ном. Но одновременно он был добрым другом, которому не хотелось обижать меня явным недоверием. - Один раз я видел ее у Луиджи с каким-то здоровым темноволосым типом. Не знаю, кто он был. - Здоровый, говоришь? - Весьма. Сложен, как профессиональный боксер. Мне сразу же вспомнился ночной посетитель виллы, у которого плечи были, как у чемпиона мира по боксу. - Попробуй описать его наружность. - Я почти уверен, что он итальянец. Лет 25 - 27, смуглый, с крупными чертами лица, довольно красивый, но грубой животной красотой. На правой щеке шрам, белая зигзагообразная отметина, которая могла появиться от удара ножом или чем-нибудь в этом роде. - Ты даже примерно не знаешь, кто он такой? - Не знаю. Но его легко узнать при встрече. Он приметный. - Ясно. Больше ничего? Он пожал плечами. - Больше ничего. Этот парень единственный, с которым я видел Элен, не считая тебя. Но ты можешь не сомневаться, что она все время развлекалась с разными типами. С радостью помог бы тебе, но больше ничего не знаю. Я поднялся с кресла. - Ты мне уже помог. А теперь послушай меня. Успокойся, не нервничай, без нужды не трепи языком. Я попробую разыскать этого великана с отметиной и буду держать тебя в курсе дела. Если Карлотти доберется до тебя, у тебя железное алиби. Так что не порть себе кровь. Френци благодарно улыбнулся. - Да, ты прав. Ты меня успокоил, Эд. Пожав ему руку, я распрощался. Френци и вправду мне здорово помог. По всей вероятности, Элен нарвалась на такого человека, который не испугался шантажа и предпочел заткнуть ей рот самым радикальным образом. Практически же теперь я должен приниматься за поиски Карло. III Только около четырех часов следующего дня мне удалось соединиться со своей бывшей приятельницей с телефонной станции. Она пустилась в бесконечные жалобы и попреки, обычные в устах любой брошенной женщины, которой вдруг заинтересовались. Мне пришлось проявить порядочно изворотливости, такта и терпения, прежде чем я смог изложить суть дела. Когда до нее дошло, чего я хочу, она проворно заявила, что это строго запрещено и что она не намерена из-за меня терять работу. Я чуть не свихнулся, уламывая ее и выслушивая в ответ идиотский лепет. Под конец она предложила обсудить вопрос в каком-нибудь ресторанчике. Я сказал, что жду ее в восемь у Альфреда, и повесил трубку. Понимая, что одним обедом дело не обойдется, я купил ей пудреницу за семнадцать тысяч лир. Пудреница выглядела достаточно помпезно, на вид за нее можно было дать и втрое больше. Весомый аргумент, если телефонистка продолжит ломаться. Телефонистку я не видел вот уже три года и не узнал, когда она появилась у Альфреда. Господи, и как это она ухитрилась в свое время стать победительницей конкурса красоты?! Три года могут оставить неизгладимый след в облике любой итальянской женщины, если она не следит за своей фигурой. Телефонистка же, судя по всему, на все махнула рукой с тех пор, как я ее видел в последний раз. Она являла собой внушительное зрелище. Ну, опять посыпались обвинения, бесконечные обещания, страшные клятвы, уклончивые ответы и обходные маневры. Пришлось пустить в ход пудреницу, и только тогда она согласилась узнать для меня фамилию и адрес абонента, чей телефонный номер был записан на стене комнаты Элен. Телефонистка обещала позвонить на следующее утро. Мне пришлось ждать почти до полудня, прежде чем раздался звонок. К тому времени я готов был собственноручно задушить идиотку. В голосе ее слышались ядовитые нотки, когда она сообщала мне, что абонентом была женщина. - Ну хорошо, женщина, - сказал я рассудительно. - К чему волноваться? Абонент должен быть либо женщиной, либо мужчиной, не так ли? Ты ведь не рассчитывала, что это окажется собака? - Не смей орать на меня! - завопила она. - Я вообще могу ничего не говорить! Я мысленно досчитал до пяти и сказал очень вежливо и мягко: - Послушай, дорогая, у меня здесь чисто деловой интерес. Сколько можно повторять? Только тогда она сказала, что абонент проживает на вилле Палестро, на виа Паоло Веронезе, и что ее зовут Мира Зетти. Я записал имя и адрес. - Огромное спасибо, дорогая, - сказал я. - Зетти? З-е-т-т-и? Я правильно записал? Она сказала, что да, правильно. И тут до меня дошло. ЗЕТТИ! Нью-йоркская полиция считает, что именно Фрэнк Зетти пришил своего соперника-гангстера Менотти. Возможно ли, что Мира Зетти как-то с ним связана - может, она его жена, сестра или даже дочь? Есть что-нибудь общее между этой женщиной, убийцей Менотти Фрэнком Зетти и Элен? Я осознал, что моя экс-любовница что-то говорит. Ее визгливый голос резал мне уши, но меня уже ее речи мало волновали. Я положил трубку, чувствуя, как возбужденно колотится мое сердце. Зетти! Это могло оказаться ключом. Максвелл говорил, что Элен подозревали в соучастии в деле Менотти. Именно поэтому она уехала в Рим. Если действительно Зетти организовал это убийство... Совсем не лишним будет заглянуть на эту виллу Палестро. Зазвонил телефон. По всей вероятности, это моя подружка желает узнать, почему я так вероломно положил трубку, прервав разговор. Я плотнее уселся в кресло, предоставив телефону звонить до бесконечности. Глава 8 I В течение двух следующих часов я был очень занят. Я знал, что Чалмерс уже прибыл в Нью-Йорк и с нетерпением ждет от меня каких-либо известий. Так что надо сегодня же состряпать для него отчет. Я позвонил в Международное частное сыскное бюро и попросил прислать мне самого лучшего детектива для срочной и крайне трудной работы. Мне ответили, что ко мне направят синьора Сарти. После этого я позвонил Джиму Мэтьюсу из "Ассошиэйтед пресс". Джим уже пятнадцать лет работал в Риме и знал каждого, кто по той или иной причине фигурировал в прессе, многих, кто не фигурировал. Я сказал Джиму, что мне совершенно необходимо его видеть, и попросил разрешения приехать. - Для тебя, Эд, у меня всегда найдется свободная минута. Особенно, если ты проставишь мне обильный и дорогой обед. Я взглянул на часы. Стрелки перевалили за двенадцать. - Встретимся в половине второго в баре у Гарри. - Отлично. До скорого. Потом я кое-что записал в блокнот и стал прикидывать, что именно можно сказать Чалмерсу. Опасения, высказанные его женой, меня сильно тревожили. Несомненно, если я открою ему истинное лицо его дочери, он меня возненавидит. С другой стороны, скрыть правду будет сложновато. Я все еще размышлял над этим, когда в дверь позвонили. Я бросился открывать. На пороге стоял низенький толстенький итальянец в поношенном сером костюме и шляпе. Он представился: - Бруно Сарти. Из Международного агентства. На первый взгляд Бруно Сарти не производил хорошего впечатления. Утром он не соизволил побриться. Рубашка у него была просто грязная, на правом глазу начинался ячмень. К тому же от него мощно разило чесноком. Я предложил ему войти. Он снял шляпу, под ней скрывалась довольно редкая шевелюра, искусно зачесанная таким образом, чтобы прикрыть лысину. Он присел на краешек стула, я же прошел к открытому окну и устроился на подоконнике - мне необходим был свежий воздух. - Мне нужно получить кое-какие сведения, - заявил я ему. - Причем, как можно скорее. Цена не имеет значения. Так что ваше агентство может бросить на это дело столько агентов, сколько найдет нужным. Его черные, налитые кровью глаза приоткрылись, он изобразил нечто вроде улыбки, показав несколько золотых зубов. Я бы сравнил эту улыбку с гримасой боли, которую вызывают желудочные колики. - Сведения, которые мне нужны, и тот факт, что я ваш клиент, должны сохраняться в глубокой тайне. Полиция ведет параллельное расследование, так что постарайтесь с ней не соприкасаться. Его так называемая улыбка тут же пропала, глаза сузились. - У нас наилучшие отношения с полицией, - сказал он, - мы не собираемся их портить. - И не надо. Мне просто нужно узнать, с какими мужчинами поддерживала отношения одна молодая девушка, проживавшая в Риме. Она американка, находилась здесь 14 недель. Ее звали Элен Чалмерс. Я могу дать вам несколько ее фотографий. Первоначально она остановилась в "Эксельсиоре", где прожила четыре дня. Потом сняла квартиру. У нее было много друзей. Выясните их имена, адреса и те места, где их можно найти. Кроме того, меня интересует, как она проводила свободное время. Я протянул ему несколько фотографий Элен, которые Джина вынула из нашего дела, а также карточку с адресом квартиры Элен. - Синьорина пала жертвой несчастного случая в Сорренто? - спросил Сарти, глядя на меня цепкими глазами. - Это была дочь Шервина Чалмерса, магната американской прессы. - Несмотря на свою непрезентабельную внешность, он оказался человеком осведомленным. - Верно. Снова блеснули золотые зубы. Сарти наклонил голову. Надо полагать, сообразил, что напал на золотую жилу. Достав из кармана дешевую записную книжку и огрызок карандаша, он сделал несколько заметок и заверил меня, что немедленно займется этим делом. - Это не все. Мне еще надо установить, кому принадлежит темно-зеленый "рено" с таким номером, - я протянул ему бумажку с номером машины и добавил: - Полиция утверждает, что этот номер не зарегистрирован. Так что искать надо саму машину. И хотелось бы взглянуть на водителя. Он записал и это. Потом захлопнул книжку и спросил: - Смерть синьорины может быть вовсе не случайной, не так ли, синьор? - Не знаю. Вас это не должно касаться. Вы задание получили. Пусть полиция занимается своим делом, а вы своим. Позвоните мне, как только что-то узнаете. Не затрудняйтесь писанием отчетов. Торопитесь - это главное. Он обещал, что приложит все старания, но попросил, чтобы я дал ему, как полагается, некоторый задаток. Я выписал чек на 17 тысяч лир, и он стал с еще большим жаром заверять меня, что все будет сделано быстро и оперативно. После этого он удалился, отвешивая бесконечные поклоны. Я открыл для проветривания второе окно и тоже ушел - пора было отправляться на встречу с Мэтьюсом. Я нашел его в баре у Гарри, где он дегустировал скотч со льдом. Это был высокий, худощавый человек с жесткими чертами лица, проницательными глазами, выступающей вперед челюстью и крючковатым носом. Мы пропустили по рюмочке в баре, прежде чем пойти в ресторан. Обед мы начали с боттарги - это разновидность икры из молок барабульки. Затем последовало поло ин паделла - мясо цыпленка с ветчиной, чесноком, майораном, томатами и вином. Мы наслаждались и говорили о пустяках. Только после того, как мы отведали рикотта, знаменитого римского сыра с корицей, я перешел к делу. - Джим, мне нужны кое-какие сведения. Он улыбнулся. - Я не олух, чтобы воображать, что ты устроил этакий пир в честь нашей дружбы... Валяй, что там у тебя? - Имя Миры Зетти тебе ничего не говорит? Реакция была мгновенной. Благодушие куда-то исчезло, он впился в меня глазами. - Ну-ну... Это уже интересно! Почему ты об этом спрашиваешь? - Извини, Джим, я не могу объяснить. Кто она? - Дочь Фрэнка Зетти, конечно. Тебе следовало бы знать. - Гангстера? - Не будь ребенком, Эд. - А ты не задавайся. Я кое-что знаю про Зетти, но не слишком много. Где он сейчас? - Хотел бы я знать. Безусловно, в Италии, но где-то скрывается. Никто не имеет ни малейшего представления. И полиция тоже. Он около двух месяцев назад покинул Нью-Йорк, приехал морем в Неаполь, сразу же представился полиции и назвал свой адрес - отель "Везувий". Но оттуда почти сразу же исчез, и полиция нигде не могла его разыскать. Доподлинно известно, что он не уехал из Италии, но где скрывается, неизвестно. - Что, и дочь не знает? - Ну, она-то, может, и знает, да только не скажет. Я с ней говорил как-то. Она живет в Риме уже пять лет и утверждает, что отец с ней не контачил. Он даже ей не писал. - Расскажи, что ты знаешь о Зетти, Джим. - А ты не хочешь заказать немного бренди? Было бы преступлением не завершить достойно такой королевский перекусон. Я сделал знак официанту и заказал два двойных бренди, потом предложил Мэтьюсу сигару, которую приберегал для такого вот случая. Он предварительно осмотрел ее, откусил