ять возблагодарил судьбу за то, что тут стоял этот светофор, подаривший ему несколько секунд отдыха. Он полез в карман за сигаретами. О Боже, как же хочется курить! Слева от него притормозил автомобиль. Он взглянул на него и не поверил своим глазам. Рядом с шофером сидел человек - его он видел впервые в жизни, - который опустил стекло и направил на него пистолет. К стволу был прилажен толстый перфорированный цилиндр - глушитель! Неизвестный целился прямо в него. Холкрофт отпрянул от окна, вжался в спинку сиденья и рванул переключатель скоростей. Прогремел выстрел, и позади него с грохотом и звоном разлетелось стекло. Машина дернулась с места и ворвалась на перекресток. Заголосили клаксоны, он едва не столкнулся с встречным автомобилем, в последнюю секунду вильнув в сторону. Сигарета выпала у него из губ и прожгла дырку в сиденье. Он понесся в город. Потная телефонная трубка выскальзывала из руки. - Вы меня слышите? - орал Ноэль. - Мистер Холкрофт, пожалуйста, успокойтесь. - Атташе американского посольства, судя по голосу, явно ему не верил. - Мы сделаем все, что в наших силах. Вы изложили мне факты, и мы по дипломатическим каналам выясним, что случилось. Как можно скорее. Тем не менее, уже восьмой час. В такое время вряд ли кого-то можно застать. - Вряд ли кого-то можно застать? Может быть, вы меня не расслышали? Меня чуть не убили! Да вы только взгляните на мою машину! Она вся изрешечена пулями! Стекла выбиты! - Мы пошлем сейчас к вам в отель нашего сотрудника, он займется автомобилем, - сказал атташе как ни в чем не бывало. - Ключи у меня. Пусть он поднимется ко мне в номер, и я отдам ему ключи. - Да, конечно. Оставайтесь в номере, мы вам перезвоним. Атташе повесил трубку. Господи! У этого парня был такой голос, будто он беседовал с назойливым дядюшкой, мечтая поскорее закончить разговор и пойти доедать ужин. Холкрофт был перепуган не на шутку. Его обуял такой страх, что он забыл обо всем на свете. И тем не менее, несмотря на поразившую его слабость, невзирая на одолевавший его страх, Ноэль вполне отдавал себе отчет, что с ним происходит нечто совершенно невообразимое и необъяснимое. Где-то на дне его души тлел гнев, и он чувствовал, как этот гнев разгорается с каждым мгновением. Холкрофт пытался подавить в себе этот гнев, он боялся его, но ничего не мог поделать. Он подвергся нападению и теперь жаждал отомстить своим обидчикам. Он хотел отомстить и Граффу тоже. Он хотел назвать его тем именем, которого тот заслуживал: монстром, лжецом, вором... нацистом. Зазвонил телефон. Ноэль буквально взвился, словно это был сигнал тревоги, возвещавший начало новой атаки. Он схватил себя за запястье, чтобы унять дрожь в руке, и быстро подошел к тумбочке у кровати. - Сеньор Холкрофт? Это был не атташе американского посольства. Человек говорил с латиноамериканским акцентом. - Что вам надо? - Мне надо с вами поговорить. Это очень важно, и я хочу поговорить с вами немедленно. - Кто вы? - Меня зовут Карарра. Я нахожусь в вестибюле вашего отеля. - Карарра? Мне вчера звонила женщина по фамилии Карарра. - Это моя сестра. Сейчас она со мной. Нам обоим надо срочно с вами поговорить. Можно подняться к вам в номер? - Нет! Я никого не принимаю! - Звуки выстрелов, фонтанчики бетонной крошки и гравия - все эти воспоминания были еще живы в мозгу Ноэля. Больше он не будет одинокой мишенью. - Сеньор! Нам надо поговорить - непременно! - Нет, я уже сказал. Оставьте меня в покое, или я вызову полицию. - Полиция вам не поможет. Мы можем помочь. Мы хотим помочь вам. Вам нужна информация о фон Тибольтах. У нас есть такая информация. У Ноэля перехватило дыхание. Он уставился на телефонную трубку. Это ловушка. Собеседник пытался завлечь Ноэля в ловушку. Но если так, то почему он даже не скрывает этого? - Кто вас подослал? Кто приказал вам позвонить мне' Графф? - Морис Графф не разговаривает с людьми вроде нас. Моя сестра и я вызываем у него только омерзение. "Ты мне омерзителен!" У Граффа все окружающие его люди вызывают омерзение, подумал Холкрофт. Он глубоко вздохнул и постарался говорить спокойнее: - Я спросил, кто вас сюда прислал. Откуда вам известно, что меня интересует семья фон Тибольт? - У нас есть друзья в министерстве иммиграции. Мелкие клерки, незаметные люди. Но они слушают, они наблюдают. Вы все поймете, когда мы побеседуем. - Бразилец говорил настойчиво, сбивчиво, торопливо - нет, это вряд ли похоже на заученную речь. - Пожалуйста, сеньор, вам надо встретиться с нами. У нас есть информация, которая вам необходима. Мы хотим вам помочь. Помогая вам, мы помогаем другим. Ноэль стал лихорадочно соображать. В вестибюле отеля "Порто алегре" всегда полно народу, а ведь чем больше народу, тем безопаснее. Если Карарре и его сестре и впрямь что-то известно о фон Тибольтах, ему надо с ними встретиться. Но не с глазу на глаз, не в одиночку. И он решился: - Встаньте у стойки портье, по крайней мере, в десяти футах от нее. Выньте руки из карманов. Пусть ваша сестра встанет слева от вас и держит вас за правую руку. Я скоро спущусь, но не на лифте. И вы меня не сразу увидите. Я увижу вас первый. Он повесил трубку, удивленный своими словами. Все-таки чему-то он уже научился. Подобные предосторожности были элементарной истиной для людей, которые тайно творят преступные дела, но ему все это было внове. Карарра не будет сжимать пистолет в кармане, его сестра - или кем она ему приходится - не сможет залезть к себе в сумочку незаметно для него. Все их внимание будет приковано к дверям, а не к лифтам, - а он, разумеется, воспользуется лифтом. И он их сразу узнает. Ноэль вышел из лифта и смешался с толпой туристов. Он сделал вид, будто идет вместе с ними, и мельком взглянул на мужчину и женщину у стойки портье. Как и было уговорено, Карарра держал руки по швам, а сестра обхватила его правую руку, словно боялась разлучиться с ним. Они в самом деле оказались братом и сестрой - между ними было несомненное сходство. Карарре было чуть за тридцать, сестра на несколько лет его младше. Оба смуглые, черноволосые, темноглазые. Вид у них был неброский: одежда опрятная, но недорогая, которая резко выделялась на фоне мехов и вечерних туалетов обитателей гостиницы, и они отдавали себе в этом отчет: на лицах у них было написано смущение, в глазах затаился страх. Безобидные ребята, решил Холкрофт. Но тотчас подумал, что делает слишком поспешные выводы. Они сели в дальней кабинке тускло освещенного коктейль-бара: брат с сестрой напротив Ноэля. Прежде чем войти в кабинку, Ноэль вспомнил, что ему должен пере звонить атташе. Он сказал портье, что, если его будут спрашивать, пусть зайдут в коктейль-бар. Но только если это будет кто-то из американского посольства. Только этом случае. - Сначала расскажите, как вы узнали, что я разыскиваю фон Тибольтов, - попросил Ноэль после того, как и принесли выпивку. - Я уже сказал. Я - клерк в министерстве иммиграции. В прошлую пятницу у нас прошел слух, что должен появиться какой-то американец, который будет расспрашивать о немцах фон Тибольтах. Тот, к тому вы обратитесь с этой просьбой, должен был связаться с "policia de administcao". Это наша тайная полиция. - Я знаю, что это такое. Он назвался переводчиком. Но я хочу знать, почему вам об этом стало известно. - Фон Тибольты - наши друзья. Очень близкие друзья. - Где они находятся? Карарра переглянулся с сестрой. Заговорила девушка. - Зачем вы их ищете? - спросила она. - Я же объяснил в министерстве. Ничего особенного. Родственники в Америке оставили им деньги. Брат и сестра снова переглянулись, и сестра спросила: - И большая сумма? - Не знаю, - ответил Холкрофт. - Это дело конфиденциального характера. Я только посредник. - Кто? - переспросил брат. - Un tercero, - ответил Ноэль, глядя на девушку. - Почему вы так испугались, когда разговаривали со мной вчера по телефону? Вы оставили мне свой номер, а когда я перезвонил, попросили меня не звонить. Почему? - Я совершила ошибку. Мой брат сказал, что это была очень серьезная ошибка. Имя, номер телефона - я не должна была вам этого говорить. - Немцы могут рассердиться, - объяснил Карарра. - Если за нами следят и подслушивают наши телефонные разговоры, они узнают, что мы вам звонили. Тогда нам грозит опасность. - Но если они ведут за мной наблюдение, то они знают, что вы здесь. - Мы это обсудили, - продолжала девушка. - Мы приняли решение. Нам нужно рискнуть. - Рискнуть? - Немцы презирают нас. Мы ведь, ко всему прочему, португальские евреи, - сказал Карарра. - Для них это до сих пор так важно? - Ну конечно! Как я сказал, мы близкие друзья фон Тибольтов. Пожалуй, мне надо выразиться яснее. Иоганн - мой самый близкий друг. Он должен был жениться на моей сестре. Но немцы бы ему этого не позволили. - Кто же мог воспротивиться? - Кто угодно. Да еще всадить Иоганну пулю в затылок. - Боже праведный, да это безумие! - Но это не было безумием, и Холкрофт теперь это понимал. Он уже выступал в роли мишени: выстрелы еще звенели в его ушах. - Для некоторых немцев подобный брак мог бы стать смертельным оскорблением, - сказал Карарра. - Есть среди них еще такие, кто уверяет, будто фон Тибольты предали Германию. Эти люди и теперь, тридцать лет спустя, продолжают воевать. Семейству фон Тибольт причинили большие неприятности здесь в Бразилии. Они заслуживают лучшего обхождения. Их жизнь и так уже превратилась в сплошную пытку по причинам, которые давным-давно должны быть забыты. - И вы решили, что я смогу им чем-то помочь? Что же заставило вас сделать такой вывод? - Потому что могущественные люди попытались преградить вам дорогу. Немцы здесь пользуются огромным влиянием. Тем самым и вы становитесь могущественным и влиятельным, и оттого Графф хочет, чтобы вы держались от фон Тибольтов подальше. Для нас же это означает, что вы не представляете опасности для наших друзей, а раз так, значит, ваши намерения чисты. Вы могущественный американец, который может им помочь. - Вы сказали: Графф. Это Морис Графф, не так ли? Кто он? - Отъявленный нацист. Его должны были повесить в Нюрнберге. - Вы знакомы с Граффом? - спросила девушка, не спуская с Холкрофта глаз. - Я ездил сегодня к нему - знакомиться. Я сослался на одного своего клиента в Нью-Йорке, который попросил меня осмотреть дом Граффа. Я архитектор. Во время нашего разговора я упомянул имя фон Тибольтов, и Графф рассвирепел. Он начал орать и приказал вышвырнуть меня вон. Когда я уезжал из его имения, на меня спустили свору собак, потом меня стал преследовать охранник Граффа. Он пытался убить меня. Потом, когда я уже был недалеко от города, попытка покушения повторилась. В меня стрелял какой-то человек из окна автомобиля. - Матерь Божья! - воскликнул Карарра в ужасе. - Нам не надо было встречаться с ним, - сказала девушка, хватая брата за руку. Но она тут же пристально посмотрела на Холкрофта. - Если, конечно, он не лжет. Холкрофт понял, что она имеет в виду. Если он намеревается что-то выяснить у брата и сестры, то ему надо убедить их, что он тот человек, за кого себя выдает. - Я говорю правду. То же самое я только что рассказал атташе посольства Соединенных Штатов. Они должны прислать своего сотрудника, чтобы тот забрал мою машину в качестве вещественного доказательства. Карарра посмотрели друг на друга, потом оба перевели взгляд на Холкрофта. Они расценили слова Ноэля как доказательство его правоты. И уже не сомневались. Это он прочел у них в глазах. - Мы верим вам, - сказал Карарра. - Но нам надо спешить. - Фон Тибольты живы? - Да, - ответил брат. - Нацисты считают, что они скрываются на юге в горах, в колонии Санта-Катарина. Это старое германское поселение. Там фон Тибольты могли бы, сменив имя, легко скрыться. - Но они не там... - Нет... - Карарра явно колебался, все еще не решаясь сказать. - Скажите мне, где они, - настойчиво попросил Ноэль. - Вы принесли им добрые вести? - спросила девушка с тревогой в голосе. - Гораздо лучшие, чем вы можете представить, - ответил Холкрофт. - Скажите! И снова брат с сестрой переглянулись. Решено! Карарра четко произнес: - Они в Англии. Как вы знаете, их мать