в свадебных нарядах. 6. Газетная фотография миссис Томас Дж.Йигер-старшей в обществе трех женщин. 7. Фотография на всю страницу из иллюстрированного журнала, сделанная на банкете Национальной ассоциации производителей пластмасс в зале "Черчилля", которую я уже видел в кабинете Лона Коэна вечером в понедельник. В подписи были приведены имена других лиц, находившихся на сцене вместе с Йигером, в том числе одного из наших клиентов, Бенедикта Эйкена. 8. Три фотографии Мег Дункан, две журнальные, одна газетная. 9. Тридцать один набросок карандашом: портреты женщин - голова, лицо, одни в шляпках, другие - без. Все на листах белой бумаги формата 5 на 8 дюймов; пачка такой бумаги лежала у Марии на столе, еще две - в ящике. На каждом листе в левом нижнем углу стояло число. Я в живописи не разбираюсь, но, на мой взгляд, наброски были довольно хорошие. Быстренько их проглядев, я понял, что это не три десятка разных женщин; там были по два-три портрета одного и того же лица, а может, и по четыре-пять. Самой ранней из указанных дат было около двух лет, на одном портрете стояло "8 мая 1960". Прошлое воскресенье. Я внимательнейшим образом рассмотрел рисунок. В руках у меня был портрет перспективной кандидатки на главную роль в публичном процессе об убийстве. Не Мег Дункан и не Дины Хаф. Может быть, Джулии Маги. Когда до меня дошло, что я решил, будто это и есть Джулия Маги, я кончил разглядывать рисунок. Одна из самых продуктивных функций нашего мозга - превращать возможности в вероятности, а вероятности - в факты. 10. Девять пятидолларовых билетов различной потертости. Миссис Перес придвинула второй стул и уселась рядом. Она все видела, но хранила молчание. Я поглядел на часы: без двадцати шесть. Я разгладил края вырванных из "Таймс" страниц, сложил вдвое и сунул между ними остальные бумаги. Вопрос - не мешаю ли я отправлению правосудия тем, что утаиваю улики преступления? - перестал быть вопросом. Мой адвокат мог бы еще утверждать, что я посчитал, будто все это не имеет отношения к убийству Йигера, но если б он заявил судье и присяжным, что я так же посчитал, будто он не имеет отношения к убийству Марии Перес, ему пришлось бы признать меня слабоумным. Я поднялся, держа улики в руках. - Все это, - заявил я миссис Перес, - доказывает лишь то, что Мария была в меру любопытна, как положено умной девушке, и любила рисовать портреты. Я это забираю, чтобы ознакомить мистера Вульфа. Деньги верну в свое время, надеюсь, долго ждать не придется. У вас была тяжелая ночь, и предстоит трудный день. Если найдете долларовую бумажку, пожалуйста, вручите мне. Вы нанимаете нас с мистером Вульфом для расследования убийства вашей дочери, поэтому и позволили мне забрать все это с собой. - Вы были правы, - сказала она. - Медали я пока не заслужил. Не забудьте про доллар. - Мы можем платить больше. Сто долларов. Это неважно. - На сегодня хватит и одного. Она встала, вышла и вернулась с долларом, который отдала мне. - Муж спит, - сообщила она. - И хорошо. Вам бы тоже не помешало. Теперь мы ваши сыщики. Сегодня к вам придет полицейский. Он, видимо, отведет вас с мужем в окружную прокуратору. Там ни слова не скажут о Йигере, и вы, понятно, тоже. О Марии сообщите чистую правду, то, что уже говорили полицейскому, - пошла-де в кино, и вы не представляете, кому и зачем понадобилось ее убивать. Вы относили завтрак тому, наверху? - Да. - Сегодня не понадобится. Он скоро уйдет и уже не вернется. - Я протянул руку, она ее пожала. - Передайте мужу, что мы друзья. Сказав это, я направился к лифту. Попав в приют похоти, я включил свет. Я так ушел в свои мысли, что мне было совсем не до картинок, тем более, что передо мной предстала живая картина: Фред Дэркин на восьмифутовой постели - голова на желтой подушке и желтая простыня до подбородка. Когда вспыхнул свет, он шевельнулся, заморгал, сунул руку под подушку и выхватил пистолет. - Вольно, - сказал я. - Я успел бы тебя пристрелить, пока ты чухался. Тут больше нечем поживиться, пора сматывать удочки. Можно не спешить - уйдешь через полчаса, и ладушки. Внизу не задерживайся и не ищи миссис Перес, чтобы сказать ей спасибо. У них беда - прошлой ночью убили дочь, не здесь, не в этом доме. Так что просто слиняй. Он был уже на ногах. - Что за чертовщина творится. Арчи? Чего же мне ждать? - Триста монет. Не советую задавать мне вопросы, а то ведь могу и ответить. Ступай домой и скажи жене, что крепко поработал двое суток подряд и должен хорошо отдохнуть. - Я одно хочу знать - меня отследят? - Погадай на монетке. Надеюсь, что нет. Может и повезти. - Не лучше будет тут все затереть? Мне десяти минут хватит. - Не стоит. Если уж они доберутся до комнаты, то отпечатки не понадобятся. Отправляйся домой и сиди тихо. Может, я позвоню тебе около полудня. Смотри не прихвати какую-нибудь картинку. Я вошел в лифт. 12 Когда Вульф в одиннадцать спустился из оранжереи, я за своим столом просматривал так называемый дневной выпуск "Газетт". На первой странице была фотография мертвой Марии Перес. На самом-то деле она не тянула на первую страницу - не было в ней ничего интересного, кроме молодости и красоты, но поскольку в ту ночь не убили, не ограбили и не арестовали ни одной знаменитости, честь выпала ей. Ее убийство оставалось загадкой. Если отбросить красоты слога, единственные факты, которыми располагала полиция, были: 1) тело нашел в 12:35 сторож, совершавший обход Северного речного пирса в районе Сороковых улиц; 2) убийство произошло не раньше чем за три часа до этого, а скорее, позже; 3) ее убили выстрелом в затылок из пистолета 32-го калибра; 4) последними ее видели живой две подружки, с которыми она отправилась в кино и которые показали, что она встала, вышла из зала незадолго до девяти и уже не вернулась; им она ничего не сказала: они подумали, что она пошла в туалет; 5) ее отец и мать отказались разговаривать с репортерами. В газете не было и малейшего намека на то, что ее смерть может иметь хоть какое-то отношение к гибели Томаса Дж.Йигера, чье тело нашли тремя днями раньше в яме на улице, где она проживала. Еще утром, после того как Вульф позавтракал у себя в комнате, я коротко рассказал ему о самом главном. Теперь, когда он уселся за свой стол, я вручил ему "Газетт". Он посмотрел на фотографию, прочитал сообщение, отложил газету и откинулся на спинку кресла. - Дословно, - приказал он. Я все пересказал, включая, конечно, и разговор с Фредом. Окончив, я вручил ему вещественные доказательства, извлеченные из ящика в комнате Марии. - Этикетки от четырех бутылок шампанского, - заметил я, - могут ввести вас в заблуждение. Я не верю и никогда не поверю, что Мария пила шампанское. Она отклеила этикетки с пустых бутылок, которые отец и мать приносили сверху, чтобы потом сдать. - Кто сказал? - Я говорю. Он хмыкнул и принялся изучать мой улов. Тут он никогда не спешит. Каждую бумагу он осмотрел с обеих сторон, даже объявления, пятидолларовые билеты и выдранные страницы "Таймс". Покончив с ними, а также с фотографиями и этикетками, он взялся за рисунки. Проглядев все - на один ему хватило пяти секунд, на другие потребовалось с минуту, - он поднялся и стал раскладывать их на столе рядами. Они заняли чуть ли не всю столешницу. Я стоял и смотрел, как он разбивает их на кучки, отбирая, по всей видимости, в каждую разные наброски с одной и той же женщины. Я пару раз возразил, и мы с ним поспорили. В конце концов у нас получились три кучки по четыре рисунка в каждой, пять - по три, одна - с двумя и два отдельных наброска. Одиннадцать различных посетительниц за два года, причем Мария едва ли зарисовала всех приходивших. До чего гостеприимным, однако, был этот Йигер. Я показал на одну из кучек с четырьмя набросками. - Эту я назову, - сказал я. - Ставлю десять против одного, что не ошибусь. Мне довелось с ней танцевать. Муж - хозяин сети ресторанов и раза в два ее старше. Вульф неодобрительно на меня посмотрел: - Ты ведешь себя легкомысленно. - Нет, сэр. Фамилия - Деланси. - Фу. Назови-ка мне вот эту, - он показал на кучку из двух рисунков. - Один помечен пятнадцатым апреля, другой - восьмым мая. Прошлым воскресеньем. - Я оставил это для вас. Вы и называйте. - Она была здесь у нас. - Да, сэр. - Джулия Маги. - Да, сэр. Тут не в легкомыслии дело - я хотел посмотреть, опознаете ли вы ее. Если числа означают дни, когда Мария замечала свою "натуру" в прихожей, а не когда она делала наброски, то Джулия Маги была там в воскресенье. Или она сама его убила, или наткнулась на мертвое тело. Будь он жив, когда она заявилась, она бы осталась там до двенадцати - в полночь должны были прибыть закуски; понятно, она ходила туда не писать под диктовку. К тому же будь и он, и она живы, когда явился убийца, она бы тоже свое получила. Значит, если она его не убивала, то застала его уже мертвым. Кстати, чтобы с этим покончить: я записал в книгу поступлений доллар, полученный от миссис Перес в виде предварительного гонорара. Я его взял, потому что подумал - если она нас наймет, больше шансов, что будет молчать; как я понимаю, теперь их можно исключить из числа подозреваемых. Родную дочь они не убивали. Я не каркаю. Мне легче признать ошибку, чем убедиться, что Мария схлопотала за дело, пусть даже она сама напрашивалась. - Что она сама напрашивалась - это всего лишь предположение. - Ага. Но мы исходим из того, что ее убило то же лицо, что и Йигера, в противном случае нам не из чего исходить. Если так, то Мария сама должна была на него выйти. Допустим, это Джулия Маги. Она не могла знать, пересекая прихожую, что за ней следят через ту щелку в двери, а если и чувствовала чей-то взгляд, то не могла знать, чей именно. Если б она ощутила или заподозрила, как я, что за ней шпионят, открыла дверь и обнаружила за ней Марию, она не стала бы подниматься наверх и приканчивать Йигера из принесенного с этой целью пистолета. Значит, Мария связалась с этим лицом лишь вчера и вряд ли пошла на это только ради острых ощущений, ради удовольствия заявить: "Я видела, как вы пришли в воскресенье вечером, и знаю, что вы убили мистера Йигера". Она хотела заключить сделку. Что она сама на это напрашивалась, возможно, всего лишь предположение, и если я его выдвигаю, так не потому, что оно мне по душе. Я бы скорее поверил, что душой она была такой же красавицей. Уж во всяком случае, шампанского-то она не пила. - Ммм, - протянул Вульф. Я указал на одну из кучек с тремя набросками. - Это Дина. Миссис Остин Хаф. Мария умела схватить сходство. У нее и миссис Деланси похожа. - Я не вижу Мег Дункан. - Правильно. Когда у нее появились фотографии, в рисунках отпала нужда. Он сел. - Вызови Фреда. Когда он сможет приехать? - Через двадцать минут. - Вызывай. Я набрал номер по своему телефону, Фред поднял трубку. Я сказал, что если он доберется за девятнадцать минут, его будут ждать две вещи: 315 долларов и указания от Вульфа; он ответил, что и то и другое окажется весьма кстати. Я доложил о разговоре Вульфу, он распорядился: - Дозвонись до Джулии Маги, я с ней поговорю. На это ушло немало времени. Когда я вызывал центральную "Континентальных пластмасс", у них, похоже, возникли трудности: Джулия Маги была секретаршей Йигера, и теперь, раз шефа не стало, телефонистка не знала, где ее искать. В конце концов я до нее добрался, сделал Вульфу знак, и тот поднял трубку. Я прослушал их разговор. - Мисс Маги? Я должен увидеться с вами как можно скорее. У меня в кабинете. - Сейчас подумаю, - в ее голосе не чувствовалось восторга. - Я кончаю в пять. Шесть часов вас устроит? - Нет, дело срочное. Приезжайте немедленно. - Разве нельзя сказать по телефону... нет, вероятно, нельзя. Хорошо, я приеду. - Сейчас. - Да. Выезжаю через несколько минут. Мы положили трубки. Вульф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я собрал рисунки и присоединил их к остальной коллекции Марии. Взяв из шкафчика папку, я пометил на крышке "Йигер", сложил в нее коллекцию, подумал, что для бумаг, которые в один прекрасный день могут фигурировать на суде как вещественные доказательства, сейф более подходящее место, чем шкафчик, и запер папку в сейфе. Когда Вульф открыл