маленькой  комнате  на  верхней площадке. Впрочем, нет, пусть топор принесет
один из полисменов. Зажгите фонари и бейте дубинкой всякого, кого найдете.
     Поход за топором закончился без происшествий, и Дик начал рубить стену.
Вскоре открылось  пустое  пространство в том  месте, где они недавно  видели
труп Маршалта.
     --  Это  столовый лифт,  --  объяснил  Дик.  --  Такие лифты  бывают  в
некоторых домах. Он имеет ширину буфета и останавливается на одном уровне  с
ним.
     Дик  просунул  руку внутрь и нащупал поднимавшие  лифт стальные канаты.
Кухня находилась в подвале. Пришлось взломать тяжелую дверь, --  после того,
как Стил обыскал это  помещение, кто-то запер  дверь  на засов. Когда сыщики
наконец вошли  в  кухню,  они нашли лифт  внизу, но нигде  не  было и  следа
Маршалта.
     -- Таким же образом труп был убран и в первый раз: лифт оставили висеть
на полдороге между  кухней и этой комнатой. Заметьте, Стил, что и здесь лифт
так же тщательно скрыт панелями стен.
     Сыщик  прошел через  прачечную  в маленький двор позади дома.  Дверь во
двор была открыта, так же, как и калитка, выходившая в переулок.
     -- Труп  Маршалта находится еще в доме, это несомненно, -- сказал  Дик.
--  Его  не  могли унести. Вы оцепили дом,  инспектор? -- резко спросил  он,
бросив взгляд вверх и вниз по пустынному переулку.
     Часть  людей, по-видимому, запоздала, потому что  они появились  только
через десять минут после того, как Дик вернулся в комнату Малпаса.
     -- Эту  комнату нужно все время охранять,  -- сказал он. --  Совершенно
ясно, что  старик недаром  затеял  эту игру  в  привидения. За этим  кроется
какая-то  важная причина: вероятно,  в комнате находится что-нибудь, до чего
он хочет добраться.
     Он осмотрел узкую лестницу, которая вела вниз в запущенную гостиную, но
ничего не  обнаружил, кроме  очевидного факта,  что  такие  скрытые лестницы
находились по всему дому.
     --  Вы  заметили, что здесь нет ни одной черной лестницы? --  обратился
Шеннон  к  Стилу. --  Вероятно,  этот  дом был  построен  значительно  позже
соседних, и архитектор должен был так  спроектировать вторую лестницу, чтобы
она не занимала лишнего места.
     -- Но ведь нет лестницы из гостиной в кухню, -- сказал Стил, постучав в
стену на уровне, на котором кончалась лестница, спу скавшаяся в гостиную.
     К его удивлению послышался глухой звук.
     -- Это заштукатуренная  дверь, -- сказал  Дик.  Он толкнул ее плечом, и
она легко поддалась.
     -- Вот дорога, по  которой приходил и уходил  наш таинственный  недруг.
Идите сюда!
     Дик спустился на несколько ступенек и остановился.
     --  Мы двигаемся  параллельно главной лестнице. Слушайте! Он постучал в
стену.
     -- Она такая тонкая,  что ее  можно проткнуть пальцем, -- сказал он. --
Вот вам объяснение шлепающих шагов по  лестнице  -- старый театральный трюк.
Если  вы  дадите мне  два куска  наждачной бумаги,  я покажу  вам,  как  это
делается!
     Они вернулись в большую комнату.
     --  А  тут,  вероятно,  вторая Дверь! -- Дик  снова  постучал  в стену,
казавшуюся  сплошной  и здесь.  -- Отсюда он поднялся в  верхний  этаж,  где
поджидал нашего полисмена, чтобы заарканить его.
     -- Где же он теперь?
     -- Весьма здравый вопрос,  -- сухо сказал Дик, --  но я  не могу вам на
него  ответить. Вероятно, он за много миль  отсюда. Если бы  дом был оцеплен
вовремя, на свете стало бы одним привидением меньше.
     Он осмотрел фонарь.
     -- Я еще раз отправлюсь на крышу, хотя маловероятно, чтобы наша  птичка
свила себе там гнездо. Между прочим, сыщики Виллита еще там?
     --  Насколько я знаю, сэр, да. Виллит действует по поручению поверенных
Маршалта.
     Осмотр крыши  не дал никаких  результатов. Было обнаружено лишь то, что
агент все еще находится там. Сыщики увидели красный огонек  его  сигареты, а
затем и его самого.
     --  Вы  не находите,  что ваше  присутствие  здесь излишне? --  спросил
Шеннон.
     --  С моей  точки зрения, конечно, -- был ответ.  --  Но  я действую по
поручению моего начальства, как вы -- по поручению вашего.
     -- Вы никого не видели?
     --  Нет,  сэр.  Я  рад  был  бы  даже  привидению,  чтобы  поболтать  с
кем-нибудь.  Право, это самое неприятное поручение в мире,--  сидеть в таком
холоде и одиночестве.
     -- Вы не слышали, что происходило внизу?
     -- Я  слышал, как кто-то вышел  черным ходом, и думал, что это  вы. Там
около часа ждал  большой автомобиль. Я посмотрел вниз, но  не разглядел, кто
был пассажир.  Он  вынес  что-то  тяжелое, я слышал,  как  он  ворчал, когда
проносил свою ношу через ворота и клал в  машину. Я решил, что  это  один из
ваших сыщиков.
     Дику Шеннону казалось невозможным, чтобы один человек мог вынести труп.
Во всем этом было что-то странное. Когда  он вернулся к Стилу, то узнал, что
сержант сделал открытие, которое отчасти могло помочь разгадать тайну.
     -- Я нашел это во дворе, -- сказал Стил. -- Наш друг, вероятно, обронил
эту вещь во время бегства.
     Это  был  плоский  кожаный  футляр, открыв  который  Дик  увидел  набор
маленьких флаконов, шприц для подкожного впрыскивания и две иглы. Шприц был,
по-видимому,  положен  туда  второпях,  так  как  в нем  еще  была  какая-то
бесцветная  жидкость,  и  бархатная  подстилка, на  которой  он  лежал, была
мокрая.
     -- Похоже на то, что его недавно употребляли, -- сказал Стил.
     --  Это видно  по игле, --  согласился  Шеннон, разглядывая тонкую, как
нить,  стальную трубочку. -- Немедленно отошлите  жидкость  на экспертизу. Я
начинаю кое-что понимать.
        <i>XXXVIII. Агентство Стормера</i>
     Сыскное  агентство Стормера занимало первый этаж нового  здания в Сити.
Ничто не указывало на то, что это сыскное агентство, ни скромная табличка на
входной двери, ни надпись в вестибюле, которая просто  гласила  "Стормер"  и
заставляла любопытных посетителей  ломать  себе голову, каким видом торговли
занимается этот человек.
     В  это  утро  мистер Стормер  появился  в своем  лондонском  отделении,
которое он  изредка посещал на короткое время. Он прошел через особую дверь,
и Виллит  узнал о прибытии  шефа  лишь  тогда, когда зажужжал сигнал  на его
письменном  столе. Виллит  прошел коридор,  отпер дверь "святилища" и вошел.
Мистер Стормер со шляпой на затылке и сигарой в крепких белых зубах восседал
на своем стуле, держа в руках развернутый экземпляр "Таймса".
     -- Только  из  английских  газет можно узнавать  новости,-- со  вздохом
сказал  он.  --  Вы  знаете,  Виллит,  что  погода  будет  хорошей, но более
холодной, что наблюдается минимум давления к юго-западу от Ирландии и другой
минимум к  северо-востоку от нее и что оба минимума вызовут дождь в западной
части  Англии? Вы знаете,  что предсказания  погоды  благоприятны,  но  море
беспокойно?  Здешние  газеты  дают  более  подробный  отчет  о  погоде,  чем
американские о выборах президента!
     Он бросил  газету на стол, поправил пенсне на широком  носу и посмотрел
на своего подчиненного.
     -- Что слышно? -- спросил он.
     --  За это утро  поступило  пять новых дел, сэр! -- сказал  Виллит.  --
Четыре из них -- дела о супружеских  конфликтах и одно -- дело дамы, которую
шантажирует ростовщик.
     -- Стормер зажег окурок своей сигары:
     -- Не надо подробностей, я  уже  догадываюсь. Она заняла деньги,  чтобы
выручить друга, а муж не любит этого друга. Виллит ухмыльнулся:
     -- Вы почти правы, сэр.
     -- Конечно, прав, -- ответил Стормер с гримасой, -- женщины никогда  не
занимают денег для самих себя, а всегда для кого-нибудь другого.  Не было на
свете женской долговой расписки без романтической подоплеки. Какие последние
новости с Портмен-сквер?
     Виллит начал с подробного описания недавних событий.
     -- Прошлой ночью? А что, собственно, произошло?
     -- Не знаю, сэр. Уилкс доложил мне, что Шеннон  явился  на крышу, а дом
был оцеплен полицией.
     --  Гм...  -- промычал Стормер  и  этим  прервал  обсуждение  тайны  на
Портмен-сквер, посвятив все внимание и мысли текущим делам.
     Он  очень редко появлялся в своей лондонской конторе, но когда  наконец
попадал туда, работал за  двоих. Лишь когда часы в Сити пробили девять часов
вечера, он подписал последнее письмо.
     -- Что касается дела  с Малпасом, -- сказал он,  --  то  все предыдущие
распоряжения  остаются в  силе, пока  их не отменят поверенные Маршалта. Дом
должен охраняться  и впредь, а  человек оставаться на  крыше. Один  из наших
лучших людей должен неусыпно следить за... Сликом Смитом. Вы поняли?
     -- Да, сэр!
     --.  Жаль,  что за Сликом приходится следить, но  я не  хочу рисковать.
Телеграфируйте  мне,  если что-нибудь случится.  Виллит записал распоряжения
начальника.
     --  Между прочим, Виллит,  каким  образом мы  стали выполнять поручения
Маршалта? -- спросил Стормер.
     -- Он обратился  к нам, чтобы мы разыскали одну девушку. Стормер ударил
кулаком по столу.
     --  Конечно!  Девушка!  Вам не удалось  узнать  у него, почему  он  так
интересовался мисс Бедфорд? Виллит покачал головой.
     -- Нет,  сэр, не такой он был человек. Помните, я рассказывал  вам, как
он хотел, чтобы я привел ее к нему пообедать. Я думаю, что за этим интересом
к девушке скрывалось что-то иное.
     --  Вы так  думаете?  --  сказал  Стормер  с ударением. --  Все же  это
странное желание -- выследить девушку. Ее зовут Бедфорд, не так ли?
     Виллит улыбнулся.
     -- Вы уже спрашивали меня об этом. Да,  сэр, ее  хорошо знают в деревне
Фонтвил, она жила там почти всю свою жизнь до приезда в Лондон.
     -- А Элтон? Ее девичья фамилия тоже была Бедфорд?
     -- Да, сэр, это была ее фамилия до замужества.
     -- Гм... -- у мистера Стормера была странная манера проводить по  губам
ладонью, когда он был в  недоумении. -- Я  думал... Девушка теперь в городе,
да? Живет  в  гостинице,  как  вы  докладывали  мне?  Гм!..  Он  забарабанил
карандашом по столу.
     --  Не приходила ли  вам  мысль  привлечь  ее в  наше дело?  Нам  нужна
женщина-сыщик, а она  из  таких, что  окупит все расходы на  необходимые  ей
наряды. К тому же она была секретаршей Малпаса. Сейчас она, насколько помню,
без работы?
     -- Мне кажется, что за ней ухаживает Шеннон, -- сказал Виллит.
     --  О!.. -- На мистера Стормера это не произвело никакого  впечатления.
-- Всякий мужчина  будет ухаживать за хорошенькой девушкой. Это ровно ничего
не значит.
     Он задумчиво поглядел на телефон и придвинул его к себе.
     --  Я хотел  бы поговорить с этим  Шенноном,  --  сказал он. -- Где его
можно найти?
     Виллит достал маленькую записную книжку и перелистал странички.
     -- Вот  два телефонных номера: один -- домашний, другой -- служебный. Я
думаю, что вы застанете его дома.
     Стормер  попытался позвонить на квартиру Шеннона, но безуспешно.  Затем
он вызвал Скотланд-Ярд.
     -- Капитан Шеннон ушел домой десять минут назад.
     -- Позвоним снова на квартиру, -- сказал сыщик,  и  во  второй раз  ему
повезло: Дик только что вернулся.
     -- Говорит Стормер. Это капитан Шеннон?
     -- Стормер? Ах, да! Сыскное агентство?
     -- Да. Послушайте, капитан Шеннон!  Мне случалось  иногда  помогать вам
кое в чем.  Помните, я навел  вас на след Слика Смита, когда  он  приехал  в
Англию?
     Дик, который уже забыл об этом, рассмеялся.
     -- Он стал образцовым преступником с тех пор, как попал сюда, -- сказал
он.
     -- Слик  всегда кажется  таким,  --  ответил Стормер  сухо.  --  Но  он
все-таки чем-то  промышляет. Впрочем, я  не об этом хотел поговорить с вами,
капитан. Я узнал, что  мистер Маршалт поручил охранять  его дом  моим людям.
Теперь, после его смерти, это совершенно бессмысленно, но поручение осталось
в силе. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы немного иначе относились к
моим людям.  Один из  них  рассказал мне,  что  вы  сомневались  в его праве
находиться на  крыше дома  на Портмен-сквер.  Эти дежурства,  действительно,
могут  показаться  излишними.   Я  хотел   только  сказать  вам,  что  отдал
распоряжение,   чтобы  они  во  всем  помогали  полиции  и   ни  в   чем  не
препятствовали ей.
     -- Это очень любезно с вашей стороны, и  я понимаю ваше затруднительное
положение. Стормер улыбнулся про себя.
     --  Нет,  едва  ли  вы  его  понимаете!  --  сказал  он.  -- Вы  видели
управителя, ведущего хозяйство в доме Маршалта по поручению его поверенных?
     -- Да, видел.
     -- Посмотрите на него внимательнее, -- сказал Стормер и повесил трубку,
прежде чем Дик смог задать какой-нибудь вопрос.
     Мистер   Стормер   вполне   довольный   отправился  обедать.  Он  любил
таинственность и иллюзию всемогущества, которую создавал вокруг себя. В этот
вечер он решил  пообедать в  отеле, где  жила  Одри Бедфорд. После  обеда он
спустился в вестибюль, где обратился к клерку.
     -- Я не успею сегодня добраться домой. Вы можете сдать мне комнату?
     -- Конечно, сэр, -- ответил тот и поискал в книге:
     -- Номер 461.
