно, как внутри арбуза. - Будь начеку. Как бы сегодня что-нибудь не случилось. - Какая муха тебя укусила, Нед? - раздраженно ответил второй сторож. - С ума ты сошел, что ли? - Черт возьми, я сказал, чтобы ты был начеку. У меня из головы никак не идут те двое молодчиков. - Да забудь ты о них! Заблудились люди, и всего делов. Каждый раз, когда кто-нибудь собьется с дороги и заедет сюда, у тебя разыгрывается фантазия. Брось ты все это. - Мне они не понравились, - стоял на своем Нед. - Пока один болтал со мной, другой рассматривал все вокруг. Это меня насторожило. - Ладно, ладно, сейчас сделаю еще круг по парку. Если найду кого-нибудь постороннего, разорву его на куски. - Прихвати собаку. Кстати, где она? - На цепи, но я возьму ее с собой. Увидимся здесь же через полчаса. Я слушал их разговор, замерев, как статуя. Нед стоял спиной ко мне, уперев руки в бедра. Я медленно двинулся вдоль стены, стараясь как можно дальше удалиться от него. Еще несколько шагов - я очутился возле двери. Я пошарил рукой по ее поверхности, нащупал ручку и толкнул дверь. Она оказалась заперта. Переложив трость в другую руку, я достал ключ, который дал мне Паркер. Включить фонарь я не осмеливался. Я потихоньку нащупывал замочную скважину, все время прислушиваясь. Наконец я нашел ее и сунул туда ключ. Замок открылся с легким щелчком. Для меня он прозвучал как пистолетный выстрел. Я замер, прислушиваясь, но, кажется, никто ничего не услышал. Дверь отворилась. Я вошел внутрь помещения, запер дверь и сунул ключ в карман. Очутившись в доме, я стал спокоен и расчетлив. Теперь собаке меня не достать, а людей я боюсь много меньше, чем собак. Я точно знал, куда мне идти. И хотя ничего нельзя было различить в темноте, я уверенно сделал пять шагов по коридору. В конце коридора поворот направо приведет меня в кабинет Бретта. Я прислушался к звукам радио. Как раз в этот момент исполнялась какая-то шумная увертюра. Любой шум будет заглушен этой музыкой. Включив фонарик, я торопливо поднялся по лестнице. На втором этаже горел свет. Я свернул направо. Маленький холл выходил в сад, а дверь напротив - в кабинет Бретта. Справа от меня широкий коридор вел в другие помещения. Резкий крик с лестницы заставил меня вздрогнуть. - Не смей! - кричала женщина. - Ты, хам! "Забавы прислуги", - подумал я, вытирая пот. Девушка снова что-то прокричала, и дверь захлопнулась. Я немного подождал. Все спокойно, прислуга Бретта весело проводит время. Можно двигаться к кабинету. Я не стал мешкать. Подойдя к двери, я нажал ручку, дверь открылась, и я очутился в кабинете. Свет фонарика помог мне быстро отыскать сейф. Он был точно на месте, указанном в плане. Если бы я не был предупрежден о сигнальном проводе, ни за что не заметил бы его. Ловкие ребята! Перекусив сигнальный провод, я замер, прислушиваясь, в любой миг ожидая сигнала тревоги, но все было тихо. У меня отлегло от сердца. Пока все шло так, как говорил Паркер. Вытащив из кармана карточку, я еще раз повторил в уме порядок комбинации, затем внимательно изучил наружное устройство механизма замка. Фонариком я осветил цифры, набрал нужный номер и стал крутить ручку: полный оборот направо, две секунды ожидания, пол-оборота обратно, опять ожидание, полный оборот направо, снова пауза и еще полный оборот направо. Все было в точности так, как сказал Паркер. Я не ожидал ничего, но кое-что случилось: сейф открылся. Присвистнув, я направил луч фонарика в стальной склеп. На второй полке лежала маленькая золотая коробочка, восьмисантиметровый квадратик, невероятно модный, и невинный на вид. Я взял его и взвесил в руке. Что-то он был слишком тяжел для своих размеров. На пудренице не было ни кнопки, ни щели для открывания. Еще пару секунд я поигрался с этой игрушкой, потом сунул