ринимать участия в поисках. Вам нужно оставаться вне поля их зрения. - "Не должен"... "Нужно"? - резко произнес Холкрофт в трубку, не сводя при этом глаз с Кесслера. - Уясните себе одну вещь, вы оба. Я сам буду решать, что мне делать и чего - нет. Понятно? Ученый кивнул. Фон Тибольт на том конце не промолвил ни слова. - Я спросил, понятно ли вам! - повысил голос Ноэль. - Да, конечно, - сказал наконец Иоганн. - Как уже сказал Эрих, мы только хотели вам помочь. Информация о том, что ваша мать путешествует с чужим паспортом, могла бы оказаться полезной. Я знаю людей, которые занимаются подобными делами. Я созвонюсь с ними и сообщу вам. - Да, пожалуйста. - Если я не увижу вас до утра, то встретимся в банке. Думаю, Эрих вам все объяснил? - Да, объяснил. И вот еще что, Иоганн... Прошу простить, что я вспылил. Я знаю, вы пытаетесь помочь. Люди, за которыми мы охотимся, зовутся "Нахрихтендинст", верно? Ведь именно это вы выяснили в Лондоне? После недолгого молчания голос на том конце произнес: - Откуда вам известно? - Они оставили визитную карточку. Я хочу добраться до этих подонков. - Мы тоже. - Спасибо. Позвоните мне, как только что-нибудь узнаете. - Ноэль повесил трубку и обратился к Кесслеру: - Больше никогда так не делайте. - Прошу прощения. Я думал, что поступаю правильно. Как вы, я полагаю, чувствовали себя правым, наблюдая за мной у отеля "Д'Аккор". - Гнусная штука жизнь, вот что я понял в последнее время, - проронил Ноэль, снова берясь за трубку. - Что вы собираетесь делать? - Поговорить с одним человеком, который живет на Кюрасао. Возможно, ему что-то известно. - Ах да... Инженер, передававший ваши сообщения. - Я перед ним в долгу. Ноэль соединился с телефонисткой международной связи, дал ей номер телефона на Кюрасао и спросил, не вешать ли ему трубку или та перезвонит. - В этот час линия не слишком перегружена, сэр, - ответила телефонистка. - Тогда я подожду. - Он уселся с трубкой в руке на кровати. Минуты через полторы в трубке раздался гудок телефона Буоновентуры. Ответил мужской голос - но это был не Сэм: -Да? - Сэма Буоновентуру, будьте добры. - Кто говорит? - Его близкий друг. Я звоню из Европы. - Ему никак не подойти, мистер. Он больше на звонки не отвечает, так-то... - Что вы хотите сказать? - Его песенка спета, мистер. Какой-то сукин негритос из местных перерезал ему глотку проволокой. Мы обыскиваем все заросли и берег, чтобы поймать этого стервеца. Холкрофт уронил голову, зажмурился и задохнулся. Его след вывел их к Сэму - и тот дорого заплатил за помощь, которую ему оказывал. Буоновентура был его информцентром, и его неизбежно должны были убрать, чтобы оставить Холкрофта без связи. Люди из "Нахрихтендинст" стремились изолировать его. Он был в долгу перед Сэмом, и вот долг этот оказался оплачен смертью. Все, к чему он ни прикасался, настигала смерть. Он был ее носителем. Едва отдавая себе отчет в своих словах, Ноэль проговорил в трубку: - Не надо обыскивать заросли... Его убил я. Глава 43 - Ваш сын когда-либо упоминал фамилию Теннисон? - спросил Бен Гадиз. - Нет. - Черт подери! Когда вы в последний раз с ним говорили? - После гибели мужа. Он тогда был в Париже. Это было то, что он хотел услышать. Яков скрестил руки на груди и продолжал расспросы: - Это был ваш первый с ним разговор после смерти мужа? - После убийства, - поправила Альтина. - Хотя тогда я этого не знала. - Ответьте на мой вопрос. Это был первый ваш разговор после смерти мужа? -Да. - Стало быть, беседа была невеселой? - Очевидно. Мне пришлось сказать ему... - Хорошо. В такие моменты рассудок затуманен. Говорятся вещи, которые потом редко удается восстановить. Тогда-то он и упомянул фамилию Теннисон. Он сказал вам, что собирается в Женеву - на встречу, кажется, с человеком по имени Теннисон. Можете вы изложить это фон Тибольту? - Конечно. Но поверит ли он? - У него нет выбора. Вы нужны ему. - А он мне. - Звоните. И не забывайте: вы близки к истерике. Женщина в панике неуправляема. Выбейте его из равновесия. Кричите, шепчите, заговаривайтесь. Скажите ему, что вы должны были связаться со своим знакомым летчиком с базы гидросамолетов - но там произошло убийство. База кишит полицией. Вы напуганы до смерти. Сумеете? - Слушайте и убедитесь, - отозвалась Альтина, берясь за телефон. Телефонистка отеля соединила ее с номером почетного гостя "Д'Аккор" господина Джона Теннисона. Яков слушал, как играет заданную роль Альтина, и проникался все большим восхищением. - Вы должны взять себя в руки, миссис Холкрофт, - говорил незнакомец на том конце провода. - Так вы действительно тот самый Теннисон, о котором говорил сын? - Да, я его друг. Мы познакомились в Париже. - Ради Бога, вы можете мне помочь?! - Конечно. С готовностью. - Где Ноэль? - Боюсь, мне это неизвестно... Он в Женеве по делу, к которому я отношения не имею. - Не имеете? - К сожалению, не имею. Вчера мы с ним пообедали, и он отправился на встречу со своими партнерами. - Он сказал куда? - Боюсь, что нет. Видите ли, я здесь проездом в Милан... Будучи в Париже, я обещал остановиться с ним по приезде в Женеву в одном отеле и показать город. Он ведь здесь никогда не бывал. - Мистер Теннисон, вы не могли бы встретиться со мной? - Да, разумеется. Где вы находитесь? - Нам нужно вести себя осмотрительно. Я не могу допустить, чтобы вы рисковали собой... - Мне ничто не угрожает, миссис Холкрофт. Я передвигаюсь по Женеве совершенно свободно. - А я нет. Это ужасное происшествие в Медоке... - Ну же, вы просто перенервничали. Что бы там ни произошло - я уверен, это не имеет к вам отношения. Где вы? Где мы можем увидеться? - На вокзале. В зале ожидания у северного входа. Через сорок пять минут. Благослови вас Бог! - Она резко повесила трубку. Яков Бен Гадиз одобрительно улыбнулся и произнес: - Он будет вести себя очень осторожно. Примет защитные меры - и это даст нам больше времени. Я отправляюсь в "Д'Аккор". У меня каждая минута на счету. Фон Тибольт медленно положил трубку. Вероятнее всего, это западня, но окончательные выводы делать рано. Он намеренно вставил в разговоре, будто Холкрофт никогда не бывал в Женеве. Это была ложь, и старуха знала это. С другой стороны, судя по голосу, она и впрямь охвачена паникой - а женщины ее возраста в панике не столько слушают, сколько хотят, чтобы выслушали их. Так что она вполне могла не расслышать его замечания, а если даже и расслышала, то не придала ему значения, поглощенная своими тревогами. То, что Холкрофт упомянул в разговоре с матерью фамилию Теннисон - если, конечно, он это сделал, - не было столь уж невероятным, учитывая характер американца. Тот был подвержен мгновенным эмоциональным всплескам и часто говорил не подумав. Известие об убийстве Ричарда Холкрофта в Нью-Йорке могло привести его в такое состояние, что с губ неосознанно слетела фамилия Теннисон. С другой стороны, в иные моменты американец демонстрировал присутствие духа, которого от него трудно было ожидать. То, что он сообщил эту фамилию матери, противоречило выработанной им для себя внутренней дисциплине. Кроме того, Иоганн помнил, что имеет дело с женщиной, которая сумела раздобыть себе фальшивые документы и бесследно скрылась от них в Лиссабоне. Поэтому необходимо принять особые меры предосторожности. Он не попадется на удочку паникующей старухи - или только притворяющейся, что она в панике. Размышления его были прерваны телефонным звонком. ? Да? Это был первый зампрефекта. Они все еще пытаются установить точный адрес, по которому находится телефон, оставленный миссис Холкрофт портье в "Д'Аккор". Нудный бюрократ как раз сейчас направляется на телефонный центр рыться в списках. Фон Тибольт ответил ледяным тоном: - К тому моменту, когда он его отыщет, этот адрес нам уже не потребуется. Я сумел связаться с этой женщиной. Немедленно вышлите в "Д'Аккор" полицейского на служебной машине. Скажите им, что я правительственный гость и мне полагается личная охрана. Он должен ждать в вестибюле через пятнадцать минут. - Не ожидая ответа, фон Тибольт бросил трубку и направился к столу, где лежали два пистолета, разобранные для чистки. Это было любимое оружие Тинаму. Собрать их было для него делом считанных секунд. Если Альтина Холкрофт все же осмелилась расставить ловушку, ей предстоит убедиться, что она не ровня вожаку "Вольфшанце". Ее ловушка обернется против нее самой, сомкнув на ней свои челюсти. Израильтянин стоял затаившись в проулке напротив "Д'Аккор". Фон Тибольт на лестнице отеля разговаривал с полицейским, отдавая тому какие-то распоряжения. По окончании инструктажа полицейский поспешил бегом к своей машине, а блондин направился к стоящему у обочины черному лимузину, открыл дверцу и сел за руль. Для той поездки, в которую он отправлялся, шофер ему не был нужен. Обе машины тронулись вниз по улице де Гранж. Яков подождал, покуда они скроются из виду, и затем, с "дипломатом" в руке, тронулся через дорогу к крыльцу отеля. Он приблизился к стойке портье - воплощению поношенной официозности - и со вздохом обратился к нему: - Я из полицейской экспертизы. Меня вытащили из постели взять дополнительные пробы в комнате этого убитого. Эллиса. У этих следователей новые идеи появляются именно тогда, когда все, кто им нужен, уже улеглись спасть. Какой там номер? - Третий этаж, номер тридцать один, - сочувственно усмехнувшись, подсказал портье. - Там снаружи дежурит охранник. - Спасибо. - Бен Гадиз прошел к лифту, зашел в него и нажал пятый этаж. Джон Теннисон значился постояльцем номера 512. Времени на заигрывание с полицейским, дежурившим у двери номера убитого, не было. Каждая минута, даже секунда была для него на вес золота. Человек в форме женевской полиции прошел северным входом в здание железнодорожного вокзала, клацая каблуками по каменному полу. Он направился к пожилой женщине, сидевшей в самом конце ближнего ряда скамей, и осведомился: - Миссис Альтина Холкрофт? -Да. - Прошу вас пройти со мной, мадам. - Могу я узнать зачем? - Мне поручено сопроводить вас к мистеру Теннисону. - Это необходимо? - Это почетная услуга, оказываемая вам властями Женевы. Пожилая дама поднялась и последовала за человеком в форме. Когда они приблизились к двойным дверям северного входа, снаружи вошли еще четверо полицейских и встали по обе стороны от входа, не позволяя временно пройти никому другому - до особого разрешения. Снаружи у тротуара стояла полицейская машина, а подле нее - еще двое мужчин в форме. Один из них открыл ей дверцу. Она села. Сопровождающий обратился к подчиненным: - По инструкции ни одна частная машина или такси не должны покидать вокзал в течение двадцати минут после нашего отъезда. Если кто-то вздумает нарушить это предписание - запишите номер и проинформируйте меня по рации. - Да, сэр. - Если же никаких инцидентов не произойдет, то по истечении двадцати минут все могут разойтись по своим постам. - Закончив инструктаж, офицер сел на место водителя и завел машину. - Куда мы едем? - осведомилась Альтина. - В дом для гостей в резиденции первого заместителя префекта. Этот мистер Теннисон, должно быть, важная персона. - Во многих отношениях - да, - отозвалась она. Фон Тибольт сидел в ожидании за рулем черного лимузина, который с выключенным мотором был припаркован метрах в пятидесяти от пандуса, ведущего к северному входу вокзала. Он проводил взглядом полицейскую машину, которая вырулила на улицу и повернула направо, затем дождался, пока двое оставшихся у входа полицейских займут свой пост, и тоже тронулся с места. Он намеревался следовать за полицейской машиной, держа