не  исправишь.  К  тому  времени  как  полиция  разрешит  мне
повидаться с Салли Мэдисон, все уже будет кончено.  Я  оформляю  запрос  о
правомерности  содержания  ее  под  стражей,   и   они   вынуждены   будут
поторопиться и предъявить ей обвинение. К этому моменту она  будет  выжата
как лимон. Работай, Пол, если что-нибудь выяснишь, передай Делле.  Работай
над этим делом так, как никогда в жизни. Время - против нас. Мы должны  не
только  предъявить  вещественные  доказательства,  но   и   их   достойное
толкование.
     - Разоренный аквариум наводит тебя на мысли?
     - Да.
     - На какие?
     - Предположим, Салли Мэдисон не так глупа, как кажется.  Предположим,
за смазливым личиком спрятан хладнокровный ум, просчитывающий все ходы.
     - Готов предположить это.
     - Предположим, она догадалась, что произошло с пулей, которую Фолкнер
принес в контору. Предположим, что когда Фолкнер передал ей в  кафе  ключи
от конторы и договорился, что она с Томом Гридли займется лечением  рыбок,
она  направилась  в  контору  и  половником  достала  из  аквариума  пулю.
Предположим, что она затем продала эту пулю лицу, предложившему  наивысшую
цену.
     - Погоди, Перри, ты ошибаешься.
     - В чем?
     - Все улики указывают на то, что рыбки исчезли еще до прихода  Салли.
Фолкнер просто обманул ее.
     - Ну и что?
     - Когда она пришла за пулей, она не могла  не  увидеть,  что  золотые
рыбки исчезли.
     - Не золотые, а пара вуалехвостых мавританских телескопов.
     - Для меня все эти рыбки - золотые.
     - Ты бы так не считал, если бы их увидел. Если Салли отправилась туда
за пулей, исчезновение рыбок не остановило бы ее.
     - Потом она съездила за Томом Гридли и приехала  в  дом  Фолкнера  во
второй раз?
     - Совершенно верно.
     - Это все теория, Перри. Ты считаешь эту девушку слишком умной.
     Мейсон кивнул:
     - Скорее, я слишком долго ее недооценивал, и сейчас попытаюсь извлечь
максимальную выгоду из собственных заблуждений. Пол, эта девушка не похожа
на других. Она знает ответы на многие  вопросы.  Она  любит  Тома  Гридли.
Чувства таких женщин, когда они влюбляются, представляют собой  комбинацию
материнского инстинкта и полового влечения. Готов поспорить, она ни  перед
чем не остановится.  Впрочем,  время  для  разговоров  прошло.  Мне  нужно
увидеться с Диксоном.
     - Постарайся быть осторожным, - попросил Дрейк.
     - Теперь я  всегда  буду  осторожным,  -  ответил  Мейсон.  -  Но  не
медлительным. Я вынужден действовать быстро.
     Мейсон легко  отыскал  дом  Уилфреда  Диксона,  представлявший  собой
довольно  величественное  сооружение  с  оштукатуренными  белыми  стенами,
красной черепичной крышей, с  гаражом  на  три  машины,  возвышавшиеся  на
живописном участке, где царила атмосфера спокойной роскоши.
     Мейсон без труда добился  аудиенции  с  Уилфредом  Диксоном,  который
принял его в комнате, расположенной в юго-восточной части дома.  Помещение
представляло собой нечто среднее  между  комнатой  для  отдыха  и  рабочим
кабинетом. Удобные кожаные кресла, жалюзи на окнах, настоящие  картины  на
стенах, огромный письменный стол, портативный бар, кожаная кушетка, так  и
приглашавшая отдохнуть на ней. На столе стояли три телефонных аппарата, но
не было видно ни шкафов с картотекой, ни бумаг на столе.
     Уилфред Диксон оказался коренастым  невысоким  мужчиной  с  абсолютно
седыми волосами, стальными глазами и лицом, загорелым  от  шеи  до  корней
волос. Цвет лица свидетельствовал о частых посещениях гольф-клуба, либо  о
регулярных сеансах облучения кварцевой лампой.
     - Присаживайтесь, прошу  вас,  мистер  Мейсон,  -  предложил  Диксон,
сердечно пожав руку Мейсона мускулистыми пальцами. - Я так много слышал  о
вас, и, естественно, очень рад нашей встрече, хотя мне и не совсем понятен
ее смысл. Полагаю, она как-то связана с трагической  кончиной  Харрингтона
Фолкнера.
     - Вы правы, - подтвердил Мейсон, не сводя с Диксона глаз.
     Диксон выдержал взгляд Мейсона.
     - Я занимаюсь делами Дженевив Фолкнер уже  несколько  лет.  Она  была
первой женой мистера Фолкнера. Впрочем, не сомневаюсь, в вашей  прекрасной
осведомленности.
     Лицо Диксона озарила сердечная обезоруживающая улыбка.
     - Вы лично знали Харрингтона Фолкнера? - спросил Мейсон.
     -  Да,  конечно,  -  ответил  Диксон  таким  тоном,  будто   сообщает
широкоизвестный, очевидный факт.
     - Вы часто беседовали с ним?
     - Да. Понимаете,  Дженевив  чувствовала  себя  несколько  неловко  на
деловых встречах с бывшим мужем. В то же время первая  миссис  Фолкнер,  я
буду называть ее Дженевив, если вы не против, живо  интересовалась  делами
фирмы.
     - Фирма приносила доход?
     - Я мог бы посчитать этот  вопрос  касающимся  личных  дел  Дженевив,
мистер Мейсон, и не отвечать на него. Но поскольку  следствие  по  делу  о
наследстве мистера Фолкнера получит огласку, я не вижу  причин  доставлять
вам неудобства в получении информации  из  других  источников.  Дело  было
исключительно прибыльным.
     - Не кажется ли вам странным тот  факт,  что  торговля  недвижимостью
приносила столь высокие прибыли, особенно при нынешних условиях?
     -  Нет,  не   кажется.   Фирма   занималась   не   только   торговлей
недвижимостью. Она управляла делами еще  нескольких  компаний,  в  которые
ранее вложила средства. Харрингтон Фолкнер был очень хорошим  бизнесменом,
очень хорошим. Несомненно, мало кто испытывал к нему добрые чувства. Лично
я никогда не одобрял его методов работы, никогда не стал бы  применять  их
сам.  Я  представлял  интересы  Дженевив,  и  не  чувствовал  себя  вправе
критиковать курицу, несущую золотые яйца.
     - Фолкнер умел делать деньги?
     - Да, Фолкнер умел делать деньги.
     - А Карсон?
     - Карсон был компаньоном, -  вежливо  ответил  Диксон.  -  Человеком,
владеющим равной долей бизнеса. Треть акций принадлежала Фолкнеру, треть -
Карсону, треть - Дженевив.
     - Но это ничего не говорит мне о самом Карсоне.
     Диксон поднял брови в знак полного недоумения.
     - Но почему же? Я думал, что вы все поймете о Карсоне с этих слов.
     - Вы ничего не сказали о его деловых качествах.
     -  Честно  говоря,  мистер  Мейсон,  я  занимался  делами  только   с
Фолкнером.
     - Если Фолкнер был основной движущей силой в фирме, его не  могло  не
раздражать положение вещей,  при  котором  он  выполнял  наибольшую  часть
работы, зарабатывал наибольшую часть денег, а получал только треть дохода.
     - Он и Карсон получали зарплату, назначенную и утвержденную Судом.
     - И они не имели права повышать ее?
     - Не имели, без разрешения Дженевив.
     - Зарплата хоть однажды повышалась?
     - Нет, - кратко ответил Диксон.
     - А были ли ходатайства?
     Глаза Диксона блеснули.
     - Да, неоднократные.
     - Насколько я понимаю, Фолкнер не испытывал дружеских чувств к  своей
первой жене.
     - Я его никогда об этом не спрашивал.
     - Насколько я понимаю, начальным капиталом фирму Фолкнера  и  Карсона
снабдил сам Фолкнер.
     - Вероятно.
     -  Карсон  моложе  Фолкнера.  Быть  может,  покойный  хотел  подобным
способом освежить кровь в фирме?
     - Ничего  не  могу  сказать.  Я  представлял  Дженевив  только  после
разделения и развода.
     - До этого вы были с ней знакомы?
     - Нет. Я был знаком с адвокатом, которого наняла в то время Дженевив.
Я - бизнесмен, мистер Мейсон. Консультант по бизнесу и  инвестициям,  если
хотите. Вы так и не сказали мне о цели вашего визита.
     - Прежде всего, я хотел бы узнать  как  можно  больше  о  Харрингтоне
Фолкнере.
     - Я  так  и  понял.  Но  мне  не  понятна  причина  вашего  интереса.
Несомненно, многим людям хотелось бы  узнать  как  можно  больше  о  делах
мистера  Фолкнера.  Существует  разница,  мистер  Мейсон,  между   простым
любопытством и законным интересом.
     - Смею вас уверить, мой интерес законен.
     - Я просто хочу узнать, на чем он основан, мистер Мейсон.
     - Вероятно, я буду представлять истца в дело о наследстве Фолкнера, -
улыбнулся Мейсон.
     - Вероятно? - переспросил Диксон.
     - Я пока еще не дал окончательного согласия.
     - Значит правомерность заинтересованности несколько... туманна?
     - Я так не думаю.
     - Конечно, я не собираюсь  оспаривать  правильность  точки  зрения  с
адвокатом,  завоевавшим  столь  широкую  популярность.  Давайте   поступим
следующим образом: вы будете придерживаться собственной точки зрения, а  я
не буду относиться к вашим словам предвзято. Мне хочется, чтобы вы убедили
меня в своей правоте.
     - Я полагаю, что Фолкнер управлял корпорацией железной  рукой,  когда
ему принадлежали две трети акций?
     - Предположения не запрещены законом, мистер  Мейсон.  Иногда  я  сам
прибегаю к их помощи, и нахожу это достаточно увлекательным занятием. Хотя
никому бы не  посоветовал  принимать  важное  решение  на  основе  простых
догадок. Для подтверждения точки зрения всегда необходимы факты.
     - Несомненно, - согласился Мейсон. - Поэтому люди и задают вопросы.
     - И получают ответы, - вежливо продолжил Диксон.
     - Но не всегда определенные.
     - Вы правы, мистер Мейсон. Я сам неоднократно сталкивался с  подобным
явлением на деловых переговорах. Кстати, если помните, я спросил вас,  чем
вызван ваш интерес к безвременной кончине Харрингтона Фолкнера.  Если  мне
не изменяет память, вы ответили,  что  собираетесь  представлять  интересы
человека, намеревающегося представить иск на наследство. Могу я  узнать  у
вас суть этого иска?
     - Он основан на  претензии,  связанной  с  использованием  препарата,
созданного для лечения жаберной болезни золотых рыбок.
     - А, препарата Тома Гридли! - воскликнул Диксон.
     - Вы неплохо осведомлены, мистер Диксон.
     -  Мне,  как  человеку,  представляющему   интересы   другого   лица,
владеющего долей в бизнесе, надлежит знать все детали этого бизнеса.
     - Вернемся к теме нашего разговора, - прервал его Мейсон.  -  Фолкнер
долгое  время  находился  у  руля  компании,  пока,  как  я   предполагаю,
совершенно неожиданно для него, Дженевив  Фолкнер  не  подала  на  развод.
Очевидно, у нее были достаточно веские причины?
     - Вещественные доказательства по тому делу были представлены  Суду  и
решение было принято уже давно, мистер Мейсон.
     - Не сомневаюсь, сам Фолкнер воспринял такое решение с ненавистью. Из
человека,  контролировавшего  деятельность  компании,  он  превратился   в
обычного акционера.
     - Позвольте напомнить вам, - несколько самодовольно заметил Диксон, -
что по законам этого штата супруги считаются партнерами, и при расторжении
брака должно быть достигнуто финансовое соглашение.
     - Я полагаю, что постоянная  угроза  того,  что  вы  можете  повторно
обратиться в Суд и открыть дело об уплате алиментов,  если  Фолкнер  будет
действовать наперекор вашим желаниям, не могла не вызвать  враждебности  с
его стороны.
     Брови Диксона вновь поползли вверх.
     - Я просто слежу за  соблюдением  финансовых  интересов  Дженевив,  и
стараюсь делать это наилучшим образом.
     - Вы часто беседовали с Фолкнером?
     - О, да.
     - Он посвящал вас в детали бизнеса?
     - Естественно.
     -  Он  добровольно  рассказывал  вам   все,   или   его   приходилось
расспрашивать?
     - Не думаете же вы, мистер Мейсон, что человек  в  положении  мистера
Фолкнера стал бы прибегать ко мне, чтобы рассказать о  мельчайших  деталях
бизнеса.
     - Но вы сами проявляли к ним интерес?
     - Естественно.
     - И расспрашивали его, насколько я понимаю?
     - Только о том, что меня интересовало.
     - А интересовало вас практически все?
     - Не могу ответить точно, мистер Мейсон, потому что не знаю насколько
многое я знаю. Я только знаю то, что знаю.
     Диксон всем своим видом старался показать, что пытается из  всех  сил
помочь Мейсону и представить всю известную ему информацию.
     - Могу я спросить вас, когда состоялся ваш последний разговор?
     Лицо Диксона превратилось в деревянную маску.
     - Этот вопрос, рано или поздно, задаст вам полиция.
     Диксон некоторое время внимательно изучал свои ногти.
     - Насколько мне известно, - продолжал Мейсон, -  вы  разговаривали  с
ним вчера вечером.
     Диксон оторвал взгляд от пальцев.
     - На каком основании вы делаете такое предположение, мистер Мейсон?
     - На основании того, что вы медлите с ответом.
     - Я обдумывал ваш вопрос.
     - Причина достаточно веская, - парировал Мейсон, - но  медлительность
остается медлительностью.
     -  Неплохо  подмечено,  мистер   Мейсон,   совсем   неплохо.   Должен
признаться, я обдумывал ваш вопрос и потому медлил с ответом. Мне так и не
удалось принять решение - стоит ли ответить на  этот  вопрос  сейчас,  или
подождать, пока мне его задаст полиция.
     - Существует ли особая причина, по которой вы не желаете отвечать?
     - Себе я задал такой же вопрос.
     - Вам есть что скрывать?
     - Конечно, нет.
     - Так в чем же причина?
     - Вы не справедливы ко мне, мистер Мейсон. Мне  нечего  скрывать.  На
все ваши вопросы я отвечал подробно и честно.
