Теперь вот еще что. Он... Дрейка прервал негромкий настойчивый стук в дверь. Делла Стрит приоткрыла дверь, заглянула в комнату, потом распахнула дверь настежь и сказала: - Доброе утро. Что-то вы сегодня рановато. В контору вошли Этна и Джозефина Кемптон. Мейсон представил их Полу Дрейку и повернулся к Этне: - Ну, как дела? - Все прекрасно, - с торжественным видом оказал Этна. - Мы легко отделались, Мейсон. Миссис Кемптон кивнула и расплылась в улыбке: - Они были со мной чрезвычайно любезны. Мейсон нахмурился. - Что вы им рассказали? - с подозрением спросил он. - Я ничего не стала им рассказывать. Я сделала все в точности так, как вы меня проинструктировали. Мейсон внимательно посмотрел на нее, затем резко повернулся к Полу Дрейку: - Прошу прощения, Пол, но мы вынуждены попросить тебя удалиться. Я не хочу сказать, что мы тебе не доверяем, но так уж установлено, что клиент, обсуждающий свои проблемы с адвокатом в присутствии третьего лица, теряет предусмотренное законом право считать такой разговор абсолютно конфиденциальным. На Деллу, разумеется, как на мою секретаршу, это положение не распространяется, а на тебя, к сожалению, да. - Ну и чудесно, - сказал Дрейк. - Может быть, я смогу хоть немного перекусить. Мне уже до чертиков надоел кофе и сэндвичи с ветчиной, которые я глотал не жуя между телефонными звонками. Я спущусь вниз и поем как человек, сидя за столом. Дрейк вышел из комнаты. Мейсон повернулся к Этне и миссис Кемптон. - Садитесь, - сказал он. - А теперь, миссис Кемптон, я хочу услышать от вас правду, чистую правду, и ничего, кроме правды. - Но я рассказала вам правду. Мейсон покачал головой. - Мистер Мейсон, - воскликнула она с негодованием, - неужели вы думаете, что я могла солгать? - Я знаю полицейских, - сказал Мейсон. - Я знаю методы их работы. В доме не было никого, кроме вас и убитого. Вы отказались рассказывать о том, что произошло, а теперь уверяете меня, что полиция вас отпустила. - Но так оно и есть на самом деле. Они меня отпустили. Они даже послали ко мне на квартиру человека за моей одеждой. - То есть как это? - спросил Мейсон. - Ну, они сказали мне, что мою одежду необходимо отдать для тщательного лабораторного исследования, они всегда так делают в тех случаях, когда свидетель присутствовал при убийстве, и это обычная формальность. Они сказали, что, скорее всего, до завтрашнего дня я не смогу получить одежду обратно и что если мне не хочется ждать, то они могли бы послать в мою комнату сотрудницу и та принесла бы все, что мне нужно. - И они так и сделали? - Да. - Вы дали им ключ от вашей квартиры? - Он был в моем конверте - они ведь все отбирают и кладут в конверт. - И вы подписали бумагу о том, что не возражаете, если они войдут в вашу квартиру? - Ну да. - И что было потом? - Потом они привезли мою одежду. Они все были любезны до приторности. Они сказали, что сожалеют о моем вынужденном задержании, что теперь они установили, кто убил мистера Эддикса, и с меня сняты абсолютно все подозрения. - Кто вам это сказал? - Надзирательница. - Что было после этого? - Ну, - сказала она, - они спросили меня, что я собираюсь делать, и я ответила - позвонить вам. - Когда это было? - Сегодня рано утром. - Продолжайте. - Похоже, никто не знал, как вас разыскать до того, как вы придете в свой офис, но у них был домашний телефон мистера Этны. Я знала, что он уже должен был встать, и велела им позвонить ему. - И он приехал и забрал вас? - спросил Мейсон. - Совершенно верно. Мейсон взглянул на Этну. Тот кивнул. - Прямо из камеры? - спросил Мейсон. - Ну, не совсем так, - уточнил Этна. - Я встретился с ней в гараже внизу. - В гараже? - Да. - В каком гараже? - В полицейском гараже, где у них... - Там, куда они привезли нас прошлой ночью, - перебила его миссис Кемптон. - Вы же помните, там у них гаражная стоянка сразу за тем местом, где они нас высадили. В общем, мне не хотелось никого беспокоить, и я сказала полицейским, что просто спущусь вниз в гараж и подожду мистера Этну - чтобы он подъехал туда. - И вы дожидались его там? - Да, как раз на том месте, куда они привезли нас прошлой ночью - где мы вышли из машины. Мейсон повернулся к Этне: - Но вы ведь не могли туда проехать? - Нет, конечно, я оставил машину снаружи и подошел к двери. Я махнул рукой, и миссис Кемптон выбежала. А что! Это имеет какое-либо значение? - Да, именно это я и рассчитывал услышать. - Я не улавливаю, - сказал Этна. - Миссис Кемптон, - сказал Мейсон, - вы кое-что скрыли от нас. - Что вы имеете в виду? - Вы скрыли от нас нечто очень важное, некий факт, который... Она прервала его, отрицательно покачав головой: - Я рассказала вам абсолютно все, мистер Мейсон. - И мистер Этна повез вас прямо сюда? - спросил Мейсон. - Он сначала завез меня домой. Я забежала буквально на пять или десять минут, и мы поехали сюда. - Она хотела задать вам несколько вопросов, - сказал Этна. Миссис Кемптон кивнула: - Мистер Мейсон, если человек умирает - что происходит с его банковским счетом... я имею в виду его неоплаченные чеки? Мейсон пожал плечами: - От чеков нет никакого проку после того, как человек умер. Его банковский счет замораживается. Как только банк получает извещение о смерти клиента, он прекращает оплату всех чеков. - А если на чеке гарантийная подпись кассира банка? - Подписанные кассиром чеки, - сказал Мейсон, - оплачивает банк. Банки не умирают. - А если он... ну, я просто интересуюсь... - Почему вы этим интересуетесь? - спросил Мейсон. - Ну... просто в связи с теми способами, которыми мистер Эддикс делал бизнес. Вы ведь знаете, мистер Мейсон, он очень многие дела проворачивал, используя наличные. Занимаясь разными махинациями, он имел обыкновение платить наличными или банковскими чеками. Он обычно покупал чеки в разных банках, а затем делал на них передаточную надпись. - И вас интересует, не стал ли банковский чек с его передаточной надписью недействительным, если он умер раньше, чем чек был оплачен? - Верно. - А почему? - Ну, просто для того, чтобы составить об этом для себя четкое представление. Мейсон сказал: - Банковский чек должен быть оплачен, а вот теперь давайте рассказывайте, что там произошло на самом деле. - Хорошо, - согласилась она. - Я расскажу вам правду, я расскажу вам всю правду, и вы тогда сможете посоветовать мне, что делать. Едва ли я осмелюсь рассказать об этом еще кому-нибудь, поскольку все выглядит таким... - Что вы сказали газетчикам? - перебил ее Мейсон. - Ничего. - Они с вами беседовали? - Нет. В полиции мне сказали, что отпустят меня рано утром и газетчики ничего об этом не будут знать. Они дали мне возможность прийти в себя. Мейсон повернулся к Этне: - Дело с каждой минутой принимает все более дурацкий оборот. - Да, но, в конце концов, могут же и полицейские проявить тактичность, - сказал Этна. - Конечно, могут, - согласился Мейсон, - но они ни за что не станут ради этого настраивать против себя всех газетчиков. - Но в этот раз они поступили именно так. - Черт побери, вот это меня и беспокоит, - сказал, понизив голос, Мейсон. - Продолжайте, миссис Кемптон. Расскажите нам, что произошло. Прежде всего, каким образом вы очутились в Стоунхендже? - Мистер Эддикс позвонил мне. - Куда? - Ко мне домой. - Откуда ему известен ваш номер? - Этого я не знаю. - Что он вам сказал? - Что хочет со мной встретиться. - Он сказал вам, по какому поводу? - Он хотел лично извиниться за величайшую несправедливость, допущенную им по отношению ко мне. Он хотел сообщить мне нечто очень важное. - Мистер Этна знает об этом разговоре? - Нет. Мистер Эддикс велел мне никому об этом не говорить и приехать к нему домой в шесть часов. - В шесть? - Да. Он сказал, что у него еще несколько важных встреч и до шести часов он будет занят, а после этого у него назначена встреча в шесть сорок пять. Так что я должна была приехать туда ровно в шесть. - И вы приехали в шесть? - Да. - Как вы прошли в дом? - Я прошла через дверь на Роуз-стрит, пятьсот сорок шесть. - Она была открыта? - Нет, заперта. - Как же вы вошли? - У меня был свой ключ. - Вы хотите сказать, что все это время ключ оставался у вас? - Ну, у меня ведь был свой собственный ключ, и никто не потребовал его вернуть. - Эддикс знал об этом? - Он спросил меня, есть ли у меня ключ, и я ответила, что есть. Он сказал, что это хорошо, и велел пройти прямо через заднюю дверь и подняться в его офис на втором... А собственно, что в этом такого, мистер Мейсон? Я делала так сотни раз, когда работала там. - Тогда вы там работали, - сказал Мейсон, - это совсем другое дело. - Ну боже мой, не могла же я рассчитывать на то, что такой занятой человек, как мистер Эддикс, спустится по лестнице и пройдет через весь коридор только для того, чтобы меня впустить, тем более что у меня есть ключ и я прекрасно знаю дорогу. - А больше там не было никого, чтобы вас впустить? - Нет. Он был один во всем доме. - Он сказал вам это, когда звонил? - Да. Мейсон задумался: - Это был именно он? Вы узнали его голос? - Ну конечно. Он даже пошутил по поводу того, что так невнятно бормочет из-за этой повязки. - Во сколько он вам позвонил? - Примерно в половине третьего дня. - И вы сразу туда поехали? - Да. Я села на автобус, который останавливается на углу Олив-стрит ровно без десяти шесть. Видите ли, я хорошо знаю расписание автобусов, поскольку часто туда ездила. - Черт с ним, это как раз меня не очень интересует, - досадливо поморщился Мейсон. - Давайте о главном. Когда вы туда пришли, он был жив? - Да. - Что он вам сказал? - В том-то и дело, что он не успел ничего сказать. Он был убит как раз в тот момент, когда я вошла и... - Кто его убил? - Горилла. Мейсон вздохнул: - Ну, ну, миссис Кемптон. Давайте все-таки оставаться на почве реальности. - Мистер Мейсон, я прошу вас, вы должны мне верить. Я говорю чистую правду. Я видела это своими собственными глазами. Мистер Эддикс лежал на кровати, а горилла несколько раз вонзила в него нож. - Что это была за горилла? - Мистер Мейсон, я не могу утверждать наверняка, какая именно горилла это была. Одна из тех самых больших, но точно я не знаю. Видите ли, это может показаться совершенно невероятным, но горилла убила его, находясь в гипнотическом трансе. Мейсон внимательно смотрел на нее. - Неужели вы не верите мне, мистер Мейсон? - Даже если бы поверил _я_, - сказал Мейсон, - присяжные все равно не поверят. - Собственно говоря, почему бы и нет, - вышла из себя миссис Кемптон, - в конце концов, это именно то, чего мистер Эддикс пытался добиться многие годы. Он хотел выдрессировать такую гориллу, которую он мог бы загипнотизировать и... - Ладно, - сказал Мейсон, - продолжайте. Давайте не будем терять время в бесплодных спорах. Я хочу знать, что произошло. - Короче говоря, я вошла в комнату. В первый момент я не заметила мистера Эддикса. Я позвала его, а затем увидела, что он лежит на кровати. Мне показалось, что он спит, но тут из-за угла, со стороны ванной, вышла горилла. Она была загипнотизирована, мистер Мейсон. - Вы уже дважды это повторили. Откуда вы знаете? - По выражению глаз. Горилла скалилась на меня, она подошла к кровати своей характерной неуклюжей походкой и... она все время скалилась, словно наслаждаясь тем, что поменялась ролями со своим мучителем. - А что сделали вы? - Я закричала и потеряла сознание. - Вам известно было, что по дому бродят гориллы? - спросил Мейсон. - Они уже: сбежали, когда вы шли по проходу мимо клеток? - Нет, все было в полном порядке. Две большие гориллы сидели в той клетке, которая потом оказалась открытой, и еще одна, самая добродушная горилла - в другой. - Значит, - сказал Мейсон, - кто-то успел выпустить этих горилл за то время, пока вы... - Это сделала горилла. - Какая? - Та горилла, которая убила мистера Эддикса. - Откуда вы знаете? - Я абсолютно уверена в этом, мистер Мейсон. Я достаточно долго крутилась рядом с ними, чтобы знать их привычки. Клетки запираются снаружи на задвижку, и едва горилла окажется на свободе, как она сразу откроет остальные клетки. Она это в первую