кончик и закурил. С некоторым беспокойством я ждал его первой затяжки. Когда он убедился, что я не подсунул ему дешевку, он сказал: - Про Зетти я знаю немногим больше тебя. Он контролировал профсоюзы пекарей и официантов. Очень крутой и опасный парень, который ни перед чем не останавливался. Они с Менотти были заклятыми врагами, каждый стремился взять верх над другим. Возможно, ты знаешь, что Менотти подбросил упаковку героина в квартиру Зетти, а потом настучал в отдел по борьбе с наркотиками. Те устроили обыск, нашли героин, и Зетти влип. Правда, подстроено все было довольно неуклюже, и адвокат Зетти без особого труда отвел обвинения против своего клиента. Но пресса подняла такой шум, что в конце концов его причислили к "нежелательным иностранцам". Поскольку он сам никогда не скрывал, что он итальянец, ему не могли воспрепятствовать вернуться на историческую родину. Итальянская полиция, естественно, не была в восторге. Она ждала малейшего повода, чтобы бросить его за решетку, но он внезапно исчез. - До меня дошли слухи, что Зетти виновен в убийстве Менотти. - Это более или менее верно. Перед отъездом он грозился это сделать. Я готов прозакладывать последний доллар, что если Зетти и не ухлопал его собственноручно, то руку приложил наверняка. - Как это произошло? Менотти не принял Зетти всерьез? - Наоборот. Он и шагу не мог ступить без охраны, без вооруженных до зубов бандитов. Но убийца все же сумел его подловить. Менотти допустил фатальную ошибку. У него имелась тайная квартира, в которой он раз в неделю проводил время со своей приятельницей. Там он считал себя в полной безопасности. Охранники провожали его, осматривали помещение, дожидались появления девицы и потом, когда Менотти надежно запирался, они исчезали. На следующее утро они звонили в дверь и эскортировали Менотти обратно. И в ту ночь все происходило по раз и навсегда заведенному распорядку. Но когда утром пришла охрана, она нашла дверь открытой, а Менотти мертвым. - А девица? Кто она была? Мэтьюс пожал плечами. - Этого вроде бы никто не знает. В день убийства Менотти она исчезла до того, как преступление было обнаружено. Жила она в другом месте. Когда Менотти со своими людьми приходил, она уже ожидала в квартире, но охранники ее не видели. Пока они осматривали помещение, она стояла у окна, повернувшись к ним спиной. Единственное, что они могли сказать, это то, что она блондинка и с хорошей фигурой. Полиция тоже ничего не выяснила. Полагают, что это она впустила убийцу, поскольку замок не был взломан. Я лично считаю, что она просто заложила Менотти за крупную сумму. Некоторое время спустя, переварив услышанное, я спросил: - Не знаешь ли ты итальянца, крепкого, плечистого, с зигзагообразным шрамом на правой щеке, по имени Карло? Мэтьюс покачал головой. - С таким не знаком. А какое отношение он имеет к этой истории? - Пока я сам не понимаю, но мне очень хотелось бы выяснить. Очень прошу тебя, Джим, если ты про него что-нибудь проведаешь, сообщи мне. - Ну, конечно! Но, может быть, ты мне все же объяснишь, откуда такой повышенный интерес к Зетти? Что это означает? - Поверь, что пока я ничего не могу сказать. Однако я даю слово, что, если в дальнейшем мне удастся выяснить что-то для тебя интересное, я сразу же дам тебе знать. Он поморщился. - Не люблю, когда от меня что-то скрывают, - он пожал плечами. - Ну ладно, по крайней мере, ленч был хорош... Если я тебе больше не нужен, я пошел. У меня еще много работы. Еще что-нибудь хочешь узнать? Спрашивай, пока я не окунулся в повседневные заботы. - Пока нет, но я оставляю за собой право позвонить тебе в случае необходимости. - Прекрасно. Не стесняйся, звони. А, может, ты уже пронюхал, где прячется Зетти? - Если пронюхаю, скажу. Мэтьюс поднялся. Печально покачав головой, он сказал: - Свежо предание, но верится с трудом. Скорее я скажу жене, что у меня новенькая секретарша, и у нее такие же ножки и бюст, как у Джен Рассел. Ладно, пока, дружок. Не сомневайся, если я с тобой не увижусь в этом мире, то на твои похороны непременно приду! После его ухода я в течение примерно десяти минут переваривал полученные сведения. Как мне казалось, деньги, потраченные на ленч, ушли не зря. II К тому времени, когда я вернулся домой, мне удалось продумать, что именно я сообщу в своем первом послании к Чалмерсу. Пока что разумнее быть предельно осторожным. "Сырой" материал подавать шефу не стоит. Перед дверью своей квартиры я увидел ожидавшего меня человека. Сердце мое сжалось, когда я узнал Карлотти. Он обернулся на звук моих шагов и посмотрел на меня внимательным и пристальным взглядом, который меня несколько напугал. Я постарался заговорить непринужденным тоном: - Привет, лейтенант! Надеюсь, вам не пришлось меня слишком долго ждать? - Я только что пришел. Мне надо вас кое о чем спросить. Я нащупал в кармане ключ и, открыв дверь, пропустил его вперед. - Входите, прошу вас. Он вошел в гостиную походкой, какой гробовщик входит в комнату, где выставлен покойник. Он разместился спиной к окну так, чтобы видеть мое лицо в полном свете. У меня не было желания давать ему такое преимущество. Поэтому я уселся на свой рабочий стол, стоявший в темном углу. Карлотти пришлось повернуться, чтобы видеть меня. - Так в чем проблема, лейтенант? - спросил я, закуривая и пытаясь успокоиться. Он оглянулся, нашел кресло, стоящее поближе ко мне, и уселся. - Очень сожалею, но коронер больше не может считать, что смерть Элен Чалмерс произошла в результате несчастного случая. Многое остается неясным. Я попросил продлить следствие. Я спокойно выдержал его холодный взгляд. - И... - У синьорины было много друзей мужчин. Мы располагаем сведениями, что она с большой выгодой использовала свои прелести... - Если это перевести на простой язык, лейтенант, то вы утверждаете, что она вела непорядочный образ жизни? Он кивнул головой. - Боюсь, что так. - Вряд ли мистер Чалмерс будет доволен вашим утверждением. Он нетерпеливо махнул рукой. - Конечно. Мы предполагаем, что один из ее друзей и убил ее. Таким образом, начинается уголовное следствие. Я уже узнал имена некоторых, с которыми она встречалась. И ваше имя в том числе. - Вы утверждаете, что я находился с ней в аморальной связи? - воскликнул я, выдерживая его взгляд. - Если это так, то я с большим удовольствием подам на вас в суд за диффамацию. - Я ничего не утверждаю, синьор. Вы знали мисс Чалмерс. Я просто выясняю обстановку. Мы решили, что ее убил человек, который ее хорошо знал. Может быть, вы будете настолько любезны, что поможете нам. Начните с того, что объясните нам, где вы находились в день ее смерти. Мне казалось, что я ожидал этого вопроса уже несколько лет. Неузнаваемым голосом я ответил: - Вы воображаете, что это я ее убил? - Нет, я этого не думаю. Но я обязан проверить весь список ее знакомых мужского пола. Около имени я записываю, где синьор в тот день находился. Таким образом, я выигрываю много времени, и мне остается лишь проверить тех, кто дал недостоверные сведения. - Понятно... Я глубоко вздохнул. - Вас интересует, где я был четыре дня назад? - Да, прошу вас... - Дело нехитрое. Это первый день моего отпуска. Я собирался отправиться в Венецию, но заблаговременно не забронировал себе номер в отеле. Сообразив это, я остался работать дома над своим романом. На следующее утро... - Следующее утро меня не интересует, - оборвал меня Карлотти. - Мне надо знать, где вы находились 29 числа. - Находился здесь, в этой самой квартире. Писал свой роман. Проработал целый день и еще часть ночи и из дома не выходил. Карлотти принялся разглядывать носки своих отполированных ботинок. - Может быть, к вам кто-нибудь приходил? - Никто не приходил, так как все считали, что я в Венеции. - Тогда звонили по телефону? - Нет, по той же причине. Наступило долгое неловкое молчание, во время которого он продолжал любоваться своими ботинками, потом резко поднял голову. Его взгляд резанул меня по глазам, как фотовспышка. Наконец он встал. - Ну, что ж, благодарю вас, синьор. Дело усложняется. Только расспрашивая заинтересованных лиц, мы сумеем добиться правды... Очень сожалею, что отнял у вас столько времени. - Ничего страшного, - ответил я, чувствуя, насколько пересох мой рот. Ладони же, наоборот, были мокрыми от пота. - Мы еще увидимся, если мне понадобится что-нибудь выяснить у вас. Он двинулся к выходу, но задержался у двери. - Вам больше нечего добавить? Вы ничего не упустили? Не позабыли? - Не знаю, до сих пор память меня не подводила. Карлотти пристально посмотрел на меня. - Вы зря так легкомысленно относитесь к этому делу. Советую вам, подумайте. И, возможно, что-нибудь придет вам на ум. - Можете не сомневаться, этого не случится. Но если все же что-то вспомню, я немедленно дам вам знать. - Буду очень благодарен. Он церемонно наклонил голову, открыл дверь и прошел в переднюю. Я настолько потерял самообладание, что не мог заставить себя подняться и пойти проводить его до дверей. Впрочем, лейтенант открыл их и сам. Только когда я услышал, как хлопнула входная дверь, я заставил себя подойти к окну. Я бездумно наблюдал за оживленным движением у Форума. Темные облака подымались за могучим силуэтом Колизея. Ночь снова будет дождливая. Я увидел, как Карлотти забрался в полицейскую машину, и та умчалась прочь. Я оставался неподвижен и напряженно размышлял. Я слишком хорошо знал Карлотти, чтобы допустить, что он не поймет значения пропавших пленок. Стало быть, о них придется сообщить Чалмерсу. Я понял, что времени у меня катастрофически мало. Я должен отыскать этого таинственного Икса до того, как Карлотти выйдет на меня. Карлотти нельзя недооценивать. Он и так подобрался слишком близко ко мне. Зазвонил телефон. Я снял трубку. Это была Джина. - Вы обещали мне позвонить вчера. Что случилось, объясните? Нет, у меня больше не было морального права посвящать ее в свои неприятности, после того, как Карлотти определенно знал, что речь идет об убийстве. Ведь Джину могли обвинить в соучастии, если станет известно, что это я был Дугласом Шеррардом. - Знаете, я сейчас очень спешу, - ответил я. - Хлопот по горло. Дайте мне пару дней, и я все вам расскажу. - Но, Эд, вы же собирались со мной посоветоваться о чем-то важном. Может, встретимся вечером? - Нет, нет, Джина. Я не могу терять времени. Я позвоню дня через два. До свидания! Я положил трубку и, помедлив, заказал разговор с Нью-Йорком. Со станции сказали, что заказ выполнят в течение двух часов. Ничего не оставалось, как набраться терпения и ждать. Это позволило мне еще раз обдумать, что же дала встреча с Мэтьюсом, а также взвесить опасность, которую для меня представлял Карлотти. Мне быстро надоело запугивать самого себя, и я включил радио. Мария Каллас давала концерт, посвященный творчеству Пуччини. И в течение часа ее томный, возбуждающий голос заставил меня забыть обо всех заботах. Я наслаждался звуками "Одинокой, забытой, покинутой", когда зазвонил телефон, и мне пришлось вернуться на землю. Чалмерс начал с места в карьер. - Что вы узнали? - были первые его слова. Даже на таком расстоянии была слышна железная нотка в его голосе. - Я только что видел Карлотти. Теперь он убежден, что это убийство. Именно так он и будет информировать судебные органы. - Как это ему удалось установить? Я рассказал Чалмерсу про аппарат и исчезновение коробок с пленками. Рассказал, что у меня украли камеру до того, как ее вторично востребовала полиция. По-видимому, мои слова выбили его из колеи. Я почувствовал в голосе Чалмерса некоторое колебание, когда он снова заговорил. - Что вы намерены предпринять дальше, Доусон? - Попытаюсь составить список знакомых Элен. К этой работе я подключил одно частное сыскное бюро. Карлотти работает по тому же плану. Он вбил себе в голову, что у вашей дочери было немало приятелей. - Если только он ищет повод раздуть скандал, я ему дам жизни! - взорвался Чалмерс. - Продолжайте держать меня в курсе дела. Я хочу знать обо всем, что