ифр, - согласилась Делла Стрит.
     Мейсон отодвинул стул, встал, повернул к  себе  Деллу  так,  что  она
оказалась лицом к лицу с ним, и сказал:
     - У нас появилось неотложное дело.
     - Какое?
     - Мы должны найти ее.
     - Ты думаешь, что она не выпрыгнула за борт?
     Мейсон покачал головой.
     - Но она ведь вполне могла.
     - Я знаю, что могла, - сказал Мейсон, - но не думаю, что она на самом
деле выпрыгнула.
     - Ну, а если предположить, что Эддикс обещал жениться на ней, если...
ну, если это стало необходимым, и она пошла и  сказала  ему,  что...  Боже
мой, как раз при таких обстоятельствах и убивают женщин.
     - Я знаю, - согласился Мейсон, - что эту  возможность  мы  не  должны
сбрасывать со счета, и все же... я сомневаюсь.  Я  не  представляю,  какие
могли быть у Эддикса причины, чтобы просто не жениться на ней.
     - Может быть, он не хотел.
     - Возможно, - сказал Мейсон.
     - И у него была прекрасная возможность для совершения преступления, -
продолжала Делла Стрит. - Была  штормовая  ночь  в  проливе.  Дул  сильный
ветер, завывавший в снастях судна, волны обрушивались  на  нос  корабля  -
едва ли кто-нибудь услышал бы крик. Бенджамин Эддикс выманил ее на  палубу
на корму яхты. Может быть, он показал ей что-нибудь. Возможно, он  сказал:
"Мне кажется,  там  огонь,  Элен".  Она  схватилась  за  поручни  и  стала
всматриваться. Он неожиданно наклонился,  схватил  ее  за  ноги  и  сильно
толкнул.
     - Превосходно, - сказал Мейсон,  -  если  тебя  послушать,  то  можно
подумать, что ты сама это проделала, Делла.
     - Ну, я, собственно, не вижу в этом  ничего  абсурдного,  -  заметила
она. - Насколько я понимаю, это было бы вполне логичным развитием событий.
     - Это было бы вполне логичным развитием  событий,  если  бы  не  один
факт.
     - И какой же?
     - Твоя предпосылка неверна.
     - Я не улавливаю.
     - Ты исходишь из того, - сказал он, - что для Эддикса это была  всего
лишь легкая интрижка.
     - Ну хорошо, а какие данные говорят о том, что это было не так?
     - Тот факт, что он был миллионером, - сказал Мейсон, - тот факт,  что
он, останавливаясь в мотелях, регистрировался под своим собственным именем
и регистрировал девушку как свою жену. Что из этого следовало,  совершенно
ясно. Он был полностью в ее власти. Она могла в любой момент прижать его к
стенке.
     - Может быть, она так и сделала, и именно поэтому он  схватил  ее  за
ноги и выбросил за борт.
     Мейсон покачал головой:
     - Ну ладно, Делла, один из нужных ответов  мы  нашли.  А  теперь  нам
нужно  как  следует  поесть.  Затем  мы  свяжемся   с   конторой   Дрейка,
проштудируем дневники и попытаемся найти остальные ответы. И не забывай об
одном примечательном факте. Когда Бенджамин  Эддикс  хотел  выкроить  себе
свободное время, он делал вид, что находится на яхте, хотя на  самом  деле
его там  не  было.  Что  может  быть  проще  для  него,  чем  спланировать
исчезновение Элен Кэдмас аналогичным образом?
     - Но зачем, шеф? Зачем все эти хлопоты? Она могла просто заявить, что
бросает работу, уехать и спокойно родить ребенка, и не нужны были  бы  все
эти сложности.
     - Я знаю, - согласился Мейсон, - но для этого была какая-то  причина.
Должна быть причина. Я думаю, Эддикс боялся.
     - Боялся?
     - Да, боялся, что нечто может случиться с женщиной, которую он любил,
и с ребенком, которого он хотел любить. Пойдем ужинать.



        15

     Мейсон и Делла Стрит расправлялись  с  остатками  ужина  в  китайском
ресторане.
     - Хочешь миндальное пирожное? - спросил Мейсон.
     Она покачала головой:
     - Мне больше нравится нежный аромат вон тех булочек из рисовой  муки,
по которым можно предсказывать судьбу.
     - Прекрасно, - кивнул Мейсон. - Тогда закончим ужин чаем и булочками,
предсказывающими судьбу.  Принесите  нам  блюдо  с  булочками,  -  дал  он
указание официанту.
     Китаец попятился, и зеленая занавеска вновь закрыла вход в кабинку.
     -  Знаешь,  -  сказала  Делла  Стрит,  -  у  меня  появилось   особое
предчувствие. Мне кажется, что мы бежим по  горячему  следу.  Меня  просто
дрожь пробирает.
     - Нам нужно действовать быстро, - кивнул Мейсон. - У нас  не  так  уж
много времени.
     Официант-китаец вернулся с большим чайником.
     - Лучший сорт, - сказал он, - _у _л_у_н_г _ч_а_.
     Он поставил перед ними чайные чашки и блюдо с рисовыми булочками.
     Мейсон подвинул блюдо Делле Стрит. Она взяла одну булочку,  разломила
ее, прочитала записочку с  предсказанием,  улыбнулась,  сложила  маленький
листочек с напечатанной фразой и стала прятать его в сумочку.
     - Эй, подожди-ка, - сказал Мейсон.
     Она покачала головой.
     - Ну почему, Делла? - спросил Мейсон. - Ты ведь обычно ничего от меня
не скрываешь.
     - А это я хочу сохранить от тебя в тайне.
     - Почему?
     - Извини, шеф, - она вспыхнула, - если бы я тебе сразу передала,  это
было бы еще ничего, а теперь... нет, исключено.
     Она открыла сумочку,  достала  из  нее  кошелек  и  спрятала  в  него
сложенный кусочек бумаги с напечатанным изречением.
     Мейсон разломил свою булочку, пока Делла Стрит разливала чай.
     - А что у тебя? - спросила Делла.
     Мейсон поспешно сложил бумажку и стал засовывать ее в боковой карман.
     Делла Стрит засмеялась.
     - Вот я тебя и поймала,  -  сказала  она,  -  ты  даже  не  успел  ее
прочитать.
     Мейсон усмехнулся, развернул листочек рисовой бумаги, прочел то,  что
на нем было напечатано, и протянул Делле Стрит.
     Изречение гласило:
     "Если хотите достигнуть цели,  помните,  что  отвага  -  единственное
противоядие опасности".
     - Ну что ж, - сказал Мейсон, - я думаю, нам стоит позвонить сейчас  в
контору Дрейка и выяснить, не удалось ли им что-нибудь разузнать.
     - Шеф, я как-то... ты считаешь, что в этих предсказаниях что-то есть?
     Мейсон рассмеялся.
     - Ну конечно, нет, Делла. Они же печатают их сотнями. Потом кладут  в
булочки и запекают так, что когда ты разломишь такую булочку,  то  найдешь
внутри предсказание. Я не знаю, сколько у них  есть  разных  предсказаний.
Едва ли больше сотни или что-нибудь около того.
     - А  тебе  когда-нибудь  попадались  одинаковые  предсказания  в  тех
булочках, что вы ел?
     - Дай-ка подумать, - сказал Мейсон. - Нет, похоже, не попадались.  Да
я как-то и не слишком над этим задумывался.
     - Ты веришь в судьбу?
     - Китайцы верят, - сказал Мейсон, -  причем  до  такой  степени,  что
кладут сотни разных предсказаний в сотни разных булочек. Они уверены,  что
то предсказание, которое тебе достанется, действительно было предназначено
именно для тебя. Как раз таким образом у них чаще  всего  и  предсказывают
судьбу. А иногда нужно трясти в чаше трубочки с предсказаниями, пока  одна
из них не выскочит.
     Она задумалась:
     - У меня такое чувство,  что  твое  предсказание  действительно  было
адресовано именно тебе.
     Мейсон рассмеялся.
     - На самом деле ты хочешь сказать, Делла, что надеешься  на  то,  что
доставшееся тебе предсказание действительно было адресовано лично тебе.
     Она густо покраснела.
     - О, прости, -  воскликнул  Мейсон,  быстро,  повинуясь  безотчетному
импульсу, положив свою руку поверх ее, - я  пошутил,  Делла!  Я  не  хочу,
чтобы ты приняла все это всерьез... Хотя, - добавил он, - мне  показалось,
что с точки зрения психологии все было слишком очевидно.
     - Да нет, ничего, - сказала она, - так мне звонить в контору Дрейка?
     - Сиди здесь и пей чай, - приказал  Мейсон,  -  и  перестань  дуться,
Делла. Я пойду сам позвоню Полу Дрейку.
     - Я не дуюсь. Я... я...
     - Как же нет, ты даже покраснела, - настаивал Мейсон.
     Неожиданно она отвела взгляд:
     - Все отлично, полный вперед.  Звони  Полу  Дрейку.  Тебе  его  номер
известен.
     Мейсон прошел к телефонной  будке,  опустил  монету  и  набрал  номер
конторы Дрейка.
     Когда секретарша, сидевшая у коммутатора в конторе Дрейка,  ответила,
Мейсон сказал:
     - Это Перри Мейсон. Я хотел бы знать...
     - Минутку, - решительно прервал его голос на том конце провода.
     Мейсон услышал щелчок и вслед за ним голос секретарши:
     - Мистер Дрейк, вас мистер Мейсон. - Затем послышалось и  восклицание
Дрейка: - Ну, вы молодчина! Где вы его поймали?
     - Это не я. Он сам позвонил. Он...
     - Алло, алло, Перри, Перри! - возбужденно произнес Дрейк.
     - В чем дело, Пол? Я думал, ты спишь. Ты напал на золотую жилу?
     - Я тоннами гребу золото из этой жилы! -  воскликнул  Дрейк.  -  Черт
побери, ну у тебя и чутье! Ты лучше иди завтра играть на  скачки  и  смело
закладывай все семейное состояние.
     - Продолжай, Пол, что там такое?
     - Б.Ф.Барнуэлл и Элен Кэдмас поженились в маленьком городке в Неваде,
который в обычной ситуации никому и  не  пришло  бы  в  голову  проверить.
Крошечный городок, куда вряд ли кто-нибудь  и  заглянул  бы,  местечко  на
севере-востоке от Лас-Вегаса, по дороге на Элай.
     - Отлично, - сказал  Мейсон.  -  Выкладывай  все,  что  тебе  удалось
выяснить, Пол.
     - Карандаш приготовил?
     - Минутку. Я лучше позову Деллу. Не вешай трубку.  -  Мейсон  положил
трубку, выглянул из будки и поманил рукой Деллу Стрит: - Захвати  карандаш
и блокнот, Делла.
     Секретарша поспешно отодвинула стул на гнутых ножках  и  подбежала  к
телефонной будке, открывая на ходу сумочку. Она быстро достала из  сумочки
блокнот для стенографии, повесила ее на запястье и, прижав трубку  к  уху,
сказала:
     - Давай, Пол.
     Ее карандаш порхнул по странице,  изобразив  целую  серию  закорючек,
потом цифру и имя.
     - Это все? - спросила она. - Отлично, с тобой  еще  хочет  поговорить
шеф.
     Она отодвинулась от телефона. Мейсон схватил трубку:
     - Я слушаю, Пол.
     - Я продиктовал все данные  Делле,  Перри.  Я  все  держу  под  своим
контролем. А самое главное - это то, что, когда брак был заключен, мировой
судья  спросил,  куда  ему  отправить  документы  после  того,  как  будут
выполнены все формальности, они какое-то время молчали,  а  потом  женщина
сказала: "Отправьте их на миссис Б.Ф.Барнуэлл"  и  дала  адрес  маленького
городка в Калифорнии, на самом краю пустыни.
     - Это все?
     - Все.
     - Делла все это записала?
     - Да, я все продиктовал. Но  Бога  ради,  Перри,  не  думай,  что  ты
сможешь поднять меня с места и отправить...
     - Нет, я не собираюсь делать этого, - сказал Мейсон, -  мне  от  тебя
нужно совсем другое, Пол.
     - И что же? - с тоской в голосе спросил Дрейк.
     - Сходи прими горячую ванну, - сказал Мейсон, - после нее  прохладный
душ, потом забирайся в кровать и спи,  сколько  сможешь  проспать,  потому
что, когда я тебя разбужу, тебе придется поработать.
     - Да это звучит просто музыкой для моих  ушей,  -  устало  проговорил
Пол. - Я только собирался  пойти  домой,  как  получил  это  сообщение  из
Невады.  Лифтер  сказал,  что  вы  отправились  чего-нибудь  пожевать.   Я
обзванивая все рестораны, где вы обычно едите.
     - Виноват, - сказал Мейсон, - я собирался позвонить тебе  в  контору,
но не думал, что тебе станет известно что-нибудь так скоро.  Я  думал,  ты
спишь. Ну пока. До встречи, Пол.
     Мейсон повесил трубку, схватил Деллу Стрит за руку и сказал:
     - Вперед, Делла, мы на верном пути.
     Мейсон  подбежал  к  кассе,  стоявшей  у   самой   лестницы,   достал
десятидолларовую бумажку из своего  бумажника,  положил  ее  на  стойку  и
сказал китайцу-кассиру:
     - У нас нет времени ждать счет. Вот десять долларов. Доллар  оставьте
официанту на чай...
     - Нужно получить у официанта счет,  -  с  восточной  невозмутимостью,
спокойно ответил тот.
     Мейсон раздраженно бросил на стойку визитную карточку,  взял  десятку
обратно, достал из кармана пятидесятидолларовую купюру и швырнул на стол.
     - Отлично, вы мне не доверяете. А я  вам  доверяю.  Дадите  официанту
доллар на чай, а я зайду завтра или как-нибудь на днях и заберу сдачу. Так
что до встречи.
     Он схватил Деллу за руку и очертя голову бросился вниз по лестнице  к
выходу на улицу.
     Мейсон подбежал к припаркованной машине.
     - Отлично, Делла, - сказал он, - теперь держись!
     Он открыл дверцу. Делла Стрит рванула дверцу машины, прыгнула внутрь,
захлопнула ее за собой и перегнулась через спинку сиденья,  чтобы  открыть
дворцу со стороны водителя.
     Мейсон  скользнул  за  руль,  включил  стартер,  затем,  едва  машина
отъехала от поребрика, принялся жать газ.