очередь сделает. - Продолжайте, - сказал Мейсон. - Ну, короче говоря, - сказала миссис Кемптон, - я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, рядом сидела маленькая ручная горилла - она всегда ко мне хорошо относилась. Она тихонько повизгивала, выражая свою симпатию, и лизала мне лицо. Я думаю, именно это и привело меня в чувство. - Вы испугались? - Не слишком. Я сразу узнала эту гориллу, как только открыла глаза. - И что потом? - Потом, - сказала миссис Кемптон, - я заговорила с ней, и она страшно обрадовалась, увидев, что со мной все в порядке. Она трепала меня по щеке и гладила волосы и была просто счастлива. - А затем что? - Затем я встала, огляделась и увидела, что мистер Эддикс мертв. Я заметила, что у него из спины торчит нож. Тогда я подошла к телефону и попробовала дозвониться до мистера Этны, но безуспешно. Я пыталась дозвониться до вас, и никак не могла, и уже совершенно отчаялась, когда наконец мисс Стрит ответила мне. - Почему вы не вызвали полицию? - Потому что не знала, как поступить, мистер Мейсон. У меня не было уверенности. А вдруг вы прикажете мне уйти из этого дома и никому никогда не признаваться, что я там вообще была? Ну... ну, в общем я совершенно не представляла себе, что делать. - И где все это время находилась огромная горилла? - Первое, что я сделала, - сказала миссис Кемптон, - это закрыла все двери, через которые наверху можно попасть в апартаменты мистера Эддикса. - А ваша ручная горилла? - Я оставила ее с собой в комнате. Она совершенно не опасна. Она как ребенок. Она так рада была меня видеть, что я просто не смогла ее прогнать. Она хлопала в ладоши и... - Продолжайте, - подбодрил ее Мейсон. - Ну и вот, - сказала она, - я обещала встретить вас внизу, у двери, выходящей на Роуз-стрит, пятьсот сорок шесть. Я не отваживалась выйти в коридор, но потом, через некоторое время, решила, что ничего страшного не произойдет - это как раз в тот момент, когда я ожидала вашего появления. Я тихонечко открыла дверь в коридор и выглянула. Все было тихо, и я прокралась в холл, а потом... ну, похоже, что-то меня ударило. Последнее, что осталось у меня в памяти - это огромный сноп искр, посыпавшихся из глаз, а потом я ничего не помню до того самого момента, когда стала приходить в себя на полу в комнате, и тут я увидела, что вы стоите лицом к лицу с гориллой, и при виде этой гориллы я поняла, что с вами может случиться беда. - Почему? - Потому что это была одна из самых злобных горилл. Она была по-настоящему опасна. Никогда нельзя сказать наверняка, что ей взбредет в голову. По-моему, она выломала дверь или что-то в этом роде, потому что, помню, я видела сломанную дверь и полагаю, что именно ужасный треск помог мне прийти в сознание. - Продолжайте, - сказал Мейсон. - Все остальное вы знаете. Я поняла, что мы в страшной опасности, и я... ну, я объяснила вам, что нужно делать. - Это самая странная, самая дурацкая история из всех, что мне доводилось когда-нибудь в жизни слышать! - воскликнул Мейсон. - К моему сожалению, мистер Мейсон, это правда. - Вся правда? - Абсолютно вся, и я прошу вас о помощи. Мейсон встал и принялся мерить шагами комнату. Через минуту он сказал: - По-моему, один шанс из ста, что это может оказаться правдой. Но кто бы ни послал вас в нокаут, он должен был после этого притащить вас обратно в комнату. Когда я смотрю на вас, мне кажется, что вы рассказываете очень убедительно. Но когда я отвожу глаза, то не могу поверить своим ушам. - Мистер Мейсон, вы мне не верите? - Нет. Миссис Кемптон рассердилась: - Я рассказала вам в точности, что там произошло. - Ну ладно, - сказал Мейсон, - если принять во внимание всю обстановку там, то я полагаю, вероятно, можно было бы сказать, что есть один шанс из восьми или десяти, что вся эта история может оказаться правдой, но кто всему этому поверит? Присяжные не поверят, судья не поверит, газетчики не поверят. - Я не понимаю, почему кто-то должен сомневаться в моих словах. В конце концов, мистер Эддикс специально для этого тренировал своих горилл. Он пытался загипнотизировать их, дать им сигнал к убийству и... - Это полное безумие, - сказал Мейсон. - Никакое это не безумие! - вспыхнула она. - Если хотите знать мое мнение, то у мистера Эддикса в прошлом случилось нечто ужасное. Он всегда боялся, что его могут заставить совершить убийство где-то за границей, и, по-моему, мистер Эддикс собирался доказать, что был кем-то загипнотизирован и, хотя постепенно гипнотическое воздействие исчезло, он так и не смог восстановить свою память. Мейсон прошелся по комнате и остановился у окна. - Да, - медленно произнес он, - если взглянуть на этот случай с точки зрения неоспоримых фактов, то очевидно, что... Но только представьте себе, что мы попытаемся построить на этом защиту в суде, перед присяжными. - Не беспокойтесь, вам не придется этим заниматься, - сказала она. - Полиция все выяснила с этой гориллой, потому что они отпустили меня и извинились за задержание. Я не понимаю, почему вас так беспокоит суд присяжных, мистер Мейсон. Я уверена, что никто меня ни в чем не обвинит. - Это как раз самое неверное, просто бредовое, во всей этой истории, - сказал Мейсон. - Вы были одна в доме, где убит человек. Если бы вы поведали им о случившемся и дали письменные показания, то они могли бы вас отпустить, пока будет идти расследование. Но вы ведь не рассказывали им ничего, верно? - Я ничего им не сказала. - Ну ладно, довольно, - прервал ее Мейсон. - Я не хочу больше ничего слушать, пока не найду способ проверить ваши слова. Черт побери, когда начинаешь оценивать это в свете известных фактов, все более или менее сходится, но история настолько дикая - нечего даже надеяться, что кто-нибудь в нее поверит. - Никаких других объяснений нет, мистер Мейсон. В доме не было никого, кроме мистера Эддикса, меня и горилл. - Вот именно, - сказал Мейсон, - и никто не мог помешать расчетливому человеку, знавшему, как именно мистер Эддикс дрессировал своих животных, вонзить ему в спину нож, пока он спал, а потом уверять, что он убит гориллой. - Но какой у меня может быть мотив для того, чтобы так поступить? - Вот это, - сказал Мейсон, - и ставит меня в тупик. Я не могу понять, какие мотивы заставили вас пойти туда, не переговорив с Джеймсом Этной или не позвонив мне. - Я думала, что должна это сделать, но мистер Эддикс просил меня ничего никому не говорить. Мейсон хотел было что-то добавить, но тут раздался властный и громкий стук в дверь. - Открывайте, Мейсон, - приказал голос сержанта Холкомба. - Это полиция. Мейсон кивнул Делле Стрит. Она открыла дверь. Сержант Холкомб, торжествующе улыбаясь, проговорил: - Ну что ж, Мейсон, это как раз тот случай, которого мы ждали. Как раз из тех, что нам _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ нужны. Пойдемте, миссис Кемптон. Вы поедете с нами. - Поеду с вами? - переспросила она. - Но почему - вы ведь только что отпустили меня? - И в самом деле отпустили, - согласился Холкомб, - а теперь вы поедете с нами обратно, и на этот раз вам будет предъявлено обвинение в умышленном убийстве. Холкомб и двое полицейских ворвались в офис, схватили миссис Кемптон под руки, и не успела она запротестовать, как на ней защелкнулись наручники. - Увидимся в церкви, Мейсон, - сказал Холкомб. - Одну минутку, - произнес Мейсон, встав между полицейскими и дверью, - у вас есть ордер на арест этой женщины? - Вот он. - Холкомб достал из кармана сложенную бумагу. Мейсон шагнул вперед. Двое полицейских схватили его за плечи, отталкивая от двери. Сержант Холкомб вытолкнул миссис Кемптон в коридор. Мейсон бросился к двери. Полицейский отпихнул его обратно. - Если вам хочется, идите напишите протест, - сказал он, - но не пытайтесь помешать полицейским исполнять свои обязанности. Второй полицейский и сержант Холкомб поспешно уводили миссис Кемптон по коридору. - Вот тут вы, черт побери, правы - я подам протест! - сердито воскликнул Мейсон. - Вот и прекрасно! - ухмыльнулся полицейский. - Накатай сразу парочку. Мейсон повернулся к Этне: - Сходите проверьте все документы и, если у них что-нибудь не так, подайте протест, Джим. Этна кивнул и направился к лифту. - Идите по лестнице, - сказал Мейсон и вернулся обратно в офис. - Быстрее, Делла, помоги мне все тут обыскать - не спрятан ли здесь микрофон. Если они подслушивают конфиденциальные разговоры адвоката с клиентами, мы такое устроим, что им даже в страшном сне не могло привидеться. Мейсон и Делла Стрит принялись тщательно обыскивать весь офис. Не прошло и часа, как они признали свое поражение. Они осмотрели все углы и закоулки, заглянули за каждую картину. Они двигали мебель, подняли ковер, проверили каждый дюйм поверхности стен. - Ну что? - спросила Делла Стрит. - Я ничего не понимаю, - сказал Мейсон. - Они нашли что-то, о чем мы не знаем. - Что это может быть? - Провалиться мне на этом месте, если я знаю. - Ты думаешь, она расскажет полиции то же самое, что и нам? - Надеюсь, что нет, - сказал Мейсон. Адвокат подошел к окну и стоял, угрюмо глядя на оживленную городскую улицу. Неожиданно он обернулся. - Делла, - сказал он, - бывает так, что иногда становишься ч_е_р_е_с_ч_у_р_ скептичным. - Что ты имеешь в виду? - Миссис Кемптон поведала нам историю, которая кажется сверхъестественной и странной, и вследствие этого мы не приняли ее всерьез. - Ты имеешь в виду, что она, возможно, рассказала нам правду? - Есть еще один вариант. - Какой? - Давай взглянем на все с такой точки зрения, Делла, - сказал Мейсон. - Предположим, тебе надо убить Бенджамина Эддикса, и предположим, ты хочешь, чтобы все выглядело так, что это сделал кто-то другой, а на тебя не пало бы даже тени подозрения. - Ну? - спросила она. - Тогда, - сказал Мейсон, - ты пригласила бы в дом Джозефину Кемптон. Ты сделала бы так, чтобы ее рассказу ни за что не поверил бы ни один Суд Присяжных. Затем ты идешь и убиваешь Бенджамина Эддикса и можешь быть совершенно уверена, что Джозефину Кемптон признают виновной. - Но, Боже мой, как же сделать так, чтобы она обо всем этом рассказывала? - спросила Делла Стрит. - Оцени-ка еще раз всю историю, - сказал Мейсон, - оцени хладнокровно, с точки зрения аналитика. Как можно отнестись к тому, что рассказала миссис Кемптон? - Это просто безумие! - воскликнула не задумываясь Делла Стрит. - Это похоже на... на какой-то кошмар. - Так вот, - сказал Мейсон, - похоже, что это и есть _и_м_е_н_н_о к_о_ш_м_а_р_. - Что ты имеешь в виду, шеф? - Давай проанализируем факты, имеющие отношение к делу. Эддикс нанимал людей, пытавшихся воздействовать гипнозом на животных, в частности на горилл. - Ну и? - У миссис Кемптон выпали из памяти два периода. В первый раз она решила, что потеряла сознание. Во второй раз ей показалось, что кто-то ударил ее по голове. - Продолжай, - сказала Делла Стрит. - Предположим, - сказал Мейсон, - что кто-то погрузил миссис Кемптон в гипнотический транс, и, пока она находилась в этом гипнотическом трансе, он внушил ей всю эту историю, в которую она должна была поверить, когда к ней вновь вернется сознание. Делла Стрит широко раскрыла глаза. - Шеф, - воскликнула она, - я готова поклясться, что так оно все и было! Это объясняет все происшедшее и... - Неожиданно ее горячий энтузиазм угас, голос пресекся, и она умолкла. - Продолжай, - сказал Мейсон. - Но ведь, - проговорила она с сомнением, - едва ли присяжные поверят в эту историю с гипнозом больше, чем в историю с гориллами. - Располагая теми данными, что у нас уже есть, едва ли, - сказал Мейсон, - но это только начало расследования. - Возможно ли загипнотизировать женщину и внушить ей такой сложный кошмар, да еще чтобы она, проснувшись, вспомнила его как в действительности происходившие события? - Я думаю, да, - сказал Мейсон. - Я собираюсь это проверить. В конце концов, гипноз - это такая штука, о которой я очень мало знаю. Но все это по-прежнему не объясняет, как получилось, что полицейские были столь торжествующе уверены в себе, когда пришли арестовывать миссис Кемптон. Они наверняка что-то обнаружили. В ближайшие день или два мы будем знать намного больше. В этом деле много пока еще не известных нам поворотов. - И даже, может быть, несколько тупиков, - преувеличенно серьезно заметила Делла Стрит. 