я. Она сразу сообразила, в какую ловушку я ее веду, и избежала ее. - Значит, когда вы попросили меня поучить вас, вы фактически начинали все сначала? Руки ее разжались. - Да. Я бросил водительское удостоверение ей на колени. - Надеюсь, вам удастся это доказать. Надеюсь, что шофер вашего мужа весьма охотно совершит клятвопреступление, если его под присягой спросят, пользовались ли вы машинами мужа. Одно дело - когда полицейского сбивает насмерть новичок, и совсем другое - когда опытный водитель. Если судья увидит ваше удостоверение, придется приложить много усилий, чтобы убедить его в вашей неопытности. Она окаменела. - Не смейте так говорить! Вы просто пугаете меня! Я пристально посмотрел на нее. - Увы, Люсиль, я не могу вас испугать. Вы ведь абсолютно уверены, что вам это сойдет с рук, а? Кажется, впервые ее уверенность в себе пошатнулась - в глазах мелькнуло какое-то раздражение. - Я не понимаю, о чем вы говорите, - бросила она резко. - Не понимаете? Знаете что, сделайте мне одно одолжение. Освободите меня от всех ваших личных драм, интересов и проблем. Уберите с глаз моих вашу игру в маленькую девочку, ваше роскошное тело - они меня больше не соблазняют. Да, не скрою, сердчишко мое застучало, когда я увидел, как вы глядитесь в зеркало в своей ночной рубашке. Да, оно стучало еще громче, когда я застал вас в своей машине. А уж когда вы лежали на песочке и, как мне казалось, предлагали себя, оно, несчастное, прямо из груди вырывалось. Только с тех пор я слегка поумнел! И вы меня больше не интересуете. Потому что я точно знаю, что вы лгунья, и подозреваю, что еще и авантюристка. Еще я знаю, что вам зачем-то позарез нужны деньги, и я знаю, что от меня вы их не получите. Поэтому уходите. Ищите простофилю в другом месте. Найдутся тысячи мужчин, которые проглотят вашу наживку вместе с крючком и даже с удочкой. Так что вы еще попробуйте, только выберите кого-нибудь поглупее. А обо мне советую забыть. Если не будете терять времени, найдете мне замену без особых проблем, могу вам только пожелать удачи. Лицо ее внезапно побелело, глаза засветились жестоким огнем. - Я не понимаю, о чем вы говорите - произнесла она наконец. Голос ее звучал глухо и прерывисто. - Как вы можете так со мной разговаривать? Ведь нас же шантажируют! Я объяснила вам, откуда у меня водительское удостоверение, но сути это не меняет. Этот человек требует тридцать тысяч, иначе он расскажет о нас Роджеру, а полиции - о наезде! Почему вы со мной разговариваете в таком тоне? Я поднялся. - Ответьте мне на один вопрос, Люсиль. - Я пересек комнату и, присев рядом с Люсиль на корточки, посмотрел ей прямо в глаза. - Сколько времени вы работаете вместе с Оскаром? Сколько простофиль вы обвели вокруг пальца? Отвечайте, а потом я возьму вас за нежную лживую шейку и выброшу отсюда! Лицо ее исказилось - на нем появилась ярость дикого зверя. Рука ее, приняв форму когтистой лапы, метнулась мне в лицо, но на этот раз ей не удалось застать меня врасплох. Я поймал ее за кисть, выдернул из кресла и завел руку за спину. Она взвизгнула от боли. Выпустив кисть, я схватил ее за локти и заглянул в горящие бешенством глаза. - Итак, что вы мне ответите? - Я легонько встряхнул ее. - Сколько времени вы работаете вместе? Она попыталась высвободиться, но я только крепче сжал ее кисти. - Вы ошибаетесь, - тяжело выдохнула она. - Я не работаю с этим человеком. Как вы могли такое подумать? Я отпустил ее. - Это вы ошибаетесь, когда думаете, что вас не видно насквозь. Все ясно как божий день. Вы заманили меня на уединенный пляж. Там, кроме нас, никого не было, никого - вчера я специально ездил туда, чтобы осмотреть местность. Там следы только ваших и моих ног. А это значит, что Росса там не было. Откуда же, спрашивается, ему стало обо всем известно? Очень просто: ему рассказали вы. Вы вдвоем хотите заполучить двадцать тысяч, которые я собираюсь вложить в дело вашего мужа. Он ведь сказал вам об этом, правда? То-то вы в первый же вечер знакомства так этим интересовались! Вы рассказали Россу, а потом вдвоем решили выудить у меня эти денежки путем шантажа. Когда я позвонил вам и сказал, что нашел выход из положения, вас это нисколько не обрадовало, даже огорчило, я понял по вашему голосу. Как только я положил трубку, вы позвонили Россу и сказали ему, что я могу сорваться с крючка. Тогда он сразу же приезжает сюда разобраться, что я надумал, и даже захватывает с собой фотоаппарат со вспышкой. А теперь вы докажите мне, что это не так, полгите еще немного, у вас это так здорово получается! Она опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, принялась плакать. Я подошел к бару и налил себе виски, бросив в стакан довольно много льда. Потом вернулся со стаканом к своему креслу. Она перестала плакать и теперь сидела и вытирала глаза руками, словно беспризорный ребенок, который только что получил хорошую взбучку и теперь ему очень жаль себя. - Чес... - Давайте, давайте, - скептически сказал я, откинувшись в кресле и глядя на нее. - Какую басню вы еще сочинили? - Чес, не будьте ко мне так безжалостны! - в отчаянии воскликнула она, ломая руки. Это было уже что-то новое, возможно, если бы я не был сыт по горло ее штучками и ею самой, ее отчаяние и могло бы меня немножко тронуть - не очень, но все-таки немножко. - Я ничего не могла поделать. Он... он шантажирует меня почти целый год. Я отпил немного виски. Виски было в самый раз: достаточно крепкое и холодное. - Кто вас шантажирует целый год? Оскар? - Да. - И вы решили, что будет совсем неплохо, если он заодно пошантажирует и меня? - Я ничего не могла поделать. - Она снова стала ломать руки. Второй раз это уже выглядело не так убедительно. - Он узнал, что у вас есть эти деньги... - То есть это вы ему сказали? - Нет! Клянусь, что нет! - Она посмотрела на меня. По бледному лицу текли слезы, в широко раскрытых глазах застыло страдание. - Он сам узнал. - Слушайте, перестаньте кормить меня баснями, - сердито сказал я. - Если уж врете, так делайте это так, чтобы хоть чуть-чуть походило на правду. Откуда это, интересно, он мог узнать? Только вам и Эйткену было известно, сколько именно я собирался вложить в дело. Вряд ли Россу сказал об этом Эйткен. Стало быть - вы. Сжавшись комочком в кресле, она отчаянно пыталась вывернуться: - Я... я совсем не хотела говорить ему, Чес. Поверьте мне. Просто мы с ним разговаривали, и я сказала, что знаю одного человека, у которого много денег, и как было бы здорово, если бы такие деньги были у меня. У меня даже и в мыслях не было... просто так получилось... сорвалось с языка. Я и не думала ему ничего говорить. - Но все-таки сказали? Она снова применила старый трюк - сцепила руки между коленками. - Да, но не нарочно. - И почему же он вас целый год шантажирует? Она замялась, отвернулась, поерзала в кресле. - Я не могу вам сказать этого, Чес. Это... ну, очень личное... Я как-то раз сделала одну вещь... - Наверное, пригласили одного интересного мужчину на уединенный пляж? - Ну что вы! Я... никогда раньше этого не делала. - Ну хорошо, хорошо, оставим пока это. Значит, он вас шантажировал, и, несмотря на это, вы иногда мило с ним беседовали, рассказывали ему о сотрудниках вашего мужа и о том, сколько у них денег. - Все было совсем не так... - Я в этом ни секунды не сомневаюсь. Во всяком случае, это его идея: чтобы я поучил вас водить машину, а потом отвез на уединенный пляж? - Да. Она приподняла волосы на плечах. Этот трюк давно не был в ходу. - И вы не имели понятия, зачем это нужно - ехать со мной на уединенный пляж? - Нет. - А вы, раз он вас шантажирует, делаете все, что он скажет? Кровь бросилась ей в лицо, руки нервно дернулись. - Мне приходится делать то, что он скажет. - Вы платите ему? Ее всю передернуло. - Нет... у меня нет денег. - Какая же ему выгода вас шантажировать? Или ему выгодно заставлять вас делать то, что он скажет? - Да. - После того как вы разыграли маленький спектакль на пляже, - сказал я, не сводя с нее глаз, - вы уехали и по дороге ухитрились сбить полицейского. Вы быстро подъехали к ближайшему телефону-автомату, позвонили Россу и рассказали ему о случившемся. Он сразу понял, что это куда более грозное оружие для шантажа, и велел вам ехать ко мне домой и разыграть там еще один спектакль, чтобы