Стивен Хантер. За день до полуночи --------------------------------------------------------------- OCRL: ONLINE БИБЛИОТЕКА http://www.bestlibrary.ru ? http://www.bestlibrary.ru --------------------------------------------------------------- Если ты был при Ватерлоо, Если ты был при Ватерлоо, Не имеет значения, что ты делал, Если ты был при Ватерлоо. Английская школьная считалочка XIX в. 07.00 Ночью шел снег. Как обычно, где-то после трех Бет Хаммел проснулась, услышав торопливые шлепки босых ножек по деревянному полу. - Мамочка? Голос ее старшей дочери. Бин - этакое сокращение от Элизабет - было семь лет; прилежная ученица второго класса начальной школы, она с такой тщательностью вывела свое имя и оценки на списке рождественских подарков из каталога "Сирс", словно это было заявление для поступления в колледж. Бет тихонько повернулась, стараясь не разбудить спавшего Джека, и посмотрела в темноту. Дочь стояла так близко, что Бет почувствовала ее запах теплый и свежий, как запах хлеба из печи. - Да, моя сладкая? - Мамочка, идет снег. - Я знаю. Вчера сказали, что будет снег. - Весь мир белый. Иисус любит мир, он сделал его весь белым. - Конечно, любит, сладенькая моя. Джек запыхтел во сне, открыл глаза, приподнял голову и хрипло пробормотал: - Тс-с, девочки! Снова откинулся на подушку и через несколько секунд уже спал глубоким сном. - Мамочка, можно к тебе? - Можно, радость моя. - Бет подняла одеяло, освобождая место для Бин, которая юркнула в постель и прижалась к матери. Девочка моментально притихла. Бет чувствовала, как бьется сердечко, поднимается и опускается хрупкая грудь ребенка. Нос у Бин, видимо, был забит, дышала она шумно, и Бет с тревогой подумала, как бы не проснулся Джек. Но он спал глубоким сном. Бет тоже задремала. Ей снились тропические пляжи, но уже через час или два другой топот, на этот раз более легкий, вывел ее из дремы. Это обнаружила снег младшая Филлис, которую все звали Пу. - Мамочка! - в радостном возбуждении прошептала Пу, дотрагиваясь до матери пухлыми пальчиками. - Мамочка, на улице все белым-бело. - Тс-с, я знаю, - прошептала Бет. Пу было пять лет, она ходила в детский сад, и ее волосики еще не начали темнеть, как у Бин. В своем сияющем нимбе Пу была просто прелестна и настолько же жизнерадостна, насколько серьезна была Бин. Но Пу была шумной, любила покомандовать, доставалось от нее и старшей сестре, а иногда и матери. Как и Джек, она не терпела возражений. - Мамочка, Иисус любит нас. - Да, любит, - снова подтвердила Бет. Какая странная связь - любовь Иисуса и снег. Об этом говорил детям учитель воскресной школы несколько недель назад, в ноябре, когда выпал первый снег. Пу запомнила его слова, но Бет не очень хорошо поняла, что они значат. - Мамочка, мне холодно. Я видела плохой сон. Можно мне тоже к вам? Джек как-то пошутил, что всю жизнь мечтал спать одновременно с двумя женщинами - теперь иногда ему приходится спать в одной кровати даже с тремя. - Да, только тихонько, - прошептала Бет. - Не разбуди Бин или папу. Но Пу и не ждала разрешения, это было не в ее характере. Она скользнула в кровать, проползла и втиснулась между отцом и матерью. Бет почувствовала, как замерзли ноги у младшей дочери от путешествия по голому полу. Пу приникла к матери, буквально слилась с ней в одно целое, единым стало даже их дыхание. Бет натянула одеяло до подбородка, отдаваясь ленивой, расслабляющей силе тепла. Ей не спалось. Она лежала тихо, чувствуя рядом своих дочерей. Иногда в доме что-то стучало и от двери неожиданно тянуло холодом. Бет затаилась, ожидая прихода дремы, но она так и не пришла. Наконец, Бет посмотрела на часы: почти шесть. Будильник прозвенит в половине седьмого, а в семь Джек уже должен выйти из дома и на машине отправиться к месту новой работы в Бунсборо. Девочек надо накормить и одеть к восьми, чтобы успеть на автобус. Так что Бет решила в конце концов вставать. Спустив ноги на пол, она сунула их в тапки и надела видавший лучшие дни красный нейлоновый халат. Бет надеялась, что на Рождество Джек подарит ей новый халат, но так как покупал он рождественские подарки обычно в сочельник, к тому же в местной аптеке, вряд ли она дождется обновки. Бет оглянулась назад, на три головы, уткнувшиеся в подушки. Ее муж, сильный, мускулистый мужчина, на три года старше ее, а Бет было двадцать девять - спал глубоким сном. Больше всего сейчас он напоминал зверя в берлоге, без всяких сновидений забывшегося в зимней спячке. Дочери лежали спиной к нему и выглядели особенно хрупкими и нежными в первых лучах света, пробивавшегося из-за штор. Такие тоненькие и красивые, носики, как хрупкое кружево, губки, как конфетки, дыхание тихое и ровное. Бет улыбнулась: легко любить своих дочерей в такие моменты, как сейчас, когда они мирно посапывают рядом, а не тогда, когда напоминают диких кошек. Эти трое единственные в мире, о которых она так заботилась! Это ЕЕ семья, ЕЕ семья. Ну хватит! Она заспешила в ванную, выдавила на зубную щетку пасту "Крест", почистила зубы. Теперь вниз - готовить завтрак. Бет обошла дом, поднимая шторы. Утренний свет только-только пробивался над верхушками деревьев. А снег продолжал падать, его легкие хлопья, еще не изгаженные людьми, лежали ровным слоем. Может быть, Иисус действительно любит их? Словно только что созданный, мир сверкал белизной, куда ни посмотри. Он казался огромным - за ночь исчезли все облака. Стоя у раковины, из окна кухни Бет могла видеть белые крыши домов Беркиттсвилла, белые прямоугольники на фоне белого снега, окунавшего деревья. А позади были горы. Может быть, для кого-то это были и не горы, а просто цепь больших холмов Блю Ридж, но для Бет, родившейся и выросшей во Флориде, это были настоящие горы, громадный хребет, поросший соснами и возвышающийся над городом на добрых две тысячи футов. Она знала, что в 30-х годах там добывали уголь, некоторые старожилы рассказывали о знаменитом обвале в 1934 году, после которого добыча угля прекратилась, отчего городок Беркиттсвилл чуть не вымер, но после того, как компания "Борг-Уорнер" в двенадцати милях отсюда открыла в Уильямспорте большой завод, большинство мужчин смогли найти себе работу. На вершине холма Бет видела красно-белые башни здания телефонной компании, там размещалась станция микроволновой обработки или что-то в этом роде. Горы ей нравились, весной они с девочками на машине надолго уезжали в лес. Надо было тропинками подняться по склону на тысячу футов, откуда открывался чудесный вид на долину и на раскинувшийся игрушечный Беркиттсвилл с его крошечными домиками. За ним лежали фермерские поля Мэриленда, левее темным пятном выделялся Миддлтаун, а далее более крупный Фредерик. Это было чудесное зрелище, девочки восхищались им. Здесь нравилось даже Джеку, вообще-то равнодушному к природе. Бет отвела взгляд от гор и вернулась к реальности. Она взяла коробку овсяных хлопьев "Хони Натс" и потрясла ее, с сожалением определив, что хлопьев хватит только на две тарелки. А это означало, что тот, кто третьим спустится в кухню, будет довольствоваться кукурузными хлопьями. Кто же это может быть? Бет знала все варианты. Если последней в кухню спустится Бин, то все в порядке. Бин любила "Хони Нате", но если этих хлопьев не будет, она съест что-нибудь другое. А вот Джек и Пу буквально с каким-то исступлением обожали "Хони Натс". Если кто-то из них придет в кухню последним и увидит, что овсяных хлопьев ему не досталось, жди больших неприятностей. Отношения между Джеком и Пу были непредсказуемыми, потому что Пу была точной копией своего отца - упрямой, эгоистичной, самовлюбленной и .. обаятельной. Новее утро может пойти насмарку. Бет услышала, как наверху включили душ. Джек встал, день уже начался хорошо, потому что ей совсем не хотелось будить и поднимать его, поскольку это была процедура, которой не пожелаешь и врагу. И вдруг сердце у нее вздрогнуло. В кухню вошла Бин. - Дорогая, что с тобой? Тебе еще рано вставать. - Мамочка, - сказала Бин, потирая заспанные глаза. Волосы у нее спутались, худенькое тельце обтягивала ярко-красная пижама. - Я что-то услышала и это меня напугало. - Ну, милая, - обняла Бет дочь, - тут нечего бояться. И в этот момент в кухню вошел человек в черном с большим черным пистолетом в руках. Оцепенев от изумления, Бет подняла на него глаза. Потом она услышала шаги других людей, быстро двигающихся по дому. - Мамочка, я боюсь, - сказала Бин. В кухню ворвались еще двое в черном с громадными пистолетами, такие огромные, что Бет почувствовала свою полную беспомощность. Казалось, весь мир заполнился людьми с оружием. - Прошу вас, миссис Хаммел, - сказал первый мужчина, грубый, загорелый, со сверкающими белыми зубами и пустыми глазами, - не поднимайте шума. Не создавайте никаких проблем. Бет в панике попыталась закричать, но мужчина грубо зажал ей рот и сдавил горло. x x x Григорий Арбатов сказал "Тата", помотал головой, отгоняя кошмарный сон о пещерах и горах, и проснулся. Он обнаружил, что находится там, где и должен быть, - в спальне роскошной квартиры Молли Шройер в Александрии, штат Виргиния. На часах почти семь утра, значит, Григорий уже опоздал. Он вечно опаздывал. Григория все еще трясло от страшного сна, в последнее время эта чертова штука снилась ему все чаще и чаще. В этом сне он с кем-то боролся, было темно и холодно, чьи-то железные пальцы обхватили его горло и кто-то горячо дышал ему в лицо. Григорий почувствовал слабость во всем теле и глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок мысли. Не помогало. Он начал тереть виски, сосредоточенно глядя на белый потолок и пытаясь раствориться в его пустоте. Молли Шройер засопела, зафыркала носом. Григорий повернул голову и посмотрел на спящую рядом с ним женщину. Молли нельзя было назвать прекрасной, но она ухитрялась делать из себя довольно привлекательную женщину, обуздывая тело с помощью эластичных корсетов и придавая ему хоть какие-то формы. Помогали в этом и платья свободного покроя. Молли тяжело дышала, и этот звук снова вызвал в воображении Григория дрожащие под снегом горы. Может быть, поэтому в последнее время так часто снился ему сон про горы и пещеры. Молли Шройер. Никто бы не подумал, каким хрупким, ранимым, нервным существом была эта крупная девушка, глубоко несчастная в своем одиночестве. Григорий специализировался на одиноких женщинах, будучи на этом поприще по-своему легендарной личностью. Официально он числился вторым помощником торгового атташе советского посольства в Вашингтоне. По долгу службы пьянствовал с западными корреспондентами, играл с ними в бридж, имел примитивное представление о торговле, а на самом деле был нелегальным сотрудником ГРУ - так называлась военная разведка Красной армии в отличие от более утонченного, руководимого гражданскими лицами, глубоко ненавистного КГБ. Нелегальная работа Григория заключалась в вербовке агентов и руководстве ими и связана была главным образом с поиском, ухаживанием, утешением и привлечением к сотрудничеству одиноких американок, работавших секретаршами или служащими в секретных или военных учреждениях. Молли, например, была секретаршей руководителя администрации сенатского Комитета по разведке. Были у него и другие женщины, все преданные, как рабыни, все некрасивые, с обостренным чувством самоуничижения и недостатком собственного достоинства. Талант Григория, может быть, самое его привлекательное качество заключалось в том, что он любил всех этих женщин. На самом деле любил. Несмотря на ходившие в посольстве слухи, которые сам он не опровергал, он вовсе не был этаким исключительным половым гигантом. Просто будучи усердным трудягой трахал всех, пока хватало сил. Но при этом обладал даром убеждения, умел терпеливо слушать. Добрый, общительный, ласковый, любящий пофлиртовать, он помнил дни рождения, годовщины и любимые рестораны людей, с которыми общался. Вcегда преподносил небольшие подарки, дарил цветы, не жалел времени на дружеские отношения, не спешил с интимными. Только потом наступал момент вербовки. Как правило, осечек у него не было. Тщательно продуманная система хорошо срабатывала. Утро