Ян Флеминг. Бриллианты вечны ------------------------------------------- Пер. - М.Хвостов. ------------------------------------------- 1. НАЧАЛО ЦЕПОЧКИ Из узкой, в палец толщиной, щели под камнем, сухо зашелестев и выставив вперед, подобно борцу, обе свои боевые клешни, выполз большой скорпион. Перед щелью была небольшая гладкая площадка твердой земли, в центре которой остановился скорпион, замерев, покачиваясь на кончиках своих ножек. Его нервы и мускулы были напряжены, он был готов к моментальному отступлению, чутко ловя любые колебания воздуха, которые и должны были определить его следующий шаг. В пробивающемся сквозь густые заросли терновника свете луны его панцирь казался темно-синим, почти матовым. В лунном свете тускло блеснуло влажное белое жало, выступающее из самого кончика хвоста, зависшего сейчас над спиной полуфутового членистоногого. Скорпион медленно втянул жало, нервные окончания ядовитой железы расслабились. Он принял решение. Жадность победила страх. В полуметре от скорпиона на дне крутого песчаного откоса полз маленький жучок, единственным желанием которого было поскорее перебраться из терновника на новое, побогаче, пастбище, а бросок скорпиона вниз по откосу был слишком стремительным, чтобы дать жертве время раскрыть крылья. Жук протестующе задергал ножками, но острая клешня уже ухватила его, жало выгнувшегося через голову хвоста впилось в него, и в ту же секунду он был мертв. После того, как с жучком было покончено, скорпион простоял не шевелясь минут пять. За это время он определил, кто стал добычей, и вновь старался уловить враждебную вибрацию земли и воздуха. Убедившись, что опасность ему не угрожает, он бросил почти разрезанного пополам жучка, выпустил хелицеры и вонзил их в мертвое тело. Затем почти целый час разборчиво и привередливо он пожирал свою жертву. Куст терновника, под которым скорпион убил жучка, сразу же бросался в глаза на фоне холмистого вельда, находящегося милях в сорока от Кисиругу, в юго-западном уголке французской Гвинеи. По всей линии горизонта видны были лишь холмы да джунгли, но в этом месте, на площади в двадцать квадратных миль простиралась практически пустынная каменистая равнина и среди молодой тропической поросли куст терновника, вымахавший величиной с дом, видимо потому, что где-то в глубине под ним была вода, был виден отовсюду. Куст этот расположился почти на стыке трех африканских государств. Сам он находился на территории французской Гвинеи, но всего лишь в десяти милях от северной оконечности Либерии и в пяти - от восточной границы Сьерра-Леоне. За этой границей вокруг Сефаду лежат огромные алмазные копи. Принадлежат они компании "Сьерра Интернэшнл", части мощной горнодобывающей империи "Африк Интернэшнл", которая, в свою очередь, есть не что иное, как важная часть имущества Британского содружества наций. Час назад скорпиона в его норе среди корней терновника встревожили два вида вибрации. Первый из них - шорохи, вызванные движениями жучка, скорпион распознал моментально. Второй же, являя собой целую серию непонятных глухих ударов вокруг куста, а затем - чувствительное колебание земли, завершившееся обвалом скорпионьей норы. Потом земля начала плавно и ритмично вибрировать, причем, колебания эти были столь постоянны, что вскоре стали для скорпиона привычной составной частью среды обитания. Спустя какое-то время, жучок вновь зашуршал, и желание поживиться им в конце концов возобладало над страхом перед отложившимися в памяти скорпиона другими звуками, и после того, как он целый день прятался от своего злейшего врага - солнца, заставило выбраться из логова под разреженный ветвями терновника свет луны. Но сейчас, когда скорпион медленно обсасывал кусочки жучиного мяса, далеко на востоке раздался звук, предвещавший гибель его самого. Человек услышал бы этот звук, но сенсорной системе скорпиона он был недоступен. В метре от скорпиона грубая мускулистая рука с обкусанными ногтями на пальцах осторожно подняла кусок шероховатого камня. Скорпион не услышал шума, но уловил движение воздуха у себя над головой. Его боевые клешни взметнулись вверх, чешуйчатый хвост с жалом на конце встал вертикально, близорукие глазки пытались обнаружить врага. Тяжелый камень рухнул. - Тварь мерзкая! Человек смотрел, как извивается в агонии раздавленный скорпион. Человек зевнул. Он встал на колени в небольшом углублении, образовавшемся в песке у ствола терновника, где он просидел, прикрыв голову руками, почти два часа, затем выбрался наружу. Шум мотора, которого и дожидался человек и который стал смертным приговором для скорпиона, становился все громче. Когда человек встал и посмотрел на лунную дорожку, он увидел быстро приближающуюся к нему с востока черную тень странных очертаний. В какое-то мгновение лунный свет блеснул на вращающихся лопастях. Человек вытер руки о грязные шорты цвета "хаки" и быстро направился к тому месту, где из терновника выглядывало заднее колесо спрятанного старенького мотоцикла. У заднего сиденья с обеих сторон висели кожаные сумки для инструментов. Из одной он извлек небольшой, но тяжелый сверток и засунул его под рубаху. Из другой сумки достал четыре дешевых электрических фонарика. Метрах в пятидесяти от кустарника была чистая ровная площадка размером с теннисный корт. Подойдя к ней, человек воткнул фонарики в землю на трех углах посадочной площадки, включил их, а сам, с последним фонариком в руках, встал в четвертом углу. Он ждал. Теперь вертолет приближался к нему медленно. Он летел на высоте не более тридцати метров, длинные лопасти его плавно вращались. Он походил на огромное, неумело сотворенное насекомое. Как и всегда, человеку на земле подумалось, что машина слишком уж шумит. Чуть задрав нос вертолет плавно повис в воздухе прямо над головой человека. Из кабины высунулась рука с направленным на него фонариком. Точка-тире, мигнул фонарик: буква "А" по азбуке Морзе. Человек на земле помигал своим фонариком: "В" и "С". Он воткнул четвертый фонарик в землю и отошел в сторону, прикрывая рукой глаза от поднявшегося облака пыли. Свист лопастей над ним заметно ослаб, и вертолет мягко опустился на площадку между четырьмя фонариками. Мотор чихнул в последний раз, несколько раз провернулся хвостовой винт, лопасти основного винта сделали еще пару оборотов и остановились, замерли. В наступившей тишине в кустах терновника затрещал сверчок и где-то поблизости тревожно вскрикнула ночная птица. После того, как улеглась пыль, пилот откинул дверцу кабины, выдвинул маленькую алюминиевую лестницу и на плохо гнущихся ногах спустился на землю. Он ждал у своей машины, пока встречавший обходил по периметру всю площадку, собирая и выключая фонарики. Вертолет опоздал на полчаса, и пилот тоскливо ждал неизбежных упреков и нотаций. Он терпеть не мог всех африканеров. Особенно этого. Для немца, летчика "Люфтваффе", участвовавшего под командованием Галланда в обороне Рейха, все они были расой ублюдков, хитрых, тупых и невоспитанных. В общем, конечно, у этого болвана работенка не из простых, но ее и сравнить нельзя с искусством ночного пилотажа над самыми джунглями, пятьсот миль туда и пятьсот - обратно. Когда человек подошел, пилот махнул ему рукой в знак приветствия. - Все нормально? - Вроде бы. Да вы вот опять опоздали. У меня времени - в обрез, до рассвета надо перебраться через границу. - Индуктор забарахлил. У каждого свои заботы. Слава богу, в году только тринадцать полнолуний. Ну, ладно. Принес товар, так давай. А я залью бензин и - обратно. Не говоря ни слова, человек с алмазных копей вытащил аккуратный тяжелый сверток и протянул пилоту. Пилот взял пакет, весь пропитанный потом контрабандиста, и опустил в боковой карман облегчающей тело тропической рубашки. Убрав руку за спину, он вытер пальцы о шорты. - Отлично, - сказал он и повернулся к вертолету. - Подождите минутку, - сказал контрабандист. Голос его прозвучал угрюмо. Пилот вновь повернулся к нему лицом. Ему подумалось: "Это голос слуги, наконец-то решившегося заикнуться о том, что его плохо кормят". - Ja. В чем дело? - Здесь здорово запахло жареным. На копях, я имею ввиду. Мне это чертовски не нравится. Из Лондона прилетел какой-то шпионских дел мастер. Большая шишка. Да вы про него, наверно, читали. Его зовут Силлитоу. Говорят, что его наняла "Даймонд корпорейшн". Введено множество новых правил, а все виды наказаний стали в два раза жестче. Все это некоторых из моих подручных, кто помельче, перепугало. Пришлось мне забыть про жалость и, в общем, один из них, ну, как бы сам упал в камнедробилку. Это немного помогло. Но мне пришлось больше платить остальным, еще десять процентов. А им все мало. Вот-вот ребята из охраны сцапают одного из моих людей. А этих свиней черномазых вы знаете: настоящего мордобоя они не вынесут, расколются. - Он попытался заглянуть пилоту в глаза, но тут же снова отвел взгляд. - Конечно, под кнутом у всех язык развязывается. Даже у меня. - Ну и что? - молвил пилот. Он помолчал и спросил: - Ты хочешь, чтобы я передал твою угрозу "АВС"? - Никому я не угрожаю, - торопливо сказал человек. - Я просто хочу, чтобы они знали, что дела здесь осложняются. Они должны знать и об этом Силлитоу. А что говорится в последнем докладе Председателя? Там написано, что у нас на копях убытки от контрабанды и от НСБ [незаконной скупки бриллиантов] составляют больше двух миллионов фунтов в год и что правительство должно покончить с этим. Это значит покончить с чем? Со мной! - И со мной тоже, - тихо сказал пилот. - Так чего тебе надо? Больше денег? - Да, - с ноткой упрямства в голосе ответил человек. - Я требую увеличить мою долю. Еще двадцать процентов или я выхожу из игры. - Он пытался уловить хоть какое-то проявление симпатии со стороны пилота. - Ладно, - безразличным тоном сказал пилот. - Я расскажу об этом в Дакаре. Если их это заинтересует, то, видимо, они сообщат Лондону. Меня все это не касается, но на твоем месте, - пилот впервые перешел на доверительный тон, - я бы на них не особо давил. Они посильнее твоего Силлитоу, Компании, да и любого правительства, честно говоря. На этом конце цепочки за последний год отдали концы трое. Один за то, что был желтым. Двое за то, что лазали в сверток. И ты об этом знаешь. С твоим предшественником стряслось ужасное несчастье, не так ли? Странное он выбрал место для хранения гилигнита. Под собственной кроватью. Непохоже на него. Он всегда был так осторожен... Какое-то время они стояли и смотрели друг на друга при свете луны. Контрабандист пожал плечами. - Хорошо, - сказал он, - просто скажите им, что дела мои плохи и что мне нужно больше денег для тех, кто на меня работает. Это-то они поймут, и если мозги у них варят, то десять процентов мне они добавят, Ну, а если нет... - Он не закончил фразу и направился к вертолету. - Давайте помогу вам заправиться. Минут через десять пилот забрался в кабину и втянул за собой лестницу. Прежде чем захлопнуть дверцу, он махнул рукой. - Пока, - сказал он, - Через месяц увидимся. Оставшийся на земле человек почувствовал себя очень одиноким. - Totsiens, - сказал он, помахав в ответ, причем жест этот был подобен жесту прощания с любимой. - Alles van die beste [прощайте, всего наилучшего (африкаанс)] Он отошел в сторону и поднял руку, защищая глаза. Пилот поудобнее устроился в кресле, застегнул ремень, поставил ноги на педали управления. Проверил, зафиксированы ли тормоза на колесах, опустил вниз рычаг шага винта, включил подачу топлива и нажал на стартер. Убедившись, что мотор работает нормально, он отключил фиксатор винта и мягко повернул дроссель. За окнами кабины начали медленно вращаться длинные лопасти, и пилот взглянул на зажужжавший хвостовой винт. Он откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за тем, как стрелка индикатора оборотов подползла к цифре 200. Как только она ее прошла, пилот отпустил тормоз, державший колеса, и медленно, но уверенно потянул на себя рычаг. Лопасти винта над его головой выпрямились и врезались в воздух. Еще поворот дросселя, и машина плавно поднялась. На высоте примерно 30 метров пилот одновременно нажал на левую педаль и взял ручку на себя. Вертолет повернул на восток и, набирая скорость и высоту, отправился в обратный путь вдоль лунной дорожки. На земле человек