умерла... - Я ничего не знаю, - поспешно возразил Ноэль. - Сейчас они носят фамилию Теннисон. Иоганн известен как Джон Теннисон. Он журналист, работает в газете "Гардиан", говорит на многих языках и является европейским корреспондентом газеты. Гретхен, старшая сестра, замужем за английским военным моряком. Мы не знаем, где она живет, но фамилия ее мужа - Бомонт. Он капитан одного из кораблей королевского военно-морского флота. Что касается Хелден, младшей дочери, то нам о ней ничего не известно. Она всегда держалась особняком и, знаете ли, всегда была немного своевольна. - Хелден? Странное имя. - Оно ей подходит, - мягко сказала сестра Карарра. - Говорят, ее свидетельство о рождении выписывал врач, не говоривший по-немецки, и он не понял, что сказала ему ее мать. Как рассказывала сеньора фон Тибольт, она назвала дочку Хельгой, но бумаги составлялись в спешке, и ее записали как Хелден. А в те дни оспаривать то, что написано в документе, было бесполезно. Так это имя и осталось за ней. - Теннисон, Бомонт... - Холкрофт повторил фамилии. - В Англии? Но как же им удалось покинуть Бразилию и переселиться в Англию? Так, чтобы Граффу ничего об этом не было известно? Вы говорите, немцы тут влиятельные люди. Им же нужны были паспорта, надо было покупать билеты. Как же они умудрились? - Иоганн... Джон... Он удивительный, умнейший человек. - A homen talentoso, - добавила сестра, и ее напряженный взгляд потеплел. - Я его так люблю. Прошло уже пять лет, а мы все еще продолжаем любить друг друга. - То есть он вам пишет? Они вам пишут? - Мы поддерживаем связь, - сказал Карарра. - Когда кто-то приезжает из Англии, он всегда передает нам весточку, но мы не переписываемся. Ноэль воззрился на Карарру, и в нем вновь вспыхнул страх. - Да в каком мире вы живете? - воскликнул он недоверчиво. - В мире, где вас могут в любой момент лишить жизни, - ответил Карарра. И ведь верно, подумал Ноэль и почувствовал, как внутри все сжалось от боли. Война, проигранная тридцать лет назад, все еще продолжалась теми, кто ее проиграл. Эту войну надо прекратить. - Мистер Холкрофт? - произнес кто-то неуверенно; возле их столика стоял незнакомец, явно не зная, к тому ли человеку он обратился. - Да, я Холкрофт, - сказал Ноэль, насторожившись. - Андерсон. Из американского посольства, сэр. Позвольте мне с вами поговорить? Брат и сестра Карарра как по команде встали и вышли из кабинки. Сотрудник посольства отступил на шаг, пропуская обоих. - Adeus, senhor, - шепнул Карарра Холкрофту. - Adeus, - сказала девушка и слегка коснулась руки Ноэля. Не глядя на сотрудника посольства, брат и сестра торопливо поспешили прочь. Холкрофт сидел рядом с Андерсоном на переднем сиденье посольской машины. У них оставалось меньше часа, чтобы успеть доехать до аэропорта. Если они не задержатся в пути, то Холкрофт еще успеет на рейс "Авианки" до Лиссабона, где он сможет пересесть на рейс "Бритиш эруэйз" до Лондона. Андерсон неохотно, с ворчанием, согласился подвезти его до аэропорта. - Вот остановит меня дорожная полиция, - рокотал Андерсон, - я буду не я, если мне не придется платить штраф за превышение скорости из собственного кармана. Вот вы у меня где сидите! Ноэль скорчил некое подобие улыбки. - Вы, значит, ни единому моему слову не поверили? - Черт побери, Холкрофт, мне что, опять вам все повторить? Никакой машины возле отеля нет. Никакие стекла не выбиты. В агентстве даже не зарегистрировано, что вы у них брали машину. - Не может быть! Я брал машину! Я виделся с Граффом! - Вы звонили ему! Но лично с ним не встречались. Повторяю, он утверждает, что вы ему звонили - просили показать дом, - но так и не приехали. - Это ложь! Я был там! А потом двое головорезов пытались убить меня! С одним из них... черт побери, я подрался в доме у Граффа! - Вы не в себе, приятель. - Графф - проклятый нацист! Тридцать лет прошло, а он все такой же нацист, каким был! А вы обращаетесь с ним, точно с важным государственным деятелем! - Что верно, то верно, - сказал Андерсон. - Графф - это особый случай. У него тут прочная "крыша". - Это я уже понял. - Только вы, Холкрофт, все перепутали. В июле 1944 года Графф находился в одном местечке под названием Вольфшанце. Он один из тех, кто пытался убить Гитлера. Глава 10 За окном гостиничного номера не было слепящего солнца, не было золотисто-маслянистых тел взрослых детей, поглощенных своими забавами на белом песке Копакабаны. Теперь он видел лондонские улицы, на которых хозяйничали моросящий дождь и пронизывающий ветер. Пешеходы спешили от подъездов к автобусным остановкам и станциям метро, в пабы. Был тот час в Лондоне, когда англичане вырывались из тесных объятий дневных трудов - зарабатывать на жизнь совсем не то же самое, что просто жить. Ноэль по собственному опыту знал, что в мире нет другого города, чьи обитатели с такой радостью встречали бы окончание рабочего дня. На улицах царило оживление - даже невзирая на дождь и ветер. Он отвернулся от окна и подошел к бюро, чтобы приложиться к своей серебряной фляжке. Полет до Лондона занял у него почти пятнадцать часов, и теперь, оказавшись в этом городе, он не знал, что ему делать дальше. Он пытался обдумать свой план действий, пока летел, но происшедшие в Рио-де-Жанейро события были столь невероятными и обескураживающими, а полученная им информация столь противоречивой, что он чувствовал себя заблудившимся в лабиринте. Незнакомый лес оказался чересчур густым. А ведь он только начал свое путешествие. Итак, Графф - участник заговора в Вольфшанце? Один из людей "Вольфшанце"? Невероятно. Люди "Вольфшанце" посвятили себя претворению в жизнь женевского договора и мечты Генриха Клаузена, а фон Тибольты имели самое непосредственное отношение к этой мечте. Графф же хотел уничтожить фон Тибольтов, и он же отдал приказ убить сына Генриха Клаузена на безлюдной смотровой площадке неподалеку от Рио. Нет, это не похоже на "Вольфшанце". Нет, Графф не может быть человеком "Вольфшанце". Не может. Теперь Карарра. Что-то с ними тоже не все ясно. Что помешало им покинуть Бразилию? Ведь ни аэропорты, ни пристани не были закрыты для них. Он поверил тому, что они сказали, но возникало множество элементарных вопросов, на которые он хотел бы получить ответ. И как он ни старался отогнать от себя эту мысль, все равно ему казалось, что брат и сестра Карарра что-то недоговаривали. Но что? Ноэль налил себе стаканчик и снял телефонную трубку. У него есть имя и место работы: Джон Теннисон, газета "Гардиан". Редакции газет работают допоздна. Через считанные минуты он узнает, была ли правдивой информация Карарры. Если в "Гардиан" работает Джон Теннисон, значит, фон Тибольты найдены! Если так, то согласно документу, полученному им в Женеве, Ноэль должен попросить Джона Теннисона свести его с сестрой Гретхен Бомонт, женой капитана королевского военно-морского флота Бомонта. Ему надо встретиться с ней: она была старшей дочерью Вильгельма фон Тибольта. В ней - ключ к разгадке. - Очень сожалею, мистер Холкрофт, - ответили ему вежливо в справочной газеты "Гардиан", - но мы не имеем права давать личные телефоны и адреса наших сотрудников. - Но Джон Теннисон работает у вас. - Он не спрашивал: ему ведь уже дали понять, что Теннисона в Лондоне нет. Холкрофт просто хотел вновь услышать подтверждение этого факта. - Мистер Теннисон работает нашим континентальным корреспондентом. - Как я могу с ним связаться? Это очень срочно. Секретарша, похоже, заколебалась: - Мне кажется, это будет довольно сложно. Мистер Теннисон часто бывает в разъездах. - Ах, да перестаньте! Я же могу просто спуститься в вестибюль гостиницы, купить вашу газету, найти там его корреспонденцию и узнать его нынешнее местопребывание. - Разумеется. Но учтите, что мистер Теннисон никогда не подписывает своих статей. В дневных выпусках, во всяком случае. Только в больших обзорных Статьях... - Но как же вы связываетесь с ним в случае необходимости? - прервал ее Холкрофт, уверенный, что секретарша врет. Снова пауза, покашливание. Почему? - Ну... у нас есть специальная служба связи. Обычно это занимает несколько дней. - В моем распоряжении нет нескольких дней. Мне надо связаться с ним немедленно. - Последовавшее молчание буквально сводило его с ума. Секретарша "Гардиан" даже не собиралась предложить ему какой-нибудь выход из затруднения. Тогда Ноэль пошел на другую уловку: - Послушайте, может быть, мне и не следует вам говорить... это конфиденциальное дело... но речь идет о деньгах. Мистеру Теннисону и его семье была оставлена значительная сумма денег. - Я и не знала, что он женат. - Я имею в виду его родных. Его и обеих его сестер. Вы их знаете? Вы не можете мне сказать: они в Лондоне? Старшую зовут... - Мне ничего не известно о личной жизни мистера Теннисона, сэр. Вам лучше обратиться к адвокату. - Секретарша без всякого предупреждения повесила трубку. Пораженный Холкрофт положил трубку. Почему она так упорно отказывалась ему помочь? Он назвался, дал ей название своего отеля, и какое-то время ему казалось, что секретарша "Гардиан" внимательно его слушает, словно собирается предложить помощь. Но никаких предложений не последовало, и вдруг она прервала разговор. Все это очень странно. Зазвонил телефон - Холкрофт еще больше изумился. Никто не знал о его пребывании в этом отеле. На иммиграционной анкете в аэропорту он специально указал в качестве своего предполагаемого адреса отель "Дорчестер", а не "Белгравиа Армз". Он не хотел, чтобы кто-нибудь - особенно кто-нибудь из Рио - обнаружил его здесь. Ноэль снял трубку, чувствуя, как внутри все сжалось от боли. -Да? - Мистер Холкрофт, это портье. Нам только что стало известно, что вам забыли принести вазу с фруктами. Мы сейчас к вам поднимемся. О Господи, подумал Ноэль. В Женеве лежали без движения сотни миллионов долларов, а тут администрация отеля беспокоится, что ему не принесли вазу с фруктами. - Да, я буду у себя. - Замечательно. Служащий отеля сейчас придет. Холкрофт положил трубку, боль внутри отступила. Его взгляд упал на телефонные справочники, лежащие на журнальном столике. Он взял одну из книг и стал искать страницы на букву "Т". Теннисонов оказалось полколонки - пятнадцать человек. Джона среди них не было, но у троих имена обозначались просто Дж. Начнем с них. Он снял трубку и набрал первый номер. - Алло, Джон? Трубку на том конце провода снял Джулиан. Два других Дж. оказались женщинами. Еще была Хелен Теннисон - не Хелден. Он набрал номер. Но телефонистка ответила, что этот номер отключен. Тогда он взял том с буквой "Б". В Лондоне было шесть Бомонтов, ни в одном случае не было упоминания об их отношении к военно-морскому флоту. Но терять было нечего. Он снял трубку и стал звонить. Ноэль набирал уже четвертый номер, когда раздался стук в дверь: принесли вазу с фруктами. Он выругался про себя, положил трубку и пошел открывать, нащупав в кармане какую-то мелочь. Перед дверью стояли двое - ни на одном из них не было формы гостиничного служащего. Оба были в пальто и держали шляпы в руках. Высокому лет за пятьдесят, обветренное лицо, обрамленное седоватыми волосами. Второй, помоложе, возраста Ноэля, с ясными голубыми глазами, вьющимися рыжеватыми волосами и небольшим шрамом на лбу. - Что вам угодно? - Мистер Холкрофт? - Да. - Ноэль Холкрофт, гражданин Соединенных Штатов, паспорт номер Ф 20478... - Я Ноэль Холкрофт. И не помню номера своего паспорта. - Позволите нам войти? - Пока нет. Кто вы? Оба держали наготове удостоверения и незамедлительно показали их Холкрофту. - Британская военная разведка, пятое управление, - сказал пожилой. - Зачем я вам нужен? - Государственное дело, сэр. Позвольте нам войти. Ноэль неуверенно кивнул, и боль в животе снова вернулась. Питер Болдуин, который советовал ему отменить поездку в Женеву, работал в МИ-6. Болдуина убили люди "Вольфшанце", потому что он вмешался... Знают ли эти англичане о том, что случилось с Болдуином? Знают ли они что Болдуин ему звонил? О Боже! Ведь телефонные звонки можно проверить через гостиничный коммутатор. Конечно, они знают! И Холкрофт вспомнил: Болдуин ему не звонил, он приходил к нему на квартиру. Это Ноэль звонил ему! ...