релся к одному человеку. Потом получишь деньги. Это все. Мое объяснение не совсем удовлетворило его, но пять долларов на полу не валяются, к тому же он мог в любую минуту дать задний ход, если бы ему что-то не понравилось. Он решил попробовать. Я велел завербованному подождать у двери и пошел искать следующего. Им оказался толстый коротышка с круглыми, исполненными несокрушимого оптимизма глазами. О да, он с превеликой охотой готов заработать пять долларов таким легким способом. Следующий, к которому я обратился, был слишком боязлив чтобы играть в такую странную и непонятную игру. Затем я завербовал филиппинца - очень щеголеватого в своем палевом костюме, и толстого грека, который, по всей видимости, добывал свой хлеб или в кабаке официантом, или в парикмахерской. Этих было достаточно. Квартет в полной мере отвечал моим намерениям. Парни не выглядели слишком интеллигентно, но и не казались негодяями или пройдохами. Я усадил их в такси, и мы поехали в Старый Город. - Теперь послушайте, - приступил я к инструктажу, когда мы прибыли на место. - Я иду в кофейню "Золотая подкова". Подождете несколько минут, потом войдете, закажете выпивку. - Я дал поденщику пятидолларовую бумажку. - Этим расплатишься за всех четверых... В ваш заработок это не входит. Там увидите высокого плечистого мужчину с длинной желтоватой шеей и маленькой гадкой рожей. Уверен, что вы ни с кем его не спутаете. Присмотритесь к нему хорошенько, но так, чтобы он не сообразил, что вы его пасете. Когда убедитесь, что запомнили его и всюду узнаете, кивните мне головами и идите сюда за деньгами. Только не ловите ворон. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подсек меня, заметив, что мы знакомы. Это показалось им странным, но пять долларов маячили перед глазами, а в казино еще шла игра, и, поставив пять долларов, при наличии капельки удачи можно было... Остальное дорисуйте себе сами. Они начали задавать мне вопросы, которые я оставил без ответа. Но ни один из парней не сбежал. Когда я вошел, Гусиная Шея стоял за стойкой бара и помогал бармену. Помощь, конечно, была нужна: "Подкова" трещала по швам от наплыва гостей. Я не заметил в толпе веснушчатой физиономии Гормена, но увидел острый как топор профиль Хупера, второго агента из Лос-Анджелеса, которого прислали в ответ на мою телеграмму. Лала сидела в конце бара и пила в обществе какого-то недомерка. Она кивнула мне, но свой улов не бросила. Гусиная Шея скривился, подавая мне бутылку пива, которую я заказал. Спустя некоторое время в зал вошла нанятая мной четверка. Свою роль они сыграли отменно! Вначале напрягали зрение в табачном дыму, заглядывая каждому в физиономию и отводя глаза, когда встречали чей-нибудь взгляд. Это длилось с минуту, после чего первый из них - это был филиппинец - заметил, что за стойкой бара стоит описанный мной человек. Мой агент подскочил на месте, потрясенный открытием, а увидев, что Гусиная Шея зловеще смотрит на него, отвернулся и беспокойно заерзал на своем стуле. Теперь и другие высмотрели Гусиную Шею и украдкой бросали на него взгляды, столь же незаметные, как фальшивые бакенбарды. Филиппинец обернулся, посмотрел на меня, кивнул несколько раз головой и умчался на улицу. Трое оставшихся поспешно допивали свое виски, одновременно пытаясь перехватить мой взгляд. А я тем временем не спеша читал надпись, помещенную высоко на стене за баром: МЫ ПОДАЕМ ТОЛЬКО НАСТОЯЩЕЕ ДОВОЕННОЕ АМЕРИКАНСКОЕ И АНГЛИЙСКОЕ ВИСКИ. Я пробовал подсчитать, сколько раз соврали в этих девяти словах, я уже дошел в своем счете до четырех при хорошей дальнейшей перспективе, когда внезапно, как выстрел из выхлопной трубы автомобиля, прозвучал кашель одного из моих заговорщиков, грека. Гусиная Шея с пурпурным лицом, держа в руке деревянный молоток для выбивания втулок из бочек, начал перемещаться за стойкой бара. Я взглянул на своих помощников. Кивки их не выглядели бы так страшно, если бы они кивали поочередно, но ребята не хотели рисковать - вдруг я снова отведу взгляд. Их головы склонились почти одновременно - каждый, находящийся в радиусе нескольких метров, не только мог, но и должен был заметить это, - после чего все трое незамедлительно прошмыгнули за дверь, подальше от человека с длинной шеей и его молотка. Я допил пиво, неторопливо вышел из заведения и свернул за угол. - Мы узнаем его! Узнаем, где угодно! - рявкнули они хором. - Великолепно! - похвалил я их. - Вы отлично показали себя! Прирожденные детективы, ничего не скажешь! Вот ваша зарплата. А теперь я на вашем месте постарался бы убраться подальше, потому что этот парень... хотя вы ничем себя не выдали... и были безупречны... мог что-то заподозрить. Нет смысла рисковать. Они схватили свою плату и слиняли прежде, чем я закончил речь. Около двух часов ночи в мой гостиничный номер в Сан-Диего явился Хупер. - Гусиная Шея исчез вместе с Горменом сразу же после твоего ухода, - сказал он. - Несколько позднее девушка пошла в дом из необожженного кирпича на краю города. Когда я уходил, она все еще была там. В доме было темно. Гормен где-то застрял. В десять утра меня разбудил гостиничный слуга-мальчишка, принесший телеграмму. Телеграмма была из Мехикали: Приехал сюда вчера вечером. Прячется у корешей. Послал две телеграммы. Гормен. Это была хорошая новость. Я-таки надул Гусиную Шею, который принял моих продувшихся игроков за четырех свидетелей, а их кивки за знак того, что его опознали. Гусиная Шея был тем, кто совершил убийство, и теперь он в панике бежал. Я снял пижаму и как раз натягивал белье, когда принесли вторую телеграмму. Эта была от О'Гара, пересланная агентством. "Эшкрафт вчера исчез". Я воспользовался телефоном, чтобы разбудить Хупера. - Поезжай в Тихуану, - сказал я. - Понаблюдай за домом, где ты вчера оставил Лалу. Но скорее всего, ты обнаружишь ее в "Золотой подкове". Не спускай с девицы глаз, пока она не встретится с высоким светловолосым англичанином, тогда переключись на него. Не позволяй ему потеряться. Он сейчас самая важная для нас фигура в этой компашке. Я приеду туда. Если я и англичанин останемся вместе, а девушка уйдет, следуй за ней. В противном случае сторожи его. Я оделся, расправился с завтраком и сел в автобус, идущий в Тихуану. Паренек за рулем вел машину с приличной скоростью, но когда поблизости от Палм-Сити нас обогнал коричневый кабриолет, мне показалось, что мы стоим на месте. За рулем кабриолета сидел Эшкрафт. Вскоре я снова увидел этот автомобиль - пустой, он стоял перед домом из необожженного кирпича. Чуть дальше, за перекрестком, Хупер изображал пьяного, болтая с двумя индейцами в мундирах мексиканской армии. Я постучал в дверь дома. - Кто там? - услышал голос Лалы. - Это я... Паркер. Эд воротился? - Ах! - воскликнула она. Последовала минута тишины. - Войди. Я толкнул дверь. Англичанин сидел, откинувшись на спинку стула. Правым локтем он опирался на стол, а кисть держал в кармане пиджака - если в этом кармане находился пистолет, то он, несомненно, нацелен был на меня. - Привет, - сказал Эд. - Я слышал, ты что-то там насочинял обо мне... - Можешь назвать это как угодно. - Я пододвинул к себе стул и сел. - Но не будем себя дурачить. Ты приказал Гусиной Шее прирезать твою жену, чтобы самому дорваться до ее наследства. Но ты промахнулся, выбрав для этой работы такого дурака, как он... дурака, который сперва учинил там бойню, а потом потерял голову. Слинял, потому что несколько свидетелей ткнули в него пальцами! И куда же он смылся? В Мехикали! Отличное местечко он себе выбрал! Наверное, так наложил в штаны, что несколько часов езды через горы показались ему путешествием на край света! Я не переставая работал языком. - Но ты-то не дурак, Эд, и я тоже. Знаешь, я хочу прихватить тебя с собой на север в наручниках, но я не спешу. Если не получится сегодня, то охотно подожду до завтра. В конце концов, я тебя достану, если кто-нибудь меня не опередит... а вообще, я из-за этого плакать не стану. У меня за поясом под жилеткой ствол. Если ты велишь Лале вытащить его, мы сможем потолковать спокойно. Он медленно кивнул головой, не отрывая от меня взгляда. Девушка подошла ко мне сзади. Ее рука коснулась моего плеча, скользнула под жилет, и мой черный пистолет покинул меня. Прежде чем отойти, она на мгновение приложила лезвие своего ножа к моему горлу... деликатное напоминание. - Прекрасно, - сказал я, когда Лала отдала мое оружие англичанину, который левой рукой сунул его в карман. - Вот мое предложение. Вы оба поедете со мной в Штаты... чтобы избежать возни с ходатайством об экстрадиции...(1) и я упрячу вас под замок. Мы сразимся в суде. Я не уверен абсолютно, что мне удастся доказать вашу виновность в убийстве. Если мне это не удастся, вы выйдете на свободу. Но если я сумею это сделать, а я на это надеюсь, тебе, Эд, не миновать виселицы. Вы намерены бежать? Но какой смысл в бегстве? Провести в бегах остаток жизни? Только для того, чтобы в конце концов дать себя пришпилить... или погибнуть при попытке к бегству? Голову свою ты, Эд, может быть, и спасешь, но что будет с деньгами, которые оставила твоя жена? А ведь игра затеяна именно ради них... из- за них ты приказал убить свою жену... Стань перед судом, и у тебя будет шанс получить эти деньги. Ну, а если сбежишь, можешь с ними попрощаться. Мне нужно было любой ценой склонить Эда и его подругу к бегству. Если бы они согласились отправиться в камеру, я с теми данными, что имел, вряд ли мог бы добиться победы в суде. Все зависело от дальнейшего хода событий. От того, сумею ли я доказать, что Гусиная Шея был в ту ночь в Сан-Франциско, а он наверняка запасся надежным алиби. Мы не нашли отпечатков пальцев убийцы в доме миссис Эшкрафт. А если бы даже и удалось убедить присяжных, что подозреваемый находился а Сан-Франциско в то время, мне пришлось бы еще доказывать, что именно он совершил преступление. А дальше возникла бы еще более трудная задача: доказать, что преступление совершено по поручению одного из двух этих, а не по собственной инициативе. Вот почему я из кожи лез, чтобы парочка смылась. Мне было все равно, что бы они откололи и куда подались, лишь бы они сбежали. Я надеялся, что удача и собственная голова позволят мне кое-чего добиться в случае их бегства. Англичанин напряженно думал. Я знал, больше всего его поразило то, что я сказал о Флинне. Потом он захохотал. - Ты идиот! - заявил он. - Но... Не знаю, что он хотел сказать. Входная дверь с треском распахнулась, и в комнату вошел Гусиная Шея. Его одежда была белой от пыли, желтая шея вытянута на всю длину. Его глаза, похожие на пуговки от туфель, увязли во мне. Он сделал неуловимое движение кистями рук... и в каждой из них появился тяжелый револьвер. - Руки на стол, Эд! - буркнул он. Пистолет Эда, если он действительно держал в кармане пушку, был блокирован относительно человека в дверях углом стола. Эд вынул руку из кармана - пустую! - и положил обе на крышку стола. - Не двигаться! - пролаял Гусиная Шее девушке. Затем он уперся тяжелым взглядом в меня. Однако слова его были адресованы Эду и Лале. - Вот, значит, зачем вы прислали мне телеграмму... Мышеловка? Я, значит, должен стать козлом отпущения? Но мы еще посмотрим! Сейчас я скажу все, что должен сказать, а потом рвану отсюда, хотя бы для этого мне пришлось перебить всю мексиканскую армию! Да, я убил твою жену и ее слуг. Убил их за ту тысячу баксов... Девушка, сделав шаг в его сторону, крикнула: - Заткнись, ты, черт бы тебя подрал!.. - Сама заткнись! - рявкнул на нее Гусиная Шея и отвел пальцем курок револьвера. - Теперь я говорю. Я убил ее за... Лала наклонилась. Ее левая рука скользнула под подол. Вспышка выстрела из револьвера Гусиной Шеи отразилась от мелькнувшего в воздухе стального клинка. Девушка дернулась, пораженная пулями, разрывавшими ее грудь. Ударилась спиной о стенку, а потом упала на пол головой вперед. Гусиная Шея перестал стрелять и теперь пытался заговорить, но безуспешно: мешал нож, коричневая рукоять которого торчала из желтой шеи. Он уронил один из револьверов и попытался ухватиться за рукоятку ножа. Но рука проделала лишь половину пути. Гусиная Шея медленно опустился на