     У второго перекрестка Делла Стрит заметила:
     - И ты еще что-то говорил по поводу того, как я вожу машину!
     - На этот раз, - ответил Мейсон, - мы действительно спешим.
     - Я уже догадалась об этом, - сказала Делла Стрит.
     Они  промчались  по  самым  оживленным  улицам  города,  выехали   на
автостраду и скоро уже неслись по ней, со стрелкой  спидометра,  застывшей
на отметке семьдесят миль в час.
     Дважды Делла Стрит взглянула на Мейсона,  собираясь  что-то  сказать,
но, увидев невероятную сосредоточенность адвоката, поняла,  что  мозг  его
напряженно работает, перебирая возможные варианты  и  планируя  дальнейшие
действия, даже в то время, когда он за рулем.
     Через двадцать минут  они  выбрались  за  город,  и  Мейсон  увеличил
скорость до восьмидесяти.
     - А что будет, если нас остановят? - спросила Делла Стрит.
     - Черт побери, откуда я знаю, - ответил Мейсон. -  Тогда  и  выясним.
Следи за дорогой позади нас, Делла.
     - На такой скорости  ты  можешь  перегнать  полицейскую  машину,  они
обычно патрулируют на скорости шестьдесят пять, - сказала она.
     - Приходится рисковать. Я смотрю на номера машин впереди  нас.  А  ты
помоги мне - следи за дорогой сзади.
     Спустя три часа Мейсон сбавил скорость, чтобы прочитать указатель  на
перекрестке, и повернул направо.
     Делла Стрит сказала:
     - Судя по тому, как выглядит этот городишко, тротуары у них пустеют в
семь часов. В это время ночи ты никого здесь не найдешь.
     - Мы их поднимем, - сказал Мейсон.
     Делла Стрит кивнула:
     - Здесь, шеф. Это мотель, и там все уже спят.
     - Мы кого-нибудь разбудим.
     Мейсон позвонил в контору, и через несколько минут в дверях показался
заспанный мужчина, протирающий глаза.
     - Прошу прощения, - сказал он, - мы  уже  под  завязку.  Вы  что,  не
видели табличку "Мест нет"? Вы...
     Мейсон сказал:
     - Вот пять долларов.
     - Да я же говорю вам, у нас битком. Я не смогу найти вам место,  даже
если вы...
     - Мне не нужно место, - перебил его Мейсон, - я просто хочу знать,  в
каком домике живет миссис Барнуэлл.
     - Миссис Барнуэлл? В одиннадцатом, но она уже легла.
     - Благодарю, - сказал Мейсон. - Купите себе бутылочку  виски,  и  еще
раз прошу прощения за то, что мы вас разбудили.
     Мейсон и Делла Стрит  быстро  пошли  по  узенькой  бетонной  дорожке,
начинавшейся  у   стоянки   машин,   окруженной   белыми   оштукатуренными
коттеджами.
     - Вот и наш коттедж, - сказал Мейсон.
     Он поискал взглядом звонок, но не нашел. Тогда он  попытался  открыть
выдвижную дверь. Она была заперта изнутри.
     Мейсон постучал костяшками пальцев в дверь.
     Встревоженный женский голос спросил:
     - Кто там?
     - Сообщение для вас, - ответил Мейсон, - очень важное сообщение.
     - Простите. Мне нужно знать, кто вы. Я...
     - Включите свет, - сказал Мейсон. -  Для  вас  сообщение.  Оно  имеет
отношение к законности брачной церемонии, совершенной в Неваде. Теперь вас
это заинтересовало?
     Внутри загорелся свет.
     - Минутку, - произнес женский голос.
     Через мгновение  внутренняя  дверь  распахнулась,  в  дверном  проеме
возникла неясная темная фигура молодой женщины,  завернувшейся  во  что-то
свободно ниспадающее. Раздвижную стеклянную дверь она не открыла.
     - Ну хорошо. В чем дело? - спросила она.
     Мейсон, держа в руке маленький фонарик, нажал на  кнопку.  Луч  света
пронзил стеклянную дверь и ударил прямо в лицо женщине.
     Она отпрянула и сердито воскликнула:
     - Прекратите!
     Мейсон сказал:
     - Я выяснил все, что мне нужно, мисс Кэдмас.
     - Простите, но я миссис Барнуэлл.
     - Вот об этом я как раз и хотел бы с вами поговорить.
     - Зато я не хочу с вами ни о чем говорить, - сердито ответила  она  и
принялась закрывать дверь.
     - Я думаю, захотите,  -  сказал  Мейсон.  -  Если  же  вы  откажетесь
говорить со мной, вам придется через  два  часа  объясняться  с  газетными
репортерами.
     - Репортерами?
     - Да.
     - Но откуда они... как они смогут найти меня?
     - Благодаря мне, - сказал Мейсон.
     Из соседнего коттеджа прогремел раздраженный мужской голос.
     -  Эй,  убавьте  громкость!  Заходи  внутрь  или  найди  себе   более
покладистую бабу. Нечего там стоять и спорить! Я хочу спать!
     Мейсон спокойно стоял перед стеклянной дверью и ждал.
     Несколько секунд фигура  в  дверном  проеме  оставалась  неподвижной,
затем женщина протянула руку и открыла защелку.
     - Заходите,  пожалуйста,  -  пригласила  она,  -  и  постарайтесь  не
разбудить ребенка.
     Мейсон придержал дверь, пропуская Деллу Стрит, и, следом за ней войдя
в коттедж, тщательно запер дверь.
     - Кто вы? - спросила женщина.
     Внутри коттеджа было просторно и удобно. Маленькая гостиная с дорогим
ковром на полу была обставлена хорошей мебелью; через другую  дверь  видна
была спальня с двуспальной кроватью и детской кроваткой.
     Мейсон представился:
     -  Меня  зовут  Перри  Мейсон,  я  адвокат.  Это  Делла  Стрит,   моя
секретарша. Я хочу сразу выложить карты на стол -  я  один  из  адвокатов,
представляющих Джозефину Кемптон. Она  обвиняется  в  убийстве  Бенджамина
Эддикса - вашего мужа.
     Женщина сидела, враждебно поджав губы.
     - Продолжайте.
     Мейсон сказал:
     - Я оказался замешан в это дело чисто случайно. Я купил ваши дневники
и...
     - Я читала об этом в газетах. Зачем они  вам  понадобились?  Вы  что,
хотели заняться чем-нибудь вроде шантажа? Неужели вы думали, я такая дура,
чтобы написать в них хоть что-то такое...
     - Вы написали там много такого, о чем даже и не подозревали  сами,  -
сказал Мейсон. - То есть вы писали о том, о чем, как вы полагали, никто не
сможет догадаться.
     - Например?
     - Как вы думаете, зачем я сюда приехал?
     - Не знаю. Как раз это я и хотела бы выяснить.
     - А как, по вашему мнению, я вас здесь нашел?
     - Вот этого  я  не  могу  понять.  Я  приняла  все  необходимые  меры
предосторожности.
     - Это мне известно, - сказал Мейсон. - Как раз поэтому  я  и  говорю,
что в дневниках было гораздо больше, чем вы полагали. Ну а теперь  я  хочу
узнать все в подробностях.
     - Я не собираюсь вам ничего рассказывать.
     - Я полагаю, расскажете, - уверенно заявил Мейсон.
     - Почему вы так думаете?
     - Потому что, - сказал Мейсон, - мне известно очень  многое.  Я  знаю
названия мотелей, в которых вы останавливались с Бенджамином  Эддиксом.  У
меня есть ваши записи в дневнике о том, что  вы  собираетесь  наслаждаться
счастьем там, где оно  вам  выпало,  и  что  вы  не  собираетесь  ускорять
развязку, пока она не наступит сама.  А  затем,  обнаружив,  что  развязка
неизбежна, вы были вынуждены что-то решать в такой ситуации и записали  об
этом в дневнике. Мне известно, что произошло на борту яхты. Я знаю, что вы
с Эддиксом подстроили так, чтобы обмануть всех  и  представить  дело  так,
якобы вы покончили жизнь самоубийством. Неизвестно мне  одно  -  зачем  он
предпринимал все эти меры предосторожности. Вот  это  мне  и  хотелось  бы
выяснить.
     - Ну, раз вы такой ловкий, возьмите и выясните сами.
     - Мне известно, - сказал Мейсон, - что  вы  поженились  в  Неваде.  Я
знаю, что вы дали указания прислать документы о регистрации  брака  почтой
по этому адресу. Я знаю, что настоящее имя Эддикса было Барнуэлл. А теперь
я  могу  высказать  несколько  предположений.  Я   не   думаю,   что   эти
предположения вам хотелось бы от меня услышать. Я могу опубликовать  их  в
газетах. Они гоняются за мной, чтобы получить интервью.
     - Ну так идите и дайте им интервью.
     - Я уже  дал  им  одно  интервью,  в  котором  заявил:  на  основании
некоторых записей в вашем дневнике я предполагаю, что вы сообщили  мистеру
Эддиксу о том, что он скоро станет отцом. Я уже рассказал им  про  мотели,
останавливаясь в которых вы с мистером Эддиксом регистрировались как муж и
жена,  и  у  меня  есть  свидетели,  которые  опознали  ваши   фотографии.
Газетчикам это уже известно. Завтра утром все будет опубликовано.
     - Но зачем вы все это мне устроили? - спросила она.
     - Я вам ничего не устраивал, - сказал Мейсон, - я юрист. Я веду дело,
в котором должен выяснить все факты. Я ничего не придумываю. Я  ничего  не
подтасовываю. Я только устанавливаю факты.
     - А потом выбалтываете газетам.
     - Я сделал это, потому что так было нужно. Была какая-то причина,  по
которой мистер Эддикс не мог на вас жениться. Что это была за причина?
     - Не понимаю, с какой стати я вам должна рассказывать?
     - А почему бы и нет?
     Она помедлила какое-то время, потом проговорила:
     - У вас-то какой интерес во всем этом?
     - Я пытаюсь установить истину.
     - И вы представляете Джозефину Кемптон?
     - Да.
     - Отлично! - с горечью воскликнула она. - Если  вам  нужна  правда  о
ней, то я вам скажу правду. Она убила его!
     - Вы имеете в виду, что она убила Бенджамина Эддикса?
     - Ну конечно, она убила его. Она еще сильнее хотела убить  меня,  чем
его. Это одна из причин, почему Бенни  решил,  что  мы  все  сделаем  так,
будто... ну, в общем, будто я уже мертва.
     - Мне кажется, - сказал Мейсон, - что это слишком уж  сложный  способ
решения довольно простой проблемы.
     - Проблема не была такой уж простой.
     - Почему бы ему было не решить эту проблему со своей первой женой?  -
спросил Мейсон, по своему обыкновению скрывая тот факт,  что  стреляет  он
наобум.
     - Потому что он не мог.
     - Почему?
     Она пожала плечами и сказала:
     - Почему бы вам самому не порассуждать на эту тему?
     Мейсон сказал:
     - Ну что ж. Я юрист. Единственное возможное решение, которое  я  могу
найти, чтобы объяснить, почему мистер Эддикс не мог открыто  объявить  вас
своей женой, состоит в том,  что  у  него  не  было  законного  права  это
сделать, и единственная причина, которую я могу придумать, почему  у  него
не было законного права жениться на вас - это то, что  у  него  была  жива
первая жена, которая, возможно, тянула из него деньги на свое содержание и
отказывалась дать ему развод.
     Она покачала головой.
     - Неправильно? - спросил Мейсон.
     Она с горечью произнесла:
     - Газеты время от времени довольно много писали о нем. Множество  раз
они публиковали его фотографии. И вы  никогда  не  слышали,  чтобы  кто-то
пришел и заявил, что является его женой. И вы никогда  не  слышали  о  его
предыдущей женитьбе.
     - Это как раз одна из тех вещей, которые меня озадачивают, - неохотно
согласился Мейсон.
     Она сказала:
     - Это и меня  озадачивало,  но  я  любила  достаточно  сильно,  чтобы
положиться на судьбу и принимать все так, как оно есть.
     - Вы так его любили? - спросила Делла Стрит.
     Она задумчиво посмотрела на Деллу Стрит и сказала:
     - Он был замечательный. Я хотела, чтобы все продолжалось -  на  любых
условиях, которые он предложит, и до тех  пор...  до  тех  пор,  пока  это
касается только нас двоих.
     - Я все еще не услышал от вас подробного рассказа.
     - И не услышите.
     Мейсон, бросив короткий взгляд на Деллу Стрит, сказал:
     - По некоторым причинам он не считал для себя возможным  жениться,  и
все же, когда это стало необходимо, чтобы дать ребенку  свое  имя,  а  вам
определенную защиту, он решился и зарегистрировал брак. Но перед  тем  как
это сделать, он устроил всю эту ерунду, чтобы  вас  считали  мертвой.  Это
должно означать, что он... ого, мне кажется, я догадался.
     - И в чем же дело, шеф? - спросила Делла Стрит.
     - Он понял, что женщина, на которой он женится, окажется в величайшей
опасности.
     - Но почему? - спросила Делла Стрит.
     Мейсон поднял руку.
     - Во-первых, - сказал он, отгибая один палец, - он знал, что не имеет
законного права жениться. Во-вторых, он знал, что любая  женщина,  которой
он  всерьез  увлечется,  окажется  в   величайшей   опасности.   Все   это
выстраивается в определенную схему, Делла... поскольку я юрист.
     - Я не улавливаю, шеф.
     Мейсон взглянул на женщину в накидке.
     - Может быть, Элен нам расскажет.
     - А может быть, и не расскажет.
     - Отлично, - сказал Мейсон, - ну что  ж,  Делла,  попробуем  сами.  В
некий период своей жизни Эддикс  женился.  Этот  брак  не  был  расторгнут
вследствие смерти супруги или  в  соответствии  с  каким  бы  то  ни  было
соглашением о разводе. И вот вопрос - по какой причине?
     Делла Стрит покачала головой:
     - Нет таких причин. Если он женился, то мог и  развестись.  Не  имеет
значения, чего это могло ему стоить,  но  он  мог  откупиться  и  получить
свободу. Он мог быть очень осторожным, предпринимая вторую попытку, но он,
без сомнения, должен был обеспечить себе законную свободу.
     - Если у него была такая возможность, - сказал Мейсон.
