рила рукой по полу,  но
вместо  ключа  нащупала  маленький камешек  величиной с орех.  К камешку был
прилеплен комочек  красного сургуча с отчетливым  оттиском маленькой печати.
Находка была так неожиданна, что Одри на мгновение забыла о своем стремлении
выбраться из  дома. Всякая тайна имеет  для молодых  притягательную силу,  и
этот  старательно  запечатанный  камешек возбудил  любопытство девушки. Одри
взглянула наверх  в  надежде  увидеть старика  и  спросить его об интересной
находке. Но вспомнив, что увидит его только через неделю, спрятала камешек в
свою  сумочку. При этом  она  заметила,  что  крепко  держит  в  руке  пачку
кредитных билетов. Шестьсот фунтов!  В пачке было три билета  по сто фунтов,
четыре -- по пятьдесят и двадцать -- по  пять. Одри глубоко вдохнула воздух.
Она  спрятала деньги и, найдя ключ, открыла  дверь.  Еще миг,  и  она  снова
очутилась под  дождем и  ветром. Мимо нее  медленно проехало  такси.  Она не
сразу  осознала, что теперь  богата, и с  сильно  бьющимся  сердцем  махнула
рукой, направляясь к подъехавшей машине.
     -- Отвезите меня...
     Куда?..  Прежде  всего, поесть!  Потом  после  подкрепляющей  пищи  она
спокойнее подумает об остальном.
     -- Видно, хлебнула лишнее, -- усмехнулся шофер.
     Одри не  поняла и решила вначале, что он говорит о  ней, но,  проследив
направление его  взгляда, увидела  картину,  заставившую  ее содрогнуться от
жалости.  У подъезда соседнего дома, цепляясь за перила, стояла женщина. Она
держалась  одной  рукой  и, раскачиваясь из  стороны в сторону, другой рукой
искала дверной звонок. Ее убогая одежда, кричащее  перо на  шляпе, промокшее
поношенное  меховое  пальто  старомодного  покроя  --  все  это  производило
угнетающее впечатление.  Одри  ненавидела пьянство и особенно понимала  весь
его  ужас,  когда видела охмелевшую женщину.  Даже  "ведьмы",  дравшиеся  на
Грейен-роуд,  казались гораздо  менее отталкивающими, чем  эта  несчастная с
красным  распухшим  лицом,  бормотавшая неясные слова. Одри  уже  собиралась
сойти с подножки такси и помочь женщине, как вдруг дверь  дома раскрылась, и
худой пожилой человек появился на пороге.
     --  В  чем дело, что  тут за  шум? Что вы безобразничаете  перед домом?
Убирайтесь,  или  я позову  полисмена.  Ветер  доносил до  Одри резкий голос
Тонгера.
     -- Я желаю войти, -- кричала женщина, направляясь к открытой двери.
     Одри видела, как старик хотел  удержать  женщину,  но она закачалась  и
навалилась на него:
     -- Эй, не падайте!
     Произошла  короткая  борьба, и  вдруг  Тонгер толкнул  женщину  в дом и
захлопнул дверь.
     --  Это  дом мистера  Маршалта,  --  сказал шофер.  --  Он  африканский
миллионер... Куда вы велели ехать, мисс?
     Она   вспомнила  адрес   небольшого   магазина   готового   платья   на
Шафтсбэри-авеню, перед витриной которого она  часто стояла  в те дни,  когда
проходила мимо в поисках работы. Она  не  хотела задумываться над тем, имела
ли она право тратить  деньги  старика. Сейчас у  нее не было достаточно силы
воли,  чтобы  рассуждать  об этом.  Напротив магазина  платьев  был  обувной
магазин, а невдалеке скромная гостиница.
     -- Я еще проснусь от этого волшебного сна, -- сказала она  себе,  когда
проезжала мимо освещенных окон  магазинов,  -- но  у меня,  по крайней мере,
будет сухая одежда и теплая постель, а это замечательно!
        <i>XIII. Бонни говорит откровенно</i>
     Человеку  иногда  трудно  определить  решающий  момент  в его  жизни  и
сказать: "Вот когда началась моя карьера".
     Мартин  Элтон  стал  преступником  вследствие  стечения  обстоятельств,
неразрывно  связанных друг  с другом и  основанных на  желании, свойственном
большинству людей: жить, совсем не  работая. Получив прекрасное образование,
он оказался  еще в  очень  молодые  годы без всяких средств к жизни, обладая
лишь  красивой внешностью, приятными манерами и умением обращаться с людьми.
Это  помогло  ему  приобрести  много  друзей,  из  которых он умел извлекать
пользу.
     Элтон  избрал тот путь,  на котором его  ожидали наибольшие выгоды.  Не
будучи  обременен ни излишней  совестливостью, ни слишком узкими понятиями о
чести, он попал в общество тех мужчин и  женщин, которые живут за счет своей
изобретательности. Он начал посещать  игорные притоны, --  в одном из них он
впервые встретил Дору и нашел в ней достойную  подругу, свободную от  всяких
"глупых  предрассудков",  --  затем принимал  участие в  кражах,  походивших
скорее на  вымогательства,  и в темных  сделках  на скачках, оказавшихся для
него выгодными и доходными.
     Во время  перерыва между  вторым  и третьим актами  в театре,  куда  он
отправился вместе с  Дорой, Мартин вышел в фойе. Там  он встретил  знакомых,
которые раскланивались с  ним, но только один из них подошел к нему, так как
Мартин не отличался приветливостью. Обычно  он избегал общества, предпочитая
оставаться наедине со своими мыслями.
     -- Эй, Элтон!
     Мартин  машинально  улыбнулся  и  хотел  пройти   дальше,  но  человек,
заступивший ему  дорогу,  не хотел  считаться с  его очевидным стремлением к
одиночеству.
     -- Я слышал, что Стэнфорд уехал в Италию. Этот человек умеет быть сразу
в двух местах. Вы заняты теперь чем-нибудь?
     -- Нет, -- ответил  Мартин. -- В Лондоне нечего делать с тех  пор,  как
воры забрались в квартиру Мелиллы Сноуден и похитили ее жемчуг.
     Слик Смит тихонько рассмеялся.
     --  Я тут  ни при  чем,  -- сказал он,  -- во всяком случае, грабеж был
ловкий, и шум  в газетах подняли большой. Если я могу помочь вам чем-нибудь,
дайте мне знать, но только дело должно быть честным.
     --  Зайдите ко мне как-нибудь  и почините  кухонную плиту,  -- прорычал
Мартин, которому было совсем не до шуток.
     -- Плиты -- это  как раз моя специальность, --  невозмутимо отпарировал
Слик. -- Хотите хорошую сигару?
     -- Нет!
     --  Возможно,  вы и  правы, -- согласился Слик.  --  Это рождественский
подарок, и я не позволил бы никому просто так их мусолить. Было бы бестактно
заставить меня на это пойти. Видели Шеннона?
     Мартин тяжело вздохнул.
     --  Мой милый, я не видел  Шеннона и не хочу  видеть  Шеннона.  И более
того, я совсем не настроен с вами беседовать.
     -- Очень жаль,  -- сказал  Слик с сожалением. -- Мне скучно и хочется с
кем-нибудь поболтать.  Лэси Маршалт не похож  на вас. Он зажег одну из своих
сомнительных сигар.
     -- Я почти не знаю Лэси Маршалта, -- коротко заметил Мартин.
     -- Это  мне известно,  но я немного знаю  его. Он тоже вор.  Вы славный
малый, Элтон.
     Неожиданное заявление удивило его собеседника.
     --  Лучше  не  продолжайте,  --  спокойно сказал Мартин  Элтон.  --  Вы
стараетесь быть любезным.
     --  Я  не  стараюсь,  а действительно всегда  любезен. Лицо Слика Смита
расплылось в широкой обезоруживающей улыбке.
     -- Вот и звонок: сейчас узнаем,  выйдет ли  героиня  замуж за герцога и
откажет ли своему  деревенскому  возлюбленному.  Я думаю, что не  откажет: в
пьесах всегда так поступают.
     По пути  домой в эту сырую холодную  ночь Мартин думал о Слике. И ему и
Доре не понравилась пьеса,  и  какое-то  чувство уныния  овладело  ими.  Оба
хранили молчание.
     Мартин последовал за женой  в гостиную, ожидая сцены, которая, он знал,
должна была произойти.
     -- Что с тобой, Бонни? Ты не сказал ни слова за целый вечер. Мне надоел
твой надутый вид.  Он мне  так действует  на нервы,  что я сама не знаю, что
делаю.
     Мартин откусил конец сигары и зажег ее, пристально глядя на спичку.
     -- Я  не  дуюсь,  а просто раздумываю, вот  и все, -- сказал он, бросая
спичку в камин и усаживаясь в угол дивана. -- Ты больше ничего не  слышала о
своей сестре?
     -- Нет,  не слышала, --  резко сказала она.  -- И  надеюсь, что никогда
больше не услышу. Плаксивая тюремная птица!
     Он вынул сигару изо рта и принялся внимательно разглядывать ее.
     -- Я не помню, чтобы она плакала, а тюремной птицей сделали ее мы.
     Она с изумлением посмотрела на него.
     -- Это что за новый  тон, Бонни? Когда она была здесь в  последний раз,
ты выгнал ее из дому. Он кивнул.
     -- Да, я забыл об этом. Хотелось бы знать, где она. На ее красивом лице
появилась усмешка.
     -- Ты,  кажется, начинаешь  испытывать угрызения совести! Ты всегда был
неравнодушен к хорошеньким.
     Бонни   сделал  нетерпеливое  движение.  Бывали  минуты,  когда  в  нем
просыпались те моральные  воззрения, которые были  привиты ему  еще во время
пребывания в Винчестерском колледже.
     -- Ее красота в настоящее время имеет  для меня меньше значения, чем ее
безвыходное положение. Она не писала тебе?
     --  Конечно,  не  писала,  --  враждебно ответила его жена. -- Это  так
расстроило  тебя? Бедный  Бонни!  -- издевалась она. -- У него  такое мягкое
сердце, и он жалеет красотку, попавшую в беду.
     Он посмотрел на жену с холодным укором, пробудившим в ней бешенство.
     -- Что случилось? Что ты хочешь сказать? Это все неспроста.
     -- Да, это неспроста, -- согласился Бонни  Элтон.  -- Есть причины  для
моего  настроения, а Одри Бедфорд  -- одна  из  них. Бог  знает,  что с  ней
случилось, она, может быть, умирает с голоду.
     -- Положись на  милость Божию, --  с недоброй  усмешкой сказала Дора, и
глаза ее сузились.
     -- Вот что я подумал, --  продолжал Бонни. -- Раз ты так  относишься  к
своей сестре, как ты  станешь  относиться  ко мне,  если мне в чем-нибудь не
повезет? Твой выбор между мной и спасением был бы решен заранее.
     -- Конечно, я предпочту последнее, -- хладнокровно ответила  Дора. -- Я
не хочу обманывать тебя, Бонни. Спасайся, кто может -- это мой девиз.
     Она сбросила туфли и надела мягкие туфельки из красной кожи, стоявшие у
огня.
     --  И это все? --  продолжала  она. --  Только  мысль о бедной девушке,
выгнанной тобой из дому, тревожит тебя?
     -- Это одно,  --  сказал  он, бросив сигару  в камин, и встал со своего
места.  --  Дора!  --  он  говорил  ледяным  тоном,  --  мистер  Маршалт  --
неподходящее для тебя знакомство.
     Женщина подняла голову, широко раскрыв глаза:
     -- Разве он нечестный? -- невинно спросила она.
     --  Есть  много  честных  людей, с которыми  почтенной авантюристке  не
подобает  обедать,  особенно  в  отдельном  кабинете  отеля   "Шеварри",  --
решительно сказал он, -- и Лэси Маршалт -- один из таких людей.
     Дора опустила глаза на огонь камина. Она то краснела, то бледнела.
     --  Ты следишь  за мной, да?  Маршалт во  многом может оказаться весьма
полезным человеком.
     -- Мне  он совершенно  не  нужен, -- сказал  Мартин Элтон, --  и меньше
всего он нужен мне для того, чтобы тайно обедать с моей женой.
     Последовало продолжительное молчание.
     -- Я только один раз обедала с  ним в отеле "Шеварри". Я хотела сказать
тебе,  но  потом забыла. Сотни  людей  обедают отдельно  от  других в  отеле
"Шеварри", -- вызывающе сказала она.
     Он кивнул головой:
     -- Вот я и забочусь  о том,  чтобы ты не была похожа на этих людей. То,
что   ты   обедала  с  ним   два  раза,   мне  доподлинно   известно,   а  в
действительности, конечно, чаще. Дора, это не должно больше повторяться.
     Она молчала.
     -- Ты слышишь? Она пожала плечами.
     --  Я  очень мало  получаю от  жизни,  --  со вздохом  сказала она.  --
Единственные  люди, с которыми я встречаюсь, это  Стэнфорд  и  разные мелкие
воришки, которых ты привлекаешь  к участию в  твоих делах.  Мне хочется хоть
иногда  видеть  других  людей. Это похоже на  свежий  воздух, помогающий мне
забыть ту гнилую атмосферу,, в которой я живу.
     Она не  заметила  скептической усмешки мужа, но зная его, понимала, как
он отнесется к ее доводам.
     --  Как  патетично! --  произнес он. --  Твоя импровизация о несчастном
существе,  оплакивающем свою потерянную невинность, меня глубоко растрогала.
Но  если  ты  хочешь вернуться к  природе, я  предлагаю тебе выбрать  другие
средства,  вместо  тайных обедов  вдвоем  в  отеле "Шеварри".  Ты  больше не
пойдешь туда, Дора!
     Она быстро взглянула на него:
     -- А если я захочу пойти? -- с вызовом в голосе спросила она.
     -- Ты больше  не пойдешь, -- почти  шепотом сказал он. -- Если же ты на
это осмелишься, я навещу мистера Маршалта и  всажу  ему три  пули сквозь тот
карман, в котором он носит  свои прекрасные сигары. А что  я с тобой сделаю,
пока  не знаю.  --  Он  говорил спокойно  и деловито. -- То,  что я сделаю с
тобой,  зависит всецело от  моего  настроения. Но  я  думаю, что  это  будет
тройная трагедия.
     Лицо Доры  стало  прозрачно  белым. Она  попыталась  заговорить, но  не
смогла  произнести  ни слова.  Потом  вдруг  упала перед  ним  на  колени  и
обхватила его руками.
     -- О,  Бонни, Бонни! -- зарыдала  она. -- Не говори так и не смотри так
на  меня! Я сделаю все, что  ты хочешь... Ведь не  было ничего  плохого".. Я
клянусь тебе, что ничего не было, Бонни... Я пошла просто от скуки...
