оему, не плавал никто. Доктор Малден
забрасывал якорь где-нибудь в  тихом  месте  и  рыбачил.  В  это  время  я
отбивала атаки пациентов. Отлучался он на день,  не  больше.  Единственные
выходные дни, которые он себе выкраивал в своем жестком графике.
     - Ладно, оставим это, -  сказал  Мейсон.  -  Значит,  вы  лично  тоже
пользовались деньгами из сейфа в клинике?
     - Я не считаю это кражей, - заметила Глэдис Фосс. - По  сути  я  была
компаньоном доктора Малдена, фактическим партнером. Он состоял в  браке  с
женщиной, которую не любил. И его связь со мной являлась...  если  хотите,
формой сотрудничества!
     - Как долго продолжалась ваша связь?
     - Три года.
     - Почему он не пытался развестись со своей женой?
     -  Стефани  не  собиралась  давать  ему  развод,  зачем   ей   терять
гарантированные деньги? Но если  бы  до  этого  дошло,  на  бракоразводном
процессе она обобрала бы его до нитки.
     - Зато появилась бы возможность начать биографию  с  новой  страницы,
и...
     - В его-то годы... Есть еще одна деталь, о которой Стефани не  знала,
а если бы знала, доктор Малден, возможно, жил бы поныне.
     Мейсон вопросительно посмотрел на медсестру.
     - Доктор Малден был обречен, он страдал  сердечной  недостаточностью.
Едва ли не все врачи, работающие с такой же самоотдачей, обречены в зрелом
возрасте на болезни сердца. Это чуть ли не профессиональный недуг.
     - Выходит, не такой уж безоблачной была  жизнь  доктора  Малдена,  не
такой уж счастливой?
     - Многие ли врачи счастливы? - горько усмехнулась она. - Они жертвуют
личным счастьем во имя всеобщего блага. Да, они  добиваются  относительной
материальной независимости. Но какой ценой? Ценой собственного здоровья  и
изматывающего труда.
     - Все-таки я хотел бы вернуться, к сейфу в клинике доктора Малдена.
     - Доктор Малден не возражал. Пусть по ведомостям получаешь в точности
такое же вознаграждение, как и  все  другие  медицинские  сестры  во  всех
других клиниках, бери из кассы столько денег, сколько тебе  необходимо,  -
примерно так говорил он мне.
     - Вы брали деньги под расписку?
     - Нет, если бы мне захотелось, я взяла бы прямо из кассы.
     - И сколько?
     - Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.
     - С юридической точки зрения подобная ситуация весьма двусмысленна.
     - Что вы хотите сказать?
     - Предоставляя вам неподотчетные деньги,  доктор  Малден  обязан  был
взимать с них налоги в пользу государства.
     - А если я брала их без его ведома?
     - Тогда это уже воровство.
     - И что дальше?
     - Вас задержат и предадут Суду.
     - Кто предаст меня Суду?
     - Окружной прокурор.
     - А от кого будет исходить иск?
     - Мне кажется, исходя из ваших же слов,  что  Стефани  Малден  охотно
поставит подпись под таким иском.
     - Стало быть, мне могут предъявить обвинение в хищении. А как быть  с
доказательствами?
     - И впрямь, нелегкая задача  для  окружного  прокурора,  -  улыбнулся
Мейсон.
     - Вот именно.
     - Конечно, ваше признание в разговоре со мной...
     - Я вам ни в чем не признавалась.
     - Нет, вы признались, что брали деньги из кассы.
     -  Я  всякий  раз  говорила   "если".   Пользовалась   сослагательным
наклонением.
     - Я заметил.
     - Но ведь таким способом я могу обезопасить  наследство  и  репутацию
доктора Малдена, верно?
     - Ценой собственной репутации, вас ведь могут обвинить в  бегстве  от
правосудия.
     - В каком бегстве? Кто меня преследует? И за что?
     - Это не мое дело.
     - Вы адвокат Стефани Малден, так?
     - Да.
     - И поэтому считаете ее во всем правой и безукоризненной?
     - Вовсе нет. Я защищаю ее интересы. Только и всего.
     - Вот и предъявляйте от ее  имени  права  на  наследство.  Когда  вас
потревожит  налоговая  инспекция,  напомните   Стефани   Малден,   что   я
по-крупному играю на скачках.
     - У нее потребуют доказательства.
     - Вы умеете разговаривать людей, - улыбнулась  она.  -  Я  даже  сама
подскажу вам доказательства. Рей Шпенглер держит табачную  лавку  на  углу
Седьмой улицы и бульвара Клифтона. Он  -  букмекер.  У  него  я  и  делала
ставки. Сотни ставок на тысячи долларов.
     - И как вы себе представляете эту картину?  -  усмехнулся  Мейсон.  -
Являются  налоговые  инспекторы  к  мистеру  Шпенглеру  и  спрашивают,  не
букмекер  ли  он?  А  он  им  отвечает,  что  конечно,  именно  так  он  и
зарабатывает на жизнь. И, в частности, много тысяч долларов принял из  рук
Глэдис Фосс, той самой, что работала медицинской сестрой в клинике доктора
Саммерфилда Малдена. И что он, конечно, сожалеет, что преступил закон,  но
как не сознаться, когда об этом просят хорошие люди?
     - Все произойдет совсем не так, - ответила Глэдис Фосс. - Два  месяца
назад Рея Шпенглера арестовали и оштрафовали  за  букмекерство  на  тысячу
долларов. Рей даст справку о ставках.
     - А что тогда будет с вами? - поинтересовался Мейсон.
     - Ради Стефани Малден я и пальцем  бы  не  шевельнула,  -  с  горечью
сказала Глэдис Фосс. - Но речь  идет  о  памяти  доктора  Малдена.  Нельзя
допустить, чтобы налоговые инспекторы обнаружили  его  прегрешения  против
законности. Ради этого я готова пожертвовать чем угодно. Да, чем угодно.
     - Если вы сумеете исповедоваться на Суде  в  проступках,  которых  не
совершали,  чтобы  оградить  от  посягательств  память  доктора   Малдена,
которого любили... Что ж, это могло бы опрокинуть в глазах присяжных любые
обвинения.
     - Тем более, что им не под силу доказать,  будто  я  взяла  из  кассы
какую-нибудь конкретную сумму.
     - Из показаний букмекера станет ясно, что на скачки вы  тратили  куда
больше денег, чем зарабатывали.
     - На несколько тысяч больше.
     - И как же тогда?
     - Но я и выиграла за  последние  месяцы  несколько  тысяч.  То  есть,
инспекторы окончательно запутаются и ничего серьезного предпринять  против
доктора Малдена не сумеют? Не так ли?
     - Такой вариант возможен, - медленно произнес Мейсон,  вглядываясь  в
лицо медсестры.
     - Тогда все в порядке, - сказала она и встала с кушетки. - Сегодня  у
меня был очень трудный день, и я хочу спать, мистер Мейсон.
     Она недвусмысленно вышла из гостиной и отворила наружную дверь.
     - Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Мейсон.
     - Я хотел бы вас еще кое о чем спросить....
     - В другой раз, мистер Мейсон. Я  сказала  вам  все,  что  хотела  бы
сказать и даже, наверное, больше. Передайте Стефани Малден, что  ей  не  о
чем беспокоиться. Сообщите ей, что ради любви  к  человеку,  которого  она
ненавидит, я пожертвую своим добрым именем.  Скажите  ей,  что  деньги  из
кассы доктора Малдена расхищала я.
     - Вы не могли бы что-нибудь добавить о Раймоне  Кастелло?  -  спросил
Мейсон уже у наружной двери.
     - Отправляйтесь к нему,  и  сами  увидите,  что  он  за  человек.  Вы
прекрасно умеете вызывать людей на откровенность,  мистер  Мейсон.  Вполне
вероятно, что шофер ответит на ваши вопросы. Порасспрашивайте его о  своей
клиентке. Если вам удастся разговорить его, как только  что  меня,  у  вас
будет достаточно поводов для размышлений.
     - Размышлений над чем?
     Глэдис Фосс улыбнулась  и  сделала  выпроваживающий  жест  в  сторону
выхода. Мейсон кивнул на прощание и вышел.
     Неожиданно она вновь  открыла  дверь  и  запоздало  ответила  на  его
вопрос:
     - Для размышлений над тем, как спасти вашу клиентку  от  обвинения  в
убийстве ее мужа, доктора Саммерфилда Малдена.



        5

     Мейсон сел в свой автомобиль и медленно поехал по улице,  высматривая
телефон  или  заведение,  откуда  можно  позвонить.  Наконец  он   заметил
бензоколонку, остановился, вышел из машины, опустил  в  аппарат  монету  и
набрал номер Дрейка.
     - Пол, я хочу, чтобы ты установил наблюдение за домом Глэдис Фосс.
     - Как быстро я должен отправить туда человека?
     - Как можно быстрее. И лучше двух, чем  одного.  От  одного  запросто
можно оторваться и сбить со следа. А  Глэдис  Фосс  -  несомненно  умна  и
ловка.
     - Для успешной  наблюдения  и  нужны  двое.  Но  сейчас  у  меня  нет
свободных оперативников, я задействовал всех свободных парней и...
     - За миссис Малден ходит один лишний. Перебрось его сюда.
     - Договорились. Через тридцать минут оперативник будет на месте.
     - А можно, через двадцать, Пол? Постарайся! Я покараулю мисс Фосс  до
его приезда. Пусть высматривает меня.
     - Ладно, - согласился Дрейк, -  я  действую...  Погоди-ка  минуточку,
звонят. Возможно, что  свежая  информация.  -  До  Мейсона  донесся  голос
Дрейка, разговаривавшего по другому телефону. Потом голос Дрейка вернулся:
- Ну вот, Перри, события начали разворачиваться.
     - Стреляй!
     - Твоя клиентка арестована.
     - Не может быть!
     - Тем не менее, это так.
     - На каком основании ее арестовали?
     - Не знаю. Забрали ее люди из отдела  по  борьбе  с  наркотиками.  Ты
что-нибудь понимаешь?
     - Ничего, черт побери.
     - В общем, ее арестовали и увезли в окружную прокуратуру.
     - Твой человек следит за ней?
     - Конечно. Кстати, только что звонил парень из Диксивуд-апартаментов.
Оставаться ему на месте? При условии, что там есть еще один оперативник.
     - Стало быть, их там двое?
     - Совершенно верно.
     - Перебрось одного на Кунсо-Драйв.
     -  Хорошо.  Не  клади  трубку,  Перри!   -   адвокат   вновь   слышал
неразборчивый голос, отдававший команды, потом Дрейк возвратился к нему: -
Дело сделано. Мой парень будет на месте через  пятнадцать  минут.  Ты  его
дождешься?
     - Теперь уж  нет,  -  ответил  Мейсон.  -  Я  должен  заняться  своей
клиенткой.   Шофер,   у   которого   она   была,   живет,    кажется,    в
Эрин-апартаментах?
     - Совершенно верно.
     - Отправляюсь туда. Не уходи пока домой, Пол, дождись моего звонка.
     Мейсон повесил трубку, дождался, пока ему наполнят  бак,  после  чего
отправился в Эрин-апартаменты.
     Возле здания толпились любопытных, обсуждавшие происшедшее.
     - Что здесь случилось? - равнодушным тоном спросил Мейсон  одного  из
них.
     - Черт его знает, - ответил тот, обрадовавшись  новому  слушателю.  -
Говорят, полиция загребла Раймона Кастелло. Он жил в этом доме.  Вроде  бы
лихой  парень.  Шофер  и  авиамеханик  доктора  Малдена.  А   сам   доктор
только-только погиб в аварии. По слухам, дело связано  с  наркотиками.  Не
представляю, при чем здесь наркотики? Этого парня,  Кастелло,  я  встречал
каждый день. Славный парень, и детишек любит. У меня у самого двое  детей,
так вот, он останавливался, чтобы поболтать с ними. И ребята  его  любили.
То  монетку  им  подарит,  то  мороженым  угостит.  Торговец  наркотиками?
Непохоже. Но говорят,  что  именно  так.  А  жена  доктора  Малдена  якобы
доставала ему наркотики из  клиники.  Прямо  винегрет  какой-то,  даже  не
верится!
     - Вот уж действительно! - согласился адвокат и вернулся в автомобиль.



        6

     Окружная прокуратура занимала целый этаж просторного  здания.  Обычно
погруженный по ночам в темноту коридор сейчас был ярко освещен. Предвкушая
сенсацию, журналисты толпились у закрытых дверей, переминаясь  с  ноги  на
ногу, и нервничали, гадая поспеют ли их  репортажи  к  утренним  выпускам.
Фоторепортеры караулили дверь прокурорского кабинета  готовые  запечатлеть
на пленку выход арестованной.
     Мейсон вышел из лифта, и  тотчас  его  ослепили  множество  магниевых
вспышек. Репортеры плотной стеной окружили адвоката.
     - Зачем сюда  приехали,  мистер  Мейсон?  -  раздался  вопрос.  -  Вы
представляете миссис Малден?
     - Да, я представляю миссис Малден, -  ответил  Мейсон.  -  И  намерен
повидать свою клиентку.
     - Вас к ней не пустят, - предсказал какой-то репортер.
     - Меня к ней  пустят,  -  уверенно  ответил  адвокат.  -  Или  горько
пожалеют, что этого не сделали.
     Пока Мейсон прокладывал себе дорогу к  кабинету  окружного  прокурора
Гамильтона Бергера, репортеры осаждали его вопросами. Один из  фотографов,
вынырнув из толпы, потребовал:
     - Мистер Мейсон, улыбнитесь, пожалуйста.
     Мейсон, отмахиваясь, покачал головой. Фотограф настойчиво совал ему в
руку  визитную  карточку.  Мейсон  наконец  принял  ее  и  тут  же  увидел
чернильные строки на обороте: "Я  работаю  на  Дрейка.  Пройдите  в  конец
коридора, якобы для съемок, я сообщу вам факты". Мейсон затолкал визитку в
карман и сердито покосился на репортера:
     - Вы ведь только что меня снимали?
     - Я хотел бы сделать для газеты портрет.
     - Хорошо, - согласился наконец Мейсон. - Действуйте.
     - Будьте любезны, пройдемте в конец коридора, к лифту.
     - Я скоро вернусь, - пообещал Мейсон журналистам, - и  расскажу  все,
что знаю об этом деле. Сразу предупреждаю, что знаю я очень мало.
