вел руками: мол, это всему городу известно. До меня доносились отрывки бесед. image040 - Вчера вечером я видел, как вы, графиня, стояли и нервно постукивали ножкой о край тротуара. Кого это вы так нетерпеливо ждали? - Этого рогоносца, принца Тестафьорита. - Нет, барон, кинжал тут не годится. Рискуешь запачкаться в крови. Я испытал новый способ, очень простой и чрезвычайно удачный. Конечно, напряжение в сети должно быть достаточно высоким. Иначе придется долго ждать. - Ну а вы что скажете, инженер Брутто, об адской машине с часовым механизмом? А ведь посмотришь на этих шикарно одетых, элегантных и любезных господ и никогда не подумаешь, что они любят так грубо и зло шутить над ближними. До смерти противно слушать их кровожадные рассказы. Я направился в глубь зала. Большая арка делила его на две неравные части. Эта своеобразная небольшая гостиница была битком набита людьми, толпившимися возле длинного стола. Чей-то голос время от времени громко объявлял номера. "Должно быть, это игорный зал",- подумал я. Тут все эти синьоры просаживают огромные деньги, которые они по закону должны были бы внести в казну. Я подошел к ближнему столику и стал наблюдать. В первую минуту я даже разинул рот от изумления. Оказывается, они играют в лото. Крупье достает из мешочка фишки и объявляет номера. Посреди стола высятся горы тысячных и десятитысячных ассигнаций. Играющие закрывают объявленные номера фасолинами. Я с трудом протиснулся к самому столу и упер одну из фасолин. Потихоньку сравнивал ее с фасолиной, котораялежала у меня в кармане. Той самой, которую я нашел в спальне у вдовы с фиолетовыми глазами. Одинаковые. Та же тосканская фасоль с черным пятнышком на краю. Теперь все понятно. Блондинка каждый вечер прикатывает сюда. Но где она берет столько монет? Я даже языком прищелкнул. Отошел от стола, устроился на диванчике и стал соображать. Красотка шантажировала своего муженька, который в молодые годы совершил, верно, какую-нибудь глупость. Но как ей это удавалось? Все ясно. Она вымогала у него деньги с помощью сообщника. А болван муж отваливал этому подонку монету в страхе, как бы бесценная женушка не узнала о его грехах молодости. И даже не подозревал, что шантажирует его сама заботливая жена. А ее сообщником был, конечно, толстяк Доменико. Он забирал деньги и относил их блондинке в <Морено>. Толстяк Доменико был шофером у Блю Катарро. Но кто же его укокошил? Блондинка-вдова? Или же подручный самого Блю Катарро? Я положил фасолины в карман и потопал зала. Вижу, в глубине деревянная лесенка. Поднялся по ней наверх, перешагивая сразу через четыре ступеньки. Главное - отыскать Катарро. Черт побери, что бы это могло значить? В конце лестницы еще одна дверь. Открываю ее, вхожу. Сразу за дверью начинается коридор, устланный синим бархатным ковром. Миновав коридор, я очутился в широкой прихожей. Гляжу, в глубине бронированная дверь. Конечно, я сразу скумекал, что она ведет в кабинет грозного Катарро, но смело направился к ней. Я уже взялся за ручку, как вдруг услышал шум за спиной, и молниеносно обернулся. - Ба, кого я вижу?! Но Ат Шалфейчик недолго думая припустился от меня. Юркнул в коридор, я за ним. Добежали до танцзала. Тут мне наконец удалось сцапать Шалфейчика за плечи. В проходе танцевало множество пар, а музыканты лабали ча-ча-ча. Я заставил Шалфейчика проделать полный оборот вокруг своей оси, схватил его руку и покрутил этого ублюдка вокруг себя. Так, отплясывая бесконечный ча-ча-ча, мы пересекли весь проход. Танцующие расступались, провожая нас восхищенными взглядами. Шалфейчик проворно залавировал между столиками, но я к нему прилепился, как пиявка. У самого выхода я его прихватил под локоть. - Надежный же ты телохранитель,- говорю. У Шалфейчика лоб покрылся испариной, а сам он задрожал, как трусливая дворняжка. - А теперь,- говорю,- пора нам с тобой рассчитаться. Левой рукой я сжимал ему локоть до тех пор, пока кости не хрустнули. Тогда я поволок его к машине. Открыл дверцу и швырнул на переднее сиденье. Потом сел за руль. - Ну, поехали в гости к нашему старому другу. Он усмехнулся и сплюнул в окно. Я рассвирепел. Выскочил из машины, подобрал плевок и всунул его Шалфейчику обратно в рот. - Я тебя научу вежливости,- говорю. Потом снова сел за руль. - Не тяни резину. Выкладывай имя, фамилию, происхождение, местожительство и род занятий твоего почетного дружка. Ат молчит. Тогда я двинул его кулаком по подбородку. От неожиданности он откусил кончик языка. - У меня нет ни малейшего желания валандаться с тобой целую неделю,- говорю. Тут он решился открыть рот. - Его зовут Джим Стеккино, по прозвищу Агамемнон. Он владелец ОПМ - общества по продаже муравьев. Адрес: Четырнадцатая улица, дом сто восемь. - Отлично,- говорю.