она уже с явным испугом переводила взгляд с Мейсона на Дрейка и обратно. - Так в чем же дело, господа? Мейсон, который все это время довольно бесцеремонно рассматривал женщину, чуть заметно кивнул головой детективу. - Важно, чтобы вы правдиво ответили на наши вопросы, - начал адвокат решительным тоном. - Если будете лгать, то у вас будут крупные неприятности. Вы понимаете? - Да что вы хотите в конце концов? - Вы замужем? - Какое вам дело? - Здесь спрашиваем мы! - властно сказал Мейсон. - Вам следует только отвечать на наши вопросы. Итак, вы замужем? - Замужем. - Где вы жили до приезда сюда? - Я не намерена отвечать на такие вопросы! - Ну что же, это самое лучшее доказательство ее вины, - усмехнулся Мейсон, бросив красноречивый взгляд на Дрейка. - Да, но, возможно, этого будет недостаточно, - задумчиво сказал детектив. - Вы ведь проживали в Сентервилле, не так ли? - обратился Мейсон к хозяйке квартиры. - Не стоит отпираться. Рано или поздно вам придется это признать. - Разве жить в Сентервилле является преступлением? - спросила она. - Чего тебе еще нужно? - повернулся Мейсон к Дрейку. - Если бы она не имела к этому отношения, то не стала бы запираться! Дорис Фриман схватила себя за горло, словно у нее перехватило дыхание. Она шагнула к стулу, на котором лежали какие-то вещи, и буквально рухнула на него, словно у нее подкосились ноги. - Чего вы... Чего вы хотите? - Как имя вашего мужа? - Фриман... - Я спрашиваю имя. - Сэм. - Что вы рассказываете нам сказки, если мы отлично знаем, что его зовут Греггори?! - рассмеялся Мейсон, грозно посмотрев на женщину. Она сразу сникла, словно душа покидала ее тело. - Если уж вы так хотите знать, то телефонная компания расследует жалобу, поскольку ваш телефон был использован для шантажа! - И вовсе не для шантажа, - слабо запротестовала она. - Это вовсе нельзя назвать шантажом. - Но вы же пытались получить деньги?! - Конечно, я пыталась получить деньги, но они принадлежали мне. - Кто вам в этом помогал? - Это вас не касается. - Разве вам не известно, что в этих целях запрещено использовать телефон? - Не понимаю... Почему? - Скажите, какая невинность! - воскликнул Мейсон. - Вы требовали, чтобы человек уплатил вам деньги, угрожая ему черт знает чем! - Мы этого не делали... - Чего именно? - Не звонили ему с требованием уплаты денег. Этого по телефону мы не говорили. - Кто это - "мы"? - спросил Дрейк. Мейсон бросил на него предостерегающий взгляд, но было уже поздно. - Я говорю только о себе, - заявила женщина. - И вы не знали, - с возмущением сказал Мейсон, - что требовать деньги по телефону не разрешается законом? - Говорю же вам, что я не требовала денег! - Наш оператор утверждает, что по телефону разговаривал мужчина, - заявил Мейсон, пристально глядя ей в глаза. Дорис молчала. - Что вы на это скажете? - Ничего. То есть, он мог ошибиться. Я тогда была простужена, поэтому говорила хриплым голосом. Мейсон широким шагом пересек прихожую, снял трубку телефона, незаметно нажав на рычаг, чтобы на коммутаторе не появилось вызова, и потребовал: - Дайте мне отдел расследований, номер шесть-два. - Подождав несколько секунд, он сказал: - Говорит тридцатый. Мы находимся в квартире, откуда шестнадцатого июня звонили и требовали денег, угрожая расправой. Квартира снята на имя Дорис Фриман. Она пытается выгородить своего сообщника-мужчину. Уверяет, будто не знала, что запрещено использовать телефоны в подобных целях. - Помолчав немного, он расхохотался: - Вот именно! Так она и заявляет. Да, она приехала сюда из Сентервилла... Черт их знает, может, у них в штате и нет такого постановления, не знаю... Трудно сказать... Что?! Зачем она вам?.. Как вы сказали?.. Вы имеете в виду, что звонили Греггори Мокси?.. Тому самому, которого недавно убили?.. Ясно, но в таком случае дело приобретает совершенно другую окраску и выходит за пределы нашей компетенции. Я считаю что лучше всего поставить в известность окружного прокурора... Да, да, понимаю... Проверю все разговоры, которые велись по этому телефону... Понимаю... Да, конечно, не мне вас учить. Хорошо... До свидания. - Мейсон положил трубку и повернулся к Дрейку. На его лице было такое естественнее удивление, что можно было позавидовать его артистическим способностям. - Ты знаешь, кому они тогда звонили? - Слышал, как ты говорил шефу, - сказал Дрейк. - Это правда? - Еще бы! - воскликнул Мейсон. - Звонили Греггори Мокси, всего за полчаса до его смерти. - Что собирается делать шеф? - Передать дело окружному прокурору, конечно. Черт побери, совсем не простое дельце, как я предполагал. Раз тут совершено убийство, то... - Послушайте, я не имела ни малейшего представления, что законом запрещается использовать телефон для востребования своих же денег, - с истеричными нотками в голосе заговорила Дорис Фриман. - Эти деньги тот человек в свое время у меня похитил. Бессовестным, недостойным обманом. Я рада, что он мертв! Но мой телефонный звонок не имеет никакого отношения к убийству! Его убила Рода Монтейн. Разве вы не читаете газет? - Миссис Фриман, дело не в этом, - усмехнулся Мейсон. - Возможно, Рода Монтейн действительно присутствовала в тот момент в квартире Мокси, но удар-то Греггори был нанесен не женской рукой, а мужской. Окружная прокуратура уже знает об этом. Тут не обошлось без сильного молодого мужчины. Ну, а у вас с вашим напарником был веский мотив для убийства. Вы позвонили Мокси за полчаса до убийства и предупредили, что если он не выложит деньги, то ему конец! Мейсон пожал плечами и отвернулся от растерянной женщины, предоставив поле сражения Дрейку. - Я бы посоветовал вам откровенно рассказать обо всем... - сказал детектив. - На твоем месте я бы не вмешивался в это дело, - оборвал его Мейсон. - Шеф намерен передать его окружному прокурору. Ему не понравится, если мы будем заниматься не своим делом. Так что прекрати эти разговоры. Дрейк растерянно кивнул. Мужчины направились к выходу. - Погодите, дайте я вам все объясню! - вскочила со стула Дорис Фриман. - Вы думаете вовсе не то, что было на самом деле! Мы не... - Приберегите свои объяснения для окружного прокурора, - сказал Мейсон, открывая дверь и жестом предлагая Дрейку первым выйти в коридор. - Но вы же ничего не поняли! - с отчаянием воскликнула Дорис. - Речь шла всего лишь о... Мейсон буквально вытолкал Дрейка из прихожей и сам вышел следом. Не успели они дойти до лестницы, как Дорис Фриман уже выскочила на порог: - Позвольте же мне все вам объяснить... - Мы в такие дела не вмешиваемся, миссис Фриман, - крикнул ей Мейсон. - Это не в нашей компетенции. Шеф передаст дело окружному прокурору, вот с ним и объясняйтесь. Когда дверь лифта закрылась, Дрейк вопросительно посмотрел на Мейсона и сказал: - А ведь она готова была нам все выложить! - Ничего подобного, - улыбнулся Мейсон. - Она постаралась бы вызвать у нас сочувствие, жалуясь на Мокси. Но ни словом не обмолвилась бы о своем сообщнике. А мне нужен именно он. По моим расчетам, сейчас она отправится к нему. - А он не живет вместе с ней? - Маловероятно. Я полагаю, что это либо детектив, либо адвокат. - Представляю себе, как возмутится адвокат, когда она расскажет ему о запрещении телефонных разговоров по вопросам шантажа! Постой! А не попросит она его придти к ней? - Нет. Она побоится, что все ее телефонные разговоры прослушиваются. Я уверен, что она сама отправится к нему. - Ты считаешь, что она не заподозрила обмана? - Не забывай, - улыбнулся Мейсон, - что она приезжая, а в каждом городе свои правила и законы. Если она и заподозрила что-то неладное, то только в том плане, что мы - полицейские агенты, желающие поставить ей ловушку. Они вышли из подъезда, даже не посмотрев в сторону автомобиля, где за рулем седел Денни Спейр. Мужчины пересекли площадь и остановились на тротуаре, чтобы их хорошо было видна другая сторона улицы, и Дрейк принялся ловить такси. 15 Вышагивая из угла в угол по своему кабинету, Мейсон громко диктовал Делле Стрит текст заявления Роды Монтейн, в котором она требовала развода с Карлом Монтейном, с выплатой ей содержания в размере пятидесяти тысяч долларов в год и ежемесячного пособия в размере семи с половиной процентов от этой суммы. - Шеф, ты считаешь, что она согласится подать это заявление? - спросила Делла Стрит. - Да, - ответил адвокат. - Я поговорю с ней и сумею ее убедить. - То есть вместо того, чтобы соглашаться на аннулирование брака, ты решил возбудить дело о разводе? - Если бы брак аннулировали, Делла, - терпеливо пояснил Мейсон, - то Рода не получила бы никакого пособия. Не сомневайся, Филипп Монтейн это прекрасно понимает. Он стремится спасти свои деньги, а окружной прокурор хочет, чтобы Карл имел возможность давать свои показания на суде. - Но если тебе удастся отклонить аннулирование брака, то он тоже не сможет давать показания. - Совершенно верно. - А в случае развода? - Тоже нет. - Но как же можно опротестовать аннулирование брака? В законе ясно сказано, что брак, заключенный при жизни одного из супругов... Я немного запуталась в формулировках. Одним словом, их брак недействителен. - Весьма удобный закон для окружного прокурора, - улыбнулся Мейсон. - Когда Рода выходила замуж за Карла Монтейна, ее первый муж был еще жив. - Это я опровергну в пять минут, - заметил Мейсон, вновь принявшись вышагивать из угла в угол. - Меня сейчас волнует совсем другое... Делла, дай-ка мне как следует подумать. Ты ведь знаешь, что я люблю рассуждать вслух. Сиди и слушай, может быть, тебе придется кое-что записать. У телефона кто-нибудь дежурит? - Да. - Я жду звонка от Денни Спейра. Мне кажется, мы нашли людей, которые шантажировали Мокси... Но дело в том, что мне не хотелось бы, чтобы им были вручены повестки в суд. Я предпочел бы, чтобы они убрались из города и вообще из штата. - А это не опасно? Тебя могут обвинить в мошенничестве. По-моему, лучше делать ставку на самооборону... - Конечно, это было бы лучше, - согласился Мейсон. - Даже если бы не вышло добиться полного ее оправдания, обвинению не удалось бы ее осудить. Но она сразу же попалась в ловушку, которую расставил ей окружной прокурор. Теперь ни о какой самообороне нельзя и заикаться. Рода заявила, что в момент убийства стояла перед входной дверью и с небольшими перерывами нажимала на кнопку звонка. - Другими словами, она скрыла правду от полиции? - Они поманили ее наживкой, и она проглотила ее вместе с крючком и удочкой, - невесело усмехнулся Мейсон. - Сама она еще не догадывается о собственном промахе, поскольку не в интересах окружного прокурора преждевременно дергать за удилище. - Но почему она скрыла правду? - Она не могла ее сообщить. Это один из тех случаев, когда правда звучит менее убедительно, чем ложь. В уголовных делах такое случается. Бывает, что ловкий адвокат сочиняет для своего клиента столь правдоподобную историю, что ее безоговорочно принимают все присяжные. А вот когда обвиняемый невиновен, его история звучит не столь гладко и убедительно. - Что же ты собираешься делать? - Попытаюсь опровергнуть показания свидетелей обвинения, доказать их несостоятельность. Более того, я попытаюсь доказать ее алиби. - Но как? Ты сам только что соглашался, что встреча Роды и Мокси состоялась, и свидетели смогут это подтвердить... - Я пустил по воде хлеб, Делла, - улыбнулся Мейсон. - Посмотрим, что вернется обратно. В дверь постучали. На пороге появилась Герти и быстро заговорила: - Только что звонил Денни Спейр. Он утверждает, что работает у Пола Дрейка. Он просил позвать вас к телефону, а потом велел передать, чтобы вы как можно быстрее приехали в отель "Гринвуд", что на Мейнал Авеню, сорок шесть двадцать. Он будет вас ждать у входа. Он сказал, что пытался разыскать Пола Дрейка, но того нет в конторе, поэтому просил приехать вас. Мейсон мгновенно схватил свою шляпу. - Скажи, Герти, по его голосу не было заметно, что у него неприятности? - Немного, - кивнула девушка. - Отпечатай заявление на развод, Делла! - приказал адвокат и вышел из кабинета. Когда адвокат спустился вниз и вышел из здания, ему сразу же удалось поймать свободное такси. Денни Спейр