е слыша больше разговоров на эту тему, Элен уверила себя, что те, кто искал авторов загадочного преступления, скорее всего, потеряли ее след. Она не имела ни малейшего представления о том, что происходило буквально в нескольких метрах от нее в этом странном и сложном мире цирка. Она старалась держаться ото всех в стороне, и коллеги-артисты не имели никакой возможности рассказать ей о директорских переживаниях, о появлении Жюва и присутствии Фантомаса, словом, обо всем том, что знали уже все. Впрочем, совершенно спокойной Элен не была. Ее сердце не покидала тревога. Вот уже две недели, как она не имела вестей от Фандора. Напрасно Элен читала французские газеты, выискивая хоть какую-нибудь информацию о милом ее сердцу журналисте! Напасть на его след ей никак не удавалось. Наездницу сильно встревожила весть о трагической и странной смерти супругов Рикаров. Но ни одному слову официального сообщения она не поверила и теперь дрожала от страшного предположения, что к их гибели в определенной мере причастен Фантомас. Фантомас! Отныне всякий раз, когда Элен произносила это страшное, кровавое имя, сердце ее наполнялось гневом. Пылкая девушка испытывала глубочайшую ненависть к злодею! Не оттого ли, что хотя Фантомас был ее отцом, своими поступками и преступлениями он вызвал в своем ребенке такое отвращение, что голос крови был не в силах заглушить в его душе упреки и ненависть? А может, произошло нечто неожиданное, заставившее резко изменить прежние взгляды, чувства и мысли? Внезапно покидая Фандора, девушка заявила ему: - Я уезжаю в Натал, чтобы привезти оттуда все необходимое для нашего будущего счастья... Увы! Осуществлению этого намерения помешали некоторые весьма трагические события. Элен оказалась вовлеченной в цепь не зависевших от нее событий, из которых, правда, она могла бы вырваться - захоти этого по-настоящему. С тех пор, как Элен превратилась в мадемуазель Могадор, наездницу из труппы Барзюма, она, казалось, была вполне довольна своей судьбой и вовсе не собиралась ее менять, хотя несомненно могла бы разорвать контракт и уехать в Натал. Забастовка моряков закончилась несколько дней назад. Но Элен оставалась на месте, и было не похоже, что у нее появилось желание пуститься в плавание до Кейптауна. Девушка совершенно не подозревала, что Фандор вот уже несколько суток плыл в неблизкую Южную Африку. Что же удерживало ее в цирке? Она даже не догадывалась, что кое-кто заметил ее сильную и загадочную привязанность к одному человеку и что эти "кое-кто" были Жювом и Фантомасом, от которых не ускользнули ее продолжительные беседы с Жераром... Но эти двое не знали, какова была тема сих интригующих тет-а-тетов. После каждой встречи с Жераром Элен казалось, что в ней воскресает надежда, и она уходила от него взволнованной, но и одновременно ободренной, даже счастливой! В тот вечер, облачившись в амазонку, она сидела в своей уборной, ожидая выхода, как вдруг появился Жерар. Увидев его, она сразу поняла, что произошло нечто ужасное. Дрессировщик едва переводил дыхание, его лицо было мертвенно-бледным, по лбу струился пот. Спрыгнув с крыши, после встречи с тем, кого он принял за Фантомаса, Жерар опрометью побежал в цирк. Ему уже надо было выводить своих хищников, но, упросив режиссера сделать перестановку в программе и получив таким образом десять свободных минут, он поспешил к Элен. - Фантомас здесь! - выпалил он прерывающимся от волнения голосом. - Я только что с ним разговаривал. Элен, будьте осторожны! Оставив девушку наедине с этой ошеломительной вестью, дрессировщик помчался к зверям. Неожиданная новость повергла девушку в глубокое оцепенение. Лицо ее страшно побледнело, но кулаки гневно сжались. Природная энергия помогла Элен выйти из состояния подавленности, и, нервно сжав хлыст, наездница произнесла с вызовом: - Ну, что ж... Рано или поздно это... Ее прервал стук в дверь. - Войдите! - крикнула Элен. Вошла костюмерша, старая американка по имени Нелли. Несмотря на волнение, при виде ее Элен едва не рассмеялась. Старушка появилась с охапкой цветов, которые, вздохнув, бросила на одноногий столик, стоявший посреди комнаты. - Ах, мадемуазель Могадор! - воскликнула она. - Решительно, вы сведете с ума всех кавалеров этого города. Сразу трое сейчас сунули мне в руки цветы и просили передать вам. И все трое просят позволения выразить лично свое восхищение вашим искусством. Что я могу им сказать? Старая костюмерша была привычна к происшествиям такого рода. Уже не раз ей приходилось передавать волокитам ответы, лишавшие их всякой надежды. Элен и из осторожности, и заботясь о своей репутации, не принимала подобных визитеров, которыми двигали весьма однозначные намерения. Потому-то славная Нелли так удивилась, когда наездница смело и игриво заявила: - Ну так что ж, дорогая Нелли, пусть первый из них войдет, а вы будьте готовы по моему сигналу впустить следующего! Бросив взгляд на украшавшее ее уборную зеркало, Элен улыбнулась сама себе; в самом деле, она выглядела очень элегантно в этой облегающей амазонке, в этом каштановом парике, скрывавшем ее собственные светлые волосы и подчеркивавшем белизну лица и голубизну глаз, одновременно придавая им энергичность и нежность. Но улыбка ее вдруг превратилась в тревожный оскал. В зеркале она увидала того, кого вводила Нелли. Это был изящно одетый мужчина в смокинге с цветком в бутоньерке. У него было тщательно выбритое лицо, энергичный подбородок и незабываемый взгляд. Никаких сомнений у Элен не было относительно этого человека. Повернувшись к нему и пристально глядя в глаза, она медленно проговорила: - Фантомас, вы здесь? Это был, действительно, Гений зла. Он предстал перед девушкой без маски, без парика - таким, каким был... великолепным в своей дерзости и невозмутимости. Фантомас низко поклонился: - Да... как видишь. Он таинственно улыбнулся и, пытаясь взять руку наездницы, добавил: - Разреши, дитя мое, поцеловать твою ручку. Но тут бандит сделал шаг назад. Элен, его дочь Элен в ужасе отшатнулась от него. В ее лице не было ни кровинки, но в глазах сверкали молнии! - Как вы осмелились сюда явиться? - спросила она. - Соблаговолите немедленно выйти вон! От такого приема, несмотря на все свое хладнокровие и постоянную готовность к неожиданностям, Фантомас несколько секунд стоял, будто оглушенный. Как? Неужели родная дочь встречает его столь высокомерно и гонит прочь? Да, конечно, бандит и раньше знал, - а его, пусть жестокое, сердце чувствовало! - что Элен с отвращением относилась к его образу жизни, к преступлениям! Но еще никогда она не была с ним так холодна и жестока! Фантомас догадывался и чувствовал, что между ними образовалась глубокая пропасть. Но он никак не мог понять, почему так вдруг? Но, хотя он и был глубоко огорчен, некое ядовитое любопытство не давало ему покоя. - Элен, - ласково проговорил он, - что значит этот прием? Почему вы меня так третируете? Девушка как будто одеревенела. Она стояла, опустив глаза, не желая видеть Фантомаса. Наездница казалась совершенно спокойной. Но тот, кто заметил бы нервное подрагивание век и рук, понял бы, что вид девушки не соответствовал ее внутреннему состоянию. Она сказала в ответ: - Ступайте вон! Я не могу вас видеть без содрогания! Уходите! Живо! Фантомас был не из тех, кого можно было выгнать таким образом. Он спокойно уселся в кресло и спросил: - Элен, твое поведение требует объяснений. Я хочу знать, почему ты так жестока с отцом. Надеюсь, ты не забыла, что я твой отец? Девушка процедила сквозь зубы: - Убирайтесь прочь, презренный негодяй! "Как справиться с этим упрямым нежеланием дочери разговаривать?" - думал Фантомас. Тут в голову ему пришла мысль, достойная самого Макиавелли. И, утверждая ложное, чтобы узнать истину, надеясь, что ложь заставит Элен разговаривать более откровенно, он притворно произнес: - Ты обижаешься на меня за то, что мне пришлось убрать Фандора? Увы! Я не мог поступить иначе, я был в состоянии законной самозащиты. Не успел он произнести последнее слово, как произошло нечто такое, отчего никого не боявшееся чудовище само задрожало всем телом! Элен, словно фурия, кинулась на Фантомаса и, взяв со столика револьвер, приставила его дуло к груди бандита. - Убийца! Убийца! - кричала она. - Вы убили... убили Фандора! И, отбросив хлыст, левой рукой схватила Фантомаса за горло и стала его душить. Бандит задыхался, но даже и не думал сопротивляться - все происходящее казалось ему фантастическим, невероятным! Наконец он опомнился, и ему сделалось страшно при виде этой бешеной реакции Элен. Но испугался он не риска быть убитым, а того, что она в отчаянии могла покончить и с собой. Оторвав от себя руки Элен, Фантомас сказал умоляющим тоном: - Прости, Элен... Я плохо пошутил... Фандор жив и свободен. Я даже пальцем его не тронул. Я же тебе обещал... И ты знаешь, что я выполняю обещания, данные дочери. Сдвинув брови, девушка хмуро спросила: - Что с Фандором? Я хочу знать правду. Вид девушки был так трагичен, что Гений зла, перед которым трепетали все, виноватым голосом напроказившего школьника и тоном обвиняемого, умоляющего судью, пролепетал: - Фандор уехал в Натал. Он думает, что ты там. В маленькой комнатке, где разыгралась эта трагическая сцена, раздался крик отчаяния и вместе с тем радости. - Слава Богу! - кричала Элен. - Так вот почему я ничего от него не получаю! Фантомас же, надеясь, что этим признанием милость дочери завоевана, поспешно заговорил: - Элен, умоляю тебя. Теперь, когда я сказал правду, объясни, почему ты так ко мне относишься, откуда вдруг такая ненависть?.. Что ты делаешь в этом цирке? Что произошло в Антверпене? Я хочу знать все. Слышишь? Все... Вместо ответа девушка лишь загадочно улыбнулась. Она нажала на кнопку звонка, и, в соответствии с полученными указаниями, Нелли ввела в уборную чрезвычайно элегантно одетого молодого человека лет двадцати пяти, который, не замечая присутствия третьего лица (Фантомас встал в угол комнаты), весь сияя, подошел к девушке. - Высокоуважаемая мадемуазель Могадор, - проговорил он с победоносным видом, - у меня есть все основания полагать, что никогда не следует отчаиваться. Увы! Ради вас, кого я так люблю, мне пришлось пройти через самые немыслимые испытания. Но это уже не имеет значения! Я победил вашу строгость и теперь вижу свое будущее усеянным розами, поскольку вы соблаговолили принять те, что я вам преподнес... И, желая подчеркнуть свою шутку, которую он сам находил весьма остроумной, молодой человек указал на букет посланных им девушке цветов, лежавших на столе среди других. Белая как мел Элен слушала глупые словоизлияния молодца, который, естественно, совершенно не подозревал, чему он был обязан таким приемом. У него и в мыслях не было, что сегодня вечером Элен его приняла всего лишь для того, чтобы положить конец нежелательной беседе с Фантомасом. Но если появление хлыща не очень удивило Элен, оно крайне возмутило бандита. Фантомас узнал этого типа с первого взгляда и очень удивился, увидев его в элегантном костюме, с манерами светского человека. Когда-то, возвращаясь из Спа с Соней Данидофф, он велел арестовать этого щеголя, но потом - все еще в образе Барзюма - освободил из тюрьмы. Молодец был Леопольдом! Тем хулиганом, который вел машину! Леопольдом, представляя которого, старая Нелли торжественно назвала "господином бароном". Предпочитая беседовать с девушкой без свидетелей, Леопольд бросил недовольный взгляд в сторону Фантомаса и, приняв человека, которого ему не представили, за лицо малозначительное, продолжил свой монолог: - Железо куют, пока оно горячо. Такая блестящая наездница, как вы, мадемуазель, должна любить, чтобы ее дела шли как можно лучше... Вот что я хотел бы вам предложить. Сегодня вечером я чувствую себя в отличном настроении и приглашаю вас отужинать вместе после представления. Слышавший все это Фантомас побелел от гнева и едва устоял перед инстинктивной потребностью подойти к нахалу, позволявшему в таком тоне разговаривать с его дочерью, и надавать пощечин! Но Элен не казалась слишком