- Это был Торрингтон? -- быстро спросил он.
     -- Я думаю, что это был он. Имя не называлось, но все газеты  сообщили,
что  каторжник,  который спас детей,  был хромым,  а  некоторые газеты  даже
упомянули о том, что предполагалось хлопотать о его освобождении.
     Маршалт начал понимать.
     --  Полтора года тому назад, -- медленно сказал он. --  Скотина! Почему
вы не сказали мне раньше?
     -- Что я мог вам сказать? -- пробурчал  оскорбленный  Тонгер. -- Имя не
было упомянуто,  и я не  был уверен. Кроме того, надзиратель сообщил бы вам,
если бы его освободили: вы же платите ему за это.
     Маршалт не ответил.
     -- Если только, -- задумчиво начал Тонгер, -- если...
     -- Если что?..
     --  Если  только  надзиратель не  вышел  в  отставку и  не  поселился в
Маджестфонтейне.  В этом  случае  он не  мог  знать  всего  происходящего  в
Брекуотере  и  продолжал  бы  посылать вам свои донесения,  не  желая терять
верный, постоянный доход.
     Маршалт вскочил на ноги и ударил кулаком по письменному столу.
     -- Да, это так! -- проворчал  он сквозь зубы. -- Торрингтон освобожден!
Я понимаю теперь, что  произошло: там не  хотели  поднимать шума и, конечно,
его адвокаты не оповестили о его освобождении.
     Маршалт  ходил  по  комнате,  заложив   руки  за   спину.  Внезапно  он
остановился перед своим слугой.
     -- В последний раз вы обманываете меня, негодяй! Вы знали это!
     --  Я  ничего  не  знал,  --  повторил  обиженный  Тонгер.  -- Я только
предполагал и подозревал. Если бы его освободили, он приехал бы сюда, не так
ли?  Не надеетесь же  вы, что Дэн Торрингтон оставит вас  в покое,  если  он
находится на свободе!
     Эта мысль уже шевелилась в мозгу миллионера.
     -- Кроме того, не мое дело тревожить вас всякими страхами и слухами. Вы
были мне  хорошим другом, Лэси. Я даже готов признать,  что иногда  надоедаю
вам, и что я вам многим обязан.  Вы помогли  мне в  самое  худшее время моей
жизни, и  я этого не  забыл. Вы  говорите, что я предал вас. Если бы я хотел
предать вас,  то нашлось бы  много  фактов здесь, --  он постучал пальцем по
лбу, --  которые выдали бы вас с  головой.  Нр я не  такой. Я знаю все  ваши
достоинства и  недостатки.  И  разве  не  сыграл  со  мной  Торрингтон самую
скверную  шутку, которую мог сыграть  лишь мой злейший враг? Не хотел ли  он
удрать с моей маленькой Эльзи в тот самый день, когда вы  стреляли в него? Я
не  забыл  этого.  Вот  посмотрите!  --  Он сунул  руку  в карман  и  достал
поношенный бумажник,  откуда вынул письмо, которое, очевидно,  он читал  так
часто, что оно почти распадалось на части. -- Когда я вспоминал Торрингтона,
я всегда читал  это  письмо, первое,  которое она прислала мне из Нью-Йорка.
Слушайте:
     "Дорогой папочка! Не  думай, что я  несчастна. Я узнала, что Торрингтон
арестован, но все же я отчасти рада, что послушалась его и приехала сюда, не
дожидаясь  его.  Папочка, простишь ли  ты меня  и  поверишь  ли мне,  что  я
счастлива?  Я  нашла  новых  друзей  в Нью-Йорке  и  на  деньги,  данные мне
Торрингтоном, открыла  маленькое дело, которое теперь процветает. В будущем,
когда все это отойдет в область печальных воспоминаний, я вернусь  к тебе, и
мы постараемся навсегда забыть тяжелое прошлое".
     Он сложил письмо, бережно вложил его в бумажник и спрятал в карман.
     -- Нет,  у  меня нет оснований любить Торрингтона, -- твердо сказал он.
-- Я не желаю ему добра.
     Лэси Маршалт не отводил пристального взгляда от одной и той же точки на
полу.
     -- "Ненависть -- это  страх", -- медленно сказал он. -- Вы тоже боитесь
его?
     Тонгер рассмеялся:
     -- Нет, я не ненавижу и не боюсь его.  Может быть, все было  к лучшему.
Ведь  моя девочка  преуспевает в  Америке. У нее там шляпный  магазин, и она
предлагает прислать мне денег, если я захочу.
     Лэси медленно подошел к своему письменному столу и сел, спрятав руки  в
карманы и рассеянным взглядом глядя перед собой.
     -- Миссис Элтон говорила, что видела хромого, -- начал он.
     -- Мало ли что  говорила миссис Элтон, -- прервал его слуга. -- Нервные
женщины часто видят невероятные вещи. Лэси, как вы  думаете, должен ли  я, в
самом деле, так ненавидеть Торрингтона, чтобы убить? Как поступили бы вы  на
моем  месте,  если  бы у  вас  была  дочь,  которая  полюбила  кого-нибудь и
собралась удрать с ним? Вы бы убили его?
     -- Не знаю, -- угрюмо ответил Лэси. -- Она ведь хорошо устроилась?
     --  Да,  но этого  могло и  не  быть. Она  могла попасть  после этого в
настоящий ад, что тогда? В таком  случае, -- продолжал он, -- ей лучше  было
бы вовсе не удирать. Что это?
     Он обернулся,  а  Лэси вскочил на  ноги  и уставился на  стену комнаты.
Глухо, но совершенно явственно оттуда раздались три медленных удара.
     -- Это тот старый дьявол в своем доме, -- сказал Тонгер.
     Но.  задыхающееся восклицание хозяина заставило  его  повернуть голову.
Лицо  Лэси Маршалта стало  пепельно-серым. Из его  открытого рта  вырывались
какие-то нечленораздельные звуки.  Его глаза  поразили Тонгера: такой  в них
отражался безмерный ужас.
        <i>XXV. Поездка в Париж</i>
     -- Что... что это?.. -- пробормотал Лэси Маршалт.
     У  него  дрожали руки. Тонгер  неуверенно  посмотрел  на стену,  словно
ожидая, что она разверзнется и за ней обнаружится таинственный незнакомец.
     -- Не  знаю. Кто-то стучит.  Я уже  слышал  такой  стук несколько  дней
назад.
     Стук не повторился, но Лэси  все  еще стоял перед стеной, нагнув голову
вперед и прислушиваясь.
     -- Вы уже слышали стук? Слышали, как кто-то стучал?
     -- Да, один или два  раза, -- ответил  Тонгер. -- Я  слышал это также и
прошлой ночью. Как вы думаете, что делает ваш сосед? Вешает картины?
     Лэси провел языком по пересохшим губам и повел плечами, словно стараясь
освободиться от ужаса, вызванного в нем этим стуком. Он нерешительно подошел
к своему письменному столу.
     -- Ладно, -- сказал он, отпуская Тонгера.
     Тот был  уже у дверей, когда Лэси поднял  голову  и  внезапно остановил
его:
     -- Я хочу, чтобы вы поехали сегодня же по одному делу в Париж.
     -- В Париж? -- брови слуги удивленно поднялись.  -- Зачем вы  посылаете
меня в  Париж? Я не  говорю по-французски  и ненавижу море. Не можете  ли вы
послать кого-нибудь другого?  Отправьте нарочного, который выполнит все ваши
поручения.
     --  Мне  нужен  человек,  которому  я могу довериться,  --  прервал его
хозяин. -- Я позвоню  в  Крейден, чтобы  для  вас  приготовили  аэроплан. Вы
вернетесь до ночи.
     Тонгер остановился в сомнении. Очевидно, это задание  не нравилось ему,
так как его тон изменился:
     -- Я не люблю летать на аэропланах, но согласен разок предпринять такую
поездку. В котором часу я вернусь, если вернусь вообще?
     -- Вы  уедете  в  двенадцать часов,  будете в  Париже в  дв~а, отдадите
письмо и вылетите обратно в три, так что в Лондоне будете в пять часов.
     Тонгер  все еще колебался. Подойдя  к окну,  он  боязливо  посмотрел на
небо:
     -- Плохой день для путешествия на аэроплане, Лэси! -- проворчал он.  --
Облачно и сильный ветер... Хорошо, я поеду! Вы приготовили письмо?
     -- Я напишу его через час, -- ответил Маршалт.
     Когда Тонгер удалился, он подошел к двери, запер ее на ключ, вернулся к
столу и, взяв телефонную  трубку,  попросил соединить  его  с Парижем. Когда
заказ был принят, он назвал еще один номер.
     --  Сыскное  агентство  Стормера?..  Я хочу  сейчас  же  переговорить с
мистером Виллитом! Говорит мистер Лэси Маршалт. Мистер Виллит в конторе?
     По-видимому, мистер Виллит находился поблизости, так как вслед  за этим
раздался его голос. Он поздоровался с миллионером.
     -- Приезжайте  ко мне, я хочу вас видеть немедленно, --  сказал Маршалт
и, повесив трубку, начал писать.
     Момент был критический. Где-то поблизости  находился человек,  которому
он  сделал  неизмеримо  много зла, который  не  задумался бы отомстить  ему,
человек  ловкий и  смелый,  жаждущий  мести  и  кровавой  расплаты. Инстинкт
говорил  Лэси Маршалту, что беда не за горами.  Он  закончил письмо, написал
адрес на  конверте и запечатал его  сургучом. Затем отпер  двери,  и как раз
вовремя, потому  что  явился Тонгер в  сопровождении частного сыщика, уже  и
прежде доставлявшего сведения, нужные Лэси Маршалту.
     --  Я  забыл  спросить  вас  об  этом  раньше, но  вы,  кажется,  глава
агентства?
     Виллит отрицательно покачал головой:
     -- Не совсем, -- ответил он. -- Но мистер Стормер большую часть времени
проводит  в нью-йоркском отделении агентства.  В Америке мы  занимаем лучшее
положение: Стормер  исполняет поручения правительства,  оберегает  некоторых
людей, играющих видную роль в обществе. Здесь же...
     --  Вот какое поручение я вам  дам, -- сухо сказал Лэси, -- вы  слышали
когда-нибудь о Малпасе?
     -- Это старик, который живет в соседнем доме? Да,  я слышал о нем.  Нам
поручили узнать, кто он такой, -- наши клиенты хотят иметь его фотографию.
     -- Кто они? -- быстро спросил Лэси. Мистер Виллит улыбнулся.
     -- Боюсь, что  не смогу  сказать вам,  -- ответил он. -- Одна  из наших
обязанностей -- сохранять секреты наших клиентов.
     Лэси достал  из  кармана всегда  лежавшую там пачку  денег, отделил две
бумажки  и,  положив  их  на  стол,  пододвинул  сыщику,  который,  смущенно
улыбаясь, взял их.
     -- Я думаю, что нет особой  нужды держать  в секрете такое дело. Это по
поводу некоего Лекера, который исчез некоторое время тому назад.
     -- Лекер? Это имя мне незнакомо! Так вы могли бы разузнать что-нибудь о
старике?
     Виллит покачал головой:
     -- Нет, сэр,  он недосягаем, как  устрица в своей скорлупе.  Лэси долго
раздумывал, прежде чем заговорил снова:
     --  Я  хочу, чтобы  вы назначили  смены  сыщиков,  которые  беспрерывно
следили бы за Малпасом. Я  хочу,  чтобы и днем и ночью велось наблюдение  за
всеми входами его дома, а также, чтобы вы  послали одного из людей на  крышу
моего дома.
     -- Для этого нужно, в общей сложности, шесть человек, -- сказал Виллит,
делая заметку в своей записной книжке. -- Что вы еще желаете?
     -- Вы должны следить за  ним,  опознать его  и дать мне знать, кто  он.
Если возможно, достаньте фотографию. Виллит записал и эти распоряжения.
     -- Теперь, надо полагать, нам будет легче, -- сказал он. -- До сих  пор
это дело  не требовало  стольких людей и все  расследование вел один  сыщик.
Когда мы приступим?
     -- Сейчас же, -- энергично заявил Лэси!  -- Я отдам распоряжение, чтобы
назначенного вами человека пропустили  на крышу. Тонгер позаботится  о  том,
чтобы создать ему удобства.
     Он отпустил  сыщика, и  сейчас же  вслед  за этим  раздался  телефонный
звонок  из  Парижа. Больше  десяти минут Лэси Маршалт  отдавал  по  телефону
приказания на прекрасном французском языке.
        <i>XXVI. Женщина в парке</i>
     Бывали  моменты, когда Одри с  некоторым сожалением вспоминала  о днях,
проведенных  ею  на  птицеферме  в  обществе  надоедливой   миссис  Граффит.
Птицеводство имело  свои  недостатки, но  все же разведение кур, несмотря на
все  трудности,  связанные с этим  делом, было более приятным  занятием, чем
служба у отталкивающего старика, жившего в доме на  Портмен-сквер. Последние
два дня она  не видела Дика Шеннона и за это дулась на него, хотя он сообщил
ей номер своего телефона и явился бы к  ней по первому  ее зову. Раз или два
она  подходила к  телефону,  брала  трубку и  снова  вешала  ее. Наконец она
приняла  бесповоротное решение. Сегодня вечером  должно было  состояться  ее
второе свидание с мистером Малпасом,  и она  решила прекратить с  ним всякие
отношения.   Каждое  утро   она   получала  его   корреспонденцию,   которую
переписывала  и возвращала ему.  Однажды  она  даже  сама отнесла  письма на
Портмен-сквер, надеясь  увидеть Малпаса до назначенного срока. Но, хотя  она
стучала несколько раз, ответа не последовало, и ей пришлось бросить письма в
узкую щель ящика для писем, куда они упали с глухим стуком.
     В тот день, когда Тонгер нехотя  отправился в путешествие в Париж,  она
предприняла свою любимую прогулку.
     Грин-парк  был  совершенно  пуст в это холодное  январское  утро. Пруды
замерзли,  и  только  по краям сторожа  разбили лед для птиц,  обитающих  на
маленьких островках в густых зарослях  кустарника. Ветки деревьев были голы,
и только  лавровые  и миртовые  кусты  сохранили  свою  вечнозеленую листву,
оправдывая этим название парка.
     Одри  направилась  по ведущей вокруг сквера аллее и подошла к  мостику,
перекинутому  через него. Дул холодный северный  ветер, По небу стремительно
неслись белые облака, предвещавшие снег. Одри чувствовала его в воздухе. Она
успела  дойти до середины  моста,  когда сильный  порыв  ветра  заставил  ее
повернуть обратно; она решила, что погода сегодня не подходит для прогулки.
