Бангосса заслонил собой весь дверной проем. На нем была майка, обнажавшая массивные волосатые плечи. Давно небритое лицо заросло густой щетиной. Даже из носа торчали волосы. Казалось, что и зубы, и ногти у него тоже волосатые. Черные маленькие глазки горели, как угольки, а широкая физиономия там, где ее не покрывала щетина, была багровой от злости. Василий почувствовал, что его ждет неминуемая гибель, и все же скрепя сердце посмотрел громиле в глаза. Громила замер на месте и как-то съежился. - Послушай, Карли, не трогай меня! Не надо, Карли, захныкал Джонни Бангосса, прикрывая голову руками и отступая назад. - Я не собираюсь тебя бить. Ты мне нужен, - сказал Василий. - Не бей меня! - взмолился верзила. - Ты мне нужен, - повторил Василий. - Ты станешь моим телохранителем. - Хорошо, Карли, только не бей меня. Василий пожал плечами. Он знал, что Джонни сейчас и в самом деле чувствует оплеухи и затрещины, к которым часто прибегал человек, воспитавший его. Было немного неловко спускаться по лестнице с верзилой, который, жалобно повизгивая, заслонял от него голову и уворачивался от якобы готовых обрушиться на него ударов. Мария Бангосса в растерянности смотрела, как Джонни в компании незнакомца вышел из дома. Можно было подумать, что ее любимый муж принял коротышку за своего старшего брата Карли, который заменил ему родителей. По словам Джонни, Карл воспитывал его в строгости, по старинке. В наши дни, с появлением социальных инспекторов, такое воспитание стало квалифицироваться как издевательство над ребенком. Карл Бангосса гордился тем, что воспитал братишку Джонни в лучших семейных традициях. К несчастью, он не сумел увидеть плодов своего воспитания, опять-таки в силу семейных традиций. Он нашел смерть на дне Ист-ривер, замурованный в бочку с цементом. Так умирали все мужчины клана Бангосса. Только прапрадедушка Карла умер в своей постели: его зарезали во сне. - Гляди, Карли, там целая машина легавых, - предупредил Джонни, когда они вышли на улицу. - Кто такие легавые? - спросил Василий. - Ты не знаешь, кто такие легавые? - удивился Джонни и на всякий случай втянул голову в плечи, понимая, что за такие вопросы полагается бить. - Я хочу услышать это от тебя, - сказал Василий. Волосатый верзила был на голову выше Василия. Наверное, Карл в свое время обладал еще более внушительной внешностью. Джонни объяснил, кто такие легавые, после чего Василий поинтересовался, почему они устроили засаду. - Потому что ненавидят итальянцев. Если твоя фамилия оканчивается на гласную, они считают, что имеют право тебя прижать. - Что же, они преследуют всех итальянцев? - Не обязательно. Кое-кто из наших корешков выбился в полицейские или даже в прокуроры. Эти особенно лютуют. - А что значит "корешки"? - Карли, ты что, спятил?.. Прости, Карли, я не хотел Только не бей меня. Пожалуйста! Разговаривать с человеком, воспитанным с помощью побоев, было довольно трудно, но Василий все же понял, что под легавыми Джонни подразумевал полицейских, сидящих в патрульной машине напротив его дома. - Подожди здесь, Джонни, - сказал Василий. - Я с ними разберусь. - Только не около моего дома! Тогда они наверняка нас сцапают. Если кого-то из этих легавых найдут рядом с моим домом, нам обоим крышка! Джонни Бангосса съежился в предвкушении новых затрещин и зуботычин, но Карли, велев ему ни о чем не беспокоиться, направился к полицейской машине. К удивлению Джонни, он никого не убил. Он даже не дал полицейским денег. Он только сказал им несколько слов, и они тут же уехали. Это было еще более поразительно, нежели то, что Карли оказался жив. Джонни был абсолютно уверен, что его брата утопили в Ист-ривер. - Знаешь, Карли, я слыхал, будто ты пошел на корм рыбам, - неуверенно проговорил Джонни. - Не надо верить всему, что слышишь, - назидательно произнес Василий Рабинович. Теперь у него был телохранитель, а телохранителя полагалось не только кормить, но и платить ему за услуги. Василию было необходимо найти какую-нибудь работу. Конечно, ему ничего не стоило пойти в банк и с помощью несложных манипуляций получить любую сумму. Но в отличие от людей цифры не поддаются гипнозу. Рано или поздно обман обнаружится, и ниточка приведет к нему. Кроме того, в банках установлены видеокамеры, так что будет нетрудно его опознать. У Василия была еще одна возможность: стать любовником богатой дамы или вернувшимся к домашнему очагу блудным сыном какого-нибудь миллионера. Но ему не хотелось обременять себя ни родственными, ни другими узами. Он хотел быть свободным. А для этого требовалось найти какое-нибудь занятие. И Василий решил открыть кабинет лечебного гипноза. В конце концов как специалист в области парапсихологии он не имел себе равных в мире. Джонни Бангосса будет постоянно находиться при нем и нести охрану его кабинета. Когда Василий обзаведется машиной, тот по совместительству станет еще и шофером. Он сделает все, чтобы ни один волос не упал с головы его любимого Карли. В противном случае любимый Карли накажет Джонни Бангоссу. Первые шаги на новом поприще оказались нелегкими, даже для такого корифея, как Василий. Первый пациент, которого он принял, наотрез отказался ему платить. Он был заядлым курильщиком. - Интересно, за что я должен вам платить? - возмутился он. - Я никогда в жизни не курил. Не имею такой привычки. - Почему же тогда у вас в кармане сигареты? Почему ваши пальцы пожелтели от никотина? - спросил Василий. - О, Господи. Выходит, я курил? Что ты сделал со мной, скотина?! - завопил пациент. Он пришел к Василию с сигаретой в зубах и, заходясь надсадным кашлем, объяснил, что перепробовал много способов, но так и не смог бросить курить. Джонни пришлось успокоить дебошира, но Василий извлек из этого случая урок: пациенту важен не сам результат, а иллюзия, что этот результат достигнут. Следующей его пациенткой была женщина, страдающая ожирением, и Василий убедил ее, что она правильно поступила, решив пройти курс экзотического лечения с помощью гипноза. Воздействуя на ее подсознание, Василий внушал ей мысль не о том, что она не должна и не будет больше переедать, а о том, что она не зря платит ему деньги. - Это самое эффективное лечение, на которое вы можете рассчитывать, - сказал Василий. - Вы будете приходить ко мне два раза в неделю в течение пятнадцати лет. Вы будете платить мне по девяносто долларов за каждый пятидесятиминутный сеанс, хотя никаких улучшений обнаружите. Если таковые и произойдут, то лишь в вашем воображении. Женщина ушла и направила к выдающемуся специалисту пятнадцать своих подруг, и все вскоре пришли к выводу, что Василий гораздо лучше местных психиатров. У Василия был припасен для пациенток еще один фокус. Он научился проводить пятидесятиминутный сеанс течение тридцати секунд. Требовалось лишь внушить пациенткам, что он уделяет им ровно столько времени, сколько обещал. Очередь к кабинету тянулась до самого лифта. Он зарабатывал кучу денег. Но и расходы были немалыми. Приходилось платить адвокатам, поскольку Джонни Бангосса порой охранял его более усердно, чем требовалось. Приходилось нанимать консультантов из налоговой службы, потому что его доходы достигли колоссальных размеров. Кроме того, Джонни Бангоссе трудно было управляться со всем одному. Иногда ему все же было необходимо поспать. Василию пришлось нанять себе еще нескольких телохранителей. Разумеется, все они были самыми крутыми парнями, каких только можно было заполучить с помощью денег и гипноза. Одним словом, Василий обзавелся многочисленным штатом, которым необходимо было управлять, поэтому вскоре у него появился еще и заместитель. Так, в течение короткого времени Василий Рабинович, скромный ученый, выходец из захолустного городка Дульска, оказался во главе одного из самых могущественных криминальных кланов Америки. Однако содержать всех этих головорезов на средства от одного гипноза было затруднительно. Поэтому Василий время от времени разрешал им подрабатывать на стороне, занимаясь привычным делом - торговлей наркотиками, вымогательством, угоном самолетов и так далее. Деятельность Рабиновича приобретала все более опасный размах, превращаясь в серьезную угрозу для всего мира. Та часть его мозга, которая прежде бездействовала, теперь включилась в работу. Обстоятельства вынудили его командовать целой армией отъявленных головорезов, и это пришлось ему по вкусу. Это было намного интереснее, чем давать сеансы гипноза. Последнее не стоило ему никаких усилий, новые же обязанности стали для него настоящей пробой сил. Постепенно невинное стремление защитить себя от уличных хулиганов переросло в игру с огнем. Именно этого больше всего и опасалось русское командование. Ведь речь шла о специалисте, которому было достаточно посмотреть человеку в глаза, чтобы заставить его сделать все, что угодно. Что будет, спрашивали себя военные стратеги в России, если Рабинович потехи ради устроит какой-нибудь международный конфликт? Он может отправиться в любую враждебную страну, охмурить какого-нибудь генерала - и весь мир перевернется вверх тормашками. Именно поэтому Рабиновича никогда не использовали против врагов России. Нельзя было дать ему почувствовать вкус войны. Между тем, став во главе армии головорезов, Рабинович как раз и поставил мир на грань войны. Но об этом российское командование еще не знало. Пока оно пыталось выяснить, где находится Рабинович. И тут на помощь пришла чистая случайность, позволившая сделать то, чего не удалось добиться целой шпионской сети. Наташа Крупская, жена советского консула, работавшего в Америке уже десять лет, наконец решила, что весить сто девяносто два фунта можно в Минске, Пинске или Подольске, но никак не на Пятой авеню. Американцы дошли до того, что стали по телевизору отпускать шуточки по поводу дородных и неповоротливых русских матрон. А поскольку лицо у Наташи напоминало заднюю часть трактора, она решила заняться собой, чтобы избежать насмешек. Она пыталась сесть на диету, но каждый раз к концу дня чувствовала, что умрет, если не съест рогалик с маслом. В Америке невозможно сидеть на диете! Здесь не просто уйма вкусной еды, но она доступна каждому. И не только доступна: по телевизору без конца крутят рекламу, посмотрев которую, поневоле захочешь есть. Лучшие умы России занимались созданием ракет, в то время как в Америке лучшие умы бились над тем, чтобы заставить людей покупать как можно больше товаров и продуктов. И ни одна женщина из Минска, Пинска или Подольска не могла устоять перед таким соблазном. Наташе требовалась помощь, и, узнав о великом целителе-гипнотизере, она решила попробовать. Она долго ждала своей очереди. Выходящие из кабинета дамы бросали довольно странные реплики: "Это были лучшие пятьдесят минут в моей жизни", или: "Подумать только, пятьдесят минут пролетели, словно три секунды", или: "Ах, я не думала, что эти пятьдесят минут окажутся такими изнурительными". Все это было очень странно, потому что ни одна из пациенток не задерживалась в кабинете больше тридцати секунд. У дверей кабинета сидел волосатый здоровяк и следил за тем, чтобы охранник помоложе не выпускал ни одну из пациенток, пока та не расплатится. Тот, что помоложе, был кудряв, и супруга консула заметила у него в руках автомат. Сидевшая за конторкой хорошенькая блондинка называла его Рокко. Наконец подошла Наташина очередь, и ее втолкнули в кабинет, где она увидела человека, показавшегося ей знакомым. Но она не успела даже поздороваться со своим соотечественником, как уже вылетела из кабинета, чувствуя себя усталой после долгих пятидесяти минут борьбы с избыточным весом. И все же она узнала человека, с которым познакомилась год назад во время своего очередного отпуска. Благодаря высоким связям ей удалось попасть на прием к Василию Рабиновичу в засекреченном сибирском поселке, и он помог ей решить проблему весьма деликатного свойства. Дело в том, что у Наташи были трудности с достижением оргазма. Точнее говоря, она ни разу не испытала оного. Ее супруг был чемпионом скоростного семяизвержения. Стоило Наташе одарить его сладострастной улыбкой, как все было кончено - и для него, и для нее. Обычно в таких случаях