вы предпримете... понимаете? Я ответил, что все понимаю. - Поговорите с этим проклятым коронером. Он обещал мне замять дело о беременности. Я не хочу, чтобы об этом трепали во всех газетах. Нажмите на него, Доусон. Нагоните на него страха. - Боюсь, мистер Чалмерс, если он убедится, что это убийство, мы ничего не сможем сделать. - Не надо меня учить, что мы сможем сделать, а что нет! Поговорите просто с этим бараном и завтра же, в это время, позвоните мне... Я обещал все выполнить и повесил трубку. Потом вызвал к аппарату коронера Малетти. Ему я сообщил, что только что разговаривал с мистером Чалмерсом. Мистер Чалмерс просил меня узнать, осталась ли в силе его договоренность с коронером. Малетти был слаще меда. Он просил передать, что, если никаких дополнительных сведений обнаружено не будет, у мистера Чалмерса нет оснований беспокоиться насчет заключения экспертизы. - Мне думается, что причины для беспокойства будут у вас, если заключение будет не таким, каким его хотел бы видеть мистер Чалмерс, - сказал я довольно нагло и повесил трубку. Наступила ночь. В окно барабанил дождь. Я решил, что сейчас самое подходящее время прогуляться на виллу Палестро, и пошел в спальню за своим плащом. III Я оставил машину на автостраде и пешком двинулся на виа Паоло Веронезе. Когда я дошел до кованых чугунных ворот в высокой каменной стене, окружающей парк, дождь усилился. Длинная улица была совершенно пустынна. Я толкнул половинку ворот и двинулся по подъездной дороге между шпалерами кипарисов и цветущих кустов. Я шел, втянув голову и сутулясь, чтобы дождь не слишком лил за воротник. Ярдов через пятьдесят дорожка поворачивала, и за поворотом можно было увидеть саму виллу - небольшое трехэтажное здание с флорентийской крышей, белыми оштукатуренными стенами и большими окнами. Окна одной из комнат первого этажа светились, остальные были темными. Перед домом раскинулась хорошо ухоженная лужайка, по которой я не осмелился идти, предпочитая обойти ее кругом, под прикрытием кустарников. Таким образом я сумел подойти к открытому окну. Шторы не были опущены, так что я ясно видел внутренность помещения. Это был просторный салон, обставленный, насколько я мог судить, в современном стиле. Около стола стояла молодая женщина и рылась в черной вечерней сумочке. Я решил, что это и есть Мира Зетти. Надо сказать, что на нее стоило посмотреть. Высокая, стройная, с густыми каштановыми волосами, ниспадающими на плечи. На ней было облегающее вечернее платье из белого атласа, заканчивающееся на подоле пышной оборкой. На вид ей было лет 25 - 26. Закончив инспекцию своей сумочки, она взяла со стола норковую накидку и небрежным жестом набросила себе на плечи. Остановившись на мгновение, закурила сигарету, легким шагом подошла к выключателю и погасила свет в комнате. Теперь в темном стекле я видел лишь отражение быстролетящих дождевых туч и верхушек кипарисов. Я ждал. Через несколько минут открылась входная дверь и женская фигурка выпорхнула на крыльцо. Прячась под большим зонтом, она побежала к гаражу. Через распахнутые двери я видел белый с зеленым "кадиллак" длиной с троллейбус. Женщина села в машину, оставив раскрытый зонтик у стены. Заурчал мотор. Машина проехала в десяти метрах от того места, где я притаился. Фары осветили желтым светом падающие капли дождя, мокрые кусты и траву. Вот машина остановилась в конце аллеи, и наступила тишина. Женщина, по всей видимости, раскрывала ворота. Затем снова заурчал мотор. Шум его постепенно ослабевал. "Кадиллак" уехал. Я ждал, не спуская глаз с темной виллы, ждал терпеливо, боясь пошевелиться. Нигде не было видно даже слабого света, и я решил, что самое время произвести небольшую рекогносцировку. Подняв повыше воротник плаща, я обошел виллу со всех сторон. Одно из окон первого этажа не было закрыто. Я толкнул его и осветил помещение карманным фонариком. Это была небольшая, хорошо оборудованная кухня. Я влез на подоконник, бесшумно спрыгнул на пол, прикрыл за собой окно и прошел из кухни в коридор, а оттуда в холл. Слева широкая лестница вела на второй этаж, где, как я предполагал, находилась спальня. Я поднялся до площадки, на которую выходили четыре двери. Осторожно нажав на ручку крайней справа двери, я толкнул ее вперед и заглянул внутрь. Видимо, это была комната Миры. Там была роскошная кровать под красным балдахином. Стены обтянуты жемчужно-серым атласом. Мебель покрашена под серебро, ковер кроваво-красный. Такая вот комната. Я осмотрелся по сторонам, но не нашел ничего для себя интересного. На туалетном столике стояла большая шкатулка с драгоценностями, которая привела бы в восторг любого грабителя, но меня оставила совершенно равнодушным. Единственное, что я понял, что у этой Миры денег куры не клюют. И только в четвертой комнате, бывшей, как я понял, запасной спальней, мне удалось найти то, что я смутно надеялся обнаружить. Около стены стояли два чемодана... Один из них был раскрыт, и в нем я обнаружил три своих костюма, три бутылки моего любимого сорта виски и мой серебряный портсигар. Во втором чемодане тоже было все, что похищено из моей квартиры. Все, за исключением кинокамеры Элен. Я не успел обдумать значение сделанного открытия - с первого этажа донесся звук, от которого у меня чуть сердце из груди не выскочило. Я понял ощущения спортсмена, который в африканском вельде охотится на какую-нибудь безобидную антилопу и вдруг видит, что из зарослей на него прет разъяренный носорог. В тишине виллы шум снизу прогремел, как землетрясение. На самом деле просто хлопнула об стену распахнутая ударом дверь. Затем мужской голос прорычал: - Мира! От этого рева у меня волосы дыбом встали. Еще один удар потряс дом - тип внизу захлопнул дверь. И снова заорал во всю свою луженую глотку: - Мира! Я узнал этот голос. Я слышал его по телефону. Явился Карло! Бесшумно двигаясь, я выскользнул из спальни. Внизу в холле были включены все огни. Я подкрался к перилам площадки и осторожно выглянул вниз. Никого не было видно, но теперь огни горели и в гостиной. Затем послышалось пение, если можно так назвать это оглушительное, начисто лишенное мелодичности, хулиганское рычание. Это был голос джунглей - звук, заставивший меня облиться холодным потом. Я стоял не шевелясь и выжидал. Не хотел я показываться на глаза этому Карло. Пение внезапно оборвалось, и тишина показалась мне еще более пугающей, чем шум. Я стоял в тени, в футе от перил, снизу меня не должно быть видно. И это было хорошо, ибо я внезапно увидел человека, стоящего в освещенном дверном проеме гостиной. Я попятился глубже в тень. Это был тот самый широкоплечий посетитель виллы в Сорренто. Потянулась долгая изматывающая пауза, во время которой Карло стоял неподвижно. Он склонил голову набок, как будто к чему-то прислушивался. Я затаил дыхание. Сердце колотилось в грудной клетке. Он медленно прошел на середину холла и остановился, широко расставив ноги, упершись руками в бока и уставившись на лестницу. Он стоял на самом свету и был именно таким, каким описал Френци: с бычьей шеей, крупными чертами лица, красивый какой-то животной красотой. На нем был черный свитер и черные брюки, заправленные в надраенные мексиканские сапоги. В правом ухе у него была золотая серьга, и на вид он был силен, как бык. Довольно долго он стоял, уставившись как раз туда, где я притаился. Я был уверен, что он не мог меня видеть. Боясь привлечь его внимание, я не смел шевельнуться. Вдруг он заорал: - А ну-ка, вали вниз, пока я тебя оттуда не стащил! Глава 9 I И я спустился. Что мне еще оставалось делать? Драться? Но на площадке было мало места. С другой стороны Карло отрезал меня от выхода. Нужно учесть еще и один момент: меня нельзя назвать низкорослым или слабым, но тут исход борьбы был предрешен заранее. Такой колосс должен обладать огромной силой. И двигаться он умел быстро - я видел, какой походкой он шел к центру холла. Когда я сошел до половины лестницы, то был уже полностью освещен. Он ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы. - Салют, Мак! - заговорил он. - И не воображай, что я поражен твоим появлением. Я был у тебя на хвосте с того момента, как ты выбрался из своей халупы и направился сюда. Спускайся. Надо потолковать. Он отступил на несколько шагов назад, чтобы не оказаться слишком близко ко мне, когда я ступлю на пол холла. Он зря опасался. Я не желал нападать первым... во всяком случае, сейчас. Ткнув в сторону гостиной, Карло прогудел: - Проходи туда и садись. Я прошел, выбрал кресло поудобнее напротив двери и сел. Мне удалось обрести сравнительное спокойствие. Интересно знать, что он собирается делать? Сомнительно, чтобы он вызвал полицию. Ведь мне достаточно было бы указать на чемоданы с моими вещами, и наши роли поменялись бы. Он прошел следом за мной в гостиную и уселся на ручку кожаного кресла, продолжая скалиться. На фоне смуглой кожи шрам у него выделялся белым пятном. Из кармана он достал пачку американских сигарет. Каким-то хитрым жестом он заставил одну сигарету выскочить из пачки, ловко вбросил ее в рот и прикурил. Ну, в точности гангстер из дешевого голливудского боевика. - Нашел, значит, свои шмотки? - Нашел, конечно. А что ты сделал с камерой? Он пустил в мою сторону струю дыма. - Здесь говорю я, Мак. Твое дело слушать и отвечать. Как ты попал сюда? - Одна женщина написала номер твоего телефона на стене. Адрес узнать нехитрое дело. - Элен? - Совершенно верно, Элен. Он поморщился. - Дура набитая! А что от тебя хотел сегодня этот легавый? Я вдруг перестал его бояться. Подумал, что он может катиться ко всем чертям. Я не обязан отвечать на его вопросы. - Ты сам можешь спросить его. - А я тебя спрашиваю. - Он перестал ухмыляться. Взгляд стал злобным. - Давай уточним. Тебе ведь не хочется со мной ссориться? - Он красноречиво сжал огромные кулаки. - Хочу предупредить тебя по-честному - я обожаю бить. И коли я бью, то парень остается лежать на ковре. Пока что у меня еще нет желания тебя бить, но осторожнее... Так что тебе сказал легавый? Я огрызнулся: - Иди, спроси у него! Я наполовину встал, когда он был уже рядом. Дурак я был, усевшись в такое низкое кресло. Если бы я уселся на ручку, как это сделал он, то быстрее бы отреагировал на его бросок. А он слишком быстро преодолел разделяющее нас пространство, не оставив мне ни шанса. Удар левой, нацеленный мне в живот, я отбил, но это был только отвлекающий маневр, из-за которого я пропустил удар правой. Я его не заметил. Мелькнуло только его смуглое разъяренное лицо, сверкнули в оскале белые зубы, и на мою челюсть обрушилось нечто, обладающее силой парового молота. Комната взорвалась ослепительной вспышкой белого света. Я понял, что падаю, и все поглотила тьма. Я пришел в себя минут через пять-шесть. Я лежал в шезлонге, челюсть болела, голова раскалывалась. Карло сидел рядом и ударял кулаком правой руки в ладонь левой. Казалось, ему не терпелось нанести еще один сокрушительный удар по моей челюсти. Я с трудом принял вертикальное положение и глядел на него, пытаясь сфокусировать взгляд. Удар выбил меня из седла. - О'кей, Мак. Не говори, что я тебя не предупреждал. В следующий раз я тебе непременно сломаю челюсть. Запомнил? А теперь выкладывай, чего хотел от тебя легавый? Я обследовал зубы кончиком языка. Вроде бы все целы. Больше всего мне хотелось размозжить гнусную рожу этого кретина, но я понимал, что мне для этого не хватит веса. Карло был и сильнее, и проворнее меня. Взять верх над ним я не мог. Следовательно, надо было напасть на него врасплох, причем иметь в руках какой-нибудь предмет, желательно потяжелее. Абсолютно невыразительным голосом я ответил: - Он хочет знать имена друзей Элен. - Для чего? - Чтобы выяснить, кто ее убил. Я думал, что он вскочит со стула, но он снова радостно оскалился и перестал стучать кулаком в ладонь. - Правда? Он считает, что ее спихнули? - Он в этом уверен. - Так, так... Допер, значит. Шустрый малый. Он закурил, взглянул в мою сторону