стоял на тротуаре возле отеля и, увидев в машине Мейсона, показал жестом, чтобы водитель завернул за угол. - Наконец-то и вы, мистер Мейсон! - облегченно вздохнул оперативник. Вид у него был явно непрезентабельный: рубашка расстегнута, пуговицы у воротничка оторваны, галстук превратился в какой-то жгут. Под левым глазом красовался огромный синяк, а губы распухли и кровоточили. - Что случилось, Денни? - спросил Мейсон. - Да, нарвался тут... - Он натянул пониже шляпу, опустил ее поля и таким образом спрятал под ними синяк. - Это здесь, - кивнул он на пользующийся сомнительной славой отель "Гринвуд". - Входите и идите прямо к лестнице. Я знаю дорогу. Миновав вращающиеся двери, они очутились в узком холле, по одному виду которого можно было сразу определить низкий класс гостиницы. Возле конторки крутилось несколько человек. Появление Мейсона и Спейра осталось незамеченным. Узенькая лестница вела наверх. Слева находился лифт, размерами не больше телефонной будки. - Нам удобнее подняться по лестнице, - предупредил Спейр. В коридоре третьего этажа Спейр без стука толкнул одну из дверей. Комната оказалась темной, со спертым неприятным воздухом. Возле одной из стен стояла белого цвета кровать с хромированными шарами на спинках, прикрытая дырявым одеялом. На спинке кровати висели грязные носки. На прикроватной тумбочке была брошена кисточка для бритья и лезвие безопасной бритвы. На зеркале висел перекрученный галстук, а на полу валялась оберточная бумага, в какой обычно приносят белье из прачечной, и квитанция. Левее тумбочки была дверь, ведущая в кладовую. Весь пол был усеян щепками и мусором. Спейр закрыл за собой дверь и обвел комнату красноречивым взглядом. - Ну, разве это не свинарник? - Что произошло? - спросил Мейсон. - Вы с Дрейком, выйдя из Балбоа-апартментс, сели в такси и уехали. Я догадался, что женщина следит за вами из окна. Так оно и было на самом деле. Как только вы отъехали, она выбежала из подъезда и стала ловить такси. От нетерпения она чуть не сломала себе ногти на пальцах. Ей и в голову не приходило, что за ней могут следить. Усевшись в подошедшее такси, она даже не взглянула в заднее окно, так что я ехал за ней совершенно спокойно, не боясь потерять из вида. Подъехав к этому отелю, она расплатилась с водителем и отпустила машину. Правда, когда входила в отель, она как-то замешкалась. Не то чтобы она что-то заподозрила, но вид у нее был смущенный, словно она делала что-то недозволенное. Оглядевшись по сторонам, она быстро вошла в дверь. Я боялся привлечь ее внимание, поэтому подождал, пока она поднимется наверх. Табло показывало, что лифт находится на третьем этаже. Я сообразил, что это она только что поднялась. Внизу болтались обычные пьянчуги, ничего особенного. Я тоже отправился на третий этаж, там устроился в темном углу пожарной лестницы и стал наблюдать за коридором. Минут через десять она вышла из номера, постояла на пороге, посмотрела в оба конца коридора и побежала вниз по лестнице. Я запомнил номер комнаты, дал ей возможность спуститься, а потом отправился следом. На этот раз она не брала такси, так что моя задача упростилась. Она отправилась на остановку автобуса, идущего в направлении Балбоа-апартментс, и я понял, что ей просто жаль денег на такси. Поэтому я решил навестить того человека, к которому она приезжала. На этом я и погорел, мистер Мейсон. - Он вас сразу расшифровал? - Да нет. Я вел себя так, словно у меня в голове не так уж много мозгов... - Продолжайте, - нетерпеливо попросил Мейсон. - Я вернулся на третий этаж и постучал в эту комнату. Дверь распахнул здоровенный мужик, одетый в одну нижнюю майку. На кровати лежал чемодан. Дрянной чемоданишко, с какими разъезжают провинциальные коммивояжеры. Похоже, он укладывал вещи. На вид ему было лет тридцать... Плечи и руки обросли буграми мышц, словно он всю жизнь работал грузчиком. Но все же я скорее принял бы его за механика гаража. Настроен он был явно враждебно. Я же подмигнул ему и сказал: "Когда твой приятель явится, скажи, что я приготовил товар. Это тебе не та сладенькая водичка, которую продают в аптеках, да и цена подходящая..." Он, конечно, захотел узнать, о чем я говорю. А я попробовал объяснить, что доставал кое-что человеку, который жил в этом номере две недели назад, и что принял его за напарника... - Он клюнул? - Можете не сомневаться. Пока мы с ним объяснялись, я его как следует разглядел. Так вот, его глаза, форма и носа и всего прочего очень похожи на внешние данные той женщины, за которой я следил. - Иными словами, вы считаете, что они брат и сестра? - Скорее всего. Я решил, что в такой обстановке медлить не нельзя. Я вспомнил ваш рассказ, что ее девичья фамилия Пейндэр и что она приехала из Сентервилла. А этот мужик по всем признакам намерен был захлопнуть дверь перед моим носом. Значит, мне нужно было его как-то обработать, чтобы он оттаял. Времени у меня было мало, поэтому я прямо так и ляпнул: "Послушай, парень, а ты, часом, не из Сентервилла?" Физиономия у него тут же перекосилась, и он спросил: "А ты кто такой?" Я улыбнулся ему от уха до уха, протянул руку и сказал: "Теперь я знаю, кто ты такой. Твоя фамилия Пейндэр, верно?" Вот тут он меня и подловил. Купил, как говорится, по дешевке... А ведь я-то посчитал его за простофилю... На секунду он все же растерялся, словно я хватил его обухом по голове, а потом схватил за руку и принялся трясти, словно грушу, приговаривая: "Ну, конечно, я тебя тоже помню, заходи в комнату..." Я вошел... Не буду рассказывать всех подробностей, только в конце концов он меня скрутил, как ребенка, засунул в рот кляп и затолкал в кладовку. - Во время схватки вы потеряли сознание? - уточнил Мейсон. - Сказать, что я потерял сознание, нельзя... Просто отключился на пару минут... Я же не ожидал нападения. Да и справиться с ним у меня шансов не было. Кулаками он работал быстрее, чем ваша секретарша своими пальчиками на клавишах машинки... Короче, очнулся я в кладовке, с ватными руками и ногами... Дверь была заложена какой-то железкой. Через дверь я слышал, как он выдвигал ящики шкафа и тумбочки, метался по комнате, продолжая складывать чемодан. Каждые две-три минуты он вызывал по телефону какого-то Гейрванса по номеру триста девяносто четыре восемьдесят один. Подержит трубку возле уха, подождет, потом со злостью бросит на рычаг и снова бежит к чемодану. Кстати, в двери между досками была щель, так что я мог за ним наблюдать... Немного погодя, он так же настойчиво принялся звонить на коммутатор Балбоа-апартментс, требуя соединить его с миссис Фриман. Она, по-видимому, все еще не вернулась к себе... - Я не совсем понимаю, зачем вы мне рассказываете все эти подробности, - заметил Мейсон. - Я хочу, мистер Мейсон, чтобы вы имели ясное представление о происшедшем. Он продолжал звонить миссис Фриман и укладываться. Наконец, чемодан был собран и закрыт на замки. Я слышал, как застонали пружины, когда он опустился на край кровати. В конце концов ему повезло, миссис Фриман подошла к телефону. Он заорал: "Алло, Дорис?! Говорит Оскар..." Вероятно, она предупредила, чтобы он не откровенничал по телефону, на что он закричал, что они все равно погорели, так что нечего стесняться, поскольку к нему явился детектив и назвал его по имени. Он устроил ей форменный скандал, упрекая, что это она привела к нему детектива на хвосте и наверняка наболтала лишнего тем шпикам, что были у нее утром. Вероятно, с ней случилась истерика, потому что он вдруг стал говорить ласково, старался ее успокоить... Меня все же берет сомнение: уж очень откровенно они разговаривали, словно меня вообще не было за тонкой стенкой кладовки. Уж не водил ли он меня за нос? Получается, что либо он нахал, которому все нипочем, либо он умен и заранее просчитал все ходы... - Что потом? - А что потом? Они всласть наговорились по телефону, а потом этот Оскар сказал, что им надо немедленно уматывать отсюда. Похоже, что ей не улыбалось ехать вместе с ним, но он настаивал, доказывая, что вдвоем они оставят полиции всего только один след, а если будут удирать порознь, то два. Он предупредил ее, что сейчас заедет за ней на такси, так что пусть она поторапливается со сборами... - И как он поступил? - спросил адвокат. - Он взял свой чемодан и вышел в коридор... Я стал крутиться и вертеться, пока не удалось ослабить веревки... Собственно, не веревки, а полосы разорванной простыни. Конечно, я мог бы свободно выбить дверь ногами, но мне не хотелось поднимать шума, поскольку понимал, что вы не для этого меня нанимали... С помощью ножа мне удалось расширить щель и без шума вынуть из пазов доски двери. Звонить через коммутатор я не стал, пришлось спуститься вниз и позвонить из автомата. Пола Дрейка не оказалось в конторе, но я дал описание и женщины, и мужчины одному из наших парней, так что он позаботится в отношении вокзалов и аэропорта. - Возможно, они еще не покинули Балбоа-апартментс, когда вы звонили, - заметил Мейсон. - Я на это и рассчитывал, поскольку уже порядочно наломал дров для одного дня. Если бы удалось выяснить, куда они намерены отправиться, то этого было бы достаточно. Именно поэтому я попросил вас лично приехать сюда. Мне почему-то казалось, что вы против того, чтобы этих людей задержали, не так ли? - Да, я не хочу, чтобы их задержали, - задумчиво произнес Мейсон, - но мне нужно знать, где их разыскать, если возникнет такая необходимость... Сейчас же пусть уезжают. - Я очень сожалею, что так получилось, мистер Мейсон, - сказал детектив, посмотрев на часы. - Я рассказал вам все как было. Через полчаса можно будет позвонить в контору, к этому времени наши люди их найдут. Я думаю, что беглецы попытаются сесть на какой-нибудь поезд дальнего следования. Лететь самолетом они вряд ли отважатся. - Хорошо, Денни, возвращаемся в контору, - ответил Мейсон. - Дрейк, должно быть, уже на месте. И не казните себя, все нормально, я узнал, что хотел. 16 - Встать, суд идет, - выкрикнул бейлиф, и все поднялись со своих мест. Судья Фрэнк Монро вышел из своего кабинета, поднялся на возвышение, поправил на носу очки и внимательно осмотрел переполненный зал заседаний. Бейлиф проговорил стандартную фразу, которой начинались все судебные процессы. В ту самую минуту, когда молоток судьи опустился со стуком на стол, в противоположном конце зала отворилась дверь, и полицейские ввели Роду Монтейн. Через другую дверь ввели Карла. Оба они содержались в тюрьме: Карл в качестве основного свидетеля, а Рода - как обвиняемая в убийстве. Сейчас они впервые увиделись после ареста. - Слушается дело "Монтейн против Монтейн", - объявил судья Монро. - Заместитель окружного прокурора Джон Лукас представляет истца, адвокат Перри Мейсон - ответчика. - Карл! - не удержалась от восклицания Рода. Она сделала шаг ему навстречу, но ее тут же удержали полицейские. Карл Монтейн, на лице которого заметны были следы бессонных ночей и тревожных дней, плотно сжал губы, уставился перед собой и прошел на свое место. Он так и не взглянул на свою жену, которая стояла с вытянутыми руками, не в силах поверить происходящему. У нее был такой жалкий и растерянный вид, что в зале заседаний поднялся ропот, который прекратился только после того, как судья Монро стукнул своим молоточком. Рода прошла мимо стула, предназначенного для нее. В глазах ее стояли слезы. Один из полицейских помог ей сесть. Мейсон молча смотрел на эту драматичную сцену. Ему хотелось, чтобы присутствующие в зале без подсказки с его стороны оценили ситуацию. - Суд должен рассмотреть ходатайство обвинения об аннулировании брака Роды и Карла Монтейн на том основании, что в момент вступления в брак первый муж Роды был еще жив, - нарушил напряженное молчание судья Монро. - В данный момент ни защите, ни обвинению не разрешается допрашивать свидетелей противоположной стороны для получения информации, которую в дальнейшем можно было бы использовать в суде по обвинению ответчицы в убийстве. Джон Лукас бросил торжествующий взгляд в сторону Мейсона, поскольку заявление судьи связывало защитника по рукам и ногам. Первым был вызван Карл Монтейн. Возле