     --  Это  слишком высоко  для меня.  Я хотел бы  комнату  где-нибудь  на
третьем этаже.
     Клерк снова посмотрел в книгу.
     -- Есть еще две пустые комнаты: номера 255 и 270.
     -- Что ж, я  возьму номер 270. Семьдесят  -- счастливое число для меня,
-- сказал мистер Стормер. Номер комнаты Одри был 269.
        <i>XXXIX. Лицо во мраке</i>
     Одри провела весь день в поисках работы; ее старания увенчались большим
успехом,  чем в те дни, когда она была "принцессой  в  лохмотьях" и не имела
других рекомендаций, кроме тюремного прошлого  и  поношенного платья. Она не
сообщила Дику о своих планах,  так как  хотела по мере  возможности обойтись
без  его помощи. Стремление к  независимости  присуще каждой женщине,  и  ее
готовность  принять  помощь  мужчины  находится  в обратной  зависимости  от
чувств, которые она  питает  к нему. Одри  Бедфорд относилась к Дику Шеннону
слишком хорошо, чтобы согласиться на его помощь.
     В выборе ее нового занятия была некоторая доля комизма.
     Когда-то,   еще  будучи  хозяйкой  птицефермы,  она   переписывалась  с
издателем еженедельного журнала по птицеводству. Между ним и Одри завязалась
длинная и подробная переписка по  вопросу о питании больных кур, а теперь ей
пришла в голову мысль, что даже такой скромный журнал не мог выходить неделю
за неделей без содействия  каких-нибудь специалистов по  этому  вопросу. Она
написала письмо издателю, о ней вспомнили и вызвали в маленькую, грязноватую
контору, где издатель предложил ей работу.
     --  Нам нужен кто-нибудь,  кто мог  бы заведовать  корреспонденцией, --
сказал он.
     Утверждение, что профессия влияет на наружность человека, подтвердилось
тем,  что у самого  редактора,  действительно, было  некоторое  сходство  со
старой курицей.
     -- Я думаю, что  вы можете взять на себя эту обязанность. Нам нужно для
журнала  два столбца в  неделю; на все  остальные  письма вы можете отвечать
частным образом.  Если  вы  не  сумеете  сами  решить  какой-нибудь  вопрос,
справьтесь в старых журналах. У вас будет время обдумать ответ.
     Жалованье было небольшое,  во всяком случае, недостаточное, чтобы вести
прежний образ жизни. Остаток  дня  Одри потратила на поиски комнаты  и нашла
подходящую  недалеко  от места  новой  службы. Вернувшись в  гостиницу,  она
заявила об этом управляющему отеля.
     -- Жаль, что вы покидаете нас, мисс Бедфорд, -- сказал тот с подобающим
сожалением. -- Вы можете освободить вашу комнату  завтра утром  в двенадцать
часов. Надеюсь опять увидеть вас у нас.
     Она, со своей  стороны, надеялась, что этого не будет.  С гостиницей  у
нее были связаны неприятные воспоминания, и она  с радостью думала о покое и
удобствах своей новой маленькой комнаты. Дик заходил к ней,  надеясь застать
ее  еще  под  впечатлением всех  потрясений прошедшей  ночи, но  был приятно
поражен, узнав, что  она отправилась на прогулку.  Позже один из  его  людей
доложил, что девушка нашла службу, и он снова поспешил к ней поздравить ее.
     -- Я хотела позвонить вам по телефону.
     --  Зачем? -- быстро  спросил он. -- Что-нибудь случилось? Вы больше не
имели известий от...
     --  Нет, -- она покачала головой, -- и думаю, что их  не будет. Если  я
что-либо получу, позову вас. У меня прекрасные новости.
     -- Вы вернулись к работе по птицеводству? На этот раз в издательстве?
     Он рассмеялся, видя ее изумление.
     -- Конечно, это очень романтично, но несколько обременительно, когда за
вами по  пятам  беспрерывно  ходит  сыщик,  -- сказала  она. Я  забыла о его
существовании.
     -- Для чего вы хотели звонить мне?
     Она  открыла сумочку и вынула из  нее маленький камешек,  держа  его на
протянутой ладони.
     --  Вот!  -- сказала  она.  -- Я  давно собираюсь показать это  вам. Он
уставился на  камешек,  перевернул  его  и принялся  разглядывать  маленькую
красную печать.
     -- Где вы достали его?
     -- Разве этот камешек представляет интерес? Я  забыла о  нем, поэтому и
не рассказала вам  раньше.  Я нашла  его в  вестибюле дома Малпаса,  когда в
первый раз пришла к нему. Я  уронила ключ, когда пыталась  отпереть дверь, и
разыскивая его, наткнулась на этот маленький камешек.
     Дик вспомнил  свое свидание с  Брауном,  вернее,  Торрингтоном, который
показал ему такой же камень.
     -- Что это? -- снова спросила она.
     --  Неотшлифованный  алмаз.  Он  стоит  около  восьмисот  фунтов. У нее
захватило дыхание.
     -- Вы уверены?
     Он кивнул головой. Подойдя  с  алмазом  к  окну,  он еще раз  тщательно
осмотрел печать.
     -- Вы уверены, что это алмаз?
     -- Конечно, это алмаз, и знак на нем --  это  печать  того акционерного
общества, на россыпях которого он найден. Вы можете дать его мне?
     Одри почувствовала облегчение.
     -- С удовольствием.
     -- Кто-нибудь знает, что он находится у вас? Она покачала головой.
     --  Никто,  кроме Малпаса,  может  быть,  да  и  это  маловероятно. Дик
подумал.
     -- Никто больше его не видел?
     Она помолчала, долго соображая, прежде чем ответить.
     --  Не  думаю, --  медленно  сказала она, --  впрочем, нет... теперь  я
припоминаю. Вчера я отправилась вниз к швейцару  гостиницы за ключом от моей
комнаты, но ключа там не было; я вывернула все содержимое сумочки  на стойку
и нашла ключ за порванной подкладкой.
     --  Вот тогда  он  и  видел  его! Когда я  говорю  "он", я подразумеваю
старика или его соучастников. Я думаю, что этим отчасти  объясняется, почему
он напал на вас прошлой ночью.
     Одри вздохнула.
     --  С каждым днем, с каждым часом я все больше жалею, что  оставила мою
тихую, мирную ферму, -- сказала она. -- Вы не можете себе представить, какое
теплое  чувство  я испытала, когда  издатель спросил меня,  знаю  ли я,  как
лечить больных кур.
     В этот вечер  она отправилась к себе  наверх в более приятном состоянии
духа, чем за весь последний год. Она чувствовала, что начиная  новую работу,
оставляет позади всю нездоровую атмосферу, в которой жила со времени  своего
приезда  в  Лондон. Она  заперла дверь своей  комнаты и  быстро уснула, едва
успев  положить голову на подушку.  Она проспала  так большую  часть ночи  и
проснулась только  тогда,  когда что-то  сырое и холодное  дотронулось до ее
лица.
     -- Одри Бедфорд,  вы  нужны мне, --  произнес глухой голос. Она села на
постели,  громко   вскрикнув.  В  комнате   царила  полнейшая   темнота   за
исключением... за  исключением того,  что на  расстоянии ярда от нее висело,
казалось, прямо в воздухе, лицо,  странно  и  слабо  светившееся. Она видела
перед собой закрытые глаза и искаженные болью черты Лэси Маршалта!..
        <i>ХL. Исчезнувший сосед</i>
     -- Молодая леди в глубоком обмороке. Я послал за врачом и сиделкой.
     -- Известно ли вам, что с ней  случилось? -- спросил Дик. Он говорил по
телефону, стоя в пижаме около своей кровати.
     -- Нет,  сэр, слуга, который находился этажом  ниже, услышал  крик.  Он
побежал наверх и увидел, что двери комнаты мисс Бедфорд открыты, а она лежит
в обмороке.  Я находился внизу  в вестибюле и когда  поднялся, никого, кроме
нее, не обнаружил.
     -- Ни следа Малпаса?
     --  Никакого, сэр. Да,  джентльмен из  соседней комнаты был  найден без
сознания на  полу  в конце коридора.  Вероятно, его оглушили чем-то,  скорее
всего, резиновой палкой, так как внешних  повреждений  на  нем  не  было. Он
отправился в больницу на перевязку.
     Через пять минут Дик был в гостинице, и девушка  настолько уже пришла в
себя,  что смогла принять его. Она  сидела в  капоте  перед газовой  печкой,
очень бледная, но, по обыкновению, вполне спокойная.
     -- Мне нечего рассказать, кроме того, что я видела Маршалта.
     -- Вы тоже видели его? Дик задумчиво кусал губы.
     --  А  вы  тоже  его видели? --  спросила  она, пораженная.  Он  кивнул
головой.
     --  Да,  это видение  явилось  нам прошлой  ночью.  Вы ничего больше не
помните?
     --  Я, кажется, сразу упала в обморок, --  с огорчением сказала она. --
Это чисто по-женски, но ничего  не поделаешь! Слуга  сказал  мне, что тяжело
ранен джентльмен из соседнего номера. О, Дик, что все это значит?
     -- Это значит, что Маршалт жив и попал в руки этому старому дьяволу, --
сказал Дик.  -- Прошлой ночью  мы нашли  в его доме  какое-то  средство  для
подкожного впрыскивания. Мы подвергли жидкость анализу, и оказалось, что это
средство для усыпления человека: смесь морфия  и еще чего-то, что не удалось
распознать. А сегодня я получил письмо от Малпаса, -- он вынул  лист бумаги,
на  котором  был  текст, напечатанный на  машинке. --  Это копия, а оригинал
отправлен в Скотланд-Ярд для снятия отпечатков пальцев.
     Одри  взяла  письмо, и  ей  незачем  было  спрашивать,  кто  писал  эти
поразительные строки.
     "Если вы не  глупы,  то,  наверное,  сделали  прошлой  ночью  кое-какие
открытия. Лэси Маршалт не умер.  Хорошо зная его, я должен  был  предвидеть,
что он не станет подвергаться риску. Панцирь, который он носил под рубашкой,
отбросил  пулю,  в чем  вы могли бы убедиться, если бы осмотрели тело вместо
того,  чтобы заботиться об удалении из дома девушки. Я  рад, что  он жив, --
смерть слишком легкое наказание для него, и он умрет, когда я этого пожелаю.
Если вы хотите, чтобы он остался жив, уберите своих сыщиков-шпионов из моего
дома".
     --   Все,  что  я   нашел  в  доме,  --  сказал  Дик,  --  подтверждает
предположение,  что  Маршалт  все  время  находится  под  влиянием одуряющей
жидкости, и что Малпас всюду таскает его с собой.
     -- Лицо показалось мне не  настоящим, -- прервала его девушка. Эта идея
была новой для Дика Шеннона.
     --  Вы хотите  сказать,  что  это  могла быть маска?  Может  быть,  это
правильное объяснение. Но если это так, то зачем писать такое письмо? Нет, я
думаю,  письмо  --  не  ложь.  Найденная  Стилом  жидкость  для   подкожного
впрыскивания вынудила  его признаться во всем.  Все же это престранное дело.
Теперь  я  пойду  проведать  нашего  незнакомого  друга. Я думаю,  ваш  крик
разбудил его, он столкнулся с Малпасом и его ношей, если  у него вообще была
ноша, и был оглушен за свое вмешательство.
     Пострадавший, как он заявил, ушел из  гостиницы в больницу. В книге  он
был  записан как Генри Джонсон из Южной Африки. Клерка, который  принял его,
не было  на дежурстве,  и Дик  должен был  удовлетвориться этими сведениями.
Отдав распоряжение, чтобы  ему сообщили, когда  незнакомец вернется, капитан
отправился домой. До этого он еще заехал на Портмен-сквер, но узнал, что там
не произошло ничего особенного. В доме находились инспектор и три полисмена.
На  улице Дик увидел сыщиков Виллита. По  дороге  он вспомнил совет Стормера
повидать домоуправителя Маршалта.
     Рано утром на следующий день он отправился туда.
     У Дика не было времени  заниматься вопросом  о  том,  как  исчезновение
Маршалта  сказалось  на  его  хозяйстве, но он  знал,  что  миллионер  отдал
подробные распоряжения на случай своей смерти. Через  несколько часов  после
опубликования сведений о  происшествии в дом явился представитель поверенных
Лэси Маршалта, произвел полную опись имущества и забрал  все его  бумаги. На
следующий день Дик  услышал, что, согласно желанию покойного, поверенным был
назначен  домоуправитель.  До  сих  пор капитан  Шеннон не  имел возможности
отправиться туда. Местный инспектор вел все полицейские формальности, что же
касается Дика, то ему не удалось побеседовать с этим домоуправителем.
     Горничная,  которую  Дик помнил,  открыла ему  двери  и провела  его  в
гостиную, где капитан в последний раз видел старого Тонгера.
     -- Вероятно, многое изменилось для вас здесь? -- спросил он горничную.
     --  Да, сэр! Весь дом перевернут  вверх  дном. Кухарка ушла, и остались
только Милли да я. Разве это не  ужасно? Бедный мистер Тонгер! Бедный мистер
Маршалт!
     Дику было ясно, что смерть Тонгера гораздо больше огорчила всех в доме,
чем судьба, постигшая его владельца.
     -- Теперь в доме есть управитель? Девушка медлила с ответом.
     -- Собственно  говоря, его так нельзя назвать, -- сказала  она, -- этот
господин -- друг мистера Маршалта.
     --  Неужели?  --  спросил Дик, для которого это  было новостью. -- Я не
имел  понятия,  что  у  мистера  Маршалта...  --  он  остановился, не  желая
отзываться отрицательно о хозяине при девушке.
     -- Я не знал этого. Кто он?
     -- Некий мистер Стэнфорд, сэр. Дик раскрыл рот от удивления.
     -- Неужели Билл Стэнфорд?
     -- Да,  сэр!  Мистер Вильям  Стэнфорд. Я скажу  ему, что вы  здесь.  Он
наверху в кабинете хозяина.
     --  Не утруждайте себя, --  с  улыбкой  сказал Дик.  --  Мы  с мистером
Стэнфордом старые знакомые.
     Билл сидел  перед  пылающим  огнем  камина, положив ноги на  серебряную
решетку,  держа  в  углу  рта  огромную сигару и  разложив на своих  коленях
спортивную газету. Оглянувшись, он встал со смущенной улыбкой.
     -- Доброе утро, капитан! Я ожидал увидеть вас еще раньше.
     -- Так, значит, вы здешний управитель? Билл улыбнулся.
