Сэр Констенс Хаггравент, лучший друг Филипа. -- Сан-Антонио. Мы пожимаем друг другу руку. -- О! Так это вы, -- шепчет Хаггравент, хмуря брови. Его восклицание кажется мне странным. Значит, сэр Конси рассказал обо мне своим друзьям. Мой собеседник -- высокий блондин со светлыми глазами и необыкновенно изысканной внешностью. Даже если бы он расхаживал со своей родословной на шее, то и тогда это не было бы более красноречиво. -- Почему вы сказали "так это вы"? -- Фил разыскивает вас с обеда... -- Мне это сказали. -- Он хотел вас убить. -- Он мне на это достаточно откровенно намекнул. -- Думаю, он ненавидит вас всей душой. -- Он дал мне это понять. -- Кажется, вы отбили у него невесту? -- Я ее не отбивал, а просто подобрал. Она упала в мою постель. Сэр Констенс Хаггравент улыбается. -- Очень остроумно, -- замечает он. -- Откуда вы это знаете, сэр Хаггравент? -- Мне рассказал Фил. -- А он откуда взял? Из пальца высосал? -- Нет, от бывшего дворецкого своих родителей, Джеймса Мейбюрна. Я вздрагиваю, мое сердце делает тук-тук. -- Рассказывайте, это страшно интересно. -- Когда леди Дафна вернулась из Франции, у нее не хватало прислуги, чтобы заниматься замком. Фил, познакомившийся тогда с Синтией, предложил им Мейбюрна. Я громко хохочу. -- И поручил своему слуге следить за мной? -- Джеймс ему очень предан. Фил ревновал, а ревность заставляет совершать безумства даже британцев, месье Сан- Антонио. По приказу своего бывшего хозяина Мейбюрн установил в вашей комнате микрофон, но это ничего не дало, потому что вы, кажется, нашли его. Тогда он осмелился проверить сам, что мисс Синтия делала в вашей комнате... -- А! Вторым призраком, значит, был он! -- восклицаю я. -- Простите? -- Нет, ничего, я просто думаю вслух. Но про себя говорю, что допустил ошибку, заподозрив мажордома и сэра Конси. Я просто имел дело с супер-ревнивцем и его помощником. -- Джеймс сообщил ему жестокую правду сегодня утром, -- продолжает Хаггравент -- Тогда Фил сошел с ума... Кстати, о Филе, -- перебивает он сам себя, наклоняясь над моей жертвой, -- вы его убили? Жених по-прежнему лежит без чувств Этот бедняга запомнит меня m`dnkcn. Его портрет разлетелся вдребезги: раны на бровях открылись, нос разбит, губы расквашены, скулы ободраны, как пережаренные каштаны. Мы льем ему в рот "Мак-Геррел", и он наконец приходит в себя. -- Послушайте, старина, -- говорю я, -- мне вас очень жаль, но вы сделали ошибку, влюбившись в Синтию. Эта девица недостойна вас. Сэр Конси хочет броситься на меня, но мы его укрощаем. -- Позвольте мне все-таки закончить. Я комиссар Сан-Антонио из французской Секретной службы. Вы должны понимать, джентльмены, что если я приехал в Шотландию вести расследование, то дело должно быть очень серьезным и важным. Теперь сэр Конси успокоился и больше не думает о том, как бы выпустить мне кишки. Он чувствует, что это не фуфло, и, сильно побледнев под своими синяками, ждет продолжения. -- Мисс Синтия Мак-Геррел замешана в двух убийствах и торговле наркотиками, -- сообщаю я. -- Эта девушка совершенно испорченна, виной чему, возможно, является ее тяжелое детство... Но это пусть решают психиатры -- Я пожимаю плечами. -- Объяснитесь, -- требует сэр Конси. -- Позже. Сейчас слишком критический момент. Сэр Конси, что стало с человеком, которого я выдал за моего слугу? Он качает головой. -- Мне это неизвестно Но скажите, Синтия... -- Я же сказал: позже, Фил, -- говорю я, дружески хлопая его по плечу. -- Клянусь вам моей честью полицейского, что сказанное мною о ней -- правда. Будьте таким же мужественным, как во время наших... э-э... встреч! Он кивает. -- Так что с моим инспектором? Он опять качает головой. -- Узнав от Джеймса о моем несчастье, я бросился в замок, надеясь найти там вас, но вы уже уехали. -- Вы говорили