лечить полагается мужчину, но Наташин муж был членом Коммунистической партии и занимал высокое положение, а она - нет. Следовательно, это была ее, а не его проблема, и поэтому именно она отправилась на прием к чудо-доктору, который в свое время избавил жену другого ответственного работника от такой же беды. И Рабинович внушил ей, что отныне при первом намеке на супружескую ласку она моментально будет испытывать оргазм. Именно так все и было. Теперь Наташа могла не кривя душой сказать своему мужу, что он идеальный любовник. - В следующий раз, - гордо заявил муж, - дождись хотя бы, пока я сниму штаны. Итак, Наташа узнала Василия Рабиновича. Ей захотелось спросить, как он попал в Нью-Йорк, но, к сожалению, снова прорваться к нему в кабинет сквозь кордон охраняющих дверь головорезов оказалось невозможно. Вернувшись домой, она рассказала мужу об удивительной встрече с советским ученым, который почему-то работает в Америке. - Может, он стал разведчиком? - предположила она. - Кто, Василий? - Ну да. Я сегодня видела его своими глазами. Он открыл кабинет на Пятой авеню. Я пошла туда кодироваться от ожирения. - Ты уверена, что это был Василий? - Конечно. Я хорошо его помню. - Вот это да! - воскликнул Наташин муж и тут же побежал докладывать о случившемся работавшему в консульстве офицеру КГБ. Тот чуть не упал со стула, немедленно вызвал к себе Наташу и в течение двадцати минут допрашивал ее с пристрастием, после чего направил срочную шифровку в Москву, в которой сообщалось, что объект находится в Нью-Йорке на Пятой авеню. Адрес прилагался. Москва откликнулась немедленно: "Никаких действий не предпринимать". КГБ ликовал. На сей раз было решено не посылать в Америку кого попало. В Америку должен был отправиться сам Борис Матесев, который получил задание с помощью специального вооруженного отряда захватить Василия Рабиновича и доставить его на родину. В случае необходимости его разрешалось убить. Это уже не имело значения. Кошмар близился к концу. По российским меркам, генерал Матесев был необычайно строен. Орлиный нос, белокурые волосы и поразительная аккуратность придавали его облику сходство с немцем. Уже несколько дней он дожидался приказа о начале операции. Когда офицер КГБ наконец принес ему шифровку, он только улыбнулся и уложил в портфель туалетные принадлежности. Затем, надев отличный английский костюм, сел в самолет, вылетающий в Швецию, где ему предстояло пересесть в другой самолет, который доставит его в Америку. Офицер КГБ, наслышанный о сверхъестественных способностях Рабиновича, поинтересовался у молодого генерала Матесева, где находится его специальный отряд. Не рискованно ли засылать его в Америку отдельно? Ведь залогом успеха любого внезапного нападения служит одновременная заброска отряда и его командира. Генерал Матесев лишь улыбнулся в ответ. - Я спрашиваю, потому что знаю, насколько это важно. - Вы спрашиваете, потому что хотите узнать, каким образом моим ребятам удается проникать на территорию Америки и ускользать оттуда, не будучи обнаруженными. Вот что вы хотите узнать, - уточнил Матесев. - Клянусь, я никому не проболтаюсь. - Я знаю, - ответил Матесев, - потому что ничего вам не скажу. В каком виде мне приказано доставить Рабиновича - живым или мертвым? - Если удастся, живым, а если нет, то хотя бы мертвым. ГЛАВА ПЯТАЯ ЦРУ, предупрежденное о прибытии Матесева, сразу же засекло его. Симпатичное лицо генерала было запечатлено на фотографиях, полученных из Москвы, и как только человек с паспортом на имя гражданина Норвегии Свенсона сошел с самолета, прилетевшего в Нью-Йорк из Швеции, в нем тотчас же узнали командира специального отряда, который уже дважды проникал на территорию Америки и о существовании которого становилось известно лишь после того, как он благополучно покидал страну. При этом выяснились два странных обстоятельства. Во-первых, Матесев прилетел в аэропорт Кеннеди один, хотя было известно, что вместе с ним должен прибыть его особый отряд. Больше ни одного русского на борту не оказалось. Совместные оперативные подразделения ФБР и ЦРУ в спешном порядке стали отслеживать все случаи прибытия в США не только групп, но и одиночных пассажиров. Вскоре после этого была перехвачена шифровка, отправленная Матесевым из Нью-Йорка в Москву: "Отряд сформирован. Готовы приступить к операции в течение двадцати четырех часов". Итак, генералу Борису Матесеву удалось в третий раз тайно забросить в Америку не менее 150 человек, чего, как заверяли президента, на сей раз не произойдет. Еще более странным был внезапный приказ Белого дома, гласивший: "Состояние боевой готовности отменяется. Матесевым и его отрядом займутся другие". Ни в ФБР, ни в ЦРУ даже приблизительно не знали, кто эти "другие". А если бы знали, то испытали бы куда большую тревогу, чем сейчас, ибо перед лицом нагрянувшей опасности Америка осталась практически безоружной. Как только Римо вышел на связь, Харолд У. Смит сообщил президенту, что КЮРЕ готово заняться русским генералом, стоящим во главе отряда-невидимки. Поймать Матесева, по мнению Смита, не составит большого труда. Его люди тоже умеют быть невидимками. Они знают немало трюков, выработанных за тысячелетия истории Дома Синанджу. Римо наконец вернулся. Он выполнил задание. Чиун оказался прав: Мастера Синанджу еще никогда не подводили своих хозяев. Правда, Римо подозревал, что его наставник несколько приукрашивает историю Дома Синанджу. Но даже если когда-то в прошлом сей славный Дом и оказывался не на высоте, Смит ни за что не узнал бы об этом от Чиуна. Как бы то ни было, предсказание старого корейца сбылось: Римо действительно вернулся. Смит припас для него новое задание. Но оно было слишком сложным и ответственным, чтобы довериться телефону. Хотя современная электроника обеспечивает вполне надежную защиту, Смит решил тем не менее переговорить с Римо с глазу на глаз. Он вылетел в Орландо, штат Флорида, где находилась новая квартира Римо и Чиуна. Эту квартиру он снял для них в кондоминиуме под названием "Вистана вьюз", где можно было прожить неделю, месяц и даже год, не сталкиваясь с соседями. После инцидента в Нью-Хоупе Смит решил обезопасить себя, поселив своих подопечных в доме, где жильцы часто менялись. Для Римо эта квартира с окнами, из которых был виден красивейший фонтан, с телевизорами в каждой комнате и панной с гидромассажем была всего лишь очередным временным прибежищем. Настроение у Смита было бы куда более мрачным, если бы, садясь в самолет, он знал, что в этот момент происходит в кондоминиуме. Римо приехал, радуясь воссоединению с Чиуном, но сомневаясь, способен ли учитель понять охватившую его печаль. Как ни странно, Чиун был сама деликатность. Он не стал его пилить, не стал упрекать в неблагодарности, в том, что он больше печется о своей стране, нежели о Чиуне, хотя Чиун дал ему все, а страна - ничего. Ни один из подобных укоров не обрушился на Римо, когда он молча вошел. Римо опустился на диван в гостиной, выдержанной в пастельных тонах, и просидел около часа, уставившись в телевизор. Телевизор был выключен. - Знаешь, - сказал Римо наконец, - я не чувствую себя здесь хозяином. Мне не нужны эти хоромы. Я хочу наконец иметь свой угол. Чиун кивнул, чуть заметно встряхнув редкой седой бородкой. - У меня ничего нет. Нет жены, нет семьи, нет дома. - А что это такое, чего у тебя нет? - спросил Чиун. - Я же только что сказал, - ответил Римо. - Ты назвал вещи, которых ты не знаешь, сынок. Назови хотя бы одну, которую ты знаешь. Что такое дом? Покажи мне хотя бы один дом, который просуществовал тысячи лет. - Пирамиды, - сразу же нашелся Римо. - Это гробницы. К тому же и они подверглись вторжению. Сколько лет существует страна, которую ты так любишь? Каких-то несколько столетий? - Я понимаю, к чему ты клонишь, папочка. Дом Синанджу существует пять тысячелетий. Он древнее египетских пирамид, древнее китайских династий, древнее всего на свете. Я знаю. - Ты все знаешь и одновременно ничего не знаешь. Например, ты не знаешь, что можно увидеть здесь в Орландо в Эпкотовском центре. - Микки Мауса? Ну-ка, просвети меня. Римо знал, что Мастер Синанджу обожает мультфильмы Уолта Диснея. Ничем, кроме этого, по его мнению, Америка не прославилась. - Что в мире более вечно и неизменно, чем сама земная твердь? Чем драгоценные жемчужины, над которыми почти не властно время? Чем великие империи, которые появляются и исчезают? Что в мире противостоит времени, а не просто отодвигает его на несколько тысячелетий? - Ты решил загадать мне загадку, папочка? Римо посмотрел на темный экран телевизора. На сей раз ничто не отвлекало его от разговора с Чиуном. - Если жизнь - загадка, то да, я действительно решил загадать тебе загадку. Сейчас в этой комнате происходит нечто, соизмеримое с самой вечностью. Римо вскинул бровь. Что бы ни имел в виду Чиун, это было истинной правдой. К сожалению, это "нечто" было столь же неуловимым, как и все остальное, о чем упоминал Чиун. Но Римо знал: чем упорнее он будет докапываться до сути, тем меньше у него шансов на успех. Таков один из постулатов Синанджу: усилие и напряжение тормозят возможности человека. Нужно научиться уважать свои возможности и дать им полную волю. Это понимали все гении. Ни Моцарт, ни Рембрандт не знали, откуда к ним приходят божественные звуки или волшебные краски. В каждом человеке от природы заложены огромные возможности, но люди недооценивают их с тех пор, как у них появились орудия труда и войны. Зависимость от этих орудий, будь то копье или управляемая ракета, свела человеческие возможности к нулю. И теперь, если в ком-то вдруг обнаруживается малая толика этих возможностей, начинают говорить об экстрасенсорных способностях или сверхъестественной силе, как в случае с той матерью, которая без посторонней помощи сумела поднять автомобиль, чтобы вытащить из-под него своего ребенка. На самом деле эта женщина всегда обладала такой силой - как, впрочем, и все остальные люди, - но только не подозревала об этом. И вот в критической ситуации эта сила вырвалась на свободу. Синанджу было способом раскрепощения человеческих возможностей. Римо ничем не отличался от остальных людей. Просто он умел сделать так, чтобы разум не становился на пути его рефлексов. И, как правило, ему это удавалось. Когда Чиун не смотрел на него с такой тревогой. Когда сам Римо не чувствовал себя таким разбитым. В иные дни, в иные времена... - Ну все, сдаюсь. Не имею ни малейшего понятия, что происходит в этой чертовой комнате. - Сейчас, наверное, ничего и не происходит, - сказал Чиун, - раз ты заявил, что сдаешься. - О чем ты говоришь? Объясни по-человечески. - Меня беспокоит, правильно ли ты дышишь? Не мешают ли тебе раздражение и физическая усталость дышать как полагается? Не втягиваешь ли ты в себя слишком много воздуха? - Что ты, конечно, нет. - В таком случае кое-что должно быть тебе известно не хуже, чем первому Мастеру Синанджу, жившему задолго до того, как началась печальная история человечества. А именно: над истинным совершенством духа время не властно. Ни одна война не повергнет его в прах, как повергла многие империи. В отличие от египетских пирамид, ему не страшны никакие воры. У тебя есть то, что останется с тобой на всю жизнь. Это мастерство, которому я тебя обучил. Римо посмотрел на свои руки. Они были такими же, как и многие годы назад, когда он только начинал. Зато теперь они умеют многое из того, о чем он прежде и не подозревал. - Ты прав, папочка, - сказал он. - Так давай уедем из этой страны, в которой ты в силу обстоятельств появился на свет, и хотя бы раз сделаем что-то для моей родной деревни Синанджу, чьи сокровища пропали по твоей милости. - Они не пропали, папочка, их украли, - возразил Римо. Чиун направился к двери. - Я хочу посмотреть выставки "Обитатели моря" и "Мир будущего", а не слушать, как ты себя выгораживаешь, - буркнул он. - Мне очень жаль, что сокровища Синанджу похищены, но в этом нет моей вины. Ты прекрасно знаешь, что их украл этот тип из северокорейской разведки. Я не виноват, что его убили до того, как он успел рассказать, где их спрятал. Весь этот трюк понадобился ему для