     - Что ты под этим подразумеваешь?
     - По закону может  возникнуть  ситуация,  очень  интересная  с  точки
зрения закона, при которой он был бы не в состоянии сделать то, что хотел.
     - Какая? - спросила Делла Стрит.
     - Во многих штатах невозможно развестись с  женой,  которая  признана
судом невменяемой, - ответил Мейсон. - А  теперь,  предположим,  Бенджамин
Эддикс женился. Предположим, что женщина была признана невменяемой. Руки у
Эддикса были связаны. И предположим  далее,  что  у  женщины  такая  форма
сумасшествия, которая могла сделать ее опасной,  и  это  могло  бы...  Мне
кажется, мы к чему-то приближаемся, Делла.
     Мейсон слегка наклонил голову  в  сторону  женщины,  завернувшейся  в
накидку.
     С ее лицом происходило что-то неладное. Горестный спазм исказил  его,
затем она вдруг сердито воскликнула:
     - Черт бы вас побрал! Кто вы  такой?  Вы  что,  умеете  читать  чужие
мысли? Кто вас заставляет совать нос в чужую жизнь и...
     - Я думаю, - сказал Мейсон, - вам  лучше  рассказать  мне  обо  всем,
Элен.
     Она нахмурилась:
     - Я пережила такое, что вам и не снилось. Вы просто представить  себе
не можете, что это такое.
     - Кто эта женщина? - спросил Мейсон. - В какой больнице ее держат?
     - В том-то все и дело, - сказала Элен,  -  нигде  ее  не  держат.  Ее
невозможно удержать. Она убегает отовсюду. Она на свободе.  Она  маньячка,
одержимая страстью к убийству. Вы понимаете, что это значит?
     Мейсон глубоко задумался, прищурив глаза.
     - Она полностью, абсолютно сумасшедшая. Она ревнива. Она  следила  за
Бенни и шантажировала его. Она говорила ему,  что,  если  он  когда-нибудь
женится или только соберется жениться, она убьет его жену. И она отнюдь не
шутила. Наш брак с Бенни с точки зрения закона все равно недействителен.
     - Зачем тогда было официально оформлять брак?
     - Ради того, чтобы дать ребенку его имя.
     - Где его первая жена?
     - Никто не знает.
     - Почему ее не держат где-нибудь взаперти?
     - Ее невозможно удержать взаперти. Она всегда убегает - где бы ее  ни
заперли. Вот почему Бенни был вынужден  вести  свои  дела  таким  образом,
чтобы всегда иметь возможность вручить ей  наличные  деньги.  Эта  женщина
абсолютно сумасшедшая. Она убила бы его и с огромной радостью убила  бы  и
меня.
     - Но она его не убила?
     -  Нет,  это  сделала  Джозефина  Кемптон;  но,  если  вы  рассказали
газетчикам о нашем браке или ей хотя бы придет в  голову,  что  я  -  мать
ребенка Бенни, она выследит меня и убьет. Она дьявольски изобретательна  и
необычайно мстительна. Видите ли, она до сих пор находится  в  невменяемом
состоянии, во всяком случае с точки зрения закона. Бенджамин Эддикс ничего
не мог сделать. Он не мог начать дело о разводе, не мог даже определить их
имущественные отношения. Если бы он попытался предпринять хоть что-нибудь,
неизбежно стали бы известны его настоящее имя и его подлинное прошлое.
     - А что у него в прошлом?
     - Он убил человека.
     - Я думал, что речь шла о его брате.
     - Нет. Это уже отголоски искаженных слухов. Бенни продолжал держать в
поле своего зрения Германа, а Герман считал, что Бенни умер.
     - Ваш муж действительно убил человека?
     - Он уверял, что и в  самом  деле  точно  не  знает.  Он  никогда  не
рассказывал мне подробности. Когда я увидела, как он на все это реагирует,
я перестала спрашивать.
     - Но его жена поддерживала с ним контакт? - спросил Мейсон.
     - Разумеется.
     - Каким образом?
     - Раздавался телефонный звонок. Звонили обычно из автомата. В  трубке
звучал ее голос. Она приказывала ему положить в пакет  определенную  сумму
денег  наличными  и  оставить  пакет  в   условленном   месте.   Все   это
проделывалось с  такой  таинственностью,  словно  она  получала  выкуп  за
похищенного ребенка.
     - И Эддикс отправлял с деньгами людей, которым он мог доверять?
     - Да.
     - Вас, разумеется, он не впутывал в эту историю.
     - Нет. Обычно это делал Мортимер Херши. Иногда Натан Фэллон.
     - Им было известно, что именно они делают?
     - Я не знаю, мистер Мейсон.  Не  думаю,  что  известно.  Бенни  очень
опасался,  что  его  смогут  шантажировать.  Боже  мой,  я  ведь  все  вам
рассказываю, хотя совершенно не собиралась делать этого, но я так одинока,
и к тому же... теперь Бенни уже нет в живых. Он был единственным, к кому я
привязалась и...
     - Подождите-ка минутку, - сказал Мейсон, - постараемся  пока  держать
эмоции под контролем, миссис Барнуэлл. Давайте-ка доберемся до сути  дела.
А при чем тут Джозефина Кемптон? Она знала о ваших отношениях  с  мистером
Эддиксом?
     - Догадывалась.
     - Вы читали о том, что вещи, считавшиеся украденными, были найдены?
     - Да, я читала. Я, конечно, должна  была  бы  сама  догадаться.  Боже
милостивый, мне ведь было известно. Мне  просто  никогда  не  приходило  в
голову подозревать обезьянку. Маленькая озорная плутовка! Я ее так  люблю,
но она все-таки чертовка!
     - А где теперь обезьянка? - спросил Мейсон.
     - Она... о ней позаботятся. Не беспокойтесь, она будет жить у хороших
хозяев.
     - Как вы полагаете, Джозефина Кемптон рассказала правду о...
     - Она никогда в жизни не говорила правду.  Она  прирожденная  врунья.
Она интриганка, подлая воровка, злобная, готовая кого  угодно  оклеветать,
злонамеренная женщина, и это она убила Бенджамина  Эддикса.  Я  уверена  в
этом так же, как в том, что сижу сейчас здесь.
     - Откуда вам это известно? - спросил Мейсон.
     - У  меня  нет  совершенно  никаких  доказательств,  но  я  абсолютно
уверена, что так оно и есть.
     - Вы ведь не хотите, чтобы к вам приставали с интервью газетчики,  не
так ли? - спросил Мейсон.
     - Конечно, нет.
     - Отлично, - сказал ей Мейсон, - тогда собирайтесь.
     - Что вы имеете в виду?
     - Я собираюсь отвезти вас туда, - сказал  Мейсон,  -  где  вы  будете
какое-то время в безопасности. Вы просто с ума сошли, решив,  что  вас  не
смогут найти в таком месте, как это. Вы оставили  достаточно  четкий  след
для того...
     - Я думала, что сделала все, что могла, - сказала она, - но я была...
ну, в общем, я была слишком расстроена и... и, честно говоря, мне  никогда
не приходило в голову, что Бенни решит раскрыть все свои карты и  жениться
на мне. Я надеялась, что он будет поддерживать ребенка, ну, я не  знаю,  я
думала, он сможет им гордиться.
     - Им?
     - Да. У него чудесный здоровый мальчик, - сказала  она.  -  Он  будет
такой же умный, как и Бенни, и, если я буду хоть немного с ним заниматься,
а я думаю, что буду с ним заниматься вполне достаточно, у него, в  отличие
от Бенни, не будет никаких фобий. Видите ли, мистер Мейсон, Бенни совершил
большую ошибку. Он попытался убежать. А когда человек убегает от чего-то в
своей  собственной  жизни,  у  него  неизбежно  возникает  целая  цепь  из
комплексов и страха. Мой сын не будет таким. Он будет смотреть опасности в
глаза!
     - Отлично, - сказал Мейсон, - я сделаю все, что в моих  силах,  чтобы
вам помочь.
     - А что вы собираетесь делать? Что вы можете делать?
     - Вам нужно собираться, - сказал Мейсон. - Делла Стрит перевезет  вас
и вашего ребенка в другой мотель и сама зарегистрируется в этом мотеле. Вы
будете ее сестрой. Вы  не  будете  упоминать  имя  Эддикс.  Вы  не  будете
использовать имя Барнуэлл.
     Мейсон взглянул на часы.
     - У вас, вероятно, пятнадцать  или  двадцать  минут.  Я  не  стал  бы
испытывать удачу дольше. Делла поможет вам упаковаться.
     - Если уж говорить откровенно, мистер Мейсон, то  почему  бы  мне  не
начать жить по-новому прямо с этого момента? Я вдруг поняла, что собираюсь
делать то же самое, что и Бенни. Я начну убегать...
     Мейсон резко оборвал ее:
     - Есть разница между временным отступлением - пока вы не сможете дать
бой в нужном месте и в нужное время - и обыкновенным бегством. Сумасшедшая
женщина хочет убить вашем ребенка. Быть храброй - это, конечно, прекрасно,
но давайте-ка сначала разузнаем побольше об этой женщине,  перед  тем  как
рисковать юной жизнью, которую вы обязаны охранять.
     Она помедлила мгновение, затем собрала кое-что из  одежды,  прошла  в
ванную, сказала:
     - Мне нужно одеться, - и закрыла дверь.
     - Шеф, - сказала Делла Стрит, - ты действительно хочешь ее спрятать?
     - Я _д_о_л_ж_е_н_ ее спрятать, Делла.
     - Почему?
     - Потому что если газеты получат от нее всю эту историю  о  том,  что
миссис Кемптон убила Бенджамина Эддикса, это может вызвать цепную  реакцию
в общественном мнении. Я не хочу рисковать.
     - Разве это не преступление - прятать свидетеля?
     - А чему она свидетель?
     - Ну, всему тому, о чем она тебе рассказывала.
     - Она рассказывала мне довольно много об исчезновении Элен Кэдмас,  -
сказал Мейсон, - и она рассказывала мне  кучу  всякой  всячины  о  прошлом
Эддикса, но это отнюдь не значит, что она является свидетелем всему этому.
Она может разболтать все это газетчикам, но она не может свидетельствовать
перед  судом  присяжных.  Она  не  является  свидетелем,  если  не   может
подтвердить что-нибудь под присягой. А расследуем  мы  в  настоящее  время
убийство Бенджамина Эддикса. Она ни черта не  может  утверждать  по  этому
поводу под присягой.
     - Все равно, если полиция узнает...
     Мейсон усмехнулся.
     -  Вспомни,  что  гласило  предсказание  в  рисовой  булочке,  Делла:
храбрость - единственное противоядие опасности.



        16

     Интервью Мейсона газетным репортерам вызвало мгновенную реакцию.
     Сидней Хардвик, как юрист, представлявший интересы Бенджамина Эддикса
при его жизни, и  как  юрист,  представляющий  государственное  обвинение,
немедленно осудил интервью Мейсона как "чистые домыслы, в которых желаемое
выдается  за  действительное,   попытку   заменить   суть   дела;   пылкое
воображение, отчаянно  пытающееся  найти  хоть  какую-нибудь  лазейку  для
своего доведенного до отчаяния клиента".
     Окружной прокурор Гамильтон  Бергер  охарактеризовал  его  еще  более
резко: "Это попытка  ускользнуть  от  ответственности,  очернив  репутацию
покойной девушки, которая не  может  больше  защитить  себя.  Это  подлая,
презренная попытка, зачатая во лжи, рожденная в отчаянии и не способная, в
конечном итоге, принести клиенту ничего, кроме вреда".
     Мейсон,  с  газетами  под  мышкой,  вошел  в   здание   суда,   чтобы
присутствовать на предварительном слушании дела  "Народ  против  Джозефины
Кемптон".
     Джеймс Этна придвинулся к нему и тихо проговорил:
     - Я думаю, у нас не будет больших проблем,  чтобы  добиться  отсрочки
разбирательства, мистер Мейсон.
     - А кто хочет добиться отсрочки? - спросил Мейсон.
     - Боже мой, не хотим же  мы  оказаться  на  судебном  разбирательстве
сейчас, при нынешнем положении вещей, верно?
     -  Мы,  возможно,  и  не   хотим   оказаться   сейчас   на   судебном
разбирательстве, - сказал Мейсон, - но я  лично  хочу  услышать,  что  они
могут предъявить в качестве улик на предварительном слушании.
     - Ну что ж, вы - босс, вам виднее,  -  сказал  ему  Этна,  -  но  мне
известно,  что  окружной  прокурор  собирается   отложить   разбор   дела.
Разумеется, он хочет, чтобы его об этом попросил защитник.
     Судья Манди занял свое место на скамье. Суд потребовал внимания.
     - "Народ против Джозефины Кемптон", - провозгласил судья.
     - Защита готова, - сказал Мейсон.
     На  лице  окружного   прокурора   Бергера   отразилось   раздраженное
недоумение:
     - Насколько я понял, защитник хотел попросить отсрочки слушания дела,
и обвинение готово согласиться на предоставление отсрочки.
     - Я не знаю, почему вы так решили, - сказал Мейсон.
     - Мне это стало известно из разговора  с  человеком,  беседовавшим  с
Джеймсом Этной, адвокатом, ведущим вместе с вами дело.
     - В самом деле? - удивился Мейсон. - А кто был  этот  человек  и  что
именно он сказал?
     - Я предпочел бы не раскрывать источник моей информации.
     - Я не просил о предоставлении  отсрочки  и  совершенно  уверен,  что
мистер Этна тоже не просил, - возразил Мейсон.
     - Я не утверждал, что он просил о предоставлении отсрочки.
     - Защита имеет право начать процесс, если у  нее  нет  возражений,  -
вмешался судья Манди.
     - Мы готовы начать, - мрачно сказал Гамильтон Бергер.
     - Очень хорошо, начинайте.
     В качестве первого свидетеля Бергер  вызвал  одного  из  полицейских,
принявших по рации вызов  в  Стоунхендж.  Полицейский  описал  обстановку,
которую обнаружил там, рассказал о ночном охраннике, бегавшем вокруг  дома
с револьвером, о собаках, загнавших  гориллу  на  дерево,  о  двух  других
гориллах, бродивших беспрепятственно по дому, об открытых клетках, о теле,
обнаруженном в комнате на  втором  этаже,  и  о  заключительной  суматохе,
вызванной попытками загнать в клетки огромных горилл.  Наконец  с  помощью
двух  специалистов  из  зоопарка,   напичканных   снотворным   фруктов   и
объединенных усилий полиции и пожарных частей обезьяны были  возвращены  в
клетки перед самым рассветом.
