ает облизывать свою любимую бородавку. Кличка - "Ветреный". Не шибко подходит ему, но ведь у них у всех дурацкие клички. Он ненавидит путешествия. Его укачивает и в машинах, и в поездах, а самолеты он считает железными гробами, ловушками. Если надо куда-то ехать, то он требует доплаты, "за вредность". Но на твердой почве он многим даст фору. Кид тоже славный мальчуган. Знакомые зовут его "Блондином". Похоже, живут они вместе с Уинтом. Некоторые из гомиков, как он, и становятся самыми жестокими убийцами. У Кида абсолютно седые волосы, хотя ему всего тридцать. Это - одна из причин, почему они предпочитают работать в капюшонах. Но вот Уинт в один прекрасный день явно пожалеет, что не вывел свою бородавку. Как только ты упомянул про нее, я сразу же понял - это Уинт. Надо бы мне шепнуть про все это полицейским. Про тебя, конечно, ни слова. Просвещу их по поводу "Застенчивой улыбки", а уж дальше они и сами все раскопают. Сейчас, небось, Уинт со своим дружком уже на поезд садятся в Олбани, но подсыпать им соли на хвост не помешает. Лейтер направился к двери, но на пороге обернулся: - Отдохни пока, Джеймс. Через часок я вернусь, и мы с тобой завалимся куда-нибудь на хороший ужин. Кроме того, я разузнаю, куда положили Белла, и мы ему перешлем туда деньги. Это немного его подбодрит, беднягу. Ну, я пошел. Бонд разделся и минут десять нежился под душем, смывая с себя последние крупицы грязи и заодно с ними - последние воспоминания о том, что произошло в грязевых ваннах. Потом он оделся и спустился вниз к портье, где стоял телефон, чтобы позвонить "Тенистому". - Линия занята, сэр, - сообщила телефонистка. - Перезвонить еще раз? - Да, пожалуйста, - сказал Бонд. Его порадовало, что Горбун, по крайней мере, на месте, а ему не придется врать, говоря, что пытался дозвониться раньше. Наверное, "Тенистый" и так удивлен, что Бонд не позвонил сразу же и не пожаловался на то, что денежки его плакали. Сейчас, после того, что они проделали с жокеем, Бонд решил, что с шайкой Спэнгов надо держать ухо востро. Телефон, наконец, издал сухой треск, заменяющий в Америке звонок. - Вы вызывали "Висконсин" - 7-3697? - Да. - Ваш абонент у аппарата. Говорите, Нью-Йорк. В трубке раздался высокий писклявый голос Горбуна: - Слушаю, кто это? - Джеймс Бонд. Я пытался дозвониться и раньше, но не получилось. - В чем дело? - С "Застенчивой улыбкой" номер не вышел. - Я знаю. Жокей виноват. И в чем же дело? - В деньгах, - сказал Бонд. Трубка молчала. Потом: - Ладно. Начнем сначала. Я перешлю тебе по телеграфу тысячу. Ту самую, которую ты у меня выиграл. Помнишь? - Конечно. - Будь у телефона. Через несколько минут я тебе перезвоню и скажу, что с ней делать. Где ты остановился? Бонд назвал свой мотель. - Понятно. Утром получишь деньги. Я скоро позвоню. Трубку повесили. Бонд подошел к стойке и начал рассматривать стоявшие там книги, которые клиенты могли брать к себе в номер. Он с невольным уважением подумал о том, что эти люди ведут счет своим деньгам и отлично готовят все операции, предвосхищая возможные последствия. И правильно делают, конечно. Где же еще он, англичанин, мог бы просто так достать пять тысяч, если не на скачках или в казино? Так что же ему предстоит теперь? Карты? Телефон зазвонил. Бонд подошел к будке, закрыл за собой дверь и взял трубку. - Это ты, Бонд? Слушай меня внимательно. Деньги ты получишь в Лас-Вегасе. Возвращайся в Нью-Йорк и возьми билет на самолет. За мой счет. Я позабочусь. Сначала ты полетишь в ЛосАнжелес, а оттуда в Вегас летают местные машины каждые полчаса. Номер тебе зарезервирован в "Тиаре". Осмотрись, и - теперь внимание! - ровно в пять минут седьмого, в четверг вечером, ты должен будешь подойти в "Тиаре" к центральному из столов, где играют в "Блэк-джэк", в зале рядом с баром. Все понял? - Да. - Ты сядешь за этот стол и сыграешь по максимуму, на всю тысячу, пять раз. Потом встанешь и уйдешь из зала. И больше - не играть! Понял? - Да. - Счет твой в "Тиаре" оплачен. После получения выигрыша поболтайся вокруг и жди указаний. Все понял? Повтори. Бонд повторил. - Годится, - сказал Горбун. - Не болтай лишнего и не делай ошибок. Ошибок мы не любим. Ты это поймешь лучше, прочитав завтрашнюю газету. Щелчок, и разговор закончился. Бонд повесил трубку и в задумчивости пошел к себе в номер. "Блэк-джэк"! Игра, очень похожая на игру в "очко" школьных дней. Нахлынули воспоминания о том, как они еще детьми играли в нее, как взрослые раздавали цветные фишки, чтобы у каждого было их на один шиллинг, как здорово было получить туза и десятку и взять двойной кон, как боязно было поднимать, скажем, пятую карту, когда на руках уже было семнадцать очков и надо было обязательно добыть еще не больше четырех... И вот теперь ему опять предстоит сыграть в детскую игру. Только теперь на сдаче будет сидеть профессиональный шулер, а цветные фишки будут стоить по триста фунтов каждая. Бонд стал взрослым, и игра повзрослела. Он лег на кровать и уставился в потолок. Ожидая появления Феликса Лейтера. Бонд мысленно был уже в знаменитом городе азартных игр, пытаясь представить его себе и размышляя над тем, удастся ли ему повидаться с Тиффани Кейс. В пепельнице лежало уже пять окурков, когда за окном послышались шаги Лейтера. Вместе они сели в "студиллак", и Лейтер, ведя машину, кое-что рассказал. Все люди Спэнгов - Писсаро, Бадд, Уинт и Кид - уже исчезли из города. Даже "Застенчивая улыбка" уже были в начале длинного пути обратно в Неваду, почти через весь континент. - ФБР уже занялось этим делом, - продолжал Лейтер, - но это станет всего лишь одной страницей в той книге о преступлениях этой шайки, которой они располагают. Но без тебя, как свидетеля преступления, никто не сможет доказать, что налет организовали именно эти двое. И я был бы, честно говоря, удивлен, если бы ФБР действительно начало глубоко копать под Писсаро из-за лошади. Это дело они перепоручат мне и моим людям. Я уже говорил со своим начальством, и мне сказали отправляться в Лас-Вегас и попытаться разузнать, где они зарыли останки настоящей "Застенчивой улыбки". Главное - добраться до ее зубов. Как тебе нравится? Прежде, чем Бонд смог ответить, они уже остановились перед "Павильоном", единственным пристойным рестораном в Саратоге. Они вышли из машины, и швейцар отогнал ее на стоянку. - Хорошо, что мы снова можем появляться вместе, - сказал Лейтер. - Тебе еще наверняка не доводилось есть таких жареных в масле лобстеров, как здесь. Но и они бы в горло не полезли, если бы за соседним столиком очутился кто-нибудь из шайки Спэнгов с тарелкой спагетти. Время было позднее, и большинство клиентов уже покончили с ужином и отправились на аукцион. Друзьям достался столик в углу, и Лейтер попросил официанта не торопиться с лобстерами, но зато побыстрее принести два очень сухих мартини с вермутом "Креста бланка". - Итак, ты едешь в Лас-Вегас, - сказал Бонд. - Забавное совпадение. И он поведал Лейтеру о своем разговоре с "Тенистым". - В общем-то, - сказал Лейтер, - ничего удивительного в этом нет. Ведь мы оба путешествуем по плохим дорогам, а плохие дороги всегда ведут в плохие города. В Саратоге у меня еще остались кое-какие мелкие дела, да и несколько рапортов написать надо. У меня полжизни проходит за написанием рапортов. Но к концу недели я буду в Лас -Вегасе, начну разнюхивать. Под носом у Спэнгов нам, конечно, не удастся часто встречаться, но видеться и обмениваться информацией, думаю, получится. Вот что, - добавил он. - У нас там есть свой человек. Работает под прикрытием. Он шофер такси, зовут его Курео, Эрни Курео. Хороший парень. Я ему сообщу о твоем приезде и он за тобой присмотрит. В Вегасе он знает все и вся. Где играют по-крупному, кто из иногородних шаек околачивается в городе. Ему известно даже, какой "однорукий бандит" в каком зале чаще выдает выигрыши. А это - самый ценный секрет на всем этом проклятущем "Стрипе" [Strip - улица в Лас-Вегасе, где расположены самые крупные казино и гостиницы]. Надо сказать, кстати, что если ты не видел "Стрип", ты не видел ничего! Чистых восемь километров игральных заведений. Реклама такая, что Бродвей по сравнению с ней - рождественская елочка для детей. Монте-Карло! - презрительно фыркнул Лейтер. - Прошлый век. Бонд улыбнулся. - Сколько нулей у них там на рулетке? - Два, по-моему. - Вот тебе и ответ. Мы в Европе по крайней мере играем честнее. Второй нолик-то и есть источник рекламных огней. Так что можешь не особенно гордиться. - Может и так. Но при игре в кости заведению достается лишь один процент от выигрыша. А ведь это наша национальная игра. - Я знаю, - сказал Бонд. - "Детке нужны новые туфли" [слова из песни]. Это все оставь несмышленышам. Хотел бы я вместо этого посмотреть на какого-нибудь банкира из "Греческого синдиката", распевающего "Детке нужны новые туфли", когда против него уже выкинуто девять очков, а на кону - десять миллионов франков. Лейтер рассмеялся. - Черт, - сказал он. - Ловко это у тебя получилось с мухлежем на игре в "блэк-джэк". Небось дома, в Лондоне, будешь басни рассказывать о том, как облапошил этих жуликов в "Тиаре". Лейтер пригубил бокал с виски и поудобнее устроился в кресле. - Но все-таки лучше будет, если я тебе кое-что расскажу про все эти игрища, а то еще чего доброго, ты решишь полезть на рожон со своими медяками против их мешков с золотом. - Валяй, - согласился Бонд. - Я насчет мешков не преувеличиваю, - продолжил Лейтер. - Видишь ли Джеймс, весь штат Невада - это, по мнению просвещенной публики, - Рино и Лас-Вегас. Они-то и есть мешки с золотом. Мечты обывателей "получить на грош пятаков" могут осуществиться на Стрипе в Лас-Вегасе или на Мейн Стеме в Рино. Надо только туда попасть. И у них действительно есть шансы. Не так давно, когда этому благоприятствовали звезды, а игральные кости не были краплеными, молодой солдатик выиграл в кости двадцать восемь раз подряд за столом в казино "Дезерт Инн". Двадцать восемь раз! Даже если он первый раз поставил всего один доллар и ему позволили бы выйти за установленный в казино лимит (а, зная лично его владельца, господина Уилбура Кларка, я сомневаюсь, чтобы было иначе), он был получил не много - не мало, а двести пятьдесят миллионов долларов! Столько, конечно, ему не дали, но только поставившие на него получили на круг сто пятьдесят тысяч, а сам солдат - семьсот пятьдесят тысяч и сделал ноги, как будто за ним гнались все черти преисподней! Никто даже не узнал, как его зовут. Сейчас пара красных костей, которыми он играл, лежит в "Дезерт Инн" под стеклом на атласной подушечке. - Это, наверное, была отличная реклама! - Да ты что! - воскликнул Лейтер. - Все рекламосочинители вместе взятые не смогли бы такого придумать! Это же воплощение той самой голубой мечты. А как они все ждут этого - увидишь в казино. Только в одном заведении за сутки используют до восьмидесяти пар костей, сто двадцать колод пластиковых карт, там меняют за день по пятьдесят игральных автоматов. А посмотрел бы ты на бабушек, которые их освобождают от наличности! Монеты по десять и двадцать пять центов они таскают корзинами! Они эту мелочь гребут по десять, двадцать часов в сутки без перерыва. Не веришь? А ты знаешь, почему они не снимают перчаток? Да чтобы руки не кровоточили. Бонд недоверчиво хмыкнул. - Ну, ладно, ладно, - согласился Лейтер. - Конечно, они валятся с ног. Истерики, инфаркты, апоплексические удары и все такое прочее. Эти вишенки, сливы и колокольчики сводят их с ума. Но во всех казино круглосуточно дежурят свои врачи, которые оттаскивают бабулек, орущих "Джекпот! Джекпот!" [Jackpot (англ.) - максимальный выигрыш в игральном автомате] Так, как будто они призывают призрак давно умершего возлюбленного. А посмотри в залы для игры в "бинго" [Bingo (англ.) - игра типа лото], на "колеса фортуны", на ряды автоматов в "Золотом самородке" или в "Подкове". Но не дай тебе бог поддаться соблазну: ты забудешь о работе, о жене и даже о больных почках. Я кое-что знаю про то, где и как можно немного выиграть. Ведь ты игрок по натуре и все равно будешь играть, так хоть играй там, где можно выиграть. Записывай. Бонд с готовностью достал карандаш и оторвал полоску чистой бумаги от меню. Лейтер посмотрел на потолок. - 1-4 процента - "Дом игральных костей", 5 процентов - "блэк-джэк". Он взглянул на Бонда: - Это кроме твоего шулерского стола, естественно. 