     Ветер раздувал полы пальто и срывал шляпу. Она придерживала ее руками и
шла обратно той же дорогой. Впереди себя  она увидела гуляющего приземистого
человечка,  который  шел,  размахивая палкой. Еще издали, до того,  как  она
нагнала  его, она почувствовала  запах его сигары. Размахивая своей тростью,
он чуть  не задел ее.  Оглянувшись  в  испуге, он остановился, и от смущения
сигара чуть не выпала из его рта.
     -- Простите, сударыня! -- сказал он.
     Одри улыбнулась и, произнеся несколько слов, поспешила вперед. На одной
из  скамеек  у  пруда  она  заметила  женщину,  и  ее  поза,  даже на  таком
расстоянии, показалась  ей странной. Женщина откинулась назад, подняв лицо к
небу; ее  широко раскинутые руки ухватились за  скамейку. Девушкой  невольно
овладел страх. Поза женщины была  такая неестественная, такая  странная, что
Одри  замедлила  шаг,  боясь  пройти  мимо неподвижной  фигуры,  и  гуляющий
незнакомец быстро нагнал ее.
     -- Как странно! -- сказал он. Одри обрадовалась его обществу.
     -- Что случилось с этой женщиной? Хотелось бы это выяснить, --  сказала
она.
     Он  ускорил  шаги,  и  она  последовала  за  ним, боясь остаться  одна.
Женщине,  сидевшей  на  скамье,  было  лет  тридцать-сорок.  Ее  глаза  были
наполовину  закрыты,  лицо  и руки  посинели  от холода. Рядом с  ней  лежал
маленький серебряный флакон без  пробки и его содержимое вылилось на скамью.
Одри  смотрела  с  содроганием.  Это  ужасное  лицо  показалось  ей  странно
знакомым, и  она  напрягла  память,  чтобы  вспомнить,  где  она видела  эту
женщину. Она  видела ее где-то,  может  быть, проходя  по  улицам.  Нет, она
видела ее где-то совсем близко.
     Толстяк бросил свою сигару и бережно поднял голову женщины.
     --  Вы не могли бы  пройти вперед и позвать полисмена, -- мягко  сказал
он,  но  в  этот  момент  невдалеке  показался полисмен,  и его  предложение
оказалось излишним.
     -- Она больна? -- спросил полисмен, нагибаясь над женщиной.
     --  По-видимому,  тяжело  больна,  --  спокойно  сказал  толстяк.  Мисс
Бедфорд, вам лучше уйти.
     Одри  вздрогнула,   услышав  свое  имя,  произнесенное   незнакомым  ей
человеком. Она  внимательно  посмотрела на него, но, насколько  она помнила,
она  никогда  не видела его. Его  взгляд, указывавший на  дорогу, был  яснее
слов: он просил ее уйти.
     --  На  другом  конце  аллеи вы  увидите  констебля,  мисс,  --  сказал
полисмен. --  Не будете  ли вы так  добры прислать его ко мне и сказать ему,
чтобы он вызвал санитарную машину?
     Чувствуя  облегчение оттого, что она может уйти от  этого зрелища, Одри
удалилась  так  быстро,  что  полисмен не  успел  выполнить  все необходимые
полицейские формальности.
     -- Я забыл спросить ее имя. Но вы, кажется, знаете ее? Мисс...
     -- Да, это мисс Брэдфилд. Я немного  знаю  ее: мы когда-то  работали  в
одной конторе, -- быстро проговорил Слик Смит.
     Он поднял серебряный флакон, старательно заткнул  его пробкой и передал
полисмену.
     -- Вам, может быть, нужно будет  узнать содержимое бутылочки, -- сказал
он  и затем  добавил тоном предостережения: -- Никому  не позволяйте сделать
хоть один глоток из этой бутылочки, пока вы не узнаете, что в ней!
     -- Почему? -- спросил пораженный полисмен. -- Вы думаете, что это яд?
     Смит не сразу ответил:
     -- Разве вы не чувствуете запаха? --  Он нагнулся над лицом  женщины  и
понюхал ее губы: -- Запах миндаля! Полисмен нахмурился и сказал:
     -- Вы думаете, что она мертва?
     -- Да, -- спокойно ответил Слик.
     -- Самоубийство? -- спросил констебль.
     -- Не знаю.  Запишите  лучше  мое  имя: Ричард  Джеймс Смит,  известный
полиции как Слик Смит. Меня знают в Скотланд-Ярде. Я у них на примете.
     Человек в форме подозрительно посмотрел на него.
     --  Что  вы  тут  делаете?  -- спросил  он.  Полисмен  был  не  слишком
сообразителен и задавал вопросы почти машинально.
     -- Помогаю вам, -- лаконично ответил Слик.
     Появился  второй  полисмен, и  вскоре громко прозвучал гудок санитарной
машины,  вокруг  которой   понемногу  начала  собираться  толпа  любопытных.
Приехавший врач скоро окончил осмотр.
     -- Да, она мертва. Яд -- цианистый калий!
     Врач  был  молодой  человек,  недавно  окончивший университет  и  очень
самоуверенный. Но  в  данном  случае  его быстрый  диагноз  был  подтвержден
дальнейшим расследованием.
     Дик Шеннон узнал  эту новость случайно и кроме интереса, который всегда
возбуждало  в нем имя Слика Смита,  не нашел в этом  деле ничего необычного,
требовавшего его личного вмешательства. К нему явился полицейский  чиновник,
которому поручено  было  расследование, и начал  расспрашивать  его о  Слике
Смите.
     -- Да, я знаю его, -- отвечал Шеннон. -- Это ловкий  вор из Америки, но
здесь он ни  в чем не  замешан и в Англии за ним не числится  никаких дел. А
кто была эта женщина?
     -- Неизвестно, нам не удалось ничего узнать.
     -- Ничего не  было на  ней,  в  ее  платье, в  сумочке, что  помогло бы
опознать ее?
     --  Ничего.  Это,   вероятно,  самоубийство,  уже  второе  по  счету  в
Грин-парке за последнее время.
     В  этот  вечер  Одри  Бедфорд,  просматривая  вечернюю  газету,  прочла
короткое сообщение: "Сегодня  в Грин-парке найден труп неизвестной  женщины.
Предполагается, что она покончила с собой, приняв яд".
     Она была мертва!  Одри вздрогнула при этом известии, подтверждавшем  ее
собственное опасение. Какой ужас! Смерть  была почти  мгновенной, потому что
женщины не было на скамье, когда  она проходила по дороге за минуту  или две
до этого. Кто  она?  Одри  была  уверена,  что  где-то видела ее.  Потом она
вспомнила, и у нее забилось сердце. Это была  та женщина, которую она видела
неделю  тому  назад  пьяной,  стучавшейся в двери  дома  Маршалта.  Одри  не
закончила свой обед и подошла к телефону. Теперь, по крайней мере, у нее был
предлог поговорить  с Диком  Шенноном. Радость, послышавшаяся  в его голосе,
когда он ответил ей, согрела и ее.
     -- Где это вы пропадали? Я  все ждал, что вы вызовете меня по телефону.
Не случилось ли чего-нибудь?
     Последние слова были произнесены с тревогой.
     -- Нет, ничего. Я узнала из вечерних газет, что в парке найдена мертвая
женщина. Я видела ее, капитан Шеннон, я хочу  сказать, что я была там, когда
ее нашли, и уверена, что знаю ее.
     Последовала пауза.
     -- Я  сейчас буду у вас, -- сказал Дик. Вскоре он, действительно, был у
нее, и она рассказала ему все, что знала.
     --  Да,  я  знал,  что  там  был  Слик Смит;  мне  также  сообщили, что
присутствовала при этом  еще какая-то барышня, мисс  Брэдфилд. Это, конечно,
были вы? Вы говорите, что знаете ее?
     Она кивнула головой.
     --  Вы помните, я  рассказывала вам о женщине, стучавшейся в двери дома
мистера Лэси Маршалта?
     -- Скандалистка? -- Он свистнул. -- Она была нанята Малпасом.
     -- Но зачем?
     -- По  какой-то таинственной  причине,  мне  совершенно непонятной,  он
нанимал Людей,  которые должны были беспокоить  Маршалта.  Я думаю,  что эта
несчастная тоже  была нанята  им. Я наводил  о ней  справки,  когда  был  на
Портмен-сквер.  По-видимому,  Тонгер  вытолкал  ее,  и  это все,  что  о ней
известно. --  Он задумчиво посмотрел на девушку. --Я  не хочу, чтобы вы были
замешаны  в  этом  деле  ни  как  свидетельница,  ни  как-либо иначе.  Лучше
оставайтесь  "неизвестной свидетельницей", пока не окончится  расследование.
Смит даст все  нужные  показания, а я вечером повидаю Тонгера. Между прочим,
когда вы собираетесь к мистеру Малпасу?
     У нее чуть не сорвалось с языка, что она сейчас же отправляется наверх,
чтобы переодеться для предстоящего неприятного свидания. Но вместо этого она
сказала:
     -- Завтра.
     Он пристально посмотрел на нее.
     -- Вы говорите неправду, моя дорогая, -- сказал он. -- Вы  идете к нему
сегодня.

     Она рассмеялась.
     -- Да,  это  верно,  --  созналась  она.  --  Я  только боялась  вашего
вмешательства.
     -- Конечно, я должен вмешаться. В котором часу назначено ваше свидание?
     -- В восемь.
     Он посмотрел на часы:
     -- Я сделаю сразу  два дела: отправлюсь теперь к Маршалту и буду  ждать
вас на северной стороне Портмен-сквер без трех минут восемь.
     --  Послушайте,   нет  ни  малейшего  основания,  чтобы   вы,   капитан
Шеннон...-- начала она, но он прервал ее.
     -- Я думаю, что у меня есть все основания, -- сказал он,-- и сегодня вы
должны меня слушаться! Она колебалась.
     -- Вы обещаете  мне, что  не войдете в дом,  пока  не  увидите меня? --
настаивал он.
     Вначале  она не собиралась слушаться, но серьезность его тона заставила
ее сделать это.
     -- Я обещаю, -- сказала она, испытывая большое облегчение от мысли, что
он будет поблизости во время предстоявшего ей разговора.
        <i>XXVII. Предательство</i>
     Мартин Элтон поднял глаза от газеты, которую читал, и в который раз его
мрачный  взгляд  остановился на  жене. Дора придвинула свое  кресло  к  огню
камина и сидела,  задумчиво глядя на красное пламя. Наконец она вздрогнула и
обернулась, почувствовав его пристальный взгляд.
     -- Я думала, что ты куда-то уходишь, -- сказала она.
     -- Ухожу.
     Он отложил газету  и отодвинул ее  от себя.  Стрелка часов над  камином
показывала двадцать минут восьмого.
     -- Что с тобой, Дора? Ты ничего не ела за обедом.
     -- Я чувствую  себя  плохо,  --  сказала она,  покачав головой, и снова
обернулась к огню. -- В котором часу ты вернешься?
     -- Не знаю. Около полуночи, вероятно.
     -- Ты идешь к Стэнфорду?
     -- Я уже  видел сегодня Стэнфорда,  он мне больше не нужен. Последовало
долгое молчание.
     -- Он принес сюда деньги? -- спросила она, не глядя на него.
     -- Нет, -- сказал Мартин Элтон.
     Она слишком хорошо знала его, чтобы поверить.
     -- Он принес что-то в чемоданчике. Это были деньги?
     Теперь Мартин сказал правду:
     --  Да,  он  принес  около  трех  миллионов  франков.  Дело  хорошее  и
безопасное. Клейн легко избавится от них и получится отличная прибыль.
     Она едва заметно пожала плечами:
     -- Это будет твой конец, Мартин! Если тебе пришла охота рисковать, то я
тут ни при чем. Мне все надоело.
     --  Тут  нет никакого риска,  -- сказал  Мартин, снова взяв газету.  --
Итальянец  --  гений, а для  меня  это лишь случайное  дело,  -- он  говорил
извиняющимся тоном.  --  Я  не собираюсь  сделать  распространение фальшивых
денег своим постоянным занятием.
     -- Где они? Я хочу знать!
     Ее голос против обыкновения звучал властно. Целый день она  нервничала,
и Мартин постарался успокоить ее.
     -- В матраце моей кровати, -- сказал  он. -- Но  пусть это не беспокоит
тебя, Дора! Завтра я велю взять их.
     Он вышел из комнаты и тотчас вернулся уже в пальто и перчатках.
     -- Ты не выйдешь из дому? -- спросил он.
     -- Не знаю, может быть, -- ответила она, не оглядываясь.
     Она услышала звук запираемой входной двери  и снова погрузилась в  свои
безрадостные мысли. Она  боялась  Мартина, боялась не из-за  себя,  а  из-за
человека, которого любила. Мартин  стал  для нее невыносимой обузой. Он  все
время следил за ней и подозревал ее. В последние  дни она  начала ненавидеть
его  с  такой силой, что сама боялась  своего чувства. Это  он  толкал ее на
преступления, это он заставлял ее знакомиться с преступным миром.  Он сделал
ее подобной себе.  Так  думала она,  забывая все,  что он в действительности
сделал  для  нее,  забывая жизнь, от  которой он ее спас,  забывая  все  его
внимание к ней, всю любовь и великодушие.
     Только бы избавиться от  Мартина!.. Она вздохнула при этой мысли, и все
ее помыслы, еще неясно осознанные ею, были направлены к одному, вели к одной
цели. Через  некоторое время она  начала спокойно  и хладнокровно обдумывать
план, в котором  до  сих  пор боялась сознаться  себе  самой. Он убьет  Лэси
Маршалта!  Она  кивнула головой, думая об этом  как о чем-то неизбежном.  Он
угрожал и ей, и она ненавидела  его еще больше за его угрозы. Как избавиться
от Мартина, как стряхнуть с  себя цепи, в  которые он  заковал ее?  Был лишь
один  выход.  Весь  день  накануне и всю  ночь  она  старалась  примириться,
привыкнуть к предстоявшему ей позорному поступку.
     Через четверть часа после ухода Мартина она направилась в свою комнату,
надела пальто и шляпу и быстро сбежала по лестнице.
     Сержант,  дежуривший в полицейском участке на Уайн-стрит,  разговаривал
со  старшим  сыщиком Гавоном, когда бледная молодая  женщина быстро вошла  в
скудно меблированную комнату. Гавон знал ее и любезно поздоровался с ней:
     -- Добрый вечер, миссис Элтон! Вы ко  мне? Она  ответила кивком головы.
Ее губы пересохли, язык, казалось, не повиновался ей.
