можно не сомневаться. Ни один грабитель не оставил бы без внимания открытой шкатулки с драгоценностями на три миллиона лир. Я продолжал перемалывать все это в своей голове, следя за стоящими на камине часами, не забывая ни на минуту, что через полчаса мне придется все объяснять Чалмерсу. Карлотти вернулся в салон, когда часы на камине показывали 3.45. Мрачным тоном он заявил: - Есть еще осложнения. - Да, вы уже сказали. - Как вам кажется, она могла решиться на самоубийство? Этот вопрос застал меня врасплох. - Не знаю. Я ведь говорил вам, что ее практически не знаю. Чалмерс по телефону поручил мне встретить дочь в аэропорту и отвезти в отель. Это было 14 недель назад. После этого я ее почти не видел. Мне о ней абсолютно ничего не известно. - Гранди предполагает, что ее оставил любовник, и она бросилась со скалы вниз от отчаяния. - Американки не выкидывают таких трюков. Они слишком для этого прозаичны и практичны. Будьте осторожны, высказывая такую гипотезу Чалмерсу. Вряд ли он придет от нее в восторг. - Сейчас я говорю не с синьором Чалмерсом, а с вами, - вкрадчивым голосом проговорил Карлотти. В этот момент в салоне появился Гранди. Он посмотрел на меня с агрессивным видом. Не знаю, почему, но я определенно ему не нравился. Не спуская глаз с Карлотти, я ответил: - Мне можете высказывать какие угодно гипотезы. От этого не будет ни холодно ни жарко, но будьте особенно осторожны при разговоре с Чалмерсом. - Понятно. Я рассчитываю на вашу помощь. Все говорит о том, что у мисс Чалмерс был роман. Уборщица говорит, что она сама приехала сюда два дня тому назад. Совершенно одна, но предупредила служанку, что ждет приезда мужа на следующий день, то есть вчера. Служанка не сомневается, что Элен Чалмерс действительно его ждала. Она была очень весела... - Он торопливо добавил, посматривая на меня с некоторой опаской: - Конечно, я все это передаю со слов этой женщины. Но вы сами знаете, в подобных делах женщинам можно верить. - Продолжайте же, я с вами не спорю. - Этот человек должен был приехать из Неаполя в половине четвертого. Синьорина сказала служанке, что поедет на машине встречать его на вокзал, и попросила ее еще раз прийти на виллу в девять вечера, чтобы прибрать и вымыть посуду. Служанка ушла с виллы в 11 часов утра. Получается, что за этот промежуток времени что-то помешало мисс Чалмерс поехать на вокзал, или она сама передумала. - Что же это могло быть? Он пожал плечами. - Скажем, она могла получить извещение. У нас нет сведений о том, что ей звонили по телефону. Но это могло быть. Одним словом, она выяснила, что любовник не приедет. - Это всего лишь предположения. Не советую высказывать их Чалмерсу. - Надеюсь, в дальнейшем мы будем располагать дополнительными данными... Сейчас же я рассматриваю различные гипотезы. Я все же взвешиваю предположение Гранди: не могла ли она в порыве отчаяния сигануть со скалы? - Ну, а что от этого меняется? Ее не оживишь. А если это был просто несчастный случай? Для чего звонить во все колокола о ее беременности? - Суд потребует протокол судебно-медицинской экспертизы, так что все равно не скроешь. Послышался бас Гранди. - Я знаю, что мне надо делать - мне надо разыскать этого чертова Шеррарда. Мне показалось, что ледяная рука коснулась моего затылка. Подавив дрожь, я спросил довольно спокойным тоном: - Я должен сейчас звонить мистеру Чалмерсу. Что я могу ему сообщить? Офицеры переглянулись. - Как можно меньше. Что ведется следствие. По-моему, упоминать о Шеррарде не стоит. Предполагается, что она упала со скалы, когда что-то снимала. Телефонный звонок прервал его речь. Гранди снял трубку, послушал и взглянул на меня. - Это вас. Я взял трубку. - Хэлло? - Десять минут назад звонил мистер Чалмерс, - послышался голос Джины. - Он вылетает сюда и просит вас встретить его завтра в 18 часов на аэродроме Неаполя... Я тяжело вздохнул... Этого я никак не ожидал. - А как он говорил по телефону? - Очень сухо и резко. - Расспрашивал о подробностях? - Нет. Только распорядился, чтобы его встретили. - Хорошо. Встречу. - Я могу что-нибудь сделать? - Нет, спасибо. Идите домой, Джина. - Хорошо, но на всякий случай знайте, что вечером я буду дома. - Спасибо. Ни о чем не беспокойтесь. До свидания. Я повесил трубку. Карлотти смотрел на меня, нахмурив брови. Я пояснил: - Чалмерс прилетает завтра в 18 часов в неапольский аэропорт. За это время вам надо проявить максимум энергии. Теперь уже не может быть и речи, чтобы от него что-то утаить. Придется рассказать все подробности. Карлотти скривился, словно у него болел зуб. - Необходимо к завтрашнему вечеру отыскать этого Шеррарда. Знаете, Гранди, оставьте на вилле своего человека. Авось сюда и заявится неожиданный гость. Мы же поедем в Сорренто. Синьор Доусон, не забудьте про драгоценности. Я взял шкатулку и сунул ее в карман. Когда мы шли по аллее к полицейской машине, Карлотти сказал Гранди: - Я оставлю вас в Сорренто. Постарайтесь отыскать кого-нибудь, кто знает Шеррарда. Возможно, его видели в Сорренто. Надо проверить всех американцев, приезжавших сюда вчера. Особенно одиночек. Несмотря на жару, я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на лбу. III Я приехал в аэропорт Неаполя без нескольких минут шесть и узнал, что самолет из Нью-Йорка прибудет без опоздания. Направился к барьеру, закурил сигарету и стал ждать. Здесь было четверо других ожидающих: две пожилые дамы, один толстый француз и "платиновая" блондинка с таким бюстом, который можно встретить лишь на страницах "Эсквайра". На ней был надет белый костюм и малюсенькая черная шляпка, украшенная бриллиантом, который, видимо, стоил бешеных денег. Пока я рассматривал ее, она повернулась, и наши взгляды встретились. - Простите меня, - спросила блондинка, - вы не мистер Доусон? - Совершенно верно! - удивился я и тут же снял шляпу. - Я миссис Чалмерс. Я уставился на нее. - Вот как? Но ведь мистер Чалмерс еще не прилетел, не так ли? - Нет, нет. Я провела неделю в Париже, куда летала за покупками. Ее глаза непередаваемого фиолетового оттенка довольно бесцеремонно рассматривали меня. Она была, без сомнения, броская женщина, наделенная вульгарной красотой танцовщицы из мюзик-холла. По-видимому, ей было года 23 - 24, но искушенный вид старил ее. Она продолжала: - Мой муж мне телеграфировал, чтобы я его встретила. Какая ужасная новость! - Да. - Я все еще не надевал шляпу. - Она была так молода. - Печальная история, безусловно. Что-то в ее взгляде заставляло меня испытывать неловкость. - Вы хорошо ее знали, мистер Доусон? - Мы едва были знакомы. - Я никак не могу себе представить, каким образом ее угораздило свалиться со скалы. - Полиция думает, что она была увлечена съемкой и не заметила, как оступилась. Гул приближающегося самолета оборвал нашу опасную беседу. Мы стояли рядом, наблюдая за посадкой. Вот он побежал по взлетной полосе, вот к нему подали трап и отворилась дверка. Первым из нее показался Чалмерс. Он сразу же прошел через барьер. Я отступил в сторону, не желая мешать его встрече с женой. Но уже через минуту он подошел ко мне и пожал руку. Потом заявил, что хочет как можно скорее попасть в отель. Ему не хотелось говорить об Элен, и он попросил меня договориться с полицией о свидании в 7 часов в его отеле. Они с женой устроились на заднем сиденье "роллса", нанятого мной специально для этой встречи. Я сел рядом с водителем. В отеле Чалмерс довольно холодно кивнул: - До скорой встречи, Доусон. Лифт молниеносно поднял его на четвертый этаж, я же, несколько ошеломленный, остался стоять внизу. До этого я видел Чалмерса только на фотографиях. В действительности он оказался куда крупнее. Он был очень грузным и толстым, как бочонок с пивом, но от него веяло чем-то таким, что принижало людей, находящихся возле него. Он чем-то напоминал мне Муссолини в расцвете его славы. У него была такая же выдающаяся вперед челюсть, такой же смуглый цвет лица и холодные, проницательные глаза. Мне показалось невероятным, что он был отцом такой красивой девушки, как Элен. Когда в семь часов Карлотти, Гранди и я прошли в роскошный салон отеля "Везувий", который был полностью предоставлен в распоряжение Чалмерса, тот уже успел переодеться, принять душ и побриться. Он сидел в конце длинного стола, стоявшего посередине комнаты, и курил сигару. На его жестком лице было мрачное выражение. Его жена Джун выбрала место у окна. На ней было прелестное шелковое платье небесно-голубого цвета, обтягивающее ее, как перчатка. Она сидела, небрежно закинув одну на другую свои длинные ноги, на которые все время исподтишка посматривал Гранди. Впервые я заметил, как обычно угрюмое лицо полицейского оживилось. Я представил его и Карлотти, и мы уселись. Чалмерс некоторое время с беззастенчивым видом разглядывал Карлотти, потом пролаял: - О'кей. Приступим. Расскажите-ка мне, что известно. За последние три года я узнал Карлотти достаточно хорошо. До сих пор я не слишком высоко ценил его как профессионала. Я знал, что он добросовестный работник и всегда доводит дело до конца, но никогда не считал его талантом в области криминалистики. Однако то, как он в течение последующих двадцати минут противостоял Чалмерсу, заставило меня переменить свое мнение. - Факты, синьор Чалмерс, - сказал он спокойно, - будут для вас крайне неприятны, но, поскольку вы их запрашиваете, вы их получите. Чалмерс сидел неподвижно, сцепив жирные пальцы и уложив их на крышку стола. Он крепко стискивал зубами сигару. Дымок вился у каменного лица. Маленькие глазки цвета дождя цепко следили за Карлотти. - Не имеет значения, насколько факты неприятны, - сказал Чалмерс. - Дайте мне их. - Десять дней тому назад ваша дочь на самолете направилась в Неаполь. Оттуда уже на поезде она посетила Сорренто, где зашла в агентство по продаже и сдаче в аренду недвижимости. Там представилась как миссис Дуглас Шеррард, жена американского бизнесмена, находящегося в отпуске в Риме... Я посмотрел на Чалмерса. Тот оставался совершенно спокойным. По-прежнему сигара была зажата во рту, руки недвижимо лежали на столе. Тогда я посмотрел на Джун, но она, казалось, совершенно не прислушивалась к разговору за столом. Карлотти продолжал на хорошем английском языке: - Она искала отдельную виллу в тихом уединенном уголке. Цена ее не интересовала. У агента нашлось как раз то, что она хотела получить. Он показал синьорине виллу, та ей понравилась, и сделка была заключена. Она также попросила в агентстве подыскать женщину, которая занималась бы уборкой. Ей представили крестьянку из ближайшего селения. Эта женщина, Мария Канделло, сказала, что она пришла на виллу 26 августа и встретилась с синьорой, которая приехала туда за несколько часов до этого на машине. - Машина зарегистрирована на имя Элен? - спросил Чалмерс. - Да. Чалмерс стряхнул пепел с сигары и кивнул: - Продолжайте. - Синьорина предупредила Марию, что ее муж должен приехать на следующий день. Судя по словам крестьянки, синьорина очень любила человека, которого она называла Дугласом Шеррардом. Она просто не могла дождаться его приезда. Впервые я заметил волнение Чалмерса. У него сгорбились могучие плечи, пальцы сжались в кулаки. Карлотти продолжал: - Утром 29-го Мария пришла на виллу в 8.45. Вымыла посуду и все убрала. Синьорина предупредила, что поедет встречать поезд, приходящий из Неаполя в 15.30, так как на нем должен был приехать ее муж. Мария ушла около 11, а синьорина принялась расставлять букеты в салоне. После этого служанка ее уже не видела. Джун Чалмерс сменила позицию ног и повернулась в мою сторону. Ее фиолетовые глаза рассматривали меня в упор. Выражение лица было одновременно скептическим и оценивающим. Оно меня встревожило. Я быстро отвел взгляд. Карлотти ровно продолжал: - Мы высказали несколько гипотез, что могло произойти между 11 и 20.15 часами вечера. Конечно, совершенно точно сказать ничего нельзя. Чалмерс почти совсем закрыл глаза и глухо спросил: - Почему до 20.15? - Понимаете, при