     --  Да, мне поручили это дело, -- сказал он. -- Я  был страшно удивлен,
когда поверенные  Маршалта вызвали меня. Собственно говоря,  он вовсе не был
моим другом. Мы, так сказать, люди разного круга.
     -- Вы, конечно, были знакомы с ним еще в Южной Африке? -- сказал Дик.
     --  Да, именно  там мы  и познакомились. Но почему  прислали  именно за
мной?..  На письме  черным по белому были написаны мое  имя и  адрес "Вильям
Стэнфорд. Бейкерхоллменшн, 114" и сумма, которую мне следует уплатить, и все
такое...
     -- Это по завещанию, наверное?
     -- Нет, сэр! Это даже нельзя назвать  завещанием.  Больше похоже на то,
что Маршалт ожидал, что  его могут отозвать  внезапно  в один  из  ближайших
дней. Там  не упоминалось о его смерти, а только было  сказано: "Если  бы он
исчез по какой бы то  ни  было причине,  вышеуказанный Вильям Стэнфорд..." и
так далее, и так далее.
     Билл Стэнфорд, друг и сообщник Элтонов! Дик придвинул стул и сел.
     -- Что думает об этом Мартин? Стэнфорд пожал плечами.
     -- Мне  безразлично, что  может подумать  Мартин, -- сказал  он, слегка
скривив  губы,  --  Мартин  немного  зол  на   меня,  потому  что...  --  он
остановился, -- потому что  он думает, что  я  знаю больше,  чем это есть на
самом  деле.  Он решил, что я  в  дружбе с  Лэси  Маршалтом  и знаю все  его
секреты.  Но  я  должен  отдать  Лэси справедливость:  когда  дело  касалось
любовных дел, он умел молчать.
     Дик не настаивал на дальнейшем разъяснении этого вопроса.
     --  Скучно, особенно ночью.  Мне разрешается выходить днем на несколько
часов, но в этом доме есть что-то жуткое, что действует мне на нервы.
     Казалось,  он  говорил  довольно  искренне. Постепенно голос  Стэнфорда
перешел в шепот, и он невольно оглянулся кругом.
     -- Я  не знаю,  что ваши  люди  делают  в соседнем  доме,  но за стеной
раздаются странные звуки, -- сказал он. -- Прошлой ночью, Боже! Я думал, что
дом  обрушится. Я не сомневался в том,  что там что-то  случилось.  Когда  я
выглянул  из  окна моей спальни -- это  бывшая  комната Лэси,  я увидел, что
улица наводнена полицейскими.
     -- Да,  --  сказал Дик,  -- там кое-что  происходило! Вас  случайно  не
посетили привидения в этом доме?
     Стэнфорд вздрогнул.
     -- Не говорите о привидениях, капитан, -- попросил он. -- Прошлой ночью
я видел, но это глупость, конечно...
     -- Вы видели Маршалта?
     --  Нет,  того, другого  -- Малпаса. Но  как  вы узнали? -- спросил  он
удивленно.
     -- Малпас -- самое деятельное привидение Лондона. Где вы его видели?
     -- Он вышел из чулана, во всяком случае, стоял в дверях, но только одно
мгновение.
     -- Что же вы сделали? Билл смущенно улыбнулся.
     -- Я во весь дух помчался  наверх  и заперся  в моей комнате, -- сказал
он, -- разговаривать с привидениями не в моем вкусе. Шеннон встал.
     -- Если вы ничего не имеете против, я осмотрю чулан.
     -- Пожалуйста, --  сказал  Стэнфорд,  открывая  ящик  стола  и доставая
большую связку  ключей.  --  Это  маленькая  комната,  которая  служила  для
хранения револьверов, ружей, патронов и всякого прочего хлама.
     Чулан находился в конце коридора и  был наполнен  невообразимой  смесью
ружей, седел,  старых  ящиков,  тряпок, поломанных  метел,  щеток  и  всяких
предметов, которые обычно бросают в  угол, когда  в них отпадает надобность.
Там  было  только  одно  окно   с  решеткой  и  маленький   камин,   недавно
замурованный.  В дальнем  углу  стояла  простая  скамья,  на которой  лежала
газовая труба, ржавая отвертка и несколько других инструментов. В комнате не
было ничего примечательного, кроме царившего в ней беспорядка.
     -- Что в этих ящиках?
     -- Не знаю, я не смотрел, -- ответил Стэнфорд.
     Шеннон выдвинул  крышку  одного из  деревянных  ящиков и  нашел  в  нем
картонные коробочки с зелеными крышками. Одна коробка в верхнем ряду не была
запылена.
     --  Патроны  для револьвера, -- сказал Дик, -- и одну  коробку  недавно
брали отсюда. Почему вы думаете, что это был Малпас?
     -- Не  знаю! Его наружность соответствовала известному мне описанию, --
неопределенно ответил Стэнфорд. -- Я в жизни не видел его.
     Он,  очевидно,  ожидал,  что  Дик   уйдет,  и  с   трудом  скрыл   свое
разочарование,  когда  комиссар  направился   по  лестнице  в  кабинет,  Дик
остановился осмотреть дверь, отделявшую комнаты Маршалта от остального дома.
     -- Запоры этой двери все еще действуют? -- спросил он.
     -- Не знаю, -- неохотно ответил Стэнфорд. -- Не стоит спрашивать меня о
таких вещах, капитан Шеннон: я гость в этом доме.
     -- Да, конечно, -- сочувственно заметил Дик и повернулся, чтобы уйти.
     Облегчение Билла было слишком очевидным.
     --  Я  начинаю  думать,  что вы хотите избавиться  от  меня? -- спросил
сыщик.
     Стэнфорд  пробормотал  в  ответ,  что пребывание  в доме комиссара  ему
безразлично.
     -- Как поживают ваши друзья Элтоны?
     -- Я ничего не  знаю  об Элтонах,  -- покорно ответил  Стэнфорд, -- они
никогда   не  были   моими  близкими  друзьями.   Теперь  неприятный   гость
действительно ушел. Стэнфорд спустился с  ним  вниз  и закрыл за ним дверь с
чувством  удовлетворения.  Он  вернулся  в  кабинет,  запер за собой  дверь,
отделявшую  эту  часть  дома  от  других,  затем открыл  дверь  в  маленькую
столовую, и оттуда вышел человек.
     --  У вас хороший  слух,  Мартин! -- сказал  Стэнфорд. Мартин подошел к
окну и посмотрел вниз сквозь плотные занавеси, закрывавшие нижние стекла. Он
проводил Дика Шеннона взглядом, пока тот не исчез из виду.
     -- Рано или поздно я еще столкнусь с ним, -- спокойно сказал Мартин. --
Да, у  меня прекрасный слух. Я  понял, что это он сразу же, как услышал  его
голос внизу. Как долго вы останетесь здесь? Намечается дело...
     Стэнфорд развел руками с жестом сожаления.
     -- Жаль, но я не могу участвовать, Мартин. Мне хочется поступить честно
по отношению  к  бедному Лэси. Деньги  тут  роли  не играют, но я останусь в
доме, пока это требуется. Я считаю это своим долгом.
     Мартин тихо рассмеялся.
     -- Сколько денег оставил вам Лэси? -- спросил он.
     -- Насколько я знаю,  ничего, -- ответил тот недовольным тоном. -- Я не
гонюсь за деньгами. Лэси был моим другом.
     -- Вы никогда не говорили мне этого.
     -- Я говорил  вам, что  знаком с ним, -- возразил  Билл. -- Дора знала,
что мы были друзьями.
     -- А Малпаса вы знаете? Глаза Стэнфорда сузились.
     -- Да, я знаю Малпаса, -- он  понизил голос до  неслышного шепота. -- И
когда будет дело, я знаю, где можно хорошо поживиться. Лицо Мартина выражало
сомнение и даже подозрение. Стэнфорд громко рассмеялся.
     -- Где он? -- спросил Мартин.
     -- Догадайтесь, Элтон,  --  ответил  он. --  Вспомните о  тех  людях, у
которых есть все основания ненавидеть  Лэси  и которые хотят  отомстить ему,
скрываясь   под  видом  старика.  Подумайте  об  этом,  мой  друг,  а  потом
догадайтесь!
        <i>ХLI. Новое занятие Одри</i>
     Мистер Стормер явился в свою комнату в необычайно ранний час. Он пришел
задолго до того, как собрались его  клерки и помощник. Когда  Виллит вошел в
контору, он был поражен. Он  нашел  своего начальника лежащим  на  диване  и
похожим на путешественника, спасшегося после кораблекрушения.
     -- Вы больны, сэр? -- спросил Виллит с тревогой.
     -- Не болен, а умираю, -- проворчал Стормер.  -- Пришлите  мне  кофе  и
облатку фенацетина.  Ох,  моя голова!  --  Он дотронулся  до  своего  лба  и
застонал.  --  Мои мозги  распухли. А вот шишка  величиной  с куриное  яйцо.
Кстати о курах... разыщите эту мисс Бедфорд.  Нет, сударь, это яйцо  страуса
или динозавра!
     -- Вы попали ночью в переделку?
     -- Попал ли я ночью в переделку! -- устало повторил начальник. -- Разве
я валялся бы здесь, как больная корова, если бы  не попал в переделку? Разве
от  легкомыслия  и веселья  растут  яйца  на  голове?  Да,  сэр, я  попал  в
переделку! Достаньте мне  уксуса. И  слушайте!  Все должно остаться в тайне,
никто не должен узнать, Что со мной случилось, а если будут спрашивать, -- я
нахожусь в Соединенных Штатах, где мне и полагается быть.
     Виллит поспешил выйти и принести все потребованное его начальником.
     -- Теперь вызовите сюда парикмахера  и купите  мне воротничок,  чтобы я
мог привести себя в порядок.
     -- Вы ранены?
     -- Нет,  не ранен.  У меня  сотрясение  мозга. Он  застонал, когда сел,
чтобы взять чашку кофе с подноса, который Виллит поставил около него.
     --  Вам  не терпится  узнать, что  со  мной случилось? --  кряхтел  он,
попивая кофе.  -- Хорошо,  я  расскажу  вам. Я дрался с привидением, или, по
крайней мере, оно или кто-то, сопровождавший его, вступил со мной в драку.
     -- Кто же это был?
     -- Не знаю, я  никого  не видел. Я услышал  крик, вышел посмотреть, что
случилось,  увидел  одного,  двух, трех,  а может быть, даже шесть  человек,
бежавших  по коридору, и  последовал за  ними. Все эти люди угостили меня по
голове,  и я  упал  как раз вовремя, чтобы помешать сыщику отеля украсть мои
часы. Может  быть, он только хотел расстегнуть мне воротник, но я не доверяю
сыщикам при отелях... Не забудьте про девушку: она, насколько мне  известно,
получила работу в журнале "Вестник птицеводства". Но это новое занятие  едва
ли понравится ей. Вы знаете ее?
     -- Да, сэр, я встречал ее.
     --  Хорошо,  повидайтесь  с  ней  и  предложите  ей  хорошую  службу  и
жалованье,  какое ей  покажется  достаточным. Так или иначе,  вы  непременно
должны сговориться с ней. Поняли?
     -- Да, сэр!
     -- Вот идет парикмахер. Когда он уйдет, я буду  спать, и горе тому, кто
помешает мне. Когда мисс Бедфорд приступит к работе?
     -- Сегодня же утром.
     --  Найдите  ее   поскорей!  Она,  вероятно,  отправится  позавтракать,
воспользуйтесь этим  случаем. Вы можете  ей сказать, что  я нашел ей службу,
где она будет спокойно  сидеть  в мягком кресле у огня камина, поставив ноги
на  его решетку. Я  хочу, чтобы она следила за Торрингтоном, который именует
себя Брауном. Поверьте мне,  за этим субъектом  стоит последить! И слушайте,
Виллит,  не  являйтесь сюда,  если вам  не удастся исполнить поручения. Я  в
таком состоянии, что вам будет очень неприятно объясняться со мной.
     У Одри появилась масса новых  забот: отправляться на работу, находиться
в  толпе,  заполнявшей  перроны  на  остановках  подземной  железной дороги,
проталкиваться  за  билетом и  искать  себе  место  в переполненном  вагоне.
Новизна этих впечатлений  не вполне искупала  связанные с  ними  неудобства.
Одри почувствовала  удовлетворение,  когда  наконец добралась  до отдаленной
конторы маленького издательства и устроилась в углу небольшой комнаты.
     Мистер  Хеппс холодно поздоровался  с ней и  придвинул ей  груду писем,
очевидно, скопившихся на  его  письменном  столе  за  много недель. Это  был
желчный и не очень аккуратный человек, и она скоро убедилась, что он всем  и
всегда  недоволен. По-видимому,  он  принадлежал к  числу тех людей, которые
считают,  что  малейшая  похвала  может  возбудить  в  подчиненных страстное
желание  увеличения жалованья. Казалось, что мистер Хеппс, разговаривавший с
ней накануне, и  мистер  Хеппс, дававший ей  указания  и  споривший  с ней о
размере  статей,  были совсем разные люди.  Она узнала также, что к  каждому
письму должна приписывать несколько строк широковещательной рекламы.
     -- Корм Чиппера -- что за ерунда! -- ворчал он. -- Зачем  вы говорите о
нем?  Чиппер не  дает нам  объявлений. Выбросьте это  и напишите подписчику,
чтобы он употреблял корм Лоукера.
     -- Корм Лоукера  --  отрава  и  смерть  для молодых  цыплят,  -- твердо
сказала Одри. -- Я скорее стала бы кормить их опилками.
     --  То, что вы стали бы делать, и  то, что я приказываю вам делать, это
две разные вещи! -- заорал Хеппс. -- Я говорю -- корм Лоукера, значит пишите
-- Лоукера!
     Одри  посмотрела  на  его макушку. Под рукой стояла банка с кормом и на
мгновение она почувствовала себя готовой начать агрессивные  действия. Ссора
произошла,  но  несколько  позже,  когда  Одри хотела  поместить  объявление
яванской  проволочной  компании,  которое  появлялось и  в  прежних  номерах
журнала. Редактор увидел заметку, и гроза разразилась.
     -- С сеткой "Ява" у  нас  покончено!  -- неистовствовал  он.-- Я скорее
готов закрыть дело, чем рекламировать их.
     -- Но ведь они помещают у нас объявления!
     -- Они  перестали их  помещать! Поняли? И ваши статьи слишком длинны, и
мне не нравится ваш почерк, мисс! Не могли бы вы печатать  на  машинке?  Вам
надо подтянуться, если вы хотите  остаться  на службе... Куда вы  идете?  --
удивленно спросил  он, когда  она встала  и  сняла свое пальто  с вешалки на
стене.