     -- Да, -- проговорила она наконец. -- Есть один человек в Италии, -- ее
голос звучал резко и нервно, --  который  подделывает французские деньги. Их
уже очень много в обращении.
     Сыщик кивнул головой:
     -- Да, это верно. Вы разве знаете кого-нибудь, имеющего такие деньги?
     Она с трудом проглотила слюну.
     -- Этих  денег много у меня в  доме, --  сказала  она. -- Их принес мой
муж.  Они под матрацем его кровати. В изголовье кровати есть небольшой ящик,
который закрыт матрацем. Там вы их и найдете.
     Гавон был поражен.
     -- Ваш  муж?  -- недоверчиво  воскликнул  он.  --  Это его деньги?  Она
кивнула головой.
     -- К чему его присудят? -- Она схватила сыщика за руку. -- Ему дадут за
это семь лет, Гавон, да?
     Гавону были знакомы  случаи предательства ревнивых женщин. И все  же он
был возмущен. Ему и присниться не могло,  что имя  Доры Элтон будет занесено
на Уайн-стрит в. секретную книгу доносов. -
     -- Вы уверены? Подождите здесь.
     -- Нет, нет, я должна идти, -- задыхаясь, сказала она, -- я должна идти
куда-нибудь...куда-нибудь!.. Прислуга впустит вас в дом. Я разрешила...
     Через  минуту  Дора уже  бежала по  улице.  И  несмотря на  то что  она
торопилась, кто-то шел за ней еще быстрее и,  завернув вслед за ней за угол,
нагнал ее. Она услышала шаги и, обернувшись, вскрикнула:
     -- Мартин!
     Он  взглянул  на  нее горящими глазами, и она отпрянула,  подняв  руки,
словно защищаясь от удара.
     -- Ты была на Уайн-стрит? Зачем? -- шепотом спросил он.
     --  Я... я...  мне нужно  было  пойти, -- пробормотала она, бледная как
смерть.
     -- Ты ходила доносить  на меня?.. Ты сказала о деньгах? Она смотрела на
него, словно завороженная.
     -- Ты следил за мной? Он кивнул головой.
     -- Я был на другой стороне улицы. Я видел, как ты вошла, и догадался. Я
боялся, что  ты это сделаешь, но все же  не мог этому  поверить.  Ты  можешь
избавить полицию от лишних хлопот. Вернись
     туда и скажи,  что они  ничего не  найдут: денег там  нет. Ты  напрасно
старалась: меня не продержат и неделю.
     -- Мартин! -- простонала она.
     --  Ты  хотела избавиться  от меня, --  безжалостно  продолжал  он,  --
устранить все  препятствия к твоему роману с  Маршалтом.  Ты думала, что это
так легко, но ты ошибаешься, моя  милая! Я сегодня  же рассчитаюсь  с  Лэси.
Сообщи и об этом твоим друзьям полицейским.
     -- Куда  ты? -- Она старалась удержать его, но он оттолкнул ее и быстро
пошел по улице, оставив обезумевшую женщину, которая  бросилась  к ближайшей
телефонной будке и стала безуспешно набирать номер Лэси Маршалта.
        <i>XXVIII. Дом смерти</i>
     Через  пять минут  после свидания  Дика Шеннона  с Одри его  автомобиль
остановился перед импозантным  подъездом  дома Лэси Маршалта.  Тонгер открыл
ему двери.  Обычно  он  носил  что-то  вроде  ливреи  --  короткий сюртук  и
полосатый  жилет, теперь же он был в обыкновенном костюме и теплом пальто, и
у него был такой вид, как будто он только что вернулся из путешествия.
     -- Маршалта нет дома, -- резко сказал он.
     -- Вы как  будто больны. Что с вами? -- спросил Дик. Он вошел в дом, не
ожидая  приглашения,  и  закрыл за собой дверь. Тонгера  его  слова, видимо,
позабавили.
     -- Вы правы. Вы летали когда-нибудь на аэроплане?.. Дик рассмеялся.
     --  Так вот где  вы  были! Я вам  сочувствую, если вы  плохо переносите
море,  а это --  новое,  но удивительно  неприятное переживание..,  Я  хотел
видеть  вас,  а не Маршалта. Вы помните женщину,  бывшую  здесь неделю  тому
назад" женщину, которую вы выгнали?
     -- Да, -- кивнул Тонгер. -- Пожалуйте в гостиную, капитан, -- сказал он
вдруг и, открыв дверь, зажег свет. -- Я только что вернулся.  Вы вошли вслед
за мной? Ну, что же с этой особой?
     --  Сегодня,  -- начал  Дик, -- в парке была найдена мертвая женщина. У
меня  есть  основание  думать,  что это та  самая,  которая  устроила  здесь
скандал.
     Тонгер уставился на него, разинув рот.
     -- Сомневаюсь в этом, -- сказал он. -- Вы говорите -- в парке? Конечно,
это может быть и так, но я ничего не знаю о ней -- где она и что с ней.
     -- Вы  говорили, что  это -- миссис... как  ее  имя... с  "Четырнадцати
потоков"?
     -- Да, это имя,  которое  она  назвала.  Я видел  ее тогда  впервые. Вы
хотите, чтобы я опознал ее?
     Дик   размышлял.  Старик,  очевидно,  страдал  от  последствий   своего
путешествия  и было  бы  нехорошо подвергать  его  в  этот вечер еще  одному
испытанию.
     -- Можно завтра, -- сказал он.
     Он не хотел задерживаться здесь, боясь опоздать к назначенной встрече с
девушкой. Тонгер проводил его до дверей.
     -- Плохо на корабле, -- сказал он, -- еще хуже в лодке, но аэропланы...
Бог мой! Это  сущий ад,  капитан! В следующий раз, когда  Лэси пошлет меня в
Париж, я поеду пароходом, хоть  всю дорогу, если это  возможно... Отчего она
умерла? -- внезапно спросил он.
     -- Предполагают,  что  она  отравилась. Около нее был найден серебряный
флакон.
     Дик  стоял  еще на пороге  и  не успел  договорить, когда  дверь за ним
бесшумно закрылась.  Очевидно,  мистер Тонгер только  из  вежливости проявил
интерес к происшествию, но был всецело поглощен своим самочувствием.
     -- Ваши  манеры, мой  друг,  оставляют желать  лучшего, --  сказал  Дик
полушутя, сходя со ступеней подъезда.
     По улице мимо него прошла какая-то женщина. В неясном свете отдаленного
фонаря он увидел очертания  ее  фигуры.  Когда она очутилась в полосе света,
что-то в ее походке показалось ему знакомым. Она была в черном, широкие поля
шляпы скрывали ее лицо. Но Шеннон все же узнал ее и окликнул по имени:
     -- Миссис Элгон!
     Она остановилась, словно от удара, и обернулась к нему. --  Кто это? --
дрожащим голосом спросила она. --  Ах, это вы! -- Затем быстро добавила:  --
Вы видели Маршалта?
     -- Нет, не видел.
     -- Я хотела войти  в дом, но Маршалт.  по-видимому,  переменил замок  у
черного хода. Боже мой, капитан Шеннон, что со мной будет?
     -- А что случилось? -- спросил он, пораженный ее взволнованным голосом.
     -- Мартина нет здесь?.. Как я была глупа!-- Нет, здесь никого нет, даже
Маршалта.
     Она  остановилась,  раздумывая  и прижав руку  к  губам,  с  бледным  и
растерянным лицом. Потом без всякого перехода проговорила:
     --  Я  ненавижу ее, ненавижу!  --  Она  говорила задыхаясь,  и ее голос
дрожал  от  страстной  злобы.  --  Вы  не поверите,  но она  отвратительная,
лицемерная  девчонка!  Я думаю, что он  отправился  на свидание с  ней.  Мне
безразлично, что сделает  Мартин, и безразлично, что он все  знает.  Но если
Лэси обманывает меня... Он переменил замок: это -- доказательство...
     Ее слова перешли в рыдание.
     -- О чем вы говорите? -- удивленно спросил Дик.
     Женщина была близка к истерике, он видел, как она дрожит от  бессильной
злобы.
     -- Я говорю о Лэси и Одри, -- воскликнула она и, не прибавив  ни слова,
повернулась и убежала в том направлении, откуда пришла.
     Дик,  пораженный,  смотрел ей вслед. Дойдя до  Портмен-сквер, он увидел
ожидавшую его Одри.
     -- С кем вы разговаривали? -- спросила она, идя рядом с ним к дому 551.
     --  Ни с кем... по  крайней  мере, вы ее не знаете, -- сказал  он. Одри
хотела расстаться с ним за несколько шагов от дома.
     -- Пожалуйста, не ходите дальше, -- попросила она.
     --  Я войду в  дом вместе с вами,  -- настаивал он, -- или вы совсем не
войдете туда. Ни в коем случае я не разрешу вам идти одной!
     Она задумчиво посмотрела на него.
     -- Может быть, так будет лучше, но мне кажется, что я напрасно разрешаю
вам идти со мной. Малпас ужасен, но все же я многим обязана ему!
     - Кстати, деньги при вас?
     --  Да, со мной  все, что  у  меня  осталось, -- ответила  она с легкой
улыбкой.-- Я была очень бережлива. В гостинице я заплатила за неделю вперед.
Вы  понимаете, что с понедельника мне надо  непременно  искать новую службу.
Что касается мистера Малпаса, то он, вероятно, пошлет за полицией, если я не
отдам ему тех денег, которые я истратила.
     -- Пусть он пошлет за мной! -- предложил Дик.
     Они подошли к дверям  дома, и после короткого раздумья  Одри постучала.
Ответа  не последовало,  и она постучала опять.  Внезапно за дверью раздался
резкий голос:
     -- Кто там?
     -- Это мисс Бедфорд!
     -- Вы одни?
     Она медлила с ответом, но Дик яростно закивал, подавая ей знак.
     -- Да, -- сказала она.
     Не успела она произнести это  слово, как дверь  медленно  раскрылась, и
она вошла в сопровождении сыщика. В вестибюле горел тусклый свет.
     --  Подождите  здесь,  --  прошептала  девушка,  когда  дверь  бесшумно
закрылась за ними.
     Дик молча согласился, но решил держаться как можно ближе к ней, чтобы в
случае необходимости услышать ее  зов. Пока Одри поднималась по лестнице, он
двигался следом неслышными шагами, так  как резиновые подошвы его ботинок не
производили ни малейшего шума. На площадке он поднял руку, чтобы постучать в
дверь, но она предупредила его движение, постучав сама два раза. Она  хотела
уже постучать в третий раз, как вдруг за дверью раздались один за другим два
выстрела.  В тот же  миг Шеннон  очутился  около  нее  и оттолкнул девушку в
сторону.
     Капитан  со всей  силой  навалился на дверь, и она внезапно  открылась.
Молодые  люди очутились в ярко освещенной  передней  и увидели  перед  собой
открытую дверь в следующую комнату. Там царил непроглядный мрак.
     --  Есть  здесь кто-нибудь?  --  резко  спросил  Дик,  уловив  какое-то
крадущееся движение.
     -- Что это? -- спросила девушка испуганным голосом.
     -- Не знаю.
     В  этой темной  комнате,  казалось, действовала  какая-то  таинственная
сила. Дик почувствовал, как шевелятся волосы на его голове, и холодная дрожь
пробежала по его телу.
     -- Кто здесь? -- спросил он опять.
     И  вдруг совершенно неожиданно  зажглись две лампы, одна  на письменном
столе, другая с большим  абажуром  над маленьким  столиком,  около  которого
стоял  стул. В  первую  минуту Дик  не  заметил ничего  необычного, но затем
увидел на ковре посреди комнаты  неподвижную фигуру, лежавшую вниз лицом. Он
бросился к ней, но  наткнулся на проволоку на высоте  груди, затем на другую
над  самым  полом и  чуть не  упал.  При свете своего карманного  фонаря  он
вовремя увидел третью проволоку  и разорвал ее ударом ноги.  В следующий миг
он  очутился около лежащего на полу  человека и перевернул его на спину. Это
был Лэси Маршалт, на его манишке в области сердца чернела обгоревшая дыра от
выстрела в упор. Раскинутые руки были  сжаты в агонии,  остекленевший взгляд
полузакрытых  глаз  был  устремлен  в   потолок,   и  тонкая  струйка  крови
расползлась по белоснежной рубашке.
     -- Убит! -- проговорил Дик.
     -- Что случилось, что случилось? -- прошептала с ужасом девушка.
     -- Оставайтесь на месте! -- приказал Дик. -- Не выходите из комнаты.
     Он  боялся  потерять  ее из  виду  в  этом  таинственном  доме  смерти.
Пробравшись  к слабоосвещенному письменному столу, он нашел,  как и  ожидал,
маленькую распределительную доску с выключателями, отпиравшими и запиравшими
двери в доме. Он повернул их один за другим и вернулся к девушке.
     --  Теперь все двери, наверное, открыты, --  сказал  он и, взяв ее  под
руку, поспешил с ней вниз по лестнице.
     -- Что здесь случилось? -- спросила она опять. -- Кто это был?
     -- Я скажу вам позже.
     Входная  дверь была открыта настежь, и  они выбежали на улицу.  Тусклые
фары  такси  показались вдали  на площади, и Дик  громким  свистком подозвал
машину.
     --  Вернитесь в отель,  --  сказал он Одри,  --  ждите меня, пока  я не
приду.
     --  Не  возвращайтесь больше в этот  дом,  --  со страхом сказала  она,
схватив его за руку. -- Прошу вас, не делайте этого. Еще что-нибудь случится
с вами. Я боюсь за вас!
     Он мягко высвободился.
     -- Вам  незачем беспокоиться, -- сказал  он,  --  сейчас я  вызову сюда
целый отряд полисменов и тогда...
     Он не договорил, как сзади раздался стук захлопнувшейся входной двери.
     --  Кто-то остался в  доме, -- прошептала Одри. -- Ради Бога, не ходите
туда. Капитан Шеннон, Дик, не ходите туда!
     Дик  взбежал  по  ступенькам и  налег  плечом на дверь,  но она даже не
дрогнула.
     --  Там,  кажется,  уже  решили  вопрос  за  меня,  --  сказал  он.  --
Пожалуйста, поезжайте в отель!
     Как только автомобиль отъехал, он снова начал  стучать в дверь. Капитан
знал, что  ответа  не будет, и похолодел от ужаса, когда вдруг услышал почти
над самым ухом взрыв громкого, безумного смеха.
     --  Попался мне,  попался!  -- дико  прокричал  чей-то  голос,  и затем
наступило молчание.