- Теперь можно отправляться к нему в гости. Ведь мы так давно не виделись. Глава тринадцатая Ночная прогулка, которая принесла мне восемьдесят два конверта и письмо на сиденье автомобиля Вскоре мы подъехали к зданию ь 108. Впрочем, это оказался всего- навсего старый двухэтажный домишко. В нижнем этаже магазинчик, а рядом маленькая входная дверь. С виду этот дом роскошным никак не назовешь. На втором этаже ставни одного из окон почти совсем оторвались, а в другом окне выбито стекло. - Похоже, твой приятель не очень-то процветает,- говорю. Мы свернули за угол и стали обходить дом сзади. И тут я даже присвистнул. - Вот это фокус! Задняя стена дома и есть фасад. Да какой! Весь из мрамора, ставни из красного дерева, а стекла из особого сплава. Наружный фасад - это для лопухов, а сзади настоящий дворец. - Похоже, задняя часть у твоего Джима Стеккино в особом почете,- говорю. Я осмотрел дверь. Она была заперта на хитроумный замок, но меня это не испугало. Поковырял кончиком карандаша и готово. Входим в дом. На нижнем этаже в салоне у стены стоит большой шкаф. Отворяю его, влезаю. В глубине шкафа дверь. Открываю ее, вхожу. И попадаю в старую часть дома. Я сразу сообразил, что это задняя комната. Она вся заставлена мебелью. Кругом пыль, на стенах фотографии торговцев муравьями, рисунки муравьиных гнезд. image044 Я повесил Шалфейчика на вбитый в стену гвоздь и стал спокойно осматриваться вокруг. Этот Джим Стеккино маскирует свои грязные делишки, притворяясь торговцем муравьями. Довольно странный вид коммерции. Не думаю, чтобы он продавал больше одного муравья в год. Да еще за границу. Я обшарил все комнаты и наконец нашел то, что искал. За картиной, изображавшей какого-то типа, разоряющего гнездо муравьев, я обнаружил несгораемый шкаф. В две минуты вскрыл его и на нижней полке увидел кожаную желтую сумочку. Вынул ее и показал Ату Шалфейчику, по-прежнему висевшему на гвозде. - Хороша сумочка?- спрашиваю. - Проклятые фараоны,- процедил он сквозь зубы. Я сунул ему в рот скомканную промакашку, и он заткнулся. Открываю сумочку. А в ней полно желтых заклеенных конвертов и на каждом аккуратно выведено имя. Я пересчитал их. Ровно восемьдесят два конверта. Восемьдесят два человека, которых шантажируют. Я спрятал конверты в сумку и закрыл ее. - Превосходно,- говорю.- Но куда все-таки делся твой достойный приятель? Шалфейчик невнятно замычал и воровато отвел глаза. Я вздохнул. - Ничего не поделаешь,- говорю.- Придется вернуться в "Морено" и побеседовать с Блю Катарро. Я снял Шалфейчика с гвоздя и поволок его к выходу, крепко сжимая сумку под мышкой, а Шалфейчик стал тихим, покорным и сам без разговоров долез в машину. Но тут я увидел у него на заду красное пятно. Нагнулся и вижу, что это вроде знак, оставленный помадой. Понюхал: цикламен. - Черт побери,- говорю. Отпихиваю Шалфейчика и сам лезу на сиденье. На нем помадой выведены какие-то знаки, но попробуй их расшифровать. Этот проклятый Шалфейчик уселся на них своими ягодицами, и буквы расплылись. Я пригляделся повнимательнее. Всего знаков три. Но видно, что их накалякали в дикой спешке. Я сразу разобрал, что одна буква <3>. Затем идет не то <Г>, не то <Л>. А третью сам черт не разберет. Не черт, а тысяча чертей! "Ведь Дуарда сидела за рулем". Я сел за руль и попробовал снова разобрать причудливые знаки. Конечно, "3" последняя из трех букв. Первая должна быть "Г". А буква посредине - наверняка "А". Газ! Ясное дело, газ! Но что Дуарда хотела сказать этим словом? Болван я и кретин! Кухня с газовой плитой. Когда я оставил Дуарду в машине и пошел за бензином, худой, должно быть, заметил, что мы остановились. Он обошел вокруг дома и вернулся назад. Он и этот выродок Ат Шалфейчик похитили Дуарду и заперли ее в кухне. Она попыталась предупредить меня, нацарапав помадой слово "газ" на сиденье машины. Я схватил Шалфейчика за шею и хлопнул его о радиатор "блимбуста". Потом взял английский ключ и стал ему пересчитывать зубы. - Паршивая тварь,- говорю.