12 Незадолго до полудня зазвонил телефон, Делла Стрит сняла трубку: - Да... О, да... минуточку. Я сейчас взгляну. - Она повернулась к Мейсону и сказала: - Это Сидней Хардвик из конторы "Хардвик, Карсон и Реддинг". Мейсон утвердительно кивнул. - Да, мистер Мейсон здесь, - сказала Делла в трубку. - Он побеседует с мистером Хардвиком. Соединяйте, пожалуйста. Мейсон взял трубку и произнес: - Алло, Мейсон у телефона... Здравствуйте, мистер Хардвик. - Мистер Мейсон, - сказал Хардвик, - я оказался в довольно странной ситуации. Мне бы хотелось встретиться с вами и мистером Джеймсом Этной. - Когда? - спросил Мейсон. - В ближайшее время, как только вы сможете. - Где? - Где вам угодно. В вашем офисе, если хотите. - До какому вопросу? - Речь идет о неком факте, поставившем меня в затруднительное положение, и, если говорить совершенно откровенно, это может иметь как благоприятные, так и неблагоприятные последствия для вашей клиентки, Джозефины Кемптон. Я предполагаю, что вам крайне необходима информация, касающаяся миссис Кемптон, но я также крайне заинтересован, в определенной информации, которой располагаете вы. - Как скоро вы сможете приехать? - спросил Мейсон. - Сразу, как только мы договоримся об удобном для вас и для мистера Этны времени. - Приезжайте сюда через пятнадцать минут, - решил Мейсон. - Этна будет у меня. - Он повесил трубку и сказал Делле Стрит: - Дозвонись до Джеймса Этны, Делла, и скажи ему, что у нас важная встреча с Хардвиком. Передай ему, чтобы он немедленно отправлялся сюда. Делла Стрит кивнула. - Я вернусь к тому времени, когда подойдет Этна, - сказал Мейсон и пошел по коридору в офис Пола Дрейка. - Дрейк у себя? - спросил Мейсон сидевшую у коммутатора девушку. - Проходите прямо к нему, мистер Мейсон, - кивнула она. - У него никого нет. Я его предупрежу, что вы идете. - Спасибо, - сказал Мейсон, открыл дверцу в низенькой перегородке, отделявшей небольшую приемную, и по длинному коридору направился в кабинет Дрейка. Дрейк как раз вешал телефонную трубку, когда Мейсон вошел. - Привет, - сказал Мейсон. - Есть что-нибудь новое? - Я копаю все глубже и глубже, - сказал Дрейк, - у меня собран огромный материал, но я его еще не проанализировал. Там большое количество самой разнообразной ерунды. - Сидней Хардвик, бывший при жизни Бенджамина Эддикса его адвокатом, а сейчас, вероятно, осуществляющий контроль за его наследством, в данный момент направляется сюда для встречи со мной, - сообщил Мейсон. - Судя по его поведению, ему что-то известно и это что-то его чертовски беспокоит. Ты не знаешь, что бы это могло быть? Дрейк покачал головой. - Нет, пока не знаю. Дай мне еще два или три часа, и я, может быть, это выясню. - Дай мне пятнадцать минут, и я наверняка это выясню, - усмехнулся Мейсон. - Предварительная проба показывает, - сказал Дрейк, - что у Эддикса в крови было тридцать два промилле алкоголя в момент убийства. Этого было достаточно для того, чтобы он крепко заснул. Есть данные, свидетельствующие о том, что чуть раньше у него была еще большая концентрация алкоголя в крови. Я думаю, мне нет нужды разъяснять тебе, Перри, все математические выкладки, связанные с алкоголизмом, но в общих чертах могу сказать, что стадия помрачения сознания при интоксикации начинается примерно с пятнадцати промилле алкоголя в крови. При содержании алкоголя от тридцати до сорока промилле человек находится в состоянии тяжелого опьянения, то есть он пьян настолько, что не в состоянии ни передвигаться, ни соображать. Так вот у Бенджамина Эддикса было тридцать два промилле алкоголя в крови. Полиции точно известно, когда миссис Кемптон вошла в дом. Они проверили это при помощи водителя автобуса. Она действительно ехала тем самым автобусом, как и утверждала. Абсолютно точно установлено, что к этому моменту алкогольная интоксикация у Эддикса была настолько сильна, что он не мог ясно воспринимать происходящее. Вероятно, он пил как раз до того момента, когда свалился на кровать и отключился. Содержание алкоголя в крови уменьшается после всасывания в пределах от двух до четырех промилле в час. - Что могло быть причиной такого пьяного кутежа, Пол? - Черт возьми, откуда я знаю? - Выяснил что-нибудь о телефонных счетах? - спросил Мейсон. - Еще нет, но эта информация будет у меня в течение часа. Я договорился, что мне сделают копии всех телефонных счетов. - Как тебе это удается, Пол? - Лучше тебе не знать подробностей. Я рискую своей собственной головой. Короче говоря, они у меня будут. - Как только получишь какую-нибудь информацию, дай мне знать. А теперь - что там с этим Аланом Блевинсом, он действительно гипнотизер? - Я бы сказал, что не просто гипнотизер, а превосходный. Между прочим, он сомневается, что гориллу можно загипнотизировать при помощи обычных методов. То есть он утверждал, что ему удавалось погрузить гориллу в какое-то подобие гипнотического транса, но, когда он это сделал, он не смог ей ничего внушить, воздействуя на подсознание. Когда гипнотизируют человека, этого добиваются словами. Когда имеешь дело с гориллой, невозможно установить контакт между человеческим сознанием и ее. Животное просто спит. И при этом довольно непросто определить, является ли это внушенным гипнотическим сном или естественным. - Блевинс был уволен? - Да. - Был предлог? - Я выяснил, что никакой причины для этого не было. Скверную новость сообщил ему Натан Фэллон. Эддикс вообще отказался это обсуждать. Все были уволены одновременно. - И Блевинс имел все основания ненавидеть Эддикса? - Вполне мог иметь. - Выясни, где он был прошлой ночью, - сказал Мейсон. - Уже выяснил, - ответил Дрейк, - он холостяк. Жена развелась с ним два года назад. Он утверждает, что был дома, смотрел телевизор, а потом лег спать. - Подтвердить никто не может? - Нет, это его собственные слова, не более того. Хочешь чтобы я покопался здесь поглубже? - Разумеется, хочу. Почему с ним развелась жена, Пол? - Психическое насилие. Она утверждала, что он якобы все время ее гипнотизирует, пытается использовать для своих опытов, выставляет ее в нелепом виде и все такое в том же роде. - Узнай об этом побольше, - сказал Мейсон. - Найди ее, Пол. Я хочу поговорить с ней. Дрейк сделай у себя пометку. - Что-нибудь еще? - Думаю, пока все, Я пойду обратно к себе и выясню, что нужно Хардвику. Он должен вот-вот подойти. - Да, вот еще что, - сказал Дрейк. - Блевинс рассказал мне, что он обучил Эддикса методам гипноза. - Зачем? - Так хотел Эддикс. - Пол, - сказал Мейсон, - я хочу, чтобы ты все как следует проверил. Я собираюсь на этом процессе выстроить защиту, которая войдет в историю, но для начала мне нужно точно знать, что там на самом деле произошло. - А Джозефина Кемптон не может тебе рассказать? - спросил Дрейк. - Нет. - Почему нет? - Если между нами, то я думаю, что она и сама не знает. - О, Бога ради, Перри! - воскликнул Дрейк. - Только не вздумай строить защиту на основании женских россказней: "Мы сидели там, в руках у меня был ножик, а затем, совершенно неожиданно, в глазах у меня потемнело, а когда я пришла в себя, он лежал там на кровати совершенно неподвижно, и я закричала: "Ну скажи мне что-нибудь, Бенни!" Мейсон усмехнулся: - Все совершенно не так, Пол, хотя так оно и есть. Выкачай из Блевинса всю информацию, какую только сможешь, найди его бывшую жену. Ну, я пошел на переговоры с Хардвиком, загляну к тебе позже. Мейсон вернулся в свой офис. - Джеймс Этна направляется сюда, - сообщила Делла Стрит. - Он, похоже, страшно возбужден. Зазвонил телефон. - Алло, - сказала Делла в трубку, выслушала ответ и повернулась к Мейсону: - А вот и мистер Этна. - Скажи, пусть входит, - сказал Мейсон, - и передай Герти, чтобы она проводила мистера Хардвика сюда, как только он появится в конторе. Делла Стрит повесила трубку и вышла, чтобы встретить Этну. Этна, явно взволнованный, воскликнул, едва переступив порог кабинета: - Мистер Мейсон, можете вы мне сказать, что, черт побери, удалось разнюхать полиции? - Они, видимо, абсолютно уверены в том, что откопали нечто очень серьезное. - Похоже было, - сказал Этна, - что они наверняка уверены в том, что говорят... - Делла Стрит и я перевернули вверх дном весь офис, пытаясь найти микрофон, - усмехнулся Мейсон. - Мы подумали, что, может быть, им удалось подслушать нашу беседу с миссис Кемптон. Что там с протестом? Вы его подали? - Нет. Я понял, что от этого не будет никакого проку. - Вы хотите сказать, что ей предъявлено обвинение? - Совершенно верно. Умышленное убийство. Они уже получили санкцию, и ордер на арест был оформлен по всем правилам. - Случилось нечто такое, в результате чего они неожиданно почувствовали себя абсолютно уверенными, - заключил Мейсон. - Конечно, это весьма необычная история, - позволил себе сделать замечание Этна. - Да уж, это точно. - А что вы скажете по этому поводу? - спросил Этна. - О том, что она рассказала? - Да. - Я еще не думал над этим. - Но что произойдет, когда она расскажет это суду присяжных? - Вы хотите сказать - если она расскажет это суду присяжных? - Но ведь рано или поздно она будет вынуждена рассказать это суду. Мейсон усмехнулся: - Давайте в таком случае постараемся, чтобы это лучше было поздно, Этна. - Вы думаете, что присяжные не поверят ее рассказу? - А вы? - Ну в общем, - промолвил Этна, - черт побери, Мейсон, и верю, и не верю. Мейсон продолжал улыбаться. - Конечно, если принять во внимание тамошнюю обстановку, то рассказ звучит довольно правдоподобно. Был некий миллионер, экспериментировавший с гипнозом. Он пытался гипнотизировать горилл и, вероятно, пытался внушить им импульс к убийству человека. Совершенно естественно, что рано или поздно он мог добиться определенного успеха, и тогда было бы совершенно логично предположить, что он сам и оказался первой жертвой. - Продолжайте, Джим, - сказал Мейсон. - Вы приводите аргументы в пользу правдивости ее рассказа. Вы пытаетесь убедить себя так, словно вы - суд присяжных. - Ну да, а почему бы и нет? Мейсон сказал: - Если адвокат вынужден сам себя убеждать в правдивости рассказа своего клиента, то, черт побери, самое разумное - сделать так, чтобы больше никто и никогда этого рассказа не услышал. - Я думаю, вы правы, - проговорил Этна, через силу улыбнувшись. - Я сам еще толком не разобрался, как отношусь ко всему этому, а теперь, после ваших слов, я понял, что очень старался, хотя и безуспешно, убедить себя в правдивости этой истории, и, в общем, черт бы меня побрал, если я и сейчас знаю, как к ней относиться. Все это звучит совершенно неправдоподобно, если только не принимать во внимание обстановку, царившую в этом доме, а на ее фоне все выглядит довольно логично. - Через несколько дней мы будем знать намного больше, Джим, - сказал Мейсон. - Я никак не могу отделаться от мысли, что по моей вине вы втянуты во все это, - посетовал Этна. - Все нормально, - усмехнулся Мейсон. - Я бывал и в худших переделках. - Но все же снова возникает вопрос - почему полицейские действовали так странно? Ведь, кажется, это довольно необычно для них? - Необычно! - воскликнул Мейсон. - Это просто уникальный случай! Зазвонил телефон, Делла Стрит сняла трубку, кивнула Мейсону и сказала: - Это Хардвик. - Отложим ненадолго наше обсуждение, - обратился Мейсон к Этне. - Поскольку нам придется иметь дело с Хардвиком, нужно быть уверенными в себе и выступать единым фронтом. Мы должны улыбаться и излучать оптимизм. Делла, пусть он заходит. Делла Стрит распахнула дверь и произнесла: - Мистер Хардвик. Сидней Хардвик, явно чем-то очень озабоченный, сказал: - Доброе утро, господа. Надеюсь, что я не расстроил ваши планы на сегодняшний день, мистер Мейсон, и ваши тоже, мистер Этна. - Ну что вы, отнюдь нет, - кивнул ему Мейсон, - присаживайтесь. Чем можем быть вам полезны? Хардвик сел, поправил