     - Можете начинать перекрестный допрос, - сказал окружной прокурор.
     Мейсон улыбнулся.
     - У защиты нет вопросов.
     Бергер вызвал патрульного полицейского, видевшего  Мейсона  и  миссис
Кемптон, как он выразился, "пытавшихся сбежать по Роуз-стрит".  Позднее  к
ним присоединилась  Делла  Стрит.  Он  заявил  им,  что  они  должны  быть
доставлены в Управление полиции для допроса.
     - Начинайте перекрестный допрос, - сказал Бергер.
     -  Насколько  я  понял,  -  сказал  Мейсон,  -  вы  утверждали,   что
подзащитная и я пытались сбежать по Роуз-стрит.
     - Да, сэр, именно так я и утверждал.
     - И вы посадили нас в машину.
     - Да, сэр.
     - Откуда вы узнали, что мы пытаемся сбежать?
     - Ну, по тому, как вы себя вели, шли очень быстрым шагом и все  время
оглядывались назад.
     - Понятно, - сказал Мейсон, -  значит,  вскоре  после  того,  как  вы
посадили нас в машину, вы сбежали в Управление полиции, не так ли?
     - Что я сделал?
     - Вы сбежали в полицейское Управление.
     - Я доставил вас в полицейское Управление.
     - Вы оставили позади  ад  кромешный,  явные  признаки  опасности.  Вы
уехали от дома, где бродили на свободе гориллы,  где  лаяли  собаки,  выли
сирены.
     - Я сделал так, потому что выполнял приказ.
     - Но вы сбежали, не так ли?
     - Нет.
     - Но вы уехали, оставив позади всю эту суматоху?
     - У меня был приказ уехать оттуда, чтобы доставить вас в  полицейское
Управление.
     - И все же, несмотря на тот факт, что вы  не  бежали,  вы  оглянулись
несколько раз назад, через плечо, не так ли?
     - Ну, я взглянул два или три раза в зеркало заднего вида и...
     - И оглянулись назад, через плечо?
     - Ну, может быть, и оглянулся - очень быстро.
     - Естественно, очень быстро, - сказал  Мейсон,  -  иначе  и  быть  не
могло, ведь вы вели машину, но все же вы оглянулись  несколько  раз  через
плечо.
     - Ну, возможно, и оглянулся. Пожалуй, что да.
     - Вы не помните?
     - Я не помню наверняка.
     - И тем не менее вы утверждаете, если процитировать ваши  собственные
слова, "пожалуй, что да".
     - Это верно. Тут ваша взяла.
     - Вы теперь готовы поклясться, что оглянулись? Вы утверждаете это под
присягой?
     - Да! - рявкнул свидетель.
     - Ваша Честь, - запротестовал Гамильтон Бергер, обращаясь к судье,  -
я полагаю, этот вопрос уже был задан дюжину раз, и на него был дан ответ.
     - Я склонен согласиться с вами, - сказал судья.
     - Я просто хотел прояснить этот вопрос до конца, - сказал Мейсон. - Я
хотел, чтобы Высокий Суд уяснил себе позицию этого свидетеля. Он не помнит
твердо, оглянулся ли он назад через плечо, но он готов заявить, что он так
сделал, только потому, что он  мог  так  сделать.  Теперь  он  определенно
присягает в том,  о  чем  в  действительности  не  помнит  наверняка.  Это
наглядно демонстрирует позицию свидетеля.
     - Я сказал вам, что, пожалуй,  действительно  оглянулся  и  посмотрел
назад через плечо.
     - Но наверняка вы не помните, оглядывались или нет.
     - Отлично, - воинственно заявил  полицейский,  -  теперь  я  вспомнил
наверняка, что оглянулся.
     - И когда же вы вспомнили наверняка?
     - Только что.
     - Следовательно, когда вы клятвенно присягнули, что не помните точно,
оглянулись или нет, вы как следует не обдумали это?
     - Это точно.
     - Таким образом, вы ответили на вопрос не подумав?
     - Да.
     - Другими словами, вы сначала говорите, а потом думаете?
     - Я не знаю.
     - А зачем же вы оглядывались, если вы не убегали? - спросил Мейсон.
     - Просто из любопытства. Когда вы слышите, что сзади такая  суматоха,
вокруг  бегают  обезьяны,  это  совершенно  естественно  -  оглянуться   и
посмотреть, что там происходит,  в  то  время  как  ты  уезжаешь  с  места
происшествия.
     -  Следовательно,  как  я  теперь  могу  понять  ваши  показания  под
присягой, - сказал Мейсон, - не  было  ничего,  указывающего  на  то,  что
подзащитная и я убегали с места происшествия.
     - Я же сказал, что было.
     - Что?
     - Ну, в том, как вы себя вели, я сказал бы, что-то было не так.
     - Вы могли  бы  догадаться,  что  что-то  происходит  не  так,  когда
подъехали достаточно близко, чтобы услышать сирены, не так ли?
     - Да.
     - Таким образом, - сказал Мейсон, - вы хотите убедить Высокий  Суд  в
том, что для вас было совершенно естественно оглядываться и смотреть,  что
там происходит, когда вы покидали такого рода  место  происшествия,  в  то
время как в случае с моей подзащитной и со мной  это  было  свидетельством
бегства.
     - Об этом свидетельствовало ваше поведение.
     - Что именно?
     - Я уже все описал.
     Мейсон поднял левую руку и отогнул указательный палец.
     - Первое, - сказал он, - вы заявили, что мы шли  быстро.  Второе:  вы
сказали,  что  мы  все  время  оглядывались.  Ну,  что   еще   мы   делали
подозрительного?
     - Это все. Этого достаточно.
     - Отлично, - сказал Мейсон. -  Когда  вы  уезжали  оттуда,  вы  ехали
быстро, не так ли?
     - Это совсем другое дело.
     - Быстро или нет?
     - Да.
     - И при этом, - добавил Мейсон, - вы неоднократно оглядывались назад,
не так ли?
     - Да.
     - Вы уверены в этом?
     - Да.
     - Вы теперь определенно вспомнили, что оглядывались?
     - Да.
     - Но вы ведь не помнили этого наверняка, когда в  первый  раз  давали
показания под присягой?
     - Ну, конечно, помнил.
     - Следовательно, - сказал Мейсон, - вы пытались это скрыть.
     - Я заметил ловушку, которую вы мне устраиваете. Я не настолько глуп.
     - Благодарю вас, - сказал Мейсон, - я просто хотел, чтобы Суду  стала
ясна ваша позиция. У меня все.
     Гамильтон Бергер коротко посовещался со своим заместителем, блестящим
молодым юристом по  имени  Гинзберг,  выигравшим  за  последние  несколько
месяцев целый ряд ярких процессов и в результате назначенным  заместителем
прокурора.
     Присутствие на процессе самого Гамильтона Бергера, консультировавшего
своего  заместителя,  говорило  о  том,  что   Мейсона   считают   опасным
противником.
     После короткого совещания  шепотом  Гинзберг  вызвал  надзирательницу
тюрьмы.
     Надзирательница  показала  под  присягой,  что  обвиняемая  Джозефина
Кемптон поступила к ней  в  женский  корпус  тюрьмы,  что  она  забрала  у
Джозефины Кемптон ее одежду и выдала ей взамен казенную  форму,  а  одежду
передала Филиппу Гротону, полицейскому эксперту и токсикологу.
     - Теперь такой вопрос, - обратился к ней Гинзберг. -  Осматривали  ли
вы тело обвиняемой?
     -  Осмотрела.  Да,  сэр.  Она  разделась  донага  и  приняла  душ.  Я
обследовала каждый дюйм ее тела.
     - Что вы искали?
     - Царапины, порезы, синяки или иные следы насилия.
     - Удалось ли вам их обнаружить?
     -  Мистер  Гинзберг,  на  коже  у  нее  не  было  абсолютно   никаких
повреждений.
     - Могу я спросить, для чего был нужен такой осмотр? - вмешался Джеймс
Этна.
     - А вы слушайте и поймете, для  чего  он  был  нужен,  -  воинственно
заявил Гинзберг.
     - Господа! - воскликнул судья Манди. -  Давайте  соблюдать  приличия.
Защита хочет заявить протест?
     - Я просто хотел сберечь время! -  сердито  воскликнул  Этна.  -  Но,
принимая во внимание обстоятельства, я протестую по той причине,  что  все
это некомпетентно, несущественно и не относится к делу.
     - Мы полагаем, Ваша Честь,  увязать  это,  -  сказал  Гинзберг,  -  с
показаниями следующего свидетеля.
     - Хорошо, продолжайте.
     - Это все. Можете задавать вопросы.
     Мейсон обратился к Этне:
     - Спрашивайте вы, Джим.
     -  С  какой  целью  вы  забрали  у  нее  одежду?   -   спросил   Этна
свидетельницу.
     - Меня так проинструктировали.
     - Вы знали о том, что  до  тех  пор,  пока  ей  не  было  предъявлено
официальное обвинение, вы могли лишь задержать ее в качестве...
     - Я выполняла инструкции, - сказала надзирательница. - Для того я там
и нахожусь. Если вы считаете, что был нарушен закон, обращайтесь по  этому
поводу к окружному прокурору.
     - Вы хотите сказать, что получили инструкции от окружного прокурора?
     - Да. Из его офиса.
     - И что стало с одеждой, которую вы забрали у нее и передали  Филиппу
Гротону?
     - Если  вы  подождете,  пока  мы  вызовем  следующего  свидетеля,  вы
получите ответ на ваш вопрос, - сказал Гинзберг.
     - Очень хорошо, - согласился Этна, - у меня все.
     - Вызовите Филиппа Гротона, - произнес Гинзберг.
     Филипп Гротон, высокий, худой, ученого вида субъект,  с  выступающими
скулами и в  очках  с  такими  толстыми  линзами,  отражавшими  свет,  что
временами вы могли видеть только бледное лицо с двумя сверкающими  овалами
вместо глаз, занял место свидетеля  и  представился  экспертом  в  области
токсикологии, химии и специальных исследований.
     - Вы получили определенные предметы одежды от надзирательницы, только
что дававшей показания? - спросил Гамильтон Бергер.
     - Получил. Да, сэр.
     - Вы обследовали эти предметы одежды?
     - Да, сэр.
     - Удалось ли вам обнаружить что-нибудь необычное  на  этих  предметах
одежды?
     - Да, сэр.
     - Что вы обнаружили?
     - Человеческую кровь.
     - У вас с собой эти предметы одежды?
     - С собой. Да, сэр.
     - Я прошу,  чтобы  они  были  предъявлены  в  качестве  вещественного
доказательства.
     - Не возражаю, - сказал Мейсон.
     Вещи были продемонстрированы в качестве вещественного доказательства.
     - Задавайте вопросы свидетелю, - сказал Гамильтон Бергер.
     - Вы утверждаете, что на вещах человеческая кровь? - спросил Мейсон.
     - Да, сэр.
     - Как вы это определили?
     - Я проверил тест и получил специфическую реакцию.
     - То есть, проводя этот анализ, вы  обычно  не  проверяете  кровь  на
предмет принадлежности тому или иному конкретному животному,  не  так  ли?
Насколько я понимаю, вы просто проводите пробу, которая  дает  реакцию  на
человеческую кровь и не дает никакой реакции на кровь  животных.  То  есть
вы, таким образом, просто  проверяете  кровавое  пятно  на  предмет  того,
является ли это кровью человека или животного. Если это  кровь  животного,
вы не занимаетесь дальнейшей проверкой. Если реакция положительная, то  вы
знаете, что это человеческая кровь. Верно?
     - Да, сэр.
     - Этот тест безошибочен?
     - Да, этот тест безошибочен.
     Мейсон обратился к судье:
     - Я хотел бы задать еще несколько вопросов мистеру Гротону по  поводу
его профессиональных знаний как эксперта, но должен признаться Суду, что в
данный момент я не готов провести нужную мне линию допроса. Мне необходимо
получить  определенную  информацию  до  того,  как   я   смогу   закончить
перекрестный допрос.
     - Нет ли у вас возражений по поводу того, чтобы  защита  отложила  на
некоторое время эту часть перекрестного допроса? - обратился судья Манди к
обвинителю.
     - Абсолютно никаких, - произнес  Гамильтон  Бергер,  махнув  рукой  с
видом абсолютно уверенного в себе человека, - мы будем только  рады,  если
мистер Мейсон или кто бы то ни был задаст вопросы мистеру Гротону в  связи
с его профессиональной компетентностью, - пусть задает их хоть целый день,
если пожелает, и в любое время, когда только пожелает.
     - Очень хорошо. Мистер Гротон, вы можете пока  сесть  на  место,  вас
вызовут  позднее  для  завершения  перекрестного  допроса.  Кто  следующий
свидетель?
     Бергер, с неожиданной нотой триумфа в  голосе,  вызвал  полицейского,
который находился в машине, доставившей в полицейское Управление  Мейсона,
обвиняемую Джозефину Кемптон и Деллу Стрит. Он  рассказал,  что  все  трое
были посажены на заднее сиденье  и  что  он  сидел  повернувшись  назад  и
большую часть времени не сводил с них глаз.
     - После того как вы прибыли в полицейское управление, что произошло с
машиной? - спросил Бергер.
     - Она была отправлена обратно на патрулирование.
     - Кто был в машине?
     - Мой напарник и я.
     - В какое время вы сменились с дежурства?
     - В четыре утра.
     - Что произошло потом?
     - Я... ну, в общем, я вспомнил, что не проверял  заднее  сиденье,  мы
обычно делаем это, если перевозим в машине подозреваемых  без  наручников.
Тогда мы с напарником  подняли  заднее  сиденье,  и,  как  только  мы  это
сделали, мы обнаружили документ под подушкой заднего сиденья.
     - Расскажите в общих чертах, что это был за документ.
     - Это был подписанный кассиром  банка  чек  на  двадцать  пять  тысяч
долларов,  оплаченный  Бенджамином   Эддиксом   и   имевший   на   обороте
передаточную надпись: "Оплатить по предъявлении Джозефине  Кемптон",  ниже
была подпись, якобы Бенджамина Эддикса.
