з Эрнста Манфреди, придумав объяснение, которое якобы  дал Ноэлю
банкир? Почему  бы  и нет?  Никто не сможет  опровергнуть  его  слова. Эрнст
Манфреди  мертв. Именно он так заботился  о  своей  старой  подруге  Альтине
Клаузен  и боялся за  нее. Допустим,  Манфреди опасался,  что в  предстоящие
недели, прежде чем со счетом в женевском банке будет покончено, имя Клаузена
всплывет на поверхность. Найдутся такие,  кто  вспомнит своевольную  молодую
женщину,  оставившую  мужа и тем самым  подстегнувшую  моральное возрождение
Генриха Клаузена. Перемена, результатом которой стала  кража сотен миллионов
долларов. И теперь, положим, дремавшая долгие годы враждебность по отношению
к ней восстала, и возможно отмщение.  По  разумению Ноэля, мать должна  была
отнестись с уважением к опасениям  Манфреди. Старый банкир знал больше,  чем
любой из них, и если полагал, что  ей лучше  всего  исчезнуть на время, пока
счета  не  будут   раскрыты   и  страсти  не  улягутся,  то  разумнее  всего
воспользоваться  его советом. Этот старый  больной  человек  до конца  своей
жизни не запятнал  себя легкомысленным решением. Все  эти  Доводы имели  под
собой  реальную  почву  и  вполне   могли  быть  следствием   их  разговора,
состоявшегося  в   Бедфорд-Хиллс   три  недели  назад.  Альтина  поверит   и
прислушается к словам старого друга.
     Ноэль оглянулся, не идет ли кто следом. Это уже вошло в привычку. Страх
рождал осторожность,  ярость давала  силу. Ноэль  жаждал  взглянуть  в глаза
своему врагу.
     Какое-то время  назад  он  вылетел  из  "Георга V"  в панике  и крайнем
замешательстве,   не  попрощавшись  с  помощником  менеджера,  надеясь,  что
холодный воздух  улиц  приведет  его в  чувство,  освежит воспаленный  мозг.
Теперь  он  вернется,  выпьет  что-нибудь  и  попробует  снова  позвонить  в
Нью-Йорк. Матери.  Он шел  быстро,  несколько  раз  резко  останавливаясь  и
оборачиваясь назад. Темно-зеленый "фиат" медленно полз в потоке машин. Ноэль
перешел  улицу, вошел в парадный  вход в  кафе, а секунду  спустя неожиданно
возник на улице  Георга V. Остановился  у  газетного киоска,  купил  газету.
Огибая угол улицы, вновь бросил  взгляд  на зеленый "фиат". Автомобиль резко
затормозил. Водитель припарковал машину у обочины и опустил голову. Внезапно
Ноэлю стало ясно, что  он сделает после звонка Альтине. Навестит Хелден. Ему
необходим револьвер.

     Фон   Тибольт   в   афинском   аэропорту   тупо   смотрел    в   трубку
телефона-автомата. Он не мог поверить в услышанное.
     - Что ты сказала? - переспросил он.
     - Это правда,  Иоганн, - сказала Хелден. - Британская разведка считает,
что ты и Тинаму - одно и то же лицо.
     - Странно, - изумленно протянул фон Тибольт. - Странно и возмутительно.
     - То же самое я  сказала  Холкрофту. Я  попыталась объяснить, что  тебя
преследуют за то, что ты пишешь,  и вообще за то, кто ты есть на самом деле,
как и все мы.
     - Да-да,  правильно. -  Но  он никак не  мог  сосредоточиться на словах
сестры, разгневанно и в то же время растерянно сжимая телефонную трубку.
     Совершена какая-то ошибка,  нужно срочно исправить ее.  Что навело МИ-5
на  его  след? Ведь  так тщательно  было  все  продумано  и  сокрыто. Можно,
конечно,  предъявить  им Тинаму,  но  это  должен  быть заключительный  шаг.
Неужели придется сделать его раньше, чем предполагалось?
     - Иоганн, ты меня слышишь?
     - Да, конечно.
     - Ты должен встретиться с Холкрофтом как можно скорее.
     - Хорошо. Я буду в Париже через четыре-пять дней...
     - А пораньше нельзя? - попросила Хелден. - Он очень встревожен.
     - Совершенно исключено.
     - Иоганн, я еще кое-что  должна рассказать  тебе... И Хелден рассказала
брату обо  всем,  что  ей было известно:  о  счете  в  женевском  банке,  об
агентстве в  Цюрихе,  распределяющем сотни  миллионов, об американском  сыне
Генриха Клаузена,  об Эрихе Кесслере в Берлине  и, наконец, о фон Тибольте в
Рио.  Запинаясь,  Хелден повторила  слова, произнесенные  когда-то  сестрой:
"Однажды придет человек и расскажет о странном договоре"...
     - Ты знаешь об этом? - спросила Хелден брата.
     - Видишь ли, милая, существует огромное множество вещей, о которых тебе
ничего не известно. Я не знаю  точно, когда и каким образом должно произойти
то, что  наверняка произойдет. Я убежден  в этом. Я говорил с Гретхен.  Этот
Холкрофт  виделся  с  ней  прошлой ночью.  Боюсь,  она не была  ему особенно
полезна. Видишь  ли, все мы оказались  вовлеченными в дело сколь серьезное и
основательное, столь и подвижное. Мы в состоянии вносить свои поправки...
     - То же самое сказал мне Холкрофт, - перебила брата Хелден.
     - Естественно.
     - Он сильно  напуган, Иоганн. Пытается, конечно, не показать страх,  но
тем не менее это так.
     -.Ничего  удивительного.  Любой  на  его   месте  испугался  бы.  Такая
ответственность!  Но  я  смогу  помочь,  только  узнав,  какими  фактами  он
располагает.
     - Тогда приезжай скорей в Париж.
     - Не могу. Это дело нескольких дней. ? Я нервничаю. Если Ноэль на самом
деле тот, за кого себя выдает, я не вижу причин не доверять ему.
     - Ноэль? -  переспросил брат с легким удивлением.  ?  Он мне  нравится,
Иоганн.
     - Хорошо, продолжай.
     - Если  он  действительно тот,  кто должен  привести  троих  из  нас  к
директорам банка "Ла Гран", без него в Женеве не обойдется.
     - Ну и?..
     - Наши враги  знают это.  Они знают  и  о счете в Швейцарии. Произошло,
самое ужасное. Они уже пытались остановить его.
     - Кто?
     - Думаю, "Возмездие" или "Одесса".
     -  Сомнительно,  -  сказал Теннисон.  -  Такие чрезвычайные новости  не
утаишь. Представь,  как  набросились бы  на подобное  газетчики. <i>"Возмездие"
убивает, как,  впрочем, и "Одесса". Кто-то пытался расправиться с Ноэлем". -</i>
Теннисон  улыбнулся своим мыслям. Конечно,  ошибки были допущены, но в целом
тактика его  сработала. Холкрофта обложили со всех сторон. Когда все сошлось
на Женеве, он  оказался  измученным, совершенно опустошенным и податливым. -
Он  должен  быть предельно осторожен. Помоги  ему,  Хелден. Научи всему, что
знаешь сама. Всему, слышишь? Тем хитростям, которым мы учились друг у друга.
     - Ноэль уже в  курсе некоторых из них, - сказала девушка,  усмехаясь. -
Но не очень-то любит использовать такие вещи.
     - Это  лучше, чем отдать концы.  - Теннисон выдержал  паузу. -  Гретхен
упоминала фотографию Бомонта. Она думает, Холкрофт взял ее.
     -  Правильно  думает. Он  убежден,  что  видел  Бомонта  в самолете  из
Нью-Йорка в  Рио, и считает, что тот преследует его. Ноэль расскажет тебе  и
об этом.
     Итак,   самолет,    подумал    Теннисон.   Американец   оказался   куда
наблюдательнее, чем Бомонту хотелось бы. Его исчезновение будет  объяснено -
это  вопрос  нескольких дней,  но владение Холкрофтом  фотографией объяснить
сложнее. Вдруг он покажет ее не  тем людям в Швейцарии? Этот фанатик капитан
оставил слишком очевидный след  от Рио до Адмиралтейства. Необходимо вернуть
фотографию.
     -  Не знаю, что и сказать,  Хелден. Я  никогда  не  испытывал к Бомонту
особенно  теплых  чувств.  И  никогда  не доверял  ему. Но он провел месяц в
Средиземном море. Каким образом  он покинул  корабль  и  очутился  на  борту
самолета, вылетевшего из Нью-Йорка, я себе не представляю.  Холкрофт ошибся.
-  Теннисон опять замолчал. Затем продолжил:  -  Однако, думаю,  Ноэлю стоит
взять с собой фотографию, когда он отправится на встречу со мной. И пусть не
таскает  ее с собой повсюду, не  говорит  больше  о Бомонте. Передай это ему
обязательно. Все это может привести их к Гретхен. К нам. Да, это определенно
хорошая идея - избавиться от фотографии.
     - К  сожалению,  это  невозможно. Фотографию украли. Мужчина  на другом
конце  провода застыл.  Невозможно! Никто  из  них  карточку  не брал. "Дитя
Солнца" тоже. Он был бы первым, кто узнал об этом. Кто еще?
     - Что ты имеешь в виду? Что значит "фотографию украли"?
     -  А  то  и значит.  Какой-то мужчина  следил за  ним,  напал, избил до
бессознательного состояния и забрал фото. Только и всего.
     - Кто он? Какой мужчина?!
     - Ноэль не  знает.  Была ночь, темень. Он очнулся "в поле, в нескольких
милях от Портсмута.
     - Так на него напали в Портсмуте?
     - Как я поняла,  почти  у  дома  Гретхен. Ошибка!  Произошла чудовищная
ошибка!
     - А ты уверена, что Холкрофт не лжет?
     - Зачем ему это?
     - Хелден, вспомни как следует, что именно он тебе рассказал? Это  очень
важно.
     - Но это все: его преследовал мужчина в черном свитере. Ударил каким-то
тупым  предметом, взял фотографию и скрылся. Остальное  - деньги  и еще  там
что-то - оставил. Исчезла только фотография. Все.
     - Ясно, - подвел черту Теннисон.
     Но ему ничего не  было ясно.  Почему он  так нервничает?  Он сам не мог
определить, что же тревожит  его  больше всего в создавшейся ситуации. Ни  к
чему сообщать о своих тревогах сестре. Как всегда, необходимо контролировать
эмоции. Но этот невидимый, непонятный пока источник беспокойства и  сомнений
нужно отыскать во что бы то ни стало.
     - Хелден, нужно, чтобы ты сделала  кое-что... для всех нас. Сможешь  на
денек отпроситься с работы?
     - Думаю, да. А для чего?
     - Попробуем найти  человека, который проявляет такой интерес к личности
Холкрофта. Что ты думаешь о прогулке за город, в Фонтенбло или Барбизон?
     - Не понимаю. Для чего?
     -  У меня есть друг в Париже. Частенько  он  выполняет для меня разного
рода  необычные  поручения. На  этот раз я попрошу  его  сопровождать  тебя,
безусловно соблюдая все меры предосторожности. Может, нам  удастся выяснить,
кто еще предпримет эту поездку.
     - Зачем такие сложности? Один из наших людей справился бы.
     - Не думаю. Не втягивай своих друзей. Полковник не должен иметь со всем
этим ничего общего.
     - Ладно.  Мы отправимся в десять часов  утра. Из его отеля.  Как  я его
узнаю?
     -  Не ты  его, а он тебя.  Только  ничего  не говори Холкрофту. Не надо
лишний раз расстраивать его.
     - Хорошо. Позвони, как только приедешь в. Париж.
     - В ту самую минуту и позвоню.
     - Спасибо, дорогой.
     Теннисон положил трубку. Остался последний звонок,  прежде чем он сядет
в самолет, держащий курс на Берлин. Нет, звонок не Гретхен. Сейчас Теннисону
не хотелось говорить с  ней. Если действия  и поступки Бомонта действительно
настолько  опрометчивы, насколько казалось с  первого взгляда,  если в своем
безрассудстве он  препятствовал делу "Вольфшанце", то  все нити,  ведущие  к
нему  и  через  него в Женеву, должны  быть уже  перерезаны. Трудное решение
предстояло принять.  Теннисон любил Гретхен, как очень  редкие  братья любят
своих сестер; мир не признает такой любви. Гретхен - умная и чуткая женщина,
заботилась  о нем,  утоляла все  его  порывы  и  желания, и никогда ни  одно
осложнение не  омрачило их  отношений. Он был полностью  свободен и озабочен
лишь тем, чтобы выполнить чрезвычайную миссию, возложенную  на него. Главное
дело  жизни.  Придется  положить  всему  этому конец. Гретхен,  его  сестра,
любимая женщина, его друг, должна умереть.

     Холкрофт    слушал    Альтину,    потрясенный    ее    спокойствием   и
уравновешенностью. Вчера были похороны.
     - Ты  сделал  все, что должен был, Ноэль. Чудесный человек умер глупо и
бессмысленно.  Все  это  очень  нелепо.  Но мы ничего  теперь не в состоянии
поправить. Поэтому необходимо забыть, поставить на этом крест.
     - Но есть нечто, что ты в состоянии сделать для меня.
     - Что же?
     И  Холкрофт рассказал матери о  смерти  Манфреди - так, как это  видели
швейцарцы.  Старый  человек   разрушался  под  бременем  боли  и  страданий,
предпочтя быстрый конец продолжающейся немощи.
     - Последнее, что он сделал как банкир, - встретился со мной в Женеве.
     Минуту Альтина молчала, вспоминая  друга, однажды  сыгравшего серьезную
роль в ее жизни.
     - Это так  похоже  на него -  завершить перед смертью дело столь важное
для всех нас. Не оставить его для других.
     - Но это не все. Кое-что в нашем последнем разговоре касалось  тебя. Он
сказал, ты  поймешь.  -  Холкрофт вцепился в  телефонную  трубку и  старался
говорить как можно тверже и убедительней. Он пересказал матери идею Манфреди
о том, что многие  помнят, какую роль сыграла  эта  сильная  женщина в жизни
Генриха Клаузена: его  решение предать  рейх - безусловно,  дело ее рук. И в
этом уверены многие.  Холкрофт  объяснил матери, что, не исключено, остались
фанатики,  по  сей  день  жаждущие  отмщения.  Поэтому старый и верный  друг
Манфреди  не имеет  права рисковать:  Альтина не  должна  быть  мишенью, она
должна  исчезнуть, на  какое-то время удалиться туда, где ни одна живая душа
не  сможет  ее  отыскать.  На  тот случай, если всплывет  имя Клаузена. - Ты
понимаешь меня, мама?