глаза, я подал ему на подпись чек для Фреда Дэркина на триста пятнадцать долларов. К этому времени наши издержки по делу Йигера приблизились к пяти сотням, мы имели четырех клиентов, два доллара предварительного гонорара, и в придачу чертовски вероятный шанс угодить в кутузку за чинение помех правосудию. Я положил чек для Фреда на стол, и тут затрещал телефон. Звонила миссис Йигер. Она интересовалась, когда я намерен сводить ее посмотреть комнату на Восемьдесят второй улице, а также хотела сообщить, что убили дочку управляющего этим домом, и нам с Вульфом, по ее мнению, следовало бы этим заняться. Чтобы не ездить туда лишний раз, я бы мог совместить одно с другим. Вы не ошибетесь, если решите, что я должен был остановить ее, потому что у телефонов бывают отводные трубки, и кто-то мог нас подслушивать. Я пытался ее остановить и, в конце концов, преуспел в этом, не вешая трубки. Тем временем появился Фред - ему открыл Фриц. Я выдал ему чек, а Вульф - указания, которые он принял не моргнув глазом. Разница в том, как он выслушивает Вульфа и как - меня, продиктована отнюдь не опытом. Тогда наверху, в приюте, он получал указания только от меня, у него возникло подозрение, что я заставляю его ходить по очень уж тонкому льду, и это пришлось ему не по вкусу. Теперь, с Вульфом, и речи не было о подозрениях или вкусах. Он уже давно каким-то образом вбил себе в голову, что Вульф, если захочет, может позволить себе буквально все, так что никаким риском тут, понятно, не пахнет. Хотел бы я на него посмотреть, если б Вульф приказал ему отправиться в Москву следить за Хрущевым. Когда раздался звонок, он пересел в кресло у книжных полок, а я пошел открывать. Меня ждал сюрприз: на крыльце стояла Джулия Маги, но она была не одна. Я вернулся в кабинет и сообщил Вульфу, что с ней Эйкен. Он наградил меня сердитым взглядом, поджал губы и кивнул; я пошел и открыл дверь. Для президента корпорации Эйкен был вполне вежлив. Она была всего лишь бывшей секретаршей его бывшего руководящего вице-президента, однако он пропустил ее вперед и проследовал за ней через прихожую в кабинет. Вульф стоя подождал, пока они уселись - он в красное кресло, она в то, где перед тем сидел Фред. - Вы вызывали мисс Маги, - сказал Эйкен. - Если в деле появилось нечто новое, вам следовало поставить меня в известность. Пока что вы ничего мне не сообщали. Если вам нужно что-то сказать мисс Маги, я хочу это слышать. Вульф не сводил с него глаз. - Во вторник вечером, мистер Эйкен, я сказал вам, что чем меньше вы будете посвящены в мои действия, тем лучше. Но в данном случае информация вам не повредит; я и сам почти наверняка поставил бы вас в известность нынче же вечером. Так что ваше присутствие даже к лучшему. - Он повернул голову: - Фред? Фред поднялся и подошел к краю письменного стола Вульфа. - Посмотри на мисс Маги, - приказал Вульф. Фред бросил на нее взгляд и обратился к Вульфу: - И смотреть не нужно. - Ты ее узнаешь? - Еще бы! Как не узнать - я от нее схлопотал вот это, - он показал на щеку. - То было во вторник вечером. А раньше ты ее видел? - Да, сэр. Я видел ее вечером в воскресенье, когда следил за домом на Восемьдесят второй улице. Я видел, как она вошла в этот дом через подвальную дверь. - Ты видел, как она вышла? - Нет, сэр. Она могла выйти, когда я ходил звонить на угол - я ведь звонил и докладывался каждый час, как было ведено. Или после того, как я ушел, сняв наблюдение на ночь. - Ты сказал Арчи во вторник, что видел ее раньше? - Нет, сэр. Едва завидев меня, она на меня набросилась, так что было не до того. А вот когда Арчи ее увел, я стал думать. Это была точно она, в воскресенье. Нужно было вам рассказать, но я понимал, чем это может кончиться. Тем, что я стану свидетелем по делу об убийстве, а вы понимаете, чем это пахнет. Но нынче утром я решил, что обязан сказать. Как-никак вы платили мне деньги и на меня полагались. Поэтому я пришел и все рассказал. - Ты твердо уверен в том, что видел, как именно эта женщина, сидящая перед нами, мисс Маги, вошла в дом в воскресенье вечером? - Абсолютно уверен. Иначе не стал бы специально приходить и рассказывать. Я понимаю, во что теперь влип. - И поделом. Выполняя мое задание, ты получил жизненно важную информацию и скрывал ее от меня тридцать шесть часов. С тобой я разберусь позже. Ступай в гостиную и жди. Пока Фред шел к двери, его провожал взглядом один Вульф. Мои с Эйкеном глаза были прикованы к Джулии Маги, а ее - к какой-то завитушке на ковре у носков ее туфель. Когда дверь за Фредом закрылась, Вульф произнес: - Мисс Маги. Почему вы его убили? - Не отвечайте, - приказал Эйкен и повернулся к Вульфу: - Вы работаете на меня. Как вы сами сформулировали, ваша задача - приложить все усилия для защиты репутации и интересов корпорации. Как зовут этого человека? - Фред Дэркин. - Почему вы поставили его следить за тем домом в воскресенье вечером? - По поручению одного клиента. Строго конфиденциальному. - Слишком много у вас клиентов. Во вторник вечером вы о нем не упоминали. Вы заявили, что не связаны никаким поручением. - Мы говорили об убийстве Йигера, а его расследовать мне никто не поручал. Я оказываю вам любезность, мистер Эйкен. Другие поручения, что я выполняю, вас не касаются, поскольку не вступают в противоречие с вашим. Почему вы убили Йигера, мисс Маги? Эйкен, резко повернувшись, велел ей не отвечать и снова обратился к Вульфу: - Вы пытаетесь блефовать. Даже если Дэркин и видел, как она вошла в дом вечером в воскресенье, это еще не показывает, что она убила Йигера. Его, возможно, там и не было. Дэркин видел, как он вошел? - Нет. Но другие видели. Мистер и миссис Цезарь Перес. Управляющий и его жена. Я бы вам не советовал к ним обращаться. Они осиротели: их дочь умерла прошлой ночью. Поскольку вы не хотите, чтобы связь между домом и Йигером сделалась достоянием гласности, вам лучше предоставить это мне с мистером Гудвином. - Когда пришел Йигер? До или после мисс Маги? - До. Он пришел около семи. Сэр, я снова оказываю вам любезность. - Благодарить не собираюсь. Даже если Дэркин и видел, как мисс Маги вошла, он не видел, как она вышла из дома. Уж не обвиняете ли вы ее в том, что она убила Йигера там, в этом доме, вынесла его тело на улицу и сбросила в яму? - Нет. Я не обвиняю ее, я предъявляю ей факт. - Вульф задрал подбородок. - Мистер Эйкен, не я превращаю наши отношения в конфликтные вместо согласных - вы это делаете. Я объяснил вам во вторник вечером, что единственный приемлемый способ оградить репутацию и интересы вашей корпорации - положить конец полицейскому расследованию убийства, предложив доказательное решение загадки, в котором не будет фигурировать эта комната. Я рискну разработать и предложить такое решение только в том случае, если буду знать, как все произошло на самом деле. Установлено, что в воскресенье Йигер поднялся в комнату около семи вечера; резонно предположить, что он все еще там находился, когда пришла мисс Маги. Вы заявили, что я блефую, спрашивая, почему она его убила. Разумеется, блефую - уловка стара как мир, греки пускали ее в ход еще две тысячи лет тому назад, а до них - другие много раньше. Я снимаю этот вопрос и ставлю другой. - Он повернулся: - Мисс Маги, находился ли мистер Йигер в той комнате, когда вы вошли туда вечером в воскресенье? Она уже какое-то время не рассматривала завитушки на ковре. Теперь она перевела глаза с Вульфа на Эйкена, и тот перехватил ее взгляд. Она не произнесла ни слова, но он сказал: - Ладно, ответьте. Она посмотрела Вульфу прямо в глаза. - Да, он там был. Его тело. Он был мертв. - Где оно лежало? - На полу. На ковре. - Вы до него не дотрагивались? Не передвигали? - Я только дотронулась до волос, где была дырка. Он лежал на боку, открыв рот. - Что вы сделали? - Ничего. Села в кресло, посидела несколько минут и ушла. - В какое точно время вы ушли? - Точно не скажу. Около половины десятого. Когда я вошла, было четверть десятого. - Йигер ждал вас в четверть десятого? - Нет, в девять, но я опоздала на пятнадцать минут. - Вам предстояло писать под диктовку? - Да. - В девять вечера в воскресенье? - Да. Вульф хмыкнул. - Думаю, мисс Маги, этим можно пренебречь. Бессмысленно опровергать ложь, несущественную для данного дела. Указывать на то, что мистер Йигер распорядился принести в полночь икру и фазана, - даром изводить время. Были какие-нибудь следы борьбы? - Нет. - Вы не заметили пистолета? - Нет. - Уходя, вы что-нибудь унесли из комнаты? - Нет. - У вас когда-нибудь был пистолет? - Нет. - Брали у кого-нибудь? - Нет. - Стреляли из пистолета? - Нет. - Куда вы отправились, выйдя из дома? - К себе. Домой. На Аллейную улицу. - Вы никому не рассказали об увиденном? - Нет. Конечно, нет. - И мистеру Эйкену? - Нет. - Значит, он до сих пор не знал, что вы ходили туда вечером в воскресенье? - Нет. Никто не знал. - Вы представляете себе, что такое гипотетический вопрос? - Разумеется. - Я вам его задам. Во вторник вы заявили, что пришли к решению хранить лояльность корпорации, а не мистеру Йигеру, поэтому вы его предали. В таком случае... - Я его не предавала. Я только подумала, что мистеру Эйкену следует знать. Вульф повернулся к "Вебстеру" на столике, открыл фолиант, отыскал страницу: - "Предать, глагол". Определение второе: "Изменить, вероломно выдать то, что доверено, либо доверившееся лицо". - Он захлопнул том и развернулся к столу: - Йигер, безусловно, доверился вам в расчете, что вы промолчите про эту комнату, но вы рассказали. В таком случае - мы вступаем в область гипотетического, - если бы вы отправились туда в воскресенье вечером не писать под диктовку, а заниматься тем, к чему располагает тамошний интерьер, как прикажете понимать ваше отношение в это время к мистеру Йигеру и к мистеру Эйкену? Вы что, снова передумали и решили хранить лояльность мистеру Йигеру? Ее это отнюдь не обескуражило. Она не купилась. - Мое отношение тут ни при чем. Мистер Йигер пригласил меня писать под диктовку, я пошла. - Держалась она потрясающе. Если б я не видел ту комнату собственными глазами, она бы, чего доброго, могла поколебать мою уверенность. Она продолжала: - Когда вы брали меня на пушку, спросив, почему я его убила, я и сама хотела спросить - зачем мне было его убивать? Пошла бы я писать под диктовку, взяв с собой пистолет, чтобы его пристрелить? Вульф чуть заметно передернул плечами. - Я заявил, что цель, с какой вы туда отправились, для меня несущественна, мне не следовало возвращаться к этому вопросу. Бесполезно. Если у вас были основания его убить, вы мне о них не расскажете. Сомневаюсь, что вы мне вообще расскажете что-нибудь ценное. Вы говорите, что пришли туда, увидели его мертвым и ушли. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, надул губы и тут же их подобрал. Опять надул - и опять подобрал. Надул - подобрал. Заговорил Эйкен: - У меня тоже есть о чем спросить мисс Маги, но с этим можно подождать. Вы еще больше запутали дело, выяснив, что его убили в той комнате. Не думаю, чтобы его убила она, да и вы, по-моему, тоже не думаете. Как вы теперь намерены действовать? Никакого ответа - Вульф по-прежнему работал губами. - Он вас не слышал, - объяснил я Эйкену. - Когда он так делает, он никого и ничего не слышит. Нас здесь нет. Эйкен уставился на Вульфа, потом перевел взгляд на мисс Маги. Она опустила глаза. Вульф открыл глаза и выпрямился. - Мисс Маги, дайте сюда ключи. От двери в дом и от лифта. - Вы слышали, что я сказал? - спросил Эйкен. - Нет. Ключи, мисс Маги. - Я сказал, что вы еще больше запутали дело! - Эйкен стукнул кулаком по подлокотнику. - Йигер умер в той комнате! Она не убивала, у нее не было оснований, но что, если это она? Так-то вы защищаете интересы моей корпорации? Вульф пропустил его слова мимо ушей: - Ключи, мисс Маги. Они вам теперь ни к чему, а упираться вам вряд ли пристало. Они у вас при себе? Она открыла сумочку, ту самую, которую я открывал во вторник вечером, когда она лежала на полу, запеленутая в покрывало, и вынула кольцо с двумя ключами. Я подошел, взял их, осмотрел и передал Вульфу. Он опустил их в ящик, повернулся к Эйкену и произнес: - Какого дьявола вы оказались во главе большой процветающей корпорации? Президент вытаращил глаза, утратив дар речи. Вульф продолжал: - Говорите, но не заговаривайтесь. Вы заявляете, что это я все еще больше запутал. А что, в своем деле вы тоже ругаете подчиненных, когда они выявляют проблемы, не ими созданные и требующие решения в интересах процветания корпорации? Если б я не пошел на обман, мы бы не узнали, что Йигера убили в той комнате - неважно, кто убил, мисс Маги или другое лицо, - и я мог бы совершить роковую ошибку. Я выудил из нее это хитростью. У меня имелись основания подозревать, что она побывала там вечером в воскресенье, но не такие, чтобы заставить ее признаться, поэтому я и придумал историю. Никакого клиента вечером в воскресенье у меня не было, и не посылал я мистера Дэркина следить за домом; не мог он видеть, как она входит. Но теперь, когда я знаю, что она-таки вошла в дом, а Йигер был там убит... - Хитрый шельмец! - Эйкен вскочил на ноги. - Где бумага, что я подписал? Дайте ее! - Вздор, - Вульф не соизволил поднять голову и взглянуть на него. Поберег энергию. - Сядьте. Вы меня наняли, но не вам отстранять меня от этого дела. Я уже ходил по скользким камням, утаивая информацию; теперь, когда я знаю, что Йигера убили в той самой комнате и видели там его тело, я не только подставил себя под удар, я серьезно скомпрометирован. Вам лично ничего не грозит, а мне многое. Будь я человек осторожный, я бы в эту самую минуту говорил по телефону с мистером Кремером из полиции. Чем рискуете _в_ы_? Репутацией своей проклятой корпорации. Фу. Сядьте и расскажите, где вы находились вчера вечером с девяти до полуночи. Эйкен был вне себя от бешенства. У него играли желваки, сбоку на шее дергалась жила. - Не ваше собачье дело, где я был вчера вечером, - сказал он сквозь зубы. - Предупреждаю, Вульф, вы затеяли опасную игру. Вы врете, утверждая, что Дэркин не следил в воскресенье за домом. Иначе откуда вам было знать, что мисс Маги там побывала? Мне вы так и не сказали, как разузнали про комнату. И у вас имелись ключи. Уж не поднялся ли Дэркин после того, как ушла мисс Маги, не нашел ли тело Йигера, не вытащил ли его на улицу и не сбросил ли в ту яму? Думаю, так оно и было. А теперь вы шантажируете меня и мою корпорацию, если называть вещи своими именами. Ладно, во вторник вечером вы держали все козыри, они и сейчас у вас, но я вас предупреждаю. - Благодарю, - вежливо парировал Вульф и обратился к мисс Маги: - А где вы находились вчера вечером с девяти до полуночи? - Не смейте отвечать, - приказал ей Эйкен. - Не отвечайте ни на один вопрос. Мы уходим. Можете ответить мне, только не здесь. Идемте. Она взглянула на него, потом на Вульфа, потом опять на него. - Но, мистер Эйкен, я не могу не ответить! На _э_т_о_т_ вопрос я обязана ответить! Я же вам говорила, что, по-моему, из-за этого он меня и вызвал - из-за этой девочки, Марии Перес. - И "Мария", и "Перес" она выговаривала не так, как они. - Поэтому он и спрашивает, где я была вчера вечером. - Она повернулась к Вульфу: - Я никогда ее не видала и не слыхала о ней, пока не прочитала утром в газете. Я не убивала мистера Йигера, и ее я тоже не убивала. Я ничего про нее не знаю. Вчера я обедала у друзей и провела с ними весь вечер. Там были еще гости, мы разошлись после полуночи. Их фамилия Куинн, они живут на Восточной Одиннадцатой, дом девяносто восемь. Я должна была рассказать, мистер Эйкен. Я и так в трудном положении, а уж... я не могла не сказать. Он уставился на Вульфа и спросил: - Как с этой девушкой? Вульф покачал головой: - Раз я вру, стоит ли спрашивать? На этой ноте все и кончилось. Много раз клиенты уходили из этого кабинета в бешенстве, раздраженными или обиженными, но такого сварливого, как Эйкен, мне не доводилось встречать. Впрочем, должен признать, сварливого не без оснований. Как он заметил, Вульф держал все козыри, а президенту привычно держать козыри самому. Уходя с Джулией Маги, он забыл о хороших манерах, вышел в дверь и проследовал через прихожую к парадному, оставив ее позади; когда я потянулся и снял с вешалки его фетровую шляпу, он вырвал ее у меня из рук. Мисс Маги ожидали тяжелые полчаса. Я возвратился в кабинет и сказал Вульфу: - Хорошо, что когда корпорация платит деньги, чеки подписывает не президент. Приведись ему подписывать чек _д_л_я _в_а_с_, его бы хватил паралич. - Вот именно - для меня. Сам видишь, мы никогда еще не бывали так близки к катастрофе. И к позору. - Да, сэр. - Нам категорически необходимо найти убийцу раньше, чем Кремер найдет эту комнату. - Да, сэр. - Мистер и миссис Пересы продержатся? - Да, сэр. - Вели Фрицу поставить к ленчу прибор для Фреда. Потом вызови Саула и Орри. Сюда, к половине третьего. Если они обещали быть в другом месте, я сам с ними поговорю. Я должен их видеть сегодня. - Да, сэр. - Я повернулся. - Постой. Эта женщина - я говорю о Мег Дункан - предположительно вчера вечером находилась в театре? - Предположительно. Могу проверить. - До какого часа? - Спектакль заканчивается без десяти одиннадцать; ей еще нужно переодеться. Если она договаривалась встретиться с Марией Перес в половине двенадцатого, то как раз успевала без особой спешки. Я ничего не упустил? - Нет. Приходится учитывать все вероятности. Указания получишь после того, как свяжешься с Саулом и Орри. Я пошел на кухню предупредить Фрица. 13 Позвольте представить мистера Саула Пензера и мистера Орри Кэтера. Мистер Пензер - тот, кто сидит в красном кожаном кресле. Поглядеть на него - большой нос, маленькие, глубоко посаженные глазки, волосы всегда растрепаны - ничего особенного. Многие так его и воспринимали, но после жалели об этом. Настоящий оперативник должен быть докой во многих смыслах, и во всех этих разных смыслах Саул самый лучший. У мистера Кэтера - он сидит в желтом кресле слева от Саула - тоже обманчивая внешность. Он и в самом деле красив на вид, но не умен, а ведь мог бы и поумнеть, когда б не носился так с собственной персоной. Если судить о человеке по одному-единственному жесту и можно выбрать, по какому, советую посмотреть на него перед зеркалом. Орри я перед зеркалом видел. С мистером Фредом Дэркином - он сидит рядом с Орри - вы уже знакомы. Мы - Вульф, Фред и я - только что встали из-за стола и прошли в кабинет, где нас ожидали Саул и Орри. За ленчем я ломал голову над тем, какое задание даст им Вульф в свете указаний, полученных от него мною. Со мной дело дошло до того, что гонорар отодвинулся на второй план, а на первый выступила проблема, как выбраться из тупика, в котором мы оказались. Отдавая должное талантам и умению этой троицы, я не представлял себе, каким образом их можно использовать для решения нашей проблемы. Поэтому я хотел послушать инструктаж, но, когда подошел к своему креслу и развернул его, Вульф заметил: - Арчи, ты нам не понадобишься. Тебе указания даны. Я все-таки сел: - Может, подскажу кое-какие детали? - Нет. Принимайся лучше за дело. Я встал и вышел. Конечно, у меня были возражения по существу, и не одно: например, я мог бы сказать, что имею право знать, каковы мои шансы спать этой ночью в своей постели, но, возможно, сценарий (если у него таковой имелся) не предусматривал, чтобы Саул, Фред и Орри знали, как нам плохо. Поэтому я бодро и весело проследовал в прихожую, закрыв за собою дверь. По телефону я договорился с актрисой о встрече, но точного времени не назначил - где-то между тремя и четырьмя часами. В пять минут четвертого я вошел в холл "Балфура", что на Мэдисон-авеню, в районе Шестидесятых улиц, назвал портье свое имя и сказал, что меня ждет мисс Мет Дункан. Он понимающе на меня глянул и осведомился: - Как поживает толстяк? - Повернитесь. У меня плохая память на лица, но хорошая - на спины, - ответил я. - Мою вы бы все равно не запомнили. Я тогда подрабатывал в "Черчилле". У мисс Дункан что-то пропало? - Пока жду - отвечаю, - сказал я. - Мистер Вульф поживает прекрасно, спасибо. Мисс Дункан хватилась своего кастета из чистого золота и думает, что это вы его позаимствовали. Он ухмыльнулся. - С вами поговорить одно удовольствие. Кастет можете взять на обратном пути. Двенадцатый этаж, номер 12-Д. Я поднялся на лифте, прошел в конец коридора к 12-Д и нажал на кнопку. Через полминуты дверь приоткрылась, и чей-то голос спросил, кто там. Я назвался, дверь распахнулась, и телохранительница с квадратной челюстью наградила меня неприязненным взглядом. - У мисс Дункан болит голова, - произнесла она голосом, хорошо сочетающимся с челюстью и взглядом. - Не могли бы вы сказать, что... - Майк! - донесся голос откуда-то из глубин. - Это мистер Гудвин? - Да! Говорит, он самый! - Так пусть проходит! Мужчине трудно не чувствовать себя не в своей тарелке, когда среди бела дня он является на деловое свидание к молодой женщине, а его проводят в покои, где на окнах опущены жалюзи, хозяйка лежит в постели в соответствующем одеянии и, как только закрывается дверь, приглашающим жестом похлопывает по краю постели и произносит: - Да не болит у меня голова, садитесь поближе. Даже будь вы уверены, что способны держать ситуацию под контролем... но в том-то и беда: вы невольно чувствуете, что в такой ситуации контроль - не совсем то, чего с полным правом ждет от вас мужская половина человечества, не говоря уже о женской. У кровати стоял стул, я на него опустился. Не успел я присесть, как она спросила, принес ли я сигаретницу. - Нет, - ответил я, - но она по-прежнему в сейфе, а это уже кое-что. Мистер Вульф прислал меня задать вам один вопрос. Где вы находились вчера вечером с девяти до полуночи? Бели б она стояла или даже сидела, она бы снова на меня набросилась - так у нее сверкнули глаза. Причем она не играла, все было искренне. - Жаль, что не выцарапала вам глаза, - заметила она. - Слышал, это вы уже говорили. Но я не для того пришел со своим вопросом, чтобы снова услышать то же самое. Если вы заглядывали в газету, могли бы обратить внимание, что вчера вечером была убита девушка по имени Мария Перес. - Обратила. - А проживала она в доме сто пятьдесят шесть на Западной Восемьдесят второй улице, верно? - Да. - Так где вы были? - Сами знаете где. В театре. Работала. - До без десяти одиннадцать. Затем переодевались. А потом? Она улыбнулась. - Не понимаю, почему я сказала про невыцарапанные глаза. Вернее, напротив, понимаю. Сжать меня так, что ребра затрещали, а потом - ну прямо рыба вареная. Или камень какой. - Вообще-то не то и не другое. Всего лишь сыщик на задании. Я и сейчас на задании. Куда вы отправились, когда ушли из театра? - Пришла домой и легла спать. Вот сюда, - она похлопала по постели. Брукс Аткинсон с большой похвалой отозвался в "Таймс" о ее жестикуляции. - Обычно я захожу куда-нибудь перекусить, но вчера сильно устала. - Вы видели Марию Перес? Никогда не сталкивалась с ней в той прихожей в подвале? - Нет. - Прошу прощения, я сдвоил вопрос. Вы когда-нибудь ее видели или с ней говорили? - Нет. Я кивнул. - Вы, само собой, и не могли сказать ничего другого, раз считаете, что ложь может сойти вам с рук. Но вам, может, еще придется отказаться от собственных слов. Вот как обстоят дала. Полиция еще не успела добраться до комнаты. Они еще не связали Йигера с тем домом; мистер Вульф надеется, что и не свяжут, а почему - это вам знать необязательно. Он считает, что лицо, убившее Йигера, убило и Марию Перес, и я тоже так считаю. Он хочет найти убийцу и распутать преступление таким образом, чтобы не всплыла правда о комнате. Если ему это удастся, вам не придется выступать перед присяжными и опознавать свою сигаретницу. Однако это может удаться ему лишь в том случае, если он раздобудет нужные факты, и раздобудет их быстро. Я встал, подошел к постели и сел на то место, по которому она похлопала. - Взять хотя бы вас. Нам не нужны факты вроде того, где вы были вечером в воскресенье. У нас нет ни людей, ни времени заниматься проверкой алиби. И о прошлой-то ночи я спросил только для затравки. Алиби у вас слабое и не стало бы сильным, даже если б вы заявили, что завалились с приятелем в "Сарди" съесть по бифштексу. Приятели могут соврать, как и официанты. - В воскресенье вечером