началось паршиво: кошмарный сон, головная боль, к тому же еще и проспал. В целях разумной предосторожности Молли предпочитала, чтобы он вставал до рассвета и потихоньку уходил. И с этим он соглашался. Вполне можно было по глупости попасть в лапы ФБР, и тогда прощай, работа, а меньше всего на свете Григорию хотелось снова оказаться в России. Он прошел в ванную и открыл душ. Полнеющий мужчина сорока трех лет с могучими сильными руками, широкими плечами, с телом, густо поросшим волосами, которые так и лезли из него. Молли утверждала, что сливное отверстие в ванной после него слишком быстро забивается волосами. Ты располнел, подумал Григорий, и это было правдой, сейчас в нем фунтов двадцать пять лишнего веса. Надо заниматься зарядкой, следить за едой и выпивкой. В одну прекрасную ночь тебя покинут силы, и что тогда? Григорий вытерся, почистил зубы, брызнул на себя одеколоном (любил, чтобы от него хорошо пахло), причесал мокрые волосы и быстренько облачился в мешковатый синий костюм, которому предстояло быть выглаженным либо перед концом этого столетия, либо перед концом света - в зависимости от того, что наступит быстрее. Завязывая шнурки черных туфель, он подумал, что было бы просто замечательно когда-нибудь почистить их. Носил их Григорий уже семь лет, они слегка потрескались, зато были очень удобны. Молли снова зафыркала во сне, как большое африканское животное, вольготно развалившееся в грязи. Без макияжа на нее было страшно смотреть, но в темноте, когда Григорий, словно буйвол, с воплями скакал на ней, это его не волновало. При утреннем свете Молли представлялась олицетворением его поганой жизни. Григорием овладел приступ меланхолии. Сегодня ему предстоял малоприятный день. Начать с того, что этот вундеркинд Климов, заместитель резидента, назначил на утро совещание - в последнее время Климов стал просто невыносим. Затем Григорию предстояло забрать донесение от важного и загадочного агента по кличке "Свиная отбивная" в торговом центре в Мэриленде, что было процедурой опасной и утомительной, требующей немалого напряжения. А далее и того хуже: сегодня ночью он дежурил в центре связи, что означало сон на раскладушке в подвале посольства, который по традиции назывался "Винным погребом", и контроль за работой дешифрующей аппаратуры в случае поступления каких-либо срочных, совершенно секретных шифровок из Москвы. Честно говоря, американцы в Агентстве национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, расшифруют их быстрее, чем он. Так что проще было бы позвонить им, попросив продиктовать содержание шифровки. Подобные дежурства, выпадавшие примерно раз в месяц, составляли худшие моменты его жизни, поскольку разрушали ее целостную систему, основанную на стабильном десятичасовом сне и легкой дреме после обеда. Беспокоило Григория и нечто, вслух еще никем не высказанное, но уже проявляющееся. Заключалось это нечто в том, что в посольстве над ним нависла угроза. В последнее время поток добываемой им информации все мельчал и мельчал. Если раньше он обслуживал девять женщин и жизнь его была феноменальным образцом четкого графика и физических возможностей, то сейчас эта деятельность замедлилась, он терял связи. На сцену вышли молодые мужчины, презиравшие Григория. Они признавали только агента по кличке "Свиная отбивная", а выходил на него именно Григорий. Климову, этому проклятому Климову, было двадцать восемь лет. Двадцать восемь! Насквозь прожигающие, злые глаза, поразительная энергия и работоспособность. Истинный фанатик и, без сомнения, любимчик системы. Двигал его дядя, влиятельный человек. Арбатов ненавидел Климова почти так же сильно, как и боялся. Он чувствовал себя открытой, беззащитной мишенью, так как в их подразделении ему единственному было за сорок. И работал он здесь гораздо дольше других. Можно сказать, что мое время кончилось, подумал Григорий. Молли разлепила левый глаз, потом правый. - Ты еще здесь, Григорий? Боже, ты же опоздал. - Извини, дорогая. Она рассмеялась, но внезапно смех сменился раздражением. - Кто такая Тата? - требовательно спросила Молли. - Я слышала, как ты называл это имя. Это твоя новая подружка, Григорий? - Нет, нет, любовь моя, - заторопился Григорий. - Тата - это князь. Князь Таташкин, сказочный герой моего детства. Великий рыцарь, который спасает мир. Он часто снится мне, вот и все. - На тебя трудно сердиться, - пролепетала Молли, пытаясь придать своему лицу младенческое выражение. - Ты такой обаяшка. Молли обожает своего Григория. Она вытянула губы для поцелуя, и Григорий нежно поцеловал ее. - Я тоже люблю тебя, милая, - сказал он и ушел. Джек Хаммел видел фильм "Сумасшедший" в раннем возрасте, будучи впечатлительным подростком, и по этой причине, хотя Бет так толком и не поняла ее, запретил ей входить в ванную, когда он принимал душ. - Дорогая, - говорил он, - если бы ты видела этот фильм, то все поняла бы. Парень входит в ванную, когда девушка принимает душ. Сквозь занавеску видна только его тень, и... - Не желаю слушать, - отвечала Бет, затыкая уши. Поэтому когда дверь ванной открылась и сквозь струи воды и полупрозрачную пластиковую занавеску Джек увидел черную тень, он вздрогнул, вспомнив тот кадр из фильма. А через секунду его охватила ярость: снова Бет забыла о его словах. - Бет, дорогая, ну сколько раз я должен... Внезапно занавеска с шумом отлетела в сторону и Джек раскрыл рот от удивления. Он увидел, что это вовсе не Бет, а какая-то фигура из страшного сна. Перед ним стоял человек в высоких черных ботинках, черном армейском комбинезоне и с черной маской на лице. Даже оружие у него было черное. Джек, немного разбиравшийся в оружии, узнал пистолетпулемет "узи" с глушителем на коротком стволе. Чувствуя, что обмочился от страха, он так и стоял неподвижно под струей воды. Мужчина в черном слегка повел стволом "узи". - Мои дети, - взмолился Джек, поднимая ослабевшие руки. - Боже, пожалуйста, не трогайте моих детей. Пожалуйста, прошу, не трогайте детей! В дверях показался еще один вооруженный человек. Этот был без маски, с сильно загорелым лицом, белоснежными зубами, как на рекламном плакате зубной пасты. По его облику чувствовалось, что он командир, в руке мужчина держал черный автоматический пистолет, тоже с глушителем. - Успокойтесь, мистер Хаммел. И не стоит торчать здесь весь день. Мужчина наклонился и свободной рукой повернул кран. - Ненавижу, когда понапрасну расходуют воду, - почти дружеским тоном сообщил он. - А теперь вытирайтесь и одевайтесь. У нас есть для вас работа. Герман, если он будет копаться, поторопи его. Говоря это, он бросил взгляд на часы для подводного плавания, перевернутые на запястье циферблатом вниз. - Нам надо соблюдать график. Джек быстро оделся, колени и руки у него дрожали. Человек с "узи" не сводил с него глаз. Он никак не мог справиться с пуговицами на ширинке, и его тревожила мысль, что командир даже не удосужился надеть маску. Не означает ли это, что их всех убьют, потому что они видели его лицо? А забыть такое лицо невозможно. Этакая морда профессионального защитникарегбиста, с переломанным носом, напоминавшим ястребиный клюв, пустые глаза, светлые короткие волосы, широкие скулы, загорелая, почти задубевшая кожа. Мужчина напоминал давнего тренера по футболу, у которого занимался Джек, а тренер этот был еще тот сукин сын. - Быстрее, - приказал человек с "узи". - Хорошо, хорошо, - заторопился Джек, натягивая рабочие сапоги. Внизу в кухне он обнаружил двух своих дочерей, смирно сидящих за столом и поглощающих "Хони Натс". Впервые за завтраком было так тихо. Жена стояла у плиты. Кроме них в кухне было пять человек в черном. Четверо держали какое-то странное оружие, знакомое по фильмам, в руке у командира был пистолет. Джека совсем доконала эта картина. Как будто эти парни появились здесь с экрана телевизора. Он стоял молча, пытаясь хоть что-то сообразить. - Видите, мистер Хаммел, мы никому не причинили вреда. Обычный завтрак. Никаких проблем. - Что вам нужно? - пробормотала Бет. Лицо ее побелело, двигалась она, как автомат. Джек видел, что ее колотит от страха. Уставив глаза в пространство. Бет крепко обхватила себя руками, словно она замерзла. Джеку захотелось обнять жену и выгнать отсюда этих мужчин. - У нас совсем немного денег, - сквозь ком в горле вымолвил он, хотя было ясно, что этим людям нужны не деньги. Но он даже не хотел гадать, что им нужно. - Идите сюда, пожалуйста, - сказал командир. Они прошли в гостиную. - Все очень просто, мистер Хаммел. Нам надо выполнить одну работу, но мы с ней не можем справиться, а вы сможете. Поэтому вам придется пойти с нами. Что-то странное было в его голосе. Даже не акцент, просто он старался правильно выговаривать слова. - А если... если я не пойду? - Лучше пойти, мистер Хаммел. Мы оставим здесь несколько человек. Так что вам лучше пойти, чтобы избежать неприятностей. - О Боже, только не трогайте их. Я все сделаю, только не... - Мистер Хаммел, если сделаете все, что вам скажут, никто не причинит вреда ни вашей жене, ни детям. Вы поняли? - Да. - Можете сказать им до свидания. Если все пойдет хорошо, то к полудню вы вернетесь домой. А если нет, то примерно через день. Но с вашей женой и детьми все будет в порядке. - Да, да. - Джек старался, чтобы его голос не звучал слишком испуганно. Я все сделаю. Нет проблем, все сделаю. - Вот и отлично. А теперь пошли. - Вероятно, я задаю дурацкий вопрос, но куда мы идем? - На встречу с генералом, мистер Хаммел. 08.00 Хапгуд по натуре был комиком и ничего не мог с этим поделать. Например, еще в третьем классе на их выпускной фотографии его лицо было ярким пятном. Одноклассники застыли в немом напряжении, он один смеялся чему-то своему. - Донни, - спросила тогда его мать, - что же мы будем делать с тобой? Но сделать с Донни почти ничего не удалось. Он смеялся в школе и колледже, прекрасно при этом успевая. Смеясь, женился, смеясь, практически разошелся с женой. Правда, при теперешней работе смешливости у него поубавилось, поскольку оказался он среди людей, которые мало смеялись. Но все-таки и здесь Донни не мог совладать с собой. Сделав на листке картона крупную неряшливую надпись, он прилепил его липкой лентой над тяжелой стальной дверью Центра управления запуском. И так по-ребячески смотрелась эта вывеска рядом с армией выключателей, среди внушительных, вездесущих ярко-красных предупреждений службы безопасности - "Хождение в одиночку запрещено" (не разрешалось ходить в одиночку вблизи систем ядерного оружия), на фоне красных и зеленых лампочек, больших часов, переплетений проводов и кабелей, многоканальных средств связи. На вывеске, сделанной Халгудом, было начертано: "Добро пожаловать на шоу МИРВ Гриффин". А сегодня прямо на панели управления и над прорезью для пусковых ключей, той самой знаменитой маленькой металлической прорезью, общение с которой могло обернуться концом света, на табличке с указаниями Донни добавил шариковой ручкой: "А вот и сама МИРВ..." Звезда этого шоу МИРВ - кассетная головная часть с индивидуальной системой наведения на заданную цель - словно в птичьем гнезде раскинулась гроздьями посередине центра запуска, где служил Хапгуд. Десять МИРВ с ядерными боеголовками W87/Мк-21 мощностью 35 килотонн покоились на вершине черной титановой трубы, которую Хапгуд окрестил "Хранительницей мира". Более известна эта ракета была под наименованием МХ - мобильная экспериментальная ракета - но она давно уже не была экспериментальной. Сейчас она стояла в своей суперпрочной пусковой шахте всего в сотне футов от Хапгуда, молчаливая и величественная. Четырехступенчатая межконтинентальная баллиcтичеcкая ракета холодного запуска на твердом топливе, с увеличенным боевым зарядом, длиной 71 фут и шириной 92 дюйма, стартовая масса 193 тысячи фунтов. Запускалась она с помощью трех твердотопливных стартовых двигателей, а в послестартовом полете все четыре ступени работали на жидком самовоспламеняющемся топливе. Полет ракеты управлялся усовершенствованной инерциальной системой наведения, боевой заряд составлял 7200 фунтов. Ее целями были все советские "непробиваемые" командные