с Синтией? -- Я устроил ей жуткую сцену. -- И что она вам сказала? Он опускает голову. -- Ну? -- Что она любит вас. Я не могу прийти в себя. -- Не может быть! -- Может. Она добавила, что только смерть разлучит ее с вами. Тут я разражаюсь смехом, который был бы гомерическим, если бы я был греком, а так он -- раблезианский. -- Неплохо. -- Что? -- Ловко она сыграла. Она сделала все, чтобы вы убили меня. Вместо того чтобы заливать огонь водой, она подлила в него бензин. Что дальше, Фил? Его избитая морда вдруг стала мне симпатична. Занятная штука жизнь, а? Пять минут назад мы молотили друг друга, а сейчас я называю его Филом, а он даже не думает обижаться. -- Я отправился вас искать и, проходя ландами, увидел вашего слугу, выходившего из дома старой пьянчужки. Я бросился к ней, чтобы расспросить о вас, но она или ничего не знала, или не захотела сказать. Я начинаю серьезно волноваться за Берю. Меня бы не удивило, если дела моего доблестного напарника пошли бы паршиво. Я облокачиваюсь на камин и, разглядывая в зеркале отражение привлекательной физиономии, обращаюсь к нему со следующими словами: -- Сан-А, дружок, у тебя была куча подозреваемых: лже-Дафна, ee племянница, директор Мак-Орниш, сэр Конси и Джеймс Мейбюрн. Теперь остались только трое. Прежде чем приступить к основному блюду, то есть к старой леди и Синтии, почему бы не разобраться с Мак-Орнишем? Оба сэра не нарушают моих раздумий. Обернувшись, я вижу их стоящими навытяжку, в смокингах. -- Фил, -- спрашиваю я, -- какие у вас отношения с Мак-Орнишем? -- Неплохие, а что? -- Позвоните ему и попросите прийти сюда. -- Сейчас? -- Да. Скажите, что речь идет о крайне важном деле и вам нужна его помощь. Если он вас станет расспрашивать, скажите, что не можете говорить по телефону Сын баронета подчиняется. Он звонит в Стингинес Кастл. Наконец трубку снимают, и, по счастью, это Мейбюрн. Фил называется и просит своего бывшего слугу позвать директора завода. Я беру отводной наушник и слышу сонный голос Мак-Орниша: -- Что случилось, сэр Конси? -- Очень серьезное происшествие. Умоляю вас, приезжайте ко мне, на Грейтфорд энд Файрльюир-стрит. -- Не... -- Не задавайте вопросов, это ужасно. А главное, не говорите дамам. Я рассчитываю на вас, Мак-Орниш! Он кладет трубку на рычаг, что является наилучшим способом положить конец всяким объяснениям. -- Теперь нам остается только ждать, -- говорю я, тоже кладя наушник. -- Виски? -- предлагает сэр Конси. -- Охотно... Пока он наполняет три стакана, я размышляю. Я думаю, что отношения между Синтией и Филипом были ненормальными. По всей очевидности, она плевала на этого парня, как на прошлогодний снег. Однако раз она не просто встречалась с ним, а даже была помолвлена, он представлял для нее какой-то интерес. Какой, вот в чем вопрос. Теперь я знаю, что не тетя Дафна настаивает на этом браке, потому что тетя Дафна протянула ноги больше двух лет назад. Тогда кто? -- Скажите, Фил, как вы познакомились с Синтией? -- Мой отец и я нанесли визит вежливости леди Мак-Геррел, когда она приехала в Стингинес Каста. -- Ваш отец был с ней знаком? -- Встречался раз лет двадцать назад на каком-то приеме. Старуха жила в Лондоне и сюда приезжала только на Рождество. -- И это была любовь с первого взгляда? -- С моей стороны да. -- А с ее? -- Вначале она даже не обращала на меня внимания, и вдруг однажды... У него перехватывает горло. -- Господи, это правда. -- Что правда? -- Она пришла сюда совсем одна. Представляете себе мое удивление, когда я открыл дверь и оказался нос к носу с ней? -- Что она хотела? Он с горечью качает головой. Его горло издает стон, а избитая физиономия выражает большую душевную боль. -- Мой отец возглавляет много различных фирм и компаний. Он чудовищно увеличил свое состояние. -- Не