я была на благотворительном спектакле в театре "Маджестик". - Потребовалась бы основательная проверка, чтобы убедить меня в том, что вы никуда оттуда не отлучались, если б у меня были серьезные основания считать вас убийцей Йигера - заметьте, я не утверждаю, что вы его не убивали. Алиби, слабое или сильное, не из тех фактов, какие мне нужно от вас получить. Вы заявляете, что никогда не видели Марию Перес и не говорили с ней. Вчера ночью ее мать вызвала меня по телефону, я приехал, обыскал ее комнату и нашел в ящике под фальшивым дном тайник с бумагами. Среди них были три ваши фотографии. Еще там лежали деньги, пятидолларовые билеты, которые она прятала от родителей. Я с вами откровенен, мисс Дункан; я ведь сказал, что мистер Вульф предпочел бы закрыть дело так, чтобы полиция не узнала ни про комнату, ни про тех, кто там бывал. Но если она все-таки узнает, помимо нас, - берегитесь. Не говоря о том, что вы обманули мистера и миссис Перес и меня, не говоря о сигаретнице, вдруг ваши отпечатки пальцев будут обнаружены на этих пятидолларовых бумажках - что тогда? Прихоть случая в чистом виде! Хотелось бы сказать, что меня осенило и я на этом сыграл, но стоит начать приукрашивать эти мои отчеты - и кто знает, куда меня занесет. Я просто сидел и трепал языком. Допустим, у Мег Дункан было что-то помимо того факта (с ее слов), что из театра она пошла прямо домой, так я хотел, если получится, заставить ее проболтаться. По чистой случайности я из упомянул, что фотографии были из газеты и журналов, и, напротив, заговорил о деньгах. Как бы там ни было, я попал в яблочко. Она вцепилась мне в колено одной из своих выразительных рук и воскликнула: - Господи, бумажные деньги. На них остаются отпечатки? - Конечно. - Где они? - В сейфе в кабинете мистера Вульфа. Как и фотографии. - Я дала ей одну, а вы говорите - три. - Две другие из журналов. Когда вы ей ее дали? - Я... нет, не помню. Я их столько... Моя левая рука скользнула поверх одеяла и легла ей на ногу, выше колена, пальцы сами собой приняли форму округлости, что оказалась под ними. Если бы я приказал руке так себя вести, это, понятно, было бы с моей стороны ошибкой, но я не приказывал. Руку я не виню - она просто воспользовалась возможностью, которой не пренебрегла бы любая резвая мужская рука. Реакция, однако, была куда более быстрой и всеобъемлющей, чем можно было рассчитывать. Когда на эту женщину находило, она не теряла времени даром. Она рванулась с подушки, я рванулся навстречу, видимо ожидая атаки ногтями, но она обхватила меня за шею и повалила на себя. Я очутился на ней, от талии и выше, уткнувшись в подушку. Она покусывала меня сбоку за шею, не всерьез, а играючи. Время, место и девушка - роскошное сочетание, но тут требуются все три слагаемых. Место было подходящее, а вот время - нет, поскольку меня ждали другие дела; к тому же я сомневался, что девушка действовала из чистых побуждений. Сигаретница, фотография и какие-то пятидолларовые бумажки интересовали ее больше, чем моя персона. И вообще, мне не нравится, когда на меня жмут. Поэтому я просунул ладонь между ее лицом и своей шеей, вдавил ее голову в подушку, одновременно подняв собственную, и накрыл ей лицо углами подушки, слегка ее придушив. Секунд десять она еще трепыхалась и лягалась, потом успокоилась. Я спустил ноги на пол, встал, убрал руки и отступил от постели. - Когда вы дали ей фотографию? - повторил я. Она ловила ртом воздух, а отдышавшись, сказала: - Черт бы вас взял, вы дали волю рукам! - Ага. Думаете, начну извиняться? А сами похлопали по постели, где мне сесть, да еще в прозрачной комбинашке? И ведь прекрасно знаете, что через нее кое-что просвечивает. Не очень-то умно пытаться отвлечь меня от дела, в котором вы заинтересованы не меньше моего. Я уселся на стул. - Послушайте, мисс Дункан. Для вас единственная возможность выйти сухой из воды - помочь Ниро Вульфу распутать убийство, времени у нас в обрез. Может, и одного дня не будет. Я хочу выяснить про фотографии и пятидолларовые бумажки. Она совсем отдышалась и натянула одеяло до подбородка. - Вы и в самом деле дали волю рукам, - повторила она. - Условный рефлекс. И не рукам, а руке. Когда вы дали ей фотографию? - Давно. Около года тому назад. Однажды в субботу на дневном спектакле она передала мне в уборную записку, а в ней сообщила, что видела меня в своем доме, и попросила три билета на следующую субботу - ей хотелось сводить в театр подружек. Внизу, под именем, стоял адрес. Тот самый... Я велела ее привести и глазам своим не поверила. Такую красоту я видела впервые. Я подумала - она тоже... она бывала... Я понимающе кивнул: - Что она посещала ту комнату. Я этого не думаю. - Я тоже, поговорив с ней. Она сказала, что видела меня в прихожей - два раза, сказала она, - и узнала по фотографиям. Она заявила, что никому ничего не рассказывала и не расскажет, я дала ей фотографию с автографом и три билета. То было в июне, а в июле мы на месяц закрылись на летние каникулы, а в августе она опять ко мне пришла. Она выглядела еще красивее, глаза отказывались верить. Ей снова были нужны три билета, я сказала, что пошлю по почте, и тут-то она заявила мне, что решила брать деньги за молчание. Так прямо и сказала: за молчание. По пять долларов в месяц. Мне было велено отправлять деньги по первым числам на почтовое отделение, что на Восемьдесят третьей улице, у станции "Планетарий". Вы ее видели? - Да. - И не удивляетесь? - Нет. Я давно отвык удивляться, после первых двух лет работы сыщиком. - А я вот удивилась. Такая прекрасная, гордая девушка. И я, конечно... в общем, решила, что это только начало. С того раза я все время ждала, что она опять придет ко мне и скажет, что пяти долларов в месяц мало, но она так и не пришла. - Больше вы ее не видели? - Нет, но она меня видела. Она тогда рассказала, что придумала: услышав, как открывается дверь с улицы, она гасила у себя свет и оставляла в двери щелку. Когда я потом туда приходила и шла через прихожую, я сама видела эту щелку в притворенной двери. У меня возникло такое чувство - не знаю почему, - меня возбуждало, что она следит за мной из темноты. Она похлопала по постели: - Сядьте сюда. Я встал: - Нет, мэм. Когда вы вот так натягиваете одеяло, удержаться еще трудней - я-то знаю, что под ним. Меня ждут дела. Сколько всего пятидолларовых бумажек вы ей послали? - Не считала. Она приходила в августе, значит, первые деньги я отправила первого сентября, а потом каждый месяц. Одеяло соскользнуло. - Включая май? Двенадцать дней тому назад? - Да. - Получается девять. Все они в сейфе у мистера Вульфа. Я обещал миссис Перес когда-нибудь их вернуть, но раз это плата за молчание, вы имеете на них полное право. Я шагнул к постели, вытянул руку, обхватил пальцами ее ногу и нежно пожал. - Видите? Условный рефлекс. Пойду-ка я лучше. Я повернулся и вышел из комнаты, а когда достиг прихожей, откуда-то появилась телохранительница Майк, которая, впрочем, и не подумала открыть мне дверь. В холле внизу я остановился, чтобы сказать портье: - Можете не волноваться. Пропажа отыскалась в шкатулке для драгоценностей - горничная решила, что это серьги. С привратниками следует поддерживать добрые отношения - это себя окупает. Когда я вышел на улицу, мои часы показывали 15:40, значит, Вульф должен был сидеть в кабинете. Я нашел телефонную будку в том же квартале и позвонил. - Да? - раздался в трубке его голос. Не желает он отвечать на звонки как положено. - Это я. Говорю из автомата на Мэдисон-авеню. Деньги, добытые шантажом, возвращаются обратно, так что бумажки принадлежат Мег Дункан. Мария Перес застукала ее в прихожей с год назад, встретилась с ней и девять месяцев вымогала деньги, по пять монет в месяц. Одна из крупнейших операций в криминальной истории. Вчера вечером Мег Дункан работала, из театра пошла прямо домой и легла спать. Постель видел и на ней сидел. Вероятно, так и было - скажем, на девяносто пять процентов. Отсюда до особняка Йигера около восьми минут. Может, сперва зайти туда? - Нет. Звонила миссис Йигер, я сказал, что ты будешь от пяти до шести. Она думает, что ты сведешь ее поглядеть на комнату. Сам выкручивайся. - Попробую! Когда я заходил утром, вы сказали, что, может, захотите направить меня к Саулу, Фреду или Орри. - Я считал, что это может понадобиться, но нет. Действуй. Выйдя к обочине ловить такси, я размышлял о деловом здравом смысле и изящных чувствах Марии. Если вам случится иметь подписанную фотографию человека, у которого вы вымогаете деньги за молчание, вы ее не храните. На фотографии, конечно же, стояло "С лучшими пожеланиями", "Всего самого доброго" или что-нибудь в том же духе, но после того, как дарительница превратилась в жертву, держать ее автограф стало негоже. 14 Ни с мистером, ни с миссис Остин Хаф я не договаривался о встрече, во-первых, потому, что не знал, когда закончу с Мег Дункан, а во-вторых, хотелось бы поговорить с кем-то из них, неважно с кем именно, с глазу на глаз. Вот почему, нажимая на кнопку звонка в вестибюле номера 64 по Райской улице, я не знал, будет ли кто дома. Кто-то был. Замок щелкнул, я открыл дверь, вошел и поднялся по лестнице. Меня не ждали в дверях квартиры, как в прошлый раз, - он стоял у конца второго пролета. Когда я добрался до площадки, он отступил на шаг. Он не обрадовался моему приходу. - Снова я, - произнес я вежливо. - Нашли вчера жену? - Что вам надо? - осведомился он. - Ничего особенного. Задать пару вопросов. Тут кое-что произошло, и это несколько осложняет дело. Вы, скорее всего, знаете - убита девушка, которую звали Мария Перес. - Нет. Я сегодня не выходил из дома и не читал газеты. Кто эта Мария Перес? - Кто _б_ы_л_а_. А по радио не слыхали? - Я не включал приемника. Так кто она была? - Она была дочерью человека, с которым вы говорили, когда ходили в тот дом на Восемьдесят вторую улицу. Ее тело нашли вчера ночью на Северном речном пирсе. Убита выстрелом между девятью вечера и полуночью. Мистер Вульф хотел бы знать, где вы провели вчерашний вечер. И жена тоже. - Ни... себе! - сказал он. У меня глаза полезли на лоб. Он позаимствовал выражение не у Роберта Браунинга, это уж точно, хотя какой-нибудь драматург-елизаветинец вполне мог позволить себе такой оборотик. В елизаветинцах я не силен. Впрочем, откуда бы он это ни почерпнул, передо мной был совсем другой Остин Хаф, не тот, кого я вчера жалел, и дело было не только в словечке, но в лице и всей его повадке. Этот Хаф не просил о милости. - Стало быть, - заметил он, - вы хотите знать, как жена провела вчерашний вечер? Лучше сами ее спросите. Идемте. Он повернулся и двинулся по коридору, я пошел следом. Дверь в квартиру была открыта. Передней не было. Небольшая комната была обставлена как гостиная, но стен не было видно из-за книг. Он подошел к двери в противоположной стене, открыл и знаком предложил мне войти. Сделав пару шагов, я остановился как вкопанный. Он ее прикончил. Не нужно спешить с выводами, как оно нередко бывает, но второй раз за один и тот же день я застал молодую женщину в постели, только теперь она была целиком накрыта, даже с головой. И не одеялом - простой белой простыней, под которой вырисовывались ее формы. Когда мы вошли, она не шелохнулась. Труп трупом. Я стоял и смотрел, но Хаф, обойдя меня, заговорил: - Дина, это Арчи Гудвин. Вчера вечером убили девушку. - Он повернулся ко мне: - Как ее звали? - Мария Перес. Он снова обратился к жене: - Мария Перес. Она жила в том доме. Гудвин хочет знать, чем ты занималась вчера вечером с девяти до полуночи, и я подумал - расскажи-ка ты лучше ему сама. Вчера он видел тебя там, в том доме, так почему бы ему не посмотреть на тебя сегодня? Из-под простыни донеслось бормотание, которое я бы не признал за ее голос: - Нет, Остин, не хочу. - Захочешь как миленькая. Не начинай все сначала. - Он стоял в двух шагах от кровати. Он их сделал, взял простыню за верхний край и стянул вниз. Видал я трупы и покрасивее. Правая сторона лица была у нее отнюдь не в порядке, но по сравнению с левой выглядела просто нормально. Глаз заплыл и закрылся, распухшая щека и нижняя челюсть были цвета парной телячьей