миссис Бун с Фрэнком Томасом Эрскином где-нибудь на углу в Атлантик-Сити, не изнываете ли вы с Бреслоу от нетерпения, ожидая, пока его жена согласится дать ему развод... Все это требует и времени, и денег, поэтому-то я и применяю другую технику. Я предпочитаю обратиться за разъяснениями прямо к вам. Ну, как вы? - А что я? Изнываю ли? - Да. От нетерпения поскорее стать женой Бреслоу. - Чепуха! Я изнываю от нетерпения поскорее расправиться с этими вкусными креветками. - Понимаете, все, включая Ниро Вулфа, зашли в тупик и будут до скончания века топтаться на месте, если не нападут на какую-нибудь путеводную нить. С вами я решил встретиться потому, что у вас, возможно, есть какие-нибудь новые данные, о важности которых вы и не подозреваете. Я исходил из вполне закономерной предпосылки, что вы хотите помочь следствию обнаружить убийцу и покарать его. В противном случае... - Ну конечно, конечно! - Тогда я попробую задавать прямые вопросы и посмотрю, что у вас получится. Итак, кого из этих птиц в Национальной ассоциации промышленников вы знали лично? - Никого. - Никого из шести? - Да. - А как относительно служащих ассоциации вообще? Ведь на том обеде их было тысячи полторы. - Нелепый вопрос! - Так отвечайте побыстрее - и все. Вы знали кого-нибудь из них? - Нескольких, возможно, да... Точнее, сыновей и дочерей. Год назад я окончила колледж Смита и во время и после учебы часто бывала в их обществе. Впрочем, если бы я припомнила каждую встречу и каждое сказанное тогда слово, вряд ли вы извлекли бы из этого что-нибудь интересное для себя. - По-вашему, бесполезно вас расспрашивать? - Совершенно верно. - Она взглянула на часы. - Да и времени не остается. - Хорошо, мы еще вернемся к этому вопросу. А что вы можете сказать о своей тетушке? О ее встрече с Эрскином? Она действительно встречалась с ним? - Спросите у нее сами, - с плохо скрываемой усмешкой ответила Нина. - Возможно, на эту тему она и хотела поговорить с вами. Со своей стороны могу сказать только: тетя Луэлла всегда сохраняла верность дяде и жила исключительно для него и его интересами. Я укоризненно покачал головой. - Вы меня не поняли. Ну, например, могло произойти такое: днем во вторник Бун узнал в Вашингтоне нечто касающееся Уинтерхофа и решил воспользоваться этим в своих интересах. Вернувшись в гостиницу, он поделился своими замыслами с женой - кстати, вы тоже могли присутствовать. Возможно, миссис Бун была знакома с Уинтерхофом и позже, на приеме, беседуя с ним, после нескольких рюмок вина проговорилась о том, что слышала от мужа, а потом поделилась с вами. Вот что я имел в виду, спрашивая о новых данных. Я придумал этот пример и могу придумать сколько угодно других, но мы хотим установить, что же произошло в действительности. Поэтому-то меня так интересует круг знакомых вашей тетушки. Это дурно? - Нет, но вы лучше обратитесь к ней самой. Я ногу говорить только о себе. - Какое благородство! Вам "отлично" за поведение! - Но чего вы хотите от меня?! Может, вы хотите, чтоб я сказала, что видела, как тетушка пряталась в укромном уголке с Уинтерхофом или с кем-нибудь еще из этих обезьян? Так вот, ничего такого я не видела... А если бы и видела... - А если бы видели, сказали бы? - Ни за что! Хотя она надоела мне так, что дальше некуда. - Вы не любите ее? - Терпеть не могу, не одобряю того, что она делает, и вообще отношусь к ней, как к нелепому пережитку прошлого. Но это мое личное дело. - Вы не согласны с предположением Бреслоу, что миссис Бун убила своего мужа, приревновав его к Фиби Гантер? - Конечно, нет А кто согласен? - Не знаю. - Разделавшись с креветками, я занялся салатом. - Я вот тоже не согласен. Но мысль о том, что миссис Бун ревновала мужа к Фиби Гантер, заслуживает внимания. - Вы не ошиблись, тетка ревновала к ней мужа. Но в Бюро регулирования цен работает несколько тысяч женщин и девушек, и тетка ревновала дядю к каждой из них. - Вот как?! Вы хотите сказать, что мисс Гантер была самой обычной девушкой, как все? А может, представляла нечто особенное? - Конечно, представляла, - подтвердила мисс Бун, бросая на меня быстрый взгляд, значения которого я не понял. - Она представляла собой нечто весьма и весьма особенное. - Возможно, с ней произошло кое-что банальное - ну, к примеру, что она оказалась в интересном положении? - Боже мой! Не слишком ли вы любопытны? - Это не ответ. Так была она в положении? - Нет. И повторяю: с таким же успехом тетушка могла бы ревновать мужа к кому-нибудь другому. Ее предположение, что дядя был волокитой и бабником, - вздор. - Вы хорошо знали мисс Гантер? - В общем-то хорошо, но не скажу, что мы были близкими приятельницами. - Она нравилась вам? - Как вам сказать... Пожалуй, я даже восхищалась ею и завидовала. Мне хотелось работать на ее месте, но я понимала, что это невозможно, прежде всего потому, что я молода, хотя она была не намного старше меня. Около года она работала на периферии и прекрасно себя зарекомендовала, а потом ее перевели в центральный аппарат, где она вскоре стала незаменимым человеком. Обычно новый директор, вступая в должность, начинал с различных перемещений. Дядя же не только оставил Фиби на прежнем месте, но и повысил ей жалованье. Если бы она была мужчиной и лет на десять старше, ее обязательно назначили бы директором после... после смерти дяди. - Сколько ей было лет? - Двадцать семь. - Вы знали ее до того, как поступили на службу в Бюро регулирования цен? - Нет, но мы познакомились в первый же день. Дядя попросил ее присматривать за мной. - И она присматривала? - В какой-то мере. Когда располагала временем. Она ведь занимала довольно важное положение, ей не приходилось сидеть сложа руки. К тому же она питала фанатическую преданность своему учреждению, ее прямо лихорадило от этой преданности. - Вон что! - От удивления я не успел поднести ко рту вилку с салатом, и она застыла в воздухе. - Настолько серьезная это была "болезнь"? - Очень серьезная. - В чем же проявлялись ее симптомы? - Видите ли, у разных людей они проявляются по-разному, в зависимости от характера и темперамента. Простейшая форма такого "заболевания" выражается в твердом убеждении, что Бюро регулирования цен всегда и во всем право. Если этот патриот - боец по натуре, он пылает смертельной ненавистью к Национальной ассоциации промышленников, если добрячок - преисполнен апостольского рвения сеять в массах добро, просвещать всех и вся. - Вас тоже не минула эта "болезнь"? - Тоже. Правда, не в такой острой форме. У меня она была вызвана личными причинами - я была очень привязана к дяде. - У мисс Бун дрогнул подбородок, но она быстро справилась с волнением. - Я не помню своего отца, мне его заменил дядя Ченни. Я любила его как отца. - Ну, а как эта "лихорадка" протекала у Фиби? Какие симптомы вы заметили у нее? - Все, какие я называла. Она была настоящим бойцом. Мне не известно, насколько руководители ассоциации осведомлены о внутренних делах бюро, но о Фиби они не могли не знать. Для них она представляла еще большую опасность, чем дядя. Он сам мне однажды говорил, что, если в результате каких-то политических комбинаций его заставят уйти из Бюро регулирования цен, там все останется по-прежнему, пока будет работать Фиби. - Не такую помощь хотелось мне получить от вас! - проворчал я. - Из сказанного вами вытекает, что с Фиби расправились по тем же причинам, что и с вашим дядей. Но что за причины? И вы называете это "важными данными"? - Я ничего никак не называю. Вы спросили, я ответила - вот и все. Я рассказал Нине о не найденном до сих пор десятом валике, и Нина даже вспыхнула от негодования, когда я высказал предположение, что Фиби поддерживала тайные контакты с кем-то из Национальной ассоциации промышленников и спрятала валик в надежном месте, поскольку содержание записи могло скомпрометировать этого человека. Потом я спросил, как она относится к другому предположению - что валик содержит материалы, компрометирующие Соломона Декстера или Элджера Кэйтса. Нина отрицательно покачала головой и ответила, что это нелепость. По ее словам, глупо думать, будто Декстер мог нанести какой-то вред лично Буну, а тем более всему Бюро регулирования цен. - Да и кроме того, - продолжала девушка, - он же находился в Вашингтоне и в Нью-Йорк в тот вечер приехал очень поздно, лишь после того, как его вызвали. Что касается мистера Кэйтса... Боже, да вы только взгляните на него! Это же не человек, а ходячий арифмометр! - Черта с два! У него и выражение лица какое-то зловещее. - Зловещее?! - изумилась мисс Бун. - Ну, если не зловещее, то таинственное. Помните, в тот вечер у Вулфа Эрскин прямо обвинил его в том, что он убил вашего дядю, так как хотел жениться на вас, а дядя не соглашался. Кэйтс не отрицал, что был бы не против сделать вас своей женой, как, наверно, еще сотни две изнывающих от неутоленной страсти молодцов из Бюро регулирования цен! - но несколько позже я узнал, что он уже состоит в браке и его благоверная находится во Флориде. Женатые арифмометры не домогаются руки очаровательной девушки. - Будет вам! Просто он чересчур галантный. - Ходячий арифмометр, как вы сами сказали, и вдруг галантность! И потом, откуда он взял деньжонки, чтобы при теперешней дороговизне отправить жену на курорт во Флориду, да притом на такой длительный срок? - Ну и ну! - Нина даже положила вилку. - Я не знаю, какой гонорар Национальная ассоциация промышленников согласилась выплатить Ниро Вулфу, но вы честно стараетесь его заработать. Насколько понимаю, вы отчаянно пытаетесь доказать полную непричастность членов ассоциации к этим гнусным преступлениям. А может, миссис Кэйтс выиграла деньги в какой-нибудь лотерее? Проверьте, что вам стоит? - Вы так мило возмущаетесь, - усмехнулся я, - что у меня вдруг возникло желание отказаться от моей части гонорара из касс Национальной ассоциации промышленников. Когда-нибудь я расскажу вам, как вы заблуждались. - Я взглянул на часы. - У нас остается времени ровно столько, сколько нужно, чтобы допить кофе, докурить сигарету и... Да, Карлос? - Вас просят к телефону, мистер Гудвин. Сообразив, что есть только один человек, который знает, где я нахожусь, я извинился перед мисс Бун и подошел к телефону. - Гудвин слушает. - Арчи? Немедленно возвращайся домой! - Но мы собирались отправиться к миссис Бун. Вы только подумайте она согласилась встретиться со мной! Я так возьму ее в работу, что... - Я сказал: сейчас же возвращайся домой! Спорить с Вулфом было бесполезно. Я вернулся к столику и объявил девушке что обстоятельства безжалостно растоптали мою радужную надежду провести с ней вторую половину дня. 27 Я отвез Нину Бун в гостиницу "Уолдорф" и помчался на Тридцать пятую улицу. Перед домом торчала полицейская машина, а на верхней ступеньке крыльца сидел, ссутулившись, мрачный тип. Я знал, что его фамилия Куайл. Он подождал, пока я поднялся на крыльцо, и обратился ко мне в выражениях, которые, по его мнению, свидетельствовали о дружелюбии. - А, Гудвин! Наше вам! Какое везение! Послушай, а что, в твое отсутствие на звонки у вас никто не отвечает? Ну, ничего, вот с тобой я и войду. - Чем доставите мне совершенно неожиданное удовольствие, - буркнул я и полез в карман за ключом. Однако дверь оказалась закрытий еще и на цепочку, и мне пришлось условным, звонком вызвать Фрица. Он довольно быстро оказался у двери и шепнул в щель: - Арчи, на крыльце маячит полицейский, а мистер Вулф не хочет... - Конечно, он не хочет. Открой дверь и не спускай с нас глаз. Ты видишь рядом со мной представителя закона, который