Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Потрошитель мозгов -------------------- У==========================================ё | Уоррен МЕРФИ, Ричард СЭПИР | | "ПОТРОШИТЕЛЬ МОЗГОВ" | | Перевод Е.Туевой | | Цикл "Дестроер" | +------------------------------------------+ | Warren Murphy, Richard Sapir | | "Brain drain" (1976) ("Destroyer") | +------------------------------------------+ | Снова из нибытия возникает мистер Гор-| |донз - андроид, запрограммированный на вы-| |живание. Он считает, что Римо и его учи-| |тель Чиун представляет для него угрозу.| |Чтобы устранить их он отправляется в...| |Голливуд. | +------------------------------------------+ | by Fantasy OCR Lab | Т==========================================? -------------------- Этот файл из коллекции художественной литературы Андрея Федоренко (2:4641/127) Sysop: Andrey Fedorenko Fido: 2:4641/127 Modem: USRoboticks Sportster 33600, V34+ Data: (0612) 64-20-97 Voice: (0612) 64-16-43 Work time: 00.00 -- 23.59 --------------------------------------------------------------- ГЛАВА ПЕРВАЯ Молоденький полисмен открыл дверь, и его тут же вывернуло наизнанку. Застыв на пороге, он так и не смог заставить себя войти в подвал. Сер- жант сыскной полиции Нью-Йорка помог ему подняться по ступенькам обратно на улицу. Осматривавший подвал коронер поскользнулся в луже крови и плюхнулся на спину. Поднимаясь, он попал рукой в багровое озерцо, расползшееся по ко- гда-то нежно-голубому ковру; спина его клетчатого пальто испачкалась в крови и потемнела, на коленях появились алые пятна. Он вымазал руки и теперь не мог делать записи в блокноте. В помещении стоял запах, какой бывает, должно быть, только у коровы в желудке,- запах переваренной пищи и экскрементов. Прибывший на место преступления начальник отдела по расследованию убийств манхэттенской полиции Джейк Уолдман первым делом увидел новичка- -патрульного, корчившегося от приступов рвоты возле пожарного крана; его крепко держал за плечи детектив из отдела Уолдмана. - Что, слабо парню?- бросил инспектор. - Такое мало кто выдержит,- отозвался детектив. - Труп он и есть труп. От живых больше неприятностей,- назидательно заметил инспектор Уолдман, обращаясь к патрульному. Между приступами рвоты тот почтительно кивнул. Детектив тоже кивнул. Он видел однажды, как Уолдмен, посасывая сигару, преспокойно разглагольствует о чем-то в комнате, где обнаружили пролежа- вший целый месяц труп - от такого смрада вырвало бы даже носорога. Больше в комнате никого не было - остальные предпочли выйти на свежий воздух, чтобы не сойти с ума. Но у Уолдмана был луженый желудок. Он мог уплетать сандвичи с копченой говядиной в морге и удивляться, почему кто-то находит такое поведение странным. Когда на Малберн-стрит нашли труп Уилли Ригги по прозвищу "Виноград", коронер, обнаружив в глазнице трупа следы картофельного салата с горчи- цей, с уверенностью высказал предположение, что здесь, должно быть, уже успел побывать Уолдман. И оказался прав. - Томатный соус с соленым огурчиком - вот что поставит тебя на ноги, сыпок,- произнес инспектор Уолдман, и на его полном квадратном лице от- разилось искреннее сочувствие. Сигара, зажатая в зубах, прыгала вверх- вниз. При этих словах бедняга-патрульный скорчился в новом приступе рвоты. - Что я такого сказал?- удивился Уолдман. У людей порой бывает такая странная реакция... Слава Богу, что еще не появилась пресса: у телевизионщиков тоже свои причуды. Когда телевидение делало первые шаги, он служил простым детек- тивом. И вот однажды ему на глаза попалось распоряжение по отделу, где говорилось, что "... детективам и другим сотрудникам полиции КАТЕГОРИЧЕ- СКИ запрещается употреблять конфеты или иные сладости, принимать пищу с приправами или без таковых, а также пить безалкогольные напитки на мес- те, где обнаружен труп, поскольку телевизионные репортажи с подобными сценами могут создать у зрителя впечатление о бесчувственности сотрудни- ков отдела". - Что это значит?- поинтересовался юный Уолдман у бывалого сержанта. Он тогда уже знал, что качество полицейского протокола оценивается по тому, сколько раз нужно заглянуть в словарь, чтобы расшифровать текст. Понадобится целая вечность, прежде чем он сам выучится так писать, а тем более говорить на подобном языке с репортерами. - А то значит, Уолди,- ответил сержант,- что зря ты вчера прямо перед телекамерами трескал жареную картошку прямо над обезображенным трупом этой монашки. Уолдман только пожал плечами. Он никогда не понимал католиков. И сего- дня, хотя с того дня прошло много лет, он смотрел на корчившегося поли- цейского-новичка и радовался тому, что еще не успели прибыть телерепор- теры. Он только что купил себе свежий, посыпанный солью кренделек и не собирался ждать, пока тот остынет. Из подвала нетвердой походкой поднялся коронер - руки и колени испач- каны кровью, в глазах - ужас. - Эй, позовите врача!- крикнул Уолдман детективу. - Врачи уже уехали,- крикнул в ответ детектив.- Там, внутри, одни тру- пы. - Наш коронер расшибся. - Это не моя кровь,- произнес коронер. - А,- сказал Уолдман. Он заметил, как из-за полицейского поста, выставленного чуть дальше по улице, показалась машина с репортерами, и поспешил расправиться с крен- делем, запихав последний кусок в и без того уже набитый рот. Придется минуту помолчать, вот и все. Спустившись по металлическим ступеням в подвал, он увидел оставленные коронером кровавые следы. На небольшой цементной площадке перед входом пахло мочой, хотя накануне прошел холодный мартовский дождь. В центре площадки находился забитый уличной гарью водосток, куда стекала дождевая вода. Так, коронер оставил на двери кровавые отпечатки. Ну что за люди! Ведь известно, что на месте преступления нельзя ни к чему прикасаться. Словно вчера родились! Уолдман толкнул зеленую облупившуюся дверь рези- новым наконечником карандаша. Черт, крупинка соли с кренделька попала в дупло, и заболел зуб. Должно пройти, когда он все прожует и сможет ее высосать. Дверь со скрипом открылась, и Уолдман осторожно ступил внутрь, ста- раясь не попасть ногой в кровавую лужу и быстро работая челюстями. На полу не было ни одного сухого островка: от стены до стены простиралось покрытое рябью кровавое озерцо. В красной жиже отражался свет стопятиде- сятиваттной лампочки, свисающей с потолка. С дивана, что стоял справа, смотрела чья-то голова - вместо уха зияла кровавая дыра. В дальнем углу комнаты стоял небольшой жестяной стол, где грудой лежали окровавленные штаны. Уолдман пригляделся: нет, это были ноги без тел. Он сильнее нап- ряг зрение - три ноги. И все в разных башмаках. Три разных башмака... Как минимум три трупа. В помещении стоял запах экскрементов и приторно-сладкий - гашиша. Впрочем, дело было не в запахе. Уолдман прекратил жевать и выплюнул остатки кренделя на пол. - Ох,- закашлялся он.- Ох! Кх-кх. Ох! Он видал всякие стены. Например, простые, цементные, украшенные психо- делическими плакатами. Жилище подростка. Или художника. Но во всей Грин- вич-Виллидж не нашлось бы дома, где из стен сочилась бы кровь. Стен с отверстиями, из которых свисали бы человеческие руки, прямо из-под пото- лка, будто у стен выросли руки. На одной из рук, вместо подмышки у кото- рой была лепнина потолка, был скрючен мизинец. Смерть есть смерть, пусть даже насильственная, но это переходило вся- кие границы. Даже в те годы, когда он вылавливал бродяг из Ист-Ривер и откапывал трупы на свалках, где над ними успели изрядно потрудиться кры- сы, не видел он ничего подобного. Да, смерть есть смерть. Но это! А над входом из штукатурки потолка торчали четыре окровавленных торса. Один женский. Три мужских. В комнате словно потемнело, и Уолдман почувствовал себя почти невесо- мым, но все же сумел удержаться на ногах и поспешил наружу, чтобы втя- нуть в себя такой родной и привычный городской смрад. Но в конце концов годы тренировки и здравый смысл взяли верх - он отвел в подвал полицей- ских фотографов, заранее предупредив, что их ждет кошмар, и посоветовав выполнять работу как можно быстрее и, что еще более важно, механически. На фотографиях все встанет на свои места, можно будет определить, где какая часть тела в конце концов оказалась. Он лично нанес на план комна- ты расположение отдельных человеческих частей, потом подобрал чей-то глаз, уложил в целлофановый пакет и снабдил ярлычком. Двоих детективов отправил допрашивать жильцов, одного - искать хозяина. Врачи из близле- жащей больницы святого Винсента помогали его сотрудникам снять человече- ские останки со стен и потолка. Куски трупов отвезли в морг. И только тогда, когда их попытались соб- рать для опознания (что было заранее обречено на провал - установить ли- чности убитых можно было только по отпечаткам пальцев и пломбам во рту), Уолдману бросилась в глаза еще одна ужасающая деталь этого и без того зверского убийства. Первым на нее обратил внимание главный коронер. - Ваши люди кое-что забыли. - Что именно? - Посмотрите на черепа. Там не было мозга. - Понимаете, в подвале царил такой хаос,- стал оправдываться Уолдман. - Конечно. Но где же их мозги? - Должны быть где-то здесь. - Вы уверены, что ваши ребята все собрали? - Да. Сейчас там идет уборка. - Что ж, значит, мозгов нет. - Они должны быть где-то здесь! Может, посмотреть в тех пакетах с ка- кой-то мешаниной?- предложил Уолдман. - В этой мешанине, как вы изволили ее назвать, есть что угодно, только не мозги. - В таком случае, они были похищены убийцей. - Вы правы, инспектор,- согласился коронер.- Мозги кто-то украл. На пресс-конференции инспектор Уолдман три раза повторил репортеру из "Дейли-ньюс", что были похищены вовсе не те органы, которые предполагал репортер. - Если хотите знать, это мозг,- заявил Уолдман. - Черт!- огорчился репортер "Дейли-Ньюс".- Тут пахнет жареным. Мог бы получиться потрясающий репортаж. Уолдман отправился домой в Бруклин, даже не пообедав. А ночью мысли о загадочном убийстве никак не давали ему уснуть. Он считал, что повидал все на свете, но это было выше... выше чего? Разум действует по схеме. Кто-то, судя по всему вооружившись явно электрическими инструментами, расчленил трупы. Это определенная схема. И похищение мозга, как бы оно ни было омерзительно, тоже укладывается в схему. Руки в стенах и от- сутствие там ног,- также часть заранее продуманного плана, равно как и собственно расположение тел. Наверно, потребовалось не меньше двух часов, чтобы сделать углубления в потолке и стенах и аккуратно уложить туда части трупов. Но где в таком случае орудия, которыми действовал преступник? И если действительно на это ушло два часа или даже час, то почему там была лишь одна дорожка следов? Новичок-патрульный только заглянул в дверь, и его пришлось увес- ти. Прибывшие на место преступления доктора однозначно констатировали смерть. Когда в подвал вошел Уолдман, на ступеньках были только следы коронера. Как же убийца или убийцы вышли наружу, не оставив кровавых от- печатков? - Джейк, ложись спать!- позвала жена. Уолдман взглянул на часы: 2.30 ночи. - В такое детское время? - Но я хочу спать и не могу уснуть без тебя. Инспектор Джейк Уолдман скользнул под одеяло, почувствовал, как жена прижалась к нему, и уставился в потолок. Если признать, что преступление подчинено какому-то плану, поскольку оно укладывается в схему, то в чем может заключаться тот план? Руки в стенах, тела на потолке? Кража мозгов? - Джейк?- снова позвала жена. - Что? - Если не хочешь спать, вставай. - Ты все-таки наконец реши, что мне делать!- огрызнулся Уолдман. - Ложись спать,- сказала Этель. - Я и так лежу. Думаю. - Кончай думать и спи! - Как это - кончай думать?! - Ты же уже падаешь от усталости! Джейку Уолдману наконец удалось высосать из зуба последний кусочек со- ли. Наутро Этель Уолдман заметила, что муж едва притронулся к еде и лишь пригубил чай. - Теперь уже что-то не так в еде?- спросила она. - Нет. Просто я думаю. - Все еще думаешь? Ты же думал всю ночь. Сколько можно думать? - Я думаю. - Тебе не нравится моя яичница. - Нет, нравится. - Конечно, так нравится, что она скоро уже превратится в камень. - Дело не в яичнице. Просто я думаю. - У тебя появилась другая женщина,- изрекла Этель Уолдман. - При чем тут женщина?- не понял инспектор. - Я так и знала! У тебя кто-то есть!- воскликнула Этель.