     -- Откройте  дверь, -- охрипшим голосом крикнул Дик, -- откройте дверь!
Я хочу поговорить с вами.
     Но  ответа  не  было.  На  его  громкий  стук  из  темноты  со  стороны
Бейкер-стрит  показался полисмен, к которому  вскоре,  присоединился  второй
человек, в котором Дик тотчас узнал частного сыщика Виллита.
     -- Что случилось, капитан Шеннон? -- спросил он.
     -- Что вы здесь делаете? -- в свою очередь поинтересовался Шеннон.
     --  Слежу  за  этим  домом  по  поручению  мистера  Маршалта. Это  была
поразительная новость.
     -- Маршалт поручил вам следить  за этим домом? -- быстро спросил Дик, и
когда  Виллит  ответил  утвердительно,  продолжал: --  А  с  другой  стороны
кто-нибудь смотрит за домом?
     --  Конечно,  капитан Шеннон, и  еще  третий человек находится на крыше
дома мистера Маршалта. Дик быстро принял решение.
     -- Пойдите к вашему товарищу, находящемуся за домом, и оставайтесь там.
У вас есть какое-нибудь оружие? Виллит, казалось, был в замешательстве.
     -- Это значит, что у вас есть револьвер без необходимого разрешения. Но
я не  буду настаивать на своем вопросе. Обойдите дом  и не забудьте,  что вы
имеете  дело с  опасным и вооруженным убийцей.  Он  не задумается застрелить
вас, как застрелил мистера Маршалта.
     -- Маршалта? -- Сыщик остолбенел от изумления. -- Он убит?
     -- Да, он убит, -- подтвердил Дик.
     Он послал констебля за подкреплением  и полицейской санитарной машиной,
а  затем быстро  осмотрел  фасад дома. Широкая железная  ограда  отделяла от
улицы  два окна, до которых можно было добраться при помощи  доски. Но, даже
если  забраться в  комнату, дверь  на лестницу (он помнил  эту дверь)  могла
составить  такое же  препятствие, как и входная,  Дик  раздумывал  некоторое
время над  тем,  удастся ли им войти в дом  таким  образом, а  затем  обошел
вокруг   дома  и  присоединился  к  стоявшим   там  двум  сыщикам,   оставив
вернувшегося  полисмена у главного  входа. В узком проходе позади  дома была
высокая  стена  с  маленькой  калиткой  --  вход,  которым,  очевидно, часто
пользовались, потому что  тут не было  ни  мусора,  ни  грязи,  скопляющихся
обычно  у  порога   наглухо  закрытых  дверей.  Виллит  помог  Дику  Шеннону
взобраться  на стену. При  свете карманного  фонаря капитан увидел маленький
дворик и  вторую  дверь. Он  не  сомневался в том, что  и  она  заперта, как
остальные.  Когда он  снова вернулся  на улицу, к  дому подъехал автомобиль,
переполненный сыщиками  и полицейскими в форме. Первым спрыгнул с автомобиля
сержант Стил. Один из полицейских нес тяжелый  топор, но при первом же ударе
Дик убедился в бесполезности такого орудия.
     -- Дверь обита сталью: нам придется взорвать ее, -- сказал он.
     Но взорвать дверь было не  так  легко. Замочная  скважина оказалась так
мала,  что  невозможно  было  ввести в  нее динамит  и,  таким образом,  это
становилось  сложным  и  даже  опасным  предприятием.  Но  вдруг,  когда  он
советовался с инспектором, командовавшим отрядом, случилось чудо.
     Что-то щелкнуло и дверь медленно открылась.
     -- Заклините ее! -- крикнул  на бегу  Дик  и помчался наверх. В комнате
смерти еще горел свет. Дик остановился в дверях, окаменев от изумления. Труп
Лэси Маршалта исчез!
        <i>XXIX. Божество мистера Малпаса</i>
     --  Обыщите все комнаты, -- Приказал Дик. --  Преступник еще в доме. Вы
не нашли никакого хода, соединяющего оба соседних дома?
     -- Нет, такого  хода  нет,--  сказал  Стил.--  В  стенах нет  пустот: я
исследовал их на всех этажах.
     Вернувшись в  комнату,  в которой Шеннон  видел труп, они  застали  там
полицейского инспектора, сидевшего за письменным столом.
     -- Что вы думаете об этом, сэр?
     С  этими словами  он подал  Дику листок бумаги.  Это  была  коротенькая
записка, и,  когда Дик прочел ее, его кровь  застыла от ужаса. На бумаге был
адрес гостиницы, где жила Одри, и это был, несомненно, ее почерк.
     Он прочел:
     "Приходите сегодня вечером в восемь часов повидаться со мной. Мистер М.
впустит вас, когда вы постучите в дверь".
     И подпись: "О".
     Одри! На минуту он был сбит с толку, но потом мгновенно  понял все. Это
была одна из тех записок, которые она переписывала по поручению старика. Она
послужила приманкой для миллионера, при помощи которой его заманили  в  этот
дом, где он нашел свою смерть.
     Капитан отвел Стила в сторону и показал ему записку.
     --  Я знаю,  в чем  тут  дело, -- сказал он, -- это одно из тех  писем,
которые мисс Бедфорд переписывала для старика по его  поручению. А  затем он
добавил: -- Я пойду к Тонгеру сообщить эту новость.
     Он совсем забыл  о Тонгере и о том, какое впечатление  может произвести
на него событие, происшедшее в соседнем доме.
     Когда  Шеннон  вышел,  он  увидел  перед  входной дверью  кучку  людей,
собравшихся  узнать  подробности  разыгравшейся  трагедии,  слух  о  которой
распространился с обычной в таких случаях молниеносной быстротой.
     В окнах соседнего дома горел свет.
     Как будет  потрясен Тонгер!  Он долгие годы жил у  убитого, деля с  ним
радость и горе. Каким бы  негодяем ни был этот слуга, все же он был привязан
к своему хозяину.
     На звонок никто  не ответил. Осмотрев фасад дома  за железной  оградой,
Дик  увидел  в подвале  освещенные  окна  кухни и. снова позвонил.  Затем он
услышал,  что его зовет Стил, и обернулся к своему подчиненному. Но не успел
он сделать и одного шага по мостовой, как в доме Маршалта прогремел выстрел,
а за  ним еще  два.  Одним прыжком Дик очутился у двери. Где-то в подвальном
помещении раздались громкие крики, и дверь из кухни на улицу распахнулась.
     -- Убивают! -- завопил женский голос.
     Дик сбежал по  ступенькам  вниз и наткнулся на женщину, находившуюся  в
состоянии,  близком к обмороку. Оттолкнув ее,  он пробежал кухню и  бросился
вверх по лестнице, которая, как он предполагал, вела в переднюю.
     Здесь он увидел трех перепуганных до смерти  горничных и кухарку, более
спокойную,  чем все  остальные.  Но и она могла дать лишь скудные показания.
Она слышала голос мистера Тонгера, а затем последовали выстрелы.
     -- Это доносилось оттуда, сэр,  -- дрожащим пальцем указала наверх одна
из женщин, -- из кабинета мистера Маршалта.
     Шагая через  две ступеньки,  Шеннон взбежал  по  лестнице  и,  повернув
направо, увидел, что двери кабинета были широко  раскрыты.  На  пороге лежал
Тонгер. Он был мертв!
     Тонгер Нагнувшись над ним, Дик без всякого усилия поднял его и  положил
на  диван. Тонгер тоже был убит выстрелом в упор. Не нужно было звать врача:
смерть наступила мгновенно.
     Подойдя к двери, Дик позвал одну из служанок.
     -- Позовите немедленно полисмена.
     На этот раз он помешает неизвестному убийце скрыть бесследно труп своей
жертвы.  Он  подождал,  пока не  увезли  труп,  а  затем принялся обыскивать
кабинет.  Два  пустых  патрона  убедили  его,  что  убийство  было совершено
автоматическим  пистолетом. Но каким образом скрылся убийца? Шеннон вспомнил
что-то и отправился разыскивать прислугу.
     -- Когда  я  выбежал из кухни, входная двбрь была открыта... Кто открыл
ее?
     Никто из служащих не мог ничего сказать. Дверь уже была  открыта, когда
они все выбежали из подвала.  Поверхностный осмотр дома ничего  не  дал.  Но
один  факт  был очевиден:  у Малпаса  был соучастник, и  если  кто-нибудь  и
скрылся  из дома, то это  мог быть только последний.  Малпас после  убийства
Маршалта остался в своем доме, -- в этом Дик был уверен.
     Дик вернулся  в дом No 551, чтобы продолжать там поиски. Каждая комната
была тщательно осмотрена за исключением одной на верхнем этаже, куда полиции
никак не удавалось проникнуть.
     -- Нужно  выломать дверь, -- решительно сказал Дик. -- Принесите лом. Я
не оставлю этого дома, пока не обыщу его сверху донизу.
     Он остался  один в затянутой  черным комнате,  где был  убит Маршалт, и
раздумывал  над необъяснимым  исчезновением убийцы, как вдруг услыхал позади
себя  какое-то  движение. Он  быстро  обернулся. Какой-то  человек  стоял  в
дверях. Первое, что Дик заметил,  были  блестящие  стекла его очков. Это был
хромой  Браун, любитель ночных прогулок по Лондону, которого Дик видел ночью
на Портмен-сквер и который так интересовался алмазами.
     -- Как вы попали сюда? -- холодно спросил Дик.
     -- Через дверь, -- был спокойный ответ. -- Она открыта настежь. Я стоял
в толпе и, будучи смелее других, отважился войти.
     -- Разве нет у двери полисмена?
     -- Если и есть, я не видел его, -- небрежно ответил Браун. -- Я помешал
вам, капитан Шеннон?
     -- Боюсь, что помешали, --  сказал  Дик. --  Но вы не уйдете, пока я не
узнаю, как вы вошли сюда.
     Хромой улыбнулся, обнажив при этом зубы.
     -- Неужели вы хотите сказать, что подозреваете меня? Подозревать меня в
убийстве моего доброго, старого друга Лэси Маршалта!
     Дику не понравилась его хитрая усмешка, ибо он не видел ничего веселого
в  трагедии этого вечера.  Его мозг упорно работал,  когда он  провожал вниз
странного человека. Констебль у дверей не видел, как он вошел, и клялся, что
никто не проходил, пока он стоял на посту.
     -- Что это значит? -- спросил Дик, глядя на странного посетителя.
     -- Это значит, что констебль ошибается, -- хладнокровно ответил тот. --
Может быть, он забыл, как он вышел на улицу отогнать толпу.
     Полисмен согласился, что это действительно было.
     --  Вы  могли видеть это и из дома, -- ответил Дик,  не  поверив такому
доказательству. -- Где вы живете?
     --  По-прежнему в отеле "Ритц-Карлтон". Я могу остаться здесь, если  вы
желаете,  но  уверяю  вас,  что моим  основным  преступлением  было излишнее
любопытство.
     Дик еще  раньше проверил  сообщение, что Браун, действительно,  живет в
этом роскошном отеле, и ему пришлось отпустить его.
     --  Не нравится  мне все это, -- сказал Шеннон своему  помощнику, когда
тот вернулся в комнату Малпаса. -- Может быть, он  и вошел, как говорит, но,
с другой  стороны,  весьма вероятно,  что  он был  в  доме, когда  произошло
убийство... Долго ли еще будут возиться с этой дверью! Пойдем, посмотрим.
     Он последовал  за Стилом наверх, где два констебля стояли перед  крепко
запертой дверью, не имевшей ни ручки, ни замка.
     --  Каким образом  она  запирается?  --  спросил  Дик,  с  любопытством
осмотрев дверь.
     -- С той стороны, сэр, -- ответил полисмен. -- Там кто-то есть.
     -- Вы уверены в этом? -- быстро спросил Дик.
     -- Да, сэр, -- ответил второй полисмен, -- я  тоже слышал какой-то шум,
словно тащили стол, передвигая его по полу.
     Он приложил палец к губам, предупреждая остальных, и нагнул голову. Дик
тоже  прислушался.  Сначала он  не  услышал ничего,  но  потом до  его слуха
донесся тихий скрип, как будто что-то поворачивалось на ржавых петлях.
     --  Топор не помог: мы пытались, но безуспешно, -- сказал Стил.  -- Вот
идет человек с ломом.
     --  Вы слышите? -- внезапно спросил  полисмен. Нужно было быть  глухим,
чтобы  не услышать  звука  падающего  стула.  Затем  послышался шум  падения
тяжелого предмета.
     --  Открывайте  дверь,  скорей! --  торопил  Шеннон.  Схватив  лом,  он
протиснул  тонкий конец в  дверную щель и  налег со всей силой. Дверь слегка
подалась.  Тогда ввели в щель  второй лом и общими  усилиями взломали дверь,
распахнувшуюся с громким треском. Чердак, на который они вбежали, был пуст и
совершенно не  обставлен. Там  не было ничего, кроме стола  и одного  стула,
валявшегося на полу.  Вскочив на стол, Дик дотянулся до слухового  окна  над
головой, но оно  было  закрыто. Он направил вверх свет  своего фонаря,  и...
увидел вдруг неясные очертания лица,  смотревшего на него сквозь  запыленное
стекло.  Это  длилось  только  мгновение,  но Дик  запомнил  длинный  острый
подбородок, высокий выпуклый лоб и огромный безобразный нос...
        <i>XXX. Портсигар</i>
     -- Лом, живо! -- закричал Шеннон и начал выламывать тяжелую раму.
     Через минуту рама открылась, и Дик  выбрался на плоскую, крытую железом
крышу.  Он  осторожно обошел вокруг дымовых  труб, как вдруг услышал  чей-то
выкрик:
     -- Руки вверх!
     При  свете  фонаря Дик увидел человека в пальто и вспомнил, как  Виллит
говорил ему,  что на  крыше находится сыщик, поставленный для  наблюдения за
домом.
     -- Вы один из людей Виллита? -- крикнул он.
     -- Да, сэр!
     -- Я капитан Шеннон  из  Скотланд-Ярда.  Вы не видели, здесь кто-нибудь
проходил?
     -- Нет, сэр!
     -- Вы уверены? -- недоверчиво спросил Дик.
     -- Абсолютно, сэр! Я слышал шум  шагов до того,  как  взломали окно, но
этот шум раздавался на другом конце крыши.
     Дик  поспешил в том направлении,  но уперся в  сплошную стену соседнего
дома, который был этажом  выше дома No 551.  Капитан осветил  фонарем стену:
совершенно невозможно, чтобы  кто-нибудь взобрался  по ней. Потом он заметил
веревку, обвязанную вокруг одной из дымовых труб и свисавшую с  низких перил
на краю крыши. Он заглянул вниз в темноту.