     - Вы как-нибудь пометили этот чек?
     - Пометил. Да, сэр.
     - Каким образом?
     - Я написал карандашом свои инициалы в верхнем левом углу на  обороте
чека.
     - Вы смогли бы опознать этот чек, если бы снова его увидели?
     - Смог бы. Да, сэр.
     - Я показываю вам чек и задаю вопрос - тот ли это самый чек?
     - Тот самый.
     - Я требую, чтобы чек фигурировал в  деле  в  качестве  вещественного
доказательства, - сказал Бергер.
     - Нет возражений, - тут же согласился Мейсон, пресекая таким  образом
какие бы  то  ни  было  попытки  со  стороны  Этны  выдвинуть  процедурные
возражения.
     Затем Бергер вызвал эксперта-графолога,  который  констатировал,  что
подпись Бенджамина Эддикса на обороте чека была явно поддельной, что  была
предпринята попытка воспроизвести характерные особенности подписи Эддикса,
но нет сомнений в том, что подпись поддельна.
     - Задавайте вопросы свидетелю, - сказал Бергер.
     - Чек был передан вам окружным прокурором? - спросил Мейсон.
     - Да, сэр.
     - И тот же окружной прокурор  предоставил  вам  определенные  образцы
почерка Эддикса, образцы его подписи, которые, вне всяких  сомнений,  были
выполнены им собственноручно?
     - Да, сэр.
     - Что еще предоставил вам окружной прокурор?
     - Что вы имеете в виду?
     - Он предоставил вам также образцы почерка обвиняемой, разве нет?
     - Ну да.
     -  И  он  просил  проверить,  нет  ли  в  подписи,  признанной   вами
поддельной, таких характерных черт, которые свидетельствовали  бы  о  том,
что эта подпись была выполнена рукой обвиняемой?
     - Ну, он сформулировал  это  несколько  иначе,  но  он  действительно
предоставил мне образцы почерка обвиняемой.
     - Но он ведь разъяснил вам, с какой целью их предоставляет?
     - Мне кажется, что только в самых общих чертах.
     - И как он сформулировал эту цель?
     - Ну, что-то вроде того, о чем вы говорили, мистер Мейсон.
     - И таким образом, - сказал Мейсон,  -  вы  были  вынуждены  доложить
окружному прокурору, что обвиняемая не имеет отношения  к  этой  подделке,
что она не являлась человеком, подделавшим подпись Бенджамина Эддикса,  не
так ли?
     - В общем, нет, сэр. Я сообщил окружному прокурору, что  недостаточно
данных для определенного вывода, что я могу лишь категорически утверждать,
что это не подпись Бенджамина Эддикса, и я совершенно уверен  в  том,  что
это выполнено путем обведения.
     - Что это значит - путем обведения?
     -  Кто-то  держал  настоящую  подпись  Бенджамина  Эддикса   напротив
источника сильного света, возможно положив листок на стекло,  под  которым
была мощная электрическая лампочка, или,  может  быть,  на  обычное  окно,
затем сверху положили кассовый чек так, чтобы подпись  Бенджамина  Эддикса
просвечивала сквозь бумагу, и злоумышленник обвел эту подпись.
     - А почему вы так уверены в этом?
     -  Это  довольно  легко  определить,  мистер  Мейсон.  Когда  человек
расписывается, он пишет свое имя широко, размашисто. Перо движется быстро,
уверенно, так что малейший толчок отображается на довольно большом отрезке
линии. Когда же подпись обводят, рука движется медленно.  Под  микроскопом
хорошо видны неровности линии. Этот случай как раз характерен.
     - Но вы не можете определить, кто подделал подпись?
     - Нет, сэр.
     - То есть вы никаким образом не можете связать подделанную подпись  с
личностью обвиняемой?
     - Я думаю, это сможет сделать следующий свидетель, - слегка улыбнулся
эксперт-графолог.
     Гамильтон  Бергер  откинулся  назад  и  рассмеялся.  Для  него   было
очевидно, что Мейсон  попался  в  расставленную  им  ловушку,  и  окружной
прокурор, что редко случалось, пришел в хорошее расположение духа.
     - Больше вопросов нет, - сказал Мейсон.
     Гамильтон Бергер, уверенный, что  ошарашит  своим  сюрпризом  защиту,
просто излучал самодовольство.
     -  Мистер  Говард  Денни,  пожалуйста,  займите  место  свидетеля,  -
промурлыкал он.
     Говард Денни вышел вперед и присягнул.
     - Каков ваш род занятий?
     - Я эксперт по отпечаткам пальцев и заместитель шерифа.
     - Заместитель шерифа - это основной ваш род деятельности?
     - Да, сэр.
     -  А  теперь  я  хочу  обратить  ваше  внимание  вот  на  этот   чек,
представленный в качестве вещественного доказательства,  и  хочу  спросить
вас: доводилось ли вам видеть данный чек раньше?
     - Да, сэр.
     - Где и когда?
     - Представитель полиции дал мне для исследования этот  чек  в  четыре
тридцать утра.
     - Утра какого дня?
     - В прошлый четверг, в ту  ночь,  когда  был  убит  мистер  Эддикс...
Подождите-ка минутку, в действительности он был убит еще  в  среду  ночью.
Это было рано утром в четверг.
     - И когда офицер полиции предоставил  вам  этот  чек,  просил  ли  он
произвести какие-то конкретные действия с ним?
     - Да, сэр.
     - Какие именно?
     - Идентифицировать отпечаток пальца на этом чеке.
     - Можете ли вы показать нам, где находится этот отпечаток?
     - Да, сэр.  Он  весьма  неотчетливый,  но  это  отпечаток  пальца.  Я
установил, что это  отпечаток  среднего  пальца  правой  руки  обвиняемой,
Джозефины Кемптон.
     - Но это  не  обычный  скрытый  отпечаток  пальца,  из  тех,  что  вы
выявляете порошками?
     - Нет, сэр. Отпечаток оставлен на чеке  жидкостью,  напоминающей,  на
мой взгляд, кровь.
     - Что вы предприняли далее в связи с этим чеком?
     - После того как я проверил чек и идентифицировал  отпечаток  пальца,
чек был положен обратно за подушку заднего сиденья в машине, точно  на  то
место, где, как я понял, он и был обнаружен.
     - Что произошло дальше?
     - Затем обвиняемая была освобождена из-под стражи.
     - Когда?
     - По-моему, это было около восьми утра, в четверг утром.
     - И где находились вы?
     - С пятью другими свидетелями мы спрятались на балконе, откуда  могли
наблюдать за происходящим.
     - И что произошло?
     - По просьбе обвиняемой она была...
     Этна воскликнул:
     - Я протестую, свидетель дает показания, основываясь на слухах.
     Мейсон тихонько дернул Этну за полу пиджака, давая ему  сигнал  сесть
на место.
     - Мы не будем придираться к мелочам, ваша честь, - вмешался Мейсон, -
насколько я понимаю, речь идет всего лишь о том, что обвиняемая  попросила
выпустить ее на гаражную стоянку полицейского  управления,  откуда  мистер
Этна мог бы ее забрать. Мы, конечно же, не собираемся предпринимать ничего
такого, что могло бы  помешать  Суду  получить  необходимые  свидетельские
показания.
     Судья Манди одобрительно кивнул.
     Этна медленно уселся на место.
     Мейсон прошептал ему:
     - Это та бомба, которую они для нас приготовили. Они считают, что это
сломает всю защиту. Нужно дать понять обвинению, что  вся  история  ровным
счетом  ничего  не  стоит.  Если  это  не  произведет  на   нас   никакого
впечатления, они начнут беспокоиться, полагая, что  у  нас  есть  какой-то
ответный ход, и будут вынуждены раскрыть все свои козыри. В конце  концов,
это единственное, что нам нужно  от  этого  предварительного  слушания,  -
заставить их  выложить  все,  что  у  них  есть,  чтобы  они  не  припасли
какой-нибудь сюрприз для нас, когда дело дойдет до суда присяжных.
     - Продолжайте, - сказал Гамильтон Бергер свидетелю.
     - Ну, как только она решила, что осталась  одна,  она  осмотрела  все
полицейские машины на стоянке, чтобы найти ту, в которой  ее  доставили  в
полицейское Управление. На каждой машине есть свой номер, и она...  ну,  в
общем, она искала машину номер семь.
     Тут вмешался судья Манди:
     - Я принял к сведению позицию защиты в  этом  вопросе,  но,  в  конце
концов, мистер Денни, в своих свидетельских показаниях вы делаете  слишком
много выводов. Вы должны дать показания только о том, что вы лично видели.
     - Хорошо, -  сказал  Денни,  -  как  мы  заранее  договорились,  двое
полицейских находились там, где  она  могла  их  видеть.  Затем  их  обоих
позвали в другой конец стоянки, так что обвиняемая могла убедиться, что за
ней никто не наблюдает.
     - Что произошло потом? - спросил Бергер.
     - Она прошла мимо стоявших там машин, изучая  их  номера.  Подойдя  к
третьей машине, а это была машина под седьмым номером, та самая, в которой
ее доставили в полицейское управление, она открыла дверь,  подняла  заднее
сиденье и достала оттуда чек.
     - Откуда вы знаете, что она достала оттуда чек? Вы могли это видеть?
     - Я мог разглядеть, что это был сложенный листок бумаги.
     - Откуда же тогда вы знаете, что это был чек?
     -  Я  проверил  машину  за  десять  минут  до  того,  как  обвиняемую
выпустили. Тогда чек  находился  между  сиденьем  и  спинкой.  Как  только
обвиняемая покинула гараж, я в сопровождении  других  свидетелей  вернулся
туда и проверил машину. Чек исчез.
     - Оставалась ли машина в это время вне поля зрения?
     - Нет, сэр. Мы не сводили глаз с машины.
     - Защита может задавать вопросы, - сказал Бергер.
     Мейсон зевнул, взглянул на часы и произнес:
     - Вопросов нет.
     - То есть как?! - воскликнул в изумлении Бергер.
     - Вопросов нет, - повторил Мейсон.
     - Тогда с этим все, - сказал судья Манди, - у вас есть еще свидетели,
мистер Бергер?
     Бергер в явном замешательстве взглянул на Мейсона.
     Этна наклонился, чтобы что-то прошептать, но Мейсон, тихонько толкнув
его под столом, вынудил отказаться от своего намерения.
     Все поведение Мейсона свидетельствовало о том,  что  он  не  придавал
всем этим показаниям особого значения.
     Судья Манди взглянул на невозмутимого защитника, затем на  Гамильтона
Бергера, о  чем-то  лихорадочно  совещавшегося  шепотом  с  Гинзбергом,  и
произнес:
     - Ваш следующий свидетель, господин окружной прокурор.
     - Вызовите Фрэнка Каммингза.
     Каммингз показал под присягой,  что  он  является  шерифом,  а  также
братом  тюремной  надзирательницы.  В   четверг   утром   он   сопровождал
надзирательницу в квартиру Джозефины Кемптон. Надзирательница вошла внутрь
при помощи ключа, полученного от миссис Кемптон, а  затем  отобрала  вещи,
которые должна была отнести обвиняемой. Свидетель  Каммингз  тем  временем
просверлил  небольшое  отверстие  в  косяке  над  дверью,  надел   рабочий
комбинезон и установил в коридоре стремянку. Когда обвиняемую выпустили из
тюрьмы и она пришла к себе домой, свидетель работал, стоя на стремянке,  и
делал вид, что ремонтирует проводку  в  коридоре.  Как  только  обвиняемая
вошла в свою квартиру, закрыла  дверь  и  заперла  ее  изнутри,  свидетель
подвинул стремянку к двери и встал на ступеньки  таким  образом,  что  мог
заглянуть в просверленное отверстие. И тогда  он  увидел,  что  обвиняемая
задрала юбку, достала спрятанный в чулок сложенный листок бумаги,  подошла
к книжной полке, взяла книгу и, открыв ее, положила  на  стол.  Затем  она
прикрепила чек к странице книги при помощи клейкой ленты и поставила книгу
обратно на полку.
     Свидетель показал, что он тут же спустился со стремянки, перенес ее в
другой конец коридора и подождал, пока обвиняемая покинет  свою  квартиру.
После этого он вновь вошел в квартиру, открыл книгу на упомянутой странице
и извлек документ.
     - Что это был за документ? - спросил Гамильтон Бергер.
     Свидетель усмехнулся.
     -  Это  был  чек  на  двадцать  пять  тысяч  долларов,  который   был
представлен в качестве вещественного доказательства.
     - Защита может начинать перекрестный допрос, - сказал Бергер.
     Мейсон взглянул на свидетеля с мягкой улыбкой.
     - У вас ведь не было разрешения заходить в квартиру ни в  первый,  ни
во второй раз, не так ли?
     - Нет, сэр.
     - Где вы взяли ключ, при помощи которого вошли в квартиру  во  второй
раз?
     - Я изготовил дубликат.
     - Вы знали, что не имеете права обыскивать  квартиру  без  ордера  на
обыск или разрешения владельца?
     Свидетель взглянул на Гамильтона Бергера и сказал:
     - Тогда я об этом не подумал.
     - А теперь вы можете об этом подумать, не так ли?
     - Да, сэр.
     - Вы ведь несомненно изучали закон, в частности о порядке  проведения
обысков, перед тем как были назначены шерифом, верно?
     - Да, сэр.
     - И вы понимали, что совершаемое вами - незаконно?
     - Ну, если вы так хотите сформулировать, то да.
     - Я хочу сформулировать именно так, - сказал Мейсон. -  У  меня  все.
Больше вопросов к этому свидетелю я не имею.
     Следующим свидетелем был служащий из зоопарка, показавший, что он был
вызван в Стоунхендж; что он  прибыл  туда  в  ночь  убийства  и  обнаружил
разгуливающих  на  свободе  трех  горилл;  что  до  этого  ему  доводилось
несколько раз посещать Стоунхендж  в  связи  с  экспериментами  Бенджамина
Эддикса с гориллами; что ему были знакомы многие гориллы и их  характерные
особенности поведения; что под его руководством гориллы были возвращены  в
клетки; что затем он обследовал горилл на предмет обнаружения брызг  крови
и таковых не обнаружил.
     - Защита может задавать вопросы, - сказал Бергер.
     - Что вы подразумеваете под брызгами крови?
