т,  ничего  подобного я  не думаю. Просто надеюсь, что и здесь и в
Атланте в конце концов выплывет одно и то же имя.
     - Хотелось бы надеяться.
     Школьный  интернат  размещался в четырех тесных домишках,  торчавших по
углам  прямоугольной площадки,  заваленной  всевозможным мусором.  В  момент
появления  Грэхема на школьной территории состязание меломанов за господство
личных вкусов в местном эфире достигло апогея. Стереодинамики, вынесенные на
длинные,  опоясывающие здания балконы яростно выплескивали потоки звуков.  С
одного  края площадки  ревела группа  "Кисе".  Оппоненты на  противоположном
конце  площадки   пытались  заглушить  противников  "Увертюрой  1812  года".
Откуда-то  сбросили  шарик, наполненный  водой, который шлепнулся  в  десяти
футах от Грэхема.
     Он нырнул под натянутую перед домом веревку, на которой сушилось белье,
перешагнул через валявшийся у двери велосипед и направился в  блок, одним из
обитателей которого  был Найлс Джекоби. Прошел общую комнату и остановился у
приоткрытой двери в спальню, откуда ревел рок. Постучал.
     Ответа не было.
     Он толкнул дверь. Долговязый прыщавый  парень сидел с ногами на кровати
и с присвистом посасывал длиннющую трубку. На другой постели лежала девица в
джинсах.
     Парень  мотнул   головой  в  сторону  вошедшего.  Мыслительный  процесс
требовал от него гигантского напряжения.
     - Мне нужен Найлс Джекоби.
     Парень  не   понимал,   чего  хочет  Грэхем.  Тому  пришлось   вырубить
магнитофон.
     - Я ищу Найлса Джекоби.
     -  Не  встревай, мужик,  видишь,  я делаю  ингаляцию.  Астма  проклятая
замучила. Тебя что, стучать не научили?
     - Где Найлс Джекоби?
     - А хрен его знает где. На кой он тебе?
     Грэхем продемонстрировал бляху сотрудника ФБР.
     - Напряги мозги. Где он?
     - Трам-тарарам! - изрекла девица.
     - Чертова трава! Слушай, мужик, я сейчас языком не ворочаю. Сам видишь.
     - Ничего, разговоришься. Где Джекоби?
     Девица оказалась сообразительнее.
     - Сейчас узнаю, - пробормотала она и шмыгнула за дверь.
     Грэхем подождал, пока она прошлась по всем комнатам этажа.
     Единственным предметом  в этой комнате,  напоминавшим  о родных  Найлса
Джекоби, была семейная фотография на шкафчике перед  зеркалом. Грэхем снял с
нее  запотевший  стакан со  льдом,  протер влажное пятно на  снимке обшлагом
рукава.
     Девица возвратилась.
     - Попробуйте зайти в "Злющую змею", - сказала она.
     Выкрашенные  в мрачно зеленый цвет окна  бара "Злющая змея" выходили на
улицу. Транспорт  на стоянке возле бара собрался  самый разнообразный. Здесь
стояли неуклюжие грузовики, казавшиеся кургузыми без своих длинных прицепов,
рядом с  ними прилепились  крохотные, почти  игрушечные, легковушки,  старые
"доджи" и "шевроле" и четыре новеньких "харли-дэвидсона".
     Кондиционер над входом отфыркивался брызгами. Грэхем  быстро  проскочил
под  ним  и вошел  в зал. Было душно,  пахло дезинфекцией. Барменша, рослая,
могучего сложения женщина, с закатанными рукавами,  протянула  Грэхему через
головы сидящих у стойки колу. Кроме нее женщин здесь не было.
     Найлс   Джекоби,  темноволосый,  тощий,  как  спичка,   крутился  возле
музыкального автомата.  Он бросал в  щель монетки, а  нажимал на кнопки  его
приятель.
     Джекоби походил  на ученика-шалопая, зато  по  виду его  товарища  было
сразу  ясно, что никакого  отношения  к  школе  тот давным-давно  не  имеет.
Странный тип:  лицо еще совсем юное,  мальчишеское,  а по фигуре  - сильной,
мускулистой, - взрослый мужчина. Крупные, ширококостные руки-клешни. Поведет
плечом, и налитые бицепсы  так и играют под  кожей. Одет  в майку и джинсы с
отвисшими, переполненными  карманами. Грэхем сразу  догадался,  что  у этого
парня в карманах.  На левой  руке  профессионально  вытатуированная  надпись
"Рожден для  секса", а  вот лаконичная татуировка справа,  похоже,  наколота
любителем и напоминает тюремную кличку  - "Рэнди". По-тюремному  остриженные
волосы отрастали неровными прядями. Когда парень потянулся к верхней  кнопке
автомата, на руке возле локтя мелькнула выбритая полоска кожи.
     Грэхем похолодел.
     Найлс Джекоби и Рэнди через весь зал отправились в свою кабинку. Грэхем
пошел за ними и остановился прямо перед их столиком.
     - Найлс, меня зовут Уилл Грэхем. Мне нужно потолковать с тобой.
     Рэнди поднял на него недобрый  взгляд  и  хамовато  ухмыльнулся. Грэхем
обратил внимание, что у него нет переднего зуба.
     - Я тебя знаю? - осведомился Рэнди.
     - Найлс, мне нужно поговорить с тобой.
     Найлс вопросительно поднял брови.  Грэхем думал  о том, каково пришлось
этому мальчишке в исправительной тюрьме Чино.
     - У нас тут свой разговор. Вали отсюда, - процедил Рэнди.
     Грэхем сосредоточенно изучал его мощные,  обнаженные  руки. Пятнышко на
внутреннем  сгибе локтя, где был налеплен медицинский пластырь. Выскобленная
полоска  кожи  - это  так Рэнди  по  привычке уголовников  проверял  остроту
лезвия.
     "Ты боишься его. Или при на него сам или давай полный назад".
     - Ты что, оглох? Я сказал: вали отсюда, - повторил Рэнди.
     Грэхем  расстегнул  пиджак, вынул из внутреннего  кармана  фэбээровское
удостоверение и положил его на стол.
     - А теперь сидеть тихо, Рэнди.
     Только попробуй встать - получишь пулю.
     - Виноват, сэр.
     В  голосе  Рэнди  зазвучала  привычная  показная  покорность,  с  какой
заключенные отвечают надзирателю.
     - Рэнди, сделай для меня  кое-что.  Вначале  сунь два  пальца  в  левый
задний карман. Я сказал два пальца! Там ты найдешь пятидюймовый ножичек.
     Положи его сюда... Спасибо, Рэнди.
     Грэхем спрятал ножик в карман пиджака. Залапанная рукоятка лоснилась.
     -  Теперь,  Рэнди, посмотрим в другом  кармане.  Там у  тебя  бумажник.
Вытаскивай. Ты сдавал сегодня кровь?
     - А что?
     - Покажи справку, которую тебе выдали. Разверни ее.
     Группа крови не сходится, черт бы его побрал, этого Рэнди.
     - Ты когда освободился?
     - Три недели назад.
     - У кого ты на учете в полиции?
     - Я не состою на учете.
     - Это еще проверить надо.
     Грэхем нарочно заводил Рэнди. Сейчас ничего не  стоило привлечь его  за
ношение  холодного  оружия  с  длиной  лезвия  выше  установленной.  Если он
освободился досрочно и состоит на  учете, уже одно то, что он, сидит в баре,
где продают спиртное,  может обернуться для него  серьезными неприятностями.
Грэхем  понимал, что злится не столько на Рэнди, сколько на самого себя,  за
то, что почувствовал страх.
     - Рэнди!
     - Да?
     - А теперь вали отсюда.
     Пока они ехали в интернат в машине Грэхема, Найлс признался:
     - Я даже не знаю, что вам рассказать. Отца  я толком не помню. Он  ушел
от матери, когда мне было три года. Потом я его не видел. Мать не позволяла.
     - Но прошлой весной он сам навещал тебя.
     - Да.
     - В Чино.
     - Вы и это знаете?
     - Мне полагается знать все. И как там все было?
     -  Ну, он приехал, когда пускали  посетителей. Стоял очень напряженный,
старался  ни на  кого не  смотреть. Знаете, некоторые  туда  приходят  как в
зоопарк. Мать мне много  чего  о  нем  говорила, но он оказался  никаким  не
злодеем. Обыкновенный человек. Пиджак такой модный, спортивный.
     - Что он тебе говорил?
     -  Я-то  думал он  или  орать  на  меня  начнет  или  будет  изображать
виноватого. Многие  из родственников, кто туда приходят, так и делают.  А он
только  спросил, буду  ли я учиться. Сказал, что если  я  согласен,  оформит
опекунство и устроит меня в школу. Но только, чтобы я взялся за ум, ну и все
в таком роде.
     - И сколько еще ты пробыл в тюрьме после этого?
     - Две недели.
     - Найлс, ты рассказывал о своей семье кому-нибудь из тех, с кем сидел в
Чино?
     Найлс Джекоби бросил на Грэхема быстрый взгляд.
     - Что вы! Я понимаю, о чем вы подумали. Нет, конечно.  Об отце я просто
не мог ничего рассказать. Я про него много лет не вспоминал. Зачем бы я стал
говорить о нем?
     -  Ладно. А здесь, в Бирмингеме? Ты приводил кого-нибудь из ребят в дом
к родителям?
     - Почему вы говорите "родители"? Она мне не мать.
     - Приводил ты к ним кого-нибудь? Школьных приятелей или...
     - Или кого-то из дурной компании, да, офицер Грэхем?
     - Ты правильно меня понял.
     - Нет.
     - Никогда?
     - Ни одного раза.
     -  Отец  никогда  не  говорил  тебе,   что  ему  угрожают?  Не  казался
озабоченным, скажем, за месяц или два до того, как этому случиться?
     - Когда мы с ним разговаривали в последний раз, он был очень расстроен,
но это из-за моих  оценок. Еще у меня было  полным-полно прогулов.  Он купил
мне два будильника. Про другие неприятности я не знаю.
     - у тебя есть его письма, фотографии?
     - Нет.
     -  Я видел у  тебя в комнате семейную  фотографию. На шкафчике, рядом с
трубкой.
     - Трубка не моя. Я эту гадость в рот не беру.
     - Мне очень нужна эта фотография. Я пересниму ее и пришлю тебе обратно.
Может быть, у тебя осталось что-то еще?
     Джекоби вытряс из пачки сигарету, пошарил по карманам в поисках спичек.
     - Нет, больше ничего. Зачем мне этот снимок? Оставьте его себе, если он
вам нужен. Отец с таким видом улыбается.., миссис Джекоби и этим сосункам...
На меня он никогда не смотрел так...

        x x x

     Грэхему не хватало сведений  о семействе Джекоби. Их новые  знакомые по
Бирмингему здесь ничем помочь не могли.
     Байрон  Меткаф позволил ему взглянуть на  содержимое банковского сейфа,
где хранились семейные ценности. Грэхем  прочитал стопку  писем, в основном,
деловых, перебрал украшения.
     Три дня он работал, не покладая рук, на  складе, куда были помещены все
вещи из дома Джекоби. По вечерам ему помогал Меткаф.
     Они вскрыли каждый ящик, развязали каждый тюк, проверяя его содержимое.
Фотографии  в материалах  дела  помогли  Грэхему представить  себе,  где что
стояло в доме. Мебель в основном была  совсем новая, купленная на страховку,
которую они получили  после пожара в Детройте. Попользоваться  ею они толком
так и не успели.
     Лишь  один  предмет  по-настоящему заинтересовал  Грэхема  -  тумбочка,
обсыпанная  порошком  для  выявления  отпечатков.  На  поверхности  тумбочки
застыла зеленоватая капля воска. Один раз Грэхем уже задавался вопросом, что
за  освещение  выбирает  убийца  для  своих кровавых спектаклей. Теперь  ему
подумалось, что он предпочитает свечи.
     Эксперты   из  здешнего   управления  оценили  широкий   жест  Грэхема,
предоставившего свою находку в их распоряжение.
     Совместные усилия  бирмингемских сыщиков  и Джимми  Прайса в Вашингтоне
позволили  обнаружить  только  смазанный отпечаток кончика носа на жестянке,
которую Грэхем достал с дерева.
     По  заключению  лаборатории оружия и инструментов ФБР, ветку перерезали
кусачками.
     Отдел  документации получил заключение о знаке,  вырезанном на коре, из
научно-исследовательского центра стран Азии, в Лэнгли.
     Грэхем читал обширное заключение, расположившись на коробках с домашней
утварью. По мнению специалистов, значок соответствовал китайскому иероглифу,
означающему примерно  следующее: "Ты поразил  цель" или "Ты  поразил  цель в
голову". Это выражение иногда  используется игроками  в азартные игры.  Этот
знак считается  символом удачи,  везения,  а также используется в  старинной
китайской игре маджонг. И символизирует Красного Дракона.