- Она, небось, не портит руки, готовя тебе обед, и не стареет на глазах, заботясь о том, как бы тебе угодить. Какая-нибудь уличная шлюха с дешевыми духами и крепкими сиськами. Ей на тебя глубоко наплевать, не то что мне! Уж по- верь! - Что ты несешь? - Надеюсь, ты счастлив с этой своей дешевкой. Убирайся отсюда! Сейчас же убирайся! - Послушай, Этель, но у меня действительно неприятности. - Убирайся, отсюда, скотина! Иди к своей шлюхе! Иди к ней! - Я пошел на службу. Увидимся вечером. - Убирайся! Да поживее! Животное! На площадке пятого этажа до Уолдмана донесся голос жены, вещающей из окна на весь мир: - Эй, люди, прячьте дочерей! Старый развратник вышел на охоту! Не успел инспектор Уолдман войти в отдел, как раздался телефонный зво- нок. Звонила Этель. Она обещала сделать все, чтобы сохранить семью. Они предпримут еще одну попытку, как взрослые люди. Она простит ему интрижку с актрисой. - С какой актрисой? Какую интрижку? - Джейк, если мы хотим начать все сначала, давай хотя бы будем честны- ми друг с другом. - Хорошо, хорошо,- поспешил согласиться Уолдман, который уже привык к подобным сценам. - Скажи, это хоть известная актриса? - Этель, прошу тебя! На этом выяснение семейных проблем закончилось. Теперь надо было под- готовить специальный рапорт для мэра и для комиссара полиции. Какая-то служба в Вашингтоне требовала отчет об убийстве для специального анали- за, и к тому же с инспектором Уолдманом хотел побеседовать какой-то пси- холог из университета. Инспектор приказал заняться этим первому же попа- вшемуся ему на глаза детективу. Потом появились полицейские фотографы и принесли кое-что интерес- ненькое. Торопясь поскорее закончить осмотр места преступления, Уолдман вчера этого не заметил. Но мог ли он разглядеть плакат сквозь пятна кро- ви, когда сверху над ним торчала чья-то рука? - Гм,- сказал Уолдман. - Что вы думаете по этому поводу?- поинтересовался фотограф. - Думаю, стоит еще раз вернуться в подвал. Очень вам благодарен. - Сумасшедший какой-то,- прокомментировал фотограф. - Напротив, весьма разумный человек,- отозвался Уолдман. Возле дома с пресловутым подвалом толпилась кучка зевак, удерживаемых на месте полицейским оцеплением. Молоденький нагульный, судя по всему, пришел в себя и теперь с надменным видом стоял у ступеней, ведущих в по- двал. - Я же говорил, что в этом нет ничего страшного, сынок,- бросил Уол- дман, спускаясь вниз. - Так точно, ничего страшного,- задорно ответил тот. - Скоро ты и сам как ни в чем не бывало сможешь взять глаз и положить его в целлофановый пакет,- произнес Уолдман и заметил, что при этих сло- вах новичок согнулся пополам и побежал в кусты. Забавный малыш. В подвале резко пахло дезинфекцией. Ковер убрали, пол помыли, но большую часть коричневого пятна так и не удалось отскрести: оно глубоко впиталось в деревянные половицы. Это показалось Уолдману странным: обыч- но в подвалах бывают цементные полы. В прошлый раз он не заметил этого из-за луж крови. Удивительно, насколько свежая кровь напоминает нефть, словно покрывая залитую поверхность гладкой пленкой. Инспектор достал из конверта фотографию. Запах дезинфицирующего средства стал невыносимым; его вкус ощущался даже во рту, словно Уолдман наглотался нафталина. Глянцевая поверхность фотографии отразила яркий свет лампы, висевшей под потолком. Температура в помещении была слишком низкой, даже для под- вала. Инспектор взглянул на снимок, потом перевел взгляд на стену: во время уборки приклеенные к стенам плакаты соскребли и теперь там оста- лись только едва различимые полоски. Но у него была фотография. Глядя на нее и на сохранившиеся полоски плаката он разглядел все что нужно. На плакате когда-то была изображена комната, возникшая в чьем-то болезненном воображении. Из стен торчали руки. С потолка свисали тела. И вот теперь, держа в руках снимок и рас- сматривая остатки плаката, инспектор Уолдман понял, что убийца попытался повторить в действительности то, что увидел на плакате. И даже в той же пропорции. Это было точное воспроизведение рисунка. Инспектор отступил на шаг - пол скрипнул у него под ногами. Да, воспроизведешь рисунка с точным соблюдением пропорций, можно сказать, подражание. Ему это что-то напомнило, что-то очень важное, подсказывал инстинкт. Но что именно? Уолдман снова взглянул на снимок. Точно! Вот в чем дело! Плакат был воспроизведен убийцей до мельчайших подробностей. Комната до такой сте- пени точно повторяла весь ужас, творившийся на плакате, словно убийцу запрограммировали. Будто безмозглая обезьяна попыталась скопировать произведение искусства, но не сумела создать ничего творческого - только смерть. Конечно, в рапорте этого писать нельзя: его просто засмеют. Но он не мог понять, что же это за убийца, который может хладнокровно копировать плакат во время безумия массового убийства? Должно быть, здесь провела свой ритуал какая-то сатанинская секта. В таком случае, убийства на этом не закончатся, а значит, исполнители ритуала обречены. Можно безнаказан- но совершить одно преступление. Ну, от силы два. Но на второй или на третий раз что-то обязательно их выдаст: случайность, ошибка, подслушан- ный кем-то разговор, оставленный бумажник,- словом, все что угодно. Час- то правосудие вершит время, а не талант следователя. Уолдман отступил еще на шаг. Одна из половиц была не закреплена. Отку- да здесь дощатый пол? Он с силой наступил на конец доски - другой конец поднялся, словно покрытый коричневыми пятнами квадратный язык. Сдвинув доску руками, инспектор обнаружил маленькие целлофановые пакетики с тем- ным содержимым. Так вот в чем причина дощатого настила на полу. Уолдман понюхал содержимое пакетиков: гашиш. Оторвав еще одну доску, он обнару- жил целый склад. Да это настоящий притон! Он насчитал товару на три с половиной тысячи долларов. Инспектор взялся за следующую доску, но там, где ожидал найти новые пакеты с наркотиком, увидел портативный магнито- фон с мигающим желтым огоньком. Лента кончилась, и катушка без конца вращалась, задевая хвостиком ленты за протяжное устройство. Некоторое время он наблюдал, как крутится плешка, а потом заметил черный провод, уходящий вниз через дырку, просверленную в полу. Магнитофон стоял на за- писи. Инспектор нажал "стоп" и поставил перемотку. Катушки быстро заверте- лись. Магнитофон принадлежал торговцу наркотиками - они часто так де- лают. Такая запись дает им шанс на защиту. Кроме того, так можно зарабо- тать немного дополнительных деньжат - на шантаже. Ее можно использовать как угодно. Пленка перекрутилась. Уолдман снова нажал на "стоп", потом включил воспроизведение. - Привет, привет! Как я рад, что вы все здесь!- Голос был высоким и сладким - такой часто бывает у "голубых".- Вам, наверно, страшно интере- сно, что я вам приготовил. - Деньжата.- Этот голос был грубее, глубже.- Капусту. Презренную зе- лень. - Конечно, дорогие мои. Разве я могу лишить вас средств к существова- нию? - Для дельца вы слишком откровенны. Слишком!- Это говорила девчонка. - Тише, тише, драгоценные мои! Я художник. И мне много чего приходится делать для того, чтобы выжить. Кроме того, и стены имеют уши. - А не вы ли сами их приделали? - Тише, не надо ссориться при госте. - Это ему что-то нужно от нас? - Да. Его зовут мистер Ригал. Он дал мне денег на всех. Много денег. Хорошеньких, чудненьких денежек! - Ну, нам-то хрен чего от них достанется. - Наоборот - огромное количество. Он хочет, чтобы вы кое-что сделали в его присутствии. Нет, Марла, раздеваться не надо, ему нужно вовсе не это. Мистер Ригал хочет, чтобы вы как художники поделились с ним своими творческими способностями. - А что он делает с трубкой? - Я сказал ему, что гашиш помогает развитию творческих способностей. - Но он уже принял целую унцию. Сейчас совсем очумеет! И тут раздался голос - ровный и монотонный, от которого у Уолдмана мо- роз прошел по коже. Стоя на корточках возле магнитофона, инспектор по- чувствовал, как у него сводит ногу. Где он мог слышать этот голос? - Я не отравлюсь, если я правильно понял ваши слова. Более того, я по- лностью контролирую свои чувства и рефлексы. Возможно, именно это сдер- живает мои творческие возможности. Поэтому я курю больше, чем обычно, точнее, больше того, что считается обычным в вашей среде. - Красиво излагает, зараза! - Вы употребили уничижительный термин, и я нахожу, что потворство по- добному обращению может привести в дальнейшем к покушению на целостность субъекта. Так что кончай с этим, ниггер! - Ну-ну, милашки! Давайте по-хорошему. Пусть каждый из вас покажет ми- стеру Ригалу, что умеет. А он посмотрит, как происходит процесс творчес- тва. Воцарилось молчание, было слышно только шарканье ног. Уолдман различал какое-то невнятное бормотание. Кто-то попросил "красную", и инспектор решил, что речь идет о краске. Потом женский голос, ужасно фальшивя, за- пел. В песне говорилось об угнетении и о том, что свобода - это лишь еще одна форма угнетения и что исполнительница хочет немедленно трахнуться с тем, кому она поет, по это никак не затронет ее чувств. "Только тело, малыш" - так, кажется, называлась песня. Затем снова послышался монотонный голос: - Я заметил, что художник во время работы остается абсолютно спокой- ным, а певец, напротив, сильно возбуждается. Гомик, как ты можешь это объяснить? - Мне не нравится ваше обращение, но все идет так хорошо, что я не стану обращать внимание на подобные пустяки. У меня есть объяснения на этот счет. Творчество идет от сердца. Виды творчества могут различаться, но в любом случае сердце, наше нежное сердце всегда является центром лю- бого творческого процесса. - Неверно.- Снова этот ровный, приглушенный голос.- Все творческие им- пульсы испускает мозг. Сам организм - печень, почки, кишечник или сердце - не играет никакой роли в творческом процессе. Так что не лги мне, пе- дик несчастный! - Гм. Я вижу, вы настроены на оскорбительный тон. Просто так говорится - сердце. На самом деле сердце как орган тут совершенно ни при чем. Имеется в виду сердце как символ души. А с физиологической точки зрения, творчество, конечно же, идет от мозга. - Какой именно его части? - Понятия не имею. - Продолжайте. Уолдман услышал топот ног и решил, что это танец. Затем раздались ап- лодисменты. - Скульптура - вот наивысшее воплощение искусства. - Больше похоже на детородный орган.- Тот же ровный, сухой голос. - Это тоже произведение искусства. Вы бы поняли это, если бы вам дове- лось поближе с ним познакомиться.- Хихиканье. Говорил гомосексуалист. Дальше шли едва различимые просьбы передать папироску, очевидно, с га- шишем. - Ну, вот вы и получили, чего хотели.- Это сказал гомик. - Что именно я получил?- Монотонный голос. - Различные виды творчества. Пение. Танец. Рисунок. Скульптуру. Может, хотите сами попробовать, мистер Ригал? Что бы вы хотели изобразить? Только вам следует помнить, что творчество предполагает самобытность. Самобытность и есть основная черта настоящего творчества. Ну, давайте, мистер Ригал. Сотворите что-то свое! - Но не скульптуру, не танец, не рисунок и не песню? - О, это было бы восхитительно!- Голубой. - Я не знаю, что сделать.- Бесстрастный голос. - Давайте, я вам помогу. Часто творчество начинается с подражания уже созданному, только в несколько измененном виде. Вы творите путем подра- жания, только иными средствами. Например, преобразовываете рисунок в скульптуру. Или наоборот. Посмотрите вокруг, найдите что-нибудь интерес- ное и воплотите это иными средствами выражения. Неожиданно раздались крики, звуки разрываемой плоти, треск ломаемых костей и суставов, словно взрывались воздушные шарики, залетевшие слиш- ком высоко в небо. Затем послышались дикие, отчаянные вопли певицы. - Нет, нет!- Это было завывание, мольба, оставшаяся без ответа. Крак! Жах!- и крики смолкли. От стены с хрустом отделился кусок штукатурки и упал на пол. Послышался всплеск. Должно быть, он попал в лужу крови. Еще кусок штукатурки, за ним - всплеск. - Прекрасно. Говорил все тот же ровный голос. На этот раз он эхом прокатился по ко- мнате, потом захлопнулась входная дверь. Инспектор Уолдман перемотал пленку до того места, где начались крики, и снова включил магнитофон, на этот раз засекая время. Полторы минуты. Все это сделал один человек, и всего за восемьдесят пять секунд. Уолдман снова перемотал кассету и снова прослушал ее. Скорее всего, убийца был один. На магнитофоне были записаны голоса четырех жертв - они обращались к единственному гостю. Уолдман вслушался в запись. Казалось, работали электроинструменты, хотя звука моторов слышно не было. Во- семьдесят пять секунд! Уолдман попытался встать на ноги, но его попело. Он слишком долге про- сидел на корточках для своих пятидесяти лет. Старею, подумал он. В под- вал вошел молодой патрульный с радостной приветливой улыбкой. - В чем дело?