на
была не опасная. Дик убедился также, что нападение произошло
     за несколько минут до того,  как он приехал. Дик взял с буфета графин и
плеснул  в лицо  Вильяму немного воды. Вскоре  слуга открыл|  глаза  и начал
бессмысленно озираться.
     -- Вы поймали его, сэр? -- тотчас спросил он.
     -- Нет, мой друг, я его не поймал. Но он, очевидно, поймал вас.
     Вильям застонал, и Дик оставил  его. Открыв дверь  в спальню, он быстро
осмотрел ее. Одно окно было  открыто. Он закрыл его и задвинул ставни. Здесь
Дик  нашел  еще  одно  доказательство,  говорившее  о  недавнем  присутствии
преступника.  Два ящика в его  туалетном столе  были выдвинуты, и содержимое
выброшено  на  пол.  Грабитель  снял  с  кровати  подушки,  очевидно  что-то
разыскивая.  Дик вернулся  в столовую и увидел,  что его  слуга  уже  совсем
пришел в себя и сидит на диване.
     -- Я отправлю вас в больницу. Там вы встретите мистера Стила, -- сказал
он с печальной усмешкой.
     Выйдя  на площадку, Дик  увидел,  что  на  лестнице стало темно. Кто-то
потушил там свет.
     -- Кто потушил свет? -- спросил он.
     --  Вы наверху,  сэр? -- удивленно спросил  в  ответ  полисмен. --  А я
думал, это вы его погасили.
     -- Идите наверх и принесите чемодан! Вы не зайдете, Одри?
     -- Чемодан, сэр? Ведь вы взяли его.
     -- Что такое? -- заорал Дик.
     -- Когда  вы только что  спустились  вниз, сэр, вы  сказали: "Дайте мне
чемодан  и  оставайтесь  на  своем  месте",  --  произнес  дрожащим  голосом
полисмен.
     -- Ах, вы, простофиля!  Неужели вы не  могли разглядеть меня? -- гневно
крикнул Дик.
     -- Было темно, сэр, -- ответил полисмен.
     -- Вы видели его, Одри? -- спросил Шеннон. - Ответа не последовало.
     -- Где молодая леди?
     -- Здесь внизу, сэр, у дверей.
     Дик повернулся и зажег свет. В вестибюле находился  только полицейский.
Сбежав вниз  по лестнице, комиссар распахнул дверь и  вышел  на  улицу. Одри
исчезла, и у Дика Шеннона похолодело сердце.
        <i>ХLIХ. Обыск</i>
     Шофер все еще ждал внизу. Он видел, как вышел джентльмен с чемоданом, а
за ним --  молодая девушка, но это было все, что он знал. Он сознался, что в
ту  минуту  больше  был поглощен разговором с  шофером  проезжавшего пустого
такси. Он  не знал,  в  каком направлении они удалились  и удалились  ли они
вместе, но он был уверен, что девушка вышла после джентльмена.
     -- Джентльмен! Черта с два -- джентльмен!  --  закричал Дик, и его гнев
был легко объясним. -- Каков он был с виду? Старый или молодой?
     Шофер  не знал.  Он  смотрел  в другую сторону,  так  что не мог хорошо
разглядеть  его. Но  ему  показалось, что это  был  пожилой господин,  и  он
уверял,  что  вор  имел  внешность  джентльмена.   После  более  настойчивых
расспросов  оказалось,  что он  совсем  не помнит  отчетливо,  чтобы молодая
девушка тоже ушла. С тяжелым сердцем Дик вернулся в свою квартиру.
     -- Мне очень жаль, что я выругал вас, констебль, -- сказал он. -- Я сам
виноват. Я должен был удостовериться, что никого не  было в доме, раньше чем
оказать помощь моему слуге. Идемте наверх! Вы знаете способы оказания первой
помощи? Займитесь этим, пока я позвоню в полицию.
     Через  минуту   лондонская  полиция  узнала  об  ограблении.  Несколько
полицейских  выехали  на  мотоциклах,  чтобы  предупредить  все  полицейские
патрули и  начать поиски человека с чемоданом и -- здесь описание было более
точным -- девушку в непромокаемом плаще. Вильям настолько пришел в себя, что
мог рассказать  все,  что  знал.  Он подтвердил  предположение  Шеннона, что
ограбление было произведено за несколько минут до его приезда.
     --  Я сидел у стола, читая газету, когда мне послышался какой-то звук в
спальне. Я насторожился, но решил, что  стукнула ставня, и не встал с места.
Последнее, что  я помню, это статья о каком-то судебном процессе,  которую я
читал.
     Та  часть  дома, в  которой  находилась квартира  Дика, возвышалась над
плоской крышей соседнего  здания,  выходившего  на  Лоуэр-Риджент-стрит. Дик
впервые понял, как легко было вору забраться этим путем в его квартиру.
     -- Ловкая  работа! -- только  и сказал  он  и, оставив Вильяма, который
вскоре   был  отправлен  в  больницу,  вышел  из  дома,   чтобы  поехать   в
Скотланд-Ярд.
     Когда он  переходил тротуар в  поисках  такси,  ему поклонился какой-то
человек.  Это  был  полицейский в  штатском платье,  который  проверял  этот
участок.  Дик знал  его.  Коротко он  рассказал,  что  случилось,  и  описал
девушку. Сыщик покачал головой.
     -- Нет,  сэр,  я не видел ее и  не помню  никого,  кто  проходил  бы  с
чемоданом. Я  стоял в  начале Хэймаркета,  около станции  метрополитена, где
проходят тысячи  людей. Но думаю,  что  я обратил  бы внимание на  человека,
несшего чемодан в такой поздний час.
     --  Вы  никого не  заметили  поблизости  из  подозрительных  личностей,
которые могли бы иметь отношение к такому ограблению? -- спросил Дик.
     Сыщик медлил с ответом.
     --  Я, действительно, видел такого человека,-- сознался он, -- вы  сами
указали мне на него несколько месяцев тому назад.
     -- Слик Смит? -- быстро спросил Дик.
     --Да, сэр, это был Слик Смит.
     -- Откуда он шел?
     -- Он  проходил по Хэймаркету, и мне  показалось, что он очень  спешит.
Когда он проходил мимо, я пожелал ему доброй ночи, но он или не заметил, или
не хотел заметить  меня. Он был в синем пальто  и, очевидно, долго находился
под дождем, потому что пальто насквозь промокло.
     -- В котором часу это было?
     -- Минут  пять назад. Он направлялся к Павильон-Театру, и там я потерял
его из виду.
     В Скотланд-Ярде ко времени приезда Дика не  получили еще никаких  новых
известий, да  он и  удивился бы,  если  бы было  иначе. Дик остался лишь  на
несколько минут поговорить  с дежурным инспектором, после чего отправился на
поиски  Слика Смита. Знаменитого вора дома  не  оказалось: он ушел  из своей
квартиры в самом начале вечера.
     -- Не знаю, когда он  вернется, -- сказал хозяин. -- Вообще,  я никогда
не  слышу, как он возвращается. Он  очень  спокойный человек и  один из моих
лучших жильцов.
     Хозяин  не  возражал,  когда  Дик  поднялся наверх в  комнаты Слика. Он
прекрасно  знал  о  роде  занятий  своего жильца, так  как полиция давно уже
уведомила его  об  этом.  Дверь  была заперта,  но с замком легко можно было
справиться. Дик  скоро вошел  в комнату и  тщательно обыскал ее, желая найти
какую-нибудь улику, которая послужила бы доказательством вины Слика. Но если
бы Слик Смит был  учителем или миссионером, или имел какую-нибудь еще  более
невинную  профессию, то  и  тогда в  его  комнате не могло оказаться  меньше
доказательств  его преступной карьеры.  Дик еще  не  окончил  обыска,  когда
услышал, что внизу открылась входная дверь, и начался тихий разговор. Вскоре
Слик вошел  в комнату  с широкой улыбкой  на жизнерадостном лице, с огромной
сигарой в углу рта и с легкой насмешкой во взоре.
     -- Добрый вечер, капитан, --  весело сказал  он. -- Если бы вы прислали
мне  записку,  я  остался  бы  дома  и подождал вас. Люблю в  англичанах  их
любезность. Подумайте - прийти ко мне в гости.
     Дик закрыл дверь.
     -- Расскажите подробно все ваши занятия  после  пяти часов  вечера,  --
сухо сказал он. Слик почесал свой подбородок.
     --  Это не так  легко, --  отозвался  он.  --  Единственное,  что точно
известно,  -- это то, что я проходил по Хэймаркету без четверти десять. Один
из ваших сыщиков видел меня, и  глупо было бы утверждать, что я там  не был.
Остальную часть времени я был в разных местах, но не стоит говорить вам, где
я был, капитан  Шеннон! Вы знаете, если я скажу, что был без четверти пять в
кабачке Бонея, то Боней будет клясться всеми  святыми,  что  я действительно
сидел в это время у него, даже если бы на самом деле я находился в этот  час
за сто миль  отсюда. Если же  у вас возникли какие-нибудь  подозрения насчет
моего местопребывания в этот  вечер,  то  в городе  есть агентство Стормера:
сыщики его следят за мной  уже много месяцев. Я думаю,  они могут  дать  вам
сведения, которые вас вполне удовлетворят, если только... я не удрал от них.
Он рассмеялся.
     --  Я часто  ускользаю  от  них, и  это ужасно  действует им на  нервы.
Откровенно  говоря,  капитан Шеннон,  я  знаю,  что  сегодня  ограбили  вашу
квартиру.
     -- Откуда вы знаете? -- спросил Дик. Слик Смит снова рассмеялся.
     -- Я видел  полисмена у ваших  дверей, когда  проходил там десять минут
тому  назад,  --  объяснил  он,  --  а  другой полисмен отвозил  в  больницу
какого-то человека с  разбитой головой. Не нужно обладать особым умом, чтобы
догадаться, что произошло. Еще  одно возможное  объяснение, что вы  изменили
вашей  специальности   ради  кино,  но  я  не  видел  нигде  ни  камеры,  ни
прожекторов. Я нужен вам по поводу этого ограбления?
     -- Вы вообще не нужны мне, -- коротко ответил Дик. -- Но все знают, что
вы -- подозрительная личность, и вы находились вблизи Хэймаркета в то время,
когда воры забрались в мою квартиру... Что случилось с вашим лицом?
     С первого момента  своего  появления в  комнате Слик упорно  держался в
тени,  отворачивая лицо в  сторону. Дик схватил его за плечи и  повернул его
голову  к  свету.  От  скулы до  верхушки левого  уха  шла длинная, глубокая
царапина, и на ее протяжении волосы на виске были как выбриты.
     -- Это  след пули,  --  сказал  Дик. Он  указал  на  маленькую, искусно
заклеенную пластырем ранку  у подбородка. --  А это  -- порез, произведенный
осколком стекла. Кто стрелял в вас, Смит?
     --  Я  забыл  спросить  его  адрес  и  фамилию,  --  проворчал тот,  --
торопился.
     --  Сказать вам, как  все произошло? Сказать, где  вы были, когда в вас
стреляли? Вы стояли за окном, пуля пробила стекло, оцарапала вам щеку и лоб,
и осколок стекла поранил подбородок.
     Дик  остановился,  увидев  крошечный  блестящий  кусочек  стекла  плече
мокрого суконного пальто Слика. Протянув руку, он снял его оттуда.
     -- Вот стекло!
     Они молча смотрели друг на друга. Улыбка сошла с лица Слика Смита, но в
его глазах все еще сохранялась насмешка.
     --  В вас заложены все качества хорошего сыщика, Шеннон, -- сказал  он.
--  Выстрел, отпечатки  пальцев,  какие-нибудь  инициалы,  остатки  пепла от
сигары,  отрывок  из записной книжки, и  глядишь -- целая очередь выстроится
перед вашим домом на Бейкер-стрит. Да, в меня стреляли, и пуля прошла сквозь
стекло  -- стекло такси. Я нахожусь во вражде с одним  мошенником из Сохо. Я
могу  сообщить  вам  номер  автомобиля,  в  котором я  ехал,  если  это  вас
интересует.
     Он достал из своего бумажника карточку и положил ее на стол. Дик увидел
написанный на ней номер. Алиби Слика было прекрасно подготовлено. Шеннон был
вне себя, взбешенный хладнокровием этого человека.  Терпение его подходило к
концу, нервы были  натянуты до крайности. В глубине души он знал, что потеря
алмазов не имела для него ни малейшего значения по сравнению с исчезновением
девушки.
     -- Вы смеетесь надо мной, Смит, и я думаю, что заслужил  это, -- сказал
он. -- Но не можете ли вы  быть со мной  откровенны хотя бы в одном вопросе?
Мою  квартиру  ограбили,  я  потерял  огромные ценности, которые  к тому  же
принадлежат не мне, но это меня не так волнует, как... -- он приостановился,
--  как  другое обстоятельство. Когда я вошел  в квартиру, меня сопровождала
мисс Бедфорд. Я уверен, что вы знаете ее.
     -- Да, я однажды видел ее, -- сказал Смит.
     --  Участвовали ли  вы в  грабеже или нет, в данный момент  меня это ни
малейшим  образом  не интересует,  но скажите  только одно: не видели  ли вы
сегодня вечером мисс Бедфорд?
     -- Не видел  ли я ее? Конечно,  я ее видел, --  сказал  Смит  с широкой
улыбкой,  --  и  я  надеюсь  увидеть  ее снова, если  она  еще  не  ушла. На
Даут-стрит холодно и пустынно  в  этот  час,  и это  неподходящее  место для
молодой девушки.
     -- Даут-стрит? -- спросил Дик, задыхаясь, -- Где она?
     -- Несколько минут  тому  назад она стояла перед моим домом, -- ответил
Слик.
        <i>L. Приключение Одри</i>
     Не  успел  Слик  Смит  произнести  эти  слова,  как Шеннон  выбежал  на
лестницу. Там он увидел девушку, ходившую взад и вперед перед домом.
     -- Одри! -- радостно воскликнул он и,  прежде чем она успела что-нибудь
сообразить, заключил ее в свои объятия.
     -- Моя дорогая, это замечательно! -- воскликнул он голосом, дрожащим от
волнения.  -- Вы не  можете себе  представить, как много значит для меня эта
минута.
     -- Разве мистер Смит  не сказал вам,  что я жду здесь? -- спросила она,
мягко отстранив его. -- Он не разрешил мне войти, а прежде хотел узнать, там
ли вы?
     -- Разве он ожидал, что я там буду? -- удивленно спросил Дик.
     -- Он так думал. Он сказал, что вы первым делом должны были отправиться
к нему.
