Жорж Сименон. Маньяк из Бержерака Перевод с французского В. Сергеева и Н. Плиско Файл с книжной полки Несененко Алексея ? http://www.geocities.com/allnesss/ OCR: Несененко Алексей сентябрь 2003 ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА Этой книгой советско-французское издательство "ДЭМ", возглавляемое писателем Юлианом Семеновым, открывает новую серию - "Библиотека французского детектива". Цель этой библиотеки - ознакомить читателей с наиболее яркими произведениями французских писателей детективного жанра. Мы надеемся, что эта библиотека встретит доброжелательное отношение читателей, которые в последнее время неоднократно выражали в своих "предложениях пожелание познакомиться с такими произведениями в специально подобранной серии. В частности, такое пожелание было высказано читателями производственной маркетинго-коммерческой фирмы "Лада - Маком" и другими. Как известно, в творчестве французских писателей детектив занимает далеко не последнее место. Эта литература волнует читателей любого возраста, специальности и взглядов, поскольку поиск истины в умном детективе отражает общие черты диалектического мышления, необходимого во всех областях человеческой деятельности. Французский детектив характерен неповторимым изяществом психологических решений, ненавязчивой мотивацией поступков действующих лиц, национальным колоритом, своеобразным подтекстом сюжетных решений нравственно- эстетических и социальных проблем. Издательство "ДЭМ" просит читателей направлять свои отзывы и предложения по адресу; 117049, г. Москва, Крымский вал, 9, ком. 33. I ПАССАЖИР, КОТОРЫЙ НЕ МОГ ЗАСНУТЬ Случай во всем! Еще накануне Мегрэ и сам не знал, что уедет. Однако наступило то время, когда Париж начинал действовать ему на нервы: март с привкусом весны, с ясным и уже теплым солнцем. Мадам Мегрэ уехала на пару недель в Эльзас к сестре, которая должна была родить. Итак, в среду утром комиссар получил письмо от своего бывшего коллеги из Уголовной полиции, который ушел два Года назад на пенсию и обосновался в Дордони. "...Уж если тебя занесет попутным ветром в наши края, обязательно заезжай ко мне на несколько дней. Моя старая служанка довольна, лишь когда в доме бывают гости. К тому же начинается ловля лосося". Мегрэ размечтался, обратив внимание на маленькую деталь: на бумаге для письма был изображен силуэт небольшого замка с двумя башенками по бокам. И надпись: ЛА РИБОДЬЕР в ВИЛЬФРАНШ-ан-ДОРДОНЪ В полдень позвонила мадам Мегрэ и сообщила, что роды сестры будут, видимо, завтра к вечеру, и добавила: "Здесь прямо настоящее лето... Уже яблони цветут!" Случай!.. Случай!.. Чуть позже Мегрэ дружески беседовал со своим начальником в его кабинете. "Кстати... Вы еще не были в Бордо, насчет того, о чем мы с вами говорили?.." Дело пустяковое. Несрочное. При случае Мегрэ нужно побывать в Бордо, порыться в городском архиве. Невольная ассоциация: Бордо - Дордонь. А тут еще солнечный луч на хрустальном шаре, которым его начальник пользовался как пресс-папье. "А ведь это мысль!.. Срочного ничего пока нет..." Часов в шесть вечера с билетом первого класса до Вильфранша он сел в поезд на вокзале Орсэй. Служащий напомнил ему, что пересадку нужно сделать в Либурне ("Если вы только не в спальном вагоне, его перецепляют на пересадке..."). Мегрэ не обратил внимания на эти слова, прочитал несколько газет и пошел в вагон-ресторан, где и просидел до Ю часов вечера. Когда он вернулся в свое купе, шторы были опущены, лампа светила слабо, а какая-то пожилая супружеская пара захватила обе нижние полки. В это время мимо проходил проводник. - Не найдется ли случаем свободной полки? - Только не в первом классе... Думаю, что есть во втором... Если вам все равно... - Разумеется! И вот Мегрэ уже тащит по коридорам свой саквояж. Проводник, открыв несколько дверей, находит, наконец, купе, где занята только верхняя полка. Здесь тоже штора опущена, лампа горит вполнакала. - Вам зажечь свет? - Спасибо, не надо. В купе царит духота. Откуда-то доносится легкое посвистывание, словно отопление, не в порядке. Кто-то ворочается наверху, ворочается и вздыхает. Комиссар потихоньку снимает ботинки, пиджак, жилет. Вытягивается на полке, затем берет шляпу и прикрывает ею лицо: откуда-то тянет сквозняком. Заснул ли он? Во всяком случае вздремнул. Может, час, может, два, может, и больше. Но это была лишь полудрема. И в этой полудреме ему было как-то не по себе. Быть может, от духоты и этого сквозняка? Скорее всего, из-за человека на верхней полке, который ни минуты не мог лежать спокойно. Сколько раз он переворачивался с боку на бок! И ведь точно над головой Мегрэ. Каждое его движение отдавалось грохотом. Человек дышал неровно, словно у него был жар. Наконец, измученный Мегрэ встал, вышел в коридор и начал ходить взад-вперед. Но здесь было слишком холодно. И опять купе, полудрема, в которой мешаются мысли и ощущения. Отрезан от всего мира, словно живешь в каком-то кошмаре. Показалось ему это или нет: мужчина наверху приподнялся на локтях, наклонился, пытаясь разглядеть своего соседа? Сам же Мегрэ, наоборот, не решался сделать ни одного движения. Полбутылки бордо и две рюмки коньяка, выпитые в вагоне-ресторане, давали о себе знать неприятной тяжестью в желудке. Тянется ночь. На остановках раздаются невнятные голоса, шаги по коридору, хлопанье дверей. Этот поезд никогда не тронется! Похоже, человек наверху плачет. Временами он перестает вздыхать. Затем вдруг всхлипывает. Переворачивается. Сморкается. Мегрэ уже жалеет, что не остался в своем купе, со стариками. Он засыпает. Просыпается. Вновь засыпает. Наконец, не выдерживает. Кашляет, чтобы прочистить горло. - Мсье, - прошу вас, постарайтесь все же лежать спокойно! Он смущен, потому что его голос прозвучал резче, чем он хотел. А вдруг этот человек нездоров? Тот не отвечает. Лежит неподвижно. Должно быть, это стоит ему огромных усилий. Мегрэ вдруг подумал: может, это вовсе не мужчина. Это вполне могла быть и женщина. Он ведь не видел. Скрытого полкой человека не разглядеть. А эта духота там, наверху, наверное, просто удушает. Мегрэ пробует переключить вентиль отопления. Тот не работает. Ох-хо-хо! Три часа ночи... "Теперь нужно все-таки заснуть!" Но ему больше не хочется спать. Он наэлектризован почти так же, как и его сосед. Мегрэ выжидает. "Ну вот! Опять началось..." И Мегрэ заставляет себя дышать ровно, считая до пятисот в надежде уснуть. Точно, этот человек плачет. Наверное, ездил в Париж на похороны! Или наоборот. Бедняга работает в Париже и получил печальное известие из провинции: заболела мать или умерла. Или жена... Все может быть... Иногда к поезду прицепляют специальный похоронный вагон... А свояченица в Эльзасе должна рожать! Трое детей за четыре года! Мегрэ спит. Поезд останавливается, затем трогается. Со страшным грохотом, он пересекает металлический мост, и Мегрэ открывает глаза и неподвижно смотрит на ноги, свисающие над ним. Человек наверху сел. С бесконечными предосторожностями зашнуровывает высокие ботинки. Это первое, что увидел комиссар. Несмотря на слабый свет лампы, он заметил, что, это были высокие лакированные ботинки. Носки же были из простой серой шерсти и, похоже, домашней вязки. Человек замирает, слушает. Может, он прислушивается к изменившемуся дыханию Мегрэ? Комиссар вновь начинает считать. Ему это удается с трудом, потому что очень интересно наблюдать за руками, которые так дрожат, завязывая шнурки, что в четвертый раз принимаются за один и тот же узел. Поезд без "остановки проходит небольшую станцию. Сквозь шторы мелькают лишь пятна света. Человек спускается! Это все больше и больше походит на кошмар. Он мог бы спускаться самым нормальным образом. Или боится новых замечаний? Долго ищет ногой опору. Еще немного, и он бы свалился. Он спускается спиной к комиссару. Вот он уже вышел, забыв закрыть за собой дверь. Ныряет куда-то в глубь коридора. Если бы не незакрытая дверь, Мегрэ, безусловно, попробовал бы воспользоваться этим, чтобы заснуть. Но ему пришлось встать, чтобы ее закрыть. Комиссар смотрит в коридор. И едва успевает накинуть пиджак, позабыв про жилет. Потому что в конце коридора незнакомец открыл входную дверь. И не случайно. В то же время поезд замедлил ход. Вдоль полотна тянулся лес. Невидимая луна освещает редкие облака. Скрипят тормоза. С восьмидесяти, километров в час скорость упала до тридцати, а то я меньше. И человек прыгает, исчезает за насыпью, по которой он, наверное, съехал на спине. Почти не раздумывая, Мегрэ бросается за ним. Поезд тормозит еще больше. Он ничем не рискует. И вот Мегрэ уже оторвался от подножки. Падает на бок. Катится. Трижды переворачивается вокруг себя, останавливается у натянутой рядами колючей проволоки. Красный фонарь удаляется вместе с грохотом состава. Комиссар ничего себе не сломал. Он встает. Его сосед упал, должно быть, не так удачно, потому что стал подниматься только сейчас метрах в пятидесяти отсюда, медленно и с трудом. Глупое положение. Какой-то инстинкт, подумал Мегрэ, заставил его спрыгнуть с поезда, в то время как его вещи ехали в Вильфранш-ан- Дордонь. Он даже не знает, где он! Он видит лишь лес, наверняка очень небольшой. Где-то видна светлая просека дороги, уходящая в чащу. Почему этот человек больше не двигается? Это лишь тень человека, стоящего на коленях. Видел ли он своего преследователя? Не ранен ли он? "Эй! Вы!"... - кричит ему Мегрэ и лезет в карман за револьвером. Он не успевает его достать и только видит вспышку красного огня. Прежде чем услышал выстрел, что-то ударяет его в плечо. Это длилось не больше десятой доли секунды, а человек уже поднялся, побежал сквозь кустарник, пересек просеку и исчез в кромешной темноте. Мегрэ выругался. В его глазах стояли слезы не от боли, а от крайнего изумления. Это все произошло так быстро! И сейчас он так жалок! Он выпускает револьвер из рук, потом пытается его поднять, морщась от боли в плече. Вернее, не от боли, а от того ощущения, что кровь течет из него, при каждом ударе сердца из перебитой артерии брызжет горячая жидкость. Он не решается больше бежать. Не решается двигаться. Даже не поднимает револьвер. Виски его влажны от пота, в горле пересохло. А рука его, как он и думал, на уровне плеча покрыта густой жидкостью. Он сжимает плечо, ощупывает его, ищет артерию, чтобы остановить кровотечение. В затуманенном сознании Мегрэ кажется, что поезд остановился по крайней мере за километр отсюда и долго стоит, долго, в то время как он тревожно прислушивается к тишине. А что ему до того, что поезд остановился? Подсознательно отсутствие шума поезда пугает его, как пустота. Наконец! Где-то там шум возобновился. Наверху, в небе, позади деревьев движется что-то красное. И ничего больше вокруг! Лишь один Мегрэ стоит и держится за правое плечо. Да нет, это ведь левое плечо! Он пробует пошевелить левой рукой. Ему удается слегка приподнять ее, но... рука, слишком тяжелая, падает. В лесу ни звука. Такое впечатление, что тот человек не побежал дальше, а замер в кустах. А вдруг он снова выстрелит, чтобы прикончить Мегрэ, когда тот пойдет к просеке? - Идиот! Идиот! Идиот! - клянет себя Мегрэ, сам себе кажущийся отвратительно жалким. Зачем ему надо было прыгать с поезда? Рано утром его друг Ледюк будет ждать его на станции в Вильфранше, а служанка приготовит для него лосося. Мегрэ идет вперед. Неровной походкой. Метра через три останавливается. В ночи лишь дорога светится, белая от пыли, словно летом. А кровь все течет. Только чуть слабее. Мегрэ зажимает рану рукой. И все же рука вся в крови. Даже не верится, что он уже трижды был ранен. Он нервничает, волнуется, словно на операционном столе. Лучше уж резкая боль, чем это медленное вытекание собственной крови. Ведь все-таки глупо умереть здесь одному! Сейчас он даже не знает, где находится! А багаж его в это время едет дальше, без него! Ну и черт с ним! Пусть стреляет! Он идет быстро, как только можно, наклонившись вперед, в каком-то яростном порыве. Столб-указатель. Луна освещает только правую его часть: 3,5 километра. До какого города, до какой деревни? Оттуда, куда повернут указатель, раздается коровье мычание. Небо там чуть светлее. Это, конечно, восток! И начинается рассвет. Незнакомца там больше нет. Или он отказался от мысли прикончить его. Мегрэ прикинул, что ему еще хватит сил минуты на три-четыре, и решил использовать их. Он идет, как его учили в армии, размеренным шагом, считая, чтобы не думать. Корова, что мычала, наверное, с фермы. Там встают рано... Так что... Кровь течет вниз, под рубашку, под брючный ремень, до бедра... Что это? Он видит свет? Или он уже бредит? "Если потеряю больше литра крови...", - думает Мегрэ. Да, это свет. Но нужно перейти через вспаханное поле, а это будет потруднее. Ноги вязнут в земле. Он уткнулся в трактор. "Эй, люди!.. Кто здесь есть!.. Скорее!.." Он опирается спиной о трактор. Скользит. Уже сидит на земле. Слышит открывающуюся дверь, угадывает, что в чьей-то руке качается фонарь... "Скорее!"