не  тот,  за  кого себя выдаете,  если  вы не один,  я не  встречусь с вами.
Вечером я покину Париж, и вы никогда меня не найдете.
     <b><i>Глава 14</b></i>
     Гранитная средневековая громада Сакрэ-Кер величаво возвышалась в ночном
небе. Она была подобна музыке в камне. В огромном пространстве за массивными
бронзовыми дверями царил полумрак, мерцающие свечи  исполняли симфонию теней
на стенах.
     Сюда,  к алтарю,  где  он  стоял,  доносились  звуки молитвы  "Те  Deum
Laudamus"11. Тихо и торжественно пел хор монахов.
     Ноэль прошел за алтарь, туда, где были усыпальницы королей. Завороженно
глядя на плещущие  тени, он двинулся вдоль  балюстрады.  В рассеянном  свете
свечей с трудом различались надписи: "Людовик  IX", "Людовик Благочестивый",
"Людовик  Справедливый",  "Сын Аквитании",  "Правитель  Франции", "Вершитель
судеб христианского мира". Благочестивый... Справедливый... Вершитель судеб.
Что пыталась сказать  ему Хелден  фон Тибольт? Он  бросил монету в  ящик для
пожертвований,  взял  тонкую длинную  свечу  и зажег ее. Следуя  инструкции,
поставил свечу в подсвечник и тут же переставил в другой, подальше.
     Кто-то тронул Холкрофта за руку, крепкие  пальцы сжали локоть,  и голос
откуда-то сзади, из темноты, прошептал ему на ухо:
     -  Мсье,  медленно повернитесь, опустите  руки.  Холкрофт  повиновался.
Человек  был ростом не выше пяти футов шести-семи  дюймов, с высоким  лбом и
редеющими  волосами.  На  вид чуть  более  тридцати, приятной наружности,  с
бледным  симпатичным лицом. Если и было в нем что-то особенно приметное, так
это  одежда,  изысканность  которой  бросалась  в  глаза  даже  при  скудном
освещении.
     Одет  он  был  безупречно.  От  него  исходил  легкий  аромат  дорогого
одеколона.  Однако  манеры  его оставляли желать  лучшего. Прежде  чем Ноэль
успел сообразить, что происходит, он почувствовал грубое прикосновение чужих
рук, сильные  пальцы  быстро  прощупывали  его  одежду, спускаясь к поясу  и
карманам брюк.
     Холкрофт резко отпрянул.
     - Я сказал, не двигаться, - шепотом произнес человек. При свете свечей,
рядом с усыпальницей Людовика IX,  в кафедральном соборе Сакрэ-Кер, на холме
Монмартр, Ноэля обыскивали, ища оружие.
     - Следуйте за мной, - проговорил человек.  - Я пойду по улице в сторону
площади; вы держитесь на расстоянии. Я подсяду  к паре за столиком открытого
кафе.  Возможно,  это  будет  кафе  "Богемия".  Обойдите площадь вокруг,  не
спешите, понаблюдайте за работой художников. Потом подойдите и сядьте за наш
столик. Ведите себя так, как будто мы знакомы, но не очень близко. Ясно?
     - Ясно.
     "Если это приблизит  меня  к Хелден  фон Тибольт, пусть  будет  так", -
подумал Холкрофт.
     Ноэль держался на почтительном расстоянии от человека, без труда следуя
за модным пальто в толпе не столь элегантных туристов.
     Они приблизились к  многолюдной площади. Человек на минуту остановился,
закуривая сигарету, затем пересек улицу, направившись к столику за цветочным
ящиком. Как  он  и говорил, за столиком  сидели  двое: мужчина в  поношенной
куртке  и  женщина в черном плаще и белом шарфе.  Шарф  контрастировал с  ее
прямыми волосами, такими же черными, как и плащ. На бледном женском лице без
следов  косметики  назойливо выделялись  очки  в черепаховой  оправе.  Ноэль
подумал,  что если  это Хелден фон  Тибольт,  то  она  мало  напоминает свою
сестру.  Он начал моцион  вокруг площади,  изображая  интерес к выставленным
повсюду работам  художников. Здесь были холсты со  смелыми яркими  мазками и
тяжелыми   линиями,  выполненные   угольным  карандашом   портреты  детей  с
выпученными  глазами.  Всюду  красивость,  поспешность   и  искусственность.
Хороших работ  было мало, да и  откуда им  здесь  взяться? Это был рынок для
туристов, базар, где ценилась эксцентричность.
     На Монмартре  ничего  не  изменилось,  подумал Холкрофт, приближаясь  к
кафе.
     Он прошел мимо цветочного ящика и кивнул сидящим за столиком мужчинам и
женщине.  Они  поздоровались  в  ответ  и пригласили  его присоединиться. Он
присев на свободный стул рядом с брюнеткой в черепаховые очках.
     - Я Ноэль Холкрофт, - сказал он, не обращаясь ни к кому персонально.
     - Мы знаем, - ответил человек в куртке, разглядывая толпу на площади.
     Ноэль повернулся к женщине:
     - Вы - Хелден фон... Извините, Хелден Теннисон?
     - Нет, и никогда с ней не встречалась, -  ответила брюнетка, пристально
глядя на мужчину в куртке. - Но я провожу вас к ней.
     Человек в дорогом пальто повернулся к Холкрофту:
     - Вы один?
     - Разумеется.  Может, перейдем к  делу? Хелден... Теннисон...  сказала,
что  мне  будут  даны инструкции. Я  бы  хотел  встретиться  с ней,  кое-что
выяснить, а потом найти гостиницу. Последние несколько дней я  совершенно не
высыпался. - Он привстал.
     - Сядьте! - резко сказала женщина.
     Он сел, скорее повинуясь любопытству, чем  подчиняясь команде. Вдруг он
понял, что дело  не в нем,  просто эта троица чего-то испугалась.  Элегантно
одетый тип кусал  губы, пристально  разглядывая что-то в центре площади. Его
сосед в куртке уставился туда  же. Они смотрели на кого-то, кто основательно
их обеспокоил.
     Холкрофт  попытался  проследить  за их  взглядами,  всматриваясь сквозь
фигуры  снующих  людей,  заполнивших  улицу  перед кафе. У  него перехватило
дыхание. На другой стороне  улицы он увидел тех  двоих,  от которых,  как он
считал,  ему удалось избавиться  в  Ле-Мане. Этого  не может  быть! Когда он
вышел из самолета, хвоста не было.
     - Это они, - сказал Ноэль.
     Элегантно одетый  быстро повернул голову:  человек в  куртке реагировал
медленнее и смотрел с недоверием; брюнетка уставилась на Ноэля.
     - Кто? - спросила она.
     - Вон  те двое, у входа  в  ресторан.  Один в светлом пальто, другой  с
перекинутым через руку плащом.
     - Кто они?
     <b>-</b> Те,  кто сегодня был  в  Орли и  ждал меня. Я  улетел в Ле-Ман, чтобы
избавиться от них.  Я почти уверен, что это агенты  британских спецслужб. Но
откуда они  узнали, что я здесь? Их не  было в  самолете.  За мной  никто не
следил. Клянусь!
     Трое  переглянулись;  они  ему  верили,  и  Холкрофт  знал  почему.  Он
обнаружил англичан  сам, добровольно выдал информацию до того,  как она была
ему предъявлена.
     - А что эти англичане хотят от вас? - спросил человек в куртке.
     - Это касается только Хелден фон Тибольт и меня.
     - А вы уверены, что они англичане? - настаивал человек в куртке.
     -Да.
     - Надеюсь, вы не ошибаетесь. ? Человек в пальто подался вперед:
     - Почему вы полетели в Ле-Ман? Что случилось?
     -  Я думал,  что  смогу оторваться от  них, и  был уверен, что  мне это
удалось. Я купил  билет до Марселя.  Постарался убедить девушку в кассе, что
мне нужно именно в Марсель, а потом выбрал  рейс с промежуточными посадками.
Первая была  в Ле-Мане, и я вышел. Я  видел, как они расспрашивали ее. Я  ни
слова не произнес о Ле-Мане.
     -  Не нервничайте,  -  проговорил  мужчина в куртке.  - Это  привлекает
внимание.
     - Неужели вы всерьез полагаете, что они меня до сих пор не заметили? Но
как они могли меня выследить?
     - Это не трудно, - произнесла женщина.
     - Вы брали машину напрокат? - спросил элегантно одетый.
     - Конечно, мне же надо было добраться до Парижа.
     - В аэропорту?
     - Естественно.
     - И естественно,  вы спросили карту. Или хотя бы направление, упомянув,
без сомнения, Париж. Вы же ехали не в Марсель?
     - Конечно, но многие так делают.
     -  Совсем не многие.  И не в аэропорту, откуда  есть рейсы до Парижа. И
никто с такой  же фамилией,  как  ваша.  Я не думаю,  что  у  вас  фальшивые
документы.
     Холкрофт начал понимать.
     - Они все проверили, - с негодованием произнес он.
     - По  телефону, и  всего за несколько  минут,  - подтвердил  человек  в
куртке. - И даже еще быстрей, если выяснили, что вы вышли в Ле-Мане.
     - Французы ни за что не упустят возможность продать свободное место,  -
добавил  человек в элегантном  пальто. - А в аэропорту не так уж много мест,
где можно взять напрокат машину. Марку,  номер, цвет можно узнать. Остальное
- просто.
     - Как - просто?! В целом Париже найти одну-единственную машину?!
     - Не  в Париже, мсье. По дороге в Париж. Есть всего одно главное шоссе.
Наиболее вероятно, что  именно им и воспользуется иностранец. Вас  вычислили
по пути в Париж.
     К удивлению Ноэля примешалось чувство подавленности.
     - Я сожалею, очень сожалею.
     - Вы  же не нарочно, - сказал элегантно одетый, снова  сосредоточившись
на англичанах, которые теперь сидели в первом ряду кафе в центре площади. Он
тронул за руку человека в куртке. - Они сели.
     - Вижу.
     - Что будем делать? - спросил Холкрофт.
     - Действовать,  - ответила  брюнетка.  -  Точно выполняйте  то, что вам
скажут.
     - Начали, - сказал человек в дорогом пальто.
     -  Поднимайтесь!  - скомандовала женщина. - Выходите  вместе со мной  и
поворачивайте направо. Быстро!
     В замешательстве Холкрофт встал со  своего стула и вышел из-за столика.
Пальцы женщины сжимали его руку. Они перешагнули через ограждение.
     - Направо, - снова произнесла она. Холкрофт повернул направо.
     - Быстрей! - повторила она.
     Он услышал за  собой звон разбитого стекла, сердитые крики и оглянулся.
Двое англичан выскочили из кафе,  столкнувшись с официантом.  Все  трое были
залиты вином.
     - Еще раз направо, - скомандовала женщина. - Входите!
     Он  сделал,  как  ему было ведено, проталкиваясь через толпу  к другому
кафе. Оказавшись внутри, женщина остановилась. Ноэль инстинктивно повернулся
и посмотрел на площадь.
     Англичане пытались отделаться  от разъяренного  официанта. Тот, который
был в пальто, бросил деньги на стол. Его соратник,  успевший уже подбежать к
выходу, бросал безумные взгляды в том направлении, куда  скрылись Холкрофт с
девушкой.
     Ноэль  услышал  крики. И застыл в изумлении:  не  более чем в  двадцати
футах от  места, где находились  агенты, стояла брюнетка в  блестящем черном
плаще,  в массивных очках в  черепаховой оправе и  белом шарфе. Она  стояла,
крича на кого-то достаточно громко, чтобы привлечь внимание окружающих.
     Включая англичан.
     Внезапно  она смолкла и побежала  по оживленной улице в сторону  южного
склона Монмартра. Британские агенты припустились за ней. Толпа молодых людей
в джинсах и  куртках преградила  им путь.  Слышались  разгневанные  выкрики;
потом до него донеслись пронзительные свистки жандармов.
     Монмартр превратился в сущий ад.
     -  Пошли. Быстрей! - Брюнетка -  та,  что была с ним,  - снова схватила
Ноэля  за руку  и вытолкнула его  на.  улицу. - Налево,  -  потребовала она,
проталкивая Холкрофта сквозь толпу. - Туда же, где мы были.
     Они  приблизились  к столику  за  цветочным  ящиком. Человек в  дорогом
пальто все еще сидел там. При их приближении он поднялся.
     - Здесь могут быть другие агенты, - сказал он. - Быстрей!
     Холкрофт и  женщина побежали дальше. Они достигли УЗКОЙ боковой улочки,
по обеим сторонам  которой  располагались  небольшие магазины.  Единственным
освещением квартала был неяркий свет витрин.
     -  Сюда! - произнесла бегущая рядом  с  Ноэлем женщинa,  схватив его за
руку. - Машина - справа, первая от угла.
     Это был "ситроен".  Выглядел  внушительно и вместе с тем неприметно. На
кузове виднелись следы  грязи,  на  колесах  -  грязь и пыль. В  пыли были и
стекла.
     -  Садитесь за руль, - скомандовала женщина,  протягивая ему ключи. - Я
сяду сзади.
     Холкрофт сел в машину, пытаясь  сориентироваться. Он включил двигатель.
Машина  задрожала.  Она  была  оборудована  мощным  двигателем,  позволявшим
развивать огромную скорость.
     -  Поезжайте прямо к подножию холма,  - произнесла женщина. -  Я скажу,
где повернуть.
     В течение  следующих  сорока  пяти минут последовала  серия  виражей  и
неожиданных поворотов.  Женщина  указывала направление в последнюю  секунду,
вынуждая Ноэля ожесточенно крутить руль, чтобы выполнить ее указания.
     Извилистая  дорога,  по  которой  мчался,   кренясь  набок   и  задевая
травянистую  насыпь, "ситроен", вывела  их  на шоссе  к  северу  от  Парижа.
Холкрофт изо  всех сил вцепился  в руль, пытаясь сначала выровнять машину, а
потом   протиснуться   между  двумя   почти   параллельно  идущими   впереди
автомобилями.
     - Быстрей! - подгоняла брюнетка с заднего сиденья. - Вы можете быстрей?
     - Господи! Я и так выжимаю больше девяноста пяти миль!
     - Следите за зеркалами, а я буду следить за выездами. Жмите!
     Минут десять они ехали  в молчании.  Ветер  и  занудное жужжание  колес
сводили Ноэля с ума. Это какое-то безумие, подумал Холкрофт, переводя взгляд
от  переднего стекла к зеркалу заднего  вида и  залепленному грязью боковому
зеркалу. Что они вытворяют? От кого убегают они теперь, когда Париж  остался
позади? Подумать об этом времени не было: женщина снова завопила:
     - Следующий выезд.  Вот этот! Он едва успел притормозить и повернуть. С
пронзительным визгом машина остановилась у знака "стоп".