     - Когда состоялся ваш последний разговор с Фолкнером.
     -  Вашей  проницательности  можно  позавидовать,  мистер  Мейсон.  Он
состоялся вчера.
     - В какое время?
     - Вас интересует время нашего разговора при личной встрече?
     - Меня интересует время вашего разговора при личной встрече  и  время
вашего разговора по телефону.
     - Что заставило вас подумать, что был разговор по телефону?
     - То, что вы установили различие между разговором при личной  встрече
и каким-то еще разговором.
     - Боюсь, не  могу  соперничать  с  вами  в  проницательности,  мистер
Мейсон.
     - Я жду ответа.
     - Официально, вы не имеете права задавать подобные вопросы?
     - Официально - нет.
     - Предположим, я откажусь отвечать. Что тогда?
     - Тогда я позвоню моему доброму другу лейтенанту Трэггу,  и  расскажу
ему, что вы  встречались  с  Фолкнером  в  день  его  убийства,  вероятно,
вечером, и разговаривали с ним по телефону. Потом я повешу  трубку,  пожму
вам руку, поблагодарю за помощь и уйду.
     Диксон снова принялся рассматривать свои пальцы.  Потом  кивнул  один
раз, будто приняв решение. Снова застыл, не  произнеся  ни  слова,  словно
каменная фигура за огромным столом, потом закивал, как будто договаривался
с самим собой.
     Мейсон ждал.
     - Вы привели исключительно сильный аргумент, мистер Мейсон, - наконец
произнес Диксон. - Несомненно. Из вас получился бы очень неплохой игрок  в
покер. Очень трудно определить, что за карта у вас на руках, очень трудно.
     Мейсон промолчал.
     Диксон еще несколько раз кивнул, потом сказал:
     - Несомненно, меня вызовут в полицию. Я даже сам хотел позвонить туда
и рассказать все, что  знаю.  Вы,  рано  или  поздно,  получите  доступ  к
информации, иначе бы я не говорил бы с вами. Но вы так и не  сказали  мне,
почему именно вам так необходимо узнать все эти факты.
     Диксон  смотрел  на  Мейсона  с  выражением  лица  человека,  вежливо
ожидающего ответа на ничего не значащий вопрос.
     Мейсон не произнес ни слова.
     Диксон нахмурился, опустил голову, потом  медленно  покачал  ей,  как
будто, после долгих раздумий, ему,  наконец,  удалось  принять  правильное
решение, отличное от первоначального.
     Мейсон молчал.
     Консультант по  бизнесу  и  инвестициям  вдруг  решительно  и  твердо
опустил обе ладони на стол.
     - Мистер Мейсон,  вчера  я  несколько  раз  разговаривал  с  мистером
Фолкнером.
     - При личной встрече?
     - Да.
     - Что он хотел?
     - Вы выходите за рамки первоначального вопроса, мистер Мейсон.
     - Меня более интересует сам вопрос, чем причина задавать его.
     Диксон поднял и снова опустил руки, легонько хлопнув по столу.
     - Мистер Мейсон, вы хотите слишком многого, впрочем... мистер Фолкнер
хотел купить пакет акций, принадлежащий Дженевив.
     - И вы согласны были продать его?
     - За определенную цену.
     - В цене вы не сошлись?
     - Совсем не сошлись.
     - Разница была слишком велика?
     -  Да.  Понимаете,  мистер  Мейсон,  мистер   Фолкнер   придерживался
собственного  мнения  относительно  стоимости  пакета  акций.   Откровенно
говоря, он предложил нам купить его пакет за определенную сумму  и  решил,
что если это его предложение нам не подходит, мы согласимся  продать  свой
пакет за ту же сумму.
     - А вы не согласились?
     - Определенно, нет.
     - Могу я узнать, почему?
     - Ответ элементарен, мистер Мейсон. Под руководством мистера Фолкнера
компания приносила солидные прибыли. Сам  он  получал  жалование,  которое
последние пять лет не повышалось. Как и жалование мистера Карсона. Если бы
Дженевив купила пакет акций  мистера  Фолкнера,  тот  свободно  мог  стать
независимым предпринимателем и  обратить  в  капитал  свои  исключительные
деловые качества. Он мог бы даже открыть собственное дело и составить  нам
конкуренцию. С другой стороны, при определении цены, за  которую  Дженевив
Фолкнер согласилась бы продать свой пакет, я вынужден  был  придерживаться
принципов оценки акций, как источника доходов. Дженевив, в случае продажи,
должна была получить сумму, способную принести ей эквивалентный  доход.  В
данный момент инвестиции не способны принести  такой  доход,  как  раньше,
более того, они стали небезопасны. Существовала  огромная  разница,  между
ценой, за которую мы согласились бы продать свой пакет, и  ценой,  которую
мы были готовы заплатить за чужой.
     - В результате, как я понимаю, вы стали испытывать враждебные чувства
друг к другу?
     - Вряд ли враждебные, мистер  Мейсон.  Определенно,  нет.  Мы  просто
разошлись во взглядах относительно сделки.
     - Вы выступали с позиции силы?
     - Я бы  так  не  сказал,  мистер  Мейсон.  Мы  согласились  сохранить
существующее положение вещей.
     - Но мистер Фолкнер, вероятно, кипел от злости из-за  того,  что  ему
приходится работать за несоразмерное жалование?
     - Ну что вы, мистер Мейсон. Такое же точно жалование он положил себе,
когда владел двумя третями акций.
     Глаза Мейсона блеснули.
     - Он установил себе  тогда  такое  жалование,  чтобы  лишить  Карсона
возможности просить себе повышение?
     - Я не знаю, о чем думал мистер Фолкнер в то время.  Я  знаю  только,
что все заинтересованные стороны  в  момент  выноса  судебного  решения  о
разводе  пришли  к  соглашению,  что  любое  повышение   жалования   может
производиться   только   с   разрешения   Дженевив   или   при   повторном
разбирательстве дела в Суде.
     - Насколько я понимаю, вы поставили Фолкнера в крайне неприятное  для
него положение.
     - Я уже неоднократно заявлял, что не умею читать чужие мысли,  мистер
Мейсон. Это относится и к мыслям мистера Фолкнера.
     - Вчера вы встречались несколько раз?
     - Да.
     - Другими словами, назревал кризис?
     -  Мистер  Фолкнер  определенно  был  готов  предпринять   какие-либо
действия.
     - Если бы Фолкнер приобрел пакет акций,  принадлежащий  Дженевив,  он
снова бы стал владельцем двух третей компании. В этом случае он легко смог
бы избавиться от Карсона, увольнение которого явилось бы идеальным ответом
на его иск.
     - Вам, как  адвокату,  -  вкрадчиво  произнес  Диксон,  -  несомненно
понятны многие аспекты дела, которые  я,  как  неспециалист,  не  способен
различить. Я преследовал одну единственную цель - добиться наивысшей  цены
для клиента, если продажа неизбежна.
     - Вы не были заинтересованы в приобретении доли Фолкнера?
     - Честно говоря, нет.
     - За любую цену?
     - Я бы не стал заходить так далеко в своих утверждениях.
     -   Другими   словами,   благодаря   ссоре   Фолкнера   с   Карсоном,
многочисленным судебным искам последнего и положению, в котором  оказалась
ваша клиентка, вы могли заставить Фолкнера приобрести ваш пакет  акций  за
любую назначенную вами цену?
     Диксон промолчал.
     - Все  это  напоминает  мне  узаконенное  вымогательство,  -  как  бы
размышляя вслух произнес Мейсон.
     Диксон резко выпрямился, как от удара.
     - Мой дорогой мистер Мейсон! Я  просто  пытался  получить  наибольшую
выгоду для своего клиента. В  чувствах  Дженевив  и  мистера  Фолкнера  не
оставалось и намека на взаимную привязанность. Я упоминаю об  этом  только
для того, чтобы  убедить  вас  в  том,  что  нет  необходимости  придавать
чувственную окраску деловым отношениям.
     - Хорошо. Вы виделись  с  Фолкнером  несколько  раз.  В  какое  время
состоялся ваш последний разговор?
     - Мы разговаривали по телефону.
     - В какое время?
     - Приблизительно...  между  восемью  и  восемью  пятнадцатью.  Точнее
сказать не могу.
     - Между восемью и  восемью  пятнадцатью?  -  переспросил  Мейсон,  не
скрывая своего интереса.
     - Да, именно так.
     - Что вы сказали ему?
     - Я сказал, что если купля-продажа состоится, мы бы хотели  завершить
сделку как можно быстрее, то есть,  если  сделка  не  будет  заключена  до
полуночи, мы посчитаем трату времени на дальнейшие переговоры бесполезной.
     - Что ответил Фолкнер?
     - Фолкнер сказал, что заедет ко  мне  между  десятью  и  одиннадцатью
часами, что он вынужден пойти на банкет, устраиваемый знатоками рыбок, что
потом у него назначена еще  одна  встреча.  Он  сказал,  что  при  встрече
сделает окончательное предложение, что если мы не примем  его  и  на  этот
раз, он посчитает вопрос исчерпанным.
     - Когда вы звонили, он не говорил, что рядом с ним кто-то находится?
     - Нет, не говорил.
     - Разговор состоялся не позднее восьми пятнадцати?
     - Да, не позднее.
     - И не раньше восьми?
     - Да.
     - Быть может, раньше?
     - Уверен, что нет. Так как в восемь я взглянул на часы  и  задумался,
удастся ли мне еще раз поговорить с мистером Фолкнером.
     - Вы считаете, что разговор состоялся не позже восьми пятнадцати?
     -  В  восемь  пятнадцать,  мистер  Мейсон,  я  настроил  приемник  на
интересовавшую меня программу. Могу с точностью указать время.
     - Вы нисколько не сомневаетесь, что  говорили  с  самим  Харрингтоном
Фолкнером?
     - Нисколько.
     - Как я понимаю, Фолкнер не пришел на назначенную встречу?
     - Нет, не пришел.
     - Вас это не встревожило?
     Диксон пригладил волосы короткими пальцами.
     - Не вижу причин не быть с вами откровенным,  мистер  Мейсон.  Я  был
разочарован.
     - Но не стали звонить мистеру Фолкнеру еще раз?
     - Нет, не стал. Я  боялся  попасть  в  неловкое  положение,  чем-либо
проявить свое нетерпение. Сделка, которую я пытался заключить  с  мистером
Фолкнером обещала быть достаточно выгодной.
     - Вы можете вспомнить точно, что говорил Фолкнер?
     - Да, он говорил, что собирается пойти на очень важную встречу и  как
раз одевался. Потом он сказал, что предпочел бы пойти на  эту  встречу,  а
сделку с нами заключить сегодня.
     - Что вы ответили?
     - Я сказал, что такая договоренность вряд ли  устроит  мою  клиентку,
так как сегодня - суббота. На что он  заявил,  что  приедет  к  нам  между
десятью и одиннадцатью вечера.
     - Не возражаете, если я узнаю цену, которую вы установили?
     - Не думаю, что она имеет какое-нибудь значение, мистер Мейсон.
     - Или цену, за которую миссис Фолкнер соглашалась продать свой  пакет
акций?
     - Правда, мистер Мейсон, я не могу понять вашей заинтересованности.
     - Разница между двумя суммами была ощутимой?
     - Да, вполне.
     - Когда мистер Фолкнер заезжал к вам?
     - Насколько я помню, около  трех,  и  пробыл  здесь  всего  несколько
минут.
     - Вы уже высказали ему свое предложение к тому времени?
     - Да.
     - И он сделал вам свое?
     - Да.
     - Сколько времени длился разговор?
     - Не более пяти минут.
     - Мистер Фолкнер виделся с женой, я имею в виду, с бывшей?
     - При этом разговоре - нет.
     - А при каком-либо другом разговоре?
     - Насколько я помню,  да.  Встреча  была  случайной.  Мистер  Фолкнер
заезжал ко мне около одиннадцати часов утра и встретился со своей женой, я
имею в виду бывшей, на крыльце.
     - Они разговаривали?
     - Кажется, да.
     - Могу я спросить, о чем?
     - Уверен, мистер Мейсон, тема разговора касалась только Дженевив и ее
мужа.
     - Могу я задать Дженевив несколько вопросов?
     - Для человека, чья заинтересованность в наследстве  Фолкнера  весьма
туманна, простите меня великодушно, вы хотите слишком многого.
     - Я хочу встретиться с Дженевив Фолкнер.
     - Вы случайно, не  представляете  человека,  обвиненного  в  убийстве
мистера Фолкнера?
     - Насколько я знаю, обвинения не были предъявлены никому.
     - Но вы можете предполагать, кому именно такие обвинения  могут  быть
предъявлены?
     - Естественно.
     - И  этот  человек  может  стать,  или  уже  сейчас  является,  вашим
клиентом?
     -  Мне  может  показаться  соблазнительным   представлять   человека,
обвиненного в убийстве мистера Фолкнера, - с улыбкой заявил Мейсон.
     - Мне бы этого не хотелось.
     Мейсон многозначительно промолчал.
     - Адвокат, намеревающийся предъявить незначительный иск на наследство
Харрингтона Фолкнера, может рассчитывать  на  большую  откровенность,  чем
адвокат,  собирающийся  представлять  человека,  обвиняемого  в   убийстве
Харрингтона Фолкнера.
     - Предположим, обвинения несправедливы.
     - Это может решить только Суд Присяжных, - самоуверенно  провозгласил
Диксон.
     - Предлагаю предоставить Суду такую возможность, - с улыбкой произнес
Мейсон. - А я хотел бы видеть Дженевив Фолкнер.
     - Боюсь, это невозможно.
     - Как я понимаю, она не имеет прав на наследство.
     Диксон резко опустил взгляд.
     - Почему вы спросили об этом?
     - Имеет?
     -  Насколько  мне  известно,  не   имеет,   если   в   завещании   не
предусматривается обратное, что  почти  невозможно.  Дженевив  Фолкнер  не
имеет права на долю в наследстве Харрингтона Фолкнера. Другими словами,  у
нее не было причин убивать его.
     - Я спрашивал совсем не об этом, - усмехнулся Мейсон.
     - А я дал вам такой ответ, - улыбнулся Диксон.
     Раздался легкий стук в дверь и, мгновение спустя, дверь открылась.  В
комнату, не дожидаясь ответа, с уверенностью хозяйки вошла женщина.
     Диксон нахмурился.
     - Сегодня я не буду ничего диктовать, мисс Смит, - сказал он.