     Дик  повел  ее в комнату Смита, который  принял своих гостей  с большим
спокойствием.
     И здесь девушка рассказала о своих приключениях.
     -- Я  стояла у  дверей, и  мне  послышалось,  будто  вы  спускаетесь  с
лестницы  и шепотом говорите что-то полисмену. Только когда кто-то  пробежал
мимо меня и  открыл дверь,  я  поняла, что  ошиблась.  Дик,  это  был мистер
Малпас!
     -- Малпас? Вы уверены?
     -- Я совершенно уверена, -- торжественно ответила она. -- Я не могла не
узнать его. --  Он был в мягкой шляпе, с воротником, поднятым до подбородка,
и я видела его ужасный нос!.. Моим первым побуждением было закричать. Но моя
рука, которую  я держала в  кармане,  дотронулась до серебряной звезды,  и я
вспомнила про свои обязанности сыщика.
     -- И вы последовали за ним, сумасшедшая женщина! -- воскликнул Дик.
     -- К тому времени,  как я  приняла это решение, он успел перейти улицу.
Тогда  я побежала вслед за ним, все  время не теряя его из виду. Я следовала
на небольшом расстоянии  от него. Тут он пересек улицу около Павильон-Театра
и, перейдя  Шафтсбери-авеню,  направился  на Грет-Виндмил-стрит.  Я  увидела
ожидавший  поблизости  автомобиль  и поняла, что это  означало,  лишь тогда,
когда  он  впрыгнул  в него  и  машина  тронулась. Здесь я  сделала  ужасную
глупость. Я закричала: "Стой!"  и бросилась к автомобилю. Вместо того, чтобы
умчаться по возможности скорее,  как я ожидала, Малпас  оглянулся и задержал
машину, поехавшую медленнее, но все же  достаточно быстро,  чтобы оставаться
впереди  меня.  Затем автомобиль остановился,  и я очутилась около него,  не
успев сообразить, какая опасность мне угрожает. Это был закрытый автомобиль,
и  я  не могла  различить  лица  человека у  руля. На улице  было  темно,  и
автомобиль внутри не был освещен. "Это вы, мисс Бедфорд?" -- спросил Малпас.
Хотя я все время  подозревала, что  это  он, я лишилась слов от ужаса, когда
мое подозрение  оправдалось. "Сядьте  в автомобиль,  я  желаю  поговорить  с
вами", - сказал  он.  Я  повернулась,  чтобы  бежать, но он  с  молниеносной
быстротой выпрыгнул из автомобиля. Поблизости не было ни души, и  я была вне
себя  от страха.  Не  знаю,  как мне удалось убежать, но  я все  же убежала.
Оглядевшись вокруг, я увидела, что никто не преследовал меня и нигде не было
видно автомобиля. Это и  не удивительно: во время бегства  я три-четыре раза
сворачивала  за угол и остановилась только  тогда,  когда у меня не  хватило
дыхания и  я не могла  бежать  дальше. Как  раз,  когда  я решила  разыскать
полисмена, показался  мистер  Смит.  Сначала я  испугалась, решив,  что  это
Малпас... Вот и все, за исключением  того, что мистер Смит проводил  меня до
вашего  дома. По  дороге  мы  встретили  сыщика,  сообщившего  нам,  что  вы
осведомлялись у него о мистере Смите.
     Дик глубоко вздохнул.
     -- Итак, тайна вашего присутствия здесь уже не тайна  больше. Смит, как
вы очутились поблизости?
     --  Я  следил  за молодой  леди,  -- ни  один  мускул на лице  Смита не
дрогнул,  он даже не моргнул глазом.-- Да, я говорю правду, я следил за ней,
хотя, если бы я знал, что она принадлежит к числу агентов Стормера, я не так
бы беспокоился. "Зачем следить за следящим? "
     А  теперь  вы, вероятно, хотите  уйти, капитан, и я не задерживаю  вас.
Ничего  не пропало отсюда, насколько я вижу, но если,  возвратясь домой,  вы
найдете в своем кармане принадлежавшие  мне вещи,  будьте  добры прислать их
мне обратно в спешном порядке!
     Дик поехал с девушкой в гостиницу, испытывая облегчение при  мысли, что
она в  безопасности. Но тут  он  вспомнил,  что  где-то в Лондоне  находятся
алмазы  сказочной  ценности,  что  они  в руках  их незаконного владельца, и
понял, что серьезность положения нисколько не уменьшилась.
        <i>LI. Примирение</i>
     На  следующее  утро  Одри,  проснувшись,  была поражена  той  роскошью,
которая окружала  ее, составляя резкий  контраст  с простой  обстановкой  ее
прежней  комнаты.  Послышался  стук  в  дверь. Одри  открыла  ее и поспешила
обратно в  постель,  когда  вошла  изящная горничная,  катившая перед  собой
плетеный  столик  на  колесах, на котором  был  сервирован  завтрак. Рядом с
тарелкой  лежало  письмо и, посмотрев на него,  Одри не удержала восклицание
изумления. Письмо было от Доры и было адресовано Одри в отель "Ритц-Карлтон"
с  обозначением даже номера ее комнаты.  Девушка улыбнулась:  "Хорошие вести
распространяются так же быстро, как и плохие!" -- подумала она, распечатывая
письмо  с  большим количеством  подчеркнутых  слов и  удивляясь,  что  могло
побудить Дору к такому поступку. Содержание строк поразило ее:
     "Дорогая детка! Не  знаю,  простишь  ли ты  мне  когда-нибудь  то  зло,
которое  я  причинила  тебе, забудешь ли  ты те слова,  которые я наговорила
тебе,  и  все   мое  прошлогоднее  ужасное  и  скверное  отношение  к  тебе.
Воспоминание  о  том,  что  ты  попала   в  тюрьму   за  вину,  лежавшую   в
действительности на  Мартине,  преследует  меня.  А  когда вспоминаю, как  я
однажды набросилась на тебя, мне кажется, что я была не в своем уме. Я хочу,
чтобы ты забыла прошлое  и пришла  повидаться  со мной.  Мне  нужно  столько
рассказать тебе,  загладить хоть часть моей вины  и  исправить хоть одну мою
ошибку. Простишь ли ты меня, мой ангел? Позвони мне!
     Твоя любящая сестра Дороти".
     -- Дороти? -- повторила Одри, нахмурившись.
     Несмотря на противоречивые чувства, которые возбудило в ней это письмо,
она, в общем,  была очень рада. Не успела горничная уйти, как она уже была у
телефона. Ей ответил голос Доры.
     -- Конечно, я днем зайду к тебе, если успею. И забудь о... об инциденте
с тюрьмой. Я не могу говорить яснее по телефону, но ты, наверное, понимаешь?
     -- Да, дорогая, -- тихо ответила Дора.
     -- Ты не спрашиваешь меня, что я тут делаю? -- продолжала Одри.
     --  О,  я  знаю об  этом,  --  ответил  ровный  голос Доры.  -- Ты ведь
работаешь в агентстве Стормера? Одри была поражена:
     -- Откуда ты знаешь?
     -- Кое-кто сказал мне, но это неважно. Ты придешь, ты простила меня?..
     Одри отправилась принимать  ванну, и у нее было так радостно и легко на
сердце,  как не  было уже давно.  В глубине души она  была привязана к своей
сестре, и враждебное отношение той немало огорчало ее. Ей казалось, что этим
примирением была устранена одна из главных ее забот. Все же Одри не забывала
своих   новых   обязанностей.   Начиная   одеваться,   она   воспользовалась
присутствием горничной, чтобы расспросить ее о мистере Торрингтоне.
     -- Говорят,  он миллионер, -- сказала  горничная. -- Но, по-моему,  ему
нет никакого  прока от его миллионов. Он  нигде не бывает, ничего не делает,
целые дни проводит в своей комнате, читая или куря, а  по вечерам пропадает,
но не  ходит  в  театр  или  в гости,  как  это  делал  бы  всякий приличный
джентльмен, а просто бродит по улицам. Я  не считаю это развлечением. Будь у
меня его деньги, я бы сумела ими воспользоваться, я бы каждую ночь проводила
в "Бале де Данс", а по вечерам посещала бы кинематограф.
     -- Может быть, он не умеет танцевать? -- улыбнулась Одри.
     -- Он может научиться, -- ответила девушка. -- Человек с его богатством
может научиться всему.
     -- Он у себя теперь? Девушка кивнула головой.
     --  Он был там пять минут  тому назад, когда  я приносила  ему завтрак.
Надо  отдать  ему  справедливость,  он очень вежлив  и  очень аккуратен.  Вы
знаете, он  встает  в половине  пятого утра! Это правда, мисс! Слуга, ночной
дежурный по  коридору,  подает ему кофе и булочки в этот  ранний час. Мистер
Браун говорит, что  в течение многих лет привык вставать в половине пятого и
не может изменить своей привычке.
     -- У него есть секретарь? Горничная снова покачала головой.
     -- У него никого нет, -- был неопределенный ответ.
     Одри с утра отправилась в агентство Стормера и коротко сообщила о своих
успехах.   Отчет  мог  быть  еще  короче,  так  как  ей  почти  нечего  было
рассказывать,  но,  по-видимому,  в  агентстве остались  довольны,  что  она
принялась за дело.
     -- Им легко угодить, -- подумала она.
     В  три часа  она постучала в дверь дома  на Керзон-стрит.  Ее  впустила
новая горничная, а  Дора,  что  было  для  нее  характерно, сразу  принялась
обсуждать все недостатки прежней:
     -- Она стала слишком  нахальной и впускала людей,  не докладывая мне об
их приходе, в то время как я отдавала распоряжение никого не принимать.
     Потом,  вспомнив, что  разговор не  принял того оборота, который должен
был бы принять, она схватила девушку за плечи и посмотрела ей в лицо:
     -- Ты простила меня, детка?
     -- Ну, конечно, Дора!
     По  неизвестной  причине  Одри испытывала  неловкость и  смущение.  Она
чувствовала в атмосфере какую-то напряженность, которую была  не в состоянии
объяснить. Быть может, ей казалось странным отсутствие  Мартина. Она ожидала
увидеть его, потому что примирение  было неполным в его  отсутствие,  и было
странно, что Дора не упомянула о нем и не объяснила, куда он ушел.
     -- Сядь, дорогая, и дай мне посмотреть на тебя. Ты не очень изменилась,
нет, право, не изменилась. Никто бы не сказал, что ты на год старше меня!
     Одри с изумлением посмотрела на нее.
     -- На год старше? -- повторила она.
     -- По этому делу я и хотела видеть тебя. Выпьешь чаю?
     -- Я  не понимаю тебя, Дора,  -- сказала  Одри, не обратив  внимания на
предложение. -- Я не старше, а моложе тебя на год. Дора спокойно улыбнулась.
     -- Ты старше на год, дорогая, -- сказала она.  -- Наша мать виновата  в
этом недоразумении. К сожалению,  по какой-то причине, наша  мать  не любила
тебя, и ее нелюбовь к тебе выразилась именно таким странным образом, как, мы
потом узнали.
     --  Но  я всегда была убеждена,  что родилась  1 декабря 1904  года, --
начала Одри.
     -- Нет, 6 февраля  1903  года, -- улыбнулась Дора. -- У меня  есть твоя
метрика. Я покажу тебе ее.
     Она  открыла  ящик  письменного  стола  и  вынула  бумагу  из  голубого
конверта.
     --  Вот  оно, дорогая,  "Одри-Дороти  Бедфорд".  Наша мать  никогда  не
называла тебя полным  именем. А Бедфорд  -- это фамилия  первого мужа  нашей
матери.
     Одри, пораженная, просмотрела документ.
     -- Мать  говорила  мне  и  говорила  много раз, что ты старше  меня,  и
помнишь, Дора, ты  всегда  была  в школе на  один класс  выше  меня. Если ты
говоришь правду, то мой отец...
     -- Я  сказала тебе, что твой  отец в  Брекуотере, но это неправда... --
Дора опустила  глаза. -- Это мой отец  был там, -- тихо  сказала она. --  Он
американец, который, приехав в Южную Африку, встретил там нашу мать, молодую
вдову с  маленьким ребенком. Он женился на ней через три месяца после своего
приезда.
     Одри опустилась на стул.
     -- Как странно! -- сказала  она. -- Ведь  меня зовут  Одри,  и у  нас с
тобой общее имя Дороти. Это точно  так? -- Она беспомощно  покачала головой.
-- Я никак не могу поверить, что я старше тебя!
     Дора с трудом удержала  порыв гнева. Она хотела что-то сказать, но Одри
прервала ее восклицанием.
     --  Я могу  доказать, что я моложе!  -- воскликнула она  торжествуя. --
Наша мать говорила мне, что меня крестили в маленькой церкви  в Роузбенке  в
Южной Африке!
     В  спальне  над  гостиной,  где происходил этот разговор, Мартин  Элтон
слушал, прижав ухо к  полу. Внезапно  он побледнел. Одри  Торрингтон  должна
быть  устранена.   Каким  способом  --   ему  было   безразлично.   Он  ждал
прислушиваясь, пока наконец не раздались шаги на лестнице. Тогда он поднялся
и приоткрыл дверь. До его слуха  донесся веселый  и беззаботный  голос Доры.
Когда захлопнулась входная дверь, Мартин спустился навстречу своей жене.
     -- Ну что? --  спросила она, но, увидев  его лицо, отпрянула, словно от
удара. -- Мартин!.. Неужели ты...
     Он кивнул.
     Человеческая жизнь стояла на его пути к сказочному богатству, о котором
он мечтал всю свою жизнь. И он принял бесповоротное решение.
        <i>LII. Секретарь мистера Торрингтона</i>
     Мистер Виллит неизменно нервничал в присутствии Дэна  Тор-рингтона. Так
было и теперь, когда он чувствовал на себе пристальный взор старика.
     -- Я могу позволить Стормеру решать за меня некоторые вопросы, но когда
он  хочет назначить мне  секретаря,  я не могу на  это  согласиться,  мистер
Виллит. Не сообщите ли вы об этом вашему начальнику?
     Виллит смущенно заерзал на стуле. Он уже  сидел  на самом краешке и при
дальнейшем движении мог съехать на пол.
     --  Мы вовсе  не  хотим что бы то ни  было вам предписывать. Мы  только
предлагаем, мистер  Торрингтон!  -- неуверенно сказал он. --  Мистер Стормер
прекрасно понимает, что  вы  сами желаете устраивать  свои личные дела, но у
него есть особые основания настаивать на приглашении именно этого лица.
     -- В таком случае, пусть Стормер сам возьмет это лицо на службу!
     Торрингтон сидел у  камина, вытянув свои худые ноги, и курил папиросу в
длинном черном мундштуке.
