все улаживал, и тот возвращался домой, промокнув до нитки, но с искренней верой, что на дворе светит солнышко. Если начальника что-то раздражало, Рабинович и тут мгновенно решал проблему, внушая, что все обстоит наилучшим образом. Дальше этого Рабинович не заходил, если, разумеется, к этому его не вынуждали крайние обстоятельства. - Железный Генерал примет вас, - объявил сержант. - Иногда они так называют Великого Вана. Это своего рода ласковое прозвище, - пояснил Чиун. У Анны пересохло во рту. Она напомнила себе, что должна преисполниться дружественных чувств по отношению к Василию Рабиновичу. Ни единым словом она не выдаст своей враждебности. Она будет держаться в высшей степени подобострастно. - Хорошо, - сказала она. - Я готова. Из помещения вышло несколько полковников. Они жизнерадостно смеялись. Анна потупилась, заметив на себе их плотоядные взгляды. Кротость и раболепие, снова напомнила она себе. - Входите, но имейте в виду: у генерала мало времени, - предупредил другой охранник и кивнул Чиуну. Чиун первым направился к кабинету, Анна последовала за ним. Рабинович сидел развалясь в кресле. Неподалеку от него за компьютером работал пожилой сухопарый мужчина с изможденным желтоватым лицом. Анна поразилась тому, с какой ловкостью его пальцы снуют по клавишам. В его движениях была точность и сноровка, которой так не хватает большинству людей, работающих на компьютере. Те действуют наобум, методом проб и ошибок - этот работал уверенно и профессионально. Анна взглянула на экран и увидела схему железнодорожных линий, охватывающих юго-западную часть Америки. Поколдовав над этой схемой, сидящий за компьютером человек определил оптимальный путь переброски военных грузов на юг, то есть в Сорнику. - О Великий Ван, я привел к вам женщину, за чью добродетель, увы, не могу поручиться, - молвил Чиун. - Я пришла, чтобы объявить вам о капитуляции, - сказала Анна. - У меня нет времени для таких пустяков, - отмахнулся Василий. К счастью, Анна по-прежнему видела перед собой Рабиновича, а не кого-то другого. Значит, пока он ее не загипнотизировал. - Россия капитулирует перед вами. Вы одержали победу. Мы приносим вам извинения за генерала Матесева и снайпера. Россия гарантирует полную безопасность вашей семье и всем вашим близким. Если захотите, вы можете вернуться на родину. Россия примет вас с распростертыми объятиями. Анна говорила по-русски, давая Василию понять, что перед ним действительно его соотечественница. - Это потому, что я разгромил вас в пух и прах? - Разумеется, - сказала Анна, надеясь, что Рабинович не умеет читать мысли на расстоянии. Одно дело, что думает она, и совсем другое - как на это смотрит российское военное руководство. - Теперь меня все это нисколько не волнует. Теперь вы и пальцем меня не тронете. Мне никто не страшен, - заявил Рабинович. - Если бы я захотел, вы как миленькие выпустили бы ко мне моих родителей, и знаете почему? - Нет, - ответила Анна. - Потому что все это уже пройденный этап. - Я не совсем понимаю. - Мне не нужна армия. В моем распоряжении есть кое-что получше армии. Благодаря этому я и разгромил вас. - Да, Василий, вы нас разгромили, - согласилась Анна. Неужели все мужчины таковы? Неужели им так необходимо бахвалиться своими победами? Теперь понятно, почему они так любят парады. - Я больше вас не боюсь. Так и передайте своему Политбюро. - С удовольствием. - И еще передайте, что я плевать на них хотел. Как противники они меня больше не интересуют. - Рада это слышать, Василий. - Они меня совершенно не интересуют, и знаете почему? Потому что в скором времени мне будет принадлежать огромная страна. - Я рада за вас, Василий. - Сейчас Харолд как раз работает над этим вопросом. А ну-ка, Харолд, кто из мужчин в возрасте до двадцати пяти лет зарабатывает свыше двух миллионов долларов в год? Мне нужны их фамилии и подробные характеристики. Сидящий за компьютером человек нажал на соответствующие кнопки, и на экране появилось изображение людей, преимущественно черных, в баскетбольной форме. - А теперь я хочу взглянуть на сотрудников государственного департамента, которые в свое время наломали немало дров. На экране появился список фамилий и портреты - на сей раз представителей белой расы. - Так, а теперь изобразите мне списочек биржевых маклеров, нарушающих правила Комиссии по ценным бумагам и валютным операциям. На экране, сменяя друг друга, замелькали фамилии и лица. - Мисс Эшфорд, на это уйдет целый день, - взмолился человек с усталым желтоватым лицом. - Ну ладно. Пожалуй, хватит. Так что, дорогуша, ступайте и скажите своим друзьям, что очень скоро я стану во главе очень крупного государства. Если у них будут ко мне какие-то выгодные предложения, я готов их рассмотреть. Но пусть имеют в виду: я как-никак выходец из России и прекрасно знаю, что их слово выеденного яйца не стоит. - Понятно. - Единственное, что мне нужно, это чтобы меня оставили в покое. А теперь пришлите ко мне Римо. - Хорошо, я позову его. - Это единственный друг, которого я обрел в Америке. Парень что надо. - Вы правы, Великий Ван. - В нем, безусловно, немало хорошего, мисс Эшфорд, - вставил человек, сидящий за компьютером. До Анны наконец дошло, что это и есть Смит. - Да, он замечательный парень. Я приведу его к вам, - сказала Анна и направилась к двери. - А попка у вас подходящая! - бросил ей вслед Рабинович. - Спасибо, - откликнулась Анна, изо всех сил стараясь не выдать голосом своей неприязни. Интересно, отпуская подобную фразу, хоть один мужчина задумался над ее смыслом? Что значит "подходящая попка"? Подходящая для чего? Для сидения? Или для того, чтобы трахаться? Но в постели это место едва ли самое главное. Видимо, имеется в виду привлекательность этих мягких округлостей. Как будто женщина - это игрушка, неодушевленный предмет. Для дальнейшего возмущения у Анны не было времени. Ей следовало как можно скорее бежать отсюда без оглядки. - Я провожу ее, Великий Ван, - сказал Чиун. - Не беспокойтесь, я прекрасно найду дорогу сама. Вы и глазом не успеете моргнуть, как я вернусь вместе с Римо. - Все же проводи ее, Чиун, - распорядился Рабинович. - Ее могут пристрелить, потому что она русская. - Поразительное дело, но про вас говорят то же самое, Великий Ван. - И про вас тоже, мисс Эшфорд, - добавил тот, кто, по всей видимости, был Смитом. - Не волнуйтесь, все будет в порядке, - скрепя сердце проговорила Анна. Она вышла из штаба на солнцепек, надеясь, что Чиун не последует за ней. Ей было необходимо поскорее добраться до Римо. Только он мог спасти цивилизацию от гибели. Если же Чиуну удастся ее опередить, Римо превратится в очередного подручного Рабиновича. Анна с трудом удерживалась, чтобы не перейти на бег. Она прекрасно понимала, что должна напустить на себя важный вид - иначе ее задержит военный патруль и она снова будет отконвоирована к грузовику. Спускаясь с холма, она чуть не вывихнула ногу, наступив на камень. Откуда-то слева доносились звуки винтовочных выстрелов. Американцы очищали территорию от противника. Встретившиеся ей военные говорили о том, что сорниканские руководители сбежали из страны вместе со своими очками от Гуччи, чемоданами от Луи Виттона и башмаками от не менее известных дизайнеров. Анна не оглядывалась. Она знала: Чиун двигается настолько стремительно и бесшумно, что она все равно его не увидит. Какой-то солдат протянул ей руку, чтобы помочь спуститься со скалы. Где же Римо? Неужели он все-таки попытался проникнуть в штаб и убить Рабиновича? Если это так, то он последний идиот. Убить Рабиновича не так-то просто. Теперь у нее не было в этом сомнения. И убить его должна не она, а Римо. Но только не сейчас. Внезапно она почувствовала, как кто-то сжал ей локоть, точно тисками. Это был Римо. - Куда ты направляешься? - Я ищу тебя. Где ты был? Надеюсь, не у Рабиновича? Это было бы равносильно самоубийству. - Ты имеешь в виду величайшего гения человечества? - спросил Римо, улыбнувшись. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ - Я пошутил, - сказал Римо. - Негодяй, чудовище! - вспыхнула Анна и замахнулась, чтобы ударить Римо, но рука ее лишь едва коснулась его щеки. - Как ты смеешь меня пугать? Каким же надо быть бездарным толстокожим тупицей, чтобы сморозить такое? Гнев Анны забавлял Римо. - Ты - мужчина. Настоящий мужчина! - не унималась Анна. - Что за дурацкая шутка! - Я просто хотел рассмешить тебя. - Неужели ты не понимаешь, что если с тобой случится беда, все пропало? Ты хоть знаешь, что происходит? Ты знаешь, что мне удалось выяснить? - Откуда мне знать? Ты ведь пока что ничего мне не рассказала, - резонно заметил Римо. Он посмотрел в ту сторону, где находился командный пункт и увидел выходящего оттуда Чиуна. Однако взгляда на него было достаточно, чтобы понять: им грозила опасность посерьезнее той, какую имела в виду Анна. - Рабинович намерен захватить власть в вашей стране, - объяснила Анна. - Он уже больше никого не боится. Земной шар для него - не более чем игрушка. Он может в любой момент развязать новую войну просто для забавы, и мы не сможем ему помешать. Мы совершенно бессильны. - Мы бессильны, но пока еще живы, - сказал Римо. - Очень может быть, что только пока. Нужно поскорее сматываться отсюда. Анна посмотрела в ту сторону, куда смотрел Римо. Чиун, его учитель, вышел из штаба и не спеша спускался вниз. - Он направляется к нам, - объявил Римо. Анна внимательнее присмотрелась к маячившей вдали фигурке. Казалось, Чиун просто вышел прогуляться. - С чего ты взял? - Обрати внимание на его походку. - Я не вижу ничего особенного. - А я вижу. Чиун собирается кого-то убить. Не исключено, что меня. - Но почему? - Не знаю. Возможно, Рабинович догадался, почему мы здесь. Возможно, он приказал Чиуну убить не меня, а тебя. - В любом случае нам незачем здесь оставаться. Бежим! Римо увидел глаза Чиуна. Интересно, что у него на уме? Действует ли он по собственной воле или выступает слепым орудием чужой воли? Может быть, он принимает Римо за кого-то другого? На лице Чиуна не было ни следа гнева. Он всегда внушал Римо, что гнев обессиливает человека. Гнев - признак слабости, а не силы, он наносит колоссальный вред нервной системе. Только спокойствие позволяет человеку в полной мере реализовать свои возможности. - Существует только один способ уничтожить Рабиновича, - продолжала Анна. - Но искать его нужно не здесь, а в России. - Почему же ты не подумала об этом прежде? - спросил Римо. - Потому что у меня было мало времени, к тому же я не предполагала, что это так важно. Мне нужно было поскорее попасть в Америку. Я думала, что сумею обезвредить Рабиновича, а если понадобится, и убить его. Теперь я вижу, что мне это не по силам. Я поняла это, побывав на командном пункте. - И что же, по-твоему, мы найдем в России? - Секрет его могущества. Я уверена, что разгадку следует искать в Дульске. Существуют вещи, которых мужчины, как правило, не замечают. - Разве в России нет женщин? Уж они-то должны были заметить все, что нужно, - сказал Римо. Он взял Анну за руку и вместе с ней вышел на дорогу. Штабная машина с двумя офицерами даже не сбавила скорости при виде голосующих мужчины и женщины и остановилась только тогда, когда Римо вытащил через окно водителя. Один из сидящих в машине офицеров объявил, что Римо арестован. Этого было достаточно, чтобы уже в следующую секунду бедняга оказался на обочине, а когда ему удалось с помощью коллеги подняться на ноги, Римо с Анной уже умчались на их машине. Римо не сводил глаз с зеркала заднего обзора. - Теперь он нас не догонит, правда? - спросила Анна. Римо лишь ухмыльнулся в ответ. - Нет. На этой колымаге, да еще по таким дорогам, нам от него не улизнуть. - Зачем же было садиться в эту машину? - Вести тебя пешком через джунгли - довольно утомительное занятие. - У меня сложилось противоположное впечатление. Ты так нежно поддерживал меня. - Только для того, чтобы ты не выбилась из сил. Пожилой кореец в черном кимоно вышел на дорогу и, широко расставив ноги, медленно поднял руки над головой. Описав ими дугу, он столь же медленно опустил их и скрестил на груди. - Черт! - выругался Римо и плотно сжал губы. Анна заметила, как он побледнел. - Что случилось? - спросила она. - Я надеюсь, он принимает меня за кого-то другого. - Почему? - Этим знаком Чиун показал, что если я когда-нибудь вернусь сюда, он меня убьет. - Но тебе придется вернуться. Мы едем в Россию не навсегда, а только для того, чтобы раздобыть средство, с помощью которого можно будет разделаться с Василием и его злыми чарами раз и навсегда. - Если ради этого мне придется убить Чиуна, лучше на меня не рассчитывай. - Но это твой долг. Речь идет о судьбе всего человечества! - Чиун для меня дороже всего человечества, а он дал мне ясно понять, что если я сунусь сюда снова, пощады от него не жди. - Может быть, нам удастся разрушить чары, которые на него напустил Василий? - Ты сама не веришь в то, что говоришь. - Почему ты так решил? - Слишком неуверенным тоном ты это произнесла. Ну ладно, в путь. Попасть в Россию не так сложно, как выбраться оттуда. Нельзя сказать, чтобы туда рвались толпы эмигрантов. Для въезда в страну Анна предпочла не пользоваться официальными каналами, хотя у нее и имелись все необходимые документы. На следующий день они уже были в Дульске. - Если бы мы обратились за содействием к правительственным чиновникам, на это ушло бы не меньше недели, - сказала Анна. - Не понимаю, почему ваши интеллектуалы находят коммунизм столь привлекательным. В нашей стране развелось такое множество бюрократов, что она напоминает гигантскую почтовую контору. Дорога, ведущая в Дульск, хоть и асфальтированная, была сплошь в ухабах. Можно было подумать, что едешь по канзасским степям. Анна то и дело заглядывала в карту, приговаривая: "Отлично. Так я и думала". - Ты хочешь сказать, что в России не так-то просто отыскать нужное место? - Нет, дело не в этом. Я сама родом из небольшого провинциального городка. Но он совсем не похож на Дульск. Надеюсь, что не похож. Она посмотрела вперед: - Ты хорошо видишь на расстоянии, Римо? - Во всяком случае, лучше тебя. - Что ты видишь впереди? - Дорогу. - Какую дорогу? - Такую же, как и эта. Асфальтовую. - Прекрасно. Так я и думала. - Что в этом прекрасного? - А то, что мы вплотную подобрались к загадке Василия Рабиновича. Я думаю, он не единственный, кто наделен сверхъестественными способностями. Хочу предупредить тебя, Римо, нам ни в коем случае нельзя вспугнуть жителей этого городка. Никто здесь не должен знать, что я имею отношение к российскому правительству. Мы представимся друзьями Василия Рабиновича, который прислал нас сюда. Вот почему мы и оказались в Дульске. Понятно? - Я не понял ни слова из того, что ты сказала, - ответил Римо. Какое отношение имеет асфальтовая дорога к сверхъестественным гипнотическим способностям Рабиновича? Сбоку от дороги показалось несколько лотков с сельскохозяйственными продуктами, и Римо остановил машину. Он не знал, что в России существует частная торговля. В поле стояло несколько тракторов, на которых спали какие-то мужчины. Чуть поодаль на небольшом участке в поте лица трудились люди. - Это - индивидуальные участки колхозников, - пояснила Анна. - Трактора не принадлежат всему колхозу. Каждый год мы направляем в села новые трактора на смену проржавевшим старым. - Почему трактора ржавеют? Разве их не смазывают? - Иногда смазывают, но в основном их выводят в поле и там оставляют, чтобы создавалась видимость работы. Если в колхоз приезжает комиссия, их заводят. Но это случается редко. Чаще трактористы даже не прикасаются к рычагу переключения скоростей. - А как же разговоры об автоматизации? - Один умник написал целый трактат о том, что автоматизация только вредит сельскому хозяйству. Он должен был внести только одно уточнение: сельскому хозяйству России. Анна подошла к одной из торговок и купила у нее несколько картофелин, буханку хлеба и кусок мяса, завернутый в видавший виды обрывок бумаги. Она понюхала мясо. - Хорошее. Почти свежее. - Зачем ты все это купила? - Ты еще не проголодался? - Разве у вас в стране нет ресторанов? - Конечно, есть, но для этого нам пришлось бы вернуться в Москву. Нехитрый товар местных сельских тружеников помещался на бороне со спиленными зубьями, которая в таком преображенном виде отличалась завидной устойчивостью и с успехом заменяла прилавок. Римо взглянул на мясо и покачал головой. У него пропал аппетит. По мере того, как позади оставалось все больше километров асфальтового пути, на душе у Анны становилось веселее. Она напевала песни, которым выучилась еще в детстве. Чувствовалось, что она любит свою страну, несмотря на то, что пятьдесят процентов ее населения составляют мужчины. Впрочем, дело было не в самом мужском населении, а в том, что и как оно делает. - Кстати, почему ты упомянула об асфальтированной дороге? Что в этом необычного? - спросил Римо. - А-а, ты, конечно, этого не понимаешь, потому что ты американец. - Действительно, не понимаю. Дорога - она и есть дорога. - В Америке, Римо. В России дорогой называется утрамбованная полоска земли, которая во время дождей превращается