захлопал глазами и почувствовал, что брюки у него стали мокрыми... А затем раздался такой грохот, словно сотни детей застучали по стенам погремушками. Что это? Он никак не мог сообразить, пока до него не дошло, что это стреляют из автоматов. Он знал, что они придут. Эти ребята, военные, они прорвались все-таки через эту дверь. Теперь они убьют всех и все закончится. Джек повернулся к полоумному генералу и сказал: - Я не думаю... - Режь! Режь, идиот! Моя рука должна пролезть туда. Режь, Хаммел, черт бы тебя побрал! Дуло пистолета уперлось ему в голову. У Джека сразу поубавилось прыти. Он не был достаточно сильным человеком и понимал, что ему придется умереть. Он никогда больше не увидит своих детей и жену. Он просто глупец, неудачник, никчемный и жалкий человечек. Он не выдержал выпавшего на его долю испытания, и теперь его убьют - или генерал, или военные, которые ворвутся сюда. И все же он предпринял последнюю попытку. - Я не могу. Не буду. Генерал надавил пистолетом, Джек почувствовал, как дуло впилось в височную кость. Раздался щелчок. - Режь, - приказал генерал. Джек сунул горелку в глубокую дыру и увидел, как горячая, яркая игла пламени начала плавить последние остатки титана вокруг отверстия. Он мог уже сказать: Все готово. Теперь можете просунуть руку". Все. Джек поднял голову. - Готово, - вымолвил он. Рука с пистолетом взметнулась вверх и опустилась на лицо Джека. Послышался хруст костей, все взметнулось перед его глазами, потом - резкая боль и пустота. Джек почувствовал, как падает на колени, понял, что заливающая лицо теплая жидкость - это его кровь. И все же сквозь пелену полуобморочного состояния разглядел, как рука генерала сунулась в отверстие, поколотилась там и вернулась назад с ключом. - Ясотый! Ясотый, я достал ключ! От первого взрыва Уоллс упал на колени и чуть не выстрелил из обреза. Второй взрыв был еще громче и на самом деле напугал его. Шум стрельбы усиливался, напоминая шум океана, бьющего в стены и ломающего их. Уоллс обернулся к Фуонг. - Все в порядке, детка. Ты только прикрывай мою задницу, ладно? На секунду в ее темных глазах промелькнуло что-то вроде согласия, а потом она повернулась и принялась что-то бормотать. Вдруг до Уоллса дошло, что она молится. Она вручала себя воле Господа, что бы ни случилось. Уоллс тоже быстренько прочитал молитву. "Боже милостивый, я не знаю, белый ли ты человек, темнокожий или желтый, но, пожалуйста, не позволяй этим парням взорвать мир, пока я не отвезу мою маму и моего брата Джеймса на нашу родину. А если позволишь, то катись к черту, потому что ты тоже умрешь". Ударом ноги Уоллс распахнул дверь и увидел молодого парня в голубом берете, которые носили советские десантники, - с ручным противотанковым гранатометом он спешил на вторую баррикаду. Уоллс застрелил его из обреза, ощутив боль в плече от отдачи, мгновенно передернул затвор, пристрелил еще одного десантника, пригнулся и побежал через коридор, убив на ходу молодого парня с АК-47, повернувшегося, чтобы посмотреть, в чем дело. И тут он заметил, что его поймал на мушку четвертый десантник, но выстрелить русский не успел, потому что рухнул с разбитой головой. Это Фуонг застрелила его из "тауруса". Уоллс подмигнул ей и поднял вверх большой палец. Да, эта девка умеет стрелять, без балды! Уоллс загнал в обрез еще семь патронов, передернул затвор... и как раз вовремя, потому что первым успел выстрелить в здорового парня с автоматом. После этого он пополз вперед, а Фуонг ползла в десяти шагах сзади справа, прикрывая его черную задницу. Ну, давайте, засранцы, идите сюда, думал он, идите к старине Уоллсу, он попотчует вас 12-м калибром. Уоллс подобрался к двум раненым десантникам, лихорадочно набивавшим патронами магазины, и без всякого сожаления сделал то, что надо было сделать - пристрелил их. И тут он услышал крик, потом раздалась стрельба, его ранило в запястье, в ребро и в шею. "Мама, мама! - кричала дочь из пламени. - Спаси меня! Спаси!" Фуонг бросилась к ней, пробежала мимо своего раненого темнокожего напарника, но на пути ей попался белый человек с карабином, и она застрелила его. Потом заметила еще двоих и тоже застрелила. Внезапно она увидела, что белые люди окружили ее со всех сторон, Фуонг почувствовала, что ее ранили, но повернулась и выстрелила два раза. Стреляла она почти в упор, так что промахнуться не могла. Но ее ранило еще несколько раз. "Мамочка, не дай мне сгореть!" - закричала дочь. Фуонг выпрямилась, превозмогая боль, повернулась, чтобы увидеть дочь, но увидела еще двоих белых, стрелявших в нее. Она нашла в себе силы выстрелить в ответ и тоже убила их. "Я иду", - закричала она про себя и увидела свою дочь. Фуонг подошла к ней и обняла ее. И тогда огонь пропал. Уоллс застонал от боли и тут понял, что на нем же чертов бронежилет, а попавшая в ребра пуля просто сильно ударила его и все. Запястье вообще царапнуло рикошетом, и из шеи почти не текла кровь. Он подполз к Фуонг. Она лежала тихо, а вокруг валялись семь трупов. Пистолет лежал рядом на полу, затвор находился в крайнем заднем положении - она стреляла до последнего патрона. Уоллс встал на колени и быстро нащупал у нее пульс. Никаких признаков жизни. Ее закрытые глаза были спокойны. Боже, детка, подумал Уоллс, да ты просто замечательная леди. Один из солдат противника, истекающий кровью, попытался уползти. Уоллс приставил дуло обреза к его голове и выстрелил. Потом вскочил и побежал дальше. Ясотый со всей силой ударил по пулемету, но это не помогло. Тогда он вытащил из-за голенища ботинка нож и открыл коробку подающего механизма ленты. Он увидел, что один патрон перекосило и он уперся в головку болта. С помощью лезвия он выбросил перекошенный патрон. Отбросив нож в сторону, Ясотый поправил ленту, закрыл крышку, передернул затвор. Майор встал, красные лучи, ищущие человеческую плоть, метнулись к нему. Он увидел бегущих к нему коммандос из группы Дельта, ошеломленных его отчаянной храбростью. И нажал на спусковой крючок. Пулемет сделал его Богом. Трассеры устремились вперед, сметая на своем пути этих парней. Пулемет стрелял торопливо, поглощая ленту и выплевывая медные гильзы. Сотни гильз со стуком шлепались на пол. А потом пошел дождь. Вода хлынула Ясотому на лицо, и он от неожиданности упал. Она лилась плотными потоками, оставляя на полу сверкающие лужи, смывая пот с разгоряченного тела майора. Какое волшебство! Откинув голову, он принялся жадно глотать воду, она вливалась в него, сладкая и живительная, словно водка. Стрельба прекратилась. Пейте, ребята, черт побери, пей, 22-й спецназ! Это дар Божий. Он посылает воду нам сюда, глубоко под землю, чтобы утолить нашу жажду. Давайте, пейте, сорвиголовы! Ясотый засмеялся, как сумасшедший, сообразив, что шальные пули, наверное, разбили противопожарную систему. Он увидел, как начали падать ошеломленные десантники из группы Дельта. То, что не смогли сделать пули, сделала вода. И тут майор услышал крик генерала. - Ясотый, черт побери! Я достал его! Достал! - Дельта-6, я Кобра, как слышите? - Слушаю вас. Кобра. - Сэр, говорит капитан Маккензи. Скейзи убит, как и большинство наших людей здесь. Потери составили шестьдесят, если не семьдесят процентов. А теперь еще этот проклятый дождь. - Дождь? - Прорвало чертову противопожарную систему, льет как из ведра. В разговор вмешался Питер. - Передайте им, чтобы в любом случае продолжали двигаться вперед. Это же просто вода. - Кобра, двигайтесь вперед. Где вы находитесь? - Сэр, мы в коридоре, прошли первую баррикаду. Они нам устроили здесь настоящую мясорубку. У них оказался пулемет М-60, они нас здорово потрепали. Какой-то русский Рэмбо стоял в полный рост, стрелял и смеялся. Он убил, пожалуй, около сорока наших ребят. Боже, ну и крепкий сукин сын. - Прикончите его, разорвите на куски. - Проклятье, лазерные прицелы не работают при таких потоках воды. Сэр, у нас много убитых и раненых. - Кобра, вы должны захватить центр управления запуском. - Сэр, люди, которых я посылаю вперед, все погибают. У них под прицелом этот проклятый коридор. Мне нужна еще взрывчатка, нужны еще люди и время. И побольше лазерных прицелов. - Кобра, вы обязаны выполнить задачу, вот и все. Давай, сынок, атакуй или ваши жены и дети навечно проклянут вас. - Боже, - только и вымолвил молодой капитан. Генерал увидел Ясотого, бегущего по воде. Для своего нынешнего состояния майор двигался с удивительным проворством. Волос на голове у него не осталось, они сгорели. Сгорели и брови. Рассеченное осколками и кровоточащее в нескольких местах лицо было багровым от возбуждения. Один рукав комбинезона сгорел, голая рука покрылась потемневшей коркой, второй рукав тоже пропитался кровью. Трудно было в это поверить, но, похоже, все это ему нравилось. Ясотый был буквально рожден для войны. - Я достал ключ! Я достал его! - закричал генерал, держа ключ высоко перед собой. - Быстрее, Апекс, все в порядке, мы победили! В руке генерала, оказывается, было два ключа, красные титановые ключи, каждый весом около унции, длиной около двух дюймов, с зубчиками и бородками, как у любого обычного ключа. - На, держи. Действуем по моей команде. Генерал сунул ключ в руку Ясотому, и вдруг ему показалось, что в сумасшедших глазах майора появилось что-то загадочное и печальное. Генерал подбежал ко второму пульту. Пультов было два, на каждом телефон, панель с кнопками, компьютер, но все это не имело отношения к делу, за исключением скважин для ключей под табличкой "Пуск". - Вставляй ключ, Алекс, - приказал генерал, колдуя над своей скважиной. Ясотый вставил ключ. Моментально в комнате замигала красная лампочка. Записанный на пленку голос объявил: - Готовность к запуску No1, наберите, пожалуйста, код. Готовность к запуску No1, наберите, пожалуйста, код. - Набирай на компьютере, Алекс. Делай, как я. Цифры там. Перед Ясотым лежал листок с двенадцатью цифрами. Это был подлинный код для