присутствовать во время службы... Мы поедем в "седане". Вулф пробормотал: - Ребячество. Ты нисколько не лучше овода. Ты можешь поехать в эту мемориальную часовню без меня. Он содрогнулся. - Черное и белое. Печальное и молчаливое преклонение перед этим вызывает суеверный страх. Его убийца будет там. Проклятье, не изводи меня. Он вновь принялся за атлас, изучая двойную разложенную карту Аравии. Был полдень пятницы. Я спал меньше шести часов, произведя подъем в восемь для того, чтобы быть готовым, не урезывая завтрак, доложить Вулфу в девять в оранжерее. Первым делом он спросил меня, достал ли я красную коробку, а после этого слушал, повернувшись спиной и рассматривая семена каттлеи. Известие о Геберте, по-видимому, раздосадовало его, а он всегда умел делать вид, так что я не смог бы сказать, была ли это просто поза или на самом деле это было так. Когда я напомнил ему, что Коллинджер должен прийти в десять, чтобы обсудить завещание на имущество, и спросил, будут ли какие-нибудь специальные указания, он просто покачал головой, даже не потрудившись повернуться. Я оставил его, пошел вниз в кухню и съел еще пару блинчиков, чтобы не задремать. Фриц снова был настроен дружелюбно, уже простив меня и забыв, что я вынудил Вулфа отказаться от предвкушаемого отдыха в среду. Он никогда не был злопамятным. Около девяти тридцати позвонил Фред Даркин из Брустера. После моего отъезда из Гленнанна накануне все посетители скоро уехали, и наше трио провело ночь спокойно, но едва только они кончили свой холостяцкий завтрак, как шпики нагрянули вновь, вооружившись бумагами. Я сказал Фреду, чтобы он велел Солу проследить за мебелью и другими портативными предметами. В десять часов приехал Генри X. Барбер, наш адвокат, а немного позднее Коллинджер. Я сидел и выслушал массу пустой болтовни о судье по делам о наследстве и так далее, затем пошел наверх, чтобы Вулф подписал несколько бумаг, потом кое-что напечатал для адвокатов. Они ушли раньше, чем Вулф спустился вниз в одиннадцать часов. Он поставил орхидеи в вазу, позвонил, чтобы принесли пива, попробовал свое перо, просмотрел утреннюю почту, позвонил Раймонду Плену, продиктовал письмо, затем подошел к книжным полкам, возвратился с атласом и уселся с ним. Я никогда не был в состоянии найти какие-либо положительные моменты в работе Вулфа с атласом, кроме одного: если когда-либо у нас будет международное дело, мы будем находиться на знакомой почве, куда бы оно нас не завело. Приблизительно без четверти час в дверь постучал Фриц и вошел с телеграммой в руке. Я вскрыл ее и прочитал, телеграмма была написана кодом. "Шотландия нет гунантгамут. Картахена нет разрушительные мятежи данум дамут. Хичкок". Я достал кодовую книгу, просмотрел и нацарапал в своей книжке. Вулф все еще пребывал в Аравии. Я прочистил горло, как лев, его глаза на мгновение задержались на мне. Я сказал ему: - Если отсутствие новостей, это хорошая новость, вот приятная весть от Хичкока. Он говорит, в Шотландии никаких результатов пока, потому что объект отказывается предоставить помощь или информацию, но что поиски продолжаются. В Картахене тоже никаких результатов из-за разрушительных мятежей, имевших место два года назад, но что поиски также продолжаются... Я мог бы добавить на свой собственный риск, что Шотландия и Картахена повлияли на Тридцать пятую улицу, во всяком случае, в одном отношении. Гамут. Поиски продолжаются. Вулф заворчал. Десять минут спустя он закрыл атлас. - Арчи. Нам необходима эта красная коробка. - Да, сэр. - Да, необходима. Я снова позвонил мистеру Хичкоку в Лондон, по ночному тарифу, после того как вы уехали вчера вечером, боюсь, я поднял его с постели. Я узнал, что сестра Мак-Нэра живет в старом семейном поместье, небольшое местечко вблизи Кэмфирта, и подумал, что, возможно, он спрятал красную коробку там во время одной из своих поездок в Европу. Я просил мистера Хичкока поискать коробку, но из телеграммы ясно - сестра не позволяет. - Он вздохнул. - Я не припомню более досадного случая. Мы знаем все, что необходимо, и ни кусочка приличного доказательства. Если только красная коробка не будет найдена... действительно ли мы будем вынуждены послать Сола в Шотландию или Испанию, или в обе эти страны? Боже мой!.. Неужели мы так бездарны, что должны исколесить полмира, чтобы продемонстрировать мотив и способ убийства, которое произошло в нашей собственной конторе на наших глазах?! Пф!.. Я сидел два часа вчера вечером, обдумывая положение, и сознаю, мы имеем исключительное сочетание удачи и проворства, направленное против нас; но даже в этом случае, если мы будем доведены до крайности и будем покупать билеты на пароход для путешествия через Атлантический океан, тогда мы не достойны даже презрения. - Да, верно. - Ухмыльнулся ему я, если он раздражался, значит была надежда. - Я недостоин вашего, вы - моего. Вместе с тем это может оказаться одним из тех случаев, где ничто не подействует, кроме рутины. Например, один из наемников Кремера может достичь цели, проследив пропажу цианистого калия. - Ба, - Вулф поднял всю ладонь, он был готов прийти в ярость, - мистер Кремер не знает даже, кто является убийцей. Что касается яда, он, вероятно, был куплен годы назад, вероятно, не в этой стране. Нам приходится иметь дело не только с проворством и ловкостью, но также и с предусмотрительностью. - Я так и думал. Вы говорите мне, что вы знаете, кто является убийцей. Ха? - Арчи, - он погрозил мне пальцем, - я не люблю мистификацию и никогда не пользуюсь его для развлечения. Я не должен взваливать на тебя непосильное бремя, превышающее твои способности. Конечно, я знаю, кто убийца, но какая мне от этого польза? Я не в лучшем положении, чем мистер Кремер. Кстати, он звонил вчера, вечером, спустя несколько минут после твоего ухода. В очень плохом настроении. Он, кажется, думает, что мы должны были бы сообщить ему о существовании Гленнанна; вместо того, чтобы предоставить ему самому копаться среди бумаг Мак-Нэра. И он очень возмущался тем, что Сол удержал его от приступа. Я полагаю, он остынет теперь, когда ты сделал ему подарок в виде Геберта. Я кивнул. - А я полагаю, что буду глупо выглядеть, если он выжал достаточно из Геберта, чтобы дело прояснилось. - Никогда. Не бойся, Арчи. Вряд ли мистер Геберт под любым мыслимым давлением отдаст свою единственную возможность судиться. Было бы бесполезно привозить его сюда; у него рассчитано все: и прибыль и потери. Да, Фриц? А, суфле не хочет ждать? Идем Арчи. Мы не воздали суфле должное. Мой обед был прерван только один раз, звонком Элен Фрост по телефону. Обычно Вулф категорически запрещал мне нарушать еду и подходить к телефону предоставляя ответить на звонки Фрицу по телефону, проведенному на кухню. Но допускались исключения. Одним из них была клиент-женщина. Поэтому я пошел в кабинет и взял трубку без всякого избытка удовольствия, ибо все утро думал что в любую минуту мы можем получить известия от нее что сделка аннулируется... Там наедине со своей матерью трудно сказать, на что ее можно было бы уговорить. Но все, что она хотела это спросить о Перрене Геберте. Она сказала что ее мать позвонила в Чезброу во время завтрака и узнала что Геберт не был всю ночь дома, и после бесконечных звонков и суеты утром ей, наконец, сообщили из полиции, что Геберт задержан в управлении, и они не позволили ей говорить с ним. Она сказала что инспектор Кремер сообщил ее матери что-то о том, что Геберт задержан на основании информации, полученной от мистера Гудвина из конторы Ниро Вулфа. Так в чем тут дело? - Все правильно, - ответил я, - мы поймали его, когда он пытался влезть в окно в Гленнанне, а копы спрашивают его, для чего он делал это. Просто естественный, разумный вопрос. Через некоторое время он или ответит на него или нет, и они освободят его или задержат. Все это правильно. - Но они не будут... В ее голосе звучала тревога, - Видите ли, я сказала вам, правда, что есть некоторые черты в нем, которые мне не нравятся, но он старый друг моей матери, да и мой тоже. Они ничего ему не сделают, не так ли? Я не могу понять, что он делал в Гленнанне, пытаясь войти в дом. Он не был там... Я не думаю, что он и дядя Бойд не любили друг друга. Я не могу понять это. Но они не смогут сделать что-нибудь с ним просто за попытку открыть окно. Не могут а? - Они могут и они не могут. Они могут в некотором роде досаждать ему. Но они не причинят ему большого вреда. - Это ужасно. - В ее голосе слышалась дрожь. - А я думала, что я бесчувственная. Думаю, что я такая, но... во всяком случае, я хочу, чтобы вы и мистер Вулф продолжали. Продолжайте, не откладывая. Только я подумала, что могла бы попросить вас... Перрен действительно давнишний друг матери... Не смогли бы вы поехать туда и посмотреть, где он и что они сделают... Я знаю, полиция очень дружелюбна с вами. - Конечно... Я сделал гримасу в телефон. - Бог мой, я буду рад это сделать. Я быстро пообедаю и помчусь во весь опор. Потом позвоню и дам вам знать. - О, это хорошо. Большое спасибо. Если меня не окажется дома, там будет мама, я... ухожу, чтобы купить цветов. - Я позвоню вам. Я вернулся в столовую, возобновил трапезу и рассказал Вулфу об этом разговоре. Он был рассержен, как всегда, когда дела вторгались в процесс еды. Я не спешил есть и пить кофе, потому что знал, что если я поспешил бы и не жевал должным образом, это испортило бы Вулфу пищеварение. Его сердце не разбивалось, когда я был занят работой во время завтрака или обеда и бывал вынужден на лету перехватывать кусок, но раз уж начиналась еда за этим столом, я должен был есть как джентльмен. И еще, я не рвался выполнять поручение, которое мне совсем не нравилось. Только после двух часов я пошел в гараж за машиной и там получил еще одну неприятность, когда обнаружил, что мытье и полировка машины были выполнены очень небрежно. В деловой части города на Центральной улице я поставил машину на треугольнике, вошел в здание управления полиции и поднялся на лифте. Я прошел по коридору, как будто он принадлежал мне, вошел в приемную кабинета Кремера так же самоуверенно, как входят они, и сказал большому неуклюжему человеку, сидящему за письменным столом: - Скажите инспектору, Гудвин из конторы Ниро Вулфа. Я постоял минут десять, а затем кивком головы меня пригласили войти. У меня была надежда, что Кремер вышел, и я буду иметь дело с Берком, не потому что я был по природе застенчив, а потому что я знал, что для всех заинтересованных лиц было бы лучше, чтобы у Кремера было больше времени поостыть, прежде чем возобновить контакт с нами. Но он был там за своим столом, когда я вошел, и, к моему изумлению, он встал и не укусил меня за ухо. Он только слегка зарычал: что если вам когда-нибудь понадобится массаж, вам следует пригласить Смоуки сделать его для вас. Смоуки - это маленький парень с изуродованной ногой, который полирует перила на лестнице у входа. Я сказал: - Я думаю, мне лучше сесть. - Думаю, что да. Валяй. Уступить тебе мое кресло? - Нет, благодарю. - Что тебе нужно? Я задумчиво покачал головой. - Черт побери, инспектор, вам трудно угодить. Мы стараемся изо всех сил помочь вам найти красную коробку, а вас это возмущает. Мы ловим опасного типа, пытающегося незаконно проникнуть в дом, и передаем его вам, а вы негодуете. Если мы разгадаем этот случай и презентуем это вам, вы будете обвинять нас в соучастии... Вы, может, помните, как в том деле с бандой Хлыста[1]... 