5 с половиной - рулетка. Выигрыш в "бинго" можно получить в 17 процентах случаев, а в "Колесе фортуны" в автоматах - в 15-20 процентах. Не дурственно, правда? Каждый год все остальные проценты получает с одиннадцати миллионов клиентов наш дорогой мистер Спэнг. Если скажем, в среднем один чокнутый игрок располагает суммой в двести долларов, можно легко подсчитать, сколько денег оседает в Лас-Вегасе за год. Бонд убрал карандаш и бумагу в карман. - Спасибо за информацию, Феликс, но ты, кажется, забыл, что я еду в Вегас не просто убивать время. - Хорошо, черт тебя побери, - покорно согласился Лейтер. - Но я все же скажу: не вздумай валять дурака в Лас-Вегасе. Там ворочают такими большими деньгами, что не потерпят самого пустячного вмешательства в их дела. - Он наклонился к Бонду. - Вот послушай, как было дело с одним из банкометов. По-моему, в "блэк-джэке". Он решил поработать на себя. Во время игры сунул украдкой несколько банкнот себе в карман. Его засекли. На следующий день кто-то случайно ехал в Вегас из Боулдер-сити и заметил, что неподалеку от дороги, в пустыне, из земли торчит что-то розовое. Так как на кактус это было не похоже, он остановил машину и подошел посмотреть. - Лейтер постучал указательным пальцем в грудь Бонда. - Друг мой, это была рука с зажатой в ней разложенной веером колодой карт. Приехали полицейские с лопатами и выкопали все остальное. Это был, разумеется, тот самый банкомет. Ему выстрелили в затылок и похоронили. А шутка с картами - предостережение для других. Ну, и как тебе это нравится? - Не дурно, - сказал Бонд. Официант принес их заказ, и они принялись за еду. В паузе между поглощением жареного лобстера Лейтер сказал: - И вот еще что, банкомет-то уж должен был знать что к чему и не пытаться прикарманить чужие денежки. У них в казино четкая система. Обрати внимание на светильники, когда будешь там. Шик-модерн. Отверстия в потолке, откуда свет падает сильным лучом на столы. Никаких раздражающих публику бликов, теней, полутеней. Но если приглядеться внимательно, то можно заметить, что из некоторых отверстий свет не падает. Создается впечатление, что их понаделали в потолке для декорации. - Лейтер покачал головой. - Как бы не так. На следующем этаже проложены рельсы, по которым от отверстия к отверстию ездит телекамера, снимающая все подряд. Выборочная проверка, так сказать. Если же надо проследить за кем-то из своих служащих или за каким-то конкретным игроком, зарегистрировано будет каждое их движение, каждая сданная и полученная карта. Неплохо придумано, а? Фиксируется все, разве что кроме запаха. Все служащие это знают, а тот парень-банкомет видимо понадеялся, что в этот момент камера следила не за ним. Фатальная ошибка. Очень глупая. Бонд улыбнулся. - Я буду осторожен, - пообещал он. - Но не забудь, что мне надо каким-то образом продвинуться дальше по цепочке. К ее последнему звену. Фактически мне нужно подобраться вплотную к твоему дружку, к Серафимо Спэнгу. Не могу же я просто послать ему визитную карточку и договориться о встрече. Хочу тебе еще вот что сказать, Феликс. - В голосе Бонда зазвенел металл. - Что-о мне вдруг резко разонравились эти братцы-Спэнги. После того, что натворили эти их двое ублюдков в капюшонах. Мне очень не понравилось, как они поступили с негром, как вместо того, чтобы, как это принято у бандитов, отлупить жокея, они попробовали сварить его живым. Гнусные людишки. И на Писсаро и Бадда у меня зуб есть. В общем, они теперь мои враги. Я просто хотел тебя предупредить. - Спасибо. - Лейтер отодвинул пустую тарелку. - Попробую тебе помочь. И Эрни я накажу приглядывать за тобой. Но не думай, что если попадешь в переделку, стоит тебе свиснуть, и появятся адвокаты и британский консул. Там есть только одна юридическая фирма. Называется она "Смит-энд-Вессон" [Smith & Wesson (англ.) - марка револьвера]. - Он постучал крюком по столу. - А пока лучше выпьем еще по "бурбону" с родниковой водок. Вокруг Вегаса - пустыня. Сухо как в печке и так же жарко. Ни рек, ни ручейков, ни родников. Так что разбавлять виски будешь "содовой", которую затем придется вытирать рукавом со лба. Там в это время сорок градусов в тени, да только тени нигде нет. Подали виски. - Мне тебя будет так не хватать, Феликс, - сказал Бонд, радуясь тому, что можно хоть ненадолго отвлечься от тревожных мыслей. - Кто же меня будет учить американскому образу жизни? Да, кстати. Хотел давно тебе сказать, что дело с "Застенчивой улыбкой" ты провернул просто отлично. Было бы здорово, если бы ты приехал и помог бы мне взять Спэнга-старшего. Вместе с тобой, думаю, мы бы управились. Лейтер с признательностью посмотрел на друга. - У Пинкертонов такая лихая работа невозможна. Мне тоже нужен этот господин, но я должен арестовать его, предъявив ордер на арест и располагая доказательствами. Если мне удастся найти останки лошади, он у меня попрыгает. Тебе-то хорошо. Ты прилетел, скажем, шлепнул его и улетел к себе в Англию. Бандиты знать не знают, кто ты есть. И, судя по всему, никогда и не узнают. Но мне-то ведь здесь жить... Если я начну палить в Спэнга или что-то в этом роде, его дружки бросятся на меня, на мою семью, на моих друзей. И не остановятся, пока не добьются, что мне будет хуже, чем им. Даже если мне и удастся его пристрелить. Не очень радостно узнать, что у твоей сестры сожгли дом. А она, при этом, была внутри... Боюсь, что такие вещи все еще случаются в Америке. Банды не исчезли вместе с Аль Капоне. Загляни, хотя бы, в "Доклад" Кефовера. Теперь гангстеры заправляют не спиртом, а правительствами. Скажем, правительством штата Невада. Об этом пишут в газетах, сочиняют книги, говорят в публичных выступлениях и на проповедях. Но что толку? - Лейтер грустно засмеялся. - Может быть тебе удастся постоять за свободу, Родной очаг и красоту со своей ржавой пукалкой? Ты по-прежнему предпочитаешь "беретту"? - Да, - ответил Бонд, - по-прежнему "беретту". - И у тебя все также в номере два ноля, дающие право убивать? - Да, - сухо сказал Бонд, - все тоже. - Ну что ж, - сказал Лейтер, вставая из-за стола. - Пойдем-а тогда домой и выспимся как следует, чтобы дать отдохнуть глазам. Они тебе еще здорово пригодятся. Чтобы как следует прицелиться... 15. УЛИЦА ДЕ ЛЯ ПЭЙ Самолет совершил большой круг над сверкающими волнами Тихого океана, развернулся над Голливудом и, набрав высоту над Кейджон Пасс, пронесся над скалистыми вершинами Высокой Сьерры. Взору Бонда предстали бесконечные авеню. Усаженные пальмами, со сверкающими фонтанами на изумрудных газонах, раскинувшихся перед фешенебельными особняками, гигантские авиастроительные заводы, площадки киностудий со всевозможными декорациями - здесь и целые улицы, и ранчо для съемок вестернов, и небольшой гоночный трек, и торчащая из песка четырехмачтовая шхуна в натуральную величину, но вот самолет уже проносится над горами, а затем - над бесконечной красной пустыней, на фоне которой и раскинулся Лос-Анжелес. Самолет пролетел над Барнстоу - городком, откуда начиналась одноколейная дорога в Санта Фе. Она уходила в пустыню, пересекая на своем пути Колорадское плато, и оставляла по правую сторону горы Калико, где некогда находился мировой центр по добыче буры, а по левую - усеянные костями просторы долины Смерти. Затем опять следовали горы с красной каемкой, напоминавшей кровоточащие десна над гнилыми зубами, затем небольшой зеленый оазис посреди раскаленного марсианского пейзажа, и, наконец, медленное снижение высоты и "Пристегните, пожалуйста, ремни и потушите сигареты". Горячий воздух, подобно кулаку, ударил в лицо Бонда, и, покрываясь каплями пота, он прошел пятьдесят ярдов, отделявшие прохладу самолета от успокаивающей свежести кондиционированного воздуха в здании аэровокзала. Стеклянные двери с фотоэлементами бесшумно открылись перед ним и медленно закрылись за его спиной, и тут же на его пути оказалось четыре ряда игральных автоматов. Пассажиры охотно опускали в них свою мелочь, дергали ручки и следили за вращением лимонов, апельсинов, вишен и колокольчиков, которые постепенно замедлялись и с щелканьем и механическим вздохом наконец останавливались. Пять центов, десять центов, двадцать пять центов. Бонд проиграл на всех автоматах и только однажды ему выпали две вишни и один колокольчик, и вместо опущенной одной он получил три монеты. Он отошел в сторону и вместе с полдюжиной других пассажиров дожидался багажа, когда взгляд его остановился на большом автомате, напоминавшем автомат для газированной воды. Наверху висела табличка с надписью "Кислородный бар". Он подошел ближе и прочитал остальное: "Вдыхайте чистый кислород", - гласила надпись, - "это полезно и безвредно. Моментально бодрит. Помогает при утомлении, вялости, усталости, нервозности и снимает многие другие симптомы". Бонд послушно опустил в автомат двадцатипятицентовую монету и, наклонившись, приложил нос и губы к широкой резиновой трубке автомата. Он нажал кнопку и, в соответствии с инструкцией, в течение целой минуты медленно вдыхал обещанный кислород. Воздух был очень холодный и не имел ни вкуса, ни запаха. Через минуту раздался щелчок и Бонд выпрямился. Он почувствовал лишь легкое головокружение, но спустя некоторое время вспомнил, что ему с безразличием и иронией улыбнулся человеку с кожаным набором для бритья, стоявшему рядом и наблюдавшему за ним. В ответ он тоже улыбнулся и отвернулся. Как только прозвучало объявление о прибытии багажа, Бонд забрал чемодан и, толкнув дверь, попал в раскаленные объятья полуденной жары. - Вам в "Тиару"? - раздался чей-то голос. Вопрос был задан коренастым мужчиной с большими карими глазами, пристально глядевшими из-под остроконечной водительской кепки. Из его широкого рта торчала деревянная зубочистка. - Да. - О'кей. Пошли. Водитель не предложил ему понести чемодан. Бонд последовал за ним и подошел к симпатичному "Шевроле" с эмблемой в виде обнаженной женщины, к которой для удачи был привязан енотовый хвост. Он забросил чемодан на заднее сидение и сел в машину. Водитель завел машину и выехал из аэропорта на шоссе. Машина перестроилась в крайний ряд и свернула налево. Остальные машины с шипением проносились мимо. Водитель Бонда держался на внутренней полосе и ехал медленно. Бонд почувствовал на себе пристальный взгляд в зеркале водителя. Он взглянул на табличку с именем и номером водителя: "Эрнест Курео. N_2584". Здесь же была фотография, с которой те же глаза смотрели на Бонда. В такси пахло дымом от давно выкуренной сигары. Бонд нажал кнопку и боковое стекло машины автоматически опустилось. В салон ворвался горячий воздух и Бонд снова закрыл окно. Водитель слегка повернулся на своем сидении. - Не стоит этого делать, господин Бонд, - сказал он дружественным голосом, - машина с кондиционером. Может, сразу это не заметно, но здесь лучше, чем снаружи. - Спасибо, - сказал Бонд и добавил, - Вы, наверное, друг Феликса Лейтера. - Конечно, - сказал водитель, не оглядываясь, - Феликс отличный парень. Просил меня присмотреть за Вами. Буду рад помочь Вам, чем смогу. Вы надолго? - Не знаю, - сказал Бонд, - несколько дней точно. - Вот что, - сказал водитель, - не думайте, что я пытаюсь Вас надуть, но если нам предстоит работать вместе и у Вас есть деньги, Вам лучше нанимать такси на целый день. Это обойдется Вам в пятьдесят долларов в день - мне тоже надо на что-то жить. Это покажется в порядке вещей швейцарам и прочее. Иначе я не знаю, как мне удастся держаться рядом с Вами. А так они не будут выяснять, почему я торчу здесь по полдня и дожидаюсь Вас. Эти ребята со Стрипа подозрительные сукины дети. - Прекрасно, договорились. Бонду водитель сразу понравился - он внушал доверие. - О'кей, - сказал водитель и продолжал, - видите ли, господин Бонд, народ здесь не любит ничего необыкновенного. Я же говорю Вам - они подозрительные. А Вы похожи на кого угодно, только не на туриста, приехавшего сюда потратить пачку денег и их чутье сразу начинает бить тревогу. Возьмем к примеру Вас. Вы можете даже рта не раскрывать, а уже видно, что англичанин. Одежда, да и все остальное. А что нужно здесь англичанину? И вообще, что это за англичанин? Вроде не похож на простачка. На всякий случай надо к нему присмотреться. Он повернулся