оскорбленной предложением барона, которого несколько дней назад отстегала хлыстом. Она ничего не ответила и только улыбнулась тонкой и неопределенной улыбкой, загадочно застывшей на ее губах. Девушка позвонила. Дверь уборной открылась в третий раз, и послышался громкий стук сабли и звон шпор. В комнату боком вошел кирасирский капитан, весь затянутый в белый с золотом мундир. Он сделал несколько нетвердых шагов и, подняв руку на высоту бровей, по-уставному приветствовал девушку. Проделав все это, капитан заговорил на ужасном английском языке: - Мисс, вы есть замечательная наездница и очень красивая женщина. Мои товарищи, капитаны-холостяки третьего кирасирского полка, поручили мне пригласить вас, мисс, на небольшой дружеский праздник, отмечаемый у одного из нас. Будет много шампанского и артистов городского театра. И он завершил приглашение громким смехом, не переставая с наивным удовольствием принюхиваться своим красным носом к пьянящему аромату девичьей комнаты. Элен присела в церемонном книксене перед офицером: - Благодарю вас, господин капитан. Вы очень, очень любезны... Лукаво взглянув на барона Леопольда, гневно взиравшего на огромного кирасира, она сказала ему по-французски: - У меня только одно затруднение: кого из вас троих выбрать? Проходивший в это время по коридору режиссер прокричал: - Мадемуазель Могадор, на выход! Через три минуты! Элен разразилась саркастическим смехом умалишенной. И, выскочив из своей комнаты, размахивая хлыстом, бросив револьвер, который все еще держала за спиной, прокричала: - До скорой встречи, господа! Ждите ответа! И побежала в конюшню, где ее нетерпеливо ждала лошадь. Леопольд бросился следом за наездницей. Громадный кирасир поспешил за ним, но без особого успеха. Когда исчезли эти два шута, над которыми, как он понял, Элен просто смеялась, Фантомас остался один. Однако бандит был в растерянности. Он отдавал себе отчет в том, что Элен разрешила этим господам войти к ней только затем, чтобы избежать разговора, которого он так желал. То была одна из тех женских уловок, против которых у мужчин средств нет. Подавленный и разбитый, Фантомас тоже покинул тесную уборную, где ему пришлось пережить столь странные минуты. Фантомас вышел из цирка, на территории которого он не мог больше оставаться из-за риска наткнуться на Жюва, шедшего, как он уже понял из слов Сони Данидофф, по его следам. Фантомас ощущал настоятельную потребность остаться одному и спокойно поразмышлять. Глава 23 ГНУСНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ В тот момент, когда фактически изгнанный дочерью Фантомас выходил из ее артистической, его вид был еще вполне светским, и рассеянная улыбка блуждала на его лице. Однако что-то надломилось в нем, и он сейчас испытывал жуткую тоску, невыносимую усталость... Тот, кто ни перед кем и ни перед чем не дрожал, сейчас переживал страх... Нет, не перед людьми, а перед Судьбой. Впервые в жизни Фантомас страдал. Впервые за все свое существование он готов был просить милосердия. Им овладело не известное доселе желание умолять о помощи какое-нибудь высшее всепрощающее божество. - Элен меня выгнала! - говорил он. - У нее нет ко мне ни любви, ни нежности... Ах, Элен, Элен... Рыдание прервало ход его мыслей. Но он снова взял себя в руки. Этот наделенный энергичным, непреклонным и сильным характером человек, перед которым в страхе трепетал весь мир, снова нашел в себе гордость и волю, пытаясь - хотя бы внешне! - быть бесстрастным и холодным. Было уже около часа ночи. Черные облака загромождали низкое небо. Порывы ветра, налетевшие вместе с грозой, свистели в вершинах мощных тополей. На Фантомасе был фрак, а поверх - легкое пальто. Бандит расстегнулся, подставив горящий лоб свежему ветру. Его знобило. Сердце лихорадочно стучало. В голове - чудилось ему - каталось какое-то тяжкое ядро, безжалостно крушившее все его существо. - Элен меня прогнала, - повторял он. - Элен нарочно все так устроила, чтобы не оставаться со мной наедине... И безжалостно, как бы самому себе нанося беспощадный удар ножом, Фантомас признал страшную правду, которой так боялся: - Элен меня ненавидит! Эта мысль причинила ему ужасную боль, Фантомас любил свою дочь превыше всего на свете и среди немыслимых злодеяний, совершаемых ежедневно, сохранял в своем сердце единственный чистый уголок нежности, полностью отданный дочери. Теперь же он должен был признать, что она его ненавидела, презирала, как презирал его весь мир. - Она меня ненавидит! Ненавидит! Искавший одиночество Фантомас размашистыми шагами удалялся от цирковых построек. Ему сделалось душно, он задыхался и в то же время инстинктивно чувствовал потребность в движении, в действии, чтобы физической усталостью подавить в себе эту страшную мысль. Фантомас вышел в поле. Нагнув голову, он шел вперед, разрывая своим сильным телом грозовую ночь и, казалось, был готов снова на самые страшные безумства. Вдруг он остановился. - Элен еще никогда, - медленно проговорил он, - еще никогда не обращалась со мной так, как сегодня... Что ж, я ей покажу... Она узнает такое... Фантомас еще не знал, что именно он сделает. Слезы текли по его щекам, жгучие слезы, оставлявшие на коже огненный след. - Мне страшно! Страшно! - шептал Гений зла, в отчаянии заламывая руки. - Мне страшно от того, что я узнал! Чего же боялся неуловимый злодей? Какую новую страшную мысль родил его ум? Какое адское подозрение терзало его душу? Этот человек, который всего минуту назад был слаб и разбит, как все страждущие, снова сделался бесстрастным и дерзким, готовым бросить вызов самой Судьбе! - Я узнаю, - шептал Фантомас, - узнаю, почему Элен говорила со мной с таким отвращением. Фантомас зашагал дальше. Но не в сторону поля, а обратно, к просторной площади, на которой находился цирк. Но когда подошел к шапито, увидел, что жизнь здесь уже замерла. Сжав кулаки и бормоча проклятия, он бродил вокруг огромного балагана и вдруг незаметно скользнул под помост в зале для представлений. Он кого-то искал? Возможно... Только одна фраза временами слетала с его перекошенных и до крови искусанных губ: - Узнаю... все равно узнаю... Безрезультатно облазив весь цирк и заметив, что ночные сторожа его вот-вот обнаружат, преследуемый грозным рычанием собак, привязанных на расстоянии друг от друга, Фантомас вынужден был уйти. Он направился в соседний лесок, где среди зарослей его ждала мощная гоночная машина с потушенными фарами. Бандит сбросил свое узкое элегантное пальто, вынул из бутоньерки гардению, снял пластрон, блеснувший в ночи девственной белизной, и сел за руль. Он не стал зажигать фары, а лишь включил два подфарника, которые, не привлекая внимания посторонних, достаточно освещали дорогу. С легким рокотом дорогого мотора машина сначала подалась назад, потом выехала на дорогу и свернула. В это мгновение можно было сказать, что Фантомас, будто новый сказочный кентавр, составлял со своей машиной единый организм. Создавалось впечатление, что он не правил своей машиной, а только отдавал ей приказания. Изящный и быстрый стальной зверь слушался его беспрекословно. И когда на всей скорости автомобиль вонзился в темноту, он походил на чудесное животное, несшее на себе фантастического всадника в черных одеждах, который плакал и смеялся, крича ветру, ночи и дороге свою нестерпимую боль. Однако эта бешеная езда длилась недолго. Как всадник натягивает удила скачущему во весь опор коню и внезапно останавливает его, чтобы легко соскочить на землю, так Фантомас, резко нажав на тормоза, остановил полет своего автомобиля, еще промчавшегося вперед на невращающихся колесах и послушно застывшего у обочины. Бандит вышел из машины и огляделся. - Кажется, здесь, - тихо сказал он. - Вон поезд. Он должен быть где-то там... Я заставлю его сказать все, черт возьми! Взгляд Фантомаса был ужасен. Бандит находился возле товарного вокзала, где стоял поезд Барзюма. Вдруг он прервал свой монолог. "Кто-то идет, - подумал он. - Спрячемся". Но прятаться было негде. Насколько хватало глаз, была видна только голая насыпь, прочерченная рельсами. Вдали чернела расплывчатая масса специального поезда, кое-где освещенного огнями. "Что делать?" - думал Фантомас. Решать надо было быстро: шаги все приближались, и его вот-вот могли обнаружить. А бандит вовсе не хотел, чтобы его увидели. Фантомас распластался на земле и, превратившись в едва различимое пятно, слился с мраком ночи. Действие трагедии стало разворачиваться стремительно. Приближавшийся человек, конечно, не подозревал, что дорога его ведет к Фантомасу, находившемуся уже всего в нескольких метрах. Он шагал уверенно, спокойно, засунув руки в карманы и насвистывая чардаш. Сначала Фантомас увидел лишь какой-то силуэт, затем разглядел всю фигуру, и вдруг его взгляд упал на ноги прохожего. - Сапоги, - прошептал бандит. - Он тоже носит сапоги. Неужели... Фантомас задрожал, как в лихорадке. Его волнение усилилось еще больше, когда ничего не подозревавший человек остановился, чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете. Крошечный язычок пламени на какое-то мгновение осветил его лицо! Фантомас вскочил. Он возник из ночи так неожиданно, что прохожий, полагавший, что вокруг никого не было, от растерянности уронил спичку. Мрак снова все поглотил. - Кто здесь? - крикнул человек. Фантомас начал молча приближаться. - Эй! Кто здесь? - повторил свой вопрос человек. Фантомас подходил все ближе и ближе. - Отвечайте! Или будет хуже! Предупреждаю! - кричал незнакомец. Это уже была явная угроза. Фантомас только рассмеялся. Тогда в третий раз раздался голос прохожего: - Человек или дьявол - все равно! Иди сюда! Я погляжу тебе в лицо при свете! Что ты делаешь здесь, около поезда? На этот раз Фантомас ответил: - Жерар, это я, Фантомас... Я жду тебя... Это, в самом деле, был укротитель, которого бандит разыскивал с самого наступления ночи. Услышав голос Фантомаса, Жерар вздрогнул: - Как? Это вы... опять? Это уже слишком, Фантомас! Но в это мгновение Гений зла положил руку на плечо дрессировщика. - Молчать и не двигаться! - приказал он. - У меня к тебе серьезный разговор. Пошли. - Никуда я не пойду, - запротестовал Жерар. - Я же тебе сказал, Фантомас, что стал честным человеком и не хочу иметь с тобой никаких дел. Лежавшая на плече рука Фантомаса дрогнула... Жерар повторил: - Иди отсюда, Фантомас. Я твой бывший компаньон, и мне не хотелось бы тебя закладывать... Я тебе уже говорил это... Всего несколько часов назад, сегодня... Звук застрял в горле укротителя. Фантомас отпустил его плечо и, молниеносным движением схватив за горло, стал медленно и безжалостно душить. - Ты пойдешь со мной, - хрипел бандит. - Пойдешь. Я хочу все знать... Слышишь? Все! Лицо Жерара посинело. Глаза вылезли из орбит. Теряя сознание, он рухнул на землю. Тогда, подняв ногу, Фантомас вдавил каблук в лицо несчастного. - Падаль, - прохрипел бандит. - Как я тебя ненавижу... за эту ненависть ко мне, которую ты породил в... Еще долго и явно с удовольствием, Фантомас бил ногами дрессировщика. - Дурак! - наконец остановившись, проговорил бандит. - Потерял сознание. Властитель ночи наклонился над своей жертвой и, обхватив безжизненное тело, взвалил его себе на спину и побежал к машине, явно не ощущая тяжести ноши. Сбросив Жерара на сиденье, он нажал на стартер и бешеная гонка в ночи продолжилась. Через час машина катилась уже в совершенно пустом поле. Фантомас, которого, видимо, преследовали ужасные мысли, вдруг расхохотался. Дьявольский смех длился несколько секунд. Затем голосом, от которого затрепетали бы самые бесстрашные сердца, бандит проговорил: - Теперь я все узнаю... все! Он остановил машину, вышел, зажег фары и, заметив, что его ботинки и брюки в крови, презрительно пожал плечами и безразличным тоном сказал: - Пожалуй, я бил сильнее, чем полагал. Затем он подошел к заднему сиденью, на котором лежал Жерар: - Он все еще не пришел в себя. Тем хуже... Сейчас мы его приведем в чувство. И, как припев страшной песни, стал повторять: - Он у нас заговорит. Я хочу все