Сидни Шелдон. Лицо без маски 1 Высокий худощавый человек в желтом макинтоше свернул на Лексингтон-авеню и смешался с прохожими. Он шел довольно быстро, хотя и не так поспешно, как другие пешеходы, спасавшиеся он холода. Шел с высоко поднятой головой, занятый собственными мыслями, и казалось, не заметил, как на него кто-то наскочил. Наконец-то покинув чистилище, в котором его так долго держали, он направлялся домой, чтобы сказать Мэри: все позади, их ждет прекрасное будущее, ни облачка на горизонте. И представил себе, как озарится ее лицо. На углу 59-й улицы желтый светофор переключился на красный, и человек остановился посреди нетерпеливой толпы. В нескольких футах поодаль возле большой кружки стоял Санта-Клаус из Армии Спасения. Человек нащупал в кармане несколько монеток и бросил в кружку - на счастье. И в это мгновение кто-то ткнул его в спину. Удар был жалящий, сотрясший все тело. Наверное, какой-нибудь забулдыга, принявший по случаю праздника, вздумал заявить о своем дружеском к нему расположении. Или Брюс Бойд. Брюс никогда не мог рассчитать свою силу и еще не отделался от мальчишеской привычки мучить его. Хотя Брюса человек не видел больше года. Он хотел обернуться и взглянуть на обидчика, но тут колени его начали подкашиваться. Тело медленно оседало на тротуар, причем он видел это как бы со стороны. Затем почувствовал в спине острое, все шире расползающееся жжение. Дыхание перехватило. Перед глазами поплыли туфли, ботинки, сапожки, словно живущие собственной жизнью. Немела щека на обледеневшем асфальте. Он знал, что не должен здесь лежать. Решил позвать на помощь, открыл рот, и... на подтаявший снег хлынул горячий красный поток. Оцепенев от потрясения, он провожал взглядом дымящийся ручеек, потекший в сточную канаву. Боль нарастала, но это пустяки, у него ведь добрые вести. Он свободен. Он скажет Мэри, что совсем освободился. И прикрыл глаза, ощутив резь от нестерпимой небесной белизны. Подмораживало, но ему уже было все равно. 2 Кэрол Робертс услышала, как открылась и закрылась дверь приемной, вошли мужчины, и даже не взглянув на них, нутром почуяла, кто они такие. Их было двое. Первому лет сорок пять. Здоровенный "папочка", более шести футов ростом, сплошные мускулы. Массивная голова, глубоко посаженные голубовато-серые глаза и жестко очерченные губы. Второй помоложе, с нежными чертами лица. Глаза карие, взгляд живой. Вроде совсем разные мужики, а все же, как показалось Кэрол, могли бы быть однояйцовыми близнецами. Конечно, полицейские, подсказало чутье. Мужчины направились прямо к ее столу, и она почувствовала, как под мышками побежали капельки пота, - тут никакой дезодорант не спасет. Мысли лихорадочно проносились в голове: чего они явились, какую оплошность она допустила? Чик? Господи, он уже полгода не попадал в передряги. С той самой ночи, когда сделал ей предложение и пообещал уйти из банды. Брат Сэмми? Он служил в ВВС, на другом конце света, и вряд ли эти "папочки" стали извещать ее, если бы с ним что-нибудь случилось. Нет, они пришли арестовать ее. Ведь у нее в сумочке травка, небось, настучал какой-нибудь ублюдок. Но почему их двое? Кэрол уговаривала себя: "Они не посмеют тронуть. Я уже не та безропотная шлюшка из Гарлема, над которой можно измываться. Я секретарша одного из самых крупных психоаналитиков в стране". - Чем могу быть полезна? - спросила она подчеркнуто безразличным тоном. В этот момент старший детектив заметил расползающееся пятно пота на ее платье. На всякий случай зафиксировав достойную внимания информацию, он вытащил складень из потертого кожзаменителя, раскрыл его и предъявил свою служебную бляху. - Лейтенант Макгриви, девятнадцатый полицейский участок. - Затем указал в сторону напарника: - Детектив Анжели. Мы из уголовного отдела. Уголовного? Рука Кэрол непроизвольно дернулась. Чик! Кого-то пришил. Нарушил свое обещание и вернулся в банду. Сам участвовал в грабеже и кого-то кокнул. Или его убили? Они пришли сказать ей об этом! Она почувствовала, что пятно от пота стало еще больше, и вдруг осознала: этот Макгриви все-все замечает. Ведь она и эти чертовы "макгриви" понимают друг друга без слов. С первого взгляда, будто знают друг друга сотни лет. - Нам бы хотелось повидать доктора Джада Стивенса, - сказал молодой детектив. Голос мягкий и вежливый, под стать внешности. В руках небольшой сверток: оберточная бумага перевязана бечевкой. Лишь через секунду до нее дошел смысл сказанного. Это не Чик. И не Сэмми. И не травка. - Прошу прощения, - проговорила она, с трудом скрывая облегчение. - У доктора Стивенса пациент. - Это займет всего несколько минут. Нам нужно задать ему несколько вопросов. - Макгриви помолчал. - Мы можем сделать это либо здесь, либо в участке. Она в недоумении смотрела на них. Какого черта этим двум из уголовки надо от доктора Стивенса? Что бы там ни было в башке у полицейских, доктор не сделал ничего плохого. Она слишком хорошо его знает. ...Давно ли это было? Четыре уже года. И началось при ночном разбирательстве в суде... Кэрол крупно "повезло" - опять председательствовал судья Мэрфи. Всего две недели назад он смилостивился и отпустил ее с испытательным сроком. Так сказать, за первое нарушение. Тогда эти ублюдки впервые ее сцапали. И уж теперь она отдавала себе отчет: судья будет строго следовать букве закона. Заканчивали слушание очередного дела. Высокий спокойный человек, стоящий перед судьей, что-то говорил о своем подопечном, трясущемся толстяке в наручниках. Должно быть, адвокат, подумала она, глядя на говорившего. Такому красавчику легко довериться, толстяку повезло, можно позавидовать. А у нее никого нет. Судья Мэрфи посмотрел на Кэрол, затем в лежащее перед ним досье. Кэрол Робертс. Приставала на улице к мужчинам... Бродяжничество, наличие марихуаны, сопротивление при аресте... Последнее - настоящая туфта. Полицейский пихнул ее, а она врезала ногой ему по придаткам. В конце-то концов, американская она гражданка или нет?! - Ты ведь была здесь несколько недель назад, Кэрол? Она решила уклониться от прямого ответа: - Кажется, ваша честь. - И я дал тебе испытательный срок. - Да, сэр. - Сколько тебе лет? Она знала, что это спросят. - Шестнадцать. Сегодня у меня день рождения. Поздравляю себя с днем рождения!.. - И расплакалась. Горькие рыдания сотрясали тело. Высокий спокойный человек стоял сбоку, около стола, собирал бумаги и складывал в кожаный кейс. Услышав рыдания, он поднял глаза и остановил взгляд на Кэрол. Потом перекинулся с судьей Мэрфи несколькими словами. Тот объявил перерыв, и они оба прошли в кабинет. Через пятнадцать минут судебный исполнитель препроводил туда же Кэрол. Спокойный человек что-то серьезно обсуждал с судьей. - Тебе везет, Кэрол, - сказал Мэрфи. - Получаешь еще один шанс. Суд отдает тебя под личную опеку доктора Стивенса. Так он лекарь! Да хоть бы Джек-Потрошитель! Лишь бы поскорее убраться из вонючего присутствия, пока не разнюхали, что она наврала о дне рождения. Доктор повез ее к себе, по пути болтая о всякой ерунде, на которую не нужно отвечать, - давал возможность прийти в себя. Он остановил машину перед шикарным домом на 71-й улице, около Ист-Ривер. И по тому, как швейцар и лифтер не моргнув глазом поздоровались с ним, можно было подумать, что он всякий раз среди ночи возвращается с шестнадцатилетней "ночной бабочкой". Кэрол никогда в жизни не бывала в такой квартире. В передней - телевизор, на экране которого можно было видеть вестибюль дома. Роскошная гостиная в белых тонах с двумя тахтами, обитыми светло-кремовым твидом. Между ними - кофейный стол со столешницей из толстого стекла. На стенах - полотна современной живописи. В углу бар из дымчатого стекла: полки уставлены хрустальными бокалами и графинами. Выглянув в окно, Кэрол увидела далеко внизу крошечные пароходики, плывущие по Ист-Ривер. - После судебных заседаний страшно хочется есть, - сказал доктор. - Сейчас сооружу ужин в честь дня рождения. Он повел ее в кухню, где быстро и искусно сервировал стол: мексиканский омлет, жареный картофель соломкой, хрустящая сдоба, салат и кофе. - Одно из преимуществ холостяцкой жизни. Могу сготовить, когда захочется. Ага, он холостяк. Если правильно себя повести, можно здорово поживиться. Когда Кэрол покончила с пищей, он отвел ее в спальню для гостей - небольшую комнату, выдержанную в голубых тонах, главное место в которой занимала огромная двуспальная кровать. Рядом стоял низкий испанский туалетный стол со светильниками из желтого металла. - Спать будешь здесь, - сказал он. - Сейчас принесу пижаму. Кэрол оглядывала со вкусом обставленную комнату и думала: "Ну, деточка, скидывай штанишки. С сопливой черной шлюхой желают поразвлечься". Полчаса она мылась под душем. А когда вышла из ванной, обернув блестящее тело полотенцем, пижама уже лежала на кровати. Кэрол понимающе ухмыльнулась, но не притронулась к ней. Сбросила полотенце и медленно пошла в гостиную. Этого озабоченного недоумка там не было. Заглянула в дверь небольшого кабинета. Он сидел за массивным столом, освещенным старомодной лампой. Стены от пола до потолка были заставлены книгами. Кэрол подошла сзади и поцеловала его в шею. - Пойдем, малыш, - прошептала она. - Я так тебя хочу, нет сил терпеть. - И прижалась к нему. - Чего мы ждем, кукурузина? Если ты не трахнешь меня немедленно, я рехнусь своим малым умишком. Какое-то время доктор разглядывал ее задумчивыми темно-серыми глазами. - Тебе мало неприятностей? - спросил он мягко. - Ты чувствуешь себя цветной, и тут ничего не поделаешь, но кто тебе сказал, что обязательно быть пропащей, курящей марихуану шестнадцатилетней потаскухой? Сбитая с толку, Кэрол уставилась на него, не понимая, чем не угодила. Может, для возбуждения ему нужно сначала помордовать ее? А может, он как преподобный поп Дэвидсон? Сначала помолится над черными прелестями, наставляя на путь истинный, а потом трахнет? Попытаемся еще раз. Она сунула руку ему между ног и стала гладить, шепча: - Ну давай, малыш. Поддай мне жару. Доктор легонько отстранил ее и усадил в кресло. Никогда еще Кэрол не была в таком обалделом состоянии. Не похож ведь на "голубого". Да разве по нынешним временам разберешь? - Какая у тебя проблема, малыш? Скажи только, как, и я все сделаю. - Ладно, - сказал он. - Давай потравим. - Поговорим, что ли? - Вот именно. И они говорили. Всю ночь. Это была самая необыкновенная ночь в жизни Кэрол. Доктор Стивенс спрашивал, что она думает о Вьетнаме, гетто, студенческих беспорядках. Всякий раз, когда казалось, будто Кэрол наконец поняла, что ему нужно, он переключался на другую тему. Они говорили о вещах, о которых она слыхом не слыхивала, и о том, в чем считала себя непревзойденной искусницей. Месяцы спустя она просыпалась ночью и лежала с открытыми глазами, пытаясь вспомнить то слово, мысль или магическую фразу, которая перевернула всю ее жизнь. Так ничего и не вспомнив, в конце концов сообразила: никакого магического слова не было. То, что сделал доктор Стивенс, было проще простого. Он говорил с ней. По-настоящему говорил, как никто и никогда. Он обошелся с ней, как с равной, чьи суждения и чувства заслуживают внимания. Во время того ночного бдения она вдруг заметила, что совершенно голая, и пошла в спальню надеть пижаму. Он последовал за ней, сел на край кровати, и они опять говорили. О Мао Цзэдуне, о хула-хупе, о противозачаточных таблетках. О матери и об отце, которые не состояли в законном браке. Она рассказывала ему о том, чего никогда никому не доверила бы. О вещах, засевших глубоко в подсознании. И наконец заснула в состоянии полной опустошенности. Как будто ей сделали серьезную операцию и выкачали целую бочку отравы. Утром после завтрака он дал ей сто долларов. Кэрол не сразу их взяла, а потом сказала: - Я наврала. Никакого