аставило Римо замереть на месте. Римо увидел девушку, стоя среди других пассажиров, ожидающих посадки на самолет, вылетающий в Сеул. А увидев, понял, что не ошибся, когда принял решение лететь в Корею разыскивать Чиуна. Высокая и стройная девушка была одета в белый полотняный костюм. Темные волосы убраны под небольшую шляпку с вуалью, частично скрывающей лицо, но ее красота прорывалась даже из-под вуали. Бледная и как бы прозрачная, нежная кожа - точь-в-точь лепестки цветка. Полные губы сложены печальной складкой; тонкий, изысканной формы нос, широко расставленные глаза с влажным взглядом газели. Она ни на кого не была похожа, людей такого типа Римо не встречал в своей жизни. По внешности нельзя было даже приблизительно определить ее национальность. Казалось, она возникла в стороне от эволюции планеты. Совершенно безотчетно Римо поспешил протиснуться к незнакомке. - Извините меня... мисс... мисс... Она слегка тревожно глянула на него. - Вы ко мне обращаетесь? Он кивнул, и она кивнула ему в ответ. Нужно было что-то сказать, но Римо в один момент позабыл все английские слова. Он только глядел на нее, а в ушах звучали, рождественские песнопения. - Простите, - неуклюже заговорил он, - думаю, мне просто хотелось посмотреть на вас. Девушка, подняла сумку, намереваясь отойти. - Нет, - умоляюще, проговорил он, беря ее руку, отчего глаза незнакомки расширились от страха. - Не уходите. И не бойтесь меня, - прибавил он. Честное слово, я не сумасшедший. Меня зовут Римо и ... Вырвав руку, девушка поспешила затеряться в толпе. Римо облокотился о поручень, лицо его залила краска стыда, что нашло на него? Как мог он подойти к абсолютно незнакомому человеку в то время, как волна убийств захлестывает воздушные пути? Да, он вел себя как последний псих. Хорошо еще, что девушка не позвала полицию. Может, он болен? Может, система Синанджу так сказалась на нем? С Чиуном, правда, всегда все было в порядке, но Чиун - кореец. Значит, старик прав, повторяя тысячу раз, что знание Синанджу не для белых. Может быть, есть что-то в генах западного человека, что сопротивляется тренировке и ведет к безумию? О, Чиун, подумал он. Дай мне найти тебя. Молодая женщина поступила правильно, сбежав от него. Ему нельзя находиться среди нормальных людей. Он тут же решил, что если опять увидит ее, то не подойдет. Хорошо бы никогда ее больше не встречать. Потому что теперь он в ее сторону и не посмотрит. Скорее всего, она не такая красивая, как ему показалось. Он просто не обратит на нее внимания. Даже жаль, что он не увидит ее больше, он бы сразил ее своим равнодушием... Девушка летела с ним в одном самолете; и Римо быстро убедил ее соседа покинуть кресло. - Вы красивее всех, кого я видел, - признался он незнакомке. Та потянулась к кнопке вызова бортпроводника. - Не делайте этого, - взмолился Римо. - Ну, пожалуйста. Я больше не произнесу ни слова. Только буду любоваться вами. Девушка некоторое время смотрела на него непонимающим взглядом и наконец спросила: - И это все, что вам нужно? Римо кивнул, не говоря ни слова, согласно данному обещанию. - В таком случае меня зовут Айвори. - Она протянула ему белую ручку с наманикюренными пальчиками, на указательном сверкнул большой бриллиант. Девушка улыбнулась, и Римо захотелось утонуть в ее улыбке. Он улыбнулся в ответ. - Могу я теперь говорить? - Попробуйте. Я скажу вам, когда замолчать, - сказала девушка. - Откуда вы? - Из Шри-Ланка, - ответила она. - Даже не представляю, где это, - признался он. - Это древняя маленькая страна с новым большим названием, - сказала девушка. - Вы теперь туда направляетесь? - Да, но окружным путем. Большую часть времени я путешествую по Востоку и делаю покупки. - Тяжелая жизнь, - проговорил Римо. - Временами приходится нелегко, - согласилась девушка. - Но, видите ли, это моя работа, а не хобби. Я закупаю антиквариат для коллекционеров. Тот же посыльный - только более высокого ранга. Римо подумал, что уж за посыльного ее никто бы никогда не принял, но оставил ее слова без комментария, только спросил: - Антиквариат? Он хорошо расходится? Она кивнула. - Только по-настоящему старый. Мои клиенты хотят стать обладателями греческих фризов, притолоками египетских храмов, такими вот вещами. - Старинными статуями, - проговорил тихо Римо, думая о своем. - Ими тоже. Кстати, последнее время я выискивала в Америке одну статую - проследила ее путь до Нового Орлеана. Но там след ее затерялся. Владелец продал ее, сам умер, и никто не знает, кто стал теперь ее хозяином. - Ценная вещь? - Старинная статуя стоит приблизительно четверть миллиона долларов, - ответила Айвори. - Жена бывшего владельца призналась, что муж сбыл ее всего закорок долларов. - Наверное, очень красивая вещь, если так дорого ценится, - предположил Римо. Айвори пожала плечами. - Никогда ее не видела воочию, но снимки смотрела. Глиняная богиня с несколькими руками. Число их колеблется в разных каталогах. - Кали, - произнес Римо, закрывая глаза. - Что вы сказали? - Ничего. Не обращайте внимания. Может быть, вам и не стоит ее разыскивать. Вдруг она приносит несчастье. - Если бы я боялась сглаза или проклятия, - сказала девушка, то вряд ли покупала бы что-нибудь, сотворенное более недели назад. Но эта статуя - действительно особая статуя. Римо хмыкнул. Ему не хотелось говорить о статуе. Беседа нервировала его. Ему даже показалось, что он ощущает запах Кали в самолете. Но это скоро прошло. Хоть бы Чиун освободил его от этого запаха навсегда. Он поймал на себе ее взгляд. Какое-то время они вглядывались друг в друга, и невыносимая печаль легла на его сердце. - Мне кажется, я знаю вас очень давно, - почти прошептал Римо. - Тоже самое думала и я. Когда заработали двигатели, Римо поцеловал девушку. Он не смог бы объяснить, как осмелился это сделать, но в глазах Айвори он прочитал это желание, да и сам чувствовал, что если не прикоснется к ней, не поцелует ее, у него разорвется сердце. Она страстно ответила на его поцелуй. Время перестало для них существовать. В ее объятиях он не был больше Римо Уильямсом, наемным убийцей, бегущим от охватившего его страха, а был просто; Мужчиной, а Айвори была той единственной, нужной ему женщиной, и они находились где-то далеко, куда не долетал шум реактивного двигателя из двадцатого века. - О, нет! - вдруг воскликнула, она, резко отпрянув. - Что случилось? - Подарки! - Она поспешно поднялась и скользнула мимо колен Римо. Лицо ее приняло тревожное выражение. - Я купила кое-какие подарки и оставила их в камере хранения. Сейчас вернусь. - Поторопитесь, - сказал Римо... Айвори о чем-то спорила со стюардессами у трапа, потом они ее все же выпустили. Когда она бросилась вниз по трапу, обе стюардессы переглянулись и пожали плечами. Одна из них взяла в руки микрофон. - Леди и джентльмены, самолет отправляется. Займите свои места, и пристегните пояса. Римо бросил взгляд на сумку, которую Айвори оставила у кресла. Потом стал напряженно; вглядываться в пространство за окном, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь затемненное стекло аэровокзала. Он увидел бегущую внутри, женскую фигурку, она остановилась, засуетилась и побежала обратно. Самолет начал двигаться. - Эй! - крикнул Римо. - Остановитесь! К самолету спешит пассажир. Несколько человек оглянулись на него, но, стюардессы, демонстративно не обращая на него внимания, пошли в носовую часть. Видя, что Айвори; продолжает бежать, Римо нажал все кнопки, какие только смог найти. - Эй! Остановите самолет! Молодая леди хочет сесть. - Извините, сэр. Но, пассажиром не, разрешено перед самым взлетом покидать самолет, - заявила стюардесса усталым голосом, устанавливая в первоначальное положение те пятнадцать кнопок, которые нажал Римо. - Она не собирается покидать самолет. Напротив, хочет успеть на него, - возразил Римо. Но самолет неумолимо двигался вперед. Римо видел сквозь стекло Айвори, ее остановил техник в наушниках. Девушка полным сожаления взглядом провожала удаляющийся самолет, а потом, поставив на землю коробки и сумки, помахала ему вслед. Этот полный юмора жест как бы свидетельствовал о покорности, с которой она приняла очередной удар судьбы. Римо очень расстроился, он чувствовал себя обкраденным. Несмотря на то, что он только что познакомился с молодой женщиной по имени Айвори, ему казалось, что он знал ее всегда, и вот теперь, она, не успев войти в его жизнь, уже потеряна для него. Взревев, самолет оторвался от земли, а Римо тем временем взял в руки сумку из мягкой ткани, которую забыла Айвори. Он надеялся найти там какую-нибудь информацию о ней. Но внутри лежали только две ночные рубашки - сплошной шелк и кружево - совсем как она, подумал Римо - и еще косметичка, от которой исходил нежный запах - тот самый, который шел от нее самой и запомнился ему в краткий момент объятия. Странный, необычный запах - не цветочный, как у большинства духов, а более насыщенный, дурманящий. На какое-то мгновение Римо даже засомневался, нравится ли он ему, но потом, вспомнив лицо девушки, решил, что нравится. Не найдя в сумке никаких документов, он печально задвинул ее обратно под кресло. Самолет набирал высоту, оторвавшись уже футов на сто от земли и поворачивая на запад от озера Пончарт-рейн. Римо послышалась глухое урчание где-то в недрах машины, как будто огромная птица переваривала еду. За какие-то считанные секунды легкий шум перешел в оглушительный рев. А еще через секунду вся передняя часть самолета вдруг отвалилась, рассыпавшись на мелкие обломки. Одна из стюардесс закричала, из рта и ушей у нее хлынула кровь, и она полетела в зияющую дыру, задев перед этим острый металлический выступ, оторвавший ей руку. Все, что не было прочно закреплено, провалилось туда же. Некоторые ремни безопасности не выдержав напряжения, порвались, и несчастные пассажиры тоже покатились в дыру. Самолет падал в воду. Римо слышал, как кто-то громко всхлипнул: О, Боже! Но он сомневался, что Бог может сейчас им помочь. Глава двадцать вторая Смит чувствовал себя в конец измотанным, когда поздно вечером добрался до мотеля Сигал - грязной дыры на Пенберри-стрит. Входя в мотель, он услышал пение, оно доносилось из странного строения как раз напротив гостиницы. Пение? И как раз против дома, где остановился Римо? Всю усталость как рукой сняло. Сердце Смита учащенно забилось, он повернулся назад, пересек улицу и, открыв дверь, из-за которой неслось пение, оказался в большом темном помещении. Ему тут же ударил в нос едкий запах благовоний; от тесноты и множества человеческих тел в зале стояла страшная духота. Люди здесь были, в основном, молодые, некоторые почти подростки, и все они орали, что было мочи. Внимание их сосредоточивалось на статуе, установленной на высокой платформе. Поющие часто кланялись статуе, воздевали руки и, впадая в экстаз, кружились. Харолду Смиту эти суетливые действия показались и бессмысленными, и унизительными для его участников. Оглядевшись, Смит вздохнул и направился к дверям. Усталость вновь накатилась на него. Ни О.