     Он дотронулся до ее золотистых волос.
     -- Ты бесконечно дорога мне, Дора, -- мягко сказал он. -- Я плохо влиял
на  тебя.  Я  думал,  что давно забыл все моральные принципы,  но есть один,
которого я буду держаться до смерти, это -- воровская  честь. Слышишь, Дора,
честь среди воров...
     Дора  уже  два  часа  лежала  в постели,  а  Бонни все еще сидел  перед
догорающим камином  с незажженной сигарой в  белых зубах, задумчиво устремив
глаза на тлеющие угли.  Это были  тяжелые  часы,  в  течение которых он, так
философски смотревший  на  жизнь  и  имевший такой  большой опыт,  боролся с
подозрением, боясь смело взглянуть правде в лицо  и осудить любимую женщину.
Этот  молодой человек, безупречно одетый  и  с безупречной  наружностью,  не
имевший  твердых  моральных  устоев и  свободный  от  всяких  предрассудков,
терзался ревностью.
     Он встал,  открыл ящик письменного стола, достал маленький револьвер и,
снова подсев к огню, четверть часа неподвижно  и  мрачно  глядел на оружие в
своей руке.  Услышав тихий шелест  за  дверью, он быстро спрятал револьвер в
карман, и в это время Дора в ночном одеянии вошла в комнату.
     -- Уже половина третьего, Бонни, -- встревоженно сказала  она. -- Ты не
пойдешь спать?
     Он встал  и потянулся, чтобы размять  затекшие  конечности. ----- Ты не
сердишься больше, Бонни? -- нерешительно спросила жена.
     Ее глаза были красны  от слез, рука, которую она положила на его плечо,
дрожала. Он взял ее руку в свои и погладил.
     -- Нет, больше не сержусь, -- сказал он. -- Мы начнем все сначала.
     -- Но, Бонни, -- проговорила Дора, -- ничего не нужно начинать сначала.
Я клянусь тебе...
     -- Мы начнем все сначала, -- повторил он и поцеловал ее.
        <i>XIV. Случайная встреча</i>
     Дик  Шеннон  яростно постучал в  стекло  автомобиля, который вез его по
Риджент-стрит и, опустив стекло, высунул голову наружу.
     --  Поверните  и поезжайте  по  той  стороне. Я хочу поговорить с  этой
дамой, -- сказал он.
     "Принцесса  в лохмотьях"!  Это была она, он  узнал бы ее всюду, но  это
была совсем иная "принцесса в лохмотьях".
     -- С какой именно, сэр?
     Шофер обернулся, чтобы спросить  его  об  этом через  открытое  окно, и
направил машину к противоположному тротуару. Но Дик уже успел открыть дверцу
и выскочить из автомобиля прямо на ходу.
     -- Мисс  Бедфорд, если не ошибаюсь? -- спросил он. -- О, какой приятный
сюрприз!
     Это был сюрприз во всех смыслах. Все следы бедности исчезли.
     Девушка с ног  до головы была хорошо одета и была так хороша собой, что
многие оглядывались ей вслед.
     Но сюрприз  был  обоюдный, и по  блеску в ее глазах Дик увидел, что она
тоже обрадовалась ему.
     -- Я обыскал весь Лондон, чтобы  найти вас, --  говорил он, идя рядом с
ней  и забыв про испуг  шофера,  которому  он не успел заплатить. -- Мне  не
повезло:  я  не нашел вас  в  то утро, когда вы покинули Холлоуэй. Я приехал
через пять минут после того, как вы ушли. И странно, я  почему-то решил, что
вам необходимо будет явиться в полицию.
     -- Как веем опасным преступникам? -- улыбнулась она. -- Нет, я избежала
этого. Я  видела вас несколько раз  в Холлоуэйе.  Очевидно, вы бывали там по
делу.
     Дело, приведшее его в  женскую  тюрьму, состояло  в  том, чтобы увидеть
Одри  и  узнать, хорошо ли  она  живет.  Она  могла  пользоваться небольшими
привилегиями и выполняла  не  самую тяжелую  работу. Она часто с  изумлением
размышляла, почему ее так внезапно освободили от работы  в прачечной и  дали
более  приятную работу  в библиотеке,  не  связывая это с мимолетным визитом
Дика Шеннона.
     Молодые  люди  свернули  на Ганновер-сквер.  Одри совсем не хотела идти
туда, а,  наоборот,  собиралась  попасть  в  магазин  на  Оксфорд-стрит,  но
подчинила свою  волю  его воле в этом незначительном случае, сама не понимая
почему.
     -- Я собираюсь отечески вас пожурить, -- сказал он, замедляя шаг. -- Ни
вы, ни я -- не  масоны. Но масоны  доверяют друг другу и хранят  тайны  друг
друга и, между прочим, разговаривают совершенно откровенно.
     Она посмотрела ему в глаза, улыбаясь:
     --  По опыту, который  я приобрела  в том  месте, о  котором  лучше  не
вспоминать,  я  знаю, что  полисмены  опасны  даже под  личиной  добродушной
любезности.
     Она заметила, как он покраснел и нахмурил брови.
     -- Простите, я не хотела вас оскорбить. Будем откровенны друг с другом,
но  обещайте  не  спрашивать  меня  больше о  Доре и не  поднимать вопроса о
злосчастных бриллиантах королевы.
     -- Дора Элтон ваша сестра, не правда ли? Она помолчала и затем сказала:
     -- Она мне  не родная сестра, но  я только  недавно узнала  об этом. Он
задумчиво погладил свой подбородок.
     -- Во всяком  случае,  ей делает честь то,  что теперь она  заботится о
вас.
     Девушка в ответ тихонько рассмеялась.
     --  Вы  хотите сказать,  что  она  этого  не  делает?  Он  остановился,
нахмурившись.
     --  Мы  с Дорой больше не  встречаемся, -- сказала она. --  Это  вполне
естественно. Дора не может встречаться с женщиной, у  которой такое прошлое,
как у меня. Вообще, капитан Шеннон, я не хочу больше говорить о Доре.
     -- Что же вы теперь делаете? -- прямо спросил он.
     -- Я шла в магазин, но меня остановили и повели в другую сторону...
     -- Нет, скажите серьезно, чем вы занимаетесь?
     Она засмеялась:
     -- Пожалуй,  ничем, кроме переписывания писем для старого, безобразного
джентльмена, который платит мне огромное жалованье.
     Несмотря на легкий тон, Дик уловил сомнение в ее голосе и почувствовал,
что под этим деланным легкомыслием кроется какая-то забота.
     -- Ганновер-сквер слишком шумное место.  Поедем в Гайд-парк и поговорим
по душам.
     Он оглянулся, ища поблизости такси.  Одно  из  них следовало за ними, и
лицо шофера показалось ему знакомым:
     -- Боже! Я совсем забыл про вас, -- сказал Шеннон.
     -- Но я про вас не забыл, -- сердито ответил шофер. -- Куда вас везти?
     В пустынном парке они нашли сухую скамейку и желаемое одиночество.
     --  Прежде  всего   я  хочу  услышать  подробнее  об  этом  безобразном
джентльмене, --  сказал  Дик, и она коротко описала  ему свое  приключение в
доме мистера Малпаса.
     -- Вы,  наверное, скажете, что не следовало  брать эти деньги. Но когда
человек страдает  от голода  и  холода, у  него нет  ни времени,  ни желания
рассуждать о морали. Конечно, я не  собираюсь разбивать чье-либо  сердце, но
мне было не  до размышлений  над моими обязанностями,  пока я  не устроилась
удобно в отеле "Палас" и не  приобрела несколько платьев, три пары ботинок и
целый  ряд других  необходимых вещей,  назначение  которых  для вас  было бы
непонятно. Только  на  следующее  утро во мне заговорила совесть. Я написала
вечером мистеру  Малпасу, сообщив  ему мой новый  адрес, а на следующее утро
начала второе письмо с извещением, что готова ко всяким  другим услугам,  но
разбивание сердец не  моя специальность. В это  время пришло письмо от него.
Собственно говоря,  это  нельзя  было назвать письмом.  Это  был  объемистый
конверт, содержащий  около десяти нацарапанных  карандашом писем, которые он
просил переписать и вернуть ему.
     -- Что это были за письма? -- с любопытством спросил Дик.
     --  Большей  частью короткие  записки с отказом принять приглашение  на
обед или  вечер, которые он, по-видимому, отправлял  близким друзьям, потому
что  подписывался только  инициалами.  Он  пояснил,  что  письма могут  быть
переписаны на бумаге отеля и не должны быть напечатаны на машинке.
     Дик Шеннон задумался.
     -- Все это мне не особенно нравится, -- сказал он наконец.
     -- Вы знаете этого человека?
     --  Я  слышал  о  нем. Не далее как  вчера  я  долго говорил  о  нем  с
несколькими друзьями. Какое жалованье вы получаете? Она покачала головой.
     -- Он даже не упомянул о нем. Он дал мне большую сумму и  велел явиться
на следующей  неделе.  С тех  пор  он ничего не потребовал  от  меня,  кроме
переписывания  бумаг, которые  я  получаю  по  почте.  Сегодня  письма  были
длиннее.  Нужно  было  сделать  копию   с   переписки  между  правительством
Бермудских островов и Британским министерством колоний. На этот раз документ
был печатный и, по-видимому,  вырванный из официального  донесения.  Что мне
делать, мистер Шеннон?
     -- Право, не знаю, -- нерешительно ответил он. -- Но я  скажу вам, чего
вы не должны делать: не  ходите одна в этот  странный дом в будущую субботу.
Вы  должны точно назвать мне час,  к которому  вам назначено явиться. Я буду
ждать вас на Портмен-сквер, и когда откроется дверь, я легко войду с вами.
     Увидев ее испуг, он улыбнулся.
     -- Я останусь в первой комнате,  чтобы услышать в случае надобности ваш
зов, и вы не должны бояться, что я  при  этом буду преследовать какие-нибудь
сыскные цели. Мы ничего не имеем против мистера Малпаса, нас удивляет только
его  таинственность... полиция ненавидит тайны. Между прочим,  среди  писем,
которые вы переписывали, не было ли письма мистеру Лэси Маршалту?
     Она отрицательно покачала головой.
     -- Это  тот африканский миллионер?  Он  живет в  соседнем доме, как мне
сказал шофер.
     Одри  рассказала  Дику  о  маленьком происшествии  перед домом  мистера
Маршалта, свидетельницей которого она была в тот вечер.
     --  Гм,  --  произнес  Дик.  --  По-видимому, тут тоже  не обошлось без
старика, который  старается  докучать  своему  соседу. Я думаю,  лучше всего
отправиться  к нашему  другу  Лэси  и спросить  его,  что имеет против  него
Малпас. Что между ними существует вражда, это ясно.
     Поднялся холодный ветер. Одри зябла, хотя была тепло одета.
     Шеннон заметил это и вскочил.
     -- Какой  я эгоист, -- с раскаянием воскликнул он. -- Пойдемте,  выпьем
горячего  кофе,  и  я  продолжу  свои  "советы одиноким молодым  девушкам  в
Лондоне".
     -- Это  будет ново, -- с невинным  видом сказала Одри. -- До сих пор  я
узнала от вас только, как выпытывать показания у исправившихся преступников.
        <i>XV. Человек, которого не знал Лэси</i>
     Дверь Дику Шеннону открыл Тонгер. Тонгер  всегда  опережал лакея  и сам
встречал гостей, казавшихся ему достаточно важными. Дик сразу узнал  его  по
описанию Одри. Девушка сказала, что он напоминает  птицу, и такое  сходство,
действительно,  придавала этому  маленькому старому человеку его  склоненная
набок голова и быстрые, порывистые движения -- совсем как  у воробья. Острые
глазки Тонгера впились в сыщика.
     -- Мистер Лэси Маршалт дома?
     -- Да,  сэр, -- ответил Тонгер, стоя в дверях. -- Но вы не  можете  его
видеть без  предварительного предупреждения. К  мистеру  Мар-шалту никто  не
входит без этого, пока я здесь.
     Такое  полное  отсутствие почтительности позабавило Дика Шеннона. Ясно,
что этот человек был больше чем просто слуга.
     -- Может быть, вы отнесете ему мою визитную карточку?
     -- Может быть,  и  отнесу,  -- холодно  ответил  тот: -- Но,  вероятнее
всего, я этого не сделаю. Много всякого народа  желает  видеть  мистера Лэси
Маршалта,  потому что он щедр и великодушен. Таковы мы все в Южной Африке --
с добрым сердцем и широким размахом.
     Тонгер остановился, взял визитную карточку Дика Шеннона и прочел ее.
     -- О!  --  воскликнул  он несколько  смущенно.  --  Вы  сыщик?  Хорошо,
войдите, капитан. Вы пришли арестовать кого-нибудь?
     --  Неужели следует арестовать кого-нибудь  в этом  доме,  где  все так
прекрасно  заведено  и  где  даже  лакеи так любезны и почтительны, что жаль
тревожить их!
     Тонгер рассмеялся:
     -- Я не лакей, -- сказал он, -- вы ошибаетесь!
     -- Может быть, вы сын хозяина?  -- добродушно  осведомился Дик. -- Или,
может быть, вы и есть мистер Маршалт?
     -- Боже  сохрани! --  ухмыльнулся  Тонгер. -- Я не хотел  бы иметь  его
богатство и его заботы. Пройдите сюда, капитан!
     Он ввел посетителя в гостиную и, к удивлению Дика, вошел вслед за ним и
закрыл за собой дверь.
     -- Ничего не случилось? -- спросил он со скрытой боязнью в гол осе.
     -- Ничего,  насколько я знаю,  -- сказал  Дик. -- Это просто  дружеский
визит, и вам не нужно идти в буфетную и считать ложки.
     -- Я и не дворецкий, -- поправил его Тонгер.-- Я пойду скажу хозяину.
     Он выскользнул из  комнаты и  вскоре вернулся  в сопровождении  мистера
Лэси Маршалта.
     Тонгер намерен был остаться, но Маршалт закрыл дверь перед его носом.
     -- Я надеюсь, он не был нахален, капитан Шеннон? -- спросил Лэси, когда
они  остались вдвоем.  --  Тонгер  у  меня  много  лет,  но  мне не  удалось
цивилизовать его.
     -- Он довольно забавен, -- сказал Дик. Мистер Лэси Маршалт заворчал:
     -- Меня  он  не  всегда забавляет.  Иногда  приходится  слишком  дорого
оплачивать его преданность. Тонгер часто злоупотребляет моим терпением.
     Он все еще держал  в  руках визитную карточку Шеннона и снова посмотрел
на нее:
     .-- Вы из Скотланд-Ярда, я вижу. Чем могу служить?
