упомя- нуть, что будут покупать глаза только умерших людей. И вот наша програм- ма рухнула. - Не понял,- сказал Римо. - Лейтенант полиции, который читал лекцию о том, как белые всегда гра- били черных, пришел сюда и принес пару глаз. Их швырнул ему в лицо чер- нокожий юноша, поверивший обещаниям Управления здравоохранения. Вся эта история сильно подпортила наши взаимоотношения с местным населением. - Какая история?- продолжал недоумевать Римо. - Управление здравоохранения в очередной раз обмануло Третий мир и ни- чего не заплатило за глаза. Гордый юный чернокожий афро-американский представитель Третьего мира безрассудно доверился белым и принес пару свежедобытых глаз, а медицинский центр унизил его, отказавшись их ку- пить. Юноше сказали, что не платят за глаза, изъятые у живого человека. Представляете, до чего дошел расизм! Ничего удивительного, что черноко- жее сообщество пришло в ярость. Сержант Плескофф продолжал распространяться об угнетении Третьего мира и показал Римо компьютерную систему, благодаря которой эффективность ра- боты на его участке была на двадцать процентов выше, чем где-либо еще в Нью-Йорке. - Наш район находится на переднем крае борьбы с преступностью. Именно поэтому федеральное правительство выделило нам дополнительные ассигнова- ния. - И как конкретно вы боретесь?- спросил Римо, не заметивший вообще ни- какой борьбы. - Во-первых, благодаря этим деньгам у нас теперь по всему району кур- сируют фургоны с фонограммами, в которых убедительно доказывается, что молодежь Третьего мира является жертвой угнетения и эксплуатации со сто- роны белых. - Вы ведь белый, верно?- заметил Римо. - Абсолютно,- подтвердил Плескофф.- И стыжусь этого.- Казалось, он го- рдится тем, что стыдится. - Почему? Вы не виноваты в том, что вы белый. То же относится и к чер- ным,- сказал Римо. - И к прочим подобным низшим расам,- добавил Чиун, чтобы эти расисты американцы не вздумали смешивать свои низшие расы с высшей, то есть с желтой. - Я стыжусь потому, что мы в огромном долгу перед великой черной ра- сой. Послушай,- добавил Плескофф доверительно,- я ведь не знаю пра- вильных ответов на все вопросы. Я простой полицейский. Я исполняю прика- зы. Есть люди поумнее меня. Я должен давать такие ответы, каких от меня ждут,- тогда я получу повышение. Если же, не дай Бог, я когда-нибудь пророню хоть слово о том, что приезд черной семьи в ваш квартал - это не милость Аллаха, то меня вышвырнут. Сам я живу в Аспене, штат Колорадо. - Почему так далеко? - Лишь бы подальше отсюда. Я бы поселился на Юге, да там все слишком переменилось после Гражданской войны,- сказал Плескофф.- Между нами, я всегда болел за повстанцев, когда смотрел фильмы о войне. Тебе не жалко, что мы победили? - Я хочу знать, кто убил ту старую женщину, миссис Герд Мюллер, с Уол- тон-авеню,- в который раз повторил Римо. - А я и не знал, что ФБР занимается убийствами. Разве это дело общена- ционального масштаба? - Да, это дело общенационального масштаба. Это самое важное дело за последние двести лет. Оно имеет отношение к вечным устоям нашего общес- тва. Старые и слабые должны находиться под защитой молодых и сильных. До самого недавнего времени именно это считалось главным признаком цивили- зованности. Может быть, мне платили именно за то, чтобы я защитил эту старую женщину. Может быть, те гроши, которые она доставала из своей су- мочки, чтобы выплатить жалованье мне, тебе,- может быть, эти гроши как раз для того и были предназначены, чтобы ее убийца теперь не отделался беседой с психиатром, если случится невероятное и его арестуют. Может быть, эта старая белая женщина и есть та последняя капля, после которой народ Америки скажет, наконец: "Хватит!" - Черт, это проникает в душу,- признался Плескофф.- Честно говоря, иногда мне и самому хочется защищать стариков. Но если ты полицейский в Нью-Йорке, ты не можешь делать все, что тебе вздумается. Плескофф показал Римо гордость участка, главное оружие в широкомасшта- бной битве с преступностью, на которое федеральное правительство выдели- ло семнадцать миллионов долларов. Это был компьютер ценой в четыре с по- ловиной миллиона. - И что он делает? - Что делает?- с гордостью переспросил Плескофф.- Ты говоришь, что хо- чешь узнать об убийстве миссис Герд Мюллер? Плескофф, мурлыча что-то себе под нос, нажал несколько клавиш. Машина выплюнула несколько белых карточек в металлический поддон. Они улеглись веером: двадцать карточек - двадцать смертей. - Что ты так опечалился?- спросил Плескофф. - Это все убитые в городе пожилые люди?- спросил Римо. - Нет-нет,- заверил его Плескофф.- Это только Мюллеры. Если бы ты за- казал Шварцев или Суини - тогда мы бы могли сыграть в бридж этими карто- чками. Римо отыскал карточки с именем миссис Мюллер и ее мужа. - Убийство? Он тоже попал в список убитых?- спросил он сержанта. Плескофф взглянул на карточку и пожал плечами. - А, понятно. Иногда приходится иметь дело с этим устаревшим подходом, когда, говоря об убийстве, люди пользуются такими старомодными поня- тиями, как жертва, преступление, убийца. Знаешь, эта старая логика: пре- ступник совершает преступление, хватайте преступника. Эта старая, чисто животная, безответственная реакция, которая часто приводит к таким жес- токостям, как бесчинства полиции. - Что вы имеете в виду?- спросил Римо. - Я имею в виду, что этот полицейский, этот расист и реакционер, нап- левав на интересы Управления полиции и своего участка, неправомерно кла- ссифицировал смерть Герда Мюллера как убийство. А это был сердечный при- ступ. - Так мне говорили,- сказал Римо.- И так я думал. - Так думали все, кроме этого расиста. Это был сердечный приступ, выз- ванный проникновением ножа в сердце. Но ведь ты же знаешь, какое отста- лое мышление у этих старомодных полицейских-ирландцев. К счастью, теперь они организовали свой профсоюз и он взялся их просвещать. Нынче они не так часто срываются. Разве только по решению профсоюза. - Знаете что?- вдруг сказал Римо.- В очень скором времени вам придется опознать преступника. Сейчас вы отведете меня к "Саксонским Лордам". И вы опознаете убийцу. - Ты не можешь заставить меня это сделать. Я нью-йоркский полисмен. У нашего профсоюза очень твердые правила, и я их придерживаюсь. Римо сжал мочку правого уха сержанта и повернул. Сержанту стало больно. Лицо его исказила гримаса, похожая на улыбку. Потом он заплакал. Крупные слезы выступили у него на глазах. - За нападение на полицейского полагается суровое наказание,- зады- хаясь, произнес он. - Обещаю, что когда среди этих останков города я отыщу настоящего по- лицейского, то не стану на него нападать. Римо потащил рыдающего сержанта к выходу из здания участка. Полицей- ские возле пулеметов пригрозили, что будут стрелять. На этот раз у них были для этого законные основания. - Ты думаешь, что напал на рядового гражданина?!- орал один из них.- Это полицейский, а значит, ты совершаешь преступление. За кого ты его принимаешь? Что это - раввин или пастор? Это полицейский. Закон гаранти- рует безопасность полицейских. Римо заметил, как на синих брюках сержанта расплылось темное пятно. Нью-йоркский полицейский с ужасом понял, что сейчас ему придется пройти по улице после наступления темноты. Ночь принесла прохладу. Едва они вышли из здания, дверь захлопнулась, и ее заперли изнутри. - О Боже, что я сделал? В чем я провинился?- стонал сержант Плескофф. Чиун хихикнул и сказал Римо по-корейски, что он пытается побороть вол- ну, вместо того чтобы плыть вместе с ней. - Если я утону, то не один, папочка, мрачно ответил Римо. ГЛАВА ПЯТАЯ Держать человека за ухо так, что еще чуть-чуть - и оно оторвется, куда надежнее, чем лошадь за поводья. К тому же это весьма эффективное средство получения информации. Пусть хозяин уха испытывает легкую боль - очень больно делать не надо,- и он начнет отвечать на ваши вопросы. Если он явно лжет, добавьте немного боли, и тогда он сам превратит свое тело в детектор лжи. Тут нужна не сила, а точный расчет. Сержант Плескофф - его правое ухо по-прежнему было зажато между пальцами Римо - решил, что ночью улицы выглядят весьма странно. - Считай, что ты в дозоре,- сказал Римо.- Сейчас будешь патрулировать свой участок. Три черные тени копошились возле одного из домов. Темнокожая девушка крикнула: - Ма, это я! Впусти меня, слышь? Другой тенью был молодой негр. Его рука, сжимавшая дешевую ножовку с рукоятью наподобие пистолетной, находилась у горла девушки. - Совершается преступление,- прошептал Римо, указывая на противополож- ную сторону улицы. - Да. Плохие жилищные условия - преступление против представителей Третьего мира. - Нет,- поправил Римо.- Ты не экономист. Ты не эксперт по жилищной по- литике. Ты полицейский. Смотри лучше. Парень держит пилу у горла девуш- ки. Это как раз для тебя. - Интересно, зачем он это делает? - Нет, не то. Ты не врач-психиатр,- снова возразил Римо и повернул ухо сержанта до критической точки.- Думай дальше. Что ты должен сделать? - Пикетировать муниципалитет с требованием создать рабочие места для афро-американской молодежи? - Мимо,- сказал Римо. - Провести антирасистскую демонстрацию?- предположил сержант Плескофф в промежутке между приступами боли. - Никакого расизма в данном случае, сержант Плескофф. И жертва, и пре- ступники - все черные,- сказал Римо. Один из бандитов заметил Римо, сержанта и Чиуна. Очевидно, он решил, что троица не стоит его внимания, и снова повернулся к двери, ожидая, пока мать девушки откроет ее. - Ну ладно, старуха,- сказал негр постарше. Настало время для прямых угроз.- Щас мы распилим Дельфинии горло. Слышь? Открывай дверь и задирай юбку. Сыграем в папу-маму. Будет ночь удовольствий вам обеим. - Итак, очевидно: попытка группового изнасилования, вполне вероятно - ограбление и, я бы сказал, очень возможно, что и убийство,- резюмировал Римо.- А ты, Чиун? - Что я?- спросил Чиун. - Ты бы так не сказал? Я правильно назвал состав преступления? - Преступление - это юридический термин,- сказал Чиун.- Я вижу двоих мужчин, совершающих насилие в отношении девушки. Кто знает, какое у нее есть оружие? Никто. Чтобы вынести окончательный вердикт, я должен точно отделить правду от лжи, а я знаю только одну правду: как правильно ды- шать, двигаться и жить. Итак, правы ли они? Нет, они все не правы, пото- му что дышат неправильно, а движутся в полусне.- Так завершил свою речь мэтр Чиун, президент Коллегии адвокатов и Генеральный прокурор в одном лице. - Ну вот, видишь?- Сержант Плескофф сделал еще одну попытку увильнуть от ответственности. - Ты должен арестовать их,- велел Римо. - Их двое, я один. - У тебя пистолет,- напомнил Римо. - Арестовать - и подвергнуть опасности мою пенсию, выслугу лет, бес- платную форменную одежду и все прочее? Они не нападают на полицейского. Эта девушка слишком молода, чтобы быть полицейским. - Или ты применишь оружие против них, или я применю его против тебя,- сказал Римо и отпустил ухо сержанта. - Ага, ты нападаешь на полицейского и угрожаешь его жизни!- заорал Плескофф и выхватил пистолет. Пальцы крепко вцепились в черную рукоятку полицейского кольта 38-го калибра. Револьвер был заряжен великолепными тяжелыми свинцовыми пулями, с надрезом посередине наподобие пули "дум-дум", способными разнести в клочья физиономию противника Плескоффа. Применение таких пуль было зап- рещено не только при охране порядка в Нью-Йорке, но и, согласно междуна- родной Женевской конвенции, в военных целях во всем мире. Но сержант Плескофф знал, что пользуется оружием только для самообороны. Оружие необходимо, когда покидаешь пределы Аспена, штат Колорадо. Он всегда вы- ступал в поддержку законов, запрещающих ношение оружия, потому что это позволяло ему быть на хорошем счету у начальства. Какая разница - зако- ном больше, законом меньше. Это - Нью-Йорк. Здесь огромное множество за- конов, самых гуманных законов во всей стране. Но действует только один закон, и сейчас сержант Плескофф собирался провести его в жизнь. Закон джунглей. На него напали, ему чуть было не оторвали ухо, ему угрожали, и сейчас этот свихнувшийся тип из ФБР заплатит за это. Но револьвер словно бы выплыл из его руки, а пальцы судорожно сжали воздух. Парень из ФБР, одетый слишком небрежно для агента ФБР, вроде бы поднырнул под револьвер, слился с ним - и вот уже револьвер у него в ру- ках. И он протянул его сержанту, и Плескофф взял револьвер, и снова по- пытался выстрелить, и у него опять ничего не вышло. - Или они, или ты,- сказал Римо. - Резонно,- согласился сержант Плескофф, все же не до конца уверенный, не сочтет ли комиссия, проводящая служебное расследование, данный случай превышением необходимой обороны. Расстояние вполне позволяло произвести прицельный выстрел. Ба-бах! Негр повыше упал, голова его дернулась, как у куклы-марионетки. Бах! Ба- -бах! Выстрел перебил позвоночник второму бандиту. - Я хотел, чтобы ты их арестовал,- сказал Римо. - Знаю,- ответил сержант Плескофф как бы в полусне.