     -- Он  был, несомненно, здесь,  если удрал этим  путем,  -- сказал Дик,
возвращаясь к сыщику, чтобы еще раз допросить его.
     Но  человек  не  слышал ничего,  кроме  какого-то  звука,  который  мог
произойти  и  при  открывании слухового окна. Других звуков не было, пока не
заработал Дик своим ломом.
     -- Вы американец? -- внезапно спросил Шеннон.
     -- Да, сэр, я  американец, -- ответил тот. -- Я и в  Америке работал по
сыскной части.
     На крыше  должно  было  быть  какое-то  убежище, но хотя Дик провел там
четверть  часа, разыскивая, заглядывая повсюду и  даже стуча по всем дымовым
трубам, он не нашел тайника, в котором  М0г бы скрыться преступник. Тогда он
спустился в маленькую комнату, поручив Стилу закончить осмотр.
     Стил работал  не  спеша, но  зато весьма тщательно.  При  помощи своего
фонаря он начал тщательный осмотр крыши. Первым его открытием был  маленький
пустой патрон  автоматического  пистолета,  вторым  и более  важным  -  была
находка,  на  которую он наткнулся, когда  хотел  уже прекратить  дальнейшие
поиски.  Она  лежала  в водосточной  трубе  у  самых перил  и привлекла  его
внимание своим  блеском. Он поднял блестевший предмет из лужицы застоявшейся
воды и понес его в дом. Это был маленький золотой портсигар, содержавший три
промокших папиросы. Вытерев его насухо, Стил показал  его своему начальнику.
Дик Шеннон прочел инициалы.
     -- Мне кажется, теперь этот человек от нас не уйдет, -- сказал он.
        <i>XXXI. Мартин Элтон возвращается домой</i>
     Дора Элтон услышала, как муж повернул  в замке  ключ, и приготовилась к
встрече. Она дрожала от  озноба,  хотя  все  еще  была в меховом пальто  и в
комнате было  совсем  тепло. В  ее  нервном  состоянии  все звуки, казалось,
усиливались. Она услышала, как Мартин положил внизу свою палку, и шелест его
шагов на ковре. Дора ждала.
     Когда-то  она  читала  о  человеке,  который  находился  под   влиянием
гипнотизера,  беспрекословно  повинуясь  его воле.  И  только  тогда,  когда
однажды жертва  испытала радостное чувство покоя и освобождения, она поняла,
что ее повелитель умер!
     Так было и с  ней. Лэси Маршалт  умер. Если  бы она не услышала в толпе
перед  домом это известие, передаваемое из уст в уста любопытными зрителями,
она и  без  этого почувствовала  бы,  что он мертв, так как  одним внезапным
ударом она вдруг почувствовала себя свободной от своего безумного увлечения.
На  душе  у  нее  было  как   у  преступника  накануне  казни.  Подлость   и
бессмысленность ее поступка, ужасное  наказание, которое она понесла, вся ее
ненужная ненависть, -- все это терзало ее теперь...
     Ручка  двери медленно  повернулась, и вошел  Мартин. При  виде  его она
невольно прижала руку к губам, чтобы удержаться от крика.
     Его лицо и руки были в грязи, одежда была запачкана и покрыта пылью. На
брюках свисал рваный лоскут, обнажая  раненое колено. Лицо Мартина осунулось
и как-то постарело,  бескровные губы нервно  дрожали.  Он минуту  постоял  у
дверей, глядя на Дору, но в его взоре не было ни злобы, ни упрека.
     -- Ну, --  сказал  он,  закрывая за собой  дверь, --  полиция  все-таки
приходила?
     -- Полиция?
     --  Ты  же направила  ее сюда  искать деньги. Я видел  Гавона он  хочет
сделать обыск. Разве ты забыла?
     Она, действительно, все забыла, так много произошло с тех пор
     --  Я  остановила  их:  Гавон  поверил,  что  я  наговорила  все  это в
истерическом состоянии.
     Он протянул свои запачканные руки к огню.
     -- Да, я думаю, что это так и было.
     Он посмотрел на свою изодранную одежду и улыбнулся:
     -- Я приму ванну,  переоденусь и уничтожу это платье... Да, карабкаться
было нелегко!..
     Дора  внезапно  подошла к  нему  и  опустила руку  в его карман. Он  не
сопротивлялся,  и  позволил  ей  вынуть  из кармана  неуклюжий браунинг, вид
которого больше заинтересовал, чем испугал ее. Дрожащими руками она поднесла
пистолет к глазам,  плохо  видевшим из-за навернувшихся  слез. Патронник был
пуст,  а  магазина, который следовал за прикладом, вообще не было. Когда она
понюхала дуло,  лицо ее  исказила  гримаса боли. Из  пистолета  стреляли,  и
совсем недавно. Все еще чувствовался запах кордита.
     --  Ну, переодевайся, пожалуйста, --  сказала  она и потом добавила. --
Тебя не заметили?
     Он задумчиво облизал губы.
     -- Не знаю... может быть. Что ты хочешь сделать?
     -- Лучше переодевайся; если что-то понадобится, позовешь меня.
     Когда он вышел из комнаты,  она  еще раз осмотрела пистолет. Это оружие
ничем не выделялось из тысячи других, за исключением номера, выдавленного на
стволе,  но и  это бы  не помогло полиции. Бонни купил его в  Бельгии, а там
покупки  регистрируются не  слишком  тщательно. Она  сунула  пистолет себе в
карман, поднялась к его комнате и постучала в дверь.
     -- Я отлучусь на четверть часа, -- сказала она.
     -- Хорошо, -- последовал приглушенный ответ.
     Дора знала, что за Эджвевен-роуд идет улица. Вдоль нее тянется  высокая
стена,  за  которой  течет  Риджент-Ченел. Посередине  этой улицы  находился
пролет железной лестницы, ведущей к мосту, перекинутому через канал. Таксист
высадил ее возле лестницы и исчез. Она бросила пистолет с середины моста, он
упал в воду, пробив  тонкий  лед.  Дора  дошла  до улицы по  другую  сторону
канала, и через пять минут остановила такси.
     Когда  она  вернулась  домой,  Мартин уже в  халате прихлебывал кофе из
дымящейся чашечки, сидя в гостиной перед камином.
     -- Боюсь,  я  поставил тебя в  идиотское положение с этими деньгами, --
сказал  он,  глядя на нее поверх чашки. -- Я подумал, что лучше всего от них
избавиться.  Когда  пришел  Стэнфорд, я заставил  его  забрать  все  барахло
обратно, Гавон приходил, когда нас не было -- мне Люси сказала. Не знаю, для
чего?
     -- Она кое-что мне рассказала, -- сказала Дора безразличным тоном. -- Я
слышала краем уха. Что ты сделал с одеждой?
     -- В камине, -- коротко ответил он.
     Совсем недавно  он  как раз позаботился об отоплении в доме, камин  был
довольно большой.
     --  Я  собираюсь  идти спать, --  сказала она и  подошла, чтобы  он  ее
поцеловал.
     Мартин  услышал, как закрылась дверь в ее комнате, и задумчиво поглядел
на свои исцарапанные руки.
     -- Все-таки странные существа -- женщины, -- сказал он.
     Он не лег спать. Его костюм лежал у него в комнате, на тот случай, если
бы  ему пришлось быстро одеться при ожидаемом вызове. Всю ночь он просидел у
огня, раздумывая, строя догадки, но не жалея ни о чем...
     Утро застало  его перед  потухшим огнем, спящим со  склоненной на грудь
головой.
     В семь часов заспанная служанка разбудила его:
     -- Пришел джентльмен, желающий видеть вас, сэр... капитан Шеннон!
     Мартин вздрогнул и встал с места.
     -- Попросите его наверх, -- сказал он, и тотчас вслед за этим вошел Дик
Шеннон.
     -- Здравствуйте, Элтон. Это ваша вещь?
     Он  держал  в  руке  плоский  золотой  портсигар.  Мартин  взглянул  на
блестящий предмет.
     -- Да, моя, -- сказал он.
     Дик Шеннон спрятал портсигар в карман.
     --  Не можете  ли вы объяснить, каким  образом ваш  портсигар  оказался
поблизости от того места, где был убит Лэси Маршалт? -- спросил капитан.
     --  Что вы говорите? -- вежливо удивился  Элтон. -- А  в  котором  часу
произошло убийство?
     -- В восемь часов. Мартин кивнул головой.
     -- В восемь  часов, --  спокойно  заявил  он,  --  я был в  полицейском
участке на  Уайн-стрит и объяснял инспектору  Гавону, что моя  жена страдает
припадками невменяемости. Кроме  того, пока вы мне этого не сказали, я  и не
знал, что Лэси Маршалт убит.
     Дик уставился на него.
     -- Вы были в полицейском участке на Уайн-стрит? Это легко проверить.
     -- Я  думаю, что это  можно  было проверить еще  до того, как вь пришли
сюда, -- сердито сказал Мартин.
     Они оба обернулись к двери, в которую в этот момент входила Дора.
     Ее запавшие глаза и прозрачная бледность говорили о бессонной ночи. Она
переводила взгляд с Шеннона на мужа.
     -- Что случилось? -- тихо спросила она.
     -- Шеннон  сообщил мне,  что убит  Лэси  Маршалт, --  спокойно  ответил
Мартин. -- Это было новостью для меня. Ты знала? Она кивнула головой.
     -- Да, знала. А зачем пришел капитан Шеннон? Мартин улыбнулся.
     -- Он, кажется, подозревает меня!,
     -- Тебя? -- Дора повернулась  к Шеннону.  -- Мой муж  прошлой ночью  не
выходил из дому!
     Мартин тихонько усмехнулся.
     -- Моя дорогая, ты возбудишь у капитана Шеннона еще большее подозрение.
Я  ведь  выходил  из дому. Я  только  что сказал, что был  на  Уайн-стрит  в
полицейском  участке, в  то время,  когда  было совершено убийство. Каким-то
таинственным образом мой портсигар оказался на крыше дома мистера Малпаса.
     -- Я этого не говорил вам! -- резко прервал его Дцк, и Мартин на минуту
растерялся.
     -- Значит, это телепатия!  Я часто читаю чужие мысли. Во всяком случае,
его нашли на  какой-то крыше.  "  --  И этого я не  говорил вам, --  холодно
повторил Дик.
     -- Тогда мне это показалось!
     Элтон не особенно смутился от  своей оплошности, которая другого на его
месте заставила бы совсем запутаться.
     --  Я  просил  бы вас быть откровенным  со  мной в  интересах  вашей же
безопасности,  Элтон, -- сказал Дик. --  Я не думаю,  чтобы вы настаивали на
рассказе о вашем посещении  полицейского участка в восемь часов вечера, если
бы, действительно, не имели основания для такого  утверждения. Каким образом
ваш портсигар оказался на крыше дома 551 на Портмен-сквер?
     -- Я...  я  бросила  его там,  --  заговорила  Дора,--  я  одолжила его
несколько  дней тому назад Маршалту. Вы знаете, капитан Шеннон, что я была с
ним в дружеских отношениях и что я... бывала у него? ч
     Дик покачал головой.
     -- Его нашли не на крыше дома Лэси Маршалта, а на крыше дома Малпаса.
     Вопросительный взгляд Шеннона встретился с глазами Элтона.
     -- Это я оставил его там,  -- спокойно  сказал  Бонни Элтон, -- но рано
вечером. Я хотел проникнуть в дом Маршалта, чтобы све-

     сти с  ним  старые  счеты, но не смог взобраться  на  крышу его  дома и
поэтому решил влезть туда с крыши соседнего дома. Это было  проще. Трудности
начались, когда я начал искать путь в крепость Лэси. В прошлую ночь это было
особенно  трудно  из-за того,  что  на  крыше  находился  какой-то  человек,
по-видимому, сыщик.
     -- Как же вы спустились вниз? -- спросил Дик.
     --  Это было удивительнее всего. Кто-то позаботился заранее  о веревке,
которая была привязана  к одной из дымовых труб. Веревка была с узлами через
каждый фут, и спускаться по ней было так же легко, как по лестнице.
     Шеннон подумал и сказал:
     -- Одевайтесь! Мы отправимся на У айн-стрит и проверим ваши показания.
     Дик  не сомневался  в  том, что  вся история  была выдумана. Но  первым
ударом для него  в этот день  было то,  что  он  узнал, когда они прибыли  в
полицейский участок: не только  показания Мартина Элгона подтвердились, но в
книге, где с  пунктуальной аккуратностью  регистрировались  все  посетители,
значилась пометка: "М. Элтон явился по поводу обвинения его в подделке", а в
смежной графе: "восемь часов". Это было поразительно.
     -- Вот, --  сказал Мартин, наслаждаясь  разочарованием сыщика. -- Может
быть, вы спросите у инспектора, как я был одет?
     --  Я  не  помню  точно,  как  вы  были  одеты, -- сказал  тот.  -- Мне
показалось,  что  вы пришли с костюмированного  бала, когда явились. В каком
доме вы были, Элтон?
     -- На каком доме,  вернее, -- спокойно  улыбнулся Мартин и повернулся к
Дику: -- Вы удовлетворены?
     Алиби было неоспоримо. Дик неуверенно посмотрел на стенные часы.
     -- Часы идут правильно?
     -- Теперь да, -- ответил инспектор.
     -- Что вы хотите сказать? -- быстро спросил Дик. /
     -- Вчера вечером час,ы остановились по неизвестной причине, может быть,
от холода,  так как они  оказались заведены,  когда  их снова  пустили.  Они
остановились приблизительно в то время, когда вы были здесь, Элтон, и тотчас
после вашего ухода констебль обратил на это внимание.
     -- Очень жаль, -- пробормотал Бонни.
     Они отправились обратно на Керзон-стрит, и до самого дома между ними не
было произнесено ни слова.
     -- Эти испорченные часы, по-видимому, спасут вас от петли, мой друг, --
сказал Шеннон. -- У меня есть ордер на обыск в  вашем доме, который я сейчас
же предприму.
     -- Если вы  найдете хоть что-нибудь  ценное для вас, -- ответил Мартин,
-- я первый поздравлю вас с этим.
        <i>XXXII. Письмо</i>
     Из всех газет "Глоуб геральд"  дал  наиболее точный отчет  о  том,  что
произошло в тот вечер:
     "Вчера вечером в течение десяти минут, очевидно, одним  и тем же лицом,
были убиты сенатор Лэси  Маршалт из Южной Африки, тело  которого  исчезло, и
его  слуга  Тонгер.  Первое  убийство  произошло  на  Портмен-сквер, в  доме
Малпаса,  отшельника  и,  по  слухам,  скупщика  краденого.  Малпас, человек
странных привычек, исчез  из своего  дома  и теперь полиция разыскивает его.