        ГЛАВА 13

     Крофорд  разговаривал  из своего  вашингтонского кабинета  с  Грэхемом,
звонившим из  аэропорта  Бирмингема, когда на пороге  показалась секретарша,
всем своим видом давая понять, что дело не терпит отлагательств.
     -  Доктор  Чилтон  из  госпиталя  в  Чезапике  по  два-семь-ноль-шесть.
Говорит, срочно.
     Крофорд кивнул.
     - Погоди минутку, Уилл.
     Он нажал на кнопку второго телефона.
     - Крофорд слушает.
     - Мистер Крофорд, это Фредерик Чилтон из...
     - Слушаю вас, доктор.
     -  У меня  здесь записка, точнее, два куска записки, судя по  всему, от
того человека, который убивал в Атланте и в...
     - Откуда она у вас?
     - Из  камеры  Ганнибала Лектора. Знаете, на чем написана?  На туалетной
бумаге. И еще тут отпечатки зубов.
     - Вы можете мне ее прочитать? Только постарайтесь не прикасаться к ней.
     Пытаясь побороть волнение, Чилтон стал читать:
     "Дорогой   доктор  Лектер!  Я  чрезвычайно  польщен  проявленным   вами
интересом  ко  мне.  Узнав о той  обширной  переписке, которую  вы ведете, я
подумал: а посмею ли я? Но почему бы и нет? Я абсолютно уверен, что вы бы не
раскрыли  им моего  имени,  даже  будь оно вам известно.  К тому же, внешняя
оболочка, которую я временно занимаю, ничего не значит.
     Важно другое  - Преображение. Лишь  вы один способны постичь его  суть.
Как  много я  хотел  бы  показать вам! Возможно,  в  будущем, если  позволят
обстоятельства...  Во всяком  случае, мы могли  бы переписываться..." Чилтон
перевел дыхание.
     - Мистер Крофорд, дальше вырван кусок. Потом идет: "...
     Я давно восхищаюсь вами. У меня собрано все, что о вас писали в прессе.
Лично  я  считаю эти  материалы необъективными, как и те, что посвящены мне.
Как они горазды приклеивать унизительные клички! Зубастый пария!  Что  может
быть глупее? Я бы постыдился приводить в письме к вам это  прозвище, если бы
не знал, как оскорбляли газетные писаки вас.
     Личностью, заслуживающей внимания,  мне кажется следователь  Грэхем. Он
нетипичный   полицейский,  согласны?   Весьма  несимпатичный,   но  настроен
решительно.  Жаль,  что в свое  время вам  не  удалось  навсегда отучить его
совать нос в чужие дела.
     Приношу извинения за бумагу, на которой вынужден писать. Я выбрал такую
на  случай, если  вам придется  срочно  проглотить записку". Дальше вырвано,
мистер  Крофорд.  Я  прочитаю конец: "Если  я  получу подтверждение,  что вы
прочли мое  письмо, в следующем постараюсь  сообщить  вам о чем-нибудь более
интересном. Ваш горячий поклонник".
     Неожиданное молчание, наступившее после того, как Чилтон кончил читать,
удивило доктора.
     - Вы слушаете, мистер Крофорд? - спросил он.
     - Да. Лектер знает, что записка у вас?
     - Нет еще. Утром его, как обычно, перевели в другое помещение  на время
уборки камеры.  Служащий  забыл специальную  тряпку  для  чистки раковины, а
поэтому  оторвал полосы туалетной  бумаги и протирал  ею раковину.  При этом
наткнулся  на  спрятанную  в рулоне  записку и принес ее мне. У  нас  с этим
строго. Все, что находят в камерах, приносят мне.
     - Где сейчас Лектер?
     - В другой камере, куда его обычно переводят, пока производится уборка.
     - Оттуда, где он находится, видна его камера?
     - Сейчас подумаю... Нет, точно нет.
     - Подождите секундочку, доктор.
     Крофорд переключил селектор. От смотрел на два мигающих зеленых огонька
на  пульте, не  видя их.  Крофорд, ловец  человеческих душ,  затаив дыхание,
следил, как дернулся и ушел под воду оставленный им поплавок. Ну вот, Грэхем
у него на крючке. И никуда он не денется.
     -  Уилл, есть  письмо. Похоже, что  от нашего Зубастого  парии.  Лектер
припрятал  бумажку  у  себя  в камере.  Изъявление  всяческих  восторгов  от
преданного поклонника. Жаждет, чтобы Лектер высказался насчет его художеств.
Между прочим, интересуется твоей персоной.
     - Как Лектер будет отвечать ему?
     - Пока не знаю. Кусок письма  оторван, и  одно  место вымарано. Похоже,
роман в письмах у них пойдет полным ходом, если Лектер не раскусит,  что нам
все известно.  С этим письмом должна поработать наша лаборатория. Перетрясти
бы как  следует его камеру,  но уж  больно рискованное это  дело.  Стоит ему
заподозрить неладное, и он найдет способ тайком от  нас предупредить  нашего
приятеля. Посмотреть  бы, куда  приведет веревочка, но  и это письмо может о
многом рассказать.
     Крофорд в нескольких словах сообщил Грэхему,  при каких обстоятельствах
выплыла новая улика.
     - До Чезапика восемьдесят миль. Я не могу сидеть тут сложа руки и ждать
тебя. Что скажешь, дружище?
     - Наш результат: десять трупов за один месяц. В такой ситуации  некогда
ломать комедию с перепиской. Считаю, тебе надо поехать за письмом.
     - Именно так я и собираюсь поступить, - ответил Крофорд.
     - Увидимся через два часа.
     Крофорд вызвал секретаршу.
     -   Сара,  закажите  вертолет.  Немедленно.   Откуда  -  неважно.  Наш,
полицейского управления Вашингтона или командования морской пехоты,  мне без
разницы. Через  пять минут жду его на крыше. Позвоните в отдел документации:
пусть  принесут  мне  туда  все  материалы.  Да,  Херберту   скажите,  чтобы
подготовил к вылету  своих ребят. Нужно  сделать молниеносный обыск. Всем на
подготовку пять минут. Сбор на крыше.
     Он обратился к ожидавшему ответа Чилтону:
     - Доктор Чилтон, нам придется обыскать  камеру Лек-тера,  но так, чтобы
он ни  о  чем  не догадался. Требуется ваша помощь. Кто-нибудь еще  знает  о
письме?
     - Нет.
     - Где сейчас служащий, который его нашел?
     - Здесь, у меня в кабинете.
     - Пусть побудет у вас до нашего приезда.  Чтобы никакого  шума. Сколько
времени прошло с тех пор, как Лектора вывели из камеры?
     - Примерно полчаса.
     - Это не дольше, чем обычно?
     -  Пока  нет. На  уборку  уходит  как  раз  полчаса, но  скоро он может
забеспокоиться.
     - О'кей, поступим таким образом: вызовите к себе  инженера, техника или
кто у  вас там  отвечает за эксплуатацию здания. Скажите ему, чтоб  отключил
воду  и  устроил замыкание на этаже, где помещается  Лектер.  При этом пусть
нагрузится  инструментом  и  с самым  озабоченным видом продефилирует  перед
камерой, в которой ждет Лектер. Передайте ему, что я  все сам  ему  объясню.
Понятно? Если  за  мусором  сегодня  еще  не  приезжали, отмените машину.  К
записке больше не прикасайтесь. Мы вылетаем.
     Напоследок Крофорд позвонил начальнику научно-аналитического отдела.
     -  Послушай, Брайан,  сейчас мы доставим тебе по  воздуху одну бумажку,
предположительно написанную Зубастым парией.
     Экстренно! Через час ее нужно положить обратно туда, где нашли, и в том
же самом  виде. Вначале ее прокрутят в  лаборатории волокон и  дерматологии,
потом  проверят на скрытые отпечатки, оттуда  - в документоведение,  а после
этого  к  тебе, так что свяжись с ними. Я  сам ей  займусь,  а потом принесу
тебе...

        x x x

     Записка  была   у   Крофорда.  Он   спускался  с  крыши  в  лифте,  где
поддерживался  принятый в государственных учреждениях стандарт - восемьдесят
градусов по Фаренгейту. Жарко! Волосы Крофорда растрепались после  перелета,
лицо блестело от пота.
     Лаборатория волокон и дерматологии - тихий, спокойный уголок, в котором
без лишнего шума шла нескончаемая, напряженная работа. В подсобном помещении
ожидали своей очереди груды вещественных доказательств, присылаемых полицией
из разных  концов  страны: куски  веревки, которой  связывали  руки жертвам,
пластырь,  которым  залепляли  рты,  заляпанное  кровью  и  грязью   тряпье,
служившее погибшим не то одеждой, не то смертным одром.
     Проходя  между  коробками и тюками,  Крофорд увидел  сквозь  стеклянную
стену  лаборатории Биверли  Катц,  склонившуюся  за своим рабочим столом. На
специальном  кронштейне  перед  ней  висел ярко  освещенный  лампой  детский
комбинезончик.  Она что-то  счищала с него  тонкой металлической лопаточкой,
методично  двигая ею сначала  вдоль волокон ткани, а затем поперек. На белую
бумагу, устилавшую стол, сыпались песчинки, крохотные  частицы грязи, но вот
туда  медленно опустился завивающийся колечком волос. Она тряхнула  головой,
не сводя с него своих блестящих глаз.
     Крофорд   видел,   как   зашевелились  ее  губы.   Он  знал,   что  она
приговаривала: "Вот ты где.., вот как я тебя..." Такая у нее была привычка.
     Крофорд забарабанил пальцами по  стеклу, и Биверли тут же вышла к нему,
на ходу стягивая белые перчатки.
     - Отпечатки еще не смотрела?
     - Нет.
     - Я пойду в соседнюю комнату.
     Пока Крофорд открывал свою папку, она уже надела свежие перчатки.
     Обе  части   записки  лежали  между  двумя   прозрачными   пластиковыми
полосками.  Биверли Катц  заметила  вмятину от прикуса  и  с немым  вопросом
взглянула на Крофорда.
     Он  кивнул:  да,  след,  оставшийся  на  бумаге,  полностью совпадал  с
реконструкцией зубов убийцы.
     Сквозь стеклянную перегородку он наблюдал, как женщина укрепила записку
на щитке, покрытом  белой бумагой. Рассмотрела  ее в увеличительное  стекло.
Постучала по щитку кончиком шпателя, чтобы легонько потрясти листок.
     Крофорд посмотрел на часы.
     Катц перешла к обратной стороне листка, переложив его на другой штатив,
обратной  стороной  вверх.  Легчайшим, почти  невесомым пинцетом  она что-то
сняла  с поверхности  письма. Сделала увеличенные снимки  оборванных краев и
вновь поместила листок с  письмом в пластиковую обложку. Рядом положила пару
белых  перчаток  -  знак,  предупреждающий,  что  улика  еще не проверена на
отпечатки пальцев, и дотрагиваться до нее без перчаток запрещено.
     Она протянула все это Крофорду.
     -  Есть  один волосок,  может  быть,  одна тридцатая  дюйма.  Я  с  ним
поработаю. Что еще?
     Крофорд передал ей три подписанных конверта.
     -  Здесь волосы с расчески Лектера. Тут остатки щетины с электробритвы,
которой ему разрешают пользоваться,  а вот это  волосы  уборщика,  того, кто
нашел записку. Все. Мне пора.
     - Пока, - ответила Катц. - Я предпочла бы иметь дело с твоими волосами.
     Джимми Прайс поморщился при виде рыхлой туалетной бумаги.
     Сощурясь, он  напряженно вглядывался в  этот клочок через  плечо своего
помощника, включившего  гелиево-кадмиевый лазер,  при  помощи  которого  они
просвечивали текст в поисках скрытых  -  непроявленных - отпечатков пальцев.
Лазер высветил загрязнения, жирные разводы, пятна от пота,  все, что угодно,
только не дактилоскопический узор.
     Крофорд  хотел  было  задать вопрос, но понял, что сейчас Джимми Прайса
лучше не трогать. Он молчал. Голубоватые блики играли на стеклах его очков.
     - Насколько нам известно,  по крайней мере, три человека брались за это
письмо без перчаток, - заговорил Прайс.
     - Да. Уборщик, Лектер и Чилтон.
     - Уборщик отмыл  жировые выделения на руках с помощью бытовой химии, но
то, что оставили пальцы двух других, просто не поддается описанию. Ужасно!
     Прайс  посмотрел бумагу  на  просвет,  крепко  сжимая пинцет  в  руках,
покрытых старческими пигментными пятнышками.
     - Можно обработать ее парами, но я не  могу тебе дать  гарантию, что за
столь короткое время пятна йода полностью сойдут.
     - Может, попробовать нингидрин? Тепловую обработку?
     В  другое  время Крофорд  не отважился бы  лезть  к  Прайсу  со  своими
техническими идеями, но сейчас  он  хватался  за соломинку. Он  приготовился
выслушать резкую отповедь хозяина кабинета, но старик подавленно ответил:
     - Бесполезно. Потом не отмоем. Ничем не могу помочь тебе, Джек. Я здесь
не вижу никаких отпечатков.
     Крофорд чертыхнулся.
     Прайс повернулся к нему спиной и занялся пальчиками, которые прибыли по
другому делу. В корзине для мусора испарялся сухой лед. Крофорд швырнул туда
белые перчатки.

        x x x

     Взвинченный до предела, Крофорд поспешил в отдел  документации, где его
уже  ждал Ллойд Бауман, которого вызвали  с заседания  суда. Он еще не успел
переключиться на новую задачу и рассеянно морщил лоб,  как человек, которого
неожиданно разбудили.
     -  Поздравляю  тебя.  Работаешь  по-чемпионски,  - сказал  он, точными,
профессионально выверенными  движениями  раскладывая перед  собой записку. -
Сколько даешь мне времени?
     - Двадцать минут - предел.
     Бауман  направил  яркий   свет  лампы   на   обрывки   письма.   Сквозь
продолговатую дыру в верхней  части виднелось мягкое, темно-зеленое покрытие
стола.
     - Главное  сейчас, выяснить,  какой способ обратной  связи  предлагался
Лектору, - сказал Крофорд, когда Бауман дочитал письмо.
     - Инструкции на сей счет, видимо, содержались в  том фрагменте, который
вырван,  - высказал  свои  соображения  Бауман,  просвечивая и  фотографируя
каждый дюйм измятых обрывков. - Вот здесь, в начале он пишет: "...
     Во  всяком случае,  мы могли бы переписываться..." Затем следует обрыв.
Лектер зачеркнул этот  кусок мягким фломастером, сложил записку и вырвал эту
часть.
     - Вырезать ему нечем.
     Бауман  сфотографировал оттиски  зубов,  оборотную сторону послания.  В
косом  свете  прожекторов,  которые  он  поворачивал  на  триста  шестьдесят
градусов вокруг своей оси, гигантские тени метались  по стенам, руки Баумана
казались руками фокусника, совершающего загадочные пасы в воздухе.
     - Сейчас  мы  разгладим ее  как следует, - приговаривал  Бауман,  зажав
неровные  края  обрыва между  двумя кусками  стекла.  Чернила, которыми были
сделаны записи, покраснели.. Бауман продолжал что-то бормотать себе под нос,
но что  - Крофорд  разобрал только с третьего раза: "Ты хитрец, а я хитрее."
Бауман включил фильтры портативной телекамеры, направив объектив на записку.
В  комнате было  темно,  ее освещала  лишь красноватая лампа, да  призрачный
блеск телеэкрана,  на  котором появились  во много раз увеличенные очертания
обрыва и слова "могли бы переписываться".  Краснота исчезла, и ближе к краям
вырванного куска вдруг показались фрагменты букв.
     -  Анилиновый  краситель  в  составе  чернил  становится   видимым  при
инфракрасном освещении, - продолжал Бауман. - Эти черточки, вероятно,  концы
вертикальных фрагментов буквы  "t", загнутая  линия, скорее всего,  верхушка
буквы "т", "п" или "г".
     Бауман закончил съемку и включил свет.
     - Джек, ты же сам понимаешь,  что способы целенаправленной связи весьма
ограничены. Практически они сводятся к телефону и сообщениям,  которые можно
напечатать в газете. Лектору можно срочно позвонить?
     - В принципе, да. Но соединяют через коммутатор госпиталя.
     - В  таком  случае,  самое надежное - публикация  сигнала в газете.  Мы
точно  установили,  что  наш приятель почитывает  "Отечественный  сплетник",
потому что всю эту ахинею насчет Грэхема печатали только там.
     -  Ты смотри! В названии  газеты  как  раз три буквы "t",  причем,  они
отделены такими же интервалами, как предполагаемые фрагменты "t", которые ты
обнаружил по краю обрыва. Понимаешь?
     Раздел "Послания" в "Отечественном сплетнике" - вот, где надо искать!
     Пока Бауман вкладывал записку в пластиковый контейнер, Крофорд связался
с библиотекой ФБР, передал распоряжение в чикагское отделение.
     - Свежий выпуск "Сплетника" выходит сегодня вечером, - сказал  Крофорд.
- Печатается газета  в Чикаго по  вторникам и четвергам.  Считай, что  копия
страниц, на которых помещают личные объявления, у нас уже есть.
     -  Думаю, у меня будет еще информация по тексту записки,  - предположил
Бауман, - но, скорее всего, ничего принципиально нового.
     -  Если появится что-нибудь  важное, звони  сразу в  Чикаго.  Продолжай
держать  меня  в курсе, когда  я вернусь из госпиталя, - бросил  Крофорд  на
ходу.