Карла сидел Филипп Монтейн. Вставая с места, Карл оперся о плечо отца, потом гордо вскинул голову и твердыми шагами прошел на трибуну для свидетелей. - Ваше имя Карл Монтейн? - Да. - Вы постоянно проживаете в этом городе? - Да. - Вы знакомы с обвиняемой Родой Монтейн? - Да. - Когда вы впервые с ней встретились? - В больнице "Сэйнвисэйд". Она была нанята мной в качестве медсестры. - Позднее вы зарегистрировали с ней брак? - Да. - Когда это было? - Тринадцатого июня этого года. - Вы можете приступить к допросу, господин адвокат, - повернулся Лукас к Мейсону. Карл Монтейн внутренне сжался, приготовившись к напористому перекрестному допросу. Лукас был начеку, боясь пропустить тот момент, когда он должен будет опротестовать вопросы защиты. - У меня нет вопросов к свидетелю, - вежливо улыбнулся Мейсон. Эта фраза поразила как свидетеля, так и обвинителя. - Все, мистер Монтейн, - сказал судья Монро, - возвращайтесь на место. - Ваша честь! - вскочил Джон Лукас. - Согласно Кодексу гражданского процессуального права мы можем вызвать для допроса обвиняемую. Поэтому прошу Роду Монтейн подняться на место для свидетелей. - Что вы хотите доказать при помощи показаний этой свидетельницы? - спросил Мейсон. - Согласитесь ли вы, - воинственно начал Лукас, - что до того, как вступить в брак с Карлом Монтейном, обвиняемая была в браке с другим мужчиной, по имени Греггори Лортон, он же Греггори Мокси, убитым шестнадцатого июня этого года? - Да, - ответил Мейсон. - Я согласен с этим фактом. Лукас еще больше изумился. Судья Монро, не впервые встречавшийся с Мейсоном, нахмурился, заподозрив подвох. В зале оживленно зашевелились. - Я хочу, - сказал Лукас, окидывая взглядом зал заседаний, - допросить свидетельницу о личности человека, который был похоронен в феврале тысяча девятьсот двадцать девятого года под именем Греггори Лортона. - Ввиду только что сделанного вами заявления, - с сарказмом улыбнулся Мейсон, - что тот Греггори Лортон, за которым была замужем обвиняемая, был жив в указанное время, высокому суду должно быть совершенно безразлично, кем был его однофамилец, умерший в феврале двадцать девятого года. Очень печально, что обвинение постаралось заранее сформировать общественное мнение, высказывая в печати предположение, что ответчица отравила этого человека. - Да как вы... - вскочил со своего места обвинитель. Удар молотка судьи заставил его сесть на место. - Господин адвокат, ваше возражение принято, - сказал судья Монро. - Что же касается вашего последнего замечания, то оно было совершенно неуместным. - Прошу прощения у высокого суда, - сказал Мейсон. - И у обвинения следовало бы, - добавил Лукас. Мейсон промолчал. Монро посмотрел поочередно на представителей обеих сторон и опустил голову, пряча улыбку. - Продолжайте, господин обвинитель, - сказал он. - У обвинения все, - сказал Лукас, опускаясь на место. - Вызовите миссис Бетси Холман на место для свидетелей, - попросил Мейсон. Молодая женщина в возрасте тридцати лет, с усталыми глазами, прошла на возвышение, подняла правую руку и произнесла присягу. - Вызывали ли вас на дознание, - начал Мейсон, - которое происходило по поводу убийства Греггори Мокси, или Греггори Лортона, случившегося шестнадцатого июня этого года? - Да, - ответила свидетельница. - Вы видели его тело? - Да. - Вы узнали этого человека? - Да. - Кто это был? - Человек, за которого я вышла замуж двадцатого января тысяча девятьсот двадцать пятого года. Весь зал дружно ахнул. Лукас приподнялся с кресла, снова опустился, но тут же снова встал. После минутного колебания он сказал: - Ваша честь, это заявление явилось для меня полной неожиданностью. Однако, должен заметить, что высокому суду должно быть безразлично, сколько раз, до женитьбы на Роде, этот человек вступал в брак. Возможно, у него был целый десяток жен. Рода могла бы подать в суд на аннулирование ее брака. Поскольку она этого не сделала, ее брак остается в силе. - Закон нашего штата гласит, - улыбнулся Мейсон, - что новый брак, в который вступило лицо при жизни его бывшего супруга или супруги, считается незаконным с самого начала. Совершенно очевидно, что Греггори Лортон не мог вступить в законный брак с Родой, поскольку его прежняя жена была жива. Следовательно, первый брак обвиняемой, являющийся фикцией, не препятствовал ей вступить в законный брак с Карлом Монтейном. - Возражение обвинения отводится, - объявил судья Монро. - Развелись ли вы с человеком, которого называют то Греггори Лортоном, то Греггори Мокси? - Да, я развелась с ним. Мейсон развернул свидетельство о расторжении брака и с поклоном передал его Лукасу. - Обращаю внимание обвинения, что развод был оформлен уже после того, как обвиняемая вступила в брак с Греггори Лортоном. Прошу приобщить копию брачного свидетельства к делу. - Предложение принято, - объявил судья. - Приступайте к допросу, - предложил Мейсон обвинителю. Лукас подошел к свидетельнице, внимательно посмотрел на нее и грозно спросил: - Вы уверены, что в морге видели своего бывшего мужа? - Да. - Тогда у меня все, - сказал Лукас, пожимая плечами. Судья попросил секретаря принести ему шестнадцатый том Калифорнийского свода законов, где рассматривалось положение о браке. Пока он искал соответствующую статью в толстенном справочнике, в зале царило оживление. Наконец, судья поднял голову. - Ходатайство о расторжении брака Карла Монтейна и Роды Монтейн отклоняется. Их брак остается в силе. Заседание откладывается. Повернувшись, Мейсон посмотрел на Филиппа Монтейна. Лицо старика оставалось бесстрастным, глаза смотрели холодно и враждебно. У Лукаса был вид человека, свалившегося с высокого постамента. Карл был растерян. Только Филипп Монтейн сохранял высокомерное спокойствие. Трудно было утверждать, что его удивил исход дела. Зал заседания гудел. Корреспонденты названивали по телефонам. Любители подобных развлечений собирались кучками, оживленно обменивались мнениями, отчаянно жестикулируя. Мейсон обратился к бейлифу, все время находившемуся возле Роды: - Прошу вас проводить миссис Монтейн в комнату для присяжных. Мне необходимо поговорить с ней. Если хотите, можете оставаться возле двери. Он отвел Роду в отдельную комнату, придвинул ей удобное кресло, сам сел напротив и ободряюще улыбнулся. - Что все это значит? - спросила она. - Судья Монро признал ваш брак с Карлом действительным. - И что же теперь? - Теперь, - Мейсон вынул из кармана отпечатанное заявление о разводе, - вы потребуете развести вас на том основании, что он проявил исключительную жестокость, несправедливо обвинив вас в убийстве, не говоря уже о том, что неоднократно обращался с вами бесчеловечно. В вашем заявлении я перечислил эти случаи. Вам осталось только подписать его. Слезы навернулись на глаза Роды. - Но я вовсе не хочу с ним разводиться! Как вы не понимаете! Я учитываю его характер... И люблю его таким, какой он есть. - Рода, вы уже дали свои показания, - склонился он к ней. - Они записаны у окружного прокурора и подписаны вами. Теперь отказаться от них невозможно, и вам придется придерживаться уже сказанного на предварительном допросе. Окружному прокурору пока еще не известно, кто стоял у подъезда и нажимал на кнопку звонка в квартиру Мокси. Но я отыскал этого человека. И даже не одного, а двоих. Один из них может лгать, хотя, возможно, оба говорят правду. Так или иначе, но заявление любого из них будет означать для вас смертный приговор. Рода смотрела на него круглыми от ужаса глазами. - Один из них, - продолжал Мейсон, - Оскар Пейндэр, человек из Сентервилла, пытавшийся вернуть деньги своей сестры. В свое время Мокси проделал с ней тот же трюк, что и с вами, оставив ее без сбережений. - Мне о нем ничего не известно, - сказала молодая женщина. - А кто второй? - Доктор Клод Миллсэйп, - ответил Мейсон. - Ему не спалось. Он знал о вашем свидании. Он оделся и поехал к дому Мокси. Вы были уже там. Света в окнах не было. Он позвонил. Ваша машина стояла за углом в переулке. У Роды побелели губы. - Клод Миллсэйп! - воскликнула она. - Вы завязли в этой истории, потому что не послушались меня. Теперь извольте следовать моим инструкциям. Вы выиграли дело об аннулировании брака, ваш муж не может свидетельствовать против вас. Однако окружной прокурор сообщил газетам его показания. Он являлся основным свидетелем. Как таковой, он содержался в таком месте, где я не мог до него добраться. Мне не разрешили с ним поговорить, а корреспондент самой замшелой газетенки в городе имел право зайти к нему в любое время! Так вот, нам нужно опровергнуть сложившееся мнение. Для этого вам нужно получить развод, поводом для которого является то, что ваш муж с бесчеловечной жестокостью оболгал вас и обвинил в убийстве, в котором вы неповинны. - И что тогда? - Тогда я, во-первых, передам копию вашего заявления в газеты. Во-вторых, и это главное, я вручу повестку Карлу Монтейну и заставлю его выступить в качестве свидетеля защиты! В-третьих, если Карл будет упорствовать в своем обвинении, вы получите значительное пособие. Ну, а если он откажется от своих показаний, я не знаю, как будет выглядеть окружной прокурор! - Но я не хочу развода! - горячо заявила Рода Монтейн. - Я знаю, что во всем виновато его слабоволие. Я люблю его несмотря ни на что. Я хочу сделать из него человека. Он слишком долго смотрел на жизнь чужими глазами, привык во всем полагаться на своего отца и знаменитых предков. За неделю невозможно переделать человека. Это было бы равносильно тому, если бы я выбила из-под его ног подпорки и ждала, что он тут же зашагает на собственных ногах. Нельзя... - Послушайте, - перебил ее Мейсон, - меня не интересуют ваши чувства к этому человеку. В данный момент вас обвиняют в убийстве. Окружной прокурор постарается добиться для вас смертного приговора. А за спиной окружного прокурора стоит человек, обладающий умом, огромной силой воли и абсолютно не знакомый с чувством жалости. Он готов потратить любые деньги, лишь бы вас осудили и отправили на электрический стул. - Кого вы имеете в виду? - Филиппа Монтейна. - Боже мой!.. Нет, нет... Он не одобрял выбора сына, но он не стал бы... Бейлиф возле двери осторожно кашлянул и сказал: - Время истекло. Мейсон положил перед Родой заявление на развод и протянул ей авторучку. - Подпишите вот здесь. - Но он же отец Карла, он не стал бы... - жалобно пробормотала Рода. - Подписывайте! - властно повторил Мейсон. Бейлиф шагнул в комнату. Рода нерешительно взяла ручку, расписалась и повернула к бейлифу заплаканное лицо. - Я готова, - сказала она. 17 Мейсон сидел за столом и смотрел на Пола Дрейка, развалившего в кресле для посетителей - спиной детектив облокотился на один подлокотник, а ноги свесил через другой. Пальцы адвоката нервно выстукивали какой-то марш. - Итак, твои люди догнали их на вокзале? - спросил наконец Мейсон. - Да, - кивнул Дрейк. - За пять минут до отхода поезда. Один из парней сел в их вагон и дал мне телеграмму с одной из пригородных станций. Я сел за телефон и распорядился, чтобы на каждой промежуточной станции в вагон садился другой человек и не спускал с них глаз. - Надо добиться, чтобы они не возвращались. - Мне Делла так и передала, - сказал детектив. - Только я не уверен, что понял ход твоих мыслей. - Я хочу, чтобы они все время боялись преследования, - пояснил Мейсон. - Пусть твои люди иногда даже расшифровывают себя. Одновременно я хочу, чтобы мне был известен каждый их шаг, их имена, под которыми они фигурируют в гостиницах. Мало того, мне нужны фотокопии регистрационных журналов. - То есть ты добиваешься, чтобы они знали, что кто-то идет по их следу? - уточнил Дрейк. - Да, но делать это нужно умно. Пусть они считают, что преследователи плутают впотьмах, где-то поблизости. То есть они должны все время испытывать опасение, что в любой момент их могут накрыть... - Ничего не понимаю, - пожал плечами сыщик. - Что же тут непонятного? - удивился Мейсон. - Разумеется, это не мое дело, но мне кажется, что этот Пейндэр в момент убийства был или в квартире Мокси, или где-то рядом. Он же звонил сестре и сказал, что трезвонил