     -- Во  всяком  случае,  я ничего  не имею  против  того,  чтобы Стормер
пригласил его.
     -- Это не мужчина, а женщина, -- выпалил Виллит.
     -- Тогда я тем более  не могу взять ее на службу к себе, -- с ударением
ответил Торрингтон. --  Женщина действовала бы мне на  нервы.  Я не  понимаю
женщин и половину времени обижал бы  ее, а  остальную  половину терял бы  на
извинения-- Он посмотрел на разочарованное лицо сыщика и рассмеялся. --  Вы,
кажется, не можете примириться с моим отказом. Кто же она?
     -- Молодая девушка, служившая у Малпаса.
     -- У  Малпаса? -- тихо  повторил он. --  Не находится ли она случайно в
дружеских  отношениях  с  этим  симпатичным  молодым  человеком,   капитаном
Шенноном?
     -- Да, сэр, -- ответил тот.
     --  Так!  -- Торрингтон  погладил себя  по подбородку. --  Это  желание
Шеннона? -- спросил он наконец.
     -- Шеннон ничего не  знает о нашем  предложении. По правде сказать, эта
мысль всецело принадлежит мистеру Стормеру.
     --  Я думаю,  -- сухо прервал его Торрингтон, -- что вы  могли сразу...
сказать мне правду!
     -- Она  служит у нас, и  мы желали бы,  чтобы вы  имели кого-нибудь под
рукой на непредвиденный случай.
     -- А она из тех решительных женщин, которые могут оказаться полезными в
таких случаях? --  рассмеялся  старик. --  Я больше не возражаю. Скажите ей,
чтобы она сегодня пришла. Как ее зовут?
     -- Одри Бедфорд.
     Это имя, по-видимому, ничего не говорило Торрингтону.
     -- Я буду ждать ее в три часа, -- сказал он.
     -- Она  в настоящую минуту в  отеле: не хотите ли вы  повидаться  с ней
сейчас?
     -- Вы привели ее сюда?
     -- Она  здесь  живет,  --  сказал  Виллит. --  Надо признаться,  мистер
Торрингтон, что мы поручили  ей посвятить вам свое внимание, и она выполняет
наше поручение.
     Торрингтон усмехнулся и потер руки.
     -- Вот в  чем дело!  -- Затем его лицо стало  серьезным. -- Пришлите ее
сюда.  Мисс  Бедфорд?  Я не  уверен,  прав  ли  я, но мне, вероятно,  самому
придется все время охранять ее!
     Виллит  выскользнул  из  комнаты и  через  несколько минут  вернулся  с
девушкой.  Дэн Торрингтон внимательно  оглядел ее,  начиная со  шляпки и  до
кончиков ее изящных ботинок.
     -- Меньше всего сходства с сыщиком! -- он покачал головой.
     --  И я меньше всего чувствую Себя им! -- рассмеялась Одри, подавая ему
руку. --  Мистер  Виллит  сказал  мне,  что  вы хотите  сделать  меня  своим
секретарем?
     --  Мистер Виллит  преувеличивает, -- ответил Торрингтон  шутя.  --  По
правде сказаться совсем не  желаю вам быть моей секретаршей, но  меня против
воли заставляют просить вас принять эту должность. Вы хороший секретарь?
     -- Нет, -- смущенно созналась она.
     -- Тем лучше! -- у Торринггона была заразительная улыбка.  -- Я едва ли
ужился бы с профессиональным секретарем: трудно переносить их самомнение. Во
всяком случае, вы не  будете тайно вскрывать мои письма и снимать копии с их
содержания.  Я также  уверен в  том,  что могу оставлять повсюду деньги,  не
опасаясь не  найти их больше. Прекрасно, мистер  Виллит, я хочу поговорить с
моей секретаршей.
     Эта  девушка вызывала  в  нем странное чувство, необъяснимую  симпатию,
которая возникла с момента ее появления в комнате, и он не только не жалел о
том, что принял ее на службу, но, наоборот, был этому рад.
     --  Обязанностей у  вас  не  будет никаких, --  начал он. -- Часы вашей
службы начнутся тогда, когда я буду нуждаться в вашем содействии, -- момент,
который,  вероятно,  никогда не  наступит.  Я  припоминаю вас теперь:  вы та
девушка, которая попала в беду в прошлом году!
     Опять  это злосчастное похищение  бриллиантов!  Неужели ей  никогда  не
дадут забыть этот год ее жизни?
     -- У вас, кажется, есть сестра?
     -- Да, у меня есть сестра.
     Он  закусил  губу и уставился на огонь, плясавший красными отблесками в
стеклах его очков.
     -- Не повезло  вам! --  сказал  он  и быстро добавил: -- Простите меня,
если я оскорбил вас.
     -- Вы не оскорбили меня, но я не думаю, что она такая плохая, какой все
ее считают, -- спокойно ответила Одри. -- Для женщины лучше не быть героиней
какой-нибудь истории, но...
     -- Вы  ошибаетесь, --  Прервал он ее. -- Нет женщины без  истории.  Но,
конечно, было  бы  лучше,  если бы  история не  связывала ее имени с  именем
такого мужа, как Мартин Элтон. О да, я очень хорошо знаю  этого джентльмена,
хотя он и не подозревает об этом. Вы служили у Малпаса, вы говорите? Немного
странная личность?
     -- Весьма, -- с ударением сказала она.
     -- Как вы думаете, его  когда-нибудь поймают?  -- спросил он, помолчав.
-- Вы знаете, что его разыскивают?
     -- Да, знаю, -- ответила она.
     -- Симпатичный человек? Не правда ли?
     -- Мистер Малпас? По-моему, он изверг!
     Слабая улыбка появилась на лице старика.
     -- Вы считаете его извергом? -- медленно спросил он.  --  Что же! Может
быть, вы правы. Вы были немного напуганы прошлой ночью? Конечно, вы та самая
девушка, которая сопровождала Шеннона, когда пропали алмазы.
     Она с изумлением посмотрела на него.
     -- Разве это было в газетах? -- спросила она, и он снова улыбнулся.
     --  Нет, это мои  личные  сведения! Вы видели  камни,  да?  Целые  кучи
красивых, маленьких желтых камешков? Они принадлежат мне!
     Одри была  так  ошеломлена, что  не могла произнести  ни слова.  Старик
заявил это таким тоном, словно сказал: "Это моя книга,  это моя комната". На
три миллиона  неотшлифованных  алмазов! Просто  не  верилось, чтобы  человек
спокойно мог сделать такое заявление и так спокойно перенести их потерю.
     -- Да, камни мои или были моими, -- сказал он. --  Вы найдете на каждом
из Них печать  компании "Хэллем  и Кульд".  Сообщите Шеннону об  этом, когда
увидите его в следующий раз. Но я думаю, что он и сам знает.
     -- Он никогда не говорил этого мне.
     --  Есть очень много вещей,  о  которых  он не  говорил с вами.  В один
прекрасный  день  еще  произойдут   неожиданные  открытия...  --  Торрингтон
внезапно  опустил  взор  и  так долго рассматривал  ботинки  Одри,  что  она
почувствовала смущение. -- В сырую погоду они немного жмут, не правда ли?
     -- Да, немного... -- машинально ответила она, до того пораженная, что у
нее захватило дыхание. -- Жмут, вы сказали? Но как вы могли узнать?
     Старик расхохотался и хохотал  до слез. Она никогда  не  видела,  чтобы
человек  мог  так  смеяться.  Заметив,  что  она  покраснела,  он  сказал  с
раскаянием:
     -- Простите меня, я  смутил вас. Но я любопытный человек и  навел о вас
справки у  тюремного персонала. Доктор многое рассказал мне... -- Торрингтон
внезапно переменил разговор и указал на письменный стол.
     -- Вот куча писем, пожалуйста, ответьте на них.
     -- Не скажете ли вы мне, что нужно ответить. Он покачал головой.
     --  Это  излишне.  Людям,  обращающимся за  денежной помощью,  напишите
"нет"; людям же, желающим  видеть меня,  сообщите, что я в  Париже; газетам,
просящим у  меня интервью, можете  ответить,  что я  тихо скончался  прошлой
ночью, -- он сунул руку в карман и вытащил смятый конверт. -- Вот это письмо
требует специального ответа, -- сказал он, но не дал ей письма. -- Напишите:
"Пароход  отходит в Южную Африку  в следующую среду. Я снабжу вас деньгами в
размере  до пятисот  фунтов и  дам вам на  проезд.  Если вы  дорожите  своей
жизнью, принимайте мое предложение".
     Одри быстро написала продиктованные слова.
     -- Кому послать это, сэр?
     -- Мистеру Вильяму Стэнфорду, Портмен-сквер, No 552, -- ответил старик,
рассеянно глядя в потолок.
        <i>LIII. Что видел Бонни</i>
     Комнаты, занимаемые мистером Торрингтоном в отеле "Ритц-Карлтон", имели
странные  особенности,   о  которых   девушка  узнала   только  после  ухода
Торрингтона. На  всех дверях были засовы,  и когда она  открыла  окно, чтобы
посмотреть на пожар, начавшийся на верхнем этаже противоположного дома, к ее
величайшему изумлению распахнулись  двери и вбежали три  человека. Одного из
них  она знала,  он был одним  из  агентов  Стормера,  двое  других  были ей
незнакомы.
     -- Простите, что испугали вас, мисс, -- сказал агент. -- Мы должны были
предупредить вас, чтобы вы не открывали окон.
     -- Что случилось? -- спросила она. -- Что я такое сделала?
     -- Я потом скажу вам, -- ответил агент и старательно закрыл окно.
     Когда двое  других ушли, он объяснил:  -- Вы подняли тревогу сигнальным
звонком.  Сигнализация пришла  в  действие, когда вы открыли задвижку  окна.
Открывать окна нет надобности: в комнате встроена специальная вентиляция.
     --  Сигнальный звонок?  -- произнесла она. --  Я  и не подозревала, что
допустила такую оплошность.
     -- Такой звонок  есть  на каждом  окне, а по  ночам  он  действует и на
каждой двери. Я покажу вам кое-что, -- продолжал сыщик.
     Даже самые мрачные и невозмутимые  сыщики становятся немного болтливыми
в  присутствии  хорошенькой  девушки.  Он  повел  Одри   в  спальню  мистера
Торрингтона  -- просто обставленную комнату с  небольшим количеством мебели.
Там была широкая кровать с двумя подушками.
     -- Он спит с  этой стороны,  и, к счастью,  спит спокойно. Но  если  он
случайно  дотронется  головой до  той  подушки... -- он  указал  на вторую и
поднял ее: от угла ее шла тоненькая проволока, исчезавшая под кроватью... --
малейшее Прикосновение к ней мгновенно вызывает ночную охрану.
     -- Но мистер Виллит не говорил мне, что здесь, кроме меня, работают еще
сыщики,  --  заметила   Одри,  немного  огорченная,  но  затем  рассмеялась,
вспомнив,  как мало она могла помочь Торрингтону в  трудную минуту. -- Разве
ему грозит какая-нибудь опасность? -- спросила она.
     -- Никогда нельзя знать, -- ответил агент.
     После обеда Одри нашла время написать записку Доре, от которой она ушла
в немного  возбужденном  состоянии. После  того, что произошло  между  ними,
глупо было ссориться из-за вопроса о возрасте.  Ее мать была такой странной,
и было весьма возможно, что она, действительно, по какой-то причине выдавала
младшую дочь за старшую.
     Во  всяком  случае,  не  стоило  спорить  об  этом, и  Одри  присела  к
письменному столу. Она написала:
     "Дорогая  Дора! Я думаю, мы  обе  напрасно горячились!  Я действительно
Дороти или как тебе угодно, а ты моя младшая сестра. Я уже начинаю  питать к
тебе материнские чувства, как и подобает главе семейства. Я скоро снова буду
у тебя".
     И она подписалась: "Дороти".
     Дора  получила  письмо вечерней почтой. Она  сидела за  обедом и  молча
передала письмо своему мужу.
     -- Она умнее тебя, мой друг, -- сказал Мартин, прочитав письмо. -- Было
безумием  так ускорять  события.  Нужно было постепенно  приучать ее  к этой
мысли и подготовить ее, а не сразу сообщать ей все. -
     --  Во всяком случае, мне это все не нравится.  Если возникнет спор, то
сейчас же  обнаружится,  что факт ее  рождения  зарегистрирован в Роузбенке.
Стоит только протелеграфировать туда, и правда выяснится, -- сказала Дора.
     Мартин  задумчиво  посмотрел  на  жену.  Ей  стало   неприятно  от  его
пристального взора, она внезапно встала и отошла в сторону.
     -- Не уходи,  -- сказал  он. -- Показать  тебе  счет  моих  прибылей  и
убытков за этот год? Ты упадешь в обморок, когда узнаешь,  как  обстоят наши
дела. Вот письмо, которое заинтересует тебя.
     Он достал из кармана письмо.
     -- Из банка? -- Она быстро просмотрела письмо, и ее лицо вытянулось. --
Право, я  не знала, что  у  нас такой дефицит, Бонни, --  сказала  она. -- Я
думала, что у нас еще остались ценные бумаги.
     -- Да, но банк удерживает  их для покрытия долга, а кроме  того, бумаги
за последнее время  сильно упали в цене.  Мы оказались в скверном положении.
Должен сознаться, что  мы бывали и в худшем положении, но тогда я не был так
взвинчен, у  меня  было больше сил,  чтобы начинать все  сначала. - Теперь у
меня  появились  известные привычки,  от которых я  не могу  отказаться. Что
касается  этого письма, то  оно  не  имеет  никакого  значения  и показывает
только, что Одри смеется над тобой. Она должна исчезнуть.
     -- Куда? -- спросила жена, затаив дыхание.
     --  Я еще не  знаю. Мы отправим ее  куда-нибудь за  границу, пока ты не
уладишь это дело.
     -- Но если она  исчезнет, а я предъявлю свои права, все поймут, что тут
что-то неладно. Надеюсь, ты не считаешь Шеннона дураком?
     --  Шеннона?  -- презрительно  произнес  Мартин.  -- Его я не  боюсь. Я
опасаюсь Слика Смита и думаю о том, сколько мне придется ему заплатить.
     -- Я бы не беспокоилась об этом.
     -- Ты бы не беспокоилась! Да, я тебе верю. Но я беспокоюсь, и не только
в  отношении  дела с  Одри, но и того, что  он думает  и  о чем, быть может,
догадывается.  Ты  помнишь  вечер,  когда  я  отправился  к  Лэси  Маршалту?