- спросил Уолдман. Лицо патрульного показалось ему знакомым. Тогда он взглянул на поли- цейский значок. Так и есть. Он, должно быть, позировал для плаката, рек- ламирующего службу в полиции. Вылитый полицейский с плаката, вплоть до этой лучезарной улыбки. Но полицейский значок был ненастоящий. Дело в том, что художник, нанятый по контракту полицейским управлением, выразил свое пренебрежение к профессии, снабдив красавца с плаката значком, но- мера которого никогда не существовало. На значке патрульного, который так сладко улыбался инспектору, значил- ся именно этот номер. - Кто вы? - Патрульный Джилбис, сэр.- Тот же ровный, монотонный голос, что и на кассете. - Отлично,- произнес Уолдман ласково.- Очень хорошо. - Я узнал, что вы отправились на место преступления. - Да,- ответил инспектор. Надо отвлечь подозреваемого, затем как бы невзначай отвести его в управление, а там наставить на него пистолет. Уолдман попытался припомнить, когда он в последний раз чистил оружие. Полтора года назад. Ничего. Полицейскому револьверу все ни почем. - Меня интересует, что вы хотели сказать, назвав место преступления кошмарной сценой. Так написали газеты. Вы не упомянули элемент творчес- тва. Как по-вашему, было ли это творческим актом? - Конечно, конечно. Я в жизни не видел ничего более творческого. Все ребята в управления восприняли это как замечательное произведение ис- кусства. Знаете что, нам лучше поехать и обсудить это всем вместе. - Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что ваш голос звучит преры- висто. Это верный признак того, что вы лжете. Зачем ты лжешь мне, приятель? - Кто это лжет? Я лгу? Это действительно было настоящим творчеством! - Сейчас ты скажешь мне правду. От боли люди всегда говорят правду,- заявил самозваный патрульный с приветливой улыбкой и непотребным значком с плаката, призывающего поступать на службу в полицию. Уолдман отступил, схватившись за револьвер, но патрульный вдруг впился ему в глаза. Инспектор не мог пошевелиться и сквозь красную пелену нес- терпимой боли сказал всю правду. Это был самый далекий от творчества ко- шмар, какой ему доводилось видеть. - Благодарю,- произнес полицейский-самозванец.- Я точно скопировал плакат, но думаю, что копирование чужой работы непродуктивно в творчес- ком плане. Благодарю.- С этими словами он, словно дрелью, просверлил Уолдману грудь.- Вполне достаточно за конструктивную критику,- добавил он. ГЛАВА ВТОРАЯ Его звали Римо, и они желали видеть его журналистское удостоверение. Желали до такой степени, что брат Джордж приставил к его правой щеке ду- ло автомата Калашникова, сестра Алекса ткнула ему под ребра пистолет 45-го калибра, а брат Че, стоя в противоположном углу комнаты, целился ему в голову из "смит-вессона". - Одно резкое движение, и мы разнесем его на куски,- сказала сестра Алекса. Почему-то никому и в голову не пришло поинтересоваться, отчего этот человек, назвавшийся репортером, не удивился, открыв дверь гостиничного номера. Они не догадывались, что молчание, которое они хранили, подсте- регая его, еще не тишина, что напряженное дыхание можно расслышать даже через такие плотные двери, как в мотеле "Бей-Стейт", Уэст-Спрингфилд, штат Массачусетс. Он производил впечатление вполне обычного человека. Худой, чуть ниже шести футов, с выступающими скулами. Лишь утолщенные запястья могли заронить какие-то подозрения. В серых брюках свободного покроя, черной водолазке и мягких мокасинах он выглядел весьма заурядно. - Давай-ка взглянем на его удостоверение,- произнес брат Че, а брат Джордж тем временем закрыл за Римо дверь. - Где-то оно у меня было,- сказал Римо и полез в карман, заметив, как напрягся указательный палец брата Джорджа, лежавший на спусковом крючке. Возможно, брат Джордж и сам не подозревал, насколько он близок к тому, чтобы выстрелить. На лбу у него выступил пот, губы пересохли и потреска- лись, и дышал он коротко, отрывисто, едва восполняя закаты кислорода, словно боялся сделать полный вдох. Римо показал пластиковое удостоверение, выданное нью-йоркским город- ским отделом полиции. - А где же карточка "Таймс"? Это же удостоверение полиции!- воскликнул брат Джордж. - Если бы он предъявил тебе карточку "Таймс", у тебя могли бы возник- нуть вопросы,- объяснил брат Че.- Все газетчики Нью-Йорка пользуются удостоверениями, выданными полицией. - Жалкие полицейские марионетки,- согласился брат Джордж. - Полиция выдает журналистам удостоверения для того, чтобы их пропус- кали на место происшествия при пожаре и прочих подобных ситуациях,- до- бавил брат Че. Это был тощий человек с бородатым лицом, которое выгляде- ло так, будто его однажды вымазали машинным маслом и с тех пор никак не могут отмыть. - Не доверяю полицейским,- заметил брат Джордж. - Давайте кончать с ним,- вмешалась сестра Алекса. Соски ее заметно напряглись под легкой белой блузкой в сельском стиле. Она явно получала от происходящего сексуальное наслаждение. Римо улыбнулся ей, и она опустила глаза на пистолет; бледное лицо за- лилось краской. Костяшки пальцев, сжимавших оружие, побелели, словно она боялась, что оружие заживет собственной жизнью, если его как следует не сжать в кулаке. Брат Че протянул удостоверение брату Джорджу. - Ладно,- сказал он.- Деньги при вас? - При мне, если у вас есть товар. - А какие гарантии, что мы получим деньги, если покажем его? - Но я у вас в руках. Вы вооружены. - Не доверяю я ему,- произнес брат Джордж. - Все в порядке,- отозвался брат Че. - Давайте прикончим его. Прямо сейчас,- снова вмешалась сестра Алекса. - Ни в коем случае,- ответил брат Че, засовывая за пояс свой "смит-ве- ссон". - Мы можем сами все напечатать. Выпустить так, как захотим. Скажи ему!- снова заговорила сестра Алекса. - И прочтут это все те же двести человек, которые и так разделяют наши взгляды. А "Таймс" сделает это достоянием мировой общественности,- ска- зал брат Че. - Кому какое дело, что подумает общественность в Мексике?- не унима- лась сестра Алекса. - Не доверяю я ему,- упрямо твердил брат Джордж. - Давайте соблюдать революционную дисциплину,- предложил брат Че и сделал знак брату Джорджу встать у двери, а сестре Алексе - у входа а ванную. Шторы на окнах были опущены. Римо знал, что они находятся на двенадцатом этаже. Кивком головы брат Че предложил Римо присесть к журнальному столику, сверкающему хромирова- нными и стеклянными поверхностями. Сестра Алекса привела из ванной какого-то бледного очкарика и помогла ему подтащить к журнальному столику большой черный чемодан с новенькими кожаными застежками. Очкарик выглядел так, словно солнце ему всю жизнь заменял свет люминисцентных ламп. - Мы получили гонорар?- поинтересовался он, глядя на брата Че. - Сейчас получим,- ответил тот. Очкарик неуклюже положил чемодан на пол и откинул крышку. - Я сейчас все объясню,- сказал он, достал из чемодана стопку компью- терных распечаток, затем - конверт из плотной бумаги, где, судя по все- му, хранились вырезки из газет, и, наконец, чистый белый лист. Сняв кол- пачок с шариковой ручки, он приготовился писать.- Это самое громкое де- ло, о каком вам только доводилось слышать. Похлеще, чем Уотергейт. Чем любое политическое убийство. Чем подрывные действом ЦРУ в Чили и незако- нное прослушивание телефонных разговоров сотрудниками ФБР. Настоящая се- нсация. И вы сможете опубликовать ее раньше, чем другие газеты... - Он и так согласен ее купить,- перебил его брат Че.- Не будем терять времени. - Я работаю на компьютере в одном санатории на берегу залива Лонг-Ай- ленд, в местечке Рай, Нью-Йорк. Называется Фолкрофт. Хотя вы вряд ли слышали о таком. Римо пожал плечами, но это была ложь. - У вас есть его фотографии?- спросил он. - Там не запрещается фотографировать. Вы сами можете сделать снимки. - Речь сейчас о другом,- вмешался брат Че. - Думаю, так оно и есть,- согласился очкарик.- Не знаю, понимаете вы что-нибудь в компьютерах или нет, но для их программирования вовсе не нужно лишней информации. Только самое необходимое. Так вот, четыре года назад я начал делать кое-какие вычисления. Понятно? - Понятно,- ответил Римо. Ему сообщили, что три года назад некто Ар- нольд Килт - тридцати пяти лет, проживающий по адресу Мамаронек, Ра- волт-стрит, 1297, женат, трое детей, окончил в 1961 году Массачусетский технологический институт - получив степень магистра естественных наук, начал проводить "собственные изыскания" и за ним было установлено наблю- дение. Накануне встречи Римо получил его фотографию. Впрочем, по ней не было видно, до какой степени в лице Килта отсутствуют естественные цве- та. - Грубо говоря - думаю, так вам будет понятнее,- я начал подозревать, что мне дают минимум информации. Так было специально задумано, чтобы не дать мне выйти за узкие рамки служебных обязанностей. Позже я вычислил, что в организации служат тысячи подобных мне "винтиков" и что любой уча- сток работы, который мог бы дать человеку более полное представление о целях его деятельности, разделен между несколькими сотрудниками, чтобы исключить любую возможность проникнуть в суть. - Другими словами, трое выполняют работу, с какой мог бы справиться и один,- объяснил брат Че, видя, как человек по имени Римо скучающим взглядом смотрит на зашторенное окно.- Один может как следует разоб- раться в работе, но если ту же работу выполняют трое, ни один не может понять, в чем заключается ее смысл. - Понятно,- бросил Римо. Он заметил, что соски сестры Алексы расслаби- лись. - Мы разделены даже тем, что в организации существует полдюжины столо- вых, и люди, работающие над одной программой, лишены возможности об- щаться друг с другом. Я, например, обедал с парнем, который занимался только фиксацией цен на зерно... - Короче!- с нетерпением перебил брат Че.- Давай ближе к делу. - Главное - задачи, которые ставит перед собой Фолкрофт. Так вот, я начал присматриваться и прикидывать. Обедал в разных столовых. Подружил- ся с секретаршей доктора Смита (доктор Смит - это наш директор). Кажет- ся, я полностью завоевал ее доверие, но она была как каменная стена. Ему следовало бы познакомиться с самим Смитти, чтобы узнать, что такое каменная стена, подумал Римо. - Полагаю, репортеру интереснее будет послушать о том, что вы выясни- ли, а не как вам это удалось. Выкладывайте, что вы там накопали,- произ- нес брат Че. - Речь идет о незаконной тайной деятельности. В Америке действует ор- ганизация, которая является государством в государстве. У нее под колпа- ком не только киты преступного мира, но и службы по охране правопорядка. Вы никогда не задавались вопросом, откуда идет утечка информации? Почему вдруг какой-нибудь прокурор начинает ни с того ни с сего предъявлять об- винения всяким шишкам? Не надо сильно напрягать мозги - это наша конто- ра. Многое из того, что она делает, часто списывают на ЦРУ и ФБР. Она настолько законспирирована, что вряд ли о ее существовании знают больше двух-трех человек. Она разоблачает банды террористов, воздействует на полицию, чтобы та строго придерживалась закона,- короче, это второе, та- йное правительство, заставляющее конституцию работать. - Расскажи про киллеров. Вот это новость так новость! - У них есть киллеры. У вас может сложиться впечатление, что организа- ция является наиболее уязвимой в этом плане, поскольку десять, двадцать или тридцать наемных убийц, которых нанял бы тобой разумный человек, то- чно знали бы, чем они занимаются, не так ли?- спросил очкарик. - Думаю, что так,- ответил Римо. - Так вот, у них нет такого количества убийц. И у меня есть точные до- казательства.- Очкарик указал на компьютерные распечатки.- У них на слу- жбе состоит всего один наемный убийца - ассасин, но на его совести больше пятидесяти убийств. Он способен на невероятные вещи. Быстро появился, сделал свое дело, и его уж след простыл. Его отпечатков пальцев нет ни в одной картотеке. Он настолько уверен в себе, действует настолько быстро, решительно и точно, что ему нет равных во всем запад- ном мире. Он может буквально творить чудеса. Если бы я не располагал то- чными сведениями, то мог бы поклясться, что человек, зарегистрированный под кодовым названием "Р9-1 Дест", умеет лазать по стенам.- Глаза очка- рика лучились радостью кабинетного служащего, сумевшего таки обнаружить, что данные о глушителе хранятся в папке "шевроле". - Можете сказать о нем что-нибудь конкретное?- спросил Римо.