центры, пусковые шахты межконтинентальных баллистических ракет четвертого поколения, суперпрочные бункеры советского руководства. Короче говоря, это было средство для разрушения Кремля, ракета-охотница за головами кремлевских лидеров, ракета-убийца. - Если бы кто-нибудь в штабе эскадрильи увидел это, - отметил новую шутку Хапгуда его напарник Романо, указывая на вывеску, - ты точно нажил бы неприятностей на свою задницу. Это место не для смеха. - Штаб, - фыркнул Хапгуд, - да он в двух тысячах миль отсюда! В этом гребаном Вайоминге, если мне не изменяет память, где бродят олени и антилопы. А мы предоставлены сами себе в Беркиттсвилле, штат Мэриленд, самом одиноком месте во всей вселенной. И кроме того, - повысил он голос, сдерживая улыбку и глядя на Романо, - если уж мне придется обрушить на Советский Союз 35 мегатонн ядерной смерти и предстать перед Творцом в качестве половины команды, совершившей самое крупное в истории массовое убийство, то я предпочел бы сделать это с улыбкой на лице и с песней в сердце. Ты слишком закомплексованный вояка, Романо. Будь проще. Хапгуд был первым лейтенантом, а Романо капитаном, на два года старше его и, пожалуй, лет на десять мудрее. Лицо у капитана стало кислым, как у человека, осушившего бутылку лимонного сока. И все-таки ему легко работалось с этим парнем. Хапгуд был самым лучшим, самым грамотным офицером-ракетчиком из всех, с кем довелось встречаться капитану. Все панели управления, порядок их работы Хапгуд знал так, будто сам изобрел их. Они хорошо сработались. Сейчас Хапгуд вместе со своим другом и начальником обслуживали единственную пусковую шахту стратегических ракет к востоку от Миссисипи. Изначально это была пусковая шахта для ракеты "Титан". В конце 50-х годов эта ракета на жидком топливе должна была поступить на вооружение ВВС, но так полностью и не поступила, поскольку в 1962 году энтузиазм вызвали ракеты на твердом топливе "Минитмен", базировавшиеся в западных штатах. И вот теперь эту пусковую шахту на клочке государственных владений в штате Мэриленд спешно ввели в эксплуатацию. О шахте мало кто знал, разве что специалисты из Пентагона в Вашингтоне и резервного командного центра Вооруженных сил в Форт-Ричи. А между тем конфигурация ракеты "Титан" позволяла разместить в этой шахте и ракету МХ, и центр запуска, а не разносить их отдельно, как это делали с ракетами "Минитмен". - Рик, я только что получил Господне знамение, - неожиданно воскликнул Хапгуд. - Он хочет, чтобы мы сменили декорации! Подумай об этом, Рик! Центр управления пуском, превращенный в разлапистую сосну! Романо невольно улыбнулся. - О Боже, Донни, что же, черт побери, делать с тобой? - Молись, чтобы я повернул свой ключ, если должен буду сделать это, ответил Хапгуд, дотрагиваясь до красного титанового ключа, висевшего на шейной цепочке и спрятанного в нагрудном кармане белого комбинезона. - Кто знает, к примеру, в этот момент я могу быть в плохом настроении, понимаешь? Романо снова улыбнулся шутке. Если поступит приказ, Донни повернет свой ключ и отправит птичку в полет. Они несли очередное дежурство в шахте, в ста футах под землей, в бронированном командном пусковом центре, дежурили, осознавая, что если разразится третья мировая война, то им придется участвовать в ней, и понимая, что их присутствие здесь служит гарантией того, что эта война не будет развязана. Камера, в которой они пребывали, представляла собой цельную капсулу размером сорок один на двадцать шесть футов, запрятанную в глубь земли и пригодную для медитации. Сводчатый потолок камеры дурно бы влиял на тех, кто страдал боязнью замкнутого пространства. Стальной пол камеры был подвижным, он мог перемещаться с помощью четырех гидравлических домкратов - так смягчалась ударная волна в случае разрыва вблизи ядерного заряда. Рабочие места Хапгуда и Романо располагались под прямым углом друг к другу на расстоянии двенадцати футов. Они сидели в удобных вращающихся креслах, пристегнутые ремнями безопасности. Кресла можно было устанавливать в различных положениях, и вообще они здорово напоминали кресла эпохи реактивного транспорта. Перед каждым находилась панель управления - с выключателями, табличками, десятью рядами красных или зеленых лампочек, и каждая лампочка контролировала определенную функцию ракеты. Если горели только зеленые, это означало, что все в порядке. Все это напоминало ящик с плавкими предохранителями в многоквартирном доме или видеотехническую аппаратную на телестудии. На компьютерной клавиатуре ежедневно набирался код предохранительного устройства из двенадцати цифр для предотвращения несанкционированного предпускового отсчета времени и запуска. В панель был вмонтирован радиотелефон с рядами переключателей для различных линий связи. Между двумя панелями управления висели громадные часы, и каждая панель имела прорезь для ключа с надписью "пуск", закрытую красной металлической пластиной. В случае наступления конца света загудит сирена запуска, по закрытой линии связи с одного из командных пунктов поступит сигнал о действиях в чрезвычайной обстановке ("Смеем надеяться, что этот сигнал не будет ошибочным", - пошутил как-то Хапгуд, состроив рожу, как у персонажа из комедии масок). В предохранительное устройство введут соответствующий код из двенадцати цифр, кто-то поднимет защитную пластину прорези, вставит ключ и мягко повернет его на четверть оборота вправо. Все эти действия будет дублировать его напарник - один человек не сможет начать третью мировую войну, здесь необходима согласованность действий, недаром же предупреждает служба безопасности: "Хождение в одиночку запрещено". А через минуту, когда "Хранительница мира" получит от компьютера последние команды на пуск, пусковые цепи получат короткий заряд энергии, крышки стартовой шахты отлетят в сторону, и из шахты выпорхнет "птичка" с десятью боеголовками, похожими на дьяволов-разрушителей. Одну стену их рабочего помещения занимали различные средства связи, включая несколько телетайпов, оконечную станцию спутниковой связи и высоко- и низкочастотные радиостанции. На другой располагались стеллажи с сотнями инструкций в металлических обложках, регламентирующих порядок работы в пусковой шахте. Был здесь и топчан - его использовали по прямому назначению. Но что отличало этот центр запуска от сотен подобных ему помещений в ракетных зонах на западе США, так это маленькое окошко из затемненного стекла, вделанное прямо в стену камеры слева от панели управления Хапгуда. Площадью примерно около фута, похожее на экран компьютера, с красными буквами: "ХРАНИЛИЩЕ ДЛЯ КЛЮЧА". В центр управления пуском смена попадала на лифте, но не прямым путем. В силу внутреннего строения горы между помещением центра пуска и лифтом пролегал длинный коридор, который продолжался и дальше, подходя к громадным, управляемым с помощью электродвигателей дверям. Они и вели непосредственно к ракете. Все сооружение было построено из железобетона, дважды усиленного стальной арматурой и покрытого специальным полимером, прерывающим электромагнитный импульс, который возникает после воздушного ядерного взрыва. Сооружение это было защищено и от ударной волны, если речь шла не о прямом попадании советской ракеты 58-18 с боезарядом в пределах 25 мегатонн. Саму камеру центра управления пуском от остальных помещений отделяла массивная, взрывонепробиваемая дверь, похожая на дверь банковского хранилища. Обычно она была плотно закрыта. - Джуни говорит, что мы должны вытащить вас на прогулку, - сказал Романо. - Ох, это не лучшая идея, - ответил Хапгуд. - Мне кажется, у моей жены вообще мало свободного времени, главным образом она занята тем, что болтает по телефону со своей матерью. Да и не слишком любит она поездки в трейлере. Вот, посмотри. С подозрительным видом он вытащил и показал напарнику предмет своего недовольства. Это был завтрак, завернутый в бумагу, на которой проступали жирные пятна. - Черт побери, я помню, как она готовила бутерброды с ветчиной, салатом и помидорами или индейку, которую можно было разогреть в микроволновой печи. А теперь, видишь? Вот она, печальная реальность моей женитьбы. Хапгуд поднес пакет с бутербродом к носу и принюхался. - Арахисовое масло, - объявил он. В этот момент зазвонил телефон. - Черт, да что там еще? - воскликнул Романо. До конца их суточного дежурства оставалось еще десять часов. До 18.00 расслабляться было неположено. Романо снял трубку телефона. - Альфа, я Оскар-19, слушаю, - сказал он. - Оскар-19, у меня для вас просто предупреждение, стандартная процедура. Ставлю вас в известность, что у нас прямо за воротами сломалась какая-то машина. Что-то вроде фургона, он съехал с трассы. Вроде бы там дети. Предупредить стратегическое авиационное командование или национальное командование? Романо бросил быстрый взгляд на панель управления, на индикаторы контроля безопасности внешней зоны, но ни один из них не мигал. Тогда он посмотрел на индикаторы контроля безопасности внутренней зоны и убедился, что и там все в порядке. Индикаторы были связаны с сетями доплеровских РЛС обнаружения движущихся наземных целей, реагировавшими на вторжение по периметру объекта. Иногда они срабатывали, когда в зону проникало животное, и тогда для поимки нарушителя высылалась команда службы безопасности. Но сейчас все было в порядке. - Альфа, что показывает ваша аппаратура системы безопасности? У меня не горят индикаторы ни внешней, ни внутренней зоны. - Оскар-19, у меня тоже ничего. - Вы предупредили основную и резервную группы тревоги? - Основная предупреждена, подняли резервную, сэр. И все-таки я хотел бы сообщить командованию... - Ох, да не торопитесь вы. Альфа. Обычный фургон, держите его под наблюдением и отправьте к нему основную группу. Доложите через пять минут. - Слушаюсь, сэр, - ответил сержант службы безопасности. - Удивительно, что они еще не открыли огонь, - заметил Хапгуд. Люди из службы охраны объектов ВВС, охранявшие подходы к пусковой шахте, не слишком-то любили офицеров-ракетчиков. Ракетчики считали их просто полицейскими, не имевшими непосредственного отношения к объекту, за что охрана докладывала командованию объекта о случаях, когда ракетчики приходили на службу в нечищенной обуви и грязной форме. - Боже! - воскликнул Хапгуд, ревностный блюститель правил безопасности. Эти парни корчат из себя военных. Тогда что же такое эти ВВС? И Хапгуд вернулся к домашнему заданию - он хотел получить степень магистра экономики управления. По программе рассматривался пример затруднений, возникших у некоего изготовителя велосипедов из Дейтона, штат Огайо. Что должен делать главный администратор фабрики мистер Смит, если активы составляют 5 миллионов долларов, производственные расходы 4,5 миллиона долларов, а в ближайшие пять лет ожидается снижение объема реализации продукции на 1,9 процента. Пусть купит себе мотоцикл, подумал Хапгуд. - Пора бы им уже позвонить, - заметил Романо спустя десять минут. Отец возился с запасным колесом. Он лежал возле фургона на заснеженной дороге прямо за воротами объекта. Из фургона доносились нетерпеливые голоса детей. - Черт побери, да успокойтесь вы там, - крикнул он. - Это не так просто. Мастер-сержант О'Мейли из службы охраны объектов ВВС наблюдал за ним из сторожевой будки. Он хорошо слышал голоса детей в фургоне. - Этот парень действует мне на нервы, - подал голос один из полицейских. Кроме сержанта, их в будке было еще двое. Все в форме частных охранников, что вполне соответствовало вывеске, укрепленной на воротах: "Станция микроволновой обработки. Частное владение. Вход воспрещен". - Хочешь, чтобы мы проверили его? О'Мейли задумался. Он посмотрел на индикаторы системы охраны - во внешней и внутренней зоне все без изменений. Сержант быстро оглядел горный склон перед собой, но не увидел ничего, кроме белого снега. Где же трое из основной группы тревоги? Эти ребята запаздывают! Наконец он принял решение. - Нет. Не надо проявлять слишком большой активности. Пойду сам помогу ему. Не хочу, чтобы он проторчал здесь все утро. О'Мейли надел меховую куртку и вышел на дорогу, щурясь