        ГЛАВА 14

     Турникет выплюнул  магнитную карточку Грэхема, и  Грэхем  очутился  под
жарким полуденным солнцем.
     Похожее  на бетонную клетку здание имени  Дж. Эдгара Гувера возвышалось
над  раскаленной  от  жары  Десятой  улицей.  ФБР  переехало  в  свою  новую
штаб-квартиру уже после отъезда Грэхема из Вашингтона. Он никогда не бывал в
этом здании.
     Крофорд  дожидался  его  на  выходе  из подземного коридора. Он  взял у
Грэхема  выписанные в спешке документы. Грэхем был усталым и  раздраженным -
его бесила эта бесконечная проверка документов. Крофорду хотелось спросить у
Грэхема, как он себя чувствует теперь, когда знает, что убийца о нем думает.
     Грэхема  снабдили  магнитной  карточкой,  такая  же  лежала  в  кармане
Крофорда.  Грэхем  засунул  свою в щель в  двери,  и они очутились в длинном
белом коридоре. Крофорд нес дорожную сумку Грэхема.
     - Забыл сказать Саре, чтобы она отправила за тобой машину.
     - Может, так оно даже быстрее. Ты отвез письмо Лектеру? Все в порядке?
     - Да, - ответил  Крофорд.  - Я только что  оттуда. В холле залили водой
пол, будто лопнула  водопроводная  труба и  произошло короткое замыкание.  С
нами был Симмонс - он теперь работает в Балтиморе. Симмонс орудовал шваброй,
когда  Лектора  доставили  в  его палату. Симмонс считает,  что  нам удалось
обмануть этого психа.
     - В самолете я вдруг подумал: а что если письмо написал сам Лектер?
     - Я тоже  думал об  этом, пока  не увидел письмо собственными  глазами.
Отпечаток прикуса  на бумаге  похож на  женский. К  тому же  у  Лектера  нет
шариковой ручки. Писавший читал "Сплетник", а у Лектера этой газеты не было.
Рэнкин с Уиллингемом обыскали палату. Ребята потрудились на славу, но ничего
не нашли. Они на всякий случай засняли "Полароидом" все до одной вещи. Потом
пришел уборщик и сделал обычную уборку.
     - Ну, и что ты думаешь?
     -  Как  улика  эта  записка, разумеется,  ничего  не  стоит, -  ответил
Крофорд. - Однако все равно необходимо  установить между ними контакт. Хотя,
черт побери,  я  понятия не  имею, как  это сделать! Результаты лабораторных
исследований мы получим через несколько минут.
     - Вы контролируете переписку Лектера и в госпитале?
     -  Мы  подключили  к нему  магнитофон и поставили  определитель номера.
Лектер пользовался  телефоном  в субботу  днем. Сказал Чилтону, будто звонил
своему адвокату. Но тот телефон подключен к другой линии, и я не уверен, что
Лектер не солгал.
     - А что говорит адвокат?
     - Ничего. Отныне  все телефонные  звонки  будут идти  через  больничный
коммутатор, поэтому с этим хлопот больше не будет. Письма Лектера тоже будут
направляться к  нам.  С разрешением на перлюстрацию,  слава Богу, проблем не
возникнет.
     Крофорд позвонил в дверь и вставил карточку в щель магнитного замка.
     - Полюбуйся на мой новый офис.  Заходи. Художник-оформитель использовал
краску,  которая  осталась от его предыдущей работы на военном  корабле. Вот
письмо. Копия повторяет размеры оригинала.
     Грэхем  прочел  письмо  дважды.  Разглядывая  тонкую   паутинную  вязь,
обозначавшую его фамилию, неожиданно ощутил звон в ушах.
     - Работники библиотеки подтвердили,  что только "Сплетник"  рассказал о
тебе и о Лекторе, - сообщил Крофорд, наливая себе в стакан сельтерской воды.
- Хочешь водички? Тебе полезно. Этот материал  был опубликован неделю назад,
в  понедельник  вечером.  Во вторник  газета продавалась в киосках  по  всей
стране. В некоторых районах  "Сплетник", правда, появился только в среду: на
Аляске,  в Мэйне  и еще кое-где.  Зубастый  пария  увидел газету  не  раньше
вторника. Прочитав,  написал Лектору письмо. Рэнкин и  Уиллингем до  сих пор
просеивают больничный мусор  в поисках конверта.  Неблагодарная работенка. В
этом госпитале бумаги выбрасывают вместе с грязными бинтами и салфетками.
     -  Да, ты  прав: Лектер  получил письмо  от Зубастого  парии  не раньше
среды. Он  вырвал  ту часть,  в которой  был описан способ связи и зачеркнул
предыдущее предложение. Я не понимаю, почему он не вырвал весь кусок?
     - Потому что он в середине абзаца  с комплиментами в его адрес. Рука не
поднялась испортить столь драгоценное послание, - усмехнулся Грэхем.
     Он потер виски.
     -  Бауман думает,  что Лектер ответит Зубастому парии через "Сплетник".
Он  считает этот сценарий  наиболее вероятным. Как по-твоему, Лектер ответит
на это письмо?
     -  Уверен,  что да. Лектер - большой любитель  писать письма. С кем  он
только не переписывается!
     - Если связным им служит "Сплетник", у Лектера очень мало времени. Даже
если он отослал  срочное  письмо  в тот  же день, когда получил  послание от
Зубастого парии. Честер  из чикагского  отделения ФБР сидит в  "Сплетнике" и
проверяет все объявления. Номер уже верстается в типографии.
     - Только ради Бога, не дайте "Сплетнику" ни малейшего шанса хоть что-то
заподозрить, - попросил Грэхем.
     -  Начальник  печатного цеха  решил,  что  Честер  - агент  по  продаже
недвижимости  и желает подзаработать  на  их объявлениях. Он втихую  продает
Честеру гранки, страницу за страницей. Во избежание подозрений, мы берем все
подряд. Ну,  ладно,  допустим, мы  догадаемся, каким образом Лектер  ответил
Зубастому парии, сможем воспользоваться его  методом и слепим  фальшивку для
нашего красавца. Но что мы ему сообщим?
     - Мы  обязательно  должны  заманить его  к почтовому  ящику,  -  сказал
Грэхем.  -  Надо  подумать,  чем  его туда привлечь.  Может,  необходимостью
сообщить  что-то  очень  важное,  что  Лектер  узнал,   поговорив  со  мной.
Намекнуть, что он совершил  ошибку, и полиция благодаря  ей вполне может его
вычислить.
     - Он же не идиот, чтобы купиться на это!
     - Нет, он не идиот. И  тем не менее он вполне может купиться.  И хочешь
знать, кто нам в -этом поможет?
     - Боюсь, что нет.
     - Сам доктор Лектер! - заявил Грэхем.
     - А как это устроить?
     - Я понимаю,  задача не из легких.  Мы  возьмем Лектора  под  стражу, и
тогда  Чилтону  не  придется  торчать  в  Чезапике.  Обеспечим  максимальную
безопасность  в  нашей психиатрической  клинике  для  ветеранов...  А  затем
распустим слухи о его побеге.
     - О Боже!..
     - Мы пошлем Зубастому парии сообщение на  следующей неделе, после этого
"грандиозного побега". Лектер попросит его через "Сплетник" о встрече.
     - Но, черт возьми, зачем Зубастому парии встречаться с Лектором?!
     - Чтобы убить его, Джек. - Грэхем встал.
     В комнате не было окон,  в которые  можно было  бы выглянуть  во  время
беседы.  Поэтому   Грэхем  уставился   на   плакат  "Десять  самых   опасных
преступников" - единственное украшение кабинета Крофорда.
     - Видишь ли, - продолжал Грэхем, - Зубастый пария, убив Лектора, как бы
поглотит его и, переварив его, возвысится над ним.
     - Ты говоришь так уверенно.
     - Нет, я ни в чем не уверен. Да как можно быть уверенным?
     Он пишет: "Как много я хотел бы показать вам! Возможно, в будущем, если
позволят  обстоятельства..."   Вполне  вероятно,   что   эти  слова  следует
расценивать как серьезное приглашение  к встрече. Мне это не кажется обычной
данью вежливости.
     - Интересно, что Зубастый пария собирается показать Лектеру? Все органы
у  жертв  на месте, кроме  лоскутков скальпа, которые, вероятно, были... Как
выразился Блум?
     -  Переварены, - ответил Грэхем. - Одному Богу известно, что  он имел в
виду. Помнишь Тремонта, его костюмы в Спокейне? Когда Тремонта привязывали к
носилкам,  он   все   кивал   головой  в  их  сторону,   прямо-таки   жаждал
продемонстрировать их еще раз полицейским. Джек, я не уверен на все сто, что
Лектер послужит приманкой для Зубастого парии.  Но,  думаю,  лучшего нам  не
придумать.
     -  Люди обезумеют  от страха, если узнают, что Лектер дал тягу... А как
расшумятся газеты! Может, это и самый  лучший  ход,  но давай оставим его на
крайний случай.
     -  Скорее всего  Зубастый пария не  подойдет к  почтовому ящику, но, не
исключено, что проявит  любопытство и решит  взглянуть на него издали. Чтобы
узнать, не заложил ли  его Лектер.  Если, конечно, ему  удастся  сделать это
издалека... Мы подыскали  бы ящик, который виден только из нескольких точек,
и установили бы там наблюдательные посты, - Грэхем сам почувствовал, что его
слова звучат неубедительно.
     - У секретной службы есть одно устройство, которым эти парни никогда не
пользуются,  но  они  нам его непременно одолжат. Если мы  не  установим это
устройство  в  отделе  объявлений  сегодня  же,  придется  ждать  до  выхода
следующего  номера, а  это  только в  понедельник. Газета выходит в пять  по
нашему  времени. Значит, у  ребят в Чикаго в  запасе час  с четвертью, если,
конечно, это объявление поступит в редакцию.
     - А как поступят с заявкой, которую Лектер пришлет в "Сплетник"? Нельзя
ли будет получить его побыстрее?
     - Чикагцы  послали  сыщиков к  начальнику  печатного  цеха,  -  ответил
Крофорд. - Письма с заявками сортируются  и остаются в кабинете  заведующего
редакцией.  Потом  составляют  списки  адресов  по  разделам:  одни  продают
специальные предметы для  одиноких людей, другие предлагают  любовные утехи,
третьи -  стимулирующие  таблетки, "экзотических азиаток" и  так  далее. Мы,
конечно,  могли  бы  воззвать к гражданскому долгу  заведующего и велеть ему
помалкивать, но я не хочу идти на риск -  ведь если мы  ошиблись, "Сплетник"
нас заклюет. Нам сперва следует запастись ордером  на обыск и разрешением на
перлюстрацию писем. Я сейчас думаю, как бы это лучше сделать.
     -  Если  у чикагцев  ничего  не  получится,  мы  все  равно можем  дать
объявление.  Если  даже мы ошибаемся в отношении "Сплетника",  мы все  равно
ничего не теряем.
     - А если мы не ошибаемся и "Сплетник" на самом  деле служит связным, то
мы сочиним  ответ, основываясь  на письме Зубастого парии,  и отправим  его.
Однако, не приведи Господи, Зубастый пария что-нибудь заподозрит! Кстати,  я
не спросил тебя про Бирмингем. Как там у нас?
     - Там больше  ничего  нет.  Дом Джекоби  перекрашен,  отремонтирован  и
выставлен на продажу. Их  вещи будут лежать на складе,  пока не  уладят  все
формальности с завещанием.
     Я посмотрел  коробки  с барахлом. Люди, с  которыми я  беседовал, плохо
знали  супругов Джекоби. Но все в один голос заявили, что муж и жена обожали
друг друга. Вечно ворковали, как голубки. Теперь от них осталось только пять
полок с барахлом на складе. Как мне хочется, чтобы...
     - Мало ли что тебе хочется.
     - Удалось выяснить что-нибудь про метку на дереве?
     - Далась она тебе, эта метка. По-моему, в ней нет ничего  особенного, -
проворчал Крофорд. - И  название "Красный  Дракон"  мне  ничего не  говорит.
Биверли знает  маджонг <Маджонг  - старинная  китайская  игра, в  которую
обычно играют  четверо. Фишки напоминают домино и называются пластинами.>
. Она весьма наблюдательна, но не заметила  ничего  особенного. По найденным
фрагментам волос понятно, что он не китаец.
     - Он откусил ветку кусачками. Я не понимаю...
     На столе Крофорда зазвонил телефон. Он внимательно выслушал то, что ему
сказали на другом конце провода.
     -  Уилл, лаборатория  закончила  исследования.  Пойдем  к Зеллеру.  Там
попросторней и не так темно.
     В коридоре они  встретили Ллойда Баумана, этого  надменного педанта. Он
держал двумя  пальцами еще мокрые фотографии и прижимал локтем к боку  пачку
ксерокопий.
     -  Джек,  я должен  быть  в  суде в четыре  пятнадцать.  Это  по поводу
компромата  на  Нилтона  Эскью  и  его  подружку  Нэн.  Для   нее  подделать
казначейский  билет  -  раз плюнуть. Два года не  давали  мне покоя, штампуя
аккредитивы  на цветном ксероксе... Совсем  обнаглели.  Как ты считаешь, мне
самому закончить с этим или позвонить обвинителю?
     -  Закончи сам, - ответил Крофорд.  - Вот мы  и пришли, -  добавил  он,
обращаясь к Грэхему.
     Биверли сидела на кушетке и улыбалась Грэхему.
     Руководитель  отдела  научных  исследований Брайан  Зеллер  был  совсем
молод, но уже начал лысеть, к тому  же носил очки  с биокальными линзами. На
полке за спиной Зеллера Грэхем увидел труды Г. Дж.
     Уэллса  по криминалистике,  знаменитую  трехтомную  "Судебную медицину"
Тедески и редкое издание "Крушение Германии" Гопкинса.
     Уилл, мы вроде бы  встречались с  вами как-то  у  руководства, - сказал
Зеллер. - Знакомы со всеми? Ну, и прекрасно.
     Крофорд облокотился об угол стола.
     - Обнаружили  что-нибудь?  Может,  на  самом деле письмо  пришло не  от
Зубастого парии, а от кого-то другого?
     -  Несколько  минут  назад  я  звонил  в  Чикаго  и  попросил  прислать
объявления, которые выбрал, изучив отпечаток на обратной стороне письмеца, -
откликнулся Бауман. -  Шесть-шесть-шесть. Покажу, когда дойдем до этого. Там
получено более двух сотен личных объявлений, - Бауман протянул Грэхему пачку
факсов.  - Все до одного прочел. Брачные предложения, призывы типа "вернись,
я все прощу"... Интересно, как мы узнаем то объявление?
     Крофорд покачал головой.
     -  Я  тоже  этого не  знаю.  Ладно,  давайте  поговорим  о  результатах
анализов. Джимми  Прайс  сделал  все возможное,  но  отпечатков  пальцев  не
обнаружил. А что скажешь ты, Бив?
     -  Я  нашла  кое-что.  Шрифт  и  расстояние  между  буквами совпадают с
образцами  почерка,  взятыми у  Ганнибала  Лектора.  Цвет  чернил  тоже.  Он
отличается от образцов из Бирмингема и Атланты.
     Три голубых точки и несколько темных пятнышек направлены  на экспертизу
к Брайану. - Биверли кивнула в сторону Брайана Зеллера.
     - Голубые точки оказались хлорсодержащим чистящим средством. Оно  могло
попасть  сюда  с  чьих-то третьих  рук.  Еще  найдено  несколько  мельчайших
частичек засохшей крови. Это определенно кровь, но ее мало,  чтобы выяснить,
какой она группы.
     -  Бумага  разорвана  вдоль  специальных дырочек, -  продолжила Биверли
Катц. - Если мы найдем рулон,  которым с тех пор не пользовались, мы получим
убедительные  доказательства.  Я советую взять  это  на заметку,  чтобы  при
аресте сотрудники обязательно поискали рулон.
     Крофорд кивнул.
     - А у тебя как дела, Бауман?
     -  Шарон  из моей  группы исследовала  бумагу и  разыскала  образцы для
сравнения.  Это   туалетная  бумага  фирмы  "Вайдекер",  ее   производят   в
Миннеаполисе. Бумага продается по всей стране.
     Бауман развесил фотографии  на стенде у окна. Говорил он басом, который
не соответствовал его хрупкой фигуре. Грэхем обратил внимание, что у Баумана
чуть ли не на каждом слове шевелится галстук-бабочка.
     -  Что касается почерка, то  писали  левой рукой, хотя  этот человек не