... Только бы человек, который приближается, догадался остановить кровотечение! Ослабевшая рука Мегрэ больше не зажимает рану, вялая, она опустилась рядом с туловищем! "Раз... два... раз... два..." На каждый счет вытекает очередная порция крови. Смутные видения перемежаются пустотой. И на всем печать страха, рождаемого кошмаром. Равномерное покачивание... Цокот копыт... Под головой солома, а справа мелькают деревья... Это Мегрэ понял. Он лежит в повозке. Уже рассвело. Повозка медленно двигалась по дороге, обсаженной с обеих сторон платанами... Не поворачивая головы, он открыл глаза... В поле зрения наконец попал мужчина, который шел вразвалку, помахивая кнутом. Не бредит ли он? Мегрэ не видел лица человека из поезда. Он лишь смутно помнил его фигуру, ботинки из мягкой лакированной кожи и серые шерстяные носки. Тогда почему же он думает, что везущий его крестьянин и есть тот самый человек с поезда? Перед ним было грубое лицо с большими седыми усами, с густыми бровями... И светлые глаза, которые смотрели прямо, не обращая внимания на раненого... Где они?.. Куда едут?.. Комиссар двинул рукой и почувствовал что-то непривычное, стянувшее ему грудь, какую-то толстую повязку. Затем в голове его все смешалось в тот самый момент, когда солнечный луч неожиданно ударил ему в глаза. Потом были дома, белые фасады... Широкая улица, вся утопающая в свете... Шум позади повозки, шум идущей толпы... И какие-то голоса... Но слов он не разобрал. Толчки отдавались болью... Толчки прекратились... Теперь его только качало сверху вниз и из стороны в сторону - ощущение, которого он никогда раньше не испытывал... Он лежал на носилках... Впереди шел мужчина в белом халате... Кто- то закрыл большие решетчатые ворота, за которыми толпились люди... Кто-то пробежал... "Быстрее отнесите его в палату..." Он не поворачивал головы. Не думал. Однако следил глазами за происходящим. Пересекли парк, где стояли невысокие аккуратные здания из белого кирпича. На скамейках сидели люди в одинаковой серой одежде. У некоторых были повязки на голове или ноге. Суетились медсестры... Его мозг лениво и безуспешно пытался составить слово "больница"... Где тот крестьянин, похожий на человека из поезда? У-мм-мм!.. Его поднимают по лестнице... Больно... Мегрэ вновь просыпается и видит мужчину, который моет руки и внимательно смотрит на него. Его словно что-то толкнуло... У этого человека была бородка, густые брови. Был ли он похож на того крестьянина?.. Во всяком случае, он похож на человека с поезда!.. Мегрэ не мог говорить. Он открыл рот. Человек с бородкой спокойно сказал: "Положите его в третью... Лучше ему быть отдельно от других, из-за полиции..." Как из-за полиции? Что это значит? Люди в белом увезли его, вновь провезли через парк. Светило солнце, какого комиссар еще никогда не видел: такое яркое, такое веселое, что, казалось, оно заполняет собой все вокруг! Его положили на кровать. Стены белые. Здесь почти так же жарко, как в поезде. Где-то раздался голос: "Комиссар спрашивает, когда он сможет..." Но разве не он комиссар? Он ни о чем не просил! Все это смешно! А главное, эта история с крестьянином, который был похож на доктора и на человека с поезда! А вообще, была ли у человека с поезда седоватая бородка? А усы? А густые брови? "Разожмите ему челюсти... Хорошо... Достаточно..." Доктор наливал ему что-то в рот. "Чтобы прикончить, черт побери, чтобы его отравить!" - решил комиссар, теряя опять сознание. x x x Когда к вечеру Мегрэ пришел в себя, сестра, дежурившая у его постели, вышла в коридор, где ожидало пять человек: следователь из Бержерака, прокурор, комиссар полиции, судебный секретарь и судебно- медицинский эксперт. "Вы можете войти! Но профессор советует не слишком его утомлять. Впрочем, у него такой странный взгляд, не удивлюсь, если он сумасшедший!" Все пятеро переглянулись с понимающей улыбкой. II ПЯТЕРО РАЗОЧАРОВАННЫХ Это было похоже на мелодраму в исполнении плохих актеров: медсестра вышла из палаты с улыбкой, бросив на прощание взгляд, который означал: "Оставляю вас ненадолго". Пятеро мужчин заполнили комнату, каждый улыбался по-своему и в то же время одинаково угрожающе. Казалось, все это не всерьез, что они делают это специально, что они хотят сыграть с ним какую-то шутку! "Прошу вас, господин прокурор..." Коротенький мужчина с прической ежиком, с грозным взглядом, который он, наверное, специально отрабатывал, чтобы привести его в соответствие со своей должностью. И напускная холодность, недоброжелательность! Он небрежно прошествовал мимо постели Мегрэ, бросив на того короткий взгляд, затем, словно на церемонии, встал у стены, держа шляпу в руке. И таким же образом продефилировал следователь, ухмыльнулся при взгляде на больного и стал рядом со своим начальником. Затем секретарь... Они уже втроем стояли вдоль стены, похожие на трех заговорщиков!.. И вот, наконец, к ним присоединился врач!.. Остался лишь комиссар полиции, толстяк с глазами навыкате, который собирается играть роль палача. Вот он бросает взгляд на окружающих. Затем медленно опускает руку на плечо Мегрэ. "Ну что, попался!" В любое другое время это могло быть очень смешно... Сейчас же Мегрэ даже не улыбнулся, наоборот, тревожно нахмурил брови. Его беспокоило собственное состояние! Ему по-прежнему казалась расплывчатой граница между реальностью и бредом, и с каждой минутой эта грань стиралась все больше. А тут перед ним разыгрывают настоящую пародию на допрос! Этот смешной полицейский комиссар изображал из себя великого хитреца. "Признаться, я доволен, что наконец-то увидел, на что похожа твоя физиономия". А четверо остальных у стены молча наблюдали. Удивленный Мегрэ глубоко вздохнул, достал правую руку из-под простыни. "На кого ты напал этой ночью?.. Опять на женщину или девушку?" Только теперь Мегрэ понял, как много придется ему говорить, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию, и это привело его в ужас. Он был измучен. Ему хотелось спать. Все тело его болело. "Чего уж там..." - пробормотал он и слабо махнул рукой. Те ничего не поняли. Он повторил, еще тише: "Чего там... Завтра..." Он закрыл глаза и в голове его вскоре смешались прокурор, следователь, врач, комиссар и судебный секретарь в один образ, похожий на хирурга, и на крестьянина, и на человека с поезда. x x x На следующее утро он сидел в постели, вернее, туловище его было слегка приподнято двумя подушками, и смотрел на медсестру, которая ходила взад и вперед, освещенная солнцем, и наводила порядок в комнате. Это была красивая девушка, высокая и крепкая, яркая блондинка. Она вызывающе и одновременно опасливо поглядывала на больного. - Скажите-ка... Ведь сюда приходило вчера пять каких-то мужчин?.. Та высокомерно усмехнулась: - Не выйдет! - Как хотите... Скажите тогда, зачем они сюда приходили... - Мне нельзя с вами разговаривать, я вас предупреждаю, что я передам все, что вы мне скажете! Забавнее всего то, что в этой ситуации Мегрэ испытывал какое-то удовлетворение, как это бывает, когда рано утром до полного своего пробуждения упрямо пытаешься досмотреть какой-то сон. Солнце было яркое, как в детских сказках-картинках. Где-то за окном проехали верхом солдаты, и, когда они завернули за угол, раздался победный звук горна. В это время сестра проходила рядом с кроватью и Мегрэ, чтобы привлечь ее внимание и вновь расспросить, ухватил двумя пальцами подол ее платья. Та обернулась, издала страшный вопль и выбежала из комнаты. Все более или менее утряслось лишь к полудню. Доктор снимал с Мегрэ повязку, и в это время пришел полицейский комиссар. На нем была новенькая соломенная шляпа, ярко-синий галстук. - Вы даже из любопытства не заглянули в мой бумажник? - вежливо спросил Мегрэ. - Вы прекрасно знаете, что у вас нет бумажника! - Ну да! Тогда все понятно. Позвоните в полицейское управление. Вам скажут, что я начальник отдела, дивизионный комиссар Мегрэ. Если хотите сделать это поскорее, сообщите моему коллеге Ледюку, у него свой дом в Вильфранше. Только, прежде всего, соблаговолите мне сказать, где я нахожусь!.. Полицейский все еще не сдавался. Он иронически улыбнулся. Даже пару раз слегка подтолкнул доктора локтем. До самого прибытия Ледюка, приехавшего в старом "форде", все держались настороже. Наконец им пришлось признать, что Мегрэ - это действительно Мегрэ, а не маньяк из Бержерака. x x x У Ледюка было холеное розовое лицо довольного жизнью рантье. С тех пор, как он ушел из полиции, он старался делать вид, что не курит ничего, кроме пенковой трубки, вишневый чубук которой высовывался из кармана. "Вот коротко об этой истории: я сам не из Бержерака, но езжу туда каждую субботу на рынок на своей машине... Заодно обедаю в гостинице "Англия"... Ну, так вот, почти месяц назад на шоссе нашли мертвую женщину... Точнее говоря, задушенную... И не просто задушенную! Убийца был такой садист, что уже мертвой он ей всадил в сердце огромную иглу..." Кто была эта женщина? - Леонтин Моро, с фермы Новая Мельница. У нее ничего не украли... - И не...? - Нет, ее не пытались изнасиловать, хотя это была женщина красивая, лет тридцати... Преступление произошло вечером, с наступлением темноты, когда та возвращалась от невестки... Это первое!.. А второе! - Их было два? - Два с половиной... Вторая жертва - шестнадцатилетняя девочка, дочка начальника вокзала, она поехала покататься на велосипеде... Ее нашли в таком же состоянии... - Вечером? - На следующее утро. Но преступление совершено было вечером. Наконец, третий случай. Это было с горничной из гостиницы, она ходила в гости к брату, он путевой смотритель и работает на участке дороги в пяти-шести километрах отсюда... Она шла пешком... Кто-то внезапно схватил ее сзади и опрокинул... Но это крепкая женщина... Ей удалось укусить нападавшего в руку... Тот крикнул и убежал... Она видела его смутно, лишь со спины, когда сама убегала через лес... - Это все? - Все! Все люди уверены, что речь идет о сумасшедшем, который прячется в лесах поблизости. Никто и мысли не допускает, что это может быть кто-нибудь из жителей городка... Когда фермер заявил, что нашел на дороге тебя, все подумали, что это ты убийца и что тебя ранили, когда ты опять пытался совершить преступление... Ледюк был серьезен. В этой ошибке он, видимо, не видел ничего смешного. - Впрочем, - добавил он, - есть люди, которые и сейчас так думают. - Кто занимается расследованием этих преступлений? - Прокуратура и местная полиция. - Ну хорошо, оставь меня, я посплю. Без сомнения, причиной этому была его слабость. Мегрэ все время неодолимо хотелось дремать. Хорошо он себя чувствовал лишь в полудреме, если можно, повернувшись к солнцу, лучи которого проникали сквозь закрытые веки. Теперь у него были новые образы, которые он должен был построить, оживить в уме, как ребенок, оживляющий разноцветных солдатиков из коробки с игрушками. Тридцатилетняя фермерша... Дочка начальника