вполоборота и продолжал: - Вы заметили в аэропорту мужчину с набором для бритья? Бонд вспомнил человека, который смотрел на него около кислородного бара. - Да, заметил, - сказал Бонд и подумал о том, каким беспечным его сделал кислород. - Готов поспорить, что в эту самую минуту он просматривает пленку, на которой записан Ваш приезд, - сказал водитель, - в его наборе для бритья спрятана шестнадцатимиллиметровая кинокамера. Достаточно лишь дернуть вниз зиппер, сжать камеру под рукой и она включается. Она берет на расстоянии в пятьдесят футов. Анфас и в профиль. К обеду ваши фотографии вместе со списком всего вашего имущества уже будут доставлены в штаб-квартиру для установления вашей личности. Вроде, оружия у Вас нет. Может быть, оно спрятано в плоской кобуре. Но даже если вы и вооружены, то все равно рядом с вами будет находиться человек с оружием. Сегодня к вечеру все о Вас уже будет известно. Присматривайтесь к людям в плащах. Здесь если кто-то и носит плащ, то только для того, чтобы спрятать пушку. - Ну что ж, спасибо, - сказал Бонд, недовольный собой, - вижу, что мне нужно быть немножко осторожнее. По-видимому, у них здесь система прекрасно отлажена. Водитель утвердительно кивнул и замолчал. Они как раз въезжали на знаменитый Стрип. Подступавшая к дороге с обеих сторон пустыня с редкими скоплениями афиш, рекламировавших отели, постепенно начала пестреть бензоколонками и мотелями. Они проехали мимо мотеля с плавательным бассейном, огражденным прозрачными стеклянными стенками. Бонд увидел девушку, стрелой вонзившуюся в прозрачную зеленую воду бассейна, подняв целое облако пузырьков. Они проехали мимо бензоколонки с элегантным рестораном под названием "Бензотерия", в котором можно было пообедать, не выходя из машины. "Освежитесь у нас. Хот доги. Гигантские гамбургеры... Атомные гамбургеры... Ледяные напитки... Заезжайте". В ресторане было две или три машины, рядом с которыми крутились две официантки в купальниках и в туфлях на высоких каблуках. Гигантская шестирядная автострада тянулась через целый лес многоцветных афиш и вывесок и терялась в центре города в танцующем море жары. День был жаркий и знойный, как раскаленный камень. Разбухшее солнце нещадно жгло раскаленный бетон, и тень можно было найти лишь под несколькими одинокими пальмами во двориках отелей. Блики на лобовых стеклах и хромированных бамперах встречных машин ослепляли Бонда, и он почувствовал, как взмокшая сорочка прилипла к его телу. - Уже въезжаем на Стрип, - сказал водитель, - Его также называют Улица де ля Пэй. Пишется р. а. у. Это шутка. Вы поняли? - Да, - сказал Бонд. Проезжая мимо низкого современного отеля с огромной, но уже погасшей неоновой башней, Энри Курео сказал: - С правой стороны это отель "Фламинго". Его построил Багги Зигель еще в 1946 году. В один прекрасный день он приехал в Вегас с побережья и пригляделся к этой местности. У него была куча денег и он не знал, куда их вложить. В Вегасе в это время был большой бум. Город был открыт для всех. Процветал игорный бизнес. Узаконенные бордели и так далее. Обстановка была просто прекрасная. Багги сориентировался быстро. Он понял, что здесь открываются перспективы. Последние слова рассмешили Бонда. - Да, сэр, - продолжал водитель, - Багги понял, какие перспективы открываются и сразу здесь обосновался. Продержался до 1947 года, но тут ему в голову всадили столько пуль, что полицейские даже пересчитать их не смогли. А вот это - отель "Сэндз". Сюда тоже вложена уйма денег. Правда, не знаю точно - чьих. Построен пару лет тому назад. Здесь работает швейцаром один хороший парень по имени Джек Интраттер. Раньше был полицейским в Нью-Йорке. Случайно не знаете его? - Нет, - сказал Бонд. - Ладно. А это вот "Дезерт Инн". Владелец Вилбер Кларк. Но построен на деньги ребят из Кливленда и Цинцинатти. А этот притон с изображением утюга - "Сахара". Самый новый из всех. Официально принадлежит группе мелких игроков из Орегона. Самое смешное - в день торжественного открытия они потеряли 50 000 долларов. Вы представляете? Все большие шишки, набив карманы деньгами, пришли на открытие, чтобы немножко проиграть из вежливости, чтобы вечер удался - сами понимаете. Здесь такая традиция - соперничающие группы всегда приходят на открытие. Но карта не шла - хоть убей, и гости ушли, унося с собой пятьдесят кусков. До сих пор весь город смеется. Он показал рукой в левую сторону, где виднелось неоновое изображение мчащегося на полном ходу поезда высотой в двадцать футов, и сказал: - А это отель "Ласт фронтиер". Левее игрушечный городок в стиле "вестерн", интересное место - стоит посмотреть. Там дальше отель "Буревестник", а через дорогу "Тиара". Самое злачное место в Вегасе. Я думаю, вы в курсе насчет Спэнга и его дел. Он остановил машину у входа в отель "Тиара". На крыше гостиницы было изображение герцогской короны из мигающих лампочек, которых почти не было заметно на фоне ярких лучей солнца и бликов от мчащихся по дороге машин. - Да, в общих чертах, - сказал Бонд, - но я был бы рад, если бы вы как-нибудь рассказали мне о нем. Что теперь? - Что скажете. Весь этот зловещий блеск Стрипа уже надоел Бонду. Он хотел только одного - поскорее уйти от этой жары, добраться до номера, пообедать, сходить, может, в бассейн и расслабиться до вечера, о чем он и сказал своему водителю. - Прекрасно, - сказал Курео, - думаю, что в первый же вечер у вас не должно быть особых неприятностей, но все равно старайтесь не привлекать к себе внимание. Если вам что-то понадобится в Вегасе, сначала все выясните. И будьте осторожны в игорных залах. Он рассмеялся и добавил: - Вы слышали про индийские Башни молчания? Говорят, там водятся стервятники, которые за двадцать минут не оставляют на человеке ничего, кроме костей. В "Тиаре" на это уйдет, пожалуй, чуть больше времени. Может быть, профсоюзы им мешают. Водитель включил первую скорость и, наблюдая в зеркало за движением на улице, добавил: - Был один такой - уехал из Вегаса, имея в кармане 100 тысяч, - затем помолчал, пересек шоссе и добавил, - правда, когда он начал играть, у него было 500 тысяч. Машина пересекла шоссе и остановилась у большого розового здания со стеклянными дверями и подъездом с колоннадой. Швейцар, одетый в форму небесно-голубого цвета, открыл двери такси и забрал вещи Бонда. Бонд вышел из машины. Открывая плечом стеклянные двери гостиницы, Бонд услышал, как Эрни Курео говорил швейцару: - Какой-то сумасшедший англичанин. Нанял меня за 50 долларов в день. Неплохо, правда? Дверь захлопнулась за его спиной, и прохладный воздух нежным поцелуем приветствовал его в сверкающем дворце человека по имени Серафимо Спэнг. 16. ТИАРА Бонд пообедал в "Солнечном зале" рядом с большим бассейном в виде огромной почки (табличка у бассейна сообщала, что спасателем здесь работает Бобби Билбо, и что вода в бассейне меняется ежедневно) и, увидев, что лишь около 1% посетителей годились для ношения купальников, медленно вышел на улицу, прошел двадцать ярдов по выжженному солнцем газону, отделявшему его корпус от главного, разделся догола и свалился в кровать. Отель "Тиара" состоял из шести зданий с названиями драгоценных камней. Номер, где проживал Бонд находился на первом этаже Бирюзового корпуса. Интерьер был весь исполнен в светло-голубых тонах с отделкой из темно-синего и белого цветов. Это был очень удобный номер, обставленный дорогой, современной и изысканной мебелью из серебристого дерева, напоминавшего березу. Рядом с кроватью находилось радио, а сбоку от широкого окна стоял небольшой телевизор. За окном был расположен небольшой закрытый дворик для завтрака. Было очень тихо, даже кондиционер с терморегулятором работал бесшумно и Бонд сразу заснул. Он проспал четыре часа. За это время спрятанный в тумбочке у кровати магнитофон записал четыре часа гробовой тишины, погубив на это сотни метров пленки. В семь часов он проснулся. Магнитофон зафиксировал, что он поднял трубку телефона, попросил госпожу Тиффани Кейс и после паузы попросил передать, что звонил господин Джеймс Бонд, и положил трубку. Дальше были записаны шаги Бонда по комнате, шипение воды в душе, в и семь тридцать - шум захлопнувшейся двери и щелчок - Бонд вышел и закрыл дверь. Через полчаса микрофон услышал стук в дверь, а спустя некоторое время - шум открывающейся двери. В номер вошел мужчина, одетый в форму дежурного. В руках у него была корзина с фруктами и запиской: "Добро пожаловать в наш отель. Администрация". Он быстро подошел к тумбочке рядом с кроватью, открутил два винтика, снял с кассеты тончайшую пленку, заменил ее новой, поставил корзину с фруктами на столик, вышел и закрыл дверь. В течение нескольких часов после ухода дежурного магнитофон старательно записывал тишину. Бонд сел у длинного бара "Тиары" и, потягивая водку с мартини, профессиональным взглядом окидывал большой игорный зал. Он сразу обратил внимание на своеобразие архитектурного стиля, который, по всей видимости, был изобретен в Лас-Вегасе и который можно было бы назвать школой "Позолоченной мышеловки". Главная цель ее заключалась в том, чтобы всех клиентов-мышей направлять в центральную игорную ловушку, независимо от того, хотят они сыру или нет. Войти сюда можно было или с улицы или же из холла гостиницы, через бассейн. Через какой-бы вход вы не вошли и чтобы вы ни собирались делать - купить ли в киоске газеты или сигареты, сходить ли в бар или пообедать в одном из двух ресторанов, постричься или позаниматься в гимнастическом зале, или даже просто зайти в туалет - вы все равно обязательно пройдете мимо игральных автоматов и игорных столиков. И как только вы оказались в этой ловушке из щелкающих автоматов, среди которых время от времени раздается пьянящий серебристых звон падающих монет или же громкий возглас девушки-крупье, объявляющей "Очко" - то вы пропали. В толпе возбужденных игроков, сидящих за тремя огромными карточными столиками, среди манящего жужжания двух рулеток, и звона серебряных долларов, скользящих по зеленому сукну столиков для игры в "Блэк-джек", только стальная мышь могла бы удержаться и не попытаться отгрызть лакомый кусочек от этого сыра. Но, - подумал Бонд, - чтобы клюнуть на такой прогорклый сыр нужно быть уж очень глупой мышью. Мышеловка была задумана грубо, вульгарно и так и бросалась в глаза, а шум игральных автоматов своей механической уродливостью бил по мозгам. Он напоминал грохот двигателей старого несмазанного и нечищенного сухогруза, который после списания медленно шел к берегу, чтобы превратиться в металлолом. У автоматов стояли люди и дергали ручки автоматов с таким видом, словно само это занятие им было противно. И, едва увидев в стеклянном окошечке свою судьбу, они не дожидаясь, пока колеса остановятся, запускали в автомат очередную монету и поднимали правую руку, которая уже точно знала что делать, Бум-трам-зинь. Бум-трам-дзинь. И если время от времени из автоматов сыпался серебряный дождь, стоявшая внизу металлическая чашка переполнялась, монеты сыпались через край и дамам приходилось опускаться на колени, чтобы подобрать закатившуюся под автомат монету. Да, Лейтер был прав - в основном это были женщины, пожилые, состоятельные домохозяйки, которые целыми стайками, подобно курочкам-несушкам, толпились у игральных автоматов, наслаждаясь прохладой и ласкающим слух жужжанием колес, и продолжали играть до тех пор, пока не кончится последний доллар. И вдруг Бонд услышал возглас "Банк!", И тут же несколько женщин подняли головы и перед ним предстала совершенно другая картина. Все эти женщины напоминали ему подопытных собак доктора Павлова, у которых при звонке начинала течь слюна, даже если кушать ничего и не давали, и при виде бессмысленных глаз этих женщин, их кожи, влажных полураскрытых ртов и израненных рук Бонда передернуло. Бонд отвернулся от зала и отпил глоток мартини. Одним ухом он продолжал слушать музыку, доносившуюся из другого конца зала, где, расположившись рядом с полдюжиной магазинов, играл какой-то знаменитый ансамбль. Над входом в один из магазинов висела надпись: "Дом бриллиантов". Бонд подозвал бармена и спросил: - Господин Спэнг сегодня здесь не появлялся? - Пока не видел его, - ответил бармен. - Обычно он приходит после первого шоу. Около 11 часов. Вы его знаете? - Понаслышке. Бонд