Наверное, помнишь! Нет  таких  стен, по которым я не мог бы взобраться, и  я
взобрался на крышу дома Малпаса как раз тогда, когда внизу поднялся шум.
     -- Ты говоришь об убийстве Лэси Маршалта? Он кивнул.
     -- Я  был  там за  несколько  минут до этого,  и Шеннон был прав, когда
сказал,  что  остановившиеся  часы в  полицейском  участке  спасли  меня  от
виселицы. На дальнем  конце  крыши,  на доме Маршалта, дежурил сыщик.  Он не
видел меня  и  не видел человека, который, перебирая  руками,  взобрался  по
веревке, потом открыл слуховое окно на крыше Малпаса и влез туда. Но я видел
его! Я знал, что выйдет скверная история, и убрался подобру-поздорову.
     -- Ты видел, как  человек  забрался в слуховое окно?  Значит,  ты видел
убийцу? -- задыхаясь, произнесла она.
     -- Я видел больше! -- ответил Мартин.  -- Когда он спустился на чердак,
находившийся под слуховым окном, он зажег свечку  и вынул из кармана  парик,
искусственный нос  и подбородок.  Когда  он нацепил это, его  родная мать не
узнала бы. Это была маска Малпаса.
     -- Малпаса! -- прошептала она. -- Кто же это был?
     -- Слик Смит, -- был ответ.
        <i>LIV. Перевозка идола</i>
     Сержант  Стил явился  по  вызову в служебный кабинет Шеннона. Он застал
его за чтением длинной телеграммы,  по-видимому,  из Америки,  и ожидал, что
начальник  заговорит  о ее содержании.  Но,  очевидно, телеграмма  не  имела
никакого отношения к делу Малпаса, так как Дик перевернул  бланк и приступил
к вопросу, ради которого вызвал Стила:
     -- Возьмите с собой переодетого полисмена и отправьтесь в дом No 551 на
Портмен-сквер. Механизм дверей  вы, вероятно,  найдете выключенным. Я  хочу,
чтобы  вы присутствовали там и  присмотрели за перевозкой  божества Малпаса.
Когда его заберут, заприте дом и вернитесь с докладом.
     --  Вы  хотите увезти идола? -- спросил  в изумлении  Стил. Дик  кивнул
головой.
     --  Я  условился  со Строительно-транспортной  компанией,  чтобы они  к
половине  третьего  прислали  грузовой  автомобиль и  двадцать  человек  для
перевозки. Распорядитесь, чтобы  статую погрузили в  автомобиль, и доставьте
ее  в Скотланд-Ярд. Я дал  указание прикрыть идола при перевозке,  а то весь
Лондон будет следовать за  автомобилем,  в  полной  уверенности, что мы даем
представление. Я  все  приготовил  в Скотланд-Ярде  для того, чтобы  принять
статую. Когда  она  будет здесь, два наших инженера тщательно осмотрят ее, и
это,  может быть,  прольет  свет на историю  Малпаса и  методы его работы...
Подождите, Стил!
     Сержант вернулся.
     -- Я говорил сегодня с одной из служанок Маршалта. Она начала со всяких
бесполезных мелочей, но в  конце  концов все  же сообщила интересный факт...
Маршалт, действительно, боялся своего соседа. Я  думал, что рассказы о будто
бы данном им Стормеру поручении следить  за его  домом были пустой выдумкой.
Но оказалось, что это прайда. Однажды эта служанка вошла в кабинет  Маршалта
убрать  уголь  из  камина,  и в этот  миг раздались  три  удара  в стену. Вы
помните, я говорил вам, что мисс Бедфорд тоже слышала этот сигнал. Маршалт и
Тонгер  находились  в  кабинете,  и эти звуки произвели  на  Маршалта  такое
впечатление, как если бы в комнате ударил гром. Так рассказывала женщина, но
полагаю, что она немного преувеличивала. Не знаю, что вы об этом думаете, но
заметьте, что Маршалт  и Тонгер были вдвоем  в комнате,  когда раздались три
удара, и Маршалт был напуган до смерти.
     Стил раздумывал над этим новым обстоятельством.
     -- Не знаю, что это нам дает нового, сэр! Дик Шеннон улыбнулся.
     -- Мне это  кое-что  дает: теперь я знаю, кто был этот двулики" негодяй
за стеной... Ну, идите!
     Через  полчаса  сержант  Стил  в  сопровождении  переодетого  полисмена
поднялся  по  ступенькам  дома  No  551, всунул ключ  в  крошечную  замочную
скважину и  вошел вместе  со своим  спутником. В вестибюле  горел свет, и  в
большой комнате наверху,  по-видимому, ничего  не изменилось, за исключением
того, что кто-то спустил занавеси перед идолом.
     --  Раздвинь гардины  на  окнах,  -- сказал  Стил.  --  Пустим  немного
настоящего света в эту комнату.
     Сказав  это,  он  потушил  лампы.  При дневном  свете  комната  Малпаса
казалась еще более унылой, чем при электрическом освещении.
     -- Не понимаю, почему начальник велел нам присутствовать при перевозке,
-- проворчал Стил.
     -- У нас много говорили  об этом деле,  -- ответил  полисмен, -- и  все
будут рады, узнав, что капитан Шеннон отдал распоряжение покончить с ним.
     Стил посмотрел на свои часы.
     -- Люди  будут здесь  через  полчаса, и тогда  мы  посмотрим, как будет
выглядеть идол в черном музее Скотланд-Ярда.
     -- Его решено увезти, так что ли, сержант?
     -- Да, --  ответил Стил, лениво перелистывая книгу, которую он читал на
дежурствах.
     Полисмен подошел к идолу и с любопытством осмотрел его.
     -- Его не  легко  будет сдвинуть с  места, -- сказал он. -- Эта фигура,
кажется, вылита  из  одного  куска  бронзы  и  должна весить  больше  тонны.
Удивляюсь, как пол выдерживает ее тяжесть.
     --  Он стоит  не  на полу, а на выступе  стены.  Капитан  Шеннон  велел
пробить дыру, чтобы убедиться, не спрятан ли в стене механизм, но там ничего
не оказалось.
     -- Кто перевезет статую?
     -- Строительно-транспортная компания, --  ответил Стил. -- Вы заклинили
двери внизу? -- спросил он с притворной небрежностью.
     Окружавшая  обстановка действовала ему на нервы. Прошло полчаса, а люди
все не появлялись. Стил взял трубку телефона  и тотчас заметил, что в ней не
слышно было знакомого шума.
     --  Телефон  испорчен!  Разве  кто-нибудь  давал приказание  перерезать
провода?
     Сержант  нервно  посмотрел  на  дверь, и  следуя  мгновенному импульсу,
подошел  к ней  и  поставил стул так, чтобы она не могла  захлопнуться. Свет
быстро угасал в небе, и Стил повернул выключатель, но лампы не зажглись.
     -- Пожалуй, нам лучше  уйти, -- поспешно сказал  он,  -- но не трогайте
этого стула!
     Он сам перепрыгнул через него и спустился с лестницы так быстро, как не
спускался со времени своего  детства. Закрепленная дверь  еще была  открыта.
Остановившись на пороге, Стил услышал, как дверь наверху захлопнулась.
     -- Почему вы так торопитесь? -- спросил полисмен, выходя вслед за ним.
     -- Вы когда-нибудь дежурили здесь?
     -- Нет,  но я ничего не имел  бы против. У нас столько болтали  об этом
доме, но мне дело кажется легким.
     -- Вам кажется? -- рассердился Стил. -- Да, оно кажется таким  всякому,
кто ничего не понимает. Ступайте на склад на Орчард-стрит и позвоните оттуда
в Транспортную компанию. Когда они, наконец, пришлют людей?
     Сержант ходил взад и вперед перед домом, поглядывая на открытую дверь и
держа здоровую руку в кармане,  где лежал пистолет. Он был в некольких шагах
от входа, когда увидел желтую руку,  просунувшуюся из-за двери и старавшуюся
вынуть  клин,  мешавший  ей закрыться, -- руку  человека из плоти и крови, а
Стил  не  боялся  никого из  смертных.  Выхватив револьвер,  он  взбежал  по
ступенькам, но  в это время дверь начала медленно закрываться. Она уже почти
закрылась, когда Стил уперся в  нее плечом, задержав ее на несколько секунд.
Потом кто-то  изнутри нажал со всей силой, и дверь захлопнулась. Стил стоял,
тяжело дыша и прислонясь к дверному косяку. Оглянувшись, он увидел бежавшего
к нему помощника.
     --  Я  разговаривал  с  Транспортной  компанией. Они  говорят, что  сам
капитан Шеннон отменил недавно свое прежнее приказание.
     -- Да, как же! -- мрачно сказал Стил. Он посмотрел на безмолвные окна.
     -- Когда мы вернемся, то узнаем, что капитан Шеннон и не думал отменять
свое распоряжение... Хорошо, что мне пришла в  голову эта идея со  стулом...
Пойдите и позвоните капитану. А впрочем, я лучше сам...
     Он вызвал Шеннона, и тот молча выслушал его.
     --  Нет,  я не отменял приказания, но  отложил  дело  до  завтра. Стил,
завтра я  открою дом, и вы увидите,  что из этого выйдет. Вернитесь к дому и
посмотрите, что происходит на задворках.
     Дик повесил трубку, но сейчас же опять снял ее и постучал по крючку.
     -- Дайте  мне  Электрическую  компанию, -- потребовал он,  и когда  его
соединили  с  нужным  ему  служащим, сказал:  --  Говорит  капитан Шеннон из
Скотланд-Ярда.  Я хочу,  чтобы завтра,  в четыре  часа дня,  была прекращена
подача  тока  в дом No  551 на  Портмен-сквер. Точно в  назначенный час.  Вы
можете устроить это, не входя в дом?.. Хорошо!..
     В это время  недовольный Стил в  сопровождении  полисмена направился  в
переулок  за домом Малпаса. Они были недалеко  от черного хода, когда оттуда
вышел изящно одетый человек, размахивавший легкой полированной палкой.
     -- Слик Смит! -- ахнул Стил. -- И он в желтых перчатках!
        <i>LV. Домушник</i>
     Мистер  Слик  Смит  любил  делать  днем  визиты.  Это  было  его  новой
слабостью,  ради  которой  ему  приходилось  прерывать свой  утренний сон  и
вставать в необычно  ранний час --  немного раньше  полудня. Он был известен
полиции  как   ловкий   вор,   обкрадывавший   квартиры  и   отели,   но   в
действительности  достижения  мистера  Смита  далеко  выходили  за   пределы
обыденного.
     Не подозревая о  впечатлении, произведенном на  сыщиков своими  желтыми
перчатками,  он   направился  в  западную  часть   города,   прошел   шумный
Эджевен-роуд и свернул на Мейдвил. На этой широкой улице  возвышались  самые
роскошные особняки, сдаваемые внаем по цене, которую только биржевики, могут
выслушивать, не  падая в обморок.  Здесь были и другие дома, более доступные
для  людей,  живущих  на свои  заработки,  но они  не  представляли никакого
интереса для  Слика Смита. Он перешел улицу и направился к огромному зданию,
где  жили  настолько богатые люди, что большую часть времени они проводили в
других местах, так что квартиры в этом здании пустовали почти круглый год. В
доме было два подъезда, и в  каждом -- лифт с  бронзовой решеткой, а при нем
швейцар в богатой ливрее. В один из этих подъездов и вошел мистер Смит.
     Он  очутился  в  прекрасном  помещении,  стены  которого были  отделаны
красным деревом, а пол устлан коврами. Сликогляделся и улыбнулся швейцару.
     -- Мне нужно видеть мистера Хилла, -- любезно сказал он.
     -- Мистера Хилла нет в городе, сэр! Вы пришли насчет квартиры?
     -- Да,  --  ответил Слик. --  Насколько я знаю,  сдается квартира  леди
Килферн?
     -- Не сдается, сэр. Вы, вероятно, хотели сказать  -- продается? Да, она
продается с мебелью. Вас направило сюда агентство?
     Желтая  перчатка  исчезла во внутреннем кармане хорошо сидящего пальто.
Двумя пальцами Слик вынул оттуда листок голубой бумаги. Швейцар прочел ее.
     -- Хорошо,  сэр, это разрешение  осмотреть квартиру  леди  Килферн.  Не
последуете ли вы за мной?
     Он новел посетителя на второй этаж, отпер роскошные двери, и  они вошли
в квартиру. Слик бросил беглый взгляд на мебель в чехлах и покачал головой.
     -- Квартира, я  вижу, выходит на улицу. А  я думал, что она  выходит во
двор. Я плохо сплю, и уличный шум мешает мне.
     -- С видом во двор нет свободных квартир, сэр!
     -- А это чья квартира?
     Они  стояли на площадке лестницы, и Слик указал на дверь позади  клетки
Лифта.  Швейцар назвал ему фамилию жильца, адвоката, и Слик медленно подошел
к широкому окну, выходившему во двор.
     -- Вот это подошло бы мне! -- сказал  он. -- Тут пожарная лестница, а я
ужасно боюсь пожара.
     Слик Смит высунулся из окна  и  оглядел двор. Он заметил, что на дверях
квартиры  No 9  были особенные замки, но смелый человек мог взобраться снизу
по пожарной лестнице до окна, выходившего, по-видимому, в переднюю квартиры.
     -- Я хотел  бы осмотреть  одну  из этих квартир  с  видом во  двор. Но,
вероятно, это невозможно? -- с сожалением спросил он.
     -- У меня общий ключ на случай пожара  или  какого-нибудь несчастья, но
мне запрещено пользоваться им.
     -- Общий ключ? -- спросил мистер Смит, принимая озадаченный вид. -- Что
это такое?
     С  чувством превосходства,  с каким простодушные  люди объясняют хорошо
известную им и непонятную для других вещь, швейцар произнес:
     --  Вот такой ключ,  -- и, не  торопясь, вынул  его  из кармана  своего
жилета.
     Слик взял его в руки и с любопытством осмотрел.
     -- Замечательно! -- сказал он. -- Совершенно обыкновенный  ключ! А  как
он действует? -- Он посмотрел швейцару прямо в глаза.
     -- Этого  я  не  могу  вам  сказать,  --  важно, но почтительно ответил
швейцар. Он  спрятал ключ обратно в  карман, и  в  этот миг  внизу  раздался
звонок у лифта.
     -- Простите, сэр... -- начал он, но Смит схватил его за руку.
     -- Вы можете вернуться сюда?  Я хотел  бы  поговорить  с  вами  об этой
квартире, выходящей на улицу, -- поспешно произнес он.
     -- Я вернусь через минуту, сэр!