предотвращения несанкционированного пуска ракеты, установленный на сегодняшний день. Алекс сам достал этот код, взорвав сейф в комнате охраны восемнадцать часов назад. Майор набрал на клавиатуре двенадцать цифр, точно так же, как это сделал генерал. - Получена команда на пуск, джентльмены, - раздался из громкоговорителей прекрасный голос женщины. - Получена команда на пуск. Поверните ваши ключи, джентльмены. Была даже какая-то нежность в ее голосе. - Алекс, по моей команде. Глаза Алекса встретились с глазами генерала, потом снова вернулись к ключу. - Алекс, три, два, один, Генерал попытался повернуть ключ. Но ключ не повернулся. Стрельба становилась все сильнее, слышались крики, стоны, взрывы. - Алекс? Ясотый поднял взгляд. Генерал снова увидел что-то странное в его лице, какую-то печаль и отрешенность. Майор не повернул свой ключ. - Правильно ли мы поступаем, Аркадий Семенович Пашин? Можете вы поклясться мне Богом, Марксом, Лениным, нашими детьми, что мы поступаем правильно? - Клянусь тебе, мой друг. Отступать слишком поздно. Скоро взорвется бомба в Вашингтоне. И если мы сейчас же, сию секунду не произведем пуск, то американцы ответят на этот взрыв всеми своими ракетами МХ, а это смерть на века. Давай, мой друг. Пора. Мы должны выполнить эту трудную, ужасную миссию, это наш долг. Мы должны быть мужчинами. Ясотый легонько кивнул головой и снова посмотрел на ключ. Потом протянул руку. - По моей команде. Три, два... И вдруг Пашину показалось, что вспыхнуло пламя, нескончаемое пламя охватило весь мир, пожирая города, деревни, поля. Все гибло в огне, в этом ужасном, но необходимом, очищающем пламени. Генерал подумал о детях в колыбелях, о их матерях и вдруг понял, что это не мир охвачен пламенем, а его рука и плечо. И тут его пронзила боль. Повернувшись, он увидел безумные глаза Хаммела, горелку, которая поднималась от его плеча и жгла, жгла через горло гортань, через щеки - язык, через глаза - мозг, и боль была... Ясотый оцепенел. Как ни странно, но поначалу он даже почувствовал облегчение, а потом понял, что теперь вся ответственность лежит на нем. Генерал наверняка испытал ужаснейшую боль, но Алекс даже не двинулся с места. Он смотрел, как сварщик поднял горелку к лицу генерала, и лицо начало плавиться. За все годы войны Алекс повидал много страшного, но не такого, как сейчас. Придя в себя, он положил конец этому кошмару и выстрелил из пистолета. Американец рухнул на пол, и горелка, наконец, погасла. Алекс убрал оружие. Машина запуска ракеты уже действовала, но сам он не мог повернуть два ключа одновременно. Надо найти кого-нибудь второго. Алекс повернулся, чтобы позвать кого-нибудь из своих людей, и встретился с собственной смертью в лице чернокожего человека с красным платком на голове, безумными глазами и обрезом в руках. Еще не вышедший из оцепенения, Алекс начал поднимать пистолет, предпринимая слабую попытку защититься, но американец опередил его. x x x Григорий посмотрел на часы. Совсем скоро полночь. Он бросил взгляд на вереницу комнат за стальной дверью. Интересно, мог бы великий Толстой придумать такой сюжет: толстый Григорий, готовый от страха наложить в штаны, собирается проникнуть в лабиринт и остановить человека с ядерной бомбой, который собирается уничтожить мир. Это было настолько абсурдно, что не пришло бы в голову ни Толстому, ни даже русским сказочникам. Он был князем Таташкиным, собирающимся сразиться с Колдуньей вечной тьмы. Да, мир выбрал довольно неподходящую кандидатуру для борьбы с Колдуньей, с горечью подумал Григорий. Стоило хлебнуть для храбрости. Он вытащил из кармана бутылку, поболтал ее, обнаружив, что водки поубавилось, отвинтил пробку и сделал большой, жадный глоток. Мир сразу стал добрым и чудесным. Григорий почувствовал, что готов действовать. Прочь, раболепие, угодничество, хныканье и подобострастие! Прочь, страх! Он сможет убить и убьет. Григорий шагнул в темноту коридора. Должно быть, это Климов выключил свет. Сняв ботинки, он осторожно, на цыпочках, двинулся по коридору. Страха уже не было, правда, сердце учащенно колотилось в груди, но это не от страха, а от возбуждения. Теперь он у него в руках, этот молодой Климов, негодяй, убивший его друга Магду и собирающийся вот-вот убить весь мир. Вдохновленный водкой, Григорий представил, как схватит этого негодяя за горло и будет сжимать его, наблюдая, как пустеют и затягиваются пеленой смерти ненавистные глаза. Григорий бросил взгляд в первую комнату: внутри шкаф с досье, три поломанных портативных шифровальных машины и больше ничего. Он двинулся дальше, тихонько дыша через нос, прищурив глаза. Поймал себя на мысли, что сейчас собран, как никогда, подвигал руками, напрягая мускулы. Что говорилось в тех лекциях, которые читали ему много лет назад? "Каждая часть вашего тела является орудием убийства: убить можно пальцами, ткнув под нос или в горло; ударом ребра ладони по шее; сильным ударом колена в промежность; ударом кулака с выставленной костяшкой среднего пальца - это называется голова дракона - в висок; резким ударом локтя в лицо; ударами больших пальцев в глаза. Вы сами оружие, вы оружие". Он прошмыгнул мимо двери второй комнаты: очередные шкафы с досье, старые чемоданы, висящая форма. Григорий продолжил свой путь. В следующей маленькой комнате хранились устаревшие средства связи и шифровальное оборудование. Оно было слишком громоздким, чтобы увезти его домой, слишком секретным, чтобы выбросить, и слишком прочным, чтобы уничтожить. В следующей комнате хранилось оружие. В пирамиде были заперты старые автоматы ППШ, к стойке пирамиды были пристегнуты цепью несколько ручных противотанковых гранатометов. Хранились здесь и несколько ящиков взрывчатки со взрывателями. Все это осталось от маньяков сталинских времен, считавших, что война может начаться в любую минуту, и тогда торговый атташе сразу превратится в диверсанта или в партизана. В следующей комнате не было ничего, кроме мебели из кабинетов арестованных в свое время чиновников. Мебель тоже оказалась политически неблагонадежной, и для нее подыскали свой Гулаг. В последней комнате Григорий обнаружил этого крысенка Климова. И нашел бомбу. Естественно, он узнал ее по рисункам, которые ему приходилось видеть. Это был вариант знаменитой американской малогабаритной бомбы W54, который назывался "специальный ядерный фугас". Мощность его была одна килотонна, и этого было вполне достаточно, чтобы отсюда, из посольства, запросто превратить в пар основные правительственные здания, и за счет мощной ударной волны, теплового излучения и электромагнитного импульса полностью уничтожить Пентагон, находившийся через реку в Виргинии, нанести громадный ущерб ЦРУ и вывести из строя средства связи в Агентстве национальной безопасности в Мэриленде. Установленный на столе фугас был похож на большой зеленый металлический чемодан. Висячий замок был открыт, крышка откинута. Взрывной механизм выглядел на вид довольно простым - обычный часовой механизм, отсчитывающий время. Цифры, показывающие время, были кроваво-красного цвета, как в третьеразрядных американских шпионских боевиках. 23:56.30 23:56.31 23:56.32 Этот ублюдок уже приготовился. Климов сидел неподвижно, а цифры прыгали, приближая последний момент. Он притащил из комнаты, где хранилась мебель, старое вращающееся кресло и теперь просто сидел и ждал. Григорий пошел к нему, ожидая, что этот негодяй сейчас повернется и поднимет пистолет. Он чувствовал, что подошел уже достаточно близко, и радость от предвкушения убийства охватила его. Он убьет Климова голыми руками, и. это будет здорово. Он убьет его за Магду, которая уже мертва, и за миллионы спящих людей, которым предстоит последовать за Магдой. Дюйм за дюймом Григорий подбирался все ближе. Климов сидел, не шелохнувшись. 23:57.45 23:57.46 23:57.47 Григорий тронул Климова за плечо и приготовился к удару. Молодой Климов качнулся вперед, а затем рухнул на цементный пол. Раздался глухой звук и треск разбитых зубов. Климов был убит выпущенным прямо в сердце лезвием десантного ножа, торчащего у него из груди, обильно залитой кровью. Кровь текла изо рта и носа, в открытых глазах стояла пустота. - Он очень удивился, когда я убила его, - раздался голос Магды Гошгарьян, которая стояла в дверях позади Григория. - Хотелось бы мне, дорогой Тата, чтобы ты присутствовал здесь, когда лезвие воткнулось ему в сердце и глаза остекленели. - Магда, я... Он рванулся было к ней, но Магда подняла пистолет. - Он что-то подозревал. Эта маленькая сволочь была очень умной. Несколько недель так и крутил своим носом около меня. Он пришел сюда, и я убила его, Тата. Тут ее взгляд переместился на Григория, и он понял, что она сумасшедшая, просто сумасшедшая. - Я услышала, как ты шел и окликал меня по имени, а голос твой дрожал от страха. Поэтому я притворилась мертвой, и ты ушел. Тебя я тоже убью, Тата, хотя и люблю. Я люблю тебя почти так же сильно, как люблю свою страну, которая сбилась с истинного пути. И почти так же сильно, как своего любовника Аркадия Пашина, ради которого я готова умереть. Он великий человек, Тата, человек из "Памяти", а ты, Тата, просто человечек. А теперь отойди к стене. Это произойдет через несколько секунд, любовь моя. Ты ничего не почувствуешь, просто пустота и все. Взрывом тебя разнесет на мельчайшие атомы. x x x Питер стоял возле лифтовой дыры шахты, прислушиваясь к доносившейся снизу стрельбе. Шум стрельбы был просто ужасным, это были не отдельные звуки, а сплошной грохот. Слушая, Питер возился со снаряжением, застегивая его на поясе. - Простите, - обратился он к стоявшему рядом десантнику из группы Дельта, - я правильно делаю? Молодой парень посмотрел на снаряжение. - Нет, сэр, вот этот карабин надо повернуть так, чтобы прорезь была отвернута от тела. Да и сиденье на веревке вы, похоже, не правильно установили. Надо, чтобы между карабином и тормозом был небольшой