у дверей Мокси около двух часов ночи. У него был мотив для убийства Греггори. Ведь мы знаем, что он угрожал Мокси по телефону. Вместо того, чтобы позволить ему смыться, я бы способствовал его задержанию и натравил бы на него свору газетчиков. Уж они бы живо распотрошили его, что способствовало бы созданию благоприятного мнения в отношении Роды. - И что дальше? - спросил Мейсон. - А дальше его бы вызвали в суд в качестве свидетеля. - И что же? - Ты вывернешь его наизнанку! Доказываешь присяжным, что он явился к Мокси требовать денег, угрожал ему и так далее. - Все верно, - усмехнулся Мейсон. - А потом Пейндэр покажет под присягой, что Мокси действительно велел ему придти за деньгами, которые он должен был получить от Роды Монтейн, ну а когда он явился, то безрезультатно стоял в подъезде и пробовал дозвониться до Мокси, но ему никто не открыл дверь. Это совпадает с показаниями соседей. Прокурору остается только требовать у присяжных смертной казни для Роды за преднамеренное убийство без смягчающих обстоятельств. - Пусть так, но какой смысл в том, что ты способствуешь их бегству? - Рано или поздно, но окружной прокурор поймет всю серьезность того, что происходило в ту ночь в квартире Мокси. Ведь ясно, что в момент убийства Греггори кто-то отчаянно звонил у подъезда. Звонил так настойчиво, что разбудил людей в соседнем доме. И вполне естественно, что этот человек не может быть убийцей, так как невозможно одновременно махать топором и звонить у входной двери. С другой стороны, у этого человека нет ни малейшего желания признаваться в том, что он находился рядом с местом преступления в момент убийства. И все же, как только окружной прокурор его основательно прижмет, он выложит все. Рода первой заявила, что она не смогла попасть в квартиру Мокси. К сожалению, все дело испортили ключи, найденные в квартире убитого. И все же присяжные могут ей поверить. Но если окружному прокурору удастся разыскать еще одного человека, который будет утверждать, что именно он звонил в подъезде в два часа ночи и докажет это фактами, то плохи наши дела. Поэтому-то я и не хочу, чтобы Пейндэр был арестован. Сейчас я могу настаивать, что настоящим убийцей является он. В конечном счете, если даже предположить, что он предстанет перед судом, то уж после того, как он столько времени находится в бегах, проживая в десятке гостиниц под вымышленными именами, мне легче будет уличить его во лжи. Теперь тебе ясен мой план? - В конце концов окружной прокурор все равно выйдет на этого Пейндэра и... - При условии, что это будет выгодно мне. - А тебе не кажется, Перри, что Пейндэром интересуется еще кто-то, кроме тебя? - Из чего ты заключил? - Мы же установили наблюдение за ними. Так вот, вчера вечером отель "Гринвуд" наводнила куча детективов. Они готовы были перевернуть все вверх ногами для установления местонахождения Пейндэров. - Полицейские детективы? - заинтересовался Мейсон. - Нет, из частного агентства. По каким-то соображениям, они не хотели привлекать внимание полиции. - Их действительно было много? - Вот именно, - кивнул Дрейк. - Я бы сказал, что кто-то не жалеет денег и не считается с затратами. - Филипп Монтейн - серьезный противник, - сказал Мейсон, прищурив глаза. - Мне кажется, он в какой-то мере догадывается о моих намерениях. Только вот каким образом он вышел на Пейндэра? Конечно, это не так уж и сложно... - Ты считаешь, что старик Монтейн предпринимает определенные шаги тайком от окружной прокуратуры? - Я в этом просто уверен. - Зачем это ему? - Он не хочет, чтобы Рода была оправдана. - Почему он так добивается ее осуждения? - Если ее оправдают, то она останется законной женой его сына, а у Филиппа Монтейна, как я подозреваю, совсем другие планы в отношении невестки. - Но это недостаточно веское основание, чтобы добиваться смертной казни для женщины! - Эх, Пол, я тоже так думал, когда Филипп Монтейн явился ко мне с предложением уплатить приличную сумму, если я соглашусь на действия, которые основательно ослабили бы позиции Роды. - Перри, как ты думаешь, где действительно находился этот Пейндэр в момент убийства Мокси? - Понимаешь, у меня нет полной уверенности, что он на самом деле не стоял у подъезда дома. Поэтому я должен встретить его во всеоружии, если придется вести перекрестный допрос. - Я смотрю, ты не слишком-то веришь в невиновность своей клиентки. Мейсон лишь усмехнулся в ответ. В кабинет вошла Делла Стрит. - Шеф, пришла Мэй Стрикленд, медсестра доктора Миллсэйпа, - сообщила секретарша. - Она плачет и уверяет, что у нее срочное дело. - Плачет? - удивился Мейсон. - Да. Плачет так сильно, что даже плохо видит. Мейсон шагнул к двери. - Увидимся позже, Перри, - сказал Дрейк, вставая с кресла. - Пригласи ее, Делла, - кивнул Мейсон, когда за детективом закрылась дверь. - Мисс Стрикленд, проходите, пожалуйста, - позвала Делла Стрит, открыв дверь в приемную. Она помогла плачущей женщине дойти до кресла, усадила ее и встала рядом. - Ну, в чем дело? - спросил адвокат. Медсестра хотела заговорить, но ее душили слезы. Она то и дело прижимала платок к глазам. Мейсон бросил взгляд на Деллу, и та неслышно вышла из кабинета. - Так что же случилось? - с сочувствием в голосе переспросил адвокат. - Можете говорить совершенно откровенно. Мы одни. - Вы... вы погубили доктора Миллсэйпа! - сквозь слезы сказала она. - Да что произошло? - Его похитили... - Похитили? - Да. - Расскажите все по порядку, - потребовал Мейсон. - Вчера вечером мы допоздна работали в кабинете. Чуть ли не до полуночи. Он обещал отвезти меня домой на машине. Мы поехали. Вдруг другая машина прижала нас к тротуару. В ней сидело двое мужчин. Ни одного из них я раньше не видела. У обоих было оружие. Направив пистолеты на доктора, они велели ему пересесть в их машину. И уехали. - Что это была за машина? - "Бьюик", седан. - Вы запомнили ее номер? - Нет. - Какого она была цвета? - Темного. - Вам что-нибудь сказали? - Нет. - Что-нибудь потребовали? - Нет, ничего. - Вы сообщили полиции? - Да. - И что было дальше? - Приехали полицейские, поговорили со мной, побывали на месте, где была остановлена наша машина. Осмотрели все кругом, но никаких следов не обнаружили. Доложили в Управление. Как я поняла, окружной прокурор решил, что это сделали вы. - Что именно? - Спрятали доктора Миллсэйпа, чтобы он не мог давать показания против Роды. - А он намеревался показывать против? - Этого я не знаю, - ответила посетительница. - Передаю вам то, что думает окружной прокурор. - Откуда вам это известно? - Из характера тех вопросов, которые мне задавали. - Вы испугались? - Конечно. - Что за оружие у них было? - Пистолеты. Большие черные пистолеты. Мейсон подошел к двери, убедился, что она плотно закрыта, и принялся расхаживать по кабинету. - Послушайте, - медленно начал он, - доктор намерен был давать показания? - Нет. - Вы точно знаете? - Но ведь это не имеет никакого отношения к его похищению! - Не уверен. Я рекомендовал ему отправиться в морское путешествие для укрепления здоровья... - Он не мог. Окружной прокурор прислал ему какие-то бумаги. Мейсон кивнул, продолжая расхаживать по кабинету, не спуская глаз с дрожащих плеч женщины. Неожиданно он шагнул к ней и буквально вырвал из рук платок. Женщина вскочила с кресла и схватила за руку адвоката, но тот уже успел почувствовать исходивший от платка запах. Рассмеявшись, он протянул платок женщине. По щекам у него тоже побежали слезы. - Так вот что это такое! До того, как появиться у меня, вы смочили платок какой-то слезоточивой дрянью? Она промолчала. - А когда вы разговаривали с полицейскими, тоже использовали этот трюк? - Тогда мне не нужно было к этому прибегать, - сказала она, едва удерживаясь от всхлипываний. - Они меня так напугали, что со мной приключилась истерика. - Полиция поверила вашим сказкам? - По-моему, да. Они решили, что эти двое из тех детективов, что работают на вас. - Черт бы побрал вас и ваше снадобье! - рассмеялся адвокат. - Оно и меня заставляет лить слезы. Кстати, была ли на самом деле какая-то машина? - Что вы имеете в виду? - История с похитителями была на самом деле? - Нет, - честно ответила медсестра. - Просто доктор Миллсэйп уехал на некоторое время. Он не хотел выступать свидетелем на процессе и просил сказать вам об этом. - Если случится что-нибудь серьезное, вы сумеете сообщить ему? - В этом случае вы должны будете позвонить мне по телефону, но говорите отчетливо, чтобы я узнала вас по голосу, в противном случае я не поверю, что это вы. Мейсон нажал кнопку звонка на столе. В дверях появилась Делла Стрит. - Делла, проводи Мэй Стрикленд до остановки такси. - Господи, шеф! - воскликнула Делла. - Ты плачешь? - Не всем слезам стоит верить, Делла, - с некоторым трудом улыбнулся адвокат. 18 Судья Маркхэм, участник многих ожесточенных поединков в зале суда, прошел на свое место, сел и оглядел собравшихся. - Слушается дело "Народ против Роды Монтейн"! - объявил он. - Обвинение готово! - заявил Джон Лукас. - Защита готова, - сказал Мейсон. Рода Монтейн сидела рядом с адвокатом, одетая в привычный костюм кофейного цвета со светлой отделкой на вороте и обшлагах. Она нервничала, что было заметно по тем взглядам, которые она бросала в зал. И в то же время в ее облике было что-то такое, что заставляло предполагать о сохранении ею самообладания даже в том случае, если суд признает ее виновной в совершении убийства первой степени. Джон Лукас поднялся, коротко изложил суть дела и вопросительно посмотрел на судью Маркхэма. После этого был утвержден состав Скамьи Присяжных. Каждый из присяжных по очереди заявил, что будет судить честно и объективно. - Защита может задавать присяжным вопросы, - сказал судья Маркхэм. - Ваша честь, я считаю, что лучшего состава суда мы не могли и желать. Джон Лукас вскочил на ноги и недоверчиво спросил: - Вы что же, не будете лично расспрашивать каждого присяжного? Судья Маркхэм ударил по стелу молотком: - Защитник совершенно четко изложил свои намерения! Но даже бывалого судью поразила необычайная покладистость адвоката. Он достаточно повидал выступлений Мейсона на процессах и понял, что тот готовит какой-то ход. - Очень хорошо, - вздохнув, проворчал заместитель окружного прокурора. - Очень... - Теперь вы можете приступить к проверке присяжных, - сказал судья, кивая Лукасу. Обвинитель провел процедуру с особой тщательностью. Очевидно, он считал, что Мейсону удалось протащить в состав присяжных своих людей. Он не понимал, что у присутствующей публики росло предубеждение против него, придирающегося без видимых оснований к составу присяжных и пытающегося уличить их во лжи и пристрастности. Постепенно лицо судьи Маркхэма приняло благодушное выражение. Блестящими глазами он посматривал на Мейсона, разгадав его маневр. Он давно уяснил, что если Мейсон выглядит особенно наивным и бесстрастным, значит, нужно ждать жарких боев и неожиданных выпадов. Наконец заседание началось. Джон Лукас выглядел возбужденным и напряженным. Мейсон казался изысканно вежливым и уверенным, что невиновность его клиентки будет доказана без особого труда. Первым вызвали для дачи показаний офицера Гарри Экстера. Этот свидетель выступал с присущей полицейскому подозрительностью к адвокату защиты, опасаясь какого-нибудь подвоха с его стороны. Со скрупулезной дотошностью он рассказал, как прибыл в Колмонт-апартментс, как нашел там мужчину в бессознательном состоянии и какие меры им были приняты после этого. Лукас предъявил для обозрения кольцо с ключами от гаража и машин. - Вы хотели бы их осмотреть, господин адвокат? - спросил он. Мейсон с безразличным видом покачал головой. Экстер подтвердил, что это именно те ключи, которые были найдены в квартире убитого. После этого ключи были приобщены к делу в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения. Далее, свидетель опознал фотографию комнаты, в которой был обнаружен труп, и сообщил некоторые подробности относительно положения тела и мебели. После этого к допросу приступил Мейсон. Он не повышал голоса и даже не поднял головы, продолжая сидеть в свободной позе человека, непринужденно