в непролазную грязь. Обыкновенная ухабистая асфальтовая дорога здесь почтительно именуется автомагистралью. - Ну и что? - не понял Римо. - Значит, в Дульск ведет автомагистраль. - Да, тебе явно не хватает знания российских реалий. Тебе известно, какие важные производства находятся в Дульске? - Разумеется. Каждый американец изучает экономику Дульска в начальной школе, - усмехнулся Римо. Разболтанная колымага с подтекающим маслом, на которой они преодолевали российские просторы, отдаленно напоминала американский "нэш" модели 1949 года. Как известно, этот автомобиль был вытеснен с рынка более качественной продукцией конкурентов. В России же утверждали, что социалистическая экономика более эффективна, поскольку не ставит цели произвести сотню разновидностей товара, когда можно ограничиться одной. В каком-то смысле это было верно. Здесь была своя логика. Если бы не одна загвоздка: в России производилось крайне мало автомобилей, и все они были никудышного качества. Как учили мудрецы Синанджу, логика - не самая сильная сторона человеческого мышления. - Даже живя в России, Римо, ты все равно не смог бы ответить на вопрос, чем знаменит Дульск. Это обыкновенный захолустный городок, каких не счесть в российской глубинке, где нет электричества, нормальных дорог и куда не пускают иностранных туристов. - Но мы едем по асфальтированной дороге, - заметил Римо. - В том-то и дело. Почему именно в Дульск ведет асфальтированная дорога? И почему здесь нет следов, напоминающих о боях с немцами во время второй мировой войны? Линия фронта проходила в непосредственной близости от Дульска, и тем не менее не существует ни единого упоминания о том, что здесь было хоть одно крупное сражение. - Ну и что из этого? - Пошевели мозгами, Римо, даже если они у тебя затуманены мужскими гормонами. Подумай. Зачем мы сюда приехали? Почему я решила, что именно в Дульске можно найти средство, способное обезвредить Василия Рабиновича? Почему я считаю, что разгадка находится здесь? - Да, - сказал Римо. - Что значит "да"? - Это единственный ответ, который я знаю. - Но он не вытекает из вопроса. - Я не успел задать вопрос, - объяснил Римо. Радиоприемника в машине не было, но Римо не особенно огорчался из-за этого: вряд ли в России передают по радио что-нибудь интересное. Впрочем, кто знает? Чем еще, кроме радио, они могут похвастаться? - Разгадка заключается в том, что все жители Дульска обладают такими же способностями, как и Василий Рабинович. Они наделены ими от природы. Теперь я абсолютно убеждена в этом. - Ничего себе! Из огня мы угодили прямо в полымя! - Не обязательно, - возразила Анна. - Они подскажут нам, как обуздать Василия. Поэтому мы и представимся его друзьями. Понимаешь? - Пока что я понимаю только одно: очень скоро нас ждет встреча с сотней Чиунов и целой толпой людей, в которых ты узнаешь своих ближайших родственников. - Ничего, дружище, - сказала Анна, похлопав Римо по плечу. - Где наша не пропадала! Она провела рукой по его бедру. - Где у тебя расположена эрогенная зона, Римо? - В голове. - Я могу туда добраться? - Нет. Анна медленно расстегнула юбку. Римо, казалось, не заметил этого. Юбку пришлось снова застегнуть. - Пожалуй, я пойду к ним одна, - сказала Анна. - А что делать мне, если с тобой что-то случится? Я ведь не говорю по-русски. - Ты спасешь меня. - Мы пойдем вместе. - Но почему? - Я так хочу. Тут уж одно из двух: или пан, или пропал. Все равно без тебя мне тут нечего делать. Да я и не хочу что-либо делать без тебя. Дульск напоминал какой-нибудь Богом забытый городишко на американском Среднем западе. Но Анна объяснила, что, по советским меркам, это вполне процветающий областной центр, хотя и не играет никакой роли в экономике страны. Здесь не было ни металлургических комбинатов, ни заводов по производству электронной аппаратуры, ни крупных оборонных предприятий. Это был тихий, мирный уголок с множеством церквей, синагогой и мечетью. И ни одного отделения КГБ на весь город. - Так я и думала, - проговорила Анна. На улице им встретился мужчина в белой рубахе, темных брюках и сапогах. - А ну-ка, подойди сюда! - окликнул он Римо. - Я вижу, ты нездешний. - Да, папочка, - ответил Римо. Как хорошо, что Чиун тоже здесь, подумал он. Ведь сам он плохо говорит по-русски. Конечно, в крайнем случае он мог бы кое-как объясниться с местными жителями. Чиун всегда требовал, чтобы его ученик уделял больше внимания изучению иностранных языков. - Послушайте, - обратилась Анна к мужчине, которого Римо принял за Чиуна. - Мы - друзья Василия Рабиновича. Мы не желаем вам зла. - Этот парень очень опасен, - ответил тот. - Пожалуйста, не трогайте его. - Он наводит на меня страх. - Но ведь вы всегда сможете его обезопасить с помощью внушения. - Понятное дело. Чего не сделаешь со страху! - Вы хотите сказать, что это срабатывает у вас автоматически? - Да, красавица. И я ничего не могу с этим поделать. - Чиун, почему ты пригрозил меня убить? - спросил Римо. - Что он сказал? - поинтересовался местный житель. - Я не понимаю по-иностранному. - Мастер Синанджу не может поднять руку на своего сына, - продолжал Римо по-английски. - Я же говорю, что этот парень опасен, - повторил мужчина в белой рубахе. - Вы понимаете, о чем он говорит? - спросила Анна. Тот пожал плечами. - Я не собираюсь с тобой сражаться, папочка. Ни за что, - твердил свое Римо. Неожиданно он повернулся к Анне и спросил: - Куда подевался Чиун? - Его никогда здесь не было, Римо. Ты разговаривал с одним из местных жителей, и я узнала много интересного. Оказывается, гипноз служит у них своего рода защитной реакцией. - Прекрасно. Но где же Чиун? - Его здесь не было и в помине, - повторила Анна. - Но я видел его собственными глазами! - Ничего подобного. Все это внушил тебе вот этот человек, желая себя обезопасить. Так у него проявляется инстинкт самосохранения. Он срабатывает автоматически. - Если вы друзья Василия Рабиновича, - сказал мужчина в белой рубахе, - я могу отвести вас к его матери. Бедняга все еще не может прийти в себя от горя после его отъезда. Мать Рабиновича жила в крытой соломой избе с небольшим палисадником. Ее пришли навестить подруги. Женщины сидели за столом вокруг самовара и пили чай. Анна тщательно вытерла ноги о лежащий перед дверью коврик. Украшенная резьбой дверь выглядела довольно нарядно. - Я все еще не могу избавиться от ощущения, что это был Чиун, - признался Римо. - В этом и заключается вся опасность. И все же, возможно, ты первый, кому удалось выйти из гипнотического состояния. Ты понимаешь, что это был не Чиун? - Мне приходится убеждать себя в этом. Они вошли в избу, и тут Анна неожиданно воскликнула: - Здравствуй, мамочка! Правда, Римо ничего не понял, так как это было сказано по-русски. - Римо, я хочу познакомить тебя со своей мамой. - Сомневаюсь, чтобы здесь была твоя мама. Ты явно испугала кого-то из этих женщин. - Она приехала сюда в гости, - объяснила Анна. - Ты помнишь, почему мы здесь? - Конечно. Я думаю, мама сможет нам помочь. - Сначала спроси ее, говорит ли она по-английски. Анна перевела вопрос Римо на русский язык, и женщины кивнули в ответ. - Послушайте, - обратился к ним Римо. - Над миром нависла опасность, и виноват в этом парень из вашей деревни. - Василий, - угадала одна из женщин, такая же круглолицая, как и все остальные. - Что он натворил на этот раз? - спросила она по-английски. - Он сбежал в Америку и теперь собирается сесть в президентское кресло, - ответил Римо. - На его счету уже есть одна война. - Зачем ему понадобилось играть в войну? - Не знаю. Зачем-то понадобилось. Анна лучше в этом разбирается. Она умная женщина и хочет предотвратить новую беду. Она ваша соотечественница. - Не все русские одинаковы, - хором возразили женщины. - Кто она такая? Римо пожал плечами. - Она имеет отношение к нашим руководителям? - Анна считает их всех идиотами. - Ты не видел, куда подевалась моя мама? - обратилась Анна к Римо по-английски. - Ее никогда здесь не было. - Ну и чертовщина! Я готова дать голову на отсечение, что видела ее. - Значит, вы считаете наших руководителей идиотами? - спросила одна из женщин. - А как же иначе? Ведь все они - мужчины. Понимаете, ситуация сложилась действительно серьезная. Сбежав из городка парапсихологов, Василий Рабинович натворил много бед. Того и гляди, между Америкой и Россией начнется война. Не знаю, что там на уме у сидящих в Москве идиотов, но подозреваю, что теперь они примутся изо всех сил наращивать вооружения. А Василий тем временем прибирает к рукам Америку. - Ну, это его дело, - заявила