     - Да, - ответила Альтина. - Он тоже говорил мне об  этом. Давным-давно,
десятки лет назад.  Однажды, теплым берлинским вечером. Он сказал тогда, что
они не оставят нас в покое. И оказался прав. Мир полон сумасшедших.
     - Так куда же ты уедешь?
     - Пока не знаю. Вероятно, отправлюсь путешествовать.  Подходящее  время
для этого, не так ли? Люди чертовски внимательны к смерти.
     - Я предпочел бы, чтобы  ты  отправилась туда,  где  окажешься вне поля
зрения. Всего на несколько недель.
     - Это очень трудно. Поверь,  у  меня есть  некоторый опыт в этом  деле.
Около двух лет после отъезда  из Берлина мы с тобой переезжали  с  места  на
место. Добрались почти до Перл-Харбора. Активность  Бунда не согласовывалась
с покоем тех дней, он получал распоряжения с Вильгельмштрассе.
     - Я не знал этого, - откликнулся Холкрофт.
     - Ты  много еще чего не знаешь, но это теперь не имеет значения. Ричард
положил всему этому  конец. Заставил нас успокоиться, прекратить  постоянное
бегство. Ну да ладно. Я дам тебе знать, где меня найти.
     - Как?
     - Твои друг, Буоновентура. Он почтительный и славный. Я дам  ему знать.
Холкрофт улыбнулся:
     - Договорились. Я позвоню Сэму.
     - Я никогда не рассказывала тебе о тех днях. Пока в нашей с тобой жизни
не появился Ричард. Зря, наверное. Тебе, должно быть, интересно?
     -  Я  сам  должен  был спросить.  А  Манфреди  прав - ты  удивительная,
потрясающая женщина.
     - Нет, дорогой. Просто мне посчастливилось уцелеть. Я выжила.
     Как  всегда,  они быстро по-дружески  попрощались.  Мать с сыном всегда
были друзьями.
     Ноэль вышел из  кабинета  и направился к бару,  где его  ждал приятель,
помощник  менеджера гостиницы. Сначала он двинулся через вестибюль, но потом
решил  пойти в обход. Подошел  к огромному окну слева от  входа  и  выглянул
из-за тяжелых бархатных портьер. Зеленый "фиат" все еще стоял в конце улицы.
Холкрофт пошел в бар.
     Минут  пятнадцать он проведет за приятной беседой со старым  приятелем,
во время которой сообщит  ему любопытную,  хотя  и неверную информацию,  а в
результате попросит о некотором одолжении.
     Еще  Хелден.  Если  она  не объявится  в  пять,  он сам  позвонит  ей в
"Галлимар". Необходимо увидеть ее - Ноэлю нужен был револьвер.

     - Четыре-пять  дней?! -  взорвался  Холкрофт. -  Я  не желаю  ждать так
долго. Я не могу позволить себе потерять столько времени!
     - Но его не будет в Париже до тех пор, а  ты поезжай пока в Берлин. Эта
поездка займет день, не больше.
     - Он знал о Кесслере?
     - Может, не по имени, но он знал о Берлине.
     - Где он был, когда разговаривал с тобой?
     - В афинском аэропорту.
     Ноэль вспомнил. <i>Четыре дня назад он исчез в Бахрейне. Наши оперативники
разыскивают его  повсюду  от  Сингапура  до  Афин.</i> Очная  ставка  британской
разведки с Джоном Теннисоном - неизбежна, если уже не произошла.
     - Что он говорил об англичанах?
     -  Он был взбешен невероятно. Так  похоже на Иоганна:  написать статью,
мягко говоря, покоробившую министерство иностранных дел. Он был оскорблен.
     -  Да вряд  ли. Газетная  статья  -  последняя крайняя мера. Ты  можешь
отозвать его? Позвони. Или, может, мне это сделать? Я встречу его в Орли.
     -  Боюсь, это невозможно, Ноэль.  Он  торопился на  самолет.  А у  меня
только номер в Брюсселе. Он получает там информацию, оставленную для него.
     - Черт побери!
     - Ты устал...
     - Я спешу.
     -  Ноэль... - начала Хелден  неуверенно. - Завтра я  не работаю. Может,
поедем куда-нибудь за город? Мне нужно поговорить с тобой.
     Холкрофт был поражен. Он очень хотел видеть Хелден.
     - Зачем ждать до завтра? Давай сегодня вместе пообедаем.
     -  Сегодня я  не могу. У меня встреча.  А завтра в десять утра я буду у
тебя в отеле. Днем ты сможешь улететь в Берлин.
     - Ты встречаешься со своими друзьями?
     -Да.
     - Хелден, пожалуйста... Никогда не  думал, что буду просить кого-нибудь
об этом, но... мне нужен револьвер. Не знаю, как достать его.
     - Я поняла. Завтра принесу.
     - До встречи. - Холкрофт положил трубку и взглянул на лежащий перед ним
на стуле раскрытый кейс, на обложку женевского документа. Вспомнил об угрозе
со стороны людей из "Вольфшанце". <i>Ничто не обстоит так, как тебе казалось...</i>
Теперь  он понимал,  насколько  верно это Утверждение.  Он  взял револьвер в
Коста-Рике, убил человека, который собирался  сделать  то же с  ним самим, и
надеялся никогда больше не брать в руки оружие. Но все изменилось. Тот, кого
он даже не знал, выкликал его из могилы...
     <b><i>Глава 20</b></i>
     -  Ты любишь  горную форель?  - спросила  Хелден,  передавая  револьвер
Ноэлю, устроившемуся на переднем сиденье взятого напрокат автомобиля.
     - Форель прекрасна, - ответил Холкрофт смеясь.
     - Что смешного?
     -  Забавно.  Вручаешь  мне  оружие и спрашиваешь  при этом, чего бы мне
хотелось на завтрак.
     - Одно к другому отношения не имеет. Постарайся хоть на несколько часов
выкинуть из головы все проблемы. Расслабься.
     - Но я думал, ты именно о них хотела поговорить со мной.
     -  Да,  хотела.  Хотела  получше  узнать  тебя.  Той  ночью,  когда  мы
встретились, ты задал мне кучу вопросов.
     -  Но  прежде  чем  я  раскрыл  рот,  ты  накричала  на  меня.   Хелден
рассмеялась.
     - Мне очень жаль. Я была не в себе.
     - Ты была почти безумна. А у тебя прелестный смех. Первый раз вижу тебя
смеющейся.
     - Я делаю это довольно часто, по крайней мере дважды в месяц.
     Холкрофт уставился на девушку.
     - Наверное, я не  должен был говорить этого. И не предполагал, что есть
столько поводов для смеха.
     Хелден внимательно смотрела на Холкрофта, на  губах ее все  еще  играла
улыбка.
     - Поводов гораздо больше, чем ты думаешь. Я не обиделась.
     - К тому же беседа наша той ночью не слишком располагала к веселью.
     - Конечно. - Хелден  повернулась,  сложив руки на  коленях,  и серьезно
спросила: - Ты когда-нибудь думал о них раньше?
     - О ком?
     - Об отцах, которых ни ты, ни я никогда не знали.  То, что они сделали,
- удивительный акт бесстрашия, дерзкий и отчаянный поступок.
     - И ведь не один  такой поступок. Сотни... тысячи.  Представь, три года
манипуляций и подтасовок.
     - Должно быть, они жили в постоянном страхе.
     - Конечно.
     - Что двигало ими?
     - Что?.. Генрих Клаузен в своих письмах определил, что именно заставило
их пойти на этот отчаянный шаг. Шок, пережитый от создания "реабилитационных
лагерей".  Аушвиц,  Белзен.  Сильное потрясение, поразившее их  души и  умы.
Сейчас  это  кажется  неправдоподобным,  но помни,  ведь  шел сорок  третий.
Заговоры молчания...
     Хелден положила  свою ладонь  на  руку  Холкрофта,  прикосновение вышло
коротким, но ощутимым.
     - Ты называешь его <i>Генрих Клаузен,</i> а не <i>отец?</i>
     <i>-</i> Отцом мне был другой человек, -  начал  было Ноэль, но  запнулся.  Не
слишком удачный  момент, чтобы говорить о Ричарде. Не  стоит распускаться. -
Но он, к несчастью, умер. Погиб пять дней назад, в Нью-Йорке.
     Хелден в оцепенении уставилась на Холкрофта.
     - Боже, неужели убит? Из-за Женевы?!
     - Не знаю.
     - Но ты так думаешь, ведь правда?
     - Да. - Ноэль изо всех сил  сжал руль и замолчал. Забрался опять в свою
раковину, окружив себя непробиваемой оболочкой.
     - Прости меня, Ноэль. Что еще сказать? Я очень хочу помочь тебе, только
не знаю как.
     Холкрофт  внимательно  посмотрел  на  девушку.  Милое  лицо,  чистые  и
искренние карие глаза, полные теплоты и тревоги за него.
     - Спасибо. У тебя самой куча проблем. Ты очень славная, Хелден. Никогда
еще я не встречал никого, похожего на тебя.
     - То же самое могла бы сказать и я о тебе.
     - Ну вот,  мы оба это сказали, а теперь - как насчет форели? Уж если мы
решили забыть обо всем на несколько часов, то скажи, наконец, куда мы едем?
     -  В  Барбизон. Там чудесный ресторанчик, прямо в центре города. Ты был
когда-нибудь в Барбизоне?
     -  Да,  несколько  раз,  - ответил Ноэль, бросив  случайный  взгляд  на
боковое зеркальце.
     За  ними следовал темно-зеленый "фиат". Холкрофт не был уверен, тот  ли
это  автомобиль,  что караулил его  вчера на улице Георга V, но выяснить это
нужно, не беспокоя Хелден. Ноэль замедлил ход, однако "фиат" не  обогнал их.
Вместо этого он перестроился в правый ряд, предлагая дорогу другой машине.
     - Что случилось? - спросила Хелден.
     - Ничего серьезного. Нужно было проверить карбюратор.
     - Ты разбираешься в машинах?
     -  Я прекрасный механик. - Холкрофт  выжал педаль, и  автомобиль рванул
вперед. Теперь  зеленый "фиат"  маячил в  зеркале  заднего  вида. Отклонился
влево, обогнал разделяющую их машину и снова вернулся в правый ряд.
     Итак, ответ на вопрос  получен. За ними следят.  Осторожность - превыше
всего. Кто бы ни сидел в этом "фиате", он напрямую связан со смертью Ричарда
Холкрофта,  никаких сомнений. И  Ноэль рассчитывал поймать этого  человека в
ловушку.
     -  Все в полном  порядке, - сказал он  Хелден. - Завтрак в Барбизоне  -
чертовски удачная идея. Посмотрим, помню ли я дорогу.
     Но  дороги он  не  помнил.  Сделал  несколько  неправильных  поворотов,
пытаясь отшутиться,  что французская  сельская местность сильно  изменилась.
Поездка превращалась в игру кошки с мышью. Необходимо увидеть лицо  человека
в  "фиате".  В  Париже  это   было  невозможно,  ветровое  стекло  и  облако
сигаретного дыма скрывали незнакомца. А Ноэль должен быть в состоянии узнать
его в толпе.  Но,  увы, водитель  "фиата" оказался профессионалом. Если он и
был в замешательстве от бесцельных поворотов Ноэля и перемены  скоростей, то
умудрялся  не  показывать  этого,  оставаясь  на  благоразумном  расстоянии,
контролируя   дистанцию   между   машинами.  На  узкой  улочке   к  югу   от
Корбейль-Эссон  они  увидели  сломанный  автомобиль.  Хороший  повод,  чтобы
остановиться. Что Холкрофт и сделал, любезно поинтересовавшись,  не нужна ли
помощь. У "фиата"  не было выбора,  пришлось  проскочить  мимо  двух стоящих
машин.  Ноэль  успел   вовремя  поднять  глаза.   Мужчина  был  красив,   со
светло-каштановыми  волосами и...  что-то  еще... щеки - то ли рябые,  то ли
покрытые пятнами. Дело сделано. Он  узнает это лицо. Все, что имело значение
в  данной ситуации.  Водитель сломанной  машины  поблагодарил,  сказав,  что
помощь уже в  пути. Ноэль закивал и снова тронулся в путь, размышляя, увидит
ли опять злосчастный "фиат".
     - Славно было бы помочь, - сказала Хелден.
     -  Да,  мы,  ужасные  американцы, время  от  времени делаем полезные  и
хорошие вещи. Все, возвращаюсь на шоссе.
     Если их преследователь выскочит с боковой дороги, ни  не заметят этого.
Так и произошло. "Фиат" просто возник  сзади, на шоссе, отраженный в зеркале
их автомобиля. На въезде  в  Барбизон "фиат"  все еще  следовал за ними.  На
приличном расстоянии, но следовал.
     Завтрак представлял собой забавную смесь неловкости и непринужденности.
Разговор то  живо начинался и захватывал их обоих, то внезапно прерывался на
полуслове,  дни болтали о пустяках, незначительных и  славных. Им было очень
хорошо вместе,  легко  и свободно. Болтая  или  задавая вопросы, Хелден  все
время  касалась Ноэля кончиками  пальцев,  пожимала  руку или теребила рукав
куртки.  Делала  она  это так естественно  и  просто,  что Холкрофт перестал
вздрагивать и расслабился.
     - Твой брат ничего не говорил о Бомонте?
     - Говорил и  был очень зол при этом. Но тем не менее он думает, что  ты
ошибся -  Бомонт  не мог  лететь самолетом  из Нью-Йорка. А еще  брат хотел,
чтобы ты принес фотографию. Я сказала, что ее уже нет. Он дико расстроился.
     - Из-за фото?
     - Да. Он сказал, это может быть опасно. Наведет на Гретхен, на тебя, на
Женеву.
     - Думаю,  все гораздо проще. Королевский  военно-морской  флот ничем не
отличается от любой другой военной организации. Офицеры и чиновники защищают
друг друга.
     - Ты  имеешь  в виду мою неразборчивую сестру?  Холкрофт кивнул. Ему не
очень хотелось обсуждать Гретхен Бомонт, особенно с Хелден.
     - Все в порядке, Ноэль. Что касается моей сестры, то это не мое дело. -
Девушка вдруг  смутилась.  -  То  есть,  я хочу  сказать, что не  имею права
судить... То есть нет, совсем  не то... Я хочу  сказать, что  не имею права,
поскольку дело касается тебя...
     -  Не  продолжай. Мы  оба прекрасно  знаем, что  ты хотела  сказать,  -
прервал  ее  Холкрофт  и  бережно накрыл  своей  рукой  ее  ладошку. -  Будь
свободнее в том, на что ты имеешь право и на что нет. Так будет лучше.
     - Ты заставляешь меня чувствовать себя идиоткой.
