траиваюсь рядом, делая вид, будто тоже сплю. Я так старательно играю свою роль, что вскоре засыпаю по-настоящему. Просыпаюсь, ибо крепкая рука энергично трясет меня за плечо: - Альбер!.. Ну же, Альбер! Или вы хотите, чтоб мы тут провели и ночь? - Только и знаете, что будите меня, - огрызаюсь я, переворачиваясь на другой бок. Однако дама настроена довольно решительно, поэтому приходится раскрыть глаза. На улице уже темнеет. В такое время года это означает, что перевалило уже за восемь. - Что там такое? - спрашиваю я. - Почему вы мешаете мне спать? Она подходит к окну, резким движением опускает занавеску и щелкает выключателем. - Вы же хотели идти на ярмарку? - невинно спрашиваю я, садясь на кровати. - Хотела... Такого со мною никогда не бывало. Проспать среди бела дня шесть часов... Карие глаза смотрят на меня сосредоточено и немного подозрительно, но я делаю вид, что не замечаю этого. - И все-таки вы проснулись. - Меня разбудила Дейзи. Вы не слыхали телефонного звонка? - К счастью, на этот раз аппарат стоит с вашей стороны. - А что вы делали все это время? - Разве вы не видели? - Имею в виду - раньше. Я, кажется, заснула перед вами. - Все правильно. Я последовал вашему примеру после того, как выкурил две сигареты. Не понимаю только, зачем этот допрос? Или вы думаете, что я перебежал к Дейзи? - Не исключено, - сухо отвечает она. На этом следствие заканчивается. Вряд ли я развеял ее подозрения. Но в наши дни кого только они не мучат? В баре мы находим Дейзи с ее Эрихом. Женщины на какое-то время выходят - им надо кому-то позвонить, а мы с молодым атлетом остаемся развлекаться: я - сигаретой, а он - неизменной жвачкой. - Итак, когда что-то выгорит, я сообщу Мод через Дейзи, - снова напоминает атлет. - Именно так, - подтверждаю я. - Сообщите. Дейзи скоро возвращается, а немного погодя появляется и Мод, которая, оказывается, ходила рассчитываться за гостиницу. Выпиваем по рюмке на дорогу, обмениваемся притворно дружескими улыбками и выезжаем. - У меня такое чувство, словно вы что-то сделали со мной после обеда, - говорит Мод, когда "мерседес" уже мчится автострадой, прорезая мрак светом мощных фар. - Вам было неприятно? - Если бы мне было неприятно, я б вам сказала об этом еще в первый раз. Вы знаете, что речь идет не об этом. - А о чем? - Перед тем как я легла, вы дали мне кока-колу... - По вашей просьбе. - Вы меня одурманили... - Почему? Разве у вас болит голова? - У меня здоровая голова, Альбер. Лучше поберегите свою. - Зачем мне беречь ее, когда я нахожусь в ваших руках. Вы играете мною как вам вздумается. Лучше объясните, почему Эриха так развеселили мои разговоры про стеклянные изделия? Она какое-то время молчит, сосредоточенно смотрит на освещенную фарами полосу автострады. Наконец говорит: - Я не уполномочена давать вам разъяснения, Альбер. Вы знаете, кто это делает. - И добавляет: - И все-таки вы меня одурманили. Пока что трудно сказать, что обещает мне пакет, полученный через Шмитхагена, - реальное спасение или иллюзию спасения. Вероятнейшая возможность упущена. В то время как мы с Мод рассматривали в Идаре бижутерию, наш человек ждал меня с машиной в Висбадене, чтоб освободить из западни. Следующая встреча назначена на последние дни месяца, в запасе еще две недели, но все зависит от этих досадных "если": если я сумею вырваться, если сумею добраться, если... останусь жив. Австрийский паспорт - это уже что-то. На случай, если встреча с нашим человеком сорвется, у меня останется шанс воспользоваться гражданским транспортом: сесть в поезд на какой-то станции вблизи границы и испытать свою судьбу. Вчера у меня не было ни одного шанса, а сегодня есть два. Чувствую, что то гадкое ощущение, которое чем дольше, тем чаще охватывало меня, немного рассеялось. Я знаю, что Центру уже известно, где я приблизительно нахожусь и чем приблизительно занимаюсь. Знаю, что мне предоставлена свобода действий, но в то же время меня предупреждают: чрезвычайная осторожность! Знаю и то, что при определенных обстоятельствах могу сделать полезное для раскрытия тайной операции "Спирит". Вот только забота с этим австрийским паспортом. Его необязательно похищать у меня - достаточно узнать, что он у меня есть, и паспорт потеряет всякую ценность. Вообще-то Сеймур имел основание, когда говорил, что мне не везет. Но ведь бывает же, что выигрываешь, не имея почти никаких шансов на выигрыш. Например, вчерашняя встреча со Шмитхагеном - это настоящая удача. Удача в последнюю минуту, ибо сегодня Мод уже говорит: - Будем хорошо, если вы соберете свой багаж, Альбер. Мы отправляемся в Кельн. Эту новость мне сообщают во время завтрака, а в обед мы уже в Кельне. Гостиница "Европа", где мы останавливаемся, видимо, выше средней категории, судя по мебели и виду на кафедральный собор. Но у меня нет времени любоваться пейзажем. Уладив формальности с администратором, дама спрашивает: - Пойдете в свою комнату или отправимся сразу? Садимся в "мерседес", и Мод прибегает к сложным маневрам, чтоб отъехать от площади у кафедрального собора. Сделать это не так-то просто, ибо окрестные улицы или закрыты для автомашин, или же там одностороннее движение, поэтому приходится ехать не туда, куда надо, а куда можно. На улице жара, смрад выхлопных газов острее, чем когда-либо. Улицы заполнены автомашинами, которые едва ползут или же сбиваются в стадо, загипнотизированные красными глазами светофоров. Над полными чувственными губами моей дамы выступили мелкие капельки пота. Наконец мы как-то вырываемся из автомобильного водоворота, который создался вокруг собора. Мод поддает газу, машина выскакивает на широкий бульвар и какое-то время мчится по нему. Свернув с бульвара, снова петляет маленькими улочками, но это уже спокойный, сонный жилой квартал без людской кутерьмы. Кажется, на этот раз мы едем не питаться. - Вот здесь, - говорит Мод, припарковывая "мерседес" перед жилым домом, облицованным белым камнем. Расспрашивать - пустое дело. Я выхожу из машины и направляюсь вслед за дамой. Из прохладного вестибюля лифт поднимает нас на шестой этаж - дальше некуда, седьмого этажа нет. Одна-единственная дверь без всякой таблички. Два коротких звонка и после паузы - еще два. На пороге появляется Сеймур, молча кивает и отступает, давая нам дорогу. Проходим через переднюю в просторный, богато обставленный холл, проходим его и оказываемся на широкой террасе, защищенной от солнечных лучей навесом в бело-зеленых полосах. В углу мягко журчит огромный вентилятор. Мод отстала еще в передней, наверное, чтоб посмотреть, где стоят бутылки. Мы опускаемся в плетеные кресла, когда она появляется с подносом, наполненным всем необходимым для делового разговора. Оставляет поднос на низеньком столике между двумя креслами и скрывается. - Мне приятно видеть вас, Майкл, - говорит американец, принимаясь сервировать стол. - К сожалению, не могу ответить вам полной взаимностью, - бормочу я. - Но вы меня поймете. - Надеюсь, и вы меня. Он опускает в свой стакан два кубика льда, добавляет минеральной воды, отпивает, чтоб проверить, выдержана ли пропорция, и подносит зажигалку к зажатой в правом углу рта сигарете. - Не смотрите так на меня. Ничего драматического не произошло. Просто хочу продолжить наш разговор, прерванный в тот день. Я не возражаю. Бросаю в стакан немного льда и, в свою очередь, дегустирую. Сеймур тем временем достает из кармана несколько снимков и подает мне: - Что вы скажете об этой продукции? - Совсем любительская, - отвечаю я, наскоро просматривая снимки. Они и в самом деле любительские, но достаточно точные. Эрих и я в разные моменты нашей вчерашней беседы в ресторане и в баре гостиницы "Хилтон". - А теперь послушайте это, - предлагает Сеймур, достает из другого кармана миниатюрный магнитофон и нажимает кнопку. Снова Эрих и я, на этот раз представленные своими голосами. Голоса звучат совсем аутентично. "Я: Поставщик чего? Эрих: Всего. Что вам надо? Пистолеты, автоматы, ручные гранаты?.. Но у вас, наверное, есть свои поставщики? Я: Хватает. Однако разнообразие в ассортименте всегда полезно. Эрих: Какое количество вас интересует? Я: Количество не имеет значения. Я оптовик. Эрих: В таком случае можем заключить какое-то соглашение. Не хочу хвастать, но я тоже не размениваюсь на мелочи..." - Ну, что скажете? - спрашивает американец. - Вульгарный монтаж - и только. - Вы необъективны, Майкл, - качает головой Сеймур. - Для вас это, возможно, монтаж, ибо вы знаете настоящий разговор. А представьте себе, как прозвучит эта запись для неосведомленных, особенно в сопровождении снимков вашей дружеской встречи. - Если слушатели такие неосведомленные, что даже не имеют представления о трюках монтажа... - Нет, нет... Вы необъективны, - снова качает головой американец. - А представьте себе, когда к этому материалу будет прибавлено еще и несколько подобных, которые документально подтверждают сделки с другими лицами все в той же сфере бизнеса на оружии... - Допустим, что представляю. Ну и что дальше? После того как вы уже один раз обвинили меня в убийстве, зачем вам обвинять меня еще и в торговле оружием? - Не вас, Майкл. Вы только козырь в этой игре, я же вам об этом уже говорил. Обвинение будет направлено против других. - Но вы же втягиваете меня в историю с компрометацией, а это компрометирует прежде всего меня. Я в самом деле занимаюсь торговлей, но никто никогда не поручал мне торговать оружием. Я не включусь в операцию, которая может перерасти в политический скандал и запятнать мою страну. - Оставьте патетические декларации, - примирительно бросает Сеймур. - Какой там политический скандал! Речь идет о внутренних делах между нашими ведомствами. - Это на данном этапе. А когда завтра все это будет подытожено и в одном из ваших ведомств соберется целая папка фальшивых обвинительных материалов, где гарантия, что соответствующий шеф не захочет извлечь из них двойную выгоду? "Коммунистический агент торгует оружием под носом федеральной полиции" - неплохая сенсация для западной прессы и весьма полезная для вас. - Глупости, - снова пожимает плечами Сеймур. - Чистейшая глупость. Он достает очередную сигарету, щелкает зажигалкой и потягивается в кресле. - Во время нашего предыдущего разговора новый вариант был только проектом. Однако со вчерашнего дня операция в действии. И поскольку вы жалуетесь, что вас держат в полном неведении, я решил в дальнейшем работать с вами открыто, Майкл. Так будет лучше для нас обоих. Вам ведь известно, что есть изделия, которые производятся всюду в невероятном количестве. Это оружие. Вооружение растет в бешеной прогрессии. К тому же оружие очень быстро устаревает. Старое заменяют новым, новое - еще более новым, одним словом, машина работает полным ходом. Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что делают с устаревшим оружием? - Его вывозят в магазины и там продают вместе с галстуками, вышедшими из моды. - Может, его и не вывозят в магазины, но приблизительно так оно и бывает. Наверное, вы слышали про "Интерармко"? - Кто не слышал. - "Интерармко" покупает у нашей армии устаревшее оружие, а потом разными каналами пересылает его своим клиентам. Но, как вам сказал вчера Эрих, вопрос транспортировки часто создает серьезные затруднения. Именно поэтому наш здешний штаб, вместо того чтобы возвращать устаревшее оружие назад, в Штаты, складывает его на месте в ангары, которые формально принадлежат армии, а фактически являются собственностью "Интерармко". До некоторого времени интендантом одного из таких складов был ваш старый знакомый Томас. - Вы хотите сказать, что его уже выгнали? - Еще нет. Но это произойдет. Ибо Томас, как вы догадываетесь, иногда заключал соглашения на поставку оружия по собственной инициативе, а деньги клал себе в карман. Дирекция - за океаном, оружия - много, ревизию делают в кои веки и очень поверхностно, так почему же человеку не поработать на себя. Субъект, который помогает ему в этой частной торговле оружием, также ваш знакомый - Эрих. - Сеймур поднимается и широкими шагами меряет террасу. Ему тяжело высидеть на месте больше пяти минут. - В последнее время, однако, произошли изменения. Томасу пришлось отказаться от сольной партии и довольствоваться партией второй скрипки в дуэте, навязанном ему сверху. Не знаю, то ли что-то пронюхали в дирекции о его частных сделках или просто решили устроить на тепленькое место еще одного паразита, но в концерт включили и первую скрипку. Теперь шеф секции Райен, а Томас - его подчиненный. Американец перестает ходить и опирается на перила. - Я уже говорил вам это, Майкл: моя цель - Райен. Ведет он себя так, будто так и хочет сказать: "Я закончил Гарвард! А знаете ли вы, кто мой отец?" Этот человек мне и нужен, Майкл. - Понимаю. Только не могу понять - зачем? - В данном случае мои личные причины ничего не значат. Главное, что Райен должен быть разоблачен. Непосредственно выйти на него не удалось, поэтому вы сделаете это через Томаса. Но о деталях потом. В конце концов, вы будете действовать не голыми руками. Рассчитывайте на помощь трех дам. Он смотрит на меня: хорошо ли я его понял? Потом снова подходит к столику, берет ведерко для льда, убеждается, что там уже только вода, и наконец, успокоившись, отпивает из своего стакана. - Жарища. - Хороший день, - отвечаю я, глядя на раскаленное белесое небо. Потом добавляю: - И все-таки странно, что такой женоненавистник, как вы, всегда работает с женщинами. - Я не женоненавистник. Женщины находчивей в игре. Они деликатно берут вас на мушку и очаровательно улыбаются, подталкивая к пропасти. - Возможно, у вас есть основания. - Не говоря о том, что они старательней и педантичней в мелочах... Словно в подтверждение этих слов из холла выглядывает Мод и спрашивает: - Вы еще не проголодались? - Тут нечего есть, - бурчит Сеймур. - Уже все приготовлено. - Вот видите, Майкл? - подхватывает американец. - Мужчина никогда бы не додумался до этого. Женщина, если она собирается дать вам отраву, сделает это, угощая вас роскошным обедом. А мужчина в лучшем случае поднесет вам отраву вместе со стаканом воды, да еще прошипит: "Ну-ка, пей быстрее, а то у меня нет времени!" - При чем тут отрава? - спрашивает сбитая с толку Мод. - Ассорти совсем свежее, салат - также. - Мы высказываемся аллегорически, дорогая, - успокаивает ее Сеймур. - Говорим как раз о преимуществах вашего пола. 5 Современный Кельн, конечно, сильно отличается от давнего, но и ныне центром городской жизни является кафедральный собор, особенно когда речь идет о жизни полчищ туристов. По соседству есть и музеи, гостиницы, кафе, рестораны, ночные заведения - все это задумано и сооружено так, чтоб сделать кратковременное пребывание тут приятным и содержательным. Наше пребывание, к сожалению, кажется, не будет кратковременным. Вот уже десять дней моя деятельность сводится к тому, что я ничего не делаю. По собственному опыту я знаю, что неизвестность тягостна, но никогда не представлял, как увеличивается эта тягость, когда к ней прибавляется еще и безделье. - У вас подавленный вид, - сочувственно замечает Мод однажды, когда мы прогуливаемся по пешеходной зоне. - Я не привык болтаться без дела. - Эти люди вокруг вас точно так же болтаются без дела и довольны этим. - Они на каникулах. - Считайте, что и вы на каникулах. - Не поможет. Я не выношу каникул. Мысль, которая подбадривает меня, вертится вокруг цифры 29 - последнего срока, когда я могу поднять якорь и отчалить в Висбаден, где меня ждет спасительная автомашина. В самом деле успокаивающая мысль, но немного приправленная горечью: возвращаться к своим с пустыми руками, словно блудный сын, - не такое уж большое счастье. Другое дело - возвратиться с какими-то данными о проекте "Спирит" и с внутренним удовлетворением от того, что Томаса настигла заслуженная кара. По примеру туристов мы с Мод толчемся преимущественно в заведениях и магазинах вблизи кафедрального собора, заполненных толпами покупателей и ротозеев. Мы принадлежим к категории ротозеев. Я - по принуждению, а Мод - по природной женской склонности ко всему, что может украсить или упростить быт. У витрины с ювелирными изделиями я пускаю пробный шар. - Что бы вы сказали, если бы я предложил вам выбрать что-то себе за мой счет? - Не вижу оснований, чтобы вы это делали. После того как я пустила вас в свою спальню... - Вы не любите бриллиантов? - Я не люблю подкупа. - При чем тут подкуп? - Никогда ничего не делают даром, Альбер. Разве что-то совсем ничего не стоящее. А бриллианты имеют цену. - Наверное, вы и в самом деле не очень любите их. Хотя носите перстень с бриллиантом. - Я бы не стала тратить деньги на бриллиантовый перстень, - замечает Мод, медленно двигаясь дальше вдоль витрин. - Это подарок бывшего мужа. - У вас был щедрый муж, - бормочу я, стараясь избежать столкновения с мальчиком, который мчится на роликах прямо на меня. В последнее мгновение мальчик резко сворачивает, довольный, что напугал меня, и направляется к следующей жертве. - И все-таки вы не раскрыли причину вашего развода, - говорю я. - Я не сержусь на вас, что вы избрали мое прошлое как способ убить время, - ворчит Мод. - Но и на этот раз вы не угадали. Не возражаю, но и она, кажется, чувствует необходимость как-то убить время, потому что после короткой паузы продолжает: - Наверное, вы никогда не были женаты, если не понимаете, что всякий брак - это уже достаточная причина для развода. Может, я бы не сделала этого, если бы натолкнулась на кого-то из тех слабохарактерных мужчин, которые будут потворствовать всем твоим привычкам. Только мой муж хотел, чтоб я потакала его привычкам, принимала дома неприятных типов, ибо он считал это полезными связями. Шла к нему в постель, когда он захочет, родила ребенка, потому что он этого хотел, и даже бросила работу, ибо господин, видите ли, зарабатывал вполне достаточно для двоих. Она не привыкла к длительным разговорам, поэтому, коротко изложив суть дела, умолкает. - А ваш муж, конечно же, был коллегой Сеймура... - решаюсь я рискнуть еще. На этот раз она молчит, словно размышляя, не слишком ли откровенна со мной. - ...имею в виду - социолог, - уточняю я. - Не будем вдаваться в детали, - предлагает дама. - Это не детали. Ведь вы ради работы разорвали брак... - Я разорвала брак ради своей свободы. - О какой свободе можно говорить при такой работе! - Любая работа - это всегда зависимость, Альбер. Свобода - лишь пауза между двумя рабочими днями, и я, чтоб вы знали, хочу сама распоряжаться этой паузой. - Все-таки вы увлечены своей профессией. Она не отвечает. - Спущусь в "Дионисус" выпить кофе, - говорю я. - В нашей гостинице отвратительный кофе. Кофе в "Европе" в самом деле готовят по старой немецкой привычке: как можно больше цикория и меньше кофе. - Да, да, идите, - соглашается Мод. - Я тоже скоро приду. У меня телефонный разговор. Последнее время Мод чаще доверяла мне, это очень легко объяснить, учитывая то, что мой бельгийский паспорт был у нее в сумочке, а об австрийском она даже не подозревала. Ресторанчик "Дионисус" является составной частью ансамбля музея римского искусства, что прилепился у кафедрального собора. Заведение имеет вполне современный вид: большой параллелепипед из стекла и алюминия, из окон которого виден и фасад нашей гостиницы. Устраиваюсь около одного из окон; ресторан почти пустой - уже не утро и еще не обед, поэтому официантка сразу же приносит мне заказанный кофе. Да, фасад гостиницы видно отлично, даже окно моей комнаты - третье слева на втором этаже: занавески на окне подняты, и я могу увидеть кое-что в комнате, а именно - большое подвижное синее пятно цвета туалета уважаемой Мод. Это такое, значит, доверие! Хорошо, что я вовремя преодолел легкомысленное стремление спрятать свой австрийский паспорт в гостинице. Дама появляется в "Дионисусе" через четверть часа. - Вы, кажется, сегодня в хорошем настроении? - спрашиваю я. - Разумеется, сегодня воскресенье, - говорит она. - Даже по Библии, воскресенье - день безделья. - В нашем календаре последнее время все дни воскресенья. - В таком случае что вы скажете про обед у "Лавальер" вместе с Дейзи и Эрихом? - Эти вопросы решаете вы. Кстати, кто такая Дейзи? Она молчит, поэтому я снова спрашиваю: - А Эрих? - Посредник. Авантюрист. - Однако вы, наверное, чем-то его держите... - Его держит Дейзи. Идите к ней и расспросите. Она замолкает. Так заканчиваются все наши разговоры. Непременно наступает момент, когда она перестает отвечать. Словно достигает какой-то невидимой границы и останавливается. После солнечного света и жары на улице ресторан встречает нас приятной прохладой. Все тут в стиле "бель эпок". Мебель из темного дерева. Старинные бра с зелеными абажурами. Зеркала, в которых вы можете наблюдать, что делается у вас за спиной, не поворачивая шеи. А тем, кто не хочет, чтоб за ними наблюдали, предлагают уютные кабинеты. Дейзи и Эрих заняли один из таких кабинетов. Не лишняя предусмотрительность, ибо ресторан почти полон. Обед проходит вяло, несмотря на усилия Дейзи оживить разговор. На этот раз она комментирует вслух, что будто где-то в США похищено какое-то количество обогащенного урана. - Не понимаю, почему ты так волнуешься, дорогая, - бросает Мод, на миг переставая жевать. - Разве это твой уран? - Неужели ты не понимаешь, что, может, в эту минуту какая-то преступная банда уже изготовила где-то свою первую атомную бомбу? - спрашивает Дейзи, и ее большие синие глаза расширяются от ужаса. - Я бы с удовольствием помог им, - добродушно говорит Эрих. - Не в изготовлении бомбы, а на дальнейшем этапе. - На каком это "дальнейшем этапе"? Когда наступит очередь сбрасывать ее на наши головы? - спрашивает девушка, ероша свои золотистые волосы. - Не сбросят, не бойся, - успокаивает ее Мод. - Я не верю, что они всадили в ту бомбу такие деньги только для того, чтоб посмотреть, как те деньги испаряются в воздух. - Именно так, - лениво подтверждает немец. - Прибыли реализуются не действием, а угрозой действия. Священный шантаж. Полчаса спустя, когда подают кофе и коньяк, мы переходим к главной теме, не без помощи деловитой Мод. - Судя по вашим общим рассуждениям, вы вряд ли готовы предложить что-то конкретное господину Каре, - говорит она немцу. - Ошибаетесь, - спокойно отвечает Эрих. И, обращаясь ко мне, добавляет: - Женщины всегда ошибаются. И все по той же причине: торопятся. - В таком случае оставим мужчин и не будем надоедать им своим нетерпением, - кивнул Дейзи, замечает Мод. Они поднимаются и направляются в туалет. Моя дама оставила на столе свою сумочку. Очень милая рассеянность. Ведь и магнитофон должен продолжать действовать. - Можете получить товар на этой неделе, - сообщает Эрих без предисловия. - Какой ассортимент? - Недоверчивость является нашим общим злом, герр Каре. Прошли те времена, когда слово имело больше веса, чем чековая книжка. Теперь господин поставщик, с которым я оформил столько соглашений, желает договариваться лично с вами. - То, что к операции причастно третье лицо, усложняет дело, - говорю я, делая озабоченный вид. - Почему? - А потому, что тогда может появиться и четвертый. - Нет, четвертого не будет, - крутит головой немец. - Мой человек в таких случаях действует самостоятельно. - Будем надеяться, - звучит голос Мод, которая как раз возвращается на свое место. Дейзи также садится. - Я вот сказал, что нам необходима еще одна встреча... - объясняет Эрих. - Где и когда? - спрашивает Мод. - ...