зазор... Питер попытался разобраться. Нет, это ему было не под силу. - Послушайте, не могли бы вы помочь мне? - попросил он. Десантник усмехнулся, но все же наклонился и стал помогать. - Доктор Тиокол? Это был Дик Пуллер. - Как там дела внизу? - спросил Питер. - Не очень хорошо Сильный огонь. Очень большие потери. Питер кивнул. Пуллер взглянул на часы, потом оглядел десантников из группы Дельта, готовившихся спуститься вниз и вступить в бой. - Вторая штурмовая группа, приготовиться к спуску! - крикнул сержант. Оружие проверили? - Проверили, - раздался хор голосов. - Прикрывайте друг друга, при спуске не стрелять. Баррикада в середине коридора. Итак, попарно, вперед, вперед! Десантники начали спускаться в шахту. - Возможно, подкрепление и поможет, - заметил Дик. - Ну, вот и все. - Солдат, помогавший Питеру, поднялся. - Теперь все в порядке. Веревка будет скользить потихоньку, притормаживать можете правой рукой, вы ведь правша? - Что вы делаете, Тиокол? - внезапно спросил Пуллер. - Мне надо спуститься вниз. Дик Пуллер раскрыл рот. Впервые Питер увидел удивление на его задубевшем, непроницаемом лице. - Зачем? - вымолвил наконец Пуллер. - Послушайте, они или прорвутся и остановят Пашина, или нет. Все очень просто. Питер резко взглянул на полковника. - Все не так просто. Возможен такой вариант, когда там понадобится присутствие человека, знающего панели управления и порядок остановки пуска. По иронии судьбы он, Питер Тиокол, доктор Питер Тиокол, мыслитель-стратег, должен спускаться по веревке в шахту, чтобы принять участие в самой худшей из всех игр, которая называется война. - Это сейчас даже важнее, чем подкрепление людьми, потому что Дельта может перебить всех русских, а ракета все равно взлетит. Я должен быть там, ведь я затеял всю эту чертовщину и теперь сам должен остановить ее. Пуллер проводил его взглядом. Полковник дал команду приостановить спуск штурмовой группы. Сержант посмотрел на Пуллера, тот кивнул, и сержант еще раз осмотрел снаряжение Питера. Питер остановился у края шахты, замер на секунду, встретился взглядом с Диком Пуллером, поднял вверх большой палец, что получилось у него как-то по-ребячески, а не как у настоящего коммандос, и шагнул в шахту. Уоллс понял, где он находится. Он был внутри, буквально в самом центре мозга белых людей. Хорошо освещенная маленькая комната со всяким электронным оборудованием, телефонами, экранами и мертвыми людьми. Уоллс перезарядил свой "моссберг", потянул на себя дверь и закрыл ее, повернув здоровый штурвал запорного механизма. Позади белого парня с пистолетом, которого он только что прикончил, лежал еще один белый, обожженный, словно свинья из Северной Каролины. Кто бы он ни был, но запашок от него точно шел неприятный. Уоллс подошел к трупу и пошевелил его ногой. Да, его здорово поджарили, аж кости почернели. Так хорошо поджарили, что его можно было есть. Тут Уоллс заметил еще одного парня, подошел к нему и тоже пошевелил тело ногой. Все лицо у парня было разбито, видно, его жестоко избили. К тому же прострелена нога и на груди пузырится кровь. Вдруг глаза его задрожали и открылись. - Мои дети? - спросил он. - Приятель, я ничего не знаю ни о каких детях, - ответил Уоллс. - Ты американский военный? Уоллс не знал, как точно ответить на этот вопрос. - Да, - все-таки решил сказать он. - Они заставили меня сделать это. Я не виноват. Но я остановил генерала. Горелкой. - Ты не просто остановил этого генерала, парень, ты ему всю задницу поджарил, да и вообще подпалил изрядно. Рука парня дотянулась до запястья Уоллса и сжала его. - Передай моим детям, что я любил их. Черт возьми, я никогда не говорил им об этом, но я очень их любил. - Хорошо, хорошо, а сейчас отдохни. Если ты еще не умер, то, возможно, и вовсе не помрешь. Кровотечения я не вижу. Он стрелял тебе в сердце, но, думаю, промахнулся. А теперь поспи, что ли, пока я придумаю, что дальше делать. Понял меня, приятель? Парень кивнул и бессильно откинулся на спину. Уоллс поднялся. Вот он и пробрался в самый мозг белых людей. Дверь он закрыл, а чуть дальше в коридоре шел серьезный бой. Уоллс не видел точно, что там происходит, но и так было ясно, что там люди убивают друг друга. Он огляделся вокруг. Ну и дураки же эти люди. Какой идиот додумался построить эту комнату? Маленькая белая комната под землей, из которой можно уничтожить весь мир, нажав несколько кнопок. Потом он увидел ключ, обычный ключ, как от зажигания автомобиля, и чуть дальше заметил еще один такой же ключ. Как будто эти белые парни собирались куда-то уехать. В комнате было полно всяких лампочек, табличек, имелись динамики, радиостанции, телетайпы, стенной шкаф и большие настенные часы. Проклятье, уже очень много времени! Почти полночь. Уоллс рассмеялся. Ох уж эти белые люди. И вдруг в комнате очутилась еще белая леди. Уоллса просто поразило, когда он услышал ее голос в этой ярко освещенной комнате. Он огляделся вокруг, голос звучал так, словно она была здесь, в комнате. Но нет, не было никакой белой леди. Должно быть, голос звучал по радио. Уоллс попытался понять, что она говорит, но так и не понял, просто какая-то чепуха. Ох уж эти белые сучки, всегда портят жизнь. Что-то она плела о команде на запуск или еще о чем-то. Черт, да что же нужно этой белой сучке? - Включена последовательность автоматического пуска. Включена последовательность автоматического пуска. Джентльмены, у вас есть пять минут, чтобы в случае необходимости остановить пуск. Начинаю отсчет времени перед пуском. И тут он все понял. Эта белая сучка собиралась запустить ракету. 23:57.56 23:57.57 23:57.58 - Послушай, Магда, - начал Григорий, - послушай, дорогая, давай не будем совершать необдуманных поступков. Значит, это Пашин? Наверное, он симпатичный, привлекательный, но ведь вместе с тем он просто фанатик. Послушай, дорогая, поверь мне. Я понимаю, каким негодяем я бывал по отношению к тебе, но неужели ты не понимаешь, что он просто использует тебя? Ведь он же не ждет тебя где-нибудь в условленном месте? Ты же тоже погибнешь, я имею в виду, что через минуту или две мы оба с тобой превратимся в пепел. Пистолет был нацелен ему прямо в сердце. Григорию приходилось видеть, как Магда стреляет, она была отличным стрелком. И рука у нее совершенно не дрожала. Свет от скачущих цифр часового механизма освещал ее лицо, придавая ему какое-то странное оживление. Он как бы высвечивал ее подлинное безумие, помраченный разум, что, видимо, и привело к тому, что она стала жертвой Пашина и готова была совершить этот ужасный поступок. Пашин мог навсегда привязать ее к себе чем-нибудь элементарным, не особенно выдающимся, чем-нибудь вроде оргазма. Несколько быстрых движений языком в нужном месте - и он уже властелин мира. - Прошу тебя, дорогая, я... - Помолчи, любовь моя, - проворковала Магда глубоким, полным сексуального возбуждения голосом. - Нам нужно просто подождать, пока пролетят секунды, а потом мы с тобой присоединимся к Вечности, Тата. Сейчас Григорий жалел, что не стал любовником Магды. А сделать это было так легко, Магда всегда была доступна для него, надо было только предложить! И если бы он переспал с ней, то сейчас она была бы его. Так все просто. Но он не сделал этого. Никогда не думал о ней как о любовнице. Магда! Глупая, простодушная женщина, приятель, закадычный друг, всегда готовая выслушать и посочувствовать. Должно быть, она втайне любила его многие годы и ее обижало, что он не видит в ней женщины. Это и привело ее к Пашину и его безумным идеям. - Магда, послушай, совсем не обязательно умирать подобным образом. Магда, мы с тобой можем быть вместе, я могу спасти тебя. У меня есть друзья среди американцев. Мы с тобой вдвоем сбежим из посольства, уедем из Вашингтона, сможем начать счастливую жизнь в каком-нибудь американском городе. Мы поженимся, удочерим маленькую девочку, у нас будет семья, Магда. Американцы помогут нам. У нас будет счастливая жизнь, Магда, я сделаю тебя такой счастли... Резкий смех Магды оборвал его. - Ты что, Григорий Иванович! Вообразил, что я влюблена в тебя? Что я ради твоих ласк продам свою страну? Боже мой, как же вы, мужики, высоко себя цените! Нет, Тата, мое сердце принадлежит Аркадию Пашину и его взглядам на будущее, основанным на великом прошлом России. И только лжерусские, вроде тебя, не могут понимать этого. Я с радостью отдам жизнь за мою Родину и моего любимого. Григорий понял, насколько сильно этот сумасшедший Пашин запудрил мозги Магде. И еще он понял, что ему пришел конец. Преданность Магды была безгранична. Он превратил ее в рабыню, и Магда, с ее потребностью поклоняться кому-то, поверила всей этой чепухе о "Памяти" и Родине-матери. Полоумная сучка! Шлюха, тупая русская шлюха! Баба! Как он ненавидел их, этих сучек. Но сейчас он был полностью в ее власти. Если броситься к бомбе, то получишь пулю в сердце, как бедняга Климов, даже не добежав до бомбы (кстати, он и не знает, как обезвредить ее). Если он бросится на Магду, то все равно погибнет. Без сомнения, она выстрелит прямо в сердце, может быть, и с неохотой, но выстрелит, так как видит в этом свой долг перед гениальным шарлатаном Аркадием Пашиным и перед Родиной, которой она, по ее мнению, служит. - Знаешь, дорогая, - попробовал Григорий зайти с другой стороны, американцы все знают. Сейчас они штурмуют гору, так что авантюра Пашина провалилась. Может быть, он уже мертв, Магда. Все его мечты рухнули. И американцы наверняка связались с Москвой. Эта проклятая бомба взорвется, тысячи, миллионы людей погибнут, включая и нас с тобой, но не начнется война, в которой мы победим, не будет у русских будущего, основанного на великом прошлом России. А будут только разрушенные города и обгорелые кости детей. Григорий заплакал. Он видел, как бешено скачут цифры. 