Вы даже не представляете себе, что делаете! Только я знаю. Если Болдуин не лгал, он никому не проговорился. Но если это так, то где же связь? Почему британская разведка заинтересовалась вдруг американцем по фамилии Холкрофт? Как они узнали, где его искать? Как? Англичане вошли. Молодой рыжий быстро прошел в ванную, заглянул внутрь, потом вернулся и подошел к окну. Его коллега стоял у письменного стола и внимательно изучал стены, пол и раскрытый шкаф. - Итак, вы вошли, - сказал Холкрофт. - Кто вы? - Тинаму, мистер Холкрофт, - сказал седой. - Что-что? - Тинаму. Повторяю: Тинаму. - Это еще что такое? - Вы можете прочитать в любой энциклопедии, что Тинаму - это обитающая на земле птичка, чье защитное оперение позволяет ей сливаться с пейзажем и которая короткими перелетами быстро передвигается с места на место. - Очень интересно. Но я не могу понять, о чем вы говорите. - А нам кажется, вы все прекрасно понимаете, - сказал молодой, все еще стоя у окна. - Вы ошибаетесь. Я никогда не слышал об этой птичке и не понимаю, почему я вообще должен о ней что-то знать. Несомненно, вы имеете в виду нечто совсем иное, но я пока не могу уловить смысла. - Несомненно, - прервал его седой. - Мы говорим не о птичке. Тинаму - это человек. Весьма подходящее имя. - Мне это имя ничего не говорит. - Разрешите дать вам совет? - твердо сказал седой, в чьем голосе зазвучали стальные нотки. - Конечно. Иначе я ничего не пойму. - Вам лучше оказать нам содействие, а не упрямиться. Вполне возможно, что вас используют, хотя, честно говоря, мы в этом сомневаемся. Тем не менее, если вы нам сейчас поможете, мы готовы поверить, что вас все-таки используют. Мне кажется, это будет честная игра. - Все же я прав, - ответил Холкрофт. - Я совершенно не понимаю, о чем идет речь. - Тогда позвольте мне кое-что прояснить, и, возможно, вы поймете. Вы разыскиваете Джона Теннисона, урожденного Иоганна фон Тибольта, приехавшего в Великобританию примерно шесть лет назад. В настоящее время он является европейским корреспондентом "Гардиан". - Секретарша "Гардиан"! - прервал его Ноэль. - Она позвонила вам - или кто-то другой вам позвонил. Вот почему она не хотела мне помочь, вот почему она себя так странно вела, а потом и вовсе бросила трубку. И эта идиотская ваза с фруктами - только предлог, чтобы задержать меня в номере. Что все это значит? - Позвольте у вас спросить: зачем вы ищете Джона Теннисона? - Это не ваше дело. - Но вы же заявляли - и здесь, и в Рио-де-Жанейро, - что речь идет о крупной сумме денег... - В Рио... Господи! - Что вы посредник. Именно так вы выразились, - продолжал англичанин. - Это дело конфиденциального характера. - А нам кажется - это дело международного характера. - Боже мой, да почему? - Потому что вы пытаетесь доставить кому-то крупную сумму денег. Если принять во внимание обычные правила этой игры, то сумма должна составить три четверти вознаграждения. - За что? - За убийство. - Убийство?! - Да. Во всех шифрах цивилизованного мира термин "Тинаму" имеет единственное значение: "убийца". Или даже точнее, "суперубийца". И у нас есть все основания считать, что Иоганн фон Тибольт, он же Джон Теннисон, и есть Тинаму. Ноэль опешил. Мысли вихрем закружились в голове. Убийца! Боже! Не это ли пытался сообщить ему Питер Болдуин? Что один из наследников женевского вклада был убийцей? "Никто не знает, кроме меня". Слова Болдуина. Если это правда, то ни при каких обстоятельствах он не выдаст истинной причины поисков Джона Теннисона. Тогда пропало женевское дело! Огромный счет заморозят, отдадут на растерзание международному суду, и он не сможет выполнить завет отца. Только теперь Холкрофт осознал, что никогда не допустит этого. Но в то же время оставалось важным, чтобы ни у кого не возникало никаких подозрений относительно поисков Теннисона, чтобы никому не взбрело в голову, что он сам как-то связан с этим... Тинаму. Тинаму! Убийца! Это была страшная новость. Если версия МИ-5 верна, женевские банкиры тут же прервут всякие переговоры, замкнут свои сейфы и будут дожидаться наследников в следующем поколении. И все же надо притвориться, будто он готов отречься от завета. Если Теннисон и впрямь этот Тинаму, его могут разоблачить, поймать, и тогда он окажется не причастен к счету в женевском банке - тогда завет останется в силе. И вина будет искуплена. Как явствовало из условий договора, старшая сестра Теннисона была важнейшим звеном, сестра, а не брат - ведь она старший ребенок фон Тибольта! Убийца! О Боже! Но сначала самое главное. Холкрофт понимал, что ему надо отвести от себя подозрения, убедив обоих агентов в своей невиновности. Он нетвердой походкой подошел к стулу, сел и наклонился вперед. - Послушайте, - начал он слабым голосом. - Я сказал вам правду. Мне ничего не известно о Теннисоне, об этом убийце. Мне нужно найти детей фон Тибольта, а не какого-то конкретного члена семьи. Я пытался разыскать Теннисона, потому что я знаю, что его настоящая фамилия фон Тибольт и что он работает в "Гардиан". Вот и все. - Если это так, - сказал седой, - возможно, вы можете объяснить нам, в чем суть дела. Пусть твоя ложь основывается хотя бы на толике правды. - Я скажу вам все, что знаю, а знаю я мало. Многое для самого меня прояснилось в результате поисков в Рио. Дело конфиденциальное, речь идет о деньгах. - Ноэль вздохнул и потянулся за сигаретами. - Фон Тибольтам оставлено наследство - не спрашивайте кем, потому что мне это неизвестно, и адвокат вам этого никогда не скажет. - Как зовут этого адвоката? - спросил седой. - Сначала мне следует получить у него согласие назвать его имя, - ответил Холкрофт, закуривая и лихорадочно соображая, кому бы в Нью-Йорке можно позвонить из телефона-автомата. - Возможно, мы попросим вас это выяснить, - сказал седой. - Продолжайте. - В Рио я узнал, что фон Тибольты в тамошней немецкой общине был изгоями. У меня есть одно соображение - только соображение, - что именно потому, что они участвовали в сопротивлении нацистам в Германии, кто-то - возможно, настроенный антинацистски немец, или немцы, - оставил им в наследство деньги. - В Америке? - спросил рыжий. Ноэль понял, что это ловушка, но он был к ней готов. Твердо гни свою линию. - Ну ясно, кто бы это ни был, он прожил в Америке длительное время. Если он - или они - прибыли в Штаты после войны, это значит, карантинное свидетельство у них было в порядке. С другой стороны, возможно, это родственники людей, приехавших в Америку давным-давно. Я, честное слово, не знаю. - Но почему в качестве посредника выбрали именно вас? Вы же не адвокат. - Нет. Но адвокат - мой приятель, - ответил Холкрофт. - Он знает, что я много разъезжаю по миру. Он знал, что я отправляюсь в Бразилию по делу одного своего клиента... Я архитектор. И он попросил меня порасспросить людей, посоветовал, куда можно обратиться, в том числе в министерство иммиграции. Все должно быть очень просто. Не надо ничего усложнять. - Но ведь от вас требовалось проделать большую работу, не так ли? - В вопросе рыжего слышалось недоверие. - Ну, не совсем так. Я ему многим обязан. Мне это было несложно. - Ноэль затянулся сигаретой. - Это просто непостижимо! Дело казалось таким простым - и что из этого вышло! - Вам сказали, что Иоганн фон Тибольт сейчас носит имя Джон Теннисон, что он работает в Лондоне - или его работа связана с Лондоном, - произнес седой, держа руки в карманах пальто и в упор глядя на Ноэля. - И потому вы желая оказать любезность приятелю, совершаете переелет из Бразилии в Великобританию, чтобы найти его здесь. Просто желая оказать любезность приятелю... Да, мистер Холкрофт, это просто непостижимо! Ноэль уставился на седого. Ему вспомнились слова Сэма Буоновентуры: "Я сам взвился... Только так и можно осаживать этих зарвавшихся копов!" - Э, нет! Я вылетел в Лондон из Рио вовсе не из-за этих фон Тибольтов! Я лечу в Амстердам. Можете связаться с моим офисом в Нью-Йорке - и вы увидите, что я работаю по контракту на Кюрасао. И могу сообщить вам, что Кюрасао - это голландское владение, и я еду в Амстердам на совещание по проекту. Взгляд седого, похоже, смягчился. - Понятно, - сказал он спокойно. - Возможно, мы сделали неверные выводы, но, думаю, вы согласитесь, что факты вынудили нас прийти к таким выводам. Мы приносим вам свои извинения. Довольный собой, Ноэль подавил улыбку. Он учел все уроки: сумел солгать, не теряя бдительности. - Ничего, - сказал он. - Но теперь позвольте мне задать вам вопрос. Об этом Тинаму. Откуда вам известно, что это фон Тибольт? - Мы в этом не уверены, - ответил седой. - Мы надеялись, что вы сможете подтвердить наши предположения. Но кажется, ошиблись. - Конечно ошиблись. Но почему Теннисон? Мне кажется, я должен сообщить нью-йоркскому адвокату... - Не надо, - прервал его англичанин. - Не делайте этого. Это не надо ни с кем обсуждать. - Вы немного опоздали, - сказал Холкрофт, блефуя. - Это дело уже обсуждалось. У меня нет перед вами никаких обязательств, но есть обязательства перед тем адвокатом. Он же мой приятель. Агенты МИ-5 тревожно переглянулись. - Помимо ваших обязательств перед приятелем, - сказал седой, - я полагаю, вы несете куда более важную ответственность. Ответственность, которая может быть возложена на вас вашим правительством. Это чрезвычайно секретное и деликатное расследование. Тинаму - международный убийца. В числе его жертв много видных деятелей мирового значения. - И вы считаете, что это - Теннисон? - У нас имеются косвенные улики, но весьма и весьма веские. - И все-таки они не вполне убедительные? - Нет. - Но только что вы говорили об этом с полной уверенностью. - Мы пытались поймать вас на слове. Это просто такой метод вести допрос. - Это чертовски оскорбительно! - Это чертовски эффективно! - сказал рыжий со шрамом на лбу. - И каковы же косвенные улики против Теннисона? - Вы сможете это сохранить в тайне? - спросил седой. - Эта просьба, если вы того пожелаете, может быть подтверждена вам представителем высшей правоохранительной власти вашей страны. Холкрофт замялся. - Хорошо, я не буду звонить адвокату в Нью-Йорке. И никому ничего не скажу. Но и мне нужна кое-какая информация. - Мы не вступаем в торги, - свирепо сказал молодой, но осекся, поймав суровый взгляд старшего коллеги. - Это не предмет торга, - сказал Ноэль. - Как я сказал, мне нужно найти кого-либо из членов семьи, и я это сделаю. Где я могу найти сестер Теннисона? Одна замужем за капитаном военно-морского флота по фамилии Бомонт. Адвокату в Нью-Йорке это точно известно, и он сам попытается разыскать ее, если это не удастся мне. Но это могу сделать и я. - Лучше, если бы это сделали вы, - согласился седой. - Мы убеждены, что сестры не знают о тайной деятельности брата. Насколько мы можем судить, между членами семьи возникла некоторая отчужденность. Насколько серьезна эта размолвка, мы не знаем, но они почти не поддерживают друг с другом никаких отношений. Если честно, то ваше появление лишь затруднило нашу задачу. Нам очень не хочется, чтобы их что-то сейчас встревожило. Мы предпочитаем иметь дело с контролируемой ситуацией. - Их ничто не встревожит, - ответил Ноэль. - Я только передам им то, о чем меня просили, и отправлюсь по своим делам. - В Амстердам? - В Амстердам. - Ну, конечно. Старшая сестра замужем за капитаном Энтони Бомонтом. Она его вторая жена. Они живут под Портсмутом, в нескольких милях к северу от военно-морской базы, в Портси. В местном телефонном справочнике указан его номер. Младшая сестра недавно переехала в Париж. Работает переводчицей в издательстве "Галлимар", но не проживает по адресу, указанному в списке сотрудников. Мы не знаем, где она живет. Холкрофт встал и прошел к столу. Он взял ручку и стал писать на листке бумаги: - Энтони Бомонт... Портсмут... "Галлимар"... Как пишется "Галлимар"? Рыжий продиктовал по буквам. Ноэль записал. - Я позвоню им утром и черкну пару строк в Нью-Йорк, - сказал он, размышляя, сколько времени может занять поездка в Портсмут. - Сообщу адвокату, что нашел сестер, но не смог найти