и милостиво разрешил: - Кури и ты, Мак. Думаю, тебе это пойдет на пользу. Я взял сигарету из пачки, которую он мне бросил, и, прикурив, сделал глубокую затяжку. - Почему он так уверен, что ее столкнули? - Ты же вырвал ленту из камеры и украл все остальные пленки. Не придумал ничего глупее. - Ты так считаешь? - спросил он. - Находишь это промахом с моей стороны? А я вот полагаю, что это был ловкий ход. Он уже до тебя добрался? Я испугался. - Что ты имеешь в виду? Карло широко улыбнулся. - Не валяй дурака. Ты же козел отпущения в этой истории. Я даже не забыл перевести стрелки на ее часах, чтобы они указывали время, когда ты там был. Клянусь тебе, Мак, та еще была работа. Я чуть шею не сломал, когда по этим скалам к трупу спускался. Я пристально посмотрел на него. - Так это ты ее убил? Он отрицательно покачал головой. - Нет, Мак, это ты. Все улики говорят против тебя. Ты находился наверху на скале в тот момент, когда она упала. Тебя она называла Дугласом Шеррардом. - Он нагнулся вперед, ткнул в меня пальцем и заговорил насмешливо, отчеканивая каждое слово: - Только такой болван, как ты, мог собственноручно сообщить ей, что отправился на вершину скалы. Ты забыл про это, мой птенчик? Я же нашел эту записку и припрятал в надежное место. Теперь ты понимаешь, как ты влип?! II Мне показалось, что на меня обрушился потолок. Да, только тут я вспомнил о записке, оставленной мною для Элен на вилле. Карло продолжал, похлопывая себя по заднему карману брюк. - Она здесь. И это замечательно. Потому что записка плюс часы - все это погубит тебя на любом суде. Он был прав. Я не только поставил свою подпись под запиской, но также не забыл дату и время. - Когда легавые обнаружат в камере хранения твои вещи, среди них будут коробки с пленками и кинокамера. Ну, и письмо Элен к тебе, которое все разъяснит, если еще нужно будет что-то разъяснять. - Она никогда мне не писала! - Писала! Я убедил ее это сделать незадолго до падения. В письме сообщается, как она наняла виллу, в которой вы собирались жить как миссис и мистер Шеррард. Весомая улика. Не сомневайся, Мак, я все предусмотрел. Все это было сказано с таким самодовольным видом, что я ему не поверил. Впрочем, все это не имело значения. Одной моей записки было вполне достаточно. - Здорово! Только не пойму, к чему такая забота. Чего ты добиваешься? Он поднялся с кресла и принялся ходить по комнате, однако избегая приближаться ко мне. - Вот уже несколько месяцев я ищу птенчика вроде тебя, Мак. Когда Элен похвасталась, как она тебя окрутила, и рассказала, кто ты, я понял, что мне ничего лучшего и не надо. У меня есть для тебя работенка. Ты должен пересечь французскую границу, имея при себе мой пакет. Тут недалеко, все очень просто. Учитывая характер твоей работы и репутацию, можно не сомневаться, что твой багаж обшаривать не станут. А тем более машину. Товар у меня залежался, я несколько месяцев жду связи. - Какой товар? - Тебе это знать не обязательно... От тебя потребуется только отвезти его в Ниццу. Ты остановишься в определенном отеле, а машину поставишь в гараже отеля. Перед отъездом во Францию я положу в твою машину пакет, а мой человек там его найдет, только и всего. Видишь, как просто? - Очень... Если я отказываюсь, Карлотти получает мою записку к Элен. Так? - Котелок у тебя варит! - Если же я соглашусь? - Ты проведешь в Ницце несколько приятных деньков и вернешься назад. Отпуск... А месяцев через шесть, возможно, скатаешься туда еще разок. Журналистам приходится много разъезжать, это все понимают. Потому-то я и выбрал тебя. Ты просто создан для такой работы. - Теперь ясно... И что, Элен тоже имела отношение к твоей работе? - В натуре. Только она занималась мелочью... Она прикинула, что ты от нее откупишься баксов этак за 1000. Но я ее отговорил. Сказал, что как курьер ты принесешь больше пользы. И тут только до меня дошло. - Она была наркоманка, да? Вот для чего ей были нужны деньги. И она не брезговала никакими средствами, лишь бы их раздобыть. А мне ты поручаешь транспортировку наркотиков? - А ты решил, что речь идет о пудре для лица, Мак! - захохотал он. - Наркотики она получала от тебя? - Совершенно верно, приятель. Я люблю помогать девушкам, у которых водится монета. - А кто же из вас придумал историю с виллой: она или ты? - А тебе-то что за забота? - Могу поспорить, что ты. Удобная вилла и удобная скала, с которой легко сорваться. Ты понимал, что я не войду в игру, если меня не схватить за горло. Силки были расставлены. Элен летит со скалы, а я, как последний идиот, сам лезу в петлю... Он расхохотался еще громче. - У тебя здорово все получается. Да только доказать ты ничего не сможешь. А я тебя могу засадить - верняк. - Скажи, она успела тебя заснять, когда ты был наверху? По этой причине ты и поспешил засветить пленку? - Я вижу, что ты ничего не понял. Этот трюк был нужен, чтобы до легавых дошло, что совершено преступление... Ладно, хватит пустой болтовни, ближе к делу. Так ты поедешь в Ниццу, или мне послать записку Карлотти? - Да, вроде выбор у меня невелик. Я рассеянным взглядом обшаривал комнату, отыскивая предмет потяжелее, которым можно будет успокоить этого бугая, но ничего подходящего не было видно. Ну, а на голые кулаки рассчитывать не приходилось. На круглом столике у двери стояла ваза с гвоздиками. Возле нее фото Миры Зетти в серебряной рамочке. Она была снята в белом купальном костюме в шезлонге под пляжным зонтом. Этот снимок мне что-то напоминал, но я не стал на нем задерживаться, возможно, потому, что здесь же лежало тяжелое пресс-папье, сделанное из какого-то прозрачного кристалла. Это, пожалуй, могло сгодиться... Карло, не сводивший с меня глаз, настойчиво повторил: - Итак, ты согласен? - А куда же мне деться? - Браво! Я был уверен, что ты в конце концов согласишься. Погоди, потом будешь еще меня благодарить. Так вот, в четверг вечером, не запирая свой гараж, ложись спать... Я ночью обработаю твою машину. А утром в пятницу с восходом ты отправишься в путь. Одну ночь проведешь в Генуе, а на следующий день уже будешь в Ницце. Подгадай так, чтобы быть на границе в семь вечера. В это время таможенники мечтают об ужине и не шибко придираются к багажу туристов. Ты отправишься в отель "Золотое солнце". Такое маленькое палаццо на Английском бульваре. Снимешь там комнату, машину же поставишь в гараж отеля. Остальное тебя не касается. Ясно? Я сказал, что все ясно. - И без фокусов, Мак. Твой груз стоит целого состояния. Если ты попытаешься меня надуть, заказывай себе гробик. Я живо тебя отыщу. И помни, что ты у меня вот где, - он показал увесистый кулак. - А если Карлотти узнает, что я был на вилле в то время, как погибла Элен? - Пусть попробует доказать. Ну, а если он станет упорствовать, я сфабрикую тебе алиби. Если будешь со мной в одной упряжке, можешь ни о чем не беспокоиться. Мы с тобой надолго обеспечены хорошим достатком. К тому же ты можешь прирабатывать в Швейцарии. - Похоже, передо мной открывается новая блестящая карьера. - Вот именно... Ладно, Мак. Пора тебе и честь знать. У меня дела. В отношении пятницы мы с тобой договорились, так? Я медленно поднялся. - Как скажешь. Он держался от меня на расстоянии. Я подошел к столику и взял фото в руки. - Твоя приятельница? Он приблизился, но все еще оставался для меня недосягаемым. - Не твое дело, кто она... поставь на место, Мак, и вали. Говорю тебе, у меня дела! Но я не выпускал из рук снимка. - Ничего бабенка. Тоже ширяется? Он бросился на меня с проклятиями и вырвал у меня рамку с фотографией, выведя, таким образом, правую руку из игры. Левой рукой я швырнул ему под ноги вазу с гвоздиками, а правой схватился за пресс-папье. Он на миг замешкался, и это дало мне возможность изо всех сил врезать ему в висок. Он упал, но я для верности вмазал ему еще разок по макушке. Глаза его закатились, он растянулся у моих ног. Задыхаясь, я перевернул его лицом к полу и нащупал в кармане брюк кожаный бумажник. Надо же случиться было так, что именно в этот момент в салон вошла Мира Зетти. В руке она держала пистолет 38-го калибра, и его ствол был направлен на меня. III Добрую минуту мы молча смотрели друг на друга. По выражению глаз этой дамочки было видно, что она без колебаний нажмет на курок, сделай я только одно неверное движение. Так что я продолжал стоять согнувшись, не вытаскивая руку из кармана Карло. - Вынь руку! - приказала она. Я медленно вытащил руку. Карло зашевелился, попытался подняться и застонал. - Отойди! Я выпрямился и отступил на шаг назад. Карло оперся руками об пол, потряс головой и шатаясь поднялся. Некоторое время он покачивался, словно ноги у него были ватные, потом восстановил равновесие и посмотрел на меня. Я ожидал увидеть злобу и желание отомстить, но ошибся. Карло ухмылялся. - Ладно, Мак. Оказывается, ты парень покруче, чем я думал. Давно уже мне никто так не врезал. Но неужто ты думал, что я такой дурачок, чтобы таскать записку с собой?.. - Проверить не мешало, - проворчал я. - Что здесь происходит? - нетерпеливым тоном осведомилась Мира. Не опуская револьвера, она спросила у Карло: - Кто этот парень? - Это Доусон. Я тебе про него говорил. В пятницу он повезет товар в Ниццу. - Карло почесал себе макушку и поморщился. Мира опустила оружие. - Только посмотрите, какой вы здесь учинили погром! Не люди, а гориллы! Убирайтесь отсюда немедленно! Оба! - Не ворчи, Мира! Мне надо с тобой поговорить, - миролюбиво пробасил Карло. Потом, повернувшись ко мне, добавил: - Хорошо, проваливай. И больше не вздумай шутить. В следующий раз я рассержусь. С самым непринужденным видом я направился к двери. - Ладно, договорились. Мира неприязненно взглянула на меня и повернулась спиной. Проходя мимо нее, я мгновенно вырвал у нее из рук револьвер, толчком повалил ее в ближайший шезлонг, быстро повернулся и направил оружие на Карло: - Ладно, гони бумажник! В течение нескольких секунд он оторопело смотрел на меня, потом откинул назад голову и разразился громоподобным смехом, от которого зазвенели стекла в рамах. - Ну, мужик, ты даешь! - ревел он, хлопая себя по ляжкам. - А я-то думал, у тебя кишка тонка! - Говорю тебе, давай бумажник! Что-то в моем голосе заставило его заткнуться. Он сказал уже нормальным голосом: - Слушай, дубина, записка не у меня. - Если ты не хочешь получить пулю в ногу, бросай сюда бумажник! Мы смотрели друг на друга, и Карло понял, что я не шучу. Он ухмыльнулся, вытащил бумажник и бросил к моим ногам. Не отводя от него пистолета, я наклонился и подобрал его. В бумажнике действительно не было ничего, кроме большого количества крупных купюр. Мира бросала на меня злобные взгляды. Карло же одобрительно заметил: - Настырный паренек. Похож на меня. Но он у нас на крючке и так или иначе сделает то, о чем мы с ним говорили. Не так ли, приятель? Я швырнул ему обратно бумажник. - Видимо, так. Но не зарывайся, друг. Все немножко сложнее, чем ты воображаешь. Я положил револьвер на столик и вышел. До самой двери меня провожал громовой хохот Карло. На улице по-прежнему лил дождь. В аллее неподалеку я заметил зелено-белый "кадиллак", тут же был и мой старый знакомый, зеленый "рено". Я быстро бежал, чтобы не слишком промокнуть. Усевшись в машину, я включил максимально возможную скорость и как угорелый помчался домой. Бросил "линкольн" у подъезда, промчался по лестнице и, не снимая промокшего плаща, схватился за телефонную трубку. Я хотел связаться с Сарти из Международного агентства. Часы показывали половину одиннадцатого, но все же Сарти оказался на месте. - "Рено", о котором я вам говорил, сейчас находится рядом с виллой Палестро, на виа Паоло Веронезе, - сообщил я с места в карьер. - Немедленно отправьте туда своих людей. Мне нужно знать, куда отправится водитель. Действуйте предельно осторожно, он может предполагать, что за ним будут следить. Сарти ответил, что он тут же этим займется. Я слышал, как он давал кому-то указания. Когда он закончил, я спросил: - Есть что-нибудь