Подробности преступления, собранные  сотрудниками  газеты,  больше похожи на
главу  из Эдгара По,  чем на описание преступления, происшедшего в  одном из
центральных кварталов города. Без пяти минут восемь главный  комиссар Шеннон
проводил мисс Одри  Бедфорд, служившую секретаршей у Малпаса, до дома 551 на
Портмен-сквер. В этот час у мисс Бедфорд было назначено  деловое свидание  с
Малпасом,  и мистер Шеннон,  тщетно пытавшийся увидеть этого человека, решил
воспользоваться этим случаем,  чтобы войти в таинственный, строго охраняемый
дом.  Как  теперь стало  известно,  все  окна  и  двери  в  доме управляются
электрическим током. При помощи особых переговорных  устройств  Малпас  имел
возможность общаться со  своими посетителями,  оставаясь невидимым.  Ровно в
восемь  часов  дверь открылась,  и мисс Бедфорд вошла  в дом в сопровождении
капитана  Шеннона.  В  это время Малпас,  несомненно, находился еще  в доме,
потому  что  они  услышали  и узнали  его  голос.  Мисс  Бедфорд  собиралась
постучать в  дверь его комнаты,  когда вдруг  там  раздались  два  выстрела.
Мистер Шеннон вбежал в кабинет Малпаса  и  увидел лежавший на полу труп Лэси
Маршалта..."
     Далее  следовало  подробнейшее  описание  всего,  что было  раскрыто  в
течение ночи:
     "Полиция находится перед необъяснимой загадкой или, вернее, перед целым
рядом загадок, которые можно перечислить по порядку:
     1)  каким образом  Лэеи Маршалт  очутился  в тщательно охраняемом  доме
отшельника, который, как известно, ненавидел его и которого Маршалт  до того
боялся,  что  нанял  частных  сыщиков,  чтобы  защитить себя  от  враждебных
замыслов  старика?  Ясно,  что  какая-то особая  причина  заставила  убитого
отправиться в этот таинственный дом;
     2) каким образом после убийства был унесен из дома труп Лэси Маршалта?
     3) кто убил Тонгера, его слугу, и  с какой целью? Полиция предполагает,
что убийца был когда-то оскорблен обеими жертвами этой трагедии;
     4) где Малпас, и не попал ли он так же в руки таинственных убийц?"
     Дик прочел газету и невольно удивился точности  репортерских сообщений.
Все же  в них недоставало  некоторых подробностей, и  он был этим доволен. В
десять часов  он допросил кухарку Маршалта, толстую  пожилую женщину, меньше
всех остальных взволнованную печальными событиями прошлой ночи.
     -- В котором часу ушел мистер Маршалт? -- был его первый вопрос.
     -- В  половине седьмого, сэр. Я слышала, как закрылась входная дверь, и
Милли, старшая горничная, пошла посмотреть, так как думала, что уже вернулся
Тонгер. Потом, решив, что это пришел хозяин, она заглянула в его кабинет, но
его там не было.
     -- Не бывали ли в доме какие-нибудь скандалы?
     -- Вы хотите  сказать, между Тонгером  и мистером  Маршал-том?  --  она
покачала головой. -- Нет, сэр. Правда, они постоянно ругались друг с другом,
но Тонгер был особенным слугой. Он близко знал мистера Маршалта, и горничные
часто слышали, как он называл его по имени. Они были большими друзьями.
     -- Тонгер ел на кухне?
     -- Нет, сэр, ему подавали еду в его комнату. У него была целая квартира
на верхнем этаже, вдали от помещения  для женской прислуги: мы  все  живем в
задней части дома, а он помещался в передней.
     Дик заглянул в свой вопросник, который он спешно набросал карандашом.
     --  Тонгер был умеренным человеком?  Я имею  в виду, -- он пил? Кухарка
заколебалась.
     --  В  последнее  время  он много  пил, -- сказала  она.  -- Сначала  я
посылала  ему  наверх на  завтрак и на  обед только  воду или лимонад,  но в
последние несколько недель он  в своей комнате очень много пил, однако, я не
замечала, чтоб ему от этого было худо.
     Женщина рассказала ему немного больше, чем он знал сам или  подозревал.
Теперь он  должен  увидеть  Одри и  узнать,  не сможет ли  и  она  заполнить
кое-какие пробелы.
     Когда он появился в гостинице,  Одри сидела в одной из редко посещаемых
столовых и завтракала.
     --  Прошлой  ночью я  прождала до  двух часов, а потом,  так как вы  не
появились, легла спать.
     -- Бедная  девочка, --  сказал он. -- Я обещал  приехать,  но у меня не
было ни секунды свободного времени.  Вы уже знаете об  этом?  --  сказа" он,
бросив взгляд на газету, которая лежала рядом с ее тарелкой.
     -- Да,  -- тихо сказала она.  -- Они, кажется, сделали  массу открытий,
вроде того, что я была вместе с вами.
     --  Это я  им  сказал,  --  ответил  Дик. --  Сделав  тайну  из  вашего
присутствия, мы ничего бы не выиграли. Помните, что это?
     Он  положил перед ней  лист  бумаги  -- это  было  письмо, найденное  в
комнате Малпаса.
     -- Это мой почерк, -- туг же  сказала она. --  Кажется, это одно из тех
писем, которые я переписывала для мистера Малпаса.
     -- А вы не помните, какое именно? Не припомните ли вы его содержание?
     Она покачала головой.
     --  Для меня они представляли  полную бессмыслицу,  и я переписывала их
чисто механически,  -- она задумчиво нахмурила  брови. --  Нет...  Это  были
совершенно   обычные  записки.  Большинство   из  них  содержали  совершенно
пустяковые секреты. Но где вы это нашли?
     Он  не  захотел пугать девушку, и, не  отвечая на ее вопрос,  продолжал
расспросы.
     --  У Малпаса были какие-либо другие дома?  Может  быть, какая-то часть
писем и заметок спрятана где-то в надежном месте?
     --  Нет, --  сказала она,  но  внезапно добавила: -- Что  мне  делать с
деньгами, которые он мне дал?
     -- Вам лучше хранить их у  себя до  тех  пор, пока за ними не обратится
законный наследник, -- с усмешкой сказал он.
     -- Но он ведь не умер, не так ли? -- спросила она взволнованно.
     -- Этот старый  дьявол  может прожить еще чертовски  долго,  -- ответил
Дик. -- Но он умрет через семь недель после того, как я наложу на него лапу.
     Он  еще  раз  попросил  ее описать  внешность  Малпаса  и  все записал.
Несомненно, это был тот человек, чье лицо он видел через слуховое окно.
     -- Он где-то здесь, в Лондоне, вероятнее  всего, в своем  доме....  Дом
полон всяких тайников, где можно спрятаться.
     Действительно, если бы Шеннон обнаружил  один  из них,  тайна  дома  на
Портмен-сквер не была бы больше тайной.
        <i>XXXIII. Нападение</i>
     Нельзя сказать, что Одри  была только поражена  всеми этими  событиями.
Это  было бы слишком слабым и неподходящим определением ее настоящих чувств.
После того, как Дик ушел, она прилегла  на постель, так как  очень устала, и
ей хотелось  спать, и с улыбкой  легкого раскаяния вспомнила предостережения
миссис  Граффит. Что старая женщина подумала бы о ней! Одри не сомневалась в
том, что история ее "преступной деятельности" еще не забыта. Очень возможно,
что ее бывшая  ферма  стала известна всем как  жилище  хитрой, ловкой,  даже
немного  романтичной  преступницы. Быть может, к стене  дома даже прикрепили
табличку с надписью "Здесь много лет жила известная Одри Бедфорд!" -- думала
Одри, засыпая.
     Вдруг  она  очнулась  от одолевавшей  ее дремоты.  Дверь  комнаты  была
открыта. Одри могла поклясться, что закрыла  ее, и также была уверена в том,
что кто-то открыл ее снаружи^ Вскочив с постели, девушка вышла в коридор. Но
там  не было никого, по-видимому, она ошиблась. Потом она заметила на полу у
своих ног письмо, и при  первом взгляде на адрес у нее  перехватило дыхание.
Письмо  от Малпаса!  Дрожащими  пальцами  она раскрыла конверт.  В нем  была
записка с неаккуратно нацарапанными словами, по три слова в строчке:
     "Лэси и его приспешник убиты. То же  постигнет  и Вас, если Вы обманете
мое доверие. Ждите меня, непременно,  в девять часов вечера у входа  в  парк
Сент-Дунстен. Если Вы скажете Шеннону, будет плохо и ему и Вам".
     Одри еще раз перечитала письмо,  и  ее рука, державшая листок, дрожала.
Сентдунстенский парк при богадельне для слепых солдат находился в предместье
Лондона, и это было очень пустынное  место. Должна ли она уведомить Дика? Ее
первым  побуждением было пренебречь угрозой, но следующей мыслью -- забота о
том, чтобы  предохранить Дика от  опасности. Спрятав письмо  в сумочку,  она
вышла и нашла горничную, дежурившую в коридоре.
     Эта  важная молодая  особа  не видела в коридоре никого, ни старого, ни
молодого человека, за  исключением,  впрочем, тех  лиц,  которых она  хорошо
знала. Одри так привыкла к  возникновению все  новых  и новых  тайн, что эта
новая  угроза  уже  не  казалась  ей  чем-то  необыкновенным. Кто  был  этот
таинственный  человек,  эта серая  тень,  которая  действовала  невидимо,  и
неуловимо, появляясь  и исчезая по своему  желанию? Что  касается отеля,  то
здесь ему  было легче всего действовать.  Здесь было  два выхода  на  разные
улицы и две лестницы с лифтами в  противоположных концах здания. Одри знала,
что ничего нет  легче чем проскользнуть незамеченным вверх и вниз. Она вновь
прочла письмо, и оно еще меньше понравилось ей. В одном Одри не сомневалась:
она не  смеет  ослушаться приказания  и  должна явиться на зов,  или  же все
рассказать Дику  и  испытать  все последствия своего поступка.  У  нее  были
веские  основания  не посвящать  Дика  Шеннона  в  это  дело: ведь он  искал
Малпаса, и хотя она могла прямо  привести  его к нему, но могла так же легко
привести его и к смерти!
     Целый день Одри в смятении обдумывала эту задачу, к которой прибавилась
новая тревога.  С  той  минуты,  как  она  ушла  утром  из  гостиницы  и  до
возвращения, у нее было чувство, что за ней следят. Кто шел  за ней,  шпионя
за  каждым ее  движением?  Она несколько  раз  испуганно озиралась кругом  и
оборачивалась  назад,  но  каждый  раз  встречала  лица  совершенно чужих  и
посторонних людей. Одри -- и это было характерно для нее -- решила, несмотря
на  трагическое  происшествие,  свидетельницей  которого она была  накануне,
совершить свою любимую прогулку. Все же она долго собиралась с духом, прежде
чем пройти по дорожке, на которой она видела неизвестную самоубийцу в час ее
смерти. Скамейки не было видно с конца аллеи, она находилась  за поворотом и
показалась не сразу. Внезапно  Одри остановилась с бешено бьющимся  сердцем.
Она увидела синюю юбку женщины и пару маленьких ног...
     -- Ты сумасшедшая, Одри Бедфорд! -- сказала она себе.
     Звук собственного голоса  немного успокоил ее. Одри  поспешила вперед и
увидела, что на месте  трагического происшествия на этот раз сидела  молодая
няня  с розовощеким  младенцем. Няня внимательно  посмотрела  на проходившую
хорошенькую   девушку,  которая  внезапно  громко  рассмеялась,  и,  немного
смутившись,  достала  из  своей  сумочки  зеркальце, чтобы  посмотреть,  что
вызвало смех барышни.
     По дороге  в гостиницу Одри остановилась купить журнал по птицеводству.
Эта  фантазия была в сущности очень  разумной мыслью,  так  как  Одри  нашла
некоторое  успокоение, погрузившись в чтение  журнала с хорошо известными ей
специальными терминами и широковещательной  рекламой.  Она  надеялась, что в
течение дня к  ней зайдет Дик. Но он был слишком занят,  она была этому даже
отчасти рада,  так  как не  удержалась  бы и  рассказала ему  о  предстоящем
свидании. Не явился он и ко времени обеда, и Одри удалилась в  свою комнату,
обдумывая план действий.
     Она решила, во-первых, оставить все  свои деньги на хранение в  конторе
гостиницы;  во-вторых,  выбрать самого  здоровенного  шофера, какого  сумеет
найти, и ни в коем случае не  выходить из автомобиля. Этот план показался ей
вполне  разумным  и  подбодрил   ее.  Если   бы  только  она  могла  достать
какое-нибудь  оружие,  все  ее  опасения исчезли  бы окончательно.  Но среди
миролюбивой публики, которую она видела в салоне отеля, по всей вероятности,
не было никого, кто бы мог иметь оружие. "И вероятнее всего,  я попала бы из
револьвера в самою себя", -- подумала девушка.
     Не так легко было найти подходящего шофера.  Среди  шоферов наблюдалось
явное вырождение,  так  как стоя у подъезда отеля, Одри видела, как проехало
чуть не пятьдесят старых, бессильных джентльменов, пока наконец не показался
нужный ей великан. Она поспешно подозвала его:
     -- Мне нужно  встретиться в Сент-Дунстене с  одним  человеком, и  я  не
желаю оставаться с ним наедине. Вы понимаете?
     Он не понимал.  В большинстве случаев  молодые леди,  отправлявшиеся на
свидание в уединенные места, желали совершенно  обратного.  Одри дала шоферу
нужные  указания и села в автомобиль, облегченно вздохнув при мысли, что это
неприятное приключение скоро будет позади.
     Была темная, холодная  ночь,  и улицы были  мокры  от падавшего  снега.
Голые деревья качались от порывов ветра. В этой части Лондона местность была
пустынна, и  за несколько минут быстрой езды Одри  не  видела на  улицах  ни
души. Автомобиль долго ехал по этой пустыне и наконец остановился:
     --  Сент-Дунстен,  мисс,  --  сказал  шофер,  выходя  из  автомобиля  и
остановившись у дверцы. -- Тут никого нет.
     -- Я думаю, что скоро будет,  --  ответила она, и  не успела произнести
последнее  слово,  как  издали  показался  большой, бесшумно  приближающийся
автомобиль, который остановился  в  десяти шагах от  такси. Девушка увидела,
как из автомобиля с трудом вышла согбенная фигура.