колени... уперся в пол кистями рук... завалился набок... и замер. Я прыгнул на англичанина. Под ногу мне попал револьвер, валявшийся рядом с убитым, и меня отбросило в сторону. Рука коснулась пиджака англичанина, но он отклонился и выхватил оружие. Глаза у него были твердые и холодные, губы сжались в тонкую линию. Пятясь, отступал он к двери, а я лежал неподвижно там, где свалился. Он не произнес ни слова. В проеме двери задержался на секунду. Потом ухватился за дверную ручку и с треском захлопнул дверь. Сбежал. Я поднял револьвер, о который споткнулся, бросился к Гусиной Шее, вырвал второй револьвер из его мертвой руки и вылетел на улицу. Коричневый кабриолет, волоча за собой тучу пыли, уносился в пустыню. В десяти ярдах от меня стоял покрытый пылью открытый автомобиль. Тот, на котором Гусиная Шея прикатил из Мехикали. Я прыгнул в него и бросился вдогонку за тучей пыли. Автомобиль, на котором я гнался за англичанином, несмотря на свой жалкий вид, оказался отличной машиной с мощным двигателем. Я сразу догадался, что имею дело с техникой контрабандистов. Я вел машину ровно, не стараясь выжать из двигателя все до капли. Около получаса и чуть дольше расстояние между мной и беглецом оставалось неизменным, а потом начало сокращаться. Гонка становилась все тяжелее. Дорога внезапно кончилась. Я прибавил скорости, но машину начало швырять. Я чуть не налетел на валун и едва не разбился, а когда вырулил и снова посмотрел вперед, то увидел, что коричневый кабриолет уже не пылит впереди. Он остановился. Он был пуст. Я поехал дальше. Из-за кабриолета прозвучал пистолетный выстрел, потом второй, третий. Однако попасть в меня было не так-то просто. Меня бросало на сиденье, как эпилептика во время припадка. Эд выстрелил еще раз, прячась за автомобилем, а потом бросился к узкому арройо - трехметровой расселине с острыми краями. На краю арройо он обернулся, чтобы еще раз выстрелить в меня, и исчез. Я крутанул баранку, утопил тормоз, и черный автомобиль застыл на том месте, где только что стоял англичанин. Край обрыва осыпался под передними колесами. Я отпустил тормоз и выпрыгнул. Автомобиль свалился в расселину следом за Бохеноном. Лежа на животе, с револьверами Гусиной Шеи в обеих руках, я высунул голову над краем. Англичанин удирал на четвереньках от прыгающего следом автомобиля. Машина была здорово побита, но двигатель еще работал. В руке беглеца я увидел пистолет - мой собственный. - Брось пушку, Эд! Остановись! - крикнул я. Быстрый как змея, он повернулся, поднял пистолет... и точным выстрелом я раздробил ему предплечье. Он сидел на дне арройо, сжимая раненую правую руку левой, когда я, соскользнув вниз, поднял оброненный пистолет и быстро обыскал англичанина, чтобы убедиться, что он безоружен. Потом достал носовой платок и перевязал рану. - Пойдем наверх, потолкуем, - предложил я и помог Эду подняться по крутой тропе в расселине. Мы сели в его кабриолет. - Болтай сколько хочешь, - сказал он мне, - но не рассчитывай, что найдешь в моем лице разговорчивого собеседника. У тебя нет против меня никаких доказательств. Ты сам видел, как Лала прикончила Гусиную Шею, чтобы он ее не заложил. - Вот, значит, на что ты ставишь? Будешь утверждать, что девушка наняла Гусиную Шею, чтобы он убил твою жену... когда узнала, что ты вознамерился бросить ее и вернуться в свой мир? - спросил я. - Именно. - Неплохо, Эд, но есть в этом один изъян. Ты вообще не Эшкрафт. Он подпрыгнул, а потом засмеялся. - Твои чувства взяли верх над разумом, - язвительно заявил он. - Разве смог бы я провести чужую жену? Ты считаешь, что ее адвокат, Ричмонд, не позаботился об установлении моей личности? - А ты не думаешь, Эд, что я малость посообразительнее, чем они? У тебя было множество вещей, принадлежащих Эшкрафту. Бумаги, письма, кое-что, написанное им самим. Если ты хоть немного смыслишь в изменении почерка, то вполне мог провести его жену. А что касается адвоката... Он проверял тебя чисто формально. Ему и в голову не приходило, что возможна такая рокировка. Сначала твой план состоял в том, чтобы получать от миссис Эшкрафт пособие... на лечение от наркомании. Но когда она ликвидировала свои дела в Англии и приехала сюда, ты принял решение ликвидировать ее и наложить лапу на все добро. Ты знал, что у нее нет ни родителей, ни близких, которые могли бы помешать тебе. Ты знал также, что в Америке найдется немного людей, которые знали настоящего Эшкрафта. - А где, по-твоему, был Эшкрафт, когда я тратил его деньги? - В гробу. Я попал не в бровь, а в глаз, хотя Эд и старался этого не показать. Он усмехнулся, но по глазам было видно, что его мозг напряженно работает. - Может, ты и прав, - процедил он наконец, - но я понять не могу, как ты собираешься это на меня повесить. Сумеешь доказать, что Лала не принимала меня за Эшкрафта? Сумеешь доказать, что она знала, почему миссис Эшкрафт посылала мне деньги? Сумеешь доказать, что она знала о моих вывертах? Полагаю, что нет. - Может, это и сойдет тебе с рук, - согласился я. - С присяжными случаются забавные штуки, и вообще я не скрываю, что был бы счастлив, если бы знал побольше об этих убийствах. Интересно, как ты перебрался в шкуру Эшкрафта? Он подумал, передернул плечами. - Могу рассказать. Это не будет иметь никакого значения. Коль скоро мне предстоит отправиться в камеру за то, что я выдавал себя за другое лицо, признание в мелком воровстве не принесет мне большого вреда. Он немного помолчал. - Моей специальностью были гостиничные кражи. Я приехал в Штаты, когда в Англии и на континенте мне начали наступать на пятки. Как-то ночью в одном из отелей Сиэтла я вошел в комнату на четвертом этаже. Едва закрыл за собой дверь, как услышал скрип другого ключа в замке. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Я на миг включил фонарик, увидел дверцу шкафа и укрылся за ней. Шкаф был пустой - счастливое стечение обстоятельств; постоялец вряд ли стал бы там что-то искать. Он включил... это был мужчина... все лампы. Потом начал ходить по комнате. Ходил так добрых три часа... туда и обратно, туда и обратно... А я стоял за дверцей шкафа с пистолетом в руке на случай, если бы жильцу пришло в голову сунуться в мое укрытие. Так вот, он ходил и ходил по комнате. Потом сел, и я услышал, как он скребет пером по бумаге. Поскреб так минут десять и снова принялся разгуливать по комнате, но на этот раз недолго. Я услышал, как щелкнули замки чемодана. И выстрел! Я выскочил из шкафа. Парень лежал на полу с дыркой в виске. Дело оборачивалось скверно. Я уже слышал доносящиеся из коридора возбужденные голоса. Я перешагнул через лежащего и взял письмо, которое он написал. Оно было адресовано миссис Норман Эшкрафт, проживающей на Вайн-стрит в Бристоле, в Англии. Я разорвал конверт. Этот сумасшедший писал, что намерен покончить с собой. И подпись: Норман. Я почувствовал себя немного лучше. Меня не могли обвинить в убийстве. Тем не менее я находился в его номере с фонарем, отмычками и пистолетом... не говоря уже о горсти драгоценностей, которые увел из номера на соседнем этаже. Кто-то уже стучал в дверь. "Вызовите полицию!" - крикнул я, играя на проволочку. Затем принялся за человека, устроившего мне эту комедию. Я заметил, что он мой земляк, еще до того, как вскрыл конверт. Среди нас тысячи людей такого типа - светлые волосы, довольно высокий рост, хорошее сложение Я воспользовался единственным шансом, который имел. Его шляпа и плащ лежали в кресле, как он их бросил. Я их надел, а свою шляпу положил возле покойника. Опустившись на колени, поменял вещи в наших карманах, поменял пистолеты и открыл дверь. Я рассчитывал на то, что те, кто ворвется в номер первыми, не знают жильца в лицо или знают недостаточно хорошо, чтобы сразу догадаться, что я - не он. Это давало мне несколько секунд на то, чтобы слинять. Но когда я открыл дверь, то сразу же убедился, что мой план не сработает. В коридоре были гостиничный детектив и полицейский, и я подумал, что это уже за мной. Однако я сыграл роль до конца. Сказал, что вошел в свою комнату и увидел, как этот тип копается в моих вещах. Бросился на него и застрелил во время схватки. Минуты тянулись как часы, но никто не усомнился в моих словах. Люди называли меня мистером Эшкрафтом. Маскарад удался. Тогда это очень удивило меня, но потом, когда я узнал об Эшкрафте больше, я перестал удивляться. Прожил он в этом отеле всего лишь полдня, его видели только один раз в этом плаще и шляпе... которые теперь были на мне. Мы имели один и тот же тип - светлого англичанина. А потом меня ждала новая неожиданность. Когда детектив обследовал одежду покойника, он установил, что все метки и фирменные нашивки сорваны. Когда позднее я просматривал его дневник, то нашел объяснение этому факту. Эшкрафт играл сам с собой в орлянку и не мог решить, то ли ему продырявить себе башку, то ли сменить фамилию и начать новую жизнь. Проигрывая второй вариант, он и посрывал все этикетки с одежды. Но тогда, стоя в номере среди людей, я этого не знал. Видел только, что происходят чудеса. Тогда мне следовало сидеть тихо, как мышь. Просматривая вещи умершего, я изучил его не хуже себя самого. После него осталась масса бумаг и дневник, куда Эшкрафт записывал все свои мысли и дела. Первую ночь я провел, изучая дневник, запоминая все, что в нем вычитал... и упражняясь в отработке подписи этого несчастного. Среди вещей, которые я вытащил из его карманов, были дорожные чеки на сумму в полторы тысячи долларов, и я хотел утром оприходовать их. Провел в Сиэтле три дня... Как Норман Эшкрафт. Я наткнулся на золотую жилу и не собирался от нее отказываться. Письмо, адресованное миссис Эшкрафт, защищало меня от обвинения в убийстве, если бы я погорел; кроме того, я знал, что безопаснее доводить игру до конца, нежели в середине партии брать ноги в руки. Когда шум вокруг этого дела затих, я собрался и уехал в Сан-Франциско, вернувшись к своей прежней фамилии - Эд Бохенон. Однако я сохранил все вещи Эшкрафта, так как узнал, что его жена богата. Я не сомневался, что смогу заполучить часть ее имущества, если разыграю свою карту, как надлежит. Но она сама облегчила мне дело. Читая как-то "Игземинер", я наткнулся на объявление, ответил на него... ну и все. - Значит, ты не приказывал убить миссис Эшкрафт? Он отрицательно покачал головой. Я вынул из кармана пачку сигарет и положил две на сиденье между нами. - Хочу предложить тебе игру. Чтобы удовлетворить самолюбие. Она не будет иметь никаких последствий... и ничего не докажет. Если ты это сделал, возьми сигарету, которая лежит ближе ко мне. Если нет, возьми ту, что лежит ближе к тебе. Поиграем? - Нет. Не хочу, - сказал он резко. - Мне не нравится такая игра. Но мне хочется закурить. Он протянул здоровую руку и взял сигарету, лежавшую ближе ко мне. Благодарю тебя, Эд, - сказал я. - С глубоким сожалением должен сообщить, что я все-таки отправлю тебя на виселицу. - По-моему, ты спятил, малыш. - Ты думаешь о том, что сработано в Сан-Франциско, Эд, - пояснил я. - А я говорю о Сиэтле. Тебя, гостиничного вора, застали в номере, где находился человек с пулей в виске. Какой вывод, по-твоему, сделает из этого суд присяжных, Эд? Он залился смехом. Но вдруг смех его перестал быть беззаботным. - Он, разумеется, сделает вывод, что ты убил парня, - продолжал я. - Когда ты начал осуществлять свой план, положив глаз на имущество миссис Эшкрафт, и приказал ее убить, первое, что ты сделал, ты уничтожил письмо самоубийцы. Потому что знал: как ни стереги его, всегда остается риск, что кто-нибудь найдет письмо и тогда дорого придется платить за игру. Письмо сослужило свою службу, и больше тебе не было нужно, Я не могу посадить тебя за убийства в Сан-Франциско, задуманные и оплаченные тобою. Но я прихлопну тебя тем убийством, которого ты не совершал. Так что правосудие в конечном счете будет удовлетворено. Ты поедешь в Сиэтл, Эд, и там отправишься на виселицу за самоубийство Эшкрафта. Так и случилось. ----------------------------------------------------------- 1) - Экстрадиция - выдача иностранному государству лица, нарушившего законы этого государства. Дэшил Хэммет. Том, Дик или Гарри ---------------------------------------------------------------------------- Перевод Э.