- Предан- ный, смелый, знающий свое дело? Прирожденный лидер? - Был там один файл, но я не уверен, что это о нем. - И что же в нем говорилось? - Упрямый, неуравновешенный, живущий идеалистическими представлениями. - Кто ввел эту информацию в компьютер? - Трудно сказать. Но я могу попытаться выяснить, хотя уже неделю не был в Фолкрофте. Видите ли, считается, что я в отпуске. - Ладно, Бог с ним,- пробурчал Римо.- Так чем вы можете доказать ска- занное? - Да, хорошо, что вы спросили. В Таксоне есть контора по торговле нед- вижимостью. По крайней мере, сотрудники считают, что торгуют недвижимос- тью. Они и понятия не имеют о том, что объем поступающей к ним информа- ции намного превышает необходимый. В этом конверте вы найдете платежную ведомость. Сумма в ней точно совпадает с той, которую получает в качес- тве зарплаты таксонское отделение нашей организации. Вот, смотрите.- С этими словами он достал из конверта сложенную втрое распечатку и корешок чека и, положив их на чистый лист, начал проводить линии между совпа- дающими цифрами.- Вот это,- он указал на кодовый номер,- относится к этому.- Он указал на какое-то имя.- Оно относится к этому.- Ткнув в за- пись "Б-277-Л(8)-В", он сказал: - Что относит нас к другой программе.- Он указал на имя человека, которым занималось таксонское агентство. Имя было Уолш. - Ну и что?- спросил Римо. Очкарик изобразил сладкую улыбку и достал газетную вырезку о некоем судье Уолше, который разбился насмерть в Лос-Анджелесе. Заметка гласила, что судья Уолш выносил торговцам наркотиками менее суровые приговоры, чем другие судьи. - А где доказательства, что вы не сняли копию с этих документов?- поинтересовался Римо, внимательно разглядывая края распечаток.- Вы може- те передать копню в "Вашингтон пост", "Керни обзервер" или "Сенека-Фоллз пеннисейвер", и тогда мы потеряем право на эксклюзив. А наши денежки уже будут у вас. - Очень правильный вопрос. Видите эту бумагу? Взгляните на края. Если бы мы сняли с нее копию, на полях остались бы красные полосы. - Откуда мне знать? Может, вы использовали фотоаппарат, а не копиро- вальную машину. В таком случае не осталось бы никаких следов. - Послушайте, вы хотите получить товар или нет?- вмешался брат Че. - Конечно, хочу.- Со спокойной улыбкой Римо обернулся к брату Че.- А ты, Арнольд,- обратился он к очкарику, хотя никто в комнате ни разу не назвал его по имени,- скоро расскажешь мне всю правду. Брат Джордж вскинул автомат, палец его уже лежал на спусковом крючке. Но тут Римо поднялся с места, причем так спокойно, что тобой из при- сутствующих мог бы поклясться, что сделал он это очень медленно. Но если бы он двигался медленно, то как бы он мог оказаться за спиной у брата Джорджа и нацелить автомат на брата Че? От выстрела серое лицо брата Че покрылось алыми дырами размером с виноградину. Сестра Алекса попыталась выстрелить в нападавшего, но последнее, что она увидела, был брат Джордж, который признавался ей в любви. Они были любовниками. - Я люблю тебя!- крикнул Джордж.- И совсем не хочу тебя убивать!- Но палец уже не подчинялся ему - журналист сжал ему запястье, и теперь ру- кой управлял не мозг, а вполне конкретная посторонняя сила. Первый выстрел попал ей в плечо - Джордж умудрился дернуться. Ее от- бросило назад, и от испуга она разрядила в любовника всю обойму. Римо покрепче взял брата Джорджа, и на этот раз тот поразил ее прямо в сер- дце. Живот Джорджа превратился в кровавое месиво, разорванное пополам пулями 45-го калибра. Арнольд Килт дрожал, забившись в угол,- он был цел, но боялся, что его могут задеть. На всякий случай он прикрывал руками пах. - Арнольд,- произнес Римо, левой рукой поддерживая тело Джорджа, а правой сжимая автомат,- отдай мне фотографии таксонской программы. - Но их нет! - Тогда ты умрешь! - Но я клянусь вам, их просто не существует! - Хорошо. Поскольку брат Джордж уже не подавал признаков жизни, Римо опустил его на пол и сам взял автомат. Одним выстрелом он уложил Арнольда Килта и бросил оружие на пол. Он ненавидел оружие. Оно было... Он не мог выразить это по-английски, но в переводе с корейского это звучало как "находящееся за пределами ес- тественных явлений и оскорбляющее чувство прекрасного". Но работа есть работа, а наверху хотели, чтобы вое выглядело как обык- новенное убийство. Брат Джордж разбушевался и убил Арнольда Килта, брата Че и сестру Алексу, которая, умирая, сумела отомстить обидчику. Римо не предупредили, что брат Джордж и сестра Алекса - любовники, и это ему не понравилось. Наверху явно что-то недодумали. Римо вложил автомат в холодеющую руку Джорджа и забрал распечатку так- сонской программы. Ему было жаль Килта. Работая со Смитти в Фолкрофте, можно еще не до такого дойти. Хотя он должен был хорошо ладить со Сми- том: у компьютеров и у директора Фолкрофта был одинаковый коэффициент эмоциональности. Интересно, чего специалист по компьютерам Арнольд Килт ожидал от людей - человечности? С отпечатками пальцев проблем не будет. Конечно, полиция обнаружит на автомате отпечатки неизвестного, но не сможет обнаружить их ни в одной картотеке, поскольку их владелец давным-давно исчез и пьяненький доктор в государственной тюрьме штата Нью-Джерси в Трентоне собственноручно за- регистрировал смерть. В тот день был казнен на электрическом стуле чело- век, которого знали под именем Римо Вильямс. Он был приговорен к смерти за убийство, которою не совершал. Когда этого самого Римо доставили в санатории и предложишь начать новую жизнь, он согласился. Санатории назывался Фолкрофт. Римо сунул компьютерную распечатку в карман брюк и выбежал из номера, крича: - Убийство! Убийство! Вон там, дальше по коридору! На помощь! Он вошел в лифт, где стояли четверо испуганных мужчин со значками на лацканах, где были написаны их имена: Ральф, Арман, Фил и Ларри. Значки также сообщали, что их владельцы рады приветствовать любого, кто взгля- нул на значок. - Что случилось?- спросил Армаи. - Кошмар! Убийство на двенадцатом этаже. - На сексуальной почве?- поинтересовался Ральф, которому было около шестидесяти. - Двое из них любили друг друга. - Но я говорю о сексе,- подчеркнул Ральф. - Вам следует взглянуть на тела.- И Римо со значительным видом ему по- дмигнул. На первом этаже Римо вышел, а мужчины остались. Ральф нажал кнопку двенадцатого этажа. Оказавшись в вестибюле с мягкими кожаными креслами, Римо остановился, наслаждаясь весенним солнышком, проникавшим внутрь через большие окна. Растерянный полицейский пытался что-то выяснить у впавшего в истерику портье. - На двенадцатом этаже,- вмешался Римо в разговор.- Все обнаружили че- тверо мужчин. Убийство на сексуальной почве. У них еще были значки с именами - Ральф, Арман, Фил и Ларри. - А что случилось?- спросил полисмен. - Не знаю. Эти четверо кричали: "Убийство!" Через полтора часа Римо был уже в Кейп-Коде. В этом городе, специально построенном для летнего отдыха, туристский сезон еще не начался. А зимой его населяли люди, обслуживающие курорт и ненавидящие тех, кто мог себе позволить здесь отдыхать. Подъезд к небольшому белому коттеджу с видом на бурлящие воды Атланти- ки был свободен. Римо нажал на тормоза и пустил машину юзом. Он не любил пользоваться оружием, каждая клеточка его тела протестовала против это- го. То, что полицейским экспертам удавалось установить лишь при помощи различных приборов, он со всей остротой ощущал собственными нервами. При таком обостренном восприятии даже сдобренная глютаматом натрия пища вы- зывала отвращение. Несколько лет назад, когда ему иногда еще хотелось мясного, он отведал гамбургер и угодил в больницу. Обследовавший его те- рапевт на основе медицинских данных вывел закон, который Римо и без него знал: когда от чего-то отвыкаешь, организм воспринимает это как нечто новое. - У вас нечеловеческая нервная система,- сказал ему тогда врач. - Бред какой-то,- ответил Римо, понимая, что доктор попал в точку. Он съел этот гамбургер не из-за чувства голода, а из-за воспоминания об этом чувстве и на собственной шкуре узнал то, что уже давно известно фи- лософам: нельзя дважды войти в один и тот же поток. Римо открыл дверь коттеджа. Он все еще переживал из-за того, что приш- лось применить оружие. Посередине комнаты в позе лотоса сидел хрупкий старичок. Его утреннее кимоно золотой парчи ниспадало на пол. Пряди седых волос, словно пучки тонких шелковых нитей, свисали с подбородка и висков. Работал телевизор, и Римо уважительно присел, выжидая, когда очередная серия "Пока Земля вертится" сменится рекламой и он сможет поделиться наболевшим со старцем по имени Чиун. У дальней стены стояли четырнадцать старинных лакированных сундуков. - Отвратительно!- воскликнул Чиун, когда началась реклама.- Они испор- тили насилием и сексом величайшую драму в мире! - Папочка,- обратился к нему Римо,- мне нехорошо. - А ты делал утром дыхательные упражнения? - Да. - Старался? - Конечно. - Если отвечать на все вопросы "конечно", можно утратить все, чем вла- деешь,- назидательно заметил Чиун.- Очень часто бывает, что величайшие богатства мира раскачиваются только из-за того, что за ними попросту не следят. Ты один владеешь учением Синанджу, а значит, и могуществом Си- нанджу. Смотри не потеряй их из-за неправильного дыхания. - Да правильно я дышал, правильно! Просто я применил оружие. Руки с удлиненными пальцами раскрылись, словно указывая на непричас- тность их владельца к происходящему. - Так чего же ты хочешь от меня?- вопросил Чиун.- Я дарю тебе алмазы, но ты предпочитаешь возиться в грязи. - Я просто хотел поделиться с тобой своим огорчением. - Делись только радостью, а неприятности оставь при себе,- произнес Чиун и перешел на корейский, заговорив о неспособности даже столь вели- кого человека, как мастер Синанджу, превратить грязь в бриллианты, а жа- лкий бледный кусок свинячьего уха - в нечто достойное. И что остается делать Мастеру, сетовал он, когда неблагодарный ученик является к нему с пригоршней грязи и жалуется, что она не блестит, как бриллиант!- Он хо- чет поделиться со мной своими чувствами!- продолжал бормотать Чиун уже по-английски.- Разве делятся болью в животе? Я делюсь с тобой мудростью, а ты со мной - желудочной коликой. - Просто у тебя никогда не болел живот,- начал было Римо, но тут возо- бновился телесериал. В нем и ему подобных "мыльных операх" показывали то же, что и много лет назад, но теперь на экране стали появляться негры, аборты и герои уже не смотрели с нежностью друг на друга, а сразу укладывались в пос- тель. И тем не менее это была все та же тоскливая дребедень, хотя глав- ную роль играл никто иной, как Рэд Рекс, портрет которого с автографом Чиун неизменно всюду возил с собой. За окном проехал пикап бригады дворников. На боку машины развевалось полотнище, объявляющее о юбилейной выставке картин. Чиун хорошо ладил с местным населением, а Римо чувствовал себя чужаком. Чиун сказал, что у него всегда будет такое чувство, пока он не поймет, что его настоящий дом - это Синанджу, крохотная деревушка в Северной Корее, откуда родом Чиун, а не Америка, где родился Римо. - Чтобы понять других, надо прежде всего признать, что они другие, а не ты сам в ином обличье,- говорил Чиун. Уже через неделю после приезда в Кейп-Код он объяснил причину враждебности, которую местные жители все- гда испытывали к приезжим.- Их отталкивает не богатство и даже не то, что туристы приезжают в самый хороший сезон. Дело в том, что туристы неизменно говорят "прощай", а каждое расставание - это маленькая смерть. Вот они и не могут позволить себе слишком сильно привязаться к кому-ли- бо, потому что потом их будет ждать боль утраты. Они не столько недолюб- ливают туристов, сколько боятся их полюбить, потому что иначе им будет больно с ними расставаться. - Папочка, ты не понимаешь американцев. - А что тут понимать? Я знаю, что они не умеют ценить профессионалов- ассасинов, зато у них множество любителей, которые практикуются, когда захотят, и что их величайшие драмы портит какой-то злодей, который меч- тает лишь о том, чтобы продать как можно больше стиральных машин. Нечего тут понимать. - Папочка, я видел Синанджу, так что не надо рассказывать мне о чуде- сах Северной Кореи и принадлежащем лишь тебе клочке неба над бухтой. Ви- дел я ее. Воняет помойкой. Чиун, казалось, был удивлен. - Теперь оказывается, тебе не понравилось. А там ты говорил совсем другое. Сказал, что просто в восторге. - Я в восторге?! Да меня там чуть не убили. И тебя тоже. Я не считал нужным жаловаться, вот и все. - Для тебя это все равно что быть в восторге,- изрек Чиун, и на этом вопрос был закрыт. И вот теперь Римо сидел в ожидают очередной рекламной паузы и глядел в окно. На дороге показался темно-зеленый "шевроле" с нью-йоркскими номе- рами. Машина ехала со скоростью ровно тридцать пять миль в час - на та- кой скорости чаще всего засыпают за рулем, но такого ограничения требо- вал дорожный знак. Так мог ехать только один человек. Припарковавшись, водитель вышел из машины, аккуратно захлопнув дверцу. - Привет, Смитти,- сказал Римо, обращаясь к человеку лет пятидесяти с лимонно-желтым лицом, плотно сжатыми губами и мрачным выражением глаз, которые никогда не оживлялись эмоциями. - Ну?