     -- Я хотел спросить у вас, знаете ли вы вашего соседа, мистера Малпаса?
     Маршалт покачал головой:
     -- Нет,  --  ответил  он. --  Если это имеет отношение  к  той  жалобе,
которую я подал на него несколько месяцев тому назад...
     --  Нет, я думаю, что этот  вопрос уладила  местная полиция. Я пришел к
вам потому,  что  по моим  сведениям мистер Малпас ведет против вас какие-то
враждебные действия. Вы говорите, что не знаете его?
     -- Я его никогда не видел и  не могу сказать, знаю я его или нет.  Но я
не  знаю  никого,  носящего  имя  Малпас. Не хотите  ли  присесть  и  выпить
что-нибудь?
     Дик отказался от угощения, но придвинул себе стул, и оба сели.
     -- Почему вы думаете, что Малпас во вражде со мной? -- спросил Лэси. --
Не оттого ли, что я подал  на него  жалобу, что  вам, очевидно, известно? Он
был таким беспокойным соседом, что по ночам мешал мне спать.
     -- Какого рода шум он производил?
     -- Стучал, большей частью молотком,  и как будто по стене.  Впрочем, я,
может быть, ошибаюсь: он мог заколачивать ящики.
     -- Вы никогда не видели его?
     -- Никогда.
     -- Может быть, вам рассказывали, каков он с виду.  Это  помогло бы  вам
вспомнить, не встречали ли вы его в Южной Африке.
     --  Нет,  я  ничего не знаю  о нем,  -- сказал  Лэси  Маршалт,  покачав
головой. --  Конечно, у  каждого есть  враги. Невозможно достигнуть успеха в
жизни и избежать этих маленьких неприятностей.
     Дик раздумывал минуту,  разумно ли будет вполне  довериться миллионеру,
и,  несмотря  на то что  это могло  иметь неприятные  последствия, он  решил
рассказать ему все.
     -- Малпас  нанял  или  собирается нанять кого-нибудь, чтобы чинить  вам
всякого рода  мелкие  неприятности.  Например, я думаю, что пьяная  женщина,
которая явилась сюда несколько дней тому назад, была послана им.
     -- Женщина? -- спросил Маршалт, нахмурив брови. -- Я ничего не слышал о
пьяной женщине.
     Он быстро встал, позвонил, и Тонгер тотчас же вошел в комнату.
     -- Капитан Шеннон говорит, что несколько дней тому назад пьяная женщина
явилась сюда и устроила перед домом скандал. Вы ничего не сказали мне!
     -- Разве я  всегда вам все  рассказываю? -- медленно спросил Тонгер. --
Это правда, здесь была пьяная  женщина. Она  влетела  в вестибюль, но вскоре
вылетела  обратно. Она сказала, что ее зовут миссис Лиддерли с "Четырнадцати
потоков".
     Дик  Шеннон  посмотрел на хозяина  Тонгера  и  увидел,  что  лицо  Лэси
Маршалта стало пепельно-серым.
        <i>XVI. Дик отправляется с визитом</i>
     -- Миссис Лиддерли?  -- медленно переспросил Маршалт.  -- Какова же она
была собой?
     -- Это была маленькая  женщина, --  ответил Тонгер,  рассеянно глядя на
сыщика, -- но, честное слово, мне не легко было с ней справиться.
     Маршалт вздохнул с облегчением.
     -- Маленькая женщина? Тогда это не она.  Вероятно, она просто знала эту
семью  и  выдает  себя за миссис Лиддерли. Последний  раз,  когда  я получил
известие  из  Южной  Африки, миссис  Лиддерли  была  тяжело  больна,  --  он
пристально посмотрел на своего слугу. -- Вы знали эту семью, Тонгер?
     --  Я  не знал миссис Лиддерли. Старик женился, когда мы уже  уехали из
Южной  Африки.  Ведь  вы  спрашиваете  о Юлиусе  Лиддерли? Так или иначе,  я
вытолкал эту женщину.
     -- Вы узнали, где она остановилась?
     -- А зачем мне узнавать адрес пьяной бабы? -- спросил Тонгер, удивленно
подняв брови. -- Нет, Лэси...
     -- Мистер Маршалт, черт возьми! -- вспылил тот.-- Сколько  раз я должен
повторять вам это, Тонгер?
     -- У меня нечаянно вырвалось, -- ответил тот, ничуть не смутившись.
     --  Убирайтесь отсюда! -- прикрикнул Лэси Маршалт и захлопнул дверь  за
своим непочтительным слугой.
     -- Этот  человек ужасно раздражает меня, --  сказал он. --  Он служит у
меня уже давно, и действительно в прежние годы мы говорили друг другу "Лэси"
и  "Джим": этим и объясняется  его привычка. Мне  иногда жаль  старика, но я
настаиваю  на   более  вежливой  форме  обращения.  Вы  сами  видите,  каким
надоедливым может быть легкомысленный мистер Тонгер.
     Дик рассмеялся.  Он с  любопытством следил  за  этой маленькой  сценой.
Тонгер  был  тем типом старого преданного  слуги, которого жалели прогнать и
терпели, несмотря на все связаннее с этим неудобства.
     -- Что  касается  Малпаса,  -- продолжал Маршалт, -- я ничего не знаю о
нем... Очень возможно, что в прежний период моей жизни я чем-нибудь оскорбил
его, но если  я начну вспоминать всех таких людей, я должен буду подозревать
слишком многих. Вы можете описать его наружность?
     -- По моему описанию вы вряд ли узнаете его, -- сказал Дик. -- Я только
знаю, что  это пожилой человек,  очень уродливый. Он хотел нанять певицу  из
кабаре, чтобы она беспокоила  вас скандалами,  но эта попытка не заслуживает
особого внимания, если вы ничего не имеете против певиц из кабаре!
     Лэси Маршалт  шагал  взад-вперед  по большой  гостиной, заложив руки за
спину и  склонив  голову на грудь. Он отнесся к этой новости более спокойно,
чем ожидал Дик Шеннон.
     -- Все это  мне совершенно непонятно, --  сказал  он,-- все это  крайне
загадочно. Я могу  предположить, что когда-то, в  давно прошедшие времена, я
нанес  Малпасу  какое-нибудь оскорбление.  Почему  вы не зайдете к нему и не
спросите его об этом, Шеннон? -- внезапно спросил он и добавил, -- возможно,
не очень  деликатно  давать  вам  советы,  но  я  хотел бы знать,  кто  этот
джентльмен.
     Дик Шеннон и сам уже решил отправиться к таинственному мистеру Малпасу,
и этот совет, действительно, был излишним.
     Когда  капитан вышел  из гостиной,  Тонгер  ожидал  его  в холле, чтобы
открыть дверь.
     -- Вы никого не арестовали? -- спросил он шутя.
     Дик  улыбнулся  и вышел на Портмен-сквер. Подойдя к соседнему  дому, он
посмотрел  на  мрачные  окна.  Это  был  уже  не первый  его  визит  к  дому
эксцентричного мистера Малпаса, но до сих пор он не пытался увидеться с ним.
Дик поискал звонок, не нашел его и  постучал в дверь. Ответа не последовало.
Он  постучал громче и подскочил от неожиданности, когда  внезапно  над самым
его ухом раздался голос:
     -- Кто там?
     Шеннон оглянулся с изумлением. Вокруг, на расстоянии двадцати ярдов, не
было никого,  а между тем  он ясно слышал голос!.. Тут  он заметил маленькое
окошечко в каменном  косяке  массивной  двери  и понял, что за  этим окошком
находится громкоговоритель.
     -- Я  капитан  Ричард  Шеннон из  Скотланд-Ярда  и желаю  поговорить  с
мистером Малпасом, -- сказал Дик, обращаясь к невидимому приспособлению.
     -- Нельзя! -- прокричал голос, и затем что-то щелкнуло.
     Дик постучал опять, но хотя  он прождал около пяти минут, голос молчал,
и дверь не поддавалась  толчкам. Нужно было найти другой способ добраться до
этого  странного  человека, и капитан  первым  делом отправился в телефонное
управление.  Имя Малпаса  не  числилось  среди обитателей  Портмен-сквер,  и
Шеннон вернулся в свое жилище  немного разочарованный. Все же день не пропал
напрасно.  Дик  встретил свою  "принцессу  в  лохмотьях", хотя уже  и  не  в
лохмотьях,  и знал, где  мог найти ее  опять. Дик  Шеннон  решил, что  будет
посещать ее настолько часто, насколько это допускается правилами приличия.
        <i>XVII. Тонгер помогает</i>
     Не много слуг пользовались таким комфортом и свободой, как Джим Тонгер.
Верхний этаж дома на Портмен-сквер  принадлежал  всецело  ему. Здесь у  него
были спальня, маленькая гостиная и ванная комната, специально отведенные ему
его  снисходительным  хозяином,  и  здесь  он  проводил большинство вечеров,
занятый бесконечными  математическими  вычислениями  над  маленьким  колесом
рулетки. Тонгер большую часть своего свободного времени посвящал изобретению
системы,  которая  должна  была  в  один прекрасный день  принести разорение
казино в Монте-Карло. Но в этот вечер его занятиям помешали.
     Когда над  дверью Тонгера громко прозвучал звонок, он поспешно вышел из
комнаты, заперев за собой дверь, и появился в кабинете Лэси Маршалта гораздо
быстрее, чем мог ожидать хозяин.
     -- Где вы были, черт возьми! -- проворчал Лэси.
     --  Вы  звонили в  мою  комнату, следовательно,  я был  там. Я  играл в
одиночку, --  ответил  Тонгер.  -- Я рад, что вы  позвали меня, потому что я
тридцать  раз  пытался играть  по одной системе  и  ничего не вышло. Мне  не
везет. Вы заметили, Лэси, что  бывают  дни, когда ничего не удается. Я помню
канун того дня, когда  я нашел алмазные россыпи на реке Надежда. Я шесть раз
подряд с невероятным терпением...
     -- Я желаю,  чтобы  вы  без  четверти восемь  впустили миссис Элтон, --
прервал его Маршалт.  -- Она приедет  одна в своем  автомобиле. Ждите  ее во
дворе, отгоните машину в Альберт-Холл: там сегодня вечером концерт. Оставьте
автомобиль  там среди  других  и,  когда кончится спектакль,  привезите  его
обратно.
     Тонгер свистнул:
     -- Это немного опасно после письма, которое вы получили от Элтона.
     Зрачки Маршалта сузились:
     -- Что вы знаете о письме, которое я получил от Элтона? -- спросил он.
     -- О,  вы не спрятали  его,  и я  случайно его увидел,  -- хладнокровно
ответил слуга.
     --  Я  не  только  спрятал  его, но  даже  помню  куда:  в  ящик  моего
письменного стола. Вы, наверное, вынули его и прочли?
     -- Это не важно, как я его нашел: главное, что я прочел его, -- ответил
Тонгер,  --  и  я  говорю вам,  что это  опасное  дело. Вы  едва  ли  хотите
фигурировать на суде!
     -- Имея  вас  в  качестве  свидетеля?  -- усмехнулся Лэси. Тонгер пожал
своими худыми плечами:
     -- Вы знаете, что я никогда не дал бы показания не в вашу пользу, Лэси,
--  сказал он. -- Это было бы на меня не похоже. Но  если такой человек, как
Элтон,  написал бы мне, что  застрелит меня, если  я  еще раз увижусь с  его
женой, я не оставил бы этого без внимания.
     --  Миссис Элтон нужно  поговорить  со мной по делу,  -- коротко сказал
Маршалт. -- Во всяком случае, я желаю, чтобы вы были у  ворот  без  четверти
восемь. Как только миссис Элтон выйдет  из автомобиля,  вы  сядете в него  и
отъедете.
     Тонгер кивнул головой:
     --  Так что,  если  за ней  будут следить,  она сможет доказать, что ее
автомобиль все время находился в Альберт-Холле, -- сказал  он с восхищением.
-- Вот так голова!.. Лэси, что нужно было этому сыщику?
     Губы мистера Маршалта насмешливо скривились:
     -- Он пришел навести справки о нашем сумасшедшем соседе, -- ответил он.
-- Это, очевидно, мой враг.
     --  Кто же не враг вам,  Лэси? --  спросил Тонгер со вздохом. -- Что вы
сделали ему?
     --  Не  знаю.  Я  не имею ни малейшего понятия  о том, кто  он такой, и
уверяю вас,  что меня это  мало трогает,  --  небрежно  сказал Маршалт. -- А
по-вашему, зачем он приходил?
     -- Насчет  миссис Элтон,  -- холодно  заметил  слуга. --  Она такая  же
авантюристка, ка^с и  ее  муж.  Все  это знают. Нельзя дотронуться до грязи,
особенно до грязи такого рода, чтобы не запачкать рук, да так запачкать, что
никакими средствами нельзя будет отмыть их.
     Возникла пауза.
     -- Я думаю, что Элтон -- вор, но миссис Элтон ни в чем не виновна.
     .-- Она так безгрешна, -- прервал его Тонгер, -- что ангелы уступают ей
дорогу, когда встречаются с ней!
     Маршалт сдержал резкое замечание, готовое сорваться с его губ.
     --  Это  все, --  вежливо сказал  он и  добавил вдруг, когда Тонгер уже
собрался  уходить. -- Завтра я обедаю дома и, если мне повезет, у меня будет
интересный гость.
     -- Кто она? -- с интересом спросил Тонгер.
     -- Я не сказал вам, что это "она".
     -- Других  интересных гостей не бывает, -- хладнокровно ответил Тонгер.
-- Вы нашли эту девушку? -- внезапно спросил он, -- девушку, которуюлоручили
разыскать частному сыщику?
     Маршалт вздрогнул:
     -- Откуда вы знаете?
     -- Я хорошо отгадываю загадки. Это она будет героиней завтрашнего бала?
     --  Надеюсь, она придет к обеду. И,  между прочим, я не желаю, чтобы вы
часто показывались в.ее  присутствии,  мой друг. Пусть у стола  прислуживает
горничная.
     -- Хорошо, хозяин. Когда явится сегодня эта женщина?
     -- Миссис Элтон приедет без четверти восемь. Я уже сказал вам! Я  хотел
бы, чтобы  вы  не упоминали  о ней в таких выражениях: "Эта  женщина!". Я не
желаю этого слышать.
     -- Вы слишком чувствительны, Лэси, и в этом вся беда! -- быстро ответил
слуга.
     Тонгер  ожидал в узком переулке позади дома, когда маленький автомобиль
подъехал, подпрыгивая  на камнях мостовой, и остановился  у дверей. Он помог
сойти стройной, закутанной фигуре и, не сказав против  своего обыкновения ни
слова, занял ее место в автомобиле и быстро укатил. Выехав на Портмен-сквер,
он увидел на  углу неподвижную фигуру и ухмыльнулся про  себя. Это мог  быть
человек,  назначивший  кому-нибудь  свидание,  но  что-то  в его  неподвижно
внимательной  позе  указывало на  то, что  это, вероятно, был частный сыщик.