     - Менее всего мне хотелось этого. - Ноэль освободил ее руку и проследил
за взглядом  Хелден. Она смотрела в  окно на небольшой каменный  пруд, он же
проследил взглядом дальше, пристально оглядев несколько туристических групп,
бродивших  по   улицам  Барбизона   за  воротами   ресторана.   Мужчина   со
светло-каштановой шевелюрой и оспинами на щеках неподвижно стоял неподалеку.
Во  рту дымилась сигарета, а в руках он держал какую-то книжонку. Но  читать
не  читал, а неподвижно следил  за входом  в  ресторан. Пришло время  встать
из-за стола,  подумал Ноэль. Ярость  вновь охватила его. Этот тип не  должен
уйти!
     - У меня идея, - произнес Холкрофт с небрежностью, на  какую только был
способен. - Там у дверей афиша. Насколько мой школьный французский позволяет
понять, там написано "Зимний праздник". Это что, вид карнавала?
     - Это приблизительно милях в восьми отсюда.
     - И как это происходит? Карнавал, я имею в виду.
     - Да это не  совсем карнавал. Самый рядовой праздник, проводит церковь,
как правило, в день какого-нибудь  святого. На  самом  деле это что-то вроде
блошиного рынка.
     - Давай поедем?
     - В самом деле?
     - А почему нет? Это должно быть забавно. Куплю тебе подарок.
     - Хорошо, - согласилась Хелден, лукаво глядя на Холкрофта.
     Слепящий   солнечный  свет  не  давал   спокойно  наблюдать  в  боковом
зеркальце,  что  происходит  на  дороге.  Приходилось бросать  скорые  косые
взгляды, а затем  долго моргать, пытаясь избавиться от кругов перед глазами.
Время  от времени зеленый "фиат" все же возникал на горизонте. Он был далеко
позади, но  надолго из поля зрения  не исчезал. Ноэль припарковал  машину за
церковью, олицетворявшей  центр маленького  города.  Направляясь к  парадной
двери, они  обошли дом  пастора и  нырнули  в  толпу. Центральная  площадь -
типично французская; вымощенные  булыжником  улицы  - неровны  и  извилисты,
старые покосившиеся здания и узкие тротуары. Торговые прилавки расположены в
беспорядке, навесы - ветхие, а под ними - изделия ремесленников всех видов и
сортов. Блестящие блюда и деревянные  тарелки, изобилие скатертей и клеенок,
на всем  солнечные  лучи.  Ясно,  зимняя торговля -  не  для  туристов.  Для
иностранцев - лето и осень.
     Человек с  рябым  лицом  стоял  на  полпути к  площади около  одного из
прилавков. Что-то жевал и сам  неотвязно  следил за Холкрофтом. Он  даже  не
догадывается, что разоблачен, подумал  Ноэль. Слишком небрежный вид он имел,
думая, что все в полном порядке.
     - Стой здесь! Сейчас принесу кое-что, подарок найден!
     - Ноэль, постой! Не глупи!
     - Стой здесь! Через несколько минут я вернусь!
     - Я буду здесь... - Хелден показывала на прилавок с посудой.
     - Прекрасно. Скоро увидимся.
     И Холкрофт бросился сквозь толпу. Если он будет достаточно проворен, то
тот,  другой, не  успеет  отреагировать. Так и  случилось. Мужчина рассеянно
стоял возле кондитерского прилавка и заказывал следующее пирожное. Ноэль уже
добрался до тротуара и был в нескольких ярдах от него. Тот встал на цыпочки,
озабоченно  оглядывая  толпу.  Увидев  Хелден,  он  на  минуту  расслабился.
Подумал,  наверное,  что  Ноэль где-то  поблизости.  Ноэль  сделал  вид, что
оступился,  и, прихрамывая, согнувшись якобы от  боли, пошел  по краю толпы.
Теперь уж точно он не будет  заметен.  Пробравшись совсем близко к прилавку,
он мог внимательней разглядеть преследователя. В  мужчине  этом  было что-то
старомодное и примитивное: в  том, как он  стоял застыв, как жевал пирожное,
время  от  времени  потягиваясь,  чтобы  удостовериться, что  жертва  в поле
зрения. Холкрофту  представилось,  что он караулит  хищника. Он, конечно, не
мог  видеть  сейчас свои  глаза, но  был уверен,  что они пусты,  холодны  и
насторожены.  Мысль эта  выбила  из  колеи,  вызвав в  памяти  образ другого
человека, такого же холодного и бесстрастного, сидящего на заднем сиденье  и
приставившего  к  виску водителя  пистолет,  ожидая,  когда Ричард  Холкрофт
появится на нью-йоркской мостовой.
     Ноэль вновь стремительно нырнул в толпу, сжимая правой рукой пистолет в
кармане, в  левую вытянув перед собой, сжав  в напряжении пальцы.  Когда  он
коснется преследователя, это будут тиски, которых тот не забудет никогда.
     Внезапно  Ноэль  почувствовал,  что  блокирован.  Блокирован!  Пока  он
пытался протиснуться между мужчиной  и женщиной,  стоящими прямо перед  ним,
фигура  третьего  человека встала  на его пути. Лица этого человека Ноэль не
видел, но  он был непреодолимым препятствием на пути. Случайностью  это быть
не могло!
     -  Прочь!  Черт  побери,  дайте  мне  пройти! -  Крики  Холкрофта,  его
английский встревожили человека  с оспинами на лице: роняя пирожное, он стал
судорожно вертеться на  месте, ища глазами Холкрофта. Лицо его пылало, глаза
стали  дикими.  И  тут  он  бросился  в  толпу,  прочь  от  Ноэля.  Холкрофт
почувствовал  это  раньше,  чем  увидел.  Что-то прорезалось сквозь  куртку,
порвав подкладку левого кармана. Ноэль  взглянул, не веря своим глазам. Нож!
Чудом  он не пронзил тело! Ноэль схватил руку, державшую нож, оттолкнул ее в
сторону и  ударил  плечом в грудь неведомому противнику. Тот все еще  прятал
лицо. Кто он? Времени, чтобы выяснить это, не было. Сейчас главное - уйти от
ножа. Ноэль завопил. Зажав обеими руками кисть врага, он наклонился, избегая
лезвия, дернул резко вниз и изо всех сил ударил противника. Клинок отскочил,
звякнув  о мостовую.  И в  этот  момент  Холкрофт почувствовал, как что-то с
треском  опустилось  ему на  шею. Ошеломленный,  он, однако, знал,  что  это
такое. Тяжелая железная  труба. Он  лежал на  земле  скорчившись, в страхе и
смятении,  понимая  также,  что  хуже всего  бездействовать.  Он ждал нового
нападения,  готовый  по возможности его отразить. И еще  готовый найти своих
врагов. Но они исчезли. И нож, принадлежавший неизвестному лицу, тоже исчез.
А люди вокруг, глядя на него как на чумного, пятились и причитали.
     Боже мой, только и подумал Холкрофт, придя  в себя  и  отдавая отчет  в
том, что же все-таки произошло. Если эти  сволочи убьют его, то не оставят в
живых и Хелден.  Если рябого защищали  убийцы и они знали, что он, Холкрофт,
распознал их задачу, они вполне  могли допустить,  что Хелден  с ним заодно.
Они  пойдут за ней и  убьют.  Ноэль с трудом прокладывал себе  дорогу сквозь
плотный круг зевак, уклоняясь от сотни разгневанных рук, в направлении, где,
по его смутным понятиям, он оставил Хелден. К прилавку с посудой. Точно. Вот
он. Но Хелден здесь нет. Ноэль подбежал к продавцу и закричал:
     - Женщина! Здесь  была  белокурая  женщина!..  Простите, я плохо говорю
по... Женщина! Блондинка! Она была здесь.
     Торговец пожал плечами и продолжил чистить какую-то чашу.
     - Где она?! - продолжал вопить Ноэль.
     - Да вы сумасшедший! Безумец! Полиция! - разозлился француз.
     - Нет,  ну пожалуйста... Светлая такая женщина... Торговец сжалился над
Ноэлем и неопределенно кивнул влево.
     Холкрофт ринулся  влево  от лотка и  снова  нырнул в толпу. Неужели  ее
убили? Он  напряженно вглядывался в людей вокруг, в каждую пару глаз, каждую
копну волос. Но  ее  нигде не  было.  Хелден! Внезапно сзади кто-то опять на
него набросился, нанеся сильный удар по  почкам, пытаясь сдавить шею.  Ноэль
локтем  ударил  в  живот  нападавшего  и, оказавшись за  ним, поволок назад.
Задыхаясь, он  тащил тяжелое извивающееся  тело сквозь  толпу.  На мгновение
руки противника  ослабли,  но  мгновения этого Ноэлю хватило, чтобы ухватить
того за предплечье, рвануть вниз и бросить напавшего на  бедро. Оба упали на
землю. И Ноэль увидел лицо! Под коротко остриженными  непослушными  волосами
на лбу небольшой шрам, злые голубые глаза.  Это который моложе, из тех  двух
агентов,  что  допрашивали   Ноэля  в  лондонском  отеле.  Ярость  душила  и
подстегивалась   животным  неконтролируемым   страхом.  Уж  если  британская
разведка вмешалась, то вмешательство это  вполне могло стоить Хелден  жизни.
Но  почему?  Почему именно здесь? В  этой забытой Богом французской деревне?
Ответов не было. Единственное, что Холкрофт знал наверняка,  так это то, что
человек,  чье горло он  сжимает  сейчас  в  ненависти, его  враг,  ничуть не
меньший, чем "Возмездие" или "Одесса".
     - Поднимайся.  - Ноэль с  трудом  встал  на ноги и дернул побежденного.
Ошибка  состояла  в  том, что на какое-то мгновение агент оказался свободен.
Чем он и воспользовался, нанеся Холкрофту сокрушительный, парализующий  удар
в живот. Глаза вылезли у Холкрофта из орбит, и в течение нескольких минут он
сознавал лишь то, что его волокут сквозь ряды изумленных лиц. Потом какая-то
сила отшвырнула его к стене, голова ударилась о твердую поверхность.
     - Идиот! Какого черта ты сделал  это? Тебя же  чуть не убили! - Человек
из  МИ-5  не кричал,  хотя  так  могло  показаться, настолько  напряженным и
взвинченным он был в тот момент.
     Ноэль попытался сосредоточиться.
     - Ты, ублюдок! Ты же пытался убить меня! - просипел он.
     - Ты определенно сумасшедший, Холкрофт! Тинаму не тронет тебя. Я должен
был вытащить тебя отсюда.
     - Тинаму здесь?
     - Идем.
     - Нет. Где Хелден?
     - Естественно,  не с нами. Ты думаешь, мы - психи? ? Ноэль уставился на
агента. Он прав. Это безрассудство.
     - Значит, кто-то увез ее. Хелден исчезла.
     - Если  ее здесь нет, значит, она сама  ушла, добровольно. Мы  пытались
предостеречь тебя.
     - Ты ошибаешься. Был человек с рябым лицом...
     - "Фиат"?
     - Точно! Он следил за нами. Я попытался добраться  до него, но его люди
опередили меня. И хотели убить.
     - Идем со мной, -  приказал агент, схватил Ноэля за руку и потащил вниз
по тротуару.
     Они  дошли  до узкого темного переулка  между двумя  домами. Ни единого
луча света. Все скрыто в полумраке. По краям переулка - ящики для мусора. За
третьим ящиком справа Холкрофт увидел пару  ног. Четыре-пять шагов, и  можно
увидеть  лицо. На первый взгляд рябой казался  смертельно пьяным. В  руке он
сжимал бутылку красного  вина,  следы вина виднелись  на брюках. А  на груди
красное пятно совсем другого свойства. Он был застрелен.
     -  Вот твой  убийца,  - спокойно сказал агент. - Теперь будешь  слушать
нас? Возвращайся  в Нью-Йорк. Расскажи  все, что знаешь,  и  оставь это дело
навсегда.
     В голове  у Ноэля все смешалось, смятение охватило его. Сначала  жуткая
смерть в облаках,  потом убийство  в Нью-Йорке, следующее - в Рио, и  теперь
здесь, в тихой французской провинции. "Возмездие", "Одесса", "Вольфшанце"...
<i>Теперь для тебя все будет  по-другому...</i>  Холкрофт повернулся  к человеку из
МИ-5, и голос его мало чем отличался от шепота.
     - Не могу я. Понимаешь, не могу.
     Неподалеку  послышалась перестрелка.  Промелькнули две  фигуры. Приказы
яростные и жесткие, но слов не разобрать. Крики  о помощи  прервались звуком
удара одного тела о другое, злобные шлепки вновь и вновь. И тут до Холкрофта
донеслось: "Ноэль! Ноэль!"... Хелден! Он окончательно  пришел в себя и точно
знал, что нужно делать.
     Резко,  изо  всей силы он двинул  плечом  агенту  английской  разведки,
отшвырнув того к мусорным ящикам, скрывающим  труп человека с рябым лицом, и
стремительно выбежал из переулка.
     <b><i>Глава 21</b></i>
     Он снова  услышал  крики, но, откуда  они  доносились, определить  было
невозможно: на деревенской площади неистовствовала толпа, звучали концертино
и  кларнеты. Там,  где  толпа расступалась, скакали, крутились и вертелись в
деревенских танцах пары. Fete d'hiver12 стал карнавалом.
     - Ноэль! Ноэль!
     Налево  от площади, вверх по изогнутой улочке - крики доносятся оттуда!
Холкрофт побежал сломя голову, налетев на целовавшихся влюбленных. Туда.
     - Ноэль!
     Он оказался в переулке, по обе стороны которого  шли  трехэтажные дома.
Он кинулся  дальше  -  крик  раздался снова, но уже ни слов, ни имен, только
крик, оборванный ударом, вызвавшим стон.
     Господи! Он должен ее найти...
     <i>Дверь!</i> Дверь была приоткрыта; она вела в  четвертое справа здание. Крик
отсюда!
     Он побежал туда,  по дороге  вспомнив, что в  кармане  у него пистолет.
Ноэль достал его и, неуклюже держа оружие в руке, вдруг осознал, что ни разу
даже  толком не взглянул  на него. Теперь, рассмотрев оружие, он на  секунду
замер.
     Он  плохо  разбирался в пистолетах,  но такой  он уже  видел.  Это  был
самозарядный  "ТП-70",  такой  же,  как  и  пистолет,  что одолжил  ему  Сэм
Буоновентура в Коста-Рике. Это совпадение не придало ему уверенности, скорее
напротив - ему просто стало дурно. Это был чужой мир.
     Проверив предохранитель, Холкрофт распахнул дверь, стараясь держаться в
тени. Он попал в узкий, длинный, полутемный коридор. По левой стене футах  в
двенадцати Друг  от друга находились две двери. Насколько он помнил подобные
строения, в правой стене  тоже должны быть две двери;  оттуда, где он стоял,
их не было видно.