левша.  Просто он  хотел изменить  почерк.  Обратите  внимание  на  неровные
строчки и разный размер букв.
     - Чернила в  обеих частях  письма кажутся  идентичными при естественном
освещении - вроде бы  стандартная  синяя паста для шариковых  ручек. Но  при
съемке цветными фильтрами обнаруживаются  некоторые различия. Он писал двумя
ручками.  Первую  сменил,  когда  писал  ту  часть  письма,  которая  теперь
потеряна. Видно, где начинает барахлить первая  ручка. Ей редко пользовались
и  поэтому строка начинается  с кляксы. По-видимому, она  хранилась открытой
шариком  вниз  в специальном стаканчике, а, следовательно, была на столе.  К
тому же письмо, когда его писали, лежало на чем-то мягком типа промокашки. И
на  ней,  если нам удастся ее найти, должны остаться следы. Хорошо, если  бы
этой промокашкой занялась Биверли.
     Бауман повернулся к фотографиям на стене. При большом увеличении бумага
казалась  сплетенной из отдельных волокон.  На  ней остались какие-то темные
отпечатки.
     - Он сложил лист вдвое, чтобы написать последнюю часть, включая то, что
потом  было  оторвано.  При таком увеличении позволяет кое-что увидеть косой
свет.  Здесь читается "шесть-шесть-шесть".  Может, именно  в  этом месте его
подвела  ручка,  ион  нажал  посильнее.  Я заметил  это  только  при  резком
контрастировании.  Ни  в одном  объявлении  я  пока  не обнаружил  этих трех
шестерок.
     - Предложения построены  правильно, без лишних  слов. С  логикой у него
все в порядке... Судя по сгибам на бумаге, письмо было отправлено в конверте
стандартного размера. Есть два грязных  пятна от  ленты для пишущей машинки.
Вполне  возможно, что поверх письма в  конверте  лежал листок  с  совершенно
безобидным  текстом.  Это все, - закончил Бауман.  - Я  понимаю, Джек, что у
тебя есть вопросы, но мне надо  выступать в суде. Отвечу тебе на  них, когда
вернусь.
     -  Построй  свою  ночь так, чтобы преступники  получили по максимуму, -
напутствовал его Крофорд.
     Грэхем   принялся   изучать  раздел   частных  объявлений  "Сплетника".
"Привлекательная,  хорошо  сложенная  дама  пятидесяти  двух  лет  (выглядит
моложе) ищет некурящего  мужчину христианского вероисповедания, по гороскопу
Льва, от сорока до семидесяти лет. Желательно без детей.  Можно на протезах.
Пожалуйста, без розыгрышей. В первое письмо вложите фотографию".
     Грэхем с головой ушел в чтение объявлений, кричавших болью и отчаянием,
и  не  заметил, что все  выходят  из комнаты, пока, его не окликнула Биверли
Катц.
     - Извини,  Биверли. Что ты сказала?  - он взглянул в ее глаза, спокойно
поблескивавшие на добром лице.
     - Что рада снова видеть тебя, Чемпион. Ты хорошо выглядишь.
     - Спасибо, Биверли.
     -  Сол учится в кулинарной школе.  Результаты пока  так  себе, но когда
разгребемся   с  этим  делом,  обязательно  приходи,   пусть   он  на   тебе
попрактикуется.
     - Договорились.
     Зеллер  решил еще поработать в  своей  лаборатории. Без  дела  остались
только Крофорд с Грэхемом. Оба поглядели на часы.
     - До  выхода "Сплетника" осталось сорок минут, - сказал Крофорд. -  Как
ты считаешь, стоит сходить за почтой?
     - Валяй.
     -  Если в  Чикаго все сложится удачно, нам надо подготовиться  к замене
объявления.
     - Постараюсь, - кивнул Грэхем.
     -  А  я  выясню  подробнее  про  почтовый ящик,  -  Крофорд  позвонил в
секретную службу и  довольно долго беседовал с тамошними сотрудниками. Когда
он закончил разговор, Грэхем все еще делал какие-то выписки.
     -  О'кей, ящик у нас будет что надо, - сообщил, наконец, Крофорд. -  Он
висит  на  здании  пожарной  службы  в  Аннаполисе.   Лектер  жил   когда-то
неподалеку, а,  значит,  вполне может  знать  о  существовании этого  ящика.
Организуем, так сказать, голубиную почту. Пожарники подъезжают и забирают из
ящика письма и всякие деловые бумаги. Наш человек сможет  следить за всем из
сквера через дорогу.  Секретная служба считает,  что ящик нам  сгодится. Его
повесили,  чтобы  поймать фальшивомонетчиков, но что-то изменилось и им пока
не пользуются. Вот адрес. Ну, а как нам быть с посланием?
     - Мы  должны  дать  водном  номере два  объявления. Первое  предупредит
Зубастого парию о  том,  что  враги подобрались к нему гораздо ближе, чем он
подозревает. Мы напишем, что он совершил в Атланте  серьезную  ошибку и если
повторит ее, ему  крышка.  А еще сообщим, что Лектер  шлет ему полученную от
меня "секретную  информацию" о том, чем мы сейчас  занимаемся, что  знаем  и
каковы  наши  планы на будущее. Первое сообщение  должно отослать  Зубастого
парию ко второму, которое начнется со слов "Ваша подпись".
     Во втором  послании будут слова  "Горячий  поклонник" и адрес почтового
ящика. Это единственный  способ. Даже  если мы  напишем очень обтекаемо, все
равно первое письмо привлечет внимание каких-нибудь  идиотов, которым нечего
делать. Но, не обнаружив адреса,  они  не смогут  разыскать ящик и испортить
нам охоту.
     - Отлично. Просто здорово! Может, подождешь меня в кабинете?
     - Нет, у меня есть дела. Я должен поговорить с Брайаном Зеллером.
     Грэхем нашел начальника отдела в группе серологии.
     - Брайан, ты не смог бы мне кое-что показать?
     - Разумеется. Что тебя интересует?
     - Вещественные доказательства по делу Зубастого парии.
     Зеллер взглянул на Грэхема через линзы очков с минусом.
     - Что-нибудь непонятно в нашем отчете?
     - Нет, все понятно.
     - Значит, есть, что называется, "темные места"?
     - Нет.
     - Или отчет тебе показался неполным? - Зеллер выговорил последнее слово
так, будто оно имело неприятный вкус.
     - Отчет превосходный. Просто хочу подержать в руках доказательства.
     -  Понятно. Сейчас  все устроим.  -  Зеллер  полагал,  что оперативники
суеверны, как и охотники. И не упустил возможности  посмеяться над Грэхемом.
- Все там, вон в том углу.
     Грэхем шел за Зеллером мимо длинного ряда приборов.
     - Читаешь Тедески?
     - Да, - бросил через плечо Зеллер. - Как ты знаешь мы тут не занимаемся
судебной медициной, а вот из книги Тедески можно почерпнуть массу полезного.
Грэхем...  Уилл Грэхем, не ты ли написал  монографию о  том,  как определить
время  наступления  смерти  исходя  из  активности насекомых? Или ты не  тот
Грэхем?
     -  Тот.  - Грэхем  помолчал. - Ты прав. Мант  и  Нуортева, написавшие в
книге Тедески этот раздел, лучше меня разбираются в насекомых.
     Зеллер с удивлением услышал подтверждение собственного мнения.
     - Ну, там  просто  больше  рисунков  и есть таблица волн  внедрения. Не
обижайся.
     - Обижаться? Но ведь они сделали лучше. Я им так и сказал.
     Зеллер  вынул  баночки  и микропрепараты  и  поставил  их  на  один  из
приборов.
     - Если захочешь что-либо уточнить, я на месте. Освещение для микроскопа
включается с этой стороны.
     Грэхему  не  нужен  был  микроскоп.  Он  не  сомневался  в  результатах
исследований  Зеллера. Он сам толком  не знал, что ему нужно. Он разглядывал
на свету  склянки и баночки, повертел в руках полиэтиленовый пакетик с двумя
светлыми волосками, найденными в Бирмингеме. В другом конверте хранились три
волоска, обнаруженные на миссис Лидс.
     Перед Грэхемом были пробы слюны, спермы, несколько волосков, а за  ними
-  мрак,  в  котором терялся  образ  преступника, и царил  жуткий, неотвязно
следовавший за ним по пятам страх.
     Из динамика на потолке раздался громкий женский голос:
     - Грэхем! Уилл Грэхем! Пройдите в кабинет специального агента Крофорда.
     В кабинете Грэхем  увидел  Сару.  Она сидела  в  наушниках  за  пишущей
машинкой, а Крофорд заглядывал ей через плечо.
     -  Чикагцы  обнаружили  объявление  с  тремя  шестерками,  -  прошептал
Крофорд. - Сейчас они диктуют его Саре. Часть объявления напоминает код.
     Пишущая машинка бойко отстукивала строчки.
     "Дорогой Пилигрим!
     Вы  оказали  мне  честь..."  - Да-да!  Верно!  - выдохнул  Грэхем.  - В
разговоре со мной Лектер назвал его Пилигримом.
     "Вы очень красивы..." - Иисусе! - вырвалось у Крофорда.
     "Я предлагаю сто молитв, которые обеспечат вашу безопасность.
     Помощь придет от  Иоана 6.22; 8.16; 9.1; от Луки 1.7; 3.1; из "Послания
к Галатам" 6.11; 15.2; из  "Деяний"  3.3; из "Откровения"  18.7;  из  "Книги
Иона"  6.8..."  Теперь  Сара переспрашивала у чикагского агента каждую  пару
чисел и печатала  гораздо медленнее. Когда  она закончила разговор, перечень
загадочных  ссылок занимал четверть страницы. Подпись под посланием гласила:
"Благословляю вас, 666".
     - Это оно! - воскликнула Сара.
     Крофорд взял трубку.
     - Порядок,  Честер.  Как  тебе  удалось  поладить с начальником  отдела
объявлений?.. Правильное решение... Да, он скрытный, как устрица.  Оставайся
у телефона, я еще свяжусь с тобой.
     - Это шифр, - сказал Грэхем.
     -  Похоже. У нас  двадцать  две минуты,  чтобы  передать  свой  вариант
объявления,  если   мы,   разумеется,  сможем  расшифровать  текст  Лестера.
Начальнику  печатного цеха нужно будет  продиктовать его за десять  минут до
сдачи в набор и дать на лапу три сотни долларов, чтобы вставил в номер.
     Бауман отдыхает у себя в кабинете. Я могу поговорить с криптографами из
Лэнгли. Сара, отправь объявление по телексу в отдел дешифровки ЦРУ.
     Я с ними договорился.
     Бауман положил телекс  на свой  стол  и тщательно  разгладил его  через
промокашку.
     Затем принялся протирать  очки.  Грэхему  казалось, будто  он занимался
этим целую вечность.
     За Бауманом  была репутация  человека,  действующего очень быстро. Даже
парни  из отдела  взрывчатых веществ  прощали ему то,  что  он  не  служил в
морской пехоте.
     - У нас осталось двадцать минут, - сказал Грэхем.
     - Знаю. Вы связывались с Лэнгли?
     - Туда звонил Крофорд.
     Бауман  несколько раз перечитал послание,  оглядел его  со всех сторон,
провел пальцем по полям и взял с полки Библию.
     В течение пяти минут слышно было  только дыхание  двух человек и шелест
тонких страниц.
     - Нет, - покачал головой Бауман. - Мы не успеем его расшифровать.
     Лучше в оставшееся время заняться другим.
     Грэхем показал в ответ пустые ладони.
     Бауман повернулся  к  нему  и  снял  очки.  На  переносице остались две
розовых полоски.
     -   .  Так  вы  считаете,   что  Лектер   получил  от  Зубастого  парии
одно-единственное письмо?
     - Да.
     - Тогда шифр должен быть самым простым. Он нужен только для того, чтобы
обезопасить себя  от случайных  читателей. Судя  по перфорации,  в письме  к
Лектеру отсутствует  каких-нибудь три  дюйма.  Не слишком  много  места  для
инструктажа.  Цифры   не   имеют   ничего  общего  с   тюремным  кодом   для
простукивания. Думаю, здесь, скорее, шифровка по книге.
     Подошел Крофорд.
     - По книге?
     -  Похоже на то. Первые цифры - "сто молитв"  - видимо, номер страницы.
Пары  чисел в ссылках могут  быть номерами строчек и слов. Но какую книгу он
имеет в виду?
     - Может, Библию? - предположил Крофорд.
     - Нет, не Библию.
     Хотя  сначала  я тоже  так  думал.  Однако  "Послание  к  Галатам" меня
разубедило.  Глава  шестая, раздел  одиннадцатый гласит:  "Видите, как много
написал  я  вам своею  рукою". Вроде  бы  то,  что  надо, но  это  случайное
совпадение, потому что дальше  идет "к Галатам" 15.2, а "Послание к Галатам"
содержит  всего  шесть глав. Так  же и "Иона"  6.8 - в  "Книге Ионы"  четыре
главы. Он пользовался другой книгой.
     - Может,  название  книги  содержится  в  незашифрованной части  письма
Лектера? - предположил Крофорд.
     Бауман покачал головой.
     - Не думаю.
     - Тогда,  значит. Зубастый пария назвал книгу в своем письме к Лектеру,
- сказал Грэхем.
     -  Видимо, так, - отозвался Бауман. -  А что если нажать на  Лектера? В
психиатрической больнице, я думаю, есть соответствующие средства...
     - Три года  назад ему давали амитал  натрия, чтобы узнать, где он зарыл
тело студента из Принстона, - сказал Грэхем. - Да, Лектер сообщил, где  надо
копать.  Но  дело  в  том, что  если  мы посадим  его  на  наркотики,  связь
оборвется. Если книгу выбрал Зубастый пария, то он в таком случае знал,  что
она есть в палате у Лектера.
     - Я уверен,  что Лектер ее не заказывал и не просил у Чилтона, - сказал
Крофорд.
     - А нам известно, какая литература есть у Лектера, Джек?
     У него были книги по медицине, психологии, кулинарии.
     - Тогда это скорее всего что-то очень распространенное.  Зубастый пария
уверен в  том, что  у  Лектера эта  книга под  рукой, - принялся  рассуждать
Бауман. - Нам нужен подробный список книг Лектера. Он у вас есть?
     - Нет. - Грэхем разглядывал носки своих ботинок. - Но можно связаться с
Чилтоном и выяснить... Постойте.
     Когда  Рэнкин  и  Уиллингем  обыскивали  палату,  они  сделали копии  с
фотоснимков, чтобы потом можно было расставить вещи строго по их местам.
     -  Попросите их  привезти  фотографии книг, - сказал  Бауман, складывая
бумаги в свой дипломат.
     - Куда?
     - В библиотеку Конгресса.
     Крофорд еще раз позвонил дешифровщикам из ЦРУ.
     Компьютер в Лэнгли проверял различные сочетания  букв и цифр, составляя
множество алфавитных сеток. Никакого прогресса... Криптографы согласились  с
Бауманом, что вероятнее всего применен способ шифровки по книге.
     Крофорд взглянул на часы.
     - Уилл,  мы должны  выбрать  одно  из  трех,  причем решать нужно прямо
сейчас.  Можно изъять  послание Лектора из  редакции  и не публиковать  его.
Можно  заменить  его  на  наш  нешифрованный текст  и  вызвать  Зубастого  к
почтовому ящику. Или же оставить все как есть.
     -  А  ты  уверен, что  нам  удастся  сейчас  забрать  его  послание  из
"Сплетника"?
     - Честер  считает, что  начальник  печатного  цеха долларов  за пятьсот
"потеряет" его.
     -  Мне не хотелось бы публиковать незашифрованный  текст, Джек. В  этом
случае Лектер, скорее всего, больше не получит весточки от Зубастого парии.
     -  Согласен,  но  я  побаиваюсь  печатать  послание  Лектера,  не  зная
содержания,  - ответил Крофорд. - Что нового  может сообщить Лектер? Если он
узнает,  что мы располагаем  только неполным  отпечатком  большого пальца  и
следом  от  прикуса,  он отрежет себе этот  палец, выкинет свои протезы и на
суде поднимет нас на смех.
     - Большой палец  не фигурировал в бумагах, которые видел Лектер.  Лучше
все-таки напечатать  это  послание.  Оно может  вдохновить  Зубастого  парию
написать Лектору еще.
     - А если оно вдохновит его на что-нибудь еще?
     -  Тогда  нас  еще долго  будет мучить раскаяние, - ответил Грэхем. - И
все-таки иного выхода у нас нет.