Очень возможно, что мистер Элтон не ограничился одной угрозой. В одиннадцать
часов Тонгер выехал из целого ряда ожидавших у подъезда автомобилей и быстро
направился  домой. Не  успел он остановиться перед черным ходом дома No 552,
как открылась дверь и вышла молодая женщина.
     -- Вы никого не видели? Никого не узнали? -- тихо спросила она.
     -- Нет, мадам, --  ответил  Тонгер  и добавил. --  На вашем месте  я не
делал бы этого второй раз.
     Она  не ответила, проскользнула в  автомобиль и села за руль. Но Тонгер
стоял, держась за створку открытой двери.
     -- Есть вещи, мадам,  которые не стоят  жертв, и это  --  одна из таких
вещей.
     -- Закройте дверь, -- сухо сказала женщина.
     Слуга повиновался  и следил  за  автомобилем,  пока  тот не  скрылся за
углом. Затем пошел наверх к своему хозяину.
     Лэси Маршалт в глубоком раздумье стоял у камина в своем кабинете.
     -- Я вам не нужен?
     Маршалт отрицательно покачал головой.
     -- Вы думаете, что умно поступаете, Лэси? Тот быстро взглянул на него.
     -- Что вы хотите сказать?
     -- Вы думаете, что умно бросать вызов судьбе из-за женщины,  которую вы
не так уж и любите, если я не ошибаюсь.
     Вместо сердитого ответа, которого ожидал Тонгер, Лэси рассмеялся.
     --  Иногда людей тянет  к запретному  только  потому, что оно  является
запретным, -- ответил он. -- Есть вещи, главная прелесть которых -- риск.
     -- Это глупости, -- ответил Тонгер. -- Я не хочу уговаривать вас, Лэси,
потому что каждый  человек поступает так, как он находит нужным. Но Элтон из
тех людей, которые убивают не задумываясь.
     Можете смеяться!  Я знаю людей,  и я знаю, что испытывает Элгон, потому
что сам когда-то испытывал то же самое...
     -- Убирайтесь! -- приказал Лэси, и Тонгер удалился не торопясь.
     Кабинет и  спальня  Лэси находились  на втором этаже и были отделены от
остальной части дома тяжелой дверью, так что, заперев ее, он при желании мог
оставаться  в  полном  уединении. Бывали моменты, когда  к  нему нельзя было
подступиться.  Тонгер легко  узнавал  симптомы такого особого  настроения  и
знал, что на это время нужно оставить своего друга в покое.
     Тонгер вернулся  в свою комнату и углубился  в начатую игру, но  она не
удавалась ему.
     Дора Элтон приехала  домой и увидела, что ее муж, который был приглашен
на обед, успел вернуться раньше.
     -- Ну, как?  Переговоры прошли удачно? -- спросила она,  когда вошла  в
гостиную.
     Он мельком взглянул на нее, лежа на диване,  и  почти незаметно покачал
головой:
     -- Нет, нам придется  закрыть заведение. Клейн требует  слишком большую
долю. Это мне не нравится. Он задумчиво затянулся сигарой.
     -- Клейн знает, что содержателю  игорного притона  опасно иметь  дело с
полицией. Все же я неохотно соглашусь закрыть  притон: это верный  доход,  и
большой к тому же. У нас  столько постоянных  посетителей,  что даже честная
игра становится выгодной.
     Мартин посмотрел на свои часы.
     -- Я ожидаю  Билла  Стэнфорда. Ты хочешь  видеть  его? Он  вернулся  из
Италии.
     Дора взяла папиросу из серебряной коробочки на камине.
     -- Мне все равно, -- сказала она безразлично. -- Ты хочешь поговорить с
ним наедине?
     -- Нет, -- сказал он, подумав. -- Я сегодня видел Одри.
     -- Где? -- спросила она, с изумлением посмотрев на него.
     -- Она обедала в отеле "Карлтон".
     Дора замерла, не донеся спичку до папиросы.
     -- С кем?
     -- С Шенноном,  и  была очень весела.  Не  бойся, Одри не  такая, чтобы
выдать тебя.
     -- Я об этом не думала.
     --  Может  быть, ты недовольна тем, что  она  обедала  с  ним одна,  не
опекаемая никем?
     Молодая женщина бросила на него быстрый, подозрительный взгляд.
     --  Я не люблю,  когда  ты так  шутишь,  --  сказала она. --  Она  была
прилично одета?
     Он кивнул головой:
     --  У нее  был вполне приличный вид, -- и  очень быстро добавил:  --  Я
никогда не думал, что она так хороша. Шеннон не спускал с нее глаз.
     -- Вероятно, и ты тоже, -- с легкой усмешкой сказала Дора. -- Мне очень
понравился  концерт, Бонни.  Кесслер  играл  великолепно.  Я не  очень люблю
скрипку, но...
     -- Кесслер не выступал сегодня, -- спокойно сказал Мартин, выпуская изо
рта клубы дыма  и не глядя на  жену. -- Он простудился и не мог выступить, о
чем  было  объявлено  в вечерних  газетах.  Я  удивляюсь, как ты  не  видела
этого!..
     Дора только на секунду смутилась:
     -- Я не отличаю одного скрипача от другого, -- небрежно сказала она. --
Во всяком случае, его дублер играл великолепно.
     -- Вероятно, играл Манц, -- согласился он.
     Она  с облегчением услышала  звонок  в передней.  Как  глупо было  с ее
стороны не ознакомиться с  именами артистов, которые выступали в этот вечер.
Тонгер мог узнать их и сообщить ей программу.
     В комнату вошел Билл Стэнфорд. Он  очень устал, проведя  тридцать шесть
часов  в  поезде.  Он  приехал  прямо   из  Рима  и  без  предисловий  начал
рассказывать:
     -- Графиня выезжает в четверг. Она остановится  в Париже  и будет здесь
во вторник ночью. Я  достал фотографию ее диадемы  и жемчужного ожерелья.  Я
думаю, что нам удастся получить и подделки меньше чем за неделю, а тогда все
остальное пойдет легко. Стигмен  познакомился с ее  горничной,  он прекрасно
знает итальянский язык. Она поможет ему добраться до драгоценностей.
     -- Я думала, что мы больше не будем заниматься такими делами, -- быстро
произнесла Дора.
     -- Я не принимаю непосредственного участия, -- резко заметил Мартин, --
но все же заинтересован в деле. Но знайте, Билл, если вы принесете сюда хоть
одну жемчужину, я заставлю вас пожалеть об этом.
     --  Я  еще  не  сошел с  ума, -- презрительно  сказал Большой  Билл. --
Последнее дело не удалось, так что ни  одно звено платиновой цепи не попадет
сюда. Все устроится очень легко, Элтон.
     -- Я не желаю иметь  ничего общего с этим делом, -- вмешалась  Дора. --
Бонни, зачем ты принимаешь участие в таких грязных воровских  проделках? Это
изводит меня, я ненавижу это!
     Он посмотрел на нее.
     --  Действительно,  --  лениво заметил  он.-- Что  для нас какие-нибудь
десять тысяч фунтов!.. Как бы мы жили без таких дел?
     -- Я бы как-нибудь прожила, -- сказала Дора.
     --  Каким образом? Работая иглой? Или давая  уроки музыки  в буржуазных
семьях?  Или  твоим  искусством? Я забыл, сколько ты зарабатывала в  неделю,
когда я встретился с тобой?..
     Она отвернулась от него и сжала губы.
     -- Ты зарабатывала три или четыре фунта в неделю,  -- продолжал Мартин.
-- Я помню, что это составляло баснословную сумму. Ты тогда не задумывалась,
какими способами можно добиться успеха и денег.
     --  Мы можем  поговорить об этом,  когда  будем одни, -- сказала  Дора,
бросив недовольный взгляд на Билла Стэнфорда.
     -- Биллу известно все. Я знал Билла  раньше тебя и,  будем  откровенны,
Дора, он честнее тебя.
     Она вскочила с кресла с побледневшим от гнева лицом.
     --  Как  ты смеешь  так  говорить  со  мной? -- воскликнула она.  --  Я
помогала тебе во всем. Ты обещал не  упоминать о прошлом, а  теперь бросаешь
мне в лицо нелепые обвинения. Ты считаешь это честным?
     Он  не  ответил,  но  его  темные  глаза  впились  в  нее  со  странным
выражением.
     -- Я раскаиваюсь, -- проговорил он без особой искренности. -- Ты видишь
теперь,  как  глупо  говорить о  "грязных  воровских  проделках". У нас  нет
другого выхода. Я -- вор по своей природе  и богато одарен в этом отношении.
Может  быть, это и звучит хвастовством, но все же могу  сказать, что я самый
ловкий вор в Лондоне. Нет такого дома, в который я не мог бы проникнуть и из
которого не мог бы удрать. Я умею взбираться по голым стенам, как кошка, но,
пока  нет надобности  в  таком  занятии,  я  предпочитаю  более  благородное
воровство -- обыкновенное воровство, которое доставило тебе  богатство; ведь
все, даже твое обручальное кольцо, добыто  воровством. Другие люди просто  и
честно купили бы его. Поняла? Подумай об этом!
     Дора  хотела  что-то  возразить, но затем  передумала и, не  говоря  ни
слова, вышла из комнаты. Она уже была в постели и притворилась спящей, когда
он вошел  в спальню. Она увидела, как  он  забрал  пижаму, халат  и  туфли и
вышел,  тихонько  прикрыв  за  собой  дверь,  затем  услышала,  как  сначала
открылась дверь  в соседнюю комнату, а потом закрылась за ним. Дора с ужасом
приподнялась в постели. Мартин Элтон никогда не делал этого раньше.
        <i>XVIII. Лэси принимает гостей</i>
     Одри  Бедфорд получила  письмо, написанное  размашистым  почерком.  Она
распечатала конверт, ожидая увидеть одно из тех объявлений, которые получают
все обитатели отелей. Но вместо этого она нашла следующее послание:
     "Многоуважаемая мисс Бедфорд!
     Вы удивитесь, получив письмо от незнакомого человека. Но найдя ваше имя
в книге отеля "Палас"  и  надеясь  оказаться вам полезным, -- особенно ввиду
чудовищной несправедливости правосудия,  жертвой  которого вы  стали,  --  я
обращаюсь к вам  с просьбой зайти ко мне завтра вечером в  половине восьмого
по вышеуказанному адресу. Я надеюсь,  что мне удастся  найти вам  подходящую
работу  -- если же вы не нуждаетесь в таковой, то хочу предложить вам добрый
совет незаинтересованного друга.
     Преданный Вам Лэси Маршалт.
     Р.  S.  Прошу  вас  известить  меня  городской   телеграммой,  если  вы
приедете."
     Одри размышляла над этим письмом целое утро. Имя Лэси Маршалта было  ей
знакомо. Он принадлежал к тем представителям общества, чьи имена упоминаются
в газетах. Перед завтраком она послала телеграмму, извещавшую его о том, что
юна принимает приглашение и, разыскав  его имя  в  справочнике, увидела, что
там  была обозначена и  миссис Маршалт. Миссис Маршалт участвовала  в разных
благотворительных  делах,  но  этим  ограничивалась  вся  ее  деятельность в
течение двадцати пяти лет.
     Миссис Маршалт  была  выдумкой Лэси, имевшей для  него много  удобств и
преимуществ.  Уже в самом  начале  своей карьеры Лэси  убедился,  что многие
приключения богатого холостяка могут  иметь для него неприятные последствия.
Слишком радушный прием в одних домах компенсировался холодной вежливостью  в
других,  и  изобретение "миссис  Маршалт" имело  много выгодных  сторон.  Он
никогда не говорил о  своей жене. Когда его спрашивали  о ней слишком  прямо
или делали какие-нибудь косвенные  намеки, он  только печально  улыбался. Не
сумев  ничего выпытать  от него, в обществе решили, что между ними произошла
размолвка, вина за которую падала на миссис Маршалт.
     Ровно  в  половине  восьмого кеб  доставил  Одри  к  дверям  дома  Лэси
Маршалта, и ей открыла изящно  одетая горничная. Одри была в простом  черном
платье. На ней не было  никаких драгоценностей,  но Лэси Маршалт был поражен
ее гордой царственной осанкой. Он с удивлением и восторгом посмотрел на нее.
Она была гораздо красивее, чем он предполагал.
     В свою очередь, Одри  увидела  высокого,  представительного  человека с
твердым решительным лицом. Но с первой же минуты она заметила, что кроме нее
не было гостей, и миссис Маршалт оставалась невидимой.
     -- Вы  мисс  Бедфорд? Я очень рад видеть  вас.  -- Он взял ее маленькую
ручку в свою и  не продержал ее ни секундой дольше, чем это было принято. --
Я надеюсь, что вы не будете возражать против обеда вдвоем. Я не люблю толпы,
хотя двадцать лет тому назад, когда я  был моложе, я так же сильно ненавидел
одиночество.
     Тонкий намек на разницу в возрасте немного успокоил девушку.
     -- Очень мило  с вашей  стороны,  мистер  Маршалт, пригласить  меня, --
ответила Одри с легкой улыбкой. -- Не всякий  захотел бы видеть у себя особу
с моим прошлым.
     Лэси пожал  широкими  плечами, выражая этим все свое презрение к мнению
общества.
     -- Вы ведь были совершенно невиновны, -- сказал он. -- Только дурак мог
бы в этом сомневаться. -- И, кроме того, вы кого-то прикрывали, -- он поднял
руку. -- Я не  буду спрашивать  вас, кого,  но это было  очень  благородно с
вашей стороны, и я восхищаюсь вашей смелостью. Я думаю, что могу помочь вам,
мисс Бедфорд. Один из моих друзей ищет секретаршу.
     -- Я  не хочу  вводить вас в заблуждение, говоря, что я без  работы, --
улыбнулась Одри.  -- Я служу у вашего  соседа, хотя и  не могу  сказать, что
довольна своей работой.
     -- У  моего соседа? -- быстро  спросил  он.  -- У  которого? Когда Одри
назвала Малпаса, Лэси воскликнул:
     -- Я понятия не  имел, что он способен дать  кому-то работу! Каков он с
виду? Простите мое любопытство, но меня очень интересует этот джентльмен.
     -- Он довольно некрасив, -- сказала она.
     Чувство порядочности мешало ей  распространяться о человеке,  давшем ей
работу, и он, по-видимому, поняв ее смущение, больше не настаивал.
     -- Если  вы недовольны, я  думаю, что мог бы найти вам более подходящее
занятие, -- сказал он. -- Я даже почти могу обещать вам эту службу.