дистанцию и наблюдая, нет ли кругом других автомобилей, ведущих себя подобным же образом. Он должен был застраховать себя от любых случайностей - включая такую возможность, как электронный датчик, с помощью которого старушка может скрытно подавать сигналы какому-нибудь нанятому ею громиле. Не пройдет и часа, как последнее препятствие на пути к осуществлению планов "Вольфшанце" будет уничтожено. Яков Бен Гадиз стоял перед дверью номера фон Тибольта. На ней висела табличка "Не беспокоить". Израильтянин встал на колени и открыл свой чемоданчик. Извлек оттуда странной формы ручной фонарик и включил его. Тот загорелся едва различимым зеленоватым светом. Он осветил низ левого косяка, потом повел лучом вверх, направо и опять вниз, ища, вероятно, оставленные там ниточки или волоски - маленькие хитрости, отсутствие которых по возвращении должно было дать обитателю номера понять, что туда входили. Фонарик высветил две нитки, протянутые внизу, три вертикальные и еще одну под притолокой. Яков извлек из рукоятки фонаря миниатюрную булавку и осторожно пометил ею места, где были закреплены эти сигнальные нити. Булавочные отметки были неразличимы на дереве для невооруженного глаза, но четко видны в свете зеленого фонарика. Снова опустившись на колени, он достал из чемоданчика небольшой металлический цилиндр - совершеннейшее устройство для отпирания замков, разработанное в лабораториях тель-авивского центра по борьбе с терроризмом. Он приложил цилиндр отверстием к замочной скважине и привел в действие щупы. Замок отомкнулся. Яков аккуратно провел пальцами вдоль косяков, собирая сигнальные нити-ловушки. Потом медленно отворил дверь. Подняв с пола свой "дипломат", шагнул внутрь и прикрыл дверь за собой. Он положил собранные ниточки на стоящий возле стены стол, придавил их металлическим цилиндром и снова зажег фонарик. Прежде чем приступать к дальнейшим действиям, он взглянул на часы. По строгому счету в его распоряжении оставалось не более получаса на то, чтобы обезвредить оставленные фон Тибольтом сигнальные и защитные устройства и найти список "детей Солнца". Сигнальные нити на входной двери были добрым знаком: значит, у хозяина есть причины прибегнуть к подобным мерам предосторожности. Зеленый луч фонарика обежал комнату, высветил двери в ванную и туалет и еще одну - в спальню. Первые две он отмел сразу: ни сигнальных нитей, ни специальных замков, ничего. Яков подошел к двери в спальню и провел фонариком вдоль косяка. Ниток там не оказалось, но было кое-что другое. Сноп зеленого света уловил тонкий желтый луч, исходивший из углубления в косяке, примерно в полуметре от пола. Бен Гадиз с первого взгляда понял, с чем имеет дело: с миниатюрным фотоэлементом, одна половинка которого была встроена в косяк, а другая в дверь. Стоило открыть эту дверь, как контакт между двумя половинками фотоэлемента оборвался бы и включился сигнал тревоги. Устройство было защищено настолько, насколько позволяла современная технология. Обезвредить его было невозможно. Якову уже приходилось сталкиваться с такими встроенными фотоэлементами, снабженными часовым механизмом. Установленные раз, они действовали на протяжении заданного времени, обычно не менее пяти часов. Отключить их до истечения этого срока не был в состоянии никто, даже человек, их установивший. Это означало, что Иоганну фон Тибольту пришлось бы - возникни какая-то чрезвычайная ситуация - для проникновения в ванную разомкнуть контакт и включить тем самым сигнал тревоги. Что же это мог быть за сигнал? Звуковая сигнализация исключалась: громкие звуки могли привлечь внимание посторонних. Радиосигналы? Возможно, но у них слишком ограниченный радиус действия... Нет, сигнальное устройство должно приводить в действие некий защитный механизм, расположенный в непосредственной близости от охраняемого объекта. Защитный механизм, способный обезвредить взломщика, но не опасный для самого фон Тибольта. Электрошок? Не очень надежное средство. Кислота? Слишком опасно: хозяин сам мог бы получить увечья и остаться обезображенным на всю жизнь. Газ? Какое-нибудь распыленное вещество?.. Токсин! Распыленный яд. Токсичные пары. Отравляющее вещество, достаточно сильное, чтобы покусившийся лишился сознания. Защитой от него может служить кислородная маска, используя которую фон Тибольт может беспрепятственно входить в охраняемое помещение. Со слезоточивыми и другими газами Якову уже приходилось иметь дело. Он вновь подошел к своему чемоданчику, склонился над ним и извлек респиратор с небольшим баллоном кислорода. Надел его, взял в рот трубку и вернулся к двери. Рывком распахнул ее и отступил на шаг назад. Дверной проем заполнился туманом, который подержался в воздухе несколько секунд и быстро рассеялся, словно его и не было. Бен Гадиз ощутил легкий зуд в области глаз. Ощущение было раздражающим, но переносимым. Яков, однако, знал, что, вдохни он эти химические пары, - те вызвали бы мгновенное поражение легких и он бы рухнул на месте. Это было то самое подтверждение, которого он ждал: список "детей Солнца" должен находиться в этой комнате. Он шагнул в помещение, мимо треноги с укрепленным на ней газовым баллоном. Чтобы следы паров выветрились наверняка, он приоткрыл окно. Холодный зимний воздух ворвался внутрь, раздувая занавеску. Бен Гадиз снова прошел в гостиную, взял чемоданчик и возвратился в спальню, чтобы продолжить поиски. Решив, что список должен храниться в каком-нибудь огнеупорном стальном контейнере, он достал миниатюрный металлоскоп со световым индикатором и начал "прощупывать" комнату от кровати к дверям. Перед платяным шкафом индикатор отреагировал. Зеленый фонарик высветил знакомые крохотные волокна желтого цвета, укрепленные на створках. Он обнаружил сейф. Израильтянин открыл створку - и в лицо ему ударила новая струя газа. Облако повисло в воздухе, заполнив шкаф, и держалось дольше, чем первое. Если бы даже первая ловушка в дверях спальни не сработала, то эта, вторая, содержала достаточно яда, чтобы убить человека на месте. На дне шкафа лежал дорожный чемодан мягкой и дорогой на вид темно-коричневой кожи. Но Яков знал, что это не обычный багаж. На крышке и по бокам у него имелись складки, тогда как с передней и задней стороны - нет: изнутри он был армирован сталью. Яков поводил зеленым фонариком в поисках укрепленных ниток или других сигнальных меток, но ничего не обнаружил. Тогда он перенес чемодан на кровать и нажал другую кнопку на своем фонарике. Зеленый свет сменился ярким желтовато-белым. С его помощью он исследовал запоры. Они были разного типа и, несомненно, снабжены каждый своим защитным устройством. Он извлек из кармана тонкий заостренный штырь и вставил его в правый замок, старательно отставляя руку в сторону. Из замка ударила струя воздуха, и слева выскочила длинная игла, из которой закапала на ковер какая-то жидкость. Яков вынул носовой платок и насухо вытер иглу, после чего осторожно, медленно вдавил ее с помощью своего штыря внутрь, на прежнее место. Теперь он занялся левым замком. Стоя сбоку, он повторил свои манипуляции со штырем. Застежка открылась - и что-то снова выстрелило. На сей раз, в отличие от иглы, это что-то просвистело через всю комнату и впилось в обшивку кресла. Бен Гадиз рванулся в ту сторону и высветил фонариком образовавшуюся в обшивке дырку, вокруг которой расползлось влажное пятно. С помощью своего штыря он выковырял неизвестный предмет. Им оказалась прозрачная эластичная капсула со стальным наконечником, способным войти в человеческую плоть так же легко, как он вонзился в кресло. Жидкость, содержавшаяся в капсуле, была сильнодействующим наркотиком. Бен Гадиз удовлетворенно опустил капсулу в карман, вернулся к чемодану и открыл его. Внутри, притороченный к металлической обшивке, обнаружился плоский, тоже металлический, конверт. Итак, он добрался-таки до самого заветного сейфа за семью смертельными печатями, и теперь тот по праву принадлежал ему. Израильтянин взглянул на часы. Вся операция заняла у него восемнадцать минут. Он поднял крышку металлического конверта и достал находившиеся там бумаги. В руках у него оказалось одиннадцать листков, на каждом из которых, разбитые на шесть колонок - с именами, адресами, телефонами, - были отпечатаны данные человек этак на сто пятьдесят. Что в сумме составляло порядка шестисот пятидесяти: элита "детей Солнца". Главари "Вольфшанце". Яков Бен Гадиз снова склонился над своим "дипломатом" и достал фотоаппарат. - Vous etes tres aimable. Nous vous telephonons dans une demi-heuere. Merci.37 - Кесслер повесил трубку и, обернувшись к Ноэлю, стоявшему у окна их номера в "Эксельсиоре", помотал головой. - Пока ничего. Ваша мать в "Д'Аккор" не звонила. - Они уверены в этом? - Никаких звонков мистеру Холкрофту не было. Я расспросил даже телефонистку - на всякий случай, если портье вдруг отходил на пару минут. Вы же слышали... - Не понимаю. Где она? Она должна была уже несколько часов как позвонить... А Хелден? Та обещала позвонить в пятницу вечером. Черт подери! Ведь уже утро, наступила суббота! - Скоро четыре часа, - отозвался Эрих. - Вам необходимо хоть немного отдохнуть. Иоганн прилагает все усилия, чтобы разыскать вашу мать. Он поднял на ноги лучших специалистов в Женеве. - Я не могу отдыхать, - проронил Ноэль. - Вы забываете: я только что убил человека в Кюрасао. Он помогал мне, я убил его. - Не вы. А "Нахрихтендинст". - Ну давайте же тогда сделаем что-нибудь! - сорвался на крик Холкрофт. - У фон Тибольта есть высокопоставленные друзья. Откройте им все! Британская разведка обязана ему по гроб жизни: он выдал им Тинаму! Пусть они вернут этот долг! Сейчас же! Пусть весь этот проклятый мир узнает об этих подонках! Чего мы ждем? Кесслер сделал несколько шагов в сторону Ноэля, глядя на него со спокойствием и состраданием: - Мы ждем самого важного из всех событий. Встречи в банке. Соглашения с директорами. Как только это осуществится, для нас не останется ничего невозможного. И когда мы добьемся этой цели, весь "проклятый мир", как вы его назвали, вынужден будет прислушаться к нам. Думайте о нашем деле, Ноэль. В нем ответы на все вопросы. Для вас, вашей матери, Хелден... очень многих людей. Думаю, вам это должно быть ясно. Холкрофт устало кивнул, чувствуя, что мозг его находится на грани истощения, и слабо проговорил: - Я понимаю. Просто это неведение и молчание сводят меня с ума. - Я знаю, вам пришлось нелегко. Но скоро все будет позади. Все образуется. - Эрих улыбнулся. - Ну а теперь я пойду сполоснусь. Ноэль подошел к окну. Женева спала - как раньше спали Париж, и Берлин, и Лондон, и Рио-де-Жанейро. Сколько же раз приходилось ему глядеть из разных окон на спящие города? Слишком часто. Ничто уже не будет таким, как прежде... Ничто... Холкрофт нахмурился. Ничто. Даже имя. Его имя. Здесь он записан как Фреска. Не Холкрофт, а Фреска!.. То самое имя, под которым его должна разыскивать по телефону Хелден! Фреска! Он вскинулся и подскочил к телефону. Не было смысла просить Эриха, чтобы тот позвонил за него: телефонистка в "Д'Аккор" говорила по-английски, и номер телефона был ему известен. Он набрал его. - Отель "Д'Аккор". Бон суар. - Вам звонит мистер Холкрофт. Несколько минут назад вам звонил доктор Кесслер и спрашивал, не оставляли ли мне по телефону каких-либо известий... - Прошу прощения, мсье... Доктор Кесслер? Вам нужен доктор Кесслер? - Нет, вы не поняли. Доктор Кесслер разговаривал с вами несколько минут назад насчет сообщений, которых я ожидаю. Прошу вас посмотреть сообщения на еще одну фамилию: Фреска. Н. Фреска. Передавали ли что-нибудь для Н. Фреска? Телефонистка умолкла в замешательстве, затем проговорила: - Господин Фреска в "Д'Аккор" не останавливался, мсье. Если хотите, я могу позвонить в номер доктору Кесслеру... - Да нет же. Он здесь. Он только что разговаривал с вами! Проклятье, подумал Ноэль, эта женщина, хоть и говорит по-английски, похоже, не понимает, что ей говорят, затем вспомнил имя портье, назвал его и попросил: - Могу ли я с ним переговорить? - Извините, мсье, но он ушел три часа назад. В полночь его дежурство закончилось. Холкрофт затаил дыхание, не спуская глаз с двери в ванную, за которой шумела вода. Эрих не мог его услышать. А телефонистка, похоже, в действительности прекрасно все понимала. - Секунду, мисс. Позвольте мне выяснить кое-что. Вы не говорили несколько минут назад с доктором Кесслером по телефону? - Нет, мсье. - Есть ли у вас на коммутаторе другая телефонистка? - Нет. В эти часы у нас не много звонков. - А портье ушел в полночь? - Да, как я вам уже говорила. - И звонков мистеру Холкрофту за это время не было? ? Телефонистка вновь умолкла. Затем заговорила медленно, словно припоминая: - Мне кажется, были, мсье... Вскоре после того, как я заступила на дежурство. Звонила какая-то женщина. Мне было ведено препоручить этот звонок главному администратору. - Благодарю вас, - тихо произнес Ноэль и опустил трубку. Вода в ванной перестала литься. Кесслер вышел - и увидел, что рука Холкрофта покоится на телефоне. Прежняя сочувственная мягкость в глазах ученого исчезла. - Что, черт возьми, происходит? - грозно заговорил Ноэль. - Вы не разговаривали ни с портье, ни с телефонисткой. Моя мать звонила еще несколько часов тому назад. Вы мне об этом не сказали. Вы меня обманули! - Ноэль, не надо сердиться... - Обманули! - прорычал Холкрофт, хватая со стула пиджак и устремляясь к кровати, где лежало брошенное им пальто с пистолетам в кармане. - Она звонила мне, сукин вы сын! Кесслер метнулся в прихожую и заслонил собою дверь: - Ее не оказалось там, где она сказала! Мы сами обеспокоены. Мы стремимся разыскать и защитить ее. Защитить вас! Фон Тибольт знает в этом толк, ему не впервой. Позвольте ему решать! - Решать? Что решать, черт подери? Он не будет ничего за меня решать! И вы тоже! Прочь с дороги! Кесслер не сдвинулся с места. Тогда Ноэль схватил его за плечи и швырнул в дальний конец комнаты: После чего бросился по коридору к лестнице. Глава 44 Ворота имения медленно распахнулись, и лимузин въехал внутрь. Полицейский кивнул охраннику и опасливо взглянул на огромного добермана, с яростным лаем рвущегося с поводка. Потом полицейский обернулся к миссис Холкрофт: - Дом для гостей находится в четырех километрах от ворот. Мы свернем с главной аллеи направо. - Я целиком полагаюсь на вас, - сказала Альтина. - Я говорю об этом, мадам, потому что мне еще не доводилось здесь бывать. Надеюсь, мы не заблудимся в темноте. - Уверена, что нет. - Я должен оставить вас там и вернуться к своим обязанностям, - продолжал полицейский. - В доме сейчас никого нет, но, как мне сказали, входная дверь открыта. - Понятно. Мистер Теннисон ждет меня? Полицейский, похоже, засомневался: - Он скоро будет. И он, конечно, доставит вас обратно. - Конечно. Скажите, инструкции вы получили от мистера Теннисона? - Эти инструкции - да. Но вообще-то я получаю инструкции от первого заместителя или от префекта полиции. - От первого заместителя? От префекта? Они что, друзья мистера Теннисона? - Вроде бы так, мадам. Как я уже говорил, мистер Теннисон - важная персона. Да, пожалуй, они друзья. - Но вы не его друг? Полицейский рассмеялся. - Я? Что вы, мадам. Я едва знаком с этим джентльменом. Как я уже вам говорил, я сопровождаю вас в знак особого расположения к вам городских властей. - Понятно. Скажите, а не могли бы вы выполнить одну мою просьбу тоже в знак особого расположения? - спросила Альтина и многозначительно открыла кошелек. - Чтобы это осталось между нами. - Это будет зависеть, мадам... - Это всего лишь телефонный звонок. Мне нужно сообщить подруге, где я, чтобы она не беспокоилась. Я забыла позвонить ей с вокзала. - С удовольствием, - сказал полицейский. - Будучи другом мистера фон Тибольта, вы, я полагаю, являетесь уважаемым гостем Женевы. - Я напишу вам номер. Ответит молодая особа. Скажите ей, как проехать сюда. Дом для гостей имел высокие потолки, стены были увешаны гобеленами, в гостиной стояла французская мебель. Такая мебель больше подходила для какого-нибудь большого замка близ Луары. Альтина села в широкое кресло и сунула принадлежащий Якову Бен Гадизу пистолет между подушками. Полицейский ушел минут пять назад. Теперь она дожидалась Иоганна фон Тибольта. Ей непременно надо подавить искушение выстрелить в момент появления в гостиной фон Тибольта. Может быть, она сможет что-то у него выпытать. Ах, если бы ей удалось передать то, что она узнает, израильтянину или девушке. Но как? Вот и он. Альтина услышала глухое урчание автомобиля. Она уже слышала рокот этого мощного двигателя несколько часов назад, когда машина остановилась на безлюдном шоссе у Женевского озера. Спрятавшись за деревьями, она видела, как блондин убил человека. Точно так же чуть позже он безжалостно убил другого человека в Атерризаж Медок. Убить его - большая честь! Она дотронулась до рукоятки пистолета, исполнившись решимости сделать то, что задумала. Дверь распахнулась. Вошел высокий мужчина с золотистыми волосами и красиво вылепленным лицом. Он закрыл за собой дверь. Его освещал пробивающийся сквозь занавески свет. Мужчина двигался мягко и изящно. - Миссис Холкрофт, как мило, что вы приехали. - Я просила вас об этой встрече. Как мило с вашей стороны, что вы согласились меня принять. А предпринятые вами предосторожности достойны всяческих похвал. - Вы, похоже, понимаете, что они вызваны необходимостью. - За нами не мог угнаться ни один автомобиль. - Ни один. Мы здесь совершенно одни. - Какой уютный дом. Моему сыну здесь понравилось бы. Он же архитектор, и мог бы назвать его типичным образцом какого-нибудь стиля, указав на влияния, которые отразились в его проекте. - Не сомневаюсь. Это для него характерно. - Правда, - улыбнулась Альтина. - Он может идти по улице, потом вдруг остановиться, начать рассматривать какое-нибудь окно или карниз и подметить то, что ускользает от прочих глаз. Он так увлечен своей работой. Странно, откуда это у него. Я за собой подобных талантов никогда не замечала, а его покойный отец был банкиром. Блондин стоял не шелохнувшись. - Следовательно, оба отца имели отношение к деньгам. - Так, значит, вам все известно? - удивилась Альтина. - Разумеется. Сын Генриха Клаузена. Полагаю, нам пора перестать лгать друг другу, миссис Холкрофт. - Насколько я понимаю, лгали мне вы, герр фон Тибольт. Мне казалось, вы не догадывались о моей лжи. - Откровенно говоря, до сего момента не догадывался. Если вы намеревались заманить меня в ловушку, то мне очень жаль, что я нарушил ваши планы. Но впрочем, вы же должны были понимать, на какой риск идете. - Да, я понимала. - Тогда почему вы пошли на это? Вы же должны были подумать о последствиях. - Я подумала. Но мне казалось, что с моей стороны было бы честно рассказать вам о последствиях моих предыдущих действий. Если вы о них узнаете, между нами может быть заключено некое соглашение. - Неужели? И в чем же суть этого соглашения? - Покиньте Женеву. Распустите "Вольфшанце". - И это все? - улыбнулся блондин. - Вы сошли с ума. - Предположим, я скажу вам, что написала обстоятельное письмо, в котором подробно рассказала о той паутине лжи, в которой я жила в течение последних тридцати лет. Письмо, в котором я перечисляю всех участников, все имена и названия банков. - Этим вы же губите своего сына. - Он бы первый согласился со мной, если бы узнал об этом письме. Фон Тибольт скрестил руки на груди. - Вы говорите: "Предположим, я скажу..." об этом вашем письме. Ну, вот вы и сказали. А я не испугался. Но боюсь, вы написали о чем-то, о чем вы не имеете ни малейшего понятия. Все тонкости закона соблюдены, и те жалкие фактики, которыми, как вы утверждаете, вы располагаете, можно назвать лишь измышлениями выжившей из ума старухи, за которой длительное время велось санкционированное наблюдение. Но все это к делу не относится. Вы же не писали никакого письма. - Вы этого не можете знать. - О, пожалуйста! - сказал фон Тибольт. - У нас есть копии всех ваших писем, всех ваших нотариально заверенных бумаг, ваших завещаний... Нам известно содержание всех телефонных разговоров, которые вы вели в течение последних пяти лет. - Что??? - В Федеральном бюро расследований на вас заведено досье под кодовым наименованием "Старая чертовка". И это досье никогда не рассекретят, потому что в нем есть сведения, содержащие государственную тайну. Никому не известно, какую именно, но это факт, так что в отношении вас дозволена определенная свобода действий. Досье находится также в Центральном разведывательном управлении. И в разведывательном управлении министерства обороны. И в компьютерных банках данных вооруженных сил. - Фон Тибольт снова улыбнулся. - Мы - повсюду, миссис Холкрофт. Вы можете это понять? Вы должны узнать об этом, прежде чем покинете этот мир. Если же вы останетесь жить, это все равно ничего не изменит. Вы нас не сможете остановить. Никто не сможет. - Вас остановят, потому что вы сеете ложь! А когда вашу ложь обнаруживают, вы убиваете. Вы действовали так раньше, вы действуете так и теперь. - Ложь - это успокоительное средство, а смерть очень часто является наилучшим способом разрешения досадных проблем, которые встают на пути прогресса. - Проблемы вам создают люди. - Увы, да. - Вы мерзейшее создание на земле! Вы безумны! Светловолосый убийца сунул руку в карман пиджака. - Работать с вами - одно удовольствие, - сказал он, доставая пистолет. - То же самое говорила мне одна женщина. Она была не менее решительна, чем вы. Я пустил ей пулю в лоб из окна автомобиля. Ночью. В Рио-де-Жанейро. Это была моя мать, она называла меня безумцем, она считала нашу работу омерзительной. Но она так и не осознала необходимости - и красоты - нашего дела. Она попыталась встать у нас на пути. - Блондин стал медленно поднимать пистолет. - Какие-то старики - любовники этой шлюхи - подозревали меня в убийстве и предприняли жалкие попытки отдать меня под суд. Можете себе вообразить? Отдать меня под суд! Это звучит так грозно. Но они не учли, что мы контролируем деятельность судов. Никто не может остановить нас. - Ноэль вас остановит! - воскликнула Альтина, и ее рука потянулась к спрятанному между подушек кресла оружию. - Вашему сыну осталось жить день-два. Даже если мы не убьем Ноэля, его убьют другие. Он оставил за собой такой шлейф убийств, что ему не удастся отвертеться. Бывший работник британской разведки был обнаружен с удавкой на шее в нью-йоркском отеле. Последний, с кем он разговаривал, был ваш сын. Человек по имени Графф был убит в Рио. Ваш сын ему угрожал. Вчера ночью на Антильских островах погиб некий инженер-конструктор - его тоже удавили. Он передавал Ноэлю Холкрофту секретные сообщения из Рио в Париж и в прочие промежуточные пункты. Завтра утром на улице в Нью-Йорке будет убит детектив Майлз. В материалы дела, которым он занимался в последнее время, внесены некоторые изменения, но известно, что предметом его интереса был Ноэль Холкрофт. Так что для успокоения души Ноэля было бы даже лучше, чтобы его убили мы. Он обречен. - Фон Тибольт поднял пистолет выше и, вытянув руку, прицелился в голову женщины. - Так