     --  Домой, мистер Хеппс, --  сказала она. --  Вы  подорвали мою  веру в
птицеводство: я не знала,  что  курами можно  пользоваться  Для таких низких
целей.
     Он с изумлением посмотрел на нее:
     -- Мы кончаем работу в шесть.
     --  А  я кончаю  работу  в  четыре,  -- спокойно заявила  она.  -- Я не
завтракала и утром  выпила  лишь  стакан молока с  булочкой.  Кроме  того, в
конторе затхлый воздух. Я предпочитаю работать в курятнике.
     -- Если бы я знал, что вы будете работать у нас... -- начал он  с едкой
иронией.
     ---  То расширили бы помещение, -- вы это  хотите сказать? Дело в  том,
мистер Хеппс, что я считаю мою службу у вас оконченной.
     -- Скатертью дорога! -- пробурчал мистер Хеппс, косо посматривая на нее
поверх очков. -- Я жалею, что не спросил у вас рекомендаций.
     -- Если  бы вы  это сделали, то узнали бы, что я  сидела  в тюрьме. Она
рассмеялась, видя его ужас.
     -- В тюрьме? -- произнес он. -- За что?
     -- За кражу цыплят, -- быстро ответила она, и этим кончился ее первый и
последний день службы.
     Одри  вышла  на  улицу,  чувствуя сильный  голод, и зашла  в оживленный
ресторанчик напротив, на который она  в продолжение дня не раз с вожделением
глядела из окна конторы. Когда она покупала газету, кто-то остановился около
нее, вошел вслед за ней и сел у  того же мраморного столика. Взглянув поверх
газеты на своего визави, она  подумала, что  где-то видела его, но сейчас же
сосредоточила  все внимание  на газетном сообщении о "таинственной истории в
отеле "Ридженс". Она  узнала,  что полиции не  удалось  обнаружить следов ее
соседа; раненного во  время ночной тревоги. Ее имя -- чему  она  была весьма
рада  -- совсем  не упоминалось. О ней просто писали как о  "молодой богатой
даме", -- что немало насмешило ее.
     -- Простите меня, мисс Бедфорд!
     Одри вздрогнула и подняла  глаза. Это говорил человек, последовавший за
ней в ресторан.
     -- Мне кажется, что мы с вами  раньше встречались. Меня зовут Виллит. Я
был в Фонтвиле, куда отправился за кое-какими сведениями.
     --  О,  я  помню,   --  улыбнулась   она.   --  Наша  встреча  не  была
продолжительной. Я уезжала в Лондон.
     --  Верно, мисс!  Я представитель  сыскного агентства Стормера... Может
быть, вы слышали о нем?
     Она кивнула  головой. Агентство Стормера было одним  из лучших  частных
агентств.  Агентства  эти  находят слабую  поддержку со стороны  полиции,  и
клиентуру их составляют большей частью ревнивые супруги...
     -- Мистер Стормер поручил мне поговорить с вами.
     -- Со мной? -- удивленно спросила она.
     --  Да,  мисс Бедфорд. Вы  слышали  о  нашем  агентстве? Оно пользуется
хорошей репутацией.
     -- Я, конечно,  слышала о нем: о нем знают многие, -- сказала  Одри. --
Что мистеру Стормеру нужно от меня?
     --  Выслушайте  меня,  мисс Бедфорд,  --  Виллит  старался  действовать
осторожно, не зная, как она примет его предложение.--  Вы можете помочь нам.
У  нас не хватает людей. Одна девушка, которая работала у нас, недавно вышла
замуж и  оставила службу, и нам некем  заменить ее.  Мистер Стормер хотел бы
знать, не согласитесь ли вы работать у нас?
     -- Я? -- недоверчиво сказала она. -- Вы хотите сказать, что предлагаете
мне стать сыщицей?
     -- Мы не поручали бы вам непосильной работы, -- серьезно сказал Виллит.
-- Мы поручали бы вам легкие дела.
     -- Знает ли мистер Стормер мое прошлое?
     -- Вы говорите о краже бриллиантов? Да, мисс, он знает всю эту историю.
     Уголки ее рта дрогнули.
     --  Значит,  он  поручает вору  ловить  воров?  Даже  серьезный  Виллит
рассмеялся.
     -- Вам  не  придется ловить  воров. У нас есть специальное  занятие для
вас: следить за человеком по имени Торрингтон, Лицо Одри изменилось.
     -- Следить за Торрингтоном? Кто он? -- спросила она.
     --  Очень  богатый  человек  из  Южной  Африки. Вы  интересуетесь Южной
Африкой?
     Он увидел, что она смутилась.
     --  Да, я немного интересуюсь  Южной Африкой, --  сказала она, --  если
все, что мне рассказывали о ней, верно.
     Она  никогда  не  верила  словам Доры,  что  ее  отец был  американцем,
осужденным на  каторгу.  Все же  сомнение запало в  ее душу, и Одри не могла
окончательно его побороть.
     -- Я не умею следить за кем бы то ни было. Значит ли это, что  я должна
идти  за ним, куда бы он ни направлялся?  Я боюсь,  что не гожусь для такого
занятия. Кроме  того, -- она улыбнулась, -- у нас в семье уже есть сыщик! --
Одри невольно покраснела. -- Нет, мистер Виллит, это я пошутила. Я сегодня в
"веселом" настроении  после того, как  провела целый день в  обществе убийцы
кур.
     Девушка  в кратких,  красочных словах  рассказала  о своем  первом  дне
службы и нашла у Виллита сочувствие. Когда она  опять заговорила о сделанном
ей предложении, он поспешил успокоить ее.
     -- Вам не  придется всюду  следовать за Торрингтоном, -- сказал он.  --
Ваша задача гораздо проще. Вы должны познакомиться с ним.
     -- Кто он -- вор?
     -- Нет, -- сознался Виллит, -- он, собственно, не вор... -- Собственно!
-- испуганно повторила она. -- Но он преступник?
     -- Я  неудачно выразился, -- успокоил он ее.  --  Нет, мисс,  он вполне
честен. Мы  кое-что желаем узнать о нем  и устроим  так, чтобы вы получили у
него такую же должность, какую занимали у мистера Малпаса.
     -- Я не могу  согласиться, хотя мне нравится  такое занятие: оно  очень
увлекательно и подошло бы мне еще по другой причине.
     Он  не  спросил  причину, но догадался,  что  Одри  испытала бы большое
удовлетворение, похвастав своей  должностью перед  одним важным  полицейским
чиновником.
     -- Подумайте над нашим предложением! -- попросил  он. --  Мы непременно
хотим видеть вас в нашей конторе.
     -- Могу ли я видеть мистера Стормера?
     -- Он уехал обратно в Америку,-- быстро заявил Виллит, -и его последним
приказанием  было зачислить  вас  во  что  бы  то  ни стало  в  число  наших
сотрудников.
     Одри рассмеялась.
     --  Хорошо,  я попытаюсь, --  сказала она, и  мистер  Виллит  встал  со
вздохом  облегчения, так как не желал предстать перед Сторме-ром с известием
о неудаче.
     Вернувшись  в  контору,  он  нашел  мистера  Джона  Стормера  в  лучшем
настроении и сообщил ему о своем успехе.
     --  Она сначала  не  соглашалась  следить за  Торринггоном? --  спросил
Стормер. -- Я знал, что она сначала не захочет, а потом согласится.
     Виллит,  которого всегда  поражало  всезнание шефа, решился  задать ему
вопрос:
     -- Вы, значит, были уверены в успехе? Но  как вы могли знать, что ей не
понравится служба в издательстве? Хеппс плохо обращался с ней, кричал на нее
и придирался, пока у нее не лопнуло терпение. Он грубиян!
     -- Грубиян? Видно, он  сильно изменился с тех пор,  как я  видел его  в
последний  раз. Когда-то я помог его  сыну выпутаться  из скверной  истории:
обыкновенная история  с письмами, вымогательством и так далее.  Он добрейший
человек.  Может  быть,  он  был  расстроен  чем-нибудь,  любовной  неудачей,
например, или  куры  чем-нибудь  огорчили его. Подлые  создания! Это  же мой
друг.
     Когда Виллит удалился, Стормер подошел к телефону:
     -- Это  мистер Хеппс?  Говорит Стормер. Очень  благодарен вам  за  ваше
содействие.
     -- Я очень неохотно  сделал это, -- произнес огорченным  голосом Хеппс.
--  Она  очень милая девушка  и, кажется, очень  дельная.  Я потерял хорошую
помощницу и приобрел, боюсь, скверную  репутацию. После  такого  обращения с
мисс Бедфорд я никогда не решусь посмотреть хорошенькой девушке в глаза.
     -- Может быть, она только будет  рада этому, -- сказал  Стормер. Мистер
Хеппс, видно, не понял намека.
     --  Она сказала, что была в тюрьме за то, что воровала цыплят.  Неужели
это правда?
     -- Да, сэр, -- сказал Стормер, -- она всегда ворует цыплят. Вы не знали
этого? Если у вас пропало что-нибудь из конторы, дайте мне знать.
     С широкой улыбкой он повесил телефонную трубку.
        <i>ХLII.Наводчик</i>
     Комнаты мистера Торрингтона в отеле "Ритц-Карлтон", где  он был записан
под именем Брауна, были одними из самых роскошных и дорогих в гостинице,  не
отличавшейся дешевизной.  У  него бывало  мало посетителей.  Служащие  отеля
видели его редко. Его знали только управляющий да коридорный, подававший ему
обед в его личную столовую. Все знали, что он не любит гостей. Поэтому когда
однажды в контору  отеля явился маленький, бедно одетый человек  и попросил,
чтобы о нем доложили Торрингтону, дежурный клерк подозрительно осмотрел его.
     -- Лучше  напишите  ему,  --  сказал  он. --  Мистер  Браун  никого  не
принимает.
     -- Меня он примет, -- сказал уверенно маленький человек. -- Кроме того,
он велел мне явиться. Клерк отнесся к этому скептически.
     -- Я узнаю, -- сказал он. -- Как ваше имя?
     Посетитель назвал себя, и клерк ушел в маленькую комнату, откуда он мог
по  телефону узнавать желания обитателей  отеля так, что посетители не могли
слышать часто нелестные описания их наружности. Он вернулся очень скоро.
     -- Мистер Браун не назначал вам свидания.  Откуда вы? Маленький человек
ответил:
     --  Я  от...  --  он  назвал  известное  акционерное  общество алмазных
россыпей в Южной Африке.
     Клерк опять скрылся в соседней комнате и, вернувшись, позвал мальчика.
     -- Отведите  этого  господина  к мистеру  Брауну, --  сказал он,  --  и
подождите в коридоре, чтобы проводить его обратно.
     Мистер Браун писал письмо,  когда незнакомец вошел в его комнату. Браун
пристально посмотрел на посетителя сквозь блестящие стекла своих очков.
     -- Вы от де Берса? -- спросил он.
     -- Нет,  собственно говоря, не от  де Берса,  мистер  Браун, -- ответил
маленький человек с заискивающей улыбкой.  -- Но все же я знавал вас в Южной
Африке.
     Браун указал ему на стул.
     -- Когда это было? -- спросил он.
     -- До того, как вы попали в беду, мистер Браун.
     -- Вы должны были быть тогда очень  молодым, мой друг, -- ответил Браун
с легкой усмешкой.
     -- Я старше, чем  кажусь. Я пришел, мистер Браун, потому что  мне плохо
живется, и я думал, что вы  поможете мне, как старому  другу,  в  беде, если
можно так выразиться.
     -- Я охотно помогу вам, если ваша  история окажется  правдивой.  У меня
прекрасная память, и  я не забываю друзей, но я не помню вашего лица. Где мы
встречались с вами?
     Посетитель ответил наугад.
     --  В  Кимберли, --  сказал он, так  как знал,  что Кимберли  --  центр
разработки всех алмазных россыпей.
     --  Да, я бывал там, и всякий, имеющий отношение к  алмазным  россыпям,
рано  или поздно попадает туда. Вы, наверное, помните имя,  которое  я носил
тогда?
     Теперь посетитель знал, что ответить:
     --  Я  помню,  -- уверенно  сказал  он. --  Но  ничто не  заставит меня
произнести его. Если человек хочет называться Брауном, для меня достаточно и
этого имени... Сказать вам по правде, -- здесь на него нашло вдохновение, --
я был осужден в то же время, что и вы.
     -- Значит,  товарищи  по  заключению?  --  сказал  Браун  с добродушной
усмешкой и сунул руку в карман. -- Я не помню вас, я старался забыть многих,
которых знал на каторге.
     На  столе  лежало письмо, только что  написанное  стариком.  Посетитель
увидел размашистую подпись, но бумага была слишком далеко от него,  чтобы он
мог разобрать почерк. Если бы он имел предлог, чтобы обойти вокруг стола, он
мог бы  вполне  удостовериться, что  его сведения были  правильны,  и, кроме
того, узнать одно обстоятельство, о котором никто еще не подозревал.
     Старик вынул бумажник и положил на стол деньги.
     -- Надеюсь, что в дальнейшем вам повезет больше, -- сказал он.
     Маленький  человек  взял  бумажку,   скомкал  ее  и  на  глазах  своего
изумленного благодетеля бросил в сторону  горевшего камина, находившегося за
спиной Брауна.
     Мистер  Браун  на секунду  повернул голову в ту сторону, и  этого  было
достаточно гостю, чтобы прочесть подпись.
     -- Я не хочу ваших денег, -- сказал маленький человек. -- Вы думаете, я
пришел сюда из-за них? Вы можете оставить деньги у себя, Торрингтон!
     Дэниел Торрингтон пристально взглянул на посетителя.
     -- Значит, вы знаете мое имя? Поднимите деньги и не будьте дураком! Что
вам нужно, если не деньги?
     -- Пожать вам руку, -- проговорил тот, но все же поднял смятую бумажку,
которую постарался забросить не слишком далеко.
     Торрингтон  проводил его  до  двери, затем вернулся  к  столу, стараясь
вспомнить лицо этого человека. Никто в  тюрьме не знал его настоящего имени,
он  был  лишь  номером  среди других  безымянных номеров.  Однажды  один  из
надзирателей по забывчивости назвал его Брауном, и  эта  кличка  осталась за
ним. Каким образом этот человек мог знать?..
     Тут его взгляд упал на письмо, и он понял.  Чего хотел этот незнакомец?
Что  было причиной  его  визита? Он никогда не слышал о  наводчиках  и о том
риске,   которому   эти  "репортеры"  преступного   мира  подвергаются.   Но
существовали люди, пользующиеся их услугами.