знать... все... все... Фантомас бросил на дорогу тело укротителя. Тот не подавал никаких признаков жизни. Тогда бандит нагнулся над багажником, достал канистру, облил ноги Жерара бензином, чиркнул спичкой и кинул ее на несчастного. Жуткая боль пронзила дрессировщика. Мучительный стон и страшный вопль исторглись из его груди: - На помощь! Помогите! Но Фантомас уже набросил покрывало на тело несчастного. Сначала подвергнув жизнь дрессировщика опасности, теперь, рискуя своей, он ее спасал. Огонь погас, но Жерар все еще корчился от боли, катаясь по земле. Не обращая внимания на жалобы и стоны и даже не осознавая всего ужаса содеянного, Фантомас схватил Жерара за плечи, оттащил к краю дороги, прислонил к дереву и расстегнул воротничок на шее умирающего. И все время, пока он занимался Жераром, Фантомас не переставал его спрашивать, задыхаясь так же, как и он: - Жерар, ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? Ты можешь мне отвечать? - Фантомас, - наконец прохрипел тот. - Зачем ты меня мучаешь? Что я тебе сделал? Вчера ты мне говорил... Встав на колени, Фантомас почти вплотную приблизил свое бледное и залитое потом лицо к изуродованному лицу несчастного. Глаза его горели страшной ненавистью. Бандит был вне себя. - Молчи, Жерар! - ответил он. - Вчера ты видел не меня... Я с тобой не разговаривал! Но сейчас это не имеет значения для тебя. Ты умрешь, Жерар. Но прежде ты должен мне сказать всю правду... Слышишь? Услыхав ответ Фантомаса, несчастный, похоже, немного пришел в сознание. Понимал ли он, что от него требовал Фантомас? Знал ли он, что так страстно желал узнать Гений зла? Догадывался ли он, на что намекал злоумышленник? Несомненно. Огромным усилием воли Жерар попытался придать твердость своему голосу. - Фантомас, - произнес он, - никогда я не скажу тебе правды. Ты никогда не узнаешь того, что так тебе хочется узнать. - Тогда ты умрешь, - прохрипел бандит. - Пусть! - Ты умрешь в жутких муках. - Невозможно страдать больше, чем я уже страдаю, - с бледной улыбкой на лице ответил умирающий. - Впрочем, может, этим я искуплю свою вину... Наклонившись над тем, кого он убивал, вперя в него безумный взгляд, Фантомас, казалось, хотел проникнуть в мозг Жерара. Эта жуткая сцена продолжалась несколько секунд. - Жерар! - воскликнул бандит. - Ты должен говорить! Ты не имеешь права унести с собой тайну... Только ты ее знаешь... Сжалься надо мной... Гляди - я тебя прошу, умоляю! Жерар, вспомни Натал... Ты мне был товарищем... Ты меня узнаешь? Глаза несчастного постепенно стекленели, губы синели, нос заострялся. Приближалась агония. - Жерар! Жерар! - хрипел Фантомас. - Говори же... Едва слышным голосом укротитель пролепетал: - Фантомас, я знаю, что тебе хочется узнать. Но я также знаю, что не должен тебе этого говорить, потому что ты безжалостен. Вот ты говоришь о степях Натала, моей родины. Если бы ты знал, как ясно я вижу в эту минуту себя в детстве! Фантомас, ты был моим злым гением! Это ты сделал из меня то, что я представляю собой сейчас: бывший каторжник, вынужденный скрываться изгой! Фантомас! Вот моя месть: ты ничего не узнаешь! Я тебе ничего не скажу! Фантомас так низко наклонился к несчастному, что едва не касался его лица. - Нет! - зарычал он. - Ты заговоришь! Не сомневайся, Жерар... Я вырву у тебя эту правду... Это еще не все твои мучения... Лучше выкладывай свою тайну... Ну! Говори же! Но тот потерял сознание снова. Слышал ли он еще Гения зла? Понимал ли его безумные заклинания? Фантомас в отчаянии заломил руки. - Я не хочу, чтобы ты умер, не рассказав! - кричал он, тряся умиравшего и хлеща его по лицу. - Э, нет! Ты еще помучаешься! Ты заговоришь! Жерар захрипел. Хрип то утихал, то становился громче и громче, наполняя собою ночь. - Говори! Говори же! - приказывал Фантомас тому, кто уже практически был трупом... Гений зла, ужасный мучитель достал из кармана нож и вонзил его в руку умиравшего. - Говори! Или я подожгу тебя снова! Ну давай! Говори! Возвращенный в сознание нестерпимой болью, причиненной ранами от кинжала, Жерар взмолился: - Хозяин! Пожалей! Прости! Не мучай! - Говори! Но губы умиравшего снова сомкнулись. Тогда Фантомас поднялся, взял канистру и еще раз облил его ноги бензином. - Сейчас ты умрешь, - произнес безжалостно бандит, снова обращаясь к дрессировщику. - Но можешь избавить себя от новых мучений... Ну? Будешь говорить? - Нет. - Тогда пеняй на себя. И он зажег спичку. В тот самый момент, когда Фантомас сделал вид, что собирается поджечь горючую жидкость, вне себя от боли, Жерар позвал бандита. От страха голос умиравшего, казалось, стал тверже, и Жерар отчетливо произнес: - Фантомас! Не надо! Я все скажу... Гений зла склонился над своей жертвой. - На! Понюхай! - сказал бандит и поднес к носу умиравшего пузырек с едко пахнувшей солью. Затем он приподнял Жерара, посадил поудобнее и с дрожью в голосе попросил: - Говори же! Говори! Жерар спросил, с трудом выговаривая слова: - Разве не с тобой я разговаривал на крыше вагона? Разве не ты хотел отобрать у меня банкноты? - Забудь, - прервал его бандит. - Какое это теперь имеет значение! Нет, это был не я... Продолжай! Говори! И Фантомас умоляюще сложил руки. - Говори же скорей! Сейчас ты умрешь и тогда все пропало... В это мгновение глаза Жерара закрылись. Муки его были страшными. Ноги невыносимо жгло. Кровь сочилась из многочисленных ран. Все это истощило его силы. Жерар с трудом собрался с мыслями. Он был между жизнью и смертью. - Фантомас, - пролепетал он. - Я скажу тебе то, что ты хотел узнать, но поклянись... На мгновение Жерар замолчал. Болезненная судорога перекосила его лицо. Успеет ли он сказать прежде, чем умрет? Фантомас склонился к его губам. На лице умиравшего появилось нечто похожее на успокоение. Вероятно, боль на время утихла. Едва владея языком, дрессировщик произнес несколько фраз. Его голос был так слаб, что бандиту пришлось сильно напрягаться, чтобы разобрать этот лепет. Гений зла слушал рассказ бывшего каторжника Жерара, и лицо его все больше и больше бледнело. Фантомаса трясло, как в лихорадке. Как и укротитель, он страдал... и страдал жутко... Если Жерар мучился от боли физической, то Фантомаса терзали муки душевные. На одном дыхании умиравший рассказал бандиту то, что так сильно ему хотелось узнать. Чтобы закончить рассказ, он собрал все оставшиеся силы. Последние слова его были почти неразличимы. Это была просьба: - Фантомас, я тебе все сказал... Дай мне спокойно умереть. Гений зла поднялся. - Нет! - сказал он, дрожа, как от невыносимой боли. - Нет! Тебе еще рано умирать... Мне нужны доказательства того, что ты мне сейчас рассказал. Бандит извлек из кармана блокнот и, протянув несчастному Жерару листок бумаги, силой вставил ему в руку авторучку. - Напиши! - приказал он. - Напиши все это. - Не могу. - Пиши, или я снова буду тебя мучить. Фантомас тряхнул свою жертву за плечи, как бы стимулируя его последние силы. Белой обескровленной рукой укротитель написал всего несколько слов, сделав для этого невероятное усилие воли. Начались предсмертные конвульсии. Глаза Жерара закатились. Рот перекосило... Кровавая слюна потекла изо рта... Жерар захрипел. - Боже мой! - застонал Фантомас. - Он ничего не сможет написать! Фантомас наклонился над листком бумаги, на котором Жерар криво написал: "Я признаюсь, что убил..." Бандит прочитал. Взгляд был безумен. Он схватил руку умиравшего и поднес к бумаге: - Подпиши! - закричал он ему прямо в ухо. - Подпиши! Подпиши! С невероятным трудом Жерар начертил свою подпись. И в то время, когда Фантомас пытался разобрать написанное, Жерар опрокинулся на спину. Тело его затрепетало в конвульсиях, и через мгновение все его члены одеревенели. Затем последняя судорога искривила рот. В ночи раздался вопль оборвавшейся жизни. Жерар скончался. Двадцатью минутами позже тело несчастного было брошено на дно ямы и завалено ветками. Фантомас завел машину. Смертельно бледный и даже не пытавшийся скрывать слезы, раздавленный отчаянием, он мчался во мраке ночи навстречу неизвестности. Глава 24 ПРИЗНАНИЕ УБИЙЦЫ В ту самую ночь, когда с привычной для него жестокостью Фантомас убил несчастного укротителя Жерара, другой человек, а именно Жюв, незаметно проскользнул в поезд Барзюма и, переходя из вагона в вагон, пытался отгадать, кто из обитателей купе еще не спал. Одет Жюв был зловеще: фрак, черная полумаска и черные перчатки! Все это делало его до странности похожим на легендарного Гения зла. С какой целью полицейский загримировался снова? Что делал он ночью в поезде Барзюма? Что искал? Почему время от времени инстинктивно и почти машинально ощупывал в своем кармане заряженный и готовый к бою браунинг? У Жюва, разумеется, не было никаких злых помыслов. Он лишь старался осуществить разработанный днем план действий. Разговор с укротителем Жераром, принявшим его за Фантомаса, естественно, сильно заинтриговал полицейского. Жюв отлично помнил, какую роль играл много лет назад в долинах Натала человек, ставший теперь главным дрессировщиком в цирке Барзюма. Он вовсе не забыл, что Жерар был правой рукой Фантомаса, когда тот еще назывался Гарном и жил в стране буров, где у него родилась дочь, знаменитая Элен, замешанная в бесчисленные мрачные истории. Вполне вероятно, что Жерар прекратил сношения с Фантомасом! Вполне вероятно также, что порвав с прежней жизнью, бывший каторжник стал человеком честным. Но все это не избавляло от размышлений о том, что по странному совпадению Жерар оказался в одном поезде не только с дочерью Фантомаса, ставшей невестой Фандора, но, возможно, еще и с самим Фантомасом! И чем больше думал полицейский о загадочных событиях, свидетелем которых он стал, тем больше убеждался, что Гений зла находится где-то рядом и, укрывшись в поезде, выслеживает дочь. Разговор Жюва с Жераром был довольно продолжительным. Увидев залитые кровью банкноты в руках укротителя, полицейский подумал, что как раз он и был настоящим убийцей англичанина Гаррисона и посла Гессе-Веймара, князя Владимира. Однако, благодаря своему тонкому чутью, Жюв вскоре почувствовал, что ошибался относительно Жерара. Отвечая Жюву, которого он принимал за Фантомаса, укротитель говорил, без сомнения, откровенно, находя интонации, исходившие из сердца, защищался с нескрываемым гневом и отчаянной непосредственностью. - Черт возьми! - сказал себе Жюв, расставаясь с Жераром. - Три тысячи чертей! Похоже, я ошибаюсь, и Жерар ни в чем не виноват... Возвращая деньги Жерару, Жюв уговорил его подарить пятнадцатый банкнот, более других испачканный кровью, на котором отпечаток большого пальца был виден особенно четко. В руках полицейского такая улика была страшным оружием, ценным подспорьем в расследовании. Целый день Жюв скрупулезно изучал этот отпечаток, измеряя, фотографируя и воспроизводя его всевозможными способами. Только в полночь Жюв пришел к определенному выводу, который явно не был для него слишком приятным, но который он со свойственной ему откровенностью признал: "Я был неправ! Этот кровавый след оставлен не Жераром. Убийца не он. Укротитель невиновен!" В этот момент полицейский со всей тщательностью сравнивал отпечаток, обнаруженный на банковском билете, с тем, что был оставлен конюхом Леопольдом. Никому не говоря, этот отпечаток Жюв снял с предательски открытого запора клетки с пантерой. Если отпечаток на деньгах был четким и легко идентифицировался, то этот, к сожалению, был расплывчатым, наполовину стершимся. Но сравнение их приводило к страшному выводу, значение которого трудно переоценить. В час ночи Жюв внезапно остановил свою работу. - Нет, до тех пор, пока я с ним не поговорю, сердце мое будет не на месте, - сказал полицейский. - Пусть Жерар скажет то, что знает, а знать он должен немало. Уже стоя на пороге, Жюв засомневался: кем представиться укротителю? Жювом или, наоборот, снова попытаться предстать в облике Фантомаса? Никогда не принимавший скороспелых решений, полицейский после долгих размышлений пришел к гениально простому плану действий: "Если я Жерару представлюсь Жювом, то навсегда останусь в