     Он бросился внутрь, держа пистолет перед собой. Справа были  две двери.
Всего  - четыре. И за  одной из  них - Хелден. Но  за которой? Он подошел  к
первой двери слева и прислушался.
     Оттуда доносился странный скребущийся звук. Он  представления  не имел,
что  бы это могло быть. Одежда, ткань... может быть - рвущаяся одежда? Ноэль
повернул ручку, дверь поддалась, и он открыл ее, держа пистолет наготове.
     Стоя на коленях в темной комнате, старуха  скребла  пол. Она  стояла  к
нему  боком,  изможденная,  с  отвисшими щеками, и кругами  водила рукой  по
мягкому  дереву. Она была столь  стара, что не заметила Холкрофта. Он закрыл
дверь.
     На двери справа был  укреплен  черный бант. За этой дверью кто-то умер;
семья в трауре.  За этой дверью - смерть. Эта  мысль слишком действовала ему
на нервы, он прислушался.
     Так и есть! Там идет борьба.  Тяжелое дыхание, движение, напряженность;
за дверью - отчаяние. За дверью - Хелден.
     Холкрофт  отступил на  шаг,  поднял пистолет,  занес  ногу  и,  глубоко
вздохнув,  как тараном, вышиб дверь  ногой. Удар был  так силен, что дверь с
треском распахнулась.
     В  комнате на  грязной  постели  лежали  двое обнаженных  подростков  -
темноволосый мальчишка на толстой светлокожей девчонке; ее ноги были подняты
вверх, мальчишка лежал  между ними,  сжимая  руками ее  грудь. Услышав  звук
удара и увидев чужого, девчонка  закричала. Парень, спрыгнув с нее, скатился
на пол, разинув рот от потрясения.
     Удар! Звук удара  был сигналом тревоги.  Холкрофт  выбежал  в коридор и
кинулся  ко  второй двери слева. Не время думать  о  чем-либо, кроме поисков
Хелден. Он плечом навалился на дверь, неловко  поворачивая ручку левой рукой
- в правой он сжимал пистолет. Сила не потребовалась, дверь отворилась сама.
     На  мгновение Ноэлю  стало стыдно:  у  противоположной стены возле окна
стоял слепой. Он  был стар и  дрожал от страха перед  невидимым, неизвестным
насилием, вторгшимся в его темный мир.
     - Norn de Dieu...13 - прошептал он, протягивая вперед руки.
     От  входной  двери донесся  звук  торопливых  шагов,  становившийся все
громче, -  это  были шаги  человека не  просто бегущего,  но  бегущего сломя
голову. Холкрофт быстро  обернулся  и увидел, как мимо пронесся агент  МИ-5.
Откуда-то  донесся звук  бьющегося стекла. Шатаясь,  Ноэль вышел из  комнаты
слепого  и  взглянул  налево:  из  открытой двери  в  конце  коридора  лился
солнечный  свет.  Стеклянные  переборки  двери  были закрашены  черным,  и в
полумраке он не увидел ее.
     Как агент узнал, что там есть дверь? Почему он распахнул ее ударом ноги
и ринулся на улицу? Может быть, агент МИ-5 решил, что он побежал этим путем?
Инстинкт подсказывал Холкрофту, что с точки зрения  агента он не заслуживает
подобного внимания, ведь он просто сумасшедший любитель. Нет, тот гонится за
кем-то другим.
     Тогда - за Хелден! Но  Хелден должна  быть за дверью  напротив - только
там он еще не был. Она должна быть там. Агент ошибся!
     Холкрофт ногой вышиб дверь и кинулся внутрь.
     Комната пустовала уже давно. Повсюду  слоями лежала пыль... и на ней не
было следов. Сюда никто не заходил уже много недель.
     Агент МИ-5 оказался прав. Любитель не знал чего-то такого, о чем  сразу
догадался профессионал.
     Ноэль  побежал из пустой комнаты по  коридору  через разбитую дверь  во
двор. Слева была  тяжелая деревянная  дверь, выходившая в переулок. Она была
открыта,  и  Ноэль кинулся туда.  Он слышал звуки  карнавала, доносившиеся с
площади,  но  кроме них было что-то  еще.  В  дальнем конце пустынной  улицы
справа от него раздался крик, снова, как и  прежде, прерванный.  Он  побежал
туда, к Хелден, но никого не увидел.
     - Назад! - раздалась  команда из подворотни. Раздался  выстрел; над его
головой  раскрошился  камень, и  он  услышал отвратительный вой  отскочившей
пули.
     Ноэль бросился  на землю - жесткую и неровную булыжную мостовую. Падая,
он задел собачку пистолета. Выстрелом ему едва не снесло  лицо. В панике  он
покатился к подворотне. Чьи-то руки схватили его и втолкнули в тень. Молодой
человек  со  шрамом на лбу - агент британской разведки - прижал  Холкрофта к
каменной стене.
     - Чертов ты дурень! Я сам тебя убью и избавлю их от лишней работы.
     Вжавшись в стену, агент выглянул наружу.
     - Я <i>не верю</i> вам, - сказал Ноэль. - Ничему этому я не верю. Где она?
     -  Этот ублюдок держит  ее на той  стороне улицы,  в  двенадцати  ярдах
отсюда. По-моему, у него есть радио и он вызвал машину.
     - Они <i>убьют</i> ее!
     - Не сейчас. Не знаю почему, но у них на уме что-то другое. Может быть,
потому, что она его сестра.
     - Да <i>нет  же!</i>  Это не  так,  это безумие!  Я  сказал ей,  и она  с  ним
связалась. Он такой же Тинаму, как вы. И он абсолютно ненормальный. Он может
написать  что-нибудь для своей газеты, чтобы  выставить  вас  - министерство
иностранных  дел  - да  и все чертово  английское правительство совершенными
ослами.
     Агент  МИ-5  уставился на Холкрофта  взглядом человека, изучающего бред
психопата - со смесью любопытства, отстраненности и удивления:
     - Он <i>что? Ты</i> что?
     - Вы слышали мои слова.
     -  Боже мой!.. Кто бы ты ни был, во что бы ты ни был впутан, ты никак с
этим не связан.
     - Я вам еще в Лондоне об этом говорил, - ответил Ноэль,  стараясь сесть
и отдышаться. - Вы что, думали, я лгу?
     - Мы  знали, что ты  лжешь, мы только не знали почему. Мы считали,  что
тебя используют люди, жаждущие добраться до фон Тибольта.
     - Зачем?
     -  Затем,  чтобы  установить  контакт,  не выдавая  себя.  Это  хорошее
прикрытие: деньги, оставленные семье в Америке.
     - Но зачем?
     - Потом! Тебе нужна  девица,  мне нужен ублюдок, который  ее  захватил.
Послушай, -  агент  указал на пистолет в руке  Ноэля, - ты  хоть знаешь, как
этим пользоваться?
     - Я однажды стрелял из такого. Но я не специалист.
     - И не надо,  и цель у тебя будет большая.  Если я не ошибаюсь, у них в
этом районе курсирует машина.
     - А у вас нет машины?
     - Нет,  я  один.  А  теперь слушай. Если подъедет  машина,  ей придется
остановиться. В ту секунду, когда это произойдет, я брошусь  к  двери на той
стороне.  Пока я  буду  бежать, прикрой  меня,  стреляя  в  машину. Целься в
лобовое  стекло. Можешь попасть  в шины, в радиатор. Но главное - постарайся
разбить лобовое стекло. Сделай эту чертову машину неуправляемой, если только
сумеешь; и моли Бога, чтобы местные торчали на своих плясках на площади.
     -. А если нет, если кто-нибудь...
     - Попытайся не задеть его, кретин! - взорвался англичанин. - И старайся
стрелять в правую часть машины. Правую от тебя. И поменьше высовывайся.
     - В <i>правую</i> сторону машины?
     - Да,  или попадешь в свою девицу, которая, честно говоря, мне  на хрен
не нужна. Но мне нужен он. Конечно, если я  ошибаюсь, это никуда не годится,
и нам придется придумать что-нибудь другое.
     Агент, прижавшись лицом к  стене, осторожно  выглянул  на  улицу.  Этот
незнакомый   лес  принадлежал  вот   таким   людям,  а  не   благонамеренным
архитекторам.
     -  Вы не ошиблись, вернувшись в этот дом. Вы знали, что там есть второй
выход?
     - Конечно,  никто  в  своем уме  не  позволит  себе оказаться  в  такой
ловушке.
     Профессионал  не ошибся и  на этот раз. Ноэль  услышал визг покрышек на
невидимом повороте - машина быстро приближалась.  Агент встал, сделав  Ноэлю
знак следовать  за  ним. Прижимая  к  груди согнутую  руку с пистолетом,  он
выглянул из-за угла.
     Снова взвизгнули шины, машина остановилась. Бросаясь вон из подворотни,
агент крикнул Холкрофту: "Пора!"  - и, дважды  выстрелив по машине, бросился
вниз по Улице.  Это был недолгий кошмар,  который безумное  движение и звуки
разрушения  обращали  в  реальность. Ноэль  видел  пистолет  в  своей  руке.
Чувствовал  дрожь,  пробегавшую  по  всему телу, когда он  спускал курок.  <i>В
правую  часть  машины. Справа  от тебя.</i> Или...  Он  отчаянно  старался  быть
точным. С  изумлением он  увидел,  как лобовое стекло покрывается трещинами;
слышал,  как  пули  впивайся в дверь;  слышал  человеческие крики... а потом
увидел,  как на мостовую из машины выпал человек. Это был водитель; он лежал
раскинув руки, кровь текла из его головы, и он не шевелился.
     На той стороне улицы агент МИ-5,  пригибаясь, выскочил  из двери, держа
перед собой пистолет. Потом Ноэль услышал команду:
     - Отпусти ее! Тебе живым не уйти!
     - Nie und nimmer!14
     -  Тогда  она умрет вместе с тобой! К  черту!..  Повернитесь-ка вправо,
мисс! Немедленно!
     Друг за другом раздались  два выстрела; эхом отозвался на улице женский
крик. Оцепенение покинуло Ноэля. Он  бросился  через  дорогу,  боясь думать,
боясь  увидеть  то, что  его  ждет,  боясь  обнаружить то,  что он  не  смел
обнаружить, боясь сойти с ума.
     Хелден,  дрожа и  всхлипывая, стояла на коленях. Она не  сводила глаз с
мертвеца, распростертого на  мостовой  слева  от  нее. Но она  была  жива; а
больше его ничто не заботило. Ноэль подбежал к ней и упал рядом, прижимая ее
вздрагивавшую голову к своей груди.
     - Его... его, - прошептала Хелден, отталкивая Ноэля, - быстрее.
     - Что? - Ноэль проследил за ее взглядом. Агент МИ-5 пытался ползти, его
рот то открывался, то закрывался, он пытался что-то сказать, но не мог. А на
груди по рубашке расплывалось красное пятно.
     Небольшая  толпа уже собралась на выходе с площади. Четыре-пять человек
осторожно выступили вперед.
     -  Забери его, быстро  забери его, - сказала Хелден. Она была  способна
размышлять, а он нет; она могла принимать решения, а он был неподвижен.
     - Что мы будем делать? Куда мы идем? - вот и все, что он мог сказать, и
он даже не был уверен, что эти слова принадлежат ему.
     - Это поперечные улицы, они связаны между  собой. Мы должны забрать его
отсюда.
     - Почему?
     Хелден сверлила его глазами:
     - Он спас мне жизнь. Он  спас  тебе  жизнь. Быстро!  Холкрофт  мог лишь
повиноваться  ее  приказам;  сам  думать  он не мог. Он  поднялся  на  ноги,
подбежал к агенту, склонился над ним. И увидел сердитые голубые глаза; губы,
безуспешно пытавшиеся что-то произнести. Англичанин умирал.
     Ноэль поднял агента, но  стоять сам тот не мог, и Холкрофт взял его  на
руки,  удивляясь своей силе. Обернувшись, он увидел, что Хелден шатаясь идет
к машине - мотор все еще работал. Ноэль отнес агента к простреленной машине.
     - Я сяду за руль, - сказала Хелден. - Положи его на заднее сиденье.
     - Но лобовое стекло! Ты же ничего не увидишь!
     - Мы все равно далеко его не увезем.
     Следующие несколько минут  показались Холкрофту  столь  же нереальными,
как  и  вид пистолета,  который  он  все  еще  держал  в  руке.  Хелден живо
развернулась, заехав на тротуар, и вывернула на середину дороги.  Сидя рядом
с  ней, Ноэль,  несмотря на панику, кое-что осознал. Осознал спокойно, почти
бесстрастно; он начал приспосабливаться к этому страшному  новому  миру. Его
сопротивление  угасло,  что подтверждалось  и  тем,  что <i>содействовал,</i>  а <i>не
бежал.</i> Люди пытались его убить. Они пытались убить девушку, сидевшую рядом с
ним. Может быть, этого оказалось достаточно.
     - Ты можешь  найти  церковь? - спросил он, удивившись тому, как овладел
собой. Она взглянула на него:
     - Думаю, что да. Зачем?
     - Мы  не можем ехать  на  этой машине,  даже  если  бы  ты могла что-то
видеть. Мы должны найти свою.  - Он указал  рукой  на капот. Было видно, как
оттуда поднимается пар. - Радиатор пробит. Найди церковь.
     Ей это удалось, каким-то чутьем она  продвигалась по узеньким улочкам и
переулкам,  соединявшим неровные  лучи,  выходившие с  деревенской  площади.
Последние  несколько  кварталов  были ужасны: что-то возбужденно  крича,  за
машиной бежали  люди. Сначала Ноэлю  показалось, что  их внимание  привлекло
простреленное любовое стекло<i>,</i>  но дело было не в этом. Люди спешили к центру
- к площади; слух облетал город.
     - Des gens assassines! La tuerie!15
     Хелден свернула на улицу, ведшую  мимо дома священника  к  автостоянке.
Там она остановилась рядом со взятой напрокат машиной. Холкрофт посмотрел на
заднее  сиденье. Агент МИ-5, согнувшись,  лежал в углу;  он еще дышал. Агент
шевельнул рукой, словно желая привлечь внимание Ноэля.
     - Мы собираемся сменить машину, -  объяснил Хол-крофт, - мы отвезем вас
к врачу.
     - Выслушай... меня сначала, кретин,  - прошептал англичанин. Его взгляд
остановился на Хелден: "Скажи ему".
     - Выслушай его, Ноэль, - сказала она.
     - Что такое?
     -  Пэйтон-Джонс... у  тебя...  его  телефон. Холкрофт вспомнил.  Имя на
карточке, которую дал ему  в Лондоне  седой агент средних лет,  было Гарольд
Пэйтон-Джонс. Он кивнул: "Да".