23:58.21 23:58.22 23:58.23 Магда посмотрела на него, на лице ее было написано только сожаление. - Ты круглый дурак, Тата. Ты не верить ни во что, кроме своей трусливой задницы, ради которой готов на все. Хнычешь, умоляешь, скулишь. Черт бы тебя побрал, Тата, почему у тебя не хватает мужества достойно встретить смерть. Иди сюда, глупец, трусливый ублюдок! Но Григорий рухнул на колени. - Прошу тебя, - захныкал он, совершенно раздавленный. - Ты права, мне наплевать на всех, но, Магда, прошу тебя, пожалуйста, я не хочу умирать. Останови! Останови бомбу! Прошу, не убивай меня! Пожалуйста! На лице Магды появилась презрительная гримаса, губы скривились в косой усмешке, глаза округлились, ствол пистолета дернулся, и в ту же секунду Григорий Арбатов бросился на нее. Питер скользил в темноте, ему даже начало казаться, что он просто бесконтрольно падает вниз, и он решил ухватиться за веревку, чтобы затормозить падение. Это было большой ошибкой с его стороны. Питера сильно ударило об стену, в голове зазвенело, он задергался, в глазах засверкали искры, дыхание стало учащенным и горячим. Почувствовав кровь на лице, Питер совсем сник и заморгал глазами, чтобы прийти в себя. Снизу доносилась стрельба, шум, казалось, этому не будет конца. А он просто повис в шахте между двумя мирами. Мимо него скользили вниз темные тени десантников. Нос Питера уперся в стену, веревки врезались в пах. Сейчас он напоминал парашютиста из кинофильма о второй мировой войне, повисшего на дереве. Питер начал дергаться всем телом и... ох! снова заскользил вниз, но уже не так беспорядочно. Даже через кожаные перчатки он чувствовал, как горят ладони, но урок пошел впрок: теперь он уже не стукался о стену, а отталкивался от нее ногами. Он приземлился на крышу взорванной кабины лифта, в воздухе стоял плотный запах недавнего взрыва. Питер очутился на маленьком пятачке среди десантников из группы Дельта они торопливо расстегивали ремни, отстегивали карабины, освобождаясь от веревок, а потом ныряли в дыру в крыше кабины лифта, уже готовые к стрельбе. Питер принялся делать то же самое, хотя и менее ловко, пытаясь припомнить, что там, наверху, объяснял ему парень из группы Дельта. Десантники продолжали спускаться, с удивлением смотрели на него, но, не останавливаясь, продолжали свой путь дальше. Как же долго он возится! Наконец он все же освободился от снаряжения, осторожно спустился вниз через дыру в крыше кабины и тут же наткнулся на беднягу Скейзи. Он лежал на спине, залитые кровью глаза смотрели в никуда. Питер буквально задохнулся, сначала от ужасного лица и разбитого черепа Скейзи, а потом от запаха крови, примешивавшегося теперь к вони пороха. Повернувшись, Питер увидел еще трупы, перешагнул через них и поспешил выбраться в коридор. Да, шахта, его детище, выглядела сейчас просто ужасно, такого он себе даже и представить не мог. Вода на полу достигла уже примерно дюйма, влажный пар висел в воздухе, словно туман. Да, видимо, прорвало противопожарную систему. Темные тела в воде, казалось, даже покачивались, как на волнах. Выли сирены, половина лампочек не горела, перебитые провода искрили. И тут он услышал голос, сладкий голос ангела мегасмерти. - ... команда на пуск. Получена команда на пуск. Получена... Это была Бетти, голос компьютера. Даже тут Питер подумал, что ее голос слегка похож на голос Меган. Выслушав эту ужасную новость, он заспешил сквозь туман туда, откуда раздавалась стрельба. Через первую баррикаду он перебрался и оказался у самого центра боя. Десантники из группы Дельта были еще в добрых пятидесяти метрах от второй баррикады, собранной из мешков с песком, мебели, ящиков и прочего подручного материала. Обороняли ее, по крайней мере, двенадцать человек с автоматами. Стреляли все, шум стоял ужасный, воздух буквально кишел свинцом. Десантники из группы Дельта, вооруженные штурмовыми винтовками с лазерными прицелами, непрерывно штурмовали баррикаду, иногда до нее оставалось всего несколько ярдов, но всякий раз падали под огнем. Питер видел, что Дельте нужна взрывчатка или какое-нибудь более мощное оружие. Это была настоящая мясорубка, никто не приказывал, просто две группы людей, стиснутых ограниченным пространством, отчаянно палили друг в друга. Боже мой, подумал Питер, прячась в темноту. Сейчас ему стало по-настоящему страшно, внутри что-то опустилось. Он видел, что Дельте не прорваться в центр запуска. - Это вы, доктор? - Рядом возникла темная фигура со штурмовой винтовкой. - Да, - ответил Питер этому человеку, по всей видимости, он командовал сейчас группой Дельта. - Послушайте, вам нужно прорваться вон в ту комнату. там центр управления пуском. - Да, это уж точно. Но только после вас. Туда можно подобраться с другой стороны? - Нет, путь только один. Но вы просто обязаны прорваться туда. Другого пути нет, а времени осталось очень мало. - Извините, но я вынужден ждать, пока не получу мощную огневую поддержку. - Но у нас нет времени. Вы же слышали, вы понимаете, что означает этот голос? - Да, слышал. Но я не знаю, что это такое. - Это голос компьютера. Он осуществит запуск примерно через четыре минуты. Офицер недоуменно посмотрел на него. - Понимаете, в ходе испытаний мы выяснили, что если сто процентов дежурных офицеров в шахтах вставят в скважины пусковые ключи, на самом деле повернут их только около шестидесяти процентов. Поэтому мы решили обезопаситься. Если оба офицера вставят ключи, то включается таймер, а спустя три минуты вступает в действие автоматическая последовательность пуска. Им нет необходимости поворачивать ключи, достаточно просто вставить их, и начнется стартовый отсчет времени. Но если произошла ошибка или какая-то ужасная случайность, то существует возможность остановить пуск из центра управления, нажав определенные кнопки. Их последовательность строго засекречена. Узнать эту последовательность можно, только связавшись по радио с командованием. Знают ее только в штабе Стратегического авиационного командования. Знаю ее и я. Если вы сможете пробиться в центр управления пуском, то я смогу остановить ракету. - Но мне не прорваться в этот проклятый центр, понимаете? Не прорваться. - И вы позволите горстке советских солдат преградить вам путь? Поторопитесь, прошу вас. Господи, ну, пожалуйста. - Да, хорошо сказано: поторопитесь. Эти сволочи убивают всех, кто приближается к ним. Мы просто все погибнем, а толку в этом не будет никакого. - Но мы же совсем у цели! - Очень жаль, доктор, но я не могу сделать невозможное. Свяжитесь с Пуллером. Здесь командую я, а не он. Подождем несколько минут, возможно, подойдут еще люди, доставят взрывчатку, тогда другое дело. Сколько уже погибло моих ребят, эти русские ужасно стойкие. - Прошу вас! - закричал Питер, сам удивленный резкостью своего тона. Черт побери, неужели вы не понимаете, что если через три минуты мы не попадем в центр управления запуском, то все жертвы окажутся просто напрасными. Если не ради наших детей, то хотя бы ради этих погибших парней, которые... - Я не могу! - тоже закричал офицер. - И дело здесь не в моем желании. Я просто не могу попасть туда. И никто не может, черт побери. Питер понял, что сейчас расплачется. Его охватила ярость от собственной беспомощности. Еще две или три минуты, и Пашин победит. Значит, Пашин оказался умнее. Но почему же тогда Пашин не повернул ключи и не произвел моментальный пуск, если он все-таки завладел обоими ключами? То, что у него были оба ключа, не подлежало сомнению, иначе он просто не смог бы включить систему автоматического пуска. И тут он понял: Пашин, наверное, убит. - Послушайте! - снова обратился он к офицеру. - В центре управления запуском находятся наши люди. Черт побери, там, наверное, ребята из группы Дельта. Автоматический запуск не начался бы, если бы русские, завладев ключами, вставили их и повернули. Но они не довернули, кто-то остановил их, значит, там наши люди, понимаете? Кто-то убил русских в последний момент, но ключи уже были вставлены. Черт побери, там наши люди. Офицер посмотрел на него. - Получена команда на пуск, - раздался из динамиков голос Бетти. -Начался стартовый отсчет. Пуск через три минуты. - Ну так позвоните им, - предложил офицер. - Что? - Позвоните им. По телефону. Вон видите, на стене. Разве это не телефон? Питер уставился на телефон. Просто до глупости. Конечно! Надо позвонить! Он снял трубку и набрал L-5454. Уоллс смотрел на панели управления с мигающими лампочками. Казалось, комната полна белых призраков. Негодяи мертвы, а ведь они собирались разнести на куски весь мир. Белые люди! Тупицы. Он поднял обрез и перезарядил его. Сейчас он наделает дырок в этих панелях и все остановит! Но он не знал, куда стрелять. Уоллс стоял и в ярости разглядывал панели, ненавидя себя за то, что он такой глупый. В этой комнате он чувствовал себя полным ничтожеством. - Начат стартовый отсчет, - раздался по радио голос белой леди. Проклятая сучка! Внезапно зазвонил телефон. Ни фига себе! - Начат стартовый отсчет, - повторила белая сучка. Уоллс снял трубку телефона. - Алло! - крикнул Питер, дрожа от возбуждения. - Алло, Боже мой, кто это? - Уоллс, - прозвучало в ответ. Вокруг Питера столпились несколько человек из группы Дельта. Он прикрыл рукой микрофон. - Он там! - крикнул Питер. - Боже, этот парень там. Уоллс. Вы знаете Уоллса? - В группе Дельта нет Уоллса, - ответил офицер. - Послушай, сынок, - сказал Питер в трубку, - ты из группы Дельта? Ответа не было. Ох, Боже, неужели он... - Гм... я пролез через тоннель. Понимаешь, из-под земли приполз. - Господи, - вымолвил Питер, - он один из тоннельных крыс. Он пролез туда через тоннель. Послушай, сынок, как там у тебя обстановка? - Эй, парень, похоже, ракета собирается взлететь. Лампочки тут всякие мигают. Слышишь, приятель, я сейчас расколочу панели... - Нет! Ради Бога, нет! - взревел Питер. - Не стреляй никуда, выбрось оружие. - Ладно. Питер услышал стук упавшего оружия. - Дверь закрыта? - Да, закрыта. Я ее закрыл, этим засранцам нечего здесь делать... - Послушай, Уоллс. Только