- Но я испугался. Сам не знаю почему. - Все о'кей, ма!- крикнула девушка. Дверь распахнулась, и наружу выг- лянула женщина в голубом халате. - Слава Богу! Ты в порядке, детка?- спросила она. - Полицейский. Это он,- ответила девушка. - Храни вас Господь, мистер!- крикнула женщина, впустила дочь в дом, заперлась на несколько замков и забаррикадировала дверь изнутри. Сержант Плескофф испытал странное чувство. Он не мог определить, какое именно. - Гордость,- подсказал ему Римо.- Иногда с полицейскими такое случает- ся. - Знаешь,- возбужденно сказал Плескофф,- я и еще кое-кто из моих ребят могли бы в часы, свободные от дежурства, ходить по улицам и делать что- то подобное. Разумеется, не в форме, а то на нас донесут комиссару. Я знаю, раньше некоторые полицейские старой закалки занимались такими де- лами - ловили грабителей, воров и, если надо, выпускали кишки тем, кто мешал людям спокойно жить. Даже если нападали не на полицейских. Пошли за Саксонскими Лордами! - Я хочу выяснить, кто прикончил миссис Мюллер. Поэтому мне надо пого- ворить с ними,- предупредил его Римо.- Мертвые не разговаривают. - Ну их в задницу!- заявил Плескофф.- Перестрелять - всех до одного! Римо отобрал у него револьвер. - Не всех. Только плохих. - Верно,- согласился Плескофф.- Можно, я перезаряжу? - Нельзя,- сказал Римо. - А знаешь, мне, может статься, за это даже ничего не будет. Людям со- всем не обязательно знать, что именно полицейский помешал ограблению и изнасилованию. Пусть думают, будто это дело рук родственников, а может, эти ребята не уплатили мзду мафии. Тогда вообще никто никакого шума не поднимет. От этой мысли Плескофф несколько приободрился. Он не был твердо уве- рен, не проболтаются ли женщины. Но если хоть одно словечко достигнет ушей преподобного Джосайи Уодсона и Совета чернокожих священников - тог- да не видать Плескоффу отчислений из пенсионного фонда. Его могут даже уволить. Если это произойдет, он в крайнем случае может открыть свое дело и предложить гражданам вооруженную охрану. Если дело выгорит - ну что ж, тогда безоружные люди снова смогут ходить по улицам Нью-Йорка. Он еще дока не знал, как назвать свою новую фирму, но ведь всегда можно обра- титься в рекламную компанию. К примеру, так - "Квартал-защита". Все жи- тели квартала стали бы сообща оплачивать эти услуги. Можно было бы даже придумать для сотрудников особую форму. Тогда бы преступники знали, что им больше не позволят причинять вред жителям квартала. Идея сногсшиба- тельная, решил про себя сержант Плескофф, и, видит Бог, такая фирма про- сто необходима городу Нью-Йорку! У высокого забора, окружавшего залитый бетоном школьный двор, сержант Плескофф заметил синие джинсовые куртки Саксонских Лордов. Двадцать или тридцать темных силуэтов двигалось вдоль забора. Сержанту вовсе не нужно было читать надписи у них на спинах, даже если бы он и мог это сделать в такую темную ночь. Куртки были, можно сказать, униформой Саксонских Лор- дов. Сначала он испытал страх от того, что оказался на этой улице без их разрешения, но вспомнил, что у него есть револьвер и им можно воспользо- ваться. Человек, который предъявил удостоверение сотрудника ФБР, протя- гивал ему револьвер. Плескофф спросил, можно ли его перезарядить. - Это Саксонские Лорды?- спросил Римо. - Да. Мой револьвер, пожалуйста,- попросил Плескофф. - Если пустишь его в ход без разрешения, тебе придется его съесть,- предупредил Римо. - Справедливо,- согласился Плескофф. Мозг его лихорадочно перебирал безграничные возможности уникальной операции "Квартал-защита". Люди, защищающие жителей, могли бы тоже хо- дить по улицам с оружием. Как он сейчас. Людям в форме, выходящим на улицу с оружием в руках для защиты мирных граждан, можно дать какое-ни- будь броское наименование, думал полисмен. Он не мог сразу придумать, какое именно, и вставил патроны в барабан револьвера. Чиун внимательно посмотрел на американского полисмена, потом на группу молодых людей. Парни шли с наглой самоуверенностью, свойственной уличным хулиганам во всем мире. Для людей естественно стремление сбиваться в стадо, но, хотя при этом возрастает их общая сила, но мужество каждого отдельного человека уменьшается. - Вы кто есть такое?- крикнул самый высокий парень. Для Чиуна и Римо это было знаком того, что у банды на самом деле нет никакой согласованности в действиях. Если вожаком является тот, кто больше всех, значит, чтобы стать первым, он использовал физическую силу, а не ум и не хитрость. Такая банда подобна сборищу незнакомых людей. - Ты хочешь знать, кто я такой?- поправил Римо. - Кто есть такое? Я так говорил,- сердито повторил верзила. - Ты хочешь знать, кто я. А я хочу знать, кто ты,- сказал Римо. - Эта тип плохо оспитан,- заявил верзила. - Может быть, "воспитан"?- спросил Римо. Парень, похоже, имел в виду именно это. - Дай я его прикончу,- прошептал сержант Плескофф. - Сержант, ты им не говорить, кто такие Саксонские Лорды?- выкрикнул парень на неудобоваримом уличном наречии.- Эй, с тобой косоглазый! На нашей улице нет фонарей. Это потому белые угнетатели делают жестокость нам - людям Третьего мира. Я буду английский профессор, когда научусь читать. Начальник кат... кар... кафедры. Им нужно ниггеров. Это закон. Английская кафедра, самая здоровенная в мире. Черные сделали английский язык, белые украли. А ты, вонючка. проваливай! - Мне не совсем ясно, о чем ты говорил, но насчет вонючки я понял,- сказал Римо, воткнул два пальца правой руки парню в пупок, нащупал поз- воночный столб и переломил его. Воздух со слабым свистом вырвался из пробитых легких. Темная фигура перегнулась пополам, косматая голова ткнулась прямо в ребристые резино- вые подошвы новеньких кроссовок. С внутренней стороны ступни на кроссов- ках были маленькие красные звездочки. Если бы зрение высокого негра еще не отказало, то он мог бы рассмотреть прямо под этими звездочками над- пись: "Сделано на Тайване". Слух предводителя Лордов также больше не работал, и потому он не зафи- ксировал громко прозвучавший в прохладной предрассветной мгле стук паде- ния на мостовую пистолета 45-го калибра. Пистолет выпал из его собствен- ной правой руки. - Чего там? Чего случилось?- раздались голоса юных Саксонских Лордов, увидевших, как от их лидера вдруг осталась только половина, а потом и она медленно упала вперед, так что, когда он окончательно упокоился на мостовой, ноги его аккуратно лежали поверх туловища. - Мертвый?- простонал кто-то.- Этот тип сделал жестокость нашему бра- ту. - Убей его!- крикнул другой.- Видал я таких! Белая вонючка и с ней се- ржант Плескофф. Эй, Плескофф, у тебя что в руках? - Не надо,- прошептал Римо сержанту.- Еще рано. В банде было еще два пистолета калибром поменьше. Римо отобрал их у владельцев, прибегнув к довольно болезненным приемам. Когда четвертый член банды забился в конвульсиях, призывы к кровавой мести поутихли. А когда пятая копна в стиле "афро" соскочила с плеч, как взбесившаяся шва- бра на тугой пружине, настроение юнцов изменилось кардинальным образом. Угрозы сменила покорность, поведение господина - поведение раба, картин- ные наглые позы - "нет, сэр", "да, сэр" и почесывание в голове. И вот они уже стоят, тихие и мирные в четыре утра, послушные и никого не тро- гают. Они только и ждут, чтобы показался какой-нибудь симпатичный белый старичок, и они бы ему помогли. Дас-сэр. - Выверните карманы и руки на забор!- скомандовал сержант Плескофф, улыбаясь, в полном экстазе.- Жаль, что я не захватил пар двадцать этих штучек. Таких, чтоб надеть им на запястья и запереть. Как их там назы- вают? - Наручники,- подсказал Римо. - Да, точно. Наручники,- вспомнил Плескофф. Римо задал вопрос о срытом до основания здании. Про здание никто ниче- го не знал. Тогда Римо сломал палец. И быстро выяснилось, что дом нахо- дился на территории Саксонских Лордов, что балда наведывалась к Мюллерам несколько раз, что мужчину зарезали, но никто из присутствующих не имел отношения к кровавому финалу миссис Мюллер. Боже правый, нет. Никто из них на такое не способен. - Что, другая банда?- спросил Римо. - Нет,- был ответ. Римо сломал еще один палец. - Ну, так как?- сказал он.- Кто убил мистера Мюллера? Кто пришил ста- рика? Парни вполголоса посовещались, какого именно белого старика Римо имеет в виду. - Который плакал, кричал и умолял больше не бить? Этот белый старик? Или который напустил на ковер лужу крови? - Тот, что говорил с немецким акцентом,- сказал Римо. - А, точно. Который говорила смешно,- вспомнил один. Насколько Римо смог себе уяснить, в том здании было два белых старика. Первого Саксонские Лорды убили, потому что он не хотел им показать, где лежит шприц для инъекций инсулина. Второй, когда увидел, что они вот-вот вломятся в его квартиру, предпринял отчаянную попытку оказать сопротив- ление. Один из парней широко ухмыльнулся, вспомнив, как семидесятилетний ста- рик пытался драться с ними. - Ты был там?- спросил Римо. - Ага. Вот забава была с этим стариком.- Парень ухмыльнулся. - В следующий раз поищи для забавы кого-нибудь помоложе,- сказал Римо и стер ухмылку, рассыпав ее по тротуару белым жемчугом зубов. Потом взял парня за затылок и пропустил его голову через сетку забора, как черную кочерыжку через овощерезку. Голова застряла. Тело задергалось на весу. Забор содрогнулся, и таким образом на этом месте - недалеко от пересече- ния 180-й улицы и Уолтон-авеню - было установлено раз и навсегда, что над попытками белых стариков сохранить жизнь смеяться не рекомендуется. - А теперь попробуем еще раз. Кто убил миссис Мюллер? - Иди Амин,- ответил один из юнцов. - Я, кажется, предупредил вас, чтобы вы воздержались от шуток,- сказал Римо. - Не шучу. Иди Амин - наш босс. Ты убивал его - вон он.- И он показал на мостовую, где тело вожака банды лежало в виде сложенного перочинного ножичка. - Он? Он убил миссис Мюллер?- уточнил Римо. - Он. Да, сэр. Он убил. - Один? Не ври. В одиночку ни один из вас не сумеет даже спуститься по лестнице. - Не один, мистер. Большой-Бо - он тоже. - Что за Большой-Бо?- спросил Римо. - Большой-Бо Пикенс. Он убил. - Который из вас Большой-Бо Пикенс? - Его нет, сэр. Уехал. - Куда уехал? - Ньюарк. Когда полиция приехала и стали копаться в доме - Бо-Бо, он решил лучше уехать в Ньюарк, там переждать. - Куда именно в Ньюарк?- спросил Римо. - Никто не знает. В Ньюарке одного ниггера не сыщут, верно? Римо кивнул - верно. Что ж, будем ждать возвращения Бо-Бо. Сержант по- светил фонариком. Казалось, кто-то вытряхнул содержимое аптечки на тро- туар к ногам подростков, прислонившихся к школьной ограде. Пузырьки с таблетками, пакетики с белым порошком, дешевые безделушки и какой-то сморщенный серый комочек. - Это что такое?- спросил Плескофф. - Человеческое ухо,- пояснил Чиун. Ему доводилось видеть отрезанные уши в Китае - там похитители сначала присылали палец вместе с требованием выкупа, а если выкуп не платили, то присылали ухо как знак того, что жертва мертва. - Чье?- спросил Римо. - Мое,- ответил парнишка явно не старше четырнадцати лет. - Твое?- удивился Римо. - Ага, мое. В метро. Мое. Римо внимательно посмотрел на парня. Оба уха были на месте. - Отрезал. Это мои ухи. - Хватит!- заорал Римо. Волна гнева захлестнула его, и он нанес смертельный удар прямо в сере- дину черного лица. Но искусство Синанджу - это путь совершенства, а не путь гнева. Рука вонзилась в цель со скоростью передачи нервных сигналов, но нена- висть нарушила точность и ритм движений. Рука пробила череп и воткнулась в мягкий, теплый, не отягощенный знаниями мозг, но, пробивая лобную кость на такой скорости и без обычного ритма, одна из косточек кисти треснула, движение руки замедлилось, и она вернулась вся в крови. И в боли. - Достаточно!- заявил Чиун.