- Вы вернулись за Дуардой, а ты ни гу-гу. - Ты меня об этом не спрашивал.- промычал он. - Куда вы ее дели? - Не знаю,- отвечает.- Мы погрузили ее в машину, а потом Джим Стеккино отвез меня в <Морено>. Мне в полночь заступать на дежурство. - А я и забыл: ты телохранитель господина Катарро. Я еще раз прошелся по его зубам английским ключом и впихнул этого недоноска в "блимбуст". - Надо поторопиться,- говорю. Включил мотор и понесся. Шалфейчик показывал мне дорогу, стуча от страха уцелевшими зубами. Наконец я остановил "блимбуст" прямо у железной дверцы в кирпичной стене. Схватил сумку и спрыгнул на землю. Огрел Шалфейчика по кумполу, подцепил его за брючный пояс и поволок за собой. Открыл дверь и очутился в просторной комнате с красными стульями и плетеными столиками. Смотрю, в откидном кресле удобно устроилась Дуарда и беседует по телефону. В правой руке она сжимает пистолет. Я поглядел, куда направлен ствол, и вижу, что напротив сидит моя старая знакомая. Вдова с фиолетовыми глазами. "Значит, Дуарде удалось отнять у нее пистолет", сообразил я. - Не помешал? - спрашиваю. - Скорее приезжай,- крикнула Дуарда в трубку, положила ее на рычаг и кинулась ко мне. Я бросил Шалфейчика на пол и обнял Дуарду, она без лишних слов запечатлела на моих губах поцелуй. Только открыл глаза, вижу, что Дуарда смотрит мне за спину. Я сообразил, что это вдовушка подобралась сзади. Недолго думая резко согнул правую ногу и лягнул ее ботинком. Чувствую, что врезал кому-то каблуком. Но это оказалась не вдова, а Шалфейчик. Он очухался и хотел меня немного пощекотать. От удара ботинком он взвился к потолку и рухнул вниз головой прямо за вырез лифа Дуарды. Я схватил его за ноги и вытянул оттуда. - Ах ты наглец,- говорю.- Я тебя отучу совать нос куда не положено.- И завернул ему руки за спину. Потом бросил взгляд на вдову. - Привет, красотка,- говорю.- Давненько мы с тобой не виделись. Тебе бы не мешало уплатить мне за убытки. А то ты изрядно порезвилась в моем доме. Я подошел и отвалил ей такую оплеуху, что кресло разломилось надвое и блондинка очутилась на полу. На лице у нее в эту минуту было такое же выражение, как у мясорубки, если только у той есть свое особое выражение. - Она работает на пару с Джимом Стеккино,- говорю...- И очень неплохо. Но пока не мешает ее связать. Так я и сделал. Потом взял кожаную сумку и показал ее Дуарде. - Тут лежат ровно восемьдесят два конверта. Восемьдесят два неопровержимых доказательства гнусного шантажа. Дуарда бросилась мне на шею: - Яко, ты великий человек! - воскликнула она и ласково поцеловала. Я бережно освободился из ее объятий. - Расскажи, что с тобой произошло, когда я оставил тебя одну в машине и отправился за бензином? - Только ты ушел,- говорит,- как по обеим сторонам машины вынырнули эти типы: толстый и долговязый. Они обшарили весь дом и потом подкрались к "блимбусту". Фары у тебя не горели, и я ничего не заметила. Долговязый ткнул меня дулом пистолета, а желтый схватил за локоть. Я стала сопротивляться и успела выхватить из сумочки помаду. Слышу, желтый говорит: "Волоки ее в кухню и заставь все рассказать, а то мне надо вернуться в "Морено". Я все же сумела написать помадой на сиденье слово "газ". - Значит, эта падаль знала, где ты? - Конечно. Я подошел к Шалфейчику и одним ударом вышиб ему еще восемь зубов. - Потом мы приехали сюда, и тут нас уже ждала милая вдовушка,- продолжала свой рассказ Дуарда.- Похоже, она собиралась укрыться здесь на время от полиции. Долговязый мучил меня до тех пор, пока я не сказала, где спрятаны пятьсот монет. - Пятьсот монет? - переспрашиваю. - Да,- отвечает Дуарда.