очки на носу, черную резинку за ухом, потрогал слуховой аппарат и сказал: - Давайте с самого начала говорить начистоту. Мне известно, что вы оба во многих отношениях занимаете противоположную по отношению ко мне позицию. Вы, как я полагаю, представляете Джозефину Кемптон? - Я тоже так полагаю, - сказал Мейсон. - А точнее, я думаю, мы будем ее представлять. - Вы оба? - спросил Хардвик. Джеймс Этна, поколебавшись немного, ответил: - Да, я полагаю, что мы оба. - В таком случае, - продолжал Хардвик, - я представлял Бенджамина Эддикса, пока он был жив. Мне известно о нем больше, чем кому бы то ни было. Несколько месяцев назад я оформил его завещание. Это завещание полностью соответствовало воле мистера Эддикса в то время. - У вас есть основания полагать, что он изменил свою волю? Хардвик прочистил горло. - Не только волю, но и завещание. - Вы хотите что-то сообщить нам и хотите что-то узнать у нас. Почему бы вам не раскрыть карты? - предложил Мейсон. Хардвик улыбнулся: - Боюсь, что я неважный игрок в покер. - Вы не играете в покер, - ответил ему Мейсон. - Вы принимаете участие в деловых переговорах, где мы, все мы, должны выложить на стол определенные карты. А теперь давайте договоримся, что вы начинаете выкладывать все те карты, которые хотите раскрыть, а затем мы посмотрим, что сможем вам показать мы. - Очень хорошо. Дело в том, что сложилась в высшей степени необычная ситуация - ситуация, которая некоторым образом играет на руку вашему клиенту. Я решил, что вы должны знать об этом, мистер Мейсон, до того... ну, в общем, до того, как вы, возможно, примете решение не представлять ее интересы. - Продолжайте, - сказал Мейсон, - мы вас внимательно слушаем. - Вы посетили Бенджамина Эддикса во вторник вечером. Ваш визит вывел его из душевного равновесия. Когда вы нашли кольцо и часы... ну, в общем, это был жестокий удар по самолюбию и самоуверенности Эддикса. Он полностью изменил свое решение о том, что должно быть написано в его завещании. В ту самую ночь, до того как отправиться спать, где-то около половины двенадцатого, он вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание. Он сказал: "Джентльмены, я был идиотом. Я был просто самодовольным ослом. Я вел себя деспотично, позволяя себе выносить решения, касающиеся всех окружающих. Я виноват. Я хочу искупить свою вину, насколько это возможно. Вот здесь написанное мной собственноручно завещание. Я кладу это завещание в конверт. Я передаю его вам. Я прошу вас, джентльмены, запечатать этот конверт, расписаться на его обороте и положить его в надежное место. Если в течение нескольких ближайших дней со мной что-нибудь случится, вы должны позаботиться о том, чтобы это завещание оказалось у мистера Сиднея Хардвика". - В течение нескольких ближайших дней? - переспросил Мейсон. - Значит, он чего-то опасался? - Нет, нет, ничего подобного. Похоже, что он просто собирался встретиться со мной и оформить должным образом свое завещание, вот это собственноручно написанное им завещание, подписать его, как полагается, в присутствии свидетелей. Он хотел иметь это собственноручно написанное им завещание как своего рода временную меру на всякий случай, и если с ним что-нибудь произойдет, то старое его завещание не будет иметь силы. Мейсон кивнул: - И в ту ночь вы поехали к нему, чтобы составить новое завещание? - Верно. Но он, однако, был слишком взбудоражен и не стал со мной разговаривать. В тот момент я не мог понять, в чем дело. Но в свете последующих событий могу составить теперь полную картину. Вы поколебали его самоуверенность, мистер Мейсон. А я уверяю вас, что задеть его было трудно, очень трудно; такой уж это был человек. И вот теперь, я, возможно, не имею права этого делать, но я собираюсь прочесть вам часть собственноручно написанного мистером Эддиксом завещания - завещания, которое я собираюсь представить на официальное утверждение. Я думаю, что некоторые упомянутые в нем моменты могут иметь огромное значение для вас, господа, и в особенности для вашего клиента. - Мы вас слушаем, - сказал Мейсон и взглядом дал понять Делле Стрит, что она должна стенографировать ту часть завещания, которая будет прочитана. Хардвик развернул бумагу и принялся читать: "Я, Бенджамин Эддикс, выражая свою последнюю волю, пишу это завещание собственноручно, в состоянии смиренного раскаяния. Я вел себя деспотично. Я был невероятно самодоволен. Я слишком был склонен к тому, чтобы осуждать окружающих меня людей. В особенности я сожалею о тех обстоятельствах, которые привели меня к разрыву с моим братом Германом. Сегодня вечером я испытал величайшее эмоциональное потрясение. Миссис Джозефина Кемптон, моя бывшая служащая, которую я более или менее прямо обвинил в воровстве, абсолютно невиновна. Ценные предметы, которые, как я полагал, она украла, были обнаружены при обстоятельствах, исключающих всякие сомнения в том, что они были украдены расшалившейся обезьяной, и я один несу ответственность за действия этой обезьяны. Таким образом, я, выражая свою последнюю волю, завещаю следующее. Джозефине Кемптон, моей бывшей экономке, я приношу мои чистосердечные извинения и завещаю ей сумму в пятьдесят тысяч долларов. Мортимеру Херши, моему менеджеру, услуги которого, кстати, и без того хорошо оплачивались, я завещаю десять тысяч долларов. Натану Фэллону, которому, полагаю, я переплатил много лишнего и который иногда действовал полностью вопреки моим интересам, я завещаю один доллар и ценный совет: самое главное, что должно быть присуще служащему, - это абсолютная, непоколебимая верность. Я верю, что этот совет окажется ему полезным, где бы и на каком посту он в будущем ни работал. Я назначаю свой банк "Сиборд микэникс нэшнл траст компани" исполнителем моей последней воли и требую, чтобы все установленные законом действия, связанные с распоряжением завещанным мной имуществом, производились Сиднеем Хардвиком, работающим в фирме "Хардвик, Карсон и Реддинг". Хардвик оторвался от бумаги и произнес: - Вот так, господа. Завещание датировано вечером вторника, оно полностью написано рукой Бенджамина Эддикса и подписано им. - Это, вне всякого сомнения, - сказал Мейсон, - позволяет по-новому взглянуть на ситуацию. Я обратил внимание, вы сказали, что прочитаете часть завещания. Хардвик улыбнулся: - Совершенно верно. Здесь есть еще несколько распоряжений, касающихся его бывших работников, и заключительный пункт, в котором все остальное имущество завещается его брату. - Фамилия его брата токе Эддикс? - Спросил Мейсон. - Нет. - А могу я узнать ее? - Позднее. - А как он распорядился своим состоянием в прошлом завещании? Хардвик улыбнулся, но ничего не ответил. - Ну хорошо, я спрошу по-другому, - сказал Мейсон, - была ли в том завещании упомянута миссис Кемптон? - Нет. Определенно не была. - То есть таким образом Эддикс, вероятно, пытался искупить свою вину, - предположил Мейсон. - Я решил, что вы должны об этом знать, - сказал Хардвик. - Это укрепляет позиции вашего клиента, к тому же информация может оказаться весьма ценной для вас, господа, при заключении договора о размере вашего гонорара. Другими словами, я решил, что вы были бы разочарованы, установив размер гонорара за ваши услуги, а затем обнаружив неожиданно, что у вашей клиентки имеется пятьдесят тысяч долларов, о которых вы ничего не знали. - Благодарю вас, - сказал Мейсон, - а что нужно вам? - Я хотел бы побеседовать с вашей клиенткой, Джозефиной Кемптон, - сказал Хардвик. - Я хотел бы побеседовать с ней наедине. Я хотел бы обсудить с ней один абсолютно конфиденциальный вопрос. - То есть, как я понимаю, - удивился Мейсон, - вы не хотите, чтобы мы при этом присутствовали? - Я хотел бы побеседовать с ней абсолютно конфиденциально. Мейсон взглянул на Джеймса Этну. - Что касается меня, то я не возражаю, - сказал Этна, - я, разумеется, очень вам благодарен и... - А я возражаю, - сказал Мейсон. - То есть как? - воскликнул Хардвик. Мейсон усмехнулся: - Я не настолько вам благодарен. - Я же предоставил вам информацию... - Разумеется, - сказал Мейсон, - вы предоставили нам информацию, которая поможет нам определить размер гонорара. Мы вам благодарны за это. Я готов для вас сделать все что угодно - я лично. Но наша клиентка находится в несколько ином положении. Я не собираюсь раздавать авансы за счет моей клиентки, пока не буду точно знать, что вам нужно. - Могу заверить вас, мистер Мейсон, что речь идет о вопросе, не имеющем ни малейшего отношения к тому делу, по которому в настоящий момент проходит ваша клиентка. Это должно оставаться в высшей степени конфиденциальным. Фактически миссис Кемптон и сама не будет знать, что именно я пытаюсь выяснить. Мейсон покачал головой: - Я хочу знать, на какую именно дичь вы охотитесь, до того, как позволю моей клиентке войти в зону обстрела. - Это не нанесет ей никакого ущерба. - Ситуация как раз такова, - сказал Мейсон, - что она имеет право воспользоваться советом юриста - советом юриста, который исключительно и полностью действует в ее интересах. - Боюсь, мистер Мейсон, что вы запрашиваете слишком высокую цену за ваши услуги. Мейсон улыбнулся: - А вы довольно высоко оценили зачитанные вами пункты завещания. - Ну хорошо, - сказал Хардвик, - предположим, что вы все равно узнали бы о содержании завещания после того, как его зарегистрировали бы для официального утверждения. Но, зная его заранее, вы можете для себя лично, господа, выиграть несколько тысяч долларов. - Мы вам благодарны, - сказал Мейсон, - но мы помогаем клиентам во имя _и_х_ интересов, а не наших личных. - Я не думаю, что запрошенная мной цена непомерно высока, - сказал Хардвик. - О чем вы собираетесь говорить с миссис Кемптон? - Я не вправе вам сообщить. - Хорошо, - сказал Мейсон, - в таком случае, я скажу вам, и мы посмотрим, насколько точно я угадал. - Вы скажете мне? - воскликнул в изумлении Хардвик. - Совершенно верно, - сказал Мейсон. - Вы собираетесь расспросить Джозефину Кемптон об убийстве Элен Кэдмас. - Убийстве Элен Кэдмас? - переспросил Хардвик. - Совершенно верно, об убийстве. У вас есть основания полагать, что кто-то сбросил Элен Кэдмас за борт яхты. Вы располагаете информацией, которой у нас нет. Вас также беспокоят некоторые проблемы в связи с наследством. Когда я узнаю больше о том, что вас интересует, я смогу ответить вам подробнее. Хардвик громко откашлялся, снял очки, тщательно протер их и нацепил обратно на нос. - Ну, насколько я прав? - спросил Мейсон. - Это все только ваши догадки, - сказал Хардвик. - Конечно, догадки, но мои догадки довольно близки к истине, не правда ли? - Ну, предположим, только для того, чтобы поддержать разговор, что это так. И что дальше? - Вот именно это мне и нужно выяснить. - Честно говоря, меня тревожит нечто, что может оказать серьезное влияние на судьбу вашей клиентки. - Вы, разумеется, не собираетесь всерьез выдвигать теорию о том, что Джозефина Кемптон убила Элен Кэдмас? - Я не высказывал подобных обвинений. - Вы не сказали этого прямо, - возразил Мейсон, - но это именно то, чем вы хотите нас напугать - так некоторые вытаскивают чертика на ниточке и трясут им перед носом у ребенка. - Я просто хотел, чтобы вы осознали - вашей клиентке необходимо со мной сотрудничать. - Разумеется, - сказал Мейсон, - мы не намерены стоять в стороне, в то время как вы пытаетесь повесить убийство на нашу клиентку. - Я не собираюсь вешать на нее убийство, если она будет со мной сотрудничать. Я обещаю вам, господа, что никогда ни единого слова не передам полиции, что бы мне ни стало известно. В конце концов, - продолжал Хардвик, - нам совершенно незачем занимать антагонистические позиции. Мне нужно узнать всего лишь две вещи и... - Две вещи? - перебил его Мейсон. - Совершенно верно. - Мне показалось, что речь шла всего об одной. - Но вы ведь не дождались, пока я закончу. Мне нужно поговорить наедине с вашим клиентом, и мне нужны те самые дневники Элен Кэдмас. Мейсон покачал головой. - В обмен на которые, - продолжал Хардвик, - вы можете рассчитывать