     Мейсон проследовал  к  лифту.  Детектив  навел  на  Мейсона  объектив
камеры, прицелился, щелкнул, подошел к адвокату и негромко проговорил:
     - Ее обвиняют в убийстве доктора Саммерфилда Малдена. Шофер по  имени
Раймон Кастелло дает против нее показания. Кастелло сейчас у прокурора,  а
миссис Малден в седьмой комнате.
     - Спасибо, - поблагодарил Мейсон и пошел обратно.
     За столом, украшенным табличкой "Информация",  сидел  офицер.  Мейсон
протиснулся мимо него.
     - Эй, подождите! - вскочил офицер. - Куда это вы?
     Мейсон не обратил на него внимания.
     - Немедленно вернитесь! - заорал офицер.
     Мейсон остановился под дверью с цифрой "7" на непрозрачном стекле.
     - Миссис Малден, - позвал он. - Я - Перри Мейсон. Вы меня слышите?
     Из-за двери послышался голос Стефани Малден:
     - Да.
     - Не отвечайте  ни  на  какие  вопросы!  -  выкрикнул  Мейсон.  -  Не
произносите ни слова! Не...
     И  тут  одновременно  случилось  несколько  событий.  Офицер  схватил
Мейсона и поволок его по коридору обратно. Фоторепортеры кинулись  вперед,
торопясь запечатлеть  для  вечности  это  мгновение.  Дверь  прокурорского
кабинета отворилась,  и  разъяренный  владелец  в  негодовании  возник  на
пороге.
     - Какого черта вы сюда явились, мистер Мейсон? Что вы здесь  делаете?
- рявкнул он.
     - Даю советы своей клиентке.  Я  требую  свидания  с  миссис  Малден.
Именно она и является моим клиентом.
     Офицер яростно тащил адвоката к выходу. Мейсон  изловчился  наступить
ему пяткой на носок. Офицер отпрянул и занес для удара кулак.
     - Нет, нет! Не надо! - закричал Гамильтон Бергер.
     Засверкали   вспышки   и   защелкали    фотоаппараты,    запечатлевая
оборонительную позу адвоката и занесенный кулак офицера.
     - Вы специально это сделали, - обвинил офицер.
     - Нет, это вы меня толкнули, - парировал Мейсон. - И вообще,  незачем
было на меня нападать.
     - Вы нарушаете порядок.
     - Я нарушаю порядок? - удивился Мейсон.
     Гамильтон Бергер прикрыл  дверь  кабинета,  шагнул  вперед  и  сказал
офицеру:
     - Я сам займусь  им.  -  Прокурор  повернулся  к  Мейсону:  -  Да  вы
нарушаете порядок, мистер Мейсон.
     - Я оплачиваю эту контору, - усмехнулся Мейсон.
     - В каком смысле?
     - Я налогоплательщик. Я пришел в общественное учреждение. Я  имею  на
это полное право.
     - Вы поднимаете шум.
     - Прекрасно. Возьмите меня за это под стражу, - предложил Мейсон. - Я
даю советы своему клиенту. Загляните в юридическую литературу.  Называется
ли там эта процедура именно "поднимать шум". Выйдя на свободу, я предъявлю
вам иск в неправильном задержании.
     - Вы ввалились сюда, как...
     - Я хочу повидать миссис Малден.
     - Это невозможно. Она занята.
     - Препятствуя нашей встрече, вы посягаете на ее гражданские права.
     - Это вам надо полистать литературу, -  рявкнул  Бергер.  -  Подобная
ситуация имела место в деле Штробеля, и Верховный Суд признал, что там  не
было посягательства на гражданские права.
     - Верховный Суд не заострял этот вопрос,  развязав  прокуратуре  руки
ввиду  специфики  дела  Штробеля.  Представьте-ка  Суду   нашу   ситуацию,
посмотрим, что получится. Благословляю вас на подвиг.
     Гамильтон Бергера размышлял над создавшимся положением.
     - Я его посажу, - пригрозил офицер.
     - Офицер намекает, - усмехнулся Мейсон, - что готов осуществить  ваше
желание и засадить меня в тюрьму за попытку повидать клиента? Так,  мистер
Бергер?
     Прокурор повернулся к офицеру:
     - Возвращайтесь на место. Господа, пора прекратить  этот  балаган.  Я
обращаюсь ко всем вам. Я стремлюсь навести здесь элементарный  порядок.  У
меня сейчас по графику допрос важного свидетеля, дело  об  убийстве.  Ваши
разговоры мешают сосредоточиться на работе.
     Он зло смотрел на журналистов, а те отвечали  ему  веселым  щелканьем
фотоаппаратов.
     - Я требую свидания с клиентом, - громко заявил Мейсон. - Если миссис
Малден на свободе, а не под арестом, призываю ее покинуть это здание. Если
она арестована, призываю вас предъявить  ей  обвинение,  а  мне  разрешить
повидать клиентку. В обоих случаях призываю ее хранить молчание.
     - Нечего кричать на  меня,  -  напрягая  до  предела  связки,  гневно
рявкнул прокурор. - Я не глухой!
     - Я следую вашему примеру,  -  ответил  Мейсон,  еще  больше  повышая
голос. - Заодно советую своей клиентке молчать.
     Вышедшие из кабинетов сотрудники прокуратуры  обменивались  сердитыми
взглядами и репликами, фотоаппараты щелкали, вспышки  сверкали,  репортеры
заносили в свои блокноты торопливые записи. Вдруг до Бергера дошло,  какой
сокрушительный удар по его репутации нанесет  огласка  этой  сцены.  И  он
изменил тон:
     - Я расследую дело, которое может быть делом об убийстве.  Если  ваша
клиентка, мистер Мейсон, невиновна, пускай откровенно обо всем  расскажет.
И  тогда  перед  ней  распахнутся  любые  двери.  Но   если,   уподобляясь
закоренелым  преступникам,  она  откажется  говорить,  это  без   сомнения
засвидетельствует ее вину.
     - Ничего это не засвидетельствует, - сказал Мейсон.  -  Кто  дал  вам
право посреди ночи вытаскивать из постели уважаемую женщину, только  вчера
пережившую горечь потери любимого супруга?!
     - Но ее никто не вытаскивал из постели, - растерялся Бергер.
     - Ей давно пора быть в постели. Женщину,  перенесшую  тяжкую  утрату,
страшный эмоциональный шок, вы...
     - Я отдаю себе отчет в своих действиях, - заявил  Бергер.  -  У  меня
готовы все материалы на миссис Малден, иначе бы мы не арестовали ее.
     - Тогда зачем заявлять мне, что ее якобы выпустят, едва она  прояснит
некие детали?
     Бергеру нечего было сказать. Вдруг дверь седьмой комнаты открылась, и
миссис Малден рванулась к Мейсону.
     - Мистер Мейсон! - успела крикнуть она, и  тут  же  на  плечи  миссис
Малден легла тяжелая рука офицера.
     Стефани Малден, не оглядываясь, лягнула его  высоким  каблуком  своей
туфли.  Офицер  вскрикнул  от  боли,  на  миг  ослабил  хватку,  и  вдова,
спотыкаясь, снова устремилась к адвокату.
     - Схватите эту женщину! - закричал Бергер. - Верните ее!
     Подбежал еще один офицер, тот, что ведал информацией. Едва не  свалив
с ног  парочку  репортеров,  обняв  миссис  Малден  за  талию,  он  втащил
арестованную обратно в комнату.
     Вновь засверкали вспышки. Дверь седьмого кабинета захлопнулась.
     - Что вы здесь собрались? - обратился Бергер к репортерам. -  На  кой
черт делать из мухи слона!
     Мейсон вновь повысил голос:
     - Ничего им не говорите, миссис Малден. Даже который  час.  Требуйте,
чтобы вас ознакомили с обвинением или освободили! Слышите?
     Из-за  двери  донеслось  приглушенное  "да".  По-видимому,   наиболее
ретивый из офицеров зажимал задержанной рот.
     Мейсон повернулся к Гамильтону Бергеру:
     - А сейчас,  господин  окружной  прокурор,  одно  из  двух.  Либо  вы
предъявите моей клиентке обвинение, либо отпустите  восвояси.  В  качестве
адвоката настаиваю на своем праве ее проконсультировать.
     - Вы ее уже консультировали, - сказал Бергер.
     - Через закрытую дверь, за которой происходило рукоприкладство.
     - Ее водворили на место, предотвратив попытку побега.
     -  Попытку  побега?  Да  она  просто  хотела  переговорить  со  своим
адвокатом. Получить юридические советы. Но по вашему указанию ей  помешали
это сделать, причем с применением физического насилия.
     - Мистер Мейсон, вы добились своей цели,  устроив  здесь  скандал,  -
нахмурившись сказал Бергер. - Миссис  Малден  вам  все  равно  не  видать.
Убирайтесь-ка отсюда по-хорошему, не то я вас выдворю силой.
     - Выдворите? На каком основании?
     - Здесь мой личный кабинет, и я...
     - Ваш личный кабинет у вас за спиной. А коридор - место общественное.
     - В такое время суток оно закрыто для общественности.
     -  Здесь  находятся  сейчас  журналисты,   здесь   находятся   сейчас
фоторепортеры - и я вместе с ними. Итак, вы разрешите мне  переговорить  с
миссис Малден? Или официально мне откажете?
     - Я вам отказываю. И вышвырну вас, если вы не уйдете сами.
     - Сердечно благодарю, - улыбнулся Мейсон и повернулся к  журналистам.
- Надеюсь, господа, что вы все записали и сфотографировали.
     Мейсон повернулся  и  зашагал  к  лифту.  Бергер  смотрел  ему  вслед
готовый,  как  казалось  журналистам,  пересмотреть  свою  позицию.  Потом
окружной прокурор пожал плечами  и  возвратился  в  свой  кабинет,  громко
хлопнув дверью.



        7

     Мейсон мчался к дому Глэдис  Фосс,  рискуя  разбить  машину,  обгоняя
попутные автомобили и ловко уворачиваясь от встречных.  Наконец  он  резко
затормозил у известного ему дом на Кунсо-Драйв.
     На противоположной стороне улицы  стояла  машина.  Мейсон  постоял  с
минуту, а когда разглядел  в  машине  слабый  огонек  сигареты,  вышел  из
автомобиля и пересек дорогу.
     - Я адвокат Перри Мейсон, - сказал он  водителю,  когда  тот  опустил
боковое стекло. - А вы, полагаю, человек Пола Дрейка?
     - Да, мистер Мейсон, - донесся голос из темноты. - Мы уже встречались
нынче вечером, в Диксивуд-апартаментах.
     -  Верно!  -  в  тусклом  свете  сигареты   Мейсон   разглядел   лицо
оперативника. - Что происходит в доме?
     - Ничего. Тишина и спокойствие. Она, видимо, легла спать.
     - Она, конечно, здорово сегодня устала, - сказал Мейсон, взглянув  на
часы. - И все-таки мне придется ее поднять, даже если она начнет  кидаться
стульями.
     - Вам помочь?
     - Нет, занимайтесь своим делом, - сказал Мейсон. -  Мне  с  ней  надо
потолковать, прежде чем сюда нагрянет полиция,  у  меня  мало  времени.  С
минуты на минуту вся округа будет кишеть полицейскими. Они спросят,  какое
у вас задание. Переадресуйте их к Полу Дрейку. Ничего больше вы не знаете.
Человек вы маленький, живете на жалованье... И моего имени не уминайте.
     - Я понял.
     - Что ж, пошел будить ее.
     Мейсон поднялся на крыльцо и позвонил. Никакого ответа.  Он  позвонил
еще раз, еще, и еще. Мейсон оглянулся на сыщика и вернулся к нему.
     - Вы уверены, она не выходила из дома?
     - Нет, я бы заметил.
     - Во сколько вы приехали сюда?
     Детектив включил свет в  салоне  и  протянул  Мейсону  свой  блокнот.
Мейсон внимательно пригляделся к записям.
     - Между моим отъездом и вашим  приездом  прошло  минут  двадцать  или
двадцать пять. Я долго дозванивался до Дрейка -  пока  отыскался  автомат,
пока  шел   разговор...   Одеться   и   исчезнуть   за   двадцать   минут?
Маловероятно... И все-таки в доме ее нет, она обставила меня!
     - Что будем делать? - спросил сыщик.
     - Оставайтесь здесь, - ответил  Мейсон.  -  Держите  руку  на  пульсе
событий... и на клаксоне. Если  появится  машина,  полицейская  или  любая
другая, дайте два гудка.
     - Вы хотите забраться в дом?
     - Расследование дела об убийстве  -  не  преступление,  -  усмехнулся
Мейсон.
     - Хорошо. Я вас подстрахую. Значит, откликаться на любую машину?
     - На любую.
     - Можете не беспокоиться.
     Мейсон вернулся к дому и достал из кармана связку ключей, тех  самых,
что сдублировала Стефани Малден, сочтя  их  подозрительными.  Два  из  них
подошли к дверям Диксивуд-апартаментов. На этот раз Мейсон  воспользовался
третьим. Ключ легко вошел в скважину, замок сработал, Мейсон, нажав ручку,
открыл дверь и окунулся  в  теплую  тишину  дома.  Поколебавшись,  адвокат
включил свет.
     - Есть здесь кто-нибудь? - позвал адвокат.
     Не услышав ответа Мейсон отправился  по  коридору.  Он  переходил  из
комнаты в комнату, всякий раз включая свет. В доме было две спальни, но ни
в одной этой ночью не спали. Шкаф в одной из них был полон женских  вещей.
Во второй спальне Мейсон обнаружил в  шкафу  пустые  вешалки  и  столь  же
пустые ящики. В ванной комнате стояла еще влажная атмосфера,  на  раковине
лежало забытое колечко. В углу валялась сырая половая тряпка, через спинку
стула было переброшено мокрое полотенце. Никого в доме не было.
     Мейсон двинулся в обратном направлении, гася за собою свет. Захлопнул
и запер парадную дверь и вернулся к детективу в машине.
     - Ждать бесполезно, она не вернется, - сказал Мейсон.
     - Сбежала?
     Мейсон кивнул.
     - Наверное, пока я сюда добирался.
     - Наверное, - согласился Мейсон. - Скрыться она решила, едва я у  нее
появился. Заговаривая мне зубы, она  готовилась  к  побегу.  Переодевалась
после ванны - и заодно укладывала вещички. Кстати, два чемодана оставались
в машине...
     - А по какой причине она сбежала, - полюбопытствовал оперативник.
     - Это нам и предстоит выяснить, - ответил Мейсон. - И  прежде  всего,
узнать, где она.