вокзала... Горничная из гостиницы... Он вспомнил лес, высокие деревья, светлую дорогу и представлял себе это нападение, жертву в пыли дороги и убийцу, заносящего над ней огромную иглу... Трудно себе представить! Особенно здесь, в больничной палате, куда доносится ровный шум улицы. Кто-то минут десять пытался завести мотор своей машины прямо под самым окном Мегрэ. Приехал доктор в быстрой и послушной машине, которую он вел сам. Было восемь часов вечера, и свет уже был зажжен, когда врач склонился над Мегрэ. - Это серьезно? - Скорее, это надолго... Недели две постельного режима... - А я не могу переехать в гостиницу? - Вам здесь плохо?.. Конечно, можете, если есть кому ухаживать за вами... - Скажите... Что, между нами говоря, вы сами думаете об этом сумасшедшем из Бержерака? Врач долго молчал. Мегрэ уточнил: - Вы, как и все, думаете, что это маньяк, который живет в лесу? - Нет! Черт побери! У Мегрэ ведь было время поразмыслить над этим, вспомнить подобные дела, уже знакомые ему или о которых он слышал! - Это человек, который обычно ведет себя, как вы и я, не так ли? - Возможно! - Другими словами, очень может быть, что он живет в Бержераке и имеет какую-то профессию, место... Доктор как-то странно посмотрел на него, не решаясь что-то сказать. - Вы кого-то подозреваете? - Было много предположений, одно за другим... Я раздумываю над ними... С возмущением отвергаю... Опять к ним возвращаюсь. Если смотреть под определенным углом, то любого можно заподозрить в нарушении психики. Мегрэ засмеялся: - Вы перебрали всех в городе! От мэра и даже прокурора до первого встречного... Но забыли и своих коллег, и больничного сторожа... Нет, врач не смеялся! - Минутку!.. Не двигайтесь... - сказал он, зондируя рану с помощью тонкого лезвия. - Это страшнее, чем вы думаете... - Сколько жителей в Бержераке? - Тысяч шестнадцать... Судя по всему, этот сумасшедший из самых высоких слоев... и даже... - Ну, конечно, игла! - проворчал, поморщившись Мегрэ, - доктор сделал ему больно. - Что вы имеете в виду? - Что эта игла, вонзенная в сердце безошибочно два раза подряд, свидетельствует о некотором знании анатомии... Наступила тишина. Доктор озабоченно наморщил лоб. Он заново перевязал плечо и грудь Мегрэ, со вздохом выпрямился. - Вы говорили, что предпочли бы гостиницу? - Да... Я вызову жену... - Вы хотите заняться этим делом? - Еще как! Дождь бы все испортил. Но уже не меньше двух недель не было ни капли дождя. Мегрэ устроился в лучшем номере гостиницы "Англия", на втором этаже. Его кровать была придвинута к окнам, так что он наслаждался видом площади, где наблюдал за тенью, медленно покидавшей один ряд домов, чтобы переползти на противоположный. Мадам Мегрэ приняла случившееся, как принимала все, без удивления, спокойно. Всего лишь час она находилась в гостиничном номере, и он уже стал ее комнатой, которую она устроила по-своему. Такой же мадам Мегрэ была два дня назад в Эльзасе, у постели рожавшей сестры. - Громадная девочка! Ты бы видел ее! Весит около пяти килограммов! Она спрашивала доктора: - Что ему можно есть, доктор? Хороший куриный бульон? А что ему надо запретить, так это его трубку!.. Это для него как пиво!.. Будет просить ее каждый час... На стенах были странные красно-зеленые обои! Кроваво-красные. Кричаще зеленые! Длинные полосы, которые прямо звенят на солнце! А отвратительная гостиничная мебель из американской сосны, покрытая лаком, качающаяся на своих слишком тонких ножках! Огромная комната с двумя кроватями. И камин, которому лет двести, куда вставили дешевый радиатор. - Чего я не пойму, так это почему ты спрыгнул вслед за этим человеком с поезда... А если бы ты упал на рельсы... О, знаешь что? Я приготовлю сейчас тебе сливки с лимоном... Надеюсь, они разрешат мне пользоваться кухней... Теперь Мегрэ реже снились кошмары. Даже когда он закрывал глаза под лучами солнца, мысли его были более или менее ясны. Но Мегрэ продолжал вдыхать жизнь в персонажи, придуманные воспаленным воображением. "Первая жертва... Фермерша... Замужем?.. Есть дети?.." - Замужем за сыном хозяина... "Но не слишком ладит со свекровью, которая винит ее в том, что она слишком кокетлива, надевает шелковое белье, чтобы доить коров... И вот старательно и терпеливо, словно художник, пишущий картину, Мегрэ медленно создавал портрет этой крестьянки, которая, как ему казалось, была аппетитной с виду женщиной/в теле, очень опрятной, принесшей в дом свекра новые идеи, парижские журналы мод... Она возвращалась из города... Мегрэ очень хорошо представлял себе эту дорогу... Все они похожи из-за высоких деревьев, бросающих тени по обеим сторонам... И очень белая, известковая почва, режущая глаз при малейшем луче солнца... Потом эта девочка на велосипеде. - Был ли у нее парень? - Неизвестно! Она каждый год приезжала на пару недель из Парижа отдохнуть у тетки во время каникул... Постель была влажная. Доктор приходил два раза в. день. После завтрака на своем "форде" приезжал Ледюк, неловко маневрировал под окнами, прежде чем поставить машину на стоянку. Утром третьего дня он приходил в соломенной шляпе, такой же, как у полицейского комиссара. Нанес визит прокурор. Он принял мадам Мегрэ за служанку, протянул ей трость и котелок. - Вы, разумеется, простите нашу ошибку. Дело ведь в том, что при вас не было документов... - Да-да. Мой бумажник исчез. Садитесь же, мсье... У прокурора был постоянно воинственный вид. И с этим он ничего не мог поделать. Такое выражение ему придавали нос картошкой и жесткие торчащие усы, "Дело это весьма плачевное и угрожает спокойствию такого прекрасного края... Если бы это произошло в Париже, где царит порок... Но здесь!.." Черт побери! У него тоже густые брови! Как у крестьянина! Как у доктора! Седые брови. Их Мегрэ непроизвольно приписывал человеку с поезда! Трость с резным набалдашником из слоновой кости. - Ну что ж... Я надеюсь, что вы скоро выздоровеете и не будете вспоминать худым словом наши края!.. Это был всего лишь визит вежливости. Он спешил уйти. - У вас прекрасный врач... Он ученик Мартеля... Жаль, что в остальном... - Что в остальном? - Я имею в виду... Впрочем, не беспокойтесь... До скорого свидания. Я буду справляться о вас каждый-день... Мегрэ съел свои сливки с лимоном. Настоящий шедевр кулинарии... Но его раздражал запах дымящихся трюфелей, доносившийся из ресторана. - Это поразительно! - говорила жена. - Они здесь продают трюфели, как жареную картошку. Можно подумать, что они ничего не стоят} Даже в меню за пятнадцать франков... Но вот и очередь Ледюка. - Садись... Хочешь сливок... Нет?.. Что ты знаешь о личной жизни моего врача, я даже не знаю его имени... - Доктор Риво!.. Я знаю не так много... Так, сплетни... Он живет с женой и с сестрой жены... Здешние жители говорят, что эта свояченица тоже его жена... Однако... - А прокурор? - Господин Дюурсо?.. Тебе уже сказали?.. - Давай, давай... Выкладывай! - Его сестра, вдова капитана дальнего плавания, - сумасшедшая. Кое- кто утверждает, что он засадил ее в сумасшедший дом из-за ее денег... Мегрэ ликовал. Его бывший коллега с изумлением смотрел на сидящего в постели комиссара, который, прищурившись, глядел на площадь. - Ну, что дальше? - Ничего! В маленьких городках... - Видишь ли, старина, дело-то в том, что это не такой городок, как остальные! Это город, где есть сумасшедший! Самое забавное то, что Ледюк всерьез встревожился. - Маньяк на свободе! Маньяк, который становится маньяком только тогда, когда на него находит, и который все остальное время ходит, говорит, как ты и я... - Твоя жена не слишком здесь скучает? - Она на кухне произвела фурор! Дает рецепты шеф-повару, переписывает у него... Кстати, может быть, этот шеф-повар - маньяк?.. Мегрэ испытывает легкое опьянение оттого, что избежал смерти, что выздоравливает, что его лелеют и что все это происходит в какой-то нереальной атмосфере. А также оттого, что он все же заставляет свой мозг работать ради удовольствия. Оттого, что он наблюдает из постели, глядя в окно, новое место, новый город... - Здесь есть муниципальная библиотека? - Конечно! - Так вот, будь другом, сходи туда и принеси мне книжки, где говорится о разных душевных болезнях, извращениях, маниях... И принеси мне снизу телефонный справочник. Из него можно многое узнать! Спроси внизу, длинный ли шнур у телефона и можно ли будет его приносить сюда время от времени... Навалилась дремота. Мегрэ чувствовал, как она поднимается в нем, словно лихорадка, охватывает его всего, до последней клеточки... - Кстати, завтра ты обедаешь здесь... завтра суббота... - И мне еще нужно купить козу, - сказал под конец разговора Ледюк и взялся за свою соломенную шляпу. Когда он вышел, глаза Мегрэ уже были закрыты, а из полуоткрытого рта доносилось ровное дыхание. Комиссар в отставке встретил доктора Риво в коридоре на первом этаже. Отвел его в сторону и после долгих колебаний спросил шепотом: - Вы уверены, что эта рана не повлияла на... умственное состояние моего друга?.. По крайней мере, на... Не знаю, как сказать... Вы понимаете меня?.. Доктор неопределенно махнул рукой. - В общем-то, он умный человек! - Очень!.. Хотя внешне это не всегда видно, но... - М-да... И врач с озабоченным видом пошел вверх по лестнице. III БИЛЕТ ВТОРОГО КЛАССА Мегрэ выехал из Парижа во вторник после полудня. Ночью в него стреляли неподалеку от Бержерака. В больнице он провел четверг и пятницу. В субботу его жена приехала из Эльзаса, и Мегрэ вместе с ней обосновался в большом номере на втором этаже гостиницы "Англия". Только в понедельник мадам Мегрэ неожиданно спросила, его: - Почему ты не поехал бесплатно, по своему удостоверению? Было четыре часа дня. Мадам Мегрэ, которая не могла сидеть на месте без дела, уже в третий раз прибиралась в комнате. Шторы на окнах были наполовину опущены, за их светящимся экраном воздух был наполнен гулом привычных звуков. Мегрэ, куривший первую из своих трубок, посмотрел на жену с некоторым удивлением. Ему показалось, что, ожидая ответа, она избегала смотреть на него, покраснела, смутилась. Нелепый вопрос. Как все комиссары Уголовной полиции, он имел право на бесплатный проезд первым классом по всей территории Франции. Им он и воспользовался, чтобы приехать из Парижа. - Иди-ка сюда! - проворчал он. - Мегрэ видел, что жена не решается. Чуть не силой он усадил ее на край постели. - Рассказывай! Он хитро посмотрел на нее, и та смутилась еще больше. - Я зря тебя так спросила об этом. Потому что иногда ты такой странный. - Ну вот и ты тоже! - Что ты имеешь в виду? - Они все считают меня странным и не слишком-то верят моей истории с поездом. А теперь... - Вот как?! Так слушай! Только что в коридоре, как раз напротив нашей двери, я передвигала половик и нашла вот это... Она хоть и жила в гостинице, но носила передник, - по ее словам, чтобы чувствовать себя как дома. Из его кармана она вытащила маленький кусочек картона. Это был железнодорожный билет второго класса Париж - Бержерак, датированный предыдущей пятницей. - Около половика, - повторил Мегрэ. - Возьми-ка бумагу и карандаш. Жена, ничего не понимая, сделала, как он просил, смочила слюной карандаш. - Пиши... Сначала хозяин гостиницы, он приходил часов в девять утра справиться о моем здоровье... Затем доктор, около десяти... Пиши имена в колонку... Прокурор приходил в полдень, а комиссар вошел тогда, когда тот уходил... - А еще Ледюк! - рискнула вставить мадам Мегрэ. - Да-да. Добавь сюда Ледюка! Все? К этому надо, конечно, добавить любого из служащих гостиницы или любого из проживающих, кто мог обронить билет в коридоре. - Нет! - Почему? - Потому что этот коридор ведет только к нашему номеру! - Или тогда кто-то приходил подслушивать под дверью! Вызови мне по телефону начальника вокзала! Мегрэ не знал ни города, ни вокзала, ни одного из тех мест, о которых ему говорили. Однако в его уме уже сложился довольно точный образ города, образ, в котором почти не было белых пятен. В справочнике "Мишлен" он нашел план города. Мегрэ обосновался в самом его центре. Площадь, которую он мог видеть, была Рыночной площадью. Начинавшееся справа здание - Дворец правосудия. Справочник сообщал следующее; "Гостиница "Англия". Первого класса. Стоимость номеров - от 25 франков и выше. Есть ванные комнаты. Стоимость обеда - 15 и 18 франков. Кухня славится трюфелями, печеночным паштетом, куриными фрикадельками, лососиной из Дордони". Невидимая Мегрэ Дордонь была у него за спиной. Но с помощью целой серии почтовых открыток он прослеживал все изгибы этой реки. А еще одна открытка изображала вокзал. Он знал, что гостиница "Франция" находилась по другую сторону площади и соперничала с "Англией". И он представлял себе улицы городка, сходящие к большим дорогам, подобным той, по которой неровной походкой он брел сам. - Начальник вокзала у телефона! - Спроси у него, не сходил ли кто-нибудь с парижского поезда в четверг утром. - Он говорит, что никто не сходил. - Это все! Почти наверняка этот билет принадлежал тому человеку, который спрыгнул с поезда, не доезжая до Бержерака, и который стрелял в комиссара! - Знаешь, что тебе нужно сделать? Сходи и посмотри на дом господина Дюурсо, прокурора, затем - на дом доктора... - Зачем? - Ни за чем! Просто чтобы потом рассказать мне, что ты увидишь! Он остался один и воспользовался этим, чтобы выкурить больше трубок, чем ему разрешалось. Медленно смеркалось, и площадь была вся розовая. Коммивояжеры возвращались один за другим из поездок, оставляли машины на стоянке перед гостиницей... Внизу был слышен стук бильярдных шаров. В светлом зале было время аперитива. Сюда, в белом колпаке шеф- повара, иногда заглядывал хозяин ресторана. "Почему человек с поезда спрыгнул до остановки, рискуя убиться, и почему он выстрелил, видя, что его преследуют?" Во всяком случае, ему был знаком этот отрезок пути, так как он спрыгнул именно тогда, когда поезд стал тормозить! Раз он не доехал до вокзала, значит, служащие там знали его! Впрочем, это еще не доказательство, что он и был убийцей фермерши и дочки начальника вокзала! Мегрэ вспоминал нервозность своего соседа по купе, его неровное дыхание, паузы вперемежку со вздохами отчаяния. "В это время Дюурсо, наверное, находился у себя в кабинете, читал парижские газеты и перебирал досье... Доктор вместе с сестрами обходил палаты... Полицейский комиссар..." Мегрэ не спешил. Обычно в начале следствия его охватывало нетерпение, похожее на головокружение. Неуверенность была тягостна для него. Он успокаивался, лишь когда начинал предчувствовать разгадку. На этот раз все было наоборот, может быть, из-за состояния его здоровья. Ведь сказал же ему доктор, что он встанет не раньше чем через пару недель, да и тогда ему нужно быть очень осторожным. Время у него было. Долгие дни, которые надо провести в постели, воссоздавая в своем воображении облик Бержерака со всеми его действующими лицами, и каждое должно быть на своем месте. "Надо бы позвонить, чтобы включили свет!" Но ему было лень это сделать, и жена, возвратившись из города, застала его в полной темноте. Окно еще было открыто, впуская в комнату холодный вечерний воздух. Вокруг площади горели гирлянды фонарей. - Ты хочешь схватить воспаление легких? Это же надо придумать: оставить окно открытым, когда... - Ну как? - Что ну как? Видела я их дома! Не понимаю, впрочем, что это тебе даст... - Рассказывай. - Господин Дюурсо живет по другую сторону от Дворца правосудия на почти такой же большой площади, как эта. Большой двухэтажный дом. На втором этаже каменный балкон. Наверное, его кабинет, потому что комната была освещена. Я видела лакея, который закрывал ставни на первом этаже. - Дом выглядит не мрачно? - Что ты имеешь в виду? Это большой дом, как все большие дома Скорее, мрачный... Во всяком случае, на окнах шторы из темного красного бархата, которые стоили, должно быть, тысячи две франков - на каждое окно. Бархат мягкий, шелковистый, падает крупными складками... Мегрэ был в восторге. Мелкими мазками он подправлял свое представление об этом доме. - А лакей? - Что лакей? - На нем полосатый жилет, верно? - Да! Мегрэ хотелось хлопать в ладоши от удовольствия; солидный дом, торжественный, с богатыми бархатными шторами, с каменным балконом, со старинной мебелью! Лакей в полосатом жилете! И прокурор, седые волосы бобриком, в визитке, серых брюках, в лакированных туфлях. - А ведь он и правда носит лакированные туфли! Туфли на кнопках! Я заметила это вчера. У человека с поезда тоже были лакированные ботинки. На кнопках? Или на шнурках? - А дом доктора? - Он почти на краю города! Вилла, какие бываю! на берегу моря... - Английский коттедж? - Да-да! С плоской крышей, с газонами, с клумбами, красивый гараж, белый гравий на дорожках, зеленые ставни, кованый железный фонарь. Ставни были открыты... Я заметила его жену, она вязала в гостиной. - А ее сестра? - Она возвращалась в машине вместе с доктором. Она очень молодая, очень красивая, очень хорошо одета... Не скажешь, что она живет в маленьком городке, платья ей, наверное, присылают из Парижа... Какое отношение все это могло иметь к маньяку, который нападал на женщин по дороге, душил их и затем протыкал сердце иглой? Мегрэ не пытался пока его найти. Довольно того, что он расставлял людей по своим местам. - Ты никого не встретила? - Никого из знакомых. Жители, должно быть, совсем не выходят на улицу по вечерам. - Здесь есть кинотеатр? - Я заметила один, в какой-то улочке... Там показывают фильм, который я видела в Париже три года назад... x x x Ледюк приехал к десяти часам утра, оставил свой старенький "форд" перед гостиницей и немного погодя постучал в дверь к Мегрэ. Тот был занят дегустацией бульона, который жена сама приготовила ему на кухне. - Все в порядке? - Садись!.. Нет!.. Не у окна... Ты мне загораживаешь площадь... С тех пор как Ледюк ушел из полиции, он пополнел. И стал каким-то более мягким, более пугливым, чем прежде. - Чем тебя угощала на завтрак твоя кухарка? - Телячьи котлеты в сметане... Я сейчас вынужден есть понемногу. - Слушай, ты не ездил в Париж в последнее время? Мадам Мегрэ резко обернулась, удивленная этим неожиданным вопросом. А Ледюк смутился, с упреком посмотрел на своего коллегу. - Что ты имеешь в виду?.. Ты ведь знаешь, что... Разумеется! Мегрэ знал, что... Однако он наблюдал за Ледюком, у которого были небольшие рыжие усики... Он смотрел на него, на его ноги, обутые в огромные охотничьи башмаки... - Между нами говоря, а как ты здесь обходишься без женщин? - Да ты что! - вмешалась мадам Мегрэ. - Ну уж нет! Это очень важный вопрос! В деревне ведь нет всех этих городских удобств... А твоя кухарка... Сколько ей лет? - Шестьдесят пять! Сам понимаешь... - А еще кто-нибудь? - Смущала больше всего, наверное, серьезность, с которой Мегрэ задавал эти вопросы, которые обычно задают несерьезным или ироническим тоном. - Нет никакой пастушки поблизости? - У кухарки есть племянница, которая иногда приходит ей помогать. - Лет шестнадцать? Восемнадцать? - Девятнадцать... Но... - И ты... у вас... в общем... Ледюк уже не знал, куда деваться, а мадам Мегрэ, смущенная еще больше, ринулась куда-то в глубь комнаты. - Ты... бесцеремонен!.. - Другими словами - да?.. Ну что ж, старина! И Мегрэ, казалось, забыл об этом, через какое-то время он проворчал: - Дюурсо не женат... А как же?.. - Сразу видно, что ты приехал из Парижа. Ты говоришь об этих вещах, как о самом обычном. Думаешь, прокурор каждому рассказывает о своих любовных похождениях? - Но, поскольку все здесь знают все, я уверен, ты в курсе. - Я знаю лишь то, что люди говорят. - Вот видишь! - Мсье Дюурсо ездит раз или два в неделю в Бордо... И там... Мегрэ продолжал внимательно наблюдать за своим собеседником, и с его губ не сходила странная | усмешка. Он знал Ледюка другим, без этих осторожных жестов, без испуганных взглядов. - Знаешь, что тебе надо сделать, поскольку ты свободно можешь ездить и ходить куда угодно? Начни маленькое расследование: кого не было в городе в прошлую среду! Погоди! Меня прежде всего интересуют доктор Риво, прокурор, полицейский комиссар, ты и т. д. Ледюк встал. С обиженным видом он смотрел на свою соломенную шляпу, как человек, который сейчас ее наденет резким жестом и выйдет. - Ну, нет!.. Хватит шуток!.. Не знаю, что с тобой случилось... С тех пор, как тебя ранили, ты... Ну, ты совсем ненормальный!.. Как это я, в таком городе, как этот, где все сразу становится известно, буду вести расследование, выяснять насчет прокурора республики?.. И о комиссаре!.. У меня ведь даже нет официальных полномочий!.. Не говорю уже о каких-то твоих намеках... - Садись, Ледюк! - У меня нет больше времени. - Садись, говорю! Сейчас тебе все объясню! Здесь в Бержераке есть какой-то человек, который ничем не отличается от других, ведет себя как нормальный человек, и у него, разумеется, есть какое-то занятие. И вот этот человек вдруг, в приступе сумасшествия... - И ты меня тоже относишь к числу возможных убийц! Думаешь, я не понял твоих вопросов? Хотел знать, есть ли у меня любовницы!.. Потому что ты считаешь, не правда ли, что, если у мужчины их нет, он больше чем другие подвержен... Ледюк разозлился не на шутку. Покраснел. Глаза сверкали. - Этим делом занимаются прокуратура и местная полиция? Меня же оно не касается! Ну, а если ты суешь свой нос... - ...Не в свои дела!.. Ну что ж, тем хуже! А теперь представь себе, что через день-два, через три дня или через неделю вдруг найдут твою девятнадцатилетнюю подружку с иглой в сердце... Ледюк схватил шляпу и с такой силой надел ее на голову, что солома треснула. Затем он вышел, хлопнув дверью. Все это произошло очень быстро. Мадам Мегрэ, только и ждавшая этого сигнала, вошла. Она была возбуждена и чем-то сильно встревожена. - Что тебе сделал Ледюк? Я редко видела, чтобы ты так грубо вел себя с кем-нибудь... Можно подумать, что ты его подозреваешь в... - Знаешь, что тебе надо сделать? Скоро или же завтра он вернется и, я уверен, будет извиняться за то, что ушел так невежливо. Так вот, я тебя попрошу сходить к нему на обед в Рибольер... - Я? Но... - А теперь, будь так добра, набей мне трубку и немножко приподними, подушки. Через полчаса, когда вошел доктор, Мегрэ счастливо улыбался. Он добродушно спросил Риво: - Что же он вам сказал? - Кто? - Мой коллега Ледюк. Он взволнован! Должно быть, просил вас всерьез проверить мою психику. Нет, доктор, я не спятил... Но... Он замолчал, так как в рот вставили градусник. Пока он его держал, доктор снял повязку с раны, та зарубцовывалась плохо. - Вы слишком много двигаетесь! Тридцать восемь лет... Могу не спрашивать, сколько вы курите: тут туман стоит от дыма. - Доктор, вы должны ему запретить курить трубку, - вмешалась мадам Мегрэ. Но муж прервал ее. - Вы можете сказать, через какие промежутки времени совершались преступления нашего сумасшедшего? - Подождите... Первое было месяц назад... Второе - неделю спустя... Затем неудавшаяся попытка - в следующую пятницу и... - Знаете, что я думаю, доктор? Очень вероятно, что мы накануне нового покушения. Я бы сказал больше: если оно не произойдет, это значит, без сомнения, что убийца чувствует, что за ним следят. А если оно произойдет... - Тогда? - Тогда можно будет действовать методом исключения. Представьте себе, что в момент преступления вы находитесь в этой комнате. Вы сразу же вне подозрения! Представьте, что прокурор в Бордо, полицейский комиссар в Париже или еще где-нибудь, мой друг Ледюк еще черт знает где... Врач внимательно посмотрел на больного. - Короче говоря, вы сокращаете число возможностей... - Нет! Вероятностей... - Это все равно! Я говорю, вы его сводите до той группы людей, которых вы увидели, проснувшись после операции... - Не совсем так, поскольку я забыл о судебном секретаре! Рассматриваю ту группу людей, которые приходили ко мне вчера днем и могли нечаянно обронить железнодорожный билет. Кстати, где вы были в прошлую среду? - В