что, миссис Холкрофт, как видите, вы нас не можете остановить. Мы - повсюду. Альтина внезапно изогнулась всем телом и схватила свой пистолет. Иоганн фон Тибольт выстрелил. Потом еще раз. И еще раз. Яков Бен Гадиз привел в порядок апартаменты фон Тибольта, расставив все строго на прежние места, и проветрил комнату, чтобы окончательно замести следы вторжения. Если бы Клаус Фалькенгейм был жив, он бы поразился действиям Якова. "Добудь список. Установи имена и фамилии. Когда ты установишь все личности, разоблачи подлинное предназначение этого вклада. Пусть миллионы попадут в руки покинутых. Сокруши "детей Солнца". Вот что говорил ему Фалькенгейм. Но можно все сделать по-другому. Этот вариант тайно обсуждался среди старейшин Хар-Шхаалаф. Они не успели довести свой план до сведения Фалькенгейма, но намеревались сделать следующее. Этот план был назван вариантом Хар-Шхаалаф. План был рискованный, но осуществимый. "Добудь список и получи доступ к этим миллионам. Не разоблачай источники вклада, присвой его себе. Используй эти гигантские средства, чтобы вести борьбу с "детьми Солнца". Повсюду". Стратегия еще не была выработана во всех деталях, потому что о ней пока мало кто знал. Но Яков знал о ней достаточно. Из трех сыновей, которые придут в банк, один окажется не тем, за кого его принимают двое других. В самом начале Ноэль Холкрофт был залогом для осуществления завета "Вольфшанце". В финале он будет его губителем. Фалькенгейм умер, размышлял Яков. Старейшины Хар-Шхаалаф мертвы. Больше никого не осталось. Он один мог принимать теперь все решения. Вариант Хар-Шхаалаф. Возможно ли его осуществить? Ему это станет известно через двадцать четыре часа. Он внимательно осмотрел каждую вещь в комнате. Все на своих местах. Все так, как раньше. За исключением того, что в его "дипломате" лежат одиннадцать фотографий, и этот факт знаменовал начало конца "Вольфшанце". Одиннадцать страничек с именами и полным описанием самых могущественных, самых надежных членов "детей Солнца" во всем мире. Мужчины и женщины, которые на протяжении трех десятилетий тщательно скрывали свою нацистскую сущность. Никогда больше. Яков взял "дипломат". Ему осталось только снова натянуть ниточки на дверь номера... Он замер, затаил дыхание и прислушался к шуму в коридоре. Он услышал шаги: кто-то бежал сюда - шаги заглушала ковровая дорожка, но все же они были слышны. Кто-то бежал по гостиничному коридору. Все ближе и ближе. Кто-то остановился перед дверью номера. Тишина, за которой последовал лязг ключа, вставленного в замочную скважину, - кто-то яростно поворачивал ключ и дверную ручку одновременно. Но внутренний засов не давал двери открыться. В дверь стали дубасить кулаком. В нескольких дюймах от виска Бен Гадиза. - Фон Тибольт! Открой! Американец! Сейчас он выломает дверь... Кесслер подполз к кровати, схватился за ножку и оторвал свое массивное туловище от пола. В результате нападения Холкрофта он потерял очки. Сейчас он их найдет, но пока что ему надо как следует обдумать ближайший план действий. Холкрофт помчится в "Д'Аккор", чтобы встретиться с Иоганном. Больше ему ничего не остается делать. Но Иоганна там нет, и американец не сможет устроить ему сцену. Ему и не придется, подумал Кесслер, усмехаясь. Холкрофту только надо попасть в апартаменты фон Тибольта. В этом ему поможет крошечный ключик от двери. Оказавшись внутри, американец откроет дверь спальни. И в то же мгновение рухнет без чувств, и все проблемы разрешатся. Болеутоляющее и несколько пакетов со льдом приведут его в чувство, и он сможет появиться на встрече в банке. Надо только сделать так, чтобы ему в руки попал ключ от номера Иоганна. Портье "Д'Аккор" не даст ему ключа, но он может дать, если его об этом попросит первый заместитель. Фон Тибольт - его близкий друг, и посему любая его просьба должна выполняться. Кесслер снял телефонную трубку. Хелден бродила по квартире, с усилием превозмогая боль в ноге и злясь, что ее оставили здесь одну. Но она прекрасно понимала, что это было единственно разумное решение - единственно разумное. Израильтянин считал, что Ноэль вряд ли позвонит сюда, но все же эту вероятность следовало учесть. Яков был уверен, что Ноэль сейчас отрезан от всего мира, что все его сообщения перехватываются, но все же оставался пусть и небольшой, но шанс... Зазвонил телефон, Хелден почувствовала, что еще мгновение - и у нее от возбуждения кровь хлынет горлом. Она сглотнула слюну и проковыляла через всю комнату к телефону. О Боже, только бы это был Ноэль! Голос оказался незнакомым, и звонивший не назвался. - Миссис Холкрофт отвезли в имение, находящееся в тридцати километрах к югу от города. Я объясню вам, как проехать. Он объяснил. Хелден все записала. Закончив диктовать, незнакомец добавил: - У ворот стоит охранник. Со сторожевой собакой. Яков понял, что стук в дверь и крики Холкрофта могут привлечь внимание. Израильтянин отодвинул засов и прижался к стене. Дверь с грохотом распахнулась. В проеме показалась рослая фигура американца. Он вихрем влетел в номер, согнув в локтях обе руки, словно готовясь отразить внезапное нападение. - Фон Тибольт? Где ты? Холкрофт явно опешил, увидев погруженный во тьму номер. Бен Гадиз бесшумно отступил в сторону, держа в руке фонарик. Он быстро, на одном дыхании произнес подряд две фразы: - Фон Тибольта здесь нет, и я не причиню вам вреда. Я на вашей стороне. Холкрофт развернулся и вытянул руки. - Кто вы? Что вы здесь, черт побери, делаете? Включите свет! - Не надо света! Слушайте меня внимательно. Американец свирепо шагнул к нему. Яков включил фонарик. Сноп зеленого света упал на лицо Холкрофта, и он зажмурился. - Уберите! - Нет. Сначала выслушайте меня. Холкрофт ударил правой ногой Бен Гадиза по колену, после чего с закрытыми глазами прыгнул вперед и обеими руками вцепился в израильтянина. Яков перегнулся пополам и правым плечом ударил американца в грудь, но Холкрофт был неудержим. Он ударил Бен Гадиза коленом в висок и кулаком - в лицо. Не должно быть никаких следов! Никаких пятен крови на полу! Яков выронил фонарик и схватил американца за руки. Его поразила неукротимая мощь Холкрофта. Он громко зашептал: - Вы должны меня выслушать! Я вам не враг. Я знаю, что с вашей матерью. У меня есть письмо. Она была со мной. Американец сопротивлялся и уже почти вырвался из объятий израильтянина. - Кто вы? - "Нахрихтендинст", - прошептал Бен Гадиз. Услышав это слово, Холкрофт просто обезумел. Он зарычал и так заработал ногами и руками, что израильтянин не смог бы с ним совладать. - Я убью тебя... У Якова не оставалось иного выбора. Он увернулся от сокрушительных кулаков Ноэля и схватил его за шею, надавив большими пальцами на набухшие вены. Нащупав нужный нерв, он сильно ткнул в него. И Холкрофт рухнул. Ноэль раскрыл глаза. Кругом было темно. Нет, не совсем: на стене он увидел полоску зеленого света - того самого, что ослепил его. При виде этого луча он снова закипел от ярости. Его прижали к полу, придавив коленом грудь, и приставили ко лбу ствол пистолета. Горло страшно болело, но он все же дернулся, пытаясь встать с ковра. Однако сил сопротивляться у него уже не было. Он упал и услышал взволнованный шепот нависшего над ним человека. - Да поймите же вы! Если бы я был вашим врагом, я бы убил вас. Вы можете это понять? - Ты - мой враг! - прохрипел Ноэль. - Ты же сказал, что ты "Нахрихтендинст". Ты - враг Женевы... ты мой враг! - Я враг Женевы, но не ваш враг. - Лжешь! - Подумайте! Почему же я тогда не нажал на спусковой крючок? Тогда не было бы никакой Женевы и вас бы не было. И счет бы не разморозили, и деньги остались бы лежать там, где они лежат. Если я ваш враг, что мне мешает пустить вам пулю в лоб? Я не могу использовать вас как заложника, это бесполезно. Вам надо быть там. Так что я ничего не добиваюсь, оставляя вас в живых... Если ваш враг. Холкрофт пытался вникнуть в смысл слов, пытался понять, что за ними скрывается, но не смог. Он хотел только вырваться из объятий этого человека. - Что вам нужно? Где вы видели мою мать? Вы сказали, что у вас какое-то письмо. - Давайте обо всем по порядку. Прежде всего, я хочу уйти отсюда побыстрее. С вами. Вместе мы сможем сделать то, что казалось невозможным людям "Вольфшанце". - "Вольфшанце"? Что же? - Заставить закон работать на нас. Искупить вину. - Искупить... Кто бы вы ни были, вы сошли с ума. - Этот вариант Хар-Шхаалаф. Получить власть над миллионами. Сражаться с ними. Повсюду. Я готов предложить вам единственное имеющееся в моем распоряжении доказательство. - Яков Бен Гадиз убрал пистолет. - Вот мой пистолет! - И он передал его Холкрофту. Ноэль вглядывался в лицо незнакомца, слабо освещенное зловещим зеленым светом. Глаза, смотревшие на него в упор, принадлежали человеку, который явно говорил правду. - Помогите мне подняться, - сказал он. - Тут есть черный ход. Я знаю, куда идти. - Сначала нам нужно все расставить по местам. Все должно быть так, как было раньше. Ничто уже не будет таким... - Куда мы идем? - В один дом на улицу де ла Пэ. Там находится письмо. И девушка. - Какая девушка? - Сестра фон Тибольта. Он думает, что она мертва. Он приказал ее убить. - Хелден? - Потом, потом. Глава 45 Они выскочили из переулка и бросились по улице де Гранж к машине израильтянина. Бен Гадиз сел за руль. Холкрофт держался за горло: ему казалось, что Яков повредил ему какие-то сосуды - так сильна была боль. - У меня не было выбора, - сказал Яков, видя, как страдает Ноэль. - Зато у меня был, - ответил Холкрофт. - Ты же дал мне пистолет. Как тебя зовут? - Яков. - Что это за имя? - Древнееврейское... Джейкоб по-вашему. Бен Гадиз. - Бен - кто? - Гадиз. - Испанец? - Сефард, - сказал Яков. Они промчались через перекресток и устремились по шоссе к озеру. - Мои родители эмигрировали в Краков в самом начале века. - Яков свернул направо, на маленькую незнакомую площадь. - А я думал, ты брат Кесслера, - сказал Холкрофт. - Врач из Мюнхена. - Я не знаю никакого врача из Мюнхена. - Он где-то в городе. Когда я пришел в "Д'Аккор", портье дал мне ключ от номера фон Тибольта и спросил, не нужен ли мне Ганс Кесслер. - А ко мне это какое имеет отношение? - Портье знал, что братья Кесслер вместе с фон Тибольтом ужинали вчера в его апартаментах, и думал, что младший Кесслер все еще там. - Э, погоди-ка, - прервал его Яков. - Этот брат такой коренастый, небольшого роста, здоровый? - Понятия не имею. Очень может быть. Кесслер говорил, что он бывший футболист. - Он мертв. Об этом мне сказала твоя мать. Фон Тибольт убил его. Мне кажется, его ранил твой приятель Эллис. И они не стали с ним возиться. Ноэль вытаращил глаза. - Ты хочешь сказать, что Вилли - это его работа? Он убил его и исколол ножом? - Это только мое предположение. - О Господи! А теперь скажи, что с моей матерью. Где она? - Потом! - Сейчас! - А вон и телефон. Мне нужно позвонить в квартиру. Хелден там. - Бен Гадиз остановился у тротуара. - Я сказал: сейчас! - Холкрофт наставил на Якова пистолет. - Если ты хочешь меня убить, - сказал Яков, - то я этого заслуживаю. И ты тоже. Но тогда я попрошу позвонить тебя. Впрочем, у нас сейчас нет времени для эмоций. - У нас полно времени, - возразил Ноэль. - Встречу в банке можно отложить. - В банке? В "Ла Гран банк де Женев"? - Да. Сегодня утром, в девять. - Боже мой! - Бен Гадиз схватил Ноэля за плечо и, понизив голос, заговорил так, словно умолял подарить ему нечто большее, чем жизнь. - Надо попробовать осуществить вариант Хар-Шхаалаф. Больше такого случая не представится. Поверь мне. Мы должны четко уяснить