чу, чтобы вы делали какие-либо заявления. Никаких, вам ясно? - Не знаю, понимает ли она, но мы поняли, - сказала лейтенант София. - Вы не у себя дома, мистер Мейсон. Это штат Невада, здесь вы не адвокат и не имеете права выступать перед Судом. Таи что держитесь подальше. - И она просунула плечо между Мейсоном и Дженис Вайнрайт. - Не отвечайте ни на какие вопросы, - сказал Мейсон, - ни на какие. Лейтенант София толкнула Мейсона плечом в грудь и схватила Дженис Вайнрайт за руку. - Идемте, - сказала она. - Прости, Перри, - сказал лейтенант Трэгг, - так уж получилось. Дженис повели к полицейской машине. Делла Стрит растерянно посмотрела на Мейсона. - Ну что ж, - сказал он. - Отправимся в казино и сообщим новости миссис Карлотте Тейлман. - Черт побери, шеф, что это значит? - Это значит, что Дженис Вайнрайт попала в скверную историю. Я отправляюсь в казино, а вы позвоните Полу Дрейку, пусть он разузнает все, что можно об убийстве Тейлмана: когда найдено тело, где и так далее. Я постараюсь как можно больше выжать из Карлотты Тейлман, прежде чем полиция узнает, что она здесь. Мейсон направился в казино. Он открыл дверь и вошел. Его сразу оглушил шум сотен грохочущих игровых автоматов. Изредка доносилось: - Номер семь. Выигрыш. Номер семнадцать. Выигрыш. - Перерыв в несколько секунд и снова: - Выигрыш сто двадцать пять долларов. Семьдесят четыре доллара, семьдесят пять долларов... Мейсон огляделся. Осмотрев ряды игровых автоматов, он перебрался к столам с рулеткой, стараясь обращать на себя как можно меньше внимания. Минут через пять к нему присоединилась Делла Стрит. - Дозвонилась до Пола? - спросил Мейсон. - Да. Он уже отправляет своих людей. Полиция, видимо, не стремится это афишировать. Где Карлотта? - Не вижу. Похоже, ее здесь нет. Мейсон подошел к служителю: - Я ищу женщину, которая пришла минут двадцать назад. Ей лет тридцать пять, но выглядит она на тридцать. - Здесь все тридцатипятилетние выглядят на тридцать, - ответил тот. - Она была во всем красном, - пояснила Делла Стрит. - У нее очень хорошая фигура. Вот такая. - Она показала руками. - Ах, эта! - догадался служитель. - Она выиграла двадцать долларов с третьего захода и получила выигрыш, а потом пришел полицейский и попросил ее пройти с ним. Мейсон поблагодарил служителя и вместе с Деллой вышел на улицу. - Что теперь? - поинтересовалась Делла. - Как совершенно справедливо указала лейтенант София, я не являюсь адвокатом в штате Невада. Мне не разрешена практика здесь, - сказал Мейсон. - Что же нам делать? - Вытащим из постели местного адвоката, и пусть приступает к работе. У меня тут есть одна знакомая. Она адвокат и умнее любого мужчины. У нее море энергии и обаяния, она сумеет обойти полицию там, где мужчина не справится. Сейчас я ей позвоню. - У вас весьма обширный круг знакомых дам, - заметила Делла Стрит. - Эту женщину тоже трудно описать? - Эту женщину описать нетрудно. Она прекрасна и энергична. Мейсон исчез в телефонной будке и появился минуты через три. - Велено позвонить через десять минут, - отрапортовал он. - Она постарается выяснить, что к чему. - В таком случае не обратиться ли нам пока к богине удачи? - предложила Делла. - Ты же не хочешь, чтобы про нас сказали, что мы были в Лас-Вегасе и не испытали колесо фортуны. - Испытаем, - немедленно согласился Мейсон. - Вот этот автомат выглядит очень гостеприимно. - Адвокат бросил в автомат доллар, дернул за рукоять, и машина тут же выбросила шестнадцать серебряных долларов. - Видишь, как просто? - сказал Мейсон. - А я-то сижу в конторе! - воскликнула Делла. Мейсон еще раза два сыграл с одноруким бандитом и перебрался к рулетке. Он проиграл все доллары, кроме последнего, и наконец выиграл на номер двадцать семь. Забирая выигрыш, он обернулся к стоящей за его спиной Делле и победно улыбнулся. - Сегодня твой счастливый день? - спросила она. Мейсон, улыбаясь, ссыпал доллары в карман. - Это мы узнаем через несколько секунд, - ответил он. Он снова исчез в телефонной будке, а когда вышел, покачал головой: - Нет, сегодня не самый удачный день. - Она заговорила? - Не знаю, - ответил Мейсон, - но полицейские неплохо разыграли свою партию. Они заставили Дженис подписать отказ о выдаче другому штату и с сиреной отправились в аэропорт. Возможно, именно сейчас их самолет отрывается от земли, а лейтенант София, лейтенант Трэгг и наша клиентка наслаждаются приятной беседой. - А Карлотта Тейлман? - Карлотта несомненно уже поведала полиции все, что ей известно, - ответил Мейсон. - Это, вероятно, означает, что нам тоже пора в аэропорт. - Да, мы сделали здесь все, что могли, - согласился Мейсон. И добавил: - Напортили, впрочем, тоже все, что могли. Он подозвал такси. - В аэропорт! - приказал он. Потом порылся в карманах и спросил водителя: - Не возражаете, если я расплачусь серебряными долларами? - Чем угодно, кроме долговых расписок, - ответил водитель. - Хотя от вас я возьму и ее. Вы меня не запомнили - я вез вас из аэропорта на вокзал. Вы еще дали мне двадцать долларов. Это позволяет открыть вам кредит. - Не забудь, у тебя в кармане гонорар, - напомнила Делла. - Совершенно верно. - Мейсон достал из кармана деньги. - Я думаю, их надо занести в одну графу с тем долларом, который мы получили в качестве аванса. Двести пятьдесят, - сосчитал он. - Двенадцать купюр по двадцать и десятка. - Мейсон сунул деньги обратно в карман и спросил водителя: - Вы знаете, где здесь полицейское Управление? - Естественно, - ответил тот. - Тогда поехали не в аэропорт, а в Управление. Найдите местечко, где можно поставить машину так, чтобы видеть вход. Водитель с интересом посмотрел на пассажиров: - Можно спросить, какие у вас дела в полицейском Управлении? - Я адвокат и хочу побеседовать со свидетелем. Через несколько минут автомобиль остановился. - Так годится? - спросил шофер. - Отлично, - ответил Мейсон. - Выключи мотор, подождем. Примерно через четверть часа из здания вышла Карлотта Тейлман. - Подъезжайте ко входу, как будто вы свободны, - сказал Мейсон водителю. Миссис Тейлман, увидев такси, повернулась и попрощалась с провожавшим ее до дверей полицейским. Такси остановилось. Миссис Тейлман шагнула к машине. Мейсон открыл дверцу и приподнял шляпу: - Садитесь, пожалуйста, миссис Тейлман. Она засмеялась и сказала: - Ох, мистер Мейсон, как вы меня напугали! Вы здесь ожидали меня? - Просто проезжали мимо, - небрежно ответил Мейсон. - Садитесь. Полицейский, уже входивший в управление, увидел, что Мейсон усаживает миссис Тейлман в такси, развернулся и направился и машине. Мейсон захлопнул дверцу и сказал водителю: - Давай, приятель, жми на газ. Через несколько кварталов Мейсон снова заговорил: - Остановитесь у ближайшего отеля, где есть свободные места. - Как скажете, сэр. Мейсон повернулся к миссис Тейлман: - Я не хотел бы оскорбить ваши чувства в такой момент, но мне просто необходимо кое-что узнать. - Последние четыре года мои чувства оскорбляют так часто, что иногда мне кажется, будто их совсем не осталось. - Вот отель, - сказал водитель. - Отлично, - ответил Мейсон, - сворачивайте. Таксист послушно свернул на подъездную дорожку. - Делла, договорись с администратором, - сказал Мейсон. - Заплати, сколько нужно. - Адвокат вручил шоферу пятнадцать серебряных долларов. - Этого достаточно? Шофер широко ухмыльнулся и коснулся рукой козырька кепки: - Конечно. Мы в расчете. Чуть позже они устроились в уютном номере, и Мейсон обратился к миссис Тейлман: - Не могли бы вы рассказать, что случилось? - С чего начать? - Издалека, - ответил Мейсон. - Мне не хотелось бы говорить о своем разводе, - начала Карлотта. - Я была такой дурочкой. Не знаю, почему женщина упускает мужа при таких обстоятельствах. Может, из-за оскорбленной гордости? Я не могла соревноваться с той женщиной. А когда пришла в себя, решила, что буду бороться. Ничто не может остановить женщину, полную решимости добиться своего. Я не хочу сказать, что время можно повернуть вспять, но можно воспользоваться тем оружием, которое получено от природы, очень остро отточив его. - И вы стали оттачивать оружие? - спросил Мейсон. - К сожалению, слишком поздно. Но я не собираюсь сдаваться. И, когда Морли захотел встретиться со мной по делу, я решила показать ему свой арсенал. - Он сам к вам обратился? - спросил Мейсон. - Ко мне обратился адвокат. - От его имени? - Я поняла, что он представляет Морли, хотя он и сказал, что его клиент другой человек. - Когда это было? - В конце прошлой недели. Он сказал, что хотел бы купить мои акции или право распоряжаться ими по доверенности. Второй раз он пришел сегодня. - Что вы ему сказали? - Что акции не продаются, а что касается доверенности, это во многом зависит от того, кто хочет ее получить. - Адвокат сказал, что это ваш бывший муж? - Нет, открыто не сказал. Сказал, что время дорого и клиент предпочитает держаться в стороне. Я предложила ему дать мне сто долларов, чтобы доказать серьезность намерений и покрыть расходы, и сказала, что вечером отправлюсь в Лас-Вегас и его клиент может встретиться там со мной и все обсудить. Он дал мне денег на расходы, и я приехала сюда. Я надеялась, что Морли приедет один. - Кто-нибудь другой пытался получить ваши акции? - Многие. За последние три недели звонили несколько человек, называвшие себя брокерами. - Они хотели купить акции? - Не столько акции, сколько доверенность, чтобы получить возможность голосовать. - Какая сумма интересовала вас в сделке с вашим бывшим мужем? - Единственное, что меня интересовало, это он сам. В дверь постучали. Мейсон встал и открыл дверь. На пороге стоял полицейский. - Знаете, мистер Мейсон, вы можете быстро надоесть здесь, в штате Невада. - Эта женщина - свидетель, - ответил Мейсон. - Она уже была в полицейском управлении и дала показания. Вы с ней закончили. - Это вы так считаете, - возразил полицейский. - На самом деле это вы с ней закончили. У меня есть приказ проводить вас в аэропорт. - А если я не поеду? - поинтересовался Мейсон. - Как хотите, - сказал полицейский. - Но, в таком случае, советую вам быть крайне осторожным и не нарушать ни одного из правил нашего штата. Мы не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось, и будем внимательно наблюдать за вами. Если вы нарушите хоть одно из правил, а их у нас великое множество, у вас будут серьезные неприятности. - Не беспокойтесь, - заверил его Мейсон. - Мы уезжаем. - Вот и отлично, - сказал полицейский. - Мы вас отвезем в аэропорт. 