и в ней примет участие еще одно лицо. - Где и когда? - Я же вам говорил, что женщины всегда торопятся, герр Каре, - пренебрежительно бросает немец. Потом обращается к моей даме: - Сегодня вечером, вас это устраивает? В восемь часов, ресторан "Интерконтиненталь" в Бонне. "Ваша операция завершилась, мистер Томас", - учтиво говорю я. "Не знаю, кто вы такой и о чем вы говорите", - холодно отвечает мужчина, остановившись против меня. "Кто я такой, сейчас не имеет значения. А что касается операции, то она вам хорошо известна, ибо это ваше дело. Дело, которое закончилось полным провалом, мистер Томас". "Вы не можете доказать мою причастность к этой операции". "Ошибаетесь. Доказательства собраны, и свидетели в наличии. С вами покончено, мистер Томас..." Этот разговор я не раз повторял в мыслях. С того времени, как американец спровоцировал смерть троих юношей, я стремился встретиться с ним и предъявить ему счет. С той поры много воды утекло, а время размывает все, в том числе и ненависть. И все-таки, когда Сеймур вспомнил тогда имя Томаса, это сыграло определенную роль. Старые воспоминания снова проснулись, и я понял, что ошибся: с этим человеком еще не покончено. Томас. Дипломат среднего ранга, или разведчик средней руки. Обычное агрессивное ничтожество, которое стремится чем-то стать. Серия его решительных, грубых действий в Чили и Нигерии закончилась почти катастрофой. Почти - ибо ничтожеству был предоставлен последний шанс. Его назначили культурным советником в Софию. Мог бы сидеть незаметно, ожидая, пока забудут его старые провалы. Но он не желает выжидать. Он стремится блеснуть, взять реванш, снова оказаться наверху. Так в маленькой головке этого ничтожного человека возникает идея: получить ценную информацию, использовав временно замороженного агента. Чтоб застраховать агента от разоблачения, основной ход прикрыть запасными вариантами; он втянул новых лиц, которые часто даже не подозревали о характере отведенной им роли. Томас разбирается в тонкостях своей профессии. Однако полностью не представляет обстановку в нашей стране. Самоуверенность приводит его к рискованным решениям, нетерпение подталкивает к непродуманным действиям. И когда он наконец понял, что все идет не так, как он думал, то уничтожил несколько человек, лишь бы спасти себя. Я считал, что он не спасется, но, выходит, ошибся. Государственный департамент выбросил его из своей системы, однако разведуправление не забыло о нем. Этому человеку дали возможность дослужить до пенсии на одном из складов "Интерармко". Несмотря на то что этим типом мне пришлось заниматься довольно долго, я его почти не видел, кроме одного-единственного раза, да и то издали, на вокзале в Стамбуле. Знаю его преимущественно по фотоснимкам: маленький человечек с добродушным лицом - банальная внешность, так же как и все другое, включая безукоризненный синий костюм. Внешность без отличительных примет - это только плюс в его профессии, где не очень желательно, чтоб тебя замечали, а тем более запоминали. Сейчас, когда я вблизи наблюдаю за его подвижным лицом, я бы не сказал, что оно совсем без отличительных примет. Маленькие желтоватые глазки с меняющимся оттенком смотрят на вас, когда вы избегаете их, и избегают вас, когда вы смотрите в них. Небольшой остренький нос придает бледному круглому лицу какое-то мальчишеское выражение. Маленькие, едва заметные морщинки вокруг глаз и губ. И наконец, также не очень заметный тик - время от времени он быстро моргает, словно в глаз ему попала соринка. Томас и Сандра сидят против меня и Мод, Эрих и Дейзи оккупировали третью сторону стола, а четвертая отдана кельнеру. Официант с ловкостью иллюзиониста подкатывает и откатывает тележки с закусками, ставит и забирает блюда, зажигает спиртовки и поджаривает на огне кусочки мяса. Дамы с нескрываемым удовольствием наблюдают за его действиями, а Томас, пренебрежительно отвернувшись, тихонько разговаривает с немцем. Если бы не аттракционы кельнера, то ужин проходит немного принужденно, как это бывает, когда людям не о чем особенно говорить. Попытка Дейзи оживить разговор темой о взрывах на Солнце, очевидно, только что почерпнутой из "Штерна" или "Квика", ограничивается ее монологом. Никого за столом это не интересует. Компания сосредоточенно ест - только приборы позвякивают, да изредка звучат короткие реплики. - Жаркое - просто чудо, - констатирует Сандра. - Еще бы, за такие деньги, - замечает Томас. Снова звон приборов, снова пустые фразы. - Почему нет музыки? - спрашивает Дейзи. - Потому что дирекция уважает клиентуру, - отвечает Эрих. - Венский вальс пищеварению не помешал бы, - возражает девушка. - Да, правда. Я заметил, что желудок лучше работает под музыку, - добродушно подтверждает Томас. - Когда мы слышим венский вальс, нам чудится запах венского шницеля, - бурчит Эрих, который немного не в настроении. С тех пор как нас представили друг другу, Томас не сказал мне ни слова, но я чувствую, как он тайком изучает меня. Делаю вид, что не замечаю этого, словно он совсем не интересует меня. Сандра более интересный объект для наблюдений, однако и тут надо сдерживаться - по всему видно, что она подруга Томаса. Они пришли вместе: дама, чтоб не казаться выше своего кавалера, надела позолоченные босоножки без каблуков. Томас был в черных туфлях с шестисантиметровыми каблуками. Есть немало людей, для которых низкий рост ничуть не является источником неприятных переживаний. Есть и такие, что воспринимают это болезненно, но успокаивают себя тем, что многие знаменитости также были невысокого роста. А Томас, наверное, принадлежит к людям третьей категории. К тем, которые считают себя обиженными судьбой. Я лениво раздумываю об этом, машинально пережевываю очередной кусок мяса и стараюсь не смотреть на мужчину напротив. За чашкой кофе принято переходить к деловым разговорам. Поэтому, когда кельнер в белом жилете церемониально расставляет миниатюрные чашечки и уходит, я надеюсь услышать что-то по образцу: "Итак, господа, чем могу быть вам полезен?" или "Насколько я понял, мистер Каре интересуется нашими изделиями?" Однако все пьют кофе в мертвой тишине, словно понимают, что повод для ужина отпал. Наступает время рассчитываться. Плачу я - не от чрезмерной щедрости, а потому что перехватываю многозначительный взгляд Мод. Никто не возражает. - Рыбка не клюнула, - замечаю я, когда Мод ведет свой "мерседес" к Кельну. - У меня такое впечатление, словно это вас утешает, - сухо отвечает женщина. - Сеймур еще что-нибудь придумает, - безразлично бросаю я. Не могу же я ей объяснить, что мой собственный план не имеет ничего общего с их планами и что независимо от того, клюнет рыбка или нет, двадцать девятое число уже не за горами. Минуем Бонн и выезжаем на автостраду. Мод немного увеличивает скорость, сосредоточенно вглядываясь в асфальтовую ленту, освещенную фарами. Я невнимательно смотрю, как проносятся мимо нас темные силуэты деревьев. Тишина и плохое настроение. Все-таки у моей дамы есть одна очень хорошая черта: она молча смиряет свое раздражение, вместо того чтоб сорвать его на мне. Только когда мы уже заходим в гостиницу и садимся в лифт, Мод говорит: - Сочувствую вам, Альбер, но, кажется, ваша миссия затягивается. - Я тоже сочувствую вам, дорогая. Вы слишком близко к сердцу принимаете неудачи вашего шефа. - И ваши... - При чем тут я? - Не знаю. Но Томас явно назначил эту встречу для того, чтоб посмотреть на вас. А когда он вас увидел, вы, кажется, не понравились ему. Мы выходим из лифта и желаем друг другу доброй ночи. В своем номере я кладу сумочку, где ношу теперь свой австрийский паспорт, на ночной столик, потом вешаю пиджак на спинку стула и ложусь. Надо все обдумать. Партнеров в торговле выбирают не по тому, симпатична ли у них физиономия или нет. Если я не понравился Томасу, причина может быть одна: он узнал меня. Однако как он может узнать человека, никогда не видав его? Быть может, так же, как я узнал его, - по фотографиям. Это вполне возможно. Мне известно, что я зафиксирован в картотеке ЦРУ. Как бы там ни было, встреча в "Интерконтинентале" завершилась неудачей. Если причина неудачи не во мне, то надо искать ее в других. В Эрихе. Или в каком-то нежелательном постороннем свидетеле, которого я даже не знаю. "Зачем ломать голову, - говорю я себе. - Рассчитаться с таким типом, как Томас, было бы неплохо, но в сегодняшнем твоем положении это непозволительная роскошь. Никто тебя не уполномочивал чинить правосудие. Делай свое дело". В дверь три раза постучали - не очень громко, но решительно. Так стучит Мод. - Я тут, не бойтесь, - говорю, открывая ей. - Я не пришла вас проверять, - парирует она и входит. - Мне только что позвонили. Нас ждет еще одна встреча, Альбер. - Но ведь уже полночь... - Какое это имеет значение? Вы же еще не умираете от недосыпания. Через пять минут мы выходим из гостиницы. По привычке я направляюсь к "мерседесу", но Мод останавливает меня: - Обойдемся без автомобиля. Это совсем близко. Сворачиваем направо, потом налево, потом снова направо, снова налево, наконец останавливаемся перед темным двухэтажным домом. Здание могло бы показаться незаселенным, если бы над входом не сиял кроваво-красный неоновый свет: "Баккара. Диско-танцы". - Я не знал, что Сеймур увлекается танцами. Дама оставляет мое замечание без внимания и нажимает на массивную дверь. Грохот, что обрушился на нас еще с порога, был лишь нежным вступлением. Надо пройти вестибюль и войти в зал, чтоб сполна оценить неограниченные возможности усилительной радиотехники. Визжание медных инструментов шипами впивается в уши, а ударные будто кулаками бьют по темени. Если на протяжении первых нескольких минут пребывания в подобном заведении тебя не хватит кондрашка, есть шанс вскоре настолько отупеть, что окружающая обстановка тебя уже не будет шокировать. Хотя я в подобных местах и не впервые, у меня такое впечатление, будто я попал в ад. Это впечатление создают не только нетерпимо резкие звуки оркестра, усиленные специальными установками, но и яркие вспышки огней, в то время как несколько десятков танцоров корчатся на большой площадке. - Чудесное место для встречи, - горланю на ухо Мод. - Мы будем разговаривать с помощью мегафона, не так ли? - Берегите свои голосовые связки, - отвечает дама. - Они вам в дальнейшем пригодятся. Добираемся до темного угла. Мод ведет меня узкой крутой лестницей, спиралью поднимающейся к потолку. Наконец мы достигаем узкой галереи, опоясывающей дансинг, минуем несколько пьянчужек и входим в маленькую комнатку. Стол, и за ним двое - Томас и Сандра. Помещение тускло освещают лампы с красными абажурами. В этих красных сумерках вспыхивают две сигареты, будто два бледно-желтых огонька. Посреди стола выстроилась батарея бутылок: газированная вода, кока-кола, ведерко со льдом и две бутылки виски, одна почти наполовину пустая. - Может, следовало извиниться за недавний инцидент, - говорит американец. - Не знаю, как иначе еще можно назвать тот ужин, кроме как "инцидент", но если кто-то и должен извиняться, то это не я, а наш общий друг. Он отпивает глоток скотча. Судя по полупустой бутылке, он набирает темп. Обычная болезнь некоторых шпионов в отставке. После того как он целую жизнь вынужден был придерживаться меры, наступает момент, когда все запреты перестают существовать. - Я сказала Эриху, что готов с вами встретиться, предложил место и время встречи, - объясняет Томас. - Но не приглашал в свидетели ни его, ни его подругу. Надеюсь, вы также. - Конечно, - киваю я в ответ. - Так я и думал, а Эрих утверждает, будто пришел по вашему желанию и будто вы вообще настаивали, чтоб связь между вами и мною поддерживалась через него. Вам что, в самом деле необходим посредник? - Посредник возник по необходимости, - отвечаю я. - Наилучшие соглашения, как вы знаете, заключаются один на один. - Мне приятно слышать, что мы с вами придерживаемся одинакового взгляда по этому поводу, - удовлетворенно бормочет американец. Он поднимает стакан, опорожняет его, наливает снова и бросает туда два кусочка льда. - Не забывай и про меня, Генри, - говорит Сандра. - Извини, дорогая. Американец наливает своей даме и снова обращается ко мне: - Следовательно, по первому вопросу мы пришли к соглашению: Эрих остается вне игры. - Если это возможно, - отвечаю я и чувствую под столом нажим крепкого бедра Мод. - Но все-таки мне необходим человек для транспортировки. - Это ваше дело, мистер Каре. Если Эрих необходим для транспортировки, используйте его. - В таком случае все хорошо, - бросаю я, снова почувствовав бедро своей дамы. - Теперь второй вопрос. Должен признаться, что сначала я