говорившего на интересную тему. - Был ли в комнате, где обнаружен убитый, будильник? - спросил Мейсон. - Да, сэр. - Какова его судьба? - Он был изъят из квартиры в качестве вещественного доказательства. - Вы бы узнали этот будильник, если бы вам его предъявили? - Да. Мейсон повернулся к Джону Лукасу: - Будильник у вас? - Да, - ответил тот, ничего не понимая. - Будьте добры предъявить его суду. - Как только его доставят сюда, - ответил заместитель окружного прокурора. - Чем привлек ваше внимание этот будильник? - спросил Мейсон у свидетеля. - Он был поставлен на два часа ночи. Может быть, на два часа без нескольких минут. - Часы шли? - Да. - Посмотрите на фотографию. Скажите, на ней изображен тот самый будильник? - Да. - Будьте добры, покажите фотографию членам суда. Свидетель обошел присяжных, поочередно показывая каждому будильник на фотографии. - Могу ли я попросить представить суду будильник в качестве вещественного доказательства? - вкрадчивым голосом спросил Мейсон. - Его представят суду, как только доставят сюда, - заверил Лукас. - Я бы хотел задать несколько вопросов свидетелю по поводу этого будильника, - обратился Мейсон к судье Маркхэму, - имея его перед глазами как вещественное доказательство. - Будильник не был представлен на процесс представителями обвинения, - объяснил судья Маркхэм. - Мне думается, не следует прерывать нашей работы. Как только будильник будет доставлен, я дам вам возможность допросить данного свидетеля. - Хорошо, ваша честь, - согласился Мейсон. - Пока у меня вопросов нет. Мейсон сел на свое место. После этого в качестве свидетелей вызывались работники Отдела по раскрытию убийств и бригады скорой машины. Врач описал ранение, нанесенное пострадавшему топором, которое впоследствии стало причиной его смерти. Наконец, обвинение предъявило суду сам топор, на котором все еще видны были пятна крови и волосы, приставшие к лезвию. Мейсон сидел совершенно неподвижно, словно происходившее его не касалось. Он не задал ни одного вопроса свидетелям, выступавшим один за другим. После короткого перерыва в свидетельскую ложу был приглашен Фрэнк Лейн - веселый и энергичный молодой человек, работающий на бензозаправочной станции механиком, который обслуживал машину Роды в ночь на шестнадцатое июня. - Когда она приехала к вам на станцию? - спросил Лукас. - В час сорок пять, - ответил Лейн. - Что она делала? - Сидела за рулем машины "шевроле". - Какая неисправность была у автомобиля? - Спустила правая задняя покрышка. - Что предприняла обвиняемая? - Завела машину на территорию станции и попросила меня сменить покрышку. - Как вы поступили? - Заменил колесо на запасное. И только потом заметил, что и у этого колеса камера спущена. До меня донесся тихий свист - из камеры выходил воздух. - Что вы предприняли? - Она попросила поставить ей новое колесо, что я и сделал. - Вы говорили с обвиняемой по поводу времени? - Да, сэр. - В каком плане? - Я предложил ей завулканизироватъ камеру в ее присутствии, но она ответила, что у нее нет времени, что она опаздывает на свидание и не может ждать. За своими камерами она обещала заехать на следующий день. - Вы выписали ей счет за работу? - Да, сэр. Джон Лукас достал из папки кусочек замасленной бумаги. - Вот этот? - Совершенно верно, сэр. - В какое время обвиняемая уехала с вашей станции? - В десять минут третьего. - Вы уверены в этом? - Уверен, сэр. Мы обязаны указывать время в журнале регистрации, и по этим записям судят о проделанной нами работе. - Обвиняемая говорила вам, что спешит на свидание? - Да, я уже упоминал об этом. - Она не говорила, на какое время у нее было назначено свидание? - Говорила. На два часа ночи. - А где именно, она не упоминала? - Нет, сэр. Джон Лукас повернулся к Мейсону с насмешливой улыбкой: - Есть ли у вас какие-нибудь вопросы к этому свидетелю? Мейсон хотя и не шевельнулся, но голос его прозвучал на весь зал: - Обвиняемая приехала к вам на станцию в час сорок пять? - Да. - Точно в час сорок пять? - Минута в минуту, сэр. Разница может быть на несколько секунд в ту или другую сторону. Я посмотрел на часы, когда она приехала. - А уехала она в два десять? - Да, в два часа десять минут, сэр. - На протяжении этих двадцати пяти минут она не покидала территорию станции? - Нет, сэр. - Она наблюдала за вашей работой? - Да, сэр. - Вы все время ее видели? - Да, она все время была рядом со мной. - Вы не могли принять за нее кого-то другого? - Нет, сэр. - Вы уверены? - Абсолютно. - У меня все, - сказал Мейсон. Лукас вызвал Бенджамина Крейндейлла. - Ваше имя? - Бенджамин Крейндейлл. - Где вы живете, мистер Крейндейлл? - В апартаментах "Бейллэр", Норвалк Авеню, триста восемь. - Там же вы проживали и шестнадцатого июня? - Конечно. - Находились ли вы в своей квартире в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июня? - Да, сэр. - Я покажу вам схему, на которой вы увидите расположение своей квартиры и, соответственно, квартиры "В" в Колмонт-апартментс. Позднее я специально оговорю соответствие схемы оригиналам. - У меня нет возражений в отношении этой схемы, - заявил Мейсон. - Продолжайте, господин обвинитель, - попросил судья Маркхэм. Свидетель подтвердил расположение обеих квартир и с помощью масштабной линейки вместе с Лукасом определил, что расстояние между квартирами не превышает двадцати футов. - Обращаю внимание суда, - вмешался Мейсон, - что на схеме не указана разница в высоте между окнами обоих зданий. - Есть ли у вас вторая схема, где был бы показан боковой разрез зданий? - спросил судья у Лукаса. - К сожалению, нет, ваша честь, - сказал Лукас с досадой. - Замечание принято, - объявил судья Маркхэм. - Не можете ли вы нам подсказать на основании собственного опыта наблюдений, каково расстояние по вертикали? - спросил Лукас у свидетеля. - В футах и дюймах не могу. После небольшого раздумья Лукас изменил вопрос: - Футов двадцать будет, как вы думаете? - Возражаю против наводящих и подсказывающих вопросов, - внес протест Мейсон. - Возражение принято, - согласился судья Маркхэм. - Ваша честь, я снимаю данный вопрос, - сказал Лукас, - но прошу весь состав суда отвезти на место происшествия, где они могут увидеть все собственными глазами. - Защита не возражает, - заявил Мейсон. - Хорошо, - после небольшого раздумья согласился судья Маркхэм. - В половине четвертого присяжных отвезут в Колмонт-апартментс. Лукас торжествующе улыбнулся. - Мистер Крейндейлл, - спросил он, - могли ли вы слышать то, что происходило в Колмонт-апартментс в ночь на шестнадцатое июня? - Да, сэр. - Что вы слышали? - Телефонный звонок. - Что еще? - Разговор. Кто-то разговаривал по телефону. - Вы узнали говорившего по голосу? - Нет. Но говорил мужчина из квартиры "В" Колмонт-апартментс. - Вы что-нибудь поняли из разговора? - Было упомянуто женское имя Рода. В этом я твердо уверен. Он называл и фамилию, но очень неразборчиво. В ней было иностранное... необычное окончание "ейн". Он сказал, что эта женщина должна зайти к нему в два часа ночи и принести деньги. - Что вы слышали еще? - Я задремал, но потом меня снова разбудили странные звуки... - Что за звуки? - Шум борьбы... Что-то упало... Послышался удар... Какое-то поскрипывание... Потом какой-то шепот... А потом настойчивый звонок в дверь... - Звонок повторялся? - Да. - Сколько раз? - Не считал... Несколько... - А когда звонили? До шума борьбы или после? - В самый разгар... Когда послышался звук падения... - Прошу задавать вопросы, - сказал Лукас Мейсону. - Давайте уточним, - обратился Мейсон к свидетелю. - Итак, сначала вы услышали телефонный звонок, да? - Да, сэр. - Из чего вы заключили, что звонил именно телефон? - Ну... По характеру звонка. - Как он звонил? - Ну... Все же знают, как звонит телефон. Подребезжит пару секунд, помолчит, потом снова подребезжит... - Это вас и разбудило? - Наверное... Ночь была темная и душная, окна были распахнуты. Я вообще сплю чутко. Сначала мне показалось, что это наш телефон... - Рассказывайте не свои предположения, а то что видели, слышали и делали, - перебил его Мейсон. - Остальное нас не интересует. - Я слышал, как звонил телефон, - голос свидетеля стал враждебным. - Тогда я поднялся и прислушался... И понял, что звонок слышен из соседнего дома, то есть из Колмонт-апартментс. Голос был мужской... Мужчина говорил по телефону... - Вскоре вы услышали звук борьбы? - Да, сэр. - На фоне дребезжания дверного звонка? - Да. - А может быть, это снова звонил телефон? - Нет, сэр. Это исключается. - Откуда такая уверенность? - Звук звонка был совсем другим... В нем было больше вибрации... Кроме того, интервалы между звонками были совершенно другими, более длинными... Не такими, как у телефона. Со стороны было похоже, что этот ответ сильно разочаровал Мейсона. - Вы можете присягнуть, что это были не телефонные звонки? - За это я полностью ручаюсь. - В этом вы уверены не меньше, чем во всех остальных своих показаниях? - Да, сэр. Я абсолютно уверен. - Знаете ли вы, сколько тогда было на часах? - Около двух часов ночи... Точно не скажу. Через какое-то время, полностью проснувшись, я позвонил в полицию. Тогда на часах было два часа двадцать семь минут. Значит, прошло минут пятнадцать-двадцать. Повторяю, господин адвокат, за точность я не ручаюсь... Я дремал... - Разве вам не известно, - медленно поднялся с места Мейсон, - что человеку, проживающему в апартаментах "Бейллэр", физически невозможно услышать дверной звонок в квартире "В" Колмонт-апартментс? - Почему невозможно? Я же слышал! - возразил свидетель. - Вы имеете в виду, что слышали звук звонка. Но почему вы решили, что это был звук именно дверного звонка? - Потому что это ясно... Я его слышал! - Почему же вам ясно? - Я же не глухой! Я знаю, что такое дверной звонок!.. - Разве вам до этого приходилось слышать, как звучит дверной звонок в квартире "В" Колмонт-апартментс? - Нет... Понимаете, ночь была душная и жаркая... Очень тихая... Ни ветра, ни грозы... Все окна были распахнуты... - Прошу отвечать на вопрос. До этого вам приходилось слышать звук дверного звонка квартиры "В" Колмонт-апартментс? - повторил Мейсон. - Не помню такого случая. - После этого вы не проверяли на практике звучание звонка у соседей? - Нет... С чего бы это я вдруг стал проверять... Но я сразу же понял, что это был звонок у двери... - У меня все, - улыбнулся Мейсон, кивнув в сторону присяжных. Лукас пожелал задать свидетелю несколько дополнительных вопросов. - Независимо от того, каково расстояние между вашими домами в футах, вы могли бы определенно сказать, можно ли услышать дверной звонок у соседей? - Возражаю, ваша честь! - Мейсон вскочил на ноги. - Вопрос, заданный в такой форме, подсказывает ответ! Свидетель только что показал, что до этого случая никогда не слышал звука дверного звонка у соседей. Поэтому нельзя спрашивать, можно ли его услышать на таком расстоянии. Дело суда сделать подобный вывод. Поскольку мистер Крейндейлл никогда не слышал звонка в квартире Мокси, то может только предположительно высказать свое соображение по данному вопросу. - Возражение принято, - постановил судья Маркхэм. - Вы хорошо слышали телефонный звонок, мистер Крейндейлл? - нахмурившись, спросил Лукас. - Да, сэр. - Вы отчетливо его слышали? - Совершенно отчетливо. Настолько, что в первый момент решил, что это звонит наш телефон. - По вашему мнению, телефонный звонок сильно отличается от дверного? - Вношу протест против наводящих вопросов! - возразил Мейсон. - Протест принят, - сказал судья Маркхэм. Немного подумав, Лукас нагнулся к своему помощнику и отдал какое-то распоряжение. На его лице появилась хитрая усмешка. Выпрямившись, он сказал: - У меня все, у защиты есть еще вопросы? - Нет, - покачал головой Мейсон. - Объявляется перерыв, - объявил судья Маркхэм, - во время которого присяжных отвезут для осмотра места происшествия. В течение этого времени присяжные не должны формулировать или высказывать мнения по существу дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные не будут также дискутировать между собой и не позволят, чтобы о деле дискутировали в их присутствии. Обвиняемую следует отослать обратно в камеру. 