среду? И доктор, смутившись, попытался припомнить. Это был молодой, энергичный, честолюбивый человек. Жесты и походка его были четкими и элегантными. - Думаю, что... Погодите... Я ездил в Ларошель, чтобы... При виде иронической улыбки комиссара он вдруг весь напрягся. - Должен ли я считать, что это допрос? В таком случае предупреждаю, что... - Успокойтесь! Понимаете, мне совсем нечего делать весь день, а ведь я так привык к напряженной жизни. Вот я и придумываю разные головоломки для самого себя. Головоломки о сумасшедшем. Врач ведь может быть сумасшедшим, а сумасшедший врачом. Говорят даже, что психиатры все-сами лечатся у своих же коллег. Да и республиканский прокурор тоже вполне может быть... В это время "Мегрэ услышал, как доктор спросил его жену: "Он ничего не пил?" Самое забавное было, когда Риво ушел. Мадам Мегрэ подошла к постели комиссара с выражением упрека на лице. - Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? В самом деле! Я тебя уже совсем не понимаю!.. Ты хочешь, чтобы люди думали, что это ты - сумасшедший, и ничего лучше для этого не придумал! Доктор ничего не сказал... Он слишком хорошо воспитан. Но я поняла, что... Чего ты так улыбаешься?.. - Ничего! Потому что солнце светит!.. Потому что вижу эти красные и зеленые полосы на обоях! Потому что та маленькая машинка лимонного цвета похожа на большого жука... И этот запах печеночного паштета... Но только вот в чем дело!.. Существует маньяк... Посмотри, идет красивая девушка, у нее крепкие икры горянки... У нее совсем маленькие груди, словно груши... Маньяк, может быть... Мадам Мегрэ посмотрела ему в глаза и поняла, что он уже не шутит, что он говорит очень серьезно, что в голосе его звучит тревога. Он взял ее за руку и закончил: - Понимаешь, я уверен, что это не кончилось! И от всей души хочу помешать тому, чтобы в один из ближайших дней какую-нибудь, еще сегодня полную жизни, красивую девушку провезли по этой площади в катафалке, в окружении людей в трауре. В этом городе, при свете солнца живет маньяк! Маньяк, который говорит, смеется, ходит... И, полузакрыв глаза, он лукаво пробормотал: - И дай мне все-таки трубку!.. IV СБОР СУМАСШЕДШИХ Мегрэ выбрал свое любимое время - девять часов утра потому, что солнце светит по-особому, и площадь живет в этот час в особом ритме, который начинается с открытой домохозяйкой двери, с хлопнувшей ставни и к полудню все больше нарастает. Из своего окна он мог видеть на дереве одно из объявлений, которое он поручил развесить по всему городу: "В среду в девять часов в гостинице "Англия" комиссар Мегрэ вручит вознаграждение в размере ста франков всякому, кто представит ему сведения о преступных нападениях, совершенных в Бержераке, которые, по-видимому, являются делом рук какого-то маньяка". - Мне остаться? - спросила мадам Мегрэ, которая и в гостинице умудрялась найти себе почти столько же работы, сколько и дома. - Можешь оставаться! - Я не очень хочу! Все равно никто не придет! Мегрэ улыбался. Было всего лишь полдевятого, и, зажигая трубку, он пробормотал, прислушиваясь к шуму мотора автомобиля: "А вот и первый!" Это был знакомый шум мотора старого "форда", который можно узнать, как только машина начинает подниматься на мост. "Почему Ледюк не приезжал вчера?" - Да мы тут с ним перекинулись парой словечек. Разное у нас мнение насчет сумасшедшего из Бержерака. Но он все равно сейчас будет здесь! - Сумасшедший! - Ледюк... И сумасшедший тоже! И, может быть, даже несколько сумасшедших!.. Это, так сказать, математический расчет... Такое объявление непреодолимо притягивает всех психически неуравновешенных людей, психопатов; эпилептиков... Входи, Ледюк! Ледюк даже не успел постучать. Он был несколько смущен. - Ты не смог приехать вчера? - Никак! Прошу меня извинить... Здравствуйте, мадам Мегрэ!.. Мне пришлось искать водопроводчика, лопнула труба... Ты себя чувствуешь лучше? - Да, ничего... Спина все еще деревянная, как доска, а так ничего... Ты видел мое объявление?.. - Какое?.. Он лгал. Мегрэ чуть не сказал ему об этом. Однако решил не быть таким жестоким. - Садись!.. Отдай шляпу моей жене. Через несколько минут к нам придет много народу. Среди них, даю руку на отсечение, будет и тот сумасшедший. В дверь постучали. По площади, однако, никто не проходил. Чуть погодя открылась дверь и вошел хозяин гостиницы. - Извините... Я не знал, что у вас гость... Я по поводу объявления... - Вы хотите мне что-нибудь сообщить? - Я? - Нет!.. Что вы... Если бы я что-нибудь знал, я бы уже рассказал... Я только хотел спросить, нужно ли впускать к вам всех, кто придет... - Ну конечно! Конечно! И Мегрэ посмотрел на него из-под прикрытых век. У него стало привычкой так прищуриваться. Или это потому, что он все время старался лежать на солнце? - Вы можете нас оставить! И тут же, обращаясь к Ледюку: - Тоже интересный тип! Энергичный сангвиник, крепкий, как дуб, его розовая кожа, кажется, готова лопнуть... - Раньше он работал на ферме неподалеку. Сначала женился на своей хозяйке. Ему было двадцать, а ей сорок пять... - Ну, а потом? - Это его третий брак! Не судьба! Все его жены умирают... - Он сейчас вернется. - Зачем? - Вот уж не знаю! Но он вернется, когда все будут здесь. Он найдет предлог. Сейчас прокурор, наверное, выходит из дома, уже одетый в свою визитку. Что касается доктора, держу пари, он сейчас галопом пробегает по палатам, чтобы в пять минут закончить утренний обход. Мегрэ еще не договорил, как показался господин Дюурсо, он вышел из- за поворота и торопливо пересек площадь. - Вот и третий! - Почему третий? - Прокурор, хозяин гостиницы и ты, - Ты опять начинаешь? Слушай, Мегрэ... - Тссс!.. Иди, открой дверь господину Дюурсо, он не решается постучать... - Я вернусь через час, - заявила мадам Мегрэ, уже надев шляпу. Прокурор церемонно раскланялся с ней, пожал руку комиссару, не глядя ему в глаза. - Мне сообщили о вашем эксперименте. Я очень хотел вас повидать заранее. Прежде всего, вы, разумеется, действуете как лицо неофициальное. И все же я хотел бы, чтобы вы держали меня в курсе, поскольку следствие уже ведется... - Садитесь, прошу вас. Ледюк, возьми у господина прокурора шляпу и трость. Я как раз говорил Ледюку, господин прокурор, что в ближайшее время убийца обязательно будет здесь... Ну что же! Вот и полицейский комиссар, он смотрит на часы, и прежде чем подняться сюда, выпьет чего-нибудь внизу... И в самом деле! Все видели, как комиссар вошел в гостиницу, но в дверях номера он показался лишь минут десять спустя. Он, видимо, был крайне удивлен тем, что увидел здесь прокурора, извинился и пробормотал: - Посчитал своим долгом... - Вот так раз! Ледюк, сходи за стульями. Наверное, они есть в соседней комнате... Ну вот, наши клиенты начинают подходить. Только никто не хочет быть первым. Действительно, три или четыре человека уже прохаживались по площади, бросая взгляды на гостиницу. Видимо, они набирались духу, и все проводили взглядом машину доктора, та остановилась точно у входа. В воздухе, несмотря на весеннее солнце, чувствовалась какая-то нервозность. Врач, как я те, кто пришел до него, смутился, увидев в комнате столько народу. - Прямо военный совет! - усмехнулся он. Мегрэ заметил, что Риво был плохо выбрит, галстук его был завязан не так аккуратно, как обычно. - Как вы думаете, следователь... - Он уехал в Нант на допрос и вернется не раньше вечера. - А его секретарь? - спросил Мегрэ. - Не знаю, взял ли его следователь с собой... Хотя... Постойте... Вон он выходит из своего дома... Он ведь живет как раз напротив гостиницы, на втором этаже дома с голубыми ставнями. На лестнице послышались шаги нескольких человек, перешептывания. - Открой, Ледюк. На сей раз это была женщина, и пришла она не с улицы. Это была горничная, та, что чуть не стала жертвой маньяка, она по-прежнему работала в гостинице. За ней несмело вошел смущенный мужчина. - Это мой жених, он работает в гараже. Он не хотел, чтобы я приходила сюда. - Входите... Вы, жених, тоже... И вы, мсье... - Я только хотел узнать, моя горничная... - Входите, входите!.. Как ваше имя? - Розали, мсье... Только я не знаю, как насчет вознаграждения... Потому что я ведь уже рассказала все, что знала, не так ли... Жених недовольно проворчал, ни на кого не глядя" "Выдумки все это!" - И все это правда, я ничего не выдумала!.. - И ту историю с клиентом, который хотел на тебе жениться, ты тоже не выдумала?! И когда рассказывала мне, что твою мать украли цыгане?.. Девушка вскипела, но ничуть не смутилась. Это была крепкая телом, широкая в кости крестьянка. Несколько движений, и вот уже волосы ее растрепались, как после драки. Поднимая руки, чтобы поправить прическу, она открывала влажные от пота подмышки с рыжими волосами. - Я рассказала, как было... На меня кто-то напал, сзади, и я почувствовала чью-то руку у подбородка... Тогда я укусила ее изо всех сил... Постойте, там же на пальце было золотое кольцо... - Вы видели этого мужчину? - Он сразу же убежал в лес. Я видела его со спины. А мне было трудно встать, потому что... - Значит, узнать вы его не сможете? Ведь вы именно так сказали следователю? Розали не ответила, но в упрямом выражении ее лица было что-то угрожающее. - Вы узнали бы кольцо? И взгляд Мегрэ скользил по рукам присутствовавших: по пухлым рукам Ледюка с тяжелым перстнем-печаткой, по тонким и длинным - доктора с простым обручальным кольцом, по рукам прокурора с очень бледной и тонкой кожей, тот доставал из кармана носовой платок. Кольцо было золотое! - И вы даже не предполагаете, кто мог на вас напасть? - Мсье, уверяю вас, - начал было жених, весь вспотев от волнения. - Ну говорите же! - Мне не хотелось бы неприятностей. Розали хорошая девушка, я это прямо говорю. Но каждую ночь ей снятся странные сны. Иногда она мне их рассказывает. А потом, через несколько дней, ей иногда кажется, что все это было на самом деле. Это как с романами, которые она читает... - Ледюк, набей-ка мне трубку! Теперь уже под окнами Мегрэ видел человек десять, - они переговаривались между собой вполголоса. - Ну что, Розали, вы ведь все-таки что-то подозреваете? Девушка молчала. Только на какую-то секунду ее взгляд остановился на прокуроре, и Мегрэ еще раз увидел черные лакированные башмаки на кнопках. - Выдай ей, Ледюк, сто франков. Извини, что я превратил тебя в секретаря... А вы, мсье, вы довольны ею? - Как к горничной, у меня к ней нет никаких претензий. - Ну что ж, впустите следующих. - В комнату проскользнул судебный секретарь и встал, прислонившись спиной к стене. - А что это вы? Садитесь же... Доктор, доставая часы из кармана, пробормотал! - У меня мало времени... - Ничего! Времени хватит... Мегрэ зажег трубку, посмотрел в сторону двери, та открылась, и вошел юноша в лохмотьях, с волосами-мочалкой, с гноящимися глазами. - Вы, надеюсь, не станете... - пробормотал прокурор. - Входи, парень, входи! Когда у тебя был последний приступ? - Он вышел из больницы неделю назад! - сказал доктор. Без сомнения, это был эпилептик, таких в деревнях называют дурачками. - Что ты мне хочешь сказать? - Я?.. - Ну да, ты... Говори... Однако, вместо того чтобы говорить, парень заплакал, а потом и вовсе безудержно зарыдал. Он был близок к истерике. Слышны были какие- то неразборчивые фразы. - Всегда сваливают на меня... Я ничего не делал!.. Честное слово!.. Почему же мне не дадут сто франков, чтобы купить костюм? - Дай ему сто франков! Следующий! - сказал Мегрэ, обращаясь к Ледюку. Прокурор был явно раздражен. Полицейский комиссар с небрежным видом заметил: - Если бы муниципальная полиция действовала такими же методами, то, наверное, на ближайшем заседании муниципалитета... В углу вполголоса переругивались Розали с женихом. Хозяин гостиницы выглянул в коридор, чтобы послушать, что происходит на первом этаже. - Вы в самом деле надеетесь что-нибудь выяснить? - со вздохом спросил Дюурсо. - Я?.. Отнюдь... - В таком случае... - Я обещал вам, что сумасшедший будет здесь, и