долго наблюдал за тем, как улетел вертолет и вместе с ним - алмазы стоимостью порядка 100 тыс. Фунтов стерлингов. Алмазы, которые его люди выкрали из раскопов за последний месяц и которые красовались на их высунутых языках, когда он, стоя у зубоврачебного кресла, грубо спрашивал, что и где у них болит. Продолжая говорить о зубах, он брал камни и изучал их при свете лампы, шепотом произнося цифры: 50, 75, 100. Люди всегда соглашались, брали деньги, прятали их и выходили из кабинета с завернутыми в бумажку таблетками аспирина в качестве алиби. Они не могли не согласиться. Аборигенам нечего было и надеяться вынести алмазы за пределы копей. Если же у шахтеров все же возникала необходимость повидаться с родственниками или проводить их в последний путь - а случалось это не чаще одного раза в год - то им предстояло пройти целую процедуру, включавшую и рентген, и касторовое масло. И если попадались с алмазами, то их ожидало очень печальное будущее. Гораздо проще было пожаловаться на зубную боль и подгадать так, чтобы попасть к врачу именно в тот день, когда дежурил "Он". Ведь бумажные-то деньги на рентгене не видны. Человек вывел мотоцикл на узкую тропинку, сел на него, и покатил к холмам, где была граница Сьерра-Леоне. Сейчас их уже можно было различить. Чтобы добраться до хижины Сюзи времени у него было действительно в обрез. При мысли о том, что после изнурительной ночи ему еще придется заниматься с ней любовью, его передернуло. Но деваться некуда. Деньги не могли бы обеспечить ему алиби так, как могла она. Ей нужно было его белое тело. А потом - еще десять миль до клуба, где за завтраком его встретят соленые шутки приятелей. "Ну, как? Хорошо повкалывал, Док?" "Говорят, что такой пары буферов, как у нее, во всей округе не найдешь!" "Слушай, Док, чего это происходит с тобой в полнолуние?" Но каждые сто тысяч фунтов означали, что в его арендованном в одном из лондонских банков сейфе появится еще одна тысяча. Красивенькими хрустящими пятерками. Игра, ей богу, стоила свеч. Но играть осталось недолго. Ей-ей, недолго. На двадцати тысячах он остановится. А потом?.. Преисполненный мыслями, человек на мотоцикле на предельной скорости мчался по равнине прочь от куста терновника, где начиналась крупнейшая в мире контрабандная операция, сеть которой кончалась в пяти тысячах миль отсюда, где бриллианты ложились в роскошные бархатные футляры. 2. КРАСОТА КАМНЯ - Не засовывай, а вворачивай, - нетерпеливо сказал М. Отметив в уме необходимость поведать начальнику штаба о том, какие выражения М. использует в разговоре с подчиненным, Джеймс Бонд вновь поднял со стола монокль, каким пользуются ювелиры, и на этот раз ему удалось-таки надежно укрепить его в правом глазу. Хотя на дворе был июль, и комната была вся залита солнцем, М. еще включил настольную лампу и направил ее так, что свет падал прямо в лицо Бонду. Бонд взял ограненный прозрачный камень и поднес его к лампе. Он вертел его в пальцах, и смотрел, как от камня отражались все цвета радуги, пока глаза не устали от блеска. Он вынул монокль и стал думать, что бы такое умное сказать. М. вопросительно посмотрел на него. - Хороший камень? - Отличный, - сказал Бонд. - Наверное, стоит кучу денег. - Да. Несколько фунтов за огранку, - сухо сказал М. - Это кварц. Ну, что ж, попробуем еще раз. Он заглянул в лежавший перед ним на столе список, выбрал один из пакетиков, сверил проставленный на нем номер со списком, развернул пакетик и толкнул его через стол Бонду. Тот положил кварц в предыдущий пакетик и взял следующий образец. - Вам-то легко, сэр, - Улыбнулся он М. - У вас шпаргалка есть. Он опять взял монокль и посмотрел на бриллиант (если это был действительно бриллиант) под светом лампы. - Вот сейчас, - подумал он, - сомнений нет. Этот камень также имел тридцать две грани в верхней сфере и двадцать четыре - в нижней, он весил тоже примерно двадцать карат, но у того, что Бонд держал сейчас в руке было сердечко из бело-голубого пламени, а бесконечные лучи исходили из него и переливались миллионами игл, впиваясь в глаз. Левой рукой Бонд взял кусочек кварца и поднес к бриллианту. Оказалось, что это был просто безжизненный осколок, выглядевший просто тусклым рядом с ослепительной прозрачностью алмаза, а цвета радуги, которые Бонд видел несколько минут назад, сейчас казались низкопробными и грязноватыми. Бонд положил кварц на место и стал вновь рассматривать бриллиант. Ему становилась понятной та страсть, которую веками возбуждали в людях бриллианты, то, почти плотское, наслаждение, которое испытывали те, кто работал с ними, занимался их огранкой и торговал ими. Это была власть красоты столь первозданной, что в ней чувствовалась какая-то своя истина, божественная сила, перед которой все материальное, как тот кусочек, обращалось в прах. За эти несколько минут Бонд проникся мистикой бриллиантов и понял: он никогда не забудет того, что открылось ему столь неожиданно в сердце этого камня. Он положил камень обратно в пакетик и снял монокль. Подняв глаза на внимательно наблюдающего за ним М., он произнес: - Да. Я все понял. М. откинулся в кресле. - Именно об этом говорил мне Джекоби, когда мы с ним на днях обедали в "Даймонд корпорейшн", - сказал он. - Он сказал, что для того, чтобы всерьез заняться бриллиантами, я должен прежде всего понять глубинную суть этого. Причем, речь идет не о миллионных прибылях, не о ценности бриллиантов как средства борьбы с инфляцией, не о сентиментальных рассуждениях по поводу обручальных колец с бриллиантами или прочей ерунде. Он сказал, что надо почувствовать к бриллиантам страсть. И он показал мне то, что я сейчас показываю тебе. И, - одними губами улыбнулся М., - если это доставит тебе удовольствие, могу сообщить, что я тоже купился на кварце. Бонд сидел не шевелясь и молчал. - Теперь давай просмотрим все остальные, - сказал М. Он показал рукой на кипу лежащих перед ним пакетиков. - Я попросил одолжить нам несколько образцов, и они не возражали. Прислали это все сегодня утром мне домой. М. заглянул в список, открыл очередной пакетик и переправил его Бонду. - Тот экземпляр, который ты только что рассматривал - это лучший, один из "голубой воды" бриллиантов. Он показал на лежащий перед Бондом большой алмаз. - А вот это - "топ кристалл", десять карат, продолговатый. Камень высокого качества, но стоит в два раза меньше "голубого". Посмотри - и увидишь, что он с желтизной. Следующий - "Кейп" - коричневатый. Так, по крайней мере, утверждает Джекоби, но будь я проклят, если сам смог бы это определить. По-моему, кроме экспертов этого вообще никто не заметит. Бонд послушно взял "Топ кристалл", а потом, в течение четверти часа М. демонстрировал ему все разновидности бриллиантов вплоть до удивительных камней-самоцветов: красных, синих, розовых, желтых, зеленых и фиолетовых. Наконец, М. придвинул к Бонду сверток с камнями меньшего размера, с изъянами формы или цвета, с маркировкой "Промышленные алмазы". Те, что не имеют "красоты камня", как они это называют. Их используют в инструментах и тому подобное. Однако не стоит относиться к ним пренебрежительно. В прошлом году американцы закупили их на пять миллионов фунтов, и это только один из рынков сбыта. Бронстин рассказывал, что с помощью именно таких алмазов был прорыт туннель через Сен-Готару. Маленькие кристаллы нужны для бормашин, которыми дантисты сверлят нам всем зубы. Алмазы - самое прочное вещество на свете. Они - вечны. М. вынул изо рта трубку и стал набивать ее. - Теперь ты знаешь об алмазах столько же, сколько и я. Удобно устроившись в кресле, Бонд окинул взглядом бумажные пакетики и сверкающие камешки, рассыпанные по красной коже, покрывавшей крышку стола М. Он думал о том, каким боком это все касается лично его. Чиркнула спичка. Бонд, наблюдая за тем, как М. долго раскуривал трубку, прятал в карман пиджака спичечный коробок и принимал в кресле любимую позу для размышлений. Бонд посмотрел на часы: 11.30. Он с удовольствием вспомнил о том, что когда час назад в его кабинете зазвонил красный телефон, весь стол был завален неразобранными совершенно секретными досье, от которых он с радостью убежал. Он был уже почти уверен, что возвращаться к ним ему не придется. В ответ на вопрос Бонда, зачем его вызывают, начальник штаба сказал: - Думаю, речь пойдет о задании. Шеф приказал не переводить ему до обеда никаких телефонных звонков, а на два часа тебе уже организована встреча в Скотланд Ярде. Так что держись. Тогда Бонд взял пальто и вышел в приемную, где его секретарша регистрировала еще одну, только что поступившую толстую пачку документов с пометками "срочно". Когда она подняла голову, Бонд сказал: - М. вызывает. Билл говорит, что, похоже, мне будет чем заняться. Так что не удастся тебе взвалить на меня и это. По мне вообще все это надо отправить в "Дейли экспресс". Он ухмыльнулся: - Кстати, Лил, ведь этот Сэфтон Делмар твой приятель? Уверен, что ему эти бумажки очень даже пригодились бы. Секретарша выразительно посмотрела на него. - У тебя галстук мятый, - холодной сказала она. - И вообще я его почти не знаю. Она вновь склонилась над столом, а Бонд, выйдя из комнаты и шагая по коридору, еще раз подумал, как хорошо иметь красивую секретаршу. М. скрипнул креслом, и Бонд взглянул на сидящего по другую сторону стола человека, к которому он был сильно привязан и которому был до конца предан и послушен. Серые глаза этого человека пристально изучали его. М. вынул изо рта трубку. - Сколько времени прошло с твоих последних каникул по Франции? - Две недели, сэр. - Отдохнул хорошо? - Неплохо, сэр. Правда к концу стало уже надоедать. М. никак на это не отреагировал. - Я просмотрел твое досье. Оценки по стрельбе - очень высокие. Борьба без оружия - удовлетворительно. Здоровье - отличное. - М. помолчал. - Дело в том, - произнес он голосом, лишенным всяких эмоций, - что у меня для тебя есть трудное задание. Я хотел увериться в том, что ты еще способен о себе позаботиться (сам за себя постоять). - Конечно, сэр. - Бонд почувствовал себя слегка уязвленным. - Не надо недооценивать сложность этого задания, 007, - резко сказал М. - Если я говорю, что оно трудное, то так оно и есть. Я не любитель мелодрам. Есть еще много мерзавцев, с которыми тебе пока не доводилось встречаться, и некоторые из них, смею думать, замешаны в этом деле. Причем наиболее расторопные. Поэтому то, что я обо всем как следует подумал, прежде чем вызвать тебя, вряд ли может служить источником раздражения. - Простите, сэр. - Хорошо, - М. положил трубку на стол и наклонился вперед. - Сначала я расскажу тебе, в чем дело, а потом ты решишь, возьмешься за него или нет. - Неделю назад, - продолжал М. - ко мне обратился один из высокопоставленных сотрудников министерства финансов. С собой он привел постоянного секретаря Совета по торговле. А это уже означает бриллианты. По их словам получается, что большинство камней, которые они называют драгоценными, добываются на территориях, принадлежащих Англии, а девяносто процентов торговли бриллиантами приходится на Лондон. Занимается всем этим "Даймонд корпорейшн". - М. пожал плечами. - Вопросы здесь излишни. Британцы прибрали этот бизнес к рукам еще в начале века и до сих пор умудряются не выпустить его из этих цепких рук. Сегодня масштабы такой торговли огромны. Пятьдесят миллионов фунтов стерлингов в год. У нас это крупнейший канал для выкачивания долларов. Поэтому как только здесь начинает происходить что-то не то, правительство начинает проявлять беспокойство. Так и на этот раз, - М. задумчиво посмотрел на Бонда. - Каждый год из Африки тайно вывозится алмазов на сумму по крайней мере в два миллиона фунтов стерлингов. - Немалые денежки, - сказал Бонд. - И куда же они утекают? - Говорят, в Америку, - ответил М. - И, в принципе, я с этим согласен. Во всяком случае, это крупнейший алмазный рынок, а тамошние банды - единственные, кто может руководить операциями такого масштаба. - Почему же алмазные компании не положат этому конец? - Они уже сделали все, что могли, - сказал М. - Наверно ты уже читал в газетах, что Де Бейерс взял к себе нашего друга Силлитоу, когда тот ушел из "Эм-ай-5". Сейчас он в Южной Африке помогает местным ребятам из службы безопасности. Кажется, он прислал разгромный доклад и массу