- Ты использовал искусство Синанджу всуе, и вот результат. Посмотри на эту руку, которую я тренировал. Посмотри на это тело, которое я тренировал. Посмотри на это злобное, разъяренное, раненое животное, в которое ты превратился. Как всякий белый человек. Услышав последние слова Чиуна, один из парней крикнул, повинуясь реф- лексу: - Точно! Чиун, Мастер Синанджу, положил конец столь грубому вторжению в сугубо личную беседу. Длинные тонкие пальцы Чиуна вроде бы медленно-медленно поплыли по направлению к широкому носу, но когда желтая рука коснулась черной физиономии, результат был такой, как если бы по голове изо всей силы ударили бейсбольной битой. Крак! Парень упал, голова раскололась, а мозг вытек на тротуар, как яйцо на сковородку. Чиун снова обратился к Римо: - Возьми одного из них, и я покажу тебе, как тщетны и по-детски наивны твои поиски справедливости. Справедливость недоступна для человека на земле, и она всего лишь иллюзия. Справедливость? Справедливо ли было тратить твои нечеловеческие способности на разборки вот с этими, которые явно не представляют никакой ценности ни для кого, а еще меньше - для себя самих? Что это за справедливость? Пошли. - Рука совсем не болит,- солгал Римо. Он держал плечо в таком положении, чтобы даже малейшие отзвуки дыхания не дошли до кисти, где пульсировала дикая боль. Он понимал бессмыслен- ность своей лжи, ибо Чиун сам когда-то научил его, по каким признакам можно распознать, где у человека очаг боли. Это заметно по тому, как те- ло пытается прикрыть раненый орган, а плечо Римо было выставлено вперед, чтобы рука могла висеть вертикально и неподвижно. Тише, ради Бога, тише, молил про себя Римо, уже забывший - и, как надеялся, навсегда - о том, что бывает такая боль. - Выбирай,- сказал Чиун, и Римо ткнул пальцем в одну из темных фигур. И вот таким образом в их компанию попал шестнадцатилетний Тайрон Уокер, известный также под именами Алик Аль-Шабур, Молоток, Ласковый Тай и еще под тремя другими, ни одно из которых, как Римо выяснил позднее, он не мог дважды произнести одинаково. Чиун с Римо расстались с сержан- том. Тот, увлеченный новой идеей положить конец насилию на нью-йоркских улицах, в три пятьдесят пять утра остановил золоченый "кадиллак", за ру- лем которого сидел крутого вида негр с круглой головой и могучими, как стена, плечами. В машине было еще четверо чернокожих. Человек за рулем сделал резкое движение, и сержант Плескофф разрядил кольт 38-го калибра в лицо врачу-ортодонту из близлежащего пригорода и в остальных пассажи- ров машины: двух бухгалтеров, специалиста по борьбе с коррозией металли- ческих конструкций и заместителя председателя комиссии по водоснабжению штата. Когда днем Плескофф услышал сообщение об этом по телевидению, он нем- ного заволновался. Кто их знает - вдруг им придет в голову произвести баллистическую экспертизу, как это делается в Чикаго? За убийство пяте- рых ни в чем не повинных людей в автомобиле нью-йоркского полицейского могут отстранить от работы на несколько недель. К тому же они - черноко- жие. За это Плескофф мог и вовсе потерять работу. Тайрон пошел с двумя белыми. Правда, второй был вроде желтый, но свет- лый - тоже, можно сказать, белый; кто его разберет. Тайрон пригрозил по- колотить их, но тогда белый, у которого была ранена рука, ударил его здоровой рукой. Тайрон перестал грозить. Они привели его в гостиницу. А, так вот что нужно этим двум педикам. Но Тайрон им даром не дастся. - Пятьдесят долларов,- сказал Тайрон.- Бесплатно - это изнасилование! - Ты нужен пожилому джентльмену, но вовсе не для этого,- сказал моло- дой белый - тот, который сделал жестокость Саксонским Лордам. Они спросили Тайрона, не хочет ли он есть. Он хотел, и еще как. Гости- ница была прямо рядом с парком в центре города. Она называлась "Плаза". Тут были огромные странные старинные комнаты. И очень красивый ресторан внизу. Как в закусочной "Полковника Сандерса", только тут еду приносили. Здорово. Алик Аль-Шабур, он же - Тайрон Уокер, заказал себе "Пепси" и "две сла- дкие палочки". А этот белый заказал для Тайрона бифштекс с овощами. Себе он заказал просто тарелку риса. Зачем этот белый заказал, что Тайрон не хочет? - Потому что вредно есть много сладкого,- сказал белый. Тайрон увидел, как желтый пробежал длинными смешными пальцами по ране- ному пальцу белого. Смешно. Но белый вдруг расслабился, словно палец больше не болит. Волшебство. Подали еду. Тайрон съел хлеб и крекеры. Белый велел Тайрону съесть все. Тайрон сообщил, что белый может сделать с тарелкой. Белый схватил Тайрона за ухо. Больно, ой-ой-ой, правда больно! У-у-й-й-и! Больно же! Тайрон голоден. Тайрон все съест. Все-все. И эту белую жесткую штуку - она никак не режется. Тайрона вдруг осенило - он понял, что если полоски, которые он отрезал от этой белой жесткой штуки, скатать в шарики, будет легче ее прогло- тить. - Не ешь салфетку, идиот,- сказал Римо. - Вот,- сказал Чиун.- Он не знает ваших западных обычаев. И это тоже одно из доказательств того, что ты не сможешь добиться справедливости. Даже если он убил ту старую женщину, которую ты не знал, но смерть кото- рой принимаешь так близко к сердцу, его смерть не вернет ее к жизни. - Я могу сделать так, что убийца не будет наслаждаться жизнью. - Но при чем здесь справедливость?- спросил Чиун.- Я не умею добиться справедливости, а ты, Римо, ты, которому далеко даже до пятидесяти, ты добьешься?!- Он кивнул на черного парня.- Вот тебе типичный пример. Это существо зовут Тайрон. Можешь воздать ему по справедливости? Тайрон выплюнул последнюю полоску салфетки. И почему этот белый сразу не сказал, что ее не надо есть! - Эй, ты,- обратился к нему Чиун.- Расскажи о себе, потому что мы дол- жны знать, кто ты. Эти двое могли причинить ему боль, и это были не учителя и не легавые, которые только грозят и никогда ничего не делают, так что Тайрону приш- лось ответить: - Хочу найти моих предков, великих предков, африканских королей, му- сульманских королей. - Хочешь узнать свою родословную, как в "Наследии"?- Римо вспомнил по- пулярную, полную самых фантастических измышлений книгу, рассказывающую о том, как некий негр отыскал родину своих предков. Если бы какой-нибудь роман содержал столько фактических ошибок, он вы- звал бы массу критики, хотя художественное произведение - плод авторской фантазии. Но эта книга претендовала на историчность и считалась докумен- тальным произведением, хотя в ней хлопчатник рос в Америке до того, как стал сельскохозяйственной культурой, рабов доставляли прямиком из Африки в Северную Америку, а не на Карибские острова, как на самом деле, и - самое смешное - в ней черного раба отвозили в Англию для обучения, хотя в те времена любой раб, ступавший на землю Англии, по закону автоматиче- ски становился свободным. Эта книга стала учебным пособием для коллед- жей. Римо ее прочел, и его восхитила уверенность автора в своей правоте. Сам Римо не знал, кто его предки и в чем его наследие,- его сразу после рождения подкинули в сиротский приют. И это было одной из причин, почему организация под названием КЮРЕ сде- лала именно его своим орудием. Никто не будет о нем скучать. И действи- тельно, у него не было ни одного близкого человека, кроме Чиуна. Но в Чиуне для него соединилось все: и предки, и наследие - великое наследие Синанджу, простирающееся в глубь времен на тысячи лет. Римо не волнова- ло, соответствуют ли истине факты, изложенные в "Наследии". Ему хоте- лось, чтобы это было правдой. Кому будет плохо, если даже на самом деле это белиберда? Может быть, людям нужно именно это. - Я знаю, я могу найти великого короля мусульман, мое большое насле- дие, если сделаю самую трудную часть. Я могу. Конечно, я могу. - Что за трудная часть?- спросил Римо. - У всех Саксонских Лордов одна трудная часть. Узнать назад сто лет. Потом тысячу лет. - Так что же это?- еще раз спросил Римо. - Мы можем дойти до великих мусульманских королей Африки. Если сначала найти наших отцов. Пигги, ему лучше всех получилось. Он знает трех муж- чин. Один - наверняка отец. Он, считай, уже почти дошел до короля. Чиун поднял вверх палец. - А теперь пораскинь мозгами, творение природы. Попробуй представить себе старую белую женщину. И вот тебе две картинки. На одной она закры- вает дверь и уходит. На другой она лежит мертвая у твоих ног. Мертвая и неподвижная. Ну, какая картинка хуже? - Закрывает дверь - плохая картинка. - Почему?- спросил Чиун. - Потому что деньги остались у нее. А другая картинка - она мертвая, а ее деньги у меня. - А разве хорошо убивать стариков?- спросил Чиун с улыбкой. - Ага. Они лучше всех. Молодой - он тебя убьет. Старики - они лучше всех, слабые. Нет проблем, особо если белые. - Спасибо,- поблагодарил его Чиун.- Ну вот, Римо, ты что - убьешь его и будешь считать это справедливостью? - Ты прав, черт побери,- сказал Римо. - Это не человек,- изрек Чиун, ткнув пальцем в сторону чернокожего па- рня в синей джинсовой куртке с надписью "Саксонские Лорды" на спине.- Справедливость существует для людей. А это не человек. Это даже не пло- хой человек. Плохой человек поступит так же, как этот, но плохой человек будет знать, что поступил плохо. Это существо даже не имеет представле- ния о том, что старых обижать не годится. Нельзя воздать по справедливо- сти тому, что не доросло до человека. Справедливость - это понятие из мира людей. - Не знаю, не знаю,- задумчиво произнес Римо. - Старик - он прав,- заявил Тайрон, инстинктивно почуяв, откуда придет избавление. С ним уже тринадцать раз официальные лица проводили разъяс- нительную работу, и он научился загодя распознавать ветер свободы, - Ты станешь убивать жирафа за то, что он съел лист?- спросил Чиун. - Если бы я был фермером, я бы, черт меня побери, постарался не подпу- скать жирафов к моим деревьям. Вполне вероятно, я бы и стрелял в них,- ответил Римо. - Возможно. Только не называй это справедливостью. Это не справедли- вость. Нельзя наказать лист дерева за то, что он тянется к свету, и ты не можешь воздать по справедливости груше, которая созрела и упала с де- рева. Воздать по справедливости можно только людям, обладающим свободой выбора. - Не думаю, что это существо следует оставить в живых,- сказал Римо. - А почему бы и нет?- поинтересовался Чиун. - Потому что это мина замедленного действия. - Возможно,- улыбнулся Чиун.- Но как я уже сказал, ты - ассасин, ты - карающая рука императоров. Чистить унитазы - не твоя задача. Тебя не для этого нанимали. - Нет, сэр. Не надо чистить унитазы. Чистить унитазы. Нет, сэр. Не на- до чистить унитазы. Тайрон запрыгал на стуле, прищелкивая в такт пальцами. Дорогой белый с золотом стул задрожал от его прыжков. Римо посмотрел на парня. Таких, как он, великое множество. Какая раз- ница - одним больше, одним меньше. Кисть правой руки еще ныла, но он знал, что ни один хирург в мире не вправил бы кость лучше, чем это сделал Чиун. Процесс заживления идет с такой же скоростью, как у младенца. Когда все резервы организма ис- пользуются в максимальной степени, весь организм функционирует значи- тельно более эффективно. Рука пройдет, но не сорвется ли он снова во время работы? Он посмотрел на руку, потом - на Тайрона. - Ты понимаешь, о чем мы говорим?- спросил Римо. - Ничего я не понимаю. Треплетесь чего-то. - Ну так вот, я еще немного потреплюсь. Я считаю, что должен убить те- бя за все преступления против этого мира, которые ты совершил. Худшее из них то, что ты родился на свет. Я считаю, что справедливость именно в этом. А вот Чиун считает, что тебя надо оставить в живых, так как ты не человек, а животное, а животному воздать по справедливости невозможно. А ты сам как считаешь? - Я думаю, я лучше пойду отсюда. - Прибереги эту мысль, Тайрон,- сказал Римо.- Ты еще некоторое время останешься в живых, пока я решу, кто прав - я или Чиун. - Не спеши. Спешить не надо. Римо кивнул. - А сейчас я задам тебе несколько вопросов. Если во время убийства что-то было украдено из квартиры, где этот товар в конце концов окажет- ся? Тайрон замялся. - Ты собираешься солгать, Тайрон,- предупредил Римо.- Лгут люди, а не звери. Солги - и ты человек. А раз ты человек, то я тебя убью, чтобы во- здать тебе по справедливости. Понял? - Если что украли, товар берет передобобный Уодсон. - Что за Пэ-Рэ-Добобни-Уодсон?- спросил Римо. - Не Пэ-Рэ-Добобни,- поправил Тайрон.- Передобобный. - Он хочет сказать преподобный,- сказал Чиун.- Я уже достаточно изучил этот диалект. - Кто это?- спросил Римо. - Проповедник и большой жук - его иметь дома и все такое. - Он что, ваша "крыша"? Скупщик? - Всем жить хотеть. - Чиун, кто за него в ответе?- спросил Римо.- Кто должен был научить его, что красть, убивать, насиловать и грабить плохо? - Ваше общество. Общество устанавливает нормы, которые человек должен соблюдать. - Школа, семья, церковь, так?- спросил Римо. Чиун кивнул. - Тайрон, ты ходишь в школу?