в карман. Нельзя терять времени, я исследую ее содержимое потом, когда выберусь из дома. Я достал из кармана кинжал. Прежде чем положить футляр в сейф, я вспомнил о сторожах и собаке. И тут мой разум заработал на полную катушку. Кинжал был единственным местом в рассказе Германа, который звучал слишком фальшиво. Я был уверен, что девушка не брала кинжал из сейфа Бретта и что пудреница не была ее собственностью. Я лично видел кинжал. Он выглядел достаточно внушительно. В античных предметах я не разбираюсь, но уж золото от бронзы отличу. Так вот, кинжал был украшен золотом. Зачем же Герману понадобилось класть в сейф Бретта такой ценный предмет, к тому же ему не принадлежащий? В чем здесь закавыка? Такую вещь очень легко проследить. Зачем они наняли меня выкрасть безделушку, а на ее место положить действительно ценную вещь, которая легко может навести полицию на Германа? В этом было что-то загадочное. Я внимательно взглянул на футляр. Может быть, они одурачили меня и футляр пуст? Я попытался вскрыть его, но ничего не получилось. Футляр был слишком тяжелым, чтобы быть пустым. Я продолжил осмотр, и вдруг мне показалось, что он несколько толще и длиннее, чем тот, что показывал мне Герман. Я не был в этом уверен, но все же мне так показалось. Затем я услышал такое, от чего меня моментально прошиб холодный пот, а во рту пересохло: из футляра доносилось негромкое, но ритмичное тиканье. Я едва не выронил футляр. Неудивительно, что эти проходимцы передали мне ее с такой предосторожностью. Теперь-то я знал, что это такое! Это была бомба! Они изготовили бомбу в виде футляра для кинжала, надеясь, что у меня не будет времени для внимательного его изучения. Я быстро сунул футляр в сейф. Я понятия не имел, когда сработает эта адская машинка, но уж сейф в любом случае она разнесет на атомы. Вот почему их не пугал вопрос, что Бретт обнаружит пропажу пудреницы. Едва только он попытался бы открыть коробочку, о себе дал бы знать тринитротолуол. Это была великолепная идея, и, несомненно, она принадлежала Герману. Но когда я вспомнил о стене, через которую попал сюда, о сторожах, которые могли обнаружить у меня бомбу, сердце мое сжалось. Я закрыл сейф, повернул ручку и снова набрал шифр. Первым моим побуждением было бежать отсюда со всех ног, пока не сработала бомба. Возможно, меня охватила паника. Вы бы на моем месте почувствовали бы то же самое. Бомба вообще паскудная штука, а самодельная - вдвойне. Я не сомневался, если Паркер ответствен за это изобретение, он давно бы унес отсюда ноги. Мне казалось, что бомба может взорваться в любую секунду. Я метнулся к двери, резко открыл ее и нос к носу столкнулся с Недом, который как раз собрался входить. У меня всегда была репутация человека с отличной реакцией. И я раздумываю, когда дело доходит до заварухи. Мои рефлексы срабатывают быстрее, чем мозг. Я держал Неда за толстую шею, заглушая его крик. Его рефлексы отставали от моих на километр. Некоторое время он оставался словно в столбняке, позволяя душить себя. Осознав, что происходит, он сразу ухватил меня за запястья. В свою очередь я понял, что не смогу его удержать. Он был силен, как медведь. Передо мной была единственная задача - не позволить этому парню поднять крик. Он освободился от моего захвата и двинул меня кулаком, показавшимся мне чугунным. Это привело меня в ярость. Я отвесил ему два удара. Можно было подумать, что его бока были сделаны из бетона. Он уже открыл рот, но я ударил его прежде, чем он успел крикнуть. Он упал на колени, но все же исхитрился схватить меня за туловище. Мы молча упали на пол. И там мы начали драться, как два разъяренных кота. Несколько раз мне все же удалось стукнуть его головой об пол. Это позволило мне вырваться из его объятии и вскочить