два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику. Мейсон усмехнулся. - Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь. - Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре. - До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась? - Там же, где и дочь, в отеле "Роквей". Тут психология. - Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали. Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь. - Что нужно? - раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: - О, это вы, босс. Входите, пожалуйста. Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, в которой находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя. - Где она? - спросил Мейсон. - В соседней комнате. Но она пока даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть. - А вы уверены, что она там? - спросил Дрейк. - Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом? - Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Вы хотите поговорить с ней? - Да, - кивнул Дрейк. - Сейчас приведем. - Подождите, - вмешался Мейсон, - лучше, если вы просто скажете, что ее хотят видеть. - Хорошо. - Миссис Дейл, к вам пришли, - постучал в дверь оперативник. - Не беспокойтесь, вам не хотят ничего дурного. Мейсон, ожидавший увидеть женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, когда вышла худая, истомленная работой женщина, лет сорока, державшаяся робко и неуверенно. - Вы пришли сказать мне о моей дочери? - спросила она. Мейсон выступил вперед и представился: - Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Это Пол Дрейк - частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Так случилось, что ее привлекли в качестве свидетеля по делу об убийстве. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привести ее сюда. - Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы же были в конторе мистера Мейсона, - сказал Дрейк, не разобравшись. - Что вы! - покачала головой женщина. - Я ведь только что приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого отеля "Роквей". Я приехала... - Вы не видели ее больше года? - переспросил Мейсон. - Да. - А где вы живете? - В маленьком городке в Индиане, вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, неплохая кухня. - Значит, вы мать Вероники Дейл? - спросил Мейсон. - Конечно. Почему вы спрашиваете? - Просто так. Расскажите нам о Веронике. - Что мне рассказать о ней? - Ну, например, сколько ей лет? - Восемнадцать, девятнадцатый. О, нет... Господи! Да ведь ей уже двадцать! Как летит время... - Вы ведь не видели ее больше года? - Целый год. Даже, наверное, немножко больше. Ради бога, мистер Мейсон, скажите, с ней все в порядке? Я так беспокоюсь за нее. Когда она в этот раз покинула дом... - Это не первый раз? - О, господи, нет, не первый. Она старая маленькая бродяга. Наверное, я слишком многого хотела от нее. Городишко у нас тихий, молодежи мало. Вероника, я понимаю, была одинока. Она была мне хорошей помощницей. И посетители любили ее. Она такая приветливая, жизнерадостная. Когда она жила со мной, мне и задумываться не приходилось о помощниках. - А когда она в первый раз ушла из дома? - Года три или четыре назад. - И как же это было? - Взяла и ушла. Месяца три я ничего не слышала о ней. Я так волновалась! Даже заявила в полицию. Потом она вернулась, сказала, что поездила по стране и теперь снова готова приступить к работе. Но недолго это было. Прошло еще три месяца, и она вновь почувствовала страсть к путешествиям. - Она уходила одна? - Одна. Не поймите меня неправильно. Вероника хорошая девочка. Она может с кем-нибудь ехать вместе, но не больше. - Вы уверены? - Господи, конечно, уверена. Говорю вам, она хорошая девушка. Но она не может усидеть на одном месте. Она в душе вечная странница, вечная бродяга. Может быть, это в отца. Ее отец был таким же непоседой, все переезжал с одного места на другое, все искал, как он говорил, свою судьбу. Когда родилась Вероника, уехал поискать свою Землю Тысячи Возможностей. Так и не нашел ее. Эти его путешествия разорили нас. Но ему все прощалось. Боже, когда он начинал говорить, как не заслушаться! Он был полон энтузиазма. Дважды, по его словам, едва не стал миллионером. Он погиб в автокатастрофе, когда Веронике было пять лет. - Вернемся к Веронике. - Я не видела ее больше года. Иногда получаю от нее открытки из разных мест. А я ей писать не могу - она ведь всегда в дороге. Иногда известий от нее не было три или четыре месяца, а потом она писала где была, больше ничего - только перечень мест. Кажется, кроме самого движения, ее ничто не интересует. - Во время странствий у нее случались неприятности? - Что вы, мистер Мейсон, она чудесно умеет ладить с людьми. Она может так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Просто она умеет так посмотреть своими голубыми глазами, что... Она умеет быть душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет. Было видно, что миссис Дейл гордится дочерью. - Ей никогда не приходилось туго с деньгами? Она никогда не просила вас о помощи? - спросил Мейсон. - Господи, нет! Она превосходный финансист. Я не знаю, как она это делает, но всякий раз, когда я видела ее, у нее было полно денег и она была хорошо одета. Она каждый раз привозит подарки, когда возвращается домой. И где она только не побывала! Она объездила почти все штаты. Однажды она была даже в Мексике. Господи! Как я хочу увидеть ее! Я так соскучилась! - Вам придется подождать до завтра. - Такая она всегда. Ей всегда некогда. Она всегда занята. - Вы должны предъявить доказательства, что вы действительно мать Вероники. У вас есть что-нибудь с собой? - Мистер Мейсон! Но кто же я, как не ее мать?! - Я понимаю, но у вас есть какие-нибудь доказательства? - Я... Вот мои водительские права, вот открытка, присланная Вероникой, вот ее фотография... - Она достала все это из своей сумки и протянула Мейсону. Мейсон бегло взглянул на них, подошел к телефону и набрал номер Гамильтона Бергера. Услышав голос секретаря, Мейсон сказал: - Я понимаю, что рабочий день кончился, но, может, мистер Бергер задержался? Это говорит Перри Мейсон. Я хочу поговорить с мистером Бергером. - Подождите минутку. Он еще здесь. Сейчас соединю. - В чем дело, Мейсон? - После некоторой паузы раздался резкий голос Бергера. - У меня к вам большая просьба. - У вас такое незавидное положение, что вы вынуждены просить? Что вы хотите от меня? - Рядом со мной находится мать Вероники Дейл. Она хочет повидаться со своей дочерью. Вы не могли бы устроить... - Нет, - прервал его Бергер. - Вероника Дейл - важнейший свидетель. Завтра вы сможете поговорить с ней, когда она будет давать показания. Мне жаль, Мейсон, но ничем помочь не могу. До свидания! Адвокат услышал гудки. Он усмехнулся и положил трубку на место. - Как там Вероника? - спросила миссис Дейл. - С ней все в порядке, но увидеть ее вам удастся лишь завтра. - Мейсон повернулся к Делле Стрит. - Делла, если Бергер будет пытаться связаться со мной, скажи ему, что ты даже не представляешь, где я могу быть. 17 Когда на следующее утро Суд возобновил свою работу, место для свидетельских показаний вновь занял Эрик Хэнсел. - Каким образом вы получили информацию, которая дала вам возможность шантажировать мистера Эдисона? - спросил Мейсон. - С вашей помощью, мистер Мейсон. Я узнал, что вы отправились в тюрьму, чтобы под залог освободить Веронику Дейл. - Как же вы нашли связь между этим фактом и мистером Эдисоном? - Я иногда бываю в пресс-центре полицейского Управления. Я там кое-кого знаю. И мне сообщили кое-какие сведения. Конечно, никто из них не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. В большинстве случаев это оно и было. Когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить эту девочку из тюрьмы, куда ее упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле "Роквей", и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий заявил мне, что все, что о ней знает, он уже сообщил полиции, что девушка получила комнату в отеле, потому что об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, сказал ему, что я представитель газеты и что хочу знать, из-за чего он уделяет такое внимание обычной девушке. Я все это так ему преподнес, что он испугался и сказал, что он лишь выполнил просьбу Эдисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эдисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон. - Вы сказали, что вас послал некий журналист? - Да, что-то в этом роде. - Кто этот журналист? - Мне не хочется говорить об этом. Тем более, что не все, что я тогда говорил Эдисону, соответствует истине. - Ваша Честь, - вмешался Бергер, - защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Главное же состоит в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте и во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты. - Таково ваше субъективное толкование событий, - заявил судья Китли. - Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эдисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной. - Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующею свидетеля, - сказал Гамильтон Бергер. - Вы увидите, Ваша Честь, что все усилия обвиняемого купить молчание целиком связаны с тем, что он хотел скрыть этот факт своего нахождения на месте убийства во время, когда оно произошло. - Позвольте все же мне задать один вопрос свидетелю, - сказал судья Китли. - Мистер Хэнсел, насколько тесными в действительности были ваши связи с упомянутым журналистом? - Не очень, - ответил Хэнсел. - Время от времени я передавал ему кое-что из того, что удавалось узнать, ну, а он в ответ по-своему благодарил меня за это. От него я получал входные билеты и пропуска в разные места. Вы понимаете, в моем деле необходимо иметь связь с прессой, чтобы тебя боялись, но тот журналист даже не подозревал о том, как я зарабатываю на этом, он просто думал, что я его добрый друг, и все. - Что же, коли так, я не вижу причины, чтобы оглашать его имя, - сказал судья Китли. - Было бы несправедливо по отношению к какому бы то ни было уважаемому журналисту, чтобы его имя стало известно в связи с этим делом, тем более в связи с таким свидетелем. Могу заметить лишь, что ответственность за обещанную свидетелю амнистию всецело несет окружной прокурор и что при даче показаний свидетель проявил излишнюю самоуверенность, полное отсутствие чувства гражданского долга и пренебрежение к этическим нормам. Бергер покраснел. Следующим свидетелем была Вероника Дейл. Она вошла в аккуратном костюме кремового цвета, подчеркивающем ее красоту и невинность. Именно так и восприняла ее публика, до отказа заполнившая зал. Гамильтон Бергер при этом стал вести себя так, будто ему было очень неприятно, что такая девушка вынуждена вдруг проходить свидетелем по делу об убийстве. - Ваше имя? - спросил окружной прокурор. Девушка потупила глаза и ответила едва слышным голосом: - Вероника Дейл. - Сколько вам лет? - Восемнадцать, - чуть громче произнесла она. - Дайте, пожалуйста, свидетелю микрофон, - попросил судья