- спросил Римо. - Ясно, хожу! - Умеешь читать? - Не. Я не читаю. Я не собираюсь быть хирург по мозгам. Хирург - он и читает. У них в метро губы шевелятся. Читают, где выход. - А ты знаешь кого-нибудь, у кого губы не шевелятся, когда он читает? - Не. Только не в нашей школе имени Малькольма, Кинга и Лумумбы. Это только толстозадые ученые в колледже. - Многие люди в мире не двигают губами, когда читают. Правду сказать - большинство. - Так то черные обезьяны. Дядя Том, тетя Джайма - те, что под белых обезьянничают. Я умею считать до тыщи, хошь послушать? - Нет,- сказал Римо. - Двести, триста, четы... Римо подумал, а не заткнуть ли Тайрону рот. Тайрон перестал считать сотнями до тысячи. Он заметил блеск в глазах Римо и не захотел, чтобы ему сделали больно. Когда в номере зазвонил телефон, Римо снял трубку. Чиун внимательно рассматривал Тайрона, ибо видел в нем нечто новое для себя. Существо, по форме напоминающее человека, но в душе лишенное чего бы то ни было чело- веческого. Надо его тщательно изучить и передать это знание последующим Мастерам Синанджу, чтобы у будущих Мастеров было одним незнанием меньше. Если что-то и способно уничтожить вас, так именно неведение. Знание дает неоспоримые преимущества. - Смитти,- сказал Римо в трубку,- я, кажется, скоро отыщу вашу машин- ку. - Хорошо,- донесся из трубки уныло-кислый голос.- Но за этим стоит не- что большее. Одно из наших зарубежных агентств перехватило кое-какую ин- формацию из Москвы. Сначала мы думали, что русским ничего не известно об этом деле, но потом мы обнаружили, что они знают даже слишком много. Они заслали своего человека. Некоего полковника Спасского. - Я не знаю по имени всех русских засланцев,- сказал Римо. - Так вот, он полковник, и ему двадцать четыре года, а в таком возрас- те полковниками зря не становятся. Если это вам может чем-то помочь. - У меня хватает дел и без того, чтобы следить за продвижением русских шпионов по службе,- сказал Римо. Чиун одобрительно кивнул. Самое американское в американцах - это их стремление все переделать, особенно то, что и так уже работает достаточ- но хорошо. Вот пример. Мастер Синанджу, показав высоты своего мас- терства, создал из Римо великолепного убийцу, а они пытаются переделать ею в нечто иное. Нельзя сказать, что это иное столь уж бесполезно. Но любой человек при достаточной тренировке может стать сыщиком или шпионом. А чтобы стать настоящим ассасином-убийцей, нужны особые качес- тва. И Чиуна радовало, что Римо так твердо противостоит назойливым уго- ворам Смита. Чиун кивнул головой, чтобы Римо понял, сколь правильно он поступает, не поддаваясь глупой болтовне Смита. - Они заслали полковника,- продолжал Смит.- И сделали это блестяще. Мы думали, прибор Мюллера их совершенно не интересует, но это не так. Одна- ко теперь, как сообщают наши источники, они обнаружили кое-что получше. Два технических устройства, значительно превосходящие по характеристикам и по значимости прибор Мюллера. - Итак, значит, теперь я ищу не только прибор семьи Мюллеров, но еще и этого полковника Спасского и два новых сверхмощных устройства, которые он заполучил? - Да. Совершенно точно,- подтвердил Смит. - Знаете что, Смитти, плевал я на это ваше задание. Римо с видимым облегчением бросил трубку. Когда телефон зазвонил сно- ва, он выдернул шнур из розетки. Когда явился мальчик-посыльный, чтобы проверить, работает ли телефон, Римо дал ему пятьдесят долларов и попро- сил больше его не беспокоить. Когда явился заместитель управляющего и потребовал все-таки подключить телефон снова, Римо недвусмысленно дал ему понять, что очень устал и хочет спать, а если его еще раз побеспо- коят, то он подключит телефон прямо к носу заместителя управляющего. Больше их этой ночью никто не тревожил. Римо запер Тайрона Уокера в ванной, предусмотрительно застелив пол старыми газетами. ГЛАВА ШЕСТАЯ Голос преподобного Джосайи Уодсона взлетал к самому потолку зала. Дело было в Бронксе. На улице стояли вереницы автобусов и фургонов с выключе- нными моторами и запертыми кузовами. Номера их свидетельствовали, что прибыли они издалека - из Делавэра, Огайо, Миннесоты, Вайоминга, но все они имели одинаковые транспаранты с надписью: "Жилье для всех - 2. Испо- лнительный директор - преподобный Джосайя Уодсон". В зале сидели пожилые люди и внимательно слушали священника. Всем им раздали обед - жареную курицу, жирные свиные ребра, черствый белый хлеб,- и они пили кофе с молоком и прохладительные напитки. - Я бы хотела чаю с тостами,- робко попросила одна женщина дрожащим старческим голосом. На пальце у нее было изящное колечко белого золота с сапфиром в обрам- лении мелких бриллиантов - прелестная вещица, сохранившаяся от времен еще более древних, чем сама старушка. Она улыбнулась и сказала "пожалуй- ста", потому что всю жизнь привыкла говорить "пожалуйста". Она не могла бы припомнить случая, когда она изменила этому правилу. А еще она всегда говорила "спасибо". Это было справедливо и достойно. Люди должны отно- ситься друг к другу с уважением, и именно поэтому она приехала сюда из города Трой, штат Огайо. Есть хорошие и плохие люди среди представителей всех рас, и если белые призваны сделать всех на земле равными - что ж, она, как и ее прадед, воевавший против рабства, готова выполнить эту миссию. И правительство проявило такую щедрость! Оно решило оплатить половину ее годовой квартплаты. Все это называлось программа "Жилье для всех - 2", и вот те- перь Ребекка Бьюэлл Хочкисс из Трои, штат Огайо, с нетерпением ждала, когда перед ней откроются, как она сказала своим друзьям, ее новые жиз- ненные цели. Ей предстояло познакомиться с целым новым миром, населенным чудесными людьми с разным цветом кожи. Если они хоть вполовину такие же милые, как мистер и миссис Джексон, ее чернокожие друзья из Трой, что ж, значит, она воистину набрела на золотую жилу. Думая о Нью-Йорке, она думала о всех спектаклях, которые сможет увидеть, о всех музеях, которые сможет посетить. И еще в Нью-Йорке телевидение работает почти на всех каналах. А бота- нический сад и зоопарк в Бронксе расположены всего в нескольких милях от ее будущего места обитания. Мебель ее была в одном из фургонов, а здесь, в зале, сидели чудесные люди со всех концов Америки, готовые делом дока- зать, что Америка верит в идеалы братства. Все будет прекрасно! Джосайя Уодсон - священник, и он направит эту чудесную программу по верному пу- ти. И вот она попросила, добавив очень вежливое "пожалуйста", чаю с тоста- ми. Она не любит свиные ребра и курицу. Это слишком грубая пища для ее слабого желудка. Она обратилась с этой просьбой к одному из чудесных молодых людей. Все люди вокруг казались ей чудесными. И она не хотела видеть ничего дурного в том, что у преподобного Уодсона под курткой был пистолет. В конце кон- цов, кругом так много расистов, а она еще девочкой видела, как тяжело приходилось тогда неграм. Простите, чернокожим. Пора усвоить, что именно так их надо теперь называть. Ой, простите! Про чернокожих нельзя гово- рить "они". Ей еще многому предстоит научиться. Она очень удивилась, когда ей отказались дать чаю с тостами. - Не нравятся ребра и курица? Расистка,- заявил молодой человек. Он посмотрел на ее руку с таким же выражением, с каким когда-то другие молодые люди смотрели на ее грудь. На руке было колечко, подаренное ей бабушкой. - Раньше мне нравилась южная кухня,- сказала мисс Хочкисс.- А теперь у меня слабый желудок. Преподобный Уодсон с трибуны заметил какую-то заминку в зале. Под чер- ной курткой у Уодсона выпирал пистолет. Преподобный захотел узнать, в чем дело. Молодой человек объяснил: - Ладно, дайте ей чаю с хлебом. Если она готова отказаться от великого наследия черной расы ради своего жалкого чая с сухарями, пусть пьет чай. Мы ведь проводим программу обогащения белых. Уодсон широко улыбнулся - улыбка вышла приторная, как солодовый ко- рень. Аудитория ответила вежливыми аплодисментами. - Белый человек, он все усложняет. Пришло время наставить его на путь истинный. Мы побеждаем сложность ясностью. А зло побеждаем высокой нравственностью. Мы дадим белому угнетателю такие моральные нормы, каких он никогда не знал. Белые, собравшиеся в зале, аплодировали с готовностью, но без энту- зиазма. Аплодисменты вспыхивали и замолкали, как пистолетные выстрелы, послушные нажатию курка. Такие же громкие и такие же краткие. - "Жилье для всех - 2" - это просто. И не надо напыщенных фраз. Прос- то, как овсянка. Жилье сегрегировано. Сегрегация незаконна. Все вы - преступники. Были до сих пор. Теперь вам заплатили за то, чтобы вы соб- людали законы страны. А закон говорит, что вы должны жить рядом с ниг... с чернокожими.- И на этой ноте преподобный Уодсон вдруг перешел на гроз- ное завывание.- Как долго, о Господи, чернокожим придется объединять на- род? Как долго, о Господи, чернокожим придется объединять страну? Больше не придется, о Господи! Господи, у меня есть для тебя хорошие новости. Наконец-то, наконец, у меня есть хорошие новости, которые исцелят твое кровоточащее сердце. Гордость и сила духа черных заставила белых угнета- телей сделать то, что законно и правильно. Белые теперь будут участво- вать в объединении нации. И, напомнив Владыке Вселенной, что белым пришлось дать подъемные, дабы они переехали в районы, населенные черными, преподобный Уодсон завершил свой монолог, напоследок испросив благословения, дабы заставить белых выполнить долг, который им следовало выполнить давным-давно. Суть программы "Жилье для всех - 2" была и в самом деле проста. Если раньше "объединение нации" производилось за счет того, что черные въез- жали в районы, населенные белыми, то теперь белые переезжали в районы, населенные черными. Это был экспериментальный проект возглавляемого Джо- сайей Уодсоном Совета чернокожих священников. Проект финансировало феде- ральное правительство, выделившее на это шесть миллионов долларов. Спе- циалисты по городскому хозяйству считали эту сумму мизерной. Два из шести миллионов пошли на оплату консультантов, один миллион - на переезд, два - на научные исследования и девятьсот тысяч - на "ввод, обработку и анализ информации с целью создания оптимальных групп" пере- селенцев. Оставшиеся сто тысяч долларов пошли на покупку двух зданий, владелец которых вручил преподобному Уодсону конверт с сорока тысячами - так называемые "комиссионные". Впрочем, если бы эти деньги получил бе- лый, они считались бы взяткой. Специальные семинары или выездные школы проводились на курортах в Три- нидаде, в Пуэрто-Рико, на Ямайке, в Каннах и в Париже. Было задействова- но множество экспертов и консалтинговых фирм по ставкам сто долларов в час. Многие самые знаменитые нью-йоркские проститутки на время преврати- лись в советников по проблемам межрасовых отношений. Мероприятие в Бронксе обошлось американским налогоплательщикам в сорок тысяч долларов по статье "оплата консультаций". Помимо преподобного Уод- сона, здесь были чернокожие официальные лица и консультанты, пытавшиеся донести до белых слушателей дух грандиозной программы. Обсуждали книгу "Наследие", показывавшую, какие черные хорошие, а белые - плохие и как полные белые лишили благородных черных их великого достояния. Чернокожий лектор написал рецензию на эту книгу - и за пять тысяч долларов зачитал ее собравшимся. В ней он говорил, что не понимает, зачем автор адресовал столь бесцен- ную книгу ничтожным белым. Рецензент обвинял белых в том, что они не во- спитывают черных в мусульманской вере. И добавлял, что не понимает, по- чему сам опустился до выступления перед белыми, в то время как никого в мире они больше не интересуют. Никого во всем мире. Оратор держал в руках толстый бумажник, а сам был похож на пучеглазую жабу. Его переполняла жажда мщения. Преподобный Уодсон поблагодарил его и заставил собравшихся сделать то же. Программа называлась "Жилье для всех - 2", потому что ранее преподоб- ный Уодсон воплотил в жизнь программу "Жилье для всех -1". За два мил- лиона долларов, выделенных на консультации по этой новой программе, эксперты доказали, что программа "Жилье для всех - 1" провалилась пото- му, что белые недостаточно прониклись духом черной культуры. И вот те- перь организаторы пытались донести этот дух до белых участников. Они посмотрели фильм о том, как плохо обходились белые с черными на Юге до того, как черным были предоставлены гражданские права. Потом выступил танцевальный ансамбль с композицией "Революционный чер- ный авангард". В ней черные революционеры убивали белых угнетателей, та- ких, например, как священники и монахини. Мисс Хочкисс смотрела все это и думала, что, раз ей это не нравится, значит, она недостаточно прониклась духом черной культуры. Поэт прочитал стихи, призывающие прожечь ядовитые белые утробы огнем черного правого дела. А заодно сжечь дома, в которых живут белые. Рево- люция! Долой