расплатился и направился к столикам для игры в "очко". У среднего стола он остановился. Здесь он будет играть. Ровно в 10 часов 05 минут. Он взглянул на часы: восемь тридцать. Небольшой столик, за которым ему предстояло играть, имел форму огромной почки и был покрыт зеленым сукном. Восемь игроков расселись на высоких стульях напротив сдающего, который прислонившись животом к краю стола, сдавал по две карты и расставлял их на восьми пронумерованных квадратиках, рядом со ставками игроков. Ставки состояли в основном из пяти или десяти серебряных долларов или же жетонов стоимостью в 20 долларов. Сдавал карты улыбающийся мужчина лет сорока. На нем была специальная форма для служащих казино - застегнутая на запястьях белая сорочка, тонкий черный галстук в стиле вестерн, зеленая кепка и черные брюки. Спереди, чтобы брюки не протерлись, был надет небольшой зеленый суконный передник, на котором в уголочке было вышито имя Джейк. Он сдал карты и с невозмутимой легкостью распорядился ставками. Тишину нарушали лишь редкие просьбы принести рюмочку спиртного или сигареты, и официантки, ходившие между столиками тут же все это приносили. Здесь же, на центральной площадке, находились двое верзил с рысьими глазами и с револьверами на боку, и внимательно наблюдали за игрой. Игра шла быстро, четко и однообразно. По однообразию она, пожалуй, не уступала даже игральным автоматам. Немного понаблюдав за игрой, Бонд направился в дальний конец казино, где были две двери с надписями "Курительная" и "Уборная". Бонд на своем пути прошел мимо четырех "шерифов" в красивых серых костюмах в стиле вестерн. Брюки были заправлены в голенища полусапожек. Присутствие их было незаметным - они никому не мешали, но видели все. С каждой стороны у них было по два револьвера в открытой кобуре, а на поясе сверкала бронзовая "батарея" из пятидесяти патронов. "Да, охрана здесь приличная", - подумал Бонд, открывая двери курительной комнаты. Внутри, на кафельной стене была надпись: "Станьте ближе. Он у вас не такой длинный, как вы думаете". Ковбойский юмор! Бонд задумался, а не включить ли эту надпись в свой очередной письменный отчет шефу. Решил, что не стоит. Он вышел из курительной комнаты, прошел между столиков и подошел к двери с надписью "Опаловый зал". Круглый ресторан в розовых, белых и серых тонах был полупуст. К нему подпорхнула официантка и провела к угловому столику. Она наклонилась, чтобы поправить стоявшие на столе цветы и заодно показать, что ее очаровательные груди, по крайней мере, наполовину настоящие, грациозно улыбнулась и ушла. Спустя 10 минут подошла другая официантка с подносиком, положила на тарелку перед ним булочку, кусочек масла, блюдечко с оливками и сельдерей с оранжевыми дольками сыра. Затем подбежала официантка постарше, подала ему меню и, уходя, сказала: "Одну секундочку!". Через 20 минут после того, как он сел за стол, Бонд сумел наконец заказать дюжину устриц и бифштекс и, опасаясь очередной долгой паузы, на всякий случай заказал еще одну водку с сухим мартини. - Вино вам сейчас принесут, - сказала девушка и удалилась в направлении кухни. "Да, вежливость у них поставлена лучше, чем сервис", - подумал Бонд и решил заняться едой. Во время прекрасного ужина, который пришлось ждать так долго, Бонд думал о предстоящем вечере и о том, как побыстрее закончить порученное ему дело. Ему уже порядком надоела роль подопытного жулика, которому вот-вот должны были заплатить за первое выполненное задание, и которому в случае, если он понравится господину Спэнгу, могут дать настоящую работу с другими взрослыми ребятами, работающими на эту банду. Его раздражало то, что он не владел инициативой, и что по приказу каких-то бандитов его сначала послали в Саратогу, затем - в эту гнусную ловушку для фраеров. А он вынужден сидеть здесь под пристальным взглядом этих бандитов, ужинать за их счет, спать в их гостинице, пока они присматриваются к нему, обсуждают, достаточно ли тверда его рука, внушает ли он доверие, достаточно ли он крепок, чтобы выполнить какую-нибудь грязную работу. Бонд злобно жевал бифштекс, словно это были пальцы Серафимо Спэнга и проклинал тот день, когда он согласился играть эту идиотскую роль. Но затем Бонд успокоился и доел свой бифштекс. Что же его беспокоило? Это было важное задание и до сих пор все шло нормально. Он уже добрался до самого конца цепочки - до приемной господина Серафимо Спэнга, который со своим лондонским братом и с таинственным АВС руководил крупнейшим в мире контрабандным бизнесом. В таких случаях нельзя придавать значение эмоциям. Просто у него было неприятное ощущение, похожее на тошноту, тошноту от долгого и тесного общения с могущественными и отвратительными американскими бандами, от соприкосновения с полной опасностей "сладкой жизнью" гангстеров-аристократов. Но за чашкой кофе Бонд понял, что это просто тоска по своей настоящей жизни. Он пожал плечами и подумал: "Пошли они все к черту - и Спэнг, и весь этот бандитский город Лас-Вегас". Он взглянул на часы - время было ровно десять часов. Он закурил, встал, медленно прошел через зал и направился в сторону казино. Игру, в которую ввязался Бонд, можно было продолжить двумя путями - или тихо ждать развития событий или же форсировать события так, чтобы что-то обязательно произошло. 17. СПАСИБО ЗА ВСЕ В большом зале была уже совершенно другая обстановка. Стало намного тише. Оркестр уже не играл, ушли толпы женщин, и лишь несколько игроков продолжало сидеть за карточными столиками. Две или три "шиллы" - симпатичные девушки в элегантных вечерних платьях, получившие по пятьдесят долларов для того, чтобы оживлять игру, все еще играли в рулетку. Был еще пьяный вдрызг мужчина, который цеплялся за высокий край стола и громкими заклинаниями пытался склонить на свою сторону непослушные игральные кости. Изменилось еще что-то. За ближайшим к бару столиком для игры в "очко" с колодой карт в руке сидела Тиффани Кейс. Вот, оказывается, кем она работает в "Тиаре". Бонд заметил, что за всеми столиками уже работали симпатичные девушки, одетые в одинаковые элегантные черно-серые костюмы - короткую серую юбку с широким черным ремешком, усеянным металлическими кружочками, серую блузку с черным платком на шее, серое сомбреро, висевшее на спине на тонкой веревочке и черные полуботинки, одетые поверх бесцветных нейлоновых чулок. Бонд еще раз взглянул на свои часы и не торопясь вошел в зал. Итак, Тиффани должна была проиграть ему пять тысяч долларов. Время, конечно, было подобрано так, что девушка только заступила на работу, а в Платиновом зале еще не закончилось представление с участием какой-то знаменитости. Так что, за столом кроме них никого не будет. Никаких свидетелей, на случай если она что-то сделает не так. Ровно в 10.05 Бонд спокойной походкой подошел к столику и сел напротив нее. - Добрый вечер! В ответ она сдержанно улыбнулась и сказала: - Привет! - Какие у вас максимальные ставки? - Тысяча долларов. Бонд достал десять стодолларовых бумажек и поставил их за чертой для ставок, тут же к столику подошел старший по залу и стал рядом с Тиффани Кейс. Он лишь мельком взглянул на Бонда и спросил: - Мисс Тиффани, может быть, молодой человек хотел бы играть новой колодой. Он подал ей новую, нераспечатанную колоду. Девушка распечатала новые карты и вернула ему старые. Старший отошел на несколько шагов и словно перестал замечать, что происходит за столом. Ловким движением рук девушка зашуршала картами, разбила колоду на две части, положила их на стол и безупречно выполнила трюк Скарне. Однако Бонд заметил, что две половинки не смешались, и когда девушка подняла карты со стола, чтобы перемешать их, обе половинки вновь оказались в первоначальном положении. Она еще раз повторила этот маневр и придвинула карты к Бонду, предлагая "снять" часть карт. Бонд "снял" и с одобрением смотрел, как девушка одной рукой выполнила сложнейший карточный трюк под названием "Эналмент". Итак, новая колода была уже готова и весь смысл этих манипуляций заключался в том, чтобы расположить карты в том порядке, в котором они находились в самом начале. Но все это было проделано блестяще, и Бонд не переставал восхищаться той ловкости, с которой девушка работает. Он посмотрел ей в глаза, пытаясь увидеть в них понимающую улыбку - уж слишком странная это была игра. Она сдала ему две карты и две карты взяла себе. Вдруг Бонд понял, что ему нужно быть очень осторожным. Он должен играть именно так, как от него ожидают - иначе он нарушит расположение карт. На игральном столике было написано, что "Сдающий берет карту на шестнадцати и останавливается на семнадцати". Очевидно, они ему дадут такие карты, что не выиграть просто невозможно, но, на всякий случай, если за столом будут сидеть другие игроки или кто-то подойдет, чтобы просто посмотреть, выигрыш его должен выглядеть как везение - ведь нельзя же все время сдавать ему двадцать один, а девушке семнадцать. Он взглянул на свои карты. Валет и десятка. Он поднял глаза на девушку и покачал головой. У нее было шестнадцать, она взяла еще одну карту - король. Перебор. Рядом с ней стоял ящичек с серебряными долларами и жетонами по двадцать долларов, но тут подбежал старший по залу и подал девушке жетон на 1000 долларов. Она взяла жетон и бросила его Бонду. Он положил его за линию для ставок и забрал свои деньги. Она сдала ему и себе еще по две карты. У Бонда было семнадцать и он снова покачал головой. У девушки было двенадцать, потом пришли тройка и девятка, двадцать четыре - опять перебор. Подошел старший и подал еще один жетон. Бонд его тоже положил к себе в карман и оставил первоначальную ставку. На этот раз у него оказалось девятнадцать, а у девушки десятка и семерка. По правилам она больше не могла брать карты и еще один жетон оказался в кармане у Бонда. Широкие двери в конце зала открылись и в помещение хлынула толпа людей с только что закончившегося представления. Скоро они окружат все столики. Ему осталось сыграть еще один раз. А потом он должен встать и уйти. Девушка с нетерпением смотрела на него. Бонд поднял свои две карты. Двадцать. У нее тоже оказалось двадцать. Бонд улыбнулся такой тщательно продуманной хитрости. К их столику подошли два новых игрока и девушка быстро сдала ему еще две карты. У него оказалось девятнадцать, а у девушки шестнадцать. Вот и все. Старший по залу не стал даже передавать девушке жетон - он сразу бросил его прямо Бонду, и при этом изобразил на лице плохо скрываемую ухмылку. Бонд положил жетон в карман и поднялся. - Мамм-м-ма ми-и-иа! - сказал один из вновь подошедших игроков. Бонд посмотрел на девушку и сказал: - Спасибо, вы прекрасно сдаете. - Приходите еще, - сказала девушка, глядя Бонду прямо в глаза. Какую-то долю секунды она еще смотрела на Бонда, затем снова занялась картами, тщательно их перемешала и поднесла карты одному из новых игроков, чтобы тот их "срезал". Бонд отвернулся и, продолжая думать о девушке, прошелся по залу. Время от времени он оглядывался на стройную девушку в очаровательном вестерновском костюме. По видимому, она показалась симпатичной не только Бонду, и вскоре за ее столиком сидело уже восемь мужчин и еще несколько стояли рядом и следили за игрой. Бонд почувствовал прилив ревности. Он подошел к бару и заказал себе рюмку бурбона и родниковую воду - надо же отпраздновать лежащие в кармане 5000 долларов. Бармен достал свежую бутылку воды и поставил ее рядом с рюмкой "Олд Грэндэда". Бонд вспомнил, что ему говорил Феликс Лейтер и спросил: - Откуда эта вода? Бармен сделал серьезное выражение лицо и ответил: - Из района Болдера. Нам ее каждый день привозят свежую. Не волнуйтесь - она настоящая. Бонд швырнул на стойку серебряный доллар, и со столь же серьезным выражением лица сказал: - Не сомневаюсь. Сдачи не надо. Бонд стоял, повернувшись спиной к стойке бара и обдумывал свой следующий шаг. Итак, деньги свои он уже получил, и Шейди Три ему говорил ни в коем случае больше не играть. Бонд допил свой бурбон и направился к ближайшему столику для игры в рулетку. За столиком сидело всего несколько человек и ставки были маленькие. - Какие у вас максимальные ставки? - спросил он, обращаясь к пожилому лысому мужчине с потухшими глазами и палочкой в руках, который в эту самую минуту доставал из рулетки шарик из слоновой кости. - Пять тысяч, - спокойным голосом ответил человек с палочкой. Бонд достал из кармана четыре жетона по тысяче долларов и десять 100-долларовых бумажек и поставил все это рядом с крупье. На "красное". Крупье выпрямился в своем кресле и покосился на Бонда. Он подбросил четыре жетона на красное поле и подправил их своей палочкой. Затем он пересчитал деньги, вставил их в щель своего столика, достал оттуда еще один жетон и положил его рядом с остальными. Бонд увидел, как он коленом нажал на звоночек, расположенный под столиком. Старший по залу услышал звонок и подошел к столику как раз в тот момент, когда крупье закрутил колесо. 