брата. Правильно? - Мы не смеем просить вас бросить это дело... - Разумеется. Я бы мог сказать, почему я решил его бросить, но вам-то что до этого? - Отлично. На большее мы и надеяться не могли. - А теперь скажите мне, почему вы считаете, что Джон Теннисон и есть Тинаму. Вы мои должники. ? Седой ответил не сразу. - Возможно, вы и правы. Но я хочу еще раз подчеркнуть, что информация эта строго секретная. - Да кому я могу об этом рассказать? Я же не клиент... вашего ведомства! - Ну хорошо, - сказал седой. - Как вы выразились, мы ваши должники. Но вы должны понимать: тот факт, что мы сообщили вам эту информацию, заставит нас в случае чего иметь в виду вас как источник ее утечки. Круг лиц, которым известна эта информация, очень узок. Холкрофт нахмурился: изобразить гнев оказалось делом простым. - Но я полагаю, столь же немногочисленны и те люди, к кому вы можете ворваться и обвинить их в том, будто они оплачивают работу убийц! Если бы все это происходило в Нью-Йорке, я бы незамедлительно отправился вместе с вами в суд. Так что, повторяю, вы - мои должники. - Хорошо. Итак, мы обнаружили некую цепь закономерностей, даже на первый взгляд слишком очевидную, чтобы проводить длительное расследование. Но лишь до того момента, как мы начали разрабатывать этого человека. В течение нескольких лет Теннисон постоянно появлялся в тех местах или вблизи тех мест, где совершались убийства. Все это казалось просто сверхъестественным. Он обычно передавал в "Гардиан" репортажи с места событий. Например, год или два назад он написал об убийстве американца - сотрудника посольства в Бейруте. Американец был, разумеется, агентом ЦРУ. За три дня до убийства Теннисон находился в Брюсселе. И вдруг - уже в Тегеране! Тогда мы и начали его разрабатывать. И пришли к совершенно удивительным результатам. Мы считаем, что он и есть Тинаму. Он фантастически умен и, вполне вероятно, форменный маньяк. - И что же вы обнаружили? - Для начала, вы знаете, кто был его отец. Один из основателей нацистской партии, мясник, у которого руки были по локоть в крови. - Вы в этом уверены? - поспешно спросил Ноэль. - То есть я хочу сказать, из этого вовсе не обязательно следует, что... - Конечно нет, - сказал седой. - Но то, что следует, мягко говоря, необычно. Теннисон обладает маниакальной тягой к превосходству. У него два университетских диплома, которые он получил в Бразилии в том возрасте, когда другие только поступают на первый курс. Он в совершенстве владеет пятью языками. Он имел весьма прибыльный бизнес в Южной Америке, и его состояние исчисляется гигантской суммой. Едва ли все это может характеризовать его как обычного журналиста. - Люди меняются, их жизненные интересы тоже меняются. Все это весьма косвенные улики. И очень слабые улики. - Однако обстоятельства его прихода в "Гардиан" усугубили наши подозрения, - продолжал седой. - Никто в газете не может припомнить, кто и когда его нанял. Его фамилия просто в один прекрасный день вдруг появилась в списке сотрудников - за неделю до публикации его первой корреспонденции из Антверпена. Никто до того момента и слыхом о нем не слыхивал. - Но кто-то же его нанял. - Да. Человек, который смотрел анкету Теннисона при приеме на работу, погиб при невыясненных обстоятельствах в метро. В той весьма странной катастрофе погибло пять человек. - Трагедия в лондонской подземке... - припомнил Холкрофт. - Я читал об этом в газетах. - Да, писали, что все произошло из-за ошибки машиниста, но эта версия неубедительна, - сказал рыжий. - Машинист был с восемнадцатилетним опытом работы. Это было хладнокровное убийство. Осуществленное руками Тинаму. - Вы не можете этого утверждать, - возразил Холкрофт. - Ошибка есть ошибка. А каковы иные... совпадения? Где произошли другие убийства? - Я уже сказал о Бейруте. Еще одно убийство произошло в Париже. Бомбой был взорван автомобиль французского министра труда на улице дю Бак. Смерть наступила мгновенно. Теннисон в то время был в Париже. А за день до этого - во Франкфурте. Семь месяцев назад, во время волнений в Мадриде, из окна четвертого этажа выстрелом был убит правительственный чиновник. Он находился среди толпы. Теннисон в тот день был в Мадриде. За несколько часов до убийства он прилетел туда из Лиссабона. Есть и другие аналогичные случаи. Список можно продолжить. - Вам удалось допросить его? - Дважды. Разумеется, не как подозреваемого, а как эксперта по внутриполитическим событиям. Теннисон - воплощенная гордыня. Он заявил нам, что тщательно проанализировал все точки возможной социальной и политической нестабильности в мире и, повинуясь своему инстинкту, всегда отправляется туда, где, по его разумению, в ближайшее время должны произойти вспышки насилия и убийства. Он нам целую лекцию прочитал, сказал, что мы должны предвидеть происшествия, а не быть застигнутыми ими врасплох. - Может быть, он прав? - Если хотите нас оскорбить, то я беру ваши слова на заметку. В свете сегодняшних событий мы этого заслуживаем. - Простите. Но уж коли вам известны все его таланты, почему бы не учесть и эту возможность? А где теперь Теннисон? - Четыре дня назад он исчез в Бахрейне. Наши оперативники разыскивают его повсюду от Сингапура до Афин. Агенты МИ-5 вошли в пустой лифт. Рыжий повернулся к своему коллеге: - Ну что ты о нем думаешь? - Сам не знаю, - спокойно ответил седой. - Мы сообщили ему достаточно для того, чтобы он начал разнюхивать. Может, и мы что-то узнаем. Он слишком явный дилетант, чтобы быть настоящим связным. Те, кто оплачивает эти убийства, совершили бы величайшую глупость, если бы посылали деньги с этим Холкрофтом. Тинаму бы наотрез отказался от такого варианта. - Но он же врал напропалую. - Это точно. Причем врал очень беспомощно. - Значит, его используют. - Вполне вероятно. Но для чего? Глава 11 В агентстве по прокату автомобилей сообщили, что до Портсмута около семидесяти миль, дороги туда ведут отличные, движение не очень интенсивное. Часы показывали пять минут седьмого. "В Портси доберусь до девяти, если вместо обеда обойдусь сандвичем", - подумал Ноэль. Он намеревался подождать до утра. Однако телефонный разговор, в ходе которого он хотел подтвердить полученную от МИ-5 информацию, изменил его планы. Он тут же позвонил Гретхен Бомонт, и то, что она сообщила, заставило Холкрофта действовать быстрее. Ее муж, капитан третьего ранга, несет службу на Средиземном море. Завтра в полдень она выезжает на зимние каникулы на юг Франции, где вместе с мужем собирается провести уик-энд. Если мистер Холкрофт желает побеседовать с ней о семейных делах, разговор должен состояться сегодня вечером. Он ответил, что постарается приехать как можно скорее, и повесил трубку. В ушах звучал ее голос, показавшийся ему очень странным. Его внимание привлекла не странная смесь немецкого и португальского акцентов в ее произношении, что для нее было вполне естественным. Странной была вся ее речь - изменчивая и нерешительная. Нерешительная или бессмысленная, сказать трудно. Жена капитана, например, без обиняков заявила, что, несмотря на конфиденциальность предстоящей беседы, в соседней комнате будет находиться сослуживец ее мужа. Ноэль тут же представил себе средних лет домохозяйку, которая легко идет на поводу своих желаний и слишком высоко оценивает свою внешность. В пятидесяти милях к югу от Лондона он посмотрел на часы, убедившись, что едет с опережением графика. Движение на шоссе было действительно слабым, и вскоре в свете фар он увидел надпись: "Портси - 15 миль". Было десять минут девятого. Можно сбавить скорость и попытаться собраться с мыслями. Путь к Гретхен Бомонт был ясен, найти ее дом не составляло труда. Для недалекой домохозяйки она оказалась весьма расторопной, когда дело коснулось деталей поездки. Это несколько противоречило манере ее речи, будто грубая реальность неожиданно пробила облака призрачного тумана. Однако это ни о чем ему не говорило. Холкрофт был для нее незваным гостем, незнакомцем, пожелавшим обсудить жизненно важные дела, но при этом отказавшимся вдаваться в подробности по телефону. А как он мог это сделать? Как объяснить женщине средних лет, супруге британского морского офицера, что она является тем ключом, которым можно открыть подвал с семьюстами восьмьюдесятью миллионами долларов? Он начал нервничать, не представляя себе, как ее убедить. Больше всего Ноэль нуждался в уверенности. Он не Должен предстать перед ней напуганным или растерянным, нельзя позволить себе и притворство. Только в таком случае он сможет сказать ей правду, такую, какой ее видел Генрих Клаузен. Это самое надежное средство, каким он располагал. И это окончательное решение. О Боже, помоги ей понять меня! Дважды он свернул с шоссе налево и быстро проехал оставшиеся полторы мили через мирную, засаженную деревьями аллею. Быстро нашел дом, поставил перед ним машину. Он открыл калитку и по тропинке направился к дверям. Звонка не было, вместо него висело медное кольцо, взявшись за которое он несильно постучал о дверь. Дом был спроектирован просто. Широкие окна в гостиной и небольшие напротив - в спальне. Фасад сплошь из старого кирпича на прочном каменном фундаменте. Дом построен добротно и, видимо, обошелся хозяевам недорого. Идеальный дом для военного человека, находящегося на строгом бюджете. Скромно, опрятно и легко управляемо. Дверь открыла Гретхен Бомонт. Образ женщины, навеянный телефонным разговором, бесследно исчез при первом же взгляде на нее: исчезновение было столь стремительным, что походило на удар в живот. Гретхен оказалась одной из самых красивых женщин, какие когда-либо встречались в его жизни. Она была подобна статуе, неоднократно изваянной в глине до того, как резец коснулся камня: идеал скульптора. Среднего роста, с длинными белокурыми волосами, обрамляющими ее абсолютно пропорциональное лицо. Слишком неземное, прекрасное, совершенное... и при этом - холодное. Правда, холодность смягчали огромные, широко расставленные голубые глаза, которые сейчас внимательно его изучали - без тени дружелюбия или враждебности. - Мистер Холкрофт? - спросила она нараспев, что сразу выдало ее принадлежность к Германии и Бразилии. - Да, миссис Бомонт. Благодарю вас, что согласились встретиться со мной. Прошу извинить за беспокойство. - Входите, пожалуйста. Она отступила назад, освобождая ему путь. В дверях Ноэль вновь внимательно всмотрелся в ее лицо, необычайную прелесть которого уже тронули годы. Невозможно было не обратить внимания и на ее фигуру, контуры которой легко просматривались сквозь полупрозрачное платье. Тело Гретхен тоже было необычным, но совсем не так, как лицо. От него веяло не холодом, а жаром. Прозрачное облегающее платье, явное отсутствие лифчика, подчеркнуто яркий воротничок и расстегнутый верх, приоткрывающий большие груди. На обеих сторонах, в центре соблазнительных выпуклостей, четко просматривались уткнувшиеся в мягкую ткань соски. Ее неторопливая походка - плавные движения ног, бедер, живота - была подобна сексуальному танцу. Она не шла она скользила, и ее вызывающее тело молило о внимании к нему, обещая незабываемое удовольствие. Лицо, однако, оставалось холодным, взгляд сдержанным и внимательным. Это смущало Ноэля. - Вы проделали долгий путь, - произнесла она, указывая на диван у дальней стены. - Пожалуйста, садитесь. Хотите что-нибудь выпить? - Был бы весьма признателен. - Что предпочитаете? - Она стояла перед ним, преграждая кратчайший путь к дивану. Светло-голубые глаза пристально смотрели на него. Полуобнаженные груди дразнили своей близостью за прозрачной тканью. Упругие соски двигались в такт дыханию, как бы продолжая уже начавшийся сексуальный танец. - Скотч, если можно, - сказал он. - В Англии это называется виски, правда? - спросила она, направляясь к бару. - Да, верно, - ответил он, утонув в мягких подушках дивана, и попытался сосредоточиться на лице Гретхен. Это было трудно, и он знал, что она старается осложнить его задачу. Жене капитана не следовало бы провоцировать мужчин, одеваясь столь сексуально. Но она так оделась, очевидно, не случайно. Почему? Гретхен