     В эту минуту  доложили, что  обед подан, и  они,  выйдя  из гостиной  и
миновав коридор, прошли через дверь, отделявшую одну часть дома от другой, и
вошли в маленькую,  изящно обставленную  столовую. На пороге  столовой  Лэси
остановился и тихо сказал служанке несколько слов. Одри услышала этот шепот,
удивилась,  и ей невольно стало  немного жутко.  На мгновение она осталась в
комнате одна. Одри оглянулась и увидела отражение  своего перепутанного лица
в зеркале  над камином. Внезапно она сообразила, что перед ней  была  стена,
отделявшая комнату от дома таинственного мистера Малпаса. Не успела  она это
подумать, как вдруг раздался какой-то глухой звук:
     -- Тук-тук-тук!
     В доме Малпаса кто-то стучал в стену: "Тук-тук-тук!"
     Это  звучало как  предупреждение,  но как  старик мог  узнать, что  она
здесь?
     Начало  обеда прошло вполне благополучно.  Хозяин дома был  воплощением
любезности. Узнав,  что она не  пьет вина, он наполнил ее  стакан водой. Сам
Маршалт  не отказывал  себе  в вине и пил  много, но  вино,  по-видимому, не
оказывало на него ни малейшего действия. Несмотря на это, Одри почувствовала
некоторое  беспокойство, когда прислуживавшая  горничная  откупорила  третью
бутылку шампанского. Когда были поданы десерт и  кофе, Лэси пододвинул своей
гостье золотую коробку.
     -- Благодарю вас, я не курю, -- улыбнулась она.
     -- Вы  сплошная добродетель, мисс Бедфорд,  -- галантно  сказал  он. --
Может быть, мистер Малпас не хочет, чтобы вы курили?
     -- Я не спрашивала его, -- ответила она.
     -- Сколько он вам платит в неделю?
     Этот вопрос показался ей слишком нескромным.
     -- Вопрос о  жалованье еще не определен, --  "сказала она,  взглянув на
часы  над камином.  -- Вы ничего  не  имеете против того, чтобы я ушла рано,
мистер Маршалт? -- спросила она. -- Мне нужно работать.
     Он нетерпеливо махнул рукой, в которой держал сигару:
     -- Работа может обождать, -- сказал он. -- Мне нужно поговорить  с вами
о многом. Вы  ведь понимаете, что ваша служба у мистера Малпаса непрочна. Он
сумасшедший старый чудак, и за ним следит полиция.
     Это было для девушки новостью, но она не показала своего удивления.
     -- У меня есть все основания думать, --  медленно продолжал Маршалт, --
что  старик  дал  вам  эту  работу,  чтобы  сначала  изучить  вас,  а  потом
познакомиться с вами поближе.
     -- Мистер Маршалт! -- воскликнула она, вскочив с места.
     -- Я говорю с вами,  как  друг, -- пытался  он успокоить ее. -- Я хотел
поделиться с вами тем, что мне известно.
     --  Вы  все это выдумали.  Вы  даже не знаете  мистера Малпаса, ведь вы
только что сами это сказали.
     -- Но  я имею  сведения, --  загадочно сказал он, -- которые  исключают
всякие сомнения. Сядьте, пожалуйста, мисс Бедфорд.
     -- Мне пора идти, -- сказала она.
     -- Подождите  еще  немного. Я  хочу поговорить с вами об одном деле,  и
теперь еще не так поздно: всего девять часов, -- рассмеялся он.
     Она неохотно села снова.
     -- Я  знаю вас лучше,  чем вы можете предполагать.  Я  знал  вас еще до
случившегося с вами несчастья. Вы, вероятно, не  помните, как  я приезжал  в
Фонтвил?  А между  тем, не проходило дня, чтобы я не  думал о  вас, Одри, вы
очень нравитесь мне!
     На этот раз она встала гораздо медленнее, и он последовал ее примеру.
     -- Я могу во многом облегчить вашу жизнь, моя дорогая, -- сказал он.
     --  Я предпочитаю  более трудный  путь,  -- ответила  она со  спокойным
достоинством и направилась к двери.
     -- Подождите одну минуту, -- попросил он.
     --  Вы только даром  теряете время, мистер Маршалт,  -- холодно сказала
Одри.  --  Я не совсем ясно понимаю ваше  предложение и хочу надеяться,  что
ошиблась. Безрассудно было  с моей стороны явиться сюда, но я думала, что вы
джентльмен и что вы действительно хотите помочь мне, пострадавшей невинно.
     Его тон внезапно изменился.
     -- Вы пришли сюда, потому что я позвал вас, -- сказал он, -- и никто не
предположит, что я обедал с вами наедине против вашего собственного желания!
     Она серьезно посмотрела на него.
     --  Вы забыли, что вы написали мне письмо и  что  это письмо...  -- она
остановилась.
     -- Находится в вашей сумочке, -- улыбнулся он. -- Нет,  моя дорогая, вы
должны быть умницей и не пытаться уйти, потому что эта часть дома совершенно
отрезана от остальной, и только одному  лицу доверяется  ключ от этой двери.
Если вы будете вести себя разумно, вы будете этим избранным лицом.
     Одри  выбежала  в коридор. Дверь, ведущая к выходу,  была заперта.  Она
дернула ручку, но та не поддалась.  В следующее мгновение его рука обвила ее
тело,  он  поднял  ее  с  пола, словно ребенка,  и  понес,  несмотря  на  ее
сопротивление,  обратно  в столовую.  Со всей силой она ударила его по лицу,
склонившемуся над ней,  и с нечеловеческим усилием вырвалась из его объятий.
Ее взгляд  упал  на острый нож,  лежавший  на  буфете, и,  схватив  его, она
остановилась в ожидании.
     --  Если вы тронете  меня, - я убью вас,  -- задыхаясь, сказала она. --
Откройте дверь!
     В глубине  души  Лэси  Маршалт  был  трусом,  и  перед угрозой  ножа он
отступил.
     -- Ради  Бога,  не  делайте глупостей!  -- сказал он. -- Я только хотел
помочь вам.
     -- Откройте дверь!
     Он  порылся  в кармане,  ища  ключ, и  достал  их  целую  связку.  Одри
услышала, как щелкнул замок, и быстро пробежала мимо Лэси Маршалта. Он стоял
у открытой двери. Перед беглянкой лежал тускло освещенный коридор.
     --  Вы  не хотите  простить  меня?  -- прошептал он.  Она не ответила и
умчалась, бросив нож на ковер.
     -- Направо, -- прошептал он, указывая ей направление.
     Послушавшись его, девушка повернула в узкий коридор, хотя  инстинктивно
вспомнила, что пришла не этим путем, и дорога к спасению вела  прямо. Прежде
чем  она  поняла  опасность, Лэси последовал  за ней.  Одри  медлила  только
секунду, затем побежала  по  коридору, в  конце которого  вели куда-то вверх
ступени.  В полной темноте она  бежала по лестнице, преследуемая по пятам. В
своем  страхе  она не заметила,  сколько пробежала  ступеней.  Внезапно  она
остановилась.  Шаги  за  спиной стихли.  Высоко  над  головой  Одри  увидела
слуховое  окно, но не смогла  достать  до  него.  Ей  не  оставалось  ничего
другого, как вернуться обратно, и она тихонько начала спускаться по покрытым
ковром ступенькам. Она уже  дошла до нижней  площадки, когда  вдруг услыхала
тихий  звук, звук женского плача. Она прислушалась,  но не смогла разобрать,
откуда шел  этот звук: не  то снизу,  не то  сверху, а может быть, доносился
из-за стены,  отделявшей ее от соседнего дома, -- дома мистера Малпаса. Одри
слушала,  стоя  неподвижно. Рыдание  перешло  в  заглушенный  стон  и  затем
прервалось.  Только  на  миг  внимание Одри  было  отвлечено  от  неминуемой
опасности, угрожавшей ей самой. Нигде не было слышно ни звука, не было также
видно Лэси  Маршалта, и девушка спустилась с лестницы, нервно всматриваясь в
темноту, к  которой ее глаза уже так привыкли, что она  начала довольно ясно
различать  окружающие  предметы.   Она  спустилась  до   этажа,  на  котором
находилась  маленькая столовая, и дошла до узкого холла. Лэси нигде не было.
Она осторожно заглянула в холл, как вдруг чья-то рука обвилась вокруг нее, а
другая закрыла ей рот.  Ее  опять  потащили  в  маленькую  столовую, и дверь
закрылась за ними.
     -- Теперь, моя  маленькая  птичка, мы поговорим  толком!  --  в  голосе
Маршалта звучало торжество.
     Он опустил ее в  кресло,  и она сидела  растрепанная, задыхающаяся,  не
спуская пристального взора с его лица.
     -- Если  бы я не приказал  моим слугам  не являться сюда  ни под  каким
видом, то произошел бы  настоящий скандал. Вы не хотите выслушать меня? Я не
знал, с какой маленькой дикаркой имею дело, -- насмешливо сказал он.
     Он налил бокал вина и подал ей.
     -- Выпейте! -- приказал он.
     Она  была близка к обмороку  и, чувствуя,  что силы покидают  ее, забыв
осторожность, с жадностью выпила вино.
     --  К нему  ничего не подмешано, можете не  бояться, -- сказал Лэси. --
Одри, теперь вы будете  умницей?  Я  люблю вас, моя дорогая! Вы единственная
женщина,  чьей  любви  я действительно  желал,  хотя и не сознавал  этого до
нынешнего  вечера.  Я  могу дать  вам все, чего  пожелает ваша  душа,  денег
больше, чем вы можете представить...
     --  Вы  теряете  даром   время,   мистер  Маршалт,   --  сказала  Одри,
почувствовав себя  лучше  от вина.  -- Я не  хочу  говорить  о  том,  как вы
оскорбили  меня, слова мои этого выразить не  могут и будут вам непонятны. Я
вернусь в отель, вызову капитана Шеннона и расскажу ему все, что случилось.
     Он рассмеялся:
     -- Иными словами, вы позовете полисмена? Хорошо. Но угроза  эта слишком
стара, и вы не испугаете  меня ею. Шеннон  человек общества, он знает, что я
не пригласил бы леди из Холлоуэйя обедать со мной, если бы... ну, сообразите
сами, дитя мое! И он  поймет, что вы согласились явиться сюда, зная заранее,
что я объяснюсь вам в любви. Может быть, я и дикарь, но метод пещерных людей
сокращает   время   и  массу  ненужных  предисловий.  Чаще   всего   женщины
предпочитают его другим.
     -- Женщины в вашем  духе, но я  не  принадлежу к числу таких женщин, --
сказала Одри.
     -- Клянусь Богом, что вы именно такая  женщина, -- тихим голосом сказал
он.  --  Вы  не  только  женщина  в  моем   духе,  вы  для  меня  воплощение
женственности!
     Он нагнулся и поднял  ее, обхватив своими сильными руками и одной рукой
поддерживая ее  голову. Она как зачарованная  заглянула на миг  в его черную
душу.  Он  нагнулся  и  быстро  прижал  свои  губы  к  ее губам.  Одри  была
беспомощна. Сознание покидало ее, сердце оглушительно колотилось  в груди и,
казалось, грозило разорваться.  И вдруг она услышала звук отпираемого замка,
кто-то вставлял  в  него ключ.  Лэси  тоже  услышал  это  и отпустил ее  так
внезапно, что  она упала на колени. Маршалт быстро обернулся. Дверь медленно
открылась,  и  женщина  в черном  показалась  на  пороге.  Ее  пылающий взор
переходил с Маршалта на растрепанную девушку на полу.
     Это была Дора Элтон.  Подняв глаза,  Одри встретилась со взором Доры  и
увидела такую ненависть в глазах сестры, что невольно содрогнулась.
        <i>XIX. История одной вражды</i>
     -- Я, кажется, не вовремя, -- металлическим голосом сказала Дора Элтон.
     Она  спокойно  встретилась  со  взглядом  Маршалта,   задыхавшегося  от
бешенства.
     -- Ты слишком пристрастен к нашей семье, Лэси! -- усмехнулась Дора.
     Одри поднялась на  ноги и, подобрав свой плащ, неуверенно направилась к
двери. Пройдя мимо сестры, она пробежала по коридору и вырвалась наконец  на
холодный  ночной  воздух.  Ни  единого слова  не было произнесено,  пока  не
раздался звук захлопнувшейся двери.
     -- Я не спрашиваю у тебя объяснений, все слишком ясно, -- сказала Дора.
     Он  дрожащей  рукой налил  себе  вина  и  залпом  выпил  его,  а  затем
проговорил:
     --  Я  пригласил ее на обед, и она выпила  немного  лишнего, но  ничего
плохого не было.
     Дора улыбнулась.
     --  Я  не могу себе представить,  как это милая Одри выпила  лишнее, но
женщины меняются под твоим магическим влиянием, Лэси!  -- и тотчас добавила:
-- Бонни знает, что я вчера была здесь вместо концерта.
     --  Мне безразлично, знает ли он это, -- проворчал Маршалт. --  Если ты
так  боишься,  что Бонни  узнает,  то  лучше  не  приходи сюда.  Дора  опять
улыбнулась.
     --  И,  конечно,  ты  хочешь  получить  обратно  свой  ключ?  А  как он
пригодился бы Бонни! Им отпираются ворота, дверь в галерею, эта дверь в твою
святая святых. Бонни любит такие ключи.
     -- Я не хочу, чтобы ты думала, что между твоей сестрой и...
     -- Она  мне  не сестра,  но  это неважно. Что  же касается твоих  с ней
отношений, то ты негодяй, Лэси!..
     Дора  не могла  больше говорить снисходительно-насмешливым  тоном.  Она
даже лишилась слов, но только на минуту. Дрожа от ярости, Дора выкрикивала:
     -- Я всем рисковала ради тебя. Я лгала и обманывала... О, низкая тварь!
Я всегда ненавидела  ее! Как я ненавижу ее теперь! А ты хочешь заменить меня
ею! Я убью тебя раньше, я застрелю тебя, как собаку, Лэси!
     -- Вы убиваете меня каждый день, -- сердито рассмеялся он, -- то ты, то
твой муж. Я служу живой мишенью для Элтонов. Ну, успокойся, Дора!
     Он взял ее за плечи и привлек голову рыдающей женщины к своей груди.
     --  Если ты  думаешь, что  я люблю эту девушку,  то ошибаешься.  Я хочу
признаться тебе кое в чем, и ты теперь должна поверить мне.
     Она пробормотала  что-то невнятное,  но  он  отгадал  смысл  ее  слов и
незаметно улыбнулся.
     --  На  этот  раз я  скажу тебе правду! Есть один человек,  которого  я
ненавижу больше всего  на свете, и  этот  человек  --  отец Одри Бедфорд. Ты
поражена?