предложений насчет того, как усовершенствовать охрану, но что на министерство финансов и на Совет по торговле впечатления не произвело. Там считают, что дело слишком крупное, чтобы с ним справились разрозненные компании, какими бы эффективными они не были. К тому же у них есть отличный повод для вмешательства официальных лиц. - Какой же, сэр? - Как раз сейчас в Лондоне находится крупная партия похищенных алмазов, - сказал М., и глаза его блеснули. - Она ждет отправки в Америку, а Спецслужбе известен курьер. Знают они и то, кто должен за этим курьером присматривать в пути. Как только об этой истории узнал Ронни Вэлланс - а прознал о ней в Сохо один агент по борьбе с наркотиками, из его любимого "взвода приведений", как он называет свой отдел - он тут же отправился в министерство финансов. Те провели переговоры с Советом по торговле, а потом обратились за советом к премьер-министру. Тот разрешил им воспользоваться услугами нашей Службы. - А почему бы этим не заняться Спецслужбе или Эм-ай-5, сэр? - спросил Бонд, подозревая, что у М. был сейчас один из тех черных периодов, когда он любил вмешиваться в чужие дела. - Они могли бы, конечно, взять курьеров с поличным в тот момент, когда они попытались бы выбраться из страны, - нетерпеливо сказал М. - Но ведь поток контрабанды от этого бы не прекратился. Это не тот сорт людей, которые выкладывают все, что знают. К тому же курьеры - это мелкие сошки. Скорей всего, они просто получают товар от одного человека в одном парке и доставляют его другому человеку в другом парке. Единственная возможность узнать, кто стоит за всем этим. - проследить весь путь контрабанды до Америки и узнать, к кому она там попадет. Боюсь, что здесь ФБР вам мало чем поможет. Ведь это лишь малая часть их битвы с крупными бандами. Кроме того, Соединенным Штатам все это не причиняет никакого ущерба. Скорее наоборот. Хуже всего Англии. А Америка - вне юрисдикции полиции и Эм-ай-5. Только наша Служба может справиться с такой работой. - Да. Похоже, что так, - сказал Бонд. - Есть ли еще что-то, от чего можно оттолкнуться? - Слышал ли ты когда-нибудь о "Бриллиантовом доме"? - Да, сэр. Разумеется, - сказал Бонд. - Крупная американская ювелирная фирма. Магазины на 46-й улице в Нью-Йорке и на улице Риволи в Париже. Если я правильно помню, она котируется сейчас в одном ряду с Картье, ван Клиф и Бушерон. После войны очень быстро пошла в гору. - Вот, - сказал М. - Это они и есть. В Лондоне у них тоже есть небольшое представительство: Хэттон Гарден. Одно время эта фирма была одним из основных покупателей на ежемесячно организуемых выставках-продажах "Даймонд корпорейшн". Но вот уже три года они покупают все меньше и меньше. А сами каждый год продают все больше и больше ювелирных изделий. Значит, достают где-то бриллианты? Назвали эту фирму на нашей встрече сами люди из министерства финансов. Однако ничего интересного про нее мне пока узнать не удалось. Заведует ей один из ведущих бизнесменов. Это странно, так как объем операций в Лондоне у них очень мал. Зовут этого человека Руфус Б. Сэй. Известно про него совсем немного. Каждый день обедает в Американском клубе на Пикадилли. Играет в гольф на Саннинг-дейле. Не пьет и не курит. Живет в гостинице "Савой". Образцовый гражданин, одним словом. - М. пожал плечами. - Алмазы - своего рода семейное предприятие, уважаемое и хорошо поставленное. Но все-таки что-то с этим "Бриллиантовым домом" не так. Вот, собственно, и все. Бонд подумал, что настало время задать вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов [64 тыс. долларов - ежегодная зарплата Дж.Бонда]. - И как в эту картину вписываюсь я, сэр? - спросил он, глядя М. прямо в глаза. - У тебя назначена встреча в Скотланд-Ярде с Вэллансом через... - М. взглянул на часы, - час с небольшим. Он тобой и займется. Сегодня ночью они возьмут курьера, подставят тебя вместо него. Пальцы Бонда мягко сжали подлокотники кресла. - А потом? - А потом, - будничным тоном произнес М., - ты повезешь контрабандные алмазы в Америку. По крайней мере идея такова. Так что ты думаешь по этому поводу? 3. ГОРЯЧИЙ ЛЕД Дверь кабинета М. захлопнулась на спиной Джеймса Бонда. Он улыбнулся мисс Манипени и прошел мимо нее в кабинет начальника штаба. Начштаба, худощавый, подвижный человек примерно одного возраста с Бондом, отложил в сторону ручку и откинулся на спинку кресла. Он внимательно наблюдал за тем, как Бонд автоматически жестом извлек из заднего кармана брюк металлический портсигар, подошел к открытому окну и стал смотреть на Риджент-парк. В движениях Бонда ощущалась решительность, что уже само по себе могло служить ответом на незаданный начштабом вопрос. - Итак, ты согласился. Бонд повернулся к нему. - Да, - сказал он и закурил сигарету. Сквозь облачко дыма он пристально посмотрел на начштаба. - Но скажи мне, Билл, почему старик так осторожничает с этим заданием? Он даже заглянул в мою медицинскую карту. Что его так беспокоит? Ведь я не за железный занавес отправляюсь. Америка все-таки страна цивилизованная. Более-менее. Что ж его так разбирает? Главной задачей Начштаба было знать как можно больше о том, что думает М. Он достал сигарету, прикурил и бросил потухшую спичку через левое плечо в корзину для бумаг. Посмотрел, попал ли. Попал. Он улыбнулся Бонду. - Большая тренировка, - сказал он. - Как и все в службе, ты прекрасно знаешь, что вещей, которые беспокоят М. не так уж много. "Смерш", конечно. Немцы, расшифровывающие коды. Китайские торговцы опиумом, вернее та власть, которую они имеют над миром. Влияние мафии. А надо сказать, что он чертовски уважительно относится к этим американским бандам. К крупным. Вот и все. Это те люди, которые его беспокоят. И почти наверняка это алмазное дело выведет тебя на эти банды. И он меньше всего ожидал, что мы столкнемся именно с ними. Вот так. Вот почему "его так разбирает". - Американские гангстеры - это чепуха, - протестующе воскликнул Бонд. - Они же не американцы. Главным образом, это итальяшки, которые носят рубашки с монограммами, целыми днями жуют спагетти с фрикадельками и льют на себя литры одеколона. - Это ты так думаешь, - сказал Начштаба. - Но дело в том, что это те, кого ты видишь на улицах. За ними стоят люди поумнее, а за этими - еще более умные. Возьми наркотики: десять миллионов наркоманов. Откуда они их берут? Возьми игорные дома - законные я имею ввиду. В Лас-Вегасе доходы от них в год составляют пятьдесят миллионов долларов. Но помимо этого есть и подпольные казино в Майами и Чикаго и много где еще. Все они принадлежат бандам или их ставленникам. Пару лет назад Багги Зигелю снесли полчерепа за то, что он хотел получить слишком большой кусок лас-вегасовского пирога. А ведь он не был слабаком. Это действительно операции, поставленные на широкую ногу. Известно ли тебе, что игральные дома - это крупнейшая отрасль промышленности в Америке? Больше сталелитейной, больше автомобилестроительной? А они чертовски хорошо стараются, чтобы дела шли гладко. Если не веришь - посмотри доклад Кефовера. А теперь еще эти алмазы. Шесть миллионов долларов в год - хорошие деньги, и, будь уверен, охрана налажена как следует. - Начштаба помолчал. Он окинул взглядом высокого гибкого человека в синем однобортном костюме, чьи упрямые глаза внимательно смотрели на него. - Ты, наверное, не читал доклад ФБР о преступности в Америке в этом году. Очень интересно. Всего лишь тридцать четыре убийства в день. За последние двадцать лет насильственной смертью умерло почти сто пятьдесят тысяч американцев. - Бонд изумленно покачал головой. - Это факт, черт побери. Возьми доклад и сам почитай. Вот почему М. хотел убедиться, что ты в хорошей форме, прежде чем втравить тебя в это дело. Ты выйдешь на эти банды. Один. Удовлетворен? Загорелое лицо Бонда расслабилось. - Что ж, Билл, - сказал он. - Если дело только в этом, то я готов угостить тебя обедом. Все равно сегодня моя очередь, да к тому же я хотел бы отметить это задание. Ведь оно означает, что на лето я свободен от всяких бумажных дел. Поехали к Скотту, где дают фаршированных крабов, выпьем пинту черного бархатного. Ты у меня прямо камень с души снял. Я-то думал, что здесь что-то не чисто. - Согласен. Пропади оно все пропадом! - Начштаба постарался загнать подальше дурные предчувствия, которые были не только у шефа, но и у него самого, и, пропустив Бонда вперед, с излишней силой хлопнул дверью. Через некоторое время, ровно в два часа дня, Бонд пожимал руку подвижного, энергичного человека, чей старомодный кабинет слушал, пожалуй гораздо больше тайн и секретов, чем любой другой кабинет в Скотланд-Ярде. Бонд подружился с помощником комиссара полиции Вэллансом еще во времена аферы с "Мунрейкером" ["Moonraker" - название еще одной книги из серии детективов с участием Дж.Бонда], поэтому терять время на знакомство друг с другом им не требовалось. Вэлланс положил на стол две фотографии. Это были снимки темноволосого, довольно красивого молодого головореза с резковатыми чертами лица и невинным взглядом ясных глаз. - Это он, - сказал Вэлланс. - Достаточно похож на тебя для человека, знающего его только по описанию. Зовут его Питер Фрэнкс. Симпатичный юноша. Из хорошей семьи. Закончил частную школу и все такое прочее. Вступил на опасную дорожку, да там и остался. Его специальность - взлом загородных вилл. Мог быть одним из тех, кто ограбил герцога Виндзорского несколько лет назад. Пару раз мы его брали, но зацепить ни на чем серьезном не могли. Но сейчас он прокололся. Так часто бывает, когда подобные ему начинают заниматься не своим делом. У меня в Сохо работают три девицы, и на одну из них он клюнул. Что смешно, так это то, что и она к нему неравнодушна. Думает, что сможет наставить его на путь истинный и прочую такую дребедень. Но работа есть работа, и когда он поведал ей об этом своем поручении, так, между прочим, шутки ради, она сразу же сообщила мне. Бонд кивнул: - Профессионалы-уголовники никогда не принимают дела всерьез. Готов поспорить, что о своей работенке на виллах он и словечка ей не сказал. - Не спорь - проиграешь, - сказал Вэлланс. - Иначе он бы уже несколько лет сидел. Так или иначе, по его словам, к нему обратился дружок его дружка и предложил за пять тысяч долларов доставить в Америку партию контрабанды. Оплата на месте. Девица поинтересовалась, не наркотики ли это. Он рассмеялся и сказал: "Нет. Еще лучше - Горячий лед". Получил ли он уже алмазы? Его следующий шаг - знакомство со своим "опекуном". Завтра вечером в "Трафальгарском дворце". В пять часов в ее комнате. Девушку зовут Кейс. Она должна рассказать ему, что он должен делать, и сопровождать его. - Вэлланс встал и начал ходить по кабинету вдоль стены, украшенной заключенными в рамочку фальшивыми пятифунтовыми купюрами. - Когда партия крупная, контрабандисты обычно действуют парами. Курьеру никогда не доверяют полностью, и встречающие его люди хотят иметь надежного свидетеля, если на таможне случится что-то непредвиденное. Тогда больших людей уже врасплох не застать, даже если курьер заговорит. Перевозка крупной контрабанды, курьеры, таможни, охранники... Бонд затушил сигарету в стоявшей у Вэлланса на столе пепельнице. Как же часто, когда он еще только начинал работать в "Службе", он испытывал все это на себе. В Германию через Страсбург, через Негорелое - в Россию, Симплонский туннель, Пиринеи... Напряжение. Пересохший рот. Впившиеся в потные ладони ногти. И теперь, когда этот период его деятельности стал уже забываться, ему предстояло пройти через это опять. - Ясно, - сказал Бонд, пытаясь заглушить воспоминания. - Ну а какова общая картина? Ты что-нибудь о ней знаешь? Что это за операция, и как в нее вписывается этот Фрэнкс? - Совершенно ясно, что алмазы поступают из Африки. - Взгляд Вэлланса затуманился. - Видимо, не из шахт "Юнион", а, скорее, это и есть тот канал утечки алмазов из Сьерра-Леоне, который ищет наш друг Силлитоу. Потом камни, возможно, переправляются через Либерию, а может быть - через Французскую Гвинею. Попадают во Францию. А поскольку пакет оказался в Лондоне, можно предположить, что и Лондон - часть сети. Вэлланс остановился и взглянул на Бонда. - Теперь мы знаем, что отсюда пакет должен отправиться в Америку, а что с ним произойдет там?.. Об этом можно