печенки. Красивые изгибы широких полных губ превратились в воспаленные багровые валики. Дина лежала на спине. Рубашка на ней была на бретельках, без рукавов, и, судя по виду плеч и предплечий, она не могла лежать на боку. Трудно сказать, куда смотрел ее второй глаз. Все еще придерживая простыню, Хаф повернулся ко мне. - Вчера я вам объяснил, - сказал он. - Я хотел дать ей понять, что я все знаю, но не мог сам этого сказать. Я боялся того, что затем может произойти. Теперь это сочилось. - Он обратился к ней: - Гудвин хочет знать, где ты была с десяти до полуночи. Скажи, и он уйдет. - Я была тут. - Слова прозвучали неразборчиво, но я понял. - Где сейчас. К девяти часам я уже была такая. - И муж оставил вас здесь такую? - Он не оставил. Он был здесь, со мной. - Чушь! - сказал Хаф, уже мне. - Когда я ушел от вас с Вульфом, я вернулся сюда, она была здесь, и с этого времени я никуда не выходил. Ну вот, вы на нее посмотрели, она вам ответила, теперь можете идти. - Жена ваша, не моя, - заметил я, - но врача вы к ней вызвали? - Нет. Когда вы позвонили, я менял лед в грелках. Я заставил себя взглянуть на нее. - Может, прислать врача, миссис Хаф? - Нет, - сказала она. - Пришлите ей бутылку шампанского, - посоветовал он. И я прислал. То есть взял да и послал бутылку шампанского, только не ей. Я позвонил Вульфу, доложил о Хаф и сообщил, что направляюсь к миссис Йигер, после чего пошел на Седьмую авеню ловить такси и тут увидел винный магазин. Я зашел и спросил, найдется ли у них бутылка "Дом Периньон". Бутылка нашлась. Я велел доставить ее мистеру Остину Хафу, дом 64, Райская улица, а на карточке написал: "С приветом от Арчи Гудвина". Мне захотелось, чтобы это было от меня лично, поэтому я не стал включать стоимость шампанского в расходы по делу. Мне и по сей день любопытно, отправил ли он бутылку в мусорный бак, выпил сам или поделился с женой. Отпустив такси на Восточной Шестьдесят восьмой улице перед домом 340 в две минуты шестого, я, прежде чем войти, посмотрел по сторонам. Отсюда все и пошло три дня тому назад. Вон там во втором ряду стояла полицейская машина с водителем Пэрли Стеббинза. За углом была закусочная, откуда я звонил Лону Коэну. Войдя в вестибюль и нажав кнопку, я спросил самого себя: знай я, что нас ожидает, дал бы я Майку Коллинзу сорок долларов сверх положенного? Ответа я не получил, потому что не знал, что нас еще ожидает. Не представляю, что думал по этому поводу Вульф, но меня в первую очередь интересовало, где была вчера вечером миссис Йигер, а потом уже все остальные. Вдовицы, наследующие имущество убитых мужей, всегда, понятно, заслуживают внимания, но тут было не только это. Она знала, что он не просто ей изменял, а изменял в степени n+1. То, что она не придавала этому значения, было благородно, если соответствовало действительности, и ловким ходом, если она притворялась. Стремление посмотреть ту комнату было естественным, если соответствовало действительности, и опять же ловким ходом, если она ее уже видела - вечером в воскресенье, когда отправилась туда его прикончить. В ее алиби, расписанном газетами, что она была за городом и вернулась только утром в понедельник, полиция, возможно, уже отыскала прорехи. Я это подозревал, потому что Кремер вчера приставил к ней "хвост". Она была не в постели - очко в ее пользу. Облаченная в форму горничная провела меня под аркой в гостиную раз в шесть больше хафовской, и через пару минут ко мне вышла наша Клиентка Номер Четыре. Остановившись прямо под аркой, она сказала: - Вы точны. Едем. Она была в шляпе и палантине, на сей раз не из носки, а из какого-то другого меха. - Мы куда-то отправляемся? - спросил я, подходя. - Разумеется. Сейчас вы покажете мне ту комнату. Машина ждет. - Боюсь, это не лучшее время, миссис Йигер. После того, что случилось. Сядьте, я вам объясню почему. - Можете объяснить в машине. Вчера вы обещали меня отвезти, как только выкроите время. - Знаю. Вчера вечером я пытался до вас дозвониться, но не мог. Вас не было дома? - Конечно, я была дома. У меня были сын, дочь и знакомые. - Она направилась к выходу. - Идемте. - И пусть все идет к чертям! - сказал я ей в спину. Она мгновенно повернулась. Для "болванки" она вертелась совсем неплохо. - Что вы сказали? - Я сказал - пусть все идет к чертям. У вас, возможно, именно такое к этому отношение, но у нас с Вульфом - другое. Я приехал объяснить, почему мы не можем сейчас туда отправиться. У управляющего тем домом была дочь, а вчера вечером... - Знаю. Я же вам сказала по телефону. Ее убили. - Вот-вот. И очень похоже, что она и ваш муж были убиты одним и тем же лицом. Кстати, вы, может, вспомните - мистер Вульф допускал вероятность того, что вы убили собственного мужа, поэтому он считает, что в случае с Марией Перес вас тоже нельзя исключить. Вот почему я спросил, были ли вы дома вчера вечером. Вы находились здесь с сыном, дочерью и знакомыми весь вечер? До самой полуночи? - Да. Я уже говорила вчера, что давным-давно оставила желание его убить. Вы же не законченные кретины? - Чтоб законченные - нет. Ладно, вы его не убивали. И ее тоже. Когда-нибудь с удовольствием свожу вас посмотреть комнату, но не сейчас. Слишком рискованно. Убили девушку из того же дома, и в любой час дня и ночи там может появиться полицейский или помощник окружного прокурора, чтобы расспросить родителей или кого-нибудь из жильцов. Опять же за домом может вестись наблюдение. Если меня или вас заметят входящими в дом или застанут внутри, тем более вместе, - пиши пропало. Пропало не только дело, для которого Эйкен нанял Вульфа, но и то, для которого вы его наняли. Вполне вероятно, что и за вами все еще ходит "хвост". - Не осмелятся. - Как же не осмелятся? Уже осмелились, скажете - нет? Придется с этим обождать. Комната никуда не денется. - Вы отведете меня туда или нет? - Не сейчас. Не сегодня. - Так я и думала. Этой комнаты просто не существует. - Еще как существует. Я там был. Несколько раз. - Не верю. - Она впилась в меня маленькими глазками-буравчиками. - Ее выдумал Бенедикт Эйкен, или Ниро Вульф, или вы. Вы меня дурочкой выставляете. Я еще вчера подозревала, а сейчас убедилась. Убирайтесь из моего дома. Я буду звонить окружному прокурору. Я наблюдал интересную игру природы, когда два подбородка выглядят столь же решительно, как и один. Разуверить ее мне было не под силу, нечего было и пробовать. Но одну попытку я сделал. - Вы смотрите мне прямо в глаза, миссис Йигер. Я похож на враля? - Похож. - Хорошо, придется вам ее показать. Машина, говорите, ждет. С водителем? - Разумеется. - Не выйдет. Если ваш особняк под наблюдением, филеру не понадобится даже ехать за нами, чтобы узнать, куда мы отправились, разве что шофер у вас - герой. Мы выйдем вместе, тут ничего страшного, и пройдем до Второй авеню. Вы подождете на углу, я подъеду в такси и вас посажу. Убедитесь, существует такая комната или нет. Маленькие глазки-буравчики смотрели с подозрением: - Еще один фокус? - Зачем меня спрашивать, если я враль? Конечно, я собираюсь вас похитить. В моем кругу это называется "захватом". Миссис Йигер приняла решение за четыре секунды. - Хорошо, идемте, - произнесла она и пошла к выходу. На тротуаре она задержалась, чтобы отдать распоряжение шоферу, стоящему у черного "линкольна", и проследовала со мной до угла. С этой минуты я принял обычные предосторожности - прошел квартал по направлению к центру, там поймал такси, а ее посадил на углу. Я велел таксисту попетлять, пока не убедился, что нет "хвоста", а потом высадить нас на Мэдисон-авеню в районе Семидесятых улиц. Когда это такси скрылось из виду, я поймал другое, велел отвезти на угол Восемьдесят второй и Амстердамской улиц, а когда мы туда приехали, - проползти еще квартал до Колумба. Удостоверившись на Колумба, что полиции не видно, я распорядился отвезти нас по Восемьдесят первой улице назад к Амстердамской и остановиться на углу. Там я расплатился, вошел с миссис Йигер в закусочную и, раз уж она подозревала фокусы, заставил пойти со мной в телефонную будку и постоять рядом, пока я набирал номер и разговаривал. Вот что она услышала: - Миссис Перес? Это Арчи Гудвин. Я в закусочной за углом. Надеюсь, мы с вами еще друзья?.. Хорошо. Из полиции приходили?.. Отказались? Хорошо. ...Нет, все в порядке, что вас отвезли подписать заявление - это нормально, они всегда так делают. Сейчас у вас кто-нибудь есть? ...Хорошо. Я приду с одной женщиной, мы будем через пару минут и поднимемся туда в лифте. Пробудем недолго. Может быть, вечером я вам позвоню или даже заскочу. ...Точно. Я ваш сыщик. Когда я кончил, миссис Йигер осведомилась: - С кем это вы разговаривали? - С матерью девушки, которую вчера убили. Поскольку убили не вы, интересы сторон в противоречие не вступают. Идемте. Мы прошли квартал до Восемьдесят второй, свернули за угол, поравнялись с домом 156 и нырнули в подвальную дверь. В прихожей никого не было, дверь в комнату Марии была закрыта. Я открыл лифт вторым ключом, мы вошли. Не будучи психологом или социологом, я не представляю себе, чего ждать от вдовы средних лет с двойным подбородком, когда она оказывается в приюте, где ее муж предавался внесупружеским плотским утехам. Какова бы, однако, ни была типическая реакция в таких случаях, готов биться об заклад, что миссис Томас Дж.Йигер повела себя по-другому. Когда я включил свет, она сделала пару шагов, остановилась, медленно повернула голову направо, потом еще медленнее - налево и повернулась ко мне. - Приношу извинения, - сказала она. - Принимаю, - ответил я. - Чего уж там. Она сделала еще несколько шагов, снова остановилась, огляделась и повернулась: - Без ванной? Я поверил только потому, что слышал собственными ушами. У вас такого преимущества нет. - Что вы, - ответил я, - в том конце. А кухня - в этом. - Я показал где: - Вон на двери золотая пластинка, нужно толкнуть. - Я повел рукой: - Там, где подвернут шелк, - занавеска; за ней ящики. На этом беседа иссякла, хотя она осматривала комнату более получаса. Сперва она изучила картинки, не все скопом, а одну за другой, двигаясь вдоль стены и задирая голову, чтобы увидеть висящие на самом верху. Без комментариев. Потом отдернула занавеску и принялась выдвигать ящики. Я пошел и сел в кресло. Она не рылась в ящиках, ничего не вынимала. Наклонилась, чтобы лучше разглядеть ковер, осмотрела обивку на кушетках и креслах. Повертела запрокинутой головой, обозревая установки скрытого освещения. Откинула на постели покрывало, поглядела на простыни и наволочки, вернула покрывало на место. Кухне она уделила добрых пять минут, а ванной и того больше. Ванную она осмотрела последней, а выйдя из нее, взяла с кушетки свой палантин и обратилась ко мне: - Вы верите, что Джулия Маги ходила сюда писать под диктовку? - Нет, - ответил я, вставая. - А вы? - Разумеется, нет. Почему вы считаете, что мой муж и эта девушка убиты одним и тем же лицом? - Вопрос сложный, но это не просто догадка. - Где ее мать? Я хочу с ней поговорить. - Сейчас лучше не стоит. - Я пошел к лифту, она следом за мной. - Для нее это был страшный удар. Как-нибудь в другой раз. Я нажал кнопку, дверца лифта открылась, и мы вошли. Потом, выстраивая для себя из чистого интереса последовательность событий, я попытался вычислить, где именно мы находились, когда в подвальную дверь позвонили. Должно быть, входили в лифт или уже спускались. Во всяком случае, я звонка не слышал. Мы вышли из лифта, направились к выходу и были примерно на полпути, когда впереди из двери справа вышла миссис Перес. В мой первый приход они с Марией тоже появились из-за этой двери, когда ее кликнул муж. Миссис Перес подошла к двери на улицу и открыла ее. Я же говорю, что не слышал звонка и поэтому решил, что она просто собралась выйти. Никуда она не собиралась, и мы с миссис Йигер оказались лицом к лицу с сержантом Пэрли Стеббинзом. - Простите, что снова вас беспокою, миссис Перес, но... - начал он, увидел нас и замолк. Странно все-таки устроен мозг. Мой, вместо того чтобы мгновенно оценить положение, за десятую долю секунды сообщил, до чего же мне повезло, что Стеббинз еще не успел войти и не стоял