     -- Ее имя не Бедфорд, -- сказала  она, глотая слезы и вытирая маленьким
платочком глаза.
     -- Ты  права.  Ее  имя  --  Торрингтон. Мы  с Дэном Торрингтоном старые
враги. У нас давнишние счеты, и они еще не окончены.
     -- Ее отец -- каторжник!
     В ее голосе еще слышались рыдания.
     Лэси кивнул головой.
     --  Да, он на каторге  в Кейптауне, в пожизненном заключении, -- сказал
он. -- Выстрели  я удачнее, он  давно был бы мертв. Но ему повезло, я только
прострелил ему ногу,  и с тех пор он хромает. Если бы  сыщики не разыскали и
не арестовали его тогда, я, вероятно, давно был бы на том свете.
     -- Значит, его арестовали  по твоему указанию? -- с удивлением спросила
она.
     Он опять утвердительно кивнул.
     --  Да,  я  служил  тайным агентом  в  компании  алмазных  россыпей  на
"Потоках" и обнаружил, что Дэн  замешан  в деле незаконной скупки алмазов. Я
выследил  его, вот и вся  история, но он получил дополнительное наказание за
то, что стрелял в меня.
     Дора оттолкнула его и подошла к зеркалу, висящему над камином.
     -- Посмотри на мои глаза, -- сказала она с отчаянием, -- как было глупо
с моей  стороны прийти сюда! Я не  знаю, верить тебе или нет, Лэси!  Как  ты
можешь отомстить Торрингтону, ухаживая за девушкой?
     Он рассмеялся:
     -- Но это же  очень  просто, -- сказал он. --  Глупо, что я напугал ее,
надо было  действовать осторожно и медленно,  тогда она согласилась бы выйти
за меня замуж.
     -- Замуж за тебя? -- спросила Дора в изумлении.
     -- Да, в этом состоит мой план! -- Он указал ей на стул у стола, и. она
села.  --  Слушай, я расскажу тебе  историю,  которая  звучит  как роман.  У
Торрингтона  была ферма под названием "Граспен".  Таких ферм тысячи  в Южной
Африке,  но  его  ферма  находилась  у  реки, у одной  из рек,  составляющих
"Четырнадцать Потоков". НЬ успели его сослать на каторгу, как на  его  земле
были открыты богатые алмазные  россыпи. Я узнал  это только  недавно, потому
что  его владениями управляли его  поверенные  -- фирма  "Хэллем  и  Кульд".
Россыпи  называются теперь их именем. Дэн Торрингтон  -- миллионер, но  этот
миллионер скоро  умрет.  С  тех  пор как я в Англии, я получаю ежемесячно от
одного  из надзирателей  каторжной  тюрьмы  в Брекуотере сообщения  об  этом
человеке, и последнее известие, которое я имел, гласило, что он при смерти.
     -- Так что, если ты женишься на Одри ?.. Он снова рассмеялся:
     --  Совершенно верно!  Если я  женюсь  на  Одри, я  буду  необыкновенно
богатым человеком.
     Она с удивлением посмотрела на него.
     -- Но ты и так богат!
     -- Да, я  и так  богат, --  резко сказал  он, -- но  я могу  стать  еще
богаче.
     Стук в дверь прервал его.
     -- Кто там? -- раздраженно спросил Лэси. Голос горничной ответил:
     --  Какой-то  джентльмен желает вас видеть, сэр! Он говорит, что у него
срочное дело.
     -- Я никого не могу принять. Кто он?
     -- Капитан Шеннон, сэр!
     Дора воскликнула с ужасом:
     -- Он не должен видеть меня. Куда мне деться?
     -- Пройди через зимний сад и дальше черным ходом, той же дорогой, какой
пришла, -- коротко приказал Лэси.
     Он почти вытолкал  ее  в  неосвещенную  библиотеку и успел вернуться  в
комнату прежде, чем Дик Шеннон появился в  дверях. На  лице посетителя  было
выражение, не предвещавшее ничего доброго.
     -- Я хочу поговорить с вами, Маршалт.
     -- Мистер Маршалт, -- огрызнулся тот, поняв враждебность его тона.
     --  Мистер или просто Маршалт,  мне  безразлично. Вы пригласили сегодня
одну даму пообедать с вами. Миллионер начинал понимать.
     -- А что если дама сама напросилась  пообедать со мной? -- хладнокровно
сказал он.
     -- Вы пригласили даму к обеду и нанесли ей тягчайшее оскорбление, какое
мужчина может нанести женщине.
     -- Любезнейший, -- насмешливо  сказал  Маршалт. -- Вы человек общества.
Неужели  вы  думаете, что  девушка  явилась  сюда,  не  зная, чем это  может
кончиться?
     На миг Дик Шеннон уставился на  Лэси, а  затем  ударил  его  по лицу, и
Маршалт отскочил с яростным криком.
     --  Это  ложь, которую  вы не  осмелитесь повторить, -- тихо сказал Дик
Шеннон.
     -- Вы  -- полицейский.  Что ж, это тоже  входит в ваши  обязанности? --
закричал Лэси.
     -- Обязанности полиции мне хорошо известны, -- мрачно сказал Дик.-- Они
высечены  на  фасаде тюрьмы "Олд-Бэйли". Запомните  их,  Маршалт:  "Защищать
слабых и наказывать преступников"...
     Весь этот вечер Дик  провел перед таинственным домом Мал-паса, и, когда
Одри вышла от Маршалта, он буквально столкнулся с ней.
     Выйдя  из  -дома  Маршалта,  Дик  Шеннон почти  машинально взглянул  на
соседний  дом и увидел узкую полоску света в  одном из  окон. Несмотря на то
что  он был  занят мыслями об Одри и преисполнен гнева на  Лэси Маршалта, он
был  поражен  этим необычным явлением, перешел  улицу,  чтобы разглядеть все
внимательнее. В  доме по-прежнему не было признаков жизни, но кто-то стоял у
окна,  выглядывая  в  освещенную  щель. Дик увидел  неясно мелькнувшую тень,
затем свет погас.  Снова перейдя улицу, капитан постучал в дверь,  но ответа
не последовало. Он подождал, вспомнил плачущую Одри, и вдруг ему показалось,
что  он  слышит  в  доме  тихий звук. Покажется ли таинственный человек? Дик
сделал шаг вперед и вынул маленький карманный фонарь. Но, видно, этот мистер
Малпас изменил свое намерение и не вышел из дома. Дик прождал минут десять и
решил прекратить бесплодное ожидание. Он хотел снова увидеть Одри и узнать у
нее подробности истории, которую она наскоро и бессвязно рассказала ему.
     Пройдя по площади до  Бейкер-стрит,  Шеннон  огляделся вокруг в поисках
такси, но ничего не нашел и вернулся обратно той же дорогой. Было ли это его
воображение или  действительно  он увидел, как темная фигура выскользнула из
таинственного  дома  и  перешла улицу странной  хромающей походкой, поспешно
направляясь к дальнему концу площади. В реальности этой фигуры сомнений быть
не  могло,  вопрос  заключался  лишь  в  том,  не  ошибся ли  он, когда  ему
показалось, что она вышла из дома мистера Малпаса. Дик быстро пошел вслед за
удалявшимся   человеком,   его   ботинки  на  мягкой  резиновой  подошве  не
производили  ни  малейшего  шума. Человек направился на  Оксфорд-стрит и уже
хотел завернуть за угол, когда Шеннон нагнал его.
     -- Простите!
     Хромой незнакомец обернулся к сыщику. У него было тонкое, умное лицо  и
острые глаза, скрытые  очками  в золотой оправе. Он  внимательно разглядывал
Дика, и его рука незаметным движением опустилась в карман пальто.
     -- Вы друг мистера Малпаса? -- спросил Дик. -- Я видел, как вы выходили
из его дома.
     Шеннон  иногда испытывал странное  чувство: ему  случалось читать мысли
чужих людей. Так и теперь, он ясно угадывал мысли пристально смотревшего  на
него человека, словно он произносил их вслух. Незнакомец, казалось, говорил:
"Вы  были  далеко от  дома,  когда увидели  меня, иначе  вы догнали  бы меня
раньше. Поэтому вы не уверены, из какого дома я вышел". Вслух же, он сказал:
&bull;
     --  Нет, я не знаю мистера Малпаса.  Я не знаю  Лондона и пытался найти
дорогу на Оксфорд-Серкус.
     -- Но  я не видел  вас на Портмен-сквер  несколько минут тому назад, --
сказал Дик.
     Человек в очках улыбнулся:
     --  Вероятно, потому,  что я пришел с  этой  стороны  Портмен-сквер  и,
увидев,  что заблудился, повернул  обратно. Блуждать в чужом городе довольно
неприятно для иностранца.
     Дик не спускал глаз с его лица.
     -- Вы живете в городе?
     -- Да, в отеле "Ритц-Карлтон". Я владелец россыпей  в Южной Африке. Вы,
может быть, удивитесь, что я  сообщаю эти сведения случайному встречному, но
вы агент сыскной полиции капитан Шеннон из Скотланд-Ярда, если не ошибаюсь.
     -- Я не  помню,  чтобы  мы  встречались с  вами,  мистер?.. Он  умолк в
ожидании.
     -- Мое имя не  может интересовать вас, а паспорт  у меня на имя Брауна.
Министерство колоний может сообщить вам подробности обо мне. Нет, мы никогда
не встречались, но я знаю вас.
     Несмотря на свое разочарование, Дик невольно рассмеялся:
     -- Разрешите помочь вам найти дорогу на  Оксфорд-Серкус. Самый лучший и
быстрый способ попасть туда, это -- такси. Я поеду с вами, мне нужно попасть
на Риджент-стрит.
     Старик  вежливо  согласился,  кивнув  головой.  В  это время  свободный
автомобиль показался вблизи и был остановлен ими.
     -- Меня поражает  богатство Лондона, -- сказал со вздохом мистер Браун.
--  Когда  я вижу такое множество  домов, в которых  живут люди, имеющие  не
менее десяти тысяч фунтов годового дохода, я  задаю себе вопрос, каким путем
они добыли эти деньги.
     -- Я никогда не задумывался над этим, -- сказал Шеннон.
     При свете уличных дуговых фонарей он лучше рассмотрел  своего спутника.
В  нем  не  было ничего зловещего. У него  были густые, седые волосы, слегка
сутулые  плечи, и, хотя  его  худые руки огрубели,  по-видимому,  от ручного
труда, он был  похож на  состоятельного  джентльмена. На углу  Оксфорд-стрит
автомобиль остановился, и старик медленно вышел из него.
     --  Я настоящий калека, -- шутливо сказал он. -- Благодарю вас, капитан
Шеннон, за вашу помощь.
     Дик  Шеннон  следил  за  ним  взглядом, пока  старик,  прихрамывая,  не
затерялся в толпе у остановки метрополитена.
     -- Любопытно!.. -- громко сказал Дик.
        <i>XX. Известие от Малпаса</i>
     Одри ждала в гостиной отеля, и все следы ее отчаяния исчезли.
     -- Надеюсь, я не слишком поздно, -- сказал Дик тоном извинения.
     Всю дорогу до отеля он надеялся застать ее неспящей.
     Одри  не хотелось  возвращаться  к рассказу  о  неприятных приключениях
этого вечера, но Шеннон настоял:
     -- Я больше не подниму скандала.
     Одри обратила внимание на слово "больше", но расспрашивать не стала.
     --  Репутация  у  Маршалта  очень  плохая,  и, если  бы я знал, что  вы
собираетесь отправиться к нему, я помешал бы вам.
     -- Я  думала, что он женат, -- с раскаянием сказала  она.  Дик  покачал
головой.
     --  Нет, это его  знаменитая  уловка,  препятствующая  некоторым  дамам
строить  слишком  смелые  планы.  Он  ужасный  негодяй,  несмотря   на  свое
богатство, и  я бы дорого заплатил за возможность воздать ему по заслугам...
Одри, вам придется не посещать больше Портмен-сквер.
     --  Одри?..  Пожалуй,  это  слишком  фамильярно, но  я  не  сержусь.  В
Холлоуэйе  меня  звали  "номер  83"   или,  когда  бывали  немного  любезнее
"Бедфорд";  но  я все  же предпочитаю  слышать  "Одри" от людей,  которые не
держат меня за руку и не тают от избытка чувств.
     Дик тщетно старался принять обиженный вид,
     -- Вы придираетесь. Все же я буду говорить вам  "Одри", а если я  вдруг
начну  таять, произнесите  слово  "дело", и  я буду вести себя прилично. Так
вот, я говорю: вам больше нельзя ходить на Порт-мен-сквер.
     Девушка быстро взглянула на него:
     -- Вы подразумеваете мистера Малпаса? Он кивнул головой.
     -- Я не знаю, сколько вы истратили из его денег!
     -- Шестьдесят фунтов, -- сказала она.
     -- Я дам вам их, и вы сможете отослать ему деньги.
     --  Я не могу взять у вас деньги,  капитан  Шеннон, -- быстро  ответила
Одри.  --  Я  поступлю  по-другому.  В  субботу  я  попрошу  его  определить
жалованье, которое  он  собирается мне платить,  откровенно скажу, сколько я
истратила, а остальное предложу вернуть ему. После этого свидания...
     -- Лучше пусть оно будет покороче, принцесса, -- мрачно  сказал Дик, --
или я последую за вами в таинственную комнату.
     --  Почему  вы  назвали  меня  принцессой?   --  спросила  она,  слегка
нахмурившись. Он покраснел.
     --  Я не знаю... нет, знаю. Я изменю своей привычке и скажу вам правду.
Я  прозвал  вас  "принцессой в лохмотьях".  Есть старая  немецкая легенда, а
может  быть,  китайская, об  одной  принцессе,  которая была так хороша, что
закон принудил  ее одеваться в лохмотья, чтобы никто не влюблялся в нее и не
разбивал этим  свой семейный покой и  счастье. Когда  я в  первый раз увидел
вас, я вспомнил эту легенду и назвал вас так.
     -- Давайте на этом расстанемся, -- строго сказала Одри.
     Оставшись в своей комнате одна, она засмеялась долгим тихим смехом...
     Одри собиралась  уже лечь в постель, когда увидела  записку, лежащую на
туалетном столике. Она сразу узнала нечеткий почерк и распечатала конверт.
     "Поздравляю  вас  с  удачным  избавлением,  --  гласило  письмо,--  вам
следовало воспользоваться ножом".
     Она глубоко  вдохнула воздух. Как мог  Малпас узнать, что  произошло за
закрытой дверью маленькой столовой?