     - Нелегкая задача.
     - Начнем с начала, то есть с номера машины... Поехали! Полу Дрейку вы
можете пригодиться, людей ему в данный момент недостает. Да  и  встреча  с
полицией вам вовсе и к чему.
     Впереди, в своей машине, отправился Мейсон, за ним следовал детектив.
Притормозив у знакомой бензоколонки, Мейсон позвонил Полу Дрейку.
     - Глэдис Фосс сбежала, - сообщил он. - Надо выяснить, где она.
     - Сколько у нас времени?
     - Понятия не имею. Действовать придется скрытно, в тайне от  полиции.
Итак, твои основные задачи... Во-первых, если помнишь, агент, видевший  ее
в Диксивуд-апартаментах, обратил внимание на мошкару,  облепившую  лобовое
стекло машины, помнишь?
     - Ага.
     - Вывод напрашивается  простой  -  в  сумерки  она  проезжала  речную
долину. Именно в сумерки  насекомые  оживляются,  тогда  она  и  подцепила
мошкару. И домой приехала с пустым баком.
     - Откуда ты знаешь? - подивился Дрейк.
     - Если бы машина заправлялась на бензоколонке,  протерли  бы  стекла.
Следовательно, удрала она практически без горючего.
     - Понятно, - согласился Дрейк. - Какую же выгоду мы можем извлечь  из
этого факта? Настичь Глэдис Фосс, когда она...
     - Безнадежно, - сказал Мейсон. - Вокруг города десятки  бензоколонок.
Она может залить бак на любой из  них,  продлив  свой  путь  еще  миль  на
двести. Но, когда она сделает еще двести миль,  начнет  светать,  и  номер
машины разглядит даже ребенок. Пол, приналяг на телефон  да  поручи  своим
агентам  проконтролировать   на   заре   круглосуточные   бензоколонки   в
двухсотмильном радиусе. Можешь?
     - Нет.
     - Почему?
     - Бесполезно, слишком много дорог. Проверить двухсотмильный радиус  -
все  равно  что  искать  иголку  в  стоге  сена.  До  местных  агентов  не
дотянешься. Больно далеко.
     - Далеко?
     - Конечно.  Подумай  сам,  Перри:  Сан-Франциско,  Рино,  Лас  Вегас,
Финикс, Сан-Диего, Тусон, Альбукерке... Нет, Перри, это невыполнимо. Много
дорог, напряженное движение. Затратив целое состояние, мы получим  нулевой
результат. У тебя один выход.
     - Какой?
     - Позвони в полицию. Либо  открыто,  с  конкретным  обвинением,  либо
анонимно. Раз уж они расследуют убийство, то клюнут на любой намек, и...
     - Я хочу потолковать с ней раньше полиции, - перебил Мейсон.
     - Ничего другого предложить не могу, - вздохнул Дрейк.
     - Ладно,  Пол,  Поутру,  как  только  откроются  учреждения,  обзвони
бензозаправочные компании. Разузнай,  есть  ли  у  Глэдис  Фосс  кредитная
карточка на бензин. Если есть, то чья. Потом проверь станции  этой  фирмы.
Так мы установим, на каком она шоссе и далеко ли собралась.
     - Если у нее есть кредитная карточка, - добавил Дрейк.
     - Этот шанс не стоит упускать. И еще одно, Пол...
     - Слушаю.
     -  Ровно  через  час  позвони  в  полицию.  Не  из  своего  кабинета,
разумеется. И не говори долго, а не то тебя перехватят  дежурный  патруль,
машины у них радиофицированные. Скажи, что ты - Рей Шпенглер, хочешь, мол,
помочь полиции в деле доктора Малдена. Дело в том, что Глэдис Фосс  играла
на скачках, ставя на кон крупные суммы. Скажешь,  мол,  давно  подозревал,
что она обворовывает доктора Малдена. Глэдис Фосс шла на рискованные пари,
в отчаянной надежде восполнить растрату, но, увы, безуспешно. Скажешь, что
сообщаешь эти факты полиции, желая помочь в раскрытии убийства и в надежде
на доброе отношение в будущем. После чего сразу же бросай трубку.
     - Значит, ровно через час?
     - Да, через час.
     - Хорошо. Что еще?
     - Пока все.  Со  мной  твой  агент,  тот,  что  стерег  Глэдис  Фосс.
Отправляю его к тебе за дальнейшими указаниями.
     - Что ж, каждый человек на счету, для него найдется работа.
     Мейсон повесил трубку, простился с оперативником и быстро вернулся  к
дому Глэдис Фосс. Воспользовавшись все  тем  же  ключом,  вошел  внутрь  и
принялся наводить беспорядок.
     Стараясь не оставлять отпечатков пальцев, адвокат сорвал  с  кроватей
простыни, выдвинул ящики, последовательно вытряхивая их содержимое на пол,
сбросил с вешалок костюмы и платья.
     Удовлетворенный проделанной работой, Мейсон  выключил  свет  и  запер
дом.



        8

     В девять утра Мейсон приблизился  к  мужчине,  открывавшему  табачную
лавку на углу Седьмой улицы и бульвара Клифтона.
     - Мистер Шпенглер? - спросил адвокат.
     Мужчина  быстро  повернулся,  готовый  к  любым   неожиданностям,   и
подозрительно посмотрел на Мейсона.
     - Кто вы такой?
     - Адвокат Перри Мейсон. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
     - На какую тему?
     - О Глэдис Фосс.
     - Ах, о ней!
     - Именно о ней.
     - Проходите. - Шпенглер отворил дверь, вошел в  помещение,  раздвинул
шторы. - Минуточку, - предупредил он Мейсона. - Я  должен  позаботиться  о
посетителях. - Он выложил на прилавок книги в мягких  обложках,  расчехлил
кассовый аппарат, включил вентиляцию, встал за прилавок, водрузил локти на
стекло и, рассматривая посетителя, спросил: - Итак, что вы хотите знать  о
Глэдис Фосс?
     Шпенглер был грузным, мускулистым мужчиной с  грубыми  чертами  лица,
низким лбом и выдающимися вперед скулами. Тоненькие усики оттеняли толстые
губы. Он явно тщательно следил за своей внешностью.
     - Мне нужны сведения о Глэдис Фосс, - ответил Мейсон.
     Шпенглер облизал толстые губы и подозрительно взглянул на адвоката.
     - Если я знал, кто навел на меня ночью полицейских, -  сказал  он,  -
сломал бы мерзавцу шею.
     - У вас неприятности? - равнодушно спросил адвокат, закуривая.
     - Какие там неприятности! - с иронией воскликнул  Шпенглер.  -  Разве
это неприятности? Меня просто-напросто вытащили  из  постели  в  три  часа
ночи, забрали в Управление и заставили рассказать все, что знал.
     - Да, не особенно-то приятно, - посочувствовал Мейсон. -  Полицейские
подчас ведут себя крайне развязно.
     - Не то слово!
     - Я в данном случае заинтересованное лицо, - сказал Мейсон.
     - Заинтересованное - в чем?
     - Я адвокат вдовы доктора Малдена.
     - И что вы хотите от меня?
     - Кое-какие сведения.
     - Нет у меня никаких сведений. Сигареты есть - хотите купить?
     - Вы знакомы с Глэдис Фосс?
     - В полиции, пока тебя обрабатывают, - заметил  Шпенглер,  -  всякого
наслушаешься, все что помнил - забудешь.
     - Они спрашивали насчет Глэдис Фосс?
     - Что знал - рассказал.
     - Что именно?
     - Ну, что она играла на скачках.
     - Часто?
     - Частенько.
     - По-крупному?
     - По собственной системе.
     - Вы букмекер?
     - Был. Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я больше не букмекер. Я
всего-навсего торгую сигаретами.
     - Прекрасно. А давно вы занимались букмекерством?
     - Еще два месяца назад.
     - Что вас остановило?
     - Полиция, тысячедолларовый штраф, условный приговор. Сейчас  в  этом
городе не развернешься.
     - Хороший был бизнес...
     - А вам-то что до этого?
     - Пытаюсь разобраться.
     - Занимайтесь своим делом, а я займусь своим. Я  ведь  не  спрашиваю,
какую прибыль вам дает адвокатская практика.
     - Не стоит злиться, - успокоил его Мейсон. - Я ведь  могу  обратиться
за информацией к полицейским протоколам.
     - Как тут не  разозлиться!  Разве  приятно,  когда  тебя  ни  за  что
забирают в полицию посреди  ночи?  Ладно,  раньше  я  был  букмекером,  но
теперь-то чист перед законом! Какое у их право  хватать  меня  за  шиворот
посреди ночи да тащить к себе?!
     - Как насчет мисс Фосс? Везло ей или нет?
     - По мне, так слишком везло.
     - Говорят, она просадила кучу денег?
     - Лгут.
     - Говорят, она  хотела  отыграться  и  вернуть  в  кассу  присвоенные
деньги?
     - Какой-то подлец сообщил в полицию то же самое.
     - Это неправда?
     - Черт побери, конечно, неправда.
     - Как она играла?
     - По хитрой системе. Серия попыток, затем еще и еще.
     - А чем это вам не по душе?
     - Не прикидывайтесь простачком.
     - А что, собственно, в этих сериях плохого?
     -  Смотрите  сами   -   она   выстреливает   серию   мелких   ставок.
Преимущественно вхолостую. Но я за целый заезд выигрываю  у  нее  максимум
двадцать долларов. А проигрываю, когда не повезет, тысячи.
     - А она выигрывала?
     - Черт возьми, два раза. Сперва сразу попала в  точку.  А  потом  уже
благодаря своей системе после пробных ставок.
     - Ограничивалась она вашими услугами?
     - Не думаю. Наверняка имело дело и с другими букмекерами.
     - Может, там ей не везло?
     - Возможно.
     - А с вами?
     - Обставила меня тысяч на десять. Ловкая дамочка! Или,  черт  побери,
очень уж осведомленная.
     - Как она расплачивалась?
     - Наличными.
     - Не чеками?
     - Чеков не признаю. Мой  банковский  счет  изучают  под  микроскопом.
Существуют к тому же налоговые органы. Чеки в такой ситуации не  проходят.
С меня дерут наличными. Ну и я хочу получать наличными.
     - Ставки она наверняка делала по телефону. А рассчитывалась как?
     - Приходила каждый четверг к четырем. Хоть часы проверяй.
     - Ваша лавочка закрывается в какое время?
     - Тогда - в девять вечера, теперь - в шесть.
     - Хорошее у вас место, - сказал Мейсон.
     - Дерьмовое, - мрачно отозвался продавец.  -  Я  приобрел  магазин  в
расчете на букмекерство.
     - Не окупилось? - спросил Мейсон.
     - Человек предполагает, а Бог располагает, -  с  философской  горечью
ответил Шпенглер.
     - Полиция интересовалась тем же, что я?
     -  Интересовалась  всем  на  свете,  иначе  я  не  стал  бы  с   вами
откровенничать.
     - Знали вы, кто служит мисс Фосс?
     - Нет. Я думаю, что она захомутала состоятельного мужика  и  тянет  с
него денежки.
     - Как она одевалась?
     - В общем-то, скромно. Но общее впечатление... Она  ведь  -  красотка
хоть куда.  Даже  в  кухонном  наряде  сойдет  за  королеву.  Я  себе  как
представлял?  Живет  она  в  шикарной  квартире,  окружают   ее   сплошные
аристократы, где-то есть бывший муж, которого  ободрали  в  ее  пользу  на
бракоразводном процессе:  застукала  она  его,  когда  он  развлекался  на
стороне в компании аппетитной девицы или детективы нащелкали фотографий...
Да что я вам толкую. Вы же адвокат.
     - Она была у вас постоянным клиентом?
     - Да.
     - А два месяца назад вас накрыли?
     - Вроде того.
     - И оштрафовали?
     - И оштрафовали.
     - С условным приговором?
     - С условным приговором.
     - И как поступила Глэдис Фосс?
     - Не знаю. Наверное, делает ставки у  других.  Я  как  раз  вернулся,
когда она позвонила, чтобы сделать ставку. "Нет! - ответил я ей. - С  меня
хватит."
     - Штраф для букмекера - мелочь, а вы закрыли дело, - сказал Мейсон. -
Видно, всерьез перепугались.
     - Я человек простой, - сказал Шпенглер. -  Я  вам  помогаю,  даю  вам
информацию. Кто вы для меня? Даже не клиент, ни одной  сигары  не  купили.
Одно беспокойство от вас.
     - Ну, продайте мне пару блоков сигарет, -  сказал  адвокат,  доставая
бумажник. - Пригодятся.
     - Поймите меня правильно. Я вовсе не хочу вам грубить. Я просто, черт
возьми, очень зол. Я заплатил за эту лавочку звонкой монетой, полагая, что
смогу здесь заниматься  букмекерством.  Не  вышло,  все  пошло  прахом.  Я
проиграл. И вот сейчас я стою за прилавком сам не  знаю  зачем.  Наверное,
потому что угрохал в эту лавчонку все свои деньги и деваться мне некуда.
     - Ничего, - заверил  Мейсон,  -  дела  ваши  непременно  наладятся...
Большое спасибо за информацию.
     Мейсон взял сдачу, сигареты и вышел из лавочки.
     По дороге в офис адвокат  остановился  у  киоска,  приобрел  утренний
выпуск газеты, развернул на странице объявлений, проглядел  всю  полосу  и
наконец  нашел  искомое.  "Превосходный  табачный   магазин   -   отличная
перспектива для предприимчивого человека. Владельца  вынуждает  отказаться
от дела состояние здоровья. Устойчивая  прибыль  за  последние  двенадцать
месяцев - свыше семи тысяч долларов. Рей Шпенглер, угол  Седьмой  улицы  и
бульвара Клифтона".



        9

     Мейсон вошел в комнату для свиданий и  сел  за  длинной  стол,  вдоль
которого возвышался, разделял  помещение,  металлический  экран  с  мелкой
сеткой. Надзирательница ввела Стефани Малден и та села напротив адвоката.
     - Мистер Мейсон, вы просто обязаны верить  мне,  -  умоляюще  сказала
она. - Ведь я ваша клиентка, а значит, вы отстаиваете мои интересы.
     - Я и буду отстаивать ваши интересы, не смотря на то, что верю я  вам
или нет. Вам по закону положен  защитник.  Вас  по  закону  должны  судить
присяжные. Именно присяжные, а не отдельно взятый адвокат.  Независимо  от
того, что вы совершили, Суд отводит под рассмотрение вашего дела  время  в
своем расписании,  а  квалифицированный  юрист  ограждает  ваши  права  от
посягательств.