принесла виски. Принимая напиток, он коснулся ее руки. Вопреки ожиданиям, она не только не отдернула руку, но на мгновение сжала его пальцы. Затем повела себя и вовсе странно. Уселась на кожаную подушечку, лежавшую в одном футе от дивана, и призывно взглянула на него. - Не хотите составить мне компанию? - спросил он. - Я не пью. - Тогда, возможно, и мне не стоит. ? Она рассмеялась гортанным смехом: - У меня вовсе нет никаких предубеждений. Такое вряд ли грозит жене офицера. Просто я не способна ни пить, ни курить. И то и другое ударяет мне сразу в голову. Он взглянул на нее сквозь бокал. Она смотрела на него, не отрываясь и не мигая. Взгляд был тяжелым и отчужденным, он словно вынуждал его попросить Гретхен опустить глаза. - По телефону вы сказали, что один из помощников вашего мужа будет находиться в соседней комнате. Познакомьте нас. - Он не смог сюда прибыть. - Да? Жаль. - Неужели? Это было какое-то безумие. Женщина вела себя как начинающая, но уже высокооплачиваемая проститутка, приценивающаяся к кошельку своего нового клиента. Она подалась вперед, словно что-то подбирая с ковра под ногами. Жест был надуманным, цель слишком очевидна. Верх платья распахнулся, демонстрируя пышные груди. Она, конечно, не могла не знать, что делает. Он должен был отреагировать, и она ждала этого. Но Холкрофт не оправдал ее ожиданий. Отец предупреждал его: ничто не должно помешать. Даже начинающая проститутка. Начинающая проститутка - ключ к Женеве. - Миссис Бомонт, - сказал он, неловко ставя бокал на маленький столик возле дивана. - Вы очень любезны, и предел моих желаний - сидеть здесь часами и пить виски. Но мы должны поговорить. Я приехал увидеть вас, потому что у меня для вас чрезвычайные новости. Это касается нас обоих. - Нас обоих? - переспросила Гретхен, сделав ударение на местоимении. - Пожалуйста, продолжайте, мистер Холкрофт. Я никогда вас раньше не встречала. Я вас не знаю. Каким образом эти новости затрагивают нас обоих? - Давным-давно наши отцы знали друг друга. При упоминании слова "отец" женщина стала жестокой: - У меня нет отца. - Он у вас был, так же как и у меня, - ответил он, - В Германии, более тридцати лет назад. Ваше имя фон Тибольт. Вы старший ребенок Вильгельма фон Тибольта. Гретхен глубоко вздохнула и отвернулась. - Не думаю, что мне захочется слушать вас и дальше. - Я знаю, как вы себя чувствуете, - ответил Ноэль. - Совсем недавно я чувствовал себя так же. Но вы не правы. Я тоже был не прав. - Не права? - спросила она и откинула легким движением головы белокурые волосы, спадавшие на щеку. - Вы самонадеянны. Возможно, вы жили не так, как мы. Пожалуйста, не говорите мне, что я не права. Вы не вправе этого делать. - Разрешите только рассказать мне о том, что я узнал. После того как я закончу, сами примете решение. Вам необходимо все знать. И ваша поддержка тоже необходима. - Поддержка чего? Ноэль странно себя чувствовал, будто то, о чем он собирался рассказать, составляло суть его жизни. Для обычного человека правда вполне сошла бы, но Гретхен Бомонт такой не была: раны бередили ее душу. Холкрофту потребуется нечто большее, чем правда, - вся сила убеждения. - Две недели назад я вылетел в Женеву, чтобы повидаться с банкиром по имени Манфреди... Он рассказал ей все, не пропустив ни одной мелочи, - ради спасения людей "Вольфшанце". Он говорил просто, иногда увлекался, чувствуя убежденность в своем голосе, собственную ответственность, волнующую боль в груди. Он выложил ей цифры: семьсот восемьдесят миллионов для людей, переживших катаклизм. Для потомков, испытывающих нужду. Во всем мире. И по два миллиона каждому оставшемуся в живых старшему потомку, если будет установлена их тождественность. Шесть месяцев - возможно больше - потребуется на эту масштабную раздачу денег. Наконец, он рассказал ей о предсмертном договоре их отцов, ушедших из жизни только после того, как каждая деталь женевского дела была оговорена. Закончив рассказ, он почувствовал, как пот стекает по лбу. - Сейчас это касается нас, - сказал он. - И человека в Берлине, сына Кесслера. Нам троим суждено завершить дело, которое они начали. - Все это звучит слишком неправдоподобно, - спокойно сказала Гретхен. - Но я действительно не понимаю, почему все это должно меня волновать. Он был поражен ее спокойствием, полной невозмутимостью. Она молча внимала ему почти полтора часа, ей открылись тайны, что должны были потрясти ее до глубины души, но это ее ничуть не взволновало. Ничуть. - Вы что, ничего не поняли? - Я поняла одно: вы очень разочарованы, - произнесла Гретхен Бомонт своим мягким певучим голосом. - Но я испытывала подобное состояние в течение почти всей моей жизни, мистер Холкрофт. И все - из-за Вильгельма фон Тибольта. Он для меня - никто. - Он знал это, разве вы не понимаете? И пытался как-то компенсировать. - Деньгами? - Больше чем деньгами. Гретхен наклонилась вперед и медленно протянула руку, чтобы коснуться его лба. Длинными пальцами она вытерла капельки пота. Ноэль замер, боясь порвать ту ниточку, что протянулась между ними. - Вы знаете, что я вторая жена капитана Бомонта? - спросила она. - Да, я слышал об этом. - Развод для него оказался очень болезненным. Разумеется, и для меня тоже, но для него гораздо больше. Для него, однако, все кончилось. Для меня - нет. - Что вы имеете в виду? - Я самозванка. Пришелец, разрушитель семьи. У него есть работа, он уходит в море. А я живу среди тех, кто остался на берегу. И в обычных-то обстоятельствах жена морского офицера одинока. Но когда тебя подвергают остракизму... - Вы должны были знать, на что идете. - Конечно. - Ну а если вы знали... - Не вдаваясь в суть, он оставил вопрос повисшим в воздухе. - Почему я вышла замуж за капитана Бомонта? Вы об этом хотели спросить? Он ни о чем не хотел ее спрашивать! Его не интересовали интимные детали жизни Гретхен Бомонт. Женева - вот все, что ему было нужно. Соглашение и то, что с ним связано. Ему необходимо ее сотрудничество. - Видимо, это было чисто эмоциональное решение. Обычно именно так люди женятся. Я лишь хотел сказать, что вы могли бы предпринять некоторые шаги, чтобы смягчить напряженность. Вы могли бы жить подальше от морской базы, завести друзей. - Он говорил бессвязно, с трудом и почти с отчаянием. Он хотел одного - разрушить ее раздражающую скрытность. - Мой вопрос более интересен. Почему я вышла за Бомонта? - Ее голос вновь вознесся и поплыл в воздухе. - Вы правы, решение было эмоциональным. Это вполне очевидно. Она вновь коснулась его лба. И вновь платье распахнулось, когда она наклонилась вперед, обнажая прекрасные груди. Ноэль чувствовал в себе усталость, возбуждение и злость. Он обязан заставить ее понять, что ее личные заботы ничего не значат в сравнении с Женевой! Чтобы добиться этого, он должен ей понравиться. Но он не смел к ней прикоснуться. - Естественно, это очевидно, - сказал он. - Вы любите его. - Я ненавижу его. Ее рука находилась сейчас почти у лица Холкрофта, пальцы замерли у уголков его закрытых глаз. Он боялся открыть их, боялся дотронуться до нее. - Тогда зачем вы вышли за него замуж? Почему вы живете с ним? - Я же говорила вам. Это главное. У капитана Бомонта есть скромные средства, он очень уважаемый человек на правительственной службе, скучный, неинтересный мужчина, который чувствует себя дома только на корабле. Все, вместе взятое, создает для меня довольно спокойную и безопасную нишу. Я нахожусь в удобном коконе. Есть зацепка! - Два миллиона долларов станут более надежным коконом, миссис Бомонт. - Возможно. Но я должна покинуть это гнездо, чтобы свить другое. Мне придется выйти наружу... - Лишь ненадолго. - И что может случиться? - продолжала она, как будто он ее не прерывал. - Снаружи? Где я должна буду сказать "да" или "нет"? Я об этом и думать не хочу. Это так сложно. Знаете, мистер Холкрофт, я была несчастна большую часть своей жизни, но вовсе не ищу сочувствия. Она приводила его в бешенство! Ему хотелось ударить ее. - Давайте все же вернемся к женевскому договору, - выдавил Холкрофт. Гретхен поудобнее устроилась на подушке, скрестив ноги. Легкое платье соскользнуло с коленей, обнажив плавную округлость бедер. Поза соблазняла, слова отрезвляли. - Сначала я должна вернуться к прошлому, - сказала она. - Возможно, неудачно, но я пытаюсь вам все объяснить. Ребенком меня вывезли из Берлина. С тех пор мы постоянно находились в бегах, пока моя мать, брат и я не нашли убежище в Бразилии, которое обернулось адом. Все последние годы я плыла по жизни. Я была ведома инстинктом, возможностями, мужчинами - и следовала им. Я не была ведущей, и я старалась принимать как можно меньше решений. - Я не понимаю. - Если у вас есть дела, касающиеся моей семьи, вам лучше обсудить их с моим братом Иоганном. Он принимает решения. Он вывез нас из Южной Америки, когда умерла мать. Он именно тот фон Тибольт, который вам нужен. Усилием воли подавив в себе желание накричать на нее, Ноэль молча вздохнул. На него навалились усталость и разочарование. Иоганн фон Тибольт был именно тем членом семьи, которого он старался избежать. Только вот сказать Гретхен об этом он не мог. - Где он? - задал Ноэль риторический вопрос. - Не знаю. Работает в газете "Гардиан" в Европе. - Где в Европе? - Понятия не имею, он много разъезжает. - Мне сказали, что последний раз его видели в Бахрейне. - Тогда вы знаете больше меня. - У вас есть сестра. - Хелден, где-то в Париже. Все дети подвергнутся проверке... решение принято. Иоганн прошел проверку, и приговор - верный или нет - вынесен: он не может быть допущен в Женеву. Это бы слишком осложнило ситуацию. Иоганн привлек бы внимание к Женеве, а этого допустить нельзя ни в коем случае. И эта странная красотка на подушке - даже если бы она придерживалась другого мнения - Женевой будет отвергнута. Все так просто. Париж. Хелден фон Тибольт. Ноэль рассеянно потянулся за сигаретами, целиком погруженный в мысли о неизвестной ему женщине, работающей переводчицей в парижском издательстве. Он настолько ушел в себя, что не сразу понял, что происходит. Офицерская жена поднялась на ноги, расстегнула пуговицы платья до самой талии. Затем не спеша расправила складки на шелке. Ее груди полностью обнажились. Они были прямо перед ним - упругие удлиненные соски, вздымавшиеся от желания. Обеими руками она подняла юбку, собрав ее на бедрах, и встала перед Холкрофтом. Его овеял исходивший от нее аромат - тонкие, с чувственным запахом духи, столь же сексуальные, как ее обнаженное тело. Она уселась рядом с ним, подняв платье выше пояса. Его тело охватила дрожь. Постанывая, Гретхен обвила его шею, притянула его лицо к своему, его губы к своим. Ее рот открылся, почувствовав прикосновение его губ. Задыхаясь, она начала страстно целовать его. Теплое дыхание смешалось с сочной влагой, исходящей из самого ее горла. Положив руку на его брюки, она ощупью начала искать пенис... грубо, нежно, грубо. Грубее. И вдруг, потеряв над собой всякий контроль, издавая лихорадочные стоны, прижалась к нему, пытаясь проникнуть в каждую его клеточку. Ее раскрытые губы оторвались от его рта и прошептали: - Завтра я уезжаю на Средиземноморье. К человеку, которого ненавижу. Не говори ничего. Подари мне только ночь. Только ночь! Она чуть отстранилась. Страстный рот и сияющие глаза - широко раскрытые, как у помешанной. Она медленно поднялась над ним, заслонив своей белой кожей весь мир. Дрожь в теле затихала. Скользнув голой ногой по его ноге, женщина встала. Прижав его лицо к своему животу, нащупала его руку. Он поднялся и обнял ее. Рука в руке они направились к двери, ведущей в спальню. И уже когда входили в комнату, он услышал слова, произнесенные все тем же мрачновато-восторженным тоном: - Иоганн предупреждал меня, что однажды придет человек и расскажет о странном договоре. Я должна быть с ним добра и запомнить все, что он скажет. Глава 12 Холкрофт проснулся и в течение нескольких секунд соображал, где находится. Внезапно воспоминание пронзило его: Гретхен Бомонт, спальня, невероятное заявление. Ноэль пытался надавить на нее, узнать, что еще говорил ее