отнесся к вашему предложению с определенным недоверием. И, чтоб быть откровенным до конца, добавлю, что недоверие и до сих пор не совсем исчезло. Я, знаете ли, привык оперировать с определенным количеством и точно обозначенным ассортиментом изделий. - Понимаю вас, - киваю я. - Но ваше недоверие вряд ли было сильнее моего недоверия к господину Эриху. Я не могу высказывать конкретных предложений, пока не удостоверюсь, что имею дело с серьезными партнерами. Насколько помню, мы с вашим знакомым вели разговор про стеклянные изделия. - "Стеклянные изделия", ха-ха! - смеется Томас. - Да, он в самом деле говорил мне, что вы воспользовались этой странной терминологией. Американец глотает очередную дозу скотча, закуривает сигарету и говорит: - Я готов воспринять ваши "стеклянные изделия" как увертюру, но думаю, что уже настало время поговорить и об оружии. - Не вижу причин, которые бы нам мешали. - Тогда хочу услышать ваше предложение, - сообщает Томас и делает еще один глоток. - Я уже объяснил господину Эриху, что отдаю предпочтение большим партиям товара. Но сейчас речь идет о первом соглашении, после которого будут еще и другие... - Могут быть, а могут и не быть, - качает головой Томас. - На рынке оружия ситуация быстро меняется. Поэтому позвольте мне дать вам совет: берите столько, сколько можете взять. - Согласен. Однако я еще не знаю, что вы можете мне предложить. - Разве Эрих вам не говорил? - В общих чертах. Упоминал что-то о пистолетах и ручных гранатах. - И автоматы. И карабины с длинными или укороченными стволами. И легкие пулеметы. И даже минометы, если они вам нужны. Вообще ассортимент широкий. Вам остается только выбирать. - Меня интересует все, кроме пулеметов и минометов. Ну и все вместе с необходимым количеством боеприпасов. Но надо знать и цену. - Видимо, вы ее знаете. - Приблизительно. - Ну хорошо: дам вам тридцать процентов скидки, если, конечно, количество товара будет заслуживать этого. - Но ведь ваш товар устарел... Бедро Мод не подает мне никаких сигналов, наверное, все идет как полагается. Томас поднял рюмку, но не пьет, а смотрит на меня, моргая так, будто в глаз ему влетела соринка. - А какой товар не устарел? Любое оружие становится товаром только тогда, когда устаревает. Новое оружие, уважаемый, еще испытывают на полигонах. - Согласен. Но согласитесь и вы, что существуют разные степени устарелости. - Я дам вам новейшее из устаревшего, - уверяет Томас. - То, что только два года назад было на вооружении нашей армии. Так что оно будет намного современней всего того, чем сейчас воюют в африканских джунглях и на Ближнем Востоке. Чувствую, как Мод толкает меня ногой: соглашайтесь! Но в этих делах я разбираюсь немного лучше, чем Мод, и если уж сел играть, то надо играть как следует. - Ваше предложение соблазнительно, - признаю я. - А как насчет скидки на пятьдесят процентов? - Э нет, уважаемый! - смеется американец. - Вы не можете рассчитывать на такую скидку хотя бы потому, что до сих пор не назвали количество необходимого вам товара. В ожидании конкретных цифр Томас выпивает виски и наливает снова. - Не забывай и про меня, Генри, - подает голос Сандра. - Извини, дорогая. Что поделаешь: мужской разговор. Дамы, очевидно, хорошо понимают, что происходит именно мужской разговор, ибо не только не делают попытки включиться в него, но даже и не переговариваются между собой. Зачем портить магнитофонную запись лишними шумами! - По скольку штук вы упаковываете? - интересуюсь я. - Пистолеты по тридцать штук в ящике, автоматы - по шестнадцать, карабины - то же самое. - В таком случае мы возьмем по двести ящиков каждого изделия. Что касается боеприпасов... - Оставьте боеприпасы, - останавливает меня американец. - Боеприпасов каждый хочет как можно больше. Поэтому у нас норма: пять ящиков на каждый ствол. - Не очень щедро. Но это мелочи, если мы договоримся о главном. Американец задумчиво смотрит на меня и моргает, будто ему снова мешает соринка в глазу. Потом отпивает из стакана и снова моргает. - Вы заказываете шесть тысяч пистолетов и при этом настаиваете на большой скидке. Да я могу реализовать сколько угодно пистолетов без малейшего усилия без всякой скидки. Пистолеты!.. Пистолеты - это золотой бизнес! Он умолкает, будто прислушивается к диско-грохоту, потом начинает легонько постукивать пальцами по столу, словно проверяя клавиатуру пианино, и говорит: - Вам надо взять больше карабинов. Удвоим количество карабинов, наполовину уменьшим количество пистолетов, скромнее закажем автоматов, и тогда вы можете рассчитывать на тридцатипроцентную скидку. Плотное бедро снова жмет меня под столом: соглашайся! На этот раз я тоже толкаю его в ответ: не мешай! - У меня такое впечатление, будто компромисс уже намечается, - замечаю я. - Мой начальный вариант - и сорок процентов скидки. Или, если хотите, ваш вариант и пятьдесят процентов скидки. Нога Мод замирает в напряженном ожидании, а Томас снова заливается смехом: - Разве это компромисс? То, что вы предлагаете, для меня - настоящая капитуляция. Согласитесь, мистер Каре, что человек капитулирует лишь тогда, когда нет другого выхода. А у меня есть достаточно каналов, чтоб сбывать свой товар. - Да, но у вас, наверное, и товара больше чем достаточно. Зачем ему лежать и ржаветь? - Не волнуйтесь, товар не ржавеет. Он хорошо смазан. - Но стареет. - Он долго не залеживается, чтоб стареть. Наступает молчание, предвестник разрыва. Мод назойливо толкает меня, но я не реагирую. - Жаль, что мы не пришли к соглашению, - наконец говорю я. - Будем надеяться, что когда-то, другим разом... - Я же вам сказал: не полагайтесь на другой раз, - бурчит американец. - Оружие, в отличие от стеклянных изделий, не предлагают ежедневно на каждом шагу. Он хлопает глазами, потом подносит к губам стакан. Я беру с него пример, безразличный к сигналам Мод. Возможно, время отступать, думаю я, но как раз в этот момент вижу, что Томас тянется к неоткупоренной бутылке, ибо первая уже пустая. Нет, давать отбой еще рано. Впереди у нас целая бутылка, поэтому нечего торопиться. - Видите ли, мистер Каре, - говорит американец, привычным движением откручивая металлический колпачок. - Поскольку это в самом деле наше первое соглашение и неизвестно, будет ли когда-то второе, я хотел бы вам угодить. Но вы должны понять меня: я не шеф фирмы, и мои права ограничены определенными рамками. Поэтому не требуйте от меня невозможного. Он щедро наливает себе, не забывая на этот раз и Сандру. Потом подсовывает бутылку мне. Беру ее, но, прежде чем налить, говорю: - Чтоб не требовать невозможного, надо знать ваши возможности. - Могу увеличить скидку на пять процентов, если брать второй вариант. - А как с первым? - Максимум - тридцать процентов, как я вам уже сказал. - Хорошо, - говорю я, - но позвольте мне подумать день или два. - Ну что ж. Если день-два, подумайте, - кивает Томас. - Таких выгодных условий вам никто не предложит. Напряжение спало. Мод успокоилась, Сандра что-то мурлычет в такт диско-мелодии, которая доносится снизу. Почувствовав, что соглашение почти заключено, Томас также расслабляется. Алкоголь, до сих пор нейтрализованный силой воли, кажется, начинает действовать и на него. Он бросает на меня дружеский взгляд и говорит: - Оружие - это самое выдающееся изобретение! Единственное лекарство против человеческой глупости. Мы должны быть благодарны глупости, уважаемый Каре. Если бы не она, кто бы покупал оружие? - Все это теория, - возражает Сандра. - Пойдем танцевать. - Только не я, - качает головой американец. - Я могу выпить еще рюмку, чтоб сделать тебе приятное. - Тогда с вами, - вдруг обращается секс-бомба ко мне. Она уже поднялась, и я не могу отказать, тем паче что и Томас добродушно подбивает: - Идите, идите! Вы же знаете! Когда дамы приглашают... Я трогаюсь вслед за дамой по узкой галерее. Вдруг она оборачивается ко мне и спрашивает: - Вы и в самом деле считаете, что Эрих вам необходим? - Конечно. Если это для вас имеет значение. - Для меня едва ли. Но, слушая ваш разговор, я подумала, какие мужчины глупые. Тратят попусту время на какие-то никчемные проценты, а про главное забывают. Она делает многозначительную паузу и снова поднимает на меня глаза, в которых уже нет и следа опьянения. - Эрих - опасный человек. - Я это понял. Но вы высказываетесь очень общно. - Нет времени на подробности. Нам надо возвращаться наверх, - говорит женщина. - Почему так быстро? Или Томас тоже опасный человек? - Оставьте шутки. И если вы не совсем утратили здравый смысл, подумайте над тем, что я вам сказала. - Вы мне все-таки потрепали нервы, милый, - заявляет Мод, когда мы наконец оказываемся на улице и направляемся к гостинице. - Вы мною недовольны? - Наоборот, вы превзошли все мои ожидания! Не понимаю только, зачем было переигрывать и ставить переговоры на грань срыва. - Зачем? Да Томас не поверил бы, что я торговец, если бы я сразу же принял его условия. - Вы заставили даже меня поверить в то, что вы торговец. - Неужели вы до сих пор сомневаетесь? - Честно говоря, да. Мы идем, погрузившись каждый в свои мысли, и наши шаги отзываются эхом на пустой улице. Хорошо, хоть мысли мои беззвучны. Если бы дама сейчас их услышала, с нее сразу слетела бы вся сонливость. О чем я думаю? Миллионы разных мыслей. О том, что у Томаса вблизи довольно-таки жалкий вид, что Сандра не безразличная наблюдательница игры, что Эрих по непонятным причинам имеет все шансы быть устраненным, что ход операции снова не совпадает с планом Сеймура, что это расхождение он особенно почувствовал после сюрприза, который ждет его, - моего неожиданного бегства, что Мод выглядит уставшей. - Вы были на высоте, Альбер, - говорит она. - Мне приятно это слышать. - Да, вы в самом деле были на высоте... Но, несмотря на это, план сорвался. - На какой стадии? - Райен... - бормочет она. - На стадии Райена... Да, по воле Томаса Райен в самом деле остается вне игры. И в то же время Сандра пытается отстранить Эриха. Что же тогда остается? Остается только Томас. Лично для меня этого вполне достаточно. То есть было бы достаточно, если бы я имел намерение вести дальше эту игру, цель которой мне совсем неизвестна. 6 Сегодня намечается такой же день, как и предыдущие. Из окна гостиницы виден знакомый, уже надоевший пейзаж - залитая солнцем площадь и темная громада кафедрального собора на фоне белесого летнего неба. Группы туристов уже собираются около церкви и магазинов сувениров. В дверь настойчиво стучат. Это, конечно, Мод, привлекательная в сером платье с большими фиолетовыми цветами. - Извините, Альбер, но через полчаса меня будет ждать Франк, а я должна бежать на другую встречу. Хорошо было бы, чтобы вы составили ему компанию, пока я возвращусь. Потом пойдем куда-нибудь обедать. - Почему же нет, дорогая? Вы же знаете, мое хобби - составлять кому-то компанию! - Этого я не знала, но думаю, что лучше начинать день улыбкой, чем насупленным видом, - ласково отвечает дама. И, чтоб дать мне повод улыбнуться, добавляет: - Думаю, что после встречи, которая меня ждет, развитие событий значительно ускорится. Старая песня. Развитие событий ускорится... еще несколько дней... чувствуйте себя как на каникулах. Верните мне мой старенький БМВ, а потом, если хотите, ускоряйте себе события! В конце недели гостиница "Европа" переполнена, а в другие дни почти пуста. Спускаясь вниз, чтоб встретить Франка, я нахожу его в безлюдном холле. Франк выслушивает мое объяснение, одобрительно кивая головой, после чего замечает: - Ну если надо подождать, то пойдем в ресторан. Я заметил, что в ресторане время проходит значительно быстрее, чем в таком нудном месте, как этот холл. Он решительно поднимается, но в этот момент отзывается девушка-администратор: - Ресторан закрыт, господин. - В таком случае дайте нам что-нибудь выпить. - Пожалуйста. Чего вы желаете? Мальчик из буфета приносит нам напитки. Франк опускает губы в запотевший стакан, довольно причмокивает и замечает: - Вот видите, из всякого положения можно найти выход. Он пристально