        <i>ХLIII. Дора говорит откровенно</i>
     После   посещения  дома  Маршалта   Мартин  отправился  домой,   внешне
невозмутимый.  Доры внизу еще  не было видно, и он отказался завтракать  без
нее. Он получил  несколько писем, но сначала  лишь  бегло просмотрел  их,  а
потом  ознакомился  с их содержанием. Мартин  рассеянно пытался  написать на
одно из них ответ,  когда в комнату вошла Дора. Она была в легком капоте  --
она редко одевалась до завтрака, если не было какого-нибудь дела. По первому
взгляду он  увидел, что она плохо спала. Вокруг ее красивых глаз лежали тени
и легкие морщинки, которых не было до сих пор. Он пожелал ей доброго утра  и
продолжал возиться с письмом, но вскоре положил перо на письменный стол.
     -- Дора... чем ты занималась до  того, как встретила меня? Она  подняла
глаза от газеты, которую лениво просматривала.
     -- Что ты хочешь сказать? Играла на сцене.
     -- Но как ты начала эту карьеру? Я никогда не спрашивал тебя, дорогая.
     Она снова принялась за просмотр газеты, ожидая разъяснения его вопроса.
Но он молчал, и тогда она сказала:
     -- Сначала  была  хористкой в кочующей  труппе.  Труппа распалась, и  я
осталась в захолустном городке. У меня не было денег даже на обратный проезд
в  Лондон.  Три  месяца я выступала,  демонстрируя искусную  стрельбу, потом
попала в другую  труппу, где  мне приходилось исполнять всевозможные  роли и
обязанности от  героини  до  театрального плотника. Я  теперь  знаю проводку
электричества лучше любого монтера...
     Она внезапно остановилась.
     --  Я делала все, --  коротко закончила она. -- Почему ты  заговорил об
этом?
     -- Так, хотел узнать... -- ответил Бонни. -- Странно, но  я  никогда не
представлял себе этого более или менее ясно.
     --  Когда  я  встретилась  с   тобой,  я  уже  была  на  пути  к  славе
провинциальной  актрисы. Все  же  я  добилась  бы немногого.  Провинциальная
актриса зарабатывает  мало,  и  я  думаю, что честным  путем  я  никогда  не
приобрела  бы  уютного  маленького  особняка   на  Керзон-стрит.  Почему  ты
спрашиваешь?
     -- Где ты встретилась с Маршалтом?
     Она  снова  взялась  за  газету. Он увидел,  как дрожала ее рука,  и не
повторил вопроса. После некоторого молчания она ответила:
     -- Здесь, в Лондоне. Лучше бы я умерла!
     Вопрос этот был болезненным для обоих.
     -- Дора, ты любила его? Она покачала головой:
     --  Я ненавижу его, ненавижу! -- воскликнула она с такой силой, что  он
был поражен. -- Ты  не веришь мне?  Ты  убедил себя, что я не  была  тебе...
верной женой.  Я знаю, ты так думаешь. Но я расскажу тебе все. Я любила его.
Я   хотела  порвать  с   тобой,  настоять  на  нашем  разводе.  Но  я   была
добродетельна,  настолько  добродетельна,   что   надоела   ему.  Я  немного
старомодна в  этом отношении. И, кроме того, добродетель имеет свои выгодные
стороны.  Легкодоступные  женщины  напоминают  легко добытые  деньги: их  не
держат долго  и,  когда они растрачены, ищут  новых. Женщина может  удержать
мужчину  только его  желанием, Бонни. Когда он умер, я все поняла. Я даже не
говорю  о его действительной смерти,  а о  той ужасающей перемене, которую я
почувствовала в  нем по отношению к себе. То же самое я испытала, когда Одри
умерла  для меня. Да,  она теперь мертва для меня, а когда-то наше  родство,
наши отношения, какими  бы плохими  они  ни  были,  все  же  имели  какое-то
значение...
     Он посмотрел на нее из-под своих густых, черных ресниц.
     -- Так ты думаешь, что он умер?
     Быстрое, нетерпеливое движение ее руки было достаточным ответом.
     -- Я  не знаю.  Мне  кажется, что нет. Но мне безразлично. Она говорила
искренне, -- он не сомневался в этом.
     -- Он никогда не говорил тебе о Малпасе?
     -- Об этом  старике?  Да, он часто говорил о нем. Малпас ненавидел его.
Лэси говорил полиции и вообще всем, что не знал его, но это неправда, он его
отлично знал!  Он  сказал, что  в  прежнее время он  и  Малпас были деловыми
компаньонами, и Лэси отбил у него  жену... я забыла все,  что он рассказывал
мне. Ты видел Стэнфорда?
     Мартин кивнул головой.
     -- Он ничего не говорил? Я ведь знала, что они знакомы, -сказала она.
     --  Знакомы?  --  он  рассмеялся.  --  По-видимому,  они  были близкими
друзьями!  Стэнфорд всегда был скрытным человеком, но все же я не думал, что
он скроет от меня свою дружбу с Маршалтом.
     Мартин встал, подошел  к дивану,  на котором она сидела, и положил руку
на ее плечо.
     -- Благодарю тебя за  все то, что ты сказала. Я уверен,  что между нами
все будет по-старому. Как ты теперь относишься к Одри? Она промолчала.
     -- Ты  все еще зла на нее? Но  почему? Это неразумно, если единственной
причиной был Маршалт...
     --  Я не  знаю,  --  она  пожала плечами.  --  Моя  неприязнь  к  Одри.
врожденная, я выросла с этой нелюбовью к ней.
     -- Очень жаль, -- сказал Мартин и, погладив ее нежно по плечу, вышел из
комнаты.
     У  него было  назначено деловое  свидание  в городе.  Дела Мартина  шли
неважно. Один из его самых доходных игорных притонов был обнаружен полицией,
и ему стоило почти тысячу фунтов скрыть свое соучастие в этом деле. Человек,
который вел его дело, вымогал у него теперь деньги, но это не поразило и  не
возмутило его. К этому он был подготовлен, это было почти обычаем в подобных
случаях. Одним  он был обязан Доре  и вспомнил об этом, когда его автомобиль
проезжал по оживленным улицам Сити: из-за нее он лишился возможности сбывать
фальшивые    деньги,   которые   изготавливал   один   специалист-итальянец.
Тысячефранковые  банкноты  были подделаны так искусно, что удалось  обмануть
даже французский  банк. Стэнфорд передал эти  деньги другому покупателю, тот
попался с поличным и теперь ожидал суда.
     Мартин  жил на доходы с удачных сделок, но они стали редкими. Казалось,
что  все ловкие дельцы попали под замок и прекратили все выгодные дела.  Ему
ничего  не  оставалось, как прибегнуть  к последнему  средству  афериста  --
начать продавать нефтяные акции несуществующих компаний. Он уже встретился с
нужным  человеком  и вел  предварительные переговоры, но  это дело не влекло
его.
     Мартин  завтракал  один  в ресторане в  Сохо, и тут  появился очередной
наводчик. В другое  время  он  прогнал  бы этого  субъекта с  хитрым  лицом,
который с виноватой улыбкой подсел  без приглашения к его  столу. Но  теперь
финансы Мартина были в таком  состоянии, что он  не мог упускать  даже такой
шанс. И, мало ожидая от этого осведомителя, он все же решил выслушать его.
     Манера  обращения  наводчика  с  Мартином  немного  отличалась  от  его
обращения с такой знаменитостью, как Слик Смит.
     -- Очень рад встретить вас,  мистер Элтон. Давно не виделись! Благодарю
-- я выпью бренди. Тихие дела вокруг, мистер Элтон!
     "Вокруг" означало  круг  тех  людей,  которые  не  страдали  чрезмерной
щепетильностью в вопросах "моего" и "твоего".
     -- По-моему, дела не так плохи, -- сказал Элтон.
     -- Может  быть,  ваши! --  наводчик печально покачал  головой. -- Но  я
думал о  делах  маленьких  людей,  мистер Элтон. Что о них говорить  --  это
пешки. Но даже у них поправились бы дела, если бы они знали то, что знаю я.
     -- А что вы знаете? -- с кажущимся безразличием спросил Элтон.
     Человек понизил голос.
     --  У  меня  есть  кое-что для вас,  и я единственный человек в городе,
который знает  об этом. Я сам  сделал  это открытие. "Умные" все толкуют  об
этом, но только я могу расчистить дорогу, --  он самодовольно  улыбнулся. --
Человек, который будто бы  должен приехать из  Южной Африки, уже больше года
здесь.  Он был  приговорен  к  пожизненному заключению, но помилован и богат
невероятно, богаче... -- он назвал ряд имен видных финансистов.
     -- Он был в тюрьме, говорите вы?
     -- Да, он долго сидел в тюрьме. Он освобожден больше года тому назад, и
я говорю вам  --  у него  миллионы. "Умные"  узнали, что он  выезжает, но не
знают, что он  уже в Лондоне.  Это только  доказывает, что "умные" не всегда
все знают.
     Мартин  знал,  что  "умные"  были  довольно  неясным  обозначением  тех
преступных шаек, которые обходились без информации маленького человека.
     -- Из  Южной  Африки? -- спросил он, внезапно  заинтересовавшись. -- Он
был на каторге в Брекуотере? За что он сидел?
     --  За скупку  алмазов,  кажется. В  Южной Африке действует  закон,  по
которому за скупку алмазов  людей на  долгие годы посылают  на каторгу. Я не
понимаю, как "умные" не нашли его. Он хромой.
     -- Хромой? -- Мартин привстал со стула. -- Как его зовут?
     -- Его знают под именем Брауна, но его настоящее имя Торрингтон. Дэниел
Торрингтон, и его, мистер Элтон, очень легко...
     Мартин сунул деньги в руку наводчику,  заплатил по счету и отправился к
себе. Дора собиралась выйти из дому, и он встретил ее на пороге.
     -- Ты нужна  мне на  минуту, Дора, -- сказал он. Он  повел ее наверх  в
гостиную и закрыл дверь.
     -- Ты помнишь, когда Одри была здесь в последний раз, ты издевалась над
ней  за то, что она  носит фамилию, не принадлежащую ей по праву, и  сказала
ей, что отец ее был на каторге в Брекуотере за скупку алмазов.
     -- Да, -- произнесла она удивленно. -- Почему ты говоришь об этом?
     --  Я  тогда расспрашивал тебя о нем,  и  ты сказала,  что незадолго до
ареста в него стреляли, и после этого он начал хромать. Как зовут отца Одри?
     Дора нахмурилась.
     -- Зачем это тебе нужно?
     -- Моя дорогая,  -- нетерпеливо сказал он, -- я спрашиваю не из пустого
каприза. Ты не скажешь мне?
     -- Его зовут Дэниел Торрингтон, -- ответила она. Мартин свистнул:
     -- Торрингтон? Значит, это тот самый человек. Он здесь, в Лондоне.
     -- Отец Одри? -- задыхаясь, переспросила она. -- Он отбывал пожизненное
заключение. Я знаю это от Маршалта. Поэтому Лэси и хотел жениться на Одри!
     -- Он узнал, что она дочь Торринггона? Ты мне этого не говорила.
     -- Есть  столько вещей,  о  которых я тебе  не  говорила, что теперь не
стоит упоминать о них, -- начала она, и  вдруг добавила с сожалением: -- Мне
жаль, что у меня вырвалась резкая фраза, Мартин, но я теперь так легко теряю
терпение. Да, Торрингтон был осужден пожизненно.
     -- Его освободили больше года  тому назад, --  сказал Мартин, --  и все
это время он находится в Лондоне. -
     Он заметил странное выражение ее лица и быстро спросил:
     -- Маршалт знал и об этом? Она покачала головой.
     -- Нет, если бы он знал,  он не был бы так спокоен. О-о! -- Она прижала
руку ко рту. -- Малпас! -- прошептала она.
     Он посмотрел на нее, пораженный, потому что и ему в голову пришла та же
мысль в тот момент, когда она произнесла это имя.
     --  Маршалт должен был или знать  или догадаться, -- испуганным шепотом
сказала она. -- Он  все  время  жил  в  соседнем доме, Бонни! Малпас  -- это
Торрингтон!
        <i>ХLIV. Новая наследница</i>
     -- Торрингтон? Не может быть, -- сказал Мартин. -- Зачем это человеку с
его богатством?  Такая  история хороша для романов и  поэм,  но я считаюсь с
сухими  статистическими  данными,  которые  говорят,   что  на   пять  тысяч
преступлений,  совершаемых  в  Англии, едва ли  одно  совершается  из мести.
Человек  не может  так ненавидеть,  чтобы  двадцать лет  думать о  том,  как
уничтожить своего врага. Особенно Торрингтон, который ищет свою дочь.
     Их взгляды встретились.
     --  Ты думаешь, поэтому он здесь? -- быстро спросила Дора. Мартин пожал
своими худыми плечами.
     -- Я ничего не знаю  и  могу  только  высказать предположение о  полной
возможности  такого  обстоятельства. И  Торрингтон  не  жалеет денег,  чтобы
разыскать твою мать и своего ребенка.
     Она покачала головой.
     -- Ты ошибаешься, -- спокойно  сказала она. -- Торрингтон  считает, что
Одри умерла. Моя мать сообщила  ему  об  этом, и то же самое сделал Маршалт.
Лэси  в прежние  годы знал нашу  мать. Она получила от Торринггона из тюрьмы
только одно письмо.  Оно все  было лишь о ребенке. По совету  Маршалта, мать
написала мужу, что Одри умерла от скарлатины,  и Маршалт тоже написал ему об
этом. Лэси никогда не  рассказывал  мне, что было в этом письме,  но я знаю,
что  он  хотел  причинить  Торрингтону горе.  Я знаю также,  что  Торрингтон
упросил тюремного священника поместить дощечку в  память умершей  в одной из
церквей в Роузбенке на Капском полуострове. Я знаю это,  потому что  Маршалт
многое рассказал мне, узнав,  что  Одри моя сестра. Но если Торрингтон -- не
Малпас, значит, у Лэси был еще один враг.
     Элтон ходил по комнате, засунув руки в карманы. Его взор был рассеян.
     -- Как ты думаешь, какое состояние у Торрингтона?
     -- Больше двух миллионов фунтов, -- сказала она.
     --  Сколько  бы он  заплатил,  чтобы  узнать  правду?  Она в  бешенстве
повернулась к нему.
     -- Доставить  Одри  такое богатство! -- прошептала она сквозь стиснутые
зубы.  -- Вернуть ей отца и миллионы, а я останусь в нищете, с мужем-вором и
друзьями из преступного мира? Ты с ума сошел! Ты этого не сделаешь, Мартин!