        x x x

     Через  пятнадцать  минут  в  Чикаго  закрутились  огромные  ротационные
машины, поднимая столбы пыли. Агент  ФБР,  ждавший  в пропахшем типографской
краской  и горячей  бумагой  помещении,  получил один из  первых экземпляров
"Сплетника".
     Заголовки, вынесенные на обложку, гласили:
     "ПЕРЕСАДКА ГОЛОВЫ" и "АСТРОНОМЫ ОБНАРУЖИЛИ ТВОРЦА".
     Агент  убедился,  что  послание  Лектора  помещено  в  разделе  частных
объявлений, и  отправил экземпляр экстренной почтой  в Вашингтон.  Он увидит
его опять и узнает по грязному пятну, оставшемуся от  его большого пальца на
первой  странице, но  это  произойдет много лет  спустя, когда  он  с детьми
придет на экскурсию в штаб-квартиру ФБР.

        ГЛАВА 15

     За час  до  рассвета  Крофорд неожиданно  проснулся  .Он увидел, что  в
комнате темно, почувствовал, как жена уютно прижимается своей  пышной грудью
к его узкой  спине... Крофорд не понимал, что его разбудило, пока телефон не
зазвонил во второй раз. Он протянул руку и мгновенно нащупал аппарат.
     - Джек, это Ллойд Бауман. Я расшифровал текст. Я хочу зачитать его тебе
прямо сейчас.
     - О'кей,  Ллойд, - Крофорд  пошарил подошвами по полу, пытаясь нащупать
тапочки.
     - Текст такой:  "Грэхем живет в Маратоне, Флорида. Береги себя. Убей их
всех." - Черт! Нужно торопиться.
     - Безусловно.
     Крофорд, раздетый, кинулся  в  кабинет. Сделал два звонка во Флориду, а
затем позвонил в аэропорт и Грэхему в отель.
     - Уилл, Бауман расшифровал послание.
     - А что там говорится?
     - Сейчас скажу, только сперва  послушай меня. Все в  полном порядке.  Я
уже принял необходимые меры, поэтому не бросай трубку, тогда я тебе скажу...
     - Говори же!
     - Там был  твой домашний  адрес.  Лектер сообщил  этому  мерзавцу  твой
адрес. Погоди, Уилл! Шериф уже послал на отмель две машины.
     С  моря  тоже  все  контролируется. Зубастый  пария  ничего  не  успеет
предпринять  за  такое короткое  время. Мужайся. Ты  с моей  помощью сможешь
опередить  его. А  теперь слушай внимательно... Полицейские не  хотят пугать
Молли. Машины  шерифа  только перекроют подход к дому. Двое ребят подберутся
поближе и будут вести  наблюдение. Можешь позвонить ей, когда она проснется.
Заеду за тобой через полчаса.

        x x x

     Молли и Уилли одними из  первых сошли с трапа самолета  в Вашингтонском
аэропорту.  Заметив в толпе  Грэхема,  Молли  не  улыбнулась, а лишь сказала
что-то  Уилли,  и  они  принялись  пробираться  вперед,  лавируя  в   потоке
возвращавшихся из Флориды туристов.
     Молли оглядела Грэхема с ног до  головы и чмокнула в щеку. Ее загорелые
пальцы, прикоснувшиеся к его щеке, оказались холодными, как лед.
     Грэхем  почувствовал,  что  мальчик не спускает с него глаз.  Уилли  не
подошел к нему близко, а поздоровался за Руку.
     По дороге к машине  Грэхем отпустил  какую-то шутку по поводу  тяжелого
чемодана.
     - Давай я понесу, - серьезно сказал Уилли.
     Когда  они выезжали со стоянки, за  ними проехал коричневый "шевроле" с
мэрилендским номером.
     Грэхем переехал  через мост в Арлингтоне и перед тем, как  свернуть  на
восток, к  Чезапикской бухте, показал своим спутникам памятники  Линкольну и
Джефферсону и монумент Вашингтону.
     Когда  они  отъехали от  города  на  десять миль, коричневый  "шевроле"
поравнялся  с  машиной Грэхема.  Водитель повернулся к  нему и поднес ко рту
руку. Грэхем услышал его голос, доносившийся неизвестно откуда.
     - Фоке Эдвард, "хвоста" за тобой нет. Счастливого пути!
     Грэхем нагнулся  и  заглянул  под  приборный  щиток,  где  был  спрятан
микрофон.
     - Роджер Бобби, я тебе очень признателен.
     "Шевроле" сбавил ходи включил сигнал поворота.
     - Он хотел убедиться, что за нами никто не едет, - объяснил Грэхем.
     - Я поняла, - откликнулась Молли.
     Около   полудня   они   остановились   поесть  крабов   в   придорожном
ресторанчике. Уилли пошел посмотреть на аквариум, где плавали живые омары.
     - Молли, мне ужасно неприятно, что все так обернулось. Извини, - сказал
Грэхем.
     - Он теперь охотится за тобой, да?
     - У нас нет оснований так считать. Ему подал эту идею Лектер... Он даже
потребовал этого!
     - До чего ж мерзко... Будто я прикоснулась к какой-то липкой мерзости.
     -  Я тебя понимаю. Вы с  Уилли поживете у брата Крофорд. Там безопасно.
Кроме нас с Крофордом никто не знает, что вы будете.
     - Ты уж мне лучше не говори о Крофорде.
     - Там очень хорошо, вот увидишь.
     Она  глубоко  вздохнула,  и  вдруг   ее  гнев  сменился  равнодушием  и
усталостью. Молли поглядела на Грэхема и криво усмехнулась.
     - Черт,  на меня что-то накатило, прямо душила ярость.  Но неужели  нам
придется общаться там со всякими Крофордами?
     -  Нет. -  Он отодвинул корзиночку с печеньем и взял  Молли за руку.  -
Уилли много известно?
     -  Прилично.  Мамаша  его дружка Томми притащила из  супермаркета  одну
газетенку, а  Томми  показал  ее  Уилли.  Там  про тебя  такого  понаписали!
Переврали все, что только  можно... И про  Хобса, и про то,  куда  ты  после
этого угодил, и про Лектора... Уилли очень расстроился. Я спросила, не хочет
ли он поговорить  со мной, но он  лишь  поинтересовался,  знала  ли  я...  Я
сказала: да, мы с тобой говорили на эту  тему, и ты  мне перед свадьбой  все
рассказал.  Потом я хотела рассказать,  как  все было  на самом деле,  но он
ответил, что предпочитает узнать от тебя.
     -  Очень  хорошо.  То  есть  для  него  хорошо.  А  что  за  газетенка?
"Сплетник"?
     - Не знаю. Наверное.
     - Ну, спасибо, Фредди!
     При  мысли  о Фредди  Лаундсе  Грэхем рассвирепел и  вскочил  со стула.
Пришлось даже зайти в туалет и умыться холодной водой.

        x x x

     Сара собралась  уходить, как вдруг  зазвонил телефон.  Она положила  на
стол сумочку и зонтик и сняла трубку.
     -  Особый отдел Крофорда.  Нет, мистера Грэхема здесь нет, но вы можете
передать  мне... Да нет,  я  бы с радостью... Да, завтра  он будет,  но  мне
все-таки хотелось бы узнать, кто...
     Ее тон насторожил сидевшего за столом Крофорда, и он обернулся.
     Сара держала трубку так, словно это была змея.
     -  Он  позвал  Уилла и  сказал,  что позвонит завтра  после полудня.  Я
пыталась из него что-нибудь вытянуть, но...
     - Из кого?
     - Он сказал:  "Просто передайте Грэхему,  что звонил Пилигрим". Но ведь
так доктор Лектер называет...
     - Зубастого парию, - подхватил Крофорд.