     - Я имею в виду, что  их  шкуры  были  тщательно  осмотрены  с  целью
выяснить, нет ли на них капель крови.
     - Зачем это было сделано?
     - Это было сделано по требованию окружного прокурора.
     - Чтобы сэкономить время, - сказал Гамильтон Бергер, - я хочу заявить
Суду и защите, что мой следующий свидетель, патологоанатом, установил, что
характер ран, нанесенных Бенджамину  Эддиксу,  был  таков,  что  неизбежно
должна была ударить струя крови из первой же нанесенной ему  в  шею  раны,
которая оказалась смертельной,  и  что  кто  бы  ни  нанес  эту  рану,  он
неизбежно должен был оказаться забрызган кровью.
     - О, понятно, - кивнул Мейсон, - продолжайте.
     - У меня все, -  сказал  Бергер,  -  можете  продолжать  перекрестный
допрос.
     - Ни на одной из этих горилл не было никаких следов крови?
     - Нет. По крайней мере, на шкурах; подождите-ка, у  одной  из  горилл
были кровавые пятна - не брызги, а пятна, кровь сочилась из пореза  у  нее
на ступне. Очевидно, она поранила ногу, наступив на острый осколок стекла.
     - Откуда вам это известно?
     - Потому что  там  был  кусок  стекла  -  осколок  игольчатой  формы,
вонзившийся в ступню гориллы.
     - И где этот кусочек стекла?
     - О, это был обыкновенный осколок. Я не знаю, куда он потом делся.
     - Кто извлек его?
     - Я.
     - Вы сами извлекли его из ступни гориллы?
     - Да.
     - Это болезненная процедура?
     - Гориллу в тот момент усыпили. Чтобы облегчить поимку, животным дали
фрукты  с  сильнодействующим  снотворным.  Я  обнаружил  горилл  в  крайне
возбужденном состоянии. Дикие сторожевые псы устроили  всю  эту  суматоху.
Гориллы были очень возбуждены. Вой сирен, собачий лай и  другие  необычные
звуки, полностью изменившие привычную для них обстановку, да еще  сознание
того, что они нарушают установленный порядок...
     - Откуда им это было известно? - спросил Мейсон.
     - Потому что они были выпущены из клеток.  У  горилл  очень  развитый
интеллект. Они знают, когда им полагается сидеть в клетке, и понимают, что
оказались  на  свободе  при  обстоятельствах,   нарушающих   установленный
порядок.
     - У меня все, - сказал Мейсон.
     Бергер повернулся к судье:
     - А теперь мы вызываем в качестве свидетеля Мортимера Херши.
     Херши встал на  свидетельское  место  и  показал  под  присягой,  что
примерно за две недели до убийства Бенджамин Эддикс запланировал  провести
крупную деловую операцию; что  подробности  этой  операции  были  известны
только самому  хозяину;  что  свидетелю  были  известны  только  некоторые
детали, но он абсолютно ничего не знал о намерениях Эддикса;  что  Эддикс,
по своему обыкновению, сохранил в  тайне  все,  касавшееся  цели  и  суммы
сделки.
     Поздно вечером во вторник, накануне убийства,  Эддикс  вызвал  Натана
Фэллона и Мортимера Херши на  совещание.  Он  сообщил  им,  что  хотел  бы
составить новое завещание, которое  впоследствии  собирается  оформить  по
установленным законом правилам, или, как он  выразился,  "со  всеми  этими
юридическими штучками", а в данный момент, поскольку  он  хочет,  чтобы  у
него в доме  все  было  в  полном  порядке,  он  составил  вот  это  новое
завещание.
     - Он сообщил вам условия завещания?
     - Нет, сэр. Не сообщил ничего, креме  того,  что  он  чувствует  себя
виноватым перед Джозефиной Кемптон за несправедливые обвинения в ее  адрес
и что  в  связи  с  находкой,  столь  драматичным  образом  доказавшей  ее
невиновность, он хотел бы завещать кое-что и ей.
     - Упоминалось ли в вашем разговоре, что именно он решил ей завещать?
     - Нет, только то, что он собирался это сделать.
     - Кроме  этого,  сообщил  ли  он  вам  еще  что-нибудь  о  содержании
завещания?
     - Нет, сэр. Не сообщил. Он просто сказал нам, что хочет обратить наше
внимание  на  составленное  им  новое  завещание;  что  оно  написано   им
собственноручно; что он поручает мне  положить  его  в  надежное  место  с
другими бумагами. Он положил завещание в конверт, заклеил его  и  попросил
мистера Фэллона и меня расписаться на обратной стороне.
     - И вы это сделали?
     - Да, сэр.
     - Вы оба?
     - Да, сэр.
     - Что было потом?
     - В среду мы отправились по маршруту... ну, в  этом  не  было  ничего
такого необычного - по маршруту собирать деньги.
     - Что вы имеете в виду?
     - Банковские чеки были оформлены на имя мистера Эддикса. Другие  были
выписаны на мое имя, и некоторые - на имя Натана Фэллона. Мы  отправлялись
с этими чеками на  дальние  окраины,  в  банки,  с  которыми  поддерживали
деловые отношения, и превращали чеки в наличные.
     - Какая сумма была у вас, когда вы вернулись в среду вечером?
     - Я не вернулся в тот вечер. Я остался у друзей в Санта-Барбаре.  Мне
сообщили о смерти мистера Эддикса  примерно  в  семь  утра  в  четверг.  Я
немедленно выехал в Стоунхендж и связался с властями, а затем с поверенным
мистера Эддикса из конторы "Хардвик, Карсон и Реддинг".
     - И вы получили какую-то сумму денег по некоторым из этих чеков?
     - У меня было чуть больше восьмидесяти пяти тысяч долларов.
     - Наличными?
     - Да, сэр.
     - И вы вернули эти деньги мистеру Хардвику?
     - Да, сэр.
     - Я  полагаю,  вы  можете  начинать  перекрестный  допрос,  -  сказал
Гамильтон Бергер и пояснил судье: - Я вызвал этих свидетелей, Ваша  Честь,
только для того, чтобы Суд мог составить  более  полное  представление  об
обстановке.
     - Очень хорошо, - согласился судья Манди.
     Мейсон улыбнулся Мортимеру Херши:
     - Должен ли  я  так  понять,  мистер  Херши,  что  ваша  поездка  для
пополнения наличности отнюдь не была чем-то необычным?
     - Совершенно верно.
     - Мистер Эддикс, когда был жив, часто посылал вас в такие поездки?
     - Часто. Да, сэр.
     - Куда шли наличные?
     - Я полагаю, что почти в каждой  операции,  которую  проводил  мистер
Эддикс, то есть в каждой крупной операции, данные  финансовой  отчетности,
вероятно, не соответствовали действительности.
     - В чем именно заключалось несоответствие?
     - Я полагаю, что данные занижались.
     - И что происходило потом?
     - Ну, полагаю, что какая-то часть  наличности  оставалась  у  мистера
Эддикса, но я не уверен.
     - Мы считаем необходимым указать на то, - сказал Гамильтон Бергер,  -
что мистер Эддикс занимался весьма сложными деловыми операциями,  которые,
как выясняется, осуществлялись с грубыми нарушениями правил.
     - Не могли бы вы разъяснить более определенно, что вы имеете в  виду?
- спросил свидетеля Мейсон.
     - Ну, например, если мистер Эддикс покупал нефтяное месторождение  за
сто тысяч долларов, он указывал в соглашении, что пятьдесят тысяч долларов
будут выплачены позднее, а двести пятьдесят  тысяч  долларов  должны  быть
выплачены наличными, то есть общая сумма составляет триста тысяч долларов.
     - Но триста тысяч долларов он на самом деле не платил?
     - Ну, в данном случае я, разумеется, рассуждаю о чисто гипотетическом
случае.
     - Я понимаю, продолжайте.
     - Обычно при такой сделке  он  платил,  к  примеру,  пятьдесят  тысяч
долларов наличными, и это с теми пятьюдесятью тысячами, которые он  должен
был выплатить позднее, и составляло как раз сто тысяч долларов.
     - Но в документах указывалось, что сделка заключена на сумму в триста
тысяч долларов? Я правильно понял?
     - Да, сэр.
     - С какой целью это делалось?
     - Я не знаю,  сэр,  ничего,  кроме  того,  что  в  таких  сделках  он
подписывал документы, в которых указывалась значительно большая сумма, чем
была уплачена на самом деле.
     -  А  как  насчет  уплаты  налогов  его  партнерами  по   заключенным
контрактам?
     - Я полагаю, сэр, что они в своей  отчетности  указывали  именно  сто
тысяч долларов, хотя в письменном соглашении могла быть  и  другая  цифра.
Однако довольно часто происходили неприятности из-за расхождений.
     - Другими словами,  если  сформулировать  простым  языком,  Бенджамин
Эддикс пытался надуть налоговое управление?
     Херши помедлил, потом произнес:
     - Мне кажется, нет, мистер Мейсон. Я тоже так сначала думал.  Позднее
я пришел к выводу, что здесь дело в другом.
     - И в чем же?
     - Я думаю, мистер Эддикс был в свое время женат. Я полагаю, что  жена
его жива и они не развелись. Я думаю, дело в том, что  по  законам  нашего
штата все громадное состояние, приобретенное мистером Эддиксом, могло быть
объявлено совместным имуществом, если бы женщина, являвшаяся его  законной
женой, захотела этого. Таким образом, мистер Эддикс так вел свои дела, что
в документах фигурировала сравнительно небольшая прибыль.  То  есть  он  в
случае чего мог оспорить размер совместной собственности, в отличие от его
личной собственности.
     - У меня все, - сказал Мейсон.
     - Мой следующий свидетель - Натан Фэллон, - сказал Бергер.
     Натан Фэллон тоже присягнул, но явно было видно, что Фэллон в отличие
от Херши не испытывая к своему покойному  хозяину  ничего,  кроме  чувства
глубокой обиды.
     - Где вы находились в ночь убийства?
     - В Лас-Вегасе.
     - И что вы там делали?
     - Занимался манипуляциями с банковскими счетами, чтобы мистер  Эддикс
мог исказить отчетность и надуть налоговое управление.
     - Вам  доподлинно  известно,  что  он  делал  это  с  целью  обмануть
налоговое управление?
     Свидетель помедлил.
     - Не так ли?
     - Нет, сэр.
     - Следовательно, то, что вы сказали, - это всего лишь предположение?
     - Ну, когда человек начинает манипулировать  с  банковскими  счетами,
как это делал он, для этого наверняка есть какая-то причина.
     - Совершенно справедливо, - сказал Гамильтон Бергер. - Таким образом,
если бы вы занимались этим, то делали бы это с  целью  обмануть  налоговое
управление;  следовательно,  исходя  из  этого  вы  и  предположили,   что
Бенджамин Эддикс действовал из аналогичных побуждений?
     - Вы решили, - спросил Мейсон, - устроить перекрестный допрос  своему
собственному свидетелю?
     - Видите ли, - сказал Гамильтон Бергер, - хотя замечание ваше, скорее
всего, излишне, но в конце концов мистер Эддикс не может  сам  заступиться
за себя.
     - Ну что ж, -  непринужденно  обратился  Натан  Фэллон  к  Гамильтону
Бергеру, - возможно, вы придумаете объяснение получше.
     Публика в зале суда грохнула от смеха, и даже судья Манди улыбнулся.
     - Мистер Эддикс не посвящал вас в свои секреты?
     - Мистер Эддикс не любил меня. Я не любил мистера  Эддикса.  Полагаю,
что в самое ближайшее время я был бы уволен, если  бы  не  смерть  мистера
Эддикса.
     - Вы уехали из Стоунхенджа в среду, в день убийства?
     - Да, сэр.
     - Во сколько примерно?
     - Я вылетел в Лас-Вегас, днем, двухчасовым рейсом.
     - Вы получили инструкции касательно того, что должны  были  делать  в
Лас-Вегасе?
     - Да, сэр. Я  должен  был  вернуться  со  ста  пятьюдесятью  тысячами
долларов наличными.
     - Вы выполнили эту инструкцию?
     - Нет, сэр. Не выполнил.
     - Почему?
     - Потому что не решился носить с собой такую большую сумму наличными.
Когда я услышал о смерти мистера Эддикса, я отнес всю наличность в банк  и
положил ее на счет мистера Эддикса. Я  известил  по  телефону  поверенного
мистера Эддикса о том, что собираюсь предпринять.
     - А мистер Херши покинул Стоунхендж до вас?
     - Нет, сэр. Мы ушли с ним одновременно. Мистер  Херши  отвез  меня  в
аэропорт, а затем поехал в Санта-Барбару.
     - Кто находился в Стоунхендже в тот момент, когда вы уходили?
     - Бенджамин Эддикс.
     - Кто еще?
     - Больше никого.
     - Но ведь это было довольно необычно?
     - Да, сэр. Это было в высшей степени необычно.
     - Начинайте перекрестный  допрос,  -  обратился  Гамильтон  Бергер  к
Мейсону.
     - Почему вы считаете это необычным, мистер Фэллон?
     - Потому что обычно кто-то ухаживал за животными, да и  дом  требовал
присмотра со стороны экономки;  кроме  того,  обычно  приходили  несколько
слуг.
     - Но когда вы уходили, в доме не было никого, кроме мистера Эддикса?
     - Совершенно верно. Несколькими днями раньше  мистер  Эддикс  выразил
сильное неудовольствие тем, как содержалась  часть  дома,  отведенная  под
зоопарк. Он уволил всех служащих, ухаживавших за животными.
     - А кто кормил животных, чистил клетки, ну  и  все  остальное,  после
того как дрессировщики были уволены?
     - Мы, - проговорил Фэллон с явным отвращением. - Это как раз  и  было
одной из главных причин возникших между моим хозяином и  иной  трений.  На
такого рода работу я не нанимался.
     - Вам помогал мистер Херши?
     - Мистер Херши и Бенджамин Эддикс. Мы делали это втроем.
     - А слуги, кто занимался домашним хозяйством?
     - Никаких слуг не было. Домашним хозяйством никто не занимался.
     - Случались ли вследствие этого какие-нибудь происшествия?
     - Да, сэр.
     - Какие?
     - На мистера Эддикса напала одна из горилл, она просунула лапу сквозь
прутья решетки, схватила Эддикса за пиджак и притянула  его  к  клетке.  Я
закричал и принялся стучать по решетке скребком, которым чистил клетки,  а
мистер Эддикс рванулся, и ему удалось высвободиться.