19 Присяжных отвезли на место происшествия в Колмонт-апартментс. Им показали оба здания и окна квартир, после чего проводили в квартиру "В". По указанию Джона Лукаса его помощник к этому времени договорился с Сиднеем Отисом и получил разрешение на осмотр квартиры. Лукас подошел к судье Маркхэму, отвел его в сторону и поманил пальцем Мейсона. - Согласны ли вы проверить дверной звонок? - спросил заместитель окружного прокурора. - Я не возражаю, - сказал Мейсон. Полицейский нажал на звонок. Наверху послышалась не очень громкая трель. - Поскольку эксперимент продолжается, то звонок следует снять, надлежащим образом идентифицировать и представить как вещественное доказательство, - заявил Мейсон. - Хорошо, мы так и сделаем, - ответил Джон Лукас после небольшого раздумья. - Как зовут нынешнего хозяина этой квартиры? - Сидней Отис, - ответил его помощник. - Выпишите для него повестку, - распорядился Лукас. - Доставьте его в суд. Снимите звонок и тоже доставьте в суд... Тем временем мы проводим присяжных на второй этаж и покажем место преступления. Пусть они своими глазами увидят обстановку места убийства. При этом он многозначительно посмотрел на сопровождавшего их полицейского. Сначала присяжных провели в квартиру Крейндейлла. Когда все они столпились у раскрытых окон, из квартиры Отиса послышался настойчивый звонок. - Это же равнозначно проведению следственного эксперимента, ваша честь! - возмущенно воскликнул Мейсон, схватив судью Маркхэма за руку. - Такие вещи не делают без согласия защиты! Так вот о чем, господин обвинитель, вы шептались с полицейским перед отъездом и о чем напомнили ему только что! - Вы меня обвиняете? - возмутился Лукас. - Прекратите, господа, - вмешался судья Маркхэм. - Вы привлекаете внимание присяжных. - В таком случае, мне придется просить членов суда не обращать внимания на этот звонок, - заявил Мейсон. - Что ж, - усмехнулся Лукас со злорадным огоньком в глазах, - из протокола такую запись можно убрать, но в головах присяжных она останется. Так что не советую вам настаивать на физической невозможности услышать такой звонок. Судья Маркхэм сочувственно посмотрел на Мейсона, а потом спросил: - Настаиваете ли вы еще на какой-то проверке? - Нет, - ответил Мейсон. Лукас лишь покачал головой. - В таком случае мы возвращаемся в суд. - Заседание по делу "Народ против Роды Монтейн" продолжается! - объявил судья Маркхэм. - Вызывается свидетельница Элен Крейндейлл, - сказал Джон Лукас. Миссис Крейндейлл была одета с необыкновенной тщательностью, на ее лице застыло выражение понимания всей серьезности миссии, возложенной на нее судьбой. Ее показания во всем соответствовали показаниям мужа, с той лишь разницей, что она не была такой сонной, когда в соседнем доме происходила борьба. К тому времени, когда подошло время делать вечерний перерыв в заседании, Лукас успел закончить прямой допрос свидетельницы. Мейсон поднялся на ноги. - После того, как ваша честь отпустит присяжных на отдых, я бы хотел обсудить один аспект дела, что лучше сделать в отсутствие господ присяжных заседателей. - Хорошо, - согласился судья Маркхэм. - Слушание дела откладывается до десяти часов утра. Присяжные не должны обсуждать это дело друг с другом или с кем-нибудь другим. - Ваша честь, - обратился Мейсон к судье, после того, как присяжные покинули зал суда, - Рода Монтейн написала заявление о разводе с Карлом Монтейном. Чтобы оформить соответствующие документы для суда, мне необходимо получить показания ее нынешнего супруга. Чтобы ускорить события, я могу взять эти показания под присягой сегодня же вечером, на что испрашиваю разрешение суда. Джон Лукас, к которому вернулась вся его былая самоуверенность, сделал нетерпеливый жест. - И дураку понятно, что вся эта затея с показаниями под присягой имеет своей целью добиться свидания со свидетелем до того, как он предстанет перед судом! - высокомерно заявил он. - Что же это за свидетель, - усмехнулся Мейсон, - которого приходится держать взаперти, из опасения, что он передумает и скажет суду не то, что от него ждут?! - Прекратите, господа! - приказал судья Маркхэм. - Защитник имеет право получить от свидетеля показания под присягой, раз они ему необходимы. Это вполне законно. - Я прошу разрешения на стенографию показаний мистера Монтейна моей секретаршей мисс Деллой Стрит, человеком известным и надежным. Во избежание неприятностей и пересудов при этом будет присутствовать адвокат, представляющий интересы Карла Монтейна. Но если мистер Лукас сочтет необходимым тоже присутствовать, я... - Я имею право присутствовать, если пожелаю, без вашего разрешения! - рявкнул Лукас. - Такого права у вас нет! - парировал Мейсон. - Это чисто гражданское дело и не имеет ничего общего с делом уголовным. Поэтому Карлу Монтейну пришлось нанять другого защитника. Судья Маркхэм стукнул молотком по столу и сказал: - Суд удаляется на перерыв, заседание возобновится завтра, в десять утра. Джон Лукас, не скрывая своего торжества, заметил Мейсону с едкой насмешкой в голосе: - Что-то вы сегодня выступили без присущего вам огонька, господин адвокат. Вам не удалось даже как следует допросить Крейндейллов в отношении дверного звонка. - Вы забываете, что я еще не закончил перекрестный допрос, - вежливо ответил Мейсон. Лукас издевательски рассмеялся ему в лицо, повернулся и ушел. Мейсон покинул зал суда, прошел к телефону и позвонил в отель, где остановился Филипп Монтейн. - Мистер Монтейн у себя? - спросил он. Ему ответили, что мистер Монтейн еще не возвращался. - Прошу передать ему от имени Перри Мейсона, что если завтра в семь тридцать вечера он придет ко мне в кабинет, то мы с ним сможем обсудить вопрос о разделе имущества по делу о разводе Роды Монтейн с его сыном. Вы не забудете? - Обязательно передадим, - заверили его. Следующий звонок был Делле Стрит. - Делла, я просил передать старшему Монтейну, чтобы он завтра пришел ко мне в контору в семь тридцать вечера для обсуждения условий раздела имущества между Карлом и Родой. Но я не уверен, что ему это будет передано. Так что позвони ему попозже и проверь. - Хорошо, шеф. Ты едешь в офис? - Нет, - ответил Мейсон. - До завтрашнего утра я решил исчезнуть. - Послушай, шеф, ты не забыл, что Карл Монтейн не сможет к тебе приехать, поскольку окружной прокурор держит его в тюрьме? - Я помню, Делла, - усмехнулся адвокат. - И все же ты настаиваешь, чтобы старший Монтейн приехал? - Конечно! - Хорошо, - ответила секретарша. - Я позабочусь, чтобы твое приглашение было ему передано. Этим вечером Алекс Босвик, главный редактор газеты "Кроникл", знакомый с методами работы Мейсона и знающий, что его кажущаяся безучастность всегда предшествует взрыву бомбы замедленного действия, неожиданному и точно рассчитанному по времени, был поражен своеобразным подходом Мейсона, когда он расспрашивал о дверном звонке. Он немедленно направил двух своих самых пронырливых репортеров к окружному прокурору, чтобы добиться от него разъяснения важности этого самого звонка. Но тут же переменил свое распоряжение - они должны были расспросить самого Перри Мейсона. Но адвокат словно испарился и появился лишь утром - свежевыбритый, элегантный, уверенный в себе и веселый. Он вошел в зал суда ровно за пять минут до начала заседания. Первой в свидетельскую ложу снова поднялась миссис Крейндейлл. Мейсон поднялся и обратился к суду с просьбой позволить электрику установить сухие батареи, чтобы можно было проверить звонок, снятый с двери квартиры Мокси. - Обвинение не возражает, - самодовольно заявил Джон Лукас. - У защиты должны быть возможности проведения перекрестного допроса самым тщательным образом. - Очень хорошо! - сурово сказал судья Маркхэм, чтобы пресечь всякую попытку со стороны Лукаса заранее праздновать победу. - Приступаем к проверке дверного звонка. - Вызовите Сиднея Отиса, - распорядился Лукас. Толстяк поднялся на возвышение, кинул взгляд на Мейсона, тут же отвел глаза и больше уже не поднимал их. - Ваше имя? - спросил его Джон Лукас. - Сидней Отис. - Где вы проживаете? - Квартира "В" в Колмонт-апартментс, Норвалк Авеню, триста шестнадцать. - Чем вы занимаетесь? - Я электрик. - Возраст? - Сорок восемь лет. - Когда вы въехали в квартиру, которую занимаете в данное время? - Если не ошибаюсь, двадцатого июня. - Вам знакомо устройство вашего дверного звонка? - Да, сэр. - Как электрик вы должны разбираться в таких вещах? - Да, сэр. - Скажите, с того момента как вы переехали в эту квартиру, звонок не менялся? Или, может быть, ремонтировался? - Я его заменил. - Что?! - не смог сдержать удивления заместитель окружного прокурора. - Я сказал, что заменил его, - улыбнулся свидетель. - Заменили?! - Ну да, теперь там другой звонок. - Как это понять? - на лице Лукаса появились растерянность и злость. - Я же электрик, - просто ответил Сидней Отис. - Как только переехал в эту квартиру, поставил другой звонок. У меня есть небольшой запас... У Лукаса вырвался вздох облегчения. - Понятно, вы решили поставить привычный вам звонок, не так ли? - Конечно. Мой намного лучше. - Хорошо, - сказал пришедший в себя Лукас. - А тот, что вы сняли, у вас сохранился? - А как же! Только это был не звонок, а зуммер. В зале заседаний наступила напряженная, драматическая тишина. Взоры всех присутствующих были направлены на простодушную открытую физиономию Отиса. Джон Лукас поднялся с места. Теперь кровь залила даже его шею, а косточки пальцев, вцепившихся в край стола, побелели от напряжения. - Когда вы переехали в квартиру? - спросил он грозно. - Двадцатого или двадцать первого июня, я точно не помню. - И сразу же заменили зуммер на дверной звонок? - Да, сэр. Звонок-то лучше слышно. - Послушайте, вы ведь электрик? - Да, сэр. - Вам не приходилось бывать в остальных квартирах этого дома? - Нет, сэр. - Значит, вы не знаете, что в трех остальных квартирах стоят дверные звонки, и исключение составляет только квартира, в которую вы въехали? - Я не совсем понял, что вы хотите сказать... Но если думаете, что в остальных квартирах стоят звонки, то ошибаетесь. Там тоже стоят зуммеры. Во всяком случае, в нижней квартире, что под нами, точно стоит зуммер. - Откуда вам знать, если вы там никогда не бывали? Кто вам об этом сказал? - Дело в том, сэр, что когда я менял себе звонок, то надо было не перепутать проводку, и я попробовал звонок у нижней квартиры. Там тоже зуммер. Про другие квартиры я ничего не могу сказать. Только, если уж здесь зуммеры, то и там, должно быть, они же. - Хорошо, мы проверим! - буркнул Лукас и тут же повернулся к полицейскому: - Сейчас же поезжайте туда и проверьте звонки во всех квартирах! Судья Маркхэм стукнул по столу молотком: - Господин заместитель окружного прокурора, до тех пор пока вы находитесь в стенах суда, вы должны с уважением относиться к показаниям свидетелей и уважать суд! Лукас буквально места себе не находил от гнева, но ему пришлось покорно наклонить голову, соглашаясь с замечанием судьи. Повернувшись к Мейсону, он сказал дрогнувшим голосом: - Начинайте перекрестный допрос, господин адвокат. - У меня, собственно, нет никаких вопросов, - пожал плечами Мейсон. - Честно признаться, я сам несколько растерялся, поскольку собирался провести следственный эксперимент, но звонок, оказывается, не тот, что стоял в квартире Мокси. Лукас посмотрел на свидетеля. - Это все, вы можете идти, мистер Отис... Если суд разрешит, я вызову следующего свидетеля... - Вы забыли, что вчера я не успел до перерыва допросить миссис Крейндейлл, - улыбнулся Мейсон. - Таким образом, я хотел бы... - Хорошо, господин адвокат, - улыбнулся судья Маркхэм. - Можете сделать это сейчас. Миссис Крейндейлл снова стала перед трибуной свидетелей. Вид у нее был растерянный. - Хочу вернуться к вопросу о звонке, который вы слышали во время борьбы в квартире Мокси, - начал Мейсон. - Готовы ли вы присягнуть, что это был не телефонный звонок? - Да, я не думаю, что это был телефон, - ответила она. - Почему вы так считаете? - Потому что телефонный звонок звучит иначе. У него вызов равномерный, то есть