падении у нее разбились часы. Стрелка показывала ровно 8.15. Я выпрямился и навострил уши. Это явилось для меня новостью. Выходило, что в то время, как я искал ее в доме, она как раз упала со скалы... Еще того лучше. Теперь ни один человек, а в особенности судья, не поверит, что я не замешан в убийстве, если когда-нибудь выяснится, что я был в это время на вилле. - Мне хотелось бы убедить вас, мистер Чалмерс, что смерть вашей дочери произошла в результате несчастного случая, но в данный момент я не могу этого сделать. Вроде бы ничего иного предположить нельзя, во всяком случае, определенно, она находилась на скале с кинокамерой. А держа в руках такой предмет, да еще наводя его на объект, очень легко незаметно сорваться с края и упасть вниз. Чалмерс вынул сигару изо рта и положил в пепельницу. Он внимательно посмотрел на Карлотти и со стальными интонациями в голосе спросил: - Как я вас понял, вы хотите меня убедить, что это был не несчастный случай? Джун Чалмерс наконец перестала разглядывать меня и склонила голову набок. Теперь, очевидно, она тоже заинтересовалась Карлотти. Тот же, не смущаясь и не опуская глаз, продолжал: - Решать такие вопросы - дело коронера. Имеются кое-какие осложнения. Многие детали остаются неясными. Существует и второе объяснение смерти вашей дочери: она могла броситься вниз со скалы, чтобы покончить с собой. Чалмерс еще больше ссутулился, его лицо исказилось от внутренней боли. - Что дает вам основание высказать эту гипотезу? Карлотти четко произнес: - У вашей дочери была восьминедельная беременность. Наступило тягостное молчание. Я не осмеливался даже взглянуть на Чалмерса. Первой нарушила молчание Джун. - Я не могу этому поверить! Тут уж я посмотрел на Чалмерса. Сейчас он походил на плохого актера, играющего роль заправского гангстера. Дрожащим от ярости голосом он бросил, не глядя на жену: - Придержи язык! - Потом, когда она снова демонстративно отвернулась к окну, спросил у Карлотти: - Это сказал полицейский врач? - У меня при себе копия акта вскрытия. Если желаете, можете ознакомиться. - Беременна? Элен? - он вскочил со стула. Вид у него все еще был жестокий и неумолимый, но почему-то я больше не чувствовал себя ничтожным рядом с ним. Он что-то утратил от Большого Человека. Он начал медленно расхаживать взад и вперед по комнате. Гранди, Карлотти и я как по команде уставились на собственные ботинки. Джун смотрела в окно. Наконец он резко остановился: - Нет, покончить с собой она не могла. У нее был сильный характер. В устах Чалмерса это были пустые слова, потому что он вряд ли имел возможность изучить характер Элен. Все молчали. Чалмерс возобновил свое хождение. Снова остановился и задал очередной вопрос: - Мужчина? Кто он такой? - Мы не знаем, - покачал головой Карлотти. - Не исключено, что ваша дочь сознательно ввела в заблуждение служащих агентства в Сорренто. Мы проверяли: в Италии нет американца с такой фамилией. Чалмерс вернулся на свое место у стола. - Возможно, он пользуется фальшивым именем. - Возможно. Мы провели следствие в Сорренто. Поездом в 15.30 действительно приехал один американец из Неаполя. Я почувствовал, как сердце у меня остановилось, и стало трудно дышать. - Он оставил свой чемодан в камере хранения. К сожалению, противоречивые описания его наружности нас не могут устроить. Понятно, ведь на него никто не обратил внимания. Один автомобилист уверяет, что он как будто видел, как тот шел пешком по шоссе Сорренто - Амальфи. Единственное, в чем сходятся все свидетели, что на нем был надет светло-серый костюм. Служащий на вокзале признал в нем человека высокого роста, а автомобилист - невысокого, возможно, среднего... Видел его еще один мальчик. Он говорит, что американец вообще маленького роста. Вечером около 22 часов этот американец нанял такси за повышенную плату и попросил как можно скорее доставить его в Неаполь, чтобы успеть на поезд в Рим, отходящий в 23.15. Чалмерс слушал Карлотти с неослабевающим вниманием. - Шоссе на Амальфи ведет также на виллу? - Да, там есть развилка. - Моя дочь умерла в 8.15 вечера? - Да. - А этот парень сел в такси около 22 вечера? И спешил при этом? - Да. - За какое время можно дойти от виллы до Сорренто? - Пешком часа за полтора. Чалмерс задумался. Я сидел с полуоткрытым ртом, боясь потерять сознание от страха. Мне показалось, что он сейчас задаст два-три вопроса, и я погибну. Но Чалмерс молчал. А через некоторое время произнес: - Она не могла покончить с собой... Это я твердо знаю. Выбросьте подобные мысли из головы. Все совершенно ясно. Она действительно оступилась, снимая кинокамерой. Карлотти промолчал. Гранди заерзал на стуле, почему-то заинтересовавшись своими ногтями. Чалмерс продолжал жестким голосом: - Заключение должно быть именно таким - несчастный случай. - Мое дело предоставить коронеру факты, а уж решение принимает он, - спокойно ответил Карлотти. Чалмерс посмотрел на него даже с некоторой долей недоумения. Он не привык слушать возражения. - Та-ак. Как зовут коронера, которому поручено заниматься этим делом? - Синьор Джузеппе Милетти. - Здесь? В Неаполе? - Да. - Где находится тело моей дочери? - В морге Сорренто. - Я хочу его видеть. - Разумеется. В этот нет никаких трудностей. Скажите только, когда вы захотите туда отправиться, и я вас провожу. - Это излишне. Терпеть не могу, когда за мной ходят по пятам. Меня проводит Доусон. - Как хотите, синьор. - Только договоритесь с кем полагается, чтобы я мог ее увидеть. Чалмерс вынул новую сигару и стал срывать с нее обертку. Впервые с момента нашего разговора он взглянул в мою сторону. - Итальянская пресса занята этим делом? - Пока нет. До вашего приезда нам удалось ее удержать. - Вы поступили правильно. - Он повернулся к Карлотти. - Благодарю вас, лейтенант. Если мне захочется узнать новые детали, я вам позвоню. Карлотти и Гранди одновременно поднялись, понимая, что аудиенция закончена. - К вашим услугам, синьор. После их ухода Чалмерс еще несколько минут неподвижно сидел за столом, уставясь на свои руки, потом негромко выругался: - Макаронники! Дерьмо! Я решил, что пора передать ему шкатулку с драгоценностями, которую мне вручил с такими церемониями Карлотти. Я поставил ее на стол перед Чалмерсом и сказал: - Вот, сэр. Это принадлежит вашей дочери. Нашли на вилле. Он нахмурил брови, открыл ларчик и осмотрел его содержимое. Потом перевернул его, вывалив украшения на стол. Джун моментально вскочила с места и подбежала к столу. С большим удивлением она проговорила: - Неужели ты все это ей подарил, Шервин? Ткнув негнущимся пальцем в бриллиантовое колье, он сердито сказал: - Я никогда бы не стал дарить таких вещей девчонке! Джун протянула было руку к сверкающему великолепию камней на столе, но он резко отвел ее руку и грубо прикрикнул: - Не трогай! Сядь на место! Пожав плечами, она отошла на свое место и села. Чалмерс вернул драгоценности на место. С коробочкой он обращался так, как будто та была сделана из яичной скорлупы. Долгое время он сидел неподвижно, уставившись на шкатулку. Я гадал, что он собирался предпринять. А он явно что-то задумал. Он снова обрел форму, снова стал Большим Человеком. И Джун, глядевшая в окно, и я, глядевший на свои руки, снова были пигмеями. - Позвоните этому Джузеппе, или как его там, - сказал Чалмерс, не глядя на меня. - Словом, коронеру. Я нашел в справочнике номер телефона, позвонил на станцию и попросил соединить его с нами. В ожидании разговора Чалмерс продолжал: - Предупредите прессу - никаких подробностей. Пусть просто напишут, что во время каникул Элен сорвалась со скалы и разбилась насмерть. - Понятно. - Будьте здесь завтра утром, я в девять хочу поехать в морг. Из кабинета каронера наконец ответили. Я попросил к телефону Малетти и, когда он подошел, сказал Чалмерсу: - У телефона коронер. Он взял у меня трубку. - Все в порядке, Доусон. Беритесь за дело. Никаких подробностей. Выходя из комнаты, я услышал, как он объявил: - Шервин Чалмерс у телефона... Я не знаю, как он это делал, но в его устах это имя звучало особенно значительно и грозно. Глава 5 I На следующее утро, в девять часов, я подъехал на прокатном "роллсе" к отелю "Везувий". Все итальянские газеты сообщали о смерти Элен. Каждая поместила фотографию - Элен в очках с роговой оправой, с зачесанными назад волосами и с серьезным взглядом. Словом, все, как в первую нашу встречу. Вчера вечером, едва только я вышел от Чалмерса, я связался с Максвеллом и хорошенько проинструктировал насчет подачи всей истории. - Спусти все на тормозах, - сказал я. - Ничего сенсационного - просто несчастный случай. С каждым может случиться. Каникулы в Сорренто, съемки восхитительных видов натуры. Бедняжка так увлеклась пейзажами, что оступилась и загремела с утеса. - И ты воображаешь, что хоть один дурак слопает эту парашу? - заорал он. - И никто не станет допытываться, что она делала в одиночестве в такой шикарной вилле? - Знаю, знаю, - ответил я, - но наша версия именно такова, и ты должен ее держаться. На все вопросы мы будем отвечать по ходу их появления. Старик хочет, чтобы история была подана в таком виде, и если ты хочешь сохранить свою работенку, в таком виде ты ее и подашь. Я повесил трубку, не слушая его возражений. Когда утром я просмотрел свежие газеты, то увидел, что Максвелл выполнил инструкцию буквально. Было сообщение, была фотография и все... Голые факты, все с ноткой сочувствия и без всякой истерики. Никаких идиотских комментариев. В десять минут десятого Чалмерс вышел из отеля и забрался на заднее сиденье "роллса". В зубах сигара, под мышкой кипа утренних газет. Мне он даже не кивнул. Я знал, куда он хочет ехать, и не стал тратить время, задавая вопросы. Я сел рядом с водителем и велел ему ехать в Сорренто. Я был слегка удивлен, что Джун Чалмерс с нами не поехала. С моего места я мог хорошо видеть в зеркальце выражение лица Чалмерса, когда он читал газеты. Он просматривал их очень быстро и целенаправленно, бросая газеты после прочтения на пол. Когда мы подъехали к Сорренто, он разделался со всей пачкой. Он сидел, курил сигару, глядел в окно и общался с единственным, достойным его общения, собеседником - с самим собой. Я указал шоферу путь к моргу. Когда мы остановились у маленького здания, Чалмерс выбрался наружу, жестом велел мне оставаться в машине и пошел в морг один. Я закурил сигарету и постарался не думать о том, что сейчас увидит Чалмерс. Легко сказать! Изуродованное тело и разбитое лицо Элен не оставляли меня ни на миг и преследовали в кошмарах прошлой ночи. Чалмерс пробыл внутри минут двадцать. Вышел из морга он тем же твердым шагом, каким заходил. Крепкие зубы все так же сжимали сигары, вернее, уже окурок дюйма полтора длиной. Можно, оказывается, созерцать труп дочери, не вынимая изо рта сигары. Надо полагать, в его понимании это соответствовало роли "железного человека". Железного во всем, всегда, последовательно и до конца. Он залез на заднее сиденье быстрее, чем я смог выйти наружу и открыть для него дверцу. - О'кей, Доусон, теперь поехали на эту виллу. По дороге не было сказано ни одного слова. Я вышел из машины у железных ворот виллы, открыл их, снова вернулся в машину, и мы медленно поехали по дорожке к дому. Я заметил, что "линкольн" с откидным верхом все еще стоял у главного входа. Выходя из "роллса", Чалмерс спросил: - Это ее машина? Я подтвердил, что да, ее. Он угрюмо зыркнул на "линкольн" и поднялся по ступеням ко входу. Я последовал за ним. Шофер смотрел на нас без всякого интереса. Как только Чалмерс повернулся к нему спиной, он полез за сигаретами. Пока Чалмерс осматривал виллу, я держался в тени гостиной. Спальню он отложил напоследок и задержался в ней дольше всего. Заинтересовавшись, что он там делает, я тихонько подошел к приоткрытой двери и заглянул внутрь. Он сидел на кровати, перед ним лежал раскрытый чемодан, набитый нейлоновым бельем Элен. Руки Чалмерса были погружены в кучу этих шмоток, а неподвижный