его глазах Фантомасом. Если же, наоборот, я появлюсь в виде Фантомаса, то мне не составит большого труда при необходимости размаскироваться и показать, что я в действительности Жюв, а не Фантомас..." Утвердившись в своем намерении, полицейский принялся тщательно гримироваться. И еще до наступления утра проник в поезд Барзюма, надеясь найти Жерара, чтобы любой ценой узнать правду. Эти поиски не оказались успешными для Жюва, поскольку прошедшей ночью Жерар был убит Фантомасом. В купе дрессировщика он, естественно, никого не обнаружил. - Н-нда-а, - произнес он хмуро, - уж не перепугался ли наш герой? Рой новых подозрений закружился в голове полицейского. Не подался ли дрессировщик в бега, испугавшись вопросов, неожиданно вставших перед ним? Если он виновен, то вполне логично предположить, что укротитель, которого застали за пересчитыванием краденых денег, посчитал разумным оставить Барзюма на следующее утро. Внезапно прервав свои рассуждения, Жюв сказал себе, пожав плечами: - Стоп! Отставить! Я веду себя, как дурак... Всю вторую половину дня я трудился, чтобы прийти к выводу, что кровавый след на деньгах принадлежит не Жерару, а теперь начинаю подозревать человека на том лишь основании, что его нет дома. То, что Жерара нет в купе, - это еще ничего не значит! Оказавшись в Кельне, многие артисты цирка поселились в гостиницах, где комфорта значительно больше, чем в поезде. Таким образом Жюв пришел к заключению, что после представления Жерар вполне мог поехать не сюда, а в отель. "Итак, поиски обещают быть не очень быстрыми", - подумал полицейский. В тот же миг на ум ему пришла новая мысль: не болтает ли сейчас дрессировщик с кем-нибудь из приятелей здесь же, в поезде? И тут же воскликнул: - Черт побери! А не сидит ли он у Элен? Крайне осторожно, стараясь не шуметь, и готовый при первой же опасности скрыться, Жюв крался вдоль поезда. Увы! Чем дальше продвигался полицейский, тем больше убеждался, что его предположения безосновательны. Совершенно очевидно, что у Элен никакого Жерара не было: в ее купе свет не горел. В этот поздний час мало кто из циркачей бодрствовал. Кроме того, Жюв вспомнил, что укротитель никогда не ездил в город, стремясь постоянно держать своих свирепых подопечных под контролем. - Где же, черт возьми, он может быть? - пробормотал полицейский. И в двадцатый раз, хотя и гнал от себя это подозрение, Жюв подумал, что Жерар сбежал. Измученный бесплодными поисками, полицейский добрался до конца поезда, где были купе, служившие директору цирка его личными апартаментами. Он уже собирался повернуть обратно, как вдруг произошло событие, которого он опасался и которое могло иметь самые серьезные последствия. В двух метрах от Жюва открылась дверь, и женский голос спросил: - Это вы? Удивившись, что никто не отвечает, женщина повторила вопрос: - Это вы? Ответьте же... Кто здесь? Разумеется, у Жюва не было ни малейшего желания удовлетворять любопытство этой полуночницы. В тот момент, когда дверь открывалась, он поспешил погасить свой карманный фонарик и, желая, по возможности, остаться незамеченным, прижался к вагону. Стоять было неудобно. Боясь пошевелиться, Жюв с тоской думал, чем кончится это приключение. Внезапно женщина повернула выключатель, и коридор осветился. - Черт! - недовольно проворчал полицейский. - Это может кончиться плохо... Слишком хорошо я загримировался Фантомасом... Жюв думал быстро, но не настолько, чтобы опередить женщину. Вспыхнувший свет выхватил из темноты загримировавшегося под Гения зла полицейского. И Соня Данидофф, - это была она! - в страхе сцепив пальцы своих изящных рук, воскликнула: - Боже! Какая неосторожность! Фантомас, ты здесь? Не успел Жюв оправиться от изумления, как элегантная русская женщина схватила его за руку и почти силой втащила в вагон. - Фантомас, - сказала княгиня, влюбленно прижимаясь к Жюву, - мне страшно, я боюсь за тебя... Зачем ты пришел сюда? Зачем ты надел свою маску? Разве не меня ты хотел видеть? Многое бы отдал Жюв, чтобы не быть в таком, как сейчас, виде, оказавшись на свидании с княгиней Данидофф! "Что делать? - думал полицейский, сохраняя суровое молчание и желая получше оценить сложившееся положение. - До тех пор, пока Соня Данидофф принимает меня за Фантомаса, все будет хорошо. Но если она догадается, что я Жюв, - все пропало!" И не зная, как избежать беды, он ломал себе голову над тем, как избавиться от молодой женщины. И пока мнимый Фантомас размышлял, Соня Данидофф продолжала засыпать его вопросами: - Почему ты невеселый? Почему молчишь? Вчера я тебя обидела? Да? Не обижайся! Ведь я снова тебя люблю, как тогда. Я просто без ума от тебя. Я же говорила тебе... Жюв превратился в слух и смотрел на княгиню во все глаза. "Похоже, - думал он, - случай вывел меня на интересный след. Не поможет ли мне княгиня узнать, где Фантомас? Судя по ее словам, она с ним виделась совсем недавно..." Увы! Соне Данидофф не было нужды рассказывать Фантомасу о том, что он знал не хуже ее. Как раз наоборот - русская красавица честно пыталась понять, как могло получиться, что в три часа ночи, у своих дверей она встретила того, кто сейчас должен был быть далеко! Вдруг женщина вздрогнула. - Нет! - отпрянула она от Жюва с самым искренним страхом в глазах. - Какая я дура! Фантомас, мне страшно! Я поняла, зачем ты сюда явился! Я догадываюсь, почему ты оказался возле поезда! Нет! Я не хочу, не хочу! Умоляю тебя! Ради меня! Пощади его! Жюву надо было что-то отвечать. Но что, в сущности, можно было сказать принимавшей его за другого женщине, которая, к великому сожалению, все еще ни слова не сказала об интересовавших его событиях. Вдруг Жюв решился. "Что же, - подумал он, - раз случай сделал из меня Фантомаса, придется играть эту роль до конца... Буду вести себя так, как вел бы себя Гений зла..." Не снимая своей черной полумаски и не спуская глаз с Сони Данидофф, пожав плечами и скрестив руки на груди, Жюв подошел к женщине. - Соня, дорогая! Вы с ума сошли! - заговорил он, довольно удачно подражая голосу Фантомаса. - Что такое вы говорите? Все еще умоляюще сжимая руки на груди, княгиня упала на колени. - Фантомас! Не убивай его! - стонала она. - Клянусь, он не причинит тебе никакого зла! Никогда! Если надо, чтобы Барзюм прогнал его, я это легко устрою... Я уверена! Зачем тебе еще один труп на твоем пути? Не проливай кровь, которая не принесет тебе никакой пользы. "Черт возьми! - подумал полицейский. - Да произнесет ли когда-нибудь она имя того, кому я смертельно угрожаю?" Жюв решил перевести разговор на интересующую его тему. - Соня, дорогая, - повторил он, - вы трижды сошли с ума из-за вашего не в меру горячего воображения... О чем вы просите? О чьей жизни? Княгиня Данидофф поднялась с пола и, протянув руку к Жюву, бледная, дрожащая, заговорила, как бы стремясь избавиться от кошмара: - Фантомас, я вас прошу не убивать Жерара... Фантомас, я умоляю вас, вас, кто был моим любовником вчера, будет сегодня и завтра, в любое время... умоляю пощадить беднягу, единственной виной которого является любовь к вашей дочери! Фантомас, вы хотите убить Жерара потому, что он опекает Элен. Я не знаю ваших намерений, но чувствую, что этот человек невиновен и не заслуживает судьбы, которую вы ему готовите! Я никогда и ни о чем вас не просила... Сегодня прошу подарить мне жизнь Жерара! В этот момент, когда, страшно побледнев под своим капюшоном, Жюв-Фантомас спрашивал себя, нет ли объяснения отсутствию Жерара в этой трагической просьбе, и когда Соня Данидофф очередной раз повторила: "Ради меня, пощади его!" - в соседнем купе раздался шум. - Боже мой! - застонала княгиня. - Кто-то идет. Возможно, это возвращается Барзюм... Беги! Беги! Соня Данидофф подскочила к двери купе и задвинула крохотную задвижку. - Скорее, Фантомас! - зашептала она. - Скорее! Я не смогу долго держать эту дверь закрытой... Если случайно... - Так и быть, - ответил Жюв, - хорошо, я уйду. Сегодня у меня что-то нет желания быть здесь хозяином. "Фантомас" издевательски улыбнулся и даже засмеялся. Жюв в самом деле превосходно имитировал властные повадки того, чей облик он принял. Соня Данидофф буквально выпихнула его в коридор вагона и проводила до двери, выходившей на насыпь. - Беги! Беги! - торопила молодая женщина. И умоляющим голосом добавила: - Но обещай сохранить Жерару жизнь. Обещаешь? - Если смогу, - отвечал Жюв. Соня Данидофф подставила ему для поцелуя лоб. И полицейский с уважением ее поцеловал. - Фантомас! Повелитель мой! Ты вернешься? Жюв, конечно, не мог обещать, и ответ его был загадочным: - Я вернусь, Соня Данидофф, в свой час... В то время как княгиня, скрывшись в спасительном мраке, спешила возвратиться в свои апартаменты, где полагала увидеть Барзюма, несомненно удивившегося, почему была заперта дверь между его салоном и комнатой Сони, в это же самое время, оставшись один, Жюв юркнул под поезд и, спрятавшись в темном углу, предался размышлениям. Ему удалось хорошо сыграть роль Гения зла, сохранив полное хладнокровие, когда перед ним возникла загадочная русская княгиня. Благодаря железной воле, он не закричал от удивления, когда узнал, что Соня Данидофф снова стала любовницей Фантомаса, факт, который дал ему абсолютную уверенность в том, что бандит был где-то рядом... Истинное хладнокровие ему понадобилось еще раз, когда Соня Данидофф, приняв его за Фантомаса, сказала: - Не убивай Жерара... То, что русская красавица обратилась к нему с такой просьбой и умоляла сохранить жизнь укротителю, означало, что Фантомас вынашивал самые мрачные планы. От этих мыслей Жюва бросило в холод. Какую страшную интригу предстояло ему еще разгадать, чтобы понять эту новую тайну? Какова в действительности была роль Гения зла в следовавших одно за другим трагических событиях? Каково было участие Жерара в убийстве, совершенном в Антверпене? Как оказались у него банкноты, украденные у Гаррисона и князя Владимира? Почему ему надо было опасаться мести Фантомаса? Конечно же, многое в этом темном деле стало бы понятнее Жюву, знай он, что в это самое время, силой заставив Жерара говорить, бандит безжалостно убил укротителя, сбросил его труп в канаву и, вне себя от отчаяния, гнал свою машину сквозь глухую ночь! Но всего этого полицейский не знал. И если он нервно вздрагивал, спрашивая себя о причине отсутствия Жерара в поезде и о том, что с ним могло произойти, ему было невозможно знать, что бывший каторжник уже мертв. Что делать дальше? В каком направлении вести расследование? Что, собственно говоря, надо искать? И кого было бы полезнее всего спрашивать? Признания Сони Данидофф повергли в смятение душу Жюва. И обуреваемый серьезными сомнениями относительно дальнейших действий, сыщик предался размышлениям, прислонившись к оси какого-то вагона. Внезапно до него долетел звук, похожий на тот, что издает тяжелый мешок, когда его волокут по земле. "Это что еще?" - удивился Жюв и на всякий случай достал револьвер. Через мгновение его сердце заколотилось сильнее. В нескольких шагах от себя он увидел - или ему только показалось, потому что возле вагонов ночной мрак был гуще - человека, медленно и чрезвычайно осторожно ползущего в его сторону. Жюв стиснул зубы. Ему вспомнились лица всех, кого он любил, образ Фандора, находившегося так далеко, что даже не мог подозревать, какая опасность нависла над ним. Что подумал Жюв? Нет, полицейский не сомневался! В его воображении уже нарисовалась следующая драматичная картина: оставшуюся одну Соню Данидофф наверняка посетил Фантомас и узнал об ошибке своей возлюбленной. Гению зла не понадобилось долго гадать, с кем разговаривала княгиня, - только один человек мог себе позволить имитировать его - Жюв! И, стало быть, понял, что полицейский напал на его след! И, бросившись в погоню, нашел его здесь, под вагоном, а теперь крадется, чтобы дать последний, решающий бой! Мгновения были трагическими. Секунды тянулись бесконечно. "Хорошо, - решил для себя Жюв. - Один на одного. Бой будет равным. Но выйдет отсюда только один из нас - или я, или Фантомас". Полицейский притих, чтобы