- Прости меня, любимый. Я сопротивлялась до последнего, но потом силы оставили меня. Пришлось сказать, что деньги лежат в конверте под матрацем в моей спальне. - Перестань шутить. Ты же сама мне рассказывала, что те пятьсот монет прикарманила вдова. Когда лопала вареную ветчину. - Это так,- отвечает Дуарда.- Но я о других деньгах говорю. - О других? - Ну конечно. 0 твоих. Попробуй разберись во всей этой путанице. Вдруг Дуарда как взвизгнет: - Машина! - Какая машина? - Твоя. Где ты ее оставил? - У дома. - Беги скорее,- кричит она.- Спрячь ее. Не теряй ни секунды, Яко. Долговязый должен вот-вот вернуться. Он отправился ко мне домой забрать деньги. Я потопал вниз. Вскочил в машину и, не включая фар, догнал ее к лесу. И бегом назад. - Да, кстати, что это за мои деньги? - спрашиваю. - Ты получил их за то поручение, которое я тебе дала ночью. - Значит, у меня было поручение? - Еще какое важное! - восклицает Дуарда.- И ты выполнил его с блеском. Едва я собрался задать ей еще один вопрос, как донесся шум мотора. Вскоре шум умолк, и я услышал, как хлопнула дверца. На лестнице раздались торопливые шаги. Вошел Джим Стеккино с улыбочкой на губах. Он вынул из кармана конверт, но вдруг остановился, и... улыбку как водой смыло. - Приветик,- говорю.- Какая приятная встреча! Джим метнулся было к дверям, но я схватил его за воротник и швырнул в дальний угол комнаты. - Сейчас мы с тобой рассчитаемся,- процедил он сквозь зубы. - А это мы еще посмотрим,- отвечаю. Он привстал и собрался броситься на меня, но я изо всех сил съездил ему в брюхо. Не дав этому мазурику опомниться, я навел на него пушку. - Сходи посмотри, нет ли чего подходящего, чтобы упаковать этого ублюдка,- говорю я Дуарде. Она отправилась на поиски в соседнюю комнату. - Этой ночью тебе немало пришлось поездить,- говорю. - Проклятая скотина, - буркнул долговязый. - Надо было тогда укокошить тебя на месте. Вернулась Дуарда. - Ничего не нашла,- говорит.- Вот все, что есть. И протягивает мне тюбик с клеем. - За отсутствием другого сойдет и это. Отвинчиваю пробку, выжимаю немного клея и пробую, вязкий ли он. Вполне хорош. - Снимай башмаки и носки,- говорю долговязому. Он даже не пошевелился. Тогда я сам снял с него ботинки, даже не расшнуровав их, и сдернул носки. Потом намазал этому подонку голые подошвы клеем и поставил его отдыхать на деревянном полу. - Этот клей схватывает мгновенно,- говорю. Долговязый попытался оторвать ноги от пола, но у него ничего не получилось. Мы чуть животы не надорвали, глядя, как он дергается. Но он вскоре затих. Вынимаю у него из кармана конверт. Распечатываю. В нем полно ассигнаций по тысяче. - Их ровно пятьсот,- говорит Дуарда.- И все они твои. - Послушай, малышка. Хотел бы я знать, откуда они взялись. А то я сгораю от любопытства. Только Дуарда собралась ответить, как вдруг снова послышался шум мотора и чуть позже стук захлопываемой дверцы. Затем в коридоре раздались шаги, и... отворилась дверь. Глава четырнадцатая Похоже на сборище автомобилистов, но в конце концов завязывается общая дружеская беседа. Трам уходит вполне довольный, а Каучу немного меньше На пороге появился красивый мужчина лет шестидесяти, с живым симпатичным лицом. Он был совсем седой, но выглядел очень молодцевато. image046 На нем был элегантный костюм, белоснежная рубашка с голубым галстуком, на ногах синие туфли. - Блю! - воскликнула Дуаода и бросилась ему на шею. Я стою и смотрю как идиот, держа в руках пачку ассигнаций. - Где этот человек? - спрашивает Блю низким грудным голосом. Дуарда показывает на Джима Стеккино. Я поглядел на долговязого. Он дрожит как осиновый лист. Вдовушка тоже трясется, как припадочная. А Шалфейчик заметался, словно началось землетрясение. Блю окинул всех ледяным взглядом, затем посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся. Подошел и протянул мне руку. - Благодарю вас,- говорит.- Вы отлично справились со своей задачей, Яко. Вежливо пожимаю ему руку, но, убейте меня, если я хоть что- нибудь понял. - Надеюсь, хоть вы объясните мне что к чему,- говорю. - Для объяснений еще есть время,- отвечает Блю Катарро.