себе, что происходит. Может быть, Хелден что-то удалось выяснить. И снова Ноэль пристально всмотрелся в его лицо. - Ладно, звони. Скажи ей, что я с тобой. И что мне надо поговорить с вами обоими. Они промчались по шоссе мимо ворот имения, не обращая внимания на лай собаки, разбуженной ревом автомобиля. Дорога уходила резко влево. Яков проехал немного, потом притормозил, медленно въехал в рощу и остановился. - Собаки сразу слышат, когда резко глушишь мотор, но, если двигатель делает диминуэндо, они плохо воспринимают звук. - Ты что, музыкант? - Я был скрипачом. - Хорошим? - Играл в Тель-Авивском симфоническом оркестре. - Зачем же ты... - Я нашел более подходящую работу, - прервал его Бен Гадиз. - Быстро вылезай. Сними пальто, вытащи пистолет. Тихо закрой дверцу и старайся не шуметь. Дом для гостей расположен где-то в глубине участка, но мы его найдем. Имение окружала толстая кирпичная стена, по которой сверху вилась колючая проволока. Яков взобрался на дерево и стал изучать стену. - Сигнализации нет, - сказал он. - Понятное дело: лесная живность - датчики постоянно срабатывали бы. Но залезть будет не просто: ширина стены примерно два фута, и везде положена колючая проволока. Придется прыгать. Израильтянин спустился с дерева и, присев у стены, сцепил ладони. - Лезь! - приказал он Ноэлю. Колючая проволока и впрямь покрывала всю поверхность стены, так что невозможно было ступить, не задев за шипы. Весь напрягшись, Холкрофт осторожно наступил носком на самый край стены, кое-как перешагнул через стальные колючки и спрыгнул вниз. Падая, он услышал треск рвущейся ткани: колючки впились в брюки и больно оцарапали локти. Но в общем все обошлось. Он встал с земли, тяжело дыша. Горло все еще болело, но уже не так сильно. Если незнакомец передал Хелден правдивую информацию, то сейчас он находится всего лишь в нескольких сотнях ярдов от матери. Израильтянин взобрался на стену. На фоне ночного неба его силуэт напоминал гигантскую птицу. Он осторожно перешагнул через завитки колючей проволоки и спрыгнул. При падении перевернулся через голову, быстро вскочил на ноги около Ноэля и посмотрел на часы. - Уже шесть. Скоро начнет светать, надо спешить. Они побежали через лес, огибая на бегу торчащие ветки, перепрыгивая через кусты, и скоро добежали до грунтовой дороги, которая вела к дому для гостей. Вдали они увидели тусклый свет, пробивающийся сквозь занавески на окнах. - Стоп! - приказал Бен Гадиз. - Что такое? Израильтянин схватил Ноэля за руку и упал на землю, увлекая его за собой. - Что ты делаешь? - Тихо! В доме кто-то есть. Ноэль поднял голову и поверх травы некоторое время рассматривал дом, до которого оставалось ярдов сто, но никого не заметил внутри. - Я никого не вижу. - Посмотри на свет. Видишь, он неровный: перед лампами кто-то ходит. И тут Холкрофт увидел то, что заметил Бен Гадиз. Действительно, за окнами чуть заметно двигались тени. Глаз человека - в особенности человека, который устал от бега, - не заметил бы этой мимолетной перемены освещения. - Ты прав, - прошептал он. - Пошли, - сказал Яков. - Мы зайдем со стороны леса с того края. Они углубились в лес и выбежали на опушку у небольшой лужайки для крокета, где коротко постриженная трава и крокетные воротца, казалось, промерзли в зимней ночи. Прямо перед ними виднелись окна дома. - Я добегу туда и подам тебе знак, - прошептал Яков. - И смотри без шума! Израильтянин метнулся через лужайку и через мгновение уже сидел на корточках под окном. Но он оставался неподвижным. Что такое? Почему он не подает сигнал? Холкрофт больше не мог ждать. Он вскочил и помчался к дому. Израильтянин посмотрел на него горящим взглядом. - Уходи! - прошептал он. - О чем ты говоришь?! Она же там! Бен Гадиз схватил Холкрофта за плечи и толкнул по направлению к лесу. - Я же сказал: назад! Нам надо уходить отсюда. - Как бы не так! - Ноэль смахнул руки Якова с плеч, выпрямился и заглянул в окно. Мир словно перевернулся. Словно мозг взорвался. Он захотел закричать, но издал лишь низкий, похожий на рык, возглас ужаса, беззвучный, безумный. В тускло освещенной комнате он увидел мать, которая неподвижно сидела, откинувшись на спинку стула. Ее величественная красивая голова была вся в крови, на морщинистом лице запеклись ручейки крови. Ноэль вскинул руки. Казалось, его душа сейчас вырвется из оков тела. Он вдохнул холодный воздух. Руки сжались в кулаки и прикоснулись к оконному стеклу. Но ничего не произошло. Его шею обвила чья-то рука, чья-то ладонь сжала ему рот, могучие Щупальца гигантского спрута обхватили его, потащили назад, прочь от этого дома, оторвали от земли, пригнули спину, но через несколько секунд он вновь почувствовал твердую почву под ногами. Потом его лицо прижали к земле и держали так до тех пор, пока у него не перехватило дыхание. Потом острая резкая боль пронзила горло, и все его тело охватило огнем. Он куда-то шел, ступая ватными ногами. По лицу хлестали ветки, кто-то подталкивал его в спину, заставляя идти прямо во тьму. Ноэль не знал, сколько времени он так шел, но вот перед ним выросла каменная стена. Кто-то прорычал в ухо: - Лезь! Через проволоку! К Холкрофту постепенно возвращалось сознание. Он почувствовал, как в ладони впились остренькие шипы, которые драли кожу и одежду. Потом его поволокли по твердой поверхности и прислонили к дверце автомобиля. В следующее мгновение он осознал, что сидит в машине и смотрит вдаль через лобовое стекло. Занимался рассвет. Он сидел, обессилевший, притихший, и читал письмо Альтины: "Мой дорогой Ноэль. Мы, вероятно, уже не увидимся больше, но я молю тебя - не оплакивай меня. Потом можешь, но не теперь. Теперь просто нет времени. То, что я хочу сделать, я сделаю по той простой причине, что должна это сделать, и кроме меня, этого не сделает никто. Даже если бы и был на свете человек, который смог бы это сделать, вряд ли я позволила бы ему, потому что это - мое дело. Я разрываю тот круг лжи, в котором прожила более тридцати лет. Мой новый друг мистер Бен Гадиз все тебе объяснит. Должна тебе сказать, что ничего не знала об этой лжи и - Бог свидетель - о той ужасной роли, которую тебя заставили играть. Я дитя другой эпохи, где ни один долг не оставался неоплаченным, а честь не считалась анахронизмом. Я охотно возвращаю свой долг - в надежде, что моя честь может быть восстановлена. Если мы больше не увидимся, знай, что ты принес мне огромную радость. Если кому-то угодно иметь доказательства того, что мы всегда лучше тех, кто нас породил, то ты отличное тому доказательство. Еще одно слово о твоей подруге Хелден. Мне кажется, о лучшей дочери для себя я не могла и мечтать. Я сужу по ее глазам, по ее мужеству. Мы знакомы с ней всего несколько часов, и за это время она уже успела спасти мне жизнь и даже была готова пожертвовать для этого собой. Верно говорят, что мы понимаем смысл прожитой жизни только в минуты просветления. Я пережила эту минуту - и она заслужила мою любовь. Храни тебя Господь, Ноэль. С любовью, Альтина". Холкрофт поднял взгляд на Якова, который стоял у окна и смотрел на серое зимнее утро. - Что это такое, чего она не позволила бы никому сделать? - спросил он. - Встретиться с моим братом, - ответила Хелден. Ноэль сжал кулаки и закрыл глаза. - Бен Гадиз сказал, что он приказал тебя убить. - Да. Он убил много людей. Холкрофт обратился к израильтянину: - Мать написала, что ты расскажешь мне про ложь. - Пусть это лучше сделает Хелден. Мне многое известно, но она знает все. - Из-за этого ты ездила в Лондон? - спросил Ноэль. - Из-за этого я уехала из Парижа, - ответила она. - Но не в Лондон, а в небольшую деревушку на берегу Невшательского озера. И она рассказала ему о Вернере Герхарде, о "Вольфшанце", о двух сторонах одной монеты. Она постаралась припомнить все подробности, которые сама узнала от последнего из "Нахрихтендинст". Когда Хелден закончила свой рассказ, Холкрофт встал со стула. - Итак, все это время я был подсадной уткой. Марионеткой в руках другой "Вольфшанце". - Ты - тайный код, открывающий сейфы "детей Солнца", - сказал Бен Гадиз. - Ты был тем связующим звеном, которое приводило в действие всю машину и заставляло законы работать на них. Не могут же такие гигантские деньги упасть с неба. Их появление должно было иметь легальные обоснования, иначе их могли просто конфисковать. А "Вольфшанце" не хотела идти на такой риск. Это было гениальное мошенничество. Ноэль уставился в стену. Он стоял лицом к стене, смотрел на блеклые обои с едва заметным узором: концентрические круги образовывали сложный рисунок. Из-за слабого освещения или, может быть, из-за пелены на глазах ему показалось, что эти круги бешено вращаются, то исчезая, то вновь возникая на обойной бумаге. Круги. Круги лжи. И ни одной прямой линии. Ни одной прямой правды. Только круги. Только ложь. Обман. Он услышал свой сдавленный крик и понял, что яростно барабанит кулаками по этим нарисованным кругам, желая их уничтожить, разорвать, стереть. Он почувствовал прикосновение чьих-то рук. Родное прикосновение. К нему воззвал страдающий человек. И этот человек тоже был обманом! Где он? Что совершил? Его глаза наполнились слезами - он понял это, потому что круги на стене вдруг расползлись и превратились в бесформенный клубок кривых линий. Хелден обняла его, повернула к себе и нежными пальцами стала смахивать слезы с его щек. - Любимый! Единственный мой... - Я... его... убью! - снова и снова повторял он с неколебимой решимостью в голосе. - Да, убьешь! - ответил ему голос, гулко прозвучав в мозгу Холкрофта. Голос принадлежал Бен Гадизу, который отстранил Хелден, развернул к себе Холкрофта и прижал его к стене. - Ты убьешь! Ноэль напряг воспаленные глаза и тщетно пытался унять дрожь в теле. - Ты не хотел, чтобы я смотрел на нее. - Да, я понял, что ничего не смогу с тобой сделать, - тихо ответил Яков. - Я это понял, когда ты ринулся к дому. Уж на что я прошел такую подготовку, какой никому и не снилось, но в тебе таится какая-то нечеловеческая сила. Не знаю, надо ли мне сейчас это говорить, но я благодарю Бога, что ты не мой враг. - Что-то я тебя не понимаю. - Я даю тебе возможность осуществить вариант Хар-Шхаалаф. Это потребует невероятной дисциплины и самоотдачи, но ты на это способен. Я тебе скажу откровенно: я бы не смог это осуществить, но ты, возможно, сможешь. - Что именно? - Ты должен появиться на встрече в банке. Вместе с убийцами твоей матери, вместе с человеком, который приказал убить Хелден, убить Ричарда Холкрофта. Ты будешь с ним. Будешь с ними. Ты подпишешь бумаги. - Ты с ума сошел! Ты сошел с ума! - Нет! Мы изучили законодательство. Тебе надо подписать документ, размораживающий счет. Согласно этому документу в случае твоей смерти все права распоряжаться деньгами переходят к твоим сонаследникам. Подписывая эти бумаги, ты подпишешь смертный приговор. Подпиши бумаги! Это будет смертным приговором - не тебе, а им! Ноэль смотрел в темные глаза Якова. Он опять увидел в его взгляде правду. Никто не проронил ни звука. И постепенно Холкрофт начал обретать утраченное чувство реальности. Бен Гадиз отпустил его. Все встало на свои места. - Они будут меня искать, - сказал Ноэль. - Они думают, что я пошел в номер к фон Тибольту. - Ты был там. Нитки с двери сорваны. Ты увидел, что там никого нет, и ушел. - Куда? Они же спросят. - Ты ориентируешься в городе? - Плохо. - Значит, ты брал такси. Ты катался вдоль озера, гулял по пирсам, набережным, расспрашивал о матери. Это вполне правдоподобно: они ведь считают, что ты в панике. - Уже почти половина