     - Я  нуждаюсь  в  вашем  доверии,  мистер  Мейсон.  Воспринимая  меня
исключительно как клиента, вы подрываете мою веру в саму себя.  Так  ведет
себя хирург, оперирующий больного, у которого остался один шанс на тысячу.
     - В вашей власти обратиться к другому адвокату, - сказал Мейсон.
     - Мистер Мейсон,  между  прочим  вы  присвоили  себе  мои  сто  тысяч
долларов, - укоризненно заметила она.
     - Я ни доллара не взял из сейфа в  той  квартире,  -  с  раздражением
сказал Мейсон. - Я вам уже говорил об этом.
     - Я знаю, что деньги у вас, мистер Мейсон. Сперва я считала, будто вы
таким образом оберегаете меня от налогового инспектора и потом их вернете.
А сейчас я в полном недоумении.
     - Я могу предложить вам другую версию, - спокойно заявил адвокат. - Я
считаю, что вы сами пробрались в квартиру, отворили сейф, забрали  деньги,
а потом завлекли меня в ловушку.
     - Но зачем мне это, мистер Мейсон?
     - Чтобы втянуть меня в ту игру, которую  ведете  в  данный  момент...
Обвинить в присвоении ста тысяч  долларов  и  заставить  защищать  вас  от
обвинения в убийстве вашего мужа.
     - Мистер Мейсон, я не ездила в ту квартиру.
     - Повторите свои слова, глядя мне в глаза. Можете?
     - Конечно.
     - Значит, вы никогда не заходили в квартиру девятьсот двадцать восемь
в Диксивуд-апартаментах?
     - Никогда, - она невозмутимо посмотрела Мейсону прямо в глаза.
     - Именно это меня в вас и настораживает.
     - Что?
     - То, что вы упорно лжете своему  адвокату.  Совершенно  недопустимая
вещь.
     - Я вам не лгу.
     - Хм, - сказал Мейсон. - Вы приходите ко мне в кабинет  и  жалуетесь,
что за вами следят. И тогда, защищая ваши интересы, я нанимаю  детективов,
чтобы они выяснили, кто за вами следит...
     - Ах вот как!
     - Да, - подтвердил Мейсон.  -  После  вашего  повторного  визита  вас
сопровождали детективы, у которых было  задание  обнаружить  таинственного
преследователя.
     - И что же?
     - Никого они не обнаружили.
     - Не может быть! - воскликнула она в смятении.
     - Да, да, после визита за вами по пятам  шли  мои  люди,  -  спокойно
продолжил Мейсон. - Они и проводили вас до Диксивуд-апартаментов.
     - Это ложь, мистер Мейсон. Вас ввели в заблуждение.  Я  не  ездила  в
Диксивуд-апартаменты. Детектив рассказал вам то, что вам хотелось от  него
услышать. Самый легкий способ заработать. Ведь  частные  сыщики  частенько
подтасовывают факты, верно?
     - В  данном  случае  на  задании  работало  несколько  оперативников,
поскольку нужно было проследить предполагаемых наблюдателей. Так  что  вас
сопровождали два детектива независимо друг от друга. Оба показывают одно и
то же - вы вошли в дом, поднялись  на  девятый  этаж,  вышли  минут  через
десять. - Мейсон внимательно разглядывал  собеседницу.  Она  на  мгновение
отвела глаза. - Будете дальше врать? - спросил адвокат.
     - Хорошо, - устало призналась она. - Я была там. Я закрыла сейф.  При
всем доверии к вам я решила, что вы поступили неправильно, оставив все как
было. Любой полицейский, попади он туда, мог бы заподозрить меня в  краже.
Нет, этого я не желала допускать.
     - Как вы проникли внутрь? - спросил Мейсон.
     - При помощи... ключа.
     - Какого ключа?
     -  Дубликата.  Я  же  сделала  копии  подозрительных  ключей.  Я  вам
рассказывала, как при помощи воска...
     - Эти ключи вы отдали мне, - заметил Мейсон. - Припоминаете?
     - Я сделала два комплекта ключей, - после некоторого молчания сказала
она.
     - Два комплекта?
     - Да.
     - Зачем?
     - Сама не знаю, так мне захотелось.
     - Значит, отдав мне ключи, вы в то же время сохранили их при себе.
     - Без всякого умысла.
     - Как я могу в этом убедиться?
     - Поверить мне на слово.
     - Пока мне это трудно сделать.
     - Только один раз я сказала вам неправду, мистер Мейсон.
     - Допустим. Что же вы делали в квартире?
     - Я убедилась в вашей правоте, заперла сейф  и  повесила  картину  на
место. Причем постаралась не оставлять отпечатков.
     - Значит, соврали вы мне один-единственный раз?
     - Да.
     - Расскажите все остальное, - вздохнул Мейсон.
     - Что вы хотите знать?
     - О гибели вашего мужа. О том, почему вас забрали.
     - Они подозревают, что Саммерфилда убили.
     - Каким образом?
     - Не знаю. Видимо, они думают,  что  к  его  гибели  причастна  я.  А
сообщником моим якобы был Раймон Кастелло.
     - У вас с ним были какие-то дела?
     - Я его ненавижу, - с отвращением сказала она.
     - Почему?
     - Потому что он двуличен. Потому что он всегда пренебрегал интересами
моего мужа. Потому что... Одним словом, он мне не нравится.
     - Он приставал к вам?
     Поколебавшись с мгновение, она ответила:
     - Да.
     - Вы жаловались мужу?
     - Нет.
     - Почему?
     - В то время... я... обстоятельства в тот момент сложились  так,  что
мне не хотелось... не хотелось его беспокоить.
     -  И  все  же  вы  поехали  к  Раймону   Кастелло   после   посещения
Диксивуд-апартаментов?
     - Да.
     - Почему?
     - Чтобы узнать, кто отвез мужа в аэропорт.
     - Зачем?
     - Раймон считает, что это сделала я. Я уверена, что  он.  Нужно  было
выяснить этот вопрос.
     - Вы не отвозили доктора Малдена?
     - Нет.
     - А Кастелло?
     - Говорит, что нет.
     - Кто же тогда?
     - Я не знаю.
     - Подумайте, пожалуйста, миссис Малден, - настаивал Мейсон. - Кто это
мог сделать?
     - Существует одна-единственная возможность.
     - Какая?
     - Что его отвез Дарвин Керби.
     - Кто такой Дарвин Керби?
     - Я знаю о  нем  очень  мало,  мистер  Мейсон.  Хотя  муж  часто  его
вспоминал. Дарвин Керби - его старый друг с времен войны. Не врач,  просто
офицер. У них за  плечами  множество  совместных  приключений.  Саммерфилд
весьма дорожил этой дружбой.
     - Он переписывался с Керби?
     - Нет. Керби, был при деньгах,  он  жил  то  там,  то  здесь  в  свое
удовольствие. А такие писем не пишут.
     - Откуда вам все это известно?
     - Так ведь  он  бывал  у  нас.  Излагал  в  застольных  беседах  свою
философию. Что он чувствует себя маленьким, ненужным человеком в  огромном
мире современной цивилизации и предпочитает держаться  в  сторонке.  После
демобилизации он не нашел общего языка с родственниками. С женой отношения
не сложились, она им помыкала вместе с тещей. Короче, домой его не тянуло.
     - Значит, с вашим мужем он не переписывался?
     - Нет. Уверена, что нет. Муж то и дело о нем вспоминал, обижался, нет
бы, говорит, черкнул строчку-другую... словом, в Дарвине он души не чаял.
     - А потом Дарвин появился?
     - Да.
     - Когда?
     - Вечером накануне гибели мужа.
     - И заночевал у вас?
     - Да.
     - И на следующее утро уехал?
     - Да. Они вместе уехали.  Дарвин  собирался  в  Чикаго,  а  оттуда  в
Канаду,  по-моему,  на  прииски.  Кажется,  через  Денвер  или  Омаху.   Я
невнимательно слушала.
     - На какое время у него был самолет?
     - Как я припоминаю, что муж намеревался забросить его в  аэропорт  по
пути в клинику. По-моему, Дарвин улетал утренним рейсом.
     - Значит, он не мог доставить в аэропорт доктора Малдена.
     - Почему не мог? Вполне мог. Отложив свой вылет.
     - У вас есть факты, подтверждающие ваше предположение?
     - Да. Кто-то ведь отвез  доктора  Малдена.  Вряд  это  был  Раймон  и
совершенно точно, что не я. Ну и не Глэдис, в этом трудно усомниться.
     - В таком случае машина доктора Малдена осталась бы  в  аэропорту,  -
заметил Мейсон. - Доктор Малден улетел на своем самолете, а  Дарвин  Керби
отправился на рейсовом. Следовательно машина должна была остаться. Сначала
вы думали, что доктора отвез Кастелло?
     - Да.
     - Почему?
     - Обычно это делал он. Но вчера он отверг мое предположение. А я  ему
не верю, для него не составит труда солгать даже под присягой. Нет у  меня
уверенности, что он говорит правду.
     - Хорошо, я постараюсь разобраться в деталях, - сказал  Мейсон.  -  А
теперь скажите, на чем основывается гипотеза  полиции,  что  якобы  вашего
мужа убили? Вы что, с их точки зрения, подстроили аварию?
     - Не имею ни малейшего понятия, мистер Мейсон. Каким-то  образом  эти
подозрения связаны с показаниями Раймона Кастелло.
     - Может, он подбросил им мысль, что вы копались в моторе?
     - Я не знаю, мистер Мейсон. Не имею ни малейшего представления.
     - Я буду настаивать на скорейшем предварительном слушании, -  сообщил
Мейсон. - Они ждут с моей стороны формальных придирок.  Поэтому  поспешили
приписать вам убийство. Их тактика обернется против них самих. Я  убыстряю
ход событий, чтобы заставить противника выложить карты на стол.
     - Вы по-прежнему представляете меня?
     - А вы хотите, чтобы я представлял?
     - Очень хочу.
     - До предварительного слушания я, вне всяких сомнений, останусь вашим
адвокатом. Мой уход на данном этапе нанес бы делу в  глазах  общественного
мнения непоправимый  ущерб.  После  сцены,  которую  я  устроил  окружному
прокурору вчера ночью,  после  газетных  сенсаций...  Нет,  нет,  читатели
такого не перенесут! А ведь кто такие присяжные заседатели?  Те  же  самые
читатели. Но должен вас  предупредить,  что  у  прокурора  наверняка  есть
убийственные улики, напрямую свидетельствующие  против  вас.  В  противном
случае они не посмели бы арестовать вас, да  и  разговаривали  бы  с  вами
иначе.
     - Нет у них никаких улик,  -  покачала  она  головой.  -  Потому  что
никаких преступлений я не совершала. Объясните, как можно с земли  настичь
человека в самолете и убить его... Ерунда какая-то!
     - А двое помещаются в самолете? - спросил Мейсон.
     - Да, помещаются, за счет груза. Но в воздух поднялся один человек, и
среди обгоревших обломков на песчаном грунте пустыни нашли один труп.
     - Хорошо, - вздохнул Мейсон. -  Я  попробую  что-нибудь  предпринять.
Хотя сложившаяся ситуация мне крайне не нравится.
     - Мистер Мейсон, скажите, вы унесли хоть сколько-нибудь денег из  той
квартиры? Ведь унесли же? Скажите откровенно. Пожалуйста...
     - Я уже говорил вам, - устало вздохнул адвокат. - И  снова  повторяю,
что ничего я оттуда не уносил. Ни цента.
     -  Вы  ведь  нарочно  это  говорите...  чтобы  вас  не   обвинили   в
причастности к финансовым нарушениям?..
     - Я это говорю, потому что такова правда,  хотя  вам  она,  возможно,
видится в ином свете. А теперь я ухожу и постараюсь все-таки выяснить, что
к чему.
     Мейсон отодвинул стул, поднялся и  подал  знак  надзирательнице,  что
визит завершен. Выполнив  неизбежные  формальности,  Мейсон  направился  к
выходу из тюрьмы. Проходя  быстрыми  шагами  по  коридору,  он  озабоченно
взглянул  на  часы.  Случайно  боковым  зрением  адвокат  заметил   быстро
приближающуюся тень. Мейсон остановился и поднял глаза. Женщина, с которой
он едва не столкнулся, на ходу искала что-то в сумке.
     - Простите, я засмотрелась, - извинилась она, увидев адвоката.
     - Это я виноват, - сказал Мейсон, - я очень спешил и...
     Ее синие глаза вдруг загорелись любопытством.
     - Ничего, ничего. Вы - Перри Мейсон, известный адвокат, не так ли?
     - Да.
     - Вы меня не знаете, а я про вас много слышала и читала в газетах.  Я
видела вас вчера в вестибюле...
     - В вестибюле?
     - Ну да, в Диксивуд-апартаментах. Я как раз вошла, а вы уходили. Меня
зовут Эдна Коулбрук. Мой муж Гарри Коулбрук служит в экспертном отделе.  К
нему-то я и тороплюсь.
     - Понятно, понятно, - сказал Мейсон, пытаясь обойти ее стороной.
     - А мы как раз живем в Диксивуд-апартаментах, знаете?
     - До сих пор не знал.
     - Я несколько раз видела вас в Суде. Вы, наверное, посчитали  бы  это
нахальством, но я вчера чуть с вами не заговорила. По-моему,  вы  обратили
внимание... Я как раз подняла  глаза,  увидела  знакомое  лицо,  мгновенно
узнала, хотела поздороваться и только через секунду сообразила, что мы  не
представлены  друг  другу.  -  Ее  синие  глаза  улыбались.   -   Скажите,
пожалуйста, мистер Мейсон, у вас в Диксивуд-апартаментах  есть  клиент?  Я
прямо умираю от любопытства. Нет, нет, я не сплетница и не сую нос в чужие
дела. Но Диксивуд-апартаменты... это как  клуб.  У  нас  там  своя  теплая
компания... С вами была очень милая дама. Она тоже там живет?.. Я  вам  не
кажусь слишком назойливой? Муж говорит, что я куда угодно пролезу, но ведь
в наше время слюнтяям делать нечего. Везде нужна инициатива.
     - Боюсь, вы задали мне сразу слишком много вопросов, миссис Коулбрук,
- рассмеялся Мейсон. - Честно говоря, я был в вашем доме по личному  делу.
Однако вынужден просить у вас прощения, я опаздываю на  важную  встречу  и
очень тороплюсь, даже чуть не сбил вас с ног.