смотрит на меня маленькими хитрыми глазками и добавляет: - У меня такое предчувствие, будто вы уже нашли выход. - И, игриво погрозив пальцем, продолжает: - Не возражайте. Я понял, что наша Мод работает на вас. - Мне кажется, что... - Ничего вам не кажется, - обрывает меня гость. - И вам ничего не надо мне объяснять. Я не из тех, кто вас будет упрекать за это. Франк отпивает немного из стакана и словно вскользь говорит: - Оружие! С таким товаром никогда не будет застоя! - Не говорите. Если переговоры о разоружении когда-то все-таки дойдут... - Сказки, дорогой мой, пустые разговоры. Можете ли вы мне привести пример из истории человечества, чтоб кто-то когда-то разоружился? Черные глазки смотрят на меня насмешливо, будто ждут ответа, а я смотрю на стакан с виски и на два маленьких айсберга, что плавают в желтой жидкости. - Оружие - это первое, что создал человек, и, наверное, будет последним, - гундосит Франк, протягивая руку к стакану. - Думаю, что все-таки сначала человек создал орудия труда. - И ошибаетесь. Между орудиями и оружием нет никакой разницы. Камень или дубинка использовались прежде всего не для труда, а для убийства. Разве вы не помните: "И сказал Каин брату своему Авелю: пойдем в поле. И, придя в поле, Каин набросился на своего брата и убил его. И спрашивает господь Каина: "Где твой брат Авель?" - А тот отвечает: "Не знаю, я не сторож брату своему". Первое убийство и первая ложь. Ложь! Это очень важно в данном случае, очень. - Важнее, чем убийство? - Да, даже чем убийство. Ложь свидетельствует, что человек хорошо понимал суть того, что сотворил, и поэтому пытался скрыть свой поступок. Именно в этом и состоит преступление. Животное не имеет моральных критериев, оно убивает из биологической необходимости. А человек убивает, пренебрегая собственными законами или законами своего бога, - это одно и то же. Преступление, дорогой мой, рождается одновременно с человеком. Его сотворил, развил и усовершенствовал сам человек, а не кошка. Таково содержание и такова суть всей истории человечества. - А вы смотрите на мир довольно пессимистически, - говорю я, покачивая в пальцах стакан с двумя айсбергами. - На мир - возможно, - кивает он. - Но не на бизнес. Ведь ваш бизнес базируется именно на этой механике: пока существуют люди, будут и преступления, а для преступления необходимы инструменты. Оружие! Дорогой мой, все грабежи, резня, войны, прежде чем воплотиться в жизнь, разыгрывались в чьем-то воображении. Если они не вызревают как замысел, то вряд ли перерастут в действие. Суд старается установить: умышленное преступление или нет. В политике такое исследование излишне. Любое политическое злодеяние - умышленное, и, прежде чем стать преступным актом, оно было преступной мыслью. Если в данный момент где-то в мире возникает кризис или военное столкновение, можете держать пари, что этот, казалось бы, случайный инцидент был хорошо продуман. - Мне кажется, что вы немного отклонились от маршрута, - замечаю я и тянусь к стакану. - Наоборот, я иду прямо к цели, - возражает гость, также беря свой стакан. - Эволюция оружия может произойти не количественным нагромождением, а приобретением нового качества. Человек творит не только мускулами, но и мыслью, следовательно, и оружие тоже надо направить против мысли. Понимаете? - Нисколько. - Дух - вот сфера нового оружия, дорогой мой. Дух! Спирит! - с пафосом провозглашает Франк. - Спирит! - подтверждаю я, беря бутылку. И, пронзенный внезапной догадкой, добавляю: - Операция "Спирит"! - Вам и об этом известно! - с ноткой разочарования в голосе говорит краснощекий. И чтоб показать мне, что он тоже в курсе, уточняет: - К вашему сведению, это не операция, а целая программа. - Я слышал, - подхватываю я. - Программа уже выполняется. - Вы меня пугаете, Франк. - Почему? Что же страшного в моих словах? - А то, что это означает конец общеизвестного оружия. А конец общеизвестного оружия... - ...означает конец бизнеса, - завершает гость. - Ничего подобного, дорогой мой. Вы напрасно боитесь за свой бизнес. Речь идет не о легком оружии, а о широких операциях. Легкое оружие и дальше будут изготовлять, поэтому вам нечего бояться. - Это хорошо, Франк. - Не знаю. Он делает знак кельнеру, красноречиво поднимая вверх два пальца. Этот пузан, кажется, хочет подпоить меня. Черта лысого! Я замечаю, что он сам уже не очень уверенно чувствует себя во времени и пространстве. - Я считал, что все эти нервно-паралитические газы уже давно уничтожены, - пускаю пробный шар. - Уничтожены! - сводит реденькие брови краснощекий. - Фирма "Шольцбергер" в Гамбурге и до сего времени производит их. Сколько тонн табУна или фосгена вам надо? - Это товар не для меня. - Только, дорогой мой, вы ошибаетесь, если думаете, что в программу "Спирит" включены столь примитивные вещи. Да, примитивные, ибо они созданы, исходя из старых принципов. Он делает большой глоток разведенного лимонадом скотча, причмокивает и повторяет: - Именно по старым критериям. Когда несколько лет тому назад был изготовлен ЛСД-25, некоторые мудрецы из Пентагона решили, что открыли новое оружие. Но потом оказалось, что препарат этот невероятно дорогой для того, чтоб начать его массовое производство. Тогда вдруг появляется пресловутый "Би-Зет", и генералы ухватились за него. Испытывали даже во Вьетнаме. Фантастический эффект! Но и это все старые критерии. Он снова отпивает из рюмки и повторяет: - Да, старые критерии. Потому что это оружие опять-таки надо доставлять и сбрасывать с самолетов. Это означает начало войны. А если начнется война, то никто не будет ждать, пока вы будете окуривать его своим "Би-Зетом". Взлетят ракеты - и готово! - Но операция "Спирит"... - Я уже говорил, что это не операция, а целая программа, дорогой мой. И чтоб понять ее, надо мыслить немного иначе. Представьте себе лучи, волны или что-то в таком духе, которые, коснувшись человека, лишают его возможности мыслить, соображать, реагировать. И представьте себе, что это невидимое бесшумное оружие будет незаметно нацелено на кого надо и когда надо. Никто ничего не подозревает, никто ничего не чувствует, не ударила ни одна пушка, а война уже выиграна, ибо у противника парализовано то, без чего человек не является человеком, - мысль. - Вы меня огорчаете, Франк. Я не допускаю, что вы всерьез верите в эту фантастику. - Все, чего мы достигли, было когда-то фантастикой, - спокойно отвечает гость. - Именно поэтому я и стараюсь втолковать вам, что все создается человеческим мозгом, что мысль... - Человеческий мозг... мысль... Вы совсем увязли в проблемах философии, - звучит приятный голос Мод. - Мы с удовольствием увязли бы и в других проблемах, если бы вы пришли позднее, милая, - бормочет Франк, явно недовольный тем, что ему не дали договорить. Я тоже не очень доволен неожиданным появлением дамы. Хотя, честно говоря, не думаю, что краснощекий мог бы изложить мне конкретные детали программы "Спирит" - вряд ли его подробно ввели в курс дела. - Вы не голодны? - спрашивает Мод. - Я могла бы предложить "Дионисус". Это как раз напротив. - Вчера я наконец встретился в нашим возможным клиентом, - сообщает Франк за кофе в "Дионисусе". - Мне показалось, на этот раз он проявил определенный интерес к предложению и готов к переговорам. Только не сразу. Говорит, придется подождать месяц-два. - Почему? - Я считал, что неучтиво требовать от него объяснения. Мод не возражает, невнимательно смотрит в окно. - Вы знаете: я не принадлежу к оптимистам, - подхватывает снова краснощекий, - но у меня такое предчувствие, что дело выгорит. Когда я ему сказал, что речь идет о больших партиях, это его в самом деле заинтересовало. - Благодарю вас, Франк. - Вижу, вам не хочется ждать, но этот товар за месяц-два не заплесневеет. - Благодарю вас, Франк, - повторяет дама. Она выговаривает это таким ледяным тоном, что пузан смотрит на меня сокрушенно и разводит руками: мол, попробуй угодить этой женщине! Прощаемся с ним около ресторана и направляемся в гостиницу. - Я бы хотел поспать, если не возражаете, - докладываю служебному лицу. - Немного здорового сна вам в самом деле не повредит, - соглашается Мод. Захожу в комнату, ложусь на кровать и начинаю размышлять. Реплики в "Дионисусе" вполне ясные. Задание краснощекого, очевидно, связано с первым вариантом замысла Сеймура: установить прямую связь с Райеном. В свое время Франк не смог выполнить этого задания, и поэтому первый вариант отпал. Однако теперь оказывается, что Франк все-таки может выполнить его, но со временем - через месяц-два. Это на тот случай, если Уильям настроен ждать и если вариант с Томасом не пройдет. Но пусть этим занимается Сеймур - у меня другие планы. Итак, "Спирит" начинает немного проясняться. В развязной болтовне краснощекого точная информация занимала довольно скромное место, но и то, что он выболтал, важно: "Спирит" - не изолированная операция, а целая программа, к тому же, видимо, долгосрочная. Программа военного характера, нацеленная на решение качественно новыми средствами вопроса о победе во время глобальной войны. Мое задание выполнено. Значение слова "Спирит" расшифровано. Конечно, для большей достоверности полученную информацию следует подтвердить данными из других источников. Но других источников нет. И времени тоже нет. Вся надежда на то, что мой единственный источник достаточно серьезен. Видимо, фирму Франка используют как фасад другие люди. И вполне естественно, что он кое-что слышит от этих "других людей". Не исключено, что он резонер, но не фантазер, поэтому вряд ли стал бы мне подносить какие-то выдумки. Последняя мысль меня настолько успокаивает, что я засыпаю. Но, к сожалению, едва заснув, просыпаюсь. Привычный стук в дверь - не очень сильный, но весьма настойчивый. - Не собираетесь ли вы спать до вечера? - спрашивает Мод, когда я открываю. - Как я могу рассчитывать на такое, если вы находитесь в этой же гостинице. - Очень сожалею, Альбер, но нас ждет новая встреча. - Разве дискотеки работают и днем? - Встретимся внизу через пятнадцать минут. - И дама скрывается, оставив мой вопрос без ответа. Около шести, а на улице такая же жара и такая же толчея прохожих. - Неужели снова поднялись цены на бензин? - спрашиваю я, прокладывая дорогу сквозь толпу. - Откуда вы это взяли? - Последне время вы все меньше пользуетесь автомобилем. Мод показывает мне на огромный жилой дом. - Вон там, квартира номер тридцать пять. Подниметесь на шестой этаж. Лифт работает. - А вы? - Обо мне не беспокойтесь. Увидимся позднее. - Не бросаете ли вы меня в объятия Дейзи или Сандры? - спрашиваю я. - Пока что нет. Но и такое может случиться. Не очень торопитесь, Альбер. Ничего больше не объясняя, она сворачивает в первую же улочку, а я направляюсь к дому. На шестом этаже только одна дверь. В маленькой рамочке карточки - женское имя. Знакомое имя. Но это имя не Дейзи и не Сандры: "Модести Милтон". Бедняжка Мод. Не решается зайти даже в собственную квартиру. Звоню, и дверь сразу же открывается. - Заходите, - говорит Сеймур. Захожу. Сначала в полутемный коридор, потом в небольшой холл. Обстановка значительно скромнее, чем в предыдущей квартире. Легкая мебель из светлого дерева. Станка с непременной стереоаппаратурой, обязательный маленький бар и две-три полки с дешевыми изданиями в пестрых обложках. Украшением помещения является огромное окно, из которого видны соседние крыши, а вдали - темный силуэт собора. Уютное жилище с едва уловимым запахом запустения. Сеймур закуривает сигарету и подходит к окну, словно забыл, что пришел гость. - Вы переселились к Мод? - спрашиваю я без особого интереса и сажусь в кресло как раз против маленького вентилятора, который, наверное, только что включили. - Временно, временно, - бурчит американец. - Ровно на столько, сколько будет продолжаться наш разговор. А вообще вы напрасно ревнуете. - Вы даже не представляете, как боготворит вас эта женщина. - Не время ли нам перейти к более серьезной теме? - замечает Сеймур, отходя от окна. Не ожидая моего согласия, он