     - Не останавливайтесь! Налево!
     Доли секунды неподвижности стали единственной паузой в этих сумасшедших
гонках, которые вновь возобновились: выжимание скорости на темных загородных
дорогах, внезапные повороты, рявкающие над ухом грубые команды.
     Лунный  свет, разливавшийся  над великолепием Сакрэ-Кер, сейчас освещал
полоски фермерских земель. Неясно вырисовывались причудливые силуэты амбаров
и  силосных  башен: появлялись  и  исчезали маленькие  домики с  соломенными
крышами.
     - Вот дорога! - закричала женщина.
     От шоссе  с гудроновым покрытием, по которому  они  ехали, ответвлялась
проселочная  дорога,  почти  неприметная  за деревьями. Ноэль притормозил  и
свернул на  проселок. Машина запрыгала, но голос  позади  него  не  позволил
ехать медленнее:
     -  Торопитесь!  Мы  должны перевалить  через холм, чтобы  не было видно
наших огней.
     Холм  был  крутой, а дорога очень узкая. Холкрофт нажал на акселератор.
"Ситроен"  устремился  вверх. Они достигли  вершины холма. Ноэль  вцепился в
руль, будто боясь, что тот вырвется. Спуск  оказался не менее крутым. Дорога
свернула влево и снова выровнялась.
     - Осталось не больше четверти мили, - сообщила спутница.
     Холкрофт был в  полном изнеможении;  ладони  его  взмокли. Он и женщина
оказались в самом глухом и темном месте, какое только можно себе вообразить.
В густом лесу, на дороге, которая не значилась ни на одной карте.
     Вдруг он заметил дом. Маленький, крытый соломой  дом на ровной  полянке
среди леса. В доме горел слабый свет.
     -  Остановитесь здесь! - последовала  команда. Но уже  не  тем  строгим
голосом, который терроризировал его в течение почти часа.
     Ноэль остановил машину  прямо  перед  дорожкой,  что  вела  к  дому. Он
несколько раз глубоко  вздохнул и отер пот с лица, на мгновение закрыв глаза
и мечтая, чтобы отступила головная боль.
     -  Обернитесь,  пожалуйста,  мистер  Холкрофт, -  попросила женщина,  в
голосе которой не осталось и следа резкости.
     Он повиновался и  замер,  глядя в темноте на женщину на заднем сиденье.
Блестящих  черных волос и очков в тяжелой  оправе как не бывало.  Белый шарф
был  на  месте,  но  теперь  оказался  частично  скрыт  длинными  белокурыми
волосами, струившимися  на  плечи и обрамлявшими лицо  - очень  милое  лицо,
которое он видел  уже  где-то  раньше. Не то же самое лицо, а очень похожее;
тонкие черты, любовно Слепленные в глине, прежде чем резец коснулся камня. В
этом  лице  не  было  холодности,  а  во  взгляде  - отстраненности. Скорее,
ранимость и заинтересованность. Она говорила спокойно, вглядываясь в него из
полумрака:
     -  Я Хелден фон Тибольт. У меня в руке  пистолет.  Итак, что вы от меня
хотите?
     <b><i>Глава 15</b></i>
     В темноте блеснул пистолет,  и этот пистолет был нацелен ему в  голову.
Пальцы женщины сжимали курок.
     - Прежде всего, чтобы вы убрали эту штуку.
     - Боюсь, что не смогу этого сделать.
     - Меньше всего на  свете я хотел бы причинить вам зло.  Вам нечего меня
бояться.
     - То, что вы  говорите,  утешает.  Но мне уже приходилось слышать нечто
подобное, и это не всегда оказывалось правдой.
     - Можете  мне верить. - Он  взглянул  ей  в  глаза.  Выражение ее  лица
смягчилось.
     -  Где мы?  -  спросил Ноэль. -  Зачем  понадобилось  это сумасшествие?
Скандал на Монмартре, маниакальные гонки. От кого вы убегаете?
     -  Я могу задать  вам  тот  же  вопрос. Вы  ведь тоже  удираете. Вы  же
полетели в Ле-Ман.
     - Я хотел кое от кого избавиться. Но я никого не боюсь.
     - Я хочу того же. Но я боюсь.
     - Кого? -  Ноэлю почудился призрак Тинаму. Он  попытался отделаться  от
него.
     -  Отвечу я вам на  этот  вопрос или нет - будет  зависеть от того, что
скажете мне вы.
     -  Честно  говоря, в  данный  момент вы - самый важный  человек в  моей
жизни.  Все  может измениться, когда  я  встречу вашего брата,  но пока этим
человеком являетесь вы.
     -  Не  представляю себе почему. Мы никогда не встречались.  Вы сказали,
что хотели видеть меня в связи с событиями, которые имеют отношение к войне.
     - Точнее, к вашему отцу.
     - Я не знала своего отца.
     - Никто из нас не знал своих отцов.  Он сказал  Хелден  то же, что и ее
сестре, не упомянув  о людях "Вольфшанце". Она  и так была слишком напугана.
Его слова звучали как эхо прошлой ночи в Портси. Это было всего лишь прошлой
ночью, а женщина, с которой он разговаривал сейчас, очень была похожа на ту,
но только внешне. Гретхен Бомонт слушала молча,  Хелден - нет. Она постоянно
перебивала его, задавая вопросы, которые Ноэль должен был бы задать сам.
     - Этот Манфреди показал документы, удостоверяющие его личность?
     - Ему не надо было  этого  делать.  У  него  были банковские документы.
Подлинные.
     - Как фамилии директоров?
     - Директоров?
     -  "Ла  Гран  банк  де  Женев",  где  находился  этот  экстраординарный
документ.
     - Не знаю.
     - Вам должны были это сказать.
     - Я спрошу.
     - Кто будет представлять это учреждение в Цюрихе?
     - Я думаю, доверенное лицо банка.
     - Вы думаете?
     - А это важно?
     - Это шесть месяцев вашей жизни. Должно бы быть важно.
     - Нашей жизни.
     - Посмотрим. Не я старшая из детей Вильгельма фон Тибольта.
     - Я сказал вам, когда звонил из Ле-Мана,  - проговорил Холкрофт, -  что
встречался с вашей сестрой.
     - Ну и?.. - спросила Хелден.
     - Я думаю, вы догадываетесь. Она не подходит. Директора и Женеве  будут
против.
     - Есть еще мой брат, Иоганн. Следующий по старшинству.
     - Знаю и хочу поговорить с ним.
     ? Не сейчас, позже.
     - Что вы имеете в виду?
     ? Я  упомянула в телефонном разговоре, что в моей жизни было более  чем
достаточно безотлагательных дел.
     ?  Вранье. В  этой области я крупный  специалист.  Я угадываю  лжеца  с
первого слова. Вы не лжете.
     - И на том спасибо.
     Ноэль  вздохнул с  облегчением.  База  для  разговора  создана.  Первый
конкретный шаг. В некотором смысле он, несмотря ни на что, даже почувствовал
радостное возбуждение. Хелден опустила пистолет на колени.
     - А теперь мы должны пойти в дом. Там нас ждет человек, который хочет с
вами поговорить.
     При этих словах приподнятое настроение Холкрофта улетучилось. Он не мог
говорить о Женеве ни с кем, кроме членов семьи фон Тибольт.
     - Нет,  - сказал он, покачав головой. -  Я  не буду ни с  кем говорить.
Все, что мы с вами обсуждали, останется между нами.
     - Дайте ему шанс. Он должен знать, что вы не хотите причинить вреда  ни
мне, ни  другим. Он  должен быть уверен, что  вы не  играете какую-то другую
роль.
     - Какую еще роль?
     - Он объяснит.
     - Он будет задавать вопросы?
     - Говорите только то, что сочтете нужным.
     - Нет!  Вы не понимаете. Я не могу никому ничего сказать о Женеве, и вы
тоже. Я уже устал объяснять... ? Он замолчал. Хелден подняла пистолет.
     - Я  все еще держу вас  на мушке. Выходите из  машины.  Шагая  друг  за
другом - он  впереди,  она сзади, - они подошли  по дорожке к двери дома. Он
был  погружен в  темноту, лишь слабо светились  окна.  Деревья отфильтровали
лунный свет до такой степени, что сквозь ветви просачивались лишь безмолвные
лучи, столь слабые, что, кажется, таяли в воздухе.
     Ноэль почувствовал,  как она схватила его за руку,  а  в спину уткнулся
пистолет.
     - Вот ключ. Откройте дверь. Ему трудно двигаться.  Небольшая комната, в
которую  они  вошли,  была  похожа  на  любую  другую,  которую  можно  себе
представить  в любом подобном  доме  в сельской глубинке  Франции, за  одним
исключением: две  стены  были  отданы книгам.  Вся остальная обстановка была
проста  до  примитивности:  крепкая  мебель неопределенного  стиля,  тяжелый
старомодный письменный  стол,  несколько  незажженных ламп  с  обыкновенными
абажурами, деревянный пол и толсто оштукатуренные стены. Книги были в  явном
беспорядке.
     В дальнем углу  комнаты в инвалидном кресле  сидел очень худой человек.
Он располагался между напольной лампой и  низким столиком. Свет падал  из-за
его  левого плеча.  В руках  человек держал  книгу. Волосы, седые и  редкие,
тщательно причесаны.  Холкрофт  предположил, что незнакомцу  было далеко  за
семьдесят.  Несмотря  на  изможденный вид,  лицо  его  выглядело строгим,  а
выражение глаз  за  очками в стальной  оправе - тревожным. Одет старик был в
наглухо застегнутую шерстяную кофту и вельветовые брюки.
     -  Добрый  вечер,  герр  Оберст, - произнесла Хелден. - Надеюсь,  мы не
заставили вас ждать слишком долго.
     - Добрый вечер, Хелден, - ответил старик, откладывая книгу в сторону. -
Главное, что вы уже здесь, целые и невредимые.
     Ноэль  как  загипнотизированный смотрел  на  хилого  человека,  который
опустил руки на подлокотники инвалидного кресла и медленно поднялся. Он  был
очень высок.  В  его речи  слышался акцент -  явно  немецкий и столь же явно
аристократический.
     - Вы - тот молодой человек,  который звонил мисс  Теннисон, - сказал он
утвердительно. - Меня  зовут просто  Оберст -  Полковник,  - что не является
моим званием, но, боюсь, так придется называть меня и впредь.
     - Это Ноэль Холкрофт. Тот самый американец. - Хелден сделала шаг влево,
демонстрируя  пистолет в своей  руке. - Он здесь  против своей  воли. Он  не
хотел говорить с вами.
     - Здравствуйте,  мистер Холкрофт.  - Полковник кивнул, не подав руки. -
Могу я поинтересоваться, почему вы отказывались поговорить со стариком?
     - Я не знаю, кто вы, - ответил Ноэль как можно спокойнее. - Кроме того,
предмет нашей дискуссии с мисс... Теннисон... конфиденциален.
     - Она тоже так думает?
     - Спросите ее. -  Холкрофт  затаил  дыхание.  Через  минуту он  узнает,
насколько был убедителен.
     - Да, -  сказала Хелден,  -  если только это правда. А я думаю, что это
правда.
     - Понятно. Видимо, ему удалось тебя убедить. Ну а я хитер как дьявол. -
Старик снова опустился в кресло.
     - Что это значит? - спросил Ноэль.
     - Вы  не будете касаться конфиденциальной темы, а  я должен  умудриться
задать вопросы, ответы  на которые  помогут  развеять нашу  обеспокоенность.
Видите  ли,  мистер Холкрофт, у вас нет причин меня бояться. Напротив, у нас
имеются основания опасаться вас.
     - Почему?  Я не знаю  вас, вы не знаете  меня. Во что бы вы там ни были
вовлечены, ко мне это не имеет никакого отношения.
     - Мы  все  должны  быть  в  этом  уверены,  -  проговорил старик.  -  В
телефонном разговоре вы сказали Хелден о безотлагательности, о большой сумме
денег, о делах более чем тридцатилетней давности.
     - Сожалею, что она сказала вам  об этом, - перебил Ноэль, -  даже этого
слишком много.
     - Она очень мало  сказала, -  продолжал  Полковник. - Только то, что вы
виделись с ее сестрой и интересуетесь ее братом.
     - Я повторяю еще раз: это конфиденциально.
     - И наконец, - продолжал старик  так, будто Холкрофт ничего не говорил,
- о том, что вы намеревались тайно встретиться.
     -  У  меня есть на  то причины, - сказал Ноэль. - К вам  это  не  имеет
никакого отношения.
     - Так ли?
     -Да.
     - Позвольте  тогда коротко  подытожить  сказанное.  -  Полковник  сплел
пальцы,  устремив взгляд на Холкрофта. -  Безотлагательность, крупная  сумма
денег,  события,  имевшие место три  десятилетия  назад,  интерес к потомкам
члена  высшего командования  Третьего рейха  и, может быть, самое  главное -
тайная встреча. Разве это ни о чем не говорит?
     - Понятия не имею, о чем это вам говорит.
     - Тогда я уточню. О ловушке.
     - Ловушке?
     -  Кто  вы, мистер  Холкрофт?  Приверженец "Одессы"  или,  может  быть,
"Возмездия"?
     - "Одессы"... или... чего? - переспросил Холкрофт.
     - "Возмездия", - резко повторил старик.
     - "Возмездия"?..  - Ноэль посмотрел на калеку  таким  же  пронизывающим
взглядом. - Я не понимаю, о чем вы говорите.
     Полковник взглянул на Хелден и снова перевел глаза на Холкрофта.
     - Вы хотите сказать, что не слышали ни о том, ни о другом?
     -  Я слышал об "Одессе", но ничего не знаю о... "Возмездии"...  или как
вы там это называете.
     - "Одесса" и "Возмездие". Наемные убийцы. Преследователи детей.
     -  Преследователи  детей?  -  Ноэль  покачал  головой.  -  Вам  следует
пояснить, потому что у меня  нет даже смутного представления о том, о чем вы
говорите.
     Старик снова посмотрел  на Хелден. Что значили  их взгляды, Холкрофт не
понял, но Полковник повернулся к нему, буравя глазами, будто изучал опытного
лжеца, пытаясь отыскать признаки обмана.