     Мейсон повернулся и посмотрел на вошедшую женщину. Она была  стройной
и  очень  привлекательной,  в  неподдающемся  более  точному   определению
возрасте между сорока пятью и пятидесятью годами. Мейсон заметил,  как  по
ее лицу скользнуло выражение изумления.
     Адвокат мгновенно поднялся с кресла.
     - Вы не присядете, миссис Фолкнер? - спросил Мейсон.
     - Благодарю вас, я... я...
     Мейсон повернулся к Диксону.
     - Прошу меня извинить, но не догадаться было весьма трудно.
     Диксон несколько мрачно признал, что выбор фамилии "Смит" был  весьма
неудачным.
     - Дженевив, дорогая, позволь представить тебе мистера Мейсона,  очень
известного,  умного  адвоката,  который  посетил   меня   ради   получения
конфиденциальной информации о Харрингтоне Фолкнере. Он спросил  разрешения
повидаться с тобой, на что  я  ответил,  что  не  вижу  достаточно  веских
оснований для разговора.
     - Диксон, если ей есть что скрывать,  рано  или  поздно,  все  станет
известно, и...
     - Ей нечего скрывать, - прервал адвоката Диксон.
     - Вы увлекаетесь золотыми рыбками?  -  обратился  Мейсон  к  Дженевив
Фолкнер.
     - Не увлекается, - ответил за нее Диксон.
     Миссис Фолкнер невозмутимо улыбнулась Перри Мейсону и сказала:
     - Ловлей рыбок, на мой взгляд, увлекается сам мистер Мейсон.  Сейчас,
если вы не возражаете, джентльмены, я оставлю вас и подожду,  пока  мистер
Диксон освободится.
     - Я уже ухожу. - Мейсон встал и  поклонился.  -  Не  подозревал,  что
бывшая жена мистера Фолкнера столь привлекательна.
     - Об этом не подозревал и сам мистер Фолкнер, - сухо заявил Диксон.
     Он поднялся из-за стола и подождал пока Мейсон, с поклоном, удалился.



        13

     Из аптеки, находившейся  в  полудюжине  кварталов  от  дома  Диксона,
Мейсон позвонил себе в контору.
     - Делла, - сказал он, когда та сняла трубку, - немедленно  свяжись  с
Полом Дрейком. Пускай он раскопает все, что сможет о  разводе  Харрингтона
Фолкнера.  Дело  слушалось  пять  лет  назад.  Мне  нужна  не  только  вся
информация, но и копии  свидетельских  показаний,  если  это  возможно,  и
сведения о том, что в действительности за этим кроется.
     - Хорошо, шеф. Еще что-нибудь?
     - Все. Новости есть?
     - Очень  рада,  что  ты  позвонил.  Я  представила  в  Суд  запрос  о
правомерности содержания Салли под стражей, судья Даун определил его  срок
действия  до  следующего  вторника.  Сейчас  Салли   Мэдисон   предъявлено
обвинение в тяжком убийстве первой степени.
     - Я думаю, обвинение было предъявлено, как только  полицейским  стало
известно о твоем запросе.
     - Вероятно.
     - Хорошо, я отправляюсь в тюрьму, чтобы потребовать свидания с Салли.
     - Как ее адвокат?
     - Конечно.
     - Ты собираешься официально  признать  себя  ее  адвокатом,  даже  не
узнав, какие показания она дала?
     - Не имеет никакого значения, что она вынуждена была сказать. Я  буду
представлять ее, потому что другого выхода не вижу. Как полиция  поступила
с Томом Гридли?
     - Никто не знает. Его где-то спрятали. Хочешь, чтобы я подала  запрос
о правомерности содержания под стражей и на него?
     - Нет, его представлять нам нет необходимости. По крайней мере до тех
пор, пока я не узнаю, какие показания дала Салли Мэдисон.
     - Удачи тебе, шеф. Прости, что втянула тебя в это дело.
     - Не ты меня, а я тебя.
     - Разнеси их в пух и прах.
     - Я так и сделаю.
     Мейсон повесил трубку, сел в машину и помчался к  тюрьме.  Чрезмерная
вежливость, с которой был встречен Мейсон, и  исключительная  быстрота,  с
которой ему предоставили свидание с Салли  Мэдисон,  после  того,  как  он
объявил, что  намерен  представлять  ее  интересы  в  качестве  защитника,
свидетельствовали о том, что полиция вполне удовлетворена ходом событий.
     Мейсон расположился за длинным столом, разделенным экраном из  мелкой
прочной сетки. Через несколько секунд надзирательница ввела Салли Мэдисон.
     - Привет, Салли, - поздоровался Мейсон.
     Салли, выглядевшая вполне хладнокровной и спокойной, села  по  другую
сторону экрана, разделявшего заключенного и посетителя.
     - Я очень сожалею, что сбежала от вас, мистер Мейсон.
     - Это не более половины того, о чем вам следует сожалеть.
     - Что вы имеете в виду?
     - Вашу прогулку с Деллой Стрит, с револьвером и деньгами в сумочке.
     - Я знаю, что мне не следовало так поступать.
     - Где вас нашел лейтенант Трэгг?
     - Я не успела отойти и четырех кварталов  от  отеля.  Мы  поговорили.
Потом он оставил меня под охраной двух полицейских, а  сам  отправился  по
ресторанам в поисках вас и мисс Стрит.
     - Вы делали какие-либо заявления в полиции?
     - Да.
     - Зачем?
     - Я должна была сказать правду.
     - Полицейским вы не должны были говорить ничего.
     - Мне показалось, что так будет лучше.
     - Хорошо, - сдался Мейсон. - В чем же состоит эта правда?
     - Я обманула вас, мистер Мейсон.
     -  Боже  праведный,  -  простонал  адвокат,  -   скажите   что-нибудь
новенькое, по крайней мере, будьте ко мне так  же  снисходительны,  как  к
полицейским.
     - Вы не будете сердиться?
     - Конечно, буду.
     - Значит... Вы не поможете мне?
     - У меня нет выбора. Я помогаю вам, потому  что  не  могу  не  помочь
Делле Стрит. Я должен выручить ее из беды,  а  для  этого  мне  необходимо
спасти вас.
     - Она попала в беду из-за меня.
     - Она, я, много кто еще. Давайте, выкладывайте.
     Салли опустила глаза.
     - Вчера вечером я ездила к мистеру Фолкнеру.
     - В какое время?
     - Около восьми часов.
     - Вы видели его?
     - Да.
     - Что он делал?
     - Брился. Все лицо было в пене, он был без пиджака и сорочки.  Только
в нижней рубашке. В ванну набиралась вода.
     - Дверь в ванную была открыта?
     - Да.
     - Его жена была дома?
     - Нет.
     - Кто открыл вам дверь?
     - Никто. Дверь была приоткрыта на дюйм или два.
     - Входная дверь?
     - Да.
     - Как вы поступили?
     - Я вошла. Услышала, что он в ванной и позвала.
     - Как он поступил?
     - Он вышел из ванной.
     - Вы уверены, что в ванну лилась вода?
     - Да.
     - Холодная или горячая?
     - Конечно, горячая.
     - Вы уверены?
     - Да. Я заметила, что зеркало запотело.
     - Фолкнер рассердился на вас?
     - На меня? Почему?
     - Потому что вы вошли подобным образом.
     - Наверное, но все закончилось благополучно.
     - Продолжайте, - устало произнес, почти простонал Мейсон. - Что  было
дальше?
     - Мистер Фолкнер сказал, что ему не нужны неприятности, что он  очень
бы хотел закончить все дела со мной. Он знал,  что  Том  всегда  последует
моему совету и предложил договориться.
     - Что вы ответили?
     - Я ответила, что если он передаст мне две  тысячи  долларов,  сделка
состоится. Что Том проработает на него еще шесть недель, а потом  уйдет  в
шестимесячный отпуск  по  болезни,  после  которого  вернется  работать  в
зоомагазин. Что если Том изобретет  что-нибудь  новое  за  время  отпуска,
мистер Фолкнер будет иметь право на половину доходов от этих  изобретений;
что мистер Фолкнер выдвинет лекарства Тома на рынок, что они с Томом будут
поровну делить чистые прибыли. Что они станут партнерами.
     - Что сказал на это Фолкнер?
     - Он дал мне две тысячи долларов, а я вернула ему чек на пять тысяч и
сказала, что поеду к Тому и что все будет хорошо.
     - Вы знаете, что Том приходил к нему примерно в четверть девятого?
     - Не думаю, что он там был.
     - Есть достаточно веские доказательства его визита.
     - Я ничего не знаю о них, но вполне  уверена,  что  Том  не  приходил
туда. У него не было причины. Он сам сказал, что поручает все мне.
     - Вы получили две тысячи долларов наличными?
     - Верно.
     Мейсон на мгновение задумался.
     - Хорошо, расскажите о револьвере.
     - Я очень сожалею, что все так получилось, мистер Мейсон.
     - Вполне оправданно.
     - Револьвер принадлежит Тому.
     - Я знаю.
     - Я не могу себе представить, как он попал туда, но когда я  вошла  в
спальню с миссис Фолкнер, чтобы как-то ее успокоить,  револьвер  лежал  на
туалетном столике. Я узнала его и попыталась  как-то  защитить  Тома.  Это
была первая мысль, первое  инстинктивное  решение.  Я  взяла  револьвер  и
положила его в свою тумбочку, понимая, что произошло самоубийство...
     - Убийство, - поправил Мейсон.
     -  Понимая,  что  произошло  убийство,  -  продолжила  Салли,  приняв
поправку как должное, - я не хотела, чтобы револьвер Тома  был  найден  на
месте преступления. Я знала, что Том не мог  иметь  никакого  отношения  к
убийству, но не понимала, как там оказался его револьвер.
     - Это все?
     - Клянусь Богом, мистер Мейсон, чтоб мне умереть! Я все сказала.
     - В полиции вы рассказали то же самое?
     - Да.
     - Как отреагировали полицейские?
     - Выслушали меня.
     - Они допрашивали вас?
     - Немного, совсем немного.
     - При допросе присутствовал стенографист?
     - Да.
     - Он записал ваш рассказ?
     - Да.
     - Что потом?
     - Меня спросили, готова дли я подписать протокол, и я ответила,  что,
конечно,  готова,  если  он  содержит  мой  точный  рассказ.   Полицейские
составили протокол, и я подписала его.
     - Вас поставили в известность, что вы имеете право хранить молчание?
     - Да. Произнесли какой-то вздор нараспев, что я  имею  право  хранить
молчание.
     - Значит, именно так выглядит ваш рассказ на бумаге?
     - Да.
     - Господи! - с горечью воскликнул Мейсон. - Какая же вы дура!
     - Вы о чем, мистер Мейсон?
     - Ваш рассказ не сойдет даже за сказку. Вы придумали его  только  для
того, чтобы защитить  Тома.  Полицейским  не  хватило  ума  заставить  вас
изменить показания при первом допросе, но  сейчас  они  опомнятся,  начнут
давить на вас, и вас ждут серьезные неприятности.
     - Не вижу причин давать другие показания.
     - Правда?
     - Конечно.
     - Откуда всплыла сумма в две тысячи долларов, которую вы упоминали?
     - Такая сумма показалась мне достаточно справедливой ценой.
     - Раньше вы никогда не упоминали ее?
     - Нет.
     - Фолкнер действительно брился, когда вы вошли в дом?
     - Да.
     - Собирался принять ванну?
     - Да.
     - Он находился в ванной комнате?
     - Да.
     - Он вышел к вам в спальню?
     - Да.
     - Отнеситесь к вопросу максимально внимательно.  Он  вышел  к  вам  в
спальню, или вы вошли в ванную?
     - Ну, мы встретились в дверях ванной комнаты.
     - И он дал вам две тысячи долларов наличными?
     - Да.
     - Вы просили дать ему именно две тысячи долларов?
     - Да.
     - И у него оказалось две тысячи долларов?
     - Да.
     - Именно две тысячи долларов?
     - Да. Ну... я не знаю... возможно, у него было больше, но мне он  дал
именно две тысячи долларов.
     - Наличными?
     - Конечно. Именно эти деньги и оказались в моей сумочке.
     - И вы нашли револьвер Тома Гридли в доме Фолкнеров?
     - Да. Если хотите знать, сам мистер  Фолкнер  принес  его  туда.  Том
хранил револьвер в зоомагазине. Вчера, примерно в  семь  тридцать,  мистер
Фолкнер ушел из магазина, где два с половиной часа шарил,  все  смотрел  и
забрал револьвер. Мистер Роулинс может  подтвердить  это.  Он  видел,  как
мистер Фолкнер взял револьвер.
     - Вы рассказали об этом полиции?
     - Да.
     - Показания об этом есть в подписанном вами протоколе?
     - Да.
     Мейсон вздохнул.
     - Подойдем к делу с другой стороны. Сержант Дорсет, когда  я  уходил,
собирался отвезти вас к Джеймсу Стонтону.
     - Верно.
     - Он так и поступил?
     - Да.
     - Сколько времени вы там пробыли?
     - Не знаю точно, совсем недолго.
     - И Стонтон продолжал настаивать, что рыбок ему привез сам Фолкнер?
     - Да. Он  представил  письменное  разрешение  Фолкнера  ухаживать  за
рыбками.
     - Что произошло потом?
     - Сержант Дорсет вернулся в дом Фолкнера и взял меня с собой.
     - А потом?
     - Примерно через час, он сказал мне, что я - свободна.
     - Как вы поступили?
     - Один из полицейских, думаю, это был  фотограф,  сказал,  что  скоро
поедет в центр города, в полицейское Управление, чтобы проявить пленки,  и
предложил подбросить меня.
     - Вы поехали с ним?
     - Да.
     - А потом?
     - Потом я позвонила Делле Стрит.
     - Где вы нашли телефон?
     - В круглосуточном ресторане.
     - Та, где вас высадил фотограф?
     - Не далее, чем в квартале.
     - Потом?
     - Мисс Стрит попросила перезвонить ей минут через пятнадцать.
     - Как вы поступили?
     - Заказала яичницу, тост и чашку кофе.
     - Вы помните, где находится ресторан?
     - Конечно. К тому же,  я  думаю,  ночной  официант  вспомнит,  что  я
заходила.  Насколько  я  помню,  это  был  черноволосый  мужчина,  который
прихрамывал, как  будто  одна  нога  была  когда-то  сломана,  неправильно
срослась и стала короче другой.