на ноги. Если сейчас войдет второй сторож с собакой, я пропал. Я ударил Неда в челюсть, и он, застонав, обмяк, как куль мякины. Я не обвинял его за нападение на меня: в конце концов это была его работа. Внезапно зажегся свет, и в коридоре появился второй сторож. Я замер. Кольт сорок пятого калибра, нацеленный мне в лоб, казался больше двухсотмиллиметровой гаубицы. - Не двигаться! - визгливым от страха голосом пискнул Гарри. Нед со стоном поднялся на ноги. - Черт возьми, что здесь происходит? - немного успокоясь, спросил Гарри. Это был тип с отекшей физиономией, но по всему было видно, что он здоров как бык. Я мог думать только о бомбе. - Присмотри за ним, Гарри, - прохрипел Нед. - Я только передохну. Я его сейчас в порошок сотру. Говорил же я тебе! Это тот самый тип. Гарри смотрел на меня, разинув рот, но все же предусмотрительно держа палец на спусковом крючке. - Надо вызвать копов, - рявкнул он. - Как ты, Нед? Нед продолжал всячески поносить меня. От слов он перешел к делу. Он ударил меня раньше, чем я успел уклониться. Я отлетел метра на два, и, видимо, это спасло меня. Бомба взорвалась! Меня потряс грохот взрыва и ослепила яркая вспышка. Затем в коридор ворвался свежий воздух и посыпалась штукатурка. При свете фонарика я осмотрел Неда. Я понимал, что мне необходимо как можно быстрее уносить отсюда ноги, но хотелось глянуть, что со сторожами. Можно было не беспокоиться. Бедняги оказались на одной линии с траекторией дверцы сейфа. Неда я узнал по сапогам, а Гарри я вообще не обнаружил из-за рухнувшей стены. Пусть земля им будет пухом. Я выскочил через разбитое окно на террасу. Я немного ошалел от удачи, но мой мозг работал исправно. Я обманул Германа раньше, чем он обманул меня: его бомба спасла меня. Я дошел до каменной птицы, восседавшей на террасе, забрался до места, где крылья соединялись с туловищем, и вложил пудреницу в углубление. Потом заставил себя спуститься и побежал к тому месту, где намеревался встретиться с Паркером. Ноги мои были как ватные. Пересечь лужайку казалось мне невероятно трудным делом, и я не был уверен, что добегу до конца. Луна теперь находилась прямо над головой, и парк был залит бледным светом. Можно было различить каждую травинку, каждый листок, каждый камушек. И тут я увидел кадр из фильма ужасов Хичкока: со скоростью экспресса на меня мчался волкодав. Я испустил вопль, слышный, наверное, даже в Сан-Франциско, потом замер на месте, чтобы встретить собаку лицом к лицу. Пес приближался молча. Глаза его сверкали, а из раскрытой пасти капала слюна, которой он собирался переварить меня, после того, как перекусит мне глотку. При лунном свете я мог вволю полюбоваться каждым клыком в его пасти и уже ощущал их на своем горле. Пес остановился в десяти ярдах от меня. Я чувствовал, как ослабли мои коленки. Секунд десять мы пялили глаза друг на друга. Я видел, как напряжены его лапы и туловище. И в это мгновение сухо прозвучал револьверный выстрел. Пес повалился на землю, разевая пасть и мелко-мелко стуча ногами. Это было похоже на чудо. Я не стал терять времени и кинулся к стене. Единым махом я взлетел на нее и мешком рухнул вниз. Паркер обхватил меня за талию и полунеся-полуволоча потащил к машине. - Жми на всю железку! - заорал я. - Они гонятся за нами! Я не желал, чтобы он задавал мне лишние вопросы, пока мы не отъехали на безопасное расстояние. Он вел машину с максимально возможной скоростью. Что ни говори, этот парень отлично водил машину, так что мы не свалились с обрыва. Спидометр показывал восемьдесят миль. Мы так срезали повороты, что колеса повисали над пропастью. В конце дороги он затормозил и повернулся ко мне. - Она у вас? - завопил он, хватая меня за руки. - Где она, ради Бога? У вас? Я схватил его за грудь и