     Мейсон  учтиво  приподнял  шляпу,  обошел  случайную  собеседницу   и
быстрыми шагами устремился к двери. У выхода он остановился  и  оглянулся.
Миссис Коулбрук все стояла на том же  месте  и  внимательно  смотрела  ему
вслед. Мейсон тут же понял,  что  его  взгляд  назад  был  непростительной
ошибкой.



        10

     Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в  личном  кабинете  адвоката.
Завтра должно было начаться предварительное слушание по обвинению  Стефани
Малден в убийстве Саммерфилда Малдена.
     Пол Дрейк с осунувшимся от усталости лицом развалился в любимой  позе
в черном просторном кресле для посетителей. Делла Стрит с  приготовленными
блокнотом и ручкой смотрела на адвоката. Мейсон ходил по кабинету, засунув
большие пальцы в проймы жилета. Он  вынул  из  кармана  часы,  взглянул  и
вздохнул - уже почти одиннадцать часов.
     - Почему ты не потребовал отсрочки? - спросил Дрейк.
     Мейсон задумчиво покачал головой.
     - Но все же почему? - не отставал детектив.
     - Налоговые инспекторы  ведут  свое  расследование  по  делу  доктора
Малдена, - сказал наконец Мейсон. - Пока  им  неизвестно  про  квартиру  в
Диксивуд-апартаментах, но рано или поздно они выйдут на нее. Никто еще  не
заподозрил ни в чем Чарльза Амбоя,  фиктивного  партнера  фиктивной  фирмы
"Малден и Амбой", и  не  пытался  установить  его  личность.  Путешествует
сейчас мистер Амбой, кажется, по Европе,  а  потому  недосягаем.  По  сути
дела, фигурой Амбоя пока никто всерьез не заинтересовался. - Мейсон кивнул
на  газету,  которую  недавно  просматривал.  -  Но  налоговые  инспекторы
преисполнены любопытства. Так или иначе они выйдут на Амбоя. Они переберут
всех, кто был как-то связан с доктором Малденом.
     - Ну и что? - удивился Дрейк. - Отсюда вовсе не следует,  будто  твоя
клиентка повинна в убийстве.
     - Когда мы с  Деллой  покидали  Диксивуд-апартаменты,  одна  женщина,
узнав меня, вознамерилась  затеять  разговор,  но  передумала.  Это  некая
миссис Гарри Коулбрук. Муж ее служит в экспертном отделе при  прокуратуре.
Позже я столкнулся с ней нос к носу. Она бежала на свидание с  мужем.  Она
прямо  просвечивала  меня  насквозь  своими  синими  глазами  и   засыпала
вопросами.  Ей,  видите  ли,  позарез  нужно  знать,  чем  я  занимался  в
Диксивуд-апартаментах. Ей до смерти важно установить, что за  девица  меня
сопровождала. Она почти дозрела до  смелой  мысли,  что  я  вью  себе  там
любовное гнездышко. А стало быть, она вовсю займется расспросами.  Едва  в
газетах мелькнут Диксивуд-апартаменты, ее  осенит  прозрение,  о  чем  она
мигом доложит мужу. Тот, естественно, схватится  за  телефонную  трубку  и
сообщит прокурору.
     - Ну и что? - пожал плечами детектив.
     -  Полиция  обнаружит  квартиру,  обыщет  и   найдет   пустой   сейф.
Естественно, раз я был в здании, то именно в этой квартире.  Им  известно,
что доктор  Малден  мог  припрятать  от  налогового  обложения  сто  тысяч
долларов. Что, в таком случае они подумают? Особенно, принимая во внимание
их отношение ко мне?
     - Что ты присвоил кругленькую сумму, - ответил Дрейк.
     Мейсон  снова  принялся  вышагивать  по  комнате  из  угла  в   угол.
Остановился на миг у стола, взглянул на кипу принесенных  Дрейком  отчетов
своих сотрудников.
     - Я должен ускорить процесс, - сказал  наконец  Мейсон.  -  Я  должен
заставить прокурора на предварительных слушаниях привести Раймона Кастелло
под присягу.
     - А прокурор этого не хочет? - поинтересовался Дрейк.
     -  Конечно,  нет!  Он  будет  увиливать  от  этого  всеми  возможными
способами.  Стоит  Кастелло  оказаться  под   присягой,   я   воспользуюсь
преимуществами перекрестного допроса и вытрясу из него все, что тот знает.
Я буду  ловить  Кастелло  на  мельчайших  деталях.  Позже,  в  присутствии
присяжных, я воспользуюсь протоколами. Я обрушу на Кастелло град вопросов,
и он наверняка запутается в собственных противоречиях.
     - А что, прокурор не собирается завтра вызывать Кастелло? -  спросила
Делла Стрит.
     - Он считает, что сумеет обойтись без этого, -  сказал  Мейсон.  -  У
него расчет простой - на  предварительных  слушаниях  достаточно  доказать
"Корпус  Дэликти"  [Corpus  delicti  (лат.)  -   совокупность   признаков,
характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления]  и
минимальные предположения в причастности обвиняемой к убийству.
     - Думаю, своей цели он достигнет не показывая все  имеющиеся  у  него
улики, - сказал Дрейк.
     - Я приложу все усилия, чтобы  ему  это  так  просто  не  удалось.  Я
заставлю его раскрыть свои карты, - ответил Мейсон.
     - Говорят, в дело замешаны еще и наркотиками, - сказал Дрейк.
     - Хорошо бы поподробней выяснить как  именно,  -  с  досадой  заметил
Мейсон.
     - Пока узнать ничего не удалось, - вздохнул детектив.
     - А про Глэдис Фосс что-нибудь разузнал?
     - Тоже ничего, - вздохнул Дрейк. - А документы ее в клинике,  кстати,
в полнейшем беспорядке.
     - Она призналась мне в присвоении денег из  кассы  клиники.  Заявила,
что присваивала и проигрывала на скачках. А ее букмекер утверждает, что не
проигрывала, а выигрывала.
     - Возможно, она имело дело с несколькими букмекерами, -  предположила
Делла Стрит.
     Мейсон посмотрел на Дрейка.
     - А по твоим сведениям, Пол?
     Дрейк покачал головой.
     -  Побойся  Бога,  Перри.  Букмекеры  в  телефонных  справочниках  не
обозначаются.  Приходится  выведывать  разными  хитрыми   способами,   где
заключают пари, потом искать посредника, а уж затем, как бы между  прочим,
интересоваться у букмекера, кто еще неравнодушен к скачкам. Букмекеры - не
дети. Они прекрасно знают, что Глэдис Фосс причастна  к  истории,  которую
окружной прокурор называет делом об убийстве. Знают, что наступит  момент,
когда некий умник призовет их давать показания под  присягой.  Как  бы  ты
повел себя на месте букмекера? Да любой из них невинно посмотрит  прямо  в
глаза и заявит: "Мисс Фосс? Глэдис Фосс? Впервые слышу! Во всяком  случае,
со мной она дела не имела". Он будет твердить это, даже если она задолжала
ему пятьсот долларов. Даже если позавчера просадила с его  помощью  десять
тысяч. Даже если делает  ставки  изо  дня  в  день.  Представляешь,  какая
радость для букмекера явка в Суд, где  он  присягнет  говорить  правду,  и
только правду, а прокурор пристанет с расспросами про Глэдис  Фосс.  И  за
каждым его словом будет читаться невысказанная угроза, что попробуй только
подыграть защите, завтра же тебя упекут в тюрьму за букмекерство.
     - Да, - согласился Мейсон, - отчасти ты прав. Но, с  другой  стороны,
доказав ее увлечение скачками, мы оставим налоговую инспекцию с носом.
     - И чем это обернется для Глэдис Фосс? - спросила Делла Стрит.
     - Обнаруженных улик может хватить с избытком, чтобы приписать ей  всю
недостачу, но маловато для прямого обвинения  в  мошенничестве,  -  сказал
Мейсон. - Особенно если никто не предъявит ей иск. Или если она окажется в
другом штате, откуда без судебного решения ее не вернуть.
     - А миссис Малден? - спросил Дрейк. - Она ведь вправе предъявить иск?
     - Она охотно обвинит Глэдис Фосс в мошенничестве, - улыбнулся Мейсон.
- Но только не под присягой.
     - А официальные лица?
     - Какие именно?
     - Ты, например, - задумчиво сказал Дрейк.
     - Во всяком случае, не я, - ответил Мейсон.
     - И, однако же, не устаешь  повторять,  что  она  призналась  тебе  в
присвоении денег.
     -  Еще  бы.  Отлично  помню  ее  признание.  И   помню,   как   после
утомительного путешествия она, едва  приняв  ванну,  окунулась  в  беговые
новости. Наверное, прикидывала завтрашние пари.
     - Ты застал ее за этим занятием?
     - Она только что приняла ванну. Разгоряченная, полуодетая, уселась  в
кресло, и тут как раз звонок. Что делать? Вскочила, уронила на пол газету.
Помешкав, подбежала к двери. Впустила меня и побежала переодеваться.  А  я
занял ее место, еще тепленькое. Смотрю,  на  полу,  у  моих  ног,  газета,
раскрытая на результатах скачек. Она как раз вошла и стала  выкручиваться,
а под конец во всем призналась.
     - В чем призналась? - спросил Дрейк.
     - В том, что запускала руку в кассу. Правда, она сделала это довольно
ловко, нигде не сказав  впрямую,  только  якобы  предполагая.  Она  хотела
выяснить к чему может привести подобное признание.
     - И что ты ответил?
     - Дал понять, что подобным признанием она спасет  Стефани  Малден  от
налоговых инспекторов. Вряд ли ей этого очень хочется.
     - А она подтвердит свое признание в Суде?
     - Не знаю, - сказал Мейсон. - Прежде чем предсказывать, как она  себя
поведет, ее надо найти.
     - Я делаю все возможное, - сказал Дрейк. - Она  исчезла,  не  оставив
никаких следов.
     - Кредитные карточки на бензин не помогли?
     Дрейк покачал головой.
     - Бензоколонки проверил?
     - Основные. Да и вообще все подозрительные.
     - И тем не менее, - сказал  Мейсон,  -  бесследно  исчезнуть  она  не
могла.
     - Так ли уж она тебе необходима, шеф? - спросила Делла Стрит.
     - Важно знать, где она, - сказал Мейсон.
     - И чтобы полиция этого не знала? - полюбопытствовала Делла Стрит.
     - Это было бы крайне нежелательно, - покачал  головой  Мейсон.  -  Ей
зададут нежелательные для меня вопросы и получат  нежелательные  для  меня
ответы. Но я должен знать, где она, чтобы  в  любой  момент  взять  у  нее
недостающую информацию.
     - Ты ведь предвидел, что она сбежит, не так?
     - Я предполагал, но не думал, что она сорвется с места в таком темпе.
     - А почему, собственно, ты это предполагал?
     - Иначе она не призналась бы мне в  денежных  махинациях,  -  ответил
адвокат. - Все эти намеки на присвоенные деньги... Намеки на пристрастие к
скачкам... Имя букмекера, как  выяснилось,  арестованного,  раскаявшегося,
условно осужденного... Она догадывалась, что он выложит полиции  все,  что
знает. Естественный логический ход после всех этих откровений  -  бегство.
Пустить в оборот версию мошенничества, а от официальных показаний уйти.
     - А не могла она мимоходом заглянуть в сейф в Диксивуд-апартаментах и
прихватить деньги?
     - Могла бы, если б не ограничительные факторы. Во-первых, прежде  чем
она туда прибыла, сейф уже успели  открыть.  А  во-вторых,  возможно,  ста
тысяч в нем и не было.
     - А если допустить, - сказал Дрейк, -  что  перед  самым  отъездом  в
Финикс она открыла сейф и увезла деньги с собой. Чем плохое предположение?
     - Неплохое, но недоказуемое, - заметил Мейсон.
     - Я останавливаюсь на нем, - сказал Дрейк.
     - А я пока воздержусь, - сказал Мейсон. - Завтра мне  решать  в  Суде
сложнейшую задачу - с помощью всячески правовых уловок добиться  показаний
Раймона Кастелло. Любопытно, что он нам поведает... Исходя из ситуации,  я
хотел бы, Пол, чтобы у меня под рукой была машина.  Делла,  тебе  придется
завтра потрудиться, детали я сообщу по по дороге домой... Подозреваю,  что
в тактике обвинения есть роковой просчет, и  я  собираюсь  воспользоваться
этим предельно драматично.
     - Если завтра предстоит трудный день, шеф, - улыбнулась Делла,  -  то
не пора ли тебе отдыхать?
     Мейсон посмотрел на секретаршу и тепло улыбнулся.
     - Ты, пожалуй, права, Делла, - согласился он.
     Дрейк со вздохом поднялся и пошел к дверям. Делла  лукаво  подмигнула
ему и принялась убирать в сейф бумаги.



        11

     Бейлиф провозгласил начало судебного заседания.  Все  встали,  в  зал
вошел судья Тэлфорд, занял  свое  место  и  хмуро  посмотрел  на  публику,
забившую зал до отказа. Затем он бросил взгляд на представителей обвинения
и защиты.
     - Господа,  -  сказал  судья  Тэлфорд,  -  нет  надобности  усложнять
процедуру формальными дискуссиями.  На  данном  заседании  нам  необходимо
решить один-единственный вопрос - имел ли место факт убийства и достаточны
ли основания предполагать, что к убийству причастна  подсудимая.  Надеюсь,
эта позиция не подвергнется сомнению.
     Судья Тэлфорд посмотрел на адвоката и сидевшую за ним подсудимую.
     - Ваша Честь, - сказал Мейсон, - мне хотелось бы  напомнить  Высокому
Суду,  что  цель  слушаний,  как  мне   представляется,   отстоять   права
подзащитной. Если она  невиновна  и  данный  факт  будет  здесь  и  сейчас
установлен, то и освободить ее нужно здесь и сейчас.
     - Конечно, - проговорил уязвленный судья, - разброс между  возможными
исходами разбирательства весьма значителен. С одной  стороны,  вывод,  что
подсудимая  невиновна.  С  другой,  констатация,  что  факт   преступления
доказан, и есть основания подозревать, что  подсудимая  виновна.  Вынужден
напомнить обеим сторонам, что  окончательное  установление  бесспорной  ее
виновности вне компетенции этого Суда.
     - Защита к разбирательству готова, - ответил Мейсон.
     - Обвинение к разбирательству готово, - не отстал от него заместитель
окружного прокурора Карл Харлей.