от яркого света даже в авиационных солнцезащитных очках. Он прошел по твердой замерзшей дороге. - Сэр, я вынужден попросить вас уехать. Это частное владение, вы не имели права даже сворачивать на эту дорогу. Отец поднял голову. Это был загорелый мужчина с ослепительно белыми зубами, но сержант обратил внимание на то, что он, видимо, спортсмен, может быть, боксер. На эту мысль наводил сломанный нос. Стояло ясное утро, самое начало девятого, солнечный свет заливал всю долину, на нежно-голубом небе ни облачка. Но воздух холодный. О'Мейли почувствовал, как подмерзает нос. - Прошу прощения, - ответил отец, - я думал, здесь закусочная "мак-дональдс". Должно быть, я спутал повороты, а теперь вот колесо спустило. Позвольте, я заменю его и сразу уеду. - Сэр, если хотите, и могу позвонить в гараж и пришлют тягач. - Да я и сам справлюсь. Вот только найду торцевой ключ в ящике с инструментами. - Мужчина полез в старый, помятый ящик. Из фургона послышался детский плач. Молодой сержант по натуре был человек подозрительный, этого требовала его профессия, но когда "папаша" выхватил из ящика бесшумный "хеклер энд кох Р-9" калибра 9 мм, О'Мейли даже не попытался выхватить из-за пояса свой "смит энд вессон" 38-го калибра. Он даже не закричал. Он просто оцепенел от абсурдности ситуации, увидев в руке мужчины такое оружие. Ни на что другое у сержанта просто не хватило времени. Главарь припал на одно колено и, держа оружие двумя руками, дважды выстрелил ему в грудь с расстояния в семь футов. Заряжено оружие было пулями с серебряными наконечниками, они вскрылись, словно пружинные лепестки тюльпана, вонзаясь в тело молодого сержанта и опрокидывая его на землю. Главарь шагнул в сторону от фургона, задние дверки его распахнулись и стал виден стоявший на двуноге пулемет М-60. Двое мужчин выпустили из него длинную очередь по сторожевой будке, которая буквально разлетелась от пуль калибра 7,62 мм. Находившиеся там двое охранников погибли почти мгновенно, рухнув среди осколков стекла и кусков дерева. Подскочив к фургону, главарь стукнул по крышке рукояткой пистолета, и водитель завел машину. Колеса закрутились, вздымая снежную пыль, фургон стремительно развернулся на 90 градусов и протаранил ворота. Главарь разглядел впереди три неприметных здания из рифленого железа, над одним возвышалась красно-белая радиомачта футов пятидесяти в высоту. В соответствии с планом после первого выстрела у нападавших было тридцать секунд, чтобы вывести из строя наземный центр связи. Романо позвонил в службу безопасности Альфа. Никто не ответил. - Интересно, чем они там заняты? - заметил он. - Да кто их знает, этих полицейских. - Донни, сними ключ с шеи. - Что? - Делай, что говорю, Донни. - Романе набрал номер наземного центра связи. Ответа не было. Он подошел к телетайпу. Во время их дежурства не поступило никаких сообщений. - Черт, хотел бы я знать... - Эй, Рик, успокойся. Подумаешь, ребята не отвечают по телефону. Разве это означает начало ядерной войны? Ты, как и я, прекрасно знаешь, что сюда никто не проникнет без нашего разрешения. Мы ведь контролируем лифт. Атакующих встретил со своим "винчестером" всего один охранник из основной группы тревоги. Выскочив из-за здания центра связи, он выстрелил в главаря, который висел на подножке мчавшегося фургона. Охранник торопился и промазал, попав в дверцу фургона. Он тут же исчез в вихре снежной пыли, затем врезался в здание центра связи. Охранник передернул затвор и замер в ожидании цели, но вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Он повернулся и посмотрел на забор слева от ворот. Ему показалось, что кто-то отбегает от ворот. Охранник уже собрался выстрелить, хот расстояние для его карабина было слишком большим, и тут прогремели пять взрывов, от которых забор буквально подбросило и разнесло. Это была пластиковая взрывчатка французского производства, снабженная американским армейским взрывателем М-1 с пятнадцатисекундной задержкой. Взрывная волна сбила охранника с ног и опрокинула на спину. Опомнившись, он увидел солдат с автоматами в белых комбинезонах, которые стремительно поднимались по склону холма и проскакивали в проломы забора. Охранника изумило то, как их много, и то, с какой уверенностью они двигались. Откуда, черт побери, они взялись и как сумели подобраться так близко? Понял он только одно: его ждет гибель, охрана, вероятно, смята, но связисты успеют послать сигнал тревоги стратегическому командованию ВВС и тогда все будет в порядке. Он хотел бежать, но понял, что не в силах сделать и шагу. Осколок забора распорол ему колено, а еще он понял, что ранен в грудь. Снег возле него обагрился кровью, карабин выскользнул из рук. А ему так хотелось убить хоть одного из этих ублюдков. На территории объекта находилось три укрепленных пункта. Первым были казармы, где размещался личный состав охраны. Группа атакующих, отделившись от основной колонны, устремилась к казармам. Не добежав до них пятидесяти ярдов, четверо нападавших упали на снег, готовя к стрельбе свое основное оружиепулемет "хеклер энд кох НК-21". Триста трассирующих пуль пробили стены из рифленого железа. Пока пулеметчик менял ленту, заряжающий и еще один солдат вели огонь на подавление, а четвертый нападающий рванулся вперед, держа в руках трехфунтовый контейнер с пластиковой взрывчаткой и механизмом задержки взрыва на четыре секунды. Вставив запал, он швырнул контейнер в окно. Взрыв вышиб три стены из четырех и покорежил крышу. На остатках казармы нападавшие поливали огнем все, что шевелилось и не шевелилось. Второй укрепленной точкой был сам пункт управления пуском с лифтом и подземной камерой. Обычно там дежурили три охранника, но именно сегодня дежурили двое. Их не стало уже в первые секунды после взрыва забора, когда один из налетчиков-профессионалов вышиб дверь и полоснул длинной очередью из "узи". Третьим укрепленным пунктом был центр связи, его персонал расстреляли из "узи" пассажиры фургона, возглавляемые майором. Прорываясь сквозь дым, майор палил в любую мелькавшую тень. И тени падали. Вот он пробрался к телетайпам, компьютерным шифраторам, от которых отходили упроченные кабели. - Сюда, - приказал майор. К нему подбежал человек с огромными промышленными кусачками для проволоки. - Красные, - бросил майор. Человек с кусачками был хорошо подготовлен для подобной работы. Опустившись на колени, он ловко перекусывал провода, связывавшие центр с внешним миром. Оставил он единственный кабель. Пробираясь сквозь обломки, майор направился к кабинету офицера службы безопасности, отделенному от общего зала. Сам офицер был уже мертв, в центре связи он стал первой жертвой майора и сейчас лежал на пороге своего кабинета. Рядом с ним на линолеуме растеклась лужа крови. Майор перешагнул через убитого и направился к сейфу в стенке, возле которого уже копошились подрывники. - Какие-нибудь проблемы? - спросил майор. - Он не из титана. Ожидал, что будет покрепче, - ответил подрывник. - Можешь его взорвать? - Запросто. Я его уже почти расковырял. - Подрывник ловко засовывал пластиковую взрывчатку в проделанные отверстия. Он работал точно, размещая взрывчатку таким образом, чтобы сила взрыва вскрыла сейф. Достав взрыватель замедленного действия в виде небольшого карандаша, он воткнул его в массу взрывчатки. - Все ушли? Стоявший в дверях майор сделал знак всем отойти. - Давай, - скомандовал он. Подрывник раздавил ампулу на конце карандаша, выпуская кислоту, и рванул из здания. Он знал, что кислота разрушит предохранительную перегородку внутри карандаша за семь секунд. Когда проволока в перегородке лопнула, щелкнула цилиндрическая пружина, ударник врезался в капсюль и раздался взрыв. Дверца cейфа разлетелась на куски, а сам сейф выбросило из ниши в стене. Дым еще не осел, а майор первым подскочил к сейфу и, покопавшись в бумагах, нашел то, что искал. С улицы донеслись прерывистые автоматные очереди, это добивали тех, кто еще остался в живых. Майор обернулся к радисту, у которого за спиной висела рация, и взял микрофон. - Алекс вызывает Хозяина, Алекс вызывает Хозяина, вы меня слышите? - Хозяин слушает. - Соедините с генералом. - Соединяю. - Слушаю тебя, Алекс, - прозвучал по рации новый голос. - Сэр, мы на месте. Направляемся вниз. - Отлично, - голос генерала звучал бодро. - Встретимся у лифта. Кругом все дымилось, все было разрушено, а генерал хранил спокойствие и величественность. Он поразил даже майора. Впрочем, в этом и состоял его особый дар. Излучая уверенность и владея ситуацией, он притягивал к себе людей и подчинял их своей власти. - Докладывай, майор, - приказал генерал. - Захват завершен, генерал. Мы полностью контролируем объект. Генерал кивнул и улыбнулся, лицо его просветлело, глаза потеплели. Гладкие волосы его были седыми, почти белыми, но стригся он явно у дорогого парикмахера. Поверх отлично сшитого десантного комбинезона на нем был свободный плащ из непромокаемой ткани "берберри", и напоминал он скорее исполнительного вице-президента компании, а не военного. - Потери? - Нет, сэр, внезапность была полной. - Отлично. Потерь нет. Ты хорошо все спланировал. Связь выведена из строя? - Так точно. - Потери противника? - Шестнадцать человек, сэр. Весь личный состав. - Специалисты считают, что их должно быть двадцать четыре. Не забывай, что в отдельном пункте управления пуском штат должен быть полностью укомплектован. - Понял, сэр. - Они даже не подозревали, что кому-то известно об их существовании. Но теперь это не имеет значения, не так ли, Алекс? Отличная работа. - Старались, сэр, - ответил Алекс. - Думаю, нам еще и повезло. Мы благополучно миновали радары и застали их врасплох. - Код лифта у нас? - Так точно, сэр. Майор подошел к дисплею компьютера, установленного возле стены рядом с двойными титановыми взрывонепробиваемыми дверями, ведущими в камеру командного пункта. Дисплей напоминал телеэкран, ниже размещалась клавиатура, и вообще этот компьютер мало чем отличался от банковского. Майор наклонился, набрал на клавиатуре двенадцать цифр кода на сегодняшний день - их он обнаружил в сейфе офицера службы безопасности. "Доступ разрешен", - высветилось на экране компьютера. Дверь лифта открылась. - Главная штурмовая группа, вперед! - скомандовал майор. - Пора поговорить с этими ребятами внизу, - с улыбкой заметил генерал. - Я сообщу командованию. - Романо набрал на клавиатуре телетайпа срочное сообщение и нажал кнопку передачи. Никакой реакции. - Проклятье! - воскликнул Романо. - Приготовь оружие. Оба офицера были вооружены револьверами "смит энд вессон" 38-го калибра, но не для обороны, а для уничтожения напарника в случае какого-либо психического расстройства. - Мой не заряжен, - пробормотал Хапгуд, - я никогда... эй, да успокойся. Они не... Зазвонил телефон. - Боже! - Романо даже подпрыгнул. - Алло, Оскар-19 слушает, - крикнул он в трубку. - Оскар-19, слава Богу! Вы не поверите, но у нас тут, черт побери, отключилось электричество. Мы включили аварийные генераторы, так что через несколько секунд все будет в порядке. - А как насчет той машины? - Сэр, основная группа тревоги помогла водителю поменять колесо, и он уже уехал. Все в порядке, группа вернулась на объект. - Слава Богу! Это О'Мейли? - Нет, сэр, это Гринберг, опознавательный код Сьерра-4, Дельта-9, Отель6... - Все в порядке. Альфа, достаточно. - Разрешите напомнить вам, сэр, в соответствии с инструкцией при отключении электроэнергии вам следует открыть дверь. Вы же не хотите оказаться запертыми там, если снова произойдет поломка. - Понял вас. Альфа, так и сделаем. Боже, парни, вы здорово нас напугали. - Прошу прощения, сэр, но ничего нельзя было поделать. Романо повернул цилиндр дверного замка, и большие двери с шипением растворились. Он высунулся в коридор и глубоко вздохнул. - Эй, - крикнул ему Хапгуд, - да ты совсем мокрый! - Парень, я... Но в этот момент внезапно послышался женский голос. Это был голос компьютера, который называли Бетти: - Внимание, доступ в центр запуска открыт. И в ту же секунду в конце коридора распахнулись двери лифта. Десантник, державший в руках "узи" с лазерным