Х. Бейнса, ни Римо здесь не было. Ну, что ж, сказал себе Смит, версия стоила того, чтобы ее проверить, хотя она и вела, как и все остальные его версии, в тупик. Он уже был у самых дверей, когда неизвестно откуда взявшийся коротышка-индус закричал на него: - Эй ты! Чего тебе! здесь, надо? Из поющих юнцов никто даже не повернулся на крик, а Смит сухо произнес: - Полагаю, мне здесь ничего не надо. - Тогда зачем ты здесь? Что, просто вошел с улицы? - Да. Дверь была открыта, и я вошел. - А зачем? - раздраженно спрашивал индус. - Ищешь, к какой бы церкви присоединиться? - Я ищу человека по имени О.Х. Бейнс. Моя фамилия Смит. Индус удивленно заглотнул воздух. - Бейнс? - пискнул он. - Нет здесь никакого Бейнса. Сожалею. - Говоря, он настойчиво подталкивал Смита к дверям. - Найдите себе лучше другую церковь. - Я ищу еще одного человека, - сказал Смит. - Высокого, темноволосого мужчину. У него очень широкие запястья... Индус решительно вытолкнул его на улицу, и Смит услышал, как он запирает дверь на засов. А Бен Сар Дин, прислонившись к двери с другой стороны, обливался от страха потом. Затем, расталкивая посвященных, направился в глубину ашрама в кабинет О.Х. Бейнса. - К нам приходил федеральный агент, - сказал он. Бейнс ошарашенно посмотрел на него из-за стола. - Но теперь его здесь нет? - Еще несколько минут назад он был здесь. Искал вас. О, несчастный я, как мне не везет... - А почему ты думаешь, что он агент? - спросил Бейнс, внезапно проявляя интерес. - Он тебе что сказал? - Не думаю, а знаю, - ответил индус. На шее у него заметно пульсирующие вены. - Среднего возраста, губы плотно сжаты, очки в металлической оправе, портфель, фамилия Смит. Ну, кем ему еще быть? Бейте потер подбородок. - Не знаю, не знаю. Он может быть кем угодно. - Но он искал вас. А когда я сказал, что здесь таких нет, стал расспрашивать о другом. - О каком еще другом? - О том, которого психи называют любовником Кали. Бейнс весь напрягся, но через мгновение уже расплылся в улыбке. - Ему придется здорово потрудится, чтобы напасть на его след. - Это без разницы, - голос Бен Cap Дина панически взлетел вверх. - Он все равно вернется. И на этот раз, возможно, с иммиграционной службой. Меня вышлют. А если они пронюхают про вас... - Что пронюхают? - угрожающе спросил Бейнс. Бен Сар Дин задергался, прочитав в глазах компаньона нескрываемую ненависть. По мере того, как Бейнс набирал популярность среди почитателей Кали, угроза все возрастала. Бен Сар Дин ничего не сумел ответить и только покачал головой. - Вот так-то оно лучше, Сардина, - сказал Бейнс. - Обо мне нечего узнавать. Просто нечего. Я часто посещаю церковь, вот и все. И не забывай этого. А теперь посторонись. Пойду, побеседую со своими ратниками. - Я разыскиваю человека по имени Римо. Высокий, темноволосый, - говорил Смит клерку в мотеле. - Толстые запястья? - спросил клерк. Смит кивнул. - Вы опоздали. Несколько часов назад он съехал. Бросил вот сюда, на стол, деньги, только его и видели. - Он сказал, куда отбывает? - спросил Смит. - Нет. - Его номер еще свободен? - Конечно. У нас приличное заведение. Мы не сдаем комнаты на часы, а только на сутки и больше, - ответил клерк. - Я хочу занять его номер. - Его еще не убрали. Но у нас есть другие свободные комнаты. - Я хочу эту. - Хорошо. Двадцать долларов - плата за сутки. Деньги вперед. Смит расплатился, взял ключ и отправился в номер. Постель была не разобрана, но смята: на ней спали поверх одеяла. И никакого, даже самого маленького намека на то, куда мог подеваться Римо. Тяжело опустившись на кровать, Смит снял очки в металлической оправе и потер усталые глаза. Хотя бы несколько часов сна. Вот все, что ему надо. Пусть только два часа. Смит лег на спину, не выпуская из рук кейс и устроив его поудобнее на животе. Но тут в кейсе раздалось тихое жужжание. Набрав сложную комбинацию, Смит открыл портфель и поднял трубку. Прослушав четыре электронных сигнала, он положил трубку на специальный рычажок, и тут же, в считанные секунды, бесшумно работающий принтер стал печатать на длинной узкой полоске легко воспламеняющейся бумаги текст. Новые четыре сигнала возвестили о конце сообщения. Смит положил трубку на место, оторвал лист с информацией и прочел то, что передал ему компьютер из Фолкрофта. Дополнительная информация на О.Х. Бейнса. За два дня до первой зарегистрированной смерти на Интернэшнл Мид-Америка Бейнс продал сто тысяч акций ИМА по цене 48 долларов за акцию. После серии убийств на авиалинии - акции ИМА продавались уже по одному доллару. В результате Бейнс получил 4,7. миллиона прибыли. За день до убийств на авиалинии Эйр Юуроп проделал такую же операцию и в результате получил прибыль в размере 2,1 миллиона, долларов. Большую часть денег, полученных в результате этих операций, Бейнс вложил в покупку акций прогоревших компаний и теперь владеет контрольными пакетами акций обеих авиалиний. Остаток прибыли составляет 1,9 миллиона. Конец информации. Смит дважды прочитал, сообщение, прежде чем поднес к нему спичку. Обработанная особым способом бумага мгновенно вспыхнула, тут же, обратившись в горку пепла. Вот, значит, как. Бейнс не только упрочал финансовое положение Джаст Фолкс, что было несложно после того, как там воцарились тишь да гладь. Он сколотил себе состояние и даже прибрал к рукам, две авиалинии. Веский мотив для убийства, подумал Смит. Даже для массового. Итак, Бейнс. Смит опустил ноги с кровати, снова садясь. Отдыхать было некогда. Но тут он увидел нечто, чего не заметил раньше, и пройдя в дальний угол комнаты, подобрал там некий предмет, оказавшийся рукою, а именно, рукою статуи, вылепленной из обожженной глины. Покрутив, ее перед собой, Смит вспомнил, где он видел нечто подобное. Точно такие руки были у статуи в храме, что, расположен через дорогу от мотеля в складском; помещении. Выходит, Римо заходил туда. И Бейнс, возможно тоже. Недаром его соседка по Денверу рассказывала, что, он; вступил в какую-то религиозную секту. Все сходится и, скорее всего, ашрам - новая штаб-квартира Бейнса. Вздохнув, Смит проделал нужные манипуляции с замками на кейсе и вышел из номера. Когда он вновь подошел к церкви, дверь была заперта. Изнутри доносились голоса, но они были плохо различимы. Смит отошел, к краю тротуара, пытаясь разглядеть, нельзя ли проникнуть в ашрам с верхнего этажа. Нет, ничего не получится. Тогда он, завернув, за угол, вышел на боковую улочку искать черный ход. Став бизнесменом, О.X. Бейнс полагал, что политика потеряла в его лице звезду первой величины. Но все еще можно исправить. Он молод, контролирует все три авиалинии. Когда, положив конец убийствам на Эйр Юуроп и Интернэшнл Мид-Америка, он сольет их с Джаст Фолкс, то его состояние будет не меньше четверти миллиарда. Довольно приличная сумма, с ней можно развернуть достойную предвыборную компанию. Да, приятно помечтать, но сначала надо вправить мозги психам. Стоя на платформе рядом со статуей, Бейнс всматривался в ждущие наставлений юные лица. - Она любит вас, - произнес он. Юнцы возликовали. - И я, главный фанзигар, тоже люблю вас. - Да здравствует Главный фанзигар! - завопили они. - Европейская операция прошла с большим успехом. Кали довольна вами. И я рад, что дети мои, здоровые и невредимые, вернулись на родину. - Выдавив из себя улыбку потеплее, он кивнул сыну Джошуа, стоявшему неподалеку. - Для моей дочки время сейчас уже позднее, поэтому ее в ашраме нет. А вот Джошуа здесь, рядом с другими сыновьями и дочерьми Кали. Так, Джошуа? - Убивай ради Кали, - произнес Джошуа монотонным и равнодушным голосом. - Убивай? Другие юнцы подхватили призыв, и вскоре стены уже сотрясались от их скандирования. - Убивай! Убивай для любви к Кали! Убивай! Убивай! Бейнс поднял руки, призывая к молчанию, но ему потребовалось несколько минут, чтобы угомонить зал. - Скоро вы предпримите еще одно путешествие, - сказал он, и в эту минуту увидел в зеркале около входа отражение мужчины в очках с металлической оправой. Должно быть, тот вошел с черного входа и сейчас стоял в узком проходе, ведущем в кабинет Бейнса. Федеральный агент, - мелькнуло у Бейнса в голове. Он снова обратился к толпе - Мы выбрали нелегкий путь, а сегодня вечером он может стать еще труднее. На лицах молодых людей появилось вопросительное выражение. - Среди нас затесался, чужак. Он может причинить нам зло своей ложью и ненавистью к Кали. Услышав эти слова, Смит почувствовал спазм в горле. Юнцы, не видя его, перешептывались, между собой. Смит стал потихоньку пятиться. Пока его не увидели, есть шанс спастись. Чья-то рука потянула его за запястье. Обернувшись, Смит увидел перед собой толстяка-коротышку. - Т-сс. Идите за мной, - прошептал Бен Cap Дин. Он втащил Смита в кабинет Бейнса и закрыл за ними обитую железом дверь. - Он убьет вас, - сказал Бей Cap Дин. - Полагаю, именно это он и собирается сейчас сделать. - Я не позволю ему убивать федерального агента, - заявил Бен Cap; Дин. - Разве я таковым назвался? - удивился Смит. Бен Сар Дин в отчаянии хлопнул себя по лбу. - Ладно, пусть так. Не буду спорить. Давайте просто выбираться отсюда. Тут раздался первый стук в дверь, последующие удары ритмически соответствовали скандированию: Убивай для Кали! Убивай для Кали! - Пожалуй, действительно не стоит здесь задерживаться. - А вы замолвите за меня словечко перед иммиграционными властями? - спросил Бен Cap Дин. - Знайте, я никого не убивал. - Там будет видно, - уклонился от ответа Смит. Деревянные планки по краям; железной двери стали зловеще потрескивать под ударами множества кулаков. - Будем считать, что мы договорились, - боязливо произнес Бен Сар Дин и, отойдя к дальней стене, нажал кнопку. Стальная панель отъехала в сторону, открыв проход в боковую улочку. - Скорее, - торопил толстяк. Оказавшись у Порше, он открыл дверцу и первым забрался в автомобиль. Смит последовал за ним. Индус завел мотор и покатил по переулку к главной улице. - Уф, - проговорил Бен Cap Дин. - Чуть не влипли. У Смита не было желания поддерживать такого рода разговор, и он перевел его на другую тему. - Помнится, я спрашивал вас еще про одного американца. Темноволосый, мощные запястья. Где он? Бен Cap Дин повернулся к Смиту. - Его нет в живых. Смит непроизвольно вздрогнул. - Нет в живых? Вы уверены? - Я подслушал разговор Бейнса, - сказал Бен Сар Дин. - Его звали Римо? - Да. Римо. - Он находился в самолете, который взлетел около двух часов назад. И тут же рухнул в озеро. Думаю, Бейнс подложил бомбу. Онемевшими губами Смит произнес: - Ему, видно, никогда не наскучит убивать. - Он сумасшедший, - сказал Бен Сар Дин. - Подстраивает убийства, губит репутацию авиалиний, а потом скупает их акции по дешевке. Но ему нужны не просто деньги, а могущество. Только сила здесь замешана уж очень большая. Он и не понимает, откуда к нему идет власть. - Как откуда? - сказал Смит. - разве не как следствие убийств? - Все - от Кали, - ответил Бен Cap Дин. Отъехав на некоторое расстояние от ашрама, Бен Сар Дин остановился на красный свет. - Я и сам ничего не донимав - задумчиво проговорил он. - Думал, что покупаю старый хлам. А в ней есть сила, непонятная сила, и я... Эти люди