18. НОЧЬ В ОБИТЕЛИ СТРАСТЕЙ - Ну, как провели время? Был уже вечер следующего дня и такси Эрни Курео медленно катилось вдоль Стрипа к центру Лас-Вегаса. Бонду надоело ждать, когда наконец что-то произойдет, он позвонил пинкертону и предложил встретиться и поговорить. - Неплохо, - сказал Бонд. - Играл в рулетку, выиграл немного денег, но не думаю, что это расстроит нашего друга. Говорят, у него их куры не клюют. - Еще бы, - хмыкнул Эрни Курео. - У него столько денег, что он может без очков садиться за руль машины. Лобовые стекла его "Кадиллаков" выточены по рецепту окулиста. Бонд рассмеялся: - А на что он еще тратит деньги? - Он тронутый, - сказал водитель. - Тронулся на Диком Западе. На 95-й дороге купил себе целый город-призрак. Все полностью обставил - дощатые тротуары, аккуратненький салун, построенная из досок гостиница для его "мальчиков", есть даже старенькая железнодорожная станция. Где-то около 1905 года в этой дыре, которую из-за расположенных поблизости гор Спектер прозвали Спектервилль, находился редеющий городок добытчиков серебра. В течение трех лет в этих горах было добыто серебра на миллионы и все это доставлялось по узкоколейке в Риолайт миль за пятьдесят. Там еще один известный город-призрак. Сейчас это уже туристский центр. Там есть домик, полностью построенный из бутылок. Раньше там была конечная станция, откуда товар перегружался в сторону побережья. Спэнг купил себе старый локомотив "Хайленд лайтс" - если слышали про такой, и один из самых первых вагонов "Пулман". Держит все это на станции в Спектервилле и по выходным дням катает своих друзей в Риолайт и обратно. Сам водит поезд. Шампанское, икра, музыка, девочки - все дела. Должно быть, забавно. Но я никогда не видел поезда. Туда даже близко не подберешься. Да, сэр, - водитель опустил стекло и решительно плюнул на дорогу, - вот так господин Спэнг тратит свои деньги. Одно слово - тронутый. "Вот оно в чем дело, - подумал Бонд. - Вот почему он целый день ничего не слышал ни о Спэнге, ни о его друзьях. Сегодня пятница, и значит они все сидят в гостях у своего босса и пока он от нетерпения то купается, то поспит, то просто поболтает в "Тиаре", они там, видите ли, играют в паровозики. Правда, ему время от времени удавалось перехватить чей-то быстро отворачивающийся взгляд, и рядом постоянно находился или кто-нибудь из прислуги или одетый в форму шериф, старательно изображающий занятость, но, в целом, Бонд ничем не отличался от остальных гостей отеля. Как-то он перехватил взгляд одного здоровяка и обстоятельства, при которых это произошло, доставили Бонду садистское удовольствие. Бонд искупался, позавтракал и около 10 часов утра зашел в парикмахерскую постричься. Посетителей было совсем немного и кроме него в парикмахерской сидел только один крупный мужчина в красном махровом халате. Он сидел, откинувшись в кресле, и лицо его было спрятано под горячими полотенцами. Рядом сидела симпатичная маникюрша и занималась его правой рукой. Ее розово-белое лицо напоминало куклу, волосы цвета сливочного масла были коротко подстрижены. Она сидела на низком стульчике и держала на коленях тарелочку с инструментом. Прямо перед креслом Бонда висело зеркало и он с интересом наблюдал, как старший мастер аккуратно приподнял сначала один, затем другой край полотенца и маленькими, тонкими ножницами с величайшей осторожностью подстриг волосы в ушах клиента. Перед тем, как поправить край полотенца у правого уха, он наклонился и спросил: - А в ноздрях подстричь, сэр? Из-под горячего полотенца раздалось утвердительное мычание и мастер начал раздвигать полотенце, чтобы открыть в районе носа небольшое окошечко. Снова осторожно заработали тонкие ножницы. Когда эта церемония завершилась, в небольшом кабинете с белыми кафельными стенами наступила полная тишина, которая прерывалась лишь мягким пощелкиванием ножниц над головой Бонда и редким позвякиванием инструментов, которые маникюрщица клала обратно в эмалированную тарелочку. Старший мастер вращением ручки выпрямил кресло. Раздался мягкий скрип. - Ну как, сэр? - спросил Бонда мастер, взяв небольшое зеркало, чтобы Бонд смог увидеть свою прическу сзади. Все произошло в тот самый момент, когда Бонд рассматривал в зеркале свой затылок. Может быть, из-за изменения положения кресла или по какой-либо другой причине, но рука девушки дрогнула и сидевший в кресле мужчина в красном халате с глухим рычанием подскочил в воздух, сорвал с лица полотенце и засунул палец себе в рот. Затем вытащил палец изо рта, резко наклонился и наотмашь ударил девушку по лицу. Девушка свалилась со стула, а эмалированная тарелочка с инструментами покатилась по полу. Затем посетитель выпрямился, повернул свое разъяренное лицо к старшему мастеру и заревел: - Уволить эту сучку! Тут он снова засунул порезанный палец себе в рот и, переступая домашними туфлями по инструментам, направился к двери и вышел. - Слушаюсь, господин Спэнг, - пробормотал парикмахер сдавленным голосом, и начала кричать на рыдавшую девушку. Бонд повернулся в их сторону и сказал: - Прекратите! Потом поднялся и снял полотенце со своей шеи. Мастер с удивлением посмотрел на него и со словами "Слушаюсь, сэр" наклонился, чтобы помочь девушке подобрать инструменты. Расплачиваясь за стрижку, Бонд услышал, как девушка все еще стоя на коленях, жалобно рассказывала: - Я не виновата, господин Лусиан. Он сегодня был какой-то нервный. У него дрожали руки. Правда, дрожали. Я никогда его раньше таким не видела. Какой-то он был натянутый. Эта "натянутость" доставила Бонду огромное удовольствие. Его мысли внезапно прервал Эрни Курео: - Сэр, за нами "хвост", - сказал он тихо, - Целых два. Спереди и сзади. Не оглядывайтесь. Видите, впереди едет черный "Шевроле" седан? Те двое, что там сидят, уже давно наблюдают за нами в "зеркало" и стараются держаться поближе к нам. А сзади за нами едет маленькая красная кокеточка. Это старый спортивный "Ягуар" с откидным сидением. Там тоже сидят двое. А на заднем сидении клюшки для игры в гольф. Но по чистой случайности я знаю этих ребят. Они из детройтской банды "Перпл моб". Оба голубые. Гомики, так сказать. От гольфа они очень далеки. Единственное металлическое изделие, которым они умеют обращаться - это пистолеты в своих карманах. Оглядывайтесь себе по сторонам, как будто любуетесь пейзажем. Но следите за их руками, сейчас мы их проверим. Вы готовы? Бонд сделал все, как ему сказали. Водитель нажал на акселератор и одновременно выключил зажигание. Раздался хлопок, напоминающий выстрел из пушки 88 калибра, и тут же две руки потянулись к карманам светлых спортивных пиджаков. Бонд непринужденно оглянулся. - Да, ты прав, - сказал он. И после паузы добавил, - ты лучше выпусти меня, Эрни. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. - Ерунда, - сказал водитель с отвращением. - Они ничего со мной не сделают. Если вы готовы заплатить за ремонт машины, я могу пощекотать им нервы. О'кей? Бонд достал из кошелька 1000-долларовую банкноту, наклонился и засунул ее в карман сорочки водителя. - Вот 1000 долларов, можно начинать, - сказал он. - Эрни, спасибо тебе. Ну, а теперь посмотрим, что ты умеешь. Бонд вытащил из кобуры свою "беретту" и, сжимая рукоятку пистолета, подумал, что именно этого момента он и ждал. - Ну что ж, парень, - весело сказал водитель. - Я давно ждал этой возможности рассчитаться. Не люблю я, когда меня обижают, а они уж слишком долго обижали меня и моих друзей. Держись крепче. Поехали! Они выехали на на прямой участок дороги. Машин было мало. В лучах заходящего солнца желтели отдаленные вершины гор, наступали те пятнадцать минут предвечерних сумерек, когда долго приходится решать, пора уже включать фары или нет? Они ехали довольно быстро, больше шестидесяти километров в час. Сзади шел приземистый "ягуар", впереди - черный "седан". Внезапно, так, что Бонд резко дернулся вперед, Эрни Курео нажал на тормоза, и, взвизгнув шинами, автомобиль замер. Раздался скрежет металла и звон бьющегося стекла, когда "ягуар" врезался в них сзади. Такси еще подало назад, а потом водитель врубил скорость, и со страшным ускорением машина рванулась вперед, высвобождаясь из объятий исковерканного радиатора "ягуара". - Получили?! Мать вашу!.. - удовлетворенно выругался Эрни. - Как у них там дела? - Радиатор всмятку, - сказал Бонд, глядя в заднее стекло. - Оба крыла. Бампер оторван. Лобовое стекло - в трещинах. "Ягуар" остался сзади, и Бонд повернулся. - Они там пытаются отогнуть крылья от колес. Времени у них на это уйдет немного, но начало хорошее. Отрыв есть. У тебя еще какие-нибудь задумки? - Теперь это будет уже не так просто, - пробормотал водитель. - Война объявлена. Осторожнее. Лучше пригнись, а то вон "шевроле" остановился у обочины. Могут и стрелять начать. Ну, с богом! Бонд почувствовал, как машина рванула вперед. Эрни Курео полулежал на переднем сидении, управляя одной рукой и следя за дорогой, чуть высунувшись из-за приборной доски. Жалобно затрещала обшивка, послышались два глухих удара в борт, но они уже промчались мимо "шевроле". Вокруг Бонда сыпались разбитые пулями стекла. Эрни выругался, машина вильнула в сторону, но тут же выправилась. Бонд встал на колени на заднем сиденьи и рукояткой пистолета выбил боковое стекло. Вернее то, что от него осталось. "Шевроле" гнался за ним, пылая фарами. - Погоди, - сказал Курео странным, сдавленным голосом. - Я сейчас резко поверну и остановлюсь за углом. У тебя будет время как следует прицелиться, когда они повернут вслед за нами. Бонд еле-еле сохранил равновесие, когда, скрипя тормозами, такси повернуло чуть ли не на двух колесах. Но вот она встала на все четыре и остановилась. В ту же секунду Бонд выскользнул из нее и присел на корточки, держа пистолет наготове. Фары "шевроле" вырвали из темноты часть поворота дороги. Он тормозил так, что слышен был запах горелой резины. "Сейчас, - подумал Бонд. - Сейчас, пока он не выровнял машину". Четыре раза сухо пролаяла "беретта". Четыре пули нашли цель без промаха. На расстоянии в пятнадцать метров иначе и быть не могло. "Шевроле" так и не выравнялся. Он вылетел на тротуар, врезался боком в дерево, потом - в фонарный столб, завертелся вокруг своей оси и, наконец, перевернулся на бок. Бонд не двигался, ожидая, пока не пройдет звон в ушах. Тем временем из-под хромированной решетки радиатора появились первые язычки пламени. Кто-то царапал лобовое стекло, пытаясь выбраться. Но огонь уже подбирался к вакуумному насосу. Еще чуть-чуть, и он доберется до бензобака, пробежав под днищем, и человек за стеклом опоздает... Бонд начал было переходить улицу, когда услышал раздавшийся у него за спиной стон, обернулся и увидел, что Эрни Курео лежит на полу перед передним сиденьем. Бонд забыл про горящую машину, бросился назад, распахнул дверцу и склонился над водителем. Левая рука Эрни была вся в крови. Кое-как Бонду удалось переместить его в сидячее положение. Эрни открыл глаза. - Приятель, - сказал он, почти не разжимая губ. - Увези меня отсюда. Гони как только можешь. Здесь скоро будет "ягуар". Удирай, а потом раздобудь мне где-нибудь врача. - Конечно, Эрни, - сказал Бонд, усаживаясь за руль. - Я все сделаю. От включил передачу и помчался подальше от пылающей груды металла, вокруг которой уже начинали собираться испуганные люди. - Езжай прямо, - прошептал Эрни Курео. - Выйдешь сразу на дорогу в Боулдер-дэм. Есть кто-нибудь на хвосте? - Какая-то машина с прожектором. Нагоняет нас. Может, это и "ягуар". Они отстают пока на два квартала. Он нажал на газ, и такси понеслось по пустынным улицам. - Гони дальше, - сказал Эрни. - нам надо где-то