- произнес доктор Харолд В. Смит. - Что - ну?- переспросил Римо, загораживая вход в коттедж. Смит не мог войти так тихо, чтобы не потревожить Чиуна, который смот- рел свой дневной сериал: хотя директор был в отличной физической форме, разум не контролировал его походку и он по-западному громко топал нога- ми. После отъезда Смита Чиун часто жаловался Римо, что тот помешал ему смотреть сериал. И сегодня он особенно не хотел усугублять ситуацию неудовольствием Чиуна - ему было достаточно плохо оттого, что пришлось применить оружие. - Как работа? Все прошло нормально? - Нет, они прикончили меня. - Римо, мне не нужен ваш сарказм. Это было очень важное задание. - Вы хотите сказать, что другие были просто прогулкой? - Я хочу сказать, что если бы дело не удалось, нам пришлось бы закрыть лавочку, а сейчас мы так близки к успеху. - Мы всегда близки к успеху. Уже много лет. Но почему-то так и не до- бились его. - Мы переживаем полосу неудач, после которой наступит улучшение. Надо только немного подождать. - Чушь,- сказал Римо. Больше десяти лет назад, когда он в Фолкрофте вышел из комы, ему рас- сказали о возглавляемой доктором Харолдом В. Смитом тайной организации под названием КЮРЕ, цель которой заключалась в том, чтобы заставить кон- ституцию работать,- тогда это была небольшая группа людей, призванных предохранить нацию от анархии и установления полицейского государства. Поначалу Римо поверил им и стал исполнителем-убийцей. Его тренировал Чиун, мастер Синанджу, величайший ассасин в мире. Да, тогда Римо верил всему. Но с тех пор он потерял счет загубленным им жизням, а немногочис- ленная группа превратилась в огромную сильную организацию. Четверо из мотеля "Бэй-Стейт" тоже были в числе его жертв. Римо протянул Смиту полученные документы. - Хорошо,- похвалил Смит и убрал бумаги во внутренний карман. - Фотографий с них не делали. Вы, кстати, забыли предупредить меня о фотографиях. - Да, но с этих документов фотографии бы не получились. - Что вы имеете в виду? - С них нельзя сделать фотографии, вот и все. - Как вам удалось этого добиться? - Не ваше дело. - Спасибо,- поблагодарил Римо. - Это связано со световыми волнами. Теперь довольны?- сказал Смит. На нем был безупречный серый костюм с накрахмаленной белоснежной сорочкой и каким-то ужасным галстуком, на котором не было ни единого жирного пятны- шка. Что ж, Смит не употребляет жиров. Такие люди едят только репу и от- варную треску. - Ладно,- проговорил Римо.- Кажется, началась реклама. - Вы что, слышите через стену? - Не ваше дело,- огрызнулся Римо. - Как вам это удается? - Надо уметь слушать тишину. Теперь довольны? Чиун поднялся навстречу Смиту, вытянув руки в знак приветствия. - Приветствую вас, о император Смит! Бесконечны ваша мудрость и добро- та! Желаю здравствовать тысячу лет, и пусть ваше царство внушает трепет всему миру! - Благодарю,- отозвался Смит, взглянув на чемоданы. Директор давно от- казался от попыток объяснить Чиуну, что он вовсе не император и не только не хочет, чтобы его боялся весь мир, а, напротив, мечтает как мо- жно дольше оставаться в тени. Когда он в последний раз пробовал донести эту мысль до Чиуна, тот сказал, что это право императора - быть извес- тным или оставаться в тени, все зависит от его воли.- Вижу, вы уже соб- рались. Желаю вам с Римо удачи, а мы увидимся через два месяца. Так? - Вы увидите в нас все то же преклонение перед вашей безграничной муд- ростью, о император!- изрек Чиун. - Куда мы едем?- спросил Римо. - Вам следовало бы знать. Отправляем вас туда по причине болезни,- от- ветил Смит. - Куда? И при чем тут болезнь? - Разве ты не помнишь, как плохо чувствовал себя утром?- вмешался Чиун.- Неужели ты так быстро забываешь о плохом самочувствии? - Ах, это! Но ведь все было лишь оттого, что я воспользовался оружием! - Не старайся скрыть боль и прислушивайся к тому, что говорит тебе ор- ганизм,- заметил Чиун. - Но ведь это случилось только сегодня утром, а сундуки стоят упакова- нными уже неделю!- воскликнул Римо. - Если вам так хочется попутешествовать, вам следует увидеть Иран. - Не хочу я в ваш дурацкий Иран! Это Чиун только и делает, что твердит о Персии! - Надо же, его память ухудшается прямо на глазах,- обратился Чиун к Смиту.- Даже забыл, как ему понравилось в Синанджу! - Эй, послушай!- перебил Римо. - Желаю приятной поездки,- сказал Смит.- Кажется, реклама кончилась и снова начитается сериал. - Он ничто в сравнении с вашим великолепием, о император Смит! - Спасибо,- проговорил тот, не в силах устоять перед лестью, в которой ассасины из Синанджу практиковались вот уже многие столетия. - Что все-таки происходит?- снова вмешался Римо, но его вопрос остался без ответа. Чиун отвернулся к телевизору, а Смит ушел, унося с собой таксонскую программу - опасную улику, ведущую к тайнам КЮРЕ. По дороге он заехал в центр городка и остановился возле огромной алюминиевой фигуры, которая чем-то очень понравилась ему. А другим казалось, что в ней недостает жи- зни... не хватает - лучше не скажешь - творческого начала. Но Смиту скульптура показалась просто великолепной, и он подошел поближе, чтобы лучше ее рассмотреть, но увидел лишь яркую вспышку. Осколки металла вон- зились в его тело, окрасив окружающий мир в желтый цвет, а потом все по- чернело. Грохот взрыва услышали в небольшом белом коттедже, который только что покинул Смит. Поскольку как раз началась реклама, Чиун позволил себе комментарии: - Это в честь вашего Четвертого июля? Но если сегодня праздник, то где же множество толстых мамаш с детьми? - Нет, это не праздник,- ответил Римо.- Кстати, а почему ты не сказал Смитти, что он мешает тебе смотреть сериал? - Жаловаться императору?!- в ужасе воскликнул Чиун.- Это твоя забота - проследить, чтобы он ушел прежде, чем помешает мне предаваться скромным утехам. Когда мне больше всего нужна была твоя помощь, я ее не получил! - Ты ничего не потерял. Даже если ты не будешь смотреть их в течение пяти лет, и то мало что потеряешь! Рэд Реке по-прежнему будет носить ду- рацкий белый халат и пытаться найти философский камень, который научит его, как жить. Но Чиун хранил гробовое молчание. Рекламные ролики сменились очередной мыльной оперой, и он, сложив на груди тонкие пальцы с длинными ногтями, легко, словно опавший лепесток, опустился на ковер. На экране двое главных героев беседовали в постели. В браке друг с другом они не состояли. - Омерзительно!- фыркнул Чиун и продолжал хранить молчание до тех пор, пока не закончилась дневная программа. Тогда-то Римо и узнал, что в городе кто-то был серьезно ранен. Извес- тие принес мальчишка на велосипеде. - Да,- сообщил он,- это был доктор. Из Нью-Йорка. Полицейский сказал, что у него где-то там какой-то санаторий, у него еще такое религиозное название. - Ангел, что ли?- спросил Римо. Мальчик покачал головой. - Ад? Рай? - Точно, Рай,- вспомнил мальчишка. ГЛАВА ТРЕТЬЯ В больнице пахло эфиром и чистотой. В справочной подтвердили, что ка- кой-то человек был доставлен в тяжелом состоянии. Да, он пострадал от взрыва. Жену уже уведомили, а зовут его доктор Харолд Смит. Нет, посеще- ния запрещены, потому что он находится в реанимации. Сестра в справочной была полноватой дамой средних лет. Римо по-мальчи- шески задорно улыбнулся, сказал, что у нее красивые глаза, взял ее за руку и, словно невзначай, нежно провел кончиками пальцев по внутренней стороне запястья. А потом они смотрели друг другу в глаза и говорили о погоде, о больнице, пока Римо не заметил, что шея женщины начала крас- неть. В самой середине рассуждений о наступающем лете она вдруг высказала предположение, что вряд ли кто остановит посетителя, если он наденет бе- лый халат, раз уж визиты в реанимацию запрещены. В прачечной, что в под- вале, как раз есть белые халаты, и вход туда никому не возбраняется. Ку- да же молодой человек уходит? И когда вернется? Ее смена заканчивается в восемь часов, и они могли бы встретиться в мотеле... Или в машине - пря- мо на автомобильной стоянке. А может, на лестнице? Или в лифте? Дверь в прачечную почему-то была заперта, но Римо легким движением по- тянул ручку на себя, и дверь распахнулась. Со стороны могло показаться, что он просто открыл незапертую дверь. Римо натянул халат и вышел в ко- ридор - на поиски отделения интенсивной терапии. Поднимаясь в лифте, он оказался в компании двух сестер и рентгенолога. Одна из сестричек одари- ла его вполне недвусмысленной улыбкой. Интересно, подумал он, почему се- йчас, когда он стал так привлекателен для женщин, ему меньше всего хоче- тся воспользоваться своим обаянием? Эх, что можно было бы устроить с его нынешним знанием Синанджу в восемнадцать лет! Смит лежал в кислородной палатке, в нос вели две трубки, голова была забинтована, плотнее всего бинты лежали с левой стороны. Он тяжело ды- шал, но в организме чувствовалась пульсация, говорящая о борьбе за жизнь. Он обязательно поправится, понял Римо. - Смитти,- тихо позвал он.- Смитти! Смит открыл правый глаз. - Привет,- вымолвил он. - И вам привет! Что произошло? - Не знаю,- ответил Смит.- А где моя одежда? - Вы никуда не идете,- успокоил его Римо, взглянув на трубки, идущие к его лицу. Казалось, Смит стал частью этой кровати со всеми приспособле- ниями, необходимыми для интенсивной терапии, и любое движение могло ли- шить его системы жизнеобеспечения. - Я знаю. Просто в кармане пиджака у меня лежала таксоновская програм- ма. - Я достану ее. Но как это случилось? - Видите ли, на площади стояла очень любопытная скульптура. Кажется, с выставки, приуроченной к какому-то юбилею. Я подошел поближе, чтобы ее хорошенько рассмотреть. Она была действительно очень хороша, но вдруг взорвалась. - Похоже, это была ловушка. А вам не кажется, что это как-то связано с теми ребятами из "Бей-Стейт"? - Нет, не может быть. Они были просто кучкой фанатиков, связавшихся с Арнольдом Килтом. Он хотел заработать, а они - устроить революцию. Нет, это была замкнутая группа без каких-либо связей. Вы покончили с ней. - Но они проникли в вашу компьютерную сеть. - Нет, только Килт. Это он нашел революционеров, а не наоборот. - А откуда у него сведения о том, что я упрям, неуравновешен и склонен к идеалистическим иллюзиям? - Из компьютерного банка данных, откуда же еще? - Меня интересует, кто вводил эту информацию. - У компьютера был список лиц, характер которых он должен был проана- лизировать, и он сам сделал заключение. На основе этого заключения можно будет проследить, как изменился со временем тот или иной человек. Что же касается вас, то вам, возможно, будет интересно узнать, что уже давно, больше десяти лет назад, компьютер дал то же самое заключение по поводу вашего характера. Вы нисколько не изменились. - А Чиуна никто обо мне не расспрашивал? - Нет. А что? - Да так просто,- солгал Римо.- Мы-то с вами знаем, что компьютеры - это просто огромные и тупые счетные машины. То есть я хочу сказать, вы меня знаете и, ну, в общем, это просто дурацкие выводы какого-то арифмо- метра. Я не собираюсь обижаться на глупый компьютер. - Прошу вас, найдите мою одежду и, соответственно, документы. А я хочу отдохнуть. Плохо себя чувствую. - Как насчет обезболивающего? - Я отказался. Вы же знаете, я не могу позволить вводить себе наркоти- ки. - Я знаю, что может помочь. Не так, чтобы очень, но хотя бы немного. Боль - это знак, который подает тело, когда борется за жизнь.- Рука Римо скользнула Смиту под голову, ощутив грубую ткань подушки. Римо едва за- метно надавил там, где кончались позвонки и начинался череп.