только догадываться. Вряд ли дельцы будут тратить деньги на огранку: ведь от нее зависит чуть ли не на пятьдесят процентов стоимость камня. Так что, скорее всего, алмазы будут сплавляться какой-то официально действующей ювелирной фирме, где они и будут обрабатываться и поступать на рынок вместе с другими. - Вэлланс задумался. - Ничего, если я дам тебе совет? - Не скромничай. - Ну, хорошо, - сказал Вэлланс. - В подобных операциях самым уязвимым местом является, как правило, передача денег мелким сошкам. Как будут выплачены эти пять тысяч Питеру Фрэнксу? Кем? Если он справится с этим поручением, наймут ли его опять? На твоем месте я бы подумал над этим. Постарайся выйти на того, кто платит, а от него - на тех, кто стоит за его спиной. Это не трудно сделать, если понравиться им. Надежных курьеров найти не так-то просто, и заполучить тебя захотят даже те, кто на самом верху. - Да, - задумчиво промолвил Бонд. - Все складывается. Главное - это пройти этап первого контакта в Америке. Надеюсь, что прежде всего мне удастся без хлопот пройти таможню в Айдлуайлде. Было бы полным идиотизмом, если бы меня поймал за руку первый же таможенный инспектор, просветивший мой багаж. Но уверен, что эта Кейс предложит кое-что интересненькое насчет перевозки товара. Так каков же первый шаг? Как я займу место Питера Фрэнкса? Вэлланс опять принялся ходить по кабинету. - Здесь, я думаю, все пройдет нормально, - сказал он. - Сегодня вечером мы возьмем Фрэнкса и предъявим ему обвинение в уклонении от таможенного досмотра. - Он улыбнулся. - Боюсь, что на этом его дружба с моей агенткой даст трещину. Но что поделаешь? А ты, тем временем отправишься на встречу с мисс Кейс. - Что ей известно о Фрэнксе? - Только описание его внешности и имя, - сказал Вэлланс. - Так, во всяком случае, думаем мы. Сомневаюсь, что ей известен даже тот человек, который завербовал его. Обрывы по всей линии. Каждый делает только свою работу как бы в вакууме. Как только появляется течь - работа прекращается, и все замирает. - А что известно про эту женщину? - Только паспортные данные. Подданная США. 27 лет. Родилась в Сан-Франциско. Блондинка. Глаза голубые. Рост - метр шестьдесят семь. Профессия - незамужняя женщина. За последние три года бывала здесь раз двенадцать. Может и больше, если приезжала под другим именем. Останавливалась всегда в "Трафальгарском дворце". По словам гостиничного детектива, выходит из номера довольно редко. И гости к ней приходят не часто. Ни разу срок ее проживания не превышал двух недель. Ни в чем предосудительном не замечена. Вот, собственно, и все. Не забудь, что при встрече с ней ты и сам должен иметь наготове хорошую легенду: почему ты взялся за эту работу и многое другое. - Об этом я позабочусь. - Можем мы еще чем-нибудь тебе помочь? Бонд задумался. За все остальное, похоже, отдуваться уже ему самому. Главное - внедриться в сеть, дальше - сплошная импровизация. Вдруг он вспомнил про ювелирную фирму. - А что ты скажешь о "Бриллиантовом доме", с которым ребята из министерства финансов увязывают все это дело? Глубоко забросили удочку, как думаешь? - Честно говоря, я им почти не занимался, - произнес извиняющимся тонном Вэлланс. - Я, правда, навел справки об этом Сэйе, но не узнал ничего другого, кроме паспортных данных. Американец. Сорок пять лет. Торгует алмазами. Часто ездит в Париж. Три последних года - каждый месяц. Наверное, у него там любовница. Вот что я тебе скажу. Почему бы тебе не прогуляться туда, посмотреть на его заведение и на него самого? Может, пригодится когда-нибудь, кто знает? - И как же мне это сделать? - с сомнением в голосе спросил Бонд. Вэлланс не ответил. Вместо этого он нажал клавишу внутреннего телефона. - Слушаю, сэр? - раздался металлический голос. - Сержант, пришлите-ка ко мне побыстрее Данквертса. И еще Лобиньера. И соедините меня с "Бриллиантовым домом". Это ювелирная фирма в районе Хэттон-гардена. Попросите господина Сэйе. Вэлланс подошел к окну и стал смотреть на реку. Из жилетного кармана он извлек зажигалку и, думая о другом, несколько раз щелкнул ею. В дверь постучали, и на пороге появился секретарь. - Сержант Данквертс здесь. - Пригласите его, - сказал Вэлланс. - А Лобиньер пусть ждет моего вызова. Секретарь придержал дверь рукой, и в кабинет вошел невзрачный лысоватый человек в очках. Его бледное лицо, казалось, излучало доброту и усердие. На вид его можно было принять за старшего конторского клерка, тем более, что он был не в форме, а в гражданской одежде. - Добрый день, сержант, - обратился к нему Вэлланс. - Это - коммандер Бонд из министерства обороны. - Сержант вежливо улыбнулся. - Поезжайте вместе с ним в "Бриллиантовый дом", в Хэттон-гардене. Он будет "сержантом Джеймсом", одним из ваших подчиненных. Вам стало известно, что украденные на Эскоте алмазы преступники пытаются переправить в Аргентину через Америку, и вы пришли поговорить об этом с господином Сэем, главой фирмы. Вы поинтересуетесь, не имеет ли господин Сэй какой-либо информации об этом из-за океана. Может быть кто-то что-то слышал в его нью-йоркской конторе. Причем, все этой вы выясняете очень вежливо, ведете милую беседу. Но глаз с него не спускать. Жмите на него, как можете, но так, чтобы не давать повода для жалоб. Потом вы извинитесь, попрощаетесь и забудете при этот визит. Все понятно? Вопросы есть? - Нет, сэр, - бесстрастно ответил сержант Данквертс. Вэлланс вновь нажал клавишу интеркома, и через секунду в кабинет вошел болезненного вида подобострастный человек в шикарном костюме с маленьким чемоданчиком в руке. Войдя, он замер у двери. - Добрый день, сержант. Входите и рассмотрите как следует этого моего приятеля. Сержант подошел к Бонду и вежливо попросил его повернуться к свету. Внимательными темными глазами он изучал лицо Бонда целую минуту. Затем сделал шаг назад. - Что касается шрама, то могу гарантировать не более шести часов, сэр, - сказал он. - Сейчас очень жарко. С остальным все в порядке. Кем он должен стать, сэр? - Сержантом Джеймсом, сотрудником сержанта Данквертса. - Вэлланс посмотрел на часы. - Всего лишь три часа. Добро? - Конечно, сэр. Можно приступать? Вэлланс кивнул, и пересадив Бонда в кресло у окна, поставил свой чемоданчик рядом на пол, встал на одно колено и открыл его. Десять минут он колдовал над лицом и волосами Бонда. Бонд попытался на обращать на него внимания и стал прислушиваться к разговору между Вэллансом и "Бриллиантовым домом". - До пол-четвертого его не будет? В таком случае скажите, пожалуйста, господину Сэю, что двое моих людей придут встретиться с ним ровно в три тридцать. Да, боюсь, что дело не терпит отлагательств. Но, конечно, это чистая формальность. Обычное расследование. Думаю, что они не займут у господина Сэя больше десяти минут. Большое спасибо. Да. Помощник комиссара Вэлланс. Правильно. Из Скотланд-Ярда. Да. Спасибо. До свидания. Вэлланс положил трубку и повернулся к Бонду. - Его секретарша сказала, что Сэя не будет до полчетвертого. Думаю, вам надо там быть в три пятнадцать. Заранее все осмотреть никогда не помешает. И очень полезно лишить допрашиваемого душевного равновесия. Ну, как у вас там дела? Сержант Лобиньер протянул Бонду карманное зеркальце. Чуть-чуть седины на висках. Шрама нет и в помине. Морщинки в уголках рта и у глаз говорят об усердии. Слегка подчеркнуты скулы. Вроде бы изменения и незначительны, но из зеркальца смотрел на него человек, в котором никто не признал бы Джеймса Бонда. 4. ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? В патрульной машине сержант Данквертс был погружен в собственные мысли, поэтому весь путь вдоль Стрэнда, вдоль по Чансерилейн и Холборну прошел в молчании. На Гэмаджис они повернули налево в Хаттен-Гарден, и машина затормозила у красивого белоснежного портала Лондонского алмазного клуба. Вслед за своим спутником Бонд пересек тротуар и остановился перед массивной дверью, украшенной надраенной до блеска медной пластиной с надписью "Бриллиантовый дом" и ниже - "Руфус Б. Сэй. Вице-президент, европейский филиал". Сержант Данквертс позвонил. Дверь открыла красивая девушка-еврейка, которая и провела их через застекленную коврами прихожую в отделанную деревянными панелями приемную. - Господин Сэй будет с минуты на минуту, - произнесла она безразличным тоном и вышла, закрыв за собой дверь. В приемной было роскошно и, благодаря горящему, несмотря на сезон, камину, жарко как в тропиках. В центре комнаты на темно-красном ковре стоял круглый стол и шесть стульев розового дерева стиля "шератон", которые, по оценке Бонда, стоили по меньшей мере тысячу фунтов. На столе были разложены свежие журналы и несколько копий кимберлейских "Алмазных новостей". При виде них у Данквертса загорелись глаза, и он, подсев к столу, начал листать июньский номер. На каждой стене в позолоченных рамах красовались изображения цветов. В картинах было нечто настолько объемное, что Бонд подошел к одной из них и принялся ее изучать. Оказалось, что это были вовсе не картины, а покрытые стеклом ниши, в которых стояли совершенно одинаковые ватерфордские вазы со свежими цветами. В комнате было очень тихо, если не считать гипнотизирующего тиканья больших напольных часов и едва слышного шума голосов из-за находящейся напротив выхода двери. Раздался щелчок, дверь приоткрылась и послышался голос с сильным иностранным акцентом, настоятельно увещевавший кого-то: - Ну, мистер Грюнспан, пазему фи так волновайтесь. Фсе ми хотим заработать, да? Паверьте мне, етот прекрасен камен обашелся мне ф десять тысяча фунтоф. Десять тысяча! Фи не фьерите мне? Клянусь фам. Слофо чести. - Ответом было настороженное молчание, и тогда последовала заключительная ставка. - Болше тофо! Спорю на пять фунтоф! Раздался смех. - Ну и штучка же вы, Вилли, - сказал голос явного американца. - Но этот номер не пройдет. И рад бы вам помочь, но камню этому красная цена девять тысяч. Ну еще сотню сверху только для вас. Лучшей цены вам на Улице не найти. Дверь открылась и в проеме показались будто сошедший с театральной сцены американский бизнесмен в пенсне и поджатыми губами и маленький беспокойного вида еврей с большой красной розой на лацкане пиджака. Видимо то, что в приемной находились люди, оказалось для них полнейшей неожиданностью, и, бормоча под нос "Простите, извините" ни к кому конкретно не обращаясь, американец чуть ли не бегом выпроводил своего компаньона и захлопнул дверь. Данквертс подмигнул Бонду. - Вот вам весь алмазный бизнес как на тарелочке, - сказал он. - Это был Вилли Бихринс, один из самых известных независимых маклеров Улицы. Думаю, что другой - это один из торговцев Сэя. - Он вновь уткнулся в свой журнал, а Бонд, подавив желание закурить, вновь принялся разглядывать "картины". Внезапно мягкая, тикающая, роскошная тишина взорвалась. В один и тот же момент в камине рассыпалось прогоревшее полено, напольные часы пробили половину четвертого, дверь распахнулась, и в приемную вошел крупный темноволосый человек. Сделав два шага, он остановился и стал внимательно разглядывать находящихся в приемной. - Меня зовут Сэй, - грубо сказал он. - Что здесь происходит? Что вам здесь надо? Дверь сзади него было открыта. Сержант Данквертс поднялся, вежливо, но решительно обошел человека и закрыл ее. Затем он вернулся на середину комнаты. - Я - сержант Данквертс из спецслужбы Скотланд-Ярда, - сказал он тихо и примирительно. - А это, - показал он на Бонда, - сержант Джеймс. Я веду расследование по делу о краже алмазов. Помощник комиссара подумал, - его голос стал прямо-таки бархатным, - что вы могли бы нам помочь. - Да? - спросил Сэй. Он с презрением переводил взгляд с одного из этих нищих ищеек на другого, поражаясь тому, что они осмелились нарушить его покой. - Продолжайте. Пока сержант Данквертс, тон которого показался бы любому уголовнику угрожающе-ласковым, рассказывал поминутно заглядывая в маленькую черную записную книжечку, свою историю, пересыпая ее оборотами вроде "в шестнадцатых..." и "тут нам стало известно...", Бонд без стеснения изучал господин Сэя, что впрочем, не производило на последнего никакого впечатления, как и вкрадчивый тон сержанта Данквертса. Господин Сэй был крупным, массивным мужчиной, твердым как кусок кварца. У него было квадратное лицо, угловатость которого