     Она  так близко подошла к нему, с гневным лицом и горящими глазами, что
он отступил на шаг.
     -- Ни  за какие деньги в  мире я  не  сделаю этого. Если Торрингтон  ее
отец, то пусть сам найдет ее. Это ему легко не удастся!
     -- Как ее зовут?
     -- Дороти-Одри Торрингтон. Он не знал, что ее зовут Одри.  Ее крестили,
когда Торрингтон был уже в  тюрьме. Он выбрал имя Дороти и писал о ней как о
Дороти.но ее никогда не называли так, а всегда Одри.
     Он посмотрел на нее.
     -- О чем ты думаешь? -- быстро спросила она.
     -- Пусть она и не знает об этом имени, -- медленно сказал он, -- напиши
ей.
     Она посмотрела на него с раздражением.
     -- Напиши ей или пойди к ней, но лучше сначала напиши. Позови ее к чаю.
Скажи ей,  что  смерть Маршалта произвела в  тебе  перемену и что ты  хочешь
извиниться  за все то, что ты говорила, за всю ложь, которой ты причинила ей
столько зла.
     -- Я этого никогда не сделаю, Мартин, даже ради тебя!
     --  Повтори в своем  письме,  что ты все налгала о ее  происхождении. И
когда она придет, скажи ей, что  все сказанное тобою, о ней относится к тебе
самой.
     -- Я подумаю.
     -- Подожди. Почему ее не назвали тем именем, которое Торрингтон  выбрал
для нее?
     Дора сделала нетерпеливое движение,
     -- Это  было невозможно, он не знал, что мое второе  имя Дороти,  и моя
мать вспомнила об этом, когда крестили Одри. Не может быть два имени Дора  в
одной семье.
     -- Где можно было бы достать метрическое свидетельство Одри?
     Женщина наморщила лоб.
     -- Не знаю,  есть ли оно  у меня. Возможно и есть, но я никогда его  не
видела. Дело  в том, что после нашей матери осталось много  бумаг, которые я
не просматривала с  тех пор, как  они попали в мои руки. Принеси  их, Бонни,
они на верхней полке в моем шкафу.
     Бонни вернулся со старой жестяной коробкой. Она была закрыта, но он без
ключа  легко  открыл  ее. Коробка  была  наполнена  фотографиями  и  старыми
акциями,  некогда принадлежавшими  миссис Бедфорд.  Доре,  прекрасно знавшей
историю своей матери, было  известно, что  они не имели никакой  ценности. В
голубом конверте на дне коробки Дора нашла две бумаги.
     -- Вот мое свидетельство  о рождении, а вот свидетельство Одри.  Мартин
разложил бумаги на столе.
     -- Дороти-Одри Торрингтон, -- прочел он, и его глаза заблестели. -- Как
твое второе имя?
     --  Нина-Дороти Бедфорд. Бедфорд было именем матери до ее  замужества с
Торрингтоном, -- ответила Дора.
     -- Я могу изменить Одри на какое-нибудь другое имя...  Одри не годится.
Ты  напишешь  ей, Дора, -- торопливо  сказал он, -- и сообщишь ей со слезами
или без слез, -- это как тебе угодно, -- что она твоя старшая сестра.
     -- Но это невозможно... -- начала она.
     --  Ты  скажешь  ей это. Возраст нельзя установить  точно.  А  если она
помнит  все  слишком  ясно...  -- его  лицо приняло  жесткое  и  решительное
выражение. -- Мне жаль эту  девушку,  -- продолжал он. -- Я говорю тебе, что
если бы я  тогда мог  помочь Одри или если бы я теперь  мог помочь  ей, я бы
сделал это. Но тут вопрос идет о миллионах, и я решил их получить.
     -- Ты хочешь сказать... -- почти шепотом начала она.
     -- Что ты -- Дороти Торрингтон.
     -- Но если  она  помнит? А она  наверное помнит,  Бонни! Ведь  я носила
прическу, когда она еще бегала с косичкой. Он кивнул головой.
     --  Тогда ей придется убраться куда-нибудь  и  забыть, -- сказал он. --
Никто не знает, что  она дочь Торринггона.  Послышался  стук  в дверь, вошла
горничная.
     -- Вы можете принять  мистера Смита,  сэр,  -- сказала она,  -- мистера
Смита из Чикаго?
        <i>ХLV. Мистер Смит приносит новые известия</i>
     Наступило молчание, затем Мартин сказал: - Впустите его сюда. Ты знаешь
этого человека? -- спросил он Дору.
     -- Я один раз видела его. Я думаю, что могу уйти.
     -- Нет, подожди, --  ответил муж! -- Он один  из тех ловких мошенников,
которые,  помножив два на  два, получают  десять.  Интересно знать,  что ему
нужно?
     Сказать, что мистер Смит был просто в хорошем настроении, было бы мало.
Казалось, он явился  прямо с блестящей свадьбы. Его  хорошо сидящее  светлое
пальто,  его  начищенные  до  блеска  ботинки  и белые  гетры,  его шелковый
цилиндр, который он бережно положил на стул, -- все было роскошное.
     --  Простите, что  помешал вам. Вы  уходите,  сударыня? Он посмотрел на
дверь.  Дора  была  одета для  прогулки, так  как собиралась  уходить, когда
вернулся Мартин.
     --  Я был бы  здесь  раньше, но  мне нужно было избавиться  от  сыщика,
который следил за мной. Лицо Мартина омрачилось.
     -- Разрешите вам заметить,  что в таком случае вы могли не заходить  ко
мне.
     -- От сыщика  я удрал, -- спокойно улыбнулся Слик. -- Нет такого сыщика
в  мире,  который мог  бы  выследить  меня,  если я  решил  скрыться  с  его
горизонта. Даже лучшие сыщики Стормера не могут угнаться за мной.
     Он  торжественно  достал из  кармана  на груди  серый шелковый  носовой
платок и вытер губы, а затем спрятал его.
     -- Да, я собиралась уходить. Вы простите меня? -- сказала Дора.
     -- Очень жаль, -- серьезно сказал мистер Смит, -- мне нужно сказать вам
кое-что,  и,  думаю,  это  заинтересует  вас. Один  из членов семьи  Бедфорд
вступил в почтенную корпорацию сыщиков.
     -- Что вы такое говорите? -- спросил Мартин.
     -- Я пришел к вам с известием о том, что Одри, ваша уважаемая невестка,
поступила в полицию.
     Мартин нахмурился. Он охотно обошелся бы без информации Смита.
     --  Что  за ерунду вы  тут рассказываете?  -- грубо спросил он. -- Одри
поступила в полицию?
     --  Если  я  сказал  "полиция",  то  это  преувеличение, хотя агентство
Стормера почти то же самое.
     -- Вы хотите сказать, что она поступила к Стормеру? -- спросил Мартин.
     Мистер Слик кивнул головой:
     -- Я  узнал это случайно,  -- сказал он. --  Я видел, как она входила в
контору с  Виллитом, помощником Стормера. Я хорошо знаю агентство  Стормера:
оно, кажется, следит за мной с  самого дня моего рождения. Я не помню такого
времени, когда бы Стормер не вмешивался в мою жизнь и не мешал бы мне в моей
профессии. Конечно, я очень интересуюсь  его агентством. Я знаю его  методы.
Он  ввел  в Англии  небывалую  до  сих  пор  систему, которую никто не знал,
систему особых  значков. Всякий агент Стормера имеет такой значок, маленькую
серебряную звездочку с его именем, выгравированным на задней стороне. Теперь
такие значки стали использовать и здесь, но раньше они использовались только
в Америке. Я начал следить за девушкой, когда она вышла  опять  с Виллитом и
отправилась  к  Лобеллу,  ювелиру  на Чипсайде, который, как  мне  известно,
снабжает  их этой  звездой надежды. Мне не нужно было  входить  туда,  можно
заглянуть  внутрь  магазина через  нижнюю часть  окна,  и,  конечно, она там
заказывала  себе  звезду.  Они  простились  у  дверей.  Виллит  отправился в
ближайшую телефонную будку, -- и что вы думаете он сделал?
     -- Позвонил, -- ответил Мартин. Мистер Смит засиял от восхищения.
     --   Как   вы   догадливы,  Элтон!   Да,  сэр,  он  позвонил   в  отель
"Ритц-Карлтон". Позвонил и заказал там комнату для этой леди.
     Он  снова вытащил платок,  в  этот раз,  чтобы  смахнуть пыль со  своих
безупречно блестевших ботинок.
     -- Мистер Браун или Торрингтон  остановился  в отеле "Ритц-Карлтон", --
сказал он без всякого перехода.
     Он до того поразил этой новостью Мартина и его  жену, что  они даже  не
сумели скрыть, что слышали о мистере Торрингтоне.
     -- Я подумал, что  надо  бы  предупредить вас. Может быть,  вам полезно
будет  знать, что мисс Бедфорд может стать очень опасной. Особенно  для тех,
кого Уайли Вилфред навел на след Торрингтона и его миллионов.
     Мартин понял, что он намекает на наводчика и почувствовал беспокойство.
     -- Он славный  малый, -- продолжал Смит, -- но болтлив,  и поэтому  его
известия теряют свою ценность. Я сегодня узнал от него, что  он натравил вас
на Торрингтона. Мне казалось, что вам будет интересно это знать.
     --  Благодарю  вас,  -- сдавленным голосом ответил Мартин, -- я  придаю
мало значения болтовне.
     -- Очень разумно! -- согласился Смит. Его блестящие  глаза остановились
на Доре.
     -- Славная девушка ваша младшая сестра, -- сказал он.
     Мартин чуть не упал со стула. Может быть, это человек,  стоя за дверью,
подслушивал разговор, который они вели до его прихода. Но Дору было  не  так
легко смутить.
     -- Вы говорите об Одри?  -- с улыбкой спросила она. -- Все считают Одри
моей младшей сестрой, что меня  всегда забавляет. В действительности же я на
год  моложе  ее.  --  Дора   умела  приспосабливаться  к  новым,  неожиданно
возникающим обстоятельствам. -- Почему вы думаете, Смит, что  нас интересует
поведение Одри?
     Слик прекратил чистить свои ботинки и взглянул на нее.
     -- Во-первых, семейная привязанность, а во-вторых, превратности судьбы,
неизбежные при нашей профессии. Но запомните мои слова: она еще доставит вам
хлопот. Человек-привидение чуть не поймал  ее прошлой ночью, если бы  ему не
помешали по дороге.
     -- Вы говорите о Малпасе? Так это она -- дама из отеля "Ридженс"?
     Мистер Смит кивнул головой.
     --  Это были пустяки, но  более серьезная попытка была  произведена  на
окраине города  в пустынном парке. Она  становится знаменитостью. Уже третий
раз ее пытаются устранить,  и третий  человек терпит поражение. Я боюсь, что
мне  придется  присутствовать на похоронах четвертого.  С ней не  так  легко
справиться честному вору.
     Этим, казалось, была исчерпана цель его посещения, так как  он собрался
уходить.
     -- Я пойду теперь, исполнив то, что считал своим  долгом, -- сказал он.
-- Но ваша молоденькая сестра весьма не глупа, миссис Элтон!
     Он не сделал ударения на слове "молоденькая". Мартин Элтон знал, что он
произнес  его со скрытым смыслом. Когда он ушел, Мартин  обернулся  к  своей
жене.
     -- Смит желает получить долю,  если нам  удастся это дело. Ему придется
дать за  молчание тысяч двадцать, а то и  больше.  Все  зависит от того, что
будет с Одри.
        <i>XLVI. В квартире Дика</i>
     Несмотря  на  грохот уличного  движения,  беспрерывный шум  проезжавших
тяжелых автобусов, рев автомобильных рожков; и  крик газетчиков, -- квартира
Дика на Хэймаркете была довольно спокойным уголком. Ухо  привыкло  к звукам,
которые  сначала  оглушали и поражали  его, и,  привыкнув, он не  замечал их
больше.
     Первым  предупреждением  о  том,  что  дело  на Портмен-сквер  начинает
действовать  на нервы Дику,  было  открытие, что привычный  шум  вдруг начал
мешать  ему.  Звуки  улицы  достигали  его слуха,  отвлекали  его  внимание,
раздражали  его. Громкий стук захлопнувшейся дверцы автомобиля заставлял его
вздрагивать.  Он тщательно  обдумывал подробности исчезновения Лэси Маршалтг
занося заметки в лежавшую перед  ним записную книгу,  в этой цепи не хватало
четырех звеньев.
     Первую необъяснимую  тайну представлял убитый, найденный туманной ночью
в  реке, вторую --  мертвая  женщина в парке,  третью  -- смерть  Тонгера  и
четвертую -- исчезновение  самого Маршалта.  Стэнфорд был  новым действующим
лицом,  остававшимся до сих пор в тени: темная личность, имевшая отношение к
воровским шайкам, о которых Лэси  Маршалт мог знать лишь со слов Доры Элтон,
и хорошо знакомая  полиции. Дик взял пачку напечатанных  на машинке  бумаг и
медленно  начал  перечитывать  их.  Здесь  был  подробный  отчет  об  убитом
человеке,  который был,  по-видимому,  никем  иным,  как Лекером; короткий и
менее подробный  отчет  о  женщине  в  парке  и  самый длинный  из  всех  --
посвященный Тонгеру.  Он прочел  все снова, чтобы восстановить их  в памяти,
хотя почти каждое слово знал наизусть. "Тонгер  был  в сером костюме, черных
туфлях,  белой  рубашке  с синими полосками, белом воротничке...  В карманах
были найдены семь фунтов, двести франков, обрывок билета Инстонской линии на
поездку в Париж (примечание: в день своей смерти  Тонгер отправился в  Париж
отвезти письмо неизвестному адресату и вернулся в тот же день, что проверено
на таможне в Париже и на таможне в Крейдене), старые золотые  часы,  золотая
цепь, два ключа, бумажник с рецептом на раствор брома (примечание: лекарство
прописано  доктором Уолтерсом  на  Парк-стрит, которому Тонгер  жаловался на
сильное  нервное  расстройство  и бессоницу), три банкноты  по пяти фунтов и
треугольная отмычка"...
     Дик уставился  в  потолок...  Треугольная  отмычка?  На эту самодельную
отмычку он уже  раньше обратил внимание: он оставил  ее  у себя, надеясь при
более  внимательном  осмотре  разобраться в  ее  назначении,  но  ничего  не
придумал.