прошу тебя, сынок, слушай меня внимательно. Ты можешь остановить пуск. Сердце Питера готово было выскочить из груди, он так крепко сжал телефонную трубку, что мелькнула мысль, не сломал ли он ее. - Так, слушай. Есть пять кнопок с надписями, которые надо нажать в строго определенной последовательности. Тебе надо просто слушать, читать надписи и нажимать кнопки. Все очень просто, очень легко. Приготовься. Ты готов? Наступила тишина, тяжелая и гнетущая. Питер слышал стрельбу, но он также слышал, как тикают секунды, устремляясь вперед, к Вечности. - Сынок? - снова спросил он, и тут ему показалось, что он слышит что-то вроде всхлипывания. - Сынок? Ты меня слышишь? Слышишь? И наконец прозвучал ответ: - Тогда нам хана, потому что я не умею читать. Она успела дважды выстрелить в Арбатова. Первая пуля вошла повыше сердца, разорвала подкожную ткань, мышцы, прорвала легкое, задела лопатку и вышла через спину, оставив в ней ужасную рану. Вторая пуля вошла ниже, между ребрами, и прошла через живот, буквально разворотив там все. Но Григорий сбил Магду на пол и, истекая кровью, начал бить ее по лицу и голове. Ему удалось вырвать пистолет, он зажал его в кулак и продолжал лупить ее уже пистолетом. Когда в глазах Магды появилась пустота, он остановился и откатился к стене. Григорий не был уверен, убил ли он ее, но сейчас это было уже не важно. Его удивило, как же много в нем крови, она все текла и текла, тело оцепенело, его охватило какое-то наркотическое состояние. Ему почудилось колышащееся поле золотой пшеницы в лучах солнца и ужасно захотелось опустить голову и немного отдохнуть. Но боль скрутила живот, он не понимал толком, что же произошло. Бомба, что-то связанное с бомбой. Атомная бомба, вот что это было. Однако теперь это теряло смысл, потому что он, похоже, умирал. Григорий с трудом повернул голову, прыгающие блики света на потолке подтвердили, что цифры часового механизма торопятся к отметке 0000. Он решил, что должен добраться до бомбы, и приказал своему непослушному телу подняться. Но тут же, словно срубленное дерево, с глухим стуком рухнул на пол. В ушах зазвенело, хотя боль и не была слишком сильной. Тогда Григорий пополз по собственной крови к бомбе, не имея никакого понятия, что будет делать с ней, если все-таки доберется. Будь ты проклят, Пашин, ты забрал у меня единственную женщину, которую я любил. А еще ты забрал мою жизнь. Будь ты проклят, Пашин. Ненависть помогала ему, потому что придавала сил. Он полз, но эта проклятая бомба была еще далеко. Слова. Проклятые слова этих белых мальчиков. Их очертания напоминали ему змей или насекомых, они крутились, извивались, плясали перед ним. Везде, куда бы он ни смотрел, он видел слова. Написанные на маленьких черных пластиковых табличках, все они разом уставились на него. Напрасно. Он не видел в них никакого смысла. У этих слов нет жалости, да никогда и не было, черт бы их подрал. - Уоллс? Уоллс, ты слышишь меня? - раздался голос в телефонной трубке. Голос буквально дрожал от нетерпения. Да, ведь от него зависело так много. Белые люди всегда таращили глаза, когда узнавали, что он не умеет читать. Сынок, ты не умеешь читать? Сынок, этот мир слишком опасен для молодого человека, не умеющего читать. Парень, тебе надо выучить алфавит, иначе навсегда останешься черным и тупым, будешь вечно подпирать углы на улицах. - Сынок? - Да, - ответил Уоллс, сгорая от стыда и злости. Частично он был зол на себя, частично на этого Мистера Белого с его озабоченным голосом, а еще на того, кто послал его в эту комнату для белых, где сейчас улетучивались секунды и была готова к пуску эта гребаная ракета. - Гм, сынок, скажи мне... - голос старался оставаться спокойным, хотя сквозь него доносились звуки стрельбы. Уоллс миллион раз слышал такой голос, он звучал, когда белый человек вдруг обнаруживал, что имеет дело с тупым, неграмотным ниггером. - Послушай, сынок, а буквы ты знаешь? Алфавит знаешь? Не слова, нет, буквы ты различаешь? Уоллс снова вспыхнул от стыда и закрыл глаза. Он почувствовал на лице горячие слезы и с такой силой стукнул по телефону, что даже подумал, не расколол ли его пополам. - Начат стартовый отсчет, - снова оповестила белая сучка, что еще больше разозлило Уоллса. Ему захотелось убить эту белую дрянь. - Да, - ответил он, - буквы я знаю хорошо. - Говорил он медленно, прямо как мальчик-слуга, черт побери. - Отлично, здорово. Просто здорово. Если мы будем действовать вместе, доверял друг другу и не паникуя, то все будет в порядке, времени хватит и мы все сделаем по буквам. Отлично, сынок. Договорились? Уоллс почувствовал в голосе мужчины внезапный страх, словно вырвавшийся из забитого комками горла. - Да, - ответил он, успокаивая говорившего, подыгрывая ему, чтобы он улыбнулся. - Будем все делать медленно, без паники, так что все будет хорошо. - Ну и отлично. А теперь, если ты говоришь по телефону, то сидишь в кресле, так? - Так, - ответил Уоллс, послушно опускаясь в кресло. - Теперь посмотри на телефонную розетку, туда, где шнур уходит в стену. Посмотрел, да? - Посмотрел. - Он уставился на стенку, в которую уходил телефонный шнур. - Подними глаза на пару дюймов. Слева там есть маленькая ручка. Еще там есть выступ, а на выступе панель управления, она как бы наклонена от тебя. Не под прямым углом, а наклонена от тебя, правильно? - Да. - Хорошо, на этой вот панели посмотри на самую левую сторону... там полно всяких выключателей. Там пять групп по две колонки, всего десять колонок. Колонки идут вниз, и они тоже разбиты на группы, группа из шести кнопок, по три в каждой колонке, потом группа из восьми кнопок, по четыре в колонке, потом группа из четырех кнопок, по две в каждой колонке. А групп всего пять, верно? Черт бы тебя побрал, подумал Уоллс. Неверно, неверно и еще раз неверно. Там был какой-то лабиринт, путаница из маленьких белых коробочек, выключателей, проводов - кошмар сплошной. Он закрыл глаза в надежде, что эта путаница исчезнет и все прояснится, но когда открыл глаза, все осталось по-прежнему. - Видишь? - спросил тревожный голос. - Ничего я не вижу. - Смотри! Смотри, ублюдок, черт бы тебя побрал! Теперь уже в голосе говорившего звучала истерия, паника, ужас. Уоллс снова посмотрел туда, пытаясь все же отыскать... Перед глазами мелькали выключатели, принимая форму каких-то странных животных, а потом они меняли форму, как фантастические зародыши в каком-то кино, которые нападали на людей. - Стартовый отсчет продолжается, - прозвучал голос белой сучки, сладкий, как сахар. - Стартовый отсчет продолжается. И тут он увидел это! Да, да, черт побери, он видел это! Сдвоенные колонки кнопок, разбитые на маленькие группы, всего пять сдвоенных колонок. - Да чтоб тебя разорвало! - заорал Уоллс. - Эй, парень, я нашел эту суку, нашел! - Отлично, отлично. Здорово, отлично! Превосходно! А теперь... И тут телефон замолк. - Не работает, не работает, телефон не работает! - завопил Питер. -Боже, он не работает! - Продолжается стартовый отсчет, - возвестил голос Бетти по громкоговорителю. Кто-то схватил Питера, это был сержант, пытавшийся успокоить его. - Возьмите себя в руки. Питер посмотрел в никакие глаза сержанта. Неужели ты не понимаешь, что происходит? Неужели не понимаешь, какова цена всего этого? Это же... - Они разбили распределительный щит, доктор. Посмотрите. Офицер показал на ящик, расположенный высоко на стене. Он был разбит огнем спецназовцев, автоматная очередь разворотила его, провода и выключатели свисали оттуда, словно кишки. - А другой телефон здесь есть? - спросил офицер. - Здесь, в коридоре, другой телефон. Может быть, есть где-то? Телефоны! Да кто же помнит о телефонах! Но сейчас Питер, который провел целую жизнь в изучении чертежей шахты Саут Маунтин, пытался воскресить в памяти расположение телефонов, на которые никогда не обращал внимания. Да, здесь должен быть еще телефон. Он вспомнил, вон там! - Дальше по коридору, - вымолвил он. - Футах в двадцати. Там еще один телефон, чуть подальше. Все с сомнением смотрели на него. - Но вы же будете на виду у русских, доктор. - Ракета сейчас взлетит, черт побери! - Доктор, да они же изрешетят вас. - Этот чертов телефон нужен мне всего на одну минуту. - Мы прикроем вас огнем, - предложил офицер, - из всего имеющегося у нас оружия. - Я пойду с ним, - сказал кто-то. - Надо, чтобы кто-то был рядом с ним и тоже стрелял. Питер посмотрел на солдата. Чумазое лицо, немного застенчивое, но определенно знакомое. И Питер вспомнил: это вовсе не военный, а молодой агент ФБР по фамилии Акли. Какого черта он здесь? - Пошли, - сказал Питер. Он подбежал к углу, за которым находилась баррикада русских и телефон. Из-за угла десантники группы Дельта вели огонь по русским, шум стрельбы был громким и пугающим. Питер ненавидел этот шум, ненавидел все: автоматы, грохот, нависшее над ним чувство смертельной опасности, а больше всего ненавидел собственный страх, который, похоже, стал неотъемлемой частью всего его существа. А еще он ненавидел ее, Бетти, которая была Меган, и она любила и ненавидела его. - Стартовый отсчет продолжается, - напомнила Меган. Акли стоял рядом, в каждой руке у него было по немецкому пистолету-пулемету с длинными магазинами. Он тоже выглядел испуганным. Стоявшие за углом десантники группы Дельта заряжали оружие или были заняты еще чем-то, что положено было делать перед атакой. - Готовы, доктор? - Дд-а-а, - с трудом выдавил Питер. - Отлично. Ребята, по моему сигналу! - крикнул молодой офицер. - Вперед! Десантники выскочили в коридор и открыли огонь. Грохот стрельбы усилился, Питеру показалось, что это катится вниз по металлической лестнице бочка из-под бензина, наполовину загруженная болтами и гайками. Он в панике рванулся вперед, разбрызгивая ногами воду. В воздухе мелькали вспышки, поднимались вверх облака тумана, коридор был полон криков. И во всем этом не было ни малейшего