подчеркивали его короткие, торчащие ежиком, жесткие черные волосы и отсутствие баков. Брови у него были черными и прямыми, взгляд черных глаз - пронизывающий и решительный. От был чисто выбрит, рот казался узкой длинной и прямой щелью. Квадратный подбородок и массивная челюсть довершали портрет. Он был одет в просторный черный однобортный костюм и белую рубашку с тонким как шнурок ботинка черным галстуком, прикрепленным у воротника золотой булавкой в виде копья. Его длинные руки, расслабленно висевшие вдоль туловища, заканчивались огромными кистями, также покрытыми черными волосами. Ноги, обутые в дорогие черные туфли, были размера 47-го. Бонд оценил его как жестокого, сильного человека, преуспевшего в сдаче множества непростых экзаменов в университетах жизни, где, казалось, он продолжал учиться и по сей день...... - а вот в каких камнях мы заинтересованы больше всего, - завершал свою речь сержант Данквертс. Он опять заглянул в свою черную книжицу. - "Весселтон", 20 карат, два бриллианта чистой воды по 10 карат каждый, "Желтый премьер", 30 карат, "Топ кейп", 15 карат, и два "Кейп юниона" по 15 карат. - Он сделал паузу. Затем поднял голову и дерзко посмотрел господину Сэю прямо в глаза. - Не попадал ли в ваши руки, господин Сэй, или в руки ваших людей в Нью-Йорке какой-нибудь из этих камней? - мягко спросил он. - Нет, - отрезал Сэй. - Не попадал. - Он подошел к двери и открыл ее. - А теперь - до свидания, господа. Не обращая больше на них внимания, он решительно вышел из комнаты, и они услышали, как он поднимался по лестнице. Наверху открылась и с грохотом захлопнулась дверь. Наступила тишина. Сержант Данквертс невозмутимо убрал свою книжицу в жилетный карман, взял шляпу и вышел в холл, а оттуда - на улицу. Бонд следовал за ним. Они сели в патрульную машину, и Бонд назвал адрес своей квартиры рядом с Киндз-роуд. Как только машина тронулась, сержант Данквертс сбросил маску официальности. Когда он повернулся к Бонду, глаза его хитро блестели. - Я, знаете ли, получил немалое удовольствие, - радостно сказал он. - Не часто попадаются такие твердые орешки как этот. А вы, сэр, узнали что хотели? Бонд пожал плечами. - Честно говоря, сержант, я и не знаю, чего хотел. Но уже и то хорошо, что удалось как следует разглядеть этого Руфуса Б. Сэя. Забавный человечек. Только я всегда представлял себе торговцев алмазами несколько иначе. Сержант Данквертс радостно хихикнул. - Сэр, - сказал он, - если Сэй торгует бриллиантами, то я готов съесть свою шляпу. - Почему вы так говорите? - Все очень просто, - улыбнулся сержант Данквертс. - Когда я перечислял пропавшие камни, я назвал "Желтый премьер" и два "Кейп-юниона". - Ну и что? - Дело в том, сэр, что таких камней в природе просто не существует. 5. "ЖЕЛТЫЕ ЛИСТЬЯ" Направляясь по длинному пустому коридору к номеру 350, Бонд чувствовал, что лифтер следит за ним. Это Бонда не удивило. Он знал, что на долю этой гостиницы приходится больше мелких преступлений, чем какой-либо другой в Лондоне. Вэлланс однажды продемонстрировал ему криминогенную карту Лондона и показал на целый лес флажков, расположившихся вокруг "Трафальгарского дворца". - Эта точка на карте очень раздражает тех, кто составляет такие карты, - сказал он. - Каждый месяц сюда втыкается столько булавок, что им приходится наклеивать сверху новый листок бумаги, чтобы было куда вкалывать флажки в следующий раз. Приближаясь к концу коридора, Бонд услышал, как где-то рядом рояль наигрывал довольно грустную мелодию. У двери в номер 350-й он понял, что музыка раздается оттуда. Он даже узнал мелодию - "Желтые листья". Он постучал. - Входи, - портье, видимо, позвонил в номер, и его там ждали. Бонд вошел в небольшую прихожую и закрыл за собой дверь. - Запри, - сказал голос, раздавшийся из спальни. Бонд сделал как ему велели и прошел на середину комнаты, пока не оказался напротив открытой двери в спальню. Когда он шел мимо портативного проигрывателя, пианист на пластинке начал играть. Полуобнаженная, она сидела перед туалетным столиком лицом к спинке стула, глядя в трехстворчатое зеркало и положив подбородок на скрещенные руки. Вся ее поза была расслабленной и как бы небрежной. Узенькая черная полоска лифчика на спине и черные кружевные трусики не могли оставить Бонда равнодушным. Девушка закончила изучение собственного отражения в зеркале и принялась спокойно разглядывать Бонда. - Так это ты новый помощник, - сказала она хрипловатым голосом, не терпящим возражений. - Садись и послушай музыку. Эта пластинка - лучше всех. Ситуация начала забавлять Бонда. Он послушно направился к стоявшему рядом глубокому креслу, подвинул его так, чтобы видеть девушку через дверной проем, и сел. - Не возражаешь, если я закурю? - спросил он, вынимая из портсигара сигарету. - Пожалуйста, если тебе больше нравится именно такой вид самоубийства. Мисс Кейс возобновила молчаливое изучение своего лица в зеркале, а пианист на пластинке приступил к "J'attendrai". Это была последняя вещь, и проигрыватель замолк. Не обращая на Бонда ни малейшего внимания, девушка, поигрывая бедрами, встала и потянулась. Она слегка повернула голову, и грива золотистых волос тяжело упала на плечи. - Если нравится - переверни, - сказал она безразличным тоном. - Я буду через пару минут. - И она исчезла из поля зрения. Бонд подошел к проигрывателю и взял пластинку в руки. Это был концерт Джорджа Фейера в сопровождении ритмсекции. Бонд запомнил индекс пластинки - Vox 500. Он посмотрел, какие вещи есть на обороте, и, пропустив "La Vie en Rose", с которой у него были связаны определенные воспоминания, поставил "Avrill au Portugal". Прежде чем отойти от проигрывателя, он вытащил из-под него подставку и поднес ее к стоявшей на письменном столе лампе. Повертев ее при свете лампы, он обнаружил, что никаких следов на ней не было. Бонд пожал плечами, положил ее на место и вернулся в свое кресло. Ему подумалось, что эта музыка гармонирует с девушкой. Казалось, что все мелодии написаны специально для нее. Не удивительно, что это ее любимая пластинка. В ней была та же бесстыдная чувственность, манерность и пикантность, что и в глазах девушки, когда она изучала его отражение в зеркале. Бонд не пытался заранее представить себе, как должна выглядеть некая мисс Кейс, которой поручено следить за ним на всем пути в Америку. Он считал само собой разумеющимся, что это будет уголовного вида потрепанная бабенка с рыбьими глазами - жесткая угрюмая женщина, уже знающая "маршрут", чье тело больше не могло заинтересовать бандитов, на которых она работала. У этой девушки, хотя она и была, безусловно, тертым калачом, кожа дышала свежестью, какой бы ни была история ее тела. Как же ее зовут? Бонд вновь поднялся и подошел к проигрывателю. На прикрепленной к ручке бирке компании "Пан-ам" было написано: "Мисс Т. Кейс". Т.? Бонд вернулся в кресло. Тереза? Тэсс? Труди? Тилли? Вроде бы ни одно из имен не подходило. И уж, конечно, не Трикси, Тони или Томми. Он все еще размышлял над этой сложной проблемой, когда она бесшумно вышла из спальни и остановилась, опершись локтем о дверной косяк и подперев голову ладонью. Она задумчиво смотрела на Бонда. Бонд неторопливо поднялся и посмотрел на нее. Если не считать шляпки, маленькой и черной, которую она держала в свободной руке, мисс Кейс было готова к выходу. На ней был шикарный черный, сшитый на заказ костюм, оливкового цвета блузка, застегнутая до горла, золотистые чулки и черные, на вид - очень дорогие, туфли крокодиловой кожи с квадратными носками. На левой руке - элегантные золотые часики на черном ремешке, на правой - массивный золотой браслет. Средний палец правой руки украшало кольцо с сияющим продолговатым бриллиантом, а в ушах - золотые серьги с плоскими жемчужинами. Она была очень красива. Вызывающе красива. Весь ее вид кричал: идите вы все к черту! Невольно думалось, что красота ее - вещь в себе, и что ей совершенно наплевать, что могут подумать о ней мужчины. Брови над большими насмешливыми серыми глазами были иронично приподняты и, казалось, говорили: "Конечно, приятель, подойти, попробуй. Но горе тебе, если ты не супермен". Сами глаза были какими-то переливчатыми. Если подвески люстры переливчаты, сама люстра при изменении света меняет цвет. Так и глаза этой девушки меняли свой цвет от светло-серого до сочного серо-голубого. На ее слегка загорелом лице не было никакой косметики, кроме бордовой помады на сочных мягких и чувственных губах, что придавало рту все черты "греховности". Но, подумал Бонд, это не закоренелая греховность, если судить по уверенному взгляду, властному и напряженному. Этот взгляд был сейчас направлен как бы сквозь него. - Итак, ты - Питер Фрэнкс, - произнесла она низким приятным голосом, правда, с ноткой снисходительности. - Да, - сказал он, - и я все гадал, что же стоит за инициалом "Т". Она задумалась на мгновение. - Ты мог бы выяснить это и у портье, - сказала она. - "Т" - значит Тиффани. - Она подошла к проигрывателю и остановила пластинку на середине "Je n'en connais pas la fin". Затем повернулась к Бонду. - Но это не обязательно знать всем, - холодно добавила она. Бонд пожал плечами и встал у окна, скрестив ноги. Похоже было, что его беззаботность начинала злить ее. Она села за письменный стол. - Ну ладно, - сказала она раздраженно, - перейдем к делу. Прежде всего, скажи мне, почему ты взялся за эту работу? - Кто-то умер. - Вот как, - она быстро взглянула на Бонда. - Мне говорили, что твое ремесло - кражи. - Она сделала паузу. - Случайно или умышленно? - Случайно. В драке. - И теперь тебе надо смотать удочки. - И это тоже, но не мешало бы и заработать. Она сменила тему. - У тебя что - деревянная нога или искусственные зубы? - Никак нет. Пока все родное. Она нахмурилась. - Сколько раз я просила найти мне человека с деревяшкой вместо ноги! Хорошо, у тебя есть какое-нибудь хобби или что-то в этом роде? Может идеи какие есть насчет перевозки камешков? - Идей нет, - сказал Бонд, - а играю я в карты и в гольф. Но я всегда думал, что для таких вещиц лучше всего подходят ручки сундуков и чемоданов. - То же самое думают и таможенники, - отрезала она. На несколько минут она задумалась. Потом достала ручку и лист бумаги и положила перед собой. - Какими мячиками для гольфа ты пользуешься? - спросила она без улыбки. - "Данлор-65", - теперь и Бонд говорил серьезно. - В этом что-то есть... Она ничего не ответила, а просто записала название. Потом опять взглянула на Бонда. - Паспорт у тебя есть? - В общем-то есть, - сказал Бонд, - но не на мое настоящее имя. - Так, - она опять стала подозрительной. - И как же тебя зовут на самом деле? - Джеймс Бонд. Она фыркнула. - Почему бы не Джоу Доу? - Она пожала плечами. - Впрочем, это никого не волнует. Сможешь за два дня раздобыть американскую визу и сертификат о прививках? - Думаю, что смогу, - ответил Бонд. (Со всем этим справится секция "Q"). - У американцев против меня ничего быть не может. Кстати, и в местной полицейской картотеке тоже. Я имею в виду, на фамилию Бонд. - О'кей, - сказала она. - Теперь слушай. Это тебе понадобиться для прохода через иммиграционную службу. Ты едешь в Штаты в гости к человеку по имени Дерево. Майкл Дерево. В Нью-Йорке ты остановишься в "Асторе". Он твой американский друг, а познакомились вы с ним во время войны. - Она ненадолго расслабилась. - Чтобы ты знал, человек такой действительно существует и подтвердит твою легенду. Но никто не называет его Майклом. Среди своих друзей, если у него такие вообще есть, он известен как "Тенистое" Дерево, - добавила она с кислой миной. Бонд улыбнулся. - Это все не совсем смешно, как кажется, - резко сказала девушка. Она выдвинула ящик стола и вынула оттуда толстую пачку пятифунтовых банкнот, перетянутую резинкой. Прикинув, она вытащила половину денег, а остаток сунула обратно в ящик. Свернув деньги в трубочку и стянув их резинкой, она бросила их Бонду. Бонд подался вперед и поймал их. - Здесь около 500 фунтов, - сказала девушка. - Сними себе номер в "Ритце" и сообщи его координаты в иммиграционную службу. Купи подержанный чемодан и сложи туда все, что может понадобиться для воскресной игры в гольф. Купи и клюшки для гольфа. И не показывайся никому на глаза. Рейс "ВОАС" на Нью-Йорк вечером в четверг. Завтра утром