брат. Но она не могла связать двух слов, охваченная безумием сексуального желания. Ни на чем другом сконцентрироваться она была не в состоянии. Они занимались любовью как маньяки, она извивалась, придумывая все новые позы: под ним, сверху, сбоку. Казалось, ее ненасытную страсть невозможно утолить. Наконец, она дико закричала, сжав ногами его тело и вонзив ногти в плечи Холкрофта. И пришло изнеможение. Он провалился в глубокий, но беспокойный сон. И вот теперь он никак не мог понять, что же прервало этот сон. Откуда-то шел шум - громкий, но резкий, пронизывающий. Неожиданно до Ноэля дошло, что он в кровати один. Он поднял голову. В комнате было темно, лишь из-под закрытой двери пробивалась полоска света. - Гретхен?.. Никакого ответа, комната была пуста. Холкрофт отбросил одеяло и поднялся с постели, стараясь тверже встать на ослабевшие ноги, чувствуя себя истощенным и потерянным. Доковыляв до двери, он навалился на нее, силясь открыть. В небольшой гостиной горела настольная лампа, отбрасывая свет на стены и пол. Вновь послышался шум! Металлический звук, эхом отозвавшийся в доме. Он подбежал к окну и выглянул на улицу. В свете фонаря он увидел фигуру человека с карманным фонариком, стоявшего у капота его машины. Еще не успев понять, что происходит, Ноэль услышал приглушенный голос, доносившийся откуда-то извне. Одновременно луч света ударил в окно. В него. Холкрофт инстинктивно поднял руку, защищая глаза. Свет исчез, и он увидел мужчину, бегущего к другой машине. Он не сразу заметил ее, поскольку сосредоточил внимание на своей машине и на незнакомце с фонариком. Сейчас же он попытался разглядеть чужую машину, на переднем сиденье которой заметил еще одну фигуру - контуры головы и плеч. Человек подбежал к автомобилю и сел за руль. Взревел мотор, машина рванулась вперед, сделала разворот и скрылась. На мгновение уличный свет озарил человека рядом с водителем. Менее чем за секунду лицо показалось и исчезло. Это была Гретхен Бомонт. Взгляд ее был устремлен вверх. Она кивала незнакомцу, словно вторила его словам. В нескольких домах напротив зажегся свет. Рев мотора и визг колес слишком уж неожиданно разорвали тишину мирной улицы Портси. В окнах появились озабоченные лица. Холкрофт отступил назад. Ему пришло в голову, что вид обнаженного мужчины в окне дома капитана Бомонта среди ночи, в то время как сам он вдалеке, никому не сослужит хорошую службу. И прежде всего самому Холкрофту. Но вот куда уехала Гретхен? Что она задумала? И что за странные звуки его разбудили? Одно Холкрофт знал точно: он должен быстро сматываться из дома Бомонта. Он вбежал в спальню, пытаясь привыкнуть к полумраку и найти выключатель или лампу. Ноэль вспомнил, как на вершине их любовного экстаза Гретхен взмахнула рукой, сбросив с тумбочки прикроватную лампу. Встав на колени, он стал шарить по полу. Нашел! Щелкнул выключателем. Свет заполнил комнату, на стенах вытянулись тени. Его одежда валялась на кресле и возле кровати. Холкрофт быстро оделся. Где же куртка? Он огляделся, смутно припоминая, как Гретхен стянула с него куртку и бросила ее около двери. Да, так и есть. Направляясь к двери, он мельком взглянул на свое отражение в большом зеркале над столиком. И застыл. Он не мог оторвать взгляда от фотографии в серебряной рамке, стоявшей на столике. Это была фотография человека в морской форме. Лицо! Он видел его раньше. Совсем недавно. Возможно, несколько недель... дней назад. Ноэль не знал когда и где, но был уверен, что встречал этого человека раньше. Он начал изучать фото. Брови! Странные, какие-то разные. Они жили сами по себе... подобно бордюру поверх неопределенного цвета обоев. Очень густые, полумесяцем, черные с проседью... соль и перец. Глаза, которые неожиданно вспыхнули и уставились на него. Он вспомнил! Самолет в Рио-де-Жанейро! И кое-что еще. Лицо из самолета, летевшего в Бразилию, всколыхнуло другие воспоминания, не очень приятные. Но расплывчатая бегущая фигура заслонила собой все остальное. Ноэль перевернул серебряную рамку и поскреб ногтями по картонке, пока она не сдвинулась с места. Через прорезь вытащил фотографию. На глянцевой поверхности он заметил вмятины. На обратной стороне снимка что-то написано. Когда Ноэль поднес фотографию к свету, на мгновение у него перехватило дыхание. Надпись была сделана по-немецки: "Neuaufbau oder Tod"10. Как и лицо на фотографии, он уже видел где-то эти слова! Но они ничего не говорили ему. Немецкие слова. которые ничего не значат... и все же он их видел! Сбитый с толку, Холкрофт сложил фотографию и засунул ее в карман брюк. Открыл шкаф и запихнул серебряную рамку под сложенное на полке белье. Схватил куртку и вышел в гостиную. Нужно как можно скорее убираться из этого дома, но интерес к человеку на фотографии сдерживал его. Он должен кое-что узнать о нем. Одна дверь из гостиной - на кухню - открыта, другая закрыта. Он распахнул ее и вошел в кабинет капитана. Включил свет. Везде виднелись дипломы, фотографии кораблей и военных со знаками отличия. Вне всякого сомнения, капитан Бомонт был карьерным офицером. Тяжелый развод и последовавшая за ним сомнительная женитьба могли создать массу личных проблем для этого человека, но в королевском флоте, видимо, этому не придавали особого значения. Подпись на фотографии шестинедельной давности гласила: "За выдающееся руководство прибрежным патрулем во время недельного шторма у Балеарских островов". Поверхностный просмотр бумаг на столе и в его ящиках ничего не дал. Две банковские книжки подтверждали, что на счету капитана не более трех тысяч фунтов; письмо от поверенного бывшей жены, настаивавшей на праве собственности в Шотландии; несколько моделей корабельных лагов и копии расписаний движения судов. Холкрофту хотелось подольше остаться в этой комнате, чтобы подобрать ключик к незнакомцу со странными бровями, но он знал, что этого делать нельзя. Он уже и так подвергся риску и теперь должен убираться прочь. Выйдя из дома, он бросил взгляд через дорогу на окна домов, которые еще недавно были заполнены светом и любопытными. Сейчас не было видно ни света, ни лиц: сон вернулся в Портси. Холкрофт быстро спустился по тропинке, толкнул калитку, не обращая внимания на скрип петель. Открыл дверцу машины и быстро уселся за руль. Повернул ключ зажигания. Ничего. Снова включил зажигание. Еще раз и еще. Ничего! Он открыл капот, не заботясь о том, что может кого-то разбудить. У него были другие, более серьезные причины для беспокойства. Аккумулятор только что арендованной машины не мог испортиться, оснований для этого не было. Но даже если бы батарея вышла из строя, он бы услышал легкий щелчок при запуске двигателя. Свет фонаря, падающий на открытый двигатель, подтвердил самые худшие опасения. Все провода оказались перерезанными с хирургической точностью. Срастить их было невозможно, машина нуждалась в ремонте. И тот, кто сделал это, знал, что американец окажется без средств передвижения в незнакомом городе среди ночи. Если в этом отдаленном пригороде и возможно найти такси, вряд ли оно доступно в такой поздний час: начало четвертого. Кто бы ни испортил его машину, он хотел вынудить владельца оставаться на месте. Чтобы за ним приехали. Надо бежать. Как можно быстрее... добраться до шоссе... сделать бросок на север, подальше от этого проклятого места. Ноэль закрыл капот. Резкий металлический звук прокатился по улице. Холкрофт направился к светофору, который в эту пору бездействовал. Уже на перекрестке он ускорил шаги, затем побежал. Он испытывал себя. До дороги - полторы мили, и, пока Ноэль добрался до нее, он весь покрылся испариной. В животе вновь появилась тяжесть. Свет показался раньше, чем он услышал оглушительный рев двигателя. Прямо перед ним из темноты вырвался ослепительный свет фар, приближающийся с огромной скоростью. Справа Ноэль увидел дыру в изгороди. Он нырнул в нее, скатился в грязь под кустами, надеясь, что его не заметили. Неожиданно ему стало очень важно скрыть свою связь с Гретхен Бомонт. Она осталась неразгаданной загадкой, несчастной, очень сексуальной... красивой женщиной. Но она представляла угрозу Женеве - так же, как и ее брат. Машина пронеслась мимо. Его не заметили. Затем звук ревущего мотора сменился визгом колес. Холкрофт высунулся из дыры до пояса, повернул голову налево, сконцентрировав внимание на жилом квартале. Машина остановилась перед домом Бомонта. Два человека вылезли из нее и побежали по тропинке. Ноэль услышал скрип калитки. Оставаться на месте не имело смысла. Наступил момент для бегства. Он услышал стук дверного кольца, доносившийся до него за сотни ярдов. Холкрофт пополз вдоль тротуара, прячась в тени изгороди, затем поднялся и побежал. Он бежал прямо в темноту, к аллее, обсаженной деревьями, оставляя за собой жилые кварталы, моля Бога помочь ему найти первый поворот на шоссе. Он проклинал сигареты, потому что его дыхание прерывалось и начиналась одышка. Пот заливал лицо, толчки в груди становились невыносимыми. Быстрые удары собственных ног об асфальт пугали его. Это были звуки бегущего в панике среди ночи человека, и человеком, охваченным паникой, был он сам. Шаги. Топот ног. Его собственных. И еще чьих-то! Позади него равномерный, тяжелый, догоняющий топот. Кто-то бежал за ним! Молча, не окликая его, не требуя остановиться!.. А может, это слух сыграл с ним злую шутку? Возможно, это его шаги эхом отдаются в ушах? Он не смел, просто не мог обернуться. Холкрофт быстро бежал - из света в тень. Он миновал еще один квартал, еще один угол. Повернул направо, зная, что это не тот поворот, который приведет его к шоссе. Он все же свернул. Ему необходимо знать, преследует его кто-нибудь или нет. Шаги были там, у них был другой ритм, и они все приближались, сокращая дистанцию. Он не мог больше этого вынести, но не мог и бежать быстрее. И Холкрофт попытался оглянуться через плечо. Он был там! Фигура человека в свете фонаря на углу улицы. Коренастый мужчина молча нагонял его, беспощадно сокращая разрыв между ними. Ноги болели. Паника снова охватила его. Он рванулся вперед, но, не выдержав безжалостного преследования, упал ничком, раздирая лицо об асфальт и испытывая жгучую боль в раскинутых в стороны руках. Ноэль перевернулся на спину, инстинктивно поднял ногу, чтобы отразить нападение. Бегущая фигура выскочила из темноты и неожиданно нависла над ним. Пот заливал Холкрофту глаза, и он различал лишь размытые контуры рук и ног нападавшего. Затем огромная тяжесть навалилась на его грудь, чье-то предплечье, словно тяжелый металлический брус, опустилось на его шею. В последний момент он увидел высоко поднятую руку и черный кулак в ночном небе, сжимающий какой-то предмет. Затем все исчезло. Осталась лишь огромная пропасть, пронизанная ветром. Он падал туда, в бездонную темноту. Сначала Холкрофт почувствовал холод, и его тело охватила дрожь. Потом ощутил сырость: казалось, она проникает в каждую клеточку. Он открыл глаза и обнаружил себя лежащим в мокрой траве и на холодной земле. Ноэль перевернулся, чтобы взглянуть в ночное небо. Оно было светлее слева и темнее справа. Голова разламывалась, лицо горело, руки ныли. Он медленно поднялся и огляделся. Поле. Длинный грязный клочок земли напоминал пастбище. Вдали он различил смутные очертания проволочного забора - колючую проволоку, натянутую между толстыми столбами на расстоянии десяти или двадцати ярдов друг от друга. Это и в самом деле было пастбище. Он почувствовал запах то ли дешевого виски, то ли прогорклого вина. Его одежда была пропитана алкоголем до нитки. Ужасный запах бил прямо в ноздри. Его одежда... портмоне, деньги! Он поднялся на дрожащих ногах, проверил карманы: руки заныли от острой боли, как только он сунул их в мокрую одежду. Портмоне, часы - все на месте. Его не ограбили, а лишь избили до потери сознания и отвезли подальше от района, где живут Бомонты. Какой-то бред! Ноэль ощупал голову: шишка солидная, но крови нет. Его ударили чем-то вроде дубинки или трубы, завернутой во что-то мягкое. Попытался сделать несколько шагов. Получилось не очень, но главное - он мог