взгляд был устремлен в окно. Выражение его лица заставило меня похолодеть. Я на цыпочках попятился назад, пока не отошел на безопасное расстояние от двери, после чего сел и закурил. Последние два дня были самыми худшими в моей жизни. Я чувствовал себя зверем в капкане, ждущим, что с минуты на минуту появится охотник и добьет его. Меня пробирал озноб от мысли, что Карлотти знает точное время гибели Элен и что в это же время здесь был некто в сером костюме, пешком пришедший к вилле из Сорренто. Да, он пока еще не знал, что это был я. Пока не знал... пока... Добрую часть ночи я не мог заснуть из-за этих неотвязных мыслей. И сейчас они меня не оставляли, пока Чалмерс рылся в вещах своей дочери. Наконец он вышел из спальни и медленно прошел к окну гостиной. Я молча смотрел на него, гадая, что у него на уме. Чалмерс несколько минут пялился в окно, затем отвернулся, подошел ко мне и опустился в соседнее кресло. - Как я понимаю, - спросил он, уставившись на меня бесцветными глазами, - вы нечасто встречались с Элен, когда она была в Риме? Вопрос был неожиданный, и я напрягся. - Да, патрон. Пару раз я звонил ей по телефону и предлагал свои услуги, но у нее не было особенного желания со мной разговаривать. Оно и понятно: она видела во мне человека, служащего ее отцу. Чалмерс кивнул. - Вы не представляете, что у нее были за друзья? - Увы, нет. - Можно предположить, что она вращалась в не слишком избранном обществе. - Я счел за благо промолчать. Чалмерс же продолжал рассуждать вслух: - По всей вероятности, машину и драгоценности ей подарил Шеррард. Теперь я понимаю, какого я свалял дурака. Мне надо было давать ей больше карманных денег и приставить к ней компаньонку. Если девушке встречается красивый прохвост, да еще легко швыряющий деньгами, ей трудно устоять. Я достаточно разбираюсь в человеческой природе и знаю это. - Он достал сигару и принялся срывать с нее целлофановую обертку. - Однако можно сказать, что я совершенно ничего не опасался в отношении Элен. Это была простая девушка, умница, прилежная. Она занималась с такой охотой, Доусон! Ей же хотелось изучать архитектуру. Понятно, что ее потянуло в Италию... Я достал носовой платок и молча вытер лоб, а он все продолжал: - Вы понимаете, что у меня о вас самое высокое мнение. Я даже решил поручить вам вести отдел внешней политики. Поэтому я говорю с вами совершенно откровенно. С коронером я все уладил. Он вынесет заключение о несчастном случае. Газеты не станут расписывать про ее беременность. Стоило мне сказать слово начальнику полиции, и он обещал замять дело. Тут нам нечего опасаться. Таким образом, у вас развязаны руки. Я предоставляю вам карт-бланш. Мне придется вернуться послезавтра в Нью-Йорк, так что у меня просто нет времени самому разобраться в этом деле до конца. Зато время есть у вас. Начиная с сегодняшнего дня, ваша единственная задача состоит в том, чтобы отыскать Шеррарда. Я совершенно ошалел и повторил с самым идиотским видом: - Отыскать Шеррарда? - Совершенно верно. Шеррард соблазнил мою дочь. Мерзавец должен за это поплатиться. Но сначала нужно отыскать его. Вы можете располагать любыми деньгами и любой помощью, которая вам понадобится, можете нанять армию частных детективов. Коли местные никуда не годятся, я вам пришлю самых лучших из Нью-Йорка. Вполне вероятно, что он вовсе не Шеррард. Только так назвался для Элен. Но все равно, он не мог не оставить после себя следов. Задача у вас не из легких, но рано или поздно вы во всем разберетесь. Я в этом не сомневаюсь. Уж не знаю, как я набрался сил и наглости, чтобы ответить ему: - Вы можете на меня рассчитывать, мистер Чалмерс. - Подумайте и вкратце объясните, каким образом вы собираетесь приняться за это дело. Я хочу быть в курсе всех ваших действий. Ну, а если я сам придумаю что-нибудь стоящее, то непременно сразу же сообщу вам. Необходимо как можно скорее найти этого типа. - А что будет потом? - мне необходимо было задать этот вопрос. Я должен знать, каковы мои перспективы. Но он так посмотрел на меня, что мое дыхание сразу прервалось. Поглаживая подбородок, он продолжал рассуждать: - Мне кажется, Элен встретила этого подонка вскоре после своего приезда сюда. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы ее соблазнить. Врач определил, что у нее восьминедельная беременность. А она прожила здесь всего 14 недель. Значит, он не терял времени даром. Она, без сомнения, поставила его в известность, и он, как все негодяи такого пошиба, стал от нее открещиваться, как я считаю, и виллу Элен сняла только для того, чтобы привязать его к себе. - Повернувшись, он осмотрел гостиную. - Что же, здесь довольно романтично. Элен, дурочка, воображала, что у этой скотины могут пробудиться человеческие чувства. По словам этого итальянского детектива, Шеррард, или как его там, приезжал сюда на виллу, но вряд ли он от этого смягчился. Я скрестил ноги. Мне необходимо было что-то сделать. Неподвижность и скованность меня замучили. Чалмерс все более и более загорался. - Знаете что? Я сомневаюсь, что Элен погибла в результате собственной неосторожности. Тут могут быть только два варианта: либо она потребовала, чтобы он на ней женился, пригрозив в подобном случае покончить с собой, а когда это не произвело на него впечатления, она действительно бросилась со скалы, либо он сам столкнул ее вниз, испугавшись разоблачения. Я пытался слабо протестовать. Он понял мои робкие слова по-своему. - Вы совершенно правы, она не могла покончить с собой. Я не сомневаюсь, что он ее убил. Понимал, что рано или поздно я узнаю о его омерзительном поведении, и предпочел заранее спрятать концы в воду. Заговорил, заманил на вершину скалы и столкнул. - Но ведь это же убийство! Он невесело усмехнулся. - Конечно. Впрочем, для вас это не имеет значения. Ваша задача разыскать его, остальное сделаю я сам. Пока же все должны верить, что это несчастный случай. Тогда не будет мерзких сплетен и пересудов. А если бы этого типа задержала полиция и начала судить, то моментально для всех всплыла бы история о беременности Элен. Нет, нет, только не это. Но это вовсе не означает, что я намерен простить негодяя. Нет, я буду судить его своим судом. И смертной казни он не избежит. - Чалмерс злобно сверкнул глазами. - Только не подумайте, что я хочу его просто убить. Нет, я не сумасшедший! Просто я постараюсь сделать его жизнь настолько невыносимой, что он будет счастлив покончить с собой сам. Понимаете, как это просто? - Я обратил внимание, что Чалмерс любит употреблять слово "просто". - Когда человек располагает неограниченными средствами и обладает определенным влиянием, ему все просто. И я это докажу. Начну с того, что разорю его. Добьюсь того, что его не станут пускать ни в один из порядочных домов и выгонят из дома, где живет. Далее не станут пускать ни в один порядочный ресторан... Мало, скажете вы? Поставьте себя на его место... Я могу нанять бандитов, которые с удовольствием будут бить ему морду, так что он скоро перестанет выходить из дома. Более того, я могу устроить так, что он лишится паспорта. А когда он почувствует, что дело плохо, тут я возьмусь за него всерьез... Мне неоднократно приходилось сталкиваться с садистами, которые с наслаждением издеваются и мучают других людей. Я знаю одного чудака, который за сотню долларов выколет ему глаза... Не сомневайтесь, Доусон! Он мне дорого заплатит, этот подонок! - Он похлопал меня по колену короткими сардельками-пальцами. - Только найдите мне его, этого красавчика, а остальное предоставьте мне! II В буфете гостиной я нашел три бутылки виски и две бутылки джина. Отыскал на кухне стакан, налил себе добрую порцию виски, прошел на террасу, сел в плетеное кресло и, отхлебывая из стакана, пялился в окружающие красоты, совершенно их не замечая. Меня все еще била нервная дрожь, а в голове - паника и хаос. Но виски постепенно сделало свое дело. Лишь когда я допил стакан, я стал способен воспринимать окружающее. С моего места была видна серая, извивающаяся лента шоссе, по которой полз черный "роллс", отвозивший Чалмерса в Неаполь. Усаживаясь в машину, Чалмерс еще раз повторил свое наставление. - Действуйте, Доусон. Регулярно сообщайте мне все новости. Не стесняйтесь в средствах, расходы меня не заботят. Не теряйте времени на писанину, звоните по телефону. В любой час дня и ночи. Секретарша всегда будет в курсе, где меня можно будет найти. Жду ваших донесений. Я хочу, чтобы вы нашли этого мерзавца как можно скорее! Это было равносильно тому, как если бы он протянул мне бритву и попросил поскорее перерезать себе горло. Под конец он порекомендовал мне еще раз как можно тщательнее обследовать виллу и то место, откуда она упала. - Пользуйтесь ее машиной. Когда она вам будет не нужна, продайте, а деньги пожертвуйте на какое-нибудь благотворительное дело. Продайте все ее вещи, мне ничего не нужно. Я распорядился, чтобы тело Элен перевезли самолетом в Нью-Йорк. Самое главное, чтобы вы разыскали этого типа, Доусон! Он пожал мне руку, не отводя от меня своих бесцветных глаз. - Я сделаю все, что в моих силах, сэр. - Сделайте большее: найдите его. Я оставлю за вами отдел иностранной политики, - добавил он многозначительно. - Но к своим обязанностям вы приступите уже после того, как найдете его. Ясно? Куда уже яснее! Если я его не найду, то не видать мне повышения как своих ушей... Повторяю: виски мне здорово помогло. После второго стакана я успокоился и начал рассуждать. Я ни на минуту не допускал мысли, что Элен покончила с собой, а тем более, что ее убили. Несчастный случай, вне всякого сомнения. Я не был ее любовником. Сам я знал это, но доказать не мог. Получалась ерунда: Чалмерс распорядился найти Шеррарда, которого он считал причиной всех несчастий. Между тем Шеррардом Элен окрестила меня. Вроде должен существовать и другой мужчина, от которого она забеременела. Чтобы спасти себя, я должен найти этого человека и доказать, что он-то и был ее любовником. Я закурил сигарету и дал волю своему воображению. А не он ли тогда приходил вечером на виллу. Если нет, то кто же был тот таинственный незнакомец. Что он искал? Несомненно, не шкатулку с драгоценностями. Она стояла на самом видном месте. Ее невозможно было не заметить. После пятиминутного размышления, не придя ни к каким выводам, я решил заняться другим вопросом, который может, как я надеялся, помочь мне в моих поисках. Элен прожила 14 недель в Риме. За это время она познакомилась с мистером Иксом и стала его любовницей... Где же она могла с ним познакомиться? Я решительно ничего не знал об образе жизни Элен и о том, что она делала все это время. Пару раз мы с ней поужинали, пару раз я побывал у нее в квартире, а дальше? Сначала она поселилась в отеле "Эксельсиор". Потом нашла превосходную, очень дорогую квартиру на виа Кавуар. По-видимому, Чалмерс рассчитывал, что она будет жить скромненько в одной комнате, и отсюда определил ей на карманные расходы по 60 долларов в неделю. Между тем одна такая квартира стоила гораздо дороже. Можно ли допустить, что Элен нашла этого типа в "Эксельсиоре", и что он снял для них двоих эти роскошные апартаменты? Может быть... Чем больше я думал на эту тему, тем яснее становилось, что поиски надо начинать в Риме. Однако одному мне это явно не под силу. Первым делом придется обратиться в частное сыскное агентство с хорошей репутацией. Я поднялся и пошел в спальню Элен. Мне захотелось осмотреть ее более тщательно. При взгляде на широкую двуспальную кровать мое сердце болезненно сжалось. Ведь она думала о нас двоих!.. Мне нельзя это забывать. Именно меня она выбрала в новые любовники, когда у нее произошел разрыв с Иксом. Была ли она в меня влюблена? Или только искала подходящего отца для своего ребенка? От последней мысли мне делалось тошно, гадать на эту тему было бессмысленно. Ответ знала лишь Элен, но она была мертва. Потом мне в голову пришла другая мысль, когда я вспомнил, как характеризовал