на мое полное сотрудничество с вами на всех стадиях процесса. - К черту всю эту вашу сладкоречивую дипломатию, - сказал Мейсон. - Если говорить прямо, то вы пришли нас шантажировать. Вам нужны дневники Кэдмас, и вам нужно, чтобы миссис Кемптон таскала для вас орешки из огня. А если она откажется это делать, вы собираетесь повесить на нее убийство Кэдмас. - Мистер Мейсон! - Но, - продолжал Мейсон, - вы не на тех напали. - Мистер Мейсон, я всего лишь сказал, что вы можете сделать две вещи, которые принесут вашей клиентке огромную пользу. В конце концов, вы знаете, что я могу добиться того, что мне нужно, гораздо проще - мне достаточно пойти в полицию. Но тогда все это появится в прессе. - Это верно, - сказал Мейсон, - полиция может добиваться любых сведений, черт возьми, и в газетах они могут публиковать все, что им взбредет в голову. Ну а мы можем посоветовать нашей клиентке не отвечать ни на какие вопросы. Хардвик встал. - Теперь я должен еще кое-что сообщить вам, джентльмены, - сказал он, - я получил телеграмму из Австралии от брата Бенджамина Эддикса. - Прекрасно. - Я отправил телеграмму по единственному адресу, который мне был известен, сразу, как только мне сообщили о смерти Бенджамина, и в ответ пришла телеграмма с соболезнованиями. Затем, как только я узнал о завещании, я телеграфировал ему, кратко изложив в общих чертах волю покойного. - И вы получили от него ответ, - сказал Мейсон, - с требованием оспорить выплату любых денег Джозефине Кемптон, поскольку она виновна в убийстве и, следовательно, по закону ей ничего из наследства достаться не может, какие бы распоряжения ни содержались в завещании? - Таких телеграмм я пока еще не получал. Я получил телеграмму, в которой содержится указание зарегистрировать завещание для официального утверждения и представлять его интересы, используя весь мой опыт. - Ну ничего, вы еще получите такую телеграмму, - сказал Мейсон, - и даже в том случае, если вы ее не получите, то как юрист, озабоченный защитой интересов своего клиента, вы обратите его внимание на это положение закона и объясните ему, что если Джозефина Кемптон будет осуждена за убийство, то он выгадает сумму в пятьдесят тысяч долларов. - По некоторым соображениям мой клиент, возможно, пожелает воздержаться от предъявления таких требований. - Вы ему объясните, что он имеет право использовать этот факт? - А что бы вы сделали, если бы вы были на моем месте? - спросил Хардвик. - Я бы, конечно, объяснил ему, - сказал Мейсон. - Ну а теперь я вам задам один вопрос. Как бы поступили вы, если бы были адвокатом, представляющим Джозефину Кемптон и некий другой адвокат, явно заинтересованный в ее осуждении за убийство Бенджамина Эддикса, хотел бы порасспросить ее наедине, чтобы посмотреть, не найдется ли удобный повод повесить на нее еще одно убийство? - Если бы я был уверен наверняка в правоте своих рассуждений, - сказал Хардвик, - а вы не уверены, то сумел бы решить, что именно пойдет ей на пользу, и дал бы в соответствии с этим ей рекомендации. - Или выкладывайте все карты на стол, - потребовал Мейсон, - или идите к черту. - Вы упорствуете там, где это совершенно не нужно, - холодно сказал Хардвик. - Я-то к черту не пойду, а вот ваша клиентка отправится к чертям в преисподнюю, и довольно скоро. И он с гордым видом вышел из комнаты. - Боже мой, - воскликнул Этна, - вы же его фактически оскорбили, мистер Мейсон! Глаза Мейсона сузились: - Он рассказал нам кое-что полезное, и он подозревает что-то такое, о чем мы даже не имеем пока представления. - Разумеется, - сказал Этна, - ему известна вся подноготная - та информация, которой мы не располагаем, и это дает ему огромное преимущество. - Отлично, - сказал Мейсон, - вот пусть он и попытается сохранить ее в тайне. Начались гонки. Мы неважно стартовали, но у нас выше скорость. - Он повернулся к Делле Стрит: - Соедини меня с Полом Дрейком, Делла. Когда Делла Стрит кивнула, Мейсон взял трубку и сказал: - Пол, я участвую в крысиных бегах. Мне нужно действовать очень быстро. Элен Кэдмас знала о Бенджамине Эддиксе больше, чем кто-либо другой, если не считать личного юриста Эддикса. Ей было известно что-то такое, что беспокоит этого юриста. Я должен знать, что именно. Бенджамин Эддикс был холостяком. Пожилым, но крепким, энергичным, мужественным на вид мужчиной. Нужно найти женщину... Ну черт побери, откуда я знаю, какую женщину? Ту самую женщину. И когда ты получишь все номера, по которым он разговаривал с яхтой, проверь эти номера, и, если там есть номера-телефонов отелей или кемпингов, немедленно посылай туда сыщиков с фотографиями, и выясни, не развлекался ли он там с какой-нибудь красоткой. Мейсон со стуком швырнул телефонную трубку. - А вам не кажется, - сказал Джеймс Этна, - что вы делаете слишком поспешные выводы, Мейсон? Все уверяют, что в жизни Эддикса не было никаких женщин. 13 Герти закрыла и заперла на ключ вход в приемную ровно в пять часов. В половине шестого Делла сложила исходящую переписку в кучу, и Герти помогла ей проштемпелевать конверты. После этого Герти ушла домой. Делла Стрит прошла в личный кабинет Мейсона. - Устала, Делла? - Не слишком. А ты как? Мейсон улыбнулся: - Да вот, сижу читаю дневники. У меня уже голова от них кружится. Ты еще в состоянии немного поработать? - Да. А что нужно делать? - Мы должны выдоить все, что только можно, из этих дневников Кэдмас. - Мы ведь уже это сделали. - Отнюдь нет. Мы просто прочитали строчки. А теперь нам нужно посмотреть, что написано между строчек. В наружную дверь приемной постучали - стук был громкий и решительный. - Я взгляну, кто там? - спросила она. Мейсон покачал головой: - Не надо, Делла. Хватит с нас уже всяких срочных дел и сверхурочной работы. Она села на свое место секретарши. Мейсон подошел и, присев на край стола, дотронулся до ее руки. - Как славно, что ты рядом со мной, - сказал он. - Как славно быть рядом с тобой, - ответила она с улыбкой. Стук в наружную дверь перешел в непрерывный грохот. - Кто бы это ни пытался проникнуть в нашу приемную, - сказал Мейсон, - он, похоже, совершенно уверен, что кто-то здесь есть, Делла. Это настойчивый, даже назойливый стук. Посмотри-ка лучше, кто там. Делла Стрит поспешила в приемную, открыла дверь. Мейсон слышал, как она обменялась с кем-то несколькими словами, затем вернулась со свежим номером вечерней газеты. На газете было написано: "Мистеру Мейсону. Поклон вам от Сиднея Хардвика. Хочу вас убедить, что я умею действовать быстро". Делла Стрит снова уселась за свой стол. Мейсон склонился у нее над плечом, пока она разворачивала газету на столе. Кричащие заголовки на самом верху страницы гласили: "ПОЛИЦИЯ НАМЕКАЕТ НА ВОЗМОЖНОСТЬ ВТОРОГО УБИЙСТВА. Власти допрашивают особу, подозреваемую в убийстве Эддикса, в связи с исчезновением его очаровательной секретарши." - Какая наглость с его стороны! - воскликнула Делла Стрит. - Это просто... - Я ничего другого и не ожидал, - сказал Мейсон. - Давай лучше посмотрим, Делла, насколько далеко он зашел. Они вместе прочитали заметку - в ней говорилось о том, что полиция сейчас допрашивает миссис Джозефину Кемптон в связи с таинственной смертью Элен Кэдмас, очаровательной секретарши, которая, как полагали, несколько месяцев назад в штормовую погоду прыгнула за борт роскошной личной яхты Бенджамина Эддикса. Власти сочли эту смерть, как указывала газета, самоубийством или несчастным случаем, но в связи с убийством Бенджамина Эддикса было вновь возбуждено дело о гибели Элен Кэдмас. Далее в заметке говорилось: "Прокурор округа обратил внимание на то, что упомянутая Джозефина Кемптон, находящаяся в данный момент под арестом по обвинению в убийстве Бенджамина Эддикса, проживала на яхте Эддикса в каюте, соединявшейся с каютой очаровательной секретарши. Элен Кэдмас загадочным образом исчезла ночью во время сильного шторма недалеко от побережья острова Каталина. Миссис Кемптон показала под присягой, что, приняв лекарство от морской болезни, оказавшее на нее снотворное действие, она легла в постель и заснула. Хотя тогда ее заявление не вызвало никаких сомнений, прокурор округа заявил, что в свете недавних событий расследование в связи со смертью Элен Кэдмас возобновлено. "Мы, - сказал он, - не предъявляем в настоящее время никаких обвинений, поскольку пока не имеем для этого достаточных оснований. Мы просто констатируем, что смерть Элен Кэдмас, которую в свое время сочли трагическим несчастным случаем во время шторма, может иметь более зловещий смысл. Могу только сказать, что мы, проводя расследование, допрашивали миссис Кемптон о событиях той ночи, когда пропала Элен Кэдмас, и что миссис Кемптон отказалась поведать нам что-либо новое. Это все, что я хотел бы сообщить". Мейсон плотно стиснул зубы, взгляд у него стал ледяным. - Ну что ж, - сказала Делла Стрит, - Хардвик честно держит свое слово. - Да уж куда честнее, - сказал Мейсон. - Отлично, Делла. Подожди здесь минутку. Схожу загляну к Полу Дрейку. Нам объявили войну, и я надеюсь, что у него есть для нас кое-какие боеприпасы. - Мне позвонить ему? - спросила Делла Стрит. - Нет, - сказал Мейсон. - Я схожу к нему в офис и сам посмотрю, что там у него варится. А ты тем временем, Делла, обзвони газеты и скажи им, что, если они пришлют своих представителей сюда, я сделаю заявление в связи с делом об убийстве Эддикса. - Мне подождать, пока ты поговоришь с Полом, перед тем как?.. Мейсон отрицательно покачал головой. - Ты хочешь сказать, что, даже если у Пола ничего для тебя нет, ты все равно выступишь с прямым опровержением и... - Прямое опровержение, Делла, - сказал Мейсон, - в данной ситуации ничего нам не даст. Мы должны заставить Хардвика и его компанию перейти к обороне. Мне нужно нечто эффектное. Если Пол Дрейк приготовил для нас боеприпасы, я пущу их в ход. Если нет, то буду стрелять холостыми, но эти холостые наделают такого шума, что противная сторона вынуждена будет поспешить в убежище. Ты дозванивайся в редакции, Делла, и держи оборону крепости. Я вернусь сразу, как только поговорю с Полом. Мейсон вышел в коридор через дверь своего кабинета, прошел в офис "Детективного агентства Дрейка", распахнул дверь, поймал взгляд телефонистки, сидевшей у коммутатора, и спросил: - Пол у себя? Она улыбнулась: - Он уверяет, что он уже навсегда у себя. - Это чудесно, - рассеянно сказал Мейсон, посмотрев на сидевшую в приемной блондинку. - Передайте ему, что я уже иду. Мейсон вошел через дверцу в длинный коридор, ведущий к кабинету Пола Дрейка, и застал Дрейка с телефонной трубкой, прижатой к уху. Детектив раскладывал какие-то бумаги, продолжая разговаривать с одним из своих агентов. Дрейк жестом пригласил Мейсона садиться и через мгновение сказал в телефонную трубку: - Отлично. Заставь ее расписаться на обороте фотографий - не должно быть никаких сомнений, что она их опознала. Письменные показания под присягой она сейчас, вероятно, давать не захочет, но нужно ее повязать, чтобы она не смогла потом отпереться. Удостоверься, что она действительно опознала фотографии. - Дрейк повесил трубку, устало улыбнулся Мейсону и сказал: - Твоя догадка подтвердилась, Перри. - Какая именно? - Узнать телефонные номера, откуда Эддикс звонил на яхту и... - Ты хочешь сказать, вам удалось разнюхать, что он был с женщиной? - Точно. - С женщиной или с женщинами? - Похоже, в обоих случаях была одна и та же женщина - Элен Кэдмас. Мейсон присвистнул. - Вот почти все, что удалось разузнать по этому поводу. Несколько раз, когда яхта приходила в порт часов в девять-десять вечера, Эддикс уезжал с причала, но домой не приезжал до следующего утра. Если Эддикс не брал с собой Натана Фэллона, Мортимера Херши или Джозефину Кемптон, некому было связаться по телефону с яхтой или домом и выяснить, когда яхта пришвартовалась. Я проверял по вахтенному журналу. Пару раз, когда Эддикс отплывал на яхте, а потом высаживался на Каталине и отправлял яхту в дальнейшее плавание, он звонил капитану, чтобы дать ему распоряжения. Телефонные звонки были как раз из этих двух мотелей. Я еще не проверил пока все даты, но нет никаких сомнений, откуда он звонил, и в одном из мотелей хозяйка опознала их совершенно категорично. Она указала на фотографии Бенджамина Эддикса и Элен Кэдмас. - Как он регистрировался? - спросил Мейсон. - Он, разумеется, использовал вымышленное имя. - Они обычно записывают номера машин, - сказал Мейсон, - он... - Да, он дал им номер своего "кадиллака". Мейсон задумался. Глаза у него сузились. - Ты, когда входил, заметил в приемной блондинку? - спросил Дрейк. - Да, и кто она такая? - Я как раз собирался тебя вызвать и попросил ее подождать несколько минут. Это миссис Блевинс, жена того самого психолога-дрессировщика. Я попросил ее прийти в мой офис, поскольку... - Зови ее скорей, - сказал Мейсон. - Мне нужно поговорить с ней. А теперь послушай, Пол: я категорически предупреждаю - мне не нужны никакие промашки в этом деле. Твои ребята должны крепко-накрепко связать все ниточки. Под каким именем скрывался Эддикс? - В обоих случаях под одним и тем же - Барнуэлл. Он зарегистрировался как Б.