того, чтобы заставить тебя работать на Северную Корею. - Именно поэтому я и говорю, что во всем виноват ты. - Каким же образом? - Если бы ты не кричал, что не станешь служить ни одной стране, кроме Америки, никто не похитил бы наших сокровищ, чтобы переманить нас на свою сторону. - С таким же успехом можно обвинить человека, который не пожелал сдаться террористам, приняв их требования. Что за чепуху ты мелешь, папочка! - Но сокровища так и не найдены. Сокровища, накопленные за пять тысячелетий! Их нет, и в этом виноват ты. - Да ведь ты к ним даже не притрагивался! Что толку, если они пролежали пять тысяч лет? Подарки от Александра Македонского, от императоров династии Минь... Груды позеленевших римских монет и прочая ерунда, не имеющая теперь абсолютно никакой ценности. Слиток алюминия, сохранившийся с первого тысячелетия до нашей эры. В те времена это был редкий металл, а сейчас за него не купишь и банки лимонада. Римо чувствовал себя немного бодрее. Чиун тоже, поскольку к его питомцу вернулась прежняя неблагодарность. Значит, он выздоровел. Пока они шли по дорожке к Эпкотовскому центру, Чиун рассказывал ученику о чудесах мира, об императорах, о сокровищах, которые они могли бы получить, о трюках, к которым могли бы прибегнуть, чтобы заморочить голову самым мудрым правителям. Перед ними открывалась уйма новых возможностей, но сперва Чиуну хотелось заглянуть и "Мир будущего". Добравшись до кондоминиума, Смит не застал своих подопечных. Ему пришлось ждать несколько часов. Начало уже темнеть, когда он услышал легкие шаги Римо и его наставника. - Я рад, что вы вернулись, Римо, - сказал Смит. - У нас мало времени. - Да, именно об этом я и хотел с вами поговорить, Смитти. Боюсь, наше сотрудничество подошло к концу. - Бросьте шутить, Римо. К нам проник русский генерал, которого никому еще не удавалось остановить. Наступает конец света. - То же самое вы говорили, когда пропали сокровища Дома Синанджу. Между прочим, они до сих пор не найдены, - заметил Римо. Чиун был так тронут словами своего ученика, что чуть не прослезился. Конечно, Римо нарушил главную заповедь, которую обязан соблюдать подданный по отношению к императору: подданный не должен говорить императору правду. Следовало ограничиться намеком. Император никогда не ошибается и не подлежит осуждению. Император - это человек, который всегда принимает правильные решения, разумеется, только после того, как они ясно сформулированы для него подданными. Римо должен наконец усвоить правила этикета. Чиун продемонстрирует ему, как полагается прощаться с императорами. Теперь, на пороге новой жизни, Римо это пригодится. Долгие годы службы Безумному Императору Смиту, который не пожелал воспользоваться искусством Синанджу, чтобы захватить американский трон, именуемый президентским креслом, подошли к концу. В самых изысканных и цветистых выражениях Чиун воспел хвалу Харолду У. Смиту, чье имя навсегда войдет в анналы Дома Синанджу как имя величайшего безумца, стоящего у кормила власти в стране, которую открыл Чиун. Словословия заняли добрых двадцать минут, после чего Смит поблагодарил старого корейца и обратился к Римо: - Чего вы ждете? Я должен ввести вас в курс дела. Ситуация очень сложная. - Смитти, когда Чиун говорил, что славное имя Харолда У. Смита останется на скрижалях истории Дома Синанджу вместе с именами Александра Македонского, римского императора Августа и знаменитых фараонов, он намекал, что пришла пора прощаться. Я тоже прощаюсь с вами. - Вы не можете этого сделать. По крайней мере, сейчас. - Сейчас или потом - какая разница, Смитти? Мне кажется, я выполнил свой долг перед Америкой. Прощайте. Римо с Чиуном направились к дому. Смит вошел вслед за ними. Их квартира находилась на первом этаже и была окружена небольшой крытой галереей с видом на фонтан. Плеск воды заглушал голоса лучше любого электронного устройства. - Могу я, по крайней мере, узнать, на какую страну вы собираетесь работать? - спросил Смит. В глубине души он знал, что Римо прав. Он сделал для своей страны гораздо больше, чем кто бы то ни было. Год за годом он тянул лямку, никогда не увиливал от заданий и никогда не подводил своего руководства. И как отблагодарила его Америка? Даже самому большому патриоту рано или поздно все это должно надоесть. Римо сказал, что пока не знает, куда они с Чиуном отправятся. - Возможно, - продолжал он, - я не стану вообще ни на кого работать, а буду отдыхать, смотреть на пальмы и пирамиды. Не знаю. Я устал. Смертельно устал. Так что прощайте, Смитти. Желаю вам удачи. - Значит, пока еще не решено, на кого вы будете работать? - Нет, - ответил Римо. - Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Чиуном. - Вы все равно его не поймете. - Я попытаюсь, - сказал Смит. Римо вошел в комнату, где Чиун укладывал свои кимоно. - Он хочет с тобой поговорить, папочка. - Ага. Вот увидишь, он никаких денег не пожалеет, только бы мы остались. Я всегда подозревал, что золото, которое доставляют в деревню Синанджу американские подводные лодки, - жалкие гроши. Я вправе претендовать на более высокое жалованье. Пойдем, послушаем, что он нам скажет. - Да нет, я, пожалуй, побуду здесь, - ответил Римо. Он знал: Чиун никогда не поверит, что Смит бескорыстно служит своей стране и что золото, которым он расплачивается с Чиуном, принадлежит не ему, а казне. Римо попрежнему любил свою страну. Он навсегда останется американцем, и ему не хотелось смотреть, как Смиту будут выкручивать руки, пусть даже в соответствии с тысячелетними традициями Синанджу. Он решил, что с него хватит, - значит, так тому и быть. Смит не слышал, как Чиун вышел на галерею, впрочем, кореец всегда двигался бесшумно. Он смотрел на фонтаны и вдруг увидел рядом с собой Чиуна - тот был, как всегда, сосредоточен и ничуть не постарел с того дня, когда Смит впервые увидел его и узнал, что этот человек будет заниматься подготовкой единственного спецагента, состоящего на службе у КЮРЕ. - Мы знаем друг друга уже целую вечность, Чиун. Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали. Для Америки большая честь, что она смогла заручиться поддержкой славного Дома Синанджу. - Весьма польщен, всемилостивейший Император Смит, - торжественно провозгласил Чиун. Хорошо, что Безумный Харолд наконец научился разговаривать с великим ассасином. - Я слышал, вы решили перейти на службу к другому человеку, который предложил вам более выгодные условия? - Мы не сможем найти никого, кто мог бы сравниться с вами, о великий император. - В таком случае я мог бы поднять вам жалованье. - Мы всегда готовы изучить предложение всемилостивейшего императора. - Насколько мне известно, мы регулярно отправляем в вашу родную деревню причитающееся вам вознаграждение и виде золота, количество которого теперь в двадцать раз превышает предусмотренное первоначальным договором. Что мы могли бы предложить вам сверх этого? - Если бы дело было только в золоте, о мудрейший, мы никогда не отказались бы от высокой чести служить вам. Но, как вы знаете, похищены сокровища Дома Синанджу. Пропали ценности, которые по крупицам собирались на протяжении пяти тысячелетий. - Что пропало, то пропало, Чиун. Мы могли бы восполнить вам эту пропажу. - Восполнить? Но ведь речь идет о древнегреческих оболах эпохи Александра, монетах времен Деметрия и династии Минь! А где вы возьмете браслеты великих африканских племен или статуи из Афин? Где вы найдете ящики монет с изображением Святого Августа? - Я предлагаю вам следующее. Кое-что мы сможем найти, а остальное заменим вам точными копиями. Мы не успокоимся до тех пор, пока все сокровища не будут полностью вам возвращены. Ни одна другая страна в мире не в силах этого сделать. - Вы готовы полностью восстановить достояние Дома Синанджу? - Да, - подтвердил Смит. - И мы сделаем это. Чиун задумался. Ни о чем подобном он не смел и мечтать. Америка собиралась компенсировать Дому Синанджу бесценные сокровища, унаследованные от предшествующих цивилизаций. Подобное предложение со стороны любого другого короля или императора могло показаться подозрительным. Но Чиун знал Америку, видел ее города и деревни, заводы и фермы. Он был свидетелем огромных достижений Америки в области электроники, слышал о ее плодородных землях, на которых выращивают невиданные урожаи. Он всегда считал Америку страной несметных богатств. И теперь часть их может перейти к Дому Синанджу! Америка, конечно же, сдержит свое обещание. А это могло означать только одно: Безумный Харолд наконец-то решился на разумный и здравый поступок. Он поручит Мастерам Синанджу то, что они умеют делать, как никто другой, а именно - свергнуть нынешнего президента и помочь Смиту занять его трон. В противном случае разве он, сделал бы такое щедрое предложение? - Я согласен, - сказал Чиун. - Мы почтем для себя за честь выполнить ваше поручение. - Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Римо. - Ну конечно. Блестящая мысль! Пусть Римо услышит все это из ваших уст. Римо уже сложил свой чемоданчик, когда Чиун, радостно хихикая, вошел в комнату. - Нам придется выполнить последнее задание мудрого Харолда, - объявил он. - С каких это пор Безумный Харолд стал мудрым Харолдом? К тому же, я думал, мы уже распрощались с ним. - Римо, если ты согласишься сделать еще одно, последнее усилие ради мудрого Харолда, я прощу тебе исчезновение сокровищ Синанджу. Я никогда не упрекну тебя за то, что ты, как дурак, носился по свету, палец о палец не ударив для того, чтобы их разыскать. Смит согласился возместить нам утраченное достояние. Я должен составить список. Он будет очень длинным. - Видно, у него действительно безвыходное положение. Что ему нужно от нас? - При чем тут безвыходное положение? Просто он понял, что пришло время действовать. Я дал ему согласие от твоего имени убить президента Соединенных Штатов и дать мудрому Харолду возможность навести порядок в этой дикой стране. - В это трудно поверить. - Мы дали ему обещание. Для Мастера Синанджу нет большего греха, чем нарушить обещание. - Ладно, так и быть, я возьмусь за это поручение, папочка. Только я уверен, речь идет вовсе не о том, чтобы укокошить президента. - О чем же еще? - О чем-то совершенно экстраординарном, с чем можем справиться только мы. Не успел Чиун приступить к составлению списка, как вернулся Римо и спросил, не было ли в истории Синанджу случая, чтобы человек дважды проникал в какую-нибудь страну во главе 150 человек и при этом оставался незамеченным? Генерал Матесев убедился, что его никто не пасет. Первый этап его миссии прошел успешно. Он уже дважды тайно проникал на территорию Америки, и оба раза ему сопутствовала удача, поэтому у него не было оснований опасаться, что ему не повезет и на этот раз. Он побродил часа два по огромному шумному Нью-Йорку, проверяя, нет ли хвоста. Убедившись, что все в порядке, он вошел в банк, просунул в окошечко пятидолларовую банкноту и попросил дать ему десять монет по двадцать пять центов. Кассирша быстро отсчитала монеты. Сама того не подозревая, она снабдила генерала Матесева всем необходимым для очередного успешного вторжения в Америку. Матесев направился к телефонной будке. Через три часа сто пятьдесят отборных русских десантников будут готовы начать операцию. И никто не будет знать, каким образом они проникли на американскую территорию. Один за другим генерал Матесев набрал десять номеров. Каждый раз он говорил в трубку одно и то же: "Добрый день. Небо сегодня кажется немного желтым, не так ли?" И каждый раз слышал ответ: "Скорее голубым. Но кто знает? Жизнь - странная штука, верно?" После этого Матесев произносил загадочную фразу: Стадион на Рикерс-Айленд". В доме Джо Уилсона зазвонил телефон. Его жена увидела, как он снимает трубку. Она была уверена, что муж завел роман где-то на стороне, пока не стала подслушивать его телефонные разговоры и не убедилась, что ему звонят только мужчины. Джо нигде не работал. Он вообще ничем не занимался, если не считать ежедневных пятикилометровых пробежек по двору, прыжков, отжиманий и прочих упражнений, которые, с точки зрения соседей, смахивали на элементы курса боевой подготовки. При этом недостатка в деньгах Джо не испытывал. По его словам, отец оставил ему кругленькую сумму, которая лежала в швейцарском банке. Кроме того, на его счет в банке в Куинсе регулярно поступали денежные переводы - гораздо регулярнее, чем его мать получала социальное пособие. Джо вел замкнутый образ жизни и почти не выходил из дому. Даже жениться на своей невесте он согласился лишь после того, как она пообещала, что свадьбу они отпразднуют дома. А почему бы и нет? В конце концов многие люди страдают агорафобией, то есть боязнью открытого пространства, и предпочитают сидеть в четырех стенах. Однако на сей раз Джо повел себя довольно странно. Когда в доме зазвонил телефон, трубку взяла его жена, поскольку он тренировался во дворе. Узнав, что его спрашивает какой-то ненормальный, пытающийся выяснить, какого цвета небо, он опрометью кинулся к телефону. Жена же по своему обыкновению подслушивала в другой комнате. - Добрый день, - сказал мужской голос на том конце провода. - Небо сегодня кажется немного желтым, не так ли? - Скорее голубым, - ответил Джо. - Но кто знает? Жизнь - странная штука, верно? - Стадион на Рикерс-Айленд, - ни к селу ни к городу сказал незнакомец. Джо повесил трубку и принялся куда-то звонить, отдавая какие-то распоряжения. Прежде он никогда не отдавал распоряжений. Он сделал четырнадцать звонков, каждый раз в конце повторяя одно и то же: "Рикерс-Айленд". А потом, впервые за все время их совместной жизни, Джо Уилсон вышел из дома. На прощание он нежно поцеловал жену и сказал ей нечто совершенно ужасающее: - Послушай, крошка. Честно говоря, я вообще не должен был на тебе жениться. Но ты замечательный человек. Тебе пришлось многое вынести. Очень многое. Ты позволила мне все это время безвылазно находиться дома. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. - Ты бросаешь меня, Джо? - Я люблю тебя, - повторил он и вышел за дверь. Без него дом казался таким пустым и печальным. До этого он ни разу никуда не уходил. И вот теперь он с такой легкостью отправился в путь, что миссис Уилсон было впору предположить, что ее муж никогда не страдал агорафобией. Между тем Джо Уилсон сел в автобус, следующий до Рикерс-Айленд. Вопреки обыкновению автобус был переполнен пассажирами - спортивного вида молодыми мужчинами лет тридцати. Все они ехали в Рикерс-Айленд. В тот день стадион был свободен, и их шаги гулким эхом отдавались в туннеле, ведущем на игровое поле. Они уселись рядком на скамейку, напоминая команду игроков перед матчем. Однако появившийся перед ними человек был совсем не похож на тренера. Ни одного тренера не встречают таким дружным приветствием. Человек щелкнул пальцами и скомандовал: - Командиры групп, ко мне! В тот же миг десять "спортсменов" вскочили со своих мест и, чеканя шаг, вышли на беговую дорожку, где стоял генерал Матесев в добротном английском костюме. - Максимум через два дня мы должны покинуть Америку, - сказал генерал Матесев. - Если нам не удастся достать самолет, придется пробиваться с боем к канадской границе. Бойцы ваших групп достаточно надежны? Все десятеро дружно кивнули. - Я так и думал. Вас отбирали профессионалы, - заметя Матесев с улыбкой. Шутка состояла в том, что отбор производил сам Матесев. Главное, что требовалось от этих ребят, это поддерживать хорошую физическую форму и ждать телефонного звонка. План генерала Матесева был прост и потому гениален. Он прекрасно понимал, что отряд из ста пятидесяти человек не может проникнуть в страну незамеченным. Другое дело, если эти сто пятьдесят человек будут прибывать в Америку поодиночке в течение целого года. Тогда нескольких телефонных звонков будет достаточно, чтобы собрать их вместе. Каждый из ста пятидесяти членов отряда прошел в России специальную подготовку, свободно говорил по-английски и был обучен тесному взаимодействию с товарищами. За плечами у Матесева был успешный опыт двух подобных операций, ради которых пришлось пожертвовать тремя сотнями проверенных бойцов, так как никого из них нельзя было использовать повторно. Каждый раз к участию в операции привлекались новые силы. Все это требовало огромных затрат, но в критической ситуации - вроде нынешней - затраты, безусловно, себя оправдывали. - Перед нами стоит трудная задача, - продолжал Матесев. - Мы должны схватить человека, которого схватить практически невозможно. - Что вы имеете в виду, товарищ генерал? - спросил один из командиров групп. - Этот человек сбежал из засекреченного городка в Сибири, где занимаются исследованиями в области парапсихологии. Он обладает сверхъестественными способностями. Он может моментально загипнотизировать кого угодно. Специальному подразделению войск КГБ не удалось захватить его в Берлине. Он благополучно вырвался из хорошо охраняемого городка. Я лично считаю, что остановить его очень сложно. Боюсь, что, как только мы попытаемся его схватить, он пустит в ход свои особые приемы. - Значит, его нужно убить? - Не просто убить, а убить наверняка. - Каким образом? - Пока не знаю. Сначала надо посмотреть, что он собой представляет. Я предпочитаю потратить сорок семь часов из отведенных нам сорока восьми на планирование операции и подготовку к ней, чем двое суток палить во все стороны, а в оставшийся час разбираться, что помешало нам выполнить задание. Мы должны каким-то образом перехитрить этого гипнотизера. - Что, если накачать его наркотиками? - А как ты узнаешь, что это удалось? Он может внушить тебе, что пребывает в наркотическом опьянении, а на самом деле будет трезв как стеклышко. - Но с таким же успехом он может внушить нам, что мертв. - Вот поэтому мы будем действовать поэтапно, разбившись на группы. Нельзя, чтобы все мы видели и слышали одно и то же. Первым делом мы устроим засаду. Его клиника находится на Пятой авеню. - Типично капиталистический адрес, - заметил один из командиров, радуясь возможности употребить коммунистическую терминологию. - Идиот, - осадил его Матесев, - там неподалеку находится наше консульство! В соответствии с распоряжением Матесева одна из групп должна была вести наблюдение за клиникой Рабиновича, другая - обеспечивать прикрытие, а остальным восьми группам было поручено подготовить необходимое оружие. Силами двух первых групп Матесев отрезал здание, в котором помещалась клиника, от остального мира, заблокировав все линии связи и переключив их на свой командный пункт. Василий Рабинович знал, что в квартиру, расположенную непосредственно под "Центром лечебного гипноза", вселился новый жилец, однако он не подозревал, что там разместился штаб лучшего диверсионного отряда Советского Союза. Тем временем в Вашингтоне президент Соединенных Штатов столкнулся с проблемой, о которой никак не предполагал услышать от организации под названием КЮРЕ. Когда она была создана, возникла необходимость держать ее бюджет в таком же строгом секрете, как и ее деятельность. Поэтому ей было разрешено, неофициально, конечно, черпать средства из бюджетов других правительственных органов. Благодаря этому КЮРЕ была избавлена от необходимости отчитываться за свои расходы, что, в свою очередь, гарантировало ее конфиденциальность. Средства, которыми располагала КЮРЕ, были сопоставимы с бюджетом небольшой страны, и при этом никто не знал, на какие цели они расходовались. Разумеется, Харолд Смит был человеком безукоризненной честности. Именно поэтому-то его и поставили во главе этой организации с неограниченным бюджетом. Так вот, в тот день, помимо все еще не устраненной таинственной угрозы из России, президент Соединенных Штатов был озабочен неожиданным известием, поступившим от Харолда Смита. - Сэр, - сказал Смит, - я вынужден просить вас об увеличении бюджета нашей организации. Ради спасения Америки КЮРЕ собиралось возместить Дому Синанджу пропавшие сокровища, накопленные за пять тысячелетий. ГЛАВА ШЕСТАЯ В день, который должен был стать последним в жизни Василия Рабиновича, Джонни Бангосса принес ему страшную весть. - Тебя собираются уделать, - объявил Джонни, крякнув от воображаемой затрещины. Одно время Василий пытался внушить ему, что брат никогда не поднимал на него руку. Это, разумеется, не составляло для корифея-гипнотизера никакого труда. Он устал глядеть, как тот без конца шарахается от него в сторону. Однако стоило Джонни поверить, что его братан Карли (в облике Василия) больше не станет над ним измываться, как он утратил к нему всякое почтение и стал вести себя вызывающе. Василию пришлось снова внушить ему, что Карли - жестокий, кровожадный и злобный. После этого Джонни сразу же сделался шелковым. - Что значит "уделать"? - спросил Василий. - Прежде ты употреблял это слово применительно к женщинам. Василия всегда поражало, с какой неприязнью его подопечные говорят о своих подружках. Словно речь шла о каких-то заклятых врагах. Для любовных отношений с женщиной в их лексиконе существовали лишь слова вроде "трахнуть" или "завалить", причем последнее они употребляли также в значении "убить". - "Уделать", Карли, значит прикончить. Пришить, замочить, завалить... - Каким образом тебе стало об этом известно? - Эти парни предлагали мне хорошие бабки, чтобы я их на тебя навел. - Ясно, - вздохнул Василий. - Они мне уже надоели. - Как это - надоели? - Дело в том, что то же самое они проделали с Рокко, Карло, Вито и Гвидо. Это уже пятая попытка меня убить. Но за что? - Карли, ты влез на их территорию. Вот они и стали к тебе клеиться. - Клеиться? В том смысле, как ты клеился к моей секретарше? - Нет, совсем в другом смысле. - Но почему они считают, что я залез на их территорию? Я ведь всего лишь занимаюсь гипнозом, кодирую от курения, ожирения, помогаю людям решать их сексуальные проблемы. Вот и все. - Понимаешь, наши ребята немного подрабатывают на стороне. Рокко промышляет наркотиками, Карло пасет проституток, Вито помаленьку занимается вымогательством, а Гвидо мокрушничает. У каждого есть свое дело. - И это ты называешь делом?! - вскричал Василий, ошеломленный тем, что подобные занятия считаются в Америке прибыльным делом. У себя на родине он слышал о язвах капитализма, но считал это кремлевской пропагандой. - Ну да, и ты мог бы войти к ним в долю. На этих вещах можно неплохо заработать, особенно на наркотиках. - Я не хочу заниматься вымогательством и не хочу мокрушничать, Джонни, - сказал Василий. Почему же все пошло не так, как он рассчитывал? Единственное, что ему было нужно, это свобода, а после того, как на него напали, еще и безопасность. И вот теперь ему приходилось постоянно иметь дело с этими волосатыми чудовищами, и к тому же кто-то собирается его убить. - Тогда мы должны сами на них наехать. Вложим им как следует, - предложил Джонни Бангосса. - Да, по-видимому, придется надрать им задницу, - согласился Василий, преисполняясь боевого духа. Однако неприятель, с которым предстояло сразиться, был довольно многочисленным. Опасаясь, что преимущество окажется не на его стороне, он попытался найти иной выход из положения. - Я встречусь с ними, - сказал Василий. - Они пришьют тебя по дороге на эту встречу, - заявил Джонни Бангосса. - Тогда я велю Вито, Карло, Гвидо и Рокко убраться с их пути. - После этого Вито, Карло, Гвидо и Рокко переметнутся на их сторону, а нас с тобой отправят на тот свет. - Неужели никак невозможно избежать убийства? - Чего ради, Карли? Ведь в случае удачи мы сможем все прибрать к рукам. Хотя Василию было трудно согласиться с тем, что несколько смертей можно назвать удачей, собственная жизнь все же казалась ему дороже. Но он видел своих подопечных за работой. Их общий коэффициент умственного развития был недостаточен даже для того, чтобы выкопать выгребную яму. Он имел возможность убедиться и в том, что никакие разумные доводы на них не действуют. Им были знакомы только два чувства: алчность и страх, выступавшие, как правило, в комбинированной форме, представляющей собой злобу. Эти люди были постоянно злы. Как только хоть один из них поймет, что хозяин - совсем не тот, за кого они его принимают, Василий тут же отправится к праотцам. Рабинович стал подумывать о побеге. Он даже решил было вернуться в Советский Союз, но его остановила мысль о том, что во второй