смысла. Питер добежал до ниши в стене, где висел телефон, и попытался втиснуться в нее. Рядом ударила пуля, вырвав из стены кусок цемента, который больно его стукнул. Пули летали повсюду, было что-то неестественное, даже безумное в том, как быстро они носились по коридору. Они порхали, как насекомые, стукались о стены, вздымали брызги воды на полу. Акли вел огонь с двух рук, прикрывая Питера от огня русских. Втолкнув его в темную нишу, он прижал Питера к стене своим теплым телом. Питер снял трубку телефона. Он молчал. Питер запаниковал, но тут до него дошло, что это другая линия. Он нажал кнопку и в ухо ему ударил гудок. - Быстрее, - закричал Акли, продолжая вести огонь. - Стартовый отсчет продолжается, - напомнила Меган. Заткнись, Меган! Питер набрал номер. x x x Каким-то чудом Григорий все же добрался до стола. Его удивило, что он еще жив. Теперь проблема заключалась в том, чтобы подняться. Обе раны обильно кровоточили, на полу остался кровавый след, брюки Григория насквозь пропитались кровью. В ушах стоял какой-то странный шум, сливавшийся с хриплым, тяжелым дыханием; с таким шумом обычно из аккордеона выходит воздух, когда у него продырявлены меха. Тут до него дошло, что это звучит его собственное тело, а продырявлено его собственное легкое. Григорий сглотнул подступившую к горлу кровь. А потом он встал, сам не понимая, откуда взялись силы в его толстом, рыхлом, неповоротливом теле. Преодолевая неимоверную боль и шатаясь, он все-таки поднялся с пола, ухватился за чемодан, в котором лежала бомба. Дышал он хрипло, на груди пузырилась кровь, голова болела, в висках стучало, большая часть тела онемела, пальцы не слушались его. Сухой язык во рту еле ворочался, губы застыли, словно известка. Григорий положил ладонь на бомбу. Она лежала спокойно, хотя ему почудилось, как она дрожит от вибрации. 23:58.35 23:58.36 23:58.37 Цифры прыгали, и никакая сила на земле не могла остановить их. Григорий заворожено смотрел, как они стремились к последнему своему значению 24:00, тогда бомба взорвется, и во всем мире наступит полночь. Он заплакал. Что мог сделать обычный человек с этим колдовством? Его толстые, неуклюжие пальцы принялись тыкать в кнопки на крышке бомбы, но он даже не направлял их движение, не чувствовал, что это его пальцы. Григорий еле стоял. Слеза человека упала на черную, гладкую поверхность пульта бомбы. Да, прыгающие красные цифры стремительно неслись вперед. Кроме часового механизма, на пульте находилась кнопка взрывателя, из которого уже давно выдернули предохранительную чеку. А кнопка была нажата, она покоилась в своем маленьком гнездышке. Это было устройство взрывного действия. Сфера мощного взрывчатого вещества окружала сферу из плутония, внутри которой находился бериллиевый стержень, представляющий собой нейтронный источник. В долю секунды сила взрыва соединит плутоний и бериллий, образуется критическая масса и начнется цепная реакция. Как же помешать этому? 23:58.56 23:58.57 23:58.58 Снова зазвонил телефон. Ошарашенный Уоллс посмотрел на него и схватил трубку. - Да? - Уоллс! - раздался пронзительный крик. - Ты меня слышишь? - Черт, слышу. - У нас с тобой всего несколько... ох... ох! Извини, я просто... ох, черт, ногу больно. О, Господи, послушай... ты в порядке? Тут у нас жарко. - Продолжай, парень. - Хорошо, слушай меня. Ты нашел эти колонки? - Все в порядке. - Отлично, здорово. Отсчитай третью слева. Уоллс так и сделал. - Нашел эту чертову колонку. - Хорошо, а теперь наклонись поближе, я хочу, чтобы ты смотрел на первые буквы на каждой табличке. Только на первую букву. - Готово. - Найди табличку, которая начинается с буквы "Р". Уоллс приложил к колонке палец и стал искать букву "Р", нашел ее. На табличке было написано "Проверка электрической системы наведения". - Нашел. - Нажми кнопку. Уоллс нажал. - А теперь ищи букву "А". С буквы "А" начиналась табличка "Механика передовых схем". - Есть. - Нажимай... ох, черт. О Боже, нажимай. Господи, они ранили этого парня. Нажимай! Уоллс нажал. - Теперь букву "I". Уоллс нашел "I". "Проверка цепи инерциального наведения". Нажал и эту кнопку. - Отлично, осталось немного. Ох, проклятье. Господи, совсем рядом. Уоллс слышал в трубке шум стрельбы и крики. - Теперь "М", ищи "М", парень. Он легко нашел "М". "Ручная перезарядка". Нажал кнопку. - Готово! - Отлично, а теперь "В". Найди "В" и все в порядке. Уоллс разглядывал буквы на табличках, он пробежал глазами колонку до конца и испугался. Его пронзила боль, на глаза навернулись слезы, мешая видеть. - Нашел? Ищи, черт побери, осталась всего одна кнопка, давай, она где-то в середине. Уоллс всхлипнул. - Да нет здесь никакой "В". - Ищи, черт бы тебя побрал. Ищи! "В" идет после "А", ищи же, черт возьми! Уоллс снова пробежал глазами таблички. - Да нет здесь "В", - закричал он, ненавидя себя за то, что не в силах был изменить ужасную реальность происходящего. - "В" нет. - Последняя предпусковая стадия, - вполне обоснованно объявила Бетти. Пуллер стоял недалеко от дверей лифта и слушал по рации сообщения о ходе боя. Звук стрельбы в длинном коридоре был похож на рокот прибоя. - Дельта-6, доктор говорит по телефону, похоже, дозвонился, спецназовцы стреляют по нему. Ох, Господи, они попали в парня рядом с ним. - Прикройте их огнем! - рявкнул Пуллер. - Делаем все возможное, Дельта-6, вижу, как доктор говорит по телефону, он кричит... ох, черт... - Ранили? - Нет, это голос компьютера, она говорит, что началась последняя предпусковая стадия, ох, дьявол, не думаю... Пуллер дышал с большим трудом, ощущение было такое, словно он на грани жестокого сердечного приступа. Полковник отвернулся, вглядываясь в холодную темноту, и вдруг в отдалении, слева, раздался взрыв. Сильный взрыв, это ощущалось даже здесь. Взрывной волной его сбило с ног, он лежал ошеломленный и видел, что упали еще несколько человек, сбитые с ног неожиданной ударной волной. Но это взорвалась не ракета. - Отстрелило крышку люка пусковой шахты, - сказал кто-то, - сейчас птичка взлетит. Конечно, это взорвалась крышка люка пусковой шахты. Это означало только одно: до пуска осталось тридцать секунд. Из пусковой шахты вырвался столб света, высокий и прямой, как лезвие шпаги, он сужался, уходя в темное ночное небо, показывая путь, по которому сейчас последует ракета. - Проклятье, - выругался кто-то, - мы не остановили ее. Люди начали разбегаться по изрытой окопами и снарядами поверхности горы. Послышался гул, это заработало основное зажигание, из газовых рулей в ночное небо повалили четыре столба белого дыма. - Взлетает! Взлетает! Взлетает! - Крики неслись со всех сторон. Пуллер подумал, как это будет выглядеть, представил себе, как ракета выходит из шахты и устремляется в небо, сзади нее яркое пламя. Сначала она покажется величественной, почти неподвижной, потом наберет скорость и с неимоверной быстротой рванет вверх; свет ее пламени постепенно потускнеет, потом совсем исчезнет, и небо снова станет черным. - Мы не смогли, - сказал кто-то вроде бы со смешком, но Пуллер понял, что это было всхлипывание. - Мы не остановили ее. Эти сволочи победили нас. - Ладно, - закричал Питер, придавленный в темноте телом Акли, кровь Акли капала ему на лицо, - а сейчас я хочу, чтобы ты назвал мне первые буквы по всей колонке. У нас все получится. Давай, Уоллс. - Эс, - раздался голос Уоллса. "Проверка интегрированного программного обеспечения". - Дальше. - Пи. Пуля ударила в стену рядом с плечом Питера. "Проверка электрической системы наведения". - Дальше. - Эй. "Механика передовых схем". - Дальше. - Ай. Питер слышал, как стучат автоматы десантников группы Дельта, громко стучат. Когда они стреляли, он чувствовал тепло пороховых газов, а стреляли вокруг него все. В коридор пробилась еще одна группа десантников, они обступили Питера. Стреляные гильзы их автоматов вылетали прямо на него, и Питеру подумалось, что падающие на пол гильзы похожи на дождевые капли. - Нет, мне кажется, это "L", очень похоже. - Черт, да конечно "L". "Механизм отвода обслуживающей башни". - Дальше. - Ай. "Проверка цепи инерциального наведения". - Дальше. - Эс. Одного из десантников ранили, и он с глухим стуком рухнул перед Питером. "Проверка механизма отбрасывания кожуха". - Дальше. - Эй. Питер принялся мучительно припоминать, что это еще может быть за буква "эй". - Точно "эй"? Пуля ударила в стену в двух дюймах от его головы, осколки цемента оцарапали лицо. Боль была довольно сильной. Боже! Питер вздрогнул. Откуда, черт побери, взялась эта буква? - Уоллс, назови мне остальные буквы, которые идут за ней. Питер услышал голос Уоллса, медленно называвшего буквы. - А-В-0-Т-И-М-И-Р-В. Что за чертовщина? x x x Григорий чувствовал себя полным идиотом. Он вышел на атомную бомбу со швейцарским армейским ножом. Мысли его лихорадочно метались. Он смотрел на прыгающие цифры. Интересно, что он почувствует при взрыве бомбы? Своими толстыми, непослушными пальцами он с трудом оттянул лезвие. Всего несколько часов назад этим ножом он открыл окно в машине! Ведь это было совсем в другом мире! Григорий почувствовал слабость. Лезвие ножа тюкнулось в кнопку взрывателя, Григорий попытался поддеть кнопку, лезвие во что-то уперлось, и он надавил на него. Раздался щелчок, и кнопка вылетела из гнезда. Ему удалось вытащить ее! Григорий наклонился ближе, но не увидел ничего, кроме провода, уходившего через отверстие в бронированный футляр. Он тупо уставился на бомбу. Из легких вырвался хрип, словно прозвучала издали последняя протяжная мелодия. Он чувствовал себя глупцом, несмышленым ребенком. Разве может человек справиться с этим безумием? А цифры продолжали бежать, подталкивая мир в огонь, в никуда. Все внутри у него протестовало против этого безумия, злоба все усиливалась и перешла, наконец, просто в животную ярость. И от всего этого Григорий закричал, он кричал снова и снова, словно крик мог остановить цифры. Цифры расплылись у него перед глазами. Григорий поморгал, и они снова встали на место. 