восьмого, - сказал Ноэль. - Осталось полтора часа. Я вернусь в отель, увидимся после встречи в банке. - Где? - спросил Яков. - Снимите номер в "Эксельсиоре", запишитесь как супруги. Приезжайте туда после половины десятого, но до полудня. Я в четыреста одиннадцатом номере. Он стоял перед дверью апартаментов фон Тибольта. Было три минуты девятого. Он слышал злобные голоса за дверью. В любом разговоре голос фон Тибольта звучал громче остальных: он говорил издевательским тоном, едва не срываясь на оскорбления. Холкрофт глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться: его так и подмывало дать волю инстинктам, бушующей в нем ярости. Но он должен прямо смотреть в глаза человеку, который убил его мать, убил его отца. Смотреть ему в глаза и ничем не выдать своих чувств. Он постучал. Слава Богу, рука не дрожит. Дверь распахнулась, и он впился глазами в лицо светловолосого убийцы. Убийцы его матери и его отца. - Ноэль! Где же ты пропадаешь? Мы тебя ищем повсюду! - Я вас тоже искал, - сказал Холкрофт усталым голосом: изобразить усталость оказалось легче, чем подавить ярость. - Я целую ночь разыскивал ее. Но так и не нашел. Вряд ли она вообще приехала сюда. - Мы будем продолжать поиски, - сказал фон Тибольт. - Хочешь кофе? Скоро отправляемся в банк. И на этом все кончится. - Это точно. На этом все кончится, - повторил Ноэль. Все трое сидели за длинным столом в конференц-зале банка. Холкрофт в центре, Кесслер слева, фон Тибольт справа. Напротив сидели два директора "Ла Гран банк де Женев". Перед каждым лежала аккуратная стопка документов, совершенно аутентичных и разложенных строго по порядку. Они внимательно читали строчки, переворачивали листы. Потребовался почти час, чтобы полностью огласить содержание драгоценных бумаг. Осталось ознакомиться еще с двумя документами, помещенными в папки с синей каймой. Заговорил директор, сидящий слева: - Я не сомневаюсь, вам известно, что, учитывая размеры вклада и условий его размораживания, оговоренных в договоре, "Ла Гран банк де Женев" не в состоянии взять на себя юридическую ответственность за использование этих средств. После того как счет будет разморожен, он полностью выходит из-под нашего контроля. Настоящий документ определяет эту ответственность. Ответственность возлагается в равной степени на всех троих сонаследников. Поэтому закон требует: вы должны дать согласие на то, что все права по распоряжению этим вкладом в случае вашей преждевременной кончины переходят к вашим сонаследникам. Эти права, впрочем, не распространяются на принадлежащую вам недвижимость: в случае вашей смерти она поступит в распоряжение ваших имущественных наследников. - Директор надел очки. - Пожалуйста, прочитайте внимательно лежащие перед вами документы, чтобы удостовериться, что все в них соответствует изложенному мной, и поставьте каждый свои подписи на титульном листе. Затем обменяйтесь этими папками, чтобы на всех трех листах стояли три ваши подписи. Документы прочитаны, подписи поставлены. Начался обмен документами. Протягивая свою папку Кесслеру, Ноэль как бы невзначай заметил: - Кстати, забыл у тебя спросить, Эрих. Где твой брат? Мне казалось, он собирался приехать в Женеву. - А из-за всей этой кутерьмы я забыл тебе сказать, - ответил, улыбаясь, Кесслер. - Ганс задержался в Мюнхене. Но мы увидимся в Цюрихе. - В Цюрихе? Кесслер бросил взгляд на фон Тибольта. - Да, в Цюрихе. Мы запланировали поездку туда в понедельник утром. Ноэль с удивлением повернулся к блондину: - Ты мне об этом ничего не говорил. - У нас просто не было времени. В понедельник тебе будет удобно? - Не знаю, может быть, я что-то узнаю о ней. - О ком? - Да о матери. Или же о Хелден. Она должна мне позвонить. - А, ну конечно. Не сомневаюсь, что они найдутся. В последней папке лежал краткий документ, который фиксировал формальное размораживание счета. Уже был подготовлен банковский компьютер. Как только все присутствующие подпишут эту бумагу, на клавиатуре компьютера наберут секретный код, вклад будет объявлен снятым со счета, и его переведут в цюрихский банк. Все расписались. Директор, сидящий справа, снял телефонную трубку. - Введите следующее сообщение в компьютерный банк данных номер одиннадцать. Готовы? Шесть-один-четыре-четыре-два. Пробел. Восемь-один-ноль-ноль. Пробел. Повторите, пожалуйста. - Директор выслушал и кивнул. - Правильно. Спасибо. - Все? - спросил у него другой директор. - Да. С этого момента, джентльмены, сумма семьсот восемьдесят миллионов долларов США лежит на вашем общем счете в цюрихском "Ла банк дю Ливр". Да пребудет с вами воля Господа. Выйдя на улицу, фон Тибольт обратился к Холкрофту: - Какие у тебя планы, Ноэль? Нам надо быть настороже. Учти, "Нахрихтендинст" этого так не оставит. - Да, знаю... Планы? Буду продолжать поиски матери. Она где-то здесь... - Я договорился со своим приятелем из полиции, чтобы нам троим выделили охрану. Твой сопровождающий будет вести тебя от "Эксельсиора", наши - от "Д'Аккор". Если, конечно, ты не захочешь переселиться к нам в отель. - Это такая морока, - ответил Холкрофт. - Я уже там расположился. Нет, останусь в "Эксельсиоре". - Так что, едем в Цюрих утром? - спросил Кесслер, явно предоставляя фон Тибольту право решать. - Возможно, нам лучше ехать туда по отдельности, - сказал Холкрофт. - Если полиция не будет возражать, я бы поехал на машине. - Отлично придумано, мой друг, - сказал фон Тибольт. - Полиция возражать не будет, а в том, чтобы ехать по отдельности, есть свой резон. Ты поедешь на поезде, Эрих, а я полечу. Ноэль поедет на машине. Я забронирую нам номера в "Коламбине". Ноэль кивнул. - Если до завтрашнего дня я не найду ни мать, ни Хелден, я оставлю записку, чтобы они звонили мне туда. А сейчас пойду возьму такси. Он быстро свернул за угол. Еще минута - и он бы не сдержался. Он готов был придушить фон Тибольта голыми руками. - Он знает, - сказал Иоганн тихо. - Трудно сказать, много ли, но знает. - Почему ты так решил? - спросил Кесслер. - Сначала я просто это почувствовал, потом понял. Он спросил у тебя про Ганса, и его удовлетворил твой ответ, будто он в Мюнхене. Но ему-то известно, что это неправда. Портье в "Д'Аккор" вчера сказал ему, что Ганс остановился в гостинице. - О Боже... - Не волнуйся. Наш американский друг погибнет по пути в Цюрих. Глава 46 Покушение на жизнь Ноэля - если оно вообще состоится - может произойти где-нибудь на шоссе между Фрибуром и Кеницем. Так предположил Яков Бен Гадиз. Это был приблизительно двадцатикилометровый отрезок шоссе в холмистой местности, где в это время года было очень небольшое движение. Сейчас зима, и, хотя климат здесь не альпийский, часто идет слабый снег, качество дорожного покрытия не из лучших, и водители предпочитают ездить другим путем. Но Холкрофт наметил себе маршрут вдали от скоростных автомагистралей, объясняя свой выбор тем, что ему хочется посмотреть маленькие городки со старинной архитектурой. Точнее говоря, этот маршрут выбрал Яков, а Ноэль только сообщил о нем полиции, которая по распоряжению первого заместителя должна была обеспечить Ноэлю эскорт. То, что никто из полицейских чинов не стал отговаривать Ноэля от поездки по этому маршруту, лишь укрепило израильтянина в его подозрениях. Далее Яков стал раздумывать о способе предстоящего убийства. Разумеется, ни Кесслер, ни фон Тибольт рядом с местом преступления находиться не будут. Оба окажутся в это время где-нибудь очень далеко, чтобы обеспечить себе алиби. И уж если эта казнь состоится, ее осуществят минимальными силами - при помощи каких-нибудь наемных убийц, не имеющих никакого отношения к "Вольфшанце". После встречи в "Ла Гран банк де Женев" они не станут рисковать. Убийца или убийцы потом будут ликвидированы "детьми Солнца" - и все нити, ведущие к "Вольфшанце", будут перерезаны... Так себе мыслил, их стратегический план Бен Гадиз. Теперь ему предстояло выработать свой контрплан. План, который бы позволил Ноэлю добраться до Цюриха - это сейчас самое главное. А уж в Цюрихе все будет разворачиваться в соответствии с их стратегией. Для убийства в большом городе существуют десятки различных способов - тут Яков был большим специалистом. Итак, в путь. Контрплан начал осуществляться. Ноэль вел тяжелый автомобиль, взятый в женевском агентстве "Бонфис", самой дорогой прокатной фирме в Швейцарии, которая сдавала в прокат непростые автомобили непростым клиентам. Это был "роллс-ройс" с бронированным кузовом, пуленепробиваемыми стеклами и толстыми шинами, которые невозможно было проколоть. Впереди Ноэля, примерно в миле от него, ехала Хелден в стареньком, но маневренном "рено". Бен Гадиз ехал сзади, сохраняя дистанцию не менее полумили, в "мазерати" - популярном у богатых женевцев автомобиле, способном развивать большую скорость. Между Яковом и Холкрофтом находилась полицейская машина с двумя офицерами, которые должны были обеспечивать безопасность американца. Полиция в этом деле была явно не замешана. - В дороге у них случится авария, - говорил израильтянин, когда они втроем рассматривали карту, сидя в номере у Ноэля. - Ими не станут жертвовать, иначе возникнет слишком много вопросов. Это настоящие полицейские - тут без подвоха. Я списал их номера и сообщил Литваку. Мы все проверили. Эти ребята служат первый год, они из штабных казарм. То есть совсем еще зеленые. - Завтра меня будут сопровождать они же? - Да. Согласно полученному ими приказу они должны довести тебя до Цюриха, и там их сменят местные полицейские. Это означает, как мне думается, вот что: у них сломается машина, они свяжутся с начальством, и им будет велено вернуться в Женеву. И ты останешься без охраны. - То есть все это лишь камуфляж. - Естественно. Впрочем, толк в них есть. Пока они будут у тебя на хвосте, с тобой ничего не случится. Никто не будет ничего предпринимать. ...Вот они, подумал Холкрофт, глядя в зеркальце заднего вида. Он чуть притормозил перед крутым поворотом, после которого дорога шла под уклон. Далеко внизу он увидел показавшуюся из-за холма машину Хелден. Через две минуты она сбавит скорость, дождется, когда он снова будет у нее на виду, и после этого прибавит газу. Это тоже было предусмотрено их планом. Она уже проделала это минуты три назад. Они постоянно должны были находиться в поле зрения друг друга. Ему так хотелось поговорить с ней. Просто поболтать о том о сем, чтобы не надо было думать о смерти, бояться смерти, забивать себе голову какими-то стратегическими ухищрениями, чтобы этой смерти избежать. Но поговорить им удастся лишь после Цюриха. В Цюрихе будет еще одна смерть, не похожая ни на одну из тех смертей, о которых сейчас вспоминал Холкрофт. Потому что убийцей будет он, и никто другой. Он вытребовал себе это право. Ноэль посмотрит в глаза Иоганна фон Тибольта и скажет ему, что сейчас он умрет. Ноэль ехал слишком быстро: клокочущий в нем гнев заставил его слишком сильно давить на акселератор. Он сбавил скорость. Как бы самому не преподнести подарок фон Тибольту: пошел снег, и дорога стала скользкой. Яков проклинал снегопад: снег не затруднял езду, но ухудшал видимость. Им приходилось полагаться только на зрение: связь по радио исключалась, так как сигналы можно легко перехватить. Израильтянин дотронулся до предметов, лежащих рядом на сиденье, - те же самые предметы лежали в "роллс-ройсе" рядом с Холкрофтом. Это тоже предусмотрено их стратегическим контрпланом - и это самая важная его часть. Взрывчатка. Всего восемь зарядов - по четыре у каждого, завернутые в полиэтилен. Заряды должны сдетонировать ровно через три секунды