жалуйтесь, дружище, -- насмешливо замечает сэр U`ccp`bemr. -- Он стоит во главе фирм, ведущих общественные работы, транспортных компаний, разводит овец, выращивает рожь и ячмень, а также контролирует пароходную линию Шотландия -- Ирландия. Ею руковожу я. Это моя игрушка. Он передал ее мне, потому что она работает как часы, сама, а моя роль состоит только в том, чтобы зайти время от времени в кабинет и выкурить там сигарету. -- Хорошая игрушка. -- Отец считает меня полным ничтожеством, -- жалуется сэр Конси. -- Вы сказали, что Синтия пришла к вам. Что она хотела? -- Она узнала, что я возглавляю эту компанию, и попросила меня взять туда на работу одного ее друга, француза, с которым познакомилась в Канне. Это было очень сложно, потому что иностранцы не могут занимать офицерские должности в нашем флоте, даже торговом, не получив британского подданства. -- И что же вы сделали? -- Я все-таки нанял того парня, и мы закрыли глаза на этот случай. -- Каковы его обязанности в компании? -- Он первый помощник капитана одного из наших судов, "Рози Лиф", которое ходит между Дублином и Айром. -- Его имя? -- Фелисьен ДелЕр. Я записываю. Мне становится понятно, откуда берутся наркотики. В Ирландии находится один из крупнейших в Европе аэропортов, Шэнон, промежуточный пункт линий Америка -- Европа. Эти люди, очевидно, получают героин из Штатов по воздуху, ДелЕр переправляет его морем из Ирландии в Шотландию, а здесь его обрабатывают известным нам способом и отправляют на экспорт... Мы осушаем уже третий стаканчик виски, когда звонит Мак- Орниш. Глава 17 В комнату сэра Конси входит Мак-Орниш, еще более круглый, более розовый и более любезный, чем всегда. Когда он замечает меня, его лицо освещается счастливой улыбкой. -- Я думал, вы вернулись во Францию, дорогой мистер Сан- Антонио. -- Я сгонял туда-обратно, мой добрый друг. Шотландия похожа на ее виски: если раз попробовал, уже не забудешь... Говоря, я подхожу к толстяку и в тот момент, когда он менее всего этого ожидает, произвожу. захват. Мак-Орниш оказывается на полу с заломленной за спину рукой и, болтая своими короткими ножками, отчаянно вопит: -- Да что на вас нашло! Какая неудачная шутка! Господа, что это такое? -- Заткнись! -- говорю я по-английски. Одновременно я ощупываю карманы директора. В них только бумажник и деньги. -- Это нападение. О господи! -- возмущается толстяк. -- Куда вы дели свой револьвер? -- спрашиваю я, отвесив ему удар ребром ладони по физиономии. -- У меня нет никакого револьвера! -- стонет он. -- Пузырь надутый! На ужине он у вас был! Он садится на пол, достает платок и вытирает лоб. -- Это правда, -- признает он, не особо смущаясь, -- но на следующий же день я отнес его шерифу. -- Простите? Его пухлая физиономия становится фиолетовой от волнения. Он смотрит на Сан-А, на сэра Конси и его друга. -- Ну да. Я нашел этот револьвер во дворе завода и сунул в карман, потому что такие предметы лучше не оставлять на дороге, тем более он был заряжен. На следующий день я отнес его в полицию. Если не верите мне, можете сходить туда и убедиться. Он со стонами поднимается на ноги. -- Что за манеры, -- протестует он. -- Обращаться со мной как с каким-нибудь бандитом! Джентльмены, вы потеряли голову или пьяны? А этот телефонный звонок посреди ночи? Гм! Он сильно возмущен. Его история с пушкой кажется мне правдоподобной. Итак, у меня стало еще одним подозреваемым меньше. Тогда я открываю ему, кто я такой и зачем приехал сюда. Он не может прийти в себя. -- Леди Мак-Геррел замешана в торговле наркотиками! Даже не думайте об этом! -- Леди Мак-Геррел умерла двадцать пять месяцев назад, джентльмены, и не от закупорки кишечника. Восклицания, изумление. -- Объяснения позднее, -- останавливаю я их. -- Мак-Орниш, у вас есть ключи от