     - Он получил какие-нибудь повреждения?
     - Да, сэр. У него был серьезный вывих ноги, а также глубокие царапины
на лице.
     - Когда это произошло?
     - В понедельник утром.
     - У меня все, - сказал Мейсон, - больше вопросов нет.
     Гамильтон Бергер  вызвал  в  качестве  свидетеля  фотографа,  который
продемонстрировал фотографии лежащего на полу тела  и  расположение  пятен
крови, брызнувшей из раны на шее на стену и  ковер.  Он  также  представил
снимки лица мистера Эддикса, на котором  были  видны  царапины  от  когтей
гориллы.
     - Задавайте вопросы, - сказал Гамильтон Бергер.
     - Я обратил внимание, что здесь две разные фотографии лица убитого, -
сказал Мейсон, - на одной из них хорошо заметна щетина, а на  другой  лицо
убитого чисто выбрито.
     - Первая была сделана до того, как тело перевезли в морг, а вторая  -
вскоре после вскрытия. Служащий морга побрил лицо покойника, когда готовил
того для погребальной церемонии.
     - То есть вы сфотографировали тело, а после этого вас послали сделать
еще несколько фотографий? Я правильно понял?
     - Да, сэр.
     - С какой целью это было сделано?
     - Я не знаю.
     - Но вы получили инструкцию пойти в  морг  и  сделать  еще  несколько
фотографий, на которых были бы хорошо видны черты лица?
     - Да.
     - Чисто выбритого?
     - Да.
     - С целью опознания?
     - Мне неизвестно, с какой целью. Мне велели их сделать, и я сделал.
     - Благодарю вас, - проговорил с улыбкой Мейсон. - У меня все.
     - У нас по этому делу все, Ваша Честь, - сказал Гамильтон Бергер.
     - Хотел бы обратить внимание Высокого Суда  на  тот  факт,  -  сказал
Мейсон, - что я просил  разрешения  задать  на  перекрестном  допросе  еще
несколько  вопросов  после  выяснения  одной   проблемы.   Я   прошу   вас
предоставить   мне   возможность   уточнить   один   технический    вопрос
посоветоваться  со  своим  компаньоном.  Приближается   время   обеденного
перерыва. Не мог бы суд продолжить слушание дела  завтра  утром  в  десять
часов?
     Судья Манди покачал толовой:
     - У вас  была  возможность  подготовиться  к  слушанию  дела,  мистер
Мейсон. Окружной прокурор в  самом  начале  слушания  дела  предложил  вам
попросить отсрочку. Суд не собирается  проводить  слушание  по  частям.  Я
объявляю перерыв на пятнадцать минут, так  что  у  вас  будет  возможность
посоветоваться. Суд объявляет перерыв на пятнадцать минут.
     Судья Манди ушел в свою комнату.
     Мейсон   подошел   к   миссис   Кемптон,   сидевшей    под    охраной
надзирательницы.
     - Извините меня, - прошептала ему миссис Кемптон. - Я  пыталась  всех
перехитрить  и  только  сама  себе  навредила.  Вызовите  меня  для   дачи
показаний, и я расскажу чистую правду и все объясню.
     - Объясните прямо здесь и сейчас. Вы мне лгали?
     - Только в том, что касалось чека, да и то я, собственно, не лгала. Я
просто умолчала о нем.
     - Отлично, так откуда же у вас этот чек?
     - С маленького столика возле кровати мистера Эддикса. Он  был  сильно
пьян и спал. Чек лежал там, выписанный на мое имя. Я сразу поняла, что  он
собирается дать его мне...
     - Постойте-ка, вы хотите сказать, что он был выписан на ваше имя?
     - Ну да, там было написано на обороте.
     - То есть вы имеете в виду, что  это  не  вы  подделали  передаточную
надпись?
     - Конечно нет. Все уже было подписано, когда я увидела его  в  первый
раз, поэтому и взяла. Я знала, что для этого он меня и позвал туда.
     - Вы что, думаете, кто-нибудь в это поверит?
     - А почему нет? Ведь это же правда.
     - В общем, так: нельзя, чтобы хоть кто-нибудь услышал это от  вас  до
тех пор, пока мы не сможем кое-что проверить.
     - Мистер Мейсон, я хочу, чтобы вы вызвали меня для дачи показаний.  Я
хочу рассказать им, что там произошло в действительности.
     Мейсон покачал головой:
     - Лучше, если пока будем говорить только мы.
     - Вы думаете, я лгу?
     - Необязательно.
     - Нет, вы так думаете.
     - Ну что ж, вы ведь уже рассказали нам одну историю, и  в  результате
мы оказались совершенно не готовы к тому, что нас ткнут носом в этот чек.
     - Я просто умолчала об этом. Я не лгала вам. Просто я  не  рассказала
вам кое о чем, вот и все.
     - Если я вызову вас для дачи показаний, они  распнут  вас,  -  сказал
Мейсон. Он повернулся к Этне: -  Время  нас  уже  поджимает,  Джим.  Нужно
что-то делать.
     - Давайте еще раз попробуем получить отсрочку до завтрашнего утра.
     - Судья не  даст  нам  ее.  Он  собирается  закончить  слушание  дела
сегодня. Поскольку это всего лишь предварительное  слушание,  он  считает,
что у Суда уже вполне достаточно данных для предъявления  обвинения  нашей
подзащитной.
     - Ну и что же мы будем делать?  Мы  не  можем  вызвать  ее  для  дачи
показаний.
     - Любой адвокат время от времени попадает в такие ситуации,  Джим,  -
сказал Мейсон. - Нам нужно придумать что-нибудь и затянуть все  это,  пока
судье не придется объявить вечером перерыв.
     - Но мы ничего не можем сделать, - сказал Этна, - они запустили в нас
мячом, а нам  некуда  бежать.  История  с  чеком  и  неуклюже  подделанной
подписью - у нас нет никакого объяснения для нее. А если мы не сумеем  все
объяснить, нас побьют. Я уже вообще жалею, что взялся за ее дело, несмотря
на полагающийся мне по нашему соглашению гонорар. Я...
     Мейсон покачал головой:
     - Нужно принимать все таким, как оно есть. Нельзя же все время только
сливки  снимать.  Время  от  времени  судьба  неизбежно  преподносит   нам
какой-нибудь сюрприз.
     - Мы честно пытались помочь Джозефине Кемптон.  Она  не  имела  права
делать из нас мартышек, - сказал Этна.
     - Да, довольно неплохая шутка, - усмехнулся Мейсон.
     Этна тоже улыбнулся, хотя и не вполне искренне:
     - Ну, может быть, я не совсем удачно выразился, но  эти  россказни  о
горилле... А тут еще она преподносит нам совершенно  идиотскую  историю  с
чеком - ведь ее уличили в том, что она пыталась все это утаить!
     - Ну ладно, - сказал Мейсон, - нам нужно тянуть  время  до  тех  пор,
пока что-нибудь для нас не прояснится.
     - Каким образом вы собираетесь тянуть время?
     - Я оставил себе лазейку, - сказал Мейсон, - во  время  перекрестного
допроса эксперта. Здесь есть один момент, о котором, я полагаю, им  ничего
не известно. Вы когда-нибудь слышали о докторе Градволе из Сент-Луиса?
     Этна покачал головой.
     - Ну как же, - сказал Мейсон, - я думаю, ему больше, чем кому  бы  то
ни было, можно было поставить в заслугу  основание  Американской  академии
судебной  медицины,  и  он  в  последнее   время   занимается   кое-какими
исследованиями, от которых у наших противников, похоже, начнется  головная
боль. Я не собирался поднимать этот вопрос до тех  пор,  пока  не  проверю
некоторые технические подробности, однако... А вот и судья!
     Мейсон показал на открывшуюся дверь совещательной комнаты, из которой
в зал суда вышел судья Манди.



        17

     Судья Манди взглянул на свои часы.
     - Прошу вас, господа, побыстрее закончить слушание по этому делу. Как
мне представляется, ничто не  должно  нам  помешать  уже  сегодня  вынести
решение.
     - Если Высокий Суд не возражает, - сказал Мейсон, -  мы  договорились
провести перекрестный допрос Филина Гротона.
     - Но ведь речь шла, по-моему, о его профессиональной  компетентности?
- спросил судья Манди.
     - Да, это имеет отношение к его профессиональной компетентности.
     - Что, неужели есть какие-то основания сомневаться  в  компетентности
мистера Гротона? Завтра в суде и так очень насыщенный день.
     - Я полагаю, если Суд не будет возражать, что интересы моего  клиента
требуют...
     - Ну хорошо, хорошо, но Суд предупреждает вас, мистер Мейсон, что  он
не собирается мириться с тактикой умышленного  затягивания  процесса.  Это
предварительное следствие. Это не судебный процесс  с  участием  присяжных
заседателей. Суду достаточно хорошо известна квалификация мистера Гротона.
Мистер Гротон десятки раз проводил экспертизы  для  суда.  Более  того,  я
полагаю, что и защите прекрасно  известна  квалификация  мистера  Гротона.
Займите место свидетеля, мистер Гротон.
     Гротон вновь занял место свидетеля.
     Мейсон сказал:
     - По поводу упомянутой реакции осаждения человеческой  крови  я  хочу
задать вам вопрос - знакомы ли вы с механизмом этой реакции?
     - Естественно.
     - Не могли вы объяснить Суду, что...
     - Суд не нуждается ни в каких объяснениях, - нетерпеливо прервал  его
судья Манди. - Суду досконально  известен  механизм  этого  процесса.  При
неоднократных  инъекциях  человеческой  крови  у   животного   срабатывает
иммунная система, защищающая от этого типа крови. В результате если налить
в пробирку сыворотку крови этого животного и  добавить  туда  человеческую
кровь, то происходит реакция с выпадением осадка. Вот и все.
     - Прекрасно, Ваша Честь, - проговорил  Мейсон  с  улыбкой,  не  теряя
хорошего расположения духа, - но я хотел бы услышать это от  свидетеля,  а
не от Суда.
     Судья Манди сердито нахмурился и сказал:
     - Отлично, спрашивайте  свидетеля,  если  хотите,  но  Суду  все  это
известно, и вам это известно, и любому, кто имел хоть какое-то отношение к
судебной медицине, это тоже известно.
     - В целом все обстоит именно так, верно? - спросил Мейсон Гротона.
     - Да, в общих чертах все верно.
     - Теперь вот что, - сказал Мейсон, -  когда  впервые  был  разработан
этот тест? Просто ответьте кратко.
     - Если вы не возражаете, - сказал Гротон, - и если  это  поможет  вам
прояснить для себя этот вопрос, мистер Мейсон, я  мог  бы  рассказать  вам
вкратце о реакции осаждения.
     - Прошу вас.
     - В конце прошлого  века,  -  сказал  Гротон,  -  господин  по  имени
Уленхут, ведущий немецкий специалист-серолог, впервые  доказал,  что  если
ввести кролику сыворотку крови любом другого биологического вида, например
человека, то происходит специфическая иммунизация, то есть в крови кролика
образуется вещество, которое будет реагировать только на кровь того  вида,
которую ему вводили, например на человеческую кровь. Вассерман  был  одним
из многих, кто доказал правоту Уленхута, и реакцию  стали  использовать  в
качестве  метода  идентификации  человеческой  крови.  Профессор   Наттел,
американский серолог, работавший в  Кембриджском  университете  в  Англии,
взял  на  себя  решение  сложнейшей  задачи  полного  определения  области
применения и пределов различных тестов и в тысяча девятьсот четвертом году
опубликовал книгу по этому вопросу. Профессор Наттел  выделил  антитела  у
кроликов, которым вводили кровь всех известных в мире животных, и  ему  не
удалось обнаружить никаких исключений, опровергающих утверждение, что тест
является  специфическим,  то  есть  сыворотка  кроликов,  которым  вводили
человеческую кровь, реагировала только с  человеческой  кровью;  кроликов,
которым вводили кровь слонов, - только с кровью слонов, и так далее.
     Гротон взглянул на судью и улыбнулся, судья улыбнулся  ему  в  ответ,
словно хотел сказать: "Я полагаю, вы поставили этого адвоката на место".
     - Это очень интересно, мистер  Гротон,  -  сказал  Мейсон.  -  А  вам
известно,  что  кровь  приматов,   как   установили   некоторые   немецкие
исследователи, иногда  дает  реакцию,  напоминающую  реакцию  человеческой
крови?
     - Да, насколько мне известно, об этом эффекте упоминается в некоторых
трудах.
     - И что методы исследования значительно усовершенствовались со времен
Уленхута и профессора Наттела?
     - Ну конечно.
     - Теперь ответьте, пожалуйста: знакомы ли вы с доктором Градволем?
     - Я слышал о нем. Я с ним не знаком.
     - Он ведь является директором полицейской лаборатории  в  Сент-Луисе,
штат Миссури?
     - По-моему, да.
     - Знакомы  ли  вы  с  его  экспериментами,  проводившимися  в  тысяча
девятьсот пятьдесят первом и пятьдесят втором  годах  с  имеющимся  теперь
более совершенным оборудованием?
     - Нет, сэр. Не знаком.
     -  Известен  ли  вам  документ,  появившийся  впервые  в   "Дайджесте
лаборатории", том пятнадцатый, февраль тысяча девятьсот пятьдесят второго,
страницы четыре, пять и шесть, в котором доктор Градволь публикует данные,
полученные им в результате тщательной проверки тех давних предположений  и
проведения реакции осаждения с кровью обезьян?
     - Ну... теперь, когда вы об этом упомянули, мне  кажется,  я  в  свое
время обратил на это внимание.
     - Я смею утверждать, что если вы собираетесь выступать  экспертом  по
таким вопросам, то вам нужно лучше знать последние научные исследования  в
этой области, - сказал Мейсон. -  Вы  можете  прочитать  там,  что  доктор
Градволь, используя новое, более совершенное  оборудование,  провел  серию
тестов с кровью шимпанзе и обнаружил, что реакция осаждения  происходит  с
кровью шимпанзе точно так же, как и с человеческой кровью. Чтобы завершить
всестороннее исследование этого вопроса, он ввел кроликам кровь  шимпанзе,
выделил сыворотку, дающую реакцию на  кровь  шимпанзе,  и  обнаружил,  что
совершенно идентичные результаты получаются как с кровью шимпанзе, так и с
человеческой кровью.