     - Отлично, - сказал судья Тэлфорд. - Начинайте, господин обвинитель.
     Карл Харлей, снискавший славу искусного обвинителя, улыбаясь,  вызвал
первого свидетеля.
     Свидетель оказался работником аэропорта.  Он  назвал  регистрационный
номер  самолета,  принадлежавшего  доктору  Саммерфилду  Малдену,   привел
технические характеристики  машины,  начиная  от  модели  и  кончая  датой
выпуска, сообщил, что в  роковой  для  пилота  день  тот  должным  образом
оформил соответствующие документы, указав, что летит он в Солт-Лейк-Сити с
посадкой в Лас Вегасе на дозаправку. Доктору Малдену  назначили  вылет  на
десять часов семнадцать минут, фактически же он поднялся в воздух в десять
девятнадцать утра. Свидетель показал далее, что в тот же день  ему  самому
пришлось пролететь по маршруту доктора  Малдена  до  некой  точки  посреди
пустыни. Эту точку он пометил крестиком на карте, на которой зафиксированы
воздушные коридоры, радиолокационные каналы, посадочные площадки и  прочее
в том же роде. В  данной  точке  он  обнаружил  разбитый  самолет  доктора
Саммерфилда Малдена. По всем признакам, авария произошла  при  вынужденной
посадке, после чего машина загорелась. В самолете был  обуглившийся  труп.
На крыле самолета удалось разобрать цифры, подтвердившие, что этот самолет
доктора Саммерфилда Малдена. Огонь пощадил часы  на  приборной  доске,  по
застывшим, спекшимся стрелкам  можно  было  установить  время  катастрофы.
Замерив по карте при помощи  циркуля  пройденное  самолетом  расстояние  и
соотнеся эти данные  с  масштабом  карты,  свидетель  получил  возможность
констатировать, что, с учетом погодных условий,  самолет  держал  курс  на
Лас-Вегас пока не потерпел аварию, причины которой неясны.
     - Можете начинать перекрестный допрос, -  с  вызовом  бросил  Мейсону
Карл Харлей.
     - Перекрестный допрос? - удивился Мейсон.
     - Да, перекрестный допрос.
     - У меня нет вопросов к свидетелю.
     - Если Высокий Суд не  возражает,  -  явно  довольный  собою,  сказал
заместитель окружного прокурора, - следующий свидетель выступит в качестве
эксперта.  Учитывая  специальный  характер  его  показаний,  я  хотел   бы
обосновать их уместность.
     - Хорошо, - сказал судья Тэлфорд, обнаруживая некоторое  любопытство.
- Продолжайте.
     Карл Харлей вызвал свидетелем мистера  Дадли  Ломакса,  и  задал  ряд
вопросов, ответы на которые доказывал, что тот  по  образованию,  стажу  и
роду занятий вправе выступить экспертом в  области  дисциплины,  именуемой
"криминалистика". Затем Карл Харлей обернулся к Мейсону:
     - Есть у вас вопросы касательно его квалификации, мистер Мейсон?
     - Я предпочту их задать позже, на  перекрестном  допросе,  после  его
показаний.
     - Прекрасно, - сказал обвинитель и  поспешил  добавить:  -  Я  должен
напомнить Высокому Суду, что термин "криминалистика" охватывает круг наук,
использующих точное знание в раскрытии  разнообразных  преступлений.  Этот
свидетель представляет криминалистику в широком понимании слова.
     - Думаю, мистер Мейсон учтет  в  ходе  перекрестного  допроса  данное
обстоятельство, - сказал судья Тэлфорд. - Переходите к делу.
     - Мистер Ломакс, - начал Харлей,  -  я  хотел  бы,  чтобы  вы  сперва
разъяснили Высокому Суду смысл термина "линии спектра".
     Ломакс, откровенно радуясь  возможности  блеснуть  эрудицией,  удобно
устроился в свидетельском кресле.
     -  Постарайтесь,  по  мере  сил  избегая  специальных  деталей,  дать
Высокому Суду общее представление, что это такое, - предложил Карл Харлей.
     - Суду хорошо известно, что это такое, мистер Харлей, - заметил судья
Тэлфорд.
     - Понимаю,  Ваша  Честь,  -  ответил  Харлей.  -  Но  это  нужно  для
протокола.
     Отношение судьи к проблеме, кажется, слегка обескуражило Ломакса.
     - Итак, - обратился Харлей к свидетелю, - обрисуйте, что это такое, в
общих чертах.
     - Свет, испускаемый твердым веществом в процессе горения при  высоких
температурах, -  начал  свидетель,  -  включает  все  цвета  радуги.  Если
пропустить этот свет, с помощью системы  линз,  через  стеклянную  призму,
длинные  волны,  а  именно  красные,  претерпят  не   столь   значительное
преломление, как наиболее короткие, фиолетовые.  Спектроскоп,  инструмент,
разлагающий белый световой луч, проникший сквозь щель, на  составляющие  -
следом за красным оранжевый, потом желтый, потом зеленый, голубой, синий и
так далее, вплоть до фиолетового.
     -  Прошу  вас,  сведите  к  минимуму   технические   подробности,   -
посоветовал Карл Харлей.
     - Если  источник  лучей  светящийся  газ,  -  откашлявшись  продолжал
свидетель, - а не твердое тело, свет обычно уже не  белый.  Из  спектровой
гаммы, от красного до фиолетового, выпадают те или иные цвета.  Свет  этот
может быть любым - желтым, как в натриевых фонарях  на  шоссейной  дороге,
красным, как в неоновых трубах рекламы. Каждый газ имеет под спектроскопом
свой собственный набор линий, а значит, может быть  идентифицирован  с  их
помощью. Металл, переводимый вольтовой  дугой  в  парообразное  состояние,
окрашивает ее в свои цвета,  и  спектроскоп  позволяет  установить,  какой
перед нами металл.
     - Стало быть, я не ошибусь, если сделаю вывод, что  применение  этого
принципа  позволяет  определять  химический  состав  вещества?  -  спросил
обвинитель.
     -  Совершенно  справедливо.  Анализ   такого   рода   не   раскрывает
количественных соотношений, но с его помощью можно распознать ту или  иную
примесь.
     - Применяется ли этот принцип в криминалистической практике?
     -  Да.  Существуют  приборы,  анализирующие  твердое   вещество   при
посредстве вольтовой дуги, а  растворы  -  при  посредстве  электрического
разряда. Спектр  подобного  излучения,  даже  когда  материал  представлен
минимальными количествами,  фотографируется  в  момент  световой  вспышки,
гарантирующей идентификацию материала. Изучая линии  на  полученном  таким
образом фотографии, можно сказать,  с  каким  материалом  мы  имеем  дело,
наличествуют в нем такие-то компоненты или нет.
     - Можете конкретизировать, как именно указанный принцип  используется
в криминалистике? - спросил Карл Харлей.
     Судья Тэлфорд глянул на Мейсона, словно бы ожидая возражений, но  тот
спокойно смотрел на свидетеля.
     - Ну, например, - начал Ломакс, по-прежнему наслаждаясь положением, -
для идентификации некоего материала к нему  нередко  подмешивают  мизерные
количества идентифицирующего вещества, которого там быть  не  должно.  Это
безобидные соединения, неспособные нанести ущерб здоровью. В департаменте,
где я служу, этим  соединениям  присваиваются  кодовые  номера.  Допустим,
вещество, которым в данную минуту заняты мои мысли,  обозначается  кодовым
номером "шестьсот восемьдесят два сорок девять".
     - Связана эта информация со спектральными  линиями?  -  спросил  Карл
Харлей.
     - Не напрямую. Это кодовый номер. Хотя,  конечно,  ему  соответствует
определенная линия на спектрограмме.
     - Значит, спектрографический анализ может выявить  наличие  вещества,
которое вы обозначаете кодовым номером  "шестьсот  восемьдесят  два  сорок
девять"?
     - Да, сэр.
     - В каких количествах?
     - В любых, даже самых мизерных.
     - Не довелось ли вам заниматься спектрографическим  анализом  органов
погибшего доктора Саммерфилда Малдена?
     - Да, сэр. Я занимался этим.
     - И что вы обнаружили?
     -  Бесспорное  наличие  вещества  "шестьсот  восемьдесят  два   сорок
девять".
     - В организме покойного?
     - Да, сэр.
     - Сейчас я предъявлю вам бутылку виски. Вернее, фляжку. Я  хотел  бы,
чтобы Суд обозначил ее как экспонат номер один.
     - Предложение принято, - сказал судья Тэлфорд.
     - Несколько вопросов по поводу этой фляжки. Вам она знакома?
     - Да, сэр. Это металлическая фляжка для виски приблизительно на  одну
пинту.
     - Где была обнаружена эта фляжка? Знаете?
     - Да, сэр, знаю.
     - Кто ее нашел?
     - Я присутствовал при ее обнаружении.
     - Где это произошло?
     - Изучая причины катастрофы, мы осмотрели буквально каждую пядь земли
вокруг самолета. И пришли к заключению...
     - Минуточку, - остановил свидетеля судья Тэлфорд. - Защита  протестов
не заявляла, но Суд по  своей  инициативе  предлагает  вам  придерживаться
исключительно самих фактов, не вдаваясь в рассуждения.
     - Слушаюсь, сэр. Итак, мы установили, что самолет врезался в землю со
страшной силой. Обломки машины и предметы, к ней относящиеся,  валялись  в
радиусе ста пятидесяти футов.
     - Какие, например, предметы?
     -  Например,  черный  чемоданчик  с  хирургическими  инструментами  и
лекарствами на экстренный случай... Какие обычно носят с собой врачи.
     - Где вы нашли этот чемоданчик?
     - В ста пятидесяти футах от сгоревшей машины.
     - И в каком он был состоянии?
     -  В  ужасном.  Крышка  выворочена,  содержимое  искорежено,  флаконы
разбиты, таблетки, вперемешку с осколками, раскиданы вокруг.
     - Что еще привлекло ваше внимание?
     - Кислородная подушка, которую можно  было  использовать  по  прямому
назначению и по косвенному,  в  качестве  портативного  контейнера.  Емкий
карман из прорезиненной ткани, вшитый в подушку, позволял  прятать  в  нее
предметы небольшого размера.
     - Значит, там нашли еще и эту подушку?
     - Да, сэр. При мне как раз и нашли.
     - Где? Насколько далеко от самолета?
     - Футах в пятидесяти.
     - В каком состоянии?
     - Ее сильно опалило жаром, одна  сторона  почти  обуглилась,  скорей,
правда, от высокой температуры, чем от пламени.
     - Что-нибудь нашли внутри подушки?
     - Фляжку.
     - Ту самую, что маркирована в качестве экспоната номер один?
     - Да, сэр.
     - Известно ли вам, кому принадлежала фляжка?
     - От других. Сам я этого не знал.
     - Искали вы на фляжке отпечатки пальцев?
     - Да, сэр.
     - И нашли?
     - Да, сэр, кое-какие нашли.
     - Проявляли их в вашем присутствии?
     - Да, сэр.
     - И как с ними поступили дальше?
     - Я их сфотографировал.
     - Вы лично?
     - Да, сэр.
     - Каким аппаратом пользовались?
     - Специальной камерой для фиксации отпечатков пальцев.
     - И каковы результаты?
     - Четыре великолепных отпечатка  пальцев.  Они  при  мне,  -  ответил
Ломакс и достал из портфеля пачку фотографий.
     - Подождите, -  остановил  его  заместитель  окружного  прокурора.  -
Высокий  Суд,  вношу  предложение  маркировать  эти  снимки   в   качестве
экспонатов номер два, номер три, номер четыре и номер пять.
     - Принимаю ваше предложение, - заявил судья Тэлфорд.
     - Что представляет собою экспонат номер два, мистер Ломакс?
     - Это отпечаток указательного пальца правой руки доктора  Саммерфилда
Малдена.
     - Минуточку, - вмешался Мейсон. - Я предлагаю исключить этот ответ из
протокола,   поскольку   он   не   соотносится   с    заданным    вопросом
непосредственно. Кроме того, он отражает личные мнения свидетеля.
     - Но ведь перед нами эксперт-дактилоскопист, - возразил Карл Харлей.
     - Вполне  возможно,  -  согласился  Мейсон.  -  Я  бы  не  вступал  в
дискуссию, если бы  свидетель  просто  констатировал,  что  это  отпечаток
какого-то указательного пальца чьей-то правой руки. А он ведь  утверждает,
что отпечаток принадлежит доктору Малдену.
     - Хорошо, - улыбнулся Карл Харлей. - Сейчас  мы  исправим  положение.
Принимая протест, мы согласны временно аннулировать этот ответ,  до  поры,
когда он получит должное обоснование.  -  Он  повернулся  к  свидетелю.  -
Скажите, мистер Ломакс, вы ознакомились с отпечатками доктора  Саммерфилда
Малдена?
     - Да, сэр.
     - Как?
     - По фотокопиям, присланным из Федерального Бюро Расследования.
     - По чьей просьбе они были присланы?
     - По моей.
     - В связи с этим вашим заявлением можете ли вы сказать, чей отпечаток
представлен экспонатом номер два?
     - Да, сэр. Это...
     - Минуточку! - вмешался Мейсон. - Считаю нужным внести протест,  Ваша
Честь.  Вопрос  сформулирован  некорректно.  Он  несуществен,   неуместен,
неверен в принципе, ориентирован на недостоверные доказательства и основан
на слухах.
     - В каком смысле? - спросил судья Тэлфорд.
     - В том смысле, что Суду не представлены  доказательства  подлинности
материалов, присланных из ФБР.
     - О, Боже, - устало вздохнул Карл Харлей. - Прошу Высокий Суд отвести
этот протест в связи с тем, что я впоследствии проясню ситуацию.
     - Хорошо, протест отклоняется.
     -  Отвечайте  на  вопрос,  мистер  Ломакс,   -   попросил   свидетеля
заместитель окружного прокурора.
     -  Это  был  отпечаток  указательного  пальца  правой  руки   доктора
Саммерфилда Малдена.
     - А что скажете об экспонате номер три?
     - У меня аналогичные возражения, - заявил Мейсон.
     -  А  у  меня  аналогичная  просьба,  -  парировал  Карл  Харлей.   -
Впоследствии я свяжу его ответ с ходом разбирательства.
     - Принимаю аналогичное решение, - подытожил судья.
     - Это безымянный палец правой руки доктора Малдена.
     - А экспонат номер четыре?
     - Прежние возражения, - сказал Мейсон.
     - Прежнее решение, - сказал судья.