с миссис Перес в прихожей, когда мы вышли из лифта. Сознание, какой я везунчик, здорово мне помогло. - Ты? - сказал Стеббинз, переступив порог. - И вы, миссис Йигер? - Мы уходим, - сказал я. - Мы уже поговорили с миссис Перес. - О чем? - О ее дочери. Вам, полагаю, известно, что миссис Йигер поручила мистеру Вульфу найти убийцу ее мужа. Она вчера говорила Кремеру. Она и сама в душе немножечко сыщик. Прочитав сегодня в газете, что девушка по имени Мария Перес убита выстрелом в голову, а жила она на той же улице и в том же квартале, где нашли тело Йигера, и что ее тело тоже отвезли и бросили в другом месте, она подумала, нет ли связи между двумя убийствами? Мистер Вульф посчитал это возможным, я тоже. Миссис Йигер предположила, что Мария могла видеть, как убийца спускал тело Йигера в яму, - видеть с тротуара, когда возвращалась домой, а может, и из дома, из окна. Были, конечно, трудности, но мистер Вульф решил, что мне не помешает поговорить с родителями Марии, и миссис Йигер захотела прийти со мной. Получилось бы совпадение, если бы вы явились сюда с такой же идеей как раз тогда, когда мы уходим. Верно? Разливаясь перед ним соловьем, я чувствовал, как нескладно у меня получается. Во-первых, прорехи так и зияли, а во-вторых, это было на меня не похоже. Когда Стеббинз выпаливает вопрос типа "О чем?", я, само собой, отвечаю "О погоде" или в том же духе, и он это знает. Такого, чтоб удостаивать его долгим, подробным объяснением, за мной не водилось, но тут пришлось - ради миссис Йигер и миссис Перес. Скорее всего, затея была обречена на провал, но имелся шанс, что они сориентируются и помогут мне как-то выпутаться. На самом деле все обернулось, лучше, чем можно было надеяться. Я столько знаю об этом доме и этой комнате, что не сообразил толком: Стеббинзу-то про них ровным счетом ничего не известно, а полиция и окружная прокуратура три дня как считают, будто Йигера убили в другом месте, тело же привезли сюда и сбросили в яму, потому что так было удобнее спрятать концы, и ни у кого там нет ровным счетом никаких оснований связывать его с этим домом. Миссис Йигер оказалась сущим подарком. Она не сыграла бы лучше, репетируй мы с нею хоть целый час. Она протянула руку миссис Перес и произнесла безошибочно верным тоном: - Спасибо, миссис Перес. Мы обе лишились близких. Мне нужно уходить, я и так опаздываю. Мы не хотели отнимать у вас столько времени, вы были очень добры. Вам, мистер Гудвин, я позвоню потом, или вы сами мне позвоните. Дверь была открыта, и она ушла. Я мог бы расцеловать ее в обе щеки. Стеббинз смерил меня взглядом так, словно хотел надавать мне пинков по обеим половинкам, но это было в порядке вещей. - О чем ты спросил миссис Перес, и что она ответила? - потребовал он. Он грубил, но это тоже было в порядке вещей. Такая уж у него реакция на нас с Вульфом, особенно на Вульфа. Это был дельный вопрос. По тому, что я ему наплел, мы пришли расспросить миссис Перес, где находилась и что делала ее дочь в воскресенье вечером, и, надо полагать, она нам рассказала. Я же не имел ни малейшего представления о том, где была Мария в тот вечер. Отличный вопрос. Поэтому я снова стал самим собой. - О чем, по-твоему, я ее расспрашивал? Хотел выяснить, имела ли ее дочь возможность увидеть, как кто-то спускает тело Йигера в эту яму и лезет следом, чтобы накрыть брезентом. А что она сказала - можешь услышать из первых уст. Она здесь, ее и спрашивай. - Я тебя спрашиваю. Стеббинз не дурак. - А я подожду отвечать. Я ничем не обязан миссис Перес, но у нее право самой решать, что именно она хочет сказать для официального протокола. Мы с миссис Йигер - частные лица, а ты полицейский. И, ей-богу, миссис Перес тоже не подвела. - Я сказала ему все как было, - заявила она. - Если бы дочь чего такого даже и видела в воскресенье, она бы все мне рассказала. - Она весь вечер пробыла дома? - Да. Пришли две подруги, они смотрели телевизор. - Когда пришли подруги? - Около восьми. - А когда ушли? - Сразу после одиннадцати. После их любимой программы. - Ваша дочь вышла с ними? - Нет. - В тот вечер она выходила из дома? - Нет. - Вы уверены? Она кивнула: - Уверена. Мы всегда знали, где она. - Вчера вечером не знали. А ночью, воскресной ночью, она в любое время могла пойти в комнату с окнами на улицу и поглядеть в окошко. Могла ведь? - Зачем ей? Зачем ей было так делать? - Не знаю, но она могла. - Стеббинз повернулся ко мне: - Значит, так, Гудвин, поедешь со мной в центр. Расскажешь обо всем инспектору. - О чем обо всем? Чего тут рассказывать? Он выпятил челюсть. - Слушай, ты, в понедельник вы начали наводить справки о мертвеце за два часа до того, как было найдено тело. Когда инспектор отправляется поговорить с Вульфом, он застает там вдову и его потчуют обычным дерьмом. Вдовица поручила Вульфу найти убийцу мужа, что, может, и не противоречит закону, но противоречит работе Полицейского управления города Нью-Йорка. Я прихожу сюда, расследуя не это, а совсем другое убийство, - и, как Бог свят, снова ты, и вдова в этом доме, где жила убитая девушка, расспрашиваете ее мать. Либо ты едешь в центр, либо ты арестован как важный свидетель. - Так я под арестом? - Нет. Я сказал: _л_и_б_о_ - _л_и_б_о_. - Хорошо иметь выбор. - Я достал из кармана монету в двадцать пять центов, подбросил, поймал и посмотрел, как легла: - Я выиграл. Едем. Меня вполне устраивало увести его подальше от миссис Перес и этого дома. Поднимаясь на улицу по трем ступенькам, я думал о том, насколько все могло быть по-другому, приди он на полминуты раньше или спустись мы на полминуты позже. Влезая в полицейский автомобиль, я от души зевнул. Проспав менее трех часов, я весь день хотел основательно зевнуть, да все дела не давали. 15 Через шесть часов, в полвторого ночи, я сидел на кухне, уплетая черный хлеб (выпечки Фрица), копченую осетрину, сыр бри и молоко и просматривая утренний выпуск "Таймс" за пятницу, который прихватил по пути домой из окружной прокуратуры. Я был на пределе. Днем я порядком набегался, а вечер - час с Кремером и четыре часа с парой помощников окружного прокурора - меня по-настоящему вымотал. Нелегко отвечать на добрую тысячу вопросов, которые ставят профессионалы, когда знаешь, что: а) нужно защищать границу между двумя группами фактов - общеизвестными и теми, которые им не дай Бог узнать; б) протокол допроса может подвести под статью, от которой вряд ли удастся отвертеться; в) малейший промах может загубить все дело. Из всех допросов, каким меня подвергали в полицейском управлении и в окружной прокуратуре, это был самый трудный. Мне дали всего две передышки - когда оставили в покое на десять минут, чтобы я смог перекусить несъедобным сандвичем с ветчиной и пинтой снятого молока, и около десяти часов, когда я заявил, что либо мне разрешат позвонить, либо пусть запирают на всю ночь. Те, кто думает, что автоматы в этом здании не прослушиваются, могут, конечно, так думать, но у меня свое мнение. Вот почему, когда Вульф поднял трубку и я сообщил ему, откуда звоню, мы повели разговор в безопасном ключе. Я доложил о встрече со Стеббинзом и сказал, что Стеббинз и ребята из окружной прокуратуры, как обычно, считают, будто я скрываю информацию, которую обязан им сообщить, что, как он прекрасно знает, чистый бред. Он ответил, что знает о моей встрече со Стеббинзом, что миссис Йигер ему позвонила, он попросил ее приехать к нему, и они обсудили положение. Он спросил, стоит ли Фрицу держать на огне тушеные почки, я ответил - не стоит, сижу на диете. В конце концов меня отпустили без четверти час; когда я вернулся, огни в доме были потушены, и на столе у меня не было записки. Потребив должное количество хлеба, осетрины и сыра и узнав из "Таймс", что окружной прокурор надеется в ближайшем будущем сообщить об успешном расследовании убийства Йигера, я с трудом дотащился до моей комнаты на третьем этаже. Зубному врачу я еще много лет тому назад поклялся, что буду чистить зубы на ночь, но тут нарушил клятву. Поскольку я справился со всеми заданиями, записки у себя на столе не обнаружил и крепко недоспал, я не стал включать говорящий будильник; продрав утром глаза, я увидел, что будильник показывает 9:38. Вульф, должно быть, уже позавтракал и поднялся в оранжерею. Я мог бы позволить себе поваляться в постели еще десять минут, но терпеть не могу мыкаться с утра в неизвестности, поэтому собрал волю в кулак и поднялся. В 10:17 я вошел в кухню, поздоровался с Фрицем и налил апельсинового сока. В 10:56 допил вторую чашку кофе, сказал Фрицу спасибо за ветчину и омлет с абрикосами и отправился в кабинет разбирать почту. Прогудел лифт, вошел Вульф, поздоровался, проследовал к своему письменному столу и осведомился, нет ли чего от Хьюитта по поводу Lycaste delicatissima. В своем репертуаре. Пусть он знал, что они не упрятали меня под замок как особо важного свидетеля, раз я был перед ним, и что у меня не было для него ничего срочного, иначе я бы не стал тянуть до одиннадцати, все равно мог хотя бы поинтересоваться, сколько меня продержали. Продолжая вскрывать конверты, я ответил, что от Хьюитта ничего нет. - Сколько тебя продержали? - спросил он. - Всего три часа после звонка. Пришел домой в начале второго. - Верно, пришлось нелегко. - Местами. Я отказался подписывать протокол. - Правильно сделал. Приемлемо. Миссис Йигер рассказала мне, как ты сымпровизировал перед Стеббинзом. На нее произвело впечатление. Приемлемо. Два "приемлемо" подряд - небывалое дело. - Да что там, - сказал я, - всего лишь мои обычные осмотрительность и здравый смысл. А не то пришлось бы его пристрелить. - Я подал ему почту: - Какие будут задания? - Никаких. Мы выжидаем. Нажав на кнопку, он дал два звонка, долгий и короткий, чтобы принесли пиво, и занялся почтой. Через минуту явился Фриц с бутылкой и стаканом. Я зевнул и приготовил блокнот. Предстояла диктовка писем. Зазвонил телефон. Лон Коэн желал узнать, приятно ли я скоротал вечер в окружной прокуратуре и как это меня выпустили под залог посреди ночи. Я ему объяснил, что при умышленном убийстве под залог не выпускают, так что я выпрыгнул в окно и теперь числюсь в бегах. Когда я повесил трубку, Вульф приготовился диктовать; но только я взялся за блокнот, как телефон зазвонил снова: Саул Пензер хотел поговорить с Вульфом. Вульф не подал мне знака отключиться, поэтому я стал слушать. - Доброе утро, Саул. - Доброе утро, сэр. Я его нашел. Верняк! - В самом деле? - Да, сэр. Маленькая мастерская на Семьдесят седьмой улице рядом с Первой авеню. Номер триста шестьдесят два по Восточной Семьдесят седьмой. Звать Артур Уэнгер. - Саул повторил по буквам. - Он узнал его по фотографии, говорит, что не ошибается. Дня точно не помнит, то ли во вторник, то ли в среду на прошлой неделе, а приходил утром. Я звоню из будки за углом. - Приемлемо. Доставь его сюда как можно скорее. - Он не согласится, он там один. Десяти долларов, вероятно, хватит, но вы знаете, чем это пахнет. Его спросят, не давали ли ему денег. - Не спросят, а если спросят, так, значит, я уже пошел ко дну. Дай десять долларов, двадцать, пятьдесят, сколько понадобится. Когда сможешь его привезти? - Через полчаса. - Приемлемо. Я буду ждать. Мы положили трубки. Вульф поднял взгляд на часы и приказал: - Свяжись с мистером Эйкеном. Я позвонил в "Континентальные пластмассы". Мистер Эйкен находился на совещании, и его нельзя было беспокоить. Это мне заявил не только вежливый женский голос, но и мужской, обладатель которого явно считал, что и его беспокоить не следовало. Самое большое, чего я добился, - в течение пятнадцати минут мистеру Эйкену согласились передать сообщение. Я сделал его покороче: "Позвоните Ниро Вульфу по срочному делу". Через девять минут зазвонил телефон, и вежливый женский голос попросил соединить с мистером Вульфом. Такого я не поощряю даже с президентами, поэтому я предложил ей соединить меня с мистером Эйкеном, и она не стала спорить. Через минуту он взял трубку, и я просигналил Вульфу. - Мистер Эйкен? Ниро Вульф. Я хочу отчитаться. Весьма срочно. Не по телефону. Вы сможете подъехать с мисс Маги к четверти первого? - Нет. Мне неудобно. Разве нельзя отложить до второй половины дня? - Откладывать не следует. Иной раз приходится приносить удобства в жертву необходимости. Промедление было бы губительно. - Черт возьми, я... - Пауза. - Говорите, с мисс Маги? - Да. Требуется ее присутствие. - Не знаю. - Пауза. - Хорошо. Приедем. Вульф положил трубку и прочистил горло. - Бери блокнот. Арчи. Нет, не письмо - проект документа. Не для отправки. 