убедить меня взять всю вину на себя, а уж потом в игру вступит он и вытянет у меня деньги. Она застучала стиснутыми кулачками - еще один расхожий трюк. - Все было совсем не так, Чес! Я ему не звонила, я приехала прямо сюда. - Я не верю вам, Люсиль. Я не верю, что Росс вас шантажирует. Мне кажется, что вы работаете вместе. - Это неправда, Чес! Клянусь вам! Все было так, как я вам рассказала. Я внимательно посмотрел на нее - конечно, она лгала. - Хорошо. Знаете, что мы с вами сейчас сделаем? Поедем к Россу и поговорим с ним. Очень интересно, как он себя поведет, если наш визит будет для него неожиданностью. Подождите меня здесь. Я сейчас переоденусь, и мы поедем к нему. Я вышел из гостиной и захлопнул за собой дверь - Люсиль и слова не успела сказать, - подошел к двери в свою спальню, открыл ее, но внутрь не вошел. Сильно хлопнув дверью, я быстро прошел в гостевую спальню и оставил дверь приоткрытой. Потом стал слушать. Дверь из гостиной тихонько приоткрылась. Я осторожно выглянул и увидел, что Люсиль вошла в холл и смотрит на закрытую дверь в мою спальню. Потом она вернулась в гостиную и закрыла за собой дверь. Через секунду до моего слуха донеслись слабые звоночки - она набирала номер телефона. Я поставил простейший капкан, и он вот-вот должен был захлопнуться. Подкравшись к двери в гостиную, я прижался ухом к скважине. Она говорила: - Что мне делать? Боюсь, он ничего не заплатит. Нет... он мне больше не верит. Ты должен сделать что-нибудь... Я вошел в комнату. Люсиль быстро повесила трубку и отошла от телефона. - Ладно, ладно, - сказал я. - Виноватый вид, смущение - не нужно, это лишнее. Я все слышал. Значит, вы все-таки работаете вместе. Или я не прав? Лицо ее побелело, глаза были полны ненависти. Молодость, свежесть и красота куда-то исчезли. Теперь это была повидавшая виды, загнанная в угол женщина. - Вы думаете, умней вас никого нет, да? - закричала она, задыхаясь от ненависти. - Да, вы умный, согласна. Но только деньги вы нам все равно выложите, не отвертитесь! Вы не сможете доказать, что я была с вами! Что я сидела за рулем! У нас есть ваша фотография около машины. Если не заплатите, мы отсылаем ее в полицию. А если вы будете пытаться впутать в это дело меня, так у вас нет никаких доказательств, и это всего лишь ваше слово против моего. У меня будет алиби. Найдутся люди, которые подтвердят, что в момент убийства я была с ними. Так что у вас один выход - платить, и именно это вы и сделаете! Я стоял и разглядывал ее искаженное злобой лицо, и вдруг мне вспомнились пятна крови на правом заднем колесе машины. Вдоль позвоночника холодной скользкой змеей пополз озноб. Мне сразу показалось, что с этими пятнами что-то не так, но только сейчас я понял, что они значили. Это не был несчастный случай. О'Брайен был убит, как были убиты Долорес и Натли. - Вы с Россом убили его, - сказал я. - А потом инсценировали случайный наезд. Вы стукнули его по голове, а потом переехали задним колесом "кадиллака". Только вы в спешке сделали серьезную ошибку. Вы переехали его не тем колесом. Нужно было левым, Люсиль, не правым, а левым. Одной такой ошибки достаточно, чтобы попасть в газовую камеру. Она попятилась, лицо ее внезапно стало серым. - Я не убивала его! - Убивали, вместе с Россом. Вы хотели убить двух зайцев одним выстрелом, не так ли? Избавиться от О'Брайена, а заодно расколоть меня на двадцать тысяч! - Это неправда! - закричала она. - Вы ничего не сможете доказать! Я не убивала его! И если вы не заплатите нам... - И не подумаю, - сказал я, подходя к широкому, от пола до потолка, окну, выходящему на веранду. Я развязал оба шнура для занавесок и вытащил их. - У меня сегодня днем будет много работы, - продолжал я. - Я хочу выяснить, зачем это вам вдруг понадобилось убивать О'Браиена. Боюсь, вы мне будете мешать, Люсиль. И поэтому я сейчас вас свяжу и оставлю здесь, пока не выясню все, что мне нужно. Глаза ее совсем округлились, и она начала пятиться. - Не смейте прикасаться ко мне! - воскликнула она. - Я здесь не останусь! - Лучше соглашайтесь по доброй воле, иначе мне придется сделать вам больно, - сказал я, приближаясь к ней. - Только не думайте, что мы с вами выступаем в одной весовой категории, наша последняя семейная ссора ни о чем не говорит. И если вы опять вздумаете грубить, мне придется ответить вам тем же. Она кинулась к открытому окну, но я схватил ее за руку и как следует дернул. Мне было не до рыцарства. Когда она попыталась вцепиться мне в лицо ногтями, я оттолкнул ее руки в сторону, а потом довольно безжалостно ударил правой в челюсть. Она сразу осела, закатив глаза к потолку. Зная, что без сознания она пробудет недолго, я быстро связал ее, потом отнес в спальню и положил на свою кровать. Потом подошел к шкафу - переодеться. Оделся я по-серьезному - галстук, пиджак, темные туфли. Как раз когда я кончил одеваться, она зашевелилась. Я сходил в кухню, достал из ящика бельевую веревку, вернулся в спальню и аккуратно привязал Люсиль к кровати. Через несколько секунд она открыла глаза и изумленно уставилась на меня. - Извините, но вы сами виноваты, - сказал я. - Мне жаль, что я вынужден оставить вас здесь в таком неудобном положении, но у меня нет другого выхода. Во всяком случае, постараюсь обернуться как можно быстрее. Лежите спокойно, и все будет в порядке. - Развяжите меня! - взвизгнула она, бешено пытаясь высвободить руки. - Вы за это ответите! Развяжите меня! Я минуту-другую понаблюдал за ней, потом, убедившись, что без посторонней помощи ей не освободиться, направился к выходу. - Не уходите! - выкрикнула она, ужом извиваясь на кровати. - Вернитесь! - Не огорчайтесь так сильно, - успокоил ее я. - Постараюсь не задерживаться. С этими словами я вышел из спальни и захлопнул за собой дверь. Уже в холле я слышал, как она кричала мне вслед: - Чес! Не уходите! Пожалуйста, не уходите! Но я был безжалостен. Заперев дом, я побежал дорожке к стоявшему у ворот "бьюику". ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 1 В городе я первым делом купил несколько воскресных газет и бегло просмотрел заголовки. Я ожидал, что убийству Долорес и Эда Натли уделено почетное место на первых страницах, но о них вообще не было сказано ни слова. Я решил поехать в бар к Слиму, где за бутербродом и бокалом пива смогу спокойно прочитать все газеты и определить план дальнейших действий. В баре почти никого не было, но в одной из кабинок я увидел Джо Феллоуза. Он сидел с не знакомым мне человеком. Я хотел тут же смыться, но Джо меня уже заметил. - Эй, Чес! Давай к нам! Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ним. - А я думал, ты сегодня играешь в гольф, - сказал Джо. - Садись. Познакомься, это Джим Бакли, лучший журналист "Инкуайерера". - Жаль, что редакторы "Инкуайерера" этого не знают, - сказал Бакли, широко улыбаясь. Он был невысок, толстоват, средних лет. Глаза внимательные, кристальноголубые. Сейчас он пристально рассматривал царапины у меня на шее. - Вот это да! - восхищенно воскликнул он. - Чувствую, свою честь она продала за высокую цену. Джо тоже смотрел на меня с удивлением. - Если бы! - махнул я рукой. - Мне, как всегда, повезло. Парень приставал к девушке, а я, как последний идиот, вмешался. Оказалось, его приставания ее вполне устраивали, а мое вмешательство - нет. Хорошо, что я вообще цел остался. Они засмеялись, но Джо продолжал смотреть на меня с любопытством, и по глазам его я понял, что его не удовлетворило мое объяснение. - Что ты здесь торчишь в воскресенье? - спросил я его, чтобы уйти от опасной темы. - Я договорился с этим пошлым человеком поехать поваляться на пляже, - объяснил Джо, ткнув пальцем в Бакли, - а сейчас он мне заявляет, что ему надо работать. Поэтому мы сидим и пьем пиво, а на пляж я поеду один, если ты не жаждешь разделить мое одиночество. - Я бы с удовольствием, Джо, - сказал я. - Но у меня сегодня столько дел - никак не развязаться. - Знаем мы эти дела. Ей-то, наверное, тоже не развязаться? - сострил Бакли и загоготал. Я сразу вспомнил о лежащей на моей кровати Люсиль. Он, сам того не ведая, попал прямо в точку. - Это у вас там "Инкуайерер"? - спросил он, указывая на газеты, которые я положил рядом с собой. - Да. Хотите посмотреть? - Вчера вечером я дал материал, а что с ним