мать Василия. - А война нам не страшна. Мы от нее не пострадаем. - Ошибаетесь. Атомная ракета - не человек. Она не поддается внушению. - Вы говорите об этих бомбах, которые могут разрушить целые страны? - спросила одна из женщин. - Именно. - Василий всегда был сорванцом, - вздохнула его мать. - Не обижайтесь, - заметила ее приятельница, - но от вашего сына никому не было покоя. - Поэтому он, наверное, и уехал, - предположила вторая гостья. - Он был не такой, как все остальные, - высказалась третья. - Не могли бы вы поподробнее рассказать об истоках его сверхъестественных способностей? - попросила Анна. - Судя по всему, в ваших краях он не исключение Насколько мне известно, во время войны под Дульском практически не было боев. Должно быть, немцам казалось, что они попали в родные места. - Что-то вроде этого, - подтвердила одна из женщин. - Увидев, что к Дульску ведет асфальтированная дорога, я поняла: руководители района наверняка считают, что этот городок сплошь состоит из их ближайших родственников, а также передовиков социалистического производства. - Что-то в этом роде. - Каждый из жителей вашего городка обладает даром внушения, правда? - Что-то вроде этого. - По-видимому, таким образом у вас проявляется защитный рефлекс. - Ничего подобного! - воскликнула одна из подруг матери Рабиновича. - При чем тут рефлекс? Мы обладаем чудодейственной силой, - подхватила другая. - Это дар свыше, - пояснила третья. - Благодаря ему все мы жили и не тужили, и если бы Василий никуда отсюда не уезжал, так было бы и поныне. - Я хотела сказать, что этот чудесный дар является прирожденным свойством жителей Дульска, - объяснила Анна. - Как известно, в процессе эволюции некоторые биологические виды приобретают определенные свойства, позволяющие им уцелеть в борьбе за существование. Судя по всему, вы... - Замолчите, милочка. Довольно научной чепухи. То, с чем вы здесь столкнулись, - чудо. Понимаете? Самое настоящее чудо! - Ей-богу, так оно и есть. Но если вы коммунистка, то все равно ничего не поймете. - Я с удовольствием вас выслушаю, - сказала Анна. Хозяйка налила ей чаю и вместе с подругами настояла, чтобы она хоть немного поела. А то ведь посмотреть не на что - одна кожа да кости! Они повернулись к Римо в надежде, что он их поддержит, однако на этот счет у Римо было иное мнение. Молодому человеку тоже не мешало бы поправиться, решили женщины. Анна взяла с тарелки пару печений, Римо же ограничился обыкновенной водой. Они были первыми из непосвященных, кому предстояло узнать о "дульском чуде". В двенадцатом веке Дульск был охвачен постоянными смутами. В те времена жило немало праведников и святых старцев, которые нередко соперничали между собой. И вот однажды в этой деревушке появился старец с окровавленной головой, опухшими от побоев глазами и переломанными руками. Жители деревни не знали, кто он: католик ли, православный, мусульманин или еврей. Губы у него были разбиты в кровь, и он не мог произнести ни одного членораздельного слова. Но было ясно, что этот человек святой, потому что он не переставая шептал молитвы. Выздоровев, старец понял, что деревенские жители не знают, какой он веры. Что ему было делать? Сторонников какой религии предпочесть? Все они одинаково ревностно ухаживали за ним. В России все святые праведники обладали особым даром. Одни видели в темноте. Другие, подобно Распутину, умели исцелять недуги. Третьи могли одновременно находиться в двух разных местах. Четвертые перемещали предметы на расстоянии. Этот старец был явно из их числа. Так какой же группе ему следовало отдать предпочтение? Каждая стремилась завоевать его расположение, чтобы на них снизошла его благодать. Все понимали, что спасши святого от смерти, они заслужат особой благодати. И тогда старец притворился немым, чтобы никто не догадался по его говору, к какому вероисповеданию он принадлежит. И он написал на бумаге пророческие слова: "Каждый из вас по-своему прекрасен. Все вы заботились обо мне как о родном. Да обернется моя беда для вас благом! С этого дня и впредь всякий, кто взглянет на вас, увидит того, кто любезен его сердцу. Всякий, кто придет сюда, станет, подобно мне, одного с вами рода и племени". Женщины слово в слово повторили это святое благословение. - Вот так благословил наших предков святой человек, и с той поры беды обходили нас стороной, пока мой сын, желая всех поразить, не отправился в этот сибирский городок. - Неужели никто не догадался проверить, нет ли на родине Василия людей, обладающих таким же даром? - Помнится, сюда приезжал один человек, но мать Василия быстренько отправила его восвояси, - улыбнулась одна из женщин. - Может быть, кто-то из вас согласится поехать с нами и приструнить Василия? - спросила Анна. - Нас он не станет слушать. Возражать ему - все равно, что возражать собственной матери. Даже хуже. С собственной матерью мне всегда удавалось договориться. Женщины покачали головами: - Василий никогда никого не слушал. Мать Рабиновича печально кивнула. - Он был трудным ребенком, - сказала она. - Уж не знаю, за что мне выпало такое наказание. Я не раз спрашивала себя: в чем моя вина? И знаете, к какому выводу я пришла? Ни в чем. Так что занимайтесь им сами. - А если он развяжет войну? - вступил в разговор Римо. - Если его разозлить, он на все способен. Начать войну - вполне в его духе. - Речь идет не просто о войне, а о мировой катастрофе! - воскликнул Римо. - Это его не остановит, - сказала мать Рабиновича. - Такой уж у Василия характер, - подтвердили остальные женщины. - И все же дайте нам какой-нибудь совет, - не сдавалась Анна. - Как его обезоружить? - Вы ничего не сможете с ним сделать. Дело вовсе не в нем, касатка, а в том, что происходит у вас в голове. Понимаете? - Слабое утешение, - вздохнул Римо. - В том-то и беда, что человек становится не властен над своим рассудком, - подытожила Анна. По тропинке к дому бежал пожилой человек с зелеными погонами офицера КГБ. Вскочив на крыльцо, он принялся барабанить в дверь. - Мама, открывай скорее! - закричал он. - Открыть? - спросила одна из женщин помоложе, обратившись к матери Рабиновича. - Да, - ответила та. - Мама, наш город окружен! - запыхавшись, сообщил офицер КГБ открывшей дверь женщине, которая была на добрых десять лет младше него. - Органам стало известно, что одна видная партийная деятельница по имени Анна Чутесова нелегально проникла в Россию. У нее немало недоброжелателей. С ней должен быть мужчина. Кто эти люди, мама? - Твои брат и сестра. Помоги им. - Бежим, сестренка, у нас мало времени! - затараторил офицер КГБ. Пребывание Анны и Римо в Дульске внезапно подошло к концу. - Знаешь, - сказал Римо Анне, - за русских я не беспокоюсь. Меня беспокоит, что мы будем делать, когда вернемся в Америку. Я все еще не могу отделаться от чувства, что Чиун где-то здесь. - И я тоже. Мне повсюду чудится моя мама. - Ну что ты копаешься, сестренка? Я проведу тебя через оцепление, но для этого нужно поторопиться! Римо и Анна поблагодарили гостеприимных женщин. Им понравилась спокойная, мирная атмосфера этого городка. Обладая сверхъестественными способностями, жители Дульска могли позволить себе роскошь быть приветливыми друг с другом. Анна по-прежнему пыталась дать этому феномену научное объяснение. - Совершенно ясно, что речь идет об особом свойстве, которое дульцы унаследовали вместе с генами от своих предков. Но чтобы объяснить себе этот феномен, они выдумали сказку про святого старца. С этого, между прочим, начинается любая религия. - Вы, коммунисты, всегда норовите дать чуду рационалистическое объяснение. - А какое объяснение устраивает тебя? - Никакое. Римо с Анной намекнули своему благодетелю, что не стоит выдавать их за своих брата и сестру, поскольку в это все равно никто не поверит. - Брось, сестренка, - отмахнулся тот. - Ты крутила шуры-муры с доброй половиной из этих ребят. Они вас пропустят. - Тогда идите вперед и попытайтесь им это втолковать, - сказал Римо. Когда офицер ушел, Римо успокоил Анну, объяснив, что не успеет она и глазом моргнуть, как путь будет свободен. - Тебе придется лишь чуточку подождать. Сейчас я все улажу. - Что ты собираешься делать? - Я покажу тебе чудо в духе Синанджу. - Я думала, что Синанджу не чудо, а мастерство, шлифовавшееся на протяжении тысячелетий. - Как сказать. Однажды я попробовал сразиться с призраком, и моя рука попала прямо в центр смеющейся Вселенной, - сказал Римо. - Разве это не чудо? - Ты нарочно дразнишь меня. Римо улыбнулся и, откинувшись на сиденье машины, приник к губам Анны в долгом нежном