1 См.: Стаут Рекс. Снова убивать. - Да, конечно, я знаю. Мы ценим прошлые услуги, - но я занят. Что тебе нужно? - Ну... Я представляю душеприказчика по имуществу Мак-Нэра. Я пришел пригласить мистера Геберта присутствовать на похоронной службе в Белфордской Мемориальной часовне в девять часов сегодня вечером. Если бы вы были столь любезны направить меня в его комнату. Кремер бросил на меня сердитый взгляд. Затем, сделав глубокий вздох, полез в карман за сигарой, откусил конец, зажег ее и коротко спросил: - Что у вас есть на Геберта? - Ничего. Не обвиняем даже в проезде да красный свет. Совсем ничего. - Вы пришли сюда повидать его? Что хочет Вулф, чтобы вы спросили его? - Ничего. Так же как Тамани, мой судья. Вулф говорит, он просто цепляется за возможность существования или что-то в этом роде, и он не хотел бы впускать его в дом. - Тогда что, черт возьми, вы от него хотели? - Ничего. Я просто держу данное слово. Я обещал кое-кому, что я приеду сюда и спрошу, как он себя чувствует и каковы его виды на будущее. Поэтому помогите мне, это честно. - Может быть, я и поверю. Ты хочешь на него взглянуть? - Не особенно. Но не откажусь. - Хорошо. - Он нажал на одну из кнопок. - На самом деле, я хотел, чтобы ты пришел. Этот случай открыт и закрыт, открыт для газет и закрыт для меня. Если вам интересно знать что-либо, и Геберт, по вашему мнению, мог бы удовлетворить ваше любопытство, валяйте и занимайтесь им в свое удовольствие. Над ним работают с семи часов утра. Уже восемь часов прошло, а они не могут даже привести его в бешенство. Вошел сержант. Кремер сказал ему: - Это Гудвин. Сведите его вниз в комнату номер пять, и пусть Стерджис разрешит помогать ему, если он захочет. - Он обратился ко мне. - Зайди опять, прежде чем уехать. Мне может понадобиться что-нибудь спросить у тебя. - Хорошо. Я подумаю, что смогу сказать вам. Ми спустились с сержантом в подвал. Он подошел к парню, сидящему на стуле и вытирающему шею носовым платком, сказал ему что-то тихо и снова вышел. Это была среднего размера комната, почти голая. Вдоль одной стены стояло несколько простых деревянных стульев. Стул побольше с подлокотниками стоял почти в середине комнаты, и на нем сидел Перрен Геберт, его лицо освещал яркий свет от напольной лампы с большим рефлектором. Ближе к нему впереди был жилистый человек без пиджака с маленькими ушами-листьями и короткой стрижкой. Тот парень на стуле, с которым говорил сержант, тоже был без пиджака, как и Геберт. Когда я подошел достаточно близко к свету, так что Геберт смог увидеть меня и узнать, он попытался подняться и сказал странным хриплым голосом: - Гудвин! Ах, Гудвин! Жилистый парень протянул руку и здорово влепил ему по левой стороне шеи, затем другой рукой по правому уху. Геберт задрожал и откинулся назад. - Сиди там, слышишь? - сказал парень заунывно. Другой фараон, все еще с носовым платком в руке, встал и подошел ко мне. - Гудвин? Мое имя Стерджис. Вы от кого, из отдела Базди? Я отрицательно покачал головой. - Частное агентство. Мы занимаемся этим случаем и предполагается, что мы приближаемся к цели. - О! Частное, ха? Ну... инспектор послал вас сюда. Вы хотите поработать? - Нет, не сию минуту. Вы, джентльмены, продолжайте, я сначала послушаю и посмотрю, смогу ли что-нибудь придумать. Я шагнул поближе к Геберту и оглядел его. Лицо его побагровело и покрылось какими-то пятнами. Но я не смог разглядеть каких-либо следов настоящих побоев. Он был без галстука, и его рубашка была разорвана на плече на ней были следы уже высохшего пота. Его глаза были налиты кровью оттого, что он смотрел на этот сильный свет и, вероятно, оттого, что его били каждый раз, когда он закрывал их... Я спросил его: - Когда вы только что назвали мое имя - вы хотели мне сказать что-нибудь? Он качнул головой и издал хриплый стон. Я повернулся и сказал Стерджису: - Он не сможет ничего сообщить вам, если он не в состоянии говорить. Может быть, вам следует дать ему воды? Стерджис фыркнул: - Он смог бы говорить, если бы захотел. Мы давали ему воды, когда он потерял сознание пару часов назад. У него только один недостаток. Он упрям! Вы хотите попробовать? - Может быть, позднее. - Я перешел к стульям около стены и сел. Стерджис стоял и задумчиво вытирал свою шею. Жилистый коп нагнулся вперед поближе к лицу Геберта и спросил его обиженным тоном: - За что она платила тебе эти деньги? Снова ничего. - За что она платила тебе? Геберт слабо качнул головой. Коп заревел на него возмущенно. - Не тряси на меня своей головой! Понятно? За что она платила тебе? Геберт сидел не двигаясь. Коп качнулся и влепил ему еще пару оплеух, а затем еще. Так продолжалось некоторое время. Мне казалось сомнительным, чтобы что-нибудь из этого получилось. Мне было жаль бедных бестолковых копов, я видел, что у них не хватало ума понять, что они постепенно вгоняют Геберта в такое бесчувственное состояние, что еще через три или четыре часа на него уже не будет смысла тратить время. Конечно, он придет в себя к утру, но они не могут продолжать так неделями, даже если он и иностранец и не имеет права голосовать. Это была практическая точка зрения, и хотя этическая сторона этого дела меня не касалась, я признаюсь, у меня были свои предрассудки. Я сам могу нападать на человека, если так выпадет ему на долю, но предпочитаю делать это в его доме, и, конечно, мне не нужна ничья помощь... Очевидно, они отбросили все побочные вопросы, ответов на которые они добивались от него в начале дня, и сконцентрировались на нескольких главных пунктах. Спустя двадцать или более минут, затраченных на "3а что она платила тебе эти деньги?..", жилистый коп внезапно перекинулся на другой вопрос: - Зачем ты приезжал накануне в Гленнанн? Геберт что-то с трудом пробормотал и получил оплеуху за это. Затем он опять не ответил на вопрос, и снова получил оплеуху. Умственный уровень копа был примерно равен уровню деревянного чурбана; у него не было ни разнообразия, ни перемены темпа, не было ничего, кроме пары ладоней, которые, должно быть, становились чувствительными. Он привязался к Гленнанну на целые полчаса, в то время как я сидел и курил сигареты, все больше и больше возмущаясь. Затем он отвернулся, подошел к своему товарищу и устало пробормотал: - Возьмись за него, пока я схожу в уборную. Стерджис спросил меня, не хочу ли я попробовать, но я снова отказался с благодарностью, фактически я уже был готов уходить, но подумал, что мог бы кратко ознакомиться с методами Стерджиса тоже. Он подошел к Геберту и выпалил: - За что она платила тебе деньги? Я заскрипел зубами, чтобы удержаться и не бросить стул в этого дурака. Но он все-таки проявил некоторое разнообразие: он больше толкал, чем шлепал. Жилистый коп вернулся и рассказал мне, какими помоями его кормят. Я решил, что заработал свои деньги и, затягиваясь последний раз сигаретой, думал уйти. Но дверь открылась, и вошел сержант, который привел меня сюда. Он подошел и посмотрел на Геберта взглядом, которым повар смотрит на чайник, чтобы узнать, не закипает ли он. Сержант повернулся к Стерджису. - Приказ от инспектора. Приведите его в порядок, проводите к северной двери и ждите меня там. Инспектор хочет, чтобы через пять минут здесь его не было... Он может нормально передвигаться? Стерджис сказал, что может. Сержант повернулся ко мне. - Не подниметесь ли вы в кабинет инспектора, Гудвин? Он вышел, а я последовал за ним, не говоря ни слова. Там не было никого, с кем бы мне хотелось обменяться номерами телефонов. Я снова поднялся на лифте наверх. Мне пришлось ждать довольно долго в приемной Кремера. Очевидно, у него там были гости, ибо сначала вышли три шпика, немного позднее капитан в форме, а еще позднее парень с седыми волосами, в котором я узнал заместителя комиссара Аллоуэя. Потом мне разрешили войти. Кремер сидел там и выглядел кисло. Он жевал сигару, которая уже погасла. - Садись, сынок. У тебя не было возможности показать нам, как это делается там внизу. Ха? Да и мы тоже немного тебе показали. Один симпатичный человек работал над Гебертом четыре часа сегодня утром, хороший умный человек. Он не мог ничего добиться. Поэтому мы отказались от умного подхода и попробовали нечто другое. - Ах, вот оно что. - Я ухмыльнулся ему. - Вот что представляют собой эти парни, "нечто другое". Это правильно их определяет. А теперь вы отпускаете его на свободу? - Да, мы отпускаем. - Кремер нахмурился. - Один адвокат начинает подогревать это дело. Я полагаю, он нанят миссис Фрост. Он достал предписание о вызове арестованного в суд для рассмотрения законности ареста. Я не считаю, что за Геберта стоит бороться, да и сомневаюсь, что мы смогли бы держать его. К тому же французский консул зашевелился. Геберт ведь французский подданный. Конечно, мы поставим шпика следить за ним, а какая будет польза от этого? Когда такой человек знает о преступления, то должен быть какой-нибудь способ вытянуть эти сведения из него? - Конечно, это будет правильно. Это было бы лучше, чем... - Я содрогнулся. - Не обращайте внимания. Есть какие-либо новости от работ в Гленнанне? - Нет. Кремер, продолжая жевать свою сигару, сердито посмотрел на меня. - Ты знаешь, мне не хотелось бы говорить тебе, но это то, что я думаю. Я не хотел бы видеть, как тебе причиняют боль, но, может быть, было бы более разумно, если бы мы там внизу в комнате номер пять весь день занимались бы тобой вместо Геберта?! - Мной? - Я покачал головой. - Я не верю этому. После всего того, что я сделал для вас. - Ох, не говори ерунды. Я устал. Я не в настроении. Я вот все время думаю. Я знаю, как Вулф работает. Я не претендую на то, что я мог бы так, но я знаю, как он работает. Я признаю, что он никогда еще не садился в лужу, но ведь нужно разбить яйцо только один раз. И возможно, что как раз в этом случае он влипнет. Он работает на Фростов. - Он работает только на одного из Фростов. - Верно, и это тоже странно. Сначала он сказал, что его нанял Лу, а затем Элен. Я никогда раньше не слышал, чтобы он менял клиентов таким образом. Имеет ли это какое-нибудь отношение к тому факту, что состояние принадлежит дочери, но что им управляет отец Лу в течение двадцати лет? А отец Лу, Дадли Фрост, он здорово умеет держать все в секрете. Мы объяснили ему, что мы расследуем случай убийства, и попросили его позволить нам проверить состояние дела с наследством, потому что могла быть какая-нибудь связь, которая была бы полезна. Мы просили его помочь нам. Он сказал, чтобы мы убирались вон. Фрисби из окружной прокуратуры пытался добраться до него через суд, но, очевидно, нет никакой лазейки... Теперь, почему Вулф бросил внезапно Луэлина и перенес свои чувства на другую сторону этой семьи? - Он не переносил. Это была, если так можно выразиться, вынужденная продажа. - Да? Может быть. Хотел бы я видеть, как можно Вулфа заставить что-нибудь делать... Я заметил, что это случилось как раз после того, как ухлопали Мак-Нэра. Видно, Вулф раздобыл какие-то ценные сведения. Но откуда?.. Из красной коробки? Видишь, я не пытаюсь хитрить, я просто говорю тебе. Его фокус в Гленнанне - это было просто прикрытием. Ваша игра с Гебертом тоже была частью этого прикрытия. У меня ни на йоту не прибавилось доказательств, но я предупреждаю тебя и Вулфа: не думайте, что я слишком глуп и не найду в конце концов, что же было в этой красной коробке... Я печально покачал головой. - Вы запутались в собственных рассуждениях, инспектор. Честное слово, вы несете вздор. Если вы бросите искать красную коробку, дайте нам знать, и мы тогда попытаемся найти ее. - Я не отказался от поисков. Я только беру все на заметку. Я не говорю, что Вулф умышленно покрывает убийцу, он не настолько глуп, чтобы поступать таким образом и влипнуть, но я уверен, что он удерживает ценное доказательство, в котором я нуждаюсь. А я думаю, что доказательства нужно искать в семье Фростов, потому что, во-первых, мы не могли открыть никакой другой связи Мак-Нэра, которая давала бы какую-нибудь путеводную нить вообще... Мы ничего не получили от его сестры в Шотландии. Ничего в бумагах Мак-Нэра. Ничего из Парижа. Никакого следа с ядом. Моя единственная определенная теория о Фростах - это то, что я выкопал у старого врага этой семьи, некая старая сплетня о том, что Эдвин Фрост лишил наследства свою жену потому, что ему не нравились ее идеи о дружбе с французом, и о тем, как он заставил ее подписать отказ от своей вдовьей части наследства путем угрозы развестись с ней. Хорошо. Геберт француз, но Мак-Нэр не был французом, ну и что?.. Похоже на то, что мы биты, да? Помнишь, что я сказал во вторник в кабинете Вулфа? Но Вулф совсем, черт возьми, не дурак, и ему следует соображать лучше, а не пытаться сидеть на крышке, которая рано или поздно будет взломана... Не передашь ли ты ему сообщение от меня? - Конечно. Мне нужно записать его? - Не обязательно. Скажи ему, что мы собираемся