     -  Позвони  ему...  -  агент  МИ-5  закашлялся,  -  расскажи  ему,  что
случилось... все.
     - Вы сами все расскажете, - сказал Ноэль.
     - Заткнись. Скажи Пэйтон-Джонсу, что возникли осложнения, которых мы не
предвидели. Человек, который, как мы считали, был послан Тинаму, человек фон
Тибольта...
     - Мой  брат - <i>не  Тинаму! -</i> воскликнула Хелден. Агент  посмотрел на нее
через полуприкрытые веки.
     -  Может, вы и правы, мисс. Раньше я так не думал, но может,  и так.  Я
знаю только, что  человек, следовавший  за вами на  "фиате",  работал на фон
Тибольта.
     - Он ехал  за  нами,  чтобы нас охранять! Чтобы узнать, кто  преследует
Ноэля.
     Холкрофт вздрогнул и пристально посмотрел на Хелден:
     - Ты о нем знаешь?
     - Да, - ответила она, - наш сегодняшний ленч - это идея Иоганна.
     - Спасибо большое.
     - Прошу тебя. Ты ничего не понимаешь. А мой брат понимает. И я понимаю.
     - Хелден, я пытался поймать этого человека в ловушку! Он был убит!
     - Что? О Боже мой...
     - Это осложняет дело, -  прошептал агент, обращаясь к Ноэлю. - Если фон
Тибольт - не Тинаму, то кто  он? Почему  застрелили его человека? Эти  двое,
почему они  пытались похитить ее?  Убить тебя? Кто они  такие? Эта машина...
попробуйте  узнать  о ней. - Англичанин  начал задыхаться.  Ноэль перегнулся
через сиденье, но  агент  остановил его:  -  Только слушай. Узнай,  кто  они
такие, чья это машина. Они и есть непредвиденное обстоятельство.
     Агент  МИ-5 едва  был в  силах  держать глаза открытыми, его шепот стал
почти неслышен. Было очевидно, что жить  ему осталось несколько минут. Ноэль
нагнулся к нему.
     - Это осложнение не  может иметь  ничего общего  с  человеком  по имени
Питер Болдуин?
     Умирающий  вздрогнул  как  от удара тока. Его  глаза широко  открылись,
зрачки почернели от приближения смерти.
     - <i>Болдуин? -</i> Шепот стал жутким и жалобным.
     - Он приходил ко мне в Нью-Йорке, - сказал Холкрофт. - Он сказал, чтобы
я не  вмешивался.  Он сказал, что  он  знает то, чего никто не  знает. Через
минуту его убили.
     -  Он говорил <i>правду!</i> Болдуин  говорил правду! - Губы агента задрожали,
струйка крови вытекла у  него  изо рта. - Мы  ему не  поверили, он предлагал
<i>ничто!</i> Мы были уверены, что он лжет...
     - Лжет о чем?
     Агент МИ-5 взглянул на Ноэля, потом с трудом перевел взгляд на Хелден.
     - Нет времени... - Он мучительно пытался снова посмотреть на Холкрофта.
- Вы чисты. Вы должны... иначе вам не следовало говорить то, что вы сказали.
Я  вам  доверяю, обоим. Найдите Пэйтон-Джонса... как можно  быстрее. Скажите
ему, чтобы вернулся к делу Болдуина. Код "Вольфшанце"... Это "Вольфшанце".
     Голова агента упала на грудь. Он был мертв.
     <b><i>Глава 22</b></i>
     Они  двигались на север по парижской дороге, и вечернее солнце заливало
округу  оранжевым  и  желтым  светом.  Зимнее солнце  везде  одинаково.  Это
константа. И Холкрофт был благодарен ему за это.
     <i>Код "Вольфшанце". Это "Вольфшанце".</i>
     Питер  Болдуин  знал  о Женеве. Он пытался  сообщить о  чем-то МИ-5, но
недоверчивая британская разведка ему не поверила.
     <i>Он предлагал ничто!</i>
     Что  он  хотел получить в  обмен? Какую сделку  пытался  заключить? Кто
такой Питер Болдуин?
     Кем был Питер Болдуин?
     Кто такой фон Тибольт? Теннисон?
     <i>Если фон Тибольт -  не Тинаму, то  кто  же  он?  Почему  застрелили его
человека? Почему они пытались похитить ее? Убить тебя?</i>
     Почему?
     Хотя бы одну проблему можно отбросить: Джон Теннисон  не Тинаму. Кем бы
сын Вильгельма  фон Тибольта ни был - а он мог быть  опасен для Женевы, - он
не был убийцей. Но кто же он тогда? Что он сделал, почему связан с убийцами?
Почему охотятся за ним, а заодно и за его сестрой?
     Эти вопросы не давали  Ноэлю задуматься о последних событиях. Он не мог
о них думать. Он сломается, если позволит себе это.  Троих убили, одного  из
них - убил он.  В  перестрелке в отдаленной  французской деревушке во  время
карнавала. Безумие.
     - Как ты думаешь, что такое "Вольфшанце"? - спросила Хелден.
     - Я знаю, что это такое, - ответил Холкрофт.
     Она удивленно обернулась.
     Ноэль рассказал ей  все, что знал об остатках "Вольфшанце".  Теперь уже
не было смысла скрывать эти факты. Когда он закончил, Хелден не проронила ни
слова. Он задумался  над тем, не зашел ли слишком далеко. Не вовлекает ли он
ее  в  конфликт, в котором  она не  хочет  участвовать. Всего несколько дней
назад Хелден говорила ему, что  если  он не  будет поступать  так,  как  она
велит,  если Ноэль не тот, за кого себя выдает, то она  уедет из Парижа и он
никогда  ее больше не найдет. Как Хелден  поступит теперь?  Не  окажется  ли
угроза "Вольфшанце" тем грузом, который она не захочет принять на себя?
     - Ты испугана? - спросил он.
     - Это глупый вопрос.
     - Мне кажется, ты понимаешь, что я имею в виду.
     - Да. - Она откинулась на спинку сиденья. -  Ты хочешь знать,  не сбегу
ли я.
     - Думаю, что да. Так как?
     Несколько  мгновений она молчала, но Холкрофт не  настаивал на  ответе.
Когда  она заговорила,  в ее голосе -  так  похожем на  голос сестры  и  так
отличавшемся от него - зазвучала печаль.
     - Я так же не мору убежать, как и ты. Не говоря уже о  морали и страхе,
это просто непрактично. Они нас все равно найдут и убьют.
     - Хорошенький конец.
     - Это вполне реально. Кроме  того,  я устала убегать. У меня  на это не
осталось  сил.   "Возмездие",   "Одесса",  теперь  еще   "Вольфшанце".  Трое
охотников,  подстерегающие  и  нас,  и  друг  друга.  Это  должно кончиться.
Полковник прав.
     - Вчера вечером я пришел к  тому же выводу. Я подумал, что, если бы  не
моя мать, мне пришлось бы спасаться бегством вместе с вами.
     - Сын Генриха Клаузена, - задумчиво произнесла Хелден.
     -  И  кого-то  еще.  -  Он  вернулся  в  реальность.  -  Мы  не  станем
контактировать с Пэйтон-Джонсом.
     - Согласна.
     -  МИ-5 проследит за  нами.  У них  нет  выбора. Они приставили  к  нам
человека, они обнаружат, что агент убит. Возникнут вопросы.
     - На которые мы не сможем ответить. Нас преследовали, не мы.
     - Интересно, кто они? Эти двое, - сказал он.
     - "Возмездие", я думаю. Это их стиль.
     - Или "Одесса".
     - Возможно. Но немецкий, на  котором говорил один из них, показался мне
странным.  Я  не смогла  узнать диалект.  Он не  из  Мюнхена  и  точно не из
Берлина. У него странное произношение.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Оно очень гортанное, но при этом мягкое, если так бывает.
     - Ты думаешь, они из "Возмездия"?
     -  Какая  разница?  Мы  должны  защитить  себя  от  обоих.   Ничего  не
изменилось. Во всяком случае, для меня. - Она дотронулась до его руки.  - Но
тебя мне жаль.
     - Почему?
     - Потому  что теперь ты бежишь вместе с нами. Ты теперь один из детей -
из verwiinschte Kinder16. Из проклятых<i>.</i> А у тебя нет опыта.
     Похоже, теперь я приобретаю его на ходу.
     Она убрала руку.
     - Ты должен ехать в Берлин.
     - Знаю. Мы должны торопиться.  Нужно добраться до Кесслера и подключить
его, он, - Холкрофт сделал паузу, - наш последний шанс.
     Она печально улыбнулась этому слову.
     -  У  нас есть ты и мой брат, вы  оба все знаете и готовы  действовать.
Кесслер  тоже должен быть  готов... Цюрих  - вот шанс.  И  разрешение  столь
многих проблем.
     Ноэль посмотрел  на нее.  Было  нетрудно угадать  ее мысли. Цюрих - это
безграничные средства, часть которых, безусловно, можно пустить на то, чтобы
обуздать, а то  и уничтожить  фанатиков из "Одессы"  и "Возмездия". Холкрофт
знал -  ей известно, что он сам  был свидетелем ужасов, которые те творят; в
конце  концов,  одна треть  голосов и так  принадлежала  ей.  Ее  брат  тоже
согласится.
     -  Мы подключим Цюрих, - сказал  он, - и вскоре сможем остановиться. Мы
все сможем остановиться.
     Она задумчиво посмотрела на Ноэля. Потом придвинулась к нему,  взяла за
руку, опустила голову ему на плечо, и ее длинные светлые волосы упали ему на
пиджак.
     - Я  позвала  тебя, и  ты  пришел  ко мне,-  сказала она своим странным
певучим голосом. - Мы чуть не погибли  сегодня. Тот человек отдал свою жизнь
за нас.
     - Он был профессионалом, - ответил Ноэль. - Наши жизни  для него ничего
не значили. Он искал информацию и человека, который мог бы ее предоставить.
     - Знаю. Я и раньше встречала таких людей,  таких профессионалов. Но  он
хотя бы  вел себя достойно;  многие  бы  поступили иначе. Они  слишком легко
жертвуют другими во имя профессионализма.
     - Что ты имеешь в виду?
     - У  тебя нет опыта,  ты бы поступил так,  как он  тебе велел.  Он  мог
использовать тебя как наживку, вызвать огонь на тебя. Для него было бы проще
подставить тебя, а потом и меня под  пули. Я  для него ничего не  значила. В
суматохе он спас  бы свою жизнь и заполучил бы нужного  человека. Но он спас
нас.
     - Где мы остановимся в Париже?
     - Не в Париже, - сказала  Хелден, - В Аржантей. Там на берегу реки есть
небольшая гостиница. Очень милая.
     Ноэль снял левую руку  с руля и  дотронулся до ее волос, струившихся по
его пиджаку.
     - Ты очень милая, - сказал он.
     - Я боюсь. Нужно прогнать страх.
     - Аржантей? - размышлял он.  -  Маленькая  гостиница  в  Аржантей.  Для
человека, который  во Франции  всего  несколько  месяцев, ты  знаешь слишком
много.
     -  Необходимо  знать  места, где не  задают лишних вопросов.  Ты быстро
учишься, тебя  легко  учить.  Поезжай  в  сторону Бийанкура.  И  пожалуйста,
побыстрее.

     Комната выходила на  Сену, балкончик со стеклянными дверьми висел прямо
над  рекой. Несколько минут они стояли  на  ночном воздухе,  глядя на темную
воду, он обнимал ее за плечи. Оба молчали; прикосновение успокаивало.
     В дверь постучали. Хелден напряглась; он улыбнулся и успокоил ее:
     - Расслабься. Пока ты мылась, я заказал бутылку бренди.
     Она улыбнулась ему в ответ и снова задышала спокойно.
     - Лучше бы ты предоставил это мне. Твой французский просто ужасен.
     - Я  могу сказать "Реми  Мартин", - ответил  он, отпуская ее. - Когда я
учился в школе, это было первое слово, которое мы выучили.
     Ноэль пошел к двери.
     Забрав поднос у официанта,  Холкрофт минуту стоял, глядя на Хелден. Она
закрыла двери  балкона  и вглядывалась  в  ночное  небо. Скрытная,  одинокая
женщина, тянувшаяся к нему. Это он понимал.
     Ему  бы хотелось понять  и другое.  Она очень красива; это очевидно,  и
рассуждать тут  было не о чем. Она не могла не  отдавать себе  отчет в своей
красоте.  И очень умна - это  было столь очевидное свойство, что комментарий
не  требовался.  А  кроме того, она знала обычаи своего таинственного  мира.
Хелден была  эффектной  женщиной в широком смысле;  она  двигалась быстро  и
решительно. Она, должно быть, десятки раз использовала секс, чтобы чего-либо
добиться, но он  подозревал,  что  за этим стоял  лишь  холодный расчет:  "К
сведению покупателя: вы получаете только тело, мои  мысли принадлежат мне, а
не вам".
     Она  отвернулась  от окна, ее  взгляд стал мягким, теплым<i>,</i>  но каким-то
далеким, наблюдающим.
     -  Ты похож на нетерпеливого  метрдотеля, ждущего возможности проводить
меня к столу.
     -  Сюда,  мадемуазель,  прошу  вас,  -  сказал  Ноэль,   направляясь  к
маленькому бюро в другом конце комнаты. - Не желает  ли леди занять столик у
воды?  -  Он  пододвинул  стульчик к стеклянным дверям  и  смотрел  на  нее,
кланяясь и улыбаясь. - Если леди будет любезна присесть,  будет подан бренди
и начнется фейерверк. Факельщики в лодках ждут вашего появления.
     - Но где сядешь ты, мой очаровательный garcon?
     - У ваших ног, миледи. - Он наклонился и поцеловал ее, обняв за плечи и
пытаясь угадать, не отпрянет ли она и не оттолкнет ли его.
     Чего бы он ни ожидал, к тому,  что произошло, он никак не был готов. Ее
мягкие влажные губы раздвинулись и прижались к его губам. Она протянула руки
и взяла в них  его лицо,  нежно  лаская  пальцами его щеки, веки и виски. Ее
губы постоянно были  в  движении, описывая бесконечные круги, затягивая его.
Он чувствовал, как ее груди прижались к  его рубашке, ее ноги - к его ногам,
противопоставляя силу силе, возбуждая его.
     Потом  случилось  что-то странное. Она задрожала,  обхватив его руками,
впиваясь пальцами в кожу, словно боялась, что он уйдет.  Он услышал, как она
всхлипывает, ощутил, как конвульсивно вздрагивает ее тело. Он обхватил ее за
талию, мягко отстранился, заставляя ее взглянуть на него.
     Она плакала. Мгновение Хелден смотрела на него с болью в глазах, и боль
эта была так глубока, что Ноэль почувствовал себя вторгшимся в чужое горе.