     Швейцар отвез на лифте ожидавших  внизу  людей и  вскоре  вернулся.  Он
нашел Смита, стоявшего в глубокой задумчивости на том же самом месте.
     -- Я  хотел сказать, сэр, что  такие ключи... --  швейцар  сунул руку в
карман, и на его лице появилось испуганное выражение.  -- Я потерял  его! --
пробормотал он. -- Вы не видели, положил ли я его в карман?
     --  Я  уверен, что положили...  Да вот он! Слик указал  на  ковер у ног
швейцара.
     -- Боже, как я испугался! Потеря этого ключа была бы для  меня страшным
несчастьем, -- сказал тот  с облегчением. Громкий звонок снова прервал его и
отозвал вниз.
     -- Не  хотите ли вы  подняться на крышу, сэр? Оттуда  прекрасный вид. Я
отвезу вас на лифте.
     -- Благодарю, я дойду пешком, -- ответил Слик Смит.
     Как только лифт исчез из виду, он в  два шага очутился у двери квартиры
No 9 и тихонько открыл ее, так как успел отпереть и закрепить замок во время
первого отсутствия швейцара. Слик вошел внутрь и запер за собой дверь.
     Квартира  была хорошо обставлена, и, очевидно, богатый  адвокат обладал
художественным  вкусом, так  как  среди  картин на стенах маленькой столовой
висели  два  прекрасных  оригинала  старинных  мастеров.  Но  Слик  Смит  не
интересовался картинами, он  искал  совсем  другие ценности и за  пять минут
успел  обыскать  всю  спальню, по мере обыска  укладывая в  глубокий  карман
своего пальто  все  предметы,  удостоившиеся его внимания. Покончив  с  этим
занятием, он снова огляделся вокруг.
     Особенно Слик заинтересовался кухней  и буфетом, пробуя свежесть хлеба,
нюхая  масло  и рассматривая  банки с консервированным молоком,  стоявшие  в
кухне  на  столе.  Гудение   подымавшегося  лифта  достигла   его  слуха  и,
пригнувшись  к щели ящика  для писем, он увидел, как  лифт прошел  наверх. В
следующий миг Слик был  уже на лестнице, закрыл дверь и подождал внизу, пока
швейцар снова не спустился на лифте.
     -- Вот вы где, сэр! А я не мог понять, куда вы исчезли.
     -- Я все же решил снять квартиру леди Килферн,-- сказал Смит, -- но вы,
вероятно, не уполномочены вести об этом переговоры?
     -- Нет, сэр, -- ответил швейцар. -- Благодарю вас, сэр!
     Он взял деньги, которые Смит сунул ему в руку.
     Человек в желтых перчатках  вышел  из  дома,  прошел  пешком  некоторое
расстояние,  затем подозвал  такси и  назвал  шоферу адрес в Сохо.  Выйдя из
автомобиля, Слик  свернул  на  боковую  улицу  и  остановился  у  маленького
ювелирного магазина. Оглядевшись по  сторонам,  чтобы  убедиться, что за ним
никто не следит, он вошел  в магазин,  в котором было  очень  темно. Хозяин,
маленького роста, с круглой шапочкой на голове, показался из-за занавески.
     -- Сколько это стоит?
     Слик протянул ювелиру кольцо.
     -- Если бы я дал вам пять фунтов, я ограбил бы себя самого.
     --  Если бы вы  предложили мне  пять фунтов,  я  убил бы вас,  -- Шутя,
ответил Слик.
     Вдруг дверь распахнулась, и в магазин вошел широкоплечий человек.
     -- Эй, Смит! Как дела?
     Смит с улыбкой взглянул на агента из Скотланд-Ярда.
     -- Покупаете или продаете? -- добродушно осведомился агент.
     -- А вы, видно, следили за мной?
     -- Как  вы могли  подумать это! --  возразил  тот.  --  Покажите-ка мне
кольцо.
     -- Я не покупал его,  я не купил его, -- заволновался маленький ювелир.
-- Он предложил мне это кольцо, но я сказал ему, чтобы он взял его назад.
     -- Откуда у вас кольцо, Смит?
     --  Я получил его в подарок от  моей  тетушки, -- весело ответил мистер
Смит. -- Кольцо, действительно, мое,  и капитан Шеннон может вам подтвердить
это, -- продолжал он.
     -- Шеннон? -- повторил сбитый с толку сыщик.
     -- Конечно, -- повторил  Слик,  --  пойдем к нему, и вы увидите.  Но  я
помогу вам немного, посмотрите на ободок.
     Сыщик поднес кольцо к окну, и прочел надпись: "Слику от тети".
     -- Да, я, собственно...
     -- Видите  ли, -- с подкупающей  откровенностью сказал  Смит, -- дело в
том,  что это я выследил вас, когда выходил  из  автомобиля, и хотел  внести
маленькое развлечение в  вашу скучную, однообразную  жизнь! Будь  вы хорошим
сыщиком, вы остановили бы автомобиль и узнали бы у шофера, где я  нанял его.
Но, увы, вы этого не сделали! Ну, хотите, чтобы я пошел к Шеннону?
     Сыщик мрачно покачал головой:
     -- Настанет день... -- с угрозой произнес он.
     --  Прекрасное  название для  романса...  Удивляюсь,  почему  вы его не
напишите, -- отозвался Слйк и  ушел, насвистывая. Он  веселился до тех  пор,
пока не вспомнил,  как неосторожно он поступил. "Что, если бы этот проворный
сыщик обыскал меня!.." -- Слик похолодел от этой мысли.
        <i>LVI. Рычаг</i>
     У человека, имеющего такую профессию, как мистер Мартин Элтон, с годами
накапливается множество документов, которые нужно  прятать в надежном месте,
где они  не привлекали бы к себе внимания любопытных. Такие документы нельзя
ни уничтожить без риска, ни оставить, не подвергая себя опасности. Мартин во
многом полагался на свою память, и в этом отношении он был спокоен,  так как
действительно обладал  необыкновенной памятью и  помнил  все  до  мельчайших
подробностей.
     Тщательно обдумывая детали  занимавших его  вопросов и  стараясь  найти
способы их разрешения, он вспомнил об одном документе, написанном на четырех
страницах мелким почерком Билла Стэнфорда.
     Стэнфорд  был  своего  рода  бумажным  стратегом.  В  прежние  годы ему
доставляло  удовольствие   разрабатывать  до  мельчайших  деталей  все  свои
комбинации.  Большая часть  этих  записей была уничтожена, но одну  из  них,
поразившую Мартина  гениальностью  замысла, он оставил у  себя, отчасти  как
курьез,  отчасти  --  в   предвидении,  что  она   когда-нибудь  может   еще
пригодиться.  Такие бумаги,  как  эта,  и  другие  необходимые ему документы
Мартин  держал  на  хранении  в  банковском  сейфе.  Посетив   в  этот  день
несгораемые камеры  банка,  он  провел  там полчаса,  просматривая бумаги  и
уничтожая некоторые из них, больше не представлявшие никакой ценности. Когда
он вышел  оттуда,  он  нес  с  собой  во  внутреннем кармане  только  четыре
отдельных  листка  из записной  книжки. Они  могли  оказаться  тем  рычагом,
посредством  которого  Мартин  мог бы  заставить Билла  Стэнфорда  поступить
согласно его  желаниям.  Вернувшись домой,  он послал  ему записку,  и через
полчаса  раздался  телефонный звонок. По голосу  Стэнфорда Мартин понял, что
тот обеспокоен.
     -- Слушайте,  Мартин,  я  не  могу являться на  ваш  зов, как только вы
захотите! Что вам нужно?
     --  Мне  нужно видеть вас по  важному делу. Стэнфорд проворчал что-то и
затем сказал:
     -- Лучше приезжайте ко мне вечером сами.
     -- Я  этого  не  сделаю, -- ответил  Мартин. -- Вы должны исполнять мои
предписания, Стэнфорд, хотя вы теперь и  доверенный Маршалта. Вы приедете ко
мне в пять часов,
     -- Что?!  --  голос  Стэнфорда  звучал резко и подозрительно. --  Я уже
сказал вам, что ни в чем не могу принимать участия...
     -- Приезжайте и скажите мне это здесь, -- нетерпеливо сказал  Элтон, --
а  не  повторяйте  этого  по  телефону, когда  половина  лондонских  сыщиков
подслушивает вас. Я не вызывал бы вас, если бы Дело не было неотложным.
     Последовало долгое молчание, затем Стэнфорд заговорил  более Уступчивым
тоном.
     -- Хорошо, я приеду. Но не думайте, что я так боюсь вас, что вы  можете
мне приказывать, Элтон! Вы не имеете права...
     Мартин  прервал разговор. Он знал своего  друга  слишком хорошо,  чтобы
вступать с ним в пререкания по телефону.
     В начале  шестого  Стэнфорд явился. Он был  не в  духе. Мартин лежал на
диване в своей любимой позе и поднял глаза от книги, когда Стэнфорд влетел в
комнату.
     -- Как вы смеете вызывать  меня к себе, Элтон, словно своего лакея? Как
у вас хватает нахальства...
     -- Закройте дверь! -- сказал Мартин. -- Вы слишком громко говорите, мой
друг! Если вы не  хотите, чтобы все на Керзон-стрит услышали ваши жалобы, то
говорите тише.
     -- Вы думаете, что мне нечего больше делать, как бегать к вам?
     Стэнфорд побелел от гнева, так как отличался качеством, свойственным не
только  преступникам,  -- безмерным тщеславием. Он не  терпел  ни  малейшего
умаления своего достоинства.
     Мартин махнул рукой:
     -- Не  стоит ссориться, -- сказал он. -- Дело серьезное, иначе я бы вас
не звал.
     Он встал, достал коробку  сигар, взял одну  себе и предложил  Стэнфорду
другую, которую тот взял с недовольным видом. Затем Элтон сообщил гостю свою
новость:
     -- Одри Бедфорд поступила к Стормеру, и она может стать опасной.
     -- Одри? Вы говорите о сестре вашей жены? Мартин кивнул.
     -- Она служит у Стормера? Ну, это меня мало трогает! Мне нечего бояться
его людей,  да и вам также. Если вы для этого вызывали меня сюда, оторвав от
моих обязанностей на Портмен-сквер, вы только заставили  меня даром потерять
время.
     -- Я говорю вам, она опасна, -- медленно сказал Элтон, -- очень опасна.
Вы не забыли, что она сидела год в тюрьме за ожерелье, которое вы украли?
     -- Не вы, а мы, -- сердито прервал его Стэнфорд.
     --  Не будем спорить,  -- согласился  Мартин,  -- так  или  иначе,  она
отсидела год. Как  вы  думаете, что она  должна  испытывать по этому поводу?
Недовольство?  Я уверен,  что  вы  были бы  недовольны, если бы сидели год в
тюрьме за преступление, которого не совершили!
     Стэнфорд посмотрел на него с подозрением.
     -- Ну и что же? -- спросил он, когда Мартин умолк.
     --  Я думаю,  что она недовольна,  но  она получила новую службу, и  ей
живется хорошо. Как вы думаете, зачем Стормер взял ее к себе? Я объясню вам!
Потому что она была у него и рассказала все, что знала о грабеже. Он оставил
ее у себя, чтобы она помогла ему  собрать улики против нас. Не забудьте, что
Стормер действует по поручению почти всех посольств в Лондоне.
     Вильям Стэнфорд презрительно рассмеялся.
     --  Пусть собирает на меня какие угодно  улики, --  сказал он. -- Пусть
откроет музей вещественных доказательств, мне все равно!.. Да!.. Это все?

     --  Не  совсем, -- ответил Мартин.  -- Вы  помните тот  маленький план,
который  вы  составили  по поводу ограбления  королевы?  Вы помните,  как вы
предвидели все  возможности и даже обозначили  то место в  парке, где должно
было произойти нападение, с подробнейшими указаниями, как и  куда нужно было
скрыться?
     -- Помню, -- ответил Стэнфорд, подумав. -- Но план был уничтожен.
     --  Он не был  уничтожен, -- хладнокровно  произнес Мартин. -- План был
таким образцовым произведением,  что я, по непростительной глупости, оставил
его у себя. Несколько дней назад Одри заходила к нам, когда ни меня, ни Доры
не было дома.  Она вошла в комнату  Доры якобы  для того,  чтобы привести  в
порядок прическу. Дора держит в своем письменном столе ключ от моего сейфа в
банке.
     Стэнфорд пристально посмотрел на Мартина.
     -- И что же? -- спросил он.
     -- Сегодня я  отправился в банк  взять из  сейфа деньги. Деньги были на
месте, но все бумаги исчезли.
     Стэнфорд побледнел:
     -- Вы хотите сказать, что мой маленький план  исчез оттуда с остальными
бумагами?
     Мартин медленно кивнул головой,
     -- Да, именно  это я  и хочу  сказать,  -- ответил  он.  --  Только  не
волнуйтесь, пожалуйста, --  продолжал он, увидев, как кровь бросилась в лицо
Стэнфорду и в бессильной злобе заблестели его глаза.
     -- Я знаю, что сделал ошибку, сохранив этот  план. Его нужно было сразу
же уничтожить, особенно потому, что  вы, насколько я помню, упоминали  в нем
наши  имена. Я  также замешан  в  этом, как и  вы,  и  подвергаюсь  такой же
опасности, даже большей. Одри питает ко мне и Доре большую злобу, чем к вам.
     Стэнфорд нервным движением потирал руки.
     --  Вы выдали меня! Скотина! -- яростно закричал он. -- Как можно  было
оставить такую бумагу?
     -- А кто  написал  на ней имена?  Не  напиши вы их, вам  нечего было бы
бояться, -- прервал его Мартин. --  Это всецело ваша вина! Я не отрицаю, что
поступил  непростительно.  Но  если  на  суде  будет  Доказано,  что  бумага
содержит,  достаточные  улики  против  вас,  вы  этим  будете обязаны  вашей
собственной оплошности.
     Стэнфорд пожал плечами. Несмотря на свою силу и хвастливость, он в душе
был трус, и Мартин хорошо знал его.
     --  Что вы  хотите,  чтобы я сделал?  --  спросил  он,  и  полчаса  они
обсуждали вместе различные средства и способы возможной защиты.
        <i>LVII. Одри отправляется на обед</i>
     Он не нуждается  сегодня вечером в ее присутствии, -- настаивал  мистер
Торрингтон.  Его  мрачность смягчалась  добродушием,  все  больше  и  больше
привлекавшим к нему девушку.
     -- Если  вы  собираетесь  пойти  в  гости, в  театр  или просто  хотите
заняться шитьем, например, располагайте временем, как хотите.