раз его уж точно оттуда не выпустят. Все решил сущий пустяк - металлический предмет величиной с ноготь. На первый взгляд в этом тусклом сером предмете не было ничего примечательного - так, невзрачный кусок свинца. Но он обладал одной существенной особенностью, а именно - способностью двигаться со скоростью, превышающей скорость звука. Еще более существенным было то, что этот предмет пролетел всего в нескольких дюймах от виска Василия, который в это время усаживался в свой лимузин. Он даже почувствовал, как у него шевельнулись волосы на голове. Пуля пробила зеркальное стекло его лимузина, припаркованного на Пятой авеню. Гвидо и Рокко тотчас же схватились за пистолеты, но человек, стрелявший в их хозяина, уже умчался на автомобиле. Василий поднялся с тротуара и отряхнул пыль с дорогого синего костюма. Он был напуган, как никогда в жизни. Прежде в минуты опасности ему всегда удавалось взглянуть неприятелю в глаза. Теперь он мог погибнуть, даже не увидев убийцу. Подобно большинству людей, охваченных страхом, Василий совершенно потерял голову. Он наорал на телохранителей. Он желал знать о своих врагах все, включая их привычки и образ жизни. В голове у Василия созрел простой план, который был осуществлен в тот же вечер. Он встретился с тремя главарями враждебных группировок и заключил с ними мир, прекрасно зная, что их участь предрешена. Он ненавидел себя за это, но страх почти всегда заглушает в людях голос совести. Он чувствовал себя последним негодяем, но выбора не было. Один из главарей был застрелен толстяком Гвидо по его указанию в лифте. Другого расстреляли из автомата в постели, где он находился с женщиной. Женщину тоже пришлось убить. Но самым гнусным было третье убийство. Карло, переодевшись в форму полицейского, застрелил третью жертву на ступенях собора Святого Патрика - храма, где возносили молитвы Всевышнему. К ночи, когда одно за другим стали поступать сообщения об этих чудовищных убийствах, Василий не мог без отвращения взглянуть на себя в зеркало. За дверью его роскошной квартиры на Пятой авеню послышался шум. Это вернулись его подопечные. С помощью гипноза Василий мог им внушить, что они не имеют никакого отношения к этим жутким преступлениям. Он мог начисто вычеркнуть из их сознания этот день. Но сам-то он будет не в силах забыть. Его будут мучить угрызения совести, однажды наступит срыв - и он не сможет удерживать подчиненных в гипнотическом состоянии. Шум за дверью усилился. Что, если эти люди взбунтовались, ужаснувшись тому, что он вынудил их совершить? Подобные злодеяния способны перевернуть душу даже гангстеру. Неожиданно дверь распахнулась, и ввалившиеся в комнату Джонни Бангосса, Вито, Гвидо, Рокко и Карло бросились к нему. Джонни первым схватил его правую руку. Мучимый сознанием вины, Василий чувствовал себя таким подлецом, что не смог посмотреть Джонни в глаза и внушить, что тот никогда в жизни не расстреливал из автомата человека, находившегося в постели с любовницей. Василий закрыл глаза и приготовился к смерти. Что-то влажное коснулось его правой руки. Потом левой. Он хотел убрать руки, но это оказалось невозможным. Должно быть, головорезы смазывали их какой-то ядовитой жидкостью! Василий ждал, когда яд начнет действовать, проникая сквозь кожу. По его руке снова провели чем-то влажным, и послышался какой-то странный чмокающий звук. Ну что ж, подумал он, яд - это еще не самое страшное Гораздо хуже, когда тебя убивают в лифте. Или расстреливают, когда ты занимаешься любовью с женщиной. Еще хуже, когда человек в форме полицейского берет тебя на мушку на ступенях Божьего храма. Яд - это самое лучшее, на что я могу рассчитывать. Однако смерть почему-то не наступала. Василий не мог высвободить руки, но он был жив. Он слышал звуки поцелуев, запечатлеваемых на его ладонях. Чувствовал мерзкий запах лосьонов, которыми его "мальчики" имели обыкновение смазывать свои шевелюры. Василий открыл глаза. Вито, Гвидо, Рокко и Карло, стукаясь лбами и отпихивая друг друга, целовали ему руки, выражая Василию свое почтение. - Ну, ты молодчина, Карли! Теперь у тебя громадная власть. Все тебя уважают. Мы всегда любили тебя, братан! Теперь ты заслужил еще и наше уважение. И уважение всего Нью-Йорка, - сказал Джонни Бангосса тому, кого считал Карлом Бангоссой. - Теперь мы - самый могущественный клан в Америке! - воскликнул Гвидо. Он полагал, что проявил себя достаточно хорошо, чтобы стать caporegime. Джонни, Витто, Рокко и Карло тоже претендовали на эту роль. - Конечно, - ответил Василий. Позднее он понял, что таким образом благословил пятерых головорезов на пополнение своих рядов и создание их собственных криминальных кланов под его руководством. Тела убитых еще не успели остыть, когда средства массовой информации Нью-Йорка приступили к анализу происшедшего. Считая зверские убийства чем-то вроде шахматной партии, они объявили о появлении нового игрока, сделавшего блистательный ход. Ни один из журналистов не мог с уверенностью сказать, кто этот новый главарь мафии, однако всем было ясно, что он проявил себя великолепным стратегом. Одним точно рассчитанным ударом он обескровил все остальные криминальные группировки, которые теперь молили своего противника о мире. Из хорошо информированного источника стало известно, что этот гений криминальных разборок объединяет под своими знаменами остатки временно деморализованных мафиозных кланов. Теперь Василий Рабинович чувствовал себя героем. То, что он считал формой моральной деградации, здесь воспринималось как гениальность. Как знать, может быть, со временем он войдет во вкус и даже сделает убийства своей второй профессией... Главное - чтобы жертвы умирали быстро, без обилия крови и мучений. Видела бы его сейчас мать! Она бы поняла, что ее мальчик уже не тот шалопай, каким его считали в Дульске до того, как он уехал в засекреченный сибирский городок, до того, как случилось все остальное, до того, как обычный деревенский парень стал знаменитым. Василий мечтал о том, как вытащит мать из России, как она поселится у него. Теперь, обращаясь к нему, все называют его "доном", как и подобает именовать крестного отца. Значит, мать его станет "донной". В Америке даже есть женщина с таким именем - Донна Саммер. Он будет Доном Василием, а его мать - Донной Мириам. На следующее утро первое подразделение генерала Матесева приступило к выполнению боевой задачи. Распихивая длинные очереди посетителей, бойцы прорвались к клинике Рабиновича, оттеснили в сторону секретаршу и вскрыли дверь кабинета. Они действовали по правилам ведения боя в условиях города. Врываться в помещение не следовало. Сначала нужно было бросить туда ручную гранату, а потом уже посмотреть, пусто там или есть кто-нибудь. В соответствии с разработанным Матесевым планом, после того, как первая группа выполнит возложенную на нее задачу, в действие должна вступить вторая группа. Бойцам второй группы предстояло проникнуть в кабинет Василия Рабиновича с мешками и лабораторным оборудованием. Найденные человеческие останки следовало в спешном порядке переправить в грузовик, на самом деле служивший лабораторией. Там можно было определить группу крови убитого, сделать цитологический анализ, а если повезет, то и снять отпечатки пальцев. Ну а если у жертвы уцелеет лицо, то это вообще значительно упростит дело. Генерал Матесев не собирался рисковать. Никто из его людей не должен был вступать в контакт с Рабиновичем, который умудрился заморочить голову даже самым твердокаменным и надежным офицерам КГБ. Задача формулировалась так: сначала уничтожить противника, потом убедиться, что уничтожен именно тот, кто нужно, затем вернуться в Москву и отчитаться о проделанной работе. Просто и ясно. К сожалению, первая группа обнаружила в кабинете лишь обломки мебели и осколки оконного стекла. - Доктор Рабинович сегодня не принимает, - объяснила секретарша, поднимаясь из-за своей конторки. Пациенты с криком метались по коридору. - Где он? - суровым тоном спросил командир группы особого отряда генерала Матесева. - Это не имеет значения. Запись прекращена. - Где он? - Кажется, он переехал на Лонг-Айленд. Больше я ничего не знаю. Он позвонил сегодня утром и велел отменить прием. Римо подошел к большому кирпичному дому на Лонг-Айленде, минуя грузовые фургоны, с которых сгружали темную полированную мебель, розовые светильники и кресла, переливающиеся всеми цветами радуги. В прежние времена любой купец был бы счастлив, сумев сбыть такой гарнитур какому-нибудь пьяному аборигену. Римо знал, что генерал Матесев прибыл в Америку в поисках Василия Рабиновича. Утром клиника Рабиновича на Пятой авеню была взорвана ручными гранатами. Пятнадцать человек, действуя с поразительной согласованностью, превратили ее в руины. На место происшествия прибыла полиция. Съехались репортеры. Они предполагали, что имела место очередная мафиозная разборка. Римо потолкался среди репортеров. Он узнал, где находится квартира Рабиновича, и бросился туда. Он не мог допустить, чтобы Матесев, опередив его, захватил Рабиновича и улизнул из страны. Смит просил его выяснить, что нужно Матесеву. Римо сказал шефу, что это совершенно ясно: ему нужен Рабинович. - Но почему именно Рабинович? - не унимался Смит. - Простой советский гражданин не стоит таких неимоверных усилий. Итак, в то утро Римо предстояло сделать две вещи: сперва найти Матесева, потом Рабиновича, причем до того, как первый прикончит второго. Добравшись до квартиры Рабиновича, Римо увидел, что грузчики выносят оттуда мебель. Он поинтересовался, куда переезжает жилец. Рабочие отказались отвечать и посоветовали ему убраться от греха подальше. Римо попенял грузчикам на отнюдь не любезный ответ. Но те продолжали в том же духе: они, мол, не обязаны отчитываться перед первым встречным, а на его месте вообще не стали бы задавать лишних вопросов. Тогда Римо предложил им свою помощь. Он подошел к большому дивану, поднял его за одну ножку, а другой конец приставил к могучему боку одного из грузчиков. - Ну как, щекотно? - спросил Римо. Легко манипулируя диваном, он забросил грузчика в кузов и прижал его к передней стенке грузовика. Римо уже собрался было вдавить его в стенку, когда тот решился сообщить ему нечто очень важное: - Грейт Нек, Лонг-Айленд, Баффи роуд. У него там целый особняк. Только будьте с ним поосторожнее. - Почему это? Я не люблю осторожничать. - Разве вы не видели, как мы трясемся над его мебелью? - Ну да, на ней ни царапинки, - согласился Римо и швырнул диван так, что вся спинка оказалась ободранной. - Знайте: если грузчики с такой осторожностью перетаскивают мебель, значит, их наняли рэкетиры. Иначе мы не стали бы так надрываться. Тут дело такое - мафия! - Мне кажется, Рабинович - не совсем итальянская фамилия. Я всегда считал, что главарем мафии должен быть итальянец. - Откуда вы взяли, что его фамилия Рабинович? Но вообще-то у него много всяких имен. Все его ребята называют его по-разному, кто - Карли, кто - Билли, а еще один зовет его просто "папой". Эх, не хотел бы я встретиться с этими парнями на узенькой дорожке! Вот и скажите мне, мафия это или нет? Да пусть его зовут хоть папой римским - если вокруг него увиваются такие головорезы, значит, он главарь мафии. Узнав таким образом новый адрес Василия Рабиновича, Римо отправился в Лонг-Айленд, пока люди генерала Матесева не предприняли очередной акции. Поместье Рабиновича находилось за высокой чугунной оградой, ворота которой охранялись двумя дюжими молодчиками. - Я ищу работу, - сказал Римо. - Катись отсюда! - процедил один из охранников. В руке у него была внушительного вида свинцовая дубинка, а под курткой - пистолет 38-го калибра. Судя по всему, он считал его достаточно эффективным орудием устрашения. У парня была физиономия убийцы, и не приходилось сомневаться, что он с радостью пустит это орудие в ход. - Вы меня не поняли. Я ищу вполне определенную работу. Такую, как у вас. Охранник усмехнулся и стиснул дубинку в мясистых ладонях. Он поднес ее к груди Римо и даже не заметил, как она оказалась в руках этого хлюпика и согнулась подковой. - Иногда я надеваю такие вещи людям на шею, - сказал Римо, а