будто выросли из кустов. Другие выступили из-за деревьев, поднялись из канализационных люков. Индус не успел даже ногу поставить на акселератор, как Порше окружили десятки людей, мужчин и женщин, и у каждого в руках был желтый румал. - Бог мой, - только и произнес Смит, когда их автомобиль стали крушить. Высадив окна, молодые люди вытащили маленького индуса из машины через разбитое стекло и стали зверски избивать. Несчастный визжал от боли. Его били покрасневшими от крови камнями и дубинками, лица палачей лоснились от пота, в глазах горел дьявольский, ненасытный огонь. Наконец Бен Cap Дин замолк навсегда. Теперь настала очередь Смита. Молодые люди открыли дверь и вытащили его наружу. Мой кейс, - мелькнуло в голове. Маньяки убьют его и заберут кейс. Воспользоваться им они, конечно, не смогут. Технология компьютерно-телефонного устройства, им не по зубам, И все же, несмотря на то, что рабочие кабинеты Фолкрофта самовозгорятся, если Смит не появится в течение десяти часов, кейс-то останется. След может привести в Фолкрофт. И теоретически существовала возможность, пусть и небольшая, что кто-то пронюхает про существование КЮРЕ, и тогда правительство неминуемо падет. - Мой кейс! - выкрикнул Смит после первого удара палкой. Его долго били камнями и даже комьями засохшей глины, пока кто-то наконец не спросил: - А что это он такое бормочет про кейс? Вопрошающего подростка Смит уже видел в ашраме. Тот тем, временем, подобрал кейс с мостовой. - Потише, потише, - говорил он, протискиваясь в ряды единомышленников. - Посмотрим, в чем тут дело. - Мальчик протянул кейс Смиту. - Вот ваш кейс. Что в нем? Но когда Смит потянулся к портфелю, подросток тут же одернул его и саданул Смита в плечо. - Может важные бумаги? Или записная книжка с нашими фамилиями? И мальчик Заливисто рассмеялся. - Не открывай его. Пожалуйста, - умоляющим голосом просил Смит, а про себя подумал: Открой же его, ты, маленький ублюдок. - А почему насмешливо спросил мальчишка. Он стоял над Смитом, широко расставив ноги; на лице его застыло выражение, которое нельзя спутать ни с каким другим: торжество от сознания, что ты можешь взирать на люден сверху вниз. В эту минуту Смит вспомнил, что мальчик - сын О.Х. Бейнса. - Пожалуйста, не надо, - продолжал просить Смит. - Не открывайте его. Закрыв глаза, Смит постарался не думать о том, что произойдет Джошуа Бейнс, упершись кейсом в перевернутый Порше, начал, как и предполагал Смит, открывать кейс, как обычный портфель, чем привел в действие взрывное устройство, мальчика отбросило на тротуар, на месте головы и рук торчали теперь обуглившиеся обрубки, а сам кейс превратился в ничто - бесформенный сплав металла и пластика. Смит не пострадал от взрыва. Его защитил кузов автомобиля, но теперь он почувствовал, как желтый платок обвился вокруг его шеи. Смит почти не обратил на это внимание. Теперь можно спокойно умереть, - думал он. КЮРЕ исчезнет вместе со мною, но Соединенные Штаты будут жить. Справа от него распростерлось тело Бен Сар Дина - жалкая плоть, растерзанная и окровавленная. Камень больно ударил Смита по ноге - он вздрогнул. Наверное, его ждет мучительный конец, такой же, как и индуса. Но ведь всякая смерть тяжела, думал он. И так она его долго обходила. Только одно терзало его сердце: он не успел доложить, что за убийствами на авиалиниях стоят О.Х. Бейнс и эти молодые безумцы из секты. Но ничего: кто-то другой узнает о них и оборвет этот беспредел. Римо не будет этим другим - он мертв, и Смит скоро последует за ним. А без Римо Чиун тоже не задержится в стране. Вернувшись в Америку, он узнает, что ученик погиб в авиакатастрофе и отправится доживать свой век в корейскую деревушку. А может быть, думал, Смит, настанет день, когда возникнет новый КЮРЕ. Дела могут пойти плохо, Америку припрут к стенке, и президент, который тогда будет стоять у власти, стукнет в раздражении кулаком по столу и скажет: Надо бороться, черт подери! - Эта мысль немного успокоила Смита, и он, несмотря на трясущиеся пальцы, задышал глубоко и ровно, стараясь контролировать боль, обрушившуюся на его тело. Да, больше ждать нечего. Смит нащупал белую капсулу в боковом кармане, обещавшую быструю, пахнущую миндалем смерть. Повернувшись на живот, он резким движением бросил капсулу в рот, а румал тем временем все туже затягивался на его шее. И вдруг кто-то крикнул. Всего лишь один раз. Прежде чем Смит успел осознать, что его перестали избивать, чья-то посторонняя сила, встряхнув, поставила его на ноги. Он поперхнулся - капсула с ядом застряла в горле. А потом почувствовал, что куда-то летит. От падения на живот капсула с цианистым калием пулей вылетела изо рта. Некоторое время он лежал, бездумно глядя на белый пластиковый цилиндрик, потом, понемногу приходя в чувство, оглянулся. Что же все-таки приключилось с нападавшими. По всей улице были раскиданы тела его мучителей, с дюжину юнцов еще держались на ногах, а среди них мелькнуло что-то бирюзового цвета, и это что-то двигалось так стремительно, что казалось одним порывом, лишенным плоти: Юные убийцы валились один за другим, наконец осталась только молодая женщина, сумевшая убежать. А на улице в окружении неподвижных тел стоял Чиун. Убрав руки в парчовое кимоно бирюзового цвета, он медленно направился к Смиту: - Чиун, - только и сказал Смит. - Вы разочаровали меня, император, - упрекнул его Чиун. Звук его голоса напоминал шипение бекона на сковороде. - Почему? - искренне удивился Смит. Чиун раздавил каблуком капсулу с ядом. - Неужели вы думаете, я потерплю, чтобы потомки говорили, что император, которому я служу, вынужден был принять яд? Какой позор! - Простите меня, - сказал Смит. Лучшего ответа он придумать не мог. Он хотел было встать, но ноги не держали его, и тогда Чиун поднял его, как ребенка, и поставил на землю. В мотеле Чиун сказал клерку: - Мы не хотим, чтобы нас беспокоили. - Обождите минуточку. Вам следует зарегистрироваться по всем правилам, - попытался остановить их клерк. Поддерживая одной рукой Смита, Чиун другой сорвал с лестничного пролета перила и швырнул их на стол клерка. - С другой стороны, - заторопился клерк, - вы можете зарегистрироваться и утром. В номере Чиун положил Смита на кровать и стал внимательно ощупывать его тело своими пальцами с длинными ногтями. Через несколько минут он поднялся и удовлетворенно кивнул. - Серьезных повреждений нет, император, - сказал он. - После отдыха ваш организм снова вернулся в то жуткое состояние, которое для вас уже стало нормой. С явным неодобрением на пергаментном лице Чиун осмотрел комнату, и тут Смита вдруг стукнуло: Чиун ведь не знает о смерти Римо. Как сказать, ему? Собрав все мужество из резервов своего твердокаменного характера уроженца Новой Англии, он произнес. - Мастер Синанджу, Римо нет в живых. Некоторое время Чиун не двигался. Потам повернулся и посмотрел Смиту в лицо. Карие глаза вспыхивали в. ярком свете, идущем от голой электрической лампочки. - Как это случилось? - медленно, произнес старый кореец. - В авиационной катастрофе. Один человек из ашрама... вон там, - Смит попытался показать, где находится ашрам, но больная рука не повиновалась ему, - ... вон там... сказал мне... Чиун подошел к окну выглянул наружу. - Вот эта развалюха - храм? - спокойно проговорил он. - Да, - подтвердил Смит, - Кажется, в честь Кали. - Статуя там? - Полчаса тому назад еще была там, - ответил Смит. - Тогда Римо не мог умереть, - сказал Чиун. - Но мне сказали... Авиакатастрофа... Чиун медленно покачал головой. - И все же Римо действительно угрожает смерть, - произнес он. - Поэтому я и ездил в свою деревню. - Но зачем? - спросил Смит, - Не понимаю. - Вот за этим. И Чиун, вытащив руки из кимоно, показал Смиту потускневшее от времени серебряное колечко. - За этим? - В голосе Смита звучало недоумение. - Да. За этим. Смит покраснел. Поездка Чиуна стоила черт знает сколько тысяч долларов, кроме того, ставила под угрозу безопасность организации - и все ради чего? Серебряного колечка, которое можно купить за двадцатку. - Всего лишь за кольцом? - Это не простое кольцо, император. Когда человек, похожий на Римо, последний раз надевал его, оно помогло ему совершить то, на что раньше у него недоставало мужества. Римо нужно сейчас то же самое, ведь у него тот же противник. - О.Х. Бейнс? - Спросил Смит. - Нет. Кали, - ответил Чиун. - Чиун. Почему вы думаете, что Римо жив? - Я знаю, что он жив. - Откуда? - Веду вы не верите легендам Синанджу, император, хотя множество раз могли убедится в их правдивости. Но нет, вы верите только тем уродливым металлическим конструкциям, которые стоят у вас в офисе. Я могу, конечно, ответить на ваш вопрос, но вас все равно не убедить. - Попробуйте, Чиун. Ну, пожалуйста. - Хорошо. Когда вы решили использовать Римо в организации, его доставили ко мне практически мертвым. Задумывались ли вы над тем, почему я согласился тренировать белого, хотя всем известно, что они не в состоянии научиться ничему путному. - Нет, - ответил Смит. - Как-то не задумывался. Чиун оставил его ответ без внимания. - Я согласился, потому что появление Римо подтверждает древние пророчества Синанджу. Согласно им некий человек будет возвращен к жизни, постигнет всю премудрость Синанджу и станет величайшим Мастером, какого когда-либо знал мир. И потом о нем скажут; что он не простой человек, а земное воплощение Шивы, Бога разрушения - Дестроер. - И этот человек - Римо? - Так гласит легенда. - Но если Римо - этот самый бог Шива, почему он не может справиться с Кали? Отлупил бы ее хорошенько. - Вы насмешничаете, - фыркнул Чиун, - потому что предпочитаете не понимать меня, но я все же вам отвечу. Римо - еще дитя в науке Синанджу. Мощь Кали превосходит его силу. Поэтому я привез кольцо. Я верю, что оно сделает его достаточно сильным, чтобы победить и остаться жить. Когда-нибудь он непременно станет великим Мастером Синанджу. А до тех пор я буду его учить. - И только эта легенда заставляет вас думать, что Римо жив? - спросил Смит. Лицо Чиуна выразило крайнее отвращение, такое выражение могло быть у человека, которого попросили научить высшей математике орангутанга. - Да, только она, - отрезал кореец и отвернулся. Для Смита это было уже слишком. С печалью в сердце признал он, что Чиун обманывает себя, цепляясь за предание, как утопающий за соломинку, потому что боится посмотреть правде в глаза и признать, что его ученик мертв. Но все живое умирает, разве старик не знает этого? - Я должен вызвать полицию, - произнес Смит. - Пусть арестуют всех там, в ашраме. - Нет, - категорически заявил Чиун. Смит все же направился к телефону, но Чиун, схватив его за руку, отвел обратно к кровати. - Мы будем ждать Римо, - произнес Чиун ледяным голосом. - Это его битва, а не полиции. И Харолд Смит согласился ждать. Глава двадцать третья Все время, что Римо и Айвори добирались в такси из аэропорта в центр Нового Орлеана, Римо держал девушку за руку. Настоящим чудом для него было не чудесное спасение в катастрофе, а то, что он снова встретил Айвори. В первые секунды после взрыва охваченный паникой пассажирский салон самолета Эйр Эйша являл собой жуткое зрелище. Пристяжной ремень Римо не расстегнулся, и его швырнуло из стороны в сторону в числе тех пассажиров, которые оказались в таком же положении, что и он, и теперь, истерически вопя, неразумно пытались освободиться от спасательных ремней. Римо поспешил перебраться к огромной зияющей дыре, где раньше находился кокпит, и закрепившись там, не давал людям скатываться в темную бездну. Самолет падал в озеро. У тех, кто пережил взрыв, еще оставался шанс выжить, надо было только сохранить хладнокровие. Каждый нерв, каждый мускул Римо был напряжен до предела. Не было времени ни предаваться ужасу, ни впадать в гнев, хотя не оставалось никаких сомнений: взрыв не несчастный случай. Приглушенное урчание, которое он слышал при взлете, доносилось из багажного отделения, а вовсе не из отсека, где находились двигатели. Римо сразу понял, что подложена бомба. Какому-то безумцу удалось протащить на самолет взрывное устройство. Он думал об этом безумце даже в последние секунды перед тем, как самолет упал. Почему эта мысль не пришла ему в голову раньше? Все проще простого. Кто-то хотел его смерти, и этот кто-то ни в грош не ставил человеческую жизнь, обрекая вместе с ним на гибель сотню невинных людей. Этим человеком мог быть только О.