сделали, еще не видел. - Он стал просматривать первую страницу. Потом хмыкнул, перелистал несколько страниц и на одной остановился. Наконец вернул газету мне. - Три тысячи слов, написанных кровью и виски, а после этого какой-то лишенный фантазии злодей сокращает их до двухсот слов. Убейте меня, если я знаю, почему до сих пор работаю на эту низкопробную газетенку. Джо объяснил: - Джим дает материал по расследованию дела о наезде на полицейского. Я надкусил бутерброд и принялся сосредоточенно жевать. - Вот как? - спросил я. - А я сегодня утром не успел почитать газеты. Есть какие-нибудь новости? Глотнув как следует из своего бокала, Бакли откинулся на спинку стула и закурил. - Новости? Скажу вам по секрету, приятель, это будет главная сенсация года. Наша зажравшаяся и обнаглевшая администрация сядет в огромную галошу. - Вот даже как? - удивился Джо. - Так ты уж не темни, выкладывай. И вообще, что это за грандиозное событие, если о нем ничего нет в газетах? - Потому что мы еще не готовы, - объяснил Бакли. - Подождите до завтра. Если нам повезет, завтра мы взорвем редкой силы бомбу. - Какую бомбу? О чем вообще речь? - продолжал выпытывать Джо. - Ну хорошо, слушайте, - смилостивился Бакли. - Если бы О'Брайена не убили, до него еще десять лет никто бы не докопался. Помните, что натрепал Салливан насчет того, какой прекрасный полицейский был О'Брайен и тому подобное? Так вот, едва мы его колупнули, сразу стало ясно, что рыльце у него было в изрядном пушку. Представляете, у него на банковском счету лежало сто двадцать пять тысяч красавчиков, а домишко был такой, что любая кинозвезда могла бы сдохнуть от зависти. А если полицейский живет как губернатор, есть только одно простое объяснение: значит, он берет. Об источнике его доходов могли бы рассказать два человека: певица из кабаре, на которой он собирался жениться, и ее агент, некто Натли. Знаете, что случилось с ними этой ночью? Джо смотрел на него, разинув рот. - И что же? - Оба отправились к праотцам. Натли нашли в отеле "Вашингтон" с простреленным сердцем. Ночному дежурному размозжили череп. Убийца, видимо, заставил дежурного сказать, в каком номере Натли, потом тяпнул его по голове, а уж после поднялся наверх и застрелил Натли. А певичка была убита прямо у дверей своей квартиры. - И об этом нет ни слова в газетах! - негодующе воскликнул Джо. - Почему нет? Есть десять строк в отделе хроники. Но завтра... ты даже не представляешь, старина, что произойдет завтра. Сейчас мы готовим материал. Надо только докопаться до бизнеса этого О'Брайена - пока неясно, на чем он делал такие деньги. Комиссар полиции считает, что он наверняка был связан с какой-то шайкой. А Салливан говорит, что, скорее всего, он был просто вымогатель. - Ну, а задавил-то его кто? - спросил я. - Нашли его? Бакли пожал плечами. - Полицейские нашли уже двадцать три поврежденные машины, и сейчас они проверяют алиби водителей. Надеются, что один из двадцати трех - это он и есть. На их месте я бы выдал ему медаль. Ведь, если бы О'Брайен не умер, все это дерьмо никогда бы не выплыло наружу. - А певичка эта пела, случайно, не в "Маленькой таверне"? - небрежно спросил я. - Она самая. Довольно симпатичный воробушек, только голос у нее был тоже воробьиный. - А кто стоит за этой "Маленькой таверной"? - спросил я напрямик. Бакли пожал плечами. - Представьте себе, от нечего делать я это выяснил. Официальный ее владелец - Арт Галгано, но кто это такой - никому не известно. А фактически все дела в этом кабаке ведет Джек Клод. А почему вы спрашиваете? - Вчера вечером я слышал, что там наверху есть рулетка и ставки очень высокие. Бакли внимательно посмотрел на меня, потом покачал головой. - Это болтовня. Игорных домов в нашем городе нет. Попыток-то было много, авантюристов, слава Богу, везде хватает, но комиссар каждый раз успевал прищемить им хвосты, прежде чем им удавалось снять сливки. "Маленькая таверна" открылась три года назад. Будь там рулетка, об этом давно было бы известно. - Вы так считаете? А я был там только вчера, и один знакомый сказал мне, что наверху есть рулетка. Бакли провел пальцами по мясистому носу. В глазах мелькнул интерес. - Минуточку, минуточку. - Он задумчиво глядел на меня. - Ведь эта "Маленькая таверна" находилась на участке О'Брайена. А если он знал про рулетку, но помалкивал? Может, отсюда и денежки? А вы там часто бываете? - Не скажу, чтобы часто, - ответил я. - Иногда. - А вы могли бы выяснить наверняка, есть там наверху рулетка или нет? - Бакли всем телом подался вперед. - Эй! - вмешался Джо. - Ну ты и нахал, приятель! С какой это стати Чес должен делать за тебя твою грязную работу? Бакли с досадой отмахнулся. - Да я же ничего не смогу узнать! Мне скажут ровно столько, сколько полицейскому. А он там, наверное, примелькался. Так почему бы ему мне не помочь, если он в принципе не против? Пока они таким образом препирались, я быстро прикинул варианты. - Если смогу, я это для вас выясню, - сказал я. - Я собирался ехать туда сегодня после обеда, и если что-то узнаю, сразу же вам позвоню. Джо посмотрел на меня так, как смотрят на сумасшедшего, Бакли же радостно похлопал меня по руке. - Вы настоящий парень. Могу сказать только, что "Инкуайерер" этой услуги не забудет. Когда в следующий раз ваши агенты придут просить место в газете, я позабочусь о том, чтобы ваша просьба была удовлетворена. - Он вытащил из бумажника визитную карточку и протянул ее мне. - Если меня не будет, спросите Джека Леммингса - он сделает все, что нужно. Если там действительно идет игра, мы поднимем страшный шум. Слушайте, а что, если мы заедем в редакцию и я дам вам фотоаппарат? Если бы вам удалось сфотографировать стол с рулеткой, их песенка была бы спета. - Честно говоря, не представляю, как это можно сделать. Он хитро прищурил глаз. - Увидите этот аппарат - сразу представите. Он уместится у вас в петлице. Нужно только нажать на спусковую кнопку у вас в кармане, все остальное сделают объектив с пленкой. Если вы, Скотт, принесете нам фотографию стола с рулеткой, можете считать, что газета переходит в ваше владение. - Будет за что. Он похлопал меня по руке. - Это я вам обещаю. Ну, раз решили, давайте сматываться отсюда. Поедем поговорим с моим боссом. Я поднялся, но тут Джо схватил меня за руку. - Постой, Чес, - взволнованно затараторил он. - Боюсь, как бы тебе там не надрали уши. Давай поедем вместе, а? - Нельзя, Джо, - покачал я головой. - Двое - это уже целая толпа. Ты не беспокойся. Ничего там со мной не случится. Справлюсь. - Конечно, справится, - поддержал меня Бакли. - Я, правда, готов держать пари, что никакой рулетки в этом кабаке нет, но уж если она там есть!.. Тогда кое из кого полетят перья, а уж комиссара мы как пить дать вытряхнем из мундира. - Все равно, - стоял на своем Джо. - Я поеду с тобой. Может, двое - это и толпа, но, когда случается авария, в толпе как-то уютнее. - Нет; Джо, - категорически отрезал я. - Скорее всего, мне не удастся попасть наверх. А уж если нас будет двое, все сразу станет ясно. - Я выскользнул из кабинки. - К тому же, возможно, днем там никто и не играет. Джо упрямо пошел за мной. - Я еду с тобой, Чес. Пусть даже мне придется подождать на улице. Если я хочу добиться успеха, надо действовать в одиночку - тут двух мнений не было. - Не нужно, чтобы ты там болтался, Джо, только будешь мне мешать. Я просто совмещу приятное с полезным. - Так что, Джо, можешь пойти и утопиться, - поддакнул Бакли. - А у нас с коллегой работа. Иди, иди, поплещись в океанчике. - Он хлопнул Джо по плечу, потом взял меня под руку и быстро повел из бара к стоянке. По дороге в "Инкуайерер" я спросил: - А кто убил эту певичку Лэйн, полиции известно? - Фамилии они еще не знают, - ответил Бакли. - Но вообще-то этот парень уже у них в кармане. У них есть его описание и отпечатки пальцев. Одно из двух: либо это псих, либо полнейший дилетант. Он оставил отпечатки везде, где только было можно. Его видели, когда он выходил от певички, видели около отеля "Вашингтон". Отпечатки в комнате Натли и в комнате девицы одни и те же. Судя по описанию, это высокий темноволосый малый, примерно вашего возраста. Достаточно видный. Лейтенант Уэст говорит, что они возьмут его в течение суток. Внутри у меня все оборвалось. - Вот даже как? - пробормотал я, сосредоточенно глядя сквозь ветровое стекло. В который уже раз за эти дни у меня учащенно забилось сердце. - Да. Они сейчас возят по городу девушку, которая его видела, надеются, что она узнает его на улице. А дальше совсем просто: они снимают отпечатки его пальцев, и не успеет этот несчастный понять, что к чему, как песенка его будет спета. 