Ф.Барнуэлл. - Ты не помнишь второе имя Бенджамина Эддикса, Пол? - Нет, не помню. Мейсон щелкнул пальцами и сказал: - Готов спорить на десять центов, что Франклин. Бенджамин Франклин Эддикс. - Ну и? - спросил Дрейк. - Наверняка окажется, что он обычно регистрировался как Б.Ф.Барнуэлл. Он сохранил свои первые инициалы - Б.Ф. Теперь вот что, Пол, у Эддикса было много дел, связанных с шахтами. Он часто бывал в Неваде. Мне нужно знать, не останавливался и где-нибудь в мотелях Б.Ф.Барнуэлл. И поскольку ты все равно этим занялся, так, просто ради интереса, сравни данные. Но о Барнуэлле нужно узнать все, что только можно. - Тебе придется, - сказал Дрейк, - черт побери, оплатить счет на сумасшедшую сумму, Перри. Мои люди... - Не имеет значения, - перебил его Мейсон, - у меня сейчас самый разгар боя, а за этим скрывается что-то очень серьезное. Я не знаю, что именно. Может быть, в этих дневниках Элен Кэдмас ничего и нет, но тем не менее каждый, кто хоть как-то связан с Эддиксом, пытается заполучить эти дневники любой ценой. Я могу делать выводы только из того факта, что я сам ничего в этик дневниках не нахожу, хотя и прочитал их. Все остальные их не читали и потому полагают, что в них содержится нечто очень важное, потому что нечто очень важное должно в них быть... Ладно, Пол, зови сюда миссис Блевинс. Дрейк снял телефонную трубку: - Попросите ко мне миссис Блевинс. - Он откинулся назад, потер глаза костяшками пальцев, зевнул и добавил: - Черт возьми, Перри, я уже отдаю концы. Я сижу здесь у этого телефона днем и ночью... - Мы уже приближаемся к финалу, Пол, - успокоил Мейсон. - Мы напали на богатую жилу. - Не знаю, какая польза нам будет от всей этой ерунды, - возразил ему Дрейк. - Парень развлекался со своей секретаршей - в этом нет абсолютно ничего оригинального. Ты же знаешь, это обычное дело. Признай, что она была чертовски смазливой девчонкой... - Знаю, знаю, - перебил его Мейсон, - но мы наткнулись на ниточку, которая может нас кое-куда вывести. - Ну ладно, поскорей бы только, - сказал Дрейк, - а то я сейчас свалюсь мордой вперед и... Распахнулась дверь, и на пороге возникла миссис Блевинс, двадцатисемилетняя блондинка с огромными голубыми глазами. Одежда отнюдь не скрывала достоинств ее фигуры. У миссис Блевинс была великолепная фигура, и она, видимо, прекрасно об этом знала. - Добрый день, - обратилась она к адвокату. - Вы - мистер Мейсон. Я видела, как вы входили. Я вам улыбнулась, но вы, похоже, меня не заметили. Я Ферн Блевинс, бывшая жена Алана Блевинса. А вы - мистер Дрейк? Мейсон с улыбкой поклонился ей, и миссис Блевинс направилась к нему, протягивая руку. Дрейк обратился к Мейсону: - Ты будешь с ней говорить или я? - Я сам, - сказал Мейсон. - Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Блевинс. Мы будем ужасно назойливы в своем любопытстве. Выражение ее голубых глаз мгновенно изменилось, и она сказала: - А если я не захочу отвечать? - Ну, едва ли, - сказал ей Мейсон, - нас интересует ваш развод. - Ах, это! - воскликнула она с явным облегчением в голосе. - А я испугалась, что вы на самом деле собираетесь копаться в моей личной жизни. - Прежде всего мы заинтересованы в том, - сказал с улыбкой Мейсон, - чтобы выяснить все, что происходило в доме Эддикса. - Вы имеете в виду Стоунхендж? - Да. - Думаю, там много чего происходило. - Приходилось ли вам когда-нибудь ночевать там с вашим мужем? - Слава Богу, нет. Да и он там не ночевал. Он там работал, и больше ничего, хотя иногда возвращался домой довольно поздно ночью. - Я обратил внимание, что в вашем заявлении о разводе вы ссылались на духовное насилие, - сказал Мейсон. - Да, формулировка получилась очень удачной. - Не можете ли вы сообщить нам какие-нибудь подробности, что-нибудь такое, о чем вы не упомянули в заявлении? - Алан был намного старше меня, - сказала она. - Вы были его второй женой? - Да. - Продолжайте. - Он... ну, мне кажется, мы устали друг от друга, и... мне надоело быть подопытным кроликом. Мейсон бросил многозначительный взгляд на Пола Дрейка и спросил: - Вы хотите сказать, что он гипнотизировал вас, миссис Блевинс? - Да, пожалуй, гипнотизировал. Я думаю, что только под влиянием своего рода гипнотического воздействия я вышла за него замуж. - Многим так кажется, - заметил Мейсон. - Можете ли вы сообщить какие-нибудь подробности? - Я работала тогда секретаршей, - сказала она, - и помогала ему иногда - он что-то там такое писал в то время. Ну, конечно, вы ведь и сами знаете - гипноз вызывает у людей интерес. Я очень заинтересовалась и расспрашивала его о гипнозе, и он... Тогда он казался мне очень милым. Ну, в то время, когда он за мной ухаживал. Что бы он ни делал, все казалось замечательным. - Продолжайте, - попросил Мейсон. - Я не знаю, как вам это описать. Глаза у тебя сияют, и каждая минута, проведенная с мужчиной, полна неземного блаженства. Потом ты выходишь за него замуж и, вместо того чтобы чувствовать себя счастливой, вдруг обнаруживаешь, что сыта всем этим по горло. Чары рассеиваются, и видишь, что этот мужчина самая обычная посредственность. Более того, это ревнивый, с собственническими замашками тип, который пытается разнюхать твои секреты и пристает со всякими дурацкими обвинениями. - Вы продолжали работать после того, как вышли замуж? - Да. - С вашим мужем? - Нет. У меня ведь была постоянная работа. Я не стала ее бросать. - Не можете ли вы рассказать нам подробнее о том, как он использовал вас в качестве подопытного кролика? - Ну, когда он рассказывал мне о гипнозе, он спросил, не хочу ли я, чтобы он попробовал меня загипнотизировать. Он смотрел прямо на меня, и я испытывала восхитительное чувство полной покорности. Я чувствовала, что готова на все ради него. Я хотела показать, насколько ему доверяю, и ответила, что очень хочу. - И что потом? - Я не помню, - сказала она. - То есть как? - Это как раз одна из тех штучек, которые может сделать гипнотизер. Он может вас загипнотизировать и приказать после пробуждения забыть все, что вы делали под влиянием гипноза. Я видела, как Алан десятки раз так делал с разными людьми. Он может заставить их делать самые дурацкие вещи и говорить полную ерунду, а затем прикажет им проснуться и забыть все, что они делали, и забыть даже о том, что их вообще гипнотизировали. - Что-то подобное было и с вами? Она кивнула: - Я посмотрела на него и сказала: "Ну, давай, Алан, гипнотизируй меня...", а он вдруг заявил, что уже загипнотизировал меня, и я подумала, что это просто шутка, пока не взглянула случайно на свои часы и не осознала, что или кто-то перевел мои часы на сорок пять минут вперед, или уже прошло сорок пять минут, о которых я ничего не могу вспомнить. - И что потом? - спросил Мейсон. - Потом он как-то по-особенному на меня взглянул, и минут через пять мне в голову пришла абсолютно бредовая идея - мне захотелось... ну, кое-что сделать. - Что? - спросил Мейсон. Не ответив на вопрос, она покачала головой: - Это было полным сумасшествием, и тем не менее я это сделала, и... ну, теперь-то я знаю, что произошло. - Что? - Это было постгипнотическое внушение, - сказала она. - Гипнотизер может сделать так. Он подчиняет тебя своему влиянию и может не только заставить тебя что-то сделать, но может еще приказать сделать что-нибудь в постгипнотическое трансе, то есть он приказывает тебе проснуться и забыть о том, что тебя загипнотизировали, а потом, через пять или десять минут после пробуждения, ты совершишь какой-нибудь идиотский поступок. Именно так оно со мной и было. - Продолжайте, - сказал Мейсон. - Через некоторое время мы поженились. - Гипнотическое воздействие продолжалось? - Он использовал гипноз, мистер Мейсон, гораздо чаще, чем я это осознавала. - Что вы имеете в виду? - Мне случалось иногда замечать, что я делаю что-то под влиянием постгипнотического внушения. И кое-что было такого рода, что мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Мейсон, внимательно глядя на нее, сказал: - Мы будем очень вам благодарны за сотрудничество с нами, миссис Блевинс. Мы охотно возместим за причиненное вам беспокойство, которое... - Да, мистер Дрейк говорил мне об этом, но есть вещи, которые не купишь за деньги. - Не могли бы вы намекнуть попрозрачнее? - спросил Мейсон. Она замешкалась. Мейсон улыбнулся и сказал: - Вы ведь уже были замужем и... - Ну ладно, - выпалила она. - Я была дурой. Я позволяла Алану гипнотизировать меня. Если у меня болела голова, он погружал меня в сон на минуту или две, а когда я просыпалась, головная боль исчезала и я чувствовала себя просто великолепно, полностью отдохнувшей. Иногда, если, понервничав, я не могла заснуть, он устраивал короткий сеанс гипнотического лечения с постгипнотическим внушением. После этого я становилась такой сонной, что даже голову не могла удержать и... в общем, вот так все и происходило. А затем, как я вам уже сказала, прошло время, чары рассеялись, и... ну, я продолжала работать и... я не знаю, как вам об этом рассказать. - Появился другой мужчина? - спросил Мейсон. - Алан считал, что появился. - А на самом деле? - Алан считал, что появился, - повторила она без всякого выражения. - Продолжайте, - сказал Мейсон, - что произошло дальше? - Ну, однажды ночью, когда Алан работал, у меня неожиданно возникло сумасшедшее желание написать все о моей личной жизни, то, о чем я никогда и никому не стала бы рассказывать. Мне вдруг захотелось все это записать и спрятать написанное на дно ящика, под кипой фотографий... Я просто не могла удержаться от этого. Я много чего написала о моей личной жизни и о том, что у меня было, и спрятала все это под фотографии в ящик. - И что потом? - настаивал Мейсон. - На следующее утре я вдруг сообразила, какую сделала глупость, и решила достать эти бумаги и сжечь. Я поспешила к ящику и... в общем, вы уже догадались - там ничего не было. - Вы думаете, что сделали это в результате постгипнотического внушения? - Верно. Я даже не знала, что он меня загипнотизировал. Я до сих пор не знаю, когда он успел меня загипнотизировать, но постгипнотическое внушение осталось. Таким образом, мне стало известно, что у него есть эти бумаги, и все, что там было написано, он мог бы использовать как свидетельство против меня. - В случае развода? Она вспыхнула: - Да. - И что вы предприняли? - Черт возьми, я просто чуть с ума не сошла от ярости, я думала, что убью его, но к тому времени я была уже ученая. Есть такие игры, в которые можно играть вдвоем. Я и виду не подала, что знаю о пропаже этик листков. Я подождала пару дней, а потом принялась обыскивать весь дом. Я отпросилась на день с работы и, можете мне поверить, перетряхнула весь дом сверху донизу. В конце концов я нашла их. - Где? Она засмеялась: - Он был хитер. Он оторвал угол коврового покрытия на полу, засунул под него бумаги и приделал все обратно. - И что вы сделали с этими листками? - Уничтожила, а сразу после этого ушла из его дома, направилась к юристу и написала