11 Бледный от усталости, с выступившей на подбородке щетиной, Пол Дрейк все еще работал у себя в кабинете, когда в половине четвертого утра к нему вошли Мейсон и Делла Стрит. - Узнал что-нибудь, Пол? - спросил Мейсон. - Не слишком много, - сказал Дрейк. - Тело нашли в горах, в Палмдейле. Это местечко, которое купил Тейлман. Там есть контора - домик с высокой крышей. Тело найдено там. - Как он был убит? - Застрелен. Тридцать восьмой калибр, прямо в сердце. - Орудие убийства обнаружено? - Нет. - Есть какие-нибудь следы? - Вполне достаточно. Ночью лил дождь. Еще до дождя туда приехали две машины - кадиллак Тейлмана и форд Дженис Вайнрайт. Дождь намочил землю. По мокрой земле шел лишь один след - от автомобиля Дженис Вайнрайт. Можешь догадаться, что произошло. Тейлман собирался ехать домой. Когда он ушел от мистера Троя, Дженис Вайнрайт, выглядящая на миллион долларов, последовала за ним на автостоянку. После того как он позвонил жене... - Одну минутку, - перебил Мейсон. - Я очень подозрительный человек. Откуда мы знаем, что он звонил жене? - Он вошел в телефонную будку и воспользовался своей кредитной карточкой. Этот разговор зарегистрирован. - Он позвонил жене и разговаривал с ней? - Да. По крайней мере ему ответили. - Одной тенью меньше, - заметил Мейсон. - Что ты хочешь сказать? - Трой видел тень стройной женщины. Каждый, кто видел жену Тейлмана, не мог не запомнить ее фигуры. Я думаю, что она последовала за мужем в Бейкерсфилд. - В таком случае кто-то ответил по телефону вместо нее. - Рассказывай дальше, Пол. - Все, рассказывать больше не о чем, Перри. Ты сам все понимаешь. Ливень загнал в ловушку твою клиентку. В этом домике есть кровать. Очевидно, Тейлман не раз оставался там, а возможно, и твоя клиентка тоже. Тейлман сказал жене, что едет на деловую встречу, а сам побрился днем и надел свежий костюм. Скажи, человек, которому нужно ехать сто миль на деловую встречу, будет делать все это? Да никогда в жизни! У него было свидание с Дженис Вайнрайт. Они поссорились. Она убила его и смылась с деньгами. - Это мы еще посмотрим, - вздохнул Мейсон. - А что в прокуратуре? Будет предварительное слушание? - Никто не знает, - ответил Дрейк. - Но не думаю, потому что они рассылают судебные повестки. Телефон на столе резко зазвонил. Дрейк поднял трубку и сказал: - Алло! Прежде чем он успел что-то добавить, на пороге кабинета возник улыбающийся лейтенант Трэгг. - Ну что ж, джентльмены, - сказал он, - похоже, мы все работаем допоздна. - Сейчас не поздно, а рано, - улыбнулся Мейсон. - Мы начинаем новый день. - Отлично, - сказал Трэгг. - Вот и начнем. Мистер Мейсон, у меня подарок для вас и мисс Стрит. - И что же это? - спросил Мейсон. - Вызов в Суд по делу об убийстве Морли Тейлмана. - Адвокат не может быть свидетелем против своего клиента, - возразил Мейсон, - то же относится и к его секретарю. - Знаю, знаю, - сказал Трэгг. - Нам не нужны ваши показания. Мы хотим только узнать номера двадцатидолларовых купюр, лежавших в чемодане, который ваша клиентка принесла к вам в контору. - Вы уверены, что эти номера записаны? - бесстрастным голосом спросил Мейсон. - Я это знаю, - ответил Трэгг. - Я с удовольствием помогу вам во всем, что касается вещественных доказательств, лейтенант. - Я был уверен в этом, - с иронией сказал Трэгг. - Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы ни одно из вещественных доказательств не оказалось уничтоженным. Я знаю, что вы очень устали. У вас был тяжелый день и нелегкая ночь. Не хочу больше задерживать вас. - Трэгг улыбнулся, поклонился и вышел. - И что ты об этом думаешь? - произнес Дрейк. - Его визит может означать только одно, - ответил Мейсон. - Дженис Вайнрайт рассказала полиции все. Никак иначе они этого узнать не могли. Дрейк задумчиво посмотрел на Мейсона. - Тебе, похоже, очень хочется вручить Трэггу это вещественное доказательство. - А почему бы и нет? - ответил Мейсон. - Мы предстанем перед Большим Жюри и сообщим все, что знаем. - Послушай, Перри, - неожиданно спросил Дрейк, - твоя клиентка случайно не заплатила тебе двадцатидолларовыми бумажками? Мейсон удивленно взглянул на него: - Почему ты так решил? - Просто так, - ответил Дрейк. - Если ты внимательно прочитаешь повестку, - любезно начал Мейсон, - то не сможешь не обратить внимания, что там нет ни слова о том, что мы должны представить деньги, которыми расплачивался клиент. - Послушай, Перри, - сказал Дрейк, - будь осторожен. Эти ребята шутить не будут. Они даже не стали устраивать предварительное слушание. Они намерены получить показания прямо перед Большим Жюри, добиться обвинительного заключения и отправить твою клиентку в Суд. - Вот и прекрасно, - ответил Мейсон. - Я всегда с удовольствием выступаю перед присяжными. Мейсон и Делла вышли от Дрейка. По дороге он дал ей несколько банкнот. - Прежде чем пойдешь домой, положи их, пожалуйста, в сейф. - Что это? - поинтересовалась Делла. - Мы же получили от клиента двести пятьдесят долларов. - Это те самые? - Не знаю, - ответил Мейсон, - я перемешал их со своими. К тому же что-то потратил. В конце концов, мне никто не запрещал тратить деньги и не требовал предъявить те, которые мы получили от клиента. 12 Судья Ллойд Л.Сеймур кивнул помощнику окружного прокурора: - Желает ли обвинение сделать заявление? Мэйнлов П.Раскин, один из лучших сотрудников прокурора Гамильтона Бергера, встал, поклонился Суду и шагнул к присяжным. - Высокий Суд, господа присяжные! - начал он. - Обвинение намерено доказать, что обвиняемая, Дженис Вайнрайт знала, что ее хозяин, Морли Л.Тейлман, собирал большую сумму наличных денег двадцатидолларовыми купюрами. Мы можем только догадываться, как мистер Тейлман намеревался использовать эти деньги, но собираемся неопровержимо доказать, что они у него были. Мы докажем, что у обвиняемой был чемодан, содержащий двадцать пять или тридцать пять фунтов двадцатидолларовых банкнот, то есть примерно двести тысяч долларов. Она обманула адвоката Перри Мейсона, заставив его думать, что он помогает защитить интересы ее хозяина, в то время как в действительности она намеревалась убить его и похитить деньги. Мы докажем, что она заманила своего хозяина в заброшенное местечко в горах и там убила, а потом отправилась в Лас-Вегас, штат Невада, заявив, что делает это по приказу хозяина. Мы докажем, что в ее хорошо продуманном плане было несколько уязвимых мест, ставших очевидными в ходе следствия. Мы докажем, что мистер Коль Б.Трой, деловой партнер Морли Тейлмана, видел молодую женщину, похожую на обвиняемую, которая в ночь накануне убийства следила за Тейлманом, когда он покидал Бейкерсфилд. Мы предполагаем доказать, что мистер Тейлман намеревался ехать домой, покинув контору мистера Коля Б.Троя. Обвиняемая вынудила его отправиться в горы и провести ночь с ней. Мы намерены при помощи косвенных улик бесспорно доказать, что обвиняемая присвоила деньги. Мы намерены доказать, что мотивом убийства была кража большой суммы, до двухсот тысяч долларов. С помощью неопровержимых косвенных улик мы докажем, что обвиняемая и жертва прибыли в Палмдейл вдвоем. Рано утром там прошел ливень, земля перед домом, где было найдено тело, намокла, и автомобиль оставил следы на влажной, мягкой почве; единственные следы на месте убийства оставлены автомобилем обвиняемой. На основании всех этих доказательств мы будем требовать Вердикта о предумышленном убийстве. - Раскин поклонился Суду и сел на свое место. - Желает ли защита сделать заявление? - спросил судья Сеймур. - Да, - отозвался Мейсон. Он встал и повернулся к присяжным: - Леди и джентльмены, прошу вас иметь в виду, что все доказательства, о которых говорил прокурор, являются косвенными. Мы собираемся показать, что все они могут иметь иное объяснение. - Высокий Суд, - заявил Раскин, - здесь не время и не место спорить. Если адвокат хочет сообщить, что именно он намерен доказать, мы не возражаем. Если же он желает устроить разбирательство по делу, ему следует дождаться соответствующего момента. - Хорошо, Ваша Честь, - ответил Мейсон и повернулся и присяжным: - Мы намерены доказать, что обвиняемая невиновна. - С этими словами он вернулся к столу защиты и уселся на свое место. По залу пронесся веселый шумок, некоторые присяжные заулыбались. Судья Сеймур объявил: - Обвинение начинает дело. Раскин вызвал на свидетельское место топографа, который предъявил карту местности с автомобильными дорогами и план помещения, где было найдено тело. Он вызвал фотографа, который предъявил фотографии тела, окружающей территории, интерьера и наружного вида здания. - Вызовите свидетеля мистера Маркуса, - распорядился Раскин. Маркус оказался метеорологом и заявил, что ранним утром в среду, четвертого числа, в горах прошла гроза. Ливень, хоть и кратковременный, был очень силен и смог достаточно увлажнить землю перед домом. Были представлены фотографии, изображающие грязную землю с отпечатками автомобильных шин. - Перекрестный допрос, пожалуйста, - обратился Раскин к Мейсону. Мейсон поднялся со своего места и дружелюбно поклонился свидетелю: - Вы знаете, в какое время шел дождь? - Примерно в пять утра. - Что значит - примерно? - Ну, между четырьмя тридцатью и пятью тридцатью утра. Ввиду того что гроза носила локальный характер, точнее сказать невозможно. - Это было в среду, четвертого, утром? - Совершенно верно. - Как много осадков выпало именно в этом месте? - Двадцать пять сотых дюйма или что-то около того. Но перед домом склон и воды собралось больше. Почва там оказалась достаточно мягкой, чтобы на ней отпечатались следы, тем более следы автомобиля. - Вы заметили там следы автомобиля? - Заметил. На краю этого участка мягкой почвы перед домом стоял кадиллак. Он следов не оставил. А вот от дома к шоссе вели следы автомобиля. - Как далеко от дома до шоссе? - Около ста пятидесяти футов. Это дорога с покрытием, во время дождя на ней не остается следов - таких, которые можно идентифицировать. Однако и там можно разглядеть следы автомобиля, проехавшего по грязи. Эти следы спускаются с холма, они оставили грязные отпечатки на расстоянии примерно двадцать пять футов. Отпечатки были видны совершенно четко там, где машина выехала на дорогу с покрытием, и постепенно сошли на нет. - Спасибо, - поблагодарил Мейсон, - у меня больше нет вопросов. Раскин вызвал эксперта, который делал снимки автомобильных следов. - Были ли отпечатки колес достаточно четкими? - спросил Раскин. - Да. Три шины были одинаковые. Одна отличалась, в ней имелся небольшой дефект. - В какой именно? - На переднем правом колесе. - Можно ли было идентифицировать этот дефект по отпечатку на влажной почве? - Да, сэр. - Обследовали ли вы машину обвиняемой Дженис Вайнрайт, регистрационный номер GVB-393? - Да. - Сделали ли вы отпечатки с колес машины обвиняемой? - Да, сэр. - Они при вас? - Да. Эксперт представил отпечатки с соответствующими пояснениями. - Вы можете взять отпечатки шин и отпечатки следов с места преступления и посмотреть, совпадают ли они? - спросил Раскин. - У меня есть отпечатки следов автомобиля, сделанные из прозрачного пластика, - ответил свидетель. - Мы можем взять отпечатки шин и сравнить. - Сделайте это, пожалуйста, для Суда. Свидетель продемонстрировал каждый отпечаток по очереди. - Мы хотели бы приобщить эти доказательства к делу, - объявил обвинитель. - Как вещественные доказательства обвинения соответственно под номерами J-1, J-2, J-3 и J-4. - Защита не возражает, - ответил Мейсон. - Можете начинать перекрестный допрос, - сказал Раскин. - Насколько я понимаю, - начал Мейсон, - вы приняли все предосторожности, чтобы при изготовлении этих отпечатков не было никаких ошибок в измерениях? - Совершенно верно, - подтвердил эксперт. - Когда колеса стоят на земле, они испытывают давление? - Совершенно верно. - Когда вы делали слепки с шин, это давление было устранено? - Ну... да. - В таком случае, если следы были оставлены автомобилем обвиняемой, их отпечатки не совпадут со слепками шин из-за отсутствия этого давления. - Я старался это учитывать. - Каким образом? - Я частично выкачал воздух из шин и постарался создать на них достаточное давление, чтобы имитировать состояние, когда на шины давит вес автомобиля. - Как вы определяли величину необходимого давления? Какими нормативами вы пользовались? - Личным опытом. - Другими словами, - сказал Мейсон, - вы создали давление, достаточное для того, чтобы отпечатки шин совпали с отпечатками следов? - Ваше замечание несправедливо и не отражает того, что я сделал. - Но вы принимали во внимание этот фактор? - Да, сэр. - И думали о том, насколько этот фактор может повлиять на результат? - В какой-то степени да. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - У меня все. - Извините, - сказал Раскин. - У меня еще вопрос и свидетелю. Метод, которым вы пользовались, может в какой-то степени изменить рисунок протекторов? - Нет. - У меня все, - сказал Раскин. - У меня еще один вопрос, - сказал Мейсон. - Я хотел бы узнать у свидетеля, не изменил ли его метод размеры шин. - В какой-то степени мог изменить размеры, но не рисунок. - Вы изменили размеры шин? - Ну, если хотите, изменил, - раздраженно ответил свидетель. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - Я так и думал. Присяжные недоуменно переглянулись. Раскин вызвал кассира из банка, в котором у Тейлмана был открыт текущий счет. Служащий банка довольно неохотно сообщил, что в течение последних трех недель мистер Тейлман снимал со счета наличные средства неизменно в двадцатидолларовых купюрах. Общая сумма выплат за три недели превысила сто восемьдесят семь тысяч. Во вторник, третьего, покойный получил пять тысяч двадцатидолларовыми бумажками. - Проводите допрос, - обратился Раскин к Мейсону. - Вопросов нет, - объявил тот. - Вызываю в качестве свидетеля мистера Троя, - объявил Раскин. Трой сообщил, что имел с Тейлманом деловую встречу во вторник, третьего числа. Встреча произошла в Бейкерсфилде. Тейлман часов в восемь вечера позвонил жене и сообщил, что будет дома в одиннадцать - в половине двенадцатого, а потом, в девять часов, покинул его контору, сказав, что едет домой в Лос-Анджелес. - Что вы сделали после того, как мистер Тейлман ушел от вас? - спросил Раскин. - Я прошел по кабинету и подошел к окну. - Сейчас я покажу вам план улицы, где расположена ваша контора. Здесь все правильно обозначено? - Да. - А теперь скажите, что вы видели, стоя у окна? - Я видел, как Морли Тейлман вышел на тротуар, минуту постоял и по диагонали пересек улицу. - Сейчас я приколю эту схему к доске, - сказал Раскин, - а вы обозначите крестиком место, на котором увидели мистера Тейлмана. - Где-то здесь, - сказал свидетель, ставя значок. - Теперь отметьте то место, где он задержался на тротуаре. Свидетель поставил еще один крестик. - А теперь проведите линию, показывающую его путь через улицу. Свидетель провел пинию. - Что было потом? Что сделал мистер Тейлман? Обозначьте на плане его путь после того, как он перешел улицу. - Он перешел улицу по диагонали и повернул за угол. Мне было уже не видно его из-за угла здания на противоположной стороне. - Вы по-прежнему стояли у окна? - Да, сэр. - Видели ли вы что-нибудь после того, как Тейлман исчез из поля вашего зрения? - Через несколько секунд, - сказал Трой, - я увидел тень женщины. - Раньше, чем увидели саму женщину? - Да. - Вы заметили что-нибудь особенное в этой тени? - Это была тень, которую отбрасывала, как мне показалось, молодая и очень стройная женщина. - Но в тот момент вы увидели только ее тень? - Да. - И где находилась эта тень? - Она двигалась от уличного фонаря на углу. Саму женщину я не видел, сверху мне была видна только тень. - Вы можете показать на схеме, где находилась эта тень? Свидетель показал. - А саму женщину вы видели? - Да, видел. - Когда? - Когда мистер Тейлман был примерно посередине улицы. - Что произошло дальше? - Женщина встала почти под самым моим окном. - Вы могли ее рассмотреть? - Нет, только голову и плечи со спины. Потом мистер Тейлман перешел через улицу, и она двинулась следом за ним. - На каком расстоянии? - Примерно, футов двадцать. - Вы смогли рассмотреть ее лучше? - Когда она сошла с тротуара, я очень хорошо видел ее со спины. - Вы можете ее описать? - Она была, как я уже сказал, молода, лет тридцати. Хорошо сложена и одета... Какая-то узкая юбка или платье, я не заметил точно - просто она соответствовала моим ожиданиям. - Вы продолжали наблюдать за ней? - Да. - Как долго? - До тех пор, пока она не скрылась из виду. - Куда она направилась? - Она последовала за мистером Тейлманом. Раскин повернулся к Мейсону: - Перекрестный допрос, пожалуйста, - сказал обвинитель. - Тейлман звонил жене около восьми? - спросил Мейсон. - Да. - Он звонил из вашего кабинета? - Нет. Мы как раз выходили из ресторана, он позвонил из телефонной будки. - Вы слышали разговор? - Нет. - Откуда вы знаете, что он звонил жене? - Он сказал, что собирается ей позвонить, и вошел в кабину. - Вернемся к женщине, - продолжал Мейсон. - Вы стояли у окна в кабинете? - Да. - Вы наблюдали за Тейлманом? - спросил Мейсон. - Да, сэр. - Потом вы увидели тень молодой женщины? - Да, сэр. - После того, как она попала в поле вашего зрения, вы продолжали наблюдать за ней, пока она не скрылась за углом? - Да, сэр. - Как далеко она была от мистера Тейлмана? - Примерно, в двадцати футах. - Давайте уточним это на схеме. Вы знаете, какова ширина улицы? - Полагаю, футов шестьдесят. - А ширина тротуара? - Наверное, футов десять. - Значит, около восьмидесяти футов. - Да. - Это по прямой. По диагонали расстояние больше. - Да. - Насколько? - Наверное... наверное, футов сто двадцать. - Вы утверждаете, мистер Трой, - сказал Мейсон, - что видели, как мистер Тейлман пересек улицу и скрылся за углом. - Так оно и было. - Вы также утверждаете, что наблюдали за этой женщиной с того момента, как увидели ее. Очевидно, вы увидели ее в тот момент, когда Тейлман прошел всего двадцать футов. Так за кем же вы наблюдали - за ней или за Тейлманом? На ком был сфокусирован ваш взгляд - на Тейлмане или на женщине? - Где-то между ними. - Значит, вы не наблюдали за женщиной? - Наблюдал, но мой взгляд не был сфокусирован на ней. - И вы не наблюдали за Тейлманом? - Наблюдал, но мой взгляд не был сфокусирован на нем. - Другими словами, в то время, как женщина со стройной фигурой переходила улицу, вы смотрели не на нее, а в точку где-то футах в десяти перед ней? - Пожалуй, нет. Я... я переводил взгляд с одного на другого. - Вы можете описать походку этой женщины? - Она была очень, очень... скажем, соблазнительная. - И вы оторвали взгляд от этой соблазнительной походки, от этого изящного скольжения, от покачивающихся бедер, чтобы посмотреть на мистера Тейлмана, который шел футов на двадцать впереди? - Пожалуй, нет, - признал Трой. - Если вы ставите вопрос таким образом, господин адвокат, то думаю, что нет. Я все время смотрел на женщину. - Значит, вы ошибались, говоря, что наблюдали за Тейлманом? - Да. Я его видел, но наблюдал за женщиной. Я смотрел на нее. - Значит, вы ошибались, говоря, что ваш взгляд был сфокусирован где-то между ней и мистером Тейлманом? - Я не подумал, отвечая на ваш вопрос, мистер Мейсон. - Другими словами, находясь под присягой, вы отвечали, не подумав? - Что же, получается так. - И дали неверный ответ? - Да. Должно быть, так. - Спасибо, - с преувеличенной вежливостью сказал Мейсон. - Я так и думал. Были ли еще вопросы, на которые вы ответили, не подумав? - Нет. - Теперь вы думаете? - Да. - Больше вопросов не имею, - сказал Мейсон. - Вызываю в качестве свидетеля миссис Морли Л.Тейлман, - объявил Раскин. Вторая жена Морли Тейлмана, одетая в черное платье, со скромно опущенными глазами, медленно прошла вперед, подняла правую руку, произнесла слова клятвы и приготовилась давать показания. В голосе Раскина звучало профессиональное сочувствие, с которым многие прокуроры обращаются к вдовам. - Миссис Тейлман, - начал он, - нам придется выполнить печальный долг. Вы вдова мистера Морли Тейлмана и были, насколько мне известно, вызваны для опознания тела после того, как оно было найдено. - Да, сэр, - сказала она. - Вы его опознали? - Да, это был мой муж, Морли Тейлман. - Теперь сосредоточимся на вторнике, дне, накануне обнаружения тела. Вы можете рассказать, когда видели мужа в последний раз, где это было и что он делал? Свидетельница медленно, тихим голосом рассказала, как Тейлман вернулся из офиса и сказал, что собирается в Бейкерсфилд. Он попросил свежий костюм. Пока муж брился в ванной, она просмотрела карманы старого костюма, обнаружила письмо и конверт, прочитала письмо и положила вместе с конвертом в карман пиджака, который собирался надеть муж. - Именно этот костюм был на нем в момент смерти? - спросил Раскин. - Да, - ответила она. - Можете допрашивать, - повернулся Раскин к Мейсону. Мейсон встал напротив стройной женщины, сидевшей на свидетельском месте с опущенными глазами. - Миссис Тейлман, - начал он, - где вы познакомились со своим мужем? - В Лас-Вегасе, штат Невада, - тихо ответила она. - Чем вы занимались в это время? - Вношу протест, - вмешался Раскин, - вопрос не относится к делу. - Протест отклоняется, - объявил судья Сеймур. - Я намерен дать возможность адвокату обвиняемой строить защиту так, как он считает необходимым. Свидетельница, ответьте на вопрос. - У меня были различные занятия. - Расскажите подробнее, - попросил Мейсон. Ее голос слегка окреп, а ресницы приподнялись достаточно, чтобы бросить на Мейсона неприязненный взгляд. - Пожалуй, лучше всего это можно охарактеризовать словами, что я была статисткой в шоу. - Вам приходилось демонстрировать купальники? - Иногда. - Вы работали в ночном клубе? - Да. - Так называемой "хозяйкой"? - Я не понимаю, что вы имеете в виду. - Вы надевали узкие, облегающие платья с очень большим вырезом и прохаживались между игорными столами? - Все вечерние платья облегающие. - И ваши тоже были такими? - Да. - Вы ходили вокруг игорных столов? - Да. - С вами было легко познакомиться? - Это была моя работа. - И поэтому с вами было легко познакомиться? - Я просто выполняла свои обязанности. - С вами было легко познакомиться? - Да. - И легче всего с вами знакомились богатые мужчины, которые могли себе позволить тратить деньги за игорными столами. Не так ли? - Да! - резко ответила миссис Тейлман. - В ваши обязанности входило подогревать интерес богатых посетителей к игре, вы крутились возле игорных столов, поддерживали разговор, делали иногда ставки сами? - Я старалась быть привлекательной. - Вы пользовались жетонами? - Всегда. - С Морли Тейлманом вы познакомились за игорным столом, не так ли? - Кажется, да. - Вы не знаете точно? - Думаю, что там. - Вы играли жетонами? - Я же сказала, что всегда пользовалась жетонами. - Это были специальные жетоны, правда? Необменные, вам их выдавали. Их нельзя было обменять на деньги, вы просто делали вид, что играете. - Да. - И вы хотите убедить присяжных, что не знаете значения слова "хозяйка"? - Я слышала это слово. - Вы когда-нибудь пользовались им? - Возможно... - Вы пользовались словом, не понимая его значения? - Я знала, что оно означает в том смысле, в котором я им пользовалась. - Вот именно, - сказал Мейсон. - Значит, когда вы сказали, что не знаете значения слова "хозяйка", вы были не вполне искренни? - Ваша Честь, - вмешался Раскин, - это попытка опорочить свидетеля. - Протест отклоняется, - оборвал его судья Сеймур. - Ответьте на вопрос, миссис Тейлман, - настаивал Мейсон. - Я не знала того смысла слова, в котором вы его употребляете. У вас оно кажется... - Непристойным, - подсказал Мейсон. - Нечто подобное. - Вы считаете свое занятие достойным? - Я старалась вести себя достойно. - Как леди? - Да. - И тем не менее, используя ваше собственное выражение, вы были приманкой. Она прикусила губу: - Пусть будет так, я была приманкой. - Когда вы впервые увидели Морли Тейлмана, он играл, не так ли? - Да. - Кто-нибудь направил вас к этому столу? Кто-то представляющий интересы хозяина заведения показал вам Морли Тейлмана? Велел вам подойти и поработать с ним? - Слова "поработать с ним" не произносились. - Но мысль вы поняли? - Я подошла и столу и, когда мистер Тейлман выиграл, улыбнулась ему. Это сломало лед. - Какой лед? - поинтересовался Мейсон. - Ну, скажем, дало ему шанс познакомиться со мной. - Вы считаете, что между вами был лед? - Я просто употребила это выражение. - Я также просто употребил это выражение, - сказал Мейсон. - Я отнюдь не имел в виду, что вы употребляете слово "лед" в буквальном смысле, и использовал это слово в том же значении. Итак, вам пришлось разбить какой-то лед? - Это зависит от того, как посмотреть на ситуацию. - Вы подошли, чтобы познакомиться с ним? - Я... - Да или нет? - Да! - вскипела миссис Тейлман. Она неожиданно подняла на адвоката глаза и сказала звонким голосом: - Я там работала. Не надо притворяться наивным, мистер Мейсон! Вы бывали в Лас-Вегасе. Мейсон поклонился и сказал: - Совершенно верно. Большое спасибо, миссис Тейлман. Я просто хотел, чтобы присяжные представили себя ситуацию. - Высокий Суд, - сказал Раскин, - я утверждаю, что защитник несправедлив к свидетельнице, что он пытается ее опорочить и представить перед присяжными в ложном свете. Эта женщина вдова. Она овдовела в результате преступления, совершенного... - Одну минуту, - прервал его Мейсон, - в настоящий момент дело не рассматривается в Суде и не должно обсуждаться сторонами. - Но я возражаю против того, чтобы эту женщину представляли перед присяжными как легкомысленную особу! - закричал Раскин. - А я возражаю против того, чтобы ее представляли как тихую, убитую горем вдову, против того, чтобы обвинение могло играть на симпатиях присяжных, - парировал Мейсон. Судья Сеймур нахмурился: - В данный момент дело не разбирается в Суде, поэтому нет смысла представлять возражения. Присяжные вызваны лишь для того, чтобы увидеть свидетелей, услышать их показания, сформировать свое мнение относительно фактов. У обвинения один взгляд на дело, у защиты - другой. Пожалуйста, джентльмены, не переходите на личности. Продолжайте, мистер Мейсон. К этому времени свидетельница уже не напоминала беспомощную, убитую горем вдову. Она сидела, слегка наклонясь вперед и свирепо глядя на Мейсона. - Миссис Тейлман, - продолжил адвокат, - вы нашли письмо в кармане вашего мужа? - Если это можно назвать письмом, - огрызнулась она. - Угрозы шантажиста! - И конверт? - Да, и конверт, - ироничным голосом ответила она. - В левом верхнем углу конверта был обратный адрес и имя А.