спрятаться и сбить их со следа. Вот что мы можем сделать. На пересечении этой улицы с 95-й есть "Обитель страстей", кинотеатр, куда въезжают прямо на машинах. Мы уже совсем рядом. Медленнее. Резко вправо. Видишь огни? Быстрее туда. Так. Проезжай дальше и паркуйся между теми двумя машинами. Фары выключи. Все. Приехали. Их машина стояла в последнем из полудюжины рядов автомобилей, обращенных к огромному, цементному, уходящему в самое небо экрану, на котором гигантских размеров мужчина что-то говорил таких же размеров женщине. Бонд обернулся и посмотрел назад, вдоль похожих на паркометры металлических стоек, на которых были розетки для наушников. За это время в "зале" появились еще две машины, запарковавшиеся тоже в последнем ряду. Ничего похожего на "ягуар". Но стало уже темно, разглядеть что-нибудь как следует было трудно. Бонд так и остался сидеть, повернувшись в кресле, вглядываясь в арку въезда. К их машине подошла девушка-лоточница в костюме мальчика-пажа, с подносом. - С вас один доллар, - сказала она, заглянув в машину и убедившись, что третьего пассажира в ней не было. На правой руке у нее висела связка наушников. Девушка подключила две пары к розетке и протянула их Бонду. На экране огромные мужчина и женщина продолжали что-то горячо обсуждать. - Кока-кола, сигареты, конфеты? - спросила девушка, принимая от Бонда долларовую бумажку. - Спасибо, не надо, - ответил Бонд. - Как хотите, - сказала девушка и направилась к другим опоздавшим к началу сеанса машинам. - Господи, да выключи ты эту чушь! - взмолился Эрни, все крепче сжимая зубы. - И не спускай глаз с въезда. Подождем еще немного, а потом - к врачу. Пулю надо вынуть. Он совсем ослаб и теперь, когда девушка скрылась, опять полулежал, прижавшись головой к холодной дверце - Уже скоро, Эрни. Потерпи уж. Бонд повертел наушники, нашел регулятор звука, и бормочущие о чем-то голоса смолкли. Громадный человек на экране собирался, вроде бы, ударить женщину, которая широко раскрыла рот в беззвучном крике. Бонд опять повернулся и стал напряженно вглядываться в темноту. Никого. Он осмотрел стоящие рядом машины. Две прижавшиеся друг к другу фигуры. Нечто шевелящееся на заднем сиденьи. Два напряженных старческих лица, уставившиеся на экран. Кто-то пьет прямо из горлышка. Вдруг в лицо ему ударила волна дешевого одеколона, и с земли рядом с машиной поднялась темная фигура, ткнувшая в его шею дуло пистолета. С другой стороны, где лежал Эрни, послышался ласковый шепот: - Только тихо, мальчики. Только тихо. На Бонда смотрело лоснящееся от пота лицо. Губы улыбались, глаза - нет. Человек прошептал: - Вылезай, англичанишка, не то твоему дружку не поздоровится: у моего напарника пистолет с глушителем. Ты теперь с нами покатаешься. Бонд посмотрел направо и увидел толстый черный цилиндр глушителя, прижатый к виску Эрни Курео, и принял решение. - Не волнуйся, Эрни, - сказал он. - Им нужен только я один. Так и быть, поеду с ними, но скоро вернусь и отвезу тебя к врачу. Жди. - Странные у тебя шутки, парень, - сказал человек с лоснящимся лицом. Он открыл дверцу, продолжая держать пистолет у шеи Бонда. - Прости меня, дружище, - сказал Эрни устало. - Думаю... Но фразу он не закончил. Его ударили рукояткой пистолета по голове, за ухом. Эрни ничком упал на сиденье. Бонд сжал зубы, мускулы буграми вздулись под пиджаком. Успеет ли он выхватить "беретту"? Он перевел глаза с одного пистолета на другой, взвешивая свои шансы. Две пары глаз жадно смотрели на него, ожидая лишь предлога, чтобы пристрелить его на месте. Рты растянуты в ухмылке. Эти двое только и ждали, чтобы он попробовал хоть что-то предпринять. Бонд как-то сразу успокоился. Он подождал еще с минуту, а затем, держа руки на виду, медленно вышел из машины, решив, что займется этими двумя позднее. - Иди к воротам, - шепотом сказала лоснящаяся морда. - И не рыпайся: ты у меня на мушке. Рука с пистолетом исчезла в кармане. К ним подошел второй бандит. Его правая рука была под пиджаком, у пояса. Он встал по другую сторону. Так втроем они быстрым шагом направились к воротам, и луна, поднявшаяся над горами, очертила на белом песке дорожки их длинные тени. 19. "СПЕКТЕРВИЛЛЬ" Красный "ягуар" стоял у ворот, рядом со стеной кинотеатра. Бонд позволил им обыскать себя и забрать пистолет. Потом залез в машину и сел на сиденье рядом с водителем. - И никаких глупостей, если хочешь остаться цел, - сказал бандит с лоснящейся рожей, устраиваясь на заднем сиденьи, где лежала сумка для гольфа. - Стреляю сразу. - Хорошая была у вас когда-то машинка, - сказал Бонд. Лобовое стекло было полностью выбито, лишь одна хромированная трубка радиатора торчала как флагшток между колес, лишенных крыльев. - И куда же это мы поедем на этой рухляди? - Увидишь, - бросил водитель, худощавый человек с хищным ртом и длинными бакенбардами. Он вывел машину на дорогу и, прибавив скорость, направился назад, в направлении города. Вскоре они проехали мимо полыхавших огнями реклам и вывесок и устремились вниз по узкой дороге, вившейся через пустыню к горам. Справа появился указатель с цифрой "95", и Бонд вспомнил, что рассказал ему Эрни Курео, и понял, что его везут в Спектервилль. Он пригнулся в кресле, чтобы уклониться от летевших в практически открытую кабину песчинок и насекомых, и стал размышлять о своем ближайшем будущем и о том, как отомстить за друга. Итак, этих двоих и еще одну пару в "Шевроле" отправили за ним, чтобы доставить к мистеру Спэнгу. Почему понадобилось посылать аж четверых? Вряд ли дело в том, что он нарушил в казино данные ему инструкции. Машина мчалась теперь по совершенно прямому шоссе, и стрелка спидометра замерла за отметкой 130 километров в час. Мимо с регулярностью метронома проносились телеграфные столбы. Внезапно Бонд понял, что у него совсем нет ответов на очень многие вопросы. Изобличили ли его полностью как врага банды Спэнгов? Свое поведение за рулеткой он мог бы попытаться оправдать тем, что нечетко понял приказ. Что же касается этой четверки, то здесь можно было бы сказать, что он принял их за членов конкурирующей банды. Во всяком случае он продемонстрировал, что достаточно умел для выполнения любой работы, которую ему соизволит предложить мистер Спэнг. А главное - убеждал себя Бонд - это то, что он вот-вот достигнет своей главной цели: доберется до конечного звена цепочки и, может быть, нащупает каналы связи между Серафимо Спэнгом и его братцем в Лондоне. Бонд понимал, что когда Тиф, сконцентрировавшись на шкалах приборной доски, попытался поставить седан под навес трапа, один из докеров отправился к телефонной будке рядом с таможней. А через три часа черный седан высадил у пирса Эрни Курео. О себе тревожиться было не в его характере, и он даже не думал о том, как попасть на борт, прежде чем оповестили провожающих, что им пора покидать корабль. Бонд еще перебирал в голове возможные варианты беседы со Спэнгом, когда через два часа езды он почувствовал, что скорость становится меньше. Он поднял голову. Они приближались к опутанному колючей проволокой высокому забору, в котором над воротами красовалась надпись: "Спектервилль. Граница города. Не въезжать. Злые собаки". Машина остановилась у ворот рядом с вросшим в бетон столбиком. На нем была кнопка и небольшая решетка переговорного устройства, а также табличка со словами: "Позвоните и назовите причину приезда". Сняв одну руку с руля, человек с бакенбардами нажал на кнопку. Через несколько секунд металлический голос произнес: - Да? - Фраско и Макгонигл, - громко сказал шофер. - Понял вас, - ответил тот же голос. Раздался щелчок. Высокие ворота медленно раскрылись. Они пересекли металлический порожек и въехали на узкую дорожку. Посмотрев назад, Бонд увидел, как закрылись за ними ворота. С удовольствием он также отметил, что физиономия, по-видимому, Макгонигла была вся залеплена пылью и разбившимися об нее насекомыми. Почти полтора километра ехали они по узкой каменистой дороге, через пустыню, где единственными растениями, да и то редкими, были растопырившие свои колючки кактусы. Но вот впереди над горами показался ореол света, и, перевалив через горный массив, они устремились вниз, к горящему огнями необычного вида городку из пятнадцати-двадцати зданий. В лунном свете блестели рельсы одноколейной, совершенно прямой железнодорожной ветки, уходящей за горизонт. Они проехали мимо серых деревянных домиков, на которых висели вывески "Аптека", "Парикмахерская", "Банк", мимо ярких фонарей, стоявших перед входом в двухэтажное здание с поблекшими от времени золотыми буквами - "Салун Розовой подвязки, пиво и вина". Из-за традиционных коротких дверок на улицу устремлялись снопы яркого желтого света, а рядом у обочины стоял элегантный черный с серебром "статс бэаркэр" модели 1920 года. В салуне кто-то играл, немного фальшивя, на пианино. Музыка "Интересно, кого ты целуешь сейчас?" Вызвала в голове Бонда образ пляшущих в клубах сигарного дыма на дощатом полу девиц, высоко вскидывающих вверх ноги в черных чулках. Вся открывавшаяся его взору картина напоминала сцену из хорошего, "дорогого" вестерна. - Выходи, англичанин, - сказал водитель. Все втроем они выбрались из машины на высокий деревянный тротуар. Бонд наклонился, чтобы помассировать затекшую ногу, искоса следя за гангстерами. - Давай, давай, неженка, - сказал Макгонигл, подталкивая Бонда дулом пистолета. Бонд медленно выпрямился. Вслед за гангстером он, тяжело припадая на правую ногу, направился к дверям салуна. Он остановился, когда створки дверей, распахнутых Макгониглом, спружинили в его сторону. Ствол револьвера Фраско уперся ему в спину. Сейчас! Бонд нырнул в двери. Прямо перед ним была спина Макгонигла, а дальше - светлый пустой зал, где играло, как оказалось, механическое фортепьяно. Бонд в броске поймал руками локти Макгонигла, приподнял его, повернул и изо всех сил толкнул на входившего в двери Фраско. Весь дом задрожал от столкновения двух тел, вылетевших из дверей и рухнувших на тротуар. Макгонигл моментально вскочил и повернулся к Бонду, поднимая руку с пистолетом. Удар левой пришелся гангстеру в плечо, заставив его покачнуться, а правая рука Бонда одновременно выбила у него оружие. В дверях показалось дуло другого пистолета - Фраско. Оно двигалось, подобно змее, выискивая Бонда. Мгновением раньше Бонд, кровь которого пела в жилах от напряжения схватки, нырнул в ноги Макгониглу и схватил валявшийся на полу пистолет. Он успел сделать два прицельных выстрела в дверь еще до того, как Макгонигл наступил ногой на его руку с пистолетом и навалился на него сверху. Однако Бонд успел увидеть, как пальцы Фраско конвульсивно нажимали на курок пистолета, выпустившего всю обойму в потолок. В этот раз звук от скатившегося по ступеням тела был окончательным. Но руки Макгонигла уже тянулись к его горлу, и Бонду пришлось наклонить голову, защищая шею и глаза. Пистолет лежал совсем рядом. Несколько секунд они боролись молча, как звери, но наконец Бонду удалось встать на колено и он, собрав все силы, резко откинулся назад, метя затылком в лицо Макгонигла. Тот отпрянул, и Бонду удалось подняться на ноги. Но тут же колено гангстера ударило его в подбородок. Не успел Бонд подумать, все ли зубы у него уцелели, как его противник, издав злобный рык, бросился на него, целясь головой в живот и держа руки в стороны. Бонд увернулся, защищая живот, и удар головой пришелся ему под ребра. Задохнувшись от боли, он все-таки не выпустил из поля зрения головы гангстера и, вложив в удар поворот корпуса, левой рукой попал тому в солнечное сплетение, а затем правой - в подбородок. Тело Макгонигла непроизвольно выпрямилось, и Бонд бросился на врага как пантера, нанося ему молниеносные удары в живот до тех пор, пока тот не обмяк. Тогда Бонд схватил его за кисть руки и за лодыжку, развернулся всем телом и швырнул гангстера в глубину зала. В полете его тело ударилось о пианино, раздался скрежет рвущихся струн и ломающегося дерева, расколовшийся инструмент подпрыгнул и рухнул на распластавшегося под ним Макгонигла. Бонд стоял в центре зала на непослушных ногах, тяжело дыша и вытирая рукавом струящийся пот. - Дубль снят! Это произнес женский голос со стороны бара. Бонд медленно повернулся. В салуне было четверо. Они стояли у бара, облокотившись на отделанную