заявление о разводе. Обратно я уже не вернулась и постаралась сделать так, чтобы у Алана никогда больше не было возможности уставиться на меня своими серо-стальными глазами. - Он мог быстро вас загипнотизировать? - Очевидно, ему было достаточно щелкнуть пальцами, и я уже попадала под его влияние. - Продолжайте, - сказал Мейсон. - Ну, Алан считал что я у него в руках. Он думал, я ничего не смогу предпринять, но когда он пошел за своим козырем, там ничего не оказалось и... в общем, я обвинила его в духовном насилии, и поскольку он был заинтересован в том, чтобы на поверхность не всплыло слишком многое, то... ну, в общем, я получила решение суда о разводе. - И вторично вышли замуж? - спросил Мейсон. Она слегка покраснела и сказала: - Еще нет. Решение пока не вступило в законную силу. - А когда оно вступит? - На следующей неделе. - И тогда вы снова собираетесь выйти замуж? - Да. - За мужчину, которого вы знали уже какое-то время? - Да. - Я полагаю, он-то не гипнотизер? - спросил с улыбкой Мейсон. - Нет, мистер Мейсон. Можете спорить на любые деньги. Мейсон раскрыл свой бумажник, достал четыре пятидесятидолларовые банкноты и сказал: - Здесь двести долларов, миссис Блевинс, - компенсация за потраченное время и причиненное вам беспокойство. Это пригодится вам в качестве приданого. Она взяла деньги, сложила их, спрятала в свой кошелек и взглянула на Мейсона глазами, полными благодарности. - Мистер Мейсон, это... Ну, в общем, это так мило с вашей стороны. - Мы, разумеется, высоко оценили вашу откровенность, - сказал Мейсон, - а теперь скажите нам: не случалось ли, что Алан когда-нибудь гипнотизировал вас и заставлял вспомнить то, чего не было на самом деле? - О да. Это был един из его любимых трюков. Он гипнотизировал кого-нибудь и плел всякие небылицы о том, что якобы произошло, а потом приказывал человеку проснуться и не думать об этом в течение часа или двух, но сохранить в памяти все, что ему было внушено, словно бы это произошло с ним на самом деле, а потом, через два часа, в результате постгипнотического внушения, начать об этом рассказывать. - И это у него получалось? - С некоторыми - да. Конечно, не каждого можно загипнотизировать, мистер Мейсон, и... - Понимаю. Да, вот еще что: вы не знаете, доводилось ли ему когда-нибудь гипнотизировать Джозефину Кемптон, экономку мистера Эддикса? - Я думаю, доводилось. Я помню, он как-то раз упомянул о том, что с ее помощью продемонстрировал что-то мистеру Эддиксу. - Известно ли вам еще что-нибудь, что могло бы нам помочь? - спросил Мейсон. - Нет. - Ну что ж, огромное спасибо. Я думаю, нет больше никакой надобности вас задерживать, миссис Блевинс, но возможно, потом у нас возникнет необходимость побеседовать с вами. - В любое время, - сказала она, - в любое время после четырех часов. Вы мне позвоните, и я приду когда вам угодно. У мистера Дрейка есть мой номер. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. Она встала со стула и направилась к двери, потом неожиданно сделала крюк, подошла к Мейсону и взяла его за руку. - Вы просто прелесть, - сказала она. - Да, вот еще что, может, это вам пригодится. Его настоящая фамилия не Эддикс. Мне точно известно - Алан его как-то раз загипнотизировал и узнал, что его на самом деле зовут Барнуэлл. Если вам еще что-нибудь будет нужно, вы только дайте мне знать. И, глядя на Мейсона благодарными глазами, она широко улыбнулась, затем открыла дверь и так стремительно повернула, выходя в коридор, что ее юбка взметнулась вверх с озорным хлопком. - Ну что, был хоть какой-то прок от нее? - спросил Дрейк. Мейсон усмехнулся и сказал: - Пол, за последние несколько минут я действительно узнал массу полезного. Отдай приказ - пусть твои ребята начинают работать в Неваде, а сам иди домой, погрейся хорошенько в горячей ванне, залезай в кровать и отсыпайся. - Ты серьезно? - спросил в изумлении Дрейк. - Серьезнее не бывает, - сказал Мейсон и быстро вышел из офиса Дрейка. Пройдя по коридору, Мейсон открыл дверь своего личного кабинета. Делла Стрит, стоявшая у его стола и перебиравшая какие-то бумаги, взглянула на адвоката. Мейсон подскочил к ней двумя огромными прыжками, обхватил ее, оторвал от пола, потом развернул и прижал к себе. - Малышка, - сказал он, - мы напали на золотую жилу. Она посмотрела на него с легкой печалью: - Только на счет которой, я полагаю, и можно отнести это неожиданное проявление восторга. - Это не восторг, - сказал Мейсон, прижимая ее к себе, - это страсть. - Ну что ж, - сказала она, - значит, это чрезвычайно важная информация. - До газет дозвонилась? - спросил Мейсон. - Да. Репортеры уже едут сюда. Я сказала, что это не терпит отсрочки, и они мчатся на всех парах. - Молодец, - сказал Мейсон и пристально посмотрел ей в глаза. Она положила руки ему на плечи, и ее лицо запрокинулось. Мейсон нежно склонился над ней. Их губы слились в долгом поцелуе, потом она неожиданно оттолкнула его, вытащила из косметички бумажный носовой платок и вытерла с его губ помаду. - Шеф, - воскликнула она, - ты что, забыл, что целая свора наблюдательных, глазастых газетчиков может ворваться сюда в любую минуту? Мейсон улыбнулся, потрепал ее по плечу и сказал: - Хорошо, Делла. Мы им выдадим такое, что хорошенько встряхнет мистера Сиднея Хардвика и поставит его на место. - Отлично. Надеюсь, так оно и будет. Как мой рот? Помада смазалась? А, ты все равно ничего не замечаешь! - Я все замечаю ничуть не хуже любого глазастого газетчика, - сказал Мейсон. Она рассмеялась, подошла к зеркалу, чуть тронула губы помадой и сказала: - Кто-то стоит у двери в приемную. - Я буду разговаривать с репортерами там, - сказал Мейсон. Он вышел следом за ней в приемную и поприветствовал двух прибывших одновременно газетчиков. Пока он угощал их сигаретами, подошел третий, а потом и четвертый. - Ну и что за грандиозные новости вы собираетесь нам сообщить? - спросил один из репортеров. - Надеюсь, это действительно интересно. Ей-богу, мы чуть шеи себе не свернули, пока мчались сюда. Ваша секретарша заявила, что это просто сенсация. - Так оно и есть, сенсация, - подтвердил Мейсон. - Ну и в чем дело? - Вам известно о собственноручно написанном Бенджамином Эддиксом завещании? - Черт побери, конечно. Я надеюсь, вы не собирались сообщить нам эту новость. "Хардвик, Карсон и Реддинг" дали информацию об этом два часа назад. Она уже попала в последний выпуск. - Прекрасно, - сказал Мейсон, - но завещание недействительно. - Что вы имеете в виду, почему это недействительно? - Именно это и имею в виду, - ответил Мейсон. - Он не оставил никаких распоряжений относительно своей жены. - Жены? Бенджамин Эддикс был холостяк. - Кое-кому нужно, чтобы вы именно так и думали. - Вы хотите сказать, что он был женат? Мейсон кивнул. - Какого черта?.. Не дурите нас, Мейсон. Господи, да Бенджамин Эддикс был слишком заметной фигурой. Конечно, он был ужасно скучный тип и вдобавок свихнулся на своих экспериментах с гориллами, но, в конце концов, парень он был известный. Если бы он на ком-нибудь женился, это попало бы в газеты. Не думаю, что это вызвало бы какой-то особенный интерес, но в газеты бы попало. Единственное, что его занимало, - это состояние своего банковского счета и личного зоопарка с гориллами. - Вы забываете, что в его биографических данных есть большие белые пятна, - заметил Мейсон. - Он был женат. - Где он женился? - Где-то, во всяком случае, женился. - Давайте, давайте, выкладывайте нам всю подноготную! - У Бенджамина Эддикса, - сказал Мейсон, - была женщина, с которой он жил как со своей женой. - Где он с ней жил? - Некоторое время в своем собственном доме. - Не хотите ли вы сказать, что Джозефина Кемптон... - Не надо так спешить, - сказал Мейсон, - его женой была Элен Кэдмас. Я могу, господа, предоставить вам адреса некоторых мотелей, в которых они регистрировались как муж и жена, и могу вас уверить, что их абсолютно безошибочно опознали на фотографиях. Можете взять фотографию Элен Кэдмас и проверить, если хотите. - Ну-у, бросьте вы это, - разочарованно протянул один из репортеров, - он всего лишь крутил шашни со своей секретаршей. Это еще не значит, что он был на ней женат или что его завещание от этого недействительно. Мейсон усмехнулся. - Вы, господа, опытные сыщики. Так что обратите внимание на тот факт, что в мотелях эта пара регистрировалась как мистер и миссис Б.Ф.Барнуэлл. - Барнуэлл? - Совершенно верно. - Ну и что же, - сказал один из репортеров, - вот вам и ответ. Чтобы признать законным незарегистрированный гражданский брак, необходимо доказать... - А кто говорит о гражданском браке? - спросил Мейсон. - Вы и говорите, разве нет? И вообще, как я понимаю, в нашем штате это не имеет никакого значения. Даже если все так и было, он должен был пользоваться своей настоящей фамилией и... - И какова же настоящая фамилия Эддикса? - спросил Мейсон. - Ну, конечно же, Эддикс. - А это точно? - Ну разумеется. Он... постойте-ка, а откуда вы вообще выкопали это имя - Барнуэлл? Мейсон лишь улыбнулся в ответ. - Так что там насчет гражданского брака? - спросил один из них. - В некоторых штатах он признается, - сказал Мейсон, - а в некоторых - нет. Но если мужчина путешествует с женщиной, которую называет своей женой, в один прекрасный момент он может оказаться в штате, где гражданский брак считается вполне законным. И вот еще что вы, господа, упустили из виду: здесь, у нас в штате, если двое живут вместе как муж с женой, возникает спорная ситуация с признанием брака законным. Дело может быть разрешено в суде, по показаниям свидетелей. Репортеры переглянулись. Мейсон раскрыл солидный том и положил его на стол: - Вот это место, раздел тридцатый параграфа тысяча девятьсот шестьдесят третьего Гражданского процессуального кодекса. - А что тогда с его завещанием? - спросил один из репортеров. - Он не упомянул Элен Кэдмас. Если они жили вместе как муж и жена, то брак дает ей основания претендовать на наследство в качестве наследника первой очереди. Следовательно, завещание вполне может быть оспорено. - Но он не мог упомянуть Элен Кэдмас. Она уже была мертва. - Кто вам это сказал? - Похоже, вы считаете, что она просто прогулялась по воде. Давай нам факты, если хотите, чтобы мы хоть что-то напечатали. - А мне, черт возьми, плевать, будете вы что-нибудь печатать или нет, - сказал Мейсон, - но Элен Кэдмас не кончала жизнь самоубийством. - Вы хотите сказать, что она была убита? - Она не была убита. - Так что же вы тогда, черт возьми, хотите сказать? Мейсон ответил: - Я хочу сказать, что по некоторым причинам, представлявшимися вескими Бенджамину Эддиксу и Элен Кэдмас, она решила скрыться. Выводы вы можете делать сами. На мгновение воцарилось гробовое молчание. - Вы имеете в виду, она решила скрыться на какое-то время, чтобы родить ребенка? - спросил один из них. - В конце концов, - пожал плечами Мейсон, - я занимаюсь этим делом всего лишь несколько часов, но я непрерывно получаю новую информацию, которую мне приходится проверять и анализировать. Я решил, что вы, господа, захотите для начала нацарапать пару слов в связи с этим и... - Нацарапать для начала пару слов - это все прекрасно. Если у вас есть хоть что-то в подтверждение этой теории, заголовки на всю полосу гарантированы. Черт возьми, какая душещипательная история, настоящая сенсация! - Отлично, - сказал Мейсон, - судите тогда сами. Кто видел Элен Кэдмас на борту яхты в ту штормовую ночь? Кто видел Элен Кэдмас после того, как яхта отчалила? - Кто-то из экипажа, разве нет? - Можно назвать только одного, - сказал Мейсон, - кто утверждал, что видел ее. Это Бенджамин Эддикс. - И Джозефина Кемптон. - Нет, миссис Кемптон ее не видела, - возразил Мейсон, - она слышала стук пишущей машинки в соседней каюте. Потом машинка перестала стучать. На ней мог печатать кто угодно - Эддикс, например. Миссис Кемптон приняла дозу снотворного и заснула. А когда утром она проснулась, то услышала о том, что Элен Кэдмас якобы исчезла. - Вы можете это хоть чем-то подтвердить? - спросил один