потряс. - Вы и ваша проклятая бомба! - в свою очередь завопил я. - Чертово отродье! Вы же едва не отправили меня на тот свет! - Она у вас? - закричал он, размахивая кулаками. - Бомба превратила ее в пыль, - произнес я. - Во всем виновата ваша бомба. Она разметала на кусочки сейф со всем его содержимым. Я ударил его в подбородок в тот момент, когда он собрался броситься на меня. ГЛАВА 5 Войдя в гостиную, я мельком увидел свое отражение в зеркале. Я был бледным, как гипсовый слепок, волосы падали на глаза, рукав пиджака разорван, а сквозь дыру в штанах просвечивало тело. Из ссадины под глазом текла кровь, а шея, в том месте, куда приложился Нед, представляла собой один большой кровоподтек. По сравнению с элегантным Паркером, которого я нес на плече, я выглядел ужасно. Герман неподвижно сидел в кресле лицом к двери. Его огромные руки сжимали подлокотники кресла с такой силой, словно хотели превратить дерево в кашу. Лицо было жестким и холодным, как бетонная плита тротуара. В другом кресле у камина сидела Веда Рукс. Как всегда, она держалась очень прямо. Ее взгляд ничего не выражал. Она была в белом платье без бретелей, которое держалось, скорее всего, только силой воли, либо хитроумным набором присосок. Одно из тех платьев, от которых боишься отвести взгляд, чтобы не пропустить что-нибудь интересное. Я сбросил Паркера с плеча в ближайшее кресло. Ни Герман, ни Веда не произнесли ни слова. Напряжение в гостиной нарастало. - Мне пришлось немного пришибить Паркера, когда он кинулся на меня с кулаками, - проинформировал я. - Видимо, у него начался очередной приступ. - Вы взяли это? - спросил Герман, не глядя на Паркера. - Нет, - я подошел к столу, наполнил бокал виски и сел в кресло, лицом к нему. Я отлично понимал, что не должен был сюда возвращаться. Я должен был отделаться от Паркера, забрать пудреницу, когда все успокоится, и стать хозяином положения. Но игра без риска могла лишить меня Веды, а я не мог позволить себе этого, пока не отведал всех ее прелестей. Подлокотники кресла скрипнули: так сильно их сжали. Я бросил быстрый взгляд на Веду. Теперь ее лицо потеряло напряжение, уголки губ поднялись. Я осушил бокал единым глотком, так как мне необходимо было подкрепление. Когда я отставил бокал, Паркер застонал и пошевелился. Никто не интересовался им и даже не смотрел в ту сторону. Как я понял, никто мне и слова не сказал бы, очутись он хоть в морских глубинах. - Я не взял это, - буркнул я Герману. - И сейчас объясню почему. Вы оказались правы с самого начала: я умен и хитер. Вы и ваш приятель пытались надуть меня. Вы решили, что вдвоем вы запросто обведете вокруг пальца такого сопляка, как я. Ваша идея была неплоха, но немного недоработана. Она могла бы сработать, но не потому, что вы знали ответы на все вопросы и скрывали их от меня. Вы обратились ко мне, зная, что я сижу на мели, вы прекрасно знали, что копы только и ждут повода, чтобы упрятать меня за решетку. Но вы промахнулись, так как не знали, насколько далеко я могу пойти ради денег. Вы знали, что я был замешан в паре грязных дел, но даже это не помешало вам открыть свои карты и объяснить мне, что именно вам нужно у Бретта. Вы надеялись, что я ухвачусь за ваше предложение руками и ногами и ни о чем не буду спрашивать. Но этого не произошло, Герман. Веда неожиданно шевельнулась. Возможно, это был сигнал тревоги, а возможно, она просто отсидела ногу. Я продолжал: - Неужели вы подумали, что я поверю в прогулки во сне и в басню о кинжале Челлини? Я не поверил. Я твердо знал, что пудреница принадлежит Бретту, но по какой-то причине нужна вам. Мне безразлично, зачем она вам понадобилась. Мне нужны были от вас только деньги: это все, что интересовало меня. Но вы оказались недостаточно прозорливыми, чтобы