у меня нет дня рождения. - Я знаю, - усмехнулся доктор. - Но мы не скажем судье. - И добавил изменившимся тоном: - Ты можешь взять эти деньги, выйти отсюда, и никто не будет докучать тебе до следующего раза, когда опять попадешь в полицию. - Помолчав, продолжал: - Мне нужна секретарша в приемную. Кажется, это то, что тебе нужно. Она с изумлением взглянула на него: - Шутите? Я не знаю стенографии, не умею печатать. - Могла бы научиться, если бы опять пошла в школу. Кэрол смотрела на него во все глаза. Наконец произнесла с воодушевлением: - Я никогда об этом не думала. Звучит шикарно! Ей не терпелось выбраться к чертям собачьим из этой фартовой хаты со стольником в кулачке и помахать им перед носом парней и девиц у Фишмана в Гарлеме, где тусуется их честная компания. На эти башли можно целую неделю балдеть до потери пульса. В аптеке Фишмана ей показалось, будто никуда и не отлучалась. Те же кислые рожи, та же унылая, скучная болтовня. Родной ее дом. Но из ума не шла квартира доктора. И дело не в обстановке, а в ощущении чистоты и спокойствия. Как будто маленький остров в каком-то совсем другом мире, куда ей предложили пропуск. Что она теряет? Можно ведь попробовать смеха ради, доказать доктору, что он ошибся - ни хрена из его затеи не выйдет. Сама себе несказанно удивляясь, Кэрол поступила в вечернюю умывальником, разбитым унитазом, рваной зеленой занавеской и продавленной железной койкой, на которой частенько выделывала разные трюки и разыгрывала целые представления. На этой койке она была прекрасной богатой наследницей в Париже, Лондоне или Риме, а лежащий на ней мужчина - красавец принц, умирающий от желания жениться на ней. И всякий раз, когда тот, испытав оргазм, отваливался, ее мечта умирала. До следующего раза. Даже не обернувшись, покинула меблирашку со всеми сказочными принцами и поселилась с родителями. Пока училась, доктор материально ей помогал. Школу закончила с отличием. Доктор присутствовал на выпускном вечере. Глаза ее сияли от гордости: в нее поверили, наконец она кем-то стала. Потом днем работала, а вечером посещала курсы секретарей. На следующий день после окончания расположилась в приемной доктора Стивенса и сняла собственную квартиру. Все эти четыре года доктор относился к ней с той же серьезной учтивостью, что и в первую ночь их знакомства. Сначала ждала каких-либо намеков на то, кем она была и кем стала. Но в конце концов поняла: док видит в ней ту, какая она есть сейчас. Делает все, чтобы помочь ей состояться как личности. Если у нее проблемы, всегда находит минутку обсудить ею. Чего бы она не сделала для него! Когда угодно спала бы с ним, даже убила бы ради него... И вот теперь два хмыря из уголовной полиции хотят его видеть. Макгриви терял терпение. - Ну, как там, мисс? - спросил он. - Мне приказано не беспокоить, когда доктор принимает больного, - ответила Кэрол и заметила, как потемнели глаза Макгриви. - Ладно, я позвоню. - Она схватила телефонную трубку и нажала кнопку селектора. Прошло полминуты, и послышался голос доктора Стивенса: - Да? - Здесь два детектива, хотят повидать вас, доктор. Они из уголовной полиции... - Им придется подождать, - спокойно сказал он и отключился. Кэрол почувствовала прилив гордости. Полицейские могут ввергнуть в панику ее, но им нипочем не лишить самообладания доктора. Она вызывающе посмотрела на них: - Вы слышали сами! - Ну и долго там будет пациент? - спросил Анжели, тот, что помоложе. Она взглянула на настольные часы: - Еще двадцать пять минут. Сегодня это последний. Мужчины переглянулись. - Подождем, - вздохнул Макгриви. Они сели. Макгриви внимательно рассматривал Кэрол. - Кого-то вы мне напоминаете, - произнес он. Ее не проведешь. Вынюхивает. - Общеизвестная истина, - парировала Кэрол. - Мы все на одно лицо. Ровно через двадцать пять минут Кэрол услышала щелчок замка на боковой двери, открывающейся из кабинета в коридор. А немного погодя другая дверь, ведущая в приемную, отворилась и на пороге появился доктор Стивенс. Какое-то время он разглядывал Макгриви. - Мы раньше встречались, - сказал он, - но где, - припомнить не могу. Макгриви небрежно кивнул: - Да... Лейтенант Макгриви. - И показал на спутника: - Детектив Фрэнк Анжели. Они обменялись рукопожатием. - Прошу вас, - пригласил доктор. Кабинет Джада был обставлен в духе гостиной французского загородного дома. Письменный стол отсутствовал. Лишь удобные кресла и несколько маленьких столиков, на которых стояли антикварные лампы. На полу - красивый большой ковер. В углу - кушетка, покрытая узорчатым шелком. Макгриви заметил, что на стенах нет никаких дипломов. Прежде чем прийти сюда, он навел справки. Если бы доктор Стивенс захотел, все стены мог увесить дипломами и всякими другими знаками отличия. - Я первый раз в кабинете психиатра, - сказал Анжели, явно под впечатлением. - Не отказался бы и свой дом обставить так. - Эта обстановка действует на моих пациентов расслабляюще, - сказал Джад просто. - Но я, между прочим, психоаналитик. - Прошу прощения, - произнес Анжели, - а какая разница? - На пятьдесят долларов в час дороже, - отозвался Макгриви. - Но мой напарник таких денег не стоит. Напарник. И здесь Джад вспомнил: предыдущего напарника Макгриви застрелили, а его самого ранили во время задержания в винном магазине четыре, нет, кажется, пять лет назад. За совершенное преступление арестовали мелкого хулигана Амоса Зифрина. Адвокат заявил о невменяемости клиента по причине безумия. В качестве эксперта защита пригласила Джада. Оказалось, Зифрин - безнадежно психически больной с прогрессирующим порезом. По представлению Джада он избежал смертного приговора и был отправлен в психиатрическую лечебницу. - Теперь я вас вспомнил, - сказал Джад. - Дело Зифрина. В вас всадили три пули, а ваш напарник был убит. - И я все помню, - промолвил Макгриви. - Из-за вас преступник не понес наказания. - Итак, слушаю. - Нам необходима кое-какая информация, доктор, - сказал Макгриви и кивнул Анжели. Тот начал возиться с бечевкой, которой был перевязан сверток. - Хотелось, чтобы вы кое-что опознали, продолжал Макгриви вполне обычным тоном, стараясь не насторожить доктора. Наконец Анжели развязал сверток и вынул желтый непромокаемый макинтош. - Вы его раньше видели? - Похож на мой, - удивленно сказал Джад. - Так и есть. Внутри ярлык с вашей фамилией. - Как он у вас очутился? - А как вы думаете? Полицейские больше не осторожничали. На их лицах появилось хищное выражение. Джад некоторое время пристально смотрел на Макгриви, затем взял с подставки на длинном низком столике трубку и стал набивать ее табаком. - Полагаю, вам лучше сказать, что все это значит, - спокойно произнес он. - Вопрос касается вашего макинтоша, доктор Стивенс, - ответил Макгриви. - Если это ваша вещь, мы хотим знать, как она оказалась за пределами дома. - Все очень просто. Утром моросило. Мой плащ в чистке, поэтому я надел желтый макинтош, в котором езжу на рыбалку. Один из моих пациентов был без плаща. Пошел сильный снег, и я одолжил ему свой. - Доктор вдруг замолчал, явно взволновавшись. - Что с ним случилось? - С кем? - поинтересовался Макгриви. - С моим пациентом, Джоном Хэнсоном? - Вот так, - мягко проговорил Анжели. - Не в бровь, а в глаз. Причина, по которой мистер Хэнсон не смог вернуть плащ сам, состоит в том, что он мертв. - Мертв? - Кто-то ударил его ножом в спину, - сказал Макгриви. Джад с недоверием смотрел на детективов. Макгриви взял у Анжели макинтош и, повернув его другой стороной, показал омерзительную прорезь. Вся спина была покрыта расплывшимися бурыми пятнами. - Кому понадобилось его убивать? - Мы надеялись услышать это от вас, доктор Стивенс. Ведь вы его психоаналитик. Джад беспомощно развел руками: - Когда это произошло? - Сегодня в одиннадцать утра, - сказал Макгриви. - На Лексингтон-авеню, в квартале от вашего кабинета. Десятки людей должны были видеть, как он упал, на все торопились домой, чтобы подготовиться к Рождеству, и он лежал на снегу, истекая кровью. Джад так сильно вцепился в край стола, что у него побелели суставы. - В котором часу здесь был Хэнсон? - спросил Макгриви. - В десять утра. - Как долго длится прием, доктор? - Пятьдесят минут. - Он сразу ушел? - Да. Уже ждал следующий пациент. - Хэнсон вышел через приемную? - Нет. Мои пациенты входят через приемную, а выходят вон там. - Доктор показал на дверь, ведущую в коридор. - Таким образом они не встречаются друг с другом. Макгриви кивнул: - Итак, Хэнсон был убит через несколько минут после того, как он вышел отсюда. Зачем он посещал вас? Джад ответил не сразу: - Извините. Я не вправе обсуждать отношения между врачом и пациентом. - Но ведь кто-то убил его, - сказал Макгриви. - Вы могли бы помочь нам найти этого человека. Трубка Джада погасла. Он не спеша раскурил ее. - Как давно он начал посещать вас? - На этот раз вопрос задал Анжели. - Уже три года, - промолвил Джад. - А что у него были за проблемы? Джад молчал. Он вспомнил, как сегодня выглядел Джон Хэнсон - взволнованный, улыбающийся, страстно желающий насладиться вновь обретенной свободой. - Он был гомосексуалистом. - Еще один красавчик, - с горечью сказал Макгриви. - Был гомосексуалистом, - подчеркнуто повторил Джад. - Хэнсон вылечился. Я сказал ему, что больше ходить ко мне не нужно. Он мог воссоединиться с семьей. У него жена и двое детей. - У педика семья? - Так часто бывает. - Возможно, один из друзей-гомиков не захотел терять его. Они подрались. Тот разозлился и всадил нож в спину. Джад задумался. - Возможно, - неуверенно произнес он. - Но я бы отверг эту версию. - Почему? - спросил Анжели. - Потому что у Хэнсона не было гомосексуальных контактов более года. Скорее всего кто-то напал на него сзади. Иначе Хэнсон смог бы за себя постоять. - Храбрый женатый педик, - угрюмо процедил Макгриви. Он вынул сигару и закурил. - Только кое-что рушит версию насчет внезапного нападения. В кармане убитого обнаружен кошелек, а в нем более ста долларов. - Он наблюдал за реакцией Джада. - Если искать психа, это упростит дело, - вставил Анжели. - Необязательно, - возразил Джад. Он подошел к окну. - Посмотрите на толпу внизу. Один из двадцати находится, был или будет на излечении в психиатрической больнице. - Но если человек безумный?.. - Это не обязательно проявляется во внешности, - объяснил Джад. - На каждый очевидный случай сумасшествия по крайней мере десять нераспознанных. Макгриви слушал Джада с явным интересом. - Вы много знаете о человеческой природе, не так ли, доктор? - Нет такого понятия, как человеческая природа, - сказал Джад. - Или природа животных. Попытайтесь вычислить среднюю величину между кроликом и тигром, между белкой и слоном. - Вы давно занимаетесь психоанализом? - Двадцать лет. А что? Макгриви пожал плечами: - Вы интересный мужик. Бьюсь об заклад, многие пациенты влюбляются в вас, а? В глазах доктора появились льдинки: - Не понимаю сути вопроса. - Ну-ну, доктор, не притворяйтесь. Мы люди цивилизованные. Входит сюда "голубой", видит красивого молодого врача, с которым можно поделиться своей бедой. - Макгриви заговорил доверительно: - Неужели вы хотите сказать, что за три года, проведенные на вашем диване, Хэнсон ни разу не воспылал к вам? Джад смотрел на него потухшим взглядом. - Вот это вы и вкладываете в понятие "цивилизованный человек", лейтенант? Однако привести Макгриви в смущение было не так-то просто. - Но такое ведь могло случиться. И более того: вы сказали Хэнсону, что отныне встречи прекращаются. Возможно, ему это не понравилось. За три года он к вам привык. И вы подрались. Лицо Джада потемнело от гнева. Анжели попытался разрядить обстановку: - Быть может, у кого-то была причина ненавидеть его, доктор? Или он кого-нибудь ненавидел? - Если бы такой человек существовал, - ответил Джад, - я