     - Что такое? Что случилось?
     - Прогони  мой страх, -  жалобно  прошептала она. Она расстегнула  свою
блузку, обнажив  выпуклости  грудей.  - Я  не  могу  быть одна.  Прошу тебя,
<i>прогони</i> мой страх.
     Он  прижал  ее к себе, укачивая  ее  голову  у себя на груди,  чувствуя
прикосновение ее нежных и красивых, как она сама, волос к своему лицу.
     - Ты не одна, Хелден. И я не один.
     Они лежали обнаженные под одеялом, ее голова покоилась у него на груди,
он обнимал ее.  Свободной  рукой  Ноэль приподнимал пряди ее  длинных волос,
падая, они закрывали ее лицо.
     - Я так ничего не вижу, - сказала она смеясь.
     - Ты похожа на овчарку.
     - А ты - пастух?
     - И у меня есть посох.
     - Это ужасно. У тебя грязный  рот. - Указательным пальцем она постучала
его  по  губам.  Он  поймал  ее палец и зарычал. - Ты меня не  испугаешь,  -
прошептала она, поднимая лицо и игриво ловя его язык. - Ты трусливый лев. Ты
шумишь, но не кусаешь.
     Он взял ее руку.
     - Трусливый лев? Из "Волшебника страны Оз"?
     - Конечно,  - ответила она. - Мне очень нравился "Волшебник страны Оз".
Я  его  сто раз  смотрела в Рио.  Именно тогда я начала учить  английский. Я
хотела, чтобы меня звали Дороти. Я даже назвала свою собаку Тото.
     - Трудно представить тебя маленькой девочкой.
     - Но ты  же  знаешь, что я  была  когда-то  маленькой.  Я  же  не могла
возникнуть  сразу  в   полном  цвету...  -  Хелден  замолчала,  смеясь.  Она
приподнялась  над ним, и ее  грудь оказалась  у  его  лица. Он  инстинктивно
протянул руку к <i>ее</i> соску, она вскрикнула, но прижала его  руку своей и снова
опустилась ему на грудь. - В любом случае я была маленькой девочкой. И порой
я была счастлива.
     - Когда?
     - Когда бывала одна. У меня всегда  была своя  комната, мама следила за
этим. Комната обычно находилась в задней части квартиры или дома, а  если мы
останавливались  в  гостинице,  я  жила  отдельно  от  брата  и сестры. Мама
говорила, что я самая младшая и то, что они поздно ложатся, не должно мешать
мне.
     - Ты, должно быть, была очень одинока...
     -  О  нет!  Я  ведь <i>никогда</i>  не  была  одна.  Мои  друзья были  в  моем
воображении,  они  могли  сидеть  на  стульях  или  на  моей  кровати,  и мы
разговаривали. Мы могли говорить часами, поверяя друг другу свои секреты.
     -  А в школе?  У  тебя  были  друзья из  плоти  и крови?  Минуту Хелден
молчала.
     -  Несколько,  очень немного.  Теперь, оглядываясь  назад, я не могу их
осуждать.  Мы  все были  детьми. Мы покупали так, как нам говорили родители.
Те, у кого были Родители.
     - Что же им говорили родители?
     - Что  я  -  фон Тибольт. Маленькая девочка  с глупым именем.  Моя мама
была...  ну,  в общем,  моей мамой.  Я  думаю,  они считали, что  это клеймо
заразно.
     Может быть, на  ней и было выжжено клеймо, подумал Ноэль, но не ее мать
была причиной этого. "Одесса" Мориса Граффа руководствовалась  более важными
соображениями. Миллионы и миллионы закладывали свой любимый рейх, чтобы быть
использованными предателями вроде фон Тибольта.
     - Дела пошли лучше, когда ты выросла?
     - Лучше?  Конечно. Растешь, приспосабливаешься, понимаешь  то,  чего не
понимала ребенком.
     - Друзей стало больше?
     -  Близких, пожалуй, нет, но больше и  не было нужно. Я была не слишком
общительна. Я привыкла быть одна; я понимала,  почему меня не  приглашают на
вечеринки  и обеды.  Во  всяком случае - в  респектабельные  семейства. Годы
урезали круг общения моей матери, скажем так, но не ее деловые интересы. Она
была акулой: нас избегали даже свои. И конечно,  немцев остальные жители Рио
по-настоящему не принимали в те годы.
     - Почему, ведь война кончилась?
     -  Но не проблемы. Немцы являлись  постоянным  источником проблем в  то
время. Нелегальные деньги, военные преступники, израильские охотники...  это
продолжалось много лет.
     - Ты такая красивая, трудно себе  представить, чтобы ты была... скажем,
совсем одна.
     Хелден приподнялась и посмотрела на него. Она улыбнулась и правой рукой
отвела волосы назад, держа их у шеи.
     - Я выглядела очень суровой, дорогой. Прямые волосы, собранные в пучок,
большие очки и платья на размер  больше. Ты бы дважды на меня не взглянул...
Не веришь?
     - Я думаю не об этом.
     - А о чем?
     - Ты сказала "дорогой". Она ответила на его взгляд:
     - Да, так я и сказала. Это же вполне естественно. Ты не против?
     Он ответил ей прикосновением.

     Она  снова  сидела  на  стуле, одетая  в комбинацию, вместо  неглиже, и
потягивала бренди.  Ноэль  -  рядом  на  полу,  опираясь на  кушетку. Вместо
купального халата, на  нем были трусы  и  рубашка. Они держались  за  руки и
наблюдали за огнями на лодках, скользивших по воде.
     Он обернулся и взглянул на нее:
     - Тебе лучше?
     -  Много лучше, дорогой.  Ты  очень нежный.  Я  мало  таких встречала в
жизни.
     - Меня это не интересует.
     - Я не это имела в виду. Кстати, для твоего сведения. У Полковника меня
прозвали Fraulein Eiszapfen.
     - А что это значит?
     - Сосулька, Мадемуазель Сосулька. А на работе уверены, что я лесбиянка.
     - Отсылай их ко мне.
     - Лучше не стоит.
     -  Я им  скажу, что ты  суха как  солома  и  к тому же  злоупотребляешь
кнутами и велосипедными цепями. От тебя все разбегутся.
     -  Это  очень мило. - Она поцеловала  его.  - Ты мягок,  нежен  и легко
смеешься. Вы мне очень нравитесь, Ноэль Холкрофт, и я  не думаю, что это так
уж хорошо.
     - Почему?
     -  Потому что,  когда  мы  простимся,  я  буду  думать  о  тебе.  Ноэль
дотронулся до ее руки, все еще касавшейся его лица; он забеспокоился.
     - Мы только встретились. Зачем прощаться?
     - Тебе много надо сделать. Мне тоже.
     - У нас обоих есть Цюрих.
     - У тебя есть Цюрих. А у меня своя жизнь в Париже.
     - Одно другому не мешает.
     - Ты этого не  знаешь, дорогой. Ты  ничего обо  мне не знаешь. Ни где я
живу, ни как я живу.
     - Я  знаю про маленькую  девочку,  у  которой была отдельная комната  и
которая сто раз смотрела "Волшебника страны Оз".
     - Вспоминай о ней с нежностью. А она будет вспоминать тебя. Всегда.
     Холкрофт убрал ее руку со своего лица.
     -  Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? Спасибо за приятный вечер,
всего хорошего?
     - Нет, дорогой. Не это. Не теперь.
     - Так <i>что же</i> ты хочешь сказать?
     - Я не  знаю. Может,  я  просто  думаю вслух... У нас впереди еще  дни,
недели, если хочешь.
     - Хочу.
     - Но обещай,  что ты никогда не будешь пытаться меня найти, встретиться
со мной. Я сама тебя найду.
     - Ты замужем? Хелден засмеялась:
     - Нет.
     - Ну, значит, живешь с кем-то?
     - Да,  но  не  в  том  смысле, в  каком  ты  думаешь.  Ноэль пристально
посмотрел на нее.
     - Какого ответа ты ждешь от меня?
     - Скажи, что обещаешь.
     -  Дай мне понять тебя.  Кроме того места, где ты работаешь, я нигде не
могу тебя найти. Я не могу узнать, где ты живешь и как с тобой связаться.
     - Я оставлю тебе телефон подруги. В крайнем случае, она знает, где меня
искать.
     - Мне казалось, я твой друг.
     - Это  так. Но  по-другому. Пожалуйста, не  сердись. Это  ради твоей же
безопасности.
     Холкрофт  вспомнил, что произошло  три  дня назад. Хелден боялась  его,
боялась, что его прислали не те люди.
     - В машине ты сказала, что Цюрих - это решение многих проблем. Это твой
ответ? Не может ли Цюрих изменить твою жизнь?
     Она колебалась:
     - Возможно. Но у нас столько дел...
     - И  так мало времени, -  закончил Холкрофт.  Он дотронулся до ее щеки,
заставляя  взглянуть на  него. -  Но  прежде,  чем  появятся  деньги,  можно
воспользоваться банком в Женеве и выполнить условия, которые они ставят.
     - Я понимаю. Ты говорил об этом, и я уверена, что Иоганн знает о них.
     - Не уверен.  Он оказался  жертвой спекуляций, которые могут выбить его
из обоймы.
     - Выбить откуда?
     -  Дисквалифицировать  его.  Испугать  людей  в  Женеве;  заставить  их
запереть подвалы. Мы вернемся к  этому  через  минуту. Я  хочу поговорить  о
Бомонте.  Кажется, я знаю, кто он, но мне нужна твоя помощь, чтобы убедиться
в этом.
     - Чем я могу помочь?
     - Когда Бомонт был в Рио, был ли он как-то связан с Морисом Граффом?
     - Понятия не имею.
     - Можем ли  мы это как-то узнать? Нет ли в Рио людей, которые могут это
знать?
     - Нет, насколько я знаю.
     -  Черт,  но  нам необходимо узнать.  Узнать  о  нем  все,  что  только
возможно. Хелден нахмурилась:
     - Это трудно.
     - Почему?
     - Три  года назад, когда Гретхен сказала, что собирается выйти замуж за
Бомонта, я была шокирована; я тебе рассказывала.  В  то время я работала для
маленькой фирмы на  Лестер-сквер  -  знаешь, это одно из тех  отвратительных
мест,  куда  посылаешь  несколько   фунтов,  а  они   добывают  нужную  тебе
информацию. Все поверхностно, но зато у них есть  свои  источники. -  Хелден
замолчала.
     - Ты собрала сведения о Бомонте? - спросил Ноэль.
     - Попыталась. Я не знала, что искать,  но  все-таки попыталась. Я нашла
университетские   записи,   собрала   всю   доступную   информацию   о   его
военно-морской  карьере.  Одни   поощрения   и   рекомендации,   награды   и
продвижения.  Вот  только  была  одна  несообразность.  Я  попыталась  найти
сведения о его семье в Шотландии.
     - Ив чем же была несообразность?
     - Ну, если  верить военно-морским  досье,  его родители  были  обычными
людьми.  Впечатление такое,  что  он из бедной семьи. У них  был овощной или
цветочный  магазин в  городке  под названием Данхиф,  к югу от  Абердина,  у
Северного моря. И тем не менее он учился в университете, в Кембридже, кстати
на дневном отделении.
     - На дневном?.. Каким образом?
     - На стипендии, по-моему. Он в ней нуждался, и  ему ее дали, вот только
прошения о стипендии нет. Все это выглядит странно.
     - Ты попыталась что-то разузнать о его семье в Шотландии?
     -  Да,  но  узнать почти  ничего не  удалось.  Они словно  сквозь землю
провалились. Я разослала несколько запросов - в городской  совет, на почту -
в  места, которые  обычно  не  приходят  в  голову.  Бомонты  были,  по всей
видимости,  англичанами, приехавшими  в Шотландию  вскоре  после  войны, они
прожили там несколько лет и потом уехали.
     - Может, они умерли?
     -  Нет,  судя  по  записям. ВМФ всегда обновляет  свою  документацию на
случай ранений  или гибели. Они по-прежнему числятся живущими в Данхифе,  но
они оттуда уехали. У почтового ведомства не было вообще никакой информации.
     Теперь пришел черед Холкрофта хмуриться.
     - Это звучит дико.
     - Есть еще кое-что. - Хелден  выпрямилась.  - На свадьбе у  Гретхен был
один офицер  с корабля Бомонта. Его  заместитель, кажется. Он был на год или
два младше и явно его подчиненный, но между ними было такое взаимопонимание,
которое значит больше, чем дружба, больше, чем общение сослуживцев.
     - Что ты называешь взаимопониманием?
     -  Они  как  будто  все время  думают  одинаково.  Если  один  начинает
предложение, то  второй может его закончить.  Один поворачивается в какую-то
сторону, второй может сказать, что он видит. Понимаешь, о чем я? Ты встречал
людей, которые бы так понимали друг друга? Таких людей?
     -   Да,  конечно.  Братьев.  Влюбленных.  И   часто  -  военных,  долго
прослуживших вместе. Как же ты поступила?
     -  По  тем  же  источникам  я  проверила  данные  и на  этого человека.
Обнаружилось  нечто  необычайное.  Их учебные  и  военные досье  были  почти
идентичны, великолепны по всем  статьям.  Она оба  были родом из неизвестных
городков, их родители ничем не  примечательны и явно небогаты. Оба учились в
известных университетах  без  какой-либо явной  финансовой поддержки.  И оба
стали  офицерами,  хотя раньше не обнаруживали  никакой склонности к военной
карьере.
     - А что с семьей друга Бомонта? Тебе удалось их найти?
     - Нет, они числились живущими в  небольшом городке в Уэльсе, но  их там
не  было. Они  уехали  несколько  лет  назад,  и никаких сведений  о них  не
сохранилось.
     То, что  удалось узнать Хелден, соответствовало теории Ноэля о том, что
Энтони Бомонт был агентом "Одессы". Теперь важно было изъять Бомонта - и его
сообщников  - из общей картины. Им нельзя  позволить  и дальше вмешиваться в
отношения  с Женевой. Может быть,  они  с Хелден ошибаются.  Может быть, они
свяжутся с  Пэйтон-Джонсом,  и пусть  у  него голова  болит  о  Бомонте.  Но
следовало рассмотреть и другие возможности, а  среди них - и опасность того,
что  британская  разведка  откроет  досье   Питера  Болдуина  и  вернется  к
"Вольфшанце".
     - То, что ты мне рассказала, совпадает с тем, о  чем  я думал, - сказал
Ноэль.  - Вернемся к твоему брату.  У меня есть некоторые соображения о том,
что произошло в Рио. Не хочешь теперь поговорить об этом?
     Глаза Хелден широко раскрылись.
     - Я не понимаю, о чем ты.