новое для меня? - Думаю, завтра утром что-нибудь для вас будет, синьор. - Но я не хочу, чтобы вы приходили ко мне, - тот факт, что Карло знал о моей встрече с Карлотти, свидетельствовал, что за моей квартирой наблюдают. Требовалась осторожность. - Встретимся в Пресс-клубе. - Хорошо, синьор. На этом разговор закончился. Я снял мокрый плащ, отнес его в ванную, затем вернулся в гостиную и налил себе добрую порцию виски. Уселся в кресло. Челюсть болела, и я чувствовал общую слабость. Я был по уши в дерьме, и, чтобы из него выбраться, приходилось рассчитывать только на себя самого. Никто мне не поможет. Завтра воскресенье. В понедельник мне надо лететь в Неаполь, чтобы присутствовать на дознании. В пятницу утром я должен буду ехать в Ниццу, если не смогу доказать, что Элен убил Карло. Полный цейтнот. Я был уверен, что убил ее он, но вот почему? Я не верил, что он мог это сделать только для того, чтобы прижать меня. Это он придумал уже после убийства, скорее всего, после того, как нашел мою записку. Тогда почему он убил ее? Она приносила ему деньги. Она целиком зависела от него. Торговцы наркотиками всегда держат свои жертвы мертвой хваткой. Но, может, Элен пронюхала про Карло нечто такое, что позволяло ей, в свою очередь, схватить его за глотку? Элен была шантажисткой. Может, она была настолько безрассудна, что попыталась шантажировать Карло? Для этого она должна была разнюхать что-то уж совсем взрывоопасное. Нечто, придавшее ей уверенность, что Карло перед ней вытянется в струнку. И, естественно, этот компромат она где-то надежно припрятала перед тем, как надавить на Карло. Тот факт, что он убил ее, означал, что либо он нашел опасные для него свидетельства и уничтожил их, либо она не успела сказать об их существовании. Могло быть так, что, как только Элен приступила к своим угрозам, он взорвался и сбросил ее со скалы. Так что ли все было? Похоже на правду. И если я найду этот компромат, Карло у меня в руках. И где же, где этот материал может быть спрятан? Если, конечно, он вообще существует... В ее квартире? В банке? В каком-нибудь забронированном сейфе? С квартирой дохлый номер - там Карлотти поставил охрану. Если у нее был забронированный сейф, тут я тоже немного мог сделать. А вот насчет банка можно было кое-что выяснить еще до поездки в Неаполь. Может, конечно, я зря теряю время, но мне нужно продумать каждый свой шаг. Это направление выглядело перспективным. Я был погружен в размышления, когда примерно через полчаса зазвонил телефон. Снимая трубку, я бросил взгляд на часы. Было десять минут двенадцатого. - Мы проследили "рено", синьор Доусон, - сказал Сарти. - Владелец - Карло Манчини. У него квартира на виа Брентини. Это над винной лавкой. - Он сейчас там? - Он заскакивал туда переодеться. Пять минут назад он куда-то отправился. На нем вечерний костюм. - Хорошо. Оставайтесь на месте. Я сейчас приеду. Я повесил трубку и снова натянул свой мокрый плащ. Чтобы добраться до виа Брентини, мне понадобилось минут двадцать. Я оставил машину на углу улицы и дальше пошел пешком, пока не наткнулся на Сарти, укрывавшегося от дождя в темном дверном проеме какого-то магазинчика. Я встал рядом. - Он не вернулся? - Нет. - Я намерен немного прошмонать его хату. Сарти состроил гримасу. - Это противозаконно, синьор, - сказал он без особой надежды меня убедить. - Спасибо, что предупредили. Есть идеи, как мне туда попасть? Я глядел на винную лавку напротив. Там был боковой вход, ведущий, очевидно, в квартиру на втором этаже. - Замок несложный, - сказал Сарти, порылся в кармане, извлек набор отмычек и вручил его мне. - И это тоже противозаконно, - сказал я ухмыляясь. Лицо его выражало уныние. - Да, синьор. Паскудная у меня работенка. Я перешел дорогу, покрутил головой, чтобы убедиться, что улица пуста, извлек фонарик и исследовал дверь. Да, замок действительно был простенький. Открыл я его с третьей попытки. Я вошел в темноту, прикрыл за собой дверь и, подсвечивая фонариком, двинулся вверх по крутым ступеням узкой лестницы. Пахло скисшим вином, застоявшимся табачным дымом и потом. Наверху было три двери. Я открыл одну и заглянул в маленькую грязную кухню. В раковине накопилась гора грязных тарелок. Над двумя сковородами деловито жужжали мухи. На столе, на засаленной газете, лежали остатки пищи - хлеб, салями. Пройдя по коридору, я дошел до небольшой спальни. На разобранной двуспальной кровати я заметил смятые простыни и грязную подушку. Одежда была разбросана по полу. Грязная рубашка висела на электровыключателе. Пол испещрен пятнами табачного пепла. Запах в спальне чуть меня не удушил. Я попятился и прошел в гостиную. Тоже приличный свинарник. У окна стоял диванчик, а у камина - два низких кресла. Все невероятно грязное. На столике - шесть бутылок вина, три из них пустые. На пыльном подоконнике - ваза с давно засохшими гвоздиками. На стенах разводы, на полу сигаретный пепел. На широкой ручке одного из кресел стояла большая пепельница, набитая окурками. Среди них были три окурка чируток. Я осмотрел один из них. Он казался братом-близнецом окурка, который я нашел на скале. Я спрятал его в карман. У стены стоял расшатанный письменный стол, на крышке которого громоздилась кипа пожелтевших газет, киножурналов и постеров с голыми девицами. Я начал вытягивать ящик за ящиком и исследовал их содержимое. Обычный мусор и всяческая дребедень, которая накапливается в ящиках письменных столов, если их никогда не чистят. Но в нижнем я обнаружил небольшую дорожную сумку. В самолетах компании ТВА во время ночного полета пассажирам выдают постельные принадлежности, упакованные в такие сумки. Сумка была пуста, если не считать какой-то скомканной бумажки. Я разгладил ее - это был авиабилет на обратный рейс Рим - Нью-Йорк четырехмесячной давности, выписанный на имя Карло Манчини. Несколько секунд я сосредоточенно разглядывал билет. Вот доказательство, что Карло был в Нью-Йорке до того, как Элен выехала оттуда в Рим. Имеет ли это какое-то значение? Встречались ли они в Нью-Йорке? Я спрятал билет в бумажник и вернул сумку в ящик. В квартире я провел еще полчаса, но не обнаружил больше ничего интересного и, естественно, не нашел своей записки Элен. Я был рад снова очутиться под дождем, на свежем воздухе. Сарти заметно нервничал. - Я еле вас дождался, - сказал он. - Что вы там делали так долго? Я был слишком занят своими мыслями, чтобы волноваться по поводу его нервной системы. Я повторил насчет встречи в десять утра в Пресс-клубе и оставил его. Перед тем, как вернуться домой, я послал Джеку Мартину, нью-йоркскому криминальному хроникеру из "Уэстерн Телеграмм" следующую телеграмму: "Срочно вышли любую информацию, какую только найдешь, на Карло Манчини: волосы темные, черты лица крупные, высок, широкоплеч, на щеке зигзагообразный шрам. Позвоню в воскресенье. Очень важно и срочно. Доусон". Мартин в своем деле собаку съел. Что бы там ни происходило с Карло в Нью-Йорке, Мартин это узнает. Глава 10 I На следующее утро в десять часов я первым делом отправился в Пресс-клуб. Сарти сидел в углу кофейного бара, вертел в руках свою немыслимую шляпу и пустым взглядом пялился на противоположную стену. Я провел его в более укромный уголок и усадил в удобное кресло. В руках у него кроме шляпы был кожаный портфель, который он положил на колени. От него исходил такой запах, что его можно было, по-моему, с успехом применять для истребления мух в помещениях. - Итак, что нового? - Я действовал в соответствии с вашими указаниями, - проговорил он, раскрывая свой портфель. - И поручил десяти своим сыщикам порыться, насколько это возможно, в прошлом синьорины Чалмерс. Их рапорты еще не пришли, но я получил немало сведений и из других источников. - Сарти дернул себя за ухо и нервно заерзал, явно испытывая неловкость. - Знаете, всегда есть вероятность в процессе дознания натолкнуться на... э-ээ... очень неприятные факты. Чтобы мой рапорт не был для вас слишком ошеломляющим, я сначала вкратце перечислю все, что мне удалось установить. - Валяйте. Я более или менее подготовлен к тому, что именно вы мне собираетесь рассказать. Конечно, это конфиденциальные сведения. Однако нервы у меня достаточно крепкие. Просто, синьорина - дочь очень влиятельного человека, так что опрометчивость тут недопустима. - Я все это прекрасно понимаю, синьор. - Сарти выглядел совершенно несчастным. - Понимаете, лейтенант Карлотти работает в том же направлении. Так что очень скоро он будет располагать теми же данными, что и я. Если быть точным, то ровно через три дня. Я даже рот приоткрыл. - Откуда вам это известно? Но Сарти уже приступил к изложению самих фактов. - Возможно, вы в курсе того, что синьорина была наркоманкой. Отец ее ограничивал в средствах, а ей требовалось много денег, чтобы покупать наркотики. К моему сожалению, должен сообщить, что средства она добывала, шантажируя мужчин, чьими любовницами она состояла... Тут я подумал, а не обнаружил ли он, что я был кандидатом на роль очередной жертвы. - Понятно. Я это предполагал. Но вы мне не ответили, каким образом Карлотти... - Не торопитесь, синьор. Я подойду к этому в свое время. В моем досье имеется список мужчин, которые платили за свою неосторожность и легкомыслие. Я его вам оставлю, чтобы вы имели возможность познакомиться на досуге. Он посмотрел на меня так красноречиво, что я больше не сомневался - мое имя тоже фигурирует в списке. Закурив, я предложил ему сигарету и спросил: - Как вы достали эти сведения? - Я получил список у синьора Верони, частного детектива, который работает иногда на полицию. Ему приходится дорого платить, но когда клиент требует срочных сведений, я обращаюсь к нему. - Ну, а он откуда их взял? - Ему было поручено вести наблюдение за действиями синьорины с того времени, как она приехала в Рим. Он приставил к ней двух своих детективов. Я был потрясен. - В Сорренто они тоже за ней следили? - Увы, на этот счет у них не было распоряжений. Сфера действия Верони - Рим. - От кого же он получил эти указания? - Вы понимаете, что это Верони мне не сказал. И эти строго конфиденциальные сведения он согласился мне сообщить лишь по старой дружбе с тем условием, что дальше меня они не пойдут. Под честное слово. - Тем не менее вы уже нарушили это свое честное слово, - сказал я нетерпеливо. - Так что мешает вам пойти дальше и не назвать мне имя нанимателя синьора Верони? Он пожал плечами. - Ничего, синьор, кроме того факта, что Верони мне его не сказал. Я вздохнул. - Понятно. Вы сказали, что Карлотти получит эти же сведения через три дня? Откуда? - От Верони. Это я упросил его подождать еще три дня. - Почему он сообщит их Карлотти? - Потому что он считает, что синьорину убили. Частные детективы всегда помогают полиции, потому что только в контакте с ней они могут рассчитывать на успех. - Для чего же вы попросили три дня? Он немного замялся. - Если бы вы прочитали список, вы не стали бы меня этом спрашивать. Вы - мой клиент, вот я и подумал, что за эти три дня вы, возможно, захотите что-нибудь предпринять. - Иными словами, мое имя тоже фигурирует в этом списке, да? - Да, синьор. Известно, что вы тоже ездили в Неаполь в день ее смерти, что дважды побывали ночью у нее на квартире, что она звонила к вам в контору с просьбой купить какую-то деталь к кинокамере и привезти ее в Сорренто. При этом она назвалась миссис Дуглас Шеррард. Верони установил подслушивающий аппарат на вашей линии. Вот тогда я почувствовал, что погиб. - И Верони сообщит все эти сведения полиции? Сарти посмотрел на меня так, как будто собирался заплакать. - Он считает это своей обязанностью. Не говоря уже о том, что у него могут быть очень крепкие неприятности, если он скроет столько важных сведений от полиции. Дело ведь идет об убийстве. Его могут обвинить в соучастии. - И, несмотря на это, он готов дать мне три дня? Сарти кивнул головой. - Мне удалось уговорить его, синьор. Я посмотрел на него, как кролик на удава. Кажется, я влип