догадаться. Если бы вы с самого начала сказали бы мне, что в футляре лежит бомба, я бы знал, как мне поступить, но вы этого не сказали. А когда я понял, что это бомба, это выбило меня из равновесия. Все произошло в одно мгновение. Я услышал тихое тиканье и понял, что в коробке бомба. Я только что открыл сейф. Все мои мысли теперь были заняты этим открытием. Я сунул футляр в сейф, запер его, и в этот момент вошел сторож. Я видел пудреницу, но не успел даже прикоснуться к ней. Она была там, когда я запирал сейф, но меня схватили бы, замешкайся я хоть на секунду. Сразу же появился второй сторож, и завязалась драка. И тут, на мое счастье, сработала ваша адская машинка. Дверь сейфа вырвало и сторожей убило. Я в это время валялся на полу после удара одного из них, и это меня спасло. Это была хорошая бомба, Герман. Кто бы ее ни сделал, он может гордиться своей работой. Спустя некоторое время я пришел в себя, но ни сейфа, ни пудреницы уже не существовало. Я внимательно осмотрел все вокруг, но ничего не смог обнаружить. И я побежал к машине. По дороге меня чуть не сожрала собака, но спасибо Паркеру за отличную стрельбу - он убил ее. Я привстал и вновь наполнил бокал. Паркер сел, держась за челюсть. В его глазах сверкало бешенство. - Он лжет! - выпалил Паркер. - Я уверен, что он лжет! - Будем надеяться, что лжет, - хрипло проговорил Герман. - Поезжайте и взгляните сами на сейф и на охранников. Это убийство, Герман! - Оставьте в покое охранников, - резко сказал Герман. - Почему вы оставили ее в сейфе, когда услышали, что идет сторож? - Я был бы последним идиотом, если бы позволил ему застать меня возле сейфа. Судите сами, если бы меня поймали и ничего не нашли, это одно дело. У меня все-таки голова на плечах, а не кочан капусты. Я думал взять пудреницу после того, как обезврежу сторожа. - С другой стороны, - тихо сказал Герман, - вы могли бы положить пудреницу в карман, а потом утверждать, что не брали ее. "Неужели он думает, что я вернулся сюда с пудреницей в кармане? Он что, считает меня таким молокососом?" - подумал я. - Что ж, вы можете обыскать меня, - предложил я. - Неплохая идея, - Герман улыбнулся. - Обыщи его! - приказал он Паркеру. Паркер подошел ко мне с таким видом, словно собирался разорвать на куски. Я чувствовал его горячее дыхание на своем затылке, в то время как его руки ощупывали меня. Это было неприятно, и мне все время казалось, что он меня укусит. - Ничего, - сказал он разочарованно. - Чего можно еще ждать от этого мерзавца! Я встал и отошел от него подальше. - Я понимаю, ребята, отчего вы разозлились. Могу это понять. Я сделал то, о чем меня просили. Но не должен же я нести издержки из-за того, что вы хитрили. Паркер повернулся к Герману, и его трясло от злости. - Я говорил тебе, что не стоит связываться с этим подонком. Я тебя предупреждал, не так ли? Его репутация говорит сама за себя. Ты знал, что он слишком хитер. Смотри, в каком мы сейчас положении: даже не знаем, лжет он или говорит правду. - Не нервничай, Доминик, - сказал Герман, глядя на меня. - Он прав, мистер Джексон. Мы не знаем, лжете вы или говорите правду. Но мы можем это узнать... - Вороненый ствол автоматического пистолета был направлен в мою грудь. Оружие казалось игрушечным в его лапе. - Не надейтесь, что я побоюсь убить вас, дружок. Никто не знает, что вы здесь. Мы можем зарыть вас в саду, и пройдут годы, прежде чем отыщут ваше тело. Так что не пытайтесь шутить. - Я рассказал вам все, что произошло. Верить не верить - это ваше дело. То, что вы тычете под нос вашим пистолетом, не меняет дело. - Садитесь, мистер Джексон, - сказал он тихо. - И давайте поговорим... - Он, казалось, только сейчас обнаружил присутствие Веды. - Оставьте нас, моя дорогая, нам нужно поговорить