поцелуе. - И опять ты дразнишь меня, - шепнула Анна. Римо ничего не ответил, но почувствовал, как в нем вспыхивает желание. На посту охраны, естественно, не поверили, что Римо - брат офицера КГБ, хотя последний и клялся в этом. Судя по описаниям, Римо был тем самым мужчиной, вместе с которым нелегально проникла в страну Анна Чутесова. Римо приказали поднять руки вверх и в сопровождении конвоя вернуться к машине. В соответствии с приказом он и товарищ Чутесова должны быть доставлены в Москву. Римо поднял руки, умудрившись при этом схватить за горло двоих конвоиров. Одно стремительное движение - и их позвоночники хрустнули. Третьего конвоира Римо легонько ударил в грудину, превратив его сердечную мышцу в гуляш. Офицер КГБ сказал своему "брату", что теперь им обоим крышка. Римо попытался его успокоить. - Хоть ты и мой брат, я обязан тебя задержать, - заявил тот, потянувшись за пистолетом, но тут же замотал головой: - Нет, не могу! Я не могу этого сделать. Честное слово, не могу. И это при том, что я всю жизнь тебя ненавидел и мечтал сгноить в тюрьме. Римо помахал Анне, давая понять, что путь свободен. - Это было потрясающе! - воскликнула она. - Непостижимо, как тебе это удалось? - Чему ты радуешься? Мне предстоит встреча с моим учителем. С ним мне не совладать. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Она чувствовала на себе его взгляд. Он парализовал ее волю, и она была готова упасть к его ногам. Тысячи, миллионы мужчин, увидев ее на экране, сходили с ума от любви к ней. Каждую неделю она получала сотни восторженных писем от поклонников и поклонниц, но ни одно из них не тронуло ее сердца. И вот только что, приехав на этот званый вечер в самом фешенебельном районе Нью-Йорка, она встретила мужчину своей мечты. Он был невысокого роста, с печальными карими глазами и говорил с невероятным акцентом, от которого захватывало дух так же, как и от исходящего от него запаха лука. Все говорили о нем как о самом могущественном человеке в Америке, хотя и не могли толком объяснить причины его могущества. Зато он знал абсолютно все и обо всех. Актрисе Берелл Ник посоветовали держаться от него подальше. Берелл обладала романтической внешностью и всегда играла романтические роли. Режиссеры не жалели экранного времени на молчаливые сцены, когда камера подолгу задерживалась на ее лучистых глазах, чувственных сочных губах и развевающихся на ветру очаровательных белокурых локонах. Но при этом Берелл Ник была расчетлива, как калькулятор. С пяти лет привыкшая появляться перед публикой, она испытывала оргазм только тогда, когда рисовала в своем воображении, как ее насилует золотой Оскар под восторженные вопли кинокритиков, прославляющих ее актерское мастерство. Мужчины никогда не привлекали ее. Равно как и женщины. Даже к своим поклонникам она была равнодушна. Она предпочитала, чтобы ею громко восхищались, но издалека. Единственным, что согревало ее душу, была слава. Встретив на званом вечере человека с печальными карими глазами, она с легкостью простила ему и нелепые манеры, и луковый запах, и чересчур громкий смех, потому что он принадлежал к числу влиятельных людей. Она решила уделить ему целых пятнадцать секунд своего благосклонного внимания, чтобы затем переключить его на других не менее влиятельных особ. Ни на одной вечеринке она не встречала столько знаменитостей. Это было что-то особенное. Не просто званый вечер, которые даются раз в год и даже в десятилетие, а настоящий Вечер с большой буквы. Здесь были все, кто хоть что-то собой представлял. Те, кого сюда не пригласили, до конца дней будут чувствовать себя обделенными. Среди гостей были члены правительства, а с минуты на минуту ожидали прибытия президента Соединенных Штатов. Берелл заметила в толпе пятерых крупнейших голливудских продюсеров, а также с полдюжины известных ученых. Если сама Берелл Ник узнала их, можно было не сомневаться, что это действительно известные ученые, ибо она знала лишь немногих, хотя ее знали все, ибо фотографии звезды украшали множество научных журналов. В числе приглашенных были промышленные магнаты, которых Берелл опять-таки узнала, что, безусловно, делало им честь, ибо знаменитая актриса удостаивала своим вниманием отнюдь не всех промышленников, хотя ее очаровательная мордашка мелькала на обложках почти всех деловых журналов. Зал гудел от гула голосов. Все вокруг говорили о всемогущем человеке, который знает все и вся. Берелл услышала потрясающую историю о том, что этот человек может запросто определить, кто пятнадцать лет назад обманул налоговую инспекцию, или сказать, какая почва на твоем земельном участке в Коннектикуте. Он знал о людях всю подноготную. Атмосфера в зале постепенно накалялась. Чем больше одни влиятельные лица общались с другими влиятельными лицами, тем сильнее они ощущали собственное и чужое могущество. Кто-то из гостей заговорил о приглашениях на этот вечер. - Я получил его, когда был на своей зимней вилле, о которой знали лишь я и моя жена, но она умерла уже пять лет назад, - сказал знаменитый изобретатель, создатель нового поколения компьютерных технологий. - А мне приглашение поступило на мой собственный компьютерный терминал, о существовании которого никто не знал, - заметил его собеседник. - Что касается меня, то я получил приглашение от моего банкира, который посоветовал мне непременно быть на этом вечере, - признался известный продюсер из Голливуда. Идея этого вечера для сильных мира сего принадлежала человеку куда более могущественному, чем все они вместе взятые. Гомон в зале нарастал по мере того, как люди, способные самостоятельно принимать решения, встречали себе подобных и, пользуясь случаем, принимали совместные решения, от которых зависели судьбы мира. Посреди всеобщего возбуждения Берелл Ник попыталась улизнуть от коротышки с печальными глазами, с чудовищным акцентом и неистребимым запахом лука, хотя и знала, что этот вечер устроен им. И вдруг ни с того ни с сего она почувствовала, что ее неодолимо влечет к нему. Он возбуждал ее сильнее, чем Вильям Шекспир, провозгласивший ее величайшей актрисой всех времен (однажды она видела такой сон, и это был самый эротический из ее снов). Она жаждала его любви больше, чем шумного успеха на Бродвее. За одну его ласку она отдала бы трех своих Оскаров, которые стояли у нее в ванной, подогревая греховные фантазии. Берелл уединилась с ним в комнате наверху, где медленно и сладострастно расстегнула блузку и обнажила свою прекрасную грудь, которую никогда не показывали на экране из опасения разрушить ее романтический образ, хотя она не раздумывая снялась бы голой верхом на жирафе, если бы это способствовало ее кинематографической карьере. Сгорая от нетерпения, Берелл бросилась в объятия великолепного Василия Рабиновича. Все в нем возбуждало ее, даже запах лука. - Ну, хватит уже этих нежностей. Пора переходить к делу. У нас не так много времени, - отчеканил Василий, и страсть, сквозящая в его голосе, повергла Берелл в сладостную дрожь. - Я вижу, ты совсем обезумела от любви ко мне, - заметил он, чувствуя на себе ее изумительное розовое тело. - Так, скорее. Оп-па! Ну вот и все. Ладно, а теперь иди и расскажи всему свету, а особенно рыженькой красотке внизу, какой я потрясающий сексуальный партнер. - Это было великолепно! - простонала Берелл Ник. - Ты должна рассказать об этом всем в Голливуде. Мой телефонный номер узнаешь у Смита. Это мой помощник. Если он спросит тебя о ком-то или о чем-то, сообщи ему все подробности. Ты увидишь его в холле - это такой мрачный изможденный тип. - После тебя, дорогой, все покажутся мрачными и изможденными, - произнесла Берелл Ник, утирая слезы. Впервые в жизни она плакала по-настоящему: столь сильным оказалось пережитое ею любовное потрясение. - И не забудь застегнуть молнию. Василий растянулся на мягкой кушетке и принялся листать журнал при мягком свете позолоченных светильников. - Что? - не поняла Берелл. - Я говорю о ширинке. Ты расстегнула ее перед тем, как наброситься на меня. Теперь нужно ее застегнуть. - А-а, ну конечно, дорогой. Разумеется, - проворковала кинодива, запечатлев на губах Василия поцелуй. Осторожным и одновременно чувственным движением, на которое была способна только Берелл Ник, она стала застегивать молнию на брюках лучшего любовника в мире. - Ну что ты копаешься, честное слово? Можно подумать, что здесь снимают кино. Застегивай и выметайся! Когда она выплыла из комнаты, Василий вздохнул с облегчением. Наконец-то он остался один. Никто не посмеет нарушить его покой - покой человека, собравшего в своих