     - Хорошо, - согласился Мейсон, - похоже на  правду.  Вы  вернулись  к
дому Фолкнера с Дорсетом, он, через некоторое время,  решил,  что  вы  ему
больше не нужны, и этот фотограф подбросил  вас  к  центру  города.  Вы  о
чем-нибудь говорили с ним?
     - Да, конечно.
     - Говорили, что вам известно об убийстве?
     - Нет, об убийстве мы не говорили.
     - А о чем?
     - Обо мне.
     - Он пытался ухаживать за вами?
     - Хотел получить номер моего телефона.  Убийство  его  совершенно  не
интересовало. Он слишком торопился, иначе пошел бы  со  мной  в  ресторан.
Даже спросил, не подожду ли я его с часик, пока он проявит пленки.
     - Вполне естественно, - заметил Мейсон. - Наконец-то я слышу  от  вас
правдоподобные вещи. Сколько времени вы пробыли в ресторане?
     - Минут пятнадцать. Я позвонила Делле Стрит, как только вошла, потом,
следуя ее инструкциям, перезвонила и поехала в отель "Келлинджер".
     - В полиции вы именно так все и сказали?
     - Да, именно так.
     - Ваши показания внесены в протокол?
     - Да.
     - В ресторане были еще посетители?
     - Нет. Это заведение трудно назвать рестораном. Обычная закусочная, в
которой один и тот же человек готовит и выносит блюда к стойке.
     - И вы хорошо рассмотрели этого человека за стойкой?
     - Да, очень хорошо.
     - И он хорошо запомнил вас?
     - Да.
     - Делле Стрит вы звонили именно из этого ресторана?
     - Да.
     - Кроме нее, вы никому не звонили?
     Салли чуть помедлила с ответом.
     - Звонили?
     - Нет.
     - Не похоже на правду.
     Салли Мэдисон промолчала.
     - Такси вы поймали рядом с рестораном?
     - Да, совсем рядом.
     - И поехали прямо в отель "Келлинджер"?
     - Да.
     Мейсон покачал головой.
     - Судя по вашим словам, поездка до отеля  "Келлинджер"  в  это  время
суток не должна занять более двух-трех минут,  а  стоила  она  значительно
менее доллара.
     - Ну и что?
     - Делла Стрит приехала первой, а ей предстояло проделать  значительно
более долгий путь.
     - Ну... понимаете, пока я поймала такси...
     - Машина не подъехала к ресторану?
     - Нет, мне пришлось дойти до стоянки. Официант объяснил мне,  как  ее
найти.
     - Делла Стрит ждала вас в вестибюле отеля "Келлинджер".  Она  видела,
как вы расплачивались с таксистом. Вы даже не раскрывали сумочку, банкнота
была уже у вас в руке.
     - Верно.
     - Почему так случилось?
     - Потому что, мистер Мейсон, у  меня  в  сумочке  лежал  револьвер  и
крупная сумма денег. Я боялась, что таксист увидит их...  примет  меня  за
налетчицу... Вы понимаете, что могло произойти?
     - Не понимаю.
     - Я не хотела,  чтобы  кто-либо  видел  содержимое  сумочки,  поэтому
достала банкноту за три-четыре квартала от отеля...  примерно  представила
показания счетчика.
     - То есть, примерно доллар?
     Салли открыла было рот, но потом просто кивнула.
     - Делла Стрит говорила,  что  таксист  как-то  странно  посмотрел  на
банкноту, потом что-то вам сказал, рассмеялся и положил деньги  в  карман.
Не думаю, что он вел бы себя подобным образом, если бы вы  дали  ему  один
доллар.
     - Что же я ему дала, по-вашему?
     - Двухдолларовую банкноту.
     - Нет, один доллар.
     - Вы говорили об этом в полиции?
     - Нет.
     - Вас спрашивали?
     - Нет.
     - Я считаю, что вы расплатились двухдолларовой  банкнотой,  -  сказал
Мейсон. - Значит счетчик показывал  не  пятьдесят-шестьдесят  центов,  как
было бы, если бы вы ехали до отеля "Келлинджер" от полицейского участка, а
доллар восемьдесят центов. Вы куда-то заезжали, как мне кажется.
     Ее взгляд был вызывающе дерзок.
     - Вы заезжали  к  Тому  Гридли  -  в  меблированные  комнаты  или  на
квартиру, в зависимости от того, где он живет.
     Она опустила глаза.
     - Неужели вы не понимаете, - терпеливо стал объяснять Мейсон,  -  что
полиция проследит за каждым вашим шагом.  Полицейским  не  составит  труда
найти такси, на котором вы приехали в  отель  "Келлинджер".  Они  прочешут
весь город  частым  гребнем.  Найдут  водителя  такси,  тот  вспомнит  эту
поездку, особенно если вы расплатились с ним двухдолларовой  банкнотой,  а
он сказал вам о том, что такие банкноты приносят несчастье.
     Салли явно занервничала.
     - Таким образом, - продолжал Мейсон, - вам  стоит  рассказать  правду
хотя бы мне.
     - Хорошо, - призналась Салли, - я заезжала к Тому.
     - И взяли револьвер.
     - Нет, мистер Мейсон, клянусь, револьвер  все  время  был  у  меня  в
сумочке. Я нашла его в доме мистера Фолкнера.
     - И револьвер лежал в  вашей  сумочке,  когда  вы  ездили  повсюду  с
сержантом Дорсетом?
     - Да.
     - Зачем вы поехали к Тому?
     - Я знала, что револьвер принадлежит ему. Понимаете,  мистер  Мейсон,
вчера мистер Фолкнер ушел из зоомагазина буквально  перед  моим  приходом.
Мистер  Роулинс  был  очень  расстроен.  Он  признался  мне,  что  потерял
самообладание и сказал мистеру Фолкнеру все,  что  он  о  нем  думает.  Он
сказал мне, что мистер Фолкнер унес некоторые вещи,  принадлежавшие  Тому,
но не сказал какие именно, чтобы я, по его  словам,  сгоряча  не  наделала
глупостей. Потом он попросил ничего не говорить Тому,  чтобы  у  того  еще
больше не обострилась болезнь.
     - Продолжайте.
     - В то время я еще не знала, что именно унес мистер Фолкнер, только в
полиции мне сообщили, что этими вещами  были  револьвер  Тома  и  банка  с
готовым лекарством. Если бы я  знала,  что  револьвер  у  Фолкнера,  я  не
испугалась бы так сильно, увидев его на  туалетном  столике.  Я  сразу  же
узнала его - Том нанес на ствол какой-то кислотой свои инициалы.  Я  часто
стреляла из этого револьвера, и могу  сказать,  без  лишнего  хвастовства,
получалось у меня совсем не плохо. Когда я увидела  на  столике  револьвер
Тома, меня охватила паника. Я быстро схватила его и сунула в сумочку, пока
вы осматривали тело в ванной. Когда полиция  отпустила  меня,  я  пошла  в
ресторан и позвонила Тому, сразу же после того, как позвонила мисс  Стрит.
Я сказала ему, что нам срочно нужно встретиться, чтобы он не запирал дверь
своей квартиры.
     - Что вы сделали потом?
     - Поехали на такси к Тому и  рассказала  ему  обо  всем  случившемся.
Новости просто ошеломили его. Потом я показала ему револьвер  и  спросила,
были ли у него неприятности с мистером Фолкнером. Он... он  все  рассказал
мне.
     - Что именно?
     - Он рассказал мне, что последние шесть месяцев  хранил  револьвер  в
зоомагазине.  Мистера  Роулинса  тревожили  ограбления,   случившиеся   по
соседству, он очень сожалел, что у него нет оружия. Тогда Том сказал,  что
у него есть револьвер, и мистер Роулинс попросил  его  принести  оружие  в
магазин.  Вчера,  уже  ближе   к   вечеру,   мистер   Фолкнер   заканчивал
инвентаризацию, и забрал банку с лекарством, потом  заметил  револьвер,  и
решил прихватить его с собой. Все именно так и  было.  Роулинс  ничего  не
скрыл от меня, а полицейские подтвердили его слова. Они рассказали мне обо
всем еще до того, как я начала давать показания.
     Мейсон некоторое время обдумывал услышанное.
     - Том сильно разозлился, когда узнал, что Фолкнер унес  лекарство  из
магазина и отправил его на анализ, - сказал он наконец. - Он пошел домой к
Фолкнеру,  чтобы  выяснить  отношения,  и  тот  дал  ему  чек  на   тысячу
долларов...
     - Нет, нет, мистер Мейсон, - прервала его Салли. -  Том  не  ходил  к
Фолкнеру, он даже не знал, что тот взял лекарство.  Я  сама  не  знала  об
этом, мне все рассказали в  полиции.  Можете  спросить  обо  всем  мистера
Роулинса.
     - Вы уверены?
     - Абсолютно.
     - Этого не может быть, - покачал головой Мейсон.  -  Фолкнер  выписал
чек на тысячу долларов на имя Тома Гридли. В момент выстрела  он  заполнял
корешок.
     - Ваши слова совпадают с утверждениями полицейских. Но Том  не  ходил
туда.
     Мейсон снова задумался.
     - Если Фолкнер нашел револьвер в  зоомагазине  и  принес  его  домой,
почему на оружии не обнаружены его отпечатки пальцев?
     - Этого я не могу  объяснить,  мистер  Мейсон.  Мистер  Фолкнер  взял
револьвер в зоомагазине, в этом нет сомнений. Даже у полиции не  возникает
вопросов.
     Взгляд Мейсона стал пронзительным.
     - Послушайте, - сказал он резко. - Вы утверждаете, что  вас  охватила
паника, когда вы увидели револьвер Тома на столике  в  доме  Фолкнера.  Вы
решили, что Том приходил туда для откровенного  разговора  с  Фолкнером  и
застрелил его в припадке ярости, не так ли?
     - Вы ошибаетесь, мистер Мейсон. Я просто не хотела, чтобы  там  нашли
револьвер Тома. Я была так встревожена, что  не  могла  думать  ни  о  чем
другом.
     - Нет, могли. У вас хватило ума стереть с  револьвера  все  отпечатки
пальцев.
     - Клянусь вам, мистер Мейсон. Я просто схватила револьвер и  спрятала
его в своей сумочке. Мысль об отпечатках пальцев даже не приходила  мне  в
голову. Мне просто хотелось поскорее спрятать револьвер.
     - Хорошо. Вернемся к двум тысячам долларов. Эти деньги Фолкнер достал
из кармана брюк, не так ли?
     Салли чуть помедлила с ответом.
     - Да.
     - Ровно две тысячи долларов?
     - Да.
     - Из кармана брюк?
     - Да.
     - В какое время вы приходили к нему?
     - Не могу сказать точно, где-то между восемью и половиной девятого.
     - Дверь была открыта и вы просто вошли в дом?
     - Да.
     - Вы пытаетесь помочь Тому, но у вас ничего не выйдет.
     - Клянусь, я говорю правду, мистер Мейсон.
     - Послушайте, Салли, ваш рассказ не кажется мне правдоподобным. Факты
свидетельствуют об обратном. Я говорю с вами не только ради вашего  блага,
но и для того, чтобы помочь Тому. Если вы не будете точно  следовать  моим
инструкциям, Том попадет в беду. Его продержат в тюрьме несколько месяцев.
Возможно, обвинят в убийстве, и  могут  осудить.  Но  даже  эти  несколько
месяцев в тюрьме нанесут его здоровью непоправимый вред.
     Салли кивнула.
     - Теперь, - тихо произнес  Мейсон,  -  вам  остается  только  одно  -
рассказать мне правду.
     Салли все так же спокойно смотрела на него.
     - Я сказала вам правду, мистер Мейсон.
     Секунд тридцать Мейсон сидел молча, барабанил пальцами по  столу.  На
лице его застыло выражение абсолютной сосредоточенности. Девушка по другую
сторону сетчатого экрана не сводила с него глаз.
     Потом Мейсон резко встал.
     -  Оставайтесь  здесь,  -   сказал   Мейсон   и   перехватил   взгляд
надзирательницы. - Я скоро вернусь, мне нужно сделать только один звонок.
     Мейсон прошел к телефону в углу  комнаты  для  посетителей  и  набрал
номер агентства Пола Дрейка. Через несколько секунд детектив снял трубку.
     - Пол, говорит Перри Мейсон. Есть новости о Стонтоне?
     - Где ты сейчас, Перри?
     - В тюрьме, в комнате для посетителей.
     - Новости есть. Несколько минут назад я звонил Делле  Стрит.  Она  не
знала, как связаться  с  тобой.  Полиция  взяла  показания  у  Стонтона  и
отпустила его. Он никому не говорит, какие именно показания дал,  но  один
из моих людей сумел связаться с ним, задать твой вопрос и получить ответ.
     - Какой?
     - В среду вечером, после  того  как  Фолкнер  привез  рыбок,  Стонтон
звонил в зоомагазин по поводу лекарства. Он говорит,  что  лекарство  было
доставлено довольно поздно.
     - Не рано?
     - Нет. Он говорит, что довольно поздно. Точного времени,  правда,  не
помнит.
     Мейсон облегченно вздохнул.
     - Хорошая новость, Пол, - сказал он. - Никуда не уходи.
     Адвокат повесил трубку.
     Когда Мейсон вернулся за стол, глаза его сверкали.
     - А теперь, Салли, поговорим начистоту.
     Глаза девушки просто излучали полную невинность.
     - Но, мистер Мейсон, я сказала вам чистую правду.
     - Вспомните среду, Салли, когда мы впервые встретились  в  ресторане,
за вашим столиком.
     Салли кивнула.
     - Тогда вы договорились,  наконец,  с  Харрингтоном  Фолкнером.  Ваша
позиция была достаточно сильна, чтобы заставить Фолкнера раскошелиться  на
ваших условиях. Он знал, что  рыбки  умирают,  и  согласен  был  заплатить
практически любую цену, лишь бы  спасти  их.  К  тому  же,  он  знал,  что
разработанное Томом лекарство от болезни  жабр  имеет  свою  цену,  и  оно
интересовало его как бизнесмена.
     Салли снова кивнула.
     - Фолкнер передал вам чек и  ключ  от  конторы  и  сказал,  чтобы  вы
отправлялись туда и начинали лечить рыбок, так?
     Девушка кивнула еще раз.
     - И куда же вы поехали?
     - Прямо в магазин, чтобы забрать с собой Тома,  но  он  приготавливал
лекарство для каких-то других  рыбок,  которых  согласился  лечить  мистер
Роулинс. Сам Роулинс собирал лечебный аквариум и поручил Тому  подготовить
несколько панелей.