приставить шпика к этому Геберту отныне впредь до тех пор, пока это дело не будет решено. Скажи, что если не будет найдена красная коробка или нечто равноценное, один из моих лучших людей отплывает во Францию на "Нормандии" в следующую среду, и еще скажи, что мне уже известно кое-что, например, что за последние пять лет шестьдесят тысяч долларов из денег его клиентки было заплачено этому Геберту, и Бог знает сколько еще до этого. - Шестьдесят кусков? - Я поднял в изумлении брови. - Из денег Элен Фрост? - Да. Я полагаю, что это новость для тебя. - Это конечно, новость. Черт, сколько денег ушло туда, где мы их никогда не увидим. В каком виде она давала их ему, монетами по пять и по десять центов? - Не старайся быть остроумным. Я рассказываю это, чтобы ты передал Вулфу... Геберт открыл счет в банке в Нью-Йорке пять лет назад. И с тех пор он каждый месяц вкладывал чек на тысячу долларов, подписанный Каллидой Фрост. Ты достаточно хорошо знаешь банки, чтобы догадаться, как легко было откопать это. - Да, конечно, вы пользуетесь влиянием в полиции. Могу я обратить внимание, ваше внимание, на тот факт, что Каллида Фрост не является нашим клиентом? - Мать или дочь - какая разница? Доход принадлежит дочери, но а думаю, мать получает половину его. Какая разница? - Могла бы быть. Например, та молодая леди в Род-Айленде в прошлом году, которая убила свою мать. Одна была мертва, а другая жива. Слегка различные вещи. За что мать платила Геберту деньги? Глаза Кремера сузились. - Когда ты придешь домой, спроси у Вулфа. Я засмеялся. - Ох, ну, инспектор. Ну и ну. Беда в том, что вы видите Вулфа, только когда арена уже посыпана опилками, и он выходит, готовясь щелкнуть кнутом... Вы бы видели его, каким я иногда вижу. Вы думаете, он знает все? Я мог бы назвать вам по крайней мере три вещи, о которых он никогда не узнает... - Я думаю, он знает, где находится красная коробка, и он, вероятно, достал ее. Я думаю, что в интересах клиентки, не говора уж о его собственном, он скрывает доказательство в деле об убийстве... А ты знаешь, что он думает сделать? Он хочет подождать до 7 мая, чтобы сообщить об этом в тот день, когда Элен Фрост исполнится двадцать один год. Как, по вашему мнению, мне это нравится... Как вы думаете, это может понравиться прокурору Федерального судебного округа? - Извините меня, - я подавил зевок, - но я спал только шесть часов. Клянусь, я не знаю, что сказать, чтобы убедить вас... Почему вы не подъедете и не побеседуете с Вулфом? - Для чего? Я и так могу себе представить это. Я сажусь и объясняю ему, почему считаю его лгуном. Он говорит "в самом деле", закрывает глаза и открывает их снова, когда готов позвонить, чтобы принесли пиво... Ему нужно открыть пивоварню... Некоторые великие люди, когда умирают, завещают свой мозг научной лаборатории... Вулфу следует завещать свой желудок... - Ладно. - Я встал. - Вы так обижены на него, что вам даже не нравится, что он иногда утоляет свою жажду каждые несколько минут... Хотя вы не хотите слушать никаких доводов, могу только сказать, что Вулф сам говорит, что если бы у него была красная коробка, он смог бы сразу закончить этот случай. - Я не верю этому. Передай ему мои слова, хорошо? А теперь убирайся к черту! Не дав лифту завезти себя далеко, я вышел на первом этаже. На треугольной стоянке нашел свой "родстер" и вывел его на Центральную улицу. Конечно, Кремер позабавил меня, но я не так уж сильно забавлялся. Мало было хорошего в том, что он был настолько подозрителен, что не верил даже фактам. Кроме того, он не обладал достаточно широкими взглядами, чтобы понять, что Вулф и я были так врожденно честны, как и всякий человек должен быть, если он только не отшельник, и что если Мак-Нэр действительно дал нам красную коробку или сказал нам, где она находится, нашим лучшим образом действия было бы сказать об этом и заявить, что ее содержимое является секретным делом, не имеющим ничего общего с каким-либо убийством, и отказаться предъявить его. Даже мне было ясно, а я не был инспектором и не надеялся им когда-либо стать... Только после шести я добрался домой. Меня ждал там сюрприз. Вулф сидел в кабинете, откинувшись на спинку кресла и скрестив вальцы на животе, а в кресле для "тупиц", с остатками виски с содовой и льдом в высоком стакане, который сжимал, сидел Сол Пензер. Они кивнули мне в знак приветствия, а Сол продолжал говорить: - ...первая жеребьевка проводится во вторник за три дня до состязания, а это исключает каждого, чей номер не выпал на ту или другую запись лошадей. Но другая жеребьевка проводится на следующий день в среду... Сол продолжал свой урок о тотализаторе. Я сел за свой письменный стол, нашел номер телефона Фростов и набрал его. Элен была дома. Я сообщил, что Геберт был довольно измучен всеми вопросами, которые ему задавали, но его уже отпустили. Она сказала, что знает это: он позвонил ей недавно, а ее мать поехала в Чезброу навестить его. Она начала благодарить меня, а я сказал, что ей лучше приберечь благодарность на крайний случай. Закончив текущие дела, я повернулся и стал слушать Сола. Похоже было на то, что он знал тотализатор не понаслышке. Когда Вулф прослушал достаточно, чтобы удовлетворить свою любознательность, он остановил Сола и повернулся ко мне. - Солу нужны двадцать долларов. В ящике только десять. - Да, я получу деньги по чеку завтра утром. - Я вытащил свой бумажник, так как Вулф никогда не носил с собой денег, и вручил четыре пятерки Солу, и он тщательно сложил их и спрятал. Вулф поднял ему в назидание палец. - Ты понимаешь, конечно что тебя не должны видеть. - Да, сэр... Сол повернулся и удалился. Я сел и сделал запись в книге расходов. Затем я повернул свое кресло снова. - Сол едет обратно в Гленнанн? - Нет. - Вулф вздохнул. - Он объяснял механизм ирландских тотализаторов. Если бы пчелы вели так свои дела, ни один улей не имел бы достаточно меда, чтобы хватило на зиму. - Но несколько пчел купались бы в нем. - Я полагаю, это так. В Гленнанне они перевернули все плитки на садовых дорожках и перевернули все вверх дном, но безрезультатно. Нашел мистер Кремер красную коробку? - Нет. Он говорит, что она у вас. - Да, он так говорит. Он закрывает дело на основании этой теории? - Нет. Он думает послать человека в Европу. Может быть, он и Сол могли бы поехать вместе? - Сол не поедет, по крайней мере, не сразу. Я дал ему другое поручение. Вскоре после того, как вы уехали, позвонил Фред, и я позвал их сюда. Полиция штата взялась охранять Гленнанн. Я отпустил Фреда и Орри, когда они прибыли. Что касается Сола... Я последовал твоему намеку... Ты, конечно, просто съязвил, а я воспринял это как здравый образ действия. Вместо того чтобы обыскивать весь земной шар из-за этой красной коробки, следует подумать, решить сначала, где она находится, а затем послать за ней. Я послал Сола Я посмотрел на него и сказал мрачно: - Вы не обманываете меня - кто-то приходил и сообщил вам? - Никого здесь не было. - Кто-нибудь позвонил по телефону? - Никто. - Понятно. Это просто чепуха. На минуту я подумал, что вы действительно знаете... подождите, от кого вы получили письмо, или телеграмму по подводному кабелю, или короче говоря, какое-либо сообщение? И вы послали Сола за красной коробкой? - Да, послал. - Когда он вернется? - Точно не скажу. Я так думаю, завтра... возможно послезавтра. - Ага, ладно, если это только болтовня, я мог бы догадаться. Вы меня ловите на этом каждый раз. Во всяком случае, мы не должны осмеливаться находить красную коробку сейчас; если бы мы ее нашли, Кремер был бы уверен, что она все время была у нас, и никогда не стал бы с нами опять разговаривать. Он возмущен и подозрителен. У них там внизу был Геберт, и они лупили его, визжали и вопили на него. Если вы так уверены, что насилие - это низшая техника, вам следовало бы посмотреть на это представление. Это было удивительно. Они говорят, что иногда действует, но даже если она действует, как можно было бы полагаться на что-либо, что вы получаете таким способом?.. Не говоря уже о том, что после того, как вы проделали это несколько раз, любой личный мусорный ящик был бы пристыжен, если бы вас нашли в нем... Но Кремер все-таки кинул мне одну кость. Бог его знает почему: за последние пять лет миссис Эдвин Фрост заплатила Перрену Геберту шестьдесят кусков. По одной тысяче долларов каждый месяц. Но он не хочет говорить им, за что. Я не знаю, спрашивали они ее или нет. Совпадает ли это с тем явлением, которое вы предчувствуете? Вулф кивнул. - Приемлемо. Конечно, я не знал, какова была сумма. - О, вы не знали. Не хотите ли вы сказать мне, что вы знали о том, что она платит ему? - Вовсе нет. Я просто предположил это. Естественно, она платит ему, этот человек должен жить или по крайней мере, он думает так... Удалось ли им выбить из него это признание? - Нет. Они выжали это из банка. - Понятно. Детективная работа. Мистеру Кремеру необходимо зеркало, чтобы убедиться, что у него есть нос на лице. - Я сдаюсь... Я поджал губы и затряс головой. - Вы верх совершенства. Вы то, без чего я ничто. Я могу придумать только одно улучшение, которое можно здесь сделать: мы могли бы поставить электрический стул в первой комнате и вершить правосудие сами... Я пойду и скажу Фрицу, что буду ужинать в кухне, потому что мне нужно будет уехать около восьми тридцати, чтобы представить вас на похоронной службе. - Это жаль. - Он был искренен. - А так ли нам нужно ехать? - Я поеду. Так будет выглядеть лучше. Хоть кто-то здесь должен же что-нибудь делать. Глава 15 В это время, в двадцать пятьдесят на Семьдесят третьей улице очень мало мест для стоянки автомобилей. Наконец я все же нашел одно, примерно за полквартала к востоку от Белфордской Мемориальной часовни. Мне показалось что-то знакомое в номерном знаке машины, стоящей прямо перед моей, и, действительно, после того как я вышел из машины и посмотрел, я увидел, что это автомобиль Геберта. Он был как новый, будучи промыт после его рискованной поездки в заброшенные места округа Патнэм. Я отдал должное его способности к восстановлению, так как он, очевидно, достаточно поправился за три часа, чтобы появиться на торжественной церемонии. Я подошел к порталу часовни, вошел и очутился в квадратном зале с панелями из мрамора. Пожилой человек в черной одежде приблизился и поклонился мне. Казалось, что он находится под влиянием хронической, но аристократической меланхолии. Он указал дверь направо от него, простирая часть руки в этом направлении, причем его локоть был прижат к бедру, и пробормотал: - Добрый вечер, сэр. В часовню этим путем или... что? Он тихонько кашлянул. - Так как у усопшего не было семьи, несколько его близких друзей собираются в отдельной комнате. - О, я представляю душеприказчика по имуществу. Я не знаю... Как вы думаете? - Я бы думал, сэр, в этом случае, вам следует пройти туда... - Хорошо. Куда идти? Он повернулся, открыл дверь и с поклоном пропустил меня. Я шагнул на толстый мягкий ковер. Это была элегантная комната, с приглушенным светом, мягкими диванами и креслами, с запахом, напоминающим первоклассную парикмахерскую. В кресле в углу сидела Элен Фрост, бледная, сосредоточенная и красивая, в темно-сером платье и маленькой черной шляпке. Впереди нее со слегка вызывающим видом стоял Луэлин, Перрен Геберт сидел на диване справа. Две женщины, в одной из которых я узнал женщину, принимавшую участие в заседании по выбору конфет, сидели в креслах в другом конце комнаты. Я кивнул орто-кузенам, и они ответили мне кивком, я кивнул также Геберту, получил от него кивок, и занял кресла слева. От того места, где Луэлин склонился над Элен, доносились приглушенные голоса... Одежда Геберта выглядела опрятней, чем его лицо, с распухшими глазами. Я сел и вспомнил фразу Вулфа: "Печальное и молчаливое преклонение перед этим вызывает суеверный страх". Открылась дверь, и вошел Дадли Фрост. Я был ближе всех к двери. Он огляделся, прошел мимо меня, не считая нужным узнавать, увидел двух женщин и крикнул им: "Здравствуйте", - да так громко, что они подпрыгнули, послал короткий кивок в направлении Геберта, перешел в угол, где были кузены. - Раньше времени, Боже мой, так и есть! Почему никогда со мной не случается! Элен, дорогая, где черт возьми, ваша мать?.. Я звонил три раза... Боже милостивый! Я забыл про цветы в конце кондов! Когда я подумал об этом, было слишком поздно посылать их, и я решил принести их с собой... - Хорошо, папа, все в порядке. Здесь масса цветов. Может быть, преклонение было печальным, но больше не было молчаливым. Я недоумевал, как они справлялись с ним во время минутного молчания в память о погибших в день перемирия[1]. Я думал о возможных причинах, когда дверь снова открылась и вошла миссис Фрост. Ее деверь сразу к ней подошел, встречая ее восклицаниями. Она тоже была бледной, но, конечно, не такой, как Элен. Она была в черном вечернем платье под черной пелериной, с черной атласной кастрюлей для пирожков в качестве шляпы... На ней мало что отразилось. Со своей обычной уверенной манерой она почти не заметила Дадли, кивнула Геберту, поздоровалась с двумя женщинами и пошла через комнату к дочери и племяннику. 