- А теперь дышите медленно, словно заполняя все тело воздухом. Белым воздухом. Вы чувствуете, как белый воздух входит и вас. Он светлый, как солнце. Чувствуете? Чувствуете? - Да, теперь лучше. Спасибо. - Никакой самый расчудесный компьютер не способен на такое,- заметил Римо. Он вышел в коридор, все еще злясь на компьютер, и возле палаты встре- тил медсестру, которая чем-то напоминала компьютер. Ее халат был накрахмален и отутюжен. На лице застыло сладкое выраже- ние, а улыбка напоминала рекламу зубной пасты. Да, она знает, где нахо- дится одежда доктора Смита, который уже спрашивал о ней, что странно, поскольку одежда порвана и вся в крови, а бумажник и деньги ему положили на тумбочку возле кровати, специально чтобы он не волновался. Однако его это не удовлетворило, как будто водительские права и деньги не имеют для него большого значения. Во что бы то ни стало он хотел заполучить одеж- ду, не думая о том, в каком она состоянии. - В следующий раз давайте ему все, о чем он просит,- посоветовал Римо, улыбаясь обворожительной улыбкой и, словно теплым влажным туманом, оку- тывая медсестру своим мужским обаянием. - Обязательно. Сестра осталась холодна, лишь улыбнулась в ответ быстрой улыбкой - так на улице приветствуют случайного знакомого, с которым не хотят говорить. Но Римо не обратил на это внимания. Все его мысли были заняты Смитом, его одеждой и компьютером, который глубоко его, Римо, оскорбил. Одежда Смита лежала в полиэтиленовом пакете в служебном помещении больницы. - Доктору еще что-нибудь угодно?- поинтересовалась находившаяся там сестра. - Нет, благодарю вас,- ответил Римо. Странно, но сестра возле палаты Смита не назвала его доктором. На лестничной площадке Римо обыскал карманы насквозь пропитанного кро- вью пиджака. Наконец он нащупал бумагу с дырочками по краям. Вот она, программа. Римо достал документы, чтобы окончательно удостовериться, то ли это, что он искал. Да, вот пометки, сделанные рукой Арнольда Килта на платежной ведомости. Но теперь по краям распечатки шла красная полоса. Значит, с нее сняли копию! Кто-то проник в больницу и сделал копию с этой программы. Выхо- дит, взрыв статуи - отнюдь не несчастный случай. Римо вновь поднялся в палату Смита, но, открыв дверь, остолбенел: па- лата была пуста. Кровать со всей системой жизнеобеспечения как сквозь землю провалилась. Лишь со стены бессмысленно свешивался шнур с кнопкой вызова медсестры. - Сестра, что с моим пациентом?- обратился Римо к неестественно улы- бающейся медсестре, которую только что просил ни в чем не отказывать до- ктору Смиту. - Его перевели. - Где он? - Налево по коридору.- Сестра указала направление. Рука ее двигалась как-то странно, хотя большинство людей этого бы не заметишь, поскольку не все знают, что даже в простом сгибании пальца за- действованы все мышцы. Движение руки вызывает движение всего тела. Но эта рука поднялась так, словно она была прикреплена не к телу, а к сте- не. Римо, все чувства которого были обострены, сразу это заметил. Может, у сестры поражена центральная нервная система? Только этим можно объяс- нить, что она не отреагировала на его заигрывания. Римо быстро пошел по коридору, то и дело сдерживая шаг, чтобы не прив- лекать к себе внимания. Врач, бегущий по больничному коридору, может ис- пугать любого, кто его увидит. Открыв первую же дверь, он увидел кисло- родную палатку и трубочки, ведущие в нос. Но лицо в ореоле когда-то бе- локурых волос было все испещрено морщинами. Это была пожилая женщина, доживающая последние дни, а вовсе не доктор Смит. Тут позади Римо возникла "пластиковая" медсестра и, указав на какую-то дверь, произнесла: - Он там. Держа руки на кобуре, в коридоре показались двое идущих вразвалку здо- ровенных полицейских. Сестра ретировалась к лестнице. - Эй, стойте!- приказал один из полисменов.- Кто вы такой? - Я ищу больного. - И мы тоже. Ваши документы! - Я ищу пациента из отделения интенсивной терапии. Мужчину средних лет. Вы случайно не видели кровать с системой жизнеобеспечения? - Мы хотим знать, кто вы такой! Римо проскользнул между ними и открыл следующую дверь. Снова тяжелый больной, но не Смит. - Эй, вы, мы приказываем вам остановиться! Что вы делаете? Мы полицей- ские, вы должны подчиниться! Римо заглянул в очередную палату - какой-то ребенок. Опять не Смит. - Мы вас задерживаем! - Чуть позже,- на ходу бросил Римо, открывая новую дверь. Старик. В последней палате лежал человек средних лет, ничем не напоминавший Смита. - Эй, приятель, ты арестован!- крикнул полисмен, задыхаясь от бега. - Отлично,- произнес Римо, не обращая на него внимания.- Прекрасно. Он бросился на поиски медсестры, но лестница была пуста. Он попытался найти другую медсестру - никого. Ничего себе отделение интенсивной тера- пии! А если кому-нибудь понадобится помощь? Коридор заканчивался метал- лическими дверями, ведущими в другое отделение. Родильное. Смиту там де- лать нечего. - Стой, стрелять буду!- задыхаясь, крикнул обливающийся потом полис- мен. Его напарник стоял в дальнем конце коридора, прислонившись к стене, и судорожно хватал ртом воздух. И тут Римо увидел лифт. Может, кровать закатили сюда? Он нажал кнопку вызова, и двери открылись. Внутри стояли двое в зеленоватых шапочках и халатах с каталкой. На каталке лежал человек, с головой укрытый просты- ней. Римо заглянул под простыню, хотя две пары рук в резиновых перчатках изо всех сил пытались его остановить. Голова пациента была забинтована, и двое в зеленых халатах бешено орали, пока Римо не удостоверился, что повязки скрывают не доктора Смита. Полицейский навел на Римо пистолет, но Римо в последний момент сумел поставить его на предохранитель и в тот же момент почувствовал, как по- лицейский навалился на него сзади, пытаясь повалить на землю. Римо вытолкнул полицейского из лифта и нажал кнопку "вверх". Мужчины в зеленом попытались скрутить его, но оказались прижатыми к мягкой обивке лифта. Лифт полз как черепаха. На каждом этаже Римо останавливался и спрашивал, не видел ли кто-нибудь кровати из отделения интенсивной тера- пии с мужчиной средних лет. Нет. Спасибо, извините. Один из зеленых ха- латов вдруг заявил, что он хирург, и потребовал, чтобы его срочно доста- вили на второй этаж - больному на каталке срочно требуется помощь. И вообще кто такой этот псих? - Тс-с-с,- сказал Римо.- Тише, я занят. Наконец, проверив шестой, седьмой, восьмой, четвертый и третий этажи, они оказались на втором, где Римо выпустил врачей вместе с пациентом. Даже подвал с прачечной был абсолютно пуст. Римо вышел в подземный гараж - туда как раз въезжали полицейские машины с включенными мигалками. Выс- кочившие из них два полисмена с пистолетами наготове бросились в больни- цу. Воспользовавшись их машиной, Римо дал газ и выехал на улицы городка. Остальные полицейские машины развернулись и на полном ходу ринулись в погоню. Проломив парапет, Римо вылетел на пляж. Взметнув фонтаны песка, он на- правил автомобиль прямо в море, намереваясь там выскользнуть из машины и затеряться в волнах. Солоноватая вода приятно облегала тело, ласкала но- ги и руки. Ненужный больше белый халат всплыл на поверхность, а Римо, напротив, ушел в глубину; грудь его царапнул морской песок. Своими дви- жениями он напоминал огромную рыбу. Он и плыл некоторое время вдоль бе- рега у самого дна, а когда вынырнул на поверхность, то оказался в семи- десяти ярдах к северу от того места, где бросился в воду. Уже стемнело, и он спокойно вышел на пляж. В то месте, где он бросил машину, полицей- ские вели беспорядочную стрельбу по халату. Увидев стреляющих полицей- ских и плавающий халат, любители купания на берегу завопили: "Акула! Акула!" Завтра история о том, что в здешних водах видели акулу, обойдет все газеты, и туристический бизнес на Кейп-Коде достигнет небывалой вы- соты. - Беда,- проговорил Римо, едва оказавшись в скромном белом коттедже. Чиун жестом показал, что ничего страшного не произошло. - Я прощаю тебя за то, что ты опоздал. Если бы я не умел прощать, то просто не смог бы тебя выносить. Я просто воплощенное милосердие, но предупреждаю тебя, персидский шах не будет столь же терпим. Он будет требовать исправной службы, так и знай. - Папочка, мы никуда не едем! - Отдохни, успокойся. Почему ты весь мокрый? - Я сказал: мы никуда не едем. Смит в беде! - В чем дело? - Его ранили. А потом похитили. - Ах, вот оно что!- воскликнул Чиун.- Тогда мы обязаны показать, что Дом Синанджу не намерен это терпеть. Сначала казним его охранников, а потом отправимся в Персию. - У него не было охранников. - Почему же в таком случае тебя удивляют, что с ним случилось несчас- тье? Этого следовало ожидать. Совершенно очевидно, что он безумен, и да- же Дом Синанджу не в силах его спасти. Если помнишь, я уже писал об этом, так что в архивах сохранилась информация о безумном императоре Смите. Не волнуйся, нас никто не станет винить. - Но вся организация оказалась без руководства! - Послушай, ты наемный убийца, а не император, и твое ремесло - уби- вать, в не царствовать. - Но я вовсе не хочу занять место Смитти! - В таком случае какое тебе дело до того, кто станет императором? - Я беспокоюсь об организации. О "КЮРЕ". - Почему тебя заботит какая-то организация? - Потому что я ее часть! - Все верно, но ты уже сыграл свою роль, и даже лучше, чем можно было ожидать.- Длинные пальцы поднялись вверх, словно подводя черту! - Нет, этого недостаточно!- воскликнул Римо.- Если хочешь, можешь сам ехать в Иран. А я нужен здесь. - Цветок может только цвести. Он не может бросать в землю семена и снимать урожай. Но доводы Чиуна не возымели действия. Как все-таки часто безумие запа- дного мира прорывалось наружу в этом незрелом юнце, и потому Мастер Си- нанджу решил остаться и проследить за учеником, чтобы тот в своем безу- мии не причинил себе вреда, растрачивая попусту драгоценные знания, ка- ковые представляло собой учение Синанджу. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Когда Римо ушел разыскивать пропавшую одежду, в палату доктора Смита вернулась медсестра. - Вас переводят,- сказала она, и он почувствовал, как кровать плавно покатилась к двери. Вся система жизнеобеспечения двинулась вместе с ней. Судя по всему, это была кровать нового образца, потому что сестра двига- ла ее легко, словно инвалидную коляску. Через пластиковый верх кислород- ной палатки лампы в коридоре казались маленькими, затянутыми дымкой лу- нами. Смит услышал, как открылись и закрылись двери лифта. Кабина пошла вниз. - Сестра, меня будут оперировать? - Нет,- ответил ровный, какой-то механический голос. Смиту и раньше доводилось испытывать страх. Оцепенение перед выброской с парашютом над Францией во время Второй мировой войны, когда он служил в Бюро стратегических служб. Безмолвную панику в бухарестском подвале, когда НКВД обыскивало близлежащие дома, а он находился в обществе профе- ссора, который разрывался между желанием бежать на Запад и надеждой спа- сти себе жизнь, выдав Смита. Но это был совсем иной страх - тогда кое- что все-таки зависело от него самого. И смерть была бы легкой и быстрой. Но сейчас он был абсолютно беспомощен. Его разум оказался в ловушке собственного тела, искалеченного и причиняющего страдание. Любой случай- ный прохожий имел больше власти над ним, чем он сам. Он не мог пошеве- лить левой рукой и полностью отдавал себе отчет, что если попытается приподнять голову, то потеряет сознание. Грудь так болела, словно туда вылили горшок расплавленного свинца, в левом глазу пульсировала боль. Они выехали из лифта и оказались в каком-то подвале. Сестра снова пош- ла к дверям лифта, а он остался один. Не прошло и двух минут, как она вернулась и снова куда-то его повезла. Они оказались на свежем воздухе, который приятно холодил его тело. У него было ощущение, словно он плывет по сверкающему на солнце озеру, и тут раздался скрип тормозов и вой полицейских сирен. Но все это проис- ходило как бы в отдалении. Он сообразил, что находится в машине с плотно закрытыми дверями, потому что вокруг стало совсем темно. Или он просто потерял способность видеть? И вдруг зажегся свет. Это был самый резкий свет в его жизни - он вры- вался в забинтованный глаз, как вспышка рыжего пламени. Звук машин ис- чез, зато он почувствовал запах нефти и услышал звук бьющегося о скалы прибоя. Плечо его словно пылало в огне. - Ну, доктор Смит, вижу, вы страдаете.- Голос напоминал голос сестры и звучал очень ровно, но Смит не видел, откуда он шел. - Да, верно. Но кто вы? И что я здесь делаю? - Вы здесь, чтобы ответить на мои вопросы. - Я все скажу,- отозвался Смит.- Но зачем вы меня сюда привезли? - Мне нужна только правда. - Разве я собирался что-нибудь от вас скрыть, сестра? - Посмотрим. А теперь скажите, кто по национальности Римо? - Кто? - Римо. Ваш агент. Я знаю, Чиун, тот, что постарше,- кореец. Но меня интересует Римо. - Какой Римо? Какой Чиун? Боль была внезапной и такой острой, словно тело прижгли каленым желе- зом. Смит закричал: - Я все скажу! Перестаньте, прошу вас, остановитесь! - Вы помните Римо и Чиуна? - Да, я знаю их! - Отлично. Так кто же Римо по национальности? - Я не знаю, клянусь вам. Он всего-навсего продаст нам в санатории "Фолкрофт" страховые полисы. Тело снова пронзила боль, и Смит захлебнулся от собственного крика. - Хорошо, хорошо! Мы часть ЦРУ. Римо, я н Чиун. ЦРУ. Разведывательный центр. Собираем информацию о перевозках, урожаях зерна и... На этот раз ощущение было такое, словно ему вонзили в грудь напильник. Он потерял сознание, но вскоре снова увидел над собой яркий свет. - Хорошо,- продолжал ровный голос.