завода? -- Естественно! -- Тогда поехали туда! -- Что? -- Быстро! Сказано -- сделано. Мак-Орниш, двое парней в смокингах и я, единственный и всегда любимый сын Фелиси, садимся в мою катафалкообразную "бентли". По дороге я забрасываю директора вопросами. Он дает удовлетворительные ответы, которые меня просвещают. Например, я узнаю, что по бутылкам разливают один бак в день и иногда по приказу миссис Дафны дневную продукцию увозит грузовик, который якобы доставляет ее друзьям старой леди (чему я охотно верю). -- Старая пройдоха была в курсе розлива скотча из баков по бутылкам? -- Каждый вечер миссис Мак-Геррел указывает мне, из какого бака следует завтра разливать виски. Я всегда считал это старческим маразмом. Странный маразм! Это просто-напросто ключ к разгадке подпольного бизнеса. Ночью Синтия или другой сообщник высыпал героин в указанный бак. За ночь наркотик растворялся, а на следующий день виски с приправой, разлитое по бутылкам, забирали другие сообщники, которые посылали его потребителям. Однажды произошла ошибка и месье Оливьери получил ящик виски с наркотиками. Роковая ошибка (роковая главным образом дли Оливьери) и позволила раскрыть всю хитрость. -- Почему вы хотите осмотреть завод в такой час? -- беспокоится Мак-Орниш. В такой час! Сколько раз я слышал это возражение! С ума сойти, как люди беспокоятся о времени! -- Я хочу не осматривать завод, а только заглянуть в подвал. Мы направляемся туда спортивным шагом. Под ошеломленными взглядами моих спутников иду прямо к баку с трупом. Возле него огромная лужа. Я залезаю на него и издаю крик отчаяния. Мою дырку заделали. Поверх нее теперь набит деревянный диск. Я просекаю все в одну секунду. Эти гады схватили Берю, убили ecn, как того типа, и решили, что они составят друг Другу компанию. Проклятье! Три раза проклятье! Мой бедный Берю! Придя открывать бак, они увидели, что я выпилил дырку в крышке... -- Быстро! Клещи, долото, молоток! Господа в смокингах протягивают мне инструменты. Это зрелище я никогда не забуду. Я срываю деревянный диск, потом крышку. Мои предчувствия оправдываются. Вместо одного в виски плавают два трупа: человека с кобурой и Берюрье. Я кричу остальным, чтобы они помогли мне. Ударами кувалды мы разбиваем верх бака. Я беру Берюрье за одну руку, сэр Конси за другую. Мы вынимаем его из этого странного саркофага и кладем на пол. По моим щекам бегут слезы. Мой храбрый, мой верный Берю! Умер утопленный! Правда, в виски, но все равно утопленный! Значит, конец его словесным ляпам, его ругани, его обжорству и бесценным замечаниям? И вдруг сквозь застилающий глаза туман я вижу, как огромная мокрая масса шевелится, а пьяный голос затягивает песню: "Чешите шерсть, мы же матрасники". Да, это Берю... "Мы матрасники, братцы, мы матрасники". Я не знаю автора этого шедевра французского фольклора, но будь он благословен за ту радость, что доставил мне своей песней! Закутанный в. одеяло и удобно лежащий на диване в кабинете Мак-Орниша, Толстяк щелкает зубами. Его тошнит, и он периодически пачкает пол. Бедняга проглотил, должно быть, не меньше двух литров скотча! -- Что с тобой случилось? -- спрашиваю я. Его снизу доверху сотрясает дрожь, и он смотрит на меня налитыми кровью глазами. -- А, ты вернулся, комиссар хренов! -- булькает он. -- Не слишком... ик!.. быстро. Слушай, я... ик!.. тебе скажу одну вещь. Нельзя зарекаться на будущее, но... ик!.. я больше никогда не буду пить виски! Какая же это гадость! Ик... -- Ну, мой бледнолицый брат, приди в себя и рассказывай! Он разглядывает моих спутников. -- Какого хрена тут надо... ик!.. этим типам? И чЕ они на меня пялятся, как... ик! -- Они помогли мне вытащить тебя из бака. Ты чуть не утонул, Берюрье! В это невозможно поверить! Давай объясни! -- У вас не найдется немного