        x x x

     Пока  Молли с сыном распаковывали вещи, Грэхем пошел в овощной магазин.
Купил несколько желтых дынь  и спелой смородины. Припарковав машину напротив
дома, несколько минут посидел, стиснув руль. Ему было стыдно, что из-за него
Молли  вынуждена  покинуть дом,  который  она так  любит,  и остаться  среди
незнакомых людей.
     Крофорд  сделал все, что мог.  Он предоставил им не  безликое  казенное
жилье, где подлокотники кресел захватаны чужими руками, а в ванной и туалете
воняет  хлоркой.  Нет,  их  поселили  в  прелестном, только  что  побеленном
коттедже.
     Здесь  домашняя обстановка и настоящий уют. На заднем дворе, выходившем
к Чезапикскому заливу, лежал плот.
     За шторами голубовато мерцал экран телевизора. Грэхем знал, что Молли с
Уилли смотрят бейсбол.
     Отец  Уилли  был  бейсболистом, и очень неплохим.  Они познакомились  с
Молли в школьном автобусе, а поженились, еще учась в колледже.
     Отец Уилли играл  в  юношеской команде,  и они с  Молли исколесили  всю
Флориду. Уилли ездил с  ними,  и  это было прекрасное  время.  Они  питались
одними  консервами, но  были полны энтузиазма.  Отца  Уилли  взяли в команду
"Кардинале"  с испытательным сроком, и он удачно провел первые две  игры. Но
потом ему вдруг стало трудно глотать.  Сделали операцию,  но  оказалось, что
опухоль дала метастазы. Болезнь прогрессировала не  по дням, а  по часам. Он
умер через пять месяцев после операции. Уилли было тогда шесть лет.
     Мальчик до сих пор старался не пропускать ни одного бейсбольного матча.
А Молли смотрела бейсбол только когда грустила.
     У Грэхема не было ключа. Он постучал.
     - Я открою, - донесся до него голос Уилли.
     - Подожди! - Между шторами  мелькнуло лицо Молли. - Да, все в  порядке,
можно открывать.
     Уилли стоял на пороге, прижимая к груди гарпун.
     Грэхем догадался, что мальчик привез гарпун в чемодане.
     Молли взяла у Грэхема сумку.
     - Хочешь кофе? Тут есть джин, но ты такой не любишь.
     Пока она возилась на кухне, Уилли вызвал Грэхема во двор.
     Оттуда им были видны огоньки судов, стоявших на якоре в заливе.
     - Уилл, я хочу уберечь маму.
     Что нужно для этого сделать?
     -  Здесь  вы  в полной  безопасности,  Уилли. Помнишь  машину,  которая
специально ехала за нами из аэропорта? Никто не знает, где вы.
     - Этот сумасшедший хочет убить маму, да?
     - Возможно. Ему стало известно, где мы живем, и я, естественно, потерял
покой.
     - Ты собираешься его убить?
     Грэхем на мгновение закрыл глаза.
     - Нет. Я должен просто  разыскать его.  Его поместят в  психиатрическую
клинику и будут там лечить, чтобы он больше никому не смог причинить зла.
     - Мама Томми купила эту газетенку, Уилл. Там говорится, что будто бы ты
убил в Миннесоте какого-то парня  и тебя упекли в сумасшедший дом.  Я раньше
об этом не знал. Это правда?
     -  Да. - я начал было  расспрашивать  маму, но  потом решил, что  лучше
будет спросить тебя.
     - Я  ценю  твою  искренность. Это  был  не сумасшедший дом,  а  обычная
больница, где лечат разные заболевания.  -  Грэхему  казалось, что это имеет
принципиальное различие. - Меня поместили в психиатрическое отделение. Вижу,
тебе это не безразлично. Ну да, ведь я женат на твоей маме!
     - Я обещал папе заботиться о ней. И сдержу свое обещание!
     Грэхем почувствовал, что  должен  многое рассказать  Уилли,  но ему  не
хотелось вспоминать.
     Свет в кухне погас. Сквозь стеклянную дверь Грэхем видел смутный силуэт
Молли.
     Он  знал -  мир  между ними  зависит от того, сумеет  ли он поладить  с
Уилли.
     А тот явно не знал, о чем спрашивать. Грэхем пришел ему на выручку.
     - Я попал в больницу после той истории с Хоббсом.
     - Ты его пристрелил?
     - Да.
     - А как это случилось?
     - Ну.., начать с того, что Гарретт Хоббс был сумасшедшим. Он нападал на
школьниц и.., убивал их.
     - Как?
     - Ножом.
     Мне удалось  обнаружить на  одежде одной из  девочек  маленький кусочек
металла.  Что-то типа металлической стружки,  которая появляется, если режут
водопроводные трубы.  Помнишь, такая оторвалась, когда  мы устанавливали  на
улице душ?
     Мне  пришлось встретиться  с  десятками газовщиков,  водопроводчиков  и
других рабочих.  Это заняло уйму времени.  Когда я пришел  на стройку, Хоббс
уже уволился  оттуда. Я  прочитал  его  заявление,  и оно  показалось мне..,
каким-то странным. Хоббс нигде не работал, и я отправился к нему домой.
     Я поднимался по лестнице к, нему в квартиру.  Со мной шел полицейский в
форме. Хоббс, должно быть, увидел нас. Я еще не успел подняться по лестнице,
как вдруг  он  открыл дверь, вытолкнул жену. Она  покатилась  по лестнице..,
мертвая.
     - Он ее убил?
     -  Да. Поэтому  я попросил полицейских  вызвать  ребят  из спецназа. Но
потом  услышал крики  и  понял, что в  квартире дети... Нужно было дождаться
ребят, но я не смог.
     - И ты ворвался в квартиру?
     - Да.  Хоббс схватил свою дочку. У него был  в руках нож, и он резал ее
этим ножом... А я его застрелил.
     - Девочка умерла?
     - Нет.
     - Она поправилась?
     - Не сразу. Но теперь она уже здорова.
     Уилли молча переварил услышанное.
     С корабля, пришвартовавшегося в заливе, доносилась тихая музыка.
     Грэхем  очень хотел бы выговориться  и все забыть, но перед ним вновь и
вновь всплывали  картины прошлого. Миссис Хоббс, которой муж нанес Бог знает
сколько ножевых ранений,  цеплялась за одежду Грэхема... Увидев, что она уже
не  дышит,  и  услышав  доносившиеся из  квартиры  крики, Грэхем  разжал  ее
скользкие залитые кровью пальцы и вышиб плечом дверь. Хоббс держал свою дочь
и пытался перерезать ей горло, а она вырывалась, прижав  подбородок к груди.
Грэхем  разрядил в  Хоббса кольт тридцать  восьмого калибра, но тот  все  не
падал и продолжал полосовать дочь ножом. А затем рухнул на пол и разрыдался.
А  девочка  как-то  странно попискивала... Грэхем схватил  ее и увидел,  что
Хоббс перерезал ей горло, однако артерии  остались целы. Девочка глядела  на
отца широко открытыми  остекленевшими глазами, а он сидел на  полу и  рыдал,
приговаривая:
     - Видишь? Видишь?..
     И вдруг упал и умер.
     Именно тогда Грэхем понял, что кольт тридцать восьмого калибра не такое
уж и надежное оружие.
     - Уилли, история с  Хоббсом  на меня подействовала ужасно. Понимаешь, я
только об  этом все  время и думал.  И больше  ни о чем! Мне казалось, что я
должен был действовать как-то иначе. А потом у меня вдруг атрофировались все
чувства... Я не мог есть, перестал разговаривать с окружающими.
     Началась  жуткая  депрессия. Поэтому  когда врач  предложил мне лечь  в
больницу,  я  согласился. Через некоторое время мне удалось отстраниться  от
того, что  случилось. Меня пришла навестить девочка... Ну, та, которую ранил
Хоббс. Она уже  поправилась, и  мы с ней долго разговаривали. В конце концов
мне удалось справиться с этим потрясением и вернуться к работе.
     - Неужели так ужасно убить человека? А если это вынужденная мера?

        x x x

     - Это самое страшное в жизни, Уилли.
     -  Слушай,  я  сбегаю  на  минутку  на  кухню,  ладно? Тебе  что-нибудь
принести? Хочешь кока-колы?
     Уилли  часто приносил Грэхему что-нибудь  вкусненькое, но всегда  делал
это как бы заодно, по пути.
     - Да, конечно, принеси мне кока-колы.
     -  Скажу  маме, чтобы она  тоже  вышла  во двор  и полюбовалась  огнями
кораблей.
     Поздно вечером  Грэхем и Молли  сидели  на крыльце, выходящем во  двор.
Моросил мелкий дождик, огни судов мягко поблескивали сквозь дымку  тумана. С
залива дул прохладный ветер, и у Грэхема и Молли бегали по коже мурашки.
     -  Это  может продлиться довольно долго,  да? - высказала предположение
Молли.
     - Надеюсь, что нет. Хотя все возможно.
     -  Уилл, Эвелин сказала, что  приглядит за моей лавкой всю эту неделю и
четыре дня на следующей. Но мне все равно придется  денька на два съездить в
Маратон,  чтобы не  потерять  своих  покупателей. Я бы могла пожить у Сэма и
Эвелин.  Еще  мне  нужно  будет  съездить  на  рынок  в  Атланту.  Я  должна
подготовиться к сентябрю.
     - Эвелин знает, где ты?
     - Я ей сказала, что еду в Вашингтон.
     - Правильно сделала.
     -  Как трудно сохранить то, что имеешь,  да? И заполучить-то нелегко, а
сохранить - и того труднее! До чего ж зыбок наш мир!
     - Да, черт возьми.
     - Мы ведь вернемся к себе, правда?
     - Вернемся.
     - Ты только не торопись и будь осторожен, ладно?
     - Ладно.
     - Рано уедешь?
     Он целых полчаса беседовал по телефону с Крофордом.
     - Перед ланчем. Если ты  на самом  деле собираешься в Маратон, нам надо
будет с утра кое-чем заняться. А Уилли пусть порыбачит.
     - Пойми, он должен был спросить у тебя.., о твоем прошлом.
     - Понимаю.
     Он абсолютно прав.
     - Проклятый репортер... Как его?
     - Лаундс.
     Фредди Лаундс.
     -  Ты   его,  наверно,   ненавидишь...  Жаль,  что  тебе  пришлось  все
вспоминать. Ладно, пойдем баиньки и я почешу тебе спинку.
     Грэхему   вдруг   сделалось   ужасно   обидно.   Только  что   пришлось
оправдываться перед одиннадцатилетним мальчишкой, который милостиво отпустил
ему "грехи". А теперь  Молли... "Почешу тебе спинку"... Ну да, раз  у него с
Уилли все в порядке, то можно вместе улечься в постель.
     Когда  нервы  ни  к  черту, лучше  стараться  держать язык  за  зубами,
напомнил себе Грэхем.
     - Если  тебе хочется  немного подумать, можешь побыть один,  -  сказала
Молли.
     Ему не хотелось думать. Ни о чем.
     - Ты мне почешешь сзади, а я тебе - спереди, - неуклюже сострил он.
     - Договорились, дружочек.
     С залива дул ветер, нудно моросил дождик,  от земли  поднимался влажный
пар.  Дальние   мишени  на   стрельбище   полицейского   управления   словно
растворялись в туманной дымке.
     Инструктор  долго следил в  бинокль  за мужчиной и  женщиной в  дальнем
конце площадки, но никакого нарушения техники безопасности так и не заметил.
     В удостоверении, которое показал ему мужчина, он значился следователем.
А там  понимай, как знаешь. Инструктор  считал,  что  стрельбе из  пистолета
должен обучать только опытный человек.
     И все же ему пришлось признать, что парень это дело знает.
     Они стреляли из револьвера  двадцать второго калибра.  Он  учил женщину
боевой стрельбе: левая нога слегка выставлена вперед, револьвер зажат обеими
руками. Женщина стреляла по силуэтной мишени в семи ярдах от нее, выхватывая
револьвер из  кобуры,  висевшей  у  нее под  мышкой.  Инструктору,  наконец,
наскучило глядеть на них.
     Услыхав какой-то новый звук, он опять поднес к глазам бинокль.  Мужчина
и женщина надели наушники, женщина теперь стреляла из револьвера  с коротким
толстым дулом. Инструктор  узнал  звук,  который  издает пулька,  попадая  в
легкую мишень.
     Оружие,  которое сжимала  в вытянутых руках женщина, привлекло внимание
инструктора. Он прошел вдоль линии  огня и остановился в нескольких ярдах от
стрелков.
     Ему хотелось  осмотреть  револьвер, но он понимал,  что  момент  выбран
неудачно. И все-таки ему удалось разглядеть оружие, когда женщина выкидывала
пустые гильзы и вставляла в барабан новые патроны.
     Странное оружие для агента ФБР... Это был "бульдог спешиал" 44 калибра,
маленький  и с удивительно  толстым  дулом.  Мэг  На  Порт его  основательно
усовершенствовал. Ствол был просверлен около мушки, чтобы  уменьшить отдачу,
а курок подпилен, и таким образом револьвер удобнее держать.  Адская штучка,
если чем надо зарядить!
     Интересно, совладает ли женщина с той штуковиной? - подумал инструктор.
     Боеприпасы,  лежавшие  рядом  с  ними  на  столике,  были  разложены  в
необычном порядке: коробка  с  патронами с малым зарядом, дальше стандартные
патроны, и наконец,  о чем инструктор  много слышал,  но  ни разу в жизни не
видел - игольчатые пули глейзера. Их кончики напоминали карандашный грифель.
Это были разрывные пули, которые несли мощный заряд взрывчатого вещества.
     Эта  легкая  пуля  летела  со  страшной  скоростью  и,  попав  в  цель,
взрывалась.  Ошеломляющие  результаты. Инструктор  даже припомнил  несколько
цифр.   Ему   было  известно  девяносто  случаев,  когда  в  людей  стреляли
"глейзерами".  Во всех случаях хватило одного выстрела.  Восемьдесят  девять
человек умерло  на месте. Один  выжил, вопреки смертному приговору врачей. У
"глейзеров" масса достоинств: они не рикошетят, не пробивают стен, а  значит
не могут случайно поразить кого-нибудь в соседней комнате.
     Мужчина обращался с женщиной  очень  ласково, хвалил ее, но видно было,
что он чем-то расстроен.
     Женщина  обращалась  с  оружием  по  всем  правилам,   и  инструктор  с
удовлетворением  отметил,  что  она  спокойно   справляется  с  отдачей,  не
закрывает глаза  и даже не  моргает.  Конечно, сперва она  секунды на четыре
замешкалась,  и пуля  не попала  в  "яблочко", но  три остальные  угодили  в
"десятку". Неплохо для новичка.
     Да у нее определенно талант!
     Инструктор залез на вышку и вдруг услышал дьявольский грохот.
     Женщина выпустила все пять зарядов. Обычно агенты ФБР так не поступают.
     Интересно,  кто   им  померещился,   что  они   выпустили  целых   пять
"глейзеров"? - гадал инструктор.
     Грэхем подошел  к вышке,  оставив свою ученицу на  скамье. Она  сидела,
опустив голову и упершись локтями в колени.
     Инструктор подумал,  что  мужчина наверняка  ею  доволен,  о чем  и  не
преминул  ему сказать.  Грэхем  рассеянно поблагодарил. Выражение  его  лица
удивило инструктора. Это было лицо обреченного человека,