Китли. Бейлиф подставил к девушке микрофон. - Говорите в микрофон и старайтесь говорить как можно громче, - сказал судья. - Слушаюсь, сэр, - послушно ответила Вероника. - Где вы живете, Вероника? - У меня в общем-то нет постоянного места жительства. Моя мать живет в маленьком городке в Индиане. Я покинула дом, чтобы самой попытать счастья. Я только прибыла в город, когда все это случилось. - В ее глазах появились слезы. - Я понимаю ваше состояние, - выказывая участие, сказал Бергер, - я попытаюсь не задерживать вас долго своими вопросами. - Бергер бросил взгляд в сторону Мейсона и задал первый вопрос: - Вы ведь знакомы с обвиняемым Джоном Рэйсом Эдисоном, не так ли? - Да. - Когда вы впервые встретили его? - Вечером, девятого числа. - Где? - Он подвез меня на машине. - Я понимаю это, но где вы впервые увидели его? - Около дренажной трубы на шоссе. - Вы ведь показали это место шерифу, когда он спрашивал вас? - Да, - ее голос опять стал чуть слышным. - Пожалуйста, говорите громче, - попросил Бергер. - В вашем присутствии что-либо было сфотографировано? - Да, сэр. - Ваша Честь, - вмешался Мейсон. - Обвинение просто говорит за свидетеля. Свидетелю остается лишь подтвердить сказанное. Это не метод взятия свидетельских показаний. - Ваша Честь, - тут же отозвался Бергер, - перед нами молодая женщина из маленького городка, перед нами испуганный ребенок. Мне просто жаль, мне стыдно, что ее привлекли к этому ужасному делу. Самое чудовищное заключается в том, что убийца подвез ее... - Оставьте речи на потом и попытайтесь вести допрос свидетеля, как полагается, - прервал его судья Китли. - Хорошо, Ваша Честь, - согласился Бергер, бросив недовольный взгляд на Мейсона, и вновь повернулся к Веронике. - Если я покажу вам фотографии, вы сможете опознать место? - Да, сэр. Бергер разложил перед ней фотографии. - Узнаете? - Да. Вот здесь. Я сидела здесь, ждала, когда появилась машина мистера Эдисона. Когда я услышала звук двигателя, то встала... - Откуда же появилась его машина? - Она выехала сбоку. Вот отсюда, - показала она на фотографии. - Вы видели машину? - Сперва нет, но я помню отблески ее фар и шум двигателя. Ночь была тихой, слышно хорошо. - Шум двигателя? - Да. Было похоже, что машина идет по разбитому проселку, так она ревела. - Вероника, я покажу вам карту участка с домом, где был найден труп мистера Фэррела. Вы сможете показать это место на карте? - Что показать? - Показать, где вы были, где эта дренажная труба, - пояснил Бергер, разворачивая карту. Вероника внимательно посмотрела из карту, потом указала точку над ней. - Вот здесь я сидела, вот дренажная труба. - А откуда появилась машина Эдисона? - Она появилась вот с этой стороны. - Что было потом? - Я слышала, что она идет довольно медленно. По звуку было похоже, что она идет на первой, ну может быть, на второй скорости. Потом вот здесь она взяла крутой подъем и выехала на шоссе. - Вы увидели ее? - Нет. В тот момент я не могла видеть ее. Я так решила по звуку. Этот подъем на шоссе был примерно в четверти мили от того места, где я сидела. - И что потом? - Я почти уверена, что машина выехала на асфальт на первой скорости, потом включила вторую, потом я встала и вышла на шоссе, чтобы увидеть машину и чтобы из машины было видно меня. - Подождите минутку, Вероника. Давайте вернемся назад. До того как вы услышали звук двигателя, вы больше никаких звуков не слышали? - Слышала. - Что это были за звуки? - Хлопки, выстрелы. - Сколько их было? - Шесть. - Вы можете описать их? - Сначала я думала, что это барахлит двигатель или выхлопная труба, но теперь поняла, что это были выстрелы. Я услышала сначала один выстрел, потом через секунду другой, через секунду или две еще четыре один за другим, очередью. - Когда вы слышали эти выстрелы? - Примерно за минуту-две до того, как послышался звук двигателя машины. - Наверное, минут за пять? - Нет, не думаю. Минуты за две, может быть, три, ну, от силы, немножко больше. - Вы знаете, сколько времени тогда было? - Точно сказать не могу. Часов девять, может быть, немножко больше. - Хорошо. Значит, вы слышали выстрелы, потом звук работающего двигателя, потом как машина едет по проселку, потом она, наконец, показалась на шоссе. Так? - Да, так, сэр. - И вы подняли руку, чтобы остановить машину? - Нет, я не подняла руки. Я просто осталась стоять на дороге, так, чтобы водитель видел меня... - И что же тогда? - Машина ехала медленно. Потом вроде прибавила скорость, но, увидев меня, водитель притормозил и подал назад. - И что? - Мистер Эдисон спросил, не надо ли подвезти меня. - Вы говорите об обвиняемом Джоне Рэйсе Эдисоне, который сидит сейчас слева от мистера Мейсона? - Да, сэр. Бергер, выказывая отеческую заботу, мягким голосом сказал: - Я понимаю, Вероника, что это неприятный вопрос, но мне хочется, чтобы вы все подробно рассказали, что произошло тогда с вами. - Пока он давал задний ход и предлагал подвезти меня, я все время пыталась оценить его. - Что значит _о_ц_е_н_и_т_ь_? - По звуку двигателя я поняла, что это мощная машина. Когда она показалась на шоссе, я знала, что она большая, новая и дорогая. Когда я смотрела на водителя, он показался мне типичным бизнесменом, на которого можно положиться. Поэтому я сказала, что если он едет до города, то я буду рада, если он подвезет меня. Он сказал, что едет в Лос-Анджелес, и я села в машину. - Вы о чем-нибудь говорили с ним? - Да. Обычные разговор водителя с девушкой, которую он подвозит. - О чем же вы говорили? - Ну, я рассказала ему, что езжу с места на место, ищу... возможность устроить жизнь. - Вы сказали ему, что покинули свой дом? - Да. - И что же дальше? Вероника неожиданно подняла глаза и повысила голос: - Я хочу подчеркнуть один момент, господин окружной прокурор. Мистер Эдисон - совершеннейший джентльмен, совершеннейший! - Я понимаю, - сказал Бергер, - но что было с вами дальше? - Он спросил меня, есть ли у меня в городе где остановиться, сколько у меня денег. Я не хотела отвечать, но он заставил меня сознаться, что денег у меня мало, что я не знаю, где мне остановиться. Он пожурил меня за это, сказал, что это недопустимо, что в большом городе это может быть даже опасно... - И что же? - Он остановил машину у станции техобслуживания, позвонил по телефону, потом вернулся и сказал, что все в порядке, что меня ждет номер в отеле и что об оплате беспокоиться не надо. - А потом? - Потом мы поехали в город, он довез меня до отеля "Роквей", проследил, чтобы я зарегистрировалась и чтобы я действительно получила номер. - После этого вы встречались с мистером Эдисоном? - Да. - Когда? - Днем десятого, я отправилась к нему в контору. - По его просьбе? - Да. - И что дальше? - Он отослал меня с запиской к начальнику отдела кадров, и я получила работу. - В то время вам было известно о том, что его шантажируют? - Я никогда не знала об этом. Бергер повернулся к Мейсону. - Я полагаю, вы будете задавать этой молодой женщине вопросы? - Конечно, буду, - подтвердил Мейсон. - Закон дает вам это право, - вынужден был согласиться Гамильтон Бергер. - Ваша мать жива? - спросил Мейсон Веронику. - Да. - Вы ведь жили со своей матерью? - Да. - Вы ушли из дому, потому что вам надоела рутина домашних дел? - Все эти дела были связаны с работой в ресторане. Конечно, накрывать стопы, жить в маленьком жалком городишке, где нет никаких перспектив, скучновато. Единственные люди, которых там можно встретить, это неуклюжие застенчивые неудачники, у которых не хватило духа уехать оттуда. - И поэтому вы пустились в путь? - Да. - И добрались сюда на попутных машинах? - Да. - Мисс Дейл, сколько времени у вас заняло это путешествие? - То есть? - Вы молоды, привлекательны. Я полагаю, что вам не приходилось подолгу ждать попутных машин. В глазах Вероники мелькнул страх. - Не приходилось, - согласилась она. - Так сколько же времени прошло с тех пор, как вы покинули дом и добрались до здешних мест? - Должно быть, совсем немного. - Скажем, около недели? - Да, может быть, наверно. - Значит, после вашего ухода из дому до встречи с мистером Эдисоном прошла всего неделя? Вероника молчала. - Вы не можете ответить? - Ваша Честь! - вмешался Гамильтон Бергер. - Я протестую! Защита должна ограничиваться вопросами, касающимися места и времени совершения убийства. Для юной девушке этого и так больше чем достаточно. - Ваша Честь, - ответил Мейсон, - именно вопрос о месте и времени совершения преступления интересует меня. И именно поэтому мне хочется выяснить некоторые обстоятельства, связанные с пребыванием свидетеля на известном месте в известное время. - Что ж, - согласился с Мейсоном судья Китли. - В этом отношении ваш вопрос вполне закономерен и уместен, но не следует далеко отступать от круга тем, непосредственно связанных с преступлением. После замечания судьи в зале несколько секунд все молчали. - Ответьте на вопрос господина, мисс Дейл, - сказал судья Китли. - Могу я попросить воды? - еле слышно спросила Вероника. - Конечно, - сказал Мейсон. Гамильтон Бергер мгновенно вскочил на ноги, подбежал к графину с водой, налил стакан и протянул его Веронике. - Успокойтесь, Вероника. Возьмите себя в руки, - подбодрил он ее. - Что с ней? С ней что-нибудь случилось? - спросил Мейсон. - Что значит _ч_т_о_ с _н_е_й_? - заревел Бергер. - Из-за ваших инсинуаций, естественно... - Странно, - заметил Мейсон, - она показалась мне вполне здоровой молодой женщиной лет двадцати... - Л_е_т _д_в_а_д_ц_а_т_и_! - взорвался Бергер. - Перед вами девушка, ребенок, невинная, неиспорченная, ей всего лишь восемнадцать, а вы постоянно бросаете в нее грязью. - Господа! - повысил голос судья Китли, - в зале Суда не следует вести себя подобным образом, тем более это не место для личных счетов и выпадов. - Я не вижу причины, чтобы она не ответила на мой вопрос, - заявил Мейсон. - Но когда господин обвинитель так энергично принялся подбадривать ее, мне показалось, что что-то случилось. - Ничего не случилось! - рявкнул Бергер, возвращаясь на свое место. - Итак, мисс Дейл, - как можно спокойнее сказал Мейсон. - Сделайте несколько глотков и скажите нам, пожалуйста, когда вы покинули свой дом? Вероника мелкими глотками пила воду. - Может быть, вам еще налить? - спросил Мейсон. - Нет. - Вам лучше? - участливо спросил Бергер. - Ну, как, готовы ответить? - спросил Мейсон. Вероника взглянула на Мейсона и заревела. Мейсон забрал у нее стакан и поставил его на место. Бергер мигом подскочил к девушке и начал по-отечески похлопывать ее по плечу, успокаивая. - Ну, ну, Вероника, успокойтесь. Уже все прошло. Суд не даст вас в обиду. Судья Китли не может позволить этого адвокату. Ни один человек в зале не может спокойно терпеть такие инсинуации. Суд же... - Здесь не место для личных выпадов, господин окружной прокурор, - оборвал его судья Китли, не отрывая внимательного взора от лица Вероники Дейл. Мейсон сел на свое место, закинул руки за голову и принялся ожидать. Бергер продолжал стоять рядом с Вероникой. Весь зал слушал затихающие всхлипывания девушки. - Ваша