2 В "Маленькую таверну" я приехал чуть-чуть после двух. Стоянка была запружена машинами - мне с трудом удалось найти место. Стоял типичный для Палм-Сити жаркий полдень, когда воздух словно застыл и ты мечтаешь хотя бы о легком ветерке, когда под рубашку набивается пыль и кожа начинает гореть, да и сам ты готов воспламениться по любому пустяку. На большой террасе, заставленной множеством столиков, по-воскресному расфранченная публика занималась поглощением довольно обширного меню. Я поднялся по ступеням. Мое появление привлекло внимание разве что швейцара. Вчера при свете луны он показался мне достаточно импозантным, а сегодня в ярком сиянии солнца впечатление было совсем другое - уставший от жизни человек. Узнав меня, он поднес руку к козырьку и подтолкнул вращающуюся дверь. Узнала меня и гардеробная девушка. На этот раз она даже не сдвинулась с места. Слегка шевельнув губами в улыбке, она тут же отвернулась. Мужчина без шляпы интересовал ее не больше, чем мужчина без рук или без ног. Я подошел ко входу в бар и остановился. Там было полно народу. Мужчины наливались алкоголем, просаживали честно заработанные деньги, говорили нарочито громкими голосами. Все это делалось с одной целью: произвести как можно более благоприятное впечатление на блондинок, брюнеток и рыжеволосых, которых они привезли с собой. За стойкой я увидел Оскара Росса. Там же - двоих вчерашних мексиканцев. Работы у них было по горло. Росс, судя по всему, специализировался на посетительницах. Сейчас он обслуживал сразу трех дам, тянувших коктейли из шампанского, и делал это, насколько я мог судить, весьма успешно. Не стоит пока попадаться ему на глаза. Я немного отступил и огляделся - ведь вполне возможно, что где-то здесь обретается мой вчерашний приятель по рому с лимонным соком. Он действительно оказался в баре - я обнаружил его, когда он отделился от какой-то компании в дальнем углу и направился в мою сторону. - Привет, - окликнул я его, когда он подошел поближе. - Помните меня? Он был слегка на взводе, и ему пришлось прищуриться, чтобы поймать меня в фокусе, но по дружелюбной улыбке я понял, что он меня узнал. - Привет, приятель, - откликнулся он. - Приехали утопить в алкоголе свои печали? - Я приехал посмотреть, не удастся ли здесь выиграть немного денег, - сказал я, увлекая его в вестибюль. - Как вы думаете, могу я подняться наверх и поиграть? - Почему же нет? Я сейчас иду туда. Пойдемте со мной. - Я думал, могут возникнуть какие-то осложнения. - Никаких. Меня тут все знают. Как, вы сказали, ваша фамилия? - Скотт. - Что ж, пойдемте посмотрим, как вы сейчас просадите ваши денежки. Он провел меня через холл к какой-то двери и открыл ее. Мы вошли в небольшой, человека на четыре, лифт. Не говоря ни слова, он нажал на кнопку, и лифт начал подниматься очень медленно и очень плавно. На третьем этаже он остановился. Уэлливер, в изрядном подпитии, благодушно поглядывал на меня, словно священник, благословляющий свою паству. Неужели все будет так неправдоподобно просто? Миниатюрный фотоаппарат, которым снабдил меня Бакли, был прикреплен под лацканом моего пиджака. Объектив смотрел через петлицу лацкана. Обнаружить его мог только человек с глазами Шерлока Холмса. Я нащупал в кармане спусковую кнопку. Только один снимок, несколько раз напомнил мне Бакли, только один. Перезаряжать микропленку у меня возможности не будет, поэтому он умолял меня не торопиться. - Такая возможность выпадает один раз в жизни, - убеждал он меня. - Если вы сфотографируете стол с рулеткой - хоть я и сомневаюсь, что она там есть, - мы разорвем этот город на части. Он, кажется, не придавал значения одной мелочи: если меня застукают во время фотографирования, на части разорвут не город, а как раз меня. Лифт плавно остановился. С нежным шорохом открылись двери. Мы вышли в маленький холл. Почти все пространство в нем занимали двое вышибал. Они стояли и поигрывали мускулами. Выглядели они внушительно, казалось, наставить тумаков Джо Луису и Роки Марчиано* для них абсолютно плевое дело - ну разве пришлось бы слегка вспотеть. ______________ * Знаменитые американские боксеры. Они окинули Уэлливера колючим взглядом. Потом посмотрели на меня. Никогда не забуду выражения, которое появилось на их лицах. Примерно так могли быть ошарашены масоны, если бы в разгар одного из их самых мистических ритуалов на голову им вдруг свалился балаганный шут. Уэлливер быстрым шагом направился к двойным дверям в противоположной стене маленького холла, я зашагал рядом. На лице я постарался изобразить беззаботность воскресного гуляки. Вышибалы были настолько ошарашены такой наглостью, что мы почти дошли до двойных дверей. Почти, но не совсем. Голосом, которым вполне можно было скрутить ржавую гайку с пароходного винта, один из них пророкотал: - Эй! Эй вы! Куда это вы собрались? Звук этого голоса рубанул нас по затылкам и пригвоздил к месту. Нахмурив брови, Уэлливер обернулся. Окрик его слегка отрезвил, но все-таки он был членом клуба и имел право на более вежливое обращение. - Это вы мне? - Он постарался зарядить свой голос хорошей порцией грома, но это не помогло: рядом с вышибалой он выглядел безвреднее котенка. - Нет, ему! - Тот, что был покрупнее, шагнул ко мне. Казалось, на меня надвигается бульдозер. - Куда это вы собрались? - Это мой друг, - вмешался Уэлливер, демонстрируя максимум собственного достоинства, на которое был в данный момент способен. - Он со мной. У вас есть возражения? - Мистер Клод в курсе? - спросил вышибала. - Разумеется, - гордо ответил Уэлливер и, взяв меня под руку, подтолкнул к двойным дверям, не обращая внимания на подозрительные взгляды вышибал. Мы вошли в большую комнату, заполненную мужчинами и женщинами, мягким светом, табачным дымом и гулом возбужденных голосов. В середине комнаты стоял стол с рулеткой. Вокруг него сгрудились люди, в которых я без труда узнал верхушку общественной лестницы Палм-Сити. Я вспомнил слова Уэлливера о высоких ставках. Что ж, это было сказано не для красного словца - достаточно было взглянуть на горки разложенных по столу фишек. Наверное, за один этот поворот рулетки разыгрывалось тысяч сорок или пятьдесят. - Подождем пока, - прогудел себе под нос Уэлливер, окинув стол взглядом профессионала. - С этими сумасшедшими лучше не связываться. Всеобщее внимание было приковано к пожилому толстяку, перед которым стояла огромная горка фишек. Я протиснулся поближе и увидел, как он передвигает внушительный рядок фишек на черную пятерку. Кое-кто из играющих, чьи ставки были гораздо меньше, последовали его примеру. Потом колесо рулетки завертелось, и вылетел шарик. После недолгого раздумья он остановился на черной пятерке. Вокруг стола прошелестел мягкий вздох. Крупье, темнолицый мексиканец с лицом мумии, сгреб лопаточкой фишки проигравших, и горка перед толстяком стала еще больше. Я оказался за блондинкой, атмосфера вокруг которой была заражена "Шанелыо Э 5", и прижался к спине ее кресла. Весь стол был передо мной как на ладони. Сильные лампы над столом высвечивали столбики фишек перед теми, кто играл по-крупному. Лучший ракурс для фотографирования не найти. Бакли сказал, что нужно стать лицом к столу и нажать в кармане спусковую кнопку, больше ничего. Объектив срабатывал так быстро, а пленка была настолько чувствительной, что никакой промашки быть не могло. Уэлливер стал рыскать в поисках места и оставил меня одного. Встав поудобнее, я сунул руку в карман и нащупал там кнопку. Я затаил дыхание - Бакли говорил и об этом - и мягко нажал ее. До слуха моего донесся еле слышный щелчок, и я понял, что снимок сделан. И тут... Я так до сих пор и не знаю, что меня выдало: то ли меня засекли следившие за игрой и порядком ставок здоровенные детины, то ли всему виной было мое застывшее от напряжения лицо. А может быть, крупье заметил, как в петлице у меня что-то блеснуло. Да какая теперь разница? Короче