Гюнтера ---------------------------------------------------------------------------- Так никогда я и не узнал, был ли Фрэнк Топлин высоким или низким. Я видел только его круглую голову - лысый череп и морщинистое лицо, то и другое цвета и фактуры пергамента, - лежащую на белых подушках огромного старомодного ложа с четырьмя колонками. Все остальное скрывал толстый пласт постели. При этом первом свидании в спальне находились следующие лица: его жена, полная женщина с бледным, одутловатым лицом, морщинки на котором напоминали резьбу по слоновой кости; их дочь Филлис, бойкая девица, типа души кружка пресыщенной молодежи, а также молодая служанка, открывшая мне дверь, крепко сложенная блондинка в фартуке и чепчике. Я выдал себя за представителя Североамериканского страхового общества, филиала в Сан-Франциско, в определенном смысле я им был. Ничего не дало бы, если бы я признался, что в действительности являюсь сотрудником Континентального детективного агентства, временно работающим по поручению страхового общества, а поэтому я сохранил это для себя. - Мне нужен подробный список украденных вещей, - заявил я Топлину, - а до того... - Вещи? - Круглый желтый череп подскочил на подушках, и Фрзнк Тонлин охнул в сторону потолка. - Сто тысяч ущерба, ни центом меньше, а он это называет вещами! Миссис Топлин своими короткими пухлыми пальцами вернула голову мужа на подушки. - Ну же, Фрэнк, ты знаешь, что тебе нельзя волноваться, - сказала она успокаивающе. В темных глазах Филлис Топлин блеснул огонек, и девушка подмигнула мне. Мужчина в постели повернул ко мне лицо, усмехнулся несколько сконфуженно и сказал: - Ну, если вы определите сумму компенсации за украденные вещи в семьдесят пять тысяч долларов, то, может быть, я и переживу потерю двадцати пяти тысяч. - Вместе это дает сто тысяч, - заметил я. - Да. Эти драгоценности не были застрахованы на полную сумму, а кое-что и вообще осталось незастрахованным. Это ни в какой мере не удивило меня. Я не помню, чтобы когда-нибудь кто-нибудь признал, что украденное было застраховано на полную сумму - полис всегда покрывает половину, самое большее три четверти стоимости. - Может быть, вы расскажете мне подробно, что здесь, собственно, произошло, - попросил я и сразу же добавил, чтобы предупредить то, что обычно в таких случаях следует: - Я знаю, что вы обо всем уже рассказали полиции. Но и я должен услышать все об этом деле непосредственно из ваших уст. - Значит, так... Мы готовились вчера вечером к приему у Бауэров. Я принес из сейфа в банке драгоценности моей жены и дочери, все их самые ценные украшения. Я как раз надел смокинг и крикнул им, чтобы они поспешили, когда раздался звонок. - В котором часу это было? - Около половины девятого. Я прошел в гостиную, чтобы положить в портсигар сигары, когда Хильда, - он указал движением головы на служанку, - просунулась вперед спиной в комнату. Я хотел ее спросить, не свихнулась ли она, что ходит задом наперед, когда увидел этого бандита. Он держал... - Минутку! - Я обернулся к служанке. - Что произошло, когда вы отворили дверь? - Ну, я отворила дверь и увидела того мужчину с револьвером в руке. Он приставил дуло к моему животу и начал толкать меня назад, и так до самой гостиной, где был мистер... Ну и подстрелил его... - Когда я увидел его с револьвером в руке, - прервал служанку Топлин, - я перепугался так, что портсигар выскользнул у меня из пальцев. Я попытался его поймать, потому что хорошие сигары стоит пожалеть, даже когда человека хотят ограбить, но этот тип, видимо, подумал, что я потянулся за револьвером или еще за чем-то. И выстрелил мне в ногу. На звук выстрела прибежала жена, за ней Филлис; и бандит под угрозой револьвера забрал все их драгоценности и приказал опорожнить карманы. Потом заставил их оттащить меня в комнату Филлис и запер нас всех в комнатушке для одежды. И представьте себе, за все это время он не произнес ни слова, ни единого словечка, командуя только револьвером и свободной левой рукой. - Рана в ногу, которую он нанес вам, серьезная? - Это зависит от того, кому вы предпочитаете верить, мне или доктору. Этот коновал утверждает: ничего страшного. Царапина! Но ведь это моя нога, а не его! - И бандит ничего не сказал, когда вы открыли ему дверь? - спросил я служанку. - Нет, мистер. - И никто из вас не слышал, чтобы он что-нибудь сказал за все то время, что находился здесь? Они заявили, что нет. - А что он сделал после того, как закрыл вас в этой комнатке? - Мы ничего не знаем о том, что происходило, - ответил Топлин, - пока не пришел Макбирни с полицейским и нас не освободили. - Кто этот Макбирни? - Он смотрит за домом. - А откуда он здесь взялся, да еще и сразу с полицейским? - Он услышал выстрел и взбежал наверх как раз тогда, когда этот тип выскочил из квартиры и хотел сбежать вниз. При виде его бандит повернул и побежал на седьмой этаж, где затаился в квартире мисс Эвелет. Он держал ее под угрозой револьвера, пока ему не представился случай сбежать. Прежде чем смыться, он ее оглушил. И это все, Макбирни позвонил в полицию, как только увидел бандита, но они, разумеется, приехали слишком поздно. - Как долго вы сидели в той комнатушке? - Минут десять, может, пятнадцать. - Как выглядел этот бандит? - Щуплый, худой... - Какого роста? - Примерно, как вы. Может, немного ниже. - Видимо, метр шестьдесят пять. А сколько он мог весить? - Да разве я знаю?.. Пожалуй, чуть больше пятидесяти килограммов. - Сколько лет ему было? - Не больше двадцати двух - двадцати трех. - Но, папа, - запротестовала Филлис. - Ему, наверное, было тридцать или чуть меньше. - А вы как бы оценили его возраст? - обратился я к миссис Топлин. - Сказала бы, что ему лет двадцать пять. - А вы? - спросил я служанку. - Не знаю, мистер, но наверняка он не был старым. - Волосы? Светлые, темные? - Блондин, - ответил Топлин. - Он был небритым, с желтой щетиной. - Скорее с рыжей, - поправила Филлис. - Может быть, но не с темной. - А цвет глаз? - Не знаю. Его шапка была надвинута на лоб. Впечатление было такое, будто глаза темные, но, может быть, это потому, что их затенял козырек. - А как бы вы описали видную часть лица? - Подбородок узкий, бледный... Но я мало что мог разглядеть. Воротник плаща был поднят, да еще эта шапка, надвинутая на глаза. - Как он был одет? - Темно-синяя шапка, темно-синий плащ, черные ботинки, черные перчатки... Шелковые! - Одежда приличная или скверная? - Все выглядело дешевым и было ужасно измято. - Какой револьвер у него был? Филлис Топлин опередила отца. - Папа и Хильда называют это револьвером. Но это был пистолет тридцать восьмого калибра. - Узнали бы вы этого человека, если бы увидела его? - Да! - В этом они были единодушны. - Я должен иметь подробный список всего, что он забрал, с точным и детальным описанием каждого предмета, ценой, которую вы за него заплатили, а также сведениями о том, где и приблизительно когда каждая вещь куплена. Через полчаса список был готов. - Вы знаете, в какой квартире проживает мисс Эвелет? - спросил я, протягивая руку за шляпой. - Квартира 702. Два этажа над нами. Я поднялся наверх и нажал кнопку звонка. Дверь открыла девушка лет двадцати с небольшим; ее нос был заклеен пластырем. У нее были приятные карие глаза, темные волосы и спортивная фигура. - Мисс Эвелет? - Да. - Я из страхового общества, в котором были застрахованы драгоценности семьи Топлинов. Собираю информацию, касающуюся нападения. Она коснулась своего заклеенного носа и меланхолично улыбнулась. - Это часть информации, которую я могу вам предоставить. - Как это произошло? - Это наказание за то, что я женщина. Забыла, что надлежит присматривать за своим носом. Но вас интересует, видимо, то, что я могу сказать об этом хулигане? Так вот, вчера я услышала звонок примерно за две минуты до девяти. Как только я открыла дверь, он приставил пистолет к моей груди и скомандовал: "В квартиру, малютка!". Я не колебалась, впустила его моментально, а он захлопнул за собой дверь ногой. "Где здесь пожарная лестница?" - спросил он. Из моих окон нельзя выйти ни на одну пожарную лестницу, сказала я ему, но он мне не поверил на слово. Толкая меня перед собой к каждому окну по очереди, но лестницы, конечно, не обнаружил. Начал на меня злиться, как будто в этом была моя вина. Мне надоели прозвища, которыми он меня забрасывал, а выглядел он таким сморчком, что я подумала, что мне удастся его обезвредить. Ну что ж, оказалось, что несмотря ни на что самец в природе всегда берет верх. Попросту говоря, он трахнул меня по носу и оставил там, где я свалилась. Удар оглушил меня, но полностью сознания я не потеряла. Но когда я поднялась, его уже не было. Я выбежала на лестницу и вывалилась прямо на полицейских. Выплакала им свою печальную историю, а они рассказали мне о нападении на Топлинов. Двое вошли со мной в квартиру и обыскали все закоулки. Я, собственно, не видела, как он выходил, а потому мы подумали, что он может быть настолько хитер, чтобы затаиться где-нибудь и ждать, когда пройдет буря. Но у меня они не нашли его. - Как вы полагаете, сколько времени прошло с того момента, когда он вас оглушил, до того, как вы выбежали на лестничную площадку? - Ну... может, пять минут. А может, меньше. - Как выглядел бандит? - Маленький, ниже меня. С двухдневной светлой щетиной на лице. В потертом темно- синем плаще и черных перчатках из материи. - Сколько ему могло быть лет? - Молодой. Щетина у него была редкая, неровная... и лицо мальчишеское. - Вы не заметили цвет глаз? - Голубые. Пряди волос, торчавшие из-под шапки, были светлые, почти белые. - А какой у него был голос? - Низкий, бас. Хотя он мог, разумеется, голос изменить. - Вы узнали бы его, если бы увидели? - Ну, разумеется! - Она осторожно прикоснулась пальцем к своему заклеенному носу. - Если не я, то мой нос унюхает его за милю. Выйдя из квартиры мисс Эвелет, я съехал на лифте на первый этаж к дежурке, где застал смотрителя Макбирни с женой. Она была костлявая маленькая женщина со сжатыми губами и острым носом мегеры; он - высокий и плечистый, с рыжими волосами и усами, красным лицом и веселыми водянисто-голубыми- глазами. Парень выглядел добродушным увальнем. Цедя слова, он начал рассказывать о нападении. - Я как раз сменил прокладку на четвертом этаже, когда услышал выстрел. Я вышел посмотреть, что происходит, и оказался возле двери Топлинов именно тогда, когда этот оттуда вылетел. Мы увидели друг друга, и он, тут же прицелился в меня из своей пукалки. Но и я ни такой дурак, чтобы пробовать какие-нибудь штучки, я только прикрыл голову и дал деру, чтобы он в меня не попал. Я слышал, как он мчится наверх, поднял голову и увидел, как он свернул с пятого этажа на шестой. Я не гнался за ним. У меня не было никакого оружия, и я думал, что мы и так его достанем. В этом доме можно выбраться на соседнюю крышу с четвертого этажа, в крайнем случае - с пятого, но не с высших. А Топлины живут на пятом, вот я и подумал, что эта сволочь в наших руках. Если человек стоит перед лифтом, он видит парадную и черную лестницу. Поэтому я позвонил лифтеру - Амброуз его имя, - приказал ему включить сигнал тревоги, а потом бежать за дом и следить за пожарными лестницами, пока не прибудет полиция. Через минуту или две прилетела моя жена с револьвером и говорит, что Мартинес - это, стало быть, брат Амброуза, который обслуживает телефонный коммутатор и следит за входной дверью, - позвонил в полицию. И одну, и другую лестницы я видел, как на ладони, и парень не спустился ни по одной из них. Через пару минут явилась куча копов из отделения на Ричмонд-стрит. Они освободили Топлинов из чулана, в котором тот подонок их запер, и принялись обыскивать дом. Тут как раз вылетела на лестницу мисс Эвелет, лицо и платье у нее были в крови... Она сказала, что бандит был в ее квартире. Вот мы и подумали, что там мы его и сцапаем, но нет. Мы перетрясли каждый закоулок во всех квартирах. Парень исчез, как камфора. - Ясно, что исчез! - язвительно заметила Макбирни. - Если бы ты только... - Знаю, знаю, - прервал