бандит принял его за спящего. Жюв надеялся застать врасплох того, кто сам собирался напасть неожиданно! Он сидел не шелохнувшись до того момента, когда ползущий оказался всего в метре. Жюв выскочил из темноты и, стоя на коленях, - распрямиться под вагоном было невозможно! - выставил вперед браунинг и крикнул: - Ни с места! Вы кто? Он уже приготовился отскочить в сторону, ожидая, что Фантомас кинется на него с ножом. Но каково было удивление полицейского, когда в ответ раздался нечленораздельный крик, полный отчаяния, изумления и безысходности! - Кто здесь? - переспросил Жюв. Но человек поднялся и, прячась между вагонами, пустился наутек. Жюв бросился вдогонку за любителем ночных приключений. В три прыжка он настиг перепуганного беглеца, схватил за руку и, не дав опомниться, повалил, затем достал фонарик и осветил лицо пленника. Кого же он увидел? Пока Жюв извлекал из кармана электрический фонарь, арестованный лепетал в страхе: - Фантомас! Это Фантомас! Изумленный полицейский спросил у незнакомца его имя. Тот и не думал скрывать. - Леопольд! - пробормотал он. - Конюх Леопольд!.. x x x Странная сцена разыгралась через двадцать минут посреди пшеничного поля, неподалеку от поезда, куда Жюв привел Леопольда. Загадочный барон дрожал всем телом и с восхищением взирал на полицейского. - Хозяин, - спросил лжеконюх, - можно мне сказать? Жюв кусал себе губы, с трудом сдерживая смех. "Так-так, - думал он, - вот еще один попался на удочку, приняв, но что самое главное, признав меня за Фантомаса!" И, как того требовала роль, властным голосом произнес: - Говори. - Хозяин, я уже несколько лет мечтаю с вами познакомиться, - заговорил барон Леопольд, все более и более оживляясь. - Хозяин, я тебя сразу узнал. Хозяин, я подозревал, что ты где-то возле поезда. Произошли трагические события, в которых чувствовалась твоя рука. Совершены преступления, которые способен совершить только ты. Хозяин, ты, конечно, знаешь, что я был выгнан из цирка, в котором от скуки приволокнулся за одной наездницей. Хозяин, я пришел сюда именно потому, что мечтал с тобой познакомиться и выразить свое глубокое уважение к тебе. Здесь Жюв разразился смехом, все так же подражая Фантомасу. - В самом деле? - спросил полицейский. - Почему же ты мечтал со мной встретиться? - Чтобы попросить разрешения стать твоим подручным. - Однако! - хохотнул Жюв. Но насмешливый тон его слов не был замечен бароном Леопольдом. - Еще, - продолжал липовый конюх, - чтобы предупредить тебя, что Барзюм вызвал Жюва. Жюв скоро будет здесь, а может, уже приехал. Да, конечно, не этому глупому полицейскому тягаться с тобой! Ты сильнее! Но все же... Жюв сухо прервал его. - Я сильнее Жюва? Пожалуй! - с досадой в голосе сказал он. - Но ты хорошо сделал, предупредив меня... Не исключено, что однажды Жюв меня победит. Но на эти слова барон Леопольд лишь пожал плечами и с прежней лестью в голосе проговорил: - Ты шутишь, Фантомас... Никогда Жюву не одержать над тобой верх! Никогда! Ты знаешь это лучше меня. Затем, сменив тон, продолжил: - Ты - Фантомас, Гений зла, Царь ужаса, Император преступности! Ты - Фантомас, стоящий выше всех и выше всего! Я восхищаюсь тобой! Я тебя боготворю! Я тебя почитаю выше всего на свете. Фантомас, хочешь ли ты, чтобы я стал твоим самым покорным, самым преданным слугой? При этих словах Жюв почувствовал себя несколько смущенным. События разворачивались слишком стремительно. Происходило что-то столь фантастическое и невероятное, что все его расчеты смешались. Что он должен был говорить сейчас? На что решиться? К какой хитрости прибегнуть? Жюв произнес четко и кратко: - Мне нравится твоя просьба. Но ты должен знать, что желающих служить под моим началом я просто так не принимаю. Не всякий может стать сообщником Фантомаса. Чем ты заслужил мое покровительство? Наделенный душой странной, барон Леопольд, - этот низкий авантюрист, под маской светского человека прятавший самые злостные наклонности, - выпалил со страшным самодовольством: - Хозяин, не думай, что я новичок в этом деле. Я достоин службы под твоим началом. У меня есть доказательства. Вот, например: я пытался обокрасть Барзюма и Соню Данидофф. "Освободил" артистов его труппы от самых дорогих вещей. Далее: мне удалось украсть ключ от клетки с хищниками. И, наконец... Изображая высочайшее презрение, Жюв пожал плечами и, хотя ему было более чем интересно слушать все эти заявления, произнес: - Это все мелочи. Кража - это не бог весть что. Мне смешно... Но теперь уже барон Леопольд прервал Фантомаса: - Ты слишком поспешно обо мне судишь и выносишь мне приговор. Послушай, я не только вор - я еще и убийца. Я прошел крещение кровью. Я убивал. Это я совершил преступление в Антверпене. Это мне удалось убить Гаррисона... Выслушивая признания, произносимые с гордостью и даже радостью, Жюв весь дрожал; его сознание решало в этот момент сложнейшую задачу. "Я переоделся Фантомасом, - думал он. - И только в его личине мне удалось услышать эту жуткую исповедь. Только неожиданной хитростью мне удалось вызвать на откровенность этого человека. Он думает, что беседует с Фантомасом. Но имею ли я право воспользоваться его ошибкой? Должен ли я сейчас арестовать этого преступника? Он убил Гаррисона и этим похваляется. Но что стало с князем Владимиром? Его он убил тоже? Жюв все еще ломал себе голову над решением моральной проблемы, когда барон Леопольд снова принялся умолять: - Теперь ты знаешь, Фантомас, кто я и что могу. Я тебе доверился, ничего не утаил. Можешь ли ты мне доверять? Хочешь ли теперь принять меня к себе? Жюв презирал себя за нерешительность, но не переставал прислушиваться к голосу совести. - Вот что, Леопольд, - медленно произнес он, положив свою тяжелую руку на плечо презренного, - слушай меня внимательно. Ты действительно доверился мне. Ты мне рассказал все начистоту. Это хорошо. И я хочу тебя отблагодарить за откровенность. Так вот, Леопольд, я не возьму тебя в товарищи. Этого я не сделаю никогда! И еще... Ты только что мне говорил о Жюве. Я тебя слушал и не перебивал. Мне хотелось узнать, чего ты стоишь на самом деле. Теперь я знаю. Настала пора мне сказать тебе кое-что, о чем ты даже не подозреваешь... Жюв замолчал. В предупреждении, которое он делал Леопольду, было что-то величественное, свидетельствовавшее о честности его игры. - Леопольд, - продолжил мнимый Фантомас, - ты сейчас уберешься отсюда... перейдешь границу... скроешься как можно дальше... Над тобой нависла страшнейшая опасность, так как, послушай, Жюв знает все. Жюву известно, что ты убил Гаррисона. И он не успокоится до тех пор, пока тебя не арестует... самым законным и открытым образом. В словах "Фантомаса" был определенный тайный смысл, но постичь его Леопольду дано не было. Однако Жюв говорил таким тоном, что не поверить в серьезность сказанного несчастный не мог. Жюв знал все! Жюв шел по его следам! Жюву было ведомо, что он убийца! У бедняги голова пошла кругом! - Фантомас! - кричал он. - Если Жюв знает все, ради Бога... не оставляй меня! Ты сильнее его! Защити! Но тот, кого барон принимал за Фантомаса, лишь покачал головой. - Я не сильнее Жюва, - заявил полицейский. - И не могу тебя защитить. Уходи. Настанет день, когда ты поймешь, что я тебе даю единственный совет, который могу дать сейчас! И чтобы усилить впечатление от сказанного, Жюв внезапно поднял капюшон, и его бледное, энергичное и волевое лицо предстало перед Леопольдом. - Смотри хорошенько! - крикнул Жюв. - Запомни и никогда не попадайся мне на пути! Его голос звучал с такой грозной энергией, с таким холодным гневом, что барон Леопольд, не знавший ни лица Жюва, ни физиономии Фантомаса, поскольку ни разу в жизни не видел ни жуткого бандита, ни великого полицейского, смертельно побледнел и замолчал. Он посмотрел на мнимого Фантомаса ненавидящим взглядом, будучи не в состоянии простить того, кто оттолкнул его. Через секунду лжеконюх скрылся из виду. x x x Прошел час, а Жюв все еще лежал посреди пшеничного поля. Мысли его были мрачны и печальны. - Я выполнил свой долг, - рассуждал полицейский. - Честному человеку не позволительно прибегать к подлости даже для того, чтобы раздавить такую гадину, как этот тип. Но как тяжело было выполнить этот долг! Как мне хотелось броситься на мерзавца, связать по рукам и ногам и оттащить в участок! Внезапно Жюв выпрямился. - Кто идет? - тут же вскочив на ноги, крикнул он и огляделся. Вокруг плотным кольцом стояли люди с карабинами наготове. - В чем дело? - спросил Жюв. - Не двигаться! - прозвучало в ответ на немецком языке. Французу все стало ясно даже раньше, чем прошло удивление: за спинами жандармов суетился некто, кричавший: - Убейте его! Убейте, черт возьми! Это Фантомас! Я приказываю вам! Жюв расхохотался! Новая ошибка, жертвой которой он стал, рассмешила его до крайности, хотя ситуация была весьма трагическая. Кто же был этот персонаж, утверждавший, что он, Жюв - Фантомас, и требовавший его убить? Жюву было достаточно взглянуть на него всего один раз! Человек, прятавшийся за спинами жандармов, был бароном Леопольдом, которого так великодушно он пощадил совсем недавно и который, вероятно, пожалел о своем признании в совершенных преступлениях и, будучи уверенным, что сделал его Фантомасу, всполошил всю местную жандармерию. Жюв спокойно отбросил револьвер. Желая показать свои мирные намерения и чтобы не спровоцировать стрельбу, он поднял руки вверх и пошел навстречу жандармам. - Могу ли я говорить с командиром отряда? - спросил он спокойно. Держа на взводе крупнокалиберный револьвер, вперед вышел офицер. При малейшем подозрительном движении Жюва он был готов выстрелить. - Слушаю, Фантомас, - сказал он. - Что вы хотите? - Я хочу, - ответил полицейский, - чтобы вы сами взяли у меня в кармане мои документы и проверили их. И так, чтобы никто, кроме офицера, не слышал, тихо добавил: - Лейтенант, произошла ошибка. Я - полицейский Жюв, а человек, приведший вас сюда, - убийца, на арест которого у вас имеется постановление и которого вы должны передать властям Гессе-Веймара. Это тот, кто убил посла Гаррисона. Его имя - Леопольд. Жандарм был крайне удивлен. Он внимательно посмотрел на француза. Черты его ему были совершенно не знакомы, но по многочисленным фотографиям, распространенным по всему свету, он несколько представлял себе мужественную физиономию великого детектива. Немец еще сомневался, но уверенность в том, что перед ним Фантомас, была уже подорвана. Слушая заявления Жюва, он колебался, но все же решил выполнить его просьбу. Итак, лейтенант обыскал так называемого Фантомаса и без труда нашел в бумажнике Жюва его личные документы, в том числе, удостоверение полицейского, воспроизводившее лицо Жюва, то есть стоявшего перед ним человека. Этого оказалось совершенно достаточно жандармскому офицеру, и все мгновенно изменилось. Лейтенант повернулся к своим людям и крикнул: - Именем его императорского величества! Арестуйте этого человека. И указал не на Жюва, а на Леопольда! Через несколько минут еще не оправившийся от потрясения лжеконюх был посажен в карцер жандармского участка. Проходя мимо, Жюв холодно сказал ему: - Барон, никогда не говорите, что Фантомас сильнее Жюва. И главное - так сказать, не будущее! - слушайтесь советов Жюва. Я же вам сказал, чтобы вы скрылись. А вы вернулись. Теперь пеняйте на себя... Человеческое терпение имеет пределы, и я больше не позволю убийце уйти от правосудия. Вне себя от отчаяния, арестованный молчал. Глава 25 С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ В то время как Жюв вел борьбу сначала внутреннюю, решая свои этические проблемы, а затем выполнял долг полицейского, арестовывая убийцу сэра Гаррисона, в это же самое время во мраке ночи, потрясенный признаниями своего бывшего подручного Жерара, Фантомас на бешеной скорости мчался по шоссе, казалось, думая только о дороге... Жерар умер в три часа ночи. И лишь когда над дальними холмами забрезжил мутный рассвет, к бандиту стало возвращаться обычное хладнокровие. Инстинктивно сбросив газ, он перестал давить