     - Именно этот аквариум он отвез к Стонтону?
     - Да.
     - Вы не придали значения одному аспекту, Салли. Вам  и  в  голову  не
могло прийти, что кто-то догадается сверить со Стонтоном время. Вы  лжете.
Том подготовил аквариум, который Роулинс отвез к  Стонтону,  только  после
того, как вернулся из дома Фолкнера.  Вы  намеревались  как  можно  скорее
вернуться в зоомагазин, но  пропажа  рыбок  у  Фолкнера  и  вызов  полиции
значительно задержали вас. Вы вернулись в магазин довольно  поздно.  Таким
образом,  Роулинс  доставил  аквариум  Стонтону   тоже   поздно.   Стонтон
совершенно уверен в этом.
     - Он ошибается.
     - Нет, не ошибается. Вам только и нужно было, чтобы  Фолкнер  передал
вам ключ от конторы. Вы направились туда с самодельным черпаком, собранным
из серебряного половника и ручки для  швабры.  Этим  черпаком  вы  достали
что-то со дна аквариума, но вынуждены были поспешно удалиться, так как Том
предупредил вас о чьем-то  приближении.  Таким  образом,  вы  выбежали  из
конторы, сели в машину Тома, объехали квартал и вернулись к дому, как ни в
чем не бывало, как будто только что приехали из зоомагазина.
     Салли упрямо качала головой.
     - Хорошо, - сказал Мейсон. - Я рассказал вам, как развивались события
в действительности. Вы мне лгали, и этим подвергали жизнь Тома  опасности.
Вы по-прежнему настаиваете на своей версии?
     Салли кивнула.
     - Говорить больше не о чем. - Мейсон встал из-за стола.  -  Если  Том
умрет, помните, что вы виноваты в его смерти.
     Мейсон не успел сделать и двух шагов к выходу, как Салли позвала его.
Она стояла, прижавшись лицом к сетке.
     - Все правда, мистер Мейсон, - сказала она. - Все было  так,  как  вы
говорите.
     - Уже лучше. Быть может, вы скажете  мне,  наконец,  правду?  Как  вы
узнали, что в аквариуме находится пуля?
     - Откуда вам известно о пуле? - удивленно спросила Салли Мэдисон.
     - Не имеет значения. Я задал вам вопрос. Как вы узнали,  что  на  дне
аквариума лежит пуля?
     - Мне сказала об этом миссис Фолкнер.
     - Так, так, - воодушевился Мейсон. - Уже интересно, продолжайте.
     - Миссис  Фолкнер  сказала  мне,  что  я  обязательно  найду  на  дне
аквариума пулю тридцать восьмого калибра. Она знала, что Тома должны  были
вызвать для лечения рыбок, и хотела, чтобы  мы  достали  пулю.  Она  также
настаивала, чтобы в момент извлечения пули  присутствовали  и  я,  и  Том,
чтобы она потом легко  могла  доказать,  откуда  эта  пуля  взялась.  Вот,
пожалуй, и все, мистер Мейсон. Когда мистер Фолкнер передал  мне  ключ,  я
заехала за Томом. Мы хотели сначала достать пулю, а потом  вернуться,  уже
после приезда мистера  Фолкнера,  и  заняться  лечением  рыбок.  Когда  мы
приехали в контору, рыбок там уже не было.  Минуту  или  две  я  стояла  в
растерянности, не знала, что делать. Потом решила действовать по плану.  Я
взяла черпак, мы достали пулю и услышали шум подъезжающей машины.
     - Том не остался в машине?
     - Нет. Мы оба должны  были  присутствовать.  Так  мы  договорились  с
миссис Фолкнер. Мне казалось, что у нас масса времени. В соседней квартире
свет не горел, я считала, что мистер Фолкнер еще какое-то время пробудет в
ресторане. Но потом мы услышали шум машины и так испугались, что  выбежали
из конторы, позабыв даже забрать черпак.
     - Что вы делали потом?
     - Заехали за угол и  подождали,  пока  вы  с  мистером  Фолкнером  не
подъехали к дому. Потом мы присоединились к вам и пытались вести себя, как
будто ничего не случилось, и мы только что приехали из зоомагазина.
     - Что вы сделали с пулей?
     - Отдала миссис Фолкнер.
     - Когда?
     - Только вчера.
     - Почему только вчера?
     - Я позвонила ей и сказала, что пуля у меня. Она  ответила,  что  все
будет в порядке, что я получу  деньги,  но  только  после  того,  как  все
успокоится.
     - И вчера вечером?
     - И вчера вечером я отвезла ей пулю.
     - Том был с вами?
     - Нет, я была одна.
     - На пуле были какие-либо отличительные знаки?
     - Да. Том дал мне гравировальную иглу и мы написали на основании пули
свои инициалы. Миссис Фолкнер настаивала на этом и предупреждала, чтобы мы
ни в коем случае  не  повредили  боковую  поверхность.  Она  хотела  иметь
возможность доказать, из какого оружия была выпущена эта пуля.
     - Какую сумму вы должны были получить?
     - Она сказала, что если определенная сделка  закончится  успешно,  мы
получим пятьсот долларов, а если удастся еще одна сделка - две тысячи.
     - И вчера вечером вы отвезли ей пулю?
     - Да.
     - В какое время?
     - Примерно, в половине десятого.
     - В половине десятого?! - удивленно воскликнул Мейсон.
     - Да.
     - Где она была?
     - В своем доме.
     - И она заплатила вам две тысячи долларов?
     - Да.
     - Именно эти деньги лежали в вашей сумочке?
     - Да.
     - А эта история о том, что две тысячи вам дал  мистер  Фолкнер,  была
пустой болтовней?
     - Да. Я должна была как-то объяснить эти две тысячи, и такой  рассказ
показался мне лучшим выходом. Миссис Фолкнер заявила, что если я  расскажу
кому-нибудь об этих деньгах, она откажет мне в  любой  поддержке.  В  этом
случае извлечение пули из аквариума будет считаться кражей со  взломом,  и
мы с Томом попадем в тюрьму.
     - Подождите. В половине десятого Фолкнер был уже мертв.
     - Да, вероятно.
     - Лежал в ванной.
     - Да.
     - Где была миссис Фолкнер, когда вы привезли ей пулю? В гостиной? Она
не могла не знать, что муж убит, если находилась в это время дома.
     - Не та миссис Фолкнер, - воскликнула Салли. - Неужели вы не  поняли,
мистер Мейсон? Я говорила о первой миссис Фолкнер! О Дженевив Фолкнер.
     Секунд десять Мейсон  сидел  молча,  закрыв  глаза  и  сосредоточенно
нахмурив брови.
     - Салли, вы говорите правду?
     - На этот раз, чистую правду, уверяю вас.
     - Том может подтвердить ваш рассказ?
     - Только о том, как мы извлекали пулю и метили ее. Человека,  который
должен был передать мне деньги, он не знает. Этой частью сделки занималась
только я.
     - Салли, если вы говорите  мне  неправду,  вам  гарантирована  камера
смертников, а Том Гридли умрет в тюрьме.
     - Я говорю чистую правду, мистер Мейсон.
     - Вы получили две тысячи долларов вчера в половине десятого?
     - Именно так.
     - Но к мистеру Фолкнеру вы приходили?
     - Да, между восемью и половиной девятого. Все было  так,  как  я  вам
рассказала. Дверь была чуть приоткрыта, на дюйм или два. Я вошла.  В  доме
никого не было, кроме мистера Фолкнера. Он разговаривал  по  телефону,  но
только что, вероятно, закончил бриться -  на  лице  еще  оставались  следы
пены. В ванну лилась вода, одет он был только в брюки  и  нижнюю  рубашку.
Думаю, он не услышал, как я позвонила, из-за шума воды.  Я  вошла,  потому
что мне было необходимо увидеться с ним. К тому же, его  машина  стояла  у
крыльца, значит, он был дома.
     - Что произошло?
     - Он сказал мне убираться. Сказал, что вызовет меня, когда  посчитает
нужным. Он был очень груб, позволили  себе  оскорбления  в  мой  адрес.  Я
пыталась объяснить, что мистер Роулинс  сказал  мне,  что  он  взял  вещи,
принадлежащие Тому и это очень похоже на воровство.
     - Что ответил Фолкнер?
     - Приказал мне убираться.
     - Он не передавал вам чек на имя Тома в качестве расчета?
     - Нет.
     - Просто приказал убираться?
     - Сказал, что если я не уйду сама, он выкинет меня из  дома.  Я  чуть
помедлила, и он действительно  вытолкал  меня  за  дверь,  мистер  Мейсон.
Подошел, взял за плечи и вытолкал.
     - Что вы делали потом?
     - Потом я позвонила его первой жене, чтобы  договориться  о  встрече.
Она попросила перезвонить через полчаса или минут через сорок пять. Я  так
и сделала, и она попросила меня приехать немедленно, сказала, что  я  могу
получить деньги. Я поехала к ней и получила две тысячи долларов.
     - При передаче денег присутствовал кто-нибудь еще?
     - Нет.
     - Вы виделись с человеком по фамилии Диксон?
     - Нет.
     - Не обязательно в тот день?
     - Нет.
     - Знакомы с ним?
     - Нет.
     - Итак, миссис Фолкнер передала вам  две  тысячи  долларов.  Куда  вы
направились?
     - Я поехала в зоомагазин, чтобы  забрать  панели  для  лечения  рыбок
Стонтона, как и обещала мистеру Роулинсу. Потом...  остальное  вы  знаете,
мистер Мейсон. Я поехала к Стонтону, потом позвонила вам.
     - Салли, я рискнул взяться за ваше  дело,  потому  что  вынужден  так
поступить. Я хочу, чтобы вы мне сказали четыре слова.
     - Какие?
     - Обращайтесь к моему адвокату.
     Салли смотрела на него в полном недоумении.
     - Повторите, - сказал Мейсон.
     - Обращайтесь к моему адвокату, - произнесла Салли.
     - Вы можете запомнить эти слова?
     - Конечно, мистер Мейсон.
     - Повторите еще раз.
     - Обращайтесь к моему адвокату.
     - Салли, с этого момента вы знаете только эти четыре слова.  Примерно
через час к вам, потрясая протоколом  допроса,  приедут  полицейские.  Они
укажут вам все несоответствия, все ошибки. Покажут, что именно вы солгали.
Докажут это, докажут то, докажут множество различных вещей.  Они  попросят
вас объяснить вашу  ложь  относительно  маршрута  поездки  на  такси.  Они
пообещают даже отпустить вас, если вы скажете правду. А если  не  скажете,
будут угрожать, что им придется арестовать Тома Гридли. Вам все понятно?
     Салли кивнула.
     - Что вы должны им сказать? - спросил Мейсон.
     Она посмотрела ему прямо в глаза.
     - Обращайтесь к моему адвокату.
     - Слава Богу, нам удалось хоть о чем-то договориться. Других  слов  в
английском языке для вас не существует. Понимаете?
     Салли кивнула.
     - Будете помнить, чтобы ни случилось?
     Салли снова кивнула.
     - А если вам скажут, что Том во всем признался, чтобы спасти вас, что
нельзя посылать в камеру смертников любимого человека, который, к тому же,
пытается спасти вас, что вы ответите?
     - Обращайтесь к моему адвокату.
     - Все. - Мейсон кивнул надзирательнице. - Свидание окончено.



        14

     Дженевив Фолкнер  жила  в  небольшом  одноэтажном  доме,  примерно  в
полудюжине кварталов от роскошной холостяцкой резиденции Уилфреда Диксона.
     Мейсон припарковал машину, быстро поднялся  по  ступеням  крыльца  и,
сгорая от нетерпения, надавил кнопку звонка.
     Через несколько мгновений дверь открыла сама Дженевив Фолкнер.
     - Простите, что нарушаю ваш покой, миссис Фолкнер,  -  поздоровавшись
произнес Мейсон. - Но мне хотелось бы задать вам один или два вопроса.
     Она улыбнулась и покачала головой.
     - В настоящий момент, миссис Фолкнер, я не ловлю рыбок, а охочусь.
     - Охотитесь?
     - На медведя, и вооружен для такой охоты.
     - Простите, что не приглашаю вас войти, мистер Мейсон. Мистер  Диксон
предупредил, чтобы я не разговаривала с вами.
     - Вы заплатили Салли Мэдисон две  тысячи  за  пулю.  Что  вы  на  это
скажете?
     - Кто сказал вам, что я так поступила?
     - Не имею права раскрывать  свой  источник,  но  факт  можно  считать
установленным.
     - Когда же я выплатила ей эту сумму денег?
     - Вчера вечером.
     Миссис Фолкнер задумалась на мгновение, потом сказала:
     - Входите.
     Мейсон прошел за хозяйкой дома в  со  вкусом  обставленную  гостиную.
Миссис Фолкнер предложила гостю сесть, и, не теряя времени, сняла трубку и
набрала номер.
     - Ты не мог бы немедленно приехать ко мне?  Здесь  мистер  Мейсон,  -
сказала она и повесила трубку.
     - Итак? - спросил Мейсон.
     - Закурите?
     - У меня есть сигареты.
     - Может быть, желаете что-нибудь выпить?
     - Я желал бы получить ответ на мой вопрос.
     - Через несколько минут.
     Она расположилась в кресле напротив Мейсона,  и  адвокат  не  мог  не
отметить грациозность движений,  когда  она  перекидывала  ногу  на  ногу,
доставала сигарету из шкатулки, зажигала спичку.
     - Вы давно знакомы с Салли Мэдисон? - спросил Мейсон.
     - Хорошая погода сегодня, не правда ли?
     - Немного прохладно для этого времени года.
     - Согласна с вами, но в целом погода далеко не плохая. Быть может, вы
согласитесь выпить виски с содовой?
     - Нет, благодарю вас. Мне нужен ответ на один единственный вопрос,  и
предупреждаю вас, миссис Фолкнер, игры с шантажом закончились. Вы  по  уши
завязли в деле об убийстве, и  если  я  не  получу  ответа,  мне  придется
прибегнуть к более радикальным мерам.
     - Прошли хорошие дожди. Как приятно  смотреть  на  зеленеющие  холмы.
Полагаю,  лето  будет  достаточно  теплым.  Во  всяком  случае,  старожилы
предсказывают это.