Б.Видала. - В левом верхнем углу, - снова повторила за ним она, - был обратный адрес и имя - А.Б.Видал. Миссис Тейлман была слишком разозлена, чтобы пытаться скрыть свои эмоции. - Вы говорите, это были угрозы шантажиста. Откуда вы это знаете? - А что это, по-вашему, было - приглашение на танцы? - взорвалась она. Нахмурив брови, судья Сеймур погасил раздавшиеся в зале смешки. - И отправителем письма был А.Б.Видал? - И отправителем был А.Б.Видал. - Теперь, миссис Тейлман, - обратился к ней Мейсон, - сообщите, пожалуйста, господам присяжным ваше девичье имя. - Дей Даунс. - Это имя дали вам при крещении? - Не знаю, - ответила она, - я там была, но ничего не помню. - Вы пошли в школу под этим именем? - Я не помню, когда пошла в школу. - Вы носили это имя, когда вам было двенадцать лет? Она немного поколебалась и сказала: - Вы же понимаете, мистер Мейсон, что это был профессиональный псевдоним. - Понятно, - отозвался Мейсон. - А ваше настоящее имя? - Я... - Суд ждет! - Агнес. - Агнес, а дальше? - Агнес Видал! - крикнула она. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - Это все. Раскин встал и успокаивающим голосом обратился к свидетельнице: - Миссис Тейлман, я понимаю ваш гнев. Прошу вас объяснить господам присяжным, что вы почувствовали, увидев имя на конверте. - Я почувствовала, - начала она, стараясь вернуться к роли безутешной вдовы, - что какой-то шантажист использовал имя Видал, чтобы показать моему мужу, что он знает... все обо мне. - Вы посылали это письмо? - Конечно нет! - Вы имеете к нему какое-то отношение? - Нет. - Что вы о нем знаете? - Только то, что уже рассказала. - Какое впечатление произвело на вас имя А.Б.Видал? Судья Сеймур взглянул на Мейсона: - Защита не возражает, чтобы свидетель рассказал о своих впечатлениях? - Ни в коем случае, - ответил Мейсон. - Я и сам хотел бы задать несколько вопросов по этому поводу. Свидетельница снова свирепо взглянула на Мейсона и повысила голос: - Я была просто уверена, что это шантаж и имя использовано, чтобы задеть моего мужа. - У меня все, - объявил Раскин. - У защиты есть еще вопросы к свидетельнице? - обратился к Мейсону судья Сеймур. - Да, Ваша Честь. Я хотел бы узнать у свидетельницы, что именно в ее прошлом могло натолкнуть ее мужа на мысль о шантаже? - Протестую! - закричал Раскин вскакивая с места. - Свидетельница не говорила ничего подобного. Вопрос не существеннен и не относится к делу! - Напротив, - возразил Мейсон, - свидетельница поведала о своих впечатлениях, и я настаиваю на том, что мой вопрос вытекает из ее ответа. - Вполне возможно, - сказал судья Сеймур, - но это совсем не значит, что мы можем тратить время на обсуждение несущественных вопросов. Однако в связи с характером перекрестного допроса я намерен разрешить этот вопрос. - Вы поняли вопрос? - спросил Мейсон свидетельницу. - Я не совсем в этом уверена. - Что именно в вашем прошлом заставило вас подумать, что использование вашего имени имеет отношение к шантажу? - Ничего! - взорвалась она. - Совершенно ничего! - Спасибо, - улыбнулся Мейсон. - Больше вопросов не имею. - У нас все, - объявил Раскин. Взбешенная миссис Тейлман прошла мимо стола защиты, бросая на Мейсона свирепые взгляды. Мейсон повернулся к сидящей позади него Дженис Вайнрайт и шепнул, стараясь подбодрить: - Мы сумели разрушить образ скромной, убитой горем вдовы. Это может очень многое значить в дальнейшем. Раскин вызвал лейтенанта Трэгга. Лейтенант Трэгг профессионально немногословно описал место преступления. Он объяснил, что работал совместно со службой шерифа, так как он занимался этим делом, когда обнаружилось, что Морли Тейлман пропал. Спокойно, невозмутимо и объективно он описал помещение: диван-кровать, душ, туалет, письменный стол, стулья и стенной шкаф с бумагами. Тело лежало на полу лицом вниз, правая рука слегка вытянута над головой, левая - согнута возле левого бедра. Лейтенант отметил факт "ригор мортис" [Rigor mortis (лат.) - трупное окоченение (мед.)] на момент, когда он осматривал тело. - В какое время вы увидели тело? - спросил Раскин. - В семь двадцать семь вечера. - В среду, четвертого? - Да. - Вам известно, когда было обнаружено тело? - Нет. - Но вы знаете, когда вам об этом сообщили? - Да. - В какое время это было? - Около шести часов. - Перекрестный допрос, пожалуйста, господин адвокат, - сказал Раскин Мейсону. - Когда вы приехали в дом, диван-кровать был разложен? - спросил Мейсон. - Нет, уже сложен. - Может быть, его вообще не разбирали? - Этого я не знаю, - подумав, ответил Трэгг. - Спасибо, у меня все, - объявил Мейсон. - Доктор Ломбард Г.Джаспер, - объявил Раскин. Доктор Джаспер прошел на свидетельское место, принес присягу и сообщил, что является помощником судебно-медицинского эксперта и обследовал тело Морли Л.Тейлмана, прежде чем его забрали с места происшествия. Обследование проводилось примерно в половине восьмого вечера, в среду, четвертого числа. По мнению доктора Джаспера, смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. - Перекрестный допрос, - объявил Раскин. - Как вы установили время смерти, доктор? - спросил Мейсон. - На основании различных факторов, известных судебно-медицинским экспертам. - Вы можете пояснить, что это за факторы, известные судебно-медицинским экспертам? - Например, трупные пятна. - Что еще? - "Ригор мортис" - начало, продолжительность, окончание окоченения. - А теперь, доктор, давайте забудем профессиональный жаргон и изложим все так, чтобы поняли присяжные. Что такое трупные пятна? - Характерный цвет трупа, появляющийся в результате коагуляции крови в капиллярах. - Не очень-то доходчиво выходит, - заметил Мейсон. - Может, я вам помогу, доктор? При жизни у нас существует кровяное давление, так? - Да. - После смерти давление становится равным нулю? - Да. - Поэтому кровь стекает в нижние части тела, верно? - Да. - И поскольку кровь перестает циркулировать, она начинает сгущаться, не так ли? - Да. - Поэтому нижние части тела приобретают специфический оттенок, так называемые трупные пятна? - Да. - Как скоро после смерти появляются трупные пятна? Точнее, когда они становятся заметными? - Спустя один-два часа после смерти. - И как долго они сохраняются? - Продолжительный период времени. - Двенадцать часов? - О, да. - Двадцать четыре часа? - Да. - Следовательно, трупные пятна показывают только, что смерть произошла больше, чем час назад? - Нет. Они продолжают развиваться. Цвет тоже указывает на время смерти. - Есть какая-то разница между трупными пятнами спустя пять или десять часов? - Я бы сказал, что через пять часов образование трупных пятен завершается. - На теле, которое вы осматривали, оно было завершено? - Да. - Следовательно, по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было лишь сказать, что смерть наступила не менее пяти часов назад? - Ну... есть и другие факторы. - Не будем пока касаться этих факторов, - сказал Мейсон. - Я говорю сейчас только о трупных пятнах. Верно ли, что только по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было утверждать, что смерть наступила более пяти часов назад? Доктор заметно колебался. - Да или нет? - настаивал Мейсон. - Да, - произнес наконец доктор Джаспер. - Теперь перейдем к другому фактору, который вы упомянули. "Ригор мортис". Вы можете объяснить что такое "ригор мортис" так, чтобы поняли господа присяжные? - Это окоченение тела в результате химических процессов в мышечных тканях. Сразу после смерти тело очень мягкое. Потом начинается окоченение - лицо, шея, грудь, руки, живот и, наконец все тело. Потом, через некоторое время, окоченение начинает проходить, в том же порядке, как начиналось: лицо, шея и так далее. - В данном случае окоченение охватило все тело? - Совершенно верно. - И поэтому вы решили, что смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. Скорость развития трупного окоченения всегда одинакова? - Нет, оно протекает по разному, в зависимости от... - В какой период времени оно обычно происходит? - От восьми до двенадцати часов. - Следовательно, если полностью окоченевшее тело найдено в семь тридцать утра, то возможно, что смерть наступила и в десять тридцать утра? - Да, возможно. - Правда ли, что наступление трупного окоченения может быть ускорено другими факторами? Что, если человек был убит во время борьбы, окоченение развивается гораздо быстрее? - Да, это так. - И на него влияет температура окружающей среды? - Совершенно верно. - Встречаются ли случаи, когда "ригор мортис" наступает почти мгновенно? - Скажем, в течение очень короткого периода. - Почти мгновенно? - Это зависит от того, что вы считаете мгновением. - Минут за десять - пятнадцать. - Да, это возможно. - Доктор, вы заявили, что установили время наступления смерти с помощью определенных факторов, известных опытным судебно-медицинским экспертам, и назвали два: трупные пятна и "ригор мортис". Я хочу спросить вас: какие другие факторы вы имели в виду, устанавливая время наступления смерти? - Никаких других фактор я не учитывал. - Никаких других медицинских факторов вы не учитывали? - с искренним удивлением переспросил Мейсон. - Никаких, - подтвердил доктор Джаспер. - Вам известно, что установление момента смерти по "ригор мортис" может вести к неправильным выводам? - Я бы сказал, что "ригор мортис" довольно точный показатель. - А я бы сказал, что это не точный показатель, если окоченение может возникать уже через несколько минут после смерти или задерживаться чуть ли не на двенадцать часов. - Это крайности. - Вы можете заявить под присягой, что этот случай не является крайностью? Доктор Джаспер беспокойно заерзал. - Отвечайте, - сказал Мейсон. - Откуда вам известно, что этот случай не является крайностью? - Я этого не знаю, - признал доктор. - А температура тела? - поинтересовался Мейсон. - Разве это не считается самым надежным способом определения времени смерти? - Температура тела - это фактор, да. - Возможно, один из наиболее надежных факторов. - Один из факторов. - Он надежен? - Довольно надежен. Но бывают различные отклонения. - Но не такие большие, как с "ригор мортис"? - Смотря по обстоятельствам. - Доктор, не вы ли опубликовали в прошлогоднем декабрьском выпуске "Журнала Судебной Медицины" статью "Определение времени смерти"? В ней вы утверждаете, что из всех факторов, помогающих установить время наступления смерти, "ригор мортис", возможно, наименее надежный, а самый надежный, с вашей точки зрения, температура тела. Доктор беспокойно заерзал на свидетельском месте. - Не уверен, правильно ли вы интерпретируете мои