роскошных двухэтажных апартаментах на Пятой авеню самых могущественных людей Америки. Скоро сюда пожалует президент, которого он превратит в своего верного слугу, и тогда Василий будет делать все, что ему заблагорассудится. Итак, он станет хозяином Америки. А что потом? Потом можно будет заняться Россией. Он устроит грандиозную встречу на высшем уровне и добьется полной лояльности российского руководства. А дальше что? Китай? А на черта ему сдался Китай! Рабинович с ужасом подумал, что идея мирового господства стала его утомлять. Василий Рабинович чувствовал себя так же, как, должно быть, чувствовали себя римляне, покорив мир и создав свою империю. Нечто подобное испытывает каждый человек, достигнув цели своей жизни. Все, чего бы Василий ни пожелал, тотчас же исполнялось. Жизнь, свободная от борьбы за существование, теряла смысл. Он понял, почему его земляки никогда не покидали Дульска и уговаривали Василия остаться. "Ты будешь несчастлив, Василий, - говорили они. - Уехав отсюда, никто из нас не может быть счастлив. Здесь мы трудимся. Мы вынуждены трудиться, и это великое благо. Мы живем в ладу со всеми. Зимы у нас суровые, но тем приятнее ожидание весны. Как сказал святой старец, без зимы и весна не радость, а сплошное томление духа". Вспомнив эти слова, Василий подумал, как важно, чтобы женщина иногда говорила "нет" - тем отраднее будет услышать от нее "да". Как важно иметь возле себя настоящего друга, а не людей, ставших твоими приятелями поневоле. Как важно трудиться в поте лица, чтобы потом наслаждаться отдыхом. Даже смерть, подумал он, необходима, чтобы ощутить всю прелесть жизни. Вот так, борясь с охватившей его тоской, Василий понял: чтобы сделать свою жизнь мало-мальски сносной, надо поставить мир на грань уничтожения. Для человека, способного загипнотизировать кого угодно, это было единственной возможностью внести в свою жизнь хоть какое-то разнообразие. Поначалу ему хотелось только одного - чтобы его оставили в покое. Но это было давно, когда он сбежал из России. Теперь ему требовался некий допинг, и таким допингом была атомная война. Ничто другое не поможет справиться с прострацией. Он вызвал Смита. Рабинович был высокого мнения о его умственных способностях, вернее, о том, что от них осталось. Смит тотчас же явился на зов, аккуратно причесанный и улыбающийся, как когда-то в начальной школе в Путни. Рабинович находил трогательным то, как этот гений, способный проникнуть в секреты любой правительственной организации, прилежно поднимал руку и спрашивал его разрешения, прежде чем выйти в туалет. - Смит, я всерьез подумываю об атомной войне. Что ты скажешь по этому поводу? - Она разрушит земной шар, мисс Эшфорд. Вы действительно этого хотите, мэм? - Нет. Я не хочу разрушать земной шар. Я всего лишь хочу вплотную подойти к этому. Понимаешь? Сколько ракет потребуется, чтобы поставить мир на грань ядерной катастрофы? Одна? Три? Пятнадцать? Десять ракет, нацеленных на Москву? Сколько? - Можно ответить, мисс Эшфорд? - Давай. - Я думаю, три ракеты - оптимальный вариант. В крайнем случае - две. Одной ракеты будет маловато, хотя люди, не разбирающиеся в ядерной стратегии, могут сказать, что этого вполне достаточно. - Да, запуск одной ракеты будет воспринят всего лишь как предупреждение. - Нет, предупреждение - это две ракеты. Запуск одной ракеты будет расценен как случайность. - Вот как? Я всегда полагал, что одна ракета - это уже предупреждение. - Нет, мисс Эшфорд. Чтобы нанести упреждающий удар, нужно запустить две ракеты. Одна ракета - это случайность. В секретном соглашении, подписанном много лет назад советским премьером и американским президентом, говорится, что случайный запуск ядерной ракеты одной из сторон не должен восприниматься как повод к полномасштабной атомной войне. Насколько я помню, советский лидер заявил: "Мы не намерены рисковать коммунистической партией из-за гибели нескольких сотен тысяч людей". - А что ответил на это американский президент? - Президент ответил, что хотя разрушение пусть даже одного американского города будет колоссальным ударом для Америки, он, возможно, сумеет объяснить охваченному ужасом народу, что это случилось по чистому недоразумению. - Интересно. А я-то считал, что их можно припугнуть всего одной ракетой, - сказал Василий, вспомнив о своих похождениях в Омахе: оказывается, для этого нужны, по крайней мере, две ракеты. - Если же, - продолжал Смит, - направить три ракеты на ядерные объекты противника, это будет уже не предупреждение, а война. - А если запустить их на три небольших населенных пункта? - спросил Василий. - По моей оценке, это будет означать ядерный конфликт. - Я хотел бы использовать подводные лодки. - Среди ваших гостей, мисс Эшфорд, находится адмирал, однако вы должны иметь в виду, что запустить американские ядерные ракеты не так-то просто. Существует целая система ядерной защиты. - Так займись этим, Харолд. - Можно мне сначала выйти в туалет? - спросил Смит прежде чем бросить всю мощь компьютеров КЮРЕ на разрушение американской системы ядерной защиты. Никогда еще электрическая сеть не работала с такой нагрузкой, как в тот вечер. Первым делом Смит попытался разобраться в системе сигналов, используемых Стратегическим авиационным командованием и ВМС США, и выяснил, что существуют особые коды для приведения в боевую готовность ядерных арсеналов. Разумеется, запуск ракет осуществляется конкретными людьми, однако Харолд Смит, мальчик не только прилежный, но и смышленый, догадался, что эти конкретные люди подчиняются все тем же кодам. Всякий раз, когда компьютер Смита натыкался на код, его работа блокировалась. Однако Смит с его рационалистическим умом понимал: для того, чтобы решить какую-то проблему, совсем необязательно разбивать стенку лбом. Препятствия на то и существуют, чтобы их обходить. Когда на пути его поисков возникало препятствие в виде кода, он ставил на его месте особый значок и шел дальше. Через двадцать пять минут на экране его компьютера высвечивалась целая гирлянда таких значков, дающая полное представление о том, как действует американская система ядерной защиты. Более того, Смиту удалось определить, что существует не один, а два кода, необходимых для запуска ядерных ракет. Проследив всю цепочку, Смит понял, что одна линия ведет к президенту, а другая - к военному руководству. Это означало, что решение о нанесении ядерного удара принимается ими совместно. Итак, сигнал к запуску ракет должен одновременно поступить от высшего военного командования и от президента. Единственное, что требовалось Смиту, это найти оба кода. А потом уже все пойдет как по маслу. Бах! - и земной шарик взлетит на воздух. Смит поспешил сообщить весть мисс Эшфорд. - Харолд, - ответила она. - Не думай, что хвастаться своими успехами дурно. Наоборот, это одно из лучших твоих качеств. Благодаря ему теперь я знаю, что к чему. Ты замечательно поработал. Но у нас нет никакой необходимости ломать голову над этими кодами. В зале на первом этаже находится нужный нам адмирал, а президент будет здесь с минуты на минуту. Василий махнул рукой, давая сияющему Смиту понять, что он может идти, и на прощание добавил: - Не беспокойся, я, конечно же, поставлю тебе пятерку. Даже пять с плюсом. Кстати, ты не можешь сделать так, чтобы одна из ракет была нацелена не на Россию, а, скажем, на Париж? Атомное облако над Эйфелевой башней выглядело бы весьма эффектно. Только смотри, чтобы Дульск не пострадал. Запомни: в радиусе ста километров от него не должно быть никаких взрывов! А теперь пришли ко мне адмирала. Я хочу с ним немного потолковать. В ходе беседы, продолжавшейся ровно пятьдесят две секунды, адмирал сообщил Рабиновичу код, которого никогда в жизни не открыл бы даже родному отцу. Если кто-то и узнал бы от него это слово, то только его непосредственный подчиненный, да и то лишь в случае ядерной войны. Отослав адмирала к остальным гостям, Рабинович позвонил Смиту и сказал, что все в порядке. - Теперь осталось получить только код президента, - ответил Смит по телефону из своего кабинета, помещавшегося в квартире Рабиновича. Эта квартира занимала два этажа здания на Пятой авеню, расположенного неподалеку от клиники, в которой Василий когда-то избавлял своих пациентов от избыточного веса, пристрастия к курению и сексуальных проблем. - Это дело нескольких минут, - успокоил его Василий. - Простите, мисс Эшфорд, можно мне отлучиться в туалет? - Ты только что туда ходил, - суровым тоном напомнил ему Василий. Если он самый могущественный человек в мире, то из этого вовсе