приближается к серванту и нажимает кнопку, чтобы продемонстрировать мне запись разговоров. И конечно же, с моим ценным участием. Сперва я разговариваю с Эрихом, потом с Томасом - об оружии. - Вторая запись не очень качественная, - говорит американец, останавливая магнитофон. - Этот глупый хитрец решил избрать для торга самое шумное место. Но, как видите, все слышно достаточно хорошо. - Неплохая работа, - признаюсь я. - И сокрушительная документация. Но есть один существенный недостаток. - Ваша правда. Пока что в коллекции отсутствует голос важнейшего собеседника. И именно по этому вопросу нам надо посоветоваться. Сеймур открывает маленький бар и снова закрывает его. - У этой женщины нечего пить... Он берет новую сигарету, щелкает зажигалкой и говорит: - Следовательно, Томас хочет устранить Эриха как посредника, чтоб сохранить комиссионные. Это не беда. Эрих может фигурировать и как человек, который обеспечивает транспорт, но он должен фигурировать. - Мне кажется, что его хотят лишить и этой маленькой роли. - Кто? - сводит брови американец. - Ваша Сандра. Излагаю в двух словах мысль Сандры о том, что Эрих - опасный человек. - Мод мне этого не говорила, - замечает Сеймур. - Я не исповедуюсь перед Мод. Разговор происходил с глазу на глаз. Американец задумчиво молчит, поэтому я добавляю: - Странно все-таки, что ваши женщины позволяют себе действовать по собственному усмотрению. - Ошибаетесь, Майкл, - качает головой американец. - Это не мои женщины. Больше того, те две сестрички даже не подозревают о моем существовании. - Сестрички? - Да, сестрички. Наверное, отцы у них разные, а мать одна. Но не будем углубляться в такие мелочи. Сейчас приходится их использовать. Сандру - в связи с ее отношениями с Томасом, а Дейзи - потому что она по приказу Мод смогла установить отношения с Эрихом. Обеим сестричкам известно только то, что Мод старается заключить соглашение, от которого кое-что перепадает и им. - В таком случае их действия могут быть достаточно неожиданными для вас. - Но не настолько, чтоб провалить операцию. Остановившись посреди холла, Сеймур какое-то время молча насыщается табачным дымом, потом переводит взгляд на меня. - Сандра не стремится устранить Эриха. Ей на него начхать. Она старается устранить Дейзи. - А какое отношение к этой сделке имеет Дейзи? - К этой - никакого. Но, наверное, имеет отношение к другой, учитывая то, что брак - это тоже сделка. - И чтоб мне стало понятней, добавляет после короткой паузы: - Связь между Томасом и Сандрой уже давно вела к свадьбе. Но теперь на горизонте появилась младшая сестричка и привлекла внимание жениха. Отсюда и защитная реакция старшей. Если вам необходимы детальные подробности, получите их от Мод. - Я не стремлюсь во что бы то ни стало получить информацию, Уильям. Я уже вам объяснял, что не приехал на охоту. - Жаль. А я только что собирался дать вам некоторые сведения относительно программы "Спирит". Или включить по крайней мере еще одну запись. - Неужели Франк - тоже объект вашего шантажа? - сдержанно спрашиваю я. - Совсем нет. Франк - случайный помощник, точно так же, как и обе сестры. Но вы ничего не говорите по поводу программы "Спирит". - Вы же знаете, что я не из военной разведки. - И все-таки эта тема занимала довольно заметное место в вашей беседе. - Вы имеете в виду монолог Франка? Разве я что-то отвечал на его болтовню? - Я не настолько глуп, Майкл, чтоб не понять, что к чему. Вы довольно умело направляли болтовню Франка. - Очень содержательная болтовня! - Но не столь уж и бессодержательная. Американец раздавливает окурок в роскошной пепельнице. Он поднимается, делает несколько шагов к окну, потом снова возвращается и садится. Этот человек ни минуты не сидит на месте. - Отношения между сестрами - это всего лишь бытовая деталь, Майкл. Если ею умело воспользоваться, можно значительно облегчить себе работу. Важнее то, что Томас, вместо того чтоб привести нас к Райену, старается закрыть путь к нему. - А разве вы надеялись на другое? - Да, можно было ждать и иного. Можно было ждать, что Томас, чтоб обеспечить себе сотрудничество с Райеном, попробует подключить его к своим проделкам. Но, кажется, Томас остерегается привлекать Райена, боясь, что тот его уволит. И стремится как можно лучше использовать короткое время, которое у него осталось. Считает, что бессмысленно делиться с кем-то успехом, который может оказаться последним перед пенсией. Такой вариант не на пользу нам, Майкл. - Скажите об этом Томасу. - Это вы скажете ему. И не прямо, а через Сандру. Я не возражал. Мой интерес ко всему этому разговору чисто академический. "Можешь спокойно рассчитывать на меня, Уильям, - говорю я мысленно, - но только до завтрашнего вечера. Завтра двадцать десятое". - Этому хитрому глупцу Томасу надо втолковать, что для него крайне важно, чтоб к соглашению был подключен Райен, - говорит Сеймур, поднимаясь. - И надо, чтоб это втолковал ему человек, к которому он имеет полное доверие, такой человек, как Сандра. - Вы тешите себя иллюзиями относительно моей близости к этой даме. Да, у меня был с нею короткий разговор с глазу на глаз, но... - Для такого человека, как вы, близкие отношения с дамой - вещь нормальная, было бы желание, - говорит американец, прохаживаясь по комнате. - Женщины часто бОльшие реалистки, чем мужчины, так что вы, очевидно, сможете ее убедить. Можете даже пообещать ей что-нибудь. - Что именно? - Устранить Эриха, то есть Дейзи. - Но вы же сами говорите, что Эрих вам необходим. - О Майкл, не прикидывайтесь наивным. Обещать - это еще не означает выполнить. По крайней мере в нашей профессии нет такого правила. - Как же ее убедить, что Райена надо привлечь любой ценой? - Не торопитесь. Дойдем и до этого. - А где гарантия, что Райен согласится? Сеймур бросает на меня быстрый взгляд. - Извечный импульс, Майкл, - это жадность. Согласно информации Франка, рыба уже готова "клюнуть". - Франк говорит "через месяц-два". - А почему "через месяц-два"? Потому что Райен надеется к тому времени избавиться от Томаса и заключить сделку сам. - Значит, он будет ждать. - Но он же не знает, что речь идет об одном и том же клиенте и об одном и том же гешефте. Надо, чтоб у него сложилось впечатление, что это срочное дело, неожиданная возможность провернуть быстрое и прибыльное дельце. - Не вижу никакой гарантии, что он ухватился за это дело. - Гарантии в самом деле нет. Но, прежде чем решить, взяться за это дело или нет, он проведет проверку, а это вынудит его встретиться с вами. Не забывайте, что для вас важнее встреча, чем соглашение. От гешефта не отказываются без веских причин, особенно когда его предлагает ваш помощник по службе. - Возможно, вы правы. - Что ж, в таком случае мы можем перейти к деталям. Когда наконец все обсуждено и уточнено до мельчайших подробностей, на улице уже темно, мы сидим в полутьме. Только маленькая настольная лампа на буфете излучает бледно-синий свет. В большом окне на фоне темно-фиолетового ночного неба четко вырисовывается кафедральный собор, освещенный прожекторами. Американец замер около окна; кажется, он разглядывает собор, ибо внезапно спрашивает: - Что вам напоминает эта громадина? - Корабль. - Вы не оригинальны. Он и построен так, чтобы напоминать корабль. - Так почему он должен напоминать мне что-то иное? - Кое-кто видит в нем окаменевший порыв. Извечный порыв человека подняться над собой. - Может, и так. Я не очень в этом разбираюсь. Во всяком случае, сооружено крепко. Если он столько выстоял... - Да, словно огромный зуб, что прогнил с течением времени и его непрестанно укрепляют - пломбируют. Непрестанно! И в этом также порыв, только напрасный, ибо невозможно избежать разрушительной силы времени. - Он на минуту умолкает, потом продолжает дальше, будто говоря сам себе: - Все гниет, распадается, превращается в пепел и пыль... - А вы нисколько не изменились, - замечаю я. - Ваши размышления, как и когда-то, напоминают мне надгробную речь, что началась когда-то давно и продолжается безгранично долго. - Зато вы совершенно безразличны к раздумьям, - бурчит Сеймур. - Вам все понятно. Вы человек благородных чувств. А благородные чувства предназначены для благородных призывов - отечество, класс и тому подобное. - Вы возвращаетесь к очень давнему разговору, - говорю я, зевая. - Собственно, что вас больше раздражает: то, что я чему-то предан, или то, что вам самому не за что ухватиться? - Меня раздражает ваша наивная вера, будто правда на вашей стороне, - спокойно отвечает американец. - Разве я виноват, если правда действительно на нашей стороне? - Вы как дети, - снисходительно ворчит Сеймур. - Хорошо, допустим, что правда на вашей стороне. Только какая польза от этого, если вместе с нами, грешниками, погибнете и вы, праведники, а после нас уже не останется никого, чтоб рассудить - кто был прав, а кто - нет? - Снова надгробная речь, - говорю я. - Мы с вами словно те два козла, что стоят один против другого на узеньком мостике, столкнувшись лбами. Каждый нажимает, чтоб сбросить другого в бездну, не думая, что, если до этого дойдет, пропасть поглотит их обоих. - Не обязательно обоих. - Вот, вот: "Не обязательно обоих", - повторяет американец, подходя к столу, чтоб загасить окурок. - Ваша логика такая же, как у того козла. Вы не позволяете допустить даже как гипотезу разумную мысль о том, что следует хоть немного отступить и дать возможность пройти другому, чтоб он освободил вам дорогу. - Отступите вы. - Так, так, козлиная логика. - А почему не логика истории? Сеймур сидит напротив меня, я плохо вижу его лицо, зато чувствую, что он заслонил от меня вентилятор. - В отличие от ваших козлов, - говорю я, - мы с вами каждый раз расходимся. Хочу лишь напомнить, что мы не исключаем разумного компромисса и не раз это доказывали. - О, "разумный компромисс"! Делаешь вид, будто делаешь шаг назад, чтоб занять более удобную позицию. Он умолкает, смотрит на меня и замечает: - А вы не пьете. - И вы тоже не пьете. - Когда темно и не видно напитка, у меня такое чувство, словно он утратил вкус. - Тогда включите большую лампу. - Оставьте, это сделает Мод. - Пожалуйста, - говорит дама, которая только что вошла, и комната освещается. Мод бросает сумку на стул, а сама садится на другой. - Не могли нигде найти Сандру и решили ждать около ее квартиры. Она только что возвратилась. - Довольно о том, что было, - ворчит Сеймур. - Скажите, что будет. - Все хорошо. Завтра вечером Сандра в вашем распоряжении. Сандра. Одна из тысяч секретарш, про которых нельзя с уверенностью сказать - насколько они служат бизнесу, а насколько - разведке. Происходит из средних слоев с незначительным положением в обществе и еще более незначительным состоянием. Но в противовес этим минусам природа наделила ее завидной внешностью. Довольно долгое время она была уверена, что мужская половина человечества лежит у ее ног, что счастье - это вопрос ближайших дней и в ожидании его можно и поразвлечься. Но чем больше лет проходило в развлечениях в ночных заведениях и холостяцких квартирах, тем больше росло сомнение в том, что большой бюст является залогом счастливого будущего. Мечта о красивом молодом сыне миллионера, который встречает тебя в ночном баре и в ту же ночь предлагает выйти замуж, постепенно таяла. Теперь она уже готова довольствоваться не очень молодым и не очень состоятельным мужчиной из деловых кругов, олицетворением стабильной жизни среднего класса, но мужчины этой категории, как правило, уже давно женаты. И вот в поле зрения появляется субъект, совсем незаметный на первый взгляд, но после тщательного изучения оказывается, что именно он и есть тот долгожданный носитель если не счастья, то по крайней мере благосостояния. Томас. Он просто бредит эффектными женщинами, которые лучшее лекарство для больного мужского достоинства, уязвленного низким ростом и симптомами старения. Томас уже имел одну такую эффектную женщину законной женой: Элен, дочку богатого бакалейщика. Она стремилась пробиться в высокие сферы дипломатических