говоря, вокруг меня сомкнулись два очень неуютных жестких тела. Чьи-то руки, словно стальные наручники, впились в мои кисти. С сердцем, отплясывавшим рок-н-ролл, я посмотрел сначала направо, потом налево. По бокам стояли два здоровенных детины. Это были не просто вышибалы, нет. Это были профессионалы. Их можно было принять за близнецов - оба тонколицые, от обоих так и веет холодным, бесстрастным профессионализмом. Кое-какая разница все же была: один чуть выше другого, у одного светлые волосы, у другого - темные. Но не больше. Во всем остальном это были близнецы: у каждого - вытянутое лицо, настоящее кувшинное рыло: равнодушный взгляд, ни признака мысли на лице, безгубый рот и квадратная челюсть. - Спокойно, приятель, - негромко произнес светловолосый. - Без шума. С тобой хочет поговорить босс. Они незаметно извлекли меня из толпы, и это тоже было сделано профессионально. Руки мои были зажаты мертвой хваткой. В принципе я мог кричать и брыкаться, но это как-то не пришло мне в голову. Уэлливер как раз нашел себе место за столом и обернулся ко мне. На лице его отразилось удивление, но терять только что захваченное место он не собирался, поэтому лишь пьяно улыбнулся и проверещал что-то типа "Встретимся позже". Двое выводили меня из толпы, а в душе моей нарастало неприятное ощущение: мне здорово повезет, если я еще кого-нибудь увижу на этом свете. Светловолосый сказал: - Дальше иди сам, приятель. Только без фокусов, иначе будет больно. С этими словами "наручники" на моих кистях разжались, однако детины, словно две обученные овчарки, продолжали плотно конвоировать меня, подталкивая вперед плечами. Никто в переполненной комнате не обратил на нас внимания. Я, наверное, смог бы раз-другой взмахнуть кулаками и закричать "Караул!", но чего бы я добился? Мне бы как следует врезали по затылку, а потом один из этих типов объяснил бы публике, что я нализался сверх нормы и меня надо вывести. Поэтому я не стал искушать судьбу и пошел вперед. Они провели меня через дверь так, словно я был миллионер-инвалид, которому осталось жить четыре дня и который еще не оплатил счет своему доктору. Мы прошли к двери на другом конце короткого коридорчика. Светловолосый постучал. Мы услышали "Войдите", и светловолосый открыл дверь. Темноволосый ткнул меня локтем в бок, и я вошел в комнату. Что за комната - то ли кабинет, то ли гостиная? Большое окно с густо-малиновыми занавесками, у окна - стол. У стола - директорское кресло, а справа в углу - стальной картотечный шкаф. Это от кабинета. Остальную часть комнаты занимали кресла для отдыха, радиоприемник с мощной акустикой, небольшой бар и диван, покрытый испанской шалью. За столом в директорском кресле сидел полнотелый крупный мужчина в смокинге. Волосы - смесь рыжины и седины. На мясистом лице застыло ничего не значащее выражение. Маленькие серые глазки смотрели прямо перед собой. На вид ему можно было дать лет пятьдесят пять - шестьдесят. Ему удалось сохранить неплохую форму, несмотря на лишний жирок. На белоснежном блокноте спокойно лежали веснушчатые, поросшие легкими рыжими волосами руки. Темноволосый продвинулся к столу, а его коллега закрыл за ним дверь. Кажется, я слышал, как в замке повернулся ключ. Положение было серьезное. Найди они сейчас у меня фотоаппарат... даже страшно подумать, что может быть дальше. Человек за столом взглянул на меня, потом, вопросительно подняв брови, перевел взгляд на темноволосого. - Посторонний, - с легкой растяжкой произнес тот. Серые глаза полнотелого мужчины - наверное, это и был Джек Клод - снова обратились на меня. - Прошу прощения, дружище, - начал он обманчиво мягким тоном, - но, как вы можете догадаться, мы не очень любим, когда к нам вламываются без спроса. Можно узнать ваше имя? - Меня зовут Честер Скотт, - сказал я. - Но в чем, собственно говоря, дело? Меня привел сюда Фил Уэлливер, он мой друг. Это сообщение не произвело на Клода большого впечатления. - Где вы живете, мистер Скотт? - спросил он. Я назвал адрес. Он наклонился вперед, взял телефонную книгу, лежавшую на углу стола, и проверил мой адрес. - Мистеру Уэлливеру давно пора знать, что он имеет право приводить сюда друзей только с моего согласия, а также после того, как они уплатят вступительный взнос. У меня немного отлегло от сердца. - Этого я не знал, - сказал я. - О взносе Уэлливер ничего не говорил. Я готов заплатить. Сколько? - Двадцать пять долларов, - ответил Клод и перевел глаза на темноволосого. Тот все еще стоял рядом со мной. - Нам что-нибудь известно о мистере Скотте? - Вчера он был в ресторане, - ответил темноволосый. - Ходил за сцену и разговаривал с мисс Лэйн. Меня бросило в пот. В глазах Клода мелькнул слабый огонек. Чуть передвинувшись в кресле, он с вежливостью зубного врача, предлагавшего пациенту пошире открыть рот, спросил: - Вы знакомы с мисс Лэйн, мистер Скотт? - Нет. Я слышал, как она поет, - ответил я. - Мне понравилось, и я пригласил ее выпить. - И она согласилась? - Нет. - Но вы заходили в ее комнату за сценой? - Да, заходил и разговаривал. К чему все эти вопросы? - О чем вы разговаривали? - О том и о сем, - уклончиво ответил я. - Почему вас это интересует? Клод взглянул на темноволосого: - Что-нибудь еще? - Больше ничего. Наступила пауза. Наконец Клод сказал: - Извините за беспокойство, мистер Скотт. С вас двадцать пять долларов. Я достал бумажник, вытащил две десятки и пятерку и положил их на стол. Он выписал квитанцию и передал мне. - Приходится быть осторожным, мистер Скотт, - сказал Клод. - Впрочем, я могу вам этого не объяснять. Надеюсь, вы станете нашим постоянным гостем. - Скорее всего, так и будет. - Неужели все сошло так гладко? Невероятно! Конвоиры, как по команде, отошли в сторону. Они сразу потеряли ко мне всякий интерес, на их лицах появилась смертельная скука. Я положил квитанцию в бумажник, а бумажник - в карман. - Ну что ж, спасибо, - попрощался я и повернулся к выходу, собираясь уходить. В этот момент где-то за моей спиной открылась другая дверь, и я оглянулся. Вошел Оскар Росс. На нем был костюм бармена. В руках он держал поднос, на котором стояли бутылка шотландского виски, стакан и жестянка со льдом. Он заметил меня, только когда дошел до середины комнаты, но все равно сразу не узнал. И, только поставив поднос на стол Клода, он вдруг обернулся и уставился на меня, уставился так, словно не мог поверить собственным глазам. Я зашагал к выходу, стараясь не бежать, но все же двигаясь достаточно быстро. Росс явно лишился дара речи. Я повернул ручку на двери - дверь действительно была заперта. Светловолосый шагнул ко мне, чтобы отпереть дверь, но тут Росс выдавил из себя: - Эй! Не выпускайте его! Светловолосый остановился. Ключ торчал в замке. Не долго думая, я повернул его и уже начал открывать дверь, но светловолосый тенью метнулся ко мне и зажал дверь ногой. - Как он сюда попал? - справившись с голосом, крикнул Росс. Светловолосый был явно озадачен. Он повернул голову к Клоду, ожидая инструкций. Собравшись, я резко двинул его правой в челюсть. Удар получился, и боль отдалась до самого плеча. Светловолосый полетел на пол и стукнулся головой о стену. Я распахнул дверь. - Стой! Это скомандовал темноволосый. Я быстро обернулся. Из его правого кулака торчал пистолет. Конечно, он смотрел прямо на меня. С отчаяния я решил, что он не осмелится устраивать пальбу здесь, прямо в клубе, поэтому кинулся за дверь. За мной рванулся Оскар. Я чудом увернулся от его рук, но в коридоре замешкался, и вот он уже рядом. Он промахнулся, и я со всего маху врезал ему по зубам. Он отлетел назад, а я, как заяц, понесся по коридору к двери в комнату с рулеткой. Но тут что-то сзади ударило мне под колени - что-то похожее на танк, - и я повалился на землю. Это был темноволосый. Я успел чуть отвернуть голову, но спасение было слабое - ударил он здорово. Я застонал, потом отпихнул его ногой, поднялся, но на меня из конца коридора уже несся Росс. Кажется, больше всего на свете мне хотелось как следует его долбануть. Я увернулся от его удара, шагнул навстречу и, вложив в удар весь свой вес и всю свою силу, поразил его страшным крюком правой. Но на этом мои успехи кончились. Я смутно понял, что темноволосый поднялся с пола и приближается ко мне со скоростью и грацией балетного премьера. Я только услышал, как рука, словно кнут, со свистом рассекает воздух. Голову в сторону, в сторону! Я на секунду запоздал - слабо освещенный коридор вдруг сверкнул тысячами огней. В конце концов, он был профессионалом, получал за это деньги. И если он тебя вырубал, ты действительно вырубался. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ 1 Очнувшись, я почувствовал на лице жаркое солнце. Сквозь сомкнутые веки пробивался слепящий свет. Кроме этого, было ощущение движения. Через несколько секунд я понял, что нахожусь в машине и меня куда-то везут на большой скорости. Я сдержал стон и продолжал трястись в такт движению. Наконец мне стало немного лучше. Тогда я приоткрыл глаза. Я находился на заднем сиденье взятого мной напрокат "бьюика". Рядом сидел человек. В поле моего зрения находилась брючина серо-стального цвета, и я понял, кто это был темноволосый головорез, тот, что меня вырубил. На переднем сиденье за рулем сидел светловолосый. Глядя сквозь полузакрытые веки, я попытался определить, где мы находимся. Мы ехали по одной из окраинных улиц Палм-Сити. В этот жаркий воскресный полдень они были совершенно пусты. Я не шевелился. Куда же меня везут? Ответ на этот вопрос я получил довольно быстро. Минут через пять мы выехали из Палм-Сити на шоссе, от которого отходила дорога к океану. Эта дорога шла мимо моего бунгало. Стало быть, они собираются сгрузить меня, так сказать, с доставкой на дом. На коленях у меня, прикрывая кисти рук, лежал легкий дорожный коврик. Кисти рук у меня были скрещены и схвачены в таком положении чем-то вроде клейкой ленты, причем схвачены так крепко, что я чувствовал, как пульсирует кровь в венах. Я попытался незаметно высвободить их, но ничего не вышло - руки были плотно прижаты друг к другу, словно их скрючила какая-то болезнь. - Сейчас на развилке повернешь направо, Лью, - сказал вдруг темноволосый. - Его хижина метров через триста по правую руку. Симпатичное уединенное гнездышко. Я бы не отказался жить в таком. Лью, светловолосый, невесело засмеялся. - Попроси, чтобы он тебе его завещал, - предложил он. - Ему-то оно все равно уже не понадобится. - Черт возьми! Лучше без этого, - сказал другой. У меня вдруг захватило дыхание, но я не успел толком понять, что они имели в виду, - машина замедлила ход и остановилась. - Приехали, - сообщил темноволосый. - Давай вытащим его. Я не стал открывать глаза - пусть возятся с моим обмякшим телом сами. Под ребрами неистово колотилось сердце. Крепкие руки подхватили меня и вытащили из машины. Я соскользнул на землю. Лью озабоченно спросил: - Ты случайно не перестарался, Ник? Ему пора бы очухаться. - Не бойся, я ему отвесил точно, сколько положено, - заверил его темноволосый Ник. - Через несколько минут будет как штык. Меня поволокли по дорожке и наконец положили на ступеньки. - Его ключи у тебя? - спросил Ник. - Да. Вот они. Я услышал, как в двери повернулся ключ, потом меня протащили через холл в гостиную и бросили там на кушетку. - Уверен, что он очухается? - с беспокойством спросил Лью. На шею мне легла рука. Привычным движением пальцы нащупали пульс. - Полный порядок. Через пять минут будет в норме. - Ну, смотри, - Лью явно волновался. - Ведь, если этот тип подохнет и Галгано не успеет с ним поговорить, он с нас три шкуры спустит. - Успокойся ты, философ. Я ж тебе говорю, он в порядке. Когда я выписываю рецепт, ошибок не бывает. Через пять минут он сможет танцевать канкан. Я испустил слабый стон и пошевелился. - Вот видишь? Что я говорил? Дай-ка веревку. Вокруг груди, плотно припечатывая меня к кушетке, натянулась веревка. Я открыл глаза - Лью привязывал ее к ножкам кушетки. Он оглядел меня ничего не выражающим взглядом, потом шагнул в сторону. - Ну, вот и хорошо, - удовлетворенно произнес он и, наклонившись, потрепал меня по щеке. - Отдыхай, приятель. С тобой хочет говорить босс. Через несколько минут он будет здесь. - Пошли, пошли, - заторопился Ник. - Надо сматываться отсюда побыстрее. Ты что, забыл, что придется идти пешком? Лью выругался. - Неужели этот подонок Клод не мог прислать машину? - Спросишь у него сам, - ответил Ник. Он подошел ко мне и окинул критическим взглядом веревку у меня на груди, подергал ее, потом проверил, хорошо ли держит мои кисти клейкая лента. Удовлетворенно хмыкнув, он отошел назад, и на губах его закачалась тяжелая непонятная улыбка. - Ну, пока, лопух, - сказал он. И они вышли из гостиной в холл, чуть прикрыв за собой дверь. Потом я услышал, как открылась и закрылась за ними входная дверь. В доме установилась гробовая тишина. Ни единого звука, только неестественно громкое тиканье часов на каминной полке. С минуту я предпринимал отчаянные попытки освободить руки, но лента держала крепко. Я перестал дергаться и распластался на кушетке. И тут я вспомнил о Люсиль. Ведь она лежит в спальне, привязанная к кровати! Может быть, ей удалось освободиться? Тогда она сейчас развяжет меня. - Люсиль! - позвал я. - Люсиль! Вы меня слышите? Я прислушался. Ответа не было. Не было вообще никаких звуков, разве что равномерно продолжали тикать часы да еще занавески легонько хлопали, когда их тревожил ветер. - Люсиль! - Я уже кричал. - Отвечайте, Люсиль! Полная тишина. На лице у меня вдруг выступил холодный пот. А если с ней что-нибудь случилось? Или ей удалось освободиться и она сбежала? - Люсиль! На этот раз до моего слуха донесся какой-то звук: где-то в коридоре тихо открылась дверь. Возможно, дверь моей спальни! Я приподнял голову. Дверь чуть скрипнула - значит, это и правда была дверь моей спальни! Уже больше месяца я собирался смазать петли, но мешала лень. - Это вы, Люсиль? - громко крикнул я. Я услышал, как кто-то идет по коридору. Это были медленные, тяжелые шаги, и меня вдруг охватил страх, какого я не испытывал ни разу в жизни. Это не Люсиль. Медленные, спокойные шаги - женщина не может ступать так тяжело. По коридору шел мужчина, и вышел этот мужчина из спальни, где я оставил Люсиль, связанную и беспомощную. - Кто там? - Я не узнал своего голоса, сердце молотом стучало в груди. Звук медленных, тяжелых шагов приблизился и замер около входа в гостиную. Наступила тишина. Я весь покрылся потом. По ту сторону двери кто-то дышал спокойно и размеренно. - Ну давайте же входите, черт вас дери! - воскликнул я, потому что этого не могли выдержать никакие нервы. - Что вы там играете в прятки? Входите, покажитесь! Дверь медленно начала открываться. Этот человек явно намеревался испугать меня, и ему это полностью удалось. Дверь открылась. Не будь я привязан к кушетке, я, наверное, от неожиданности подскочил бы до потолка. В дверях стоял высокий крепкий человек. Он был одет в голубой спортивный пиджак, серые фланелевые брюки и неброские коричневые полуботинки. Он стоял, засунув руки в карманы, а большие пальцы торчали наружу и целились в меня. Я смотрел на него, не веря своим глазам. Сердце вдруг сковал холод. В дверях стоял Роджер Эйткен. 2 При виде выражения его лица меня охватил немыслимый, почти религиозный страх. Ступая тяжело, неторопливо и размеренно, он вошел в комнату. Мне сразу бросилось в глаза, что он не хромал, а шел так, как ходил всегда, но тем не менее несколько дней назад он упал на ступеньках перед "Плаза Грилл" и сломал себе ногу. Такое бывает в кошмарном сне. Это был Эйткен, и в то же время это был не Эйткен. Злобное лицо, блестящие глаза - нет, это какой-то другой человек принял облик Эйткена. Этого человека я не знаю, и он пугает меня до смерти. Но тут много раз слышанный, знакомый голос сказал: - Кажется, я немного испугал вас, Скотт. Да, это был Эйткен. Ему, и только ему, принадлежали этот голос и эта улыбка. - Да. - Я говорил хрипло и нетвердо. - Испугали, и здорово. Вижу, вам удалось очень быстро вылечить ногу. - А с ней ничего и не было, - сказал он, останавливаясь около меня. Его блестящие глаза неторопливо обшаривали мое лицо. - Вся эта история была подстроена специально для того, чтобы вы смогли познакомиться с моей женой. Во рту у меня стало так сухо, что я не мог выговорить и слова. Я просто лежал и смотрел на него. Он огляделся, затем сделал шаг к креслу и сел. - Хорошо вы здесь устроились, Скотт, - сказал он. - Немножко, правда, удаленное местечко, но зато очень уютное. И часто вы