     - Я - адвокат, вы, как я полагаю, доверяете Уилфреду Диксону. Примите
мой совет, не делайте этого. Либо расскажите всю правду мне, либо  наймите
адвоката,  действительно  разбирающегося  в  тонкостях  уголовного  права,
который объяснит вам опасность утаивания  информации  в  деле,  касающемся
убийства.
     - В начале года было необычно холодно, - спокойно  продолжала  миссис
Фолкнер.  -  Люди,  занимающиеся  изучением  климата,  говорили  мне,  что
подобные явления мало что  значат,  но  холодная  середина  января  всегда
означает прохладное лето. Лично я не вижу никакого смысла...
     Послышался скрип тормозов. У дома остановилась машина. Миссис Фолкнер
ласково улыбнулась Мейсону.
     - Прошу меня извинить, - сказала она и пошла открывать дверь.
     В комнату влетел Уилфред Диксон.
     - Право, мистер Мейсон, - сказал он. - Я никак не предполагал, что вы
опуститесь до подобных уловок.
     - До каких уловок? - поинтересовался Мейсон.
     - После моих слов о том, что я не желаю,  чтобы  вы  допрашивали  мою
клиентку...
     - На вас мне наплевать, - нетерпеливо прервал его  Мейсон.  -  Вы  не
адвокат, а самозванный консультант по бизнесу и инвестициям,  или  как  вы
там себя называете. Но эта женщина по уши увязла в деле об  убийстве.  Она
не является вашей клиенткой в этом деле, к тому же вы не имеете  права  на
адвокатскую практику. Если будете и дальше соваться не в  свои  дела,  вам
придется пожалеть об этом.
     Диксона, казалось, нисколько не обескуражила воинственность Мейсона.
     - Итак,  продолжим,  -  вновь  заговорил  Мейсон.  -  Миссис  Фолкнер
подкупила мою клиентку  Салли  Мэдисон,  чтобы  та  проникла  в  помещение
конторы Фолкнера и Карсона и извлекла пулю из аквариума. Вчера вечером она
передала Салли Мэдисон за эту пулю две  тысячи  долларов.  Я  хочу  знать,
почему.
     - Право, мистер Мейсон, - произнес Диксон, - ваши утверждения  просто
безрассудны.
     - Не играйте с  огнем,  -  одернул  его  Мейсон,  -  не  то  обожжете
пальчики.
     - Но, мистер Мейсон, не можете же вы высказывать подобные  обвинения,
основанные только на никем не подтвержденных словах вашей клиентки.
     - Я не высказываю никаких обвинений. Просто констатирую  факт  и  даю
вам десять секунд на то, чтобы вы начали говорить правду.
     - Но, мистер Мейсон, ваши утверждения ничем не  обоснованы  и  крайне
оскорбительны!
     - Здесь есть телефон, - сказал Мейсон. -  Хотите,  чтобы  я  позвонил
лейтенанту Трэггу, чтобы эти вопросы задал он?
     В комнате воцарилась тишина.
     - Я дал этой  женщине  совет,  -  наконец  сказал  Мейсон.  -  Теперь
подобный совет даю и вам. Вы замешаны в расследовании убийства. Обратитесь
к адвокату. К хорошему и немедленно. Потом решайте, скажите ли вы мне  всю
правду, или предпочтете, чтобы я позвонил лейтенанту Трэггу.
     - Как вы точно подметили, - сказал Диксон,  указывая  на  аппарат,  -
здесь есть телефон. Уверяю вас, можете пользоваться им  не  стесняясь.  Вы
говорили о звонке лейтенанту Трэггу. Думаю, все будут только рады, если вы
позвоните ему.
     - Нельзя подтасовывать факты в  расследовании  дела  об  убийстве,  -
сказал Мейсон. - Если вы  действительно  дали  Салли  Мэдисон  две  тысячи
долларов за ту пулю, этот факт, рано или поздно, станет известен  всем.  Я
сам вытащу его на поверхность, даже если мне  придется  истратить  миллион
долларов на услуги частных детективов.
     - Миллион долларов - это большие деньги, - мягко заметил Диксон. - Вы
говорили что-то о звонке мистеру Трэггу,  мистер  Мейсон.  Или  правильнее
будет называть этого человека  лейтенантом  Трэггом?  Если  он  каким-либо
образом связан с полицией,  более  разумного  поступка,  чем  звонок  ему,
трудно себе представить. Вы видите, нам нечего  скрывать,  но  сомневаюсь,
что можно распространить подобное утверждение и на вас.
     Мейсон смущенно молчал.
     Глаза Диксона засверкали в предвкушении победы.
     - Вот видите, мистер Мейсон. Я сам неплохо играю в покер.
     Не говоря ни слова, Мейсон встал, подошел к телефону, набрал номер  и
попросил соединить его с управлением полиции.
     - Отдел по расследованию  убийств.  Позовите  к  телефону  лейтенанта
Трэгга. Говорит Перри Мейсон.
     Через какое-то время он услышал голос Трэгга:
     - Мейсон, очень рад, что вы позвонили. Мне хотелось бы  поговорить  с
вами о Салли Мэдисон, вашей клиентке. Мне кажется, она  заняла  невыгодную
для  нее  самой  позицию.  В  письменных  показаниях  были  незначительные
неточности, а когда мы попросили ее разъяснить их,  она  принялась  упрямо
повторять: "Обращайтесь к моему адвокату".
     - Мне нечего добавить, - удовлетворенно сказал Мейсон.
     В голосе Трэгга послышалось искреннее сожаление:
     - Мне очень жаль, Мейсон.
     - Не сомневаюсь в этом, Трэгг. В данный  момент  я  нахожусь  в  доме
Дженевив Фолкнер, первый жены Фолкнера.
     - Да? Я сам собирался побеседовать с ней, как только смогу. Жаль, что
вы опередили меня. Удалось что-нибудь выяснить?
     - Мне хотелось, чтобы вы спросили ее, виделась ли она вчера вечером с
Салли Мэдисон.
     - Да? - удивленно спросил Трэгг.  -  Салли  Мэдисон  утверждает,  что
встречалась с миссис Фолкнер?
     -  Любые  сведения,   переданные   мне   моей   клиенткой,   являются
конфиденциальными, - заявил Мейсон. - Я просто даю вам совет.
     - Благодарю вас, господин адвокат, я обязательно воспользуюсь.
     - Я порекомендовал бы сделать это немедленно.
     - При первой же возможности, - пообещал Трэгг. - До свидания,  мистер
Мейсон.
     - До свидания. -  Мейсон  повесил  трубку  и  повернулся  к  Уилфреду
Диксону. - Я предпочел такой метод игры в покер.
     Диксон широко улыбнулся.
     - Неплохо, мистер Мейсон, совсем неплохо. Впрочем, как вы заметили  в
разговоре с лейтенантом Трэггом, любые сведения, переданные вам клиенткой,
не подлежат огласке. Насколько я знаю, ваша клиентка уже  дала  показания,
что получила  две  тысячи  долларов  от  Харрингтона  Фолкнера.  Изменение
показаний грозит большими неприятностями.
     - Как вы узнали, что она дала такие показания?
     Глаза Диксона сверкнули.
     - О, у меня свои методы, мистер Мейсон. Кроме того, я -  не  адвокат,
как вы знаете, но тоже должен защищать интересы своей клиентки, ее деловые
интересы.
     - Ни в коем случае не рекомендую недооценивать лейтенанта  Трэгга,  -
сказал Мейсон. - Он снимет с вас показания под присягой, но  правда,  рано
или поздно, станет известна.
     - Мы будем только рады этому. Мистер Мейсон, как вы видите,  Дженевив
не предпринимает, не посоветовавшись со мной, никаких действий. Совершенно
никаких. Я советую ей, как поступать, но не вдаюсь  в  детали.  Она  знает
очень немного о  фирме  Фолкнера  и  Карсона.  Делами  занимаюсь  я.  Ваша
клиентка не могла с ней встретиться  без  моего  ведома.  Я  уверен,  этот
лейтенант Трэгг, кем бы  он  ни  был,  будет  весьма  удовлетворен  нашими
показаниями, особенно если принять во внимание тот факт, что вы не  имеете
права даже высказать предположение, что две тысячи долларов,  обнаруженные
у вашей клиентки, были получены ею от какого-либо другого лица,  а  не  от
Харрингтона Фолкнера. Если вы позволите дать вам маленький  совет,  мистер
Мейсон, я бы ни в коем случае  не  стал  доверять  словам  молодой  особы,
подобной  мисс  Мэдисон.  Вы  узнали  бы   много   интересного,   если   б
заинтересовались  ее  прошлым.  Эта  красивая  девушка  время  от  времени
прибегала к странным способам получения денег, не скажу, что к шантажу, но
тем не менее.
     - Вы достаточно хорошо осведомлены, - заметил Мейсон.
     - Несомненно. Боюсь, мистер Мейсон, она, пытаясь выпутаться и  спасти
своего дружка, дала вам ложную информацию.
     - Хорошо. - Мейсон встал. - Я вас предупредил.
     - Несомненно, мистер Мейсон.  К  сожалению  для  вас,  вы  не  можете
высказывать прямые обвинения, но даже если бы и могли, опровержение миссис
Фолкнер, подкрепленное моими показаниями, свели бы на нет все ваши  усилия
и усилия вашей клиентки оклеветать честную женщину. Особенно, если  учесть
прошлое вашей клиентки.
     - Меня совершенно не интересует прошлое  Салли  Мэдисон.  Сейчас  она
ведет себя честно и, по моему мнению, действительно любит Тома Гридли.
     - В последнем я убежден полностью.
     - Кроме того, - продолжал Мейсон, -  ее  показания  о  том,  что  две
тысячи долларов передала ей Дженевив Фолкнер, очень похожи на правду.
     Диксон покачал головой.
     - Это невозможно, мистер Мейсон. Без моего ведома такие  действия  не
могли быть предприняты, и я уверяю вас, что они предприняты не были.
     Мейсон осмотрел мускулистую приземистую фигуру мужчины, глядевшего на
него с почти детской искренностью во взгляде.
     - Диксон, я не тот человек, над которым можно насмехаться.
     - Не сомневаюсь в этом, мистер Мейсон.
     - Если вы и Дженевив Фолкнер солгали мне, рано или поздно я установлю
истину.
     - Но зачем нам лгать, мистер Мейсон? Что могло побудить нас  говорить
неправду? Ради чего мы вдруг согласились бы заплатить две тысячи  долларов
за... как вы назвали этот предмет?.. За пулю?
     - За пулю, - подтвердил Мейсон.
     Диксон удрученно покачал головой.
     - Мне очень жаль мисс Мэдисон, очень жаль.
     - Почему вам так много известно о ней?
     - Мистер Фолкнер приобретал часть дела в зоомагазине. Использовал для
покупки фонды  корпорации.  Естественно,  я  навел  справки  как  о  самом
магазине, так и о служащих в нем людях.
     - После того как сделка была заключена? - поинтересовался адвокат.
     - Во время проведения переговоров. В конце концов, мистер Мейсон, моя
клиентка владеет частью корпорации, и я должен быть в курсе происходящего.
У меня есть свои источники информации.
     Мейсон обдумал услышанное.
     - Да, конечно, - сказал он. - Элберта Стенли,  машинистка.  Теперь  я
многое начинаю понимать.
     Диксон закашлялся.
     - Спасибо, что все разъяснили, - поблагодарил Мейсон.
     Диксон посмотрел адвокату прямо в глаза.
     - Не стоит благодарности. Было весьма приятно помочь вам, но  те  две
тысячи долларов вам связать с нами не удастся. Мы никому их не выплачивали
и не потерпим клеветы. Всего вам доброго.
     Мейсон направился к двери. Миссис  Фолкнер  и  Уилфред  Диксон  молча
провожали его взглядом. Уже взявшись за ручку, Мейсон обернулся.
     - Диксон, - сказал он, - вы очень неплохой игрок в покер.
     - Благодарю вас.
     - Вы были достаточно умны, чтобы догадаться, что  я  не  в  состоянии
обвинить миссис Фолкнер в том, что именно она  выплатила  эти  две  тысячи
долларов, - мрачно продолжил Мейсон. - А я достаточно самокритичен,  чтобы
признать, что блефовал, а вы раскусили меня.
     Ледяная улыбка тронула уголки рта Диксона.
     - Думаю, вам небезынтересно будет узнать, куда я сейчас  направляюсь,
- сказал адвокат.
     Диксон удивленно поднял брови.
     - Куда же?
     - За очередной стопкой фишек.
     Мейсон закрыл за собой дверь.



        15

     Когда Мейсон вошел в кабинет Пола Дрейка, лицо его было мрачным,  как
у футболиста, оттесненного к линии собственных ворот.
     - Привет, Перри, - поздоровался Дрейк. - Информация о  Стонтоне  хоть
как-то помогла тебе?
     - Немного.
     - Стонтон согласился ответить только на этот  вопрос.  Он  связан  по
рукам и ногам своими письменными показаниями,  данными  в  полиции,  и  не
разглашает информацию, в них  содержащуюся.  Как  только  речь  заходит  о
вечере убийства, Стонтон плотно закрывает рот. Так же он поступает,  когда
ему задают вопросы о том, как доставили ему рыбок.
     - Другого я и не ожидал, - кивнул Мейсон. -  Послушай,  Пол,  у  меня
есть поручение для тебя.
     - Слушаю, Перри.
     - Я хочу, чтобы ты выяснил, виделась ли Салли Мэдисон вчера вечером с
первой миссис Фолкнер. Я хочу,  чтобы  ты  выяснил,  снимала  ли  Дженевив
Фолкнер значительные суммы со своего счета в банке наличными  деньгами.  А
особенно мне хочется узнать, получала ли она, или Уилфред Диксон, наличные
деньги пятидесятидолларовыми банкнотами.
     Дрейк кивнул.
     - Сделать это будет нелегко, смешно было бы предполагать обратное.  Я
заплачу тебе любую сумму денег за эту информацию. Черт! Я  стал  играть  в
словесный покер с Уилфредом Диксоном, попытался блефовать, а он так  легко
и хладнокровно раскусил меня, что я до сих пор чувствую себя как  ребенок,
которого отшлепали. Черт побери! Я прижму его к  стенке,  готов  истратить
все до последнего цента, чтобы сделать это.
     - Диксон уже был на месте, когда ты приехал?
     - Нет, а что?
     - Мои парни следят за ним. Пока безрезультатно, но я пытаюсь  подойти
к  этому  делу  со  всех  возможных  сторон.  Мой  человек  начал  сегодня
наблюдение в восемь часов  утра,  когда  Диксон  возвращался  домой  после
завтрака.