ее смотритель снисходительным тоном человека, привыкшего считать брюзжание супруги составной частью семейной жизни. - Если бы я изобразил героя и бросился на него, чтобы заработать пулю! Не так я глуп, чтобы лежать с простреленной ногой, как тот старый Топлин, или ходить с расквашенным носом, как эта Бланш Эвелет. У меня достаточно ума в голове, чтобы знать, когда следует поджать хвост. Я и не подумаю бросаться на парня, если у него в руке пушка. - Ну, да! Уж ты не сделаешь ничего, что бы... Эти супружеские препирательства ни к чему не приводили, поэтому я прервал их вопросом, адресованным к женщине: - Кто является самым новым жильцом в доме? - Семейство Джеральдов. Они въехали позавчера. - В какую квартиру? - В 704. Рядом с мисс Эвелет. - А кто эти Джеральды? - Они приехали из Бостона. Он говорит, что будет организовывать здесь филиал какой-то промышленной фирмы. Ему не меньше пятидесяти лет, и выглядит он так, будто у него несварение желудка. - И переехал сюда он только с женой? - Да. Она тоже слабенькая. Год или два провела в санатории. - А перед ними кто снял квартиру? - Мистер Хитон, квартира 525. Вселился две недели назад, но сейчас его здесь нет. Он выехал три дня назад в Лос-Анджелес. Сказал, что вернется дней через десять-двенадцать. - Как он выглядит и чем занимается? - Работает в каком-то театральном агентстве. Он полный, краснолицый. - А кто вселился перед ним? - Мисс Эвелет. Она живет здесь около месяца. - А кто был перед ней? - Семейство Уогенеров из квартиры 923. Вот уже почти два месяца, как они здесь живут. - Что это за люди? - Он занимался продажей недвижимости, но уже вышел из дела. Живет с женой и сыном Джеком. Парню лет девятнадцать. Успел уже снюхаться с Филлис Топлин. - А как долго живут в доме Топлины? - В следующем месяце будет два года. Я отвернулся от миссис Макбирни и обратился к ее мужу: - Полиция обыскала квартиры всех этих людей? - Да-а, - ответил он. - Мы побывали в каждой комнате, заглядывали в каждый шкаф, в каждый чуланчик от крыши до подвала. - Вы хорошо рассмотрели этого бандита? - Пожалуй, да. У двери Топлинов есть лампа. Она светила ему прямо в лицо, когда он вылетел на лестницу. - Не мог ли это быть один из жильцов? - Н-нет, откуда? - Вы узнали бы его, если бы еще раз увидели? - Пожалуй, узнал бы. - Как он выглядел? - Такой маленький сопляк. Щенок лет двадцати трех - двадцати четырех. Бледная, рожа, старый темно-синий плащ. - Смогу ли я найти где-нибудь тех парней, которые вчера дежурили при лифте и у входа? Как их там, Амброуз и Мартииес, так? Смотритель поглядел на часы. - Да, они должны уже быть здесь. Сегодня они работают с двух. Я вышел в вестибюль и застал их играющими в орлянку. Они были братьями - худощавые молодые филиппинцы с блестящими глазами. К тому, что я уже знал, они много не добавили. Как только Макбирни поднял тревогу, Амброуз съехал в вестибюль и велел брату позвонить в полицию. Потом он выбежал через черный ход и стал следить за пожарными лестницами. Одна из них проходила по тыльной, а другая по боковой стороне дома. Расположившись на некотором расстоянии от угла дома, он отлично видел обе, равно как и черный ход. Везде горел свет, так что лестницы были видны до самой крыши, но никто на них не появлялся. Мартинес по телефону вызвал полицию, после чего следил за главным входом и парадной лестницей. Он никого не заметил. Я как раз кончил допрашивать ребят, когда отворилась дверь на улицу и в вестибюль вошли двое мужчин. Одного из них я знал. Это был Билл Гэррен, полицейский агент, занимающийся ломбардами. Вторым был франтоватый блондинчик в свежевыглаженных брючках, короткой куртке и лакированных полуботинках с бежевыми гетрами, подобранными в тон перчатками и шляпе. На его лице была обиженная, надутая мина. По всей вероятности, общество Гэррена ему не подходило: - Что ты здесь делаешь? - приветствовал меня Гэррен. - Изучаю налет на Топлинов по линии страхового общества, - объяснил я. - И что-то имеешь? - поинтересовался он. - Птичка уже почти в моих руках, - сказал я полушутя, полусерьезно. - Ну так будет весело! - Он показал зубы в усмешке. - Потому что я тоже одного имею! - Он кивнул головой в сторону своего элегантного спутника. - Пойдем с нами наверх. Втроем мы вошли в лифт, и Амброуз поднял нас на пятый этаж. Гэррен ввел меня в ситуацию прежде, чем позвонил в дверь Топлинов. - Этот милый молодой человек пытался только что реализовать колечко в ломбарде на Третьей улице. Колечко с изумрудом и бриллиантами, похоже на то, что увели у Топлинов. Он - парень твердый, ни слова не произнес с тех пор. Покажу его этим людям, а потом заберу в отделение, и там мы потолкуем по-другому. Там он обретет речь и начнет петь надлежащим образом! Арестованный хмуро смотрел на лестничную площадку, не обращая внимания на угрозы. Гэррен нажал кнопку звонка, и спустя минуту дверь отворила служанка Хильда. Она сделала большие глаза при виде элегантного молодого человека, но проводила нас без слов в гостиную, где сидели миссис Топлин с дочерью. - Привет, Джек, - приветствовала арестованного Филлис. - Привет, Фил, - буркнул он, не глядя на нее. - Приятель, не так ли? - обратился Гэррен к девушке. - Вы случайно не хотите ли нам что-нибудь сказать, мисс? Филлис покраснела, но подняла голову и смерила детектива холодным взглядом. - Может быть, вы соизволите снять шляпу? - сказала она. Билл - парень неплохой, но кротостью он не грешит. В ответ он лихо сдвинул шляпу на один глаз и обратился к миссис Топлин. - Видели ли вы когда-нибудь этого молодого человека? - Ну, разумеется! - ответила миссис Топлин. - Ведь это сын Уогенеров, сверху... - Так вот, - проинформировал присутствующих Билл, - молодой мистер Уогенер был задержан в ломбарде, где пытался обратить в деньги вот эту штучку. - Он вынул из кармана колечко, искрящееся белым и зеленым. - Вы узнаете его, миссис? - Разумеется! - воскликнула миссис Топлин. - Ведь это кольцо Филлис, которое этот бандит... - Она начала понимать, и ее нижняя челюсть отвисла от изумления. - Откуда... мистер Уогенер?.. - Именно, откуда? - повторил Билл. Филлис сделала шаг вперед и стала между Гэрреном и мной, спиной к нему, а лицом ко мне. - Я все объясню, - заявила она. Прозвучало это, как надпись из немого фильма, а потому не было особо обещающе, но что мы должны были делать? - Мы слушаем, - поощрил я ее. - Я нашла колечко в коридоре около входной двери, когда нас освободили из этого чулана. Бандит обронил его, когда убегал. Я ничего не сказала родителям, потому что кольцо было застраховано, так что им это было без разницы, а если бы я его продала, то заимела бы немного собственных денег. Я спросила вчера Джека, не мог бы он это устроить, а он сказал, что, конечно же, знает, как за это взяться. Кроме этого, он не имел ничего общего с этой историей. Я только не предполагала, что он будет таким глупым и сегодня же сунется с этим в ломбард. - Она взглянула с сочувствием на своего сообщника. - Видишь, что ты натворил! - сказала она с упреком. Он переступил с ноги на ногу, глядя с обиженной миной в пол. - Ха-ха-ха! Славная шуточка! - кисло засмеялся Билл Гэррен. - А вы знаете, мисс, историю про двух ирландцев, которые по ошибке попали в дамский туалет? Так я и не узнал, знала ли она ее. - Скажите, - обратился я к миссис Топлин, - принимая во внимание одежду и небритое лицо, этот молодой человек мог быть вчерашним бандитом? Она решительно затрясла головой. - Нет, никогда! - Поставь на якорь своего подопечного, Билл, - предложил я, - и пойдем куда- нибудь в уголок пошептаться с глазу на глаз. - Ладно, - согласился он. Билл вытянул на середину комнаты тяжелое кресло, усадил на него Уогенера и приковал его наручниками к подлокотнику. Эта предосторожность была совершенно излишней, но Билла обозлило то, что присутствующие не опознали в молодом человеке бандита. Мы вдвоем вышли в коридор, откуда могли наблюдать за гостиной без опасения, что наш разговор окажется подслушанным. - Дело простое, - сказал я негромко в большое, красное ухо Билла. - Мы имеем всего пять возможностей. Первая, что Уогенер совершил нападение по сговору с Топлинами. Вторая, что Топлины организовали нападение сами, а Уогенер использовался только для сбыта добычи. Третья, что вся эта история разыграна филдис и Уогенером без ведома старших. Четвертая, что Уогенер совершил грабеж сам, а девушка его покрывает. Наконец, пятая, что девушка говорит правду. Ни одна из этих теорий не объясняет, почему парень был настолько глуп, чтобы с этим колечком афишировать свое участие в деле с утра пораньше. Какая из этих пяти теорий тебе больше нравится? - Мне все они подходят, - буркнул он. - Но больше всего мне нравится то, что этот франтик в моих руках, и я его сцапал, когда он пытался сбыть пресловутое колечко. Мне этого достаточно. Это ты развлекайся здесь с загадками, а мне больше ничего не нужно. Вообще-то это было не так и глупо. - Да и мне этого вполне достаточно, - согласился я. - Дело-то как обстоит? Страховое общество имеет основания задержать выплату страховки. Но я хотел бы узнать еще немного и добраться до шкуры того, кто напустил грабителя, чтобы щипнуть общество на солидную сумму. Пока соберем все, что еще найдется на этого пижона, запакуем его в банку, а потом посмотрим, что еще можно сделать. - Ладно, - ответил Гэррен. - Ты подергай смотрителя и эту самую Эвелет, а я тем временем покажу паренька старому Топлину и прижму служанку. Я кивнул головой и вышел из квартиры, оставил за собой незапертую дверь. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, я велел Амброузу прислать Макбирни к Топлинам. Потом нажал кнопку звонка на двери Бланш Эвелет. - Не могли бы вы сойти на минутку вниз? - обратился я к ней. - Есть там у нас кое-кто, кто может быть вашим вчерашним гостем. - Что за вопрос! - Она бросилась за мной в направлении лестницы. - А если это он, то позволите ли вы мне отплатить ему за ущерб, нанесенный моей красоте? - Позволю, - обещал я. - Только вы не должны слишком увлекаться: нужно, чтобы он мог предстать перед судом. Я провел ее в квартиру Топлинов без звонка в дверь и застал всех в спальне Фрэнка Топлина. Один лишь взгляд на разочарованную физиономию Гэррена сказал мне, что ни мистер Топлин, ни служака не опознали в арестованном бандита. Я указал пальцем на Джека Уогенера. В глазах Бланш Эвелет отразилось разочарование. - Вы ошиблись, - заявила она. - Это не тот человек. Гэррен сердито взглянул на нее. Легко было сообразить, что если Топлинов что-то связывает с Уогенерами, то они не будут сыпать Джека. Поэтому Билл рассчитывал на то, что его идентификацию позволят осуществить лица посторонние - Бланш Эвелет и смотритель. Одно из этих лиц как раз отпало. В этот момент прозвучал звонок, а минуту спустя служанка ввела Макбирни. Я указал ему на Джека Уогенера, который стоял рядом с Гэрреном, уныло глядя в пол. - Вы его знаете? - Да-а. Это сын Уогенеров. - Не он ли угрожал вам пистолетом вчера на лестнице? Макбирни удивленно выпучил свои водянистые глаза. - Н-нет! - сказал он решительно, но тут же на его лице появилось сомнение. - В старой одежде, с шапкой, надвинутой на глаза, небритый - не может ли это быть он? - Н-не-ет, - протянул смотритель. - Пожалуй, нет, хотя... Хотя, если хорошенько поразмыслить, было в том щенке что-то знакомое. Так что... Кто знает, может, вы, мистер, и правы... Но наверняка я не могу сказать... - Хватит! - буркнул Гэррен с неудовольствием. Идентификация, предоставленная нам смотрителем, не стоила ломаного гроша. Даже категорическая и немедленная идентификация не всегда котируется в суде. Такова уж человеческая природа. Возьмите первого попавшегося человека - если это не тот единственный на сто тысяч, который обладает тренированным умом и памятью, да и тот не всегда сохранит трезвость взгляда, - выведите его из равновесия, покажите ему что-то, дайте часа два на раздумье, а потом начните задавать ему вопросы. Можете поставить сто к одному, что трудно будет обнаружить какую-нибудь связь между тем, что он видел, и его словами о том, что он видел. Вот так и этот Макбирни: еще час, и будет готов заложить