     Он открыл маленький сейф в углу комнаты, достал плоскую коробку и начал
рассматривать  отмычку   в  увеличительное  стекло.   Ее   уже   осматривали
специалисты, которые  установили  множество  не  имевших  никакого  значения
подробностей. Дик взял маленький инструмент  в руки  и осмотрел  его. Он был
четырех дюймов длины и напоминал штопор.
     Что-то ударилось  в окно.  Дик  быстро подошел  к нему, открыл  раму  и
выглянул наружу. Прошли два человека под  зонтиком, девушка спешила по улице
в блестевшем от воды непромокаемом плаще,  медленно брел еще один человек  с
дамой, тоже под зонтиком, и больше не было никого. Дик был в недоумении.
     Позвав слугу, он сказал:
     -- Сидите  здесь так, чтобы ваша тень  падала на окно.  -- Он придвинул
стул  к  столу  у  окна,  а  сам неслышно  спустился с  лестницы,  чуть-чуть
приоткрыл  дверь и  прислушался. Услышав шорох, он выскочил из своей засады.
Камешки бросала девушка в непромокаемом плаще, и он схватил ее за руку:
     -- Ну, милая барышня, что это за шутки?  -- сердито спросил он и увидел
смеющееся лицо Одри Бедфорд.
     -- Что это значит?.. -- начал он.
     -- Я хотела действовать таинственно!  Надеюсь, я  не испугала  Вас. Мне
нужно было вас видеть, и так как сыщики никогда не пользуются звонком, а...
     --  О чем  вы  говорите? Войдите!  Конечно,  вы  испугали  меня. Что вы
бросали в окно, корм для птиц?
     -- Нет, хуже! Я бросила в окно свою новую службу, -- сказала она.  -- К
счастью, я могла явиться сюда одна, так как вы из наших.
     --  Дик  отослал слугу, который,  казалось,  предпочел  бы  остаться  и
послушать еще.
     --  Теперь, когда исполнилось ваше  желание  и  вы вполне заинтриговали
меня, вы, может быть, объясните мне, что вы хотели этим сказать?
     Она сунула руку  в карман плаща и, вынув маленькую серебряную звезду, с
театральным жестом положила  ее на  стол. Он  взял ее, прочел надпись и стал
вертеть в руках, не веря своим глазам:
     --  Агентство  Стормера? Но  как же  это?..  Я  думал,  что  вы  прочие
устроились в издательстве?
     -- Я покончила  с птицеводством, --  сказала  Одри,  снимая свой мокрый
плащ.  -- Это  занятие  было для  меня фатальным.  Вы, очевидно, не привыкли
принимать у себя дам, и это говорит в вашу пользу.
     Она позвонила слуге и сказала ему:
     -- Принесите  очень горячего чаю и горячих гренок и можете сварить  мне
яйцо...  Впрочем,  я лучше  съем что-нибудь  другое,  не  связанное  с  моим
недавним занятием... Когда к вам приходит дама, --  обратилась  она к  Дику,
после того как пораженный слуга ушел, -- вы должны первым делом спросить ее,
не желает ли она чаю, а затем -- не голодна ли она. Потом нужно придвинуть к
огню самое удобное кресло и выразить опасение, не промочила ли гостья  ноги,
на что я отвечу -- нет, не промочила. Может быть, вы и хороший сыщик,  но не
гостеприимный хозяин.
     --  Расскажите же  мне  теперь  о  ваших сегодняшних  приключениях,  --
попросил Дик.
     Повинуясь ее  приказанию,  он придвинул к камину  кресло,  и  она  села
поближе просушить свои мокрые ботинки. В кратких,  но  ярких выражениях  она
описала свое столкновение  с  мистером Хеппсом, но начало Карьеры сыщика  ей
пришлось описать более подробно:
     -- Не знаю, что мне придется делать... А пока я должна жить в роскошной
гостинице и следить за  старым джентльменом лет шестидесяти, который даже не
знает меня и, по  всей вероятности,  отказался бы от моей непрошенной опеки.
Но условия приемлемы,  и мистер Стормер все же привлекательнее и симпатичнее
Малпаса.
     -- Как он узнал про вас?
     -- Он все знает,  он настоящий сыщик, -- сказала она.  -- Но, по правде
сказать, это мне непонятно,  капитан Шеннон. Между прочим,  я  теперь должна
отдавать вам честь: ведь вы несравненно выше  меня по должности... Виллита я
уже видела раньше Он явился ко мне в Фонтвил  в  день нашей первой встречи с
вами или, вернее, в день столкновения вашего  автомобиля  с  моим омнибусом.
Мне казалось  впоследствии,  --  она  помедлила,  --  что  он  был  подослан
Маршалтом. У меня  нет явных доказательств, это просто  чутье,  но я всецело
буду полагаться на свое чутье, чтобы стать хорошим сыщиком. Он рассмеялся.
     -- Вы милое дитя, -- сказал Дик.
     --  Я терпеть не могу  обращение "дитя", -- улыбнулась  Одри.-- Я знаю,
что буду плохим сыщиком, но это занятие кажется для меня забавным.
     -- А иной раз может оказаться и неприятным, -- сказал Дик, думая о всех
сложностях  этого  ремесла.  --   Между  прочим,  как  имя   этого   старого
джентльмена?
     -- Это один миллионер.
     -- Даже это не является достаточным основанием, чтобы следить за ним.
     Слуга  внес  чай  и  поставил  поднос  на  стол,  собираясь  разостлать
скатерть, но Дик отослал его.
     -- Это неподходящая профессия для молодой девушки, -- начал он, -- хотя
при умелом  руководстве  вы,  может  быть,  никогда  и  не  увидите  всех ее
отрицательных сторон. Во всяком  случае, я  рад,  что вы попали  в агентство
Стормера. Не знаю, что посоветовать  вам. Конечно, у меня есть для  вас план
на будущее,  и я  хотел бы, чтобы вы  занимались  чем-нибудь интересным и не
таким  рискованным,  пока  я не выясню  тайну на Портмен-сквер  и  не посажу
Малпаса под замок, а тогда...
     -- Что тогда? -- спросила она, когда он замолчал.
     --  Я  надеюсь, что вы  разрешите мне устроить ваши дела,  --  спокойно
сказал он, и в его взгляде появилось такое  выражение,  которое заставило ее
поспешно встать.
     --  Мне  пора  домой, -- сказала она. -- Чай был прекрасный,  благодарю
вас!
     -- Но вы не доели печенье,
     -- Мне предстоит через час обильный обед. Дик позвонил, чтобы  принесли
ее плащ, который сушился в маленькой кухне.
     --  Вы  позволите  мне  позаботиться  о  вашем  будущем? Одри  покачала
головой:
     --  Не  знаю.  Не  думаю, чтобы я решилась теперь поручить  кому-нибудь
заботу  о  моем  будущем.  Не  думайте,  что  я неблагодарна.  Я вам  весьма
признательна за все то, что вы сделали и хотите сделать для меня.
     Она нервно рассмеялась. Может быть,  свет красного абажура на лампе был
причиной этого, но только ее щеки, казалось, порозовели. В эту минуту пришел
слуга с  ее  плащом.  Дик помог Одри надеть его и услышал в это время слабый
звонок.
     --  Кто-то знает иной способ войти в дом, не разбив предварительно моих
окон! -- сказал он.
     --  Вы  не  забыли!  -- тихо  рассмеялась она.  -- Нехорошо было с моей
стороны так пугать вас, но никто не видел, как я поднимала камешки и бросала
их в окно.
     В комнату вошел  Вильяме.  За  ним  шел Стил. Он  поклонился  девушке и
обратился к Дику.
     -- Что  это такое?  --  спросил  он,  достав из  кармана  горсть желтых
камешков и положив их на стол. Камешки были величиной с орех, некоторые даже
крупнее.  Горсть  за  горстью он сыпал их на стол.  Что это  такое,  сэр? --
торжествующе спросил он.
     -- Это, -- медленно ответил Дик, -- алмазы. Стоимость их около четверти
миллиона фунтов.
     -- Их в три раза больше осталось  в комнате Малпаса, -- сказал Стил, --
идол наполнен ими. Теперь я понимаю, зачем является привидение!
        <i>ХLVII.Идол</i>
     -- Тайник я открыл случайно, -- рассказывал Стил. -- Мне стало скучно в
этом доме, и я из простого  любопытства принялся рассматривать идола в нише.
Если вы помните,  капитан  Шеннон, это  божество  охраняется с  обеих сторон
двумя бронзовыми животными, что-то вроде кошек или пантер. Я  часто  задавал
себе вопрос,  простые  ли это украшения, или они  имеют какое-нибудь  особое
назначение. Сегодня я снова попробовал  сдвинуть их с места, и когда потянул
одну из кошек особенно сильно, она, к моему удивлению, начала поворачиваться
с шумом, указывавшим, что я случайно привел в действие какой-то механизм. Но
ничего не случилось, кроме  того, что кошка повернулась ко мне правым боком:
раньше она  смотрела  прямо в  комнату. Я  таким  же  способом дернул вторую
кошку, и повторилось то  же самое. Не то я дотронулся до скрытой пружины, не
то механизм пришел в действие от толчка, в чем дело, не знаю. Так или иначе,
кошка с левой стороны  повернулась влево, а когда  она  остановилась в своем
движении,  произошла  необычайная вещь. Верхняя часть идола напоминает  торс
изможденного человека,  все  ребра  которого  рельефно  выступают  в области
грудной  клетки. В  тот миг,  когда  кошка застыла неподвижно,  грудь  идола
посредине  раскрылась, как  двойная дверца. Я  влез  на пьедестал и просунул
внутрь фонарь. Клянусь вам, до половины вся фигура наполнена такими камнями,
как  эти,  и  еще  большими. Я  взял несколько камней, сунул их  в карман  и
отправился прямо к  вам.  Я не решался сообщить вам это  по телефону, боясь,
что кто-нибудь подслушает разговор и узнает то, чего не следует.
     Дик  рассматривал  алмазы. На  каждом  была маленькая  красная  печать,
указывавшая место их нахождения.
     --  Малпас  неплохо  поживился, --  сказал Стил,  -- но  почему  он  не
продавал камни, этого я не понимаю!
     -- Я,  кажется, знаю причину, -- сказал  Дик. -- За последнее время  на
рынке произошло сильное понижение цен. Рынок до  того  наводнен камнями, что
цены упали до минимума. Такие кризисы часты  в торговле алмазами.  У Малпаса
был несоразмерно большой запас, камней по сравнению со спросом  на рынке, и,
кроме того, нельзя забывать еще  одного обстоятельства: алмазы -- прекрасное
помещение  капитала  и  занимают немного места. Человек,  которому предстоит
поспешное  бегство  из  страны,  может унести с собой несколько  миллионов в
маленьком чемодане. Вы закрыли дверцы груди идола?
     Стил кивнул головой.
     --  К  счастью, в комнате  никого  не было, кроме меня. Инспектор стоял
снаружи на  площадке  и  разговаривал с двумя  полисменами. Я вернул кошек в
прежнее положение и закрыл дверцы.
     Шеннон взял алмазы,  положил  их в обыкновенную  сахарницу и  спрятал в
свой сейф.
     -- Надо  сегодня же забрать  все остальные камни, --  сказал он. --  Мы
соберем их в чемодан и отвезем в Скотланд-Ярд.
     Одри молча и внимательно слушала. Шеннон почти забыл о ее присутствии.
     --  Хотите пойти с  нами,  Одри?  Вам  хотелось бы взглянуть на алмазы,
стоящие больше миллиона фунтов? Девушка колебалась.
     -- Не  скажу, чтобы мне  хотелось побывать  еще раз в этой комнате,  --
сказала она, -- но любопытство -- одна из моих слабостей!
     Строго  наказав  слуге  оставаться в  гостиной  и  не  уходить  до  его
возвращения, Дик спустился со своими гостями вниз. Он подозвал такси из ряда
стоявших  в  ожидании вдоль  улицы  и  уехал с  Одри и  со своим помощником.
Поездка  прошла  в  полном молчании.  Каждый  был занят своими  мыслями.  По
необъяснимой причине  Дик  внезапно  вспомнил про отмычку с  ручкой,  как  у
штопора, сам не  понимая,  какая могла быть связь между этим инструментом  и
открытием сегодняшнего вечера. Он  взял с  собой прочный кожаный чемоданчик,
чтобы забрать камни.
     -- Я сомневаюсь,  чтобы все камни поместились в нем, -- сказал Стил,  и
замечание это рассмешило Шеннона.
     Стил оставил двух полисменов охранять комнату Малпаса. Третий был внизу
в передней, а инспектор спустился с верхнего этажа навстречу приехавшим.
     -- Соберем  всех  людей  в  комнате,  на случай  тех странных  явлений,
которые неизменно  начинаются, как только мы  собираемся действовать  против
желаний мистера Малпаса.
     Дик подошел к нише и отдернул занавес. Одри впервые увидела безобразную
фигуру идола и невольно вздрогнула при этом ужасном зрелище.  Ей показалось,
что зеленые изумрудные глаза кошек угрожающе смотрят на нее.
     Стил потянул  одну из  кошек, послышался шум механизма, кошка  медленно
повернулась вправо и остановилась. Он проделал то же самое со второй кошкой,
и повторился  такой же поворот влево.  Когда движение прекратилось, дверцы в
груди идола открылись.
     -- Ну  вот,  -- с удовлетворением сказал Стил и  подставил к пьедесталу
стул.
     Дик  взобрался  на  него,  просунул  руку  в  отверстие и  вынул  целую
пригоршню желтых камней.
     -- Статуя полна камней, -- сказал Стил, дрожа от волнения.
     -- Да, это так, -- ответил Дик, слезая со стула.
     Он  вытер запыленные руки и, открыв чемодан, поставил его на письменный
стол  Малпаса. Какой-то  звук заставил его  обернуться. Обе кошки,  медленно
поворачиваясь, приняли свое прежнее  положение. Они остановились, и дверцы с
треском захлопнулись. Стил, пораженный, смотрел на статую.
     -- Я не понимаю устройства этого механизма, -- сказал он. -- Подождите,
я снова открою его.
     Но не успел он сделать и шага, как свет погас, и комната погрузилась во
тьму.
     -- Стойте у дверей!  -- быстро крикнул  Шеннон. -- Никого не впускать и
не выпускать!  Один  из  вас  пусть пойдет наощупь вдоль  стены к буфету, но
держит наготове  палку.  Если стена раздвинется,  бейте всякого, не теряя ни
секунды! Где фонари?
     Он услышал, как Стил тихо выругался, бродя в темноте...
     -- Фонари остались на площадке, -- раздался голос инспектора.