прицелом, направил красный луч по центру груди Романо и выстрелил. Хапгуд увидел, как разлетелась форма на груди у друга. Глаза Романо потухли, и он рухнул вперед. Хапгуд понял, что его ожидает. Он слышал голоса бегущих по коридору людей, топот их сапог и команды офицера. - Второй. Быстрее, там второй. Молодого человека охватила паника, он словно превратился в соляной столб. Нет, дверь уже не закрыть! Они пришли за нашей птичкой, подумал Хапгуд. И в этот момент в сознании всплыли слова инструкции. Повернувшись, он рванулся к дальней стене; У него было одно преимущество, ведь Романо сказал ему: "Сними ключ с шеи, Донни". Вроде бы пустяк, но его оказалось достаточно. Потому что пока он бежал к стене, в камеру ворвался майор и выпустил в спину Хапгуду три пули с серебряными наконечниками. Но их удары только подтолкнули Хапгуда, помогли преодолеть последние несколько футов. Черное окошко в стене, последняя мера в системе безопасности, "ХРАНИЛИЩЕ ДЛЯ КЛЮЧА"! А так как ключ не висел на шее у Хапгуда, а был зажат в руке, он сумел пробить им стекло... - Не-е-е-т! - закричал майор, выпуская еще две пули в Хапгуда. Десантник разрядил в него всю обойму из своего "узи" с лазерным прицелом. Пули одна за другой впивались в тело офицера, лежавшего в луже крови у стены. Но он все-таки сумел закинуть ключ в хранилище. Еще секунда - и титановая плита массой в полтонны поползла вниз, закрывая доступ к ключу. Генерал не терял бодрости. - Ничего не поделаешь. Мы планировали и такие непредвиденные обстоятельства. Своего мы добьемся, просто немного позже. Генерал посмотрел на офицеров-ракетчиков, мокрых от крови. Один совсем мальчишка, в его теле десятки пуль, комбинезон на спине весь разорван ими. Генерал не выказал ни удивления, ни сожаления, он просто перевел взгляд с убитых на другие предметы. - Уберите их отсюда, - подал голос майор, - и вытрите кровь. Генерал обернулся к нему. - Распорядись насчет обороны, Алекс, - приказал он. - Очень скоро пожалуют визитеры, а у нас еще много работы. - Слушаюсь, сэр. Алекс быстро отдавал приказы: - Подгоните сюда грузовики и машину с Хаммелом, пошлите подрывников взорвать дорогу. Установите полевые телефоны, растяните брезент и пусть люди начинают окапываться. Генерал повернулся к телетайпам, стоящим у стены. Пять из них с пометками "Стратегическое авиационное командование", "Ракетная система связи в чрезвычайной обстановке", "Ультравысокочастотная спутниковая связь", "Зеркало" и "Система контроля полета" молчали, словно мертвые, а шестой, с пометкой "Национальное командование", вдруг затарахтел, как бешеный. Генерал впился в плечо Алекса. - Послушай, им все известно. Наверное, при срабатывании хранилища для ключа автоматически подается сигнал командованию. Он посмотрел на часы, золотой "Ролекс". - Прошло около трех минут. Неплохо. Не рекорд, конечно, но все равно неплохо. Он снял сообщение с телетайпа. "МОЛНИЯ. ОТПРАВИТЕЛЬ: ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ВС СТРАНЫ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ /З ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ВС СТРАНЫ/. ПОЛУЧАТЕЛЬ: ОФИЦЕР ПО ОПЕРАТИВНЫМ ВОПРОСАМ ПРИМЕНЕНИЯ РАКЕТ, САУТ МАУНТИН. АLG 6843 СЕКРЕТНО FJО /001/021832 17 ДЕКАБРЯ 88 ПРИКАЗЫВАЮ НЕМЕДЛЕННО СВЯЗАТЬСЯ СО ШТАБОМ. ПОВТОРЯЮ, ПРИКАЗЫВАЮ НЕМЕДЛЕННО СВЯЗАТЬСЯ СО ШТАБОМ". Телетайп снова застучал - то же самое сообщение. - Они там в Пентагоне просто с ума сходят, - хихикнул генерал. - Боже, как бы мне хотелось увидеть сейчас их лица. Алекс согласно кивнул и вышел. Теперь генералу предстояло выполнить две вещи. Сначала он подошел к коротковолновому радиопередатчику, разместившемуся между двумя телетайпами. Радиопередатчик был старой модели, "Коллинз 325-3", его установили здесь как резервное средство радиосвязи. Генерал включил передатчик, нагнулся к шкале настройки, установил частоту 21,2 МГц, затем подстроил ее ручкой тонкой настройки. Сделав это, он повернул ручку передачи в положение "непрерывная волна" и оставил ее ровно на пять секунд, посылая в эфир просто шум на своей частоте. После этого выключил передатчик. Все в порядке, подумал генерал, очень хорошо, все идет по плану. А теперь... Генерал взял кресло от панели управления, подкатил его к телетайпу, нажал на красную кнопку передачи, и телетайп моментально умолк. Генерал склонился над клавиатурой. Сообщение он набрал быстро, за один прием, ему не надо было останавливаться, чтобы подумать. Все слова хранились у генерала в памяти, да и само сообщение было проникнуто духом памяти. "Говори, память", - подумал он, нажимая кнопку передачи. И память прошлого вплела настоящее в будущее. 09.00 - Тупица, - вопил возбужденный Климов. - Кретин. Идиот. Ты знаешь, сколько мы тратим на тебя? Ты хоть догадываешься об этом? - Нет. Григорий Арбатов не перечил Климову. Это было бесполезно. Климов отчитывал его в назидание остальным, а возражать в данных обстоятельствах было равносильно катастрофе. Надо молча сносить унижения. Ведь его могут отозвать в Россию! Климов был жестоким тираном, возможно, даже психопатом. Но страшнее всего то, что Климов был молод. - Что ж, тогда позволь заметить тебе, товарищ, что я полночи бьюсь над финансами и бюджетом, пока ты барахтаешься под одеялом со своей жирной подружкой. Мы тратим на тебя свыше тридцати тысяч долларов в год, оплачиваем твою квартиру, еду, одежду, взятую напрокат машину. И чем же ты платишь за это, не говоря уж о выполнении своих непосредственных служебных обязанностей? Ты платишь всякой болтовней! Чепухой! Разными слухами и сплетнями! Руководителем агента ты стал уже в зрелом возрасте, Арбатов. Я помню, когда-то ты был героем и во что теперь превратился? Что приносишь? Мысли сенатора по поводу ОСВ-2, что предпримет сенатская комиссия, когда директор ЦРУ в очередной раз потребует увеличения фондов... Да все это я могу прочитать в "Нью-Йорк Таймс", там напиcано гораздо лучше. На тридцать тысяч долларов можно купить очень много газет, товарищ Арбатов. Арбатов с покорным видом начал бормотать объяснения, сосредоточив взгляд на своих нечищенных черных ботинках. - В некоторых случаях, товарищ Климов, требуется время, пока источник начнет поставлять действительно ценную информацию. Тут требуется большое терпение, я прилагаю все усилия... Григорий украдкой бросил взгляд на своего мучителя и заметил, что у Климова пропал всякий интерес к нему. Он его почти не слушал, поскольку сам был большим говоруном. Чрезвычайно озабоченный собственной жизнью и карьерой, он не имел привычки обращать внимание на других людей. У него были злые глаза, вспыльчивый нрав и острая память. Все, с кем он общался в Вашингтоне, боялись и ненавидели его. Он был очень молод, очень умен, имел очень большие связи. Именно его связи так пугал;! Арбатова. Мать Климова была сестрой всемогущего Аркадия Пашина, начальника 5-го управления ГРУ (оперативной разведки), которого прочили на должность первого заместителя начальника ГРУ. И этот молодой поганец Климов был его племянником! С такой лапой, как дядюшка Аркадий, молодой Климов быстро хватал очередные звания. Стать заместителем резидента в двадцать восемь лет! Бедному Арбатову никогда не суждено было дослужиться до должности резидента. У него не было высокопоставленных родственников и заступников. - Ты думаешь, товарища Пашина, отвечающего за оперативную работу организации, удовлетворят подобные глупые объяснения? - спросил его мучитель. Несчастный Арбатов, естественно, не имел понятия, что удовлетворит Пашина, а что нет. Откуда ему было знать это? - Ты думаешь, если работаешь со специальным источником, значит, неуязвим для критики и можешь не работать над собой? Сегодня Климов был уж слишком уверен в себе, если даже упомянул об агенте "Свиная отбивная", на которого Арбатов возлагал самые большие надежды. Неужели у него собираются забрать "Свиную отбивную"? - Я... я... - забормотал Григорий. - С твоим специальным источником вполне может работать другой человек, рявкнул Климов. - Ты просто технический исполнитель, заменить тебя так же легко, как перегоревшую лампочку. Арбатов понял, что погибает. У него оставался единственный выход. - Товарищ Климов, - заскулил Арбатов, - это правда, я стал допускать промахи в работе, возможно, стал слишком доверчивым, возгордился тем, что мне доверена работа со специальным источником. Я раскаиваюсь и прошу только, об одном - дайте мне шанс исправить нанесенный вред. Дайте мне время доказать, что я не совсем пропащий. Если же я не сумею этого сделать, то с радостью вернусь на Родину или, если товарищ Климов сочтет нужным, займу менее ответственную должность. Лижи ему ботинки, подумал Григорий, лижи. Ему это понравится. - Ах! - презрительно фыркнул Климов. - Сейчас не старые времена, никто не собирается пристрелить тебя, Григорий Иванович Арбатов! Мы просто хотим, чтобы ты исправился, как и обещаешь. - Я исправлюсь, - выдавил из себя Арбатов, и по его лицу пробежала тень облегчения. Он потупил взгляд, понимая, что скулеж сработал и на этот раз. Молодые сотрудники из аппарата посольства смотрели на него с нескрываемым презрением, Григорий чувствовал на себе их колючие взгляды. Но ему было наплевать, он даже готов был расплакаться от радости. Теперь у него есть время. От недостатков Арбатова участники совещания перешли к другим вопросам. Григорий, словно став новым человеком, внимательно слушал, даже старательно делал записи, что было так непохоже на прежнего, наглого и ленивого Арбатова. На самом деле он просто несколько раз написал в своем блокноте: "У этого маленького засранца еще задымятся пятки". Покидая совещание, Григорий почувствовал, что кто-то догоняет его. - Тата! Тата, подожди! Он обернулся на голос, зная, что увидит пышные формы своего единственного настоящего друга. К нему подлетела Магда Гошгарьян. - Тата, дорогой, тебе не кажется, что ты слегка переборщил? Магда была еще одним представителем старой гвардии. Дядя ее был генералом-артиллеристом, что пока еще спасало ее от нападок Климова. Неряшливая, некрасивая женщина, чрезмерно увлекающаяся косметикой, сильно пьющая, любительница западных танцев. Она даже посещала дискотеки в Джорджтауне, когда считала, что за ней не следят. Магда осталась единственным его другом, после того как Климов сослал Данилу Иссовича в Краков, а старого Пашу Влетнакова - в Эфиопию. - Дорогая, ты даже не представляешь, как противно спасать собственную шкуру, - сказал Григорий. - Наши молодые ублюдки презирали меня? Пусть. Это еще цветочки. Я не остановлюсь перед тем, чтобы лизать ему ботинки. Я их даже съем. Намажу маслом и съем, если только это поможет мне еще хоть на день задержаться на Западе. - Ты плохой коммунист, Тата. - Нет, я отличный коммунист. Просто я плохой шпион. - Есть какие-нибудь новые американки-толстушки, Тата? Это ласковое прозвище, которым Магда называла Арбатова, как он и говорил Молли Шройер, было взято из народной сказки четырнадцатого века. Ее герой князь Таташкин, благородное сердце, проник в уральские пещеры, чтобы сражаться с Колдуньей вечной тьмы. И сражался он с ней много лет, ослабевая к вечеру и вновь набирая силу к утру. Эта трогательная сказка вызывала у Григория слезы, хотя он и понимал, что, называя его Тата, Магда просто иронизирует. - Да, - вздохнул Григорий, - есть сейчас одна неплохая девушка, хотя иногда она говорит, как дитя. Кстати, ты-то что тут делаешь? Разве ты не дежурила ночью у шифровальщиков? Почему ты не дома в постели? - Да, я дежурила в "Винном погребе", Тата. Но совещание началось рано, а мне нужно было кое-что обсудить с молодым Климовым. Эта новая сучка из аппарата, похоже, положила глаз на мою квартиру. - Блондинка? Я бы отправил ее на костер. Ненавижу молодых, особенно молодых и красивых. - Я тоже их ненавижу. Жуткие питомцы Горбачева. Маленькие крысы, проматывающие все, что создано нами. Но, Тата, ты должен пообещать мне, что будешь осторожным. Кто же станет сражаться с Колдуньей вечной тьмы, если тебя отошлют домой? И с кем я тогда смогу поговорить? Со стенами? Но Григорий не слушал ее, занятый собственными