воды? -- бормочет он. Я знаю, что мы живем в эпоху сенсаций, но все-таки услышать, как Толстяк просит воды, это огромное потрясение. Ему приносят стакан воды, и, к моему огромному облегчению, он выливает ее себе на затылок. -- У меня жуть как болит башка, корешок! Эти сволочи отвесили мне по кумполу такой удар дубинкой, что от него у быка запросто бы отлетели рога! -- Наверное, твои крепче приросли. Рассказывай, как все произошло. Он рыгает с такой силой, что Мак-Орниш отлетает к стене, потом громко чихает. -- Эта мерзость виски у меня повсюду, я ей совершенно пропитался... Значит, так, пока тебя не было, я следил за всей компанией из дома Глэдис... Насчет этого (он показывает на Мак- Орниша) сказать нечего Но вот этот (он изысканно тычет пальцем в сэра Конси) устроил в замке большой шухер! Я наблюдал за ним в бинокль. Он так орал, что я удивлялся, как это его не слышно Наконец он ушел Я отчалил от Глэдис, чтобы постараться узнать, что он затевает... Берю замолкает. -- Бр-р, эта гадость сожгла мне весь желудок. Отныне я буду пить только мюскаде и божоле, даю тебе слово. -- Спасибо, я тщательно сберегу его. Продолжай. -- Думаю, -- рассуждает Толстяк, -- что я сделал глупость. -- Какую? -- Что вернулся в замок. -- Ты вернулся в замок? -- Да, через черный ход. Я пришел потихоньку и сказал лакеям, что забыл в своей комнате часы. Я сходил туда и спрятался в маленькой каморке как раз рядом. -- Придурок! -- бешусь я. -- Я ведь тебе говорил, чтобы ты был крайне осторожен. -- Вся разница между мной и Байардом состоит в том, -- сообщает он, -- что на мне нет доспехов, запомни это, комиссар... -- Хватит! Продолжай. -- Я прождал несколько часов в темноте Хотел, чтобы лакеи подумали, что я свалил, сечешь? -- Еще бы. Дальше. Остальные, по крайней мере сэр Конси и сэр Констенс Хаггравент, которые закончили Оксфорд и владеют французским, с Молчаливым вниманием слушают его. Мак-Орниш же поочередно разглядывает нас, стараясь по нашим физиономиям понять, о чем говорит Берюрье. -- Я дождался ночи, чтобы предпринять вылазку, -- продолжает спасенный из виски. -- Мне потребовалось много терпения, чтобы досидеть. -- Ты заснул? -- догадываюсь я. Он краснеет -- Скажем, чуток подремал. В этой каморке было невесело, а я всегда был подвержен кастрации Сэр Констенс Хаггравент поворачивается ко мне с озабоченным видом. -- Кажется, это также называется клаустрофобией? -- Кажется. -- Спасибо. -- Я могу говорить? -- возмущается Толстяк, который боится снизить эффект рассказа так же, как кастрации. -- Можешь. -- Тогда я пошел по хибаре. Поскольку я ее знал, то неплохо ориентировался... Я спустился и увидел свет в салоне. Я подошел, пригнулся заглянуть в замочную скважину и увидел блондинку совсем одну. И вдруг я получил по башке жуткий удар! Могу тебе сказать, что у меня звезды посыпались из глаз. Я сразу отрубился, как будто ток выключили. -- А потом? -- Потом ничего. Я ничего не помню. Хотя, если задуматься, мне кажется, меня везли на машине. Когда я очнулся, то уже плавал в этой пакости. Я стал Тонуть, от того и очухался. В тот момент, когда я уже совсем подыхал, мне удалось вдохнуть. Для этого я встал на какую-то кучу, тоже находившуюся в баке. Держа морду возле крышки, я мог немного дышать. Вдруг моя нога соскользнула, я нырнул вниз и наглотался. Он замолкает. -- Это все, -- говорит он. -- Кажется, мы пришли вовремя, чтобы вытащить тебя. -- Мне тоже так кажется, -- Куча, о которой ты говоришь, это труп, дружище. -- Не может быть. -- И ты остался в живых потому, что тебя бросили в бак. Твой вес выплеснул часть виски, что позволило тебе высунуть твою великолепную морду из жидкости. Я поворачиваюсь к сэру Конси. -- Ну что, Фил, вы все еще сомневаетесь? -- Нет, комиссар. Я слишком поздно понял, что влюбился в