Честь! - вновь заговорил Бергер. - Я протестую. Я считаю, что допрос свидетеля идет с нарушениями. И защитник несет персональную ответственность за нервный срыв свидетельницы. И пусть не думает... - Дайте ей самой все обдумать и решить, - заметил Мейсон. - Суд не видит причин, по которым свидетель не может ответить на заданные вопросы, - отчеканил судья Китли. - Ваша Честь! - запротестовал Бергер. - Да ведь это не вопрос, это чистые инсинуации, будто она беременна... - Защитник всего лишь поинтересовался самочувствием свидетельницы. Не понятно, почему это вызвало у нее такую реакцию. Кстати, сколько ей лет? - Восемнадцать, Ваша Честь, ей... - Двадцать, - оборвал Бергера Мейсон. - Сколько вам лет? - обратился судья к Веронике Дейл. Она взглянула на него и вновь заревела. Судья Китли откинулся в кресле и, подобно Мейсону, тоже расслабился. - Что же, мы подождем пока свидетельница успокоится и ответит на вопрос. - Вероника, может быть, вы не в состоянии отвечать на вопрос? - снова вмешался Гамильтон Бергер. - В состоянии, - решительно ответила она. - Ну вот, на вопрос мистера Бергера вы ответили. Теперь ответьте, сколько вам лет, - сказал судья Китли. Она подняла голову и, словно в поисках помощи, окинула взглядом публику. - Сколько вам лет? - повторил вопрос судья Китли. Бергер весь дрожал от напряжения. Заметив это, судья Китли сказал: - Я полагаю, господин окружной прокурор, вам не следует так волноваться. Я не думаю, чтобы мисс Дейл не могла ответить на вопрос или что она готова упасть в обморок. Так сколько вам лет, мисс Дейл? Она напрягла всю свою волю и еле слышно прошептала: - Двадцать. Но этот ответ услышал весь зал. - Да, - покачал головой судья Китли. Затем он резко повторил вопросы, заданные Мейсоном: - Когда вы покинули дом? Когда вы последний раз видели мать? Сколько времени вы добирались сюда? Сколько времени вы ехали на попутных машинах? - Я... Я не могу сказать... Я не считала... - Когда вы в последний раз видели вашу мать? - Я... Мне... - Ваша Честь! - не вытерпел и вмешался Гамильтон Бергер. - Я должен внести предложение, касающееся... - Пожалуйста, только поскорее, - сказал судья Китли. - Мне стало известно, что мать этой девушки находится здесь, в городе, ее опекает Перри Мейсон. По каким-то соображениям он решил, что ей не следует сегодня присутствовать на заседании суда. Мне кажется, Ваша Честь, что защите следует вызвать сюда мать девушки, чтобы Вероника Дейл успокоилась и могла... - Позволю себе напомнить, - тут же отозвался Мейсон, - что именно я сообщил вам о ее приезде и просил вас разрешить свидание, но вы это предложение отвергли. - Да, - сказал Бергер, - я отверг тогда это предложение, но сейчас вижу, что эта встреча должна состояться. Вчера вы просто застали меня врасплох, когда я уже собирался уходить домой. Чуть позднее я хотел предложить, чтобы мистер Мейсон направил ко мне миссис Дейл, и я бы тогда лично устроил им свидание. Я пытался дозвониться до мистера Мейсона, но безуспешно. Я пытался выяснять, в каком отеле остановилась мать Вероники, но так же безуспешно. Я не мог предположить, что мистер Мейсон будет столь яростно препятствовать этому свиданию. Противозаконное препятствование со стороны... Судья Китли резко застучал молоточком. - Извольте воздержаться от необоснованных личных выпадов! - Позволю себе заметить, - сказал Мейсон, - что выступление господина прокурора преследовало не столько цель предъявить мне обвинения, пусть и необоснованные, сколько дать возможность свидетелю сориентироваться. Зная о том, что ее мать находится здесь, свидетель должен соответствующим образом изменить свои показания. - Она должна видеть свою мать! - рявкнул Бергер. - Она получит возможность увидеть ее, когда ответит на вопросы Суда, - отрезал судья Китли. - Перед нами вполне здоровая, сознающая свои действия и свою ответственность двадцатилетняя женщина. Она вполне в состоянии ответить на элементарные вопросы без того, чтобы господин окружной прокурор, как нянька бегал вокруг нее. Она может ответить на них и в отсутствие своей матери. Я желаю выяснить, когда она покинула свой дом и когда она в последний раз видела свою мать. И я узнаю это от нее. В зале после этой тирады повисла напряженная тишина. - Когда это было, мисс Дейл? - потребовал ответа судья. В тоне его голоса не чувствовалось и следа былой симпатии к свидетельнице. - Примерно год назад, - ответила Вероника. - Почему же вы сказали, что вы добрались до города за неделю? - спросил ее Мейсон. - Я... я запуталась, смутилась... - Вы и теперь в смущении? - Да. - Вы понимаете мои вопросы? - Да. Понимаю. - Вы покинули дом примерно год назад и с тех пор не видели свою мать? - Нет, не видела. - Когда вам исполнилось двадцать лет? - Месяца три назад. - Где же вы жили этот год? Вы ведь не могли быть все время в пути? - Конечно, нет. - Так где вы были? - В разных местах. - Ваша Честь, - вмешался Бергер, - расспросы о том, что знала и где была свидетельница в течении последнего года, выходят за рамки процедуры. Ее непосредственное участие в данном деле ограничено одним единственным часом, когда она встретила обвиняемого на дороге сразу же после того, как он убил своего компаньона. Естественно, защита стремится всячески затушевать этот факт. Но выяснения того, что делала молодая женщина в течение года, может лишь запутать это дело и нанести ущерб как репутации свидетельницы, так и ясному пониманию существа дела. - При других обстоятельствах я бы согласился с вами, - ответил судья Китли, - но сейчас нам необходимо убедиться в полной достоверности ее показаний с помощью косвенных вопросов. - Да, конечно, она может кое-что скрывать из своего прошлого, - упорствовал Гамильтон Бергер. - Скрывать, например, причины своего ухода из дома. Скрывать свою интимную жизнь. Но неужели Суд желает выяснить именно это? - Суд не интересуют ее сердечные тайны, - сказал Пол Китли. - Но Суду интересно, как она могла целый год добираться сюда из Индианы. - Но эти расспросы есть прямое вмешательство в ее частную жизнь! - настаивал окружной прокурор. - Хорошо, - согласился судья Китли, - мистер Мейсон, попытайтесь в своих вопросах не задевать обстоятельств жизни свидетельницы, и придерживаться возможно более узкого интервала времени, непосредственно связанного с моментом совершения преступления. - Я постараюсь, Ваша Честь, - сказал Мейсон. - Итак, мисс Дейл, вы голосовали на шоссе, чтобы вас подвезли до города. Как вы оказались именно в этом месте, у дренажной трубы? - Потому что именно там я вышла из машины, на которой ехала до этого. - А почему вы вышли? - Водитель позволил себе излишние вольности, а я не могла терпеть этого. - Как же вам удалось избавиться от приставания? - У меня был лишь один способ. Я вырвала ключ зажигания, машина остановилась, я выпрыгнула из нее и отбежала. После этого я бросила ключ водителю. - Интересный прием, - сказал Мейсон. - Как вы только до него додумались? - Я использовал его и раньше. - Много раз? - Ваша Честь, - вмешался Гамильтон Бергер, - защита вновь стремится выяснить обстоятельства частной жизни свидетельницы, бросить тень на ее репутацию. - Протест принят, - согласился судья Китли, - прошу защиту придерживаться оговоренных ранее рамок допроса. - Хорошо, Ваша Честь, - сказал Мейсон. - Итак, вы выключили зажигание и выскочили из машины? - Да. - Водитель не пытался остановить вас? - Пытался. Но у него не вышло. Ему ничего не оставалось как вернуться к своей машине и уехать без меня. - Когда это произошло было уже темно? - Да. - И сколько же времени заняла ваша схватка с этим типом? - Немного. До Верд-Каньона он ничего такого себе не позволял, хотя и делал попытки обнять меня. А потом он начал распускать руки, и я выдернула ключ и выскочила из машины. - Как же вы решились сесть к нему в машину? Неужели вы не догадывались, что это за тип? Ведь у вас должен быть опыт езды на попутных! - Конечно, перед тем как сесть, я всегда прикидываю, что за человек водитель. Смотрю, что за машина. Только после этого я голосую. - Как же вы не сумели оценить этого наглеца? - Когда кто-то делает пятьдесят миль в час, не так-то просто разглядеть, что за человек за рулем. - Но зато машину при этом оценить можно? - Да. - В какой же машине ехал ваш обидчик? - На "линкольне". - На "линкольне"? - Да. Последней модели. - Вы не запомнили ее номер? - Нет. - Вы не обратили на номер никакого внимания, ни когда садились, ни когда выскочили из машины? - Обратила. Но сейчас я не могу вспомнить. - Мне кажется, учитывая ваш опыт, у вас должна была выработаться привычка записывать номера машин, на которых вы едете. - Записывать? - Да. Вы записывали их или нет? - Иногда, - после паузы выдавила она. - В свой блокнот? - Да. - А теперь эта записная книжка лежит в вашей сумочке? - Я... - Да или нет? - Ваша Честь! Это запугивание, это грубое нарушение, - закричал Бергер. - Успокойтесь, господин прокурор, - сказал судья Китли, - не мешайте свидетелю давать показания. Мисс Дейл, этот блокнот при вас? - Да... Он у меня... - Вы записали номер машины Джона Рэйса Эдисона? - Да. - Зачем вы сделали это? - На всякий случай. Вдруг чего случится. - Вы записали его до того, как сели к нему в машину или после? - Конечно, после. Когда уже вышла. Я не могла сделать это до того. Ведь вполне понятно, что... - То есть, вы сделали это, когда вышли из машины? - Да. - Но зачем? - Бывает полезно знать, с кем едешь. На случай если возникнут какие-нибудь неприятности. - Какие неприятности? - Ну, если человек станет вести себя грубо... - И вы записывали номера машин, водители которых вели себя неподобающим образом? - Да. Это что-то вроде меры предосторожности. - Кто же мог вам угрожать и как? - Ну... не знаю, но... - Мистер Эдисон вел себя с вами не вполне корректно? - Нет, вполне корректно. - Но все же вы записали номер его автомобиля? - Да. - Позвольте мне посмотреть на ваши записи. Она явно против желания подчинилась, открыла свою сумочку и извлекла из нее небольшой блокнот в кожаной обложке с карандашом в петлице. - Позвольте мне тоже посмотреть, - сказал Бергер. - Разумеется, - согласился Мейсон, чуть заметно улыбаясь. Бергер, Мейсон и Китли склонились над блокнотиком, листая страничку за страничкой, испещренные номерами автомобилей. Напротив многих из них значились имена и адреса, все номера были сгруппированы под датами. - В тот день, кода вы встретили и записали номер машины Джона Эдисона, вы записали еще около двадцати номеров. Не так ли? - спросил Мейсон. - Я не считала их. - Сосчитайте теперь, - попросил Мейсон, протягивая ей блокнот. - Да, двадцать два номера, - сосчитала она. - Значит, в тот день вы ехали на двадцати двух машинах? - Да. - Среди этих водителей была хотя бы одна женщина? Вероника заколебалась. - Хотя бы одна? - Нет. - Где же номер машины того типа, который заставил вас покинуть его "линкольн"? - Он не заставил меня. Я сама решила избавиться от него. - Хорошо. Пусть так. Но где его номер? - Его здесь нет. - Но вы же записывали