     -- Одри!
     Нельзя  было  ошибиться  в этом голосе. Она  неохотно сделала несколько
шагов и остановилась с часто бьющимся сердцем, оглядываясь на шофера.
     -- Подойдите, пожалуйста, сюда, -- сказала она с деланным спокойствием.
Малпас медленно направился к  ней. Она увидела  над  меховым воротником  его
длинный нос и выступающий подбородок, который она так обстоятельно описывала
Дику.
     -- Идите сюда и отошлите своего шофера, -- нетерпеливо сказал он.
     --  Шофер останется здесь, -- громко  ответила она.  -- Я не могу долго
разговаривать с вами. Вы знаете, что вас разыскивает полиция?
     --  Отошлите шофера!  --  сердито повторил он и вдруг воскликнул: -- Вы
привезли кого-то в автомобиле! Проклятье! Я предупреждал вас...
     Она увидела блеснувшую сталь в его руке и отпрянула назад.
     --  Там  никого  нет.  Клянусь  вам,  там нет никого, кроме  шофера, --
сказала она.
     --  Идите  сюда,  --  приказал он. --  Садитесь в  мой  автомобиль. Она
повернулась, но поскользнулась на обледеневшей земле,  и в следующую секунду
он сзади схватил ее за руки.
     -- Эй, что это такое? -- угрожающе закричал шофер и направился к ним.
     -- Оставайтесь на месте!
     Шофер отступил перед дулом револьвера.
     -- Садитесь в свою машину и уезжайте! Вот вам!
     Горсть золотых монет упала к ногам шофера.
     Шофер  нагнулся, чтобы поднять  их,  но  не успел  этого  сделать,  как
револьвер  с силой опустился на его незащищенную голову, и рослый малый упал
на землю.
     Все это произошло так быстро, что Одри не успела осознать угрожавшую ей
опасность.  Она  не успела  даже  разглядеть лица  убийцы. Он стоял за нею и
ударил шофера через ее плечо. Когда тот упал, он поднял ее с земли.
     -- Если вы закричите,  я  перережу вам горло, --  прошипел голос над ее
ухом.  --  Вы  погибнете, как  погибли Маршалт  и Тонгер,  как погибнет  Дик
Шеннон, если вы не будете мне повиноваться.
     -- Чего вы хотите от  меня? -- произнесла  она, задыхаясь  и безуспешно
стараясь освободиться от державших ее рук.
     -- Услуги, -- прошептал он, -- за которую заплатил вам.
        <i>ХХХIV. Мистер Браун подает совет</i>
     Рука  Малпаса  закрывала ей  рот, когда он поднес ее  к автомобилю. Она
была близка к обмороку, как вдруг  тиски разжались, и она  почти  без чувств
упала на землю. Прежде чем она сообразила, что случилось,  фонари автомобиля
Малпаса промелькнули мимо нее. Она увидела трех бегущих людей, услышала звук
частых  выстрелов,  затем  кто-то  поднял ее на  ноги. Рука, обнимавшая  ее,
показалась  ей странно знакомой, она подняла  глаза...  и  посмотрела в лицо
Дику Шеннону.
     -- Вы скверная девочка, -- сказал он мрачно. -- Как вы напутали меня!
     -- Вы... вы видели его?
     -- Малпаса? Нет. Я видел задний фонарик  его машины, и, может быть, его
еще поймают у ворот  парка,  но  сознаюсь  вам, что этот шанс очень невелик.
Один  из моих, людей потерял вас  из виду и только по счастливой случайности
увидел вас снова, когда вы проезжали Кваннгрейт. Он позвонил мне по телефону
с Мэрилебон-лейн, и если бы не он...
     Она вздрогнула.
     -- Что он говорил вам? -- спросил Дик. Она покачала головой.
     --  Ничего,  кроме  весьма неприятных  обещаний,  которые,  надеюсь, не
выполнит. Дик, я хочу вернуться к моим цыплятам. Шеннон тихо рассмеялся:
     -- Самая  свирепая из ваших наседок не  сумеет защитить вас теперь, моя
дорогая! -- сказал он. -- Малпас по  неизвестной причине решил избавиться от
вас.  И я  ума не приложу, почему  он  просто не застрелил  вас без  всякого
предупреждения.
     В одном Дик успокоил ее.
     --  Да,  за  вами  следили целый  день,  но не  по поручению  зловещего
Малпаса.  Два сыщика следили за всеми  вашими  действиями. Молодая женщина в
парке испугала вас, говорят!
     Одри покраснела:
     -- Я не видела, чтобы кто-нибудь следовал за мной, -- созналась она.
     --   Это  потому,  что   вы   ожидали  увидеть  не   обычных  людей,  а
отвратительного старика с длинным носом.
     Дик проводил ее до гостиницы и отправился на Хеймаркет. Здесь он второй
раз увидел человека, который называл себя мистером Брауном. Он стоял  на том
же месте, что и в ту ночь, когда Дик повел его в первый раз в свою квартиру.
     --  Мой друг,  вы  преследуете меня, --  сказал Шеннон. -- Долго  ли вы
ждете?
     -- Четыре минуты, а может быть, и пять, --  ответил Браун с добродушной
улыбкой.
     -- Могу ли я вам предложить, если вы пожелаете видеть меня, постучать в
мои  двери? У  меня есть  слуга,  который  впустит вас.  Мне кажется, что вы
хотите поговорить со мной?
     -- Нет, не особенно! --  неожиданно ответил Браун, а затем  добавил, --
ну что, вы поймали его? Дик быстро повернулся.
     -- Поймали... кого?
     -- Малпаса. Я слышал, вы охотились на него этой ночью.
     --  Вы слышите слишком  много  для человека, ни в чем не  виновного, --
сказал Дик.
     Мистер Браун рассмеялся.
     -- Для  полиций нет  ничего  более обидного, чем  со  стороны  узнавать
сведения,  которые  она считает  своей тайной.  Если  вы  вспомните, как  вы
напугали  мирных жителей  Риджент-парка  своими  выстрелами,  то  не  будете
отрицать, что ваша попытка поймать этого человека-дьявола не могла  остаться
в тайне?
     -- Человека-дьявола? Вы знаете Малпаса?
     -- Очень хорошо, --  быстро  ответил  тот.  --  Немного людей знают его
лучше.
     -- И вы, может быть, знали также покойного Лэси Маршалта?
     --  Еще  лучше, чем знал Малпаса, --  сказал Браун. -- Действительно, я
знал его еще лучше, чем покойного мистера Лекера.
     -- Зайдем ко мне, -- предложил Дик.
     Он  не был уверен,  следует ли  человек за  ним,  так тихо тот  ступал,
несмотря на свою хромую ногу. Оглянувшись, Дик увидел его за собой.
     -- Лекер? Вы уже упоминали раньше это имя. Кто он?
     -- Это  был пьяница, вор и укрыватель воров. Но  он недостаточно хорошо
знал  Малпаса, чтобы избежать ошибки.  Имея дело с Малпасом, можно ошибиться
только  раз,  и ошибка Лекера была  в том, что  он  явился  к своему хозяину
пьяным. В ту же ночь он нашел свою смерть!
     -- Свою смерть? Разве он умер? Мистер Браун кивнул головой.
     -- Его ведь несколько времени тому  назад выловили из реки. Я думал, вы
сопоставили этот случай с другими.
     Дик вскочил со стула, на котором сидел.
     --  Вы  говорите  о  человеке,  который  был  убит, а  затем  сброшен с
набережной?
     Браун опять кивнул.
     --  Это  был невоздержанный Лекер, -- сказал он. -- Я думаю, что он был
убит  Малпасом или кем-нибудь из  его помощников. Но я еще не могу проверить
этого предположения и не знаю, был  ли замешан здесь один из его агентов. Во
всяком случае, вы можете считать Лекера жертвой Малпаса.
     Дик молча посмотрел на своего гостя.
     Браун продолжал:
     -- Вы спрашиваете себя, возможно ли, чтобы мог существовать такой зверь
в образе человека, который убивал бы безжалостно всех стоящих на его пути?..
Почему  же нет? Совершите  одно убийство,  не  испытывая при  этом угрызений
совести, и все дальнейшие окажутся простым и неизбежным следствием  первого.
Я встречал многих убийц...
     -- Вы встречали убийц? -- недоверчиво спросил Дик. Браун кивнул.
     --  Да, я много лет пробыл на каторге.  Это вас удивляет? Тем  не менее
это так. Мое  имя  Торрингтон.  Я  был  осужден пожизненно, но  помилован за
спасение  жизни  двух  детей  --  детей главного комиссара  в  Южной Африке.
Поэтому мне разрешено иметь паспорт на другое имя. В действительности же, --
улыбка  быстро  мелькнула  на  его  лице  и  исчезла,   --  я  принадлежу  к
привилегированному  слою общества. Я интересуюсь Малпасом, но гораздо больше
я  интересовался покойным мистером  Маршалтом.  Преступники интересуют меня,
как нас  часто  интересует  поезд,  сошедший  с рельсов. Пока он остается на
рельсах и продолжает выполнять свое  назначение, никто  не  обращает на него
внимания, кроме, разве, железнодорожных служащих. Но как только он  сойдет с
рельсов,  превращаясь в  груду обломков,  или  слепо  несется к  гибели,  он
становится предметом, достойным интереса.
     -- Вы не любили мистера Маршалта? -- спросил  Дик, пристально  глядя на
Брауна. Тот улыбнулся.
     -- Нет, я... -- он приостановился, -- нет, я не любил его. Это верно. О
мертвых -- либо  хорошо,  либо ничего. Какая глупость!  Почему нельзя  плохо
отзываться  о мертвых? Ведь даже  когда они умирают, их  поступки влияют  на
судьбу.  Вам надо быть  осторожнее,  капитан Шеннон,  -- Браун перевел  свой
прямой взгляд на сыщика.
     -- Кого же мне опасаться?
     --  Малпаса.  Ему уже не  важно --  убьет он одним человеком больше или
одним  меньше,  и,  кроме  того,  у  него  есть  особая причина  убить  вас.
Запомните,  что он гений, и у  него какое-то странное чувство театральности,
-- Браун не спускал глаз с лица Дика. -- Если бы я был на  вашем месте, я бы
отпустил его.
     Вместо того чтобы рассердиться, Шеннон засмеялся.
     -- Хорошенький совет вы даете полицейскому, -- сказал он. -- Это ценный
совет, -- ответил  гость,  но  тут же переменил  тему разговора.  -- Как  вы
думаете, куда они дели тело Маршалта?
     Дик покачал головой.
     -- Спрятали в том же доме. Но я  не  понимаю,  с какой стати  я  должен
делиться с вами своими соображениями.
     --  Мне кажется, что  он не  в  доме,  -- сказал Браун. -- У  меня есть
мысль... но, однако, я и так сказал уже слишком много. И теперь вы, капитан,
в ночном колпаке будете бродить вокруг моей гостиницы.
     Шеннон засмеялся.
     -- Ну хорошо, а не проводите  ли  вы меня? -- спросил Браун, неуверенно
улыбаясь. -- Я хилый человечек и нуждаюсь в помощи полиции.
     Дик попросил его  выйти на  улицу, а сам позвонил по телефону  и узнал,
что дальнейших следов Малпаса найдено  не было. Когда Шеннон присоединился к
своему компаньону,  тот  стоял на  своем  обычном  месте  у края тротуара  и
смотрел в сторону Хэймаркета, по-птичьи резко и быстро поворачивая голову.
     -- Вы кого-то ждете?
     -- Да, -- сказал тот, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
     По пути  в гостиницу Дик отметил один любопытный  факт: он заключался в
том, что хромота мистера Торрингтона  иногда была не такой сильной, какой ей
следовало бы быть. Было похоже на то, что он забывается и перестает волочить
ногу.
     Шеннон  отметил  это  как  раз  перед  тем,  как  они   достигли  места
назначения.
     -- Мне кажется, что в большей степени это дело привычки, -- не смущаясь
ответил Торрингтон. -- Я так привык волочить ногу, что это стало моей второй
натурой.
     Он опять оглянулся  с тем же странным нетерпением,  которое проявил еще
раньше.
     -- Вы все еще кого-то ожидаете? Торрингтон кивнул.
     -- Я ищу тень, -- сказал он. Шеннон остановил его.
     --  Вам  не  нравится, что за  вами  следят?  Но как  вы это  заметили?
Торрингтон удивленно посмотрел на него.
     -- Вы  имеете в виду того полисмена, который  следит за мной? Он там за
углом, я знаю. Нет, я говорю о человеке, который следит за вами.
     -- За мной? -- спросил комиссар. Брови Торрингтона поднялись.
     -- Неужели вы не знали? -- невинно спросил он. -- Боже! Я думал, вы все
знаете!
        <i>XXXV. Шаги на лестнице</i>
     Слик Смит жил в Блумсбери. Он занимал второй этаж дома, который  служил
жилищем  еще в те времена, когда Георг II  на ломаном английском языке ругал
своих министров. Теперь, несмотря на все улучшения, произведенные владельцем
дома No 204 на Даут-стрит, дом все же был весьма старым.
     В некоторых отношениях архаичное устройство дома являлось преимуществом
для  Слика Смита.  Так, например, под окнами его. спальни  была цистерна,  и
постоянный шум и плеск капающей воды  раздражал бы  более нервного человека.
Но Слик не был нервным и находил шум успокаивающим, а цистерну -- прекрасным
приспособлением. От  окна  до края  цистерны был один шаг, дальше можно было
ступить  на верхушку каменной ограды,  и  ловкий  человек  мог очутиться  на
боковой улице в более короткий срок, чем понадобилось бы ему если спуститься
по лестнице и  выйти через входную дверь. Таким  же  образом  можно  было  и
возвратиться. Поэтому  Слик мирился  с цистерной,  с  низкими  потолками,  с
винтовой лестницей, где легко было удариться  головой о трехсотлетние балки.
И хотя дым кухонной плиты часто проникал к нему через открытое окно спальни,
он говорил  извиняющемуся  хозяину,  что, в  общем, предпочитает дым  другим
более  тонким  ароматам.  Никто в доме не знал, чем  он  занимается,  и  все
считали,  что  у него больше  денег, чем обязанностей. Большинство ночей  он
проводил вне дома, а днем почти все время спал, заперев двери. У него бывало
мало посетителей, и обычно они приходили в то  время, когда  хозяин  обедал.