1 День перемирия отмечался 11 ноября в память об окончании первой мировой войны Я сидел и наблюдал. Вдруг появилось новое лицо, человек вошел так тихо через какую-то другую дверь, что я не слышал, как он сделал это. Это был еще один аристократ, немного потолще, чем первый в холле, но такой же меланхоличный. - Входите теперь, пожалуйста. Мы все двинулись. Я стал позади, пропуская других вперед. Лу, по-видимому, думал, что Элен должна опереться на его руку, а она, казалось, этого не думала. Я следовал за ними, задыхаясь от всего этого декорума благопристойности. Часовня была тускло освещена. Проводник прошептал что-то миссис Фрост, она качнула головой и повела всех к сиденьям. Там на стульях было сорок или пятьдесят человек. Взглянув туда, я увидел несколько лиц, которые видел раньше; среди прочих, Коллинджер, адвокат, пара шпиков в заднем ряду. Я обошел вокруг задних рядов, потому что увидел там дверь, ведущую в холл... Гроб, совершенно черный с хромированными ручками, с цветами повсюду вокруг него и на нем, высился впереди. Минуты через две дверь в дальнем конце открылась, и из нее вышел какой-то парень, встал около гроба и начал вглядываться во всех нас. Он был одет в форму своей профессии, у него был широкий рот и спокойный уверенный взгляд, никоим образом не дерзкий. После довольно долгого рассматривания он начал говорить. Для профессионала, я думаю, он не вызывал возражений. С меня было достаточно задолго до того, как он закончил, потому что в отношении меня немного елейности хватает надолго. Если бы мне нужно было вознестись на небо с помощью лести, я бы предпочел, чтобы вы забыли о ней и позволили бы мне найти мой естественный уровень. Но я говорю только за себя, если вам нравится это, то я надеюсь, вы это и получите. Мое место сзади позволило мне удрать, как только я услышал "аминь". Я вышел первым. За то, что он впустил меня в отдельную отпевальню, я предложил аристократу в холле монету в двадцать пять центов, которую, как я думаю, он взял из-за того, что благородство обязывает. Я вышел на тротуар... Какой-то нахал вклинился и поставил машину на расстоянии в три дюйма от заднего бампера "родстера", и мне пришлось здорово поизвиваться, чтобы выбраться, не поцарапав крыло машины Геберта. Затем я дал газу и направился в деловую часть города. Было почти десять тридцать вечера, когда я добрался домой. Заглянув в дверь комбината, а увидел, что Вулф был в кресле с закрытыми глазами и с ужасной гримасой на лице, слушая по радио передачу "Час жемчужин мудрости". В кухне Фриц сидел за маленьким столом, за которым я обычно завтракаю, и раскладывал пасьянс, сняв шлепанцы и уцепившись большими пальцами ног за перекладины другого стула. Когда я наливал стакан молока из бутылки, которую достал из холодильника, он спросил меня: - Как прошло? Хорошие похороны? Я упрекнул его: - Тебе следует стыдиться. Я знал, что все французы грубияны. - Я не француз! Я швейцарец. - Все вы так говорите. Но ты читаешь французскую газету. Я сделал первый глоток из стакана, отнес его в кабинет, сел в свое кресло и посмотрел на Вулфа. Его гримаса казалась даже более искаженной, чем когда я посмотрел на него, проходя мимо. Я оставил его страдать некоторое время, потом пожалел его, подошел к радио, выключил его и вернулся к своему креслу. Потягивая молоко, я наблюдал за ним. Постепенно его лицо расслабилось, и наконец я увидел, как его веки шевельнулись, а затем слегка приоткрылись. Он сделал вдох, который дошел прямо до самого дна. - Ладно, вы вполне заслужили это. Что же это значит? - сказал я. - Не больше, чем двенадцать шагов. Как только эта услада началась, вы могли встать с кресла и пройти пятнадцать футов до радио и столько же назад. Это составляет тридцать, и вы бы избавились от ваших страданий. Или, если вы действительно верите, что было бы чересчур много усилий, вы могли бы приобрести одну из этих штук с дистанционным управлением... - Я не стал бы, Арчи. - Он был в своем терпеливом настроении. - Ты прекрасно знаешь, что у меня достаточно предприимчивости, чтобы выключить радио. Ты видел, как я делал это: мне полезны упражнения. Я умышленно нахожу станцию, которая позднее будет передавать "жемчужины мудрости", разговор с тобой является интеллектуальным и эстетическим наслаждением. Это вершины; - он снова сделал гримасу, - между прочим, как раз это только что сказали про культурные интересы "жемчужины мудрости"... Боже мой, я хочу пить. - Он резким движением приподнялся и наклонился вперед, чтобы нажать кнопку звонка. Но прошло некоторое время, прежде чем он получил его, так как сразу же зазвонил дверной звонок, а это означало, что Фрицу нужно выполнить сначала эту обязанность. Так как было почти одиннадцать часов, и мы никого не ждали, мое сердце забилось, как это всегда бывает, когда мы работаем по делу, которое доставляет какие-либо неприятности и вдруг подвертывается какой-нибудь сюрприз. На самом деле я получил доказательство, что снова попался на удочку, благодаря способности Вулфа устраивать представления, ибо у меня вдруг возникло убеждение, что сейчас войдет к нам Сол с красной коробкой под мышкой. Потом я услышал в прихожей голос, который не принадлежал Солу. Дверь открылась, и вошла Элен Фрост. При взгляде на ее лицо я вскочил, подошел и взял ее за руку, думая, что она была готова шлепнуться. Она отрицательно покачала головой, и я отпустил ее руку. Она подошла к столу Вулфа и остановилась. Вулф сказал: - Здравствуйте, мисс Фрост. Садитесь. - И резко: - Арчи, посади ее в кресло. Я опять взял и поднял ее руки и, поддерживая за талию, подвинул ей сзади кресло, чтобы она опустилась в него. Она посмотрела на меня и сказала: - Благодарю вас... Потом посмотрела на Вулфа. - Случилось нечто ужасное. Я не хотела идти домой и я... я пришла сюда. Я боюсь... Правда, я все время боялась, но особенно боюсь теперь. Перрен умер. Только что, на Семьдесят третьей улице. Он умер прямо на тротуаре. - Вот как? Мистер Геберт. - Вулф назидательно поднял палец. - Вздохните, мисс Фрост. Во всяком случае, вам необходимо дышать. Арчи, достань немного бренди. Глава 16 Наша клиентка отрицательно покачала головой. - Я не хочу никакого бренди. Я не думаю, что я могла бы его проглотить... Она говорила дрожащим, несколько раздраженным голосом. - Я говорю вам... я боюсь! - Да, - Вулф выпрямился и открыл глаза, - я слышу. Если вы не возьмете себя в руки с бренди или без него, у вас будет истерика, а это никому не поможет. Не хотите ли нашатырного спирта? Не хотите ли прилечь? Хотите ли вы говорить? Можете ли вы говорить? - Да... Она приложила кончики пальцев обеих рук к вискам, слегка потерла их. - Я буду говорить. У меня не будет истерики. - Браво, Вы говорите, мистер Геберт умер на тротуаре на Семьдесят третьей улице. Что убило его? - Я не знаю. Он садился в свою машину, отпрыгнул назад и покатился вдоль тротуара к нам... и он упал, а затем Лу сказал мне, что он умер... - Подождите минутку. Пожалуйста, будет лучше рассказать поточнее. Я полагаю, это случилось после того, как вы покинули часовню, где проходила служба. Вы все вышли вместе? Ваша мать, дядя, кузен и мистер Геберт? - Да. Перрен предложил отвезти мать и меня домой, но я сказала, что я лучше пойду пешком, а мой дядя сказал, что он хочет поговорить с матерью. Поэтому они собирались взять такси. Мы все шли медленно по тротуару, решив, что... Я перебил: - На восток? В направлении машины Геберта? - Да. Я не знала тогда... я не знала, где была его машина, но он покинул нас, мой дядя, мать и я стояли там, в то время как Лу шагнул на мостовую, чтобы остановить такси. Случайно я смотрела в том направлении, куда ушел Перрен, а также мой дядя, и мы видели как он остановился, открыл дверцу своей машины... а затем отпрыгнул назад и секунду стоял, а затем страшно закричал и начал бежать к нам. Но он пробежал только около половины пути и упал, и он пытался катиться... он пытался... Вулф поднял палец. - Не так быстро, мисс Фрост. Вы уже пережили это один раз, не пытайтесь делать это снова. Просто рассказывайте нам об этом. Когда он упал, то люди побежали ему на помощь. Побежали ли вы и Ваша мать? - Нет, моя мать держала мою руку. Мой дядя подбежал к нему и какой-то человек, который был там, а я крикнула Лу, и он побежал туда тоже... Моя мать велела мне оставаться там, где я была, и пошла к ним. Начали подходить другие люди. Я стояла там, и примерно через минуту ко мне подошел Лу и сказал, что они думают, что Перрен умер. Он посоветовал мне взять такси и ехать домой, а они останутся. Он посадил меня в такси, но после того как оно тронулось, я не захотела ехать домой и сказала водителю поехать сюда. Я... думала, может быть... - Нельзя было ожидать, что вы смогли бы думать. Вы были не в таком состоянии, чтобы думать. Итак, вы не знаете, отчего умер мистер Геберт? - Нет. Не было никакого звука... ничего. - Не знаете ли вы, ел или пил ли он что-либо в часовне? - Нет. Я уверена, что нет. - Не имеет, впрочем, значения. Это скоро станет известно. Вы говорите, что после того, как мистер Геберт выпрыгнул назад из машины, он закричал. Что он закричал? - Имя моей матери. Это было похоже на призыв о помощи. Одна из бровей Вулфа поднялась кверху. - Я надеюсь, он крикнул без сожаления. Простите меня за то, что я позволил себе сделать столь неуместное замечание: мистер Геберт понял бы его, если бы он был здесь. Итак, он крикнул "Каллида". Больше чем один раз? - Да, несколько раз, если вы имеете ввиду, имя моей матери... - Я ничего не имел в виду. Простите еще раз, я говорил бессмыслицу. Мистер Геберт, возможно, умер от сердечного приступа или паралича или из-за острого человеконенавистничества. Но мне кажется, вы сказали, что это заставляет вас бояться. Чего? Она посмотрела на него, открыла рот, снова закрыла, а потом сказала заикаясь: - Вот почему... вот что... И остановилась. Ее руки то поднимались, то опускались. Она попыталась опять выразить свою мысль... - Я сказала вам... Я боялась... - Очень хорошо. - Вулф поднял ладонь. - Успокойтесь. Я понимаю. Вы хотите сказать, что в течение некоторого времени вы опасались чего-то дурного в отношениях самых близких и дорогих вам людей. Естественно, смерть Мак-Нэра усилила ваши опасения. Было ли это потому... но простите меня. Я увлекаюсь одной из своих дурных привычек. Я не колебался бы мучить вас, если бы это помогало достижению нашей цели, но сейчас это бесполезно. Ничего больше не нужно. Вы намеревались выйти замуж за мистера Геберта? - Нет. Я никогда не намеревалась. - Вы были привязаны к нему? - Нет... Я уже говорила вам... он никогда мне в действительности не нравился. - Хорошо. Тогда раз уж временное потрясение прошло, вы можете быть объективной в оценке этого. Мистер Геберт ничего не имел, что говорило бы в его пользу как человека, а не как биологический экземпляр?.. По правде говоря, его смерть немного упрощает нашу задачу, и я не чувствую сожаления и не делаю вида, что чувствую. Но все же за его убийство следует отплатить, тут уж ничего не поделаешь... Я уверяю вас, мисс Фрост, я не стараюсь мистифицировать вас. Но так как я еще не готов сообщить вам все, я