так старательно выполняет свои служебные обязанности, что рискует потерять равновесие и свалиться с крыльца. Он, пожалуй, в два раза старше меня, и тебе придется засвидетельствовать, что он упал сам, я его пальцем не тронул. - Сукин ты сын, вот ты кто, - печально констатировал Куайл и снова уселся на ступеньку. Я вошел в дом и промаршировал прямо в кабинет Вулфа. - Где тебя черти носят? - крикнул он. - Минуточку, минуточку! - примирительно сказал я. - Из вашего разговора по телефону я понял, что вы не в своей тарелке, и сразу помчался сюда. Что случилось? - Дальше терпеть невозможно! Кто такой инспектор Эш? - Эш? Вы должны его помнить. Капитан полиции, когда-то служил в подчинении у Кремера, а сейчас старший инспектор уголовной полиции в районе Куинс. Высокий, худой, с пустыми глазами, напускает на себя суровость, не понимает юмора и не умеет шутить... Почему вы спрашиваете о нем? Что он натворил? - Отвезешь меня в полицейское управление. - Господи, помилуй! - только и мог воскликнуть и, лишившись дара речи, я бессильно опустился в кресло и с раскрытым ртом уставился на Вулфа. Значит, действительно произошло нечто серьезное нет, потрясающее! - Хорошо еще, что дверь оказалась закрытой, когда пожаловал этот тип, - продолжал Вулф. - Он заявил Фрицу, что должен отвезти меня к инспектору Эшу. Фриц, как ты, наверное, догадываешься, и на порог его не пустил, и тогда тот стал совать ему в приоткрытую дверь ордер, в котором, по словам этого типа, предписывалось задержать меня как важного свидетеля по делу об убийстве мисс Гантер. Я позвонил в канцелярию Кремера, но получил ответ, что меня не могут соединить с ним. В конце концов, к телефону подошел какой-то чинуша. От имени Кремера он заявил, что присланный ко мне человек уже доложил обо всем по телефону и, если я немедленно не пущу его в дом и не поеду с ним, полиция получит ордер на обыск в моем доме со всеми вытекающими отсюда последствиями. После долгих попыток мне удалось связаться с начальником полиции Нью-Йорка. И что ты думаешь? У него не хватило смелости говорить со мной откровенно - сначала пытался морочить голову, а потом пошел, видишь ли, на уступку: можете, говорит, приезжать ко мне, а не к инспектору Эшу. Я ответил, что только силой меня можно усадить в машину, которой будет управлять кто-нибудь другой, а не ты, Арчи... Начальник полиции будет ждать меня, как он сказал, до половины четвертого, не дольше, - иначе говоря, предъявил самый настоящий ультиматум. Да, вот еще: дело об убийстве Буна и Гантер изъято у Кремера, сам Кремер снят с должности, а его место занял инспектор Эш. Так-то вот. Подумать только! - Так вы говорите, Кремера турнули?! - едва опомнившись от изумления, спросил я. - Во всяком случае, так мне сказал этот... как там, черт побери, его фамилия? - Хомберт? Начальник городской полиции? - Да, да! Неужели надо повторять тебе сто раз одно и то же? - Ради бога, не надо. Попытайтесь успокоиться. Ну и ну! Старина Кремер не у дел! 28 - Вы не адвокат! - Инспектор Эш произнес эти слова подчеркнуто оскорбительным тоном, хотя само утверждение ничего оскорбительного не содержало. - Вы не адвокат, а потому все заявления, полученные вами от клиентов, не являются с юридической точки зрения конфиденциальными, и следовательно, вы не имеете права скрывать их от нас. Беседа вовсе не напоминала конференцию по мирному урегулированию. Кроме нас с Вулфом, в ней участвовали Эш, начальник полиции Хомберт и окружной прокурор Скиннер, так что огромный, шикарно обставленный кабинет выглядел пустынным, если не считать Вулфа за троих. Вулф ни в чем не уступал. - Ваше заявление просто наивно, - парировал он. - Предположим, клиент сообщил мне нечто такое, что мне хотелось бы скрыть от вас. Да, если вы будете настаивать, чтобы я передал вам сообщение, я наговорю вам с три короба, и вы ничего со мной не сделаете. - Беда с вами, Вулф, - сухо ответил Эш. - Мой предшественник, инспектор Кремер, окончательно испортил вас. Не умел он обращаться с вами! Вы терроризировали его, но у меня запоете по-другому. Не исключено, что полиция лишит вас права заниматься частной следственной практикой... - Эш ткнул себя пальцем в грудь. - Вы же знаете меня... - Довольно! - властно вмещался Хомберт. Эш почтительно выпрямился на стуле. - Слушаюсь, сэр! Я ведь только хотел, сэр... - Меня не интересует, что вы хотите, а чего не хотите... Расследование не продвинулось ни на шаг - вот что сейчас меня интересует. Если вам нужно допросить Вулфа по этому делу - допрашивайте на здоровье, а остальным можете заниматься в другое время. Вы говорите, Вулф что-то скрывает от нас? Ну так возьмите его в работу, я не возражаю. - Слушаюсь, сэр! Я ведь только хотел сказать, что Вулф такой... любит примазаться к делу, если пахнет солидным гонораром. Словчит, раздобудет что-нибудь такое, чего нет у законных властей, и придерживает, пока выгодно. - Вы правы, инспектор, - сухо подтвердил Скиннер. - Надо только добавить, что эта тактика Вулфа обычно и помогает припереть преступников к стенке. - Да? - вспылил Эш. - Уж не по этой ли причине вы позволяете ему командовать всем полицейским управлением и своей прокуратурой? - Позвольте спросить, - заговорил Вулф, - вы что, притащили меня сюда, чтобы я присутствовал на дискуссии по поводу моей личности и методов моей работы? В таком случае, должен заявить, мне претит ваша болтовня. - Вас притащили сюда, - окончательно разъярился Эш, - чтобы вы сообщили нам все, абсолютно все, что вы знаете об этих преступлениях! Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что вам известно нечто такое, что дает представление, кто убил Ченни Буна и мисс Гантер. - Да, известно... Так же, как и вам. У присутствующих вырвался возглас удивления. Я же сидел и улыбался, делая вид, что Вулф просто пошутил. Я не сомневался, что мой шеф, пылая жаждой мести, выдает желаемое за действительное, а это к добру не приведет. Сразу же, как только все пришли в себя, я решил подать голос благоразумия. - Мистер Вулф вовсе не хотел сказать, - скороговоркой начал я, что мы уже задержали убийцу и что он сидит сейчас в нашей машине. Нам еще предстоит уточнить некоторые... гм... детали. Хомберт и Скиннер ответили на мои слова лишь легкой гримасой, зато Эш вскочил, величественно подошел к Вулфу и уставился на него. - Если вы опять принялись за свои старые штучки, - грозно заявил он, - вам придется при всех признаться в этом. Если же вы говорите правду, я заставлю вас высказаться до конца. - Он повернулся к Хомберту. Позвольте увести его отсюда, сэр. Насколько я понимаю, вам будет неудобно, если я займусь им у вас в кабинете. - Кретин! - пробормотал Вулф. - Какой кретин! - Он поднялся с кресла. - Я очень неохотно согласился на это длинное и бесполезное собеседование, но теперь, когда кое-кому угодно разыгрывать фарс... Арчи, отвези меня домой! - Как бы не так! - Эш схватил Вулфа за руку. - Вы арестованы, мой милый, и на этот раз... Зная, что Вулф иногда способен проявить завидную подвижность и что он не терпит, когда его хватают за руку, я был готов к его ответным действиям, но молниеносная пощечина, которую он влепил Эшу, оказалась неожиданной не только для инспектора, но и для меня. Эш занес руку для ответного выпада, но я бросился между ними, и удар пришелся мне по плечу. Сохраняя полное спокойствие, я не перешел в контратаку, и Вулф, хотя он неоднократно утверждал, что не переносит драк, процедил сквозь зубы: - Дай ему, Арчи! Дай как следует! Но около нас уже топтались Хомберт и Скиннер. Видя, что они голосуют против кровопролития, и не испытывая ни малейшего желания оказаться и каталажке за насилие над инспектором полиции, я отошел в сторону. Вулф сердито посмотрел на меня и пробурчал: - Я арестован, а ты нет. Позвони Паркеру, пусть добьется, чтобы меня выпустили под залог. - Гудвин останется тут, - заявил Эш. - Сейчас я отведу вас обоих и... - Идите вы все к черту! - Вулф вернулся к креслу и сел. - Мистер Гудвин сейчас же позвонит моему адвокату. Я никуда отсюда не уйду, можете выносить меня на руках. Если хотите продолжать деловые разговоры, отошлите Эша, он действует мне на нервы, при нем я не скажу ни слова. - Я арестую его за оскорбление офицера полиции! - крикнул Эш. Скиннер и Хомберт посмотрели друг на друга, потом на Вулфа, потом на меня, потом снова друг на друга. Скиннер решительно кивнул, и Хомберт повернулся к Эшу: - Вот что, инспектор. Предоставьте дальнейший разговор с мистером Вулфом мне и прокурору. Так будет лучше. Вы сравнительно недавно возглавили расследование и, естественно, не успели полностью... сориентироваться в обстановке. Я действительно согласился с вашим предложением доставить сюда мистера Вулфа, но вы, очевидно, еще не учитываете всех... всех нюансов этого деликатного дела. Я ведь уже объяснял вам, что меня заставили отстранить инспектора Кремера от расследования... Говорил и о том, откуда исходит это давление... Мы не можем не считаться с тем, что клиентом Вулфа является не кто иной, как Национальная ассоциация промышленников. Любезен нашему сердцу Вулф или не любезен, но считаться с этим мы обязаны. Пойдите-ка сейчас к себе, снова почитайте материалы следствия и действуйте, действуйте! - Как вам угодно, сэр, - с кислой миной ответил Эш. - Я сказал вам, хотя вы знали и без меня, что Вулф уже много лет безнаказанно издевается над полицией. Если вы и сейчас, после того, как на ваших глазах, в вашем кабинете, он назвал кретином одного из ваших подчиненных и избил его, если и сейчас вы позволите ему остаться безнаказанным... - А мне сейчас безразлично, кто окажется безнаказанным, а кого накажут, - начиная терять терпение, оборвал его Хомберт. Меня сейчас интересует одно: как можно быстрее закончить расследование и найти преступника. Если мы с вами не сделаем этого, может получиться так, что у меня вообще не будет подчиненных. Отправляйтесь к себе и доложите мне по телефону: не поступало ли каких-нибудь новых данных. - Слушаюсь, сэр. Эш подошел к Вулфу вплотную и тихо, но многозначительно проговорил: - Не сомневаюсь, еще наступит день, когда я помогу вам похудеть. - И величественно вышел из комнаты. Хомберт уселся за свой стол и снял трубку аппарата внутренней связи: - Аннулируйте ордер на арест Ниро Вулфа... Да, да! И немедленно. - Кстати, и ордер на обыск, - подсказал я. - Подождите? Ордер на обыск в доме Вулфа тоже аннулируйте. Письменное распоряжение получите дополнительно. - Он взглянул на Вулфа. - Вот видите? Вам и на этот раз удалось добиться своего. А теперь рассказывайте, что вам известно. Вулф глубоко вздохнул. - Во-первых, - начал он, - я хотел бы знать, за что разжалован и даже изгнан инспектор Кремер? - Формально - для перемены обстановки. В действительности - потому что он забылся и перестал учитывать положение людей, с которыми нам приходилось общаться в процессе этого расследования, чем поставил управление полиции Нью-Йорка в весьма неприятное положение. Нравится нам или нет, но существует такая вещь, как чувство соразмерности, ясное понимание того, кто ты и кто тот, с кем ты разговариваешь. С некоторыми лицами нельзя разговаривать как с обыкновенными преступниками. - Кто оказал на вас давление? - Разные круги, причем с такой силой и настойчивостью, что ничего подобного я еще не испытывал. Имена называть не хочу. Во всяком случае, это не единственная причина. Кремер впервые на моей памяти запутался и только мешал расследованию Вчера утром, у меня на совещании, он, по-моему, вообще лишился способности здраво