     - Это левый указательный палец доктора Малдена.
     - А экспонат номер пять?
     - Прежние возражения, - сказал Мейсон.
     - Прежнее решение, - провозгласил судья.
     - Большой палец правой руки доктора Малдена.
     - А теперь скажите, что находилось в фляжке, обозначаемой  здесь  как
экспонат номер один, когда ее подобрали?
     - Жидкость. Фляга была наполовину заполнена этой жидкостью.
     - Известно вам, что за жидкость находилась во фляге?
     - Теперь известно.
     - Откуда известно?
     - Я присутствовал при ее лабораторном исследовании.
     - И что показало исследование?
     - Что это виски.
     - С какими-нибудь отклонениями от нормы?
     - Да, сэр.
     - С какими именно?
     -  Спектроскопический  анализ  выявил  наличие  вещества  с   кодовым
обозначением "шестьсот восемьдесят два сорок девять".
     - Известно ли вам, каким образом вещество, которому  вы  присваиваете
кодовый номер "шестьсот восемьдесят два сорок девять", попало в виси?
     - Да, сэр.
     - Каким же образом?
     - Косвенно этому способствовал я сам.
     - Объясните, пожалуйста, свое заявление Суду.
     -  В  свое  время  мне  было  предложено  предпринять   действия   по
идентификации наркотических средств, находившихся в распоряжении...
     - Минуточку, - вмешался судья Тэлфорд, посмотрев на Перри Мейсона.  -
В  данном  случае  дело  коснется,  видимо,  разговора,  происходившего  в
отсутствие подсудимой, верно?
     - Да, Ваша Честь.
     - И значит, аргументации, основанной на слухах, - продолжал судья.
     - У меня нет возражений, - сообщил Мейсон. - Я не склонен придираться
к техническим мелочам.
     - Однако же против отпечаткам пальцев вы возражали, -  заметил  судья
Тэлфорд.
     - Они-то как раз могут оказаться не  такой  уж  мелочью,  -  возразил
Мейсон. - Честно  говоря,  мне  крайне  любопытно  узнать,  каким  образом
вещество под кодовым названием "шестьсот  восемьдесят  два  сорок  девять"
угодило в виски доктора Малдена.
     - Хорошо, - сказал судья Тэлфорд, и по его красноречивому взгляду  на
адвоката можно было предположить, что теперь тот  не  скоро  дождется  его
поддержки в процессе разбирательства. - Вы представляете подсудимую.  Если
подсудимая не возражает, я разрешу свидетелю ответить на заданный  вопрос,
хотя, подчеркиваю,  не  намерен  опираться  на  показания,  основанные  на
слухах.
     - Не беспокойтесь, Ваша Честь, -  заверил  Карл  Харлей.  -  Я  прошу
свидетеля объяснить в общих чертах, как это вещество оказалось в виски.
     - Мне предложили, - заторопился Ломакс, словно  опасаясь,  что  судья
прервет его, - подмешать  что-нибудь  в  наркотические  препараты  доктора
Саммерфилда Малдена, чтобы впоследствии эти меченые лекарства  можно  было
выследить.  Я  остановился  на  веществе  с  кодовым   номером   "шестьсот
восемьдесят два сорок девять". Во-первых, оно само по себе в наркотиках не
встречается.  Во-вторых,   его   микроскопические   дозы   безвредны   для
человеческого организма.
     - И что же вы сделали? - спросил Харлей.
     - На оптовой базе, где доктор Саммерфилд Малден приобретал лекарства,
к морфию, героину и прочим наркотикам были подмешаны  мизерные  количества
вещества, фигурирующего под кодом "шестьсот восемьдесят два сорок девять".
     - Вы готовы утверждать...  Впрочем,  я  лучше  задам  другой  вопрос.
Присутствуя при лабораторных  исследованиях  виски,  найденного  в  фляге,
фигурирующий в деле, как экспонат номер один, нашли вы там еще что-нибудь,
помимо вещества "шестьсот восемьдесят два сорок девять"?
     - Да, сэр.
     - Что именно?
     - Довольно большое количество сульфата морфия.
     - А уж этот сульфат морфия  содержал  вещество,  подмешанное  вами  в
лекарственные препараты, которые вы называете  "шестьсот  восемьдесят  два
сорок девять"?
     - Не смею в  своих  предположениях  заходить  так  далеко,  -  сказал
Ломакс. - Могу лишь утверждать, что вещество под кодовым номером "шестьсот
восемьдесят два сорок девять" в состав виски не входит и  в  наркотических
препаратах само по себе не встречается. Я подмешал это вещество в  сульфат
морфия,  проданный  впоследствии  доктору  Саммерфилду  Малдену.  Это   же
вещество я обнаружил во фляге, фигурирующей, как экспонат номер один,  там
же оказались признаки сульфата морфия.
     - Можете переходить к перекрестному допросу, - сказал Харлей.
     -  Зачем  понадобилось  подмешивать  вещество,  под  кодовым  номером
"шестьсот  восемьдесят  два  сорок  девять",  к  лекарственным  препаратам
доктора Малдена? - спросил Мейсон.
     - Мне предложили изыскать способ слежения за этими наркотиками.
     -  А  сколько  у   вас   других   веществ,   используемых   в   целях
спектроскопической идентификации?
     - С полдюжины.
     - Их тоже подмешивают к наркотикам?
     - Нет, не к наркотикам. Может, он сгодились бы и для наркотиков. Но в
нашей  практике  наркотики  выслеживают  при  помощи  препарата  "шестьсот
восемьдесят два сорок девять".
     - Связаны вы в своей деятельности с  какими-либо  правоохранительными
структурами?
     - Связан.
     - С какой конкретно?
     - Свое служебное положение я  предпочел  бы  не  обсуждать.  Я  готов
отвечать на любые  вопросы,  касающиеся  моей  квалификации  или  методов,
использованных мною для  идентификации  лекарственных  препаратов  доктора
Саммерфилда Малдена.
     - Все правильно, - сказал Мейсон. - Но  вы  ведь  не  просто  частное
лицо, вы частица некой организации.
     Свидетель, подумав, ответил:
     - Да, сэр.
     - И в ней работают еще и другие люди?
     - Да, сэр.
     - Вы всех работающих в вашей организации людей знаете?
     - Нет, конечно, не всех, - усмехнулся свидетель.
     - Но многих?
     - Да.
     - Следовательно, есть специалисты, имеющие такое же образование,  или
примерно такое же, как и вы?
     - Да, сэр.
     -  А  ваша  организация   располагает   несколькими   приборами   для
спектроскопического анализа, неправда ли?
     - Да, сэр.
     - Вы не являетесь руководителем этой организации?
     - Совершенно верно, не являюсь.
     - Выходят, другие сотрудники этой организации не обязаны отчитываться
перед вами?
     - Нет, сэр.
     - Вы пытались маркировать лекарственные  препараты  доктора  Малдена,
чтобы облегчить их последующую идентификацию?
     - Да, сэр.
     - И пользовались для этой цели веществом, закодированным под  номером
"шестьсот восемьдесят два сорок девять"?
     - Да, сэр.
     - Вы считаете это вещество  особенно  эффективным  при  идентификации
наркотиков?
     - Да, сэр.
     - Использовали вы его с той же целью в других случаях?
     - Да, сэр.
     - В других делах?
     - Да, сэр.
     -  А  если,  в  результате   внезапного   совпадения,   другой   член
организации, к которой вы принадлежите,  решил  бы,  работая  на  этой  же
территории по другому заданию, использовать  для  идентификации  наркотика
все то же вещество под номером "шестьсот восемьдесят два сорок девять"?
     - Сомневаюсь, чтобы другие члены нашей организации вторглись  на  эту
территорию.
     - Но стопроцентной уверенности у вас нет?
     - Подтвердить под присягой их отсутствие не могу.
     - Но вы в данный момент даете показания под присягой. Итак, можете вы
поручиться, что таких людей нет?
     - Не могу.
     - Выходит, если другой работник  вашей  организации,  равный  вам  по
квалификации, вознамерится проследить  наркотики,  принадлежащие  третьему
лицу, он прибегнет все к тому же препарату "шестьсот восемьдесят два сорок
девять"?
     - Ваша Честь, - обратился к судье Карл Харлей, - мне кажется, что это
просто мелочные придирки.
     - Протест отклоняется, - возразил судья Тэлфорд.  -  Пусть  свидетель
ответит на этот вопрос.
     - В общем, конечно, - сказал Ломакс, - будучи предельно  откровенным,
я вынужден заявить, что обстоятельства,  вами  подразумеваемые,  абсолютно
нереальны. Но в принципе такая ситуация возможна. Да, возможна.
     - Вы с большой неохотой пошли на откровенность?
     - Да нет, ничего подобного.
     - С некоторым колебанием?
     - Ну, разумеется... все-таки я в щепетильном положении.
     - Ваше положение мешает вам быть честным?
     - Конечно же, нет.
     - Почему же вы колеблетесь?
     - Меня волнуют последствия моего ответа.
     - Значит, не правдивость, а последствия?
     - В каком-то смысле, да.
     - Получается, вы взвешивали последствия?
     - Да.
     - И при определенных обстоятельствах воздержались бы от ответа?
     - Этого я не говорил.
     - Вы не говорили, ваше поведение говорило за  вас.  Спасибо.  У  меня
все.
     - Больше вопросов нет, - объявил Карл Харлей.
     Мистер Ломакс встал, собираясь покинуть кресло для дачи свидетельских
показаний. Заместитель окружного прокурора зашептался о чем  то  со  своим
помощником Медисоном Ирвином. Наконец он встал и заявил:
     - Нам хотелось бы вернуть мистера Ломакса на  свидетельское  место...
Мы забыли задать ему еще один вопрос.
     - Видимо, адвокат избежал ловушки, задавая не те вопросы, на  которые
делало ставку обвинение, - усмехнулся Мейсон.
     Карл Харлей сердито повернулся к Перри Мейсону, но  тут  же,  осознав
комизм ситуации, подчеркнутый улыбкой судьи Тэлфорда, сказал:
     - Прошу свидетеля вернуться на место.
     Ломакс снова занял кресло для дачи свидетельских показаний.
     - А не обнаружили вы  еще  чьи-нибудь  отпечатки  пальцев  на  фляге,
фигурирующей как экспонат номер один?
     - Да, сэр, обнаружил.
     - Вы идентифицировали их?
     - Да, сэр. В трех случаях.
     - Вы сфотографировали их?
     - Да, сэр, вот они.
     - Прошу суд маркировать их в качестве экспонатов под номерами  шесть,
семь и восемь, - предложил Карл Харлей.
     - Принимаю ваше предложение, - заявил судья Тэлфорд.
     - Известно вам, чьи это отпечатки?
     - Да, сэр.
     - Чьи же?
     - Подсудимой, Стефани Малден.
     - Как вы установили данное обстоятельство?
     -   Сравнив   эти   отпечатки   с   отпечатками   пальцев,    взятыми
непосредственно у подсудимой.
     - А вот теперь, - ухмыльнулся заместитель окружного прокурора прямо в
лицо Мейсону, - вы можете возобновить перекрестный допрос.
     - Мистер Ломакс, - улыбнулся свидетелю Мейсон, - вы обговаривали свои
показания с господином заместителем окружного прокурора заранее?
     - Естественно, я объяснил ему, каким должно быть его  выступление,  -
встрепенулся Карл Харлей. - В конце концов, здесь ведь не  Суд  Присяжных.
Зачем же задавать подобные вопросы?
     - Чтобы получить на них ответ, - сообщил Мейсон.
     - Отвечайте на вопрос, - приказал судья Тэлфорд.
     - Да, сэр, обговаривали.
     - И обговаривали, в частности, схему показаний?
     - Я не совсем понял вопрос, господин адвокат.
     - Не рекомендовал ли вам  мистер  Харлей  предъявить  Суду  во  время
допроса отпечатки доктора Малдена, и только. А уж на перекрестном допросе,
когда  я  заинтересуюсь  другими  уликами,  вы  припрете  меня  к   стенке
информацией, что на фляжке найдены отпечатки пальцев моей подзащитной?
     Свидетель поерзал в кресле.
     - Отвечайте на вопрос! - потребовал Мейсон.
     - Ваша Честь, -  запротестовал  Карл  Харлей,  -  мы  впустую  тратим
драгоценное время.  Это  же  общепринятая  практика,  что  и  адвокаты,  и
обвинители, как правило, обговаривают с ключевым свидетелем стратегию  его
поведения на процессе, основные тезисы и характер его ответов.
     - Мой вопрос несколько шире, - сказал Мейсон, - и я хотел бы получить
на него ответ.
     - Протест, если таковой  имеет  место,  отклоняется,  -  распорядился
судья Тэлфорд. - Отвечайте на вопрос, мистер Ломакс.
     - В общем, дело обстояло именно так, - ответил свидетель.
     - И вы пошли на это? - спросил Мейсон.
     - А что мне было делать?
     - Вы согласились замалчивать обнаружение отпечатков миссис Малден  на
фляжке до начала перекрестного допроса, а затем при первой же возможности,
огорошив меня, запротоколировать этот факт. Верно?
     - Ну, в принципе, верно...
     - Значит, - подытожил Мейсон, -  вы  с  предубеждением  относитесь  к
подсудимой.
     - Что вы, нет, конечно.
     - Тогда, ко мне?
     - Да нет же, просто я свидетель обвинения.
     - Значит, вы предубеждены в пользу обвинителей?
     - Мне не нравятся слово "предубежден", - заявил свидетель.
     - А мне безразлично, что вам нравится, а что не нравится,  -  заметил
Мейсон. - Я хочу установить, имея на то законное право, наличествует ли  в
вашей позиции элемент предубеждения. Я выясняю, не предубеждены  ли  вы  в
пользу обвинения.
     - Не настолько, чтобы исказить в своих показаниях истину.
     - Но настолько, чтобы вступить в заговор с прокуратурой и  подстроить
мне ловушку. Кабы я угодил в нее, пресса представила бы публике подсудимую
в самом  непривлекательном  свете,  нанеся  громадный  ущерб  перспективам
разбирательства.
     - Но, мистер Мейсон, думаю, факты говорят сами за себя.
     - О фактах я пока не говорю. Я говорю о вашем поведении, которое само
по себе становится в ходе судебного разбирательства значимым фактом.  Ведь
вы свидетель. Если вы предубежденный свидетель, это неизбежно отразится на
ваших показаниях, безразлично, сознаете вы это или нет. Итак, я  спрашиваю
вас: вы предубежденный свидетель?