полагаю, было бы лучше не говорить вам ничего, поэтому на сегодняшний вечер я ограничусь лишь одним советом. Конечно, вы имеете друзей - например, эту мисс Митчел, которая пыталась быть лояльной по отношению к вам во вторник утром. Езжайте туда сейчас, никому не сообщая, и проведите там ночь. Мистер Гудвин может отвезти вас. Завтра... - Нет, - она покачала отрицательно головой, - я не сделаю этого... Что вы сказали... об убийстве Перрена?.. Он был убит? Не так ли? - Конечно. Он умер без сожаления. Я повторяю это потому, что мне так нравится. Если вы сделаете какой-либо вывод из этого, тем лучше в смысле подготовки для вас. Я не потому советую вам провести ночь с подругой, что существует какая-либо опасность для вас, ибо ее нет, фактически ни для кого не осталось опасности в моем понимании. Но вы должны знать, что если вы поедете домой, вы не сможете спокойно спать. Полиция будет требовать подробностей; они, вероятно, уже запугивают вашу семью в данный момент. И было бы лишь проявлением здравого смысла постараться спасти себя от обычной рутины ряда вопросов. Завтра утром я смог бы информировать вас о событиях. Она снова покачала головой. - Нет. - Голос ее был решительным. - Я поеду домой... Я не хочу убегать... Я просто приехала сюда... Во всяком случае, мать, Лу, и мой дядя... Нет. Я поеду домой. Но если бы вы могли только сказать мне... пожалуйста, мистер Вулф пожалуйста... если вы могли бы сказать мне, что-нибудь так, чтобы я знала бы... - Я не могу. Не теперь. Я обещаю вам, скоро. Тем временем... Зазвонил телефон. Я повернулся и взял трубку. Сразу же я был отвернут. Какой-то простофиля, с голосом вроде сирены парохода в тумане, намеревался заставить меня соединить его с Вулфом, немедленно и без дураков, не потрудившись даже сказать, кто хотел с ним говорить. Я высмеивал его до тех пор, пока он снова не загудел, попросив не бросать трубку. Подождав минуту, я услышал другой голос, который я сразу узнал. - Гудвин? Инспектор Кремер. Может быть, мне не нужно Вулфа. Мне бы очень не хотелось беспокоить его. Элен Фрост там? - Кто... Элен Фрост? - Да, именно так. - Почему бы ей быть здесь?.. Не думаете ли вы, что мы работаем в ночную смену? Подождите минутку, я не знал, что это вы, и думаю, мистер Вулф, хочет у вас что-то спросить. Я закрыл трубку и повернулся. - Инспектор Кремер желает знать, здесь ли мисс Фрост? Вулф поднял на полдюйма плечи и опустил их. Наша клиентка сказала; - Конечно, скажите ему, да. Я сказал в телефон: - Нет, Вулф не думает, чтобы вы могли что-нибудь знать. Но что касается мисс Элен Фрост, я только что видел ее в кресле. - Ах, она там. Когда-нибудь я сверну тебе шею. Я хочу, чтобы она была здесь сразу же, у себя дома... Нет, подождите. Задержите ее. Я пришлю человека. - Не беспокойтесь. Я привезу ее. - Как скоро? - Прямо сейчас. Сразу же. Без задержки. Я отключился и повернул кресло, чтобы посмотреть в лицо нашей клиентки. - Он в вашей квартире. Я думаю, они все там. Мы едем? Я все еще могу сказать ему, что я близорук, и это не вы были в кресле. Она поднялась, посмотрела на Вулфа и поникла слегка, но потом выпрямила спину и сказала: - Благодарю вас, если действительно нет чего-нибудь... - Сожалею, мисс Фрост. Сейчас ничего. Может быть, уже завтра я скажу вам. Не обижайтесь на Кремера больше, чем нужно. У него, несомненно, благие намерения. Спокойной ночи. Я встал, пропустил ее вперед. В прихожей я схватил мою шляпу. После того как она села в мою машину и я повернул на Десятую авеню, я сказал: - Вас бросает то влево, то вправо, и вас укачало. Откиньтесь назад, закройте глаза и дышите глубже. Она сказала "спасибо", но продолжала сидеть прямо с открытыми глазами и ничего не говорила всю дорогу до своего дома. Я подумал, что, вероятно, мне придется провести там всю ночь. Я упрекал себя за то, что слишком поспешил уехать с Семьдесят третьей улицы. Это ведь случилось прямо там, около машины Геберта, поставленной впереди моей, и через пять минут - не больше, после того как я ушел. Вот была бы удача. Я мог бы быть прямо там, ближе, чем кто-либо иной. Мне не пришлось проводить там ночь. Мое пребывание в квартире Фростов в качестве провожатого Элен было коротким и не очень полезным. Она вручила мне ключ от двери в прихожую, и как только я открыл ее, то увидел стоящего там шпика. Другой сидел в кресле около зеркала. Элен и я хотели пройти мимо, но нас остановили. Шпик сказал нам: - Пожалуйста, подождите здесь минуту, оба. Он исчез в жилой комнате, и очень скоро вышел Кремер. Он выглядел озабоченным и отчужденным. - Добрый вечер, мисс Фрост. Пройдите со мной, пожалуйста. - Моя мать здесь? Мой кузен... - Они все здесь... Все в порядке, Гудвин, благодарю. Приятных сновидений. Я ухмыльнулся ему. - Мне не хочется спать. Я могу тут побродить, никому не мешая. - Ты можешь также убраться отсюда, никому не мешая. По его тону я мог судить, что все было бесполезно; он лишь продолжал бы быть несокрушимым. Я не стал с ним связываться. Я поклонился нашей клиентке. - Доброй ночи, мисс Фрост. Затем повернулся к шпику. - Живей друг, открой дверь. Он не двинулся. Я ухватился за ручку и широко распахнул дверь, затем вышел, оставил ее открытой настежь. И можете не сомневаться, ему пришлось закрыть ее. Глава 17 На следующий день, в субботу, с утра не было признаков того, что нагрузка на ум и совесть детективной конторы Ниро Вулфа была потяжелей, чем перышко. Я совершил омовение своей персоны и оделся до восьми часов, до некоторой степени ожидая от главы фирмы, еще до завтрака, призыва к какому-нибудь действию. Но я вполне мог бы вздремнуть еще немало минут в свое удовольствие. Домашний телефон молчал. Как обычно, Фриц отнес поднос с апельсиновым соком, печеньем и шоколадом в комнату Вулфа в назначенный час, и казалось, что в моем расписании не было ничего более занимательного, чем разрезать конверты утренней почты и помогать Фрицу выкидывать мусор из корзинки для бумаг. В девять часов, когда шум лифта сообщил мне, что Вулф поднимается к своим двухчасовым занятиям с Хорстманом в оранжерее, я сидел и, завтракая за маленьким столиком в кухне, поглощал описание в утренних газетах сенсационной смерти Перрена Геберта. Описание сводилось к следующему: когда он стал входить в свою машину, то ударился головой о сосуд, полный яда, который висел на кусочке тесьмы, прикрепленной к обшивке крыши над сидением водителя. Яд расплескался на него, причем большая часть потекла по задней стороне шеи... Яд не был назван. Я решил покончить со второй чашкой кофе, прежде чем идти в кабинет за книгой по токсикологии в поисках каких-нибудь возможных сведений. Не могло быть более двух или трех ядов, которые, будучи применены наружно, дали бы такой внезапный и сильный результат. Вскоре после девяти часов позвонил Сол Пензер. Он спросил Вулфа, и я соединил его с оранжереей, а затем к моему возмущению, но не удивлению, Вулф отключил меня от линии. Я вытянул ноги и смотрел на кончики моих ботинок, говоря себе, что придет день, когда я войду в этот кабинет с чемоданом, в котором будет убийца, а Ниро Вулф дорого заплатит за один только взгляд на него. Вскоре после этого позвонил Кремер. Его я тоже переключил на Вулфа, но на этот раз я удержал связь и записывал в моей записной книжке, но это была напрасная трата бумаги и таланта. Голос Кремера был усталым и огорченным, как если бы он нуждался в выпивке и хорошем долгом сне. Сущность его ворчания заключалась в том, что в конторе окружного прокурора пришли в ярость и были готовы принять крутые меры. Вулф бормотал сочувственно, что он надеется, они ничего не сделают, чтобы помешать продвижению Кремера в этом деле, а Кремер сообщил Вулфу, куда тому пойти. Детский лепет. Я достал книжку по токсикологии, и я думаю, что для неосведомленного наблюдателя показалось бы, что я прилежный парень, погруженный в исследования, но на самом-то деле я был заключенным в клетку тигром. Мне, так хотелось как-нибудь участвовать в решении этой проблемы, что у меня возникла боль в желудке. И тем более, мне хотелось из-за того, что у меня на счету было два промаха по этому делу: один раз, когда мне не удалось увести Геберта от шайки горилл в Гленнанне, и еще раз, когда я уехал с Семьдесят третьей улицы за три минуты до того, как прямо там был убит Перрен Геберт. Именно настроение, в котором я пребывал, сделало меня не слишком гостеприимным, когда около десяти часов Фриц принес мне визитную карточку посетителя, и я увидел, что это был Матиас Р. Фрисби. Я сказал Фрицу привести его. Я слышал об этом Фрисби, заместителе окружного прокурора, но я никогда не видел его. Это был тип витринного манекена: высокий воротничок, хорошо отутюженный костюм и такой же неподвижный и холодный весь вид. Он сказал, что хочет видеть Вулфа. Я ответил, что мистер Вулф будет занят, как всегда утром, до одиннадцати часов. Он сказал, что дело срочное и важное, и потребовал немедленно увидеть Вулфа. Я ухмыльнулся. - Подождите меня минуту. Я поднялся на три пролета лестницы в оранжерею и нашел Вулфа с Теодором, которые проводили эксперимент с новым методом опыления гибридных семян. Вулф кивнул, давая знать, что он видит меня. Я сказал: - Крутые меры внизу. Зовут Фрисби. Тог парень, который вел дело о воровстве Клары Фокс для Муира, помните. Он хочет, чтобы вы немедленно все бросили и спустились вниз. Вулф не говорил. Я подождал полминуты, а затем спросил с улыбкой: - Сказать ему, что вы оглохли? Вулф заворчал. Он сказал, не поворачиваясь: - И ты рад его видеть. Даже заместителя окружного прокурора и даже именно этого. Не отрицай. Это дало тебе повод надоедать мне. Очень хорошо, ты добился своего. Ступай. - Никакого поручения? - Никакого. Уходи. Я спустился по лестнице. Я подумал, что Фрисби, может быть, хотел бы побыть несколько минут наедине с самим собой, поэтому я остановился в кухне немного поболтать с Фрицем относительно перспектив на завтрак и на другие интересные темы. Когда я вошел в кабинет, Фрисби сидел, нахмурившись. Я сказал: - Мистер Фрисби, так как вы говорите, что должны поговорить с самим мистером Вулфом, могу я вам предложить книгу или что-нибудь... Утреннюю газету? Он сойдет вниз в одиннадцать. - Он здесь, не так ли? - Конечно. Он никогда не бывает где-нибудь еще. - Тогда... я не желаю ждать целый час. Меня предупреждали об этом. Я не потерплю этого. - Хорошо. Я постараюсь облегчить это для вас насколько возможно. Не хотите ли просмотреть утреннюю газету, пока вы не терпите этого? - Послушайте, - он встал, - это невыносимо. Снова и снова этот человек? Вулф имеет дерзость препятствовать работе нашего учреждения. Мистер Скиннер послал меня сюда. - Держу пари, что так и есть, потому что он не пришел бы опять сюда сам, после последнего случая. - Он послал меня, и я, конечно, не собираюсь сидеть здесь до одиннадцати часов. Благодаря чрезмерной снисходительности, с которой некоторые официальные лица слишком часто обращались с Вулфом, он, очевидно, считает себя выше закона. Никто не может пренебрежительно относиться к правосудию... Никто. Его красное лицо побагровело еще больше. - Бойден Мак-Нэр был убит три дня назад прямо в этом кабинете, и имеются все основания полагать, что Вулф знает больше об этом, чем он сообщил. Его следовало бы немедленно доставить к окружному прокурору - но нет, его даже не допросили как следует. Теперь убит еще один человек, и снова есть основания полагать, что Вулф скрывает информацию, которая могла бы помочь следствию. Я пошел на большую уступку ему, придя сюда вообще, и я хочу его немедленно видеть. Немедленно! - Верно, я знаю, вы хотите видеть его, но сохраняйте спокойствие. Давайте сделаем из этого некий гипотетический вопрос. Если я скажу, что вам нужно подождать до одиннадцати часов, ну и что тогда? Он свирепо посмотрел на меня. - Я не хочу ждать. Я пойду в мою контору. Им займутся. И я прослежу за тем, чтобы у него отобрали лицензию! Он думает, что его друг Морли может спасти его, но он не может выйти сухим из воды с такого рода нечестными, закулисными... Я отвесил ему затрещину. Я, может быть, и не стал бы, если бы не плохое настроение, в котором я как-никак был... Это