поскольку охранник недоверчиво уставился на него, пришлось продемонстрировать, как это делается. Римо обернул серую свинцовую дубинку вокруг могучей шеи охранника наподобие воротника, оставив свободный конец в качестве рукоятки. Второй охранник схватился за оружие, но Римо быстренько оглушил его ударом по голове, после чего тот немедленно отключился, и, видимо, надолго. Римо потянул за свинцовый ошейник и вместе с первым охранником направился по дорожке к элегантному особняку с остроконечными башенками и слуховыми окошками, из которых торчали стволы автоматов. Он протащил охранника добрую четверть мили, пока они не оказались перед входом в дом. Клумбы с желтыми и красными тюльпанами в полном цвету радовали глаз. В воздухе пахло свежескошенной травой. Дверь дома открылась, и на пороге появился огромный волосатый субъект. - Мне нужно его место, - сказал Римо, кивнув в сторону охранника, чья шея была по-прежнему обернута свинцовой дубинкой. - Твоя работа? - осведомился волосатый. Римо кивнул. - Его работа? - поинтересовался волосатый у охранника в ошейнике. Тот тоже кивнул. - Считай, что ты ее получил. Поступаешь в мое распоряжение. Меня зовут Джонни Бангосса. Здесь командует мой брат Карли, Имей в виду - после него я самый главный. - А как же Рабинович? - Я не знаю еврея с такой фамилией, - ответил Джонни. - Но почему-то все спрашивают о нем. - Мне сказали, что этот дом принадлежит ему. - Может, это фамилия прежнего хозяина? - предположил Джонни Бангосса. - Но на мебели и на табличке у входа значится именно эта фамилия. - Да, этот парень все время где-то здесь сшивается. Но мой братан Карли не велел нам его трогать. Он говорит, что это наш человек. - Ясно, - сказал Римо, хотя это было неправдой. Первая группа диверсантов генерала Матесева потерпела неудачу. Использовать вторую группу не имело смысла, а третья группа не знала, где искать Рабиновича. Матесев лукаво улыбнулся и отпил кофе из своей чашки. Окружающие должны видеть, что он отнюдь не подавлен случившимся. Нет ничего хуже для командира, чем позволить своим бойцам поддаться панике на вражеской территории. Им и без того сегодня досталось. Многие из них долгие годы жили в постоянном нервном напряжении. В какой-то момент это напряжение ослабло, и сейчас все они понимали, что был допущен какой-то промах и еще неизвестно, попадут ли они домой. Сейчас генерал Матесев был вынужден во что бы то ни стало вернуть уважение и доверие этих людей. Обычно, когда в России случалось какое-нибудь ЧП, командир наказывал кого-то из подчиненных. Если что-то было не так, в первую очередь искали виноватого. Матесев внимательно посмотрел на свой кофе и спросил, что это за сорт. Он сидел в кузове автомобиля-рефрижератора, служившего ему штабом. Здесь могли без труда поместиться тридцать человек вместе со всем необходимым оборудованием. Этот рефрижератор дожидался его вместе с одной из групп. - Не знаю, товарищ генерал, - поспешил ответить один из бойцов. - Отличный кофе. Просто отличный. Но перед нами стоит серьезная проблема. Очень серьезная проблема. Бойцы удрученно кивнули. - Интересно, как переправить на родину такое количество этого прекрасного кофе, чтобы нам хватило на всю жизнь? В кузове рефрижератора раздался взрыв хохота. - Ну ладно, - сказал Матесев. - Так вернемся к нашей проблеме. Я не считаю, что группа номер один и группа номер два не справились с заданием. Они ни в чем не виноваты. Во всем виноват наш приятель Василий Рабинович, которого не оказалось на месте. Итак, в нашем распоряжении тридцать шесть часов, чтобы его найти. Это не должно быть сопряжено с особыми трудностями. Главное, о чем я хочу вас просить, друзья мои, подумайте, как вывезти отсюда этот прекрасный кофе. Матесев знал, что в Москве не одобрили бы подобных шуточек, но Москва была совершенно беспомощна. Его руководство ни за что не задействовало бы этот лучший диверсионный отряд, если бы могло обойтись иными средствами. Но Матесев утаил от своих бойцов одну существенную деталь. За последние несколько часов ситуация резко изменилась. Как выяснилось, Рабинович связался с местными уголовниками и занялся созданием своего рода криминальной империи. Этого в Кремле опасались больше всего. Рабинович мог прибрать к рукам весь наркобизнес в Америке и даже в мире. Никому не было до этого дела. Люди, знавшие, на что способен Рабинович, опасались совсем другого. Они опасались, что, познав однажды вкус власти, Рабинович примется покорять все новые и новые вершины, и тогда уже никто не сможет его остановить. Его следовало обезвредить еще тогда, когда он действовал в одиночку и не успел еще с помощью своих сверхъестественных способностей окружить себя целой армией. Но благоприятная возможность была упущена. Матесев решил не забивать себе этим голову. Он решил идти ва-банк, ибо был уверен, что в мире нет таких уголовников, которые могли бы устоять перед ста пятьюдесятью отборными российскими коммандос. Уголовники не способны выступить сплоченными рядами. На сей раз против Рабиновича будут действовать не разрозненные группы. Матесев предпримет крупномасштабную массированную атаку, в которой примут участие все его бойцы. Вряд ли среди людей, которыми окружил себя Рабинович, отыщется более двух настоящих молодцов, умеющих владеть оружием. Матесев покажет им, что представляет собой атака регулярной воинской части. Но прежде нужно разыскать Василия. Когда стало известно, что Рабинович переехал на Лонг-Айленд, Матесев отдал приказ окружить его особняк. Люди генерала Матесева засели на всех подступах к нему, особо позаботившись о том, чтобы их не обнаружили головорезы Рабиновича. Теперь, когда все выходы из дома были перекрыты, Матесев дождался наступления темноты, после чего направил в логово врага двоих наиболее сообразительных бойцов - не для того, чтобы вступить в контакт с Рабиновичем, а чтобы установить в здании сверхчувствительные подслушивающие устройства. Наученный горьким опытом, Матесев намеревался начать штурм, зная наверняка, что Рабинович находится в доме. Он лично прослушивал все разговоры, фиксируемые "жучками", и не только получил весьма полезную информацию, но и узнал много нового и интересного об американской действительности. Как и следовало ожидать, каждый из подручных Рабиновича принимал его за кого-то другого, поэтому для того, чтобы установить, где находится Рабинович, Матесеву приходилось учитывать, что человек по имени Джонни Бангосса называет его Карли, а человек по имени Карло обращается к нему не иначе как "папочка". В организации Рабиновича царила железная дисциплина, поскольку все ее члены считали, что находятся в родственных связях с боссом. Только теперь Матесев осознал в полной мере, какая опасность угрожает миру, если Рабинович останется в живых хотя бы еще один день. Кремлевское руководство, как всегда, оказалось право. К счастью, аппаратура подслушивания, подключенная к датчикам, установленным в доме Рабиновича, свидетельствовала о том, что он на месте. Утром люди Матесева заметили полицейскую машину, которая направлялась к особняку Рабиновича. Оставалось предположить, что полиция либо покровительствует ему, либо, напротив, намеревается его арестовать. Приборы опровергли оба эти предположения. Члены банды Рабиновича вежливо приветствовали полицейских. Потом Матесев услышал голоса офицеров полиции Монахана, Минехана и Морана - они беседовали с Рабиновичем. Судя по тому, что они не признали в нем родственника, Рабинович еще не успел их загипнотизировать. - Понимаете, мистер Рабинович, - послышался голос капитана Монахана, - нас беспокоит тот факт, что вокруг вас крутятся различные преступные элементы. Место здесь тихое, спокойное, но если начнутся перестрелки и всякие бандитские разборки, о нем пойдет дурная слава. - Мы обязаны заботиться о безопасности местных жителей, - добавил лейтенант Минехан. - Здесь, понимаете ли, живут люди порядочные и в высшей степени благонадежные, - пояснил лейтенант Моран. - Я приготовил для каждого из вас, ребятки, по пухленькому белому конвертику, - сказал Рабинович. - Джонни Бангосса, Роко, Вито и Гвидо объяснили мне, что вы приехали именно за этим. Насколько я понимаю, именно так делаются дела в Америке. - Мы рады, что в вашем лице местные жители приобрели достойного соседа, - отчеканили в унисон Монахан, Минехан и Моран. Однако стоило машине выехать за ворота, как полицейских покинуло единодушие в оценке нового члена местной общины. Один из них назвал его "жиденком", другие - "вонючим итальяшкой". Судя по всему, им было трудно определить национальную принадлежность Рабиновича. Единственное, в чем Минехан, Монахан и Моран были единодушны, так это в том, что все "они" одинаковы. Правда, оставалось не совсем ясным, кого конкретно блюстители порядка именуют словом "они" - то ли соплеменников Василия Рабиновича, то ли соотечественников Джонни Бангоссы. Часы показывали 9.35 утра. Матесев предположил, что разговор происходил в главной гостиной. Возможно, Рабинович все еще находится там. Важной деталью только что состоявшейся встречи было то, что Рабинович даже не попытался загипнотизировать полицейских. Теперь Матесев не только знал наверняка, как расправиться с Рабиновичем, но и поставил перед собой более трудную цель: захватить его живым. До сих пор он даже не смел мечтать об этом, но теперь такой шанс появился. Главное - использовать этот шанс до конца, ну а если не получится, то, по крайней мере, покончить с Рабиновичем навсегда. Ровно в десять утра трое самых крепких бойцов отряда генерала Матесева, переодетые в форму полицейских, вошли в ворота поместья и сказали, что хотят увидеться с гном Рабиновичем и передать ему сообщение от своего руководства - офицеров полиции Монахана, Минехана и Морана. Всех троих впустили в дом. Пока все складывалось удачно. Вскоре Матесев услышал голос Рабиновича. Совершенно отчетливо. Потом в наушниках возникли звуки, свидетельствующие о том, что в комнате происходит потасовка, но вскоре все стихло. Голосов де было слышно, только какой-то слабый скрип, а вслед за тем - глухой стук падающего предмета. К этому моменту остальные бойцы покинули засаду и изготовились к штурму. Схватка предстояла нешуточная. Чем бы ни кончилась операция, медлить было нельзя. - Объект захвачен, - послышалось в наушниках. - Мы заклеили ему рот и глаза липкой лентой. - Отлично, - ответил Матесев. - Постарайтесь продержаться как можно дольше. Если он попытается бежать, стреляйте на поражение. Молодцы, ребята! И тут же Матесев скомандовал остальным бойцам: - В атаку! Он в наших руках. Бойцы отряда, находившегося в непосредственном распоряжении генерала Матесева, соскочили с грузовика-рефрижератора и тоже бросились на штурм вражеской крепости. Одна из групп ворвалась в ворота и устремилась к дому. Лихость этого наступления могла посрамить знаменитые казачьи легионы. В особняке Рабиновича могучая рать нового главаря мафии, забившись под столы и кресла, судорожно соображала, как унести ноги. Было совершенно ясно, что бегущие к дому люди настроены решительно и миндальничать с ними не станут. Ни измена, ни подкуп тут не помогут. Поначалу бандиты пытались отстреливаться и даже уложили наповал нескольких атакующих, но остальные неудержимо продолжали рваться вперед, и тогда сопротивление прекратилось. На некоторое время. В пылу сражения никто и не заметил, как худощавый человек с широкими запястьями схватил за шею одного из наступающих, о чем-то быстро переговорил с ним и опрометью кинулся к воротам. Никому и в голову не пришло обращать внимание на какого-то гангстера, пытающегося спасти свою шкуру. Между тем в действительности "гангстер" выяснял, где находится генерал Матесев. Матесев выслушал очередное донесение и окончательно убедился, что его план блестяще выполнен. Группа, захватившая Рабиновича, соединилась с остальными силами. Во время штурма погибло трое бойцов Матесева. Отряд направляется на заранее подготовленные позиции, чтобы вылететь на родину. Когда в Америке узнают о случившемся, они будут уже далеко. Генерал Матесев в третий раз успешно осуществит возложенную на него миссию. Матесев решил, что теперь самое время отбить телеграмму в Кремль. Теперь ему было нечего опасаться. Все трудности позади. В телеграмме, которую он отправил на родину, сообщалось, что задание выполнено, объект обезврежен и будет доставлен в Москву живым. На лице Матесева играла довольная улыбка, когда в железную дверь кузова рефрижератора кто-то постучал: - Эй, дорогуша, открывай! У меня мало времени. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Римо заглянул в темноту кузова, забитого всевозможной аппаратурой. Видимо, здесь находился штаб, а человек с белокурыми волосами и лицом, выражающим высшую степень душевного потрясения, судя по описаниям, был генералом Матесевым. И поскольку, по словам одного из бойцов, искать его следовало именно здесь, это можно было утверждать с полной определенностью. - Добро пожаловать в Америку, генерал Матесев! - сказал Римо. Блондин по-прежнему пребывал в оцепенении. Возможно, он не ожидал, что прочная железная дверь, за которой всякий на его месте чувствовал бы себя в полной безопасности, снимается с такой быстротой. Возможно, его удивило, что Римо держит эту дверь на вытянутой руке, словно перышко. А может быть, его поразило, что Римо заглянул в кузов, словно ребенок, сорвавший крышку с банки с муравьями. - Ошибаетесь. Здесь нет никакого Матесева, - наконец ответил блондин. - Я - сотрудник фирмы, производящей электронную аппаратуру. Будьте любезны, поставьте дверь на место. - Да будет вам, генерал. У меня к вам дело, и я устал. - Я не знаю никакого Матесева, - повторил Матесев, проявляя отменную выдержку. Первым его побуждением было выхватить пистолет и нажать на спусковой крючок. Но в руках у незваного гостя была железная дверь, которую он только что выломал. Если он смог сделать это, то способен выкинуть что-нибудь и похлеще. К тому же с минуты на минуту сюда прибудут его ребята вместе с Рабиновичем. Один в поле не воин. Сто сорок человек существенно меняют дело. Этот парень своими повадками отличался от обычных людей. Он не влез в кузов, а впрыгнул в него, причем, казалось, это не стоило ему ни малейшего усилия. Одно кошачье движение - и он уже стоял рядом с Матесевым. Вдруг Матесев почувствовал, как по груди у него стекает расплавленный металл, проникая в грудную клетку, обжигая кишки и детородные органы. Он дико закричал, но боль внезапно отступила. Он не чувствовал ни дыма, ни запаха паленого. На теле не осталось следов ожога. Все прошло, как только странный парень убрал свои пальцы с груди Матесева. Все еще дрожа мелкой дрожью, он ощупал себя. Все было на месте. Как ни странно, даже рубашка не пострадала. - Это такой фокус, - объяснил Римо. - Я могу его повторить. Знаете, что нужно сделать, чтобы этого не случилось? Матесев чуть заметно покачал головой. Он не решался открыть рот, опасаясь, что у него выпадет язык. От физического шока он уже оправился, но от морального - нет. Ему все еще чудился раскаленный металл, которого на самом деле не существовало - ни тогда, ни теперь. Это была всего лишь галлюцинация, вызванная руками странного парня. - Для этого вы должны назвать мне свое имя. Я уверен, что вы Матесев, генерал Матесев, и мне нужно с вами поговорить. - Да, я Матесев. Генерал посмотрел на дорогу. Скоро сюда подоспеют его ребята. Нужно дать им понять, что этого человека необходимо уничтожить. Но как сделать это незаметно? - Ну вот и хорошо. Теперь скажите мне, кто такой или что такое Василий Рабинович? - Советский гражданин. - Таковых существует несколько сотен миллионов. Почему вас заинтересовал именно он? - Я всего лишь солдат. Мне поручили его захватить. По груди Матесева снова потек расплавленный металл. На сей раз он отчетливо ощущал запах горелого. Он был уверен, что это не просто галлюцинация - его мучитель действительно каким-то образом расплавил металл, чтобы его покалечить. Только когда боль отступила, генералу пришло в голову, что если бы это в самом деле был раскаленный металл, то он давно бы уже умер. Скорее всего запах паленого пригрезился ему под влиянием болевого шока. - Я - Матесев, командую особым диверсионным отрядом. А Рабинович - величайший гипнотизер мира. - Ну и что? - Вы не понимаете, что это значит? Он способен моментально загипнотизировать кого угодно. Слышите - кого угодно! - И что из этого? - А то, что он с помощью гипноза может заставить любого генерала делать все, что ему заблагорассудится. Представляете, что тогда произойдет? - Не знаю. Наверное, он поступит на работу в министерство обороны, - предположил Римо. - Все, кому не лень, командуют генералами. Они для того и существуют, чтобы ими командовать. - Вы не понимаете, - сказал Матесев, недоумевая, как может человек, наделенный столь невероятными способностями, быть таким тупицей. - Действительно, не понимаю, - подтвердил Римо. - Он может прибрать к рукам руководство любой страны мира. - А дальше-то что? - Мы не можем этого допустить. - Почему? - Вы что, совсем не разбираетесь в международной политике? - Я разбираюсь в ней лучше вас, генерал. Через пятьсот лет на карте мира появятся новые государства. Возможно, через пятьсот лет в вашей стране снова будет править царь. Кто знает, что произойдет через пятьсот лет? Так что все ваши дурацкие разглагольствования выеденного яйца не стоят. Матесеву всегда внушали, что в Америке ничего не планируют заранее. Спроси американца о том, что будет через пятьдесят лет, и он ответит: это вопрос к астрологу. Внешняя политика Америки менялась каждые четыре года, с каждыми новыми выборами. И это было ее главной бедой. Но стоящий перед Матесевым человек - по-видимому, тоже американец - мыслил масштабами не пятидесяти и даже не ста лет, а целого тысячелетия. Впрочем, это уже не имело значения. На улице показались его ребята - со стороны их можно было принять за внезапно высыпавшую из-за угла толпу. Они держались компактно, хотя, разумеется, двигались не строевым шагом. При них находился связанный по рукам и ногам человек с заклеенными глазами и ртом. Рабинович. - Кажется, нашего полку прибыло, - сказал Матесев своему мучителю, кивнув в сторону приближающегося отряда. Тот повернулся к выломанной задней дверце рефрижератора. - Что это еще за сверток? - спросил Римо не оборачиваясь. Матесев увидел перед собой его темноволосый затылок. Отличная мишень! Генерал спокойно вытащил оружие, приставил его к затылку Римо и выстрелил. Пуля угодила в потолок. Голова же осталась невредимой. Он выстрелил снова, на сей раз нацелившись в самую середину затылка. Пуля опять угодила в потолок. - Напрасно стараетесь, приятель, - ласково произнес Римо. Матесев продолжал стрелять, пока не опустошил всю обойму, но ни одна из пуль так и не попала в цель. Самым поразительным было то, что Римо даже особенно и не уворачивался от выстрелов, только слегка отклонял голову. - Ну что, вы довольны? Наигрались наконец? - спросил Римо. - Я прикажу своим людям не трогать вас, - пролепетал ошеломленный Матесев. - Какая разница? - отмахнулся Римо. - Так вы действительно генерал Матесев? Это точно? Ошибка исключена? - Да. - Спасибо, - сказал Римо и привел мозг генерала в желеобразное состояние, встряхнув его голову так, как бармен встряхивает сосуд с коктейлем. Затем он спрыгнул с грузовика и направился к толпе осоловелых русских. Разумеется, не обошлось без потасовки, кое-кого пришлось даже прикончить, пока непонятный сверток не оказался у Римо в руках. Он отнес его в безопасное место, где снял с Василия Рабиновича путы и отодрал клейкую ленту с его глаз и рта. - Ну, как самочувствие? - спросил Римо. Рабинович заморгал от яркого света. Его била дрожь Он не понимал, где находится. От страха он напустил в штаны. Бедняга едва держался на ногах. Римо слегка помассировал ему позвоночник, после чего тот пришел в себя. Рабинович крякнул, попытался отряхнуться и заметил у себя на брюках мокрое пятно. - Ублюдки проклятые! - пробормотал он. - Я могу помочь вам еще чем-нибудь? - спросил Римо. - Н-нет, - неуверенно проговорил Рабинович. - Все в порядке. - Ваши соотечественники говорят, что вы - величайший гипнотизер мира. Это правда? - Я знаю?! - ответил Рабинович. - Каким образом русские солдаты оказались здесь, в этой стране? - Трудно сказать. Возможно, они выдали себя за мексиканцев. Вы уверены, что нормально себя чувствуете? - Да, вполне. Не знаете, что случилось с Джонни Бангоссой, Гвидо, Рокко, Вито и Карло? - По-моему, они сбежали. - Тоже мне, уголовники! - воскликнул Василий. Впереди простиралась главная улица города, туда и направились Римо с Рабиновичем. На дороге, где стоял грузовик-рефрижератор, послышались звуки стрельбы. Очевидно, солдаты генерала Матесева, оставшись без своего гениального командира, делали то, что естественно делать солдатам. Они окопались и палили в мнимого противника. В данный момент они обстреливали из легких минометов шоссе. Их девизом было: погибнем, но не сдадимся. Римо нашел небольшое кафе. - Вы первый, кто отнесся ко мне в Америке по-человечески, - заявил Василий. - Я считаю вас своим другом. - В таком случае, приятель, вам не позавидуешь. - Мне действительно не позавидуешь, - согласился Василий. - У меня нет друзей. Моя криминальная "семья" распалась. Знаете, я был главой крупнейшего криминального клана в Америке. Не верите? Сейчас я вам покажу. Василий куда-то отлучился и вскоре вернулся с охапкой нью-йоркских газет. Гордо положив их на столик перед Римо, он принялся за сладкую булочку и кофе со сливками, которые принес ему официант. - Вы знаете, сахар - это яд, - сказал Римо, глядя на липкую, ядовитого цвета глазурь с химическими красителями, покрывающую нечто, сварганенное из сахара и муки. Если бы Римо когда-нибудь попробовал эту отраву, его организм попросту не выдержал бы. - Мне нравится, - ответил Василий. - Некоторые люди то же самое говорят о кокаине и героине. Римо поморщился, глядя на Василия, с аппетитом поглощающего сдобу. - Очень свежая булочка. Читайте же. Обратите внимание на заметку про "хитрую бестию". Это я. Римо прочитал об убийствах в лифте, в спальне и на ступенях собора. - Выглядит довольно жутко, - заметил он. - Благодарю вас. Это мой первый опыт по части мокрухи... Кажется, это так называется. Вот вам, например, когда-нибудь приходилось пришить человека? - Вы имеете в виду убить? - Да, именно так, убить. - Разумеется, - сказал Римо. - Не хотели бы вы стать членом нового мафиозного клана, который я собираюсь создать? - Нет, я уезжаю за границу. - Куда? - Пока еще не знаю. - Вообще-то мафиозные кланы - совсем не то, что о них выдумывают, - признался Василий. - Все мои подопечные разбежались. Не понимаю, что с ними произошло. Ведь я сделал их главарями самостоятельных банд, а они взяли и разбежались. Вот я и спрашиваю вас, что происходит с современной преступностью? Я слышал, что Америка стоит на грани вырождения. Может, это относится и к американской преступности? - Не знаю, - сказал Римо. - У меня свои проблемы. Мне осталось только выяснить, чем вы занимаетесь, и я свободен. Я вкалывал без выходных больше двадцати лет, с меня хватит. Ну ладно, я, кажется, отвлекся. Так что мне доложить о вас своему боссу? Мне нужна правда. Видите ли, я не могу поверить, чтобы из-за обыкновенного гипнотизера целое подразделение диверсантов из вашей страны вторглось на территорию нашей страны Вероятно, русский генерал все-таки меня обманул. - Не обманул. Русские - сумасшедшие, сумасшедший народ. Так вы говорите, они вторглись в Америку? В небе гудели вертолеты Национальной гвардии. Вдалеке слышались выстрелы. Посетители выбежали из кафе, но полицейские приказали всем оставаться на местах. Прошел слух, что русские напали на Америку, правда, небольшими силами. Кто-то закричал, что русских окружили. - Значит, они послали за мной военных, - сказал Василий, закрыв глаза руками. - Что же делать? Я не могу сражаться с целой страной, понимаете? Вы должны стать моим другом. Василий решил для себя, что если этот человек не станет его другом по доброй воле, он прибегнет к испытанному средству. Разумеется, лучше, когда стремление дружить обоюдно, но на худой конец остается довольствоваться тем, что есть. Это как