     -  Я  задам вам  откровенный вопрос. Вы - один из  тех, кто разыскивает
детей  нацистов? Кто повсюду преследует их, убивая из мести за преступления,
которые они никогда не совершали; наказывая невинных в назидание другим? Или
заставляя  их  присоединяться к  вам? Угрожая им  документами,  рисующими их
родителей  монстрами, угрожая выставить  их отпрысками  психопатов и  убийц,
если они  отказываются быть  завербованными; разрушая их жизнь  во имя вашей
безумной идеи? Это люди, которые ищут  детей, мистер Холкрофт. Вы -  один из
них?
     Ноэль облегченно закрыл глаза.
     - Я не могу вам передать, до  какой степени вы ошибаетесь. Не могу  вам
сказать  больше  ничего,  но вы  настолько  заблуждаетесь,  что  это  просто
невероятно.
     - Нам нужны доказательства.
     -  Можете  не сомневаться. Я не причастен  к таким делам.  И никогда не
слышал о подобном раньше. Эти люди просто больны.
     -  Да, они больны, -  согласился Полковник.  - Поймите меня  правильно.
Мстители  нашего  времени разыскивают  действительных  монстров,  избежавших
наказания преступников, которые  продолжают  смеяться над Нюрнбергом,  и тут
нам нечего  возразить. Это  другое дело. Но преследование детей  должно быть
прекращено.
     Ноэль повернулся к Хелден:
     -  Это  и  есть то, от  чего  вы бежали? Спустя столько лет они все еще
охотятся за вами?
     Ответил старик:
     - Акты насилия происходят каждый день. Повсюду.
     - Так почему  же об  этом никому не известно?  - возмутился Холкрофт. -
Почему об этом молчат газеты? Почему все эти факты замалчиваются?
     -  Думаете... кому-то есть до этого  дело? - спросил  Полковник.  -  До
детей нацистов?
     - Господи, они же были совсем детьми. - Ноэль снова взглянул на Хелден.
- Неужели  то, чему  я  был свидетелем,  имеет к этому отношение?  Вы должны
защищать друг друга? Это приняло такие масштабы?
     - Нас называют  детьми проклятых, - просто сказала дочь фон Тибольта. -
Мы прокляты без вины.
     - Я этого не понимаю, - протестующе сказал Холкрофт.
     - Важно  не это. - Старый солдат снова  медленно поднялся, пытаясь, как
подумал Холкрофт, встать во весь свои внушительный рост. -  Важно то, что мы
убедились: вы не принадлежите ни к кому из них. Ты удовлетворена, Хелден?
     - Да.
     - Мне ничего больше не следует знать? Женщина покачала головой.
     - Я удовлетворена, - повторила она.
     -  Тогда и  я  тоже. - Полковник протянул  руку  Ноэлю. -  Спасибо, что
пришли.  Как  вам  объяснила Хелден, о  моем  существовании  не очень широко
известно;  и  нам бы  не  хотелось огласки.  Мы  будем признательны  вам  за
конфиденциальность.
     Холкрофт  пожал   протянутую  руку,  удивившись   крепкому  рукопожатию
старика.
     - Я тоже хотел бы на это рассчитывать.
     - Я даю вам свое слово.
     - В таком случае я тоже, - сказал Ноэль.

     Они ехали молча,  прорезая темноту светом фар.  Холкрофт  был за рулем,
Хелден -  на  переднем  сиденье,  рядом с  ним,  кивками указывая  повороты.
Прекратились вскрики  и  грубые  команды,  рявкающие  над  ухом в  последнюю
секунду.  Хелден выглядела такой же измученной событиями ночи, как и  он. Но
ночь еще не кончилась, и им было необходимо поговорить.
     - Неужели это  было ему так  нужно, - спросил  он.  -  Так  важно  меня
видеть?
     - Очень. Он должен  был  убедиться, что вы не связаны с  "Одессой"  или
"Возмездием".
     - Что все-таки они собой  представляют? Он  говорил так, будто я должен
знать, но я понятия об этом не имею. Я действительно его не понял.
     -  Это  две экстремистские  организации, враждующие  друг с другом. Обе
фанатичные, и обе охотятся за нами.
     - Вами?
     -  Детьми  лидеров партии.  Где  бы мы ни находились,  куда  бы нас  ни
занесло.
     - Почему?
     -  "Одесса"  стремится  возродить  нацистскую   партию.  Ее  сторонники
повсюду.
     - Серьезно? Они реально существуют?
     -  Абсолютно реально, и это серьезно.  "Одесса" использует для вербовки
все средства - от шантажа до физических методов. Это гангстеры.
     - А... "Возмездие"?
     -  Эта  организация  возникла  первоначально  как  общество,  созданное
уцелевшими  узниками  концлагерей.  Они  охотились за садистами  и убийцами,
тысячи которых никогда не были преданы суду.
     - Это что - еврейская организация?
     - Среди них  есть евреи,  но  их меньшинство.  Израильтяне организовали
собственные группы и управляют ими из Тель-Авива и Хайфы. В этой организации
в  основном коммунисты.  Многие  думают,  что  всем  заправляет  КГБ. Другие
считают, что туда устремились революционеры из третьего мира. "Возмездие", о
котором говорилось изначально, превратилось в  нечто другое. Это - прибежище
террористов.
     - Но почему они преследуют вас? Хелден взглянула на него.
     -  Чтобы завербовать. Среди нас тоже  есть революционеры. Они втянуты в
"Возмездие". А к  тем из нас, кто не хочет  быть  завербованным, применяются
самые  суровые  меры. Мы  служим  козлами отпущения.  Мы для  них - фашисты,
которых  они уничтожают.  Они используют наши имена, а часто  и трупы, чтобы
показать  людям, что  нацизм жив. Они мало  чем отличаются  от "Одессы".  Их
девиз: "Завербуй или убей!"
     - Это безумие, - сказал Ноэль.
     - Безумие, - согласилась Хелден, - но  реальное, а мы молчим.  Не хотим
привлекать к себе внимание. Да и кому это интересно? Мы - дети нацистов.
     - "Одесса",  "Возмездие"... Никто  из моих знакомых ничего  не знает  о
них.
     Ни у кого из них нет причин для этого.
     - Кто такой Полковник?
     -  Замечательный  человек,  который обречен  скрываться до  конца своих
дней, потому что у него есть совесть.
     - Что это значит?
     -  Он был членом высшего командования  и свидетелем ужасов. Но понимал,
что сопротивляться  бесполезно: другие пытались  и  были уничтожены.  Вместо
этого   он  остался  на  своем   месте  и,  используя   положение,   отдавал
контрприказы,  сохранив  тем  самым  много  жизней  -  одному  Богу известно
сколько.
     - В этом нет ничего бесчестного.
     -   Он  делал  это   единственно  возможным  путем.   Тихо,   используя
бюрократические  уловки, незаметно. Когда все закончилось, союзники  осудили
его,  исходя  из  его  положения  в рейхе.  Полковник  провел  в  заключении
восемнадцать  лет. Когда, в конце  концов,  о его делах стало  известно, его
начали презирать тысячи немцев. Они называли его предателем. Уцелевшие члены
офицерского корпуса назначили награду за его голову.
     Ноэль, вспомнив слова Хелден, сказал:
     - Проклят без вины.
     - Да,  - подтвердила она, неожиданно показав поворот, который  он  чуть
было не проскочил.
     -  В какой-то степени, - сказал  Ноэль,  поворачивая руль,  - Полковник
подобен тем троим, что  написали женевский документ. Вам это не  приходило в
голову?
     - Приходило.
     - Наверное, у вас было искушение сказать ему об этом.
     - Да нет, вы же просили не говорить.
     Холкрофт взглянул  на нее. Хелден смотрела прямо перед собой.  Лицо  ее
выглядело  усталым, бледность  подчеркивали  темные круги  под  глазами. Она
казалась одинокой, и  в это одиночество не так-то легко было вторгнуться. Но
ночь еще не кончилась. Им надо многое сказать друг другу и принять решение.
     Потому  что  Ноэль   начинал  думать,  что  именно   младшему  отпрыску
Вильгельма фон Тибольта будет доверено представлять фон Тибольтов в Женеве.
     - Не могли бы мы отправиться  в какое-нибудь  тихое место? Я думаю, что
неплохо было бы нам обоим пропустить по рюмке.
     - В четырех-пяти милях отсюда есть небольшая гостиница.  Она в стороне.
Никто нас не увидит.
     Когда они сворачивали с дороги, Ноэль взглянул в зеркало заднего  вида.
В нем светились огни фар. Это был неприметный  выезд с парижского шоссе, без
всяких  знаков. Тот  факт, что  у  водителя,  едущего  сзади,  были  причины
использовать именно  этот выезд  и  именно в это  время,  выглядело  слишком
подозрительным, чтобы его  проигнорировать. Холкрофт только собирался что-то
произнести, как вдруг произошла странная вещь. Огни  в  зеркале  исчезли. Их
просто больше не существовало.
     Гостиница   являла  собой   бывший   фермерский   дом.   Часть   газона
использовалась под стоянку и была покрыта гравием.
     Через  арку  позади  бара можно было попасть в  небольшой  холл.  В нем
расположились  две  пары,  явно  парижане  и  столь  же   явно  не  хотевшие
афишировать свои  отношения. На вошедших устремились не слишком  приветливые
взгляды. В дальнем конце  холла виднелся камин с пылающими дровами. Неплохое
местечко для беседы.
     Их проводили к столику слева от камина. Они заказали два бренди.
     -  Здесь очень мило, - произнес  Ноэль, наслаждаясь теплом от камина  и
алкоголя. - Не находите?
     - Это по пути к Полковнику. Мы с  друзьями часто останавливаемся здесь,
чтобы поговорить.
     - Вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
     - Пожалуйста.
     - Когда вы уехали из Англии?
     - Примерно три месяца назад, когда мне предложили работу.
     - Вы значились в лондонской адресной книге как Хелен Теннисон?
     -  Да. В  Англии имя  Хелден нуждается  в объяснениях,  и я  устала  их
давать. В Париже по-другому. Французы не слишком любопытны в отношении имен.
     - Но вы не называете себя  фон  Тибольт. - Холкрофт заметил, как краска
негодования залила ее лицо.
     - Нет.
     - А почему Теннисон?
     - Мне  кажется, это совершенно  очевидно. Фон  Тибольт  звучит  слишком
по-немецки.  Когда  мы  уехали  из Бразилии в Англию,  было разумно поменять
фамилию.
     - Просто сменить фамилию? Ничего больше?
     -  Нет. -  Хелден отпила  глоток бренди и посмотрела на огонь. - Больше
ничего.
     Ноэль взглянул на нее. В  ее голосе звучала фальшь. Хелден не удавалось
скрыть  ложь. Она явно  что-то недоговаривала,  но  вызывать  ее на разговор
сейчас - несвоевременно. Холкрофт сделал вид, что ничего не заметил.
     - Что вы знаете о своем отце? Она повернулась к нему:
     - Очень мало.  Моя мать любила его, и, по ее  словам, он был лучше, чем
можно  было  заключить  по  годам  в  Третьем  рейхе.  Но  это  нуждается  в
подтверждении, правда? Он был высокоморальным человеком.
     - Расскажите мне о своей матери.
     -  Она осталась в живых. Когда мама покидала Германию,  у  нее  не было
ничего,  кроме  нескольких  ювелирных  украшений,  двоих  детей  и  пока  не
родившегося  третьего ребенка.  У  нее не  было образования, она  не владела
никаким  ремеслом,  но  умела  работать... и вызывала  доверие.  Мама  стала
работать продавщицей в магазинах одежды, привлекая клиентов,  используя свои
способности, а их  у нее хватило для создания собственного дела,  фактически
даже нескольких. Наш дом в Рио-де-Жанейро был довольно комфортабельным.
     - Ваша сестра сказала, что это было... убежище, которое стало адом.
     - Моя сестра склонна  к мелодраме. Все было не настолько плохо. Если на
нас смотрели свысока, так на то были причины.
     - Какие?
     - Моя мать была исключительно привлекательна...
     - Как и ее дочери, - перебил Ноэль.
     - Наверное, - сухо сказала Хелден. - Мне всегда это было безразлично. Я
никогда не пользовалась внешностью, какой бы привлекательной ни была. А  моя
мать пользовалась.
     - В Рио?
     - Да. Она была  на содержании нескольких мужчин... фактически,  все мы.
Последовало  два или  три  развода, но замужество  ее не  интересовало.  Она
разрушала браки ради денег и в интересах бизнеса. Когда она умерла, мы стали
отверженными. Немецкая диаспора считала ее парией. А заодно и ее детей.
     - Вы  изобразили ее очаровательной, - сказал Холкрофт,  смеясь. - А как
она умерла?
     -  Она  была убита. Выстрелом в  голову,  когда  однажды  ночью ехала в
машине.
     Улыбка  Холкрофта погасла. Вернулись видения: пустынная площадка высоко
над  Рио, звуки стрельбы, взрыв,  осколки стекла. Стекло. Стекло автомобиля,
выбитое бесшумным выстрелом. Тяжелый черный пистолет...
     Потом он вспомнил слова, произнесенные в кафе. Нелепые слова...
     Карарра. Брат и сестра.  Сестра  - лучший  друг  и  невеста Иоганна фон
Тибольта.
     <i>...Он  должен был  жениться  на моей  сестре. Но немцы  бы ему этого не
позволили.</i>
     "Кто же мог воспротивиться?"
     "Кто угодно. Да еще всадить Иоганну пулю в затылок..."
     Карарра. Близкие друзья, поддержавшие Тибольтов, изгнанных из общества.
     Вдруг Ноэля  осенило:  если бы Хелден  знала  о  том,  что  ему помогли
Карарра, она стала бы  более сговорчивой. Карарра рисковали жизнью,  посылая
его к фон Тибольтам. Она бы ответила доверием на доверие.
     -  Я думаю,  что должен вам кое-что сказать, - произнес он. -  В  Рио я
встречался с  Карарра. Это они мне сказали, где вас  искать и что ваша новая
фамилия - Теннисон.
     - Кто?!
     - Ваши друзья, Карарра. Невеста вашего брата.
     - Карарра? В Рио-де-Жанейро?
     -Да.
     - Я никогда о них не слышала. Я не знаю никаких Карарра.
     <b><i>Глава 16</b></i>
     Избранная  им тактика возымела  обратный эффект. Хелден  насторожилась,
боясь сказать что-нибудь еще о своей семье.
     Кем были Карарра?
     Почему они ему солгали?
     Кто направил  их  к нему? У брата  Хелден не было  никакой невесты  или
закадычного друга, которых бы она могла припомнить.