рассуждать. О чем бы ни заходила речь, он, как помешанный, сворачивал разговор на одну второстепенную деталь: не был ли десятый валик в том кожаном чемоданчике, который Бун перед смертью передал мисс Гантер. - Значит, мистер Кремер считал очень важным найти этот валик? - Видимо, если бросил на его поиски пятьдесят человек да потребовал еще пятьдесят. - Это явилось одной из причин его отстранения? - Не "одной из", а главной. - Ничего себе! В таком случае, извините, вы тоже недалеко ушли от Эша. Я и не предполагал, что мистер Кремер самостоятельно додумается до этой "второстепенной" детали, - тем больше мое уважение к нему. Найти валик - значит найти преступника. Не найдем валика - убийца останется безнаказанным. Скиннер с отвращением фыркнул: - Вулф в своем репертуаре!.. Я так и думал, что вы пускали нам пыль в глаза. Вы же сказали, что знаете, кто преступник. - Ничего подобного я не говорил. - Нет, говорили! - Нет, не говорил! - крикнул Вулф. - Я подтвердил только, что мне известно нечто такое, что дает представление о личности убийцы Ченни Буна и мисс Гантер. Я сказал также, что вам известно то же самое. Вы знаете много такого, чего неизвестно мне. И не вздумайте утверждать, будто я обманул вас, обещая в обмен на отмену ареста и изгнание Эша назвать имя убийцы и снабдить вас доказательствами его вины. Ничего подобного я не обещал. Хомберт и Скиннер переглянулись, и некоторое время в кабинете царило молчание, потом Скиннер вяло заметил: - Мерзавец вы все же! - Но это означает, - с возмущением добавил Хомберт, - что вы ничего сообщить не можете, ничего не знаете и вообще не в состоянии чем-либо помочь нам. - Помогаю, как могу. Вот, например, я плачу человеку двадцать долларов в день, чтоб он выяснил, не уничтожила ли мисс Гантер этот валик и не выбросила ли в мусоропровод своей квартиры в Вашингтоне. Я почти уверен, что не уничтожила. По-моему, она собиралась использовать его при случае. Хомберт заерзал на стуле, словно его обожгло напоминание о необходимости искать какой-то паршивый валик. - Может, вы все же скажете, - заметил он, - что именно известно вам - и нам, как вы утверждаете, - такое, что дает представление о личности убийцы? Вулф покачал головой. - Нет, сэр. - Почему? - Из-за вашего отношения к мистеру Кремеру. Если вы найдете мои факты заслуживающими внимания, в чем я почти не сомневаюсь, вы сейчас же сообщите их Эшу, и лишь небесам известно, как он с ними поступит. Ну, а кроме того, я уже дал вам совет - лучший, на какой способен. Найдите валик! Поручите розыски еще сотне людей, а может, и тысяче. Во что б то ни стало найдите валик! - Да, помним, помним мы о вашем проклятом валике! Вы лучше вот что скажите, как, по-вашему, мисс Гантер знала, кто убил Буна? - Безусловно. - Вас, естественно, устраивает подобная версия, - уныло проговорил Скиннер, - поскольку в таком случае отпадают подозрения против ваших клиентов. Если бы мисс Гантер знала, кто убийца, и это оказался бы сотрудник Национальной ассоциации промышленников, она бы немедленно сообщила нам. Следовательно, убийцей, если она действительно знала его, может быть кто-то из четырех: Декстер, Кэйтс, миссис Бун или Нина Бун. - Ошибаетесь, - возразил Вулф. - Вы совершенно не учитываете одно важное обстоятельство. Скажите, что было до сих пор наиболее характерным для всей истории? Да то, что публика, не ожидая ареста убийцы и не пускаясь во всевозможные догадки о его личности, сразу же вынесла обвинительный приговор. Почти единодушно публика осудила не какого-то индивидуума, а целую организацию. Приговор гласил, что Ченни Буна устранила Национальная ассоциация промышленников. Допустим, мисс Гантер каким-то образом узнала, кто убил Буна. Допустим, ей стало известно, что убийство совершил молодой Эрскин. Вы думаете, она тут же выдала бы его? По моему, нет. Она была горячо предана интересам Бюро регулирования цен. Человек неглупый, она понимала, что, если по обвинению в убийстве будет арестован отдельный индивидуум, неважно кто, возмущение Национальной ассоциацией промышленников как организацией в значительной мере потеряет свою остроту. Вулф вздохнул и продолжал: - Как же она поступила бы? Она бы спрятала материалы об убийстве в надежном месте и передала властям тогда, когда потребуется нанести по Национальной ассоциации промышленников решающий удар. Возможно, мисс Гантер двигала не только преданность интересам Бюро регулирования цен. Быть может какую-то роль сыграла ее личная преданность Буну и желание отомстить за него. Но как? Она придумала утонченную форму мести: использовать саму смерть Буна, обстоятельства этой смерти, чтобы максимально скомпрометировать организацию, которая ненавидела и отчаянно пыталась обезвредить его. Не сомневаюсь, что мисс Гантер пошла бы на это, она была замечательная девушка. Но она допустила серьезную ошибку, за которую поплатилась жизнью: позволила убийце узнать, что он ей известен. Вулф энергично взмахнул рукой. - И все же мисс Гантер даже своей смертью послужила тому делу, которое задумала: в течение двух последних дней общее возмущение Национальной ассоциацией промышленников приобрело особую остроту. Да, мисс Гантер действительно была замечательной девушкой... Нет, нет, мистер Скиннер, тот факт, что она знала убийцу Буна, вовсе не снимает подозрения с моих клиентов. Вообще-то индивидуальных клиентов у меня нет. Мои расходы оплачивает Национальная ассоциация промышленников, она мой коллективный клиент и, как таковая, не может кого-то убить. Кстати, о расходах, - Вулф повернулся к Хомберту. - Я вспомнил про объявление ассоциации - вы его тоже видели, конечно. Тому, кто найдет десятый валик, обещана награда в сто тысяч долларов. Не помешало бы вам сообщить об этом своим людям. - Да? - не скрывая скептицизма, спросил Хомберт. - Вы, как и Кремер, просто помешались на этом валике. Почему вы придаете ему такое значение? - Коротко не объяснишь... - Объясните, время у нас есть. - Ну что ж, пожалуйста. Так вот. С самого начала было ясно, что мисс Гантер говорит неправду относительно чемоданчика. Это не ускользнуло от внимания мистера Кремера. Четыре человека своими глазами видели, что она вышла из гостиной с чемоданчиком. В то время они не могли знать, что его содержимое имеет какое-то отношение к убийству, если только сами не были к нему причастны, а это уж совершенно невероятно. Но раз так, ни у кого из них не было причин лгать. Интересная деталь: миссис Бун едва удержалась, чтобы не бросить мисс Гантер обвинение во лжи: они сидели в банкетном зале за одним столом, и она видела чемоданчик у нее в руках. Вывод: мисс Гантер говорила неправду. Вы согласны? - Продолжайте, продолжайте! - проворчал Скиннер. - А я и продолжаю. Так почему же она сочла нужным солгать, представить дело так, будто чемоданчик потерялся? Да потому, что не хотела, чтобы содержание записей одного или нескольких валиков стало кому бы то ни было известно. Вряд ли эти записи касались каких-либо служебных тайн Бюро регулирования цен - девушке не было смысла скрывать их от полиции. Но она смело и решительно пошла на то, чтобы скрыть. Значит, записи содержали нечто такое, что определенно указывало на убийцу Буна. Она... - Нет, нет! - прервал Вулфа Хомберт. - Это исключено. Мисс Гантер придумала версию об исчезновении чемоданчика еще до того, как узнала содержание записей. В среду утром, на следующий день после убийства Буна, она заявила нам, что оставила чемоданчик на подоконнике в гостиной и что еще не успела прослушать валики. Следовательно, она не могла знать их содержание. - Могла! - Не прослушав все валики? - Во всяком случае, содержание одной записи она могла знать со слов Буна. Вечером, во вторник, в комнате, где ему предстояло умереть, мистер Бун передал ей чемоданчик и сообщил, что в нем находится. Но и это она отрицала - что ей еще оставалось делать? В пятницу вечером у меня в кабинете она говорила такое, что мне захотелось крикнуть: "Хватит! Нельзя же так бесстыдно лгать!" Но это ее не остановило бы. Не в натуре мисс Гантер было соблюдать осторожность и избегать опасности. Иначе разве она позволила бы человеку, который, как она знала, способен на убийство, приблизиться к ней, когда оказалась одна на ступеньках моего крыльца? - Закрыв глаза, Вулф покачал головой. - Мисс Гантер действительно была незаурядным человеком. Интересно бы узнать, где она прятала чемоданчик с валиками до второй половины четверга. Вряд ли в квартире Кэйтса - полиция могла в любой момент нагрянуть туда с обыском. Возможно, она сдала его в камеру хранения Гранд-Сентрал, хотя это было бы для нее несколько банально. Во всяком случае, во второй половине четверга, направляясь с вашего любезного разрешения в Вашингтон, она взяла чемоданчик с собой. - Разрешение на поездку ей дал Кремер, - сухо заметил Хомберт. - Я хочу обратить ваше внимание на то, - продолжал Вулф, пропуская его слова мимо ушей и слегка повышая голос, - что все сказанное мною, за исключением, может быть, мелочей, отнюдь не является только предположением. В Вашингтоне, у себя в кабинете, мисс Гантер прослушала все валики и установила, на каком из десяти валиков содержится то, о чем говорил Бун. Она преследовала, несомненно, двоякую цель узнать, о чем идет речь, и решить, как лучше спрятать от целой армии детективов чемоданчик таких размеров. Она понимала, что спрятать один валик куда проще. Мало того, мисс Гантер попыталась осуществить комбинацию хитроумных ходов, чтобы запутать след. Девять остальных ненужных валиков она перенесла на свою квартиру в Вашингтоне и небрежно сунула в гардероб, в коробку для шляп. У себя на службе она взяла еще десять использованных валиков, вложила в тот же чемоданчик, снова привезла в Нью-Йорк и сдала в камеру хранения на Центральном вокзале. Все это входило в план задуманной ею комбинации, и она, по всей вероятности, продолжила бы игру на следующий день, чтобы окончательно запутать полицию, если бы не приглашение собраться у меня. Мисс Гантер решила выждать и посмотреть, как события будут развиваться дальше. Я не знаю и не хочу гадать, почему она не воспользовалась моим приглашением. Тогда же, в пятницу вечером, мистер Гудвин поехал и привез ее ко мне. Мисс Гантер показалась мне девушкой умной и интересной. Ее мнение о нас, видимо, было не таким лестным. Она решила, что нас можно запросто обвести вокруг пальца, еще проще, чем полицию. На следующий день, в субботу, она позвонила О'Нилу, назвавшись Дороти Ангер, отправила ему в письме квитанцию камеры хранения и прислала мне от имени Бреслоу телеграмму, в которой намекала, что наблюдение за О'Нилом может кое-что дать. Мы постарались подтвердить ее невысокое мнение о вас. Прекрасным воскресным утром Гудвин, как и рассчитывала мисс Гантер, оказался у дома О'Нила. Ну, а что произошло дальше, вы знаете. - Одного не могу понять, - заговорил Скиннер, - почему О'Нил так легко подался на звонок какой-то Дороги Ангер? Неужели этот идиот ничего не заподозрил? Вулф покачал головой: - Чего не знаю, того не знаю. Возможно, дело в том, что О'Нил весьма упрямый и самоуверенный человек. Кроме того, нам же известно, как ему хотелось узнать содержание записей на валиках, то ли потому, что он и есть убийца Буна, то ли еще по какой-то иной причине, которую нам еще предстоит выяснить. Возможно, мисс Гантер учитывала, что он поведет себя именно так, а не иначе. Как бы то ни было, ее комбинация отчасти увенчалась успехом: бросившись по ложному следу, мы потеряли день или два, история с валиками в чемоданчике