и, с энергичной и одновременно теплой, располагающей улыбкой представителя американской знати... Этот мог бы спокойно выколоть вам глаза, даже не испортив себе аппетит. - Здесь, в Сан-Эквино, перед нами возникли серьезные проблемы, мистер Бломберг, - сказал Карпвелл, молитвенно сложив руки. - Знаете, наша местность очень подвержена землетрясениям. - Когда я покупал универмаг, меня никто об этом не предупредил. - Просто это считается общеизвестным фактом. Вообще-то землетрясения похожи на другие природные бедствия, угрожающие человеку. Ну, например, можно попасть под удар молнии. Можно, как говорится, погибнуть, переходя улицу. - Да, но при землетрясении улица переходит через человека, - откликнулся Римо. - А если у вас есть магазин, то оно просто сравнивает его с землей. Рима заметил, как при этих словах Бойденхаузен обменялся взглядом с Ракером, а шериф Уайт, как подобает настоящему мужчине, сдержанно хрюкнул. - И такое возможно, но ведь землетрясения и подземные толчки являются составной частью жизни в Калифорнии. Хотя, по-моему, от них пострадало все же меньше людей, чем в автомобильных катастрофах. - Да, в автокатастрофах погибло больше американцев, чем во Вьетнаме, - сказал Римо. Он побарабанил пальцами по столу, уловив враждебный взгляд Уайта и замешательство Бойденхаузена и Ракера. Карпвелл по-прежнему полностью сохранял присутствие духа. Да, Карпвелл из тех, кто убивает. Вся эта история с землетрясениями - его затея. В этом можно не сомневаться. - Если вы так к этому относитесь, - заметил Карпвелл, - нам будет легче договориться. Мы можем гарантировать, что у вас не будет никаких неприятностей, связанных с землетрясениями. - Выкладывайте все начистоту, - сказал Римо. Карпвелл рассказал о том, что произошло: как с шерифом Уайтом связались некие люди, торгующие страховкой от землетрясений. Причем не в форме оплаты уже причиненного ущерба, а за предотвращение землетрясений. После того как эти люди продемонстрировали свои возможности, самые богатые граждане Сан-Эквино решили им платить. Восемь тысяч долларов в месяц, двенадцать месяцев в году. - А что это за люди, которые продают такую страховку? - спросил Римо. - Этого мы не знаем, - ответил Лестер Карпвелл. - Шериф Уайт доставляет им деньги, но он никогда их не видел. - Вы платите громадные деньги и даже не знаете кому? И хотите, чтобы я поверил в эту чушь? - Я действительно никогда их не видел, - с жаром произнес шериф Уайт, наклоняясь вперед. От лампы, бросавшей желтый свет на его красное лицо, оно приобрело оранжевый оттенок. - Что вы имеете в виду, утверждая, что никогда их не видели? - спросил Римо. - Они что - привидения? Или маленькие эльфы? Кто они? Уайт начал раздражаться. - Я их никогда не видел. Они позвонили мне по телефону. Сказали, где оставить деньги. Я их там оставил. Вот и все, - сказал он запальчиво. - Вы говорили с ними по телефону, - произнес Римо. - Значит, у них есть голоса. На что они похожи? На голоса старичков, писклявых и чавкающих? Или они говорили через синтезатор? Мужские голоса? Или женские? Что вы за шериф, если не разобрались даже в этом? Уайт привстал и прорычал: - Это мужчины, и я надеюсь, что когда-нибудь вам еще придется с ними встретиться! - Все это нисколько не помогает нашей дискуссии, - прервал их перепалку Карпвелл. Он пояснил Римо, что четверо самых богатых граждан Сан-Эквино договорились платить каждый свою долю. Чтобы предотвратить панику. Чтобы обеспечить дальнейшее процветание всего округа. Они жертвуют не такими уж большими деньгами, чтобы сохранить гораздо более крупные капиталы, вложенные в развитие этого района. Все в полном секрете. Люди, вызывающие землетрясения, требовали сохранения тайны. - А кто решал, кому платить? - спросил Римо. - Думается, решал я, - ответил Лестер Карпвелл. - Вы ведь владелец крупной банковской инвестиционной компании Сан-Эквино, не так ли? - Правильно. - Следовательно, вам должно быть известно, у кого есть деньги, так? - Так. - И теперь, поскольку я владелец универмага Файнштейна, вы считаете, я должен подносить вам на блюдечке по двадцать четыре тысячи долларов в год, - сказал Римо. Произнося слова "вам на блюдечке", он посмотрел прямо на Карпвелла. - Это не совсем так, - ответил тот, рассматривая свои руки. - Понимаете, из-за Файнштейна, который игнорировал предупреждение и сообщил обо всем в Вашингтон, прошлой ночью нас постигло землетрясение. - Я ничего не почувствовал, - заметил Римо. - В соответствии со шкалой Меркалли это было слабое землетрясение, оно разрушило только непрочные постройки. - Погибло всего лишь несколько латиносов - "мокрых спин". Из белых никто не пострадал, - вставил шериф Уайт. Карпвелл поморщился. - Шерифу Уайту, - продолжал он, - сообщили по телефону, что это землетрясение было вызвано в отместку за то, что Файнштейн информировал обо всем Вашингтон. И теперь плату повысили. Она составляет уже четыре тысячи долларов в месяц с каждого из нас. Взгляните на это с другой стороны, мистер Бломберг. Считайте это просто вложением капитала. Вложением выгодным. - Если это такое уж выгодное вложение капитала, займитесь им сами. - Послушайте, Римо, - сказал Дорн Ракер, - это же для нашей общей пользы. - Прекрасно. Радуйтесь этому. А я платить не намерен. Ракер опустил кулак на массивный стол. Римо презрительно посмотрел на него и качнул ногой. - Я не могу взять на себя треть от шестнадцати тысяч долларов ежемесячно, - проворчал Ракер. - У меня нет таких денег. Мне и две тысячи трудно платить. Римо еле сдерживал улыбку. Его план начинал работать. Возможно, ему удастся провернуть это дело за один-два дня. Ангельским голосом - сама невинность - он спросил: - А зачем вообще затруднять себя какой-то платой? - Затем, что я хочу, чтобы моя семья и мой бизнес были в безопасности. Эти люди держат нас за яйца. За яйца, Файнштейн. - Бломберг, - поправил Римо. - За яйца, Бломберг. - В таком случае, - сказал Римо, - почему бы Карпвеллу не заплатить всю сумму? Я думаю, он здесь самый богатый человек. Он ведь фактически хозяин всей долины. Рекламный буклет утверждает, что, если бы не монахи, которые появились здесь первыми, город назвали бы его именем. - Это верно, - согласился Карпвелл, и Римо заметил, как напряглась его спина. - Тогда почему бы вам не платить одному? - Я думаю, несправедливо, чтобы один человек платил за всех. - Тогда почему же должны платить только четверо? Почему бы не собрать необходимые деньги в форме налогов? - Потому что все дело нужно сохранять в тайне, - перебил Уайт. - Почему? Может быть, это нечто вроде братства? Или масонская ложа? - спросил Римо. - Потому что люди, дающие гарантию от землетрясений, хотят, чтобы было именно так, - сказал Уайт надменно. - Вы еще и дня здесь не прожили, а уже указываете, как нам поступать. Это нахальство. Настоящая наглость. Только люди определенного сорта имеют наглость так себя вести. - Пожалуйста, прекратите, - сказал Карпвелл шерифу Уайту и затем обратился к Римо: - Нас предупредили, чтобы мы не сообщали властям об этом деле. Файнштейн сообщил, и прошлой ночью землетрясение унесло семь жизней, мистер Бломберг. - Называйте меня Римо. - Мистер Бломберг, - повторил Карпвелл, - Файнштейн, Харрис Файнштейн, умер не от пищевого отравления. Он был убит. Он информировал власти в Вашингтоне и был за это убит. Вместе с человеком из министерства внутренних дел. Римо улыбнулся. - Прекрасно, - произнес он и заметил, как у Ракера поползли вверх брови. Бойденхаузен подался вперед. А глаза Карпвелла стали холодными, как лед. И только шериф Уайт казался безучастным к тому, что происходит. - Прекрасно, - повторил Римо. Затем он повернулся к Ракеру и Бойденхаузену: - Вы действительно платите или заодно с Карпвеллом? Ракер от неожиданности заморгал. Бойденхаузен сказал: - Я не понимаю вас. - Вы действительно платите? - Да, - ответил Ракер. Бойденхаузен кивнул. - Так, - продолжал Римо. - Я собираюсь прямо сейчас избавить вас от этих расходов. Не платите. Есть человек, который гарантирует вас от землетрясений. Я бы сказал, он больше похож на вымогателя. - И Римо ткнул загнутым кверху пальцем вялой руки прямо в рот Лестера Карпвелла Четвертого. Мизинец Римо почти касался его лица. - Этот человек выбрал вас, чтобы вы ему платили. Он угрожал мне смертью. Если вы слушали его так же хорошо, как я, то должны понять: он только что пообещал, что я буду убит, как Файнштейн, если не стану платить. Ракер и Бойденхаузен переглянулись. - Нет, - сказали они в унисон, - мы вам не верим. Римо улыбался про себя: он уже выиграл. Очередной выплаты, скорее всего, не будет. Теперь пришел черед действовать людям, вызывающим землетрясения. И когда они обнаружат себя, Римо добавит их останки к тем семерым, которые погибли прошлой ночью, и прежде всего к праху ребенка, который, как кто-то рассказывал ему, плакал всю ночь, пока не умер. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ  Прийти к такому решению было нетрудно. Для этого не нужно было ни прибегать к помощи сейсмографа, ни производить сложные расчеты на большом компьютере в институте Рихтера. Римо, или как там его зовут, должен умереть. Это нужно сделать во что бы то ни стало. Но почему шериф Вейд Уайт считает это необязательным? Молодые настойчивые женские голоса замолкли в ожидании ответа. Вейд Уайт сидел на твердом деревянном стуле и смотрел из окна жилого автоприцепа на диск луны. Наступала осень. Век бы не видеть этих девиц. Он переменил тему: - Вы были с Файнштейном в тот вечер, не так ли? - спросил шериф. - Он ведь не был гомиком? И вы прикончили его, правильно? - Да, - произнес мягкий приятный голосок. А другой голосок добавил: - И федерального чиновника тоже. - Я думал, они были педерастами. - Такими же, как и ты, свинья. - Ну зачем вы опять... - запротестовал шериф. - А теперь заткнись, чушка, если не хочешь отправиться тем же путем. А так оно и будет, если ты не возьмешь на себя этого Римо. Мы не потерпим, чтобы кто-нибудь нам мешал. - Я не могу, - промямлил Уайт. - Не могу я его убить. - Но тебе придется это сделать. Так же как ты и раньше все делал; позвонил в Вашингтон и предупредил тамошних болванов насчет Файнштейна, собрал деньги для нас. Ты сделаешь это, Потому что побоишься не выполнить наш приказ. Мы не позволим, чтобы кто-нибудь все провалил. - Но я не хочу это делать. - Черт тебя побери. У тебя зарубки на пистолете, свинья. Так и действуй а том же духе. - Я не могу. Я просто не в силах. - Сделаешь... Вейд Уайт зажмурился. Подождал. Открыл глаза и осмотрелся. Они ушли. Они его не убили! Шериф встал и быстро вышел, посчитав итог своего разговора с ними ничьей. Ведь он так и не согласился убить этого Римо Бломберга. Значит, они не смогут обвинить его потом, что он не сдержал слово. Однако слишком уж они круты эти девки. Когда придет время, они расправятся с Римо. И на сей раз он постарался не думать о том, как будет выглядеть этот проклятый педик Бломберг. Да-а, крутые бабы! ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ  Прошло двое суток после землетрясения, унесшего жизни семерых мексиканцев, когда дон Фиаворанте Пубеско, сидя у себя дома около огромного голубого бассейна и подставляя свое большое тело солнечным лучам, услышал от одного из своих клиентов, которому оказывал покровительство, нечто очень интересное. Клиент был хозяином виноградников. Он жил в Сан-Эквино. Его отец был другом отца Пубеско. Да, дон Пубеско хорошо помнил его отца. Дон Фиаворанте учтиво предложил своему гостю стул и столь же учтиво протянул ему руку для поцелуя. - Мы с вами друзья, - сказал он ему. - Мой отец был другом вашего отца. Наша дружба, Роберт Громуччи, зародилась еще в утробе наших матерей. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Роберт Громуччи, одетый в очень светлый летний костюм, робко присел на красный плетеный стул, стоявший у бровки бассейна. - Не верьте всему дурному, что говорят обо мне, - сказал дон Фиаворанте тихим, мягким голосом, который звучал почти умоляюще, если не знать того, что дон Фиаворанте никогда не умолял. - Не надо нервничать. Вы думаете, я не знаю, что ваши рабочие собираются уйти? Вы думаете, я не понимаю, что ваша судьба зависит от сбора винограда в этом году? Что если вы его не соберете, вас ждет банкротство? Думаете, я не помню, кому вы каждый год посылаете самое первое вино? Думаете, я не вспоминаю о вас, когда пью это вино? Поэтому не надо нервничать, мой друг. Роберт Громуччи улыбнулся. Улыбнулся как маленький мальчик, которому отец сказал, что у него все будет в порядке. Нагретая полуденным солнцем, вода бассейна пахла хлоркой, но Роберт Громуччи не ощущал запаха. Он не заметил и того, как дворецкий принес свежий лимонный напиток с холодными каплями на запотевшем стекле бокала. Роберт Громуччи говорил и ничего не замечал вокруг: наконец-то он может откровенно поделиться обо всем с человеком, который его отлично понимает. Он рассказал о том, что крайне нуждается в деньгах, а также в рабочих руках для сбора урожая. О последнем землетрясении и о том, что они с женой даже не почувствовали подземных толчков. Он говорил о сборщиках винограда. О шерифе и о Сонни Бойденхаузене, который занимается страховым делом и сделками с недвижимостью и с которым он разговаривал сегодня утром. Сонни, его закадычный дружок с детства, казался непривычно расстроенным, и он, Громуччи; захотел узнать, в чем дело. Сначала Сонни не хотел ему ничего говорить, не хотел, чтобы он, Роберт Громуччи, утратил доверие к Лесу Карпвеллу. - К Лесу Карпвеллу? - удивился Громуччи. - Да, к нему. - Именно Лес Карпвелл стоял за последними событиями, связанными с землетрясениями. Но Сонни рассказал ему все только потому, что и для него это было настоящим шоком. Сидя у бассейна и ощущая покровительство такого человека, Роберт Громуччи испытывал огромное облегчение и потому, не задумываясь, отвечал на вопросы дона Фиаворанте Пубеско: кто? сколько? как часто? каким образом? будут они платить или не будут? платит только Сан-Эквино? и никто больше? вы не знаете сколько? вы сказали - Лес Карпвелл? - Да... - задумчиво произнес дон Фиаворанте Пубеско. Жаркое калифорнийское солнце все больше поджаривало его загоревшее тело. - Прекрасный человек мистер Карпвелл. Я слышал о нем. Похоже, с ним можно договориться. Вы говорите, он знает, как вызывать землетрясения? Затем дон Фиаворанте сказал, что берет очень небольшие проценты. Всего-навсего двадцать процентов годовых. А в случае... - бог мой, что это за слово? Он так плохо разбирается в словах - да, просрочки, спасибо, тогда проценты начисляются ежемесячно. В ходе дальнейшего разговора дон Фиаворанте заметил, что все эти слухи о том, что кто-то может вызывать землетрясения, совершенно бессмысленны, и Роберту Громуччи не нужно больше беспокоиться о таких вещах. - Землетрясения происходят по воле всемогущего Бога, - сказал дон Фиаворанте, приказав принести чашку чая, поскольку доктор предписал ему употреблять только чай, и чековую книжку. - Вам ведь не захочется таскать с собой пятьдесят пять тысяч долларов наличными, не так ли, Роберт, мой дорогой друг? - Что мне деньги? - сокрушался Громуччи. - Мне нужны работники. - Лишние деньги - лишние работники. Приплатите одному, прибавьте другому... - Но мои сборщики говорят, что последнее землетрясение - это только начало. Они болтают, что боги гор сойдутся в схватке с богами долин. Считают, что на моих виноградниках лежит проклятие, и поэтому не хотят больше работать. - Ну, это дельце мы уладим двумя путями. Вы немного прибавите своим сборщикам. Хотя большую часть этих денег сохраните про запас, А я пошлю своих людей поговорить с вашими рабочими. Они объяснят им, что для них есть кое-что пострашнее землетрясений. Роберту Громуччи очень не хотелось возражать дону Фиаворанте, но все же он сказал: - Они все равно уйдут. У нас в городе появились два человека, какие-то чужаки. Мои сборщики их боятся. - Эти люди угрожали вашим сборщикам? - спросил дон Фиаворанте. - Нет, они держатся особняком. - Почему же их тогда боятся? - Мои сборщики очень суеверны. Все они такие темные, эти мексиканцы. Они считают, что эти двое несут с собой смерть. - Тогда мы уладим это дело тремя способами. Я пошлю кое-кого переговорить с этими людьми и объяснить им, чем они могут вам помочь. Мы попросим их так убедительно, что они не смогут отказать. Как их зовут? - Который помоложе, тот, что купил универсальный магазин Файнштейна, его зовут Бломберг, Римо Бломберг. А второй - азиат. Очень старый и хилый. Его имя Чиун. Дон Фиаворанте спросил Громуччи, где живут эти двое, и заверил своего друга, что все будет в полном порядке. Взяв из рук дворецкого чашку чая и чековую книжку, он выписал чек на имя Громуччи, тот почтительно поцеловал у Пубеско руку и удалился. Сразу же после этого дон Фиаворанте занялся серьезными делами. Он созвал на совет капо - своих главных помощников. И назначил этот сбор не на завтра, и даже не на вечер, а немедленно. Пригласил весьма любезным тоном, хотя на самом деле в его приглашении не было ничего любезного. Только не знавший его человек мог принять это за просьбу. Когда дон Фиаворанте любезно назначал кому-нибудь встречу, люди бросали все свои дела: еду, сон, деловые встречи и даже занятия любовью. Некоторые из них позволили себе ненадолго задержаться в церкви, чтобы поставить свечку, Но ни один не отказался приехать. И вот приглашенные в кабинете дона Фиаворанте. Входя в комнату, все они целовали у него руку, а он тепло приветствовал их - как отец своих сыновей после долгой разлуки. Доставившие их "кадиллаки" вытянулись длинной вереницей, заняв всю подъездную дорожку и изрядную часть улицы, но это нисколько не обеспокоило хозяина. Совещание будет коротким. К тому же городская полиция на машинах с изображением белоголового орла как всегда перекроет автомобильное движение, пропуская, разумеется, автомобили тех, кто приглашен доном Фиаворанте. Когда все семнадцать человек заняли свои места, дон Фиаворанте заговорил. Уже через три секунды он обнаружил больше ума и проницательности, чем все сотрудники государственного аппарата Соединенных Штатов вместе взятые. - Перейдем сразу к делу, - сказал он. Халат из ворсистой ткани скрадывал округлый живот, лицо его было на удивление мягким. Но все приглашенные почтительно вслушивались в каждое его слово. А ведь один только вид некоторых из них мог превратить в лед олимпийский огонь вместе со зрителями, наблюдавшими за играми. - С некоторых пор, - начал дон Фиаворанте, - у меня появились кое-какие сомнения. Всего только догадки, которые мелькали в голове, не принимая отчетливой формы, - настолько они казались невероятными. А сегодня они получили подтверждение. Теперь мы можем стать более влиятельными, чем когда-либо прежде. Мы можем завоевать такое глубокое уважение, которым никогда не пользовались. Даже среди тех, кто раньше относился к нам свысока. Он замолчал, всматриваясь в знакомые ему лица, взвешивая хорошо известные ему их умственные способности, привычки и поступки, размышляя над тем, смогут ли собравшиеся здесь принять на себя великую миссию, которая выпала на их долю. - Героин - это детские шалости, - продолжил дон Фиаворанте. - Подпольные лотереи - мелочь. Скачки - ерунда. Кража автомашины - пустяковое занятие. Проституция - тоже мелочевка. Все это - сущая безделица. Дон Фиаворанте видел, что слушавшие его с трудом скрывают свое недоверие. Произнеси эти слова кто-нибудь другой, они встретили бы их насмешкой и презрением. Но дону Фиаворанте они внимали с заинтересованными лицами и вежливым вниманием. Ладно, он бросит им еще одну наживку, ведь они обязательно должны все хорошо понять. - То, о чем я говорю, способно нагнать на всех такого страху, какого нам еще никогда не удавалось напустить. - Уж не атомная ли это бомба? - спросил Гуммо Баруссио, по прозвищу Труба. Наступило молчание. Собравшиеся прикидывали: если действительно дон Фиаворанте говорит об атомной бомбе, то почему бы, право, ему и не иметь ее? Кому, как не ему, можно ее доверить? Но дон Фиаворанте сказал: - Нет, мой добрый друг Гуммо. Атомная бомба по сравнению с этим тоже детская игрушка! - И только сейчас, когда у многих полезли вверх брови, у некоторых раскрылись рты и все забыли об осторожности, дон Фиаворанте поделился с собравшимися своим планом - совершенно новым видом шантажа. Он рассказал им о причуде природы, называемой тектоническим разломом Святого Андреаса. О том, что на этот раз под угрозой будут не какие-то несколько жалких людишек или витринных стекол, и даже не какой-нибудь городишко в небольшом округе. Нет, весь штат. И платить будет не горстка богатых бизнесменов, а самый богатый из богатых: правительство Соединенных Штатов Америки. - А что в этом особенного? У них ведь есть деньги, - рассудительно заключил дон Фиаворанте. - Если они выбрасывают тридцать миллиардов в год на войну во Вьетнаме, сколько они заплатят нам за Калифорнию, как вы думаете? - Не наш калибр, не наш, - бормотал Гуммо-Труба Баруссио. Слова его означали, что такая махина, как правительство Соединенных Штатов, может легко стереть их в порошок. Дон Фиаворанте улыбнулся. - Фактически у нас нет выбора. Либо мы возьмем это оружие в свои руки, либо оно будет направлено против нас. Оно уже существует. И есть люди, которые могут заставить двигаться горы и плясать долины. Тут дон Фиаворанте стал отвечать на вопросы, поясняя, как обстоит дело с Калифорнией, и рассказывая о том, что он узнал. - А что это за штука, которая заставляет землю трястись? - спросил Мэнни Муссо, по прозвищу Шило. Но этого Пубеско еще не знал. - И мы сможем открывать и закрывать землетрясения, как воду, - краном? Этого он тоже пока не знал. - Эта штуковина, она что, сильнее атомной бомбы? - задал еще один вопрос Гуммо-Труба Баруссио. - После того как Соединенные Штаты разбомбили Хиросиму, она была отстроена. Когда город уничтожается землетрясением, он исчезает навсегда. Например, знаменитая Троя. Она уже никогда больше не возродилась. - Так отвечал дон Фиаворанте Пубеско. - А сколько это даст нам? - спросил Муссо, который любил деньги даже больше, чем женщин, из-за чего дон Фиаворанте питал к нему особое доверие. - А сколько денег ты мог бы истратить, Муссо, если бы у тебя было сто жизней? - Этим вопросом дон Фиаворанте покончил со всеми вопросами. Дело довольно простое, пояснил он. Муссо возьмет несколько человек и отправится повидаться с Лестером Карпвеллом. Они должны будут заставить его разговориться. От него надо добыть секрет, как вызывать землетрясения. Они должны уговорить его. Уговорить так, чтобы он все рассказал. Лестер Четвертый нуждается в деньгах. Дон Фиаворанте знает это точно. Капиталы Карпвелла сейчас в большой опасности. Если он захочет получить взамен деньги, Мэнни-Шило должен их ему дать. Сколько бы тот ни запросил. Столько, сколько потребуется, чтобы он заговорил. Морщинистое загорелое лицо Муссо было неподвижно, как застывший воск. - Сколько? - спросил он. - Хоть миллион долларов, если он захочет. Люди, которые манипулировали всем этим, просто дилетанты, - сказал дон Фиаворанте. - Любители. Теперь за дело берутся профессионалы. И миллион за такой секрет - сущая мелочь. - А если я добуду секрет безо всяких денег? - спросил Муссо. - Это было бы прекрасно. Но выжми из него все, что он знает. И никаких отговорок. Я хочу знать, как он это делает, а если ты не добудешь такой простой вещи, я могу подумать, что ты просто хочешь что-то утаить от меня. Восковое лицо Муссо не дрогнуло. Только его ладони стали вдруг влажными. Ему придется либо вытрясти из Карпвелла нужные сведения, либо провести остаток жизни в бегах, спасаясь от людей дона Фиаворанте. От него не ускользнуло, что его личная ситуация оказалась сходной с той, в какой очутилась, судя по словам дона Фиаворанте, вся организация. Либо победить, либо погибнуть. Но разве не этому учит вся жизнь, весь опыт Сицилии? Уладить проблемы, возникшие на виноградниках Громуччи, дон Фиаворанте предложил Гуммо-Трубе. Он уверен, что для этого достаточно послать нескольких людей в хозяйство Громуччи и немного поработать со сборщиками винограда. Гуммо неожиданно опустил голову и что-то зашептал - еще более низким голосом, чем всегда. Зашептал очень тихо, чтобы сопровождавший его человек, сидевший в конце комнаты, не услышал ни слова. - Дон Фиаворанте, я ведь всегда хорошо работал для вас, правда? - Да, мой друг Гуммо, это так. - И никогда не отказывался от предложения потрудиться? - Нет, не отказывался. - Дон Фиаворанте, тогда прошу вас об одолжении. У меня есть предчувствие. Страхи... Сны... В этот раз мне хотелось бы поменьше рисковать. Нет ли у вас чего-нибудь полегче? Дон Фиаворанте кивнул. - Как хочешь. Меньше риска - меньше денег, хотя убедить "мокрые спины" не бросать работу - не то что идти на вооруженный грабеж. Но ты имеешь право на такую просьбу. Есть другой способ уладить это дело. В Сан-Эквино появились двое приезжих. Сборщики винограда почему-то боятся этих людей. Какие-то предрассудки. Пойди и посмотри на них. Уговори их сказать рабочим на виноградных плантациях Громуччи, что им нечего бояться. Пусть рабочие поглядят на этих людей. Пусть поймут, что они боятся тебя. Думаю, если ты это сделаешь, никаких проблем у Громуччи больше не будет. Гуммо-Труба улыбнулся и горячо поцеловал руку хозяина. - Это может показаться глупостью, дон Фиаворанте, ни у меня предчувствие близкой смерти. И я в это верю. Благодарю вас. Я видел во сне руки, которые двигаются быстрее, чем стрелы в воздухе. Гораздо быстрее. Еще раз благодарю вас. - Глупость, которая видна всем, это и есть истинная сущность человека, - сказал доя Фиаворанте. И перед тем как отпустить Гуммо, дал ему имена двух людей, с которыми он должен встретиться. Одни из них - дряхлый, умирающий азиат по имени Чиун. Другой - новый хозяин универсального магазина. И если верить всяким басням, то человек он, как бы поточнее сказать, несколько странный. Его зовут Римо. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ  Изготовленный по специальному заказу "кадиллак" с откидывающимся верхом шуршал по гравию, подъезжая по извивающейся дорожке к дому Римо Бломберга, новоиспеченного владельца универсального магазина. Белый нейлоновый верх автомобиля был опущен, защищая пассажиров от знойного калифорнийского солнца. Кондиционер работал на полную мощность, струя прохладного воздуха обдувала левое колено водителя Фредди Палермо и правое - Марти Альбанезе, сидевшего рядом. И все же Гуммо-Труба Баруссио, который в одиночестве сидел на заднем сиденье, обтянутом тонкой кожей, сильно потел. Это был крупный мужчина с морщинистым лицом, но морщины эти не были морщинами смешливого простака, как не было жирным его большое тело. Он носил короткую стрижку, и, хотя ему было уже за пятьдесят, в волосах не было ни одной седой пряди. Они были блестящими и иссиня-черными. Кожа его была покрыта загаром, настоящим оливковым загаром уроженцев Средиземноморья, которые умеют загорать так, чтобы кожа их не высыхала. Он потел, осторожно вытирая лоб дорогим белым в полоску носовым платком, выглаженным, когда они выезжали из дома, так, что его острые складки были подобны ножу, однако сейчас это был просто сырой лоскут материи, впитавший в себя пот хозяина, который нервничал всю дорогу, добрую сотню миль. Теперь Гуммо был твердо уверен, что сделал ошибку, взяв с собой Фредди Палермо и Марти Альбанезе. Эти крутые уличные парни, слишком молодые и наглые, просто ищут неприятностей. Они были бы кстати в прежние времена в старом Чикаго. А здесь не Чикаго. В наше время мафия процветает, избегая ненужных конфликтов. Но разве это объяснишь такой шпане? Разве им втолкуешь, что лучше убедить человека, разговаривая с ним, чем прибегать к грубой силе? Хотя сам он, Гуммо-Труба, не боялся при случае показать, на что он способен. Прозвище ему дали отнюдь не из-за его привычки курить трубку. Можно говорить им сколько угодно, да только они не слушают. Ни старые способы, ни прежние взгляды им, видите ли, не подходят. Он допустил ошибку, рассказав о своем предчувствии опасности - о руках, двигающихся быстрее, чем выпущенная из лука стрела. Оба они только фыркнули. Когда-нибудь научатся всему, но для сегодняшнего дела они явно не подходят. Но как-никак это сыновья двух его сестер, и семья кое-что значит, когда ты подбираешь себе помощников для работы, для настоящей большой работы. Баруссио благодарен судьбе за то, что дон Фиаворанте был в подходящем настроении и по его просьбе дал ему другое поручение. Плохое предчувствие было слишком реально. Но даже и от этого поручения - заняться старым азиатом и чудаковатым хозяином универсального магазина - Гуммо чувствовал себя как-то неспокойно. Хорошо бы сидеть сейчас дома около своего бассейна. - Послушайте, - сказал он, наклоняясь к переднему сиденью, обтянутому мягкой красной кожей, - держите язык за зубами. Никаких дурацких выходок. Говорить буду а. - Хорошо, дядя Гуммо, - ответил Палермо. Альбанезе только хмыкнул. Автомобиль подкатил к большим двойным дверям парадного входа в дом Бломберга. Альбанезе открыл для Гуммо заднюю дверцу и тут же побежал, вперед, даже не подумав придержать ее, чтобы дать тому спокойно выйти. Дверца снова стала закрываться, пришлось вновь толкнуть ее ногой, чтобы можно было вылезти. Да, Альбанезе - это явная ошибка. Он не только горяч и вспыльчив, но и плохо воспитан, никакой дисциплины... Выходя из автомобиля, Баруссио шепнул Палермо: - Не спускай глаз с Марти, чтобы он не натворил чего. - Понял, - ответил Палермо. Он вылез из машины и присоединился к Баруссио, подходившему к входной двери. Альбанезе уже нервно нажимал кнопку звонка. Баруссио локтем отстранил его. Он снова нажал кнопку и услышал, как в доме раздается трель звонка. Внимательно прислушался, но за дверью было тихо, никаких шагов. Вдруг дверь бесшумно отворилась, и он очутился перед старым азиатом, одетым в длинный синий халат из парчи. Гуммо-Труба подавил улыбку облегчения. Он был рад, что упросил дона Фиаворанте не посылать его разбираться с "мокрыми спинами". Тут будет полегче. Этот старикашка? Да ему, наверное, уже все восемьдесят, и ростом он не более пяти футов. А веса и ста фунтов не наберется. Ногти у азиата были длинные и ухоженные. Тонкие пучки волос на макушке и на подбородке придавали ему вид хозяина лавки древностей из какой-то дешевой киноленты. - Вы что, приехали сюда на экскурсию? Почему вы так уставились на меня? - спросил старикашка. - Простите, - быстро произнес Баруссио. - Просто я ожидал увидеть кого-нибудь другого. - Я это я, и никто другой. Альбанезе громко захохотал, Баруссио, прежде чем продолжать, строго посмотрел на него. - Вас зовут Чан? - Меня зовут Чиун. Чан - это китайское имя. - Старик ловко сплюнул на дорожку у подъезда, едва не попав на носок правого ботинка Альбанезе. Баруссио невольно моргнул от удивления. - У меня к вам дело. Можно нам войти? Здесь очень жарко, - сказал он. - Вы главный в этой группе? - Да. - Тогда вы можете войти. А ваши слуги пусть подождут снаружи. Особенно вот этот - противный и грубый. - И старик слегка кивнул в сторону Альбанезе. - Хорошо, - сказал Баруссио и вошел в дом. Глаза Альбанезе сузились. Ну уж нет, Марти Альбанезе не потерпит этого. Какая-то разряженная обезьяна обозвала его слугой! Да еще противным и грубым. А этот выживший из ума дядюшка Баруссио проглотил такое! Почему он не ответил ему как следует? Альбанезе почувствовал себя по-настоящему несчастным и сделал шаг вслед за Баруссио. Вдруг он ощутил удар в живот и схватился за него, а старый клоун захлопнул дверь перед самым его носом. - В чем дело? - спросил Палермо. - Не знаю. Небольшая судорога или что-то вроде этого, - ответил Альбанезе, все еще держась за живот. - Ну вот, уже все в порядке. - Мелкий азиатский поганец! Приятно будет выбить из него спесь. Старик провел Баруссио в прохладную комнату и жестом предложил присесть на софу, обтянутую синей замшей. Сицилиец сел, Чиун стал перед ним. Глаза их оказались почти на одном уровне. - Ну, что у вас за дело? - Я несколько затрудняюсь объяснить... - начал Баруссио. - Тогда говорите то, что приходит вам в голову. - Ну хорошо, мистер Чиун, у одного моего друга возникли проблемы на его виноградной плантации, и, похоже, вы тому причиной. - Я? - Да. Его рабочие, знаете ли, очень суеверны. Недавно ночью произошло небольшое землетрясение, и теперь они отказываются работать из-за, того, что вы приехали в этот город. Они говорят, что вы принесли с собой какое-то восточное проклятие, простите мне такое выражение. Баруссио перестал потеть. Теперь он был совершенно спокоен и даже позволил себе небрежно откинуться на замшевые подушки софы. Чиун только кивнул, но не произнес ни слова. Баруссио подождал ответа и, когда его не последовало, продолжал; - Они думают также, что ваш хозяин... его зовут Римо? - Да, Римо, - подтвердил Чиун. - Так: вот, рабочие думают, что он также обладает какой-то непонятной силой, и поэтому они отказываются выходить на работу. - И что же? - спросил Чиун. Проклятие! Этот тип кого угодно выведет из себя. Ни шагу навстречу. - Поэтому нам бы хотелось, чтобы вы и мистер Римо поехали вместе с нами на виноградники и сказали рабочим, что им нечего вас бояться. Просто дайте им посмотреть на себя, пусть они увидят, что вы не привидения или что-то в этом роде. Чиун вновь кивнул и скрестил руки под широкими спадающими рукавами своего халата. Он подошел к окну, выходившему на фасад дома, и посмотрел на улицу, где стояли Палермо и Альбанезе, облокотившись на капот "кадиллака". - Это все? - спросил азиат. - Да, - ответил Баруссио и хмыкнул. - Довольно глупо, конечно. Вы и мистер Римо имеете полное право считать это чепухой. Но это очень важно для моего приятеля, потому что сейчас время сбора винограда, и если его сборщики перестанут работать, он разорится. Поездка займет всего несколько минут. - Баруссио был рад, что убедил дона Фиаворанте уладить это дело мирно, не прибегая насилию и угрозам. - Так вы согласны? - Я поеду, - сказал Чиун. - Но не знаю, как мистер Бломберг. - А он дома? Могу я попросить его об этом? - Он дома. Я сам спрошу его. Подождите, пожалуйста. Чиун повернулся и заскользил из комнаты, руки его все еще были спрятаны в рукава халата, ноги даже по каменному полу двигались совершенно бесшумно. Медленно поднявшись на две маленькие ступеньки, ведущие в столовую, он раздвинул стеклянную, во всю стену, дверь и вышел на залитый ярким солнцем внутренний дворик. Баруссио наблюдал, как он уходил. Волна горячего воздуха, ворвавшаяся в комнату, когда Чиун отодвинул стеклянную дверь, прошла через всю столовую, достигла гостиной и пахнула прямо в лицо Баруссио. Но он даже не потянулся за носовым платком: у него уже не было причины потеть. Чиун пересек дворик, вымощенный серыми плитками, и подошел к большому бассейну, имевшему форму человеческой почки. Встав на край, он укоризненно посмотрел вниз. Так дотошная хозяйка с удивлением разглядывает неизвестно откуда взявшееся пятно. Кристально чистая вода бассейна была неподвижна. На дне на глубине восьми футов прямо под собой Чиун увидел Римо. Тот лежал на спине, держась руками за нижнюю ступеньку металлической лестницы. Заметив Чиуна, он помахал ему рукой. Чиун протянул к Римо согнутый палец и повелительным жестом поманил его к себе. Римо отмахнулся. Чиун снова поманил его указательным пальцем. Тогда Римо перевернулся в воде лицам вниз, чтобы не видеть Чиуна, нога его слегка шевелились, удерживая тело под водой. Чиун огляделся вокруг. На столике рядом с бассейном он заметил большую хромированную шестеренку, служившую декоративной пепельницей, и взял ее. Вытянув до отказа руку, он тщательно примерился и разжал пальцы - прямо против металлической лестницы. Пепельница с плеском ушла под воду и ударила Римо по затылку. Римо, как ужаленный, крутанулся в воде, увидел железную штуковину, подобрал ее и вынырнул на поверхность. Как только голова его показалась над водой, он закричал: - Черт возьми, Чиун, мне же больно! - Ты как тот осел из пословицы. Работаешь хорошо, но сначала нужно, чтобы ты заметил работу. Римо повис на лестнице, держась за нее правой рукой, и взглянул на часы на левом запястье. - Ты мне действительно все испортил, - сказал он. - Пять минут двадцать секунд. А я наметил на сегодня пробыть под водой ровно шесть минут. - Если бы я знал, что