двигаться. Пейзаж вырисовывался более четко: приближался рассвет. За забором небольшая возвышенность переходила в гребень, уходящий вдаль в обоих направлениях. Вдоль гребня виднелись придорожные огни. Он решил пересечь поле и выйти к шоссе в надежде упросить какого-нибудь водителя подвезти его. Когда он перелезал через забор, какая-то мысль сверкнула в его мозгу. Он снова проверил карманы. Исчезла фотография! Холкрофт вышел на шоссе и проголосовал. Остановился молоковоз. Он забрался на сиденье и увидел, как улыбка исчезает с лица водителя так же быстро, как исходивший от него запах заполняет кабину. Ноэль попытался не обращать на это внимания, но водитель придерживался иного мнения. Холкрофт вышел в первом же населенном пункте. Им оказалась английская деревня с несколькими грузовиками на площади. Машина встала перед придорожным кафе. - Внутри есть телефон, - сказал водитель. - И туалет тоже. Ты бы умылся, приятель. Ноэль зашел в кафе и окунулся в свет, в запах кофе, мирные звуки, понемногу приходя в себя. Жизнь продолжалась. Он нашел туалет и сделал все, чтобы уменьшить последствия минувшей ночи. Затем уселся за столик, недалеко от настенного платного телефона, и заказал черный кофе в ожидании, когда сердитый водитель-доставщик закончит спор с диспетчером на другом конце провода. Когда разговор закончился, Ноэль встал из-за стола и направился к телефону, держа в руке номер Гретхен Бомонт. Ему хотелось выяснить, что же произошло, и постараться урезонить ее, если она вернулась домой. Он набрал номер телефона. - Я вас слушаю, - послышался в трубке мужской голос. - Пожалуйста, миссис Бомонт. - Могу я спросить, кто звонит? - Друг капитана. Я слышал, что миссис Бомонт сегодня уезжает к нему. Мне бы хотелось передать ему записку. - Кто ее спрашивает? Ноэль повесил трубку. Он понятия не имел, кто ему ответил. Он только знал, что ему необходима помощь. Профессиональная помощь. Это может быть опасно для Женевы, но необходимо. Он будет осторожен, очень осторожен - и постарается изучить все, что только можно. Холкрофт порылся в карманах куртки в поисках визитной карточки, которую дал ему человек из МИ-5. На ней значилось имя Гарольд Пэйтон-Джонс и телефонный номер. Настенные часы показывали без десяти минут семь. Ноэлю было интересно знать, ответит кто-нибудь по этому телефону или нет. Он набрал номер в Лондоне. -Да? - Это Холкрофт. - О да. Нас интересовало, позвоните ли вы. Ноэль узнал голос. Это был седовласый агент разведки из отеля. - О чем вы говорите? - спросил Ноэль. - У вас выдалась трудная ночь, - ответил голос. - Вы ожидали, что я позвоню! Вы были там. Вы видели все это! Пэйтон-Джонс ушел от прямого ответа. - Арендованная вами машина находится в гараже в Алдершоте. К полудню ее отремонтируют. Имя легко запомнить - Бутс. Гараж Бутса, Алдершот. Платить не надо. - Минутку. Что происходит, черт возьми? Вы что, следили за мной? Вы не имеете на это права! - Я бы сказал, что это была чертовски хорошая работа, проделанная нами. - Вы были в машине в три часа утра! Вы были в доме Бомонта! - Боюсь, что это были не мы. - Человек из МИ-5 сделал небольшую паузу. - И если вы верите в это, значит, вы не видели их достаточно хорошо, не так ли? - Да. Кто это был? - Мы тоже хотели бы это знать. Наш человек прибыл туда около пяти. - Кто бежал за мной? Кто ударил меня по голове и, бросил на этом чертовом поле? ? Агент вновь молчал. - Мы ничего об этом не знаем. Мы только знаем, что вы покинули это место в спешке. Машина, очевидно, была выведена из строя. - Это было подстроено! Меня одурачили! - Возможно. Я бы советовал вам быть осторожнее. Бестактно и опасно пользоваться женой капитана королевского флота, пока ее муж в море. - Черта с два! Капитан так же в море, как я! Менее двух недель назад он был в самолете, следующем в Рио. Я видел его! Он имеет какое-то отношение к делу семейства фон Тибольт. - Несомненно, - ответил Пэйтон-Джонс. - Он женат на старшей дочери. Что касается его пребывания в самолете две недели назад, то это нелепо. Последние три месяца от находится в Средиземном море.. - Нет же! Я видел его. Послушайте меня. В спальне была фотография. Я взял ее. На снимке - он! И кое-что еще. Надпись на оборотной стороне, по-немецки. - Что именно написано? - Не знаю. Я не говорю по-немецки. Но это чертовски необычно, не так ли? - Холкрофт замолчал. Он не думал заходить так далеко. В гневе он потерял над собой контроль. Проклятье! - Что здесь такого необычного? - спросил агент. - Немецкий - родной язык миссис Бомонт. Любовная фраза, выражение привязанности кого-то к кому-то? Тут нет ничего необычного. - Я думаю, вы правы, - сказал Ноэль, сдаваясь. Но вскоре пожалел об этом: отступление было слишком поспешным. А человек из МИ-5 весьма подозрительным. Ноэль заключил это из его последующих слов. - По зрелом размышлении вы должны бы доставить эту фотографию нам. - Не могу. У меня ее нет. - Мне показалось, вы сказали, что взяли ее. - У меня ее сейчас нет. Я... У меня просто ее нет. - Где вы, Холкрофт? Думается, вы должны заглянуть к нам, мы хотели бы повидаться с вами. Бессознательно Ноэль нажал на рычаг, обрывая связь. Действие опережало мысль, и, только сделав это, он четко понял, почему так поступил. Нельзя связывать себя с МИ-5, укреплять их отношения. Напротив, он должен быть так далеко от британской разведки, насколько это возможно. С ними не может быть никаких отношении. МИ-5 следила за ним. После того как они заверили его, что оставят одного, они нарушили свое обещание. Уцелевшие люди из "Вольфшанце" говорили: "Еще есть такие, кто может узнать о женевских делах... И кто попытается воспрепятствовать ему... Убить его". Холкрофт сомневался, что англичане могут убить его, но они пытались воспрепятствовать ему. И если бы преуспели, это было бы равносильно убийству. Люди "Вольфшанце" не колебались. Питер Болдуин, эсквайр, Эрнст Манфреди, Джек. Все мертвы. Люди "Вольфшанце" убьют его, если он потерпит неудачу. В этом заключалась ужасная ирония. Он не хотел потерпеть фиаско. Почему они не могут понять этого? Возможно, больше, чем уцелевшим потомкам "Вольфшанце", ему хотелось видеть осуществленными мечты Генриха Клаузена. Он вспомнил Гретхен Бомонт, ведомую инстинктами, случаем и мужчинами, И ее брата, высокомерного журналиста-политолога, подозреваемого в убийствах. Ни один из них не устроит Женеву. Остался один ребенок. Хелден фон Тибольт, в настоящее время Хелден Теннисон, проживающая в Париже. Адрес неизвестен. Но у него есть издательство "Галлимар". Париж. Он должен ехать в Париж. Он должен избежать встречи с МИ-5. Глава 13 В Лондоне жил человек, театральный художник, пользовавшийся недолгой известностью среди обеспеченных людей по обеим сторонам Атлантики. Ноэль подозревал, что Вилли Эллис получает контракты скорее благодаря своему неистовому темпераменту и обаянию, нежели присущим ему способностям дизайнера-декоратора. Он работал с Вилли четыре раза и всегда давал клятву больше не делать этого, хотя знал, что, видимо, вновь согласится. Сказать правду, Вилли безмерно нравился Ноэлю. Сумасшедший англичанин не был ни ловким, ни изящным. Но это был думающий, талантливый человек театра, который знал историю сценографии лучше многих. Он мог быть обаятельным. Когда не был неистовым. Они поддерживали связь друг с другом уже многие годы, и, когда бы Ноэль ни приезжал в Лондон, у него всегда находилось время для Вилли. Он думал, что на этот раз ему не удастся с ним встретиться, но сейчас все изменилось. Вилли был нужен ему. Ноэль узнал номер его телефона в лондонском справочном бюро и позвонил. - Ноэль, дружище, ты выжил из ума! Никто не встает в эту пору, кроме гадких птиц и дворников. - Я в беде, Вилли. Мне нужна помощь. Эллис знал небольшую деревушку, откуда звонил Холкрофт, пообещал приехать за ним как можно скорее, что, по его расчетам, должно было занять около часа. Он прибыл, опоздав на тридцать минут и проклиная всех идиотов, повстречавшихся ему на пути. Ноэль сел в машину, с удовольствием пожимая протянутую руку Вилли и с радостью слушая его привычную ругань. - Ты абсолютный тупица, и от тебя воняет, как у буфетчицы под мышкой. Открой окно и говори, что произошло, черт возьми. Холкрофт кратко изложил ситуацию, не ссылаясь на имена и не раскрывая факты. - Я должен быть в Париже, но там есть люди, которые захотят остановить меня. Я больше ничего не могу тебе сказать, кроме того, что не совершил ничего плохого и ничего противозаконного. - Первое всегда относительно, не правда ли? Второе обычно зависит от интерпретации и способностей адвоката. Могу я допустить прелестную девочку и разгневанного мужа? - Прекрасно. - Это облегчает мою задачу. Что мешает тебе поехать в аэропорт и вылететь ближайшим рейсом в Париж? - Мои одежда, чемодан и паспорт в лондонской гостинице. И если я появлюсь там, то буду обнаружен теми, кто хочет остановить меня. - Судя по твоему внешнему виду, они крутые ребята, не так ли? - Что-то в этом роде, Вилли. - Решение очевидно. Я заберу твои вещи и выпишу тебя из гостиницы. Ты своенравный житель колонии, которого я нашел в сточной канаве Сохо. Кто может оспорить мое преимущество? - Могут возникнуть проблемы в регистратуре. - Не вижу на то причин. У меня государственные деньги, а ты дашь мне расписку; они могут сверить подписи. Мы не такие параноики, как янки. - Надеюсь, ты прав, но мне кажется, что люди, которые ищут меня, уже связались с гостиницей. Они могут не дать тебе мои вещи, пока ты не скажешь им, где я. - А я скажу им, - сказал Вилли, улыбаясь. - Я оставлю им адрес и номер телефона, по которому будет подтверждено твое присутствие. - Что? - Предоставь это мне. Между прочим, в бардачке есть одеколон. Ради всего святого, воспользуйся им. Эллис сдал в чистку пропитанную виски одежду Холкрофта и, оставив свою квартиру в Челси, отправился в "Белгравиа Армз". Холкрофт принял душ, побрился, позвонил в агентство по прокату автомобилей. Он заключил, что, если поедет за машиной в Алдершот, люди МИ-5 могут оказаться там. И когда он выедет оттуда, англичане могут подобраться к нему совсем близко. В агентстве пытались возражать, но Холкрофт не оставил им выбора. Если они хотят получить обратно свою машину, то должны взять ее сами. Ноэль сожалеет об этом, но у него срочные дела. Счет они могут послать в его офис в Нью-Йорке. Холкрофт должен выбраться из Англии незамеченным. Несомненно, МИ-5 установила слежку за аэропортами и вокзалами. Возможно, решение состоит в том, чтобы в последнюю минуту найти билет в заполненный самолет до Парижа. Если ему немного повезет, он прибудет в аэропорт Орли до того, как МИ-5 узнает о том, что он выехал из Англии. Чартерные самолеты в Париж летали часто, таможенная процедура простая. Или купить два билета - один в Амстердам, другой в Париж, пройти через ворота амстердамской компании, затем под каким-нибудь предлогом вернуться назад и быстро присоединиться к отбывающим в Париж, где его будет ждать Вилли с багажом. О чем он думал? Об уловках, бегстве, обмане. Он был преступником без преступления, человеком, который не может сказать правду, поскольку в этой правде таилась огромная разрушительная сила. Он снова начал потеть, вернулась знакомая боль. Он чувствовал себя слабым и растерянным. Ноэль лег на диван в банном халате Вилли и закрыл глаза. В сознании возник образ чувственного тела Гретхен. Всплыло лицо; он явственно услышал плач и заснул с этим жалобным звуком в ушах. Проснулся он неожиданно - от ощущения, что кто-то стоит рядом и смотрит на него. Ноэль в панике перевернулся на спину и вздохнул с облегчением при виде Вилли, стоявшего возле дивана. - Ты немного отдохнул, и это заметно. Ты выглядишь бодрее и, слава Богу, пахнешь лучше. - Ты получил мои вещи? - Да. Ты оказался прав. Им очень хотелось знать, где ты находишься. Когда я оплачивал счет, вышел управляющий и повел себя как представитель конторы, аналогичной Скотланд-Ярду. Он выглядел слишком спокойным, если не сконфуженным. Он получил номер телефона того места, где ты сейчас находишься. - Какого места? - Боюсь, что