- Сначала я хочу посмотреть, целы ли документы. - Все целы и лежат в надежном месте, папочка,- отвечает Дуарда. - Ты назвала его папочкой..?! - воскликнул я. - Конечно, - отвечает Дуарда.- Я его приемная дочь. - У меня до недавних пор было на службе немало милейших людей,- говорит Блю Катарро, пристально глядя на Шалфейчика.- Личный шофер, надежный телохранитель, кто еще? Я же собрался ответить, что, если ты зовешься Блю Катарро и на совести у тебя столько гнусных преступлений смешно претендовать, чтобы тебя окружали одни джентльмены в белых перчатках и накрахмаленных рубашках, как вдруг вновь послышался шум мотора. - Черт побери,- говорю.- Да тут, похоже, назначен слет автомобилистов. Дверь распахнулась, в комнату ворвался Грэг, бросился ко мне, начал прыгать и лизать лицо. - Все в порядке, Грэг. В полном порядке. Где ты пропадал? - спрашиваю. И тут за какую-нибудь минуту в комнату набилось полно фараонов. Вперед протискивается Трам, и Каучу подлетает ко мне с кулаками. Я ему как двину по физии. Если бы не стена, бедняга Каучу летел бы без остановки прямо до самого Токио. - Тепленькая компания,- говорит Трам.- Совещание, как я вижу, проходит на высшем уровне. А председательствует, если не ошибаюсь, Блю Катарро. А теперь давайте прогуляемся до Центральной тюрьмы. - Успокойтесь, любезный Трам,- говорю.- Полезнее будет обсудить создавшееся положение (во как я завернул!). Так что лучше усаживайтесь поудобнее и попробуем разобраться в этой запутанной истории. Я подал Дуарде знак, она в ответ мило улыбнулась и кивнула головой. - Яко хочет, чтобы рассказывала я,- говорит. Блю Катарро грозно нахмурился и уже раскрыл было рот, но я сказал: - Прошу вас не прерывать ее. Рассказывай, детка. - Вчера вечером,- начала Дуарда,- я с друзьями отправилась потанцевать в "Задире-солдате". Там меня познакомили с Яко. Он уже был под хмельком, но держался как истинный джентльмен. С ним был чудесный пес, очень смешной, когда он немного выпьет. Я посидела с ними за столиком и узнала, что по профессии Яко - частный сыщик. Ну я, понятно, сразу этим воспользовалась. Мой приемный отец Блю Катарро очутился в очень неприятном положении. Кто-то нагло вымогал у него деньги. Вы сами знаете: прошлое у него было бурное, и бедный папочка не знал, что делать. Каждый месяц отцу приходилось отваливать изрядную сумму, и, хотя игорный дом приносил ему кучу монет, так недолго было и разориться. Яко Пипа вызвал у меня огромное доверие. Я взяла его за рукав и потащила в "Морено". Пришла в кабинет к отцу и представила ему Яко. Яко папочке очень понравился, и он дал ему важное поручение. Отсчитал пятьсот бумажек по тысяче, положил их в конверт и вручил мне. Велел передать их Яко, когда он выполнит поручение. Мы спустились и зашли в бар подкрепиться. Я на минуту забежала в туалет, чтобы подкраситься, и вдруг слышу весьма любопытный телефонный разговор. Говорила женщина по телефону, висевшему в мужском туалете. - Да, сегодня ночью. Деньги, как всегда, лежат в моей комнате. - Я сразу поняла: тут что-то неладно. Спрашиваю у уборщицы, кто эта синьорина. Уборщица отвечает, что это большая любительница игры в лото синьора Лида Паранко. Живет она на сорок седьмой улице, в доме номер четыреста тридцать два би. Я вернулась в туалет и записала губной помадой адрес на клочке туалетной бумаги. Потом вернулась в бар. Я рассказала обо всем Яко, сунула ему в карман адрес, и мы вышли на улицу. У меня сложилось впечатление, что этот телефонный разговор как-то связан с попыткой вымогательства. Яко решил сразу же наведаться в гости по этому адресу, сел в свой "блимбуст" и помчался. Я понеслась за ним на своей машине. Вижу, что он едет он зигзагом. Я испугалась, как бы с ним не случилось несчастья. В трех местах он останавливался, чтобы подкрепиться, надо думать, неизменным стаканчиком "Бурбона", затем подъехал к вилле Паранко. Входит и через пятнадцать минут возвращается. Вижу, что в руке он держит белый листик бумаги, а один из его карманов изрядно раздулся. Он садится в машину и едет. Тормозит у почтового ящика, вылезает и опускает в него письмо. Затем отправляется в следующий бар. Тут уж я подошла к нему и спрашиваю, чем все кончилось. Он меня даже не узнал, назвал меня деткой, мгновенно объяснился в любви и наговорил кучу нежных слов. Вижу, что он хорошенько набрался, а между тем правый карман, где лежат деньги, сильно оттопыривается. Я не придумала ничего лучшего, как вконец напоить Яко, посадила его в свою машину и отвезла домой. image048 - Черт побери,- говорю.