окончательно и бесповоротно. Если Карлотти узнает, что Дуглас Шеррард - это я, ему не понадобится даже моя проклятая записка Элен. Он просто нажмет на меня, и рано или поздно я расколюсь. Я не питал иллюзий, что смогу выскользнуть из рук Карлотти, если у него будут сведения, собранные Верони. - Может, вам лучше прочесть список, синьор? - сказал Сарти. В глаза мне он не смотрел. От него исходила аура печального сочувствия. Как от гробовщика. - Тогда, - продолжал он, - мы еще поговорим. Может, у вас будут для меня какие-нибудь инструкции. Что-то мерзкое скрывалось за его словами, но я не мог уловить, что именно. - Давайте, - сказал я. - Если вы не торопитесь, можете посидеть здесь. Полчаса подождете? - Конечно, синьор, - сказал он, извлек из портфеля пачку бумаг и вручил мне. - Я не тороплюсь. Я взял бумаги и прошел по коридору в коктейль-бар. В это время дня, да еще в воскресенье, там, как правило, было пусто. Да, никого. Кроме бармена, разумеется, одарившего меня унылым взглядом, в котором читалось: "И какого черта ты сюда приперся в такое время?" Я заказал двойное виски и присел в темном углу. Виски я выпил, как воду. Оно несколько притупило чувства, но не погасило страх. Я прочел около двадцати страниц аккуратно отпечатанного текста. Там было что-то около пятнадцати фамилий, большинство из них знакомые. Открывал список Джузеппе Френци, мое имя торчало где-то в середине. Все было в этом списке: даты, когда Элен проводила ночи с Френци, время, когда он звонил ей домой, ночи, которые она проводила с другими. Все это я опустил и принялся изучать то, что касалось меня самого. Сарти не врал, когда утверждал, что Верони и его люди ни на секунду не выпускали Элен из виду. Каждая наша встреча была хронометрирована. Каждое слово, сказанное нами в телефонном разговоре, было запротоколировано. По некоторым деталям из разговоров Элен с другими людьми становилось очевидно, что я был намечен в качестве очередной жертвы шантажа. Три дня! Сумею я за это время найти доказательства, что убийца Элен - Карло? Может, лучше честно выложить все Карлотти? Пусть он докапывается... Ну да, поверит он мне, как же... Нет, это не выход. Тут вдруг я отметил некую несообразность. В бумагах не было ни единого упоминания о Карло или Мире Зетти. Уж если Элен накорябала телефон Миры на стене, то, значит, хоть раз ей должна была позвонить. Так в чем дело? Может, Верони регистрировал только разговоры с жертвами шантажа? Но неужели в разговорах Элен с Карло или Мирой не было решительно ничего достойного внимания? Несколько минут я размышлял над этим, потом попросил у бармена телефонный справочник города Рима. Он вручил его мне, как будто делал черт знает какое одолжение, и заодно спросил - не хочу ли я еще выпить. Я сказал, что пока не надо. В справочнике детектива Верони не оказалось. Это, конечно, еще ничего не означало. Это могло быть псевдонимом. Рядом с баром находилась телефонная будка, оттуда я позвонил Джиму Мэтьюсу. Проснулся он не сразу. - Ради всего святого! - заорал он в трубку. - Ты что - сдурел? Воскресенье ведь! Я лег в четыре утра! - Кончай трепаться! Нужна информация. Ты когда-нибудь слышал о некоем Верони, частном детективе, который берется только за особо сложные дела, и чьи услуги стоят очень дорого? - Нет, - ответил Мэтьюс, - не слышал. Должно быть, ты спутал имя. Я знаю всех частных ищеек в этом городе. Такого среди них нет. - Ты в этом уверен? - Абсолютно. - Спасибо, Джим. Извини, что разбудил. - Я повесил трубку прежде, чем он снова начал ругаться. Я сказал бармену, что передумал насчет выпивки, отнес виски на свой столик и еще раз внимательно изучил отчет детектива Верони. Из пятнадцати человек, которых шантажировала Элен, только у меня одного была не только причина убить ее, но и возможность это сделать. Я еще минут пять прокручивал в мозгу разные варианты, потом допил виски и вернулся в кофейный бар. Сарти сидел там, где я его оставил, и все так же с печальном видом вертел в руках шляпу. Он поднялся, когда я вошел в комнату, и снова уселся только после меня. - Спасибо, что дали мне это прочесть, - сказал я, протягивая ему документы. Он отшатнулся от них, как от гадюки. - Это для вас, синьор. Мне они без надобности. - Да, конечно. Я просто не подумал. - Я свернул бумаги и запихнул во внутренний карман пиджака. - А у синьора Верони, конечно же, есть копия? - Боюсь, что да. Я закурил сигарету. Больше я не боялся. Все было ясно. - Скажите, а синьор Верони богатый человек? - спросил я. Сарти поднял на меня черные, налитые кровью глаза и посмотрел испытующе. - Частный детектив не может быть богат, синьор, - ответил он. - Месяц ты работаешь, а потом, может, полгода ждешь у моря погоды. Я бы сказал, что синьор Верони сейчас на мели. - Так не заключить ли нам с ним сделку? Сарти задумался. Он почесал лысину и с мрачной серьезностью созерцал бронзовую пепельницу, стоящую на столике перед ним. - В каком смысле... сделку, синьор? - Ну, допустим, я выкуплю его экземпляры отчета. Вы ведь читали его? - Да, синьор, я прочел. - Вы понимаете, если эти бумаги попадут в руки Карлотти, то ведь он может подумать, что это я погубил бедняжку синьорину. Судя по лицу Сарти, он был готов разрыдаться. - Да, синьор, к несчастью, и у меня сложилось такое впечатление от чтения этих бумаг. Именно поэтому я уговорил синьора Верони ничего не предпринимать в течение трех дней. - Как вы думаете, высокоморальное чувство долга не позволит синьору Верони заключить со мной сделку? Сарти пожал плечами. - В моей работе, синьор, главное - видеть перспективу. Нужно быть готовым к любому развитию событий. Я вот подумал, что вы, наверно, не захотите, чтобы эти бумаги попали в руки Карлотти. И упомянул об этом синьору Верони. Он трудный человек, с очень развитым чувством долга, но мы с ним давние друзья, я знаю подходы к нему. Он мечтает купить виноградник в Тоскане. Так что, может быть, удастся его уломать. - Так, может, вы возьметесь за это? Сарти, казалось, колебался. - Вы мой клиент, синьор. Уж если я работаю с клиентом, то предлагаю ему полный спектр услуг. Так я работаю. То, что вы предлагаете, трудно и опасно, меня могут за это отдать под суд, но я готов рискнуть. - Ваши мотивы внушают такое же уважение, как и мотивы синьора Верони. - К вашим услугам, синьор, - сказал он грустно и с достоинством. - А сколько может стоить виноградник в Тоскане? - спросил я, глядя ему в глаза. - Вы случайно у него не спрашивали? Он не отвел глаз. - Совершенно случайно я задавал ему этот вопрос. Не то чтобы синьор Верони был совсем нищим. Ему не хватает половины нужной суммы. Это составляет десять миллионов лир. Десять миллионов лир! Это как раз та сумма, которую я смог накопить за пятнадцать лет журналистской деятельности. - Полагаете, за такую сумму он согласится отдать мне все копии рапорта и ничего не говорить полиции? - Не знаю, синьор, но попробую его уговорить. - Ну, а ваше вознаграждение? - спросил я. - Вам же тоже причитается гонорар. По правде сказать, после выплаты такой суммы я остаюсь на нуле. Ваш гонорар придется брать из денег Верони. - Я думаю, это можно устроить, - сказал Сарти спокойно. - В конце концов, всю мою работу по этому делу должен оплачивать синьор Чалмерс. Вы ведь упоминали о том, что мы не должны стесняться в расходах. Я всегда стараюсь выполнять все требования клиента. - Разумная тактика, - одобрил я. - Так вы посмотрите, что можно сделать? - Я приступаю немедленно, синьор. Я позвоню вам через пару часов. Вы будете у себя примерно в час дня? Я ответил, что буду. Сарти поднялся, откланялся и с достоинством удалился. Я не сомневался, что никакого синьора Верони в природе не существует, и что это самого Сарти кто-то нанял следить за Элен. И мои десять миллионов, если я, конечно, заплачу, пойдут прямехонько в карман Сарти. Я вернулся к себе и принялся ждать. Сарти позвонил только после двух. К тому времени я уже нетерпеливо мерял комнату шагами. - Дело, о котором мы с вами говорили, - сказал он, - улажено. Будет ли для вас удобным выполнить вашу часть договоренности в среду утром? - Я не смогу до четверга, - сказал я. - Мне ведь придется продать... - Только не по телефону, синьор! - в ужасе закричал Сарти. - Весьма неосмотрительно обсуждать подобные вещи, пользуясь общей линией. Хорошо, пусть будет четверг. Наш общий знакомый поручил мне вести все дела. Я позвоню в четверг, в полдень. Я сказал, что буду ждать звонка, и повесил трубку. II Следующие несколько часов я курил и размышлял. Вот уж влип, так влип. Мало того, что каждую секунду мне могут предъявить обвинение в убийстве и все улики против меня, так меня еще и шантажируют с двух сторон. Правда, во всем этом открылась и светлая сторона. Я вдруг понял, что мне совершенно наплевать как на отдел внешней политики в "Уэстерн Телеграмм", так и на реакцию Чалмерса, когда он узнает, с кем его дочь планировала провести месяц в Сорренто. И все же, как по-идиотски я себя повел с самого начала! Надо было сразу вызывать полицию, как только увидел внизу тело Элен. Тогда Карло не смог бы перевести стрелки ее часов и вообще не успел бы придумать свой дьявольский план. И если бы я вызывал полицию из виллы, то, конечно же, убрал бы свою записку. Да, вляпался в это дерьмо как последний дурак, и теперь мне надо проявить достаточно сообразительности, чтобы перехитрить сразу двух проходимцев в их собственной игре. А времени у меня не было. Мне придется отдать все свои сбережения до цента Сарти в четверг, если я не найду способа его обставить. Мне придется везти груз наркотиков в Ниццу в пятницу, если я не добуду доказательства, что это Карло убил Элен. Карло. Почти никаких улик против него. Только два окурка чируток - один с утеса, другой из его квартиры. Этого явно недостаточно. Что еще? Телефонный номер на стене квартиры Элен доказывал, что она знала Миру Зетти и, возможно, Карло. Слабый аргумент для суда. Френци, конечно, присягнет, что видел Карло и Элен вместе, но ведь она общалась и со многими другими мужиками. Я достал из бумажника найденный в квартире Карло авиабилет компании ТВА и изучил его. Карло прилетел в Нью-Йорк за три дня до того, как Элен вылетела в Рим. Максвелл намекал, что Элен пришлось уехать из Нью-Йорка потому, что она была как-то замешана в деле с убийством Менотти. И тут меня как будто током ударило. Максвелл и Мэтьюс, знакомые с обстоятельствами дела, утверждали, что это Зетти приказал убить Менотти. Не с этим ли заданием Карло прогулялся в Америку? Может быть, он киллер, работающий на Зетти? Менотти убили 29 июня вечером, Карло, как показывает билет, прибыл в Нью-Йорк 26-го, а улетел 30 июня. Даты совпадали. Больше того, Элен тоже отбыла 30-го, и уже через четыре дня она подружилась в Риме с Карло. Меня в свое время удивило, как это они так быстро сошлись. Но все объяснялось, если они встречались еще до того, в Нью-Йорке. Не пыталась ли Элен шантажировать Карло именно по этому делу? Допустим, что Менотти предала как раз она - блондинка с шикарной фигурой. Скажем, Карло знал, что она наркоманка, и мог предложить ей крупные деньги или большую порцию наркотиков? - Что ж, логично! Я принялся вспоминать в деталях свой разговор с Карло. Он прямо сказал, что в день смерти Элен был и Сорренто. Почему он там был? Навряд ли для того, чтобы убить Элен. В Риме это можно было сделать проще, чем в сравнительно небольшом курортном городке. Лишь через некоторое время я вспомнил про фото, которое заметил в гостиной Миры. И тут же в памяти всплыла неприступная вилла и молодая женщина в белом купальном костюме в шезлонге. Теперь я не сомневался, что это была Мира Зетти. Если вилла принадлежит ей, то Карло должен был там частенько бывать. И именно поэтому он находился там, когда приехала Элен. Таким образом, решил я, в понедельник, после того, как дознание будет закончено, мне не помешает еще раз съездить в те края и взглянуть на живописную виллу. Прекрасно... Приняв это