     Холкрофт  не  пытался  понять, он мог  лишь строить  предположения, как
можно  более  реальные.  Никто,  кроме  них, не  предлагал своих  услуг.  По
причинам,   ведомым  только  им,   Карарра  выдумали   дружбу,   которой  не
существовало. С другой стороны, не было никаких оснований считать их врагами
фон Тибольтов. Они вышли на него  под предлогом помощи двум сестрам и брату,
которые должны  были  уехать  из  Бразилии.  В Рио были люди - и один из них
всесильный человек по фамилии Графф, -  которые  бы дорого  заплатили, чтобы
отыскать  фон  Тибольтов. Карарра, которым  нечего терять  и которые  многое
могли бы приобрести, не выдали их.
     - Они хотели помочь, - сказал Ноэль. - Они не обманывали. Говорили, что
вас подвергают преследованиям, и они хотят вам помочь.
     -  Очень  может  быть, -  сказала Хелден.  -  Рио  наводнен  подонками,
продолжающими  вести  войну  и  охотиться  за  людьми, которых они  называют
предателями.  Никогда нельзя быть уверенным  в том,  кто  друг, а кто  враг.
Особенно среди немцев.
     - А вы знали Мориса Граффа?
     - Конечно, я знала, кто он. Все знали. Но я никогда его не видела.
     - Я видел. Он называл фон Тибольтов предателями.
     - Уверена,  что так и было. Мы были отверженными,  но не в политическом
смысле.
     - А в каком же?
     Девушка опять посмотрела в сторону, поднося рюмку с бренди к губам.
     - В другом.
     - Это связано с вашей матерью?
     - Да, - ответила Хелден. - Из-за матери.  Я вам говорила, что  немецкая
диаспора презирала ее.
     Снова у  Холкрофта возникло чувство, что она  говорит ему  только часть
правды. Пока его это устраивало. Если Ноэль заслужит ее доверие, она ему все
расскажет потом. Должна рассказать, как бы это ни затрагивало Женеву. Теперь
все затрагивало Женеву.
     - Вы сказали, что ваша мать разбивала  семьи, -  продолжил он. -  Почти
теми же словами ваша  сестра говорила о себе: что  ее остерегались офицеры и
их жены в Портсмуте.
     - Если  вы ищете параллели, то я не буду пытаться вас  разубедить.  Моя
сестра намного старше меня. Она была более близка с матерью, наблюдала за ее
успехами. И не забывала об этом. Она познала ужасы  послевоенного Берлина. В
тринадцать  лет  сестре  пришлось спать  с солдатами  ради  куска  хлеба.  С
американскими солдатами, мистер Холкрофт.
     Это было все, что он хотел  услышать о  Гретхен Бомонт. Полный портрет.
Проститутка по одним причинам  в тринадцать,  по другим - в  сорок с лишним.
Директора  женевского  банка  отвергнут  ее  по  причине   неустойчивости  и
некомпетентности.
     Ноэль знал,  однако,  что  были  и  более  глубокие  причины.  Человек,
которого, по  ее  словам,  она ненавидела,  но  с  которым жила.  Человек  с
необычно густыми бровями, последовавший за ним в Бразилию.
     - А что за человек ее муж?
     - Я с ним едва знакома.
     Хелден  снова  смотрела в сторону, на  огонь.  Она была  напугана,  она
что-то  скрывала. Ее слова были деланно  бесстрастны. Она не хотела говорить
ни о  чем,  связанном  с  Бомонтом.  Уклоняться  от  этой  темы  дальше было
бессмысленно. Откровенность между  ними должна быть взаимной. Чем скорее она
это поймет, тем лучше для них обоих.
     - Вы знаете что-нибудь о нем? Откуда он? Что делает на флоте?
     - Нет, ничего. Он капитан корабля. Это все, что я знаю.
     - Я думаю, что  он - фигура более  значительная,  и уверен, что вам это
известно. Пожалуйста, не лгите мне.
     Сначала ее  глаза  вспыхнули  гневом,  но  потом  так  же  быстро  гнев
улетучился.
     - Странно слышать это. Зачем мне вам лгать?
     - Я  бы  хотел  это знать.  Вы говорите, что  едва  его знаете,  а сами
напуганы до смерти. Пожалуйста...
     - К чему вы клоните?
     - Если вам  что-нибудь  известно,  скажите мне.  Если  вы  слышали хоть
что-нибудь о женевском документе, скажите мне - что.
     - Я ничего не знаю. Я ничего не слышала.
     - Две недели назад  я видел Бомонта по пути в Рио, в самолете. В том же
самом, в котором я летел из Нью-Йорка. Он преследовал меня.
     Холкрофт увидел страх в глазах Хелден.
     - Думаю, вы ошибаетесь, - сказала она.
     -  Я не ошибаюсь. Я видел его фотографию в доме у вашей  сестры.  В его
доме. Это был тот же человек. Я выкрал фотографию, но у меня ее тоже украли.
После того как избили из-за нее до полусмерти.
     - Господи... Вас избили из-за этой фотографии?
     - Больше ничего не пропало. Ни бумажник, ни деньги, ни часы. Только его
фотография. Там на обороте была надпись.
     - И что же там было написано?
     - Не знаю. Что-то по-немецки, а я не владею немецким.
     - Вы не можете вспомнить какие-нибудь слова?
     - Одно, кажется. Последнее. T-o-d. Tod.
     - "Ohne dich sterbe ich" - не это ли?
     - Не знаю. А что это значит?
     - "Без тебя я умру". Это в духе моей сестры. Я же говорила вам, что она
склонна к мелодраме. - Хелден снова лгала. Он чувствовал это!
     - И к нежности?
     -Да.
     - Это то, что утверждали  англичане, но я им  не верю. Бомонт был в том
самолете. А эту фотографию у  меня отобрали,  потому что  она несла какую-то
информацию. Боже мой, что происходит?
     - Я не знаю!
     -  Вам что-то  известно.  - Ноэль пытался сдерживать себя. Они говорили
тихо, почти  шепотом, но все равно привлекали  внимание других  посетителей.
Холкрофт  коснулся ее руки.  - Я  опять  к вам обращаюсь. Вы что-то  знаете.
Скажите мне.
     Он почувствовал, что ее рука слегка дрожит.
     - То, что известно мне, настолько запутано, что  просто бессмысленно. Я
больше чувствую, чем  знаю. Правда. - Она отняла свою руку. - Несколько  лет
назад Энтони Бомонт занимал пост военно-морского  атташе в Рио-де-Жанейро. Я
его не очень хорошо знала, но помню, что он часто  приходил  к нам. Он тогда
был женат, но проявлял явный интерес к моей сестре. Думаю, вы назвали бы это
маневром. Моя мать поощряла его. Он был высокопоставленным морским офицером,
и можно было из этого извлечь пользу. А  сестра  яростно  спорила с матерью.
Она презирала Бомонта и  не хотела иметь с  ним ничего общего. Тем не  менее
вскоре мы переехали в  Англию, и она вышла за него замуж. Я никогда не могла
этого понять. Ноэль почувствовал облегчение:
     -  Может  быть, это понять не так уж  трудно, как вам кажется.  Она мне
сказала, что вышла за него замуж, потому что он мог ее обеспечить.
     - И вы ей поверили?
     - Она подтверждала это всем своим поведением.
     - Тогда я не могу поверить, что это была моя сестра.
     - Это была ваша сестра, такая же красивая. Вы похожи.
     -  Теперь моя очередь задать  вам  вопрос. Вы действительно верите, что
она,  с ее внешностью,  могла  обречь  себя  на зарплату  морского офицера и
скучную жизнь офицерской жены? Я в это не верю. И никогда не верила.
     - А что вы думаете об этом?
     - Думаю, что ее заставили выйти замуж за Энтони Бомонта.
     Ноэль  откинулся  в  кресле.   Если  она   права,   то  это  связано  с
Рио-де-Жанейро. Возможно, с ее матерью. С убийством ее матери.
     - Как мог Бомонт заставить Гретхен выйти за него замуж? И почему?
     - Я и сама задавала себе оба эти вопроса сотни раз. Я не знаю.
     - А ее вы спрашивали?
     - Она отказывается со мной говорить.
     - Что случилось с вашей матерью в Рио?
     - Я  вам  уже  сказала.  Она манипулировала мужчинами ради денег. Немцы
презирали  ее,  считая аморальной.  Оглядываясь назад,  я не могу с этим  не
согласиться.
     - Это и послужило причиной ее смерти?
     - Думаю, да. Кто знает. Убийцу так и не нашли.
     -  Это,  может  быть,  и  есть ответ  на  первый  вопрос?  Не может  ли
оказаться, что Бомонт знал что-то настолько дискредитирующее  вашу мать, что
мог шантажировать вашу сестру?
     Хелден воздела руки:
     - Ну что могло быть такого дискредитирующего? Даже если все сказанное о
моей матери правда, какие это могло иметь последствия для Гретхен?
     - Это зависит от того, что именно он знал.
     -  Это непостижимо.  Она в  Англии. Сама себе хозяйка. За тысячи  миль.
Каким образом это может ее касаться?
     - Понятия не имею. - Ноэль вдруг вспомнил. -  Вы произнесли слова "дети
проклятых".  Проклятых за  то, чем вы  были  и  чем не были.  Не  может  это
относиться и к вашей сестре?
     - Бомонт не интересуется такими вещами. Это совсем другое.
     - Так ли это? Вы ведь не знаете. По вашему мнению, он заставил ее выйти
за него замуж. Если он шантажировал ее не этим, то чем?
     Хелден смотрела в сторону в глубоком раздумье.
     - Чем-нибудь более поздним.
     -  Документом  в  Женеве?  - спросил он. Предупреждение  Манфреди  эхом
прозвучало у него в ушах, возник призрак "Вольфшанце".
     - Как  отреагировала Гретхен, когда вы сказали ей  о Женеве? - спросила
Хелден.
     - Как будто ничего не случилось.
     - Ну и?..
     -  Это  мог  быть маневр.  Она  была  слишком  бесстрастной,  как и  вы
несколько минут назад, когда я  упомянул о Бомонте. Видимо, она была к этому
готова и смогла взять себя в руки.
     - Это только ваши догадки.
     "Момент настал", - подумал Ноэль.  Он  увидит в ее глазах все,  что она
недоговаривает. Неужели это касается Иоганна фон Тибольта?
     -  Не  совсем догадки.  Ваша сестра сказала: "Иоганн предупреждал меня,
что однажды придет человек и расскажет о странном договоре". Это ее слова.
     Того, на что он рассчитывал, - проблеск узнавания, вспышка страха, - не
произошло. Что-то было, но он  не  смог уловить, что именно. Она смотрела на
него так, будто сама  старалась что-то понять. В  то  же время в ее  взгляде
сквозила наивность. Этого-то Холкрофт не мог понять.
     - "Однажды придет человек..." Какая-то бессмыслица, - сказала Хелден.
     -  Расскажите  мне  о  вашем брате. Она помолчала. Ее взгляд блуждал по
красной скатерти. Вдруг, как бы выходя из транса, она спросила:
     - Об Иоганне? А что там рассказывать?
     -  Ваша  сестра  говорила,  что  ему  удалось  устроить  ваш отъезд  из
Бразилии. Это было трудно?
     - Проблемы были. Мы  не имели паспортов, и нашлись люди, которые хотели
помешать нам получить их.
     - Вы были иммигрантами. Во всяком случае, ваша  мать, брат и  сестра. У
них должны были быть документы.
     -  В  те  дни  любые  документы  уничтожались   после  того,   как  ими
воспользовались.
     - Кто хотел помешать вам выехать из Бразилии?
     <b>-</b> Те, кто хотел привлечь Иоганна к суду.
     - За что?
     - После того как была убита  мама, ее  делами стал  заниматься  Иоганн.
Пока мама была жива, она не особенно подпускала его  к делам. Многие считали
Иоганна безжалостным,  нечестным.  Брата  обвиняли  в  сокрытии  доходов,  в
неуплате налогов. Я не думаю,  что это  правда. Просто  он был  проворнее  и
умнее других.
     - Понятно. -  Ноэль  вспомнил  характеристику, полученную  им  от МИ-5:
"суперубийца". - Как ему удалось избежать суда и вывезти вас?
     - Деньги.  И встречи до  утра в странных  местах  с  людьми, которых он
никогда  не называл. Однажды утром  он пришел домой и  сказал нам с Гретхен,
что нужно  взять немного вещей для короткой - всего одна ночь  - поездки. Мы
поехали в аэропорт и  были доставлены маленьким самолетом в Ресифи,  где нас
встретил  какой-то человек. Нам вручили паспорта.  В  них значилась  фамилия
Теннисон.   В  следующий  момент   мы   с   Гретхен  уже  были  в  самолете,
направляющемся в Лондон.
     Холкрофт пристально смотрел на нее. Никакого намека на ложь.
     - Чтобы начать новую жизнь под именем Теннисон, - Добавил он.
     -  Да. Совершенно верно.  -  Она  улыбнулась.  -  Новую жизнь  за очень
короткое время.
     -  Ваш  брат,  конечно, не промах. А  почему вы  не поддерживаете с ним
отношений? Насколько я могу судить, вы не испытываете к нему ненависти.
     Хелден  нахмурилась,  как  будто  была не уверена  в своем  собственном
ответе.
     - Ненависти? Нет, может  быть, иногда я возмущаюсь  его  поступками, но
ненависти  к нему не питаю.  Как и большинство  блестящих людей, он  считает
себя ответственным  за все.  Он хотел руководить моей  жизнью, а  я не могла
этого принять.
     - Почему он газетчик?  Из всего, что  я слышал о нем, можно  заключить,
что он мог бы быть собственником одной из газет.
     - Наверное, будет когда-нибудь, если это то, что ему надо.  Он считает,
что  публикации  в крупных газетах  принесут  ему  известность.  Особенно  в
политической сфере, где он преуспевает. И он не ошибается.
     - Правда?
     - Конечно. За два  или три года он добился  репутации одного  из лучших
журналистов в Европе.
     Сейчас  или  никогда, подумал Ноэль. МИ-5 ничего  для  него не  значит.
Женева значит все. Он подался вперед.
     -  У него  также другая  репутация...  Я сказал вам на  Монмартре,  что
расскажу вам, и только вам, почему  англичане проявили интерес ко мне. Из-за
вашего брата. Они полагают, что я пытаюсь найти его по  причинам, не имеющим
никакого отношения к Женеве.
     - По каким причинам?
     Холкрофт пытался смотреть ей прямо в глаза.
     - Вы никогда не слышали о человеке, которого зовут Тинаму?