после удара. Еще есть четыре противотанковые гранаты. И наконец - армейские американские кольты и карабины, со снятыми предохранителями, готовые к бою. Все это снаряжение было куплено с помощью Литвака в Женеве. В мирной Женеве существуют тайные арсеналы боеприпасов и оружия в количествах недостаточных для нужд международных террористов, но куда больших, чем могут себе представить местные власти. Бен Гадиз всматривался сквозь снегопад. Если это произойдет, то очень скоро. Полицейская машина, от которой его отделяли каких-нибудь несколько сот ярдов, внезапно остановится - возможно, оттого, что резину проест кислота, залитая в покрышки, или оттого, что радиатор заполнили коагулянтом, который забьет трубки системы охлаждения. Сколько существует способов! Но в любом случае полицейская машина вдруг куда-то денется, и Холкрофт останется один, без прикрытия. Яков надеялся, что Ноэль не забыл, как ему надо действовать, если вдруг покажется незнакомая машина. Он должен резко бросать свой "роллс-ройс" из стороны в сторону, а Яков тем временем прибавит скорость, затормозит рядом с неизвестным автомобилем, бросит в него полиэтиленовый пакет, и за несколько секунд до взрыва Холкрофт должен успеть выскочить из машины и броситься с насыпи вниз. Если возникнут проблемы - взрывчатка окажется бракованной или взрыватель не сработает, - у них имелись в запасе противотанковые гранаты. Этого будет достаточно. Вряд ли фон Тибольт станет высылать еще одну машину для повторного покушения. Ведь тогда возрастет риск того, что могут показаться случайные машины или пешеходы - все они были бы невольными свидетелями. Убийц может быть двое-трое, и все они, конечно, профессионалы. А глава "детей Солнца" не дурак. Уж если Холкрофта не удастся убить близ Кеница, тогда его убьют в Цюрихе. В этом и заключалась ошибка "детей Солнца", удовлетворенно думал израильтянин. Иоганн фон Тибольт не знает о существовании Якова Бен Гадиза. А он тоже не дурак и тоже профессионал. Американец доедет до Цюриха, и, как только фон Тибольт и Кесслер окажутся в Цюрихе, считай, они уже трупы: обоих убьет человек, ослепленный яростью. Яков снова выругался про себя. Снег усилился и падал теперь крупными хлопьями. Это, правда, означало, что снегопад скоро кончится, но в эти минуты он представлял серьезную помеху, и Якову это не нравилось. Он потерял из виду полицейскую машину! Где же она? Начался холмистый участок шоссе со множеством поворотов и ответвляющихся проселков. Полицейской машины нигде не было видно. Он потерял ее! Боже, как же такое могло случиться? Да вот же она! Яков с облегчением вздохнул и нажал на газ, чтобы приблизиться к ней. Нет, больше нельзя отвлекаться ни на что постороннее: он же не в оркестровой яме Тель-Авивского концертного зала. Полицейская машина - вот что сейчас самое главное. Нельзя упускать ее из виду ни на мгновение. Он ехал куда быстрее, чем ему казалось: стрелка спидометра прыгала у отметки "75" - слишком быстро для такой дороги. Но почему? Потом он понял. Он пытался сблизиться с полицейской машиной, прибавляя газу, но и полицейская машина увеличивала скорость. Она мчалась все быстрее и быстрее, ее бросало на виражах, она рвалась сквозь снегопад, неумолимо приближалась к "роллс-ройсу" Холкрофта. Что они там, с ума сошли? Бен Гадиз смотрел во все глаза, силясь понять, в чем же дело. Сердце екнуло от тревожной догадки. Что они делают? И он заметил то, чего раньше не видел. Вмятина на заднем крыле полицейской машины. Вмятина. Раньше ее не было. На крыле полицейской машины, которая на протяжении последних трех часов сопровождала Холкрофта, вмятины не было. Это была другая полицейская машина! Кто-то отдал по радио приказ той старой машине свернуть на один из многочисленных проселков. И вместо нее на шоссе выехала другая машина. Это означает, что люди, сидящие в новой полицейской машине, видят его "мазе-рати", а Холкрофт - и это представляло неизмеримо большую опасность - даже не догадывается о смене автомобиля сопровождения. Начался длинный крутой поворот. Полицейская машина стала сигналить. Водитель ежесекундно давал гудки, прорезающие снегопад и встречный ветер. Они сигналят Холкрофту. Они предлагают ему остановиться. Обе машины впереди уже сбавляли скорость. - Нет! Не делай этого! - заорал Яков через ветровое стекло, непрерывно сигналя и вцепившись руками в баранку, чтобы удержать "мазерати" на крутом вираже. Он направил "мазерати" прямо на полицейскую машину. Между ними оставалось ярдов пятьдесят. - Холкрофт! Не останавливайся! Вдруг ветровое стекло лопнуло. На него обрушилась туча крошечных осколков - это были иголочки смерти: стекло изрезало ему щеки, пальцы. Из пробитого заднего стекла полицейской машины прямо на него был наставлен ствол автомата. Из-под капота вырвался клуб пара. Взорвался радиатор. Через секунду зашипели пробитые шины, и в разные стороны полетели ошметки резины. "Мазерати" отбросило вправо, и он ударился в дорожное ограждение. Бен Гадиз сильно ткнул плечом в дверцу, но дверца не поддалась. За его спиной полыхало пламя. Холкрофт видел в зеркальце заднего вида полицейскую машину. Она внезапно стала приближаться, мигая ему фарами. Полицейские зачем-то подавали ему сигналы. Он не мог остановиться на повороте. Но через несколько сотен ярдов должен начаться ровный участок, там можно будет съехать на обочину. Он притормозил, с его "роллсом" поравнялась полицейская машина, и сквозь густой снег Холкрофт увидел очертания фигуры молодого полицейского. Он слышал неистовые гудки. Видел мигающие фары. Он опустил стекло. - Я остановлюсь, как только... И увидел его лицо. И выражение этого лица. Это не молодой полицейский из Женевы. Лицо человека, которого он никогда раньше не видел. И потом - ствол винтовки. Он торопливо стал поднимать стекло. Но поздно. Он услышал выстрел, увидел слепящую вспышку огня, и тут же тысячи лезвий вонзились ему в кожу. Холкрофт увидел свою кровь, расплескавшуюся по ветровому стеклу, и услышал свой дикий вопль, эхом отдающийся под низким потолком "роллс-ройса". Лязг металла, звон, скрежет, барабанная дробь пуль. Приборный щиток отлетел вверх, педали оказались там, где должна быть крыша, и его придавило к этой крыше, потом он упал, перелетел через спинку сиденья, врезался в стекло, потом его бросило вперед и распластало на рулевом колесе, потом неведомая сила подняла его вверх, и он взмыл в небо. Там все вдруг стало очень приятным, боль от тысячи лезвий ушла, сознание затуманилось, и Холкрофт провалился в бездну. Яков выбил торчащие остатки ветрового стекла рукояткой пистолета. Карабин валялся на полу; завернутая в полиэтилен взрывчатка оставалась в коробке. Гранаты же исчезли. Все это оружие было теперь бесполезным - за исключением лишь пистолета в его руке. Он не выпустит его до последнего патрона - до последней секунды жизни. В фальшивой полицейской машине находилось трое, и один из них - снайпер - согнувшись, опять вскинул автомат. Бен Гадиз видел его голову. Теперь! Он медленно прицелился сквозь клубы дыма и нажал на спусковой крючок. Снайпер в машине дернулся и повалился на бок, выбив головой осколки стекла, торчавшие в раме. Яков снова надавил плечом на дверцу - теперь она чуть подалась. Ему надо побыстрее выбираться из машины. Полыхавший огонь грозил через несколько секунд перекинуться на бензобак - и тогда взрыва не миновать. Водитель полицейской машины таранил "роллс-ройс", второй уже выскочил на шоссе, зашел слева и через разбитое окно стал крутить руль, направляя тяжелый автомобиль под откос. Бен Гадиз налег всем телом на дверцу и распахнул ее. Израильтянин вывалился на заснеженное шоссе, и тут же на белом снегу возникли сотни красных ручейков, вытекающих из его ран. Он поднял пистолет и, не целясь, несколько раз выстрелил наугад. И тогда одновременно произошли две ужасные вещи. "Роллс" покатился в кювет, а морозный воздух потрясла автоматная очередь. Пули ударились об асфальт и прошили ноги Якова. Но ему уже не было больно. Он ничего не чувствовал и лишь извивался как ужаленный, катаясь по снегу. Его руки цеплялись за истерзанную резину колес, за металл, за холодные обломки стекла. Раздался взрыв. Из бензобака "мазерати" вырвались языки пламени. И Бен Гадиз услышал вдалеке чьи-то крики: - Оба готовы! Разворачивайся! Сваливаем! Нападавшие скрылись. Хелден притормозила с минуту назад. Холкрофт уже должен появиться. Но где же он? Она отъехала на обочину и стала ждать. Прошло еще минуты две. Больше она ждать не могла. Она развернулась и поехала вверх по склону холма. Вжав педаль газа до упора, она промчалась мимо полумильного столбика. И все равно его нигде не было видно. У нее задрожали руки. Что-то случилось. Она поняла это. Она почувствовала. Вон "мазерати"! Боже, он весь раскурочен. Боже! Где же машина Ноэля? Где Ноэль? А Яков? Она резко затормозила и, крича, выскочила из машины. Поскользнулась, упала, не понимая, что у нее подвернулась раненая нога, вскочила и побежала, крича: - Ноэль! Ноэль! По ее щекам текли слезы, горло разрывали пронзительные крики. Она была не в силах сдержать истерику. И вдруг услышала откуда-то из пустоты приказ: - Хелден! Прекрати! Сюда... Голос. Яков! Откуда? Она снова услышала этот голос. - Хелден! Иди же сюда! Дорожное ограждение. Она подбежала к ограждению, посмотрела вниз - и мир перевернулся. Внизу под насыпью лежал "роллс-ройс" - колесами вверх, дымящийся, гора покореженного металла. В ужасе она смотрела на Якова Бен Гадиза, распластавшегося около "роллс-ройса". Потом заметила красные струйки крови, которые неровно тянулись через все шоссе к тому месту под насыпью, где лежал Яков. Хелден сбежала вниз, перекувырнувшись в снегу и больно ударившись о камни, крича от ужаса; сейчас она увидит смерть. Она упала рядом с Бен Гадизом и через разбитое стекло "роллс-ройса" посмотрела на своего любимого. Он лежал, раскинувшись неподвижно, все лицо у него было залито кровью. - О нет... Нет! Яков схватил ее за руку и потянул к себе. Он с трудом мог говорить, но его приказ прозвучал четко. - Иди к машине. Тут есть деревушка к югу от Трево. Это в пяти километрах... Позвони Литваку. Пре-дю-Лак отсюда недалеко... километров двадцать - двадцать пять. Он сможет послать вертолет, машину... Свяжись с ним. Скажи ему. Хелден не могла оторвать глаз от Ноэля. - Он мертв... Он же мертв! - Может быть, и нет. Торопись! - Я не могу. Я не могу оставить его здесь. Бен Гадиз поднял пистолет. - Если ты не пойдешь, я его пристрелю. Вошел Литвак. Бен Гадиз лежал на кровати, вся нижняя часть его тела была забинтована. Яков смотрел в окно на заснеженные поля и дальние горы. Не обращая внимания на вошедшего врача, он продолжал смотреть туда. - Хотите знать правду? Израильтянин медленно повернул голову. - Нет смысла избегать правды. Во всяком случае, я могу прочитать ее на твоем лице. - Я мог бы принести тебе новости похуже. Тебе будет трудно передвигаться: раны слишком серьезные. Но со временем ты приноровишься. Сначала будешь ходить на костылях, потом, возможно, с палкой. - Прогноз не особенно обнадеживающий для моей работы, а? - Нет. Но у тебя остались голова и руки. Руки заживут. Ты сможешь играть. Яков печально улыбнулся. - Да я ведь не был таким уж хорошим музыкантом. Я слишком часто отвлекался. Я был далеко не таким профессионалом, как в своей другой жизни. - Но твой ум можно употребить с пользой на другие дела. Израильтянин нахмурился и снова стал смотреть в окно. - Ну, это мы еще посмотрим - когда станет ясно, что происходит. - Все меняется. И очень