твоя репутация поднялась не слишком высоко, если ты не изменился в глубине души. Номер телефона принадлежит госпиталю в Найтсбридж, который и пенни не получает от министерства здравоохранения. Он специализируется по венерическим болезням. Я довольно хорошо знаю доктора. - Ты превзошел самого себя, - сказал Ноэль, вставая. - Где мои вещи? - В гостиной. Я думал, тебе захочется переодеться. - Спасибо. - Холкрофт направился к двери. - Ты знаешь человека по имени Буоновентура? - спросил Эллис. Ноэль остановился. Из аэропорта в Лиссабоне он послал Сэму телеграмму из трех слов: "БЕЛГРАВИА АРМЗ ЛОНДОН". - Да. Он звонил? - Несколько раз. И полагаю, довольно настойчиво. В коммутаторной гостиницы сообщили, что он звонил из Кюрасао. - Я знаю телефон, - сказал Холкрофт. - Я должен с ним связаться. Позвоню по своей кредитной карточке. Прошло пять минут, прежде чем он услышал раздражающий ухо голос Сэма. Понадобилось менее пяти секунд для того, чтобы понять, что больше нельзя заставлять лгать строительного инженера. - Майлз больше не теряет времени зря, Ноули. Он сказал мне, что получает судебное предписание для возвращения тебя в Нью-Йорк. Он собирается подсунуть его здешним властям. Он знает, что они не могут заставить тебя вернуться, но говорит, по крайней мере, им станет известно, что тебя разыскивает полиция. Это несколько грубовато, Ноули, поскольку в списках разыскиваемых тебя нет. - Он сказал почему? - Он считает, ты располагаешь информацией, которая нужна им. "Если попаду в Париж, - подумал Ноэль, - свяжусь с Буоновентурой". Сейчас ему не хотелось бы отягощать того адресами. - Послушай, Сэм. Сегодня, чуть позже, я вылетаю в Париж. Там, на Елисейских полях, есть офис "Америкэн экспресс". Это неподалеку от авеню Георга V. Если что случится, телеграфируй мне туда. - Что сказать Майлзу, если он позвонит? Я не хочу получать под зад коленом. - Скажи, что я знаю о его попытках найти меня. Скажи, я свяжусь с ним, как только смогу. Это все, что ты знаешь. - Ноэль помолчал. - Еще скажи, что я должен быть в Европе. Не проявляй инициативы, но, если он нажмет на тебя, дай знать ему об офисе "Америкэн экспресс". Я туда могу позвонить и поинтересоваться, нет ли для меня информации. - Есть кое-что еще, - сказал Сэм. - Звонила твоя мать. Я чувствовал себя, черт возьми, последним идиотом, когда врал ей. Ты не должен лгать своей матери, Ноули. Холкрофт усмехнулся. Блуждая по жизненному пути, Сэм не изжил из себя итальянца. - Когда она звонила? - Позавчера ночью. Она говорила как настоящая леди. Я сказал ей, что жду от тебя вестей. - Я позвоню ей из Парижа, - сказал Ноэль. - Что-нибудь еще? - Этого недостаточно? - Вполне. Свяжусь с тобой через несколько дней, но ты знаешь, куда звонить мне. - Да. Но если позвонит твоя мать, я ей тоже сообщу об этом. - Не трудись. И благодарю тебя, Сэм. Я твой должник. Он положил трубку, заметив, что Вилли Эллис вышел на кухню и включил там радио. Одним из достоинств Вилли было его джентльменство. Ноэль сидел возле телефона, пытаясь собраться с мыслями. Звонок от матери не был неожиданным. Он не говорил с ней с утра в воскресенье в Бедфорд-Хиллс, с тех пор прошло около двух недель. Майлз - совсем другое дело. Холкрофт не думал о детективе как о личности; тот не имел ни лица, ни голоса. Но Майлз пришел к некоторым выводам, Ноэль был уверен в этом. И эти выводы связывали Холкрофта с тремя смертями на самолете "Бритиш эруэйз", следовавшем рейсом 591 из Лондона в Нью-Йорк. Майлзу нельзя позволить действовать; если тот будет настаивать, могут возникнуть проблемы, с которыми Ноэль навряд ли сумеет справиться. Детектив может запросить помощи у Интерпола. И если он это сделает, все обратят внимание на активность гражданина Соединенных Штатов Америки, которому удалось улизнуть от расследования убийства. Женева не переживет такого внимания; договор окажется разорванным. Майлза нужно удержать. Но как? Незнакомый лес набит ловушками, и каждая защитная веточка советует вернуться назад. Женеве нужен более хитрый и опытный человек, чем он. Но Холкрофт не мог вернуться. Люди "Вольфшанце" не позволят этого. В душе он чувствовал, что и сам хочет продолжить борьбу. В темных закоулках сознания всплыло и обрело очертания лицо. Он должен рассказать о своем отце, должен показать миру человека в агонии, который достаточно храбр и разумен, чтобы искупить вину. Ноэль вышел в кухню. Эллис стоял возле раковины и мыл посуду. - Я возьму свою одежду через пару недель, Вилли. Поехали в аэропорт. Эллис обернулся, в его глазах читалось беспокойство. - Я могу сэкономить тебе время, - сказал он, дотягиваясь рукой до стоящей на полке китайской кружки. - Тебе понадобятся французские деньги. У меня есть кружка, к содержимому которой я прибегаю раз в два месяца, когда путешествую ради удовольствия. Возьми, сколько надо. - Спасибо. - Холкрофт взял кружку, глядя на обнаженные руки Вилли. Это были такие сильные и мускулистые руки, каких ему еще не приходилось видеть. Неожиданно Ноэль подумал, что Вилли может сломать человека пополам. Сумасшествие началось в аэропорту Хитроу и достигло апогея в Орли. В Лондоне он купил билет на самолет до Амстердама, исходя из того, что история, которую он поведал МИ-5, проверена и признана убедительной. Судя по всему, оба предположения были верны. Перебегая в зону французских авиалиний, Холкрофт заметил сбитого с толку человека, который взирал на него с изумлением. Вилли уже ждал его с билетом на переполненный самолет в Париж. Иммиграционная процедура в аэропорту Орли была поверхностной, но очередь выстроилась большая. У Ноэля оказалось достаточно времени, чтобы изучить кишащую толпу в таможенной зоне и за вращающимися дверьми, ведущими к пограничному контролю. Там он увидел двух человек: в них было что-то привлекшее внимание Холкрофта. Возможно, их лица с безрадостным выражением, что нехарактерно для места, где люди встречают друг друга. Они спокойно разговаривали, внимательно следя за выходящими пассажирами. Один держал в руке кусок бумаги небольшой и блестящий. Фотографию? Да. Его фотографию. Это не были люди "Вольфшанце". Те знали его. Люди "Вольфшанце" были невидимы. МИ-5 связалась со своими агентами в Париже. Вот они-то и встречали его. - Мсье. - Служащий привычно проштемпелевал паспорт Холкрофта. Ноэль подхватил багаж и направился к выходу с ощущением, что идет в неизбежную западню. Через дверной проем он увидел, как двое мужчин отвернулись, чтобы избежать опознания. Они не собирались подходить к нему, они собрались... следить за ним. Признание этого факта породило неясную стратегию. Неясную - потому что Холкрофт не представлял себе, как осуществить ее. Он только знал, что должен добраться из пункта А в пункт Б и снова вернуться в пункт А, отделавшись от преследователей неподалеку от пункта Б. Вверху, прямо над собой, в переполненном авиавокзале он увидел надпись: "Внутренние авиалинии". Самолеты французских авиалиний курсировали по стране с завидной регулярностью. Города, куда они летали, перечислялись в трех колонках: Руан, Гавр, Кан... Орлеан, Ле-Ман, Тур... Дижон, Лион, Марсель. Ноэль быстро миновал двух мужчин с видом рассеянного человека, поглощенного своими собственными заботами. Он спешил к кассе внутренних линий. Перед ним стояло четыре человека. Подошла его очередь. Ноэль справился о рейсах на юг. К Средиземному морю. В Марсель. Он хотел выбрать подходящее время для вылета. Кассир сообщила ему, что есть самолет, который приземляется в пяти городах от. Орли до Средиземного моря. Остановки в Ле-Мане, Нанте, Бордо, Тулузе и Марселе. Ле-Ман. Полетное время до Ле-Мана сорок минут. Учитывая время на поездку машиной, понадобится три с половиной часа. Сейчас без двадцати минут четыре. - Дайте мне билет на этот рейс, - сказал Ноэль. - Я прибуду в Марсель как раз вовремя. - Извините, мсье, но есть прямой рейс до Марселя. - Меня встретят в аэропорту. Нет смысла прилетать раньше. - Как пожелаете, мсье. Посмотрю, что у нас есть. Вылет через двадцать минут. Пять минут спустя Холкрофт стоял у выхода на посадку с раскрытой газетой "Геральд трибюн", наблюдая поверх газеты за происходящим в зале. Один из мрачных англичан разговаривал с молодой женщиной, только что продавшей ему билет. Пятнадцать минут спустя самолет был в воздухе. Дважды Ноэль прошествовал по проходу к туалету, изучая пассажиров. Ничего подозрительного он не обнаружил; никто из присутствующих, кажется, не проявил к нему особого интереса. В Ле-Мане он подождал, пока прибывшие пассажиры не вышли из самолета. Насчитал семь человек. Вместо них начали приходить другие. Он схватил свой чемодан с багажной полки, быстро прошел к выходу и спустился на землю по металлическим ступенькам. Прошел в вокзальное здание и встал около окна. Никто не вышел из самолета, никто его не преследовал. Часы показывали без семнадцати минут пять. Можно ли в этот час связаться с Хелден фон Тибольт? Основные данные для поисков у него были: имя и место работы. Он прошел к ближайшему телефону и позвонил, благодаря Вилли за французские монеты, которыми тот его снабдил. На простейшем французском он попросил оператора: - Пожалуйста, телефон "Галлимар" в Париже... Она была на месте! - У мадемуазель Теннисон нет на столе телефона, но если вы подождете, кто-нибудь разрешит ей воспользоваться своим телефоном. - Женщина на коммутаторе в "Галлимаре" говорила по-английски лучше, чем большинство техасцев. В голосе Хелден фон Тибольт, как и у ее сестры, чувствовалась странная смесь португальского и немецкого, но не столь отчетливо. Он уловил в голосе напевность, которую Ноэль так живо помнил в речи Гретхен, только на этот раз в нем не было ни нотки неуверенности. Хелден фон Тибольт - мадемуазель Теннисон - знала, что хотела сказать, и говорила именно это. - Почему я должна встретиться с вами? Я не знаю вас, мистер Холкрофт. - Это срочно. Пожалуйста, поверьте мне. - Я не страдаю от недостатка срочных дел. - Но ничего подобного раньше не было. - Как вы нашли меня? - Люди... люди в Англии, которых вы не знаете, сказали мне, где вы работаете. Но поскольку вы не живете по адресу, который есть у вашего работодателя, я вынужден звонить вам на работу. - Я им так нужна, что они справлялись, где я живу? - Да. Это часть того, что я должен вам рассказать. - Зачем они меня ищут? - Я расскажу все при встрече. Я обязан рассказать вам все. - Расскажите сейчас. - Только не по телефону. Наступила пауза. Когда девушка заговорила, ее фразы были краткими, точными... испуганными. - Почему вы хотите видеть именно меня? Что может быть срочного между нами? - Это касается вашей и моей семьи. Я видел вашу сестру, пытался найти вашего брата... - Я с ними не разговаривала больше года, - перебила Хелден Теннисон. - Ничем не могу вам помочь. - Предмет нашего разговора более чем тридцатилетней давности. - Нет! - Это касается денег, больших денег. - Я живу сносно. Мои потребности... - Не только для вас, - настаивал Ноэль, прервав ее. - Для многих тысяч. Во всем мире. Вновь повисла пауза. Когда Хелден заговорила вновь, голос ее звучал мягче. - Касается ли это событий... людей военных лет? - Да, - пробился он к ней, наконец. - Мы встретимся, - сказала Хелден. - Можем мы договориться так, чтобы нас... нас... - Он не знал, как сформулировать фразу, чтобы не напугать ее. - Чтобы нас не увидели те, кто за нами следит? Да? - Как это сделать? - У меня есть опыт. Исполняйте точно то, что я вам скажу. Где вы находитесь? - В аэропорту Ле-Мана. Я возьму машину и приеду в Париж. Это займет два-три часа. - Оставьте машину в гараже и на такси поезжайте на Монмартр. К собору Сакрэ-Кер. Войдите внутрь и пройдите в дальний конец к усыпальнице Людовика IX. Зажгите свечку, поставьте ее сначала на одно место, затем передумайте и поставьте в другое. Вас встретит мужчина, который выведет вас наружу, прямо на площадь, к столику одного из открытых кафе. Вы получите инструкции. - Зачем такие сложности? Не сможем ли мы просто встретиться в баре? Или ресторане? - Это не ради вашей безопасности, мистер Холкрофт, а ради моей. Если вы