он, возможно, уже здесь. Вошли еще трое: дорожный сторож, который три дня назад "видел, как среди деревьев пробиралась какая-то тень" и, когда он подошел, убежала. - Тень ничего вам не сделала? - Нет. - И вы не узнали, кто это? Ладно, ему хватит и пятидесяти франков! Один Мегрэ по-прежнему был в веселом настроении. На площади было уже добрых три десятка жителей, собравшихся группами и поглядывавших на окна гостиницы. - Ну, а ты что? Это был старый крестьянин со свирепым взглядом, одетый в черный костюм. - Я отец той, которую убили первой. Так вот, я пришел сказать, что, если я поймаю этого гада... И этот человек тоже все время поворачивался в сторону прокурора. - Вы никого не подозреваете? - Я не подозреваю! Но я сказал то, что вы слышали! Человеку, который потерял свою дочь, ничего не могут сделать! Надо бы искать там, где уже кое-что было... Вы не здешний... Вы не знаете... Все вам скажут, что здесь были дела, которым так и не нашли разгадки... Доктор нетерпеливо поднялся. Полицейский комиссар смотрел в сторону как человек, который не хочет ничего слушать. Прокурор же был неподвижен, как скала. - Благодарю вас, старина. - И мне совсем не нужны ни ваши пятьдесят, ни сто франков. Если вы как-нибудь заглянете ко мне на ферму... Вам любой скажет, где она... Он не спрашивал, нужно ли ему остаться. Опустив плечи и ни с кем не попрощавшись, он ушел. После его ухода наступила долгая пауза, а Мегрэ делал вид, что очень занят, уминая единственной здоровой рукой пепел в трубке. - Ледюк, дай спичку. В этой паузе было что-то торжественное. Казалось, и люди на площади тоже старались не шуметь. Ничего, кроме шороха гравия под ногами старого фермера. - Слышишь, прошу тебя, помолчи! Это жених Розали поймал себя на том, что говорит громко, а девушка, то ли не решаясь говорить, то ли присмирев, смотрела прямо перед собой. - Ну что, господа, - сказал наконец со вздохом Мегрэ, - мне кажется, все не так уж плохо... - Все эти допросы уже делались, - возразил комиссар, взявшись за шляпу и вставая, - Да, только на этот раз сумасшедший находится здесь! Мегрэ ни на кого не смотрел. Он говорил, уставившись в белое стеганое одеяло. - Как вы думаете, доктор, после припадков сумасшедший помнит о том, что он сделал? - Почти наверняка. Хозяин гостиницы стоял посреди комнаты, и это его еще больше смущало, потому что в своей белой поварской одежде он и так привлекал внимание. - Посмотри, Ледюк, не ждет ли еще кто-нибудь! - Простите, но у меня больше нет времени! - сказал, вставая, доктор Риво. - У меня прием в одиннадцать часов, и там тоже речь идет о человеческой жизни... - Я с вами, - пробормотал комиссар. - А вы, господин прокурор? - негромко спросил Мегрэ. - Э-э... я... да... я... Вот уже несколько минут Мегрэ, казалось, был недоволен чем-то, с нетерпением поглядывал на площадь. Неожиданно, когда все уже встали, готовые уйти, он чуть приподнялся в постели и пробормотал: - Наконец... минуточку, господа... Думаю, сейчас мы узнаем что-то новое... И он показал на бегущую к гостинице женщину. Со своего места доктор смог разглядеть ее и с удивлением воскликнул: - Франсуаза?! - Вы ее знаете? - Это сестра моей жены... Наверное, позвонил больной или несчастный случай... Кто-то взбежал по лестнице. Послышался женский голос. Дверь открылась, и в комнату; задыхаясь, вошла молодая женщина. Она оглянулась в испуге. "Жак! - ...Комиссар!.. Господин прокурор!.." Ей было не больше двадцати. Стройная, энергичная, красивая. Но платье ее было в пыли. Корсаж порван. Она все время прижимала руки к горлу. - Я... Я видела его... И... он меня... Все замерли. Ей было трудно говорить. Она сделала два шага в сторону Риво. - Посмотри!.. Она показала ему шею, всю в царапинах. И продолжала рассказывать. - Там... в лесу у Новой Мельницы... Я гуляла, когда какой-то мужчина... - Я же говорил вам, что мы кое-что узнаем, - проговорил Мегрэ, к которому вновь вернулось хорошее настроение. Ледюк, хорошо знавший Мегрэ, посмотрел на того с удивлением. - Вы-то его видели, верно? - продолжал Мегрэ. - Совсем мало! Не знаю, как я вырвалась от него... По-моему, он споткнулся о корень... Я этим и воспользовалась и ударила его. - Опишите же его! - Я не знаю... какой-нибудь бродяга, конечно... Одет как крестьянин. Большие оттопыренные уши... Я его никогда раньше не видела... - Он убежал? - Он испугался, что я буду кричать... На дороге был слышен шум машины... Он убежал в лес... Она постепенно успокаивалась, дыхание стало ровнее, одну руку она по-прежнему держала у горла, а другую на груди. - Я так испугалась... Наверное, если бы не шум машины... Я всю дорогу бежала... - Простите! Вы ведь были около вашей виллы? - Да, но там никого нет, кроме сестры. - Это слева от фермы? - спросил полицейский комиссар. - Сразу за старым карьером. Комиссар сказал прокурору: - Я прочешу лес... Может, еще успеем? Доктор Риво был, казалось, не в своей тарелке. Нахмурив брови, он смотрел на свояченицу, та стояла, опершись о стол, дыхание ее успокоилось. Ледюк глазами поискал Мегрэ и, когда перехватил его взгляд, не стал скрывать иронии: "Все это, - хотелось ему сказать, - видимо, доказывает, что, во всяком случае, сейчас здесь сумасшедшего нет". Спустившись по лестнице, полицейский комиссар повернул направо к мэрии, где находился его кабинет. Прокурор не спеша стряхивал пылинки со шляпы. - Мадмуазель, как только, следователь вернется из Нанта, я попрошу вас прийти к нему в кабинет дополнить ваши показания, а также подписать протокол. Он сухо пожал руку Мегрэ. - Надеюсь, мы вам больше не нужны? - Разумеется! Я, впрочем, и не думал, что вы придете... Мегрэ дал знак Ледюку, и тот понял, что надо всех выпроводить... Розали и жених все еще препирались. Когда Ледюк с улыбкой подошел к постели Мегрэ, то с удивлением увидел тревогу и беспокойство на лице приятеля. - Ну что? - Ничего! - Что, не вышло? - Вышло, да слишком хорошо! Слушай, набей-ка мне трубку, пока жены нет... - Ты думал, что сумасшедший должен был прийти сегодня? - Еще бы! - Однако... - Старина, не настаивай. Видишь ли, самое страшное, если будет еще один труп. Потому что на этот раз... - Что? - Не старайся понять. Ладно уж! Вот жена идет по площади. Сейчас она скажет, что я курю слишком много, и спрячет табак. Засунь-ка мне его под подушку... Ему было жарко. Может, оттого, что кровь прилила в голову? - Ну, ступай!.. Оставь телефон здесь рядом со мной... - Я собираюсь пообедать в гостинице. Сегодня подают утку. После обеда я зайду к тебе попрощаться. - Как хочешь!.. Кстати, насчет этой девочки... Ну, знаешь, о которой ты мне говорил... Вы давно не... Ты давно ее не видел?.. Ледюк подскочил, внимательно посмотрел на Мегрэ, пробормотал: - Это уж слишком! И вышел, забыв на столе свою соломенную шляпу. V ЛАКИРОВАННЫЕ ТУФЛИ - Да, мадам... В гостинице "Англия"... Разумеется, если вы не желаете, то можете и не приходить. Ледюк только что вышел. Мадам Мегрэ поднималась по лестнице. Доктор, его свояченица и прокурор остановились на площади рядом с машиной Риво. Мегрэ звонил мадам Риво, которая, вероятно, была одна в доме. Он просил ее прийти в гостиницу и не удивился, услышав взволнованный голос на другом конце провода. Мадам Мегрэ, снимая шляпу, слушала конец этого разговора. - Это правда, что опять на кого-то напали?.. Я встретила людей, они бежали к Новой Мельнице... Мегрэ был настолько погружен в свои мысли, что не ответил ей. Он наблюдал, как постепенно менялся жизненный ритм города. Новость о нападении распространялась быстро, и все больше людей стекалось к дороге, идущей влево от площади. "Там, наверное, переход!.." - сказал про себя Мегрэ, уже начинавший ориентироваться в плане города. - Да!.. Это длинная улица, по виду она городская, а заканчивается проселочной дорогой. Новая Мельница будет после второго поворота. Впрочем, там уже нет мельницы, а большая ферма со стенами из белого камня. Когда я проходила мимо, там запрягали быков, а во дворе было полно всякой птицы, в том числе и прекрасные индюки... Мегрэ слушал, словно слепой, которому описывают все вокруг. - Большой там участок? - Здесь они считают по-старому, на журналя Мне сказали, двести журналей, но я не знаю, сколько это. Во всяком случае, лес там начинается сразу же за фермой. А дальше проходит большая дорога до Периге. Жандармы уже, наверное, там вместе с несколькими полицейскими из Бержерака. Мегрэ представлял себе, как они ходят взад-вперед, высоко поднимая ноги, шарят по кустам, словно загоняя кроликов, как люди стоят на дороге группами, как мальчишки сидят на деревьях... - А теперь ты меня оставь. Вернись туда, хорошо? Она не стала спорить. Выходя из гостиницы, она столкнулась с молодой женщиной и обернулась с удивлением и, быть может, с некоторой досадой. Это была мадам Риво. x x x - Садитесь, прошу вас. И простите, что я вас побеспокоил, тем более из-за мелочи. Я ведь даже не знал, есть ли у меня к вам вопросы! Это дело такое запутанное... Он не спускал с нее глаз, и та была словно загипнотизирована его взглядом. Мегрэ был удивлен, но не обескуражен. Он и раньше смутно догадывался, что мадам Риво будет ему интересна, теперь же он убедился, что эта женщина гораздо интереснее, чем он ожидал. Сестра ее, Франсуаза, была изящной, элегантной, в ней ничего не выдавало провинциалку. Мадам же Риво была гораздо менее привлекательна, ее даже нельзя было назвать красивой. Ей было лет двадцать пять - тридцать. Среднего роста, полноватая. Ее платье было сшито какой-нибудь местной портнихой, а если и хорошим мастером, то она не умеет его носить. Больше всего в ней поражали глаза - тревожные, беспокойные Тревожные и в то же время покорные. Вот она смотрит на Мегрэ. По всему видно, что она чего-то боится, но предпринять что-либо в свою защиту не способна. Можно подумать, что она ожидает удара. Типичная мещаночка. Все у нее как положено, комильфо! В руках крутит носовой платок, которым при надобности будет вытирать глаза. - Мадам, вы давно замужем? Та ответила не сразу. Этот вопрос ее испугал. Ее все пугало! - Пять лет! - прошептала она без всякого выражения. - А до этого вы жили в Бержераке? И опять она, прежде чем ответить, долго смотрела на Мегрэ. - Я жила в Алжире с сестрой и матерью. Мегрэ едва решился продолжать разговор, чувствуя, что малейшее слово может привести ее в смятение. - Доктор Риво жил в Алжире? - Он два года работал там в больнице. Комиссар посмотрел на ее руки. Ему казалось, что они как-то не соответствуют ее богатой одежде. Эти руки знали работу. Однако ему трудно было перевести разговор на эту тему. - Ваша мать... Он не закончил. Мадам Риво, сидевшая лицом к окну, вдруг испуганно приподнялась. Тотчас же снаружи раздался звук хлопнувшей дверцы автомобиля. Это был доктор Риво, он вышел из машины, бегом поднялся по лестнице, резко постучал. - Вы здесь? - Я не понимаю... Вам что, нужна моя жена?.. Вы в таком случае могли бы... Мадам Риво опустила голову. Мегрэ следил за доктором с некоторым удивлением. - Почему вы сердитесь, доктор? Мне захотелось познакомиться с мадам Риво. Я, к несчастью, не способен передвигаться сам. - Вы закончили свой допрос? - Совсем не допрос, а мирная беседа. Когда вы вошли, мы говорили об Алжире. Вам нравится эта страна? Спокойствие Мегрэ было лишь внешним. Пока он говорил, растягивая слова, мозг его напряженно работал. Перед ним стояли два человека: готовая расплакаться мадам Риво и ее муж, смотревший вокруг так, словно он искал следы того, что здесь произошло... Мегрэ пытался в этом разобраться. Здесь что-то скрывалось. Что-то было не так. Но что же? И с прокурором тоже было что-то не так. Только все это Мегрэ чувствовал очень смутно, неопределенно. - Скажите, доктор, вы познакомились с мадам, когда она была вашей пациенткой? - Позвольте вам заметить, что это не имеет никакого значения. Если разрешите, я отвезу жену домой и... - Разумеется... Разумеется... - Что разумеется? - О, ничего! Простите, я даже не заметил, что