     -- Вы собираетесь уйти? -- начала  Одри,  но сейчас же извинилась. -- Я
не должна была задавать вам такой вопрос, и я спросила не в качестве сыщика,
а из...  -- тут она совсем смутилась, не находя  нужных слов, чтобы выразить
свою мысль.
     --  Из  чувства дружбы?  --  помог он  ей, и она кивнула головой.  Одри
действительно чувствовала к Торрингтону все возрастающую симпатию.
     -- Я догадался. Нет, дитя мое, я останусь сегодня дома, -- он посмотрел
на часы на камине. -- После обеда у меня важное деловое свидание.
     Торрингтон открыл перед Одри дверь,  и она вышла.  Она  была  рада, что
могла располагать своим временем, так как Дора просила ее прийти пораньше на
обед.  Дора  объяснила,  что  собирается  уйти  вечером,  и сама не намерена
одеваться к обеду, так что  Одри может прийти к ней, особенно  не наряжаясь.
Девушка не видела в  этот день Дика Шеннона и тщательно  просмотрела газеты,
надеясь найти какие-нибудь сведения о краже алмазов.
     Когда Торрингтон заговорил накануне об  их исчезновении,  она подумала,
что это стало  уже общеизвестным.  Но, по-видимому, у него был какой-то свой
источник информации, недоступный прессе,  потому что  ни одна газета даже не
упомянула о  происшествии. Одри хотела увидеть  Дика, хотя ничего особенного
не могла сказать ему. Но  он не приходил  и не звонил по телефону. Тем более
она была рада маленькому развлечению, которое обещал обед у Доры.
     Когда Одри пришла к Элтонам, Дора сама открыла ей дверь.
     -- Входи, дорогая, -- сказала она, целуя ее. --  У  меня опять домашние
неприятности. Кухарка ушла сегодня совсем, а у горничной выходной день. Я не
могла не отпустить ее, -- она  пошла к своей  больной  матери. Тебе придется
простить  мне  сегодня  невкусный  обед.  К  счастью,  привередливый  Мартин
отправился обедать в свой клуб.
     --  Мне казалось,  что вы  оба  вечером  уходите? -- удивленно спросила
Одри.
     -- Так и  будет, --  улыбнулась Дора.  --  Мартин вернется за мной.  Он
должен  был  повидаться кое  с кем, и я предложила ему  пообедать в клубе, а
потом заехать за мной домой.
     Стол был  накрыт на двоих, и накрыт чрезвычайно красиво. Дора, несмотря
на  все свои прочие недостатки,  была прекрасной хозяйкой. Обед,  за который
сестры  тотчас  же  сели,  был  приготовлен   на  славу.  Одри  готова  была
предположить, что кухарка перед своим исчезновением из дома сама приготовила
его, что и соответствова-Л0 действительности. Рассерженная особа ушла  всего
за  полчаса до  прихода  Одри  из-за  обвинения в  нечестности, которое, как
хорошо  рассчитала Дора,  должно было  оскорбить  даже  самого  необидчивого
человека.  Дора  очень  неохотно  отпустила эту женщину, даже временно, хотя
знала,  что  униженные  извинения вернут ее  на  следующее утро,  а  Дора не
считала постыдным унижаться перед хорошей кухаркой.
     В середине обеда она весело сказала:
     -- Мы выпьем бутылочку вина, чтобы отпраздновать наше примирение.
     Встав с места, она вынула из серебряного  ведерка бутылку и ловко сняла
проволоку с пробки. Одри рассмеялась:
     -- Я не пила вина с тех пор, как...
     Она вспомнила об обеде с Маршалтом, и постаралась поскорее отогнать это
неприятное воспоминание.
     -- Ты, наверное, еще не пила такого вина, как это, -- оживленно болтала
Дора. -- У Мартина  много  недостатков,  но он большой знаток  вин. Во  всей
Англии  нет четырех  дюжин такого шампанского,  и  когда я сказала ему,  что
сегодня я раскупорю одну бутылку, он был недоволен.
     Пробка вылетела с шумом, и Дора наполнила бокалы, пока пена не полилась
через край. -- За новую веселую встречу! -- воскликнула Дора и  подняла свой
бокал.
     Одри тихонько рассмеялась и попробовала вино.
     --  Пей?! -- сказала Дора. -- Так не  пьют шампанское. Одри  с  большой
торжественностью поднесла бокал к губам и не  поставила его на стол, пока не
выпила до дна.
     -- Ах, -- глубоко вздохнула она, -- может быть, вино и прекрасное, но я
ничего не понимаю в нем. Мне оно показалось горьким, как хина!
     Через  полчаса  новая  горничная Доры  совершенно  неожиданно вернулась
домой.
     -- Я думала, что вы пошли в театр! -- резко сказала Дора.
     -- У меня заболела голова, мадам,  --  ответила горничная. -- Мне очень
жаль, но билет, который вы мне дали, пропал.
     -- Входите! -- сказала Дора.
     -- Может быть, вам угодно, чтобы  я прислуживала  за столом вам и  мисс
Бедфорд?
     --  Мы уже  отобедали, -- ответила  Дора, -- и мисс  Бедфорд только что
ушла. Я удивляюсь, что вы не встретили ее.
        <i>LVIII. Сюрприз мистера Торрингтона</i>
     Посетителя, явившегося в отель  "Ритц-Карлтон",  по-видимому, ждали. Не
успел он сообщить свое имя, как клерк позвал мальчика:
     -- Отведите этого джентльмена к мистеру  Торрингтону, --  сказал он,  и
Мартин последовал за мальчиком в лифт.
     Когда он вошел, Дэниел  Торрингтон, сидевший в  туфлях и халате у огня,
бросил  на него  быстрый  и  пристальный  взгляд.  Не  выказывая  особенного
радушия, он попросил гостя сесть:
     -- Мне кажется,  мы встречались  прежде, мистер  Торрингтон, --  сказал
Мартин.
     --  Я  уверен, что  мы не встречались, но  я знаю  вас  понаслышке,  --
ответил Торрингтон. --  Снимите пальто, мистер Элтон!  Вы просили  о  личном
свидании, и у меня было много причин согласиться выполнить вашу просьбу. Вы,
кажется, состоите в родстве с мисс Бедфорд, моей секретаршей?
     Мартин мрачно опустил голову.
     -- К несчастью, -- сказал он.
     --  К несчастью?  --  Брови старика удивленно поднялись. --  Ах  да,  я
понимаю, что вы хотите сказать. Вы намекаете на ее преступное прошлое?
     Он  не  улыбнулся, но  в его  тоне  послышалось нечто  вроде  сарказма,
который чуткий Мартин мгновенно уловил.
     --  Это было, вероятно, большим  горем для вас и вашей жены? Несчастная
девушка была  замешана в краже бриллиантов, не правда ли?  Я только не знаю,
задержала  ли   она  автомобиль  королевы   в   Грин-парке  или  подготовила
ограбление.
     -- Ее  поймали с  поличным:  бриллианты оказались при  ней, --  ответил
Мартин.
     Свидание было гораздо неприятнее, чем он ожидал.
     -- Ее поймали с поличным? -- повторил Торрингтон. -- Да, это ужасно! Но
я, собственно говоря, уже знал  об этом, когда принимал девушку на службу. Я
полагаю, что вы явились сюда, желая предупредить меня о ее прошлом?
     Опять Мартина охватил  холод  разочарования. Старик издевался над  ним,
несмотря на серьезное выражение лица и вежливый тон.
     -- Нет, я пришел не за  этим. Я пришел по другому, более  важному делу,
-- сухо сказал он, -- по делу, которое глубоко затрагивает  вас. Вы простите
меня, если я коснусь неприятных для вас вещей?
     Торрингтон  молча   кивнул.  Его  глаза  за   сильными  стеклами  очков
неподвижно смотрели  Мартину  в лицо.  Вся  его  поза выражала враждебность.
Мартин чувствовал это все более ясно.
     -- Мистер Торрингтон, много лет тому назад вы попали  в Южной Африке  в
тюрьму за противозаконную скупку алмазов. Торрингтон Снова кивнул:
     --  Да,  на  алмазных  россыпях  была  устроена  провокация  величайшим
негодяем Лэси  Маршалтом,  который  сейчас  благополучно скончался.  Я  стал
жертвой этой проделки и, как вы сказали, попал в тюрьму.
     --  У  вас  была молодая  жена... --  Мартин помедлил,  --  и  ребенок,
маленькая девочка Дороти.
     Снова Торрингтон молча кивнул.
     --  Ваша  жена  была потрясена  и  возмущена вашим арестом  и не смогла
простить  вам  позор, который  из-за вас,  как она считала,  падал и на нее.
Вскоре, после того как  вы попали в Брекоутер, она уехала из Южной Африки, и
с тех пор вы не слышали о ней.
     --  Раз!  --  Это  слово слетело с губ  Торрингтона  резко, словно удар
хлыста. -- Один раз, мой друг, она написала мне, да, написала...
     --  Она уехала в Англию с малюткой и со своей старшей дочерью, изменила
фамилию и жила на маленький доход... -- начал Мартин.
     -- На ренту, -- прервал его Торрингтон.
     Какие бы чувства он ни испытывал, он не выдал их ни единым движением.
     -- На ренту,  которую  я обеспечил ей перед арестом. До сих пор вы были
правы. Продолжайте!
     Мартин  глубоко  вздохнул.  В  этой атмосфере  трудно было  произносить
каждое  слово.  Он  чувствовал  себя  так,  словно  пытался пробить брешь  в
гранитной стене.
     --  Ваша  покойная жена  была немного  странной.  По какой-то  причине,
известной  лишь ей самой,  она воспитала  Дороти, --  он сделал, ударение на
последнем слове, -- в полной  уверенности, что она дочь ее первого  мужа,  а
другую  дочь приучила считать себя  моложе Дороти. Я не берусь  объяснить ее
поведение в этом вопросе... -- продолжал Мартин.
     -- Можете и не объяснять, -- ответил Торрингтон.--  Может быть, все это
неверно. Что же дальше? Мартин собрался с духом.
     -- Вы уверены, сэр,  что ваша дочь  Дороти умерла, но  это не так.  Она
жива, она в Англии и это моя жена.
     Дэниел  Торрингтон  не отрывал  от него  взгляда. Его  глаза, казалось,
проникали в самую душу посетителя.
     -- Эту историю  вы и хотели рассказать мне? -- произнес он наконец.  --
Историю о том, что моя маленькая Дороти жива и что она ваша жена?
     -- Да, мистер Торрингтон!
     --  Гм!  -- старик почесал себе подбородок.  -- Так ли это? Последовало
долгое томительное молчание.
     --   Знаете  ли   вы   историю  моего   ареста  и   сопровождавшие  его
обстоятельства? Я вижу, что не знаете. Ну, так я расскажу вам...
     Он посмотрел на потолок и облизнул губы, словно восстанавливая в памяти
давно прошедшую сцену.
     --  Я сидел на веранде моего дома  в Винберге, -- летом я всегда жил на
полуострове,  --  и,  я  помню,   играл  с  моей  крошкой.  Вдруг  я  увидел
показавшегося из-за дома  Маршалта  и  удивился, что привело его  ко мне, но
вслед  за  этим  я-  заметил двух шедших за ним сыщиков.  Маршалт смертельно
боялся меня. Когда я встал и положил  ребенка назад в колыбель,  он выхватил
револьвер и выстрелил в  меня. Потом он говорил, что  первым выстрелил я, но
это  ложь.  Я  не стрелял бы совсем, но пуля попала  в колыбель, и я услышал
крик девочки.  Тогда  я выстрелил,  и не быть  бы ему  в  живых, если  бы не
охвативший меня страх за моего ребенка. Я промахнулся, а его второй  выстрел
раздробил мне ногу. Вы это знали?
     Мартин покачал головой.
     -- Вы никогда не слышали, что выстрел попал в колыбель?
     -- Нет, сэр, это ново для меня.
     -- Я и не сомневался, что для вас это будет новостью. Ребенок был легко
ранен. Пуля  попала в пальчик на  ноге и перебила кость. Удивляюсь, как ваша
жена не рассказала вам об этом!
     Мартин молчал.
     -- Моя маленькая Дороти жива, я  это знаю давно. Я искал ее мною лет и,
благодаря моему другу Стормеру, нашел ее!
     -- Она знает  это? -- спросил Мартин,  смертельно побледнев. Торрингтон
покачал головой.
     -- Нет! Она не знает. Я не хотел, чтобы она узнала.  Я хотел скрыть это
от  нее, пока  не будет закончена моя работа. И я говорил всем, кроме одного
человека, что она мне чужая. Спросите бедного мистера Виллита, который  чуть
не на коленях умолял меня взять ее к себе секретаршей.
     Он не спускал холодных глаз с лица Мартина,
     -- Ваша жена --  моя  дочь, да? Скажите ей, чтобы  она пришла ко мне  и
показала мне свою левую ногу. Вы можете подделать метрические свидетельства,
но вам не подделать сломанного мизинца на ноге!
     Он позвонил и сказал появившемуся слуге:
     --  Выведите этого господина. А  когда вернется мисс Бедфорд, попросите
ее немедленно зайти ко мне.
     Мартин шел домой словно во сне,  и Дора прочла известие о катастрофе на
его бледном лице. Она потащила его в гостиную и закрыла за собой дверь.
     -- Что с тобой, Мартин? Ты видел его? Мартин кивнул:
     -- Он все знает, -- беззвучно сказал он.
     -- Как знает?
     -- Да, знает, что Одри  его дочь, вот  и  все. Торрингтон  знал это все
время. Он поручил Стормеру следить за ней. Сегодня ночью он собирался все ей
рассказать, и я надеюсь, ты понимаешь, что это означает для тебя и меня?
     Он сел и обхватил голову руками.
     -- В этом может  быть  вся  наша судьба, --  сказала она, и  он  быстро
поднял на нее глаза.
     -- Ты хотела это сделать,  и я против своей воли  согласился. Это  была
моя идея сказать старику, что она его дочь. А ты сказала, что лучше умереть,
чем увидеть, как она заберет себе все деньги. И в чем же тогда эта судьба?
     Она медленно кивнула.
     -- Он заплатит, чтобы получить ее, если...
     -- Если, что?
     -- Если она еще жива, -- сказала Дора Элтон. -- И если... не  случилось
чего другого.
        <i>LIХ. Леди беседует с мистером Смитом</i>
     Хозяин мистера Слика Смита был  добродушным человеком. Он знал, что его
жилец ведет двойную  жизнь, но  это не роняло Слика Смита в его мнении.  Его
жилец был для  него  человеком, который  регулярно оплачивал счет, постоянно
был  любезен, с  ним  не  случались неприятные  истории  -  и  он всегда был
благодарен за  любую мелкую услугу, которую хозяин, уважаемый всеми судебный
клерк, мог ему оказать.