     - Мне об этом ничего не известно! - воскликнул Гротон.
     - Но вы ведь  имеете  возможность  проверить  все  научные  данные  в
справочной библиотеке?
     - Ну конечно. Да, сэр.
     - И вы сможете проконсультироваться в библиотеке,  если  Суд  объявит
перерыв до завтрашнего утра?
     - Подождите-ка,  -  воскликнул  Гамильтон  Бергер,  -  позвольте  мне
заметить, что это уведет нас слишком далеко в сторону.
     - Я думаю, у защиты нет никаких оснований полагать, что  Суд  объявит
перерыв только для того, чтобы свидетель смог ответить на  узкоспециальный
вопрос, - сказал судья Манди. - Или свидетель может  ответить  на  вопрос,
или не может, вот и все.
     - Хорошо, - сказал Мейсон, - я тогда задам вопрос  свидетелю.  Готовы
ли вы свидетельствовать под присягой,  мистер  Гротон,  что  пятна  крови,
обнаруженные вами на  одежде  обвиняемой  и  проверенные  при  помощи  так
называемой реакции осаждения, не были пятнами крови гориллы?
     Свидетель медлил - он явно был в замешательстве.
     - Да или нет?  -  спросил  Мейсон.  -  Вы  профессиональный  эксперт,
допрашиваемый в качестве свидетеля. Вы десятки раз выступали  экспертом  в
суде. Само собой разумеется, что вы обязаны быть в курсе всех исследований
в вашей области. Само собой разумеется, вы должны знать, что соответствует
истине, а что - нет. Прощу вас, свидетельствуйте под  присягой,  абсолютно
искренне - можете ли вы утверждать, что пятна крови не были пятнами  крови
гориллы?
     Гротон провел  рукой  по  волосам  и  с  беспокойством  посмотрел  на
окружного прокурора.
     - О, - сказал Гамильтон Бергер, - я  выражаю  протест,  с  позволения
Высокого Суда. Я полагаю, что этот вопрос уже задавался и на него был  дан
ответ. Совершенно незачем вновь к этому возвращаться. Перекрестный  допрос
ведется не по правилам.
     -  Протест  отклоняется!  -  рявкнул  судья  Манди,  уставившись   на
свидетеля.
     Гротон снова взглянул на окружного прокурора, потом на судью.
     - Нет, я не могу утверждать это под присягой, - сказал он.
     -  И  насколько  вам  известно,  пятна  крови  могли  быть  оставлены
гориллой?
     - Насколько мне известно, да.
     - Вам известно также, что одна из выпущенных горилл  порезала  ступню
осколком стекла?
     - Да.
     - И что у нее текла кровь?
     - Насколько я понял, да.
     - Следовательно, вы не готовы показать под  присягой,  что  пятна  на
одежде, исследованные вами, были пятнами человеческой крови?
     - Ну, разумеется, если они могли быть оставлены гориллой, то это были
пятна не человеческой крови, то есть это могла быть не человеческая кровь.
И разумеется, мистер Мейсон, я исхожу из предположения, что  вы  правильно
изложили суть экспериментов  доктора  Градволя.  Я  лично,  ну,  в  общем,
сомневаюсь, что... ну, я не знаю.
     - Вы эксперт?
     - Да.
     -  Вам  известно,  что  вы  должны  давать  показания  под  присягой,
основываясь на ваших собственных знаниях и опыте, а не исходя из того, что
расскажу вам я или кто-нибудь другой?
     - Ну, разумеется.
     - Вот  и  отлично.  Отвечайте  на  вопрос.  Готовы  ли  вы  с  полной
уверенностью присягнуть, что исследованные вами пятна крови  были  пятнами
человеческой крови?
     - Мне нужно некоторое время для того, чтобы я смог ответить  на  этот
вопрос.
     - Время для чего?
     -  Для  того,  чтобы  я  смог  лично  познакомиться  с   результатами
экспериментов доктора Градволя. Вы понимаете, мистер Мейсон, я не  ученый,
не исследователь. Я токсиколог, лабораторный специалист. Я провожу  тесты,
придуманные  другими,  тесты,  опубликованные  в  авторитетных  книгах  по
данному вопросу, и, когда я получаю определенные результаты, я оцениваю их
в соответствии с экспериментами и исследовательской  работой,  проведенной
другими. Если появилось что-то новое в области серологии, а теперь,  после
того как вы это упомянули, мне  кажется,  что  действительно  этот  вопрос
недавно  дискутировался...  ну,  я  считаю,  что   моей   обязанностью   и
обязанностью Суда является провести расследование.
     - С позволения Высокого Суда, - сказал Гамильтон Бергер, - я  считаю,
что вопрос, была ли это человеческая кровь или нет, не стоит ни цента.
     - Все зависит от того, какую ценность для вас  представляет  цент,  -
рявкнул судья Манди. - Суд весьма заинтересован в этой фазе  следствия,  и
Суд хочет принести мистеру Мейсону  извинения  за  естественное  в  данных
обстоятельствах  подозрение,   что   эта   часть   перекрестного   допроса
понадобилась для того, чтобы затянуть слушание дела. Совершенно  очевидно,
что защита располагает информацией, представляющей  огромный  интерес  для
суда  -  информацией,  которую,  несомненно,  необходимо   уточнить.   Суд
объявляет перерыв до десяти часов завтрашнего утра, и Суд  просит  мистера
Гротона приложить все усилия для того, чтобы установить  истину  с  учетом
упомянутых тестов Градволя. У вас нет возражений, мистер Гротон?
     - Ну конечно нет. Я позвоню доктору Градволю лично, получу  данные  о
его тестах и схожу в справочную библиотеку, чтобы прочитать  сообщения  по
данному вопросу.
     - При сложившихся обстоятельствах, - сказал судья Манди, -  заседание
откладывается до десяти часов утра,



        18

     В автомобиле, когда они возвращались  из  здания  суда,  Делла  Стрит
сказала Мейсону:
     - Шеф, ты определенно озадачил этого эксперта.
     - Конечно, - сказал Мейсон, -  перед  нами  все  еще  стоит  проблема
передаточной надписи на чеке. Обрати внимание, Делла:  это,  черт  возьми,
самое весомое обвинение, потому что совершенно  очевидно,  во-первых,  что
Джозефина Кемптон скорее всего единственный человек  на  земле,  кому  эта
подделка могла принести выгоду.
     - Почему ты сказал "скорее всего"? - спросила Делла Стрит.  -  Она  и
есть единственный человек, который мог получить выгоду от этой подделки.
     Мейсон покачал головой:
     - Есть еще один человек, который мог получить от этого выгоду.
     - Боюсь, что я не совсем понимаю. И потом, что ты скажешь  по  поводу
ее кровавого отпечатка пальца на чеке?
     - Если она лжет, - сказал Мейсон, - то у нее, конечно,  вполне  могла
быть кровь на руках после убийства Эддикса. А если она говорит правду,  то
кто-то оттиснул ее палец на чеке, пока она была без сознания.
     - А кровь?
     - Ей могли капнуть кровь на  палец,  а  может  быть,  кровь  была  от
гориллы с порезанной ступней, той самой, что так дружелюбно  относилась  к
ней.
     - Но каким образом можно доказать, что там произошло на самом деле?
     - Нам нужно кое-что предпринять для  расследования  этой  фазы  дела,
Делла, - сказал Мейсон. - Я сейчас остановлюсь вот здесь, на бензоколонке.
Ты позвонишь в Стоунхендж и узнаешь, там ли брат Эддикса. Как я понял,  он
прилетел на самолете из Австралии и занимается делами,  которые  Бенджамин
Эддикс не завершил.
     - И если он там?.. - спросила она.
     - Скажи ему, что я хочу с  ним  встретиться  по  важному  вопросу,  -
ответил Мейсон.
     - Но, шеф, не лучше ли выяснить все  вопросы  с  его  поверенным?  Он
не...
     - Поверенные не  представляют  его  интересов,  -  сказал  Мейсон,  -
поверенные представляют банк,  являющийся  исполнителем  завещания.  Я  не
собираюсь обсуждать  с  ним  вопросы,  связанные  с  наследством.  Я  хочу
побеседовать с ним совершенно по другому поводу. Мне нужна его помощь  для
того, чтобы обнаружить кое-какие ключи к разгадке тайны.
     - А полиция не посмотрит на это косо?
     - Возможно. - Мейсон остановился у бензоколонки и сказал служащему: -
Налейте полный бак, а мы пока позвоним.
     Делла Стрит зашла в телефонную будку  на  станции,  набрала  номер  и
мгновение спустя подбежала к машине:
     - Он говорит, что готов встретиться в любое время,  шеф,  и  что  ему
очень хочется поговорить с тобой. По-моему, его зовут Герман Барнуэлл. Что
ему передать - когда тебе будет удобно?
     - Прямо сейчас, - сказал Мейсон, - передай, что мы едем к нему.
     Делла Стрит вернулась в телефонную будку и вскоре вышла из нее.
     - Он определенно очень хочет с тобой встретиться, шеф. Он сказал, что
в Австралии много читал о тебе.
     - Отлично, - сказал ей Мейсон. - Мы с ним  побеседуем,  и,  возможно,
нам удастся кое-что разузнать.
     Служащий станции кончил заправлять машину и принялся  наводить  блеск
на ветровом стекле.
     Мейсон уплатил за бензин, выехал с заправочной станции и помчался  по
шоссе, лавируя в плотном полуденном потоке машин.
     Делла  Стрит,  давно  привыкшая  к  манере  Мейсона  водить   машину,
откинулась назад на сиденье  и  повернула  зеркало  заднего  вида  в  свою
сторону, чтобы следить, не появятся ли патрульные машины.
     Мейсон влезал во все щели, какие только открывались в плотном  потоке
машин. И  едва  они  выехали  на  бульвар,  где  движение  было  не  таким
оживленным, как он прибавил газу.
     - В это время они обычно и ловят лихачей, - предупредила Делла Стрит.
     - Я знаю, - коротко ответил Мейсон, - но я напал на горячий  след.  И
не могу ждать, пока он остынет.
     - Какой след? - спросила она. - Или у  тебя  есть  от  меня  какие-то
секреты?
     - Когда я приехал к Бенджамину Эддиксу на следующий день после стычки
с гориллой, - сказал Мейсон, - он был очень возбужден и сильно  нервничал.
Одна сторона лица у него была скрыта под повязкой.
     - Правая сторона?
     - Правая сторона. Та самая, где были царапины - большинство из них.
     - Ну и что? - спросила она.
     - Там, где у него  не  было  повязки,  -  ответил  Мейсон,  -  а  она
закрывала всю правую сторону и часть левой, он выглядел вполне ухоженным.
     - А почему бы и нет?
     Делла Стрит увидела, что Мейсон больше не собирается отвечать  ни  на
какие вопросы -  все  его  внимание  было  поглощено  машиной,  а  на  той
скорости, с которой они ехали, для этого требовались все его способности.
     - Если мне удастся  получить  разрешение  осмотреть  дом,  -  коротко
сказал ей Мейсон, - я хочу, чтобы ты держалась от меня подальше.
     - Что я должна делать?
     - Держаться от меня подальше.
     - И на каком же расстоянии?
     - На достаточном.  И  ни  при  каких  обстоятельствах  ты  не  должна
пытаться встревать в непредвиденные ситуации, которые могут возникнуть.
     - Господи, да о чем ты говоришь?
     - Если мы обнаружим еще одну гориллу, - сказал Мейсон, - ты не должна
пытаться мне помочь. Как бы ни складывались обстоятельства, я хочу,  чтобы
ты как можно быстрее убежала.  Прыгай  в  машину,  доезжай  до  ближайшего
телефона и вызывай полицию.
     - Но, шеф, я не понимаю. Ты думаешь, что  в  доме  спрятана  горилла?
Этого не может быть.
     - Гипноз - это такая штука, - сказал Мейсон, - о которой нам известно
сравнительно мало.  Предположим,  что  ты  в  состоянии  загипнотизировать
гориллу. Тогда встает проблема, каким образом управлять ее сознанием.  Она
будет совершать непредсказуемые поступки.
     - Шеф,  ты  меня  разыгрываешь  или  пытаешься  напугать.  Ты  же  не
поверишь, ты просто не  мог  поверить  всей  той  ерунде,  которую  миссис
Кемптон рассказывала о  загипнотизированной  горилле,  убившей  Бенджамина
Эддикса.
     Мейсон усмехнулся.
     - Ты ведь не поверил, правда же?
     - Делла, - сказал Мейсон,  -  я  думаю,  что  здесь-то  и  скрывается
разгадка, которую мы все проглядели. Мне кажется, что если  ты  будешь  со
мной и у вас будет возможность убежать, то мы сможем  узнать,  в  чем  эта
разгадка заключается. С другой стороны, если ты будешь находиться  слишком
близко от меня, мы можем вдруг обнаружить, что оба попали в  ловушку.  Так
что, пожалуйста,  держись  поближе  к  двери  и  при  первом  же  признаке
опасности беги за полицией.
     - Опасности с чьей стороны?
     - Со стороны загипнотизированной гориллы.
     - А как же ты?
     Мейсон усмехнулся:
     - Смелость - лучшее  противоядие  от  опасности,  помнишь,  Делла?  Я
уверен, что со мной все будет в порядке.
     - Мне все это не нравится, - сказала она нахмурившись.
     Мейсон свернул на Олив-стрит.
     - Ну, вот мы и приехали, Делла. Я вижу, произошли некоторые перемены.
     - Я бы сказала, что  довольно  заметные  перемены,  -  сказала  Делла
Стрит. - Новый хозяин, похоже, гораздо более общителен, чем  его  покойный
брат.
     Железные ворота были распахнуты настежь. Посыпанная  гравием  дорожка
приветливо изгибалась в зелени газонов. Охранника не было.
     Мейсон напоследок еще раз предупредил Деллу:
     - Если Герман Барнуэлл предложит мне осмотреть дом в поисках ключей к
разгадке,  Делла,  -  а  я  почти  уверен,  что  он  постарается  выказать
готовность к сотрудничеству, - я хочу знать наверняка, что тебя с нами  не
будет. Стой у самого выхода и делай  вид,  что  тебя  интересуют  картины,
украшения интерьера - словом, все что угодно, только не убийство.
     - У меня уже