бы вам сказал. Он был счастливый человек. - Рад за него. А с вами каши не сваришь, - заявил Макгриви. - Мы заберем его досье. - Нет. - Мы можем получить предписание суда. - Получите. В его досье нет ничего, что могло бы вам помочь. - Тогда почему бы вам его не отдать? - поинтересовался Анжели. - Это может повредить его жене и детям. Вы на ложном пути. Не сомневаюсь, что Хэнсона убил случайный человек. - Не верю, - рявкнул Макгриви. Анжели завернул макинтош и перевязал сверток бечевкой. - Нам еще нужно кое-что проверить. - Оставьте макинтош себе, - сказал Джад. Макгриви открыл дверь, ведущую в коридор. - Вы нам еще понадобитесь, доктор. - И вышел. Анжели, кивнув, последовал за ним. Когда в кабинет вошла Кэрол, Джад стоял неподвижно. - Все в порядке? - нерешительно спросила она. - Кто-то убил Джона Хэнсона. - Убил? - Да, зарезал, - вымолвил Джад. - О боже! Но за что? - Полиция не знает. - Какой ужас! - Кэрол увидела боль в его глазах. - Я могу чем-нибудь помочь, доктор? - Пожалуйста, закройте помещение. Мне нужно навестить миссис Хэнсон. Я сам должен сообщить ей об этом. - Не беспокойтесь. Я за всем прослежу, - сказала Кэрол. - Благодарю. И Джад ушел. Через полчаса Кэрол убрала все досье и уже закрывала на ключ свой стол, когда дверь из коридора открылась. Кэрол увидела знакомого мужчину, который улыбаясь шел к ней. 3 Мэри Хэнсон, кукольно красивая, миниатюрная, с точеной фигуркой женщина, на первый взгляд производила впечатление мягкой, слабой южанки, но в сущности была злой сучкой. Джад встретился с ней через неделю после начала стационарного лечения мужа. Она категорически возражала и закатила истерику. - А почему вы против лечения? - Не потерплю, чтобы друзья говорили, будто я вышла замуж за сумасшедшего, - раздраженно заявила она. - Пусть дает мне развод и тогда, черт с ним, делает, что хочет. Джад объяснил ей, что сейчас развод полностью деморализует Джона. - Там уже нечего деморализовывать! - вопила Мэри. - Неужто вы думаете, я вышла бы за него замуж, если бы знала, что он "голубой"? Он ведь не мужик, а баба! - В каждом мужчине есть что-то от женщины, - увещевал Джад. - Так же как в каждой женщине есть что-то от мужчины. Вашему мужу надо преодолеть некоторый психологический барьер. Он старается, миссис Хэнсон. Мне кажется, ваш долг перед ним и его детьми - помочь ему. Джад убеждал ее более трех часов, и в конце концов, хоть и с неохотой, она согласилась повременить с разводом. В последующие месяцы даже стала проявлять интерес к лечению, а потом активно включилась в борьбу, которую вел Джон. У Стивенса было правило - никогда не лечить одновременно мужа и жену, но Мэри напросилась в пациентки, и ему это очень помогло. Она начала понимать самое себя и свою вину как жены. Джон невероятно быстро делал успехи. И вот теперь Джад здесь, чтобы сказать: ее муж бессмысленно убит. Она смотрела на него, не в состоянии уяснить услышанное и полагая, что это дурная шутка. Наконец поняла. - Он не вернется! - истошно закричала она. - Он никогда не вернется ко мне! - Стала биться, хрипя будто раненый зверь. Вошли шестилетние близнецы. И началось сущее светопреставление. Джаду удалось успокоить детей и отвести к соседям. Затем он дал миссис Хэнсон успокоительное и вызвал домашнего врача. Когда удостоверился, что больше не нужен, сел в машину. Увидев впереди на углу телефонную будку, Джад вдруг вспомнил, что обещал доктору Питеру Хэдли и его жене Норе приехать на обед. Но сейчас никого не хотелось видеть, даже их, самых близких друзей. Он остановил машину у тротуара, вошел в будку и набрал номер телефона. Ответила Нора: - Ты опаздываешь! Где ты застрял? - Нора, - сказал Джад, - прости, но, боюсь, сегодня ничего не получится. - Ну нельзя же так, - заныла она. - У меня сидит сексуальная блондинка, которая умирает от желания познакомиться с тобой. - Давай в другой вечер. Я, правда, не в форме. Пожалуйста, извинись за меня. - Ох уж эти врачи! - фыркнула Нора. - Подожди, сейчас позову твоего приятеля. Трубку взял Питер. - Что-то случилось? - спросил он. Джад помолчал. - Просто тяжелый день, Пит. Завтра расскажу. - Ты упускаешь роскошный скандинавский smorgabord. Это значит - красотку. - Встречусь с ней в другой раз, - пообещал Джад. Он услышал торопливый шепот, потом снова заговорила Нора: - Джад, мы пригласили ее на рождественский обед. Ты придешь? - Мы обсудим это позже, Нора, - помедлив, сказал он. - А сегодня извини меня. - И повесил трубку. Надо было как-нибудь потактичнее положить конец Нориному сводничеству. Джад женился на последнем курсе колледжа. Элизабет, сердечная, умная, жизнерадостная, тоже заканчивала учебу, специализируясь в общественных науках. Оба были молоды, очень любили друг друга и постоянно строили планы переустройства мира ради будущих детей. Но в первое же Рождество их совместной жизни Элизабет погибла в автомобильной катастрофе вместе с ребенком под сердцем. Джад с головой погрузился в работу и некоторое время спустя занял видное положение среди психоаналитиков. Но до сих пор сторонился шумных компаний в рождественские праздники. И как ни убеждал себя, что дальше так жить нельзя, все равно этот день принадлежал Элизабет и их неродившемуся ребенку. Он вышел из будки и увидел девушку, ожидавшую, когда освободится телефон. Молоденькая, хорошенькая, она была одета в облегающий свитер, мини-юбку и яркий плащ. Он извинился за задержку. Девушка одарила его теплой улыбкой: - Ничего!.. Но взгляд у нее был печальный. Он уже встречал подобные выражения глаз. Одиночество, стремящееся прорваться через преграду, которую человек сам невольно воздвиг. Джад подсознательно догадывался, что обладает качествами, прельщающими женщин, но никогда особо не задумывался об этом. Да, пациентки влюблялись в него, и это скорее являлось помехой, чем удачей. Он прошел мимо девушки, дружелюбно кивнул. А когда сел в машину и тронулся, заметил, что она смотрит вслед. Джад повернул на Ист-Ривер Драйв, поехал по направлению к Меррит Паркуэй и через полчаса был на Коннектикут Тернпайк. Снег в Нью-Йорке превратился в грязное месиво, а ландшафт Коннектикута походил на волшебный пейзаж с рождественской почтовой открытки. Он ехал мимо Вестпорта и Дэнбери, заставляя себя концентрировать внимание на асфальтовом полотне, стремительно уходившем под колеса, и на красоте зимнего пейзажа вокруг. Каждый раз, когда его мысли возвращались к Джону Хэнсону, он пытался освободиться от них. И гнал, гнал машину по дорогам Коннектикута. Только через несколько часов, весь в изнеможении, он повернул обратно к дому. Майк, швейцар с красным лицом, который всегда улыбался, приветствуя его, был сдержан и явно чем-то озабочен. "Неприятности в семье", - подумал Джад. Обычно он останавливался поболтать со швейцаром о сыне-подростке и замужних дочерях, но сейчас было не до того. Он попросил Майка завести машину в гараж. - Хорошо, доктор Стивенс... Кажется, Майк хотел что-то добавить, но передумал. Джад вошел в дом. Бен Кац, управляющий, проходил через вестибюль, но, увидев Джада, неловко махнул ему рукой и поспешно юркнул в свою квартиру. "Что это с ними сегодня?" - удивился Джад. - Или у меня нервы расходились?" - Он шагнул в лифт. - Добрый вечер, Эдди. Тот сглотнул и, потупившись, отвернулся. - Что-нибудь случилось? - спросил Джад. Эдди быстро-быстро затряс головой, но глаз не поднял. "Господи, - подумал Джад, - еще один кандидат в пациенты. Дом буквально напичкан ими". Лифт остановился, и Джад направился к своей квартире. Не услыхав, как закрылись дверцы кабины, обернулся. Эдди пристально смотрел на него. Джад хотел было заговорить, но Эдди поспешно нажал кнопку. Джад подошел к двери, отпер ее и вошел. Везде горел свет. В гостиной лейтенант Макгриви открывал один из ящиков. Из спальни выходил Анжели. От гнева у Джада потемнело в глазах. - Что вы делаете в моей квартире? - Вас ждем, доктор Стивенс. Джад подошел и с треском захлопнул ящик, едва не прищемив пальцы Макгриви. - Как вы сюда попали? - У нас есть ордер на обыск, - сказал Анжели. Джад недоумевающе смотрел на него: - Ордер на обыск? В моей квартире? - Здесь мы задаем вопросы, доктор, - заявил Макгриви. - Но вы вправе не отвечать без адвоката. К тому же следует знать: все, что вы скажете, может быть использовано против вас, - добавил Анжели. - Хотите вызвать адвоката? - спросил Макгриви. - Мне не нужен адвокат. Я сказал вам, что этим утром одолжил Хэнсону макинтош и больше не видел его, свой макинтош, пока вы не пришли днем. Хэнсона я убить не мог. Все время у меня были пациенты. Это может подтвердить мисс Робертс. Макгриви и Анжели обменялись взглядами. - Куда вы поехали после нашего ухода? - спросил Анжели. - К миссис Хэнсон. - Мы это знаем, - сказал Макгриви. - Потом. Джад ответил не сразу: - Просто ездил. - Куда? - В Коннектикут. - Где обедали? - Нигде. Мне не хотелось есть. - И никто вас не видел? - По-моему, нет. - Может быть, останавливались заправиться? - подсказал Анжели. - Нет, - ответил Джад. - Не останавливался. Какая разница, куда я ездил вечером? Ведь Хэнсон был убит утром. - Вы возвращались в кабинет после того, как ушли оттуда? - небрежно спросил Макгриви. - Нет. Зачем? - В него проникли посторонние. - Что? Кто? - Не знаем, - ответил Макгриви. - Я хочу, чтобы вы поехали туда и все осмотрели сами. Может быть, что-то пропало. - Конечно, - отозвался Джад. - Кто вам сообщил? - Ночной сторож, - сказал Анжели. - Вы держите какие-то ценности в кабинете, доктор? Деньги? Наркотики? Что-нибудь в этом роде? - Денег - самую малость. Никаких наркотиков. Там нечего красть. Какая-то бессмыслица. - Ну ладно, - сказал Макгриви. - Поехали. В лифте Эдди виновато посмотрел на Джада. Доктор встретился с ним взглядом и понимающе кивнул. В нескольких футах от подъезда стояла полицейская машина без опознавательных знаков. Они сели и молча поехали. Вошли в служебное здание, и Джад расписался в регистрационном журнале. Байджлоу, сторож, как-то странно посмотрел на него. Или это ему показалось? Лифт поднялся на пятнадцатый этаж. Перед дверью кабинета стоял полицейский в форме. Он кивнул Макгриви и отошел в сторону. Джад полез за ключом. - Не заперто, - сказал Анжели. Он толкнул дверь, и они вошли, Джад первым. В приемной все было перевернуто вверх дном. Из стола вытащены ящики, пол усыпан бумагами. Не веря своим глазам, Джад смотрел на все это с таким чувством, словно надругались лично над ним. - Вы можете предположить, что они искали, доктор? - спросил Макгриви. - Понятия не имею, - промолвил Джад. Он подошел к двери, ведущей в кабинет, и открыл ее. Макгриви не отставал ни на шаг. Два столика были перевернуты, на полу - разбитая лампа, ковер залит кровью. В дальнем углу в неестественной позе лежала Кэрол Робертс. Голая. Руки заломлены назад и стянуты рояльной струной. Лицо, грудь и пах облиты кислотой. Пальцы правой руки сломаны. Вместо лица вспухшее месиво. Рот заткнут скомканным носовым платком. Два детектива внимательно наблюдали за Джадом, когда тот стоял, не спуская глаз с тела. - Вам нехорошо? - сказал Анжели. - Присядьте. Джад покачал головой и несколько раз глубоко вздохнул. Когда заговорил, голос его дрожал от ярости. - Кто... кто это сделал? - Вот вы нам и расскажете, - с напором произнес Макгриви. Джад поднял на него глаза: - Нет человека, у кого бы возникло желание сотворить такое с Кэрол. Она никому не причиняла зла. - Мне кажется, пора поменять пластинку, - решительно заявил Макгриви. - Никто не хотел причинить зла Хэнсону, но воткнул нож в спину. Никто не хотел обидеть Кэрол, но облил кислотой и до смерти замучил. - Его голос креп. - А вы стоите здесь и разглагольствуете, дескать, никто не хотел причинить им зла. Вы что, черт побери, глухой, немой и слепой? Девушка работала с вами четыре года. И