     Лишь только он узнал, каким гнусным ремеслом занимается Смит, он тут же
имел с ним  так  сказать "доверительную" беседу,  эти  переговоры свелись  к
следующему: "Делайте, что хотите, но это не  должно бросать тени ни на меня,
ни на мой дом".
     Посетители,  которым  он   мрачно  смотрел  вслед,  стали  прибегать  к
конспирации, и, надо отдать  ему должное, Слик  Смит почти всегда оправдывал
доверие.
     Той  ночью  хозяин  услышал  стук.  Было  11 часов  --  время,  которое
неуловимым образом отделяет тех, которые уже легли  спать, от  тех,  которые
продолжают веселиться. Хозяин сам подошел к двери и увидел молодую, приятную
женщину, которая была  ему незнакома  и, насколько он мог знать,  совершенно
незнакома его жильцу.
     -- Мистер Смит? -- сказал он с сожалением. --  Нет, мисс, не думаю, что
он дома. Может быть, я передам ему записку?
     -- Но это очень важно, я должна его видеть,  -- сказала женщина  тоном,
не допускающим возражений.
     Хозяин  заколебался.  Он  привык  уже к посетителям  разного  Рода,  но
появление дамы в 11 часов ночи  раздражало  его сверх всякой меры. Однако он
подумал,  что есть  какое-нибудь веское основание для столь позднего визита:
она могла,  например, явиться к Слику от его  больной  матери. Он отправился
наверх предупредить своего жильца, но, постучав  в дверь, не получил ответа.
Повернув ручку, он вошел, но не найдя никого в комнате, вернулся вниз с этой
вестью.
     --  Мистера Смита нет дома,  мисс,  --  сказал  он, закрывая  дверь,  и
вернулся к своей трубке и книге.
     Через  некоторое   время  ему  показалось,  что  кто-то  спускается  по
лестнице, и он выглянул из своей комнаты. Это был мистер Смит.
     -- Я не слышал, как вы пришли.
     -- Я пришел недавно, -- сказал Смит своим обычным добродушным тоном.
     -- А теперь опять уходите?
     -- Я слышал стук и думал, что это вы.
     -- Тут приходила к вам дама... -- начал хозяин.
     -- Наверное, это она, -- сказал Смит.
     Хозяин почувствовал необходимость поддержать свой престиж:
     -- Простите  меня, мистер Смит,  но я  не  люблю ночных  посещений,  и,
надеюсь, вы не пригласите даму в дом?
     -- Если  в этом  будет необходимость, то  я смогу воспользоваться вашей
гостиной, -- сказал  Смит.  -- Наверное, она пришла  с  деловыми известиями.
Вероятно, это от моего друга Шеннона, современного Шерлока Холмса.
     Хозяин знал, что капитан Шеннон весьма уважаемая личность,  и не только
дал нужное разрешение,  но  и  был  настолько  предупредителен,  что зажег в
гостиной все лампы.
     -- Войдите! -- сказал Смит. -- Вы от капитана Шеннона?
     -- Да, -- был ответ.
     Это было все, что  услышал хозяин  и что предназначалось для его слуха.
Но  он был  удовлетворен. В  течение  четверти  часа  из  гостиной доносился
смутный шепот их голосов, потом девушка вышла, а Смит подошел к нему.
     -- Это даже  важнее, чем я думал, -- тяжело  проговорил он. --  Капитан
Шеннон  попал  в  затруднительное  положение и  посла! за мной --  мы  ловко
поможем полиции справиться с этими трудностями.
     Для хозяина  это было новостью,  так как был  человеком, который  кроме
законов ничего не знал, и адвокаты всегда немного похожи на детей.
     Слик снял  свою вечернюю одежду, что  была на нем,  когда он  вернулся,
надел  костюм  и шерстяное пальто и, взяв из комода  некоторые  инструменты,
необходимые в  его  ремесле, присоединился к  девушке, которая  ждала его на
углу улицы, и направился с ней на Саутхемптон-роуд.
     Когда они подходили к  Саутхемптон-роуд,  он,  обернувшись через плечо,
заметил  неизбежного  человека  Стормера,  который  шел  за  ним.  Когда  он
остановил  такси,  филер  последовал  его  примеру.  Смиту не нужно  было  и
смотреть: он знал это заранее. У мраморной арки шофер спросил:
     -- Куда ехать, сэр?
     -- На Мейдвил в Гринвилменшн, -- ответил Слик.
     Они остановились у аристократического  здания,  которое Смит оглядел  с
видом  владельца, на что имел  некоторое  право, так как временно снимал там
прекрасную квартиру на  втором  этаже, и швейцары  в ливреях  кланялись ему.
Швейцар,  дежуривший ночью  у  лифта, повез  его  наверх.  Они поговорили  о
погоде.  Швейцар пожелал  ему доброй ночи в  полной уверенности,  что  жилец
вскоре  погрузится  в  глубокий сон,  который  является  неотъемлемым правом
богатого человека,  снимающего  прекрасную  квартиру  за  двадцать  гиней  в
неделю.
     В тот  же  вечер  сержант  Стил  и  его  начальник принимали участие  в
совещании, состоявшемся на квартире  Дика. Третьим  участником совещания был
инспектор с Мэрилебон-лейн, и они вместе обсуждали вопросы, касавшиеся  дома
No 551 и его клада.
     --  Я все еще  не решил, перевозить  ли  идола, -- сказал Шеннон, -- но
распоряжение, данное электростанции, осталось в силе.  Я говорил с одним  из
их инженеров, и он сказал, что они могут перерезать провод снаружи дома. Это
значит, что  сила, которой владеют Малпас и его друзья, больше не будет в их
распоряжении.
     -- Вы, вероятно, намерены  войти в дом до того,  как прекратится подача
тока? Иначе могут возникнуть всевозможные затруднения, -- сказал инспектор.
     Дик согласился с ним:
     -- Я  рад,  что  мы можем парализовать  действия привидения,  до  очень
возможно,  что  при  прекращении  подачи  тока  мы  запрем  нашего  друга  в
каком-нибудь скрытом  тайнике и предоставим будущим поколениям раскрыть  эту
тайну.
     -- В таком случае, -- сказал Стил, -- мы никогда больше не увидим Слика
Смита.
     Шеннон рассмеялся:
     -- Вы думаете, что Слик -- главное действующее лицо?
     --  Я  уверен  в этом,  -- торжественно  ответил тот.  -- Разве вам  не
показалось странным, капитан Шеннон, что Слик всегда  оказывался поблизости,
когда  происходили все  эти  странные  события? Сегодня днем я видел, как он
вышел из  переулка позади дома сразу же после появления  из-за двери  руки в
желтой перчатке. И он был в желтых перчатках!
     --  Пятьдесят  тысяч  человек, помимо него,  носят  желтые перчатки, --
ответил Дик, -- это сейчас очень модно в Лондоне. Вы можете держать Смита на
подозрении, но я не уверен, что ваша точка зрения правильна.
     -- Во всяком случае, это подозрительно, -- настаивал Стил. -Кроме того,
за  ним усиленно следят с другой стороны: я никогда  не видел его  без того,
чтобы  за  ним не шел агент Стормера, а Стормер,  обыкновенно,  не  трудится
впустую.
     Дик улыбнулся, вспомнив новое прибавление в штате Стормера,
     Совещание окончилось в половине одиннадцатого, и решено было приступить
к активным действиям на следующий день.  Без четверти одиннадцать Стил начал
обход  тех многочисленных и сомнительных клубов, которые открылись в Лондоне
после войны, Тут были клубы для  танцев, для ужинов,  некоторые помещались в
раззолоченных палатах,  другие -- в подозрительных подвалах,  превращенных в
места  веселых сборищ смешанной публики с гремящими оркестрами. Стил отметил
обычные нарушения  правил, чтобы впоследствии  принять должные меры. Окончив
обход, он отправился домой. Часы поблизости пробили без четверти двенадцать,
когда он вышел на Глотер-плейс, где была его  квартира. Он заметил человека,
быстро шедшего ему  навстречу  по противоположной  стороне  улицы. В  облике
спешившего прохожего не  было ничего  необыкновенного, так же,  как и в том,
что он  нес  чемодан, ибо  недалеко находился вокзал Мэрилебон-стейшн,  и по
Глотер-плейс часто проходили запоздавшие приезжие, спешившие домой с ночного
поезда.
     Он не узнал человека, когда тот вошел в полосу света от фонаря,  но вид
чемодана показался ему странно знакомым. Несколько секунд Стил колебался. Он
страшно устал и нуждался в отдыхе, но все-таки повернул обратно и последовал
за человеком.
     Он имел некоторое основание поступить таким образом. Находясь в нервном
состоянии, Стил не успокоился бы всю ночь,  проклиная свою  оплошность, если
бы не удостоверился, что зрение обмануло  его. Но  погоня,  в сущности, была
бесцельна,  так как  все  чемоданы  сходны  между собой: темной  ночью,  при
неясном  свете фонарей,  такое сходство  еще  более усиливается. Но он решил
осмотреть чемодан и  ускорил шаг, чтобы догнать человека, который быстро шел
впереди, несмотря на тяжесть своей ноши, которую он нес то в  одной руке, то
в другой.
     Неизвестный направился на  Гарлей-стрит, и  тут Стил пустился бегом. Он
был на  расстоянии  десятка  шагов  от преследуемого,  когда тот  обернулся,
увидел  преследователя  и,  следуя его  примеру,  тоже  бросился  бежать. Он
свернул  в один  из тех  узких переулков,  которыми  изобиловал этот  район.
По-видимому, у  беглеца была причина для  такого  поспешного исчезновения, и
инстинкт Стила подсказал ему, что он  напал  на верный след.  Вблизи не было
видно ни одного полисмена,  и, очевидно,  человек,  удиравший  с  чемоданом,
знал, что здесь  он не подвергается опасности  встретиться с  представителем
закона. Он побежал быстрее, но тут ему не повезло -- на углу улицы  стоял на
посту полисмен. Беглец на миг остановился, и когда Стил нагнал  его,  быстро
поставил чемодан. Потом Он нагнулся, проскочил  под рукой сыщика и умчался с
быстротой молнии.
     В последнее мгновение Стил узнал его: это был Слик Смит! Последовать ли
за  ним?  Стил  вспомнил,  что целью  его погони  был чемодан.  В это  время
подоспел полисмен, который издали увидел бегущего человека.
     --  Бегите  за  ним  и  поймайте  его!  --  приказал  Стил  и  принялся
осматривать чемодан. При одном его виде у него забилось сердце...  Дик начал
раздеваться, когда к нему ворвался его помощник с тяжелым чемоданом в руке.
     --  Посмотрите,  что  это!  --  закричал он,  распахивая  чемодан.  Дик
взглянул и замер в изумлении!
     -- Алмазы! -- наконец прошептал он.
     -- Они были у Слика Смита, -- крикнул Стил задыхаясь.-- Я увидел его на
Глотер-плейс  с чемоданом  и последовал за ним,  хотя и  не узнал его сразу.
Затем он побежал и, когда я нагнал его, бросил чемодан.
     -- Слик Смит? Откуда же он шел?
     -- Он шел от Парк-роуд, --  быстро ответил Стил. -- Я думал, что упаду,
когда открыл чемодан и увидел, что в нем!
     -- Теперь мы будем осторожнее, -- произнес Дик.  -- Вызовите машину! --
Он начал поспешно одеваться.
     Стил вскоре  вернулся, приняв  на этот  раз все  меры предосторожности.
Когда  они  с  чемоданом  спустились  вниз,  их  ждал  у  дверей  окруженный
полицейскими  автомобиль. Четыре полисмена сидели внутри, два у  руля  и два
стояли на  подножках по  обеим  сторонам  автомобиля,  который направился  в
Скотленд-Ярд, где  тяжелые  дверцы стального  шкафа закрылись за сокровищами
Малпаса.
     -- Теперь пусть приходят за ними сюда! -- сказал Шеннон. -- А пока...
     -- ...мы поймаем Слика Смита,  -- закончил Стил.-- Я отправлюсь  к нему
на квартиру.
     -- Вы не найдете его там, -- сказал Шеннон. -- Неужели  вы думаете, что
он вернется в эту верную ловушку?  Предоставьте  Смита мне, я  надеюсь,  что
сумею найти его.
     Они вернулись  вдвоем на Хэймаркет  и нашли  у дверей Вильяма,  сердито
оглядывавшего с ног до головы маленького оборванного мальчугана.
     -- Он говорит, что принес вам письмо, сэр, и не хочет отдать его мне.
     --  Мне сказали, чтобы я отдал его только капитану Шеннону, -- Произнес
мальчик.
     --  Я  капитан Шеннон,  --  сказал  Дик, но мальчик  все  еще не  хотел
расстаться с письмом.
     -- Пусть  войдет!  --  нетерпеливо сказал  Дик,  и  мальчика  отвели  в
гостиную. Это был невероятно оборванный  и  грязный мальчишка,  каких  можно
встретить в лондонских трущобах. Он был без чулок, почти босой, и его руки и
лицо имели  ту особую окраску, которая свойственна только уличным мальчишкам
его возраста.
     Обыскав все  свои лохмотья, он вытащил наконец невероятно  замусоленный
обрывок газетной бумаги, сложенный в несколько раз. Дик развернул  бумажку и
увидел, что это был номер утренней  газеты. Слова были написаны на свободном
от печати поле:
     "Ради  Бога, спасите меня! Я на верфи Фульда. Злодей прикончит меня еще
до утра".
     Подпись была: "Лэси Маршалт"!
        <i>LХ. На верфи</i>
     -- Лэси Маршалт! -- воскликнул Стил. Боже! Это невозможно?!
     -- Откуда у тебя записка? -- быстро спросил Шеннон.
     --  Какой-то  мальчик на  Спан-роуд  дал  ее  мне и велел отнести  вам.
Собственно, даже не мальчик, сэр, а молодой человек!
     -- Ты не знаешь его?
     --  Нет,  сэр!  Он сказал, что  какой-то джентльмен просунул записку из
одного подвала в доках и обещал, что, если записка будет доставлена капитану
Шеннону, тот заплатит мне целый фунт стерлингов.
     -- А почему он сам не принес ее? Мальчишка ухмыльнулся:
     -- Потому что  он знает вас, как он сказал мне,  он сидел.  Теперь Дику
стало понятно нежелание неизвестного явиться к нему.
     -- На верфи Фульда? Ты знаешь, где это?
     -- Да, сэр, это у верхних доков,  -- деревянная  верфь. Я там много раз
ловил рыбу.