голову, что Джек Уогенер и есть вчерашний бандит. Гэррен взял парня под руку и направился к двери. - Куда теперь, Билл? - спросил я его. - К его родителям. Идешь со мной? - Подожди минутку, - попросил я его. - Скажи мне еще раз: полицейские, которые приехали сюда по тревоге, сделали все, что им надлежало сделать? - Я не принимал участия в этой забаве, - ответил Гэррен. - Когда я заявился сюда, все было кончено. Но, насколько я знаю, они перевернули весь дом вверх ногами.. Я обратился к Фрэнку Топлину. Поскольку все - его жена и дочь, служанка, Макбирни, Бланш Эвелет, Гэррен, его пленник и я - окружали полукругом его ложе, я мог одновременно уголком глаза наблюдать и за всем обществом. - Кто-то замыливает мне глаза, - начал я свою речь. - Если бы все то, что было мне здесь сказано, имело смысл, то-то же самое можно было бы с таким же успехом сказать и о сухом законе. Ваши показания противоречат одно другому от начала и до конца. Возьмем того типа, который провел налет на вашу квартиру. Выглядит так, будто он был отлично сориентирован в ваших делах. Это могло быть просто случайностью, что он напал на вас как раз тогда, когда в доме были все драгоценности, вместо того, чтобы напасть на другую квартиру или даже на вашу, но в другой момент. Только вот не верю я в такие случайности. И мне почему-то сдается, что он хорошо знал, что делает. Он забрал у вас все побрякушки и поскакала квартиру мисс Эвелет. Может, он хотел сбежать вниз, да натолкнулся на Макбирни, а может, и нет. Фактом является то, что он побежал наверх, в квартиру мисс Эвелет, и там начал искать пожарную лестницу. Разве не славно? Парень знает, когда и где можно сделать детски простой налет, но не знает, по какой стороне дома проходит пожарная лестница. Никому из находившихся в квартире, как и Макбирни, он не говорит ни слова, а с мисс Эвелет вдруг начинает разговаривать низким басом. Разве не славно? Из квартиры мисс Эведет он улетучивается, как камфора, хотя все выходы находятся под наблюдением. Полиция была здесь прежде, чем он успел ускользнуть, и, разумеется, в первую очередь заблокировала все пути бегства, не говоря уже о том, что раньше то же самое учинили Мартинес, Амброуз и Макбирни. И несмотря на все это пташка упорхнула. Разве не славно? На нем была мятая одежда, которая выглядела так, как если бы он вытянул ее откуда-то перед налетом. Ну и это был очень маленький мужчина. Мисс Эвелет не назовешь такой уж маленькой девушкой, но из нее явно получился бы маленький мужчина. Кто-нибудь достаточно подозрительный мог бы подумать, что мисс Эвелет и есть тот самый бандит. Фрэнк Топлин, его жена, молодой Уогенер, Макбирни и служанка смотрели на меня с недоверием. Гэррен оценивающе осматривал прищуренными глазами мисс Эвелет, которая сверлила меня взглядом так, словно хотела убить. Филлис смотрела на меня то ли пренебрежительно, то ли с состраданием по поводу моей глупости. Закончив рассматривать мисс Эвелет, Билл Гэррен медленно кивнул. - Такой номер она могла бы выкинуть, - сказал он. - Разумеется, в замкнутом помещении и при условии, что не будет говорить. - Именно, - сказал я. - Именно ерунда! - взорвалась Филлис Топлин. - Дрянной из вас детектив! Думаете, что мы не отличили бы мужчину от женщины, переодетой мужчиной? У этого типа была двухдневная щетина на лице, настоящая щетина, если вы знаете, что это такое. Или вы предполагаете, что нам могли втереть очки приклеенной бородкой? Щетина была настоящая, и никакая не подделка! Выражение удивления исчезло с лиц присутствующих, и все согласно закивали головами. - Филлис права, - поддержал свою дочь Фрэнк Топлин. - Это был мужчина, а не женщина, переодетая мужчиной. Жена, служанка и Макбирни явно разделяли эту точку зрения. Но я не из тех парней, которых легко сбить со следа, когда все улики ведут в определенном направлении. Я повернулся на каблуках в сторону Бланш Эвелет. - А вы ничего не хотите добавить по этому делу? - спросил я. Она сладко улыбнулась и покачала головой. - Ладно, ладно, - сказал я. - Игра окончена. Идем! Однако теперь оказалось, что ей есть что добавить. Она много кое-чего имела сказать; все это относилось ко мне и, по меньшей мере, не было для меня лестным. Ее голос стал резким от ярости; редко случается, чтобы такая ярость овладела кем-то внезапно. Мне стало очень неприятно. До сих пор дело развивалось гладко и спокойно, не возмущаемое никакими эксцессами, не было ничего, что оскорбило бы глаза и уши присутствующих здесь женщин, и я надеялся, что так будет до конца. Тем временем мисс Эвелет по мере того, как ругала меня, становилась все более вульгарной. Правда, она не знала слов, которых я до того не слышал, но слагала из них сочетания, совершенно для меня новые. Я терпел это так долго, как мог. Однако в конце концов заткнул ей рот своим кулаком. - Спокойно, спокойно! - воскликнул Билл Гэррен, хватая меня за руку, - Поберегите силы, Билл, - посоветовал я, отстраняя его руку, чтобы поднять умолкнувшую Эвелет с пола. - Твоя галантность прославила тебя, но вскоре ты убедишься, что настоящее имя нашей мисс Бланш - Том, Дик или Гарри. Я поставил ее (или его) на ноги и спросил: - Ну, теперь расскажешь нам обо всем? Вместо ответа я услышал шипение. - В связи с отсутствием информации из первых рук, - обратился я к остальным присутствующим, - я познакомлю вас, господа, со своей версией. Коль мисс Эвелет могла бы быть тем грабителем, если бы не отсутствие щетины и затруднений, возникающих, когда женщина пытается выдать себя за мужчину, то почему настоящий бандит не мог бы перевоплотиться в Бланш Эвелет перед налетом и после него с помощью парика и сильного... как это называется?.. депиллятора, которым он обрабатывал лицо? Женщине трудно подражать мужчине, но есть много мужчин, которые с успехом могут сойти за женщин. Итак, разве не мог наш приятель снять квартиру и все это организовать в облике Бланш Эвелет? Посидеть дня два дома, чтобы отросла борода, после чего спуститься вниз и разыграть этот номер? А затем разве не мог он вернуться наверх, ликвидировать щетину и переодеться в женское платье в течение, скажем, пятнадцати минут? Я утверждаю, что мог. А эти пятнадцать минут у него были. Не знаю только, как объяснить разбитый нос. Может, он упал, когда бежал наверх, и должен был приспособить к этому свою историю, а может, он разбил нос умышленно. Мои домыслы оказались недалеки от истины, вот только настоящее имя этого типа было Фред. Фредерик Эйдж-нью Дадд. Девятнадцатилетним пареньком он попал в исправительное заведение в Онтарио за кражу в универмаге, которую он совершил, переодевшись женщиной. Он молчал, как рыба, так что мы так никогда и не отыскали его пистолет, темно-синий плащ, шапку и черные перчатки. Обнаружили мы только углубление в матрасе, где он скрывал все это от глаз полиции до того времени, когда смог без особой опасности вынести все это ночью. Зато драгоценности Топлинов возвращались к владельцам вещь за вещью по мере того, как сантехники раскручивали трубы и калориферы в квартире под номером 702. Дэшил Хэммет. Некто Кид ---------------------------------------------------------------------------- Перевод С.Манукова ---------------------------------------------------------------------------- Это началось в Бостоне еще в семнадцатом году. На Тремонт-стрит возле отеля "Турейн" мы столкнулись с Лью Махером и остановились поболтать. Я что-то рассказывал, когда Лью прервал меня: - Посмотри незаметно на парня в темной кепке. Я у видел долговязого малого лет приблизительно восемнадцати, с бледным угреватым лицом, угрюмо сжатыми губами, тусклыми карими глазами и бесформенным носом. Он прошел мимо, не обратив на нас внимания, а я сразу углядел, какие у него уши. Они не были похожи на сломанные уши боксера, но их края как-то смешно загибались. Парень повернул на Бойлстон-стрит и скрылся из виду. - Этот парень станет знаменитостью, если не попадется или его не пристрелят, - предсказал Лью. - Запомни его имя. Это Кид. Уверен, в недалеком будущем тебе придется ловить его. - Чем он занимается? - Вооруженный грабеж. Парень умеет стрелять, и он, по-моему, просто сумасшедший, Его не сдерживает ничто - ни воображение, ни страх перед последствиями. А жаль! Легче ловить осторожных и рассудительных бандитов. Могу поклясться, что Кид участвовал в нескольких ограблениях в Бруклине месяц назад, но доказательств нет. Все же я обещаю накрыть его с поличным. Лью не сдержал свое обещание. Через месяц его грохнул какой-то домушник в перестрелке на Аудубон Роуд. Через пару недель после этой встречи я уволился из бостонского отделения сыскного агентства "Континенталь", чтобы попробовать солдатской жизни. После войны вернулся в "Континенталь", но не в Бостон, а в Чикаго, и через пару лет перевелся в Сан-Франциско. Итак, почти восемь лет спустя я увидел изогнутые уши Кида в Дримлэнд Ринке. По пятницам в зале на Стейнер-стрит проходили вечерние бои. Я пропустил несколько схваток. Однажды все же удалось вырваться. Уселся на твердый деревянный стул недалеко от ринга и стал смотреть, как парни размахивают руками. Прошло почти четверть боя, когда я заметил впереди, через два ряда, странные и чем-то знакомые уши. Сразу не вспомнил, так как не мог разглядеть лицо владельца, который смотрел, как на ринге Киприани и Банни Коф обмениваются ударами. Я пропустил большую часть поединка, пытаясь вспомнить, где я видел эти уши. Во время краткого перерыва между боями, перед выходом следующей пары, мужчина повернул голову, чтобы что-то сказать соседу. Я увидел лицо и моментально вспомнил его. Кид. Он не сильно изменился за это время и не превратился в красавца. Только глаза стали более тусклыми, а складки у рта - еще жестче. Физиономия Кида по-прежнему оставалась такой же бледной и прыщавой, как и восемь лет назад. Он сидел прямо передо мной. Теперь, когда я его узнал, можно было спокойно досмотреть бой. Насколько мне было известно, Кида нигде не разыскивали. Во всяком случае, "Континенталь" за ним не охотился. Если бы он был простым карманником, я бы не стал его трогать. Но налетчики всегда пользовались у нашего брата повышенным вниманием. Самыми важными клиентами агентства являлись страховые компании, платившие большие премии за пойманных грабителей. Когда Кид с почти половиной других зрителей в середине следующего боя покинул зал, не обращая внимания на мускулистых тяжеловесов на ринге, я вышел вместе с ними. Парень был один. Следить за ним оказалось легко, так как улицы заполнили зрители. Кид двинул по Филлмор-стрит, перекусил в закусочной и сел на 22-й трамвай. На Макалистер-стрит мы с ним пересели на 5-й номер. На Полк-стрит долговязый бандит вышел и двинулся в северном направлении. Пройдя квартал, он опять повернул на запад. Примерно через полтора квартала Кид подошел к грязному крыльцу трехэтажного здания, на втором и третьем этажах, которого находились меблированные комнаты, а на первом - ремонтные мастерские. Я нахмурился. Дом находился на южной стороне Голден Гейт авеню между Ван Нессом и Франклином. Если бы он сошел на Франклине, ему не пришлось бы топать пешком целый квартал. Однако Кид доехал до Полк-стрит и вернулся назад. Может, захотел размяться? Я немного послонялся по Гоулден Гейт. Ни в одном окне не зажегся свет. Очевидно, окна его комнаты выходили во двор, или я имел дело с очень осторожным молодым человеком. Я не сомневался, что парень не заметил слежку - у него просто не было шанса. Пока все складывалось очень удачно. Фасад здания не дал мне никакой информации. Я отправился на Ван Несс, чтобы посмотреть со двора. Здание занимало Редвуд-стрит, узкий переулок, деливший квартал пополам. В четырех окнах горел свет, но это ни о чем не говорило. Я заметил дверь, ведущую, очевидно, в мастерскую. Вряд ли жильцы пользовались ею. По пути домой я заскочил в агентство и оставил записку Старику: "Слежу за Кидом, налетчиком, 25-27, 135, 5ф, 11д., бледное лицо, шатен, карие глаза, толстый нос, изогнутые уши. Работал в Бостоне. Есть ли по нему какие- нибудь сведения? Живет на Голден Гейт рядом с Ван Нессом". В восемь часов следующего утра я находился в