     - Я свидетель обвинения и воспринимаю себя таковым.
     - Другими словами, ваше личное благополучие зависят от выступлений  в
роли свидетеля?
     - Не совсем так.
     - В свидетеля вас приглашает прокуратура?
     - Да, сэр.
     -  Значит,   ваш   профессиональный   успех   в   значительной   мере
предопределяется вашей готовностью сотрудничать с прокуратурой?
     - В общем, да.
     - А теперь скажите, какие еще отпечатки обнаружены на фляжке?
     - Множество. В том числе смазанные, идентификации не поддающиеся.
     - А поддающиеся идентификации, кроме уже упомянутых, имеются?
     - Да, там полно, самых разных. Некоторые  весьма  отчетливы,  но  как
узнать, кому они принадлежат? А...
     - Среди этих других отпечатков, - прервал его Мейсон, -  а  я  говорю
только об отчетливых, были такие,  которые  вам  удалось  идентифицировать
путем сравнения с другими отпечатками пальцев?
     Ломакс заколебался, перевел  взгляд  на  Карла  Харлея,  и,  наконец,
ответил:
     - Да, сэр. Я идентифицировал отпечатки  Раймона  Кастелло,  шофера  и
авиамеханика доктора Малдена.
     - Сколько отпечатков?
     - Два.
     - И еще вопрос. Отпечатки Кастелло хоть в  одном  случае  перекрывают
собой отпечатки подсудимой?
     - Не могу... не уверен. Они вроде бы одновременные... Трудно сказать.
     - Как эксперт-криминалист вы сообщили полиции после изучения  фляжки,
что отпечатки, на ней обнаруженные, принадлежат доктору  Малдену,  Стефани
Малден, Раймону Кастелло?
     - Да, сэр.
     - А другие отпечатки, поддающиеся идентификации, там есть?
     - Да, сэр.
     - Чьи же?
     - Не знаю.
     - Вы их сфотографировали?
     - Да, сэр.
     - Значит, на фляжке вы обнаружили целую серию различных отпечатков?
     - Да, сэр.
     - Чем вы это объясняете?
     - Затрудняюсь  ответить.  Отчасти,  видимо,  атмосферными  условиями,
отчасти, полированной, поистине зеркальной поверхностью фляжки.
     - Ответьте с  предельной  добросовестностью  профессионала  на  такой
вопрос: существуют ли признаки, указывающие, что Раймон Кастелло держал  в
руках фляжку после Стефани Малден?
     - Ну... там, конечно... не могу быть уверен.
     - А как вы думаете?
     - Не хотелось бы говорить.
     - Почему же?
     - Потому что прядется поставить обвинителей в такое положение, что...
     - Пусть вас не беспокоят побочные эффекты  свидетельства,  -  заметил
Мейсон. - Меня интересует  правда.  Как  вы  считаете,  прикасался  Раймон
Кастелло к фляге после Стефани Малден?
     - Не знаю.
     - Если его отпечатки лежат поверх ее отпечатков, значит, прикасался?
     - Ну, да.
     - Так что же? Лежат его отпечатки поверх ее отпечатков?
     - Что ж, на вопрос, заданный в такой форме, я вынужден буду ответить.
По моему мнению, весьма вероятно, что  Раймон  Кастелло  держал  фляжку  в
руках после миссис Малден.
     - Вы неохотно признаете это?
     - Да... Но ведь признаю...
     - Преодолевая внутреннее сопротивление?
     - Да.
     - А теперь скажите, -  продолжал  Мейсон,  -  были  еще  какие-нибудь
отпечатки поверх отпечатков миссис Малден?
     Какое-то время свидетель молчал, затем ответил:
     - Некоторые отпечатки, принадлежащие неизвестному лицу, лежат  поверх
других отпечатков. Не всех,  но  многих,  причем,  так  сказать,  по  всей
площади фляжку, затрагивая отпечатки пальцев всех идентифицированных лиц.
     - И вы не знаете, чьи это отпечатки?
     - Нет, сэр.
     - Можете вы сделать вывод, что это неизвестное лицо  было  последним,
кто держал фляжку в руках?
     - Нет, сэр, не могу. Я предпочел бы высказаться на сей счет, что этот
человек держал фляжку в руках после доктора  Саммерфилда  Малдена,  миссис
Малден и Раймона Кастелло, но отнюдь не исключено, что и после него доктор
Малден, миссис Малден и Раймон Кастелло снова  брали  фляжку.  Потому  что
отпечатки незнакомца не перекрывают каждый отпечаток остальных.
     - У меня все, - сказал Мейсон.
     И снова Карл Харлей и Медисон Ирвин зашептались.
     -  Приглашайте  следующего  своего  свидетеля,  господин  заместитель
окружного прокурора, - сказал судья Тэлфорд, взглянув на часы.
     - Ваша Честь, разрешите нам посоветоваться, - попросил Харлей. -  Тут
у нас проблема, кого вызвать следующим...
     Судья кивнул. Карл  Харлей  вновь  наклонился  к  Ирвину,  с  видимой
горячностью, хотя и шепотом отстаивая свою точку зрения. Наконец, он встал
и заявил:
     - Быть может,  Ваша  Честь,  мы  обременим  Высокий  Суд  избыточными
доказательствами и злоупотребим его временем, и  тем  не  менее  обвинение
сочло своим долгом пригласить  на  свидетельское  место  Раймона  Кастелло
именно сейчас. Пусть Раймон Кастелло, принесет присягу и займет место  для
дачи свидетельских показаний.
     Среди помощников шерифа, державших свидетеля  под  стражей,  возникло
замешательство. Только минуты через три запыхавшийся охранник ввел Раймона
Кастелло в зал суда.
     Пока свидетель шел к свидетельскому  креслу,  Мейсону  предоставилась
возможность изучить новое действующее лицо. Шоферу  было  немногим  больше
тридцати. Он был хорошо сложен и подтянут. У  Кастелло  был  высокий  лоб,
довольно длинный нос, красиво  очерченный  рот  и  копна  вьющихся  черных
волос, доставлявших ему немало хлопот.  В  целом  он  производил  довольно
приятное впечатление, хотя что-то в его манерах держаться настораживало.
     Кастелло сообщил секретарю суда свое имя, возраст, место жительства и
повернулся к заместителю окружного прокурора.
     - Вы знали доктора Саммерфилда Малдена  при  жизни?  -  спросил  Карл
Харлей.
     - Да, сэр.
     - Вы состояли у него на службе?
     - Да, сэр.
     - Чем конкретно вы занимались?
     - Я механик. Занимался его автомобилем, катером и самолетом. Исполнял
обязанности шофера и мастера на все руки.
     - Доктор Малден имел собственный самолет?
     - Да, сэр.
     - А вы этот самолет обслуживали?
     - Да, сэр.
     - Как вы готовили доктора Малдена к полетам? Меня интересует обычная,
привычная процедура.
     - Когда доктор Малден  собирался  в  путешествие,  я  отвозил  его  в
аэропорт. Самолет поднимался в воздух, я ставил машину в гараж и дожидался
у телефона дальнейших инструкций, чтобы встретить его по  возвращении.  На
обратном пути доктор вел машину сам, а я оставался в аэропорту. Осматривал
двигатель и заправлял  самолет  горючим.  А  затем  возвращался  домой  на
автобусе или маршрутном такси.
     - А теперь обратимся к девятому числу текущего месяца, то есть к дню,
когда доктор Малден погиб. Что происходило в этот день?
     - Со мной ничего не происходило.
     - Как вас следует понимать?
     - В тот раз доктор Малден не просил меня доставить его в аэропорт.
     - Осведомлены ли  вы  в  общих  чертах  о  привычке  доктора  Малдена
взбадривать себя во время полета?
     - Осведомлен, сэр.
     - Что это за привычка?
     - Он всегда имел при себе серебряную фляжку с пинтой виски.
     - Я покажу вам сейчас фляжку, маркированную как экспонат номер  один.
Видели вы эту фляжку прежде?
     Свидетель взял фляжку, внимательно осмотрел, потом кивнул:
     - Да, эту фляжку доктор Малден всегда имел при себе.
     - Ваша Честь, прошу теперь, чтобы фляжка, маркированная как  экспонат
номер один, была приобщена к делу в качестве вещественного  доказательства
со стороны обвинения под тем же номером, -  заявил  заместитель  окружного
прокурора.  -  Поскольку   фляжку   только   что   опознали,   фотографии,
фигурировавшие здесь ранее, также должны быть зарегистрированы в  качестве
вещественных  доказательств  со  стороны  обвинения   с   соответствующими
номерами.
     - Минуточку, - бросил Мейсон. - Хочу воспользоваться своим правом  на
перекрестный допрос в отношении  этого  экспоната  до  того,  как  просьба
обвинителя будет уважена.
     - Принимайтесь за перекрестный допрос, - разрешил судья Тэлфорд.
     Мейсон поднялся, покинул свое место за адвокатским столом и подошел к
свидетелю.  И  обвинитель,  и  судья,  и  многочисленные  зрители  отлично
понимали,  что  вопросы  Мейсона  не  имеют   своей   единственной   целью
злополучную фляжку, что адвокат попытается вывернуть Кастелло наизнанку, а
потому с напряженным вниманием ждали начала этого драматического действия.
Свидетель с вызывающим  выражением  поднял  глаза  на  Перри  Мейсона,  но
несколько  секунд  спустя  не  выдержал  пристальный  взгляд  адвоката   и
потупился.
     - Я заметил, - заговорил Мейсон непринужденно, - что, разглядывая эту
фляжку, вы помедлили, прежде чем ответить на вопрос,  принадлежит  ли  она
доктору Малдену. Вы повертели ее в руках и изучили со всех сторон.
     - Естественно! - с иронией в голосе заметил Раймон Кастелло. - Мог ли
я давать показания по столь важному делу, не убедившись в своей правоте?
     - Вот именно, - согласился Мейсон. - Насколько я понимаю,  вы  искали
некий опознавательный знак.
     - Я хотел увериться в своих предположениях.
     - Вы искали определенную отличительную метку?
     - Ну, не совсем так.
     - А что же вы искали?
     - Что-нибудь, позволяющее опознать эту фляжку.
     - И вы опознали ее?
     - Ну да, я же ответил.
     - Следовательно, вы нашли отличительную черту?
     - Я убедился, что это именно та фляжка.
     - И все-таки, ответьте, нашли ли вы то, что искали?
     - Нашел ровно столько, сколько нужно, чтобы ее опознать.
     - Вам известно, что таких фляжек на  свете  сотни,  тысячи,  что  эта
фляжка тиражируется производителем в огромных количествах?
     - Да, конечно.
     - И поэтому, как вы сами заявили, вам нужно было удостовериться в  ее
подлинности, прежде чем эту подлинность засвидетельствовать.
     - Да, сэр.
     - Потому-то вы и пытались обнаружить на фляжке опознавательный знак?
     - Я хотел убедить себя в том, что это именно  фляжка,  принадлежавшая
доктору Малдену.
     - Значит, вы искали отличительный знак?
     - Я искал нечто такое, что утвердило бы меня в моей правоте.
     - И вы уверились в своей правоте?
     - Да, сэр.
     - И сохраняете эту уверенность до сих пор?
     - Да, сэр.
     - Значит, вы нашли и то самое  "нечто",  которое  искали?  Расскажите
Суду, что именно?
     - Я... ну, просто по общему виду.
     - А что насчет общего вида?
     - Я... я уверен, вот и все. Стараясь отличить знакомого  человека  от
постороннего, мы ведь не измеряем длину носа,  не  записываем  нигде  цвет
глаз или фасон прически.  -  Кастелло  с  видом  победителя  повернулся  к
заместителю окружного прокурора, потом вновь уставился на Мейсона.
     - Отличный пример, - заметил Мейсон, - просто замечательный.
     - Я узнаю своего приятеля, - продолжал Кастелло, - не вычисляя  длину
его носа в долях дюйма.
     - Я понял, - сказал Мейсон. - А когда вас осенила  эта  идея,  мистер
Кастелло?
     - Какая идея?
     - Аналогия между фляжкой и физиономией вашего приятеля.
     - Я вас не понимаю.
     - Напротив, отлично понимаете, - сказал Мейсон  -  Будем  откровенны,
мистер Кастелло. Вы бойко отчеканили свои показания, после чего оглянулись
на прокурора, как ученик, продекламировавший стишок, на  учителя.  Значит,
это заместитель окружного прокурора посоветовал вам воспользоваться  такой
аналогией, если я поинтересуюсь, какой  отличительный  признак  помог  вам
опознать фляжку?
     - Я... ну, мы обсуждали с мистером Харлеем эту проблему.
     - И в частности предусмотрели мой вопрос, после  чего  мистер  Харлей
полюбопытствовал, как вы на него ответите?
     - Ну, разговор у нас был самый общий.
     - Это ведь факт, - продолжал Мейсон, - именно мистер Харлей,  сидящий
в данный момент на месте обвинителя, подсказал вам, что на мой вопрос,  по
каким признакам вы идентифицируете фляжку, нужно ответить, что  по  общему
виду, без особых опознавательных ориентиров, примерно  так,  как  отличают
приятеля от незнакомца. Верно?
     Кастелло заколебался, покосился на Карла Харлея и тут же отвел глаза.
     - Отвечайте, - настаивал Мейсон.
     - Я действительно посоветовал ему нечто в этом роде, - вмешался  Карл
Харлей, стараясь побыстрее отделаться от щекотливой темы. - Мне  казалось,
что при сложившихся обстоятельствах подобный комментарий вполне уместен.
     - Вы слышали, что  говорит  господин  обвинитель?  -  спросил  Мейсон
Кастелло.
     - Да, сэр.
     - Это правда?
     - Да, сэр.
     - Сейчас вы это охотно признаете. А почему вы колебались?
     - Я размышлял.
     - О чем вы размышляли?
     - Пытался вспомнить.
     - И не могли?
     - Нет, сэр, сразу не мог.
     - Но ведь свои показания вы изложили без запинки.
     - Ваша Честь, - встрепенулся Харлей.  -  Я  протестую.  Дискутируются
вымышленные обстоятельства. Я просто подсказал свидетелю аналогию - вот  и
все.
     - Протест отклоняется, - распорядился судья Тэлфорд. -  Хотя,  мистер
Мейсон, ситуация уже вполне разъяснялась.
     - Спасибо, Ваша Честь, - сказал Мейсон.  -  А  теперь,  отстояв  свою
точку зрения, я не возражаю против приобщения фляжки  к  делу  в