номера всех автомашин. - Да... Но его нет... Я тогда так растерялась, что не записала. - Вы ведь записывали номера на всякий случай, это была мера предосторожности? - Да. - Но что могло произойти уже после того, как вы покинете машину? - Что? Не знаю. Просто привычка. Хочется знать людей, с которыми едешь. - Ну что тут неясного? - вновь вмешался Гамильтон Бергер. - Молодая женщина часто ездит на попутных машинах. Такой у нее непоседливый характер. Переезжала с места на место. Водители-мужчины подвозили ее. Ну и что из этого? Ведь это же не может поставить под сомнение тот факт, что она видела Джона Эдисона вблизи места преступления примерно в то самое время, когда оно совершилось. Ваша Честь! Ведь все те инсинуации, свидетелями коих мы были, никоим образом не ставят под сомнение тот факт, что Джон Эдисон был там и подвез ее до города. Он и сам этого не отрицает. - Дойдем и до этого пункта, - заявил судья Китли. - А пока мы должны полностью восстановить картину. Дайте-ка мне еще раз взглянуть на ее записную книжку. - Получив блокнот, судья некоторое время молча листал его. Потом спросил: - Мисс Дейл, где вы работали? - Пока не забрала полиция, я работала в универмаге. - А до этого? - Ну... в разных местах... Где приходилось. - Что же, - сказал судья Китли, - я думаю, картина ясна. И должен сказать, она мне вовсе не нравится. Но это не причина, чтобы продолжать вопросы на эту тему. Даже если к этой молодой женщине можно предъявить претензии морального плана, это не дает оснований сомневаться в ее показаниях. - Ваша Честь, - заявил Мейсон, - я прошу выяснить, как свидетель оказалась у этой дренажной трубы, где она встретила обвиняемого. - Она уже объясняла это, - ответил за Веронику Гамильтон Бергер. - Но ее рассказ пока ничем не подтверждается. Она почему-то не записала номер машины, на которой добралась до места, - сказал Мейсон. - Но ведь мы уже слышали эту версию, и не раз, - заметил судья Китли. - Все же я хочу задать еще несколько вопросов, - сказал Мейсон. - Я хочу остановиться на номерах, идущих до номера машины Эдисона. Номер машины Эдисона значится в списке последним. Наверное, это так, потому что он был последним, кто подвез мисс Дейл в тот день? - Да, - ответила Вероника. - И вы утверждаете, что вы не записывали номер машины, на которой вы ехали до того, как пересели в автомобиль Эдисона? - Нет, не записала. - Перед номером машины Эдисона указан номер четыреста пятьдесят пять тридцать три. Что вы можете сказать об этой машине? - Ничего... не могу ничего припомнить. Неожиданно Эдисон подпрыгнул на своем месте. - Сидите спокойно, - одернул его Мейсон. Но Эдисон не мог сидеть спокойно. - Это же номер машины Эдгара Фэррела! - задыхаясь от волнения, выкрикнул он. - Что? - не мог скрыть своего изумления Мейсон. - Этого не может быть. Это какая-то ошибка, - заявил Гамильтон Бергер. - Ошибка? - переспросил Мейсон. - Посмотрите-ка лучше на свидетеля. А лучше всего - снимите отпечатки пальцев у мисс Дейл и сверьте с отпечатками пальцев той таинственной женщины, чьи отпечатки были обнаружены в доме Фэррела. Мейсон замолчал, а публика загудела. - Прошу соблюдать тишину! Прошу соблюдать тишину! - стучал молотком судья Китли. - Иначе я вынужден буду очистить зал. - Ваша Честь! Я прошу сделать перерыв в заседании Суда, - обратился Бергер к судье. - Нет! Суд продолжит работу! Прошу соблюдать тишину! - выкрикнул судья, стуча молотком. Наконец гул в зале стих. - Продолжайте, мистер Мейсон, - сказал Китли. - Ваша Честь, - заявил Мейсон, - прежде чем продолжить допрос, мне хотелось бы проверить отпечатки пальцев мисс Дейл. - Вы не имеет права этого требовать! Это нарушение! - загремел Гамильтон Бергер. - Мы не можем здесь снять их! - Это очень просто, - сказал Мейсон. - Отпечатки ее пальцев остались на стакане, из которого она пила. Кроме того, здесь присутствует свидетель, снявший отпечатки пальцев в доме Фэррела, и эти отпечатки переданы Суду. Он специалист, он может установить истину. - Да, - согласился с Мейсоном судья Китли. - Где этот свидетель? Прошу его выполнить просьбу господина адвоката! Джордж Малден вышел из зала суда, держа небольшую коробочку с составом для снятия отпечатков. Вероника Дейл протянула ему свою руку. Ее лицо ничего не выражало. Или, скорее, было на нем навсегда заданное выражение восковой куклы - выражение детской невинности. Малден положил только что снятые отпечатки на стол прокурора и открыл альбом с отпечатками, снятыми в доме, где произошло убийство. После некоторого молчания Гамильтон Бергер откашлялся, встал и сказал: - Ваша Честь... они совпадают. - Теперь, мисс Дейл, - сказал Мейсон, - вы должны ответить Суду, что вы делали в доме, где было совершено убийство. Только что мы установили тот факт, что вы находились там примерно в то время, когда совершилось преступление. - Говорите в микрофон, мисс Дейл, - предупредил судья Китли. - Я была там лишь несколько минут, - заявила Вероника, полностью владея собой. - Кто пригласил вас туда? - Мистер Фэррел. - Это уже лучше. А теперь скажите, как вы встретили мистера Фэррела? - Я... я зарабатывала этим на жизнь, когда ездила на попутках. - То есть? - Я выходила на дорогу и просила подбросить меня. Я выбирала немолодых мужчин в хороших автомобилях. Я рассказывала им, как мне плохо дома, говорила, что я хочу попытать счастья. Говорила всегда, что мне восемнадцать лет. - И что же? - Обычно это были добрые вежливые люди. Я выбирала дорогие машины. Они спрашивали, сколько у меня денег. Я отвечала, что у меня всего лишь несколько центов. Они почти всегда давали мне денег. Чаще всего не меньше пяти долларов, иногда до пятидесяти. - Теперь понятно. Но что вы можете сказать о вашей поездке с мистером Фэррелом? - Я ехала с одним очень приятным джентльменом, он дал мне десять долларов, и я поняла, что это все. Я рассказала ему, что выйду у станции техобслуживания, надо, мол, привести себя в порядок перед тем как появиться в городе. Он не хотел отпускать меня, но я настаивала. - Вы ехали по направлению к городу? - Да. - Так, дальше? - Когда я сошла на станции техобслуживания, к ней подъехал мистер Фэррел. Он ехал в другую сторону из города, понимаете, но для меня это было неважно, я просто хотела познакомиться с ним. - Поэтому вы, если можно так выразиться, привлекли его внимание? - Да, я приняла вид несчастной, обиженной, растерянной девушки. - И что? - Мистер Фэррел спросил, не надо ли меня подвезти. Спросил, куда я направляюсь. - И что дальше? - Я поехала с ним. Сев к нему в машину, я увидела, что она загружена для дальней поездки. Я разговорилась с ним, рассказала мистеру Фэррелу о своих затруднениях. - Он предложил вам деньги? - Я надеялась, что он предложит деньги. Он сказал, что должен заехать в свой загородный дом, ему там надо кое с кем встретиться, а потом он собирается вернуться ненадолго в город, и, если я поеду с ним, он найдет мне место, где переночевать, жилье и работу. - Что было затем? - Я подъехала вместе с ним к дому. Он говорил, что с ним я в полной безопасности и мне не о чем волноваться. Он остановил машину и спросил, не хочу ли я зайти в дом. Я согласилась, потону что в машине было холодно. Я вышла, обошла автомобиль и, как всегда, записала номер. Я сказала, что мне нужно кое-что в сумочке, раскрыла ее, вытащила блокнот и записала. Потом вместе с ним я вошла в дом. - И что затем? - Он зажег керосиновую лампу, потом затопил дровами печку. Он извинился за беспорядок, сказал, что этот дом служит ему убежищем, тем более что работа у него такая засекреченная, что и спрашивать его не стоит. Потом он вдруг как-то смутился и начал говорить, что когда к нему приедут гости, то мне лучше не показываться, потому что ему не хочется, чтобы начались толки и пересуды. - Что было после этого? - Потом к дому подъехала машина. Мистер Фэррел сказал: "Вот и мои гости. Не подождете ли на кухне? Там довольно уютно. Я не задержусь, потом сразу же поедем в город, а там будет и крыша над головой и работа". - И что вы сделали? - Пошла на кухню. Мистер Фэррел выглянул из окна, посмотрел на машину, потом вдруг побледнел и выскочил следом за мной на кухню. - Продолжайте. - Он сказал: "Боже, это же моя жена. Я и не думал, что ей известно это место. Спрячьтесь куда-нибудь. Уходите через черный ход, лишь бы она вас не увидела. Быстрее!" - И что было потом? - Я не знала, что делать, Он открыл заднюю дверь и почти вытолкнул меня. - И что вы тогда сделали? - Я побежала. Дом был между мною и автомобилем, было темно, я спотыкалась, запиналась обо что-то, потом я наконец взяла себя в руки, немного успокоилась и пошла шагом. И тут я вспомнила о моем саквояже. Обычно я ношу его с собой, но тогда оставила его в машине мистера Фэррела. Я испугалась, что жена мистера Фэррела может увидеть его там. - Вы боялись, что это причинит неприятности мистеру Фэррелу? - спросил Мейсон. - Я боялась, что это причинит неприятности мне. У меня там были все мои вещи. Я научилась так все укладывать, что все умещалось в небольшом саквояже. - И что же вы предприняли? - Подождала немного и, когда она вошла в дом, вернулась к машине мистера Фэррела, спокойно открыла дверь и взяла свой багаж. Он лежал поверх всякого походного снаряжения. - Понятно. Вы взяли саквояж. Что было потом? - Потом я пошла прочь от дома. Я вовсе не хотела вмешиваться в семейные распри и тем более фигурировать в деле о разводе. - В каком направлении вы шли? - Этого я сама не помню, - вымученно улыбнулась она. - Я шла по каким-то тропкам, потом наткнулась на ограду из железной проволоки. Я сумела подлезть под ней, потом, помню, продиралась сквозь какие-то заросли, мне почудилось даже, что я совсем заблудилась. - И что же? - Я испугалась. Кажется, я куда-то бежала, не помню куда, совершенно выдохлась, потом наконец взяла себя в руки, мне надо было разобраться в обстановке. Я решила, что, когда по шоссе пойдет машина, я услышу ее звук и выйду на дорогу. - Я вы услышали звук машины? - Да, я ждала, наверное, минут пять, потом услышала, как по шоссе идет машина. Мне показалось, что звук доносится совсем не оттуда, где должна быть дорога. Я думала, что шоссе где-то передо мной, а шум доносился слева и сзади. Но, судя по звуку, машина ехала именно по шоссе, и я пошла в этом направления. - И что потом? - Я поняла, что до этого где-то сбилась с пути, поэтому стала идти более осторожно и снова попала в заросли кустарника. Предыдущей ночью прошел дождь, и земля была влажной, вязкой. Не хотелось месить грязь, поэтому я решила искать места повыше. Каждый раз, когда по шоссе проходила машина, я проверяла по звуку, правильно ли иду. Наконец я приблизилась к шоссе и тут сообразила, что, наверное, вся перепачкалась. Я выбралась на возвышение, где поменьше грязи, сняла юбку, достала из саквояжа щетку и очистила одежду, как сумела, потом другой щеткой вычистила туфли. Чулки были в ужасном состоянии, я достала из саквояжа другую пару и в темноте сменила их. Потом привела в порядок лицо, подкрасила