квартале от дома, в котором скрылся Кид. Шея обложной дождь, но я не обращал на него внимания. Внешний вид черного двухместного автомобиля, в котором я сидел, идеально подходил для работы в городе. В этой части Гоулден Гейт авеню находится множество авторемонтных мастерских и магазинов по продаже старых машин. На улице в любое время дня и ночи стояли десятки автомобилей. Здесь можно было околачиваться целый день без риска вызвать подозрение. Так и случилось. Девять часов я слушал, как дождь барабанит по крыше автомобиля, и ждал Кида. Кроме "Фатимы" (1), у меня ничего не оказалось, и я ужасно проголодался. Я не знал, живет ли Кид в доме, за которым я наблюдаю. Парень мог вчера вечером после моего ухода двинуть домой. В сыскном деле трудно избавиться от пессимизма. Я постарался отогнать сомнения и не сводил глаз с грязной двери, в которой вчера скрылась моя дичь. В начале шестого прибежал с запиской от Старика Томми Хауд, четырнадцатилетний мальчишка с приплюснутым носом из агентства. "Бостонское отделение подозревает Кида в нескольких грабежах, но доказательств нет. Настоящее имя, возможно, Артур Кори или Кэри. Может, принимал участие в налете на бостонского ювелира Танниклифа в прошлом месяце. При налете погиб служащий и похищено необработанных камней на шестьдесят тысяч долларов. Ограбление совершили двое, но их примет нет. Бостон считает, что им следует заняться всерьез". Я вернул записку мальчишке (какой смысл таскать ее с собой) и попросил: - Позвони Старику, чтобы он подменил меня, пока я перекушу. С утра не было маковой росинки во рту. - Как бы не так! - ответил Томми. - Все заняты. Весь день не видел ни одного оперативника. Не пойму, почему вы не носите с собой хотя бы шоколад? - Ты начитался статей об арктических экспедициях, - упрекнул я его. - Когда у человека брюхо прилипает к хребту, он готов съесть что угодно. Но когда он просто проголодался, то не согласен набивать желудок сладостями. Сбегай, принеси пару сэндвичей и бутылку молока. На хмуром лице Томми появилось хитрое выражение. - Скажите, как выглядит ваш приятель и где он прячется, - предложил Хауд, - и я посмотрю за ним, пока вы будете есть, как приличный человек. Идет? Мясо, жареная картошка, пирог, кофе. Томми мечтал заняться настоящим делом и ловить бандитов толпами. Поэтому он был не прочь воспользоваться случаем. Я тоже не возражал против того, чтобы парень посидел в машине. Но если Старик узнает, что я оставил мальчишку одного среди головорезов, он снимет с меня скальп. Поэтому я покачал головой. - У этого парня четыре пушки и топор, Томми. Он тебя съест и не подавится. - А, ерунда. Вы, оперативники, всегда пытаетесь убедить, что кроме вас никто не может это делать. Ваши жулики не такие уж лихие бандиты, если позволяют вам ловить себя. В этом была доля истины, но я все равно выгнал парня из машины. - Один сэндвич с языком; второй с ветчиной и бутылку молока. Одна нога здесь, другая там. Однако, когда он вернулся, меня уже не было. Только Томми скрылся из виду, как из дверей меблированных комнат вышел Кид. Он поднял воротник плаща и повернул на юг, на Ван Несс. Когда я доехал до угла, долговязая фигура исчезла. Он не мог дойти до Макалистер-стрит. Если парень не спрятался в здании, то он на Редвуд-стрит. Я проехал еще квартал до Голден Гейт авеню, повернул на юг и очутился на углу Франклина и Редвуд-стрит как раз вовремя - Кид нырнул в заднюю дверь жилого дома, выходящего на Макалистер-стрит. Я медленно ехал и думал. Дом, где Кид провел ночь, и дом, в который он только что вошел, выходили дворами в один переулок. Между ними было расстояние с полквартала. Если окна комнаты Кида смотрят во двор и если у него есть сильный бинокль, то он мог без труда видеть, что происходит в здании напротив, на Макалистер-стрит. Вчера вечером парень вышел за квартал от своего дома. Увидев, как он только что вошел через черный ход, я понял, почему Кид вышел на Полк-стрит. Если бы он сошел ближе к своему дому, его бы могли заметить из этого здания. Скорее всего, парень следит за кем-то из дома на Макалистер-стрит и не хочет, чтобы его видели. То, что Кид воспользовался черным ходом, объяснить было нетрудно. Парадная дверь заперта, а задняя почти во всех зданиях, наверное, весь день открыта. Если он не наткнется на привратника, то без труда попадет в нужную квартиру. Трудно сказать, был ли хозяин дома. Во всяком случае, Кид вел себя скрытно. Меня не очень беспокоило то, что я не знаю, в чем дело. Главное сейчас - найти удобное место для наблюдения. Если он покинет дом через черный ход, то следующий квартал на Редвуд-стрит между Франклин авеню и Голден Гейт, самое подходящее место. Но парень не клялся мне, что выйдет из здания через черный ход. Скорее всего, он воспользуется парадным. Если Кид выйдет именно так, а не будет красться со двора, то привлечет меньше внимания. Лучше, следовательно, ждать на углу Макалистер-стрит и Ван Несс, откуда видна парадная дверь и Редвуд-стрит. Прошел почти час. Кид вышел через парадную, застегивая на ходу плащ, поднимая воротник и нагнув голову, чтобы спрятаться от дождя. Мимо меня проехал черный "кадиллак" с зашторенными окнами. Кажется, я видел эту машину около городского муниципалитета, когда ждал Кида. "Кадиллак" заехал на тротуар и набрал скорость. Занавеси раздвинулись, и в окне несколько раз что-то сверкнуло. Раздалось семь выстрелов из пистолета маленького калибра. С головы Кида медленно сползла мокрая шляпа, однако у него самого движения вовсе не были столь плавными. Он нырнул в какой-то магазин. "Кадиллак" доехал до угла и повернул на Франклин авеню. Я устремился за ним. Проезжая мимо магазина, в котором спрятался парень, я мельком увидел, как он стоит на коленях и все еще пытается достать пушку. За Кидом виднелись возбужденные лица. Однако на улице было спокойно. Люди настолько привыкли к шуму автомобилей, что обращали внимание только на грохот шестидюймовой пушки. Когда я достиг Франклин-стрит, "кадиллак" обогнал меня на квартал. Он мчался по направлению к Эдди-стрит. Я погнал по параллельной. Черная машина мелькнула на площади Джефферсона. Ее скорость снизилась. Через пять-шесть кварталов наши улицы соединились. Я почти догнал "кадиллак" на Стейнер-стрит и разглядел номера. Машина теперь двигалась с нормальной скоростью. Наверное, бандиты были уверены, что им удалось скрыться, и не хотели привлекать внимание высокой скоростью. На всякий случай я отстал на три квартала, хотя и не боялся, что могу вызвать их подозрение. На Хейт-стрит около парка из "кадиллака" вышел стройный мужчина небольшого роста с бледным лицом, темными глазами и усиками. Черное пальто, серая шляпа и трость выдавали в нем иностранца. "Кадиллак" поехал дальше по Хейт-стрит, и мне не удалось заметить, сколько в нем человек. После коротких раздумий я решил сесть на хвост коротышке. Усатый иностранец зашел в аптеку, расположенную на углу, и позвонил. Не знаю, что он там еще делал. Через несколько минут приехало такси и отвезло его к отелю "Маркиз". Портье дал ключ от 761-го номера, и он вошел в лифт. В "Маркизе" у меня были друзья. Я нашел местного детектива Дюрана и поинтересовался; - Кто живет в 761-м? Дюран, немолодой, седой мужчина, похожий на президента очень крепкого банка, когда-то работал капитаном детективов в одном из больших городов Среднего Запада. Однажды он переусердствовал на допросе медвежатника и убил его. Газеты недолюбливали Дюрана, и, благодаря прессе, он потерял работу. - 761-й? - переспросил Дюран, словно дедушка, расспрашивающий внука. - Кажется, мистер Маруа. Вы интересуетесь им? - Да, - признался я. - Что вы знаете об этом Маруа? - Немного. Он живет у нас примерно две недели. Спустимся в холл. Может, там что- нибудь знают. Внизу мы переговорили с портье, телефонистками и старшим коридорным. Затем поднялись наверх и опросили горничных. Жилец из 761-го номера прибыл две недели назад и зарегистрировался как Эдуард Маруа из Дижона. Ему часто звонили, почты не получал, посетителей не было, поздно вставал, поздно ложился, не скупился на чаевые. В гостинице никто не знал, чем он занимается. - Можно полюбопытствовать о природе вашего интереса? - спросил Дюран, который всегда говорил как поэт. - Я еще точно не знаю, - правдиво ответил я. - Сам Маруа, может быть, в порядке, но он связан с подозрительным типом. Сообщу, как только что-нибудь разузнаю. Я не мог рассказать Дюрану, что его гость стреляет среди бела дня в налетчика недалеко от городского муниципалитета. "Маркиз" - респектабельный отель, и они немедленно вышвырнули бы француза на улицу, а пугать его не было смысла. - Пожалуйста, не забудьте, - попросил Дюран. - Вы наш должник. Так что, пожалуйста, не скрывайте от нас информацию, которая может принести нам ненужную известность. - Договорились, - пообещал я. - Не окажете еще услугу? Я ничего не держал во рту с половины восьмого утра. Может, посмотрите за лифтами, пока я заскочу в гриль? - Конечно. По пути в гриль позвонил в агентство и назвал номер "кадиллака". - Кому он принадлежит? - Это машина Джона Петтерсона из Сан-Пуэбло. Можно, конечно, заняться Петтерсоном, но сто против одного, что это ложный след. Когда делом занимаются профессионалы, проследить их машину по номерам почти безнадежное занятие. Я томил в заточении голод целый день и теперь в гриле выпустил его на свободу. За едой поразмыслил над событиями дня, стараясь не напрягаться, чтобы не Испортить аппетит. К тому же, думать было особенно не о чем. Кид живет в берлоге, из которой виден дом на Макалистер-стрит. Он тайком посетил это здание. Когда Кид выходил оттуда, по нему открыли стрельбу из машины, ждавшей, наверняка, где-то поблизости. Жил ли напарник или напарники француза в квартире, в которую забрался Кид? Может, его заманили в то здание, чтобы избавиться? Или люди из "кадиллака" наблюдали за парадным входом, а Кид смотрел за черным? Если да, то знали ли они друг о друге? И кто тогда живет в этом доме? Ни на один из этих вопросов я не мог ответить. Я только знал, что француз и его товарищи, похоже, недолюбливают Кида. Закончив есть, вернулся в холл. Когда я проходил мимо телефонисток, одна из девушек кивнула мне. У нее были такие кудрявые рыжие волосы! Я остановился. - Вашему другу только что звонили. - О чем говорили? - Его ждет человек на углу Керни и Бродвея. Просил поторопиться. - Когда был звонок? - Они только что закончили разговаривать. - Называли какие-нибудь имена? - Нет. - Благодарю. Я подошел к Дюрану, следившему за лифтами. - Еще не спустился? - Нет. - Хорошо. Рыжая телефонистка сказала, что его только что вызвали на угол Керни- стрит и Бродвея. Я вышел из гостиницы и сел в машину, которую оставил за углом. Черный "кадиллак" с новыми номерами уже стоял перед отелем. Я проехал мимо и заглянул вовнутрь. За рулем сидел коренастый мужчина лет сорока в кепке, надвинутой на глаза. Из-под нее виднелись только большой рот и тяжелый подбородок. Я остановился недалеко от "Маркиза". Ждать пришлось недолго. Француз сел в "кадиллак", который медленно покатил по Бродвею. Я последовал за ними. Поездка оказалась короткой. "Кадиллак" остановился так, что пассажирам было удобно наблюдать за "Венецией", одним из лучших итальянских ресторанов города. Прошли два часа. Я думал, что в "Венеции" ужинает Кид. Когда он выйдет, опять начнется стрельба и продолжится фейерверк, прерванный на Макалистер-стрит. Хотя я и не собирался помогать Киду в неравном бою, все же надеялся, что на этот раз он сумеет быстро достать пушку. Судя по всему происходила война между головорезами. Я не хотел вмешиваться в их личные дела. По-моему, дождавшись чьей-нибудь победы, я тоже немножко выиграю, задержав оставшихся в живых налетчиков. Предположение о Киде оказалось неверным. Француз ждал мужчину и женщину. Я не разглядел их лиц, так как они быстро сели в такси. Мужчина был высоким и широкоплечим гигантом. Рядом с ним его попутчица выглядела маленькой девочкой. Да и не мудрено. Любой предмет, весивший меньше тонны, показался бы крошечным рядом с этим громилой. "Кадиллак" поехал за такси, а я - за "кадиллаком". Ехать пришлось