     --  Принесите их! Эй, полисмен у  двери, пропустите инспектора и, когда
он будет возвращаться, убедитесь, что это именно он.
     Одри чувствовала,  как сильно бьется ее сердце, и  инстинктивно ее рука
потянулась к руке Шеннона.
     -- Что будет? -- испуганно прошептала она.
     -- Не  знаю, -- тихо ответил он. --  Стойте за мной  и держитесь за мою
левую руку.
     -- Дверь заперта!
     Это  был  голос инспектора...  Дик  забыл,  что  механизм,  выключавший
освещение, управлял также дверьми.
     -- Спичку скорее! Что тут такое? -- раздался голос  Стила, который полз
к идолу.
     -- Вы слышали что-нибудь, сэр?
     -- Я слышал как будто стон. Вы добрались до идола?
     -- Я... О, Боже мой!
     Кровь застыла в жилах Одри от этого внезапно раздавшегося крика боли.
     -- Что случилось? -- спросил Дик.
     -- Я дотронулся до чего-то горячего... Кажется, это пьедестал статуи.
     Снова раздался сдавленный крик боли.
     --  Тут что-то горит, -- прошептала девушка. -- Разве вы не  чувствуете
запаха раскаленного железа?
     Дик уже уловил  чуть слышный странный запах. Он мягко отодвинул девушку
в сторону.
     -- Я хочу выяснить, в чем дело, -- сказал он.
     Полисмен в дальнем конце  комнаты чиркнул спичкой, и в  то же мгновение
снова  вспыхнули  лампы. Казалось,  ничего  не изменилось.  Безобразное лицо
идола по-прежнему было обращено в комнату, и глаза кошек все так же отливали
зеленым блеском.
     -- Что с вами случилось, Стил?
     Сержант  показал свою  поврежденную  руку: через  всю ладонь шел черный
ожог.
     -- Я обжегся, -- простонал он.
     Дик бросился вперед и дотронулся до пьедестала: он был холоден как лед.
     -- Это не то,  сэр,  -- сказал Стил. --  Что-то другое  появилось трямо
из-под пола как раскаленный барьер...
     -- Барьер это или нет, -- сказал Дик, -- но я выну теперь камни.
     Он опять  повернул  кошек, и  маленькая  дверца открылась.  Вскочив  на
пьедестал, он просунул руку в отверстие. Идол был пуст.
        <i>ХLVIII. Чемодан</i>
     -- Ну, это уж  мы  опростоволосились! -- сказал Дик. --  Дать обокрасть
себя на наших же глазах, -- этого нам никто никогда не простит!
     Он  внимательно осмотрел пол, даже поднял ковер, но нигде не было следа
какого-либо трапа.
     Откуда  мог  появиться раскаленный  барьер,  оставалось тайной.  Шеннон
оглянулся на девушку и печально улыбнулся.
     --  Постарайтесь  стать  сыщиком  более  лучшим,  чем  я, потому что  я
показываю вам плохой пример!
     Но удивительные события этого вечера еще не кончились.
     -- Однако мы ничего  не выиграем  пустым  сожалением, -- сказал Дик. --
Стена не раздвигалась, констебль?
     --  Нет,  сэр, я держал палку  здесь,  -- он  дотронулся  своей тяжелой
дубинкой до стены, которая должна была бы раздвинуться, если бы таинственный
посетитель захотел воспользоваться этим ходом.
     Оказалось, что этим путем уже нельзя было больше пользоваться.
     -- Я велел перерезать канаты лифта, и он больше не действует, -- сказал
Стил. -- Ой! -- воскликнул он.
     Одри перевязывала ему рану временной повязкой из двух носовых платков.
     --  Боже! Я  никогда не  знал, что маленькая  рана может так болеть! --
простонал он.
     -- В дальнейшем пусть у каждого из ваших  людей  будет при себе фонарь,
инспектор, -- сказал Дик. -- Принесите их сейчас сюда.
     Казалось, что его  слова послужили сигналом и что  неизвестный решил не
допустить  ни  в коем случае, чтобы принесли фонари, потому что  свет  снова
погас, и  дверь в  переднюю закрылась  с громким стуком,  прежде чем  близко
стоящий полисмен успел удержать ее.
     -- Спички, живо! -- приказал Дик, поспешно обыскивая свои карманы.
     -- Зажигайте скорей, черт возьми! -- закричал он.
     -- Я сейчас, -- ответил покорно голос Одри. Спичка затрещала,  вспыхнул
огонек, и одновременно со вспыхнувшим пламенем спички зажглись лампы.
     -- Что за чертовщина! --  рассердился Дик и вдруг умолк, широко раскрыв
глаза.
     Дик,  не отрываясь, смотрел на идола и имел для этого полное основание:
на  полу,  у подножия  фигуры  стоял  кожаный  чемодан.  Он  был  большой  и
совершенно новый.
     -- Откуда он взялся?
     Дик подскочил к чемодану и, подняв его с трудом, поставил на стол около
того чемоданчика, который он принес, чтобы забрать алмазы.
     -- Будьте осторожны,  сэр, -- предупредил Стил, -- вы не знаете, что  в
нем.
     Шеннон ощупал чемодан быстрым движением специалиста.
     -- Если это  бомба, то, по-видимому, совершенно нового типа,  -- сказал
он и открыл чемодан.
     Шеннон был поражен:  чемодан  был наполнен желтыми  камнями, которые он
видел недавно внутри статуи. Он глубоко вздохнул и подозвал Стила.
     -- Я думаю, это все, что там было?
     Стил, оторопев, мог только кивнуть головой, и Дик, взяв чемодан в руки,
низко поклонился неподвижной бронзовой фигуре.
     -- Вы -- странное и страшное  божество, но  вы  все  же очень  любезны!
Благодарю  вас  за чемодан...  Мы  доставим  его  на  мою  квартиру, заберем
остальные камни и отвезем их в Скотланд-Ярд,  -- вполголоса добавил он. -- Я
не успокоюсь, пока они не окажутся за бронированными дверьми.
     --  Но  откуда  это  взялось?  --  спросил  изумленный  Стил,  до  того
пораженный  возвращением камней, что забыл про  боль в  руке.  -- утаскивают
алмазы, а потом возвращают их в чемодане! Просто невероятно!
     Но у Шеннона не было желания обсуждать этот вопрос.
     -- Уйдем отсюда, пока они не убедились в своей ошибке, -- сказал он. --
Инспектор,  скажите вашим людям,  чтобы  они собирались... Я  снимаю  вас  с
охраны этого дома.
     Инспектор явно испытал облегчение.
     -- Это лучшая новость, какую я услышал за последнее время, сэр! Я лучше
бы шесть месяцев  нес бессменное дежурство, чем провел еще одну ночь  в этом
доме.
     Они направились вниз и вышли на улицу. Дик протянул руку, чтобы закрыть
дверь, как  вдруг  она  внезапно закрылась сама,  и  он увидел,  что  в доме
зажегся свет.
     --  Теперь они обнаружили свою ошибку, и начнется серьезное дело. -- Он
с любопытством посмотрел на дверь.  -- Я много дал бы, чтобы снова очутиться
за ней, -- сказал он.
     -- Что вы говорите? -- прошептал  голос над его ухом.  --  Я много дала
бы, чтобы скорее убежать, но у меня не хватает храбрости.
     Они  подошли  к ограде дома. В  окне показался  свет, кто-то  отодвинул
занавеску у окна и  выглядывал на улицу. Когда Дик Шеннон увидел  это, в его
душе проснулось острое, безумное желание покончить раз и навсегда с мучившей
его тайной.
     -- Я рискну, -- сказал Дик.
     Он  поднял  пистолет,  и  три  быстрых  выстрела  прозвучали как  один.
Послышался звон бьющихся стекол. Полоса света исчезла.
     -- Ну, теперь я попаду в беду, -- сказал Шеннон с безрадостной улыбкой.
-- Но ничего: может быть, я убил его.
     -- Кого? -- спросила испуганная девушка.
     Дик не ответил.
     Нельзя безнаказанно нарушать законы даже будучи полицейским комиссаром.
Раздались  резкие  свистки, послышались бегущие  шаги. Три  фигуры в  шлемах
вынырнули из темноты, а вслед за  ними начала собираться толпа, появляющаяся
в таких  случаях словно из воздуха. На Портмен-сквер начали открываться окна
и двери. Такого  шума никогда еще не было в этом спокойном месте. Хотя Дик и
был полицейским комиссаром, ему пришлось выполнить все формальности: назвать
себя,  сообщить  номер своего  пистолета и свой  адрес,  чему  он подчинился
беспрекословно. На звук выстрела подъехало случайное такси, которое пришлось
как нельзя более кстати. Войдя первым, Дик  сел и поставил чемодан к себе на
колени. Почувствовав его тяжесть, он подумал, что вечер прошел недаром.
     -- Не знаю, почему я выстрелил: от плохого  настроения или от злости...
Стреляю я хорошо, но освещение было неважное.
     -- Но  кто там в доме? -- настаивала Одри. -- Как вы  думаете, кто  это
был? Малпас?
     -- Он сам и, вероятно, еще другие, -- ответил Дик.
     -- Неужели он там все время? Дик кивнул головой:
     -- Вероятно.
     -- Да, никогда мне не стать хорошим сыщиком! Я готова была закричать!
     -- Вы  только хотели, а кричал я, мисс Бедфорд,  -- сказал Стил.  -- Не
можете  ли  вы свернуть с  пути и  подвезти меня до ближайшей  больницы. Мне
нужно сделать перевязку.
     Они поехали  в  больницу  и  оставили  там  Стила.  Затем  они миновали
Оксфорд-стрит и повернули  на узкую улицу, известную в Лондоне под названием
Уордер-стрит.
     --Вы должны  были взять полисмена,  капитан  Шеннон, -- сказала Одри  и
внезапно стала серьезной. Он рассмеялся:
     -- Не думаю, чтобы на нас напали по дороге в Скотланд-Ярд.
     Когда они проехали половину Уордер-стрит, Одри заметила через маленькое
оконце  позади автомобиля  полосу  яркого света, упавшую на заднюю стенку их
машины, и  выглянула  в  окно.  Большой автомобиль ехал за  ними  и  свернул
вправо,  чтобы обогнать  их в  самом узком  месте  улицы, где никак не могли
проехать  два  автомобиля  рядом.  Прежде чем  она  успела понять опасность,
неизбежное совершилось. Большой  автомобиль  внезапно взял  влево и  толкнул
такси с такой силой, что машина опрокинулась на узкую мостовую. Первая мысль
Дика была о девушке. Его рука мгновенно обвилась вокруг нее.  Притянув  ее к
себе, Дик старался защитить ее лицо от осколков разлетевшихся тонких стекол.
В  этот момент дверь распахнулась,  кто-то просунул в  машину руку  и ощупал
пол. Дик повернулся  вовремя и увидел, как рука схватила чемодан,  и  ударил
кулаком  наугад.  Удар пришелся  по  плечу  неизвестного,  и  на  секунду он
выпустил чемодан, но затем, ворча что-то, он замахнулся, и Дик увидел  блеск
стали.  Приподнявшись,  отчасти,  чтобы  избежать удара,  а  отчасти,  чтобы
достать  из кармана пистолет,  Дик размахнулся со  всей силой  и, к счастью,
попал в цель, так как услышал злобный возглас, и нож  упал на кучу разбитого
стекла.  В   следующее  мгновение  нападавший   исчез.  Дик   увидел  быстро
приближавшегося полисмена; но голос его потонул в шуме работавших моторов.
     Автомобиль  поспешно  укатил,  исчезнув за  углом  Шафтсбери-авеню. Дик
Шеннон  с  трудом выбрался из машины и  помог девушке  встать на ноги. Такси
было превращено в груду обломков, но шофер избежал ранений.
     -- Вы заметили номер? -- спросил Шеннон.
     -- Нет, он чуть не задавил меня, -- проворчал полисмен.
     -- Я заметил его, -- сказал испуганный шофер, -- и уверен, что запомнил
номер: X 97435. Дик рассмеялся:
     -- Не стоит утруждать себя, констебль, записывая номер. Это номер моего
собственного автомобиля. Наш друг обладает некоторой долей юмора!
     Он назвал себя полисмену.
     -- Мне нужно такси, -- сказал он,  -- и  я пойду за ним с вами: не хочу
оставаться один с этим чемоданом.
     --   В   нем   что-нибудь   ценное,   сэр?   --   почтительно   спросил
заинтересованный констебль.
     -- Около  трех миллионов фунтов, --  ответил Шеннон.  Констебль вежливо
улыбнулся. Он всегда улыбался шуткам своего начальства.
     -- Где ваш инспектор?
     -- Он должен быть здесь с минуты на минуту, сэр. Обыкновенно  он делает
обход в этот час. Вот он идет с сержантом!
     Полисмен поспешил навстречу своему начальнику, и Шеннон не отставал  от
него. Коротко он объяснил случившееся, и полисмен, радуясь, что избавился от
скучного ночного дежурства, поехал с ним на его квартиру.
     -- Что это?
     Дик  взглянул на свои  окна.  Он  строго  приказал слуге  не  оставлять
гостиной, пока он не вернется, но в квартире было темно.
     -- Войдем в вестибюль. Держите чемодан, -- сказал Дик. --  Одри, стойте
около полисмена! Странно, Вильям обыкновенно исполняет мои распоряжения!
     Выключатель  находился около  лестницы. Дик  повернул  его,  и  наверху
зажглась  лампа. Дик открыл  дверь своей  квартиры. В передней было темно, и
когда  Дик  повернул  выключатель,  ощупав   стену,  свет  не  зажегся.  Дик
обнаружил, что  лампочка  была вывинчена и, видно, недавно -- медный  патрон
был  еще теплый. Держа револьвер в руке, Дик прошел переднюю и толкнул дверь
гостиной. Она  была заперта. Отойдя на шаг, он с разгона навалился на дверь,
и она распахнулась с таким шумом, что констебль побежал наверх по лестнице:
     -- Что случилось, сэр?
     -- Оставайтесь на своем месте, -- резко приказал Дик.
     Протянув руку в комнату, он повернул выключатель, и комната осветилась.
Первое, что  он увидел,  был  Вильям,  который  лежал,  наполовину сползши с
дивана на пол, и следы крови на диване сказали Шеннону все. Несгораемый шкаф
был  открыт,  вернее, взорван, и  Дверцы его  висели  на  сломанных  петлях.
Сахарницы  с  ее  драгоценным  содержимым не  было. Дик приподнял Вильяма  и
положил его на диван.  Слуга  тяжело  дышал, беглый осмотр показал, что ра