еще более усложнилась, один из руководителей Национальной ассоциации промышленников оказался еще более скомпрометированным, хотя, как и желала мисс Гантер, не в такой степени, чтобы обвинить его в убийстве. Разоблачение истинного убийцы и оглашение соответствующих доказательств она приберегала, как я уже говорил, до наиболее подходящего с ее точки зрения момента. - Как хорошо вы все знаете! - иронически заметил Скиннер. - Интересно, почему вы не прочли ей популярную лекцию о ее гражданском долге? - Ее уже не было в живых. - Позвольте, значит, все, о чем вы тут говорили, стало известно вам лишь после ее смерти? - Правильно. Да и как могло быть иначе?.. Хотя нет, кое-что - неважно, что именно, - я знал и раньше. Однако вся эта история стала для меня очевидной, как только из Вашингтона сообщили, что там, в квартире мисс Гантер, найдено девять валиков, а не десять - из тех, что мистер Бун надиктовал в день своей смерти. Все вопросы сразу отошли на второй план, остался один, главный: где десятый валик? - Ну, а если она выбросила его в реку? - спросил Скиннер. Вулф слегка пожал плечами: - В таком случае, нам остается только расписаться в собственном бессилии - мы никогда не найдем преступника. Итак, я могу отправиться домой и". - Одну минуту! - прервал его Скиннер. - Не означает ли это, что вы, как опытный следователь, рекомендуете нам отказаться от всех других линий расследования и сосредоточиться на поисках валика? - Пожалуй, нет, - подумав, ответил Вулф. - Особенно, если учесть, что вы можете привлечь к делу и тысячу человек и больше. Я не знаю, что уже сделано, а что еще нет, но я хорошо знаю мистера Кремера и уверен, что он не пропустил ничего существенного. - Вулф погрозил Хомберту пальцем и продолжал: - И чего же вы добились? Запутались и решили прибегнуть к таким трюкам, как смещение мистера Кремера и замена его каким-то болваном, который не придумал ничего лучшего, как арестовать меня! Ну, ладно. Вы просили у меня совет. Так вот, я продолжал бы вести расследование по всем линиям, по которым оно уже ведется. Но единственный шанс, единственная реальная надежда изобличить убийцу заключена в валике, а его-то вы пока и не нашли. Рекомендую проделать следующее. Сядьте, закройте глаза и представьте, что вы мисс Гантер, что вы хотите сохранить валик неповрежденным, спрятав так, чтобы его легко можно было достать в случае необходимости, и в то же время так, чтобы даже тысяча детективов, несмотря на все старания, не могла его найти. Вулф встал. - Вот задача, господа, которую вы должны решить. Если вы сумеете ответить на главный вопрос так же, как на него ответила мисс Гантер, вам не о чем больше беспокоиться. Я трачу тысячу долларов в день, пытаясь узнать, как она на него ответила. - Вообще-то Вулф не лгал, он только преувеличил сумму ровно вдвое, и к тому же тратил не свои деньги. - Пошли, Арчи. Я хочу домой, - Вулф раскланялся и величественно выплыл из кабинета, а я замыкал тыл. Дома к Вулфу почти вернулось хорошее настроение. Однако Фриц сразу его испортил, объявив, что в кабинете ожидает посетительница. Вулф нахмурился и злым шепотом спросил: - Кто? - Вдова мистера Буна. 29 Я имел возможность длительное время изучать отношение Вулфа к женщинам и могу утверждать, что особенно он не терпел курносых или, наоборот, с горбинкой на носу. Миссис Бун была курносой, на крупном лице ее нос казался просто крошечным. Вулф, внимательно взглянув на нее, ворчливым, далеко не любезным тоном сказал: - Мадам, я могу уделить вам не более десяти минут. - Вас, конечно, удивляет мой визит? - начала она довольно спокойно. - Совершенно верно, - подтвердил Вулф. - Я хочу сказать, вы недоумеваете, почему я пришла к вам, зная что вы находитесь... в другом лагере? Это потому, что сегодня утром я звонила своему двоюродному брату и он мне много рассказал о вас. - А я не "в другом лагере", - сухо заметил Вулф. - И вообще ни в каком. Я взялся найти убийцу. Я знаю вашего двоюродного брата? - Это генерал Карпентер. Он посоветовал мне не верить ни одному вашему слову, но делать все, что вы порекомендуете. Он сказал, что, если уж вы взялись за расследование, преступник может не сомневаться, что вы его найдете и передадите властям... Она вынула носовой платок и приложила ко рту, окончательно размазав помаду. - И дальше? - поторопил Вулф. - Ну, вот я и пришла за советом... - Она посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Вулфа. - Не знаю, нужно ли говорить, почему я не хочу обращаться в полицию? - Мадам, вы вообще не обязаны мне что-нибудь говорить, и тем не менее говорите уже три или четыре минуты. - Да, кузен предупреждал, что вы грубиян... Что ж, видима, придется сразу сказать, что, по моему мнению, за смерть Фиби Гантер ответственность несу я. К властям я не хочу обращаться - а вдруг я совершила преступление? Возможно, я поступаю глупо, собираясь говорить с вами откровенно, вы же знаете, как мой муж относился к Национальной ассоциации промышленников, а ведь вы работаете на нее. Мне бы, наверное, следовало обратиться к адвокату. Я знаю многих адвокатов, но среди них нет ни одного, кому бы я могла рассказать все. Излияния миссис Бун, видимо, несколько смягчили Вулфа, он даже не посчитал за труд повторить, что не находится ни на чьей стороне. - Независимо от того, как относятся к убийству Буна и Гантер другие, я вижу в нем не акт личной мести, - заявил он. - А какое преступление вы совершили? - Ничего не сделала - вот в чем суть. Однако мисс Гантер рассказала мне, что делала она. Я обещала никому не говорить об этом и не говорила. У меня возникло ощущение... если бы я сообщила полиции то, что рассказала мне мисс Гантер, ее не убили бы. Но я не обратилась в полицию. Все, что делала мисс Гантер, шло на пользу Бюро регулирования цен и наносило вред Национальной ассоциации промышленников, а именно этого мой муж желал больше всего на свете. - Миссис Бун не спускала глаз с Вулфа, словно пыталась прочитать его мысли. - Я одобряю поведение мисс Гантер. И я все еще не решила, правильно ли поступлю, если расскажу вам. Как-никак, вы же работаете на ассоциацию... Вулф некоторое время молча смотрел на нее, потом тяжело вздохнул и повернулся ко мне: - Арчи! - Слушаю, сэр! - Напиши текст письма и отправь его сегодня же. Диктую: "Национальной ассоциации промышленников, для мистера Фрэнка Томаса Эрскина. Господа! Развитие событий вынуждает меня поставить вас в известность, что настоящим я отказываюсь представлять интересы вашей организации в деле об убийстве Ченни Буна и мисс Фиби Гантер. Прилагая при сем чек на тридцать тысяч долларов, полученных в качестве аванса, я тем самым прекращаю всякое сотрудничество с вами. С уважением..." Записав все это, я взглянул на Вулфа: - Выписать чек? - Разумеется. Иначе что же ты приложишь к письму? - Вульф перевел взгляд на нашу посетительницу. - Вот так-то, миссис Бун, Теперь, надеюсь, ничто не помешает вашей откровенности? Если даже согласиться, что я был "в другом лагере", то теперь-то я нейтрален. Так что же мисс Гантер, по ее словам, делала? Миссис Бун не сводила с Вулфа изумленного взгляда. - Тридцать тысяч долларов? - недоверчиво спросила она. Вулф натянуто улыбнулся. - Да. Солидная сумма, не так ли? - И это все? Только тридцать тысяч? А я думала, что они отвалят вам раз в двадцать больше! У них же сотни миллионов... нет, миллиард! - Это был только аванс, - сухо ответил Вулф. - Повторяю, теперь я человек нейтральный. Что же мисс Гантер сообщила вам? - Да, но теперь... теперь вы вообще ничего не получите! - воскликнула миссис Бун, - Кузен говорит, что во время войны вы без вознаграждения выполняли задания правительства, но сейчас с частных лиц получаете громадные гонорары. Должна заранее вас предупредить, что я не в состоянии обещать вам большое вознаграждение. Я могу... - она заколебалась, - я могу дать вам чек долларов на сто. - Не нужно мне от вас никаких чеков! - крикнул Вулф, начиная выходить из себя. - Черт побери, что, в конце концов, сказала вам мисс Гантер? - Мисс Гантер знала, кто убил моего мужа. Знала не только потому, что он сам сообщил ей что-то накануне смерти. Ей было известно, что один из валиков к диктофону содержит неопровержимую улику против убийцы. Валик этот хранился у нее. Она собиралась держать его у себя до тех пор, пока всяческие разговоры, слухи, негодования общественности не подготовят почву для окончательной дискредитации Национальной ассоциации промышленников. Мисс Гантер сама сказала мне это, когда я пришла к ней и заявила, что она сознательно запутывает историю с чемоданчиком. Я ведь знала, что он стоит у нее в столовой на столе. Она, видимо, опасалась, что я пойду в полицию и испорчу ей все дело, и решила посвятить меня в свой замысел. - Когда это было? В какой день? Миссис Бун наморщила лоб, припоминая, но потом рассеянно покачала головой: - Знаете, у меня все дни перепутались... - Понимаю, миссис Бун. В пятницу вечером вы впервые были у меня вместе с другими и уже почти решили все рассказать, но передумали. К мисс Гантер вы приходили до этого или после? - После. На следующий день... - Следовательно, в субботу. Чтоб у вас не осталось сомнений, напомню, что в субботу утром вы получили по почте конверт, в котором находился ваш фотоснимок и водительские права. Припоминаете? Именно в тот день вы и навестили мисс Гантер? - Да, да!.. Я сообщила ей о конверте, а мисс Гантер сказала, что это она написала письмо убийце моего мужа, - она знала, что муж всегда носил в бумажнике мой фотоснимок, а бумажник исчез. Он носил его при себе двадцать лет... нет, двадцать три года... Голос миссис Бун дрогнул, она умолкла и несколько раз судорожно глотнула воздух. Опасаясь, что она разрыдается, а Вулф этого совершенно не переносил, - я поспешил сердито сказать: - Хорошо, хорошо, миссис Бун, успокойтесь! Возьмите себя в руки и объясните, для чего мисс Гантер написала письмо убийце. Чтобы он вернул вам фотоснимок? - Д-да... Она понимала, как мне хотелось получить этот снимок обратно. В письме тому человеку она писала, что ей все известно, и потребовала вернуть мне снимок. - А что еще она написала ему? - Не знаю. Больше она ничего не сказала. - Но она назвала вам его имя? - Нет. Сказала только, что не может назвать убийцу, поскольку не сомневается, что я обязательно проговорюсь, да к тому же навлеку на себя опасность. Что касается преступника, добавила мисс Гантер, то мне нечего беспокоиться, она сделает все возможное, чтобы он не остался безнаказанным... Вот тут-то, мне кажется, я допустила ошибку, почему и считаю себя виноватой в ее смерти. Мисс Гантер утверждала, что я буду в опасности, если узнаю имя преступника. Значит, она тоже была в опасности, особенно после того, как написала ему это письмо. Мне следовало уговорить ее пойти в полицию, и все рассказать, а если бы она не послушалась - нарушить свое обещание и самой отправиться в полицию. И тогда она была бы сейчас жива. Правда, мисс Гантер предупреждала меня, что, видимо, нарушает закон, так как утаивает весьма важные сведение, касающиеся убийства, и весьма важные доказательства виновности преступника. Мне и самой приходило в голову, что я помогаю ей нарушать закон. - Ну уж об этом-то можете не беспокоиться, - заверил ее Вулф. - Вернее, сможете не беспокоиться с той минуты, как только скажете мне, где мисс Гантер спрятала валик. - В том-то и дело, что не знаю. Она мне этого не сказала. Наступило долгое молчание. Миссис Бун опять посмотрела на меня, рассчитывая, видимо, вновь найти поддержку, однако