развлекаетесь с чужими женами? - Это продолжалось совсем недолго, к тому же я не тронул ее и пальцем, - ответил я. - Вы должны меня извинить. Если бы вы развязали мне руки, мне было бы легче все как следует объяснить. А объяснить нужно многое. Я снова вспомнил Люсиль. Удалось ей освободиться? Или она все еще здесь, в доме? Если она все еще лежит привязанная к кровати, Эйткену должно быть об этом известно - ведь он вышел из моей спальни. Достав свой золотой портсигар, Эйткен закурил. - Пожалуй, я оставлю вас так, - сказал он. - По крайней мере пока. Тут у меня в голове мелькнула одна мысль. Безумная мысль, но меня словно всего парализовало. Я приподнял голову и по-новому посмотрел на него. Лью сказал, что кто-то должен прийти говорить со мной. Вот этот кто-то и пришел. Человек, который для меня был Роджером Эйткеном, для Лью и его коллег был не кто иной, как Арт Галгано. Безумная мысль, но, кажется, ее подтверждали факты. - Сработала машинка? - спросил Эйткен, наблюдая за моим лицом. - Вы правы. Галгано - это я. Я в ужасе смотрел на него. Слов не было. Он закинул ногу на ногу. - Вы видели, как я живу, Скотт? Неужели вы думаете, что я могу себе такое позволить только на доходы от "Международного"? Три года назад у меня появилась возможность купить "Маленькую таверну", и я воспользовался ею. Мы с вами живем в богатом городе. Здесь полно богатых дегенератов, для которых вся жизнь заключается в том, чтобы сосать виски и таскаться за чужими женами. Я знал, что эта толпа бездельников с радостью станет играть, только предоставь им такую возможность. И я им ее предоставил. Вот уже три года в "Маленькой таверне" крутится рулетка и накручивает мне хороший капиталец. Но закон запрещает азартные игры. Предприимчивых людей здесь хватало и до меня, многие пытались завести рулетку - все они так или иначе плохо кончали. Я был более удачлив. Дороги, которые ведут к "Маленькой таверне", да и вообще весь этот участок контролировал О'Брайен. И сообщать о подозрительном скоплении людей - возможных игроков - было его прямой обязанностью. Я обещал ему хороший процент, если он станет глухонемым, и он согласился. Однако я сразу понял, что у этого человека вскоре разгорятся глаза, так оно и вышло. Основной доход от рулетки стал оседать не в моих карманах, а в его. Это был настоящий кровопийца. Совершенно уникальный шантажист. Прошло какое-то время, и я увидел, что даже остаюсь в убытке. А ему все было мало, он тянул и тянул, и мне даже пришлось воспользоваться фондами своего "Международного", чтобы насытить этого зверя. Продолжаться дальше так не могло. Часы на каминной полке ударили четыре раза. С каким-то зловещим оттенком гудел океан. Я лежал и слушал этого человека, моего босса, которого я считал королем рекламного бизнеса. Он, как всегда, выглядел достаточно внушительно: мощный торс, одежда от хорошего портного, массивное красноватое лицо. Но он уже не внушал мне уважения. Он погасил о дно пепельницы сигарету, достал из портсигара другую и улыбнулся мне. - Есть только один способ освободиться от шантажиста, подобного О'Брайену, - убить его. - Блестящие глаза его встретились с моими, тонкие губы сжались. - А убийство полицейского чрезвычайно опасно, Скотт. Вы бросаете вызов всей полиции, и они лезут из кожи вон, чтобы найти убийцу. Перед тем как строить конкретные планы, я, как всегда, тщательнейшим образом оценил все "за" и "против", подумал о последствиях. Я решил, что если уж я должен убить человека, то сделать это нужно так, чтобы ко мне не вел ни один след. Это во-первых. А во-вторых, мне были очень нужны деньги. Из кассы "Международного" я взял пятнадцать тысяч, и было ясно, что в ближайшее время эту сумму необходимо вернуть. И даже если я избавлюсь от О'Брайена, пройдет не меньше двух месяцев, прежде чем я смогу рассчитаться со всеми долгами. А ведь вполне возможно, что преемник О'Брайена пронюхает о рулетке в "Маленькой таверне" и дело придется прикрыть. Короче говоря, деньги нужны были сейчас, быстро. И тут я подумал о вас. Когда-то я слышал, что у вас есть деньги. Все сразу встало на свои места. Я приготовил наживку в виде работы в Нью-Йорке, и вы ее с радостью заглотнули. Я лежал и слушал этот спокойный, таящий в себе столько опасности голос, а мысли мои все время возвращались к Люсиль. Неужели она все еще лежит у меня в спальне? Спросить его об этом я не решался: а вдруг ей удалось освободиться и убежать до его приезда? Могло ведь быть и так. - На всякий случай я позаботился об алиби. Только миссис Хэппл и Люсиль знали, что я и не думал ломать ногу. Миссис Хэппл работает у меня много лет, я ей полностью доверяю. Люсиль... - Он умолк и пожал плечами. - О Люсиль надо рассказать особо. Она была танцовщицей в "Маленькой таверне". Когда я стал хозяином этого заведения, я позаботился о том, чтобы никто, кроме Клода, не знал, кто я такой. Время от времени я появлялся там, но только в качестве посетителя. Там и увидел Люсиль, она мне понравилась. Конечно, это была ошибка. Она была веселая, молодая, красивая, но, как вскоре выяснилось, в голове у нее совершенно пусто. А от таких женщин мужчины очень быстро устают. У нее, впрочем, был один плюс: она беспрекословно выполняла все мои приказы, так же как и ее придурковатый брат, Росс, - когда я купил "Маленькую таверну", он тоже работал там. Я посвятил эту парочку в свои планы. Я объяснил им, что, если О'Брайен будет и дальше меня шантажировать, "Маленькую таверну" придется закрыть, тогда Росс потеряет работу, а Люсиль тоже придется несладко, потому что доходы ее мужа резко упадут. Я предложил Люсиль, чтобы она попросила вас обучить ее вождению; мне кажется, это была хорошая идея. - Губы его снова приподнялись в ухмылке. - Когда у меня все было готово, я велел ей предложить вам прокатиться на уединенный пляж. Недалеко от того места я назначил встречу О'Брайену - как раз подошло время платить ему месячное жалованье. Он приехал. Пока мы разговаривали, сзади подкрался Росс и стукнул его дубинкой по голове. А тем временем вы с Люсиль разыгрывали на пляже свой маленький спектакль. Я проинструктировал ее подробнейшим образом. Было очень важно, чтобы вы попытались соблазнить ее, у вас сразу возник бы комплекс вины. Было также очень важно, чтобы она уехала в вашей машине. В мужской психологии я разбираюсь неплохо и ни секунды не сомневался, что вы будете вести себя именно так, как я задумал. - Он подался вперед и стряхнул пепел с сигареты. - Потом Люсиль привела машину. Изобразить аварию было совсем не трудно. Я положил О'Брайена на дорогу и проехал по нему. Потом, поставив мотоцикл О'Брайена посреди дороги, я врезался в него на машине. Удар получился приличный. А потом я вернул машину Люсиль и Россу и велел им ехать к вашему дому. - Вы допустили одну ошибку, - сказал я. - Все убийцы делают ошибки. О'Брайена вы переехали правым колесом, а в мотоцикл врезались левым передним крылом. Я сразу заподозрил, что с этим наездом что-то нечисто: О'Брайен никак не мог погибнуть в результате случайного наезда. Он поднял брови. - Это неважно. Вы любезно исправили нашу ошибку, отдав машину в ремонт. Должен признать, Скотт, это был очень умный ход - поменять номера на машинах. Но это дало Россу возможность получить компрометирующий снимок, и, когда он мне его показал, я сразу понял, что из вас теперь можно свить любую веревочку. - Он вытянул ноги и поднял глаза к потолку. - К большому сожалению, вы оказались слишком умны и расторопны. К большому сожалению, вы наткнулись на эту певичку Лэйн, это усложнило мою задачу. Я знал, что рано или поздно мне придется избавиться и от нее, ведь она наверняка знала, что О'Брайен меня шантажировал, и могла догадаться, что смерть О'Брайена вовсе не несчастный случай. Мои люди постоянно за ней наблюдали, и ей это было известно. И она и Натли дрожали от страха. Они собирались бежать из города, подальше от меня, но у них совсем не было денег. Тут появились вы, и она сообразила, что вы оплатите ее отъезд из города. Мне сказали, что вы поехали к ней на квартиру. Я немножко опоздал, но все-таки услышал, что она ничего вам не рассказала - просто ограбила. Когда она вышла из своей квартиры, я убил ее. Я чуть не потерял след Натли, но один из моих людей наблюдал за ним и