мыслями. - Знаешь, Магда, этой ночью я видел тебя во сне. Я услышал, как ты зовешь меня, и проснулся. - Скабрезный сон? Наверное, с непристойностями и извращениями в западном духе? - Нет, говорю же тебе, кошмарный сон. Жуткий, какие-то пещеры, как будто я на самом деле этот чертов князь. Помню пальцы на моем горле и чье-то горячее дыхание. Кошмар. Колдунья вечной тьмы. Магда рассмеялась. - Григорий, ты просто дурак. Это же прекрасная сказка. А вокруг тебя мрачная реальность, и этот маленький мерзкий Климов принюхивается к тебе. Разве такое бывает в прекрасных сказках? - Нет, - согласился Григорий, - ты права. Время прекрасных сказок ушло навсегда. Я верю только в любовь. Ты меня еще любишь? - Я всегда буду любить тебя, Тата, больше всех. Ты это знаешь. - Слава Богу, что хоть кто-то любит меня. Совещание проходило в оперативном пункте яруса В, второго подземного яруса под Белым домом. Оперативный пункт не отличался архитектурными излишествами: зал заседаний примерно пятнадцать на двадцать футов, темно-зеленые стены, как в обычных учреждениях, большой стол и несколько удобных кресел. Подобный зал мог находиться в любом из американских мотелей. На стенах не было никаких карт. Президент США, одетый в спортивный костюм, сидел в кресле и, прикрыв глаза, внимательно слушал подполковника ВВС, громко читавшего документ, который он держал перед собой. - Никто не посылал нас сюда, это было нашим собственным побуждением, волей Создателя или дьявола, считайте как угодно. Слезы несчастных и угнетенных являются единственной причиной, по которой я пришел сюда. Еще хочу сказать, что вам следует готовиться к решению этого вопроса, потому что у вас может не хватить времени на подготовку. Но чем раньше вы будете готовы, тем лучше. - Ладно, когда поступило это сообщение? - требовательным тоном спросил президент. Он обвел взглядом присутствующих: председатель Объединенного комитета начальников штабов, начальники штабов родов войск - представительные мужчины во всем великолепии формы и орденов. Каждый с адъютантом в ранге не ниже старшего офицера, они сидели у стены позади своих начальников. Прибыли госсекретарь и министр обороны; вместо директора ЦРУ, выступавшего этим утром с докладом в Финиксе, присутствовал его заместитель. Замыкали этот ряд директор ФБР и советник президента по вопросам национальной безопасности. Все присутствующие, их было человек пятнадцать, сидели очень тихо, не слышно было ни дыханий, ни случайного шелеста бумаг. - Сэр, - ответил подполковник, - мы получили сообщение по телетайпу национального командования из пункта управления пуском Саут Маунтин в восемь двадцать три. Оно поступило через три минуты и четырнадцать секунд после того, как по секретному каналу пришел автоматический сигнал из центра управления запуском, означающий, что хранилище для ключей заблокировано. - А это в свою очередь означает, что один из офицеров-ракетчиков поместил свой ключ в хранилище. Чрезвычайно важно, господин президент, по инструкции наши офицеры пользуются хранилищем для ключей только в крайнем случае, при угрозе захвата, - подал голос начальник штаба ВВС. - Тогда позвольте уточнить. Значит, тот, кто отправил это сообщение... он находится в шахте? - Да, сэр. Президент снова посмотрел на это необычное сообщение и сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности: - Сумасшедший находится в ракетной шахте. Так обстоит дело? Молчали и военные, и гражданские. - Сообщение подписано: "КОМАНДУЮЩИЙ ВРЕМЕННОЙ АРМИЕЙ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ", вновь раздался голос начальника штаба ВВС. - Думаю, в ЦРУ есть штат психиатров, которые изучат его? - поинтересовался президент. - Разумеется, сэр, - последовал ответ. Президент покачал головой, повернулся и сказал: - Может быть, кто-нибудь будет так любезен, что объяснит мне, каким образом, черт побери, кто-то сумел захватить ракетную шахту? Тем более эту шахту! От ярости кожа на лице президента стала цвета старой медной монеты, а глаза итого темнее. И все-таки его грозный вид не поколебал офицера, взявшего на себя эту роль: - Как вам известно, сэр, главным средством защиты ракетной шахты является доплеровская РЛС, обнаруживающая любые движущиеся наземные цели. Однако в последний год появилась техническая возможность бороться с РЛС, используя радиопоглощающий материал, что уже применяют наши новые бомбардировщики. Другими словами, существует вероятность того, что люди, укрытые подобным материалом, осторожно проползли по земле, миновали радар и подобрались настолько близко к шахте, что смогли внезапно захватить ее. Мы так себе это представляем. - А как они попали вниз? Не могли же офицеры... - Сэр, так как шахта Саут Маунтин предназначена для поражения совершенно определенных объектов, доступ в лифт осуществляется с помощью кода предохранительного устройства. Это позволяет в случае крайней необходимости попасть вниз, используя ежедневно меняющийся код стратегического командования ВВС для предохранительных устройств. Вдруг возникнет непредвиденная ситуация, например у обоих офицеров в центре пуска одновременно заболят животы или случится сердечный приступ. Но дежурные офицеры о такой возможности не знают. Во всяком случае, не должны знать. - Но тот, кто захватил шахту, все-таки знал об этом? - Очевидно, сэр. - Совершенно ясно, что этому человеку вообще многое известно. А больше не было сообщений? Не было предложений вступить в переговоры, обменять заложников? Они не требовали выступления по телевидению или денег? Ничего, что обычно требуют террористы? - Нет, сэр. Мы даже не имеем представления об их численности. Единственное, в чем мы абсолютно уверены, так это то, что они прекрасно подготовлены в техническом отношении, о чем свидетельствует и сам захват, и этот документ, отправленный по телетайпу. Но потом они замолчали, никакого ответа на все наши послания. Президент снова посмотрел на сообщение и громко прочел: - Вам следует готовиться к решению этого вопроса, потому что у вас может не хватить времени на подготовку. Он помолчал несколько секунд и обвел взглядом присутствующих. - Ладно, давайте исходить из этого. Он намерен осуществить запуск ракеты. Без всяких требований, подготовки, вообще без ничего. Просто собирается запустить ракету, как только и если только достанет ключ. Сколько у нас времени? - Сэр, хранилище для ключа изготовлено из высокопрочного титана с добавлением армирующих сплавов. Оно очень, очень прочное. Чтобы проникнуть в него, потребуется по крайней мере восемнадцать часов. При наличии нужных инструментов они смогут его вскрыть, скажем, к полуночи. - Что за инструменты? Пилы, сверла? Или что-нибудь из арсенала взломщика сейфов? - Нет, сэр, не взломщика сейфов. Хранилище надо резать очень мощной плазменной газоэлектрической горелкой. Это доступно только квалифицированному опытному человеку. - А где они найдут такого человека? - Сэр, его можно найти где угодно. Это должен быть сварщик. - Сэр, - вставил кто-то, - если они не знали об этом до самого последнего момента, то есть шанс, что они могли не знать и о хранилище, а значит, среди них нет и сварщика. Президент помолчал, потом наконец сказал: - Ох, черт побери! У них есть сварщик. Могу поспорить. Джек Хаммел дрожал от холода, дыхание со свистом пробивалось сквозь окоченевшие губы. - Чертовски холодно, - обратился он к парню, сидевшему напротив него. - Здесь холодно, - согласился парень, - а там чертовски жарко. Они сидели в кузове фургона Джека. Он понял, что его вместе с оборудованием провезли через город, потом машина запрыгала по ухабистой горной дороге. Вскоре похолодало. Потом фургон стал, до Джека долетали какие-то непонятные звуки, похожие на выстрелы и треск хлопушек, как во время празднования годовщины провозглашения независимости, а потом что-то рвануло, да так громко, что у него заложило уши. Может быть, эти парни штурмовали здание телефонной компании? Человек, сидевший напротив Джека, держал в руках какое-то странное оружие, такое громадное, что с его помощью, похоже, можно было развязать третью мировую войну. Такое черное и сложное, что Джек не мог оторвать от него глаз Никогда он не видел ничего подобного. - Послушай, парень, а что это у тебя за пушка? Парень улыбнулся, обнажив в улыбке ослепительно белые зубы. - Это та самая пушка, которая разнесет тебе башку, если ты не заткнешься. Джек мрачно улыбнулся. Ничего себе шуточки. Вскоре они снова поехали, Джек почувствовал, что колеса машины движутся по гравию. Потом снова остановились и стали ждать. Он съежился от холода. По натуре Джек был любознательным человеком, а сейчас ему ко всему было еще и скучно. Когда-то Джек считался вполне приличным спортсменом, довольно успешно выступал за команду "Беркиттсвиллские Демоны" и все вроде бы шло как по маслу. Но он был из тех парней, которые могут вполне блистать на уровне школьной команды, но слабоваты для следующего уровня. И когда на второй год выступления за команду мэрилендского университета его перевели из нападающих в полузащитники, Джек ушел из команды и из университета. И вот ему тридцать два, он женат на той девушке, с которой познакомился после окончания школы, у него две прекрасных дочери, работа, обеспечивающая стабильный доход и нормальный уровень жизни. Но не славу. Такую работу слава обходит стороной. Иногда Джек жалел в душе, что превратился в одного из тех, пусть и высококвалифицированных, но незаметных рабочих, которые без шума и помпы обеспечивали жизнедеятельность страны, оставаясь при этом в тени. И сейчас, если не считать страха за детей, он был даже заинтригован сложившейся ситуацией. Кто бы ни были эти люди, они предварительно занимались им. Знали все о его доме, знали, как проникнуть туда, были в курсе того, когда он принимает душ и как легче всего сделать его покладистым. Снова взыграло его самолюбие спортсмена: он снова на виду. Он снова важная персона. В этот момент распахнулась дверца фургона. - Пора, мистер Хаммел, - сказал майор. - Сэр, есть еще одна проблема, о которой вы должны быть осведомлены. Саут Маунтин - это может быть еще не все. - Боже мой! - Президент даже заскрипел зубами. - Сэр, в восемь часов девятнадцать минут мы перехватили низкочастотную пятисекундную радиопередачу с объекта. Шумовой сигнал на частоте 28,92 МГц, принять который мог любой настроившийся на эту частоту корреспондент в радиусе, скажем, двухсот миль. Мы расценили его как сигнал от людей, захвативших шахту, так что это может быть только часть всей их операции. Президент покачал головой, затем сказал: - Надеюсь, вы примите все меры предосторожности, генерал. Наши секретные службы должны приложить максимум усилий, чтобы выяснить, кто они такие. - Господин президент, - вставил представитель ФБР, - как только я получил сигнал тревоги из Министерства обороны, то срочно бросил на расследование лучших людей, и сейчас они вместе с военными работают... - Хорошо, хорошо, - оборвал его президент и, наклонившись вперед, добавил: - Генерал, я приказываю нацелить на шахту ракету ближнего действия с ядерной боеголовкой малой мощности. Если станет совершенно ясно, что захватившие шахту люди собираются нанести удар по Советскому Союзу, я хочу, чтобы вы ее уничтожили. Кроме того, я хочу, чтобы силы гражданской обороны начали эвакуацию людей из этой зоны. Понимаю, что без жертв мы не обойдемся, но если будем действовать быстро, то сможем предельно сократить их число. Еще я хочу... - Сэр, очень хотелось бы, чтобы все это оказалось возможным, - сказал генерал ВВС. Джек вылез из фургона, в морозном воздухе стоял какой-то странный запах, и он громко чихнул. Определенно, запах был знакомым, поначалу он не мог определить его, но потом понял, что это запах пороха. Джек обнаружил, что находится на территории междугородной телефонной станции. Похоже, здесь только что разыгралась настоящая битва. Вокруг него сновали парни в белых маскхалатах с автоматами и ящиками для боеприпасов, некоторые из них окапывались, кто-то разматывал провода связи, устанавливал оружие. Джек сразу отметил, как все они были возбуждены. Черт побери, чем