монстра. -- А что теперь? -- спрашивает Мак-Орниш, которому пересказали по-английски приключения Берю. Я стою возле окна его кабинета и смотрю на унылый двор завода. Я думаю, вернее, советуюсь с самим собой. -- Теперь начнем охоту. Мак-Орниш, позвоните в Стингинес Кастл. Попросите Синтию и скажите ей, что случилось большое несчастье: Конси нашел меня и убил. Вы ей скажете, что он хочет в последний раз встретиться с ней перед тем, как сдаться, сечете? -- Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, но сделаю то, что вы говорите. И звонит малышке. Все проходит великолепно, и бедная мисс Синтия, перепугавшись, отвечает, что согласна на прощальную встречу со своим женихом-убийцей. Мак-Орниш кладет трубку. -- Отлично, -- хвалю его я. -- Теперь, поскольку вы знакомы с шерифом, позвоните ему и попросите приехать в Стингинес Кастл. Пусть он возьмет с собой одного из своих людей и запасется наручниками. Мак-Орниш, убежденный моим тоном, набирает номер, но кладет трубку, сообщив: "Занято". Пауза. Он набирает номер снова. На этот раз ему отвечают. -- Мак-Хесдресс? -- спрашивает Мак-Орниш. Директор говорит шерифу то, что я ему велел. Тот долго отвечает, и Мак-Орнишу приходится слушать. Закрыв микрофон трубки ладонью, он ошеломленно шепчет мне: -- Ему только что позвонила Синтия. Это с ней он разговаривал. Она попросила его немедленно приехать в Стингинес Каста арестовать ее жениха, который совершил большую глупость! Бедняга Конси со стоном падает на стул и, обхватив голову руками, начинает рыдать. Мне его жаль. -- Ну, Фил, -- успокаиваю его я, -- мужайтесь. Девчонки никогда не стоят слез, которые мы по ним проливаем! Потом я делаю Мак-Орнишу знак заканчивать разговор с шерифом. Глава 18 Мы, Берюрье и я, сидим в засаде в кустах парка, тогда как трио, состоящее из Конси, Мак-Орниша и Хаггравента, поднимается по ступенькам крыльца. Когда они вошли внутрь, я делаю Толстяку знак следовать за мной. Шагая, Берю производит шум мочащейся коровы, потому что с его одежды стекло не все виски. Мы входим в холл и приближаемся к двери салона. Я слышу всхлипывания. -- О, Филип, -- рыдает красотка, -- почему вы не сдержались? Я одна во всем виновата! Если бы я не проявила слабость к этому проклятому французу!.. -- Вы действительно виноваты, Синтия, -- добавляет старуха лже- Мак-Геррел. -- После такого скандала вам остается только уйти в монастырь... Пауза. Ахи-охи, вздохи, всхлипы... -- Вот старая сволочь! -- шепчет мне на ухо Берю. Я приказываю ему заткнуться. За дверью Синтия, шмыгая носом, спрашивает: -- Как вы это сделали, Фил? По молчанию сэра Конси я понимаю, что его нервы на пределе и, если я сейчас не вмешаюсь, он на самом деле кого-нибудь убьет. Тогда я вхожу в салон. Увидев меня, Синтия становится зеленой, а руки тети Дафны начинают трястись явно не от ее преклонного возраста. -- Как видите, сердце мое, очень неплохо... -- Но, но... -- блеет потрясенная красавица. Настает черед Берюрье войти. Смятение дам достигает наивысшей точки. Войдя в салон, Берю чихает, вытирает повисшую на носу соплю и заявляет: -- Что скажете, суки? -- Употребление слова женского рода во множественном числе кажется мне в данном случае необоснованным, -- поправляю я. Сказав это, я подхожу к креслу на колесиках тети Дафны, хватаю его за спинку и толкаю. Калека падает на пол в громком шорохе юбок. -- Однако, комиссар! -- аристократически отчитывает меня сэр Констенс Хаггравент. Вместо того чтобы извиниться перед старушкой, я поднимаю ее за шкирку. Странное дело, она вдруг держится на своих двоих. -- Вот видишь, Стив, -- усмехаюсь я, -- я сэкономил твои денежки. Со мной тебе не придется отправляться в паломничество в Лурд! Лжестаруха выхватывает из-за пазухи парабеллум. Я ожидал фортеля в этом стиле, потому и