     - Где он завтракал, Пол?
     - В аптеке на углу. Ранняя пташка, торчал там с семи часов.
     - Отлично, Пол. Продолжай в том же духе.
     - Позавтракав, он направился прямо  домой  и  пришел  туда  в  восемь
десять. Мои парни наблюдают за его домом, пока без особых результатов.
     Мейсон взглянул на детектива.
     - В чем дело, Пол? Ты что-то скрываешь, мне кажется. Что случилось?
     Дрейк взял со стола карандаш, покрутил его пальцами.
     - Перри, - произнес он тихо, - у Салли  Мэдисон  не  слишком  хорошая
репутация.
     Мейсон покраснел.
     - Ты - второй говоришь мне сегодня об этом. Ну и что?
     - Если Салли Мэдисон сказала тебе, что получила  деньги  от  Дженевив
Фолкнер, она солгала.
     - Я ничего не говорил тебе об этом, Пол.
     - Конечно, не говорил.
     - Что заставляет тебя усомниться в ее словах, если бы она  рассказала
мне об этом?
     - Моим парням удалось раскопать новые улики, вернее,  о  них  сообщил
дружески настроенный репортер, который, в свою очередь, получил информацию
в полиции.
     - Какую?
     - Вчера днем Харрингтон Фолкнер ходил в банк и получил двадцать  пять
тысяч долларов наличными. Он ходил туда лично, настаивал на получении всей
суммы наличными и вел себя так,  что  кассиру  показалось,  что  Фолкнера,
возможно, шантажируют. Он хотел получить деньги купюрами в тысячу,  сто  и
пятьдесят долларов. Кассир под предлогом, что подготовка всей суммы займет
определенное время, переписал со своими помощниками  номера  банкнот.  Две
тысячи  долларов,  обнаруженные  в  сумочке  Салли  Мэдисон,  передал   ей
Харрингтон Фолкнер и никто другой.  Остальные  двадцать  три  тысячи  она,
вероятно, где-то припрятала.
     - Ты уверен, Пол?
     - Не на сто процентов, просто передаю тебе информацию в том  виде,  в
котором получил. Думаю, ты сам сумеешь ее проверить.
     Мейсон помрачнел еще больше.
     - Но  есть  и  неплохие  новости,  -  продолжил  Дрейк.  -  Револьвер
принадлежал Тому Гридли,  но  сейчас  не  существует  практически  никаких
сомнений, что Том принес револьвер в  зоомагазин,  а  Фолкнер  забрал  его
оттуда. Полиция достаточно  подробно  восстановила  события  того  дня  со
времени ухода Фолкнера из банка до момента убийства.
     - О револьвере я все уже знаю. В какое время Фолкнер вышел из  банка,
Пол?
     - Значительно позже окончания работы. Где-то  около  пяти  часов.  Он
предварительно позвонил, и его впустили в боковой вход. Деньги он сложил в
саквояж. Выйдя из банка он сел в такси рядом с отелем  на  противоположной
стороне улицы.  Приехал  в  зоомагазин  и  занялся,  вместе  с  Роулинсом,
инвентаризацией. Нашел револьвер Гридли и положил его  в  карман.  Роулинс
сказал ему,  что  револьвер  принадлежит  Гридли,  но  Фолкнер  ничего  не
ответил. Сейчас, зная о том, что в его саквояже находилась  крупная  сумма
денег, вполне резонно будет предположить, что  он  прихватил  револьвер  в
целях собственной безопасности.
     Мейсон кивнул.
     - Итак, он положил револьвер в боковой  карман.  Потом  открыл  сейф.
Помнишь, комбинацию ему сообщил сам Роулинс.
     - Что произошло потом?
     -  В  сейфе  стояла  банка  и  Фолкнер  поинтересовался,  что  в  ней
находится.
     - Там было лекарство для рыб?
     - Да. Этот состав попросил приготовить Тома Роулинс, у которого  тоже
были больные рыбки. Ему с трудом удалось уговорить Тома сделать это, и  то
только пообещав, что никто о лекарстве не узнает.
     - Где в это время был сам Том?
     -  Дома,  в  постели.   У   него   был   сильный   приступ   болезни,
сопровождавшийся лихорадкой и кашлем, и Роулинс отпустил его домой.
     - Как поступил Роулинс, когда Фолкнер открыл сейф?
     - Когда он понял, что задумал  Фолкнер,  его  чуть  не  хватил  удар.
Фолкнер достал банку  и  прямо  из  магазина  позвонил  знакомому  химику.
Рабочие часы давно  закончились,  было  уже  около  половины  восьмого,  и
Фолкнер звонил химику домой. Он сказал, что хотел бы сделать анализ одного
вещества и что привезет его немедленно.
     - Подлец! - едва слышно выругался Мейсон.
     - Я знаю. Но я тебе сообщаю чистые факты,  именно  с  ними,  а  не  с
эмоциями тебе придется бороться в Суде.
     - Продолжай.
     - Итак, с Роулинсом едва не случился  удар.  Он  даже  пытался  силой
отобрать банку у Фолкнера. Он сказал Фолкнеру, что дал Тому честное слово,
что будет использовать лекарство только для лечения рыбок, находившихся  в
зоомагазине.
     - Как поступил Фолкнер?
     - Сказал Роулинсу, что тот работает  на  него,  что  он  не  потерпит
неповиновения. Роулинс заявил, что увольняется, и сказал Фолкнеру все, что
он о нем думает.
     - Какова была реакция Фолкнера?
     - Он даже не рассердился. Просто снял трубку, набрал номер  и  вызвал
такси. Роулинс в бешенстве шипел и плевался, обзывал Фолкнера  как  только
мог, а Фолкнер подождал, пока подъедет такси, взял саквояж, сунул банку  с
лекарством под мышку и ушел. Револьвер так и остался в его кармане.
     - Я полагаю, полиция уже нашла водителя такси?
     Дрейк кивнул.
     - На такси Фолкнер доехал до дома химика, сказал водителю  подождать,
вернулся минут через пятнадцать и  поехал  домой.  Был  уже  девятый  час.
Очевидно, Фолкнер сразу же разделся,  чтобы  побриться,  принять  ванну  и
подготовиться к той встрече в восемь тридцать.
     - Он не ужинал?
     -  Собирался  поужинать  на  встрече  коллекционеров  золотых  рыбок.
Предполагался небольшой банкет, потом беседы с  экспертами  по  разведению
рыбок. Все сходится, Перри. Все сходится до  того  момента,  когда  кто-то
вошел в дом, не позвонив и не  постучав,  и  человек,  с  которым  Фолкнер
разговаривал  по  телефону,  услышал,  как  Фолкнер   приказал   вошедшему
убираться. Сначала полиция решила, что тем посетителем был Том Гридли.  Но
у Тома есть алиби, удовлетворяющее полицию. Теперь полицейские установили,
что в дом приходила Салли Мэдисон. Что там произошло не знает никто. Салли
вошла, Фолкнер попытался выгнать ее - в  этом  нет  сомнения.  Сама  Салли
признает, что именно так все и  было.  Где-то,  скорее  всего  в  спальне,
находился саквояж с двадцатью пятью  тысячами  долларов.  У  Фолкнера  был
револьвер Тома Гридли. Вероятно, он лежал  на  кровати  или  на  туалетном
столике. Пальто Фолкнера, его галстук и рубашка валялись  на  кресле,  как
будто он раздевался второпях. Револьвер он принес в боковом кармане и, что
вполне естественно, достал его оттуда и куда-то положил.
     Мейсон рассеянно кивнул.
     - Поставь себя на место Салли Мэдисон, - продолжил Дрейк.  -  Фолкнер
ограбил ее любимого, прибегал к грязным  методам  ведения  бизнеса.  Салли
была и в ярости, и в отчаянии. Фолкнер выталкивал ее из дома,  и  тут  она
заметила револьвер, схватила его.  Фолкнер  испугался,  убежал  в  ванную,
попытался запереть дверь. Салли нажала на курок... и только  потом  поняла
непоправимость содеянного. Быстро огляделась.  Заметила  саквояж.  Открыла
его. Увидела двадцать пять тысяч долларов. Они  многое  значили  для  нее,
самое  главное  -  возможность  бегства,  возможность  излечения  Тома  от
туберкулеза. Она взяла  себе  только  две  тысячи,  на  всякий  случай,  а
остальные деньги  где-то  спрятала,  потому  что  побоялась,  что  крупные
банкноты могут навлечь на нее подозрения.
     - Заманчивая версия, - сказал Мейсон, - но не более.  Правдоподобная,
но всего лишь версия.
     Дрейк покачал головой.
     - Я еще не сказал тебе самые плохие новости, Перри.
     - Так стреляй! - раздраженно потребовал Мейсон.
     - Под кроватью полиция  нашла  пустой  саквояж.  Кассир  заявил,  что
именно в этот саквояж были сложены двадцать пять тысяч долларов.  Конечно,
когда полиция нашла этот саквояж, она не придала находке особого значения,
но отпечатки пальцев  снимались  со  всего,  были  они  сняты  и  с  ручки
саквояжа. Три отпечатка. Два  из  них  принадлежали  пальцам  правой  руки
Харрингтона Фолкнера. Третий - среднему пальцу правой руки Салли  Мэдисон.
Вот и вся история, Перри. Вернее, ее краткое изложение.  До  меня  донесся
слух, что окружной прокурор  примет  признание  Салли  в  тяжком  убийстве
второй степени или даже в простом убийстве.  Он  прекрасно  понимает,  что
Фолкнер был первостатейным  подлецом  и  сам  спровоцировал  преступление.
Более того, он знает, что Фолкнер сам  забрал  револьвер  Тома  Гридли  из
зоомагазина, понимает, что Салли Мэдисон, увидев револьвер, действовала не
задумываясь и мгновенно. Такова ситуация, Перри. Изложил, как  мог.  Я  не
адвокат, Перри, но на твоем месте воспользовался бы возможностью признания
преступления простым убийством.
     - Если отпечаток пальца Салли обнаружен на ручке, мы потерпели полное
поражение, - сказал Мейсон. - Если,  конечно,  саквояж  был  действительно
обнаружен _п_о_д_ кроватью.
     - Ты вступишь в переговоры о заключении сделки о признании вины? -  с
тревогой в голосе спросил Дрейк.
     - Не думаю.
     - Почему, Перри? Так будет лучше и для тебя, и для клиентки.
     - Этим я поставлю себя в безвыходное положение, Пол. Как только Салли
признает себя виновной в совершении убийства второй степени  или  простого
убийства, мы с Деллой окажемся  на  крючке.  Мы  автоматически  становимся
соучастниками после события преступления, и  существует  совсем  небольшая
разница между соучастником убийства второй степени и соучастником простого
убийства. Мы просто не можем пойти на это.
     - Об этом я не подумал! - воскликнул Пол.
     - С другой стороны, - продолжил Мейсон,  -  мои  личные  интересы  не
должны влиять на исполнение моих обязанностей по отношению к клиенту. Если
Присяжные заседатели будут склоняться к вынесению приговора по обвинению в
убийстве первой степени, я  могу  пойти  на  компромисс,  если  это  будет
отвечать интересам клиента.
     - Она того не стоит! -  с  жаром  воскликнул  Пол.  -  Она  постоянно
обманывает тебя. Меня бы ее интересы не волновали ни минуты.
     - Обвинять клиента во лжи так же нелепо, как обвинять кошку в тяге  к
ловле канареек. Когда  человек  с  определенным  складом  ума  попадает  в
затруднительное положение, он испытывает  вполне  естественное  стремление
попытаться при помощи лжи выпутаться из него. Салли, к несчастью для себя,
решила, что ей это удастся. В случае успеха, я  не  стал  бы  порицать  ее
слишком сильно.
     - Как думаешь поступить, Перри?
     - Попытаемся собрать  все  факты,  которых,  вероятно,  будет  совсем
немного, так  как  полиция  плотно  закрыла  рты  всем  свидетелям.  Будем
участвовать в предварительном слушании и вывернем все улики наизнанку. Все
изучим и попытаемся найти слабое место.
     - А если потерпим неудачу?
     - Исполним до конца наш долг по отношению к клиенту, - мрачно  заявил
Мейсон.
     - Значит, ты позволишь ей признаться в простом убийстве?
     Мейсон кивнул.
     - Я не понимал раньше, в каком положении ты можешь оказаться.  Перри,
прошу тебя, не делай этого! Подумай о Делле,  если  не  желаешь  думать  о
себе...
     - Я думаю о Делле. Мысли о ней ни на минуту не оставляют меня.  Но  в
этой игре мы участвуем вместе, Пол. Как и в  других  играх  на  протяжении
долгих лет. У нас были радости, не избежать и печалей. Она никогда  бы  не
позволила мне обмануть  клиента,  и,  клянусь  Богом,  я  никогда  так  не
поступлю.



        16

     В  зале  судебных  заседаний  было  совсем  немного  зрителей.  Судья
Саммервил занял свое место, и бейлиф объявил заседание Суда открытым.
     Салли Мэдисон, пребывавшая в несколько подавленном  настроении,  хотя
на лице ее, как обычно, нельзя было прочесть ни единой мысли, сидела прямо
за спиной Перри Мейсона, явно отрешившись от  напряженного  драматического
конфликта самого судебного процесса. В отличие  от  большинства  клиентов,
она ни разу не обратилась шепотом к своему  адвокату,  и  с  точки  зрения
активного участия в собственной  защите  могла  быть  заменена  каким-либо
красивым предметом мебели.
     - В данное время, в данном месте начинается предварительное  слушание
дела "Народ против Салли Мэдисон", - объявил судья Саммервил. - Вы готовы,
господа?
     - Обвинение готово, - сказал Рэй Мэдфорд.
     - Защита готова, - спокойно подтвердил Мейсон.
     Окружной прокурор явно пытался застать Перри Мейсона врасплох.
     До этого момента Трэгг ничего не сказал о наличии отпечатков  пальцев
Деллы Стрит на орудии убийства. Рэй Мэдфорд - один из  самых  изворотливых
судебных обвинителей -  старался  соблюдать  максимальную  осторожность  в
поединке с Перри Мейсоном. Он слишком хорошо знал о мастерстве адвоката, о
его способности не упускать ни малейшей детали в деле. В то же самое время
обвинитель старался представить слушание  обычной  процедурой,  в  которой
судья заставит подсудимую отвечать на все вопросы, прекрасно понимая,  что
главная битва состоится перед Присяжными в Суде высшей инстанции.