недалеко. Такси свернуло в темный квартал на окраине Китайского квартала. Раздался скрип тормозов, крики, шум разбиваемого стекла, скрежет металла. - Эй! Что вы делаете? - глупо закричал мужской голос. - Убирайтесь! Я не спеша подъехал ближе. Сквозь дождь и темноту оказалось трудно разглядеть подробности. Я находился футах в двадцати, когда из такси на тротуар выпрыгнула женщина. Она приземлилась на колени, вскочила и побежала. Я открыл дверь. Хотел разглядеть ее, когда она будет пробегать мимо. Если женщина примет открытую дверь за приглашение, я не стану возражать против беседы. Женщина из такси приняла приглашение и бросилась к машине, словно и не сомневалась, что я жду именно ее. Над меховым воротником виднелось маленькое овальное лицо. - Помогите! Быстрее... Увезите меня отсюда! Несмотря на то, что в ее голосе почти не слышался акцент, я понял, что передо мной иностранка. - Как насчет?.. - Я закрыл рот, так как она ткнула мне в ребро короткоствольным пистолетом. - Конечно! Садитесь, - живо согласился я. Женщина нагнула голову, чтобы сесть в машину. В этот момент я схватил ее за шею и затащил вовнутрь. Со мной боролось маленькое, но мускулистое тело. Я вырвал пушку и оттолкнул ее на соседнее сиденье. Пальцы незнакомки вцепились в мою руку. - Быстрее! Быстрее! Пожалуйста, отвезите... - Как насчет вашего друга? - Это не друг! Он с ними заодно! Пожалуйста, побыстрее! В открытой двери моей машины появился человек с большим подбородком, сидевший за рулем "кадиллака". Он схватил женщину за меховой воротник. Она попыталась вскрикнуть, но из ее горла донесся лишь булькающий звук, который издает человек с перерезанной глоткой. Я ударил водителя "кадиллака" в подбородок пистолетом. Парень попытался упасть в машину, но я вытолкнул его. Не успела его голова коснуться тротуара, как я захлопнул дверцу и развернулся. Когда мы поворачивали за угол, раздались два выстрела. Может, они стреляли еще, не знаю. Я несколько раз свернул и наконец понял, что погони нет. Пока все в порядке. Я начал с Кида, бросил его, чтобы заняться Маруа, а теперь отпустил того, чтобы узнать, кто эта женщина. Трудно сказать, из-за чего вся возня, но теперь я, кажется, понял, из-за кого она. - Куда? - спросил я через несколько минут. - Домой, - она назвала адрес. Я не стал возражать, так как моя попутчица жила в том самом доме на Макалистер- стрит, в котором днем побывал Кид. Хотелось опередить Француза и Большого Подбородка, поэтому мы быстро добрались на место. Не знаю, догадывалась ли моя пассажирка или нет, но я не сомневался, что все действующие лица знают этот адрес. Во время поездки женщина не произнесла ни единого слова. Она сидела рядом со мной и дрожала. Я смотрел на дорогу, думая, как бы получить приглашение к ней домой. Жаль, что я выронил ее пушку, когда выталкивал из машины Большого Подбородка. Позже это могло бы пригодиться. Если она не пригласит меня сейчас, у меня не будет повода для визита. Но беспокойства оказались напрасными. Она не пригласила, она потребовала, чтобы я пошел с ней. Незнакомка была сильно напугана. - Не покидайте меня, - просила она, пока мы ехали по Макалистер-стрит. - Какой кошмар! Вы не можете бросить меня! Если вы уйдете, я отправлюсь с вами! Я хотел попасть в ее квартиру, но не хотел оставлять машину рядом с домом. - Поставим машину за угол и пойдем к вам. Я проехал квартал, смотря по сторонам, но черной машины нигде не было видно. Оставив автомобиль на Франклин-стрит, мы вернулись к дому на Макалистер-стрит. Незнакомка заставила меня почти бежать. К этому времени ливень превратился в слабый дождик. Дрожащей рукой женщина попыталась открыть входную дверь. Пришлось взять ключ и помочь ей. Никого не встретив, мы поднялись на лифте на третий этаж. Я открыл дверь квартиры. Не отпуская мою руку, хозяйка включила свет. Я не понимал, чего она ждет, пока женщина не закричала: - франа! Франа! Франа! Откуда-то донесся приглушенный собачий лай. Однако самой собаки не было видно. Обеими руками женщина вцепилась в меня. - Они здесь! - В ее голосе слышался ужас. - Они здесь! - В квартире должен кто-то быть? - поинтересовался я, отодвинув хозяйку, чтобы она не загораживала обе двери, выходящие в прихожую. - Нет! Только моя собачка Франа, но... Одну руку я сунул в карман, чтобы при необходимости быстро достать пушку. Другой - отвел женские руки. - Оставайтесь здесь. Я посмотрю. Подойдя к ближайшей двери, я вспомнил, как восемь, лет назад Лью Махер сказал: "Парень умеет стрелять, и он просто сумасшедший. Его не сдерживает ничто - ни осторожность, ни страх перед последствиями". Левой рукой я нажал на дверную ручку и распахнул ногой дверь. Ничего не произошло. Нашел выключатель а включил свет. Уютная гостиная. Полный порядок. Через открытую дверь в противоположном конце комнаты донеслось приглушенное тявканье. Сейчас оно стало громче и возбужденнее. Я двинулся к этой двери. Свет из гостиной освещал тихую и пустую комнату. Я вошел в нее и включил лампу. Открыл дверь, из-за которой раздавался собачий лай. Темная пушистая собачонка прыгнула на меня. Я схватил ее там, где шерсть была самой густой. Франа оказалась фиолетовой, как виноград! Ее выкрасили в фиолетовый цвет. Держа этого крашеного, тявкающего пса, я направился в пустую спальню. В шкафу никто не прятался. В ванной и на кухне не было ни души. Очевидно, Кид запер фиолетового щенка еще днем. Возвращаясь в прихожую с собачкой, я увидел лежащий на столе лицом вниз надрезанный конверт. Конверт был из дорогой бумаги и адресовался Инес Альмад. Похоже, я имею дело с международной компанией. Маруа - француз, Кид - американец из Бостона, у собаки чешское имя (по крайней мере, несколько месяцев назад я взял одного фальшивомонетчика - чеха, которого звали Франа) и Инес, у которой, по-моему, испанское или португальское имя. Что касается ее фамилии, то она тоже, несомненно, была иностранной, хотя, кажется, не французской. Я вернулся в прихожую к хозяйке, которая так и не тронулась с места. - Все, кажется, в порядке. Собачка просто забралась в чулан. - Никого нет? - Никого. Она взяла обеими руками собачонку и поцеловала ее в пушистую мордочку, успокаивая словами на непонятном языке. - Ваши друзья, люди, с которыми вы поссорились сегодня вечером, знают, где вы живете? Я не сомневался, что они-то знают, но хотел выяснить, известно ли это ей? Инес бросила собаку, словно забыла о ней, и нахмурилась. - Не знаю, - медленно ответила она. - Возможно. Если знают, то... Она задрожала и захлопнула ногой входную дверь. - Может, они были здесь днем, - продолжила она. - Я такая трусиха, я всего боюсь! Но сейчас здесь никого нет? - Никого, - заверил я ее... Мы вошли в гостиную. Я впервые увидел незнакомку без шляпы и темной накидки. Передо мной стояла женщина лет тридцати со смуглой, как у индианки, кожей, чуть ниже среднего роста, в ярко-оранжевом платье. Круглые коричневые обнаженные плечи, изящные руки и ноги, на пальцах множество колец. Тонкий с горбинкой нос, ярко накрашенные полные губы, очень узкие глаза с длинными и густыми ресницами. Глаза какого-то темного цвета, который невозможно определить через узкий просвет между ресницами. Словно два темных луча пробиваются через закрытые веки. Черные волосы в беспорядке. На смуглой груди нитка жемчуга, в ушах серьги в форме дубинок. Да, это была странная штучка. Я не хочу сказать, что она не была красива. Нет, Инес была прекрасна какой-то дикой красотой. Закусив нижнюю губу белыми зубами и дрожа от испуга, она включила электрообогреватель. Я воспользовался моментом и переложил револьвер из плаща в брюки, затем снял плащ. Хозяйка вышла на секунду из гостиной и вернулась с бутылкой с коричневой жидкостью и двумя бокалами на бронзовом подносе, который поставила на маленький столик рядом с обогревателем. Первый бокал Инее наполнила почти до краев. Я остановил ее, когда она наполнила второй бокал наполовину. - Мне хватит. Напиток оказался бренди и пошел отлично. Она опрокинула свой бокал, словно ее мучила жажда, повела голыми плечами и удовлетворенно вздохнула. - Вы, конечно, думаете, что я ненормальная, - улыбнулась Инее. - Бросаюсь на улице к первому встречному незнакомцу, отнимаю у него время, доставляю хлопоты. - Вовсе нет, - серьезно солгал я. - По-моему, вы довольно рассудительны для женщины, которая, несомненно, не привыкла к таким вещам. Она пододвинула маленькую, обтянутую материей скамеечку поближе к обогревателю и столу, на котором стояла бутылка с бренди, села и кивком пригласила меня устроиться рядом. Фиолетовая собачка запрыгнула на колени к хозяйке, которая сбросила ее на пол. Когда Франа попробовала вернуться, Инее пнула ее в бок острым носком бальной туфельки. Собачонка завыла и заползла под стул. Я старался держаться подальше от окна. Оно было зашторено, но не настолько плотно, чтобы Кид, если он сидит у окна с биноклем, не мог видеть, что происходит в гостиной. - Но я вовсе не рассудительна, - возразила смуглая женщина, когда я сел на скамеечку рядом с ней. - Я ужасная трусиха. Даже привыкнув... Это мой муж или, вернее, тот, кто был моим мужем. Ваша доблесть заслуживает объяснения. Я не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне неправильное представление. Я попытался произвести впечатление доверчивого и легковерного мужчины. На самом же деле не верил не единому ее слову. - Он безумно ревнив, - продолжила Инее низким, мягким голосом, выговаривая слова так, что в ее речи едва слышался иностранный акцент. - Он невероятно злобный старик. Бывший муж подослал этих людей! Сначала была женщина, так что сегодняшние головорезы не первые. Не знаю, что они хотят. Может, убить меня... искалечить, обезобразить... не знаю. - И мужчина, бывший с вами в такси, один из них? Я ехал за вами, когда на вас напали, и заметил, что вы не одни. Он был с ними? - Да! Сначала я не знала, но, судя по всему, он заодно с ними. Он не защищал меня! По-моему, мой спутник просто притворялся. - Не пробовали натравить на своего муженька легавых? - Что? - В полицию обращались? - Да, - она пожала шоколадными плечами. - Но я могла бы с таким же успехом молчать. Это произошло в Буффало. Они обязали мужа сохранять спокойствие, так, кажется, это называется. Тысяча долларов штрафа! Фу! Что значит тысяча для такого Отелло? И я... я не могу выносить газеты, их шуточки. Пришлось уехать из Буффало. Да, однажды я попыталась натравить на мужа легавых. - Буффало? - я решил немного проверить. - Я там некоторое время жил... На Кресент авеню. - О, да. Это недалеко от Делавэрского парка. Все верно. Но ее знание Буффало не доказывает, что все остальное правда. Женщина налила еще бренди. Мне нужно было остаться трезвым, так как еще предстояла работа. Она вновь выпила полный бокал, затем предложила сигареты из лакированного ящика - изящные сигареты, завернутые вручную в черную бумагу. Они воняли и горели, как порох. - Вам не нравятся мои сигареты? - Я старомоден, - извинился я, гася сигарету на бронзовом подносе и доставая из кармана свои собственные. - Что в ваших хлопушках? Мадам Альмад мелодично рассмеялась. - Извините меня. Они мало кому нравятся. Я подмешиваю к табаку индусские благовония. Я промолчал. Что можно ожидать от женщины, которая выкрасила свою собаку в фиолетовый цвет? В этот момент собачонка заскребла когтями по полу. Смуглая женщина бросилась мне на грудь, схватив за шею. Вблизи ее глаза оказались не темными, а серо-зелеными. Чернота была лишь тенью от густых ресниц. - Это всего лишь собака, - успокоил я и отодвинул ее на конец скамеечки. - Фу, - с огромным облегчением вздохнула Инее. Затем она налила еще раз. - Видите, я ужасная трусиха, - сказала она, выпив третий бокал бренди. - Но у меня, ах, такие неприятности. Это просто чудо, что я до сих пор не сошла с ума. Я мог бы ей сказать, что она не настолько далека от сумасшествия, чтобы хвалиться этим, но вместо этого сочувственно кивнул. Инее уронила сигарету и сейчас же закурила новую. Ее глаза опять превратились в черные щелочки. - Наверное, неприлично, - она улыбнулась, и на щеках появились маленькие ямочки, - бросаться в объятия мужчины, о котором я ничего не