первым делом закажи на него один билет: без него посольство не даст тебе визу. В 18.30 у "Ритца" тебя будет ждать машина. В четверг вечером. Водитель передаст тебе мячики для гольфа, которые ты положишь в чемодан. И, - она посмотрела прямо в глаза, - не думай, что на этом товаре тебе удастся нагреть руки в одиночку. Водитель машины будет при тебе до того момента, как багаж повезут к самолету. Да и я сама буду в аэропорту. Так что без глупостей. Понял? Бонд пожал плечами. - С этим товаром мне одному не справиться, - небрежно ответил он. - Мне бы чего помельче. А что будет дальше? - За таможней тебя встретит другой водитель. Он все и расскажет. Дальше, - ее тон стал совсем деловым. - Если на таможне, здесь или там, произойдет что-нибудь непредвиденное - ты ничего не знаешь. Понятно? Ты даже не знаешь, как эти мячики попали в твой чемодан. Что бы они не спрашивали и не говорили, ты должен твердить одно: ничего не знаю. Прикинься дурачком. Следить за тобой буду я. А может быть и кто-то еще, не знаю. Если тебя заметут в Америке, требуй вызвать британского консула. От нас никакой помощи не будет. За это тебе и платят, не так ли? - Справедливо, - сказал Бонд. - Единственно кто мог бы загреметь вместе со мной - это ты. - Он оценивающе посмотрел на нее. - А вот этого мне бы как раз и не хотелось. - Чушь собачья, - презрительно молвила она. - Ты обо мне ничего не знаешь. Так что за меня не беспокойся, дружок. Лучше позаботься о самом себе. - Она поднялась и встала перед ним. - И никакого панибратства, - резко сказала она. - У нас работа. А о том, как я могу постоять за себя, ты и не догадываешься. Бонд с улыбкой посмотрел ей прямо в горящие серые глаза, потемневшие сейчас от нетерпенья. - Все, что сделаешь ты, я сделаю лучше. Не беспокойся. Думаю, что я ни в чем не уступлю тебе. Расслабься, и хоть на минуту оставь свой менторский тон. Мне просто хотелось бы еще встретиться с тобой. Может быть, если все пройдет как надо, увидимся в Нью-Йорке? - Произнеся эти слова, Бонд чувствовал себя предателем. Но девушка ему действительно нравилась и ему хотелось узнать ее поближе. Другое дело, что это знакомство могло бы помочь ему глубже внедриться в сеть... С минуту она задумчиво смотрела на него. Взгляд ее посветлел, сжатые губы расслабились. Когда она ответила, голос ее почти дрожал. - Я, я... то есть, - она резко отвернулась. - Черт! - Сказала она, но прозвучало это как-то растерянно. - В пятницу вечером я свободна. Думаю, что мы могли бы поужинать вместе. Клуб "21" на 52-й улице. Все таксисты его знают. В восемь вечера. Если все будет нормально. Устраивает? - она вновь повернулась к нему, но смотрела не в глаза, а скорее, на губы. - Вполне, - сказал Бонд. Он подумал, что настало время уходить, иначе он может совершить ошибку. - Так, - деловито произнес он, - Что-нибудь еще? - Нет, - ответила она, а затем, словно только что вспомнила о чем-то важном, спросила резко: - Сколько времени? Бонд посмотрел на часы. - Без десяти шесть. - Мне пора заняться делом, - сказала она. Как бы показывая, что ему пора уходить, она направилась к двери. Бонд двинулся за ней. Положив руку на ручку двери, она обернулась. Она посмотрела на него, и в глазах ее засветилась уверенность и теплота. - С тобой все будет в порядке, - сказала она. - Только в самолете держись от меня подальше. Если что-нибудь случиться - не паникуй. Если у тебя все пройдет нормально, - в ее голос вновь вкралась нотка превосходства, - я постараюсь сделать так, чтобы тебе поручали такие дела почаще. - Спасибо, - сказал Бонд. - Было бы неплохо. Мне нравится с тобой работать. Слегка поведя плечами, она открыла дверь и пропустила Бонда в коридор. Бонд повернулся к ней. - Увидимся в этом твоем клубе "21", - сказал он. Ему хотелось добавить еще что-нибудь, найти какой-нибудь предлог остаться с ней, этой одинокой девушкой, слушающей проигрыватель и рассматривающей себя в зеркало. Но ее мысли были уже где-то далеко, и выглядела она сейчас совершенно чужой. - Конечно, - безразличным тоном произнесла она. Еще один взгляд на него, и дверь медленно, но решительно закрылась перед ним. Пока Бонд шел по коридору к лифту, девушка стояла у двери и ждала, когда затихнут его шаги. Потом, с грустью в глазах, она медленно подошла к проигрывателю и включила его. Взяв ту же пластинку, она выбрала подходящую по настроению мелодию. Поставила пластинку и опустила иглу. Зазвучала мелодия "Je n'en connais pas la fin". Девушка слушала и думала о человеке, столь неожиданно ворвавшимся в ее жизнь. Господи, с отчаянием и горечью подумала она, еще один бандюга. Неужели ей так и суждено всю жизнь провести среди них? Но когда музыка кончилась, лицо ее светилось радостью, и, пудрясь перед выходом, она уже мурлыкала мелодию себе под нос. На улице она остановилась и посмотрела на часы. Десять минут седьмого. Осталось пять минут. Через Трафальгарскую площадь она направилась к станции метро Чаринг-кросс, обдумывая, что она должна будет сказать. Войдя в метро, она направилась к телефонной будке, которой всегда пользовалась в таких случаях. Ровно в 6.15 она набрала номер в Уэлбеке. Как и всегда после двух гудков раздался щелчок автоответчика. Двадцать секунд в трубке раздавалось только слабое шипение. Потом механический голос ее неизвестного шефа произнес только одно слово: "Говорите". И вновь лишь шуршащая тишина. Она уже давно приучила себя не волноваться, слыша эту отрывистую безликую команду. Она быстро, но четко заговорила в трубку: - Кейс вызывает ABC. Повторяю. Кейс вызывает ABC. Пауза. - Курьер удовлетворителен. Настоящее имя - Джеймс Бонд. Это же имя будет и в паспорте. Играет в гольф и повезет клюшки. Предлагаю мячики для гольфа. Пользуется мячиками "Данлоп-65". Все договоренности остаются в силе. Буду звонить для подтверждения операции в 19.15 и в 20.15. У меня все. Еще несколько мгновений она слушала шелест в трубке, затем повесила трубку и вернулась в гостиницу. Из номера она заказала бокал сухого "Мартини", и, получив его, села, закурила и включила проигрыватель. Она ждала семи часов пятнадцати минут. В 19.15, а может быть только в 20.15 она услышит в трубке механический приглушенный голос: "АВС вызывает Кейс. Повторяю. АВС вызывает Кейс..." А дальше последуют инструкции. А где-то, в какой-нибудь снятой на время лондонской квартире, магнитофон остановится, когда она положит трубку. И, может быть, кто-то откроет и закроет неизвестную дверь, неслышно спустится по ступеням, выйдет на неизвестную улицу и скроется вдали. 6. В ПУТИ В четверг, в шесть часов вечера в спальне своего номера в "Ритце" Бонд занимался упаковкой чемодана. Это был уже солидно потертый, но знавший лучшие времена, чемодан из свиной кожи фирмы "Ривелейшн", содержимое которого вполне отвечало его внешнему виду. Вечерние костюмы, легкий белый с черной отделкой костюм для пикников и гольфа, туфли для гольфа фирмы "Сэксон", несколько шелковых белых и синих сорочек с пристегивающимися воротничками фирмы "Си Айленд", рубашки с короткими рукавами, носки, галстуки, нейлоновое белье, две шелковые пижамные куртки. Одет был Бонд в темно-синий камвольный тропический костюм. Ни на одной из вещей никогда не было никаких пометок или инициалов. Бонд уложил чемодан и приступил к сбору небольшого атташе-кейса, куда он убрал умывальные и бритвенные принадлежности, книгу Томми Армура "Как лучше всего играть в гольф", билет на самолет и паспорт. Атташе-кейс был также сделан из свиной кожи. Но изготовила его Секция и поэтому в нем было небольшое тайное отделение, где лежал глушитель к его пистолету и тридцать патронов 25-го калибра. Раздался телефонный звонок. Бонд решил, что это, несколько раньше назначенного срока, пришла машина, но, оказалось, звонил портье, сообщивший, что представитель фирмы "Юниверсал Экспорт" принес письмо "лично для господина Бонда". - Пусть он поднимется, - сказал Бонд, удивляясь неожиданному визиту. Через несколько минут он впустил в номер человека в цивильной одежде, в котором сразу же признал одного из посыльных Штаб-квартиры. - Добрый вечер, сэр, - сказал человек. Из внутреннего кармана он достал большой белый конверт и протянул Бонду. - Я должен дождаться, пока вы не прочтете письмо, и вернуть его назад, сэр. Бонд вскрыл белый конверт, извлек оттуда голубой конверт и, сломав печать, достал письмо. Оно было напечатано на голубой стандартной бумаге. Ни имени адресата, ни подписи отправителя не было. Бонд сразу узнал крупный шрифт, которым печатались послания самого М. Он предложил посыльному кресло, а сам устроился за письменным столом лицом к окну. "Из Вашингтона сообщают (говорилось в меморандуме), что под именем Руфуса Б. Сэя выступает Джек Спэнг, подозреваемый в преступлениях и упомянутый в Докладе Кефовера, но ни разу не судимый. Вместе со своим братом-близнецом Серафимо Спэнгом возглавляет "Банду Спэнгов", ведущую крупные операции в Соединенных Штатах. Пять лет назад братья Спэнг "вложили деньги" в приобретение контрольного пакета акций "Дома бриллиантов". С тех пор в деятельности этой фирмы ничего противозаконного или компрометирующего не наблюдалось. Братьям принадлежит некая "телефонная сеть", связывающая их с неофициальными букмекерами в Неваде и Калифорнии и являющаяся соответственно, незаконной. Называется она "Надежная связь". В Лас-Вегасе им принадлежит также отель "Тиара", где расположена штаб-квартира Серафимо Спэнга, и, благодаря законам Невады о налогообложении, представительство фирмы "Бриллиантовый дом". Вашингтон сообщает, что "Банда Спэнгов" проявляет очевидный интерес к таким видам нелегальной деятельности, как наркотики и организованная проституция. Этой сферой заправляет из Нью-Йорка Майкл ("Тенистый") Три [Tree (англ.) - дерево], пять раз судимый за правонарушения. Своих представителей банда имеет в Майами и Чикаго. Вашингтон считает "Банду Спэнгов" одной из наиболее "влиятельных" банд в Соединенных Штатах, имеющей отличные контакты в государственном и федеральном аппарате и в полиции. "Банда Спэнгов" котируется столь же высоко, как "Кливлендская организация" и "Пурпурная банда" из Детройта. Мы не сообщали в Вашингтон о причинах, заставивших нас заинтересоваться этим делом, но в том случае, если расследование приведет к опасности столкновения с гангстерами, вы должны сразу же доложить об этом и выйти из игры, передав все результаты в ФБР. Это - приказ. Подтверждением получения этого приказа будет возвращение настоящего документа в запечатанном конверте". Подписи не было. Бонд еще раз пробежал по письму глазами, свернул его и положил в один из гостиничных конвертов. Он поднялся и протянул конверт курьеру. - Большое спасибо, - сказал он. Я не пойду вас провожать. - Да, сэр. Конечно, сэр, - сказал курьер. Он подошел к двери и открыл ее. - До свидания, сэр. - До свидания. Дверь бесшумно закрылась. Бонд подошел к окну и стал смотреть на раскинувшийся напротив парк. На мгновение он ясно представил себе сидящего в своем пустынном кабинете худощавого пожилого человека. Передать дело в ФБР? Бонд знал, что этот приказ исходил от М. Но он также знал, как горько будет М. обращаться за помощью к Эдгару Гуверу и просить его таскать английские каштаны из огня. Главными словами в меморандуме были слова "опасность столкновения". Насколько "опасно столкновение" решать Бонду самому. По сравнению с тем, с кем Бонду раньше доводилось иметь дело, вряд ли эти бандюги окажутся опасными. Или он не прав? Бонду неожиданно вспомнилось квадратное каменное лицо Руфуса Б. Сэя. Ну что ж. Во всяком случае не помешает взглянуть на братца со столь экзотическим именем. Серафимо. Такие имя скорее подошло бы какому-нибудь официанту ночного ресторанчика или продавцу мороженого. Но и эти люди ничем не отличаются. Также склонны к дешевой театральности. Бонд пожал плечами. Часы показывали 6.25. Он еще раз осмотрел комнату. Все было в порядке. Повинуясь импульсу, из висевшей подмышкой замшевой кобуры его правая рука выхватила автоматическую "Беретту" 25-калибра. Этот новый пистолет в качестве напоминания подарил ему М. после выполнения последнего задания, сопроводив запиской со словами "Это может тебе пригодиться". Бонд подошел к кровати, вынул обойму, а оставшийся в канале ствола патрон вытряхнул на покрывало. Передернув