Элен Максвелл: "Она бросается на всех, кто ходит в брюках! От нее мужикам одни только неприятности". А вдруг Икс был влюблен в нее, а она взяла да и бросила его? И если, допустим, он узнал, что Элен сняла виллу специально для того, чтобы провести здесь "медовый месяц" с другим? Со мной, если быть точным. Да, он мог явиться сюда и рассчитаться с неверной. - Н-да! Как бы Чалмерс отнесся к такой версии? Ведь патрон убежден, что его дочка - образец скромности и добропорядочности! Попробуй-ка изложить эту версию папаше, да так, чтобы самому чистеньким остаться! Я обшарил все ее чемоданы, понимая, что понапрасну трачу свое время, поскольку Карлотти и Гранди парни не промах, а они ничего не сумели найти. От всех ее вещей пахло дорогими духами, которые заставляли меня вспоминать ее такой, какую я видел ее в жизни. Одним словом, после того, как я собрал ее чемоданы и перетаскал их в машину, я почувствовал себя предельно усталым. Дальнейшие поиски на вилле ничего не дали. Да, нужно начинать не здесь, а в Риме. Третья порция виски подсказала мне еще одну мысль. Я снял трубку и попросил соединить меня с лейтенантом Гранди из городского отделения полиции в Сорренто. - У телефона Доусон, - проговорил я, когда услышал в трубке голос Гранди. - Я забыл у вас спросить: вы проявили пленку? Ту, что находилась в аппарате синьорины Чалмерс? - В аппарате не было никакой пленки, - сухо отрезал Гранди. - Не было пленки? Вы в этом уверены? - Абсолютно. Уставившись на стенку, я стал рассуждать вслух: - Но если пленки там не было, значит, она ничего не снимала там, на скале? - Не обязательно, она могла просто забыть зарядить аппарат. Я вспомнил, что счетчик показывал, что она все-таки использовала четыре метра пленки. Я знаком с этими камерами и знаю, что, когда пленка заряжается, автоматически выскакивает "0" на показателе. С некоторым сомнением я протянул: - Возможно... А что думает по этому поводу Карлотти? - Почему вы считаете, что он должен что-то думать? - прозвучал резкий вопрос. - Хорошо, благодарю вас. И вот еще. На вилле ничего не было взято, если не считать драгоценностей? - Полиция ничего не конфисковала. - Кинокамера вам больше не нужна? Мистер Чалмерс поручил мне собрать личные вещи его дочери. Если я сейчас заскочу к вам, то смогу ее получить? - Нам она больше не нужна. - Отлично. Тогда я еду. Я повесил трубку. Что бы ни говорил Гранди, счетчик показывал 4 метра. То есть столько пленки было отснято. Значит, кто-то вырвал ее из аппарата, потому что не знал, как пользоваться перематывающим устройством. При этом пленку засветили. То есть ее извлекли не с намерением сохранить. Наоборот, ее старались уничтожить. Почему? Я налил себе еще виски. Меня бросило в жар. А вдруг я ухватился за ниточку, с помощью которой смогу распутать весь клубок? Может, не зря Чалмерс говорил, что верит в мои способности? Несомненно, сама Элен не стала бы вырывать пленку из аппарата: она знала об автоматике. Тогда кто же? И тут у меня мелькнула мысль, показавшаяся мне гениальной. Я вспомнил о десяти коробках пленки, которые мне показывала Элен в Риме. Я тогда посмеялся над ней, что она столько накупила. Она же ответила мне, что собирается использовать их в Сорренто. А между тем ни на вилле, ни среди личных вещей Элен не было коробок с пленками. Даже из камеры была вынута пленка. Полиция ничего не конфисковала. Так не пленку ли искал на вилле широкоплечий тип вечером того рокового дня? И не он ли вырвал пленку из аппарата, прежде чем бросить его в море? Для большей уверенности я снова обшарил весь дом, теперь уже специально разыскивая пленку, и снова ничего не нашел. Удостоверившись в этом, я запер виллу на ключ, положил его в карман и отправился по тропинке к скале. Солнце сильно припекало. Я снова прошел мимо неприступной виллы. На этот раз я задержался, чтобы посмотреть на нее. На террасе, в тени зонтика, я увидел женщину в купальном костюме. Она сидела в шезлонге и читала газету. Сверху мне была видна лишь загорелая рука, держащая газету, и длинные, тоже загорелые ноги. Конечно, было бы любопытно повнимательнее разглядеть эту особу, но у меня были свои дела, так что я пошел к месту падения Элен. Уже не знаю, что я искал, но я методически обшарил тропинку и окружающие скалы в радиусе 30 ярдов. Задача оказалась трудной, особенно под палящим солнцем. Но я все стерпел и был вознагражден за это окурком бирманской сигары - так называемой чирутки. Когда я стоял на тропинке, разглядывая окурок, мне вдруг почудилось, что за мной кто-то наблюдает. Это меня встревожило, но я не подал виду, что что-то заподозрил, хотя у меня сильно заколотилось сердце. Конечно, стоять над обрывом, имея за спиной невидимого врага, - это кого угодно встревожило бы. Я сунул находку в карман, выпрямился и отошел от обрыва. Чувство, что за мной наблюдают, не проходило. Я оглянулся с самым безмятежным видом. Густые кустарники и лес, начинающийся в 50 ярдах от тропинки, могли скрыть хоть десяток наблюдателей. Я медленно двинулся назад к вилле. И все время чувствовал на спине чей-то взгляд. Трудно сказать, какого напряжения стоил мне этот переход. Я прилагал нечеловеческие усилия, чтобы заставить себя не оглянуться. Только усевшись в "линкольн", я начал понемногу отходить. III Вернувшись в Сорренто, я первым делом пошел в агентство по найму помещений, расплатился за аренду виллы и оставил свой адрес в Риме на тот случай, если на виллу будет приходить корреспонденция для Элен. Агент выразил сожаление, что такая молодая и красивая девушка погибла такой нелепой смертью. Он добавил, что написал владельцу поместья о происшедшем и посоветовал поставить ограждение у тропинки. У меня не было настроения распространяться на эту тему. Я буркнул что-то невразумительное, пожал протянутую руку и вернулся назад к машине. Следующим пунктом было управление полиции Гранди продержал меня в приемной не менее получаса, пока мне наконец не вынесли злополучный аппарат. Я дал расписку. Повесив камеру через плечо, я вышел на улицу и сел в машину. Случай на скале сделал меня осторожным и подозрительным. Внимательно вглядываясь в зеркальце заднего обзора, я обратил внимание на темно-зеленый "рено", который так резко сорвался с места, что только чудом не врезался в объезжавшую его машину. Мне показалось, что за мной следили. У "рено" был защитный козырек от солнца, который не позволял мне разглядеть водителя, что еще больше насторожило меня. Я взял направление на Неаполь, двигаясь со средней скоростью, то и дело поглядывая в зеркальце. "Рено" сохранял стометровую дистанцию. Некоторое время я делал сорок миль в час, и "рено" держался за мной. Только когда я приблизился к въезду на автостраду, я решил проверить - действительно ли "рено" следит за мной или это случайность. Я увеличил скорость до шестидесяти миль в час. "Рено" все так же торчал в сотне ярдов позади. Я выжал педаль газа до упора. "Линкольн" рванул вперед. Через минуту стрелка спидометра уперлась в отметку восемьдесят семь миль в час. "Рено" сильно отстал, но тоже увеличил скорость. Я видел в зеркальце, как сокращается разрыв между нами, и был уже уверен, что меня преследуют. На широкой прямой автостраде не было шансов стряхнуть его с хвоста. Я решил оставить это до Неаполя. Я сбросил скорость до семидесяти и держал так до конца автострады. Когда я замедлил ход, чтобы предъявить права при съезде с автострады, водитель "рено" сообразил, что ему будет трудно следить за мной в потоке транспорта, поэтому он решил приблизиться ко мне. Я воспользовался этим, чтобы запомнить номер машины. Шофер "рено" оказался гораздо опытнее меня, так что мне не удалось от него удрать. Все мои лавирования привели лишь к тому, что на меня обрушилась ругань водителей соседних машин, которым я не давал возможности спокойно двигаться в общем потоке. Я доехал до "Везувия", поставил "линкольн" в единственную свободную щель между двумя легковыми машинами и поручил его заботам швейцара. Затем прошел в холл. Оттуда я надеялся увидеть "рено" через окно, но напрасно. Тогда я пошел в бар, заказал скотч с содовой и принялся изучать кинокамеру. Мои предположения оправдались. Пленка действительно была вырвана, обрывок в сантиметров шесть торчал у зажима, обеих катушек не было. Засунув аппарат снова в чехол, я крепко задумался. Логичнее всего предположить, что пленку вырвал Икс. По-видимому, Элен засняла что-то, что он хотел сохранить в тайне. Допустим, он застал ее на скале. Видя его идущим по дорожке, она навела на него камеру и принялась снимать. Он понимал, какой грозной уликой является этот фильм. Он вырвал катушки и уничтожил, после того, как расправился с Элен. Внезапно я осознал, что, стоило мне догадаться об исчезновении катушек с пленками и чистых коробок, я тут же сделал вывод, что Элен погибла не от собственной неосторожности. Мне не хотелось бы этого признавать, но, как говорится, факты - упрямая вещь... Догадки Чалмерса были верны. Элен не умерла от несчастного случая. Она не покончила с собой. Мое положение ухудшалось с каждой секундой. Элен была убита, и если я не смогу быстренько прокрутиться и оправдать высокое мнение Чалмерса обо мне, то обвиняемым в этом деле окажусь я. Глава 6 I - Мистер Доусон, если не ошибаюсь? Когда меня таким образом оторвали от невеселых дум, я от неожиданности чуть не выронил камеру. Подняв голову, я увидел перед собой Джун Чалмерс. На ней было надето короткое светло-серое платье с красными пуговицами и поясом, красные туфли на высоченных каблуках и изящная шляпка с белым пером. Я поднялся. - Совершенно верно, миссис Чалмерс. - Вы ждете моего мужа? - Я рассчитывал увидеть его до отъезда. - Он скоро будет. Она села в кресло рядом с тем, с которого я встал, и скрестила ноги. Короткая юбка не прикрывала колени. - Присядьте, мистер Доусон, мне нужно с вами поговорить. - Могу ли я вам что-нибудь предложить? - Нет, благодарю вас, я только что пообедала. Мы намерены улететь самолетом в 15.15. Муж следит за упаковкой багажа. Он обожает сам руководить этим делом. Я сел, внимательно глядя на нее. Она продолжала: - Мистер Доусон, у меня мало времени, потому я буду кратка. Не удивляйтесь, если услышите резкое слово по адресу Элен, но мне необходимо ввести вас в курс дела. Мой муж - человек суровый и крутой, но, как и большинство мужчин такого склада, он в чем-то сентиментален и близорук. Его единственная настоящая любовь - дочь. Он ее боготворил и наделял всеми теми качествами, которые хотел в ней видеть... Я поежился. Мне пока было неясно, куда она клонит. Невольно на ум пришли слова Элен об отце, сказанные с непритворной горечью. Она утверждала, что он совершенно ею не интересуется, думает только о себе и тех девицах, которые его забавляют. То, что говорила Джун Чалмерс, в эту картинку не вписывалось. Я осторожно заметил: - На меня он не произвел такого впечатления. Большинство людей считает, что мистеру Чалмерсу было не до дочери. - Совершенно верно. Внешне так оно и кажется. Но, в действительности, он был до странности привязан к ней. Именно поэтому он боялся выказать свою отцовскую слабость и по-глупому ограничивал ее в средствах. "Если она будет купаться в золоте, то испортится", - это было его любимое изречение. Я поглубже уселся в своем кресле. Не могу сказать, что все это меня особенно интересовало. Джун внезапно сменила тему. - Я слышала, вы с нетерпением ждете возвращения в Нью-Йорк, чтобы занять новое место, не так ли? Отдел внешней политики, да? Я насторожился. - Как будто. - Вас очень интересует эта работа? - Еще бы! - Мой муж очень высокого мнения о вас. Он держит меня в курсе своих проектов. И сейчас тоже. Я имею в виду дело Элен. Он убежден, что ее убили. Когда у него появляется навязчивая идея, вроде этой, его невозможно переубедить... Полиция и следователи считают это несчастным случаем. Я уверена, что вы согласны с ними? Она вопросительно взглянула на меня. По необъяснимой причине я чувствовал себя очень скверно в ее обществе. Меня не оставляла мысль, что ее безмятежная улыбка - всего лишь маска, за которой угадывалась скрытая напряженность. - У меня такой уверенности нет, - ответил я. - Собственно, это я и должен расследовать. - Понятно. Именно поэтому я и хочу с вами поговорить, мистер Доусон. Послушайтесь моего совета и не слишком вникайте в эту историю. Мне не хотелось бы плохо отзываться о покойной, да это и не принято, но в данном случае у меня нет выбора. Мой муж воображает, что Элен была умной, серьезной и милой девушкой. Этакой добродетельной Гретхен. Но это не так... Ради денег она была готова пойти на все. Она жила только ради них. Мой муж давал ей на расходы всего 60 долларов в неделю, а мне известно, что, только живя в Нью-Йорке, она тратила не меньше 200 - 300. Как принято говорить, она совершенно потеряла всякий стыд, и ей было все равно, каким способом добывать деньги, лишь бы добывать. Более бесстыдной и аморальной особы мне еще не приходилось встречать. Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно, но я не преувеличиваю. Элен была испорчена и развратна до мозга костей. Сколько абортов она успела сделать - один Бог знает. Беременности ее не волновали. Она прекрасно знала, куда надо обращаться в подобных случаях. Мужчины, с которыми она связывалась, были либо дегенераты, либо бандиты. Короче говоря, если кто и заслужил смерти, то это именно Элен. - И все же вы не вполне уверены, что ее убили? - спросил я. - Не знаю. Полиция убеждена, что произошел несчастный случай. Почему и вам не успокоиться на этом? - Я получил строжайший приказ от вашего мужа произвести самое тщательное расследование. - Если вы заранее настроите себя, что произошло убийство, вы выясните кучу отвратительных подробностей о жизни Элен. Не сомневаюсь, что в Риме она вела себя так же разнузданно, как и в Нью-Йорке. Как вы сумеете скрыть эти детали от мужа? Он так уверен в непорочности дочери, что все ваши разоблачения только обозлят и рассердят его. Он ни за что не простит, что вы лишили его иллюзий. И я сильно сомневаюсь, что после этого вы получите такой ответственный пост в газете. Вы же опорочите "светлую память" его дочери. Теперь вам понятно, почему я советую не углубляться в подробности этого дела? Я протянул руку, взял стакан и одним глотком осушил свое виски. - Как могло случиться, что вы так прекрасно осведомлены о жизни Элен? - Я не слепая и не дура. Знала ее на протяжении нескольких лет. Видела, кто ее знакомые и друзья. Да и поведение ее было достаточно красноречивым. Безусловно, у Джун были какие-то другие источники информации. Это было понятно и ребенку, но я не стал настаивать. Вместо этого я протянул: - Да-а, положение у меня хуже быть не может. Мистер Чалмерс прямо заявил, что, если я не распутаю этой истории, не видать мне отдела, как своих ушей. А теперь являетесь вы и заявляете, что, если я и распутаю, отдела все равно не получу. И что мне теперь делать? - Я же сказала вам, не углубляйтесь, мистер Доусон. Ограничьтесь поверхностными фактами. Тяните резину. Через некоторое время мой муж оправится от удара, который нанесла ему эта смерть. Сейчас он в ярости и жаждет отомстить, но, как только он возвратится в Нью-Йорк, острота ощущений пройдет, и он постепенно успокоится. Так что недели через две вы без всякого риска сможете дать ему какой-нибудь невнятный отчет о проделанной работе. Беру на себя полную ответственность за то, что он скоро остынет. Я заверяю вас: если вы не станете раскапывать это дело, то возглавите иностранный отдел. Но если вы раскроете глаза мужу на прошлое его дочери, он вам этого никогда не простит. - Иными словами, вы советуете мне ничего не предпринимать. Неожиданно ее заученная улыбка исчезла. В глазах промелькнул невероятный испуг, даже паника. Это продолжалось одно мгновение, потом она снова улыбнулась. Но я увидел, что она чего-то боится. - Разумеется, вы должны убедить мужа, что совершили невозможное. Отправляйте ему подробный отчет о всех предпринятых шагах. Но если они ни к чему не приведут, кто же посмеет вас упрекнуть. - Она наклонилась ко мне и взяла за руку. - Самое главное, не старайтесь выяснить, какую жизнь Элен вела в Риме. Я, слава Богу, знаю своего мужа и ясно представляю, как он отреагирует на то, что его дочь была распутницей и авантюристкой. Это я уговорила его отпустить Элен в Рим, так что во всем окажусь виновата одна я. Я честно признаюсь, что действую отнюдь не бескорыстно, а кровно заинтересована, чтобы эта история не получила дальнейшего хода. С того места, где я сидел, мне был виден весь холл отеля. Неожиданно я заметил Чалмерса, который вышел из лифта и пошел к приемной стойке. Я освободил свою руку и поднялся. - Вот и мистер Чалмерс. Джун поджала губы и повернулась, изящно махнув мужу ладонью. У Чалмерса через руку был переброшен плащ, в другой он держал увесистый портфель. - Привет, Доусон. Вы хотели меня видеть? Я очень спешу. До этого я хотел посоветоваться с ним по поводу пропавшей пленки и преследовавшего меня "рено", но после того, что мне наговорила Джун, я решил еще раз все как следует обдумать. Теперь надо было срочно придумать другой повод. Видя мою растерянность, Джун пришла на помощь. - Мистер Доусон принес кинокамеру. Сначала меня удивило, каким образом Джун догадалась, что это камера Элен, но потом сообразил - монограмма на футляре! Понял я также и то, что она вовсе не была такой глупышкой, как можно было бы судить по ее внешности. Во всяком случае, находчивости ей было не занимать. Чалмерс мрачно взглянул на камеру. - Мне она не нужна. Я не хочу видеть вещи Элен. Прошу вас, избавьте меня от всего. Я тут же согласился. - Вы что-нибудь обнаружили на вилле? Я заметил предостерегающий взгляд Джун. - Ничего стоящего, - я покачал головой. - Мне необходимы факты. Я хочу найти этого мерзавца. Говорю вам, бросьте на эту работу частных сыщиков. К тому времени, как я доберусь до Нью-Йорка, вы должны уже что-то узнать. Ясно? - Еще бы не ясно! Чалмерс достал ключ из кармана и протянул его мне. - Это ключ от римской квартиры Элен. Мне его возвратила полиция. Соберите все ее вещи и ликвидируйте их. Я не хочу, чтобы мне хоть что-то пересылали. Я взял ключ. - Нам пора отправляться, Шервин, - проговорила Джун. Он взглянул на часы-браслет. - Да. О'кей, Доусон. Не стесняйтесь в средствах. Главное - найти этого типа. И сразу же дайте мне знать. Кивнув головой, он подхватил свой портфель и пошел мимо бара на выход. Джун шла сзади. Я проводил их до машины. Чалмерс влез в "роллс-ройс" и опустил стекло, в который раз мне напомнив, что, чем оперативнее я буду действовать, тем скорее смогу занять пост заведующего отделом внешней политики в газете. Я снова принялся заверять его, что сделаю все, что в моих силах. "Роллс" отъехал. Джун выглянула в окно. Вид у нее был встревоженный. II Я приехал в Рим около шести часов. По дороге я все время высматривал зеленый "рено", но его не было видно. Оставив "линкольн" на платной стоянке, я поднялся к себе в квартиру. Отнес чемодан в спальню, вернулся в гостиную и прежде всего налил виски с содовой. Затем устроился около телефона, чтобы позвонить Карлотти. После недолгого ожидания нас соединили. - Говорит Доусон. Я только что вернулся. - Ах так? А синьор Чалмерс уже улетел в Нью-Йорк? - Да. Коронер пришел к выводу, что речь идет об обычном несчастном случае. - Вот как! А я и не знал. Он должен дать заключение только в понедельник. - Чалмерс говорил с ним и вашим шефом, - ответил я, глядя в стену напротив. - Этого я тоже не знал, - сказал Карлотти. Мы помолчали. Поскольку Карлотти не собирался продолжать беседу, то заговорил я: - Не могли бы вы сделать мне одолжение? Я хочу узнать имя владельца одной машины. - Пожалуйста. Назовите номер, и, как только что-то выяснится, я позвоню. Я сообщил ему номер зеленого "рено". После чего повесил трубку, поудобнее устроился в кресле, взял в руки стакан виски и принялся спокойно ждать. Ждать пришлось минут десять. Телефон зазвонил, в трубке послышался голос Карлотти. - Вы уверены, что точно запомнили номер этой машины? - Да, конечно... А в чем дело? - Такого номера не зарегистрировано. Я запустил пятерню в волосы. - Ясно... - я не хотел возбуждать любопытство Карлотти. - Спасибо, лейтенант, но, видимо, я действительно ошибся. - Скажите, вы лично заинтересованы в этой машине? Это имеет отношение к смерти синьорины Чалмерс? Я оскалился в невеселой улыбке. - Да этот парень чуть не протаранил мою тачку. Ну, я и решил настучать на него в дорожную полицию. Опять наступило молчание. Потом Карлотти сказал: - Без всякого колебания обращайтесь ко мне за помощью, если она вам понадобится. Это моя работа. Я поблагодарил его и повесил трубку. Закурил, продолжая пялиться в окно. Дело запутывалось. То, что говорила Джун Чалмерс, было правдой - папаша Чалмерс меня с дерьмом смешает, если я открою ему глаза на моральный облик покойной дочурки. Но правдой было и то, что отнюдь не обо мне она столь трогательно заботилась, предлагая спустить следствие на тормозах. Она была напугана - это ясно. Она боялась чего-то, что может всплыть в процессе следствия и что коснется ее самой. Еще я знал, что Чалмерс не дурак и сразу догадается, если я начну саботировать расследование. Он просто вышвырнет меня и поручит работу кому-то другому. И я был уверен еще вот в чем: если Карлотти подозревает, что Элен убили, то он будет упорно и методично разыскивать убийцу, и остановить его в этом под силу лишь самому Чалмерсу. Я позвонил Максвеллу. Оператор ответила мне, что в конторе никто не отвечает. Я попросил ее связаться с номером в гостинице Максвелла. Оттуда ответили, что Максвелла нет у себя. Я сказал, что перезвоню, и повесил трубку. Я закурил очередную сигарету и принялся обдумывать свой следующий ход. Похоже, что расследованием все-таки надо заниматься. Я решил осмотреть квартиру Элен. Может, найду что-нибудь, что сможет навести на след. Заперев кинокамеру в ящике письменного стола, я спустился вниз. Моя старая, заслуженная машина отдыхала в гараже. Сам я шиковал на "линкольне". Через 20 минут я уже был около дома Элен, вынул из багажника ее чемоданы, дотянул их до лифта и поднялся наверх. Часы показывали двадцать минут восьмого. Я отпер дверь ключом, полученным от Чалмерса, прошел из передней в гостиную, в которой еще сохранялся слабый запах ее духов, и меня охватило чувство потери. Как будто несколько часов прошло с того времени, как мы сидели здесь и обсуждали поездку в Сорренто; несколько часов с того мгновения, когда мы поцеловались первый и последний раз в жизни. Я стоял на пороге и смотрел на стол, где тогда лежали десять коробок с пленкой. Сейчас там ничего не было. До этого я мог предполагать, что Элен забыла их захватить в Сорренто, но теперь я знал, что пленки были похищены с виллы. После недолгого колебания я подошел к столу и принялся изучать содержимое ящиков. В них находилось все, что можно найти в таком месте: бумага, ручки, карандаши, резинки... За исключением этих мелочей, я не обнаружил ни одного письма, ни самой пустяковой записки, ни дневников. Несомненно, кто-то успел опередить меня и забрать все, что представляло хоть малейший интерес... Полиция или тот тип, который увел пленки? Крайне обеспокоенный, я прошел в спальню. И только после того, как обшарил все шкафы и ящики столов, до меня дошло, каким количеством дорогих и роскошных шмоток обладала Элен. Чалмерс велел мне от всего этого избавиться. Но глядя на весь этот ворох воздушного белья, груды дорогих мехов, платья, обувь, драгоценности, я понял, что одному мне со всем этим не справиться, и решил вызвать Джину на помощь. Вернувшись в салон, я позвонил ей. Мне повезло. Она была дома. Оказывается, она собиралась пойти обедать. Я сообщил ей адрес Элен. - Не могли бы вы приехать немедленно? Возьмите такси. Тут у меня куча работы. Когда мы с ней покончим, то вместе пообедаем. Опуская