Х. Бейнс. Римо подхватил пожилую женщину, скользившую по проходу к зияющей дыре, и держал ее, не отпуская. Он глянул вниз. Двенадцать футов. Шесть. Удар. Самолет рухнул в озеро, как ненароком выпавшее из рук яйцо шлепается на кухонный стол. Почувствовав, что самолет держится на воде, Римо опустил пожилую даму в кресло и освободил запутавшуюся в ремнях стюардессу. - С вами все в порядке? - спросил он ее Девушка находилась в шоке и смотрела на него невидящим взглядом, явно не понимая, что случилось. Римо решительно надавил указательным пальцем на нервный центр, расположенный сзади на ее шее. Глаза ее приобрели осмысленное выражение, и она кивнула. Люди в салоне кричали, пытаясь освободиться от ремней, и отталкивая друг друга, лезли к выходу. - Отлично, - сказал ей Римо. - Тогда помогите этим людям. Раздайте плавательные пояса или что там у вас есть. Пусть все, кто может, выйдут наружу Мне нужно место для работы. Стюардесса поднялась на ноги. - Мы погибаем! Погибаем! Тонем - вопили пассажиры. Римо возвысил голос, заглушая крики - Замолчите и слушайте! Никто не погибает и не тонет. Вы будете по одному покидать салон, и прежде чем самолет уйдет под воду, все вы будете в безопасности. Надо только делать то, что скажет вам эта молодая леди. - А вы что будете делать? - опросила стюардесса. - Хочу посмотреть, нет ли кого живого в отвалившейся части. Если смогу, конечно. И повернувшись спиной, Римо нырнул в холодную черную воду озера. Вынырнув, он услышал позади ровный голос взявшей себя в руки стюардессы, она призывала пассажиров захватить амортизированные воздушные подушки и, используя их как спасательные пояса, по одному выбираться из самолета. Ярдах в пятидесяти что-то торчало из воды и Римо поплыл туда почти в полной темноте, его движения отличались от стиля рвущихся к победе пловцов-профессионалов, - он скользил в воде, как рыба - так плавно и незаметно, что, гляди кто-нибудь с берега, ничего, кроме легкой зыби, тот человек не увидел бы. Подплыв ближе, Римо убедился, что торчавший из воды предмет был кокпитом. Он Неуклонно погружался в озеро Потсартрейн. И через минуту-другую должен был полностью скрыться под водой Нырнув снова, Римо заплыл внутрь исковерканного взрывом обломка 1 Оба пилота так и остались сидеть у приборов. Видя в темноте не хуже рыбы, Римо разглядел, что у летчиков были открыты глаза и рты. Помочь им было уже нельзя, оставалось только надеяться, что смерть настигла их мгновенно Они не заслуживали такого конца Римо все труднее становилось справляться с нарастающим гневом. Самолет разорвало надвое как раз за кабиной пилотов. Все пассажиры остались в той части, которую только что покинул Рима, В чем он и убедился, заглянув в каждый уголок носовой части Давление воды нарастало вместе с погружением искореженного куска металла, и Римо, не задерживаясь больше йод водой, вынырнул на поверхность. На берегу уже замелькали огоньки машин аварийных служб и скорой помощи. Сверху доносился нарастающий шум вертолета. Прекрасно Помощь подоспела. Оглядевшись, Римо не увидел плавающих в воде тел, помощь здесь никому не была нужна. Поплыв назад, к хвостовой части развалившегося самолета, он видел, как стюардесса торопливо руководила эвакуацией людей. Один за другим те погружались в воду. Но обломок самолета неуклонно кренился, каждую секунду он мог пойти ко дну. Быстрым плавным движением Римо скользнул к нему и, подтянувшись, забрался внутрь. - Как дела? - спросил он стюардессу. - Одного я упустила, - ответила девушка. Слезы струились по ее лицу. - Маленького мальчика. Он потерял свою подушечку и пошел ко дну. И я ничего не смогла сделать. - Продолжая высаживать пассажиров, она обливалась слезами. - Посмотрим, что тут можно сделать, - сказал Римо. Выдохнув воздух, он камнем пошел под воду. Опускаясь, он непрерывно раскручивался спиралью Синанджу, что давало возможность обозревать пространство на все 360 градусов. Вот она знаменитая спираль Синанджу! Только в таких случаях и надо ее применять. На пользу людям. А он в предыдущий раз с ее помощью убил невинную птицу. В нескольких футах в стороне покачивалось что-то темное и безжизненное. Мальчик! Римо подхватил его и прямо-таки взвился на поверхность. Втащив мальчика в салон, Римо усадил его в кресло. - Ой, вы его вытащили... О-о... Стюардесса не могла найти слов. В самолете теперь остались только те шестеро человек, что потеряли сознание при взрыве - они безжизненно перекатывались в креслах. - С ним все будет в порядке? - спросила стюардесса. - Забирайте спасательный пояс и прыгайте, - ответил Римо, с силой нажимая мальчику на солнечное сплетение. Тот уже не дышал, но времени прошло еще мало. Шанс спасти его был. Захватив пальцами кожу, Римо теребил ее. - Он умер? - спрашивала стюардесса и горестно ответила сама: - Да, умер. Но тут из открывшегося рта мальчика полилась вода, смешанная с желчью. Мальчик стал судорожно ловить ртом воздух, а потом сделал глубокий вдох. - Теперь; все будет хорошо, - ответил девушке Римо. - Берите его с собой. - Он, передал мальчика стюардессе, которая крепко обняв мальчика и, прихватив с собой надутую воздухом подушку, осторожно соскользнула в воду. Отличная девушка, подумал Римо, двигаясь по проходу. Заслуживает, по меньшей мере, медали. Вода, постоянно поднимаясь, была уже выше пояса, и он знал, что через несколько минут эта часть фюзеляжа окажется под водой. Все шестеро пассажиров не приходили в сознание, и даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: с такими серьезными нарушениями жизнедеятельности Римо в одиночку не справиться. Но он не должен дать им утонуть. Римо вспомнил, что часто видел в хвостовой части самолетов комплекты по оказанию первой помощи, и отправился под водой в задний отсек, где действительно нашел большой металлический контейнер. Тот был плотно закрыт, не Римо оторвал крышку и ощутил под пальцами резину. При ближайшем рассмотрении эта резина оказалась надувным, спасательным, плотом. Римо выплыл с ним на поверхность. За это время, вода в салоне поднялась еще на фут. Римо дернул за рычаг, и плот с шумом стал надуваться. Протащив плот сквозь металлическую рваную дыру, Римо спустил его на воду. Потом перенес по одному пассажиров и каждого бережно поместил на плот. Уложив на ярко-желтую поверхность последнего, он оглянулся и увидел, как торчащий из воды серебристый сигарообразный обломок вдруг дернулся вверх в последнем порыве и затем окончательно погрузился; в; воду. Шум работающего мотора сказал ему, что приближается катер. На расстоянии пятидесяти футов, прижимая к себе изо всех сил мальчика и надувную подушку, держалась на воде стюардесса. Римо подтолкнул к ней плот. Он хотел забрать мальчугана, но девушка не разжимала объятий, только, после того, как Римо сказал: Это же я. Все хорошо, - она узнала его и передала ребенка, которого Римо тоже положил на плот. - Вы, потрясающая девушка, - сказал ей Римо и, снова нырнув, поплыл - на этот раз, к берегу. Он не хотел, чтобы его, спасали, брали интервью - в его планы не, входило, чтобы, его видели. Кроме того, лучше, если О.X. Бейнс будет думать, что Римо, погиб. Он поплыл в сторону от толпившихся на берегу людей, освещавших прожекторами гладь озера, на сотни ярдов; лучи выхватывали из темноты лица уцелевших счастливчиков. На твердую почву Римо выбрался, убедившись, что останется незамеченным и не попадет в луч прожектора. И остолбенел от удивления, не веря своим глазам. Перед ним стояла Айвори. Напряженное, взволнованное лицо, белый костюм измят. - О, Римо, - только и сказала она, бросившись в его объятия. - Я так и знала, что найду тебя. Поцеловав ее, он испытал непередаваемое чувство восторга. Вот почему я остался жив, думал он. Угрызения совести из-за того, что по его, пусть невольной, вине погибли люди, отошли на задний план. Он жив, и Айвори снова с ним. - Как ты узнала, что я здесь, - спросил он. - Не могу объяснить. Сначала просто надеялась, что нам повезет, и мы как-нибудь да встретимся, а потом самолет взорвался, и я прибежала сюда - ноги сами привели. - Теперь я рад, что ты опоздала на самолет, - сказал Римо, крепко обнимая ее. - Пойдем отсюда, пока здесь не собрались толпы. - Но ты весь мокрый. Еще простудишься. - Об этом не беспокойся. На стоянке Римо сел в первую попавшуюся машину. Водитель оставил ключи под передним сиденьем. Отъезжая от аэропорта и медленно минуя полицейские ограждения, контролирующие проезд туристов, он, повернувшись к ней, сказал: - Мне нужно кое-что рассказать тебе о статуе. - О какой статуе? Ее удивление было неподдельным. - О той, что ты разыскивала в Новом Орлеане. Я знаю, где она находится. - Как? А почему ты?.. - Долгая история, - отмахнулся он. - Я еще раз побываю в том месте, и когда покончу с делами, ты сможешь ее забрать. - Ас владельцем разве не надо переговорить? Римо хотел сказать, что никто не может владеть Кали, но вовремя одумался. Айвори и так много пережила, не зная, жив он или нет. Зачем еще больше усложнять ей жизнь? Вместо ответа, он нежно коснулся ее колена. - Ничего не понимаю, - проговорила она, и Римо понял, что она имеет в виду. - Я тоже, - признался он. - Ведь я почти не знаю тебя и однако... Он не закончил фразу. - Может, мы знали друг друга в предыдущей жизни, - улыбнувшись, предположила Айвори. - Не говори мне, что ты родом из Ньюарка, - сказал Римо. - Нет, конечно. Я росла в Шри-Ланке. Все мои предки жили там. Но училась я в Швейцарии и Париже. А может ты?.. Римо покачал головой. - Не думаю, что у нас было похожее окружение. Кстати, где находится Шри-Ланка? - Недалеко от Индии. Раньше наша земля называлась Цейлон. - Цейлон? Он так долго не отрывал от нее взгляда, что чуть не съехал с дороги. - Ты там бывал? - Нет. Просто мне стало немного страшно. Я все-таки хочу сказать тебе, Айвори, одну вещь про эту статую. - Скажи. - Всякий раз, когда я смотрю на нее, за ней проступает еще одно лицо. Я уверен, что оно - твое. Но та женщина всегда печальна и плачет. - Ты хочешь таким образом польстить мне? Сравнивая со статуей, которой две тысячи лет? - Не со статуей, - возразил Римо. - За статуей или над статуей иногда возникает другое лицо, оно парит в воздухе. Твое лицо. Я... Нет, лучше забудь все, что я говорил. Она погладила его по руке. - Ты здоров, Римо? - Прекрасно себя чувствую. Просто вычеркни из памяти все, что я говорил тебе о статуе и том лице, хорошо? - Хорошо, - шепнула она, нежно целуя его в щеку. Но сам-то он не мог ничего забыть. Лицо, проступающее над каменным ликом Кали, было лицом Айвори. Сомнений не было. Айвори - Плачущая женщина. Глава двадцать четвертая В углу кабинета О.