23:59.18 23:59.19 23:59.20 Он снова закричал. Потом поднял свой пистолет и сунул его ствол в отверстие, где раньше была кнопка. И выстрелил. Пистолет дернулся и вылетел из руки. В нос ударил запах пороха. Григорий засмеялся. То он пытался ударить, а теперь попробовал застрелить атомную бомбу! По крайней мере, чувство юмора не покинуло его перед концом света. А глупые цифры все скакали. В глазах поплыло, потом вообще все исчезло, словно он ослеп. Боль внутри стала просто невыносимой, как будто в кишки забралась собака и пожирала их. Водка! Водка! Он сунул руку в карман. Бутылка была там! Григорий вытащил бутылку и, побоявшись, что не удержит, пока будет открывать, просто разбил горлышко об стол. Горячий огонь скользнул внутрь, сосредоточив в себе все милосердие веков. За водку, я пью за водку! Григорий поднял бутылку, словно провозглашал тост, а секунды летели к последней черте, к финалу, к полночи, к Вечности. - Я пью за бомбу! - крикнул Григорий. - Я пью за Родину! - Я пью за товарища генерала Аркадия Пашина! Он решил угостить бомбу водкой. В отверстие, где была кнопка и куда он выстрелил из пистолета, Григорий вылил остатки водки. - Пей, сволочь! - крикнул он. - Утопи своя печали, как это делали лучшие люди! Бомба проглотила водку. 23:59.52 23:59.53 23:59.54 Григорий покосился на цифры со все возрастающим безразличием. Они были похожи на кровавую красную реку, стремящуюся затопить мир. С губ его сорвался смешок. Он смотрел, как цифры спешат к полуночи... 23:59.55 23:59.56 23:59.57 23:59.58 .58 .58 Григорий уставился на цифры: на часах застыла цифра 58. У него потемнело в глазах. Упал он головой вперед, распластался на полу и тихонько умер от потери крови. x x x Это была шутка! Какая-то дьявольская шутка! "А вот и МИРВ". - На чем это написано? На листке бумаги или на чем-нибудь еще? - На карточке, она приклеена лентой к... - Сорви ее! Сорви! - закричал Питер. Он подождал секунду. - Какая там буква? - Би. "В"! "Проверка режима начального отделения"! - Последняя предпусковая стадия, - раздался голос Меган. - Нажми кнопку! Это была та самая секунда, когда мир повис на волоске. - Нажимай! Нажимай! Нажимай! - кричал Питер. - Пуск остановлен, - объявила Меган. - Пуск остановлен. Коридор заполнили восторженные крики десантников из группы Дельта. - Ты сделал это, Уоллс! - закричал Питер, шатаясь от необычайной радости, от необъяснимого удовольствия. Он посмотрел на часы, чтобы зафиксировать этот момент, и увидел, что после полуночи прошло десять секунд. Но они сделали это! Сделали! Я победил тебя, Меган. Питер разрыдался. Я люблю тебя, Меган, Боже, как я люб... ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ Звонок раздался в половине второго ночи. Он разбудил Меган, которая спала на кушетке в маленькой комнате, примыкающей к студии. Она помотала головой, стряхивая оцепенение сна, поморгала глазами, и на мгновение мелькнула мысль, что это снова звонит Питер. В памяти всплыл его голос, искаженный телефоном, но все равно такой знакомый. Сердце Меган забилось, она увидела его лицо, почувствовала его залах, ей показалось даже, что она дотронулась до него. Но потом она услышала шум, крики, вопли. Агенты ФБР вели себя, как дети во время празднования Дня Независимости, как молодежь, собравшаяся на вечеринку, и Меган стало не по себе оттого, что кто-то веселится. Она испугалась. Меган встала и пошла в студию. Агенты продолжали хлопать друг друга по спинам, поздравляли друг друга, обнимались, а ее охватило какое-то ужасное чувство непричастности ко всему этому. Тут она увидела, что самый пожилой из агентов, которого называли Лео, не участвует в общем веселье. Он подошел к Меган. Черт побери, я обязан выполнить свой долг, было написано на его осунувшемся лице. И хотя видно было, что у него приподнятое настроение, предстоящая миссия явно не доставляла ему удовольствия, а вызывала неподдельную боль. - Миссис Тиокол, около полуночи группе Дельта удалось захватить ракетную шахту Саут Маунтин и обезвредить ракету буквально перед самым пуском. - Значит, третьей мировой войны не будет? - отрешенно поинтересовалась Меган, словно ее действительно волновал этот вопрос. - Во всяком случае, не сегодня ночью, - ответил Лео. Было еще что-то такое в его лице, и Меган поняла, в чем дело. - Питер погиб, да? - Да, мадам, очень сожалею, но он погиб. Пуля попала ему в голову через секунду после того, как группа Дельта остановила пуск. - Понимаю. Меган глубоко вздохнула и подумала о сплющенных консервных банках, разбросанных по полу. Ему разнесло голову пулей. Питер лежал на полу секретного государственного объекта среди солдат, сражающихся за свое существование. Картина была настолько глупой, что Меган чуть не рассмеялась. - Если для вас это имеет какое-то значение, то они сообщили, что он вел себя просто геройски. Настоящий герой. Ох как здорово. Герой. Ах, отвяжись от меня, идиот. Кого теперь это волнует? Или вы уже считаете меня своей? Может быть, мне даже дадут маленькую, поганую медаль? - Нет, нет, для меня это не имеет значения, - ответила Меган и вернулась в свою комнату, чтобы они не видели ее горя. Уоллс молча сидел в кресле, глядя на омертвевшую панель с выключателями. Он чувствовал себя абсолютно без сил. Такое ощущение, что он снова в карцере, в маленькой камере, на двери которой было нацарапано "Трахай ниггеров". Он улыбнулся. Сегодня он прошел через несколько дверей. Так Уоллс ждал в центре запуска еще примерно час, просто сидел, пытаясь понять, что он чувствует. Но единственным реальным чувством было чувство голода. Он просто умирал с голоду. Заметив на столе сверток в промасленной коричневой бумаге, Уоллс развернул его и обнаружил бутерброд с арахисовым маслом, пакетик хрустящего картофеля и яблоко. Бутерброд он проглотил мгновенно, голод это не утолило, а на то, чтобы открыть пакет с хрустящим картофелем, у него, похоже, просто не осталось сил. Снова зазвонил телефон. Уоллс взял трубку. - Да? - Уоллс, говорит Дельта-6. Мы добили русских, можешь выходить. - Понял, сэр. Вы бы прислали сюда врача, тут парень тяжело ранен. - Хорошо, врач будет. Уоллс взял свой обрез, подошел к двери, открутил тяжелый запор и шагнул в коридор. Но вышел он не в коридор, а шагнул в историю. Как только он переступил порог комнаты, сверкнула вспышка фотоаппарата, но Уоллс не обратил на это внимания. Кто-то из рейнджеров сообразил взять с собой в шахту "Никон", и через четыре дня эта фотография появилась на обложках "Тайм" и "Ньюсуик" вместе со статьей "Задень до полуночи". Журналисты называли эту статью сенсацией десятилетия, а может, и всей второй половины века. Фотография запечатлела симпатичного темнокожего парня с красным платком, повязанным вокруг головы. Лицо у него было грязным и осунувшимся, блестящим от пота и по-своему даже сексуальным. Он выглядел крепким, красивым и довольно опасным парнем каким, собственно, и был - и очень, очень храбрым. Глаза его были глазами солдата, уставшего от боя, в них таилась настороженность и что-то еще, что-то очень человеческое. В руках он как-то небрежно держал обрез, камуфлированный комбинезон промок от пота. Узкие бедра, широкие плечи, на руках вздувшиеся жилы и мускулы. Он стал иконой для всех, кто сражался и умер за Саут Маунтин. Журналы подробно расписали все его действия: как он пробирался по тоннелям, как убивал людей, как использовал любой ничтожный шанс, как ему сопутствовала удача, каким он был сообразительным и хладнокровным. Сообщили и о его неграмотности, и о том, что он осужден за уголовное преступление, но здесь журналы заговорили об общем падении культуры и нравов в Америке конца 80-х годов, что сделало героя обычной массовой жертвой, а не каким-то исключительным тупицей и злодеем. Но храбрость его, конечно, была неоспоримой. Один генерал заявил в интервью для "Тайм", что отдал бы все свои награды, только бы совершить то, что сделал Уоллс, ведь это один из величайших подвигов в истории войн. Естественно, Уоллс не провел ни единого дня в тюрьме, он покончил со старой жизнью и зажил новой. Но все это было потом. А пока Уоллс просто вышел в коридор, щурясь от вспышек фотоаппарата, и пошел вперед, хотя и не знал точно, куда надо идти. Солдаты из батальона рейнджеров, спустившиеся в шахту для поддержки группы Дельта, стояли и с некоторым благоговением смотрели на Уоллса. - Дорогу Дельте, - сказал кто-то. - Дельта сделала это, добавил второй. - Да, Дельте удалось. - Это же Дельта. Она лучше всех. - Черт возьми. Дельта всыпала им. Тут кто-то один захлопал в ладоши, потом другой, потом еще, и через секунду коридор заполнили настоящие овации. Уоллс стоял, чуть смущенный, не зная, что делать, кому докладывать, и скромно улыбался. А затем человек, спасший мир, изрек сенсационную фразу: - Как там насчет завтрака? Грузовик с тремя гробами выехал из советского посольства в шесть часов утра, проехал по Конститьюшн-авеню до Рузвельт-бридж и свернул на Джордж Вашингтон Паркуэй. Всю дорогу за ним следовал фургон с агентами ФБР. - Они направляются в аэропорт Даллеса, - заметил водитель фургона. - Знаю, - ответил Ник Махони. Грузовик свернул на дорогу, ведущую к громадному зданию аэропорта, а потом на другую дорогу, начинавшуюся знаком "Только для грузового транспорта". Агенты ФБР вели слежку в открытую, они проследовали за грузовиком до мощного забора с надписью "Аэрофлот". За забором фактически была уже территория не штата Виргиния, а России. Не снижая скорости, грузовик въехал в ворота и скрылся в ангаре. - Будем возвращаться? - спросил водитель фургона. - Нет, - ответил Махони, - будем стоять здесь на виду у всех. Пусть эти ублюдки видят нас и знают, что мы наблюдаем за ними. Махони вылез из машины, облокотился на нее, закурил и, не таясь, уставился на ангар. Было еще довольно прохладно, солнце