высказывания. Мейсон открыл свой портфель, достал из него журнал и сказал: - Может быть, вы хотите, доктор, чтобы я освежил вашу память? - Нет, не надо. Я вспомнил, что действительно говорил нечто подобное. - Почему же сейчас вы стараетесь преувеличить значение "ригор мортис" для установления времени наступления смерти и свести до минимума значение фактора температуры тела? - Я не делаю ничего подобного! - возмущенно запротестовал доктор. - Вы установили время смерти по двум факторам, которые, как вы утверждаете, являются надежными для судебно-медицинского эксперта: трупные пятна и "ригор мортис". А как насчет температуры, доктор? Вы измеряли температуру? - Не измерял. - Не измеряли? - Когда я увидел покойного, он было полностью одет, а единственный способ измерить температуру тела... Ну, одним словом, тело в этот момент должно быть полностью раздето. - Когда тело увозили, оно было полностью одето? - Да. - А после того как оно было раздето, температура измерялась? - Очевидно, нет, - признал доктор. - Произошла какая-то путаница. Кто-то решил, что измерил я, а я решил, что это сделал кто-то другой. Во всяком случае температуру не измерили. - Итак, - продолжал Мейсон, - вы пытаетесь установить время наступления смерти только с помощью двух факторов: трупных пятен и "ригор мортис", трупного окоченения. В своей статье вы утверждаете, однако, что окоченение наименее надежный фактор, поскольку на него оказывают большое влияние внешние условия, а трупные пятна вы там даже не упомянули. - Да, действительно, не упомянул... - Кто-то ошибся, не измерил температуру тела, а вы, чтобы ваши показания выглядели убедительно, упомянули трупные пятна, как надежный фактор определения момента смерти? Разве в данных обстоятельствах трупные пятна являются надежным показателем? - Вношу протест, - вмешался Раскин. - Вопрос некорректен. - Что же в нем некорректного? - спросил судья Сеймур. - Он выставляет свидетеля в невыгодном свете. - Очевидно, вы полагаете, что ответ свидетеля будет утвердительным? - заметил судья Сеймур. - Это же совершенно ясно из хода допроса, - сказал Раскин. - Я уверен, что доктор Джаспер старался быть беспристрастным... - В данный момент, - вмешался Мейсон, - у помощника прокурора нет никакой необходимости защищать свидетеля. Пусть он займется этим на судебном процессе. - Я считаю, возражение обвинения следует отклонить, - решил судья Сеймур. - Отвечайте на вопрос, доктор Джаспер. Доктор переступил с ноги на ногу и произнес: - Я старался давать показания как можно более добросовестно. Мое мнение таково: смерть наступила между полуночью и пятью утра. Я сообщил, какие факторы принимал во внимание. - Отрицаете ли вы, что употребляли термин "трупные пятна" только с целью произвести впечатление на присяжных? - Я употребил этот термин потому, что он был уместен в данном случае. - Но согласно вашим же собственным показаниям, они только показывали, что смерть наступила более пяти часов назад. Это тоже кое-что, но как могло случиться, что вы даже не упомянули о трупных пятнах в своей статье? - Возможно, просто не подумал об этом. - Вы хотите сказать, что писали свою статью не думая? - Я же не должен был включать в нее все. - Вы упустили это из виду? - Я бы этого не сказал. - Может быть, вы чувствовали, что, если упомянете о трупных пятнах в статье в таком авторитетном журнале, ваши коллеги, хорошо знакомые с предметом, высмеют вас? - Об этом не пишется в статьях подобного рода. - Об этом не пишется в статье, - подхватил Мейсон, - которая являлась попыткой охватить все научные факторы, способствующие определению момента смерти? - Да. - Так почему же вы говорите об этом в Суде? - Потому, что это тоже фактор. Признаю, не очень существенный. Но были и другие факторы. - Ах вот как, были и другие! Я попросил вас перечислить их, и вы назвали только "ригор мортис" и трупные пятна. - Это медицинские факторы, но были и другие, повлиявшие на мое заключение. - Например? - Физические. - Что вы имеете в виду? - Фактор времени. - Что вы имеете в виду под фактором времени? - Например, грозу. - Теперь я начинаю понимать суть ваших показаний. Вы видели следы автомашины на мокрой земле, вам сообщили, в какое время прошла гроза, и вы установили время наступления смерти в основном по этим факторам. А теперь, когда вас вызвали для дачи показаний, вы пытаетесь как-то обосновать свое заключение, основанное на посторонней информации, подкрепляя его профессиональным жаргоном. - Неправда! - Но основными факторами для установления времени смерти для вас оказались не медицинские. - Они помогли мне прийти к определенному заключению. - Вы не специалист в этом деле? - У меня есть глаза. - Поэтому вы установили время смерти, принимая во внимание то, что назвали немедицинскими факторами? - Я бы сказал так: косвенные доказательства ясно показывали, что смерть наступила до начала грозы. Поскольку с медицинской стороны этого ничто не опровергало, я и пришел к такому заключению. - Ну, теперь мы подходим к сути. Доктор, я хочу быть честным с вами, но и вы будьте честны со мной. Вы действительно установили время смерти на основании косвенных доказательств, потому что с медицинской точки зрения этому ничто не противоречило; вы заявили под присягой, что смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. Так? - Так, - ответил доктор Джаспер. - Несмотря на вашу попытку исказить мои показания, факт остается фактом: смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. - Вы это заключаете скорее в силу вещественных косвенных доказательств, чем медицинских факторов? - Всех вместе взятых. - Отдельно взятые медицинские факторы не дают возможности точно установить время смерти? - Нет. - Другими словами, на ваше мнение в первую очередь повлияли не медицинские факторы, медицинские лишь подтвердили его? - Если вы так ставите вопрос, да. - Да, я ставлю вопрос именно так, - заявил Мейсон. - У меня больше нет вопросов. - У обвинения тоже нет вопросов, - сказал Раскин. Доктор Джаспер вернулся на свое место. Помощник прокурора объявил следующего свидетеля: - Миссис Карлотта Тейлман. Карлотта Тейлман подошла к свидетельскому месту и принесла присягу. - Вы бывшая жена покойного? - спросил Раскин. - Да. - Четвертого числа вы приехали из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, штат Невада? - Да. - Почему вы отправились в Лас-Вегас? - Я предполагала встретиться там со своим бывшим мужем. У меня были основания полагать, что он хочет купить акции, которые достались мне при разводе. - Вы обсуждали этот вопрос с вашим бывшим мужем, миссис Тейлман? - Не с ним лично. Я сказала человеку, который, как я считала, представлял его интересы, что приеду в Лас-Вегас, но не желаю иметь никаких дел с посредниками. Я хотела иметь дело с покупателем, кто бы он ни был. - В Лас-Вегасе вас встретила обвиняемая? - Да. - Перекрестный допрос, пожалуйста, - объявил Раскин. - Почему вы выбрали Лас-Вегас, миссис Тейлман? - спросил Мейсон. - Потому что была уверена, что имею дело с агентом моего бывшего мужа. Именно в Лас-Вегасе был разрушен наш брак, и я решила... Я хотела получить удовлетворение, встретившись с ним именно там. - Сейчас ваш вес значительно меньше, чем во время развода, не так ли? Вы занялись собой, чтобы... скажем, вернуться в строй. Это так, миссис Тейлман? - Совершенно верно, - ответила она. - Я знала своего бывшего мужа, о, я знала его очень хорошо! Если бы он встретил меня в Лас-Вегасе, я дала бы этой потаскушке попробовать ее собственного снадобья... - Извините, - перебил ее судья Сеймур. - Прошу не переходить на оскорбления, миссис Тейлман. - Я просто отвечаю на вопрос, - сказала она. - Простите, Ваша Честь. - Я прекрасно понимаю ваши чувства, - поклонился Мейсон. - У меня больше нет вопросов, миссис Тейлман. Благодарю вас. - Джентльмены, наступило время перерыва, - объявил судья Сеймур. - Мне не хотелось прерывать допрос свидетеля. Следующее заседание Суда завтра утром в девять тридцать. Присяжным не разрешается высказывать какие-либо мнения по делу, обсуждать его между собой или позволять обсуждать его в их присутствии. Подсудимая остается под стражей. Суд удаляется до девяти тридцати завтрашнего утра. Мейсон повернулся к офицеру охраны: - Я хотел бы поговорить со своей подзащитной, прежде чем ее уведут. Офицер кивнул. Мейсон подождал, пока зрители не покинули зал заседаний, и повернулся к Дженис Вайнрайт: - Вы сказали, что разговаривали с Морли Тейлманом четвертого утром, после разговора со мной. Согласно показаниям свидетелей обвинения, к этому моменту он был уже часа четыре как мертв. Мне необходимо было расшатать их теорию, хотя, возможно, с точки зрения некоторых присяжных я был излишне суров с доктором. - Я понимаю, - сказала она. - Это, однако, не значит, что вы говорили правду. - Мистер Мейсон, я говорю правду. - Я вам верю, лишь потому, что это мой долг. Как ваш адвокат я обязан принять вашу версию и помочь вам. Но показания свидетельствуют против вас, особенно косвенные улики. - И тем не менее я повторяю: я не была там. Я не видела мистера Тейлмана с того момента, как он уехал из конторы третьего днем. - Знаете, Дженис, меня не покидает чувство, что вы лжете, и если это так, то вы попадете прямым ходом в газовую камеру. - Я ничего не могу сделать. Я сказала правду. - В таком случае запомните: мне приказано представить Суду записи, сделанные у меня в кабинете. У них теперь есть номера двадцатидолларовых купюр, которые были в чемодане. Если им удастся связать вас хоть с одной из этих бумажек, вам приговорят. - Я прекрасно понимаю это, но они никак не могут связать меня с этими деньгами. Я до них даже не дотрагивалась. Я сделала все точно, как вы велели. Положила деньги в камеру хранения и отправила ключ по почте. Больше я к этой секции и близко не подходила. Вы же знаете, что я не могла взять деньги, потому что ключ от чемодана был у вас. - У меня был один ключ. Но ничто не мешало вам заказать еще дюжину ключей от этого чемодана. - Я этого не делала. - Это вы так говорите. - Я говорю правду. - Но ваша машина несомненно была на месте убийства. Совпадение слепков не может быть случайным. - Я туда не ездила. - Хорошо, - согласился Мейсон. - Значит, кто-то хотел бросить на вас подозрение и воспользовался вашей машиной. Но это очень маловероятно. Давайте вернемся к четвертому числу. Было объявлено об исчезновении мистера Тейлмана. У вас в конторе сидел полицейский детектив. Где в это время была ваша машина? - На стоянке возле офиса. - Потом вы поехали домой, - продолжал Мейсон. - Во всяком случае вы сказали, что звонили мне из дома. - Да. - А потом? - Потом позвонил мистер Тейлман. - Что он сказал? - Он велел мне взять денег из сейфа и первым же вечерним рейсом отправиться в Лас-Вегас, чтобы встретить его первую жену, которая приедет поездом. Карлотта не любит летать. - И что вы сделали? - Взяла деньги из сейфа. - Сколько? - Он велел взять двести пятьдесят долларов. - А сколько там было? - Он старался, чтобы там всегда было не меньше пятисот долларов. - И вы взяли двести пятьдесят на поездку? - Да. Я следовала инструкции. - Но вы же дали мне двести пятьдесят долларов как гонорар в Лас-Вегасе. Она секунду колебалась, потом произнесла: - Это тоже было в соответствии с инструкцией. Он велел дать вам двести пятьдесят долларов. - Вы взяли двести пятьдесят на поездку и двести пятьдесят для меня. Это пятьсот. Оставались ли еще деньги в сейфе? - Нет. - Вы взяли все? - Да. - Обвинение непременно обратит внимание на этот факт. Сразу же после смерти мистера Тейлмана вы выгребаете из его сейфа все до до последней бумажки. - Я сделала только то, что он велел, - сказала она, чуть ли не плача. - Куда вы отправились после этого? - В салон красоты. - Как долго вы там пробыли? - Часов пять. - Вы поехали туда на машине? - Салон рядом с моим домом. - Где находилась ваша машина? - В