на акселератор и повел машину осторожно. Вскоре он остановился. Незаурядная натура того, кого весь мир именовал Гением зла, была устроена так, что он мог резко переходить из состояния крайнего возбуждения к полному владению своими нервами и чувствами. Едва машина остановилась, Фантомас вылез и принялся ходить взад-вперед, низко наклонив голову, пытаясь выработать порядок дальнейших действий. Прошли четверть часа, полчаса, час. Фантомас все размышлял. Время от времени он доставал из кармана лист бумаги, на котором умиравший Жерар написал несколько слов. Бандит бледнел, стискивал зубы, кусал губы; бешенство поднималось в нем опять. - Неужели это правда? - шептал он. - Неужели Жерар не соврал? Неужели мои самые заветные мечты... Он снова и снова пытался успокоиться, прятал листок в бумажник и принимался быстро ходить, обуреваемый горестными мыслями. Внезапно Фантомас заорал как, одержимый! - Клянусь всеми богами! - кричал он, трагическим жестом указывая на красневший над горизонтом шар. - Клянусь! Еще не все потеряно! Боец не может себе позволить поражения! Если надо бороться, я буду бороться! Если нужно убивать, я стану убивать! Но эта тайна погибнет вместе со мной! Только я буду ее знать, потому что другой, знавший ее, замолчал навсегда! В тот момент, когда он кричал небесам, брови его грозно сдвинулись на переносице. И опять на его ресницах заблестели слезы. - А Элен? - прошептал он. - Элен знает то, что теперь известно мне? Жерар ей рассказал? Преследуемый сомнениями, бандит вдруг остановился возле машины и провел ладонью по потному лбу. - Увы! - рассуждал он. - Жерар и Элен познакомились еще в Натале, и они узнали друг друга в этом проклятом цирке! Да, да! Вполне возможно, что укротитель ей все рассказал! С губ бандита слетело ужасное проклятие. - О, мерзавец! - проговорил он. - Как я его ненавижу! Как мне хочется снова терзать его! Чтобы отомстить за причиненную боль! Дьявольская ярость, казалось, снова овладела Фантомасом. Перед его взором опять возник образ несчастного Жерара, уснувшего вечным сном посреди пустынного поля. Но мысль о содеянном не тревожила Фантомаса. Он не испытывал ни малейшего угрызения совести за только что совершенное преступление. Он даже не сознавал всей гнусности своей жестокости. Напротив, он был в отчаянии от того, что ненавистный дрессировщик больше ему не доступен, находясь под вечной защитой смерти. Фантомас понимал, что надо действовать. Действие было необходимо этому существу, привыкшему все и вся подчинять своей воле. Бандит не мог не бороться, не вступать в битву, когда на его пути возникало препятствие. - Сначала, - сказал он себе, стараясь освободиться от тягостных размышлений, - сначала надо разведать, что знает Элен... И устало, и одновременно вызывающе он погрозил кулаком небесному своду. Видевший в этот момент Фантомаса мог подумать, что он бросает вызов самим богам! Тот, кто видел, как он холодным и циничным взором обводит безлюдные поля, угадал бы, что Гений зла бросает вызов природе, людям, всему свету! - Нет! - прохрипел Фантомас. - Не все мои карты биты! Рискнем! Доиграем игру до конца! Лихорадочное возбуждение снова овладело им. Он бросился в машину, схватился за руль и запустил мотор. Хотя Фантомас и был прекрасным водителем, но в коробке скоростей раздался скрежет, не прекращавшийся в течение всего времени, пока он разворачивался. Еще через десять минут, перелетая с горы на гору, автомобиль мчался по шоссе навстречу неизвестности. Фантомас спешил в цирк Барзюма. Путь его проходил по той же дороге, по которой он ехал ночью, во время страшного приступа отчаяния. Он должен был проехать и мимо того места, где недавно убил Жерара. Другой вздрогнул бы при виде столь зловещего места, похолодел бы от ужаса при мысли о том, что приходится ехать так близко от трупа несчастного укротителя, брошенного всего в двадцати метрах от дороги! Но Фантомас даже не повернул головы. Он был, как всегда, бесстрастен, хотя и озабочен. Впрочем, его волновала только одна мысль: ехать быстрее, как можно быстрее! Ночное путешествие Фантомаса было долгим. К тому же, ему пришлось сделать несколько остановок для заправки. Но как быстро ни мчался бандит, у товарного вокзала, где стоял поезд Барзюма, он оказался лишь в четыре часа дня. С какой целью возвратился он к поезду? Зачем, убив Жерара, осмелился появиться в окрестностях цирка, где, по всей вероятности, уже заметили исчезновение укротителя? Осуществляя свой план, Фантомас пошел на поразительную хитрость. О, нет! Он никогда не действовал наобум! И если оказался здесь, то это ему было нужно! Гений зла остановил машину вблизи товарного вокзала. Он надел длинное пальто, которое достал из багажника и которое скрыло его покрытый пылью вечерний фрак, а также мягкую фетровую шляпу - опущенные поля несколько скрыли лицо. И в таком виде, почти замаскированный, не спеша направился в сторону поезда, стоявшего на запасном пути. Подойдя довольно близко, страшный бандит спрятался за кустами и принялся изучать ситуацию. - Так-так, - проговорил он. То, что он увидел, не могло не удивить его. Вокруг поезда суетилась уйма всякого народа. Взад и вперед сновали чернорабочие, таскавшие какие-то тяжелые тюки. Фантомас не ошибся в значении наблюдаемой картины. - Я приехал вовремя, - решил он. - Шапито наверняка уже разобрано, и сейчас идет погрузка оставшегося. Барзюм перевозит свое хозяйство в другое место... Вечером поезд уйдет. Еще несколько минут Фантомас любовался красочным беспорядком, наблюдал за членами труппы, занятыми последними приготовлениями. Холодная саркастичная усмешка тронула его губы. "Все к лучшему, - думал он. - В этой толчее мне легко будет оставаться незаметным". Фантомас вышел из укрытия и по тропинке, шедшей вдоль насыпи, приблизился к поезду. Держа в руке какие-то бумаги и расталкивая встречных рабочих, выдавая себя за служащего, спешившего с поручением, он стремительно передвигался в разных направлениях, смешиваясь с толпой. Наконец он вспрыгнул на подножку последнего вагона специального поезда. Куда шел Фантомас? Попав в вагон, отведенный для артистов, он направился прямо в купе Жерара... Найдя его закрытым и зашторенным, он облегченно вздохнул. Никого рядом не было, никто за ним не следил. - Все идет как нельзя лучше! - констатировал бандит. - Должно быть, думают, что Жерар вышел или спит. Во всяком случае, не похоже, что его отсутствие обнаружено. Бандит еще раз посмотрел, не следят ли за ним, и смело взялся за ручку. Открыв купе, вошел внутрь. Едва Фантомас очутился в комнате укротителя, как нервное возбуждение снова охватило его. - Быстрей! Быстрей! - бормотал он. - От малейшей случайности зависит все. Если кто-нибудь из его приятелей войдет - я пропал... Тем временем бандит делал что-то совершенно непонятное. С этажерки он снял фотографию Жерара и положил на гримировальный стол перед собой. Затем Фантомас снял с себя одежду и полуголый сел перед коробкой с гримом своей несчастной жертвы, и, глядя на фотографию, стал гримироваться под того, которого убил. Фантомас был отменным актером и прекрасно владел сложным искусством гримировки. Всего полчаса потребовалось ему, чтобы преобразиться до неузнаваемости. С помощью коричневой краски он придал своему лицу цвет кожи Жерара. Из лоскута крепа и умело перекроенной бороды он сделал себе тонкие длинные усы дрессировщика. Еще несколько штрихов жирным карандашом, морщинка, нарисованная жженой пробкой, - и вот вполне точная копия портрета Жерара. "Надеюсь, отличить меня от него практически невозможно", - улыбнулся себе Фантомас по завершении своего труда, исполненного с изумительной тщательностью. Свое перевоплощение бандит завершил самым простым способом. На вешалке висела одежда, которой он и воспользовался. Натянув на себя бархатные панталоны и сапоги, надев мягкую шляпу и черную куртку укротителя, он констатировал: - Теперь совсем хорошо! И еще раз сверив свое отражение в зеркале с фотопортретом Жерара, удовлетворенно добавил: - Жерар, да и только! Однако требовательный к себе Фантомас продолжил гримировку. Самым внимательным образом он изменил рисунок бровей, продлив их черным карандашом. Жирными белилами нарисовал на лбу шрамы от когтей хищника. Теперь он в самом деле был настоящим укротителем Жераром! И если заранее не знать, кто есть кто, сомнений в этом возникнуть не могло. Еще несколько секунд Фантомас изучал свое отражение в зеркале и только после тщательной проверки грима решил, что перевоплощение состоялось. - Здесь мне уже делать нечего, - сказал он себе, - зато много дел имеется там... Фантомас спрятал свои вещи под кроватью укротителя и, имитируя Жерара, расслабленной походкой подошел к двери купе. - Итак, я - Жерар! - неожиданно свирепо произнес он. - А Жерар - друг Элен. Вот как Жерар я и пойду к дочери. Только так мне удастся узнать, рассказал ли он ей... План, разработанный бандитом, был чрезвычайно дерзок. В соответствии с ним он и появился вновь в поезде, чтобы загримироваться Жераром! Первоочередной задачей Фантомаса было узнать, посвятил ли укротитель в свою тайну Элен, в ту тайну, которую он сам, Фантомас, буквально сорвал с губ умиравшего. Уверенно, так, что ни один мускул не дрогнул на его лице и не выдал страха перед собственной дерзостью, бандит открыл дверь купе. Если бы кто-нибудь заметил что-либо странное в его одежде или заподозрил в чем-то Фантомаса, то он пропал бы! Но Фантомас без страха и сомнения шел вперед. Он был абсолютно уверен, что ему легко удастся обвести людей Барзюма вокруг пальца! В тот момент, когда бандит вышел из купе укротителя и направился было к купе своей дочери, его вдруг окликнули. Это был Чарли, секретарь Барзюма. - А, вот и вы! Наконец-то! - крайне раздраженно крикнул он. - Прекрасно! Постойте, не уходите! Я вас ищу весь день! - Что вам угодно? - спросил Фантомас, точно воспроизведя акцент покойного. - Что мне угодно? - переспросил Чарли с другого конца вагона. - Я вижу, вы шутник! Вы что, не знаете, черт побери, что львы и пантеры уже доставлены из Гамбурга? - Ну и что? - А то, что их надо перевести из вагона в клетки! Сегодня вечером уезжаем! Поторопитесь! Займитесь, наконец, делом! - Слушаюсь, - ответил мнимый Жерар. Он уже сделал шаг, чтобы продолжить свой путь, но Чарли его окликнул снова: - Э, не-ет! Пожалуйста, не убегайте! Черт вас подери! Когда вы исчезаете, никто не знает, когда вы вернетесь. Сейчас же займитесь своими подопечными! Надеюсь, вы знаете, где они? - Ни малейшего представления. - В пакгаузе! Вон там! Чарли рукой указал на огромный ангар, находившийся на некотором расстоянии от пути, где стоял специальный поезд. - Ваши звери там, в конце пакгауза. Большая клетка на земле. Малая - напротив нее. Сейчас же организуйте их перемещение. Через пятнадцать минут я подошлю людей. Круто повернувшись, секретарь собрался было уходить, как вдруг обернулся и прокричал: - Один совет, Жерар! Будьте осторожны! Барзюм говорит, что одна тигрица довольно опасна! Поостерегитесь! Побледневший Фантомас лишь пожал плечами. - Не бойтесь! Если кто меня и съест, то только не она! Чарли не слышал ответа - к нему с бумагами на подпись подошел мастер. "Он проторчит здесь еще минут десять... - подумал Фантомас. - Чтобы не привлекать его внимания, придется сейчас же двинуться в сторону зверей". Бандит вовсе не собирался заниматься хищниками. Он хотел только отвлечь внимание секретаря Барзюма, а затем, когда тот уйдет, возвратиться к дочери, выспросить все и далее действовать по обстоятельствам. К несчастью для Фантомаса, этому плану не было суждено осуществиться. Когда, желая обмануть бдительность секретаря, Фантомас пришел в ангар к прыгавшим в клетках зверям, то был неприятно удивлен, застав возле них рабочих цирка, занимавшихся погрузкой имущества в вагоны. Один из них мимоходом приветствовал его: - А! Вот и вы, господин Жерар! Пришли взглянуть на своих кошечек? Очень мило... Только имейте в виду, что одна тигрица сегодня что-то не в духе... Так что желаю успеха! Не без страха бандит