трубку на рычаг, я заметил номер телефона, нацарапанный на стене карандашом. Его почти не было видно, но я решил, что, если бы он не был важным, Элен вряд ли нацарапала его на стене. И это был единственный телефонный номер, который я обнаружил в ее квартире. Номер был римский. Долго не раздумывая, я снял трубку и набрал его. Услышав гудки, я тут же подумал, что поступил опрометчиво - а вдруг это номер телефона того загадочного Икса. Не хотелось бы спугнуть его с самого начала расследования. Я уж было собрался положить трубку, когда на той стороне послышался щелчок. И мои барабанные перепонки едва не лопнули, когда в трубке кто-то заорал по-итальянски: - Ну, чего надо?! Вот это был голосище! Дикий, необузданный, яростный! Я отодвинул трубку от уха и вслушался. Где-то на том конце слабо звучала музыка, гортанный тенор пел "Звездочку лучистую". Надо полагать, радио. Мужик снова заорал: - Алло! Кто это? Да! Голос больше, чем жизнь! Я постучал ногтем по микрофону - дал ему понять, что он не одинок. Затем в трубке послышался женский голос: - Что ты так кричишь, Карло? С кем ты разговариваешь? - У женщины был сильный американский акцент. - Не желают разговаривать, - ответил он ей по-английски, чуток понижая тон. И бросил трубку. Я осторожно опустил свою. Задумчиво посмотрел в окно. Гм... Карло... и женщина с американским акцентом... Возможно, это важно, но, может быть, и нет. Элен наверняка перезнакомилась с кучей народа, пока жила в Риме. Карло мог быть просто ее приятелем. Но номер на стене меня интриговал. Если он просто знакомый, к чему записывать номер телефона на стене? Конечно, может, просто в эту минуту у Элен ничего не было под рукой, но меня как-то не удовлетворяло это объяснение. Тогда бы она стерла его со стены, переписав в записную книжку с телефонами. Я записал номер на конверте и сунул его в карман. В этот момент раздался звонок, и я пошел открывать дверь Джине. Я провел ее в гостиную. - Прежде всего, - сказал я, - осмотрите все эти шмотки. Чалмерс приказал мне от них избавиться. Велел их продать, а деньги пустить на какую-нибудь благотворительность. Работка еще та. Этих тряпок хватит, чтобы открыть небольшой магазинчик. Я отвел ее в спальню и предоставил возможность пройтись по всем шкафам и ящикам. - Ну, не так уж и трудно будет от всего этого избавиться, Эд, - сказала она наконец. - Я знаю женщину, которая специализируется как раз на подержанной одежде в хорошем состоянии. Думаю, ей это все будет в самый раз. И она сама все отсюда заберет. Я облегченно вздохнул. - Замечательно. Я не сомневался, что вы выручите меня. Мне наплевать, сколько за это будет выручено, лишь бы поскорее провернуть и избавиться от квартиры. - Синьорине Чалмерс все это обошлось недешево, - заметила Джина, разглядывая туалеты и белье Элен. - Кое-что она ни разу не надевала. Все это приобретено в самых дорогих римских магазинах. - Совершенно точно установлено одно - деньгами ее снабжал не папенька. Видимо, она была у кого-то на содержании. Джина пожала плечами и закрыла шкаф. - Такие подарки даром не делаются. Так что я ей не завидую. Я попросил ее пройти в салон - мне хотелось кое о чем с ней поговорить. Усевшись в кресло, Джина подняла на меня глаза и негромко спросила: - Эд, почему она называла себя миссис Дуглас Шеррард? Потолок, свалившийся мне на голову, потряс бы меня меньше. - Что? Что вы спросили? Джина спокойно смотрела на меня. - Я спросила, почему она назвала себя миссис Дуглас Шеррард? По-видимому, мне не следовало задавать этот вопрос, но меня все время мучило любопытство. - Откуда вы знаете, что она себя так называла? - Я узнала ее, когда она позвонила к нам по телефону незадолго до вашего отъезда в отпуск. Этого следовало ожидать. Джина дважды говорила с Элен по телефону после ее приезда в Рим. И у Джины потрясающая память на голоса. Я повернулся к бару. - Хотите выпить, Джина? - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. - Кампари с удовольствием. Я достал бутылку кампари и бутылку скотча и разлил по стаканам в нужных дозах. Я знал Джину вот уже четыре года. Бывали времена, когда я воображал, что неравнодушен к ней. Когда вот так тесно общаешься и почти весь рабочий день проводишь вдвоем, то возникает искушение перевести отношения из деловой плоскости в интимную. Именно поэтому я был крайне осторожен и всеми силами старался не поддаться этому искушению. Я знавал кучу газетчиков, работающих в Риме, которые были в слишком дружеских отношениях со своими секретаршами. Рано или поздно эти девицы совершенно отбивались от рук, или же боссы этих парней узнавали, в чем дело, и начинались крупные неприятности. Так что я был весьма сдержан с Джиной. Я никогда не позволял себе ничего лишнего по отношению к ней. Тем не менее между нами была некая незримая, неназываемая связь. Нечто такое, что позволяло мне быть уверенным - на Джину я могу положиться, что бы ни случилось. Пока я разливал выпивку, я решил рассказать ей все без утайки. Я знал ее здравомыслие, и мне просто необходим был спокойный, трезвый взгляд со стороны, мне необходимо было услышать ее мнение. - Скажите, Джина, вы не против того, чтобы я вам исповедался? У меня на душе скребут кошки, и просто не терпится с кем-нибудь поделиться. - Если я только смогу вам чем-нибудь помочь... Дверной звонок прервал мои слова. Мы переглянулись. - Кто бы это мог быть? - спросил я риторически, поднимаясь с кресла. - Привратник, которого заинтересовало, что здесь происходит, - высказала предположение Джина. - Да, возможно. Я прошел в прихожую. В тот момент, когда я протянул руку к дверному замку, звонок прозвучал еще раз. Я распахнул двери. Передо мной стоял лейтенант Карлотти, а за его спиной маячила фигура еще одного полицейского. - Добрый вечер, - приветствовал меня Карлотти. - Могу я войти? III Увидев его в квартире Элен, я впервые понял, что чувствуют преступники, столкнувшись с полицейским нос к носу. Сердце мое бешено заколотилось, мне стало трудно дышать. Пришел ли он арестовывать меня? Может, он как-то пронюхал, что это меня Элен называла Дугласом Шеррардом? На пороге салона появилась Джина. - Добрый вечер, лейтенант. Ее спокойствие отрезвило меня. Карлотти ей поклонился. Я отошел в сторону. - Входите, лейтенант. Карлотти знаком подозвал своего компаньона и представил его. - Сержант Анони. Я проводил их в салон. - Признаться, не ожидал вас увидеть, дорогой Карлотти. Откуда вы узнали, что я здесь? - Я просто проезжал мимо и увидел в окнах свет. Меня это заинтересовало. Вообще-то, мне сильно повезло: нам с вами надо поговорить. Анони, коренастый мужчина среднего роста, с удивительно невыразительным, даже туповатым лицом, стоял возле двери, подпирая косяк. Казалось, его совершенно не трогает происходящее. Я предложил Карлотти кресло, потом спросил любезно: - Мы только что собирались выпить. Не хотите ли чего-нибудь? - Нет, спасибо. Карлотти прошелся по комнате, подошел к окну, выглянул наружу, потом вернулся к креслу и сел. Я занял кресло напротив. Джина пристроилась на валике диванчика. - Я узнал, что сегодня утром вы забрали камеру синьорины Чалмерс, - начал Карлотти. - Совершенно верно, - удивился я. - Гранди сказал, что она вам больше не нужна. - Так сначала казалось, но потом я подумал об аппарате... По-моему, я поспешил в своем заключении. Вас не затруднит вернуть камеру мне? - Конечно, нет. Я завтра занесу ее вам. - Она не при вас? - Нет, я отвез ее домой. - Я вас не побеспокою, если заеду за ней сегодня вечером? - Разумеется, но почему эта камера возбудила такой интерес? - Понимаете, странно, что в ней не оказалось пленки. Сначала я решил, что синьорина просто забыла зарядить аппарат. А потом обратился к эксперту. Тот мне объяснил, что, раз счетчик показывает четыре метра, значит, в аппарате находилась пленка. Уже заснятая, только ее оттуда вытащили. Я лично не знаком с устройством этих аппаратов. Поэтому я и подумал, что его надо еще раз просмотреть. - Все ясно. Вы получите ее сегодня вечером. - У вас нет никаких предположений относительно человека, который мог вытащить пленку? - Нет, если только это не сделала сама синьорина. - Пленку вырвали, не раскрывая створки. В таком случае она была засвечена. Значит, ее стремились уничтожить. Зачем синьорине это делать? - Да, действительно... Скажите, лейтенант, как мне сказали, дело закончено. Видимо, у вас появились какие-то сомнения? - Подумайте сами. Синьорина приобрела в магазине сразу десять кассет с пленкой. Все они исчезли. Пленка из аппарата тоже. Я обшарил сегодня вот эту квартиру мисс Чалмерс. Она прожила здесь 14 недель, а вы не найдете здесь ни единой личной бумаги. Трудно поверить, чтобы за это время она никому не писала, не получала писем от друзей, от знакомых, отца, наконец. Чтобы у нее не было записной книжки, в которой она записывала, как это принято, время свиданий, номера телефонов. Логично предположить, что все эти бумаги похищены. Я опустил свой стакан на стол. - Знаете, я тоже обратил на это внимание. Но, может быть, она перед отъездом произвела тщательную чистку своих бумаг? - Это возможно, но маловероятно, тогда что-нибудь сохранилось бы на вилле. Вы пришли сюда, чтобы запереть квартиру? - Да. Чалмерс распорядился, чтобы я избавился от личных вещей его дочери. Карлотти внимательно посмотрел на свои ногти, потом мне в лицо. - К сожалению, мне придется изменить ваши планы. В настоящий момент мне необходимо оставить все, как было, в этой квартире. До окончания расследования квартира будет опечатана. Здесь мне следовало прикинуться дурачком и запротестовать, хотя я прекрасно знал, о чем он думает. Что я и сделал: - А в чем дело, лейтенант? - Это обычная процедура, ну и, кто знает, расследование может быть продлено, - пожал плечами Карлотти. - Из слов Чалмерса я понял, что судебный следователь придерживается того мнения, что это несчастный случай. Карлотти улыбнулся. - По-видимому, он решил так на основании предварительных данных. Однако дознание назначено на понедельник. До тех пор могут выясниться новые факты, которые в корне изменят мнение следственных органов. - Чалмерс будет недоволен. - Какая жалость... Очевидно, Чалмерса он больше не боялся. - А ваш начальник в курсе? Чалмерс с ним тоже разговаривал. Карлотти стряхнул пепел своей вонючей сигареты в ладонь, а оттуда сдул на ковер. - Мой шеф согласен со мной. Не исключено, что смерть синьорины - это действительно несчастный случай. Но исчезновение пленок, приезд таинственного американца в Сорренто, тот факт, что из квартиры синьорины исчезли все бумаги, заставляет нас продолжить поиски. - Он пустил в мою сторону струю едкого дыма, от которого у каждого нормального человека неминуемо должен был начаться приступ кашля. - Меня интригует и другое. Я узнал от директора банка синьорины, что от отца она получала только 60 долларов в неделю. В Рим она приехала с небольшим чемоданчиком и сумкой. Вы, несомненно, видели содержимое ее шкафов и ящиков. Вот я и спрашиваю себя, где она брала деньги на все это? Можно было не сомневаться, что Карлотти успел основательно покопаться в прошлом Элен. Я вспомнил испуганные глаза Джун, когда она умоляла меня не проводить глубокого расследования. Максимально небрежным тоном я заметил: - Вижу, вам и вправду предстоит отыскать ответы на многие вопросы. - Может быть, отправимся к вам за камерой? - поднялся со своего места Карлотти. - Тогда мне не нужно будет беспокоить вас еще раз. - Хорошо, - я тоже поднялся. - Поехали вместе, Джина. Ведь вы собирались отправиться обедать. Я тоже еще ничего не ел. - Будьте любезны, дайте мне ключ от этой квартиры, - сказал Карлотти. - Я его вам верну на днях. Я отдал ему связку, которую лейтенант тут же передал Анони. Из квартиры мы вышли втроем, Анони остался. Внизу Карлотти неожиданно спросил: - Скажите, номер той машины, который вы у меня просили узнать, не имеет никакого отношения к синьорине? - Откуда мне знать! Я вам уже