Х. Бейнса стояло нечто запакованное, пяти футов высотой, но Холли, с трудом дотащившаяся до ашрама, даже не посмотрела в его сторону. Слезы ручьем лились по ее лицу, голос срывался. - Он ушел от нас, - проговорила она дрожащим от волнения голосом. - Бен Сар Дин? - Нет. Он мертв. Тот, которого Кали велела убить, человек с портфелем. Он ушел. О.Х. Бейнс вопросительно глядел на нее, и девушка выдавила наконец из себя: - Все наши люди погибли. - И Джош? - спросил Бейнс. - Мой сын погиб тоже? - Мне очень жаль, - ответила девушка. - Никто, кроме меня, не уцелел. Все было просто ужасно. Агенту помог страшный человек - азиат, он бросился ему на выручку. То, что он сделал с нашими людьми - просто неслыханно по своей жестокости. Бейнс сидел за столом, держа в руке карандаш. При известии о смерти сына карандаш замер в его руке, но через минуту он бросил его на раскрытый справочник и встал. - Пора сматываться, - сказал он. - Здесь нельзя больше оставаться. - А куда нам идти? - спросила девушка плачущим голосом. - Кали позаботилась, - ответил Бейнс. - У меня куча билетов на рейс Эйр Эйша. Что ты думаешь к примеру, о Гонконге? Она силилась улыбнуться сквозь слезы. - Гонконг? В самом деле? - А почему бы и нет. Воспользуемся этими билетами, обоснуемся там, воздвигнем новый храм - больше этого. И начнем все сначала. - А убивать будем? - нерешительно спросила девушка. - А как же, - заверил ее Бейнс. - Тогда Кали будет довольна, - удовлетворенно заметила Холли. - А то, что хорошо Кали, хорошо и нам, - подытожил Бейнс. - Это мне понятно, Главный фанзигар. - Она нахмурилась. - Но вы не можете оставаться Главным фанзигаром. - Почему? - Тот, кто был нашим Святым, мертв. Значит, теперь наш Святой - вы. - Согласен. А ты будешь Главным фанзигаром, - сказал Бейнс, проверяя наличие денег в бумажнике. - Я? Но ведь я женщина?.. - Ну и что? Кали это оценит правильно. Ее можно назвать первой феминисткой. Видя, с какой серьезностью Холли Роден кивнула, Бейнс с трудом удержался от смеха. - Вы полетите со мной? - Мы встретимся в Гонконге. Мне нужно внутренне подготовиться к миссии Святого. Думаю, надо уединиться в горах для медитации. - Я родом из Денвера, - сказала Холли. - Если вам нужно пристанище... - Спасибо. У меня есть здесь в горах поблизости один укромный уголок. Что может быть лучше горного колорадского воздуха - он-то и поможет мне подготовиться к новому жизненному служению. Обняв девушку за плечи, Бейнс прибавил: - А ты собирай всех, кто остался, и валяйте в аэропорт. - А как же Кали? Нужно подготовить ее к путешествию. - Нет. - В глазах Бейнса появился стальной блеск. - Я сам упакую статую. - Но... - Не будем зря тратить время, - отрезал Бейнс. - Мы в окружении неверных. Надо торопиться. - Я сейчас же всех соберу. Уже через пять минут с улицы донесся автомобильный гудок. Бейнс выругался про себя. У этих малолетних идиотов не хватает ума даже на то, чтобы парковать машины у черного хода. Взяв стоящий в углу и замотанный в ткань большой предмет, Бейнс поволок его к двери. Кроме Холли в живых осталось только шестеро душителей, они набили серебристый полосатый пикап до отказа - точь-в-точь сельди в банке. Юнцы пели, сотрясая своим хором автомобиль. - Тише, вы! - рявкнул Бейнс, открывая заднюю дверцу. - Вы что, хотите, чтобы полиция накрыла вас, не дав добраться до аэропорта? - Плевать нам на полицию. Мы убиваем для Кали. - Убивай! Убивай! Бейнс заехал ближайшему певцу в ухо. - А вот мне не плевать. Здесь до черта полицейских, так что будем считать, что тема эта закрыта. Бейнс протиснул тяжелый предмет вперед и привалил к переднему креслу. Сидевшей за рулем Холли он вручил несколько авиационных билетов. - Будь осторожнее и береги Ее, - напутствовал девушку Бейнс. - Это Кали. - Жизни не пожалею, Главный фанзигар, - пылко пообещала девушка. - Не то говоришь. Теперь ты - Главный фанзигар. А я - Святой. Она робко кивнула. - Да хранит тебя Кали, Святой! - Счастливого пути. Главный фанзигар, - сказал Бейнс. Смит отошел от окна и заторопился к двери. - Они уезжают, - бросил он. - Но Римо еще нет, - сказал Чиун. - Пусть Римо остается статуя, - решил Смит. - Но черт меня возьми, если я дам уйти этим убийцам. Он уже был на полпути к лестнице, когда Чиун последовал за ним. Все-таки император Смит еще очень слаб, думал кореец, одному ему придется туго. На улице Смит остановил такси. - Следуйте за этим пикапом, - сказал он, садясь в машину. Чиун в ярко-бирюзовом кимоно протиснулся следом. - Как бы не так, мистер, после дождичка в четверг. Желтая рука с силой вывернула таксисту шею - такой боли тот никогда еще не чувствовал. - Император попросил следовать за автомобилем, что впереди нас. Согласен ли ты оказать ему эту услугу? - Конечно, император, - пискнул водитель. - Тогда действуй, и пусть глаза твои будут открыты, а рот закрыт. - А ну, успокойтесь и замолчите, - приказала Холли своим подопечным. Ей нравилось быть Главным фанзигаром. Отдавать приказания, решила она, и есть ее стихия. - Мы едем в аэропорт! - выкрикнула она. - Мы увезем Кали в Гонконг. - А на что мы будем жить? - Будут ведь на самолете и другие пассажиры, - сказала Холли. - Кали обо всем позаботится. Чувствуя себя отлично после своего первого начальственного выступления, Холли у первого же светофора приказала одному из душителей перебраться вперед и сменить ее за рулем. - Главному фанзигару следует прежде всего заботиться о Кали, - сказала она, перемещаясь на сидение пассажира и обхватывая рукой завернутую фигуру. - Ой, что там такое? Из живота статуи что-то торчало. - Может, у нее выросла еще одна рука, - предположила Холли, разворачивая холст. - Если так - это хороший знак. Кали одобряет наш переезд в Гонконг. В возбуждении она сорвала остатки ткани и недоуменно уставилась на статую. - Что там, рука? - кричали сидящие сзади душители, пытаясь разглядеть, что же такое стряслось со статуей. - Нет. Это... часы. Холли коснулась пальцем диска, вмонтированного в живот статуи. - А что делают часы на животе Кали? - спросил один из душителей. Холли, как могла старалась скрыть свое удивление и важно произнесла: - Святой консультировался со мной по этому поводу. По его мнению, так будет легче пройти таможню и вывезти Ее из страны. - Хорошая мысль, - похвалил задавший вопрос юноша. - Да здравствует Святой! - проорали некоторые душители. - Да здравствует Главный фанзигар, - выкрикнула Холли, видя, что никто другой не догадывается этого сделать. Интересно, почему на животе Кали оказались часы, размышляла Холли, внимательно осматривая их. Сзади ее единомышленники продолжали петь хвалу Бейнсу, но ее это почему-то раздражало. - Как глупо поступил Святой, - сказала она. - Даже время поставил неправильно. - Сейчас девять часов четыре минуты, - уточнил кто-то. - Спасибо, - поблагодарила Холли, передвигая стрелки на циферблате. - Девять, одна, девять две, девять три, девять... Статую разнесло на куски, один из которых размозжил голову водителю. Почти сразу же последовал взрыв в двигателе - машина запылала. Холли отбросило в кустарник, окружавший чей-то газон. Значит, Кали не хочет в Гонконг, мелькнуло в ее сознании. Лежа на земле позади живой изгороди, Холли чувствовала, что умирает. И тут она вдруг поняла, почему гибнет и кто - причина ее гибели. Она хотела все рассказать, но из ее раскрытого рта текла кровь. С неимоверным усилием она пошевелила пальцами, не понимая, есть ли еще они у нее. Пальцы пока повиновались ей. Тогда она стала выводить прямо на земле кровавые каракули. - К... - написала она первую букву. Усилие утомило ее, но она продолжала: - О... И еще одну нацарапала: Л... Силы были на исходе. В эти последние мгновения она не могла даже пропеть: - Убивай для Кали. И все же она улыбнулась, ибо знала, что Кали мила и ее собственная смерть. Взрыв был настолько мощным, что следовавшее за пикапом такси завертелось посреди мостовой. У Смита перехватило дыхание при виде тел, вылетающих из охваченной пламенем машины, как жареная кукуруза выпрыгивает с раскаленной сковородки. Чиун уже выбрался из такси и спешил к месту катастрофы. Смит последовал его примеру, как только его рефлексы заработали снова. Они извлекли из огня пять изувеченных юношей. Улицу прорезал свет фар, и завыла сирена - приближалась полицейская машина. Юноши, и умирая, пели. - Убивай! - Убивай для Кали! - Мы умираем, и ей это приятно. - ...приятно. Смит взглянул на Чиуна. тот покачал головой, как бы вынося им смертный приговор. Не выживут. - Император... - начал Чиун. - Не сейчас, Чиун. Подождите, - оборвал его Смит. Склонившись над одним из сектантов, он наставил на него авторучку. - Кто ваш вождь? - Святой. Бен Сар Дин. - Неправда, - возразил лежащий рядом юноша. - Бен Сар Дин покрыл себя позором. Теперь у нас новый Святой. - Как его имя? - спросил Смит. - Бейнс, - гордо произнес душитель. - Он всем пожертвовал ради Кали. И мы повинуемся ему. Порывшись в кармане юноши, Смит вытащил авиационный билет. Как только полиция и скорая помощь подкатили с воем к месту происшествия, Смит увлек за собой Чиуна к тротуару, где они смешались с толпой зевак, окруживших горящий автомобиль. - Прости меня, император, - сказал Чиун. - Я не хотел мешать, когда вы угрожали этим кретинам вашей авторучкой... - Это микрофон, - перебил его Смит, нервно поглядывая, как полицейские загружают пострадавших в машину. - Пусть так, - продолжал Чиун. - Просто я думал, вам будет интересно знать, кто к нам идет. - Кто же? Смит покосился в ту сторону, куда указывал Чиун. Мимо полицейских машин к ним бежали двое. Один из них был Римо. Римо медленно обошел место происшествия и все оглядел. - Вас нельзя оставлять одних ни на минуту - тут же все перевернете вверх дном. - Может, если бы вы, Римо, больше занимались делами... - начал Смит. - Я не бездельничаю. Только что меня пытались взорвать в воздухе, - прервал его Римо. - Во всяком случае, все это заставит нас извлечь уроки. - Какие уроки? - спросил Смит. - Пожалуй, стоит подписать петицию Чиуна. Эти убийцы-любители только и умеют, что устраивать настоящие мясорубки. - У меня как раз при себе есть одна, - заторопился Чиун, засовывая пальцы с длинными ногтями под кимоно. - Нет, нет, - взмолился Смит. - Мастер Синанджу, пожалуйста, не надо. Вопрос о петиции мы обсудим позже. - Думаю, люди, что стоят здесь, захотят ее подписать, - с надеждой произнес Чиун. - Шум и суета должны вызывать у них инстинктивное отвращение. Он уже начал заинтересованно оглядываться, но тут Смит, пошатнувшись, стал оседать на тротуар. Римо удержал его. - Что случилось, Чиун? - спросил он. - На императора сегодня напали эти негодяи. Он скоро поправится. - Со мной уже все хорошо, - произнес Смит, отстраняясь от Римо. Проявив человеческую слабость, он испытывал явное смущение. - Вот покончим с О.