сообщил, что Натли, а следом за ним и вы поехали в отель "Вашингтон". Я приехал туда и застрелил его. Пришлось убрать также и дежурного - он опознал бы меня. - Не сводя с меня блестящих глаз, он потер свое красное мясистое лицо. - Трудно совершить первое убийство, Скотт, дальше дело идет легче. Легче и одновременно сложнее. Вы совершаете убийство, а потом совершаете второе, чтобы скрыть первое, а потом приходится снова убивать, чтобы скрыть второе. - Вы, наверное, не в своем уме, - хрипло сказал я. - Неужели вы рассчитываете, что вам все это сойдет с рук? - Разумеется. Сейчас я лежу у себя дома со сломанной ногой. Лучшее алиби трудно придумать. Никому и в голову не придет, что я могу иметь какое-то отношение к этой истории. Кроме того, я намерен сделать козлом отпущения вас. Я вижу, у вас тут есть пишущая машинка. Я отпечатаю на ней начало признания, из которого полиции станет ясно, что вы случайно сбили О'Брайена, а Росс и Люсиль стали вас шантажировать. - Улыбнувшись, он чуть склонил голову набок. - Я забыл вам сказать, что, пока мои люди везли вас сюда, я отвез Росса к нему домой и там выстрелил ему в голову. Из того же пистолета, из которого был убит Натли. Я не оставляю никаких свидетелей, Скотт. Мне надоел этот Росс, и мне до смерти надоела Люсиль. - Он снова улыбнулся. - Что касается вашего признания, Скотт, то дальше будет написано, что Лэйн и ее агент Натли тоже пытались вас шантажировать, поэтому вам пришлось их убить. Вы оставили на месте этих убийств достаточно улик - полиция поверит, что это дело ваших рук. А дальше они прочитают, что вы поехали к Россу домой и застрелили его, а когда вернулись сюда, привязали к кровати Люсиль и задушили ее одним из своих галстуков. Меня вдруг затошнило. На лбу выступил холодный пот. - Вы что, убили ее? - прохрипел я, подняв голову и глядя ему в глаза. - Разумеется. - Эйткен кивнул головой. - Было бы глупо не воспользоваться такой возможностью. Когда я нашел ее в вашей спальне, связанную и беспомощную, я понял, что вы мне подбросили прекрасный способ избавиться от нее - завязать вокруг ее шейки один из ваших модных галстуков. Я не оставляю свидетелей, Скотт. Я избавился от Росса и от Люсиль: они только мешали. Я избавился от кровопийцы шантажиста. К счастью, с неба со своей сотней тысяч свалился Хэкетт, поэтому ваши деньги мне больше не нужны. Я могу начать все сначала. Даже если колесо в "Маленькой таверне" вдруг перестанет крутиться, с таким подспорьем, как сто тысяч, и с моими способностями я могу начать все сначала. - Вам не отвертеться, - сказал я, пристально глядя на него. - Слишком много людей знают всю правду. Например, Клод, его головорезы... На лице его снова появилась легкая ухмылка. - Клод и его, как вы называете, головорезы связаны со мной одной веревочкой. Если я пойду на дно, пойдут на дно и они - они это прекрасно знают. Нам осталось разыграть финал - вы, Скотт, становитесь жертвой собственной совести и стреляетесь. Полиция нисколько не удивится, что после стольких убийств жизнь стала для вас невыносимой и вы решили с ней расстаться. Он достал из кармана кожаную перчатку, натянул ее на правую руку, потом из заднего кармана брюк вытащил кольт. - Это пистолет Натли, - продолжал он. - Из него были убиты Натли и Росс, а сейчас будете убиты вы. - Он поднялся. - В каком-то смысле мне вас жаль, Скотт. Вы хороший работник, но что поделаешь, другого выхода у меня нет. Уверяю вас, больно не будет: выстрел в ухо убивает мгновенно. Нервы мои вышли на последний рубеж, страх застлал глаза туманом. С пистолетом в руке Эйткен медленно шел на меня. И вдруг раздался звонок в дверь. Я никогда в жизни не забуду этой минуты. Эйткен замер и обернулся в сторону двери. Большим пальцем он толкнул предохранитель пистолета вперед. Он словно окаменел, весь превратившись в слух. - Они поймут, что я дома, - прохрипел я. - У ворот стоит машина. Он обернулся через плечо, скривив рот в зверином оскале. - Только пикните - и первая пуля ваша. В дверь снова зазвонили - настойчиво и нетерпеливо. Эйткен тихонько подошел к двери гостиной и осторожно выглянул в холл. Он сейчас стоял спиной ко мне и к моему огромному, во всю стену, окну. Мелькнула какая-то тень, и прямо через окно в комнату шагнул высокий крепкий мужчина. Это был лейтенант Уэст. В правой руке он держал пистолет. На меня он даже не взглянул - глаза его сверлили широкую спину Эйткена. Он поднял пистолет и вдруг зарычал: - Руки вверх, Эйткен, бросьте оружие! Мощный торс Эйткена словно прошило током. Он круто обернулся и вскинул пистолет. Лицо исказили ярость и страх. Уэст выстрелил. Тут же громыхнул пистолет Эйткена, но он уже падал, и пуля пропахала борозду в моем паркете. Между глаз Эйткена появилось красное пятнышко, и он, качнувшись вперед, с ужасающим грохотом рухнул - затряслось все, что было в комнате. Он еще дернулся - видимо, чисто рефлекторно - и умер. Пистолет вывалился из его обессиленных пальцев. Уэст, словно большой медведь, увесисто протопал по комнате и подобрал оружие. Тут же раздался звук бегущих шагов, и в комнату ворвались трое вооруженных полицейских. - Ладно, ладно, все в порядке, - махнул рукой Уэст. - С ним все кончено. Он запихнул пистолет в задний карман, подошел ко мне и ухмыльнулся. - Вижу, вы здорово струхнули, - сказал он. Я так струхнул, что никак не мог прийти в себя - только молча смотрел на него. Он начал разматывать клейкую ленту у меня на кистях. В этот момент в комнату вбежал Джо Феллоуз. Глаза его вылезли из орбит, лицо блестело от пота. - Привет, Чес, - бросил он. Я сел и начал растирать кисти, стараясь побыстрее их оживить. - Все у тебя цело? - Вроде бы все, - отозвался я. - А как ты сюда попал, хотел бы я знать? - Так это же я позвал полицию, - начал было он, но вдруг остановился, увидев распластанное на полу тело Эйткена. Лицо его стало серо-зеленым, он отшатнулся. - Дева Мария! Он мертв? - Ну ладно, вы двое, - сказал нам Уэст. - Выйдите пока отсюда. - Я с трудом поднялся на ноги, и он похлопал меня по плечу. - Пойдите посидите на крылечке, подождите, пока я освобожусь. Тогда поговорим. Особенно не беспокойтесь. Я слышал все, что он говорил, так что вы вне подозрений. Идите на улицу и ждите меня там. - Он убил ее? - спросил я. - Да, - ответил Уэст. - Он, наверное, совсем спятил. Это правда, что "Маленькая таверна" принадлежала ему? И что там рулетка? Я пощупал лацкан пиджака. Фотоаппарат был на месте. Я отцепил его и передал Уэсту. - Здесь сфотографирован стол с рулеткой. Эту штучку мне дали в "Инкуайерере". - Похоже, мне сегодня предстоит здорово поработать. Ну, идите на крыльцо и ждите меня там. - И он пошел к телефону. Полицейский выпроводил меня и Джо на веранду. - Я увидел, как эти два головореза выволокли тебя через заднюю дверь клуба, - сказал Джо. - Я же как чувствовал, что ты собрался сунуть голову в пасть льву, вот и поехал за тобой. А потом приехал следом за вами сюда. Один я с ними бы не справился - больно здоровы, вот я и позвал полицию. - Спасибо, Джо, - только и сказал я, откидываясь назад в плетеном кресле. Чувствовал я себя хуже некуда. Медленно поползли минуты. Вдруг Джо сказал: - Похоже, мы остались без работы. - Это еще неизвестно. Кому-то ведь придется управлять нашим "Международным". Возможно, Джо, нам даже очень здорово повезло, - ответил я, задумчиво глядя на полосу прибрежного песка. - Да? А мне это как-то не пришло в голову. - Он поежился. - Он, должно быть, сошел с ума. Я всегда подозревал, что с ним что-то нечисто. - Ты слышал, что он говорил? - Я все время был за дверьми веранды. Ужасно боялся, что он меня заметит, весь дрожал. Хорошо, что со мной был этот верзила сыщик, иначе не знаю, что бы я делал. - Вот и я тоже дрожал, - признался я. Мы замолчали и потом, может быть, целый час просто сидели и ждали. Наконец, на веранду вышел лейтенант Уэст. - Только что арестовали Клода и ваших двух приятелей, - сказал он, и его широкое лицо расплылось в улыбке. - А заодно - на четыре машины нашей городской знати. Завтра газетам будет о чем писать. - Он сел рядом с нами и посмотрел на меня. - Ну, а теперь рассказывайте все с самого начала. Кое-что мне пока неясно. А потом поедем в управление и там все запишем. Давайте, начинайте рассказывать. И я начал рассказывать.