рассказывал - парень срезал меня, чуть не протаранив. Я думал, что правильно запомнил номер, но, как видимо, ошибся. Он внимательно посмотрел на меня, но больше ничего не добавил до тех пор, пока мы не сели в машину. Тут он преподнес новый сюрприз. - Не могли бы вы мне сообщить имена каких-нибудь знакомых синьорины? - Очень жаль, но, как я вам уже говорил, я с ней едва был знаком. - Но вам же приходилось с ней разговаривать? Он произнес это так мягко, что я сразу же насторожился. - Конечно. Но только она мне ничего не говорила о своей жизни в Риме. Не забывайте, что она дочь моего патрона. Мне не с руки было ее расспрашивать. - Но ведь вы водили ее обедать примерно четыре недели назад в ресторан "Треви". Это был почти нокаут. Интересно, что же ему известно? Как видно, нас там заметили. Отпираться не было смысла. - Да, был такой случай. Я ее встретил, когда шел обедать, и пригласил в "Треви". Она согласилась. - Ясно, - протянул Карлотти после довольно продолжительной паузы. Я свернул на свою улицу. Атмосфера в машине накалялась. Сердце мое бешено колотилось. Я боялся, что Карлотти это услышит. - И это единственный раз, когда вы были с ней вместе? "Единственный? Черта с два! Два раза мы ходили в кино, пару раз обедали в ресторане... Но что он знает?" Чтобы выиграть время, я притворился глуповатым: - Прошу прощения, что вы сказали? Я распахнул дверцу машины и первым выскочил на тротуар. Карлотти вылез следом и внятным голосом повторил вопрос, как видно, не рассчитывая получить на него вразумительного ответа. Действительно, я тянул. - Насколько я помню... Тут же я наклонился к машине и предупредил Джину: - Я вернусь через минуту. Обождите меня, и мы поедем обедать. Карлотти вместе со мной поднялся по лестнице. Он что-то тихонько насвистывал, и я чувствовал на затылке его взгляд. Не дойдя до своей двери несколько шагов, я заметил, что она приоткрыта. - Что за черт?! Не пойму... - Вы заперли дверь, когда уходили? - спросил Карлотти, быстро проходя вперед. - Конечно. Как же иначе! Мы вместе подошли к двери. Увидев сломанный замок, я воскликнул: - Проклятье! Похоже, взломщики! Я хотел было войти в квартиру, но Карлотти схватил меня за рукав. - Разрешите мне. Голос у него стал непривычно сухим и официальным. Он молча прошел в переднюю, пересек ее двумя большими шагами и рывком распахнул двери в салон. Все лампы были включены. Остановившись на пороге, мы увидели ужасный беспорядок, царивший в помещении. Можно было подумать, что здесь пронесся ураган. Все шкафы были раскрыты, ящики выдвинуты, стулья перевернуты, а пол устлан бумагами. Карлотти побежал в спальню, а оттуда в ванную комнату. Я подошел к письменному столу и первым делом заглянул в тот ящик, куда я еще совсем недавно положил камеру Элен. Замок ящика был сломан, камера же, разумеется, исчезла. Глава 7 I Было 11 часов 10 минут, когда мне, наконец, удалось отделаться от Карлотти и своры его помощников, заполонивших мою квартиру. Покрыли пудрой все, что попадалось им под руку, стараясь обнаружить отпечатки пальцев непрошеного гостя, совали носы во все углы, сфотографировали взломанную дверь под десятком ракурсов и в общем еще более усилили хаос. Мне пришлось спуститься вниз и предупредить Джину, что ждать меня бесполезно. Она хотела остаться, но я этому воспротивился. У меня было слишком много забот, да и потом я не хотел, чтобы она имела какое-то отношение к полиции. Пообещав позвонить мне завтра утром, она села в такси и уехала. Вид у нее был встревоженный. Я вернулся обратно. Я объяснил Карлотти все насчет камеры. Я показал, куда я ее спрятал, и он внимательно осмотрел взломанный замок ящика. Уж не знаю, верил ли он моему рассказу. По лицу его ничего нельзя было прочесть, но мне казалось, что он удерживает обычную вежливую невозмутимость только лишь усилием воли. - Странное совпадение, синьор Доусон, - сказал он. - Аппарат находился у вас всего несколько часов, и случилось так, что именно в это время грабитель забрался к вам и украл его. - Вот как? - подхватил я саркастически. - Только не забывайте, что кроме камеры он спер еще и мои деньги, костюмы, запас сигарет и выпивки. Лично для меня это не странное совпадение, а самая настоящая кража. Грабеж среди белого дня. К Карлотти подошел кто-то из его парней и сказал, что пока не удалось обнаружить никаких отпечатков пальцев. Карлотти посмотрел на меня задумчиво, потом пожал плечами. - Мне придется сообщить об этом начальству. - Хоть президенту Республики, но сделайте так, чтобы я смог получить свои вещи. - Потеря камеры - это серьезно, синьор. - Мне плевать на камеру. Если вам понадобилось столько времени, чтобы понять, что она является серьезной уликой, то это ваши проблемы. Я не виноват, что ее украли. Гранди отдал мне аппарат, в чем я ему дал расписку. Он заявил, что полиции камера больше не нужна, так что не смотрите на меня так, будто это я подстроил ограбление с единственной целью доставить вам неприятности. Он ответил, что, мол, дело, конечно, неприятное, но не стоит так сердиться. - О'кей, я не сержусь. А теперь, если эти господа уже достаточно перерыли мою квартиру, не пора ли и честь знать. Надо же мне хоть какой-то порядок навести. Но им понадобилось еще с полчаса, чтобы окончательно убедиться, что грабитель не оставил никаких отпечатков пальцев. Потом они ушли. Карлотти задержался позже других. Остановившись на пороге, он сказал: - Нам крупно не повезло. Вам не должны были отдавать камеру. - Я все понимаю и выражаю сочувствие. Мое решение взять аппарат не явилось ни для кого сюрпризом. И отдали его мне без пререкательств. И у вас есть моя расписка. Так что вы не сможете свалить на меня вину за происшествие. Повторяю, я сильно огорчен, но это не помешает мне спать спокойно. Карлотти хотел было что-то сказать, но передумал, пожал плечами и вышел. У меня было чувство, что еще немного, и он стал бы меня обвинять, что это я подстроил ограбление, чтобы не отдавать камеру. Лично я не сомневался, что, хотя грабители унесли почти весь мой гардероб, запас сигарет, три бутылки виски и несколько тысяч лир, забрались они ко мне с единственной целью - заполучить аппарат. Наводя приблизительный порядок в спальне и гостиной, я все время думал о грабителе. У меня перед глазами стоял силуэт широкоплечего парня, которого я смутно видел на вилле в Сорренто... Я был готов поспорить на любую сумму, что это именно он забрался в мою квартиру и унес камеру. Я заканчивал уборку, когда раздался звонок. Я не сомневался, что это возвратился Карлотти, придумавший десяток новых вопросов. Поэтому дверь я отворил, готовый излить свое раздражение на пришельца. Я ошибся. Передо мной стоял Джек Максвелл. - Привет, Эд. Говорят, тебя ограбили! - Да, - ответил я. - Заходи. - Ясно... Он с большим интересом осмотрел взломанный замок на моей входной двери, потом вошел в гостиную. - Много унесли? - Как всегда: одежда, кое-какие деньги. К счастью, я застрахован. Выпьешь? Я подошел к шкафчику с ликерами. Он опустился в кресло и сказал, что не прочь выпить рюмочку бренди. Потом спросил, остался ли доволен старик тем, как он, Максвелл, подал в печати историю смерти Элен. - Похоже на то. Трудности были? - Кое-кто из полиции начал задавать каверзные вопросы, но я посоветовал им для верности обратиться к самому Чалмерсу. Они ответили, что предпочитают целоваться с прокаженными. Этот человек умеет внушить к себе "пылкую любовь". Скажи, Эд, он уже умотал или собирается торчать здесь до конца? Он взял бренди, которое я ему протянул, а я занялся своим виски с содовой. - Он вылетел самолетом в 3.40 из Неаполя. Обожди минутку, пойду чего-нибудь приготовлю, с утра ничего не ел. - Брось, давай лучше сходим куда-нибудь. Я ставлю. - Да уж поздновато. Я позвонил привратнику и попросил, чтобы он сходил в ближайший ресторан и принес мне порцию холодной курицы и пару хороших сандвичей. Когда я покончил с этим делом, Максвелл нетерпеливо спросил: - Теперь рассказывай, что она делала одна-одинешенька на этой вилле. И как она умерла? Я ответил предельно осторожно. - Предполагают, что в этом деле замешан какой-то мужчина. У полиции появилось сомнение, что смерть Элен вызвана ее неосторожностью. Чалмерс велел мне заняться этим делом и блюсти его интересы... Я не отважился упомянуть о своем разговоре с Джун и о беременности Элен. Максвелл слушал и с удовольствием потягивал бренди. - Так ты пока не возвращаешься, в смысле, в Америку? - Пока нет. - Я тебя предупреждал, что чертов Чалмерс потребует провести расследование этой истории! Слава Богу, что я не замешан в этом. - Считай, что тебе повезло. - А почему полиция не может успокоиться? Что их смущает? - Карлотти обожает тайны. Вечно делает из мухи слона. - А Чалмерс, он поверил в несчастный случай? - Трудно сказать. Он не любит делиться своими выводами. - Ну, а ты? - Я не пришел к определенному мнению. - Я тебе говорил, что Элен была та еще сучка. Не мог ее спихнуть со скалы какой-нибудь дружок? - Надеюсь, что нет. Чалмерсу это очень не понравится. - Эд, но без мужика тут точно не обошлось. На кой черт Элен вилла в Сорренто, если у нее не было любовника, чтобы там поразвлекаться? Не представляешь, кто бы это мог быть? - Не имею ни малейшего представления. Лучше скажи мне, Джек, что за женщина Джун? Он удивился, потом широко улыбнулся. - Класс штучка, верно? Да только, если ты собираешься за ней приударить, это пустой номер. У тебя нет ни малейшего шанса. - Да нет, что ты! Речь совсем не об этом. Меня просто интересует, кто она такая, откуда взялась. Что ты про нее знаешь? - Весьма немного. Она когда-то пела в одном из ночных клубов Менотти. Я вздрогнул. Опять Менотти! - Видимо, она там и познакомилась с Элен? - Очень может быть. А они давно знают друг друга? - Джун говорила, что несколько лет. - В самом деле? Я этого не знал. Мне говорили, что Чалмерс случайно увидел ее на какой-то вечеринке. Он только взглянул на нее и почти немедленно женился. Ей крупно повезло. Сразу же после убийства Менотти его лавочка закрылась. И хотя фигурка у нее что надо, но голосишко дрянь. Так что ходить ей по дворам. Наш разговор прервал ночной портье, принесший мне бутерброды и курицу. Максвелл поднялся. - Ну ладно, подкрепляй свои иссякшие силы, а я бегу. Когда будет официальное заключение экспертизы? - В понедельник. - Я полагаю, ты придешь? - Наверно. - Сходи лучше ты. Ну пока. На работу завтра заскочишь? - Возможно. Помни, что официально я нахожусь в отпуске. Так что делами занимаешься ты один. - Во всяком случае, ты не можешь пожаловаться на скуку, - расхохотался Максвелл и, наконец, ушел. Я принялся уничтожать принесенную мне еду, одновременно размышляя. Я рассчитывал найти у Элен записную книжку с адресами и телефонами ее знакомых, но, если таковая и существовала, ее уже успели взять до меня. Так что единственное, чем я располагал, это телефоном горластого Карло. Я был знаком с одной телефонисткой из центрального узла связи в Риме. Однажды она оказалась победительницей конкурса красоты, и я написал о ней статью. Официальное знакомство перешло в более интимное, продолжавшееся несколько месяцев. Потом я потерял ее из виду. Я решил разыскать телефонистку на следующее утро, чтобы с ее помощью узнать адрес Карло. Я рылся в памяти, стараясь припомнить, что говорилось во время наших коротких встреч с Элен. Что еще мы имеем, кроме Карло? Тут я вспомнил, что она как-то упоминала имя Джузеппе Френци, редактора политической хроники в "Л'Италия дель Пополо", который был моим хорошим товарищем. Надо сказать, что Френци поровну делил все свое время между девушками и хроникой. В своей жизни он ценил только те часы, которые проводил в обществе какой-нибудь красотки. Как-то не верилось в нежную дружбу и платоническую любовь между Френци и Элен. Френци относительно "обработки" женских сердец был специалистом высокого класса, ну, а Элен была не из таких, кто отвечает "нет". Так что Френци мог навести