Иисуса! Даешь Маркса! Известный комик, теперь называвший себя "активистом совести", расска- зал, как странно вело себя ФБР в период, непосредственно предшествовав- ший убийству Мартина Лютера Книга. ФБР, сказал комик, распустило слух, что добропорядочный пастор не останавливается в отелях для чернокожих. Услышав это, пастор, исключительно по доброте сердечной, перебрался в отель для черных, где его и убили. А значит, в его смерти следует винить ФБР. За эту лекцию комику заплатили три тысячи долларов. На сцене стоял портрет маршала доктора Иди Амина-Дада, Пожизненного Президента, а из динамиков доносились звуки его записанной на пленку ре- чи, в которой он поведал собравшимся, что очень любит белых, только они не должны верить лживой белой пропаганде. Потом показали запись телебеседы "Правда о нашей борьбе", показанной по программе "Афро-ньюс", и на экране возникло серьезное лицо преподоб- ного Уодсона и раздался его звучный голос: - Мы пытаемся, о Господи, мы пытается в короткий срок смягчить воз- действие долгих лет расистской пропаганды. Женщина-комментатор сказала прямо в жужжащую камеру, что все вокруг понимают, как тяжела эта борьба, как трудно противостоять массированной пропаганде белых расистов. Она сказала, что если преподобный Уодсон доб- ьется успеха в своем начинании, то отпадет необходимость в искусственном переселении людей, ибо тогда Америка и американский народ будут едины. - Мы все знаем преподобного Уодсона как неутомимого борца против вар- варства и жестокости полиции,- добавила она. Потом белых слушателей вывели из здания и велели улыбаться перед теле- камерами. Но шведское телевидение запаздывало, и тогда всех затолкали назад в зал Потом снова вывели на улицу, но улыбок было явно недостаточ- но, и их загнали обратно и велели опять выйти наружу и улыбаться, улы- баться! Несколько человек потеряли сознание. Мисс Хочкисс, чтобы не упасть крепко вцепилась в идущего впереди нее мужчину. Кто-то проорал им, чтобы они улыбались. Молодые черные ребята в черных кожаных куртках стояли в два ряда. Усталых пожилых людей провели сквозь строй и пригрозили, что те, которые не будут улыбаться, очень об этом пожалеют. Мисс Хочкисс услышала слова, которые ей никогда раньше слышать не до- водилось. Она пыталась улыбаться. Если вести себя вежливо, если все пой- мут, что ты хочешь им только добра, тогда, конечно, человеческое дос- тоинство в конце концов восторжествует. Пожилой мужчина из Де-Мойна вдруг начал всхлипывать. - Все будет хорошо,- пыталась успокоить его мисс Хочкисс.- Все будет хорошо. Помните, все люди - братья. Разве вы не слышали, сколь нравстве- нны черные? Чего нам бояться, если в нравственном отношении они нас- только выше нас? Не волнуйтесь,- говорила она, но ей не нравилось, каки- ми глазами молодые черные смотрят на ее колечко с сапфиром. Она бы сняла его, если бы могла. Но оно не снималось еще с того време- ни, как ей исполнилось семнадцать лет. Такое маленькое колечко, сказала она себе, камешек меньше карата. Оно перешло к ней по наследству от пре- дков, прибывших в Америку из Англии, потом по проливу Эри проплывших на Запад и поселившихся в городе Трой, штат Огайо, где добрые люди, возде- лывая добрую землю, привели ее к изобилию. Ее прадед отправился на войну и потерял ногу, освобождая черных от рабства. А кольцо принадлежало его матери и со временем перешло к мисс Хочкисс. Оно очень много значило для нее, потому что связывало ее с про- шлым. Но теперь эта женщина, богатая годами, по утратившая ту юношескую живость, которая облегчает процесс посадки в автобус, сильно жалела, что не оставила кольцо дочке своей сестры. Она чувствовала, что от кольца исходит угроза ее жизни. Она несколько успокоилась, когда увидела в своем автобусе человека в белом воротнике, какой носят священники. Лицо у человека было круглое и добродушное. Он пожелал, чтобы все выслушали его версию библейской исто- рии о добром самаритянине. - Человек шел по дороге, и тут на него набросился другой, отнял у него все и спросил: "Почему ты такой бедный?" Мисс Хочкисс стало немного не по себе. Она помнила, что добрый самари- тянин, кажется, кому-то помогал. А теперь она ничего не понимала. - Я вижу, вы смятены. Вы все грабители! Это вы ограбили Третий мир. Белые угнетали и грабили Третий мир и сделали людей из Третьего мира бе- дными! Мужчина с серебряными волосами поднял руку. Он сказал, что он профес- сор экономики. Преподавал тридцать лет, а теперь на пенсии. Конечно, сказал он, в процессе колонизации были издержки, но в то же время непре- ложным фактом является и то, что колониальное правление повысило жизнен- ные запросы коренного населения. - На самом деле положение с бедностью и голодом в Третьем мире стало несколько лучше, чем было всегда. Люди там вели первобытный образ жизни. Никто ничего у них не крал. У них ничего не было. Богатство -это изобре- тение индустриального общества. - А как же природные ресурсы?!- заорал человек в белом воротнике.- Это - грабеж в огромных масштабах. Белые лишили людей Третьего мира их неот- ъемлемого права распоряжаться своими ресурсами. - На самом деле нет,- сказал седовласый профессор-экономист, сказал терпеливо, словно объясняя ребенку, который мочится по ночам, что такое сухое белье.- То, о чем вы говорите, это цветные камешки и залежи полез- ных ископаемых, которые первобытному человеку все равно не были нужны. Индустриальное общество не только платит ему за все это, но оплачивает также его труд. Проблема заключается в том, что когда первобытный чело- век знакомится с жизнью индустриального общества, он, естественно, же- лает получить все блага цивилизации. Но для этого надо работать. А факт остается фактом - никто ничего у него не крал. - Расист!- завизжал человек в белом воротнике.- С такими воззрениями тебе здесь не место. Я исключаю тебя из программы! - Чудесно. Я и сам не хочу тут оставаться. Я уяснил для себя, что вы мне не нравитесь. Я вам не доверяю и не желаю иметь с вами ничего обще- го,- срывающимся голосом сказал убеленный сединами профессор. - Убирайся!- заорал человек в белом воротнике, и, поскольку телекамеры уже уехали и не могли запечатлеть этот момент, профессору позволили по- кинуть автобус, прозрачно намекнув при этом, что мебель свою он назад не получит. Мисс Хочкисс хотела уйти вместе с ним. Но вспомнила про вишневый ко- мод, подаренный ей тетей Мэри, и столик, который проплыл вместе с ее предками по проливу Эри. Все будет хорошо. Ведь там, в Тройе, штат Ога- йо, у нее было так много чудесных знакомых среди негров... Если бы мисс Хочкисс пожертвовала семейной мебелью, она бы избавила себя от ужасной смерти. Мебель ей в любом случае суждено было потерять. Мебели предстояло вообще исчезнуть с лица земли. Профессор экономики, на которого, как это часто случается на пороге смерти, вдруг снизошло оза- рение, понял, что шансы приобрести новую мебель останутся у него только в том случае, если сам он останется в живых. Если программа обвиняет всех белых во всех мыслимых грехах и запрещает обвинять каких бы то ни было черных в чем бы то ни было, то, рассудил экономист, белым суждено стать новыми евреями для новых черных нацистов. Он с готовностью отдал бумажник со всем содержимым и вывернул карманы, когда у выхода из автобуса его остановил черный молодой человек. Может, молодого человека интересуют и пуговицы профессора? Пусть берет. Позднее полиция Нью-Йорка всю вину за трагедию, которой завершилась программа "Жилье для всех - 2", возложила на водителей, которые слишком поздно отправились в путь в сторону "антирасистского жилого квартала", как назывались два полуразвалившихся здания, приобретенных организатора- ми программы. Автобусы и фургоны прибыли на место после наступления темноты. Водите- ли фургонов, которых позднее мэр обвинят в трусости, скопом сбежали под покровом ночи. Шоферы автобусов поймали случайные такси и удрали тоже. А белые поселенцы остались одни в автобусах рядом с фургонами. Какой- то чернокожий юнец обнаружил, что автобус легко вскрыть ломиком. Банды черных юнцов ринулись на абордаж и потащили белых стариков из автобусов. Некоторых приходилось хватать дважды, ведь у стариков волосы держатся непрочно. Мисс Хочкисс ухватилась за металлическую ножку сиденья, прива- ренную к полу. Но ей на запястье опустился ботинок и раскрошил хрупкие старые кости. Боль была новая и свежая, и старушка закричала, но вряд ли кто-нибудь слышал ее вопли и мольбы о помощи, потому что вокруг кричали все. Она почувствовала, как ее правую руку с кольцом потянули вверх, а по- том ее саму стали швырять из стороны в сторону - это несколько черноко- жих парней дрались за кольцо. Кто-то забрался в фургоны и начал выбрасывать мебель наружу. Запылал яркий костер, взметнувшийся чуть ли не выше соседних зданий. Мисс Хоч- кисс почувствовала вспышку боли там, где был палец с кольцом, и поняла, что ни кольца, ни пальца у нес больше нет. Дальше она почувствовала, как ее поднимают, а потом ее охватило пламя - очень желтое и обжигающе-жар- кое, и она испытала жгучую боль, а затем, как ни странно, боль ушла, и все кончилось. В квартире на третьем этаже одного из соседних домов чернокожая женщи- на набрала номер 911, экстренный вызов полиции. - Приезжайте! Скорее! Здесь сжигают людей. Угол Уолтона и Сто семьде- сят третьей. - Сколько людей?- спросил полицейский. - Не знаю. Дюжина. Две дюжины. О Боже! Это ужасно. - Мадам, мы приедем, как только сможем. У нас не хватает людей. И очень много вызовов поважнее. - Они сжигают белых. Пришлите хоть кого-нибудь! Тут Саксонские Лорды, Каменнные Шейхи Аллаха, все банды. Это ужасно. Они сжигают людей! - Спасибо, что сообщили,- сказали в трубке, и телефон отключился. Черная женщина задернула шторы и заплакала. Она помнила, как девочкой в Оранджбурге, штат Южная Каролина, она боялась выходить на улицу, пото- му что она - черная. И как это было плохо. Переезд на Север не сулил ей слишком много радости, но, по крайней мере, тут была хоть какая-то наде- жда. И вот теперь, когда надежды сбылись, она опять не могла выйти на улицу - разве что ранним утром И она не испытывала ни малейшего удовольствия оттого, что теперь от боли и страха кричат белые, а не черные. Она подумала, что каждый человек имеет право на уважение. Ну, если не на уважение, то хотя бы на безопасность. Но у нее не было даже этого. Она раскрыла старую семейную Библию, стала читать и молиться за всех. Ей говорили, будто на борьбу с бедностью выделены огромные средства. Она бедная, но не видела этих денег. Ей говорили, будто огромные средства потрачены и на борьбу с расизмом. Так вот, если бы она была белая, и ее посадили бы в автобус и привезли в район, больше напоминающий свалку, и превратили бы ее жизнь в ад, ее неприязнь к черным, разумеется, не уменьшилась бы. И если кто-то хочет бороться с расизмом, пусть устроит так, чтобы при- личные белые встретились с приличными богобоязненными черными. Что может сравниться с общением достойных людей! Когда крики с улицы стали прони- кать сквозь закрытые окна в комнату, она ушла в ванную. А когда поняла, что и там ей не скрыться от криков горящих заживо людей, она закрыла дверь ванной и пустила воду. И продолжала молиться. Преподобный Уодсон тоже молился. Он молился о смягчении белых сердец. Делал он это на трибуне в банкетном зале отеля "Уолдорф-Астория", арен- дованном программой "Жилье для всех - 2" для проведения антирасистского семинара. В помощь семинару тут же находились оркестр из десяти музыкан- тов, три рок-певца и бесплатный бар. Телекамеры были направлены на тяжелое, морщинистое, потное лицо препо- добного Уодсона, вздымающееся над белым воротником. В свете прожекторов его глаза дико вращались, а губы блестели. Он раздувал ноздри так, что они становились похожими на бильярдные лузы. Речь Уодсона была подобна товарному составу - вначале он пыхтел и выдавал отдельные фразы через равные и продолжительные промежутки времени, а потом с воем разгонялся до огромной скорости И говорил он о том, что Америка начала отказываться от борьбы против векового гнета. Но есть средство вести эту борьбу и дальше. Как? Вполне логично - создав фонд для его новой программы "Жилье для всех - 3", но такой фонд, чтобы в нем находилась хоть сколько-нибудь существенная сумма. - Когда человек выделяет шесть миллионов на решение проблем, накопив- шихся за триста лет угнетения, он тем самым говорит: я не хочу, чтобы программа объединения нации увенчалась успехом. Нет, сэр. Он шестью мил- лионами способов говорит: вы, ниггеры, умирайте с голоду. Но Третий мир видит этого человека насквозь. Видит его аморальность. Третий мир знает, что великое черное наследие у него не отнимет никакой белый. - Вы хотите сказать, что федеральное правительство выделило так мало средств, что это все равно как если бы оно сознательно пыталось сорвать вашу программу?