вы, психоаналитик, пытаетесь убедить меня, что ничего не знали о ее личной жизни. Или вам было на нее плевать? - Конечно, нет, - выдавил из себя Джад. - У нее был друг, они собирались пожениться. - Чик. Мы говорили с ним. - Он не мог это сделать. Он приличный парень и любил Кэрол. - Когда в последний раз вы видели ее живой? - спросил Анжели. - Я же говорил. Уезжая к миссис Хэнсон, я попросил Кэрол запереть помещение. - У Джада прерывался голос. Он с трудом проглотил ком в горле и глубоко вздохнул. - У вас были еще записаны люди на прием? - Нет. - Как вы полагаете, это мог совершить маньяк? - спросил Анжели. - Скорее всего, но даже у маньяка должен быть какой-то мотив. - Вот именно, - сказал Макгриви. Джад посмотрел туда, где лежало тело Кэрол. Оно смахивало на тряпичную куклу, разодранную, никому не нужную, выброшенную на помойку. - Сколько еще она будет оставаться здесь в таком виде? - сердито спросил он. - Сейчас уберут, - ответил Анжели. - Следователь и ребята из уголовной полиции уже закончили. - Так вы держали ее здесь для меня? - Джад повернулся к Макгриви. - Да, - отозвался детектив. - Хочу спросить вас еще раз. Есть ли здесь что-либо необходимое тому, кто сделал это? - Он показал на Кэрол. - Нет. - А как насчет магнитофонных записей? Бесед с вашими пациентами? Джад покачал головой: - Ничего не тронули. - Не очень-то вы горите желанием помочь следствию, доктор, - заметил Макгриви. - Перестаньте. Неужели мне не хотелось бы узнать, кто это сделал? - взорвался Джад. - Если бы в моих досье было что-то вам в помощь, я бы сказал. Но, уверен, среди моих пациентов нет ни одного, кто мог убить. Тут побывал кто-то чужой.. - Откуда такая уверенность, что приходили не за досье. - Они все на месте. Макгриви взглянул на доктора с возросшим интересом: - Но вы ведь даже не посмотрели. Джад прошел к дальней стенке. Полицейские наблюдали, как он прижал нижнюю секцию панельной обшивки. Она мягко отъехала в сторону, обнажив нишу с встроенными полками, на которых находились кассеты с пленками. - Беседа с каждым пациентом записывается, - сказал Джад, - а пленки я держу здесь. - А может быть, они пытали Кэрол, чтобы заставить ее сказать, где находятся записи? - Эти пленки ни для кого не представляют ни малейшего интереса. Нужно искать другой мотив убийства. Джад еще раз взглянул на истерзанное тело Кэрол, и опять его охватила безудержная, слепая ярость. - Вы должны найти того, кто это сделал! - Непременно, - сказал Макгриви, не спуская с Джада глаз. Когда они вышли на безлюдную, продуваемую всеми ветрами улицу, Макгриви попросил Анжели отвезти Джада домой. - У меня еще дела, - сказал лейтенант. И повернулся к Джаду: - Спокойной ночи, доктор. Джад долго смотрел вслед неуклюжей фигуре полицейского. - Пошли, - промолвил Анжели. - Я совсем замерз. Джад сел рядом с ним на переднее сидение, и машина отъехала от тротуара. - Мне нужно к родственникам Кэрол, - сказал он. - Мы уже там были. Джад устало кивнул. Ему все равно надо поговорить с ними самому, но с этим придется подождать. Интересно, какие дела могли быть у Макгриви среди ночи. Как будто читая его мысли, Анжели произнес: - Макгриви - хороший коп. Он считает, что Зифрин должен был сесть на электрический стул за убийство его напарника. - Зифрин сумасшедший. - Так и быть, поверю вам, доктор, - пожал плечами Анжели. А Макгриви не поверил. Затем мысли Джада вновь вернулись к Кэрол. Он вспоминал ее ум, ее преданность, и еще - как гордилась она своей работой. Анжели что-то бубнил, но он не слушал, а потом увидел, что уже подъехали к дому. Городской морг походил на все подобные заведения в три часа ночи, единственное отличие состояло в том, что кто-то прицепил над дверью гирлянду омелы. Либо от избытка праздничного настроения, либо с мрачным чувством юмора, подумал Макгриви. Он с нетерпением ждал в коридоре, когда закончится вскрытие. Вскоре эксперт помахал рукой, и он вошел в тошнотворно белую прозекторскую. Маленький, похожий на птичку человечек с высоким чирикающим голосом и быстрыми нервными движениями отмывал в огромной раковине руки. Он быстро и отрывисто ответил на все вопросы Макгриви и исчез. Какое-то время лейтенант стоял неподвижно, переваривая услышанное. Затем вышел в морозную ночь, решив дождаться такси. Машин не было. Небось, все эти сукины дети отправились праздновать на Бермуды. А ты здесь переминайся, пока задница от мороза не отвалится. Наконец вынырнула полицейская патрульная машина. Он остановил ее, показал салаге за рулем свое удостоверение и приказал отвезти в девятнадцатый участок. Вообще-то он такого права не имел, но пропади все пропадом. Веселенькая ночка! Макгриви вошел в участок. Анжели уже ждал его. - Только что закончили вскрытие Кэрол Робертс, - сказал лейтенант. - Ну и... - Она была беременна. Анжели с удивлением посмотрел на него. - Три месяца. Поздновато для удачного аборта и рановато, чтобы заметить со стороны. - Думаешь, это как-то связано с убийством? - Правильный вопрос, - оценил Макгриви. - Если парень обрюхатил ее и они все-таки собирались пожениться - ну и что тут особенного? Поженились бы, а через несколько месяцев появился ребенок. Такое случается восемь раз на неделе. Но если он ее обрюхатил и не хотел жениться - это совсем уже иное дело. Итак, она с ребенком, но без мужа. Тоже обычная ситуация. - Но ведь Чик хотел жениться на ней. - Знаю, - отозвался Макгриви. - Потому мы должны спросить у самих себя, что это нам дает. Допустим, беременная цветная девица преподносит отцу ребенка эту новость, и он ее убивает. - Тогда он - сумасшедший. - Или очень хитрый. Я склоняюсь к тому, что очень хитрый. Представим такую картину: Кэрол сообщила ему ужасную новость и заявила, что аборт делать не будет. Может быть, пыталась таким образом шантажировать его, чтобы выйти замуж. Предположим, он уже женат. А может, он белый. Скажем, известный врач с богатой практикой. Если подобное вылезет на свет божий, ему конец: кто обратится к лекарю, который обрюхатил цветную секретаршу и теперь должен жениться на ней? - Стивенс - врач, - сказал Анжели. - Существуют десятки способов, при которых врач может умертвить жертву, не вызывая подозрений. - И да, - рассуждал Макгриви, - и нет. Возникает подозрение, след ведет к нему, и тут придется изрядно попыхтеть, чтобы выкрутиться. Он покупает яд - где-то зафиксировано. Покупает веревку или нож - опять же оставляет следы. А теперь представим себе такую хитроумно придуманную версию: дескать, какой-то маньяк без всякой причины приходит и пришивает секретаршу, а он, убитый горем работодатель, требует, чтобы полиция нашла убийцу. - Уж очень хлипкая версия. - Это не все. Возьмем его пациента, Джона Хэнсона. Еще одно ничем не оправданное убийство, совершенное неизвестным маньяком. Послушай-ка, Анжели. Не верю я в совпадения обстоятельств. А два совпадения в один день - это уж слишком. Какая могла быть связь между смертью Джона Хэнсона и Кэрол Робертс? И тут совпадения рушатся. Предположим, утром Кэрол оглоушила его новостью об отцовстве. Разразился скандал, и она попыталась шантажировать. Сказала, что он должен жениться, дать денег, да мало ли что еще. Джон Хэнсон ждал в приемной и все слышал. Может быть, Стивенс не был уверен, что Джон что-либо слышал, до тех пор пока тот не улегся на диван. Именно тогда Хэнсон стал угрожать разоблачением. Или попытался склонить его к сожительству. - Это только предположения. - Да, но все стыкуется. Когда Хэнсон ушел, доктор незаметно последовал за ним и всадил перо в спину. Затем ему пришлось вернуться, а позже избавиться от Кэрол. Он обставил все так, будто это дело рук неизвестного маньяка, потом заглянул к миссис Хэнсон и поехал в Коннектикут. Дескать, дело в шляпе. Он успокоился, а полиция носится, задрав хвост, в поисках несуществующего психа. - Так не пойдет, - заявил Анжели. - Ты пытаешься сварганить дело об убийстве, не имея никаких очевидных доказательств. - А какие доказательства ты называешь "очевидными"? - спросил Макгриви. - У нас в наличии два трупа. Один - беременная леди, которая работала у Стивенса. Другой - его пациент, гомосексуалист, убитый в квартале от конторы. Послушать пленки доктор Стивенс не разрешил. Почему? Кого он оберегает? Тогда следует придумать версию посимпатичнее: Кэрол кого-то застала в приемной, ее пытали, желая узнать, где что-то находится. Но что именно? Доктор говорит - ничего ценного нет. Пленки гроша ломаного не стоят. Наркотики не держит. Деньги тоже. И вот мы ищем вонючего маньяка. Верно? Только меня на такую удочку не поймаешь. Я абсолютно уверен - мы ищем доктора Джада Стивенса. - А мне кажется, ты хочешь прижать его к ногтю, - спокойно промолвил Анжели. Макгриви побагровел: - Он по уши увяз в дерьме. - И ты собираешься арестовать его? - Я собираюсь подарить доктору Стивенсу веревку, - процедил Макгриви. - Пока будет вешаться, разнюхаю все его тайны. А уж когда прижму, ему не выпутаться. 4 Утренние газеты пестрели заголовками о зверском убийстве Кэрол Робертс. Джаду очень хотелось попросить телефонистку обзвонить всех пациентов и отменить назначенные на день встречи. В эту ночь он так и не прилег, глаза жгло, будто в них песку насыпали. Но в конце концов решил не нарушать обычный ритм жизни. С одной стороны, ради пациентов, и другой - ради себя самого: это как-то отвлечет, некогда будет думать о том, что произошло. Открылась наружная дверь, пришел пациент. Хэррисон Берк, седой человек респектабельного вида, походил на руководителя большого бизнеса, каковым, собственно, и являлся - вице-президент Международной сталелитейной корпорации. При первом знакомстве с ним Джад даже задумался: то ли Берк сам вжился в образ типичного администратора, то ли высокий пост создал Берка? Когда-нибудь он напишет книгу по физиогномике: толкование внешнего облика, выражение человека в чертах лица и формах тела на примере взаимоотношений врача и больного, поведения адвоката в суде, актера на сцене - общепринятые критерии, по которым судят о новом человеке. И всегда поверхностные впечатления превалируют над истинными, глубинными характеристиками личности. Берка два месяца назад прислал доктор Питер Хэдли. Через десять минут Джад понял, что перед ним параноик с манией преследования. Пациент лег на диван, и Джад приступил к работе. Во всех газетах сообщалось об убийстве Кэрол, но Берк не сказал об этом ни слова. Вполне типично для его состояния - полная поглощенность самим собой. - Вы мне тогда не поверили, - сказал Берк, - а теперь у меня есть доказательства, что за мной следят. - Как мне показалось, Хэррисон, мы решили относиться ко всему объективно, - осторожно заметил Джад. - Вспомните, мы договорились, что воображение может сыграть... - При чем тут воображение, - заорал Берк. Он сел, сжав кулаки. - Они пытаются убить меня. - Ложитесь и постарайтесь расслабиться, - успокаивающим тоном посоветовал Джад. Берк вскочил на ноги. - Это все, что вы можете сказать? Даже не хотите узнать, какие у меня доказательства! - Он прищурил глаза. - А может, вы один из них? - Вы сами знаете, что это не так, - сказал Джад. - Я ваш друг и стараюсь помочь вам. - Его охватило чувство горького разочарования. Казалось, за последний месяц они достигли определенного прогресса, но, выходит, это только иллюзия - перед ним все тот же объятый ужасом параноик. Берк начал карьеру в Международной сталелитейной корпорации курьером. Через двадцать пять лет презентабельная внешность и добросовестное отношение к делу подняли его почти на верхнюю ступень должностной лестницы. Если бы пост президента корпорации оказался вакантным, он бы занял его. Но четыре года назад жена и трое детей Берка погибли во время пожара, случившегося на даче в Саутгемптоне, пока он нежился с любовницей на Багамах. Никто