медью стойку, за которой до самого потолка висели уставленные бутылками полки. Сколько они уже там находились, Бонд не знал. Первым был главный горожанин Спектервилля, блестящий, неподвижный, величественный. Спэнг был одет в полный ковбойский костюм вплоть до серебряных шпор на лакированных черных сапогах. Шляпа, рубашка, брюки с кожаными леями были тоже черными с серебряной отделкой. Большие руки спокойно лежали на перламутровых рукоятках двух длинноствольных револьверов, торчавших из висевших на широком черном ремне кобур. В ином месте вид Спэнга мог бы быть назван глупым. Но не здесь, где этому мешал его холодный, пронизывающий взгляд. Справа от Спэнга, уперев руки в бока, стояла Тиффанитему. - По-моему, любая женщина мечтает, вернувшись домой, увидеть на вешалке мужскую шляпу, - задумчиво сказала девушка с сияющими глазами. Ее полные губы были слегка приоткрыты. Но у тех мужчин, которых я встречала, не было почти ничего мужского. Может быть, я не там искала, или не так искала. Знаешь, как бывает: не везет, так не везет. Ты уже рада, что не происходит ничего плохого. Бонд оглянулся. Револьверы были направлены прямо на него. Голова у него звенела, и вся эта сцена в сияющем огнями салуне с бронзовыми украшениями и рекламой давно исчезнувших сортов пива и вин приобрела оттенок кошмарной нереальности. Первым заговорил Спэнг: - Вы знаете, куда его отвести. И скажите кому-нибудь позвонить в Детройт. Пусть скажет тамошним ребятам, что они там все страдают избыточным самомнением. Пусть они пришлют мне еще двоих. Только, чтобы новые были получше предыдущих. И позовите сюда людей прибраться. Ясно? Тяжелые челюсти, заставлявшие двигаться резко очерченные узкие губы, отчетливо произносили каждое слово, будто отрезали его ножом. Оставляя за собой звон шпор, Спэнг вышел. За ним, бросив на Бонда взгляд, выражавший нечто большее, нежели простое предостережение, вышла и девушка. Двое бандитов подошли к Бонду, и тот, что потолще, сказал: - Двигай. Бонд медленно направился к выходу вслед за Тиффани, а "капюшоны" - у него за спиной. Выходом на сей раз оказалась дверь за баром. Она вела в здание вокзала, с лавочками, старомодными табличками и призывами не плевать на пол. - Направо, - сказал один из "капюшонов", и Бонд через вращающуюся дверь попал на деревянный перрон. Он замер как вкопанный, даже не почувствовав упершегося в ребро пистолетного ствола. Перед ним был наверное самый замечательный поезд в мире. Бонд слышал, что такой паровоз - старый, модели 1870 года "Хайленд лайтс" - называли красивейшим из паровых локомотивов. Его полированные медные поручни, рифленый купол кабины и тяжелый колокол, висевший над длинным блестящим котлом, сияли в свете стоявших на перроне газовых фонарей. Клубы дыма поднимались из бочкообразной, с раструбом наверху, трубы. На огромной передней решетке скотосбрасывателя красовались три массивных бронзовых фонаря - мощный прожектор посередине и два штормовых по бокам. Над двумя громадными ведущими колесами изящным шрифтом ранней викторианской эпохи было написано: "Пушечное ядро". Эта же надпись была и на боках черного с золотом тендера, до верху уложенного березовыми поленьями. К тендеру был прицеплен выкрашенный в каштановых цвет пульмановский вагон. Арки узких окон, украшенных панелями из красного дерева, были цвета густых сливок. Надпись на овальном щите, укрепленном по центру вагона, гласила "Красавица Сьерры". Над окнами, чуть ниже слегка выгнутой крыши буквами такого же цвета на темно-синем фоне было написано: "Тонопа энд Тайдуотер Р. Р.". - Ты, небось, такого не видывал, англичанин, - сказал один из охранников гордо. - Давай, залезай. Голос из-под черного шелкового капюшона звучал глухо. Бонд медленно пересек платформу и поднялся в огражденный бронзовыми перилами тамбур, где стояло сверкающее тормозное колесо. Впервые в жизни он понял, почему люди хотят быть миллионерами, и внезапно ему подумалось, что Спэнг, видимо, не так уж и прост, как казалось раньше. Интерьер пульмановского вагона поражал викторианской роскошью. Свет небольших хрустальных люстр отражался от полированного красного дерева стен, серебряных креплений, хрустальных ваз и светильников. Ковры и портьеры были темно-вишневыми, где в овальных нишах на голубом фоне парили херувимы, вились цветы и ленты, был, как и занавески на окнах, цвета густых сливок. Бонда провели через уютную маленькую столовую, где на накрытом на двоих столе стояла корзина с фруктами и открытая бутылка шампанского в серебряном ведерке, затем - по коридору с тремя дверями (две спальни и туалетная комната, подумал Бонд), и наконец - в гостиную. Охранники не отставали ни на шаг. В дальнем конце комнаты, спиной к маленькому камину, окаймленному полками с книгами в золоченых переплетах, стоял сам Спэнг. В красном кожаном кресле у низенького столика в напряженной позе сидела Тиффани Кейс. Бонд постарался не обращать внимания на то, как она выглядела: нервной, растерянной, испуганной. Бонд подошел к удобному креслу, повернулся к ним лицом и сел, положив ногу на ногу. Он достал портсигар, закурил, глубоко затянулся и выдохнул дым через зубы. Точно по центру изо рта Спэнга торчала зажженная сигара. Он вынул ее и сказал: - Уинт, останься здесь. Кид - иди и сделай, как я сказал. Крепкие зубы как бы откусывали слова. - Теперь - ты, - его рассерженный взгляд уперся в Бонда. - Кто ты такой, и что происходит? - Если уж мы намерены беседовать, то я бы не отказался чего-нибудь выпить, - сказал Бонд. Взгляд Спэнга стал холодным. - Налей ему, Уинт. Бонд бросил через плечо: - "Бурбон" с родниковой водой. Пополам. Послышалось недовольное ворчание и скрип досок: толстяк направился в другой конец вагона. Вопрос Спэнга Бонду не понравился. Он неторопливо изложил всю свою придуманную историю. Звучала она, вроде бы, убедительно. Бонд сидел, курил и изучал Спэнга. Охранник принес ему бокал и сунул его так резко, что часть выплеснулась на ковер. - Спасибо, Уинт, - сказал Бонд. Он сделал глоток. Хорошо! Еще глоток, и он поставил стакан на пол рядом с креслом, вновь посмотрев на напряженного хмурого Спэнга. Бонд продолжил рассказ: - Я не люблю, когда меня начинают прижимать. Я сделал свое дело и получил за это деньги. Если мне захотелось поставить их на карту, то это - мое дело. Я ведь мог и проиграть? Но тут ваши люди стали дышать мне в затылок, и я потерял терпение. Уж если вам надо было со мной поговорить, почему же вы просто не позвонили мне? Пускать за мной хвост - так друзья не поступают. А когда эти ребята начали хамить и стрелять, то я решил, что пришел и мой черед нажать. Ни один мускул на лице Спэнга не шевельнулся. На фоне золотых корешков книг оно казалось очень бледным. - До тебя, наверное, не доходит, парень, - мягко сказал Спэнг. - Стоит ввести тебя в курс дела. Я тут вчера получил одно занятное сообщение из Лондона. - Не спуская глаз с Бонда, он вытащил из нагрудного кармана черной ковбойской рубашки листок бумаги. Бонд сразу понял, что в бумаге этой есть что-то плохое для него, очень плохое, как будто ему вручили телеграмму, в которой первым словом было слово "глубоко"... - Это сообщает мой хороший друг из Лондона, - сказал Спэнг. - Он медленно перевел взгляд с Бонда на бумагу. - Вот что он пишет: "Надежный источник сообщил, что Питер Фрэнкс задержан полицией. Причины неизвестны. Рекомендую обязательно задержать фальшивого курьера. Если операции окажутся под угрозой - курьера уничтожить и доложить об исполнении". В вагоне стало очень тихо. Глаза Спэнга оторвались от бумаги и вновь впились в Бонда. - Ну-с, мистер "как-тебя-там?" Похоже, что по гороскопу в этом году с тобой должно произойти нечто ужасное... Похоже на то, подумал Бонд, а его мозг уже переваривал информацию. Одна его часть ума рисовала картины, как это должно произойти, но другая одновременно подсказывала, что он выполнил свою миссию в Америке: алмазная цепочка со Спэнга начиналась и Спэнгом кончалась. Теперь он был в этом уверен, теперь он знал то, что ему и было поручено узнать. Оставалось всего лишь как-то сообщить об этом М. Бонд потянулся и взял свой бокал. Кубики льда перемешались с легким стуком, когда он сделал последний долгий глоток и поставил бокал на прежнее место. Он посмотрел на Спэнга и заявил: - Питер Фрэнкс столкнул мне эту работу. Ему она почему-то не нравилась, а мне нужно было заработать. - Нечего мне лапшу вешать, - вяло сказал Спэнг. - Ты - полицейский или частный детектив, и я обязательно узнаю, кто ты такой, на кого ты работаешь и что тебе известно, что ты делал в грязевых ваннах рядом с этим продажным жокеем, почему ты носишь пистолет и где ты научился так из него стрелять, каким образом ты связан с агентством Пинкертонов - через этого псевдотаксиста? Ну, и многое другое. Ты и похож на частного детектива, и ведешь себя в их стиле. - Он неожиданно, гневно повернулся к Тиффани Кейс. - А вот как ты, дура, купилась, я не понимаю! - Как же! Не понимает он! - вспыхнула Тиффани. - Этого парня на меня наводит сам "АВС", парень делает все как надо. Может мне надо было вновь звонить "АВС"? Ну уж нет! Я знаю свое место, и не думай, что можешь и мной помыкать как другими. К тому же этот парень, может, правду говорит? Ее сердитые глаза скользнули по лицу Бонда, и он прочел в них беспокойство и страх. За него. - Ну, что ж, - сказал Спэнг. - Скоро мы все узнаем, и будем спрашивать до тех пор, пока он не расколется. А если он думает, что сможет вытерпеть, то придумаем что-нибудь еще. Он посмотрел поверх головы Бонда на охранника: - Уинт, позови Кида, да скажи ему принести бутсы. Бонд сидел молча, собирая в кулак волю и выдержку. Спорить со Спэнгом смысла нет, да и бежать некуда: вокруг пустыня. Ничего, он вылезал и не из таких передряг. Только бы они не убили его сразу. А для этого он должен молчать. Молчать и думать об Эрни Курео, о Феликсе Лейтере. И может быть, о Тиффани Кейс. Он посмотрел на нее. Она сидела, наклонив голову, внимательно изучая ногти на руках. За спиной Бонд услышал шаги обоих охранников. - Выведите его на платформу, - сказал Спэнг. Бонд заметил, как он быстро облизнул узкие губы кончиком языка. - Бруклинский вариант. На восемьдесят процентов. Ясно? - Ясно, босс, - это был голос Уинта, и в нем сквозило нетерпение. Двое в капюшонах уселись рядом на красную кожаную банкетку напротив Бонда. На пол рядом с собой они поставили футбольные бутсы и начали расшнуровывать ботинки. 20. ВЕРШИНА ИЗРЫГАЕТ ПЛАМЯ Черный облегающий водолазный костюм сильно жал. От него болело все тело. Черт побери это Адмиралтейство! Когда же там наконец запомнят его размер?! На глубине было очень темно, и течение било его об заросли кораллов. Придется ему выгребать против этого течения. Но что это коснулось его руки? Что это?... - Джеймс. Бога ради, Джеймс, - ее губы отодвинулись. В этот раз она ущипнула обнаженную, всю в кровоподтеках руку изо всей силы, и Бонд наконец открыл глаза, посмотрел на нее, двинув разбитыми бровями, и застонал. Она потянула его за руку в ужасе, что он опять выскользнет. Видимо, он понял, что от него хотят, так как перекатился на живот и кое-как приподнялся на четвереньки. Но голова его, повиснув, все еще касалась пола, как у раненого зверя. - Ты можешь ходить? - Погоди, - разбитые губы едва сумели прошептать одно слово, звук которого показался странным даже ему самому. А ей, видимо, и подавно. - Погоди, - вновь сказал он, пытаясь определить нанесенный телу ущерб. Он мог ощущать руки и ноги, двигать головой. Он видел тени и слышал ее голос. Значит в общем - в порядке, но совсем не хотелось двигаться. Воля его была подавлена. Он просто безумно хотел спать. Или даже умереть. Все, что угодно, лишь бы ослабить охватившую его боль, режущую, колющую, грызущую внутренности, лишь бы забыть о том, как две фигуры в капюшонах били его ногами в футбольных бутсах. Как только он подумал об этих двоих и о Спэнге, к нему сразу вернулось желание жить, и он сказал: - Порядок. И еще раз: - Порядок, все нормально, - чтобы она все точно поняла. - Мы в гостиной, - прошептала девушка. - Мы должны добраться до края станции. Это - налево, за дверью. Ты слышишь меня, Джеймс? - Она протянула руку и убрала с его лба мокрые, свалявшиеся волосы. - Поползу, - сказал Бонд. - Иди. Девушка встала