доктор Смит послал тебя сюда тренироваться перед олимпийскими играми, я бы не стал тебя беспокоить. Но поскольку, я думаю, у него на уме было совсем другое, я решил известить тебя, что у нас гости. Римо выпрыгнул из бассейна и переспросил: - Гости? - Он отбросил металлическую штуковину, и она с резким стуком упала на вымощенный каменной плиткой пол. - Да, гости, - подтвердил Чиун. - Мне кажется, они представляют криминальные элементы вашей страны. - Что они хотят от нас? - Они хотят, чтобы мы отправились убедить мексиканцев продолжать сбор винограда. - Почему мы? Я же не римский император! - Видимо, последнее землетрясение и наше прибытие в этот город вызвали какие-то страхи среди мексиканских рабочих. Они считают нас кем-то вроде богов. - И что ты думаешь по этому поводу? - Я думаю, нам следует пойти и рассказать им правду, - ответил Чиун. - Какую правду? - То, что я всего-навсего старый и хилый слуга-азиат, а ты чемпион по плаванию, тренируешься перед соревнованиями. Посмотрим, что еще нужно от нас этим бандитам. - Как тебе угодно, папочка, - сказал Римо, кланяясь Чиуну в пояс. - Оденься, мой уважаемый сын, - произнес Чиун. Через стеклянную дверь он вошел обратно в столовую, а Римо через другую такую же дверь направился в спальню - вытереться и одеться. Баруссио взглянул на вернувшегося Чиуна. - Он согласен, - коротко сказал тот. Баруссио почувствовал облегчение. - Мой друг будет счастлив, - произнес он. - Это очень важно для него. Чиун промолчал. Спустя две минуты в комнату, мягко ступая, вошел Римо. На нем были кожаные теннисные туфли без носков, белые широкие брюки и белая сетчатая рубашка с короткими рукавами. - Привет, я Бломберг, - представился он и протянул Баруссио крепкую руку, не успев вспомнить, что его рука должна выглядеть вялой. Баруссио поднялся с софы: - Ваш человек объяснил ситуацию? - спросил Гуммо, приглядываясь к вошедшему. Пожалуй, этот малый совсем не кажется странным, подумал он. У него хорошее рукопожатие. Хотя с налета и не разберешься. Особенно в Калифорнии. Загар может скрывать все, что угодно. - Да, объяснил, - подтвердил Римо. - Все это не имеет большого смысла, но в такой прекрасный день приятно с кем-нибудь прогуляться. Эти слова почему-то насторожили Баруссио, но Римо продолжал простодушно улыбаться. Вроде бы, он не имел в виду ничего особенного. Чиун первым показался в дверях. Палермо и Альбанезе все еще стояли рядом с автомобилем. Увидев Римо, замыкавшего шествие, Альбанезе, не удержавшись, поднес руку ко рту. - Вы только поглядите на это чучело, - произнес он театральным шепотом, явно рассчитывая на то, что Римо услышит его слова. Баруссио еще раз смерил Альбанезе яростным взглядом. Чиун казался совершенно невозмутимым. Римо же подошел к Альбанезе и произнес: - Здорово, парень. Как делишки? - Лучше некуда, - отозвался Альбанезе. - Просто лучше всех. С притворной учтивостью он открыл дверцу "кадиллака" и жестом пригласил их занять места в машине. Чиун влез первым, за ним Римо, а Баруссио, проходя мимо Альбанезе, прошептал: - Еще одна выходка, и я вырву тебе глаза и раздавлю о стену как две виноградины. Лицо Альбанезе дрогнуло. Да, надо следить за собой. Он тихо забрался в машину. Палермо сел за руль. - Куда ехать, дядюшка Гуммо? - На ферму Боба Громуччи, - сказал Гуммо-Труба. Мотор заурчал, включился кондиционер, хотя необходимости в нем уже не было. Лицо Баруссио было совершенно сухим, ему было даже прохладно. Да и с чего бы ему потеть? ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ  Однако на другом конце города в Первой доверительной компании развития Сан-Эквино покрывался липким потом Лестер Карпвелл Четвертый. Он находился лицом к лицу с двумя мужчинами. Как только они, без предварительной договоренности, вошли к нему в кабинет, он понял, что их приход грозит ему неприятностями. Вошедший первым высокий мужчина был в отлично сшитом темно-синем костюме. Но портновское искусство не могло скрыть мощи его мускулатуры. При каждом его шаге ткань костюма морщилась складками. На втором был коричневый костюм в светлую полоску. Его крысиное лицо искажала кривая усмешка, будто он знал что-то очень смешное, о чем никто больше не догадывался. Громадный мужчина сел на стул напротив Карпвелла. Другой стал за спиной, даже не стараясь скрыть намерения заблокировать вход в кабинет, и начал чистить ногти перочинным ножиком. - Почему бы вам не сесть поудобнее? - предложил Карпвелл мужчине сидевшему напротив него. - Ничего, благодарю. Мне и тут неплохо, - ответил мужчина. - Ну, хорошо, раз вы уже здесь, объясните, что вам от меня нужно, - спросил Карпвелл. - Обязательно. Скажу вам просто и ясно, Карпвелл. Вы ведь бизнесмен, не так ли? - Да. - Отлично, я тоже деловой человек. Так что никаких уверток и пустой траты времени! Я хочу знать, как делать землетрясения. И плачу вам за этот секрет. - Секрет землетрясений? - удивился Карпвелл. Внутри у него что-то оборвалось. Харрис Файнштейн был прав. Карпвелл должен был ехать в Вашингтон вместе с ним. Недаром Файнштейн предупреждал, что рано или поздно все выйдет наружу. Это всего лишь вопрос времени. И он не ошибся. Дело уже попало в чужие руки. - Да, секрет землетрясений. Я хочу знать, как вы это делаете. Ну, как вам удастся вытряхивать деньги у здешних жителей. - Боюсь, мистер... - Карпвелл сделал паузу, чтобы собеседник назвал себя, но ответа не последовало, и ему пришлось продолжить, - что я не имею представления, о чем вы говорите. У меня нет такого секрета. Если вы хотите что-либо выяснить насчет землетрясений, обратитесь в институт Рихтера к доктору Куэйку. Запишитесь на один из его семинаров, а не отнимайте у меня время подобной ерундой. - Карпвелл, наш разговор может быть легким, а может быть и трудным. Выбирайте сами, - сказал Мэнни-Шило Муссо. - Я хочу знать, как вы это делаете. - Я не знаю, о чем вы говорите, - повторил Карпвелл, опуская глаза на стол, где лежала стопка финансовых отчетов, ясно свидетельствовавших о том, что империя Карпвеллов очутилась перед финансовым крахом. Он смотрел вниз и потому не заметил, как плотный мужчина в синем костюме кивнул человеку, стоящему у двери, и тот, размахнувшись, ударил его в затылок. Карпвелл потерял сознание и уже не видел, как громадный мужчина вынул из внутреннего кармана своего пиджака блестящее шило и аккуратно освободил его сверкающее острие от бутылочной пробки, в которую оно было воткнуто. Погружаясь в беспамятство, Карпвелл пожалел, что в разговоре с помощником президента не представил все случившееся в более тревожном свете. Возможно, тогда правительство не оставило бы его доклад без внимания и поручило кому-нибудь разобраться в этом деле. Кому-нибудь, кто смог бы хоть что-нибудь сделать. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ  Белый "кадиллак" катился по пыльной дороге между двумя рядами тенистых деревьев, вздымая за собой тучи красного песка, казавшегося порошкообразной кровью. Такая мелкая пудра покрывала всю южную Калифорнию. С правой стороны дороги Римо видел ряд жалких лачуг, покрытых толем - их было около пятнадцати, - и мусорные кучи на месте уже развалившихся хижин. Перед этими домами стояли, сидели и разговаривали взрослые, бегали дети, забавляясь прутиками, обрывками веревок и лент. "Кадиллак" заскрипел тормозами и остановился, раскачиваясь на мягкой подвеске. Альбанезе выскочил из машины, прежде чем она перестала раскачиваться. Когда остальные неторопливо вышли из хорошо охлажденного кондиционером салона в жар летней Калифорнии, Альбанезе был уже в двадцати пяти футах от "кадиллака" и разговаривал с жилистым человеком со свисающими черными усами, одетым в грязные белые штаны и рубашку из грубого, похожего на холст, материала. И штаны, и рубашка были ему по росту, но висели на нем так, будто человек вдруг похудел на целых тридцать фунтов, и одежда, сшитая когда-то по фигуре и, видимо, удобная, стала ему велика. Слушая Альбанезе, мексиканец снял соломенную шляпу и тыльной стороной ладони вытер со лба пот. Пожав плечами - движение, выработавшееся за столетия труда на чужой земле, - он повернулся и пошел к лачугам, выкрикивая на ходу испанские имена. Альбанезе направился обратно к машине. Римо, Чиун и двое других медленно шли ему навстречу, поднимая ботинками облачка красной пыли. - Все в порядке, - сказал он, улыбаясь. - Это Мануэль, их старший. Он пошел собирать остальных. Тогда эти двое смогут поговорить с ними. - А что мы должны сказать? - спросил Римо. - Скажите им, - предложил Баруссио, - что бояться вас - это просто предрассудок. Скажите, что для них же будет лучше вернуться обратно на работу. - Все, что пожелаете, - сказал Римо. Чиун крутил головой, внимательно оглядывая поля и холмы, занятые виноградниками. Альбанезе встал рядом с Римо и тихо проворчал: - Не испорти дело, дорогой. - Дорогой? Я не знал, что ты меня обожаешь, - заметил Римо. - Попробуй только напакостить, тогда узнаешь, как я тебя обожаю, - ответил Альбанезе. - Может быть, придется даже запачкать твой беленький костюмчик. - Господи, спаси меня! - воскликнул Римо. Вокруг уже собрались люди: Мануэль привел из лагеря взрослых рабочих, и вместе с детьми они образовали небольшую толпу. Мануэль вышел вперед. - Здесь все, - сказал он. Альбанезе подтолкнул Римо локтем в бок и приказал; - Скажи им! Римо шагнул вперед. - Меня зовут Римо. А это Чиун. Чем мы вам мешаем? Взрослые молча переглянулись, затем повернулись к Мануэлю. На них была та же белая одежда, что и на нем. Мануэль заговорил: - Во-первых, недавно разорвалась земля, и многие из наших умерли. Теперь наши старики говорят, что смертей будет еще больше. Они говорят, что нас окружает смерть. И что эта смерть идет от вас. - Они говорят именно о нас? - уточнил Римо. - Они говорят о пожилом восточном человеке великой мудрости. И о его белолицем спутнике, чьи руки быстрее, чем взгляд, и смертоноснее, чем стрелы. Альбанезе загоготал. А Баруссио вдруг осенило: вот они - руки из его сна. Руки, двигающиеся быстрее взгляда и несущие смерть. Он почувствовал, как на лбу у него снова выступила испарина. - Кто эти старые люди, о которых вы говорите? - спросил Римо. Мануэль обернулся к толпе и тихо произнес несколько слов по-испански. Толпа расступилась. Женщина, старая, как жизнь, и усталая, как смерть, едва волоча ноги, вышла вперед. Одета она была во все черное, на плечи накинута черная шаль. Морщинистое лицо словно высушено вековой печалью. Она остановилась рядом с Мануэлем. - Мне было видение, - сказала она, обращаясь к Римо. - Я видела смерть, которую несли быстрые руки. - Ну, хватит, - огрызнулся Альбанезе, обращаясь к Римо. - Давай кончать с этим. Скажи им, чтоб не волынили и возвращались на работу. Если ты с твоим азиатом немного соображаете, то сейчас же начинай. Римо оценивающе взглянул на Альбанезе, отметив его размеры и вес, и вновь повернулся к Мануэлю. Но тут вперед выступил Чиун, в своем синем одеянии, как всегда спокойный и невозмутимый. Он подошел к старой женщине и взял ее за руки. Они были очень похожи. Какое-то время Чиун и старуха стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза. Никто из них не произнес ни слова. Затем Чиун отступил назад. Его голос прозвучал над полем, эхом отозвавшись в опустевших лачугах. - Слушайте внимательно мои слова, - проговорил он так, будто обращался к громадной толпе. - Ваши старики говорят правду: здесь ходит смерть. Они говорят вам правду, когда предсказывают, что смерть еще придет сюда. Они говорят вам правду, когда рассказывают о человеке, чьи руки быстрее, чем стрелы. - Что он делает? - прошипел Альбанезе. Он и Палермо одновременно шагнули вперед и оказались за спиной Чиуна. Их возвышавшиеся над ним фигуры должны были запугать его. - Люди за моей спиной - это злые люди, - продолжал Чиун. - И для таких людей единственным возмездием является смерть. Это справедливая расплата за все их преступления. Альбанезе и Палермо схватили Чиуна каждый за ближайшее к себе плечо. Но затем вдруг выпустили его и, вытянувшись во весь рост на цыпочках, застыли как истуканы. Лица их исказились от боли. Чиун, не оборачиваясь и не отрывая