- Начнем все сначала. Теперь я знаю, что ты пытаешься что-то скрыть, и понимаю почему. Но меня интересуете вовсе не вы или ваша организация. Мне не дают покоя Римо и Чиун. Единственное, чего я хочу,- это выжить, но пока они живы, это невозмож- но. Я мог бы предложить им полноценную замену, возможно, даже лучше. Это я сам. Но взамен вы должны быть посговорчивей. - Хорошо, только прошу вас, не делайте мне больно! - Вы увидите, я очень разумное существо,- сказала сестра. - Мы не можем точно сказать, кто же Римо по национальности. Видите ли, он сирота. - Сирота? - Да. - Что такое сирота? - Это человек, у которого нет родителей. - Но ведь ребенок не может родиться сам по себе, не может сам по себе расти. До года он даже не может стоять на ногах? - Он воспитывался монахинями в приюте. - А где он научился тому, что умеет? - В приюте,- солгал Смит. - Кто же его в приюте учил? - Монахини. На этот раз боль длилась дольше. - Его учитель - Чиун!- завопил Смит.- Тот самый кореец! - Что еще вы можете сказать о Чиуне? - Он Мастер Синанджу,- ответил Смит. - Синанджу? Они учителя? - Нет. - Хороший ответ. Так кто же они? - Наемные убийцы,- ответил Смит.- Синанджу - небольшая деревушка в Ко- рее на границе с Китаем. Это святая святых всех воинских искусств. На протяжении многих веков мастера Синанджу продавали свое мастерство, что- бы поддержать жителей деревни. - Какое мастерство? - Они наемные убийцы и оказывают услуги разным властителям: королям, фараонам, царям, диктаторам, президентам, председателям. Всем время от времени требуется их мастерство. - А могу я воспользоваться услугами Чиуна? - Не знаю. - А в нем есть творческий потенциал? - Не думаю. - А какой вид искусства ему больше всего по душе? - У нас в стране существуют так называемые "мыльные оперы". Это исто- рии, которые показывают днем по телевизору. Я так полагаю, что вы не американец, хотя и говорите без акцента,- сказал Смит. - "Мыльные оперы", говорите? - Да. - А в них заложен творческий потенциал? - Я лично этого не нахожу,- честно признался Смит. - Но ведь способность к творчеству - отличительная черта вашего биоло- гического вида. Умение создавать что-то из ничего при помощи новых идей. - В вашей стране, должно быть, тоже существует какой-то замечательный вид искусства,- заметил Смит.- В каждой стране есть какое-то особое ис- кусство. - Хотите задурить мне мозги? - Да,- поспешно произнес Смит, опасаясь новой волны боли, если он сов- рет. - В таком случае я тоже вам кое-что скажу. Все отношения между людьми строятся на компромиссе. Знаете, это я создал ту статую на городской площади, которая производила на всех такое отталкивающее впечатление. - Мне она понравилась,- сказал Смит. - Вы говорите правду. - Откуда вы знаете? - Когда человек лжет, его голос меняется. Вы можете этого даже не за- мечать, а вот я чувствую. - Вы что, проходили подготовку наподобие школы Синанджу? - Нет, но я обладаю знаниями, которые помогают мне проникать в суть вещей. Если бы я обладал творческими способностями, то мог бы вообще ни- чего не бояться. - Возможно, я смогу вам помочь,- начал Смит и тут впервые до него дош- ло, кем... или чем была эта медсестра. - А вот теперь вы лжете. Так чем вам понравилась скульптура? - Пропорциональностью и формой. - Но все называли ее безжизненным подражанием Муру. - Мне так не показалось. На мой вкус, в ней достаточно жизни. - Я не был уверен, что вам захочется остановиться, чтобы взглянуть на нее. Вероятность была невелика, но все же стоило попробовать. А что это за распечатка лежала у вас в кармане пиджака? - Платежная ведомость. - На этот раз вы не лжете, но голос у вас как-то дрожит. - Это ведомость,-твердо произнес Смит. - Ладно, неважно. А вы можете приказать Римо убить Чиуна и себя? - Нет. - Впрочем, это не имеет значения. Вы очень мне помогли.- Свет погас, и Смит принялся напряженно всматриваться в темноту с голубой сердцевинкой, которая исчезнет, как только зрачки привыкнут к переходу от света к тьме. Он глубоко дышал, прислушиваясь к шуму волн. Проснулся он в маши- не, а потом, когда его вновь обступил холодный ночной воздух, почувство- вал запах эфира и понял, что он в лифте, идущем вверх. Когда он снова проснулся, ярко светило солнце и рядом находилась обычная сиделка. - Как вы себя чувствуете, доктор Смит?- спросила она.- Вас приехала навестить ваша жена. Мы так вчера испугались за вас! Где вы были? - А вы разве не знаете? - Нет,- ответила сестра. - Я буду...- начал Смит. Он прекрасно знал, что у раненых бывают гал- люцинации. Ночью он готов был поклясться, что эта сестра - робот, единственная цель которого - убийство Римо и Чиуна. А на самом деле Смит спокойно лежит в своей палате, сестра сидит рядом, палата пахнет свежей краской и чистотой. Он улыбнулся и снова произнес: - Я буду... - Ты обязательно будешь,- сказала сестра, и голос ее прозвучал ровно, словно говорил автомат. - О Боже!- воскликнул Смит и потерял сознание. Тем временем Римо боролся с дурными предчувствиями. Если Смита похити- ли, то кто же управляет конторой? Когда они подъехали к зданию санатория "Фолкрофт", он решил задать этот вопрос Чиуну. У ворот не было усиленной охраны - как всегда, дежурил один полицейский из отставников, который потребовал у Римо пропуск. - Обойдешься,- бросил Римо. - Ну и черт с тобой,- произнес страж фолкрофтских порот и отвернулся к черно-белому телевизору. Чиун пожаловался Римо на то, что пропускает очередной сериал. - Так кто же теперь следит здесь за всем?- обратился Римо к Чиуну, ко- гда они вошли на территорию старинного поместья с просторными газонами и зелеными лужайками. Однажды, когда над КЮРЕ нависла угроза, Римо уже пришлось тут побывать, но сейчас положение Фолкрофта было еще более уяз- вимым. - Я знаю только то, что лишен возможности следить за происходящим в моем сериале. А за чем следят другие, меня не касается. - Странно, как здесь все изменилось. Даже стены кажутся уже не такими внушительными. - Детям всегда кажется, что дверные звонки висят слишком высоко,- на- зидательно изрек Чиун. - Знаешь,- начал Римо, глядя на старинные кирпичные здания, густо за- росшие плющом,- я сам толком не знаю, чего ищу. - Но узнаешь, что узнаешь, как только увидишь,- договорил за него Чиун. - Да, ты прав. - Ты никогда не сможешь это узнать. Нельзя найти того, чего не знаешь. Они вошли в большое старинное здание, где находился спортивный зал. Здесь Римо впервые встретил Чиуна, здесь начал изучать основы Синанджу. Теперь на полу лежали маты, были установлены баскетбольные кольца н спо- ртивные снаряды. - Когда-то я считал, что оружие и большие отряды людей представляют собой значительную силу,- выговорил Римо. - И еще ел мясо,- добавил Чиун. - От этого было труднее всего отказаться. Помню, бифштекс мне во сне снился. Я еще помню, как меня поразило, когда ты рукой разбил деревянный брусок. Я хочу сказать, всего лишь какой-то деревянный брусок, а мне это показалось удивительным. Знаешь, тогда я не понимал и половины из того, что ты мне говорил. - Тогда?- переспросил Чиун со смешком.- Только тогда? - Конечно, тогда. - Так вот, значит, в чем причина, что мы все ходим вокруг да около и даже не знаем, чего ищем. Послушай, Римо, ты доставляешь мне одни волне- ния. - А что именно тебя раздражает?- ехидно поинтересовался Римо. В дальнем конце зала занимались какие-то люди, судя по всему, сотруд- ники. Они трудились что есть сил, делая упражнения, которые абсолютно исключали друг друга, так что тренирующиеся просто зря изматывали себя, вместо того чтобы наращивать телесную мощь. - Неужели я был так же плох, папочка?- спросил Римо. - Еще хуже. Ты употреблял алкоголь, ел мясо, яростно махал руками и к тому же был корыстен и высокомерен. - Да... Но с тех пор я сильно изменился. - Перестал есть мясо и употреблять алкоголь. По дороге к кабинету Смита Римо рассказал Чиуну о происшествии в больнице. - А эта сестра,- спросил Чиун,- она напомнила тебе кого-то, с кем ты встречался прежде? - Нет. - Ты сконцентрировался, когда увидел ее? Римо помолчал. - Нет. Я думал о кое-какой информации, которую выдал компьютер. - Что ж, поживем - увидим. - Что увидим? - Еще не знаю. Но мы обязательно узнаем. Узнаем потому, что не будем искать. Просто позволим произойти тому, что должно произойти. - Это не самое главное, папочка. Вся организация может оказаться под угрозой. - Ошибаешься,- ответил Чиун.- Главное - твоя жизнь. Пусть проблемы ор- ганизации сама организация и решает. Если ей не суждено выжить, значит, она погибнет. Ты когда-нибудь слышал о вождях ацтеков? Где они теперь? Где цари? Где фараоны? Их нет. А Дом Синанджу стоит, потому что никогда не вдается в чужие проблемы. - Папочка, но ведь это моя работы!- воскликнул Римо. Секретарша Смита сказала, что его нет. - Ему никто не звонил?- поинтересовался Римо. - Прошу меня извинить, сэр, но должна сказать, что это вас не касает- ся. Он в больнице на Кейп-Коде, так что можете попробовать с ним свя- заться. Он сказал мне, что некоторые вопросы он в состоянии решить и по телефону, так что, если хотите... - Когда вы с ним говоришь?- перебил Римо. - Сегодня утром. - Что? - Прости его, дитя!- вмешался Чиун.- Он не ведает, что творит. Римо позвонил в больницу. Все верно, прошлой ночью вышло недоразуме- ние, но Кейп-Кодская больница никакой ответственности в данном случае не несет, да и пациент не желает огласки. Римо с Чиуном подъехали к больнице во второй половине дня, и Римо об- ъяснил корейцу, что не может войти внутрь из опасения, что его узнают. Вчера он вроде бы как убегал от полиции. - Зачем же ты убегал от полиции? Может, ты хочешь стать не только им- ператором, но и вором? - Я не могу тебе этого объяснить,- сказал Римо. Дождавшись темноты, они проникли в больницу через подвал и поднялись по лестнице к палате Смита. Дежурила та же сестра. - Я хотел бы с вами поговорить,- обратился к ней Римо. - Доктор Смит сейчас вас примет,- ответила она. - Стоп!- воскликнул Чиун.- Ни шагу! Держись подальше от этой сестры! - Старикан помнит меня,- заявила вдруг сестра.- Косметика и женская грудь не смогли обмануть его. - В чем дело?- не понял Римо. - Если вы желаете увидеть доктора Смита, можете войти,- предложила сестра. - Римо, это вы?- послышался из палаты голос доктора Смита. - Я пошел,- произнес Римо, но почувствовал на спине цепкие пальцы Чиуна. Он попытался вырваться, но Чиун держал крепко, так что в конце концов Римо поскользнулся и шлепнулся на натертый мастикой пол. Он успел заметить, как сестра было двинулась на них, по Чиун словно ждал этого, двигаясь по кругу со свойственной ему обманчивой медли- тельностью и делая едва заметные обманные движения своими длинными пальцами. Медсестра тоже кружила на месте. Римо заметил, что она хро- мает. - Боже мой,- ровным механическим голосом сказала сестра.- Я тебя пом- ню. Ну вот мы и встретились, идиот. По-корейски Чиун приказал Римо присоединиться к нему. Из-за какой-то сестры? Мастеру Синанджу требуется помощь, чтобы разобраться с какой-то медсестрой? Римо встал напротив Чиуна и тоже принялся двигаться по кругу, так что сестра оказалась зажатой между ними. - Может, когда-нибудь ты поможешь мне в сражении с паралитиком,- съяз- вил Римо. - Не шути. Она может с одинаковым успехом двигаться как вперед, так и назад, во много раз превосходя человека в сноровке. - Да, меня отлично запрограммировали,- откликнулась сестра.- Но все же боюсь, что не смогу повторить кое-какие из ваших движений. - Кто вы?- спросил Римо. - Лучше задать вопрос "что",- произнес Чиун и по-корейски приказал Ри- мо не отвлекаться. Голова сестры перевернулась на сто восемьдесят градусов, как башня та- нка, и теперь с улыбкой смотрела на Римо; подбородок ее находился точно над позвоночником. - Ого,- только и вымолвил Римо. - Я вижу, и ты меня вспомнил,- заметила сестра.- На вашем месте я сей- час не стала бы ввязываться в бой. Это может привести к уничтожению Сми- та. Немедленному уничтожению. - Римо!- позвал Смит.- Кто там с вами? - Не двигайтесь, умоляю вас, о император! Мы пытаемся спасти вам жизнь,- крикнул Чиун. - Кто-то охотится за вами,- слабым голосом выговорил Смит.