16 На стене кабинета, как войти - справа, висит небольшая картина с изображением водопада, 14 на 17 дюймов. Ее центр приходится на дюйм ниже уровня моего взгляда, но во мне почти шесть футов роста. Картину сделали по заказу. В стене ниши, что в самом конце прихожей, имеется деревянная ставенка на петлях. Откройте ее - и увидите ту же картину сзади, но только сквозь нее вы увидите наш кабинет. В двадцать минут первого сквозь картину смотрел мистер Артур Уэнгер, проживающий в доме 362 по Восточной Семьдесят седьмой улице, худой мужчина старше пятидесяти с большими ушами и скудной шевелюрой. Саул Пензер доставил его чуть скорее, чем в обещанные полчаса. Ближе всего в кабинете к его точке обзора находились кресло, обитое красной кожей, и сидящий в кресле Бенедикт Эйкен. В нише с Уэнгером был не я, а Саул, мы же с Вульфом сидели в кабинете за своими столами. Джулия Маги сидела в желтом кресле лицом к Вульфу. Говорил Вульф: - ...Но прежде, чем представить свои выводы, я должен вам рассказать, как к ним пришел. Когда во вторник вечером вы спросили меня, кто будет решать, честно ли я выполнил условия, мне поставленные, я ответил - здравый смысл и добросовестность, вместе взятые. Вы сможете судить по совести, как я действовал. Говоря откровенно, я и сам не до конца уверен. Знаю только, что в обстоятельствах... Что такое, Саул? Саул стоял в дверях: - Тютелька в тютельку, мистер Вульф. - Очень хорошо, я потом посмотрю, - ответил Вульф и продолжал, обращаясь к Эйкену: - В данных обстоятельствах все другие пути были для меня закрыты. Как я вам говорил, единственный способ заставить полицию прекратить расследование убийства - предложить приемлемое решение загадки, не затрагивающее вопроса о комнате. Никогда я еще не брался за такое бесперспективное, со всех точек зрения, дело. Больше того, мне - я-то знал о том, что Йигера убили в той самой комнате, - оно казалось почти безнадежным. - Об этом вы узнали только вчера, когда поймали в ловушку мисс Маги, - оборвал Эйкен. - Нет, я узнал много раньше, днем во вторник, когда мистер Гудвин пересказал разговор с мистером и миссис Пересами, управляющим этим домом и его женой. Поднявшись с закусками в полночь в воскресенье, он нашел там тело; они его вытащили и спустили в яму. - Они признались? - Им ничего другого не оставалось. Альтернатива, на которую мистер Гудвин им указал, была еще хуже. - Они его и убили, это ясно. Они убили. Вульф покачал головой. - До вчерашнего утра это предположение выглядело приемлемо, но они не убивали дочери - с этого я начну мой отчет перед вами. Упомянутое предположение было отброшено в пользу другого: девушка убита тем же лицом, что и Йигер. Первое предположение отбросил я, а не мистер Гудвин, который с самого начала был с ним не согласен. В среду ночью миссис Перес его вызывала, он провел в комнате девушки обыск и обнаружил доказательства в поддержку второго предположения. Арчи? Я открыл сейф, извлек коллекцию Марии и передал ему. Он постучал пальцем по бумагам. - Вот, - сказал он, - тщательно спрятанная этой девушкой хроника тайной опасной затеи, за которую в конечном итоге она поплатилась жизнью. Тут все связано с Томасом Дж.Йигером. И началось это, несомненно как множество других опасных затей, с заурядного любопытства, подогретого существованием лифта и комнаты, которую ей запрещено было видеть. Она обнаружила, что, потушив у себя свет и оставив в двери щелку, может рассмотреть тех, кто направляется к лифту, пока они идут через прихожую. Не знаю, когда она впервые попробовала, но уверен - после первого раза делала это часто. Он взял со стола газетные выдержки: - Это из финансового раздела "Таймс", причем показатели акций "Континентальных пластмасс" отмечены карандашом. - Он отложил выдержки. - А это рекламные объявления "Континентальных пластмасс". - Он положил их поверх. - Этикетки с бутылок из-под шампанского. Мистер Гудвин полагает, что мисс Перес шампанского не пила, и я с ним согласен. Эти предметы из ее коллекции не имеют значения, так, бумажки. И эти тоже - газетные фотографии, две мистера Йигера, одна его сына и одна - жены. Я перечисляю их лишь для того, чтобы продемонстрировать вам, насколько старательной была мисс Перес. Он положил их к другим бумагам и взял в руки фотографии Мег Дункан и пятидолларовые купюры. - А вот это уже посерьезнее: девять пятидолларовых билетов и три фотографии женщины, известной широкой публике, - одна газетная и две из журналов. Я с ней говорил, а мистер Гудвин имел вчера обстоятельную беседу. Деньги были добыты у нее путем вымогательства - мисс Перес видела ее в этом доме и потребовала, как она выразилась, деньги за молчание. В течение десяти месяцев эта женщина посылала ей по почте пять долларов ежемесячно. Нет нужды называть ее имя. Он открыл ящик, положил туда банкноты и фотографии и закрыл его. - Однако эти вещи наводят на вопросы. Назовем женщину мисс Икс. Мистер Йигер явился в тот дом воскресным вечером около семи. Мисс Маги явилась в четверть десятого и застала его уже мертвым. Следует предположить, что мисс Перес видела, как некто пришел в промежутке, опознала его или ее, сделала вывод, что это лицо убило Йигера, пошла на более смелый и рискованный шантаж и сама была убита. В таком случае, раз она наверняка опознала бы мисс Икс, почему не предположить, что преступница - мисс Икс? Здравое допущение; однако твердо установлено, что вечером в среду мисс Икс находилась на многолюдном сборище до одиннадцати часов, тогда как мисс Перес ушла из кинотеатра на встречу с намеченной жертвой незадолго до девяти. Эйкен нетерпеливо махнул рукой: - Вы говорили, дело срочное, но что за срочность доказывать, что мисс Икс не замешана в убийстве? - Срочность еще о себе заявит, а без этого вступления не обойтись. Вот еще одно основание к тому, чтобы исключить не только мисс Икс, но и остальных: лицо, отправившееся туда в воскресенье вечером с пистолетом и намерением пустить его в ход, должно было знать, что не застанет в комнате никого, кроме Йигера. То, что справедливо в отношении мисс Икс, справедливо в отношении и всех прочих женщин, имевших ключи от дома и лифта. Во-первых, она не могла прийти по приглашению - приглашена была мисс Маги, а Йигер принимал по одной гостье зараз. Во-вторых, она не могла рассчитывать застать его одного в воскресный вечер, вернее, могла рассчитывать, что он будет один лишь в том случае, если ей было известно о приходе мисс Маги в девять. - Вульф повернул голову: - Мисс Маги, вы кому-нибудь говорили, что идете туда к девяти часам? - Нет, - пискнула она и, совладав с голосом, повторила: - Нет, не говорила. - В таком случае все прочие исключаются, как и мисс Икс. А теперь займемся вами, мадам, и очередной частью коллекции мисс Перес. Это - наброски карандашом, что она делала с женщин, которых видела в прихожей. - Он взял рисунки. - Исполнены не без таланта. Здесь тридцать один набросок, и на каждом поставлена дата. Мы с мистером Гудвином тщательно их изучили. Имеются по четыре портрета с трех женщин, по три - с пяти, по два - с одной и по одному - с двух. Вы одна из тех, с кого сделаны два портрета, и один набросок помечен восьмым мая. Это привело меня к подозрению, которое я обманом заставил вас подтвердить, что вы были там в воскресенье вечером. Не желаете взглянуть? - Нет, - сказала она, на этот раз слишком громко. Вульф отправил рисунки в ящик и вновь обратил взгляд на Джулию Маги: - В коллекции оказалось два ваших портрета, и это заставило решительно усомниться, будто вы могли убить мисс Перес за то, что та шантажировала вас разоблачением. В коллекции отсутствуют портреты лиц, которые были ей известны. Нет набросков с мистера Йигера и мисс Икс. Рисунки были всего лишь заметками на память. Весьма вероятно, что она сделала один или больше набросков с мисс Икс, но после того, как опознала ее по фотографиям в прессе, уничтожила эти наброски. Если б она вас опознала, если б ей стало известно ваше имя, она бы оставила у себя не портреты, но сам источник опознания, как поступила в случае с мисс Икс. И уж, конечно, не стала бы делать второй набросок, когда увидела вас в прихожей воскресным вечером. Эйкен фыркнул: - Нас не нужно убеждать в том, что мисс Маги не убивала девушку, как, впрочем, и Йигера. Вульф повернулся к нему: - Я объясняю каким путем пришел к своим выводам. Очевидно, мисс Перес составила и хранила в тайнике полный свод того, что выяснила про мистера Йигера и посетительниц верхней комнаты. Ей, несомненно, было известно имя лица, которое она увидела в прихожей между семью и девятью вечера в воскресенье, поскольку она смогла с ним связаться и угрожать разоблачением. Поэтому логично было предположить, что в ее коллекции имеется нечто, позволившее ей безошибочно установить личность убийцы. Он указал на бумаги. - Две газетные фотографии, казалось бы, подходят - жены мистера Йигера и его сына, как гласят подписи под иллюстрациями. Я их отбросил как не отвечающие требованиям. Лицо, явившееся туда воскресным вечером с оружием и застрелившее Йигера, должно располагать ключами, уметь ими пользоваться и знать, что мисс Маги намеревалась прийти в девять, - в противном случае оно не могло рассчитывать застать Йигера одного. Можно вообразить, что жена или сын удовлетворяют этим условиям, но это в высшей степени невероятно. Он взял последнюю бумажку. - Следуя такой аргументации, хотя бы чисто гипотетически, я в конце концов остался вот с этой журнальной фотографией, сделанной в зале отеля "Черчилль" на банкете Национальной ассоциации производителей пластмасс. Мистер Йигер перед микрофоном, в подписи перечислены те, кто находился на эстраде с ним вместе, и вы в том числе. Вам, разумеется, знакома эта фотография? - Да. Она висит у меня под стеклом в кабинете. - Прекрасно. - Вульф уронил фотографию на стол. - Тогда я задался вопросом: что, если именно вас увидела мисс Перес в прихожей тем воскресным вечером между семью и девятью? Что, если, имея эту фотографию в своей коллекции, она вас по ней опознала? Что, если позже, узнав, что Йигер был убит у себя наверху - она, должно быть, видела, как отец с матерью выносят тело, - она догадалась, что это вы его убили, решила заставить вас раскошелиться за молчание, как-то с вами связалась, назначила встречу и пришла на нее? Вы должны признать, что мне позволительно было поставить эти вопросы... Позволительно? - Да, - ответил Эйкен с презрением. - Вы не нуждаетесь в позволении, чтобы задавать бессмысленные вопросы. - Разумеется, в это все упиралось. Насколько бессмысленные? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было задать новые. Первый - могли у вас быть ключи? Второй - могли вы знать, что Йигер будет один в комнате? Третий - имелись ли у вас мотивы? Вульф поднял палец. - Первый. Вы могли позаимствовать ключи у мисс Маги, но тогда вам пришлось бы вернуть их до девяти, чтобы она сама могла подняться. Вот это действительно было бы бессмыслицей - возвращать одолженные ключи, чтобы она вошла, увидела труп Йигера и неизбежно сообразила, что убили его мл. Неразумно. - Уж не думаете ли вы, что я буду спокойно сидеть и слушать весь этот бред? - Думаю. Срочность о себе заявила, и вы это знаете. - Он поднял еще один палец. - Второй вопрос. Да. Вы могли знать, что Йигер будет один. Мисс Маги утверждает, что никому не говорила о встрече в девять, но если вам она сказала, то другого ответа и нельзя было ожидать. - Он поднял последний палец: - Третий вопрос, о мотивах. Когда я впервые им задался, мне еще ничего не было известно, но теперь я знаю. Вчера я навел кое-какие справки по телефону - уверяю вас, строго конфиденциально, - а вечером миссис Йигер, сидя в том самом кресле, где сидите вы, проговорила со мной целый час и все мне рассказала. С той минуты, как пять лет тому назад Йигер занял пост руководящего вице-президента, ваше главенствующее положение в корпорации оказалось под угрозой, а за последний год эта угроза превратилась в непосредственную и реальную. В лучшем случае вы могли рассчитывать стать председателем Совета директоров, отстраненным от реального руководства, но и это сомнительно. Десять с лишним лет вы распоряжались делами корпорации, так что не могли примириться с подобной перспективой. Опровергнуть это вам едва ли удастся - в положение дел посвящены многие. Вульф сложил пальцы и уронил руку на стол. - Но не мотивы больше всего меня беспокоили, когда двадцать четыре часа тому назад вы с мисс Маги уходили из этой комнаты, - до мотивов, как бы глубоко они ни лежали, можно добраться. Меня беспокоили ключи, и само собой напрашивалось предположение, что вы одолжили их у мисс Маги не в воскресенье, а за несколько дней до того, сделали дубликаты и вернули оригиналы хозяйке. Проверять это предположение не имело бы смысла, если о речь шла об обычных ключах, но цилиндровые замки - вещь особая, не так уж их много. Я решил попробовать. Вызвал трех человек, которые от случая к случаю мне помогают, вручил им эту фотографию и ключи, что вчера получил от мисс Маги. Фотография была распечатана, с ключей изготовлены дубликаты, оригиналы того и другого вернулись ко мне. Начали со слесарных мастерских, находящихся вблизи вашего дома и службы. Немногим более часа тому назад один из моих людей, мистер Саул Пензер, превратил предположение в доказанный факт, и я сразу же вам позвонил. В этом, разумеется, самая суть моего отчета. - Он нажал кнопку, укрепленную на столе. - Отсюда пошла вся срочность. Он бросил взгляд на дверь, которая открылась, пропустив Саула и Артура Уэнгера. Они подошли к столу Вульфа и стали лицом к Эйкену. - Это мистер Артур Уэнгер. Вы его узнали? - спросил Вульф Эйкена. Эйкен впился глазами в Уэнгера, потом перевел взгляд на Вульфа. - Нет, - ответил он, - в первый раз вижу. - Мистер Уэнгер, это мистер Бенедикт Эйкен. Вы его узнаете? Слесарь кивнул: - Я узнал его еще на фотографии. Он самый и есть. - Где и когда вы его видели раньше? - Как-то на прошлой неделе он пришел ко мне в мастерскую, принес пару ключей от цилиндровых замков и попросил сделать дубликаты. Я сделал их при нем. По-моему, это было в среду, но может, и в четверг. Он врет, что видит меня в первый раз. - Насколько вы в этом уверены? - На все сто процентов. Люди - они все равно что ключи: во многом похожи, но все разные. В лицах я не так силен, как в ключах, но все-таки разбираюсь. Гляжу на ключи, но и на лицо поглядеть не забываю. - Отличная привычка. Пока все, но буду вам признателен, сэр, если вы сможете задержаться еще на часок. - Я уже сказал, что смогу. - Знаю и весьма вам признателен. Саул тронул Уэнгера за руку, и они вышли. В прихожей они повернули налево в сторону кухни. Вскоре после звонка Саула Фриц затеял испечь им к ленчу пирог с курятиной и трюфелями, и тот уже подходил в духовке. Вульф откинулся на спинку кресла, прикрыл ладонями завитки подлокотников и произнес: - Мисс Маги, мистер Эйкен явно обречен. От мистера Йигера вы переметнулись на его сторону; теперь вам следует переметнуться на свою собственную. Вы попали в переплет, если его будут судить, вас привлекут в свидетели. Если вы покажете под присягой, что не давали ему ключей и не говорили, что в воскресенье придете в тот дом к девяти вечера, вы совершите клятвопреступление, и это можно будет доказать. Или того хуже - вам могут предъявить обвинение в соучастии в убийстве. Вы дали ему ключи, он обзавелся дубликатами и использовал их для того, чтобы проникнуть в дом и убить человека. Вы дали ему возможность проникнуть туда без риска, позаботившись о том, чтобы Йигер был один, для чего договорились прийти к нему на свидание в девять... - Я не договаривалась! - запротестовала она, и снова слишком громко. - Он всегда назначал на девять! А мистеру Эйкену я рассказала только потому... - Придержите язык! - Эйкен вскочил на ноги и оказался прямо перед ней. - Один раз он уже обвел вас вокруг пальца, сейчас пытается повторить. Мы уходим. Я ухожу, и вы уходите вместе со мной! Я встал. Если б она тоже встала, я бы загородил им выход, но она осталась в кресле, только откинула голову и взглянула на него снизу вверх. Такого безжалостного лица я еще не видел. - Вы дурак, - сказала она. Такого жестокого голоса я еще не слышал. - Неумелый старый дурак. Я подозревала, что вы его убили, но не хотела верить. Будь у вас хоть капля мозгов... да хватит вам на меня пялиться! Он стоял перед ней, и она передвинула кресло, чтобы видеть Вульфа. - Да, он брал у меня ключи. Объяснил, что хочет посмотреть на комнату. Продержал их два дня. И я сообщила ему, что пойду туда в воскресенье к девяти вечера. Я обещала держать его в курсе. В курсе! Я тоже была дурой. - Ее голос оставался таким же жестоким, но в нем появилась горечь. - И какой дурой, Господи! Вульф покачал головой. - Вы несправедливы к себе, мисс Маги, вы не дура. Скорее, скажем, гарпия или ламия [персонажи греческой мифологии; гарпии - птицы с женскими головами, ламия - фантастическое чудовище в образе женщины, пожирающее детей и пьющее их кровь]. Я вас не осуждаю, всего лишь классифицирую. Фу. - Он повернулся к Эйкену: - О том, что сделано, - все. Теперь - о том, что предстоит сделать. Эйкен снова сел в кресло, обитое красной кожей. Упершись кулаками в ляжки и сжав зубы, он всем своим видом давал понять, что еще на коне, хотя понимал, что побит. Зная, что воспоследует - Вульф продиктовал мне черновой текст письма, - я еще раньше вытащил "марли" из ящика, зарядил и сунул его в карман. Теперь я понял, что пистолет не понадобится, и сел. Вульф обратился к Эйкену: - Я в затруднительном положении. Проще и безопасней всего было бы позвонить в полицию мистеру Кремеру, чтобы они приехали вас забрать. Но по условиям, на которых вы наняли меня от имени возглавляемой вами корпорации, я обязан приложить все усилия для защиты репутации и интересов указанной корпорации и сохранить в тайне факты и информацию, способные нанести ущерб доброму имени и престижу корпорации, если законный долг гражданина и работающего по лицензии частного сыщика не потребует от меня их раскрытия. Цитирую дословно. Утаить тот факт, что президент корпорации убил ее руководящего вице-президента, разумеется, невозможно, тут не о чем говорить. Вы обречены. В свете улик, которыми я уже располагаю, и тех, что соберет полиция, ваше положение безнадежно. Он открыл ящик и вытащил отпечатанную на машинке страницу: - Но не допустить, чтобы публика узнала о существовании верхней комнаты и о том, что Йигер был с нею связан, - это возможно, и именно на этом вы настаивали, когда говорили со мной вечером во вторник. Сомневаюсь, чтобы теперь вас это особенно волновало, но меня волнует. Я хочу, если получится, выполнить то, что мне было поручено, и с этой целью подготовил проект документа, чтобы вы его подписали. Послушайте. Он взял со стола страницу и начал читать: "Я, Бенедикт Эйкен, пишу и подписываю это заявление после того, как Ниро Вульф доказал мне всю безнадежность попыток воспрепятствовать раскрытию совершенного мной злодеяния. Но я пишу по своей воле и желанию, не по принуждению Ниро Вульфа, а исключительно в силу обстоятельств. Вечером 8 мая 1960 года я убил Томаса Дж.Йигера выстрелом в голову. Я доставил его тело на Западную Восемьдесят вторую улицу в Манхэттене и опустил там в яму. В яме я нашел кусок брезента и накрыл его им, чтобы тело не обнаружили сразу. Я убил Томаса Дж.Йигера из опасения, что он вытеснит меня с поста президента "Континентальных пластмасс" и отстранит от реального руководства деятельностью корпорации. Поскольку на протяжении последних десяти лет я нес ответственность за развитие и успехи корпорации, я не мог примириться с подобной перспективой. Я считаю, что Йигер заслуживал смерти, не сожалею и не раскаиваюсь в содеянном." Вульф откинулся на спинку кресла. - Я исключил всяческое упоминание о Марии Перес, так как это не имеет прямого отношения к делу, потребовало бы долгих объяснений и нет опасности, что в ее убийстве обвинят невиновного. Со временем полиция приобщит ее дело к другим нераскрытым. Разумеется, вы вольны править текст - например, если пожелаете, можете отметить, что сожалеете или раскаиваетесь, я возражать не стану. Он поднял страницу: - Отпечатанное на машинке, это письмо, понятно, никуда не годится. Такой документ в любом случае должен быть написан собственноручно, дабы исключить сомнения в подлинности. Поэтому предлагаю вам переписать его на чистом листе, пометить число и поставить подпись. Прямо сейчас. Кроме того, напишите на конверте мой адрес и наклейте марку. Мистер Пензер поедет к почтовому ящику поблизости от вашего особняка и опустит письмо. После того, как он позвонит и доложит, что письмо отправлено, вы свободны поступать, как знаете. - Он повернул голову и взглянул на меня: - Не может так случиться, Арчи, что оно придет уже сегодня? - Нет, сэр. Завтра утром. Он повернулся к Эйкену: - Я, разумеется, не буду долго тянуть и свяжусь с полицией, скажем, в десять утра. - Он выпрямился. - Я получаю от этого явную выгоду - буду иметь право требовать от корпорации гонорар; но и для вас выгода не менее очевидна. Уж безусловно, это лучше альтернативного исхода: немедленного ареста и заключения, привлечения к суду за убийство, точнее, за два убийства, обнародования данных о той комнате и усилий - ваших собственных и ваших коллег - не допустить как раз обнародования; тяжелого судебного процесса и вероятного смертного приговора. Но даже если вам и сохранят жизнь, долгие годы тюрьмы в вашем возрасте не сулят ничего хорошего. Я всего лишь... - Заткнитесь! - оборвал Эйкен. Вульф заткнулся. Я подивился на Эйкена: неужели он и вправду посмел, в его-то положении, подумать, будто сможет вывернуться? Его лицо мне все сказало. Он оборвал Вульфа не от смелости - от нервов, которые были натянуты до предела. Нужно отдать ему должное: он не увиливал и не пытался взять на жалость. Он даже не торговался, вымаливая лишний день или хотя бы час. Он ничего не сказал - просто протянул руку ладонью вверх. Я встал, взял страницу и вручил ему, потом достал чистый лист бумаги с конвертом и тоже отдал ему. Ручка у него была своя, он извлек ее из кармана. Недрогнувшей рукой он положил лист на столик, что стоял рядом, но, когда взялся за ручку, пальцы у него задрожали. Он замер на десять секунд, снова поднес перо к бумаге, и на этот раз рука не подвела. Вульф глянул на Джулию Маги и произнес голосом таким же жестким, каким до этого говорила она: - Ваше присутствие больше не требуется. Ступайте. Она попробовала было возражать, но он обрезал: - Нет. Я привык к мерзости, но от вас мне тошно. Убирайтесь. Живо! Она поднялась и ушла. Эйкен, согнувшись над столиком и закусив губу, все писал; он, вероятно, не слышал Вульфа и не обратил внимания на ее уход. Не сомневаюсь, что на его месте я бы вел себя точно так же. 17 В 9:04 утра в субботу я позвонил Вульфу в оранжерею по внутреннему телефону и сообщил: - Пришло. Я вскрыл. Звонить Кремеру? - Нет. Известий не поступало? - Нет. В 9:52 утра в субботу я снова позвонил в оранжерею и доложил Вульфу: - Только что звонил Лон Коэн. С час назад горничная в доме Бенедикта Эйкена нашла его тело на полу спальни. Он пустил себе пулю в рот. Пистолет тоже валялся на полу. Подробности тоже пока неизвестны. Звонить Кремеру? - Да. В одиннадцать. - Обязательно. Если я в придачу звякну Лону, он этого не забудет. Есть основания ему не звонить? - Нет. Содержание, не сам текст. - Слушаюсь. В 11:08 утра в субботу инспектор Кремер, сидящий в красном кожаном кресле, поднял глаза от бумаги, что держал в руке, и прорычал на Вульфа: - Это вы написали. Вульф - он сидел за своим письменным столом - покачал головой: - Не мой почерк. - Еще бы. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вот это словечко, "злодеяние", да и другие обороты. Вы нарочно составили письмо в таких выражен