- Иу и наклюкался я в тот вечер. Ровным счетом ничего не помнил. Утром я проснулся и обнаружил в кармане адрес Лиды Паранко. Я решил, что это номер дома Дуарды, и помчался туда. А вместо Дуарды нашел мертвого Дана Паранко. - Теперь мне все понятно, черт возьми! С вашего разрешения, я продолжу рассказ,- говорю.- Так вот, Дан Паранко решил, что меня прислали шантажисты забрать деньги. Он их сразу мне вручил. Потом попросил меня оказать ему любезность и опустить письмо. Ат Шалфейчик услышал, что Блю Катарро дал мне поручение, и потопал за мною следом. Помчалась за мной и Дуарда. Шалфейчик увидел, что я скрылся в доме Дана Паранко, но вскоре вышел оттуда и уехал, но уже вместе с Дуардой. Ат бросился было в погоню, но тут раздался выстрел. Ат Шалфейчик решил посмотреть, что случилось. Вошел, а на полу валяется застрелившийся Дан Паранко. Скотина Ат схватил пистолет и драпанул. Ночью ему трудно было меня найти, и он решил отыскать меня утром. А пока он вернулся в <Морено> охранять Блю Катарро. Тем временем толстяк Доменико, тот самый тип, которому звонила Лида Паранко и велела забрать у мужа выманенные деньги, отправился на виллу. Вошел и увидел, что бедняга Дан уже превратился в покойничка. Он бросился звонить Лиде Паранко. Красотка очень взволновалась. Деньги исчезли, а Дан Паранко преставился. Она решила, что Дана убили, а деньги украли. Они работали на паях с Джимом Стеккино. Вместе занимались вымогательством. Потом они делили выручку, а всю черную работу за них делали эти недоноски Ат Шалфейчик и толстяк Доменико. Лида помчалась предупредить Джима, что деньги исчезли, а Дана укокошили. Джим подумал, что толстяк Доменико ведет двойную игру и, верно, он-то и хлопнул Дана Паранко и один прикарманил всю монету. Тогда Джим прямо в моей машине отправил на тот свет толстяка Доменико и бросился к нему на квартиру искать пропавшие деньги. Но вскоре мадам Паранко и Джим узнали, что произошло на самом деле, и тогда они стали охотиться за мной. И одновременно подкидывают мне одного покойничка за другим. Расчет их был прост: фараоны упекут меня на время в тюрьму, а они пока обделают все свои темные делишки. - А сигарета? -- спрашивает Трам. - О, это идея вдовушки. Просто гениальная идея. Она была уверена, что никто не узнает о самоубийстве Дана. У самой синьоры Паранко было железное алиби, а что она шантажировала мужа, никто даже не подозревал. В крайнем случае полиция могла обвинить в убийстве Джима или Ата. Ну что ж, никогда не вредно избавиться от уже ненужного сообщника. Я взял желтую кожаную сумку и открыл ее. Увидев ее, Долговязый Джим стал реветь и плеваться. Голова его закачалась из стороны в сторону. Я заткнул ему рот рукавом от пиджака Ата Шалфейчика. - Впрочем, думаю, что эти доказательства полиции даже не потребуются. Трам имеет немало других, чтобы упечь за решетку этого джентльмена и его достойных друзей,- говорю. Вынимаю первый конверт, читаю написанное в уголке имя, затем второй и один за другим кидаю все конверты в камин. Но, прочитав на очередном конверте имя Дана Паранко, я остановился. - Возможно, кому-либо из присутствующих будет интересно узнать, почему его шантажировали? - Мне уже все известно,- говорит Трам.