быстро, Яков, - сказал врач. - Что с Холкрофтом? - Не знаю, что и сказать тебе. Он должен был умереть. Но он еще жив. Впрочем, это ничего не меняет. Он уже не сможет жить, как прежде. Полиция шести стран разыскивает его по обвинению в серии убийств. Во всем мире восстановлена смертная казнь - за любые преступления. Все законы, гарантирующие защиту личности обвиняемого, превратились в пародию. Везде. Его убьют, как только он покажется на улице. - Итак, они победили, - сказал Яков, и его глаза наполнились слезами. - "Дети Солнца" победили. - Посмотрим, - возразил Литвак. - Когда станет ясно, что происходит. Эпилог Образы. Бесформенные, неясные, бессмысленные. Очертания, размытые туманом. Только ощущение оставалось ясным. Не мысль, не воспоминания, а только ощущение. Потом бесформенные образы начали обретать форму. Туман рассеялся, ощущения сменились узнаванием. Мысли пришли позднее. Но он уже мог видеть и вспоминать. Ноэль увидел над собой ее лицо, обрамленное густыми светлыми волосами, ниспадавшими ему на лицо. В ее глазах стояли слезы. Слезы струились по ее щекам. Он попытался смахнуть рукой эти слезы, но не смог дотянуться до знакомого любимого лица. Он уронил руку, и она сжала ее. - Любимый мой... Он услышал ее голос. Он мог слышать. Изображение и звуки обрели смысл. Ноэль закрыл глаза, понимая, что мысли придут потом. Сами собой. Скоро. Литвак стоял в дверях и смотрел, как Хелден обтирает губкой грудь и шею Ноэля. В руках он держал газету. Он осмотрел лицо Холкрофта - лицо, истерзанное градом пуль. На левой щеке виднелись шрамы, шрамы были и на лбу и на шее. Но процесс заживления уже начался. Откуда-то из глубины дома доносились звуки скрипки, которую держал в руках, несомненно, искусный музыкант. - Вы должны повысить жалованье моей сиделке, - произнес Ноэль слабым голосом. - Это за какие же такие заслуги? - рассмеялся Литвак. - Лекарь, исцели себя сам! - Хелден тоже засмеялась. - Эх, если бы я мог. Я бы хотел излечить многие болезни, - ответил врач и бросил газету на кровать рядом с Ноэлем. Это было парижское издание "Геральд трибюн". - Я купил ее для тебя в Невшателе. Уверен, что ты с интересом прочитаешь там кое-что. - Какой урок на сегодня? - Я бы назвал его "Наказание несогласных". Верховный суд твоей страны обязал редакцию "Нью-Йорк таймс" больше не помещать материалов о Пентагоне. Причина, разумеется, все та же: интересы национальной безопасности. Вышеупомянутый Верховный суд также признал законность массовых показательных казней в штате Мичиган. Суд полагает, что, когда нацменьшинства начинают угрожать благополучию граждан, необходимо осуществлять быстрые и наглядные карательные действия - для острастки. - Сегодня в нацменьшинства попали коренные янки, - тихо произнес Ноэль, не поднимая головы с подушки. - Бах! - и нас нет. "Вы слушаете всемирные новости Би-би-си из Лондона. С тех пор как прокатилась волна убийств, унесших жизни многих политических деятелей в разных уголках планеты, в мировых столицах были предприняты беспрецедентно жесткие меры по укреплению безопасности. Вся ответственность за проведение этих мер возлагается на военное командование и силы полиции. Для того чтобы обеспечить эффективное международное сотрудничество на самом высоком уровне, в Цюрихе, в Швейцарии, создается специальное агентство. Это агентство, названное "Энвил", будет осуществлять незамедлительный, точный к тайный обмен информацией между военными и полицейскими..." Яков Бен Гадиз доигрывал скерцо из Скрипичного концерта Мендельсона. Ноэль Холкрофт лежал на диване в дальнем, углу комнаты. Хелден сидела на полу возле него. Хирург-косметолог из Лос-Анджелеса, вызванный сюда, чтобы сделать серию пластических операций неизвестному пациенту, с блеском выполнил свою работу. Это было лицо Холкрофта, но - не прежнее. Шрамы на лице, оставшиеся от ранений, исчезли, в рубцы были вживлены кусочки кожи, придавшие его лицу более резкие черты. Морщинки на лбу углубились, сеточки в уголках глаз стали отчетливее. В этом чуть изменившемся, восстановленном лице уже не было ни тени наивной безмятежности-напротив, в нем теперь проглядывало что-то жестокое. В дополнение ко всем внешним переменам Ноэль чуть постарел, и это быстрое старение причиняло ему немалые страдания. С того дня, как его привезли сюда, вытащив из кювета на безлюдном шоссе близ Фрибурга, прошло четыре месяца. Но, глядя на него, можно было подумать, что миновало не меньше десяти лет. И все же он вернулся к жизни, его тело снова обрело силу благодаря заботливым рукам Хелден и бесконечным упражнениям, назначенным Литваком, которые он проделывал под неусыпным надзором одного из самых грозных боевиков Хар-Шхаалаф. Якову эти занятия доставляли истинное удовольствие. Он требовал от Ноэля совершенства, и Холкрофт послушно выполнял все его требования. Перед тем как приступить к тренировкам в полном объеме, он должен был полностью восстановить физическую форму. Занятия начнутся завтра. Они заберутся высоко в горы, подальше от любопытных глаз. Все будет проходить лишь под пристальным взором Якова Бен Гадиза. Ученик должен научиться делать то, что теперь было не под силу учителю. Ученику предстояло пройти все муки ада, прежде чем он превзойдет учителя. Они начнут завтра. "Дойче цайтунг" Берлин, 4 июля. Сегодня бундестаг выразил свое официальное согласие на создание реабилитационных центров по образцу американских центров в Аризоне и Техасе. Эти центры, как и аналогичные им в Соединенных Штатах, станут тренировочными базами, где занятия будут проводиться под контролем представителей вооруженных сил. К отправке в реабилитационные центры будут приговариваться лица, признанные судом виновными в совершении преступлений против немецкого народа..." - Канат! Шнур! Цепь! - Пальцы! Пальцы! Это же твое оружие! Не забывай! - Залезь на это дерево еще раз. Быстрее! - Заберись на ту гору и спустись незаметно для меня... - Нет, я тебя видел. Все, считай, что тебе прострелили башку! - Зажимай нерв, а не артерию! Есть пять нервных точек. Найди их. С повязкой на глазах. Почувствуй их! - Из падения выходи откатом, не приседай! - Каждое твое действие должно иметь по крайней мере два варианта, решение принимай мгновенно. Постарайся привыкнуть к этому. Действуй инстинктивно. - Чтобы точно стрелять, надо уметь прицеливаться, оставаться неподвижным, задерживать дыхание. Пули должны ложиться в двухдюймовый круг. - Спасайся, спасайся, спасайся! Используй местность! Растворись в ней. Можешь просто оставаться без движения. Запомни: если ты просто неподвижно стоишь - тебя никто не заметит. Прошло лето. Яков Бен Гадиз был доволен. Ученик превзошел учителя. Он был готов. Как и его напарница. Она тоже была готова. Вместе они будут прекрасной командой. Против каждой фамилии "детей Солнца" был поставлен крестик. Они достали список и внимательно его изучили. "Геральд трибюн" Париж, 10 октября. Международное агентство в Цюрихе, известное под названием "Энвил", сегодня должно объявить о создании независимого совета судей-канцлеров, выбираемых тайным голосованием представителями всех стран-участниц. Первый конгресс "Энвил" состоится 25 октября..." Мужчина и женщина шли по улице цюрихского района Линдендорф, расположенного на левом берегу Лиммата. Мужчина был высок, но сутул; из-за сильной хромоты он с трудом пробирался в людском потоке. Он нес потрепанный чемоданчик, который создавал ему при ходьбе дополнительные трудности. Женщина держала его под руку - и всем своим видом давала понять, что делает это скорее из малоприятного чувства долга, нежели из любви. Оба молчали. По всей видимости, это были муж и жена, которые вместе достигли своего неопределенного возраста в вечных скитаниях по миру. Подойдя к административному зданию, они вошли внутрь. Мужчина, хромая, едва поспевал за женщиной, которая направилась прямо к лифтам. Она остановилась перед столиком диспетчера. Женщина спросила по-немецки, на каком этаже находится такая-то бухгалтерская контора. Оказалось, на двенадцатом. На верхнем этаже здания. Но сейчас обеденный перерыв, и вряд ли они там кого-нибудь застанут. Ничего страшного, они подождут. Пара вышла из лифта на двенадцатом этаже. В коридоре никого не было. Дверь лифта еще не успела закрыться, а мужчина и женщина уже были в дальнем конце коридора у лестницы. Мужчина перестал хромать. Их лица уже не выглядели такими унылыми. Они взбежали по лестнице к двери, ведущей на крышу, и остановились перед ней на площадке. Мужчина поставил чемодан на пол, встав на колени, раскрыл его. Внутри лежали ствол, приклад винтовки и оптический прицел. Он приладил части друг к другу. Потом снял шляпу вместе с пристегнутым к полям париком и швырнул ее в чемодан. Он встал, помог женщине снять плащ и вывернуть его наизнанку. Теперь это было дорогое элегантное пальто, купленное в одном из лучших парижских магазинов. Женщина помогла мужчине вывернуть наизнанку его пальто. Пальто превратилось в модный плащ с замшевой оторочкой. Женщина сняла платок с головы, вынула несколько шпилек, и светлые волосы упали ей на плечи. Она раскрыла сумочку и достала оттуда револьвер. - Я буду здесь, - сказала Хелден. - Счастливой охоты. - Спасибо, - ответил Ноэль, открывая дверь на крышу. Согнувшись, он прижался к стене у дымохода, перебросил ремень винтовки через плечо, потом залез в карман и достал три патрона. Он вложил их в магазин и взвел курок. Каждое твое действие должно иметь по крайней мере два варианта, решение принимай мгновенно. Ему понадобится один патрон. Он не промахнется. Он повернулся и встал на колени. Положил ствол на выступ крыши и приник к оптическому прицелу. Далеко внизу на улице толпа приветствовала людей, выходящих из стеклянных дверей отеля "Линдендорф". Люди шли по залитому солнцем тротуару под флагами, вывешенными в честь первого конгресса "Энвил"... Вот он! Прямо в прицеле. Крестик в середине окуляра замер на красиво вылепленном лбу под золотистыми волосами. Холкрофт нажал на спусковой крючок. Далеко внизу красиво вылепленное лицо превратилось в кровавое месиво. Наконец Тинаму был убит. Другим Тинаму. Они повсюду. Все только начинается. 1 Внимание! Семичасовой поезд, следующий в Цюрих, отправляется от платформы номер двенадцать... (фр.) 2 "Письмо получено с несломанными печатями. Возрождение или смерть" (нем.). 3 Имеется в виду тотальное уничтожение нацистами евреев, которое рассматривалось как "окончательное решение" еврейского вопроса в Германии. 4 Ты ищешь сына Клаузена! И женевский документ! (нем.) 5 Первый класс в "Боинге-747" располагается на двух уровнях: внизу находится спальный салон, наверху - салон для отдыха. 6 Прикончите этого гринго! (исп.) 7 Я хорошо говорю по-немецки (нем.). 8 Извините (нем.). 9 Сестричка (нем.). 10 Возрождение или смерть (нем.). 11 "Тебя, Господа, хвалим" {лат.). 12 Зимний праздник (фр.). 13 Боже... (фр.) 14 Нет, никогда! (нем.) 15 Убитые! Бойня! (фр.) 16 Заколдованные дети (нем.). 17 Квартал потаскух (нем.). 18 Да, мой (нем.). 19 Куда? (нем.) 20 Хорошо (нем.). 21 Тридцать минут (нем.). 22 Телефонный звонок? (нем.) 23 С телефоном (нем.). 24 Сумасшествие! (нем.) 25 Прикрытие (нем.). 26 Кафе, ресторан (нем.). 27 Ну естественно (нем.). 28 Брат мой... (нем.) 29 Это я, фон Тибольт! Оставайся у окна! (нем.) 30 Открыто! (нем.) 31 Где находится "Нахрихтендинст"? (нем.) 32 Доставка (фр.). 33 Жак? Это вы? (фр.) 34 Простите, я думал, это Жак из цветочного магазина (фр.). 35 Рыжий кот (фр.). 36 Мой брат... (нем.) 37 Вы очень любезны. Мы перезвоним вам через полчаса. Спасибо (фр.)