на этот раз ей пришлось разочароваться. Тогда она обратилась к Вулфу: - Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему мне нужен ваш совет и... - Сожалею, мадам, - ответил Вулф тоном, лишенным всяких признаков сожаления, - но я ничего не могу сделать для вас. Впрочем, вы пришли ко мне за советом - получите его. Сейчас мистер Гудвин отвезет вас в гостиницу. Оттуда вы немедленно позвоните в полицию и скажете, что хотели бы сообщить нечто важное. Как только приедут полицейские, повторите им все, что рассказали мне, и самым подробным образом отвечайте на все их вопросы. Не бойтесь, что к вам отнесутся как к человеку, нарушившему закон. Я согласен: если бы вы не выполнили обещание, данное мисс Гантер, с ней ничего не случилось бы... Но она же сама потребовала обещания - следовательно, вы не виноваты в ее гибели. - Он поднялся из-за стола. - До свидания, мадам. Благополучно доставив миссис Бун в "Уолдорф", я вернулся и вошел в кабинет, когда Вулф пил пиво. - Я буду у себя наверху, - сказал я. - Подожди, подожди! Нам нужно закончить дело с отправкой письма и чека. - Что?! - Я не поверил своим ушам. - Вы о письме в Национальную ассоциацию промышленников? - Разумеется. Разве я не сказал этой женщине, что отправлю письмо? Разве не поэтому она дала нам кое-какие сведения? Я опустился на стул и долго смотрел на Вулфа. - Знаете что? - наконец сказал я сурово. - Теперь это уже не просто эксцентричная выходка - это бред сумасшедшего. Из каких же шишей вы собираетесь платить мне жалованье?.. Да и потом, она же не сообщила самого главного... - Я помолчал, потом вкрадчиво сказал: - К сожалению, сэр, должен признаться, что наша чековая книжка куда-то исчезла. - Будет тебе! - отмахнулся Вулф. - Сейчас же выпиши чек и отошли вместе с письмом. Потом просмотри пачку конвертов на моем столе. Это отчет людей Баскома. Их только что принес посыльный. - Но у нас же теперь нет клиента! Я сейчас позвоню Баскому и попрошу немедленно прекратить... - Ни в коем случае! Я достал из сейфа чековую книжку, заполнил чек и после этого заметил: - По данным статистики, сорок два и три десятых процента гениев рано или поздно сходят с ума. Вулф продолжал молча потягивать пиво, не удостоив меня ответом, потом посмотрел на часы. - Арчи, присядь на минутку. Несколько позже к нам зайдет доктор Волмер, и тебе нужно получить от меня кое-какие указания. 30 Доктор Волмер обещал прийти в десять часов. Без пяти десять в спальне Вулфа все было готово к спектаклю. Он лежал в постели при свете ночника, а я сидел в его кресле с журналом в руках. Надо сказать, мой шеф в постели представляет весьма примечательное зрелище даже для меня, который лицезрел эту картину много раз. Доктор Волмер частенько нас навещал, поэтому один поднялся по лестнице и вошел в спальню. Как всегда, он держал в руке чемоданчик. У него было круглое лицо и круглые уши, и, наверное, уже года два три назад он прекратил все попытки ходить, выпятив грудь, поскольку стало невозможно скрывать солидный животик. Мы обменялись рукопожатиями, после чего он подошел к кровати и дружески поприветствовал Вулфа. Вулф долго рассматривал протянутую ему руку, потом проворчал: - Нет уж, благодарю покорно! Будет ли этому предел? - Мне следовало бы заранее объяснить... - заговорил было я, но Вулф прервал меня. - Вы согласны платить два доллара за фунт масла? - закричал он, обращаясь к Волмеру. - Пятьдесят центов за шнурки для ботинок? Доллар за бутылку пива? Двадцать долларов за паршивую, полуувядшую орхидею? Отвечайте, черт бы вас побрал!!! Волмер опустился на краешек стула около кровати, поставил на пол чемоданчик и, растерянно мигая, взглянул сначала на Вулфа, потом на меня. - Не знаю, что у него - нервная лихорадка или что другое, - пробормотал я. - Вы обвиняете меня в том, что я обманом заманил вас сюда! - снова заговорил Вулф - Вы обвиняете меня в попытке занять у вас денег! Вы обвиняете меня в этом только потому, что я попросил взаймы пять долларов до начала следующей войны! - он угрожающе помахал пальцем перед носом изумленного Волмера. - И позвольте заметить, сэр, следующая очередь ваша! Да, со мной все кончено, меня довели до этого! Погубили и продолжают преследовать. Во взгляде Волмера появился веселый огонек. - Кто сочинил ему этот сценарии, а? - спросил он меня. Еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, я нашел в себе силы с отчаянием сказать: - Несколько часов назад я привоз его домой, и с тех пор он находился в таком состоянии. - Он выезжал из дому?! - Да. И с трех пятнадцати до шести сидел в каталажке. - В таком случае, - решительно заявил Волмер, - я должен обеспечить постоянное медицинское наблюдение за мистером Вулфом. Я немедленно вызову несколько медицинских сестер. - Правильно! - подхватил я. - Дело весьма срочное, мы обязаны принять меры. Вулф тотчас открыл глаза. - Что? Вызвать медицинских сестер? - презрительно спросил он. - Вы что, не врач? Сами не в состоянии распознать тяжелое нервное потрясение? - Нет, почему же, могу. - Так в чем дело? - Ваш случай... э-э... представляется мне нетипичным. - Ошибаетесь! - огрызнулся Вулф. - Вам просто не хватает опыта, когда речь идет о больном, страдающем манией преследования. - Кто вас преследует? Вулф устало прикрыл глаза. - О боже! Кажется, снова приближается приступ... Арчи, расскажи. - Обстановка, док, чрезвычайно серьезная. Как вам известно, мистер Вулф по поручению Национальной ассоциации промышленников занимался расследованием убийства Буна и Гантер. Верховному командованию полиции не поправилось, как вел расследовано инспектор Кремер, и его заменили гориллой по фамилии Эш. - Знаю. Читал в газете. - А завтра вы прочтете о том, что Ниро Вулф отказался вести расследование по поручению ассоциации и вернул полученный аванс. - Да что вы! И почему? - А вот послушайте. Эш прямо-таки возненавидел моего патрона. Сегодня, например, он ухитрился раздобыть ордер на его арест, и нам пришлось отправиться в полицейское управление. Хомберт аннулировал ордер, и, главным образом, потому, что Вулф работает на Национальную ассоциацию промышленников, а если затронуть ее интерес, она может выгнать и мэра Нью-Йорка, и начальника полиции, и поставить на их места тех, кто ей угоден. И что же вы думаете? Вернувшись домой, Вулф тут же принял решение порвать всякие связи с ассоциацией. С утренней почтой они получат соответствующее письмо и приложенный к нему чек на выданный ранее аванс. Завтра разразится грандиозный скандал. Мы не знаем, что предпримет ассоциация, да это нас, пожалуй, и не волнует... нет, я должен был бы сказать - мистера Вулфа это не волнует. Но мы знаем, как поступят полицейские. Во-первых, впредь они не станут церемониться с мистером Вулфом, поскольку он порвал с этой организацией. Во-вторых им хорошо известно, что среди клиентов Ниро Вулфа никогда не было убийц. Хорошо известно им и другое - как трудно заставить его вернуть деньги, да еще такую сумму, как тридцать тысяч долларов. Из всего этого они сделают вывод: Вулф знает, что убийца - один из руководителей Ассоциации промышленников, знает даже, кто именно. - И кто же? Я покачал головой. - Мне неизвестно. Мистер Вулф же теперь сумасшедший, и спрашивать у него бесполезно. Коль скоро обстановка складывается таким образом, можно безошибочно предсказать, что произойдет дальше. После десяти часов, а возможно, и раньше, у наших дверей появится тюремный автобус, предназначенный для Вулфа. Мне будет жаль, конечно, разочаровывать полицейских, но ничего не поделаешь, придется предъявить им заключение известного врача о том, что Ниро Вулфа в его теперешнем состоянии опасно не только куда бы то ни было везти, но даже разговаривать с ним. - Я горестно покачал головой и продолжил: - Вот как обстоят дела. Лет пять назад мистер Вулф оказал вам небольшую услугу, когда этот жулик - Гриффин, кажется, пытался шантажировать вас. Вы тогда обещали моему шефу сделать для него все, что он попросит, хотя я предупреждал вас, что в свое время вы пожалеете о таком обещании. Ну вот, дружище, этот день наступил. Волмер, почесывая подбородок, погрузился в раздумье. Наконец он посмотрел на Вулфа и сказал: - На какой срок вам нужно медицинское заключение? - Понятия не имею. Я же говорю, мне ничего не известно. - Если, по моему мнению, мистер Вулф находится в таком тяжелом состоянии, что я должен запретить всякие визиты к нему, мне придется посещать его по меньшей мере дважды в день. Я напишу медицинское заключение и занесу минут через десять. 31 Надо сказать, я не был одинок в течение этих двух с половиной суток (четверг, пятница и часть субботы), то есть пока действовало медицинское заключение. Газетчики, шпики, сотрудники Национальной ассоциации промышленников - все понимали, как мне тяжело, и отчаянно пытались развлечь. Должен признаться, что если в обычное время Вулф платит мне лишь половину того, что я заслуживаю, то за эти шестьдесят с лишним часов он недоплатил мне во много раз больше. В продолжение всей осады Вулф не покидал постели, дверь в его спальню была постоянно заперта, один ключ находился у меня, другой у Фрица. Вулф с трудом мирился с тем, что так долго не может заглянуть на кухню, побывать в столовой и у себя в кабинете, но особенно мучительно он переживал вынужденный отказ от посещения оранжереи. Чтобы доказать необходимость этой жертвы, мне пришлось долго растолковывать ему, что к нам в любое время может нагрянуть банда полицейских с ордером на обыск, и он не успеет вернуться в постель. - Вы изображаете сумасшедшего... Хорошо, пожалуйста! Бурные аплодисменты изумленной публики... Значит, теперь парадом командую я, и только я устанавливаю правила. Мне и так трудно, я ведь совершенно не представляю себе, что вы затеяли. Настолько, что... - Вздор! - отрезал Вулф. - Ты все знаешь и все понимаешь. По моему поручению этот валик ищут двадцать человек. Пока он не найден, ничего сделать невозможно. Просто-напросто, я предпочитаю ожидать у себя дома, а не в тюремной камере. - Уж если кто из нас и говорит вздор, так это вы, мистер Вулф! Я был расстроен, ибо только что провел минут тридцать с целой делегацией Национальной ассоциации промышленников. Почему вы порвали всякие отношения с ассоциацией еще до того, как решили ждать, валяясь в постели и изображая психа? Предположим, убийца один из руководителей ассоциации и вам известно, кто он, - кстати, в этом уверены абсолютно все, но пока вовсе не уверен я, и вы должны дать мне соответствующие доказательства. Все равно это не причина, чтобы возвращать аванс. Никто не может обвинить вас в том, что вы, вопреки обыкновению, взяли своим клиентом убийцу, вы же сами говорили, что в данном случае вашим клиентом является не какой-то индивидуум, а организация. Так почему же вы вернули деньги? Предположим, что история с исчезнувшим валиком - это не очередной ваш трюк ради выигрыша времени и валик действительно существует. Но ведь может случиться так, что его не найдут. Как же тогда? Вы что, намереваетесь лежать в постели всю жизнь? - Валик будет найден, - кротко ответил Вулф. - Он не уничтожен, он существует и потому будет найден. Я с подозрением взглянул на Вулфа, пожал печами и вышел. Разговаривать с ним, когда он напускает на себя кротость, дело совершенно никчемное. Я спустился в кабинет, сел и скорчил свирепую гримасу диктофону фирмы "Стенофон", стоявшему в углу. Мы платили за его прокат по доллару в день - вот что главным образом заставляло меня верить Вулфу. Впрочем, не только это, поскольку Билл Гор