- Я навел справки и узнал, что в двадцать лет он отравил восемнадцать учениц лицея, желая проверить, какая из них умрет первой. Но его действиями двигал прежде всего дух спортивного азарта. Впрочем, потом он охладел к спорту и стал предпринимателем. Я кинул в огонь этот конверт и подождал, пока он сгорит. Покончив еще с четырнадцатью конвертами, я прочел имя Блю Катарро. Тут Блю Катарро вскочил, шагнул вперед и впился мне в глаза немигающим взглядом. Трам протянул руку. - Э нет, - говорю. - Так дело не пойдет. Я бросил в камин и этот конверт. Блю Катарро с волнением следил, как огонь пожирает бумагу. Когда догорел и обуглился последний клочок, он глубоко вздохнул. Подошел и обнял меня со слезами радости на глазах. - Пустяки, - говорю. - Теперь, когда конверт сгорел, может, вы скажете, что было внутри. Блю Катарро посмотрел на Трама, и тот утвердительно кивнул. - Так и быть, скажу. Восемь лет назад я украл комбинированную ручку-карандаш. Джим отлично знал, что за это и только за это полиция в состоянии упечь меня в тюрьму. Не успел я покончить с конвертами, как Трам и Каучу стали прилаживать наручники всей этой миленькой компании. Пятьсот монет по тысяче лир очутились сначала в кожаной сумке, а затем в руках у одного из полицейских как вещественное доказательство гнусного шантажа. - Отведите этих господ в Центральное полицейское управление,- приказал Трам. Все пошли к выходу, кроме Долговязого Джима. - А ты чего застрял? - спрашивает Трам. И только тут Трам обнаружил, что Долговязый приклеился к полу. Попробовал его оторвать, но не смог. Пришлось расколоть половицы. Мы чуть не надорвались от смеха, глядя, как Джим идет к дверям, волоча эти странные колодки. Последним шел Трам, толкая перед собой Долговязого. image050 - Спасибо, - говорит Трам, остановившись на пороге. - Не за что,- отвечаю.- Кстати, я забыл тебе отдать одну штучку. На, держи. И кинул ему оторванное ухо Ата Шалфейчика. Трам поймал его на лету, положил в карман и ушел. В комнате остались я, Дуарда, Блю Катарро и Грэг. Блю Катарро с минуту смотрел на меня. Потом перевел взгляд на Дуарду и легонько хлопнул ее по плечу. - Надеюсь, кроме пятисот тысяч вы получили, Яко, вполне хорошее вознаграждение? - Лучше не надо,- говорю. Притягиваю Дуарду к себе. и мы сливаемся в сладостном поцелуе. Блю Катарро на цыпочках вышел из комнаты, закрыл дверь, и я услышал, как загудел мотор. Ровно через пятнадцать минут мы прервали наш поцелуй, чтобы подышать свежим воздухом и поцеловаться снова уже на лоне природы. Выходим. Начинает светать. На опушке березовой рощи Дуарда остановилась. - Есть у тебя бумага и карандаш? - спрашивает. - Карандаша нет, а листок бумаги, пожалуйста. Вырываю страничку из записной книжки и протягиваю ей. Смотрю, Дуарда что-то пишет губной помадой. Затем нагибается и веточкой выкапывает ямку. Что-то кладет в нее. Теперь я вижу, что это мизинец моей правой ноги, который она подобрала в той проклятой кухне. Бесценная Дуарда засыпает ямку землей и втыкает веточку с листиком бумаги. Нагибаюсь и читаю: "Здесь покоится мизинец правой нижней конечности моего возлюбленного". Я обнимаю и крепко целую ее под заливистый лай Грэгорио. Об авторе. Гангстеры, частный детектив и собака. О повести Карло Мандзони Передо мной портрет автора повести итальянского писателя Карло Мандзони. Снимок давний, относится к октябрю 1959 года. На фотографии изображен человек средних лет в широкополой шляпе с высокой мягкой тульей. Глаза Мандзони прищурены, а губы чуть тронуты усмешко1, и уголки нх приподняты; в руках, у рта, сигарета, почти зажатая в кулак,- так курят мальчишки, боящиеся, что их заметят взрослые. Так и кажется, что в тот момент, когда писателя снимал фотограф, он задумал что-то веселое, и ему самому стало весело от этого. Задумал подурачить читателей? .. Не без этого. Но глупое не бывает смешным, а для тех, кто смеется над глупым, не стоит писать. Нет, уж если осмеивать что-либо, то умно, страстно, не скупясь на краски, на темперамент, на гиперболу. Если бы мне сказали, что давняя фотография Мандзони сделана в те дни, когда он размышлял над повестью <Я разукрашу твое личико, детка>, я бы ничуть не удивился. Право же, чего только нет в этом увлекательном произведении! Прочитав повесть, я вдруг задумался о странном на первый взгляд применении гиперболы в литературе, в искусстве вообще. Удивительно, что гипербола используется, с одной стороны, для возвеличивания, с другой - для осмеяния. В этом меня убедило довольно близкое знакомство с древнеегипетским искусством. Вспомнилась одна из настенных росписей царских гробниц, выставленных в залах Каирского музея,- юный фараон Тутанхамон, бывший при жизни хилым и тщедушным, одной рукой держит за хвост