     - Наемный убийца? Конечно. Кто же о нем не знает? ? В ее глазах не было
ничего, кроме легкого замешательства.
     - Например, я, -  сказал Ноэль.  -  Я  читал о  наемных убийцах, но мне
никогда не приходилось читать о Тинаму.
     -  Вы  американец,  а его "успехи"  больше  описывались  в  европейской
прессе. Но какое отношение он имеет к моему брату?
     - Британская спецслужба полагает, что, возможно, он и есть Тинаму.
     На лице  Хелден  застыло выражение  шока.  Ее  изумление было настолько
велико,  что глаза стали безжизненными,  как у  слепой. Губы  задрожали. Она
пыталась говорить, но не могла  найти слов. Наконец  слова нашлись. Они были
еле слышны.
     - Вы не можете говорить это серьезно.
     - Уверяю вас, что могу. Больше того, и англичане могут.
     - Это возмутительно! Это переходит все границы! На  каком основании они
пришли к такому заключению?
     Ноэль привел самые яркие места из сообщений агентов МИ-5.
     - Боже мой! - проговорила Хелден, когда он закончил.  - Он курирует всю
Европу,  так  же  как  и  Ближний  Восток.  Англичане   могут  справиться  у
редакторов. Он не выбирает места, куда его посылают, это абсурд!
     -  Журналисты,  которые  пишут  сенсационные  статьи,  делающие  газеты
популярными, имеют полную  свободу при выборе  места  командировки.  Вот,  к
примеру, ваш брат. Он как  будто знал, что ему удастся добиться положения, о
котором вы говорили, знал, что через короткое время ему будет  предоставлена
полная свобода передвижения.
     - Вы не можете так думать.
     - Я не знаю, что думать, - сказал Холкрофт. - Знаю только, что ваш брат
может подвергнуть  опасности ситуацию в Женеве. Одного только факта, что  он
находится  под  подозрением  у  МИ-5,  было  бы  достаточно,  чтобы испугать
банкиров.  Они  боятся  внимания  такого  рода,  когда дело  касается вклада
Клаузена.
     - Но это не доказано!
     - Вы уверены?
     Глаза Хелден стали злыми.
     -  Да,  уверена.  Иоганн может быть  кем  угодно, но  не убийцей. Опять
начинается месть: травля детей нацистов.
     Ноэль  вспомнил первую  фразу седого человека из МИ-5:  "Для начала  вы
знаете,  кто  был  его  отец..."  Может  быть,  Хелден  права?  Может  быть,
подозрения МИ-5 основаны на враждебности  к злейшему  врагу, существовавшему
тридцать лет назад? А Теннисон - воплощение... Вполне возможно.
     - Иоганн политизирован?
     -  Очень,  но  не  в  обычном  смысле.  Он  не  придерживается  никакой
конкретной  идеологии.  Наоборот,  он очень  критичен ко  всем  из  них.  Он
критикует   их  слабости   и   ненавидит  лицемерие.  Вот  почему  многие  в
правительстве терпеть его не могут. Но он не убийца!
     Если  Хелден права, подумал  Ноэль, Иоганн фон Тибольт был бы бесценной
находкой  для  Женевы или, точнее, для того агентства, которое  создается  в
Цюрихе.   Журналист,  владеющий   несколькими   языками,   к   чьему  мнению
прислушиваются, кто имеет опыт работы с финансами... идеально подошел бы для
распределения миллионов по всему миру.
     Если бы  можно было отвести тень Тинаму от Иоганна фон Тибольта, отпала
бы необходимость ставить директоров "Ла Гран банк де Женев" в известность об
интересе  МИ-5 к Джону Теннисону. Второй по  старшинству отпрыск  Вильгельма
фон  Тибольта был бы немедленно признан банкирами. Может быть, он обладал не
лучшими личными качествами, но, в конце концов, Женева не проводила  конкурс
личностей.  Он  мог  стать  экстраординарной  находкой.  Но   сначала   надо
избавиться от тени Тинаму, снять подозрения МИ-5.
     Холкрофт улыбнулся.  "Однажды  придет  человек и  расскажет о  странном
договоре..." Иоганн фон Тибольт - Джон Теннисон - ждал его!
     - Что смешного? - спросила Хелден, посмотрев на него.
     -  Я должен встретиться  с ним, -  ответил Ноэль, пропуская вопрос мимо
ушей. - Вы можете это устроить?
     - Думаю, да.  Мне понадобится несколько дней. Я не знаю, где он теперь.
Что вы хотите ему сказать?
     - Правду.  Может  быть, он ответит  тем же.  У меня есть все  основания
считать, что ему уже известно о Женеве.
     - Он дал мне номер телефона,  по которому я могу позвонить, если он мне
будет нужен. Я никогда им не пользовалась.
     - Воспользуйтесь им сейчас. Пожалуйста. Она кивнула. Ноэль понимал, что
некоторые  вопросы  остались  без  ответа.  Особенно  касающиеся человека по
фамилии Бомонт и  событий в  Рио-де-Жанейро,  которые Хелден не собиралась с
ним  обсуждать.  Событий,  связанных  с  человеком  с  густыми  черно-седыми
бровями. Но возможно, Хелден ничего и не знала об этом.
     Может, Джон  Теннисон  знает. Он наверняка знает  гораздо  больше,  чем
поведал каждой из сестер.
     - Ваш брат ладит с Бомонтом? - спросил Холкрофт.
     - Он его презирает. Он отказался прийти на свадьбу Гретхен.
     Почему? -  удивился  про себя Ноэль.  Кто  же  этот  загадочный  Энтони
Бомонт?
     <b><i>Глава 17</b></i>
     Перед  гостиницей,  в  дальнем углу  стоянки  для  автомобилей,  в тени
высокого дуба стоял темный седан. На его переднем сиденье расположились двое
мужчин: один в форме английского  морского офицера,  другой -  в темно-сером
деловом  костюме.  Его  черное  пальто  было  распахнуто.  Под  расстегнутым
пиджаком виднелся край коричневой кобуры.
     Морской  офицер сидел  за  рулем.  Его  лицо  с  грубыми  чертами  было
напряженным. Черные с сединой брови подергивались, как от нервного тика.
     Сидящий рядом  с ним человек  лет сорока был стройным, но  не  худым  -
точнее,  подтянутым,  благодаря  дисциплине  и  тренировке.  Широкие  плечи,
длинная  мускулистая  шея  и мощная  грудь, распирающая рубашку,  говорили о
хорошей физической форме и силе. Его лицо с тонкими чертами было интересным,
но  холодным, как будто  высеченным из гранита. Взгляд светло-голубых глаз -
твердый и бескомпромиссный. Взгляд смелого зверя с быстрой и непредсказуемой
реакцией. Скульптурную голову венчала  шевелюра светлых  волос, блестевших в
свете отдаленных фонарей.
     Это  был  Иоганн  фон Тибольт,  последние  пять лет известный  как Джон
Теннисон.
     - Ты видишь? - спросил морской офицер явно озабоченно. - Никого.
     -   Здесь  кто-то   был,  -  ответил  блондин.  -  Учитывая  то,  какие
предосторожности предпринимались, начиная  с  Монмартра, неудивительно,  что
здесь никого нет. Хелден и другие "дети" умеют действовать.
     -  Они скрываются от идиотов, -  сказал Бомонт,  -  "Возмездие"  просто
наводнено марксистскими недочеловеками.
     -  Придет время,  и "Возмездие" выполнит  свои  задачи, наши задачи. Но
меня сейчас беспокоит не "Возмездие". Я хочу знать, кто пытался его убить. -
Теннисон повернулся в темноте. Его глаза блеснули. Он постучал  по приборной
доске. - Кто пытался расправиться с сыном Клаузена?
     -  Клянусь,  что рассказал все,  что  нам  известно.  Все,  что удалось
узнать. Это не было ошибкой с нашей стороны.
     -  Это  было ошибкой, потому что убийство чуть не произошло, - повторил
Теннисон теперь уже более спокойно.
     -  Это  был Манфреди, наверняка  Манфреди,  -  продолжал  Бомонт. - Это
единственное объяснение, Иоганн.
     - Меня зовут Джон. Не забывай.
     - Прости. Это единственное объяснение. Мы не знаем, что Манфреди сказал
Холкрофту в том поезде. Возможно, он пытался убедить его отступить, а  когда
Холкрофт отказался, отдал приказ о его уничтожении.  Им не удалось убить его
на вокзале благодаря мне. Мне кажется, ты не должен об этом забывать.
     - Ты не дашь мне забыть,  -  перебил  Теннисон.  - Может,  ты прав.  Он
надеялся взять под контроль агентство в Цюрихе.  Но  этому  не бывать. Итак,
изъятие  актива  в  семьсот восемьдесят  миллионов  долларов  стало  слишком
сложной задачей.
     - Так же, как обещанные  два миллиона  - непреодолимым  искушением  для
Холкрофта.
     - Эти два миллиона он может положить в  банк только в уме. А его смерть
будет в наших руках, а не в чьих-то еще.
     - Манфреди действовал в одиночку,  поверь. После  истории в гостиничном
номере в Цюрихе никаких попыток больше не возникало.
     - Вряд  ли бы Холкрофт согласился с таким заявлением... А  вот и они. -
Теннисон  подался вперед.  Сквозь лобовое стекло он  увидел  Ноэля и Хелден,
вышедших из дверей. - Что, "дети" Полковника часто здесь встречаются?
     - Да, - ответил Бомонт. - Мне это известно от агента  "Одессы", который
однажды вечером  следил  за ними.  ? Блондин  засмеялся.  Его слова  звучали
язвительно.
     -  "Одесса"!  Карикатурные  типы,  которые  способны  лишь   плакать  в
погребках, перебрав пива. Они просто смешны!
     - Да, но они упорны.
     - И  могут принести  пользу, - сказал Теннисон, наблюдая,  как  Ноэль и
Хелден  садятся в  машину. - Они были  и остаются  солдатами самого  низшего
сорта,  пушечным мясом.  Раньше всех  обнаружены,  раньше  всех  принесены в
жертву. Это прекрасно отвлекает от более серьезных вещей.
     Послышался  мощный  шум  двигателя "ситроена". Холкрофт вывел машину со
стоянки и выехал на проселочную дорогу.
     Бомонт включил двигатель.
     - Я буду держаться на расстоянии. Он меня не заметит.
     - Не беспокойся,  - произнес  Теннисон. - Я вполне удовлетворен. Отвези
меня в аэропорт. Ты все подготовил?
     - Да. На "мираже" ты долетишь до Афин, а греки доставят тебя в Бахрейн.
Военные самолеты, статус ооновского  курьера, гарантии  Совета Безопасности.
Твои бумаги у пилота.
     - Отлично, Тони.
     Морской офицер улыбнулся, польщенный похвалой. Он нажал на акселератор.
Седан рванул со стоянки в темноту проселочной дороги.
     - Что ты будешь делать в Бахрейне?
     -  Обращу  на себя внимание, сделав материал о переговорах  по нефтяным
месторождениям. Принц Бахрейна охотно идет на  контракт. У  него нет выбора.
Он договорился о встрече с Тинаму и теперь,  бедный, боится, что эта новость
выплывет.
     - Ты неподражаем.
     - А ты предан. И всегда этим отличался.
     - А что после Бахрейна?
     Блондин откинулся на сиденье и закрыл глаза.
     - Опять Афины и Берлин.
     - Берлин?
     - Да. Все идет хорошо. Потом туда поедет Холкрофт. Кесслер ждет его.
     Внезапно  из-за  приборной  доски  раздалось  четыре   коротких  резких
сигнала. Теннисон открыл глаза. Сигналы повторились.
     - Подвези  меня  к  ближайшему  телефону.  Быстро! ?  Англичанин  выжал
акселератор до  упора.  Седан помчался  по  дороге,  в доли  секунды  развив
скорость семьдесят миль. Они подъехали к перекрестку.
     - Если я не ошибаюсь, здесь где-то есть заправочная станция.
     - Скорей!
     - Точно  есть,  -  подтвердил Бомонт,  и  она  действительно возникла у
дороги, темная, с неосвещенными окнами. - Проклятье, закрыта!
     - А ты на что рассчитывал? - спросил Теннисон.
     - Там телефон...
     - Там есть телефон?
     -Да.
     - Останови машину.
     Бомонт подчинился. Блондин  вышел и, подойдя к двери заправочной, вынул
пистолет и рукоятью разбил стекло.
     С  лаем  и рычанием на него бросилась собака,  обнажив  клыки. Это  был
старый пес  неопределенной породы, которого держали скорее для вида, чем для
охраны.  Теннисон полез  в карман,  достал  глушитель и надел  его  на ствол
пистолета. Затем  поднял  пистолет  и  выстрелил  через разлетевшееся стекло
собаке  в голову.  Собака упала. Теннисон  выбил остатки  стекла над дверной
ручкой.
     Он вошел внутрь,  дал  глазам привыкнуть  к темноте и, переступив через
мертвое  животное, подошел к телефону. Иоганн вызвал телефонистку  и дал  ей
парижский номер; он  должен связаться с человеком, который, в  свою очередь,
соединит его с Англией.
     Спустя двадцать секунд он услышал задыхающийся голос:
     - Извини, что побеспокоила тебя, Иоганн, но это срочно.
     - Что случилось?
     - Пропала фотография. Я очень волнуюсь.
     - Какая фотография?
     - Тони.
     - Кто ее взял?
     - Американец.
     - Это означает, что  тот  его узнал. Графф был прав: твоему прекрасному
мужу нельзя  доверять.  Его энтузиазм превалирует над осмотрительностью. Где
же Холкрофт мог его увидеть?
     - Может быть,  в самолете. Или швейцар его описал. Это  не имеет теперь
значения. Убей его!
     - Да, конечно. - Блондин помолчал, потом задумчиво проговорил: - У тебя
есть чековая книжка?
     -Да.
     - Переведи десять тысяч фунтов. Сделай это через Прагу.
     - КГБ? Хорошо, Иоганн.
     - Британцев ждет  еще один провал. Дипломаты будут спорить между собой,
обвиняя друг друга в неискренности.
     - Очень хорошо.
     - На следующей неделе я буду в Берлине. Позвони мне туда.
     - Уже в Берлине?
     - Да, Кесслер ждет.
     Теннисон  повесил трубку и  посмотрел на убитое животное, распростертое
на полу. К этой груде шерсти он испытывал  не больше чувств, чем к человеку,
ждущему в машине. Надо поберечь эмоции  для более важных вещей, чем животные
и неудачники, как бы преданны они ни были.