бы ни занимались эти парни, дела у них, похоже, шли хорошо. - Сюда, пожалуйста, мистер Хаммел, а вы втроем возьмите его оборудование. Сержант, отгоните его фургон и накройте брезентом. - Что тут происходит? - спросил Джек. - Никаких вопросов, мистер Хаммел. Время не ждет, идемте. Джек отметил про себя странные вещи. В одной стороне несколько молодых солдат растягивали на земле большие полотна брезента, другие рыли окопы примерно через каждые двадцать пять футов, кто-то тянул веревки, как будто они устанавливали большой шатер для заезжего цирка. И тут Джек заметил трупы! Их было с десяток, а может быть, и больше, неподвижных, как камни, застывших в разных позах. Какое-то время он не мог оторвать от них глаз, хотя и не хотел, чтобы сопровождавшие его люди заметили это. А потом Джек увидел здания, одно было разнесено взрывом, другое изрешечено пулями. - Эй, ребята, да кто вы такие? - Сюда, пожалуйста. Они провели его в небольшое здание, тоже изрядно пострадавшее от пуль, где Джек, к своему удивлению, обнаружил необычную дверь лифта, на которой было написано: "ВХОД В ШАХТУ. ТОЛЬКО ДЛЯ ИМЕЮЩИХ ДОПУСК". - Сюда, - пригласил майор. Пневматическая дверь с шипением раскрылась, и он вошел в лифт вместе с майором и людьми, которые несли его оборудование. Джек почувствовал, как кабина лифта уходит в землю. Начальник штаба ВВС замолчал, думая о человеке, засевшем в пусковой шахте. Сволочь! Кто бы он ни был, он совершенно точно знал их слабое место. Хотя генерал по натуре был экспрессивным человеком, сейчас он говорил ровным профессорским тоном: - Что касается данной установки, то "Хранительница мира" расположена в горах. Мы называем это моделью размещения глубоко в горах, ее разработала группа создания моделей базирования ракет МХ под руководством Питера Тиокола в институте прикладной физики Хопкинса по заказу отдела научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ ВВС. Глубина шахты сто футов, окружена она прочными скальными породами. Ракета установлена на специальных противоударных амортизаторах, что защитит ее от ядерного взрыва и подземной ударной волны. Это самая прочная ракетная шахта в мире, и, чтобы разрушить ее, понадобится сверхмощная бомба, чрезвычайно мощная, а таких у нас нет. Мы не занимались созданием сверхмощных бомб, пока у нас не появились бомбардировщики В-36, способные доставлять их. Сейчас у нас на вооружении ракеты с такой точностью наведения, что мы можем использовать небольшие бомбы, а каждая ракета может оснащаться десятью боеголовками. Но чтобы снять с консервации самую мощную бомбу и доставить ее в горы, понадобится как минимум семьдесят два часа. Такова, к сожалению, жестокая правда, господин президент. - А можно ли перехватить ракету, если им все же удастся осуществить пуск? - Боюсь, что и здесь дела обстоят плохо, господин президент. Если вы помните, после подписания соглашения ОСВ-1 было принято решение прекратить разработку систем перехвата баллистических ракет, чтобы не тратить миллиарды долларов на технически неосуществимые проекты. И сейчас у нас просто нет ракеты, способной перехватить МХ после старта и уничтожить ее. Может быть, когда и если заработает СОИ... - Генерал, сколько там мегатонн в этой шахте? - Сэр, там одна ракета с десятью самыми новейшими головными частями "Марк-21". Каждая боеголовка W87- 3,5 килотонны с возможностью поражения защищенных от ядерных ударов целей. Общий ядерный боезаряд составляет тридцать пять килотонн. - Цели? - Все в Советском Союзе, сэр. Командные пункты ПВО страны, командный пункт в тридцати милях от Москвы, главные средства дальней связи с подчиненными частями в Петропавловске, Владивостоке, на острове Диксон, в Калининграде, в районе пролива Маточкин Шар и в Архангельске; наземные пункты управления спутниками; командный ракетный центр в Евпатории в Крыму; отдельные стартовые площадки межконтинентальных баллистических ракет в центральном регионе страны; РЛС дальнего обнаружения под Минском и Новгородом. - Боже, вся их командная система. Как Советы могут отреагировать на это? - Могу поспорить, если наша птичка выпорхнет, они произведут ответный пуск по сигналу предупреждения. - Можем ли мы подорвать ракету в шахте? - Нет, сэр. - Как насчет системы блокирования пуска? - Это можно сделать, только находясь в центре запуска. Если они завладеют ключом, мы не сможем предотвратить пуск. - Почему? Для запуска ракеты "Минитмен" нужно четыре ключа, две смены по два офицера дежурят в разных центрах запуска, но есть еще три центра запуска и из любого из них можно заблокировать пуск ракеты. - Да, сэр. Но мы посчитали, что это делает уязвимыми центры запуска, особенно для новых ракет 88-24 с их способностью поражать упрочненные шахты. Если поражается один из командных центров, то другие уже не могут осуществить запуск ракеты, таким образом можно уничтожить десяток командных центров и вывести из строя сотню ракет. Уж больно соблазнительная цель для ракет 88-24. Поэтому мы и построили Саут Маунтин как независимый объект. Даже если Вашингтон, стратегическое командование ВВС, центр управления запуском Шайенн Маунтин, ракетная система связи в чрезвычайной обстановке будут уничтожены или полностью выведены из строя, ребята из центра запуска в шахте Саут Маунтин все равно смогут осуществить пуск. Это была идея Питера Тиокола. Это парень из института Хопкинса, который, кстати, создал и хранилище для ключей. - Да, Тиокол, - произнес президент. Однажды он обедал с Питером. Занимательный молодой человек, очень умный, практически абсолютно спокойный в вопросах, касающихся ядерной войны. Но какой-то незрелый в других вопросах, возможно, его несколько пугало высокое положение собеседника. Президент быстро отогнал посторонние мысли и продолжил: - Тогда надо использовать обычные бомбы, залить там все напалмом. - Нет, сэр, - возразил генерал ВВС. - Попасть в центр запуска можно через колодец лифта, а доступ в этот колодец контролируется главным компьютером "Хьюлетт-Пакард 4С5400" - он расположен прямо у входа в колодец шахты. Компьютер в титановой оболочке, и мы считаем, что он совершенно неуязвим для стрелкового оружия. Применение же тяжелого вооружения, скажем, мощнее гранат, может привести к повреждению цепей. А если они будут повреждены, то двери закроются. Да так, что мы никогда не сможем открыть их. Никогда. Их масса двенадцать тонн. В этой зоне, сэр, следует строго ограничить применение мощных взрывчатых веществ и напалма, иначе мы никогда не попадем вниз. - Нервно-паралитический газ, - предложил президент. - Залить всю гору нервно-паралитическим газом. Убить их всех. Если будут какие-то жертвы среди гражданского населения... - Господин президент, Питер Тиокол предусмотрел и это. Он предполагал, что кто-то может попытаться проникнуть в шахту, используя нервно-паралитический газ, поэтому в компьютер встроена фильтрующая система. Малейший подозрительный запах - и компьютер закроет двери. А если нападающие профессионалы, как мы подозреваем, то они наверняка готовы к этому и будут действовать в противогазах. Чертов Питер Тиокол, подумал президент. Он посмотрел на часы. Время идет, что же делать? - Сэр, я думаю, решение довольно простое, - раздался новый голос. - Это отнимет немного времени, мистер Хаммел. Нам надо опуститься на сотню футов. Джек почувствовал, что у него заныли колени по мере погружения кабины лифта. Как это неприятно, будто уходишь под воду, все глубже и глубже. Опуститься легко, а вот как потом выбираться. Наконец спуск закончился и двери раскрылись. Джек увидел длинный коридор, освещенный редкими голыми лампочками. Увидел он и поджидавшего их человека: аккуратный мужчина лет около шестидесяти, хорошо подстриженные седые волосы, гладкое симпатичное лицо. Не лишенное шарма. - Добро пожаловать, мистер Хаммел, - поприветствовал его мужчина. - Добро пожаловать в нашу маленькую компанию. Джек угрюмо уставился на него. У него появилось такое чувство, что он стоит перед ведущим телевизионной программы или перед губернатором. Глотнув слюну, Джек подумал, что ему следовало бы попросить у мужчины автограф. - Прошу сюда, мистер Хаммел. Идемте, не будем терять времени. Понимаю, вам все это в новинку, но мы надеемся на вас. Эти слова несколько потешили самолюбие Джека. Такой важный человек надеется на него. - А почему вы просто не наняли меня, оставив в покое жену и детей? - В целях безопасности, мистер Хаммел. Они прошли по коридору, подошли к двери, и Джек заглянул в помещение: два кресла под углом друг к другу, перед ними десятки выключателей, на стенах надписи: "Хождение в одиночку запрещено". Боже, да кому захочется ходить в одиночку в таком жутком месте? Единственное, что напоминало о присутствии в этой маленькой комнате людей, была сделанная небрежно от руки надпись: "А вот и МИРВ" на карточке, прикрепленной липкой лентой над странной замочной скважиной, прикрытой красным металлическим клапаном. Джек заметил, что таких скважин было две, но только в одной из них торчал ключ. - Послушайте, что это за чертовщина? - спросил он. - Это такой компьютер, - ответил седовласый. Джек отнюдь не купился на это. Компьютер? Да, компьютер, но и нечто большее. Мужчина подвел его к стене, и они остановились перед разбитым окошком, осколки которого валялись на полу. За окошком поблескивала металлическая стена. - Пощупайте, пожалуйста, мистер Хаммел. Пальцы Джека коснулись металла. - Узнаете? - Это не сталь и не железо. Какой-то сплав, что-то очень прочное. - Он снова ощупал металл: царапин нет, тепло не хранит, немой и безжизненный, но, судя по прикосновению, на удивление легкий, почти как пластик. - Титан, - предположил Джек. - Отлично. Вы знаете свое дело. На самом деле это титаноуглеродистый сплав, очень прочный. Пожалуй, в мире больше нет подобного металлического блока. - И что? - Этот титановый блок опущен в другой титановый блок. Сверху он придавлен тысячами фунтов скальной породы, поднять его невозможно. Нам нужен сварщик, чтобы как можно быстрее попасть внутрь. А вы как раз сварщик. - Господи! - воскликнул Джек. - Да ведь титан самый прочный металл. Из него делают головные части ракет. - Температура плавления титана 3263- по Фаренгейту, да плюс углерод, у которого температура плавления свыше 650-, и в результате получается прочнейший материал. Вы сможете с ним справиться? - Черт, я могу справиться с чем угодно, я ведь занимаюсь тем, что режу металл. Да, я могу его разрезать. У меня имеется портативная плазменная газоэлектрическая горелка, она обеспечит необходимую температуру. Температура это не проблема, расплавить можно что угодно, хоть весь мир. Проблема в том, какой мне придется делать проход. Это займет много времени. Можно резать кругами, постепенно сужая их, можно врезаться в центр конусом. Но вам, как я полагаю, нужно проделать тоннель. А что в конце тоннеля? Свет? - Небольшая камера, а в ней ключ. Ключ к нашим судьбам. Джек посмотрел на собеседника, пытаясь связать воедино разрозненную картину. Его охватило странное чувство неизвестности. - И все эти усилия ради ключа? Должно быть, это чертовски важный ключ. - Это чертовски важный ключ, мистер Хаммел. А теперь приступайте. Джек подумал о ключах. Ключи от машины, от дома, от чемоданов, от разных замков. И вдруг его осенило. - Ключ, говорите? Я читал об этом немного, мистер. Я знаю, что за ключ вам нужен. Это ключ, чтобы запустить ракету и начать войну. Мужчина внимательно посмотрел на него. - Вы собираетесь начать третью мировую войну? - спросил Джек. - Нет. Я собираюсь прекратить ее. Она уже началась. А теперь, мистер Хаммел, будьте добры, зажгите свою горелку. Один из парней вкатил в комнату портативный аппарат для плазменной газоэлектрической резки "Линде-100", сверху на нем лежали шланги в бухтах и сама горелка. Второй вкатил баллон с аргоном. - А если я... - Послушайте меня, мистер Хаммел. Я намерен уничтожить миллионы неизвестных русских детей в их колыбелях, но мне не хотелось бы добавлять к ним двух американских девочек по имени Бин и Пу. А на фоне миллионов детей это так просто, мистер Хаммел. - Давайте горелку, - сглотнул Джек слюну. У начальника штаба сухопутных войск, человека с грубыми чертами лица и заметным шрамом от пули из "кольта" 45-го калибра, на груди было столько наград, что никакая пуля туда бы не попала. Президент посмотрел ему в глаза. - Все гораздо проще, - сказал генерал, - здесь прямая работа сухопутных войск, работа штыками. Наши люди проникнут в эту дыру и перебьют там всех, пока они доберутся до ключа. Скажем, к полуночи. - Что вы предлагаете? - Сэр, группа Дельта томится от безделья, - произнес генерал с легкой улыбкой. - Лучшее из имеющихся у нас подразделений. Компьютер выдал данные, что в двух часах полета от объекта проводит учения рота национальной гвардии Мэриленда. Это еще свыше двухсот человек, хотя вам придется переподчинить их федеральным властям. Уверен, что губернатор Мэриленда согласится с этим. Мы сможем подтянуть к объекту подразделения 1-го батальона 3-го пехотного полка из Форт-Мейера, это отличная пехотная часть, при удачном стечении обстоятельств они смогут прибыть туда к 13.00. Я уже поднял их по тревоге. Я могу сбросить на парашютах в зоне объекта батальон рейнджеров - если позволит погода, они смогут прибыть со своей базы в Форт-Юстисе во второй половине дня. В Форт-Диксе можно сформировать вертолетную штурмовую роту, а также воздушную поддержку Национальной гвардии ВВС штата Мэриленд. Имея в своем распоряжении группу Дельта, батальон 3-го пехотного полка и батальон рейнджеров, вы получите лучших профессиональных солдат страны. - А бронетехника, генерал? - Там всего одна дорога, по последней информации, они взорвали ее. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. - Снова возвращаемся к ружьям и пулям, - нарушил молчание начальник штаба сухопутных войск. - Вы сможете уложиться в отведенное время? - спросил его президент. - Не знаю, господин президент, но людей доставим вовремя. - Похоже, нам предстоит долгий и кровавый день, - заметил кто-то. - Штурм будет очень тяжелым. Сначала нужно пробиться к лифту, а атаковать придется на ограниченном пространстве, потому что вершина горы окружена скалами. Пробившись к лифту, надо будет проникнуть вниз и с боем пробиваться к центру запуска, откуда они попытаются запустить ракету. - Сэр, - подал голос один из советников президента, - вам следует объявить ядерную тревогу четвертой степени, в соответствии с которой вся власть над данным районом переходит от гражданских лиц к федеральному командованию. Вы должны объявить графство Фредерик зоной военных действий. Мне кажется, есть смысл объявить состояние боевой готовности No 4 к обороне. - Только не это, - возразил президент. - Не хочу, чтобы Советы подумали, что мы готовимся к нападению. Усильте меры безопасности на всех стартовых площадках ракет и станциях спутниковой связи. - Уже сделано, сэр, - ответил начальник штаба ВВС. - Хорошо. Придумайте какую-нибудь историю о военных учениях для прессы и держите этих чертовых журналистов подальше. Теперь это дело армии, значит, ВВС, другим родам войск там делать нечего. Заблокируйте все дороги, весь район. Воюйте, если нет другого выхода, но вышвырните этих людей оттуда или убейте их. - Слушаюсь, сэр, - сказал генерал. - Теперь относительно командующего... - Я хочу, генерал, чтобы там командовал лучший специалист, имеющийся в вашем распоряжении. И меня не волнует, пусть это будет хоть рядовой 1-го класса. - Нет, сэр, он заслуженный полковник в отставке. Тот еще сукин сын. Джек Хаммел надвинул на глаза специальные очки, и мир для него потемнел. Держа в одной руке горелку, другой рукой он щелкнул выключателем на панели управления аппаратом. Ток побежал по электроду, кончик которого сначала покраснел, потом стал оранжевым. Джек видел, как электрод нагревается внутри сопла, и когда он стал почти белым, Джек пустил слабую струю азота. Газ вспыхнул с легким хлопком, Джек поставил регулятор температуры на максимум, чтобы пламя достигло температуры плазмы - почти пятьдесят тысяч градусов. Белый язычок-убийца имел температуру, равную той, что возникает в эпицентре ядерного взрыва. Сейчас вся она сосредоточилась на кончике горелки Джека. Увидев это мощное пламя, все, кто был в камере, инстинктивно отодвинулись назад. Джек увеличил давление, пламя превратилось почти в иголку, выступавшую на два дюйма из сопла. - Я начинаю резать, - обратился Джек к генералу, - расплавленный металл будет стекать. Генерал посмотрел на него. - Это займет много времени, - пояснил Джек. - Боже, даже не знаю, часов десять или двенадцать. - Вы знаете, какова ставка. Ваши дети. Поняли? Джек промолчал. Ему не требовались дополнительные объяснения: если этот человек собирается выпустить ракету по русским, то его детей он наверняка убьет Но что-то внутри подсказывало Джеку: "Твои дети все равно умрут, если будет выпущена эта ракета". Да, это случится ночью, а пока нужно разрезать проклятый блок. Я доживу до ночи, но сначала надо прожить этот день. - Хорошо, - согласился он. Держа в одной руке плазменную газоэлектрическую горелку, другой рукой, наклонившись, Джек погладил гладкую, блестящую поверхность металлического блока. Где-то там внутри лежит ключ. Он поднес горелку к металлу и увидел, как впилась в него яркая игла. Пятьдесят тысяч градусов плазменной дуги ионизированного газа заявили о себе тем, что вначале на поверхности блока появился пузырек, потом бороздка, затем углубление и, наконец, в металле образовался маленький тоннель. Джек придвинул горелку ближе, расплавленный металл потек из щели, скользя по поверхности блока, словно слезы. - Полковник служил в Специальных воздушно-десантных войсках Великобритании в Малайзии в рамках программы обмена офицерами, - продолжил начальник штаба сухопутных войск. - Служил в наших специальных войсках с самого начала их создания, блестяще проявил себя во Вьетнаме. Там он провел семь лет, подолгу бывал в таких местах, где мы не афишировали свое присутствие. Тридцать восемь дней сидел в осаде под интенсивным огнем противника и выдержал. - О Боже, Джим, - подал реплику начальник штаба ВВС. - И что особенно важно, он создал группу Дельта. Бился с армией и Пентагоном за создание группы, когда никому не было до этого дела. Он тренировал Дельту, знает ее, живет и дышит Дельтой. Он сам и есть Дельта. - Если не считать того, - снова вмешался начальник штаба ВВС, - что Дик Пуллер отправился в 1979 году с группой Дельта в Иран для выполнения операции "Орлиный коготь", как мы ее называли, и там Орел No 1 запаниковал. И отменил операцию, когда один вертолет не прибыл к месту сосредоточения группы. - Ему пришлось принять самое трудное решение, которое не принимал ни один американский солдат с б июня 1944 года, когда Эйзенхауэр... - Он провалил операцию. Сдали нервы, и от стыда он ушел в отставку, Джим. Дик Пуллер провалил операцию. Всю жизнь этот человек готовился для одного-единственного момента, и вот когда этот момент наступил, он оплошал. - А тогда все отвернулись от него. Все мы. И президент Соединенных Штатов отвернулся. Они вышвырнули бедного полковника, отдавшего лучшие тридцать лет жизни своей стране. - Он прямо-таки ходячая греческая трагедия, - не сдавался начальник штаба ВВС, - человек, который... - Господин президент, если вы требуете от меня назвать имя человека, который сможет захватить гору и проникнуть в шахту до полуночи, то я называю Дика Пуллера. Дик Пуллер самый храбрый и умный из офицеров, с которыми мне когда-либо приходилось служить. Он знает о войне больше любого из ныне здравствующих. Ему приходилось и планировать операции, и убивать. Он великий солдат. Самый лучший. - Никогда не слышал, чтобы кто-то называл Дика Пуллера трусом, - сказал начальник штаба ВВС. - Но, с другой стороны, никто не отрицал, что у него буйный нрав, что он своевольный, идет на поводу у своих желаний, иногда психически... - Джим, ты ведь не пытаешься просто помочь своему давнему любимчику? поинтересовался начальник штаба ВВС. - Ладно, - вмешался президент, - хватит, черт побери, хватит. Он повернулся к начальнику штаба сухопутных войск: - Тогда найдите мне этого Пуллера. Позвоните ему. Не знаю, каким образом, но он должен сделать это. Так и передайте. - Если это вообще возможно сделать, то Дик Пуллер сделает, - заверил начальник штаба сухопутных войск. 11.00 Поднятая по тревоге группа Дельта численностью 120 человек прибыла на место не через три часа, как пообещал начальник штаба сухопутных войск, а через два с половиной. Они вылетели из Форт-Брагг на двух самолетах С-130 1-го авиакрыла специальных операций 23-й авиадивизии ВВС. Первоначально планировалось выбросить группу на парашютах затяжным прыжком с большой высоты на тот случай, если агрессоры - а именно так теперь называли людей, захвативших объект, выставили наблюдение за возможным десантом. Но через двенадцать минут прибывший на место Дик Пуллер принял свое первое решение - отменить такой вариант выброски. Он стоял в ветхом домике лагеря скаутов для девочек Мисти Маунт, расположенном примерно в полумиле от горы. Лагерь и гору разделяло заснеженное поле. - Я не хочу, - рявкнул полковник со свирепым выражением на лице, - чтобы их разнесло по этой проклятой местности с поломанными ногами, грязным оружием. Еще чего доброго заведут шашни с фермерскими дочками. Нам это не нужно. Я не начну штурм без поддержки с воздуха, а это добрых четыре часа. Посадите Дельту в Хейгерстауне в боевой готовности. Полиция штата пусть обеспечит охрану аэродрома. Выслать по дороге передовые группы и обеспечить ее охрану, как можно быстрее оцепить район. Эти ребята на горе послали сигнал по радио, так что здесь может скрываться противник, намеревающийся уничтожить Дельту на марше. Все тщательно прочесать. Быстро доставить сюда группу я пусть сразу начинают заниматься разработкой плана штурма. Первое совещание в 12.00, надеюсь, к этому времени они полностью ознакомятся с местностью. Пуллер отвернулся от молодого человека, которому отдавал приказания. Это был скромный на вид двадцативосьмилетний агент ФБР Джеймс Акли, назначенный первым помощником Пуллера. Он сразу появился здесь, получив срочный приказ из отделения ФБР в Хейгерстауне, где занимался расследованием растраты в местном банке. Дик выбрал Акли потому, что считал энтузиазм более важным, чем интеллект, а Акли, похоже, энтузиазма было не занимать. Более того. Дик не желал окружать себя умными людьми, которые могли бы спорить с ним. Он любил тупых людей, исполняющих то, что им говорили, а Дику нравилось отдавать приказы. Акли передал решение Пуллера по телетайпу в оперативный пункт, откуда уже последовали соответствующие указания войскам. - Они не пытались провести разведку боем? - поинтересовался Пуллер. - Нет, - ответил Акли, наблюдая за тем, как в углу возле ветхой стены с удивительной скоростью растет набор различных средств связи. Несколько связистов склонились над аппаратурой, но по какой-то причине Пуллер вообще не обращал на них внимания, предпочитая общаться с окружающим миром исключительно через Акли. - В случае чего я сообщу вам, - робко заметил Акли. По правде говоря, он слегка побаивался Пуллера. А если совсем честно, все побаивались Пуллера. Акли даже не решил для себя, как к нему обращаться: сэр, полковник или как-то иначе. Пуллер снова поднес к глазам бинокль. Над ним возвышалась гора, белая и величественная, красная мачта антенны торчала на ней, как палочка-леденец. Полковник не заметил никакого движения. В гору вела единственная дорога, но она обрывалась посередине, в том месте, где противник взорвал ее. Разумно. Никакая бронетехника не проникнет туда, во всяком случае, не сегодня. Полковник взглянул на часы: 11.24. Осталось немногим более двенадцати часов. Что в итоге? Группа Дельта, черт побери, еще не приземлилась, эта несчастная рота Национальной гвардии Мэриленда никак не соберется, пехотный батальон барахтается где-то по дороге. Единственный плюс: батальон рейнджеров, по крайней мере, уже в воздухе и летит сюда через всю страну. Расчетное время его прибытия - 16.00. Двенадцать часов, снова прикинул полковник. Настроение у него было мрачное, но