отнюдь не был сильный удар, просто небольшой шлепок по физиономии, но он откинул его слегка. Он отступил на шаг и начал дрожать и стоял так, опустив руки по бокам и сжав кулаки. Я сказал: - Не стойте, как пугало. Замахнитесь, и я врежу вам еще разок. Он слишком обезумел, чтобы правильно произносить слова. Он шипел: - Вы по... пожалеете об этом... Вы... по... - Заткнитесь и убирайтесь отсюда прежде, чем разозлите меня... Вы говорите о лишении лицензии! Я знаю, что съедает вас... У вас мания величия, и вы пытаетесь сыграть главную роль в какой-нибудь настоящей игре с того самого момента, как вам дали стол и кресло там. Я знаю о вас все... Я знаю, почему Скиннер послал вас, он хотел дать вам возможность паясничать, а у вас нет даже достаточно смекалки, чтобы понять это... Следующий раз, если вы разрешите себе произнести наглые слова о том, что Ниро Вулф нечестен и ведет закулисную игру, я не буду лупить вас один на один, а вмажу при всех... Вон! До некоторой степени, я думаю, я поступил правильно. И конечно, это было единственное, что можно было сделать при данных обстоятельствах, но это не принесло мне глубокого удовлетворения. Он повернулся и вышел, а после того, как я услышал, что входная дверь закрылась за ним, я пошел и сел за свой стол, почесал затылок и опрокинул пинком корзину для бумаг. Я испытал только мимолетное удовольствие, когда шлепнул и отчитал его, но теперь, когда это кончилось, где-то внутри у меня было желание почувствовать себя справедливым. И это сделало меня мрачным и привело в еще худшее настроение, чем прежде. Я терпеть не могу чувствовать себя справедливым, потому что это делает меня беспокойным, и мне хочется пнуть что-нибудь ногой. Я поднял корзину для бумаг и положил в нее обратно весь мусор, бумажку за бумажкой, сделал еще несколько дел и, наконец, сел с книгой по токсикологии. Я все еще старался одолеть ее, когда Вулф спустился вниз в одиннадцать часов. Он прошествовал к своему столу и сел, занялся как обычно своим пером, почтой, вазой с орхидеями, кнопкой для вызова пива. Выпив пива, он откинулся на спинку кресла и вздохнул. Он отдыхал после своей напряженной деятельности среди цветочных горшков. Я сказал: - Фрисби стал несносным, и я тронул его щеку рукой. Он собирается отобрать вашу лицензию... и, может быть, бросит вас в чан со щелочью. - Вот как?.. Он собирался отобрать лицензию до того, как ты ударил его, или после того? - До этого. После этого он не очень много говорил. - Я верю в твое благоразумие. Арчи, но иногда чувствую, что верю в благоразумие снежной лавины... Разве не было другого выхода, кроме как колотить его? - Я не колотил его. Это был просто жест досады. Я в отвратительном настроении. - Я знаю. И не порицаю тебя. Этот случай был нудным и неприятным с самого начала. Что-то, по-видимому, случилось с Солом. Нам предстоит работа. Она закончится, я думаю, так же неприятно, как и началась. Но сделаем мы ее с блеском, если сможем... Ах! Вот, я надеюсь, теперь Сол. Зазвонил дверной звонок. Но опять, как и накануне вечером, это не был Сол. На этот раз пожаловал сам инспектор Кремер. Он тяжело ввалился в комнату. Он выглядел так, как если бы был готов остаться без работы, с мешками под глазами, растрепанными седеющими волосами, а его плечи были не такими прямыми и не с такой военной выправкой, как полагается быть инспектору. Вулф приветствовал его. - Доброе утро, сэр. Садитесь. Не хотите ли пива? Кремер сел в кресло "для тупиц", вздохнул еще раз и сказал нам обоим: - Когда я в таком состоянии, что не хочу сигары, значит я в чертовски трудном положении... Он посмотрел на меня. - Как бы то ни было, что вы сделали с Фрисби? - Ничего. Ничего, насколько я помню. - Ну, а он помнит. Я думаю с вами покончено. Я думаю, он собирается приклеить вам обвинение в государственной измене. Я ухмыльнулся. - Это не пришло мне в голову. Я полагаю, это не было изменой. Что со мной сделают, повесят? - Я не знаю и не хочу знать. Я меньше всего беспокоюсь о том, что с вами случится... Боже, как было бы хорошо, если бы мне хотелось зажечь сигару. - Он перенес взгляд на Вулфа. - Извините меня, Вулф, я не упомянул, что не хочу никакого пива... Я полагаю, вы думаете, я пришел сюда, чтобы затеять скандал? Вулф пробормотал: - А разве не так? - Я пришел сюда, чтобы разумно поговорить. Могу я задать вам пару откровенных вопросов и получить пару откровенных ответов. - Вы можете попробовать... Подайте мне пример. - Ладно. Если бы мы обыскали это место, нашли бы мы красную коробку Мак-Нэра? - Нет. - Вы когда-нибудь видели ее или знаете, где она находится? - Нет. На оба вопроса. - Сказал ли вам что-либо Мак-Нэр, здесь в среду, прежде чем умереть, что дало бы вам какую-нибудь ниточку или мотив убийства? - Вы слышали каждое слов, сказанное Мак-Нэром в этом кабинете. Арчи прочитал вам это по своим записям. - Да, я знаю. Получили ли вы информацию относительно мотива из другого источника? - Ну, в самом деле. - Вулф погрозил ему пальцем. - Этот вопрос нелепый. Конечно, получил. Разве я не занимаюсь этим делом уже четыре дня? - От кого? - Ну, например, от вас. Кремер вздрогнул. Он воткнул сигару в рот и зажал ее зубами, не отдавая себе отчета, что делает. Он воздел руки кверху и снова опустил их. - Беда ваша, Вулф, в том, что вы не можете ни на одну секунду забыть, что вы страшно остроумны. Черт возьми, я знаю это... Когда и что я сказал вам? - Нет, мистер Кремер. Теперь, как говорят дети... теперь уже теплее. А я еще ее готов. Предположим, мы будем спрашивать по очереди. Мне тоже любопытно кое-что знать... Сообщение об этом в газетах было неполное. Какого рода было это новоизобретенное приспособление, пролившее яд на мистера Геберта? Кремер проворчал: - Вы хотите знать? - Я любознателен, и мы могли бы к тому же скоротать время. - О! Мы могли бы! Инспектор вынул сигару, посмотрел с удивлением на ее незажженный конец, приставил к нему спичку и затянулся. - Дело было так. Возьмите кусок обычного лейкопластыря в дюйм шириной и десять дюймов длиной, приклейте концы этой ленты к обшивке верха автомобиля Геберта над сиденьем водителя на пять дюймов друг от друга, так чтобы лента свободно качалась, как гамак. Возьмите обычный грубый соусник вроде тех, которые продают в магазине, где все по пять и десять центов, и положите его в этот маленький гамак. Вам нужно только его тщательно уравновесить, потому что малейшее движение может перевернуть его. Прежде чем поставить блюдо в гамак, налейте в него пару унций нитробензола - или, если предпочитаете, вы можете назвать это эссенцией мирбаны или искусственным маслом горького миндаля, потому что это все одно в то же. Налейте также вместе с этим одну унцию или около того простой воды так, чтобы нитробензол осел на дно, а слой воды наверху будет препятствовать испарению и запаху... Если вы попытаетесь влезть в машину, как обычно люди влезают, вы обнаружите, что ваши глаза естественно направляются на сиденье и пол, и не будет ни одного шанса на тысячу, что вы увидели бы что-нибудь, прикрепленное к крыше, в особенности ночью. И больше того, вы найдете, что ваша голова войдет на расстояние дюйма от крыши и вы обязательно ударите блюдо, а даже если не ударите, оно упадет и прольется на вас на первой выбоине, на которой вы подскочите или при первом угле, за который повернете. Как вам нравится такая грубая шутка? - С прагматической точки зрения почти совершенная. Просто, эффективно и дешево! Если у вас был яд в течение некоторого времени как запас на случай крайности, ваше полное снаряжение будет стоить более чем пятнадцать центов: лейкопластырь, унция воды и блюдо для соуса... Из газетных описаний я подозревал нитробензол. Он сделал бы это. - Я тоже сказал бы это. В прошлом году рабочий на красильной фабрике пролил две унции на свои штаны, не непосредственно на кожу, и умер через час... Человек, которому я приказал следить за Гебертом, подбежал к нему после того, как он упал. Он прикасался к нему, и немного яда попало к нему на руки, и он в больнице теперь с синим лицом, фиолетовыми губами и фиолетовыми ногтями. Доктор говорит, он поправится. Лу Фрост тоже получил немного, но не так сильно. Геберт, должно быть, повернул голову, когда почувствовал что-то и нанюхался его, потому что ему попало немного на лицо и, может быть, даже капли две в глаза. Вы бы посмотрели на него час спустя после того, как это случилось. - Думаю, что мне не следовало бы смотреть на него, это не принесло бы ему пользы, и, конечно, было бы бесполезно и для меня... Он посмотрел сочувственно на инспектора и сказал: - Я полагаю, мистер Кремер, что обычное расследование идет удовлетворительно? - Снова остроумие. Да?.. Через минуту я снова потребую свою очередь. Но я стараюсь удовлетворить вас. Обычные дела идут точно так, как им и следует, но они никуда не приводят. Это должно доставить вам удовольствие. Вы намекнули мне в среду держаться семьи Фростов - хорошо, любой из них мог бы сделать это. Если это был один из молодых, то они сделали это вместе, потому что вошли вместе в часовню. У них было достаточно времени только лишь прикрепить тесьму и налить яд, потому что они вошли туда только через минуту или две после того, как вошел Геберт. Это могло быть сделано и за две минуты, я пробовал это. Мать и дядя вошли отдельно, и каждый из них имел достаточно времени. Они объяснили все, конечно, но не так, чтобы вы могли проверить все до одной минуты. В отношении удобного случая никого нельзя абсолютно исключить... Можно было бы подумать одно, что вы могли бы найти какого-нибудь прохожего, который видел, что кто-то делает какие-то движения с верхом машины. Но это могло быть сделано сидя внутри машины при закрытой двери, и это не привлекло бы большого внимания. Да и была ночь... До сих пор нам с этим не везло. Мы нашли пустые пузырьки в машине, в отделении на приборной доске - обычные флакончики на две унции, имеющиеся в продаже в каждой аптеке. Конечно, на них не было никаких отпечатков пальцев, не было их и на соуснике, а что касается выяснения, откуда они взяты, вы могли бы с таким же успехом проследить бумажную спичку с красной головкой... Мы проверяем источники нитробензола, но я согласился с вами, что тот, кто устраивает такие дела, не оставляет подобных следов... После паузы Кремер снова затянулся. - Я не думаю, что мы сможем сделать это... Мы можем продолжать пытаться, но я не верю, что мы сможем. Слишком много везения и грязной хитрости, действующих против нас... Пройдут месяцы, прежде чем я буду влезать в машину, не посмотрев сначала под крышу. Нам придется расследовать мотив преступления, или, клянусь, я начинаю верить, что мы не сможем расследовать это вообще. Я знаю, это то, что вы также хотели, вот почему вы сказали, что красная коробка сделает это... Но где она, черт побери? Если мы не можем найти ее, мы должны добраться до мотива без нее... Он замолчал и вздохнул. - До сих пор пустота, не только с Фростами, но и со всеми другими, кого мы расследовали... Допустим, что Дадли Фрост не оправдал надежд как опекун имущества, что может быть или не быть... Но какая ему польза от того, что он пристукивает Мак-Нэра и Геберта?.. С Луэлином Фростом и мисс Элен Фрост нет ни на волос мотива... С миссис Фрост, мы знаем, что она платила Перрену Геберту много денег долгое время. Она говорит, что она выплачивает старый долг, а он мертв, да он, вероятно, и при жизни не сказал бы ни слова. Возможно, это шантаж за что-то, что случилось годы назад... Но что случилось?.. И почему его нужно было убивать именно теперь?.. А какое отношение к этому имеет Мак-Нэр? И ведь Мак-Нэр умер первым. Кремер потянулся, чтобы стряхнуть пепел в пепельницу, уселся в кресло снова и заворчал. - Вот, - сказал он с горечью, - теперь один или два вопроса к вам. Разве я не сказал вам, что это ваш случай? Это не мой тип работы. Там, у окружного прокурора, час назад они хотели сделать из вас отбивную, но от того, что я сказал Фрисби, чертям стало бы тошно. Вы самая плохая заноза в теле, какую я знаю, но вы также настолько проницательны, хоть и менее, чем сами себя считаете, что это ставит вас на голову выше всех со времени