     Дик Шеннон прекрасно понимал, что Одри скрывает свой настоящие чувства,
да  и делает это не очень искусно.  Он думал о ней по дороге домой.  Капитан
дошел  до   своей  квартиры  после  одиннадцати   часов,  когда  из  театров
разъезжалась публика, и по оживленным улицам вереницей двигались автомобили.
Подходя к  дому,  он  еще  издали увидел  того  самого  человека, с  которым
встретился  в  этот  вечер   на  Портмен-сквер.  Шеннон  быстро   подошел  к
неподвижной фигуре.
     -- Вы опять заблудились, мистер Браун? -- спросил он шутя.
     -- Нет, -- спокойно ответил Браун.  --  Расставшись с вами, я вспомнил,
что мне нужно с вами поговорить.
     Дик  пригласил  незнакомца войти и провел  его в свой кабинет. -- Итак,
мистер Браун?  --  спросил  он,  придвинув посетителю кресло, в  которое тот
опустился со вздохом облегчения.
     --  Мне  не  легко  долго стоять или ходить, -- сказал он. -- Благодарю
вас,  капитан Шеннон...  Что вы знаете  о  Малпасе? Прямота вопроса поразила
сыщика.
     -- Почти ничего или, вероятно, меньше вас, -- сказал он наконец.
     -- Я ничего не знаю, -- был решительный ответ, --  кроме того, что этот
джентльмен  окружил себя тайной, ничего общего не имеет со своими соседями и
не любит чужого вмешательства в свою жизнь.
     Не скрывалась ли угроза в этих словах? Шеннон терялся в догадках.
     -- Единственное, что мы знаем о нем, это то, что у него бывают странные
посетители.
     -- У кого их  не бывает, -- ответил Браун. -- Но вам неизвестно ничего,
что говорило бы не в его пользу?
     --   Нет,   ничего,  --  откровенно  сознался   Дик,   --   кроме  того
обстоятельства,  что  мы всегда  подозреваем живущих одиноко пожилых  людей.
Всегда существует  опасность,  что  придется  взломать двери и наткнуться на
трагические  останки. Почему вы предположили, что я  вообще знаю  что-либо о
нем?
     -- Потому что вы следили за домом  еще до  того,  как из дома  Маршалта
вышла молодая девушка, которая заняла все ваше внимание, -- спокойно ответил
Браун.
     Дик внимательно посмотрел на своего гостя.
     --  Вы говорили  мне,  что только  зашли на  Портмен-сквер и  повернули
обратно, -- сказал он.
     -- Иногда приходится говорить неправду, --  холодно  возразил  тот.  --
Даже  и вам трудно всегда придерживаться истины. По правде сказать, я следил
за вами и мне стало интересно, что вы имеете против Малпаса.
     --  Не  следили  ли вы случайно из дома?  --  сухо  спросил Дик.  Гость
рассмеялся:
     --  Это  было  бы, бесспорно, самым удобным  местом для наблюдения,  --
уклончиво  ответил он. -- Между прочим,  я  хотел бы знать,  что случилось с
этой  бедной девушкой? В прежние годы у  Маршалта была плохая репутация, и я
не думаю, чтобы он исправился. Вы никогда не видели чего-нибудь в этом роде?
     Браун проговорил все это очень  быстро и без остановки и,  сунув руку в
карман своего жилета,  вынул маленький коричневый камешек с красной печатью.
Дик взял камешек в руку и с любопытством начал рассматривать его.
     -- Что это такое? -- спросил он.
     --  Это неотшлифованный алмаз, а красный знак -- печать нашей компании.
Мы все камни запечатываем таким образом особым воском, который  для этого не
нужно нагревать.
     Дик осмотрел алмаз и отдал его обратно.
     -- Нет, я этого никогда не видел. Почему вы спрашиваете?
     -- Так, мне хотелось знать.
     Старик внимательно следил за Шенноном.
     --  Вы уверены,  что  никто не приносил  вам такого камешка?  В полицию
часто поступают самые странные вещи.
     --  Нет, я таких  камней никогда прежде не  видел.  А вы потеряли такой
камень?
     Старик облизнул губы и кивнул головой.
     -- Да, мы  потеряли камень,  -- рассеянно сказал он.  --  Вы никогда не
слышали о некоем Лекере? Я вижу,  что не слышали. Я  был  бы рад познакомить
вас  с ним. Это был умница, но пил слишком много,  а это  доказывает, что он
вовсе  не был  умен! Вино полезно только тем, кто им  торгует. Лекер трезвый
был гением, а пьяный он был дураком. Вы никогда не видели его?
     Глаза старика впились в Дика.
     -- Нет, я не знаю Лекера, -- сознался Дик Шеннон, -- а это  значит, что
он не известен полиции.
     -- Т-а-к!
     Старик казался разочарованным и встал так же внезапно, как сел.
     -- Вы, вероятно, решили, что я сам -- воплощение тайны, -- сказал он  и
продолжал отрывистым  тоном:  --С этой молодой девушкой  не случилось ничего
плохого?
     --  Нет,  ничего,  кроме маленькой  неприятности. Мистер  Браун  мрачно
усмехнулся.
     -- Как можно встречаться с  Лэси Маршалтом и не иметь неприятностей! --
сухо сказал он.
     -- Вы знаете его? -- спросил Дик. Браун кивнул головой.
     -- Хорошо знаете?
     -- Никто не знает друг друга хорошо, -- ответил тот. -- Спокойной ночи,
капитан Шеннон! Простите, что побеспокоил вас. Вы знаете мой адрес, но, если
захотите  видеть  меня, пожалуйста, позвоните сначала, потому что я  большую
часть времени провожу за городом.
     Дик подошел к окну и увидел, как его  хромой гость исчез в темноте. Кто
он  был?  Какая  вражда  существовала между ним и Мар-шалтом? Дик готов  был
пожалеть, что он не в лучших отношениях с миллионером, чтобы спросить его об
этом.
        <i>XXI. Мартин Элтон предрекает судебное следствие</i>
     Лэси Маршалт вышел к завтраку в самом мрачном настроении. Следы пальцев
Дика все еще  горели красными  пятнами на его лице,  а глаза  Лэси опухли от
бессонной ночи.  Всепонимающий Тон-гер старался  не навлекать  на  себя гнев
хозяина. Но  рано или поздно  его  гнев должен был прерваться, и слуга,  как
истый  философ,  выжидал, пока Маршалт  не  кончил  завтракать,  прежде  чем
сказать:
     -- Приходил  мистер Элтон,  и  я сказал ему, что вы еще не  встали.  Он
зайдет еще раз.
     Маршалт посмотрел на него.
     -- Вы можете сказать ему, что меня нет в городе, -- проговорил он.
     -- Он знает,  что вы в городе. Собственно говоря, не мое делодавать вам
советы, Маршалт, но это плохая  привычка -- стоять  у окна, когда вы  еще не
одеты. Он видел вас.
     Лэси ощутил некоторое  беспокойство при упоминании  имени  Мартина,  но
если предстояли неприятности, то  лучше было  бы избавиться от них поскорее,
пока он сам находился в соответствующем настроении.
     -- Приведите его  сюда, когда  он придет, -- приказал он, -- и  если он
спросит вас о миссис Элтон...
     -- Я не ребенок, -- презрительно прервал слуга, -- а, кроме того, Элтон
не такой  человек.  Он  воспитан  как  джентльмен.  Такие  не  расспрашивают
прислугу.
     Если Элтон явится с враждебными намерениями, можно будет  покончить раз
и навсегда с  этим делом.  Дора начинала надоедать ему. Идеалом женщины  для
Лэси был тип более решительный и лишенный всякой сентиментальности.  Сначала
он  думал, что  Дора соответствует  этому  типу,  но она  все более и  более
становилась ему в тягость, взваливая на него решение вопросов в таких делах,
которые могла  бы решить сама. Она привязалась к нему так сильно, что он был
напуган и недоволен этим.
     Лэси недолго ждал  ее мужа. Он успел прочесть только половину передовой
статьи "Таймса", когда явился Тонгер и замогильным голосом произнес:
     -- Мистер Элтон, сэр!
     Миллионер поднял голову, стараясь  разглядеть неподвижное лицо изящного
молодого  человека,  лицо,  походившее  на  маску  сфинкса. Мартин  вошел  в
комнату, держа цилиндр в одной руке и палку из черного дерева в другой.
     -- Доброе утро, Элтон!
     -- Доброе утро, Маршалт!
     Гость положил свою шляпу и медленно снял перчатки.
     -- Простите, что прервал ваш завтрак.
     Он придвинул к столу  стул  и сел. Его лицо было  бледно,  как  всегда,
темные глаза спокойно смотрели на хозяина дома.
     -- Я написал вам некоторое  время тому  назад  письмо о Доре, -- сказал
он,  играя вилкой,  лежавшей  на  столе.  --  Оно было  весьма  откровенным.
Надеюсь, вы не обиделись?
     --  Я  не  помню, чтобы получал  от вас письмо,  которое  могло бы меня
обидеть, -- с улыбкой сказал Маршалт.
     -- Я не думаю,  чтобы вы могли забыть послание, в котором  говорилось о
ваших  обедах  с Дорой, -- сказал Мартин.-- Если я не ошибаюсь, я просил вас
не приглашать ее опять.
     -- Но, мой дорогой... -- начал тот.
     -- Я  знаю, это может показаться  глупостью,  но  я  люблю Дору. Иногда
случается, что любишь  собственную жену,  и  я желаю  спасти ее от  тяжелого
испытания -- обнародования перед судом ее отношений с вами.
     Бонни встретился взглядом с Лэси и стал смотреть на него в упор.
     --  Конечно, -- продолжал он  с  легкой  улыбкой,  --  я  не  хотел  бы
подвергаться риску  отвечать перед  судом  за ваше  убийство,  но  вы можете
умереть при таких обстоятельствах, при которых  подозрение не коснется меня.
Я постараюсь избегнуть  шума,  потому что еще  сохранил некоторое уважение к
моей семье, которую хотел  бы  избавить от скандала, создаваемого газетами в
таких сенсационных случаях.
     -- Я не понимаю вас. Мне кажется... -- начал Лэси.
     -- Оставьте! -- прервал его Мартин Элтон. -- Мне  очень неприятно,  но,
вижу, что придется говорить  яснее. Дора была у вас два раза после того, как
вы получили мое предупреждение. Третьего визита не должно быть.
     -- Ваша жена  вчера вечером пришла ко мне со  своей сестрой, --  сказал
изобретательный Лэси,  --  она  не  пробыла  здесь  и  минуты.  Глаза Элтона
удивленно расширились.
     -- Со своей сестрой? Вы говорите об Одри? Она была здесь?
     -- Да, она была здесь. Разве  Дора  не сказала вам? Лэси Маршалт  решил
идти напролом.  Он мог  позвонить  Доре, когда уйдет ее муж, и сообщить ей о
своей выдумке.
     -- Да,  Одри  обедала у  меня, и Дора,  узнав  об этом,  пришла за ней,
считая, что мое общество испортит ее. Он улыбнулся. Мартин долго раздумывал.
     --  Это похоже на Дору, -- сказал он. -- Мне она сказала, что  вовсе не
была здесь, но такой маленький обман я могу понять. Вы знаете Одри?
     Миллионер пожал плечами.
     -- Я не могу сказать, что знаю ее, но встречался с ней.
     -- Но Одри не была здесь в вечер концерта в Альберт-Холле, или была?
     Лэси не ответил.
     -- Не думаю, чтобы вы изобрели третье лицо и  для этого случая! Ну вот,
это все, что я хотел сказать.
     Бонни поднялся, взяв шляпу, перчатки и палку.
     --  Вы  хитрец,  Маршалт,  и,  кажется,  изрядный  негодяй.  Я  не хочу
повторять то, что подобает  в таких случаях,  и пояснять вам, что быть живым
миллионером  как никак  лучше,  чем...  Суд,  вероятно,  вынесет  решение  о
выражении  соболезнования  вашим  родственникам.  В  этом  вы  будете  иметь
преимущество  передо  мной.  Но  все  же  приятнее  прочесть  о  чьих-нибудь
похоронах, чем быть героем собственных. До свидания, Маршалт!
     Он остановился у дверей.
     -- Можете  не звонить  Доре: я был  настолько  осторожен,  что испортил
телефон, прежде чем уйти из дома, -- сказал Бонни, кивнув Лэси на прощание.
        <i>XXII. Предложение</i>
     Было  ясное  зимнее утро. На синем  небе сияло солнце,  заливая комнату
Одри желтыми лучами. Это был один из  тех дней, когда тянет на воздух и лень
работать.  Одри неохотно исполняла свои обязанности.  Маленькая пачка писем,
нацарапанных карандашом на  клочках бумаги,  должна была быть  переписана  и
отнесена  к вечеру.  Работа  сама по  себе  была  легкая,  но однообразие  и
бесцельность ее  удручали девушку. У нее  было предчувствие,  переходившее в
уверенность, что таинственный  Малпас специально придумал эту легкую работу,
чтобы  чем-нибудь  занять  ее,  и  что  настоящие услуги, которые  он  может
потребовать от Нее, еще впереди  и  будут  для нее  неприемлемы. Она открыла
окно и  выглянула  вниз  на оживленную  улицу  со смутным желанием найти там
какое-нибудь развлечение,  чтобы отложить  ненадолго  свою работу. Но она не
увидела ничего интересного, со вздохом вернулась к своему письменному столу,
обмакнула перо и начала писать.
     К завтраку она справилась с работой,  вложила письма и копии в  большой
конверт,  написала  адрес:  "А. Малпасу, эсквайру, No 551,  Портмен-сквер" и
бросила пакет в почтовый ящик отеля.
     Кто был  мистер Малпас и  чем он занимался? Одри  очень хотелось узнать
это. Молодые вообще не любят  непонятного,  и  Одри не  была  исключением. С
некоторым  страхом ожидала она  свидания, которое  могло кончиться  для  нее
плохо.
     И  все же мысли ее были о другом. Большим ударом для нее было открытие,
касавшееся  отношений Доры и Маршалта.  Одри не столько возмущалась, сколько
ужасалась  этим.  Ее мнение  о  Доре еще более ухудшилось.  Не ее ли  вздохи
слышала она в тот вечер? Хотя нет, это было маловероятно. Не было ли все это
лишь  игрой  ее  воображения,  вызванной  страхом.  Одри  думала  о  Доре  с
отвращением.  Затем она вспомнила, что Дора была для нее почти чужой. Раньше
Одри считала это родство чем-то незыблемым, обязывающим невольно к некоторой
общности интересов. Она  и сестра  были  как две руки одного тела. Хотя Дора
никогда не  была  ей близка,  но  даже после окончательного  разрыва Одри не
испытывала к ней такой неприязни, как после своего нового открытия.