     - Твой  брат  что-то  узнал  в  Рио,  не так  ли?  Он узнал о  Граффе и
бразильской "Одессе".  Поэтому его травили, и ему пришлось  уехать. Это были
не  деловые  проблемы  твоей  матери  или  твоего брата.  Это  были Графф  и
"Одесса".
     Хелден медленно вздохнула.
     - Я ничего об этом не знаю, поверь мне.
     - Тогда в чем дело? Расскажи, Хелден. Она умоляюще посмотрела на него.
     -  Прошу тебя, Ноэль.  Я многим обязана тебе, но не  заставляй меня так
расплачиваться. То, что произошло с Иоганном в Рио, не имеет к тебе никакого
отношения. И к Женеве.
     - Ты не можешь этого  знать. И я этого не знаю.  Я знаю  только, что ты
должна  мне  это рассказать.  Я  должен  быть  готов. Я  слишком многого  не
понимаю. - Он схватил ее за  руку. -  Послушай, сегодня я вломился в комнату
слепого.  Я вышиб дверь,  звук  был ужасен -  неожиданный и громкий. Это был
старик, и  он, конечно, не мог  меня  увидеть. Он не мог видеть страх в моих
глазах.  Его  руки  дрожали,  и  он  шептал  молитву  по-французски...   Мне
захотелось подойти к нему,  взять  его за руки и сказать, что я понимаю, что
он  чувствует. Понимаешь, он  не  видел страха в моих глазах.  А я  испуган,
Хелден.  Я не  из тех  людей,  которые  вламываются  в  комнаты,  стреляют и
подставляются под пули. Я не могу повернуть назад, но я испуган.  Так что ты
должна мне помочь.
     - Я хочу помочь, ты же знаешь.
     - Тогда расскажи мне о том, что случилось в Рио. Что случилось с  твоим
братом?
     - Это не важно, - сказала она.
     - Все важно.  - Ноэль встал и  прошел через комнату к стулу, на котором
оставил свой пиджак. Он показал Хелден рваную подкладку. - Посмотри. Сегодня
в толпе кто-то пытался воткнуть в меня нож. Я не знаю, как ты, но я с  таким
прежде не сталкивался, это что-то,  о  чем  я ничего не знаю.  Это ошеломило
меня...  и  чертовски  рассердило. А  пять дней  назад в Нью-Йорке  человек,
который меня вырастил и которого я называл отцом, шел по тротуару и был сбит
якобы потерявшей управление машиной, которая целилась в него и размазала его
по стене! Его смерть была предупреждением. Для <i>меня!</i> Так что не говори мне о
"Возмездии", об "Одессе", о "Вольфшанце". Я начинаю узнавать кое-что об этих
сукиных детях и хочу избавиться от  них - ото всех до  единого. С деньгами в
Цюрихе  мы сможем  это сделать. Без них нас  никто  слушать не  станет.  Это
экономическая основа  жизни.  Людей с  семьюстами  восьмьюдесятью миллионами
просто  так не отсылают. Их выслушивают. - Холкрофт уронил пиджак на пол.  -
Мы  можем  добраться  до  Цюриха,  только  удовлетворив  женевский  банк,  а
добраться до Женевы мы можем только своим умом. На нашей стороне никого нет,
мы одни. Фон Тибольты, Кесслеры... И  один Клаузен.  Так  что же произошло в
Рио?
     Хелден посмотрела на рваный пиджак, потом снова на Холкрофта.
     - Иоганн кого-то убил.
     - Кого?
     - Не знаю, я действительно не знаю. Какую-то важную персону.
     <b><i>Глава 23</b></i>
     Холкрофт  вслушивался в  ее голос,  пытаясь уловить фальшивую  ноту. Но
фальши не было. Она рассказала ему то немногое, что знала.
     - Недель за шесть до нашего отъезда из Бразилии, - объясняла  Хелден, -
я приехала домой поздно вечером после занятий в университете - мы тогда жили
за  городом. Перед домом  стоял  черный лимузин,  и я  поставила свою машину
позади него. Подойдя  к двери, я услышала доносившиеся из дома пронзительные
крики. Шла жестокая борьба, и я не могла угадать, кто бы это мог быть; голос
кричавшего был мне  незнаком. Он все выкрикивал слова вроде:  "убийца", "это
ты сделал"... что-то в этом роде. Я вбежала в дом  и увидела, что в прихожей
стоят друг  против друга  Иоганн и  незнакомый человек.  Незнакомец  пытался
ударить  Иоганна, но мой брат очень  сильный, он  схватил  этого человека за
руки  и вытолкнул  за дверь. Последние слова,  которые крикнул тот  человек,
были о том, что и другие тоже знают, что они еще увидят, как Иоганна повесят
за  убийство,  а  если  этого  не случится,  то они  сами его прикончат.  Он
скатился по ступенькам, не переставая кричать, и  побежал к лимузину, Иоганн
- за ним. Он сказал ему что-то, человек плюнул брату в лицо и уехал.
     - Ты спрашивала об этом брата?
     - Конечно. Но Иоганн не хотел об этом говорить, только ответил, что тот
человек  сошел  с ума. Он потерял много денег, вложенных  в какое-то дело, и
лишился рассудка.
     - Ты ему не поверила?
     - Я хотела поверить, но тут  началось странное. Иоганн  пропадал где-то
до рассвета, исчезал на целые дни; в общем, вел себя совершенно ненормально.
Потом, спустя всего несколько недель,  мы улетели в Ресифи под новым именем.
Кого бы он  ни убил, это был богатый и очень могущественный человек. Иначе у
него не появилось бы таких друзей.
     - Ты совсем не догадываешься, кто был тот человек, которого ты видела у
себя дома тогда вечером?
     -  Нет. Мне показалось, что я  видела его прежде, но не могла вспомнить
где, а  Иоганн не хотел мне говорить. Он приказал  мне никогда не вспоминать
об этом. Есть вещи, о которых я ничего не должна знать.
     - Ты приняла это?
     - Да. Попробуй меня понять. Мы были детьми нациста, и мы знали, что это
такое. Так что лучше было не задавать лишних вопросов.
     - Но тебе же нужно было знать, что происходит.
     -  Нас  учили  жить, - сказала  Хелден.  - Мы проходили  обучение:  как
избегать израильтян, потому что они могли силой получить  от нас информацию;
как узнавать вербовщиков  из "Одессы", маньяков из "Возмездия"; как убежать,
как пользоваться сотней способов, чтобы уйти от хвоста.
     Изумленный Ноэль покачал головой.
     - Ежедневные тренировки в веселом студенческом клубе. Это безумие.
     - Так ты сказал бы несколько недель назад, - ответила она,  взяв его за
руку. - Но не теперь, после того, что произошло сегодня.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Помнишь, в машине я сказала, что мне жаль тебя, потому что у тебя нет
опыта.
     - А я ответил, что приобретаю его на ходу.
     -  Но слишком  мало и слишком  поздно. Иоганн просил меня  научить тебя
всему, что  я  умею.  Я  хочу, чтобы  ты  выслушал  меня,  Ноэль.  Попытайся
запомнить все, что я тебе скажу.
     -  Что? -  Холкрофт почувствовал силу, с которой она сжала  его руку, и
увидел беспокойство в ее глазах.
     - Ты едешь в Берлин. Я хочу, чтобы ты вернулся оттуда.
     С этих слов она начала урок. Порой Ноэль  едва  сдерживал улыбку - или,
хуже того,  смех, - но ее настойчивость заставляла его сдерживаться;  Хелден
же была убийственно серьезна. Сегодня убили  троих. Они с Хелден легко могли
оказаться  четвертой  и  пятой  жертвами.  Поэтому   он  слушал  и  старался
запомнить. Все запомнить.
     -  У нас нет времени  на то, чтобы раздобыть фальшивые  документы, - на
это уйдет  несколько дней. У тебя есть деньги,  купи еще  один  билет.  Будь
начеку  и не позволяй никому сесть рядом с  тобой,  не дай себя окружить. Не
ешь и не пей ничего, кроме того, что принес с собой.
     В его памяти всплыл стрихнин.
     - Этот совет я никогда не забуду.
     -  Можешь забыть. Так  легко заказать кофе  или стакан  воды. Не  делай
этого.
     - Не буду. А как мне вести себя в Берлине?
     -  В  любом  городе,  - поправила  она. - Найти маленькую  гостиницу  в
перенаселенном районе, где  живут порнографией, проституцией и  наркотиками.
Там в гостиницах никогда не  спрашивают документов. Я знаю человека, который
назовет нам такую гостиницу в Берлине...
     Она все говорила, описывая тактику, определяя  методы, рассказывая, как
придумывать варианты...
     Нужно  пользоваться чужими именами, комнаты следует менять каждый день,
отели - дважды в неделю. Звонить можно только из автомата и ни в коем случае
- из гостиницы  или квартиры. Нужно иметь, как  минимум,  три  смены верхней
одежды, включая разные шляпы и очки; на обуви должны быть резиновые подошвы.
Они  удобнее  для  бесшумного бега,  в них  легче  быстро  останавливаться и
внезапно  двигаться  с  места.  Если  будут  допрашивать,  следует  врать  с
негодованием,  но  без высокомерия и никогда не повышать  голоса.  Такой тон
неизбежно вызывает враждебность, а враждебность ведет к новым  вопросам. При
перелетах  и в аэропорту  пистолет должен  быть разобран, ствол  отделен  от
рукоятки,   магазин   убран.   Этого   обычно   достаточно  для  европейских
таможенников:  недействующее   оружие   их   не  касается,   их   интересует
контрабанда.  Но  если  они будут  возражать,  лучше  дать  им  конфисковать
пистолет,  можно   купить  себе  другой.  Если  они  пропустят  оружие,  его
немедленно нужно собрать снова - в кабинке мужской уборной.
     На улице... "Я кое-что уже знаю об  улицах и толпах", - сказал Холкрофт
Хелден.  "Знаний всегда недостаточно",  - ответила  она, уча его ходить  как
можно ближе  к  бордюру, чтобы быть готовым кинуться  через  проезжую  часть
наперерез движению при первом же признаке враждебности или слежки.
     - Запомни, - сказала она, - ты любитель, они - профессионалы. Используй
это,  преврати  свой  недостаток в преимущество. Любитель  всегда  поступает
неожиданно, не потому,  что он умен или опытен, но оттого, что он  просто не
знает, как поступить. Быстро и явно совершай неожиданные поступки, словно ты
растерялся.  Потом остановись  и подожди.  Те,  кто следят  за тобой, меньше
всего  стремятся  к  открытому  столкновению.  Но  если  они  все-таки этого
пожелают,  ты должен  быть готов к схватке.  Стреляй. Тебе  нужен глушитель,
утром мы его купим, я знаю, где это можно сделать.
     Он обернулся, ошеломленный, не в силах что-либо сказать.
     Она заметила удивление в его глазах.
     - Прости, - сказала  она, с грустной улыбкой наклоняясь  вперед и целуя
его.
     Они проговорили  почти  всю  ночь,  учительница и  ученик, любовница  и
любовник.  Хелден была как одержимая, она без конца придумывала  ситуации  и
требовала,  чтобы  он  отвечал,   как   поступит   в   этих   гипотетических
обстоятельствах.
     -  Ты  в  поезде, идешь по  узкому коридору,  в руках  у тебя -  важные
бумаги. Навстречу приближается человек, ты его знаешь, это враг. Позади тебя
люди, и тебе некуда отступать. Что ты будешь делать?
     - А этот человек - враг - хочет ранить меня?
     - Ты этого не знаешь. Что ты предпримешь? Быстро.
     - Думаю, буду идти как раньше. Настороже, ожидая худшего.
     - Нет, дорогой! У  тебя <i>бумаги.</i> Ты должен их сохранить! Ты спотыкаешься
и падаешь на пол!
     - Зачем?
     - Ты привлекаешь к себе  внимание; люди станут помогать тебе подняться.
В такой ситуации  враг не  сможет выполнить  свои намерения. Ты сделаешь  из
самого себя отвлекающую деталь.
     - Из <i>самого</i> себя? - сказал Ноэль, поняв ее замысел.
     - Вот именно.
     Так  они продолжали и продолжали, пока и учительница и ученик не устали
окончательно. Они еще раз тихо  занялись любовью, а потом держали друг друга
в теплых объятиях, и мир за стеной  казался  таким далеким.  Наконец  Хелден
уснула, положив голову ему на грудь, волосы закрывали ее лицо.
     Он  еще  некоторое время не спал, обнимая Хелден и поражаясь  тому, как
девочка,  обожавшая  "Волшебника страны  Оз",  выросла  в столь  изощренного
знатока искусства обмана  и  ухода  от погони. Она была из иного  мира, а он
входил в этот мир с пугающей скоростью.
     Они проснулись слишком поздно, чтобы Хелден могла успеть на работу.
     - Это даже неплохо, - сказала она, потянувшись к  телефону, - нам нужно
сделать  покупки. Моя начальница  согласится и сегодня считать меня больной.
Кажется, она в меня влюблена.
     - И  я, по-моему, тоже, - сказал Ноэль, проводя  пальцем  по изгибу  ее
шеи. - А где ты живешь?
     Она  смотрела  на него улыбаясь,  пока диктовала номер оператору. Потом
закрыла микрофон рукой.
     - Ты не сумеешь получить  у меня  жизненно важные сведения, обращаясь к
моим  низменным  рефлексам. Я  натренирована,  не  забывай. -  И  она  снова
улыбнулась.
     Хелден сводила его с ума.
     ? Я серьезно. Где ты живешь?
     -  Я  не  могу тебе сказать.  -  Она  убрала руку с телефона  и  быстро
заговорила по-французски.
     Час спустя  они уже были  в Париже, заехали в гостиницу, чтобы  забрать
вещи, и двинулись дальше - в район кишевший  магазинами подержанного платья.
Учительница снова  подтвердила  свою  компетентность; наметанным  глазом она
выбирала  одежду  для  ученика: эти  вещи  были  неброскими, их  трудно было
заметить в толпе.
     Плащ,  коричневое пальто,  дождевик.  Потрепанная  шляпа  для  сельских
прогулок, темная федора с  помятой  тульей, черная  кепка с пристегивающимся
отвислым  козырьком. Все было поношено. Но  только  не  обувь.  Одна пара  с
плотными креповыми подошвами, вторая, не столь неформальная, - с кожаными, к
которым обувщик на той же улице добавил слой резины.
     Через  четыре квартала от  обувной  мастерской  находилась  неприметная
лавка. Туда  Хелден вошла одна, велев ему дожидаться  на улице. Через десять
минут она вышла с перфорированным цилиндром - глушителем для пистолета.
     Теперь  он был экипирован и формой, и достойным оружием. Его отправят в
бой  после  самого краткого  базового  обучения,  какое  только  можно  себе
представить. Он  видел врага. И живого,  преследующего его...  и мертвого на
улицах деревушки Монтрефот-Йонн. А где враг теперь?