глаз от толпившихся перед ним людей, впился обеими руками точно в пах каждому. - Я говорю вам, - продолжал он, - вы должны бежать от смерти, которая идет сюда. Слушайтесь ваших стариков. Возвращайтесь на родную землю. Старики скажут, когда настанет время вернуться и снова работать на этих полях. - Заткните ему глотку! - заорал Баруссио своим подручным. Руки Чиуна ослабили свою железную хватку. И тогда они оба ринулись на хилого желтолицего человека в синем кимоно. Палермо достиг его первым и тут же рухнул к ногам Чиуна, как если бы тело его каким-то образом испарилось из его костюма, и пустая одежда упала на землю под собственной тяжестью. - Азиатский выродок! - выругался Альбанезе, - Это уже интересно! Он протянул руки к горлу Чиуна, чтобы медленно выдавить жизнь из этого старого призрака. Однако руки его так и не достали корейца. Чудовищный удар локтя разорвал ему горло, вдавив его в нижнюю челюсть, и Альбанезе, уже бездыханный, пролетев по воздуху, с глухим стуком упал перед старухой в черном. Взглянув на еще корчившееся в судорогах тело, она плюнула ему в лицо. Затем старуха повернулась, и толпа раздалась, чтобы дать ей дорогу. Не произнося ни слова, она, тяжело ступая, удалилась, за ней потянулись взрослые, подталкивая детей шлепками и что-то тихо говоря им. - Вернитесь! - закричал Баруссио. - Вернитесь! Это обман! - Нет, не обман, - отозвался Римо. Баруссио потянулся к карману за пистолетом - движение, которого он не делал уже многие годы, но все-таки оно ему хорошо удалось. Пистолет оказался в его руке и был направлен на Чиуна, а палец нажимал на курок. Но оказалась, что Гуммо нажимает на воздух: пистолет, совершенно бесполезный, уже падал к его ногам. Баруссио хотел повернуться к Римо. Тогда, в своем сне, он так и не увидел руки, которая его убила. Он не увидел ее и наяву. Даже не заметил ее движения. Он успел только почувствовать, как на лбу у него выступили капли пота, подмышки вдруг стали липкими, а по внутренним сторонам бедер потекли обильные струйки. Этот пот проступил сквозь ткань брюк, когда его уже мертвое тело упало на землю, взметнув облако цвета высохшей крови. Глаза Римо встретились с глазами Чиуна, и старший отвесил поклон младшему. Римо с насмешливой учтивостью, поклонился в ответ. - Порядок, Чиун, теперь пошли, - сказал он. - Мне нужно сделать еще кое-что. Когда они медленно возвращались к белому "кадиллаку", оставив на земле три мертвых тела, Чиун спросил: - Куда теперь? - Теперь мне все стало ясно. Я собираюсь навестить парня, который натравил на нас этих головорезов. - Кто это может быть? - спросил Чиун. - Лестер Карпвелл Четвертый, - ответил Римо. - Человек, который стоит за всем этим. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ  - А где Карпвелл, сладкая моя? - спросил Римо. - У себя в кабинете, - ответила молодая, очень загорелая девица. - Но он распорядился не мешать ему. - Она осмотрела Римо с ног до головы, как бы сожалея, что вынуждена огорчить его. - Превосходно. Он меня примет, - произнес Римо, устремившись мимо стола с девушкой к массивной деревянной двери с инкрустацией, ведущей в кабинет Карпвелла. - Нет, нет, нельзя, - слабо запротестовала девица. - Сегодня к нему уже врывались двое. Нельзя. - Спокойно, дорогая, или я разорву на мелкие куски твою книгу посетителей. Я - Римо Бломберг, хозяин универсального магазина. Дверь была заперта. Это был замок того типа, в котором повороту дверной ручки препятствует небольшая шпилька, выскакивающая в закрытом положении. Но, как тут же убедился Римо, если ручку с силой повернуть, шпилька срезается, и дверь открывается. Он распахнул дверь настежь. Карпвелл сидел, всей своей тяжестью навалившись на стол. Римо в три прыжка преодолел пятнадцать футов, отделявших его от стола. У Карпвелла был очень нехороший вид. Он лежал, обхватив голову руками, на книге деловых записей. По рукам его тянулись струйки крови, сочившейся из ранок, проколотых на каждом пальце и на верхней стороне кистей. Такие же точечные ранки виднелись на ушах и щеках. Пытаясь нащупать пульс на шее у Карпвелла, Римо ощутил под пальцами липкую кровь. Пульс едва бился. Секретарша стояла в дверях, прижав руку ко рту. - Быстро врача! - приказал Римо. - Он ранен. Потом позвоните шерифу. И, ради Бога, закройте дверь. Доктор, конечно, вряд ли поможет. Он приедет, когда будет уже поздно. И от шерифа пользы не больше, чем от улыбки крупье, когда проигрываешь. Но Римо хотел, чтобы дверь в кабинет была заперта. Ему нужно было побыть с умирающим наедине. Он просунул руки под рубашку Карпвелла и начал массировать грудь в области сердца. Откинув его в кресле навзничь, Римо проговорил ему прямо в ухо: - Карпвелл, я Римо, Римо Бломберг. Что случилось? Глаза Карпвелла открылись, и Римо увидел, что зрачки тоже проколоты. Залитые кровью глаза смотрели прямо перед собой, ничего не видя. Через них скоро уйдет из него жизнь. - Что случилось, Карпвелл? - повторил Римо. - Римо, - медленно повторил умирающий, - они думали, что это я вызываю землетрясения. Хотели, чтобы я открыл им секрет. - Кто это был? - спросил Римо. - Мафиози. Его звали Муссо. С острым шилом. Руки Римо продолжали массировать грудь Карпвелла, и теперь голос его стал немного тверже. - Вы Римо? Римо Бломберг? - Да. Это я. - Мафия хочет выведать секрет землетрясений. Позвоните... свяжитесь с капитаном Уолтерсом из полиции штата. Расскажите ему. Нужно, чтобы он знал... - Капитан Уолтерс? - Да. Обязательно передайте. Важно... - Карпвелл задыхался, он с трудом сделал глубокий вздох. - Карпвелл, мне нужно кое-что узнать. Мафиози пришли и ко мне. Это вы их послали? - Нет, я ничего не знаю... - Вам известно, кто вызывает землетрясения? - Нет... - Куда отправился этот Муссо? - Куда отправился?.. Муссо?.. О... - Лицо Карпвелла исказилось, как будто он старался вспомнить нечто очень важное. - Думаю... к профессору Форбен... да... к доктору Куэйку. Они убьют его. - Он снова сглотнул, в горле его что-то булькнуло, и, будто захлебнувшись, он затих и повалился вперед. Римо перестал массировать ему грудь. Теперь это уже бесполезно. Он осторожно положил голову Карпвелла на спинку кресла. Но вдруг Карпвелл снова заговорил. - Римо. Скажите мне правду. Вас прислало правительство? Римо наклонился к самому его уху. - Да, - прошептал он. - Хорошо, - сказал Карпвелл, и какое-то подобие улыбки появилось на его покрытом засохшей кровью лице. - Нужно остановить людей, которые занимаются землетрясениями. Не давайте мафии наложить на это свою лапу. - Не тревожьтесь, Лес. Я им не позволю. Карпвелл умер, чувствуя руку Римо. Слабая улыбка застыла на исколотом, окровавленном лице. Римо бережно положил его голову на стол. Когда он выходил из кабинета, секретарша все еще звонила по телефону. - Можете не торопиться, - сказал он. - Спешить уже некуда. Римо оставил белый "кадиллак" у своего дома, когда высаживал там Чиуна. Теперь, выскочив из офиса Карпвелла, он забрался в свой взятый на прокат красный автомобиль, включил мотор и помчался к горам, возвышавшимся над долиной, где, как он знал, находится институт Рихтера. До него донеслись звуки сирены. Это может быть доктор. А может быть, Уайт. Итак, он здорово ошибся. Это не Карпвелл. Умер совершенно невинный человек. И вполне возможно, что он, Римо, сыграл определенную роль в том, что его убили: отказавшись платить свою долю страховки от землетрясений и обвинив Карпвелла в том, что за всем этим стоит он. Теперь нужно позаботится о докторе Куэйке. За городом на шоссе кончился обрамлявший его бордюрный камень, затем перестали попадаться и без того редкие заправочные станции и автоматические мойки машин, Шоссе стало голым и пышущим жаром, от него поднимались колышащиеся волны теплого воздуха, придавая простирающемуся впереди асфальту влажный вид. На обочине Римо увидел стеклянную телефонную будку. Разбрасывая из-под колес грязь и мелкие камешки, он резко свернул и остановился у будки. Рванув ручной тормоз, через правую дверцу выскочил из машины. Взглянул на часы. Уже почти полдень. Смит должен быть на месте. Он набрал "800" - код прямого соединения со Смитом из любого места. Трубку взяли на первом же гудке. - Смит, - ответил голос. - Римо. - Что случилось? - Убит человек по фамилии Карпвелл. Теперь в это вмешалась мафия. Они хотели заставить его рассказать, как вызывать землетрясения. Другая группа головорезов из мафии пыталась сегодня убить меня и Чиуна. - Мафия... - сказал Смит, как бы повторяя про себя последний ход в неизвестном ему варианте шахматной партии. - Мафия, гм-м... - Черт побери, Смит, хватит бормотать себе под нос. - Ни при каких обстоятельствах мафия не должна заполучить людей, замешанных в землетрясениях. - Я и сам это знаю, - запальчиво сказал Римо, - Еще одна вещь. - Что такое? - Прежде чем умереть, Карпвелл сказал, что я должен связаться с капитаном Уолтерсом из полиции штата и сообщить ему, что мафия заинтересовалась землетрясениями. Смит прервал его. - Забудьте об этом. - Почему? - Потому что капитан Уолтерс один из наших людей. Так же, как и Карпвелл. Они, конечно, не знали, что работают на нас. Уолтерс - это следующее звено в цепочке, которая связывала нас с Карпвеллом. Вы уже передали сообщение, так что выбросьте это из головы. - Почему же, черт побери, вы не сказали, что Карпвелл был одним из наших людей? - Мне не хотелось мешать вашему расследованию, - ответил Смит. - Но вы, без сомнения, помешали Карпвеллу выжить. Он умер. Смит пропустил замечание мимо ушей. - Куда вы теперь направляетесь? - Думаю, эти бандиты поехали к доктору Куэйку. Я двигаюсь туда. - Будьте осторожны. - Постараюсь, мой дорогой. Мне страшно не хочется, чтобы вы затрудняли себя, доставляя государственный флаг на мои похороны. Римо повесил телефонную трубку и вскочил в машину. Несколько секунд спустя он уже мчался на полной скорости к горам, у подножия которых находился институт Рихтера. Значит, Карпвелл был одним из своих. А мафия, протягивая грязные лапы к тем, кто вызывает землетрясения, может случайно похоронить целый штат. Ничего себе могила - от Орегона до Мексики. Он, Римо, во что бы то ни стало должен первым добраться до этих "мастеров" землетрясений. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ  Институт Рихтера примостился на одном из уступов на склоне гор Святого Бернардино. Небольшое одноэтажное здание из красного кирпича, уютно пристроившееся под нависшей над ним скалой, выглядело точь-в-точь как маленькая вилла, которые строили в семидесятые годы в больших поселках Калифорнии. С дороги, петляющей от самого подножия, здания видно не было. Но дорожные указатели вели путников вверх по склону, затем через деревянный мостик, который так и заходил ходуном под автомобилем Римо, и далее на уступ, к институту. Римо подъехал к самому краю выступа и посмотрел вниз. Там, всего в тридцати футах под ним, лежал разлом Святого Андреаса - бомба замедленного действия, заложенная под Калифорнию. Земля здесь треснула и разошлась. Римо вспомнил аэрофотоснимки этого разлома, помещенные в учебнике по геологии. На снимках он казался почти прямой линией, проходящей через всю Калифорнию и разрезающей ее на две части. На этой прямой был один-единственный искажавший ее изгиб. Именно здесь, на этом изгибе, и расположился институт Рихтера. Он находился в той точке, где разлом был сжат и где уже около пятидесяти лет накапливалось давление, которое в любой момент могло вызвать взрыв и разнести Калифорнию на части. Глядя вниз, Римо понял, почему мостик, ведущий на эту площадку, раскачивался, когда он проезжал по нему. Его специально спроектировали так, чтобы он мог слегка перемещаться при подземных толчках. Если бы его закрепили намертво, он давно бы обрушился. Внизу, рядом с краем разлома, около изгиба, образующего этот уступ, Римо заметил пару труб, выходивших из-под земли. Возле них стоял небольшой жилой автоприцеп, а перед ним - микроавтобус марки "Фольксваген". Взглянув влево, Римо различил вдали еще пару труб, едва заметных на таком большом расстоянии даже при его остром зрении. Римо включил передачу и на максимальной скорости, сжигая резину покрышек, рванул