решение, я занялся Сарти. Каким образом заставить его поубавить аппетит? Самый разумный способ - напугать его. Но чем? Неожиданно мне стало весело. Ведь Карло кровно заинтересован, чтобы я не попал в руки полиции. Больше не раздумывая, я набрал номер телефона Миры. Трубку снял Карло. - Говорит Доусон. Нужно срочно поговорить. Где мы сможем встретиться? - Что стряслось? - спросил он недоверчиво. - Наше маленькое дельце в пятницу рискует провалиться. Я не могу говорить об этом по телефону. Существует конкуренция. - Кроме шуток? В таком случае, ты меня найдешь через тридцать минут в клубе Паскуале. За окном снова лил дождь. Пока я натягивал плащ, зазвонил телефон. - Вызов из Нью-Йорка, - предупредила телефонистка. - Не вешайте трубку. Я понял, что это Чалмерс. Он сразу же набросился на меня. - Чем вы так заняты? Почему не звоните мне? Я не был расположен выносить его диктаторский тон, потому весьма сухо ответил: - Я не могу тратить время на телефонные разговоры. Но раз вы сами позвонили, то я воспользуюсь этим, чтобы вас предупредить. Мы с огромной скоростью катимся к такому скандалу, что ему будут посвящены первые страницы всех газет, кроме ваших собственных. Произнеся это, я представил его физиономию. Он громко задышал. - Черт побери! Вы понимаете, что говорите? - Меня ждут, я тороплюсь, мистер Чалмерс. У меня имеются неопровержимые доказательства, что ваша дочь была наркоманка, а средства на приобретение наркотиков она добывала, широко используя шантаж. Она была связана с преступными элементами, была любовницей Менотти. Ходят слухи, что это она выдала его убийцам. Без сомнения, ее саму убили только потому, что она имела глупость шантажировать убийцу Менотти. - Вы пьяны или сошли с ума! - заорал совершенно взбесившийся Чалмерс. - Какое право вы имеете оскорблять мою честную любящую дочь, которой я всегда так гордился... - Это я уже слышал, - прервал я его совершенно непочтительно. - Что ж, подождите, пока вам не представят доказательства. У меня имеется список пятнадцати мужчин, с которыми она была здесь, в Риме, в интимных отношениях с единственной целью - позднее получить от них деньги путем шантажа. Деньги же нужны ей были, чтобы покупать наркотики. И это известно не только мне одному. Карлотти тоже в курсе дела. Существует еще один частный детектив, который день и ночь следил за ней с первой минуты ее появления в Италии. У него имеется досье с датами, именами и подробностями, которые документально подтверждают то, что я вам рассказал в нескольких словах. Наступило долгое молчание, я даже подумал, что нас разъединили. Но потом, видимо, справившись с собой, он произнес: - Будет лучше, если я приеду сам. Простите, Доусон, что я на вас накричал. Я должен был знать, что вы не из тех, кто попусту болтает, не располагая неопровержимыми данными. Для меня это шок. Но, может быть, все не так страшно, как вы говорите? - Не обольщайтесь, мистер Чалмерс. Лучше смотреть правде в глаза и думать, как ослабить удар. - Мне необходимо задержаться здесь до четверга. Я прилечу в Неаполь в пятницу. Вы сумеете задержать скандал, хотя бы на это время? - Постараюсь. Но события разворачиваются столь стремительно, что я ни в чем не могу быть уверенным. - Попробуйте уговорить Карлотти не назначать доследование на понедельник. - Речь идет об убийстве. Со мной просто никто не станет разговаривать. - И все же попытайтесь. Я надеюсь на вас, Доусон! Я посмотрел на свое отражение в зеркале и невесело улыбнулся. Интересно знать, долго он еще будет вот так "надеяться на меня"? После того, как узнает, что и я в списке пятнадцати... - Поговорить-то я поговорю, но вряд ли это поможет, сэр. - Кто ее убил, Доусон? - Некто по имени Карло Манчини. Пока я еще не располагаю необходимыми доказательствами, но делаю все, чтобы их раздобыть. Как мне кажется, этот же Карло убил Менотти, и помогла ему в этом ваша дочь. - Господи, но это какой-то бред! По его голосу было слышно, в каком он отчаянии. - Скажите, Доусон, могу я сделать что-нибудь для вас здесь? - Знаете, босс, заставьте полицию покопаться в прошлом Манчини и Зетти. Мне хотелось бы получить данные о связях между этими двумя. Попробуйте также узнать, действительно ли Элен... посетила квартиру Менотти. - Боже мой! Что вы говорите, Доусон! Неужели вы не понимаете, что это нужно замять? - Замять? С таким же успехом можно замять факт взрыва атомной бомбы. - С этими словами я повесил телефонную трубку. Немного подождав, я позвонил в управление и справился, на месте ли лейтенант Карлотти. Оказалось, что он у себя в кабинете, и через пару минут я услышал его негромкий голос: - Да, синьор Доусон? Чем могу быть полезен? - Я просто хотел выяснить в отношении дознания. Скажите, оно по-прежнему назначено на 11.30? - Да. Я вылетаю сегодня самолетом. Не хотите ли составить компанию? - Сегодня нет. Я вылечу завтра утром. Как продвигается следствие? - Нормально. - Никаких арестов? - Пока еще нет... Такие вещи требуют времени... - Да-да, понятно. У меня мелькнула мысль рассказать ему, что Чалмерс просил отложить дознание, но потом я решил, что это бесполезно. - Кстати, вы закончили с квартирой мисс Чалмерс? - Да. Ключ у привратника. Я снял наблюдение сегодня утром. - Хорошо. Теперь я могу заняться приведением в порядок вещей? Вы обратили внимание на номер телефона, написанный на стенке около телефона? - Да, разумеется. Мы его проверили. Это телефон синьоры Миры Зетти, приятельницы мисс Чалмерс. - И вам известно, что синьора Зетти - дочь Фрэнка Зетти, которого тщетно разыскивает международная полиция? - Я был в этом уверен, - сказал он холодно, после паузы. - Я просто подумал - вдруг вы не заметили, - сказал я и повесил трубку. III Карло ожидал меня в клубе Паскуале. Он пил вино и курил чирутку. Он помахал мне, я пересек пустой зал и опустился в свободное кресло рядом с ним. - Ну, в чем дело? - спросил он. - Пить будешь? Я отрицательно покачал головой. - Ты мне говорил, что, если мы пойдем в одной упряжке, ты мне поможешь. У тебя есть прекрасная возможность доказать, что это не пустые слова. Он выслушал мои объяснения насчет Сарти, прищурив глаза, раскачиваясь на кресле и пуская дым в потолок. - Старый Чалмерс приказал мне нанять частного детектива, чтобы тот покопался в прошлом его дочери. Я никак не ожидал, что Сарти будет копать так глубоко. Он откопал меня. Карло посмотрел на меня без всякого выражения. - И что? - И теперь он меня шантажирует на десять миллионов лир. Если я не заплачу, он передаст собранную информацию в полицию. - Насколько опасна эта информация? - спросил Карло, почесывая подбородок грязными пальцами и продолжая раскачиваться в кресле. - Если полиция ее получит, то со мной покончено. И у меня нет десяти миллионов лир - даже и близко. Так что, если хочешь, чтобы я для тебя смотался в Ниццу, будь добр, быстро что-то предприми. - Типа? - Это уже твоя забота. Сомневаюсь, чтобы ты захотел одолжить мне 10 миллионов лир. Или одолжишь? Он заржал, закинув голову, потом сказал: - Да ты шутник, приятель. Ладно, пойдем посмотрим на этого подонка. Я с ним потолкую. Мне страшно не хотелось быть участником карательной экспедиции, потому я сказал Карло, что вряд ли Сарти сейчас дома. Не лучше ли, мол, Карло отправиться завтра утром к Сарти в контору, пока я буду находиться в Неаполе на полицейском дознании. Он положил руку мне на плечо, заглянув в лицо, и проникновенно сказал: - Он будет дома. Время-то обеденное. А дело касается тебя. Вдвоем мы его уделаем. К Сарти мы поехали на знакомом зеленом "рено". - Я знаю, где он живет, этот прохвост, - говорил Карло. - Мы с ним уже обтяпывали кое-какие дела. Он меня просто обожает. Вот увидишь, он все сделает, лишь бы я был доволен. Он остановился перед невзрачным зданием на виа Фламиния Незова, вышел из машины, быстрыми шагами пересек тротуар и, перепрыгивая через ступени, поднялся на второй этаж. Я едва успевал за ним. На правой стороне двери была прикреплена дощечка с указанием имени и занятия владельца. Карло нажал на кнопку звонка и держал палец, пока за дверью не послышались шаги. Дверь чуть-чуть приоткрылась, на какое-то мгновение мелькнула грязная, небритая физиономия Сарти... Он пытался сразу же захлопнуть дверь, но у него не вышло. Карло этого ждал и изо всей силы двинул по двери ногой. Дверь распахнулась, сметая Сарти внутрь. Сарти, заорав от боли и ужаса, отлетел назад и рухнул на пол. Карло вошел первым, пропустил меня, потом пинком захлопнул за нами дверь. Молча подойдя к Сарти, он схватил его за шиворот, приподнял и потряс в воздухе, как это делают с напакостившим котенком. Воротник сдавил шею Сарти. Тот побагровел, посинел, но все же пару раз ударил по лицу Карло. Впрочем, эти хилые касания не возымели никакого действия на верзилу: ни морального ни физического. Опустив Сарти на пол, он врезал ему такого пинка, что несчастный полетел головой вперед через распахнутую дверь маленькой столовой, при этом он наткнулся на обеденный стол и с грохотом опрокинул его на пол. Я стоял в стороне и смотрел. Карло вошел в столовую, заложив руки в карманы и что-то насвистывая. Сарти сидел среди остатков своего обеда, физиономия у него покрылась пятнами, глаза налились кровью. Карло подошел к окну и сел на подоконник. Оскалившись в сторону Сарти, он заговорил примерно в таких выражениях: - Послушай, жирный боров, этот парень - мой друг... - Он указал на меня пальцем. - Так что, если кому-то хочется испортить ему настроение, пусть воздержится. На это имею право только я. И я не стану это дважды повторять. Уразумел? Сарти кивнул. Он облизывал губы, пытаясь что-то сказать, но у него от страха отняло речь. - У тебя там на него кое-что написано, не так ли? - продолжал Карло. - Принеси это завтра утром ко мне. Все, до последней строчки. Соображаешь? Сарти снова кивнул. - И если хоть что-то из этого попадет в руки легавым, тогда им заодно настучат про одно маленькое дельце, которое ты провернул во Флоренции. Усек? Сарти кивнул в третий раз. По его лицу градом катился пот. Карло обернулся ко мне. - Все в порядке, приятель. Этот прохвост больше не посмеет чинить тебе неприятности. Можешь поверить мне на слово. Я ответил, что очень доволен. Карло ухмыльнулся. - Отлично. Всегда готов услужить другу. Коли ты играешь со мной, то и я играю с тобой. Теперь иди, развлекайся. А нам с толстобрюхим надо еще кое о чем потолковать. У Сарти глаза настолько вылезли из орбит, что я не на шутку испугался, как бы они ни вывалились на пол. Он протянул ко мне свои грязные руки и стонущим голосом взмолился: - Не оставляйте меня, синьор! Не оставляйте меня с ним! Мне его совсем не было жаль. - До скорого свидания, Карло, - сказал я своему новому "другу". Спускаясь по лестнице, я услышал крик. Можно было подумать, что бедный зайчик попал в лапы к волку. Этот крик еще долго стоял у меня в ушах. Глава 11 I Только вернувшись в свою квартиру, я сообразил, что так и не выяснил имени человека, нанявшего Сарти следить за Элен. А это было очень важно. Я даже подумал, а не стоит ли вернуться к Сарти и с помощью Карло заставить его расколоться. Но раздумал. Не стоило прибегать к помощи Карло больше, чем это необходимо. Я решил сам заняться этим делом и навестить контору Сарти. Я подумал, что вряд ли там кто-нибудь будет в воскресенье в три часа пополудни. Оставив машину на ближайшей улице и взяв из багажника рычаг для снятия покрышек, я быстрым шагом прошел в здание, где находилось Международное агентство Сарти. Агентство занимало шесть кабинетов. Я прошел не через парадный вход, а через служебный, заваленный хламом, и темный, но приведший меня на нужный этаж. Я постучал поочередно во все двери. Повсюду царила тишина. С сильно бьющимся сердцем я пустил в ход свой "инструмент". Вскорости замок поддался. Я вошел в пустой кабинет, осмотрелся и тщательно прикрыл за собой дверь. Шкафы с картотекой находились в соседнем помещении. Я выбрал ящик с буквой "Ч" и с помощью рычага