только вставало. Махони посмотрел на него. Привет, солнышко, подумал он. Рад тебя видеть. Через некоторое время из ангара появилась одинокая фигура, пересекла предангарную бетонированную площадку и подошла к воротам. - Что вам нужно, Махони? - устало спросил человек. - Хотите, чтобы я снова заявил официальный протест? У всех нас сегодня была трудная ночь. - Это точно. Так как же далеко все зашло, Макс, прежде чем он успел остановить это? Макс Стретов был старшим офицером КГБ, отвечавшим за безопасность посольства. Они с Махони были давними противниками. - Вам лучше знать, Махони. - Вы же в курсе, что от наших микрофонов мало пользы. Но могу сказать, что после полуночи в посольстве начался переполох. Там собрались все врачи, вся служба безопасности, резиденты КГБ и ГРУ, весь персонал и рабочие. Вы думали, мы не знаем, насколько все серьезно? Стретов спокойно посмотрел на него, потом сказал: - Должно быть, он всегда работал на вас. Бедняга Григорий, а мы ведь не подозревали его в двойной игре. - Не шутите. Мы его давно раскрыли, но не пытались перевербовать. Просто использовали, чтобы подбрасывать вам низкопробную дезинформацию. На большее он не годился. Но думаю, сегодня ночью он показал, на что способен, не так ли? - Этот Пашин... - Покойный Аркадий Пашин. - Да. Понимаете, он был сумасшедшим, из тех безумцев, что называют себя обществом "Память" и стремятся вернуть старые времена. Действовал он исключительно по собственной инициативе. - Да, конечно. Такова официальная версия, да? Наши умные парни еще поработают над этим. Кстати, Макс, у меня есть для вас кое-что. - Вы же знаете, что я ничего не могу принять от вас. - Давайте немного отойдем от правил, дружище. Махони сунул руку в карман пальто и вытащил маленькую голубую с белым орденскую ленточку. - Это мы нашли у одного из парней, просто безделушка. Окажите услугу, передайте это вдове Григория, хорошо? Русский посмотрел на ленточку и узнал ее, это была ленточка ордена "Серебряная звезда", и Стретов знал, что капитан морской пехоты Махони получил такой орден во Вьетнаме в 1966 году. - Я не могу это взять, Махони. Но мысль хорошая. Должен сказать, он заслужил это. Сволочь Гошгарьян дважды ранила его, но он прожил ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы спасти мир от катастрофы. К счастью, Григорий был алкоголиком, он залил взрывной механизм водкой. Какая абсурдная победа! Но в любом случае мне хотелось бы взять у вас эту ленточку. - Да, и мне этого хотелось бы. Вот что я вам скажу, а ведь этот маленький толстый бедолага, он ведь был князем. - Князем, - согласился русский, повернулся и зашагал к ангару. Рассветало, похоже, в Мэриленде наступал новый, прекрасный, яркий и морозный день. Пуллер стоял один у командного пункта и думал о прошедшей ночи. Теперь на первый план вышли врачи, было очень много раненых, и медикам предстояло поломать голову, как поднять раненых на поверхность и эвакуировать их вертолетами. С того места, где он стоял, открывалась картина, похожая на спасательные действия во время какого-нибудь стихийного бедствия. Вертолеты доставляли раненых вниз в полевой госпиталь, там под большим тентом с красным крестом расположились хирурги и травматологи. Казалось, внизу собрались машины скорой помощи со всего света, они то отъезжали, то подъезжали, развозя транспортабельных раненых по местным больницам. Яростно сверкали их красные мигалки, сливаясь в единое пятно, которое вроде бы застыло и не двигалось. Пуллер смотрел на это пятно, но у него уже не было сил различать что-то. Ему было горько, но не за себя, хотя он и предчувствовал, что предстоит ответить за все. А как это обычно бывает, Пуллер уже знал. Разбираться особо не будут, просто снова втопчут его в грязь. Придется ответить за роту Браво Национальной гвардии, за то, что он дважды посылал умирать этих ребят: мясника, булочника, изготовителя подсвечников... Боже, сколько хороших людей ушло из жизни! Вот что огорчало и расстраивало больше всего. Хотелось уйти куда-нибудь, лечь и уснуть, а в это время души погибших пусть вернутся в тела, и люди снова будут живы и здоровы. Но это невозможно. Сможет ли он когда-нибудь посмотреть на эту гору и не увидеть на склонах умирающих парней, зовущих на помощь матерей, спрашивающих, почему это случилось с ними, а не с кем-нибудь другим? Вопрос, на который за всю свою жизнь и за все свои высоты он так и не нашел ответа. Пуллер присел на качели, и они начали медленно раскачиваться взад и вперед. Часы показывали 07:00. Утро нового дня. Ранний свет был бледным, словно раскаленным добела, отчего снег казался причудливым, почти голубым. Небо над горой тоже обещало быть голубым, голубым и ясным, без единого облачка. Пуллер поежился, запахнул куртку: все-таки было очень холодно. Болела голова, он чувствовал себя старым, старше этой голубой горы. Она была рядом и в то же время так далеко. Если и следовало из всего этого извлечь урок, то он не знал, какой. В конце концов, это была не поучительная притча, а бой. Полковник увидел, как из командного пункта вышел и направился к нему через заснеженное поле молодой офицер. Нет, это был не Скейзи, не бедняга Акли, не Дилл и - благослови его Господь! - не Питер Тиокол: они не перешли через эту ночь. Бедный Питер, пожалуй, он оказался самым храбрым, храбрее любого солдата. Или Акли, он пошел туда, куда не должен был идти, и стоял до конца, прикрывая от огня Питера. А Фрэнк? Фрэнк был сложный человек, вспыльчивый, может быть, даже психопат, но нужен был командир, который возглавил бы штурм, первый шагнул в шахту, прекрасно понимая, что его там ожидает. И Фрэнк, не раздумывая, сделал этот шаг. К Пуллеру шел Маккензи, молодой офицер из группы Дельта, командовавший последним штурмом баррикады спецназовцев. И сейчас все заботы свалились на него. - Сэр, я подумал, вам следует знать, что прибывает президент. Скоро он будет здесь. - Гм-м, - только и вымолвил Пуллер в ответ на эту новость. Больше всего он ненавидел такие моменты: после окончания боя прибывали крупные шишки, расспрашивали уцелевших солдат, откуда они родом, и говорили, что их родные будут гордиться ими. Ладно, может быть, для солдат приезд президента и будет иметь какое-то значение. - У вас уже есть цифры потерь, капитан? - Потери громадные, сэр. В роте Браво семьдесят шесть убитых, и человек сто, может, сто двадцать ранены. Дельта потеряла двенадцать человек во время первой атаки, а из ста пяти человек, спустившихся в шахту, шестьдесят пять убиты, остальные ранены. Только семь человек из группы Дельта не получили ни одной царапины. Все двадцать два парня из первой штурмовой группы убиты. У рейнджеров пятьдесят один человек убит во время штурма и примерно семьдесят пять ранены. Солдатам из церемониального пехотного батальона, можно сказать, только прически попортило: двенадцать убитых, тридцать один раненый. Мы потеряли шесть человек экипажа двух сбитых вертолетов. Погиб агент ФБР Акли, а из шестнадцати полицейских штата, участвовавших в штурме, семеро убиты, остальные почти все ранены. Храбрые ребята, эти полицейские, должен сказать, их здесь хорошо готовят. Погибли трое из четверых тоннельных крыс, включая и эту бедную вьетнамку. Боже, мы нашли ее в коридоре возле люка, ведущего в шахту, стреляла она до последнего патрона, вокруг нее лежали семь мертвых русских. Она очень много сделала, без нее Уоллс не добрался бы до центра пуска. Четырнадцать человек мы отправили взорвать вход для тоннельных крыс: они все погибли. Еще мы потеряли трех летчиков из Национальной гвардии, шестнадцать человек из охраны шахты и двух дежурных офицеров. А ведь могло быть и хуже. Черт, в Бейруте морские пехотинцы потеряли... - Хорошо, капитан. А как этот бедняга сварщик? Тот, который сжег Пашина? - Врачи считают, что он выкарабкается, сэр. Состояние стабильное, правда, потерял много крови, но держится молодцом. - Я рад за него. А что насчет русских? - Мы подсчитали, что их было около семидесяти человек. Шестьдесят два убиты и восемь тяжело ранены. И тут Маккензи неожиданно, совсем не к месту улыбнулся. Лицо его осветилось неподдельным энтузиазмом. - Вы сделали это, сэр. Я имею в виду, вы на самом деле победили этого парня. Переиграли его на каждом этапе. Должен сказать, что вчера группа Дельта была очень недовольна вами. Но вы знали, что делаете. Вы победили. Черт побери, вы разгромили Агрессора-1. От этого бодрого голоска Пуллера даже потянуло на рвоту. Маленький глупый пустозвон. Полковник фыркнул. - Это сделал Питер Тиокол, Маккензи. А я просто отправил солдат на штурм. Но маленький сукин сын был упрямым. - Нет, сэр. Это несомненно ваша заслуга. И группа Дельта, сэр. Это послужит всем уроком. Если возникает проблема, то обращайтесь к профессионалам. И профессионал все сделает, сэр. Только ли Дельта и профессионалы? Нет, все не так. Он тоже получил урок. Это заслуга обычных людей. Темнокожего заключенного. Беженки из Вьетнама. Молодого агента ФБР. Чокнутого консультанта по вопросам обороны. Сварщика. Летчика Национальной гвардии. Учителя физкультуры, бухгалтера, домохозяйки. Пуллер посмотрел на громадину горы над землей: дорогая у нее вершина. Но остановили безумие обычные люди, такие же, как и мы, как все остальные люди в мире. Не профессионалы. Это была наша гора, и мы должны были взобраться на нее. Кто же, если не мы? Внезапно послышался нарастающий шум двигателей вертолетов. Три громадных зелено-белых машины появились в небе и начали снижаться. Даже с большого расстояния Пуллер разглядел эмблему президента Соединенных Штатов. - Сэр, нам надо быть там. С президентом прилетит начальник Объединенного комитета начальников штабов. И готов побиться об заклад, что очень скоро здесь будет пресса. К полудню журналисты облепят всю гору. Да тут праздник начнется. Пуллер встал, отбросил сигарету. Да, конечно, капитан прав, надо пойти встретить президента.