губы и решила, что вид у меня стал достаточно презентабельный. - Что потом? - Потом очень осторожно, так, чтобы не порвать чулки и не испачкаться, я вышла на шоссе и остановилась там. Я сидела там лишь несколько минут, когда где-то неподалеку завелся двигатель. Я сначала подумала, что какой-то фермер отъезжает от дома. Я совсем не предполагала, что нахожусь так близко от дома, где остался мистер Фэррел. Должно быть, я сделала большой крюк. Теперь я понимаю, что это мистер Эдисон заводит автомобиль рядом с домом Фэррела, но тогда это мне и в голову не пришло. - А что там с хлопками-выстрелами? - Честно говоря, когда я услышала их, подумала, что это двигатель грузовика или выхлопная труба. - Когда вы услышали их? - Ну, не знаю, наверное, минут за десять до того, как вышла на шоссе. - Вы говорите - до того, как вышли на шоссе? - Да, так. - Примерно минут за десять? - Пожалуй. - До этого вы говорили несколько иное. - Да. Я пыталась оградить себя насколько могла. Хотела обеспечить себе полное алиби. Конечно же я вовсе не хотела, чтобы кто-то мог подумать, что я могла быть близко к дому, когда прозвучали выстрелы, поэтому я немного сдвинула события во времени. - Совсем немного? - Да, конечно... пожалуй. - Вы не знаете, сколько времени машина мистера Эдисона была у мистера Фэррела до того, как вы услышали, как ее заводят? - Не знаю. - А когда вы услышали, как она переезжает через деревянный мостик, как она взбирается по нему на шоссе, вы подумали, что она едет совсем от другого дома? - Мистер Мейсон, честное слово, я не лгу. Я думала, что ушла от дома мистера Фэррела не меньше, чем за милю. - По сути дела, - сказал Мейсон, - в течение всего этого эпизода вы полностью и целиком думали лишь о себе. Не так ли? - Конечно. Как же иначе? И о чем же еще мне было думать? - А рассказ о гнусном типе в "линкольне" вы полностью выдумали? - Да. - Что ж, вы ведь записали номера всех машин, на которых ехали в тот день? Если это так, то мы можем связаться с водителями и все проверить. - Да, - согласилась она, - разумеется. Они, наверное, запомнили меня. - Сколько же вы заработали в тот день? - Около восьмидесяти долларов. - Это ваш обычный дневной заработок? - Примерно. - У меня больше нет вопросов, - сказал Мейсон. - У меня тоже, - заявил Гамильтон Бергер. - В таком случае, - заявил судья Китли, - Суд прерывает слушание дела до десяти утра завтрашнего дня. За это время мне хотелось бы проверить правдивость показаний этой молодой женщины. Я полагаю, что окружная прокуратура и полиция проведут дополнительные расследования с целью установления действительного хода событий. Я считаю, что свидетельница, несомненно, виновна в даче ложных показаний. - Да, Ваша Честь - вынужден был согласиться удрученный Гамильтон Бергер. - Заседание Суда закончилось, - объявил судья Китли. Делла Стрит взяла Мейсона под руку: - Ну, шеф, это было превосходно. Просто чудесно. - Отлично, Перри, молодец, - протиснулся к ним Пол Дрейк. - Да, удачное начало, - согласился Мейсон. - И все благодаря тому, что у меня был козырь - рассказ ее матери. Именно поэтому я смог задавать вопросы, которые выглядели вполне обычными, невинными, но на которые она не знала как ответить. Если бы я сразу начал с главного, тогда все, включая судью, не дали бы мне выяснить правду. - Что теперь собираешься делать, Перри? - Как раз теперь-то, Пол, мы и приступим к работе. Начнем с того, что ты возьмешь список всех номеров машин из записной книжки Вероники. Твои люди должны найти всех владельцев этих машин и выяснять, кто из них подвергался шантажу со стороны Эрика Хэнсела. 18 Заложив большие пальцы в проймы жилета, Мейсон расхаживал по своему кабинету. Дрейк развалился в черном кожаном кресле для посетителей в своей излюбленной позе - оперся спиной об один подлокотник и свесив ноги через другой. Делла сидела за своим столом. - Во всем этом деле полно странностей и неувязок, - сказал Мейсон. - Посмотрите, что получается - кто-то с улицы стреляет через окно в Эдгара Фэррела, убивает его первой же пулей, потом уходит, разряжает оружие, стреляя в воздух, потом вынимает из барабана гильзы и выбрасывает револьвер. Полная бессмыслица! - Почему? - отозвался Дрейк. - Ведь он уже убил Фэррела. - А откуда убийце это знать? - Он хорошенько прицелился, выстрелил в голову и увидел, как тот упал. - Нет, Пол, не получается. Нужно быть невероятно метким стрелком, чтобы, стреляя с улицы через окно, быть абсолютно уверенным, что сразил противника насмерть, попав ему в голову. А потом надо было еще войти в дом, подняться наверх и потушить лампу, выйти из дома и уехать. Нет, убийца бы так не сделал. - Но почему? - Потому что, выстрелив в Эдгара Фэррела, он, входя в дом, должен держать револьвер наготове на тот случай, если Фэррел вдруг еще жив и может оказать сопротивление. - А почему ты думаешь, что было иначе? - Да потому, что согласно свидетельским показаниям вся обойма была расстреляна в течение нескольких секунд после первого выстрела. - Но, если стрелял действительно мастер, то и одним выстрелом... - начал Дрейк. - И этим мастером мог быть только Джон Эдисон. Так? - спросил Мейсон. - Да, - смутясь, ответил Дрейк. - Ерунда какая-то... А может быть, он и в самом деле виновен? Несколько секунд Мейсон молча продолжал вышагивать из угла в угол. Потом остановился и твердо сказал: - Мы с самого начала совершили грубейшую, непростительную ошибку. - Какую же, шеф? - удивилась Делла Стрит. - Мы начали смотреть на дело с точки зрения обвинения. Обвинение пытается воссоздать весь ход преступления, и мы идем по тому же пути. Вот в чем дело, Делла. Дайте-ка еще разок взглянуть на те фотографии, которые были представлены Суду. Делла Стрит достала фотографии и протянула ему. - А теперь, Делла, сходи в библиотеку и принеси мне "Расследование убийств" Снайдера Ле Мойна, "Судебную медицину" и "Токсикологию" Гонзалеса, Вэнса и Хелперна и "Современную методику расследования преступлений" Зодермана и О'Коннела. Через минуту указанные книги лежали на столе Мейсона, и он начал молча листать их, время от времени барабаня пальцем по крышке стола. - Я так и думал, - наконец сказал он после долгих минут молчания. - Что? - спросил Дрейк. - Да то пулевое отверстие в стекле! Именно с него и надо было начинать. То есть с самого начала, а не с того места, которое нам подсовывают полиция и прокуратура. - То есть? - не понял Дрейк. - С чего мы взяли, что стреляли оттуда, где нашли следы автомобиля, и что именно этот выстрел оборвал жизнь Эдгара Фэррела? - Как это с чего? - удивился Дрейк. - Все на это указывает. Если от уровня головы убитого через отверстие в стекле провести прямую, то она безошибочно упрется в то место, где стоял стрелявший. - Правильно, Пол, именно так считает полиция. Но это еще не доказательство. - Почему же нет? - А вот почему. Вот здесь у Зодермана и О'Коннела на двести семнадцатой страниц дана диаграмма образования пулевого отверстия в стекле с указанием направления полета пули. Помнишь, я спросил тогда на Суде, помечено ли, какая сторона на стекле была наружная, какая нет. Мне ответили, что таких пометок не сделано, но это и не важно. А это важно, это имеет решающее значение. Вот по этой фотографии, сделанной из комнаты, можно узнать, какая же сторона стекла была наружной, а какая внутренней. Это можно легко сделать по трещинам на стекле - если стороны поменять местами, поменяется и направление трещин. Понятно? Дрейк молча кивнул. - Ну, а теперь, - продолжал Мейсон, - сравни рисунок трещин на фотографиях отверстия с диаграммой, приведенной Зодерманом и О'Коннелом. Из сравнения четко видно, что пуля, оставившая дырку в стекле, летела из комнаты. Выстрел был сделан в комнате, пуля пробила стекло и попала куда-то, где стоял автомобиль. - Дай-ка взглянуть, - поднялся со своего места Дрейк. После внимательного изучения снимков и диаграммы, Дрейк протяжно присвистнул. Делла Стрит, также склонившаяся над столом Мейсона, сказала: - Все ясно, как божий день. Стрелять могли лишь изнутри. Ты полностью доказал это, шеф. Мейсон взглянул на своих друзей, медленно поднялся из-за стола и вновь начал вышагать из угла в угол. - Итак, мы установили, что стекло было прострелено со стороны комнаты, - сказал он. - Если мы теперь предположим, что это стрелял Фэррел, то вновь получается ерунда. - Почему же ерунда? - спросил Дрейк. - Фэррел был в комнате, выглянул в окно и увидел, что рядом с автомобилем стоит человек, которого он смертельно боятся. Он выстрелил в него. - Нет, Пол. Посмотри, обвинение утверждает, что Фэррел стоял в освещенной комнате, держа лампу. Его было отлично видно, и поэтому убийца решил спустить курок. Снаружи убийца мог видеть, что делается в доме, но из дома не было видно, что делается на улице. Для того чтобы отверстие в окне осталось после выстрела Фэррела, нужно, чтобы он видел, что происходит за окном, а для этого он должен был погасить лампу. - Что ж, - сказал Дрейк, - выходит, что он сам погасил лампу. - И что же дальше? - Дальше он увидел человека за окном и выстрелил в него. - А потом этот человек вошел в дом и убил Эдгара Фэррела из револьвера самого Фэррела, а вслед за этим через несколько секунд расстрелял всю обойму. Так получается? - Ну... не знаю, - смутился Дрейк. - Ответ должен быть! - воскликнул Мейсон. - И мне необходимо знать его до того, как завтра откроется заседание Суда. 19 Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк с трудом пробивались сквозь толпу, заполнившую здание суда. Репортеры, окружившие их, просили прокомментировать ход дела, но Мейсон, улыбаясь, упрямо твердил: - Подождите, господа, подождите до Суда. Один из журналистов, протиснувшись к Мейсону, низким голосом спросил: - Вы знаете новость, мистер Мейсон? Гамильтон Бергер собирается просить об отсрочке слушания дела. - Благодарю, - отозвался Мейсон. - Ты согласишься дать им отсрочку, Перри? - спросил Дрейк. - Этого я не могу сделать, Пол. Я схватил зверя за хвост, и мне не хочется выпускать его. В зале все рассаживались по своим местам. Гамильтон Бергер подошел к столу адвоката и спросил: - Мистер Мейсон, вы не против того, чтобы устроить перерыв в слушании? - Категорически против, - твердо ответил Мейсон. Бергер явно не ожидал столь решительного ответа, он помялся немного и сказал: - Что ж... Пожалуй, Суд все же может решить, что требуется более тщательное расследование. В зал вошел судья Китли. Все встали. Бейлиф объявил заседание открытым, и помощник шерифа ввел в зал суда подсудимого Джона Эдисона. Гамильтон Бергер сразу же обратился к судье: - Ваша Честь, обвинение желает быть предельно объективным, чтобы быть максимально справедливым. Я полагаю, что было бы непростительно с моей стороны не привлечь внимание Суда к тому факту, что для полиции и обвинения необходимо произвести переоценку известных фактов и свидетельских показаний. Этого требует справедливость по отношению к обвиняемому. - Вы просите отсрочки? - спросил судья Китли. - Да, Ваша Честь. - Надолго? - По меньшей