и еще двадцать молодцов из агентства Баскома действительно разыскивали валик. Вулф поручил мне просматривать поступающие от них отчеты, и, должен сказать, они прямо таки обогащали сыскную науку. Билл Гор с коллегой опрашивали не только приятелей, но и случайных знакомых Фиби Гантер, и все это влетело нам в копеечку. Но у меня из головы упорно не выходила мысль о Соле Пензере. Неважно, какой спектакль и по какой программе мы разыгрывали, - Сол Пензер всегда выступал в нем в качестве звезды, а сейчас среди двадцати молодцов его не было. Мне дозволили только узнать, что никакие валики его не интересуют. Он звонил каждые два часа - не знаю откуда. По категорическому указанию Вулфа, я тут же переключал его на параллельный аппарат, установленный у кровати шефа. Одна из особенностей поставленного нами спектакля состояла в том, что я не должен был отказывать ни одному посетителю, если он мог объяснить свой визит более или менее убедительно. Это создавало впечатление, что все мы, обитатели дома Вулфа, сохраняем полное спокойствие, хотя и переживаем обрушившееся на нас горе. Особенно доставалось мне от газетчиков и фараонов, но самыми надоедливыми оказались, конечно, деятели из Национальной ассоциации промышленников. Для предупреждения полицейского налета Вулф поручил мне заблаговременно принять необходимые меры. Именно поэтому в четверг я позвонил в секретариат начальника полиции в восемь тридцать утра. Час спустя нам позвонил сам Хомберт. Разговор протекал почти слово в слово так, как я предвидел. В результате не прошло и получаса, как у нас появился лейтенант Роуклифф в сопровождении угрюмого детектива, и я пригласил их в кабинет. Роуклифф трижды внимательно прочитал заключение доктора Волмера - я в конце концов не выдержал и предложил снять копию, пусть изучает на досуге сколько хочет! Роуклифф вел себя сдержанно, видел, что метать громы и молнии бесполезно. Он даже пытался доказать, что Вулфу никак не повредит, если он на цыпочках войдет в его спальню и бросит сочувственный взгляд на страдальца. Я объяснил, что горю желанием удовлетворить его просьбу, но, увы, не имею права - доктор Волмер никогда бы не простил мне этого. Гром ударил в субботу, произошло то, чего я опасался с самого начала всей этой комедии и чего, кстати говоря, не исключал и Волмер. После звонка Роуклиффа я вбежал в спальню Вулфа и крикнул: - Ну, паяц, наконец-то удача! Вам предстоит участвовать в настоящем спектакле! Знаменитый невропатолог Грин прибудет к вам сегодня без пятнадцати шесть. - Я сердито посмотрел на Вулфа и добавил. - Если вы с ним намерен разыграть ту же комедию, что и с Волмером, я без шестнадцати шесть подам в отставку. - Так-так, - отозвался Вулф, откладывая книгу. - Вот чего мы все время боялись. - Он положил книгу на одеяло обложкой вверх. Но почему именно сегодня? Почему, черт возьми, ты согласился на такое время? - Потому что не было другого выхода. Роуклифф настаивал, чтобы Грин приехал к нам сейчас же. Я еле отбился, сказал, что при осмотре обязательно должен присутствовать наш врач, а он может прийти не раньше девяти часов. Роуклифф категорически заявил, что Грин явится не позже шести, и больше не захотел говорить. Я выколотил пять часов отсрочки, а вы еще недовольны! - Перестань кричать на меня! - проворчал Вулф, опуская голову на подушки. - Пойди вниз, мне надо подумать. 32 В тот день в течение двух часов - с двенадцати тридцати до двух тридцати - я находился в самом гнусном настроении, в какое только может впасть человек. Свой месячный запас самых энергичных выражений я израсходовал за эти два часа вовсе не потому, что видел в перспективе только нашу позорную капитуляцию. В конце концов, это очень неприятно, но еще не трагедия. Меня бесила мысль о самом трюке, который, как я понимал с самого начала, мог придумать только маньяк. Регулярно просматривая все донесения Билла Гора и людей Баскома, я считал, что хорошо знаю состояние дел на каждом участке расследования, за исключением участка Сола Пензера. Но что бы там ни делал Сол, это не могло ни объяснить, ни тем более оправдать дурацкую комедию с сумасшествием. Сол позвонил, как обычно, в два часа, и у меня возникло сильнейшее желание наброситься на него с расспросами, но я понимал, что это бесполезно и переключил его на спальню Вулфа. Послонявшись некоторое время по дому, я направился было на кухню, но, проходя мимо лестницы, услышал какой-то шум. И что же я увидел, как вы думаете? По лестнице спускался Вулф, облаченный всего лишь в пижаму. От удивления глаза у меня полезли на лоб, ибо вверх и вниз он перемещался только в лифте. Но я был удивлен не только этим. - Как вам удалось выйти из спальни? - наскочил я на него. - Фриц дал мне ключ, - ответил Вулф. - Скажи ему и Теодору, пусть сейчас же придут ко мне в кабинет. За долгие годы нашей совместной работы я никогда еще не видел Вулфа за дверью спальни в подобном виде, из чего заключил, что происходит нечто из ряда вон выходящее. В кабинете, сидя за своим столом, Вулф окинул нас взглядом и отчетливо проговорил: - Я самый натуральный, безмозглый болван! - Совершенно верно, сэр, - охотно согласился я. Вулф нахмурился. - Но то же самое, Арчи, должен сказать и про тебя. В дальнейшем ни ты, ни я не вправе обижаться, если от кого-нибудь услышим, что в своем развитии мы застряли на уровне антропоидов. Ты ведь присутствовал при моем разговоре с Хомбертом и Скиннером, читал донесения людей Баскома и вообще знаешь обо всем, что происходит. И тебе даже в голову не пришло задуматься над простым фактом, что в тот вечер, когда ты приводил сюда мисс Гантер, она оставалась одна добрых три минуты, если не все пять! Да и сам-то я подумал об этом только сегодня. Позор! - Он фыркнул от распиравшего его негодования. - Мозги у меня, как у моллюска! - Значит, вы думаете... - Нет! Теперь я не имею права утверждать, что способен думать... Фриц! Теодор! Молодая женщина оставалась здесь одна три-четыре минуты. У нее в кармане или сумочке находился предмет, который ей нужно было во что бы то ни стало спрятать, черный валик дюймов в шесть длиной и дюйма в три толщиной. Она не знала, каким временем располагает, - в любую минуту в кабинет мог кто-нибудь войти. Будем исходить из предположения, что она спрятала валик где-то здесь, в кабинете, и попытаемся его найти. Я высокого мнения о ее сообразительности, и поэтому не исключено, что она спрятала его у меня в столе. Вулф отодвинул кресло, с трудом нагнулся и открыл нижний ящик. Я тоже принялся открывать ящики своего стола. - Может, мы разделим комнату на секторы? - предложил Фриц. - Зачем? - возразил я, не скрываясь от дела. - Ищи везде, вот и все. - Мистер Вулф, может, мы ищем вот это? - наконец послышался голос Фрица. Он стоял на коленях перед самой нижней и самой длинной книжной полкой; около него высилась стопка томов энциклопедии, снятых с полки, и теперь на том месте, всего в нескольких дюймах от пола, зияло пустое пространство. В вытянутой руке Фриц держал то, что мы так долго и тщетно искали. - Идеально! - воскликнул Вулф. - Она действительно была особенной девушкой. Арчи, достань машину. Теодор, я, видимо, сегодня же поднимусь к тебе в оранжерею, но несколько позже, а уж завтра утром обязательно, и в обычное время. Поздравляю, Фриц! Передав Вулфу валик и направляясь к выходу в сопровождении Теодора, Фриц сиял, как солнышко. - Ну вот, - заметил я, включая диктофон. - Возможно, это как раз то, что нам нужно. - А может, и не то. - Давай пускай, - проворчал Вулф, постукивая пальцем по подлокотнику. - Что ты копаешься? Не получается? - Обязательно получится, только вы не торопите. Я волнуюсь. Я включил диктофон и сел. Послышался тот самый голос, который мы так отчетливо слышали, когда проигрывали другие девять валиков. Минут пять мы сидели неподвижно. Я не отрываясь смотрел в динамик, Вулф закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Как только запись кончилась, я выключил аппарат. Вулф глубоко вздохнул, открыл глаза и выпрямился в кресле. - В нашу литературу нужно внести кое-какие исправления, - проговорил он. - Например, выражение: "Мертвые молчат" определенно устарело. Бун мертв - и все же он говорит. - Да, да! - откликнулся я. - Немой оратор... Наука творит чудеса, однако вряд ли это обрадует преступника. Пойти за ним? - Нет, мы все устроим по телефону. У тебя есть номер телефона Кремера? - Разумеется. - Вот и хорошо. Но прежде свяжись с Солом. Я скажу тебе, как это сделать. 33 Без десяти четыре наши гости уже сидели в кабинете. Один из них был наш старый приятель и противник инспектор Кремер, второй бывший клиент Вулфа Дон О'Нил, третий - сравнительно недавний знакомый - Элджер Кэйтс, а вот четвертый оказался совершенно новым человеком: вице-президентом фирмы "О'Нил и Уордер" Генри Э. Уордером. Сол Пензер, скромно примостившийся в уголке за глобусом, был не гость, а свой человек, член нашей семьи. Вулф впервые после среды был одет. Он уселся и окинул присутствующих взглядом. - Господа, - заговорил он, - то, что вы услышите, не доставит ни малейшего удовольствия троим из вас, поэтому не стану томить, буду краток. Видимо, самое целесообразное дать вам прослушать сделанную на диктофоне запись, но сначала я должен объяснить, как она попала ко мне. Час назад валик с этой записью был обнаружен у меня в кабинете, вон на той книжной полке. Его спрятала там мисс Гантер, когда приходила ко мне в прошлую пятницу вечером, то есть неделю назад. - Не была она здесь! - пропищал О'Нил. - Не приходила сюда! Вулф холодно взглянул на него. - Вы что, сознательно хотите затянуть процедуру? - Почему же? Чем короче, тем лучше... - В таком случае, не прерывайте. Само собой разумеется, что все, сообщаемое мной, полностью соответствует действительности и может быть доказано без всякого труда, иначе я не стал бы ничего говорить. В тот вечер, когда все разошлись, мистер Гудвин доставил сюда в кабинет мисс Гантер, и в течение нескольких минут она оставалась одна. Я никогда не прощу себе, что не вспомнил об этом раньше и не обыскал кабинет. Но все было именно так... А теперь послушаем запись, сделанную мистером Буном в последний день его жизни у себя в кабинете в Вашингтоне. Прошу не прерывать прослушивания. Арчи, включай. Я включил аппарат. Сначала послышались шорохи, а через несколько секунд раздался голос немого оратора - Ченни Буна. "Мисс Гантер, эта запись предназначается только для нас с вами, и ни для кого больше. Напечатайте ее в двух экземплярах. Первый передайте мне, второй храните у себя в папке с секретными бумагами. В специально снятом номере гостиницы я только что беседовал с Генри Уордером - вице-президентом и казначеем фирмы "О'Нил и Уордер". Это он пытался связаться со мной через вас, отказавшись при этом назвать свою фамилию. В конце концов, он все же застал меня дома, и мы договорились встретиться с ним сегодня, 26 марта. Он сообщил мне следующее..." - Довольно! - взвизгнул Уордер и, вскочив, бросился к диктофону. Я предвидел возможность подобной вспышки, поэтому заблаговременно поставил диктофон поближе к себе и теперь решительно преградил Уордеру путь - Все в порядке. Успокойтесь и садитесь. - Из кармана пиджака я достал пистолет и на виду у всех переложил его в другой карман. - Я же разговаривал с ним конфиденциально! - крикнул Уордер дрожащим голосом. - Бун обещал мне... - Перестаньте! - вмешался Кремер. - Вы обыскивали их? - спросил он у Вулфа. - Ну зачем же? Они не гангстеры, убивающие из пистолетов! - огрызнулся Вулф. - Они бизнесмены, орудующие обрезками водопроводных труб... Во всяком случае, один из них. Не обращая внимания на слова Вулфа, Кремер быстро, но тщательно обыскал всех троих. Ничего не обнаружив, он подошел к диктофону, положил на него руку и буркнул: - Продолжайте, Гудвин "...