не мог себе представить, как тяжело Берк будет переживать эту трагедию. Воспитанный как благочестивый католик, он никак не мог отделаться от чувства вины. Погруженный в мрачные раздумья, он порвал почти со всеми друзьями. Вечера проводил дома, мысленно рисуя агонию жены и детей, заживо горящих в огне. Эти бдения походили на фильм, который он снова и снова прокручивал в уме. В смерти семьи винил только себя. Если бы он был дома, то смог бы всех спасти. Эта мысль не покидала его ни на секунду. Он - монстр! Господь это знает. И окружающие тоже! Они должны ненавидеть его так же, как он ненавидит себя. Люди улыбаются ему, притворяясь, будто сочувствуют, а сами только и ждут, когда он споткнется, разоблачит себя, понесет заслуженную кару. Но его не проведешь! Он перестал ходить в столовую для руководящего состава, обедал один в своем кабинете. По возможности всех избегал. Два года назад, когда встал вопрос о новом президенте корпорации, Хэррисона Берка обошли, взяли человека со стороны. Через год открылась вакансия исполнительного вице-президента, и опять Берк пролетел. Теперь были все доказательства, что против него заговор. Он начал следить за ближним окружением. Рано утром прятал в кабинетах администраторов включенные магнитофоны. Через полгода его поймали на месте преступления. Только долгое пребывание на руководящем посту и трагедия с семьей спасли его от увольнения. Стараясь помочь Берку и ослабить возникшую напряженность, его потихоньку стали освобождать от некоторых обязанностей. Это не помогло, наоборот, усугубило его состояние - они его подсиживают, потому что он умнее. Если он станет президентом, то выгонит всех тупиц и болванов. В работе одна оплошность следовала за другой. Когда указывали на них, он с негодованием все отвергал: кто-то нарочно вносит изменения в его отчеты, подменяет цифры и статистические данные, пытаясь его дискредитировать. Вскоре он понял, что следят за ним не только сотрудники. Шпионы были везде. За ним постоянно топали на улицах, подслушивали телефонные разговоры, просматривали корреспонденцию. Он боялся есть, так как считал, что пища отравлена. Начал быстро худеть. Обеспокоенный президент корпорации договорился с доктором Питером Хэдли, чтобы тот принял Берка, и настоял на этой встрече. Хэдли позвонил Джаду. Все рабочее время Джада было расписано до минуты, но когда Питер сказал, насколько это важно, Джад согласился. Сейчас Хэррисон Берк лежал навзничь на покрытом шелком диване, руки, сжатые в кулаки, покоились вдоль тела. - Расскажите о ваших доказательствах. - Вчера вечером они проникли в мой дом. Пришли, чтобы убить. Но я тертый калач - сплю в кабинете, на все двери поставил дополнительные замки, вот они и не добрались до меня. - Вы сообщили о взломе в полицию? - Конечно, нет! Полиция с ними заодно. Им приказали застрелить меня. Но они не осмелятся, когда кругом люди, поэтому я стараюсь быть там, где много народу. - Хорошо, что вы сообщали мне об этом. - И что вы собираетесь делать? - заинтересовался Берк. - Я внимательно слушаю и все фиксирую на пленке, - сказал Джад, показывая на магнитофон. - Если нас убьют, у нас будут данные о заговоре. Лицо Берка просветлело, он сел на диване. - О господи! Вот что здорово! Запись! Теперь им не отвертеться! - Ложитесь, - мягко попросил Джад. Берк кивнул, осторожно лег и закрыл глаза. - Я устал. Я не спал несколько месяцев. Я боюсь закрыть глаза. Вы представить себе не можете, что это такое, когда за тобой охотятся. Почему же? Джад подумал о Макгриви. - А слуга не слышал, как лезли в дом? - спросил он. - Разве я не говорил? - отозвался Берк. - Я выгнал его две недели назад. Джад тут же припомнил последнюю встречу с Хэррисоном Берком. Только третьего дня тот рассказал о скандале, который произошел со слугой, - перестал ориентироваться во времени. - Что-то не припомню, - заметил Джад как бы между прочим. - Вы уверены, что рассчитали его две недели назад? - Абсолютно уверен! - рявкнул Берк. - Как вы думаете, черт побери, почему мне удалось стать вице-президентом одной из ведущих корпораций мира? Потому что у меня блестящий ум, доктор. Не забывайте об этом! - За что же вы уволили слугу? - Он пытался отравить меня. - Как? - Яичницей. Напичкал ее мышьяком. - Вы ее пробовали? - Конечно, нет, - фыркнул Берк. - А как же узнали, что она отравлена? - Унюхал. - И что вы ему сказали? Лицо Берка засветилось от удовольствия: - Ничего не сказал. Избил, и он раскололся. Да, все труды напрасны. У Джада было достаточно времени, и он верил, что поможет Берку. Но время ушло. Всегда существует опасность, что в ходе свободного общения, при полной откровенности больного тонкая сфера его подсознания даст осечку, и низменные страсти, отрицательные эмоции, до той поры таившиеся в мозгу, выскочат из засады, точно дикие звери в ночи. Именно так произошло с Берком. В психоанализе на первом этапе лечения пациенту дают выговориться и таким путем освободиться от агрессивности, если она ему свойственна. Казалось, от сеанса к сеансу состояние Берка улучшалось, Он соглашался с Джадом, что никакого заговора нет, что виною всему переутомление и нервное истощение. Джад уверовал, будто подводил Берка к тому моменту, когда сможет начать глубокий анализ психики, добраться до первопричин болезни. Но, оказывается, все это время Берк искусно обманывал его. Сам проверял Джада, умело манипулировал им, стараясь загнать в угол и выяснить, не является ли тот одним из его врагов. Хэррисон Берк стал ходячей бомбой замедленного действия, которая могла взорваться в любую секунду. У него не было близких родственников. Может быть, стоило позвонить президенту корпорации и рассказать обо всем? Если это сделать. судьба Берка в мгновение ока будет решена, карьера оборвана. Останется только специализированная клиника. Верен ли диагноз - паранойя с манией преследования? Неплохо бы заручиться мнением видного коллеги, а уж потом идти на такую меру. Но Берк никакого другого врача к себе не подпустит. Джад понимал: окончательное решение предстоит принимать ему одному. - Хэррисон, я хочу, чтобы вы кое-что пообещали, - сказал он. - Что? - насторожился Берк. - Если они путем обмана вынудят вас прибегнуть к насилию, чтобы таким образом заманить в ловушку... Но вы ведь умный человек. Обещайте, что не поддадитесь на провокацию. Тогда вас никто не посмеет тронуть. В глазах Берка появился блеск. А ведь вы правы! Так вот что они задумали. Но им с нами не совладать, верно? Джад услышал, как дверь в приемную открылась, а потом закрылась. Он взглянул на часы. Пришел следующий пациент. Резким движением Джад выключил магнитофон. - На сегодня достаточно, - сказал он. - Вы все записали на пленку? - живо поинтересовался Берк. - Каждое слово, - заверил Джад. - Никто вас не обидит. - Он немного подумал. - Полагаю, вам не нужно сегодня ходить на работу. Ступайте домой и отдохните. - Не могу, - полным отчаяния голосом прошептал Берк. - Они снимут с двери табличку с моей фамилией и повесят другую. - Он нагнулся к Джаду. - Будьте осторожны. Узнав, что вы мой друг, они и до вас доберутся. - Берк пошел к боковой двери, приоткрыл ее, высунул голову наружу, посмотрел направо, затем налево и бочком выскользнул в коридор. Джад смотрел вслед, сердце сжималось при мысли о том, что ему придется предпринять в отношении Берка. Если бы тот появился на полгода раньше... Вдруг он весь похолодел. А может быть, Берк стал убийцей?! И Берк, и Хэнсон - его пациенты. Они легко могли встретиться. Несколько раз за последние месяцы Берк опаздывал. Возможно, столкнулся с Хэнсоном в подъезде. Несколько таких случайных встреч могли спровоцировать паранойю, и он вообразил, будто Хэнсон следит за ним. А что касается Кэрол, то Берк видел ее всякий раз, когда входил в приемную. Не исключено, что больное воображение усмотрело опасность и проговорило ее к смерти. Как давно Берк по-настоящему психически болен? Случайно ли жена и дети погибли при пожаре? Нужно это выяснить. Он открыл дверь в приемную: - Входите! Анна Блейк, воплощенная грация, встала и двинулась навстречу с теплой улыбкой на лице. У Джада, как и в прежнюю встречу, екнуло сердце. Это первая женщина после Элизабет, так эмоционально взволновавшая его. Они совсем не похожи. Элизабет была хрупкой голубоглазой блондинкой. У Анны Блейк - черные волосы и невероятные фиолетовые глаза, обрамленные длинными темными ресницами. Высокая, прекрасно сложенная, отнюдь не худая. Умное, сосредоточенное лицо аристократической красоты. Полное впечатление неприступности, если бы не живые глаза, излучающие теплоту. Низкий бархатный голос с легкой хрипотцой. Анне было лет двадцать пять, и она, несомненно, самая красивая женщина, какую Джад когда-либо видел. Но не только красота потрясла его. В ней была почти осязаемая влекущая сила. Ему казалось, будто он знает Анну целую вечность. Чувства, давным-давно умершие, вдруг ожили, поразив Джада своей глубиной. Впервые Анна пришла на прием три месяца назад без предварительной договоренности. Кэрол объяснила, что у доктора совершенно нет свободного времени и он не берет новых пациентов. В ответ Анна спокойно спросила, можно ли подождать. Она просидела в приемной два часа, и Кэрол, сжалившись, провела ее к Джаду. Неожиданное явление столь сильно его потрясло, что в первые мгновения он не совсем отчетливо воспринимал ее объяснения. Помнил лишь, будто предложил присесть, и она представилась: Анна Блейк, домохозяйка. И еще, кажется, поинтересовался, чем может быть полезен. Несколько поколебавшись, она не ответила прямо на вопрос, только пояснила: дескать, не уверена, происходят ли с ней какие-то странности, но ее приятель, врач, упомянул однажды о докторе Стивенсе как об одном из лучших психоаналитиков. "Кто этот врач?" - спросил Джад. Она смущенно промолчала. "Наверное, наткнулась на мою фамилию в телефонном справочнике", - подумал он. Джад попытался втолковать - все расписано, в городе много прекрасных аналитиков, он готов назвать с десяток. Все напрасно. Анна спокойно, но твердо заявили: дескать, хочу лечиться у вас. В конце концов Джад согласился. Внешне она казалась совершенно нормальной, хотя просматривались некоторые признаки стрессового состояния, и он подумал: случай относительно простой, справиться будет легко. Пришлось нарушить заведенное привило - не брать ни одного пациента без рекомендации другого врача, и час, отведенный на обед, посвятить Анне. За прошедшие две недели она приходила четыре раза, но Джад не слишком далеко продвинулся, по крупинке выуживая сведения о ее жизни. Несравненно больше узнал о самом себе: похоже, влюбился, впервые после Элизабет. Во время первой беседы Джад спросил, любит ли она мужа, и, презирая себя, надеялся услышать отрицательный ответ. Но она сказала: - Да. Он добрый человек и очень сильный. - Скажите, он относится к вам по-отечески? Анна глянула на него своими неправдоподобно фиолетовыми глазами: - Нет, мне не нужен отец в образе мужа. У меня было счастливое детство. - Где вы родились? - В Ривере, небольшом городке под Бостоном. - Ваши родители живы? - Отец жив. Мать умерла от удара, когда мне было двенадцать лет. - Ваши родители хорошо относились друг к другу? - Да. Очень. Оно и видно по тебе, радостно подумал Джад. Он часто сталкивался с болью, со страданиями, с отклонениями от нормы и присутствие Анны воспринимал подобно свежему весеннему дуновению. - У вас есть братья и сестры? - Нет. Я единственный ребенок. Избалованное чадо. - И улыбнулась ему дружелюбной, искренней улыбкой, лишенной жеманства. Она жила за границей с отцом, который работал в госдепартаменте, а когда отец снова женился и переехал в Калифорнию, пошла работать в ООН переводчиком, ибо хорошо владела французским, итальянским и испанским. С будущим мужем познакомилась на Багамах, где проводила отпуск. Сначала он - владелец строительной фирмы - Анне не понравился, но был настойчивым и верным поклонником. Через два месяца они вступили в брак и поселились в поместье по Нью-Джерси. С тех пор прошло полгода. Все это Джад выведал за шесть визитов, но до сих пор так и не понял, что ее тревожит. она скупо и неохотно отвечала на его расспросы. - Вы беспокоитесь по поводу вашего мужа, миссис Блейк? - спросил он при первой встрече. Последовало молчание. - Вы с мужем физически совместимы? - не оставлял своих попыток Джад. С недоумением: - Да... - Вы подозреваете его в связи с другой женщиной? Как бы развеселившись: - Нет! - У вас есть любовник? Сердито: - Нет. Он задумался, стараясь подобрать возможные подходы и опрокинуть невидимый барьер. Решился на массированную атаку: идти напролом, пока не почувствует, где зарыта собака. - Вы ссоритесь по поводу денег? - Нет. Он очень щедрый. - Есть проблемы с родственниками? - Он - сирота. Мой отец живет в Калифорнии. - Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками? - Нет. - Вы подозреваете мужа в гомосексуализме? Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам: - Нет. Он ринулся дальше, другого выхода не было. - Вступали в половую связь с женщинами? С упреком: - Нет. Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал, пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась: - Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто. Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались. Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же спектакли. Она по-дружески, относилась к Джаду, но ни разу не показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять обратно к мужу. Итак, Анна Блейк вошла в кабинет. Джад пододвинул стул к дивану и ждал, когда она ляжет. - Нет, - сказала она спокойно. - Я заглянула только узнать, не могу ли помочь. Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать. О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел. Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить хоть слово и ненароком выдать себя. - Мне так нравилась Кэрол, - сказала Анна. - Кому нужно было убивать ее? - А у полиции есть версии? "И еще какие! - подумал Джад с горечью. - Если бы только Анна знала..." - Да, кое-какие прикидки есть, - ответил он. - Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы немного не поговорить о вас? Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: "Боже! Молю тебя, не дай ей меня покинуть!" - На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу. - Замечательно, - еле выдавил из себя он. - Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите. - Ну что вы! - воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от физической боли - вот оно, расставание. Навсегда... Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки. - Нет, - вырвалось у Джада. - Вы заглянули сюда как друг. Я... очень вам признателен. И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом: - Пожалуйста, приходите еще! Она спокойно воззрилась на него: - Зачем? "Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, - думал он. - Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя". Вслух же сказал: - Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы удостовериться, что у вас все в порядке. Она озорно улыбнулась: - То есть мне нужно сдать выпускной экзамен? - Что-то в этом роде. Договорились? - Ну, если вы хотите, конечно. - Она встала. - Я чувствую себя виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена - вы замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду. Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и взмолился, чтобы она ничего не заметила. - До пятницы, - произнесла Анна. - До пятницы! 5 Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые пациенты упоминали об убийстве Кэрол, хотя заняты были только собой и своими бедами. Джад старался сконцентрироваться, но мысли разбегались. Надо прослушать все записи, вдруг на что-то не обратил внимания. В семь часов, отпустив последнего пациента, Джад подошел к потайному шкафчику и налил крепкого скотча. Виски взбодрило, и он вспомнил, что не завтракал и не обедал. При мысли о еде тошнота подступила к горлу. Он сел на стул и стал думать об убийствах. В историях болезни не было ничего, что могло бы заставить кого-либо из пациентов пойти на преступление. Если это шантажист, он вполне мог попытаться выкрасть их. Но шантажисты - трусы, спекулирующие на слабостях людей, и если Кэрол застала взломщика на месте преступления, скорее всего он убил бы ее быстро, одним ударом, а не стал бы мучить. Здесь что-то другое. Джад долго сидел, перебирая в уме события последний двух дней. Наконец тяжело вздохнул - ничего заслуживающего внимания. Взглянул на часы и удивился, как уже поздно. Лексингтон-авеню была пустынна, только вдалеке маячил одинокий пешеход. Джад поймал себя на мысли об Анне: что она сейчас делает? Наверное, дома обсуждает с мужем, как прошел его рабочий день. Или уже в постели и... "Прекрати!" - сказал он себе. На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины, пытаясь справиться с гололедом. "Пьяный идиот, - подумал Джад. - Разобьется ведь!" В поисках спасения он бросился к тротуару. Слишком поздно - водитель вильнул следом, набирая скорость, в явном намерении сбить его. Последнее, что осталось в памяти, - сильный удар в грудь, отдавшийся, как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол Робертс. Бурная радость охватила его: "Нужно сказать Макгриви". Потом свет померк. Наступила тишина и полная тьма. Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь работы в участке было невпроворот. Погода способствовала разбойным нападениям и изнасилованиям. На опустевших улицах хозяйничали преступники. Большинство детективов разъехались на вызовы, в отделе оставались только Фрэнк Анжели и сержант, допрашивающий подозреваемого в поджоге. К телефону подошел Анжели. Звонила сестра из городской больницы, куда доставили пострадавшего. Он требовал лейтенанта Макгриви, но тот отлучился в Центральную картотеку. Когда сестра назвала имя пострадавшего, Анжели сказал, что немедленно выезжает. Анжели клал на рычаг трубку, когда вошел Макгриви. Анжели сразу же рассказал о звонке и добавил: - Нужно немедленно ехать в больницу. - Подождет. Сначала поговорю с начальником того участка, где произошел несчастный случай. Пока Макгриви набирал номер, Анжели вспомнил о своем недавнем разговоре с начальником девятнадцатого участка Бертелли и подумал, знает ли о его содержании Макгриви. - Лейтенант Макгриви - хороший полицейский, - сказал тогда Анжели, - но, боюсь, он во власти того, что случилось пять лет назад. Капитан Бертелли посмотрел на него долгим холодным взглядом. - Вы обвиняете лейтенанта в фабрикации дела на доктора Стивенса? - Я ни в чем его не обвиняю. Просто считаю, что вы должны быть в курсе. - О'кей, - сказал начальник, и они расстались. Макгриви говорил по телефону три минуты, ворчал и что-то записывал, а Анжели нетерпеливо ходил взад-вперед. Вскоре оба детектива мчались на служебной машине в направлении больницы. Палата Джада находилась на шестом этаже, в конце длинного, мрачного коридора, пропитанного тошнотворно сладким специфическим запахом. - В каком он состоянии, сестра? - спросил Макгриви. - Об этом вам скажет врач, - сухо заявила она. Затем медленно, с неохотой добавила: - Он чудом остался жив. Повреждение ребер и левой руки, подозрение на сотрясение мозга. - Он в сознании? - спросил Анжели. - Нам стоит огромных усилий удерживать его в постели, - ответила сестра и повернулась к Макгриви: - Он все время твердит, что ему необходимо вас видеть. Они вошли в палату. Все шесть коек были заняты. Сестра показала на дальний угол. Джад полулежал на высоко взбитых подушках. Лицо бледное, лоб заклеен большим пластырем, левая рука на перевязи. Первым заговорил Макгриви: - Слышал, с вами произошел несчастный случай. - Это не несчастный случай. Кто-то пытался убить меня. - Джад говорил слабым дрожащим голосом. - Кто? - спросил Анжели. - Не знаю, но все сходится, - он повернулся к Макгриви. - Убийцам не были нужны и Джон Хэнсон и Кэрол. Им нужен был я. Макгриви с удивлением посмотрел на него: - Откуда такая уверенность? - Хэнсона убили, потому, что на нем был мой желтый макинтош. Они, должно быть, видели, как я в нем входил в здание. И Хэнсона приняли за меня. - Правдоподобно, - промолвил Анжели. - Ну конечно, - сказал Макгриви, обращаясь к Джаду. - А когда до них дошло, что убрали не того, они явились в ваш кабинет, сорвали с вас одежду, обнаружили, что вы - маленькая цветная девушка и, обезумев от злости, забили до смерти. - Кэрол убили, застав ее там, где рассчитывали застать меня, - сказал Джад. Макгриви вытащил из кармана свои записи. - Я только что разговаривал с начальником участка, на территории которого произошел несчастный случай. - Это не несчастный случай. - В протоколе полиции зарегистрировано, что вы неосторожно переходили улицу. Джад уставился на него. - Неосторожно переходил? - повторил он еле слышно. - Вы переходили в неуказанном месте, доктор. - Машин не было, и я... - Была машина, - поправил Макгриви. - Только вы ее не заметили. Шел снег, и ни черта не было видно. Вы появились неожиданно. Водитель резко нажал на тормоз, машину занесло, и вас задело. Он запаниковал и смылся. - Все было совсем не так - водитель ехал с потушенными фарами. - И вы считаете это доказательством, что человек за рулем убил Хэнсона и Кэрол Робертс? - Кто-то пытался убить меня, - настойчиво повторил Джад. Макгриви покачал головой: - Не пройдет, доктор. - Что не пройдет? - Неужели вы полагаете, что я, как последний дурак, буду гоняться за мифическим убийцей, а вы выйдете сухим из воды? - В его голосе появились металлические нотки: - Вы знали, что Кэрол Робертс беременна? Джад закрыл глаза и уронил голову на подушку. Так вот о чем хотела поговорить с ним Кэрол. Он ведь почти догадывался об этом. А теперь Макгриви думает... - Нет. - сказал он через силу, - не знал. В голове опять застучало, словно молотом било. Джад сделал несколько глотательных движений, чтобы справиться с подступающей тошнотой. Хотел было нажать на кнопку и вызвать сестру, но сдержался: такого удовольствия Макгриви он не доставит. - Я заглянул в картотеку, - сказал тот. - Что скажете, если сообщу, что ваша сообразительная секретарша прежде была проституткой. Молот в голове бил все сильнее. - Вы знали это, доктор Стивенс? Можете не отвечать. Я за вас отвечу. Вы подобрали ее в суде четыре года назад. Она привлекалась за приставание к мужчинам на улице. Не безрассудно ли столь уважаемому врачу нанимать дешевую шлюху? - Никто не рождается проституткой, - сказал Джад. - Я пытался помочь шестнадцатилетней девочке использовать свой шанс в жизни. - И заиметь чернозадую любовницу. - Ах ты, грязный подонок! Макгриви ухмыльнулся: - Куда вы отвезли Кэрол после той ночи в суде? - К себе домой. - И она там ночевала? - Да. Макгриви осклабился: - Вот умник! Подобрал в суде хорошенькую молоденькую шлюху и отвез на ночь к себе. Зачем? Играть в шахматы? Если вы действительно не спали с ней, тогда, едрена корень, все говорит за то, что вы - гомосексуалист. Вот и соображай, с кем вы трахались. Уверен, что с Джоном Хэнсоном. А если все-таки переспали с Кэрол, вероятнее всего, связь продолжалась до тех пор, пока она от вас не забеременела. И у вас хватает нахальства лежать здесь и рассказывать небылицы о маньяке в машине, который намеренно сбил вас и бегает по городу, убивая людей. Макгриви круто повернулся и, широко шагая, вышел из палаты. Пульсация в голове Джада стала невыносимой. Анжели смотрел на него с тревогой. - Вам нехорошо? - Вы должны мне помочь, - сказал