- Мне кажет- ся, это мистер Гордонз. - Вы нам очень помогли,- пробормотал Римо. - Похоже, вы попались, идиот и сирота,- сказала сестра. - Что там происходит?- что есть сил крикнул доктор Смит. - Примите две таблетки аспирина, а утром позвоните мне!- крикнул Римо в ответ. - Вероятность того, что вы войдете к Смиту, была очень велика. Почему же вы не вошли?- поинтересовалась сестра. - Римо, молчи,- предупредил Чиун. - Давай прикончим его,- предложил Римо. - Нет,- отрезал Чиун. - Вижу, у тебя мозги шевелятся лучше, идиот,- заметила сестра. - Чтобы это понять, большого ума не надо,- ответствовал Чиун.- Итак, чего же ты хочешь? - Вашей гибели! - Зачем тебе это надо?- спросил Чиун. - Вы представляете для меня угрозу. - Земля велика. Мы вполне могли бы ужиться на ней. - Я здесь не для того, чтобы делить с кем-то землю, а для того, чтобы выжить! Ты и твой бледнолицый помощник - вот сила, которую я должен сте- реть с лица земли. Пока они говорили, в коридоре показалась еще одна сестра. Она прошес- твовала мимо них и преспокойно вошла в палату Смита. Римо посмотрел ей вслед. Через мгновение она вышла и двинулась прочь по коридору. - Вот видите, теперь вы можете войти,- ровным голосом произнесла сес- тра, зажатая между Римо и Чиуном.- Путь свободен. - Римо, не смей подходить к двери!- предостерег Чиун.- Почему вы так мечтаете нас уничтожить?- обратился он к сестре. - Потому что вы представляете собой традицию, которая существует на протяжении многих веков. Я прав? - Верно,- согласился Чиун. - Так что существует вероятность, что она будет продолжаться и впредь. Я понял, что мог бы пережить любую страну, достаточно только исчезнуть на некоторое время, а потом появиться, когда она уже будет не той, что была. Но вы, люди из Синанджу, будете существовать вечно. Так что лучше нам встретиться сейчас, иначе существует опасность встретиться с вашими потомками столетия спустя. - Пусть твои транзисторы на это даже не рассчитывают,- произнес Римо и приготовился нанести удар. Он готов был разорвать это существо на части. Но в данном случае было бессмысленно пытаться повредить сердце или мозг: жизненные центры робота могли располагаться где угодно. В прошлый раз они находились у него в животе, теперь могли оказаться под колпаком ме- дицинской сестры. Или в ее белых туфлях. - Стой!- приказал Чиун.- Иначе Смит погибнет. - Он знает,- усмехнулась сестра. - Что у вас происходит?- снова крикнул Смит. - Что ты там устроила, несчастная машина?- строго спросил Чиун. - Сами догадайтесь. А теперь я ухожу. Но помните, я все равно уничтожу вас! Прощайте. - Прощай, ничтожество, и послушай, что я тебе скажу. Творения рук че- ловеческих исчезают без следа, но человек продолжает жить. - Я принадлежу к новому поколению вещей. Озадаченный, Римо наблюдал, как сестра плавно двинулась к выходу. - Хорошо, что ты научился слушаться,- заметил Чиун. - Так что же все-таки происходит?- воскликнул Римо. - Прежде всего скажи мне, как был ранен император Смит. - Скульптура взорвалась,- ответил Римо. - Значит, взрыв.- Чиун подошел ближе к дверям палаты и обратился к Смиту: - Там, внутри, что-нибудь изменилось? - Нет,- ответил Смит.- А в чем дело? - Я чувствую какой-то запах. - Запах свежей краски,- подсказал Смит. - Вся палата покрашена? - Да. - За этой краской что-то скрывается. - Но в чем дело?- не унимался Смит. - Ничего страшного. Спокойно поправляйтесь. Только не выходите из па- латы, пока мы не дадим сигнал, что опасность миновала. - Войдите сюда и толком все объясните,- попросил Смит.- Что за манера кричать через дверь? - К сожалению, это невозможно, о император,- ответил Чиун.- Вы в запа- дне. И я полагаю, что это лишенное воображения существо приготовило то же, что в прошлый раз. - Но я здесь не вижу никакой статуи,- отозвался Смит. - Зато там существуют стены - это и есть взрывное устройство. И если бы мы вошли, я уверен, что и вы, и ваши преданные слуги были бы тяжело ранены, возможно, даже мертвы. - Господи, что же нам делать?- спросил Смит. - Выздоравливайте и не покидайте палату. Боюсь, если вы попытаетесь это сделать, то устройство сработает. Не знаю, как уж оно устроено, но уверен, что прогремит взрыв. За краской скрыта смерть, глядящая на вас со всех четырех сторон. - Потолок тоже покрашен,- уточнил Смит. - Значит, с пяти. - Можно позвать саперов и обезвредить его,- предложил Смит. - Они могут случайно что-то задеть, и все взлетит на воздух. Поправля- йтесь. Когда придет время, я покажу вам, как покинуть эту палату. - Что вы собираетесь делать? - Надеемся спасти вас с помощью доступного нам мастерства, о всемилос- тивейший император. - Откуда мне было знать, что я имею дело с мистером Гордонзом?- сказал Римо, когда они с Чиуном пошли к выходу.- Я думал, что после прошлого раза он покоится где-то на свалке. Спускаясь по лестнице в неведении, что ему следует искать, Римо по- чувствовал старое, давно забытое чувство: ему было страшно. ГЛАВА ПЯТАЯ Доктор Роберт Колдуэлл не был алкоголиком. Разве алкоголик ушел бы из бара, оставят там недопитый стакан? Разве мог бы алкоголик не пить три, а порой и четыре дня подряд? И потом, разве мог бы алкоголик закончить медицинский институт? И мог ли алкоголик разложить на лотках снабженный бирками мозг четырех пострадавших, как это сделал доктор Колдуэлл? Он вовсе не был алкоголи- ком, просто больничная администрация была настроена против него. А такое любого может до запоя довести. Если бы он был алкоголиком, то не смог бы получить сумму, составляющую его годовой доход, только за то, что объяснил кое-какие вещи одному че- ловеку. А ведь тот пришел именно к нему. Значит, слышал о нем. Даже мер- твецки пьяный, доктор Роберт Колдуэлл был гораздо лучшим нейрохирургом, чем иные трезвые костоправы. Но пьющих хирургов осудили еще в викториан- скую эпоху. Хотя доктор Колдуэлл часто, выпивши, проводил более успешные операции, чем в трезвом состоянии. Только как объяснить это тупоголовой администрации? Лицемеры проклятые! Да и коллеги тоже ополчились против него, а один молодой врач просто вытолкал его из операционной! Самым на- стоящим образом! Доктор Колдуэлл вошел в дом на задворках Хьюстон-стрит в Нью-Йорке. Конечно, не больница, но это и не нужно. Тот человек платил ему за ум. За опыт. За интуицию, наконец. Ему вовсе не нужна была операция. Если бы ему требовалась операция, тогда другое дело. Но для того, что он задумал, сойдет и чердак. Тут вовсе не требуется стерильность. Четы- рем лоткам с мозгами немного пыли совсем не повредит. Мозги так грубо вынули из черепов, что невозможно было отличить лобовые доли от мозжеч- ка, а теперь они и вовсе превратились в месиво. Поэтому он уложил их в лотки и прикрыл мешковиной. Вообще-то сначала он хотел убрать их в холо- дильник, но это не имело особого значение, вот он и забыл, где именно собирался их хранить. Ну и что? Они и без того превратились в месиво. Когда же он заметил через грязные окна чердака первые лучи света, то по- нял, что проспал на них всю ночь, как на подушке. Что ж, с кем не бы- вает! Но он тут же убрал их в холодильник... Непрофессионалу и невдомек, какие они живучие, эти мозги. Он просто ничего не скажет заказчику, вот и все. Доктор Колдуэлл был рад, что успел с утра немного принять. Такая мука - подниматься по ступенькам! Если бы он не пропустил эти пару стаканов, он, может, вообще не стал бы сюда карабкаться. Но вот он уже поднялся на свой чердак и стоял в нескольких шагах от собственной двери. Шаря по ка- рманам в поисках ключа, он случайно облокотился на дверь. Она оказалась незаперта. Доктор дернул за выключатель, и три голые лампочки под потолком озари- ли комнату желтым светом, от которого резало глаза. В комнате не было ничего, кроме холодильника, рабочего стола и учебников. Все было готово к сегодняшней встрече. Доктор захлопнул за собой дверь и подошел к холо- дильнику. Внутри стояли четыре лотка, и на каждом лежала серовато-бело- ватая масса, напоминающая сдувшийся мячик с какими-то наростами. Когда он переносил их к столу возле стены, они блестели под резким светом ламп. Заказчик снабдил каждый образчик ярлыком, но доктор Колдуэлл их перепутал. Впрочем, разве это имеет значение? Какая разница между мозга- ми певца, художника, скульптора или танцора? Хорошо бы немного выпить, прежде чем приниматься за работу. В конце концов, он только что оставил в кабаке недопитый стакан. А в комнатушке стояли целых три ящика ржаного виски. Если бы доктор Колдуэлл был алкоголиком, он бы ни за что не променял эти бутылки на какой-то кабак, а остался бы у себя на чердаке и напился бы до беспамятства. Но он все же пошел в кабак, как серьезный человек, и даже умудрился не допить свое виски. Он достал из холодильника стакан и вымыл его в стоявшем здесь же огро- мном тазу. А алкоголик выпил бы прямо из бутылки. Когда появился заказчик, он уже чувствовал себя вполне комфортно. Под мышкой клиент держал форму медсестры. Доктор Колдуэлл предложил ему вы- пить, но тот отказался. Это был суровый человек лет тридцати с не- большим; у него были очень голубые глаза и каштановые волосы, уложенные с необычайной аккуратностью. - Что ж, рад, что вы на это способны, мистер Гордонз,- произнес доктор Колдуэлл.- А знаете, вашим именем назван джин, хе-хе. - Неверно,- ответил мистер Гордонз.- Это меня назвали в честь джина. Нас всех так назвали, но моя система оказалась наиболее приспособленной к жизни. - Да, порой родители наносят детям непоправимый ущерб. - Мои родители - все вы. Вся человеческая наука. - Весьма благородное суждение,- заметил доктор Колдуэлл.- Не хотите ли выпить? - Нет. Я хочу получить оплаченную мною работу. - И довольно щедро оплаченную,- подхватил Колдуэлл, поднимая стакан.- Отлично оплаченную! За вашу щедрость, сэр. За мистера Гордонза! - Вы сделали, что я просил? - В целом, я получил необходимые ориентиры, но мог бы получить и более точные характеристики. - Какого рода? - Конкретно то, что вы хотите от этих мозгов. - Но я уже все сказал вам в прошлый раз! - А еще вы сказали - я это хорошо помню,- что это, возможно, не пона- добится. Я точно помню,- повторил доктор Колдуэлл и подлил себе еще нем- ного виски. Что он действительно ненавидел, так это когда люди часто ме- няют свое решение. Ненавидел. С такими без выпивки не разберешься. - Я лишь сказал, что ваши услуги не будут играть столь решающего зна- чения, если удастся некий задуманный много план. Но он не удался. Прова- лился. - Господи! Вам лучше выпить. Я знаю, как это бывает. Но от виски вам станет легче. - Нет, спасибо. Вы сделали то, о чем я просил? - Боюсь, в прошлый раз вы не все так четко сформулировали,- заявил до- ктор Колдуэлл. Ему становилось все труднее стоять. Неужели мистер Гор- донз никогда не устает? Доктор уселся на стол, опершись на левую руку. Вот несчастье-то - он попал в один из лотков с мозгами! Ничего, все в порядке. Мозги не пострадали. Он заверил Мистера Гордонза, что мозги го- раздо крепче, чем может подумать не разбирающийся в этом деле человек. Хотя чертовски липкие, не так ли? - Я дал вам четыре образца мозгов, и тогда затылочные, теменные, висо- чные и передние доли были абсолютно целы. - Точно,- ответил доктор Колдуэлл. Ему нужны лекции этого шута, как рыбке зонтик. - И я особенно осторожно обращался с затылочными долями, которые, как известно, являются местом возникновения мысли. - Прекрасно,- воскликнул доктор Колдуэлл.- Просто прекрасно! Вы так хорошо знаете медицинскую терминологию. Неужели у вас нет медицинского образования? - В меня ввели курс медицины. - Хе-хе, вы говорите, как компьютер. - В некотором роде. Но не такой жизнеспособный, как мне бы хотелось. - Мы все испытываем сходные чувства!- воскликнул доктор Колдуэлл и вы- пил за это. - Так вам удалось выделить ту часть мозга, которая обладает наибольшим творческим потенциалом? Когда мы ее выделим, то сможем перевести элек- трохимический сигнал человеческого тела в электронные сигналы, восприни- маемые мною. Но нам понадобятся для этого живые люди. - Блестяще,- обрадовался доктор Колдуэлл.- Позвольте выпить за ваш та- лант! - Вы это сделали? - Нет,- признался доктор Колдуэлл. - Почему? - Боюсь, у нас недостаточно научный подход. - Я готов выслушать ваши предложения. - Давайте пойдем в бар и обсудим это за стаканчиком виски. - Я не уподобляю спиртного, а вам уже хватит. - Хорошо, буду с вами откровенен. Я согласился взяться за дело, пос- кольку думал, что смогу вам помочь. Но вы сами не оказали мне достаточ- ного содействия. - В каком смысле?- поинтересовался мистер Гордонз