огромного леонарда, намереваясь проткнуть его мечом... А потом пришли на память некие произведения литературы и искусства сравнительно недавнего прошлого: тысячелетний разбег традиции возвеличивания наводил па грустные размышления. Но здесь я подумал, что, доводя гиперболу до неправдоподобия, художники, сознавая или не сознавая того, не возвеличивали, а осмеивали фараонов. Автор публикуемой повести идет по такому пути намеренно. Карло Мандзони отнюдь не жалеет гранита для пьедестала своему герою - отважному, детективу, Яко из частной конторы. Он поднимает его до небес. Но ведь и мыльный пузырь устремляется туда же... Яко - сверхчеловек, супермен. Он может многое, например сунуть палец в дуло гангстерского пистолета, и... беспомощный гангстер пожертвует после этого своим ухом. Может открыть карандашом сложнейший замок и выпить бочку вина <Бурбон>... Погоня? .. Вот уж чем не испугаешь героя!.. Полиция?.. Он с нею, как и полагается частному детективу еще со времен Шерлока Холмса, в натянутых отношениях, но стоит ли пpинимать всерьез этих ограниченных субъектов? .. Бандиты, коварные красотки, опытные шантажисты, непойманные убийцы? .. Помилуйте! Не пойманы - поймаем, не найдены - найдем! Да и как не найти, если компаньоном доблестного Яко по частносыщнической конторе является некое существо на четырех лапах, умеющее лакать вино из миски и лаять и, что главное, умеющее отлично держать след и в нужный момент принимать самостоятельные решения. Тоже некий суперпес! Итак, пародия на столь популярные на Западе детективные романы с суперменом в заглавной роли? Безусловно. И пародия злая, точная, бьющая без промаха. Отложив повесть Мандзони, я поймал себя на мысли, что едва ли смогу теперь без улыбки читать детективные романы: обязательно придут на ум два друга- детектива, готовящиеся к очередной героической операции и поглощающие <Бурбон> один из стакана, другой под столом из миски. Конечно, для подвига, даже если взять это слово в кавычки, имея в виду особые задачи автора, требуется, так сказать, соответствующая обстановка. Она вроде бы и существует в повести Мандзони - детектива Яко то и дело подстерегают опасности. Но когда мысленно возвращаешься к описанным автором событиям, то общий фон отнюдь не кажется исключительным, наэлектризованным... Наоборот. Кутит в фешенебельном ночном клубе "Морено" великосветское общество - сборище сплетников, воров, нечистых на руку людей... Мелкая гангстерская сошка спешит урвать свой куш... Играют в карты шулера... Дрожат кабатчики, боящиеся, что выплывет наружу их темное прошлое... И среди этой шушеры действует супермен - частный детектив Яков доблестный пес Грэгорио... Оставим в стороне пса: с него спрос невелик... Но что делать супермену в среде шулеров?! Он не становится жалким в таком окружении, и ничего донкихотского не появляется в его образе, но смешным он становится. И нелепым. Своей сверхмощной рукой он наносит нокаутирующий удар литературным поделкам... И гигантская тень детектива-супермена, падая па окружающих его людей, просветляет, а не затемняет, вопреки оптическим законам, их души, их дела. Логический конец повести там, где Яко разыскивает восемьдесят два конверта, в каждом из которых письмо, адресованное весьма уважаемому респектабельному дельцу, а в письме перечень былых преступлений и требование денег, денег... Так литературная пародия приобретает уже совсем иной, социально- разоблачительный оттенок, и тогда невольно перестаешь смеяться и начинаешь размышлять над тем обществом, в котором действует супермен, уже не очень задумываясь о самом супермене. Карло Мандзони принадлежит к числу известных итальянских писателей, но, кроме того, он еще художник-карикатурист и обычно сам иллюстрирует свои произведения. К сожалению, это не относится к повести, о которой идет речь, и редакция не смогла познакомить советских читателей с Мандзони- художником. Карло Мандзони написал более двадцати книг, переведенных на многие европейские языки. Мне кажется, что его повесть, публикуемая в этом сборнике, найдет своего читателя, а первая встреча с автором ее не окажется последней. И. Забелин