затвор, он мягко нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Он вновь оттянул затвор, убедился, что вокруг бойка, который он столько шлифовал, доведя до острия иглы, нет ни пылинки, ласково провел рукой по вороненому стволу до дула, с которого он сам спилил мушку. Затем он загнал один патрон в обойму, обойму - в рукоятку, поставил оружие на предохранитель и положил его в кобуру под пиджаком. Зазвонил телефон. - Ваша машина у подъезда, сэр. Бонд положил трубку. Итак, вот оно. Начало пути. Он задумчиво подошел к окну и вновь взглянул на зеленые кроны деревьев. Он ощутил пустоту в груди, боль расставания с этими деревьями, с летним Лондоном, и чувство уязвимости при мысли о том, что за исключением телефонного звонка, которого, как он понимал, он и не сделает, похожее на крепость огромное здание на Риджент-парке уже вне его досягаемости. В дверь постучали, и пока швейцар забирал багаж и нес по коридору к лифтам, Бонд уже отрешился от всех иных мыслей и думал лишь о том, что может ждать его у начала раскрывающейся перед ним за дверями отеля "Ритц" сети. Машина была черным "Армстронг Сиддели Сэффайером" с красными номерами торгового представительства. - Вам будет лучше на переднем сиденьи, - сказал одетый в униформу шофер. И это вовсе не звучало как приглашение. Оба чемодана и сумка с клюшками для гольфа были уложены на заднем сиденьи. Бонд сел поудобнее и, когда машина выехала на Пикадилли, стал разглядывать водителя. Однако, все, что он увидел - это резко очерченный профиль под козырьком фуражки. Глаза были скрыты под небольшими черными очками. Руки, мастерски справляющиеся с рулем и рычагом переключения скоростей, были обтянуты кожаными перчатками. - Не пыжтесь, мистер. Наслаждайтесь ездой. - Голос был с бруклинским акцентом. - И лучше не старайтесь побеседовать со мной. Меня это раздражает. Бонд улыбнулся и промолчал. Сделал как его просили. Сорок лет, подумал он. Семьдесят шесть килограммов. Сто восемьдесят. Запах табака отсутствует. Дорогие туфли. Одевается аккуратно. Мешков под глазами нет. Бреется два раза в день электробритвой. После поворота в конце Грейг вест Роуд водитель остановил машину у обочины. Он открыл перчаточный ящик и осторожно вынул оттуда шесть новых мячиков. "Данлоп-65" в черной упаковочной бумаге, скрепленной непорванными этикетками. Не выключая двигателя, он вылез из машины и открыл заднюю дверцу. Глядя через плечо, Бонд смотрел, как тот расстегнул карманчик для мячей на сумке для гольфа и аккуратно, один за другим, положил шесть новых мячиков к уже лежавшим там старым и новым мячикам. Затем, не говоря ни слова, водитель вернулся на свое место, и поездка продолжалась. В Лондонском аэропорту Бонд без проблем сдал багаж, оформил билет, купил в киоске газету "Ивнинг стэндард". Отсчитывая монетки его рука как бы случайно коснулась руки симпатичной блондинки в бежевом дорожном костюме, лениво перелистывающей какой-то журнал. Затем, в сопровождении водителя и носильщика, он направился к таможне. - Здесь только ваши личные вещи, сэр? - Да. - Сколько всего у вас с собой английских денег, сэр? - Три фунта с мелочью. - Благодарю вас, сэр, - синий мелок пометил все три его места, и носильщик поставил чемодан и сумку для гольфа на тележку. - Теперь следуйте по желтым указателям к службе иммиграции, сэр, - сказал он и покатил тележку к погрузочному конвейеру. Водитель поднял руку в ироническом приветствии. Его глаза блеснули сквозь черное стекло очков, а губы изобразили подобие улыбки. - До свидания, сэр. Приятного путешествия. - Благодарю, милейший, - весело ответил Бонд, отметив с удовлетворением, как улыбка исчезла с лица водителя, который быстро повернулся и ушел. Взяв атташе-кейс, Бонд показал паспорт стоявшему у стойки симпатичному, пышущему здоровьем молодому человеку, который поставил галочку против фамилии Бонда в списке пассажиров, и направился в зал вылета. У себя за спиной он услышал низкий голос Тиффани Кейс, поблагодарившей того же самого молодого человека, а еще через минуту она также появилась в зале и заняла место между Бондом и выходом к самолетам. Бонд улыбнулся. Он и сам выбрал бы это место, если бы ему поручили следить за кем-то, не вызывающим доверия. Бонд развернул "Ивнинг Стэндард" и стал поверх нее разглядывать других пассажиров. Видимо, самолет будет почти полон, определил он (Бонд купил билет слишком поздно, чтобы зарезервировать спальное место) и с облегчением отметил, что среди сорока человек, сидевших в зале вылета, не было ни одного знакомого. Несколько англичан, две монахини - Бонду почему-то подумалось, что монахини все время летают через Атлантику летом - несколько обычно одетых американцев, в большинстве своем - бизнесмены, два маленьких ребенка, призванных не давать пассажирам спать, и горстка европейцев различных национальностей. Самые обычные пассажиры, подумал Бонд. Хотя, если у двух из них - у него самого и у Тиффани Кейс есть секреты, то почему бы не предположить, что и многие из этой серой массы отправляются за океан со всякими странными поручениями? Бонд почувствовал, что за ним следят, но оказалось, что это были всего лишь мимолетные взгляды двух пассажиров, которых он отнес к американским бизнесменам. Они тут же отвели глаза, и один из них, молодой, но рано поседевший, сказал что-то своему соседу. Они оба встали и, взяв шляпы, которые, несмотря на хорошую погоду, были в целлофановых чехлах, направились к бару. Бонд услышал, как они заказали двойные бренди с водой. Второй человек, бледный и полный, вынул из кармана баночку с таблетками, достал одну и запил ее бренди. Лекарство от тошноты, решил Бонд. Наверное, человек был никудышным путешественником. Дежурная сидела неподалеку от Бонда. Она подняла трубку и сообщила - диспетчерам - подумал Бонд, что в "последнем отстойнике" находятся сорок пассажиров. Положив трубку, она взяла микрофон. "Последний отстойник"? Хорошенькое начало рейса через Атлантику, подумалось Бонду. Но вот пассажиры покинули зал и поднялись в огромный "Боинг". Один за другим заревели моторы. Стюардесса объявила, что первая посадка будет в Шэнноне, где пассажирам подадут обед. Время пути - час пятьдесят. Тем временем, двухпалубный "Стратокрузер" медленно выезжал на взлетную полосу "Восток-Запад". Командир корабля один за другим разгонял двигатели до необходимой для взлета мощности. Самолет дрожал от напряжения. В иллюминатор Бонд видел, как двигаются проверяемые подкрылки. И вот, медленно развернувшись в сторону заходящего солнца, самолет вырулил на взлетную полосу. Скрипнули высвобождаемые тормоза, трава по обе стороны пригнулась под напором воздуха, и машина, пробежав почти две мили по бетонной дорожке, поднялась, нацелившись на другую бетонную дорожку, находящуюся за океаном. Бонд закурил, и достав книгу, начал поудобнее устраиваться в кресле, как вдруг спинка левого из стоящих перед ним двух сидений резко наклонилась в его сторону. В кресле этом, как оказалось, сидел один из тех двух американских бизнесменов, толстяк. Он развалился в кресле и до сих пор не расстегнул ремень безопасности. Лицо его позеленело и покрылось каплями пота. К груди он обеими руками прижимал портфель, и Бонду удалось рассмотреть прикрепленную к нему бирку. На ней было написано: "Г-ну В. Уинтер", и чуть ниже, аккуратными красными буквами - "Группа крови - А". Бедняга, подумал Бонд. Ведь он в ужасе. Он уверен, что самолет разобьется. И единственное, на что он надеется, это на то, что вытащившие его из-под обломков люди правильно выберут кровь для переливания. Этот самолет для него - не что иное, как огромная коробка, заполненная невероятными предметами, поддерживаемая в воздухе парой каких-то устройств и управляемая с помощью электричества. Веры нет ни этой машине, ни статистическим выкладкам. Он по-прежнему испытывает те же страхи, что и в детстве: страх перед любым шумом и страх перед падением. Даже в туалет он не пойдет, опасаясь, что провалится. В лучах пронизывающего салон вечернего солнца появился чей-то силуэт. Бонд повернулся к нему. Это была Тиффани Кейс. Пройдя мимо него, она спустилась по ступенькам в нижнюю палубу, где находился бар. Бонд подумал, что неплохо было бы пойти вместе с ней, но... Пожав плечами, он решил утешиться коктейлем и бутербродами с икрой и севрюгой. Потом он опять взялся за книгу, но поймал себя на том, что читает, ничего не понимая. Тогда он решительно прогнал мысли о девушке и начал читать ту же страницу. К моменту, когда Бонд почувствовал, что уши начало закладывать перед пятидесятимильным снижением над западным побережьем Ирландии, он прочитал уже четверть книги. Зажглось табло "Не курить. Пристегнуть ремни". Самолета коснулся бело-зеленый луч прожектора аэропорта Шэннон, и вот уже навстречу самолету, рванулись красные и желтые огни посадочной полосы, а затем - изумрудные огни, окаймляющие наземные дорожки, по которым "Стратокрузер" покатился к месту стоянки. Потом - обед. Бифштекс, шампанское и прекрасный горячий кофе с ирландским виски и со сливками. Пробежка по торговой галерее: поделки, игрушки, сувениры по полтора доллара, отвратительные твидовые пиджаки, куколи и салфетки. Обычная аэропортовская дребедень. Потом динамики разнесли что-то нечленораздельное, сказанное по-ирландски, и ухо Бонда уловило лишь два знакомых слова - "ВОАС" и "Нью-Йорк". Повторное объявление, но уже по-английски. Последний взгляд на Европу, и вот они уже на высоте четырех тысяч метров, на пути к следующей встрече с земной твердью, куда их направляют позывные кораблей "Джиг" и "Чарли", передающих откуда-то из центра Атлантического океана необходимые летчикам данные о погоде, скорости ветра и т. п. Бонд отлично выспался и проснулся уже когда самолет приближался к южным берегам Новой Шотландии. Он пошел в туалетную комнату, побрился, прополоскал рот и вернулся на свое место среди помятых, спящих в неудобных позах пассажиров. Настал момент, который всегда производил на него огромное впечатление: из-за горизонта появилось солнце, и его красные лучи затопили салон кровавым светом. После восхода солнца пассажиры начали просыпаться. Внизу, с высоты шести километров, дома казались крупицами сахарного песка, просыпанного на коричневый ковер. Кроме тоненькой струи дыма от паровоза, белого перышка, плывущего через гавань рыболовного судна и блестящих в лучах солнца хромированных частей кажущегося игрушечным автомобиля, на земле не было никакого движения. Однако Бонд почти физически ощущал, как под одеялами, там, внизу, начинают ворочаться люди, и как из домов, где над трубами уже заструился дымок, вьется в прозрачном утреннем воздухе запах горячего кофе. В самолете подали завтрак. Это был тот самый бестолковый набор яств, который авиакомпания называла "Английским дачным завтраком". Старший стюард разнес американские таможенные декларации - среди них и форму N_6063 министерства финансов, - и Бонд прочитал написанное мелким шрифтом: "...умышленный отказ внести в декларацию имеющиеся ценности... влечет за собой штраф или тюремное заключение..." Улыбнувшись, он вписал в графу слова "личные вещи" и поставил подпись. Потом еще три часа самолет, казалось, неподвижно висел в воздухе, и лишь колеблющиеся на стенках салона солнечные зайчики говорили о том, что он все-таки движется. Наконец внизу широко раскинулся Бостон, за ним, похожая сверху на клевер, - развязка автомобильной дороги в Нью-Джерси. По мере того, как самолет начал снижаться, направляясь к покрытым дымкой пригородам Нью-Йорка, у Бонда опять заложило уши. Но вот раздалось шипение гидравлических механизмов, самолет выпустил шасси, резко наклонился вперед, колеса коснулись посадочной полосы, двигатели начали торможение, в иллюминаторах показались строения аэропорта, машина замерла, открылся люк. Они прилетели. 