к зданию института. Там перед входом стояла только одна машина: темно-синий двухместный "кадиллак". Римо остановился рядом с ним. Протянув руку, он ощупал капот "кадиллака". Тот был еще теплым, слишком теплым для машины, стоящей в тени скалы. Здесь в голову Римо пришла позабавившая его на какой-то момент мысль о том, что, может быть, существует очень простой способ избавить страну от мафии, а именно: прекратить выпускать автомобили марки "кадиллак". Стоит как-нибудь поделиться этой идеей с доктором Смитом. В здание вела только одна дверь. Римо толчком распахнул ее и, войдя в прохладное помещение, секунду прислушивался. До него донеслись звуки нескольких голосов, идущие слева. Он пошел в этом направлении по длинному коридору, который тянулся вдоль фасада здания, и куда с правой стороны выходили двери всех комнат. Одна из дверей была открыта. Римо вошел и оказался в лаборатории - большой, просторной комнате, ярко освещенной лампами под потолком. Свет их блестел на стеклянных и хромированных столах, где стояло множество всевозможных приборов и лежали груды различных камней и минералов. В одном углу комнаты помещалась огромная вертикальная компьютерная панель, занимавшая почти полстены. Расположенные на ней диски с магнитными лентами вращались с мягким жужжанием. Разноцветные огоньки то вспыхивали, то гасли, светились различные табло, заполненные информацией, поступающей сюда бог весть откуда. Голоса слышались из-за двери, расположенной рядом с компьютерной панелью. Римо подошел ближе и прислушался. Голоса заглушались ритмичным стуком какой-то машины, и Римо пришлось напрячь слух. Грубый голос говорил: - Бросьте эту научную болтовню. Как вы делаете землетрясения? Это все, что мы хотим услышать от вас. Самый низкий голос, который когда-либо приходилось слышать Римо, отвечал. Обладатель его так медленно цедил слова, будто вся его энергия уходила на то, чтобы понизить тон голоса до самого основания голосовых связок: - Но вы не можете понять это без научного объяснения, разве вам не ясно? - Ладно, только скажите нам, как вы это делаете. - Я этого не делаю. Но это, действительно, может быть сделано, - размеренно продолжал голос. - Постарайтесь, наконец, понять. Вдоль различных разломов, а разлом - это трещина в земной коре, постоянно нарастает давление. Когда оно становится слишком высоким, происходит землетрясение. Значит, то же можно сделать искусственно. Заметьте, только можно сделать. Можно несколько ослабить нарастающее давление, не допуская до того момента, когда оно станет настолько высоким, что неизбежно последует взрыв. Это немного похоже на ситуацию с водой, кипящей в закрытой кастрюле, стоящей на огне. Если слегка приподнять крышку, то это ослабит давление в кастрюле, и вода не будет переливаться через край, иначе крышку сбросит с кастрюли. В данном случае действует тот же принцип. - Ну, хорошо, хорошо. А как вы ослабляете давление? - Никто этого сделать пока не в силах. Я пытаюсь создать новый тип водяной помпы, которая использовала бы в этих целях давление воды. Такой механизм вызывал бы множество мелких подземных толчков, что постепенно ослабляло бы давление и таким образом предотвращало бы крупные землетрясения. Но работа идет медленно, особенно с тех пор, как правительство урезало ассигнования на наши исследования. Не знаю, смогу ли я их когда-нибудь завершить. Последовала длинная пауза. Затем первый голос сказал: - Доктор Куэйк, я вам не верю. Кто-то здесь вызывает землетрясения. Либо это делаете вы, либо вы знаете, кто этим занимается. Так что или вы добровольно расскажите нам об этом, или мы заставим вас это сделать. - Я не верю, что вы действительно из ФБР. - В голосе доктора Куэйка слышалась обреченность. - Вы очень сообразительны, профессор. Если вы действительно так хорошо соображаете, то расскажите нам все, что мы хотим знать. Так, все понятно, пора, подумал Римо и вошел в комнату сквозь полуоткрытую дверь. - Добрый день, профессор, - сказал он с глупой улыбкой. В комнате находилось трое мужчин, но не требовалось большого ума, чтобы понять, кто из них доктор Куэйк. Это был полный мужчина, не очень толстый, но полный, одетый в твидовую куртку и брюки, которые совершенно не сочетались друг с другом. У него было абсолютно круглое лицо и взъерошенная копна седеющих черных волос, ниспадающих на лоб, где они встречались с огромными серо-черными бровями, торчавшими во все стороны так, будто они были схвачены морозом. Брови спускались и по щекам, и по стеклам его очков в металлической оправе. Он сидел на высоком стуле рядом с лабораторным столом. Двое других стояли. Типичные молодые мафиози. Настоящая пара бандитов. Один из них выглядел так, будто коэффициент его умственного развития был на нуле. Второй казался более смышленым, но лицо его было похоже на лицо третьего мальчика слева в театральной постановке "Клоуны и куклы", которую показывают труппы бродячих актеров. Тот, который с коэффициентом, повернулся к доктору. - Черт возьми, это что за пижон? - спросил он, кивком головы указывая на Римо, на котором по-прежнему были утренние белые брюки, рубашка с короткими рукавами и теннисные туфли на босу ногу. - Я - Римо Бломберг, ассистент профессора, - быстро сказал Римо. - Профессор, нет смысла пытаться и дальше дурачить этих людей. Я думаю, что мы должны выдать им секрет землетрясений. Оба мафиози уставились на Римо и даже не обратили внимания на то, что доктор Куэйк начал было что-то говорить. Теперь Римо обращался прямо к двум мужчинам. - Мы изобрели новую машину, - ему приходилось повышать голос, чтобы перекричать какой-то постоянный механический стук, заполнявший комнату. - Мы назвали ее "Скэйлрайзером модифицированной шкалы силы землетрясений Меркалли". - Дань уважения геологическому учебнику, присланному Смитом, подумал мельком Римо. - Да-а? - пробормотал более смышленый. - Ну и как она работает? - Она работает на компонентах витамина Е. Понимаете, вы обращаетесь с землей так, как будто это дрожжи, и закачиваете в нее, насколько возможно, двуокись углерода. Это нарушает газовый баланс. Затем вы впрыскиваете туда огромное количество витамина Е, естественно, не ту дрянь, которую продают в аптеках, а чистый витамин, содержащий концентрированную энергию. Вы закачиваете его в трещины почвы пневматическим способом, как это делают ниндзя. Это высвобождает энергию газового дисбаланса в земле, и вы получаете землетрясение. Все это довольно просто, - закончил он и наклонился, будто бы для того, чтобы поправить складку на брюках, но на самом деле, чтобы скрыть душивший его смех. - Это может сделать кто угодно. Простое геологическое извержение. Таким способом мы смогли уже вызвать несколько небольших землетрясений. Не хотите ли купить у нас возможность устроить еще что-нибудь такое же по своему выбору? Может быть, у вас есть на примете городок, который вы хотели бы разрушить? Теперь смутились бандиты. Полученные ими инструкции явно не заходили так далеко. Они переглянулись, затем тот, который посмышленее, сказал: - Сперва мы хотим увидеть эту машину. Римо повернулся к доктору Куэйку: - Профессор, действительно, нет никакого смысла отказываться от сотрудничества. Я покажу им скейлрайзер Меркалли. - Еще одна дань уважения Смиту, подумал он про себя. Пусть знает, как быстро Римо обращается в поборника образования и эрудита. Римо повернулся и пошел к двери. Нужно поскорее увести их от профессора. Тот бандит, что разговаривал с профессором, погрозил ему кулаком: - Вы останетесь здесь, профессор, и без глупостей. Мы не забудем, как вы пытались одурачить нас. Мы еще вернемся. Двое мужчин последовали за Римо. Он вывел их через лабораторию в коридор. Римо услышал, как один из них сказал другому: - Бломберг, да? Еврею можно верить, он знает, куда ветер дует. По коридору с каменным полом Римо повел их на другой конец здания, высматривая дверь, которая наверняка была бы не заперта. Наконец, слева от себя он увидел слегка приоткрытую дверь. - Это здесь, ребята, - уверенно произнес он, делая широкий приглашающий жест. Римо полностью распахнул дверь и вошел. Двое неотступно следовали за ним. Они оказались в маленькой кухне. - Это же кухня... - удивленно сказал один. - Конечно, - парировал Римо. - Мы держим его в холодильнике. Не думаете же вы, что мы бросаем его где попало, чтобы кто-нибудь на него наткнулся? Он открыл дверцу холодильника и поманил их поближе. - Вот он, - сказал Римо, величественно указывая на четвертьфунтовую пачку маргарина, сиротливо лежавшую на красном блюдечке. Оба мафиози сделали шаг вперед. Еще шаг, и вот они уже у самой дверцы холодильника. В эту секунду Римо взвился в воздух и ударил сверху локтем по черепу того, кто собирался что-то сказать; череп проломился как мягкая, пористая бумага. Человек рухнул на пол. Римо уже был за спиной другого мафиози и правой рукой вцепился сзади в его шею. Пальцы Римо как когти раздирали пучки нервных окончаний под кожей бандита. Тот закричал. Его руки, парализованные болевым шоком, казалось намертво приросли к телу. - Все в порядке, - сказал Римо, - который из вас Муссо? Он чуть-чуть разжал пальцы, чтобы парень мог говорить. Тот с трудом выдохнул. - Муссо здесь нет. Он вернулся назад. Велел нам позвонить ему позже и сообщить, что мы здесь выяснили. Римо вновь надавил на шею парня. - Кто из вас убил Карпвелла? - и снова чуть отпустил шею. Мафиози едва мог прошептать: - Это Муссо. Своим шилом. Он всегда им орудует. - За кем вы охотитесь? - спросил Римо. Руки мафиози, все еще одеревенелые, были прижаты к бокам. - Здесь кто-то устраивает землетрясения и вымогает у людей деньги. Дон Фиаворанте послал Муссо узнать, кто это делает, - ответил он. - Дон Фиаворанте? - Да-а. Пубеско. Он глава нашего клана. - А как твое имя? - Феста, Сэмми Феста, - всхлипнул парень. - Ну, ладно, Сэмми. Я готов оставить тебя в живых. На время. - Римо вновь сдавил ему шею. - Ты поедешь назад. Скажешь Муссо и своему Пубеско, пусть держатся отсюда подальше. И забудут про землетрясения, если хотят уцелеть. И чтоб никто не приближался к доктору Куэйку. Если они еще раз появятся в округе Сан-Эквино, то отправятся обратно в собачьем ящике. Особенно Муссо. Передай ему это. - И он еще сильнее сжал шею парня. - Все понял? - Понял, понял! Римо освободил шею парня от железной хватки, и Феста тут же сделал неуклюжее движение, попытавшись дотянуться до своего пистолета под пиджаком. Он было повернулся к Римо, но в следующее мгновение рука Римо схватила его кисть и его пистолет. - У "кадиллака" автоматическая коробка передач? - Да-а. - Ты можешь управлять машиной одной рукой? - Да-а. - Вот и ладно, - проговорил Римо и правой рукой перебил Фесте кости предплечья. Пистолет упал, громко стукнувшись об пол. Феста заорал от боли, взглянул на пистолет, затем в страхе перевел взгляд на Римо. Тот улыбался. - Не забудь передать Муссо то, что я сказал. Меня зовут Римо. Возможно, он захочет узнать мое имя. Феста схватился за свою сломанную руку, боль исказила его хорошенькое мальчишеское лицо. - Конечно, он обязательно захочет его узнать. - Вот и передай ему это. Запомни - Римо. А теперь убирайся отсюда, пока я не передумал. Прежде чем Римо вышел в коридор, Феста уже выскочил из здания. Проходя мимо входной двери, Римо увидел, что "кадиллак" выехал со стоянки и, набирая скорость, отъезжает от института. Прекрасно. Теперь Муссо вернется. А он нужен Римо. Из-за Карпвелла. Ведь его главная задача найти тех, кто занимается землетрясениями, поэтому он не имеет права тратить время на что-то еще. Другое дело, если Муссо сам придет к Римо... В этом случае даже Смит не сможет упрекнуть его в том, что ему пришлось защищаться. В конце концов, что еще остается делать, когда имеешь дело с человеком, вооруженным шилом? Когда Римо вернулся в лабораторию, доктор Куэйк все так же сидел на своем высоком стуле. Адская машина в углу продолжала работать, наполняя комнату стуком, и Римо спросил: - Не можете ли вы остановить эту проклятую штуковину? - Нет, - ответил доктор, - идет тест на длительность. Машина работает уже трое суток, а должна - целую неделю. Вы знаете, мне