короткие звонки перемежаются с равными промежутками тишины... Звучание чисто механическое, да и более пронзительное... А тут звук был какой-то вибрирующий... - Так вот, миссис Крейндейлл, если выяснится, что и в квартире рядом с Мокси был не звонок, а зуммер, то каким же образом вы могли его слышать? Это же совершенно невозможно. Лукас вскочил на ноги. - Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу. - Возможно, - сказал судья Маркхэм, - но я его разрешаю. В данном случае он совершенно уместен и допустим, хотя формулировка и кажется мне несколько неудачной. Возражение отклонено. - Я продолжаю считать, что это был звонок у двери, - настаивала на своем миссис Крейндейлл. - Теперь я должен обратить ваше внимание на фотографию будильника. Вы видите его на снимке? Так вот, не считаете ли вы, что тот звонок, который вы слышали одновременно со звуками борьбы, был звонком будильника? Лицо миссис Крейндейлл прояснилось. - Вполне может быть!.. Наверно, так оно и было! Наверняка! Мейсон обратился к судье Маркхэму. - Теперь, ваша честь, я попрошу свидетельницу прослушать звонок будильника, поскольку в данный момент обвинение не располагает дверным звонком. - У стороны обвинения есть возражения? - спросил Маркхэм у Лукаса. - Можете не сомневаться, возражений сколько угодно! - хмуро ответил заместитель окружного прокурора. - Мы будем вести процесс так, как нам кажется правильным. Мы не позволим нас запугивать... Судья дважды ударил молотком по столу. - Сядьте, господин обвинитель. Ваши комментарии неуместны ни в качестве аргументов, ни как утверждения. Я считаю, что требование защиты о проведении эксперимента со звонками вполне закономерно. Поэтому я приказываю немедленно доставить упомянутый будильник в суд и не задерживать работу судопроизводства... Кстати, почему до сих пор будильник не доставлен? Где он находится? - У бейлифа, ваша честь... - смутившись сказал Лукас. - Как вы не понимаете... Защита подстроила... организовала все таким образом, что... - Прекратите, господин обвинитель! - рявкнул судья Маркхэм. Очередной удар молотка восстановил тишину в зашумевшем зале. Однако отдельные всплески разговоров продолжали раздаваться в напряженной атмосфере. Шум не унимался, создавалось впечатление, что приближается гроза... Бейлиф наконец доставил в зал злополучный будильник. Мейсон посмотрел на него и повертел в руках. - На задней стенке будильника имеется наклейка, - сказал он, - на которой значится, что будильник взят из квартиры Греггори Мокси утром шестнадцатого июня этого года. Судья Маркхэм согласно кивнул. - Насколько я понимаю, я могу его использовать при перекрестном допросе свидетеля? - Можете. Если у стороны обвинения имеются какие-то возражения, то пусть выскажут их сейчас. Джон Лукас сидел неподвижно, словно не слышал слов судьи. - Продолжайте, господин адвокат, - предложил судья Маркхэм, видя, что никакой реакции обвинителя не последовало. Мейсон, держа будильник в руках, подошел к миссис Крейндейлл: - Вы видите, что звонок установлен на два часа, верно? В данный момент часы стоят. Я их заведу, а потом пущу, и свидетельница может услышать звонок будильника, чтобы решить: этот звон она слышала тогда ночью или нет. - Хорошо, - сказал судья Маркхэм, - только все это проделайте на глазах присяжных. Мистер Лукас, если вы хотите подняться на возвышение, чтобы лучше видеть, прошу вас. Лукас не пошевелился. - Я отказываюсь в этом участвовать, - мрачно заявил он. - Все это против правил! Это очередной трюк Мейсона! - Ваше замечание, господин обвинитель, - хмуро сказал судья, - очень напоминает оскорбление суда. - Он кивнул Мейсону: - Заводите будильник, господин адвокат! Мейсон поклонился судье, дружелюбно улыбнулся присяжным и поднялся на возвышение. Он медленно завел будильник, так, чтобы всем были видны движения его рук. Когда стрелки часов подошли к цифре "два", механизм будильника сработал. Мейсон поставил его на стол судьи, а сам отошел немного в сторону. Будильник пронзительно зазвенел, запнулся и снова зазвенел. Так повторилось несколько раз. Надавив сверху на кнопку, Мейсон прекратил трезвон и тут же повернулся в сторону свидетельницы. - Итак, миссис Крейндейлл, поскольку звонок, как мы выяснили, не мог быть дверным, вместе с тем, как вы утверждаете, он не был и звонком телефонным, то не допускаете ли вы, что то был звонок этого вот будильника? Не он ли звонил, когда в квартире Мокси началась борьба? - Да! - кивнула головой свидетельница. - Я думаю, что так оно и было! - Вы уверены? - Да, все так и происходило. - Готовы ли вы подтвердить это под присягой? - Да, сэр. - Скажите, вы так же уверены в том, что слышали звон будильника, как во все остальных своих показаниях? - Да, сэр. Судья Маркхэм взял в руки будильник и принялся рассматривать его, хмуря брови. Он несколько раз повернул ключик, которым заводился механизм боя, потом поставил часы на стол и кончиками пальцев забарабанил по столу, поглядывая на Мейсона. Мейсон поклонился в сторону Лукаса: - Перекрестный допрос закончен, - сказал он и опустился на стул. - У обвинения будут еще вопросы к свидетельницы? - спросил судья, посмотрев на Лукаса. Тот вскочил на ноги: - Значит, вы присягаете? - закричал он на свидетельницу. - Присягаете, невзирая на свои прежние показания, утверждая теперь, что слышали звон будильника, а не дверной звонок? Миссис Крейндейлл, которая по всем признакам не принадлежала к числу застенчивых и покладистых женщин, моментально насторожилась. - Конечно, присягаю. Смех Мейсона был добродушным, покровительственным и потому особенно оскорбительным. - Ваша честь, господин обвинитель забыл все на свете. Он, кажется, собирается подвергнуть перекрестному допросу свою собственную свидетельницу. Миссис Крейндейлл была вызвана не защитой, она - свидетель обвинения. - Возражение принято, - сказал судья. Лукас глубоко вздохнул, с трудом сохраняя самообладание. - Значит, вы слышали звон будильника? - спросил он более спокойно. - Да! - воинственно ответила свидетельница. По ее вздернутому подбородку и сердитому блеску глаз было видно, что теперь никто и ничто на свете не сможет ее переубедить. Джон Лукас тут же опустился на место. - У меня все! - Ваша честь! - обратился Мейсон к судье Маркхэму. - Могу ли я вызвать мистера Крейндейлла для повторного допроса? - При данных обстоятельствах, суд не возражает, - согласился судья Маркхэм. Тишина в зале заседаний была настолько впечатляющей, что у несчастного Бенджамина Крейндейлла буквально подкашивались ноги, когда он поднимался на место для дачи свидетельских показаний. - Вы слышали слова вашей супруги? - спросил Мейсон. - Да, сэр. - Слышали ли вы звон будильника? - Да, сэр. - Намерены ли вы опровергнуть заявление своей жены, утверждающей, что тогда ночью она слышала именно звонок этого будильника? - Протестую! - вскочил со своего места Лукас. - Вопрос поставлен с явной подсказкой ответа, и защитник это знает! - Протест поддерживаю, - кивнул судья Маркхэм. - Господин адвокат, ограничивайтесь вопросами в рамках закона. Подобная формулировка совершенно недопустима. Мейсон выслушал замечание с покорным видом, но с его лица не сходила улыбка. - Хорошо, ваша честь. - Он снова повернулся к свидетелю: - В таком случае, мистер Крейндейлл, скажите мне следующее. Как уже установлено судом, вы не могли слышать той ночью звук дверного звонка в квартире мистера Мокси. В то же время вы утверждаете, что это был не телефонный звонок. Таким образом, не думаете ли вы, что это был звонок будильника? Мистер Крейндейлл тяжело вздохнул. Его глаза по многолетней привычке первым делом обратились за советом к супруге. Она ответила ему таким твердым взглядом, что каждому стало ясно, кто является главой в этой семье. - Ваша честь, данный вопрос спорный, - снова возразил Лукас, но уже не таким уверенным голосом. - Он допускает двойное толкование. Защитник таким образом формулирует вопросы, что они до некоторой степени являются подсказанным ответом. Он упорно ставит на первое место заявление миссис Крейндейлл, так что ответ мужа как бы зависит от мнения жены. Так не допрашивают свидетелей. Почему он просто и ясно не спросит, без всяких преамбул, слышал ли он звук дверного звонка или дребезжание будильника? - А я считаю, ваша честь, мою манеру вести перекрестный допрос вполне законной, - твердо ответил Мейсон. Прежде чем судья Маркхэм успел принять решение по спорному вопросу, мистер Крейндейлл заявил на весь зал: - Если кто-то думает, что я стану возражать своей жене, то он просто ненормальный! Зал разразился хохотом, который долго не могли утихомирить ни требовательные окрики бейлифа, ни стук молотка судьи. После напряжения предыдущих минут зрители рады были возможности стряхнуть с себя эмоциональную нагрузку. Когда в зале все же было восстановлено подобие порядка при помощи угрозы освободить помещение, Джон Лукас сказал: - Вы сами видите, ваша честь, как искусно Мейсон вбил этому свидетелю в голову мысль о том, что он подведет свою жену, если не станет показывать то, что угодно защитнику. Эти слова произвели большое впечатление на мистера Крейндейлла, который, сжав кулаки, бросил на заместителя окружного прокурора сердитый взгляд, словно причислил его к своим личным врагам. Судья Маркхэм, прекрасно разбиравшийся в человеческой психологии, против воли улыбнулся. - Независимо от того, входило это в планы защиты или нет, но до свидетеля действительно дошла эта мысль. Тем не менее, я поддерживаю возражение обвинения. Господин адвокат, задавайте четкие и ясные вопросы, без всяких подсказывающих добавлений. - Хорошо, ваша честь, - поклонился Мейсон и повернулся к свидетелю. - Итак, мистер Крейндейлл, вы слышали тогда звук дверного звонка или же будильника? - Будильника, - не задумываясь, ответил мистер Крейндейлл. - У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь, - сказал Мейсон, садясь на свое место. Лукас шагнул к свидетелю, держа в левой руке будильник и так яростно им потрясая, что всем присутствующим было слышно, как внутри зазвенели металлические детали. - Значит, вы намерены заверить присяжных, что слышали тогда звон этого будильника? - Если в той комнате стоял этот будильник, - спокойно ответил мистер Крейндейлл, - значит, именно его я и слышал. - А вовсе не дверной звонок? - Я не мог бы его расслышать. Лукас посмотрел на своего свидетеля с таким негодованием, словно тот только что совершил какой-то неблаговидный поступок. - Что ж, у меня все, - сказал он. Мистер Крейндейлл покинул свидетельскую ложу. Джон Лукас, по-прежнему с будильником в руках, направился было в сторону Мейсона, но вдруг остановился, посмотрел на часы и раздраженно произнес: - Ваша честь, цель данного эксперимента совершенно очевидна. Поскольку будильник был поставлен примерно на два часа ночи и зазвонил именно в тот момент, когда был убит Греггори Мокси, то обвиняемая Рода Монтейн не могла совершить преступления, так как свидетели обвинения показали, что в промежутке между без четверти двух и десяти минут третьего она находилась на территории авторемонтной станции. таким образом, ваша честь, наиболее существенным моментом данного разбирательства, с точки зрения решения проблемы, является вопрос: а был ли в действительности будильник поставлен на два часа и звонил ли он в это время или находился на ограничителе? Защитник заявил, что он завел будильник заново, но это ничем не подтверждается, кроме его слов. Если будильник находился на ограничителе, то достаточно было одного поворота ключа и... все присутствующие услышали этот звонок. Поэтому я требую, чтобы данное вещественное доказательство было исключено из протокола и не принималось во внимание. Судья Маркхэм жестом остановил Мейсона, намеревавшегося возразить Лукасу, поднялся и с негодованием посмотрел на заместителя окружного прокурора. - С предъявленным доказательством защиты нельзя не считаться, - сказал он громко, - поскольку супруги Крейндейлл совершенно определенно показали, что они слышали звон будильника. Независимо от тех средств, которыми их заставили дать эти показания, их