     Одри направилась в ресторан. В холле швейцар подал ей  письмо. Взглянув
на адрес,  написанный  карандашом, она сразу узнала руку Малпаса. Он никогда
еще не присылал ей писем днем, и девушка невольно испугалась, что он захочет
увидеть ее. Записка оказалась короткой и странной:
     "Я  запрещаю  вам  встречаться  с Маршалтом.  Предложение,  которое  он
сделает вам сегодня, вы должны отвергнуть".
     Какое  предложение мог сделать  ей Маршалт? Но все  равно,  и без этого
приказа   она  отклонила  бы  всякое  предложение,  даже  самое  заманчивое,
исходящее от этого человека.
     Очень скоро Одри  узнала, что это  за предложение. Во время завтрака ей
принесли  еще одно письмо, и она  узнала  размашистый почерк  Лэси Маршалта.
Письмо  начиналось униженным извинением  за  его поведение  прошлым вечером.
Маршалт писал, что никогда не простит себе своего поступка, но надеется, что
Одри  будет снисходительна.  Он  знает  ее  дольше, чем она  предполагает. А
дальше шло следующее:
     "Я избрал самый нелепый, самый неподходящий путь для знакомства с Вами.
Одри, я люблю Вас искренне и страстно, и я хочу, чтобы  Вы согласились стать
моей женой и сделали меня самым счастливым человеком в мире...".
     Предложение жениться на ней! Она меньше всего ожидала подобного от Лэси
Маршалта и поспешила ответить, даже не окончив завтрака.
     "Уважаемый  сэр,  благодарю  Вас за Ваше  предложение,  но без  всякого
сожаления отказываюсь от него.
     Одри Бедфорд".
     -- Отошлите это сейчас же, --  попросила она рассыльного и вернулась  к
своему завтраку, с удовлетворением чувствуя, что день начался, неплохо.
     Предложение   Маршалта  заставило   Одру  изменить  планы.  Она  решила
действовать. Кеб доставил девушку к  маленькому  дому  на Керзон-стрит, и на
этот  раз  ее приняли любезнее,  чем в прошлый, по той простой  причине, что
горничная была новая и не знала ее.
     -- Миссис Элгон, мисс? Я узнаю, дома ли она. Как доложить?
     -- Скажите -- Одри Бедфорд.
     Очевидно,  горничная не знала ее имени, поэтому проводила ее в неуютную
комнату,  где ее  принимали и  раньше.  Одри  подождала,  пока служанка ушла
наверх, а затем последовала за ней. Она не ошиблась в намерениях Доры.
     -- Скажите ей,  что меня нет дома,  -- произнес голос Доры. -- Если она
не уйдет, пошлите за полисменом.
     -- Я не задержу тебя надолго, -- сказала Одри, быстро входя в комнату.
     Дора встретила ее молча, с горящими глазами.  Она  с усилием  (сдержала
себя и отослала горничную из комнаты.
     --  Каждая  минута,  которую  ты  проводишь  в моем доме,  кажется  мне
бесконечной. Что тебе нужно?
     Одри не спеша подошла к камину и встала  спиной к огню, заложив руки за
спину.
     -- Мартин знает о Лэси Маршалте? -- спросила она. Зрачки Доры сузились,
как темные щелки.
     -- А! Так речь идет о Маршалте.
     -- Я хочу, чтобы ты порвала с ним, Дора!
     -- Уступить его тебе?
     Голос молодой женщины звучал хрипло. Одри  видела ее дрожащие губы и по
опыту знала, что это признак надвигающейся грозы, которая должна разразиться
припадком дикого бешенства.
     -- Нет,  я  презираю его!  Я  не знаю  человека, которого ненавидела бы
сильнее. Дора, неужели ты его любишь? Помолчав, Дора сказала:
     -- Почему же нет! Это все?
     -- Нет, это  не все.  Я не буду читать тебе проповедей, Дора, но Мартин
-- твой муж и любит тебя. Дора кивнула головой.
     -- Да, это так. И это все?
     Скрытое страдание  в ее словах на минуту тронуло Одри. Она приблизилась
на шаг  к сестре, но  Дора отпрянула от нее  с таким выражением  ненависти и
презрения на лице, что девушка застыла на месте.
     -- Не подходи ко мне!.. Это все? Ты хочешь,  чтобы я оставила человека,
которого люблю  и  который  любит меня.  Отдать  его  тебе? Зачем  ты пришла
сегодня?
     Одри глубоко вздохнула.
     --  Бесполезно  с  тобой  говорить,  -- сказала  она.  --  Я желаю тебе
счастья, Дора.
     -- Не называй меня Дорой, змея! Ты -- тюремная птица!.. Ты пришла сюда,
желая мне добра? Я ненавижу тебя, я ненавидела тебя всегда! И мать наша тоже
ненавидела тебя, --  она сказала мне это  однажды. Отдать Маршалта! Этого ты
хотела?  Я  выйду  за  него замуж,  когда  избавлюсь... когда  придет время!
Убирайся вон!
     Она  подбежала  к  двери  и  распахнула  ее.  Смертельно  побледнев  от
бешенства, с глазами, горящими как угли, она произнесла:
     -- Я разделаюсь с тобой, Одри Торрингтон!
     -- Торрингтон! -- прошептала девушка.
     Дора указала на открытую дверь, и в отчаянии Одри вышла из комнаты. Она
спустилась с лестницы, Дора следовала по  пятам,  бормоча  что-то  про себя,
словно безумная.  Одри  слышала  это отрывистое бормотание  и  содрогнулась.
Маска спала, всякая сдержанность оставила Дору.
     -- Ты шпионка, лицемерная воровка! Он хочет на тебе жениться?! Никогда,
никогда, никогда!
     Одри  услышала звук  зазвеневшей  стали и  быстро обернулась.  На стене
висело шотландское оружие: кинжал, сабля и скрещенные пики.
     -- Дора, опомнись, ради Бога!
     В руках Доры блеснул длинный кинжал. Она стояла у  лестницы,  как дикий
зверь,  готовый к прыжку. Она обезумела от ревности и ненависти. За ней Одри
увидела  дрожавшую  от  страха горничную.  Она  схватилась за  ручку  двери,
ведущей в  маленькую  гостиную, но  прежде чем  успела повернуть ручку, Дора
настигла  ее.  Она  замахнулась, но  Одри  инстинктивно нагнулась, и  кинжал
вонзился в  дверь. Вытащив  его,  Дора  снова подняла руку, и Одри  в страхе
споткнулась и упала.
     --  Ага,  попалась  наконец!  -- закричала обезумевшая  женщина,  снова
занося кинжал.
     Внезапно чья-то  рука  обхватила  ее  руку.  Дора  обернулась и увидела
насмешливые глаза, смотревшие на нее.
     --  Простите,  если я помешал  интересной кинематографической  картине,
леди! -- сказал Слик Смит, -- но мои нервы не переносят такое.
        <i>XXIII. Намеки Слика</i>
     Дверь закрылась за Одри, прежде  чем Дора успела хоть немного прийти  в
себя.  Она  вся дрожала,  и голова ее кружилась. Слик Смит взял ее под руку,
отвел  в маленькую гостиную и  усадил  в кресло. Она безвольно  повиновалась
ему.
     -- Принесите  миссис  Элтон стакан  воды, --  приказал он взволнованной
горничной. -- Репетиции к любительским спектаклям очень утомительны.
     Дора с удивлением посмотрела на него.
     -- Я натворила глупостей, -- слабо проговорила она.
     --  С  кем  этого  не бывает! --  сочувственно заметил Смит.  -- Всякая
женщина  делает глупости из-за какого-нибудь  мужчины. Но приходится  только
пожалеть, если он недостоин этого!
     Горничная пришла со стаканом воды. Дора жадно выпила  его и  отодвинула
стакан, который держал Слик.
     -- Это  она виновата, --  сказала  она. Она... она!.. О, как я ненавижу
ее!
     -- Я не буду  спорить с вами,  -- дипломатично сказал  мистер Слик.  --
Рискую  рассердить вас,  но все же скажу:  она  всегда казалась  мне славной
девушкой. Она ведь, кажется, и в тюрьму попала, чтобы спасти вас, не так ли?
     Дора посмотрела  на  него и  только теперь заметила,  что с ней говорит
незнакомый. В пылу ярости она этого не сознавала.
     -- Кто вы? -- спросила она.
     --  Ваш муж знает меня. Я -- Смит, Слик Смит из Бостона. Шеннон думает,
что  я  обманываю, когда говорю, что  имел дела в Америке, но  он  неправ. Я
родился в Англии и коренной  бостонец; это самая  благородная смесь, которую
знало человечество, -- высокий класс и культура. Леди, он не стоит того.
     Он так резко изменил тему разговора, что она даже сначала не поняла.
     -- Кто... кто того не стоит?
     -- Маршалт -- он плохо кончит. Вы не хотите, чтобы я продолжал? Если бы
ему  понадобились  сапоги, он убил  бы  своего первенца  и извел  бы его  на
сапожную кожу. Я люблю Мартина -- он славный малый. И я не хотел бы, чтобы с
ним что-нибудь  случилось и  чтобы его  арестовали до  того,  как он  успеет
застрелиться. Такие случаи бывают. Может быть, вы пойдете на суд, и он будет
улыбаться  вам до последнего  мгновения, пока не  появится человек в  черном
капюшоне и не отведет его  в камеру смертников,  а вы  останетесь  на месте,
окаменев от  ужаса  и вспоминая, каким негодяем был  Маршалт, и как они  оба
погибли из-за  вас. Обычно  три  недели остаются после приговора, подумайте,
три коротеньких недели, а потом -- смерть. За день до того вы можете пойти к
Мартину, и он попытается утешить вас. А потом наступит ночь, последняя ночь,
ночь ожидания. И когда часы пробьют восемь...
     -- Замолчите, ради Бога! --  Она вскочила и  обеими  руками закрыла ему
рот. -- Вы сведете меня с ума! Мартин послал вас...
     --  Мартин не видел  меня сегодня  и не  разговаривал со мной. Дора, вы
просто  не знаете, что  за мразь этот Маршалт. И я скажу  вам  -- не делайте
этого! Все его сердце насквозь пропитано мыслями о золоте.
     Она подняла руку, чтобы прекратить этот поток успокаивающих слов.
     -- Я знаю... но теперь,  пожалуйста, уходите. Вы  пришли, чтобы сказать
мне это? Как странно: все знают, что я его люблю.
     Слик  тихонько  закрыл  за собой  дверь  и  на цыпочках пошел к выходу.
Очутившись на  улице,  он  увидел  Мартина, который выходил из кеба. Заметив
Слика, Бонни нахмурился:
     -- Что вам нужно, черт возьми? -- враждебно спросил он.
     -- Мне некогда объяснять вам все подробности. Но я должен сказать,  что
вы поступаете слишком опрометчиво. Вы наскакиваете на меня только за то, что
я  явился с визитом. Вы сердитесь на легкомысленных молодых людей за то, что
они хотят разнообразия!
     Острые  глаза Слика были устремлены на Мартина, и он  увидел,  как  тот
изменился в лице.
     --  Вы гонитесь  за дешевыми деньгами  из  Италии и  верите  Стэнфорду,
который говорит, что это легкое дело...
     -- Мартин смертельно побледнел и не нашелся что ответить.
     -- Помните! Вы  попадете  в серьезную  беду.  Это  "верное  дело"  было
предложено  и  мне.  В  нем  участвует   Джованни  Стренесси.  Из  Генуи  и,
несомненно,  часть денег  уже пущена  в оборот.  В сравнении  с таким  делом
грабеж -- просто детская забава.
     -- Я не понимаю, о чем вы говорите, -- начал Мартин. -- Стэн-форд ездил
в Италию покупать драгоценности.
     -- Может  быть,  кто-нибудь  посторонний  слышал ваш разговор, когда он
сообщал,  вам свой  план,  -- сказал  Слик. -- Подождите, шофер, вы отвезете
меня  домой! Итак,  Элтон,  -- он понизил  голос,  -- даже  занятие  старого
Малпаса лучше, чем новое дело Билли Стэн-форда.
     -- Какое же у него занятие?
     -- У Малпаса? --  Слик  раздумывал  минуту. -- Я  точно  не  знаю... но
никогда не ходите в его  дом один, -- сказал он. -- Я видел его один раз, но
он не видел меня, и только поэтому я еще жив, Элтон!
        <i>XXIV. Пловец</i>
     Мистер Лэси Маршалт последние дни был очень расстроен, и хитрый Тонгер,
хорошо   знавший    своего   хозяина,   сразу   заметил   это.   Обыкновенно
южноафриканского миллионера мало что беспокоило.  Даже угроза Мартина Элтона
не  испугала его.  Однако последнее  время Тонгер  все чаще находил  хозяина
погруженным в невеселые мысли.
     В субботу  днем слуга принес  Лэси в кабинет пачку писем и  положил  их
около него на письменный стол. Миллионер быстро просмотрел их и нахмурился.
     -- Нет известий от нашего друга из Маджестфонтейна, --  сказал  он.  --
Уже больше месяца я не получаю от него писем. Что вы думаете об этом?
     -- Может быть,  он умер? -- предположил Тонгер. -- Люди умирают даже  в
Южной Африке. Маршалт кусал губы.
     -- Может быть, что-нибудь случилось с Торрингтоном, -- сказал он.
     -- Может быть, умер именно он! -- улыбнулся Тонгер.
     -- Почему вы смеетесь, черт возьми!
     -- Вы всегда были оптимистом, Лэси: это одно из ваших достоинств, -- он
подумал немного. -- Может быть, он не умеет плавать? Лэси быстро взглянул на
него.
     -- Вы уже второй раз упоминаете  об этом. Конечно, он умеет плавать. Он
один  из лучших  пловцов, которых я знал, и даже его хромая  нога  не мешает
ему. Что вы хотите этим сказать?
     -- Я  только хотел  бы  знать, --  начал  Тонгер,  наслаждаясь  тайной,
которую знал  и  не  хотел  сообщить сразу, -- я  хотел бы  знать, умели  ли
плавать дети главного комиссара...
     Маршалт подозрительно и внимательно посмотрел на него.
     -- А если они не умели плавать, они не должны были  садиться  в лодку и
выезжать  в  море,  особенно  летом, когда дуют такие  сильные юго-восточные
ветры.
     Лэси повернулся к своему слуге и впился в него глазами:
     -- Довольно, -- прикрикнул он. --  Говорите яснее, на что вы намекаете?
Дети главного комиссара? Вы говорите о детях лорда Джилбери?
     Тонгер утвердительно кивнул:
     --  Полтора года  тому  назад дети Джилбери выехали на парусной лодке в
залив, лодка перевернулась, и они утонули бы, если бы один из каторжников не
бросился в воду и не спас их.
     Лэси широко открыл рот.
     -