Слик  сам  встречал их.  Они не  стучали  и не звонили: тихий свист с  улицы
вызывал его к дверям. Когда по вечерам Слик выходил, то всегда был тщательно
одет  и  неизменно  отправлялся  по  одному  и  тому  же  маршруту:  бар  на
Корк-стрит,   маленький  и  не   очень  изысканный;   клуб  в   Сохо,  более
фешенебельный; клуб на Конвент-стрит и так далее. Он исчезал, не оставляя ни
малейшего следа.  Опытные  сыщики  из Скотланд-Ярда  теряли  его  из виду, и
всегда   на  одном   и  том   же   месте  --  на  углу  Пикадилли-Серкус   и
Шафтсбери-авеню, в наиболее ярко освещенной части Лондона.
     В тот вечер, когда Одри отправилась на богатое приключениями свидание с
Малпасом,  Смит  добрался  до  своей  постоянной  остановки  в Сохо, сел  за
маленький столик в дальнем конце зала и стал слушать трех музыкантов, тщетно
пытавшихся попасть в такт  танцующим, которые  шаркали по паркету, такому же
плохому, как и оркестр.
     Маленький  человечек  с худым  порочным лицом  пробрался к Слику сквозь
толпу, тихо придвинул стул и сел у стола, кивнув слуге.
     --  Мне то же самое, -- бросил  он, указывая  на кружку, стоявшую перед
Смитом, который даже не повернулся к нему.
     --  Слик, есть одна дама в отеле "Астория" -- француженка-разведенка. У
нее чуть не  вагон  драгоценностей.  Можно заинтересовать горничную скромной
суммой.
     -- Говорите толком, -- лениво сказал Слик. -- Какой суммой?
     -- Положите на это двести пятьдесят фунтов. Горничная -- полька.
     -- Не искушайте меня.  Вы говорите о мадам Левелье? Я уже догадался. Ее
драгоценности  стоят  двадцать  тысяч  фунтов. Кроме того,  у  нее  наличные
доллары. Большую часть  драгоценностей она носит постоянно на себе, и всякий
мелкий воришка  в Лондоне  это знает. Ваши  сведения  так же  интересны, как
прошлогодние предсказания погоды.
     Человечек  не  смутился. Он был  наводчиком, то есть поставщиком ценных
сведений, сам же никогда в жизни не крал. Встречаясь с прислугой, он узнавал
все подробности о богатых хозяевах, которых вместо него обчищали другие.
     --  В  отеле  "Бритишимпериал" остановился приезжий  с  севера.  У него
железные копи и уйма денег. Сегодня он купил бриллиантовую тиару.
     -- Тиару  для  своей жены, -- сказал Слик, глядя  на танцующих. --  Его
зовут  Моллин,  он заплатил за эту вещь  тысячу двести  фунтов, а она  стоит
девятьсот.  У  него при  себе револьвер, и собака спит на  постели  у него в
ногах: он мало доверяет лондонцам.
     Человек терпеливо вздохнул.
     -- Это  все, что я  знаю, --  сказал он, -- но  у меня  будет  для  вас
выгодное дело через день или два.  Из Южной Африки приезжает человек с целым
состоянием. Он уже был здесь раньше.
     -- Дайте  мне знать о нем, -- сказал  Слик,  сразу  меняя  тон.-- Я уже
слышал о нем, но хочу узнать о нем больше.
     Он  положил  руку  ладонью вниз  на  стол  и  небрежно  подвинул  ее  к
человечку. Когда Слик снял руку, человечек поспешно взял то, что  скрывалось
под ней, и поблагодарил. Вскоре после этого Слик ушел.
     В  следующем клубе  повторилось то  же  самое.  Иногда наводчицей  была
женщина. Но все они говорили о француженке из "Астории" и о владельце  копей
из "Бритишимпериала". Он любезно выслушивал их, дополняя их сведения,  когда
Они бывали неудовлетворительными.
     --  Слушайте,  мистер  Смит,  --  сказал  ему  в   последнем  заведении
франтоватый  молодой  человек с бриллиантовым перстнем. -- Я  нашел  для вас
дело: есть дама в "Астории"...
     --  Это, должно быть, правда, -- прервал его Слик. -- У нее бриллиантов
на миллион долларов и горничная -- полька.
     -- Верно! Я думал, что кроме меня никто не знает.
     -- Завтра это будет в газетах, -- сказал Слик.
     Его удивляло,  как  мало интересовались  преступные круги убийством  на
Портмен-сквер. Ни разу он не слышал,  чтобы  о нем  упомянули,  а  когда  он
начинал об этом разговор, собеседники быстро уходили.
     -- Это то же  самое, что говорить с одной кинематографической звездой о
другой, -- сказал Слик одному из своих знакомых.
     -- Они,  конечно, не любят преступлений, --  ответил  тот, рассмеявшись
своей шутке.
     К  тому  времени, когда Слик  исчез из  поля зрения полиции он не узнал
никаких новостей. Они стали известны позже.
     В  два часа ночи какой-то оборванец  шмыгнул в  переулок  за  домами на
Портмен-сквер, и через полчаса Дика Шеннона разбудил звонок телефона.
     --  Говорит  Стил,  сэр.  Я  говорю из дома 551.  Я  хотел  бы, чтоб вы
приехали сюда. Здесь происходят странные вещи.
     -- Странные? В каком отношении?
     -- Лучше не объяснять по телефону.
     Дик знал,  что его  помощник не вызывал бы его в такой  поздний час, не
имея веской причины, и начал быстро одеваться. Когда он подошел к дому, Стил
и один полисмен стояли у открытых дверей.
     -- Должен вам  сознаться, -- начал сержант, -- или у  меня нервы шалят,
или тут действительно что-то неладно.
     -- Что случилось?
     Они стояли в передней, и дверь была закрыта. Стил понизил голос:
     --  Это началось в  полночь. Послышался  звук, словно кто-то поднимался
или  спускался по этой лестнице. Мы с констеблем были в комнате Малпаса, и я
учил его играть в пикет. Мы оба вышли  на  площадку, ожидая  увидеть вас или
инспектора, но никого не было. Мы не могли ошибиться.
     --  Вы  тоже слышали  шаги?  --  спросил  Шеннон, обращаясь  к  рослому
полисмену.
     -- Да, сэр,  и  у  меня  волосы встали дыбом. Такие  тихие,  крадущиеся
шаги...
     Шеннон повернул голову  и посмотрел на пустую лестницу. И вдруг он тоже
услышал то,  отчего дрожь пробежала по  его  спине.  Это  был шорох  туфель,
шлепавших по каменным ступенькам.
     Затем снизу донесся приглушенный  смех.  Шеннон тихонько приблизился  к
лестнице. Где-то над площадкой горел одинокий огонек, и в тот миг, когда Дик
посмотрел наверх,  по  стене скользнула  тень огромной головы. Через секунду
Дик достиг первой площадки. Но там никого не было.
        <i>XXXVI. Привидение Маршалта</i>
     ---  Любопытно, -- произнес капитан Шеннон. -- Это  могло  бы  напугать
тетку Гертруду.
     Стил услышал слова "тетку Гертруду". Это был условный знак. Перед домом
находился специально  поставленный полисмен. Он прибежал на сигнал, поданный
ему карманным фонарем Стила.
     -- Позвоните в полицию и скажите,  что  начальнику нужно  подкрепление,
чтобы оцепить дом. Там поймут, если вы произнесете имя "Гертруда".
     Стил  вернулся и нашел Дика, осматривающего большую комнату,  служившую
Малпасу  кабинетом.  С покрытых резьбой  стен были  сняты тяжелые  портреты,
кроме той ниши, где находилось странное бронзовое божество. У стены напротив
окна стоял большой дубовый буфет -- единственная  мебель в  комнате, если не
считать двух стульев, маленького стола, за которым  обычно сидели посетители
Малпаса, и его письменного стола.
     -- Кто-то был здесь, -- сказал Стил. Он указал на  разбросанные по полу
карты.
     -- Я оставил их на письменном столе, -- мы ведь играли, когда раздались
шаги по лестнице. Теперь, вероятно, никого уже нет.
     Внезапно Дик схватил его за руку, и  все трое в ожидании напрягли слух.
Опять эти шаги,  медленные и шлепающие на лестнице. Дик Шеннон знаком  велел
остальным  сохранять неподвижность. Шаги становились  все слышней и слышней,
пока не остановились, казалось, в  передней.  Дверь была лишь приоткрыта, но
на  их глазах начала медленно открываться. Рука Шеннона опустилась в карман.
В следующее мгновение  дуло его револьвера направилось в  сторону двери,  но
ничего  не  произошло и,  когда  он  быстро и бесшумно  перебежал  комнату и
выглянул в переднюю, там никого не было.
     Полисмен снял свой шлем и вытер вспотевший лоб.
     --  Я  ничего  не  боюсь, --  хрипло сказал  он.  -- Нет  такого живого
человека,  с которым я не вышел бы драться. Но  эта шутка  выбивает  Меня из
колеи, сэр.
     -- Возьмите фонарь и обыщите комнаты наверху, -- приказал Дик.
     Полисмен неохотно взял фонарь.
     -- И в случае необходимости не задумывайтесь пустить в  ход Дубинку, --
напутствовал его Дик.
     -- Хорошо, сэр,  --  сказал он, глубоко  вздохнув.  -- Все  это мне  не
нравится, но я повинуюсь.
     -- Прекрасный девиз для полицейской службы, -- сказал Дик шутя. -- Я не
думаю,  чтобы вы  нашли  там  что-нибудь, кроме пустых  комнат, но  если  вы
увидите что-либо, крикните, и я буду там в мгновение ока.
     Полисмен  тяжело  затопал вверх по лестнице. Если бы Дик и не знал, что
тот пошел неохотно, медленные  шаги полисмена сказали бы ему  об этом. Вдруг
шаги прекратились, и Дик подошел к лестнице.
     -- Все в порядке? -- спросил он.
     В ответ он  не услышал ничего, кроме какого-то странного шарканья ног и
глухого  горлового звука,  после чего  что-то темное  и круглое упало  через
перила  и скатилось к ногам  Дика. Это был шлем  полисмена. В  сопровождении
Стила Дик взбежал  по лестнице  и  при свете  своего  фонаря  увидел  нечто,
висевшее на верхней площадке; это нечто бессильно дергалось, раскачиваясь из
стороны в сторону. Это был полисмен:  он висел на веревке, обвязанной вокруг
его шеи и прикрепленной другим концом к самой верхней площадке.
     Он уже почти задохнулся, когда Стил, прыгнув  вперед, перерезал веревку
над его  головой.  Дик  Шеннон и  Стил отнесли полисмена  в комнату Малпаса,
положили там на пол,  и  Стил влил ему сквозь стиснутые зубы немного бренди.
Лишь  через  десять минут  Пострадавший  пришел  в себя настолько,  что  мог
рассказать о случившемся. Но рассказать он мог очень мало.
     -- Я хотел  повернуть на  второй марш  лестницы,  как вдруг мне  на шею
упала веревочная  петля. Прежде  чем  я успел крикнуть,  она натянулась, и я
увидел, как кто-то на  площадке  тянет ее  кверху.  Я еще несколько сохранял
присутствие  духа,  что сбросил через перила свой шлем, иначе мне пришел  бы
конец. С людьми я могу бороться, капитан Шеннон, но с привидениями...
     -- Сколько в вас весу, мой друг?
     -- Сто семьдесят фунтов, сэр. Дик кивнул головой:
     --  Найдите мне привидение, которое могло  бы  поднять  на  веревке сто
семьдесят  фунтов,  и я поверю в духов,  --  сказал  он. -- Стил, там прибыл
инспектор, пойдите вниз и впустите его, слышите, он стучит?
     Стил подошел к письменному столу и  дотронулся  рукой  до  выключателя,
управлявшего механизмом двери, но отдернул ее с криком.
     -- Что случилось?
     -- Где-то произошло короткое  замыкание, -- ответил сержант.-- Одолжите
мне вашу перчатку, сэр!
     Но  Дик  сам  протянул  руку  и  повернул  выключатель.  Кожа  перчатки
оказалась недостаточной  защитой:  он почувствовал парализующий удар двухсот
пятидесяти вольт, но несмотря на это, выключил ток.
     --  Вот! -- сказал он. --  Можете не  ходить вниз, они сами войдут. Они
подождали, но стук повторился. Дик и Стил переглянулись.
     --  Механизм,  кажется,  не действует,  --  сказал Дик, и в эту секунду
погас свет.
     -- Оставайтесь у стены и не зажигайте фонарей! -- шепотом приказал Дик.
     Но  Стил  уже нажал  кнопку  своего  электрического  фонаря.  Не  успел
загореться свет, как красный огонек вспыхнул на другом конце комнаты, что-то
просвистело  над  головой  сержанта, и  они услышали, как пуля  ударилась  в
стену.  Дик бросился на  пол и  потащил своих  подчиненных  за собой.  Внизу
продолжался сильный стук в двери, отдававшийся громким  эхом в  пустом доме.
Шеннон  пополз вперед, держа  фонарь в одной  руке, револьвер в другой. Стил
последовал его примеру.
     В комнате была кромешная тьма. Шеннон остановился, прислушиваясь.
     -- Он там, в углу около окна, -- прошептал он.
     -- А я думаю, он около стены, -- шепотом ответил Стил. -- Боже!
     Странная продолговатая полоса зеленого света показалась на панели стены
позади буфета, на  одном уровне с ними, и в этом странном сиянии они увидели
лежащую  фигуру.  Свет  усиливался,  все  ярче  и  ярче обрисовывая  ужасные
подробности.  Это  была  фигура  человека во  фраке, белая  манишка которого
почернела от пороха. Его лицо было бледно и прозрачно как воск, руки сложены
на груди. Неподвижная, жуткая фигура... Шенноном  на минуту овладел  сильный
страх.
     --  Это  мертвец,  --  прохрипел  Стил.  --   Боже  мой,  это  Маршалт!
Посмотрите, Шеннон, это труп Маршалта!..
        <i>XXXVII. Таинственный лифт</i>
     Фигура  лежала  неподвижно,  и  страшно  было  глядеть  на  нее.  Затем
продолговатая полоса зеленого света начала гаснуть и исчезла. До слуха обоих
сыщиков донесся глухой  звук, доходивший на отдаленный гром.  Дик вскочил на
ноги  и  побежал через комнату к  телу,  но, протянув руки, уперся  в резную
панель стены. Странное видение исчезло. Снизу донесся звук шагов.
     -- Есть здесь кто-нибудь? -- крикнул чей-то голос.
     -- Идите наверх! Зажгите фонари -- свет погас!  Но свет вспыхнул снова,
словно слова Дика были каким-то сигналом.
     -- Где-то есть  сеть других выключателей.  Стил, возьмите топор:  он  в