     - В качестве свидетеля вызывается миссис  Джейн  Фолкнер,  -  объявил
Мэдфорд.
     Миссис Фолкнер, одетая в траур, заняла место для  дачи  свидетельских
показаний и негромким голосом рассказала, как вернулась  "после  визита  к
друзьям" и обнаружила у дверей своего  дома  Перри  Мейсона  и  подсудимую
Салли Мэдисон. Она впустила их в дом, объяснив, что муж еще  не  вернулся,
потом прошла в ванную и обнаружила на полу тело.
     - Ваш муж был мертв? - спросил Мэдфорд.
     - Да.
     - Вы уверены, что обнаружили  тело  именно  вашего  мужа  Харрингтона
Фолкнера?
     - Вполне уверена.
     - У меня - все, -  сказал  Мэдфорд,  потом  добавил,  повернувшись  к
Мейсону. - Я просто доказывал Корпус  Деликти  [Corpus  delicti  (лат.)  -
совокупность   признаков,   характеризующих   преступление;   вещественное
доказательство преступления].
     Мейсон поклонился и спросил:
     - Вы были у друзей, миссис Фолкнер?
     Ее взгляд был спокойным и сосредоточенным.
     - Да, весь вечер я провела с Адель Фэрбэнкс, моей подругой.
     - У нее дома?
     - Нет, мы ходили в кино.
     - Именно Адель Фэрбэнкс вы позвонили, узнав, что ваш муж убит?
     - Да. Я чувствовала, что не могу остаться  одна,  хотела,  чтобы  она
была рядом.
     - Благодарю вас. У меня - все.
     Следующим место свидетеля занял Джон Нелсон. Он сообщил, что работает
в банке; что знал Харрингтона Фолкнера много  лет;  что  в  день  убийства
мистер Фолкнер позвонил в банк и сказал, что  хотел  бы  получить  крупную
сумму наличными; что вскоре после звонка мистер Фолкнер приехал в  банк  и
был впущен через боковой вход; что он попросил выдать  ему  двадцать  пять
тысяч долларов наличными, сняв их  с  личного  счета.  Именно  с  личного,
уточнил кассир, а не со счета корпорации  Фолкнера  и  Карсона.  На  счету
мистера Фолкнера осталось всего пять тысяч долларов.
     Нелсон решил, что будет нелишним записать номера банкнот, тем  более,
что Фолкнер попросил выдать двадцать тысяч долларов тысячными  банкнотами,
две   тысячи   -   стодолларовыми    банкнотами    и    три    тысячи    -
пятидесятидолларовыми. Нелсон показал, что  вызвал  одного  из  помощников
кассира, и они вместе переписали все номера  банкнот.  Затем  деньги  были
переданы мистеру Фолкнеру, который положил их в саквояж.
     Легко и непринужденно  Мэдфорд  представил  список  номеров  банкнот,
который был принят Судом в качестве  вещественного  доказательства.  Потом
Нелсон продемонстрировал всем кожаный саквояж и спросил Нелсона, не  видел
ли тот его раньше.
     - Видел, - ответил Нелсон.
     - Когда?
     - В то время и в том месте, о  которых  я  рассказывал.  Именно  этот
саквояж мистер Фолкнер принес в банк.
     - В этот саквояж были положены двадцать пять тысяч долларов?
     - Да, в этот.
     - Вы уверены?
     - Уверен.
     - Свидетель в вашем распоряжении, господин защитник, - сказал Мэдфорд
Мейсону.
     - Почему вы уверены, что это именно тот саквояж? - спросил Мейсон.
     - Я хорошо разглядел его, когда складывал деньги.
     - Вы сами складывали в него деньги?
     - Да. Мистер Фолкнер поставил  саквояж  на  маленькую  полочку  перед
окном кассира. Я открыл окно и лично положил двадцать пять тысяч  долларов
в саквояж. В тот момент я заметил  странную  дыру  на  внутреннем  кожаном
кармане. Можете убедиться, господин адвокат, там  есть  дыра  неправильной
формы с рваными краями.
     - Благодаря этой дыре вы и узнали саквояж?
     - Да.
     - Больше вопросов нет, - сказал Мейсон.
     Следующим  свидетелем  был   сержант   Дорсет.   Он   дал   показания
относительно увиденного в доме Фолкнера: положения тела, находки  саквояжа
под кроватью в спальне, небрежно брошенных на кресло  пиджака,  сорочки  и
галстука, безопасной бритвы,  с  остатками  пены  и  волос,  найденной  на
полочке. Пена на бритве практически  высохла,  что,  по  мнению  сержанта,
свидетельствовало о том, что бритвой пользовались три-четыре  часа  назад.
Лицо трупа было гладко выбритым.
     Мэдфорд поинтересовался, встречался ли сержант Дорсет с подсудимой.
     - Да, сэр, встречался.
     - Вы разговаривали с ней?
     - Да.
     - Куда-нибудь ездили вместе?
     - Да, сэр.
     - Куда вы ездили?
     - В дом мистера Джеймса Л.Стонтона.
     - Она ездила с вами по вашей просьбе?
     - Да.
     - Высказывала ли подсудимая возражения?
     - Нет, сэр.
     - В доме Фолкнера работал специалист по отпечаткам пальцев?
     - Да.
     - Кто именно?
     - Детектив Луис К. Корнинг.
     - Он исследовал определенные предметы на наличие  на  них  отпечатков
пальцев под вашим наблюдением и в соответствии с вашими указаниями?
     - Да, сэр.
     - Свидетель - ваш, - сказал Мэдфорд Мейсону.
     - Как именно мистер Корнинг исследовал отпечатки пальцев? - приступил
к допросу Мейсон.
     - Сквозь увеличительное стекло, разумеется.
     - Я имел в виду совсем другое, каким способом он  воспользовался  для
сохранения  вещественных  доказательств?  Отпечатки  выявлялись  и   затем
фотографировались?
     - Нет, мы использовали метод снятия.
     - Объясните его.
     - Мы посыпали предмет специальным порошком для выявления  отпечатков,
потом накладывали поверх его липкую пленку, снимали отпечатки и  покрывали
их  прозрачным  веществом  для  лучшей  сохранности  и  более   детального
изучения.
     - Кто отвечал за хранение отпечатков?
     - Мистер Корнинг.
     - Он отвечал за это с самого начала расследования убийства?
     - Да, насколько мне известно.  Он  сам  будет  привлечен  в  качестве
свидетеля, и у вас будет возможность спросить его самого.
     - Такой способ сохранения отпечатков был предложен вами?
     - Да.
     - Не находите ли вы его несколько неэффективным?
     - А какой способ предпочли бы вы, мистер Мейсон?
     - Никакой. Но мне всегда казалось, что наиболее удобен  и  эффективен
метод, при котором отпечатки выявляются, а потом фотографируются прямо  на
предмете, на котором они обнаружены. Если  отпечатки  представляют  особую
важность, в Суд предъявляется сам предмет.
     - Простите, что не смогли угодить вам, - язвительно  заметил  сержант
Дорсет. - Но в  данном  случае  отпечатки  были  обнаружены  на  множестве
предметов  в  ванной  комнате  дома,  в  котором  живут  люди.   Выселение
проживающих там было вряд  ли  осуществимо,  поэтому  мы  применили  метод
снятия  отпечатков,  который  лично  я  считаю  вполне  допустимым,   если
обстоятельства оправдывают его применение.
     - Какие именно обстоятельства оправдывали применение данного метода?
     - В этом деле - невозможность предъявления Суду самих  предметов,  на
которых были обнаружены отпечатки пальцев.
     - Каким образом вы помечали места и предметы, с  которых  были  сняты
отпечатки пальцев?
     - Лично я никак. Данная процедура целиком  находилась  в  компетенции
мистера Корнинга, и именно ему вы должны задать эти вопросы.  Насколько  я
знаю, он заранее приготовил конверты, на которых  были  написаны  названия
предметов и точные места, с которых были сняты отпечатки, и хранил  пленки
именно в этих конвертах.
     - Понятно. Ответьте, заходили ли вы в тот вечер  на  другую  половину
дома, которая, как мне известно,  используется  под  контору  компании  по
торговле недвижимостью Фолкнера и Карсона?
     - В тот вечер, нет.
     - А на следующее утро?
     - Да.
     - Что вы обнаружили?
     - Прямоугольный сосуд, очевидно использовавшийся в качестве аквариума
для рыбок, из которого  при  помощи  длинного  резинового  гибкого  шланга
диаметром около полудюйма была слита вода. Аквариум лежал на боку, песок и
галька со дна были вывалены на пол.
     - Вы пытались снять с этого аквариума отпечатки пальцев?
     - Нет, сэр, я не снимал отпечатки пальцев с аквариума.
     - Даже не пытались?
     - Лично я, нет.
     - Предлагали сделать это кому-нибудь еще?
     - Нет, сэр.
     - По вашему мнению никто из офицеров  полиции  не  снимал  отпечатков
пальцев с аквариума?
     - Никто, сэр.
     - Могу я поинтересоваться, почему?
     - По той простой причине, что я не увидел  связи  между  перевернутым
аквариумом и убийством Харрингтона Фолкнера.
     - Такая связь могла существовать.
     - Не вижу такой возможности.
     - Можно предположить, что человек, убивший Харрингтона Фолкнера  слил
воду из аквариума и перевернул его.
     - Мне так не кажется.
     -   Другими   словами,   вы   позволили    уничтожить    вещественные
доказательства,  только  на  основании  личной   убежденности,   что   два
происшествия между собой не связаны?
     - Я бы выразил эту мысль другими словами,  мистер  Мейсон.  Мне,  как
офицеру полиции, часто приходится принимать определенные решения  и  нести
ответственность за них. Совершенно очевидно, что мы могли снять  отпечатки
буквально со всего, но где-то нужно было остановиться.
     - И вы решили остановиться именно на аквариуме?
     - Совершенно верно.
     - Вы обычно снимаете отпечатки пальцев  при  расследовании  кражи  со
взломом?
     - Да, сэр.
     - Но в этом случае так не поступили.
     - Не было никакой кражи со взломом.
     Мейсон удивленно поднял брови.
     - Никто ничего не украл, - добавил Дорсет.
     - Откуда вы знаете?
     - Ничего не пропало.
     - А об этом вы как узнали?
     - Я знаю это потому, - сердито проворчал Дорсет, - что никто не подал
заявления о пропаже чего-либо.
     - Аквариум был установлен в кабинете самим Харрингтоном Фолкнером?
     - Да, насколько мне известно.
     - Таким образом, единственный человек, который мог подать заявление о
краже, был мертв.
     - Я сам определил, что никакой кражи не было.
     -  Вы  исследовали  содержимое  аквариума  перед  тем,  как  он   был
перевернут?
     - Нет.
     - Значит, заявляя о том, что ничего не было украдено, вы  полагаетесь
на телепатические, интуитивные...
     - Я полагаюсь на собственное мнение, - почти прокричал Дорсет.
     - Этот перевернутый аквариум  действительно  так  важен,  господа?  -
раздался спокойный голос судьи Саммервила. - Другими  словами,  собирается
ли обвинение или защита доказать его связь с убийством?
     - Обвинение не собирается, - быстро произнес Мэдфорд.
     - Защита надеется, - сказал Мейсон.
     - Вопросы могут охватывать более широкую  область,  -  вынес  решение
судья.
     - Обвинение не возражает, - поспешил заверить судью Мэдфорд. -  Мы  с
радостью предоставим подсудимой любую возможность, способную пролить  свет
на это дело.
     - Господин сержант, - обратился к Дорсету Мейсон, - когда вы вошли  в
ванную комнату в доме Фолкнера, вы заметили в ванне рыбок?
     - Да, заметил.
     - Двух?
     - Да, двух.
     - Как вы поступили с ними?
     - Мы достали их из ванны.
     - А потом?
     - Поместить их было некуда, и мы выбросили  их  вместе  с  остальными
рыбками.
     - Под остальными рыбками вы подразумеваете тех, что лежали на полу?
     - Да.
     - Вы не пытались каким-то образом отличить двух рыбок, обнаруженных в
ванне?
     - Имен я у них не спрашивал, - язвительно ответил сержант.
     - Достаточно, - одернул свидетеля судья, -  вы  обязаны  отвечать  на
вопросы защитника.
     - Нет, сэр. Я просто отметил тот факт, что в  ванне  были  обнаружены
две рыбки.
     - Вы видели рыбок на полу?
     - Да.
     - Сколько?
     - Не могу сказать точно. Думаю, их количество можно будет  определить
по фотографии.
     - Примерно с дюжину?
     - Да, приблизительно.
     - На полочке над раковиной лежали помазок и бритва?
     - Да. Я уже давал показания об этом.
     - Что еще находилось на полочке?
     - Насколько я помню, две  шестнадцатиунцевых  бутылочки  с  перекисью
водорода. Одна была почти пуста.
     - Что-нибудь еще там было?
     - Нет, сэр.
     - А что вы обнаружили на полу?
     - Осколки стекла.
     -  Вы  осмотрели  эти  осколки,  чтобы  определить,  был  ли  на  них
какой-либо узор, или они были частями одного стеклянного предмета?
     - Лично я не осматривал. Лейтенант Трэгг  приказал  сложить  осколки,
края их совпали, и  в  результате  получился  довольно  большой  изогнутый
аквариум.
     - Вы говорили, что на полу была найдена чековая книжка?
     - Да.
     - Рядом с трупом?
     - Совсем рядом.
     - Вы можете описать ее внешний вид?
     - Ваша Честь, - вмешался Мэдфорд, -  я  хотел  представить  Суду  эту
книжку  в  качестве  вещественного  доказательства  при  допросе   другого
свидетеля, но если защита настаивает, могу это сделать немедленно.
     Мэдфорд достал чековую книжку, Дорсет опознал ее, и она была признана
вещественными доказательством.
     - Позвольте обратить ваше  внимание,  -  обратился  Мэдфорд  к  судье
Саммервилу, - на тот факт, что дата на последнем корешке, от которого  был
оборван по перфорированной линии чек, совпадает с датой убийства. В правом
верхнем углу указана  сумма  "одна  тысяча  долларов",  на  самом  корешке
написана часть имени. Имя написано полностью, фамилия  -  частично,  всего
три буквы "Г", "р", "и".
     Судья Саммервил с интересом осмотрел чековую книжку.
     - Очень хорошо,