подошел к клеткам с четырьмя львами и тиграми, ожидавшими переезда на новые квартиры. "Н-да, - подумал он, - есть большая возможность не выйти отсюда живым". И, вспомнив, что вместе с одеждой он оставил под кроватью Жерара свой револьвер и нож-кинжал, Фантомас вздрогнул. Однако надо было что-то делать! Краем глаза он заметил, что рабочие с любопытством следят за ним. "Если я отступлю, - размышлял Гений зла, - они удивятся и, чего доброго, забьют тревогу... И не известно, чем это может кончиться". Фантомас решил доиграть свою новую роль до конца и войти к хищникам в клетку. Нетрудно себе представить, что должен был сделать мнимый укротитель. Как и сказал Чарли, обе клетки стояли друг против друга. Та, что поменьше, была пуста. Животные сидели в большей. Надо было перегнать тигров и львов из большой клетки в малую и запереть. Только после этого можно было их везти дальше. Медленным шагом Фантомас обошел клетки кругом. План действий уже созрел в его голове. В меньшей клетке имелась дверца. Надо было войти, пройти через всю клетку, открыть другую дверь, ту, что находилась напротив большой клетки, войти туда и, напугав зверей, выгнать их в малую клетку и запереть. Все это Фантомас понял в одно мгновение. Понял он также и простую истину, которую не замедлил себе сказать: - Однако я совершенно не умею обращаться с хищниками и не знаю ни одного приема, которыми пользуются укротители, и поэтому имеется шестьдесят шансов из ста, что сие милое приключение мне будет стоить жизни. На мгновение, он закрыл глаза и представил себе Элен, свою дочь, с которой, перевоплотившись в Жерара, мечтал поговорить и из любви к которой, чтобы избавиться от сомнений относительно ее личности, он должен был сейчас открыть дверцу клетки, где, возможно, прольется его кровь. Фантомас зашел и старательно закрыл за собой дверь. Через несколько секунд он уже был перед большой клеткой и белый как мел вошел в нее. Холод пробежал по спине бандита. Сидевшие на задних лапах тигры пристально следили за ним горящими глазами и, казалось, были готовы броситься на него при первой же оплошности. Что делать? Фантомас медленно продвигался вперед. Он пересек клетку и, оказавшись в одном из углов, прижался спиной к прутьям и быстро обернулся. Львы поднялись, а два тигра поползли в его сторону. "Если я промедлю хотя бы секунду, они бросятся на меня", - подумал Фантомас. Он взмахнул руками и громко хлопнул в ладоши. Звери отпрянули. "Спасен, - подумал бандит. - Я спасен!" Он сделал шаг вперед, гоня хищников в сторону второй клетки. В страхе перед его гипнотическим взглядом два льва уже перебежали туда. Фантомас еще повелевал животными и уверенно гнал их перед собой. Казалось, он уже избежал страшного конца, которого так боялся... Фантомас еще раз хлопнул в ладоши. - А ну, пошли! - крикнул он, думая испугать зверей своим голосом. Но - увы! - тем самым совершил величайшую ошибку. Услышав человеческий голос, хищники явно ожесточились. Один лев ответил свирепым рыком, другой весь подобрался и, оскалившись, стал шумно принюхиваться. - Назад! - крикнул Фантомас, подняв руку, чтобы испугать зверей. Это его погубило! Он только успел заметить, как упругое тело взвилось в воздух и, словно торпеда, полетело в его сторону. - Черная тигрица! - простонал Фантомас. Еще доля секунды, и он был бы разорван на куски! Гений зла закрыл глаза и стал ждать смерти. Вдруг послышался крик: "Держись!" - и тут же раздался сухой хлопок выстрела, многократно повторенный разбуженным эхом. Фантомас открыл глаза как раз в тот момент, когда окровавленная, с раздробленным черепом черная пантера рухнула к его ногам. Кто же стрелял? Сначала Фантомас подумал, что выстрелил кто-нибудь из рабочих, но никого из них не увидел в пакгаузе. Впрочем, времени на размышление у него не было... Перепуганные выстрелом и глухим рычанием смертельно раненной пантеры, свирепо рыча, звери перебежали в малую клетку. И тут Фантомас услышал, как кто-то вошел, подбежал к малой клетке и задвинул щеколду. Фантомас был спасен! Он торжествовал! Но вдруг крик изумления, вопль ужаса вырвался из его груди! Перед ним стоял тот, кто выстрелом из револьвера поразил пантеру. Фигуру этого легендарного человека Фантомас узнал с первого взгляда... На спасителе был черный фрак, черные перчатки и черная полумаска. О, зловещий силуэт! О, эта пресловутая фигура! Фантомасу не понадобилось смотреть на него дважды, чтобы узнать! Он сразу узнал СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ силуэт... Спасший его человек был ОН САМ... или некто, на него поразительно похожий. Охваченный дьявольским ужасом, Фантомас выкрикнул свое собственное имя: - Фантомас! О! Фантомас! А что же полицейский Жюв? Почему Жюв, - а именно он предстал перед мнимым Жераром! - почему Жюв так своевременно оказался в пакгаузе и спас бандита? После ареста Леопольда и его признаний полицейский спешно покинул жандармский участок и помчался к поезду Барзюма. Он торопился найти Жерара или хотя бы узнать, что стало с укротителем. Прошлой ночью от принявшей его за Фантомаса Сони Данидофф Жюв узнал, что тот собирался убить дрессировщика. И полицейский хотел любыми средствами предотвратить это преступление. Оказавшись в поезде, он увидел, что Жерар еще не возвратился. "Что же делать?" - гадал полицейский. И он решил выжидать. Загримированный под Фантомаса, Жюв спрятался на товарном вокзале, куда, как он заметил, прибыли клетки с хищниками. Если Жерар возвратится, - разумеется, если он еще жив! - к вечеру он должен здесь быть, поскольку поезд уходит именно вечером, а ему надо будет срочно заняться перемещением животных. Жюв рассудил верно. По меньшей мере, он в это поверил и с облегчением вздохнул, в шесть вечера увидев укротителя возле зверей. Но что за укротитель это был? У клеток ходил Фантомас! Увы! Жюв этого даже не подозревал. Заметив человека, которого он принял за укротителя, полицейский решил было к нему подойти, но, поразмыслив, воздержался. Неподалеку крутились рабочие, и вовсе не было нужды появляться перед ними в облике Фантомаса, а ведь именно под личиной Гения зла намеревался Жюв допросить Жерара. Еще раз поборов нетерпение, полицейский не стал мешать укротителю и стал издалека наблюдать за его действиями в клетках, рассчитывая подойти после перемещения зверей. Но события стали развиваться страшно быстро! Увидав, как прыгнула пантера, Жюв понял всю опасность, нависшую над безоружным Жераром, и снова - в который раз! - явил пример поразительной ловкости и сноровки! Он вскинул револьвер и выстрелил, практически не целясь! Через секунду он поздравлял себя со спасением, как полагал, укротителя Жерара. Но в действительности он сохранил жизнь Фантомасу! Полицейский вскочил в клетку, чтобы запереть зверей. И в то же самое мгновение от ужаса завопил Фантомас, увидав его перед собой. - Фантомас! О! Фантомас! - кричал бандит. x x x Через три минуты после выстрела, так своевременно сразившего черную пантеру, которая бросилась на дрессировщика, мнимый Фантомас, то есть Жюв, предстал перед мнимым Жераром, то есть перед Фантомасом. Страшно возбужденные, они улыбались друг другу в пустом пакгаузе. - Фантомас! - воскликнул мнимый Жерар. - Жерар! Жерар! - вторил ему Жюв. Но положение их уже не было равным. В полумраке вокзала полицейский не мог разглядеть грима Фантомаса, и переодетый Жерар оставался для него настоящим Жераром! Совершенно иным было положение бандита. Ошеломленный тем, что его спас Фантомас, он, разумеется, прекрасно понимал, что это Фантомас ложный, так как подлинным был он сам... Чтобы узнать истинное лицо того, кто осмелился принять его легендарный облик, как это сделал несколько месяцев назад актер Дик, Фантомас, продолжая комедию, заговорил со своим спасителем. - Фантомас, - обратился он к Жюву, - ты мне спас жизнь... Пожав плечами, тот спокойно ответил: - Сейчас не об этом... Вчера ты упрекал меня, Жерар, что я тебя бросил, и ты меня даже назвал своим проклятием. Думаю, теперь ты видишь, что был неправ! Тут Жюв заметил, что какой-то предмет, лежавший на некотором расстоянии, привлек внимание Жерара. - Куда ты смотришь, Жерар? - спросил полицейский. - Так... Никуда... "Жерар" отвечал совершенно бесстрастно, но Жюв уже увидел тот предмет. - Нехорошо, Жерар, - укоризненно произнес Жюв. - Говорить неправду - дурно... Ты смотрел на мой револьвер, не так ли? Как видишь, я бросил его, спеша тебе на помощь. "Жерар" ухмыльнулся: - Ты вошел в клетку безоружным? - Думать было некогда, - ответил Жюв и добавил: - Но оставим это трагическое происшествие, Жерар. Я пришел потребовать от тебя правды. Ты знаешь Леопольда? Отвечай! Ты знал, что он причастен к преступлению, совершенному в Антверпене? Тот, кто выдавал себя за Жерара, сделал три шага назад и внимательно посмотрел на спрашивавшего. - Зачем тебе это знать? - спросил он. - Отвечай, - настаивал Жюв, все так же подражая властному и сухому тону, каким Гений зла обращался к своим подручным. Вместо ответа раздался смех: - Это что? Приказ? Теперь Жюв отступил на три шага. Что за голос? Что за интонация послышалась на мгновение в вопросе Жерара? Жюв был поражен! "Уж не брежу ли я? Не спятил ли?" - думал он. - Да! Я приказываю тебе отвечать! Но Жюв не закончил фразы. В глазах Жерара, того Жерара, которого он видел перед собой, на миг вспыхнул какой-то дьявольский блеск. - Не сон ли это? - растерянно прошептал полицейский снова, но тут же спохватился. - Выйдем отсюда, - с металлом в голосе произнес он. - Потолкуем в другом месте. Жюву было крайне необходимо разглядеть Жерара на свету. "Жерар" даже не шелохнулся. - В каком? - только спросил он. - Около моего револьвера. Всего четверть секунды стояла тишина. Но этот миг показался Жюву целой четвертью века. Он не спускал глаз с лица собеседника. И вдруг, словно разъяренная пантера, Жюв бросился вперед! - Фантомас! Ты - Фантомас! - заорал он. И Жерар, мнимый Жерар, кинувшись на полицейского, тоже орал: - Жюв! Ты глупец, Жюв! Ты безоружен! Противники схватились. Полицейский вцепился в Гения зла, которого наконец опознал. - Негодяй! Мерзавец! - кричал он. Но в этот момент, когда Жюв схватил бандита, страшная боль пронзила его! Он вскрикнул и разжал руки... Кровь хлестала из ран. А саркастично усмехавшийся Фантомас, увидев спешивших к ним рабочих и артистов, оттолкнул полицейского и побежал, прячась за тюками, набросанными в пакгаузе. x x x Что же произошло? Жюв это понял через час, бинтуя руки, покрытые глубокими порезами. - Ах, Фантомас! - говорил он. - Каким злым гением ты одержим? Черт побери! Ты знал, что мне тебя не схватить, что в этой рукопашной схватке мне будет невозможно тебя удержать! Черт бы тебя побрал! С помощью каких-то дьявольских ухищрений тебе удалось под одеждами, под теми самыми, что сделали тебя так похожим на Жерара, разместить лезвия бритв, на которые и напоролись мои руки, когда я вцепился в тебя. Жюв сидел бледный и злой. - Надо же, - возмущался он, - я сам, своими собственными руками спас жизнь этой гадине! И чтобы вырвать его из когтей хищника, бросил свой револьвер, разоружив самого себя. - Что ж, Фантомас! - продолжал полицейский свой монолог, но уже голосом, полным решимости. - Ты снова победил. Но что-то мне подсказывает изнутри, что твое поражение уже близко, что не за горами твой час расплаты! Глава 26 ЛИЧНОСТЬ ЛЕОПОЛЬДА - Эй вы, скоты! Вы что - хотите, чтобы меня здесь разорвали на части? Не видите, что ли, что эти типы осатанели от злости? - Давай! Давай, Леопольд! Шагай! Еще немного, и ты в безопасности... Да и народ от тебя избавится, убийца! Сам ты скотина... Смертельно бледный, в разодранных одеждах, с окровавленными руками и лицом, барон Леопольд инстинктивно ускорил шаг. Закованный в цепи, он шел в тюрьму под надзором наряда полиции и охранников. Арестованный по приказу Жюва на границе Гессе-Веймара, этот загадочный персонаж был срочно этапирован в столицу королевства. Но до сего времени его арест оставался почти не замеченным. Однако едва он, с наручниками на запястьях и в сопровождении