     --  Хорошо,   ты  можешь  указать   нам  дорогу.  Вильям,   приготовьте
автомобиль. Усадите мальчика около себя. Вот тебе деньги, мальчуган!
     Он  протянул ему  бумажку,  которую  тот  поспешно  схватил. Автомобиль
заехал  в Скотленд-Ярд,  где в него село несколько полицейских, затем сделал
еще одну остановку на Лондонском мосту, чтобы взять с собой сержанта, хорошо
знавшего эту местность.
     -- Да, эта верфь  находится около  пустого склада,  это  одна из  самых
старых верфей на реке. Она  построена на сваях  и не имеет,  как большинство
верфей, каменного или кирпичного фасада.
     Они  проехали  длинную  улицу  и  направились  к доку,  где  за  стеной
виднелись  высокие  мачты  морских  кораблей,  потом  проехали  под огромным
корабельным бушпритом, возвышавшимся над стелой поперек узкой улицы.
     -- Это здесь,  --  сказал сыщик. --  Я думаю, что мальчик нам больше не
нужен.
     К  великому  разочарованию  мальчишки, его  высадили  из  автомобиля, а
остальные  пошли по  крутому  подъему  к  старой  ограде,  через  которую  с
легкостью перелезли. Они  шли по выбоинам дороги,  проложенной к стоявшему в
стороне  зданию для  подвозки грузов.  Шеннон увидел блеск воды.  Когда  они
завернули  за  угол, порыв  холодного северного  ветра  заставил их  плотнее
укутаться в шинели.
     -- Нужная нам верфь справа.
     Сыщик указал  на деревянный помост, который глухо  застучал под  ногами
Шеннона, когда он прошел  по нему до  края ветхого сооружения  и взглянул на
реку.
     -- Здесь никого нет. Надо обыскать склад.
     -- Помогите!
     Голос звучал слабо, но Дик расслышал его.
     -- Откуда донесся голос? -- спросил он.
     -- Во всяком случае, не из здания склада, -- сказал Стил, -- а скорее с
реки.
     Они постояли минуту, прислушиваясь, и снова услышали голос, на этот раз
глухой стон, а затем слова:
     -- Помогите, ради Бога, помогите!
     -- Голос идет из-под помоста! -- внезапно произнес Дик.
     Он подбежал к концу верфи  и посмотрел в воду. Начался  прилив, и  вода
поднималась. Справа от себя Дик увидел лодку и, добравшись до нее, прыгнул в
нее.
     -- Помогите!
     Теперь голос звучал ближе.
     Заглянув под помост, Дик заметил в глубоком мраке какое-то движение.
     -- Где вы? -- прокричал он.
     -- Я здесь!
     Это был голос  Лэси Маршалта. В  лодке не было  весел.  Отвязав ее, Дик
продвигался в  ней,  цепляясь руками  за  сваи,  пока не  очутился близко от
места,  откуда доносился голос. При помощи фонаря он начал поиски, и  вскоре
луч света упал на смертельно бледное лицо Маршалта. Он был по плечи погружен
в воду, и его поднятые чад головой руки, казалось, были привязаны к свае.
     -- Потушите свет, вас застрелят! -- крикнул Лэси.
     Дик  потушил  фонарь, и в тот  же  миг  раздались  один  за  другим Два
выстрела. Шляпа Шеннона слетела с его головы,  он почувствовал жгучую боль в
левом  ухе  и  невольно отпустил руки. Лодку тотчас  снесло. Став в  ней  на
колени, Дик начал грести руками, и через Минуту к нему спустился Стил.
     -- Достаньте ваш пистолет и  зажгите фонарь, -- сказал когда  они снова
пробирались по лабиринту подгнивших свай.
     -- Если кого-нибудь увидите, -- стреляйте!
     В следующее  мгновение они подплыли к Маршалту. Он  был прикован к свае
цепью,  охватывавшей  его  талию,  а  руки  его  в  ржавых  наручниках  были
прикреплены к  брусу над головой. Было ясно, что, если  бы  он пробыл в этом
положении  еще  десять   минут,  ничто  уже  не  могло   бы  спасти  его  от
поднимавшегося прилива.
     -- Ключ от наручников! Скорей! У вас есть, Стил?
     -- Да, сэр!
     Через секунду наручники  были сняты, и  Дик  принялся распутывать цепь.
Ему пришлось  возиться с  ней в темноте, пока Стил искал в окружающем  мраке
человека, стрелявшего в Дика. За сваями видна была заросшая мхом стена. Стил
заметил в ней  проем с тремя ржавыми прутьями, походившими  на верхнюю часть
решетки.  На этом проеме  Стил  сосредоточил  свое  внимание, держа пистолет
наготове.  Но  никто не показывался. Минуты  через  три Маршалт  со  вздохом
облегчения соскользнул вниз, и его втащили в лодку. Они добрались обратно до
края  помоста, и, лежа  плашмя на  гнилых досках,  один из  сержантов втянул
Маршалта  наверх. Несчастный представлял  собой жалкое зрелище. Он дрожал от
холода,  его  лицо  было  не брито, щеки ввалились. Его поспешно  отвезли  в
ближайший полицейский участок,  где  после горячей  ванны  он  переоделся  в
одолженную ему одежду. Вскоре в его внешнем виде ничто, кроме его бледности,
не  говорило больше о пережитом им приключении. Все  же он был крайне слаб и
дрожал всем телом.
     --  Я не знаю, где я  все  время находился,  -- устало  сказал  он.  --
Сколько времени  прошло  со дня моего  исчезновения?  Когда ему  сказали, он
застонал:
     -- Два дня  я  провел  в подвале  склада.  Не  найди я кусочка  бумаги,
залетевшего туда с улицы, я бы погиб. Когда вернется капитан Шеннон?
     -- Он обыскивает теперь склад, -- ответил один из сержантов.
     Обыск  склада не  дал никаких результатов. Дик  нашел  главную  входную
дверь  открытой, но нигде  не было следа  стрелявшего  в него человека.  Под
складом  было несколько подвальных  помещений,  где преступник  мог  держать
своего пленника. Одно из них выходило  на улицу,  и здесь Дик  сделал важное
открытие. У подножья каменной лестницы, ведущей в  подвал, он увидел коробку
с зеленой крышкой. Это был  ящик от патронов для автоматического  пистолета,
очевидно,  это  коробка,  которая   исчезла  из  чулана  Маршалта,  где  Дик
производил поверхностный осмотр. Он молча показал ее Стилу.
     -- Малпас где-то здесь, -- прошептал сыщик и нервно оглянулся вокруг.
     -- Не  думаю, -- спокойно  ответил Шеннон, -- наш друг за одну  ночь не
предпринимает больше одной атаки.
     Он  посмотрел  на узкие ступеньки  деревянной лестницы, которая  вела в
верхний этаж склада:
     -- Наверху искать не  стоит.  Я велю  сержанту  провести  обыск  завтра
утром.
     Человек, стоявший у отверстия  в стене, бывшего некогда  окном верхнего
этажа  склада,  услышал  эти  слова  с  облегчением. Они  избавляли  его  от
рискованного прыжка вниз в темноте.
     После  ухода  Дика  Шеннона  он  долго  еще  стоял  наверху,  осторожно
поглядывая вниз,  чтобы убедиться,  не  остался ли  какой-нибудь полисмен на
посту.  Затем  он  спустился по лестнице, подошел к краю помоста  и,  сев  в
лодку, скрылся  в непроглядной тьме. Его рука коснулась  холодной воды, и он
вздрогнул.
     -- Война -- это ад! -- сказал Слик Смит.
        <i>LХI. История Маршалта</i>
     Когда Дик Шеннон приехал в полицейский  участок, Маршалт уже  настолько
пришел в себя, что мог рассказать о пережитых им испытаниях.
     --  Откровенно говоря, я очень мало могу сообщить вам,  капитан Шеннон,
-- сказал он, -- кроме самого начала моих приключений. Как вы, наверное, уже
узнали, меня  заманили  в дом Малпаса  запиской, приглашавшей меня... --  он
запнулся, --  приглашавшей меня на свидание с  дамой, которая интересует нас
обоих. Должен сознаться, что было оплошностью  с моей стороны не заподозрить
ловушку. Этот человек ненавидел меня, я полагаю,  это хорошо известно и вам.
Но меня влекло любопытство: я столько слышал о таинственном мистере Малпасе.
     -- Когда вы получили записку?
     -- За полчаса до моего ухода из дома. В тот день я должен был обедать в
ресторане  с друзьями  и как раз  собирался  уходить,  когда  Тонгер  принес
записку, как он может подтвердить вам...
     -- Тонгер никогда и  ничего больше  не будет подтверждать,  -- спокойно
сказал Дик.
     Лэси Маршалт с изумлением уставился на него.
     -- Умер? -- испуганно прошептал он. -- Боже! Когда?
     --  Его  нашли  мертвым  через  полчаса  после  произведенного  на  вас
нападения.
     Это  известие,  казалось,  так поразило Маршалта, что  он долго  не мог
говорить.
     --  Не знаю,  было ли  это предчувствием  или влиянием  полученных мною
предупреждений,  но  перед  уходом  я  надел  бронежилет,  который  я  носил
несколько лет тому назад на Балканах, куда ездил для получения концессий. Он
очень неудобен, но, как оказалось,  эта предосторожность спасла мне жизнь. Я
вышел без пальто,  думая на  обратном пути  зайти за ним домой, и постучал в
дверь дома 551, которая тотчас открылась.
     --  Вы  не   слышали  чьего-нибудь  голоса?  --  спросил  Дик.  Маршалт
отрицательно покачал головой.
     --  Нет, просто открылась дверь.  Я ожидал увидеть  слугу, но  к  моему
удивлению  никто  не показывался.  Наверху лестницы  кто-то произнес: "Идите
наверх".  Конечно,  я  последовал  приглашению  и  вошел в  огромную  пустую
комнату,  затянутую бархатом. Тут у меня возникли некоторые подозрения, и  я
хотел  уже  направиться  к  выходу,  но дверь, к  моему изумлению, закрылась
передо мной. В следующий миг я  услышал чей-то смех  и,  оглянувшись, увидел
человека,  очевидно,  загримированного, стоявшего  в  дальнем углу  комнаты.
"Попались  мне, наконец!" -- сказал он.  В руке у него был револьвер старого
образца. Убедившись в невозможности выбраться из комнаты, я побежал  к нему,
но не успел сделать двух шагов, как наткнулся на проволоку и упал,  а встав,
тотчас наткнулся на другую. Я думал,  что  этот человек только притворяется,
что  хочет стрелять,  и  хотел  добраться  до  него, чтобы  вырвать  у  него
револьвер. Я был уже в нескольких  шагах  от него, когда он выстрелил, и это
все,  что я  помню,  пока  не пришел  в себя  от  ужасной  боли  и не  начал
догадываться обо всем. Вот посмотрите!
     Он раскрыл рубаху на груди и показал розовое пятно, величиной с ладонь,
с левой стороны груди.
     -- Где вы находились, когда пришли в себя?
     -- Я ничего не  могу  ясно вспомнить, --  откровенно сказал Маршалт. --
Вероятно, я  часто  просыпался  и помню,  как однажды старик уколол мне руку
иглой.  Боль от укола,  должно  быть, привела меня  в чувство.  Я  попытался
встать и вступить с ним в борьбу, но был слаб, как ребенок. Время от времени
я приходил в себя,  но всегда в другом месте, пока наконец как-то вечером не
очнулся  в  этом  ужасном  подвале,  закованный  в  наручники  и  совершенно
беспомощный. Малпас сверху смотрел на меня. Он не сказал мне, кто  он, и как
я ни  ломал  себе голову, я  не смог  узнать  его. Вероятно, я причинил  ему
какое-то зло  в  Южной  Африке. Сегодня он сказал  мне, что  эта ночь  будет
последней для меня. Когда он удалился, я нашел листок бумаги и, к счастью, в
кармане у  меня оказался кусочек карандаша. Я выжидал  удобного случая. Было
ужасно  трудно встать на  ноги, но постепенно мне  это удалось, и я просунул
записку через отверстие в стене, когда мимо прошел молодой человек, случайно
заглянувший  в  подвал. Он был до того  поражен, увидев  внизу  человека  во
фраке, -- вообразите, в каком я  был  виде!  --  что чуть не убежал в тот же
миг.
     --  Вы  не  помните,  не возили ли  вас  обратно на Портмен-сквер? Лэси
покачал головой.
     -- Нет, не помню. Теперь  расскажите  мне о бедном Тонгере. Это ужасно!
Кто убил его? Вы думаете, что это тоже дело рук Малпаса?
     -- Ответье мне на  один вопрос,  мистер  Маршалт, есть  ли какой-нибудь
тайный ход между вашим домом и домом Малпаса? Сознаюсь вам, что я предпринял
тщательные розыски, но не обнаружил ничего.
     Маршалт снова покачал головой:
     -- Если и  существует такой  ход, то  устроил его  Малпас, но я  в этом
сомневаюсь. Помню, я подавал  на него жалобу, что он стучал в стену. Мы оба,
Тонгер и я, слышали время от времени этот стук. Что он делал, я не  могу вам
сказать. Между прочим, Стэнфорд поселился в моем доме. В те  редкие моменты,
когда я приходил в себя, я вспоминал, что некоторое время тому назад поручил
ему заботу о моем доме на случай, если со мной что-нибудь случится.
     -- Почему вы выбрали именно его? -- спросил Дик.
     -- Это произошло несколько  лет тому назад, когда  я  был с ним в более
дружеских  отношениях, чем  теперь. Сознаюсь  вам, раньше  я не знал, что он
нечестный и порочный человек.  Тогда  произошел  случай,  напугавший меня --
помните? --  с греческим  миллионером, который  был увезен  шайкой бандитов,
державших  его в плену до получения  выкупа. Итак, Стэнфорд  живет у меня  в
доме? -- Лицо его вытянулось. -- Надеюсь, там все в порядке? Я не  хочу быть
несправедливым к нему, но теперь я не выбрал бы его для этого.
     Маршалт протянул Дику руку:
     -- Я не могу выразить вам мою благодарность за все, что вы сделали  для
меня, капитан Шеннон! Вы спасли мне жизнь. Если бы вы опоздали  хотя  бы  на
пять минут...
     Он вздрогнул.
     Дик  ответил  не сразу и,  когда он  заговорил, не упомянул  об услуге,
оказанной им миллионеру.
     -- Скажите мне  еще одно, мистер Маршалт, -- спросил  он.  -- Хотя вы и
говорите, что не смогли узнать Малпаса, вы все же могли бы предпо