- уточнила корреспондентка шведского телевидения. Волосы у этой представительницы нордической расы были цвета пшеничной соломы, кожа - как нежные белые сливки, зубы - ровные, без малейшего из- ъяна. На ней был переливающийся черный шелковый брючный костюм, подчер- кивающий ее налитые соблазнительные груди и округлые ягодицы. И даже се- йчас, когда она стояла неподвижно, черный шелк слегка подрагивал вверх- вниз у нее на ногах. Запах ее духов обволакивал преподобного Уодсона. - Именно это я и хочу сказать,- ответил Уодсон. - Благодарю вас, преподобный отец, вы чрезвычайно помогли шведскому телевидению,- сказала блондинка.- Жаль, что мы не можем побеседовать с вами подольше. - А кто сказал, что не можем?- удивился преподобный отец. Это был кру- пный мужчина, ростом не меньше шести футов четырех дюймов, и казалось, что он всем телом надвигается на нее. - А разве сегодня вечером вы не читаете лекцию о красоте черных жен- щин?- спросила корреспондентка. Преподобному Уодсону потребовалось около двадцати секунд, чтобы разоб- рать ее имя, написанное на карточке, приколотой к прекрасному черному шелку, скрывающему, можно сказать, не груди, а целые горные вершины. - Ингрид,- наконец сказал он и посмотрел ей в глаза, проверяя, пра- вильно ли он произнес ее имя.- Ингрид, я верю в могущество братских от- ношений между людьми. Я хочу, чтобы мы с вами были братом и сестрой. Чернокожая женщина в элегантном, но скромном костюме, с изящным, но недорогим модным ожерельем на длинной, словно выточенной из черного де- рем шее и с коротко остриженными волосами подергала преподобного Уодсона за рукав. - Преподобный отец, пора на лекцию. Не забудьте, вы консультант мэрии по вопросам расовых отношений. - Я занят,- сказал Уодсон и улыбнулся блондинке. - Но вы заявлены в программе. Вы - консультант мэрии,- повторила чер- нокожая женщина. - Потом,- отмахнулся преподобный Уодсон. - Но ваша лекция посвящена борьбе с расизмом в нашем городе!- нас- таивала женщина, вежливо, но твердо улыбаясь корреспондентке шведского телевидения. - Потом, я сказал! У нас сейчас программа международного сотрудничес- тва,- заявил преподобный Уодсон и положил свою здоровенную лапищу на по- крытое шелком плечо Ингрид. Ингрид улыбнулась. Преподобный Уодсон заметил, как напряглись ее соски под черным шелком. Она была без бюстгальтера. - Преподобный отец,- сжав губы, не отступалась чернокожая женщина.- Много народу собралось послушать вашу лекцию о том, что "красивый" и "черный" - синонимы. - Синонимы? Я никогда не говорил про синонимы. Никогда. Черная красота - изначальная красота. В ней нет никаких синонимов. Сколь долго, о Боже, наших черных красавиц белые расисты называли синонимами! Ингрид, нам стоит смыться отсюда и поговорить о расизме и о красоте. - Слово "синонимы" означает - "слова с одинаковым значением",- объяс- нила чернокожая женщина.- Черный - значит, красивый, красивый - значит, черный. Вот так. - Точно,- согласился преподобный Уодсон, повернулся к женщине спиной и собрался уйти, забрав с собой Ингрид. - Преподобный отец, Нью-Йорк платит вам сорок девять тысяч долларов в год за ваши лекции!- воскликнула женщина и вцепилась в черный пиджак Уодсона. - Я занят, женщина!- рявкнул преподобный Уодсон. - Преподобный отец, я вас не отпущу! - Я сейчас вернусь, Ингрид. Никуда не уходите, ладно? - Я буду здесь,- пообещала шведская красавица и подмигнула Уодсону. Священник направился вслед за женщиной, которая была его ассистентом и отвечала за организацию его лекций в различных колледжах города. - Это займет всего минуту,- бросил преподобный Уодсон. Когда-то на Юге, в колледже для чернокожих, Уодсон был защитником в местной футбольной команде и прославился тем, что мог одним махом сбить с ног любого. Когда они с женщиной вошли в служебное помещение, он шара- хнул ее головой о стену. Она рухнула, как мешок с гнилой капустой. Уодсон вернулся к Ингрид. Вокруг нее собралась стайка темнокожих юн- цов. Преподобный Уодсон смел их со своего пути, как таран. Затем, отду- ваясь, он затащил Ингрид в конференц-зал, где, наконец, ему удалось доб- раться до черного шелка, содрать его с нежного белого тела и дотянуться до этого тела своим жадным языком. И когда он уже собрался окончательно восторжествовать над ней, она вдруг вывернулась. Он - за ней. Но она ус- кользнула и заявила, что он ее не хочет. Не хочет? Разве так торчит, когда не хотят, вопрошал Уодсон. Она признала очевидное, но только после того, как он обещал ей помочь. - Конечно. Все что угодно,- задыхаясь, выговорил преподобный Уодсон.- Но сначала... Ингрид улыбнулась улыбкой фотомодели. У преподобного Уодсона про- мелькнула мысль, что ей, наверное, не приходится пользоваться никакой косметикой. Такая кожа не нуждается в лосьонах. Она попросила разрешения поцеловать его. Он разрешил - что в этом плохого. Она расстегнула молнию у него на брюках. Потом подняла руки и откинула свои длинные волосы на спину. Преподобный Уодсон дернулся вперед - он уже не владел ни телом, ни чувствами. И вдруг Ингрид отпрянула. - Бросьте пистолет, преподобный отец,- приказала она. Куда девалась скандинавская мелодичность ее речи? - А?- не понял Уодсон. - Бросьте пистолет,- повторила она.- Горилла с оружием - это слишком опасно. - Сука!- заревел преподобный отец и собрался было вколотить ее желтую башку в ближайший шкаф, но вдруг ощутил какое-то покалывание вокруг не- коего весьма чувствительного органа. Похоже было, что Ингрид надела на него кольцо. - О Боже!- воскликнул священник в ужасе и глянул вниз. Там и в самом деле было кольцо, тонкая полоска белого металла, а по краям - его собственная кровь, как узенький красный ободок. Желание его тут же пропало, а все внимание переключилось с Ингрид на себя самого - так возвращается в запустившую его руку мячик на тонкой резинке. Но бле- стящее металлическое колечко сомкнулось туже, как раз по размеру уменьшившегося желания. И кровь продолжала сочиться. - Не волнуйтесь, преподобный, крови совсем немного. Хотите, чтобы ее стало побольше? И тут в самом его чувствительном органе возникла боль. Преподобный Уодсон в ужасе наблюдал, как капли крови набухают и набухают. Он схватился за кольцо, пытаясь снять его, но только сильнее разодрал кожу. - Убью!- завопил здоровенный священнослужитель. - И лишишься сам знаешь чего, детка,- ответила Ингрид и показала Уод- сону черную коробочку размером с сувенирный спичечный коробок, какие по- дают в ресторанах. В центре ее был красный пластмассовый рычажок. Она чуть сдвинула рыча- жок вперед, и боль в паху отпустила. Она двинула его назад, и преподоб- ному Уодсону показалось, что в орган ему воткнулось множество иголок. - Застегните штаны, преподобный папаша. Мы уезжаем. - Да, конечно. У меня речь. Дас-сэр, черный и красивый - одно и то же. Черный - самый красивый! Мне надо выступать прямо сейчас. Расизм не дре- млет. Нет, сэр. Черный цвет - вот истинная и изначальная красота. - Заткните фонтан, преподобный. Вы пойдете со мной. - У меня кровь течет!- взвыл Уодсон. - Переживете. Глаза Уодсона с недоверием уставились на блондинку. - Пошли. Не затем я все это проделала, чтобы мне еще пришлось тащить вас на руках. Преподобный Уодсон обернул металлическое кольцо, обратившее его в ра- ба, мятой бумажной салфеткой. Он надеялся, что, быть может, кольцо сидит уже не так плотно и он сможет его сдернуть. По, увы, нет, и он понял, что маленькая коробочка у Ингрид в руках - оружие более страшное, чем пистолет. Видимо, в коробочке находилось дистанционное управление, с по- мощью которого Ингрид могла сужать и расширять кольцо. Может, если между преподобным и коробочкой окажется стена, ему удастся снять кольцо? - Забыла вас предупредить,- сказала блондинка.- Если радиосигнал пере- станет поступать, кольцо замкнется навеки, и прощай ваше главное пастыр- ское орудие. Преподобный Уодсон улыбнулся и протянул ей свой револьвер с перламут- ровой рукояткой. Он старался держаться к Ингрид поближе, пока они напра- влялись к выходу из отеля. Но не слишком близко. Каждый раз, как его жи- рные коричневые лапы оказывались слишком близко к коробочке, которую не- сла Ингрид, боль в том самом уязвимом органе вспыхивала с новой силой. Они погрузились в машину Ингрид. Ингрид села за руль, а Уодсону велела поместиться на заднем сиденье, где он и притих, зажав пах руками. Он вдруг осознал, что впервые в своей взрослой жизни находится рядом с кра- сивой женщиной, не строя никаких планов насчет того, как забраться к ней под трусики. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Здание, бывшее конечным пунктом их назначения, находилось всего в трех кварталах от магазина "Мейси" в центре Манхэтгена, но когда у "Мейси" и у "Гимбелла" звенел звонок, возвещавший закрытие магазинов, район внеза- пно пустел, словно Господь провел мокрой тряпкой ночи по классной доске города. Преподобный Уодсон сидел, забившись в угол машины, когда они останови- лись перед старым, заляпанным известкой кирпичным домом, снаружи выгля- девшим как крысиное общежитие. Он осторожно выглянул в боковое окошко, потом, изогнув шею, посмотрел назад. - Мне тут не нравится,- заявил он.- В этом районе поздно вечером опас- но. - Я не дам тебя в обиду, боров,- успокоила его Ингрид. - У меня нет оружия,- заскулил Уодсон.- Никто не имеет права застав- лять человека ехать в такое место, когда он без оружия и не может себя защитить. - Как те старики, которых ты сегодня вечером бросил в этих джунглях? Которых сожгли заживо? - Это не моя вина,- сказал Уодсон. Если он сумеет ее заговорить, может быть, ему удастся добраться до черной коробочки, которую она, сев за руль, зажала между ног.- Это были добровольцы. Они сами вызвались иску- пить столетия белой эксплуатации. Ингрид аккуратно сняла перчатки, в которых вела машину. Казалось, она не спешит выйти наружу, а словно бы ждет какого-то сигнала. Уодсон пере- двинулся на краешек сиденья. Если схватить ее за горло, то она, навер- ное, вскинет руки и попытается вырваться. Тогда свободной рукой он смо- жет дотянуться до черной коробочки у нее между ногами. Надо только быть осторожным. Очень осторожным. - Это были бедные старые люди, и они не знали, на что идут,- сказала Ингрид.- Они поверили вранью, который вылили на них ты и мошенники вроде тебя. Ты обязан был защитить их. - Не моя работа - защищать их. Правительство не дало достаточно денег, чтобы защищать их. Правительство опять обмануло черного человека, а те- перь пытается обвинить черных в этом несчастье. О, когда это кончится, этот гнет и эксплуатация?- простонал он. - Сильные обязаны защищать слабых,- возразила Ингрид.- В прежние вре- мена, в колониях западных стран, это называлось бременем белого челове- ка. А теперь, в этих джунглях...- Она замолчала и обернулась к нему.- А теперь это стало бременем дикого кабана. Уодсон сидел уже на самом краешке сиденья, и тут Ингрид посмотрела ему прямо в лицо и широко улыбнулась, обнажив великолепные жемчужные зубы. - Еще дюйм в мою сторону, шоколадка, и всю оставшуюся жизнь ты будешь петь сопрано,- нежно проворковала она. Преподобный Уодсон снова забился в угол сиденья. - И все-таки мне это место не нравится,- повторил он. - Если на нас нападут грабители, прочтешь им свою дежурную проповедь о том, что все люди - братья. Это должно пробудить их совесть. Если у них таковая имеется. Похоже, она вполне успокоилась, решив, что Уодсон отказался от своих агрессивных планов, снова отвернулась от него и принялась всматриваться в темноту сквозь лобовое стекло. Но чтобы он не забывался, она легонько прикоснулась к красному рычажку на черной коробочке. - Ладно, ладно,- поспешно сказал Уодсон и, когда она немного ослабила давление, шумно вздохнул с облегчением. Боль была вполне терпимая, но чувствовалась все время. Уодсон не слиш- ком-то доверял Ингрид и боялся, что ей снова придет в голову дернуть ры- чажок. Поэтому он сидел смирно. Очень смирно. Ничего, его день настанет! Придет день, и она будет в его руках, и у нее не будет этой черной коро- бочки, а у него будет пистолет, и он исполнит свой номер, а когда кон- чит, отдаст ее на забаву Саксонским Лордам, и они покажут ей, как вста- вать на пути у черного мужчины, как оскорблять его, как унижать его дос- тоинство... Кто-то шел по улице в их сторону. Трое мужчин. Все - чернокожие. Чер- нокожие молодые люди в небрежно нахлобученных шляпах, в туфлях на плат- форме и в брюках в обтяжку. Это что - те, кого она ждет? В десяти футах от машины черная троица остановилась, уставившись в ве- тровое стекло. Видно было плохо, и один из них наклонился пониже. Увидев светлые волосы Ингрид, он показал на нее остальным. Те двое тоже накло- нились, всматриваясь. Они улыбнулись, и улыбки блеснули яркими солнечны- ми лучами на их лицах цвета полуночи. Парни подтянули брюки и вразвалоч- ку подошли к самой машине. Уходите, подумал преподобный Уодсон. Уходите, ради Бога, вас только не хватало! Но промолчал. Самый высокий из троих, на вид лет восемнадцати, постучал в окошко во- зле левого уха Ингрид. Она холодно взглянула в его сторону, потом приоткрыла окно. - Слушаю. - Заблудились, леди? Поможем, если заблудились. - Я не заблудилась. Спасибо. - А чего вы тут ждете? А? Чего? - Мне тут нравится. - Ждете мужчину? Не надо больше ждать. У вас теперь есть три мужчины. - Прекрасно,- сказала Ингрид.