Он сообщил мне следующее: ему, Уордеру, несколько месяцев назад стало известно, что президент его фирмы Дон О'Нил получает от одного из работников Бюро регулирования цен конфиденциальную информацию, выплачивая ему соответствующее вознаграждение. Уордер обнаружил это не случайно и не в результате какого-то секретного расследования. О'Нил сам рассказал ему об этом и даже похвалялся на этот счет. Уордер же как казначей обеспечивал его необходимыми суммами, снимая деньги со специального счета в банке. Уордер заявляет, что он был вынужден идти на это, несмотря на свои протесты. Повторяю, я излагаю здесь лишь рассказ Уордера, но склонен верить ему, так как он пришел ко мне сам. Конечно, нужно будет проверить в полиции, есть ли там какие-либо данные на этот счет, касающиеся О'Нила и особенно Уордера, однако в полиции не следует упоминать, что Уордер сделал мне настоящее заявление. Я обещал ему это в качестве условия, при котором он согласился сообщить все сведения, и я бы не хотел, чтобы мое обещание было нарушено. Подробно я переговорю с вами завтра, а пока, на всякий случай, делаю эту запись на валике диктофона. По словам Уордера, платежи начались с сентября прошлого года, и к настоящему времени общая сумма их составляет шестнадцать тысяч пятьсот долларов. Как объяснил Уордер, ко мне он пришел потому, что, придерживаясь в жизни определенных принципов, категорически осуждает взяточничество, особенно когда в роли взяточников выступают государственные служащие. Уордер якобы не мог занять твердую позицию в отношении О'Нила, поскольку О'Нилу принадлежит свыше шестидесяти процентов акций фирмы, а ему, Уордеру, менее десяти, и, таким образом, О'Нил может в любую минуту вышвырнуть его. Проверить это утверждение не так уж сложно. Беседуя со мной, Уордер очень нервничал и выглядел испуганным. У меня сложилось впечатление, что рассказ Уордера соответствует действительности и что его приход вызван угрызениями совести, хотя не исключено, что подлинная причина кроется в его желании скомпрометировать О'Нила из каких-то пока не известных нам соображений. Правда, Уордер клялся, что он просто хочет ознакомить меня с этими фактами и тем самым дать мне возможность отделаться от подчиненного - взяточника. В какой-то мере это подтверждается требованием Уордера дать ему обещание, что против О'Нила не будет возбуждено уголовное дело. Вы удивитесь, как удивился и я, узнав, что человеком, купленным О'Нилом, оказался Кэйтс, Элджер Кэйтс. Вам известно мое мнение о нем, и, как я думаю, вы согласны с ним. Уордер утверждает, что ему якобы известно, какую информацию Кэйтс продавал О'Нилу, но это, в конце концов, не так уж важно. Важно, что Кэйтс мог продать ее О'Нилу, а тот передавал банде гангстеров, именующей себя Национальной ассоциацией промышленников. Надеюсь, вы понимаете, какое отвращение вызывает у меня все это. За какие-то злосчастные шестнадцать тысяч!.. Меня не интересует, для чего Кэйтсу понадобились деньги... Правильнее всего было бы обратиться в полицию - пусть бы она схватила Кэйтса и О'Нила, но мое обещание Уордеру... Я подумаю, а завтра посоветуемся с вами. Если бы мне пришлось встретиться с Кэйтсом, боюсь, я не смог бы себя сдержать и набросился бы на него с кулаками. И все же важен сейчас не сам Кэйтс, а то, о чем эта история свидетельствует. Теперь я не допущу прежней ошибки - полностью доверять кому бы то ни было, за исключением, конечно, вас и Декстера. В дополнение к уже имеющейся мы должны создать какую-то особую систему предупреждения утечки секретных сведений. Подумайте над своими предложениями - завтра обсудим вместе с вами и Декстером. Я лично считаю, что руководство мероприятиями, которые мы разработаем, вам придется взять на себя, отложив все остальные дела. Мне будет трудно без вашей постоянной помощи, но иного выхода нет. Подумайте над этим. Завтра утром мне предстоит выступать на заседании комиссии сената. Я возьму эту запись с собой в Нью-Йорк и передам вам. Пока я буду занят в Вашингтоне, вы прослушайте ее, поразмыслите, а во второй половине дня мы займемся обсуждением..." Голос умолк, из громкоговорителя слышалось только слабое потрескивание, и я выключил диктофон. В кабинете царило глубокое молчание. - Так что вы скажете, мистер Кэйтс? - тоном простого любопытства спросил Вулф. - Может, вы скажете, что, когда принесли мистеру Буну материалы для выступления, он набросился на вас с кулаками? - Нет! - проскрипел Кэйтс. - Кэйтс, а вы помалкивайте! - резко бросил О'Нил. - Ну, знаете, мистер О'Нил, это же просто чудесно! Почти то же самое вы говорили ему в тот вечер, когда были у меня впервые. Помните? Не сказал бы, что вы поступили умно, - это прозвучало так, словно грубый начальник отдает приказание своему подчиненному, а в сущности так оно и есть. Тогда я заставил одного хорошего человека потратить целых три дня, чтобы попытаться установить связь между вами и Кэйтсом, но вы оказались очень осторожны. - Вулф быстро перевел взгляд на Кэйтса. - Я не зря спросил, не набросился ли Бун на вас с кулаками. Случись это вы могли бы утверждать, что действовали в порядке самообороны, а опытный адвокат мог бы с выгодой для вас использовать этот аргумент, если бы... если бы не убийство мисс Гантер. Я очень сомневаюсь, что присяжные заседатели поверят, если вы станете уверять, будто она набросилась на вас с кулаками на моем крыльце... Между прочим, меня интересует одна деталь. Мисс Гантер сказала миссис Бун, что написала письмо убийце с требованием вернуть той свадебную фотографию. Я не верю в это. Сомневаюсь, чтобы мисс Гантер рискнула доверить нечто подобное бумаге. По-моему, она взяла у вас фотографию и водительские права и сама отправила миссис Бун, так? И тут Кэйтс выкинул трюк, который удивил даже меня, хотя, казалось бы, я всего насмотрелся на своем веку. Дрожа от негодования, обращенного не против Вулфа, а против Кремера, он вскочил и пропищал: - Полиция оказалась совершенно некомпетентной! Не пожалев нескольких лишних часов, она могла бы без труда узнать, откуда появился тот кусок водопроводной трубы. А взят он из кучи старья в подвале дома на Сорок первой улице, где размещается Национальная ассоциация промышленников. - Нет, вы только послушайте! - прорычал Кремер. - И он еще имеет наглость возмущаться? - Да он же болван! - с лицемерным негодованием воскликнул О'Нил. - Форменный кретин! Такого даже трудно заподозрить в убийстве. - Обращаясь к Кэйтсу, он добавил: - Вот уж не думал, что вы способны на это. - Я тоже не думал, - пискнул Кэйтс, - пока не случилось. А когда случилось, я стал лучше понимать себя. Во всяком случае, я оказался сообразительнее Фиби. Ей бы следовало знать, на что я способен, а она не захотела даже обещать, что никому ничего не скажет, а валик с записью уничтожит. Вы понимаете, даже обещать! - Он не сводил с О'Нила немигающих глаз. - Мне надо было в тот вечер убить и вас, и я мог это сделать! Ни Бун, ни Гантер, вообще никто никогда не боялся, а вы боитесь... Вот вы говорите, что даже не подозревали меня в убийстве. А ведь на самом деле вы все знали. О'Нил хотел возразить, но Кремер знаком приказал ему молчать и спросил Кэйтса: - Как же он узнал? - Я сам ему рассказал. Он назначил мне встречу и... - Ложь! - крикнул О'Нил. - Не мешайте ему, он даст показания. - Кремер сердито взглянул на О'Нила и снова обратился к Кэйтсу: - Когда это произошло? - В среду, во второй половине дня, во время нашей встречи. - Где? - На Второй авеню. Мы разговаривали прямо на улице. О'Нил дал мне денег и сказал, что, если что-нибудь произойдет, если меня арестуют, он обеспечит меня всем необходимым. Во время беседы я заметил, что он боится меня, внимательно наблюдает за мной, особенно за руками. - Сколько вы пробыли вместе? - Минут десять. - В котором часу? - Мы договорились встретиться в десять часов. Я пришел вовремя, а он опоздал минут на пятнадцать и объяснил, что должен был проверить, не следят ли за ним... - Мистер Кремер, - вмешался Вулф, - не напрасно ли вы тратите время? Ведь в полиции вам все равно придется повторять допрос и оформлять признания в письменном виде. По-моему, Кэйтс готов признаться во всем. - Вот именно, вот именно! - подхватил О'Нил. - Готов сесть на электрический стул, оклеветав предварительно ни в чем не повинных людей!.. - Вы бы лучше о себе побеспокоились, - заметил Вулф. - Кэйтс негодяй, но он понимает, что у него нет выхода, и пытается быть откровенным. Вы же хотите выйти сухим из воды и всячески изворачиваетесь. Судя по сердитым взглядам, которые вы бросаете на мистера Уордера, вы до сих пор не сознаете серьезности своего положения. Между тем вам не мешало бы по-хорошему договориться с ним, упросить его взять на себя руководство фирмой на время вашего отсутствия. - Мне не в чем признаваться, и отсутствовать я не собираюсь. - Вот как? Но отсюда вы отправитесь прямехонько в тюрьму... - Вулф повернулся к Уордера. - А вы что скажете, мистер Уордер? Может, вы намерены опровергнуть заявление покойного мистера Буна? Или придать вашей беседе с ним какой-нибудь иной смысл? А может, вы все же поймете бесполезность запирательства? Уордер теперь уже не выглядел испуганным, его голос звучал твердо и решительно: - Я намерен говорить только правду. - Вы подтверждаете содержание вашего разговора с мистером Буном, как он записан на диктофоне и воспроизведен здесь? - Подтверждаю полностью. - Вот видите? - снова обратился Вулф к О'Нилу. - Подкуп государственных чиновников является уголовно наказуемым делом. Определение степени вашей виновности и соучастия в убийстве будет зависеть, к сожалению, от квалификации и ловкости адвоката. Теперь вами займутся полиция, прокуратура и адвокаты... Мистер Кремер, уведите их отсюда поскорее. Мне тошно видеть их... Арчи, заверни получше валик, мистер Кремер возьмет его с собой. - Посмотри за ними, Гудвин, пока я буду звонить, - попросил Кремер, направляясь к телефону. - Мистер Хомберт? Говорит инспектор Кремер... Нет, я звоню из конторы Ниро Вулфа... Нет, нет, сэр, я вовсе не собираюсь навязывать себя кому бы то ни было, но если вы позволите мне... Слушаюсь, сэр... Я понимаю, это можно рассматривать как нарушение дисциплины, однако, если вы уделите мне несколько минут... Нет, нет, я ни во что не вмешиваюсь, но я задержал преступника, располагаю необходимыми уликами и его признанием... Почему я не сказал сразу? Но именно это я и делаю сейчас... Нет, я не сошел с ума и не пьян. Пришлите сюда... одну минуточку... Кремер наконец заметил, что Вулф подаст ему какие-то знаки. - Что? - спросил он, прикрыв ладонью трубку. - Скажите, чтобы он не присылал своего проклятого доктора! - Вы слушаете, мистер Хомберт? - снова заговорил Кремер. - Тут Вулф беспокоится о каком-то докторе. Вы хотели направить к нему врача?.. Не нужен ему врач и, по-моему, никогда не понадобится... Пришлите три машины и шесть полицейских... Да, да, сэр, дело полностью закончено, никаких сколько-нибудь серьезных неясностей не остается... Он положил трубку. 