мере на неделю. Судья Китли взглянул на Мейсона. - Ваша Честь, защита против, - сказал, улыбнувшись, Мейсон. - Время слушания, в том числе время дачи показаний со стороны обвиняемого, было заранее установлено. Если у господина окружного прокурора есть достаточно оснований для предъявления обвинений и содержания обвиняемого под стражей, то уже никакие новые обстоятельства не могут изменить этого. Если же свидетельства подрывают позиции обвинения, то тогда обвиняемый должен быть оправдан. Я хочу привлечь внимание Суда к тому разделу процессуального кодекса, где говорится, что отсрочка должна быть обстоятельнейшим образом мотивирована и не может превышать двух дней на каждое заседание Суда и шести дней в сумме, если только с этим не согласится защита. Однако, если мне будет предоставлена возможность вновь допросить одного или двух свидетелей обвинения, защита не будет возражать против недельной отсрочки. - Что же, - согласился судья Китли, - это справедливое условие. Кого же вы хотели допросить? - Для начала, - сказал Мейсон, - свидетеля Эрика Хэнсела, Ваша Честь. - Кого? Меня? - удивился Хэнсел. - Да, вас, - подтвердил Мейсон. Хэнсел медленно прошел к свидетельскому креслу. - Мистер Хэнсел, попрошу вас подробно рассказать Суду о методах шантажа, которые вы применяли. Я имею в виду тот факт, что у вас была помощница, выдававшая себя в рассматриваемом случае за мать Вероники Дейл, женщина, которая помогала вам заниматься вымогательством. - Чушь! - запротестовал Хэнсел. - Женщина, которая выдавала себя за Лауру Мэй Дейл - глупые выдумки. - Мистер Хэнсел, предварительная проверка списка номеров машин, занесенных в записную книжку Вероники Дейл, показала, что владельцы этих машин не только подвозили Веронику, но и давали ей деньги. - А я-то тут при чем? - огрызнулся Хэнсел. - Чем я виноват в том, что старые козлы испытывали нежные чувства и ради этой девчонки раскрывали бумажники? - В определенных случаях Вероника могла поставить владельцев этих машин в неловкое положение. Некоторые из них подвергались шантажу и платили деньги человеку, описание которого соответствует внешности Эрика Хэнсела. Что вы на это скажете? - Ваша Честь! - вскочил с места Гамильтон Бергер. - Я протестую! Это недозволенный прием... Допрос свидетеля должен происходить... - Протест отклонен, - оборвал его судья Китли. - Должен заметить, что от обвинений в этих актах шантажа свидетель уже не уйдет. На сей раз прокуратура не сможет дать ему никаких гарантий. Суд считает необходимым привлечь свидетеля к ответственности. Мистер Хэнсел, отвечайте на вопрос. Хэнсел заерзал за стойкой. - Мне нужно посоветоваться с адвокатом, - сказал он. - Отвечайте на вопрос. - Нет, не буду. - На каком основании вы отказываетесь отвечать? - спросил судья Китли. - На том основании, что показания нанесут мне ущерб. - Как вам нравится этот ответ? - с сарказмом спросил судья Китли Гамильтона Бергера. - При ведении этого дела вы, господин окружной прокурор, в некоторых случаях проявляли невероятные усилия. Хотелось бы верить, что вы дадите указания полиции с равным усердием расследовать дело о шантаже. - Да, Ваша Честь, - послушно сказал Гамильтон Бергер. - Мистер Хэнсел, вы работали совместно с Вероникой Дейл? - спросил Мейсон. - Я отказываюсь отвечать. - Вероника позволила себя арестовать по обвинению в бродяжничестве именно ради того, чтобы адвокат мистера Эдисона вынужден был спасать ее, и тогда появлялась возможность шантажировать мистера Эдисона? - Я отказываюсь отвечать на вопросы. На том основании, что ответы могут быть использованы против меня. - В разборе этого дела прокуратура гарантировала вам неприкосновенность. Любое ваше показание по этому делу не может быть вам инкриминировано, но никто не гарантирует вам неприкосновенности по актам шантажа помимо случая с Эдисоном, и тут требовать вам нечего. Никто ваших требований не удовлетворит. Но если вы проявите добрую волю, то это может быть учтено в будущем. Я советовал бы вам отвечать на вопросы, - объяснил ему ситуацию Мейсон. - Что ж, так оно и было. - А потом вы подключили женщину, которая выдала себя за мать Вероники? - Нет, мистер Мейсон, мне ничего не известно о женщине, которая выдавала себя за мать Вероники. В этом деле двух вполне достаточно, мы с Вероникой вполне управлялись. Никакого помощника нам... Простите... я, кажется... Наверное, я сказал лишнее. - Возможно, что и лишнее, - сухо заметил Мейсон. На мгновение в зале воцарилась полная тишина. Хэнсел не знал, что говорить. После некоторого раздумья Мейсон заявил: - Что же, у меня больше нет вопросов. Ваша Честь, защита согласна на недельный перерыв, предложенный обвинением. Судья Китли взглянул на Гамильтона Бергера. - У вас есть вопросы к свидетелю? - Нет, Ваша Честь, - ответил прокурор. - В таком случае следующее заседание Суда состоится через неделю, - объявил судья и ударом молотка оповестил об окончании заседания. Мейсон в сопровождении Пола Дрейка и Деллы Стрит вышел из зала суда. - Перри, ты заставил Хэнсела призадуматься, - усмехнулся Дрейк. Мейсон молча кивнул. - Думаешь, это он убил? - спросил Дрейк. - Вряд ли, - ответил Мейсон. - С моей стороны это был отвлекающий маневр. Я не хотел, чтобы прокурор знал, что у меня на уме. - А что у тебя на уме? - Мы поговорим об этом позже. Сидя за рулем машины и направляясь к здания, где располагались их с Мейсоном конторы, Дрейк говорил: - Благодаря тебе, Перри, Гамильтон Бергер может сойти с ума. Он пришел с железными доказательствами, думал, что подтвердить их будет проще простого, и вдруг все рассыпалось прямо на глазах, и он уже не знает, что делать. Вряд ли он сможет вскорости найти, кого еще можно обвинить в убийстве Фэррела. Он теперь не знает, на кого и подумать. - Мне кажется, Пол, я знаю, на кого подумать, - сказал Мейсон. - На кого? - Взгляни на факты, Фэррел купил дом. Для чего? Вот вопрос. - Чтобы свить любовное гнездышко, - ответил Дрейк. - Вспомни эту рыженькую продавщицу авторучек. - Подожди с продавщицей. Из-за нее можно упустить более важные детали. - Какие например? - Фэррел отбыл в отпуск. Своему компаньону он заявил, что едет на север ловить форель, а этой рыженькой продавщице сказал, что собирается заняться бизнесом и хочет собрать совещание своих сторонников в загородном доме... - Так, - согласился Дрейк. - И что из этого? - Но некоторые обстоятельства значительно усложнили дело, и лишь теперь я начинаю в этом разбираться. - В чем? - В ночь, когда произошло убийство, там оказалась Лоррейн Фэррел. Она, должно быть, вошла в дом, обнаружила следы пребывания в ней Вероники Дейл и поссорилась с мужем. - А ее отпечатки пальцев? - Полиция нашла их предостаточно, так же как и отпечатки Эдисона. Как-никак они вместе вошли в дом, когда был обнаружен труп... - Я как-то упустил это, - сказал Дрейк. - Естественно, полиция не в состоянии определить, когда отпечатки были оставлены - в день, когда был обнаружен труп, или в день убийства. Дрейк кивнул, не отрывая глаз от дороги. - А теперь еще одна интересная деталь. В квартире Деллы Стрит мы нашли шесть стреляных гильз от оружия, которым был убит Эдгар Фэррел. По какой-то причине убийца убрал их с места преступления. Я сначала подумал, что это провокация полиции, но это оказалось вовсе не так. Патроны подбросила не полиция. - А кто? - Подозрение падает только на двоих. В квартире была Вероника Дейл, и туда же заходила Лоррейн Фэррел. Надо сказать, что у Вероники было больше возможностей незаметно оставить их. - Значит, кто-то из них, - сказал Дрейк. - Скорее всего, миссис Фэррел. - Миссис Фэррел, - продолжал Мейсон, - сначала заявила, что жаждет повидаться со мной, но потом вдруг изменила намерение. Я думаю, что, может быть, она хотела признаться мне, что была в доме, когда произошло убийство, но потом, видимо, передумала. Но все равно, это ее заявление, что она якобы видела машину своего мужа в городе после того, как тот уже уехал - чистейшая ерунда. Она знала, что он купил загородный дом. Она серьезно поссорилась с ним. Она просто хотела, чтобы Эдисон выследил ее мужа, узнал, что тот делает и сказал ей. Таким образом, Эдисон становился свидетелем в ее пользу. Это одна из причин, почему она не сказала ему, что была в том доме в ночь убийства. Другая состоит в том, что она слышала выстрелы. Вспомни, как это происходило по времени: она должна была встретить другую машину, когда отъезжала от дома. Тогда вполне логично предположить, что, увидев машину, она остановила свою, вышла и прислушалась, может быть, даже вернулась назад к дому. Все равно, в любом случае она хотела иметь Эдисона на своей стороне. Потому-то она позвонила ему и сказала, будто видела в городе автомобиль мужа. Вот так, Пол. Вдобавок ко всему сказанному Делла утверждает, что миссис Фэррел влюблена в Джона Эдисона. - Да, она влюблена в него, - подала голос Делла Стрит. - Я помню, какие у нее были глаза, когда она говорила о нем, какое выражение было на ее лице, ее интонации, когда она произносила его имя. - Что же, может быть, и так, - сказал Дрейк. - Все равно получается, что она и сама влипла, и Эдисона впутала. - Да, - согласился Мейсон. - Но что же за встреча намечалась в доме? - спросил Дрейк. - А ты не улавливаешь некоторой странности в том, что мистер Фэррел вообще решил отправиться на рыбалку? - Нет... Подожди, Перри... Кажется, понял. Рыбалка, вот оно что! Черт возьми! В это же время никто не ловит форель! - Никто! - подтвердил Мейсон. - Проклятье, как я сразу не догадался! - Более того, - продолжал Мейсон, - отпуск он взял на две недели. Через две недели он обязательно должен был вернуться. - Почему? - Чтобы участвовать в ежегодном собрании акционеров, - объяснила Дрейку Делла Стрит. Мейсон кивнул и продолжал: - Есть еще один интересный факт. Я звонил в универмаг и пытался связаться с заведующей отделом кадров Миртел К. Нортран, она же казначей компании. И что же? Я узнал, что она тоже отправилась в отпуск. - Вот так дела! - ахнул Дрейк. - Фэррел и Эдисон ненавидели друг друга. У каждого из них была равная доля акций. Часть акций была распределена среди преданных служащих. Эти служащие обычно держали нейтралитет, не поддерживая ни одну из сторон. Вообще политика управляющих сводилась к тому, чтобы отстранить их от дел корпорации. Директора справлялись с этой задачей, единственным человеком, помимо них, кто принимал участие в обсуждении дел, была Миртел Нортран. Друге акционеры просто получали свои дивиденды. - И что же из этого следует? - спросил Дрейк. - Не знаю. Я просто хочу привлечь твое внимание к этим фактам, - сказал Мейсон. - Среди всех этих людей есть один человек, который выдает себя не за того, кем является на самом деле. - Кто же это? - Женщина, которая приходила ко мне и называла себя матерью Вероники Дейл. - Кто же она, по-твоему, на самом деле? - Чтобы ответить на этот вопрос, Пол, нужно задуматься над тем, откуда она могла все знать. - Что _в_с_е_? - Она знала, что мать Вероники зовут Лаура Мэй Дейл, знала, что та