не следует, что он должен быть добреньким. Старикан совсем распоясался! Впредь он будет выпускать его в туалет один раз в день - и точка! Рабинович подошел к окну. Снизу доносился грохот музыки. Вечер выдался куда как шумный, но соседи не такие важные шишки, чтобы жаловаться на него. Он посмотрел на раскинувшийся внизу Центральный парк. Вполне возможно, что к утру все здесь будет погребено под толстым слоем радиоактивного пепла. Опасность приятно щекотала ему нервы, наполняла жизнь новыми красками. К дому в сопровождении кортежа мотоциклистов подъехал длинный черный лимузин. В нем сидел президент Соединенных Штатов. Интересно, подумал Рабинович, если плюнуть из окна, попадет ли его плевок в президента? Впрочем, он тут же отказался от этой затеи: президентская охрана наверняка поднимет панику. Внизу было полно агентов Секретной службы, но Василий знал, что они не смогут защитить президента от него. Сквозь ряды агентов и телохранителей с изяществом балетного танцовщика пробирался какой-то человек. Никто не мог его остановить. Он добрался до президента и указал пальцем на освещенные окна квартиры Рабиновича. Президент посмотрел вверх. Разговаривавший с ним человек тоже, и тут Василий узнал его. Это был Римо, первый и единственный друг Василия в Америке, спасший его от русских диверсантов. Президент кивнул и, подталкивая свою прелестную жену, вернулся к лимузину, который тут же умчался прочь вместе с кортежем мотоциклистов, оглашая улицу воем сирен и увозя с собой код. - Чиун, Чиун! - заорал Василий. - Скорее сюда! Чиун явился с такой быстротой, словно только и ждал, когда Василий его позовет. - Немедленно верни президента и доставь его ко мне Он мне нужен сию минуту! - Неужели наконец мы освободим президентское кресло для Смита, о Великий Ван?! - Доставь сюда президента, тебе говорят. А если увидишь Римо, убей его! Его необходимо убрать, и сделать это должен ты. Он встал у меня на пути. Слишком далеко зашел он в своей дружбе. Тут случилось нечто невообразимое. Старый кореец затрясся, из горла у него вырвалось сдавленное "нет!", но рассудок повелевал ему подчиниться приказу. В нем происходила такая внутренняя борьба, что с потолка посыпалась штукатурка. - Ну ладно, ладно, хватит уже устраивать сцены, - одернул его Василий. - Положим, это совсем не Римо, а твой заклятый враг. Это тебя устраивает? Или я снова должен вправлять тебе мозги, как в Сорнике? Ну все, спокойно. Я - добрый старина Ван. Парень, который как две капли воды похож на Римо, на самом деле твой злейший враг. Ты должен его убить. Иначе он убьет тебя. С души Чиуна словно камень свалился. Он не понимал, что именно принесло ему такое облегчение, но жизнь снова стала прекрасна. Ужасного противоречия, из-за которого сердце его только что разрывалось на части, больше не существовало. - Приведи своего заклятого врага сюда. Я хочу посмотреть на ваш поединок. Он должен был состояться еще в Сорнике, если бы этот тип не удрал оттуда. Но имей в виду, это должен быть настоящий поединок. Ты способен доставить мне такое удовольствие? - Великий Ван, это будет поединок во славу вашего имени и Дома Синанджу. Это будет... - Ну ладно, ладно, - оборвал Чиуна Василий Рабинович в образе Великого Вана. - Поединок устроишь после того, как доставишь сюда президента. Однако все случилось намного раньше, чем планировал Рабинович. Выходя из лифта, Чиун лицом к лицу столкнулся со своим заклятым врагом. У него было лицо Римо. Он говорил, как Римо, и это делало его еще более опасным. Изо рта у Чиуна вырвалось зловещее шипение. Все его тело напряглось, готовясь к смертельной схватке. Собрав в кулак всю свою энергию и сосредоточившись, он описал руками широкую дугу, вызывая противника на бой. Анна Чутесова вскрикнула и прижалась спиной к стене кабины. Лампочки мигнули и погасли от колоссальной энергии, исходящей от Мастера Синанджу. - Папочка, не надо сражаться со мной. Это я, Римо, - сказал Римо, хотя и не знал наверняка, кто перед ним: Чиун или Василий Рабинович. И то, и другое было одинаково возможно, Римо был готов к этому и не раз прокручивал в мыслях, как против своей воли вступит в единоборство с Чиуном. Другого выхода у него не было. Но он почувствовал, что не может себя переломить, не может поднять руку на своего учителя. Чиун выбросил вперед руку, готовясь нанести Римо тот самый удар, в чистоте которого никто не мог с ним сравниться. Римо знал силу этого удара, который папочка отрабатывал с ним долгие годы. В ходе тренировок ему ни разу не удалось отразить этот удар; в последнюю минуту Чиун сам останавливал свою руку. Но на сей раз он не собирался останавливаться до тех пор, пока не сокрушит противника, призвав на помощь все свое мастерство, оттачивавшееся на протяжении многих десятилетий. Римо сосредоточился и приготовился к обороне. Каждый мускул его натренированного тела помнил уроки Чиуна. И когда Чиун обрушил на него свой удар, Римо сумел отразить его с таким проворством и силой, которых прежде в себе не подозревал. Римо одолел Чиуна! Впервые в жизни он превзошел своего учителя. Нанося ему ответный удар, призванный обезопасить Чиуна, но ни в коем случае не повредить ему. Римо понял, почему это произошло. Он вспомнил слова Великого Вана: "Сейчас ты находишься на вершине своего мастерства". Когда-то Ван сказал то же самое Чиуну. Но таков уж закон природы, что за вершиной следует спад. Все эти годы силы Чиуна постепенно убывали, Римо же день ото дня наращивал свою мощь, пока не превзошел учителя. Со смешанным чувством печали и облегчения Римо перенес поверженного Чиуна в дальний угол кабины. Лампочки загорелись снова. - Что произошло? - спросила Анна. - Почему Чиун лежит на полу? - Это был величайший поединок в моей жизни, - проговорил Римо. - Но он продолжался всего лишь мгновение! - А ты хотела, чтобы мы надели боксерские перчатки и дубасили друг друга пятнадцать раундов? - Я бы хотела хоть что-нибудь увидеть. - Даже если бы свет не погас, ты все равно не смогла бы ничего разглядеть. Обычному человеческому глазу не угнаться за нашими движениями. - Это - настоящий Чиун, - констатировала Анна. - К сожалению, где-то здесь тебя подстерегает еще один Чиун, под маской которого скрывается Василий Рабинович. Удачи тебе, Римо. - Спасибо. Когда Чиун очнется, не говори ему, что он проиграл поединок, ладно? - Но он и так все вспомнит. - Не знаю уж, что он вспомнит, - сказал Римо и поднялся на этаж, где званый вечер был в самом разгаре. Пробираясь в толпе гостей, он попытался выяснить, где находится Василий Рабинович. Все знали это имя. Да и как не знать такую знаменитость! Зал был набит людьми, преисполненными ощущения собственной значимости, которое только усиливалось от их общения между собой. Здесь были банкиры, издатели и владельцы телевизионных компаний. Здесь были известные хирурги и ученые, промышленные магнаты и политики. Здесь были министры и советники президента. Здесь собралась вся американская элита, но эти люди нисколько не интересовали Римо. Единственный человек, которым он по-настоящему дорожил, лежал без сознания в лифте. Еще один человек, который был ему небезразличен, фактически превратился в зомби. Не исключено, что такая же участь ожидала и самого Римо. Все вокруг знали Василия, но никто не знал, где он находится. Популярная ведущая одной из телевизионных программ решила пококетничать с Римо, но он послал ее к черту. - Почему вы грубите? - обиделась она. - Потому что я так хочу, - огрызнулся Римо. - Вы знаете, кто я? - Ничтожество, каких много в этом зале. Наступила мертвая тишина. Какой-то выскочка посмел назвать избранное общество сборищем ничтожеств! Кто-то в толпе хихикнул, но в основном гости сохраняли важный вид, чтобы никто не подумал, будто их задело замечание незнакомца. - Значит, вы считаете нас ничтожествами? - расхохоталась телевизионная ведущая. - Именно. Через тысячу лет о вас никто не вспомнит. Не только о вас, но и о ваших детях, даже если они достигнут вдвое большей известности, чем вы. Так кто вы после этого? - Важно не то, что произойдет через тысячу лет, а то, что происходит сейчас, - парировала телеведущая. - Ну что ж, тогда упивайтесь своей известностью, - бросил Римо. Кто-то предположил, что, поскольку этот грубиян одет в джинсы и футболку, он наверняка ворвался сюда без приглашения. Тут же было решено пригласить толпящихся снаружи охранников, чтобы они выдворили Римо из зала. Появление охранников было встречено громкими аплодисментами, и все было бы замечательно, если бы в следующую минуту их тела не оказались