с мистером Джексоном. Вы можете нам помешать. Она быстро вышла. Комната показалась мне пустой без нее. Я прислушивался к звуку ее шагов по лестнице, но тут услышал нечто совсем другое: свист кулака над ухом. Здесь меня не спасла даже моя хваленая реакция: из глаз посыпались искры и я провалился в темноту. Перед тем, как Паркер меня уложил, стрелки моих часов показывали 21.30, а когда я взглянул на них снова, была полночь. Паркер брызгал мне в лицо водой. Я тряхнул головой и уставился на часы, как пьяный. Голова разламывалась от боли. Но больше всего меня позабавило то, что я был привязан к креслу. Герман наблюдал за мной, стоя у камина, а Паркер склонился надо мной с кувшином воды в руке. На его лице было написано злобное торжество. - Теперь, мистер Джексон, - ласково сказал Герман, - поговорим о пудренице. Сразу скажете правду, или придется вас немножко помучить? - Желательно, конечно, помучить, но ничего нового насчет пудреницы мне неизвестно, братец. - Лживость вашего рассказа очевидна, - твердо сказал Герман. - Даже ребенок не поверит в то, что вы могли оставить пудреницу в сейфе, если вам удалось открыть его. Вы ее взяли, это несомненно. Возможно, вы могли бы спрятать ее в кабинете, если опасались встречи со сторожем. Но никогда не оставили бы ее в сейфе. Конечно, он был прав, но доказательств у толстяка не было никаких, и я усмехнулся. - Я оставил ее в сейфе. Меня испугала бомба, о которой я понятия не имел. - Что ж, придется кое-что сделать, чтобы изменить версию вашего рассказа. Я внимательно наблюдал за его приближением. Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что в таких делах не стоит связываться с женщинами. Глядя на его толстую рожу, я понимал, что поступил как последний идиот, вернувшись сюда. Я должен был предвидеть, к каким последствиям все это может привести. Затем я вспомнил Веду, ее белое платье без бретелей и сказал себе, что, возможно, я не был таким уж идиотом. Герман глыбой возвышался надо мной, и его глаза блестели, как мокрые камни мостовой. - Вы скажете, что сделали с пудреницей, или это придется выколачивать из вас? - Я рассмотрел все, как следует. Пудреница превратилась всего лишь в щепотку пыли. Я попытался освободить руки, но узлы были завязаны на совесть. Толстые пальцы сжали мою шею. - Вам лучше сказать правду, мистер Джексон, - шепнул он мне на ухо. - Где пудреница? Я бросил взгляд на Паркера, стоявшего возле камина. Он наблюдал за развитием событий со злорадной улыбкой на лице. - Мне нечего сказать тебе, старина, - повторил я, ожидая, когда же он сдавит мою многострадальную шею. Ждать долго не пришлось. В висках билась кровь, в ушах звенело, а перед глазами поплыли разноцветные круги. - Так где же пудреница, мистер Джексон? - откуда-то издалека донесся голос Германа. Я ничего не ответил, и он еще сильнее сжал мою шею. Нет ничего хуже, когда вас душат. Наступил полный провал сознания... Я очнулся от того, что в лицо вновь брызгали водой. В глазах прояснилось. Рядышком стоял Герман и тяжело дышал. - Вы глупы, мистер Джексон, очень, очень глупы. Скажете где пудреница, я отдам вам деньги и вы сможете спокойно уехать. Где пудреница? Я дернулся, пытаясь вырваться из его рук, но толстые пальцы цепко сжимали мое горло. После нескольких секунд безуспешного сопротивления, я вновь потерял сознание. Когда я снова открыл глаза, часы над камином показывали тридцать пять минут первого. В комнате было тихо и спокойно. От настольной лампы лился мягкий, расслабляющий свет. Не поворачивая головы, я осмотрел комнату. Под лампой с толстой сигарой во рту сидел Паркер, читая книгу. К моему большому удивлению, оказывается, он умел читать. На столе, возле его локтя, лежала кожаная дубинка с набалдашником. Германа в комнате не