и отвертки взломал замок. Минут десять я просматривал папки с бумагами, но не обнаружил ничего, что бы касалось Элен. Конечно, я не мог себе позволить подробно рассматривать все досье подряд, но у меня сложилось впечатление, что Сарти держал эти бумаги где-то в другом месте. Тогда я прошел еще в один кабинет, где стоял письменный стол самого Сарти. Взломав дверку стола, я увидел, что в ящике находилось одно-единственное досье, но это было как раз то, что мне нужно. Первый лист начинался такими словами: "Следуя инструкциям, я договорился сегодня с Фенетти и Молинари о том, чтобы установить круглосуточную слежку за синьориной Чалмерс... Дело это мне поручено Джун Чалмерс". Джун Чалмерс!!! Она заварила всю эту кашу! И, перелистывая дело, ища страницы, связанные со мной, я довольно быстро нашел. Их было десять. Наверху была сделана пометка: "Копия рапорта отправлена синьоре Джун Чалмерс в отель "Риц", Париж, 24". В рапорте говорилось о намерении Элен снять виллу в Сорренто и о том, что она предложила мне провести с ней месяц под именем Дуглас Шеррард, и что я согласился приехать к ней 29-го числа... Выходит, что Джун Чалмерс, когда я встретился с ней в аэропорту в Неаполе, уже знала, что я ездил в Сорренто, и что Дуглас Шеррард - это я. Тогда почему же она ничего не рассказала мужу? Я извлек бумаги из папки, свернул, запихнул себе в карман и вышел, осторожно спустившись вниз по лестнице. Вернувшись к себе, я подробно стал изучать донесения Сарти. Они были куда более развернутыми и подробными, чем отчеты, которые Сарти подсунул мне. Тут были записи не только телефонных разговоров, но и наша с Элен беседа, когда я гостил у нее. Тут были ее разговоры с другими мужчинами, и, когда я их читал, у меня волосы дыбом вставали. Отчеты, со всей очевидностью, фиксировали разгульный образ жизни Элен. Каждый из них отсылался Джун Чалмерс в Нью-Йорк или Париж. Почему она не использовала эту информацию? Почему не выдала меня Чалмерсу? Почему не раскрыла ему глаза на образ жизни Элен. Не в силах найти ответы на эти вопросы, я кончил тем, что запер папку в стол. Был уже шестой час, когда я вызвал Нью-Йорк, Джека Мартина. Когда тот подошел к телефону, то первым делом осведомился: - Это ты, Эд? Ничего себе! А кто будет оплачивать наш разговор? - Не волнуйся, дружище, найдется добрый дядя. Скажи лучше, у тебя есть для меня новости? Я говорю о Карло. - Абсолютно никаких. Впервые слышу такое имя. Ты не ошибся? Случаем не Тони ли Амандо тебя интересует? - Моего красавца зовут Карло Манчини. Не пойму, при чем здесь Тони Амандо. - Потому что описание внешности, которое ты мне дал, в точности соответствует ему, вплоть до зигзагообразного шрама на правой щеке. - Вот как? Интересно. Послушай, мой так орет, что могут лопнуть барабанные перепонки. И носит золотую серьгу в правом ухе. - В таком случае не сомневайся: это он. В Нью-Йорке он именовался Амандо. Двоих таких не может быть... - А что ты знаешь про него? - Все до сих пор не могут опомниться от счастья, что он отсюда свалил. Это же настоящее чудовище. Его все боялись и старались обойти стороной. Мне думается, сейчас он отирается где-то в твоих краях. Когда Зетти выперли из страны, он улетел вместе с ним. - Зетти, говоришь? - Ну, конечно! Амандо был его телохранителем! По профессии он наемный убийца. Зетти поручал ему "мокрые" дела. Это было уже что-то. Киллер Зетти. Я начинал что-то понимать. Мартин продолжал: - Ты что - наткнулся на него в Италии? - Да. Мне кажется, он причастен к контрабанде наркотиков, но мне нужны кое-какие дополнительные сведения. - Зетти занимался операциями с наркотиками у нас, пока не был вынужден бежать из Штатов. Ведь он тоже в Италии, да? - Судя по тому, что мне говорили, да. Послушай, Джек, я точно выяснил, что Амандо вылетел в Нью-Йорк за два дня до того, как пришили Менотти. А на следующий день после этого он вернулся в Италию. - Вот как! Это уже интересно. С твоего разрешения я расскажу это капитану Кольеру, который ведет следствие по делу Менотти. Ему это может пригодиться. Он и без того не сомневался, что Менотти убил либо Амандо, либо сам Зетти, но поскольку у обоих были железные алиби, то ничего нельзя было поделать. Целая свора подонков присягнула, что они оба находились в момент убийства в одном из игорных домов Неаполя. - Амандо - великий мастак по фабрикации железных алиби. Так что отправляйся к Кольеру, Джек, и благодарю за информацию. Итак, моя гипотеза обретала реальные черты. Несомненно, Карло убил Менотти, а Элен пыталась его шантажировать. К сожалению, я пока не располагал никакими доказательствами, а суд основывается на них, а не на логических умозаключениях. Мне страшно захотелось пойти к Карлотти и выложить ему все мои заключения. В совокупности с теми данными, которые скопились у него, он мог бы, возможно, что-то выяснить. Но я не осмелился. Как только Карлотти узнает, что я ходил к Карло, он воспримет это вовсе не так, как мне хочется. Карло же, со своей стороны, пустит в ход все свои "неопровержимые" доказательства, и я буду конченым человеком. Еще не пришло время говорить начистоту с полицией. Мне необходимо раздобыть более солидные доказательства. Остаток вечера я провел за досье Сарти, ломая голову в поисках выхода. Как я считал, самое главное - это доказать вину Карло. А для этого, по всей вероятности, мне необходимо добраться до таинственной виллы Миры Зетти и посмотреть, что там творится. II В понедельник утром, прежде чем сесть в самолет на Неаполь, я позвонил Джине. - Хэлло, Эд, - отозвалась она. - Я ждала вашего звонка. Как дела? - По-разному. Я не могу с вами долго говорить: через пять минут улетаю в Неаполь на судебное разбирательство. Мы с вами встретимся после моего возвращения. - Почему вы все откладываете нашу встречу? Я уверена, что у вас что-то неладно... Я беспокоюсь за вас, Эд. - Полагаете, что я вас избегаю? У меня хлопот полон рот. Не думайте об этом. У меня только две минуты. Я звоню вам, чтобы сказать, что полиция сняла охрану с квартиры Элен. Займитесь тем делом, насчет которого мы с вами договорились. Очень прошу сегодня же заняться разбором ее вещей. - Постараюсь. - Скажите Максвеллу, что это распоряжение шефа. Он вас отпустит без слов. - Вы обещаете мне позвонить по возвращении? - Да, обязательно. До свидания. Я прилетел в Неаполь немного позднее половины одиннадцатого, забронировал номер в "Везувии", привел себя в порядок и отправился на дознание. И был поражен, обнаружив, что являюсь единственным свидетелем. Гранди и Карлотти, разумеется, тоже были там. Гранди одарил меня долгим неприязненным взглядом, но за последнее время я к этому как-то притерпелся... и перестал реагировать. Карлотти приветствовал меня кивком головы, но не стал подходить. Коронер Джузеппе Милетти был маленьким плешивым человечком с птичьим клювом вместо носа. Он избегал встречаться со мной взглядом и каждый раз смотрел куда-то поверх моей головы, если ему приходилось поворачиваться в мою сторону. Меня попросили подтвердить, что тело принадлежало Элен Чалмерс, и объяснить, с какой целью она отправилась в Сорренто. Присутствующие при этом трое журналистов, как мне показалось, смертельно скучали. А когда я сказал, что Элен арендовала виллу, чтобы провести на ней каникулы, они начали откровенно зевать. Они прекрасно понимали, что это не так, но кто же осмелится затеять скандал в отношении дочери такого всемогущего человека. Факт, что вилла была нанята на имя миссис Шеррард, обошли молчанием. После нескольких вопросов, заданных исключительно ради проформы, судья Малетти отпустил меня и вызвал Карлотти. Заявление лейтенанта пробудило от спячки журналистов и нескольких бездельников, которые находились в зале. Он сказал, что полиция Неаполя и он лично продолжают расследование и в свое время предоставят доказательства того, что Элен Чалмерс была убита. Как он полагает, к следующему понедельнику все будет закончено, поэтому он просит коронера продлить время на дознание еще на неделю. Малетти походил на человека, у которого внезапно начался приступ зубной боли. На всякий случай он осведомился у Карлотти, достаточно ли веские у него аргументы, чтобы требовать дополнительного доследования... Когда тот заверил, что да, он вынес решение о продлении доследования еще на неделю и поспешно убежал из зала, как будто боялся, что его станут в чем-то упрекать. Журналисты осадили Карлотти, но тот ничего определенного им не сказал. Когда журналисты гуськом потянулись к выходу, я преградил им путь. - Вы меня помните? - спросил я, приветливо улыбаясь. - Ну уж сейчас-то вы не сможете заставить нас замолчать, - сказал репортер "Л'Италия дель Пополо". - Это информация, и мы ее напечатаем. - Конечно, конечно - если это факты, а не чьи-то мнения. Не говорите потом, что я вас не предупреждал. Они обошли меня и поспешили к своим автомобилям. - Синьор Доусон... Я обернулся. Рядом стоял Гранди. В глазах его застыло мрачное выражение. - Да?.. - Синьор Доусон, я надеюсь на ваше сотрудничество. Мы сейчас разыскиваем американца, который был в Сорренто в день смерти синьорины. Мы нашли человека, чья внешность совпадает с описаниями свидетелей. Мы хотим провести опознание. А вы как раз такого роста, что и этот человек. Не согласились бы вы поучаствовать в опознании? Я похолодел. - Не знаю... Мне надо бы телеграмму послать... - Всего лишь несколько минут, синьор, - сказал Гранди. - Пройдите, пожалуйста, со мной. За его спиной замаячили двое полицейских в форме. Они улыбались. Я пошел с ними. В комнате, куда мы пришли, уже стояла шеренга из десяти человек: два американца, один немец, остальные итальянцы. Всех ростов и размеров. Но американцы были примерно моего роста. - Дело секундное, синьоры, - сказал Гранди с видом дантиста, собирающегося удалить коренной зуб. Открылась дверь, и вошел крепкого вида итальянец. Он оглядел шеренгу, на небритом лице отразилось замешательство. Я не помнил его лица, но по изношенному плащу и кожаным перчаткам с раструбами догадался, что это таксист, с которым я совершил безумную гонку из Сорренто в Неаполь, когда догонял римский поезд. Он обвел шеренгу взглядом, его глаза остановились на мне. Я облился холодным потом. Он пялился на меня секунды три. Они тянулись целую вечность. Затем он отвернулся и вышел из комнаты, хлопая по бедру перчатками. Я хотел стереть пот с лица, но не осмелился. Гранди в упор глядел на меня. Когда я это заметил, он угрюмо ухмыльнулся. Ввели другого итальянца. Этого я помнил - то был служащий камеры хранения со станции в Сорренто. Я у него оставлял чемодан, перед тем, как отправиться на виллу. Он обежал взглядом строй, остановился на мне. Секунду мы глядели друг на друга, затем он осмотрел двух других американцев и вышел. Еще были запущены двое мужчин и женщина. Кто такие - понятия не имею. Они тоже внимательно оглядели ряд, но на мне не задержались. Пристальнее всего они разглядывали одного из американцев, стоявшего на другом конце шеренги. Они пялились на него, он в ответ улыбался. Хорошо людям с чистой совестью! Я заметил, что Гранди хмурится. Наконец они ушли. Гранди отпустил тех десятерых, заявив, что опознание закончено. - Спасибо, синьор, - сказал он мне, когда я двинулся вслед за остальными. - Извините, что задержал вас. - Ничего, переживу, - ответил я, заметив что он выглядит не слишком довольным. Видимо, последние три свидетеля не оправдали его надежд. - Ну и как - нашли этого типа? Он посмотрел на меня в упор. - В настоящее время я не готов ответить на этот вопрос, - заявил он, коротко кивнул и вышел из комнаты. Я тоже не стал задерживаться. Вернувшись к себе в отель, я позвонил в Рим. Джина сообщила, что договорилась со знакомой скупщицей подержанных вещей. Она заберет шмотки Элен, как только будет составлена подробная опись. - Думаю, я справлюсь к завтрашнему дню. - Отлично. Максвелл на месте? - Да. - Передайте ему трубку, пожалуйста. - Эд, к нам приходил лейтенант Карлотти