полиции, вышел из вагона, толпа всколыхнулась. Кто-то крикнул: - Да это же Леопольд, убийца сэра Гаррисона! Новость распространилась мгновенно! И уже ни арестованному, ни его страже не было никакой возможности незаметно пройти то короткое расстояние, что разделяло вокзал от тюрьмы. Срочно была организована охрана. Но несмотря на все усилия полиции, на несчастного обрушился град ударов. Полетели даже камни, которые в равной степени доставались арестованному и конвою. Не раз охране пришлось пускать в ход штыки, чтобы оттеснить негодующих. Путь от вокзала к тюрьме оказался для барона Леопольда не простым переходом из одного места в другое, а паническим бегством, более или менее обеспеченным полицией, под защиту застенка! Перепуганный и белый как мел Леопольд испытывал страх, возраставший по мере того, как становились громче улюлюканье и угрозы толпы. Несчастный барон облегченно вздохнул, когда за ним захлопнулись тяжкие двери глотцбургской тюрьмы. После недолгих формальностей, справленных в тюремной канцелярии, арестованному было приказано снять всю одежду. Затем его отвели в конец коридора, где находилась отведенная для него мрачная и сырая камера, грязный земляной пол которой представлял собой настоящую клоаку. После того, как полиция выполнила свои обязанности, доставив Леопольда в канцелярию, он оказался во власти тюремщиков. Увидев, сколь мрачным было его новое жилище, барон возмутился. - Я не хочу здесь оставаться! - вопил он. - Уведите меня отсюда! Тюремщики только улыбались, пожимая плечами. Насытившись его воплями, один из них так ему наподдал, что бедняга слету врезался в стену, и кровь полилась по его лбу, смешиваясь с потом. - Убийцы! Бандиты! - орал Леопольд с пеной у рта. Глаза его налились кровью. Он грозил кулаками, ругался страшными словами, пытался кусаться и драться. Главный надзиратель сказал: - Спокойнее, Леопольд! Не то мы натянем на тебя смирительную рубашку. Здесь надо быть паинькой, или мы так тебя утихомирим, что не обрадуешься... В приступе ярости и ужаса барон кричал: - Я не хочу больше здесь оставаться! Выпустите меня! В ответ один из надзирателей повалил его и на ноги надел железные колодки, толстой цепью прикрепленные к стене, которые тут же замкнул на ключ. - Вот так-то, - произнес тюремщик. - Теперь ты можешь идти куда угодно... И, если сможешь разломать стену, обещаю тебе помочь бежать. Но Леопольд вдруг успокоился и голосом твердым и властным произнес: - Ну довольно! Пошутили и хватит. Пусть мне позовут директора тюрьмы. Мне надо с ним переговорить... Леопольд отдал это приказание с такой самоуверенностью и наглостью, что надсмотрщики смущенно переглянулись: - Еще немного - и он будет нами командовать. Леопольд настаивал: - Если вы сейчас же не пойдете за директором, вам больше здесь не служить. Однако сообразив, что людям надо дать хоть какое-то объяснение, добавил: - Мне нужно увидеться с директором, чтобы сказать кое-что по поводу антверпенского дела. В коридоре тюремщики стали совещаться. - Ну, что? Что будем делать? С одной стороны, надзиратели не решались напрасно беспокоить директора, а с другой, рисковали помешать получению показаний, которые заключенный, по всей видимости, собирался давать. Наконец старший из них принял решение. - Ну вот что. Будьте здесь и не спускайте с него глаз! Как бы он чего не натворил с собой... А я пойду доложить господину директору. x x x Залечивая ужасные раны, нанесенные Фантомасом, Жюв оставался в Кельне. Вскоре он получил телеграмму, в которой король Гессе-Веймара просил его срочно прибыть в Глотцбург. Не колеблясь, полицейский повиновался воле монарха и в то же утро, то есть через двое суток после ареста Леопольда, оказался в королевском дворце. Было десять часов, когда с таинственной почтительностью его провели в покои короля. Скрывая за внешним спокойствием внутреннюю растерянность, Жюв в течение четверти часа, сидя в небольшом салоне, ожидал, когда его величество соблаговолит принять. Мысли его блуждали. На память приходили события давние, но столь яркие, что в сознании остался от них неизгладимый след. Несколько лет тому назад Жюву уже довелось побывать в Глотцбурге и сидеть в этом же самом салоне. Тогда ему надо было найти короля Фридриха-Кристиана II, таинственно исчезнувшего в собственной столице. В то время, как Жюв искал его в Глотцбурге, украденный Фантомасом Фридрих-Кристиан находился в Париже, в жутком подземелье под фонтанами площади Согласия. Жюву и Фандору удалось в конце концов разгадать эту загадку и вырвать короля из страшных лап бандита. С той поры король Гессе-Веймара спокойно поживал в своей мирной столице, а полицейский и журналист гонялись за неуловимым Фантомасом. Со времени своего последнего вызова сюда две недели назад Жюв не переставал с беспокойством думать о прошедшем и о ближайшей будущности. Встреча знаменитого полицейского с Гением зла была хотя и скоротечной, но жестокой, и Жюв чудом избежал смерти. Впрочем, он мало придавал значения своим ранам и страшным опасностям, подстерегавшим его на каждом шагу. Его мысли были заняты совсем другим. - Фантомас, - размышлял вслух полицейский, - затаился и подстерегает свои жертвы Леопольд признался, что убил сэра Гаррисона, но ни слова не сказал о князе Владимире. Что с ним? Где он? Убит? Не причастен ли Фантомас к его странному исчезновению? Не совершил ли бандит нового злодеяния? Вошедший слуга прервал размышления Жюва. Человек в расшитой золотом ливрее сделал низкий поклон и провозгласил: - Его величество ждет вас. Жюв молча последовал за лакеем, который ввел его в королевский кабинет. Фридрих-Кристиан II находился один в своем просторном кабинете, окна которого выходили во дворцовый парк. Монарх был очень бледен. Глаза его были полны неизъяснимой грусти. Скрестив руки на груди, Фридрих-Кристиан задумчиво мерил комнату своими длинными ногами, пытаясь разобраться в мрачных думах, терзавших его. Поглощенный ими, он сначала даже не заметил появления французского полицейского. Но вот король остановился перед тем, кого пригласил на аудиенцию, и очень серьезно спросил: - Господин Жюв? - Слушаю, ваше величество, - отвечал Жюв в низком поклоне. Тронув полицейского за плечо, монарх велел ему выпрямиться. - Господин Жюв, - продолжал он уже более мягким тоном, - забудьте, где вы находитесь, и забудьте на время, что я король. Давайте поговорим запросто, как мужчина с мужчиной. Мне очень хочется понять самую суть ваших соображений. Мне нужна, как говорится, голая правда. Полицейский посмотрел на короля. - Я к вашим услугам, ваше величество. Соблаговолите только спросить, и я отвечу с совершеннейшей откровенностью. Помолчав, как бы взвешивая каждое свое слово, король начал: - Жюв, вы уверены в виновности барона Леопольда, арестованного на днях по вашему приказанию и доставленного в глотцбургскую тюрьму? Действительно ли он убил английского посла? - Барон Леопольд, - заявил полицейский, - сам признался мне в этом. Он убил Гаррисона с целью грабежа. Вероятно, он убил и князя Владимира. - Нет! - воскликнул король. Фридрих-Кристиан II произнес свое "Нет!" с такой энергией, с такой убежденностью, что Жюв в замешательстве взглянул на него, не находя слов для ответа. Король продолжал: - Я уверен, что Леопольд не убивал князя. Полицейский скептически улыбнулся: - Ваше величество, всякое заявление имеет вес, лишь будучи подкрепленным доказательствами. - Доказательства, - произнес монарх, - к счастью или к несчастью, имеются... Он нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и появился офицер из королевской охраны. Фридрих-Кристиан сказал: - Попроси того человека войти в мой кабинет. Прошло несколько минут, в течение которых ни король, ни полицейский не обменялись ни словом. Фридрих-Кристиан был бледен. Он машинально гладил свои прекрасные черные усы. Жюв с интересом ждал дальнейшего развития событий и старался сохранять полную бесстрастность. Но, несмотря на всю свою готовность к неожиданностям, полицейский не мог не воскликнуть от изумления, когда стремительно вошел, почтительно поклонился королю и, выпрямившись, посмотрел в глаза Жюву тот, кого монарх пригласил войти. Вошедший был никем иным, как самим бароном Леопольдом! Вид его был дерзок и надменен. Но было в нем что-то такое, что делало его несколько необычным. Этим "что-то" был непривычный цвет волос. Ошеломленный Жюв изо всех сил пытался разгадать загадку. Тем временем, указав на вошедшего, король сказал: - Князь Владимир. И добавил: - Господин Жюв, барон Леопольд и князь Владимир - один и тот же человек. Момент был драматичный. Трое присутствовавших в кабинете недоверчиво взирали друг на друга и, чтобы не выдавать своих чувств, старались придавать лицам как можно более безразличное выражение. Молчание затягивалось. Никто не хотел начинать первым. Тишину прервал король. Повернувшись к Жюву, он спросил: - Господин полицейский, настаиваете ли вы на своем обвинении? Утверждаете ли вы, что барон Леопольд, являющийся никем иным, как князем Владимиром, автор преступления, совершенного над личностью сэра Гаррисона? Уверены ли вы, что он украл пять миллионов, выплаченных моим королевством британскому послу? - Дьявол! - чертыхнулся Жюв. - Самое время помолчать, уйти от вопроса, поговорить о погоде, о чем угодно, но только не об этом... Однако не будучи наделенным душой придворного, и как человек чести и совести, Жюв медленно и членораздельно, глядя прямо в глаза князю Владимиру, - а Леопольд действительно был им! - проговорил: - Я утверждаю, что барон Леопольд убил сэра Гаррисона. Король повернулся к внезапно побледневшему князю. - Что скажете вы? Князь Владимир взял себя в руки, снова став таким же дерзким, как минуту назад. Называя накануне директору тюрьмы свое настоящее имя, он прекрасно понимал, какие могут быть последствия его показаний. - Я жертва грубой ошибки, - говорил он тюремному чиновнику, - ошибки и юношеской глупости. Стремясь побороть сопротивление одной молодой женщины, я не захотел называть своего подлинного имени, желая, чтобы она полюбила меня просто как человека. Так я выдал себя за бельгийского барона. А поскольку она была наездницей в цирке Барзюма, не колеблясь нанялся туда конюхом. Меня выгнали, но я снова нанялся из-за любви. Неожиданно на меня свалилось новое несчастье: я оказался похожим на какого-то преступника, и какой-то глупый полицейский меня арестовал. Шутка слишком затянулась, и я прошу признать в моем лице князя Владимира! Директор тюрьмы тут же передал этот удивительный рассказ во дворец. Через несколько часов князь Владимир был опознан и освобожден. После всех этих событий Фридрих-Кристиан II в полной растерянности телеграфировал Жюву. - Что скажете вы? - спросил король князя Владимира после того, как Жюв подтвердил свое обвинение. Князь пожал плечами: - Сир, мне нечего сказать кроме того, что обвинение абсурдно и что я прошу господина Жюва соблаговолить меня оправдать. Полицейский не убоялся страшных взглядов, которые в него метал Леопольд, и ледяным голосом произнес: - Признание в преступлении я получил из ваших уст, князь... Вы помните тот вечер, ту ночь, что вы провели возле поезда Барзюма на товарном вокзале Кельна? Князь снова побледнел! - К чему вы ведете? - пролепетал он. - К следующему, - отвечал Жюв. - Той ночью вы неожиданно оказались лицом к лицу с человеком в черном, закутанным в темный плащ, с человеком, чье лицо скрывалось под капюшоном, и вы узнали это пресловутое одеяние и сказали себе: "Это Фантомас!" И Фантомасу сделали исчерпывающее признание в совершенном вами преступлении, а также в краже. Вы даже хвастались этим перед тем, кого принимали за неуловимого Гения зла, но который был... На мгновение Жюв замолчал. - Который был кем? - в один голос спросили король и князь. - Которым был я, - просто сказал Жюв. - О боже! Боже мой! - произнес король, страшно побледнев, и упал в кресло. Быстро справившись с волнением, Владимир снова сделался невозмутимо бесстрастным. Он улыбнулся, а его нервно подрагивавшие губы открыли р