- Почему бы нам не назначить свидание где-нибудь рядом с вольером для обезьян в зоопарке? - Не надо ждать свиданий. Мы тут, и мы сейчас готовы.- Он обернулся к друзьям.- Мы готовы, а? Один кивнул, другой ответил: - Всегда готовы. - Приятно было побеседовать с вами, мальчики. Доброй вам ночи,- сказа- ла Ингрид. - Подождите. Подождите минутку. Мы не мальчики. Нет-нет, не мальчики. Мы мужчины. Где вы видите мальчиков? Не надо называть нас мальчиками. Мы мужчины. Хотите посмотреть, какие мы большие мужчины, мы покажем. Рука его потянулась к ширинке. - Доставай, а я его оторву,- сказала Ингрид. - Доставай,- крикнул один из его друзей. - Ага, доставай,- поддакнул второй.- Она боится твою черную силу. По- кажи ей башню черной силы. Тот, который вел переговоры с Ингрид, немного смутился и вновь посмот- рел на нее. - Хотите увидеть? - Нет,- отказалась она.- Я хочу твои губы. Я хочу поцеловать твои большие красивые губы. Парень раздулся от важности и самодовольно ухмыльнулся. - Ну, леди-лисичка, тут проблем не будет. Он наклонился, придвинул лицо к самой машине и просунул губы сквозь приоткрытое всего на два дюйма окошко. Ингрид сунула дуло револьвера преподобного Уодсона прямо в раскрытые губы. - Ну, чернушка, пососи-ка вот это. Черный юноша отскочил в сторону. - Дрянь!- выругался он. - Рада познакомиться. Я - Ингрид. - Эта сука психованная,- сказал парень и плюнул, чтобы избавиться от вкуса револьверного дула во рту. - Эта - кто?- спросила Ингрид, направив дуло револьвера прямо парню в живот. - Извините, леди. Ладно, ребята, пошли отсюда. Да, мэм, мы уходим. - Вали, ниггер,- попрощалась Ингрид. Он отошел на шаг, дуло револьвера следило за каждым его движением. - Да, мэм,- пробормотал он.- Да, мэм. Затем, положив руку на плечо одному из друзей, он направился прочь, стараясь, чтобы его друг постоянно находился между ним и дулом револьве- ра. Ингрид закрыла окно. Преподобный Уодсон перевел дух. Они не заметили его, скорчившегося в темноте в глубине машины. Ингрид, похоже, не испы- тывала ни малейшего желания разговаривать, и Уодсон решил не втягивать ее в беседу. Так они молча прождали еще минут десять, и наконец Ингрид сказала. - Так. Можно идти. Когда преподобный Уодсон выходил из машины, она приказала: - Запри машину. Твои друзья могут вернуться и сожрут кожу с сидений, если двери будут не заперты. Подождав, пока он запрет дверь, она кивком головы велела ему идти впе- ред, а сама пошла следом, держа пальцы на красном рычажке черной коробо- чки. - Сюда,- сказала она, когда они подошли к трехэтажному каменному дому. Уодсон поднялся по лестнице на самый верх. На площадке была всего одна дверь, Ингрид втолкнула в нее Уодсона, и он оказался в огромном, по-спа- ртански скудно обставленном помещении; там, на коричневом диване с цве- точным узором, сидел Тони Спеск, он же - полковник Спасский, и читал жу- рнал "Комментатор" На его бледном лице играла слабая улыбка Он кивнул Ингрид, а Уодсону велел сесть на стул напротив дивана. - Вы здесь, преподобный Уодсон, потому, что мы нуждаемся в ваших услу- гах. - Кто вы?- поинтересовался Уодсон. Спеск широко, во весь рот, ухмыльнулся: - Мы - те, кто держит в руках вашу жизнь. Больше вам знать не обяза- тельно. Уодсона внезапно осенило. - Вы коммунисты?- спросил он. - Можно сказать и так,- ответил Спеск. - Я тоже коммунист,- заявил Уодсон. - Да? Правда? - Да. Я верю в равенство, равенство для всех. Всем все поровну. Никто не должен богатеть за счет бедных. Я верю в это. - Забавно, забавно,- сказал Спеск. Он поднялся с места и аккуратно по- ложил журнал на один из подлокотников дивана.- А какова ваша точка зре- ния на философию Гегеля? - А?-не понял преподобный Уодсон. - Что вы думаете о Кронштадтском мятеже?- продолжал Спеск.- Ваше мне- ние о меньшевистском уклоне? - А? - Ну, разумеется, вы разделяете социалистическую теорию прибавочной стоимости и ее развитие в работах Белова? - А? - Надеюсь,- заключил Спеск,- что вы доживете до победы коммунизма, преподобный Уодсон. И на следующий же день вас отправят в поле собирать хлопок. Ингрид, позвоните и выясните, едет ли к нам еще один гость. Ингрид кивнула и вышла в другую комнату, поменьше, плотно затворив за собой дверь. Уодсон заметил, что черную коробочку она положила на подло- котник дивана рядом со Спеском. Наконец ему представился шанс. Блеснул свет в конце тоннеля. Едва дверь за Ингрид закрылась, он улыбнулся Спеску. - Это плохая женщина. - Да ну? - Да. Она расистка. Она ненавидит черных. Она жестока. - Вам просто не повезло, Уодсон. Ведь, по сравнению со мной, она почти что Альберт Швейцер. Глаза его странно и очень злобно блеснули. И хотя преподобный Уодсон не знал, кто такой Альберт Швейцер - его вообще мало интересовали всякие евреи,- но он понял, что последняя фраза Спеска начисто исключает возмо- жность вступить с ним в заговор против Ингрид. А до коробочки по-прежне- му не дотянуться. - Послушайте, мистер... - Спеск. Тони Спеск. - Послушайте, мистер Спеск, она надела на меня кольцо. Мне больно. Вы меня освободите? - Через день-другой, если будете вести себя хорошо. Если создадите проблемы, то никогда. - Я не создам проблемы,- пообещал Уодсон.- Вы не найдете другого тако- го беспроблемного человека, как я. - Это хорошо. Вы нужны мне для одного серьезного дела. Сядьте на пол и слушайте. Уодсон сполз со стула и опустился на пол - осторожно, как если бы в задних карманах брюк у него лежали сырые яйца. - Есть один белый. Его сопровождает старик-азиат. Они мне нужны. - Они ваши. Где они? - Не знаю. Я видел их в вашем районе. Рядом с тем домом, где убили старушку, миссис Мюллер. Миссис Мюллер? Миссис Мюллер? Это та самая, которой так интересовались власти. Они что-то там искали. Уодсон не знал, что это такое, но оно бы- ло у него. В ее квартире оставалась только старая рухлядь, но Саксонские Лорды нашли там какой-то странный прибор, который притащили Уодсону в надежде, что ему удастся сбыть его. - У меня есть кое-что получше, чем какой-то там белый и еще китаец,- сообщил Уодсон. - Что же? - Такая штука, которая была у миссис Мюллер, а правительство ее ищет. - Ну? - Она у меня. - И что это такое?- поинтересовался Спеск. - Не знаю. Какая-то штука - тикает, тикает. А зачем она - не знаю. - И где она у вас? - Снимете кольцо, я скажу.- Уодсон попытался широко, по-дружески улыб- нуться. - Не скажете - оторву от вас кусочек.- Спеск потянулся за черной коро- бочкой. - Не трогайте, не трогайте, оставьте ее на месте! Я отдам вам устройство. Оно у меня в квартире. - Хорошо. Оно мне нужно. Но еще нужнее мне белый человек и азиат. - Я найду их. Я отдам их вам. Зачем они вам нужны? - Это оружие. Впрочем, какая разница? Вам этого не понять. - Вы снимете кольцо? - После исполнения задания. Уодсон мрачно кивнул. Спеск вернулся к дивану. Он сильно прихрамывал. - Что у вас с ногой? - Именно об этом я и хочу поговорить с тем белым,- ответил Спеск. - С каким белым? - О чем мы с вами сейчас говорили? Белый человек и азиат. - Ах, тот белый человек. Вернулась Ингрид. Спеск вопросительно посмотрел на нее. - Я только что видела его машину. Он уже поднимается по лестнице,- сообщила она. - Отлично. Вы знаете, что от вас требуется. Задница преподобного Уодсона чувствовала себя неуютно на твердом пар- кетном полу, но он счел благоразумным не шевелиться. Черная коробочка по-прежнему находилась совсем рядом с рукой Спеска. Уодсон сидел, не двигаясь, а Ингрид вышла в соседнюю комнату и вернулась с еще одной чер- ной коробочкой. Коробочку она отдала Спеску. Еще она принесла с собой кольцо белое металлическое кольцо, похожее на те, какие дети набрасывают на колышки. Спеск взял коробочку в руки и кивнул Ингрид. Она подошла ко входу в квартиру и встала за дверью. Спустя несколько секунд дверь отворилась, и в комнату буквально ворва- лся невысокий человек со стриженными ежиком седеющими волосами. Он вле- тел на бешеной скорости, как будто только что вспомнил, что оставил в комнате свой бумажник. Увидев Спеска, он улыбнулся. На мгновение он застыл, как бы собирая силы для нового отчаянного бро- ска в сторону Спеска, и тут Ингрид шагнула из своего укрытия, одним быс- трым тренированным движением раскрыла белое кольцо и защелкнула его у вошедшего на шее. Тот рванулся, повернулся к Ингрид - и рука его потянулась к карману клетчатой спортивной куртки. - Бреслау,- произнес Спеск. Всего одно короткое слово, но тон был начальственный и требовал бес- прекословного подчинения. Бреслау повернулся. Руки его схватились за кольцо на шее, пытаясь его разомкнуть. Но оно не снималось, и он посмот- рел на Спеска. Улыбка сползла с его лица, и теперь на нем был как бы на- писан огромный вопросительный знак. - Перестаньте дергаться и подойдите сюда!- приказал Спеск. Коротышка еще раз взглянул на Ингрид, словно запоминая ее вероломство для будущего сведения счетов, и подошел к Спеску. Тут он наконец заметил сидящего на полу преподобного Уодсона и замешкался, не уверенный, сле- дует ли ему улыбнуться в знак приветствия или презрительно ухмыльнуться с видом победителя. В результате он посмотрел на Уодсона вообще без вы- ражения, потом перевел взгляд на Спеска. - Полковник Спасский,- вкрадчиво начал Бреслау. Я слышал, что вы в го- роде. Я с нетерпением ждал этой встречи.- Руки его снова дотронулись до кольца на шее. Но что это такое? Очень странно.- И он опять улыбнулся Спеску, словно только они двое на земле владели тайным знанием того, как много нелепостей происходит в мире. Он искоса глянул на Уодсона, желая удостовериться, нет ли и у него на шее такого же кольца. Уодсону хотелось крикнуть: "Вонючка, мне хуже, чем тебе!" - Бреслау,- холодно произнес Спеск.- Вы знаете дом на Уолтон-авеню? Улыбочка тайного сообщничества покинула лицо Бреслау, но лишь на мгно- вение Он снова взял себя в руки. - Конечно, товарищ полковник. Именно поэтому я так хотел встретиться с вами. Чтобы обсудить с вами этот вопрос. - И именно поэтому вы и ваше начальство сочли возможным не посвящать нас в детали того, чем занимаетесь и что ищете? - Поиски могли оказаться безрезультатными,- принялся оправдываться Бреслау - По правде говоря, так оно и вышло. Я не хотел беспокоить вас по пустякам. Спеск посмотрел на черную коробочку, которую держал в руках. - Я тоже сообщу вам несколько пустячков,- сказал он.- Вы не поставили нас в известность потому, что ваша контора снова решила работать сепара- тно и пыталась заполучить устройство для себя. Восточная Германия и раньше имела такую склонность.- Он поднял руку, останавливая возражения Бреслау.- Вы действовали неуклюже и глупо. Существовало множество спосо- бов проникнуть в здание и провести поиски. Мы могли бы просто купить весь этот дом через какую-нибудь подставную организацию. Но нет - для вас это слишком просто. Вам понадобилось наследить по всей округе, а в результате вы привлекли ЦРУ и ФБР, и они буквально вырвали всю операцию из ваших рук. Бреслау не знал, пришло ли уже время для протестов. Лицо его словно окаменело. - Глупость - вещь сама по себе скверная,- завершил Спеск.- Но глу- пость, приводящая к провалу,- это еще хуже. Она непростительна. Теперь можете говорить. - Вы правы, товарищ. Нам надо было сразу же поставить вас в извес- тность. Но как я уже говорил, об этом устройстве в Германской Демократи- ческой Республике просто ходили слухи среди агентов времен войны. Оно вполне могло оказаться лишь плодом чьего-то воображения. Как и вышло на деле. Никакого устройства не существует. - Ошибаетесь. Оно существует. - Существует?