коктейлей и светских приемов, но, поняв, что ее муж вряд ли сделает карьеру, смотала удочки. Ныне у Томаса есть все данные, чтобы не только завоевать женщину, но и удержать ее. Речь идет не о хорошем заработке и не о будущей высокой пенсии. Все это мелочи по сравнению с суммами, нажитыми секретными операциями с оружием. Говорят, деньги не пахнут. Но если они у тебя есть, чуткий женский нюх быстро обнаружит их. Первой этот нюх проявила Сандра. Сандра Дейвис, а затем и ее сестра Дейзи. Таковы данные об интимных отношениях в треугольнике, полученные от Сеймура, а также и от Мод на следующий день, когда мы под вечер отправляемся на квартиру секс-бомбы. Следующий день. И день последний. Но для того чтоб он стал в самом деле последним, надо играть свою роль спокойно и естественно. Темнеет, и огни реклам играют радужными красками. Около витрин прогуливаются молодые и не совсем молодые парочки. Мы с Мод тоже парочка. Парочка по принуждению. Или результат игры случая. Сворачиваем с главной улицы влево, и едва проходим метров сто, как дама останавливает меня: - Вон там освещенный вход. Красавица живет на третьем этаже. - Гм, красавица. А дракон? - Дракон... - презрительно произносит Мод. - Неужели вы боитесь того карманного человечка? - Маленький человечек может устроить огромный скандал. - Не надо бояться. Если бы был риск, Сандра бы вас не приняла. - Чудесно, - киваю я. - На вашу ответственность. Магнитофон вы хорошо спрятали? Если вы успели записать даже мой разговор с Франком... Этого я от вас не ожидал, милая. - Я работаю в соответствии с распоряжением, Альбер. Кажется, я вас уже предупреждала. Судя по облицованным мрамором лестницам, в этом доме живут богатые люди. На третьем этаже две двери, однако латунная табличка с надписью "Сандра Дейвис" исключает ошибку. Хозяйка открывает мне и ведет в холл, значительно просторней и роскошней, чем в квартире Мод. Сандра делает небрежный жест, мол, садитесь, если хотите, опускается в кресло, ждет, пока я сделаю то же самое, потом, охватив ладонями колени, холодно спрашивает: - Для чего мы собрались? - Думаю, чтоб приятно провести вечер. - Думаете, но не уверены. - Это зависит не только от меня. - Конечно. Одним словом, я ошибся, надеясь увидеть соблазнительницу, которая будет демонстрировать мне свои прелести сквозь полупрозрачный пеньюар. Бледно-синее домашнее платье Сандры совсем не прозрачное и плотно закрыто от шеи до пят, а выражение лица женщины уж вовсе не настраивает на фривольный лад. Что ж, в таком случае можно приступать непосредственно к теме. - Не знаю, чем вызвана ваша откровенность, но в тот вечер вы дали мне ценную информацию об Эрихе. - Я тоже такого мнения, - подтверждает Сандра без лишней скромности. - Но информация ценна только тогда, когда ее принимают во внимание. - Поговорим и об этом. Я хотел сказать, что пришел ответить на услугу услугой. - Кто же откажется от услуги! - пожимает плечами хозяйка. - Речь идет о моей сделке с Томасом. Ваш друг ясно дал понять, что из гешефта исключается Райен. - Кто вам сказал о Райене? - Женщина поднимает подрисованные брови. - Я проинформирован. Нельзя работать без информации в такой отрасли, как наша. - Про Эриха вы не были проинформированы. - Я сказал вам, что дойдем и до этого вопроса. А сейчас говорю, что ни в коем случае нельзя исключать из соглашения Райена. - Почему вы не скажете это Томасу? - Я не настолько близко с ним знаком. Не знаю, поймет ли он. Мне кажется, что с вами мы договоримся. - Вряд ли. Хотя бы по той причине, что я не знаю никакого Райена. - Вам деже не известно, что он шеф Томаса? - Впервые слышу. - Я вас понимаю, - киваю я. - Такой разговор, как наш, неминуемо начинается с определенного недоверия. Будем надеяться, что так будет только сначала. В тот вечер я очень серьезно отнесся к вашей информации. Теперь попробуйте вы терпеливо выслушать меня. - Именно это я и делаю - слушаю вас, - говорит она, безразлично глядя на меня. - Ваш друг наряду с чисто служебной деятельностью позволяет себе и некоторые посторонние соглашения. - Какие это посторонние соглашения? - Ну, подобные тем, которые он заключил с Эрихом. - Ясно. Тот тип уже пустил в ход свои интриги. - Не волнуйтесь. Я с пониманием отношусь к этим вещам. Такая у меня профессия. - Следовательно, Эрих раззвонил... - Не торопитесь... Я не сказал, что Эрих. А впрочем, ваш друг был замешан в подобных аферах задолго до появления Эриха. Еще с тех времен, когда он был дипломатом в Нигерии... И я излагаю ей ту историю, в результате которой Томаса чуть не выбросили из ЦРУ. Это в самом деле грязная история, стоившая кое-кому жизни, но принесшая нашему герою кругленькую сумму. - В каком романе вычитали вы эти небылицы? - спрашивает Сандра, терпеливо выслушивая меня. - Не знаю, как называется этот роман, но автор его - ваш друг. Если не верите, спросите у него. Последняя фраза производит заметный эффект. - У вас есть еще что-то? - "Еще что-то" - самое важное, - подчеркиваю я. - Оно касается сегодняшнего дня. Если вы в самом деле не знаете Райена, то должен вам сказать, что он не такой глупец, каким его считает Томас. У Райена есть определенные подозрения относительно прошлой деятельности вашего друга. Райен следит за каждым его шагом. Райен только и ждет удобного случая застукать вашего друга на месте преступления, чтоб выбросить его и поставить вместо него своего человека. И именно в этот миг ваш друг сам кладет на гильотину свою голову. - Пусть так. Но что теряете тут лично вы? Ведь для вас важно получить товар? - Извините, но мне не нужен товар, который может вызвать катастрофу. - Почему катастрофу? - А как же иначе? Ведь Райену, чтоб разоблачить Томаса, буду необходим я? Это означает, что он попробует во что бы то ни стало привлечь меня на свою сторону. А это, в свою очередь, будет означать широкое разглашение дела, соглашение объявят недействительным, не говоря уже о других возможных осложнениях. Нет, такой бизнес меня не привлекает. - Тогда надо было обращаться непосредственно к вашему Райену, - замечает Сандра. - Должен вам признаться, что именно с этого я и начал. Только Райен, как новый человек в этих местах, проявил осторожность и отказался вести переговоры, точнее, отложил переговоры на потом. - Ну, если отложил, то ждите. - Не могу ждать, такая ситуация. Соглашение или будет заключено сейчас, или оно вообще сорвется. - Жаль, но я ничем не могу вам помочь, - говорит дама, поднимаясь. Она ждет, чтобы я сделал то же самое. - Вы не должны мне помогать, - говорю я, не собираясь оставлять своего места. - Я думал, что вы попробуете помочь своему другу. - Если я вас правильно поняла, вас беспокоит именно забота о моем друге... - поддразнивает меня Сандра, снова садясь в кресло. - Конечно, нет. На этом свете каждый думает прежде всего о себе. Однако возможно, что в данный момент интересы двух человек совпадают. - Пока что мне не понятны ваши интересы. - Думаю, это не так уж и сложно. Я заинтересован, чтоб к делу привлекли Райена, лишь бы избежать дальнейших осложнений. Томас заинтересован в том же, чтоб втянуть Райена в ловушку, обезвредить и заставить закрыть рот. - Вы что-нибудь выпьете? - спрашивает дама. - Только вместе с вами. - Вы заставляете меня думать, - жалуется она. - А я не могу думать, когда у меня пересохли губы. Кажется, скотч и в самом деле стимулирует процесс мышления, ибо, смочив губы и закурив сигарету, Сандра замечает: - Вы сказали, что Райен неглуп. - Оттого-то он такой жадный. - Но он же отклонил переговоры с вами. - Не отклонил. Он их отложил. - Тогда отложит и эти. - Необязательно. В данном случае все зависит от Томаса. Если Томас будет настаивать, что соглашение срочное и он лично знает клиента, Райен так или иначе ухватится за это. - Как понять "так или иначе"? - Или подключится к соглашению вместе с вашим другом, или попробует заключить его сам. - Но во втором случае Томас останется при пиковом интересе. - На первый взгляд так. На самом же деле он выиграет неизмеримо больше любой суммы. Он получит данные, с помощью которых будет держать Райена на поводке до конца его жизни. - Кто ему даст эти данные? - Я. - Звучит заманчиво. Но такие дела требуют детального обсуждения и надежных гарантий. Женщина одним духом выпивает свою рюмку, потом какое-то время курит и соображает. - А что выиграю во всем этом деле я? - Не имею представления, на что вы претендуете. - Я не такая корыстолюбивая, чтоб требовать от вас комиссионные. Вместо комиссионных устраните Эриха. Этот тип мне неприятен. Не говоря уже о том, что он опасен и для вас. - Эрих мне необходим. - Тогда я вам не нужна. - Не торопитесь, - говорю я. - Давайте посмотрим на вещи вблизи. Вы, собственно, хотите устранить не Эриха, а Дейзи. - Не знаю, известно ли вам, что Дейзи моя сестра? - Не знаю, известно ли вам, что Каин убил своего брата Авеля? Я забыл об этом инциденте, но вчера мне напомнили о нем. Думаю, что ваши отношения с сестрой не очень отличаются от отношений между теми братьями. - Думайте что хотите. - Кроме того, у меня есть некоторые факты. - Сберегите их для себя, - безразлично отвечает Сандра и поднимается. Я не тороплюсь последовать ее примеру, поэтому она добавляет: - Думаю, что уже довольно поздно для разговоров. - Вы мне позволите допить эту рюмку? - Конечно. Только быстрее, если не хотите, чтоб вас тут застал Томас. - Это мне не угрожает. В данный момент ваш друг находится в Майнце. Она смотрит на меня удивленно, и я вынужден объяснить: - Да, да, в Майнце. А точнее, в гостинице "Хилтон". Может, вы еще спросите, с кем он там, с какой женщиной? - Чтоб сделать вам приятное, отвечу: с Дейзи, - говорит женщина ледяным голосом. - Именно так: с Дейзи. И это мне вовсе не доставляет удовольствия. - Ибо вы на моей стороне. - Разумеется. - Влюбились в меня до самозабвения еще в тот вечер. - Я в самом деле небезразличен к вам. Но важнее то, что наши интересы совпадают. Женщина все еще стоит перед моим креслом, словно в ожидании, когда я наконец уберусь прочь. В ее взгляде нет и следа симпатии. - Если наша интересы хоть немного совпадают, вы должны устранить этого грязного типа Эриха. - Я не могу устранить Эриха. Но готов сделать это с Дейзи. - Каким образом? - спрашивает Сандра, забыв на миг, что Дейзи ее сестра. - Простейшим: служебная командировка в Штаты. - Это в самом деле отличный вариант, - признает женщина. Она идет к белому бару и возвращается с двумя полными рюмками. Потом снова садится напротив меня, какое-то время курит, пьет и раздумывает. - Вы уверены, что можете откомандировать ее проветриться за океан? - Если я вам говорю!.. Вы же знаете - все зависит от связей. Женщина снова молчит, погрузившись в свои мысли. - Эту историю про "Хилтон" и Майнц вы, конечно, придумали, чтоб раззадорить меня? - Такие вещи очень легко проверить, - отвечаю я. - Ведь у вас есть телефон. Сандра машинально поднимается и направляется к телефону. Берет трубку, потом кидает ее и задумчиво смотрит на меня. - Если он нам и ответит, то непременно что-нибудь соврет. - На его месте каждый бы так поступил. Хозяйка неторопливо возвращается к креслу, садится и снова смотрит на меня, словно ждет от меня решения этой проблемы. - Можете доехать до Майнца автомобилем за один час, - говорю я. - Я тоже подумала об этом. - Но тут можно добиться и обратного результата. Они вам скажут: да, мы вдвоем и останемся вдвоем на всю жизнь. - Я подумал и об этом. - В таких случаях лучше всего проверить все у администратора, держать этот факт в резерве и в нужный момент выложить его. - Хорошо, - говорит дама. Я проверю завтра утром. До сих поря я смотрел на вокзал лишь издали и имел о нем общее представление. Обхожу центральный вход и вхожу в боковую дверь. Оказываюсь в длинном пассаже, который ведет к центральному холлу. Возможно, днем в этом просторном помещении толпятся люди, но сейчас все закрыто и холл почти пустой, если не принимать во внимание десяток людей, что стоят перед окошками касс. Быстро покупаю билет и перехожу в туннель, что