переулке около дома. - Когда вы увидели свою машину после посещения салона красоты? - Четвертого? - Да. - В половине шестого, когда поехала в аэропорт. - Вам придется рассказать это, и тогда вы попались... Послушайте, Дженис, если у вас был роман с мистером Тейлманом, скажите мне об этом, и скажите прямо сейчас. Если вы поехали в Палмдейл на свидание с ним... - Мистер Мейсон, я же говорю вам, что этого не было. И я знаю, что мистер Тейлман звонил мне не оттуда. Там нет телефона. Ближайший телефон находится в двух милях. - А может ли быть, что вас обманули, что кто-то изображал мистера Тейлмана? - Ни при каких обстоятельствах, - твердо ответила она, - я знаю голос мистера Тейлмана. - Дженис, это просто невозможное стечение обстоятельств, - сказал Мейсон, покачав головой. - Как только вы начнете давать показания, вас просто разорвут на куски. - Но все, что я говорю - правда! - Хорошо, пусть будет так. Но мне все-таки кажется, что вы от меня что-то скрываете. У меня такое чувство, что вы пытаетесь меня обмануть. Ну что ж, вам же от этого будет хуже. - Вы мне не доверяете, - сказала она и расплакалась. Мейсон задумчиво посмотрел на нее и сказал: - Я не понимаю вас, Дженис, но я все равно буду представлять ваши интересы перед присяжными. - Я бы хотела, чтобы вы мне больше доверяли. - Я бы тоже этого хотел, но факты против вас. Вы должны были приехать на место преступления до дождя и уехать после дождя. - Я не была там! Не была! Не была! - крикнула она. - Ну хорошо, Дженис, как хотите, - пожал плечами Мейсон. - Но я не могу позволить вам давать такие показания. Для вас лучше сидеть молча. Обвинение само должно доказывать вашу вину. - Мне можно так сделать? - спросила она. - Можно не давать показаний? - Вы боитесь? - Да. Я не хочу, чтобы они спрашивали, как я отношусь к мистеру Тейлману. - Закон дает вам право промолчать, - подтвердил Мейсон. - Обвинение должно доказывать вашу вину. Но могу поделиться с вами кое-какими соображениями. Если они найдут доказательства, а вы откажетесь от дачи показаний, вас наверняка обвинят в предумышленном убийстве. Вы молоды и красивы, много лет преданно служили своему хозяину, поэтому вам, возможно, заменят газовую камеру на пожизненное заключение, но вас несомненно обвинят в предумышленном убийстве. - Я ничего не могу поделать, - всхлипнула она. - Черт возьми! Боюсь, что я тоже. 13 Возвратившись в свой кабинет Мейсон с мрачным принялся вышагивать по кабинету. Делла Стрит, привыкшая к его настроениям, сидела за своим столом и обеспокоенно наблюдала за ним. - Что случится, если ты не позволишь ей давать показания? - Тогда ее почти наверняка осудят, - ответил Мейсон. - А если я позволю давать показания, то осудят обязательно. Она явно была влюблена в Тейлмана, и до его второй женитьбы они, очевидно, провели вместе несколько выходных. Дженис пытается скрыть свои чувства и несомненно хотела бы сохранить эти встречи в тайне. Если ее начнут допрашивать, то ее репутация будет погублена в глазах присяжных. А если у нее найдут хоть одну банкноту из тех, что были в чемодане, ее песенка спета. - Естественно, - согласилась Делла. - В этом деле слишком многое говорит о шантаже, - продолжал Мейсон. - Не было никакой необходимости посыпать Тейлману два письма: одно домой, другое в контору. Если Тейлман велел секретарше не вскрывать писем от А.Б. Видала, зачем бросать письмо в корзину для бумаг, где она его наверняка увидит? Письмо... В нем просто предлагалось приготовить деньги. Там не говорилось ни о чемодане, ни о камере хранения. Дженис сейчас считает, что весь этот шантаж - выдумка Тейлмана, чтобы получить большую сумму наличными для какой-то сделки. Но Тейлман мертв, он ничего не может рассказать. Когда за него начнет говорить Дженис, ее будут слушать с откровенным подозрением. Когда она попытается защитить себя словами Тейлмана, присяжные ей не поверят... И кому-то удастся улизнуть с двумястами тысячами долларов в двадцатидолларовых купюрах. - Во всем этом нет логики, - покачала головой Делла Стрит. - Должна быть, - заявил Мейсон. - Нужно изложить присяжным логичную версию случившегося. Более того, версия должна быть стройной и убедительной, чтобы обвинители не смогли ее разрушить. На сегодняшний день складывается впечатление, что никакого шантажиста вообще не было. Тейлман придумал какую-то хитрость, чтобы сделать вид, что его шантажируют, но я не могу этого доказать. Как только Дженис Вайнрайт начнет давать показания, она погибла... Если они найдут хоть одну двадцатидолларовую бумажку из тех денег, что были в чемодане, ее отправят в газовую камеру. - Ты все время твердишь об этом, шеф. Ты думаешь, они могут у нее оказаться? - Боюсь, что да. Понимаешь, Делла, она взяла из сейфа пятьсот долларов. Представьте, что вся история с шантажистом - выдумка Тейлмана, чтобы получить наличные из банка. Вполне возможно, что деньги, положенные в сейф, он достал из того чемодана. Черт возьми, Делла, в этом деле кое-какие детали просто не имеют логического объяснения! - Ты уверен, что Дженис нельзя давать показания? - Да, если она что-то скрывает. По-моему, она даже не представляет, что ее ждет при перекрестном допросе. Еще и по этой причине я обошелся столь сурово со второй миссис Тейлман. Я хотел показать Дженис, что может сделать со свидетелем представитель противной стороны. - Ну знаешь, - негодующе возразила Делла Стрит, - миссис Тейлман это заслужила. Она достаточно повидала в жизни и знает, что к чему. Она вышла замуж за Тейлмана, потому что это было ей выгодно. Она украла его, сознательно украла у жены! И имела нахальство явиться в Суд безутешной вдовой. Уж такая скромница! Такая тихая, такая робкая, глазки опущены! Ты не хуже меня знаешь, что она уже прикидывает, что будет делать с унаследованными деньгами. Она была приманкой в казино, подошла к Тейлману, чтобы подбить его продолжать игру... Приглянулась ему, прикинула и решила, что он ей подойдет. И получила свое. Мейсон кивнул и спросил: - Как выглядел перекрестный допрос? - Можешь мне поверить, шеф, ты сорвал маску с этой женщины. Она производила замечательное впечатление на присяжных, пока сидела такая скромная и милая. Ты вывел ее из равновесия, и наружу вылез ее истинный характер. Она смотрела на тебя так, словно готова задушить голыми руками. Могу поспорить, что сейчас она втыкает булавки в твою фигурку. - Возможно, - усмехнулся Мейсон, - она и не испытывает ко мне нежных чувств... Черт возьми, Делла, я чувствую, что присяжные заинтересовались. Я думаю, они не стали бы возражать против моей теории, только у меня ее нет. Я не рискую ее выдвигать, пока обвинение не представило все свои доказательства. Раздался условный стук в дверь. Мейсон открыл и впустил Пола Дрейка. - Привет, красотка, - приветствовал Дрейк Деллу и повернулся к адвокату: - Как дела, Перри? - Все еще живой, - ответил Мейсон. - Но несколько раз нас изрядно встряхнуло. Даже думать не хочется о том, что нас ожидает завтра. - Я знаю, что могут сделать с гонцом, приносящим плохие новости, Перри, но должен тебе кое-что сообщить. - Что еще? Стреляй! - У них в руках самая настоящая бомба, которую прокурор намерен подкинуть тебе в самый последний момент. Они чувствуют, что ты намерен обойтись без показаний Дженис, что ты рассчитываешь на свои ораторские способности. Так вот, они намерены вынудить тебя поставить Дженис на свидетельское место и расколоть ее. - Каким образом? - Не знаю. Какие-то улики, которые они намерены представить в последний момент. Гамильтон Бергер, окружной прокурор, намерен самолично продолжать дело. Они собираются выждать момент, когда загонят тебя в ловушку. Они не позволят тебе отложить дело или устроить перерыв. Это случится или в середине утреннего, или в середине дневного заседания. После этого они закончат выступления, и тебе придется говорить перед присяжными, еще не оправившись от удара. - У тебя есть возможность узнать, что они затеяли? - спросил Мейсон. - Они охраняют это, как самый важный секрет в мире, - покачал головой Дрейк. - Но откуда ты это узнал? - Из надежного источника. Один из газетчиков очень близок к Гамильтону Бергеру. Бергера хватил бы удар, если бы он узнал, что этот человек сообщил мне. Бергер велел ему быть в Суде и приготовиться к сенсационному развитию событий. Предупредил, что это произойдет за несколько минут до окончания выступления обвинения, что ты будешь висеть на волоске, а Гамильтон Бергер с удовольствием его оборвет. Больше газетчику ничего не удалось выяснить, поэтому он обозлился и пришел ко мне, разнюхать, не знаю ли я чего-нибудь. Я притворился, что имею кое-какие сведения, и он пытался их из меня выкачать, а я выкачал все из него. Я сказал, что ты оставишь обвинение с носом. Мейсон нахмурился и заходил по кабинету. Дрейк посмотрел на Деллу Стрит, потом повернулся к адвокату: - Перри, у меня есть догадка. Правда, только догадка. - Выкладывай, - сказал Мейсон. - Ты совершенно уверен, что не сама Дженис Вайнрайт сочинила эти письма? Мейсон повернулся к Дрейку: - Нет, к сожалению, не совершенно, а очень хотел бы. Я в этом деле ни в чем не уверен. У меня такое ощущение, что я иду по канату над пропастью, а кто-то уже приготовил нож и может в любую минуту перерезать канат. - Это совпадает с тем, что сообщил репортер, - сказал Дрейк. - Перри, может, забудем пока о делах и пойдем пообедаем? Мейсон покачал головой. - Знаешь, Пол, - сказала Делла Стрит, - у него сегодня такой вечер... Он собирается протаптывать дыру в ковре и питаться исключительно кофе и сигаретами. - А ты? - спросил Пол. - Может, составишь мне компанию? - Спасибо, Пол, - покачала головой Делла. - Мое место здесь, рядом с Перри. - Ты же не можешь помочь ему переживать. - Нет, - улыбнулась она, - но я могу наливать ему кофе. Мейсон, похоже, не слышал их разговора. Задумчиво полуприкрыв глаза, он методично вышагивал по кабинету. 14 До открытия заседания оставалось тридцать секунд. Зал уже был заполнен беспокойными, перешептывающимися зрителями, представители сторон были готовы к бою, присяжные заняли свои места и все напряженно ожидали появления судьи Сеймура. Гамильтон Бергер, окружной прокурор, вошел через боковую дверь и сел за стол обвинения. Появление окружного прокурора вызвало бурное обсуждение, и в этот момент бейлиф [полицейское лицо при судебных органах] объявил: - Прошу всех встать! Судья Сеймур вошел в зал, кивнул присяжным и публике и сказал: - Прошу садиться. Приступаем к слушанию дела по обвинению Дженис Вайнрайт. Обвиняемая в Суде, присяжные присутствуют. Начинайте, господин прокурор. - Вызываю лейтенанта Софию, офицера Управления полиции Лас-Вегаса, - объявил Раскин. Лейтенант София принесла присягу, и Раскин спросил ее, делала ли обвиняемая какие-либо заявления после того, как была арестована в Лас-Вегасе, штат Невада. - Да, делала. - Добровольно? - Да. - Ей не угрожали? - Нет. - На нее оказывали давление? - Нет, никакого давления, никаких обещаний, а также угроз. Ей сообщили о ее правах. Более того, ее адвокат рекомендовал ей не делать никаких заявлений. - И все-таки она сделала заявление? - Она сделала заявление лейтенанту Трэггу и мне. - Очень хорошо. Вы можете сообщить Суду и присяжным, что она сказала? - спросил помощник прокурора. - Вы хотите сделать какие-то заявления, господин защитник? - обратился судья Сеймур к Мейсону. - Нет, Ваша Честь. Послушаем, что сказала обвиняемая. - Продолжайте, - повернулся Раскин к свидетелю. - Она сообщила, что ее хозяин, мистер Тейлман, велел ей не вскрывать писем от А.Б.