было. Я ничем не выдал, что пришел в себя. У меня сложилось впечатление, что, обнаружив это, теперь уже Паркер примется обрабатывать меня. Шея моя болела, словно на нее обрушился небоскреб. Кровь все еще шла у меня из носа. Я чувствовал себя свежим и бодрым, как десятидневный труп. Услышав, как скрипнула дверь, я притворился мертвым и, закрыв глаза, застыл, как манекен в витрине. Я узнал ее запах, когда она прошла мимо меня. Веда подошла к Паркеру. - Тебе здесь нечего делать, - резко бросил он. - Что тебе нужно? Давным-давно пора спать. - Он что-нибудь сказал? - Еще нет, но скажет. Будь уверена! Он утверждал это слишком уверенно. Слишком! - Он до сих пор без сознания? - Не знаю, да это меня и не интересует. Иди спать. Опять ее шаги направились в мою сторону. Она переодела белое платье и снова была в желтых брюках. Я взглянул на нее: она была бледна, а глаза лихорадочно блестели. На мгновение наши взгляды встретились, и она тут же отвернулась. - Он все еще без сознания, - соврала она Паркеру. - И выглядит неважно. - Он еще и на половину не выглядит так, как будет выглядеть, когда вернется Корнелиус. Убирайся! Тебе здесь не место! - Где Герман? - Поехал к дому Бретта, чтобы узнать, не обнаружилось ли что-нибудь. - Но что там может обнаружиться? Ведь там полно полиции. - Это не мое дело! Иди спать. - Голос Паркера звучал раздраженно. - Я не хочу тебя видеть здесь. - Ты не сердишься на меня, Доминик? Я очень медленно повернул голову, чтобы видеть ее. Она стояла перед ним, касаясь рукой дубинки, и не сводила с него глаз. У меня заболели глаза. - Нет, не сержусь, - ответил он. - Иди спать. Тебе здесь нечего делать. - Ты думаешь, он спрятал ее? Паркер сжал кулаки. - В том-то и дело, что не знаю! Вот тут у него преимущество. Все пропало, рухнули все планы и мы так ничего и не узнаем, - он в отчаянии постучал кулаком по столу. - Напрасно Корнелиус доверился этому негодяю. - Да, - теперь она держала дубинку в руках. - Но Корнелиус может и не попасть в дом Бретта, не так ли? Не понимаю, зачем он уехал? - Я ему говорил об этом. Но он и слушать ничего не желает. Если он ничего не выяснит, то убьет Джексона. Я не сомневаюсь в этом. Она отступила на шаг назад и посмотрела на ноги Паркера. - А это что такое? Это был обычный спокойный вопрос. Он одурачил Паркера и почти одурачил меня. Паркер наклонился, чтобы посмотреть. Его затылок был отличной мишенью. Она ударила изо всех сил, и Паркер повалился на пол, даже не охнув. Веда отступила назад, уронила дубинку и закрыла лицо руками. - Мне нравится ваша манера отвлекать внимание. Веда быстро повернулась и посмотрела на меня. - Мне ведь ничего другого не оставалось, правда? Я ведь не могла больше позволить мучить тебя. - Это очень справедливо. А что, если ты меня освободишь? Она подошла к столику и разыскала нож. - Моя машина ждет, - сказала Веда, сноровисто разрезая веревку. - Если бы я только знала, куда мне ехать. - Ты хочешь сказать, что уедешь со мной? - А что мне еще остается делать? - нетерпеливо произнесла она. - Если Корнелиус застанет меня здесь после всего того, что я здесь натворила, легко представить, что он со мной сделает. Я отбросил последний кусок веревки и встал, пошатываясь. Шея ужасно болела, и я непроизвольно погладил ее. - Как только я тебя увидел, сразу понял, что мы будем действовать сообща. - Я доковылял до стола и налил себе полный бокал виски. Пить было болезненно, но потом сразу полегчало. - Мы поговорим, как только выберемся отсюда. Но не могу же я уйти в таком виде. Где Паркер держит свою одежду? - Наверху. Кстати, а с ним все будет в порядке? - Вне всякого сомнения. Правда, поваляется еще часика два. Подожди меня, я ненадолго. Я подошел к Паркеру, вытащил револьвер и сунул его в карман. Переодевание