содержит ресторанчик в городке неподалеку от Индианаполиса. Но точный возраст Вероники она не знала. Ей было известно, что Вероника получила работу в универмаге. Почему и откуда она знала все это, но ошиблась в возрасте Вероники? - Понятия не имею, - сказал Дрейк. - Со слов самой Вероники, - догадалась Делла Стрит. Мейсон утвердительно кивнул. Некоторое время он молчал, пытаясь связать изложенные факты. Молчание нарушила Делла Стрит: - Но зачем эта женщина со своей выдуманной историей приходила к тебе? Неужели она не понимала, что эта ложь все равно раскроется? Она должна была знать, что делает. - Да, это вопрос. А какой ответ можно предложить на него? - сказал Мейсон. - Не знаю. Может быть, она действительно связана с Эриком Хэнселом? - Задавая этот вопрос в Суде, - сказал Мейсон, - я внимательно следил за его лицом. По выражению лица Хэнсела узнаешь больше правды, чем по его словам. Когда я задал ему этот вопрос о фиктивной матери Вероники, он испугался. Но почему испугался? Что еще что-нибудь выплывет наружу? Прошлое-то у него богатое. - Одно ясно, - вступил в разговор Дрейк. - Хэнсел и Вероника работали вместе. Проверка списка номеров показала, что из сорока водителей практически все давали ей деньги, но двое из них, очутившись в щекотливом положении, подверглись шантажу и платили Хэнселу. - И чтобы добиться этого, Вероника постаралась, чтобы ее в ту ночь арестовали, - добавил Мейсон. - А потом явилась фиктивная мать, - продолжал Дрейк. - Ее появление - часть схемы шантажа. - Зачем она вообще была нужна им? - спросил Мейсон. - Ну как же, Перри! - усмехнулся Дрейк. - Им нужна была мамаша, которая выразила бы праведное негодование, говорила бы о конце доброго имени своей дочери и, наконец, потребовала бы денежную компенсацию. - Но в данном случае никакой необходимости в мамаше у них не было, - возразил Мейсон. - И до этого она ни в одном деле не появлялась. Вероника просто голосовала, а о ней проявляли отеческую заботу. Затем появлялся Хэнсел и грозил газетными сплетнями. По сути дела, эти люди вели себя по отношению к Веронике так, что никакого появления разгневанной мамаши просто не требовалось. Да и чем бы она могла помочь? Нет, Хэнсел прав, в этом деле вполне хватает двоих. - И что из этого, Перри? - То, что эта женщина пришла ко мне по своей воле, - ответил Мейсон. - А чтобы ответить на вопрос, зачем она приходила, нужно подумать о том, что она получила, - сказал Мейсон. - Разве она что-нибудь получила? - удивился Дрейк. - Она получила расписку, что заплатила мне сто пятьдесят долларов за все расходы, связанные с арестом Вероники Дейл. - Она выложила сто пятьдесят долларов? - Нет. Она выписала чек на эту сумму, как выяснилось, недействительный. То ли она пришла для того, чтобы получить расписку, то ли для этого и чего-то другого вместе. Заметь, Пол, что чек был на бланке, где следовало указать название банка. Такие чеки обычно используют крупные фирмы для удобства в обслуживании загородных или иностранных клиентов, у которых при себе вдруг не оказывается чековой книжки, а эта женщина вырвала чек из такой же книжки. - Постой, Перри, но для чего же она сделала это? Она же не думала, что ты просто коллекционируешь бланки или чеки и никогда не пускаешь их в ход? - Значит, она хотела, чтобы я получил этот чек. - Но зачем? - Ранее мы исходили из того, что она участница шантажа, и у нас ничего не вышло. Давайте попытаемся подойти к делу с другой стороны. Возможно, что она хотела дать мне оружие против шантажиста, чтобы я мог сказать Хэнселу: "Ошибаетесь, сударь, Эдисон не платил за нее. Платила ее мать. Вот чек - доказательство тому". Дрейк присвистнул. - Вот так, Пол. А теперь эти странные отпуска. Фэррел берет две недели перед самым собранием акционеров, чтобы с кем-то встретиться, и бросает важные дела. Миртел Нортран, казначей компании, берет такой же отпуск и в то же самое время. - Но ведь эта Нортран терпеть не может Фэррела и полностью верна Эдисону, - заметил Дрейк. Мейсон кивнул. - А Фэррел обещал этой рыженькой продавщице, что она займет место Миртел Нортран. Значит, он хотел убрать Нортран, - предположил Дрейк. - Или перевести ее на новую должность, - добавил Мейсон, - так, чтобы ее прежнее место стало вакантным. - И что же нам теперь делать, Перри? - после некоторой паузы спросил детектив. - Искать Миртел К. Нортран, - ответил Мейсон. - Когда мы ее найдем, Пол, я думаю многое прояснится. 20 Утреннее солнце освещало высокие белые здания жилых кварталов города. - Приехали, Пол, - сказал Мейсон, припарковывая машину. - Делла, твой блокнот наготове? Жаль, что у нас нет ключа, - сказал Мейсон, направляясь к двери. Дрейк с угрюмым видом извлек из кармана связку ключей и отмычек, заметив: - Мне все же больше нравятся обычные способы, Перри. - Ну, это ведь только дверь в подъезд. Мы этим не нарушаем неприкосновенности чьего-либо жилища, - ответил адвокат. Дрейк начал подбирать ключи. Третий подошел. - Какой номер? - спросил Дрейк, входя в коридор. - Третий этаж, номер триста двадцать один, - ответил Мейсон. Дребезжащий лифт поднял их на третий этаж. Мейсон нашел квартиру и нажал на звонок. Дверь открылась. В ноздри ударил приятный аромат кофе. Женщина, одетая в домашнее платье, с утренней газетой в руке, забормотала: - Простите, я... - узнав Мейсона, она замолчала и от удивления осталась стоять с раскрытым ртом. Мейсон шагнул через порог и сказал своим спутникам: - Заходите. Он уверенно направился в комнату. Все последовали за ним. Делла Стрит, как всегда стараясь быть незаметной, скользнула за стол на котором булькала электрическая кофеварка, села рядом с электрическим тостером и приготовила свой блокнот. - Видимо, я должен познакомить вас, - начал Мейсон. - Это Пол Дрейк, частный детектив, глава "Детективного Агентства Дрейка". А это - Миртел Нортран, владелец части акций корпорации, которой принадлежит универмаг. Последний раз, когда я видел ее, она выдавала себя за мать Вероники Дейл. Я полагаю, что теперь миссис Нортран расскажет нам, что случилось в загородном доме мистера Фэррела в ту ночь, когда он был убит, и думаю, что так будет лучше для вас самой, миссис Нортран. Сквозь плотный слой косметики на лице хозяйки дома проступила желтизна. Инстинктивно она попятилась от непрошеных гостей, будто надеясь, что произойдет чудо - раздвинутся стены и можно будет исчезнуть. - Вы полагали, миссис Нортран, - продолжал Мейсон, - что я не найду вас. Но вы оставили после себя здоровенный шлейф. Будучи заведующей отделом кадров, вы дали работу Веронике Дейл по просьбе мистера Эдисона, потому-то вы и знали ее историю. Когда она заполняла учетный листок, то указала в нем свой возраст, имя матери и другие детали, которые помогли вам выступить в роли ее матери, когда вы пришли ко мне в контору. В то время вы были единственным человеком, который располагал этой информацией, пусть даже не всегда истинной. Кроме того, совершенно очевидно, что вы с Фэррелом сбивали группу пайщиков, у которых достаточно акций, чтобы диктовать свою волю на предстоящем собрании акционеров. Я в чем-нибудь ошибаюсь? - Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказала она. - Вы не можете отрицать, что вы заходили в мою контору и сказали, что желаете оплатить счет за расходы, связанные с делом Вероники Дейл, усмехнулся Мейсон. - Мои сотрудники могут вас опознать. - Да, - согласилась она, - этого я отрицать не стану. - Почему вы приходили ко мне? - У меня... понимаете, у меня была идея, что я могу спасти мистера Эдисона от шантажа... - А как вы узнали об этом шантаже? - Случилось так, что я оказалась у дверей его кабинета и услышала обрывки разговора. Я поняла, что кто-то угрожает ему, прильнула к двери и начала подслушивать. Я помню, как этот гадкий тип назвал его толстяком... - Этот разговор вы подслушали до конца? Она кивнула. - После этого вы пришли ко мне, представившись матерью Вероники Дейл, а я получил чек, который ничего не стоит, но который можно предъявить шантажисту? - Я думала, что это может помочь. - Что же, - сказал Мейсон, - тут вы долго отпираться не стали, хотя бы потому, что у меня есть свидетели, которые могут опознать вас. А что вы скажете о своей поездке в загородный дом мистера Фэррела? - Мне абсолютно ничего не известно ни о каком загородном доме. Я туда никогда не ездила. - Свидетели утверждают, что ездили. - Они ошибаются. - Свидетелями в данном случае являются оставленные вами и обнаруженные полицией отпечатки пальцев. Вряд ли они могут ошибаться. - Мои отпечатки пальцев? - удивленно переспросила Миртел Нортран. - Они самые. У вас ведь неважный опыт по части противозаконных дел, вот вы и забыли о них. - Но... но откуда им известно, что они мои? - Им это неизвестно. Мне известно. Но все, что им нужно сделать для этого, это взять ваши отпечатки пальцев и сравнить их с найденными в доме. После этого вы должны будете рассказать им, как вы очутились в доме и что именно там делали. Но лучше для вас, если вы сначала расскажете это мне. - Да, от этого мне никуда не уйти, - сказала она после минутного раздумья. Мейсон кивнул. - Я даже рада, что вы уже все знаете. Я бы все равно не сумела скрыть этого. - Мне хотелось бы услышать подробности, - сказал адвокат. - Особенно насчет стрельбы. Она встала, подошла к платяному шкафу и вытащила тяжелое пальто. На пальто красовалась дыра, края которой обгорели. - Говорите, - попросил Мейсон, - вам же легче будет. - Поверьте мне, мистер Мейсон, это и в самом деле тяжкое бремя для меня. Я все время про себя молюсь. До четырех утра не могу заснуть. Поэтому так и с завтраком запоздала. Адвокат снова кивнул. - Ведь все так просто, - сказала миссис Нортран, - все так ясно, что просто чудо, что никто не обнаружил этого раньше. Я знаю, что мне никуда не деться от этого. - Расскажите нам все по порядку. - Все началось с того, что я решила поиграть на скачках. У меня была своя система. Я думала, что она никогда не подведет. Но все рухнуло, как карточный домик. Мне казалось, что это лишь случайность. Чтобы поправить своя дела, я решила воспользоваться финансовыми ресурсами компании. Тут подвернулся Фэррел. Он всегда возился со своими таблицами, графиками, схемами. Это был его способ ничего не делать. Фэррел владел сорока процентами акций. И у Эдисона было сорок процентов. Остальные двадцать были распределены среди старых заслуженных служащих компании. Всегда было так, что лишь два основных пайщика вырабатывали политику, и на собраниях они выступали единым фронтом. Они называли себя компаньонами. Поэтому собрания акционеров всегда были пустой формальностью. - Она замолчала, вытащила сигарету из пачки и дрожащими пальцами поднесла к ней пламя. - Фэррел поймал меня. Я вынуждена была принять его условия. То есть голосовать по его указке, сказать, что практически все мелкие акционеры выдают мне доверенности на голосование во время собраний. После этого Фэррел занялся и другими мелкими пайщиками. В отделе авторучек работает одна девушка, Мерна Рейли, ей принадлежит несколько акций. Он обещал ей большую карьеру, повышение в зарплате. Был еще мой старый друг Том. Томас П.