не даю ему времени направить пушку на меня. Удар, захват, залом руки. Пистолет летит через салон, потом за ним в том же направлении следует парик. Наконец разорванная блузка открывает атлетический торс в майке. -- Представляю вам Стива Марроу, джентльмены, -- объявляю я. Представив, я сбиваю его лучшим апперкотом в моей жизни, потом срываю остатки блузки и при помощи виски "Мак-Геррел" смываю грим. Перед нами предстает парень лет тридцати. -- Перед вами убийца Дафны Мак-Геррел и одного господина, который, если мои умозаключения верны, работал на американское Управление по борьбе с наркотиками. Правда, Синтия? Она валится а широкое кресло. Ее ноздри сжимаются, глаза закатываются. Однако она соглашается. -- Тот парень был мой коллега. Мы оба занимались этим делом, разматывая ниточку с двух сторон: он с начала, а я с конца... Мы встретились слишком поздно. Его убил Марроу, не так ли? Она взмахивает ресницами в знак согласия. -- Гениальная выдумка с могилой в баке. А маленький наезд в тупике у завода тоже Марроу? Новое согласие. Я подхожу ближе и смотрю на нее. -- В Ницце Стив и вы, Синтия, задумали безумное предприятие. Настолько безумное, что оно продержалось два года. Это -- рекорд! -- Объясните, -- умоляет сэр Конси. Я смотрю на Берю, который снова уложил Марроу ударом по зубам, потому что актер пытался подняться. -- Объяснения будут быстрыми, Фил. Настоящая Дафна была жуткой мегерой, много лет издевавшейся над своей племянницей. Надеюсь, из-за этого жюри присяжных проявит к Синтии некоторую снисходительность. Малышка задыхалась под властью своей тетки. Ей надо было найти себе отдушину, и она стала ходить в более или менее сомнительные бары. Чтобы проделывать ночные вылазки, она начала давать старухе снотворное. Однажды ночью она познакомилась с этим проходимцем... -- С этим, что ли? -- спрашивает Гигант Мысли, отвешивая Марроу удар ботинком по морде. -- С ним самым. Бывший актер-неудачник, связавшийся с торговцами наркотиками, стал любовником Синтии. Для нее, ndhmnjni несчастной девушки, он стал спасителем. Она превратилась в его вещь. Однажды в голову Стиву пришла потрясающая идея: убить старуху и занять ее место в доме. Это было менее безумно, чем кажется на первый взгляд. Дафна жила в Ницце одна, ни с кем не общалась, порвала все связи с немногочисленными родственниками. Отличная добыча! Они убили старуху (при каких обстоятельствах, мы скоро выясним) и начали сказочную жизнь... У них были деньги, свобода, они любили друг друга. Но через некоторое время произошла катастрофа: погиб Мак- Геррел, возглавлявший завод по производству виски и распоряжавшийся семейным состоянием. Что делать? Полагаю, Стив сохранил добрые отношения с наркодельцами и они на него немного надавили. Играя роль с дьявольской дерзостью и большим талантом, по-прежнему при помощи Синтии, он приехал в Стингинес. Завод сам по себе уже ничего не стоил и, по общему мнению, был в упадке. Они сделали его перевалочным пунктом в контрабанде наркотиков... Я похлопываю Синтию по плечу: -- Вы ведь сразу поняли, что я полицейский? -- Мы думали, вы расследуете исчезновение американского сыщика. -- Поэтому вы действовали осторожно, ограничившись плотным наблюдением за мной. В ту ночь, когда я обыскивал завод, Марроу следил за мной, не так ли? -- Да. -- Он угнал со стройки Конси их машину, чтобы в худшем случае навести подозрения на Филипа? -- Да. -- Вас защищала безупречная репутация. Пока фальшивую Дафну считали настоящей, вам нечего было бояться. Еще бы: старая больная леди, благочестивая, благородного происхождения и такая мужественная -- Я перехожу к другой теме: -- Где был убит американский полицейский? -- В парке. Он подсматривал в окно кабинета. Мы заметили его случайно и подстроили ловушку. Я заняла место