        ГЛАВА 16

     Мужчина,  звонивший  по  телефону  и назвавшийся  мистером  Пилигримом,
обещал Саре позвонить завтра. В штаб-квартире ФБР хорошенько подготовились к
предстоящей беседе.
     Но кто же такой этот мистер Пилигрим?
     Крофорд  был уверен, что это не Лектер.  Может, мистер Пилигрим и  есть
сам Зубастый пария?
     Ночью столы  с телефонами были перенесены  из офиса Крофорда в  комнату
попросторнее с другой стороны холла.
     Грэхем стоял в дверях звуконепроницаемой кабины. В эту кабину поставили
телефон Крофорда.  Сара почистила его  специальным составом.  Ей  нужно было
чем-то себя занять, поскольку ее стол завалили всевозможной аппаратурой, а в
ее кресле по-хозяйски расположилась Биверли Катц.
     Большие часы на стене показывали без десяти двенадцать.
     Доктор Алан Блум и Крофорд стояли рядом с  Грэхемом. Оба держали руки в
карманах.
     Оператор, сидевший сбоку от Биверли Катц, барабанил  пальцами по столу.
Заметив, что Крофорду это не нравится, убрал руку со стола.
     На  столе  Крофорда   появилось  еще  два  телефона:  прямой  провод  с
телефонной станцией "Белл Системе" и "горячая линия", с центром связи ФБР.
     - Сколько нужно времени, чтобы его засечь? - спросил доктор Блум.
     - Новая аппаратура позволяет сделать это гораздо  быстрее,  чем  обычно
считают,  - сказал Крофорд. -  Если  сигнал идет через станции с электронным
оборудованием,  то  за  минуту.  Если  же  телефонный  узел  оснащен  старым
оборудованием, понадобится немного больше времени.
     Крофорд крикнул людям, сидевшим в комнате:
     -  Когда он  позвонит, у  нас  будет на счету  каждая секунда, так  что
давайте без осечек. Уилл, кажется, ты хочешь мне что-то сказать?
     - Да. Мне нужно задать один вопрос доктору.
     Блум явился позже всех остальных. Он готовился к  выступлению на ученом
совете по проблемам психологии поведения в Куантико. Он  учуял запах кордита
от одежды Грэхема.
     - О'кей, -  начал  Грэхем.  - Итак,  звонит телефон, тут же  включается
оборудование, но  сигнал будет идти беспрепятственно, и Пилигрим  не поймет,
что мы уже подключились. Это даст нам возможность выиграть примерно двадцать
секунд.
     Грэхем повернулся к оператору.
     - Звукогенератор должен отключиться после четырех сигналов, ясно?
     Оператор кивнул.
     -  Потом  Биверли  возьмет  трубку.  Он ее  голоса  не  знает,  а  она,
естественно, не подаст виду, что узнала его. У Биверли будет  скучающий тон.
Пилигрим попросит к телефону  меня. Биверли  скажет: "Сейчас я  его  позову.
Подождите, пожалуйста." Ты готова. Бив?
     Грэхем подумал, что лучше  не репетировать  заранее, и тогда  все будет
выглядеть естественней.
     - Таким образом, мы включимся, а он  этого знать не будет. У меня такое
впечатление,  что он  больше прождет тебя  у телефона, чем будет говорить, -
сказал Крофорд.
     - Но ведь он не станет ждать вечно! - воскликнул оператор.
     - Нет, конечно.
     -  Мы проманежим его секунд  двадцать,  - продолжал  Грэхем,  - а затем
Биверли снова возьмет трубку и скажет: "Соединяю вас с мистером Грэхемом." И
я начну разговор. Как бы вы повели себя с ним, доктор? - спросил он у Блума.
     - Он наверняка считает, что вы  настроены скептически и не верите,  что
это  действительно  Пилигрим. Поэтому  я  бы, на вашем  месте, говорил с ним
вежливо, но недоверчивым тоном.  По-моему, следует дать ему  понять, что вам
надоели звонки всяких обманщиков, но  что  поговорить с настоящим Пилигримом
очень  даже  интересно.  Скажите,  что  обманщиков  очень  просто  отличить,
поскольку  им  не известны  детали происшествия.  Попросите  его представить
какие-нибудь доказательства; что он вас не разыгрывает.
     Доктор Блум опустил глаза и почесал затылок.
     - Не  знаю,  с  какой  целью он звонит, - продолжал Блум.  - Может, ему
просто нужно выговориться... А может, считает  вас своим противником и хочет
раззадорить. Увидим. Попробуйте угадать  его настроение и подыграть ему,  но
только не  перестарайтесь. Я бы не стал просить его о помощи, если он сам не
заведет об этом разговор.
     Если он параноик, вы это быстро почувствуете. Тогда я  бы сыграл на его
подозрительности  и обидчивости. Он может увлечься и забыть  о времени. Вот,
пожалуй, и все, что я могу вам сказать.
     Блум положил руку на плечо Грэхема и добавил:
     - Задача не из легких. Вам нужно, что называется, взять быка за рога. А
поэтому не слушайте ничьих советов, а только свою интуицию.
     Они ждали. Прошло целых полчаса.
     -  Даже если он не позвонит, нам все равно нужно решать, как вести себя
дальше, - сказал Крофорд. - Может, попробуем связаться с ним через газету?
     - По-моему, это самый лучший способ, - кивнул Грэхем.
     -  Таким образом,  у нас будет две западни: почтовый ящик, и твой дом в
Маратоне.
     Зазвонил телефон.
     Тут   же   включились   приборы,  пытаясь   определить  местонахождение
звонившего. Четыре звонка - и оператор щелкнул выключателем.
     Биверли сняла трубку. Сара подняла голову.
     - Кабинет специального агента Крофорда.
     Сара покачала головой. Она знала человека, который звонил. Это был один
из  приятелей  Крофорда из соседнего отдела.  Биверли  в  считанные  секунды
отвязался от  него, тем  более, что  все в  здании знали, что телефон сейчас
занимать нельзя.
     Крофорд опять пустился взвешивать все "за" и "против"  почтового ящика.
Нервы  у  всех  были на пределе. Появился Ллойд  Бауман и  показал  им,  что
цифровые  пары  из  записки  Лектора  взяты с  сотой  страницы  "Кулинарного
искусства" в мягкой обложке. Сара предложила кофе в бумажных стаканчиках.
     Снова зазвонил телефон.
     Включился звукогенератор. Четыре звонка. Оператор щелкнул выключателем.
     Биверли сняла трубку.
     - Кабинет специального агента Крофорда.
     Сара энергично закивала головой. Грэхем вошел в кабину и закрыл  дверь.
Он не спускал  глаз с беззвучно шевелившихся  губ Биверли. Она нажала кнопку
"Ждите" и поглядела на часы на стене.
     Грэхем видел свое отражение  в блестящем корпусе  телефонного аппарата.
Два обрюзгших лица: в верху трубки и в низу. От  рубашки, в которой он ходил
на  стрельбище, пахло кордитом.  Только  бы  этот тип  не  повесил трубку!..
Господи,  только бы он не  повесил трубку!.. Прошло  сорок секунд.  Телефон,
стоявший на  его столике,  даже подпрыгнул, когда раздался звонок. Еще один.
Еще. Сорок пять секунд... Пора.
     - Уилл Грэхем у телефона. Могу быть вам чем-то полезен?
     Смешок. Приглушенный голос:
     - Надеюсь, что да.
     - Простите, а кто это?
     - Разве вам не сказала секретарша?
     - Нет, она просто вызвала меня с заседания.
     -  Если  вам  неохота  разговаривать  с мистером Пилигримом,  я  повешу
трубку. Ну, как? Охота или нет?
     - Мистер Пилигрим, если у вас какие-то сложности и  вы полагаете, что я
могу быть вам полезен, я с удовольствием побеседую с вами.
     - Мне кажется, сложности у вас, мистер Грэхем.
     - Извините, но я вас не понимаю.
     Секундная стрелка описала на циферблате полный круг.
     У вас полно дел, не так ли? - спросил незнакомец.
     - Да, и мне некогда переливать из пустого в порожнее.
     Давайте по делу.
     - Оно у нас одно и то же - Атланта и Бирмингем.
     - Вам что-нибудь известно?
     Приглушенный смешок.
     - Известно ли мне  что-нибудь? А вас интересует сам мистер Пилигрим? Да
или нет? Если вы солжете, я брошу трубку.
     Грэхем видел сквозь стекло кабины Крофорда. Тот держал в каждой руке по
телефонной трубке.
     -  Интересует, но, понимаете, мне многие звонят  и утверждают,  что  им
якобы что-то известно.
     Уже прошла целая минута.
     Крофорд  положил  одну  трубку на  рычаг и  быстро  написал  что-то  на
листочке бумаги.
     - Вы бы удивились, узнав, сколько меня  разыгрывают, - сказал Грэхем. -
Но  поговоришь  с  ними  и становится  ясно, что  они к  этому делу не имеют
никакого отношения. А вы имеете к нему отношение?
     Сара   поднесла  к  стеклу  листок   бумаги  и  показала  его  Грэхему.
"Телефон-автомат в Чикаго", было написано на нем.
     -  Знаете  что? Вы мне  скажете что-нибудь о  мистере  Пилигриме,  а  я
отвечу: так оно или не так, - предложил тихий голос.
     - Давайте сразу уточним, о ком идет речь.
     - О мистере Пилигриме.
     -   А  откуда  мне   знать,  имеет  ли   мистер  Пилигрим  отношение  к
интересующему меня делу? Так что, имеет?
     - Ну.., допустим.
     - Мистер Пилигрим - это вы?
     - Этого я вам не скажу.
     - Вы его друг?
     - М-м... Что-то в этом роде.
     - Докажите! Расскажите мне о нем что-нибудь.
     -  Сперва  вы..,  расскажите.  - Нервный смешок. -  Но  если  хоть  раз
ошибетесь, повешу трубку.
     - Ладно. Мистер Пилигрим - пишет правой рукой.
     - Об этом нетрудно догадаться. Большинство людей пишет правой рукой.
     - Окружающие не понимают мистера Пилигрима.
     - Пожалуйста, без общих слов!
     - Мистер Пилигрим обладает большой физической силой.
     - Да, пожалуй.
     Грэхем взглянул на часы. Еще полторы минуты.
     Крофорд ободряюще кивнул.
     Только бы его не спугнуть.
     -  Мистер Пилигрим  не негр, а белый,  примерно  пять футов одиннадцать
дюймов роста. Между  прочим, вы мне пока ничего о нем не сообщили. Может, вы
с ним вообще не знакомы?
     - Хотите закончить наш разговор?
     -  Нет, но вы сказали,  что  мы обменяемся  информацией. Я принял  ваши
условия.
     - Как по-вашему, мистер Пилигрим - сумасшедший?
     Блум покачал головой.
     - Не  думаю, чтобы такой осторожный  человек был сумасшедшим. По-моему,
он просто какой-то не такой, как все, - особенный. Я полагаю, многие считают
его сумасшедшим только потому, что не понимают.
     - Опишите как можно точнее, что он сделал с миссис Лидс,  и я, пожалуй,
скажу вам, правы бы или нет.
     - Мне не хочется этого делать.
     - Тогда до свидания.
     У Грэхема  екнуло сердце, но он все еще  слышал  дыхание собеседника на
другом конце провода.
     - Я не смогу вам ничего сообщить, пока не узнаю...
     Дверь чикагского телефона-автомата распахнулась, трубка, звякнув, упала
на пол. Все сидевшие в комнате отчетливо услышали голоса и звуки ударов.
     -  А ну  смирно!.. Не  шевелись! Так,  теперь заведи руки за  голову  и
медленно поворачивайся. Медленно! А теперь раскинь руки в стороны и прислони
их ладонями к стеклу.
     Грэхем почувствовал неимоверное облегчение.
     -  Я не  вооружен,  Стен.  Мое удостоверение  в  нагрудном кармане. Ой,
щекотно!
     В трубке раздался громкий смущенный голос:
     - Кто у телефона?
     - Уилл Грэхем из ФБР.
     -  Говорит сержант Стенли  Риддл.  Полиция  города  Чикаго. -  В голосе
сержанта чувствовалось  раздражение.  -  Может, потрудитесь  объяснить,  что
здесь происходит?
     - Лучше вы объясните. Вы кого-то задержали?
     -  Да, черт побери.  Фредди Лаундса, репортера. Я его знаю  уже  десять
лет... Вот твоя записная книжка, Фредди... Вы что, в чем-то его обвиняете?
     Грэхем побледнел, как  полотно.  Крофорд,  наоборот, покраснел.  Доктор
Блум, не  отрываясь,  смотрел  на  магнитофонную ленту,  которая  равномерно
наматывалась на бобину.
     - Вы меня слышите?
     - Да, я его обвиняю.  - Грэхем говорил каким-то неестественным голосом.
-  Он  мешает вершить правосудие.  Пожалуйста,  проводите  его в  участок  и
передайте дело государственному прокурору.
     Неожиданно  Лаундс выхватил  трубку.  Он  уже вытащил из-за щек  ватные
тампоны и теперь говорил быстро и внятно.
     - Уилли, послушай...
     - Расскажите все прокурору. Дай трубку сержанту Риддлу.
     - Я кое-что знаю...
     - Дай мне Риддла, так твою мать!
     Но тут вмешался Крофорд.
     - Уилл, дай-ка я с ним побеседую.
     Грэхем  швырнул  свою трубку на рычаг,  да так,  что все вздрогнули. Он
выскочил из будки и, не глянув ни на кого, выбежал в коридор.
     - Ну, Лаундс, дело твое - швах, - сказал Крофорд.
     -  Слушайте,  вы  хотите  его  поймать  или  нет?  Я  могу вам  помочь.
Послушайте  меня!  Хоть  минуту! -  тараторил  Лаундс,  пользуясь  молчанием
Крофорда. - Вы ведь  сами только что продемонстрировали, что без "Сплетника"
вам  не  обойтись. Теперь я  знаю это точно.  Эти объявления связаны с делом
Зубастого  парии,  иначе вы бы  не устроили  такую охоту за тем, кто звонит.
"Сплетник" к вашим услугам! Мы сделаем для вас все, что угодно!
     - Откуда у тебя эти сведения?
     -  Ко  мне  пришел  редактор  отдела писем. Сказал,  что ваши  прислали
человека, и он просматривает все объявления. Отобрал пять писем. Сказал, что
они будто бы посланы  с нарушением  правил.  Причем  тут  нарушение  правил?
Прежде  чем отдать почту вашему парню,  редактор успел снять ксерокопии  и с
самих писем, и с конвертов.
     Я их видел и сообразил, что он взял пять штук для маскировки, на  самом
деле его  интересовало одно письмо.  Два  дня ушли у меня на проверку. Помог
конверт.  На  нем  был  штемпель  Чезапика,  а  в   обратном  адресе  указан
Чезапикский  госпиталь. Вы же знаете, что я там был и видел вашего приятеля.
Вот я и скумекал, в чем тут дело.
     Но мне хотелось убедиться в своей правоте. Я позвонил. Решил проверить,
клюнете ли вы на "мистера Пилигрима". И вы клюнули. Еще как клюнули!
     - Ты совершил огромную ошибку, Фредди.
     - Вам необходимо сотрудничество "Сплетника". Я  вам помогу! Вы получите
доступ к объявлениям, к публикуемым материалам.  Через ваши  руки будут идти
все письма, которые к нам поступают... Все,  что  угодно! Сами  скажете, что
вам  нужно.  Я  умею  хранить  тайны.  Честное  слово! Возьмите меня  в свою
компанию, Крофорд!
     - У нас нет никакой компании.
     - Ладно, тогда не обращайте внимание, если в следующем выпуске появятся
объявления личного характера. Все они будут адресованы "мистеру Пилигриму" и
подписаны одним и тем же именем.
     -  Тебе  предъявят  официальное  обвинение  в  том,  что   ты   мешаешь
правосудию.
     - И это попадет во все американские газеты! - Лаундс знал, что разговор
записывается на пленку,  но  ему  уже  на  все  было наплевать.  -  Ей-Богу,
Крофорд,  я  это сделаю!  Если  мне  не удастся добиться  своего,  то  и вам
несдобровать!
     -  Можешь добавить  к  предыдущему  обвинению  еще  и  угрозы  в  адрес
должностных лиц.
     - Разреши мне помочь тебе, Джек. Поверь, от меня будет толк.
     - Топай в участок, Фредди. А трубку передай сержанту.
     "Линкольн-версаль"  Фредерика Лаундса весь пропах  бальзамом для волос,
кремом  после  бритья,  грязными  носками  и  сигарами,  и  сержант  полиции
обрадовался, когда они наконец приехали в участок.
     Лаундс знал здешнее начальство и кое-кого из полицейских. Капитан налил
ему  кофе  и  позвонил прокурору, умоляя  его  "помочь  разгрести  эту  кучу
дерьма".
     Судебный исполнитель так и не появился. Через  полчаса Лаундсу позвонил
Крофорд, с которым Фредди разговаривал из кабинета начальника полиции. После
этого его отпустили. Капитан даже проводил Фредди до машины.
     Лаундс был  на взводе,  а  поэтому  вел машину  быстро  и  небрежно. Он
торопился  домой, в свою  квартиру с видом на  озеро Мичиган. Он возлагал на
эту  историю самые разнообразные надежды и был уверен, что они осуществятся.
Во-первых, Лаундс рассчитывал заработать много денег и понимал, что выгоднее
всего издать  книгу  в мягкой обложке.  Причем издать ее моментально - через
тридцать шесть часов после ареста  Зубастого парии она должна  появиться  на
прилавках.  А  материал, который  он  опубликует  в дневных  газетах, станет
настоящей  сенсацией. Фредди будет на  седьмом небе от счастья,  когда такие
газеты как  чикагская  "Трибьюн",  лос-анжелесская  "Тайме",  достопочтенная
"Вашингтон  пост"  и даже их  величество  нью-йоркская  "Тайме" перепечатают
статью за его подписью и с его фотографией!
     А корреспонденты,  работающие в этих  элитных изданиях, писаки, которые
глядели на него сверху вниз и даже брезговали с ним выпить, лопнут от злости
и зависти!
     Лаундс был для них  парией, потому что обратился в другую веру. Будь он
кретином и бездарью, мэтры от  пера простили бы  ему работу  в "Сплетнике" -
нормальный  человек не  может сердиться на дебила! Но Лаундс  писал как бог,
был умен, дерзок, наблюдателен. Одним словом, первоклассный репортер.
     Правда, у  него  был  несносный  характер,  за  что  его  недолюбливало
начальство, и он часто влипал в неприятные истории.
     Лаундсу всегда хотелось быть в центре внимания, иначе он просто жить не
мог.  Это  был  маленький неуклюжий  уродец  с  кривыми зубами  и  крысиными
глазками, которые блестели, словно плевок на асфальте.
     Десть лет  Лаундс занимался  серьезной журналистикой,  пока  наконец не
понял,  что  в  Белый дом  ему все  равно не  попасть. До  него  дошло,  что
редакторы  будут  ездить  на  нем верхом, пока он  не превратится  в  старую
развалину  и  не  сопьется.  А  дальше -  цирроз  печени  или  же  смерть  в
собственной постели, где он отрубится по пьянке с сигаретой в зубах.
     Редакторам нужны были сенсации, а не Фредди. Они платили  ему по высшей
ставке, но  это не  так  уж и  много, когда  приходится покупать женщин. Его
хлопали по спине,  называли ассом в  журналистике, но отказывались  помещать
его фамилию на первой полосе.
     И вот однажды  вечером  1969 года  -  Фредди тогда  переписывал  заново
какую-то статью - ему было явлено откровение.
     Рядом с ним в комнате сидел Фрэнк  Ларкин, которому диктовали что-то по
телефону, а он записывал. Старые репортеры,  работавшие в этой газете, очень
часто так поступали.  Фрэнку Ларкину было пятьдесят  пять, но он выглядел на
все семьдесят.  Он  каждые полчаса  открывал свой шкафчик и прикладывался  к
бутылке. От него всегда разило перегаром.
     Ларкин  встал, заковылял  к перегородке и  хриплым шепотом  обратился к
редакторше. Фредди навострил уши: его всегда интересовали чужие разговоры.
     Ларкин  попросил женщину принести ему из  дамской комнаты гигиенические
салфетки. Дескать, он подкладывает их в  трусы, потому что у него часто идет
кровь из задницы.
     Фредди внезапно вынул из  машинки  недописанную заметку, вставил чистый
лист бумаги и напечатал заявление об уходе.
     Через неделю он уже работал в "Сплетнике".
     Сначала  Лаундс  вел там рубрику, посвященную  раковым заболеваниям, за
что получал вдвое  больше прежнего.  Начальство ценило его за добросовестное
отношение к работе.
     "Сплетник"  не зря хорошо  платил  - рак  оказался  весьма  благодарной
темой.
     Каждый пятый американец страдает  от рака. Измученные, разуверившиеся в
медицине родственники цепляются за любую соломинку. Массаж,  банановая диета
- только бы помочь умирающему.
     Маркетинг показал, что благодаря смелым заголовкам типа "Новое средство
от  рака"  или  "Чудодейственное лекарство, убивающее раковую опухоль"  -  и
число  проданных в супермаркете экземпляров увеличивается  на 22,3 процента.
Если  опубликовать саму  заметку  на первой странице,  сразу под заголовком,
число покупателей снижается на шесть процентов, потому  что, делая  покупки,
они могут прочитать текст.
     Эксперты  установили,  что  на  первой  странице  лучше  давать большой
разноцветный заголовок, а саму статью  печатать в середине газеты, поскольку
покупателям трудно держать  в руках раскрытую газету,  сумку и  еще  толкать
тележку с продуктами.
     В пяти  первых абзацах  Лаундс, как правило,  был  очень  оптимистичен.
Затем  понемногу  сбавлял  тон и  в  конце  упоминал,  что  "чудодейственное
средство" либо  невозможно  достать,  либо  признавался, что эксперименты на
животных начаты совсем недавно.
     Фредди таким образом зарабатывал  себе на хлеб,  а "Сплетник" благодаря
его рубрике шел нарасхват.
     Вдобавок к этому в городе частенько устраивалась распродажа чудотворных
иконок и "лечебной" одежды.  Производители  сих "чудес" готовы были отвалить
немалые деньги  лишь бы  их  объявления  поместили  по  соседству с рубрикой
Фредди.
     Многие читатели писали в газету письма с просьбой сообщить какую-нибудь
дополнительную информацию.
     Кое-какой доход давала  продажа сведений об этих людях  выступавшему по
радио "евангелисту", крикливому психопату, который  потом вымогал  у них  по
почте деньги, посылая им конверты с надписью:  "Тот, кого вы любите,  умрет,
если  вы  не..."  Фредди Лаундс  вполне  устраивал "Сплетник",  а "Сплетник"
вполне устраивал  Фредди. Он проработал в  газете одиннадцать  лет, и теперь
зарабатывал  в  год семьдесят  две  тысячи  долларов. И почти все  тратил на
развлечения. Фредди Лаундс жил в свое удовольствие.
     Он  надеялся, что  если и дальше так  пойдет,  то  он  издаст  книгу  и
попробует свои силы  в кино. Ведь Голливуд -  отличное местечко для проныр с
толстыми кошельками.
     Фредди был доволен собой. Съехав на  полном  ходу в подземный гараж под
домом и с визгом затормозив,  он  поставил машину  на свое  законное  место.
"Мистер Фредди Лаундс" - было написано огромными буквами на стене.
     Венди уже дома - ее "датсун" стоял рядом. Хорошо. Фредди очень хотелось
взять ее с собой  в Вашингтон. У легавых глаза  на лоб полезут. Поднимаясь в
лифте на свой этаж, Фредди весело насвистывая.