Видала. Письмо от Видала пришло, она не вскрыла его, но позже заметила, что мистер Тейлман разорвал листок и бросил в корзину для бумаг. Она увидела это письмо, достала и сложила куски вместе. В письме содержалось требование под угрозой смерти отдать деньги. Она также заявила, что Тейлман послал ее купить чемодан. Чемодан она отдала Тейлману с одним ключом, а второй оставила у себя. Мистер Тейлман, очевидно, даже не подумал о втором ключе и не спросил о нем, он отнес чемодан к себе в кабинет на несколько минут и вскоре снова вынес его. Теперь чемодан весил уже около двадцати пяти - тридцати фунтов и был заперт. Тейлман велел ей отвезти чемодан в камеру хранения на вокзал и положить в секцию "FO82". Обвиняемая должна была отправить ключ от секции на имя А.Б.Видала, до востребования. В случае, если эта ячейка будет занята, она должна была воспользоваться любой из ближайших четырех слева от нее. - Она рассказала, что сделала? - Она сказала, что взяла чемодан, поймала такси и направилась к адвокату Перри Мейсону. Она сказала ему, что подозревает, что ее хозяина шантажируют и достала второй ключ от чемодана. Мистер Мейсон открыл чемодан в ее присутствии и в присутствии мисс Стрит. Чемодан был набит двадцатидолларовыми купюрами. Несколько минут они записывали номера на диктофон и магнитофон, затем закрыли и заперли чемодан, ключ мистер Мейсон оставил у себя. Обвиняемая вместе с Деллой Стрит отправилась в камеры хранения, положила чемодан в ячейку, и Делла Стрит сама отправила письмо с ключом А.Б.Видалу. После этого обвиняемая вернулась в контору, и сразу после обеденного перерыва мистер Тейлман сказал, что идет домой. Немного позднее он позвонил и сообщил, что в контору не вернется. Обвиняемая также сказала, что это был последний раз, когда она видела мистера Тейлмана живым. Утром четвертого числа, в восемь сорок, она позвонила мистеру Мейсону и рассказала, что в конторе была полиция и расспрашивала о мистере Тейлмане, поскольку его жена заявила об исчезновении мужа. Мистер Мейсон велел ей не лгать полиции, но и не рассказывать слишком много, только отвечать на вопросы. Она сказала, что сразу после разговора с мистером Мейсоном ей позвонил мистер Тейлман. - Извините, - перебил свидетельницу Раскин. - Давайте уточним. Обвиняемая сказала, что мистер Тейлман позвонил ей по телефону? - Да. - В какое время? - Сразу после ее разговора с мистером Мейсоном - примерно без двадцати девять. - Что же сказал ей мистер Тейлман? - Мистер Тейлман велел ей взять в сейфе двести пятьдесят долларов, купить билет на вечерний самолет в Лас-Вегас и встретить там в двадцать три двадцать поезд из Лос-Анджелеса, которым должна приехать его первая жена, Карлотта Тейлман. Обвиняемая должна была отправить мистеру Тейлману телеграмму и сообщить, где они остановились, а затем находиться в обществе Карлотты Тейлман до тех пор, пока не получит новые инструкции. Обвиняемая также сообщила, что мистер Тейлман, по его словам, хотел заключить сделку со своей бывшей женой - либо купить ее акции, либо получить право распоряжаться ими от ее имени. - Это все? - Да. Можно сказать, да. - Защита может приступать к перекрестному допросу свидетеля, - объявил Раскин. Мейсон со скучающим видом посмотрел на часы. - У меня нет вопросов, - сообщил он. - Очень хорошо, - согласился Раскин. - А теперь, поскольку я не могу просить адвоката давать показания по делу, в котором он является защитником обвиняемой, я сообщу, что мистер Мейсон и его секретарь мисс Стрит записали номера некоторых банкнот, которые обвиняемая принесла в контору мистера Мейсона в чемодане. Им были вручены повестки, предписывающие представить Большому Жюри эти записи. Диктофонная и магнитофонная записи представлены. Я сообщаю, что у нас имеется список номеров двадцатидолларовых купюр. Заверяю адвоката, что это тонный список, и прошу его согласия приобщить список к вещественным доказательствам. - Мы понимаем ситуацию и благодарим за любезность, - ответил Мейсон. - Если обвинение гарантирует, что список точно соответствует нашим записям, представленным Большому Жюри, мы не возражаем. - Я это свидетельствую, - заявил Раскин. - Список может быть приобщен к вещественным доказательствам, - согласился Мейсон. - Пригласите вашего следующего свидетеля, господин прокурор, - сказал судья Сеймур. - Вызываю Дадли Робертса! - провозгласил Раскин, не скрывая триумфальной радости. Мистера Робертса привели к присяге. - Где вы проживаете? - спросил Раскин. - Лас-Вегас, штат Невада. - Вы знакомы с Перри Мейсоном? - Да. - А с его секретаршей, Деллой Стрит? Я попрошу мисс Стрит встать. Делла Стрит встала. - Да, я знаю обоих, - подтвердил Робертс. - Когда вы впервые увидели их? - В среду, четвертого числа. - Где? - В Лас-Вегасе. Они сели ко мне в машину. - А теперь, - с триумфом провозгласил Раскин, - я покажу вам двадцатидолларовую купюру с номером "G78342831A" и спрошу, видели ли вы ее раньше? - Видел. На ней в уголке мои инициалы. - Где вы взяли эту купюру? - Мне дал ее мистер Мейсон в уплату за проезд, - ответил Робертс. - Приступайте к допросу, - повернулся Раскин и Мейсону. Мейсон встал, подошел и свидетелю и долго его рассматривал. - Мистер Робертс, - начал он, - сколько раз я ездил с вами четвертого вечером, после того как мы с мисс Стрит отправились в аэропорт? - Вы с мисс Стрит доехали со мной от казино до полицейского участка. Сначала вы хотели ехать в аэропорт, потом передумали и решили поехать к полицейскому участку. - Вот именно. Когда я был вашим пассажиром в следующий раз? - Мы подождали возле участка, взяли там женщину, и, когда полицейские попытались нас остановить, вы велели мне ехать быстрей. - Куда мы направились? - Вы велели остановиться у первого же отеля, где будут свободные места. - И просил подождать? - Да. - И вы стали ждать? - Я позвонил. - Кому? - Я позвонил в полицию и сообщил, что человек, которого они пытались остановить, велел мне ехать в этот отель и теперь находится там. Я живу в Лас-Вегасе и не собираюсь ссориться с полицией. - Поэтому вы решили сообщить, где я нахожусь? - Я решил, что так будет лучше. - И что же было дальше? - Приехала полицейская машина и отвезла вас обоих в аэропорт. - А что сделали вы? - Я отвез женщину, которая была с вами, обратно в казино. - Я оплатил вам поездку, не так ли? - Так. - Разве вы не помните, что я платил серебряными долларами? Я еще спросил, не возражаете ли вы против серебряных долларов, а вы ответили, что возражаете только против долговых расписок. - Точно. Но это было, когда вы ехали и полицейскому участку. А когда я вез вас из аэропорта на вокзал, вы дали мне двадцатидолларовую купюру. - Когда же вы узнали, что я дал вам именно эту купюру? - На следующий день полиция попросила меня проверить выручку за предыдущий день, и точно - в ней оказалась эта двадцатидолларовая бумажка, та самая, которую они искали. - Ее определили по номеру? - Да. - Но вы не посмотрели на номер купюры, которую я вам дал? - Это должна быть она. - Что вы имеете в виду? - Это была двадцатидолларовая бумажка. - Что в ней было особенного, почему вы могли ее запомнить? - Я помню, что получил ее от вас. - Но как вы отличаете ее от всех прочих двадцатидолларовых купюр? - На следующее утро у меня была только одна. - Вы хотите сказать, что я был единственным, кто в тот вечер дал вам двадцатидолларовую купюру? - Вот именно. - Подумайте хорошенько, может, еще кто-нибудь дал вам такую же бумажку? - Нет. Она была одна. - Теперь давайте уточним. Когда я расплатился с вами двадцатидолларовой купюрой, вы не обратили на нее особого внимания. - Как бы не так! Это были двадцать долларов, и вы не взяли сдачу. Когда пассажир не берет сдачу с двадцати долларов, я такое не забываю. - Я говорю не про это, - сказал Мейсон, - меня интересует другое: вы не посмотрели на номер купюры, когда я вам ее дал? - Нет, на номер я не глядел, просто сунул в карман. - Так откуда же вы знаете, что я дал вам именно эту купюру? - Потому что на следующее утро, когда полиция попросила меня проверить, это была единственная двадцатидолларовая бумажка у меня в кармане. - Второй раз, - сказал Мейсон, - я платил серебряными долларами. - Ну да. Об этом никто не спорит. Вы поехали к полицейскому участку. Сначала в аэропорт, а потом передумали и сказали, чтобы я вез вас к участку. Дали мне серебряные доллары и велели подождать. Потом из участка вышла женщина, вот эта. - Свидетель указал на Карлотту Тейлман. - Она сначала подумала, что машина свободна. Вы посадили ее в машину и велели мне ехать быстрее. Полицейский подбежал и попытался остановить машину, но вы велели ехать. - И что же вы сделали? - Ехал, пока вы не велели остановиться у отеля, где были свободные места. Вы все прошли туда, а я отправился звонить в полицию. - И в результате этого звонка к отелю подъехала полицейская машина? - Наверно. Они забрали вас и сказали, что сами отвезут вас в аэропорт. - Значит, двадцать долларов вы получили за первую нашу поездку? - Я вам все время об этом твержу. - И это были единственные двадцать долларов в вашем кармане на следующее утро? - Ну да! - А теперь хорошенько подумайте. Не тратили ли вы деньги вечером четвертого? - Нет, - покачал головой Робертс. - Вспомните как следует, - настаивал Мейсон. - Я... я хорошо поужинал. Вечер оказался удачным, и я решил, что могу позволить себе хороший бифштекс. Заплатил, по-моему, десятидолларовой бумажкой. - Что вы сделали, когда я уехал в аэропорт? - Я стоял у отеля, там была эта дама, которую вы привезли от полицейского участка. Она хотела, чтобы я отвез ее в казино, и я отвез. - Она заплатила? - Конечно, у меня же такси. - Как она вам заплатила? - Деньгами, - сердито ответил шофер. - Она дала вам нужную сумму, или вам пришлось давать ей сдачу? - Она дала... Я не помню. Может, и всю сумму. Кажется, она дала долларовые бумажки. Не помню. - Не могла ли она дать вам двадцатидолларовую банкноту? - Я же сказал: у меня в кармане была только одна двадцатидолларовая бумажка. Я помню, что вы дали мне двадцать долларов, На следующее утро полиция попросила меня посмотреть по карманам, нет ли там двадцатидолларовых бумажек, и дать их номера. У меня оказалось двадцать долларов, я дал им номер, они попросили меня написать на банкноте мои инициалы, забрали ее и дали вместо нее две по десять. - Если женщина из отеля, кстати, ее зовут миссис Карлотта Тейлман, дала вам двадцатидолларовую купюру, когда вы везли ее в казино, и вы дали ей сдачи, то вы могли заплатить этой купюрой за свой бифштекс, не так ли? - Конечно, так. А если бы Рокфеллер подарил мне миллион долларов, я был бы миллионером. В зале раздался смех. - Это не повод для веселья, - постучал карандашом по столу судья Сеймур. - Прошу Суд проявить снисхождение, - сказал Мейсон. - Я полагаю, с точки зрения этики адвокат не должен давать показания в качестве свидетеля по делу, а если будет вынужден, то не должен выступать перед присяжными. Я хотел бы избежать этого и пытаюсь прояснить ситуацию с помощью детального допроса. - Продолжайте, мистер Мейсон, - кивнул судья Сеймур. - Суд понимает ваше положение. - Я хотел бы получить ответ на свой вопрос, - сказал Мейсон. - Если ваша пассажирка дала вам двадцатидолларовую бумажку, могли ли вы заплатить ею за бифштекс? - Нет, не думаю. - Вы считаете, что это невозможно? - Да, я считаю, что невозможно. Она не давала мне двадцатидолларовой бумажки. На следующее утро это были единственные двадцать долларов. - Может, на следующее утро это и были единственные двадцать долларов, но вы ведь не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую купюру, когда платили за бифштекс? - Не думаю, что я это сделал. - Вы можете поклясться? - Поклясться не могу. Но думаю, что не тратил. Я в этом уверен. - Это все, - объявил Мейсон. - Если вы уверены, то можете поклясться, - вкрадчиво сказал Раскин, - не так ли, мистер Робертс? - Вношу протест, - вмешался Мейсон. - Это наводящий вопрос. - Вопрос действительно наводящий, - признал судья Сеймур. - Но это же свидетель с нашей стороны, - возразил Раскин. - Не имеет значения. Вы не должны вкладывать свои слова в его уста. - Сформулирую вопрос по другому. Она дала вам двадцатидолларовую купюру, а вы ей - сдачу? - Нет, не думаю. - Вы уверены? - Да, уверен. - У меня все, - сказал Раскин. - Вы можете поклясться, что не давала? - улыбнулся Мейсон. - Ну хорошо! - крикнул свидетель. - Клянусь, что не давала! - Только что вы сказали, что не можете поклясться. Вы передумали? Почему? Не потому ли, что так хочет прокурор? - Протестую! - закричал Раскин. - Так нельзя вести допрос! - Протест отклоняется, - сказал судья Сеймур. - Отвечайте, мистер Робертс. - Я готов поклясться, потому что она не давала мне двадцать долларов. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен. Раскин ухмыльнулся, глядя на Мейсона. - Вы думаете об этом с четвертого числа? - спросил Мейсон. - Ну да, время от времени. - И несколько минут назад вы не захотели поклясться... - А теперь готов! - Потому что я вас рассердил? - Просто клянусь. - У меня все, - объявил Мейсон. - Вызываю Луизу Пикенс, - объявил Раскин. Луиза Пикенс оказалась молодой, привлекательной женщиной, излучающей приветливость и добродушие. Как только она принесла присягу и улыбнулась присяжным, те заулыбались в ответ. - Чем вы занимаетесь? - начал Раскин. - Я работаю в полиции. - Знакомы ли вы с текстом письма, которое миссис Тейлман нашла в кармане своего мужа? - Да. - Вы пытались составить такое же? - Да. - И что же? - Я купила "Лос-Анджелес Таймс" и "Лос-Анджелес Экзаминер" за вторник, третьего числа, и обнаружила, что письмо можно составить из заголовков этих газет. - Вы составили такое письмо? - Да. - Оно при вас? - Да. - Могу я взглянуть на него? - Извините, - вмешался Мейсон. - Это не относится и делу. То, что письмо могло быть составлено таким образом, ни в коем случае не является уликой против обвиняемой. - Я намерен доказать обратное, - ответил Раскин. - Я думаю, что должен это разрешить, - сказал судья Сеймур. - Это входит в сферу деятельности обвинения. Конечно, присяжные понимают, что оно не обязательно было составлено именно таким образом. Возражение отклоняется. Луиза Пикенс достала письмо. - Прошу приобщить его к делу в качестве вещественного доказательства, - сказал Раскин. - Прошу отметить, что защита вносит протест, - отозвался Мейсон. - Протест защиты отклоняется, - сказал судья Сеймур. - Письмо будет приобщено к делу. - Перекрестный допрос, пожалуйста, - повернулся Раскин к Мейсону. - У меня нет вопросов, - отозвался тот. Раскин взглянул на часы и пошептался с окружным прокурором Гамильтоном Бергером. Потом он обратился к судье: - Вы позволите нам посовещаться? Судья Сеймур утвердительно кивнул. Раскин и Гамильтон Бергер долго шептались, время от времени поглядывая на часы. Наконец Бергер встал. - Обвинение уже почти закончило свое выступление, но мы хотели бы еще кое-что обсудить. Не могли бы мы попросить Суд объявить перерыв до двух часов? Судья Сеймур покачал головой: - Еще нет одиннадцати, господа. У нас множество нерассмотренных дел. Суды и так стали начинать работу на полчаса раньше, чтобы побольше успеть, и я считаю, что мы не можем откладывать это дело. Предлагаю вызвать еще одного свидетеля. Бергер и Раскин снова зашептались. Потом Бергер объявил: - Вызывается Вилбур Кенней. Когда Вилбур Кенней вышел вперед и поднял руку, чтобы принести присягу, Дженис Вайнрайт шепнула Перри Мейсону: - Этот человек продает газеты на углу возле нашего офиса. - Чем вы занимаетесь? - спросил свидетеля окружной прокурор Гамильтон Бергер. - Я торгую газетами и журналами. У меня собственный киоск. - Вы знакомы с обвиняемой? - Да, я знаю ее много лет. - Вы видели ее утром во вторник, третьего числа? - Да, видел. - Что она делала? - Купила у меня "Таймс" и "Экзаминер". - А потом? - Зашла в лавочку на другой стороне улицы. - А потом? - Отправилась к себе на работу. - Вы видели ее еще раз в то утро? - Да, видел. - Когда? - Примерно через полчаса. - Что она делала? - Пришла и купила еще по одному экземпляру "Таймс" и "Экзаминер". Сидящие в зале ахнули, когда до них дошла важность сказанного. - В котором часу? - Утром, без пятнадцати девять. Она шла на работу в восемь тридцать и заговорила со мной. Потом спустилась и купила газеты, зашла в магазинчик напротив и поднялась к себе в контору. А примерно через полчаса снова спустилась и купила еще две газеты. - Она как-то объяснила вторую покупку? - Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать. - Спасибо, - сказал Гамильтон Бергер и с победным видом повернулся в Перри Мейсону: - Теперь спрашивайте вы, господин адвокат. - У меня нет вопросов, - ответил Мейсон. - Вызывается Люсиль Рэнкин, - объявил Гамильтон Бергер. Люсиль Рэнкин привели к присяге. - Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? - спросил Бергер. - Да. - Где? - В магазинчике, где я работаю. - Когда? - Во вторник, третьего числа. - В какое время? - Примерно без пятнадцати девять. - У вас были какие-то контакты с обвиняемой? - Да. - Какие именно? - Я продала ей ножницы. - Вы о чем-нибудь говорили? - Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которыми удобно делать вырезки из газет. Левой рукой она прижимала к себе свернутые газеты. - Защита может задавать вопросы, - сказал Бергер. - У меня нет вопросов, - вежливо ответил Мейсон. - Обвинение закончило выступление, - с триумфом в голосе объявил Гамильтон Бергер. Мейсон встал и посмотрел на часы. - Высокий Суд, - начал он, - довольно необычно, что дело об убийстве рассматривается столь поспешно. Защита несколько растеряна. Я бы попросил отложить дело до двух часов, чтобы я мог посовещаться со своей подзащитной. Судья Сеймур покачал головой: - Мы стараемся уложиться в расписание, мистер Мейсон. Признаю, что для столь серьезного дела такая поспешность необычна, но у нас есть еще целый час. Сейчас наступает время утреннего перерыва, и вместо обычных десяти он будет длиться двадцать минут, чтобы вы успели посовещаться с подзащитной. - Судья встал и сказал: - Суд объявляет перерыв на двадцать минут. В это время господа присяжные заседатели не должны ни обсуждать данное дело, ни позволять другим делать это в их присутствии, ни выражать какие-либо мнения. Судья Сеймур встал и вышел из зала. Когда публика покинула зал судебного заседания, Мейсон повернулся к Дженис Вайнрайт и спросил шепотом: - Ну, Дженис, что скажете? - Мистер Мейсон, - ответила она, - они говорят об этом, как о чем-то ужасном, а это было просто обычное поручение мистера Тейлмана. Мистер Тейлман попросил купить утренние газеты. Он сказал, что хочет вырезать оттуда кое-что о земельных участках, и попросил принести ему ножницы. Мне пришлось пойти купить их, потому что те, что были в конторе, я сломала за несколько дней до этого. - Что было дальше? - Когда я вернулась, он попросил спуститься и купить еще две газеты. - Что стало с этими газетами? - Не знаю. В корзину для бумаг он их не бросил, это точно. Но обычно он и не бросал газеты в корзину, а складывал в шкаф, Когда набиралась большая стопка, уборщица их выносила. Иногда мистер Тейлман искал в старой газете какое-нибудь объявление о продаже недвижимости. Но, сделав вырезки, обычно выбрасывал газету в корзину, а в этот раз не выбросил. - Дженис, - сказал Мейсон, - вам придется давать показания. Вы должны понять, что все косвенные улики против вас. Конечно, у вас есть объяснения всему: Тейлман сказал это, Тейлман велел сделать то, я следовала инструкциям мистера Тейлмана. Тейлман мертв. Вы понимаете, что сделает с вами обвинение, когда вы начнете давать показания. Они станут утверждать, что вы сфабриковали эту версию, потому что Тейлман мертв и не может вам возразить. Все зависит от впечатления, которое вы произведете на присяжных. Вы не можете позволить себе потерять выдержку, впасть в истерику. Вы должны мужественно принимать все удары. Вы понимаете? - Да. - Вы сможете? - Мистер Мейсон, я боюсь... боюсь, что не смогу. - Я тоже этого боюсь, - мрачно произнес Мейсон. - Ну хорошо, Дженис, у вас еще есть пятнадцать минут, чтобы подумать и успокоиться. До сих пор парадом командовал я. Теперь ваша очередь. Соберитесь с мыслями. Мейсон отошел к Полу Дрейку и Делле Стрит. - Да, Перри, дела, бывало, шли и лучше, - сказал Дрейк. - Действительно, настоящая бомба. - Она сказала, что покупала газеты для мистера Тейлмана, - отозвался Мейсон. - Это очень удобно, он же не может ей возразить, - сухо ответил Дрейк. - Я думаю, что твоя клиентка лжет. - Знаешь, Пол, за время своей адвокатской практики я усвоил одну истину раз и навсегда: защитник может скептически относиться и словам подзащитного только до тех пор, пока не начался Суд. После этого - никаких сомнений. Он должен встать перед присяжными и показать, что верит каждому слову своего подзащитного. - Я знаю, - сочувственно согласился Дрели, - но это была настоящая бомба. - Давай проанализируем, - перебил его Перри. - Что может за всем этим стоять? - Это вполне может означать, - ответил Дрейк, - что твоя клиентка спустилась вниз, купила газеты, вернулась и наклеила послание А.Б.Видала на бумагу. Потом еще раз вышла на улицу, купила еще две газеты и смастерила второе послание, которое отправила Тейлману на домашний адрес. - Пусть так, но почему она это сделала? - Чтобы быть уверенной, что он его получит. - Тейлман был в конторе. Ей надо было всего-навсего положить письмо со всей остальной почтой. - Может, она хотела, чтобы об этом узнала его жена? - С другой стороны, - размышлял Мейсон, - предположим, что Тейлман намеревался исчезнуть и хотел прихватить с собой как можно больше наличных. Он хотел оставить письмо с угрозами, чтобы о нем обязательно узнали. Он надеялся, что Дженис Вайнрайт заглянет в корзину для мусора и найдет письмо, но не был в этом уверен. Поэтому он кладет еще одно письмо во внутренний карман пиджака, приходит домой и переодевается, зная, что жена имеет привычку рыться у него в карманах. - Знаешь, Перри, - сказал Дрейк, - твоя клиентка - прелестная девушка. Если она сумеет хорошо подать свою версию, а ты убедишь присяжных, голоса могут разделиться. Мейсон неожиданно весь напрягся. Делла Стрит, хорошо знавшая каждое его настроение, внимательно посмотрела на него: - Что случилось, шеф? - Все очень просто, а я чуть не проглядел! - щелкнул пальцами Мейсон. - Если письмо было склеено из газетных вырезок, его смастерил либо Тейлман, либо Дженис Вайнрайт. В любом случае оно не могло прийти по почте, а значит, письмо от А.Б.Видала - я имею в виду конверт с адресом - просто уловка. - Но Дженис сказала, что конверт пришел по почте... Оно должно было быть в конверте, - возразила Делла. - Оно не могло там быть, - сказал Мейсон. - Боюсь, это как раз один из моментов, к которым прицепится обвинение, - заметил Дрейк. - Ты же видишь, что они делают. Гамильтон Бергер специально явился, чтобы самолично допросить твою клиентку, свести на нет ее версию. Мейсон пересек зал заседаний и остановился у окна, глядя на проходящий внизу транспорт невидящим взглядом. В зале снова появилась публика. Вошел бейлиф. Звонок возвестил о появлении присяжных. В зале царила атмосфера напряженного ожидания, как перед решающим сражением. - Прошу всех встать, - объявил бейлиф. Судья Сеймур вошел и занял свое место. Бейлиф ударил молоточком. Все сели. - Присяжные собрались, обвиняемая находится здесь, - сказал судья Сеймур. - Мистер Мейсон, можете продолжать. - Высокий Суд, - начал Мейсон, - во время перерыва мне пришла в голову очень важная мысль. Я хотел бы вызвать одного из свидетелей обвинения для повторного допроса. - Кого именно? - спросил судья Сеймур. - Миссис Карлотту Тейлман. Тут поднялся Гамильтон Бергер. - Ваша Честь, - с достоинством начал он, - я полагаю, вы впервые ведете дело, в котором мистер Мейсон представляет интересы обвиняемого. Я же участвовал во многих. Это типичная процедура. Защитник всегда ждет удобного момента, потом ходатайствует о повторном вызове свидетеля, подчеркивая таким образом важность вопросов, которые намерен задать, и нередко получая желанную отсрочку. В