Вертет. Ради того, чтобы меня не судили за растрату, я согласилась перетянуть его на сторону Фэррела. Фэррел приобрел этот дом за городом, чтобы у него было место, где он мог собирать всех акционеров, заключать с ними соглашения, чтобы потом диктовать свою волю на собрании. - Мерна Рейли еще очень молода, откуда у нее акции? - спросил Мейсон. - Она унаследовала их от матери, которая много лет проработала в магазине. - Продолжайте, пожалуйста. - Во вторник Фэррел должен был отправиться в отпуск. На самом деле он никуда не собирался, а сразу же поехал в этот дом, чтобы обустроить его для будущих встреч. Он сказал мне, чтобы я к девяти часам была там вместе с Томом. Я не сообщила Тому, в чем дело. Мы выехали с ним вдвоем на его машине. Немного не доезжая до поворота с шоссе к дому, мы разминулись с машиной Фэррела. Я не знала, кто в ней был. - И что же дальше? - Когда мы подъехали к дому, я оставила Тома в машине, а сама пошла к Фэррелу. Так мы условились. Том ничего не знал об этом, он вообще не знал, зачем едет. Я должна была уговорить Тома встать на сторону Фэррела... Тот оттеснит Эдисона, а Том, Мерна и я получим высокие должности и большие прибавки к зарплате. Мне к тому же вернут бумагу, где я признаюсь в растрате, и покроют недостачу. - И что же случилось, когда вы вошли в дом? - Фэррел был необыкновенно взволнован. Он сказал мне, что он подобрал одну девушку, блондинку, которую зовут Вероника Дейл. Что она сбежала от невыносимо скучной жизни крохотного городка, где ее мать содержит ресторан. Он проникся жалостью к ней и сказал, что если она согласится подождать на улице, пока он закончит в доме свои дела, то он довезет ее до города и найдет ей место, где остановиться. - Он и в самом деле собирался это сделать? - Не знаю. Может быть, он хотел уговорить ее остаться на ночь в том доме. Фэррел в этом отношении такой... Я знаю, как он пытался обхаживать Мерну. Так противно. - Продолжайте. Что же было дальше? - Он сказал мне, что неожиданно нагрянула жена, что она, к сожалению, заметила Веронику, что он велел Веронике скрыться через задний ход, но жена все равно видела ее и решила, что этот дом - место для свиданий, и собирается теперь добиваться развода, и тогда произойдет ужасный публичный скандал. Он почему-то побоялся сказать жене о настоящей цели покупки этого дома, думая, что она все равно не поверит ему. - И что вы сделали? - После этого он сказал мне, что единственный выход - это немедленно отправиться назад в город к жене, а я должна подтвердить, что дом действительно приобретен в деловых целях. Ну и, конечно, следовало уговорить его супругу не выдавать тайны. Он сказал, что это единственное, что можно сделать. Он велел вернуться к Тому, отослать его домой, и, как только Том уедет, мы направимся в город. - И что же вы сделали? - Я сходила к Тому и, не вдаваясь в подробности, сказала ему, чтобы он ехал домой. После этого я вернулась в дом. Мистер Фэррел ушел наверх за той бумагой, которую я подписала. Она была у него в чемодане, а чемодан наверху в спальне. Мое признание должно было служить доказательством того, что все сказанное - правда. Увидев в его руках эту бумагу, я решила попробовать добиться кое-чего. Я сказала, что если я буду сотрудничать с ним, как он того хочет, то пусть он порвет признание и моей растраты больше не касается, не важно, выйдет ли у него дело с акциями или нет. Тут он разозлился, мы наговорили друг другу кучу всяких гадостей... Не могу понять, что тогда случилось со иной. Рядом с нами лежал его чемодан, и на нем был револьвер. Я схватила револьвер и навела на Фэррела, приказывая отдать бумагу. Я знаю, что совершила ужасную ошибку. - Что же случилось? - Он ударил меня. Револьвер выстрелил. Пуля пробила оконное стекло. Потом он схватил меня, вывернул мне руку. Рука с револьвером оказалась запутанной в полах моего пальто. Я визжала от боли, но он продолжал выкручивать мне руку и случайно нажал на курок. Пуля пробила мое пальто и попала ему в голову. Он упал и, наверное, тут же скончался. Я думаю, следов пороха на лице не осталось, потому что пуля пробивала материю. Я была в панике и захотела сразу же избавиться от оружия и патронов. Я ни о чем не могла думать, да и что я понимаю в таких вещах? Я открыла окно и выпустила все остальные пули в землю. Потом вынула гильзы из револьвера, высыпала их себе в карман, а оружие выкинула подальше. Потом закрыла окно и потушила керосиновую лампу. Нужно было поскорее уходить. Я хотела было сесть на попутную машину, но потом передумала, даже не знаю почему. К тому же я не так привлекательна, как Вероника Дейл. Главное, я не хотела оставлять улик. - Что же вы сделали? - Я знала, что мистер Фэррел говорил всем, что направляется в отпуск на северо. Я села в его машину и доехала на ней до Лас-Вегаса в Неваде. Оттуда я послала телеграмму, подписанную его именем, оставила машину и вернулась сюда самолетом. Как ни в чем не бывало, пошла в универмаг. Было уже поздно, но никто ничего не подумал, я могу распоряжаться своим временем как хочу. Я не обязана работать от звонка до звонка. В конце дня ко мне подошла Вероника Дейл с направлением от Эдисона. Я сразу поняла, что это та самая девушка, которая была с мистером Фэррелом, видимо, мистер Эдисон был где-то там и подобрал ее. Я задавала ей вопросы, якобы для того, чтобы выяснить ее пригодность для работы, она рассказала мне о себе и о том, как она встретила мистера Эдисона. Вид у нее был самый невинный. Конечно, я дала ей работу. Но меня ужасно злило, как эта маленькая ведьма умеет лицемерить. На следующий день я проходила мимо кабинета мистера Эдисона. Я услышала его разговор с Хэнселом и поняла, что эта белобрысая девка задействована в целой системе шантажа, что они намерены выкачивать деньги из мистера Эдисона. Вы знаете, я всегда так восхищалась мистером Эдисоном. А тут вдруг получилось, что я должна была предать его из-за такой крысы, как Фэррел. Может быть, поэтому я так и вела себя, а не только потому, что хотела уничтожить свое признание. - Продолжайте. - Я восторгалась мистером Эдисоном. Я уважала его и думаю, что все служащие любили и уважали его. Я решила, что если я как можно быстрее повстречаюсь с вами, выдам себя за мать Вероники и оплачу ваши услуги, то этим я дам мистеру Эдисону оружие против шантажиста. Я думала, что после этого приду к нему и все расскажу. - Продолжайте, пожалуйста. - Поэтому я и приехала к вам, выдала себя за мать Вероники и оставила вам никуда не годный чек, так, чтобы вы могли представить его шантажисту. Мне казалось, что это может нарушить их планы, тем более если Вероника вдруг подумает, что ее мать и в самом деле находится в городе. Я считала, что вы догадаетесь и все равно увидите, что чек поддельный, но ни Вероника, ни этот шантажист не обнаружат обмана. Мейсон кивнул. - Я взяла вашу расписку и потом вдруг решила сказать Веронике, что мне все известно, и что либо она оставит мистера Эдисона в покое, либо последствия для нее будут самые неприятные. Я так напугала ее, что она решила держаться подальше от мистера Эдисона. Я посчитала, что когда найдут труп Фэррела, то решат, что это дело рук той девушки, и то, что мистер Эдисон подобрал ее - подтверждение тому. Но потом я подумала, что она все равно выкрутится благодаря своей невинной детской наружности, просто скажет на Суде, что он напал на нее, и она, защищаясь, выстрелила в него. - И что же вы сделали, выйдя из моего офиса? - Пошла к Веронике. В отеле ее еще не было. Понимаете, мистер Мейсон, я совсем не знала, что делать с этими шестью гильзами, которые остались у меня в кармане. Ума не могла приложить, а они жгли мне карман. Я буквально дрожала от страха. Ведь это же прямая улика. Потом мне пришла в голову хорошая мысль. Я пришла в отель, нашла комнату Вероники и попыталась открыть дверь. Дверь была заперта, но на этаже оказалась горничная, я сказала ей, что я мать Вероники, показала ей расписку с вашей подписью. Горничная, выслушав мой рассказ, увидев вашу подпись и получив доллар чаевых, открыла дверь и впустила меня в комнату. Гильзы я положила на самое дно сумки Вероники. Я не думала, что она найдет их. Мне осталось лишь вымыть руки и ждать, что будет. Я была уверена, что полиция все равно заинтересуется Вероникой, осмотрит ее вещи, найдет гильзы, и Вероника сядет на скамью подсудимых. - Но, - сказал Мейсон, - Вероника сама нашла их, поняла, чем это пахнет, и подбросила гильзы в квартиру моей секретарши. - Неужели? - удивилась Миртел Нортран. - И как только эта девчонка... - Оставьте ее в покое. У вас своих забот хватает, - посоветовал адвокат. - Что верно, то верно, - вздохнула она. Мейсон встал, подошел к телефону, снял трубку и набрал номер. - Управление полиции? Будьте любезны лейтенанта Трэгга из Отдела по раскрытию убийств. 21 Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели за столиком в небольшом ресторане неподалеку от здания, где находились их конторы. В ресторане их хорошо знали. Мейсон добавил в кофе сливок, положил сахар и устало сказал: - Я так долго топтался на месте из-за версии, выдвинутой полицией. Противоречия торчали со всех сторон, но, приняв за факт, что стреляли снаружи, я просто проходил мимо них. Даже основные моменты игнорировал. - Какие? - Ты ведь почти все знаешь, Пол. Во-первых, женщина, приходившая ко мне, не была матерью Вероники, но она знала факты, которые ей могла сообщить только Вероника. Я решил, что ее приход связан с другим действующим лицом - с Эдисоном, что она приходила не ради Вероники, а ради Эдисона. Тогда это должна была быть какая-нибудь преданная служащая универмага. Кто именно? Судя по тому, как быстро она все узнала о Веронике Дейл, она могла быть только заведующей отделом кадров. Во-вторых, я понял, что поездка Фэррела на рыбалку - блеф. Важно и то, что и Фэррел, и заведующая кадрами отбыли в отпуск одновременно и одновременно должны были вернуться к собранию акционеров. Я понял опасность для Эдисона - он мог потерять контроль над компанией, особенно когда он сказал мне о борьбе за власть с Фэррелом. Он сознался, что ненавидит Фэррела, так же как и Фэррел его. Но Эдисон вовсе не тот человек, который станет из-за контроля над компанией вести закулисные махинации со служащими-акционерами. А Фэррел, как я понял, мог пойти на это. Правда, тут я не видел никакой связи с убийством. Как оказалось, ее и не было. Тем не менее, я искал эту связь, а почему? Да потому, что вслед за полицией допустил, будто стреляли с улицы. - Да, - задумчиво сказала Делла Стрит. - Как Фэррел, так и Эдисон заблуждались насчет Вероники Дейл. Как взволнован был мистер Эдисон, когда звонил тебе с просьбой вызволить ее из тюрьмы! А ведь для полиции, наверняка, было не так просто арестовать девушку по обвинению в бродяжничестве. - Так же не просто, как Эдисону представить Веронику Дейл невинной девственницей, - усмехнулся Мейсон.