Юлия Цезаря. Вы знаете, почему я переменил тон со вчерашнего дня?.. Потому что Геберт был убит, а вы все еще держите вашу клиентку. Если бы вы отказались от этого дела сегодня утром, я был бы готов охотно вставить три кольца в ваш нос... Но теперь я верю вам, я не думаю, что у вас есть красная коробка... Его прервали. Это был Фриц - его стук в дверь кабинета, его вход, его приближение к столу Вулфа на два шага, его церемонный поклон. Он почтительно сказал Вулфу: - Мистер Пензер хочет видеть вас, сэр. Вулф кивнул, и морщины на его щеках немного разгладились. Я не видел этого с тех пор, как прервал его отдых. Он сказал вполголоса: - Все в порядке, Фриц, у нас нет тайн от мистера Кремера. Пошлите его сюда. - Да, сэр. - Фриц удалился, вошел Сол Пензер. Я взглянул на него. Он выглядел немного унылым, но не совсем упавшим духом; под мышкой он нес сверток, завернутый в оберточную бумагу, размером с коробку для сигар. Он подошел к письменному столу Вулфа. Брови Вулфа поднялись. - Ну? Сол кивнул. - Да, сэр. - Содержимое в порядке? - Да, сэр. Как вы сказали. Что заставило меня опоздать... - Это неважно. Ты здесь. Этого достаточно... Арчи, пожалуйста, положи этот сверток в сейф. На данный момент все, Сол... Возвращайся в два часа. Я взял сверток, пошел, открыл сейф и положил сверток внутрь. Он был твердым, но не тяжелым. Сол ушел. Вулф откинулся на спинку кресла и зажмурился. - Итак, - пробормотал он и глубоко вздохнул, - мистер Кремер, я заметил некоторое время назад, что мы могли бы скоротать время. Мы так и сделали. Всегда отрадно избежать скуки. - Он взглянул на часы. - Теперь мы можем поговорить о деле. Уже больше полудня, а мы здесь завтракаем в час. Могли бы вы собрать всю семью Фростов, всех их, здесь в два часа? Если вы сделаете это, я закончу это дело для вас. Возможно, на это уйдет час. Кремер потер свой подбородок. Он сделал это той рукой, которая держала сигару, и пепел упал на его брюки, но он даже не заметил этого. Он с изумлением смотрел на Вулфа... Наконец он сказал: - Час, да? Вулф кивнул. - Может быть, больше, но я думаю нет. Кремер продолжал смотреть и пробормотал: - О! Вы думаете нет? Он нагнулся вперед в кресле. - Что было в пакете, который Гудвин только что положил в сейф? - Нечто, что принадлежит мне... Минутку. - Вулф погрозил пальцем. - Не стоит кипятиться. Я приглашаю вас сюда наблюдать при разоблачении убийцы Молли Лоук, и мистера Мак-Нэра, и мистера Геберта. Я не буду обсуждать это, и я не хочу, чтобы вы вопили на меня. Если бы я был так настроен, я мог бы пригласить вместо вас представителей газеты или мистера Морли из конторы окружного прокурора. Почти любого. Сэр, вы неблагодарны... Разве ссорятся с удачей?.. В два часа! И все Фросты должны быть здесь. Хорошо, сэр? - Будь я проклят. - Кремер взглянул на сейф. - Это красная коробка?! Да? Скажите мне это? Вулф покачал головой. - В два часа. - Ладно. Но послушайте. Иногда вы становитесь слитком высокого мнения о себе. Боже мой, вам бы лучше иметь ее. - Я буду иметь, в два часа. Инспектор снова посмотрел на сейф, покачал головой, засунул сигару между зубами и быстро ушел. Глава 18 Все племя Фростов прибыло в одно и то же время, немного после двух, по уважительной причине; их сопровождали инспектор Кремер и Пэрли Стеббинс из уголовной полиции. Пэрли ехал с Элен и ее матерью в темно-синей машине, которая, я полагаю, принадлежала Элен, а Кремер привез двух мужчин в своем собственном автобусе. Обед кончился, и я выглядывал из окна, когда они подъехали. Я стоял и наблюдал, как они высадились, а затем пошел в прихожую, чтобы впустить их. Мне были даны инструкции проводить их прямо в кабинет... Я нервничал, как конгрессмены в день выборов. Я ознакомился с самыми важными моментами в программе Вулфа. Ему стало хорошо и полезно придумывать эти хитрые шарады, поскольку дело касалось его самого, потому что у него не было никаких нервов, и он был слишком самонадеянным, чтобы страдать от каких-нибудь мучительных опасений неудачи. Но я сделан из другого теста, и мне не нравилось то чувство, которое вызывало у меня это дело. Правда, перед самым обедом Вулф заявил, что нам предстоит рискованная и неприятная задача, но серьезно это не имел в виду, он просто обратил мое внимание на тот факт, что готовится успешно завершить очень запутанное дело. Я впустил посетителей, помог им в прихожей отделаться от шляп и верхней одежды и провел их в кабинет. Вулф сидел за своим письменным столом и кивком поздоровался с каждым их них. Я уже расставил стулья, а теперь рассаживал гостей. Элен - ближе всех к Вулфу, с Кремером с левой стороны и Луэлином вслед за Кремером; дядя Дадли недалеко от меня так, что я мог достать до него и заткнуть ему пасть, если понадобится, а миссис Фрост по другую сторону от Дадли, в большом кожаном кресле, которое обычно стояло около большого глобуса. Ни один из них не выглядел очень праздничным. Луэлин совсем перекосился, и его лицо имело серый оттенок. Я полагаю, от нитробензола, к которому он слишком близко находился. Миссис Фрост совсем не была подавлена, но выглядела бледной в черном платье. Элен в темно-коричневом костюме и в шляпке того же цвета скрутила свои пальцы, как только села, уставилась на Вулфа и сидела в таком положении. Дадли смотрел на всех и извивался, выражая неудовольствие. Вулф сказал негромко инспектору: - Ваш человек, мистер Кремер. Может быть, он подождет на кухне. Кремер проворчал: - Он надежный. Он никого не укусит. Вулф покачал головой. - Нам он не нужен. Кухня будет для него лучше. Кремер выглядел так, как будто хотел поспорить, но передумал, пожав плечами. Он повернулся. - Пойдите на кухню, Стеббинс, я крикну вам, если вы мне понадобитесь. Пэрли бросил на меня кислый взгляд, но повернулся и вышел. Вулф подождал, пока дверь за ним не закрылась, прежде чем заговорить. Он обвел всех сидящих глазами. - Ну вот, вы здесь. Хотя я понимаю, что вы пришли по приглашению мистера Кремера, тем не менее я благодарю вас за это. Но мне было желательно, чтобы вы все были здесь, хотя от вас ничего не ожидается. Дадли Фрост заболтал. - Мы пришли потому, что нам пришлось прийти... Вы знаете это. Что еще мы могли сделать при таком отношении полиции. - Мистер Фрост, пожалуйста... - В этом нет никаких "пожалуйста"!.. Я просто хочу сказать, хорошо, что от нас ничего не ожидают, потому что не получите этого!.. Ввиду смешного отношения полиции мы отказываемся подвергаться какому-либо дальнейшему опросу, если только не будет присутствовать адвокат, И я сказал об этом инспектору Кремеру. И я лично отказываюсь произнести хоть бы одно слово!.. Ни одного слова! Вулф направил на него укоризненно палец. - В случае, если вы действительно имеете это в виду, мистер Фрост, я обещаю не принуждать вас; сейчас еще одно хорошее основание не допускать никаких адвокатов. Я говорил: от вас ничего не будем ждать, кроме как послушать объяснение. Вам не будут задавать никаких вопросов. Я предпочитаю сам вести разговор, а я должен сказать многое. Между прочим, Арчи, мне, пожалуй, нужно иметь эту вещь под рукой. Это был ключ к первому важному моменту. У меня роль была немая. Но у меня была своя доля участия в этом спектакле. Я встал и подошел к сейфу, достал сверток Сола Пензера и положил его на письменный стол перед Вулфом; но оберточная бумага была снята перед завтраком. То, что я положил туда, - это была старая коробка из красной кожи, выцветшая, потертая и поцарапанная, примерно десять дюймов длиной, четыре шириной и два глубиной. С одной стороны были опоры для двух позолоченных петель для крышки, а на другой - маленькая золоченая накладка с отверстием для ключа. Вулф едва взглянул на нее и отодвинул ее на одну сторону стола. Я снова сел и взял свою записную книжку для стенографии. В комнате зашевелились, но никаких замечаний не было. Все они смотрели на красную коробку, за исключением Элен Фрост, она не отрывала глаз от Вулфа. Инспектор Кремер выглядел настороженным и задумчивым, с глазами, тоже устремленными на красную коробку. Вулф заговорил с внезапной резкостью. - Арчи, мы можем обойтись без твоих заметок. Большая часть слов будет произнесена мной, а я их не забуду... Но - пожалуйста, возьми оружие и держи его в руке. Если это будет необходимо, примени его. Мы не желаем, чтобы кто-нибудь разбрызгивал здесь нитробензол... достаточно. Мистер Фрост, говорю вам, прекратите дергаться. Я напоминаю вам, что женщина и двое мужчин были убиты! Оставайтесь спокойно в вашем кресле! И Дадли Фрост сник. Частично это могло быть из-за моего автоматического пистолета, который я достал из ящика и теперь держал в руке, лежащей на коленях. Вид заряженного оружия в открытую всегда производит впечатление на любого парня, кто бы он ни был. Я заметил, что Кремер отодвинул свое кресло назад на некоторое расстояние и выглядел даже еще более настороженным, чем раньше, лоб его нахмурился. Вулф сказал: - Это, конечно, мелодрама. Все убийства - это мелодрама, потому что настоящая трагедия - это не смерть, но это состояние, которое навлекает ее. Однако, - он откинулся на спинку кресла и устремил свои полузакрытые глаза на нашу клиентку, - я хочу обратиться, мисс Элен Фрост, главным образом к вам. Частично из-за профессионального тщеславия... Я хочу продемонстрировать перед вами, что принять услуги хорошего детектива означает гораздо больше, чем наем кого-либо для того, чтобы заглядывать под доски пола, раскапывать цветочные грядки, пытаясь найти красную коробку. Он вздохнул. - Я хочу показать вам, что прежде чем я когда-либо увидел красную коробку или ее содержимое, я уже знал центральные факты этого дела... Я знал, кто убил Мак-Нэра, и почему. Сейчас я поражу вас, но, простите, я ничего не могу здесь поделать. Он опять вздохнул. - Я буду краток. Прежде всего, я не буду больше называть вас мисс Фрост, но мисс Мак-Нэр. Ваше имя Гленна Мак-Нэр, и вы родились 2 апреля 1915 года... Мне было достаточно бросить взгляд уголком глаза, чтобы видеть Элен Фрост, сидящую неподвижно, и Луэлина, встающего из кресла, и Дадли, сидящего с раскрытым от изумления ртом, но мой главный интерес был вызван миссис Каллидой Фрост. Она выглядела бледнее, чем когда она вошла, но не моргнула и глазом. Конечно, появление красной коробки приготовило ее к этому. Но она сказала, прервав пару восклицаний со стороны мужчин, холодно и резко: - Мистер Вулф... Я думаю, что мой деверь прав. Такого рода вздор делает необходимым участие в деле адвокатов. Вулф ответил не менее резким тоном: - А я думаю, нет, миссис Фрост. А если даже и так, то еще будет достаточно времени для них... В данный момент будьте добры оставаться в этом кресле, пока этот "вздор" не будет окончен. Элен Фрост сказала ничего не выражающим ровным голосом: - Но тогда дядя Бойд был моим отцом... Все это время... Как... Скажите мне, как? Лу Фрост встал со своего кресла, положил ей на плечо руку и смотрел с изумлением на свою тетку Келли. Дадли издал какие-то звуки. Вулф сказал: - Пожалуйста, сядьте, мистер Фрост... Да, мисс Мак-Нэр, он был вашим отцом все это время... Миссис Фрост думает, что я не узнал этого, прежде чем была найдена красная коробка, но она не права. В первый раз я определенно убедился в этом во вторник утром, когда вы сообщили мне, что в случае вашей смерти раньше достижения двадцати одного года, все состояние Эдвина Фроста перейдет к его брату и племяннику. Когда я обдумал это в связи с другими важными моментами, которые стали очевидными, картина стала полной. Но, конечно, первым, почему эта возможность пришла ко мне на ум, было непонятное желание мистера Мак-Нэра, чтобы вы носили бриллианты. Каким особым качеством обладали бриллианты для вас - раз вы по-видимому не очень-то любили их? Но это могло быть так, что бриллиант - это камень для родившихся в апреле? Я отметил эту возможность. Луэлин пробормотал: - Милосердный Боже... я сказал... я сообщил Мак-Нэру однажды... - Пожалуйста, мистер Фрост. Еще один небольшой момент: мистер Мак-Нэр сообщил мне в среду вечером, что его жена умерла, но его дочь, он сказал, что он потерял ее... Губы мисс Гленны Мак-Нэр двигались. Она бормотала: - Но как? Как? Как