34 Перехожу сразу к понедельнику, опустив некоторые второстепенные события, случившиеся в воскресенье. В понедельник утром позвонил Кремер и попросил его принять. Вулф спустился из оранжереи ровно в одиннадцать, когда Кремер уже сидел у него в кабинете в красном кожаном кресле. На полу рядом с ним лежал какой-то бесформенный предмет в зеленой бумаге, вроде той, которой пользуются продавцы в цветочных магазинах; встретив Кремера, я хотел было взять у него эту вещь, но он не отдал. После обмена приветствиями, подождав, пока Вулф поудобнее усядется на своем месте, Кремер заметил, что, как сообщается в газетах, Кэйтс признался в обоих убийствах и дал подробные показания. - Гнусная личность этот Кэйтс! - поморщился Вулф. - Кстати, одну деталь своих преступлений он продумал прямо-таки с дьявольской хитростью. - Вот именно! И я бы сказал, даже не одну... Вы имеете в виду уловку с шарфом, который он сунул в карман своего пальто, вместо того, чтобы подбросить кому-нибудь другому? - Да, да. Трюк, заслуживающий внимания криминалистов. - И сам он давным-давно заслуживал внимания... Знаете, есть нечто такое, о чем он не хочет ни говорить, ни давать письменные показания. Может, вы думаете, это "нечто" усугубляет его вину? Вовсе нет! Мы никак не добьемся от него, зачем ему нужны были деньги. Жене, спрашиваем, на расходы? На поездку во Флориду?.. Смотрит на нас как на пустое место, трясет упрямо подбородком или кричит: "Оставьте мою жену в покое! Не смейте даже упоминать, о моей жене!" Между прочим, вчера она вернулась в Нью Йорк, но он отказался встретиться с ней. По-моему, он готов молиться на нее и не хочет впутывать в эту историю. - Да?! - Вот вам и "да". Зато обо всем остальном рассказывает охотно. Например, о том, как покончил с Буном. Когда он вошел в комнату, где находился Бун, тот сразу заявил, что знает о его темных делишках, велел ему убираться с глаз долой и повернулся к нему спиной. Кэйтс схватил разводной ключ и ударил Буна. Он подробно пересказывал свой разговор с ним, потом долго читал и перечитывал свои показания - не вкралось ли, мол, какой ошибки... Убийство Фиби Гантер у вас на крыльце описал со всеми деталями. Утверждает, что не договаривался о встрече, когда она ему позвонила, а просто ждал в доме напротив, в подъезде. Увидев, подошел, и они вместе поднялись на крыльцо. Отрезок трубы был спрятан у него в рукаве и обернут шарфом. Шарф он вытащил из кармана пальто Уинтерхофа, когда они были здесь первый раз. - Понятно, понятно, - процедил Вулф, он поддерживал разговор только из вежливости. - Все для того, чтобы отвлечь от себя внимание! А я тем временем не спускал с него глаз. Кремер недоверчиво усмехнулся. - Это на каком же основании? - Главным образом на основании двух фактов. Во-первых, из-за тона, каким О'Нил прикрикнул на Кэйтса тут вечером, в пятницу. Таким тоном отдают распоряжения человеку, от которого ожидают безоговорочного повиновения. Во-вторых, и это значительно важнее - история с отправкой по почте свадебной фотографии миссис Бун. Можно найти много мужчин, способных на такой жест, но ни один из известных мне пяти руководителей Национальной ассоциации промышленников к ним не относится. Мисс Гардинг тоже слишком черства. Алиби Декстера проверялось и уже не вызывало сомнений. Миссис и мисс Бун вне подозрений - по крайней мере для меня. Оставались Кэйтс и мисс Гантер. Теоретически мисс Гантер могла убить Буна, но никак не могла покончить с собой с помощью отрезка трубы. Кроме того, из всех, кого я перечислил, только она была способна в той обстановке вспомнить о фотоснимке и отослать его миссис Бун. Но если это так, где она могла взять снимок? Конечно, у убийцы Кто же он? Все обстоятельства дела указывали: Кэйтс! Вулф помолчал, потом развел руками и продолжал: - Но все это до поры до времени относилось к области чистых догадок. Нужны были неоспоримые доказательства... И все это время они лежали здесь, у меня, на книжной полке! Горькая пилюля... Пива хотите? - Нет, спасибо - Кремер не то нервничал, не то куда-то торопился. Он взглянул на часы и соскользнул на краешек кресла. - Ну, мне надо бежать. Я ведь на минутку. - Он поднялся и одернул брюки. - Дел по горло. Вы, наверно, слышали? Меня вернули на прежнее место. Инспектор Эш переведен в Ричмонд, на остров Статен. - Вот как? Поздравляю! - Благодарю. Кремер направился к двери, но я остановил его. - Послушайте, вы забыли свои сверток. - Ах да, ну и память! - пробормотал Кремер, полуобернувшись и замедляя шаги. - Это для вас, мистер Вулф. Надеюсь, вам понравится. Он выскочил на крыльцо и хлопнул дверью. В свертке оказался керамический горшочек ядовито-зеленого цвета и растение с двумя распустившимися цветками. От изумления у меня на некоторое время отнялся язык. - Боже мой! - наконец воскликнул я. - Да он притащил вам в подарок орхидею! - И называется она брассокаттлея торнтони, - промурлыкал Вулф. - Очень мило! - Что же тут милого? - рассердился я. - У вас их тысячи, и все лучше этой. Разрешите выбросить? - Ты с ума сошел! Отнеси сейчас же Теодору. - Вулф погрозил мне пальцем. - Один из самых крупных твоих недостатков, Арчи, - полное отсутствие сентиментальности. 35 Нет, что ни говори, но рано или поздно я должен был доказать Вулфу, что не такой уж я остолоп, как считают некоторые. Я ждал лишь подходящего случая, и он наступил во второй половине того же понедельника, примерно через час после обеда, вскоре после телефонного звонка Фрэнка Томаса Эрскина Вулф разрешил соединить его с ним, а мне велел слушать по отводной трубке. Суть разговора сводилась к тому, что чек на сто тысяч долларов будет переслан Вулфу сегодня же. По моему, на том и можно было бы закончить беседу, но Эрскин начал молоть всякую банальную чепуху - дескать, Национальная ассоциация промышленников весьма признательна Вулфу за все, что он сделал для нее, но совершенно отказывается понять, почему он вернул уже полученные деньги, и так далее. В общем, разговор носил весьма любезный характер. - Вот это я понимаю, это по-деловому - выплатить такую сумму без всяких бюрократических проволочек! - самодовольно ухмыльнулся Вулф, распрощавшись с Эрскином. - Да? - засмеялся я. - Если бы только Эрскин знал! - А что такое? Что он должен знать? Я небрежно перекинул ногу на ногу и поудобнее уселся в кресле. Момент, которого я ждал, наступил. - Видите ли, - начал я, - все это можно объяснить по-разному. Один способ заключается в том, чтобы сделать вам несколько прозрачных намеков - ну, вроде как бы положить вам в рот кусочек масла и подождать, пока он сам растает. Мне такой способ не по душе, я предпочитаю сказать прямо, точнее - спросить и самому же ответить - Что ты плетешь? - Минуточку, минуточку! Вопросы задаю я. Первое: когда вы действительно нашли валик? Днем в субботу, когда ввалились сюда в пижаме и разразились длинной тирадой о своем скудоумии? Вздор! Вы знали, где спрятан валик, дня за три-четыре до этого. Вы нашли его или утром во вторник, пока меня терзали у Кремера, или в среду, когда я завтракал с Ниной Бун. Скорее всего, во вторник, но не буду удивлен, если выяснится, что в среду. - Никогда не следует оставаться в неведении! - пробормотал Вулф. - Пожалуйста, не прерывайте. Второе: почему вы так настойчиво расспрашивали миссис Бун, где находится валик, если уже знали это? Ответ: хотели убедиться, что ей действительно ничего не известно. Если бы ей было известно, она бы сообщила об этом в полицию еще до того, как вы "нашли" валик, и вознаграждение получила бы она, а уж во всяком случае не вы. Фиби Гантер много ей рассказала - могла рассказать и о валике. Кроме того, обращаясь к миссис Бун с настойчивыми расспросами относительно валика, вы стремились создать впечатление, что не знаете, где он, и готовы отдать все, что угодно, чтобы узнать. - Такое впечатление действительно удалось создать. - Еще бы! В подтверждение могу привести еще кучу мелочей: скажем, тот факт, что именно в среду утром вы заказали диктофон. Это и навело меня на мысль, что валик вы нашли во вторник. Однако давайте перейдем к третьему вопросу: зачем вам все это понадобилось? Почему вы сразу не сказали, что нашли валик? Вы хотите, чтобы я ответил сам? Пожалуйста. Пойти на такое нарушение профессиональной этики вас заставила крайняя неприязнь к Национальной ассоциации промышленников. Ваше отношение к ней разделяет подавляющее большинство людей, в том числе и я. Так вот, зная об этом, вы решили помалкивать о находке валика, затянуть расследование и тем самым позволить еще больше разрастись отрицательному отношению общественности к этому скопищу гангстеров. Во имя этой цели вы даже позволили закрыть себя на целых трое суток в спальне, хотя свою роль сыграла тут и ваша любовь к театральности - вы всегда готовы участвовать в любом спектакле при условии, что главную роль играть будете вы. - У тебя все? - Заканчиваю. Ответить на вопрос, почему вы отказались от клиента и вернули деньги, проще простого. Допустим, вы не хотели работать на Национальную ассоциацию промышленников потому, что как раз пытались доказать вину этой банды дельцов и гангстеров. Тут я позволю себе некоторую критику в ваш адрес. А что, если бы ассоциация не объявляла для всеобщего сведения, что назначает вознаграждение тому, кто поможет обнаружить преступника? Вы бы и тогда стали бы разыгрывать всю эту комедию? Я мог бы и сам ответить на этот вопрос, но воздержусь. Кстати, сейчас же возникает еще одно соображение об этике, а именно: какая, собственно, разница между получением гонорара от клиента и получением премии или вознаграждения? - Оставь! О выдаче премии или вознаграждения было объявлено всему населению Соединенных Штатов. Я выполнил поставленные условия и потому имею полное право получить вознаграждение, как и любой другой на моем месте. - Хорошо, хорошо, я ведь упомянул об этом между прочим. Можете сколько угодно изображать из себя святого, но не думайте, что у вас такой уж устойчивый нимб. Вот, например, полицейские с пристрастием допросят Сола Пензера и поинтересуются, чем он занимался со среды до субботы. Не спускал глаз с Генри Уордера, ответит он, чтобы, в соответствии с указаниями мистера Вулфа, немедленно доставить этого человека к нему, как только понадобится. Вы что, считаете, вам легко будет сразу найти ответ, если полицейские спросят: а зачем вам мог понадобиться Уордер? Правда, я хорошо знаю Сола и убежден, что подобной ситуации не возникнет, но все же... Некоторое время в кабинете царило молчание. Но вот Вулф прикрыл глаза и пробормотал: - Ты упустил одно обстоятельство... - Какое же? - Основной мотив. Если условно, только в виде рабочей гипотезы, принять все, что ты тут наговорил, следует обязательно задать вопрос: что могло довлеть над моим мышлением в прошлый вторник, шесть дней назад, когда я, предположим, и в самом деле нашел валик? - Именно это я и пытался объяснить. Кроме того, не могло довлеть, а довлело. - И все же ты не учел одного - мисс Гантер. - То есть? - Она поставила перед собой задачу показать подлинный характер и лицо Национальной ассоциации промышленников, как можно сильнее ее скомпрометировать, используя убийство Буна. Она проявила замечательное упорство, смелость и изобретательность, но была убита. Рассуждая по-прежнему гипотетически, и этот факт, факт ее убийства, следовало обязательно использовать для достижения той благородной цели, которую мисс Гантер ставила перед собой. Получилось так, что я оказался в идеальном положении, чтобы помочь ей, мертвой, в том, чего она с такой настойчивостью добивалась, будучи живой. Именно этого обстоятельства ты не учел в своих рассуждениях. Я долго смотрел на Вулфа, потом сказал: - Если это действительно было основным мотивом, тогда ко всем чертям профессиональную этику!