утверждения являются законными и должны быть учтены при разбирательстве дела. Свидетели дали их под присягой и этим все сказано. Суд считает своим долгом упомянуть, что обвинению были предоставлены все возможности пресечь любые махинации со стороны защиты. Суд специально приглашал обвинение подняться на возвышение и проследить за тем, как мистер Мейсон заводил будильник. И поскольку обвинитель предпочел разыграть из себя обиженного, отказавшись от участия в эксперименте, то винить может только самого себя. Суд выносит представителю обвинения порицание за попытку дискредитировать представителя защиты и за небрежное отношение к своим обязанностям. Напоминаю, что все действия защиты контролировались судом. Что касается оценки показаний свидетелей, то ее сделают господа присяжные. Джон Лукас продолжал стоять, вцепившись руками в край стола. - Ваша честь, - сказал он чуть слышно, - дело приняло совершенно неожиданный оборот. По всей вероятности, я действительно заслужил порицание суда. Однако я убедительно прошу отложить окончание слушания дела до завтрашнего утра. - У зашиты есть возражения? - повернулся судья Маркхэм к Мейсону. - Защита никаких возражений не имеет, - улыбнулся адвокат. - Как накануне заметил представитель обвинения, обе стороны должны иметь все условия для сбора доказательств. Поэтому защита с удовольствием предоставляет обвинению дополнительное время. - Очень хорошо, - сказал судья Маркхэм с бесстрастным выражением на лице. - Слушание дела откладывается до десяти часов утра завтрашнего дня. Присяжные не должны формулировать или высказывать свое мнение по существу дела и не должны позволять, чтобы дело обсуждали в их присутствии. Обвиняемая остается под арестом. После этого он повернулся и вышел из зала суда, прилагая неимоверные усилия, чтобы сохранить серьезным выражение лица и сдержать насмешливую улыбку. 20 Солнечный свет, льющийся из огромных окон кабинета адвоката, освещал неподвижное, словно маска, лицо Филиппа Монтейна и такие же неподвижные, словно высеченные из гранита, черты адвоката. Взволнованная происходящим Делла Стрит сидела за своим столом, держа перед собой раскрытый блокнот для стенографирования. - Вы виделись сегодня со своим сыном, мистер Монтейн? - спросил Мейсон. - Нет, - сохраняя собственное достоинство, усмехнулся миллионер. - Вы же знаете, господин адвокат, что мы не виделись. Окружной прокурор по-прежнему держит его в тюрьме, как основного свидетеля. - А не вы ли, - как бы между прочим, спросил Мейсон, - посоветовали принять такие меры предосторожности? - Конечно, нет. - Не кажется ли вам странным, - заметил Мейсон, - что хотя по закону муж не может выступать в качестве свидетеля против жены, Карла до сих пор не освободили из-под ареста и все еще продолжают называть "основным свидетелем"? - Я не задумывался над этим вопросом. Во всяком случае, я к этому делу не имею никакого отношения... - Видите ли, мистер Монтейн, я все время думаю, что может скрываться за этой историей. И постепенно пришел к выводу, что кто-то старается помешать мне подвергнуть Карла перекрестному допросу. Монтейн промолчал. - Известно ли вам, что я виделся с ним сегодня днем? - продолжал Мейсон. - Я знал, что вы намерены были получить от него показания под присягой по поводу возбуждения дела о разводе. - Мистер Монтейн, - пристально глядя в глаза собеседнику, сказал Мейсон, - я хочу попросить мисс Стрит прочесть вам стенограмму моего разговора с Карлом. Монтейн хотел было что-то возразить, но Мейсон сказал секретарше: - Начинай, Делла. - Мне прочитать то, что застенографировано у меня в блокноте с самого начала? - уточнила она. - Да. - И вопросы, и ответы? - Да, читай все. - Хорошо. Я начинаю: "МЕЙСОН: Ваше имя Карл Монтейн? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Вы женаты на Роде Монтейн? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Известно ли вам, что Рода Монтейн подала заявление о разводе, обвиняя вас в жестокости? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Вы понимаете, что в понятие "жестокость" входит прежде всего то, что вы ложно обвинили ее в убийстве? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Это обвинение было ложным? МОНТЕЙН: Нет. МЕЙСОН: Значит, вы настаиваете на своем обвинении? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Какие у вас имеются для этого основания? МОНТЕЙН: Она пыталась добавить мне в шоколад несколько таблеток снотворного, желая усыпить меня, чтобы поехать на свидание к Мокси. Она тайком вывела из гаража машину, совершила убийство, возвратилась домой и забралась в постель, словно ничего не случилось... МЕЙСОН: Разве вы ничего не знали о Мокси до того, как она отправилась к нему в два часа ночи? МОНТЕЙН: Нет, не знал. МЕЙСОН: А разве вы не нанимали детектива для наблюдения за своей женой? Он однажды проводил ее до моего офиса, это было как раз накануне убийства. Этот же человек следил за ней и до квартиры Греггори Мокси. МОНТЕЙН: Вы ошибаетесь. МЕЙСОН: Отвечая на вопросы, не забывайте, что вы даете показания под присягой. МОНТЕЙН: Да, я нанял человека, чтобы он следил за Родой. МЕЙСОН: Когда ваша жена выезжала из гаража где-то в половине второго ночи, одна из камер на ее машине была спущена, не так ли? МОНТЕЙН: Да, так я понял. МЕЙСОН: Запасная камера тоже была проколота гвоздем, не так ли? МОНТЕЙН: Наверное... МЕЙСОН: Мистер Монтейн, объясните мне, каким образом это могло случиться? Уж не нарочно ли это было сделано? МОНТЕЙН: Я не знаю. МЕЙСОН: Правда ли, что когда ваша жена вернулась домой, то не сумела закрыть дверь гаража? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Однако, когда она выезжала из гаража, то свободно открыла и закрыла дверь. Чем это объяснить? МОНТЕЙН: Не знаю. МЕЙСОН: Да нет, вы все прекрасно знаете. Вы ведь слышали, как она открывала и закрывала дверь? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Когда она выезжала из гаража, дверь закрылась свободно, не так ли? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Правда ли, что причиной того, что ваша жена, возвратившись, не смогла закрыть дверь, было то, что этому мешал бампер вашей машины, которая размещалась в том же гараже? МОНТЕЙН: Я так не думаю. МЕЙСОН: Не является ли фактом то, что вы заранее знали о том, что ваша жена около двух часов ночи собиралась выехать из дома? МОНТЕЙН: Нет. МЕЙСОН: Вы признаете, что заглянули в сумочку жены и нашли там телеграмму, подписанную "Греггори"? МОНТЕЙН: Да, но это было позднее. МЕЙСОН: И на этой телеграмме был написан адрес Мокси? МОНТЕЙН: Да. МЕЙСОН: Вы заявляете, что не знали, что ваша жена собирается на свидание к Мокси? Значит, вы не решили попасть в дом Мокси заблаговременно, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит? Не из-за этого ли вы решили задержать приезд туда жены, проколов камеры колес ее машины? Таким образом, у вас получался запас времени, и вы имели возможность первым приехать на место встречи. Как только ваша жена выехала из гаража, вы сели в свою машину и помчались на квартиру Мокси, понимая, что Рода вынуждена будет заехать на авторемонтную станцию, чтобы сменить колеса. Разве это не правда? Разве не вы перебрались через перила портика в доме Мокси, проникли в его квартиру и потом услышали, как Мокси требовал деньги от вашей жены? Разве вы не слышали, как ваша жена заявляла, что намерена сначала позвонить мне? Разве это не вы, испугавшись, что ваше имя будет втянуто в такую некрасивую историю, и это может помешать финансовым операциям вашего отца, выключили рубильник на распределительном щите и оставили дом без света? Разве не вы после этого ворвались в комнату Мокси, услышав шум борьбы, а потом торопливые шаги вашей жены, выскочившей в коридор? Разве не вы зажигали спички, освещая себе дорогу? Разве не вы, с помощью все тех же спичек, пытались выяснить, что же произошло? Разве не вы, увидев поднимавшегося с пола Мокси, схватили топор с каминной стойки и раскроили им голову Греггори? Разве не вы через минуту встретились в коридоре с другим мужчиной, с тем самым, который трезвонил у входной двери и, не получив ответа, пробрался в квартиру тем же путем, что и вы? Этого человека зовут Оскаром Пейндэром из Сентервилла. Он пытался встретиться с Мокси и получить с него деньги, которые Греггори выманил в свое время у его сестры. Разве у вас с ним не состоялся доверительный разговор, в ходе которого вы объяснили Пейндэру, что оба попали в весьма щекотливое положение? Разве вы не убеждали его, что нашли Мокси уже мертвым, но полиция может этому не поверить? Разве вы после этого не принялись заметать следы? Не принялись тряпкой стирать отпечатки пальцев со всех предметов, к которым могли прикасаться, в том числе с рукоятки топора и дверных ручек? Разве перед уходом вам не пришло в голову, что ваша жена могла спрятаться в соседней квартире? Разве не с этой целью вы обследовали коридор при помощи все тех же спичек, а когда спички кончились, вы включили рубильник и вместе с Пейндэром поспешили убраться из дома? Вы погнали машину на предельной скорости и опередили жену на несколько минут. В спешке вы неудачно поставили свою машину в гараж, вот почему вашей жене не удалось полностью прикрыть дверь. Что вы на это скажете? МОНТЕЙН: Господи! Господи... мистер Мейсон... МЕЙСОН: Я жду ответа на свои вопросы. МОНТЕЙН: Да! Да! Я столько времени возился с этими проклятыми дверями, что чуть не сошел с ума! Только вы ошибаетесь в отношении убийства... Я выключил рубильник, чтобы дать Роде возможность убежать... Я слышал шум борьбы, а потом падение тела... Я стал зажигать спички, чтобы поскорее найти дорогу и помочь Роде... Когда я вбежал в комнату, Мокси лежал на полу. Видимо, Роде удалось сильно толкнуть его, и он не удержался на ногах. Он был вне себя от ярости, когда увидел меня... С каким-то звериным ревом он вскочил на ноги и бросился на меня. Мне под руку попался топор, и я стал размахивать им, стараясь не подпустить его к себе... Все произошло совершенно случайно... Он сам подвернулся под топор... Я окликнул Роду, но она не ответила. У меня не осталось больше спичек, и я стал ощупью пробираться к выходу. Вот тут-то я и обронил ключи от гаража и машин, но в тот момент я этого не заметил... Тут кто-то зажег спичку... Это и был Пейндэр. Все остальное было так, как вы сказали... В тот момент я не намеревался обвинять Роду. Я дал Пейндэру денег и потребовал, чтобы он немедленно уехал. Уже возвратившись домой, я увидел, что потерял ключи от гаража и сразу же догадался, где это произошло... МЕЙСОН: Тогда вы поднялись к себе в спальню, взяли запасные ключи и завели машину в гараж, а как только жена вернулась и уснула, вы выкрали у нее из сумочки ключи, которые потом показывали у меня в кабинете, не так ли? МОНТЕЙН: Да, сэр. Я был уверен, что Рода будет ссылаться на самооборону и суд ей поверит. Поэтому я и обратился к вам перед тем, как заявить в полицию. Я не сомневался, что вы сумеете ее защитить. Я понимаю..." Мейсон поднял руку: - Достаточно, Делла! Остальное не так уж важно. Ты можешь быть свободна. Делла Стрит встала, вышла из кабинета и плотно закрыла за собой дверь. Мейсон внимательно посмотрел на посетителя. Лицо Филиппа Монтейна было белым, как мела, руки застыли на подлокотниках кресла. Он не проронил ни слова. - Я уверен, - сказал Мейсон, - что вы читали утренние газеты. С вашей стороны было умно не присутствовать на последних заседаниях, но вы, безусловно, в курсе событий. Свидетели обвинения подтвердили алиби Роды, и теперь каждому очевидно, что обвинение с нее будет снято. Я верю всему тому, что сказал ваш сын. Но поверят ли ему присяжные? Я очень сомневаюсь, учитывая его поведение в ходе расследования, когда он так бессовестно пытался переложить собственную вину на плечи жены. Мне кое-что известно о характере Карла. Узнал я это из разговоров с Родой. Он порывист и слабоволен, чему немало способствовало длительное злоупотребление наркотиками. Я знаю, что он боится вашего неодобрения больше, чем чего бы то ни было. Я знаю, что он ценит фамильную честь, именно к этому вы е