меня на интересный след. Я взглянул на часы: 11.20. Скоро полночь. Но Френци ложился спать не раньше четырех утра. Я набрал номер его телефона, питая слабую надежду, что он еще не успел уйти из дома. Мне повезло. Френци сразу же поднял трубку. - Эд, это ты? Вот сюрприз! Я только что собирался сам тебе позвонить. Я как раз прочел о смерти Элен. Это правда? Она действительно мертва? - Да, это правда. Джузеппе, мне необходимо с тобой поговорить. Можно к тебе приехать? - Конечно. Жду. - Еду. Я положил трубку, выскочил из дома и помчался к "линкольну". Шел обычный для Рима неожиданно начавшийся ливень. Я юркнул в машину, включил "дворники" и принялся медленно отъезжать от стоянки. Френци жил на виа Клаудия за Колизеем. Мне понадобилось не более пяти минут, чтобы добраться до его дома. Наверное, из-за дождя движение было не слишком оживленным. Поэтому я безо всякого труда заметил, что одновременно со мной от стоянки отъехала еще одна машина, стоявшая неподалеку от "линкольна". Под сплошной дождевой завесой ее трудно было разглядеть, но когда она поравнялась с фонарем, я узнал все тот же зеленый "рено". II Надо сказать, что я, как правило, не подвержен припадкам ярости, но если меня вывести из себя, тогда уже я иду напролом и довожу дела до конца. Так и сейчас, заметив проклятый "рено", я решил выяснить, кто же его ведет, и что за игру он затеял. Пока я ехал впереди, я ничего не мог с ним поделать. Мне надо было отстать с тем, чтобы потом нагнать, прижать к тротуару, заставить остановиться и потолковать с шофером. Если понадобится - набить морду. Я объехал вокруг Колизея. "Рено" держался в пятидесяти ярдах сзади. Выбрав место потемнее, я ударил по тормозам и прижал свою "тачку" к тротуару. Застигнутый врасплох водитель "рено" не успел затормозить, и его машина промчалась мимо меня. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто за рулем - мужчина или женщина. Я выжал газ до упора и рванулся в погоню. Водитель "рено", видимо, сообразил, что я задумал. Реакция у него была хорошая. Он тоже прибавил газу, и "рено" рванул по виа дель Фори Империали, как пуля, выпущенная из винтовки. Несколько мгновений я думал, что смогу его догнать. Мой бампер был в каком-то футе от его стоп-сигнала. Затем "рено" стал уходить. Мы теперь делали почти восемьдесят миль в час. Сзади послышался пронзительный полицейский свисток. Впереди виднелась пьяцца Венеция. Я увидел плотный поток медленно движущихся машин, и мои нервы не выдержали. Ворваться на площадь на такой скорости означало неминуемое столкновение и, возможно, со смертельным исходом. Я сбросил газ и затормозил. "Рено" резко ушел вперед. Он испустил длинный предупреждающий гудок и влетел на площадь, промчавшись на волосок от двух автомобилей и заставив третий выехать на тротуар. Не выключая сигнала и почти не сбросив скорости, "рено" пересек площадь и ушел во тьму, в сторону Тибра. Снова послышались пронзительные полицейские свистки. Я не горел желанием объясняться с дорожной полицией и к тому же был уверен, что при таком освещении никто не смог разглядеть мой номер. Поэтому я свернул на виа Кавуар, снизил скорость до приемлемой и кружным путем вернулся к Колизею. Потерять "рено" было досадно, но стиль вождения его владельца был для меня уж слишком экстравагантным. По крайней мере, я хорошенько его пугнул. Доехав до жилища Френци, я оставил "линкольн" перед входом в дом, сам же поднялся по ступенькам крыльца. Френци незамедлительно открыл дверь. - Входи. Рад тебя видеть. Гостиная у него была обставлена богато и со вкусом. Он предложил выпить. - Нет, спасибо. Не хочется. Я сел на ручку кресла и внимательно посмотрел на Джузеппе. Он был строен, невысок, темноволос, лицо красивое, умные проницательные глаза. Только вот обычно сияющая его физиономия сегодня была мрачна. Брови озабоченно нахмурены. - Выпей все же, составь компанию, - настаивал он. - Хотя бы рюмку бренди. - Ладно, давай. Разливая бренди, он говорил: - Скверная история, Эд. В газетах сказано лишь, что она упала с обрыва. Тебе известны подробности? И как она очутилась в Сорренто? - Была там на каникулах. Протянув мне рюмку, он взял свою и принялся расхаживать по квартире, на ходу бросая слова. На меня не глядел. - И все чин по чину? Без фокусов? Я хочу сказать, это действительно был несчастный случай? Я насторожился. - Ну, если между нами, - сказал я осторожно, - Чалмерс думает, что ее убили. Джузеппе нахмурился. - А полиция? Что она думает? - Похоже, они разделяют это мнение. Дело поручено Карлотти. Сначала он тоже говорил о случайности, но теперь, если не ошибаюсь, думает иначе. Не повышая голоса, Френци заявил: - Готов поспорить, что это убийство. Я закурил сигарету и откинулся в кресле. - Что заставляет тебя так думать? - Да ясно было, что рано или поздно кто-нибудь попытается ее пришить. Она прямо-таки нарывалась на неприятности. - Подожди. Расскажи, что тебе известно. Он было заколебался, но потом махнул рукой и сел рядом со мной. - Мы с тобой добрые друзья, Эд. Мне необходим твой совет. Я сам собирался пригласить тебя еще до того, как ты мне позвонил. Скажи, могу я рассчитывать на твою порядочность? - Разумеется! Валяй, выкладывай. - Понимаешь... я познакомился с Элен на одном приеме, примерно через пять дней после ее приезда в Рим. Я был настолько ею очарован, что связался с ней... на целых пять дней. Или, вернее, пять ночей. - Он глянул на меня и пожал плечами. - Ты меня знаешь. Она показалась мне прекрасной, пылкой, словом, в ней было все, что мужику надо. Ну, и она была не занята... Короче говоря, я намекнул, она не отказалась. Ночи действительно были упоительными, но... - Он замолчал и состроил гримасу. - Но что? - После того, как она провела со мной четыре ночи, она потребовала денег. Я уставился на него. - Ты хочешь сказать, она хотела занять у тебя денег? - Нет, она требовала денег в уплату за ее услуги... Гнусно, но именно так. Заурядная проституция, но за большие деньги. - Сколько? - Четыре миллиона лир. - Господи помилуй! Да она просто с ума сошла! Ну и что же ты сделал? Рассмеялся ей в лицо? - Какое там. Она говорила совершенно серьезно. Я с большим трудом убедил ее, что у меня таких денег отродясь не бывало. Произошла отвратительная сцена. Она пригрозила обо всем рассказать отцу, а это было равносильно тому, что сразу надеть нищенскую суму и идти побираться. Меня пробрала дрожь. - Секундочку! Иными словами, она собиралась тебя шантажировать? Ну и что же, как ты выпутался? - Пошел на компромисс и отделался парой бриллиантовых сережек. - Ты поддался на шантаж, Джузеппе? Она тебя расколола? - Интересно, что бы ты стал делать на моем месте? Пойми мое положение. У Чалмерса достаточно влияния, чтобы стереть меня в порошок. Я люблю свою работу и не умею делать ничего другого. В нашем случае, кого бы Чалмерс стал слушать - ее или меня? Ты же сам знаешь, что я пользуюсь не особенно хорошей репутацией в отношении прекрасного пола. Я был уверен, что она блефует и ничего отцу не расскажет, но рисковать не мог. Бриллиантовые серьги обошлись мне в 34 тысячи лир. Я еще дешево отделался, дешевле многих других наших коллег. Я слушал с открытым ртом. - Что ты имеешь в виду? - Я не один так влип. Таким же образом она обрабатывала еще одного журналиста, американца. Не стану называть его имя, это не суть важно... Во всяком случае, ему удовольствие переспать с ней стоило всех его сбережений, а она получила бриллиантовое колье последнего образца. Как я теперь понимаю, она больше всего специализировалась на журналистах, поскольку их проще было запугать тенью папочки, Юпитера-Громовержца в нашем деле. Я почувствовал, что мне становится дурно. Я верил каждому слову Френци и понимал, что и мне Элен готовила западню, в которую по собственной глупости я сам стремился. И если бы Элен не свалилась со скалы, мне тоже пришлось бы расплачиваться за любовные утехи. И тут мне в голову пришла другая мысль. Если полиции станет известна история Френци, а потом выяснится, что Шеррардом был я, тогда все скажут, что у меня был мотив, и весьма важный, убить Элен. Все ясно: она меня шантажировала, я не мог заплатить и, чтобы спасти свою карьеру, толкнул ее с утеса. Теперь настала моя очередь нервно шагать по комнате. Но, к счастью, Френци не обращал на меня никакого внимания... Он скрючился в кресле, устремив глаза в потолок. - Теперь ты понимаешь, почему я предполагаю, что ее убили? - спросил он. - Вне всякого сомнения, это был ее способ зарабатывать деньги. В Сорренто она была не одна, а с каким-нибудь очередным олухом. Так что если ее убили, все, что полиции надо сделать, это отыскать его. Я молчал. - Скажи, Эд, что бы ты сделал на моем месте? С той поры, как я узнал о смерти Элен, я все никак не могу принять определенное решение. Должен ли я пойти в полицию и рассказать, как она пыталась меня шантажировать? Ведь если они действительно думают, что ее убили, то это им может помочь. Понемногу я стал приходить в себя. Сев в кресло, я задумчиво произнес: - Тут надо быть предельно осторожным. Если только Карлотти перескажет Чалмерсу твои показания, тебе крышка. Джузеппе допил свой стакан, поднялся и снова наполнил. - Это я понимаю, но ты все же считаешь, что в полицию идти надо? Я отрицательно покачал головой. - Нет. По-моему, будет правильнее подождать, пока полиция не убедится, было ли на самом деле убийство. Нет никакой необходимости спешить в пекло. Сперва проверим, в какую сторону будет ветер. - Допустим, каким-то образом выяснится, что я был ее любовником. Тогда полиция заподозрит, что у меня имелось основание ее убить. - Не теряй голову, Джузеппе. Ты же ведь сумеешь доказать, что в тот день не приближался к Сорренто? - Еще бы! Я не уезжал из Рима. - Тогда не советую тебе осложнять положение. - Ты прав... Значит, ты пока не советуешь идти в полицию? - Воздержись, дружище. Чалмерс подозревает, что тут замешан какой-то мужик. Сейчас он жаждет крови. Ни дать ни взять бешеный испанский бык, готовый выскочить на арену. Если только он услышит твое имя, никто не сумеет переубедить его, что это не ты соблазнил его "невинную голубку". И он тебя уничтожит. Ты ведь не знаешь еще одной немаловажной подробности. Элен была беременна. Стакан с бренди выскочил из рук Джузеппе, образовав маленькую лужицу на ковре. Он смотрел на меня, вытаращив глаза. - Не может быть! Клянусь тебе, что я здесь ни при чем! Какое счастье... что я не пошел в полицию до разговора с тобой... Подумать только, чем бы это могло кончиться для меня! Он отправился на кухню за тряпкой. В его отсутствие я смог немного собраться с мыслями. Если Карлотти уверен, что Элен убили, он сделает все возможное, чтобы найти мифического Шеррарда. Достаточно ли тщательно я замел следы? Не допустил ли где-нибудь ошибки? Френци вернулся и принялся вытирать пролитое бренди. При этом он фактически высказал мои мысли: - Карлотти дьявольски настойчив и терпелив. Не помню, чтобы хоть одно порученное ему дело он не довел до конца. Знаешь, Эд, он может прижать меня к ногтю. "Меня тоже", - подумал я. - У тебя твердое алиби, - напомнил я ему. - Так что не вешай носа. Чалмерс поручил мне найти парня, который, как он считает, мог убить его дочь. Мне думается, ты сумеешь мне помочь. Не мог ли это сделать тот журналист-американец, о котором ты мне говорил? Френци покачал головой. - Исключено. Мы с ним не разлучались в тот день, когда погибла Элен. - Ты не знаешь ее других любовников? - Нет, к сожалению. - Она была знакома с неким Карло. Ты не представляешь, кто бы это мог быть? Джузеппе на минуту задумался, потом покачал головой. - Ты никогда не встречал ее в обществе других мужчин? - Я ее видел с тобой. Я чуть не подпрыгнул. - Со мной? Когда? Где? - Вы выходили из кино. - Понятно. Чалмерс просил меня присмотреть за ней, вот я и ходил с ней пару раз в кино... Ну, а с другими ты ее не видел? Я знал, что он слишком сообразителен, чтобы обмануться моим небрежным то