и открыла дверь. Сжав зубы, Бонд выполз на залитую лунным светом платформу. Когда ему на глаза попалось темное пятно на ней, ярость и жажда мести придали ему сил, и он, качаясь от боли, поднялся на ноги, пытаясь прогнать стоявшие перед глазами красно-черные волны. Тиффани Кейс, обхватив его руками за талию, помогла ему доковылять до края платформы. Прыжком это нельзя было назвать: они просто свалились на насыпь, рядом с блестевшими рельсами. Там, на рельсах, стояла дрезина. Бонд замер, уставившись на нее. - А бензин?... - кое-как выговорил он. Тиффани показала рукой на стоявшие у стены вокзала железные бочки. - Только что заправила, - шепнула она в ответ. - Они пользуются ею для проверки путей. Я умею управлять, а стрелки перевела заранее. Быстрее. Залезай, - выдохнула она. - Следующая остановка - Риолайт. - Ну и девчонка! - прошептал Бонд. - Но ведь шум поднимется страшный, как только мы тронемся. Подожди, есть идея. Спички у тебя есть? Боль понемногу отпускала его, но дышал он с трудом, стараясь не двигать губами. Взгляд Бонда уперся в здание вокзала, построенное из хорошего, сухого дерева... Девушка была одета в рубашку с брюками, из кармана которых она достала зажигалку и протянула ему. - Что за идея? - спросила она. - Нам надо быстрее сматываться. Но Бонд уже был у железных бочек, отвинчивая крышки и выливая содержимое на платформу и на стены здания. Расправившись с полдюжиной бочек, он подошел к Тиффани. - Запускай, - сказал он. Преодолевая боль, он наклонился и поднял лежавшую на насыпи скомканную газету. За спиной у него послышался визг стартера, и маленький двухтактный мотор деловито заурчал. Бонд чиркнул зажигалкой, и едва газета запылала, он швырнул ее в сторону бочек с бензином. Жадные языки пламени чуть было не коснулись его, когда из последних сил он рывком забросил свое тело в кабинку дрезины. Но Тиффани уже отпустила тормоз, и они поехали. Раздался скрип, посыпались искры из-под колес, но они уже проскочили стрелку и мчались по главной линии. Спидометр показывал пятьдесят километров в час, волосы Тиффани развевались подобно золотому знамени. Бонд оглянулся и посмотрел на оставшийся у них за спиной столб огня и дыма. Ему казалось, что он слышит треск сухого дерева и крики сладко спавших сторожей, выскакивающих из своих мягких постелей. Если бы только огонь смог добраться до Уинта и Кида, до пульмановского вагона и тендера "Пушечного ядра", чтобы покончить и с гангстерами, и с их игрушками! Но у него с Тиффани и своих проблем хватало. Интересно, сколько сейчас времени? Бонд вдохнул прохладный ночной воздух и попытался заставить мозг работать. Луна стояла низко. Четыре утра? Бонд, морщась, сел рядом с девушкой на откидное кресло. Он обнял ее за плечи, а она повернулась к нему и улыбнулась. Стараясь перекричать шум мотора и стук колес, она крикнула: - Отличное начало! Как в кино с Бастером Китоном. Как ты себя чувствуешь? - И, взглянув на его разбитое лицо, добавила: - Выглядишь ты просто ужасно... - Главное - ничего не сломано, - сказал Бонд. - Наверное, это и значит "восемьдесят процентов". Он болезненно улыбнулся. - Но уж лучше, когда тебя бьют, чем когда в тебя стреляют. Губы Тиффани скривились. - А мне пришлось сидеть там и делать вид, что меня все это не касается. Спэнг следил за мной, пока тебя били. Потом они связали тебя, бросили на пол в гостиной и, довольные собой, ушли спать. Я целый час просидела в своем купе, прежде чем начать действовать. Самое страшное было - приводить тебя в чувство. Бонд крепче обнял ее. - Когда говорить будет не так больно, я скажу все, что о тебе думаю. Но как же ты решилась, Тиффани? Ведь если они поймают нас, тебе будет худо. А что собой представляют эти двое, Уинт и Кид? Что они смогут сейчас предпринять? Я бы, честно говоря, с удовольствием еще раз встретился с ними. Девушка отвела взгляд. - Я никогда не видела их без капюшонов. Говорят, что они из Детройта. Никто никогда о них доброго слова не молвил. Они делают всю грязную работу. Сейчас они, скорее всего, уже пустились за нами, но обо мне не беспокойся. - Она снова посмотрела на Бонда, и глаза ее сияли счастьем. - Главное - добраться до Риолайта. Там надо будет раздобыть машину и пересечь границу штата, уехать в Калифорнию. Денег у меня полно. Мы вызовем тебе врача, примем ванну, переоденемся и сядем думать. Пистолет твой у меня. Его принес кто-то после того, как они закончили вытаскивать по частям тех двоих, что ты отделал в "Розовой подвязке". Когда Спэнг ушел спать, я его и подобрала. Она расстегнула рубашку и достала из-за пояса пистолет. Бонд взял "беретту", хранящую тепло тела Тиффани. Он вытащил обойму. В ней оставалось три патрона. И один в стволе. Бонд вогнал обойму на место, поставил пистолет на предохранитель и сунул за пояс. Впервые он осознал, что пиджак исчез. Один из рукавов рубашки висел лохмотьями, и он оторвал и выбросил его. Пощупал правый задний карман брюк: портсигар пропал. Но паспорт и записная книжка в левом заднем кармане были на месте. Он вытащил их, рваные и мятые. Но деньги по-прежнему лежали в записной книжке. Он сунул документы обратно в карман. Какое-то время они ехали молча, и тишину ночи нарушали лишь рокот мотора, да перестук колес. До самого горизонта узкие полоски рельсов были прямыми, только в одном месте серебряная линия прерывалась: там была ветка, отводившая покрытую ржавчиной и бурьяном колею вправо, в горный массив. Слева же не было ничего, кроме бесконечной пустыни, на краю которой первые проблески солнца смутно обрисовывали голубым контуром заросли кактусов, а на расстоянии около трех километров отсвечивала металлом полоса дороги N_95. Дрезина весело неслась вперед. Никаких приборов в ней не было, кроме тормозного колеса и рычага с резиновой рукояткой подачи топлива, которая была повернута до отказа. Стрелка спидометра стояла на пятидесяти километрах в час. Пролетали километры и минуты, и Бонд все чаще посматривал назад, изучая встающее там красное зарево. Они ехали уже около часа, когда Бонд замер, скорее почувствовав, чем услышав, пульсирующий монотонный звук, исходящий от рельсов. Он опять оглянулся. Не чудится ли ему этот малюсенький желтый огонек на фоне горящего городка-привидения? Бонд ощутил знакомое покалывание кожи. - Ты ничего там сзади не видишь? Девушка повернулась. Затем, ничего не ответив, она уменьшила скорость, и звук мотора почти затих. Они прислушались. Да. Рельсы звучали. Пока еще чуть-чуть, едва слышно. - Это - "Пушечное ядро", - бесцветным тоном произнесла Тиффани. Она резко повернула ручку, и дрезина вновь набрала скорость. - Сколько он может выжать? - спросил Бонд. - Под сто. - Сколько еще до Риолайта? - Около сорока. Бонд мысленно прикинул время и скорость. - Скоро они нас догонят. Хотя точно я не знаю когда. У тебя есть в запасе какие-нибудь хитрости? - Ни одной, - угрюмо сказала Тиффани. - Ничего, все будет в порядке, - утешая ее, сказал Бонд. - Ты, главное, рули. Может, он взорвется, или что-то в этом роде. - Ага, - сказала она. - Или может, у него завод кончится, или Спэнг забыл ключ от мотора в штанах, которые оставил дома. Минут пятнадцать они ехали молча, но теперь Бонд отчетливо видел свет огромного фонаря, рассекавший ночную мглу всего километрах в сорока за ними, и искры, вылетавшие из огромной трубы. Рельсы под ними уже дрожали, и то, что раньше казалось легким постукиванием, теперь переросло в угрожающий отдаленный грохот. Хорошо бы у них там дрова кончились, подумал Бонд и, повинуясь чувству опасности, спросил как можно более спокойно: - У нас, надеюсь, все в порядке с бензином? - Конечно, - ответила Тиффани. - Целую бочку залила. Индикатора никакого нет, но такой двигатель на одном литре работает черт знает сколько. Не успела она закончить фразу, как мотор, будто выражая свое отношение к сказанному, чихнул. Но тут же бойко заработал. - Господи, - прошептала девушка. - Ты слышал? Бонд помолчал. Он почувствовал, как у него вспотели ладони. Опять мотор чихнул. Тиффани нежно погладила рычаг. - Ну, милый мой, хороший моторчик, - жалобно сказала она, - дорогой, умный моторчик. Сжалься. В ответ мотор еще несколько раз чихнул, свистнул и умолк. Они катились по инерции. Тридцать километров в час, двадцать, десять, пять... Последний, судорожный поворот рычага, бессильный пинок по кожуху мотора, и они остановились. Бонд выругался. Кривясь от боли, он слез на насыпь и, хромая, подошел к баку для топлива, стоявшему на дрезине сзади. Бонд достал окровавленный платок, отвинтил крышку и опустил платок в бак, пока не достал до дна. Потом вытащил платок и пощупал его. Сухой. - Приехали, - сказал он девушке. - Теперь давай думать. Он поглядел по сторонам. Слева прятаться негде, а до дороги - три километра. Туда они могут успеть добраться и спрятаться там. Но надолго ли? Однако другого пути нет. Земля под ногами уже дрожала. Он посмотрел на летящий к ним свет фонаря. Сколько еще? Два-три километра? Увидит ли Спэнг дрезину вовремя? Успеет ли он остановиться? Сойдет ли поезд с рельсов? Но тут Бонд вспомнил про огромный скотосбрасыватель, который сметет маленькую дрезину как пушинку. - Пошли, Тиффани, - сказал он. - Надо успеть добраться до гор. Где же она? Он обошел дрезину. Девушка бежала по шпалам ему навстречу, задыхаясь. - Там впереди, совсем рядом, ветка, - выдохнула она. - Если нам удастся затолкнуть ее туда и перевести стрелку, он может не заметить нас и промчаться мимо. - Боже мой, - только и вымолвил Бонд и добавил с восхищением в голосе: - Можно придумать и кое-что получше! Помогай! Он уперся плечом в дрезину и, скрежеща зубами от боли, начал толкать ее. Тяжело было сдвинуть ее с места, но потом она пошла легко, и им оставалось только идти сзади и слегка подталкивать. Вот, наконец и стрелка. Они остановили дрезину метрах в двадцати за ней. - Зачем это? - тяжело дыша, спросила Тиффани. - Давай, давай, - крикнул Бонд, бросаясь назад, к заржавевшей стрелке, рычаг которой сиротливо торчал над рельсами. Мы пустим "Пушечное ядро" по этой ветке! - Вот это да! - только и сказала та. И вот уже они вдвоем налегли на рычаг, и мускулы Бонда напряглись от усилия и боли. Ржавый рычаг медленно, очень медленно выдвигался из гнезда, где он простоял пять десятков лет, но вот миллиметр за миллиметром в рельсах наметилась трещина, а затем и довольно широкий зазор, и Бонд еще сильнее навалился на рычаг. Наконец стрелка была передвинута, а Бонд сел, опустив голову и борясь с охватившей его тошнотой. Тем временем луч прожектора был уже совсем рядом, Тиффани потянула его за руку, и он встал и, ковыляя, вернулся к дрезине. В воздухе вокруг них стоял ужасный грохот, когда, блистая огнями и гремя колоколом, огромное железное чудище, казалось, вот-вот раздавит их. - Лежи и не двигайся! - перекрывая шум крикнул Бонд, увлекая ее рядом с собой на землю за дрезиной. Сам он поднялся, вытащил из-за пояса пистолет, встал боком к несущемуся на них паровозу, вытянув, как дуэлянт, руку с "береттой" и прицелившись в надвигающуюся пасть окутанного дымом и пламенем чудовища. Господи, как же ужасен этот паровоз! Не сойдет ли он просто с рельсов на повороте? Не врежется ли всей своей массой прямо в них? "Пушечное ядро" было уже всего в нескольких метрах. Вдруг что-то вонзилось в землю у самых ног Бонда, а затем он увидел вспышку от выстрела где-то на уровне кабины. Еще одна вспышка, и еще одна пуля, ударив в рельс, с визгом ушла в пустыню. Еще три выстрела, но теперь Бонд уже слышал их за шумом, производимым паровозом. Пули пролетели совсем рядом. Бонд не стрелял. У него всего четыре патрона, и он знал, как надо ими распорядиться. В двадцати метрах от него паровоз, наконец, влетел на стрелку и со страшным скрежетом, наклонившись так, что на насыпь полетели из тендера дрова, вошел в поворот. Раздался дикий визг металла, двухметрового диаметра колеса впились в ржавые рельсы, перед Бондом сквозь искры и дым оказалась кабина, где стоял, держась одной рукой за стойку, а другую положив на вентиль, по-прежнему одетый в черный с серебром костюм, сам Спэнг. Пистолет в руке Бонда сказал свои четыре веских слова. Мелькнуло перекошенное, дернувшееся назад лицо гангстера, и черный с золотом паровоз пронесся мимо, в сторону гор. Луч главного фонаря все еще разрезал ночны