тети в кресле, стоявшем к нему спиной, а тем временем Стив... -- Потом вы отвезли тело на завод? -- Да. -- И когда волокли его по двору; у него выпал револьвер. -- Я знаю, -- говорит она. -- Мак-Орниш нам сказал, что нашел оружие... -- Ваша организация большая, лапочка? -- Да, довольно большая, -- шепчет она. -- Но я знаю намного меньше, чем Стив. Вот это да! Она уже сейчас все валит на него! Вот они, женщины! Готовы на любые безумства ради своих парней, пока те доставляют им кайф, а чуть становится паршиво, бросают их. -- Доверьтесь людям Ярда, они сумеют его разговорить. Мы получим имена и адреса европейских корреспондентов. Лично я с удовольствием займусь французской группой. Снаружи слышится звук подъехавшей машины. Гулкие шаги в коридоре. Входит рыжий гигант. Сколько же рыжих я видел во время этого задания! Целый парад. Этого хватит, чтобы на всю оставшуюся жизнь отвратить вас от моркови. Это шериф Мак-Хесдресс. Он подходит к Синтии и с улыбкой говорит: -- Надеюсь, я не слишком задержался, мисс? Моя машина никак не заводилась -- Он замолкает, увидев лежащего на полу в задравшихся юбках Стива Марроу. Наступает глубокая тишина, едва нарушаемая бульканьем. Это Берю, успевший забыть свою клятву, пьет "Мак-Геррел". Заключение В три часа пополудни следующего дня я открываю дверь моего дома в Сен-Клу. И кого я вижу на пороге? Фелиси! Мою славную, дорогую, чудесную Фелиси. Я бросаюсь к ней. -- Уже вернулась, ма? -- Как видишь. Без тебя отдых для меня не отдых, ты же знаешь. Она ведет меня в столовую, и я замираю, широко разинув рот. Ирэн, милашка, которую я подцепил в поезде, возвращаясь с Дордони, сидит там и спокойно вяжет. Увидев меня, она розовеет и заявляет: -- Как видите, я вас дождалась. Ваша мама очень милая, это она настояла... Обалдев от изумления, я бормочу: -- А, да! Конечно! Гм! Я -- то есть да... Однако... правда Мама потихоньку смеется над моим смущением, а я чувствую, что выставить эту девицу за дверь будет чертовски сложно. Господи, как же я от нее отделаюсь? Я занимаюсь этой проблемой, гораздо более деликатной и сложной, чем мое расследование, когда дверь с шумом распахивается и Толстяк, которого я высадил перед дверью его дома, врывается, ни с кем не здороваясь. -- Сан-А! -- вопит он, потрясая номером "Франс суар". -- Сан-А! Прочти вот это, черт подери! Я машинально беру брехаловку и читаю на первой странице: ЧУДОВИЩЕ ОЗЕРА СТИНГИНЕС (ШОТЛАНДИЯ) НЕ БЫЛО СКАЗКОЙ. -- Будешь знать, как утверждать, что я вру, лопух! -- рявкает Берю. Раздраженно пожав плечами, я продолжаю чтение: Сегодня утром рыбаки, шедшие по берегу Стингинес Лоха, были потрясены, увидев среди утесников страшное животное, словно пришедшее из доисторических времен и принадлежащее, по всей вероятности, к семейству ящеров. Длина животного двадцать два метра от головы до хвоста. Оно имеет наспинные плавники и атрофированные лапы, наподобие крокодильих. Оно было убито кучно посаженными восемью пулями из пистолета калибра 7,65 французского производства. Музей Естественной истории предлагает тысячу фунтов стерлингов лицу, совершившему этот беспримерный подвиг. Я поднимаю качающийся от восхищения взгляд на Берю. -- Тысяча фунтов -- это сколько во франках? -- тихо спрашивает он. [1] Изготовлено и разлито по бутылкам Дафной Мак-Геррел, Шотландия (англ.). [2] По-французски слова "героиня" и "героин" звучат абсолютно одинаково, однаково, отсюда двусмысленность фразы Сан-Антонио. Здесь и далее примечания переводчика. [3] Монегасками называют жителей княжества Монако, в котором говорят на французском; монегаскского языка не существует. [4] Имя и фамилия дворецкого созвучны французской фразе: "Я люблю свои яйца". [5] Нетитулованное, но имеющее родовой герб дворянство (в отличие от титулованного -- нобилити).