     Согласно  оценке, содержавшейся в досье,  отправленном из  Шотландии  в
Бразилию много лет назад, Бомонт был дураком. Но он обладал присущим дуракам
энергией и внешним  лоском. Ему  удалось стать видным морским офицером.  Сын
рейхсоберфюрера  поднялся  по   служебной  лестнице  королевского  флота  ее
величества до той ступеньки, где на него  были возложены весьма существенные
обязанности. Слишком большие  для его интеллекта; этот  интеллект необходимо
было направлять. Одно время они даже надеялись, что Бомонт получит должность
в морском  министерстве и станет консультантом министерства иностранных дел.
Это была оптимальная ситуация; они могли извлечь из  нее огромную выгоду. Он
был "дитя Солнца". Ему было разрешено жить.
     До сих  пор.  После кражи  фотографии Бомонт бы обречен, потому что эта
кража таила в себе угрозу пристального внимания. Чего нельзя было допустить.
Они слишком тесно связаны, и им  предстояло еще много сделать. Если Холкрофт
отдал  фотографию  не в  те  руки в  Швейцарии и упомянул о том,  что Бомонт
находился  в Нью-Йорке или  Рио,  военные власти могут встревожиться. Почему
офицер  такого  ранга  заинтересовался  женевским  документом? Этого  нельзя
допустить. Сын  рейхсоберфюрера должен исчезнуть. До  некоторой степени  это
было  досадно.  Отсутствие  Бомонта  будет  ощутимым:  иногда   он  оказывал
неоценимые услуги.
     Гретхен  знала  степень их ценности.  Гретхен была наставником Бомонта,
его  советчиком...  его  интеллектом.   Она  необыкновенно  гордилась  своей
работой. И  вот теперь она требует его смерти. Пусть  будет  так. Они найдут
ему замену.
     Они были повсюду,  думал Иоганн  фон  Тибольт,  направляясь к двери. Во
всем мире. "Sonnenkinder". "Дети Солнца", не имеющие ничего  общего с детьми
проклятых. Проклятые - скитающиеся бесправные отбросы.
     "Дети  Солнца". Повсюду. Во  всех странах,  во всех  правительствах,  в
армии  и  на флоте,  в промышленности и  профсоюзах, службе  безопасности  и
полиции.  Все  спокойно  ждали.  Выросшие  дети  "нового  порядка".  Тысячи.
Отправляемые  пароходами,  самолетами  и  подводными  лодками  во  все точки
цивилизованного  мира,  они  везде  добивались  успехов.  Они  являли  собой
доказательство концепции расового  превосходства. Их родословная безупречна,
превосходство несомненно. И самый выдающийся из них - Тинаму.
     Фон Тибольт  открыл дверь и  вышел. Бомонт отвел  машину с выключенными
фарами  ярдов  на  пятьдесят. Капитан  действовал  по  сценарию; его  выучка
чувствовалась во  всем,  что он делал, - кроме тех случаев, когда  энтузиазм
брал верх над осторожностью. Такой энтузиазм будет стоить ему теперь жизни.
     Теннисон медленно шел  к  седану. Он рассеянно думал о том, с чего  все
началось  у Энтони  Бомонта. Сына рейхсоберфюрера должны  были  отправить  в
какую-то семью в Шотландии.  Дальнейшим он  никогда не интересовался. Только
слышал о цепкости Бомонта, его упрямстве, целеустремленности,  но ни слова о
том, как его вывезли из Германии. Этого и не требовалось. Таких были тысячи.
Все записи уничтожались.
     Тысячи.   Генетический   отбор.   Проверенные   родители.   Родословные
прослежены   на   несколько   поколений   -  на   предмет   физической   или
психологической слабости.  Вывезены только самые  чистые. И повсюду за этими
детьми наблюдали, их направляли, тренировали, обрабатывали идеологически, но
ни во что не посвящали раньше  времени. Но и тогда доверяли не каждому. Тех,
кому  не  удавалось  подняться  до осознания своих  прав, данных  им еще при
рождении, кто проявлял слабость или был склонен  к компромиссу, не посвящали
никогда. От них избавлялись.
     Оставшиеся были истинными наследниками Третьего рейха. Повсюду они были
у власти. В ожидании... в ожидании  сигнала из Швейцарии, готовые привести в
действие миллионы.
     Один за другим народы будут вставать в строй, ведомые  "детьми Солнца",
в  распоряжении  которых  окажутся  огромные  суммы  для  укрепления  своего
влияния. Десять миллионов здесь, сорок там, а если необходимо, то и все сто.
     Выборы  в свободном мире будут  куплены,  а  избирателям  останется все
меньше  и  меньше прав.  В этом  не было ничего нового. Уже  имелись примеры
удачных экспериментов.
     В  Чили  это обошлось менее чем в  двадцать семь миллионов. В Панаме не
более чем в  шесть. В Америке места в сенате и конгрессе стоили по нескольку
сот тысяч долларов. Но  по сигналу из Швейцарии подключится наука, используя
все искусство демографии. Пока западный мир не  будет  управляться выросшими
детьми рейха. "Детьми Солнца".
     Следующим будет восточный блок;  Советский Союз и его сателлиты уступят
посулам  собственной  нарождающейся буржуазии.  Когда будет получен  сигнал,
посыплются обещания, и люди, занятые коллективным трудом, осознают, что есть
лучший  путь. Потому что появятся  огромные  фонды. Аскетизм  будет побежден
быстро и бескровно.
     Четвертый   рейх   родится   не   в   границах   одной-двух   стран,  а
распространится по  всему  миру. И законными хозяевами  всего  земного  шара
станут "дети Солнца".
     Кто-то может сказать, что  это абсурдно, невероятно. Нисколько. Это уже
происходит. <i>Повсюду.</i>
     К  сожалению,  не  обошлось без ошибок,  подумал  Теннисон,  подходя  к
седану.  Они неизбежны, как неизбежен  и  тот факт, что  их надо исправлять.
Бомонт был ошибкой. Теннисон сунул пистолет назад в кобуру. Ненадолго.
     Он  подошел  к  окну  со  стороны водителя.  Стекло  было опущено. Лицо
капитана приняло озабоченное выражение.
     - Ну что? Что-нибудь случилось?
     ? Ничего непоправимого. Подвинься, я поведу. А ты покажешь дорогу.
     - Куда?
     - Они сказали,  что где-то здесь  поблизости есть  озеро, в восьми  или
десяти милях. Я точно не расслышал - плохая связь.
     -  Здесь  только  одно  озеро  поблизости,  восточнее  Сан-Гратьена,  в
двенадцати-пятнадцати милях отсюда.
     - Это, наверное, оно. Там лес?
     - Дремучий.
     - Точно оно, - сказал Теннисон, садясь в машину на место подвинувшегося
Бомонта. - Нам  дадут знать. Ты говори мне, куда ехать,  а я буду следить за
сигналами.
     - Странно все это.
     -  Не странно, а  сложно. Они могут встретить нас по  пути.  Я увижу. А
теперь быстрей. Куда нам ехать?
     - Для начала  развернись.  Поезжай  обратно на эту  кошмарную дорогу, а
потом поверни налево.
     - Отлично. - Теннисон включил двигатель.
     - А что случилось? -  опять спросил Бомонт. - Должно быть, что-то очень
срочное. Я слышал  четырехкратный сигнал только один раз, и это было связано
с нашим человеком в Энтеббе.
     - Он не был нашим человеком. Тони. Он был нашей марионеткой.
     -  Да, конечно. Террорист из "Возмездия". Тем не  менее это  была  наша
связь, если ты меня правильно понимаешь.
     - Да, знаю. Здесь поворачивать? Налево?
     - Здесь. Но ради Бога, скажи мне! Что, черт возьми, происходит?
     Теннисон выровнял машину и добавил газ.
     -  Фактически,  это может  касаться  тебя.  Мы  не  уверены,  но это не
исключено.
     - Меня?
     -  Да.  Холкрофт тебя не  засек?  Не  мог он видеть тебя несколько раз?
Заподозрить, что ты следишь за ним?
     - Засек меня? Нет, нет и нет! Клянусь.
     - В Женеве? Вспомни.
     - Конечно нет.
     - В Нью-Йорке?
     - Я никогда не приближался к нему ближе чем на милю. Это невозможно.
     - В самолете на Рио-де-Жанейро? ? Бомонт задумался:
     - Нет... Думаю, он был пьян. Он ничего не заметил, вообще ничего. Я его
видел, а он меня нет.
     "Вот оно", - подумал  Теннисон. Это дитя  рейха  верило  в то,  во  что
хотело верить. Дальнейшие выяснения стали бессмысленными.
     - Ну, тогда это  ошибка. Тони.  Потерянные полчаса.  Я говорил  с твоей
женой, моей дорогой сестрой. Она сказала, что ты слишком осмотрителен, чтобы
допустить такое.
     - И она права. Она всегда права, как  ты знаешь. Замечательная женщина.
Что бы ты ни думал, наш брак не был только браком по расчету.
     - Я знаю это, Тони. И счастлив, что это так.
     - Следующий поворот направо. Он ведет к озеру. В лесу было холодно, а у
воды  еще холоднее. Они  оставили  машину в конце грязной дороги и  по узкой
тропинке пошли  к берегу.  Теннисон прихватил с собой фонарик.  Бомонт  взял
небольшую лопату. Они решили разжечь небольшой костер, чтобы согреться.
     - Мы здесь надолго задержимся? - спросил Бомонт.
     - Возможно.  Необходимо еще кое-что обсудить. Мне нужен твой совет. Это
восточный берег озера?
     -  Да. Хорошее  место  для встречи. В это время  года здесь  никого  не
бывает.
     - Когда тебе надо вернуться на корабль?
     - Ты что, забыл? Я собирался провести уик-энд с Гретхен.
     - Значит, в понедельник?
     - Во вторник. Мой старпом  - отличный  парень. Знает, что у  меня дела.
Если я задерживаюсь на день-другой - никогда ни о чем не спрашивает.
     - А он и не должен. Он - один из наших.
     - Да, но я не могу пропустить капитанскую вахту.
     - Конечно нет. Тони. Здесь копай. Пусть костер будет не  очень близко к
воде. Пойду проверю, нет ли сигналов.
     - Хорошо.
     - Рой поглубже, чтобы пламя было не очень заметным.
     - Конечно.
     Огонь.  Вода. Земля. Обгоревшая одежда,  обугленное мясо. Джон Теннисон
вернулся назад и остановился. Через несколько  минут он  вытащил пистолет из
кобуры и вынул из  кармана  пальто длинный  охотничий нож. Это будет грязная
работа, но неизбежная. Нож, как и лопата, на всякий случай всегда находились
в седане. Ошибка должна быть исправлена. И исправит ее Тинаму.
     <b><i>Глава 18</b></i>
     Холкрофт  сделал  маленький глоток  кофе и  выглянул  в  окно. Холодное
солнечное  парижское  утро. Уже  второе  Утро с тех  пор,  как  он виделся с
Хелден.  И нельзя сказать, что сейчас она  намного ближе к брату,  чем  днем
раньше.
     - Он позвонит мне, я точно знаю, позвонит, - сказала Хелден по телефону
минуту назад.
     - Полагаю, я могу выйти ненадолго? - спросил он.
     - Не беспокойся, в любом случае я свяжусь с тобой.
     <i>Не  беспокойся.</i>  Подобное  замечание  было  излишним.  Как  сможет  она
определить, где он сейчас, как попал туда, как <i>они</i> попали туда.
     Сумасшествие  усугублялось.  Они  сбежали  из  загородной  гостиницы  и
двинулись назад, по направлению к Монмартру, где и оставили  свой "ситроен";
они шли по людным улицам, мимо открытых летних кафе, расположенных  прямо на
тротуаре, шли и знали, что в любой момент  могут вернуться к  машине, взятой
Ноэлем напрокат.
     С  Монмартра она  повела его  через весь  Париж,  по  набережной Сены в
Сен-Жермен-де-Пре, где,  предполагалось, он  остановится.  Но  это был  лишь
ловкий  трюк. Зарегистрировавшись и заплатив  за ночь в  отеле, он отнюдь не
поднялся в свой номер, а отправился вместо этого в другую гостиницу на улицу
Шеваль, где и остановился под именем Н. Фреска.
     Хелден  оставила его  в вестибюле  отеля и  пообещала, что  обязательно
позвонит, когда будут новости о брате.
     -  Может, ты все же объяснишь мне, что происходит? - попытался выяснить
Ноэль  напоследок.  -  Почему мы  все  это  делаем?  Какая  разница,  где  я
остановлюсь, и почему при этом не могу жить под собственным именем?
     - Тебя видели со мной. Этого достаточно.
     Хелден.  Странное  имя,   странная  женщина.   Удивительное   сочетание
открытости, ранимости  и силы. Что  бы ни случилось  с ней, какую бы боль ни
приходилось терпеть, эта женщина категорически отказывалась жалеть себя. Она
знала  о  полученном  наследии, слишком  хорошо  понимала, что дети нацистов
подвергались преследованиям  со стороны  "Одессы" и "Возмездия"; они жили  с
этим  и  вынуждены были мириться,  проклятые  за то, кем они  на  самом деле
являются и кем не являются вовсе.
     Женева сможет помочь  этим детям.  <i>И она им поможет.</i> Ноэль твердо решил
это для  себя.  Он с легкостью отождествлял  себя  с  ними. Ведь если  бы не
мужество матери, он мог бы быть одним из них.
     Но на настоящий момент существуют куда более  спешные, безотлагательные
проблемы. Вопросы, касающиеся Женевы. Кем был этот неуловимый Энтони Бомонт?
Кого он поддерживал во всей этой истории? Что в действительности произошло с
фон Тибольтом в Бразилии? И как много знает Иоганн фон Тибольт о договоре?
     Если  у  кого-то  и  есть  ответы  на  бесконечное множество  вопросов,
терзающих Ноэля, так это у Иоганна... Джона Теннисона.
     Холкрофт вернулся к окну. Стая  голубей пролетела над ближайшей крышей,
трепеща на ветру крыльями.
     Фон Тибольт. Всего три недели  назад имя это ничего не говорило  Ноэлю,
он даже и не подозревал о существовании этого человека. Сейчас же  жизнь его
была так прочно связана с ним... с ними.
     Хелден.   Странное   имя,   странная  девушка.   Полная  сложностей   и
противоречий. Ноэль никогда не встречал никого, хоть сколько-нибудь похожего
на нее.  Женщина  из  другого  времени, другого  мира,  мужественно хранящая
наследие войны, давно уже канувшей в историю.