знаю, даже его имени. - Это легко исправить. Меня зовут Янг, - соврал я. - Я могу продать ящик шотландского виски по цене, которая потрясет вас. Не стану особенно возражать, если вы станете называть меня Джерри. По крайней мере, большинство леди, которые сидели у меня на коленях, называли меня Джерри. - Джерри Янг, - словно про себя повторила смуглая женщина. - Прекрасное имя. Так вы бутлеггер? Все, кроме страха, в этой женщине было фальшиво. Инес здорово перепугалась и не собиралась проводить ночь одна. Она намеревалась держать меня рядом на случай, если подвернутся еще подбородки, которые нужно погладить. Она собиралась охмурить меня. Инес не сдерживали ни природная стыдливость, ни напускная скромность. Она не принадлежала к пуританкам. Мне же хотелось, когда раздастся финальный удар гонга, отвести эту бэби и кое-каких ее дружков в тюрьму. Это была еще одна причина в числе прочих, почему мне не следует раскатывать губы. Я был не против разбить в ее берлоге лагерь, пока что-нибудь не произойдет. Квартира напоминала сцену следующего действия, в котором я играю свою игру. Я не мог позволить Инее Альмад догадаться, что ей отведена второстепенная роль. Надо притворяться, что за моим согласием остаться не стоит ничего, кроме желания защитить крошку. Ее можно взять рыцарством, притворившись благородным защитником слабого пола. Но не более того. Тут нужно было держать ухо востро. Инес выпила так много бренди, что уже не скрывала своих игривых намерений. Я не тешил себя мыслью, что ее теплое отношение вызвала моя красота. Я мужик с толстыми ручищами и большими кулаками. Она попала в переплет и сразу увидела, что я - защита. Я являлся буфером, который Инее собиралась поместить между собой и своими неприятностями. Существовала еще одна причина, из-за которой я не мог раскиснуть. Я не настолько молод, но и не настолько стар, чтобы сходить с ума по каждой юбке. Сейчас я нахожусь между тридцатью и сорока, как раз в том возрасте, когда мужчина ценит дружбу, например, выше красоты. Эта смуглая женщина раздражала меня тем, что уж очень была уверена в себе. Работала Инее грубо. Она пыталась обращаться со мной, как с фермером. Но вопреки внешнему виду, я не такой уж олух. Инее чувствовала себя, как рыба в воде, когда нужно было поиграть плечиком. Она не нравилась мне. Я надеялся в конце спектакля запереть ее в боксе. Однако я был бы лгуном, если бы не признался, что она немного зацепила меня. В гостиной происходила жесткая игра безо всяких сантиментов. Пару раз мое терпение мне едва не изменило. Взглянул на часы - 2.06. Она накрыла часы унизанной кольцами ручкой. - Пожалуйста, Джерри, - взмолилась Инее, на этот раз без всякого притворства. - Вы не можете уйти. Вы не должны бросать меня. Если вы уйдете, я пойду с вами. Вы не можете оставить меня здесь одну. Ведь меня могут убить. Я снова сел. Через несколько минут раздался звонок. Она задрожала и бросилась мне на шею. Я с трудом освободился от ее обнаженных рук. - Что это? - Это парадный вход. Не обращайте внимания. - Ну, ну. Будьте хорошей девочкой, - я потрепал ее по плечу. - Ответьте. Посмотрим, кто это. Ее руки сжались. - Нет! Нет! Это они! Опять зазвонил звонок. - Ответьте, - настаивал я. - Нет! - она уткнулась носом мне в грудь. - Ладно. Тогда я отвечу сам. Я освободился от женщины и вышел в прихожую. Инес следовала за мной. Я опять попытался убедить ее ответить, но она стояла на своем, хотя и не возражала, если я отвечу сам. Мне бы не хотелось, чтобы гость знал, что Инес не одна, но делать было нечего. - Ну, в чем дело? - сказал я в трубку. - Кто вы, черт побери? - спросил хриплый мужской голос. - Что вам нужно? - Я хочу поговорить с Инес. - Скажите мне. Я передам. Женщина стояла рядом со мной и все слышала. - Это Билли, - прошептала она. - Скажите ему, чтобы он ушел. - Уходите, - передал я послание. - Да? - голос стал жестче. - Откроете или ломать дверь? В вопросе не было ни капли юмора. Не советуясь с хозяйкой, я нажал кнопку и открыл парадную дверь там внизу. - Входите, - произнес я в трубку. - Он поднимается, - объяснил я Инее. - Стать за дверью и двинуть ему по черепу, когда он войдет? Или сначала хотите поговорить с ним? - Не бейте его! - воскликнула женщина. - Это Билли. Это устраивало меня. Я не собирался проламывать ему котелок, пока не узнаю, кто он и зачем пришел. К тому же я хотел услышать, что он скажет. Билли не заставил себя долго ждать. Инес стояла рядом со мной. Когда он позвонил, я открыл дверь. Но не успел я приоткрыть ее, как в прихожую ворвался громадный рыжий детина с красным лицом, огромный во всех измерениях. Причем, в этой глыбе не было ни грамма жира. Кожа на носу была содрана. На одной щеке - глубокая царапина, на другой - большая опухоль. Рыжие волосы взъерошены. Шляпа исчезла. Глаза гиганта сверкали! На пальто отсутствовал карман, а на вырванном шестидюймовом клоке болталась пуговица. Я узнал его. Громила Билли находился с Инес Альмад в такси. - Что это за тип? - поинтересовался он, протягивая ко мне здоровенные лапы. Я знал, что Инес дура. Не удивился бы, если бы она попыталась отдать меня на растерзание этому потрепанному громиле. Однако смуглая хозяйка не сделала этого. Мадам Альмад положила руку на его грабли и попыталась успокоить Билли. - Не надо так. Билли, это Друг. Без него я бы не спаслась. Билли нахмурился. Затем его лицо просветлело, и он схватил ее руку своими лапами. - Хорошо, что вы убежали, - прохрипел гигант. - Если бы не вы, я бы им показал. Негде было развернуться. Один из них здорово огрел меня по чердаку. Смех, да и только! Громадный клоун извинялся за то, что его едва не покалечили, когда он защищал женщину, смывшуюся и бросившую его одного. Инес ввела Билли в гостиную. Они уселись на скамеечку, а я выбрал стул, с которого меня не видел бы Кид. - Что случилось, Билли? - она коснулась пальчиками поцарапанной щеки и ободранного носа. - Вам больно? Он ухмыльнулся со стыдливым восторгом. Я увидел, что опухоль на щеке на самом деле большой кусок жевательного табака, - Не знаю, что случилось. Один из этих типов так огрел меня, что я очнулся только через пару часов. Таксист в драку не вмешался. Он не стал поднимать шум, а просто отвез меня к доку, который быстренько привел меня в чувство, и вот я здесь. - Разглядели хоть одного бандита? - поинтересовалась Инес. - Еще как! Я их разглядел и пощупал. - Сколько их было? - Двое. Малыш с тростью и здоровый мордоворот с большим подбородком. - И больше никого? Среди них не было высокого молодого человека? Наверняка, Кид. Неужели она думала, что они работают с Французом в паре? - Нет, - покачал Билли косматой и побитой головой, - Их было только двое. Женщина нахмурилась и закусила губу. Билли покосился на меня. Его взгляд говорил: "Дергай отсюда!" Хозяйка заметила взгляд и дотронулась до головы гиганта. - Бедный Билли, - проворковала она. - Он защищал меня, и ему разбили голову, а теперь, когда он должен отдыхать дома, я мучаю его расспросами. Идите, Билли. Позвоните утром, когда голове станет легче. Красное лицо верзилы нахмурилось, и он сердито взглянул на меня. Инес рассмеялась и игриво шлепнула его по щеке, за которой находилась табачная жвачка. - Можете не ревновать к Джерри. Он рыцарь белокурой дамы и предан только ей. Ему совсем не нравятся темненькие. Ведь так, Джерри? - Она с улыбкой бросила мне вызов. - Нет, - возразил я. - И кроме того, все женщины черные. Билли переправил табак за поцарапанную щеку и пожал плечищами. - Ну и шутка, черт побери! - прогрохотал он. - Это только каламбур, Билли, - засмеялась Инес. - Гм, - кисло хмыкнул рыжий громила. Мне стало казаться, что я ему не нравлюсь. - Скажите своему толстячку, чтобы он держал свои остроумные шуточки при себе. Они мне не нравятся. Довольно прозрачный намек. Билли искал ссоры. Женщина опять засмеялась. Бесполезно искать причину ее поступков. Она была просто дурой. Наверное, Инес думала, что чем держать в кулаке нас двоих, лучше дать нам сцепиться и принять сторону того, кто уцелеет. В любом случае надвигалась ссора. Я редко лезу в драку по собственной инициативе. Прошли времена, когда я дрался ради развлечения. Но, с другой стороны, мне пришлось побывать в стольких переделках, так что возражать против еще одного, мордобоя? Подумаешь, в худшем случае отдубасят. Я не собирался становиться на задние лапки только потому, что у этого громилы больше мяса, чем у меня. Мне всегда везло с верзилами. К тому же, его уже обработали вечером. Так что сейчас он вряд ли будет в форме. Я хотел еще посидеть у Инес. Если Билли хочет потасовки, он ее получит. Захватить инициативу оказалось нетрудно. Я усмехнулся прямо в красную физиономию и торжественно предложил хозяйке: - Думаю, если вы окунете его в синьку, у вас появится второй щенок такого же цвета. Несмотря на всю глупость остроты, она подействовала. Билли вскочил на ноги и сжал кулаки. - Пойдем прогуляемся, - решил он. - Здесь мало места. Я встал, отодвинул ногой стул и процитировал ему Бернса: "Места всегда хватит по-настоящему близким людям". Громилу не нужно было долго уговаривать. Мы стали ходить кругами. Первым номером программы оказался бокс. Он начал, запустив мне в голову кулак. Я нырнул под его лапу и дал ему изо всей силы в поддыхало сначала правой, затем левой. Билли проглотил жвачку, но не согнулся. Он был одним из тех немногих верзил, которые действительно очень сильны. Билли ничего не знал о драках. Его представление кулачного поединка заключалось в нанесении ударов в голову - правой, левой, правой, левой. Огромные, как корзины для мусора, кулаки молотили воздух. Рыжий гигант целился только в голову, а при этом легче всего уклоняться. Места мне вполне хватало, чтобы сближаться и вновь уходить. Я наносил удары в живот, сердце, опять в живот. После каждого удара он только становился выше на дюйм, тяжелее на фунт, сильнее на одну лошадиную силу. Не подумайте, что я филонил. Нет, бил всерьез, но этому человеку-горе все было нипочем. Единственное, что мне удалось, заставить его проглотить табак. Я всегда гордился своим умением драться. Теперь я с разочарованием смотрел, как этот тяжеловес не хрюкает даже от моих лучших ударов. Но унывать я не собирался. Он не мог держаться вечно, и я настроился на длительную работу. Дважды Билли зацепил меня. Раз удар его большого кулака в плечо наполовину развернул меня. Гигант не знал, что делать дальше. Он нанес удар не той рукой, и мне удалось увернуться и уйти. Второй раз он попал мне в лоб. Если бы за мной не стоял стул, я бы упал. Было больно, но ему должно было быть больнее, так как череп крепче, чем суставы пальцев. Когда рыжий гигант приблизился, я ушел, оставив ему на память славный удар по шее. Билли выпрямился, и над его плечом мелькнуло смуглое лицо. Глаза блестели из-за густых пушистых ресниц, а из приоткрытого рта сверкали белые зубы. В конце концов Билли надоел бокс, и он решил заняться борьбой. Я бы предпочел кулаки, но делать было нечего - оружие выбирал не я. Он схватил меня за руку, и через секунду мы сцепились в объятиях. Он знал о борьбе столько же, сколько и о боксе. Хотя для чего ему что-то знать? Билли был достаточно силен и огромен, чтоб играть со мной без всяких приемов. Когда мы упали и начали кататься по полу, я оказался внизу. Я безуспешно пытался освободиться. Трижды пробовал ставить ножницы, но мои короткие ноги не могли обхватить его громадную тушу, и он стряхивал меня, словно ребенка. Ничего нельзя было сделать этому монстру. Пришлось удовольствоваться тратой последних сил на то, чтобы не остаться калекой. Единственный мой шанс заключался в том, что он утратит бдительность, и мне удастся перехитрить его. Билли долго вертел меня, как куклу, пока наконец не потерял осторожность. Я лежал на спине. Рыжий громила стоял на коленях рядом и схватил меня за шею. Он даже не знал такой простой вещи, что нельзя задушить противника, если его руки свободны и он знает, что рука сильнее пальца. У любого силача палец слабее руки среднего человека. Я рассмеялся в его багровое лицо, взметнул обе руки, схватил его мизинцы и дернул. Раздался треск. Билли заревел. Я схва