с женщинами. Предпочтительно, чтобы дама отдавалась с искренней страстью, но если она таковой не испытывает, можно удовлетвориться и неискренней. Это все-таки лучше, чем отсутствие какой бы то ни было страсти вообще. Рабинович решил дать человеку по имени Римо последний шанс. - Будьте моим другом, - повторил он. - У меня уже есть друг, - ответил Римо. - Я сыт им по горло. - Ну что ж, - проговорил Василий и убрал руки с лица, чтобы посмотреть в глаза Римо, который должен стать его другом независимо от того, хочет он этого или нет. К несчастью, Римо обладал невероятным проворством Не успел Василий опомниться, как тот вышел из кафе и был таков. В Вашингтоне наконец вздохнули с облегчением. Президент не скупился на похвалы в адрес КЮРЕ. Однако на душе у Смита почему-то было тревожно. Когда-то мисс Эшфорд, его первая учительница в Вермонте, говорила "Выполнять работу нужно не ради похвалы, а потому что ее необходимо выполнить. И выполнить как следует. Нельзя хвалить кого бы то ни было за хорошо выполненную работу, потому что всякая работа должна быть выполнена хорошо". Подобной точки зрения придерживалась не только требовательная и скупая на похвалы мисс Эшфорд - ее разделяли и Смиты, и Коукли, и Уинтропы, и Манчестеры. Атмосфера, в которой прошло детство Харолда Смита, была столь же суровой, как при дворе китайских императоров. С тех пор многое изменилось, неизменной осталась лишь благодарная память Харолда Смита об этих стариках, к которым он в свои шестьдесят семь лет справедливо причислял и себя. Поэтому когда президент сказал Смиту, что он оказался на высоте в необычайно трудной ситуации, тот вежливо перебил его: - Могу я быть еще чем-нибудь полезен, господин президент? - Мы с легкостью захватили русских диверсантов. Кстати, знаете, почему их было невозможно вовремя обнаружить? Потому что они внедрились в нашу страну заранее и были готовы по сигналу своего командира немедленно приступить к действиям. Ваш агент сумел обезвредить его, а остальные оказались дилетантами. Теперь мы примем необходимые меры, чтобы впредь не допустить ничего подобного. Мы живем в трудные времена, дорогой Смит, и чертовски приятно сознавать, что хоть в чем-то мы добились успеха. - Что еще я могу сделать для вас, сэр? - Принять наконец мои поздравления, черт возьми! - Насколько я понимаю, сэр, наша организация существует не для того, чтобы получать медали и прочие награды. - Ну ладно, все равно примите мою благодарность. Представляете, советские власти открестились от причастности к этому инциденту, публично объявив его заговором международного империализма и сионизма! Но на неофициальном уровне они подняли лапки кверху и извинились. Ситуация резко изменилась в нашу пользу: их разведывательная сеть понесла колоссальный урон, особые диверсионные подразделения уничтожены навсегда, одним словом, Россия поджала хвост. Судя по всему, мы их здорово припугнули. - И все же мы так и не знаем, почему они пошли на такой риск. - Вам не удалось этого выяснить? - Пока нет, но полагаю, что когда вернется мой агент, я получу ответ на этот вопрос. - Хорошо, держите меня в курсе, - сказал президент и вновь поддался эйфории: - Что ни говорите, дорогой Смит, но быть американцем в наши дни здорово. Мне все равно, во что нам обойдется поиск украденных драгоценностей. Затраты себя оправдывают. - Наверное, это немалое бремя для бюджета страны, сэр. - Перестаньте, Смит. К чему трястись над несколькими миллиардами, если они себя окупают? Сколько миллиардов мы списываем неизвестно на что! - Я понимаю, сэр, - сказал Смит и повесил трубку. Вернувшись в "Вистана вьюз", Римо обошел квартиру, проверяя, не забыл ли что-нибудь. Очень скоро он навсегда покинет Америку. Последнее задание выполнено. С минуты на минуту здесь появится Смит, чтобы выслушать его последний отчет. Римо было грустно, хотя он и не понимал почему. Было нечто символическое в том, что его последним пристанищем в Америке стала эта квартира возле Эпкотовского центра, созданного компанией Уолта Диснея. Вся его жизнь чем-то смахивала на приключения Микки Мауса. Выиграла ли что-нибудь Америка от его трудов? Выиграл ли он сам что-нибудь? Единственное, что он приобрел за все эти годы, так это совершенное владение своим телом и разумом. Чиун всячески старался подбодрить своего ученика, рассказывая ему о славных королевских династиях, о том, как приятно служить диктаторам и тиранам. Как, напротив, неприятно находиться в подчинении у Смита, который почему-то стыдится своих подданных, замалчивает их деяния, да и сам старается держаться в тени. Зато в стране истинного тирана ассасины всегда на виду, их чтят, ими гордятся. - Да, это здорово, - поддакнул Римо, но на душе у него было мерзко, он чувствовал себя ненужной вещью, которую вот-вот должны выбросить на свалку. - Ты грустишь, Римо. Великий Ван понял бы тебя. Такое случается со всеми Мастерами Синанджу, даже с самыми знаменитыми. - С тобой тоже это случалось, папочка? - спросил Римо. - Нет, ни разу в жизни. - Почему же? - Видишь ли, каждый человек имеет основания для недовольства собой. Но я всегда оценивал свою жизнь в целом. Как учил Великий Ван: "Не суди о своей жизни по отдельным поступкам, как это делают люди Запада, а взгляни на весь пройденный путь". Если даже всю оставшуюся жизнь я буду допускать сплошные ошибки и промахи, мне все равно уготовано почетное место в истории Синанджу. - Значит, мы с тобой устроены по-разному. Я чувствую себя так, словно земля ни с того ни с сего ушла из-под моих ног. - И опять-таки Великий Ван сказал: "Всякому совершенству предшествует сознание несовершенства, а посему хуже всего человек чувствует себя перед тем, как поднимается на новую высоту". Именно это и происходит с тобой, Римо. Ты готовишься преодолеть новый рубеж, и мы должны быть благодарны за это судьбе. - Великий Ван, Великий Ван... Не понимаю, почему, черт возьми, его считают таким великим. Помимо него существовало множество других Мастеров Синанджу. Я читал о них. - Ты еще не дорос до этого. А теперь поторапливайся. С каждым днем в мире остается все меньше тиранов. Их постоянно свергают. - Почему ты считаешь, что Ван действительно великий? Он был мудрее твоего отца? - Нет, я мудрее моего отца. - Как же тогда прикажешь тебя понимать? - Когда ты достигнешь определенного уровня совершенства, ты увидишь Великого Вана. - Разве он жив? Или его нетленный дух все еще пребывает в мире? - Нет. Но он живет в величии Синанджу. И когда ты поднимешься на новый уровень совершенства, ты увидишь его. - Скажи хоть, как он выглядит. - Пожалуй, немного грузен, но он сказал мне, что я чересчур худ, и мне пришлось по его совету набрать полторы унции. - Ты действительно разговаривал с ним? - Да, это становится возможным, когда преодолеешь определенный путь. Сейчас ты в самом начале этого пути. - И ради этой чепухи я должен покорять очередную вершину? Мне вполне хватает того, что я уже умею. - Ах, как ужасно, когда твой воспитанник, которого ты лелеял, как родного сына, вонзает тебе в сердце острый нож, возвращаясь к замашкам белого человека! Теперь я понимаю, почему белая раса никогда не достигнет подлинного величия. - Если ты хочешь освободиться от меня, папочка, так и скажи. - Ба, какие мы сегодня раздражительные! - усмехнулся Чиун. Мастер Синанджу чувствовал, что победа на его стороне. Что бы ни говорил Римо, он на пути к новой вершине. Это вовсе не означало, что он должен стремиться как можно скорее ее одолеть. Напротив, если бы до этого он не проявлял порой чрезмерного усердия, то давно уже был бы там. На этот раз он не одержим честолюбивым желанием достичь чего-то небывалого. Значит, скоро он увидит Великого Вана и получит от него совет, который тот дает лишь настоящим Мастерам Синанджу. Каков бы ни был этот совет, он будет правильным. Великий Ван никогда не ошибался. Об этом записано в анналах Дома Синанджу, и это действительно так. Каждый раз, когда Римо взбирался на отвесную стену и понимал, что единственным его врагом является страх падения, каждый раз, когда он дышал в одном ритме с великими силами Космоса, Великий Ван воскресал из небытия. И сейчас он лишь ждал подходящего момента, чтобы приветствовать нового Мастера Синанджу. Все это знал Чиун, Римо же только предстояло это узнать. Безумный Смит явился с опозданием в четверть часа. Если, по мнению Чиуна, в этом психе и было что-то хорошее, то лишь пунктуальность. Теперь он лишился и этого единственного преимущества. "Какое счастье, что нам недолго осталось тебя терпеть", - проворчал Чиун по-корейски. Однако в переводе на английский эта фраза претерпела некоторое изменение. - Добро пожаловать, мудрейший император! - воскликнул Чиун, открывая дверь главе КЮРЕ. - В день, когда кончается наша служба, призванная возвеличить ваше имя, и наступает час прощания, тоска переполняет наши сердца, ибо мы понимаем, что равного вам не сыскать. При том, что Смит страдал дальтонизмом, он узнал красное кимоно с вышитыми на нем золотыми драконами. Оно было на Чиуне в день их первой встречи, и с тех пор он ни разу его не надевал. Смит вдруг осознал, что Чиун с Римо действительно уезжают. Возможно, он их никогда больше не увидит. Ну что ж, по крайней мере, они спасли страну. Русские диверсанты, нагло вторгшиеся в Америку, уничтожены. Россия основательно себя скомпрометировала, и ее, как выразился президент, отхлестали по щекам. Две враждебные державы уже не балансировали на грани конфликта, способного погубить весь мир. Россия отступила, дав Америке необходимую передышку. Теперь Смиту оставалось лишь выяснить, почему все-таки сюда была заброшена группа Матесева. - Кажется, пришла пора прощаться, - сказал Римо, протягивая Смиту руку. - Кажется, да, - ответил Смит. - Кто знает, может быть, когда-нибудь мы еще встретимся. - Сядьте, Римо. Давайте поговорим о миссии генерала Матесева. - Для этого мне не нужно садиться. Они пытались захватить одного гипнотизера, якобы очень талантливого. - Но в России полно гипнотизеров, - возразил Смит. - Там давно уже экспериментируют над человеческим сознанием. Почему им понадобился именно этот? - Кажется, он мастер мгновенного внушения. Во всяком случае, когда я увидел этого бедолагу, глаза и рот у него были заклеены лентой. Похоже, люди Матесева до смерти боялись его, сильнее, чем черт ладана. - Неудивительно. Если все, что о нем говорят, соответствует действительности, он может управлять миром. Теперь я понимаю, каким образом он с такой легкостью сбежал из России. Он может сбежать откуда угодно. Этот человек способен проникнуть в министерство обороны и начать войну. Теперь понятно, почему русские держали в секрете все, что с ним связано. Странно, что они не убили его, когда выяснилось, на что он способен. - Наверное, хотели использовать его в своих целях, - предположил Римо. - Это еще вопрос, кто кого стал бы использовать, ведь он способен внушить кому угодно все, что угодно. Этот человек подобен атомной бомбе, к тому же наделенной разумом. Должно быть, с ним русские не знали ни минуты покоя. - Наверное, - сказал Римо. - Ну что ж, Смитти, прощайте и будьте счастливы. - Подождите минутку. Как он хотя бы выглядит? - Невысокого роста, с грустными карими глазами. Симпатичный парень. Одинокий. - Вы с ним разговаривали? - Конечно. - И вы его отпустили?! - Желтоватое лицо Смита побагровело от ужаса. - Как вы могли, зная, что он собой представляет? Как вы могли? - Я выполнял ваше задание. Вы велели мне убрать Матесева, правильно? Я убрал Матесева, Вы велели мне выяснить, что ему нужно? Я выяснил. Так что вопрос закрыт. - Вам следовало немножко пошевелить мозгами. Мы должны схватить Рабиновича. Нельзя допустить, чтобы он свободно разъезжал по нашей стране. Какие же болваны эти русские! Почему они ничего нам не сообщили? Мы могли бы действовать сообща. - Прощайте, Смитти. - Вы не имеете права сейчас уехать, Римо. Вы могли бы его опознать? - Опознать? Естественно. Он набивался мне в друзья. - У тебя слишком много друзей, Римо, - проворчал Чиун. Он дожидался, пока Римо наконец начнет выносить его сундуки. Мастеру Синанджу, да еще такому знаменитому, не прист