Х. Бейнсом, и мне станет совсем отлично. - Я его вычислил, - сказал Римо. - Это он подсунул билет, когда я спал, а потом подложил и бомбу на самолет, чтобы разделаться со мной. Тут подоспела запыхавшаяся Айвори, которой было трудно бежать на высоких каблуках. Оглядевшись и увидев, что есть жертвы, она положив руку на плечо Римо, спросила: - Мы можем чем-нибудь помочь? Смит холодно смерил ее взглядом, а потом отозвал Римо в сторону. - Кто она такая? - потребовал он ответа. - Моя знакомая. - Как ты можешь приводить совершенно чужого человека сюда, когда здесь такое творится? - Она ничего не знает. - Надеюсь, - сказал Смит. - Но она видела нас втроем и... - Римо, - позвала Айвори. Она стояла у живой изгороди, лицо ее было мертвенно бледным. Он подошел, и девушка указала ему на тело Холли Роден. Тут подоспели и Смит с Чиуном. - Она мертва, - определил Римо, послушав пульс. - Под ногтями грязь, - сказал Чиун. - Она пыталась что-то написать на земле. - Он посмотрел на Айвори. - Как раз на том месте, где стоите вы, мадам. Айвори прерывисто задышала и сделала шаг назад. Рядом с испачканным пальцем Холли стали видны нечеткие следы туфель на высоких каблуках. - Про... простите, - прошептала Айвори. - Ничего страшного, - успокоил ее Римо, обнимая девушку за плечи. Встретившись взглядом со Смитом, он прочитал в его глазах вызов. Чиун опустился рядом с телом Холли, внимательно рассматривая землю. - Можно разобрать только букву К, - сказал кореец. - Больше ничего. - Не знаю, значит ли это что-нибудь, - сказала Айвори, - но я позвала вас по другой причине. И девушка показала на левую руку Холли. Рука сжимала что-то, вроде камушка. Чиун разжал руку и вытащил осколок в форме маленькой ручки. - Неужели от статуи? - не выдержал Римо. - Не может быть, - тяжело вздохнула Айвори. - Только не это. Пойду посмотрю, нет ли других обломков поблизости. - И она пулей метнулась в толпу. - Нет никаких сомнений, что это рука статуи, - сказал Чиун. Смит внимательно оглядел обломок. - О чем это вы? - Обломок руки статуи, император, - объяснил Чиун. - О котором мы все время говорим. Рука Кали. - Слава Богу, если с ней покончено, и больше не будет никаких разговоров о ее магическом воздействии, - сказал Смит. - Теперь остается только поймать Бейнса. Смит передал обломок Римо, который небрежно произнес: - Но есть еще одна проблема. - Какая? Римо поднес кусок обожженной глины к носу. - Это другая статуя. - Что? - вскричал Смит. - Я ничего не ощущаю. Бейнс подменил статую. Это не Кали. Воцарилось долгое молчание. Наконец Чиун мягко произнес: - Но есть и еще другая проблема, Римо. - Да? Какая же? - Твоя женщина. - Айвори? Римо огляделся, но Айвори нигде не было. Он прочесал всю толпу вдоль и поперек, проник даже за полицейское оцепление, оглядев и груду лома, что осталось от автомобиля, но женщины нигде не было. Стоя посредине мостовой, он громко позвал ее: - Айвори! Но никто не ответил ему. Трое вернулись в ашрам. Римо надеялся, что Айвори отправилась туда в поисках статуи. Но там не было никаких следов статуи, Айвори или О.Х. Бейнса. Все они исчезли. Глава двадцать пятая - Айвори, - шепнул О.Х. Бейнс красивой женщине, лежавшей рядом в постели. Сквозь стеклянную стену шале было видно, как в горах восходит солнце. Капли росы сверкали на вершинах высоких сосен, росших на склоне у горной долины, там, где в утреннем тумане вырисовывался домик Бейнса. Великолепный рассвет, но он кажется еще великолепнее, когда лежишь рядом со смуглым телом, льнущей к нему Айвори. Бейнс был рад, что Айвори разбудила его. - Как ты узнала, что я здесь? - спросил он, поглаживая тыльную сторону ее бедер. - От девушки. Той глупышки с белокурыми волосами. - Холли? Она сказала тебе? - Конечно, нет. Она умерла. Но перед смертью нацарапала на земле К-О-Л... Я предположила, что у тебя есть укромное местечко в Колорадо. - Умерла? Что ты такое говоришь? - Не притворяйся, дорогой. Это ведь я ношу маски, помнишь? Во всяком случае, я стерла эти буквы туфелькой. Никто не знает, где мы. - Хорошо, - сказал Бейнс. - Эта девушка начинала меня раздражать. Да и все остальное тоже - с их безумным пением и прочим. Но я остался в выигрыше. Помимо Джаст Фолкс у меня теперь две новые авиакомпании. Только бы федеральные агенты до меня не добрались. Айвори грациозно поднялась и, подойдя к чемоданчику кремового цвета, открыла его. - Пусть доберутся, с этим ты сможешь все начать заново в другом месте. И она наклонила чемоданчик так, чтобы Бейнсу были видны стопки стодолларовых купюр. - У меня для тебя тоже есть кое-что. - Ждала, что ты это скажешь. Бейнс выволок большой ящик из-за тахты в гостиной. Открыв его, он водрузил статую Кали на низкий столик перед стеклянной стеной, открывающей вид на обрыв на фоне затянутого облаками горного хребта. Статуя показалась ему настоящей Богиней, величественно и таинственно парившей в небесах. - Она потрясающа, - тихо и проникновенно произнесла Айвори. - Сколько хлопот из-за куска глины, - сказал Бейнс. - Я рад, что сбываю ее с рук. Айвори удалилась в спальню, чтобы привести себя в порядок. Вернулась она уже в слаксах и теплом свитере. - Собираешься выйти погулять? - спросил Бейнс. - Да нет. Просто немного прохладно, - ответила она. - Сядь и выпей чего-нибудь. - Бейнс налил ей и себе бурбону. - Все-таки ты удивительно красивая женщина, - сказал он, передавая бокал. Никогда не забуду, какой сюрприз ждал меня в том заброшенном доме, где мы встретились. Я-то думал, что имею дело с мужчиной. - Я была закутана в плащ. - А под плащом - ничего. Никогда еще меня не соблазняли подобным образом. - Но раньше ты не был владельцем Кали, - сказала Айвори. Самолюбие Бейнса было слегка уязвлено, и он в сердцах произнес: - Что говорить об этом глиняном чучеле! Кстати, кто это выкладывает за нее такие денежки? - Никто. Она нужна мне. И моему народу. Бейнс загоготал. - Твоему народу? Где же это находится твой народ? Она подняла на него спокойный взгляд. - Моя родина в горах - в центральной части Цейлона. Статую сотворили руки моих предков, и теперь она по праву принадлежит их потомкам. - Эта рухлядь? - Советую тебе никогда не называть Кали так непочтительно. - Ну вот, и ты туда же. Я дурачил недоумков, и они верили, что Кали волшебным образом доставляет им авиационные билеты. А ведь это делал я, каждую ночь собственноручно всовывая их статуе в пальцы. - Но руки-то у нее вырастали? - Это был конек Сардины. Так и не понял, как он это делал, но получалось у него хорошо. И психов удерживало в рамках. - Дело вовсе не в индусе. - Ты что, действительно веришь в эту чепуху? - Бейнс не старался скрыть удивление. - В отрастающие руки, в ожидание возлюбленного, в необходимость постоянных жертвоприношений? Да, вижу, веришь. - На самом деле ты ничего не знаешь, - сказала Айвори. - Я шесть лет охотилась за ней. - Не думай, что приобрела нечто стоящее - тебя ждет разочарование. Только взгляни. Старый хлам, которому место на помойке. Девушка подошла к нему сзади, обнимая за плечи. - Думаю, ты просто недостоин лицезреть ее красоту, - сказала она, потихоньку вытаскивая из кармана брюк шелковый желтый румал. - Видишь ли, Кали раскрывается только перед теми людьми, которых любит. Ты просто маленькое звено в нужной ей цепи, мистер Бейнс. Сомневаюсь, чтобы твоя судьба беспокоила ее. И она затянула румал на его шее. Номер 221. Глава двадцать шестая Разряженный горный воздух наполнил прохладой грудь Римо. Изменив принцип дыхания, мужчина сделал так, что его тело стало получать больше кислорода. - Богом забытое местечко, - сказал он. - А я-то думал, белые всегда восхищаются горами и снегом, - заметил Чиун. - И вечно кричат: назад, к природе, хотя никто так, как они, не склонен к обморожению и смерти от холода. - Но уж Бейнс-то этого не закричит, - уточнил Римо. - Надеюсь, ты правильно определил расположение его дома. - Четыре кучи металлолома в его офисе... - Четыре компьютера, - поправил корейца Римо. - Вот-вот. Именно эти четыре кучи металлолома определили, что тайный владелец этого дома - О.Х. Бейнс, - закончил фразу Чиун. - Да. Владелец, - согласился Римо, - но этот владелец может уже валяться где-нибудь на пляже в Пуэрто-Рико. Они карабкались вверх по каменному склону, туда, где на выступающей скале стоял небольшой, выстроенный в современном стиле охотничий домик. Стена, обращенная в сторону пропасти, была из цельного стекла. Никто из них не заговорил о том, о чем думали оба: если Бейнс здесь, то с ним и статуя Кали. Когда они вышли на дорогу, ведущую к дому, Чиун сказал: - Я привез кое-что, Римо, это может пригодится. - Кореец запустил руку под кимоно. - Ты не спрашиваешь, как я съездил в Синанджу. Римо весь напрягся. - Не хочу сейчас думать об этом, папочка. Мне нужен Бейнс, а покончив с ним, я хочу сразу же убраться отсюда. - А статуя? - Ее может не быть в доме. Он мог ее куда-нибудь отправить, - сказал Римо. - Ты действительно так думаешь? - мягко спросил Чиун. - Нет. - Римо прислонился к дереву. - Ты прав, у этой статуи большая сила. Я не могу с ней совладать, и каждый раз, приближаясь к статуе, испытываю странные чувства. Он прикрыл глаза. - Что причиняет тебе такую сильную боль? - Птица, - ответил Римо. - Обыкновенная птица, которую я убил. Но на ее месте мог быть человек. Я убил невинную птицу и принес ее в дар Кали. Я убил для нее. - Это все уже было. И вот случилось опять, - сказал Чиун. - А разве может быть иначе? Я бежал оттуда, Чиун. Хотел улететь в Корею, спрятаться под твоим крылышком. - Он весело рассмеялся. - Лу предан позору в истории Дома Синанджу из-за того, что сражался в цирке с тиграми. А я не способен даже бороться со статуей. Вот каков я на самом деле. - Каков ты - покажут время и история, - сказал Чиун. - А вот что за подарок я тебе привез. - Из рукава кимоно старик вытащил серебряное кольцо и протянул его Римо. - Оно было на руке Лу, когда он швырнул статую Кали в море. Возьми его. - Так ты за этим ездил в Синанджу? - спросил Римо. - Чтобы помочь мне? - Он вдруг почувствовал себя снова ребенком. - Это мой долг учителя, - сказал Чиун, вновь протягивая кольцо. Римо взял из рук старика кольцо, но оно не налезало ему ни на один палец. - Буду держать в кармане, - решил Римо, благодарно улыбнувшись Чиуну. Тот верил, что серебряное кольцо может сотворить из труса мужчину, и Римо еще больше его за это любил. - Ты не слабее Лу, - сказал Чиун. - Помни, вы оба Мастера Синанджу. Римо хотел ответить, что никакой он не Мастер и никогда им не будет и что Чиун прав, называя его тупой бледнолицей бездарью. Кто такой Римо Уильямс? Неудачник из Ньюарка, города в штате Нью-Джерси, и никто больше. Но вслух он сказал: - Ладно. Пошли дальше. В шале они проникли бесшумно - через гараж. В доме стояла тишина. Казалось, дом пуст. О.