кажется, что эти люди совсем не из ФБР. - Не оттуда, - согласился Римо. - Это мафиози. - Мафиози? О, Боже... Что им нужно от меня? - Брови доктора поднялись, как будто они жили самостоятельной жизнью. Когда брови снова опустились, они, казалось, совсем прикрыли его глаза. - Им нужно знать, как устраивать землетрясения. Кто-то здесь об этом знает, и эти два бандита думали, что это вы. - Два? Ах да, два. Однако сначала их было четверо. - Как четверо? А где же остальные? - Ушли с моими девочками. Они помогают мне в лаборатории. - Но куда же они могли деться, черт возьми? Девушки могут пострадать, - забеспокоился Римо. В этот момент в комнате раздался еще один голос: - Мы ничуть не пострадали. Римо стремительно обернулся к двери, и его глаза раскрылись от удивления. Там стояли две девушки. Каждой, наверное, было чуть больше двадцати. Одеты они были в одинаковые белые майки с короткими рукавами, с нарисованными на них кулаками красного цвета и печатными буквами "НОЖ" - Национальная организация женщин, - и синие джинсы. Но совсем не это приковало взгляд Римо. Его привлекли чрезвычайно большие бюсты обеих девушек. Они не носили лифчиков, грудь у каждой была крепкой и вызывающе колыхалась. Она была такой необъятной, до предела растягивающей ткань рубашки, что Римо невольно подумал о них, как о восьмом и девятом чуде света. А если учесть, что у каждой было сразу по два чуда, то их можно было смело считать восьмым, девятым, десятым и одиннадцатым чудом света. Только потом Римо взглянул на их лица - белые, как алебастр, и очень привлекательные, обрамленные черными, как смоль, волосами. Римо уже достаточно находился а Калифорнии, чтобы ему показалась странной любая девушка, которая не выглядела бы блондинкой и не казалась бы загорелой. Эта мысль мелькнула у него прежде всего, лишь потом он заметил, что девушки были похожи друг на друга как две капли воды. - С тобой все в порядке, папа? - осведомилась одна из них. Они подошли к доктору, груди их колыхались и подпрыгивали под тонкой тканью; плотно обтянутые джинсами ягодицы так и ходили из стороны в сторону. Внезапно Римо почувствовал острый прилив вожделения, показавшийся ему чем-то болезненным и ненормальным. Чтобы как-нибудь скрыть его, он отступил назад, опустился на стул и благоразумно положил ногу на ногу. Если бы он мог еще краснеть, то наверняка бы покраснел. Подумать только! Такие классные девицы! Одна из них опустила руку на плечо доктора и сказала: - Мы так за тебя беспокоились! - Пустяки. Вот этот джентльмен все уладил. Теперь девушки пристально посмотрели на Римо, а одна подошла и встала рядом с его креслом. - А мы начали беспокоиться за вас, - сказал Римо. - Это были мафиози, вы догадались? А куда делись те двое, с которыми вы ушли? Девушка, стоявшая рядом с доктором, несколько замявшись, ответила: - Они ушли. - Без машины? Девушка, казалось, смутилась. Тогда заговорила другая, стоявшая рядом с Римо: - Они решили размяться и пройтись. Сказали, что по дороге их подберут друзья. - Вторая девушка прыснула. Очевидно, это показалось ей смешным. - А-а... - произнес Римо. - Кстати, - сказала девушка, стоявшая около доктора, - а вы кто? - Меня зовут Римо, Римо Бломберг. - Он отчаянно пытался смотреть ей в лицо, в глаза, на что угодно, только не на ее грудь. Но ничего не выходило, он видел только ее груди. Впрочем, он бы очень удивился, если бы ему все же удалось справиться с собой. Девушка, стоявшая рядом, подвинулась еще ближе и положила руку на спинку его стула. Теперь она почти касалась его, и каждый удар ее сердца, каждый вздох вызывали в нем нервную дрожь и учащенное сердцебиение. - А как вас зовут? - спросил Римо. - Извините меня, - встрепенулся доктор. - Это мои дочери. Они помогают мне в опытах. Это Джекки, а та Джил. Римо взглянул на лицо девушки, которое почти заслоняла ее высокая грудь, и поймал взгляд ее глаз. - Значит, Джекки и Джил, - повторил он. - Замечательно. Девушка наклонилась к его уху и прошептала: - А будет ли замечательно, если я сейчас схвачу вас кое за что и нажму? - Нет. Или даже нет-нет. А может быть, и нет-нет-нет, - ответил Римо, - на ходу внося поправки в свои арифметические подсчеты. - Они близнецы, - запоздало и без всякой надобности пояснил доктор. Римо кивнул, затем тихо сказал девушке, стоявшей рядом: - На самом деле вы не совсем одинаковые. - Не совсем? - Да. Я думаю, у вас объем груди 42, а у нее только 41,5. - Мама всегда любила меня больше, - сказала Джил и добавила: - Никогда бы не подумала, что вы это заметите. - Вот если бы я оказался сейчас в Сикстинской капелле, то, пожалуй, не заметил бы знаменитых фресок на потолке. - Подумаешь, многие мужчины не заметили бы... Во всяком случае, здесь в Калифорнии. Вы знаете, какие они... Я подумала, может, вы не такой. "Не дай морю обмануть себя", - вспомнил Римо и громко спросил: - А что вы здесь делаете? Этот вопрос Римо задал доктору, но ученый, повернув голову, смотрел в угол, откуда шел надоедливый стук. Римо повторил вопрос, на этот раз уже обращаясь к девушкам: - Чем вы здесь занимаетесь? - Если вы можете, не затрудняя себя, встать со стула, - сказала девушка с размером бюста 41,5, стоявшая рядом с доктором, - мы покажем вам. Так, нужно сделать глубокий вдох. Набрать побольше кислорода. Чтобы кровь отлила от низа живота и наполнила легкие и мозг. Думать только о полянах с маргаритками... о прекрасных маргаритках... На это у Римо ушла доля секунды, и вот он уже в состоянии встать, почти прямо. Вот что значит дисциплина сознания! - подумал он. Но тут стоявшая рядом Джил положила ему руку на пояс, и Римо снова опустился на стул. - Впрочем, почему бы вам не рассказать мне об этом, пока я сижу? Мне так удобнее. - И он неловко положил ногу на ногу. - Не смущайтесь, - с жаром прошептала Джил ему на ухо. - Мы иногда так шутим с мужчинами. - Но ему отнюдь не стало легче от ее жаркого дыхания. И от левой груди, прижавшейся к его плечу. - Вы просто знойная мечта любителя порнографии, - произнес Римо. - Вперед. Уступаю вам старт. Джил отошла от Римо в дальний угол комнаты, где продолжала стучать машина. Очень осторожно, прилагая большие усилия, Римо поднялся со стула и последовал за ней. Когда он проходил мимо Джекки, та насмешливо оглядела его и пошла следом. Доктор замыкал шествие. - Это изобрел папа. Способ, с помощью которого мы собираемся обезопасить мир от землетрясений, - начала Джил, показывая на машину, стоявшую на столе. Формой и размером она напоминала большой газовый баллон и была выкрашена в ярко-голубой цвет. - Что это такое? - спросил Римо. - Ну, можно назвать это водяным лазером. - Водяной лазер? - Римо постарался припомнить тот единственный процент прочитанного им когда-то геологического пособия, который еще остался в его голове. Затем честно признался: - Никогда не слышал ни о чем подобном. - И не могли слышать, разумеется. Это еще на стадии эксперимента, - раздался голос Джекки из-за плеча Римо. - Как действует этот лазер? Джил начала объяснять: - Вы слышали о световом лазере, который усиливает силу светового луча, умножая световые волны? Такие лазеры могут резать камень и металл. Даже алмазы. Так вот, профессор изобрел такой же аппарат, но работающий на воде. Обычно поток воды содержит волны с неизбежными гребнями и впадинами. Доктору удалось сгладить эти волны так, что поток стал постоянным и ровным, без всяких колебаний и вибраций. От этого его сила колоссально возросла. Эта машина способна фокусировать поток воды в струю, обладающую огромной мощью. - А какое это имеет отношение к землетрясениям? - спросил Римо, на какой-то момент даже позабыв про груди Джил. Теперь заговорил сам доктор Куэйк, своим похоронным, как будто потусторонним, голосом: - Разлом Святого Андреаса тянется на шестьсот миль, мистер Бломберг. На каждой миле вдоль всего разлома мы пробурили отверстия и опустили туда трубы с датчиками, которые следят за температурой, давлением и другими параметрами; их показания поступают на компьютер в соседней комнате. Располагая такими данными, мы можем своевременно установить, когда давление на одной стороне разлома становится выше, чем на другой. А это и есть та самая причина, которая вызывает землетрясение. Землетрясение - это способ, с помощью которого природа уравновешивает давление по обеим сторонам разлома. Здесь доктор остановился, как бы сочтя свой ответ исчерпывающим. - Понятно, - сказал Рима. - Но все же какое отношение имеет эта машина к землетрясениям? - Ах да, водяной лазер. Ну, подключив это устройство к трубам, можно направить мощь водяной струи в недра разлома прежде, чем давление в пластах достигнет критической точки. Ее колоссальная сила может дробить скалы и вызывать умеренные подземные толчки. Но эти толчки сразу же снижают давление в земных недрах, предотвращая тем самым крупные землетрясения. - Если это сработает, - заметил Римо, - то станет величайшим изобретением. - А это уже работает, - произнесла Джекки, становясь рядом с доктором. - Мы знаем, что это работает. Но вы думаете, мы в состоянии убедить ваше идиотское правительство в том, что оно должно помочь нашим исследованиям? Нет, - прошипела она. - Ваше правительство скорее будет тратить миллиарды, чтобы делать бомбы и уничтожать людей в Азии. А профессор должен продолжать свою работу без денег! - Без денег? - переспросил Римо. - Но ведь кто-то же построил это здание и платит вам зарплату. В разговор вмешалась Джил: - Друзья, - сказала она. - Пожертвования друзей и тех организаций, которые понимают важность нашей работы. Без них мы никогда бы не добились таких успехов. - И как далеко вам удалось продвинуться? - Достаточно, чтобы испытать это устройство, - ответила Джил. - Оно работает! По крайней мере, теоретически. Теперь нам предстоит усовершенствовать наш водяной лазер. Повысить его мощность и продолжительность действия. - Она похлопала по боку голубой металлической помпы. Как только она подняла руку, груди ее под тонкой тканью так и дернулись. Джил улыбнулась Римо и спросила: - Хотите покажу? - В любое время, - машинально ответил он и лишь спустя мгновение сообразил, что она говорит о водяном лазере. - Конечно, хоть сейчас. Из стоящего на столе кувшина Джил налила небольшой стакан воды. - Имейте в виду, - сказала она, - это всего лишь экспериментальная модель, но по ней вы можете понять принцип действия всего устройства. Она выключила мотор, и лаборатория вдруг погрузилась в тишину. Подняв верхнюю часть водяного лазера, Джил влила туда стакан воды. - Машина работает на воде, - пояснила она. На боку водяного лазера имелось сопло, похожее на горло газового баллона. Она стала завертывать на нем рифленую гайку. - Вот так уменьшается сечение струи, - продолжала она свои объяснения. - Его можно регулировать. Джил повернула лазер, направив его сопло в сторону Римо. Затем взяла со стола стальную пластинку, площадью примерно в двенадцать квадратных дюймов, и передала ему. - Держите ее прямо перед соплом, - приказала она, - и сами держитесь крепче. Римо стиснул в руках стальную пластинку и подставил ее к соплу лазера. В нем всего лишь стакан воды, подумал он. Ну какую мощность можно получить от одного-единственного стакана? Джил повернула какой-то диск, и помпа начала издавать звуки, напоминающие тяжелые вздохи. Римо слышал, как внутри машины что-то закипало, темп этих звуков все убыстрялся. Было ясно, что там нарастает какая-то сила. Вдруг Римо почти сбило с ног: это из сопла водяного лазера вырвалась струя воды и ударила в стальную пластинку. Он напрягся, изо всех сил вцепившись в нее, но водяная струя, как таран, отбросила его примерно на пять футов. Руки Римо дрожали, сопротивляясь давлению воды на пластинку, но внезапно оно прекратилось, машина снизила обороты, вновь послышался постоянный глухой стук. Джил засмеялась, увидев выражение лица Римо. - Я потрясен, - произнес он. - Весь секрет - в отсутствии волновой структуры в водяном потоке, - сказала Джил. - В нем нет никаких волн, одна ровная, постоянная сила. Если направить этот поток воды через крошечное отверстие, то такая струя сможет резать металл. А если использовать отверстие