     Хелден была уверена, что на время они оторвались от преследователей. Но
она  полагала,  что  враг  снова выследит  Ноэля  в аэропорту.  Оказавшись в
Берлине, Холкрофт снова должен от него ускользнуть.
     Он должен  это сделать. Хелден хотела, чтобы он вернулся, она будет его
ждать.
     Они  остановились  в  маленьком  кафе перекусить  и  выпить.  Хелден  в
последний  раз  позвонила  по  телефону и вернулась  с названием  берлинской
гостиницы.  Она находилась в Hurenviertel17,  в той части города,
где секс был общедоступным удобством.
     Хелден держала его за руку, их лица были  совсем рядом; через несколько
минут он один выйдет на улицу и на такси поедет в аэропорт Орли.
     - Будь осторожен, дорогой.
     - Постараюсь.
     - Помни, что я тебе говорила. Это может пригодиться.
     - Я помню.
     - Самое трудное - это признать, что все происходящее реальность. Ты еще
будешь ловить себя на мысли:  почему я? почему так? Не думай об этом, просто
прими все как есть.
     <i>Теперь  для  тебя  все будет по-другому.  Ничто уже не будет таким, как
прежде.</i>
     <i>-</i> Я принимаю. И еще я нашел тебя. ? Она отвернулась:
     - Когда приедешь в Берлин,  рядом с  гостиницей сними проститутку.  Это
хорошее прикрытие. И держи ее при себе, пока не свяжешься с Кесслером.

     Самолет рейса 707 "Эр Франс" приближался к  аэропорту Темпельхоф. Ноэль
сидел  по правому борту самолета, на третьем  сиденье,  соседнее  место было
свободно.
     <i>У  тебя есть деньги, купи  еще один билет... и не позволяй никому сесть
рядом с тобой, не дай себя окружить.</i>
     Способы выживания, рассказанные специалистом, подумал Холкрофт. И вдруг
вспомнил, что и его мать называла себя специалисткой  по выживанию.  Альтина
некоторым образом гордилась этим  термином, он слышал это в ее голосе  через
четыре тысячи миль, по телефону.
     Она  сказала  ему,  что  отправилась путешествовать. Это был  ее способ
спрятаться на несколько недель, способ бегства и исчезновения, выученный еще
тридцать  лет назад. Боже, она  потрясающа! Ноэль  думал, куда  бы она могла
поехать  и  что  бы  она  сделала.  Через  несколько  дней он  позвонит Сэму
Буоновентуре  в  Чикаго. К тому времени  Сэм  должен  будет что-нибудь о ней
узнать.
     Быстро пройдя таможню в  Темпельхофе, Холкрофт вышел на терминал, нашел
туалет и собрал пистолет.
     Как его и учили, он взял такси до Тиргартена. В машине открыл чемодан и
переоделся  в  коричневое пальто  и  поношенную  шляпу  для прогулок. Машина
остановилась, он заплатил  и вошел в парк,  сторонясь гуляющих, нашел пустую
скамейку  и  сел. Он осматривал  толпу: никто  не останавливался не  вызывал
подозрений. Он быстро  встал  и заспешил к выходу. Рядом была стоянка такси,
Холкрофт встал в очередь, осторожно оглядываясь в поисках врага. Сейчас было
трудно разглядеть кого-либо или что-либо, тени стали длинными и темными.
     Подошла  его  очередь.  Холкрофт  назвал  шоферу две  перекрещивающиеся
улицы. Этот перекресток был в трех кварталах к северу и четырех к  западу от
гостиницы. Водитель  усмехнулся и  с  сильным  акцентом,  но  вполне понятно
заговорил по-английски.
     - Вы хотите немного развлечься?  У меня есть подружки, Herr Amerikaner.
Никакого риска французской болезни.
     -   Вы   меня   неправильно   поняли.   Я   занимаюсь  социологическими
исследованиями.
     - Wie?
     - Я еду к жене.
     Они  молча  ехали  по  берлинским  улицам.  На  каждом  повороте  Ноэль
высматривал машины, которые делали тот же поворот.  Таких было немного, и ни
одна не следовала за ними постоянно. Он вспомнил слова Хелден:
     "Они  часто используют  радио. Такой  простой маневр, как смена одежды,
может запутать  их.  Те,  кто получил  инструкции,  будут  искать человека в
пиджаке и без шляпы, а его-то и нет".
     Не   было   ли   где-нибудь   здесь  невидимых   людей,  высматривающих
определенное такси или  определенного человека  в определенной одежде? Этого
Холкрофту никогда не узнать; он знал лишь, что сейчас,  похоже, его никто не
преследовал.
     За двадцать минут, что они добирались  до перекрестка, совсем стемнело.
Улицы пестрели  кричащими неоновыми рекламами  и призывными афишами. Молодые
светловолосые  ковбои  соседствовали  с  проститутками  в юбках  с  длинными
разрезами и распахнутых  блузках. "Это тоже своего рода карнавал", - подумал
Холкрофт, отмеряя к  югу три квартала до угла, где ему предстояло  повернуть
налево.
     В подворотне он увидел красившую пухлые губы проститутку. Она была того
неопределенного возраста,  который так явно скрывают шлюхи и  домохозяйки из
шикарных предместий, - что-то между тридцатью пятью и сорока восемью годами,
- и она проиграла бой возрасту. Ее блестящие черные волосы обрамляли бледную
кожу, запавшие глаза  были окружены тенями. Дальше, через квартал, виднелась
бедная вывеска гостиницы, в которой одной буквы не хватало.
     Он подошел к проститутке, не представляя, как себя вести. Дело было  не
только  в  незнании немецкого. Ему никогда  не приходилось  снимать  уличных
девок.
     Он откашлялся.
     - Добрый вечер, фрейлейн.  Вы говорите по-английски? Женщина посмотрела
на  него сначала холодно, оценив его  пальто, но потом взгляд ее  потеплел -
она заметила "дипломат" в его левой руке и чемодан в правой. Она улыбнулась,
обнажив желтые зубы.
     - Ja,  mein18 американский друг. Я  хорошо  говорю. Со  мной
хорошо проведешь время.
     - Сколько?
     - Двадцать пять марок.
     - Договорились. Пойдешь со мной? - Холкрофт достал бумажник из кармана,
отсчитал три купюры и протянул их женщине, - Тридцать марок. Пошли вон  в ту
гостиницу.
     - Wohin?19
     Ноэль указал на гостиницу.
     - Туда, - сказал он.
     - Gut20, - сказала женщина, взяв его под руку.
     Комната  была  похожа  на  все  подобные комнаты  в  бедных  гостиницах
большого города. Единственным положительным  обстоятельством  была  лампочка
под потолком. Она светила так тускло, что грязная и поломанная обстановка не
слишком бросалась в глаза.
     - Dreibig Minuten21, - объявила проститутка, снимая пальто и
каким-то кавалеристским жестом бросая его на стул. - У тебя есть полчаса, не
больше. Я,  как  вы, американцы,  выражаетесь, деловая женщина. Мое время  -
деньги.
     -  Уверен,  что это так,  -  сказал Холкрофт.  -  Отдохни  или  почитай
что-нибудь. Минут  через пятнадцать  мы уйдем отсюда.  Ты  проводишь меня  и
поможешь позвонить по телефону.
     Он открыл "дипломат", нашел листок с информацией об Эрихе Кесслере, сел
на стоявший у стены стул и начал читать при тусклом свете.
     -  Ein  Telephonanruf?22  - сказала  женщина.  -  Ты платишь
тридцать   марок    только   за   то,   что   я   помогу   тебе   mit    dem
Telephon?23
     -Да.
     - Это... verriickt24!
     - Я не говорю по-немецки. Мне может оказаться трудно связаться с нужным
человеком.
     - Тогда чего мы здесь ждем? На углу есть телефон.
     - Чтобы соблюсти видимость. Проститутка улыбнулась:
     - Я твое Deckung25.
     - Что?
     - Ты приводишь меня в комнату, и никто не задает вопросов.
     - Я бы этого не сказал, - с беспокойством ответил Ноэль.
     - Это  не  мое  дело, mein  Herr. - Она  подошла к нему. -  Но пока  мы
здесь...  почему  бы не поразвлечься? Ты  заплатил.  А  я не  так уж  плоха.
Когда-то я выглядела лучше, но и сейчас я ничего.
     Холкрофт улыбнулся в ответ.
     - Ты совсем не плоха. Но у меня много других забот.
     - Тогда занимайся своим делом, - сказала проститутка.

     Ноэль прочитал сведения,  данные ему  Эрнстом  Манфреди целую  вечность
тому назад в Женеве:
     Эрих Кесслер,  профессор  истории.  Берлинский  свободный  университет.
Округ Дален. Свободно говорит по-английски. Координаты:  телефоны -  731-426
(университет), 824-114 (домашний). Брат Ганс, врач. Живет в Мюнхене...
     Затем следовал краткий очерк академической карьеры Кесслера; полученные
им  звания  и  награды. Они  были  ошеломляющи. Профессор  был  образованным
человеком, а  образованные люди часто  скептики. Как Кесслер отреагирует  на
звонок незнакомого американца, который приехал  в Берлин без предварительной
договоренности,  чтобы  увидеться  с ним  по вопросу,  который он  не  хочет
обсуждать по телефону?
     Было около  половины седьмого, пора узнать ответ. И сменить  одежду. Он
поднялся, подошел к чемодану, достал плащ и кепку с козырьком.
     - Пошли, - сказал Ноэль.
     Проститутка стояла рядом с телефонной  будкой,  пока  Холкрофт  набирал
номер.  Он  хотел,  чтобы  она  была под рукой,  на случай, если  к телефону
подойдет кто-нибудь не говорящий по-английски.
     Линия  была  занята.  Кругом  он  слышал  немецкую  речь  -  оживленные
разговоры пар и бродячих компаний  искателей удовольствий,  проходивших мимо
телефонной будки.
     Он задумался. Не будь Альтина  его матерью, он  бы  мог стать одним  из
этих  людей  за стеклом?  Не  там,  конечно,  где  он  находился  теперь,  а
где-нибудь в Берлине, в Бремерхавене, в Мюнхене? Ноэль Клаузен. Немец.
     Какой  бы <i>стала</i>  его  жизнь?  Это было  жуткое  чувство. Отталкивающее,
навязчивое. Словно  он  вернулся сквозь  мглу  времени  и нашел развилку  на
скрытой в  тумане дороге, на  которую мог бы свернуть, но не свернул. Теперь
он снова рассматривал эту развилку - куда бы привела его эта дорога?
     Хелден? Встретил бы он ее в этой другой жизни? Сейчас он ее встретил. И
он знал, что хочет вернуться к ней как можно скорее, что хочет снова увидеть
ее,  обнять, сказать  ей, что...  многое... что все  будет хорошо.  Он хотел
увидеть ее улыбку  и жить жизнью,  в которой три  перемены верхней одежды  и
пистолеты с глушителями не являются  жизненной необходимостью. "Возмездие" и
"Одесса" больше не угрожают жизни, не сводят с ума.
     На звонок ответил глубокий и мягкий мужской голос.
     - Мистер Кесслер? Доктор Кесслер?
     - Я не умею лечить, - раздался приятный  ответ по-английски, - но титул
правильный, хоть и неудачный. Чем могу быть полезен?
     - Моя фамилия Холкрофт. Ноэль Холкрофт. Я из Нью-Йорка. Я архитектор.
     - Холкрофт? У меня немало друзей в Америке, я переписываюсь с коллегами
в университете, но не помню такого имени.
     - Вы и не можете его помнить, мы незнакомы. Однако я специально приехал
в  Берлин, чтобы встретиться  с  вами. Нам  нужно обсудить  конфиденциальное
дело, касающееся только нас двоих.
     - Конфиденциальное?
     - Скажем... семейное.
     - Ганс? С Гансом что-то случилось?
     - Нет...
     - Но у меня нет других родственников, мистер Холкрофт.
     - Это давнее дело.  Мне очень жаль,  но по  телефону я больше ничего не
могу сказать. Прошу вас поверить мне, что это дело не терпит отлагательства.
Мы не могли бы встретиться сегодня?
     - Сегодня? - Кесслер помолчал. - Вы сегодня приехали в Берлин?
     - Сегодня во второй половине дня.
     - И вы хотите встретиться со мной сегодня же... Дело и вправду,  должно
быть,  срочное. На час или два  мне  нужно съездить на работу. Вас устроит в
девять вечера?
     - Да,  - сказал Ноэль с облегчением.  - Вполне  устроит. В любом месте,
которое вы назовете.
     - Я бы пригласил  вас к себе домой, но, боюсь,  у меня будут  гости. Но
есть Lokal26 на Курфюрстендамм. Там обычно много народу, но у них
есть тихие кабинки у задней стены, и управляющий знает меня.
     - Прекрасно.
     Кесслер назвал и адрес.
     - Спросите, где мой столик.
     - Конечно. Большое спасибо.
     -  Буду рад вас видеть. Но предупреждаю: я обычно  говорю управляющему,
что еда превосходная. На самом деле это не так, но он очень милый  человек и
добр к студентам. Увидимся в девять.
     - Еще  раз спасибо. - Холкрофт  повесил трубку,  охваченный неожиданным
чувством  облегчения.  Если  человек  соответствует своему голосу,  то  Эрих
Кесслер - умный, ироничный и очень обаятельный.
     Ноэль улыбнулся женщине.
     - Спасибо, - сказал он, давая ей еще десять марок.
     - Aufwiedersehen. - Проститутка пошла  прочь.  Холкрофт  одно мгновение
смотрел  ей  вслед, но неожиданно  его  внимание  привлек человек  в  черной
кожаной куртке в  полуквартале от него. Он стоял  перед книжной  лавкой,  но
выставленная на витрине порнография его явно не интересовала.  Напротив,  он
прямо смотрел на Ноэля. Когда их глаза встретились, человек отвернулся.
     Был ли это враг? Фанатик из "Возмездия"? Маньяк из "Одессы"? Или, может
быть, кто-то  приставленный  к нему из  рядов "Вольфшанце"?  Это  необходимо
выяснить.
     <i>Те,  кто  следит   за  тобой,   меньше  всего   стремятся  к  открытому
столкновению. Но если они все-таки этого пожелают, ты должен быть готов...</i>
     Слова Хелден. Он попытается не забыть эту тактику, ему придется скоро к
ней прибегнуть. Он ощутил выпуклости под  подкладкой плаща, там,  где лежало
оружие.  Холкрофт  убрал  козырек,  взял "дипломат" в руку и  пошел прочь от
человека в черной кожаной куртке.
     Он торопливо шел по улице, держась поближе к бордюру, готовый броситься
наперерез движению. Дойдя до угла,  он  свернул  направо, быстро пр