из репортеров. - Конечно, - сказал Мейсон, - вспомните, у меня ведь есть дневники Элен Кэдмас. - И она написала что-нибудь по поводу того, что ждет ребенка? - Я покажу вам это место, - сказал Мейсон. Он взял дневник и открыл его на странице, обнаруженной Деллой Стрит и помеченной закладкой. - Вот здесь. Это написала Элен Кэдмас собственноручно: "Я сообщила сегодня Б. эту новость. Сначала он очень разволновался, а затем, когда всерьез над этим задумался, я поняла, что все будет в порядке. Он будет им гордиться". Газетчики самым тщательным образом изучили эту страницу. - Послушайте, - сказал один из них, - одолжите-ка нам эти дневники. Мы можем пролистать их прямо здесь, в вашей библиотеке, и, может быть, нам удастся найти что-нибудь такое... Мейсон отрицательно покачал головой. - Только то, что я вам показал. Это сгодится в качестве эпиграфа к статье. - Да не получится из этого никакой статьи. Это голая теория, практически ничем не подтвержденная. Мы не можем такое напечатать. - Черт побери, оказывается, вы не можете! - воскликнул Мейсон. - А много ли у вас собрано доказательств для того, чтобы обвинить Джозефину Кемптон в убийстве Элен Кэдмас? - А никто и не говорил, что она убила Элен Кэдмас. Мы написали, что власти проводят расследование. - Отлично, - сказал Мейсон, - а теперь вы можете заверять читателей, что на основании цитированной записи из дневника несколько дюжин сыщиков "Детективного агентства Дрейка" прочесывают эту часть страны с целью подтверждения моей теории о том, что запись в дневнике обозначает нечто совершенно определенное. А если вы вернетесь к себе и заглянете в дело Элен Кэдмас, то обнаружите, что ни один человек из команды не видел Элен Кэдмас после отплытия яхты. Более того, и это очень важно, никому не известно, какого рода конфиденциальную работу она якобы выполнила для Бенджамина Эддикса. Эддикс сказал, что, когда он уходил, она печатала на машинке в своей каюте. Позднее его спросили, получил ли он отпечатанные документы, и он ответил, что конечно нет и что в последний раз он ее видел, когда она расшифровала стенографическую запись, обратите на это особое внимание. Если она покончила жизнь самоубийством, она не стала бы, прыгая за борт, брать с собой перепечатанные страницы. Если бы она собиралась покончить жизнь самоубийством, она не стала бы вообще их перепечатывать. Она просто прыгнула бы за борт, оставив записи нерасшифрованными в своем блокноте для стенографии. С той самой минуты, когда я взялся за расследование дела, мне очень хотелось выяснить, что случилось с документами, продиктованными ей Эддиксом в ту ночь, когда она исчезла. Есть фотографии каюты, в которой, как полагали, она находилась после того, как яхта вышла в море. А теперь, господа, рассмотрите как следует эти фотографии и вы заметите две или три необычные вещи. Машинка стояла на столе, как и положено, и вокруг были разбросаны какие-то бумаги, но я до сих пор не слышал, чтобы кто-нибудь нашел блокнот для стенографии с расшифрованными записями, и мне до сих пор не удавалось найти никого, кто видел в каюте хотя бы какой-нибудь отпечатанный документ. Но особенно меня заинтересовала вот эта фотография. Она была сделана после того, как яхта пришла на Каталину, и на ней изображена каюта Элен Кэдмас. Дверь в душ открыта, и можно даже увидеть с противоположной стороны кусочек интерьера каюты, которую занимала Джозефина Кемптон. Ну а теперь, господа, всмотритесь хорошенько - не замечаете ли вы чего-нибудь странного? Газетчики тщательно изучали фотографию. Мейсон сказал: - Полотенца на одной из вешалок были использованы, Это полотенца, висящие рядом с дверью в каюту Джозефины Кемптон. К полотенцам у дверей в каюту Элен Кэдмас никто даже не притрагивался. Вы полагаете, что она находилась на борту яхты, стенографировала, много печатала на машинке и ни разу даже не помыла руки, даже не развернула полотенце? Один из репортеров тихонько присвистнул, а затем сказал Мейсону: - Послушайте, да вы и в самом деле отличный сыщик. Мейсон усмехнулся: - Господа, вы стартуете одновременно с полицией. Было бы просто чудесно, если бы вы сами нашли Элен Кэдмас. И если вы подтвердите правильность моих догадок... Ну, тогда у вас будет материальчик намного ценней, чем пустые обвинения заинтересованной стороны. Я не знаю, насколько велико желание ваших редакторов раздобыть исключительное право на интервью с Элен Кэдмас и подлинную историю ее предполагаемого самоубийства, но я полагаю, что тот, кто все это раскопает, может рассчитывать на серию статей за своей собственной подписью, особенно если он раскрутит ее на эксклюзивное интервью. Вот почему я ставлю вас всех в равные условия. Здесь названия двух мотелей, где они регистрировались как мистер и миссис Б.Ф.Барнуэлл, а вот несколько фотографий, чтобы вы не тратили попусту время в ваших редакционных архивах. - Барнуэлл, - задумчиво произнес один из них. - Послушайте, а ведь этот Хардвик получил телеграмму от Германа Барнуэлла. Он... Он вдруг замолчал на полуслове. Какое-то мгновение репортеры стояли словно в оцепенении, затем один из них рванулся к двери. И тут же все четверо помчались как сумасшедшие по коридору. Мейсон улыбнулся Делле Стрит: - Завтра утром пошлем мистеру Сиднею Хардвику парочку газет и сообщим ему, что мы и сами умеем действовать быстро. 14 - Ну что ж, неплохо, - сказала Делла Стрит, когда стихли последние звуки бегущих ног. - Вот уж действительно, ты взял пуговицу и пришил к ней жилет. Мейсон улыбнулся. - Шеф, а ты не рискуешь, устроив все это? - Что значит - рискую? - Черт возьми, ты заявил, что у этой девушки ребенок и что она была гражданской женой Бенджамина Эддикса. Боже мой, ну а предположим, что она жива? - Ну и что? - А если она подаст на тебя в суд? - В таком случае, - сказал Мейсон, - Джозефина Кемптон тотчас же сможет вздохнуть посвободнее. Мы ничего не добьемся, находясь в обороне и просто уклоняясь от ответов и отрицая все подряд. Это как раз тот случай, когда нам необходимо перенести сражение на территорию противника. - Но ты ведь не имеешь права выходить за пределы доказанных фактов. - Это верно, - сказал Мейсон. - А теперь давай-ка рассмотрим все эти факты. Совершенно очевидно, что они жили вместе. Я полагаю, у них была любовь. Еще когда я впервые принялся просматривать дневники Элен Кэдмас, меня поразили две вещи. Первое - никто из членов команды не упоминал о том, что видел Элен Кэдмас на борту яхты после выхода в открытое море. А второе - неизвестно куда пропали бумаги, которые она напечатала. Или она отнесла их Бенджамину Эддиксу, и тогда объяснения Бенджамина Эддикса полиции были лживы, или бумаги остались в каюте, и тогда их кто-то тайком забрал. Едва ли профессиональная стенографистка настолько любит печатать на машинке, чтобы перепечатать важный документ, а затем прыгнуть за борт, сжимая его в руках. - А если ее случайно смыло за борт? - Волны были не настолько огромными, чтобы захлестывать судно, Делла. Ночь была неспокойной, ветреной, кое-где на палубе стояла вода, и было довольно много брызг, но это отнюдь не был один из тех все сметающих на своем пути штормов, когда огромные массы воды, то и дело обрушиваясь на палубу, могли бы сбить девушку с ног. - Ну, как бы то ни было, ты определенно заварил кашу. - Что я и собирался сделать, - согласился Мейсон. - А теперь чем мы займемся? - Ты отправишься домой, - распорядился Мейсон, - а я усядусь поудобнее. Мне предстоит напряженная работенка. - И что за работенка? - подозрительно спросила Делла Стрит. - Я собираюсь изучить дневники самым внимательным образом, с учетом того, что нам теперь известны две даты, когда она останавливалась в мотелях. Я уверен, что между строк можно вычитать какие-то намеки, которые дадут мне своего рода ключ, и, получив этот ключ, я проверю все остальные даты. - Подвинься, - сказала Делла Стрит. - Я не собираюсь бросать тебя на полпути. - Нет, тебе нужно отправиться домой и немного отдохнуть. - Вздор! Я собираюсь довести дело до конца. - Ну ладно, уж если ты так настаиваешь, то тогда хотя бы сходи поужинай. - А ты что, собираешься сидеть голодным? - Ну, я попрошу, чтобы мне принесли снизу, из буфета, кофе и чизбургер. - Попросите два, - сказала она. - И давайте приступим. - Вот и отлично, - сдался Мейсон, не скрывая радостной улыбки. - Делла, как ты думаешь, может ли девушка, которая ведет дневник, как это делала Элен Кздмас, влюбившись в своего шефа, писать так, что об этой любви в дневник не просочилось ни слова? - Многое зависит от характера любовной связи. Я думаю, что женщина, любившая по-настоящему, остерегалась бы писать что-нибудь такое, что могло бы не понравиться ее возлюбленному. С другой стороны, влюбленная женщина всегда склонна исповедоваться своему дневнику. Мейсон кивнул: - Вот я как раз и собирался заняться поисками шифра. У нее должно было быть какое-то условное выражение или слово, которое она использовала, когда хотела написать, что была с любимым человеком. - Если, конечно, предположить, что она его действительно любила, - сказала Делла Стрит. - Прочитав ее дневники, я стал испытывать к Элен Кэдмас симпатию, - сказал Мейсон. - Она была искренняя, цельная, прямодушная девушка, и, как мне кажется, очень преданная. У нас есть две даты, Делла. Давай-ка найдем их в дневнике и внимательно изучим все записи. - Если он действительно любил ее, то почему он не женился? - спросила Делла Стрит. - Да, - сказал Мейсон, - это и есть одна из загадок нашего дела. Ты ведь не хочешь, чтобы в расследуемом деле вовсе не было никаких загадок? Она улыбнулась и покачала головой. - Ну что ж, - сказал Мейсон, - примемся за наше исследование. Мейсон внимательно читал и перечитывал все записи, относящиеся к той дате, когда они впервые зарегистрировались в мотеле. Делла Стрит подошла сзади, заглянула ему через плечо, и какое-то время они в полном молчании читали вместе. Неожиданно она рассмеялась. - В чем дело? - спросил Мейсон. - Ты смотришь под тем числом, когда они зарегистрировались в мотеле. - Ну и что? - спросил Мейсон. - Это не то число, - сказала она. - Она просто не могла ничего поведать своему дневнику, пока не вернулась обратно на следующий день. Так что, скорее всего, когда они ехали домой, Эддикс и предложил... - Вот это в самую точку! - сказал Мейсон. - Я чувствую, что все мои романтические чувства погребены под снежными заносами деловых соображений. Для юриста дата - это дата. Отлично, давайте-ка взглянем на следующий день. Они прочли запись за следующий день, и указательный палец Деллы Стрит тут же ткнул в строчку на странице дневника. - Вот оно, шеф. Яснее и быть не может. Мейсон прочитал: "Говорят, что счастье там, где ты его сам найдешь, так оно со мной и произошло. Я хочу положиться на судьбу и, конечно, не стану пытаться ускорить развязку, пока она сама не станет неизбежной". - Боже мой, - воскликнул Мейсон, - я ведь сам это читал! Эту тетрадь я сам проверял, Делла, и тогда не смог осознать всю важность написанного. - Ну что ж, все правильно, - заметила Делла Стрит, - запись имеет отношение к тому, что произошло предыдущей ночью. Очевидно, это у них было уже не впервые. Она совершенно явно решила положиться на судьбу и наслаждаться счастьем, пока не наступит развязка. - Отлично, - сказал Мейсон, - давай-ка вернемся к той, второй, тетради, Делла. Посмотрим, нет ли интересных записей накануне того дня, когда об этом важном событии стало известно Эддиксу. Делла Стрит принесла тетрадь и положила ее на стол. - Подвинь стул и садитесь, - предложил Мейсон. - Нет, спасибо. Мне и так хорошо. Отсюда мне удобнее смотреть вниз на страницу. Ее щека была совсем рядом со щекой Мейсона; через какое-то время Мейсон протянул правую руку, обнял Деллу за талию и прижал ее ближе к себе. - Ну вот, и здесь есть об этом, - сказал он, показывая абзац в тетради. - Теперь, когда у нас есть шифр, все совсем просто. Вот, послушай: "Мне все еще не хочется приближать развязку, но теперь она неизбежна". - Да, это ее ш