Х. Бейнса они нашли в гостиной; тот лежал, раскинувшись, на диване в какой-то ненатуральной позе - глаза выкатились из орбит, изо рта свисал черный распухший язык, на шее - багровая полоса. Тело еще не остыло. - Он мертв, - констатировал Римо и тут же внезапный приступ удушья охватил его. Он почувствовал слабость в коленях, голова отчаянно кружилась. Заполнявший комнату запах рвался внутрь его тела, парализовывал мысли. - Она здесь, прошептал Римо. - Статуя здесь. - Где? - спросил Чиун. Не глядя, Римо указал в тот угол комнаты, где стояла большая картонная коробка, тщательно упакованная и перевязанная, - готовая к дальнему морскому путешествию. Но тут, по воле заключенного внутри коробки злого духа, узнавшего Римо, стенки коробки пали, уголки их задымились, и повалил густой дым. В считанные секунды плотный картон обратился в горсть золы, над которой гордо возвышалась статуя Кали. Римо взглянул на нее, и губы статуи раздвинулись в улыбке. Римо рухнул на колени. Послышались шаги - кто-то шел из спальни. На звук шагов обернулся только Чиун. - К нам гостья, Римо, - сказал он. Резко повернул голову, а потом с неимоверным трудом, дрожа всем телом, поднялся на ноги. Перед ним стояла Айвори. С ружьем в руках, но лицо ее не выражало решимости убивать, а в глазах застыли боль и печаль. - Почему этим человеком оказалась именно ты? - спросил Римо. Сердце его бешено колотилось. - Тот же вопрос задаю себе и я, - тихо ответила девушка. - Тебе не нужно больше лгать, Айвори. Может, я и не очень умен, но кое-что понимаю. Ведь это ты стерла то, что написала перед смертью девушка. - Я не хотела, чтобы ты приходил сюда. И убивать тебя тоже не хочу. - Однако именно это ты и попыталась сделать, подложив в багаж бомбу. Ведь ты знала, что сразу же после взлета она взорвется, - сказал Римо. - Мне нужна статуя, - умоляюще произнесла Айвори. - Тогда я еще не знала тебя, Римо. А если бы знала, то не смогла бы убить. - Но вот теперь собираешься, - Римо кивком указал на ружье. - Нет. Только в крайнем случае. Послушай, Римо, статуя принадлежит жителям Батасгаты. В любом другом месте она принесет много зла. Кали - не добренькая богиня. - Она будет сеять зло всюду, - вмешался Чиун. - Ее следует уничтожить. - Но ведь саму Богиню не уничтожить, - возразила девушка. - Конечно, нет, - сказал Чиун. - И все же она многие тысячелетия существовала вне человечества, пока не обрела дом в этой статуе. Пусть еще побродит бездомная, никого не убивая и не подбивая других на убийство. Статую нужно уничтожить. - Вы ничего ей не сделаете, - решительно заявила Айвори, глаза ее метнули молнию. - Уходите, и я не причиню вам зла. Я хочу только одного - увезти с собой статую. Дайте мне спокойно сделать свое дело, и обещаю, - ни я, ни статуя никогда не покинем Батасгату. - А жители деревни? Понимают ли они, что питает Кали? Чем она жива? - Те, что мудрее других, понимают, - ответила Айвори. - Остальные просто хотят возвращения Богини на родину и все примут, как должное. - Деревня потонет в крови, а потом опустеет - с последним жителем. А статуя найдет способ объявиться в другом месте, и зло пойдет гулять по свету, губя все, что встретится на пути, как погубило оно этих глупых ребятишек в Новом Орлеане. - Все это не ваше дело, - сказала Айвори, но в глазах ее стояли слезы. Теперь Римо знал наверняка: Айвори - Плачущая Женщина, это ее лицо наплывало на грубую маску Кали, этот призрачный лик никогда не покидал его. - Айвори, - прошептала Римо, и взгляды их слились. - Я знаю, кто такие ты и я. Теперь знаю. Мне нет дела до статуи. Я люблю тебя. Уже два тысячелетия люблю. Не отводя от него взгляда, девушка молча уронила ружье на толстый ковер и шагнула к нему. - Я чувствую то же самое, хотя ничего не знаю. - Две тысячи лет тому назад, - начал Римо, - мы были любовниками. Я был Мастером Синанджу, а ты жрицей Кали, и мы любили друг друга. Пока Кали не разлучила нас. Произнесенное имя Богини заставило Айвори бросить взгляд на статую. - Но я служу Кали, - произнесла она в смятении. - Не служи ей больше, - попросил Римо. - Не оставляй меня и на этот раз одного. - Он подошел к ней и поцеловал, и снова мир и покой воцарились в его сердце, и он опять очутился в прошлом, где жил спокойно в тихой долине. И его милая вновь была с ним, как тогда в былые годы, когда возлежала с ним на ложе из цветов. - Уничтожь ее, - прошептала Айвори. - И как можно скорее, пока еще есть время. Сделай это для нас. Я люблю... И она замолкла, словно оцепенев. - Айвори, - позвал Римо, тряся девушку, но та, вскинув руки, пыталась сорвать с себя одежду. Ее расширившиеся от ужаса глаза молили его о помощи. Айвори хрипела, задыхаясь и хватая Римо за руки, но тут конвульсии сотрясли ее тело, и она, обмякнув, упала в его объятия. - Айвори! - вскричал Римо и, подняв девушку, непроизвольно оглянулся на статую. У той, словно лист из почки, пробивалась новая рука. - Кали - ревнивая богиня, сын мой, - сказал Чиун. Взяв из рук Римо безжизненную Айвори, он плавно опустился на ковер, приняв позу лотоса, а тело Айвори осторожно положил рядом. О волнении старика говорили только руки, которые он сложил, как молящийся ребенок. С губ корейца сорвался тихий стон. Римо тут же склонился к нему. - Чиун? Что с тобой? - Мне ... нечем дышать, тихо промолвил Чиун. Голова его упала на грудь, седые волосы трепетали, словно на ветру. Вдруг страшной силы судорога скрутила тело старика, и он откинулся навзничь, будто сраженный невидимой рукой. Римо в страхе коснулся тела учителя, но тут же, выпрямившись, шагнул к статуе. - Это твоих рук дело, - угрожающе крикнул он, приготовясь нанести ей сокрушительный удар ногой. Но нога почему-то не смогла дотянуться до головы статуи. Ноги подкосились, и Римо растянулся. Поднявшись, он решил сокрушить статую руками, но те безжизненно повисли, отказываясь служить. Он снова повернулся к Чиуну, и тут у него от ужаса отвисла челюсть. На лбу Чиуна появилось небольшое синеватое пятнышко, и оно явно росло. Кольцо! - вспомнил Римо и полез в карман. Но что с ним делать? На палец оно не налезает. Хватит ли одного его присутствия? Нащупав кольцо, Римо вытащил его из кармана. И держа перед собой, словно крест перед вампиром, снова двинулся к статуе. Ноги с трудом передвигались. На душе была смертная тоска, будто на грудь положили могильный камень. Римо чувствовал себя совершенно опустошенным, и ему потребовалось собрать все свои душевные и физические силы, чтоб поднести ладонь с лежащим на ней кольцом к равнодушному и порочному лику идола. На мгновение кольцо ярко вспыхнуло, и Римо подумал, что, возможно, кольцо Лу, подаренное тому любимой женщиной, может спасти и его. Но блеск быстро померк, крошечные трещинки побежали по кольцу, и оно стало плавиться, обжигая кожу и доставляя Римо мучительную боль. Римо с воплем упал на пол. Он корчился от боли - невыносимой, пронизывающей все его тело, кожа ладони с шипением обуглилась. На его глазах у Кали отрастала новая рука; тошнотворно-сладкий запах отвоевывал у комнаты метр за метром. Римо понимал, что сила кольца уступает черной энергии чудовищного изваяния. С того места, где лежал Римо, был хорошо виден Чиун. В глазах старика отсутствовала та отчаянная мольба о спасении, какая была в глазах Айвори. Ни страха, ни обиды, ни ненависти... И Римо, позабыв о собственных мучениях, преисполнился жалости к учителю. Сердце его разрывалось от боли за него. Ввалившиеся, бесконечно старые глаза. На лбу росла и темнела голубоватая метка. Чиун умирал медленнее, чем делал бы это на его месте другой человек - ведь он контролировал каждое изменение в своем организме, - но все же умирал. И в глазах умирающего старика разливались свет и покой. - Чиун, - шепнул Римо, силясь подползти к старому корейцу. - Если уж суждено умереть, пусть он умрет подле человека, который однажды вернул его к жизни. Но Римо не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Не мог даже оторвать головы от пола. Он закрыл глаза, не в силах вынести вида гордого лица Чиуна, понемногу уступающего смерти. А потом услышал голос. Тот не шел извне, а рождался где-то в глубине его сознания. И был не столько голосом, сколько импульсом, несущим с собой резкий запах Богини - резкий и надоедливый. Римо подумал было, не пахнет ли то его обожженная плоть, но невыносимая боль и убежденность в том, что Чиун умирает, заставили его признать очевидное: Кали находилась внутри него, следила за ним и насмехалась. А потом заговорила с ним - как говорила за две тысячи лет до того с Мастером Лу. - Твое наказание только начинается, - произнес голос, сопровождаемый смехом - высоким и звонким, словно позвякивало множество крошечных колокольчиков. - Я вернула ее тебе, потомок Лу, - сказал этот голос. - Та же самая женщина, но в другом теле. Так же, как и женщина Лу, она рождена, чтобы подарить любимому мгновение счастья. И обеих я быстро забрала к себе. В голосе больше не звенели колокольчики - теперь в нем был металл. - Ты мог бы любить меня, как любил в свое время Лу. Мог бы служить мне. Но ты предпочел умереть. И ты умрешь - как твоя женщина и как старик. Но ты будешь умирать дольше - здесь я превзойду сама себя. Римо с усилием открыл глаза. Голос умолк. Чиун неподвижно лежал на боку. Он сдался. Ждал, что Римо спасет его, но Римо в очередной раз предпочел закрыть глаза. - Нет, ты не убьешь его, - сказал Римо, делая отчаянную попытку подняться на колени. Но тут поток невидимой энергии мощным ударом сотряс его грудь. Римо почувствовал во рту вкус желчи, но, пошатнувшись, все же удержался на ногах. - Может, я и заслуживаю наказания, - прошептал он. - Может, заслуживал и Лу. Может, даже Айвори. Но Чиуна ты не получишь. Римо выпрямился во весь рост. Боль в руке не унималась, голова кружилась, он был весь в поту. Ноги не двигались, но он все же стоял, зная, что никогда больше не опустится он на колени перед Кали. - Фальшивый герой, - снова послышался голос. - Ты слаб, и учитель твой слаб. Все вы ничто передо мной! - Но больше я не склоню головы, - возразил другой голос. Он был еще очень тих, зарождаясь где-то в стороне от сознания Римо, но все же звучал, и Кали слышала его. - Нет, склонишь. Резкая боль пронзила его живот. Изо рта и носа брызнула кровь. Но Римо устоял. Кусочек расплавленного серебра вновь, зашипев, обратился в кипящую жидкость, обжигающую пальцы. Римо продолжал стоять. Теперь боль добралась до ушей - их, казалось, проткнули двумя раскаленными проволоками. Голову разрывал нечеловеческий визг, словно тысячи сирен включились одновременно. Но Римо все же стоял, умиряя невыносимый шум своей волей. Сила возвращалась к нему. Подняв высоко голову, он твердо посмотрел в злобные глаза Богини. - Ты не Лу, - произнес голос. - Конечно, нет, - холодно ответил Римо, голос его отчетливо