Джад устало. - Кто-то пытается убить меня. - Эти слова отдались в его ушах погребальным звоном. - Зачем, доктор? - Не знаю. - У вас есть враги? - Нет. - А любовница? Может быть, замужняя женщина? Джад покачал головой, и это движение усугубило боль. - Наследство, и кому-то из родственников надо убрать вас с дороги? - Нет. Анжели вздохнул: - Итак, никто не заинтересован в вашей смерти. Ну, а пациенты? Вы бы дали список. - Не могу. - Да нам нужны только фамилии. - Извините. - Говорить было очень трудно. - Если бы я был зубным врачом или мозолистом, тогда другое дело. Но у больных людей беда. У некоторых - серьезная. Если начнете допрашивать, разрушите надежды, уничтожите их доверие ко мне. Я уже не смогу помочь. В полном изнеможении он откинулся на подушки. Анжели спокойно наблюдал за ним, потом спросил: - Как называется человек, думающий, что все хотят его убить? - Параноик, - ответил Джад. И, увидев выражение лица Анжели, промолвил: - Уж не считаете ли вы, что я... - Поставьте себя на мое место, - сказал Анжели. - Если бы здесь лежал я и говорил то, что говорите вы, а вы были бы моим врачом, что пришло бы вам в голову? Боль стала нестерпимой, и Джад прикрыл глаза. Голос Анжели произнес: - Меня ждет Макгриви. Джад пошевелился: - Подождите. Дайте мне возможность доказать, что я говорю правду. - Как? - Если кто-то задался целью убить меня, он попытается еще раз. Нужно, чтобы около меня кто-то был. При следующей попытке убийцу можно будет схватить. - Доктор Стивенс, если кто-то действительно хочет убить вас, то вся полиция не помешает этому. Не достали сегодня - достанут завтра. Не здесь. так в другом месте. Будь вы король, президент или простой смертный. Человеческая жизнь - тоненькая ниточка, не займет и секунды, чтобы оборвать ее. - Так что же, ничего нельзя сделать? - Могу дать совет. Врежьте новые замки в квартире, проверьте рамы, они должны быть надежно укреплены. Не впускайте незнакомых. Никаких посыльных, если только сами не делали заказ. Джад кивнул, горло пересохло и болело. - В доме есть швейцар и лифтер. Вы им доверяете? - Швейцар у нас уже десять лет. Лифтер - восемь. Ручаюсь, это порядочные люди. Анжели кивнул: - Хорошо. Пусть смотрят в оба, попросите их. Если они будут настороже, никто незаметно не проникнет в квартиру. А как насчет кабинета? Будете нанимать регистраторшу? Джад представил новую девушку, сидящую за столом Кэрол. От бессильного гнева по телу пробежала дрожь. - Не сейчас. - Можно нанять мужчину. - Я подумаю. Анжели повернулся, чтобы идти, но остановился. - Мне пришла в голову мысль, - сказал он неуверенно, - но не знаю... - Да? - В вопросе прозвучала подобострастная нотка, и Джаду стало противно. - Тот человек, который убил напарника Макгриви... - Зифрин. - Он действительно сумасшедший? - Да. Его отправили в Мэттиванскую городскую клинику для психически больных преступников. - Он ведь может винить вас в том, что его упрятали в дурдом. Проверю, не сбежал ли он. Позвоните мне утром. - Спасибо, - поблагодарил Джад. - Это моя работа. Если вы в чем-то замешаны, я помогу Макгриви разоблачить вас. Анжели направился к двери, но опять задержался: - Не проболтайтесь, что я навожу справки о Зифрине. - Хорошо. На прощание они улыбнулись друг другу. Ранним утром навестить больного пришли Питер и Нора Хэдли. Они узнали о несчастном случае из последних новостей по радио. Питер был одного возраста с Джадом, правда, несколько ниже ростом и тщедушнее. Оба родились в одном городе в штате Небраска, и оба стали врачами. Нора приехала из Англии. Круглолицая блондинка с колыхающейся грудью, явно великоватой для ее пяти футов и трех дюймов роста. Живая и приятная в общении, быстро сходящаяся с людьми. - Ну и видок у тебя, - протянул Питер, критически рассматривая Джада. - Весьма профессиональный взгляд, доктор. Что называется, внимательное отношение к больному. Голова у Джада почти прошла, а острая боль в теле чуточку унялась. Нора принесла букет гвоздик. - Мы купили тебе цветочки, дорогой, - сказала она. - Бедный, милый старикашечка. - Она нагнулась и поцеловала его в щеку. - Как это случилось? - поинтересовался Питер. Джад ответил не сразу: - Дорожно-транспортное происшествие. Водитель скрылся. - Все навалилось одновременно. Я читал о бедной Кэрол. - Кошмар, - вставила Нора. - Она мне так нравилась. У Джада перехватило горло: - Мне тоже. - Хоть бы поймали мерзавца. - Этим занимаются. - В сегодняшней газете написано, будто некий лейтенант готов кого-то арестовать. Ты что-нибудь об этом слышал? - Вполне достаточно, - сухо проронил Джад. - Макгриви с удовольствием сообщает мне новости. - Никогда не знаешь, как работает полиция, пока не испытаешь на собственной шкуре, - заявила Нора. - Доктор Хэррис позволил мне взглянуть на рентгеновские снимки. Неприятные ушибы, хотя сотрясения нет. Через несколько дней тебя выпишут. Они поболтали еще полчаса, умышленно избегая говорить о Кэрол. Хорошо хоть, супруги не знают, что Джон Хэнсон был пациентом Джада. Макгриви по причинам, ведомым только ему, не дал эти сведения газетчикам. Когда они собрались уходить, Джад попросил Питера задержаться и рассказал о Хэррисоне Берке. - Извини, - сказал Питер. - Я знал его состояние, когда направлял к тебе, но надеялся, что еще не все упущено. Естественно, ты должен от него отказаться. - Сделаю это, как только выберусь отсюда, - ответил Джад, покривив душой. Он не хотел отправлять Берка в клинику. Пока не хотел. Сначала надо выяснить, мог ли тот совершить два убийства. - Если что-либо понадобится, старина, звони. И Питер ушел. Джад лежал и обдумывал свои дальнейшие шаги. Ни у кого не было достаточного повода убить его, и оставалось предположить, что покушение совершил психически неуравновешенный человек, почему-либо им недовольный. Под эту категорию походили лишь Хэррисон Берк и Амос Зифрин. Если в то утро, когда убили Хэнсона, Берк не имел алиби, следует попросить детектива Анжели заняться им. А если имел, то убийца - Зифрин. Мучительное состояние депрессии пошло на убыль. Только необходимо побыстрее выбраться отсюда. Джад вызвал сестру и сказал, что хочет видеть доктора Хэрриса. Через десять минут в палату вошел Сеймур Хэррис, человек-гном с ярко-голубыми глазами и черными пушистыми баками. Джад давно его знал и очень уважал. - Проснулась наша спящая красавица. Выглядите ужасно. Джаду надоело это выслушивать. - Я прекрасно себя чувствую, - солгал он. - И хочу уйти. - Когда? - Сейчас. Доктор Хэррис осуждающе посмотрел на него: - Да вы только появились здесь. Побудьте несколько дней. Я пришлю вам несколько хорошеньких сестричек, чтобы не было скучно. - Спасибо, Сеймур. Но мне действительно нужно идти. Доктор Хэррис вздохнул: - Хорошо. Вы сами врач. Лично я и кошку бы не выпустил на улицу в таком состоянии. - Он проницательно посмотрел на Джада. - Еще чем-нибудь могу помочь? - Джад покачал головой. - Я попрошу мисс Бедпен принести вашу одежду. Через полчаса девушка из регистратуры вызвала такси. И в 10.15 он был у себя в кабинете. 6 Его первая пациентка, Тери Уошберн, уже ждала в коридоре. Двадцать лет назад она была звездой первой величины на голливудском небосклоне. Однако карьера оборвалась: звезда вышла замуж за лесопромышленника из Орегона и исчезла из поля зрения. С тех пор Тери поменяла пять или шесть мужей и теперь жила в Нью-Йорке с последним мужем, занимающимся импортом. Джад шел по коридору, а она сверлила его злым взглядом. - Ну... - выпалила Тери. Но отрепетированная речь, полная упреков, замерла на губах, когда она увидела его лицо. - Что случилось? У вас такой вид, будто вы разнимали двух похотливых самцов. - Да ерунда. Простите, что опоздал. Двадцать лет назад Тери Уошберн была необычайно хороша собой, и следы былой красоты еще не исчезли. Взгляд добрый и невинный, глаза огромные. Таких глаз он ни у кого не видел. Ножки стройные, комплекция потрясающая. Страстный рот, правда, окруженный морщинками, но еще чувственный, округлая и упругая грудь в подчеркивающем форму бюстгальтере. Джад подозревал, что она делает инъекции силикона, но не спрашивал - пускай сама выкладывает. Большинству пациенток казалось, будто они влюблены в него: естественная трансформация отношений от "пациентка - врач" к "пациентка - покровитель - любовник". Но с Тери дело обстояло иначе. Она пыталась соблазнить его с той самой минуты, как вошла в кабинет, старалась возбудить интерес к себе всеми доступными способами, а уж в этом Тери особая искусница. В конце концов пришлось предупредить: если не будет вести себя достойно, он отправит ее к другому врачу. Тогда Тери изменила тактику: стала изучать его, нащупывая слабое место. Тери попала к Джаду по рекомендации известного английского медика после громкого международного скандала в Антибе. Репортер светской хроники на страницах французской газеты подробно расписал, как во время морской прогулки она переспала с тремя братьями владельца яхты, с которым была обручена. Сам жених ненадолго отлучился по делам в Рим. Репортер публично покаялся, а потом его без шума уволили и историю замяли. На первой же встрече Тери хвастала, что все это правда. - Безумие какое-то, - говорили она. - Мне постоянно нужен мужчина, никак насытиться не могу. Она провела руками по бедрам, задрав юбку, и невинно глянула на Джада: - Ты усваиваешь, о чем я толкую, милый? С тех пор Джад узнал немало разных разностей. Она была родом из маленького шахтерского городка в Пенсильвании. - Мой отец - поляк, бывало, слова из него не вытянешь. Он работал литейщиком, каждую субботу, получив зарплату, напивался и колошматил свою старуху. Не упускал единственного удовольствия в жизни. В тринадцать лет она сообразила, что с вполне оформившейся фигурой и ангельским личиком можно подзаработать деньжат, проводя время с шахтерами на свалке промышленных отходов. Когда папаша узнал об этом, то ворвался в их хибарку, что-то неразборчиво вопя по-польски, и выставил за дверь мать. Заперся на ключ, снял с себя ремень и сперва избил Тери, а потом изнасиловал. - В тот день я последний раз видела отца и мать. - Вы убежали? - спросил Джад. Тери от удивления аж приподнялась на диване: - Что-о?! - Ну, после того, как вас изнасиловал отец... - Убежала? - выдохнула Тери. Она откинула голову и закатилась смехом. - Мне понравилось. Это мамаша, сучка поганая, вытурила меня. Сегодня Джад сразу же включил магнитофон. - О чем бы вам хотелось поговорить? - О соитии, - не задумываясь, выпалила она. - Не худо бы провести психоанализ и выяснить, отчего вы такой правильный! Он пропустил ее слова мимо ушей. - Почему вы думаете, что смерть Кэрол связано с сексом? - Потому что все напоминает мне о сексе, милый. Она поерзала на диване, и юбка задралась. - Одерните юбку, Тери. Невинный взгляд: - Извините... Зря вы не пришли в субботу вечером. Был грандиозный день рождения. - Расскажите. Помолчав, она произнесла тоном, в котором прозвучали незнакомые нотки озабоченности: - А вы не станете меня презирать? - Я уже говорил: не ждите от меня оценки ваших поступков. Единственно значимое мнение - ваше собственное. Мы сами вырабатываем для себя правила поведения. Без них нет общения с людьми. Но никогда не забывайте - эти правила искусственные. После небольшой паузы она принялась рассказывать: - Играл джаз. Мой муж пригласил шесть музыкантов. - Она повернула голову и взглянула на него: - А вы не потеряете ко мне уважения? - Я хочу помочь вам. Мы совершаем поступки, за некоторые нам порой стыдно, но это не значит, что мы вправе повторять их. Какое-то мгновение она внимательно смотрела на него, затем продолжила: - Я когда-нибудь говорила о своих подозрениях, что мой муж Гарри импотент? - Да. Это был ее конек. - Мы никогда не спали вместе с тех пор, как поженились. Он всегда, чтоб ему