с более широким сечением, то такой поток будет все сметать на своем пути. Вы только что видели, как мы использовали один-единственный стакан воды. А полный водяной лазер содержит пять галлонов. Джил повернула диск, и машина стала стучать медленнее. - Сейчас мы испытываем это устройство на продолжительность действия, - сказала она. - Эта машина у вас единственная? - спросил Римо. Джил помедлила. - Да, только одна. А что? - Я думаю, кто-то, должно быть, украл чертежи этого устройства. Вы знаете, что есть люди, которые могут вызывать землетрясения? Они пытаются шантажировать жителей этого района, требуя с них деньги за то, чтобы избежать этого бедствия. - Но они не могли использовать это устройство. Оно слишком мало. Это всего лишь опытный образец, - добавила Джил. - А что касается чертежей, то у нас их просто нет. Мы строим водяные лазеры из разных подсобных материалов, импровизируя по ходу дела. К тому же, разве найдется такой сумасшедший, который пойдет на то, чтобы вызвать землетрясение? - Да, разве найдется такой? - фыркнула позади Римо Джекки. - Если в деле замешаны большие деньги, - сказал Римо, - всегда найдется какой-нибудь тип, готовый на все, что угодно. Именно поэтому ваши друзья мафиози побывали здесь сегодня. Они пытаются взять это дело в свои руки. - Вы что, сыщик, Римо? - вдруг спросила Джил. - Что-то вы слишком всем интересуетесь. - Сыщик? Нет уж, увольте. Я всего лишь хозяин универсального магазина и этим зарабатываю себе на жизнь. Но я не смогу этого делать, если буду платить всяким шантажистам. Доктор Куэйк отошел в сторону и, сев за стол, начал просматривать стопку бумаг. - Послушайте, - сказал девушкам Римо, понизив голос. - Мне кажется, пока это дело не прояснится, вам нужно установить здесь охрану или что-нибудь в этом роде. Мафиози могут появиться снова. - А я думаю, что все это глупости, - откликнулась Джил. - Кстати, что случилось с теми двумя мужчинами, которые здесь остались? Что вы им сказали? Мы видели, как они на большой скорости удирали отсюда. - Удирал только один. Второй лежит мертвый в вашей кухне. - Мертвый? - Да. Джил хотела было сказать что-то, но остановилась. Повернувшись, чтобы уйти, она бросила: - Если у вас, Римо, нет больше вопросов, мы займемся работой. - Конечно, - согласился Римо. - Мы еще поговорим. Почему бы вам как-нибудь не заехать ко мне и не поплескаться в бассейне? - Может, и заедем, - сказала Джил. - Обязательно заедем, - пообещала Джекки. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ  Вейд Уайт стоял на краю шоссе и извергал в кювет ленч, съеденный у Герти. Возвращаясь из института в город, Римо заметил у обочины черно-белый автомобиль шерифа и подумал: шериф ловит водителей, превышающих скорость. Но, поравнявшись с патрульной машиной, украшенной звездами, он увидел, что широкая спина Уайта содрогалась - его выворачивало наизнанку. Рядом с Уайтом стоял очень худой человек, так же, как и шериф, одетый в хаки. Его заместитель, сообразил Римо. Он свернул на обочину, не выключая мотора, вышел из машины и, не торопясь, подошел к шерифу, которого все еще рвало. - Наверное, что-нибудь не то съели, шериф, - участливо сказал он. Уайт повернулся. - А, это вы, - бросил он и показал рукой в ров, после чего его снова вырвало. Римо посмотрел вниз. На дне рва валялись тела двух мужчин. Оба были в синих костюмах, а их модные прически могли бы удовлетворить вкус любого изготовителя лака для укладки волос. Выглядели они так, словно захлебнулись собственными внутренностями. Клубки кишок свисали изо рта, будто животы их так сильно сдавили, что кишкам не оставалось ничего другого, как вылезти через рот. - Глядите-ка, они, должно быть, поели в том же месте, что и вы, шериф, - сказал Римо. Уайту удалось несколько справиться с позывами желудка. Его заместитель повернулся к Римо: - Вам не следовало бы разговаривать с шерифом в подобном тоне. - Я - налогоплательщик, сын мой, - с достоинством парировал Римо. - Даже налогоплательщик не имеет права разговаривать с шерифом Уайтом так неуважительно. - Извините, - сказал Римо, - я никого не хотел обидеть. - Ладно, - снисходительно произнес заместитель Уайта. - Это вам на будущее. Уайт подтянул брюки и спустился в ров. - Кто это, шериф? - крикнул ему Римо. - Еще неизвестно. Какие-то итальяшки, - ответил тот. - Нисколько не удивлюсь, если окажется, что именно эти макаронники убили Карпвелла. - Здравая мысль, - сказал Римо, ему-то было хорошо известно, кто это сделал. - А как их обнаружили? В это время Уайт осторожно шарил рукой в кармане первого человека в поисках бумажника. - Позвонил проезжавший мимо водитель, - ответил он. Удостоверившись, что карманы пусты, Уайт стал исследовать содержимое карманов второго. Однако и там ничего не нашел. Стоя на краю рва, Римо заметил, что ширинки на брюках обоих мужчин были расстегнуты. Он обратил внимание и на другое. Нижняя часть их рубашек и брюки на пояснице были слегка обесцвечены, как будто эти места сильно намокли, а потом быстро высохли под жарким солнцем. Уайт снова выбрался на дорогу. Как бы обращаясь к самому себе, он вполголоса произнес. - Итак, двое неизвестных белых мужчин. Жертвы дорожного происшествия. - Жертвы дорожного происшествия? - удивился Римо. - Никогда в жизни не видел сбитого машиной, который бы выглядел так, как эти. - Да-а? А что вы еще знаете об этом? Сдается мне, вам известно слишком многое и о многом, не так ли? - внезапно выпалил Уайт. - Абсолютно ничего, - ответил Римо. - Извините за вмешательство. - То-то же. Вы вообще большой любитель совать нос в чужие дела. Сперва в офисе Карпвелла. Теперь здесь. Мы еще поговорим с вами об этом. - В голосе Уайта звучала угроза. - Ладно, не собираюсь мешать вам заниматься делами, - сказал Римо. - Кстати, шериф, один вопрос. - Ну, что там еще? - Не знаете ли вы в городе местечка, где можно было бы отведать свежих устриц? Ну, таких скользких и липких, которых подают на открытой раковине? Уайт резко отвернулся, его опять начало рвать. - Похоже, не знает, - заметил Римо, обернувшись к заместителю, и отошел. - Педик, - прошипел Уайт, когда автомобиль Римо тронулся с места. Его еще немного вытошнило. Но вовсе не мысль о липких устрицах снова вызвала у него приступ рвоты, и даже не вид двух искалеченных тел. Он уже видел людей, умерших такой смертью. Когда убили Файнштейна и Мак-Эндрю. На желудок шерифа подействовал сегодняшний телефонный звонок. Молодой женский голос сообщил ему, где следует искать трупы, и добавил еще кое-что. Встреча была назначена на сегодняшний вечер и не сулила ничего хорошего. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.  Римо, Римо и опять Римо... Дон Фиаворанте Пубеско швырнул телефонную трубку на рычаг аппарата. - Все время Римо. Неужели вся моя жизнь будет разбита из-за какого-то жалкого хозяина универсального магазина?! Он смотрел на Мэнни-Шило Муссо, понуро сидевшего перед ним на плетеном стуле рядом с бассейном. Муссо сильно потел. - Мне не везет с тобой, Эммануэль, - сказал Пубеско, - очень не везет. Муссо прижал руки к бокам, ладонями наружу, и вздрогнул. Он пытался выдавить из себя заискивающую улыбку, но она превращалась в какую-то болезненную гримасу. - Это звонил Громуччи. Гуммо убит. Альбанезе убит. Палермо тоже убит. Все убиты этим Римо, кто бы он там ни был. И ты тоже хорош! Я послал тебя узнать кое-что относительно землетрясений. Ты же кончил тем, что убил человека. Затем, вместо того чтобы делать дело, ты вернулся сюда, предоставив разговаривать с профессором своим людям. А теперь двое этих парней пропали, один убит, а у другого сломана рука! И все из-за кого? Из-за этого Римо! Высокий, загорелый, в плавках, украшенных бледным орнаментом, он наклонился и потряс пальцем перед сразу вспотевшим лицом Муссо. - Ты знаешь, в чем моя ошибка, Эммануэль? Скажу тебе прямо. Я слишком люблю людей! Доверяю и верю глупцам. Я доверил Гуммо урегулировать совсем небольшую проблему на виноградной ферме. И даже это оказалось для него слишком. Он мертв. Тебе я доверил раздобыть совсем небольшую информацию. Ты сделал это? Нет. И для тебя это оказалось невыполнимым. Ты возвратился сюда, поджав хвост. А все из-за чего? Из-за какого-то человека по имени Римо! Пубеско отвернулся и подошел к краю бассейна, а затем, снова встав перед Муссо, продолжал: - Что же мне теперь делать с тобой, Эммануэль? Муссо открыл было рот, собираясь что-то сказать, но быстро закрыл его, поскольку Пубеско не дал ему произнести ни слова: - Нужно ли мне поступить с тобой так, как это делали в прежние времена, когда наказывали провинившегося? У меня есть для этого все основания. И никто не сможет указать на меня пальцем и сказать: вот дон Фиаворанте Пубеско, который в гневе несправедлив к своим людям. Ни один человек не сможет этого сказать, сделай я то, на что имею полное право. Но нет, я слишком добр. И слишком люблю тебя. Вот почему я скажу тебе одну вещь. Этот Римо не просто владелец универсального магазина. Я еще не знаю, кем он является. Но кем он не является, я знаю. Это не простой хозяин магазина. Каким-то образом он связан с людьми, которые вызывают землетрясения. И он знает, как это делается, и может рассказать то, что нас интересует. Но вот скажет ли он нам это, если мы просто придем к нему и попросим: "Ну-ка, мистер Римо, расскажите нам о людях, которые вызывают землетрясения?!" Нет, так мы от него ничего не добьемся. Он заговорит, если только будет вынужден это сделать. Например, чтобы прекратить боль, терзающую его тело. А теперь другой вопрос: есть ли у меня человек, который может причинить такую боль? Еще вчера я ответил бы: да, у меня есть Эммануэль Муссо. Эта работа как раз для него. Но сегодня я уже не уверен в этом. Может быть, Эммануэль Муссо став слишком мягким? Или он уже слишком стар для такой работы? Возможно, мне надо поискать более молодого и более сильного. Муссо встал с плетеного стула. - Дон Фиаворанте, я еще не слишком стар и не слишком мягок, и прошу вас об одной милости. Отдайте мне Римо. Мы заставим его заговорить, мой верный друг и я, - сказал он, похлопывая себя по карману пиджака, где лежало шило, воткнутое в пробку. - Ты хочешь этого? Ты просишь, чтобы я послал тебя за человеком, пригрозившим, что тебя вынесут вперед ногами, если ты опять попадешься ему на глаза? - Да, я прошу вас об этом. - Возможно, ты еще остался Эммануэлем Муссо прежних дней. Может быть, ты еще готов поставить все на свою ловкость. Но учти: это второй шанс, третьего уже не будет. - Дон Фиаворанте испытующе взглянул в глаза Муссо, чтобы убедиться, что тот его понял. Или он добьется успеха, или будет выброшен из игры. Муссо понял. - Я не проиграю, дон Фиаворанте. Я добуду информацию, которая вам нужна. И затем отплачу этому Римо за его наглость по отношению к вам. Я преподам ему очень болезненный и очень памятный урок. В конце концов, он ведь только человек, разве не так? Пубеско не ответил. Он нагнулся, нырнул и поплыл под водой из конца в конец бассейна. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ  Шериф Вейд Уайт должен был передать сообщение в Вашингтон. Очень важное сообщение. - Проклятие! - выпалил он. - Я же не знаю никого в Вашингтоне. - Тогда попроси Джона Уэйна, пусть он представит тебя кому-нибудь, свинья. Нам безразлично, как ты это сделаешь, - говорила девушка, расхаживая взад и вперед внутри небольшого жилого автоприцепа. Кроме синих джинсов, туго обтягивавших ее зад и ноги, на ней больше ничего не было, и соски громадных грудей при каждом шаге играли в прятки с ее длинными волнистыми волосами. Уайт невольно облизнул губы. - Шериф, я вижу ты думаешь о чем-то похабном, - сказала она, подойдя к Уайту, сидевшему на деревянном стуле с прямой спинкой без всякой обивки. Сидеть ему было очень неудобно. Он чувствовал себя как школьник за партой, которого распекает учитель. Остановившись перед ним, она кивком головы отбросила назад волосы. Огромные груши ее вздымающейся груди уставились прямо в жадные глаза Уайта. - Они вам очень нравятся, шериф, - подразнила она его и затем требовательно спросила: - Нравятся или нет? - Д-да, - заикаясь, ответил он.