прозвучал в тишине комнаты. - Но у тебя его дух. - Не только его, - возразил Римо. - Кто ты? - пронзительный голос, не нарушающий тишины комнаты, терзал его уши, как вопли профессиональной плакальщицы. И он ответил голосом, идущим из дотоле неведомого уголка его существа. Голос произносил слова, которые были новостью для самого Римо, изрекая древнее пророчество Синанджу. - Я - земное воплощение Шивы, Бога Разрушения - Дестроер, несущий смерть и ниспровергающий миры! Мертвый тигр снова на ногах, благодаря Мастеру Синанджу. Римо двинулся к статуе, слыша внутренним слухом ее пронзительный испуганный крик. Нанося невидимые удары, статуя молча сопротивлялась. Кожа на лице Римо кровоточила, но страха он уже не испытывал. Ему удалось ухватить статую за голову. Прикосновение обожгло его огнем. Скрытая внутри статуи сила оторвала его от пола и швырнула через всю комнату. Не удержавшись, он пробил стекло и с грохотом вылетел наружу, на солнечный свет. Статую из рук он не выпустил. Та билась в его руках как живая, принимая всевозможные формы, словно глина, из которой ее слепили, была еще мягкой. Руки ее кружили вокруг, пока ей не удалось наконец обвить шею Римо; она сжимала объятия все туже и, казалось, отравляла его своим ядом. - Больше ты не испугаешь меня, - громко произнес Римо. - Я - Шива! Он не мешал статуе обвивать себя многочисленными руками. Но сам в то же время изо всех сил сдавливал обожженными руками ее торс. Наконец из ее ноздрей повалил желтый дым. На некоторое время он затянул зловонной пеленой чистое небо Колорадо, а потом быстро растаял, как утренний туман. Статуя лопнула в руках Римо. Куски ее он покидал с обрыва, слыша, как те глухо стукаются о камни, а голову измельчил в порошок и развеял по ветру. Потом вернулся в дом. Свежий воздух врывался в гостиную сквозь разбитое венецианское окно - там уже не осталось и намека на мерзкий запах. Римо с грустью опустился на колени рядом с Чиуном, с нежностью коснувшись лба старика, где все еще темнела синеватая точка. Лоб был гладким и прохладным. Слезы струились по лицу Римо, и он вслух попросил богов послать ему такую же смерть, как Мастеру Синанджу. Лоб под его рукой наморщился, ресницы задрожали, и раздался характерный визгливый голос Чиуна: - Такой же смерти? Тебе придется ее долго ждать, если ты сейчас же не перестанешь терзать своей лапищей мою нежную кожу. - Чиун! Римо отпрянул от неожиданности. Старый кореец, как всегда, важно, не теряя достоинства, поднимался с пола, темное пятнышко на его лбу бледнело, а потом и совсем исчезло. - Как тебе удалось остаться в живых? - Как? - Карие глаза корейца расширились. - Как? В самом деле - как, учитывая, что ты вечно висишь на моей шее тяжелым камнем? - Я?.. - Ты. А кто еще? - огрызнулся Чиун. - Я уже одной ногой был в великом Ничто, а ты вел себя как обычно. То есть, ничего не предпринимал. - Я... - Тебе же говорили, что нужно делать с кольцом. - Я все делал. Я держал его... - Ничего ты не сделал, - сказал Чиун. - Я все видел. - Взгляни на мои руки. - Римо протянул Чиуну свои обожженные ладони. Но теперь на них не было никаких следов. - Как же? Кольцо... Я сам видел... Оно плавилось... - Римо полез в карман. Там действительно что-то лежало. Римо извлек от туда старенькое дешевое колечко из серебра. - А то кольцо? Оно что же, было только в моем мозгу? - недоверчиво спросил Римо. Чиун фыркнул. - Да, не велико же оно было, если сумело уместиться там. - Клянусь тебе, - уверял Римо. Он чувствовал на руке под серебряным колечком еще что-то и убрал с ладони кольцо Лу. Там остались мелкие капельки - тоже в форме кольца. Римо попробовал их на вкус. Соленые. То были слезы. - О, Айвори, - произнес Римо. Он подошел к похолодевшему безжизненному телу женщины. Лицо ее было мокрым от слез. Римо молча надел ей на палец серебряное кольцо. Может, хоть это, подумал он, принесет наконец Плачущей женщине покой. Глава двадцать седьмая - Выходит, я Лу? - спросил Римо. - Ну, не идиот ли ты? - сказал Чиун. - Конечно, ты не Лу. Тот мертв уже две тысячи лет. Неужели тебе до сих пор не ясно, кто ты, дурень ты несчастный? - А как же Айвори? Плачущая женщина? И кольцо? Они умолкли, потому что в номер нью-йоркского отеля, где велась беседа, вошел доктор Харолд В.Смит и сел за большой письменный стол. - Ну, так как же? - попытался Римо возобновить разговор. - Что скажешь обо всем этом? И о статуе. Ведь она говорила со мной. И тут же перехватил настороженный взгляд Смита. Чиун перешел на корейский. - Подобные вещи не обсуждают в присутствии людей с таким ограниченным кругозором, как у императора. - Прошу меня извинить, - начал Смит. - О, достойнейший из достойных! Не обращайте внимания на мою болтовню. Я только попросил Римо умолчать о том, что может излечить его помутившийся рассудок. - Что же? - потребовал ответа Смит. - То, что облегчит его воспаленный разум и навсегда уничтожит видения, навеянные статуей. Тогда Римо целиком сможет отдать себя служению вам. Но я не хочу злоупотреблять вашим временем, о, император. Забудьте о том, что я сказал. - Если я могу чем-то помочь... - неуверенно произнес Смит. - Есть один пустяк, - продолжал Чиун. - Это, конечно, мигом исцелило бы Римо, но зачем вас посвящать во все эти мелочи? Римо откашлялся. - Если уж речь зашла об этом, то, думаю, пара недель на Пуэрто-Рико мне не повредит. - Не слушайте его, император, - заторопился Чиун, незаметно для Смита давая пинка Римо. - Ему нужно совсем другое. - Как ты можешь знать, что мне нужно? Последовал пинок поувесистей. - Сэр, этот парень мне как сын, даром что белый. И потому все его мысли для меня как открытая книга. Кому как не мне знать, что ему нужно? - Вот как? Голос Смита прозвучал еще более кисло, чем обычно. - Именно так. Но все это так незначительно, что лучше уж я помолчу. - Как вам будет угодно, - не возражал Смит. - Больше всего на свете Римо хотел бы, чтобы в Синанджу, его вторую родину, поступали достойные дары, - быстро прибавил Чиун. - Я этого хочу? - удивился Римо. Чиун оставил его слова без внимания. - Пять мер золота - слишком мало: мой ученик испытывает чувство стыда. Смит вздохнул. - Мне кажется, вы отказались от дополнительного вознаграждения, чтобы внеочередной раз посетить Синанджу. - Совершенно верно, о, справедливейший и мудрейший. Но теперь не я прошу десять мер золота вместо несчастных пяти. - Десять? Помнится, раньше речь шла о девяти, - сказал Смит. - Да, о, всепомнящий. Но теперь не я прошу эти десять мер, а Римо. - До сих пор я не слышал ни слова от него самого, - проговорил Смит. - Он очень робкий и стеснительный, император. Но в душе мечтает только о том, чтобы жители Синанджу были одеты и сыты. Правда, Римо? Кореец строго взглянул на ученика и незаметно для Смита ткнул длинным ногтем Римо в бедро. - Ой! - вскрикнул Римо. - Слышите, император? Этот крик вырвался у Римо в отчаянии - так он озабочен делами деревни. Если не пойти ему навстречу, он может тяжело заболеть. Смит возмущенно вздохнул. - Хорошо. Будем ежегодно посылать в деревню еще пять мер золота. Чиун весь засиял от удовольствия. - Он в восторге, император. Римо зевнул. - Но нужно будет поступиться чем-то другим, - сказал Смит. - Придется, Римо, урезать ваши расходы. - Естественно, император, - опять влез Чиун. - Ради такого важного дела Римо снизит расходы на питание. - Придется сократить и отпуск тоже, - сказал Смит. - Погодите, - не выдержал Римо. - Могу я после того мерзкого отеля немного пожить на Пуэрто-Рико? - Выбирайте, - предложил Смит. - Дополнительное золото в Синанджу или отдых на Пуэрто-Рико? - Тут даже и думать нечего. Ой! - Этим он хочет сказать, что безусловно предпочитает десять мер золота для жителей Синанджу, - сказал, склоняясь, Чиун. - Безусловно. Смит вопросительно взглянул на Римо, но тут же согнулся от мучительного приступа боли. Он еще был не совсем здоров. - Рад, что мы обо всем договорились, - сказал он. - Временно договорились, - хмыкнул Римо. - Только временно. Когда Смит удалился, Римо и Чиун продолжили разговор. - А что случилось с Кали? Она мертва? - Боги не умирают. Как я сказал той женщине, может пройти еще много столетий, прежде чем Кали вновь обретет земной дом. - Надеюсь, - отозвался Римо. - У меня никак не выветрится из одежды ее запах. В фешенебельном пригороде Денвера маленькая Кимберли Бейнс, сидя в детской, лепила фигурки из розового пластилина. Надев по совету бабушки поверх хорошенького платьица фартучек, она трудилась аккуратно и вдумчиво. Заглянув в детскую, миссис Бейнс пережила острый приступ радостного волнения - с тех пор как она взяла к себе Кимберли, оно почти не покидало ее. После смерти сына, невестки и внука жизнь превратилась для нее в сущий ад. Казалось - все, жить больше незачем, но вот появилась Кимберли, и ее смех вернул миссис Бейнс к жизни. У детей есть изумительная способность к возрождению, психика их эластична. После того, как полиция разыскала Кимберли, бедняжка первое время ничего не делала, только пела что-то невразумительное. Но теперь все это прошло. Кимберли снова была нормальные ребенком и никогда не вспоминала о том ужасном месте, куда ее вместе с братом увезли родители. Дети легко забывают, думала миссис Бейнс, вот почему из их жизни не уходит радость. Миссис Бейнс оставила Кимберли одну в детской, а сама пошла приготовить себе чашечку чая. Она попивала его, сидя перед телевизором, когда в гостиную влетела Кимберли - рот до ушей, кончик носа - в пластилине. - Бабушка, посмотри, что у меня получилось! - А-а, - сказала пожилая дама. - Меня приглашают присутствовать при торжественном завершении работ. Иду-иду. Самой не терпится поскорее взглянуть. Но войдя в детскую, бабушка Бейнс испуганно заморгала. На рабочем столике Кимберли стояла вылепленная фигура зрелой женщины с пышным бюстом - высотой почти два фута. Выражение ее лица, нацарапанного на пластилине острым концом карандаша, было на редкость злобным. Но самое странное - количество рук. Их было пять. - А почему у нее столько рук, Кимберли? - осторожно спросила миссис Бейнс. - Так ей легче будет отращивать другие, неужели не понятно? - удивилась Кимберли. - Ах... вот как, - улыбнулась миссис Бейнс. - Она... очень мила, дорогая. В пластилиновой фигурке было нечто, что вызвало у пожилой дамы приступ неопределенного отвращения. Но ее вылепила Кимберли, а ребенка нельзя стеснять в самовыражении. Может, как-нибудь позже сама миссис Бейнс незаметно придаст этому лицу улыбку и сделает его посимпатичнее, пририсовав очки. - Она просто прекрасна, - в восхищении произнесла Кимберли. - Это моя подруга. - А у твоей подруги есть имя? - поинтересовалась миссис Бейнс. - Да. Ее зовут Кали. - Чудесно, - сказала миссис Бейнс. - А не поесть ли нам теперь мороженого? - О, да, - согласилась Кимберли и, вложив ладошку в бабушкину руку, вышла с миссис Бейнс из детской. Солнце село, и комната погрузилась в темноту. А на детском рабочем столике над карандашами, бумажными куколками и размазанным по столу пластилином возвышалась розовая фигурка, у которой только что начала пробиваться новая рука.