     "Возмездие". "Одесса"...  <i>"Вольфшанце".</i> Фанатики. Соперники.  Участники
кровавой  бойни... Хотя сейчас уже не имеет значения. Все позади, должно  бы
уже остаться позади - все-таки тридцать лет прошло. Отболело. Умерло.
     Голуби вновь  устремились вперед,  и в  массовом их  броске  на вершину
крыши  Ноэль  вдруг увидел  нечто,  вернее,  понял  нечто,  чего  раньше  не
осознавал. Это  появилось здесь с  прошлой ночи,  точнее с момента встречи с
Полковником.
     Итак,  война  и  все,  связанное  с  ней, не  умерло и  не отболело, а,
напротив, возрождалось с новой силой. Воскресало благодаря Женеве.
     <i>Всякий, кто встанет  на  твоем  пути, кто попытается  отвратить тебя  с
этого пути,  кто  попытается  ввести тебя в заблуждение гнусной ложью, будет
уничтожен...</i>
     "Одесса". "Возмездие". Враги  Женевы. Фанатики  и террористы, способные
на все, чтобы только разрушить, уничтожить договор. Возможно еще обращение к
международным судам, но ни "Одесса", ни "Возмездие" сделать этого не смогут.
Здесь Хелден  была не  права,  то есть отчасти не права. Какие бы  планы  ни
строили они  относительно детей партийных  лидеров, активные действия вокруг
женевского дела были  временно  прекращены! Чтобы  остановить  <i>его.</i> Каким-то
образом  они  узнали о  швейцарском  счете  и  были  готовы  на  все,  чтобы
заблокировать его. Если добиться успеха в этом деле означало убить Ноэля, то
они пойдут на все, чтобы убить его.
     Теперь  можно объяснить  и  стрихнин на борту самолета - жуткая смерть!
Террористическая  тактика "Возмездия".  События в  Рио-де-Жанейро из  той же
серии:
     стрельба  и  битье  стекол  в  машине.  Морис Графф  и  психопатические
последователи бразильской "Одессы". Они знали, они <i>все</i> знали о Женеве!
     И уж  поскольку  они знали  о договоре, то  не  могли  не знать  о  фон
Тибольте. Все это способно  объяснить, что же  произошло в  Бразилии. Иоганн
фон Тибольт. Он бежал  от "Одессы" Граффа, пытаясь защитить и спасти то, что
осталось от его семьи, воодушевляя себя и двух своих сестер.
     Жить и довести до конца дело с женевским договором.
     <i>Однажды  придет человек  и  расскажет о  странном  договоре.</i> И  в  этом
"странном договоре" - деньги, и главное - возможность уничтожить "Одессу"  и
"Возмездие". Цель, бесспорно, оправданная.
     Перед  Ноэлем,  наконец,  возникла  четкая  и ясная  картина.  Он, Джон
Теннисон и человек по имени Кесслер  в Берлине будут контролировать Женеву и
руководить работой агентства в  Цюрихе. Они достанут  "Одессу", где бы та ни
была,  и сделают все, чтобы раздавить "Возмездие".  И что еще очень  важно -
утихомирить фанатиков, ведь именно они - вдохновители убийств и геноцида.
     Ноэлю  захотелось  позвонить  Хелден,  чтобы сказать,  что очень  скоро
придет время, когда она сможет остановиться и  все они  прекратят постоянное
бегство -  не  нужно  будет  прятаться  и страх останется  позади. Он  хотел
сказать ей все это и хотел снова увидеть эту женщину.
     Но,  увы,  он  обещал  не  звонить и не пытаться встретиться, что бы ни
происходило.
     Телефон.  Нужно позвонить в  "Америкэн  экспресс",  офис  на Елисейских
полях.  И  сказать  Сэму  Буоновентуре, что  он  хочет  быть  в  курсе  всех
поступивших  сообщений.  Самый  простой  способ  получить  находящуюся   там
информацию - по телефону. Раньше он не раз так делал. Никто не должен знать,
где  он  находится.  Ноэль  поставил чашечку  кофе  и направился к телефону,
вспомнив на ходу, что должен сделать еще один звонок. Матери. Но сейчас  еще
очень рано звонить в Нью-Йорк. И он решил сделать это позже, днем.
     -  Мне очень жаль, мсье, - сказал Ноэлю клерк из "Америкэн экспресс", -
но по телефону это  невозможно. Вы  должны лично  расписаться за телеграммы.
Извините.
     Телеграммы!  Ноэль  положил  трубку,  слегка  раздосадованный,  но   не
рассерженный.  Выбраться  из гостиничного  номера на  улицу было  бы  совсем
неплохо, проветриться, отрешиться от звонка Хелден.
     Ноэль  шагал по улице Шеваль, и холодный ветер бил в  лицо. На такси он
добрался  до  Елисейских  полей.  Свежий  воздух  и   яркий  солнечный  свет
подбодрили Ноэля; опустив в машине стекло, он с удовольствием подставил лицо
ветру и солнечным лучам. Впервые за последние несколько дней он почувствовал
уверенность в  себе: по крайней мере, он точно знал, куда направляется и что
собирается  сейчас  сделать.  Женева  казалась  ближе,  расплывчатая  линия,
разделяющая врагов и друзей, - более определенной.
     Что ждет его в "Америкэн экспресс", казалось сейчас несущественным. И в
Лондоне,  и в Нью-Йорке на данный  момент нет ничего такого,  с чем Ноэль не
смог бы справиться. Настоящие  проблемы сейчас  в Париже. Он и Джон Теннисон
встретятся, они все обсудят и составят  план действий, первым шагом которого
будет поездка в Берлин и встреча с Эрихом Кесслером. Они знали своих врагов,
и суть  состояла лишь  в  том,  чтобы избежать их. В  этом  им смогут помочь
друзья Хелден.
     Ноэль  хлопнул дверцей такси, бросил взгляд сквозь тонированное  стекло
офиса  "Америкэн  экспресс", и тут его  осенило: а что,  если отказ прочесть
телеграммы по  телефону  - ловушка? Самый примитивный способ заполучить его?
Если так, то, без сомнения, это тактика британской разведки.
     Ноэль улыбнулся. Он точно знал, что  следует сказать,  если  английская
разведка выйдет  на  его след:  Джон  Теннисон более не  наемный убийца,  а,
вероятнее  всего,  агент  МИ-5.  Он  мог бы  даже пойти дальше  и предложить
военно-морским силам Великобритании обратить пристальное внимание на одну из
их наиболее дефлорированных штаб-квартир. Все указывало на вероятность того,
что капитан Энтони Бомонт является членом "Одессы", завербованным в Бразилии
человеком по имени Графф.
     Он чувствовал, будто  проваливается  куда-то, стремительно  погружается
вниз,  будучи не  в состоянии перевести дух. Боль пронзила всю  нижнюю часть
грудной клетки.
     Ноэля охватили  смешанные  чувства: горе, страх и...  гнев.  Телеграмма
гласила:   "Отец  умер  четыре  дня  назад.  Не  могли  связаться  с  тобой.
Пожалуйста, отзовись по телефону Бедфорд-Хиллс. <i>Мама".</i>
     Была и вторая телеграмма.  От лейтенанта Дэвида Майлза из  нью-йоркской
полиции: "Недавняя смерть  Ричарда  Холкрофта делает необходимым,  чтобы  вы
связались со мной немедленно. Настоятельно рекомендую поговорить со  мной до
того, как свяжетесь с кем-либо еще". Далее" следовали два телефонных номера,
которые Буоновентура дал ему в Рио-де-Жанейро, а также шесть запросов Майлза
- дважды в день он проверял, дошло ли сообщение до адресата.
     Ноэль  шагал по Елисейским полям,  тщетно  пытаясь собраться,  привести
мысли в порядок. Горе душило  его. Отец, единственный в его жизни. "Папа"...
"мой <i>отец"...</i> Ричард  Холкрофт.  Слова  эти  всегда произносились  Ноэлем  с
любовью. И всегда  с теплотой и юмором  - Ричард Холкрофт обладал множеством
чудесных качеств, не последним из которых  было умение посмеяться над собой.
Он всегда был бесспорным  авторитетом  для  Ноэля,  ненавязчиво  и незаметно
направлял в жизни своего пасынка,  нет, черт побери, <i>своего</i> сына! Направлял,
но  никогда  не  вмешивался  и  не докучал, за  исключением  случаев,  когда
вмешательство было единственно верным решением.
     Господи, он <i>умер!</i>
     Но  что усугубляло  страдания Ноэля,  так это  примешивающиеся  к  боли
утраты  страх  и... гнев.  И все  из-за телеграммы Майлза. Неужели  каким-то
образом он ответствен за смерть отца? Есть  ли  связь между  этой  внезапной
смертью и  той  бутылочкой  со  стрихнином, смешанным с его питьем на высоте
тридцать тысяч  футов  над  Атлантикой? И как  события эти  перекликаются  с
Женевой?
     Возможно  ли, чтобы он пожертвовал  отцом, человеком дорогим и любимым,
ради другого, незнакомого и чужого?
     Ноэль  дошел   до   угла  улицы  Георга  V.  На  той  стороне  широкого
перекрестка, кишащего машинами, над тентами летнего кафе он увидел  знакомую
вывеску:  "Fouquet's".  Слева  - "Георг  V",  отель,  где  год  назад  Ноэль
останавливался,  правда  ненадолго.  Тогда он подружился здесь с  помощником
менеджера. Если тот по-прежнему там, то, вероятно, позволит  воспользоваться
телефоном. Что касается того, фиксируются ли телефонные звонки в "Георге V",
то проверить это будет легко. И кроме того, это самый простой способ навести
их на ложный след.
     -  Конечно же, Ноэль, доставьте мне  удовольствие! Очень рад видеть вас
снова. Жаль, что не  остановились у нас и на этот раз, но при нынешних ценах
я не виню вас. Пожалуйста, мой кабинет в вашем распоряжении!
     - Я запишу эти звонки на мою кредитную карточку.
     - Не беспокойтесь, друг мой. После, может, выпьете чего-нибудь?
     - Пожалуй, - откликнулся Ноэль.
     В Париже сейчас без пятнадцати  одиннадцать. Значит,  в Нью-Йорке - без
четверти шесть.  Если  Майлз действительно  настолько встревожен,  насколько
можно судить по его посланию, то время суток не имеет значения. Ноэль поднял
трубку и заказал  разговор. Снова посмотрел на телеграмму Майлза:  "Недавняя
смерть Ричарда  Холкрофта...  Настоятельно рекомендую поговорить  со мной до
того, как свяжетесь с кем-либо еще..."
     Тон,  с  каким даны были  эти указания, показался  Ноэлю  зловещим.  "С
кем-либо еще..." могло означать  и разговор с матерью. Ноэль положил  бумагу
на  стол  и полез за второй  телеграммой. "Отец умер четыре дня назад...  Не
могли связаться с тобой..."  Комплекс вины перед матерью за то, что не был с
ней  рядом,  когда   случилась  беда,  на  какое-то  время  затмил  чувства,
охватившие  его  при  мысли  о  возможной  ответственности  за  смерть отца.
Возможной? Ни  к чему обманывать себя.  Ноэль почти наверняка  <i>знал</i> это,  он
<i>чувствовал.</i>
     Зазвонил телефон.
     - Это Ноэль Холкрофт?
     -  Да.  Мне очень жаль, детектив, что создал вам столько проблем. Вы не
могли найти меня.
     - Не будем  терять  время на извинения, - прервал Майлз. - Вы  нарушили
закон.
     - И в чем же  я обвиняюсь? - резко спросил Ноэль. - в чем  проблема? Вы
меня нашли. Я не прячусь, не скрываюсь.
     - Мы нашли вас после недельных попыток определить ваше местонахождение.
И  это   называется  вопиющим  пренебрежением  к  закону  и  уклонением   от
обязательств.  Вы не  должны  были  покидать  Нью-Йорк,  не  поставив нас  в
известность.
     - Но  у  меня  были  веские личные причины так  поступить. К  тому же я
оставил свои координаты. Вы неубедительны, детектив.
     - В таком случае вам остается "обструкция правосудия".
     - Простите, не понял.
     - Вы были в салоне английского "Боинга-747", и вы  и я прекрасно знаем,
что тогда произошло. Или я должен сказать, чего тогда не произошло?!
     - О чем это вы? Не понимаю.
     - Питье предназначалось вам, отнюдь не Торнтону.  Холкрофт понимал, что
когда-нибудь  это  случится,  но  предчувствие   не   сделало   удар   менее
болезненным. Однако Ноэль не собирался безропотно соглашаться.
     -  Знаете, Майлз, это  самый  чудовищный  бред,  который  я  когда-либо
слышал, - сказал он.
     -  Продолжайте!  Вы способный,  прямой и морально  здоровый  человек из
нормальной семьи, но ваше  поведение на  протяжении последних  пяти  дней по
меньшей мере глупо и непоследовательно.
     -  Вы оскорбляете  меня,  но  так  ничего  и  не  хотите  объяснить.  В
телеграмме вы пишете...
     - Мы  дойдем и до этого, - прервал Ноэля детектив. -  Я  хочу, чтобы вы
определили,  на чьей вы стороне. Я хочу помочь вам,  а отнюдь  не воевать  с
вами.
     - Так что?
     - Мы следили за вами до Рио. Мы говорили с...
     - Вы... что?
     -  Это было совсем  не сложно. Между прочим, ваш друг Буоновентура не в
курсе.  Мы достали  список телефонов,  по  которым  он  звонил, и  проверили
авиалинии. Вы останавливались в отеле "Порто Алегре" в Рио.
     Конечно, дилетант не может противостоять профессионалу.
     - Сэм сказал, вы звонили пару раз?
     -  Естественно,  - согласился Майлз. -  Вы уехали  из Рио, и  мы хотели
знать,  где  вы теперь.  Вы ведь должны  были связаться  с  ним.  Кстати, вы
получили мою записку в отеле в Лондоне?
     - Нет.
     - Пропала?
     Нет, не пропала, а была похищена человеком из "Вольфшанце".
     - Ну, хорошо, перейдем к делу.
     -  Мы  говорили с посольством  в Рио, с человеком по имени Андерсон. Он
говорит, вы все  ему рассказали.  И как были загнаны в  ловушку, и  как  вас
преследовали, даже пытались убить. Но он сказал, что не поверил ни  слову из
вашего рассказа. Этот  человек считал вас смутьяном и  был рад выдворить  из
Бразилии.
     - Знаю. Он отвез меня в аэропорт.