он потерял меня? - Да, мисс Мак-Нэр... Терпение. Были различные другие небольшие моменты, вещи, которые вы рассказывали о вашем отце и о себе самой, мне нет необходимости повторять их вам... Ваш сон об апельсине, например?.. Сон подсознательной памяти?.. Должно быть, это так, я надеюсь, сказал вам достаточно, чтобы показать вам, что мне не нужна была красная коробка, чтобы указать мне, кто вы есть и кто убил мистера Мак-Нэра и мистера Геберта, и почему... Во всяком случае, я не буду больше тешить мое тщеславие за ваш счет. Вы хотите знать - как. Это очень просто. Я дам вам основные факты... Мистер Фрост! Сядьте! Я не знаю, рассматривал ли Вулф мой пистолет в основном как декорацию или нет, но я так не рассматривал. Миссис Каллида Фрост встала, а при ней была достаточно большая черная сумочка, которую она сжимала... Я допускаю, что маловероятно, что она притащила в кабинет Вулфа пульверизатор, заряженный нитробензолом, чтобы его нашли, если бы стали ее обыскивать. Но это не такая вещь, чтобы ею рисковать... Я подумал, что мне лучше вмешаться ради лучшего понимания. Я так и поступил. - Мне следует сказать вам, миссис Фрост, если вам не нравится, когда на вас направлено оружие, то дайте мне вашу сумочку или поставьте ее на пол. Она не обратила на меня внимания, глядя на Вулфа. Она сказала со спокойным негодованием: - Меня нельзя заставить слушать всю эту чепуху... Я увидел небольшую вспышку в глубине ее глаз от внутреннего огня. - Я ухожу. Пойдемте, Элен? Она двинулась к двери. Я двинулся вслед за ней. Кремер был уже на ногах и опередил ее раньше меня. Он загородил ей дорогу, но не трогал ее. - Подождите, миссис Фрост... Только минуту. - Он посмотрел на Вулфа. - Что у вас? Я не действую вслепую? - У меня достаточно, мистер Кремер, - голос Вулфа был резок, - я не дурак. Возьмите эту сумочку у нее и задержите ее здесь в комнате, или вы будете вечно жалеть об этом. Кремер больше ни полсекунды не колебался. Это единственное, что мне всегда нравилось в нем. Он всегда действовал решительно. Он положил руку на ее плечо. Она отступила от него назад и стояла неподвижно. Он резко сказал: - Дайте мне сумочку и сядьте. Это уж не такое большое лишение. У вас будут все возможности для воздаяния по заслугам, в которых вы нуждаетесь. Он протянул руку и взял сумочку. Я заметил, что в этот момент она не обратилась к своим родственникам мужчинам. Я не мог себе представить, чтобы она, по своему характеру, очень любила обращаться за помощью. Она и не дрожала к тому же. Она смотрела в глаза Кремеру прямо и жестко. - Вы задерживаете меня здесь силой? Не так ли? - Ну... - Кремер пожал плечами. - Думаем, что вы останетесь на некоторое время. Просто до тех пор, пока мы кончим. Она вернулась и села. Гленна Мак-Нэр окинула ее одним быстрым взглядом, а затем снова посмотрела на Вулфа. Мужчины не смотрели на нее. Вулф сказал с раздражением: - Эти перерывы никому не помогут... И конечно, не помогут и вам, миссис Фрост. Он посмотрел на нашу клиентку. - Вы хотите знать, как все было. В 1915 году миссис Фрост поехала со своим ребенком - дочерью Элен, которая тогда была в возрасте одного года, на восточное побережье Испании... Там, год спустя, ее дочь умерла. По условию завещания ее умершего мужа, смерть Элен означала, что все состояние переходит к Дадли и Луэлину Фрост. Миссис Фрост это не понравилось, и она составила план... Было военное время, и смятение во всей Европе дало возможность выполнить его... Ее старый друг Бойден Мак-Нэр имел младенца - дочь почти такого же возраста, разница только лишь на один месяц, а его жена умерла, и он без гроша, без всяких средств к существованию очень бедствовал... Миссис Фрост купила у него дочь, объяснив, что во всяком случае ребенок будет таким образом хорошо обеспечен... Сейчас проводится расследование в Картахене относительно манипуляции с записями о смертных случаях в - 1917 году... Вулф сделал паузу и продолжал. - Замысел был, конечно, таков, чтобы распространить сообщение о том, что Гленна Мак-Нэр умерла, а Элен Фрост жива. Потом миссис Фрост немедленно увезла вас, как Элен Фрост, в Египет, где не было риска, что вас увидит какой-нибудь путешественник, который видел вас в Париже... Но когда война кончилась, даже Египет был опасен, и она поехала дальше на Дальний Восток. Только лишь когда вам было девять лет, она рискнула появиться с вами в этой части света, и даже тогда она избегала Францию. Вы приехали на этот континент с Запада. Вулф задвигался в кресле и перевел глаза на новый объект. - Я думаю, будет более вежливым, миссис Фрост, с этого момента и впредь обращаться к вам. Он повернулся к ней. - Я собираюсь говорить о двух неизбежных трудностях, возникших при проведении вашего плана. Одна появилась с самого начала - это был ваш молодой друг Перрен Геберт. Он знал об этом, потому что был там, где вы, и вам пришлось платить за его молчание. Вы даже взяли его с собой в Египет, что было мудрой предосторожностью, даже если вам и не нравилось постоянно видеть его. Пока вы ему платили, он не представлял серьезной опасности, потому что он был человеком, который знал, как держать язык за зубами... Затем на ваше небо нашло облачко, около десяти лет тому назад, когда Бойден Мак-Нэр, который достиг успеха в Лондоне и вновь обрел самоуважение в Лондоне, приехал затем в Нью-Йорк. Он хотел быть рядом со своей дочерью, которую потерял, и я не сомневаюсь, что он очень вам досаждал, В основном он придерживался сделки, которую заключил в 1917 году, потому что был весьма щепетильным человеком, но он делал досадные маленькие выпады против вас... Он настаивал на своем праве стать хорошим другом своей дочери. Я полагаю, что приблизительно в это время вы приобрели, вероятно, во время путешествия в Европу, некоторые химикалии, которые, как вы начали бояться, могли бы в один прекрасный день понадобиться. Вулф укоризненно покачал ей пальцем. Она сидела прямо и неподвижно. Ее глаза были бесстрашно устремлены на него, губы ее гордого рта были сжаты, может быть, немного крепче, чем обычно. Вулф продолжал: - И в самом деле, эта необходимость возникла. Это была двойная необходимость. Мистер Геберт задумал жениться на наследнице прежде, чем она достигнет зрелости, и настаивал, чтобы вы помогали ему своим влиянием и авторитетом... А что еще хуже, щепетильность мистера Мак-Нэра начала меняться. Он не сообщил мне точный характер его требований, но я думаю, что могу угадать их. Он снова посмотрел на миссис Фрост. - Он хотел купить свою дочь назад снова... Не так ли? Он добился даже большего успеха в Нью-Йорке, чем в Лондоне, и поэтому имел много денег. Верно, он все еще был связан соглашением, которое заключил с вами в 1917 году, но я подозреваю, он сумел убедить себя, что существует более высокое обязательство, как перед своими собственными родительскими чувствами, так и перед самой Гленной... Без сомнения, он был возмущен дерзким стремлением мистера Геберта жениться на Гленне и вашим кажущимся одобрением. Вы, конечно, восстали против этого, я могу представить себе это... После всей вашей изобретательности, и бдительности, и преданности, и двадцати лет, в течение которых вы распоряжались значительным доходом... Вы оказались перед мистером Гебертом, настаивающим на своей женитьбе на ней, и перед мистером Мак-Нэром, требующим ее как свою дочь... Вулф вздохнул, потом снова продолжил: - Оба угрожали вам ежедневно разоблачением; удивительно еще, что вы нашли время для обдуманного коварства, которое употребили; легко видеть, почему вы решили начать с мистера Мак-Нэра. Если бы вы убили Геберта, Мак-Нэр узнал бы истину об этом, независимо от всяких ваших мер предосторожности, и сразу бы стал действовать... Итак, вашим первым усилием были отравленные конфеты для мистера Мак-Нэра, ядом в иорданском миндале, которые, как вам было известно, он любил... Он случайно избежал его: яд убил невинную молодую женщину вместо него. Он знал, конечно, что это значило... Здесь я позволю себе еще одну догадку. Она такова, что мистер Мак-Нэр, будучи сентиментальным человеком, решил потребовать обратно свою дочь в ее настоящий двадцать первый день рождения, то есть второго апреля. Но зная вашу изобретательность и боясь, что вы могли бы как-нибудь добраться до него раньше этого числа, он сделал некоторые распоряжения в своем завещании и в интервью со мной... Последнее, увы, не было закончено: вмешалась ваша вторая попытка, фальшивые таблетки аспирина... И как раз вовремя! Как раз, когда он был на грани... Мисс Мак-Нэр! Прошу вас... Гленна Мак-Нэр не обратила на него внимания. Я думаю, что она и не слышала его. Она была на ногах, отвернувшись от него, лицом к женщине с прямой спиной и гордым ртом, которую в течение стольких лет называла матерью. Она сделала три быстрых шага по направлению к ней. Кремер тоже встал, и Луэлин Фрост был там, взяв ее за руку. Судорожным движением она стряхнула его руку, не глядя на него, она пристально смотрела на миссис Каллиду Фрост. Небольшая дрожь пробежала по ней, затем она стала спокойней и сказала приглушенным голосом: - Вы... вы... Сильная дрожь вновь охватила ее, и она остановилась, собираясь с силами Луэлин зашипел на Вулфа: - Для нее достаточно... милосердный Боже! Вы не должны были пускать ее сюда... Я отвезу ее домой. Вулф ответил резко: - У нее теперь нет дома... Никакого дома по эту сторону от Шотландии... Мисс Мак-Нэр, прошу вас, сядьте. Вы и я, мы делаем работу. Не так ли? Давайте закончим ее... Давайте закончим ее справедливо, ради вашего отца! Давайте. Она вздрогнула еще раз, снова стряхнула руку Луэлина Фроста, затем повернулась, дошла до своего кресла и села. Она посмотрела на Вулфа. - Хорошо, но я не хочу, чтобы кто-нибудь прикасался ко мне, но это все кончилось, не так ли? Вулф покачал головой. - Не совсем. Мы пойдем до конца. Он выпрямил палец, чтобы нацелить его на миссис Каллиду Фрост. - Вам, мадам, придется еще кое-что услышать. Отделавшись от Мак-Нэра, вы, может быть, думали, что сможете остановиться на этом? Но это был плохой расчет. Недостойный вас, ибо естественно, мистер Геберт знал, что случилось, и начал сразу же оказывать давление на вас. Я думаю, он был даже безрассуден в этом отношении, и сообщил мистеру Гудвину, что вы убили мистера Мак-Нэра. Он предполагал, так я думаю, что мистер Гудвин не знает французского языка, и не догадывается, что означает по латыни "Каллида"! Без сомнения, мистер Геберт просто хотел напугать вас, мадам, и он действительно испугал вас, но так успешно, что вы убили его на следующий же день... Я еще не поздравил вас с техникой исполнения этих усилий, но я уверяю вас... - Пожалуйста! - это сказала миссис Каллида Фрост. Мы все посмотрели на нее. Вид у нее был решительный, глаза устремлены на Ниро Вулфа, и казалось, что она совсем не собиралась дрожать. - Нужно ли мне слушать вас... нужно ли мне все слушать это... Ее голова повернулась, чтобы взглянуть на Кремера. - Вы, мистер Кремер, инспектор полиции. Вы понимаете, что этот человек говорит мне? Ответственны ли вы за это? Кремер ответил тяжелым официальным тоном: - Похоже на то, что вы можете быть обвинены... Откровенно говоря, вы останетесь прямо здесь, до тех пор, пока у меня не будет возможности посмотреть некоторые улики. Я могу сказать вам, формально, не говорите ничего, что вы не хотите - того, что вы не хотите, чтобы было использовано против вас. - Я не собираюсь ничего говорить... Она остановилась, и я видел, как ее зубы прикусили нижнюю губу. Но голос ее все еще был нормальным, когда она продолжала. - Ничего и нельзя сказать на такую басню, фактически я... Она снова остановилась, а ее голова повернулась к Вулфу. - Если есть такое доказательство для такой истории о моей дочери, то оно подложное. Разве я не имею права видеть его? У Вулфа вместо глаз были щелочки. Он тихо сказал: - Вы говорили об адвокате. Я полагаю, у адвоката имеется законный метод для такой просьбы. Я не вижу причины для такой отсрочки... - Он положил руку на красную коробку. - Я не вижу причины, почему... Кремер снова оказался на ногах у стола Вулфа. Он действовал живо и по-деловому. - Это длилось достаточ