заняло несколько минут. Костюм пришелся в самый раз, лишь пиджак немного жал в плечах. Я разыскал белый шелковый шарф и обмотал им шею, чтобы не было заметно кровоподтеков. Голова и шея по-прежнему болели, но чувствовал я себя гораздо лучше. Бегом я спустился по лестнице и вошел в гостиную. Она ждала меня. Я мельком взглянул на Паркера. Он не придет в себя еще несколько часов, это ясно. - Я готов, - сказал я с улыбкой. - Куда мы поедем? - В Санта-Медину. Это неподалеку. Когда мы узнаем друг друга поближе, подробнее обсудим наши дела. Ты возьмешь с собой что-нибудь? - Мой чемодан уже в машине. - Похоже, что ты заранее приготовилась. - Да. Как только уехал Корнелиус, я решила, что поступлю именно так. Сердце мое забилось сильнее. - Не знаю, что и думать. Почему это ты решила уехать со мной? Она промолчала, не взглянув на меня. - Тогда в путь, - сказал я, когда понял, что ответа не будет. - Поцелуй меня, - прошептала она. Ну, этого-то хотел и я. Когда она прильнула ко мне, я весь задрожал от возбуждения. - Теперь двинулись, - сказала она, и мы направились к выходу. Открыв дверь, мы остановились как вкопанные. На первой ступеньке стоял Герман. Он был поражен не меньше нашего. Я выхватил оружие первым. - Руки! - приказал я. Герман поднял руки. Его маленькие глазки внимательно следили за мной и Ведой, но лицо было спокойным. В машине сидел Макс. Он удивленно смотрел на меня и весь трясся от страха. - Вылезай, - скомандовал я ему. - У Германа в правом кармане пистолет. Забери его. Макс безропотно вышел из машины, обошел толстяка и вытащил из кармана пистолет. - Возьми оружие у Макса, - попросил я Веду. Она подошла к Максу и взяла у него пистолет. - Глупышка, - проговорил Герман, - ты еще пожалеешь об этом. - Заткнись, - рявкнул он. - Она едет со мной. - Ну что ж, удача на этот раз улыбнулась вам, мистер Джексон, - сказал он хладнокровно. - Я разыщу вас и тебя, Веда. - Он казался очень спокойным и уверенным в себе. - Я разыщу вас, можете быть в этом уверены. - Идите и разделите компанию с Паркером. Одному ему скучно. И давайте сюда ваш перстень, в настоящий момент я нуждаюсь в наличных. Он посмотрел на перстень, потом на меня. - Если он вам нужен, возьмите, - и он сложил свою громадную лапу в кулак. - Вы забыли, что на этот раз револьвер у меня. А диктует условия всегда тот, у кого оружие. - Но не в таком положении, как вы, мистер Джексон. - Дайте-ка мне его, старина. Он не двигался, и я чувствовал на себе взгляд Веды. Если я оставлю бриллиант у этой обезьяны, я здорово проиграю в ее глазах. Тем более, что я отчаянно нуждался в деньгах. Но подходить к нему я не собирался. У меня не будет ни единого шанса вырваться, если его пальцы вновь сомкнутся на моем горле. - Мне очень жаль, Герман, - тем более, что это было недалеко от истины. - Но мне ужасно нужен этот перстень. Если я его не получу, придется попортить ваши ноги. Даю вам три секунды. Он посмотрел на меня, потом его рот искривился. Это был первый признак ярости, замеченный мной за все время. Он понял, что я не шучу. - Что ж, возьмите его, мистер Джексон, - сказал он, снимая перстень с пальца и бросая его мне. - Это сделает нашу встречу еще более тяжелой для вас. Я поднял перстень и положил в карман. Смешно, но только теперь, когда он был у меня, я понял, что с самого начала мечтал заполучить его. С того самого момента, когда он пришел ко мне в контору. Оставив его стоящим на лестнице, мы двинулись в путь. Веда вела машину. Я сидел с револьвером в руке и следил за Германом, пока он не скрылся за поворотом. У меня было такое чувство, что следующая наша встреча принесет мне мало радости. ГЛАВА 6 Ни один турист не посещает Санта-Медину, а миллионеры избегают ее, как зачумленную. После того, как в