7. "ТЕНИСТЫЙ" К стойке с литерой "Б", у которой со своим багажом стоял в ожидании Бонд, ленивой походкой направлялся добродушный на вид таможенник, с брюшком и мокрыми от пота подмышками, в серой форменной рубашке. У следующей стойки стоявшая там девушка вынула из сумочки пачку "Парламента" и извлекла оттуда сигарету. Бонд услышал, как она несколько раз неторопливо щелкнула зажигалкой, а затем резким движением застегнула сумочку на молнию. Бонд ощутил на себе ее внимательный взгляд и пожалел, что ее имя не начинается хотя бы с буквы "З": тогда она стояла бы подальше от него, была бы ее фамилия Заратустра, Захариас, Зофани и что-то в этой роде! - Мистер Бонд? - Да. - Это ваша подпись? - Да. - Здесь только ваши личные вещи? - Да, конечно. - Ну и отлично. - Таможенник вырвал из книжечки квитанцию о досмотре и наклеил ее на чемодан. То же от проделал и с атташе-кейсом и перевел взгляд на сумку для гольфа. Не оторвав квитанцию, он посмотрел на Бонда. - Сколько набиваете, господин Бонд? На мгновение Бонд смешался. - Это клюшки для гольфа. - Разумеется, - терпеливо сказал таможенник. - Но сколько же вы набиваете? Сколько десятков? Бонд был готов отколотить самого себя за то, что забыл этот американизм. - Где-то чуть больше восьмидесяти. - Да... Мне тоже никогда не удавалось набрать больше сотни очков, - сказал таможенник. Он, наконец, оторвал долгожданную квитанцию и наклеил ее в нескольких сантиметрах от того кармана сумки, в котором лежала огромнейшая партия контрабанды когда-либо провозившаяся через "Айдлуайлд". - Желаю вам приятно провести время, господин Бонд. - Спасибо, - ответил Бонд. Он подозвал носильщика и направился к последнему барьеру на границе - полицейскому инспектору, стоявшему у выхода из зала прибытия. Полицейский нагнулся, проверил наличие квитанций на багаже и махнул рукой. - Проходите. - Мистер Бонд? Слова эти произнес высокий темноволосый человек с продолговатым лицом, на котором выделялись противные маленькие глазки. Он был одет в темно-коричневые брюки и кофейного цвета рубашку. - Машина ждет вас. Он повернулся и направился к выходу из аэропорта, где ярко светило теплое утреннее солнце. Бонд заметил, что задний карман брюк незнакомца сильно оттопырен, причем, судя по форме, там мог лежать лишь один предмет - автоматический пистолет небольшого калибра. "Типичная вещь, - подумал Бонд. - "Все как в боевиках про Майка Хаммера. От этих американских гангстеров за версту отдает отсутствием профессионализма. Начитались здесь всяких комиксов, да фильмов дурацких насмотрелись". "Машиной" оказался черный "Олдсмобиль-седан". Бонд не стал ждать указаний и сел впереди, предоставив носильщику право загрузить его багаж на заднее сиденье, а человеку в коричневом - расплатиться с носильщиком. После того, как из пустынной прерии, окружавшей Айделуайлдский аэропорт, они оказались в потоке машин на автостраде Ван-Вайк, Бонд почувствовал, что неплохо было бы что-нибудь сказать. И сказал: - Как здесь у вас с погодой? Водитель, продолжая следить за дорогой, нехотя ответил: - Где-то около тридцати градусов. - Жарковато, - сказал Бонд. - У нас в Лондоне, так больше двадцати редко бывает. - Да ну. - И что мы будем делать дальше? - спросил Бонд, помолчав несколько минут. Водитель посмотрел в боковое зеркальце и перестроился в центральный ряд. Примерно четверть мили он занимался обгоном медленно ехавших машин. Наконец они вырвались на свободный участок дороги. Бонд повторил свой вопрос: - Так что мы будем делать дальше? Водитель быстро взглянул на него. - "Тенистый" хочет тебя повидать. - Да ну. - сказал Бонд. Неожиданно эти люди перестали вызывать у него интерес. Он попытался прикинуть, когда же ему удастся поиграть мускулами, но решил, что еще не скоро. Задание заключалось в том, чтобы проникнуть в цепочку и пробраться как можно ближе к ее концу. Любая попытка самостоятельных действий или неподчинения с его стороны, и задание окажется невыполненным. Так что ему надо быть как можно незаметней. Придется свыкнуться с этой идеей. Они въехали в центральную часть Манхэттена и, вдоль реки, добрались до сороковых улиц. Затем - поворот, и вниз почти до середины 46-й улицы, нью-йоркского "хаттен-гардена". Водитель припарковал машину во втором ряду, поблизости от ничем особым не выделяющегося подъезда. Место их назначения было зажато с одной стороны непритязательным магазинчиком, где продавали бижутерию, а с другой - элегантным магазином, облицованным черным мрамором. Табличка с мелкими серебряными буквами, висевшая на фасаде здания, была столь ненавязчивая, что не знай Бонд заранее названия этой фирмы, он не смог бы, наверное, его прочитать. Надпись гласила: "Бриллиантовый дом, инкорпорейтед". Как только машина остановилась, от дома отделился человек и, не торопясь, подошел к ней со стороны водителя. - Все в порядке? - Точно. Босс здесь? - Ага. Запарковать твой шарабан? - Было бы здорово. - Водитель повернулся к Бонду. - Вылезай, приятель. Приехали. Давай выгружаться. Бонд вылез из машины и открыл заднюю дверцу. Он взял свой атташе-кейс и потянулся за сумкой для гольфа. - Это я понесу сам, - сказал появившийся у него за спиной водитель. Бонд послушно взялся за чемодан. Водитель вытащил сумку и захлопнул дверцу. Его напарник уже сидел за рулем, и когда Бонд вслед за водителем направился к неприметной двери, машина уже затерялась среди других автомобилей. Внутри был небольшой холл, где сидел похожий на носильщика человек. Оторвавшись от спортивного раздела газеты "Ньюз", которую держал в руках, он поздоровался с водителем и внимательно посмотрел на Бонда. - Привет, - откликнулся водитель. - Можно здесь у тебя вещи оставить? - Валяйте, - сказал человек. - Здесь они не пропадут. С сумкой для гольфа на плече водитель вызвал лифт, дождался, пока Бонд присоединится к нему, и нажал кнопку четвертого этажа. Поднимались они в молчании. Наверху перед лифтом также был небольшой холл. В нем стояли два кресла, столик, большая медная урна. Больше ничего не было, кроме спертого теплого воздуха. По обтрепавшемуся ковру они подошли к стеклянной двери. Водитель постучал и открыл дверь, не дожидаясь ответа изнутри. Бонд вошел за ним и закрыл за собой дверь. В комнате за столом сидел человек с огненно-оранжевой шевелюрой, окаймляющей круглое крупное приветливое лицо. Перед ним стоял стакан молока. При их появлении он поднялся, и Бонд увидел, что никогда еще не видывал рыжих горбунов. Видимо, такая комбинация особых примет была хороша, чтобы пугать работавших на банду мелких уголовников. Горбун медленно вышел из-за стола и направился к Бонду. Пару раз он обошел вокруг Бонда, изучая его с ног до головы, а затем остановился перед ним и уставился прямо в глаза. Бонд безучастно встретил этот взгляд узких глаз, столь пустых и неподвижных, что можно было бы подумать, их взяли напрокат в морге. Бонд понимал, что подвергается какому-то испытанию. Разглядывая, в свою очередь, горбуна, он отметил, большие уши с несколько непропорциональными мочками, сухие красные губы большого приоткрытого рта, отсутствие шеи и короткие сильные руки. Торс был обтянут желтой шелковой рубашкой, подчеркивающей бочкообразную грудь и горб. - Я предпочитаю хорошенько разглядеть людей, которых мы нанимаем, мистер Бонд. - Голос был резким и высоким. Бонд вежливо улыбнулся в ответ. - Из Лондона мне сообщили, что вы убили человека. Охотно верю. Видно, что вы на это способны. Хотите еще поработать на нас? - Это зависит от того, что надо делать, - ответил Бонд. - Или скорее, - он надеялся, что фраза прозвучит не очень фальшиво, - от того, сколько за это заплатят. Горбун визгливо рассмеялся. Он повернулся к водителю. - Роки, вытащи мячики и вскрой их. Держи. - Он сделал быстрое движение правой рукой и, раскрыв ладонь, протянул ее водителю. На ладони лежал обоюдоострый нож с плоской, обернутой изолентой, рукояткой. Бонд сразу узнал оружие: нож для метания в цель и отдал должное тому, что трюк с его появлением горбун проделал очень ловко. - Щас сделаем, босс, - сказал водитель, и Бонд заметил, с каким рвением он взял нож и присел, чтобы расстегнуть карман сумки, где лежали мячики. Горбун оставил Бонда и вернулся к креслу. Усевшись, он взял стакан с молоком, с отвращением посмотрел на него и выпил содержимое в два глотка. Взглянул на Бонда, как будто ждал от него поддержки. - Язва? - сочувственно спросил Бонд. - А тебя кто спрашивает? - злобно процедил горбун, но тотчас же перенес свое раздражение на водителя. - Ну, что ты там возишься, Роки? Давай, выкладывая мячики на стол, чтобы я видел как ты с ними обращаешься! Номера на каждом - это места пробок. Их-то и надо вытащить. - Все будет в ажуре, босс, - быстро сказал водитель. Он поднялся, держа в руках шесть новых мячиков, и положил их на стол. Пять из них все еще были завернуты в черную глянцевую бумагу. Роки взял шестой мячик, повертел его в пальцах, взял нож, воткнул его в мячик и нажал. От мячика отделилась пробка. Полсантиметра в диаметре. Открытый мячик он передал через стол горбуну. Тот вытряхнул на покрытую кожей крышку стола содержимое мячика: три необработанных камня по 10-15 карат. Горбун задумчиво повозил пальцем по столу. Водитель продолжал свою работу до тех пор, пока Бонд не насчитал на столе восемнадцать камней. В необработанном виде они не производили впечатления, но если это были камни высокого качества, то, по догадке Бонда, после огранки их стоимость наверняка составила бы не меньше ста тысяч фунтов. - Все, Роки, - сказал горбун. - Восемнадцать штук. Все на месте. Теперь забери эти деревяшки и отправь их с одним из ребят в "Астор". Туда пусть отвезут и вещи этого парня: для него там снят номер. И сложите все в этом номере. Понятно? - Понятно, босс. - Водитель оставил нож и опустошенные мячики на столе, застегнул сумку для гольфа и, закинув сумку на плечо, вышел. Бонд подошел к стоявшему у стены стулу, подтащил его к столу и сел лицом к горбуну. Медленно вытащил сигарету и закурил. Потом посмотрел на горбуна и сказал: - Ну, а теперь, если все в порядке, я бы не прочь получить свои пять тысяч долларов. Горбун, внимательно следивший за движениями Бонда, опустил глаза на кучку лежавших перед ним алмазов. Он разровнял кучку, сложил из камней круг и вновь посмотрел на Бонда. - Все свое вы получите, мистер Бонд, - высокий голос звучал четко и деловито. - А можете получить и больше. Но порядок оплаты разработан так, чтобы обезопасить и вас, и нас. Всю сумму наличными вы не получите. Думаю, вы понимаете почему, мистер Бонд. Вам ведь и самому, наверняка, доводилось оплачивать чужие услуги, когда вы делали свою карьеру взломщика. Очень опасно, когда у человека появляются большие деньги. Он начинает хвастаться, сорить деньгами направо и налево. А если попадет в полицию, и его начинают там спрашивать, откуда взялись деньги, то ответить ему и нечего. Вы согласны? - Да, конечно, - сказал Бонд. Его удивила логичность и разумность сказанного. - В этом что-то есть. - Поэтому, продолжал горбун, - я и мои друзья платят за услуги наличными очень редко и только небольшие суммы. Но зато мы делаем так, что человек сам зарабатывает деньги. Вот вы, например. Сколько у вас сейчас денег? - Где-то около трех фунтов с мелочью. - ответил Бонд. - Прекрасно, - сказал горбун. - Сегодня вы встретились со своим другом - господином Дерево. - От ткнул себя в грудь пальцем. - То есть со мной. Весьма уважаемым человеком, с которым вы познакомились в Англии в 1945 году, когда он занимался сбытом не нужных армии товаров и вещей. Вы ведь помните? - Да. - Тогда я проиграл вам в бридж пятьсот долларов, но отдать их не смог. Это было в отеле "Савой", помните? Бонд кивнул. - Сегодня, когда мы встретились, я предложил вам сыграть на весь этот долг: я выигрываю - мы квиты, вы выигрываете - получаете тысячу, так? Я проиграл, и у вас теперь есть тысяча долларов, и эту историю я, добропорядочный налогоплательщик, могу подтвердить где угодно. Вот ваши деньги. - Горбун вынул из заднего кармана бумажник и протянул Бонду десять банкнот по сто долларов. Бонд взял деньги и положил в карман. - Дальше, - продолжал горбун. - Вы сказали, что хотели бы сходить здесь у нас на скачки. Я вам тогда сказал: "Почему бы вам не съездить в Саратогу. Ведь делами мы займемся только в понедельник". Вы согласились и отправились в Саратогу с тысячей долларов в кармане. Так? - Забавно, - сказал Бонд. - Там вы поставили все деньги на один заезд, и оказалось, что выигрыш выплачивается в пятикратном размере. Таким образом, вы получили свои пять тысяч, и если кто-нибудь начнет о них расспрашивать - у вас на все есть ответ. - А что, если лошадь проиграет? - Не проиграет... Бонд решил не развивать эту тему. Итак, он уже вторгся в г