пусто было, находил предлог... Ну... - Она с горечью скривила губы. - Ну... В субботу вечером я перетрахалась со всем оркестром, а Гарри при сем присутствовал. И тут она заплакала. Джад подал бумажный носовой платок и снова сел, не спуская с нее глаз. Ни разу в жизни Тери Уошберн не досталось чего-либо даром - за все приходилось расплачиваться. Поначалу в Голливуде она устроилась в забегаловку, вернее, в заезжаловку, куда клиенты подкатывали на своих машинах и, сидя в них, получали заказ. Львиная доля зарплаты перетекала в руки третьеразрядного театрального репетитора. Через неделю уговоров Тери перебралась к нему, где пришлось ишачить по хозяйству, а актерское мастерство демонстрировать в спальне. Вскоре стало ясно, что эти занятия ни к чему путному не приведут. Она послала его куда подальше и нанялась кассиршей в аптеку при гостинице в фешенебельном пригороде Беверли-Хиллз. Однажды, в канун Рождества, туда заскочил важный кинодеятель, искавший подарок для жены. Бросив взгляд на Тери, оставил визитную карточку и велел позвонить. На первой пробе она держалась натянуто, ничего не умела, тем не менее зацепилась благодаря внешним данным: необыкновенной красоте лица и фигуры да еще потрясающей фотогеничности. За первый же год Тери снялась раз десять в маленьких эпизодических ролях. Появились поклонники, стали приходить письма. Ей предложили более значительные роли. Но в конце года от сердечного приступа умер ее покровитель, и Тери испугалась - неужели выгонят? Напротив, новый босс сказал, что возлагает на нее большие надежды. Подписав очередной контракт, получила порядочную сумму, сняла квартиру с ванной и зеркалами. Добилась-таки главных ролей, правда во второсортных картинах. Между тем все больше людей выкладывали свои денежки, посещая фильмы с ее участием. И Тери Уошберн стала кинозвездой первой величины. Все это было давным-давно, а сейчас Джад испытывал к ней, лежащей на диване и старающейся подавить рыдания, острое чувство жалось. - Дать воды? - спросил он. - Н-нет, - вымолвила она, - все в п-порядке. Затем наскоро утерла слезы и высморкалась. - Извините, - сказала Тери, - садясь. - Веду себя, как последняя идиотка. Джад терпеливо ждал, когда пациентка успокоится. - Почему я выхожу замуж за таких, как Гарри? - Вопрос по существу. А вы сами знаете? - Я-то откуда знаю, черт возьми! - выпалили Тери. - Не я, а вы психоаналитик. По-вашему, я пошла бы за них, если бы знала, какие они ничтожества? - А по-вашему? В крайнем изумлении она уставилась на него. - Так вы уверены, что пошла бы? - В ярости Тери вскочила на ноги. - Грязный ублюдок! Думаешь, я перетрахала оркестр с удовольствием? - Я разве нет? Не помня себя от злости, Тери схватила вазу и запустила в него. Ваза задела за стол и разлетелась вдребезги. - Удовлетворены ответом? - Нет. Ваза стоит двести долларов. Запишу на ваш счет. Тери в замешательстве глядела на него. - Действительно нравилось? - прошептала она. - Вам самой придется ответить на этот вопрос. - Неужели я больна? - почти беззвучно произнесла она. - Господи, я больна. Пожалуйста, помогите мне, Джад. Помогите! Джад подошел к ней: - Это вы помогите мне помочь вам. Она молча закивала головой. - Идите домой и проанализируйте свои чувства. Не тогда, когда поступаете подобным образом, а перед тем. Подумайте, что вас подталкивает. Когда поймете - больше узнаете о себе. Какое-то мгновение Тери напряженно смотрела на него, потом лицо ее прояснилось. - Вы потрясающий мужик, - сказала она, беря сумочку и перчатки. - Увидимся на следующей неделе? - Да. Он открыл дверь в коридор и выпустил Тери. Джад знал, в чем ее проблема, но хотел, чтобы она сама докопалась до истоков. Пускай поймет: любовью не торгуют, она дается бесплатно. А поймет лишь тогда, когда поверит, что сама достойна любви. До тех пор, вероятно, будет покупать ее, расплачиваясь единственной имеющейся в ее распоряжении валютой - собственным телом. Джад раздумывал над этим, и сердце его сжималось, ибо представлял, как она терзается, как ненавидит себя. Но помочь мог, только притворяясь холодным и бесстрастным. Конечно, многим пациентам он казался слишком равнодушным к их бедам, этаким вещуном, снисходительно раздающим советы с высоты Олимпа. А на самом деле глубоко переживал все их жизненные сложности. Они бы очень удивились, ненароком узнав, как часто в ночных кошмарах Джаду являлись злые силы, одолевавшие их самих. Убрав пленку Тери Уошберн, Джад снова оказался наедине с собственными проблемами. Подошел к телефону и набрал номер девятнадцатого участка. Девушка соединила его с сыскным отделом. В трубке рявкнул густой бас: - Лейтенант Макгриви! - Будьте добры, детектива Анжели. - Минутку. Трубку положили на стол, затем снова взяли. - Детектив Анжели. - Это Джад Стивенс. Вы выяснили то, о чем я вас просил? Анжели ответил не сразу. - Я узнавал, - сказал он осторожно. - Говорите только "да" или "нет". - Джад почувствовал сердцебиение и с трудом задал следующий вопрос: - Зифрин все еще в Мэттиване? Казалось, прошла вечность, прежде чем последовал ответ: - Да, он еще там. Волна разочарования захлестнула Джада. - Гм-м, понятно. - Весьма сожалею. - Благодарю, - сказал Джад и медленно положил трубку. Остается Хэррисон Берк, безнадежный параноик, уверенный в том, что все хотят его убить. Может быть, Берк решил нанести удар первым? Джон Хэнсон вышел из кабинета в понедельник в 10.50 и через несколько минут был убит. Нужно выяснить, был ли в это время Берк на работе. Джад нашел его телефон и набрал номер. - Международная сталелитейная корпорация, - ответил бесстрастный голос, напоминающий автомат. - Будьте добры, мистера Хэррисона Берка. - Мистера Хэррисона Берка... Минутку... Джад очень надеялся, что трубку возьмет секретарша. А вдруг она отлучилась и ответит сам Берк? - Офис мистера Берка. Слава Богу, девичий голос. - Это доктор Джад Стивенс. Не могли бы вы дать мне кое-какую информацию? - О да, доктор Стивенс! - В голосе прозвучала радость и мрачное предчувствие одновременно. Должно быть, секретарша знает, что Джад лечит шефа, и рассчитывает на его помощь. Чем это вызвано, что еще натворил Берк? - Я по поводу счета мистера Берка... - начал Джад. - Счета? - Она не пыталась скрыть разочарования. Джад быстро продолжал: - Моя регистраторша... она больше не работает... Проверяя записи, я обнаружил счет за его посещение в прошлый понедельник в 9.30. Не будете ли вы добры заглянуть в распорядок дня мистера Берка на то утро? - Подождите, - сказала она. В голосе сквозило явное недовольство. Нетрудно разгадать ее мысли: шеф чокнулся, а доктора интересует одно - как бы не уплыли денежки. Прошло несколько минут, прежде чем опять подняли трубку. - Боюсь, ваша регистраторша ошиблась, доктор Стивенс, - неприязненно сказала она. - Мистер Берк не мог быть на приеме в понедельник утром. - Вы уверены? - настоятельно произнес Джад. - В книге записано... 9.30... - Не знаю, что там записано, доктор. - Его бессердечие, по-видимому, разозлило ее. - Мистер Берк был на производственном совещании. Оно началось в 8.30. - А он не мог отлучиться на час? - Нет, доктор. Мистер Берк никогда не выходит во время рабочего дня. - Теперь в голосе слышался укор: "Неужели не сознаете - он болен? Что вы делаете, чтобы помочь ему?" - Передать шефу, что вы звонили? - Нет необходимости, - сказал Джад. - Спасибо. Хотелось как-то подбодрить, успокоить ее, но он не имел права этого делать и повесил трубку. Джад отдавал себе отчет, что события последних дней, если судить беспристрастно, довели его до ручки. Во взвинченном состоянии легко ошибиться. Если же рассуждать здраво, подумать совершенно не на кого. У него прекрасные отношения со всеми пациентами и вполне теплые - с друзьями. Зазвонил телефон. Он сразу узнал низкий, глубокий голос Анны. - Вы заняты? - Нет. Могу говорить. В ее голосе звучало беспокойство. - Я читала, вас сбила машина. Хотела позвонить, но не знала как. Он постарался ответить возможно беззаботнее. - Ничего серьезного. Впредь буду переходить улицу по всем правилам. - В газетах сообщается, что водитель скрылся. - Верно. - Нашли виновного? - Нет. Наверное, какой-нибудь малолетний шалопай решил поразвлечься. "В черном лимузине с потушенными фарами", - мысленно добавил он. - Вы уверены? - спросила Анна. Далеко не простой вопрос. - В чем? - тянул он время. Она ответила не сразу. - Не знаю. Просто - Кэрол убили. А теперь еще это. Анна тоже связывала эти события. - Такое впечатление, что какой-то маньяк вырвался на свободу. - Если это так, - сказал Джад, - полиция его схватит. - Вам что-нибудь угрожает? У него потеплело на душе. - Конечно, нет. Наступила неловкая минута. Слова так и рвались наружу; но он сдерживался. Нельзя принимать вполне естественное беспокойство пациентки за нечто большее, чем обычное дружеское расположение. Просто Анна из тех людей, кто позвонит любому, кому плохо, и не более того. - Мы все-таки увидимся в пятницу? - спросил Джад. - Да. - В ее голосе прозвучала странная нотка. Неужели она передумала? - Мы ведь условились, - быстро произнес он. - Да. До свидания, доктор. - До свидания, миссис Блейк. Спасибо за звонок. Большое спасибо. Он повесил трубку, но продолжал думать об Анне. Интересно, понимает ли муж, как ему повезло. Какой он, ее муж? Из того немногого, что рассказала Анна, Джад создал образ привлекательного и заботливого человека. Умный, преуспевающий бизнесмен, жертвующий деньги на искусство, спортсмен. Такого неплохо иметь среди своих друзей. Конечно, при иных обстоятельствах. Что мучит Анну, какую проблему она боится обсудить с мужем? Или со своим доктором? У человека с ее характером это может быть всепоглощающее чувство вины за любовную связь до или после замужества. На Анна и случайные связи - вещи взаимоисключающие. Разве что поведает в пятницу, при последней встрече? День быстро клонился к вечеру. Джад принял тех пациентов, которым не удалось дозвониться. Затем вынул пленку с записью последнего разговора с Берком и внимательно прослушал, делая какие-то пометки. Да, ничего не поделаешь. Придется утром позвонить начальству Берка и сообщить о его плачевном состоянии. Он выглянул в окно. Надо же, уже стемнело. Неожиданно накатила страшная усталость, все тело как бы задеревенело. Ныли кости, в руке болезненно пульсировала кровь. Пора идти домой и полежать в горячей ванне. Он надел пальто и уже подходил к двери, когда зазвонил телефон. - Доктор Стивенс, - сказал Джад, поспешно вернувшись. Ответа не последовало, слышалось только тяжелое дыхание. - Алло! Молчание. Джад положил трубку. Нахмурившись, какое-то время постоял в ожидании. Наверное, неправильно набрали. Погасил везде свет, запер двери и пошел к лифтам. Служащие соседних контор давным-давно ушли. Ночные уборщики еще не явились, и в здании, кроме сторожа Байджлоу, похоже, никого не было. Подойдя к лифту, нажал кнопку вызова. Она не загорелась. Нажал еще раз. И в этот момент все лампы в коридоре погасли. 7 Джад стоял перед лифтом и почти физически ощущал липкую вязкость окутавшей его темноты. Сердце сначала замерло, потом учащенно забилось. Внезапный животный страх заполнил все существо, и он стал судорожно шарить по карманам в поисках спичек. Оказалось, они остались в кабинете. Может быть есть свет на нижних этажах? Медленно, ощупью он двинулся к двери на лестничную клетку. Но там тоже было темно. Держась за перила, шаркнул ногой по ступеньке. Вдруг далеко внизу мелькнул луч фонаря. Наконец-то появился сторож. - Байджлоу! - истерически завопил он. - Байджлоу! Это доктор Стивенс! Его голос от каменной стены и жутким эхом рассыпался по лестничной клетке. А между тем некто с фонарем молча и неумолимо поднимался вверх. - Кто там? - резко выкрикнул Джад. И хотя эхо многократно повторило его слова