говорю вслух... Вы знаете, доктор, это странное дело! Странное и страшное! Чем больше я им занимаюсь, тем страшнее оно мне кажется. А ваша свояченица, напротив, очень быстро успокоилась. Сильная женщина! Мегрэ видел, как застыл Риво, ожидая продолжения. Не подумал ли он, что Мегрэ знает гораздо больше, чем говорит? Комиссару казалось, что он уже начинает продвигаться вперед в своих поисках и вдруг все расстроилось, все его версии, вся жизнь в гостинице, в городе. И началось это с приезда жандарма на велосипеде, который проехал по площади, обогнул квартал, направившись к дому прокурора. В это время раздался телефонный звонок. И Мегрэ снял трубку. - Алло, это из больницы. Доктор Риво еще у вас? Риво нервно схватил трубку, с изумлением выслушал, что ему говорили, дал отбой. Он был так взволнован, что некоторое время стоял молча, уставившись в одну точку, - Его нашли! - наконец, сказал он. - Кого? - Того человека!.. Во всяком случае нашли его труп... В лесу у Новой Мельницы... Мадам Риво смотрела то на Мегрэ, то на мужа, ничего не понимая. - Меня попросили сделать вскрытие... Но... И, пораженный какой-то мыслью, он в свою очередь посмотрел на Мегрэ. - Когда на вас напали... в лесу... вы в ответ... вы выстрелили из револьвера, хотя бы один раз?.. - Я не стрелял... И тут доктору пришла другая мысль, он нервно провел рукой по лицу. - Смерть произошла несколько дней назад... Но тогда как же Франсуаза сегодня утром?.. Идемте со мной... Он увел свою жену, послушно следовавшую за ним, и спустя некоторое время он усаживал ее в автомобиль. Прокурор заказал, должно быть, машину по телефону, так как напротив его дома остановилось такси. А жандарм в это время отъезжал от его дома. Теперь здесь просто царило любопытство, как утром. Это была настоящая лихорадка, охватившая весь город. Скоро все, в их числе и хозяин гостиницы, пошли к Новой Мельнице, лишь Мегрэ оставался в постели, напряженно выпрямив спину и уставившись тяжелым взглядом на горячую от солнца площадь. x x x - Что с тобой? - Ничего. Только что вернувшись, мадам Мегрэ видела мужа в профиль, но она поняла, что что-то не так, слишком мрачно смотрел он в окно. Но она быстро догадалась, в чем дело, присела на край его постели, машинально взяла трубку и стала ее набивать. - Не расстраивайся... Я постараюсь тебе все подробно рассказать. Я была там, когда его нашли, и жандармы разрешили мне подойти посмотреть. Мегрэ все еще смотрел в окно, но, пока она рассказывала, у него перед глазами возникали другие образы. - В том месте лес идет под уклон... По сторонам дороги дубы... Потом идет сосняк... Зеваки приехали на машинах, они их оставили на обочине. Жандармы из соседней деревни обошли лес вокруг, чтобы окружить преступника... Местные же медленно шли вперед, и с ними старик-фермер с Новой Мельницы, в руке у него был револьвер... Ему не осмелились ничего сказать... Думаю, он застрелил бы убийцу. Мегрэ представил лес, покрытую сосновыми иголками землю, солнечные пятна, форму жандармов. - Один мальчишка, который бежал рядом со всеми, закричал, показывая на что-то лежащее под деревом. - Лакированные ботинки? - Да! И серые шерстяные носки домашней вязки. Я внимательно смотрела, я ведь вспомнила... - Сколько ему лет? - Лет пятьдесят, наверное. Точно не известно... Он лежал ничком... Когда его повернули, я даже отвернулась... Ты ведь представляешь, как он выглядел! Он, наверное, пролежал там не меньше недели... Я подождала, пока его лицо закроют платком... Я слышала, что никто его не узнал. Он не из местных... - Рана есть? - Огромная дыра в виске... А когда он упал, наверное, в агонии хватал землю ртом... - Что они делают сейчас? - Туда сбежалась вся округа. В лес никого не пускают... Я ушла, когда они ждали прокурора и доктора Риво... Потом тело увезут в больницу на вскрытие... Площадь была безлюдна, как никогда. Лишь маленькая собачонка песочного цвета грелась на солнце. Часы, наконец, медленно пробили двенадцать. На соседней улице из типографии вышли рабочие и работницы и рванулись в сторону Новой Мельницы, большинство на велосипедах. - Как он одет? - Черное, простого покроя пальто... Трудно сказать, как он был одет, он ведь был в таком состоянии, что... - мадам Мегрэ мутило от воспоминания об этом. И все-таки она предложила: - Хочешь, я туда вернусь?.. x x x Он остался один. Он видел, как вернулся хозяин гостиницы, крикнув с улицы Мегрэ: - Вы в курсе?.. А мне, представляете, нужно еще подавать клиентам обед!.. И опять тишина, чистое небо, желтая от солнца площадь, пустые дома. Лишь час спустя на соседней улице раздался шум идущей толпы: в больницу везли тело убитого, и все его сопровождали. Затем гостиница наполнилась людьми. Площадь ожила. На первом этаже раздавался звон стаканов. Робкий стук в дверь, и с несмелой улыбкой входит Ледюк. - Я могу войти? Он сел около кровати, прежде чем заговорить, зажег трубку. - Ну вот... - наконец, со вздохом сказал он. Когда Мегрэ повернулся к нему, Ледюк удивился его улыбке, а еще больше его словам: - Ну что, доволен? - Но........ - Все довольны! И доктор! И прокурор! И комиссар! Все, в общем, в восторге, как хорошо подшутили над этим противным полицейским из Парижа! Этот полицейский дал маху по всем статьям! Он считал себя слишком умным! Он так тут себя вел, что его уже были готовы принять всерьез! Кое-кто даже испугался... - Согласись, что ты... - Что я ошибся? - Ну, а что, человека-то нашли! И по внешности он подходит к тому описанию, которое ты дал незнакомцу с поезда. Я видел его. Это тип средних лет, одет скорее бедно, хотя и с претензией. Он получил пулю в висок, почти в упор, насколько это можно судить по тому состоянию... - Ну-ну! - Господин Дюурсо разделяет мнение полиции, что тот покончил с собой примерно неделю назад, может быть, сразу после того, как стрелял в тебя. - Нашли около него оружие? - В том-то и дело! Да только не около него. В кармане пальто нашли револьвер, в котором не хватало одного патрона... - Мой револьвер, черт побери! - Это как раз пытаются установить... Если он покончил с собой, дело упрощается... Чувствуя, что его загнали, вот-вот возьмут, он... - А если это не самоубийство? - Есть очень убедительные версии. Какой-нибудь крестьянин ночью, может быть, после того, как тот на него напал, выстрелил... А потом испугался последствий, это, в общем, в духе крестьянской психологии... - А нападение на свояченицу доктора? - Об этом они тоже говорили. Можно допустить, что кто-то неудачно пошутил, симулировал нападение... - Другими словами, с этим хотят покончить? - сказал Мегрэ со вздохом, выпустив дым из трубки, который расходился вокруг него в виде нимба. - Не совсем так! И все же, наверное, нет смысла тянуть с этим делом, если уж... Мегрэ забавляло замешательство Ледюка. - А билет на поезд! - сказал он. - Нужно объяснить, как этот билет из кармана нашего незнакомца попал в коридор гостиницы "Англия"... Ледюк сосредоточенно смотрел на темно-красный ковер и неожиданно решился: - Хочешь добрый совет? - Оставить все как есть! Побыстрее выздороветь и уехать из Бержерака?! - Проведи несколько дней в Рибодьере, как мы с тобой условились. Я говорил об этом с доктором, он сказал, что уже сейчас тебя можно осторожно туда перевезти... - А прокурор, что он сказал? - Не понимаю. - И он, наверное, сказал свое слово. Разве он тебе не напоминал, что заниматься этим делом у меня нет абсолютно никаких официальных полномочий, разве что на правах жертвы? Бедный Ледюк! Он всем хотел угодить! А Мегрэ был так безжалостен! - Но признайся, что официально... И, собрав все свое мужество, он вдруг сказал: - Слушай, старина! Прямо тебе скажу! Теперь, особенно после твоей утренней комедии, о тебе здесь сложилось плохое мнение. Прокурор по четвергам обедает с префектом полиции, и он мне только что сказал, что постарается, чтобы тебе дали специальное указание из Парижа. И вот что тебе ставится в вину прежде всего: то, что ты раздавал эти вознаграждения по сто франков... Говорят, что... - ...Что я подстрекаю разное отребье говорить все, что им вздумается? - Откуда ты знаешь? - ...Что я выслушиваю всякого рода клевету и что вообще возбуждаю нездоровые настроения... Ледюк молчал, ему нечего было сказать. Именно так, в общем-то, он и думал. Прошло несколько минут, прежде чем он решился: - Был бы у тебя хотя бы верный след!.. В таком случае, должен признать, я бы изменил свое мнение и... - Нет у меня следа!.. Вернее, их у меня четыре или пять. Сегодня утром я надеялся, что по крайней мере два из них к чему-то приведут. Так вот, ничего не вышло! Все лопнуло прямо у меня в руках! - Вот видишь... Послушай! Ты совершил еще одну ошибку, наверное, самую серьезную, потому что из-за нее у тебя появился серьезный враг. Ты позвонил жене доктора!.. А ведь он такой ревнивый, что мало кто может похвастаться, что видел его жену!.. Он ее почти не выпускает из дому... - И в то же время он любовник Франсуазы?! И ревновал бы, следовательно, к ней, а не к жене? - Это меня не касается. Франсуаза вполне независима. Она даже одна катается на машине. Что касается законной жены... Короче говоря, я слышал, как Риво сказал прокурору, что ты поступил по-хамски и по приезде в гостиницу ему очень хотелось показать тебе, где раки зимуют. - Ого! Это уже кое-что! - Что ты имеешь в виду? - А то, что он трижды в день перевязывает мою рану! - и Мегрэ рассмеялся, неестественно легко и громко. Он смеялся, как человек, попавший в глупое положение, но не отступающий от своего, потому что отступать слишком поздно, а как выйти из этого положения - неизвестно. - Ты не остаешься обедать? Мне помнится, ты говорил что-то насчет утки... И опять он засмеялся! Ему предстоит многое сделать в лесу, в больнице, на ферме Новая Мельница, в доме доктора, в важном, наверное, доме со шторами прокурора - повсюду. А также он будет есть жареную утку и трюфеля! Ему придется иметь дело со всем этим городом, которого Мегрэ даже не видел! А он прикован к постели, к окну и едва не вскрикивает от боли даже при слабом движении! Ему набивают трубку, потому что он не может двигать своей левой рукой, жена даже пользуется этим, чтобы ограничить его в курении! - Ты переедешь ко мне? - Обещаю, как только с этим делом будет покончено. - Но ведь больше нет сумасшедшего! - Это еще неизвестно! Иди обедай! Если тебя спросят, что я собираюсь делать, скажи, что ничего не знаешь! А теперь - за работу! Мегрэ сказал это так, словно ему предстояло проделать какую-то совершенно определенную тяжелую физическую работу, замесить, например, тесто для хлеба или перебросать лопатой тонны земли. Ему, в самом деле, предстояло перебросать много всякого: кучу чего- то запутанного, непонятного. Однако все это относилось к области нематериальных понятий: более или менее расплывчатые лица, проходившие перед его мысленным взором, раздраженное и высокомерное лицо прокурора, взволнованное лицо доктора, жалкое и беспокойное - его жены, лечившейся (от чего?) в алжирской больнице, нервная и решительная Франсуаза... И Розали, которая, к великому отчаянию своего жениха, видит по ночам беспокойные сны - кстати, они что, уже спят вместе? И этот намек насчет прокурора - какая-нибудь история, которую замяли? И этот человек из поезда, который выпрыгнул из вагона только для того, чтобы выстрелить в Мегрэ и умереть! Ледюк и племянница его кухарки - как это опасно! А хозяин гостиницы, у которого уже было три жены, у него хватило бы духу убить и двадцать! - Почему Франсуаза?.. - Почему доктор?.. - Почему этот осторожный Ледюк? - Почему? Почему? Почему? А от Мегрэ хотят избавиться, отправив его в Рибодьер? И он опять рассмеялся смехом довольного человека. Когда через четверть часа вернулась жена, он крепко спал. VI МОРЖ Мегрэ приснился мучительный сон. Это было на берегу моря. Было страшно жарко, и обнаженный отливом песок был цвета спелой ржи. Песка было больше, чем воды. Море было где-то очень далеко, до самого