размазанными по стене. - Рабинович! - крикнул Римо. - Где вы? Выходите немедленно! И снова в зале повисла мертвая тишина. Внезапно распахнулась дверь, и толпа расступилась, пропуская невысокого человечка с печальными глазами, который уверенным шагом направился к Римо. Римо занес руку, чтобы ударить его, но тут же осекся, потому что увидел перед собой Чиуна. Он казался таким хрупким и беззащитным, что у Римо сжалось сердце от нежности к нему. - Ты в порядке, папочка? - спросил Римо. - Да, но только я не Чиун, а твой друг Василий Рабинович, и ты сделаешь то, что я тебе велю. - Хорошо, Василий. Рад тебя видеть. Странно, но на мгновение я принял тебя за Чиуна. - Ты должен убить Чиуна. Он оказался предателем. Римо молча кивнул. Все его существо повелевало ему убить Чиуна. Каждая клеточка его тела кричала: "Убей Чиуна!" И он знал, что сделает это. Но тут к горлу у него подступил ком, и какой-то далекий голос, доносящийся из самой глубины мироздания, подсказал ему, как он должен ответить. И Римо ответил Рабиновичу: - Нет! - Ты должен доказать свою преданность, - настаивал Рабинович. - Сопротивляться моей воле бесполезно. Да ты и не способен больше сопротивляться. "Убей Чиуна!" - стучало у Римо в висках. Он повалился на пол, лишь бы только не слышать этого властного голоса, лишь бы только ничего не видеть и не понимать. Нет, он не позволит себе поднять руку на Чиуна. А если рука не послушается его, он сломает ее. Если ноги понесут его к Чиуну, он сломает и их. И опять откуда-то издалека, где нет света и где все - свет, донесся голос, и Римо услышал то самое слово, которое так хотел услышать. Это был ответ на самый главный вопрос в его жизни. Голос сказал ему "да". Это был тот самый голос, которому внимали древние евреи на горе Синай. Это был тот самый голос, который на третий день творения благословил все живое. И теперь этот голос говорил "да" жизни и всему, что есть доброго в человеке. Римо увидел перед собой ухмыляющееся лицо Великого Вана, и тогда чистым и уверенным движением, которому могли бы позавидовать все прежние мастера Синанджу, он снес ему голову. Голова Василия Рабиновича покатилась по полу, и люди вскрикнули от ужаса. С глаз Римо спала пелена. Тело его ныло от ушибов. В том месте на полу, где он корчился, стараясь побороть в себе желание убить Чиуна, паркетный пол превратился в груду щепок. Он мог гордиться своим ударом. На руке не было ни единой капли крови, ладонь отсекла Рабиновичу голову, точно бритва. Сердце не сразу остановилось в обезглавленном теле, и спустя какое-то время вокруг раны образовалась темная кровавая лужа. - Кто вы? - едва оправившись от потрясения, спросила телеведущая. Римо не ответил. Он поднялся наверх и, взглянув на распределительную панель, сообразил, где может находиться Смит. Тот сидел за компьютером. Вид у него был усталый и растерянный. - Римо, где мы? - На Пятой авеню, в квартире Рабиновича. - Ничего не понимаю. Последнее, что я помню, это как я собирался его убить. Что это у меня на экране компьютера? - Смит в ужасе затряс головой. - Не может быть! Они уже взлетели? - О чем вы? - спросил Римо. - Президент уже здесь? - Нет, я развернул его от подъезда. - Хорошо. Понимаю. Так. Я должен это остановить, пока все мы не взлетели на воздух. Где Рабинович? - Частично в зале, где находятся гости, а частично, наверное, в соседней комнате. Точно не знаю. - Благодарю вас. Мы так нуждались в вашей помощи, и вы отлично сделали свое дело. Теперь можете уходить в отставку, Римо. Вы ведь собирались покинуть страну? - Мне и здесь неплохо, - ответил Римо. - Я - американец и верю в свою родину. - Вы хотите сказать, что порвали с философией Синанджу? - Нет, я по-прежнему верен Синанджу. Именно поэтому я и остаюсь. - Рабинович знал о существовании КЮРЕ? - Вы не только сообщили ему о нашей организации, но и поставили ее на службу Рабиновичу. - Еще кто-нибудь знает? - в отчаянии простонал Смит. - Только одна русская дама. - Ее придется убрать. - Она - в высшей степени достойный и порядочный человек. - Речь идет не о ее нравственных качествах, а о безопасности страны, Римо. - Не думаю, чтобы она представляла собой угрозу для нашей безопасности. - Эта женщина хороша собой? - Потрясающе хороша, Смитти. - Так я и думал, - подозрительно произнес глава КЮРЕ. - И при этом чертовски умна. - Тем более необходимо ее убрать. - Поговорите с ней. Анна Чутесова по-прежнему сидела в кабине лифта. Голова Чиуна покоилась у нее на коленях. Римо взял Чиуна на руки и помог подняться Анне. Он ненавидел себя за то, что ударил Чиуна. Но у него не было другого выхода. Поступи он иначе, его наверняка постигла бы та же участь, что и Рабиновича. - Римо считает, что я должен поговорить с вами, - обратился Смит к Анне. - Вы, несомненно, понимаете, почему вас необходимо убрать. Вы знаете о существовании нашей организации. - Типично мужская логика. Если не знаешь, что делать, - вперед, убивай! Это логика кретинов и бандитов. - Мы не можем подвергать себя риску, - объяснил Смит. - Опомнитесь, какому риску? - Вы наверняка воспользуетесь полученной информацией, чтобы ослабить нашу страну. - Господи, зачем мне это нужно? В России и без вас хватает проблем. Нам бы сначала научиться управлять своей страной, а потом уже приниматься за вашу. - Но это не помешало вам подчинить себе Восточную Европу, а потом попытаться сделать то же самое с Афганистаном, - заметил Смит. - И опять вы рассуждаете как типичный представитель сильного пола. Нас вполне устраивает видеть в Америке противника и готовиться к войне с вами. Знаете, почему мы не можем без войн? Потому что это единственное, что мы умеем делать. Знаете, почему мы до сих пор не построили у себя социалистического рая? - Смит отрицательно покачал головой. - Потому что это химера. А вы, голубчик, действительно наломали дров. Нанеся нам сокрушительное поражение в Сорнике, вы добились того, что теперь наши тупицы-генералы вынашивают план мести, точь-в-точь как после Карибского кризиса. Они готовы принести в жертву своему мальчишескому самолюбию не только свою страну, но и вашу. Впрочем, что я с вами разговариваю? Если вы решили меня убить, действуйте. Я не смогу вам помешать. Идиоты, как правило, не внимают голосу разума. - Но где гарантия, что вы не нанесете ущерба нашей стране? - Гарантия только одна - сотрудничество, тупица, при котором я могла бы обратиться за содействием к вам, а вы - ко мне. Так что выбирайте, что вам выгоднее: иметь в моем лице союзницу в интересах сохранения мира или отправить меня к праотцам. Поскольку вы мужчина, можно не сомневаться, что вы предпочтете второе. - До сих пор никто не называл меня тупицей. - Готова поклясться, что мисс Эшфорд называла. - Откуда вы знаете о ней? - Вы выполняли ее приказы в Сорнике. Смит горестно вздохнул: - Ну хорошо. Я принимаю ваше предложение. Посмотрим, что из этого выйдет. - У вас все равно нет иного выхода, Смитти, - заметил Римо. - Я не стану ее убивать. Чиун тоже. Вам придется делать это самому, но только через мой труп. Следовательно, вы не сделаете этого. Римо посмотрел на Анну и улыбнулся: - Знаешь, я созрел для того, чтобы продемонстрировать тебе, на что я способен. Но учти, одним массажем ладони дело не ограничится. - Ловлю тебя на слове, - ответила Анна низким грудным голосом. - Если ты меня обманешь, я не остановлюсь перед тем, чтобы начать атомную войну. - Неужели? Анна откинула голову и рассмеялась. - Только мужчина способен поверить в такую чушь, - сказала она, целуя его. - До чего же все вы самолюбивы! Удивительно, что мы до сих пор не взлетели на воздух. Римо поднял Чиуна на руки и вынес его на свежий воздух в Центральный парк, расположенный под окнами квартиры покойного Рабиновича. Вокруг них сияли огни ночного города. Римо помассировал Чиуну позвоночник, чтобы привести его нервную систему в рабочее состояние. - Где я? - спросил Чиун. - Ты только что вышел из гипноза. Покойный Василий Рабинович загипнотизировал тебя, когда вы встретились с ним глазами. - Надеюсь, я не сделал ничего такого, из-за чего мне пришлось бы краснеть? - Ну что ты, папочка, конечно, нет. - Кто-то нанес мне удар?! - в ужасе спросил Чиун, потирая грудь в том самом месте, куда его ударил Римо. - Папочка, кто мог тебя ударить? - Почему же тогда у меня болит все тело? - Видимо, в состоянии гипноза ты устроил поединок с самим собой. - Правда?! - воскликнул Чиун. - И кто же победил? - Конечно, ты, папочка. Ни один человек в мире не способен тебя одолеть, - сказал Римо и услышал в ночи великое "да" Вселенной. Это было слово любви.