- Удивление Бреслау было смешано с сожалением. - Да. Оно у этого типа. И он мне его отдаст. Бреслау снова посмотрел на Уодсона. - Ну что ж, это прекрасно. Великолепно. - Разумеется,- сухо произнес Спеск, отвергая все притязания на пар- тнерство, которое, судя по тону, пытался навязать ему Бреслау. - А это устройство, оно действительно ценное? Сможем мы его использо- вать в будущем в нашей борьбе против империализма? - Я его не видел,- ответил Спеск.- Это техническое устройство. А ус- тройства бывают разные.- И тут Уодсон наконец увидел, как он улыбнулся.- Вот как эта штука у вас на шее. - Так это оно и есть?- сказал Бреслау и опять схватился за кольцо, крепко обнимавшее его горло. - Нет. Это наше новейшее изобретение. Я покажу вам, как оно работает. Уодсон наблюдал, как Спеск двинул вперед красный рычажок на крышке че- рной коробочки. Бреслау разинул рот и выпучил глаза. - А-а-хрр!- Руки его судорожно вцепились в кольцо. - Я вычеркиваю вас, товарищ,- сказал Спеск.- И не потому, что вы сове- ршили предательство, а потому, что попались на этом. Что никуда не годи- тся. Он двинул рычажок еще немного вперед на какую-то долю дюйма. Бреслау рухнул на колени. Ногти его царапали шею, в попытке просунуть пальцы под сжимающееся белое кольцо. Там, куда впились ногти, выступила кровь - но- гти все сильнее раздирали кожу и плоть. Уодсон, ощущая боль в паху, смо- трел на Бреслау с сочувствием. Бреслау разинул рот еще шире. Глаза его выкатились из орбит, словно он целый год питался одними гормонами щитовидной железы. - Наслаждайтесь, наслаждайтесь,- проговорил Спеск и подвинул рычажок вперед до упора. Раздался легкий щелчок - как будто сломался карандаш. Бреслау повалил- ся лицом вперед на пол, легкие его издали последнее шипение, и из угла рта потекла пенистая струйка крови. Глаза его смотрели прямо на преподо- бного Уодсона, и черный священник увидел, как они начали мутнеть. Уодсон поморщился. - Теперь вы,- сказал Спеск, отложил одну черную коробочку и взял дру- гую.- Вы знаете, чего я от вас хочу? - Дас-сэр,- отозвался Уодсон. - Повторите. - Вы хотите, чтоб я нашел белого человека и желтого человека и привел их сюда.- Он завращал глазами и улыбнулся, как большой масленый блин.- Так, босс? - Да. Осечки не будет? - Никакой осечки. Нетс-сэр. Мистер Тони! - Хорошо. Можете идти. Ингрид пойдет с вами. Она за вами присмотрит, а заодно проверит это устройство из дома Мюллеров. Да, я вас предупреждаю. Не будьте идиотом и не пытайтесь напасть на Ингрид. Она очень ценный со- трудник. Уодсон встал на ноги очень медленно и осторожно, чтобы чересчур резким движением не рассердить Спеска, и тот не начал бы развлекаться с красным рычажком. Потом он поискал глазами Ингрид. Она стояла рядом и смотрела на труп восточногерманского агента Бреслау. А соски у нее опять заострились, заметил Уодсон. И это не сулило ему ничего хорошего. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Римо открыл дверь ванной комнаты и выпустил Тайрона. Тот немедленно устремился к выходу из номера. Его рука уже ухватилась за дверную ручку, как вдруг Тайрон почувствовал, как его относит назад, подбрасывает в воздух и швыряет на диван, который отреагировал астмати- ческим вздохом, когда на него приземлились сто сорок фунтов Тайронова веса. - Куда торопишься?- поинтересовался Римо. - Мне охота отсюда. - Вот видишь,- сказал Чиун, стоя у окна и глядя на Центральный парк. Ему охота. А значит, это надо сделать немедленно. Мгновенное удовлетво- рение желаний. Как типично для молодежи! - Этот мусор, папочка, не типичен ни для чего - разве только с виду. - Лучше пустите меня. Мне надо отсюда,- заявил Тайрон.- Мне охота об- ратно. - Охота, охота,- передразнил его Римо.- Куда спешишь? - Мне надо в школу. - В школу? Тебе? - Да. Мне надо туда, а то мне будет неприятность, и вам тоже. Потому - закон - я должен ходить в школу - Папочка,- обратился Римо к Чиуну.- Чему могут обучить вот это в шко- ле? Он уже провел там большую часть жизни, а его не смогли до сих пор научить правильно говорить по-английски. - Может быть, это передовая методика,- сказал Чиун.- И они не тратят времени на изучение языков низшего порядка. - Нет,- сказал Римо.- Этому я не верю. - Меня учат,- сообщил Тайрон.- А я учусь. Я говорю по уличному англий- скому. Это настоящий английскому. Он был такой раньше, потом белый чело- век украл его у черного и испортил. - Где ты набрался этого бреда?- спросил Римо. - В школе. Там один человек написал книжку, и он нам сказать, мы раз- говариваем чудесно, а другие - они неправильно. Он говорила, мы разгова- риваем по настоящему английскому. - Ты только послушай, Чиун. Ты вовсе не обязан любить английский язык, но это мой родной язык. И мне стыдно слушать, во что они его превра- щают.- Римо снова повернулся к Тайрону.- Этот человек, который написал книгу о вашем английском языке, он что, работает в вашей школе? - Ага, он главный методист в школе имени Малькольма, Кинга и Лумумбы. Башковитый, сукин сын. - Помнишь, что я сказал тебе вчера вечером? - Что убьешь? Римо кивнул: - Я еще не принял окончательного решения. Если я выясню, что ты сам отвечаешь за то, какой ты, то ты исчезнешь и следа от тебя не останется. Но если это не твоя вина, тогда... ну, тогда, может быть,- повторяю, мо- жет быть,- ты останешься жить. Пошли. Поговорим с твоим главным методис- том. Вставай, да не шаркай ступнями по полу. - Ступни - это то, что на конце ног,- пояснил Чиун. Строительство школы имени Малькольма, Кинга и Лумумбы пять лет назад обошлось в девятнадцать миллионов долларов. Здание занимало целый квар- тал, а внутри его бетонного прямоугольника располагался двор с пешеход- ными дорожками, столиками для пикников и баскетбольными площадками под открытым небом. Когда разрабатывался проект здания, знаменитый на всю страну архитек- тор предложил использовать минимальное количество стекла по внешнему пе- риметру здания. В качестве компенсации предполагалось сделать застеклен- ными стены, выходящие во двор, по внутреннему периметру. Местный совет школьного образования разгромил этот проект как ра- систскую попытку изолировать чернокожих детей. Нанятая школьным советом фирма по связям с общественностью развернула широкую кампанию под лозун- гами: "Что они прячут?", "Выведите школу на свет!" и "Не отправляйте на- ших детей обратно в пещеру". Центральный совет школьного образования города Нью-Йорка сопротивлялся давлению общественности всего сорок восемь часов. Проект школы был пере- делан. Внутри в школе остались стеклянные панели от пола до потолка, а по внешнему периметру школы имени Малькольма, Кинга и Лумумбы бетон ус- тупил большую часть места стеклу. В первый год стоимость замены стекла, выбитого проходящими досужими камнеметателями, составила сто сорок тысяч долларов. Во второй год эта сумма возросла до двухсот тридцати одной тысячи. За четыре года стоимость новых окон школы имени Малькольма, Кинга и Лумумбы превысила миллион долларов. На пятом году произошло два важных события. Во-первых, город оказался не в состоянии больше выделять столько средств на школы. Но когда сокра- щение ассигнований докатилось до школы имени Лумумбы и Компании, прези- дент местного школьного совета уже знал, какую статью расходов следует уменьшить. Знал благодаря второму важному событию. Его брат, за четыре года наживший почти миллион на поставках стекла для школьных окон, про- дал свой стекольный бизнес и открыл склад пиломатериалов. Школа имени Лумумбы перестала вставлять стекла взамен выбитых. Все большие окна по внешнему периметру заколотили фанерой. В первый год цена фанеры составила шестьдесят три тысячи долларов. И теперь школа имени Лумумбы была отгорожена от внешнего мира стеной из камня и великолепной сосновой фанеры, через которую внутрь не прони- кали ни воздух, ни солнечные лучи, ни свет знания. Когда один из членов местного школьного совета высказал протест против использования фанеры и против наступившей в результате темноты и задал на заседании совета вопрос: "Что они прячут?" - и призвал "Вывести наших детей из мрака!", то по пути домой его избили. С тех пор протестов больше не поступало. Когда архитектор, автор первоначального проекта здания, однажды приехал посмотреть на свое детище, он целый час просидел в машине, ры- дая. Римо доставил Тайрона Уокера в центральный коридор школы имени Малькольма, Кинга и Лумумбы. - Иди в свой класс. Тайрон кивнул, но взор его был прикован к входной двери, где сквозь щель между фанерными листами проникала узкая, как лезвие ножа, полоска солнечного света. - Нет, Тайрон,- сказал Римо.- Иди в класс. Если не пойдешь, а попы- таешься смыться, я вернусь и отыщу тебя. И это тебе очень не понравится. Тайрон снова кивнул, очень мрачно. Он сглотнул, словно у него разду- лись миндалины и он решил их съесть. - И не уходи отсюда без меня,- добавил Римо. - А ты куда? - Я хочу кое с кем переговорить и выяснить, их это вина или твоя, что ты такой, какой есть. - Хорошо, хорошо,- поспешно сказал Тайрон.- Ладно, так уж и быть - се- годня хороший день приходить в школа. У нас сегодня чтение. - Ты учишься читать? Вот уж не думал.- Эта информация произвела на Ри- мо сильное впечатление. - Да нет, не эта фигня. Учительница, она нам читает. - И что она читает? - Из большой книжки без картинок. - Исчезни, Тайрон,- сказал Римо. Тайрон ушел, и Римо приступил к поискам канцелярии. Ему навстречу по- пались два молодых человека - оба на вид лет на десять старше, чем поло- жено быть выпускникам средней школы. Римо спросил их, где канцелярия. - Монеты есть?- спросил один. - Честно говоря, нет,- ответил Римо.- Но вообще-то деньги у меня есть. Наверное, тысячи две, а может, три долларов. Не люблю ходить по городу без гроша в кармане. - Тогда гони капусту - получишь канцелярию. - Иди в задницу,- сказал Римо. Молодой человек отступил на шаг, рывком выхватил из кармана нож с выс- какивающим лезвием и направил его острие Римо в живот. - Ну, гони капусту. Второй, широко улыбаясь, стоял рядом. Он негромко зааплодировал. - Ты знаешь,- медленно произнес Римо,- школа - могучий источник зна- ния. Парень с ножом несколько смутился. - Эй, не надо мне... - Например,- продолжал Римо,- сейчас ты узнаешь, что испытывает чело- век, когда кости его превращаются в желе. Нож в руке парня задрожал. Римо приблизился к нему на шаг, и, словно отвечая на вызов, тот выбросил лезвие вперед. Первое, что он услышал, был стук падения ножа на каменный пол. Затем он услышал несколько легких щелчков - это трещали кости его правого запястья, которое, выкручивая, сжимал в своей руке этот белый. Парень разинул рот, собираясь закричать, но Римо прикрыл его рот ладо- нью. - Шуметь нельзя. Не мешай прилежным детям учиться. Ну, где канцелярия? Он вопросительно глянул на второго парня. - Туда, по коридору,- ответил тот.- Направо, первая дверь. - Спасибо,- сказал Римо.- Приятно было с вами побеседовать, мальчики. У канцелярии была бронированная стальная дверь без какого-либо окошка, и Римо пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы она открылась. Римо вошел внутрь, подошел к длинной стойке и стал ждать. Наконец, в приемную вошла какая-то женщина. - Чего хотели?- спросила она. Женщина была высокая, толстая, вокруг ее головы, как нимб, вилась копна густых курчавых волос. На двери кабинета по левую руку Римо висела табличка: "Доктор Шокли. Главный методист". - Я хочу повидаться с ним.- Римо указал на дверь. - Он занятый. Зачем вам с ним видаться? - Дело касается одного вашего ученика. Тайрона Уокера. - Полицейский участок, он там, на улице. Им говорите про этого Тайро- на. - Мое дело полиции не касается. Я хотел бы поговорить с ним об учебе Тайрона. - Вы кто? - Я друг семьи. Родители Тайрона сегодня заняты на работе и попросили меня зайти в школу и выяснить, не могу ли я чем-нибудь помочь. - Чего сказали?- Глаза женщины недоверчиво сузились. - Мне казалось, я ясно сказал по-английски. Родители Тайрона работают и попросили меня... - Я слышала, слышала. Чего вы мне городите? За что вы нас принимаете? Вот тоже - пришел голову морочить. - Голову морочить?- удивился Римо. - Ни у кого здесь нет оба родителя, да еще чтоб на работе! Что вы их вранье слушаете? Римо вздохнул. - Ладно. Я вам скажу все, как есть. Я полицейский. Тайрон мой подопеч- ный. Условно-досрочно освобожденный. А теперь он попался снова, за три изнасилования и шесть убийств. Я хочу поговорить с Шокли, прежде чем от- править его на электрический стул. - Ну, так-то лучше. Так похожей на правду. Садитесь и ждите. Шокли по- говорит с вами, когда сможет. Он занятый. Женщина указала Римо на стул, а сама села за стол, взяла номер "Журна- ла черного совершенства