        x x x

     Венди собирала его вещи. Она делала это очень умело - всю жизнь прожила
на чемоданах.
     Эта женщина  в  джинсах  и клетчатой рубашке, с  пушистыми  каштановыми
волосами, собранными на затылке в хвостик, вполне сошла бы за дочку фермера,
если бы не ее бледная кожа и худоба. Прямо-таки карикатурная худоба.
     Она невозмутимо посмотрела на Лаундса - Венди давно ничем .
     Не удивишь. Заметила, что он весь дрожит.
     - Ты слишком много работаешь, Роско. - Ей нравилось называть его так, и
он почему-то любил это прозвище. - Каким рейсом летишь? Шестичасовым?
     Венди принесла  ему выпить  и  убрала  с кровати свой расшитый  бисером
купальник и парик, предлагая Фредди прилечь.
     - Могу отвезти тебя в аэропорт. Я до шести свободна.
     Она  была  владелицей  бара-стриптиза  "Венди-сити",  и  ей  больше  не
приходилось танцевать.
     -  Когда  ты позвонил  мне,  у  тебя был  голос,  как  у  марокканского
мотылька.
     - У кого?
     -  Ну, у  героя мультика, который  показывали утром в  воскресенье.  Он
такой загадочный и помогает Белке, агенту Секретной службы.
     Мы  смотрели  этот  мультик,  когда  ты  болел  гриппом.  Что,  вытащил
счастливый билет? У тебя такой довольный вид!
     -  Черт, ты  права. Я рискнул, малышка, и это  окупилось сторицей.  Мне
дьявольски повезло!
     - Ты успеешь вздремнуть перед отъездом. Ты так устал.
     Лаундс   закурил  сигарету.  Вторая,  недокуренная,  еще   дымилась   в
пепельнице.
     - Знаешь что? Спорю, если ты сейчас выпьешь рюмку и скинешь это тряпье,
то мигом уснешь.
     Лаундс  уткнулся ей в грудь и  наконец расслабился. И перестал дрожать.
Он рассказал Венди все по порядку. Он говорил шепотом, уткнувшись ей в тощую
грудь, а она пальцем чертила у него на затылке восьмерки.
     - Да, вот так история, Роско, - сказала Венди. - Ладно, теперь спать. Я
отвезу тебя в аэропорт. Все будет хорошо.
     И мы с тобой заживем, как прежде.
     Они еще немного пошептались, обсуждая, куда сходят после его приезда.
     Лаундс уснул.

        ГЛАВА 17

     Доктор Алан Блум  и  Джек Крофорд  сидели на складных  стульях - другой
мебели в офисе Крофорда не осталось.
     - В шкафу пусто, доктор.
     Доктор Блум внимательно вгляделся в обезьяноподобное лицо Крофорда.
     Ему  было интересно,  что будет дальше. Этот человек, безусловно, умен,
причем ум его холоден, как поверхность рентгеновского стола. Ну, а весь этот
скулеж  и  неумеренное  потребление  сельтерской  воды  всего  лишь  обычный
камуфляж.
     - Куда отправился Уилл?
     - Прогуляться.
     Ему захотелось слегка освежиться, - сказал Крофорд. -  Грэхем ненавидит
Лаундса.
     - А  ты  не  думаешь, что тебе  бы следовало  освободить Уилла от  этой
работы теперь, когда Лектор опубликовал в  газете его  домашний  адрес?  Мне
кажется, ему необходимо быть рядом с семьей.
     - Сперва и мне так казалось. Его это здорово достало.
     - Представляю, - кивнул доктор Блум.
     -  Но  потом  я вдруг понял, что  ни он, ни Молли  с  Уилли  не  смогут
вернуться домой, пока Зубастый пария на свободе.
     - Ты знаком с Молли?
     - Да. Замечательная женщина.
     Молли, конечно, проклинает меня на чем свет стоит. Я сейчас стараюсь не
показываться ей на глаза.
     - Она считает, ты используешь Уилла в своих целях?
     Крофорд внимательно посмотрел на доктора Блума.
     - Мне нужно  кое-что ему сказать.  Потом  придется  связаться с  тобой.
Когда ты едешь в Куантико?
     - Не раньше вторника. Я отложил поездку:
     -  Грэхем  к  тебе  очень  хорошо  относится.  Он  уверен,  что  ты  не
практикуешь  на  нем  свои  штучки,  - сказал Крофорд. Его  задело замечание
Блума, что он использует Грэхема в своих целях.
     -  Даже  не  пытаюсь.  Я с  ним  откровенен  до предела,  как  с  моими
пациентами.
     - Вот именно.
     - Нет, ты меня не так понял. Я хочу быть его другом, я и есть его друг.
Просто  я,  Джек,  привык  изучать психологию людей.  Но  вспомни, когда  ты
попросил меня заняться Грэхемом, я отказался.
     - Это не я просил, а Петерсен, с верхнего этажа.
     -  Ты  тоже  просил. Но даже  если  бы я и  написал о  Грэхеме  статью,
полагая, что это принесет пользу  медицине, я бы так хитро все замаскировал,
что никто бы  и  не  догадался, о ком  речь.  Вообще-то  я считаю, что такие
материалы должны публиковаться только посмертно.
     - После твоей смерти или после смерти Грэхема?
     Доктор Блум не ответил.
     - Я заметил одну очень интересную подробность: ты никогда не  остаешься
с Грэхемом наедине. Верно? Это у тебя как бы  случайно. Почему? Ты  думаешь,
он экстрасенс?
     -  Нет.  Он  эйдетист  <Эйдетизм  - разновидность  образной  памяти,
заключающаяся в  способности сохранять яркие образы  предметов долгое  время
спустя  после исчезновения  их из  поля  зрения.>.  У  него  удивительная
зрительная память, но,  по-моему,  он  не экстрасенс. Правда, он не разрешил
Дьюку себя проверить, но  это еще  ни  о  чем  не говорит. Грэхем ненавидит,
когда его изучают, прощупывают. Я, впрочем, тоже.
     - Но...
     -  Уилл  считает это  просто  интеллектуальными упражнениями, и, строго
говоря, он  прав.  Он добивается прекрасных  результатов, но, мне кажется, у
кое-кого еще это получается ничуть не хуже.
     - Таких немного, - сказал Крофорд.
     - Еще  он превосходно владеет искусством  отождествлять себя  с  другим
человеком,  что называется, влезть  в его  шкуру, - сказал доктор Блум. - Он
может стать на твою точку зрения,  на мою и  даже, вероятно, способен понять
человека, к образу мышления которого относится с ужасом и отвращен