горизонта виднелись лишь маленькие лужи среди песка. А Мегрэ был моржом? Не совеем! Но и не китом! А каким-то очень большим животным, очень толстым, черным и блестящим. Он был совсем один в этом бесконечном пекле. И он понимал, что ему во что бы то ни стало нужно уйти, уйти туда, к морю, где он будет, наконец, свободен. Но он не мог двигаться. У него, как у моржа, были какие-то культи, но он не умел ими пользоваться. Члены его не сгибались. Приподнявшись, он снова тяжело падал в песок, обжигавший ему спину. А ему обязательно нужно было добраться до моря! Иначе он увязнет в песке, который при каждом движении проваливался под ним. Почему он такой одеревенелый? Может, его ранил охотник? Он никак не мог ничего припомнить. Он продолжал ворочаться на одном месте. Он был какой-то толстой массой, потной и жалкой. x x x Открыв глаза, он увидел уже освещенное солнцем окно и жену, которая завтракала за столом и смотрела на него. Однако уже по этому первому взгляду он понял, что что-то не так. Это был взгляд, который он хорошо знал, слишком серьезный, слишком заботливый, материнский, с оттенком беспокойства. - Тебе было больно? Потом ему показалось, что голова у него тяжелая. - Почему ты это спрашиваешь? - Ты все время ворочался ночью. Стонал несколько раз... Она поднялась, подошла, коснулась губами его лба. - Ты плохо выглядишь! - сказала она. - Тебе, должно быть, приснился кошмар... И тогда он вспомнил про моржа и одновременно испытал смутное беспокойство и желание рассмеяться. Но он не рассмеялся. Все шло одно к одному. Мадам Мегрэ, сидя на краю постели, сказала ему осторожно, словно боясь его испугать. - Я думаю, что нужно что-нибудь решить. - Что решить? - Вчера вечером я говорила с Ледюком. Совершенно ясно, что у него тебе будет лучше, ты отдохнешь и, наконец, выздоровеешь. Она не решалась смотреть на него прямо. Все это ему было знакомо, он прошептал: - Ты тоже? - Что ты имеешь в виду? - Ты думаешь, я ошибаюсь, верно? Уверена, что у меня ничего не получится и... От напряжения у него на висках и на верхней губе выступил пот. - Успокойся! Сейчас придет доктор и... Действительно, это было время его визита. Мегрэ не видел его после вчерашней сцены, и мысль о предстоящей встрече отвлекла его от других мыслей. - Ты оставишь нас вдвоем. - И мы поедем к Ледюку? - Мы не поедем... Вон тормозит его машина... Уходи... Обычно доктор поднимался по лестнице через ступеньку, но этим утром он вошел более торжественно, слегка кивнул выходившей мадам Мегрэ, молча поставил свой чемоданчик на ночной столик. Утренний визит всегда проходил одинаково. Пока доктор снимал повязку, Мегрэ держал градусник во рту. Так было раньше, в такой же ситуации проходил их разговор и сейчас. - Разумеется, - начал доктор, - я до конца исполню свой долг по отношению к раненому, каковым вы являетесь. Только прошу вас учесть, что отныне этим наши отношения и ограничатся. Кроме того, прошу вас зарубить у себя на носу, что, поскольку у вас нет официальных полномочий, я запрещаю вам беспокоить членов моей семьи. Чувствовалось, что эта фраза была приготовлена заранее. Мегрэ не шелохнулся. Он был по пояс раздет. У него изо рта взяли градусник и он услышал недовольное: - Опять 38! Это была высокая температура, он знал. Доктор нахмурился и, избегая смотреть на Мегрэ, продолжал. - Несмотря на ваше вчерашнее поведение, я как врач говорю, что вам лучше всего окончательно выздоравливать в спокойном месте. Но этот совет можно истолковать по-другому и... Я не делаю вам больно? Продолжая говорить, он ощупывал рану, где еще оставались очаги инфекции. - Нет, продолжайте... Но Риво больше нечего было говорить. Конец осмотра прошел в молчании, и так же молча доктор уложил инструменты в чемодан, вымыл руки. И только уходя, он вновь посмотрел Мегрэ прямо в лицо. Был ли это взгляд врача? Или взгляд родственника Франсуазы, мужа странной мадам Риво? Во всяком случае, в этом взгляде было какое-то беспокойство. Прежде чем выйти, доктор хотел что-то сказать. Но предпочел промолчать и лишь на лестнице что-то шепотом сказал мадам Мегрэ. Мегрэ больше всего беспокоило то, что он начал припоминать все подробности своего сна. Он чувствовал и другие сигналы, предупреждающие об опасности. Только что, хоть он и не сказал ничего доктору, осмотр раны причинил ему больше боли, чем вчера, и это плохой знак. Плохо и то, что температура не снижается! Так плохо, что, уже взяв со столика телефонную трубку, он отложил ее в сторону. С расстроенным видом вошла жена. - Что он тебе сказал? - Он ничего не хочет говорить! Это я его спрашивала. Судя по всему, он советовал тебе полный покой. - Как продвигается официальное расследование? Смирившись, мадам Мегрэ села. Однако было видно, что она не одобряет поведение мужа, его упрямство, его уверенность в себе. - Каковы результаты вскрытия? - Он, наверное, умер, после того как стрелял в тебя, через несколько часов. - Оружие так и не нашли? - Нет. Сегодня утром фотографию трупа опубликовали все газеты, потому что здесь его никто не знает. Ее поместили даже парижские газеты... - Покажи-ка... Мегрэ взял газету с каким-то волнением. Глядя на фотографию, он испытывал чувство, что в общем-то он единственный человек, знавший убитого. Мегрэ не видел его, но они вместе провели ночь. Он вспомнил свой беспокойный сон в вагоне - да спал ли он? - своего соседа по купе, его вздохи, неожиданные всхлипы, похожие на рыдания... Затем эти свисавшие сверху ноги, лакированные ботинки, носки толстой ручной вязки... Фотография была ужасной, как все фотографии мертвецов, когда им хотят придать вид живых людей, чтобы облегчить опознание. Бесцветное лицо, остекленевшие глаза. Мегрэ не удивился, увидев на его щеках седую щетину. Почему он подумал об этом уже тогда, в поезде? Он все время представлял себе своего попутчика именно с седой бородой. И вот, в самом деле, у него была борода, скорее, щетина длиной сантиметра три, которая покрывала все лицо. - А в общем, какое мне дело до этого! Словно извиняясь, жена опять попыталась уговорить его. Его здоровье беспокоило ее. Она смотрела на него как на тяжело больного. - Вчера вечером в ресторане я слушала, что люди говорят. Они все настроены против тебя. Если ты начнешь их расспрашивать, тебе никто ничего не скажет. А поэтому... - Возьми, пожалуйста, бумагу и ручку! И Мегрэ продиктовал телеграмму одному своему старому товарищу, работавшему в полиции в городе Алжире. "Прошу срочно телеграфировать Бержерак все сведения относительно работы доктора Риво больнице Алжире пять лет назад, сердечно благодарен, Мегрэ". На лице жены было написано неодобрение. Она писала, что ей диктовали, но она не верила в это расследование. Не было у нее веры, И Мегрэ это чувствовал. Это его злило. Он спокойно переносил, когда ему не верили другие. Но неверие жены было ему невыносимо! Это его взорвало, он стал язвить! - Так-то вот! Исправлять текст не надо, не надо и высказывать свое мнение! Отправь телеграмму! Узнай, как идет следствие! Все остальное я сделаю сам! Она смотрела на него, словно просила успокоиться, но его уже понесло- - И впредь попрошу свое мнение оставить при себе! И не изливаться в откровениях ни доктору, ни Ледюку, ни любому другому дураку! Он резко повернулся на бок, но так тяжело и неловко, что это ему напомнило о морже, увиденном во сне. Он писал левой рукой, и от этого буквы получались еще толще, чем обычно. Он шумно дышал, потому что лежать ему было неудобно. На площади, как раз под его окнами, двое мальчишек играли в шары, и он уже раз десять собирался крикнуть им, чтобы они вели себя потише. Первое преступление: невестка фермера с Новой Мельницы подверглась нападению на дороге, задушена, после чего ей длинной иглой пронзили сердце. Мегрэ вздохнул, пометил на полях: (точное время, место, физические данные жертвы). Он ничего не знал! При обычном расследовании такие детали можно было выяснить, просто-напросто сходив на место, опросив двух-трех человек. Тут же это целая проблема. Второе преступление: дочка начальника вокзала подверглась нападению, задушена, сердце пронзили иглой. Третье преступление (не удалось): на Розали напали сзади, но она защищалась, и нападающий убежал. (Бредит по ночам и читает много сентиментальных романов. Заявление ее жениха.) Четвертое преступление: с поезда на ходу спрыгивает человек, я его преследую, он стреляет в меня и ранит в плечо. Характерно, что это, как и три предшествовавших события, происходит в лесу у Новой Мельницы. Пятое преступление: этот человек убит выстрелом в голову в том же лесу. Шестое преступление (?): на Франсуазу напали в лесу у Новой Мельницы, но она освободилась от нападавшего. Он смял листок бумаги и, пожав плечами, отбросил его в сторону. Взял другой, небрежно на нем написал: Кто маньяк? Дюурсо? Риво? Франсуаза? Мадам Риво? Розали? Комиссар? Хозяин гостиницы? Ледюк? Неизвестный в лакированных туфлях? Да, но почему здесь должен быть сумасшедший? Мегрэ резко сдвинул брови, вспоминая свои первые часы в Бержераке. Кто же это ему говорил о сумасшедшем? Кто намекал, что оба преступления мог совершить только маньяк? Доктор Риво! А кто тотчас же поддержал эту идею, кто направлял официальное расследование в это русло? Прокурор Дюурсо! А если не искать сумасшедшего? Если попытаться просто найти логическое объяснение цепочке фактов? Например, эта история с иглой в сердце, может, это только для того и делалось, чтобы все подумали, что преступление совершил именно маньяк-садист? На другом листке Мегрэ написал: Вопросы. И стал разрисовывать буквы, как школьник, которому нечего делать. 1. Розали в самом деле подверглась нападению или это плод ее воображения? 2. Нападал ли кто-нибудь на Франсуазу? 3. Если да, то тот ли человек, который уже убил двух женщин? 4. Убийца ли человек в серых носках? 5. Кто убил убийцу? Вошла мадам Мегрэ, бросила быстрый взгляд в сторону постели, затем прошла в глубь комнаты, чтобы снять шляпу и пальто, и, наконец, села рядом с мужем. Машинально взяла у него из рук бумагу и карандаш, сказала со вздохом: "Диктуй!" Мегрэ какое-то время колебался, ему хотелось опять устроить ей разнос, воспринять ее поведение как вызов, как оскорбление, и в то же время он чувствовал, что пора смягчиться, восстановить мир. Всегда неловкий в подобных ситуациях, он отвернулся. Жена пробежала глазами строчки на листках. - У тебя есть какая-то догадка? - Никакой! Его взорвало! Нет у него никакой догадки! В этой страшно запутанной истории он не может найти никаких концов! Он был в ярости! Был почти готов все бросить! Ему хотелось отдохнуть, пожить оставшиеся от отпуска дни в загородном домике Ледюка, среди кур, звуков фермы, запаха навоза... Но он не хотел отступать! И ему не нужны ничьи советы! Понимает хоть это его жена? И будет ли ему помогать вместо упрямых уговоров отдыхать? Вот о чем говорил его тревожный взгляд! И мадам Мегрэ ответила ему словами, которые говорила нечасто: - Бедный мой Мегрэ! Мегрэ она его называла в особых случаях, когда признавала, что он - мужчина, хозяин, сила и мозг. семьи! Может быть, на этот раз она сказала эти слова не слишком-то уверенно. Но разве не ждал он ее ответа, как ребенок - ободрения. Ну вот! Теперь уже все позади. - Подложи мне, пожалуйста, третью подушку. Покончено с глупыми нежностями, вспышками гнева, детскими выходками. - И набей мне трубку! На площади мальчишки поссорились. Один из них получил оплеуху и побежал прямиком к низенькому дому и, входя туда, заплакал, стал жаловаться матери. - Короче говоря, прежде всего нужно составить план действий. И, думаю, лучше всего исходить из того, что больше мы ничего нового не получим! То есть нам надо делать ставку на то, что у нас есть, и проверить все гипотезы, пока какая-нибудь не окажется верной... - В городе я встретила Ледюка. - Он говорил с тобой. - Конечно! - сказала она, улыбаясь. - Он опять настаивал на том, чтобы я уговорила тебя уехать из Бержерака и переехать к нем