ведет к перронам. Поезд отходит через десять минут, его уже подали. Вокруг все спокойно. Как всегда в таких случаях, минуты тянутся очень медленно. Безразличный женский голос из репродуктора сообщает, что поезд отправляется. Наконец-то! Для большей уверенности выжидаю, пока он тронется, и в последний миг прыгаю на ступеньку. Оказываюсь в безлюдном купе и с облегчением закуриваю сигарету. Мне до сих пор не верится, что я вырвался на свободу. Открываю сумочку, с которой не разлучался столько дней, бросаю быстрый взгляд на свое имущество. Деньги. Паспорт. Раскрываю его еще раз, чтоб убедиться, что он не вызывает подозрения, и вздрагиваю от неожиданности: кроме фотографии моей собственной персоны, обнаруживаю в паспорте еще одну, неприклеенную. Это фотография женщины. Чистое, спокойное лицо, на устах улыбка. Загадочная, словно улыбка Моны Лизы, улыбка Мод. "Не пытайтесь воспользоваться этим паспортом, Альбер, - будто говорит Мод, - о нем уже все знают. Вас разоблачили". В самом деле я никогда не расставался с этой сумкой? Моя память перебирает события последних дней. Собственно, последних вечеров. И, в частности, того, в диско-танцевальном баре "Баккара". Неожиданное желание Сандры пойти танцевать. Дамы приглашают. Нельзя же танцевать с сумкой в руке! Да, так оно и есть. Быстрая проверка в полутьме и вместо визитной карточки оставлена фотография. Беглый анализ ситуации возвращает мне самообладание, хотя и неполное. Итак, Сеймур знает об австрийском паспорте, но не может знать об автомобиле, что ждет меня на одной из улиц Висбадена. Я не знаю о возможностях человека, который ждет меня в "опеле", но думаю, что мы успеем что-то придумать. По крайней мере спрятаться куда-то на несколько дней, пока незнакомый сотрудник сможет обеспечить меня новым паспортом. Спрятаться, переодеться, отпустить усы, даже бороду, только не возвращаться в гостиницу "Европа". - О, Альбер! - слышу приятный женский голос, сопровождаемый скрипом двери, которая открывается. - А я уже беспокоилась, не прозевала ли вас. Мод садится напротив и, приятно улыбаясь, смотрит на меня. - Представлю себе, как вы дрожали, что прозевали меня, - замечаю я, не зная, что можно сказать еще. - Сеймур не шутит. - Думаете, что шефу надо обо всем знать? - мягко спрашивает дама. - Зачем беспокоить его такими мелочами? Пусть это маленькое приключение останется нашей общей тайной. Так будет лучше для нас обоих. - Если вы считаете... - Важен только конечный результат, - продолжает дальше женщина, словно извиняясь. - Ведь вы не уехали. - И все-таки мы едем. - Через четверть часа выйдем в Бонне. Там нас ждем мой автомобиль. - И об этом позаботились... 7 Западня... В Копенгагене она выглядела куда более зловещей. Надо было скрываться в том гнилом бараке и кормиться отбросами с базара. А тут - люкс. Западня с кондиционером. Но теперь хоть в Центре знают, где я, и, очевидно, догадываются, чем занимаюсь. Еще до того, как выйти в Бонне из поезда, Мод предложила: - Альбер, а не лучше ли отдать мне этот австрийский паспорт? Он может причинить вам много неприятностей. - Каких именно? - Представьте себе, что вас случайно задержат. Зарегистрированы вы как бельгийский гражданин, а имеете при себе австрийский паспорт. Возникнут всякие осложнения. - Следовательно, вы меня снова оставляете без документов. - Совсем нет: я возвращу вам бельгийский. Бельгийский паспорт не будет так искушать вас ко всякого рода необдуманным действиям, ибо вы знаете, что он зарегистрирован там, где надо. И вот снова второй этаж. Третья комната слева. Уютная комната с ореховой панелью, псевдостаринной мебелью и импозантным альпийским пейзажем. Большое удобство этого помещения в том, что, кроме кровати, тут есть еще и диван, чудесное место, которое напоминает тебе, что ты лег обдумывать ситуацию, а не спать. "Пусть это маленькое приключение останется нашей общей тайной", - предложила дама. "Не будем беспокоить шефа мелочами", - сказала она. Конечно же, болтовня. Напустила на меня тумана. Могу держать пари, что Мод вместе с шефом обдумали, как меня изловить. Маленькая проверка душевного состояния пациента. Полезная проверка перед неизбежной психической нагрузкой, которая намечается в перспективе. Заснеженный Монблан на картине, освещенной утренними лучами солнца, утомляет глаза. И на улице светает... Мы снова в Идаре, и я теперь понял интерес Мод к этому городку и причину того, почему мы вот уже несколько дней слоняемся по его тесным улицам. Тут находится главная квартира Томаса, а возможно, и Райена. На этот раз Томас пригласил меня для разговора к себе домой. Сандра встречает нас и сопровождает на одну из террас, где гости, которые пришли раньше, уже составили компанию для игры в бридж. Среди них две незнакомые мне дамы и двое мужчин - один из них помощник Томаса, второй - Добс, очевидно, помощник Сандры в некоторых деликатных вопросах. - А вот вам и состав второй партии, - говорит хозяин, кивнув нам. - Боюсь, что Мод не отличает валета от туза, - заявляю я, согласно полученным инструкциям. - В таком случае не могу вам предложить никакой другой спортивной игры, кроме как выпить, - добродушно говорит Томас. - Я слышал, что вы коллекционируете старинные пистолеты? - бросаю я, опять-таки согласно с указаниями Мод. - Старинные пистолеты? - восклицает хозяин. - У меня не так много свободного времени, уважаемый, чтоб собирать коллекции. А эту я приобрел готовую на аукционе. Но она стоит таких денег. Если вы интересуетесь стариной... Сценка, призванная мотивировать наше временное отсутствие, довольно элементарна и, наверное, излишня, ибо картежники под зонтиком не обращают на нас никакого внимания. Томас ведет меня в свой кабинет, на второй этаж. Встроенные в стенку длинные полки загромождены шкатулками из кожи и полированного дерева, в которых, наверное, хранится ценное оружие. Однако хозяин совсем не собирается демонстрировать свою коллекцию, он опускается в кресло около столика под окном и небрежно кивает мне на противоположное кресло. Потом закуривает сигарету и говорит: - Слушаю вас. - Думаю, мисс Дейвис проинформировала вас о нашем разговоре. - Да, она сказала мне, что вы наговорили невесть каких глупостей, - кивает Томас. И, чтоб немного смягчить эту фразу, добавляет: - Я вас не обвиняю. Вы пересказали то, что слышали. - Я также не собираюсь вас ни в чем обвинять, точно так же не собираюсь проверять, идет ли речь о пустяках или о серьезных вещах. Единственное, что меня интересует, - это соглашение. - Вот именно. - Это означает, что соглашение надо заключить не с вами, а с вашим шефом. Хозяин разводит руками, показывая, что не возражает: - Так заключайте. - Но тут будет необходима ваша помощь. У вас очень недоверчивый шеф, мистер Томас. - Вот вы снова обращаетесь к Томасу. А чего ради Томасу вам помогать? - Чтоб избежать катастрофы. - Разве мне грозит катастрофа? - Я уже говорил, что ваш шеф очень недоверчивый человек. Эта недоверчивость сейчас больше всего направлена против вас. - Послушать вас, может сложиться впечатление, что вы каждое утро пьете виски с моим шефом, которого даже не знаете. - Лично не знаю. Зато я хорошо знаком с одним господином, который в самом деле довольно часто пьет виски с вашим шефом. - Если вы хотите, чтоб наш разговор не превратился в пустую болтовню, высказывайтесь конкретней: фамилия, профессия. Наверное, не надо было впутывать в это дело Франка, но я действую согласно директиве. - Теперь все понятно, - говорит хозяин, выслушав мою информацию, - вы объединили произвольные гипотезы вашего Франка с умышленными небылицами Эриха, и перед вами возникла картина катастрофы. Он умолкает, моргает глазом, будто туда попала соринка, потом спокойно произносит: - Катастрофы не предвидится. - Катастрофа неминуема, - настаиваю я точно так же спокойно. - Если вы вовремя не сделаете всего необходимого, чтобы избежать ее. Райен имеет определенное мнение о вас и конкретный план, как вас убрать. Ему нужен не компаньон, а покорный слуга. - А эту нигерийскую легенду вы откуда выкопали? - Ее выкопал Райен. Возможно, это и в самом деле легенда, но Райен довольно детально изучал вас, чтоб знать, с кем ему придется тут работать. - Он изучил клевету. Думаю, вам известно, что личное досье в большинстве случаев складывается из клеветы. Я не священник, поэтому не собираюсь подбивать хозяина к исповеди. Терпеливо отвечаю на вопросы, которые он мне подбрасывает, дабы проверить, насколько я информирован. Наконец мы возвращаемся к главному. - Следовательно, вы хотите заключить соглашение лично с Райеном? - Другого пути я не вижу. - А что буду иметь я, кроме вашей искренней благодарности? - Я отдам вам копию фактуры. Если вы положите себе в карман фактуру, значит, у вас в кармане будет и Райен. - Это вы так думаете, - скептически говорит Томас. - Такая фактура, уважаемый, не стоит и цента. - Почему? - До сего времени вы мне втолковывали, что шеф - недоверчивый человек, и вдруг выходит, что этот недоверчивый человек готов саморазоблачиться просто ради того, чтобы сделать мне приятное. - Вы не понимаете, что такие деньги без документов никто никому не вручит. - Все это я понимаю. Даже и то, что в документе будет указана не реально полученная сумма, а официальная, та, что предназначена для предъявления дирекции. Вы даете мне сто долларов, а мы записываем пятьдесят. Наверное, вы знакомы с этой практикой? Как я могу быть с ней незнаком, если торговля - моя вторая специальность! Но в данный момент я действую под диктовку Сеймура, а Сеймур, кажется, все предвидел, ибо, немного помолчав, хозяин замечает: - Хорошо, договоримся, что вы передадите мне фактуру. Но, поскольку эта фактура как доказательство ничего не стоит, к ней надо добавить еще и письменное подтверждение о настоящей сделке. - А разве такое подтверждение будет иметь какой-то вес? - пытаюсь я выскользнуть. - Пусть это вас не беспокоит. - Но это угрожает мне осложнениями, которых я хочу избежать. - О каких осложнениях вы говорите, уважаемый? Ваше подтверждение, если возникнет такая необходимость, будет предъявлено только Райену, а Райен совсем не заинтересован раззванивать об этом. - Может, оно и так, но... - Именно так, без "может" и без "но", - прерывает меня хозяин. - И еще одно: надо заранее сообщить мне про день и час заключения соглашения. Если дело дойдет до соглашения. - Это дело несложное. - Все сложности, как всегда, ложатся на Томаса. А ваше дело несложное. Только позвольте предупредить: я не такой недоверчивый, как Райен, и, в отличие от него, доверяю людям. Но если вам ненароком придет в голову обмануть мое доверие, будьте уверены, что вас будут ожидать осложнения значительно серьезней тех, которых вы стараетесь избежать. - Этого можно было и не говорить, - бросаю я. - Вы могли бы уже понять, что предпочитаю работать с таким человеком, как вы, чем с таким, как Райен. - Мне очень приятно, если это так, - кивает Томас. Переводит взгляд на заполненные шкатулками полки и говорит: - Надеюсь, что вы не будете принуждать меня копаться в этом старом хламе. Я приготовлю для вас кое-что намного современней. И в значительно большем количестве. Визит к Сеймуру на этот раз совсем короткий и деловой, без философских отступлений и историй про двух козлов. Место встречи - снова квартира Мод, но хозяйка хлопочет на кухне, чем и ограничивается ее участие. Передаю почти буквально разговор с Томасом, пока Сеймур меряет шагами комнату, наполняя ее табачным дымом. - Мне кажется, что мы наконец поставили операцию на рельсы, - констатирует американец, когда я заканчиваю. - На рельсах тоже случаются несчастные случаи, - замечаю я. - Оставьте об этом. Обсудим детальнее возможные варианты вашей встречи с Райеном. Эта встреча, вероятно, уже не за горами, Майкл. И мы обсуждаем варианты, а потом переходим к легкому ужину, который приготовила Мод, так что я под конец едва успеваю бросить реплику, уже давно вертевшуюся на языке: - Вы не говорили мне, что к фактуре придется добавить еще и мое собс