     - Хотите все мне рассказать? - спросил  детектив. Ноэль уставился перед
собой.  Соблазн велик - отвести наконец-то душу,  обрести покровительство  и
защиту реальной власти. Лейтенант Майлз был для Ноэля в  тот момент символом
власти, но, увы, власти без места и времени.
     - Нет. Сейчас вы уже ничего не сможете поделать. Все уже решено.
     - Уверены?
     -Да.
     Несколько секунд оба молчали.
     - Хорошо, мистер Холкрофт.  Надеюсь все  же, что вы передумаете. Думаю,
мы вполне в силах  вам помочь. Уверен даже, что  вы  нуждаетесь в  помощи. -
Майлз выдержал паузу. - А запрос о возвращении в Нью-Йорк я все-таки сделаю.
Вы - первый свидетель в деле об убийстве, и это существенно.
     - Мне очень жаль. Но не сейчас.
     -  Я   и  не  надеялся.   Итак,  придется  действовать  без  соблюдения
формальностей. Ноэль, дело касается вашего отца.
     Итак, самые  страшные  слова были произнесены, и Холкрофт ничего уже не
мог поделать.
     - Его убили, не так ли? - еле выдавил он из себя.
     - Я этого не  слышал.  Видите ли, если  бы эти  слова прозвучали,  то я
должен был бы пойти к своему начальнику и доложить. Или это провокация? Ведь
ваше умозаключение не может быть основано на  том, что  я  тут  наговорил. И
потом, я желаю экстрадикции!
     -  Прекратите, Майлз!  Ваша  телеграмма  была  не  слишком  деликатной.
"Недавняя  смерть...  Настоятельно рекомендую..."  и  так  далее.  Что  еще,
по-вашему, я мог подумать?
     Снова пауза на том конце провода.
     - Хорошо. Вы меня убедили.
     - Так он был убит?
     - Мы так думаем.
     - Что вы сказали моей матери?
     -  Ничего. Это не в моей компетенции. Она даже не знает моего имени.  И
это ответ на следующий вопрос. Вы еще не говорили с ней?
     - Естественно, нет. Но что же все-таки произошло?
     -  Ричард  Холкрофт  попал  в  автокатастрофу,  очень  необычную,  надо
сказать. Умер часом позже, в больнице.
     - Что за катастрофа?
     -  У отеля "Плаза" какой-то  старик из  Бронкса не  смог  справиться  с
управлением  своего  автомобиля.  Машина угодила в  толпу людей на тротуаре.
Трое умерли прямо на месте.  Вашего  отца отбросило  к стене  дома напротив,
фактически, его пригвоздило к дому.
     - Говорите, машина целилась в него?
     - Трудно сказать. Массовый беспорядок... такая неразбериха...
     - В таком случае что же? Майлз колебался.
     - Да, машина целилась в него.
     - Кто был за рулем? Подробнее, если можно.
     - Семидесятидвухлетний пенсионер, в прошлом бухгалтер, одинокий человек
без семьи и  близких. Права просрочены. Он, кстати, тоже пострадал - умер по
дороге в больницу.
     - Какое отношение он имел к отцу?
     -  Лишь косвенное. Точно  ничего  пока сказать  не  могу. Но есть  одна
версия. Желаете выслушать?
     - Конечно.
     - Вы вернетесь в Нью-Йорк?
     - Не давите на меня. Что за версия?
     - Думаю, старика наняли.  Возможно, в машине был  кто-то еще, на заднем
сиденье,  с  пистолетом  в  руках.  Воспользовавшись  всеобщим  смятением  и
замешательством, он уничтожил  старика  и скрылся.  Я почти уверен, что  это
была казнь,  приведенная  в  исполнение так, чтобы со стороны выглядела, как
выходящая за рамки обычного катастрофа, в которой погибло народу больше, чем
предполагалось.
     Ноэль  с  трудом перевел  дух. Был еще  один несчастный случай,  весьма
странная  катастрофа.  Поезд   в  лондонском  метро,   ошибка  машиниста,  в
результате - пятеро погибших.  И среди них  - единственный человек,  кто мог
пролить свет на начало карьеры Джона Теннисона в "Гардиан".
     <i>Хорошо подготовленное, кровавое  убийство...</i>  Мысль о том, что обе  эти
катастрофы были связаны друг с другом, была чудовищной.
     - Вы уже раскопали что-нибудь, Майлз?
     -  Я  же  сказал,   это   только  версия,  которая,   однако,   отчасти
подтверждается. Когда я  увидел  имя  Холкрофта в  отчете  о происшедшем, то
начал  копать. У старика  из Бронкса  интересная  история. Он приехал  в эту
страну  в сорок седьмом,  еврейский эмигрант, жертва Дахау, предположительно
без гроша в кармане.  Единственное, что никак не вписывается в эту картинку,
- дюжина банковских книжек на его имя и квартира - настоящая крепость. Кроме
того, тринадцать поездок в Германию за эти годы.
     Капельки пота выступили на лбу у Ноэля.
     - Что вы хотите сказать?!
     - Не думаю, что  старик  когда-нибудь имел  отношение к Дахау. А если и
имел, то лишь как  член администрации. Кроме того, никто не знал его  в доме
по его официальному адресу, никто никогда не видел его в синагоге. Думаю, он
был нацистом.
     - Каким образом все это связано с моим отцом? - еле выдавил Ноэль.
     - Через вас. Я еще не уверен, как именно, но через вас.
     - Через меня? - Сердце его колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть.
     - Да. В  Рио вы сказали Андерсону,  что кто-то  по имени  Графф пытался
убить вас. Он -  нацист и  убийца.  Андерсон говорит, вы помешались  на этих
двух вещах, но я так не думаю. Я верю вам.
     - Я действительно  был как  помешанный,  но  не думал связывать одно  с
другим.  Это  недоразумение.  -  Ноэль с трудом  подбирал  слова. - Графф  -
параноик, вспыльчивый германец, поэтому я и назвал его нацистом. Это все. Он
решил, что я собираю на него материал - фотографирую его дом, сад...
     - Я  сказал,  что <i>верю</i>  вам, Холкрофт, - прервал Ноэля Детектив. -  И у
меня есть на то основания.
     -   Какие?  -   Он   вдруг  испугался.  Смерть  отца   казалась  теперь
предупреждением.   "Возмездие".  "Одесса".  Да-да,  именно  предупреждением!
Необходимо защитить мать!
     Майлз  говорил, но Ноэль уже не  слышал его; паника охватила Холкрофта.
Майлза необходимо остановить! Нельзя подпускать его близко к делам Женевы.
     - Эти  люди  в самолете, что  пытались убить  вас, - немцы,  - объяснял
детектив.  -  Они использовали  паспорта двух американцев, убитых в  Мюнхене
пять лет назад, но на самом деле они - немцы. Пули, которыми застрелили этих
американцев  в  аэропорту  Кеннеди,  были  выпущены  из немецкого  пистолета
"Хеклер и Кох". А  глушитель сделан в Мюнхене.  Угадайте теперь, куда именно
старик ездил в Германию? В шести поездках, по крайней мере, я уверен.
     - В Мюнхен? - прошептал Ноэль.
     - Точно.  В Мюнхен. Где все началось и с успехом продолжается и  по сей
день. Кучка нацистов  бьется друг с другом  вот уже тридцать лет, с тех пор,
как  закончилась эта  чертова война, и вы,  Холкрофт,  в самом  центре  этой
борьбы. Вот мне и хочется узнать <i>почему.</i>
     Ноэль чувствовал себя вконец истощенным.
     - Оставьте это. Все равно вы ничего не добьетесь.
     - Я могу, могу  добиться кое-чего! Я могу предотвратить новое убийство,
черт бы вас побрал!
     -  Вы  что,  не понимаете? - сказал Холкрофт с  болью.  - Я  говорю так
только  потому,  что он был  моим  отцом. Ничто  не может  решиться  там,  в
Нью-Йорке!  Только  здесь! Дайте мне  время, ради всего  святого, дайте  мне
время! И тогда я вернусь.
     - Сколько?
     - Месяц.
     - Слишком много. Половина. У вас есть две недели.
     - Майлз, пожалуйста...
     В трубке что-то щелкнуло. И связь с Нью-Йорком прервалась.
     <i>Две недели!</i> Боже, но это невозможно!
     Но это должно стать возможным. Через две недели все будет уже позади. И
Ноэль сможет остановить Майлза от продвижения вперед.
     Филантропическое  агентство с  активом  семьсот  восемьдесят  миллионов
долларов  заявит о  себе спокойно, без  шума. "Одесса"  будет разоблачена, а
"Возмездие"  - уничтожено. Но произойдет это только тогда, когда три молодых
человека -  три  славных  отпрыска досточтимых  семейств  - предстанут перед
женевским  банком. Это  обязательно случится, Ноэль был свято уверен в этом,
но  прежде  он  должен был защитить свою мать. Нужно связаться с  Альтиной и
убедить  ее  исчезнуть  на несколько  недель.  Но как  объяснить ей все это?
Никогда она не подчинится ему. Ни за что не  послушает сына, если верит, что
муж ее был убит. Боже праведный, что же делать?
     -  Алло,  алло,  мсье! - В  трубке  послышался  голос оператора.  -  Вы
заказывали Нью-Йорк?
     Холкрофт так  быстро  бросил трубку, что аппарат задребезжал. Не мог он
сейчас  говорить  с матерью.  Не  сейчас.  Нужно  все  как следует обдумать.
Сколько всего предстояло ему обдумать, сколько всего предпринять.
     Определенно он сходил с ума.
     <b><i>Глава 19</b></i>
     - Он  свихнется,- говорил блондин,  держа в руках  телефонную трубку  в
аэропорту Геленикон  в  Афинах.  - Должно  быть, он  уже  в курсе  последних
событий. Этот удар будет трудно перенести. Он, должно быть, в растерянности.
Передай нашему человеку в Париже, чтобы не оставлял его последующие двадцать
четыре часа. Нельзя позволить ему вернуться в Америку.
     - Он и не вернется, - ответила Гретхен Бомонт, находясь за тысячу  миль
от собеседника.
     - Неизвестно. Психологические стрессы  - вещь серьезная, а  наш герой и
так  болезненно неуравновешен. Но к счастью, он поддается руководству. Он  с
нетерпением ждет  меня,  чтобы, наконец,  услышать  ответы  на  бесчисленное
множество загадок,  терзающих его. Но все должно произойти постепенно. Пусть
сначала едет в Берлин. На день или два. К Кесслеру.
     - Может, подключить его мать? Она могла бы помочь.
     - Ни в коем случае. Это очень опасно.
     - Тогда  каким образом  ты  внушишь ему  мысль о  поездке  в Берлин?  -
спросила Гретхен, будучи сама в Англии.
     - Не  я,  - ответил  Джон Теннисон.  - Постараюсь  убедить нашу  сестру
подтолкнуть его  к этому решению. Она,  безусловно, попытается  связаться со
мной.
     - Будь осторожен с ней, Джон.
     - Постараюсь.

     Холкрофт  прогуливался  по  набережной   Сены,   не  замечая  холодного
порывистого  ветра,  что  дул  с реки. Еще  час  назад  он был  полон  сил и
уверенности в себе, а сейчас опять растерян и подавлен. Необходимо собраться
и снова четко и беспристрастно оценить все обстоятельства дела. Час назад он
был убежден, что единственный человек,  на  которого  можно  рассчитывать, -
брат Хелден.  Теперь это уже казалось  сомнительным.  Потерявший  управление
автомобиль  на нью-йоркской улице, унесший жизнь  любимого человека, бывшего
Ноэлю единственной опорой, очень уж походил на поезд, необъяснимо сошедший с
рельсов в  лондонском метро.  И в  том и в  другом случае - <i>весьма  странный
несчастный случай, а  скорее всего, казнь, приведенная в исполнение.</i> МИ-5...
Дэвид Майлз, полицейское управление, Нью-Йорк...
     Встреча  с  Теннисоном  уже не казалось  ответом на эти и многие другие
вопросы; вновь возникла тень Тинаму.
     <i>Однажды придет человек и расскажет о странном договоре...</i> Теннисон ждал
этого  человека, но  теперь нет  никакой уверенности,  что причина  осталась
прежней.  Может,  он  продал договор  за более  высокую  цену.  И  если  это
действительно так, то он так  же в ответе за смерть Ричарда Холкрофта, как и
человек за рулем злосчастной машины. Если все так, Теннисон живым не  уйдет.
Сын отомстит за отца, искупит свою вину.
     Ноэль  остановился,   облокотился  о  бетонный  барьер  на  набережной,
ужасаясь  своим мыслям.  Фактически, он готовил  себя на роль  убийцы. Завет
его,  как оказывалось,  имел  цену куда  более страшную,  чем  он  мог  себе
представить.
     Он бросит в лицо Теннисону бесспорные факты и  будет пристально следить
за реакцией сына Вильгельма фон Тибольта. И тогда он сразу поймет, где ложь,
а где правда. Господь Бог не оставит его, надеялся Холкрофт.
     Спокойно. Сознание  Ноэля  прояснялось.  Каждый  шаг,  каждое  движение
должно быть тщательно обдумано и выверено. И осторожность при этом не должна
мешать делу, тормозить развитие событий.
     Прежде всего, теперь  он не может свободно  передвигаться, действия его
скованы.  Самое  страшное из  возможных  предупреждений  он  уже  получил  -
убийство близкого  человека.  Предупреждение  это повлекло  за собой страх и
ярость, но было принято.  Страх сделает  его  предельно осторожным, а ярость
придаст мужества. Выбора не было - вперед!
     Далее, его мать. Что же сказать ей, чтобы не вызвать подозрений? Как бы
то  ни  было,  она  должна  поверить  ему.  Если  только  на  мгновение  она
представит, что смерть мужа  - работа человека, порожденного Третьим рейхом,
то в бешенстве поднимет свой голос, включится  в борьбу.  И  первый шаг ее в
этой  борьбе станет  последним.  Это  очевидно. Что же  придумать, чтобы все
выглядело правдоподобно?
     Ноэль двинулся дальше, ничего не видя перед собой.  И тут же столкнулся
с невысоким мужчиной, идущим навстречу уткнувшись в газету.
     - Простите, мсье, - извинился Ноэль. Француз пожал плечами и приветливо
улыбнулся:
     - Ничего.
     Ноэль остановился. Француз кого-то ему напомнил. Круглое приятное лицо,
очки...  Эрнст  Манфреди. Мать уважала  Манфреди и все  еще  считала себя  в
неоплатном долгу перед швейцарским банкиром. Может,  попробовать повлиять на
Альтину чере